ГЛАВА 7 ПЕРЕПРЫГИВАЕМ ЧЕРЕЗ КЛАССЫ Мама видела в нас, детях, двенадцать отдельных личностей с разными характерами; понимала, что каждый пойдёт по собственной, непохожей на остальные дороге. Отец воспринимал нас как единое целое, как группу людей, которых можно воспитывать по единому мастер-плану, одинаково подходящему любому из нас. То, что хорошо для Энни, полагал он, будет так же хорошо и для Эрнестины, и для Билла, и для Джека. Перескакивание через классы в школе было частью отцовского мастер-плана. Он был убеждён, что его детям совершенно незачем тратить время в стенах учреждения, придуманного для детей «обычных» родителей. Время от времени отец совершал неожиданные визиты в школу, чтобы разведать обстановку и обсудить возможность перехода через класс. Благодаря нашей домашней подготовке – играм на правописание, тестам по географии, упражнениям на устный счёт и пластинкам с записями уроков немецкого и французского – мы нередко и вправду были готовы перепрыгнуть через класс, но, как правило, не настолько, насколько это представлялось отцу. Наградой тому, кто перепрыгивал через класс, был новый велосипед. Мы были не в восторге от перспективы смены класса. Для нас это оборачивалось необходимостью вновь заводить друзей и числиться среди отстающих, покуда не наверстаешь программу. Но получить велосипед было очень заманчиво. К тому же всегда существовала опасность того, что младший брат или сестра перескочит через класс и окажется среди одноклассников.
Это
считалось
величайшим
позором.
Поэтому
как
только
распространялся слух о том, что кто-то готовится перепрыгнуть через класс, все остальные начинали неистово заниматься и в конце концов тоже оказывались подготовленными к очередному «прыжку». Мама относилась к этой затее довольно настороженно. Она понимала, что мы обгоняли своих сверстников по некоторым предметам, но отставали от них в плане лидерства и общительности. Но мама также понимала, что отцу, которому уже перевалило за пятьдесят, хотелось побывать на школьных выпускных всех своих детей. Что до табелей, то тех из нас, кто приносил хорошие отметки, щедро вознаграждали и чествовали на семейных обедах. – Весь в меня, – сиял отец от гордости. – Самый маленький в классе, а в табеле сплошь отличные отметки. В пятом классе я тоже был лучшим в своём классе, поэтому 1
накануне дня Благодарения мне всегда давали почётное задание нарисовать на классной доске индейку. Вот только правописание у меня хромало. Никак не мог запомнить эти дурацкие правила. Но я говорил учителям, что эта наука мне вряд ли пригодится – ведь я найму себе десяток стенографисток, которые напечатают всё, что я им продиктую. Он откидывался в кресле и громче всех хохотал над своей шуткой. Нельзя было сказать наверняка, серьёзно он говорит или просто подтрунивает над нами. Тех же, чей табель не отличался великолепием, заставляли усиленно заниматься под руководством отца или мамы. Но отец редко ругал нас за плохие оценки. Он твёрдо верил, что низкая оценка – следствие некомпетентности учителя. – Эта ваша миссис Смит, должно быть, не в своём уме, – ворчал он, удостоверившись сперва, что мама не слышит его слов. – Только подумайте, завалить моего сына. Чему их только учат в педагогических колледжах, если они не в состоянии отличить способного ребёнка от болвана! Когда мы переехали в Монклер, перво-наперво нас следовало записать в школу. Семеро из нас погрузились в машину и направились на встречу со знаниями. – За мной, желторотые! – весело скомандовал отец. – Будет весело. Возьмём штурмом неприступную крепость, кишащую учёными мужами и дамами. Запомните, учёба – дело первостепенной важности! Не зевайте по сторонам и держите глаза и уши открытыми. Говорить не потребуется – доверьте это профессионалу, – многозначительно заключил он свою речь, имея в виду, разумеется, себя. Первая остановка была перед Нишуанской начальной школой,
