Дорогие читатели! Этот месяц для всех нас памятен очень важной датой – 8 мая 1945 года безоговорочно капитулировала фашистская Германия. Спустя годы мы понимаем, насколько важна для будущих поколений была эта победа. Преодолев яростное и наглое наступление врага, наши отцы и матери, деды, бабушки, прадеды, сплотившись, спасли этот мир. И не просто отбросили германские войска за границы своей Родины, но и уничтожили врага в его же логове, попутно освободив пол-Европы. Цена этой войны, только для нашей страны - более 20 миллионов человек погибшими. Миллионы детей остались сиротами. Миллионы солдат вернулись инвалидами. Миллионы еще годами после войны жили на грани бедности. Но сколько погибло бы еще миллионов, приди к власти гитлеровская клика? Что стало бы с нашим положением и культурой? И это притом, что и в других странах было не сладко. Поэтому, только за то, что в нашем календаре появился в 1945 году еще один праздник, НИЗКИЙ ВАМ ПОКЛОН, ВЕТЕРАНЫ! А всех нас - с праздником ЖИЗНИ! И не важно, что на дворе уже середина мая, мы все помним этот месяц как ПОБЕДНЫЙ МАЙ. В этом дне сосредоточенная вся Война. Плотность информации настолько велика, что сегодня, спустя почти 70 лет, невозможно в одном номере все рассказать о ней. Поэтому мы вам предлагаем небольшие статьи о Великой Отечественной войне: подвиге, судьбах людей и не только. Но самое главное, в этом номере есть материал, который должен не дать заснуть нашей памяти, а наоборот стимулировать ее и продолжать достоверно доносить информацию своим потомкам. Но и это не все... Дело в том, что спустя 41 год после окончания войны, на ЧАЭС, 23 мая произошел пожар, который мог привести к не меньшей беде, чем авария месячной давности. Только верные решения руководителя и самоотверженность пожарных снова спасли нашу страну. Группа очерков расскажет вам об этом событии, о котором многим из нас никогда не было известно. Желаем вам приятного чтения! С Праздником вас! Берегите себя и своих близких! Главный редактор Игорь {Reolog}
Пожалуй, самый общеизвестный эпизод начала Великой Отечественной войны 19411945 - подвиг защитников Брестской крепости. Официальная версия гласила - "малочисленный гарнизон в течение месяца сковывал значительные силы противника". Как писал С.С.Смирнов в книге "Брестская крепость": «Весной 1941 года на территории Брестской крепости размещались части двух стрелковых дивизий Советской Армии. Это были стойкие, закаленные, хорошо обученные войска… Одна из этих дивизий - 6-я Орловская Краснознаменная - имела долгую и славную боевую историю… Другая - 42-я стрелковая дивизия - была создана в 1940 году во время финской кампании и уже успела хорошо показать себя в боях на линии Маннергейма». Накануне войны в лагеря на учения из Брестской крепости были выведены больше половины подразделений этих двух дивизий - 10 из 18 стрелковых батальонов, 3 из 4 артполков, по одному из двух дивизионов ПТО и ПВО, разведбатов и некоторые другие подразделения. На утро 22 июня 1941-го в крепости находились: - 84-й стрелковый полк без двух батальонов - 125-й стрелковый полк без батальона и саперной роты - 333-й стрелковый полк без батальона и саперной роты - 44-й стрелковый полк без двух батальонов - 455-й стрелковый полк без батальона и саперной роты по штату это должно было составлять - 10.074 личного состава, в батальонах 16 противотанковых орудий и 120 минометов, в полках 50 пушек и ПТО, 20 минометов. - 131-й артполк - 98-й дивизион противотанковой обороны - 393-й зенитно-артиллерийский дивизион - 75-й разведбат - 37-й батальон связи - 31-й автобат - 158-й автобат по штату - 2.169 личного состава, 42 ствола артиллерии, 16 легких танков, 13 бронеавтомобилей. - тыловые части 33-й инженерного полка и 22-й танковой дивизии - 132-й конвойный батальон войск НКВД - 3-я погранкомендатура 17-го отряда - 9-я погранзастава (в Цитадели - центральной части крепости) - окружной госпиталь (на Южном острове. Большинство персонала и пациентов попали в плен в первые часы войны) Штаты батальона НКВД, пограничников и госпиталя автору статьи неизвестны. Разумеется, наличная численность в частях была существенно ниже штатных. Но фактически утром 22 июня 1941 в Брестской крепости суммарно была неполная дивизия - без 1 стрелкового батальона, 3 саперных рот и гаубичного полка. Плюс батальон НКВД и пограничники. В среднем в дивизиях Особого ЗапВО к 22 июня 1941 было фактически около 9.300 личного состава, т.е. 63% от штата. Таким образом, можно предположить - всего в Брестской крепости утром 22 июня было более 8 тысяч бойцов и командиров, не считая персонал и пациентов госпиталя. На участке фронта, где располагалась Брестская крепость, а также железнодорожная линия севернее крепости и автомобильная дорога южнее крепости, должна была наступать немецкая 45-я пехотная дивизия (из состава бывшей австрийской армии) 12-го армейского корпуса, имевшая боевой опыт польской и французской кампаний. Общая штатная численность этой дивизии должна была составлять 17,7 тысяч, а ее боевых подразделений (пехотных, артиллерийских, саперных, разведывательных, связных) должна была составлять 15,1 тысяч. Из них пехотинцев, саперов, разведчиков - 10,5 тысяч (вместе с соб-
ственными тыловиками). Итак, у немцев было численное превосходство в живой силе (считая полную численность боевых подразделений). Что касается артиллерии - у немцев помимо дивизионного артполка (орудия которого не пробивали полутора-двухметровые стены казематов) были две 600-мм самоходные мортиры 040 так называемые "Карлы". Общий боекомплект этих двух орудий составлял 16 снарядов (одну мортиру заклинило при первом выстреле). Также у немцев в районе Брестской крепости были еще 9 мортир калибра 211 мм. И кроме того - полк реактивных многоствольных минометов (54 шестиствольных "Небельверферов" калибра 158,5 мм) - а подобного советского оружия тогда еще не было не только в Брестской крепости, но и во всей Красной Армии… Ближайшей задачей 45-й дивизии было: взятие Брестской крепости, железнодорожного моста через Буг северо-западнее крепости и нескольких мостов через реки Буг и Мухавец внутри, южнее и восточнее крепости. В первом эшелоне дивизии были 135-й пехотный полк (при поддержке бронепоезда №28) и 130-й пехотный полк (без одного пехотного батальона, находившегося в резерве дивизии). К концу дня 22 июня 1941 дивизия должна была выйти на рубеж в 7-8 км от советско-германской границы. Брестская крепость по плану немцев должна была быть взята в течение не более восьми часов. Немцы начали боевые действия 22 июня 1941 в 3.15 утра по берлинскому времени - ударом артиллерии и реактивных минометов. Каждые 4 минуты огонь артиллерии переносился на 100 метров восточнее. В 3.19 штурмовой отряд (пехотная рота и саперы) на 9 резиновых моторных лодках направился на захват мостов. В 3.30 другой немецкой пехотной ротой при поддержке саперов был взят железнодорожный мост через Буг. К 4.00 штурмовой отряд, потеряв две трети личного состава, захватил два моста, соединяющие Западный и Южный острова с Цитаделью (центральной частью Брестской крепости). Эти два острова, оборонявшиеся только пограничниками и конвойным батальоном НКВД, были взяты двумя немецкими пехотными батальонами также к 4.00. В 6.23 штаб 45-й дивизии доложил штабу корпуса, что вскоре будет взят Северный остров Брестской крепости. В докладе говорилось, что сопротивление советских войск усилилось, с применением бронетехники, но ситуация под контролем. Однако в 8.50 бои в крепости продолжались. Командование 45-й дивизии решило ввести в бой резерв - 133й пехотный полк. К этому времени в боевых действиях были убиты два из пяти немецких командиров батальонов и тяжело ранен командир полка. В 10.50 штаб 45-й дивизии доложил командованию корпуса о больших потерях и упорных боях в крепости. В докладе говорилось: "Русские ожесточенно сопротивляются, особенно позади наших атакующих рот. В Цитадели противник организовал оборону пехотными частями при поддержке 35-40 танков и бронеавтомобилей. Огонь вражеских снайперов привел к большим потерям среди офицеров и унтер-офицеров". Напомню, что по штату 75-й разведбат должен был иметь 16 легких танков Т-38 и 13 бронеавтомобилей БА10. Танки Т-38 были вооружены лишь одним пулеметом калибра 7,62 мм и имели броню 9 мм (противопульную). Бронеавтомобили БА-10 были вооружены пушкой калибра 45 мм и двумя пулеметами 7,62 мм, броня 10 мм. Против пехоты эти машины могли действовать довольно эффективно. Относительно общей численности советской бронетехники в Брестской крепости советских данных обнаружить не удалось. Возможно, в крепости находилась часть бронетехники второго разведбата или 22-й танковой дивизии (в крепости располагались ее тыловые части, возможно – ремонтные). В 14.30 командир 45-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Шлипер, находясь на Северном острове, частично занятом немцами, принял решение с наступлением темноты отвести подразделения, уже проникшие на Центральный остров, поскольку, по его мнению, взять
Цитадель действиями только пехоты было невозможно. Генерал Шлипер решил, что во избежание напрасных потерь Цитадель следует взять измором и постоянным обстрелом, поскольку железнодорожная линия к северу от Брестской крепости и автодорога к югу от нее уже могли использоваться немцами для наступления на восток. При этом в центре Цитадели, в бывшей крепостной церкви оказались в окружении около 70 немецких солдат из 3-го батальона 135-го пехотного полка. Этот батальон в первой половине дня проник в Цитадель с Западного острова, захватил церковь, как важный опорный пункт, и двинулся к восточной оконечности Центрального острова, где должен был соединиться с 1-м батальоном 135-го полка. Однако 1-му батальону не удалось ворваться в Цитадель с Южного острова, а 3-й батальон, понеся потери, отступил обратно к церкви. В боях в течение одного дня 22 июня 1941 45-я пехотная дивизия при штурме Брестской крепости понесла небывалые для нее ранее потери - только убитыми 21 офицер и 290 солдат и унтер-офицеров. Тем временем немецкие 31-я и 34-я пехотные дивизии, наступавшие левее и правее 45-й дивизии, продвинулись к вечеру 22 июня 1941 на 20-25 километров. 23 июня с 5.00 немцы начали артобстрел Цитадели, при этом им надо было постараться не поразить своих солдат, окруженных в церкви. Артобстрел продолжался весь день. Немецкая пехота укрепляла позиции вокруг позиций защитников крепости. Впервые против Брестской крепости были применены немецкие танки. Точнее – трофейные французские танки Somua S-35 – вооруженные пушкой калибра 47 мм и пулеметом 7,5 мм, достаточно хорошо бронированные и быстроходные. Их было 4 штуки – входивших в состав бронепоезда №28. Один из этих танков был подбит ручными гранатами у Северных ворот крепости. Второй танк прорвался в центральный двор Цитадели, но был подбит орудием 333-го полка. Оба подбитых танка немцам удалось эвакуировать. Третий танк был подбит зенитным орудием в Северных воротах крепости. В этот же день осажденные на Центральном острове обнаружили два крупных склада вооружений - большое количество автоматов ППД, патронов, а также минометов с боезапасом. Защитники крепости стали массированно обстреливать позиции немцев к югу от Цитадели. На Северном острове, а также с Южного острова, немецкие автомашины с громкоговорителями стали призывать защитников сдаваться. В 17.15 немцы объявили о прекращении на полтора часа артобстрела - для желающих сдаться. Из руин вышло несколько сот человек, значительная часть из них - женщины и дети семей комсостава. С наступлением темноты несколько групп осажденных попытались вырваться из крепости. Как и накануне, все эти попытки закончились неудачей - прорывавшиеся или погибали, или попадали в плен, или вновь занимали оборону.
24 июня немцы отправили боевую группу, которая деблокировала окруженных в церкви, и затем они покинули Цитадель. Помимо Центрального острова, под контролем защитников крепости по-прежнему оставалась восточная часть Северного острова. Весь день немцы продолжали артобстрел. В 16.00 24 июня штаб 45-й дивизии доложил, что Цитадель взята и проводится зачистка отдельных очагов сопротивления. В 21.40 в штаб корпуса было доложено о взятии Брестской крепости. Однако боевые действия продолжались. Немцы сформировали боевые группы из саперов и пехоты, которые методично ликвидировали остававшиеся очаги сопротивления. Для этого использовались подрывные заряды и огнеметы, однако 25 июня у немецких саперов остался лишь один огнемет (из девяти), который они не могли использовать без поддержки бронетехники. 26 июня на Северном острове немецкие саперы взорвали стену здания школы политсостава. Там было взято 450 пленных. Основным очагом сопротивления на Северном острове остался лишь Восточный форт. По показаниям перебежчика, 27 июня там оборонялось до 400 бойцов и командиров во главе с майором Гавриловым. Против форта немцы применили два остававшихся в наличие танка из состава бронепоезда №28 - французский танк Somua и трофейный советский танк. Эти танки стреляли по амбразурам форта, в результате, как сказано в докладе штаба 45-й дивизии, "русские стали вести себя тише, но непрерывная стрельба снайперов продолжалась из самых неожиданных мест". На Центральном острове остатки оборонявшихся, сосредоточившиеся в северных казармах Цитадели, решили пробиваться из крепости 26 июня. В авангарде пошел отряд из 100-120 бойцов под командованием лейтенанта Виноградова. Отряду удалось пробиться за пределы крепости, потеряв половину состава, однако остальным осажденным на Центральном острове этого сделать не удалось - понеся большие потери, они вернулись назад. Вечером 26 июня остатки отряда лейтенанта Виноградова были окружены немцами и почти полностью уничтожены. Виноградов и несколько бойцов попали в плен. Попытки прорыва с Центрального острова продолжались 27 и 28 июня. Они были прекращены из-за больших потерь. 28 июня те же два танка и несколько самоходных орудий, возвращавшихся из ремонта на фронт, продолжали обстреливать Восточный форт на Северном острове. Однако это не принесло видимых результатов, и командир 45-й дивизии обратился за поддержкой к Люфтваффе. Однако из-за низкой облачности в тот день авиаудар не был нанесен. 29 июня в 8.00 германский бомбардировщик сбросил на Восточный форт 500-килограммовую бомбу. Затем была сброшена еще одна 500-кг и наконец 1800-кг бомба. Форт был практически разрушен. К наступлению темноты было взято в плен 389 человек. Утром 30 июня руины Восточного форта были обысканы, найдено несколько раненых защитников (майор Гаврилов не был найден - он попал в плен только 23 июля 1941). Штаб 45-й дивизии доложил о полном взятии Брестской крепости. Командование 45-й дивизии вермахта не ожидало, что она понесет столь высокие потери от защитников Брестской крепости. В дивизионном рапорте от 7 июля 1941 года говорится: «дивизия взяла пленными 101 офицера и 7.122 солдат и сержантов. Наши потери - убитыми 32 офицера и 421 солдат и унтер-офицеров, ранеными 31 офицер и 637 солдат и унтер-офицеров» Единственным старшим командиром (старшим офицером) среди оборонявшихся в Брестской крепости был командир 44-го стрелкового полка майор Гаврилов. Дело в том, что артобстрелу и обстрелу реактивными минометами в первые минуты войны подверглись дома комсостава на Северном острове - естественно, не такие прочные, как сооружения Цитадели и фортов, и в результате этого обстрела было выведено из строя значительное число командиров. Для сравнения - в ходе польской кампании за 13 дней немецкая 45-я дивизия, пройдя с боями 400 километров, потеряла 158 убитыми и 360 ранеными. Более того - суммарные потери германской армии на восточном фронте к 30 июня 1941 года составили 8886 убитых. То есть защитники Брестской крепости убили более 5% из них. И то, что защитников крепости было около 8 тысяч, а вовсе не "горсточка", не умаляет их славы, а наоборот, показывает, что героев было немало. Больше, чем почему-то пыталась внушить советская власть. И до сих пор в книгах, статьях и сайтах о героической обороне Брестской крепости постоянно встречаются слова "маленький гарнизон". Еще частый вариант - 3.500 защитников. Но давайте послушаем заместителя директора мемориального комплекса "Брестская крепость-герой" Елену Владимировну Харичкову. На вопрос о том, сколько из защитников крепости еще живы (в 1998), она ответила: «Около 300 человек, а накануне войны в Брестской крепости было до 8.000 военнослужащих и 300 семей офицерского состава». И её же слова об убитых защитниках крепости:
«962 похороненных под плитами крепости». Цифру 8 тысяч подтверждают и мемуары генерала Л.М.Сандалова, в тот период начштаба 4-й армии, в составе которой были 6-я и 42-я дивизии. Генерал Сандалов писал, что в случае войны в Брестской крепости по плану должен был оставаться лишь один батальон, все остальные подразделения по плану должны были быть выведены из крепости. Однако: «Из войск первого эшелона 4-й армии больше всего пострадали те, что размещались в цитадели Брестской крепости, а именно: почти вся 6-я стрелковая дивизия (за исключением гаубичного полка) и главные силы 42-й стрелковой дивизии, ее 44-й и 455-й стрелковые полки». Автор статьи не намерен здесь рассказывать подробно о героических боях в Брестской крепости. Об этом рассказано уже немало людьми, которые находились там сами, а также писателями С. С. Смирновым и К. М. Симоновым. Приведу только два очень интересных документа. Один из них — краткий боевой отчет о действиях 6-й стрелковой дивизии в первые часы фашистского нападения. В отчете сообщается: «В 4 часа утра 22.6 был открыт ураганный огонь по казармам и по выходам из казарм в центральной части крепости, а также по мостам и входным воротам крепости и домам начсостава. Этот налет вызвал замешательство среди красноармейского состава, в то время как комсостав, подвергшийся нападению в своих квартирах, был частично уничтожен. Уцелевшая же часть комсостава не могла проникнуть в казармы из-за сильного заградительного огня... В результате красноармейцы и младший комсостав, лишенные руководства и управления, одетые и раздетые, группами и поодиночке самостоятельно выходили из крепости, преодолевая под артиллерийским, минометным и пулеметным огнем обводный канал, реку Мухавец и вал крепости. Потери учесть было невозможно, так как личный состав 6-й дивизии смешался с личным составом 42-й дивизии. На условное место сбора многие не могли попасть, так как немцы вели по нему сосредоточенный артиллерийский огонь. ... Некоторым командирам все же удалось пробраться к своим частям и подразделениям в крепость, однако вывести подразделения они не смогли и сами остались в крепости. В результате личный состав частей 6-й и 42-й дивизий, а также других частей остался в крепости в качестве ее гарнизона не потому, что ему были поставлены задачи по обороне крепости, а потому что из нее невозможно было выйти». А вот другой документ: донесение заместителя командира по политической части той же 6-й стрелковой дивизии полкового комиссара М. Н. Бутина: «В районы сосредоточения по тревоге из-за беспрерывного артиллерийского обстрела, внезапно начатого врагом в 4.00 22.6.41 г., части дивизии компактно выведены быть не могли. Солдаты и офицеры прибывали поодиночке в полураздетом виде. Из сосредоточившихся можно было создать максимум до двух батальонов. Первые бои осуществлялись под руководством командиров полков товарищей Дородных (84 сп), Матвеева (333 сп), Ковтуненко (125 сп)». Да, я предвижу возражения - первый отрывок написан слишком художественно для военного донесения, а во втором вообще употреблены недопустимые термины для 1941 года - "солдаты и офицеры" в отношении красноармейцев и командиров Красной Армии. Если есть претензии - то не ко мне. Я же повторю только одно - в Брестской крепости сражалась не "горстка бойцов", а тысячи героев. И то, что многие из них попали в плен, отнюдь не умаляет их подвига. Орденами и медалями были награждены около 200 защитников Брестской крепости, лишь двое получили звание Героя Советского Союза – майор Гаврилов и лейтенант Кижеватов (посмертно). http://www.theunknownwar.ru/
О подвиге защитников Брестской крепости «Нет больше победы, чем победа над собой! Главное - не пасть на колени перед врагом». Д. М. Карбышев Оборона Брестской крепости – это Знак Третьему рейху о его дальнейшей судьбе, она показала, что в самом начале Великой Отечественной войны немцы уже проиграли. Совершили стратегическую ошибку, подписавшую приговор всему проекту Третьего рейха. Надо было слушать своего великого предка, Отто фон Бисмарка, который говорил: «Даже самый благоприятный исход войны никогда не приведет к разложению основной силы России, которая зиждется на миллионах собственно русских... Эти последние, даже если их расчленить международными трактатами, так же быстро вновь соединяются друг с другом, как частицы разрезанного кусочка ртути. Это нерушимое государство русской нации…». Ко Второй мировой войне крепости уже не были серьёзным препятствием для современной армии, имеющей на вооружении мощные артиллерийские системы, авиацию, удушающие газы, огнемёты. Кстати, одним из проектировщиков улучшения крепостных сооружений Брестской крепости в 1913 году был штабс-капитан Дмитрий Карбышев, несгибаемый Герой Великой Войны, которого 18 февраля 1945 года гитлеровцы превратили в ледяную глыбу. Удивительны судьбы людей – Карбышев в немецком концлагере встретился с другим героем, майором Петром Гавриловым, который с 22 июня до 23 июля возглавлял оборону защитников крепости и тяжело раненым также попал в плен. По описанию лечившего его врача Вороновича, его захватили тяжело раненым. Он был в полной командирской форме, но превратившейся в лохмотья. Весь покрытый копотью, пылью, истощённый до крайности (скелет, обтянутый кожей), он даже не мог делать глотательные движения, врачи, чтобы его спасти, кормили искусственной смесью. Немецкие солдаты, взявшие его в плен, рассказали, что этот еле живой человек, когда его застали в одном из казематов, в одиночку принял бой, стрелял из пистолета, кидал гранаты, убил и ранил нескольких человек, прежде чем его тяжело ранили. Гаврилов выжил в концлагерях гитлеровцев, был освобожден в мае 1945 года, восстановлен в армии в прежнем звании. После того, как в стране стали узнавать о подвиге защитников Брестской крепости, Гаврилову Пётру Михайловичу в 1957 году было присвоено звание Героя Советского Союза. Гаврилов, Пётр Михайлович Оборона. В крепости располагалось примерно 7-8 тыс. бойцов из разных частей: 8 стрелковых батальонов, разведывательный и артиллерийский полки, два артиллерийских дивизиона (противотанковой и противовоздушной обороны), подразделения 17-го Краснознаменного Брестского пограничного отряда, 33-го отдельного инженерного полка, часть 132-го батальона конвойных войск НКВД и некоторые другие части. Их атаковала 45-я немецкая пехотная дивизия (численностью около 17 тыс. человек) с помощью подразделений соседних 31-й и 34-й пехотных дивизий, она была должна к 12 часам 22-го июня овладеть крепостью. В 3.15 утра вермахт открыл артиллерийский огонь, в результате артудара гарнизон понёс большие потери, были уничтожены склады, водопровод, прервана связь. В 3.45 начался штурм, скоординированного сопротивления гарнизон оказать не смог и был сразу расчленён на несколько частей. Сильное сопротивление оказали на Волынском и на Кобринском укреплениях. Наши организовали несколько контратак. К вечеру 24-го вермахт подавил сопротивление на Волынском и Тереспольском укреплениях, осталось два крупных очага сопротивления - в Кобринском укреплении и Цитадели. В Кобринском укреплении оборону держали на Восточном форте до 400 человек во главе с майором Гавриловым, они отбивали в день до 7-8 атак вермахта. 26го июня погиб последний защитник Цитадели, 30 июня после общего штурма — пал Восточный форт. Майор Гаврилов с последними 12 бойцами, имея 4 пулемета, скрылись в казематах. Последние защитники. После этого сопротивлялись отдельные бойцы и небольшие очаги
сопротивления. Мы не знаем точно, сколько они держались: так, в казарме 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД СССР нашли надпись, датированную 20 июля: «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина». 23-го июля в бою был захвачен майор Гаврилов. Одной из главных проблем защитников крепости было отсутствие воды, если на первых порах боеприпасы и консервы были, то доступ к реке немцы перекрыли почти сразу. Сопротивление продолжалось и после пленения Гаврилова, немцы боялись подходить к подземельям крепости, оттуда по ночам появлялись тени, звучали автоматные очереди, рвались гранаты. По словам местных жителей, стрельба была слышна вплоть до августа, а по немецким источникам, последних защитников убили только в сентябре, когда уже пал Киев, Смоленск, вермахт готовился к штурму Москвы. Надпись, сделанная неизвестным защитником Брестской крепости 20 июля 1941 года. Писатель и исследователь Сергей Смирнов провёл огромную работу, во многом благодаря ему Союз и
узнал о подвиге защитников крепости, о том, кто же стал последним защитником. Смирнов нашел поразительное известие – рассказ еврейского музыканта Ставского (его расстреляют гитлеровцы). О нём рассказал старшина Дурасов, который был ранен в Бресте, взят в плен и оставлен работать при госпитале. В апреле 1942 года скрипач опоздал примерно на 2 часа, когда пришёл, рассказал поразительную новость. По дороге в госпиталь его остановили немцы и увезли в крепость, там, среди развалин была пробита дыра, которая уходила под землю. Вокруг стояла группа немецких солдат. Ставскому приказали спуститься вниз и предложить русскому бойцу сдаться. В ответ ему обещают жизнь, скрипач спустился, к нему вышел истощённый человек. Он сказал, что у него давно кончилась пища и патроны и он выйдет, чтобы своими глазами увидеть бессилие немцев в России. Немецкий офицер потом сказал солдатам: «Этот человек - настоящий герой. Учитесь у него, как нужно защищать свою землю…». Это был апрель 1942 года, дальнейшая судьба и имя героя остались неизвестными, как и многих сотен, тысяч безвестных героев, о которых сломалась немецкая военная машина.
