Я знаю, что я ничего не знаю
№ 7 (31) | июль 2014
исторический журнал для всех
Юстиниан:
#Римнаш Николай II
не решился на побег
1939 Ищите ведьму
ИЩИТЕ ВЕДЬМУ
«Добрая ведьма» Мариэтта Чудакова
Почему Михаил Булгаков превратил Маргариту в ведьму? Какие черты эпохи раскрывает, казалось бы, чисто литературный прием? Ведь у нас в Киеве все бабы, которые сидят на базаре, — все ведьмы. (Н. Гоголь. Вий)
Н
есколько лет назад американская стажерка, придя за консультацией, сказала мне, что приехала в Россию работать над темой «Ведьма в русской литературе и фольклоре». Ей интересна Маргарита в романе Булгакова. — Но только у меня свой поворот темы, — пояснила она. — Меня интересуют добрые ведьмы. — Видите ли, — пояснила я, в свою очередь, — вы не путайте наш фольклор и народные верования с европейскими, перешедшими и на ваш материк. Это в Европе феи бывают злые и добрые. У нас ведьма — это ведьма… И я заново задумалась над некоторыми смыслами романа «Мастер и Маргарита» и их сложными связями с устройством общества в годы создания романа. Действительно — что за странная ведьма становится заглавной героиней романа? (Единственная аналогия, которая приходит в голову, — героиня поэмы Тараса Шевченко «Вiдьма» 1847 года; она очень много перенесла, но сама никому не приносит зла; есть, впрочем, мнение, что соединение добра и зла — свойство славянской ведьмы.) Маргарита, улетая из дому, наскоро пишет записку мужу: «…Не ищи меня, это бесполезно. Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня…» (курсив здесь и далее мой. — М.Ч.) — поскольку ради возможности узнать о судьбе Мастера начала якшаться с нечистой силой.
32
Он засмеется: все хохочут; Нахмурит брови: все молчат; Он там хозяин, это ясно: И Тане уж не так ужасно…
Елена Сергеевна Нюрнберг (в будущем — третья жена Булгакова). 1928 год
Это самоопределение повторяется и позже. После шабаша и бала висельников, у Воланда, когда там появляется доносчик Алоизий Могарыч, «шипение разъяренной кошки послышалось в комнате, и Маргарита, завывая: — Знай ведьму, знай! — вцепилась в лицо Алоизия Могарыча ногтями». Двусмысленная атмосфера сцены Маргариты с Воландом (с последующим появлением Мастера) всегда казалась мне никак не связанной с русской литературной традицией — пока неожиданно не всплыло в памяти: Он знак подаст: и все хлопочут; Он пьет: все пьют и все кричат;
Сон Татьяны!.. Во сне она приняла помощь медведя, имеющего в русском фольклоре двойную природу: и добрую, и враждебную людям. И Маргарита у Булгакова принимает помощь двойственных существ — Азазелло и Коровьева — тех, кто, принадлежа сфере демонической, могут тем не менее помогать каким-то выбранным ими самими людям. Героиня Пушкина — потенциальная добыча гостей на сборище за столом Онегина (вполне соотносимых
Любовь Евгеньевна Белозерская (вторая жена Булгакова). Конец 1920-х годов
дилетант №7 (31)
и со свитой Воланда, и с гостями на балу). Только грозный возглас Онегина защищает ее: …Все указует на нее, И все кричат: мое! мое! XX Мое! сказал Евгений грозно, И шайка вся сокрылась вдруг. У Булгакова после того как Воланд «поднес ей чашу и повелительно сказал: — Пей!» — «Толпы гостей стали терять свой облик. И фрачники, и женщины распались в прах». Вслед за Пушкиным — тяготение к тому, кто представляет темные силы, опора на него. Демонический образ Онегина из сна Татьяны в романе Булгакова раздваивается — на Воланда и Мастера. Сопоставим строки Пушкина и Булгакова. Онегин тихо увлекает Татьяну в угол и слагает Ее на шаткую скамью И клонит голову свою Ей на плечо… «Воланд широко раскинулся на постели, был одет в ночную длинную рубашку…
июль 2014
Бал Сатаны. Иллюстрация к роману «Мастер и Маргарита». Геннадий Калиновский, 1989 год