внушительным
неприветливым зданием из красного кирпича. Внутрь вели две двери с надписями «Девочки», «Мальчики». – Фрэнк, Билл, Лилл и Фред! Приехали. Вот ваша школа. Заходим. Не надо выглядеть умирающими лебедями. Распрямите плечи и вперёд, в атаку! Мы вяло тащились за отцом, съёжившись от плохих предчувствий. – Девочки, вы с нами, – обернулся он к Энни, Эрни и Марте. – Чем больше толпа, тем сильнее впечатление. – Но папа, это же школа для малышни. – Знаю. Но давайте покажем им, как выглядит настоящая семья. И кстати, раз уж эта школа «для малышни», съезжу-ка я за мамой и малышами. – Ну уж нет, папа, мы уже идём, – обречённо вздохнули девочки, вылезая из машины. Не дойдя нескольких шагов до двери, они вдруг решительно повернули к другому входу. – Ну, что опять случилось? – спросил отец. 2
– Вход для девочек слева. – Что за ерунда, – перебил их отец. – Неужели вы будете подчиняться этим глупым правилам? Чему вообще тут учат? Маршировать, разделившись на две колонны – девочек и мальчиков? – Тише, пап, тебя могут услышать. – Пускай привыкают. Отныне они часто будут меня слышать. Мы все вошли в дверь, на которой было написано «Мальчики». Уроки уже начались, и сидящие за партами дети глазели на нас через открытые двери классов. Мы направлялись по коридору к кабинету директора. Из-за двери одного из классов выглянула испуганная учительница. – Доброе утро, мисс, – поклонился отец. – Всё в порядке: небольшое нашествие Гилбретов, только и всего. Если бы мне не пришлось оставить большую часть своей оравы дома с матерью, нашествие можно было бы назвать «большим». Прекрасное утро, не правда ли? – Да, погода сегодня восхитительная, – улыбнулась учительница. Директор местной школы была немолодой дамой, довольно полной и приземистой. Судя по её великолепно поставленному голосу, она без труда взяла бы первый приз на соревновании чтецов штата. Вполне возможно, что она была человеком добрейшей души, но она была директором, а потому внушала нам ужас. Но отец нисколько не испугался этой голосистой дамы и уверенно начал наступление. – Доброе утро, мадам, – сказал он, поклонившись. – Моя фамилия Гилбрет. – Здравствуйте, мистер Гилбрет. Наслышана о вас. – В вашу школу пойдут только четверо из них, – заявил отец, кивком указав в нашу сторону. – Остальных я захватил для того, чтобы вы могли составить впечатление, о нашей, так сказать, породе. Как видите, преимущественно рыжие крепыши. Иногда попадаются блондины. Носы в веснушках. Поголовно. – Вижу-вижу, мистер Гилбрет. Я обо всем позабочусь, не беспокойтесь. Рада, что нашли время заглянуть ко мне. Всего доброго. – Минуточку, – ответил отец не двигаясь с места. – Я сюда не просто «заглянул». Я намерен познакомиться с преподавателями и обсудить, в какие классы следует определить моих детей. Я занятой человек, но ради встречи с вами и вашими преподавателями я устроил своё расписание таким образом, чтобы уделить вам всё утро. – С удовольствием представлю вас нашему педагогическому коллективу, мистер Гилбрет. Что же до классов, в которые мы определим ваших детей, то тут все зависит от их возраста… 3
– Постойте-постойте, – перебил отец. – Вы, безусловно, правы – зависит от возраста. Я бы даже сказал, от зрелости ума. Подойди поближе, Билли. Сколько тебе лет? Восемь, так? Билл энергично закивал головой. – В каком классе обычно учатся восьмилетние? – В третьем, – ответила директор. – Прошу вас записать Билли в пятый класс. – Помилуйте, мистер Гилбрет! Самое большее, что я могу сделать для вас – это записать вашего сына в четвёртый класс, – уступчиво сказала директор, и видно было, что она не ожидала такого напора. – Мадам, – начал отец издалека, – Вам известна столица Колумбии? А