А. Митяев. Громы Бородина

Громы Бородина

Анатолий Митяев

Громы

Бородина

Анатолий Митяев

Книги замечательного писателя, историка и солдата Анатолия Васильевича Митяева (1924–2008) приглашают юного читателя к увлекательному разговору о знаменитых битвах, ратных подвигах и великих полководцах. Книга «Громы Бородина» рассказывает об участии России в наполеоновских войнах, об эпохе, когда судьбы целых народов решались на полях грандиозных сражений и в искусных дипломатических играх. В ней воссоздана хроника военных событий в Европе после Великой французской революции и основные сражения с участием российской армии. Заинтересованный читатель откроет в книге галерею неожиданных портретов эпохи, августейших особ и их верных подданных.

1812 год стал переломным в новой истории нашей страны. Все настоящие патриоты России, от придворных аристократов до крепостных крестьян, стали единой силой, победившей полумиллионное нашествие «двунадесяти языков».

Издательский Дом Мещерякова

Восхищаясь деяниями предков, думай, что сам оставишь потомкам.

АНАТОЛИЙ МИТЯЕВ

ГРОМЫ БОРОДИНА Рассказы о воинской доблести предков (конец XVIII — начало XIX веков)

Издательский Дом Мещерякова Москва 2012



Выражаем благодарность ЗАО «Новый Промышленный Банк» за поддержку в издании книги УДК 087.5:355(031) ББК 68.4я2 М67

М67

Митяев А. В. Громы Бородина. — М.: Издательский Дом Мещерякова, 2012. — 368 с.: ил.

ISBN 978-5-91045-412-9 Книга «Громы Бородина» замечательного писателя, историка и солдата Анатолия Васильевича Митяева (1924–2008) рассказывает об участии России в наполеоновских войнах, об эпохе, когда судьбы целых народов решались на полях грандиозных сражений и в искусных дипломатических играх. В ней воссоздана хроника военных событий в Европе после Великой французской революции и основные сражения с участием российской армии.

1812 год стал переломным в новой истории нашей страны. Все настоящие патриоты России, от придворных аристократов до крепостных крестьян, стали единой силой, победившей полумиллионное нашествие «двунадесяти языков».

УДК 087.5:355(031) ББК 68.4я2

ISBN 978-5-91045-412-9 © А. В. Митяев, наследники, 2011 © Карты Д. И. Махашвили, Ю. Н. Панипартова, 2010 © Издательский Дом Мещерякова, 2012

Содержание

От автора

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

В канун ХIХ века

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Наполеон Бонапарт и другие

. . . . . . . . . . . . . . . . .

7 9 27

Под водительством Суворова . . . . . . . . . . . . . . . . . . 61 Действующие лица

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

93

Двенадцатый год . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 145 Священное поле Бородина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 199 Москва и Тарутино . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 249 Малоярославец и Березина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 285 Освободительный поход . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 319 Сто дней . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 347 Парижская осень

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

359

От автора Работницы библиотеки, подбиравшие для меня книги о наполеоновских войнах, вслед за связкой книг подали цветок в глиняном горшке.

— Берите, берите! Подарок со значением. Поможет писать «Громы Бородина». Уход за цветком простой. Постучите карандашиком по горшку — если стук звонкий, надо полить. Вот и все. Значение подарка оставалось для меня загадочным. И тогда мне стали помогать наводящими вопросами: — Как цветок называется?

— Бегония, — ответил я.

— Правильно! А какой сорт? Бегоний много. Посмотрите внимательнее… Лист, который я принялся рассматривать, не был гладкий — будто ктото сжал его в руке, потом выпустил, и лист не смог до конца расправиться. Но удивительнее всего была его окраска — от густого малинового, через сизый, через синий до темно-фиолетового.

— Цвет необычный, — сказал я.

— Ну то-то! — обрадовались библиотекарши. — Вы у самой отгадки. Этот сорт называется «Ухо Наполеона». Признаюсь, по отношению к полководцу с мировой славой название показалось мне неуместным. Даже вызвало некоторый протест. Начал я размышлять…

Вот уж скоро два века, как неравнодушны русские к Наполеону. Во времена нашествия шутки об императоре французов были жесткими и желчными. Со временем откровенная издевка уступала место более мирной насмешке. В столетнюю годовщину тех событий незабвенное для россиян имя Бонапарта подчас произносилось уже совсем с иными интонациями. Что же осталось в нас к сему дню?.. Не сразу, постепенно, к названию «Ухо Наполеона» я привык. Больше того, почувствовал в нем меткость народного слова, открытую ироничность: «Император французов вознамерился покорить все народы. Почти всех покорил. Пошел на Россию. Тут его, неразумного, взяли крепкой рукой за ухо. И навертели ухо, как заслужил». Название цветка представилось мне эпиграммой на Наполеона. Эпиграмма настолько хлесткая, что скрадываются размеры грозившей нам беды, скрадываются и силы, которые пришлось отдать, чтобы отстоять в 1812 году Отечество. И вот стоит тот цветок на окне и невольно зовет меня самого пережить второе грозное нашествие на нашу землю — наполеоновское. Самое первое было монголо-татарское. Но было, увы, и третье — гитлеровское.

В канун XIX века

П

режде чем касаться войны 1812 года, других войн России в XIX столетии, бегло оглядим Российское государство конца предыдущего века. Если знать, как было вспахано поле, какими семенами засеяно, лучше поймешь, почему вырос на нем хороший урожай, или наоборот — почему поле наделило пахаря тощим колосом. Для России чуть ли не половина XVIII века оказалась временем военным. Долгая-долгая Северная война со шведами. Три большие войны с турками. И меньшие — еще раз с турками, еще дважды со шведами, дважды с персами и однажды с пруссаками. Трудные десятилетия, истощавшие народ и государство. Но победа в Северной войне утвердила Россию на балтийских берегах. Победа в войнах

с Турцией утвердила Россию на берегах черноморских. Очередная русско-турецкая война, после которой по Ясскому договору России безоговорочно отходило Северное Причерноморье, от Днестра до Кубани, завершилась в последнем десятилетии века грандиозными победами двух русских военных гениев. Александр Васильевич Суворов прославился беспримерным штурмом неприступного Измаила. А Федор Федорович Ушаков уничтожил вдвое превосходящий флот противника у мыса Калиакрия. На всем своем огромном пространстве — от середины Европы до Тихого океана — Российское государство на исходе столетия стояло, как никогда, крепко. Расходуя силы, оно одновременно накапливало их. Бесстрашен был русский штык. Но не только он обеспечил державе авторитет

Громы Бородина 10 Сражение у мыса Калиакрия. С акварели А. Депальдо

Наградной офицерский крест за взятие Измаила.

1790 г.

Памятная медаль «На учреждение Черноморского флота».

1785 г. Художник П. Бобровщиков

среди народов и место в ряду великих. Обновленная реформами Петра I, все еще феодальная Россия начинала строить промышленность, много торговала с соседями, ближними и дальними, открывала новые земли, исследовала их, осваивала, приобщалась к мировой науке, к мировой культуре и сама делала вклады в их сокровищницу. Академия наук и Академия художеств в Петербурге, университет в Москве готовили отечественных служителей просвещения. Гремела слава гениальных ученых и зодчих, в Европе признавали таланты наших художников и музыкантов. Изумлялись тому, что президент Академии наук в России — женщина, Екатерина Романовна Дашкова. Она же и президент Российской академии, той, которая занимается родной словесностью. Королевы, царицы — это дело привычное, а тут женщина — глава ученых мужей. Как заботливая хозяйка в доме, наводила Дашкова порядок в Академии, где

прежде заправляли невежественные и вороватые иноземцы. В Европе знали также, что честных, талантливых иностранцев чтят в России. И не случайно знаменитый математик и физик немец Леонард Эйлер выбрал себе местом работы и жизни русский Петербург. Грозное восстание самозванца Пугачева, критика крепостничества и самодержавия передовыми интеллектуалами тоже были фактом российской действительности. В странах Европы знали, что царская власть заточила в одинаковые казематы и семейство Емельяна Ивановича Пугачева, и европейски образованного писателя Александра Николаевича Радищева. Не были секретом для Европы наши дворцовые перевороты. Гвардейские офицеры легко убирали слишком пронемецких монархов и возводили на престол цариц, обещавших верно служить российскому дворянству, и государей, крепко опиравшихся на благородное сословие. Иноземные политики и дипломаты пытались понять, какие силы сталкиваются внутри Российской империи. Какие нарождаются? Какие слабеют? Куда пойдет Россия, если верх одержат те или эти? Отгадать было непросто. Да что иностранцы! И сами россияне еще толком не знали самих себя. Еще не было ясного ответа на вопрос «Кто мы и отку-

В канун XIX века

да?». Туманную завесу над прошлым приподнимали лишь героические былины, обрядовые песни да сказания, передававшиеся в народе на протяжении веков от поколения к поколению. Даже у просвещенных людей знание своей истории было ограниченное. Летописи, другие древние документы рассеяны по монастырям, по местным архивам и частным хранителям. Да и немного их оставалось. В пожарах прежних нашествий погибли бесценные свидетельства нашей начальной жизни. Потребность в познании своих корней была так велика, проявлялась с такой силой, что общество выдвинуло в XVIII веке и отечественных историков. Среди них — Василия Никитича Татищева, сподвижника Петра I в Северной войне, управляющего казенными заводами на Урале, основавшего там город Екатеринбург. Его пятитомная «История Российская с самых древнейших времен» положила начало серьезному историческому труду на основе сбора и обобщения древних источников. Теперь сведениям из редкостных рукописей уже не грозило полное исчезновение. Осмысливать эти сведения, истолковывать их, связывать с другими могли отныне многие. Круг историков, любителей истории становился шире. В возрасте 55 лет удалился от царского двора, чтобы собирать и изучать рус-

ские древности, действительный тайный советник и кавалер граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин. Некоторое время он служил обер-прокурором Священного синода, и эта должность помогла ему найти в древнем ярославском монастыре величайшее национальное сокровище — список «Слова о полку Игореве». В последнем году XVIII столетия, в 1800‑м, книга, отпечатанная в типографии, поступила в продажу. Поэма, сочиненная в 1185 году, была редкой красоты и силы. Центральное событие «Слова» — неудачный поход на половцев новгород-северского князя Игоря — было известно и прежде по летописям. Но, не прочтя поэмы, невозможно с такой щемящей болью прочувствовать пагубные для Руси междоусобицы, представить тревогу далеких предков за будущее — свое и наше тоже. Не знали бы мы и страстного призыва, обращенного из XII века к русским людям всех времен: ради счастья Отечества будьте едиными! И еще: мы не узнали бы, не позволили бы себе даже предположить, что культура Киевской Руси могла выдвинуть столь гениального поэта и, следовательно, сама была уже развитой и мощной. Наконец-то россияне смогли услышать полнозвучную речь своих предков… В 1812 году рукопись «Слова о полку Игореве» сгорит в огне московского пожара, ис-

11

Екатерина Романовна Дашкова

Алексей Иванович МусинПушкин

Громы Бородина 12

Николай Михайлович Карамзин

СпасоПреображенский монастырь в Ярославле

чезнет последний список поэмы. Но прежде чем погибнуть, «Слово» успело позвать россиян на новые подвиги во имя Отечества. В конце XVIII века и в первые годы XIX века русское общество было охвачено предчувствием грозных, трудных событий. Так еще до черной тучи на горизонте, при ясном солнце и недвижном воздухе, чувствуется приближение бури. Военачальник воодушевляет войско перед боем страстной речью. Пушки еще не гремели, и дух общества укрепляли писатели, обращавшиеся за примером к истории. В 1801 году вышла книга Г. Геракова «Герои русские за 400 лет». В 1806 году Г. Державин написал трагедию «Пожарский, или Освобождение Москвы», годом позже в театре ставили пьесу В. Озерова «Дмитрий Донской». Тогда же начали выходить первые тома «Истории государства Российского». Их автором был замечательный писатель, родоначальник целого литературного направления Николай Михайлович Карам-

зин. В канун Отечественной войны гражданский долг повелел ему отказаться от чисто литературного труда и избрать себе до конца дней поприще изнурительное, требующее полной отдачи сил. Как понимал значение своей работы сам Николай Михайлович? Видно это из предисловия, написанного по завершении его двенадцатитомного труда: «История в некотором смысле есть священная книга народов… зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего. Правители, законодатели действуют по указаниям истории и смотрят на ее листы, как мореплаватели на чертежи морей». Поэт Федор Николаевич Глинка, полковник армии, сражавшейся с Наполеоном, будущий декабрист, роль историка оценивал еще лаконичнее: «Историк, исполни последнюю волю героев бывших — и История твоя родит героев времен будущих».

В канун XIX века

 В ту пору мир не был таким сложным, как теперь. Но взаимозависимость стран и народов тоже существовала. И случалось, что

события, происшедшие в одной стране, резко меняли жизнь соседей — и близких и дальних. Таким событием на исходе XVIII столетия стала Великая французская буржуазная революция и последовавшие за ней события начала века XIX. Подобно тому как при извержении вулкана катятся во все стороны по океану волны-цунами, так, зародившись в Париже, мощная волна ре-

волюционной, а затем и военной борьбы прокатилась по всему континенту Европы. Захлестнув африканские и азиатские берега, волна эта докатилась до самой Москвы и начала рассыпаться под ударами русского оружия. Размышляя о столкновении Франции с Россией, нельзя не отметить духовную связь русского общества с французским. Примет такой связи было множество — от самых примитивных до возвышенных. Для аристократических верхов России Франция была непререкаемым авторитетом в самых разных областях культуры. Обыватели и обывательницы многих российских губерний зорко следили за капризами парижской моды. Во многих дворянских семьях ребенка прежде учили французскому, а потом уж родному языку. Считалось престижным иметь в доме гувернера-француза, хотя бы такого убогого, как мосье Бопре у пушкинского Гринева. Вспомним, кстати, что Александр Сергеевич Пушкин с малолетства так хорошо владел французским, что самые первые стихотворные строчки, в подражание Мольеру, писал на этом языке, а в среде лицеистов его прозвали Французом…

13

Страница московского модного журнала за 1797 г.