Подвиг защитников Брестской крепости показывает, что русских можно убить, хоть и очень сложно, но победить, сломать их нельзя…
Источники: Героическая оборона / / Сб. воспоминаний об обороне Брестской крепости в июне —июле 1941 г. Мн., 1966. Смирнов С. Брестская крепость. М. 2000. Смирнов С. С. Рассказы о неизвестных героях. М., 1985. http://www.fire-of-war.ru/Brest-fortress/Gavrilov.htm http://theunknownwar.ru/o_podvige_zashhitnikov_brestskoj_kreposti.html
Он не вернулся из боя Почему всё не так? Вроде — всё как всегда: То же небо — опять голубое, Тот же лес, тот же воздух и та же вода... Только — он не вернулся из боя.
Нынче вырвалось, будто из плена весна, — По ошибке окликнул его я: «Друг, оставь покурить!» А в ответ — тишина: Он вчера не вернулся из боя.
Мне теперь не понять, кто же прав был из нас В наших спорах без сна и покоя. Мне не стало хватать его только сейчас — Когда он не вернулся из боя.
Наши мёртвые нас не оставят в беде, Наши павшие — как часовые... Отражается небо в лесу, как в воде, — И деревья стоят голубые.
Он молчал невпопад и не в такт подпевал, Он всегда говорил про другое, Он мне спать не давал, он с восходом вставал, — А вчера не вернулся из боя.
Нам и места в землянке хватало вполне, Нам и время текло — для обоих... Всё теперь — одному. Только кажется мне — Это я не вернулся из боя. 1969
То, что пусто теперь, — не про то разговор: Вдруг заметил я — нас было двое... Для меня — будто ветром задуло костёр, Когда он не вернулся из боя.
29 августа 1941 года в мировой прессе была опубликована германо-итальянская декларация об установлении «нового порядка» в Европе. Сегодня мало кто вспоминает о содержании этого документа. В некоторых европейских странах, особенно в Прибалтике, в ходу даже ностальгия по тому времени: мол, «Гитлер лучше Сталина», а «9 Мая является для стран Балтии не освобождением, а началом новой оккупации со стороны СССР». Каким стал бы мир, если бы СССР не выиграл войну? Да, история не терпит сослагательного наклонения, но немало могут иногда прояснить и неосуществленные планы. Корреспондент «СП» попросил высказать свое мнение об этом вице-президента Академии геополитических проблем генералполковника Леонида Ивашова. «СП»: - Леонид Григорьевич, что же предусматривал «новый порядок» Гитлера и Муссолини для стран Европы? - Все, что фашисты планировали в отношении господства над миром, первоначально было прописано в «Майн кампф», соответствующих приказах, стенограммах совещаний у Гитлера. В соответствии с внедренной фашистами иерархией в Европе предполагалось иметь несколько прикормленных профашистских режимов. Для других стран планировался такой «дифференциальный» подход: для Западной Европы главный принцип покорения – «германизация», для Восточной Европы, нефтеносных районов Юго-Восточной Азии – «колонизация», для Центральной России, Поволжья, Кавказа и Закавказья – «обезлюживание». О том, как осуществлялась «германизация» западноевропейских стран, рассказывал на Нюрнбергском процессе представитель обвинения от Франции господин Фор: «Немцы стремились ликвидировать любые элементы французского духа. Прежде всего, они запретили в предельно грубой форме употребление французского языка... Даже надписи на могильных плитах должны были составляться лишь на немецком... В оккупированных странах немцы принимали меры для того, чтобы лишить каждого человека его психологических ресурсов, устранить имевшееся у него мировоззрение и навязать концепцию нацизма... Мы не должны забывать, что если бы немцы выиграли войну, то все это в будущем составляло бы нашу основную, а вскоре и единственную духовную пищу». Главный обвинитель от США Роберт Джексон сделал такое добавление к описанию «нового европейского порядка»: «Население оккупированных территорий безжалостно третировалось. Террор был поставлен в порядок дня. Гражданские лица арестовывались без представления каких-либо обвинений, им не предоставлялось право иметь защитников, их казнили без суда». И все-таки в Западной Европе фашисты, по их собственным меркам, вели себя относительно «цивилизованно». А вот при продвижении на Восток они устанавливали действительно запредельный террор. Гиммлер так инструктировал свои войска и политическую полицию: «В наши задачи не входит германизация Востока, заключающаяся в обучении населения немецкому языку и немецким законам; мы хотим добиться только того, чтобы на Востоке жили исключительно люди чистой немецкой крови». Средством для решения этой задачи являлась изобретенная Гитлером технология «обезлюживания». Еще в 1940 году о ней было рассказано словами фюрера в книге Раушнинга, опубликованной в Нью-Йорке: «Мы должны развить технику «обезлюживания», под которой я имею в виду устранение целых расовых единиц».
За годы войны было расстреляно, повешено, задушено в «душегубках», замучено в концлагерях 16,9 миллиона мирных граждан СССР, угнано в рабство около 10 миллионов человек, среди которых дети от 10 лет. Узаконенное рабство - одна из основных черт «нового европейского порядка». На заводах и «бауэрствах» Германии «пахали» не только советские люди, но и французы, поляки, латыши, эстонцы и т. д. «Новый порядок» определял такое будущее для многих народов на долгие годы. «СП»:- Давайте представим, что было бы, если бы СССР проиграл войну? - Гадать о том, что было бы, - занятие малопочтенное: то, что произошло, то и должно было произойти. Фашистская идеология была противна практически всем народам мира, угрожала их существованию, сохранению национальной идентичности, поэтому наша Победа была исторически запрограммированной. О нашем возможном проигрыше можно говорить лишь гипотетически. Антигитлеровская коалиция никогда бы «не легла под Гитлера». Не говоря уж об СССР. Даже если бы фашисты дошли до Урала, правительство переехало бы в Сибирь. Там формировались бы ополченческие дивизии. «СП»: - У Гитлера не было шансов? - Пожалуй, у Гитлера был лишь один шанс установить мировое господство: если бы он первым произвел ядерное оружие и применил его. Но тогда «новый порядок» мог быть создан только на руинах «обезлюженного» мира. На карте мы увидели бы огромные опустошенные пространства, пересеченные транспортными артериями, которые соединяют районы добычи полезных ископаемых. В них функционировала бы сеть концлагерей, где сосредоточивались бы трудовые ресурсы, работающие только на Германию. «СП»: - В состоянии ли была Германия, даже с помощью сателлитов, контролировать столь огромные территории? - Теория мирового господства, превращения планеты в огромный концлагерь под руководством избранных наций, - неосуществимый преступный бред. К сожалению, мы и сегодня слышим эту концепцию как один из вероятных вариантов будущего. Нельзя удержать такие гигантские образования, как Европа, Россия, Китай, исламский мир, Индия, с помощью полицейской силы. «СП»: - А чего бы мы не увидели на карте этой гипотетической империи? - Однозначно на ней никогда бы не было государства Израиль, городов Москва и Ленинград, которые Гитлер планировал затопить искусственными морями. «Стерлись» бы и многие другие государства, в том числе и прибалтийские республики. Стоит процитировать хотя бы инструкцию министра восточных оккупированных территорий Розенберга имперскому уполномоченному в прибалтийских странах: «Целью имперского уполномоченного в Эстонии, Латвии, Литве и Белоруссии должно являться создание германского протектората с тем, чтобы впоследствии превратить эти области в составную часть великой Германской империи путем колонизации представителями германской расы и уничтожения нежелательных элементов». Как видим, только «часть империи». Не могу не напомнить господам, ностальгирующим сегодня по фашистскому «орднунгу», материалы расследования Международного военного трибунала о том, как проходила «колонизация»: «За годы оккупации немецкие захватчики на территории Латвии уничтожили 250 тысяч мирных жителей, 327 тысяч военнопленных. В октябре 1941 года в Риге было организовано гетто, куда гитлеровцы загнали 35 тысяч евреев. В ноябре 1941 года немцы отобрали в гетто 4500 работоспособных мужчин и 300 женщин, а остальных 30 ноября и 8 декабря 1941 г. расстреляли». Подобное практиковалось по всей Прибалтике, как и в других странах Европы. Справедливости ради нужно сказать, что для «истинных прибалтов» фашисты делали кое-ка-
кие послабления. Вот, например, как сформулированы указания Розенберга имперскому уполномоченному в прибалтийских странах: «Вывезти из стран Балтии на территорию рейха 183 тысячи рабочих (работоспособными считаются лица, достигшие 10-летнего возраста). Для Латвии мужская рабочая сила должна быть использована в качестве добровольцев, а для Эстонии – легионеров». Но вряд ли стоит обольщаться в отношении данного «послабления». О том, что такое «добровольцы», на Нюрнбергском процессе рассказал главный обвинитель от США Джексон: «Агенты охотились за «добровольцами», спаивали их, а затем обманом увозили в Германию. Этих пленников перевозили в поездах, которые не отапливались. Они не получали пищи и были лишены элементарных санитарных условий. Трупы умерших выбрасывались из вагонов на стоянках, а новорожденных выбрасывали из окон на ходу поезда». Легионерам нормальный человек тоже вряд ли позавидует: их участь – «работа» на рейх в качестве карателей и надзирателей за рабами. О реальном отношении вождей рейха к колониям Гиммлер на совещании в октябре 1943 года выразился так: «Вопрос о том, процветает ли данная нация или умирает с голоду, интересует меня лишь постольку, поскольку представители данной нации нужны нам в качестве рабов; в остальном их судьба не представляет никакого интереса». «СП»: - Неужели такое отношение к прибалтийским, да и другим народам, может кому-то импонировать? - Давайте задумаемся, почему некоторые политики стран Балтии ведут себя, так сказать, неадекватно в отношении итогов второй мировой войны? Введены в заблуждение? Плохо информированы? Невозможно поверить! Скорее всего, такую позицию необходимо рассматривать не как чью-то конкретную инициативу или убеждение того или иного политического деятеля, а как скоординированную деятельность антироссийских сил. Просто некоторым политикам этих маленьких государств отведена роль провокаторов в обострении отношений с Россией. Цель - постоянно поддерживать образ правопреемницы СССР как оккупанта, не позволять ей оказывать хотя бы малейшее влияние в прибалтийском регионе. Мне лично представляется, что линия поведения этих стран направляется еще и из Вашингтона для стимулирования элементов раздора между Европой и нынешней Россией. Жаль, конечно, что так поступают представители стран, которым наша общая Победа дала возможность сохранить государственность, национальный образ, а затем и развиться на основе единого экономического потенциала СССР в современные индустриальные государства. Но, как говорится, Бог им судья. Да и история, рано или поздно, вынесет свой бескомпромиссный вердикт. Сергей Турченко Источник: svpressa.ru http://www.theunknownwar.ru/novyij_poryadok_dlya_evropyi.html
Любимец 183-го истребительного авиаполка. После
яростного боя 6 августа 1942 года, в котором ему удалось сбить 4 самолёта противника, Баранов стал любимцем всей страны. Худенький 20-летний мальчишечка радостно смотрит на нас с фотографий первых военных лет. Меньше всего в нём видится грозный воздушный боец, скорее, весёлый заводила, выдумщик, шутник и организатор смешных проказ. Но мальчишечка был виртуозным лётчиком, мастером воздушной стрельбы, получившим от Бога не только редкостные физические качества, но и талант тактика. Известно, что за ним специально охотились немцы. Их асы были много опытнее Михаила, авиация Германии в то время господствовала в воздухе, а новые модификации вылизанных "Мессеров" превосходили его "Як" по многим параметрам, но сбить его под Сталинградом им так и не удалось... Он родился под Петроградом в деревне Горки в октябре 1921 года. После семилетки работал на Кировском заводе в Ленинграде и учился в аэроклубе. Его инструктор Г. Хорт был одарённым лётчиком; недаром вместе с Михаилом аэроклуб закончили такие впоследствии яркие лётчики-истребители, как Николай Козлов и Михаил Комельков. Вместе со своими товарищами Баранов был направлен в Чугуевское военное училище лётчиков, которое успешно окончил в 1940 году. С октября 1938 года в рядах Красной Армии. В 1940 году окончил Чугуевскую военную авиационную школу лётчиков. С июня 1941 года лейтенант М. Д. Баранов в действующей армии. Боевую деятельность начал на Южном фронте, где и открыл счёт своих побед. ...Свою первую победу молодой лётчик одержал 22 сентября 1941 года, сбив истребитель Ме-109. Радость его была беспредельна. Он улыбался, потирал руки и говорил сам себе: "Ура! Есть один! Молодец, Миша! Угробил гада! Читай газеты, мама, читай газеты!" Когда он после своей первой победы возвращался на аэродром, неожиданно вблизи него появились 4 вражеских истребителя. Они шли наперерез. Горючее было на исходе. И тут произошло неожиданное. Баранов резко бросил машину в сторону противника и ринулся им навстречу. "Мессеры" шарахнулись врассыпную, ошеломлённые дерзким маневром советского лётчика. Далее он сбил ещё 2 самолёта и осенью 1941 года был награждён орденом Красного Знамени, а вскоре - вторым. К концу октября 1941 года, после захвата Мириуполя и Таганрога, южная группа немецких войск готовилась к широкому наступлению на Ворошиловградском, Шахтинском и Ростовском направлениях. Главным из них было последнее, ибо Ростов рассматривался противником как "ворота" на Кавказ с его богатейшими месторождениями нефти. В период, предшествовавший новому наступлению немецких войск, наши лётчики наносили удары по скоплениям их живой силы и техники, активно вели воздушную разведку. Можно привести десятки примеров мужества и высокого боевого мастерства наших авиаторов, показанных в те дни. 8 ноября 1941 года в районе Ново Московское командир звена 183-го истребительного авиационного полка старший лейтенант М. Д. Баранов сбил вражеский корректировщик "Хейнкель-126". На обратном пути он был встречен 4 Ме-109. Михаил, не раздумывая, пошёл в атаку и меткой очередью сбил одного "Мессера". Остальные Ме109 поспешили выйти из боя и удалились на запад. 24 декабря, при возвращении из разведки, Михаил Баранов сбил бомбардировщик Ju-88. Экипаж его выбросился на парашютах и был взят в плен. Отважный лётчик совершил в те дни немало подвигов. Отличился он и в воздушных боях на дальних подступах к Сталинграду. Ежедневно Михаил совершал по 4 - 6 боевых вылетов на прикрытие переправ через Дон и боевых порядков войск, на сопровождение штурмовиков и разведку. В одном из вылетов его звено обнаружило на вражеском аэродроме большое скопление
самолётов. Атаковав этот аэродром, истребители уничтожили 7 вражеских машин. После возвращения из разведки Баранов доложил командованию результаты полёта и предложил направить на аэродром штурмовики, а затем сам повёл их к цели. Во время удара по аэродрому он лично уничтожил 3 самолёта и 2 зенитных орудия. Четвёртый вражеский самолёт отважный лётчик уничтожил уже в воздухе. А потом пришла беда. Возвращаясь с боевого задания, Михаил наткнулся на пятёрку вражеских истребителей. Боеприпасы были на исходе, но лётчик принял неравный бой. Последней очередью прошив вражеский самолёт, тут же почувствовал тупую боль в ноге и увидел, что его машина горит. При приземлении на парашюте толчок о землю пришёлся на раненую ногу и он потерял сознание. С большими трудностями более 2-х недель выходил он с оккупированной территории, пробираясь к "своим", по дороге застрелил вражеского солдата. И вот, наконец, госпиталь. Приговор врачей был однозначен - ампутация ноги. Но отважный лётчик его отверг. Перенеся несколько тяжёлых операций, Баранов вновь возвратился в строй. Но особенно отличился Михаил Баранов чуть позже - в период боёв уже непосредственно за Сталинград. Воевал он смело и грамотно, а в одной из схваток сбил известного немецкого аса. Уже к июню 1942 года Михаил совершил 176 боевых вылетов и сбил в воздушных боях 20 вражеских самолётов. Ещё 6 - уничтожил на аэродромах. Вспоминая о тех днях, Герой Советского Союза Иван Иванович Пстыго писал: "В те дни загремела, я не боюсь этого слова, зажглась звезда боевой славы заместителя командира эскадрильи старшего лейтенанта Михаила Дмитриевича Баранова. С нами рядом воевал их 183-й истребительный авиационный полк. Мы подолгу стояли на одних аэродромах. И Баранов нередко сопровождал меня во время боевых вылетов. Он защищал нас, штурмовиков, от истребителей противника преданно и умело. Среднего роста, с виду не богатырь, с веснушками на лице, Баранов был чрезвычайно скромным и даже застенчивым человеком. Сбив истребитель противника, пытавшегося атаковать штурмовиков, вечером, обычно за ужином (столовая у нас была совместной), Михаил нередко просил подтвердить свою работу. Мы всегда это выполняли с охотой и воодушевлением. Как же красиво пилотировал истребитель Баранов! Да и с вражескими самолётами он дрался красиво. В одном из полётов на обратном пути от цели домой нам попался немецкий связной самолёт Fi-156 "Шторх" - нечто вроде нашего У-2. Мы решили сбить его, сделали несколько заходов, но всё неудачно. "Шторх" маневрирует, да и летит себе. Баранов наблюдал эту картину и передаёт по радио: - "Горбатые", отойдите-ка в сторону и смотрите, как бьют эту дрянь! Мы отошли, а Михаил устремился в атаку и открыл огонь. "Шторх" сразу же вспыхнул и сгорел на земле... Потом мы долго на досуге обсуждали этот случай. Я любопытствовал у Михаила, а он меня учил - как грамотно брать упреждение, куда целиться и многим другим своим профессиональным "тайнам" воздушного боя. Школа Баранова пригодилась, пошла впрок. Михаил всегда умел завоевывать тактическое превосходство над противником, даже если тот имел численное преимущество. Его выражение: "Истребитель не считает противника, а бьёт его" - стало крылатым. К концу августа 1942 года Баранов имел уже на боевом счету 24 сбитых самолёта противника. Это был, конечно, большой мастер своего дела, настоящий ас! Жизнелюб по натуре, отменный певун и плясун, он люто ненавидел врага и, бывало,
говорил: "Сколько раз увижу фашиста - столько раз и убью гада!". А ведь добрейшей души был человек. Помню, в июле - августе 1942 года, во время боёв за Сталинград, многие беженцы и местные жители, не успев перебраться в тыл, прятались с детьми по землянкам. Смотрим, Михаил раз, другой откладывает часть завтрака или обеда, заворачивает в бумагу и подается к землянкам. Заглянули и мы следом. Оказалось, целый месяц Миша подкармливал, спасая от голода, мать с 3 малышами... Стали и мы урезать свой паёк, поставив эту семью на довольствие". Каждый день вылетал навстречу врагу Михаил Баранов. По возвращении на аэродром он выводил на борту своей машины красивую пятиконечную звёздочку - это значило, что ещё один "Мессершмитт" в дыму и пламени рухнул наземь. 6 августа 1942 года Михаил Баранов совершил подвиг, прославивший его имя на все времена. В этот день он во главе звена истребителей Як-1 вылетел на перехват вражеских пикировщиков Ju-87, шедших к городу Котельниково под прикрытием истребителей Ме-109. Не смотря на то, что силы били неравными, наши лётчики вступили в бой. Пока другие истребители вели бой с "Юнкерсами", Баранов смело врезался в строй "Мессершмиттов". Расстроив боевой порядок, тут же сбил одного из них. Продолжая схватку с "Мессерами" он заметил шестёрку "Юнкерсов", которые шли в сторону наших войск. - Чёрт с ними, с истребителями. Надо во что бы то ни стало помешать бомбардировщикам! - мгновенно решил Баранов. С первой атаки он поджёг "Юнкерс", а остальные повернули назад. Набрав высоту, Михаил увидел пятёрку Ме-109, нападавших на наш штурмовик Ил-2. Михаил поспешил к нему на выручку, врезался во вражеский строй. Ещё один из "Мессеров", объятый пламенем, свалился вниз. Бой продолжался, но у Баранова кончились боеприпасы. Ложными атаками он сковывал противника, а штурмовик тем временем благополучно уходил на свою территорию. Заняв удобную позицию, Михаил на глазах у наших бойцов, следивших за боем с земли, настиг ещё одного "Месса" и правой плоскостью ударил его по хвостовому оперению. Немец закрутился в сумасшедшем штопоре и прямо - таки ввинтился в землю. Этот готов! Но и у машины Баранова отвалился кусок плоскости. На него мчатся 2 немецких самолёта. "Давайте ближе, я могу рубануть ещё раз!" - думает Баранов. Он хочет бить ещё и ещё... Но не пришлось Баранову таранить второй раз. Повреждённая плоскость раскрылась от напора воздуха, и самолёт заштопорил. Баранов выпрыгнул с парашютом. Едва он приземлился (на нейтральной территории), как немецкие миномётчики открыли шквальный огонь. На помощь смельчаку пришли наши пехотинцы. Они рванулись вперёд и вынесли его из зоны огня. За образцовое выполнение боевых заданий командования, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 августа 1942 года Михаил Дмитриевич Баранов был удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда". 13 августа 1942 года газета "Правда" в корреспонденции о воздушных боях на Дону сообщала: "Старший лейтенант Михаил Баранов - выдающийся лётчик - истребитель. На днях только в одном бою он сбил 4 немецких самолёта. Последний вражеский самолёт он протаранил". Комментируя этот эпизод известный советский лётчик - истребитель Борис Ерёмин писал: "На заключительном этапе войны многие наши известные асы в одном бою сбивали по 2 и даже по 3 вражеских самолёта. Но это даже для того времени было редкостью, а что говорить о лете 1942, когда противник был на редкость силён и держал в своих руках инициативу! Тогда это было настоящим подвигом. Не случайно из тех, кто начал воевать с первых дней войны, в лётном составе уцелели буквально единицы. В массе своей до победы дожили те лётчики, которые начали воевать уже в 1943 году и позднее".