численность города Де-Мойн согласно переписи 1910 года? Конечно, вам все это известно, потому что вы – взрослый, интеллектуально развитый человек. Но вот Билли, которого вы изволили определить в четвёртый класс, знает эти факты не хуже вас. И наш младшенький знает, Джеки. Оставил его дома только из-за его режима кормления. Видите ли, младенцы питаются по расписанию. – Хорошо, в пятый, – сдалась директор. Спектакль под названием «Запись в школу» был далеко не единственным в репертуаре отца. Он любил устраивать неожиданные визиты в школу, нарушая все мыслимые и немыслимые правила и распорядки. Он входил в двери с табличкой «Входа нет» и поднимался по лестницам, на которых было написано «Вниз». Временами он даже позволял себе не снимать шляпу, идя по коридорам школы. Соверши что-нибудь подобное ученик, и он понесёт суровое наказание вплоть до отправки его в колонию для малолетних нарушителей. Для отца законы были не писаны. Его учтивость и галантность открывали перед ним запертые двери. Когда он наносил визит, учителя – и даже директор – бросали свои дела, чтобы уделить ему внимание и упросить его выступить с речью на очередном школьном собрании. – Если б только ты унаследовал хоть толику родительской учтивости, – вздыхали учителя, ругая кого-нибудь из нас за плохое поведение. Иногда отец, улыбаясь во весь рот, вихрем влетал в класс во время церемонии поднятия флага. Даже первоклашки знали железное правило: не входить в класс, в котором проходит церемония поднятия флага. Ни один ученик не осмелился бы нарушить это правило, даже для того, чтобы сообщить о пожаре, наводнении или эпидемии чумы. А отец осмеливался. И не раз. У тебя начинало стучать в ушах от ужасного предчувствия неминуемой расправы за подобное поведение. Но, к удивлению, мисс Бишоп отвечала 4
улыбкой на его улыбку и жестом приглашала располагаться. Отец салютовал флагу и пел вместе со всеми: «Единая нация, неделимая, со свободою и справедливостью для всех». По всем хорошо знакомой традиции за чествованием флага следовала молитва. После фразы «справедливостью для всех» нужно было сесть на своё место, склонить голову, закрыть глаза и ждать, пока учитель заговорит: «Отец наш небесный…» Но отец, у которого обычно было мало времени, не желал ждать окончания ритуала и без промедления переходил в наступление. – Доброе утро, мисс Трудс, – приветствовал он нашу учительницу, раскланиваясь. И, переводя взгляд на меня, кричал: – Привет, Фрэнки-малыш! Чего ты прячешься за учебником? Заглянул проведать тебя. Доброго дня, учащиеся! Прошу прощения за небольшую заминку. Я Фрэнк, отец воон того конопатого. Я не задержу вашего учителя надолго, не волнуйтесь. Она скоро продолжит урок, которого вы все с таким нетерпением ждёте. Класс хохотал над удачной шуткой, и отец смеялся громче всех. Он обожал детей. – Как там мой? Справляется? – спрашивал отец у мисс Трудс. (Однажды он по ошибке назвал её мисс Трус и в качестве извинений в то же утро послал ей букет восхитительных роз.) – Расскажите мне последние новости. Двоек стало больше? Нам усилить нашу программу домашней подготовки? Кстати, благодаря вашему влиянию Фрэнк делает большие успехи. Он без конца цитирует вас дома. Как вам кажется, может стоит перевести его в следующий класс прямо со следующей недели? Если он докучает вам своими проделками, вы только мне намекните – вмиг сделаю шёлковым. Отец внимательно слушал отчёт мисс Трудс о моих успехах, потом хитро подмигивал и вихрем вылетал в коридор, чтобы через минуту ворваться в класс другого отпрыска. След отца уже давно простыл, когда мисс Трудс поворачивалась к нам с улыбкой и говорила: – А теперь, дети, склоним наши головы, закроем глаза и произнесём молитву. С самыми тяжёлыми опасениями ждёшь перемены, зная, что придётся подраться с тем, кто скажет, что твой отец – толстяк или что его манеры хуже, чем у дошколенка. Но вместо этого пара ребят смущённо подходит и признается, что в восторге от «старика»: – Во даёт, ей-богу, ничего не боится! – Ага, – соглашаешься ты с облегчением. Иногда ты пытаешься объяснить отцу, что испытываешь неловкость из-за его школьных налётов. – Неловкость? – переспросит он обиженно. – Что же тут неловкого? Потом он слегка сожмет твое плечо и скажет: 5