Парижские моды начала ХIХ в.

Громы Бородина 14

Дени Дидро

Но в России знали и великих французских просветителей, владевших в то время умами всей Европы: Вольтера, Руссо, Дидро, Монтескье. Их сочинения читали и в переводах, но чаще в подлиннике. Книги эти грозно и весело расправлялись с королевской властью, с католическими священниками и феодалами-крепостниками — опорой короля. «Раздавите гадину!» — воскликнул Вольтер, имея в виду церковных мракобесов. «Всякий праздный гражданин является вором», — писал без обиняков Руссо. И еще: «Для улучшения общественного состояния надо, чтобы у каждого было достаточно и ни у кого не было чересчур много». Просвещение — вот тот рычаг, которым, по убеждению французских мыслителей, можно было повернуть государство к справедливой жизни. Многие просветители, люди отважного действия, наречены в истории еще и энциклопедистами. Вдохновителем, редактором знаменитой «Энциклопедии наук, искусств и ремесел» (свыше 30 томов) был философ Дени Дидро. Вместе с математиком, академиком Жаном д’Аламбером он привлек к участию в грандиозной работе множество ученых, инженеров, моряков, врачей и писателей. Энциклопедия рассказывала обо всем, что окружает человека, о нем самом, о его бытии на протяжении веков. Она выступала за свободное «развитие талантов и капиталов», звала народ к разумной деятельности, к совершенному, по представлениям энциклопедистов, устройству общества.

Да, то были действительно отважные люди! Королевское правительство несколько раз запрещало издание. Церковники сжигали книги на кострах и грозились сжечь авторов. Новые тома приходилось издавать за границей. Сами энциклопедисты нередко искали убежища за пределами родной страны… Если бы они знали, если бы могли предположить, до какой бури усилятся поднятые ими ветры! Французскую «Энциклопедию», как достояние общей, мировой культуры, начали издавать в других странах. Печатались статьи из нее и в журналах России. В 1773 году Петербург увидел самого Дени Дидро. Он приехал в северную столицу, приглашенный Екатериной II; гостил около полугода, встречался с русскими писателями, политиками, много беседовал с царицей. Зная о бедности философа, Екатерина предложила купить его библиотеку — около 3 тысяч томов. Условия покупки были так необычны, что речь шла не столько о купле-продаже, сколько о помощи ученому. Дидро получил 15 тысяч ливров и остался пожизненным владельцем-хранителем библиотеки с жалованьем в тысячу ливров в год. Причем сразу получил жалованье вперед за 10 лет. (Впоследствии Екатерина купила и библиотеку Вольтера.) Великие мыслители Вольтер и Дидро на протяжении многих лет переписывались с российской императрицей. Факт очень интересный. Обе стороны, выходит, интересовали друг друга, иначе не тратили бы время на письма. Переписка не огра-

В канун XIX века

ничивалась обсуждением философских и литературных проблем. Она касалась и практических дел. Когда Екатерина стала искать скульптора, которому можно было доверить создание памятника Петру Великому, Дидро назвал Фальконе и сам посоветовал скульптору ехать в Россию. Этьен Морис Фальконе прожил в Петербурге 12 лет. Талантом француза русский гений был воспет мощно и убедительно. Сегодня нам уже невозможно представить город на невских берегах без «Медного всадника». Как объяснить неприязнь великих французов к своему королю Людовику XVI и благоволение к русской императрице? Никто из просветителей (кроме Руссо) не представлял себе государство без монарха. Но монарх должен быть «просвещенным», что означало быть гуманным, образованным, радеющим о науках, искусствах, ремеслах, торговле. И справедливым должен быть. Просвещенный монарх чистым и незамутненным взором отыщет

15 Екатерина II

умных и честных помощников. Вместе они составят основной закон государства — конституцию. Закон обязателен для всех, следовательно, не будет произвола и насилия. Возвышены по праву будут не бездельники аристократы, а промышленники, торговцы, банкиры, которые деятельно умножают силу государства. Пример тому — Англия: королевский трон там сохранился, но государственные дела решает парламент, а тон в нем задает буржуазия, молодой, энергичный капитал. Французский король Людовик XVI погряз в дворцовой суете, опора у него на церковников и феодалов, истязающих и обирающих бесправных крестьян. От такого короля — просвещай его, не просвещай — толку не будет. А вот Екатерина II уже почти просвещенный монарх. Издает собственный журнал, сама сочиняет

Торг. Сцена из крепостного быта. С картины Н. Неврева

Громы Бородина 16

Петропавловская крепость в СанктПетербурге

пьесы, полемизирует с журналами своих подданных. Правда, крепостница и она; но не все сразу, со временем изменится в лучшую сторону. Екатерина II была для французских просветителей как бы объектом их социального эксперимента. Эксперимент, казалось, шел успешно. Роль, которой просветители наделили Екатерину, нравилась ей. Умная женщина понимала, как выгодно слыть «просвещенной царицей». Она, конечно, знала, что ее увлечение Вольтером способствует распространению его идей в русском обществе. Читать книги Вольтера, рассуждать, как он, стало даже модным. Но русское вольтерьянство до поры до времени царицу не беспокоило. Законы, ужесточавшие крепостное право, издавались. И раздавались в собственность дворян еще свободные крестьяне. Игру в «просвещенного монарха» императрица резко оборвала в год 1789‑й, когда восставшие парижане взяли штурмом королевскую крепость-тюрьму Бастилию — и Великая революция началась. Напуганная Екатерина нанесла жестокий удар по рус-

ским просветителям. Самодержцы России имели свои бастилии — крепости-тюрьмы Петропавловскую и Шлиссельбургскую. В Петропавловскую был посажен Александр Николаевич Радищев. Кара постигла его за книгу «Путешествие из Петербурга в Москву» — горькие и гневные рассуждения о судьбах России. В год 1793‑й, когда парижане казнили короля Людовика XVI, в тюрьму был заточен поэт и публицист Федор Васильевич Кречетов, обвиненный в нападках на крепостной строй и в сочувствии французской революции. Тогда же по указу сената палач публично сжег в Петербурге трагедию Якова Борисовича Княжнина «Вадим Новгородский». Екатерина увидела в ней призыв к народовластию. Самого писателя наказать было невозможно: «российский Мольер» незадолго до опубликования трагедии умер. Но двухгодичный «отпуск» получила президент Академии наук Дашкова, поскольку трагедия с ее одобрения печаталась в академическом журнале. (В Академию Дашкова уже не вернулась.) Узником Шлиссельбургской крепости стал Николай Иванович Новиков — 15 лет

В канун XIX века

без права писать и без права свиданий. А этот человек и талантом, и тем, что сделал, был ровня просветителям Франции: треть всех книг, вышедших в конце XVIII века в России, издана была в типографиях, созданных Новиковым. К слову сказать, почитая европейскую культуру, он резко и едко высмеивал в своих журналах глупую французоманию. Еще до расправы с отечественными просветителями Екатерина подвергла «домашнему аресту» своего Вольтера. В царскосельском гроте поселилась фигура философа, изваянная знаменитым Жаном Антуаном Гудоном. Привезенная из Парижа уже после смерти Вольтера, она с большим торжеством была помещена среди других скульптур, приобретенных Екатериной. По мере поступления вестей из крамольной

Франции царицу стал смущать ироничнонасмешливый взгляд мраморного философа. Мраморный Вольтер, сидя в мраморном кресле, словно говорил: «Так-то, матушка! Красивые идеи свободы порождают и настоящую борьбу за нее». Статую с почетного места переселили в библиотеку, что в нижнем этаже дворца. Туда же из апартаментов перенесли и бюст философа. (В последующие полвека вольтеровской библиотекой могли пользоваться лишь члены царской фамилии. Однажды было дозволено бывать в ней А. С. Пушкину — для работы над историей Петра Великого.) В Россию прибывали французские аристократы, бежавшие от революции. Они устраивались более или менее уютно на новом месте и понукали Екатерину к вооруженному выступлению против Французской республики: приводили в пример Австрию, Пруссию, Англию, пославших на спасение династии Бурбонов войска. Екатерина гневно бранила «французскую заразу», она приютила в Митаве (ныне латвийский город Елгава), на окраине своей империи, брата казненного Людовика XVI, будущего короля Франции Людовика XVIII. Однако русская армия в поход не торопилась. Итак, заканчивая наш беглый обзор связей русского общества с французским, отметим, что были они дружественно-глубокими. Но дружество это, когда началось наполеоновское нашествие, нисколько не уменьшило ненависти россиян к армии захватчиков, нисколько не смягчило ударов по завоевателям. Ибо они посягнули на целостность Отечества, на честь народа. Национальная гордость россиян, любовь к Родине требовали поставить «милого друга», «шер ами», на место. Что и было сделано.

17 Вольтер. Скульптор Ж. А. Гудон

Громы Бородина 18



Тадеуш Костюшко

Вступление Суворова в Варшаву. С гравюры неизвестного автора конца ХVIII в.

Конец XVIII века памятен еще одним событием в Европе — горьким, мучительным, трагичным для наших соседей поляков. Это раздел Польши между Россией, Пруссией и Австрией. Он длился (с перерывами) больше двух десятков лет и закончился в 1795 году тем, что польское государство надолго перестало существовать. Коренные земли Польши — с Краковом и Варшавой — присоединили к себе Австрия и Пруссия. К России отошли тогда области, населенные украинцами, белоруссами и литовцами. До раздела русско-польская граница проходила менее чем в ста верстах западнее Смоленска и в полусотне верст западнее Киева; вся Белоруссия и вся Правобережная Украина (по правому берегу Днепра) считались владениями польской шляхты. За год до этого, весной 1794 года, истреблением значительной части русского гарнизона в Польше началось мощное вос-

стание за восстановление национальной самостоятельности. Во главе его был знаменитый, европейски образованный генерал Тадеуш Костюшко, прославившийся в войнах за независимость Северной Америки. Он наладил связи и с революционным правительством Франции, надеясь на помощь в борьбе с общим противником. Франция сама только что отбилась от наседавших со всех сторон интервентов и на деле могла помочь лишь сочувствием. Надежда на успех восстания забрезжила, когда к отрядам шляхетской (дворянской) армии присоединились крестьяне. Беднота полагала, что, воюя с русскими и прусскими войсками, заслужит право на землю и освобождение от барских повинностей, — как получили землю и свободу крестьяне Франции, сражавшиеся за революцию. Однако повстанческое правительство ничего крестьянам не дало. Паны при разделе Польши не потеряли ни поместий, ни крепостных, поэтому и в трагический час не захотели пойти на уступки своим холопам. Холопы ответили на это просто — ушли из войска по домам. Не имея опоры в народе, польская армия вскоре потерпела поражение. Генерал Костюшко был ранен и взят в плен войсками русского генерала Ферзена. На пути Александра Суворова, спешно вызванного на подмогу, находилось одно из важнейших препятствий, которое могло решить исход всей кампании, — мощные укрепления варшавского предместья под названием Прага. После тщательной подготовки и яростного обстрела неприступ-

В канун XIX века

ная Прага была взята штурмом, подобно Измаилу. Русские полки вошли в Варшаву. Но беспощадный в бою Суворов был великодушен с побежденными. Еще перед взятием столицы он обещал распустить по домам всех сдавшихся, не трогать горожан с их имуществом и «все предать забвению». В результате Варшава была сдана русским без лишней крови. Польские националисты главными виновниками трагедии своего государства считают Суворова, Екатерину и всю Россию: «По повелению императрицы знаменитый полководец привел с боями российских солдат в столицу Польши, государство с многовековой историей перестало существовать». Из песни слова не выкинешь. Что было, то было. Но история не песня: хотя выкинуть из нее тоже ничего нельзя, необходимо объяснять исторические факты, опираясь на все многообразие этих фактов, а не отбирая лишь те, что удобны для приятных себе выводов. Нелегкое это дело — признаться самому себе в собственных ошибках. Чтобы не терзать душу собственной виной, проще свалить все на других. В том, что прервалось существование польского государства, большая вина самой польской шляхты. Заносчивые паны постоянно враждовали между собой. Одни группы искали союзников и опору в России, другие — в Пруссии, третьи — в Швеции, четвертые — во Франции, пятые — в Австрии, шестые — в султанской Турции. Государство, как говорят историки, было охвачено феодальной анархией. «Крулями» в Польше, то есть королями, чаще были иностранцы, чем поляки, —

19 Польская шляхта в Гданьске. С картины В. А. Стровского

несколько немцев, француз, швед и трансильванец… Избранный шляхтой, круль мало влиял на жизнь государства, серьезных прав он не имел. Само польское государство называлось не королевством, а шляхетской (дворянской) республикой — Речью Посполитой. «Круленята» — богатые землевладельцы, короли в своих вотчинах — делали все лишь по своему желанию. Свыше ста лет в Польском сейме был странный порядок: закон считался принятым, если за него голосовали абсолютно все депутаты, а не большинство, как в других парламентах. Стоило одному депутату проголосовать против — проект закона отвергался. С середины XVIII века двадцать шесть (!) сеймов не смогли принять ни одного важного для страны решения. Трудно приду-

Медаль для нижних чинов за взятие Праги. 1794 г.