После тяжёлого воздушного поединка под Сталинградом в августе 1942 года, когда Михаил сбил 4 немецких самолёта, он часто болел. Медкомиссия отстранила его от полётов, но он продолжал летать. Вскоре Баранов был назначен штурманом 9-го Гвардейского истребительного авиаполка. Однако недолеченные раны дали о себе знать. В середине ноября, в одном из полётов, судорога свела ногу, и Михаил едва не разбился. Его направили в дом отдыха. Там ему стало хуже, и он попал в госпиталь. Вернулся в свой полк Баранов лишь 15 января 1943 года. Медицинское заключение, с которым он прибыл на фронт, гласило: "Подлежит амбулаторному лечению в части, к полётам временно не допускать". Однако Михаил не представлял себя без неба и вскоре добился разрешения на учебно-тренировочные полёты. 17 января 1943 года он поднялся в воздух на самолёте Як-1, однако вскоре был вынужден приземлиться - машина оказалась неисправной. Спустя некоторое время он вторично поднялся в небо и стал выполнять над аэродромом фигуры высшего пилотажа. Внезапно машина перевернулась на спину и почти отвесно пошла вниз. Истребитель со страшной силой ударился о мёрзлую землю и тут же взорвался... Причина гибели лётчика осталось невыясненной. Общий итог боевой деятельности М. Д. Баранова, в различных источниках, трактуется по разному. Чаще всего приводятся следующие цифры - 24 лично и 28 в группе сбитых самолётов противника, в 176 боевых вылетах. Реже приводятся и другие, например - в 285 боевых вылетах и 85 воздушных боях. Похоронен М.Д. Баранов в городе Котельниково Волгоградской области. О подвигах Героя рассказывают и экспонаты Волгоградского музея обороны, одна из улиц города носит его имя. В городе Сланцы Ленинградской области установлена мемориальная доска. Так прошла ярким болидом на небе жизнь одного из героев Великой войны. Жизнь, в которой произошло столько событий. А ведь парень прожил всего 21 год… А вот как описывает корреспондент П. Павленко из газеты "Красная Звезда" за 1942 год, события на ЮгоВосточном фронте и подвиг Баранова: «Баранов сражается в районе северо - восточнее Котельниково. Внизу - золотые степи, рассечённые реками. Немцы ползут к востоку, таща за собой резервы колоннами в несколько десятков километров. Переправы служат как бы укреплёнными пунктами степного сражения. Переправы - в руках наших наземных войск, с воздуха же ими "заведуют" истребители. Сражения за переправы идут одно за другим в течение всего светового дня. Любой час состоит из 50 минут боя и лишь 10 минут перерыва. Немцы атакуют переправы компактным строем: 12 - 15 бомбардировщиками при 15 - 18 истребителях. Наши встречают их парами, так свободнее. Здесь происходят не схватки и не бои, а непрерывное воздушное сражение, когда в небе одновременно сражаются сотни машин. Был день, когда на одном лишь участке немцы потеряли 37 самолётов. Надо к тому же заметить, что в этих районах немцы держат самые лучшие машины. Боевой азарт иной раз принимает здесь самые неожиданные формы. Трое немцев дрались против одного нашего. Никто не хотел первым выйти из боя - это ход смерти. Кто первый выходит, тот никогда не приходит. Но у нашего лётчика иссякло горючее, и хотя он знал золотое правило воздушного боя - не отваливать первым, пришлось быстро спланировать и сесть в рожь. Не сумев сбить его в воздухе, немцы решили доканать на земле. Два "Ме-109ф" сели по бокам нашего "Яка". Степь казалась вымершей. Немцы выскочили из своих машин, чтобы поджечь "Як", но тут лётчик с несколькими бойцами набрасывается на них, и дело кончается жестокой рукопашной с применением кулаков. Трофеи: два целеньких немецких истребителя. Воздушные сражения происходят здесь так, словно земли нет, с 1500 метров до бреющего, и зачастую наземные части вынуждены наблюдать эпизод воздушного боя, разыгрываемый у них над самыми головами. На днях немцы сосредоточили в балке и в саду на краю населённого пункта более 100
танков. Подтягивало сюда танки и наше командование. Близился танковый бой. Обе стороны ждали рассвета и вместе с ним авиацию. Наша пришла первой: две группы бомбардировщиков по 50 машин. С наклонного пикирования ударили они в центр скопления немецких сил, а несколько групп "Илов" вцепилось во фланги. Вслед за первыми взрывами, к немецкой колонне под прикрытием "Яков" пошли вперед наши танки. Населенный пункт был ими занят ещё до подхода вражеской авиации. Но вот и она! Стремится перехватить наши "Пе-2" и обрушиться на наземные части. Тут истребители переносят внимание с земли на небо, втягивают немца в воздушную драку, и события на земле благополучно продолжаются без участия "Юнкерсов", но при поддержке "Яков". Таких сложных, длительных и массированных воздушных боёв, как в Придонье, давно не было, а может быть не было ещё вовсе. Советским лётчикам приходится сражаться не мгновениями, а днями. Обстановка обогащает здесь каждого огромным опытом. У каждого пилота своя тактика боя, основанная на победах. Есть своя тактика и у Михаила Баранова, но рассказать о ней словами так же трудно, как трудно словами научить человека летать. Впрочем, для определения её есть одно слово - настойчивость. Любимый маневр Баранова: заставить немца вести бой на фигурах. Выбрав себе "модель", Баранов не разбрасывается на остальных, но жмёт выбранного до тех пор, пока тот не начнет искать выхода из боя. На выходе - уничтожает. Сам же ни за что не покинет первым района схватки. 7 августа две группы наших истребителей под командой капитана Мазуренко и старшего лейтенанта Баранова сопровождали отряд штурмовиков. При подходе к цели группа Баранова заметила четыре "Ме109ф", атакующих нашу пехоту. План боя родился мгновенно. Баранов и сержант Савинов вдвоем сбивают один "Ме-109ф". Второй немец атакует Баранова. Лейтенант Юдин, выручая командира, сжигает немца. Два уцелевших "Мессершмитта" уходят, - и сейчас же без передышки завязывается второй бой: отряд немецких истребителей и бомбардировщиков нападает на три наших машины - Баранова, Сержантова и Панфилова. Соотношение сил в пользу немцев. На одного Баранова приходится пять "Ме-109ф" и семь "Ю-87". Он сбивает два истребителя, а когда иссякают боеприпасы, - таранит третьего. Самолёт немца и самолёт Баранова падают почти одновременно. Баранов выбрасывается с парашютом и, под прикрытием своих благополучно достигает земли. Сказать ли, что испытание было мимолетным и душа Баранова не успела пережить ни ярости, ни ненависти, ни того дьявольского упрямства, которое дает победу всем, кто её добивается, и всюду, где ее добиваются, - и на земле, и в воздухе, и на воде? Один час этого последнего воздушного боя тринадцати "Яков" с двадцатью двумя "Ме-109ф" и восемнадцатью "Ю-87" стоил немцам девяти истребителей и одного бомбардировщика. Минуты воздушных поединков равны часам на земле. Быстрота маневра, молниеносность решения требуют, чтобы победитель воздуха обладал широкой и просторной душой бойца без страха и упрека. Секунды не знают сомнений. Минуты не вмещают в себя опасности. Бесстрашие и благородный риск справляются с теми смертельными мгновениями, из которых и состоит война в воздухе. Душа, готовая сражаться с молниями, и формирует героев, подобных Баранову!» Использован материал с сайта: http://airaces. narod.ru/all1/baran_md.htm
Две песни об одном воздушном бое I. Песня лётчика Их восемь — нас двое. Расклад перед боем Не наш, но мы будем играть! Серёжа, держись! Нам не светит с тобою, Но козыри надо равнять.
Две песни об одном воздушном бое II. Песня самолёта-истребителя (Ю. Любимову) Я ЯК-истребитель, мотор мой звенит, Небо — моя обитель, Но тот, который во мне сидит, Считает, что он истребитель.
Я этот небесный квадрат не покину, Мне цифры сейчас не важны: Сегодня мой друг защищает мне спину, А значит и шансы равны.
В этом бою мною "юнкерс" сбит, Я сделал с ним, что хотел. А тот, который во мне сидит, Изрядно мне надоел.
Мне в хвост вышел "мессер", но вот задымил он, Надсадно завыли винты. Им даже не надо крестов на могилы — Сойдут и на крыльях кресты!
Я в прошлом бою навылет прошит, Меня механик заштопал, А тот, который во мне сидит, Опять заставляет — в "штопор". Из бомбардировщика бомба несёт Смерть аэродрому, А кажется — стабилизатор поёт: "Мир вашему дому!"
Я "Первый"! Я "Первый"! Они под тобою! Я вышел им наперерез! Сбей пламя, уйди в облака — я прикрою! В бою не бывает чудес. Сергей, ты горишь! Уповай, человече, Теперь на надёжность строп! Нет, поздно — и мне вышел "мессер" навстречу. Прощай, я приму его в лоб!.. Я знаю — другие сведут с ними счёты, Но, по облакам скользя, Взлетят наши души, как два самолёта, — Ведь им друг без друга нельзя.
Что делает он? Вот сейчас будет взрыв! Но мне не гореть на песке — Запреты и скорости все перекрыв, Я выхожу из пике! Я главный, а сзади... Ну чтоб я сгорел! Где же он, мой ведомый? Вот он задымился, кивнул — и запел: "Мир вашему дому!"
Архангел нам скажет: "В раю будет туго!" Но только ворота — щёлк, Мы Бога попросим: "Впишите нас с другом В какой-нибудь ангельский полк!"
И тот, который в моём черепке, Остался один — и влип. Меня в заблужденье он ввёл и в пике Прямо из "мёртвой петли".
И я попрошу Бога, Духа и Сына, Чтоб выполнил волю мою: Пусть вечно мой друг защищает мне спину, Как в этом последнем бою!
Он рвёт на себя, и нагрузки — вдвойне. Эх! Тоже мне, лётчик-ас! И снова приходится слушаться мне, Но это в последний раз.
Мы крылья и стрелы попросим у Бога, Ведь нужен им ангел-ас. А если у них истребителей много — Пусть пишут в хранители нас! Хранить — это дело почётное тоже: Удачу нести на крыле Таким, как при жизни мы были с Серёжей И в воздухе, и на земле.
Вот сзади заходит ко мне "мессершмитт". Уйду — я устал от ран. Но тот, который во мне сидит, Я вижу, решил: на таран!
1968
Я больше не буду покорным! Клянусь! Уж лучше лежать на земле. Ну что ж он не слышит, как бесится пульс, Бензин — моя кровь — на нуле?! Терпенью машины бывает предел, И время его истекло. И тот, который во мне сидел, Вдруг ткнулся лицом в стекло.
Убит он! Я счастлив — лечу налегке, Последние силы жгу. Но что это, что?! — я в глубоком пике И выйти никак не могу! Досадно, что сам я не много успел, Но пусть повезёт другому. Выходит, и я напоследок спел: "Мир вашему дому!.."
1968
О ПОГИБШЕМ ДРУГЕ Всю войну под завязку я все к дому тянулся, И хотя горячился, воевал делово. Ну а он торопился, как-то раз не пригнулся,И в войне взад-вперед обернулся, за два года всего ничего! Не слыхать его пульса с сорок третьей весны, Ну а я окунулся в довоенные сны. И гляжу я, дурея, но дышу тяжело... Он был лучше, добрее, ну а мне повезло. Я за пазухой не жил, не пил с господом чая, Я ни в тыл не стремился, ни судьбе под подол, Но мне женщины молча намекали, встречая: Если б ты там навеки остался, может, мой бы обратно пришел. Для меня не загадка их печальный вопрос Мне ведь тоже не сладко, что у них не сбылось. Мне ответ подвернулся: «Извините, что цел! Я случайно вернулся, вернулся, ну а ваш не сумел». Он кричал напоследок, в самолете сгорая: - Ты живи, ты дотянешь! - доносилось сквозь гул. Мы летали под богом, возле самого рая Он поднялся чуть выше и сел там, ну а я до земли дотянул. Встретил летчика сухо райский аэродром. Он садился на брюхо, но не ползал на нем, Он уснул - не проснулся, он запел - не допел, Так что я вот вернулся, ну а он не сумел. Я кругом и навечно виноват перед теми, С кем сегодня встречаться я почел бы за честь. И хотя мы живыми до конца долетели, Жжет нас память и мучает совесть - у кого? У кого она есть. Кто-то скупо и четко отсчитал нам часы Нашей жизни короткой, как бетон полосы. И на ней - кто разбился, кто - взлетел навсегда... Ну а я приземлился, а я приземлился - вот какая беда. 1974
На Братских могилах не ставят крестов, И вдовы на них не рыдают, К ним кто-то приносит букеты цветов, И Вечный огонь зажигают.
А вот альпийские стрелки Сегодня что-то не в ударе... Отставить разговоры! Вперёд и вверх, а там... Ведь это наши горы — Они помогут нам! Они помогут нам!
Здесь раньше — вставала земля на дыбы, А нынче — гранитные плиты. Здесь нет ни одной персональной судьбы — Все судьбы в единую слиты. А в Вечном огне видишь вспыхнувший танк, Горящие русские хаты, Горящий Смоленск и горящий рейхстаг, Горящее сердце солдата.
Давно смолкли залпы орудий, Над нами — лишь солнечный свет. На чём проверяются люди, Если войны уже нет?
У Братских могил нет заплаканных вдов — Сюда ходят люди покрепче, На Братских могилах не ставят крестов... Но разве от этого легче?!
Приходится слышать нередко Сейчас, как тогда: «Ты бы пошёл с ним в разведку? Нет или да?»
Мерцал закат, как блеск клинка. Свою добычу смерть считала. Бой будет завтра, а пока Взвод зарывался в облака И уходил по перевалу. Отставить разговоры! Вперёд и вверх, а там... Ведь это наши горы — Они помогут нам! Они помогут нам! А до войны вот этот склон Немецкий парень брал с тобою, Он падал вниз, но был спасён, А вот сейчас, быть может, он Свой автомат готовит к бою. Отставить разговоры! Вперёд и вверх, а там... Ведь это наши горы — Они помогут нам! Они помогут нам! Ты снова тут, ты собран весь — Ты ждёшь заветного сигнала. И парень тот — он тоже здесь, Среди стрелков из "Эдельвейс". Их надо сбросить с перевала! Отставить разговоры! Вперёд и вверх, а там... Ведь это наши горы — Они помогут нам! Они помогут нам! Взвод лезет вверх, а у реки — Тот, с кем ходил ты раньше в паре. Мы ждём атаки до тоски,
1965
1966
Не ухнет уже бронебойный, Не быть похоронной под дверь, И кажется — всё так спокойно И негде раскрыться теперь... Приходится слышать нередко Сейчас, как тогда: «Ты бы пошёл с ним в разведку? Нет или да?» Покой только снится — я знаю, Готовься, держись и дерись: Есть мирная передовая — Беда, и опасность, и риск. Приходится слышать нередко Сейчас, как тогда: «Ты бы пошёл с ним в разведку? Нет или да?» В полях обезврежены мины, Но мы не на поле цветов, Вы поиски, звёзды, глубины Не сбрасывайте со счетов. Поэтому слышим нередко, Если приходит беда: «Ты бы пошёл с ним в разведку? Нет или да?»
В плен - приказ: не сдаваться,- они не сдаются, Хоть им никому не иметь орденов. Только черные вороны стаею вьются Над трупами наших бойцов. Бог войны - по цепям на своей колеснице,-
1968
И в землю уткнувшись, солдаты лежат. Появились откуда-то белые птицы Над трупами наших солдат. После смерти для всех свои птицы найдутся Так и белые птицы для наших бойцов, Ну, а вороны - словно над падалью - вьются Над черной колонной врагов. 1965 НАБАТ Вот в набат забили: Или праздник, или Надвигается, как встарь, чума. Заглушая лиру, Звон идет по миру,Может быть, сошел звонарь с ума? Следом за тем погребальным набатом Страх овладеет сестрою и братом. Съёжимся мы под ногами чумы, Путь уступая гробам и солдатам. Нет, звонарь не болен!Видно с колоколен, Как печатает шаги судьба, И чернеют угли Там, где были джунгли, Тупо топчут сапоги хлеба. Выход один беднякам и богатым Смерть. Это самый бесстрастный анатом. Все мы равны перед ликом войны, Только привычней чуть-чуть - азиатам. Не в леса одета Бедная планета, Нет,- огнем согрета мать-Земля! А когда остынет Станет мир пустыней. Вновь придется начинать с нуля. Всех нас зовут зазывалы из пекла Выпить на празднике пыли и пепла, Потанцевать с одноглазым циклопом, Понаблюдать за Всемирным Потопом. Не во сне все это, Это близко где-то Запах тленья, черный дым и гарь. Звон все глуше: видно, Сверху лучше видно Стал от ужаса седым звонарь. Бей же, звонарь, разбуди полусонных! Предупреди беззаботных влюбленных, Что хорошо будет в мире сожженном Лишь мертвецам и еще нерожденным.
1973
Борьба за закрепление итогов второй мировой войны носит не только политический и юридический, но и идеологический характер. Проблемы, связанные с войной и победой над фашизмом и милитаризмом, были и остаются в фокусе острейшего противоборства коммунистической и буржуазной идеологий. Между итогами войны и развитием стран и народов в послевоенные годы существует глубокая взаимосвязь. Чем больше проявляются историческое превосходство социализма и его неоспоримые успехи, тем больше увеличивается сила коммунистических идей, с одной стороны, а с другой — усиливаются подрывная политическая и идеологическая деятельность классового противника, его злобная клевета на прошлое и настоящее социализма. В документах КПСС и Советского правительства, в марксистских трудах о второй мировой и Великой Отечественной войнах, в работах советских партийных, государственных и военных деятелей показана широкая панорама событий этих войн, исследована их взаимосвязь, раскрыты величие подвига советского народа и историческое значение разгрома фашистскомилитаристских агрессоров. В них наряду с огромным фактическим материалом, достоверным освещением хода второй мировой войны, ее итогов и уроков дается аргументированная критика буржуазной историографии этой войны, разоблачаются всякого рода лживые версии и фальсификации. Реакционная историография и буржуазная пропаганда в угоду лидерам империализма грубо фальсифицируют историю и итоги второй мировой войны. Эта линия противостоит историографии СССР, других стран социалистического содружества, а также работам историков-марксистов в капиталистических странах. Известно, что буржуазная историография второй мировой войны складывается из сложного и противоречивого комплекса различных течений, школ и группировок, отражающих неоднородность самой буржуазии. Однако вне зависимости от этой «внутренней дифференциации» буржуазная историография, обобщая исторический опыт, как правило, стремится выработать на его основе «рекомендации» в интересах политики империализма. Военно-историческими службами видов вооруженных сил США создано большое количество трудов о второй мировой войне (свыше 100 томов). Их главной составной частью является серия «Армия США во второй мировой войне» (85 томов). В Англии основным изданием такого рода является официальная 80-томная «История второй мировой войны», подготовленная исторической секцией при кабинете министров Великобритании. В ФРГ издается 10-томный труд «Германский рейх и вторая мировая война», который готовит военно-историческая служба бундесвера. В Японии вышла в свет 96-томная «Официальная история войны в великой Восточной Азии», разработанная в управлении национальной обороны Японии. Концепции, содержащиеся в этих и других официальных трудах, дополняются, подновляются, но в конечном счете повторяются в публикациях большинства буржуазных историков «второго эшелона», активно используются буржуазной пропагандой в корыстных интересах. В буржуазных странах выпускается литература о второй мировой войне, рассчитанная и на массового читателя. Первое такое издание подготовлено в 1966 — 1968 гг. в Англии Б. Лиддел Гартом и Б. Питтом. Их «Иллюстрированная история второй мировой войны» представляет собой издание журнального типа (96 журналов, сброшюрованных в 8 томов). Броско оформленные, пестрящие именами известных буржуазных ученых, они привлекли внимание довольно широкой аудитории и в последующие годы были изданы на французском, испанском и других языках и таким образом проникли во многие капиталистические и развивающиеся страны. В США издательство «Бэллентайн букс», учитывая популярность этих журналов, предприняло публикацию серии из более чем 100 дешевых, карманного формата книжек о второй мировой войне. В последнее время растет число буржуазных публикаций, посвященных вооруженной борьбе на советско-германском фронте. По каким направлениям в буржуазной историографии фальсифицируются история второй мировой войны и ее итоги? Это, во-первых, попытка снять с империализма ответственность за развязывание второй
мировой войны. Используя надклассовую трактовку политики и войны, отрицая деление войн на справедливые и несправедливые, буржуазные историки видят источники, причины второй мировой войны не в империализме с его обостряющимися антагонистическими противоречиями, а в разного рода геополитических, психологических и биологических факторах, во второстепенных или случайных обстоятельствах. Американский историк В. Рут, например, склоняется к выводу, что война возникла вследствие «неправильной информированности, близорукости, мелочности и человеческой склонности к самооправданию, которая заставляла американских дипломатов, однажды избравших неверный путь, предпочесть лучше далее идти по нему, чем признаться в своих ошибках». Через 25 лет, по существу, повторил то же самое другой американский историк — Дж. Толэнд. Он писал: «Беда заключалась в том, что как Америка, так и Япония вели себя подобно детям. Дипломатически обе стороны были незрелыми. И теперь эти дети задумали глупую игру в войну». Одним из основных аргументов, с помощью которого многие буржуазные авторы пытаются снять с капитализма как социальной системы ответственность за возникновение второй мировой войны, является версия, что главным и даже единственным виновником войны был Гитлер. Версия эта давно бытует на Западе. Первыми ее выдвинули пытавшиеся оправдаться немецко-фашистские преступники, которые предстали перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге. Затем она была подхвачена реакционными буржуазными исследователями для оправдания монополистического капитала и империализма в целом.
