М. Коршунов. Трагический иероглиф by Издательский Дом Мещерякова

МИХ АИЛ КОРШУНОВ

Издательский Дом М ещерякова

Михаил Коршунов

Москва Издательский Дом Мещерякова 2015

УДК 821.161.1-053.2 ББК 84(2Рос=Рус)6 К 70

Коршунов, М. П. К 70 Трагический иероглиф : Трагический иероглиф ; Мир, Антимир и одна парикмахерская ; Загадочная страна : повести / М. П. Коршунов ; ил. И. М. Семёнов. — Москва : Издательский Дом Мещерякова, 2015. — 160 с. : ил. — (Мальчишки и девчонки).

ISBN 978-5-91045-816-5

Трагедия может родиться из самого незначительного пустяка. Вот, к примеру, братья-близнецы — Стаська и Славка. Они, как и положено близнецам, совершенно одинаковые. Как тут не запутаться?! Но выход найден: одного из братьев стригут наголо, а другому на голове оставляют чуб. Обидно? Не то слово! И в длительную войну между близнецами оказываются втянутыми все их одноклассники — весь пятый «Ю»… Вот об этих невероятных событиях и повествует «Трагический иероглиф» Михаила Коршунова. Помимо него в сборник вошли ещё две повести писателя о школьниках: «Загадочная страна», а также «Мир, Антимир и одна парикмахерская». УДК 821.161.1-053.2 ББК 84(2Рос=Рус)6

ISBN 978-5-91045-816-5 Мы любим бумажные книги

…в тихом переулке, рядом с пожарной командой…

1 ихий переулок. Пожарная команда, а рядом школа. Новое пятиэтажное здание: гладкое снаружи, гладкое изнутри. Около школы на скамейке сидит дед Валерий. Он сторож. И хотя сейчас конец мая, дед Валерий сидит в валенках. Валенки особые — на «молнии». Дед Валерий сам вшил в валенки «молнии»: удобно и модно. Вокруг стоят детские коляски: матери ушли в магазины и оставили деду караулить детей. Так случается ежедневно. Дед Валерий к этому привык. Если кто из детей начинает плакать, мешать школьникам заниматься, дед развлекает спичками. Иногда на скамейку подсаживаются пожарники. Дед Валерий любит с ними обсудить всякие пожарные новости. 5

Где надо было снять человека с крыши или спасти, вытащить из реки или ещё что-нибудь такое сделать. Пожарные разговаривают с дедом, смеются, когда он трясёт спичками перед колясками: «Нельзя, дед, приучать детей к спичкам!..» Дед Валерий теперь не курит, а спички носит в кармане по привычке. И всем в школе известно, что у деда Валерия их всегда можно найти. В особенности спички часто бывают нужны буфетчице тёте Асе, чтобы разжечь газовую плиту. Ещё спички бывают нужны директору школы Алексею Петровичу. Он курит. И преподавателю по труду Виктору Борисовичу. Потому что и он курит. Хотя, как утверждает дед Валерий, папиросы могут убить даже лошадь.

*** Занятия в школе на сегодня закончились. Сквозь раскрытые окна видны пустые классы. Только на третьем этаже сидят за партами ребята. У них пионерский сбор. Это пятый класс «Ю». Слышен голос пионервожатой Гали. Галя недовольна ребятами, стыдит их, ругает. Неудивительно: пятый «Ю» известен своими драками и скандалами. Дед Валерий расстегнул «молнии» на валенках: припекает солнце. Тишина в школе, в колясках, в пожарном депо. Разомлели даже воробьи, пьют воду из большой лужи. Она осталась от недавней тренировки пожарных: пожарные выезжали из ворот, разматывали рукава и пускали воду. …Вдруг школа наполнилась грохотом! Что-то затрещало, зазвенело, разбилось, посыпалось. И опять затрещало, и опять зазвенело, посыпалось. Раздался клич: — Не знают страха тигры! Дед Валерий поднял голову. Взглянул на окна. Пятый «Ю», конечно… Кто же ещё! Теперь там происходил не сбор, а происходила очередная битва. Могучая, сокрушительная. В переулке дрожат заборы, гнутся деревья. Старенькие дома ухватились за свои трубы. На водопроводных и водосточных колодцах, которые посредине мостовой, подскочили железные крышки. Воробьи перестали пить из лужи и улетели подальше от школы. Когда школа кричит и сражается — это явление серьёзное. Лошадь может быть убита.