Громы Бородина 20

Фридрих II

Старинный замок Кенигсберга

мать более верный способ развалить государство и вызвать вмешательство других держав в его дела. Было еще обстоятельство, которое в значительной мере предопределило разделение Речи Посполитой. Как уже говорилось, Польша владела всей Правобережной Украиной. Эта огромная территория именовалась «хлебным амбаром» шляхты; украинский хлеб польские помещики продавали с хорошей прибылью в Западную Европу. Разумеется, труд хлебороба на шляхетском поле не был легким. А к гнету шляхты прибавлялся еще и гнет польской католической церкви. Мало того, что православные храмы разрушались, воинствующие католики считали наравне с преступником того, кто исповедовал «хлопскую веру». Ответом шляхте и ксендзам была постоянная партизанская борьба на Украине. Только

в XVIII веке она трижды перерастала в крестьянские войны… Надо сказать, что правительство Екатерины II было против раздела Польши и долго сдерживало нажим Пруссии и Австрии. За счет польских земель эти державы значительно усиливались, что было во вред России. Для России выгоднее было существование соседнего славянского государства, которое проводило бы общую с ней политику противодействия германскому натиску на восток. Согласие на раздел Россия дала лишь под угрозой вмешательства Австрии и Пруссии во вторую русско-турецкую войну (разумеется, на стороне Турции). Но самая роковая ошибка, решительно повлиявшая на судьбу Речи Посполитой, была совершена польскими феодалами и их королями еще за два века до раздела. Та ошибка сработала подобно бомбе замедленного действия. Мы, читатель, остановимся на ней — в истории народов, к сожалению, нередки случаи подрыва на фугасах собственного изготовления. За два века до раздела в зависимости от Польши, в ее подчинении, было немецкое герцогство Восточная Пруссия (столица Кенигсберг). Враждуя с Россией, польский король Сигизмунд Август укреплял связи с западным соседом Речи Посполитой — с немецким курфюрством (княжеством) Бранденбург (столица Берлин). Чтобы антирусские связи были прочнее, он согласился на передачу герцогской прусской короны в порядке наследования курфюрсту Бранденбурга. Следующий польский король Стефан Баторий увековечил эту политическую

В канун XIX века

сделку. Что же получилось в скором времени? Бранденбург и Восточная Пруссия стали единым Прусским королевством. Королевство единое, но без общей границы: между двумя его частями лежат земли, населенные поляками. Причем земли, жизненно важные для Польши, — выход польского государства к Балтике, к морским торговым путям. Польская территория у Балтийского моря оказалась в немецких клещах. Пруссия крепла. И по мере того как нарастали ее силы, увеличивалось желание прусских королей соединить — территориально — обе части королевства. Наивысшей агрессивности и военной силы Пруссия достигла при Фридрихе II Великом. Он-то и стал инициатором раздела Польши, четко определив благоприятные для этого условия — беспомощность Речи Посполитой и занятость главных держав Европы своими серьезными проблемами. В 1772 году, уже по первому разделу, Пруссия получила польское Поморье… Пройдет сравнительно короткое время, Поморье вернется к полякам (об этом рассказ впереди). Но Восточная Пруссия останется частью Германии. И немецкие агрессоры будут постоянно стремиться к захвату польской Прибалтики. Восточная Пруссия станет угрозой также для русских, литовцев, латышей, эстонцев. Укрепленная, заселенная германским офицерством, она уподобится мощной армии, расположившейся, по воле польских королей, в тылу славянских и прибалтийских народов. Только весной 1945 года, после разгрома фашистской Германии, Восточная Пруссия будет ликвидирована. Основная часть ее территории станет польской, небольшая — Калининградская область — советской.

Восстание поляков, мало давшее самой Польше, заметно помогло революционной Франции. Польша как бы прикрыла собой — пусть на время — Французскую республику, оттянула на себя войска двух империй и королевства. Противник у поляков и французов был теперь один и тот же — Австрия, Россия, Пруссия. Польские легионы во главе с генералом Яном Домбров-

ским начали переправляться во Францию, чтобы в рядах ее армии сражаться против общего врага. Судьба оказалась немилосердной, несправедливой к тем отважным, оторвавшимся от родины людям. Они воевали в чужих землях за Французскую республику, а Франция стремительно превращалась в империю. С армией Наполеона польские легионы вернутся в Польшу, но лукавый император не даст Польше самостоятельности. Назвав герцогством Варшавским, оставит ее себе для политических торгов с Россией, Австрией, Пруссией. Вести эти торги он надеялся после победоносного похода на Россию.

21

Берлин начала ХIХ в. Драматический театр

Громы Бородина 22



Павел I

В 1796 году умерла Екатерина II. Императором стал ее сын Павел. От нового монарха Россия ничего хорошего не ожидала. Он открыто ненавидел свою мать и обожал прусского короля Фридриха II. Потому общество было готово к ударам по деятелям, окружавшим Екатерину, по тем, кто энергично служил Отечеству. Удары посыпались. Дашкову отправили в глухую деревню — в ссылку. Павел повелел: «Княгине ни чернил, ни бумаги не давать». Он знал, что для писателя и ученого запрет на творчество — истинное мучение. Выслан был тоже в деревню, в Кончанское, фельдмаршал Суворов. Не сразу нашелся чиновник, согласившийся доглядывать за полководцем. В инструкции, данной ему, говорилось: «Всемерно стараться ведать, от кого будет он иметь посещения, с каким намерением, в чем он с посетителями, или порознь, будет упражняться, какие разговоры произнесены будут… Когда бы он, граф Суворов, вознамерился куда-нибудь поехать в гости или на посещение кого-либо, то представлять ему учтивым образом, что, по теперешнему положению его, то делать не можно». Ненависть Павла к Дашковой понятна: в молодости эта хрупкая женщина была участницей заговора гвардейских офицеров, сделавших Екатерину императрицей, отнявших таким образом на десятилетия императорский трон у Павла. Суворов же — Павел знал это — служил

не Екатерине, а России. Почему и такой полководец подвергся опале? Новый царь опасался заговора, в который заговорщики могли втянуть Суворова или как-то использовать авторитет полководца. Но это поверхностный ответ. В краткое правление Павла из армии было уволено 333 генерала и 2 261 офицер. А около десятка генералов сразу получили фельдмаршальское звание. (Для сравнения: в последние годы царствования Екатерины II в русской армии было всего три генерал-фельдмаршала.) Ничего удивительного нет в том, что новый правитель меняет, как теперь бы сказали, «администрацию». Это бывает почти всегда и почти всюду. У нового правителя свои взгляды на ведение государственных дел, ему нужны помощники-единомышленники, которые энергично разрушали бы притерпевшееся плохое и помогали всему хорошему — новому и старому тоже. Однако, на горе народа, случается, приходит к власти человек только с желанием властвовать. Идей для развития государства у него нет, и недостает еще многого — скромности, порядочности, совестливости… Властитель, которого природа обделила талантами и добродетелями, окружает себя людьми малодостойными, готовыми на бесчестье ради места около жирного пирога. Достойный же человек просто не согласится — ни за чины, ни за ордена — быть соучастником ошибочных дел, искажения человеческих ценностей. Правителем, который больше всего думал об укреплении своей власти, был Павел I. Десятком новых

В канун XIX века

фельдмаршалов окружил свой трон, а разве этот десяток мог заменить Отечеству одного изгнанного — Суворова? В павловские времена, писал Н. М. Карамзин, «награда утратила свою прелесть, наказание — сопряженный с ним стыд». Мы ошиблись бы, сказав, что у Павла не было идей. Они были. И самая любимая — перестроить русскую армию по образцу прусской. В гостях у короля Пруссии Павел с восторгом наблюдал, как маршируют войска на парадах, как свирепые фельдфебели муштруют солдат. Знал Павел о победах прусской армии. Она не раз крепко колотила войска австрийцев и других соседей. Побитые австрийцы старались копировать порядки пруссаков. Павел не мог понять, почему этого не делают русские генералы. Еще будучи наследником престола, он имел в Гатчине собственный полк, устроенный на прусский манер. Став императором, Павел начал перестраивать на прусский манер всю армию России. В полках началась муштра, вводилась палочная дисциплина — избиение рядовых за погрешности и упущения, менялась

привычная и выгодная для русских войск тактика, то есть приемы боя. Прусская армия, в отличие от русской национальной армии, была наемной. Служили в ней и воевали люди всякого роду и племени за деньги, за добычу в захваченной местности. Когда наемнику грозила гибель, он спасал себя бегством. Муштровали и били своих солдат прусские командиры, чтобы те, по выражению самого Фридриха Великого, «боялись палки капрала больше, чем пули неприятеля». Пруссаки избегали рукопашных схваток. «Там решает дело рядовой», — объяснял эту странность король; уверенный лишь в своих командирах, король вводил армию в сражение только на ровной, открытой местности — чтобы командиры видели все войско и не позволили ему в трудный час разбежаться или уклониться от боя. Другое дело — русские войска. Со времен Петра I лучшие российские полководцы требовали от солдата действовать инициативно. Суворов в своих наставлениях писал: «Я велю вправо [идти], а должно влево [по обстоятельствам] — меня не слушать. Я велю

23

Марсово поле с обелиском «Румянцева победам». С картины И.- Г. Майра

Громы Бородина 24

вперед, ты видишь [что нельзя]… не иди вперед». Еще читаем: «Солдат проберется и болотом», «Казаки везде пролезут»… Так мог говорить полководец, абсолютно уверенный в том, что его солдаты бескорыстно исполнят долг перед Отечеством. На основе русского патриотизма строилась и тактика русского боя, отличная от прусской. Действия на пересеченной местности, штыковые удары, неколебимая стойкость в тяжких сражениях — все это отличало русские полки от иных. Таким солдатам можно было доверить саму военную тайну. «Не довольно, чтобы одни главные начальники были извещены о плане действия, — наставлял Суворов, — должны знать его… даже унтерофицеры и рядовые». Для Суворова солдат был «чудо-богатырь». Для Павла — «механизм, артикулом предусмотренный». Потому-то новый император и выслал знаменитого фельдмаршала, как главного своего противника, из Петербурга. Офицеры-патриоты и генералы-патриоты в ответ на введение в полках прусских порядков повторяли вслед за Суворовым: «Русские прусских всегда бивали! Чему же у битых учиться?» В недовольстве армии таилось грозное предостережение Павлу. Зная о подобных настроениях, император различными способами пытался приукрашивать свое правление. Наперекор воле почившей матушки были выпущены на свободу Радищев и Новиков, но без права заниматься прежней просветительской деятельностью. Освобожден и Тадеуш Костюшко, но о восстановлении независимой Польши не было и речи… За пять лет царствования Павел роздал дворянам 600 тысяч крестьян, закрепостив прежде

свободных земледельцев Новороссии. Однако ничто не спасет его от гибели… При всей враждебности к Екатерине сын ее Павел полностью разделял взгляды матери на события во Франции. К тому же участие России в борьбе с революцией подняло бы нового российского императора в глазах всех монархов Европы. И Россия вступила в антифранцузскую коалицию, присоединилась к союзу Англии, Австрии, Турции и Неаполя. Эти государства располагали многочисленными армиями. Но некому было их водить. Известные прежде полководцы уже были нещадно биты молодыми французскими генералами. В размышлениях о полководце, который не погубил бы войска коалиции, а привел их к победе, глава английского правительства Уильям Питт Младший назвал имя Суворова. Австрийское правительство тоже просило Павла об этом. Павлу льстила такая просьба. Как же? Только его подданный способен спасти Европу от французской анархии! Мы оставили фельдмаршала в Кончанском. Тоскливые думы одолевали его. Болели старые раны (их было шесть). Друзьям нет въезда в имение. И хозяину выезда нет. Доступная радость — сыграть в бабки с деревенскими ребятишками, послушать щеглов в «птичьей горнице». И вдруг опальный фельдмаршал получает от императора примечательное письмо: «Граф Александр Васильевич! Теперь нам не время рассчитываться. Виноватого Бог простит. Римский [австрийский] император требует Вас в начальники своей армии и вручает Вам судьбу Австрии и Италии. Мое дело на сие согласиться, а Ваше — спасти их. Поспешите приездом

В канун XIX века

сюда и не отнимайте у славы Вашей времени, а у меня удовольствия Вас видеть». При встрече в Петербурге Павел сказал Суворову: — Веди войну по-своему, как умеешь. Александр Васильевич Суворов дал 60 боев и сражений, ни одного не проиграл. Было бы справедливо счет суворовских баталий и викторий увеличить еще

ностным защитником Отечества. По дороге из новгородской глуши в Петербург, из Петербурга в Вену Суворов думал о том, что победа над Павлом еще не полная. Если он, русский фельдмаршал, проиграет кампанию в Италии, если уступит французам, император получит новый повод опруссачивать русскую армию. Во имя армии, которой отдана жизнь, надо было

25

Отъезд Суворова из села Кончанского в поход 1799 года. С картины Н. Шабунина

на единицу — прибавить к смертельным схваткам с врагом не менее опасную для полководца схватку со своим деспотичным императором. Слова Павла «Веди войну по-своему» означали капитуляцию царя. Суворов был бы возвращен из Кончанского в столицу гораздо раньше, но в том случае, если бы попросил монаршей милости, если бы отступился от своих принципов. Опальный фельдмаршал предпочел царским милостям царский гнев и отстаивал самобытность русской армии, честь ее офицерства, доброе звание русского солдата, право простолюдина быть рев-

непременно побеждать и в этой, не своей, войне — войне на чужой территории. Ссорясь с царями, Суворов не мыслил себе иного государственного строя, кроме монархии. В сути французской революции разбирался с этих позиций и искренне верил, что идет спасать Европу. Но отлично знал силу французских войск, следя по газетам за их успехами. На вопрос, кого считает лучшими полководцами за всю историю, Суворов отвечал: Цезаря, Ганнибала и Бонапарта. А в то время Наполеон Бонапарт не провел еще своих самых впечатляющих сражений.