Западногерманские историки М. Фройнд и И. Фест, первый в монографии «Германская история» и второй — в книге «Биография Гитлера», довольно подробно освещают фактическую сторону германской агрессии, но ответственность за нее всецело возлагают на Гитлера, его «стремление к великой катастрофе». Другие буржуазные историки, в том числе Ф. Шабо и Э. Тальделла, считают виновником участия Италии в агрессивном фашистском блоке только одного Муссолини. «Решения, принятые в период между 1922 и 1943 гг., — утверждает в своей книге «Итальянская внешняя политика» Н. Коган, — зачастую принимались в трагической обстановке, создаваемой диктатом воли одного человека и рабского молчаливого согласия тех, кто находился рядом с ним». На таких же позициях стоят П. Янг и Д. Селби в Англии, М. Бомон во Франции и многие другие буржуазные историки Совершенно ясно, что утверждения о том, будто виновниками войны являются только Гитлер и Муссолини, направлены на то, чтобы снять ответственность с германского и итальянского империализма, а также международных монополий и реакционных сил Англии, Франции и США, которые способствовали его усилению и подталкивали к нападению на СССР. Чтобы скрыть неразрывную связь между империализмом, фашизмом и войной, фальсификаторы истории отрицают, что фашизм был взращен, поставлен у власти и вооружен германским и международным монополистическим капиталом. Они стремятся завуалировать тот факт, что фашизм — это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных кругов монополистического капитала. Так, автор книги «Войны Америки» Р. Леки называет фашизм в Германии и Италии «автократическим национализмом», а в Японии — «теократическим милитаризмом». Французский буржуазный социолог Р. Арон утверждает, что «ни война 1914 года, ни фашизм не были порождены... капитализмом». Подобные утверждения не содержат главного — анализа тесной связи между империализмом и фашизмом. Живучесть этой концепции объясняется тем, что она выгодна господствующим классам империалистических держав, ибо косвенно оправдывает германские монополии, политических и военных деятелей «третьего рейха», камуфлирует политику «умиротворения» западных держав, «которая, оказывается, была разумной и в высшей степени ответственной». Эта версия отвлекает внимание народов мира от основного источника военной опасности на современном этапе, усыпляет их бдительность в борьбе против агрессивных происков империализма, выгораживает империалистическую систему в целом.
Оправданию империализма как источника войн и международной напряженности служит также широко распространяемая реакционной историографией идея мнимого «соучастия» Советского Союза в возникновении второй мировой войны. Фальсифицируется также вступление СССР в войну с Японией. Не считаясь с исторической правдой, многие американские, западногерманские и японские авторы настойчиво твердят об «экспансионистских устремлениях» Советского Союза в предвоенные годы. Так, советско-германский договор о ненападении 1939 г. империалистическая пропаганда преподносит как «важнейшее событие», сделавшее якобы «войну в Европе неизбежной». Авторы, пропагандирующие этот тезис, не утруждают себя ответом на вопрос: почему СССР вынужден был пойти на заключение договора? А историческая правда такова: Советское правительство, Коммунистическая партия выступали поборниками коллективной безопасности, были полны решимости преградить путь фашистской агрессии и добивались этого до последней возможности. На заседаниях военных миссий СССР, Англии, Франции, состоявшихся по советской инициативе в Москве 12 — 21 августа 1939 г., то есть за две недели до начала второй мировой войны, именно Советский Союз настойчиво предлагал заключить англо-франко-советский военный договор о совместной борьбе против гитлеровской агрессии. Но ни Англия, ни Франция не пошли на заключение военного соглашения с Советским Союзом, чтобы обуздать агрессора и не допустить развязывания второй мировой войны. Буржуазные реакционные правительства Англии и Франции («мюнхенцы») не хотели военного союза с Советским государством, а стремились подтолкнуть Гитлера к войне против СССР. Не советско-германский пакт о ненападении, который был вынужденным актом в тот чрезвычайно сложный для Советского Союза период кануна второй мировой войны и дал СССР дополнительно свыше 20 месяцев для укрепления своей оборонной мощи, а срыв московских переговоров Англией и Францией привел к тому, что фашистскую агрессию уже невозможно было предотвратить. Пытаясь бросить тень на усилия по укреплению мира, предпринимавшиеся Советским Союзом в послевоенные годы, оправдать проводимую империалистическими державами гонку вооружений и насаждение милитаризма, реакционные историки изображают в кривом зеркале все события прогрессивного характера предвоенной международной жизни, связывают их с «кознями Москвы», объясняют «политикой большевиков». Американский историк Л. Фишер в книге «Путь России от мира к войне» клеветнически заявляет, что «война, а не мир порождается коммунизмом». Он оправдывает мюнхенский курс на «умиротворение» фашистской Германии и отрицает его антисоветскую направленность. Злостные домыслы реакционных историков сконцентрировались в легенде о «превентивной войне» фашистской Германии против СССР. Ее усиленно пропагандировали многие гитлеровские генералы в мемуарах, посвященных второй мировой войне. О будто бы имевшем место стремлении СССР к территориальным захватам заявляют западногерманские историки Э. Хельмдах, К. Хильдебранд и другие. М. Макклосски, подвизающийся в США в роли военного историка, утверждает, что действия Советского Союза носили «захватнический характер» и что Гитлер, «сражаясь против англичан на Западе, не мог примириться с русской экспансией». Английский историк Д. Ирвинг сообщает о мифических донесениях разведки, которые якобы свидетельствовали, что «русские готовятся к вторжению в Германию». Некоторые реакционные буржуазные историки даже приписывают «превентивной войне», которую, по их мнению, вела гитлеровская Германия, некие «освободительные» цели. По существу, ту же легенду использовали японские милитаристы для оправдания своих агрессивных акций против СССР, а затем ее взяли на вооружение и японские реакционные историки. Один из них — Т. Хаттори пытается, например, представить планы нападения Японии на СССР как стремление обеспечить свою безопасность от «угрозы» со стороны Советского Союза. Ученые-марксисты много сделали для разоблачения легенды о «превентивной войне». Этому способствовали извлеченные из немецких архивов многочисленные документы, раскрывающие тайную подготовку вермахтом нападения на СССР, детальную разработку плана
«Барбаросса». Однако значительная часть буржуазных историков не желают считаться с этим. Признавая агрессивность действий Гитлера, они лишь пытаются завуалировать фашистский вариант легенды о «превентивной войне», сохранив ее основу — миф о «красном империализме». В целях реабилитации политики империалистических государств, подготовивших и развязавших вторую мировую войну, дискредитации внешней политики СССР в предвоенный и послевоенный периоды реакционные историки пытаются изображать Советский Союз «экспансионистским» государством. Грубо извращая миролюбивую внешнюю политику, проводимую Советским Союзом, они распространяют версию, будто СССР стремится к экспорту революции, имеет военный бюджет, превосходящий его оборонительные нужды, развертывает «наступательные» системы оружия, которым США и другие страны НАТО якобы «не в состоянии противопоставить ничего равноценного». Реакционная буржуазная историография использует все средства, чтобы отвлечь внимание народов от подлинной военной угрозы, которую таит в себе политика милитаризации и безудержной гонки вооружений, проводимая правительством Соединенных Штатов, странами НАТО. Грубые фальсификации, не имеющие ничего общего ни с правдой истории, ни с реальными событиями современности, широко распространяются на Западе. Миф о «советской военной угрозе» стал выражением долговременного политического и идеологического курса против СССР. Этот миф распространяли те, кто создавал агрессивный блок НАТО, и те, кто провозгласил политику «на грани войны». На рубеже 70 — 80-х годов сторонники «холодной войны» в США и их последователи в других странах, взяв курс на срыв процесса разрядки, вновь усилили пропаганду мифа о «советской военной угрозе». Угроза войны действительно существует. Но она исходит не от Советского Союза, а от реакционных сил империализма, прежде всего от Соединенных Штатов Америки. И прошлое, и особенно настоящее свидетельствуют, что именно США навязывают миру губительную по своим последствиям гонку вооружений. Соединенные Штаты первыми создали атомную бомбу, варварски применив ее в августе 1945 г. против жителей японских городов Хиросима и Нагасаки. В 50-х годах они были инициаторами принятия на вооружение межконтинентальных стратегических бомбардировщиков. В 60-х годах они приступили к массовому развертыванию межконтинентальных баллистических ракет, стали зачинщиками наращивания атомных ракетных подводных лодок и других новейших систем оружия, первыми начали оснащать баллистические ракеты разделяющимися головными частями. На рубеже 70-х годов они перешли к созданию ядерных крылатых ракет большой дальности. Именно США приняли решение о крупномасштабном производстве нейтронного оружия. Что касается Советского Союза, то он всегда выступал и выступает против применения любого оружия массового уничтожения, на протяжении всей послевоенной истории не был инициатором создания новых видов вооружений. Неуклонно и последовательно проводя миролюбивую политику, СССР учитывает, что в мире действуют силы, которые заинтересованы в обострении международной напряженности, гонке вооружений, вынашивают агрессивные планы. Поэтому Советский Союз принимает меры, необходимые и достаточные для обеспечения надежной безопасности своей страны и ее союзников, а его Вооруженные Силы находятся в постоянной готовности к решительному отпору любому агрессору. Советская военная доктрина всегда исходила и исходит из принципа защиты социалистических завоеваний. Мифы о «коммунистической угрозе» и «агрессивности» Советского Союза, оправдание «превентивных войн» преследуют цель ввести в заблуждение общественное мнение, подготовить почву для новых акций против СССР и других стран социализма. Их распространение объясняется усилением агрессивности империализма, растущей милитаризацией экономики и всей общественной жизни главных капиталистических государств. Всякий раз, когда реакционным кругам нужно оправдать свои акции или получить
новые ассигнования на гонку вооружений, буржуазная пропаганда начинает твердить о «советской военной угрозе». Буржуазные фальсификаторы прибегают к искажению военной истории с целью посеять недоверие между Советским Союзом и другими странами социалистического содружества, вызвать у народов этих стран отрицательное, а если удастся, и враждебное отношение к СССР. Авторы западногерманского труда «Германский рейх и вторая мировая война» пишут не о германском, а о «германо-советском нападении на Польшу» в сентябре 1939 г. Освобождение братских народов Западной Белоруссии и Западной Украины трактуется ими как «советская аннексия». Ставится знак равенства между разбойничьим нападением фашистской Германии на Польшу, приведшим к ликвидации наПо распоряжению командиров союзных войск, немецких жителей прициональной независимости этой страны во водили в концлагеря для лицезрения «творений» своих соотечественвторой мировой войне, и освободительным ников походом Советской Армии на территорию, насильственно отторгнутую от Советской России и оказавшуюся к этому времени под неотвратимой угрозой гитлеровской оккупации. Второе направление, по которому буржуазная историография фальсифицирует историю второй мировой войны и итоги победы, является преуменьшение вклада СССР в разгром фашистско-милитаристского блока и, напротив, преувеличение вклада буржуазных государств антигитлеровской коалиции, прежде всего США. Суть утверждений реакционной историографии сводится к тому, что Советский Союз хотя и взял на себя тяжелое бремя в войне, но якобы не был «архитектором победы». Обосновывая эту концепцию, некоторые историки США утверждают, что война стала мировой только с момента вступления в нее США, то есть с 7 декабря 1941 г. Э. Дюпуи начинает свою книгу о войне с событий в Пёрл-Харборе и не скрывает, что цель его состоит в том, чтобы «читатель... оценил решающую роль Соединенных Штатов в победе свободного мира над силами тоталитаризма». Чтобы доказать решающую роль США в победе над фашистским блоком, изобретена теория «арсенала демократии» (термин впервые был использован Ф. Рузвельтом еще до вступления США в войну), согласно которой таким арсеналом были американская военная экономика, промышленный потенциал США. Г. Коммаджер и Р.Моррис в предисловии к книге А. Буханана «Соединенные Штаты и вторая мировая война» пишут: «В конечном счете лишь объем американского производства — способность Америки произвести достаточно бомбардировщиков, кораблей, танков, продовольствия и горючего для своих собственных нужд и для нужд Великобритании, России и даже Китая — был тем фактором, который предопределил перелом в войне». То же утверждают С. Сильвестри, К. Хоув и другие буржуазные авторы. Претензии буржуазных историков на такую постановку вопроса столь же безосновательны, как и их утверждение о доминирующем вкладе США в вооруженную борьбу. Один из распространенных приемов буржуазной пропаганды, рассчитанный прежде всего на молодежь, — замалчивание правды об СССР. Чем меньше ей будет сказано о действиях и победах Советской Армии в войне против фашизма, полагают идеологи империализма, тем меньше она будет знать о заслугах советского народа и его Вооруженных Сил. Некоторым из них хотелось бы вообще вычеркнуть Великую Отечественную войну Советского Союза из истории второй мировой войны и сделать ее «неизвестной войной». Поэтому в трудах буржуазных историков о минувшей войне советско-германскому фронту уделено во много раз меньше места, чем
остальным фронтам, а о многих успешных действиях советских войск вообще умалчивается. Широко освещая в книгах, кино, радиопередачах и телефильмах действия английских войск в Северной Африке или американских морских пехотинцев на Тихом океане, они отодвигают на второй план события на советско-германском фронте, где решались судьбы человечества. Нынешнее молодое поколение западных стран часто ничего не знает о самоотверженной, полной героизма борьбе советского народа против фашизма, о тех жертвах, которые он понес в этой борьбе. На вопрос «Что такое Сталинград?», заданный группе молодых американцев, лишь один ответил, что во время войны в Сталинграде произошло чтото важное, а что именно, он не знает. Американский историк X. Болдуин считает, что исход второй мировой войны решили 11 битв («великих кампаний»). Из битв, выигранных Советской Армией, он называет лишь Сталинградскую битву. Аналогичный характер имеет концепция поворотных пунктов, цель которой состоит в том, чтобы доказать решающую роль вооруженных сил США в достижении коренного перелома во второй мировой войне. Западногерманские историки Г. Якобсен и Г. Доллингер насчитывают семь таких «поворотных пунктов войны». Из исторических событий на советско-германском фронте упоминается только Сталинградская битва. Существуют и другие варианты количества и названий как «решающих битв», так и «поворотных пунктов». Но в любых этих вариантах необоснованное предпочтение отдается Тихоокеанскому и Североафриканскому театрам военных действий, а главному — советско-германскому фронту отводится второстепенное место. Многие буржуазные историки вообще замалчивают Московскую, Курскую и другие исторические битвы, но высадку усиленной дивизии американской морской пехоты на острове Гуадалканал в августе 1942 г. именуют «началом контрнаступления на Тихом океане», хотя в стратегическом отношении она имела частное значение. То же можно сказать и о морском сражении у острова Мидуэй в июне 1942 г., в результате которого потерпел поражение японский флот, но не было ликвидировано его превосходство на Тихом океане, а само сражение не оказало серьезного влияния на общий ход второй мировой войны. Правда, концепция «решающих битв» разделяется не всеми буржуазными историками. Некоторые указывают на решающее значение для исхода второй мировой войны сражений на советско-германском фронте. Так, К. Рейнгардт (ФРГ), рассматривая итоги битвы под Москвой, делает вывод, что «планы Гитлера — и вместе с ними шансы на успешное ведение войны Германией — потерпели провал уже в октябре и, самое позднее, в декабре 1941 года, с началом контрнаступления русских войск под Москвой. Стратегия блицкрига, целью которой являлось достижение быстрой победы над Советским Союзом в ходе одной кампании, до наступления зимы, после поражения группы армий «Центр» под Москвой была развеяна в прах». А. Мишель (Франция), говоря об итогах Сталинградской битвы, отмечает, что советские историки справедливо видят в этом успехе Вооруженных Сил СССР самую важную победу, ознаменовавшую поворот во второй мировой войне. В противоположность Д. Ирвингу (Англия), который бездоказательно заявляет, что битва под Курском «закончилась вничью», М. Кэйдин (США) называет ее «величайшей в мировой истории битвой на суше и в воздухе», которая означала для вермахта «разгром, катастрофу невообразимых размеров». В отдельных работах признается несостоятельность буржуазной теории решающих битв в целом, делается вывод, что война на востоке была самой большой в истории войн, что «Германия в действительности проиграла войну на равнинах Советского Союза, а не в рощах Нормандии». Реакционные историки, особенно американские, разработали систему «доказательств», имеющих целью принизить вклад СССР в разгром милитаристской Японии. В ответе на запрос американских историков о роли СССР в победе над Японией Г. Трумэн заявил в 1953 г., будто «русские не внесли в нее никакого военного вклада». Это безответственное заявление, опубликованное в одном из официальных американских военно-исторических трудов, взято на вооружение буржуазными фальсификаторами истории второй мировой войны. В западной литературе распространена также версия об американских атомных бомбах как «решающем факторе», якобы вызвавшем капитуляцию Японии. Р. Хейферман утверждает, что Япония капитулировала, так как император «испугался продолжения атомных бомбардировок и регулярных авиационных налетов союзников на Японию». При этом он избегает подлинной оценки атомных бомбардировок, которые по своей сути служили целям шантажа СССР и всех прогрессивных сил. В этой связи представляет интерес точка зрения некоторых японских историков. «Хотя США
пытаются представить атомную бомбардировку японских городов как результат стремления ускорить окончание войны, в действительности эти бомбы, погубив огромное число мирных жителей, не привели Японию к принятию решения об окончании войны... Не жертвы среди мирных жителей в результате атомной бомбардировки, а боязнь революции после вступления в войну СССР обусловила скорейшее окончание войны». Фальсификация роли Советского Союза во второй мировой войне тесно связана с тенденциозной трактовкой источников победы Советского Союза над фашистско-милитаристским блоком. Фальсификаторы зачастую подменяют научный анализ хода и итогов второй мировой войны вымыслами, скрывают истинные причины побед Советской Армии, отрицают их закономерный характер. Буржуазные историки разработали специальную теорию «случайностей» для объяснения причин поражения вермахта. К числу таких причин они, как правило, относят неблагоприятные для немецко-фашистских войск погодно-климатические условия Советского Союза, большую протяженность его территории, просчеты Гитлера как политического и военного руководителя. «Как уже часто отмечалось, — пишет американский историк Э. Маккарти, — на стороне Советского Союза были генерал Зима и генерал Грязь». Он утверждает, что немецко-фашистским войскам зимой 1941/42 г. «морозы причиняли больше потерь, чем военные действия». О большой площади России как о важнейшем факторе, не позволившем гитлеровцам одержать победу на востоке, пишет уже упоминавшийся Э. Дюпуи и многие другие западные историки. Теория «случайностей» поражения немецко-фашистских армий имеет для империалистов большое политическое значение. Она питает реваншизм, используется для «обоснования» новых планов агрессии против стран социалистического содружества. Раз поражение вермахта объясняется лишь преходящими факторами, рассуждают нынешние руководители НАТО и другие военно-политические деятели стран империализма, то, если учесть эти факторы и не допустить старых ошибок, можно будет одержать победу над Советским Союзом и другими социалистическими странами. Умалению вклада СССР в победу над фашизмом служат также попытки буржуазных историков принизить уровень советского военного искусства и морально-политического потенциала Советского государства. Правда, в трудах отдельных буржуазных историков встречаются объективные оценки роли советского Верховного Главнокомандования в руководстве Вооруженными Силами, достижений советской стратегии, оперативного искусства и тактики. Но если английский историк Б. Питт пишет, что знаменитое контрнаступление под Сталинградом стало «символом великой победы, завоеванной разумной ценой», то американский военный историк Э. Зимке, оценивая советскую стратегию, заявляет, что она была «оборонительной». Однако исторические факты против фальсификаторов. Они доказывают, что советское военное искусство в годы войны убедительно продемонстрировало превосходство над военным искусством фашистских агрессоров, имевших самую мощную военную машину капиталистического мира того времени. Видный французский генерал и историк Ф. Гамбьез называет победу, одержанную Советскими Вооруженными Силами, «победой ума, хладнокровия и инициативы советских военных руководителей во всех звеньях». Исторические факты опровергают и домыслы Г. Солсбери, Д. Эриксона и других о том, что Советская Армия воевала не по принципам военного искусства. Имея в виду подобные фальсификации, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков писал: «Ныне, конечно, очень легко и просто заниматься бумажной калькуляцией соотношения сил, глубокомысленно поучать, каким числом дивизий следовало бы