*** По коридору третьего этажа бежит маленькая пожилая учительница, Клавдия Васильевна. Лицо у неё напряжённое. Клавдия Васильевна подбегает к дверям, из-за которых доносится этот невообразимый грохот. Дёргает за ручку. Двери не поддаются. Клавдия Васильевна дёргает ещё и ещё… Двери широко распахиваются. Великое и, к сожалению Клавдии Васильевны, повторимое зрелище: парты сдвинуты и одна из них опрокинута; Батурин Вадим и Джавад фехтуют на визирных линейках; Ковылкин вертит за шнурки кеды, как метательный снаряд; Вова Зюликов поднял портфель и сейчас опустит его на голову соседа; Искра и Лёля тоже вертят кеды за шнурки (кеды принёс весь класс, потому что занимался физкультурой); Маруся размахивает учебником и кричит что-то дикое, коса её, подвязанная на затылке петелькой, развязалась; Таня хлопает крышкой пенала кого-то по спине и тоже кричит что-то дикое. Лампы под потолком раскачиваются. Классная доска вспотела от напряжения, чтобы удержаться на стене. О вазонах с цветами, которые перед этим стояли на полочке, и говорить нечего: они давно на полу. Хрустят, разламываются на мелкие черепки. Топот, вой, победные выкрики. В центре событий — братья Шустиковы. Кто же ещё! Стася и Слава — близнецы. Они сражаются всех яростнее. И, как всегда, друг против друга. — Прекратить! — крикнула Клавдия Васильевна. Голос её не выдержал, хрустнул и разломался, как цветочный вазон. 8

Клавдия Васильевна глубоко вздохнула, провела пальцами вдоль висков. Это чтобы немного успокоиться, прийти в себя. Зрелище повторимое, но Клавдия Васильевна переносит его с большим трудом, потому что она классный руководитель пятого «Ю». Близнецы нехотя разошлись. И ребята разошлись тоже нехотя. У Джавада на лбу полоса от линейки. У Батурина Вадима распухла переносица. Вова Зюликов держится за колено. У Ковылкина вместо пуговиц на куртке — длинные чёрные нитки. Искра трёт пальцами виски, копирует Клавдию Васильевну. Глаза хитрые, блестящие. Она обожает скандальные истории. На полу валяются портфели, учебники, тетради, пеналы. Валяются «Сообщения». Это лист фанеры с такой надписью. На «Сообщениях» каким-то невероятным усилием ещё удержались списки дежурных по классу, маршруты будущих летних экскурсий и расписание по сельхозпрактике в городском парке. Клавдия Васильевна захлопывает дверь и бежит дальше по коридору. Затем вниз по лестнице, на первый этаж, где физкультурный зал. — Я больше не могу! Вы поглядите, что они устроили! Зал кажется пустым. Никого не видно. Но откуда-то сверху отвечает мужской голос: — Что случилось, Клавдия Васильевна? — Они невозможны, эти близнецы! Эти Шустиковы! Они извели родных. Они и нас изведут. Меня, во всяком случае! Клавдия Васильевна проводит пальцами вдоль висков, потом глубоко вздыхает. Гребешок, которым у неё подобраны сзади волосы, перекосился и вот-вот упадёт на пол. Да 10

и сама Клавдия Васильевна от изнеможения перекосилась и вот-вот упадёт на пол. В зале висят гимнастические канаты, стоят козлы, перекладина, брусья. Всё новенькое и в полном порядке. Стоит ещё обыкновенный стул. На спинке стула висит пиджак. Это пиджак директора. А сам директор медленно спускается по канату. Каждый день Алексей Петрович занимается гимнастикой. Он берёт со спинки стула пиджак и надевает его. *** Алексей Петрович стремительно идёт по коридору, стремительно поднимается на третий этаж. Лейтенант пожарников был бы доволен, если бы смотрел в этот момент на директора. Клавдия Васильевна едва за ним поспевает. В коридоре на третьем этаже грохот и выкрики. Всё как было с самого начала. Директор стремительно распахивает дверь класса. Шум и крики смолкают. Драка прекращается. Хотя и не полностью, потому что Стаська и Славка закатились под учительский стол и продолжают схватку. Директора они не видят. Они вообще ничего сейчас не видят. Пуговицы теперь отсутствовали не только у Ковылкина, но и у Вовки. След от визирной линейки был не только у Джавада, но и у Батурина Вадьки. Марусина коса не только развязалась и потеряла петельку, но и просто расплелась. Парты были перевёрнуты уже не одна, а две. И третья была готова к тому, чтобы перевернуться: встала торчком. 11

Кто-то держал фанерные «Сообщения» на манер щита и при виде Алексея Петровича прыгнул в сторону и спрятался за них. Это Дима. Он занимается тройным прыжком и часто прыгает: определяет, какая у него нога толчковая — левая или правая? С какой ноги он должен начинать прыжок. Алексей Петрович наклонился и поднял с пола учебник. Потом наклонился и поднял ещё один учебник. Близнецы увидели теперь директора. Прекратили схватку и быстро выбрались из-под учительского стола. Руки по швам. Застыли. Молчат. За спиной каждого собралась его партия, непоколебимая, принципиальная. Только Дима всё ещё сидел за фанерными «Сообщениями». Алексей Петрович положил на стол учебники, спросил: — Что будет дальше? Рим и Карфаген? «Алая роза» и «Белая»? Ребята молчат. Слышно, как тяжело дышат. В особенности Славка и Стаська. Совсем непохожие близнецы: один чубатый, другой острижен наголо, под машинку. — Конец наступит или нет? Я спрашиваю! Молчание. Древний Рим и Карфаген воевали из-за господства на Средиземном море (Первая Пуническая война, Вторая Пуническая война…). «Алая роза» и «Белая» — тоже из-за какого-то господства в Англии. Стаська и Славка воевали по более скромному поводу. Дима выпрямился и уронил «Сообщения» на пол. Классная доска тихонько шмыгнула носом. — Вандалы и каннибалы, — сказал директор. — Носороги и боевые слоны. 12