Наполеон Бонапарт и другие

ойны Франции с соседями начались в 1792 году и длились чуть ли не четверть века — по 1815 год. Русские войска ни в первых сражениях, ни в самом последнем, после которого Наполеон был сослан на остров Святой Елены, не участвовали. Но мы, читатель, должны поговорить и об этих событиях, особенно о сражениях в Северной Италии. Там складывался театр военных действий, на котором суворовским войскам пришлось впоследствии решать сложнейшие задачи. В них же вызревал полководец Наполеон. Надо знать, кому наши предки накрутили уши — не озорнику какому-то, а злому, высокомерному гению войны. Зная силу Наполеона, мы лучше сможем ощутить и силу его победителей.

В

Ведь решающий удар Наполеону, предопределивший крушение его честолюбивых замыслов, нанесли русские войска. О Наполеоне написано около 200 тысяч книг, очерков, статей. Осмысление его личности и эпохи, в которой он оставил глубокий след, продолжается и поныне. Ясно, что мы сможем коснуться лишь самых основных вех его сложной жизни — от поклонника Жан-Жака Руссо в юности и друга братьев Робеспьер в дни революции до властного императора, жаждущего господствовать над всем миром. Конечно, не французская революция послала Наполеона с огромной армией в Россию. В годы Великой революции императора Наполеона просто не было. Был артиллерийский офицер, потом генерал по имени Наполеон, по фамилии Буонапарте. Но можно с уверенностью сказать:

Громы Бородина 28 Карло Мария Буонапарте

Казнь Людовика XVI

не будь революции, не быть ему императором. Сын небогатого дворянина с острова Корсика, хотя и имел выдающиеся способности, в королевской Франции остался бы в невысоких должностях. И бедность, и малый рост, и плохое французское произношение — все было против него. Уже на пути к славе, в 33 года, он счел полезным для себя снять итальянский налет с фамилии, офранцузить ее. Адвокат Карло Мария Буонапарте, потомок древнего тосканского рода с Корсики, присоединенной к Франции лишь в год рождения

его второго сына Наполеона, определил судьбу наследника учебой в военных школах Бриенны и Парижа. «В Бриенне я был самым бедным из своих товарищей; у них бывали карманные деньги, у меня же их никогда не было». Не было у него и могущественных связей, необходимых, чтобы определиться на морскую службу, о которой мечтал с детства. Но точный расчет и завидное хладнокровие подростка помогли сделать удачный выбор конкретной военной специальности — это артиллерия. Курс парижского училища он успешно заканчива-

Наполеон Бонапарт и другие

ет и шестнадцатилетним артиллерийским лейтенантом отправляется в полк, размещенный в провинции. Здесь уже на практике учится тонкостям военной науки, тактическим приемам. А летом 1792 года, проездом в столице, молодой офицер присутствует при разгроме Тюильри и аресте королевской семьи… Французская революция переполошила европейских монархов. Императоры, короли, султан, отложив свои распри, решили совместно выступить против Французской республики. Понять монархов можно. Казнь Людовика XVI испугала их. Переместиться с трона на эшафот — дело не из приятных. Первыми двинули свои армии на Республику Пруссия и Австрия. Вскоре к ним присоединились Англия, Голландия, Сардиния, Испания. Пруссаки, австрийцы двигались к Франции по суше. Англичане, имея сильный флот, нападали на побережье и портовые города французов. В самой Франции бушевали контрреволюционные мятежи. Республика была вынуждена сражаться и на внешнем фронте, и на внутреннем. Всех событий того времени нам, конечно, не охватить. Коснемся тех, в которых то скромное, то решающее участие принимал Наполеон Бонапарт. Корабли англичан вошли в гавань Тулона, ключевой военно-морской базы Франции в Средиземноморье. Высадив десант, они помогли монархистам укрепиться на высотах, господствующих над городом. На военном совете республиканцев, обсуждавшем план освобождения Тулона, присутствовал капитан Бонапарт. Будучи грамотным артиллеристом, он настаивал на непременном первоочередном захвате

позиций на трех мысах, господствующих над местностью, чтобы установить на них осадную артиллерию. Батареи «Эгильет и Балагье смогут обстреливать бомбами, гранатами и ядрами всю площадь большо-

29

го и малого рейда», тут уж англичане будут вынуждены вывести свои корабли в море. Безвестному капитану пришлось вступить в спор с самим Карто — генералом, командующим войсками. Этим спором, еще не начавшись, карьера Наполеона могла и закончиться. Но члены военного совета поверили в расчеты и доводы младшего по чину. Вскоре генерал Карто был отозван в Париж. Декабрьской ночью 1793 года, после длительных осадных операций, революционные войска штурмом взяли укрепления противника, в том числе — ключевые батареи. Как и предсказывал артиллерист, английские корабли поспешно ушли из гавани. Лишившись поддержки

Пение «Марсельезы». С картины И. Пильса

Громы Бородина 30

Французская революционная гвардия в 1795 г. Немецкая гравюра начала XIX в.

флота, монархисты сдали Тулон революционным войскам. В тех боях Бонапарт был контужен, ранен штыком в ногу, под ним убило лошадь. Влиятельный очевидец боя писал военному министру Франции: «Я не нахожу подходящих выражений, чтобы обрисовать заслуги Бонапарта; глубина научного подхода, такая же глубина понимания [обстановки] и еще больше храбрости — вот слабое представление о достоинствах этого редкого офицера. Это тебе, министр, надлежит приобщить его к славе Республики». Республика не оставалась в долгу перед своими защитниками. Храброму, умному солдату был открыт путь в офицеры, в генералы, в маршалы — только служи с пользой революции. Наполеон Бонапарт в 24 года получил чин бригадного генерала.

Войска Республики, плохо вооруженные, полуголодные, полуодетые, но воодушевленные обретенной свободой, повсюду останавливали интервентов. К середине 1794 года они выиграли 147 сражений

и боев, взяли 106 крепостей и больших городов, захватили 81 тысячу пленных, 3 800 орудий, 70 тысяч ружей да 90 знамен. Памятуя, что лучшая оборона — это наступление, французские армии с боями вышли за пределы своей страны. Солдаты Франции воевали храбрее, чем солдаты интервентов. А ее великолепные генералы открыли новые приемы боя, к которым противник не был готов. Но это еще не все: Европа знала, что французы сражаются под знаменами, на которых написано: «Свобода, равенство, братство!» Во Франции все граждане равны перед законом. Крестьяне освобождены от барских повинностей и — только подумать! — получили землю. Такие прекрасные перемены — освобождение от тиранов и феодалов — войска Республики несут с собой и в другие страны. Навстречу французам люди выходили не с оружием в руках, а с цветами. Обычное дело — армия, вступившая на завоеванную землю, обирала до нитки население. На этот раз было иначе. Пример тому — приказ комиссара Комитета общественного спасения якобинца Луи Сен-Жюста, отданный во время военных действий на Рейне: «В армии 10 тысяч человек босы. Вам [властям города] следует разуть в течение дня всех страсбургских аристократов и распорядиться, чтобы завтра в 10 часов утра 10 тысяч пар башмаков были отправлены в штаб армии…» Известия о подобных приказах летели впереди революционных войск, вызывая восхищение простого люда. Шло время. Смысл и стиль распоряжений, отданных французскими генералами, вдруг изменились. Хотя были в тех

Наполеон Бонапарт и другие

распоряжениях прежние слова о свободе и равенстве, отчетливо звучали и завоевательные ноты: «Солдаты! Вы не одеты, вы плохо накормлены. Я поведу вас в самые плодородные страны на свете…» Всевозможные блага за счет других народов обещал французским солдатам генерал Наполеон Бонапарт, командуя армией, вступившей в Италию. Приказ Сен-Жюста был отдан в 1793 году. Приказ Бонапарта с обещанием военной добычи — в 1796‑м. Почему в них такое различие? Справедливые, освободительные войны Франции очень скоро переродились в иные — захватнические. Отняв с помощью народа власть у короля и аристократов, верхи больше не нуждались в революции: обед для буржуазии сварен, надо гасить огонь под котлом. Летом 1794 года во Франции был совершен контрреволюционный переворот. Крупная буржуазия целиком захватила власть, отстранив от нее представителей неимущих сословий. Прежние принципы республики «Свобода, равенство, братство» заменились иными: «Собственность, свобода, равенство». «Собственность» была поставлена новыми законами на первое место. Не осталось и следа от «братства». Какое уж «братство», если самым замечательным вождям революции, в том числе обоим братьям Робеспьер и Сен-Жюсту, отрубили головы… Мы знаем: Бонапарт получил генеральский чин за заслуги перед революцией. К тому же он был в дружбе с Огюстом Робеспьером. После контрреволюционного переворота это ничего хорошего ему не сулило. Бригадный генерал был отдан под следствие, а затем отстранен от служ-

бы. Он голодал, обносился. Собирался уехать искать удачи в Турцию — в те времена Османская империя охотно использовала в своей армии иностранных специалистов и советников. Но случай снова помог ему всплыть на поверхность. Сторонники королевской власти не оставляли надежды на восстановление монархии. Они были достаточно сильными и в 1795 году подняли в Париже мятеж.

24 тысячи монархистов готовились захва-

тить дворец Тюильри, где заседало правительство — Конвент. Защитников дворца было вчетверо меньше. Перебирая в критический момент способы удержаться у власти, члены правительства вспомнили о безработном Бонапарте. Бонапарт не упрекнул власти в обидах, а сразу принялся за дело.

31

Обучение турецкой армии французскими офицерами. Карикатура конца ХVIII в.

Громы Бородина 32

Иоахим Мюрат

Наш замечательный историк Евгений Викторович Тарле, исследовавший деятельность и способности французского полководца, особо отмечал: «Наполеон, по мере возрастания опасности, становился все энергичней». В ту памятную для Франции октябрьскую ночь, с ливнем и ветром, Бонапарт нашел единственное решение для победы над мятежниками — восполнить недостаток войск артиллерией. Но артиллерия — 40 орудий — находилась в военном лагере, далеко от дворца. Надо было взять ее, доставить ко дворцу, прорываясь туда и обратно сквозь пикеты и заслоны монархистов. Кто это сделает? Какой дерзкий храбрец? В выборе командира, посланного с отрядом за пушками, проявилась еще одна способность Наполеона — находить в массе людей талантливых помощников. Эскадрон молодого офицера Иоахима Мюрата с тремя сотнями лошадей в поводу ринулся в рискованное дело. У самой цели кавалеристы с ходу атаковали колонну монархистов, что называется выхватив пушки у них из рук. На рассвете орудия были уже в дворцовом парке. Мастер артиллерийской стрельбы Бонапарт разместил батареи так, что именно на них выходила основная масса мятежников. Орудия били залпами. Оставив множество убитых, подхватывая раненых, монархисты бежали. Тарле в книге «Наполеон» уточняет: «Бонапарт пошел на такое до тех пор

не употреблявшееся средство, как стрельба из пушек среди города в самую гущу толпы». Здесь, читатель, отметим для себя немаловажную черту в характере Наполеона — жестокость, неколебимую решимость идти ради победы на любое кровопролитие. Так, в Египетском походе, не имея возможности кормить и конвоировать 4 тысячи пленных турецких солдат, Наполеон прикажет расстрелять их, хотя туркам перед сдачей в плен была обещана жизнь… Один из участников обороны Тюильри писал о Бонапарте, расстрелявшем монархистов: «Небрежность его туалета, длинные свисающие волосы, ветхость одеяния подчеркивали крайнюю нужду, но, несмотря на опалу, на двадцать шесть лет, на общий столь неимпозантный внешний вид… с этого дня [5 октября] он стал подниматься в общественном мнении…» Конвент дал своему спасителю новый чин — дивизионный генерал. Получил Бонапарт и значительную должность — командующий парижским гарнизоном, это 40 тысяч солдат и офицеров. Изменилось и положение Мюрата, Бонапарт взял его к себе адъютантом. Командир эскадрона станет в дальнейшем командовать кавалерийскими корпусами. Слава одного из лучших наполеоновских маршалов от сражения к сражению будет все ярче и ярче сиять над Мюратом, пока не померкнет в России.

Наполеон Бонапарт и другие

 Еще в дни осады Тулона у Бонапарта возник замысел похода в Италию. Отношения Французской республики с Прусским королевством на время умиротворились. Но Англия и Австрия не выходили из войны. Английская буржуазия видела во французской опасного для своей промышленности и торговли соперника. Для Англии было бы куда спокойнее, если бы Францией снова правил король с инертными феодалами. Смирить Англию, как мыслил Бонапарт, даже поставить на колени, можно было, отняв у нее богатейшую восточную колонию — Индию. (Интересное совпадение: во Вторую мировую войну, полтораста лет спустя, идея покорения Англии через захват Индии будет серьезно занимать Гитлера и его фельдмаршалов.) Но при чем тут поход в Италию, если французам нужна Индия? Италию надлежит занять как плацдарм для последующего захвата Египта — на другой стороне Средиземного моря. Египет, входящий в Турецкую империю, станет французской колонией. И он же будет в свою очередь плацдармом для похода в Индию. Вот какие геополитические планы возникли у безвестного артиллерийского капитана — планы воистину наполеоновские. Здесь уже была видна способность Наполеона мыслить стратегически широко, ставить крупные цели и находить пути их достижения.

