WWH_n7

Я знаю, что я ничего не знаю

№ 7 | июль 2012

6 |32 Ходорковский | Похищение в о Париже Петре I

56 70 || Миф Браунинг, о «матче человек смерти» и пистолет

Если бы...

52

дилетант №7

июль 2012

53

Если бы...

Михаил Гриневич, учитель истории Разгром Наполеона сразу был превращен самодержавием в сакральную победу над «демоническим Западом», в долгоиграющий патриотический миф. В альтернативной же версии истории отсутствие яркой военной победы не дало бы козырей ретроградам и заставило бы элиту Российской империи искать более гибкие либеральные стратегии. Уверен, тогда бы самодержавие быстрее проделало свой путь к конституционализму — без всяких Священных союзов императоров и прочей династической архаики. Проникновение идей либерализма, буржуазного рынка, гражданских свобод в условиях «мирного сосуществования» систем было бы более эффективным и, может быть, в чем-то напоминало бы даже сценарий перестройки. А заодно — не случилось бы бесплодного спора западников и славянофилов, не истощала бы себя русская интеллигенция в бесплодных диспутах о сомнительных прелестях самобытности, а развивалась бы нормально — по-европейски.

Виктор Бондарев, публицист, писатель Одно, но главное последствие такого альтернативного исторического расклада, на мой взгляд, состояло бы в том, что в Европе не было бы Германии. Сейчас нам наивно кажется, что Германия была всегда — с ее культурой, гигиеной, дисциплиной труда и войны, «туманной» ученостью и бюргерским уютом... Да, существовала Пруссия с ее жестяными воинственными традициями, но это не было явление того масштаба, как государство Германия в Новейшее время. Австрийские же немцы были в значительной степени растворены в коктейле Габсбургской империи. И как-то забывается, что свою национальную государственность разрозненные немецкие земли обрели только в 1871 году. И было это отдаленным, но закономерным последствием победы над Францией в 1814 году, победы, невозможной без 1812 года, без усилий и жертв России, сдвинувшей маятник наполеоновского нашествия в обратную сторону, на Запад. Когда и как обрела бы Германия свое государство-империю и что бы это принесло следующему веку — вопрос, чреватый новым пучком альтернатив.

Валерий Кирсанов, экономист В этом случае еще раньше Северо-Американские Соединенные Штаты стали бы величиной, равноправной объединенной Европе, во многом переиграв ее в борьбе за рынки сбыта. В реальной истории американцы немного опоздали к разделу мира, а в альтернативной версии молодая, динамичная, зубастая государственность, разделяющая с революционной Францией ее свободолюбивый настрой и принципы демократии, могла бы быстрее и активнее приподняться и заиметь владения в Африке и Азии (вместо Англии). Быстрее бы шел демонтаж старых колониальных империй — Испанской, Португальской, Голландской. Активней и наступательней вел бы себя американский капитал. Молодая цивилизация финансистов и технократов раньше стала бы реальностью. При этом и сам американский колониализм проявлял бы себя по-другому, нежели классический, британский. По принципу: купить легче, чем убить. Так что в Африке и Азии образовались бы молодые государства-сателлиты под американским протекторатом. Третий мир изначально был бы иным. Другим колониальным державам оставалось бы, как говорится, отдыхать.

Сергей Илюшин, религиовед Прежде всего, не родился бы «атлантизм» как мировое явление, основанное на колониальной экспансии Англии и США. Ведь в Европе возобладало бы континентальное начало на основе могущества наполеоновской Франции. В этом случае просматривается перспектива: сильная, самостоятельная, демократически развивающаяся и национально ориентированная Европа (тогда демократия и национализм еще не раздружились!) могла бы развиваться в глобальном союзе с евразийской Россией. Практические выводы: балканский вопрос мирно решен, потому что Англия изолирована и загнана на свой остров, а Австро-Венгрия — под колпаком у Франции. Центральная Европа — край цветущих национальных отечеств. Россия продвигается в восточном, а не ближневосточном направлении. Потому что путь в Индию — при скованной Англии — ей открыт. Самой же Индии от этого вовсе не плохо: Россия принесла бы туда не колониальный диктат, а гораздо более мягкое цивилизационное воздействие. Да и вообще «большой игры» в Азии бы не было. Следовательно, Россия не растрачивала бы силы в кровавых конфликтах на Кавказе, в Средней Азии и Афганистане. Причем ни в 19-м веке, ни в 20-м.

Виктор Сергеев, политолог Я исхожу из того, что наполеоновская Европа к лету 1812 года — это сложившийся, завершенный проект, в котором доминирует Франция, существуют государства-сателлиты, есть общие правовые и политические принципы. Англию при этом сдерживают, а сопротивление завоеванных народов исправно подавляют. Россия тогда — тоже вполне сложившаяся, замкнутая государственная модель-противовес объединенной Европе. Парадокс, но война 1812 года, с ее неимоверными страданиями для народов, как это часто бывает в истории, открыла новые горизонты. И победители, и побежденные самой логикой жизни вынуждены были начать поиск новых, более эффективных решений и моделей развития. Если бы нашествия не случилось, и два колосса продолжали бы стоять незыблемо, нарастание внутренних кризисов привело бы к взрывам и бедам большим, чем те, что принесли военные кампании 1812, 1813–1814 годов. Я имею в виду, что власть Наполеона наверняка деградировала бы от просвещенной империи с универсальными законами к диктатуре с архаикой и карательной чрезвычайщиной. В России же, скорее всего, при внуке бабушки Екатерины продолжилось бы бесславное загнивание дворянства; в итоге же — крестьянская война, затмившая бы все ужасы пугачевщины. А далее и того хуже — полная дезинтеграция не только Российской империи, но и ее русского ядра.