Из буфета прибежала тётя Ася. — Приедет отец и пускай заберёт домой, — показала она на близнецов. — Надо потребовать, чтобы он их выпорол! Мимо открытых дверей проходила Екатерина Сергеевна, учительница рисования. На Екатерине Сергеевне были очки с толстыми стёклами. Глаза Екатерины Сергеевны казались большими и как бы удивлёнными. Екатерина Сергеевна несла кофейник. Это учебное пособие, натюрморт. Его рисуют в классах, а когда не рисуют — учителя пьют из него кофе. Екатерина Сергеевна остановилась, поглядела на ребят. Прибежала и пионервожатая Галя. — Я отлучилась на минутку к Дарье Ивановне. Хотела получить плакаты на складе… — сказала она, озираясь с грустью по сторонам. — И тут такое вот… — Надо пороть ремнём, — настаивала на своём тётя Ася и взмахнула в воздухе рукой, показывая, как это делается. Рука у тёти Аси была крепкая. — Чернушина из седьмого «В» отец выпорол, и помогло. Говорят, даже не ремнём, а настольной лампой. Всё равно помогло. Бросил свои аттракционы. — С ними разве сбор проводить… — сказала Клавдия Васильевна. — Токарев, подними сейчас же «Сообщения» и повесь на место! Дима поднял «Сообщения» и хотел повесить на место. Но гвоздиков не оказалось: вывалились. Дима поставил «Сообщения» в угол класса. — Как же вы, дети… Очень некрасивый поступок. Не гармоничный… — Это сказала Екатерина Сергеевна и переложила из руки в руку кофейник, потому что кофейник был тяжёлым, а руки у Екатерины Сергеевны не были крепкими. 13

— Визирные линейки на что приспособили, а! — не выдержала опять Клавдия Васильевна. — Поглядела бы Марта Николаевна… — У каждого на лбу визирная линейка, — сказал Алексей Петрович. — У Шустикова-младшего к тому же лицо в царапинах. — А ведь я только на минутку отлучилась к Дарье Ивановне, — повторила печально Галя. — Пол шершавый, вот и царапины, — сказал Славка. Он не желал чувствовать себя побеждённым и тем более — младшим. У крыльца школы остановился автомобиль «пикап». На нём были нарисованы бублики, сосиски, колбасы. В общем, натюрморты. Из кабины «пикапа» вылез отец близнецов. Он работал шофёром, развозил по интернатам и школам завтраки и обеды. Сейчас он опять приехал, чтобы забрать пустую посуду. На нём были форменная фуражка и синий берет с надписью «Мостранс». Дед Валерий хотел что-то ему сказать, но не успел. Директор вывел на крыльцо Стаську и лысого расцарапанного Славку. Отец сразу понял, что случилось. — Значит, опять, — сказал он. — Да, — кивнул Алексей Петрович. Вышли на крыльцо Клавдия Васильевна, Галя и Екатерина Сергеевна с кофейником. Отец от огорчения стянул с головы берет и вытер лоб. — Проводили сбор о недостатках, — сказала Галя, — и вот… — Нет-нет, — заговорила опять Клавдия Васильевна, — с ними надо что-то делать. 14

Весь пятый «Ю» стоял сзади близнецов. Он тоже вышел уже на крыльцо с портфелями и кедами на длинных шнурках. Екатерина Сергеевна спустилась с крыльца и незаметно приложила кофейник к нарисованным на «пикапе» бубликам. Поглядела сквозь очки. Тётя Ася и дежурные по буфету вынесли кастрюли, бидон и ящики. — Забирайте, — сказала она отцу. — Вместе с ними всё забирайте. Это она имела в виду близнецов. Ей, конечно, очень хотелось сказать о ремне, но она нашла в себе силу воли и промолчала. Отец надел свой берет «Мостранс». Открыл задние дверцы «пикапа» и положил внутрь посуду и ящики. Потом затолкнул сыновей — одного сына и другого. Галя сказала остальным ребятам, что они тоже могут идти домой: сбор сорван и проводить она его не будет — слишком много недостатков в один день. Батурин Вадька и Ковылкин стояли без пуговиц. Дед Валерий поглядел на них и окончательно решил, что «молнии» — это не только модно, но и практично. Маруся, уже с опрятной косой, подвязанной петелькой, подхватила одну из колясок. — Скажите маме, что я его забрала. — И она кивнула деду Валерию. В коляске лежал Марусин брат, густо измазанный зелёнкой. Маруся положила к брату портфель и покатила коляску. Шустиков-папа завёл мотор, и автомобиль тоже тронулся с места. 15

Екатерина Сергеевна осталась с кофейником без бубликов, но по её лицу видно было, что она приняла какое-то решение. Ребята попрощались со всеми и пошли вдоль переулка, две партии — Славкина и Стаськина. Одна партия по одной стороне переулка, другая — по другой. Рим и Карфаген, «Алая роза» и «Белая». Выпрямились заборы и деревья. Дома перестали держать свои трубы. С облегчением улеглись крышки на ко лод цах. К луже вернулись воробьи. Осторожно погля дывают на школу: тишина в школе — вещь хрупкая, обманчивая. 16