Стратегия Бонапарта понравилась правительству, которое дало ему новую должность — командующего Итальянской армией (армия-то французская, но действовать ей в Италии, потому такое название). Биографы, детально описывающие жизнь Наполеона, обращают наше внимание на множество мелких обстоятельств и причин, которые, по их мнению, решающим образом влияли на всю карьеру полководца. Существует мнение, что Бонапарт после разгрома монархистов мог снова остаться в безвестности. В Конвенте, обсуждавшем подавление мятежа, его имя могли просто не упомянуть. Но была у генерала сестра Полина… Между прочим, было у Наполеона три сестры и четыре брата. Обо всех он заботился с ранних лет, с момента потери отца. Достигнув вершин, щедро наделял родню титулами и тронами захваченных земель: король Голландский, король Испанский, королева Неаполя, великая герцогиня Тосканская. Но это будет позже. А пока… Была у генерала сестра Полина. Она обладала редкой красотой, и множество поклонников добивались ее руки. Среди влюбленных в Паолетту был влиятельный член правительства. Он-то, прокладывая путь к сердцу красавицы через похвалу брату, и произнес в Конвенте речь, из которой всем стали видны заслуги Бонапарта. Решила ли красота Паолетты судьбу брата? Может, да. Может, нет. В карьере Наполеона бесспорно другое: такой человек был нужен сильным мира сего — сою-

33

Наполеон Буонапарт

Громы Бородина 34

Полина Бонапарт в облике Венеры. Скульптор А. Канова

зу промышленников и банкиров. Подобно тому как сам Бонапарт высмотрел в лейтенанте Мюрате будущего маршала, так и они открыли талант, который будет служить им всеми своими гранями. Пусть завоюет пока хоть Италию. В Париже, в других городах Франции — голодная жизнь, бедняки снова ропщут. Чего доброго, начнут новое восстание — теперь против фабрикантов, торговцев, банкиров. Правительству нужно золото — пусть Бонапарт поохотится за ним. И вообще: война за пределами страны — верный способ выплеснуть опасную энергию наружу, отменное лекарство…

Буржуазия поверила в Бонапарта. Но еще не верила в него армия, а главное — боевые генералы. Одно дело воевать против монархистов. Каков‑то он будет в схватках с иноплеменными войсками?

Как только новый командующий прибыл в свою армию, все убедились, что воля его железная, а рука беспощадная. Он сразу жестоко покарал начальников‑воров, обиравших и без того раздетую, голодную армию. Подчиненным генералам сразу же дал понять, что слово командующего непререкаемо. Будущему маршалу Шарлю Ожеро сделал сверхэнергичное предупреждение: «Генерал, вы ростом выше меня как раз на одну голову, но если вы будете грубить мне, то я немедленно устраню это отличие». Серьезные историки считают этот эпизод легендой. Но легенды не возникают на пустом месте. Достоверны слова генерала Массены, сказанные товарищам после первой беседы с командующим: «Ну, нагнал же на меня страху этот малый!» А боевая слава Массены была в то время куда громче и очевиднее бонапартовской. Воры наказаны. Генералы предупреждены. Солдаты уверуют в своего нового начальника в первом же бою. По планам командования в войне с Австрийской империей и Сардинским королевством Итальянской армии отводилась второстепенная роль. Она должна оттянуть на себя какое-то количество вражеских дивизий. Основные сражения (с расчетом на победу) дадут другие армии, расположенные в Южной Германии. Разбив австрийцев на своем фронте, они должны двинуться к столице империи Вене и там закончить войну. На деле все получилось иначе. Малочисленная армия Бонапарта — с апреля 1796 по март 1797 года — разгромила на севере Италии лучшие армии противника, взяла, казалось, неприступную крепость Мантую — ключ ко всей Ломбардии.

Наполеон Бонапарт и другие

В крепости был 30‑тысячный гарнизон, на помощь ему шла 80‑тысячная австрийская армия. Наполеон Бонапарт с 40 тысячами и армию разгромил, захватив 20 тысяч пленных, и крепостью овладел. Сильные французские армии, находившиеся в Германии, только способствовали этим победам. Войска Бонапарта перешли австрийскую границу, двинулись непосредственно на Вену. Сдержать их было нечем, австрийский император запросил мира. Пока дипломаты вели переговоры, войска Бонапарта с севера Италии пошли на юг и легко подчинили себе весь Апеннинский полуостров. Чтобы понять, почему слабая второстепенная армия одержала такую победу, вернемся к многогранному таланту Наполеона. Готовясь к походу в Италию, полководец скрупулезно изучал театр, на котором придется воевать. К началу войны он «знал Апеннины, как собственный карман», по словам военного историка Карла Клаузевица. Зная горы, долины, реки, речные переправы, города, селения, дороги, тропы, представляя их себе в подробностях и особенностях, Бонапарт повел армию не через Альпийский горный кряж, как полагалось бы всякому, а по дороге, огибавшей оконечность Альп у самого моря. На карте это тоненькая ниточка между коричневым и синим. Слева скалы, справа волны. Армию, растянувшуюся на узком пути, на «карнизе», легко уничтожить корабельной артиллерией с моря. Но ни австрийцы, ни их союзники сардинцы и в мыслях не допускали, что Бонапарт решится так рисковать. А он расчет-

ливо рискнул и оказался во владениях сардинского короля гораздо раньше, чем тот предполагал, и не там, где его ждали. Бонапарт на уязвимом пути чувствовал тревогу армии. И потому шел впереди всех пешком, показывая пример хладнокровия и задавая темп движению. В будущем Египетском походе войскам Бонапарта пришлось идти в пустыне, под обжигающим солнцем, по раскаленным пескам. Обессилевшим солдатам с трудом давался каждый шаг. Бонапарт приказал всем командирам спешиться; лошади, повозки, экипажи были отданы больным и раненым. Офицера, решившего все же оставить лошадь командующему, Бонапарт в ярости ударил хлыстом по лицу. Как и в Италии, генерал пошел впереди армии. «Работают у того, кто сам работает, и на смерть идут у того, кто сам ее не сторонится». Слова эти сказаны русским генералом, военным историком Михаилом Ивановичем Драгомировым касательно русских военачальников и их подчиненных. Справедливы они применительно и к иным армиям. Работоспособность Наполеона была почти безгранична. А храбрость? Храбрость — выше всякой меры. В боях с австрийцами на Ломбардской низменности французам приходилось переправляться через многочисленные притоки реки По. Вся речная долина изрезана ими. На мосту через Адду около селения Лоди и на мосту через Адидже около селения Арколе Бонапарт показал примеры бесстрашия, изумившие и своих и противника.

35

Пьер Франсуа Шарль Ожеро

Громы Бородина 36

Наполеон Бонапарт и другие

Средиземное море и прилегающие страны 1 — Гельветическая республика (Швейцария) 2 — Франция 3 — Пьемонт 4 — Лигурийская республика 5 — Герцогство Парма 6 — Цизальпинская республика 7 — Республика Лукка 8 — Герцогство Тоскана 9 — Княжество Пьомбино 10 — Римская республика 11 — Королевство Сардиния 12 — Королевство обеих Сицилий 13 — Черногория

Мост у Лоди обороняли 7 тысяч австрийцев с 14 орудиями. Триста шагов надо пробежать французам по узкому настилу, чтобы оказаться на другом берегу и там обрести пространство для действия. Сквозь рой пуль и ядер, увлекаемые Бонапартом, солдаты преодолели «мост смерти» и разгромили авангард австрийской армии до подхода ее основных сил. Когда подошли основные силы, ослабленные потерей авангарда, Бонапарт принялся за них. Было то в мае 1796 года. В ноябре на Аркольском мосту только презрение к собственной гибели могло спасти французов от жестокого поражения. И снова была победа. Позже он напишет: «После Лоди я стал относиться к себе уже не как к рядовому генералу, а как к человеку, призванному повлиять на судьбу народа».

37

Громы Бородина 38 Наполеон Бонапарт на Аркольском мосту. С картины А. Ж. Гро

Солдаты тоже уверовали в Наполеона, звали его любовно «наш маленький капрал». Родилась легенда: Наполеон заговорен от вражеских пуль, он бессмертен. Сам полководец не возражал против подобного мнения, скрывая полученные раны. На Аркольском мосту жизнь ему спас прославившийся еще в Тулоне капитан Мюирон, грудью перехвативший пули, посланные в командующего. Наполеон будет помнить это: при возвращении из египетской экспедиции назовет именем своего спасителя военный корабль, через четверть века не забудет внести семью Мюирона в свое предсмертное завещание. Важнейшей особенностью его политики было умение подать факты в выгодном для

себя свете в самой разной среде, или, как сказали бы сегодня, он умел делать отличный пиар. Особые настроения во французских войсках создавали распространявшиеся в них бесплатно подконтрольные Бонапарту газеты: преданность своему командиру пропагандировалась в них всеми способами… Одной храбрости мало для победы. Нужны искусные действия войск. Они определяются умом полководца. Как уже говорилось, австрийцы были в союзе с итальянцами, с Сардинским королевством: в королевство входили остров Сардиния и часть Северной Италии, граничащая с Францией, — Пьемонт (главный город Турин). В Пьемонте и произошло первое сражение с австрийцами; французам достались 4 знамени, 5 пушек и 2 тысячи пленных. Через два дня в сражении уже с пьемонтскими войсками французы взяли 15 знамен, 30 орудий и 6 тысяч пленных. (К слову сказать, в армии Бонапарта своих орудий было тоже 30.) Малочисленность войск Бонапарт восполнял быстротой передвижения. Противник, сам медлительный, не ждал такой быстроты, потому не успевал собрать в нужном месте достаточные силы, чтобы противостоять французам. Один из сподвижников Бонапарта в тех боях говорил о себе, что 28 часов не слезал с коня, после трехчасового сна снова был в деле — это еще 15 часов без отдыха… И быстрота не все решает. Важно еще, в какой последовательности вести бои и сражения. Бонапарт, дав острастку австрийцам, на время оставил их в покое и принялся добивать пьемонтцев. Не прошло двадцати дней с начала войны, как сардинский король отчаянно запросил мира.

Наполеон Бонапарт и другие

Французские войска отделял от Турина лишь один переход — король мог лишиться трона, а то и головы. Разделавшись с противником слабейшим, Бонапарт принялся за сильнейшего, за австрийцев. Теперь у французов был безопасный тыл, надежное сообщение со своей страной — не по береговой кромке, а по хорошей дороге в Альпах. Ясно, что, если бы Бонапарт оставил Пьемонт на потом, первоочередной задачей посчитав борьбу с австрийцами, таких выгод он бы не получил. В знакомстве с Наполеоном отметим еще одну его черту — способность верно оценивать политическую обстановку и в своей стране, и в странах, куда замышляются военные походы. Так же тщательно, как география будущего театра военных действий, изучались им состояние государственных дел, настроения народа, положение влиятельных деятелей чужой страны. Донесения шпионов, книги, беседы с путешественниками и купцами, писателями и учеными людьми — все откладывалось в его памяти, влияя на выбор решения. Вступая в Италию, Бонапарт рассчитывал на слабое сопротивление самих итальянцев. У них в то время не было единой страны, было множество различных образований: Сардинское королевство, герцогство Пармское, герцогство Тосканское, республика Генуя, Венецианская республика, Папская область — владения папы римского… Это государственное ассорти не нравилось итальянскому народу. Жили в обществе идеи объединения всех частей в одно целое, в сильную страну, которой никто не помыкал бы, не отщипывал бы от нее куски. Различного ранга монархи,

феодалы, католическая церковь владели землей, а у крестьян земли не было… Свои, итальянские, короли и герцоги нетерпимы. Еще нетерпимее постоянное давление австрийского императора. Австрийская империя простиралась от берегов Северного моря до берегов Черного, охватывая земли, населенные голландцами, немцами, венграми, чехами, словаками, румынами, албанцами, украинцами, сербами, по-

39

Стрелки наполеоновской армии. Литография Ш. Л. Белланже

ляками и другими народами, в том числе и итальянцами. Итальянская Ломбардия была австрийской собственностью. И вот приближаются французы, во главе которых Наполиони ди Буонапарте — почти земляк, род его ведется от тосканских дворян. Разве это враг?

