КИРИЛЛ КТО НЕТ И ЕЩЁ МНОГО РАЗ НЕТ ЭМАЛЬ, АКРИЛОВЫЙ СПРЕЙ, ХОЛСТ, 120Х100, 2007 Г.
25.02–23.03.2009
INTRO
Граффити — появление термина относят к концу XVIII — началу XIX в. На стенах города Помпеи было обнаружено более 11 тысяч несанкционированных автографов, цитат из поэзии, рисунков и фрагментов текстов, что вызвало активное обсуждение этого явления. Негативное отношение к граффити появилось в конце XIX в., когда эту практику стали расценивать как активность низших слоев общества. Запрет на граффити связан с обострением конфликтных отношений между низшими слоями общества и «культурной элитой», которая имела монополию на производство искусства. Несанкционированные действия — основа граффити и стрит-арт. Акт протеста — неотъемлемая часть граффити и стрит-арт. Борьба за территорию, территориализм — важная часть граффити и стрит-арт. Эти опорные точки отражены в слэнге: рисование граффити — это bombing, burning — писание на стенах. По сути, граффити — это высоко эстетизированная форма вандализма. Основа практики граффити — это tag. Тэг — имя, бренд, стремящийся к уменьшению контента до абсолютного минимума. «Fame is the name of the game». Граффитихудожники существуют, в основном, внутри своих сообществ и заинтересованы в понимании в собственной среде. По этой причине граффити часто комментируется как субкультурное явление, т.е. явление, которое не участвует в прямом процессе производства культуры. Проблема для стороннего наблюдателя состоит в том, что язык и эстетические коды граффити обращены к другим членам сообщества, а не к широкой публике — в этом принципиальное отличие граффити от стрит-арта. Стрит-арт заинтересован в прямом контакте с широкой зрительской аудиторией, в создании открытого высказывания, напрямую воздействующего на аудиторию. Стрит-артисты часто используют нарративные и узнаваемые имиджи, чтобы сделать свою работу более доступной для зрителя. Подход в выборе средств и материалов отражает эти исходные установки деятельности. Материалы, которые стрит-артист выбирает для работы, являются неотъемлемой составляющей её значения. Граффити, в основном, ассоциируется со spray-paint, и spray-paint часто становится субъектом изображения. Но ещё более важна в практике граффити работа с шрифтом. Даже в случае, когда художник граффити работает с абстрактными имиджами (как пионеры движения Futura 2000 или Rammellzee), эта работа является пластическим развитием шрифта. Художник граффити, который делает свою активность более сложной для понимания — более экстремален. Там, где нет однозначности в интерпретации высказывания, достигается большая артистичность высказывания. Первый вопрос, который задает участник граффити-сообщества, когда он видит новое изображение на стенах города, — «КТО?». В смысле «кто это сделал?». «Кто автор?» — основной вопрос в практике граффити, основанной на несанкционированном тиражировании собственного бренда. КТО — это имя художника граффити, отвечающего на вопрос «КТО?» КТО — это «сведённый» и закольцованный с вопросом ответ почти в традиции школы концептуализма.
КТО
Очень краткая версия начиная с 80-х. Тогда Нью-Йоркские галереи открыли для публики граффити и стрит-арт. В 1980 году состоялось легендарное Time Square show с участием уличных художников. В выставке также принимали участие Keith Haring и Jean-Michel Basguiat — два наиболее известных и наиболее влиятельных художника в стрит-арт по сегодняшний день. В том же составе выставка была экспонирована на Документе 7 в Касселе в 1982 году. Тренд быстро распространился, и выставки с участием граффити и стрит-арт художников стали проходить в Европе и даже в Японии. Начало 80-х принято считать «золотым веком» граффити и стрит-арт. Этот период, кроме вышеупомянутых, связан с деятельностью таких художников как Futura 2000, Dondi, Lady Pink, Crash, John Fekner. Последний стал широко известен после того, как Рональд Рейган произнес речь перед камерами на фоне его работы «Broken Promises» в Бронксе; Jenny Holzer — одна из наиболее значительных фигур на интернациональной сцене современного искусства, начинала в 1977 году и длительное время работала как стрит-артист на улицах Нижнего Манхеттена. Barry McGee — один из самых ярких американских художников, ранее широко известный своим тэгом Twist и уважаемый граффитчик. Свою уличную практику начинал в Сан-Франциско в 80-х, когда улицы были популярной площадкой для репрезентации художников и левых активистов, включая Survival Research Lab, которые использовали билборды для рекламы своих политических акций. Стал интересоваться современным искусством в 80-х. Сейчас McGee виртуозно удается «усидеть на двух стульях», — он по-прежнему работает как граффити и стрит-артист, а на территории современного искусства известен своими инсталляциями. Один