выигрывать четверть века назад то или иное сражение, рассуждать, где вводилось войск больше, а где меньше того числа, которое кажется сегодня целесообразным тому или иному историку. Все это было неизмеримо сложнее на полях битв». Буржуазные историки и мемуаристы не решаются отрицать массового героизма, исключительной стойкости, мужества и отваги, проявленных советскими воинами в борьбе с врагом. Ряд западных авторов придерживается в этом объективных оценок. «Нет никакого сомнения в том, — отмечает американский историк М. Бург, — что вклад Советской Армии в окончательную победу над нацистской Германией имеет выдающееся значение... И нельзя не отдать должное Советской Армии, ее боеспособности и боевому духу, благодаря которым она уже в первые месяцы войны, несмотря на тяжелые потери в живой силе и технике, смогла отбросить нацистов от Москвы. А оборона Ленинграда и разгром гитлеровской группировки в Сталинграде! Эти славные победы известные всему миру, стали сегодня почти легендой». Когда шла война, многие видные буржуазные политические и военные деятели, историки и писатели неоднократно отмечали массовый героизм советских воинов и связывали его с защитой советского государственного и общественного строя. «Только слепец может отрицать теперь, — писала в 1945 г. американская буржуазная газета «Сатердей ивнинг пост», — что триумф Красной Армии явился триумфом советского социализма, советского планирования, советского строя». Реакционные же историки пытаются дегероизировать Советскую Армию, исказить источники великого ратного подвига советских людей во имя защиты социалистической Родины. Некоторые из буржуазных авторов готовы признать «выдающиеся природные качества русского солдата», но замалчивают при этом, что справедливые войны в защиту социалистического Отечества умножают моральные силы армии и народа, что эти силы, воплощенные в массовом героизме, стойкости и самоотверженности советских людей, их преданности делу коммунизма, являются одним из важнейших источников всемирно-исторических побед советского народа. Одни из буржуазных авторов пытаются объяснить героизм советских людей «русским национализмом» и замолчать братскую дружбу народов СССР как один из важнейших источников победы, другие заявляют, что причины сплочения и самоотверженности советских людей в борьбе с захватчиками кроются в «излишних зверствах» гитлеровцев. Это особенно проявляется при трактовке буржуазными авторами истории партизанского движения в Великой Отечественной войне. Буржуазные историки и публицисты используют самые изощренные методы, чтобы извратить великую освободительную миссию Вооруженных Сил СССР. Не утруждая себя научной аргументацией, они выдвигают ложный тезис, будто Советские Вооруженные Силы вступили на территорию Польши, Чехословакии, Болгарии, Югославии, Норвегии и других стран вопреки воле их народов. Американские, английские и западногерманские идеологи пытаются представить советские войска как силу, стремящуюся вмешаться во внутренние дела других народов, навязать неугодный им общественный строй. Подобные утверждения — явная фальсификация. Еще в самом начале Великой Отечественной войны Советское правительство подчеркивало, что целью борьбы СССР против фашистских угнетателей является не только ликвидация опасности, нависшей над страной, по и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма. Коммунистическая партия и Советское правительство исходили при этом из известного положения В. И. Ленина об интернациональных обязанностях социалистического государства и освободительной миссии его Вооруженных Сил. Какие-либо захватнические цели чужды самой природе Страны Советов, ее армии. Освобождение народов зарубежных стран от фашистского ига было для советских воинов их интернациональным долгом. При вступлении Советских Вооруженных Сил на территорию других стран правительство СССР руководствовалось существовавшими в то время договорами и соглашениями, которые соответствовали нормам международного права. При освобождении Польши Советская Армия действовала на основе «Соглашения об отношениях между Советским Главнокомандующим и Польской Администрацией после вступления советских войск на территорию Польши», подписанного 26 июля 1944 г. правительством СССР и Польским комитетом национального освобождения. Аналогичный договор между СССР и Чехословакией был подписан 8 мая 1944 г. На территорию Норвегии Советская Армия вступила в соответствии с советско-норвежским правительственным соглашением от 16 мая 1944 г. Вопрос о перенесении военных
действий Советской Армии на территорию Югославии был согласован с верховным главнокомандованием Народно-освободительной армии Югославии. Эти факты свидетельствуют, что Вооруженные Силы СССР вступали на территорию тех или иных стран с освободительной целью, не вопреки, а по воле их народов и правительств. Перед вступлением Советских Вооруженных Сил на территорию другой страны правительство СССР в специальных заявлениях разъясняло свою политику. Советская Армия не вмешивалась во внутренние дела освобожденных стран, с уважением относилась к национальным обычаям и традициям их народов. Рискуя жизнью, советские воины спасали мирных жителей, материальные ценности и сокровища национальной и мировой культуры, оказывали помощь старикам, женщинам и детям. В отличие от американских и английских войск, которые использовались для подавления национально-освободительного движения народов Греции и некоторых других стран, советские воины-интернационалисты, вдохновленные справедливыми целями борьбы с фашизмом, несли порабощенным народам Европы и Азии свободу и независимость. Разгромив и изгнав оккупантов с территории многих стран Европы и Азии, они помогли народам этих стран избавиться от продажных реакционных режимов, взять власть в свои руки, встать на путь демократического развития. Именно поэтому реакционная историография пытается очернить великую освободительную миссию Советских Вооруженных Сил, распространяя версию об «экспорте революции» и утверждая, будто Советская Армия вступила на территорию других стран с захватническими целями. «Кто пережил вторую мировую войну и принимал участие в антифашистской борьбе, — говорил Генеральный секретарь ЦК КПЧ, Президент ЧССР Г. Гусак, — тот никогда не забудет об исключительной роли Советского Союза в битве за свободу народов, о его жертвах, о героизме его народа и армии. Тот не забудет, что эта борьба и жертвы Советского Союза дали возможность многим народам вновь обрести свою национальную свободу и государственную независимость, а также начать борьбу за победу рабочего класса, за путь к социализму». Известно также, что в ряде стран (Австрия, Дания, Иран, Норвегия, Финляндия), на территории которых находились советские войска, и поныне господствует буржуазный строй. Очевидно, что в этих странах не существовало тогда еще внутренних предпосылок, которые обеспечили бы успех революции. В то же время в Албании и Вьетнаме, где советских войск не было, произошли революционные преобразования. Особое направление в буржуазной историографии связано с фальсификацией итогов и последствий войны. Некоторые буржуазные историки рассматривают победу Советского Союза, его решающую роль в избавлении народов оккупированных захватчиками стран Европы и Азии от фашистского ига как причину «холодной войны», развязанной, как известно, реакционными силами международного империализма. Аргументы, которые используют эти историки, настолько несостоятельны, что вызывают недоверие даже среди буржуазных исследователей. Английский историк А. Тейлор делает следующий вывод: «Согласно одним взглядам, Советская Россия хотела установить коммунизм во всем мире. Согласно другой точке зрения, Соединенные Штаты хотели установить свое собственное господство над миром... Первая точка зрения, конечно, неправильна... Обвинение в агрессивности американцев имело больше оснований. К 1970 году общий вывод на Западе состоял в том, что холодная война была вызвана ложной тревогой, явилась ошибочным предприятием с самого начала». Многие буржуазные историки признают, что победа в войне привела к значительным переменам на международной арене, является «решающим событием нашего времени». Однако некоторые из них дают этому свое толкование. Например, в начале 50-х годов один из наиболее реакционных американских историков — Г. Варне оценил итоги второй мировой войны для США «катастрофическими» на том основании, что победа над фашистской Германией и милитаристской Японией привела к усилению влияния коммунизма. Для буржуазной историографии послевоенных лет характерны попытки обелить фашизм и бросить тень на социализм, всецело подчинить трактовку событий войны и ее итогов целям
пропаганды мифа о «советской военной угрозе». Западногерманский историк В. Риппер заявляет, что в результате войны рухнули последние «оплоты против большевизма» в Европе и Азии. Его поддержал американский историк Р. Хоббс, по словам которого безоговорочная капитуляция Германии и Японии «означала поражение всей западной цивилизации». В книге под названием «Большевизация США» Ч. Шелдон обвиняет Г. Трумэна, подписавшего Потсдамские соглашения, «которые в громадной степени усилили позиции Советского Союза в Восточной Европе и во всем мире...». Ясна и другая цель такого рода оценок — очернить исторический опыт антигитлеровской коалиции. «Так называемая антигитлеровская коалиция, — заявляет упоминавшийся ранее Г. Якобсен, — возникла незакономерно...». За подобными утверждениями кроется стремление поставить под сомнение возможность мирного сотрудничества государств, принадлежащих к различным социальным системам. Некоторые буржуазные историки доказывают, что столкновение двух группировок капиталистических государств вообще было случайностью, досадным недоразумением, размолвкой в общем доме, и на этой «основе» пытаются укрепить пресловутую «атлантическую солидарность», нейтрализовать противоречия между США и их европейскими союзниками. Однако реальные процессы в странах капитала подтверждают наличие и рост в их правящих кругах острых противоречий как по вопросам торгово-экономических связей, так и взаимоотношений между странами с различными социальными системами. К буржуазным фальсификаторам истории второй мировой войны подключили свой голос многие китайские историки, которые в своих публикациях извращают причины второй мировой войны, отрицают решающий вклад Советского Союза в разгром фашистско-милитаристского блока, замалчивают выдающуюся роль СССР в обеспечении успехов революционного движения китайского народа. Ими предпринимаются попытки доказать, что Китай якобы «оказался на самой передовой линии главного фронта антифашистской борьбы в защиту мировой демократии и цивилизации». В «Решении по некоторым вопросам истории КПК со времени образования КНР», принятом VI пленумом ЦК КПК (1981 г.), игнорируется роль СССР в разгроме японского милитаризма и освобождении Маньчжурии, ставшей, как известно, революционной базой завоевания китайским народом окончательной победы в борьбе с внутренней реакцией и внешними врагами. Советский народ отдает должное борьбе китайского народа с японскими захватчиками в годы второй мировой войны. Но хорошо известно, что вооруженная борьба в Китае носила в основном локальный характер и заметного воздействия на ход второй мировой войны в целом не оказывала. Является фактом, что в течение всей войны китайскими войсками не было проведено ни одной стратегической операции. Совершенно ясно, что, искажая историю второй мировой войны, приписывая не принадлежащую Китаю роль в ней, пекинские фальсификаторы стремятся подвести базу под свои гегемонистские претензии, принизить значение всемирно-исторической победы Советского Союза над фашизмом. Таким образом, фальсифицируя историю второй мировой войны, буржуазная историография служит политике и стратегии антикоммунизма. При этом приверженцы реакционных течений маневрируют, прибегают к замене разоблаченных тезисов новыми, используют буржуазный объективизм как главное средство маскировки подлинной социально-политической сущности своих концепций. Они используют все, чтобы закреплять в умах обывателей антикоммунистические предрассудки, замаскировать истинные цели империализма. Наиболее характерная черта современной буржуазной историографии — ее политическая тенденциозность, стремление приспособить истолкование войны и ее итогов к потребностям военно-промышленного комплекса и руководящих политических кругов капиталистических стран, привести историю второй мировой войны в соответствие с антикоммунистическим, антисоветским курсом политики международного империализма. Утверждение правды о событиях и уроках второй мировой войны, разоблачение буржуазных фальсификаторов является важной составной частью борьбы за мир, против агрессивных происков империализма грозящих ввергнуть человечество в ядерную катастрофу.
***
События в мире свидетельствуют, что после окончания второй мировой войны развернулась острая борьба за закрепление ее итогов, мирное урегулирование. Вместе с тем эта борьба была борьбой против постоянно действующей опасности новой, ядерной мировой войны, то есть носила ярко выраженный антивоенный характер. Все послевоенные годы СССР, другие страны социали-
стического содружества, мировое коммунистическое движение призывали и призывают народы к бдительности, решительному отпору агрессивным устремлениям империалистических кругов, к созданию эффективной системы безопасности народов и государств. Социализм существенно упрочил позиции мира и социального прогресса. Политика «холодной войны» потерпела серьезное поражение, благодаря чему были созданы предпосылки для перехода к разрядке в области международных отношений. Добиваясь положительного решения проблем, вытекающих из итогов войны, Советский Союз и другие страны социалистического содружества исходили из того, что в основу мер по поддержанию и упрочению мира должен быть положен принцип мирного сосуществования, равноправного сотрудничества стран с различным общественным строем, а система безопасности должна базироваться на признании политических реальностей и территориальных изменений, сложившихся в результате справедливой борьбы народов против германского фашизма, японского милитаризма и их союзников. Всякая попытка пересмотреть итоги войны способна лишь осложнить международную обстановку и вызвать новый кризис в отношениях между государствами. Миролюбивые внешнеполитические усилия стран социализма, а также реалистический подход ряда буржуазных политических деятелей позволили осуществить договорно-правовое закрепление принципов мирного сосуществования, сделать регулярными встречи государственных деятелей, глав правительств социалистических и капиталистических стран, осуществлять политические консультации, перейти к долговременному крупномасштабному экономическому сотрудничеству государств с различным общественным строем. Послевоенный период характеризуется непрекращающейся острой идеологической борьбой по проблемам истории второй мировой войны, ее итогов и уроков, войны и мира. Марксистско-ленинская историческая наука занимает непримиримую позицию по отношению к любой фальсификации истории второй мировой войны. Этой борьбе придается большое значение. Антинаучные концепции буржуазных фальсификаторов критикуются во всех томах «Истории второй мировой войны 1939 — 1945». В них на конкретном историческом материале аргументировано разоблачаются ложные версии о происхождении второй мировой войны, фальсификации, принижающие решающую роль Советского Союза и его Вооруженных Сил в разгроме фашистской Германии и ее союзников, извращающие сущность социалистического строя, советского патриотизма и интернационализма. «Наш долг, — говорил Л. И. Брежнев, — особенно перед молодежью, сказать всю правду о войне. Не только о трагедии прошлого, но и о том, что может означать война ядерная». Научное объективное освещение событий прошлого служит настоящему и будущему. Утверждение исторической правды о минувшей войне выступает в современных условиях составной частью общих усилий в упрочении мира на земле, в предотвращении новой войны.
http://www.protown.ru/information/hide/5539.html
Вспомним подвиг солдат и жителей Керчи, оставшихся отрезанными от частей Красной Армии и вступившими в неравное сопротивление с врагом, выбрав домом древние Аджимушкайские каменоломни. После неудачной попытки остановить наступающего противника на линии Турецкого вала командование Крымского фронта вынуждено было принять решение об оставлении Керченского полуострова. Учитывая сложившуюся ситуацию, был отдан приказ о последовательной обороне двух рубежей, оборона первого из которых (м. Тархан - пос. Катерлез - Керчь-порт) была уже нереальной ввиду захвата к этому моменту противником большей его части. Поэтому бои, позволившие выиграть время для эвакуации основной массы войск, развернулись на рубеже: высоты 95,1 - 133,3 – Аджимушкай - Колонка, удержание которого «во что бы то ни стало» ранее было возложено на 51-ю армию. При этом особое внимание уделялось пос. Аджимушкай, откуда хорошо просматривалась местность северовосточнее Керчи и большая часть города, а каменоломни под поселком могли стать хорошим убежищем для войск. Поскольку никаких резервов ни у командующего фронтом, ни у командующих армиями не было, указанные рубежи предполагалось удерживать силами сводных отрядов. Впрочем, еще с весны 1942 г. Аджимушкайские каменоломни стали местом дислокации резерва командно-политического состава фронта и личного состава (как постоянного, так и переменного) 1-го фронтового запасного полка, которые и должны были стать ядром формирования отрядов прикрытия. 8 мая 1942 года немецко-фашистские войска перешли в наступление на Керченском полуострове и 16 мая овладели Керчью. Войска Крымского фронта, оборонявшие город, вынуждены были эвакуироваться на Таманский полуостров. Часть войск (остатки 83-й бригады морской пехоты, 95-го погранотряда, Ярославского авиационного училища, Воронежского училища радиоспециалистов и других частей — всего свыше 10 тысяч человек), прикрывавшая отход и переправу главных сил, оказалась отрезанной и заняла оборону в Аджимушкайских каменоломнях. Там же укрылась часть местного населения. Всего в катакомбы Аджимушкая спустились порядка 10 000 красноармейцев и 7 - 8 тыс. мирных жителей города - женщин, стариков и детей. Итого - порядка 17 - 18 тысяч человек. В Центральных каменоломнях оборону возглавили полковник П. М. Ягунов, старший батальонный комиссар И. П. Парахин и подполковник Г. М. Бурмин, в Малых — подполковник А. С. Ермаков, старший лейтенант М. Г. Поважный, батальонный комиссар М. Н. Карпехин. Гитлеровцы окружили каменоломни рядами проволочных заграждений, взрывали и заваливали входы, нагнетали в подземные штольни смешанный с газом дым, устраивали обвалы. Гитлеровское командование приказало пленить всех, кто укрылся в подземелье, а в случае сопротивления безжалостно уничтожить. Против осажденных бросили два полка пехоты, танки, самоходки и минометы. Кроме того, 88-й саперный батальон и специальную команду войск СС. Но первое время ни танки, ни автоматчики не могли даже близко подойти к входам в каменоломни: их защитники встречали врага дружным огнем. Лишь 16 мая врагу удалось блокировать район каменоломен. Но и тогда смельчаки и днем и ночью выходили на поверхность, внезапными налетами отгоняя противника на три-четыре километра. Несколько раз они подолгу удерживали поселки Аджимушкай и Колонка, используя этот успех для пополнения запасов
воды и продовольствия. Вся жизнь подземного гарнизона велась строго по Уставу РККА, что значительно повысило его обороноспособность, Был образован полк обороны Аджимушкая с четырьмя батальонами и специальными командами разведчиков, радистов, истребителей танков, интендантской частью, госпиталем, группой по добыче воды и «слухачей», наблюдавших за взрывными работами на поверхности. Несмотря на острую нехватку воды, продовольствия, медикаментов, боеприпасов, осаждённые совершали дерзкие вылазки, наносили врагу удары, уничтожали его посты и танки. И возвращались обратно, в катакомбы, где - темнота, постоянная температура +10 - 12С°. Вода: С первых же дней обороны вскрылась проблема с питьевой водой. В некоторых местах вода просачивалась сквозь пористые плиты потолка - по каплям ее собирали в каски. Так же по распоряжению штаба - красноармейцы высасывали воду из пористой породы в местах где она не капала и сплевывали в каски и имеющуюся посуду. При всем при этом дневная норма воды для гарнизона была 1 (ОДНА) столовая ложка в день на человека - в том числе и для раненных и для детей. Вопрос о "помыться" не стоял. Позже (через несколько месяцев обороны) бойцы гарнизона катакомб смогли прорыть колодец. Рыли с соблюдением максимальной тишины, дабы немцы не смогли организовать подрыв потолка над колодцем. К вопросу о дикости Русских. Спали в казармах на земле в различных "комнатах" каменоломен, кроватей не было - спали подстелив шинель и прочее тряпье. Но при этом - как и положено воинской части - велся боевой листок с новостями по разным частям каменоломен, с шутками и историями бойцов. Газ: Против всех правил войны и всех международных конвенций - фашисты, столкнувшиеся с непреодолимыми сложностями и диким желанием гарнизона держаться до конца - для уничтожения людей в каменоломнях применили хлор. После применения хлора гарнизон понес максимальные потери, по подсчетам - после первой газовой атаки (и с учетом прежних потерь) количество людей в катакомбах составило 3000 человек. Для защиты от газа устраивались небольшие комнатки - входы в которые завешивались различными тряпками - рубахами например - судя по фотографии. Так же использовались индивидуальные средства защиты - противогазы, но их было мало, детских размеров (разумеется) вообще не существовало. Засыпав камнями и землей все выходы из каменоломен, саперы немецкого 88-го батальона подвели к щелям трубы от баллонов со сжатым газом и начали травить людей. Через пробуравленные отверстия вниз бросали гранаты. А тех, кто пытался выбраться наверх, расстреливали из пулеметов и автоматов. Первую газовую атаку фашисты провели в ночь на 25 мая. За ней последовали другие в течение нескольких дней, с интервалами в три-пять часов. Не менее десяти тысяч человек погибло от газов и обвалов. Часть людей в бессознательном состоянии попала в руки гитлеровцев.
Но воля оставшихся в живых защитников Аджимушкай не была сломлена. Они не давали покоя карателям. Однако их силы с каждым днем таяли. Люди гибли от голода и страшной жажды, от газовых атак, гибли во время вылазок из каменоломен, попыток достать воды. Когда бойцов в гарнизоне стало недостаточно для обороны по всем направлениям (а входов в катакомбы Аджимушкая много) - стали организовываться "сигнальные" рвы - линии, ямы - заваленные всяким мусором - бутылками, стреляными касками, испорченным оружием и т.д. В абсолютной тишине и темноте - наступая в такой ров, фашисты создавали грохот и шум, после чего тут же попадали под обстрел скрытых в темноте дозоров. Дети: Мирные жители - укрывшиеся от фашистов в катакомбах так же привели с собой и детей. Больших и маленьких. Очень много грудных. Из детей Аджимушкая не выжил никто. Сейчас - дети приходящие в Аджимушкай в составе школьных экскурсий - приносят в катакомбы и оставляют свои игрушки. Отступление: детям - попавшим под контроль фашистов в оккупированной Керчи так же пришлось не сладко. Их вывозили в степи и оставляли замерзать. Известен случай - когда фашисты организовали для детей экскурсию по Крыму, для которой напекли пирожков с начинкой из "Циклона-Б" (синильная кислота). Некоторые дезертиры - бежавшие из каменоломен - доносили до немцев схемы комнат и галерей. Фашисты над ними рыли колодцы, закладывали над ними авиационные бомбы и подрывали - чем вызывали обвалы породы под которыми погибло множество людей. К последним месяцам обороны бойцов катастрофически не хватало и попавших под завалы попросту некому было раскапывать. Очевидцы свидетельствуют что в последние месяцы обороны по каменоломням разносились стоны и крики умирающих - которым некому было помочь. Если на первых месяцах обороны погибших уносили в глубокие штольни, то под конец в катакомбах Аджимушкая погибшие лежали везде, в комнатах, в проходах... В одной из комнат каменоломен была организована операционная. За недостатком медикаментов, стерилизации инструментом - операции и ампутации все же проводились насколько это было возможно. Потолок над операционным столом завешивался тряпкой, чтобы частицы породы не сыпались во вскрытые тела бойцов. Еда. Лошадей, разумеется, съели. Ели ремни, кирзу, траву - которую рвали при вылазках, но до людоедства не дошли. Готовили на машинном масле. Ели все, что можно съесть - вплоть до хлопчатобумажной одежды. Свет. На первых этапах для освещения использовался мотор - переоборудованный в генератор. Когда топливо закончилось - использовали резаную резину покрышек и провода в пластмассовой оплетке. Подземные кладбища. Для захоронения погибших, защитниками были созданы специальные «бассейны». Они наполнены были практически полностью, до потолка. И лишь сверху присыпаны тонким слоем земли. Таких захоронений на территории Аджимушкая три. По оценкам исследователей - в связи с тем, что во многих местах был обрушен потолок при подрывах колодцев немцами, а так же в связи с тем, что завалены многие проходы, а во многие доступ попросту затруднен - вряд ли обнаруженные и похороненные в братских могилах останки составляют хотя бы 50% всех останков находящихся в каменоломнях. В боях, а также от ран, обвалов, удушья и голода погибли тысячи советских бойцов и мирных граждан. Героическая оборона Аджимушкайских каменоломен отвлекала на себя значительные силы противника. Последние разрозненные группы обессиленных защитников Аджимушкай ушли из каменоломен в ноябре 1942 года. Через 170 обороны на момент взятия фашистами Аджимушкая из всех в живых оставалось 48 человек. Из них - абсолютное большинство умерли от ран в первые дни фашистского плена. Двое - до сих пор на 9 мая приходят на мемориальное кладбище - братскую могилу - Аджимушкай.