Одну голую ногу он поджал под себя, другую вытянул на скамеечку. …Он протянул руку и поманил к себе Маргариту. Та подошла, не чувствуя пола под босыми ногами. Воланд положил свою <…> руку на плечо Маргариты, дернул ее к себе и посадил на кровать рядом с собою». В 1931 году замысел романа резко меняется — под влиянием сугубо биографических обстоятельств. В набросках того года появится будущий Мастер (вплоть до осени 1934 года — «поэт») и в одной, но выразительной ремарке — будущая героиня («Маргарита заговорила страстно»). Прототипом ее становится тайная подруга, а затем жена писателя. Открытость прототипической связи заложена в окончательном заглавии романа: если Мастер позиционируется как alter ego автора, этим обусловливается проекция Маргариты на близкую ему женщину. От кого бы ни отталкивался Булгаков в начале работы — от Любови Белозерской (второй жены писателя) или красавицы Маргариты Смирновой, именем которой после кратковременной, по-видимому, связи в 1929 году он
воспользовался, — во второй половине 30-х годов и сам автор, и Елена Сергеевна Булгакова связывали заглавную героиню «Мастера и Маргариты» уже только с нею — с Е.С. В конце 1960-х легенда о прототипе Маргариты интенсивно укреплялась — при содействии самой Е.С. «В связи с этим романом многие друзья называли ее „Маргаритой“, и когда она однажды была в Будапеште, то газеты писали „Маргарита посетила Будапешт“. Она рассказала нам также, что во время эвакуации в Ташкент встретилась в 1943 году с поэтессой Анной Ахматовой. Та написала стихотворение, в котором Елена названа колдуньей. Она весьма гордилась этим обстоятельством, и не без оснований», — писал племянник Булгаковой Оттокар Нюрнберг в послесловии к немецкому изданию ее дневника. Понятно, что от «колдуньи» («В этой горнице колдунья До меня жила одна…») рукой подать до «ведьмы». Е.С. рассказывала мне и другим, как М.А. еще в 1929 году, в расцвете их романа, водил ее в дом близ Патриарших прудов и там встретил их «высокий красивый бородатый старик и его сын. Кормили ухой. Старик вернулся из Астрахани из ссылки, и друзья дали ему с собой рыбу. «Позвольте ручку поцеловать!», «Ведьма!»,
33
ИЩИТЕ ВЕДЬМУ
«Околдовала!» — «Вы гений!» — сказал вдруг Булгаков, обернувшись к нему» (моя запись рассказа Е.С. — М.Ч.). Тут важно одно — подчеркивание Еленой Сергеевной слова «ведьма» как существенного для Булгакова. Поразмыслим о мотивах (они должны быть серьезными), заставивших автора сделать героиню, отчетливо спроецированную на реальный прототип, ведьмой. Автор явно искал решения некоей мучившей его задачи. Вспомним годы создания «Мастера и Маргариты» — эпоху Большого террора. Бессмысленно ломать голову, почему один погиб тогда, а другой уцелел. И все-таки. Погибли, кажется, все решительно, кто сидел за столом у Шиловских (советские военачальники Тухачевский, Якир, Уборевич, Свечин и многие другие) — кроме хозяина. Все жены оказались в лагерях или были расстреляны — кроме бывшей жены Шиловского — Е.С. Она говорила мне, что Евгений Шиловский поздно вступил в партию, потому что боялся, что его, как «бывшего» дворянина, заподозрят в карьеризме, — и этим объясняла, что он уцелел… А совершенно исключительное положение Булгакова в отношении постоянного «контакта с иностранцами», говоря на советском языке?.. О домашних встречах Булгаковых с ними кто-то должен был давать на Лубянку постоянные сведения, а не эпизодические, как Борис Штейгер, Эммануил Жуховицкий, Казимир Добраницкий, Григорий Конский или Ангелина Степанова (в этой роли обоих актеров МХАТа Булгаковы были совершенно уверены). Еще важнее, что и эти люди далеко не всегда, при всей настойчивости, были свидетелями частных встреч Булгакова и его жены с работниками посольств: несколько раз такие встречи проходили, похоже, без видимых свидетелей… Напрашивается гипотеза о конвенции, заключенной с «нечистой силой»: не трогать отца ее детей и Булгакова. Историк ХХ века хорошо представляет себе, что никакие конвенции не соблюдались. Но — «правил нет без исключений». Надо
34
Анна Ковальчук в роли Маргариты на съемках телефильма Владимира Бортко «Мастер и Маргарита», 2004 год
было знать сильнейшее воздействие Е.С. на людей, с ней общавшихся. Сам Булгаков нашел в ней то, чего давно искал, — сильную женщину, к тому же исполненную витальности — жизни... Ее биография с яркими авантюрными чертами (здесь нет места для рассказа о них) заставляет вспомнить нескольких женщин ее поколения, оставивших свой нестираемый след в истории России ХХ века, — Мария Будберг, Лиля Брик... Молодость трех этих женщин пришлась на эпоху, когда человека