из немногих галеристов, работающих с граффити и стрит-арт, Jeffrey Deitch считает, что стрит- арт, в отличие от граффити, за 30 лет с трудом удалось добиться определенных позиций на территории современного искусства. Галерист Tony Shafrazi не теряет оптимизма: «Это проблема любой старой индустрии. Она несет так много груза в своем багаже, что практика и понимание современного искусства становится занятием для кучки посвященных. Ей нужно много времени, чтобы увидеть что-то новое, но это неизбежно произойдет.» Яркие примеры художественной карьеры «из андеграунда — в мейнстрим»: Shepard Fairey (Obey), Barry McGee (Twist), Banksy, Swoon. Развитие их карьеры, однако, скорее подтверждает, что рынок реагирует быстрее, чем арт-сообщество. Бэнкси (Banksy) — самый известный стрит-артист, работающий сегодня, также начинал с граффити на улицах Бристоля, где он вырос. Сейчас его деятельность больше соответствует определению стритарт. По официальной версии никто не знает, как выглядит Бэнкси. Всегда категорически отказывался выставляться на территории искусства и участвовать в арт-бизнесе, но артбизнес настиг его. Сейчас его уличные работы — постеры и росписи, срезанные со стен, — уходят на аукционах за большие деньги. «Половину жизни тебя арестовывают и преследуют за то, что ты делаешь, а потом люди начинают платить тебе, чтобы ты это делал. Это странно.» Kaws (известный ADbustard).
ЗАЧЕМ
Cedar Levisohn, автор книги «Street Art» приходит к выводу, что общество начинает интересоваться граффити и стрит-арт, когда оно хочет быть креативным. «Человек — это политическое животное, потому что у него есть сила речи». Большая часть общества безропотно принимает окружающую архитектуру, рекламу и другие элементы городской среды без каких-либо комментариев. Нет диалога, это монолог, транслируемый муниципальными и правительственными институциями, различными корпорациями на человека, существующего в урбанистическом пространстве. Когда человек начинает отвечать на адресуемый ему текст, он становится «политическим животным». Характер реакции горожан и правоохранительных органов на граффити и стрит-арт отражает состояние общества в разных странах и отношение этого общества к креативности. В Барселоне граффити и стрит-арт заняты почти все уличные стены. В Сан-Паоло местные жители позируют для туристов на фоне росписей, как-бы говоря: «Посмотрите, какие мы креативные». В Лондоне полиция действует не только как судья или жюри, но и претендует на функции арт-критика, говоря «Это можно. А вот это нет, это нельзя». В России, где стрит-арт вообще практически отсутствует, художники со стороны зрителя часто слышали вопрос «Зачем?». Например: «Зачем вы это делаете? Пошли бы лучше домой, водки выпили». Так, в прямом контакте с реальностью, появилось название группы граффитчиков и их тэг — ЗАЧЕМ. ЗАЧЕМ — это пример редко используемой транзитной формы между граффити и стрит-арт, в которой имя уже является сообщением, по аналогии с SAMO Баския, образованного от sambo, на американском слэнге 80-х обозначающего нацменьшинства (Samo old shit = the same old shit). ЗАЧЕМ — точно пойманная в современной культуре, единственная форма возможности высказывания — ВОПРОС.
ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС, ЗАЧЕМ ИЛИ НИКОГДА
Стрит-арт и граффити обладают энергией и уникальной свободой размещения своего искусства именно там, где хочется, и существуют без прямых финансовых мотивов. Искусство стрит-артиста адресовано напрямую от его создателя к зрителю. Здесь нет кураторов или критиков, которые решают что хорошо, а что плохо. «Бунтарство — это здоровая вещь. Это препятствует нашей цивилизации становиться застойной. Это препятствует миру искусства становиться застойным. Это вопрос статускво: почему искусство должно быть санкционировано какими-то галереями или музеями или кем угодно? Почему искусство не может просто быть самовыражением людей везде, где, черт возьми, им нравится?» Lady Pink. По мнению автора проекта No name, No shame, No fame, граффитчика с многолетним стажем Кирилла Кто, гангстерский драйв 80-х сейчас почти полностью поглощен массовой культурой и существует, в основном, в качестве лайф стайл, «лакшери — хуякшери, лакоста-халакоста». А на вопрос «Кто выйдет в финал?» можно уверенно отвечать, что будет Nike против Adidas. Авторский вердикт граффити — No future forever. У «прошлого» нет будущего. Настоящего тоже нет. Кирилл Кто осознанно становится аутсайдером граффити-сообщества, осваивая новые стратегии существования художника, свободно мигрирующего между различными сферами художественной практики. В поиске новых приемов со стен города художник уходит в леса или переносит технику рисования граффити на холст. Внутренняя задача дрейфа всегда одна и та же — движение. Елена Баканова