В ноябре 1943 года район Аджимушкайских каменоломен был освобождён частями 56-й армии. То, что увидели наши воины в каменоломнях, трудно поддается описанию. У входов и отдушин лежали несколько тысяч человек, задохнувшихся от газов, в позах, говоривших об ужасных мучениях. Позднее стали известны имена извергов, душивших людей газами. Среди них были генерал Гакциус, офицеры его дивизии и 88-го саперного батальона, но почти всем им удалось избежать возмездия. Перед советским судом предстали только несколько унтер-офицеров. Они были осуждены советским судом. На стенах каменоломен было обнаружено множество надписей. Вот только некоторые из них: «Смерть, но не плен!», «Да здравствует Красная Армия! Выстоим, товарищи!», «22-У1-42. Ровно один год войны... Немецкие фашисты напали на нашу Родину. Проклятье фашистам! Прощайте!» «28 мая 1942 г. К большевикам и ко всем народам СССР. Я не большой важности человек. Я только коммунист-большевик и гражданин СССР. И если я умер, так пусть помнят и никогда не забывают наши дети, братья, сестры и родные, что эта смерть была борьбой за коммунизм, за дело рабочих и крестьян... Война жестока и еще не кончилась. А все-таки мы победим!» Сейчас Аджимушкай - это мемориал памяти, место встречи ветеранов и проведения торжеств на День Победы.
Источники: Великая Отечественная война. 1941-1945. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. с. 162-163 http://glorymuseum.ru/news/tragedija_adzhimushkaja/2011-02-12-543
В «ЖИЛЫХ КВАРТАЛАХ» АДЖИМУШКАЯ Журнал «Вокруг света» №3,1980 Василий Маковецкий Начиная с 1969 года, журнал публиковал под рубрикой «Аджимушкай. Экспедиция «Вокруг света»» очерки и статьи о героической обороне Аджимушкайских каменоломен во время Великой Отечественной войны. В этом номере мы публикуем очерк писателя Василия Маковецкого, жителя города Керчи, о находках, сделанных им в одной из малоизвестных, расположенных на отшибе штолен... Эту штольню показал мне житель Аджимушкая, задорный старик, у которого в разговоре то и дело проскакивало: «От не люблю, когда люди брешут!» Старик уверял, что вода в каменоломнях всегда была и есть; а внутри каменоломен, в этой штольне, стояло и стоит целое озеро воды. И вода, мол, там коренная, подземная. Так он говорил. Мы с ним крепко заспорили. Я не раз бывал под землей и с экскурсиями, и в одиночку не видел никакой воды. А про озеро даже и не слышал. Правда, работник Керченского историко-археологического музея Дмитрий Кириллин сказал однажды, что где-то в старых архивах есть упоминание о каком-то древнем храме, расположенном глубоко под каменоломнями; будто бы там, у подземного источника совершала обряды, лечилась пантикапейская знать. Не об этой ли воде говорил старик? Вряд ли. Предание о храме, скорее всего, отзвук легенды. Но зато достоверно известно, что без воды здесь страдали красные партизаны в гражданскую войну. То же самое и даже много хуже было в Великую Отечественную. В материалах музея обороны Аджимушкая, расположенном тут же, под землей, нет никаких сведений о подземной воде, кроме тех, что защитники каменоломен пробивались сквозь толщу камня к колодцу, находящемуся снаружи, что рыли с великим трудом собственный колодец и пока его долбили, вода добывалась снаружи с боем, буквально пополам с кровью. И еще: воду собирали по каплям с потолков, высасывали из влажных камней. О каком же подземном озере может идти речь? Спорили мы со стариком у того аджимушкайского колодца, что расположен в лощине, недалеко от обелиска в честь павших партизан гражданской войны. Я подошел к колодцу напиться, а старик как раз набирал ведром воду для своей коровы, пасшейся неподалеку. - Ладно, - сказал он, - Раз ты такой упрямый, встретимся тут же через час. Я отведу домой корову и возьму фонарь. - И вы покажете мне подземное озеро? - Покажу! Ни фонаря, ни свечей дома ему найти не удалось. Он захватил большую на подставке керосиновую лампу с надтреснутым стеклом. Под невысоким обрывчиком старик раздвинул кусты и с кряхтеньем полез в узкую дыру. Я кое-как протиснулся за ним. Мы оказались в широком и низком сводчатом зале, заваленном камнями, словно под опрокинутой миской. В сумраке перед нами постепенно обозначился угол поставы каменного целика, оставляемого при разработках для поддержания кровли. По обеим сторонам поставы чернели входы штолен. Одну из них, левую, перегораживала развалившаяся каменная стенка. Такие стенки выкладывали караульные подземного гарнизона для защиты от немецких пуль и гранат. Я оглядывался, предполагая, как это бывало не раз, узнать место, где раньше ходил с товарищами. Но нет, эту углом выпирающую поставу и черные дыры штолен мне никогда видеть не приходилось.
Старик повел по левой штольне, мимо караульного укрытия. Идти с лампой было очень неудобно. Я все время боялся зацепиться стеклом за кровлю, которая то уходила вверх, то нависала шершавым коржом над головой и заставляла пригибаться, держал лампу около самого лица, она меня слепила, я почти ничего не видел. Однако приметил: штольня была похожа на ствол лежавшего дерева, направо и налево отходили «ветви», и мы все время спускались вниз. Потом старик повернул налево, по ходу, изгибавшемуся крутой дугой. Прошел шагов двадцать и остановился. - А ну дай-ка света! Я поднял лампу. Впереди осветилась широкая тупиковая камера. В первое мгновение мне показалось, что в ней стоит вода. Но нет, воды не было, а был только след воды, темный след, тянувшийся по всем стенам как панель. Дно камеры покрывал слой глины. Она ссохлась чешуйками и, когда я спустился вниз, мягко захрустела под ногами. Присев на корточки, старик ахал и охал. Он казался очень расстроенным и в великой досаде скреб затылок, не понимая, куда подевалась вода. Так, значит, это и было то озеро, к которому он меня вел? Да, да, оно самое, сказал старик, и дней десять назад здесь еще стояла вода. Он сам пил эту воду! Я поставил лампу на выступ камня, разгреб глину и начал копать сначала ножом, а потом руками. Под глиной была тырса, труха, остающаяся после резки камня. Я выкопал яму почти на всю руку, до плеча, достал цельный камень, соскреб с него слой темной почвы, перемешанной с тырсой, крепко сжал в горсти. Разжал, тырса посыпалась. Она была совершенно сухая. - Я пил воду, сам пил! - твердил старик. Дней десять назад? Как-то не верится. И то, что вода здесь была коренная, подземная, тоже непохоже. Видимо, в пору сильных ливней сюда стекали поверхностные воды. Штольня, по которой мы сюда пришли, как я уже говорил, все время понижалась. Ливневый поток несся по ней, сметая с пути тырсу, а потом взбаламученная вода отстаивалась и оседала на дне камеры слоем глины. Но все же в этот день я попробовал подземную водичку. Как ни торопился мой провожатый к выходу, я медлил, задерживался на каждом углу (здесь столько было замет тех страшных дней!), и, отсвечивая лампе, из черноты бокового хода вдруг сверкнула капля воды. Я подошел. Капля набухала на конце ржавой проволоки, прикрученной к вбитому в кровлю гвоздю. Среди камней валялась почти в труху проржавевшая консервная банка с оборванной проволочной дужкой. Проволока на банке была такая же, как и на гвозде. Видимо, там она и висела, пока не оборвалась... - Батя, иди сюда! - закричал я. - Смотря, какую воду они пили! Старик отозвался недовольно: - Чего там? Пошли, пошли! Керосину в лампе, поди, совсем не осталось! Капля была высоко. Я ее снял тыльной стороной ладони. Слизнул. Холодная, чистая капелька влаги... Не в этой штольне, в другой, помню, попалась мне как-то стеклянная баночка, прикрепленная проволокой к длинной палке. Я тогда никак не мог сообразить, что это за устройство. А теперь подумал: наверное, они так собирали капли с высоких потолков. Ходил человек, задрав голову, и собирал... Завтра я приду сюда опять. Приду один. Никто меня не будет торопить, никто не помешает. И возможно, эта штольня откроет мне что-то новое о страшных днях войны. Не меньше часа скитался я по осыпям и ложбинам, отыскивая вчерашний ход. Память подсказывала: обрывчик, кусты сумаха, за кустами дыра. Но здесь, на пустыре, везде обрывы, везде растет сумах, а щелей и заходов не сосчитать. Попробуй, отыщи ход, если его к тому
же прикрывает бугор. Видимо, когда-то этот лаз пытались взорвать и засыпать: стена обрыва рухнула и частью скатилась обломками под землю, а частью осталась бугром. В трех шагах пройдешь, не заметишь. Но вот я опять под землей. Наверху разгорается знойный день, а здесь прохлада и сумрак. Спешить некуда, пусть глаза привыкнут к темноте. Постепенно она рассеивается. Я вижу с одной стороны щель, заполненную сияющим небом, а с другой две черные штольни, уходящие в глубину. Пойду по вчерашней, левой, и буду смотреть только на стены. Пока из-за спины достает дневной свет, иду в полумраке с опущенным фонарем. Поворот. Чернота. Луч фонаря пробивает ее, и сразу видно, что штольня опускается. Должно быть, разработка шла по залеганию каменного пласта. Штольня как бы подныривает под верхний ярус каменоломен. Оттого-то, наверное, я вчера ни разу не увидел щели или просвета на поверхность, не то, что в других штольнях, где через каждые сорок-пятьдесят шагов сверху цедится дневной свет дыра, просаженная взрывом. А этих ходов немцы, надо полагать, своими взрывами не доставали. Не доставали, но сотрясения вызывали обвалы и здесь. То и дело путь перегораживают толстенные коржи с обрушенной кровли. Стоп! На стене надпись. Углем, женским округлым почерком набросана фраза: «Лина, как ты сюда попала, где твои дети?» Будто вскрик в тишине! И все подземелье вдруг застыло в ожидании ответа, устремив из темных углов взоры на освещенный кусок стены. «Лина... как ты сюда попала... где твои дети?» Едва ли эта надпись могла появиться после войны. Зачем женщине ходить под землей, и кто бы стал задавать ей тут такие вопросы? Эта фраза документ военных дней... В неразберихе, в подземной толчее кто-то узнал свою родственницу, знакомую или соседку. Думали, она с детьми эвакуировалась, а она здесь и одна. И ничего не понимает, не слышит. Контузило во время бомбежки? Или потеряла рассудок? И тут-то ее знакомая, тщетно добивавшаяся от нее ответа, написала углем на стене свой вопрос... С трудом отрываю ноги от пола, иду дальше. Здесь были «жилые кварталы» подземелья. На стенах копоть от костров, от светильников. Кое-где гвозди, мохнатые от ржавчины, в красноватых блестках. Народ теснился поближе к стенам, оставляя по центру штольни лишь узкий проход. А вот перед поворотом в боковой ход размашистая надпись: «Ходить строго запрещено». Это рука мужчины. Возможно, за углом был военный госпиталь, сюда заворачивали санитары с носилками, и им трудно было пробиться сквозь толчею. Потому-то и появились эти суровые слова. Чуть поодаль изображение. Рисовали дети, девочка и мальчик. Девочка нарисовала почти в полный рост девочку, кудрявую, в руке букет цветов. Мальчик нарисовал строгого, даже сердитого мальчика, шагающего в обратную сторону от девочки. Но девочка, которая рисовала, была настроена миролюбиво, и возле цветов она написала: «Папа, мы (неразборчиво) тебе». Ясно, эти цветы предназначаются папе. И папа, возможно, находился здесь же, у выхода, в боевом охранении. Или вместе с другими бойцами пошел добывать воду? Он придет и порадуется своим детям. Если придет... Еще рисунок. Со стены смотрит рогатый черт с оскаленными зубами и вытаращенными глазами. Ну и страшилище! Круглая башка, круглый огромный живот. Широкий пояс... Нет, это не пояс, а протянутая через живот надпись: «Гитлер». Нарисовано нервно, наскоро... Ничем иным ребенок не мог расплатиться с Гитлером так на тебе, вражина! Фонарик ведет в глубину штольни. Издалека вижу большие рисунки. Самый большой пограничник Карацупа со своим верным другом Ингусом. Кому из нас, людей среднего поколения, не знакома эта довоенная картинка?! Подпись художника: «Витя». А вот три воина: летчик, моряк, пехотинец. Над ними летят краснозвездные самолеты. Такая гравюра красовалась на наших довоенных трехрублевках, только там они были слишком кра-
сивые, а здесь мощные, широкоплечие и суровые. Это наши защитники, как бы говорит юный художник, вот они какие, и никогда фашистам их не одолеть... Очень много было под землей детей. Неожиданный прорыв немцами наших Акмонайских позиций в мае 1942 года, жестокие бомбежки и угроза новой оккупации в то время, когда у жителей Керчи еще свежи были в памяти и Багеровский ров с его тысячами расстрелянных, и виселицы в центре города, и убийства ни в чем не повинных прямо во дворах, все это привело к тому, что население толпами хлынуло в ближайшие каменоломни. А куда было деться? Переправа не справлялась с эвакуацией... Никто не знает, никем не сосчитано, сколько в каменоломни зашло людей, сколько вышло. Детей, как могли, спасали бойцы подземного гарнизона, делились последним глотком воды, последней крохой сахара, хоронили умерших, а самих бойцов, последних... их потом уже некому было хоронить. Но что там дальше? Ветвится штольня направо-налево, манит неизведанными ходами. Сворачивать нельзя, я и так зашел слишком далеко. Опять рисунок! Это уже рука взрослого. Шутка, что-то вроде дружеского шаржа. Подбоченясь, стоит красавица, завитая как барашек, и к ней идет мужичок, согнувшись под тяжестью мешка. Подписано: «Нине кавалер Петя несет муку». Вот какие в то время были кавалеры не цветы дарили, не серебряные сережки, а муку. На, моя хорошая, живи, не погибай с голоду... Или, может быть, сидела эта Нина в глубокой печали, дожидаясь своего друга, а его все нет и нет, и тогда кто-то из соседей решил ее приободрить. Мол, не горюй, придет Петя, принесет тебе целый мешок муки! Догадки тут можно строить самые разные. Надписи говорят сами за себя, сами подсказывают логику обстоятельств. Но не всегда в жизни бывает так, как, казалось бы, должно быть. То есть, размышляя вроде бы логично, часто рисуешь картину, далекую от действительности. Поэтому, читатель, не доверяйся моим догадкам, а порассуждай, подумай сам. Что тут могло быть? Мне представляется, что под землей уже был голод. И остро не хватало воды. «Вода» написано на стене. В другом месте рисунок: женщина несет ведра на коромысле. Не потому дети рисовали это, что было слишком много воды, а потому, что очень хотели пить... Все, дальше не пойду. Фонарь мой совсем померк, хоть бы хватило света на обратную дорогу. Опять шагаю мимо рисунков и надписей, и каждая надпись бросается ко мне живым голосом. Я вижу этих людей. Их голоса то звонкие, то угрожающие, то еле шепчущие сопровождают меня до самого выхода. И вновь хожу под землей. Заменил в фонаре батарейки. Сегодня в одной из просторных, широких боковых камер мне открылось целое подземное городище. Половина площади камеры поделена на ячейки, наподобие пчелиных сот. Как и караульная стенка у выхода, они сложены из разномерного камнябута в пояс высотой. Зачем, почему появились эти «единоличные кельи»? Появились они, видимо, в ту пору, когда оборона каменоломен приняла затяжной характер. Люди берегли силы, отлеживались. Придя с вылазки или с караула, боец ложился отдыхать, зная, что на него никто не наступит в темноте. Свет берегли. Да и при светильнике долго ли наступить на открыто спящего человека, если бредешь в полусознании, едва волоча ноги? В развалке камней попалась мне металлическая, из дюраля, трубка толщиной в палец и длиной сантиметров двадцать. Присмотрелся: дудочка, свирель. Да такая ладная! Тот, кто ее мастерил, видно, знал толк в музыке и умел играть. Он сделал инструмент на полную гамму с одной стороны семь дырочек и еще одна с противоположной. А голосок с верхним срезом. Когда-то мы, мальчишки, делали свистки и манки из вербовых прутьев, и скос всегда у нас был снизу, как у милицейского свистка. А здесь, наоборот, как у кларнета. Голосок забит в труб-
ку деревянный. Снаружи он обуглен. То ли мастер сушил его у костра и не заметил, как свирель скатилась к огню... Я вытер ее полой куртки. Поднес к губам, дунул и в тишине пронесся неожиданно сильный, мелодичный, с чуть заметной сипотцой звук! Я оторопел. Ведь ждал, что зазвучит, а вот, поди ты, отчего-то робость взяла и сердце забилось. Слишком уж дерзко зазвучала свирель в этой тишине. Я зажег вместо фонарика свечу, присел у стены, начал переворачивать камни. Свеча для таких дел не очень-то удобна, но при ее свете лучше видно все Помещение. Вон какая громадная моя тень горбится на кровле и на противоположной стене! А из-за дальней оградки на меня смотрит странный камень: как любопытная чья-то голова с запавшими щеками и глазницами... Под руками путаница красного телефонного провода, частью обгорелого. Блестящая, покрытая никелем, совершенно не тронутая ржавчиной пружинка. Конское копыто с мослаком. Еще кости, непонятно чьи. Пустые патронные подсумки... Один подсумок изрезан на полоски... Давно, бродя с товарищами в каменоломнях, мы находили куски проволоки с обгорелой на них кожей. Может, ее мочили, эту кожу, а потом распаривали на огне и пытались жевать? Не знаю, сколько я провел времени у этой стены, помалу продвигаясь все дальше и дальше. Смотрю, свеча от меня уже далеко. И осталось ее на три пальца... Вот так и теряют люди под землей голову. Еще немного посмотрю и на выход. Свечу поставил на камень поближе. Вроде бы хорошо поставил, а она хлоп и упала. Погасла. Вокруг воцарилась тьма. Полная. Кромешная. Непроницаемая. Каково же было защитникам каменоломен, когда совсем исчезал свет?... ...Уже в середине июня светильников почти не осталось. Для освещения шло содержимое «зажигательных бутылок». В какой-то из подземных камер, здесь или в другой каменоломне, был целый склад этих бутылок, и люди ими пользовались. Это было опасно, так как при соприкосновении с воздухом горючее вспыхивало, случались несчастья, до сих пор памятные старым керчанам. Но все равно, как ни приспособлялись умельцы, света становилось все меньше и меньше. Под конец лишь где-нибудь в дальней камере мерцал крохотный, с зернышко, язычок огня или в штольне на повороте коптил потолок резиновый факел, единственный на десятки метров. И если в «каганце» иссякало горючее или огонь вдруг гасила взрывная волна... не так-то просто было его снова зажечь... В других каменоломнях тишина обрывалась то глуховатым стуком телеги наверху, то гулом проехавшей неподалеку машины. А здесь тишина длится и длится. Только шумит в ушах кровь... Ты слит с безмолвием и чернотой. Тьма вокруг. Она простирается в толще камня, сквозь тебя и на немыслимые тысячи километров окрест. Это совершенно особый мир, мир тьмы, не имеющий измерения. Человек привыкает ко всему. Старший лейтенант М. Г. Поважный, заменивший полковника С. А. Ермакова на посту командира гарнизона Малых каменоломен, рассказывал, что он и его товарищи знали на своей территории каждый угол и поворот и, привыкнув, пока совсем не ослабели, ходили обычным шагом. Но часто тьма вдруг отталкивала. Отбрасывала. Ударяла и опрокидывала. Бывало, люди сталкивались в темноте и разбивались в кровь. Ободряюще тарахтит спичечный коробок. Вспыхивает спичка. Тьма озаряется. Я выхожу из этого состояния в знакомый мир. Поднимаюсь, отряхиваюсь и с некоторым недоумением гляжу на выход из камеры, разделенный надвое каменной полуразрушенной стенкой. Куда мне идти направо или налево? Вон у выхода на стене начертан углем знакомый знак. Помнится, когда я сюда заворачивал, это изображение было с правой стороны. Значит, надо выходить налево. Да, да, вот еще одна примета трещина в потолке. Заходя, я стукнулся макушкой о кровлю, присел, вскинул взгляд как раз надо мною была черная
зигзагообразная трещина. Все ясно. Вперед! Со свечой слишком скоро не пойдешь: приходится прикрывать пламя ладонью. Но ничего. Главное, знать, что шагаешь правильно. Скоро появятся знакомые рисунки, а там... Но постой, постой! Туда ли я иду? Передо мною на стене фрегат с развернутыми парусами. Его я вижу впервые. Надо вернуться! Вернулся на прежнее место, начал осматриваться... Пламя свечи дрожит на желтоватых поставах, на бугристой, исчерченной трещинами кровле; справа, слева черные вырезы ходов. Куда же идти? На полпути к выходу, на верном уже пути, я успел заметить еще одну надпись. Внизу стены корявыми и слабыми буквами было выведено: «Смерть фашис...» Почему, думалось мне, второе слово оборвано? И почему написано так низко, почти у пола? Может, человек
писал лежа, из последних сил?.. Эта надпись и другие, уже знакомые, опять догоняли меня, кидались справа и слева живыми голосами. Они словно спешили со мной на поверхность, спешили, не могли поспеть и, оставаясь в темноте, кричали вослед, чтобы я не забыл о них. А наверху была глубокая ночь, полная звона сверчков. Город спал. Один лишь в ночи не спал, качался, опадал и вставал снова далекий вечный огонь на горе Митридат. Теперь не дает покоя мысль: может быть, нужно делать фотоальбом «Говорят камни Аджимушкая»? Они действительно говорят, и надо, чтобы их услышало как можно больше людей. Об этом у нас был разговор с заведующим Аджимушкайским филиалом Керченского музея Сергеем Михайловичем Щербаком. Альбом будет иметь силу подлинного документа. И может быть, кто-то из старых керчан, глядя на эти рисунки и надписи, вспомнит самого себя, соседа или воинов, с которыми пришлось сидеть у подземного костра. Вспомнит и скажет о них свое слово.
http://www.fire-of-war.ru/p0691.htm
ДЕТИ АДЖИМУШКАЯ Аджимушкай, Коварный 42 год, Когда всю эту тьму Прорезал звонкий детский голосок… И даже камни старые сказали что-то. Все катакомбы превратились в партизанский, И в то же время, детский городок. Здесь, в темноте, все дети веселились. Кто был постарше – воевал, Погиб при свете Солнца дорогого. Но все они лишь к одному стремились – Прочь с темноты пробить дорогу в рай. На свет! На волю! Чтобы напиться ароматной атмосферой! А кто остался в темноте – Нашел покой, Смертельным газом убиенный. Фашистский оккупант Мечтал напиться крови детской, Но чаще получал Свинцом пропитанный оскал Детей, стоявших насмерть за Отчизну. Тогда со злостью на ребят, Послал под землю ядовитый газ. Вот здесь, в каменоломни, В первый раз, Он к ним ворвался как гроза, И сотни, тысячи ребят, Упали в вечность навсегда… Одни стремились на поверхность – Поближе к воздуху родному. Другие – уходили вглубь, Запутавшись в ходах каменоломен, Уже оттуда не вернувшись вновь… И в те же первые минуты В живых оставшиеся дети, Впервые поняли, что значит слово: «Смерть».