– Да ладно тебе. Мне, может, неловко не меньше твоего, старик. Но я научился хорошенько прятать свои чувства. Как только научишься скрывать эмоции, всё начинает идти как по маслу. Но суть не в этом. Суть в том, что эти, как ты выразился, «налёты» дают отличные результаты. Учителя клюют на наживку, разве нет? Конечно, да – с этим не поспоришь. Единственной причиной, по которой отец ходил в церковь, были наши крестины. Нетрудно посчитать, что появлялся он там примерно раз в год. Чтобы записать нас в воскресную школу, на авансцену приходилось выходить маме. Отец говорил, что он в Бога верит, но на дух не переносит попов. – У меня от них мурашки по спине бегают, – признавался он. – Покажите мне человека с длинным языком, блуждающими глазами и толстым задом, и я покажу вам священника. Однажды отец плыл на пароходе в Европу. Вместе с ним плыла делегация, направлявшаяся на съезд священнослужителей. Именно во время этого путешествия отец сформулировал большую часть своих претензий к людям в рясе. – За обедом невозможно было и слова вставить, – жаловался он, и становилось ясно, что узурпация разговора за столом и являлась в глазах отца непростительным грехом священников. – В любой спор они вставляют цитаты из Библии. По десять раз на дню призывают меня открыть сердце всевышнему. А сами-то! Буфетчица рассказывала мне, что от Хобокена до Ливерпуля её столько раз ущипнули за мягкое место, что она вынуждена была обедать стоя. При всём этом отец не возражал против воскресной школы, так как считал, что любой образованный человек должен иметь некоторое представление о Библии. – Успешный человек знает понемногу обо всем, – говорил он. Он привозил нас к воротам воскресной школы и, листая «Нью-Йорк Таймс», невозмутимо ждал в машине окончания проповеди под испепеляющими взглядами шествующих мимо прихожан. – Ты мог бы зайти внутрь погреться, – уговаривала его мама. – Простуда не станет интересоваться твоими религиозными убеждениями. – Нет, благодарю, – отвечал отец. – На том свете я объясню Богу, что честно молился в одиночестве, невзирая ни на снег, ни на дождь, ни на леденящие взгляды паствы. А для того, чтобы произносить молитву, мне вполне достаточно собственного языка. Помощь вырядившегося в чёрный сюртук клоуна мне для этого не требуется. – Ты хотя бы мог припарковаться в более укромном месте, не вызывая на себя огонь их веры. 6
– Даже если они испепелят своими взглядами траву под колёсами «Полоумной повозки», а также все деревья в округе, я не отступлюсь. Кроме того, уверен, что добрая половина города втайне аплодирует моей стойкости, а другая половина молится за моё здоровье. Мама утверждала, что ей очень хорошо в церковных стенах, однако при этом она никогда не выказывала желания задержаться там подольше. По окончании занятий в воскресной школе она надевала шляпку и быстро шла к выходу. – Куда ты так торопишься, Лилли? – хитро спрашивал отец. – Хочешь, я отвезу детей домой, а ты сможешь побыть в святом месте ещё немного? – С удовольствием, Фрэнк, но, пожалуй, не сегодня. – Эх, Лилли, боюсь, что посещение воскресной школы не гарантирует тебе места в раю. – Куда распределят – туда и отправлюсь, – грустно пошутила мама. – Без тебя мне в раю всё равно делать нечего. И все же мама принимала активное участие в жизни воскресной школы. Она не вела занятия, но была членом нескольких комитетов. Как-то