Я знаю, что я ничего не знаю
№ 11 (35) | ноябрь 2014
исторический журнал для всех
1861 Спасибо барину!
Ленин
и Маргарита
личный архив
Ленин и Маргарита Виталий Дымарский
«Архииспытанный товарищ», по характеристике Ленина, Маргарита Васильевна Фофанова имела неосторожность написать слишком резкое послание вождю.
П
уть к этому семейному архиву начался с письма, полученного редакцией вскоре после выхода в свет майского (2014 год) номера, в котором подробно рассказывалось об истории крымских татар. Вот текст письма.
Маргарита Фофанова в своей московской квартире. 1920 год
54
Номер «Дилетанта», посвященный крымским татарам, достоин всяческого уважения. Разрешите в это здание добавить еще один кирпичик — частные воспоминания о деятельности в Крыму моей бабушки, Маргариты Васильевны Фофановой. Весной 1921 года в Крым была отправлена чрезвычайная тройка ЦК в составе Лациса, Фофановой и казанского татарина (фамилию забыла). Лацис по организациОригинал письма М. В. Фофановой В. И. Ленину из Крыма (РГАСПИ)
онным вопросам, Маргарита Васильевна — по хозяйственным, татарин — по связям с соотечественниками, которые ушли в горы под знамена «зеленых» ханов и действуют как партизаны. Как профессионал, агроном и экономист, Фофанова должна была собрать сведения и оценить, сколько и каких земель в Крыму, в каком они состоянии, что производится в прибрежных и внутренних районах, чем можно торговать, сколько существует хозяйств, сколько виноградников, фруктовых садов, заводов по переработке… А также — состояние дорог и водоснабжения, есть ли гужевой транспорт, количество скота, численность населения, количество реальных
дилетант №11 (35)
рабочих рук. Транспорта не было, толковых помощников также, дома заперты или разграблены, хозяйства заброшены. Насколько я слышала рассказы бабушки, состоятельные татары в городах, которых было мизерное меньшинство, и собственно татарское население полуострова — это совершенно разные вещи. Коренные татары имели семьи, жили и возделывали земли, сеяли пшеницу, выращивали овощи, разводили сады в основном во внутренних степных районах, а на работу у кромки побережья приходили в сезон и жили во временных хатках — эти грузчики, возчики, землекопы, садовники, виноградари, плотники. Никогда не селились у самого моря, никогда не купались в морской воде, с большой неохотой рассказывали, что море для них — это грозный бог, к нему нельзя безнаказанно приближаться, с ним нельзя шутить (рыбаками на побережье были греки, реже — итальянцы). Но сейчас в связи с революцией и репрессиями население разбежалось. Маргарита знала Крым еще до революции. Быстро сориентировалась. И ужасно жалела, что хозяйства есть, а работников нет. Обратилась к коллеге-татарину. А он в полном унынии, ничего не получается, потому что местные не понимают его, казанского, языка, не желают его видеть, не уважают. У Маргариты был стальной характер. Дочь капитана, который с четырех лет брал ее на свой корабль, ходивший по бурным уральским рекам. С гимназических лет сидевшая в царских тюрьмах, отбывавшая ссылки, совершавшая побеги через всю Россию. И она пошла в горы сама. Как ей удалось уговорить их, без языка, не считая немецкого, французского и финского, как они ей поверили, никто не знает, только почти все «зеленые» сложили оружие и вернулись к мирной жизни. Вот тогда ей и удалось уговорить несколько татарских семей стать ее помощниками. Еще она гордилась тем, как разоружила в Крыму революционного матроса, который приехал
ноябрь 2014
Маргарита Фофанова (первая справа в верхнем ряду) и ее дочь Галина (первая слева в нижнем ряду) в окружении работников-татар. Крым, 1920-е годы
к ней на катере с двумя братками и мандатом на выдачу им спирта. А через полгода была смешная история. Представьте, едет по внутреннему Крыму редкое по тем временам авто. Внутри только шофер, солдат с винтовкой, а на матрасе лежит и морщится от боли девочка шестнадцати лет. Внезапно машину окружает группа лихих татар на лошадях и утаскивает их в горы. Мама мне потом рассказывала, что татарин перебросил ее через шею лошади, и она сразу потеряла сознание, а когда очнулась, увидела большую комнату, где были только мужчины, а на возвышении в кресле сидел толстый татарин в зеленой чалме. Ее спросили, кто она и куда ее везут. Она сказала, что у нее больная спина, везут домой, в Россию. Татарин не верил, сердился и требовал сказать, как зовут ее родителей. Она и сказала: «Я дочь Фофановой!» Тут в рядах хозяев произошло замешательство: «Фофанова?!». И все переменилось. Прибежали две женщины, уложили Галю на шелковые скользкие подушки, дали ей умыться, поднесли питье, фрукты, лепешки, сладости. Сам хан стал смиренно спрашивать, как поживает ее матушка. Утром хорошо выспавшуюся девочку и обалдевших, накормленных солдат проводили в дальний путь с подарками и поклонами для нее и мамы.