Потом – бродили в темноте, Ища сестер иль братьев мертвых. Но всех дороже была мать, Прикрывшей грудью непутевых. О матерях и детях Аджимушкая Пусть память никогда не тает. И не забудет никогда Их наш советский человек! Игорь [тогда еще не Reolog]
1986
Герой, не ставший героем В период так называемой "перестройки" в Советском Союзе появился целый ряд инициативных групп и движений, которые стали заниматься возвращением из забвения имен и событий, вычеркнутых, казалось бы, навсегда из нашей истории. Конечно, многие из них не могли обойти такую тему как Великая Отечественная война. Так в городе на Неве, тогда еще Ленинграде, в местной прессе развернулась кампания по возрождению уничтоженного в 1949 году музея "Обороны Ленинграда". В результате этого в городе появился новый музей "Обороны Ленинграда". Хотя экспозиция музея занимала всего один зал, и она не шла ни в какое сравнение с той, что была после войны, казалось дело сдвинулось с мертвой точки. Но это только лишь казалось. Жестокая политическая борьба за власть, развал СССР, начало развития дикого, беспощадного капитализма в России похоронили многие добрые начинания. До сих пор музей "Обороны Ленинграда" влачит жалкое существование. Администрация города с другим названием не больно жалует его своим вниманием. Многие экспонаты, предназначенные для него, ушли или до сих пор уходят на сторону. Так, поднятый со дна Невы двухбашенный танк Т-26 образца 1931 года, который должен был занять почетное место в музее "Обороны Ленинграда", вдруг объявился в Москве, в музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе. А ведь это лишь малая толика тех образцов боевой техники, которые навечно утрачены не только для музея "Обороны Ленинграда", но и для всей России. Однако даже в таком состоянии музей не может пожаловаться на отсутствие посетителей - интерес к Великой Отечественной войне у нынешних жителей города и его гостей не ослабевает. На стендах даже такой скудной экспозиции музея можно увидеть немало интересных экспонатов и документов. На одном из них есть фотография пяти танкистов, расположившихся на броне тяжелого танка КВ-1. Это танковый экипаж, которым командовал старший лейтенант Зиновий Григорьевич Колобанов. 19 августа 1941 года его КВ в одном бою уничтожил 22 танка противника. Казалось бы, вот он герой! Но Колобанову по ряду причин не довелось стать Героем Советского Союза. Ему не верили, считали фантазером. Мало кто знал о его подвиге и в самом Ленинграде, а уж в нынешнем Санкт-Петербурге о Колобанове не помнят и подавно. Хотя даже в зарубежных источниках, касающихся танковых сражений на Восточном фронте в 1941-45 гг. фамилия Колобанова упоминается достаточно часто. В этой статье будет рассказано о знаменитом бое, произошедшем в тот день под Войсковицами, а также о дальнейшей судьбе Зиновия Колобанова и членов экипажа его танка. События под Ленинградом в августе 1941 года развивались по весьма драматическому сценарию. В ночь с 7 на 8 августа немецкая группа армий "Север" начала наступление на Ленинград. 41-й моторизованный корпус из состава 4-й танковой группы и 38-й армейский корпус нанесли удары по населенным пунктам Ивановское и Большой Сабск в сторону Кингисеппа и Волосово. Через три дня противник приблизился к шоссе Кингисепп Ленинград. 13 августа немецкие войска захватили станцию Молосковицы и перерезали железную и шоссейную дороги Кингисепп - Ленинград. Им также удалось форсировать реку Луга на правом фланге фронта, и город оказался между двух огней. 14 августа все дивизии 41-го моторизованного и 38-го армейского корпусов, выйдя на оперативный простор, устремились к Ленинграду. 16 августа были заняты Нарва и Кингисепп. 10 августа 56-моторизованный корпус атаковал советские войска в районе Луги. В тот же день тяжелые бои начались и на новгородско-чудовском направлении. На следующий день немцы прорвались к реке Оредеж. Нависла угроза над левым флангом войск, обороняющих лужский сектор. 13-го августа 34-я и часть сил 11-й армий Северо-Западного фронта в районе Старой Руссы и озера Ильмень нанесли удар в тыл частям 10-го армейского корпуса. Немецкое командование начало поспешно перебрасывать на это направление 56-й моторизованный корпус, дивизию СС "Мертвая голова" и только что переданный группе армий "Север" из-под Смоленска 39-й моторизованный корпус. 16 августа части 1-го армейского корпуса овладели западной частью Новгорода. Нависла реальная угроза прорыва немецких войск к Ленинграду. 18 августа командира 3-й танковой роты 1-го танкового батальона 1-й Краснознаменной танковой дивизии старшего лейтенанта Зиновия Колобанова вызвали к командиру дивизии генералу В.И. Баранову. Штаб дивизии располагался в подвале собора, являющегося достопримечательностью Гатчины, которая называлась тогда Красногвардейском. Задание Колобанов получил лично от Баранова. Показав на карте три дороги, ведущие к Красногвардейску со стороны Луги, Волосово и Кингисеппа (через Таллинское шоссе - прим. автора), комдив приказал:
- Перекрыть их и стоять насмерть! Обстановка под Ленинградом была такой, что приказ комдива командир танковой роты воспринял буквально. В роте Колобанова было пять танков КВ-1. В каждый танк было загружено по два боекомплекта бронебойных снарядов. Осколочно-фугасных снарядов на этот раз экипажи взяли минимальное количество. Главное было не пропустить немецкие танки. В тот же день Колобанов выдвинул свою роту навстречу наступающему противнику. Старший лейтенант направил два танка - лейтенанта Сергеева и младшего лейтенанта Евдокименко - на лужскую дорогу (Киевское шоссе). Еще два КВ под командованием лейтенанта Ласточкина и младшего лейтенанта Дегтяря направились защищать дорогу, ведущую на Волосово. Танк самого командира роты должен был встать в засаду у дороги, соединяющую таллинское шоссе с дорогой на Мариенбург - северной окраиной Красногвардейска. Колобанов провел с командирами всех экипажей рекогносцировку, указал места огневых позиций и приказал отрыть для каждой машины по два укрытия - основное и запасное, а потом тщательно замаскировать их. Связь с командиром роты экипажи должны были поддерживать по радио. Для своего КВ Колобанов определил позицию таким образом, чтобы в секторе огня был самый длинный, хорошо открытый участок дороги. Немного не доходя до птицефермы Учхоза, она поворачивала чуть ли не на 90 градусов и далее уходила к Мариенбургу. Ее пересекала еще одна, грунтовая, дорога, по которой, по всей видимости, местные жители после сенокоса вывозили с полей сено. Кругом виднелись не убранные стога, стояли они неподалеку и от выбранной Колобановым позиции. По обеим сторонам дороги, ведущей к Мариенбургу, тянулись обширные болотины. Было даже небольшое озерко с беспечно плавающими по нему утками. Выкопать капонир для такого танка, как КВ, дело очень непростое. К тому же, грунт попался крепкий. Только к вечеру удалось упрятать танк в отрытом по самую башню капонире. Была оборудована и запасная позиция. После этого тщательно замаскировали не только сам танк, но даже следы от его гусениц. Стрелок-радист старший сержант Павел Кисельков предложил сходить к брошенной птицеферме и добыть гуся, благо люди, работавшие на ней, опасаясь нашествия оккупантов, покинули ее, а измотанному тяжелым трудом экипажу требовалось подкрепить свои силы. Комроты согласился, приказав радисту застрелить птицу так, чтобы никто не слышал – ни в коем случае нельзя было демаскировать свою позицию. Кисельков выполнил приказ в точности, гуся ощипали и сварили в танковом ведре. После ужина Колобанов приказал всем отдыхать. Ближе к ночи подошло боевое охранение. Молоденький лейтенант отрапортовал Колобанову. Тот приказал разместить пехотинцев позади танка, в стороне, чтобы в случае чего они не попали под орудийный огонь. Позиции боевого охранения также должны были быть хорошо замаскированы... Война для 28-летнего старшего лейтенанта Колобанова была не в диковинку. В составе 20-й тяжелой танковой бригады в должности командира роты ему довелось участвовать в советско-финляндской войне 1939 - 1940 годов. Бригада, в которой он служил, первой вышла к линии Маннергейма, причем его рота оказалась на острие удара. Именно тогда Колобанов первый раз горел в танке. В бою у озера Вуокса он снова вырвался со своей ротой вперед, и опять пришлось спасаться из горящего машины. Третий раз он горел при рейде на Выборг. В ночь с 12 на 13 марта 1940 года был подписан мирный договор между СССР и Финляндией. Узнав об этом, солдаты двух ранее противостоящих армий устремились на встречу друг другу для "братания". К несчастью, это самое "братание" очень дорого обошлось капитану Колобанову: его понизили в звании и, лишив всех наград, уволили в запас. С началом Великой Отечественной войны Колобанова призвали из запаса в 1-ю танковую дивизию, создававшуюся на базе 20-й тяжелой танковой бригады, в которой он воевал во время войны с финнами. Поскольку у него уже был боевой опыт, Колобанову присвоили звание старшего лейтенанта и назначили командиром роты тяжелых танков КВ. Правда, о прежних наградах пришлось забыть, предстояло начинать все заново, с чистого листа. Боевые машины танкисты получали на Кировском заводе. Здесь же, на заводе, в отдельном учебном танковом батальоне формировались и танковые экипажи. Каждый из
них принимал участие вместе с рабочими в сборке своей машины. Дистанция обкатки была от Кировского завода до Средней Рогатки, после чего машины уходили на фронт. В бою под Ивановским Колобанову удалось отличиться - его экипаж уничтожил танк и орудие противника. Вот почему, зная о солидном боевом опыте старшего лейтенанта Колобанова, генерал В. И. Баранов поручил ему столь ответственное задание - своей ротой преградить путь немецким танкам к Красногвардейску. Ранним утром 19 августа 1941 года экипаж Колобанова был разбужен отвратительным, прерывистым гулом идущих на большой высоте в сторону Ленинграда немецких пикирующих бомбардировщиков. После того как они прошли, тишина и спокойствие вновь установились под Войсковицами. День начинался ясный. Солнце поднималось все выше. Часов в десять раздались выстрелы слева, со стороны дороги, идущей на Волосово. Старший лейтенант узнал недалекий "голос" танкового орудия КВ. По радио пришло сообщение, что один из экипажей вступил в бой с немецкими танками. А у них по-прежнему было все спокойно. Колобанов вызвал к себе командира боевого охранения и приказал ему, чтобы его пехотинцы открывали огонь по противнику только тогда, когда заговорит орудие КВ. Для себя Колобанов с Усовым наметили два ориентира: № 1 - две березы в конце перекрестка и № 2 - сам перекресток. Ориентиры были выбраны с таким расчетом, чтобы уничтожить головные вражеские танки прямо на перекрестке, не дать остальным машинам свернуть с дороги, ведущей на Мариенбург. Только во втором часу дня на дороге появились вражеские машины. - Приготовиться к бою! - тихо скомандовал Колобанов. Захлопнув люки, танкисты мгновенно замерли на своих местах. Тут же командир орудия старший сержант Андрей Усов доложил, что видит в прицеле три мотоцикла с колясками. Незамедлительно последовал приказ командира: - Огня не открывать! Пропустить разведку! Немецкие мотоциклисты свернули налево и помчались в сторону Мариенбурга, не заметив стоявший в засаде замаскированный КВ. Выполняя приказ Колобанова, не стали открывать огня по разведке и пехотинцы из боевого охранения. Теперь все внимание экипажа было приковано к идущим по дороге танкам. Колобанов приказал радисту доложить комбату капитану И. Б. Шпиллеру о приближении немецкой танковой колонны и вновь обратил все свое внимание в сторону дороги, на которую один за другим выползали окрашенные в темно-серый цвет танки. Они шли на сокращенных дистанциях, подставляя свои левые борта почти строго под прямым углом по отношению к орудию КВ, тем самым представляя собой идеальные мишени. Стояла жара, люки были открыты, часть немцев сидела на броне. Экипаж даже различал их лица, так как расстояние между КВ и вражеской колонной было невелико - всего около ста пятидесяти метров. В это время на связь с командиром роты по радио вышел комбат Шпиллер. Он сурово спросил: - Колобанов, почему немцев пропускаешь?! Шпиллер уже знал об утреннем бое на лужском и волосовском направлениях и о продвижении немецких танков в сторону позиции Колобанова, и его не могло не беспокоить изрядно затянувшееся молчание КВ командира танковой роты. Отвечать комбату было уже некогда: головной танк медленно въехал на перекресток и вплотную приблизился к двум березам - ориентиру № 1, намеченному танкистами перед боем. Тут же Колобанову доложили о количестве танков в колонне. Их было 22. И когда до ориентира остались секунды движения командир понял, что медлить больше нельзя, и приказал Усову открыть огонь... Старший сержант Усов к началу Великой Отечественной войны был уже опытным солдатом. Призванный в Красную Армию в 1938 году, он участвовал в "освободительном" походе в Западную Белоруссию в должности помощника командира взвода одного из артиллерийских полков, во время советско-финляндской войны воевал на Карельском перешейке. Окончив специальную школу
командиров орудий тяжелых танков, стал танкистом... Головной танк загорелся с первого выстрела. Он был уничтожен, даже не успев полностью миновать перекресток. Вторым выстрелом, прямо на перекрестке, был разбит второй танк. Образовалась пробка. Колонна сжалась, как пружина, теперь интервалы между остальными танками стали и вовсе минимальными. Колобанов приказал перенести огонь на хвост колонны, чтобы окончательно запереть ее на дороге. Но на этот раз Усову не удалось с первого выстрела поразить замыкающий танк - снаряд не долетел до цели. Старший сержант откорректировал прицел и произвел еще четыре выстрела, уничтожив два последних в колонне танка. Противник оказался в ловушке. Первое время немцы не могли определить, откуда ведется стрельба, и открыли огонь из своих орудий по копнам сена, которые тут же загорелись. Но вскоре они пришли в себя и смогли обнаружить засаду. Началась танковая дуэль одного КВ против восемнадцати немецких танков. На машину Колобанова обрушился целый град бронебойных снарядов. Один за другим они долбили по 25-миллиметровой броне дополнительных экранов, установленных на башне КВ. От маскировки уже не осталось и следа. Танкисты задыхались от пороховых газов и глохли от многочисленных ударов болванок о броню танка. Заряжающий, он же младший механикводитель, красноармеец Николай Роденков работал в бешеном темпе, загоняя в казенник пушки снаряд за снарядом. Усов, не отрываясь от прицела, продолжал вести огонь по вражеской колонне. Между тем, командиры других машин, державших оборону еще на трех дорогах, докладывали по радио об обстановке на их участках обороны. Из этих донесений Колобанов понял, что и на других направлениях идут ожесточенные бои. Немцы, понимая, что попали в западню, попытались маневрировать, чем значительно ухудшили свое и так не самое благополучное положение. А снаряды КВ, тем временем, поражали танки один за другим. В то же время, многочисленные прямые попадания вражеских снарядов, не причиняли особого вреда советской машине. Сказывалось явное превосходство КВ над немецкими танками по силе огня и в толщине брони. На помощь немецким танкистам пришли двигавшиеся вслед за колонной пехотные подразделения. Под прикрытием огня из танковых пушек, для более эффективного стрельбы по КВ, немцы выкатили на дорогу противотанковые орудия. Колобанов заметил приготовления противника и приказал Усову ударить осколочно-фугасным снарядом по противотанковым пушкам. С немецкой пехотой вступило в бой находившееся позади КВ боевое охранение. Усову удалось уничтожить одно ПТО вместе с расчетом, но вторая успела произвести несколько выстрелов. Один из них разбил панорамный перископ, из которого вел наблюдение за полем боя Колобанов, а другой, ударив в башню, заклинил ее. Усову удалось разбить и эту пушку, но КВ потерял возможность маневрировать огнем. Большие довороты орудия вправо и влево можно было теперь делать только путем поворота всего корпуса танка. По существу, КВ превратился в самоходную артиллерийскую установку. Николай Кисельков вылез на броню и установил вместо поврежденного перископа запасной. Колобанов приказал старшему механику-водителю старшине Николаю Никифорову вывести танк из капонира и занять запасную огневую позицию. На глазах у немцев танк задним ходом выбрался из своего укрытия, отъехал в сторону, встал в кустах и вновь открыл огонь по колонне. Теперь пришлось усердно потрудиться механику-водителю. Выполняя распоряжения Усова, он поворачивал КВ в нужном направлении. Наконец последний 22-й танк был уничтожен. За время боя, а он длился больше часа, старший сержант А. Усов выпустил по танкам и противотанковым орудиям противника 98 снарядов, из них бронебойные были израсходованы все. На связь с экипажем вышел комбат. Громким голосом Шпиллер спросил:
- Колобанов, как у тебя? Горят? -Хорошо горят, товарищ комбат! Старший лейтенант сообщил, что экипажем разгромлена танковая колонна противника численностью в 22 боевые машины. Дальше удерживать свою позицию его экипаж не в состоянии, так как кончаются боеприпасы, бронебойных снарядов нет вовсе, а сам танк получил серьезные повреждения. Шпиллер поблагодарил экипаж за успешное выполнение боевой задачи и сообщил, что на пути к совхозу "Войсковицы" уже находятся танки лейтенанта Ласточкина и младшего лейтенанта Дегтяря. Колобанов приказал Никифорову идти к ним на соединение. Посадив на броню оставшихся из боевого охранения пехотинцев (многие из них были ранены), КВ с десантом на броне устремился на прорыв. Немцы не стали ввязываться в бой с русским танком, и КВ беспрепятственно достиг окраины совхоза. Здесь Колобанов встретился с командирами подошедших танков. От них он узнал, что в бою на лужской дороге экипажем лейтенанта Федора Сергеева было уничтожено восемь немецких танков, экипажем младшего лейтенанта Максима Евдокименко - пять. Младший лейтенант в этом бою погиб, трое членов его экипажа ранены. Уцелел лишь механик-водитель Сидиков. Пятый немецкий танк, уничтоженный экипажем в этом бою, на счету именно механика-водителя: Сидиков таранил его. Сам КВ при этом был выведен из строя. Танки младшего лейтенанта Дегтяря и лейтенанта Ласточкина в этот день сожгли по четыре вражеских танка каждый. Всего 19 августа 1941 года танковой ротой было уничтожено 43 танка противника. За этот бой командир 3-й танковой роты старший лейтенант 3. Г. Колобанов был награжден орденом Боевого Красного знамени, а командир орудия его танка старший сержант А.М. Усов - орденом Ленина ... Через полчаса совхоз "Войсковицы" был очищен от противника. Вновь доложив Шпиллеру обстановку, Колобанов получил приказ отойти всей ротой в тыл для пополнения боекомплекта и ремонта. Когда после боя экипаж стал осматривать свою машину, на броне КВ насчитали 156 следов от попаданий бронебойных снарядов. Едва положение под Войсковицами стабилизировалось, Шпиллер привез к месту боя экипажа Колобанова с немецкими танками фронтового кинооператора, который, вскинув камеру, запечатлел панораму горящей колонны. Так, умелые действия танкистов 1-й Краснознаменной танковой дивизии на рубежах Красногвардейского укрепрайона помогли впоследствии стабилизировать фронт у Пулковских высот и не пустить врага в Ленинград. Ремонт танка затянулся почти на месяц. Ночью 21 сентября на кладбище города Пушкин, где танки заправлялись топливом и боеприпасами, рядом с КВ Колобанова разорвался немецкий снаряд. В это время комроты только что вылез из танка, и его с чудовищной силой швырнуло на землю. В госпиталь старшего лейтенанта отправили в бессознательном состоянии. В истории болезни Зиновия Колобанова, хранящейся в Военно-медицинском архиве, значится: "Осколочное поражение головы и позвоночника. Контузия головного и спинного мозга". В 1942 году в тяжелом состоянии его переправили через Ладожское озеро на Большую землю. Затем были месяцы обездвиженного лежания в госпиталях, длительное беспамятство и только потом крайне медленное возвращение к жизни. Кстати, в госпитале, при показе раненым одного из выпусков "Фронтовой кинохроники", Колобанов увидел свою работу - разбитую танковую колонну противника. Не смотря на тяжелое ранение и контузию, Колобанов вновь попросился в строй. Палку, на которую он при ходьбе опирался, пришлось выкинуть. И вот в конце 1944 года Колобанов снова на фронте, командует дивизионом СУ-76. За бои на Магнушевском плацдарме получает орден Красной Звезды, а за Берлинскую операцию - второй орден Боевого Красного Знамени. После войны, проходя службу в одной из армий на территории Германии, принимает батальон тяжелых танков ИС-2. За очень короткий срок его батальон становится лучшим в армии. Командующий наградил Зиновия Колобанова именным охотничьим ружьем. Удалось ему разыскать свою жену и маленького сына. Всю войну Колобанов о них ничего не знал, он расстался с беременной женой в первый день войны. Но Зиновий Григорьевич и А лександра Григорьевна нашли друг друга: помогла
одна из радиопередач, занимавшихся поиском родных и близких, потерявшихся во время войны. Но судьбе казалось, что она не до конца испытала этого человека. Из батальона дезертировал солдат, впоследствии он объявился в английской оккупационной зоне. Над комбатом нависла угроза военного трибунала. Спас Колобанова командарм: объявив о неполном служебном соответствии, перевел его в Белорусский военный округ. Все случившееся не прошло для офицера бесследно: обостряются последствия контузии. По инвалидности он увольняется в запас. На этом беды танкиста не закончились. Долгое время Колобанову отказывались верить, когда он рассказывал о знаменитом бое и о количестве уничтоженных его экипажем танков. Были случаи, когда из зала, услышав про количество подбитых танков, доносился иронический смех: "Мол, ври ветеран, но знай меру!" Однажды Колобанов попросил слова на проходившей в Минском Доме офицеров военно-исторической конференции. Говорил о роли танковых подразделений в оборонительном бою, сослался на собственный пример и рассказал о бое под Войсковицами. Один из ораторов, ехидно усмехнувшись, заявил о том, что этого не было и быть не могло! Тогда, едва сдерживая волнение, Зиновий Григорьевич передал в президиум пожелтевший листок фронтовой газеты. Руководивший конференцией генерал быстро пробежал глазами текст, подозвал оратора к себе и приказал: - Читай вслух, чтоб весь зал слышал! В 1995 году Зиновий Григорьевич Колобанов, так и не став Героем Советского Союза, скончался. Более счастливой оказалась судьба командира орудия Андрея Михайловича Усова. Он прошел всю Великую Отечественную войну, от Ленинграда до Берлина, закончив ее в звании старшего лейтенанта. Был награжден орденами Ленина, Отечественной войны II степени, Красной Звезды и медалями. После войны вернулся в родной город Толочин, что находится в Витебской области Белоруссии, где и работал до ухода на пенсию. Однако вновь поведать о том удивительном бое Александр Михайлович не сможет - его, как и Зиновия Григорьевича Колобанова, уже нет в живых. Вскоре, после того как был ранен командир, в бою на Невском "пятачке" погиб стрелок-радист старший сержант Павел Иванович Кисельков. Не вернулся с войны и младший механик-водитель красноармеец Николай Феоктистович Роденков. Бывший старший механик-водитель танка КВ Николай Иванович Никифоров так же, как и Усов прошел всю войну до конца, а затем остался служить в танковых войсках Советской Армии. После увольнения в запас жил в городе Ломоносове. В 1974 году скончался от тяжелой болезни легких. Затерялись и кадры "Фронтовой кинохроники", где были запечатлены уничтоженные Колобановым немецкие танки. Сейчас на месте боя экипажа Колобанова с немецкой танковой колонной установлен памятник. На сером, похожем на огромный кирпич пьедестале, стоит тяжелый танк ИС-2, прошедший послевоенную модернизацию. Видимо, авторам монумента не удалось отыскать КВ-1. Впрочем, уже тогда, а тем более сейчас, найти танки подобного типа было практически невозможно. Поэтому на постамент поставили "ИС". Ведь он тоже кировский (хотя и из Челябинска), да и внешним видом, хотя бы ходовой частью, похож на КВ. Памятные доски, прикрепленные к постаменту, напоминают о том, что произошло здесь в августе 1941 года. Рядом с танком-памятником установлено аляповато нарисованное "героическое панно", на котором изображен танк, отдаленно напоминающий КВ, с № 864 и красной звездой на башне, поражающий из своего орудия вражеские танки. Кто служил в армии, должен помнить подобного рода рисунки, намалеванные масляной краской на ржавых листах железа, красовавшиеся на территории буквально каждой воинской части. Рядом с картиной боя нарисована звезда Героя Советского Союза, хотя никто из экипажа Колобанова этой высокой награды не получил. Часть дороги, по которой наступали немецкие танки, так и не дождалась асфальта: она засыпана щебенкой. Асфальт уложен только на ее небольшом отрезке - по пути от памятника к перекрестку. Та вторая, неприметная, дорога, пересекавшая основную, стала солидной трассой с асфальтовым покрытием. Несмотря на то, что часть болот, окружавших дорогу, осушено, вокруг еще достаточно канав и водоемов, поросших тиной и камышом. Сохранилась и ферма Учхоза, а вот двух берез, служивших для танкистов ориентиром, не сохранилось. Видимо, строительство новой дороги и линии электропередач не пощадили их. На данный момент у танка-памятника весьма затрапезный вид. Самому танку требуется новая покраска, дополнительные топливные баки проржавели настолько, что в них видны большие дыры. Сетки моторного отделения вырваны чуть ли не с "мясом". У пьедестала - жалкое подобие
венка. За памятником виднеются убогие блочные дома поселка Новый Учхоз. Местные жители, которым дорога память о Великой Отечественной войне, сетуют на то, что вокруг памятника всегда полно мусора, как буквально на следующий после 9 мая день кто-то переломал и растоптал все цветы, возложенные накануне к подножию пьедестала. Как тут не вспомнить о другом танке-памятнике - тридцатьчетверке, взорванной на Невском "пятачке" какими-то отморозками в ночь с 21 на 22 июня 2002 года. Вот так некоторые нынешние "благодарные" потомки чтят память защитников Ленинграда... Интересные факты: 1. Колобанов не только был лишен звания, наград и уволен из армии, но и якобы осужден. Вполне возможно, что так и было, однако в чем выразилась эта судимость автору статьи неизвестно. 2. В отдельных изданиях, посвященных Великой Отечественной войне и обороне Ленинграда, при упоминании об этом бое порой называется только фамилия командира орудия танка старшего сержанта Усова, а о командире танка Колобанове не говорится и вовсе. Неужели настолько было велико желание кого-то сверху обеспамятить подвиг Колобанова? 3. Бронирование лобовых и бортовых листов корпуса и башни советского тяжёлого танка КВ-1 достигало 75 мм, а у экранированных машин 100 мм. Причем, экраны устанавливались не вплотную к основной броне башни, а прикручивались болтами к металлическим бонкам, а те, в свою очередь, уже приваривались непосредственно к броне танка. Сейчас стало известно, что тяжелые танки КВ-1 с подобным бронированием выпускались только в июле 1941 года и воевали только на Северо-Западном и Ленинградском фронтах. Не трудно догадаться, что танкистам 1-й танковой дивизии достались КВ именно данной модификации. По бронированию корпуса КВ-1 образца 1941 года уступал только лишь английскому "Черчиллю" I, поэтому броню танка Колобанова не могли пробить короткоствольные 75- и 50-мм пушки немецких танков (не говоря уже о 20-мм и 37-мм орудиях). Следует напомнить о том, что 50-мм пушка KwK 38 среднего танка Pz. III пробивала с дистанции 100 метров бронебойным снарядом 45 мм брони, а подкалиберным - 72 мм. Немецкий средний танк артиллерийской поддержки Pz. IV, вооруженный 75-мм пушкой KwK 37, со 100 метров бронебойным снарядом пробивал броню еще меньшей толщины - всего 31 мм. 76-мм пушка Ф-32 танка КВ-1, пробивала с дистанции 500 метров 60 мм, а с 1000 метров - 52-мм броню, уверенно поражая танки Pz. IV и Pz. III не говоря уже о легких Pz. II и 38(t). В данном случае бой велся на дистанции около 150 метров... 4. Боекомплект танка КВ-1 образца первой половины 1941 года составлял 114 снарядов. 5. В различных источниках количество вмятин на броне танка Колобанова разное: либо 135, либо 147, либо 156. *Зиновий Григорьевич Колобанов родился в 1913 году в селе Арефене Вачевского района Нижегородской губернии. По окончании восьми классов средней школы учился в техникуме. В 1932 году по комсомольскому набору был призван в ряды Красной Армии. В 1936 году с отличием окончил Орловское бронетанковое училище имени М.В. Фрунзе.