Громы Бородина 40

того, упразднив Венецианскую республику, Бонапарт без церемоний часть ее отдал австрийцам — за земли, которые Австрия уступала Франции из своих владений на Рейне. Часть итальянской территории Франция просто присоединила к себе. Радуясь освобождению от гнета феодалов и церковников, итальянцы не сразу осознали, как много их золота переместилось во Францию. И не только деньги отсылал Бонапарт в Париж. Картины, скульптуры великих мастеров — тоже. Покушался даже на фрески Ватикана. Благодаря его неуемной энергии бывший королевский дворец Лувр в Париже стал собранием выдающихся художественных сокровищ мира. Не зря он обещал своим солдатам повести их в самые богатые на свете страны…

Пехотный гренадер на посту. Раскрашенная гравюра Л. Дешу по рисунку Ф. Филиппото

Гусар наполеоновской армии. Литография Ш. Л. Белланже

Расчет Бонапарта подтвердился. В Италии начались революционные выступления, почти всюду французских солдат встречали как друзей. Надо ли говорить, что воевать французам в такой обстановке было гораздо легче. Закрепляя сочувственное отношение итальянского народа к себе, Бонапарт по образцу Франции лишил дворян и церковников былой власти и привилегий. Государей принудил выплатить Франции большую контрибуцию. Карту Италии перекроил по-своему: на севере он образовал Цизальпинскую республику, в которой бы действовали порядки, подобные французским, в том числе вводилось равенство всех граждан перед законом. Однако пряники, которые Наполеон Бонапарт раздавал в завоеванных странах, были не такими уж сладкими. Итальянцы жаждали воссоединения страны, а она осталась раздробленной, хотя и по-новому. Больше

Наполеон Бонапарт и другие

 После побед в Италии Наполеон Бонапарт стал одним из самых чтимых героев Франции. Парижскую улицу, где стоял дом генерала, переименовали в улицу Победы. Национальный Институт (Французская академия) избрал Бонапарта в число «бессмертных» — редкостное отличие, которого удостаивались даже не все знаменитые ученые. Портрет полководца писал Давид. Позднее Бетховен посвятил Наполеону свою «Героическую симфонию», воспевающую свободу. Как же объяснить этот всеобщий восторг, окруживший его? Дело в том, что ни гениальный композитор Людвиг ван Бетховен, ни великий живописец Жак Луи Давид еще не знали, как изменится Наполеон, не могли они предположить, что гений Революции очень скоро превратится в тирана. Когда Наполеон станет императором, Бетховен в гневе уничтожит посвящение, вычеркнет Наполеона из числа борцов за свободу как предателя свободы. Восторг простых французов объясняется тем, что они видели в Бонапарте не просто победителя, а полководца, давшего мир Франции. Военные годы сделали жизнь народа очень тяжелой и тревожной. И вот радость: столь опасная Австрия принуждена к миру. В такой обстановке уже не Бонапарт ждал милостей от правительства, а правительство заискивало перед ним. Генерал был назначен командующим Английской армией, которой надлежало вторгнуть-

ся на Британские острова. (Теперь Англия одна оставалась в состоянии войны с Францией). Мы говорили, что Бонапарт умел точно оценивать политическую обстановку в стране. Вернувшись в Париж, он понял, что есть повод сомневаться в способностях здешнего правительства. Оно запутано сделками казнокрадов и спекулянтов, монархисты по-прежнему грозят восстановлением королевской власти, и жив в народе революционный дух. Сильные мира сего были бы рады, если правительство Франции возглавит деятель с твердой волей и острым умом, способный окончательно разгромить и сторонников короля, и борцов за народовластие. Население тоже недовольно правителями — в стране дороговизна, голод, неуверенность в завтрашнем дне… Не скинуть ли всю эту верхушку и не стать ли самому главой правительства Франции? По размышлении Бонапарт решил: «Груша еще не созрела». Надо подождать, когда будет достаточно одного удара по дереву, чтобы плод сорвался с ветки. И еще он размышлял о вторжении в Англию. Флот Франции, обескровленный в годы революции, заведомо слабее флота англичан. Десантные суда французов будут потоплены в Ла-Манше. Надежды на успех почти никакой. «Это предприятие, — скажет правительству Бонапарт, — где все зависит от удачи, от случая. Я не возьмусь в таких условиях рисковать судьбой прекрасной Франции».

41

Наполеон Бонапарт. С картины Ж. Л. Давида

Громы Бородина 42

Армия Наполеона в Египте

Не только судьбой страны не хотел рисковать Наполеон Бонапарт. Еще больше — судьбой собственной. Потерпев неудачу при вторжении на Британские острова, он потерял бы славу победителя австрийцев. Думал Бонапарт и о том, что правительство, обеспокоенное его огромным авторитетом, намеренно поручает ему невыполнимое.

Но совсем отказаться от приказа воевать с Англией генерал не мог. Тогда он предложил нанести разящий удар Англии через завоевание Египта, затем — Индии. В мае 1798 года с армией в 30 тысяч человек на 13 военных и 280 транспортных судах Бонапарт отплыл в Египет. К войскам присоединилась солидная научно-исследовательская экспедиция — более сотни специалистов: инженеры самых разных профилей, астрономы, архитекторы, ботаники, физики, химики, зоологи, литераторы, экономисты и медики составили сообщество, с которым Наполеон готов совершить прорыв в изучении Востока. Плавание было

опасным. На пути от европейских берегов к африканским могла произойти встреча с английским флотом. Во главе его знаменитый адмирал Горацио Нельсон. На тихоходных судах французов — солдаты, лошади, трюмы набиты запасом пороха и провизии. Суда идут в сопровождении военных кораблей. Но у англичан линейных кораблей и фрегатов больше. Вся французская армия может погибнуть в море. Сорок с лишком дней все — от Бонапарта до трюмного матроса — были в тревожном ожидании морского сражения. Не могли поверить в свое счастье, когда корабли и суда спокойно бросили якоря у египетской Александрии. Армия выгрузилась. Началось завоевание Египта. Нельсон, стоявший с эскадрой у Гибралтара, был извещен о выходе французов из Тулона. Сильный шторм помешал англичанам сразу броситься в битву. Когда стихла непогода и были исправлены повреждения на кораблях, адмирал ринулся догонять Бонапарта. Шли англичане так быстро, что где-то обогнали противника и достигли Александрии первыми. В городе и на побережье никто о французах не слышал, все было спокойно и умиротворенно. Теряясь в догадках, где французы, Нельсон предположил, что они могли идти вовсе не в Египет, а к турецкому Константинополю. Английская эскадра от африканского берега понеслась на север. Около месяца французские корабли, никем не тревожимые, стояли недалеко от Александрии, в Абукирском заливе. Вечером 1 августа они увидели эскадру противника. Англичане вернулись. Не откладывая долгожданную схватку, Нельсон тут же повел своих в сражение.

Наполеон Бонапарт и другие

Часть английских кораблей атаковала французов во фронт. Другая часть зашла в тыл — французские корабли стояли не у самого берега, между берегом и эскадрой было довольно широкое пространство. Таким приемом в 1791 году уничтожил турецкий флот у мыса Калиакрии наш знаменитый адмирал Федор Федорович Ушаков. До Ушакова атака со стороны берега считалась делом невозможным. Теперь, семь лет спустя, ее повторил Нельсон. Попав под обстрел и с фронта и с тыла, французская эскадра к середине 2 августа была почти вся уничтожена. Только четыре корабля вырвались из побоища и ушли в море. Бонапарт к этому времени уже занял Каир и Верхний Египет. О том, что француз-

ской эскадры не существует, он узнал лишь через две недели после морского сражения. Это была трагедия — армия Бонапарта оказалась отрезанной от своей страны. Флот англичан господствовал в Средиземном море… В дни, когда Нельсон торжествовал победу, на флагманский корабль Ушакова у Севастополя прибыл курьер с повелением Павла I: «По получении сего имеете вы с вверенною в команду вашу эскадрою немедленно отправиться в крейсерство… Буде Порта [Турецкая империя] потребует помощи, где бы то ни было, — всею вашей эскадрою содействовать с турецким флотом противу французов, хотя бы то и далее Константинополя случилось».

43 Горацио Нельсон

Наполеон Бонапарт и жители Каира. С картины Э. Мейсонье

Громы Бородина 44

 Повеление Павла было получено вицеадмиралом Федором Федоровичем Ушаковым 7 августа 1798 года. И уже 12 августа эскадра вышла в поход — 6 линейных кораблей, 7 фрегатов и 3 посыльных судна. Дела в Средиземном море предстояли нешуточные и в удалении от своих баз. К таким делам надо было хорошо подготовиться: подремонтировать корабли, дать отдых экипажам — эскадра только что пришла в Севастополь из долгого плавания в Черном море. Однако никто не решился просить у царя отсрочки. Царь Павел был вовсе не глуп. Но в приступах гнева вроде бы терял рассудок и деспотически требовал от подданных немедленного исполнения неподготовленных решений. Павел был в страшном гневе на французов. Корабли Бонапарта, прежде

Порт ла Валлетта на острове Мальта

чем погибнуть от английских пушек, успели поднять флаг Франции над Мальтой: остров оказался на пути эскадры в Египет и взят без особых трудов. Мальта была государством рыцарского ордена — Мальтийского. Первоначальное название рыцарей — «иоанниты» и «госпитальеры», еще в XI веке они устраивали больницы и приюты в Иерусалиме для паломников‑христиан. Обременяли они себя и военной защитой странников. Непростая история этого государства знала длительные периоды благополучия. Еще Петр I и Екатерина Великая нащупывали контакты с могущественным рыцарским государством. Но французская революция нанесла ордену чувствительный удар: иоанниты лишились всех владений во Франции, многие были казнены. Чувствуя, что в бурные времена в одиночку не устоять, «братья рыцари» заклю-

Наполеон Бонапарт и другие

чили с российским императором соглашение о сотрудничестве, а потом избрали его своим магистром, то есть главой ордена. Магистр далеко, за тысячи километров, в Петербурге, вмешиваться в дела рыцарей не сможет, а грозное могущество России обеспечит Мальте спокойствие. Наполеон Бонапарт посягнул на суверенитет острова и таким образом глубоко оскорбил Павла. К политическим мотивам вступления России в войну с Францией прибавилось еще и чувство мести царя-магистра. Согласие Павла присовокупить к титулу «император» титул «магистр» часто объясняют простым тщеславием. Но в данном случае тщеславие правителя не вредило России, ибо Мальта могла стать средиземноморской базой российского флота, где удобно в спокойной обстановке чинить корабли, запасаться водой и продовольствием, отдыхать от тягот морской службы. Можно было бы оставлять на попечение мальтийцев больных и раненых моряков. Сам средиземноморский поход Ушакова тоже нельзя объяснять лишь амбициями царя. Поход был нужен для защиты дальних рубежей — черноморских владений России. Наполеон Бонапарт, отдав Австрии Венецианскую республику, оставил за Францией Ионические острова. Острова эти расположены вдоль западного побережья Греции, в наше время они ей и принадлежат. А тогда, как видим, переходили из рук в руки, хотя населены были в основном греками. Объясняя захват островов, Бонапарт писал своему правительству — Директории: «Острова Корфу, Занте и Кефалония имеют для нас больше значения, чем вся Италия… Если бы нам пришлось выбирать, то лучше было бы возвратить Италию ав-

стрийскому императору и удержать за собой эти острова». Когда французская армия застряла в Египте, Ионические острова стали Франции еще нужнее. На них крепости, в крепостях гарнизоны, в бухтах под защитой береговых батарей стоят корабли. Прибавим к этим островам Мальту, тоже занятую французами, и мы увидим цепь опорных пунктов, которые пересекают Средиземное море, связывают Францию с Египтом. Как осложнится положение французов в Средиземном море, если корабли Ушакова возьмут Ионические острова! Эскадра Ушакова пересекла Черное море и подошла к Босфору. Около турецкого берега встали на якорь линейные корабли: «Святой Павел» — 84 пушки, «Святые Захарий и Елизавета» — 74 пушки, «Богоявление Господне» — 72 пушки, «Святой Петр» — 74 пушки, «Святая Магдалина» — 68 пушек; фрегаты: «Григорий Великия Армении», «Святой Михаил», «Святой Николай», «Навархия» («Вознесение Господне»), «Сошествие Святого Духа», «Казанская Богоматерь» — на каждом от 40 до 50 пушек, фрегат «Счастливый» — 32 пушки, посыльные суда «Панагия Апотуменгана» и «Красноселье» — по 14 пушек. Не было с ними 72‑пушечной «Святой Троицы»: еще у своих берегов корабль повредился при шторме и был отправлен в Севастополь для починки. Но и этой дюжины хватило, чтобы Порта объявила войну Франции. Федор Федорович Ушаков, командующий объединенными силами, совещался с турецкими сановниками и английским послом. Англичанин настаивал, чтобы эскадра шла блокировать Египет и выделила корабли для действий у ближневосточного

45

Громы Бородина 46 Черноморский флот под командованием Ушакова на стоянке в окрестностях Константинополя. Гравюра К. Ческого по рисунку С. Щедрина

побережья. Русский адмирал и за столом переговоров вел себя твердо и умно, как в бою. Не отказывая англичанам в помощи, он оставил за собой главное дело, на которое был послан, — освобождение Ионических островов. Второй морской союзник Ушакова — турки. У султана есть основания воевать с французами: Бонапарт захватил Египет, теперь двинулся в Сирию, обе эти страны входят в Турецкую империю. Основания есть, а сил нет. И вот после веков вражды турецкий султан попросил русского царя о военном союзе. Лучше уж союз с Павлом, чем появление Бонапарта у Константинополя. Турки будут воевать лениво, ненадежно и осложнят действия Ушакову. Султан обязался снабжать эскадру продовольствием, боеприпасами, обещал дать десантные войска, — в результате русские на долгое время остались без ядер и пуль, у грани голодной смерти. В чем преуспеют турки, так это

в мародерстве на Ионических островах, в жестоком обращении с пленными французами. Во время десантных боев, озлобленные упорным сопротивлением противника, они беспощадно резали головы всем пленным, попавшим под руку. Остановить их было невозможно. Пришлось командиру русского десанта составить каре из своих людей, чтобы в середине его укрывать пленных, и тем спасти жизни многих. Когда Ушаков принял первых пленных на одном из островов, турецкий адмирал предложил употребить против них военную хитрость. «Какую?» — спросил Ушаков. Турок отвечал: «По обещанию вашему, французы надеются отправиться в отечество и лежат теперь спокойно в нашем лагере. Позвольте мне подойти к ним ночью тихо и всех вырезать». И был крайне удивлен, получив отказ. Все это выявится позже. Сейчас русские корабли держат путь в Эгейское море.