*** Автомобиль едет по улицам Москвы. Шустиков-папа сидит за рулём грустный. С чего быть весёлым? Сыновья дерутся. И нет этому конца. Теперь огорчится мама. Она тоже устала от этих драк. На перекрёстке, уже совсем недалеко от дома, когда автомобиль остановился в ожидании зелёного сигнала светофора, его вдруг начало трясти. Вначале — несильно. А потом всё сильнее и сильнее… Отец сразу понял — вспыхнула драка. Он выскочил из кабины, открыл задние дверцы. На мостовую вывалились 17

кастрюли, ящики, выпал и покатился бидон. Тут же выпали близнецы и покатились по мостовой вслед за бидоном. И запыхтели в жесточайшей схватке. Из других машин выскочили водители. Начали помогать отцу растаскивать сыновей. На светофоре давно уже зажёгся зелёный сигнал, но никто не может ехать. Подбегает милиционер: — Что тут происходит?

— Сыновья выпали из машины. Дерутся, — говорит Шустиков-папа. От волнения он опять снял берет и вытер лоб. Народ смотрит на Славку и Стаську. Славка оказался расцарапанным ещё больше: асфальт — он не пол, асфальт ещё шершавее. Шустиков-папа держит сыновей за шиворот, в каждой руке по сыну. Прохожие говорят, что за драки народный суд наказывает до пятнадцати суток. Есть постановление исполкома. Кто не умеет себя вести в общественных местах, народный суд отправит куда следует. Да ещё остригут под машинку. Кто-то добавил, что вон один уже и острижен. И милиционер сказал, что за преднамеренную задержку уличного движения сыновей и оштрафовать не мешало бы. Тоже есть постановление исполкома. Славка и Стаська помалкивали. Совсем непохожие близнецы, неодинаковые, потому что пострижены неодинаково… Только бабка с кошёлкой на колёсах догадалась, что это всё-таки близнецы, и сказала: — В народе говорят: хворает один — захворает и другой от огорчения. — Все вокруг заболеют, кроме них, — ответил отец и посадил Стаську в кузов автомобиля, а Славку — в кабину рядом с собой.

2 На табуретке сидит врач. Перед врачом, тоже на табуретках, сидят Стаська и Славка Шустиковы. В большом кресле сидит Шустикова-мама, тихая и несчастная. 19

Может быть, Славу и Стасю надо греть синим светом, как люди греют больные зубы? Травами на кипятке поить или грязью обмазывать? Имеется в стране специальная лечебная грязь. Где-то на Кавказе. А может быть, прочесть какие-нибудь брошюры? О наследственной информации, например. Или неврологическом статусе. Она недавно купила. Врач-психолог взял молоток и ударил Славку по колену. — Вы чего? — закричал Славка. А врач-психолог уже Стаську ударил молотком. Теперь закричал Стаська. Врач снова Славку ударил. Потом снова Стаську. — Я вас отучу от агрессии. Я вам покажу агрессию! И колотит молотком по ногам, по рукам. Хорошо, что ещё молоток резиновый. Братья вертятся на табуретках, подпрыгивают. А мама говорит: — Извели всех дома и в школе. Классная руководительница сказала, что сама скоро к вам придёт. — У неё что — депрессия от их агрессии? — У нас у всех, доктор, депрессия. Доктор взял иголку, большую, длинную. Близнецы замолкли. Что же будет? Доктор прицелился к Стаське иголкой и уколол в руку. — Вы чего? — закричал Стаська. — Молчать! Сюда гляди! — Врач вытянул палец перед Стаськиным носом и начал водить вправо-влево. Стаська смотрит на палец доктора, водит глазами вправовлево. Потом нерешительно говорит: — Он агрессия, — и показал на брата. — Он начинает. И тогда все его начинают. 20

— Кто это «все его»? — Ковылкин. Джавад с Лёлькой. Дима. — А почему он расцарапанный? Зелёнкой помазать, что ли… — И доктор взглянул на Славку. На его лысую голову. — Не хочу! — ответил Славка. Он вспомнил Марусиного брата в коляске, который всегда перепачкан зелёнкой. Доктор начал водить пальцем перед Славкиным носом: — Молчать! Славка давно уже молчал. — Сюда гляди! Славка начал глядеть на палец доктора. — Тебя надо иголкой-то колоть, — сказал доктор. — И всех этих Ковылкиных, Лошадкиных, Верблюдкиных… — Нет у нас никаких Лошадкиных, Верблюдкиных! — возмутился Славка. — А кто меня в классе за палец зубами?! Вот за этот палец! Славка перестал смотреть на палец доктора и поднял свой палец к самому носу доктора. — Вовка Зюликов с Батуриным Вадькой сзади напали. А потом ещё девчонки закричали: «Видали мы лысых в сметане!..» А я Вовку головой в грудь! И Батурина тоже головой… Я бы их всех один!.. Стаська слушал, слушал, потом спрыгнул с табуретки и закричал: — Ты бы всех один! Не успели доктор и мама опомниться, как близнецы крепко вцепились друг в друга и повалились на ковёр. Мама закричала: — Какой стыд! Какой позор! Засуетилась вокруг сыновей, норовя как-то схватить за штаны Славку или Стаську. Но разве их так просто схватишь, 21