и близких, и то благополучие, которое для этих молодых, красивых, жизнелюбивых женщин было неотрывной частью самой жизни. И Е.С., и Мария Будберг считали себя достаточно сильными, чтоб вступить в игру, где ставки были высокие. Нам, не жившим в атмосфере 30-х годов, насквозь проникнутой тайной слежкой и осведомительством, трудно, почти невозможно понять жизнеповедение тех, кто воспринимал ее как данность. Отсюда — столько прямолинейной оценочности в суждениях. Один из читателей работы «Материалы к биографии Е. С. Булгаковой» написал мне в свое время о довольно «мрачных» впечатлениях от моих осторожных предположений о ее роли — ведь в таком случае, писал он, сдерживая негодование, «М.А. об этом не мог не знать и участвовал в этой „игре“». Разговоры, что называется, в пользу бедных. «Не участвовать» — значило послать любимую женщину, мать двоих детей, в известное здание с тем, чтоб она заявила свой протест и осталась там навсегда (как произошло, скажем, с женой их близкого приятеля, матерью двух маленьких детей, красавицей Ветой Долухановой: за отказ в осведомительстве ее даже не расстреляли, а забили в кабинете следователя). Эти люди не нуждаются в нашей защите. Это нам нужно хотя бы приблизиться к той реальности, где лучшие душевные качества человека (Е.С., например, деятельно и самоотверженно помогала детям расстрелянных товарищей своего бывшего мужа), сила и богатство личности могут соседствовать (в отличие от 60–70-х годов!) с сомнительными поступками.
Маргарита в романе, в сущности, стала частью того мира, где правит князь тьмы с непомерной силой испытывали на прочность. Нити добра и зла спутывались. Складывались новые для бывших российских подданных, особые отношения с властью; чекисты были важнейшей частью этой власти, от них зависела и сама жизнь — своя
дилетант №7 (31)
Первая попытка изобразить сложную, двусмысленную игру, которую ведет любимая женщина, была сделана Булгаковым еще в 1923–24 годах — в последней, оставшейся не напечатанной, части ранней редакции «Белой гвардии». Эту поразительную сцену никто, кажется, не пытался разгадать. Во время одного из рандеву с Юлией Рейсс Алексей Турбин вынимает из кармана пистолет и задает неожиданный вопрос:
— Скажи, Юлия, в каких ты отношениях с Михаил Семеновичем (Шполянским. — М.Ч.)? <…> Важен ее ответный вопрос: — Что ты хочешь знать? – спросила Юлия <…> она руками закрылась от дула. — Только одно: он твой любовник или нет? Лицо Юлии ожило немного. <…> Глаза ее блеснули странно, как будто вопрос Турбина показался ей легким, совсем не трудным во-
просом, как будто она ждала худшего. Голос ее ожил. — <…> Он моим любовником не был. Не был. Не был. — Поклянись. — Клянусь. Глаза у Юлии Марковны были насквозь светлы, как хрусталь» (курсив мой; эту главу удалось опубликовать только в 1987 году. — М.Ч.). Маргарита в романе стала, в сущности, частью того мира, где правит князь тьмы (одно из ранних названий романа). Она — в другом измерении, чем Иешуа, едва ли не на другом полюсе. Но и там находит художник то, что исторгает те самые слезы вдохновенья, которые вызывали у Пушкина «двух бесов изображенья». Словом «бесы», писал Сергей Бочаров, «два кумира здесь припечатаны, но ведь никак не исчерпаны <…> собственное их эллинское качество сияет из-под этой печати». Вот так и красота, обаяние, женственность, страстность Маргариты сияют из-под припечатавшего ее слова — «ведьма». Смысл фигуры Воланда (многих озадачившей) и слов его двойника — Мефистофеля «Фауста», взятых в качестве эпиграфа ко всему роману («…Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»), то есть авторизованных, в том, на мой взгляд, что Булгаков понял и прочувствовал: дьявол уже среди нас. Сатана уже там правит бал. В новосозданном мире «благо» можно получить лишь из рук того, кто «вечно хочет зла». В этом мире с новыми координатами выносится и оценка действий Маргариты. А тем самым — и ее прототипа. Автор не в силах объявить свою героиню виновной. Она стала ведьмой, спасая возлюбленного. Таково найденное им объяснение (и оправдание) неизвестных нам, но, несомненно, драматических коллизий жизни прототипа его любимой героини.
Валентин Гафт (Воланд) и Анастасия Вертинская (Маргарита) в фильме Юрия Кары «Мастер и Маргарита», 1994 год
июль 2014
35