Наполеон Бонапарт и другие

У Дарданелл, в начале сентября, под командование Ушакова поступила эскадра турецкого вице-адмирала Кадыр-бея:

4 линейных корабля, 8 фрегатов, 8 корветов и 10 канонерских лодок. Основные силы соединенной эскадры двинулись к югу Греции, к полуострову Морея (теперь Пелопоннес). Ушаков обратился к местному населению — грекам островитянам — с воззванием помочь в «низвержении несносного ига» французов. И помощь вооруженного населения была воистину повсеместной. У восточной оконечности Мореи лежит остров Цериго (Китира). С него и начали. Французские пушки отвечали пушкам корабельным. Когда же французы увидели, что готовится десант, благоразумно капитулировали. Это произошло 1 октября. За месяц с небольшим, следуя с юга на север, эскадра без большого кровопролития заняла острова Занте (Закинф), Кефалонию (Кефалиния) и Святой Мавры (Лефкас). Сравнительно легкое начало похода никого не обманывало: на очереди была твердыня Адриатики — Корфу (Керкира). Прежние владельцы острова — венецианцы — веками строили там укрепле-

ния. Французы еще усовершенствовали островную крепость. В ней размещался 3-тысячный гарнизон при 650 орудиях с полугодовым запасом продовольствия. В пушечном выстреле от Корфу островок Видо — вершина подводной горы. Здесь тоже были построены мощные укрепления. Между Корфу и Видо в узком водном пространстве вся французская эскадра: 2 линейных корабля, фрегат, бомбардирское судно, бриг, еще около десятка судов. Федор Федорович Ушаков весь в заботах о предстоящем деле. Заботят не только французы, но и союзники турки. Грабежами и насилиями они могут превратить местных жителей из помощников эскадры в ее врагов. С Кадыр-беем кое-как все же удавалось

ладить. Он, видимо, помнил внушение султана почитать «русского вице-адмирала яко учителя». Совершенно враждебен был Алипаша Янинский, правитель полузависимого от Турции государства. Оно состояло из Албании и некоторых областей Греции. Город Янина (теперь греческий) был столицей, отсюда и прозвание паши.

47

Турецкое холодное оружие

Остров Кефалиния

Громы Бородина 48

Федор Федорович Ушаков

События на Ионических островах казались янинскому правителю удобными для своих территориальных приобретений. Подданный султана и союзник русских, Али-паша пытался тайно договориться с французами о сдаче — за взятку золотом — островов Корфу и Святой Мавры ему, а не русско-турецкой эскадре. Французы отказались. Тогда Али-паша начал терроризировать население, помогавшее эскадре или просто благожелательно относившееся к переменам, чтобы показать, что хозяином островов и побережья будет он, а не султан или царь, давшие островитянам гарантии спокойствия, законности и мира. Больше всего бывшие венецианцы боятся попасть под владычество Турции. Два с половиной века Греция во власти султанов. Турецкие паши и чиновники зовут христиан «райа», что значит «стадо». Райа платит подати, от которых освобождены мусульмане, свидетельство христианина против мусульманина суд не признает, земля в собственности у мусульман, а христианин может лишь арендовать ее… К адмиралу Ушакову на корабль «Святой Павел» прибывают депутации островов и прибрежных городов — просят не просто защиты от насилия, а чтобы Россия приняла Ионические острова в подданство. Греки знают, во всех войнах с Турцией Россия помнила не только о себе — о многих народах, попавших под жестокую власть султанов: об армянах, молдаванах, валахах, сербах, болгарах и о греках, из-

древле связанных с русскими культурой и единой православной верой. Но что может ответить им Ушаков? До русского посла в Константинополе далеко. Еще дальше до правительства в Петербурге. Связь с ними только курьерами, скорость передвижения которых в возможностях лошадей и парусного судна. Да и знают ли в самом Петербурге, что будет с островами? Права Федора Федоровича Ушакова как дипломата и администратора крайне малы. Это в бою он сам себе голова. К тому же каждое административное решение он должен согласовывать с Кадыр-беем и объявлять от имени России и Турции. Прочтем рапорт Ушакова Павлу, посланный в первой половине ноября 1798 года. Из него многое можно узнать: личность флотоводца, стиль его обращения к императору, тревоги островных жителей, их отношение к русским морякам, видно также желание Ушакова пробудить в Павле сочувствие к людям, попавшим в жернова войны. «Обыватели [жители] всех оных мест столь привержены и преданы Вашему Императорскому Величеству, [что] я не в состоянии описать столь великой приверженности… Когда пришли мы с эскадрами к острову Занте… редкое гребное судно и лодка оказались, на которых не было бы российского белого флага с Андреевым крестом; когда сходил я на берег и был в монастырях и церквах… нельзя было бы пройти от чрезвычайного крику, беспрестанно возглашающего имя Вашего Им-

Наполеон Бонапарт и другие



ператорского Величества: виват Павел Петрович! виват государь наш Павел Петрович!.. Женщины из окошек, а особо старые, простирая руки, многие крестясь, плачут… малолетних детей выносят, заставляют целовать руку у офицеров, даже и у служителей [матросов] наших… Одно только сумнительство со мною встретилось, когда Али-паша, командующий на берегу турецкими войсками, разбил в Превезе французов и покусившихся быть вместе с французами нескольких жителей. По побеждении их в Превезе перерезаны все, кто только не попал в руки — старые, малые и многие женщины, а остальные, которые взяты, продаются торгом подобно скотине и отдаются в подарки»… Не будем гадать, что тронуло царя и высоких правительственных чиновников — страдания безвинных людей или выгода дружеских отношений с островитянами. Важно, что Ушаков этим рапортом, множеством других подобных донесений и писем добился желаемого — войска Али-паши были заменены войсками Ибрагим-паши, состоявшими из албанцев‑христиан.

А что же происходит на Корфу и вокруг Корфу? Французский гарнизон энергично готовится к долгой осаде: углубляет рвы, наращивает насыпи. Словно муравьи в муравейник, несут солдаты в крепость зерно, бобы, мясо, соль, реквизированные в островных селениях. Французы спешат, насколько возможно, пополнить запасы продовольствия. Морем они этого уже не получат.

24 октября к Корфу подошел передовой отряд союзной эскадры и принялся выполнять приказ Ушакова — «всякую коммуникацию с оным островом французам пресечь». К командиру отряда капитану 1-го ранга Ивану Селивачеву на корабль «Святые Захарий и Елизавета» прибыла депутация жителей Корфу с различными сообщениями о французах и с просьбой не высаживать в десант турок. Взамен депутация обещала отряд вооруженных жителей. Обдумав полученные сведения, Селивачев решил послать в крепость пар-

49 Турецкие пистолеты

Оснастка палубного орудия парусного корабля XVIII в.

Громы Бородина 50

Сабля морская офицерская. Россия. Начало ХIХ в.

ламентера, спросить, не хотят ли французы сдаться? Выбор пал на капитан-лейтенанта Ивана Шостака, командира фрегата «Григорий Великия Армении». Моряк он был храбрый, распорядительный (он еще не знает, что пожалован орденом Святой Анны II степени за десант на остров Цериго, а за взятие острова Занте повышен в чине — уже капитан 2-го ранга). Как только Шостак вышел из шлюпки на берег, французские патрульные завязали ему глаза и повели за собой. Повязку сняли в зале, заполненном генералами, а также артиллерийскими, пехотными и морскими офицерами. Русского моряка пригласили отобедать, пили вино за его здоровье. Поскольку усилился ветер и отплыть было нельзя, пригласили еще и на ужин, после ужина — в театр. Матросы тоже были накормлены. А на предложение о сдаче французы ответили, что «еще не видят, кому сдаваться». Расстались с русскими моряками учтиво. Было ясно: крепость капитулирует лишь в исключительных обстоятельствах. Корабли Селивачева заняли северный и южный проливы, закрыли водные пути из Корфу и в Корфу. На блокаду крепости на суше, как говорят моряки — с сухого пути, сил не хватило. Ждали прихода всей эскадры. Главные силы подошли к Корфу 9 ноября. Ушаков принялся изучать позиции французов. Надо было выбрать, с чего начинать, что отвоевывать прежде. То, что мы называем «крепость Корфу», было сочетанием крепостей — Старая крепость с цитаделью, Новая крепость, крепость на острове Видо. О Старой крепости, об-

ращенной к морю, лейтенант Егор Метакса писал: «Утесистые берега мыса, уступы горы и площади укреплены чрезвычайными крепостными строениями: французские инженеры истощили тут все свое искусство». Новая крепость не слабее — в скалах высечены казематы, соединяются они подземными ходами. С сухого пути, со стороны суши, двойной вал и рвы. Перед ними три форта: Авраам, Святой Рокка и Сальвадор; они сами как крепости. С моря, в проливе, всю систему сооружений прикрывает остров‑крепость Видо. Итак, с чего начинать? Надо блокировать крепость со стороны суши, исключить вылазки французов за продовольствием в островные селения. На севере от крепости, у селения Мандукио, и на юге, у монастыря Святого Пантелеймона, русские моряки начали сооружать батареи. Место для батарей выбрано командующим очень удачно: их огнем перекрываются пути из крепости вглубь острова, под огнем оказались и форты Авраам, Сальвадор. Кроме того, северная батарея защищает Гувинскую губу, где эскадра производит мелкий ремонт кораблей, а южная — небольшое селение, где эскадра принимает пресную воду. (Чтобы яснее представить обстановку, обратимся к карте на с. 51.) Французы высоко оценили искусство адмирала. 600 солдат атаковали южную трехорудийную батарею и захватили ее: она охранялась местными жителями. На северную, восьмиорудийную, охранявшуюся русскими, напали тысяча пехоты и несколько десятков всадников. Произошел жестокий бой. На помощь артиллеристам капитана Кикина подоспели матро-

Наполеон Бонапарт и другие 51

Штурм и взятие крепости Корфу

Громы Бородина 52

Русская корабельная 36‑фунтовая пушка

сы с кораблей. Французы, потеряв сотню убитыми, множество ранеными, отошли к крепости. Через несколько дней под руководством полковника Федора Юхарина у монастыря была установлена более мощная батарея с большими корабельными пушками. Минули ноябрь и декабрь, начинался новый, 1799 год. Корабли эскадры вели артиллерийские бои с кораблями французов, стоявшими у крепости. Береговые батареи обстреливали укрепления, отбивались от частых вылазок французов. Силы французского гарнизона слабели, но принудить противника к сдаче одной блокадой было невозможно. Нужен штурм. А обстоятельства складывались так, что все — и турки, и англичане, и даже свои чиновники — все срывали подготовку к нему.

Нельсон требовал, чтобы Ушаков послал корабли к берегам Египта и на Мальту. Расчет был на то, чтобы ослабленная эскадра Ушакова отказалась от Корфу.

Этот номер у Нельсона не прошел… Между прочим, после взятия Корфу и ремонта пострадавших в бою кораблей Ушаков предложит послать отряд к Мальте, а Нельсон откажется принять помощь… Основная беда в том, что эскадра никем и ничем не снабжается. «Изо всей древней истории не знаю и не нахожу я примеров, — писал Ушаков послу в Константинополе, — чтобы когда какой флот мог находиться в отдаленности [от своих баз] без всяких снабжениев и в такой крайности, в какой мы теперь находимся. Мы не желаем никакого награждения, кроме хотя бы довольствованы были провиантом, порционными и жалованьем…» Из Севастополя наконец привезли на эскадру жалованье, но ассигнациями (бумажными деньгами). «Таковые деньги здесь на покупки ни на что не принимаются и никто их не только за настоящую цену, но и за великим уменьшением не берут». И еще из рапорта адмирала: «Осадной сухопутной артиллерии, пушек, гаубиц, мортир и снарядов — совсем ничего мы не имеем; не имеем пуль ружейных для войска, которое без них ничто: что есть ружье, ежели в нем нет пули». Такими невзгодами обернулась скоропалительная отправка кораблей из своего Черного моря в чужое Средиземное при явно нерадивых чиновниках-снабженцах. В штурме Корфу турецкие корабли в основном будут наблюдателями. Ушаков был вынужден согласиться с такой ролью союзников. Флотоводец объяснит впоследствии: «Кораблей турецких к атаке острова не поставил я с нашими в их собственное сбережение, ибо они, став на якорь, не могут скоро лечь шпрингом [бортом к против-

Наполеон Бонапарт и другие

нику]…» У парусников орудия располагались по бортам. Бортовые залпы линейного корабля или линейного фрегата могут сокрушить противника. Если же к противнику обращена корма, тот без помех бьет в нее, как в мишень. Разбитые турецкие корабли осложнили бы действия русских кораблей, строго рассчитанные и по времени, и по водному пространству. Их, горящие, тонущие, пришлось бы обходить, теряя время, подставляя себя под ядра и книпели французов. (Книпель — снаряд для разрушения оснастки корабля: два ядра, соединенные стержнем или цепью.) В феврале и с продовольствием и с боеприпасами стало лучше. По-прежнему не хватало десантных войск. Но откладывать штурм больше не имело смысла. Или теперь, или никогда… Вице-адмирал Федор Федорович Ушаков решился на небывалое — брать французскую твердыню Корфу с моря. Начать с острова-крепости Видо: это — «ключ» к Корфу. Корабли огнем орудий должны подавить береговые батареи, затем высадить на Видо десантные отряды. Одновременно вести бомбардировку фортов Авраам, Святой Рокка и Сальвадор на острове Корфу, взять их атакой сухопутных войск. На военном совете план Ушакова одобрили все командиры русских кораблей. Многим турецким командирам «предприятие казалось несбыточным, и они, не имея достаточных доказательств, коими могли бы оспорить большинство голосов в совете, повторяли только турецкую пословицу, что камень деревом не пробьешь». Ночь на 18 февраля 1799 года была пасмурная, с тихим юго-западным ветром. Погода тревожила. Кораблям нужен другой

ветер. Будет ли он? К утру посвежело. Подуло с северо-запада и севера. На флагманском корабле «Святой Павел» подняли сигнал: «Всей эскадре приготовиться атаковать остров Видо». Выстрелили две пушки флагмана, то был сигнал русским батареям на острове Корфу — начать бомбардировку фортов и крепости. Первыми к Видо пошли фрегаты. Посмотрим карту того боя. Постараемся увидеть в условных значках многопушечные корабли. С распущенными парусами, с державными и морскими флагами они идут к местам, отведенным им диспозицией. Встав на якоря, бортом к острову, убирают паруса и вступают в артиллерийский бой с береговыми батареями. Расстояние — картечный выстрел, около трехсот метров. Теперь — кто кого. Ни рус-