когда они катаются по ковру, пинают друг друга коленями, рычат и всё, что попадается на пути, опрокидывают — стулья, табуретки, тумбочки? Врач схватил кувшин с водой и выплеснул воду на близнецов. Драка затихла. Только вначале драка зашипела, вроде горячих углей. Стаська и Славка поднялись мокрые и взъерошенные. От них пахло палёным. 22

Мама, красная, взволнованная, тяжело дышала, как будто сама дралась. Врач-психолог тоже тяжело дышал, отдувался. Присел на табуретку с кувшином в руках. Взглянул в кувшин и допил остатки воды. Показал маме на другую табуретку, чтобы она тоже присела и отдышалась. Мама присела. — Странно, — сказал врач, глядя на Славку. — Царапин не прибавилось. — Ковёр не шершавый, — ответил угрюмо Славка. — Потом, я был наверху Стаськи. Стаська в ответ сжал кулаки. А Славка в ответ пригнул свою лысую голову. Опять загорелся, вспыхнул уголь. Врач сказал медсестре: — Уведите в коридор. Когда дверь за близнецами закрылась, мама не выдержала и горестно сказала: — Бежать куда-нибудь или в омут головой. Это у мамы началась депрессия от агрессии. Вот по какой причине люди (а именно родители) падают в реку или оказываются на крыше дома. И тогда на помощь им спешат пожарники. — Скажите, а вы бы смогли полюбить лысого? — вдруг спросил доктор. — Что? — подняла лицо мама. — Не понимаю. — Лысого вы бы смогли полюбить? — Лысого? — Да. Лысого мальчика. Понравился бы вам лысый мальчик в пятом классе? — Давно не училась в пятом классе, — пожала растерянно плечами мама. 23

— А вы вспомните. Мама начала вспоминать. — Ну и как же? Полюбили бы лысого мальчика в пятом классе? — Воспитатели просили кого-нибудь остричь. Мы подумали — и остригли Славку. Он считался младшим. — Когда вы остригли его впервые? — В детском саду. — Детский сад — не пятый класс. — Иначе нельзя. Все запутаются — кто Слава, кто Стася. Они сделаются похожими близнецами. Просто одинаковыми! — По-вашему, лучше, чтобы продолжались эти войны. Как они называются?.. — Пунические. — А говорите, давно учились в пятом классе. Мама рассмеялась. — У них скоро день рождения. Объявлю, что Слава может отпустить причёску. — День рождения — обязательно. С пирогами и музыкой. Пригласите всех этих Ковылкиных, Лошадкиных, Верблюдкиных. Девчонок, которые насчёт сметаны. И о причёске скажите. Да чтобы перед всеми. — Я понимаю. — Купите ещё животное. — Животное? Мама опять перестала понимать доктора. — Собаку. Маленькую. Неважно… На Птичьем рынке сколько угодно продаются. Будет их общим другом. — Я на всё готова, — решительно заявила мама. Она вынырнула из омута, слезла с крыши.

3 По улицам Москвы едет автомобиль. За рулём автомобиля отец близнецов. Рядом с ним сидит маленький пёс. Очень смешной с виду: длинный и на коротких лапах. Иногда цепляется лапами за край окна и стоит во всю длину столбиком, выглядывает в окно. А потом снова опускается и сидит, думает о чём-то. Ездить по городу для пса приятнее, чем продаваться на Птичьем рынке, где его сегодня и купил этот человек в бе рете. Человек с ним разговаривает. Иногда достаёт сигарету и закуривает. И тогда тоже молчит, сам о чём-то думает. Человек в берете — негромкий и ласковый. Достаточно взглянуть на его глаза и руки, чтобы понять это. Даже автомобиль понимает и ездит по городу негромко и ласково. В одном месте, где они сгружали товар, у человека спросили: кто это с ним? Пёс догадался, что спросили о нём, потому что взглянули в его сторону. А он как раз стоял столбиком. Человек ответил своё негромкое и ласковое. А на одном перекрёстке, пока на светофоре горел красный сигнал, к машине подошёл милиционер: — Как сыновья, хулиганствуют? — Потом удивился: — Что за длинный зверь? — Трамвайчик. Будет жить у моих мальчишек. Пёс побаивался милиционера. Он прижался к сиденью и застыл, длинный и на коротких лапах. Действительно, похож на трамвайчик. Не хватало только ролика на конце хвоста. 25

Сегодня по Птичьему рынку тоже ходил милиционер и строгим голосом говорил: — Уберите борзых с проезжей части. Я кому сказал? Атьдва! А никаких борзых вовсе и не было. А так… разные простые собаки. На проезжую часть их выставили хозяева, чтобы всем они были видны. Чтобы поскорее купили. И пёс стоял. А потом он увидел машину, которая остановилась около него. Из машины вышел человек в берете, поглядел на всех «борзых» и вдруг сказал: — Вот какой Трамвайчик! Садись в кабину. 26

Пёс догадался, что это его новое имя и что это его новый хозяин. Из разговоров человека в берете с разными людьми пёс ещё понял, что вечером они приедут на день рождения к его сыновьям и что он будет жить с ними. И что один из сыновей почему-то острижен под машинку, а другой носит чуб. И поэтому сыновья неодинаковые. Но что сегодня тот, который острижен, получит в подарок тоже чуб. Ему разрешат его отпустить. И тогда сыновья сделаются одинаковыми. А потом пёс устал и ездил по городу уже сонный. И все разговоры слышал сквозь сон. Трамвайчик был счастлив, что стоял на проезжей части и что его увидел этот человек и купил — простую собаку на рынке.