Хорошая квартира Последняя конспиративная квартира Ленина расположена на Выборгской стороне, в доме на углу Большого Сампсониевского проспекта и Сердобольской улицы. В 1917 году это была окраина Петрограда, без электрического освещения, неблагоустроенная, заселенная рабочим людом. Фофанова снимала небольшую квартиру на четвертом этаже большого доходного дома. Ленин жил здесь после своего нелегального возвращения из Выборга в Петроград в начале октября 1917 года до ухода в Смольный вечером 24 октября. О местопребывании вождя партии знали только Надежда Крупская, Мария Ульянова и Эйно Рахья, которые вместе с хозяйкой квартиры осуществляли связь Ленина с ЦК партии. 24 октября Ленин принял решение идти в Смольный. Крупская и Фофанова не хотели отпускать его без охраны. Покидая квартиру, он оставил для Фофановой записку: «Ушел туда, куда Вы не хотели, чтобы я уходил. До свидания. Ильич». Сам дом после реконструкции в 1958 году внешне изменился. Надстроены два этажа, фасад заново облицован. На доме установлена мемориальная доска. В ноябре 1967 года перед домом установлен бюст Ленина.
55
личный архив
Крутой маршрут В октябре 1917 года, перед тем как отправиться в Смольный, Ленин в целях конспирации надел старое пальто и кепку, повязал щеку платком. В сопровождении Рахьи Ленин пошел по Большому Сампсониевскому проспекту, на 1-м Муринском проспекте они сели на трамвай, доехали по Лесному проспекту до Боткинской улицы, вышли из трамвая и через Литейный мост и Шпалерную улицу пешком пошли к Смольному.
На матрас в машине постелили покрывало и даже вернули ружье. …Году в 1964-м бабуля, старенькая, вся издерганная, говорила в отчаянии: «Они меня разыскали и твердят, что только я могу их вернуть из Казахстана в Крым. Или — чтобы я передала в ООН их прошение. Или они попытаются прорваться в американское посольство!» Это, конечно, было наивно и совершенно невозможно в брежневские времена. Карина Мукосеева Здесь, конечно, надо хотя бы коротко рассказать, кто же это такая — Маргарита Васильевна Фофанова. В историю она вошла тем, что снимала в Петрограде квартиру под номером 41 на Сердобольской улице, д. 1, откуда Ленин в октябрьские дни 1917 года отправился в Смольный возглавить революцию. Это была последняя конспиративная квартира вождя, и именно Фофановой он поручил отнести в Выборгский райком для передачи членам ЦК знаменитое письмо, в котором указывал, что «промедление в восстании смерти подобно».
С учетом ее октябрьских и дооктябрьских заслуг перед большевиками и близкой дружбы с Крупской перед Фофановой открывалась перспектива безоблачной карьеры по советской или партийной линии. И действительно, в первые годы Советской власти она, профессиональный агроном, получившая образование еще до революции, стала членом коллегии Наркомзема. В этом качестве и была направлена в Крым. Продолжением письма Карины Антиоховны Мукосеевой стала наша очная встреча на ее подмосковной даче. Внучка Маргариты Фофановой привела новые факты, связанные с той крымской командировкой. Вот ее рассказ: — В архивах есть письмо Фофановой, которое она отправила Ленину из Крыма. Там она с возмущением писала о том, что в Крыму творил Лацис, сколько тысяч белых офицеров он расстрелял без всякого суда. Ответа на это письмо, судя по всему, не было, но Фофанову внезапно отозвали в Москву. Когда она приехала
Победители. В толпе большевиков — Сталин, Молотов, Ворошилов, Киров, Орджоникидзе... Фофанова стоит слева от Калинина (в центре с бородкой). 1920-е годы
56
дилетант №11 (35)
М. В. Фофанова (крайняя слева) на заседании коллегии Наркомзема
в Симферополь за документами, которые все большевики оставляли на хранение в тамошнем райкоме партии, ей заявили, что ее партбилета нет, потерян. И все покатилось по наклонной плоскости — постепенно она лишилась всех должностей, под конец стала директором маленькой птицефабрики в Подмосковье. В конце 20-х годов в «Правде» появилась статья о скрытой дворянке, которая занимается тем, что портит яйца. Был суд. Это уже Сталин развлекался. Он Фофанову не посадил, но дал три года условно и отправил на
ную деятельницу, которая сказала ей, что Ленину нужно конспиративное жилье. Решили, что для этого подойдет квартира Фофановой на Сердобольской. Туда, в эту квартиру, и пришла Надежда, потом привела Ильича. Когда он пришел в первый раз, Надежда представила его Фофановой: «Вот, Маргоша, Владимир Ильич». А он тут же возразил: «Нет, я не Владимир Ильич, я рабочий по документам». И поправляет парик. Но дома он его снимал. Жили они на полном иждивении бабушки, партия ничего не платила. Владимира Ильича вообще содержали все, кто мог, а больше других — мать Надежды. На второй или третий день революции бабушку в Смольном разыскала Надежда: «Марго, можно мы у тебя переночуем, у нас еще комнаты нет». Они спать хотят, голодные, холодные. Дали им царскую машину. На ней Ленин, Надежда и Фофанова по-