раз по поручению комитета по сбору средств она отправилась к семье, которая недавно поселилась в нашем городе. Услышав предложение об участии в делах комитета, открывшая дверь женщина сказала: – Я бы с превеликим удовольствием приняла ваше приглашение, но у меня трое маленьких сыновей и совершенно нет времени на общественную работу. Если бы у вас были дети, вы бы поняли, как сложно управиться с тремя мальчишками. – Ну конечно, – ответила мама. – Это естественно, когда дети маленькие. Я прекрасно вас понимаю. – А у вас есть дети, миссис Гилбрет? – Да. – Тоже сыновья? – Да-да. – Могу я спросить, сколько? – Разумеется. У меня шестеро сыновей. – Боже правый! – воскликнула женщина. – Как же можно управиться с таким количеством? – Да что вы, с таким количеством управиться было бы совсем несложно, если бы у меня не было ещё шестерых дочерей. Ошеломлённая женщина присела на диван: 7
– Сдаюсь, – сказала она. – На какое число запланировано следующее заседание комитета? Я обязательно приду, миссис Гилбрет. У учительницы из воскресной школы, миссис Брюс, тоже была большая семья. У неё было восемь детей, преуспевающий муж и большой дом в Монклере, примерно в двух милях от нашего. Мама и миссис Брюс были хорошими приятельницами. В один прекрасный день в Монклер приехала сотрудница Нью-Йоркского отделения организации по контролю над рождаемостью. В нашем городе планировалось открытие филиала этой организации. Сотрудницу звали Алиса Мебейн или что-то вроде того. Она навела справки среди своих знакомых о подходящей кандидатуре на роль главы филиала, и в шутку ей порекомендовали обратиться к миссис Брюс. – Я бы с радостью приняла ваше предложение, – отвечала мамина подруга, пытаясь подавить смех, – но, видите ли, боюсь, для этой должности у меня слишком много детей. – Не знала, что у вас есть дети, – растерялась миссис Мебейн. – А сколько? – Не так много, – уклончиво ответила миссис Брюс, – и всё же достаточно, чтобы не позволить мне возглавить филиал организации по контролю за рождаемостью. – Вынуждена с вами согласиться, – сказала миссис Мебейн. – Сотрудникам организации следует подавать пример, а это значит… – спохватившись, она вовремя остановилась. – Но я могу порекомендовать отличную кандидатуру на этот пост, – продолжала миссис Брюс. – У этой женщины большой дом. Он отлично подойдёт для совещаний. – То, что надо, – оживилась миссис Мебейн. – Как её зовут? – Миссис Фрэнк Гилбрет. Активная общественница. И к тому же сделала прекрасную карьеру. – Удивительное совпадение. Как раз такую мы и ищем – активную, с профессиональными достижениями и – самое главное – с большим домом. Да, кстати, даже боюсь спрашивать, как у неё с организаторскими способностями? Она из тех, кто может взяться за дело и решительно довести его до победного конца? – Это описание, – торжествующе проговорила миссис Брюс, – характеризует её как нельзя более точно. – Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – воскликнула миссис Мебейн, радостно всплёскивая руками. – Могу я сказать миссис Гилбрет, что обратилась к ней по вашей рекомендации? – Безусловно, – ответила мамина подруга, – Обязательно скажите. Будет весьма огорчительно, если вы это не упомянёте. 8
– Только не подумайте, что я не одобряю ваш выбор иметь детей, – засмеялась миссис Мебейн, – В конце концов, не такая уж это редкость в наши дни. – Да, люди слишком легкомысленны, – согласилась миссис Брюс. В день, когда наш дом посетила миссис Мебейн, некоторые из нас были в комнатах наверху, другие играли на заднем дворе. Миссис Мебейн представилась и сказала, что она представляет организацию по контролю за рождаемостью. – А что, что-то не так? – вспыхнув, спросила мама. – Мне сказали, что вам данная тема весьма интересна. – В самом деле? – Я только что от вашей