4 За учительским столом сидит Екатерина Сергеевна. На столе стоит кофейник и лежит бублик. Это новый натюрморт. Ребята рисуют. Слава сидит на четвёртой парте в третьем ряду, а Стаська — во втором ряду на первой парте. Славка сидит с Марусей. Её недавно к нему посадили. Маруся совершенно не поддерживает Славку, но её всё-таки посадили. Из педагогических принципов: она должна влиять на Славку положительно. Она ведь уже влияет положительно на своего брата в коляске. Но как только между братьями затевается сражение, Маруся немедленно оказывается на стороне Стаськи. 27

Симпатизирует — вот и всё. Славка понимает. И Таня Фуфаева симпатизирует Стаське. А могла бы держать нейтралитет, потому что спокойная и выдержанная. Это Клавдия Васильевна так считает, что она спокойная и выдержанная. И вообще, самая сознательная в классе. И Лёлька Горбачёва могла бы держать нейтралитет, и Женя Евдокимова. А как Стаське не симпатизировать, когда он красуется своим чубом. Причёсывает его или нарочно разворошит и ходит, корчит из себя битника вроде Чернушина из седьмого «В», пока того не выпороли настольной лампой. Джавад говорит, что он со Стаськи скальп снимет. И волосы долой. Навеки! Если только потом нейлоновые не приделают. Клавдия Васильевна шум большой затеяла, когда про скальп узнала. Портфели ребят пересмотрела, которые за Славку. Чтобы никаких острых предметов. А то учительница ботаники Нина Игнатьевна велела приносить на уроки ножики и делать в классе срезы древесной коры. Клавдия Васильевна по этому поводу разговаривала с Ниной Игнатьевной, советовалась. И тогда Нина Игнатьевна сама приготовила срезы. И на сельхозпрактику в городской парк Нина Игнатьевна временно перестала водить ребят, чтобы не давать им в руки лопаты и грабли. Сзади Славки и Маруси сидят Ковылкин и Дима. По могают Славке справляться с Марусей, если она уж очень начинает его воспитывать. Они в Славкиной партии, его люди. Правда, сзади Ковылкина и Димы сидит Батурин Вадька. Он немедленно заступится за Марусю, потому что принципиальный. Когда идёт к доске отвечать, незаметно стучит Слав28

ку по макушке. Макушка у Славки лысая и стучать — одно сплошное удовольствие. Где же его принципиальность в тот момент? Справедливость? Вадька говорит — удержаться нет сил. Что Вадька, Дима иногда стучит и Ковылкин! Им, видите ли, спросить что-нибудь у Славки надо. Так нет, чтобы шёпотом окликнуть, а они по макушке пальцем. Славка однажды с ними чуть не подрался. Но потом подумал, что это будет полная междоусобица: свои со своими. Ребята сидят, рисуют кофейник с бубликом. Екатерина Сергеевна вызывает к себе по одному ученику с альбомом и проверяет домашнее задание. Надо было сделать рисунок. Любой. Произвольная композиция. — Евдокимова Женя, — говорит Екатерина Сергеевна. Женя поднимается из-за парты и подходит к учительскому столу. Показывает альбом. Екатерина Сергеевна рассматривает её рисунок. — Моряк в лодке… Но почему он прозрачный, моряк твой? Женя молчит. — А это что на берегу? Камни? Женя молчит. —  Камни должны быть нарисованы не чёрточками, а в объёме. — Екатерина Сергеевна карандашом рисует на берегу новые камни в объёме. — Поняла? Женя кивает — она поняла. Женя никогда не скажет лишнего слова. — Иди на место, — говорит Екатерина Сергеевна и вызывает Искру. — У меня новый альбом, Екатерина Сергеевна. Рисунок в старом остался. 29

Искра всегда что-нибудь придумает, выкрутится. Рисунок не сделала и вот придумала, выкрутилась. — Следующий раз принесёшь. Екатерина Сергеевна вызвала Диму. — У тебя небо не в цвете, — сказала Екатерина Сергеевна, разглядывая рисунок Димы. — Проваливается. Взгляни в окно. Дима взглянул. — Разве оно такое? — Какое? — Не в цвете? — Что-то есть. — А у тебя ничего нет. — Дорисовывать всё до точки — скучно и несовременно, — сказал Вовка Зюликов. Он тоже в своё время считал себя битником и даже создал картину методом поп-искусства (как рисуют где-то в Европе): на большую тряпку прилепил обрывки старых тетрадей, газет, этикетки от консервных банок и просто консервную банку. А бывает, что в Европе возьмут матрац, обольют краской и говорят: картина. Или дверь украсят помидорами. Вот что такое поп-искусство. Славка сидел и думал: скоро его вызовут. Очень хорошо. И он устроит нечто вполне современное. Стаська потешался сегодня в классе, что вот какой Славка расцарапанный. Ладно, поглядим ещё. У Маруси Славка попросил пузырёк с зелёнкой. Она всегда носит зелёнку для брата. Маруся зелёнку дала: попросил человек раненый, расцарапанный, побеждённый, так сказать, лежачий. А лежачего не бьют. 30