ехали на Сердобольскую. Она их накормила, уложила. Они в первый раз хоть выспались. Наутро отвезли их обратно делать революцию. Надежда опять ее разыскивает: «Маргоша, мне какую-то комнатку дали, но у меня ни кастрюльки, ни сковородки». Бабушка отдала свои кастрюльки. Когда же в Москву правительство переезжало, все было покрыто тайной. Поезд отходил ночью. Фофанова приезжает их провожать. Поезд уже отъезжал, и Ленин крикнул: «Давайте, Маргоша!» — «А я не еду!» — «Почему это вы не едете?» — «А меня Крыж (Кржижановский. — В. Д.) не взял, сказал, что мест нет». Ленин страшно рассердился и приказал: «Идите к Наденьке!» Вот так, без белья запасного, без всего она навеки уехала в Москву. Бабушка таким образом попала в Москву вместе с правительством. Там уже Ленин цыкнул на Кржижановского, который всеми делами Кремля крутил. Но Фофанову не любил и ревновал. Он же жмот, он потом за кушетку, на которой один раз присел Ленин, деньги драл жуткие с музеев. А бабушка все отдавала в музеи. Подушку даже: «Он на ней спал!»
Бабушка познакомилась с Крупской в 1917 году крошечную, издевательскую пенсию. Но предал ее на самом-то деле Ильич: нечего ей было в Крыму лезть не в свое дело. А ведь она ему во времена подполья жизнь спасала! И о его предательстве ничего не знала, после возвращения из Крыма они продолжали дружить. Только Крупская в ответ на рассказ о потере партбилета сказала бабушке странную вещь: «Не восстанавливайся!» Этим словам бабушка удивлялась до самой смерти. Бабушка познакомилась с Крупской в 1917 году. Через одну партий-
ноябрь 2014
Надежда Крупская на палубе парохода, идущего по Волге. Поездка по делам партии в предреволюционные годы
57
личный архив В Москве на первых порах Ленина и Крупскую поселили в гостинице «Националь», на первом этаже. Бабушке дали комнатку рядом с ними. Потом стали всех расселять по квартирам. Фофанова попала в 3-й Дом Советов — напротив Кутафьей башни, там, где была приемная Калинина. С Калининым она ездила в Подмосковье за грибами, они это обожали… И все было хорошо до того злополучного письма из Крыма, которое она написала Ленину, наивно думая, что он не в курсе того, что там происходит. А он просто сказал: «Убрать ее оттуда». Чтобы не расползались нехорошие слухи о творимых преступлениях. По словам бабушки, Ленин очень быстро менялся. Когда был молодой, не собирался лить столько крови,
а потом осатанелость какаято… Фофанова говорила, что он торопился очень. Может, предчувствовал, что рано умрет, но властью упивался. Целую Россию урвал! Есть нечего, пить нечего, города заплеваны семечками, зато страна у его ног. А после покушения он вообще был в тяжелом со-
В ОТВЕТ НА СООБЩЕНИЕ ФОФАНОВОЙ о творящихся в Крыму безобразиях Ленин написал два письма: одно — секретарю ЦК РКП(б) Молотову, второе — заместителю народного комиссара земледелия Осинскому. Первого Ленин предупреждал: «т. Молотов! И я, и Надежда Константиновна знаем Фофанову как честнейшую большевичку еще с лета 1917 года. Надо обратить сугубое внимание. Черкните мне два слова. Ленин». Осинскому он направил письмо следующего содержания: «т. Осинскому (с просьбой по прочтении передать и т. Теодоровичу). Автор — тов. Фофанова, была членом коллегии НКзем. На этот пост я не предлагаю. Это — партийный товарищ, архииспытанный еще до октября 1917. Агроном. По-моему, использовать безусловно необходимо: вызовите, поговорите, обдумайте. Либо на местную работу. Либо на инспекторскую. Агрономов из партийных товарищей так мало, а среда эта (агрономы) такая «чужая», что надо обеими руками ухватить партийного человека для надзора за этой средой, проверки ее, привлечения этой среды к нам». По поводу письма Фофановой Ленин никому больше не писал, никому взбучку за преступления в Крыму не давал: ведь массовые расстрелы в Крыму, как и в других регионах России, проводились по его указанию. Что же касается его писем Молотову и Осинскому, Ленин понял, что из Фофановой террористка не получилась, поэтому он решил использовать ее в качестве стукачки и для надзора за «чужой» средой. Но Ленин ошибся: Фофанова не стала ни доносчиком, ни надзирательницей.