ским, ни французам смелости не занимать. Французы сказали Ивану Шостаку, что «еще не видят, кому сдаваться». Моряки Ушакова их ответ помнят. Даже боль-

53

Русская корабельная 24‑фунтовая пушка

Громы Бородина 54 Морской унтер-офицер с турецкого корабля

Турецкое холодное оружие

ные канониры по собственной воле поспешили из корабельных лазаретов к орудиям. Флагманский корабль «Святой Павел» вел к Видо основные силы эскадры. Непреложное правило Ушакова — быть со своим кораблем в самом трудном месте. В прежних морских сражениях русский флагман вступал в бой с флагманом противника. Сейчас «Святой Павел» встал против самой сильной батареи — второй. Причем подошел к берегу ближе, чем все другие корабли. Это тоже правило Ушакова, внушаемое всей эскадре, — без страха сходиться с противником на короткий, разящий выстрел. Орудия корабля хлещут по второй батарее ядрами и картечью. Одновременно бьют ядрами по первой — помогают фрегату «Казанская Богоматерь» и фрегату Керем-бея. Турецкий фрегат никак не может «лечь шпрингом», повернуться к берегу бортом, на нем уже есть убитые и раненые, корма разбита. Канониры «Святого Павла» во время боя обрушили на позиции французов 653 ядра, 186 раз стреляли картечью и бомбами, сожгли при этом 250 пудов пороха. В ответ корабль получил два ядра в борт, семь дыр в грот-марселе [парус на средней мачте] и свыше двух десятков повреждений

оснастки. На буксире у корабля был баркас с двумя пушками. Сначала перебило буксирный канат, потом французское ядро проломило борт баркаса в подводной части, и десантное судно затонуло. Две грозовые тучи — одна на море, другая на острове. Бьют сотни орудий, выстрелы слились в грозный рев. Густой пороховой дым окутывает русские корабли и батареи французов на берегу. Какое-то время канониры-противники не видят целей. Но северный ветер, словно помощник боя, сносит дым, и артиллеристы снова стараются истребить друг друга. Около двух часов бушевала пушечная гроза. «Сколь ни выгодны были батареи французам по возвышенному местоположению, все они были сбиты, а неприятели, укрывающиеся в окопах, принуждены с оных мест бежать внутрь острова, но из них многие побиты были картечными выстрелами» — так записано о том этапе боя в журнале корабля «Святые Захарий и Елизавета». Флагманом «Святой Павел» командует не Федор Ушаков. Его командир — капитан 1-го ранга Евстафий Павлович Сарандинаки. Он распоряжается и маневрами корабля, и стрельбой, и «свозом» десанта. Федор

Наполеон Бонапарт и другие

Федорович Ушаков следит за всем боем, за всей эскадрой и островом, за своими и чужими, за переменами в обстановке. Около 11 часов огонь неприятельских батарей заметно стих. Время десантов на Видо, решил Ушаков, наступило. Признаки наименьшей боеспособности на второй и третьей батареях. К берегу между ними пошли баркасы и шлюпки с кораблей. Новым сигналом флагмана гребные суда с десантом посланы к третьей и четвертой батареям. А к пятой, еще деятельной, пошли баркасы с легкими пушками, чтобы утихомирить ее огнем с суши. Все исполняется быстро и бесстрашно. И офицеры и рядовые знают: Видо — лишь начало. От начала, каким оно будет, зависит и конец — бой за Корфу. У берега в воде заграждения из ветхих затопленных судов, на берегу ямы-ловушки. Уцелевшие в окопах французы ведут ружейный огонь. Но это не картечь береговых орудий, сдержать десант уже невозможно. Больше тысячи русских солдат и матросов вместе с турецким десантом в скором времени овладели всеми батареями. Флаги союзников последовательно отмечали падение батарей. Последней к 2 часам дня была очищена от неприятеля первая батарея. Флаг над ней означал капитуляцию гарнизона. На «Святой Павел» к Ушакову с поздравлением прибыл Кадыр-бей. Шлюпка доставила плененного коменданта Видо — генерала Пиврона. Из 800 человек гарнизона в плен было взято четыре сотни солдат и два десятка офицеров. Но и на большом острове, на Корфу, бой против основной крепости начался тоже ранним утром, одновременно с пер-

выми выстрелами корабельных орудий. «В сие же время, — читаем в корабельном журнале «Захария и Елизаветы», — когда производилось действие на острове Видо, войска наши, на батареях у монастыря и деревни Мандукио находящиеся, соединясь с турками и албанцами, на берегу бывшими, сходно с данными им от главнокомандующего повелениями, атаковали наружные укрепления крепостей с сухого пути…» Первый приступ французы отбили. На помощь атакующим были посланы еще моряки с эскадры. «Русские отряды, — писал Егор Метакса, — бросились к Святому Рокку с величайшим стремлением; французы открыли по ним сильный ружейный огонь, кидали гранаты и картечи, но матросы наши успели спуститься в ров и, добежав до самых стен, ставили неустрашимо лестницы… Неприятель, видя тщетными все усилия свои остановить решительное стремление русских, заклепав пушки и подорвав пороховые магазины, отступил поспешно к Сальвадору. Русские охотники на плечах его дошли до другого укрепления, которое французы решили защищать отчаянно. Но и тут не могли более часа держаться: твердость, хладнокровная решимость и мужество осаждающих превозмогли отчаяние и пылкость неприятеля. Он из сей позиции должен был отступить в беспорядке к Новой крепости с такой поспешностью, что даже не успел заклепать пушки. Таким образом, в полтора часа времени французы лишились всех наружных укреплений». Во взятии самого мощного форта Сальвадор участвовали 577 солдат, 154 матроса и канонира русской эскадры, а также 157 албанцев.

55

Громы Бородина 56 Старинная крепость на острове Корфу

Теперь у французов остались Старая крепость, Новая крепость и сам город. Еще утром эта сердцевина обороны прикрывалась, как устрица створками раковины, островом Видо с севера, фортами с юга. К вечеру соединенная эскадра обе створки раскрыла. «Устрица» обнажилась во всей своей уязвимости. Французские военачальники принялись обдумывать положение гарнизона. Ночь была тихая, без артиллерийского грома. Размышлениям ничто не мешало. На другой день от Корфу отошла лодка под французским и русским флагами. Плыл на корабль к Ушакову офицер, посланный комендантом Корфу генералом Шабо и комиссаром Директории генералом Дюбуа. В письме генералов была просьба остановить военные действия и согласие на сдачу крепости.

20 февраля 1799 года на корабле «Святой Павел» вице-адмирал Ушаков, вице-

адмирал Кадыр-бей и делегаты Франции подписали акт о капитуляции. Все оружие и снаряжение гарнизона, боеприпасы, корабли, а также знамена и флаги отдавались победителям. Союзники взамен обязались без промедления доставить французские войска в Тулон. Капитулировавшие солдаты, офицеры и генералы брали обязательство не воевать против союзных стран в течение 18 месяцев. Отправлялись на родину и солдаты, плененные до капитуляции, с них было взято честное слово не воевать до окончания всей войны.

22 февраля состоялась церемония сдачи крепости. Сразу «по извещении утренней зари» корабли соединенной эскадры пошли в пролив между Видо и Корфу. Они «стали линией по всему рейду на якоря, окружая все крепости оною для предосторожности», которая в военном деле не бывает лишней. Правда, в данном случае французы ника-

Наполеон Бонапарт и другие

кого коварства не замышляли. После полудня гарнизон — около 3 тысяч человек — начал выходить из ворот крепости, складывая оружие перед строем союзных войск. На всех крепостях и французских кораблях были спущены французские флаги, взамен подняты русские и турецкие. Для приема и подсчета трофеев были выделены особые команды. Считали тщательно, так как предстоял дележ имущества и воинских знаков между союзниками — участниками так счастливо закончившихся боев. (Они действительно закончились на редкость счастливо: потери атакующих союзников были минимальные. Французы имели потерь больше, хотя и оборонялись. Главное, не пострадал город и его жители.) Победителям достались: — корабль «Леандр», фрегат «Брюн», бомбардирское судно, 2 галеры, 4 полугалеры, 2 бригантины и другие мелкие суда; — 629 медных и чугунных орудий разного калибра; — 105 884 ядра; — 1 224 бомбы; — 620 цепных книпелей; — 4 105 ружей; — 572 420 ружейных патронов с пулями; — 2 574 пуда пороху. Все продовольствие — сухари, мясо, сарацинское пшено (рис), бобы — общим весом около 3 тысяч пудов оставлено было французам на дорогу домой.

21 февраля на русскую эскадру прибыл курьер с наградами. За взятие островов Цериго и Занте отличившиеся офицеры получили ордена Святой Анны. 300 знаков этого ордена было пожаловано нижним чинам — солдатам и матросам десанта. Федор Федорович Ушаков получил за искусное руководство боями бриллиантовые знаки ордена Святого Александра Невского, а за всю деятельность — орден Святого Иоанна Иерусалимского. Турецкий султан отличил русского флотоводца золотой табакеркой. В Петербург был отправлен список отличившихся при взятии французских крепостей на Корфу. В том списке среди старших

57 Медальон с изображением знака ордена Святой Анны

Знак отличия ордена Святой Анны — наградная медаль для нижних чинов

офицеров, офицеров и унтер-офицеров был фузилер Иван Минаев. (Фузилер — пехотинец, вооруженный ружьем с кремневым замком.) Верно, Минаев совершил из-

Громы Бородина 58

Знак, звезда и лента ордена Святого Александра Невского

умившие всех подвиги, если попал в один ряд с дворянами. Он числился семнадцатым, о заслугах которых было сказано: «Во время атаки и взятия Сальвадора штурмом весьма долгое время с отличною храбростию и мужеством производили действие, поражали неприятеля и овладели Сальвадором и заслуживают благоволение». Придут позже регалии и за Корфу. Главнокомандующий соединенной эскадрой Федор Федорович Ушаков сменит чин вице-адмирала на чин полного адмирала. Султан пришлет ему весьма высокую турецкую награду — челенг, алмазное перо для ношения в чалме, к тому еще соболью шубу, тысячу червонцев «на мелкие расходы» и 3 500 червонцев для раздачи отличившимся командирам. О значении победы при Корфу, о месте этого события в военно-морской истории уже говорилось. Добавим еще немногое — строки из письма Ушакову русского посла в Турции, знавшего во всех подробностях жизнь эскадры: «Завоевание островов Эгейских, довершенное вами без армии, без артиллерии и, что больше, без хлеба, представляет не токмо знаменитый воинский подвиг, но и первое, в столь долговременную войну, отторжение целого члена Республики [Французской], наименовавшейся единою и нераздельною».

 Корабли русской эскадры нуждались в большом ремонте. Надо было исправить поврежденное в боях. Волны и зимние ветры добавили работы корабельным мастерам. Но уже с мая 1799 года эскадра, вместе с английскими кораблями, принимала участие в изгнании французов из Италии. Ее отряды блокировали Анкону, Геную, высаживали десанты в Неаполе и Риме. В то время на севере Италии уже воевал Суворов. Моряки Ушакова взаимодействовали с его солдатами. Ремонтируя корабли, добывая — с прежними трудностями — продовольствие и боеприпасы для эскадры, воюя, адмирал не переставал тревожиться за судьбу жителей Ионических островов. Ушакову с его воинской твердостью и дипломатическим тактом удалось отвести от греков страшную беду, создать на освобожденных островах такую форму правления, которая обеспечила народу «мир, тишину и спокойствие». Была провозглашена Республика Семи Соединенных Островов — первое греческое национальное государство Нового времени. Правил им сенат, избираемый из богатых островитян. Сенаторы назвали адмирала «отцом своим» и поднесли в дар золотой меч, осыпанный алмазами. В знак

Наполеон Бонапарт и другие

признательности российским морякам и лично флотоводцу-освободителю каждый остров вручил Ушакову свои подарки. Жители Занте подарили серебряный с позолотой щит, на котором были изображены семь островов. Кефалония выбила медаль: на лицевой стороне изображение адмирала, на оборотной — русская эскадра и надпись: «Кефалония всех Ионических островов спасителю». В Республику входил и остров Итака — родина легендарного мореплавателя Одиссея. Жители Итаки выбили медаль, на которой Федор Федорович Ушаков был изображен в виде Одиссея… Великий Гомер в поэме «Одиссея» рассказал о многолетних странствиях мореплавателя с Итаки, о его приключениях, злоключениях и радостях. В обиходный наш язык вошло выражение — «одиссея», то есть жизнь, полная превратностей, необычайных событий, преодоления мыслимых и немыслимых препятствий. Жители Итаки, подарив свою медаль Ушакову, засвидетельствовали «одиссею» адмирала. На родине подвижническая жизнь адмирала тоже не была забыта, его заветами жили многие поколения моряков, приумножая славу русского флота. За подвиг в служении Отечеству Русская православная церковь прославила адмирала флота Российского, непобедимого Федора Федоровича Ушакова в лике праведных святых… А какова «одиссея» самих Ионических островов? Что было с ними дальше? Республика с самоуправлением просуществовала несколько лет. В 1807 году острова были отданы Франции. С 1815 года ими завладела Англия, власть британского верховного комиссара продолжалась до 1864 года.

В том году Англия передала их, вернее сказать, вернула Греции. Не даром, а в обмен, навязала грекам своего ставленника — короля Георга I. В 1828–1829 годах была очередная русско-турецкая война. Победила в ней Россия. Одним из условий мира с султаном было предоставление Греции независимости. Многовековое турецкое иго кончилось для греков в 1830 году. Нетрудно сосчи-

59

Икона «Святой Праведный воин Феодор Ушаков»

тать: Англия вернула Греции Ионические острова лишь через 34 года по достижении ею национальной независимости. Британия, «владычица морей», крепко держалась за опорные пункты на водных просторах.