приятельницы, миссис Брюс. Она проявила большой интерес к нашему делу. – Не поздновато ли ей проявлять интерес? – удивилась мама. – Понимаю, куда вы клоните, миссис Гилбрет, но, как говорится, лучше поздно, чем никогда, не так ли? – Да, но у неё восемь детей, – сказала мама. Краска сошла с лица миссис Мебейн. Она схватилась за голову. – Боже правый! – ахнула она. – Не может быть! Мама пожала плечами. – Это просто ужасно. А на вид такая порядочная женщина. И выглядит хорошо. Не так, как мать восьмерых детей, я имею в виду. – Да, она прекрасно сохранилась, – согласилась мама. – Работы в этом регионе непочатый край, – озабоченно сказала миссис Мебейн. – Вы только подумайте, жить в двадцати милях от штаба по контролю над рождаемостью и иметь восемь детей. Работы у нас с вами, миссис Гилбрет, как видите, по горло. Вот почему я к вам и пришла. – А что за работа? – Мы хотим предложить вам возглавить монклерский филиал нашей организации. В этот момент мама поняла, что не может лишить отца удовольствия поучаствовать в этом спектакле. Она ответила: – Я должна обсудить ваше предложение с мужем. Прошу извинить меня, я ненадолго. Мама вышла из комнаты и поднялась в кабинет отца. Коротко пересказав ему суть дела, она быстро направилась обратно. Отец поспешил за ней. Мама представила отца миссис Мебейн. 9
– Счастлив познакомиться с человеком, делающим столь важное дело, – расплылся в улыбке отец. – Благодарю вас. Чрезвычайно рада познакомиться с мужчиной, который считает это дело важным. По правде говоря, мужчины гораздо более нетерпимы к целям нашей организации, чем женщины. Знали бы вы, что мне приходилось выслушивать от некоторых из них! – Могу себе представить, – с чувством сказал отец. – Что же вы им отвечаете? – Если бы вы только видели, – увлечённо продолжала миссис Мебейн, игнорируя вопрос, – в каких старух превращаются молодые ещё женщины из-за того, что слишком рано обзаводятся детьми. А данные переписи населения убедительно показывают… А что происходит, мистер Гилбрет? А происходило то, что отец свистал общий сбор. С первым же звуком сверху послышался топот двух десятков ног, двери оглушительно захлопали. Один за другим по перилам скатывались мальчишки, обгоняя бегущих по лестнице девочек. Наконец все сгрудились вокруг отца. – Девять секунд, – сказал он, убирая секундомер. – На три секунды быстрее прошлого рекорда. – Разрази меня гром, – прошептала миссис Мебейн. – Это что такое? Что тут происходит? Это школа? Да нет! Это..? Да, святые угодники, похоже, что да… – Что, да? – переспросил отец. – Это ваши дети. И не пытайтесь убеждать меня в обратном. Они – ваша копия. – Я всего лишь хотел познакомить вас с моей семьёй, миссис Мебейн, – важно произнёс отец. – По крайней мере, с той частью семьи, что сейчас находится дома. Похоже, пара-тройка детишек заигралась во дворе. Ну, не беда, познакомитесь попозже. – Да поможет нам Бог, – только и сказала миссис Мебейн. – Лилли, сколько у нас сейчас детей по твоим подсчётам? – Когда я пересчитывала их в последний раз, было, кажется,
двенадцать, –
отрапортовала мама. – Не исключено, что одного-двух я пропустила, но вряд ли больше. – Да, пожалуй, ты права, у нас их приблизительно двенадцать, – подтвердил отец. – Как же вам не стыдно? – вдруг пришла в себя миссис Мебейн. – Вытворять такое всего в двадцати милях от штаба организации по контролю над рождаемостью! – Давайте выпьем чаю, – предложила мама. Но миссис Мебейн уже надевала пальто. – Бедная вы, бедная, – участливо обратилась она к маме. – Что же вы с собою сделали… 10
И, повернувшись к отцу, добавила: – Вижу, в вашем городе много шутников. И прочих несерьёзных личностей, – проговорила она многозначительно. – Это просто отвратительно! – поддакнул отец. – И всё это творится всего в двадцати милях от главного штаба!
11