58
М. В. Фофанова в день своего девяностолетия
стоянии. Бабушка говорила, что они с Надеждой не плакали по этому поводу, но переживали страшно. Была еще после его смерти странная история. Фофанова с Крупской хотели написать книжку о Ленине, о революции. Рассказать все, как было на самом деле, а не так, как в «Кратком курсе». Им не давали это сделать. Когда я однажды спросила про книгу, бабка на меня зарычала, было видно, что это ее больное место. Зато мама мне рассказывала, что она носила гранки. Надежда писала свое, бабушка свое, каким-то образом они это печатали, правку вносила Надя, мама приходила, приносила ей что-то поесть и брала эти гранки для бабушки, которая тоже вносила правку. Гранки эти не сохранились, все отняли. Может, где-то в архивах они и существуют, не знаю.
дилетант №11 (35)
А в 1937 году как-то в 4 утра за бабушкой пришли и куда-то повели. Пешком. Папа прятался, за ними побежал. Она с узелком пошла. А они ее привели на новую квартиру, которую ей дали по протекции Крупской. Это так Коба шутил. Он ведь ее на работу два раза звал. Она не пошла. Первый раз отказала, но не придала этому значения. А когда опять посыльные от него пришли, запаниковала и сообщила Владимиру Ильичу. А он ей сказал не предпринимать ничего. Через два дня он ей позвонил и сказал: «Маргоша, не надо». Коба ей этого не простил, потому что Фофанова не говорила, с кем собирается советоваться. Ревность была… Последняя чашка чая на даче Карины Антиоховны Мукосеевой была распита уже под рассказанную ею семейную детективную историю: — Своих детей, Галю (это моя мама) и Сережу, Маргарита Васильевна отправила в 1917 году в Башкирию, под Уфу, которая полтора десятка раз переходила в Гражданскую войну из одних рук в другие. И в конце концов бабушка потеряла их след. А когда Ленин жил у нее, он увидел детскую фотографию и спросил: «Как дети?» Он знал, что они потерялись. Маргарита ответила, что ничего о них неизвестно. И уже в Гражданскую, когда она потеряла надежду найти
Записка Крупской с просьбой предоставить квартиру Фофановой. 8 февраля 1918 года
ноябрь 2014
их, Уфу должны были взять чапаевцы. Тогда Ленин и написал записку: «Первой чапаевской дивизии, вошедшей в Уфу, разыскать детей Фофановой, Галю и Сережу. Ульянов-Ленин». Каким-то чудом молодой солдатик их действительно отыскал. Мама мгно-
дов на всех этажах располагались бесчисленные организации — я помню эти обитые дерматином двери отделов кадров и кабинетов для узких совещаний). Про детей забыли. Обманув одну из секретарш, Галя рванула первую попавшуюся ручку и ворвалась внутрь помещения. За длинным овальным столом сидели серьезные люди. «Где моя мама?» — громко крикнула девочка. Народ изумился, а один дядька ухватил ее за юбку и потянул к себе: «Ты кто такая?» — «Фофанова!» — «А я Семашко, ваш сосед. Товарищи, это же пропавшие дети Маргариты Васильевны!» Так было прервано важное совещание Малого Совнаркома. Побежали искать Фофанову, она пришла, запыхавшись. Так и встретились мать и дочь, два года не виделись.
Сталин ее на работу два раза звал. Она не пошла венно собралась, схватила брата, и их повезли в Москву. Про Ленина они ничего не знали. Куда везут, туда везут. А по дороге, опережая поезд (его часто задерживали обстоятельства Гражданской войны), катилась молва, что в той теплушке едут дети Ленина! И темные, но сочувствующие граждане на остановках забрасывали в вагон продукты: масло, хлеб, сало, протягивали кружки с молоком. В Москве, пока разыщут их мать, детей поселили в гостиницу, где жили многие большевики. И Землячка в тот день, проходя мимо Фофановой, возмущенно сказала: «Мы в Москве голодаем, а на балконе „Метрополя“, представь себе, сидят два замурзанных оборванца и жуют бублики!» На утро другого дня Галю и Сережу отвели в ГУМ (где с революции и до 50-х го-
Записка Ленина Молотову. 26 июля 1921 года
59