— Шустиков Станислав, — вызвала Екатерина Сергеевна. Она близнецов называет полными именами: Стаську — Станиславом, Славку — Вячеславом. Стаська протянул с первой парты свой альбом. В классном журнале Стаська записан раньше Славки, потому что считается старшим. И у него все преимущества. А Славка считается младшим, и поэтому у него никаких преимуществ, а одни потери. Кому надо было Средиземное море, кому в Англии что-то ещё, а Славка добивался только равенства и братства! Екатерина Сергеевна долго разглядывала Стаськин рисунок. Не поняла, для чего нарисован на табуретке вроде бы мальчик и по нему вроде бы ударяют молотком.

Стаська встал с места и разъяснил: — Это Славка. Его портрет. — Тогда при чём тут молоток? — Екатерина Сергеевна подозревала, что столкнулась с поп-искусством. — Это врач стучит по Славке молотком. По ногам и рукам. — Наверное, не молотком, а молоточком, — сказала Екатерина Сергеевна и обратилась к Славе: — Не такой же он огромный. Правда, Вячеслав? Но Славка (Вячеслав) не успел ответить, как Стаська (Станислав) перебил его: — Иголкой ещё кололи. Проверяли, психопат он или нет. — А тебя не кололи? — Славку даже затрясло от негодования. — И ты психопат! — Меня не специально, а за компанию. — Психопат за компанию! — крикнул Джавад. Он заступился за Славку. Его человек. — Сами вы все психопаты за компанию! — крикнула Таня, хотя спокойная и выдержанная. Она заступилась за Стаську. Потому что она Стаськин человек. Женя молча кивнула, согласилась. Ещё один Стаськин человек. — Что такое, дети! Вы оскорбляете друг друга. Стаська стоял и загораживал кофейник с бубликом. Поэтому с задних рядов закричали, чтобы сел и не загораживал натюрморт. Искра громче всех кричала, делала вид, что старается, рисует в новом альбоме. Когда все немного успокоились и снова начали рисовать кофейник с бубликом, Екатерина Сергеевна наконец вызвала к себе Славку: 32

— Шустиков Вячеслав. Он уже давно приготовился, ждал. Схватил альбом в одну руку, а другую руку опустил в карман. Быстро пошёл к учительскому столу. Поравнявшись с первой партой, где сидел брат, выдернул руку из кармана. И не успел Стаська и рта раскрыть, как ему на голову опрокинулся пузырёк зелёнки. Стаська сидел неподвижный. Это от растерянности. Иначе не объяснишь. По его голове текла зелёнка. И Стаська медленно превращался в нечто зелёное. Человек не человек… Матрац не матрац… Глаза Екатерины Сергеевны стали совсем большими, потому что их не только увеличивали стёкла «плюс», но и сами 33

глаза у неё ещё увеличились. От необычайной степени удивления. А потом Екатерина Сергеевна подняла на лоб очки: решила — обман зрения. Славка торжествующе глядел на брата. Он знал, что происходящее — не обман зрения. Даже молчаливая Женя произнесла три лишних слова сразу: — Вот так ну! Искра была счастлива. Она обожает скандальные истории и великие повторимые зрелища. Но это зрелище было неповторимым! Когда Стаську увидела Клавдия Васильевна, которую немедленно вызвали с урока из другого класса, она закри чала: — Устроить всё в такой день! Ведь у них сегодня день рождения! У этих Шустиковых! Потом глубоко вздохнула и потёрла пальцами виски. Это не помогло ей успокоиться, и она хотела ещё что-то крикнуть. Но тут из ворот пожарного депо выехали пожарные и громко загудели сиреной. То ли они спешили на пожар, то ли опять занимались тренировкой.

5 Учительская комната. Стоит большой длинный стол, а вокруг него стулья. Стол и стулья предназначены для заседаний педагогического со вета. На столе часто можно увидеть стопочки тетрадей: ктото из учителей собрал тетради, чтобы проверить их. Лежат 34

дневники. Тоже собрали и будут проверять, делать всякие обидные для учеников записи — кто, чего, когда… Стоит и телефон. Отводная трубка от него на другом маленьком канцелярском столе, который отгорожен от учительской шкафом. Получился «кабинет». Принадлежит Алексею Петровичу. В шкафу хранятся папки с личными делами учеников, тематические планы, методики, классные журналы. На столе у Алексея Петровича табель-календарь, автоматическая ручка-ракета на подставке, пепельница, тоже стопочки тетрадей, потому что Алексей Петрович не только директор школы, но и преподаватель истории. На острый конец ручки-ракеты завхоз Дарья Ивановна и другие учителя надевают записки — сообщают директору, кто ему звонил и что спрашивал, различные телефо нограммы. Есть в учительской умывальник с полотенцем. Здесь учителя отмывают руки от мела. Без мела нельзя учить учеников — всем известная истина. Есть ещё настенные часы. Поворачивают специальный диск, на котором размечены секунды. Называются часы электропервичными. Они автоматически включают школьный звонок. Ребята, когда попадают в учительскую, стоят около часов и смотрят, как поворачивается диск: точно каждую секунду. Но сегодня ребята сгрудились около умывальника. Это сгрудился пятый «Ю». Не было здесь только Славки. Он куда-то убежал. Пионервожатая Галя наклонила над умывальником голову Стаськи и намыливала чуб. Руки у Гали были зелёными. Она тёрла голову Стаськи, поливала из крана водой. Стаська 35

негромко стонал, жаловался, что вода холодная и течёт за воротник. Ковылкин и Дима были в восторге — здорово Славка разделался с братом и его чубом. Как говорится, враг разбит и обращён в бегство. Хотя и неизвестно, где, собственно, победитель? Где Славка? Вроде он сам в бегстве. Электропервичные часы поворачивали диск, но звонок уже не звенел: уроки закончились. Алексея Петровича в школе не было, поэтому он не мог приобщиться к общей деятельности. 36

Клавдия Васильевна побежала в химический кабинет: может быть, преподавательница химии из старших классов посоветует, чем смыть зелёнку. А Екатерина Сергеевна всё ещё никак не могла прийти в себя, и глаза её по-прежнему были гораздо больше, чем просто увеличенные стёклами очков. Лёлька жевала бублик-натюрморт. Бублик был свежим и вкусным. Даже в такой ответственный момент Лёлька не могла удержаться, чтобы его не съесть. Бублик — учебное пособие, но в суматохе про него все забыли. А Лёлька не забыла. Она никогда ничего не забывает, что касается еды. Маруся помогала мыть Стаське голову. Она не может себе простить, что Славка так легко её обманул: лежачий, лежачий, а хитрый… вроде Искры. Марусе казалось, что она соучастница в преступлении, потому что дала Славке зелёнку. Поверила, что Славка будет смазывать свои раны-царапины. Кому поверила! И всё из-за этих педагогических принципов! Маруся старается изо всех своих сил. Вытирает Стаське лицо, чтобы в глаза не попало мыло. Стаська вдруг заорал: — Щиплет! — и вырвался из рук Гали и Маруси. С него посыпалась зелёная пена, ребята едва успели отскочить. В учительскую пришли учителя пятого «Ю»: Нина Игнатьевна по ботанике и Марта Николаевна по географии. Они с трудом протолкались в дверях, потому что там тоже стояли ребята из других классов. Веселились, хохотали. Учительница географии Марта Николаевна покачала головой: 37

— Пятый «Ю» будет зелёным. Лесостепь, а не класс. Нина Игнатьевна подальше обошла умывальник, потому что на ней была светлая кофточка и светлая юбка. А Нина Игнатьевна совершенно не хотела превращаться в лесостепь вместе с пятым «Ю». Стаську возвратили к умывальнику. Подсунули голову под струю воды. Галя опять намыливает Стаську. Стаська мотает головой, кричит: — Горячо! Прибежала Клавдия Васильевна. С ней лаборантка из химического кабинета. Глянула на Стаську и засмеялась: — Кто тебя так? — Брат родной, — ответила Клавдия Васильевна. Лаборантка принесла пробирку с каким-то гидратом фталатом: — Попробуем. Дайте тряпку. Смочила кусок чистой тряпки составом. Вытерла Стаське лицо. Потом волосы. — Должна произойти реакция. Нейтрализации. Лицо посветлело — реакция произошла. А волосы не посветлели — реакции не произошло. — В такой день… — говорила Клавдия Васильевна. — В день собственного рождения… Лаборантка продолжала тереть Стаське волосы, подбавляя из пробирки гидрата фталата. Но волосы оставались зелёными: реакции не происходило. Тётя Ася предложила ещё принести горячей воды, но при этом сказала: 38

— Только — пороть! — и взмахнула пустым кофейником, будто настольной лампой. — Приедет отец, и надо потребовать чтобы он их, в конце концов, выпорол! Нина Игнатьевна сказала, глядя на Стаську: — Его надо остричь. Зелёный Стаська вырвался из рук лаборантки и кинулся вон из учительской. *** А куда девался Славка, родной брат? Он решил спрятаться в подвале школы, в мастерской, где занимаются уроками труда. Единственное, что по-настоящему волновало Славку, это день рождения. Весь класс приглашён в гости! Пироги с музыкой! В мастерской Славка увидел Виктора Борисовича. Славка думал, что сейчас никого не будет, но Виктор Борисович был ещё здесь. Разложил вокруг себя классные журналы: подводил итоги к концу учебного года. — Тебе что, Шустиков? — Я вот… — замялся Славка, не зная, что придумать. — Пришёл вот. — Вижу, что пришёл. — Трудом хочу позаниматься, — сказал вдруг Славка. — Дополнительно. Виктор Борисович удивлённо переспросил: — Трудом? Дополнительно? — Ага. Чего удивляться? Один из седьмого «В» (не Чернушин, а Панков) занимался дополнительно даже дисциплиной. Дома занимался. 39