Автор: Александр Смирнов Источник: armor.kiev.ua/Battle/WWII/kolobanov http://www.theunknownwar.ru/geroj_ne_stavshij_geroem.html
Откуда пошла традиция военной доблести — русское «Ура!»?
Попытаемся рассмотреть несколько версий по поводу того, откуда появилось это слово, которое воодушевляет одних и наводит ужас на других. Сразу же нужно сказать, что версий по поводу появления слова «Ура!» несколько. Нередко одна версия настолько контрастирует с версией другой, что сложно понять, как они вообще могли появиться без точек взаимного прикосновения. Гипотеза первая. Русское слово «Ура!», как и целый ряд других слов, заимствовано из тюркского. По этой версии слово «Ура!» - это некая модификация слова «юр», означающего «оживленный» или «подвижный». Кстати, в современном болгарском языке есть слово «юра», которое имеет именно тюркский корень и означает «нападаю». Гипотеза вторая. Согласно этой версии «Ура!» имеет опять-таки тюркские корни, однако происходит от слова «урман», что в переводе на русский означает глагол «бить». В азербайжджанском языке можно встретить слово «вур», что означает «бей». Возможно, что именно слово «Вура!» трансформировалось в широко известное сегодня «Ура!». Гипотеза третья. Если снова обратиться к болгарскому языку, то есть в нем слово «Ургэ». Это можно перевести, как «верх» или «наверх». Возможно, что со словом «Ура!» сначала ассоциировалось некое восхождение на горную вершину, причем для ободрения покорявших свой «Олимп» и использовали этот призывный клич. Гипотеза четвертая. Монголы-татары якобы, не желая того, сами «научили» русских использовать такой боевой клич во время атаки. Говорят, что при атаках монголо-татарских воинов ими использовался клич «Уракша!» или «Урагша!», что является производной слова «уракх». В свою очередь, слово «уракх» означает все то же русское «вперед». Гипотеза пятая. Слово «Ура!» принадлежит именно славянским племенам. Возможно, что оно трансформировалось из слов «ураз», что означает «удар», или (после крещения Руси) из слова «у рай» - современный вариант «в рай». Гипотеза шестая. Этот призыв происходит от литовского «вирай», что тоже можно перевести как «призыв к атаке» или просто «вперед». Все эти версии имеет право на существование, однако вся проблема заключается в том, а когда именно впервые появилось слово «Ура!» как нечто самостоятельное и используемое только русскими дружинами. Однако можно долго размышлять об истоках появления знаменитого на весь мир русского «Ура!», но разве этого главное. На самом деле главным здесь является сама смысловая окраска слова. Ведь если этих букв достаточно для того, чтобы поднимать дух боевого воинства, то значит, в этом слове заключено поистине феноменальное значение.
Слово «Ура!» используется во многих литературных произведениях. Еще Пушкин писал свое знаменитое «Далече грянуло «Ура!». Но поговаривают, что использование слова «Ура!», мягко говоря, не приветствовалось Петром Первым во время боя. По поводу этого существует уникальный документ от 1706 года, в котором говорилось, как солдатам и офицерам нужно себя вести в сражении. В этом документе есть удивительные слова о том, что офицеры русской армии должны были следить, чтобы солдаты не позволяли себе на поле брани кричать. Однако касался ли такой запрет именно слова «Ура!» - факт достаточно сомнительный. Возможно, царь Петр запрещал своим солдатам кричать на поле боя, чтобы не посеять панику. Ведь часто бывает так, что крик может легко спровоцировать самую непредсказуемую реакцию. В качестве наказания «крикунам» полагалась смертная казнь прямо на месте баталии. Поэтому есть версия, что Пушкин решил использовать слово «Ура!» лишь для того, чтобы придать своему произведению экспрессивной окраски. А на самом деле Петр якобы призывал военных использовать слово «Виват!», чтобы создать армию, похожую на все европейские. Но после смерти царя Петра I в России снова начала проявляться мода на «Ура!» И если во время этого клича паника и возникала, то возникала она именно в стане врага, а никак не в русских частях. Слово «Ура!» теперь стало появляться и официальных документах. В одном из таких документов Фельдмаршал Румянцев использовал этот призыв для выражения верности своей Императрице Елизавете. С тех пор слово «Ура!» стало приобретать тот смысл, который мы вкладываем в него и сегодня. Даже высокие военные чины во время сражений позволяли себе применять боевой русский клич, чтобы повести за собой свою армию. Сегодня трудно себе представить молчаливую рукопашную атаку русской армии. Это никак не вяжется с менталитетом нашего народа. Само слово «Ура!» здесь выступает как эмоциональный трамплин, который выводит ненависть к врагу на новый уровень. Итак, русское «Ура!» - это наш национальный, как сейчас модно говорить, бренд. А что же используют (использовали) в аналогичных случаях другие народы? К примеру, римляне шли в атаку со странными для нас словами. Кричали они «Да здравствует смерть!» Согласитесь, что вряд ли такой призыв воодушевил бы русского солдата. Средневековые европейцы бежали в атаку с пафосным «Бог и моё право!» Это уж точно вряд ли воодушевило бы русских. Немцы кричали свое «Вперед!», а солдаты армии Наполеона – «За императора!» Интересное заимствование русского «Ура!» произошло со стороны немцев. Услышав это русский клич, немцы с 19-го столетия тоже стали нередко его использования, осознав, какую силу несет в себе это слово. Слово «Hurra» появилось даже в прусском военном уставе. Не менее интересная ситуация со словом «Ура!» связана и для французских войск. Русское «Ура!» французы первоначально восприняли как «ломаное» «О ра», что можно перевести как «На крысу!» Это их оскорбило, и в ответ французы стали кричать «На кошку», что звучит как «О ша» С тех времен русское «ура» стали кричать и турки. Удивительно, что если слово «Ура!» имеет тюркские корни, то получается, что турки позаимствовали у нас свое же слово. До этого они кричали во время атаки слово «алла» («Аллах»). Исторически сложилось так, что слово «Ура!» в том или ином виде перекочевало и в армии современных зарубежных стран. Однако есть и такие народы, которые привыкли использовать сугубо национальные выражения. К примеру, осетины кричат «Марга!», что означает «убей». Японцы кричат знаменитое «Банзай!», что переводится как «10 тысяч лет». Почему 10 тысяч лет? Да потому что именно столько лет они желают прожить своему императору, а «банзай» - это лишь начало всей фразы, которую в бою произносить не вполне удобно. Израильские солдаты кричат слово «Хедад!», что является неким омофоном эха. Вадим Собин http://www.theunknownwar.ru/otkuda_poshla_ tradicziya_voennoj_doblesti_russkoe_ura.html
ЗВЕЗДЫ Мне этот бой не забыть нипочем,Смертью пропитан воздух. А с небосвода бесшумным дождем Падали звезды. Вот снова упала, и я загадал — Выйти живым из боя! Так свою жизнь я поспешно связал С глупой звездою. Нам говорили: «Нужна высота!» И «Не жалеть патроны!» Вон покатилась вторая звезда — Вам на погоны. Я уж решил — миновала беда, И удалось отвертеться... С неба скатилась шальная звезда Прямо под сердце. Звезд этих в небе — как рыбы в прудах, Хватит на всех с лихвою. Если б не насмерть,- ходил бы тогда Тоже героем. Я бы звезду эту сыну отдал, Просто на память... В небе висит, пропадает звезда — Некуда падать. Июль 1964
Евдокия Завалий - единственная женщина-командир взвода морской пехоты в годы ВОВ Евдокия Николаевна Завалий родилась 28 мая 1926 года в селе Новый Буг Новобугского района Николаевской области. Перед войной работала в колхозе имени Коцюбинского, Новобугского района. Мотыжила сахарную свеклу, ворошила сено, сгребала на току золотое пшеничное зерно. Война для неё началась 25 июля. Вот что Евдокия Завалий она вспоминает по этому поводу: «Вдруг видим — на белом небе над нашим селом появились черные пятна. Бригадир аж присвистнул: «Парашютный десант!» Послышался нарастающий гул, и вражеские самолеты начали бомбежку. Мы бросились по домам. Вбежав во двор, я услышала чей-то стон и, глянув под старую антоновку, обомлела: молодой пограничник (у нас в селе находился штаб погранзаставы) лежит в луже крови. Не помню, как вбежала в хату, разорвала на бинты простыню, как могла перебинтовала его, смотрю — еще одного ранило, потом еще... Когда последняя воинская часть покидала Новый Буг, ведя кровопролитные бои, я уговорила командира взять меня с собой. Хотела забежать домой за кофточкой, но возле дома столкнулась с бабушкой. Увидев меня, баба заголосила: «Ой, шо ж ти робиш? Вернися, золота моя!» А потом вдруг крепко обняла, зашептала что-то и посмотрела в глаза: — Онучечка! Четыре раза будешь кровью стекать! Но тебя принесут белые гуси... И перекрестила. Бабушка моя людей лечила травами и судьбу предсказывала. Прожила на свете 114 лет». Часть, с которой Евдокия Завалий отправилась на войну, была 96-м кавалерийский полком 5-й кавалерийской дивизии 2-го кавалерийского корпуса. Для того, чтобы её взяли на фронт, ей пришлось прибавить себе три года, и сказать командиру полка, что ей 18. В полку она служила санитаркой. Стоит отметить, что в материалах про нашу героиню, включая Википедию, написано, что Евдокия Николаевна родилась в 1924 году, хотя сама она неоднократно в интервью говорила, что во время начала войны ей не исполнилось ещё и 16-ти. Вот один отрывок: «Я ведь совсем девчонкой на войну попала, еще шестнадцати не стукнуло. Три раза бегала к военкому, а он мне все: «Молоко сначала подотри!» — «Какое молоко?» «Материно, не обсохло еще!» а вот второй: « – Девушка, милая, мы детей на фронт не берем, – даже не спросив по какому вопросу пришла Дуся, уставшим голосом сообщил свое решение военком. – Идите, домой, наверно, родители уже заждались! – Домой? Я хочу бить фашистов! – Посмотрите на себя, молоко мамки еще не высохло, а туда же – на фронт,– уже раздраженно вымолвил военком. – Согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР мобилизации в армию подлежат военнообязанные 1905-1918 годов рождения, – напомнил он девушке на прощание. Выйдя от военкома Дуся, решила прийти еще раз. Но и второе посещение не принесло желанного результата. – О, защитник Родины! – уже как знакомую встретил её военком, – и сколько лет этому защитнику? – Семнадцать! – А вчера было пятнадцать, если так и дальше дело пойдет, так через пару дней Вы достигнете призывного
возраста, – улыбаясь, сказал военком, – и придется положительно решить Ваш вопрос». Статья в Википедии, которая, очевидно, на данный момент является первоисточником биографических данных для остальных публикаций про Евдокию Николаевну, при определении даты её рождения ссылается на ресурс «Лучшие люди Украины», где датой указано 28 мая 1924 года. Несомненно, именно из Википедии эта дата разошлась по всему интернету. Мы же будем исходить из того, что Евдокии Николаевне лучше знать, сколько ей лет было, когда она отправилась на войну, поэтому в данной статье написали, что родилась она не в 1924, а в 1926 году. После того, как в её родном селе 13 августа 1941 года части удалось вырваться из окружения, Евдокия Николаевна попросила бойцов показать, как обращаться с оружием. Научилась стрелять из карабина, пистолета и пулемета. Вскоре во время отступления при переправе через Днепр у острова Хортица от разрыва снаряда она получила проникающее ранение в живот. Попала в госпиталь, в станице Курганная под Краснодаром. Врач хотел её комиссовать, однако она настояла, чтобы её оставили в армии. После выписки из госпиталя Евдокию Николаевну отправили в запасной полк. Там она получила свою первую награду – орден Красной звезды. Во время бомбёжки она вытащила на плащ-палатке раненого офицера без сознания, перевязала и привела в чувство, за что и была награждена. Там и случилась её перевоплощение в мужчину. Вот что она сама по этому поводу вспоминает: Направили меня после ранения в запасной полк. А туда как раз «покупатели» из командования приехали набирать ребят на передовую. Один из них, моряк, подзывает меня: «Гвардии старший сержант, покажите ваши документы!» Раскрывает мой литер и читает: «Старший сержант Завалий Евдок.» Это в госпитале имя мое так сократили. «Завалий Евдоким?» А я ему, и глазом не моргнув: «Так точно, товарищ командир! Завалий Евдоким Николаевич!» — «Даю пятнадцать минут на сборы!» — «Есть!» Он и не подозревал, что перед ним — девушка. А я ничем не выделялась среди парней: те же гимнастерка и галифе, на голове после госпиталя — «ежик» с чубчиком — косу пришлось сбрить, чтобы вши не донимали. Выдали мне боеприпасы, обмундирование, а потом отправили... в баню. — Вот тут-то и раскрылся обман? Разоблачили «Евдокима»... — Да ты что! Если бы тогда узнали, не сносить бы мне головы. Расстрельная статья, с командованием шутки плохи! Стою ни жива ни мертва со своим тазиком, а мимо ребята в чем мать родила мыться бегут. Посмотрела на палатку медсанбата и смекнула расковырять себе лицо в кровь, чтобы не до бани было. В медсанбате мне обработали раны, а через два с половиной часа у станицы Горячий Ключ старший сержант Евдоким Завалий принимал бой в составе шестой десантной бригады. После того как под Моздоком Евдокия Николаевна взяла в плен немецкого офицера её назначили командиром отделения разведки. Вот как описывает один из её боевых эпизодов под Моздоком осенью 1942 года Николай Бойко: «Подразделению десантников, в кото-
ром воевал старший сержант Евдоким Завалий, приказано было отойти на занятые, ранее позиции. Отошли, закрепились и оказалось, что не зря. Фашисты плотным кольцом окружили горстку советских десантников. Семь суток бойцы, показывая примеры героизма, удерживали свои позиции. Заканчивались боеприпасы, надо было что-то предпринимать. И здесь Евдоким предложил переправиться на другой берег бурной реки и попытаться пополнить запас боеприпасов, а также раздобыть продуктов, они тоже уже были на исходе. В траншее, случайно отыскали кабель, один конец которого десантники зацепили за дерево, а второй – старший сержант взяла в руки и отправилась на вражеский берег. Светало, холодная вода «ободрила» девушку и вот она уже на месте. Присмотрелась. Фашистов не видно. – Да, в такую рань, наверно и немецкий дозор, впал в спячку, – подумала Дуся. Осторожно, чтобы не выдать себя, она начала собирать боеприпасы. Немцы не успели еще убрать своих убитых, поэтому патронов, гранат было достаточно. – Много мы их положили, будут знать советских десантников, – с этими мыслями Дуся, собранные боеприпасы сложила в две плащ-палатки. Бесценный груз она положила на своеобразный плот, на скорую руку собранный из крышек снарядных ящиков, привязала второй конец кабеля к необычному плавсредству и зайдя в воду подала сигнал десант-
никам, что готова переправить боеприпасы. Вернувшись снова на вражеский берег Дуся переоделась в немецкую форму и заняла позицию в придорожном кустарнике. Наступило утро. По шоссе пошли фашистские танки, пропустив их, Дуся стала ожидать более подходящий транспорт. И её ожидание, терпение увенчалось удачей. Когда танки скрылись за станицей Горячий Ключ, вслед за ними пошли грузовики. Дуся подпустила их вплотную и пустила очередь с автомата. Матросы с той стороны, поддержали её стрельбой с противотанкового ружья. Выстрел с ПТР – прямое попадание в машину, она загорелась, затем подбили второй грузовик… Подбежав к кабине одного грузовика Дуся обнаружила живого фашиста и с автомата заставила его замолчать раз и навсегда. Бросилась к кузову машины, под брезентом лежал еще один фашист, ликвидировав и его, обнаружила в машине хлеб и консервы. – Ага, проголодалась, фашистская нечисть! Сегодня придется попоститься. Укладывая в плащ-палатку хлеб и консервы, довольная, что справилась с задачей, подумала девушка и, дав знать десантникам, чтобы тащили к себе продовольствие, отправилась к своим бойцам. Немцы обнаружили её, когда она начала переплывать реку и открыли минометно-пулеметный огонь, но было поздно – старшего сержанта Евдокима Завалий встречали боёвые товарищи и открыли ответный огонь, боеприпасами, которые переправила с вражеского берега Дусяразведчица, правда, что это девушка, десантники узнали позже». Очень тяжелые бои шли на Кубани, в районе станицы Крымская. Евдоким Завалий был уже старшиной роты. Там рота попала в окружение, и в разгар схватки погиб командир. Заметив растерянность бойцов, Евдокия Николаевна поднялась во весь рост и крикнула: «Рота! Слушай меня! Вперед, за мной!» Бойцы поднялись в атаку, и сопротивление противника удалось сломить и выйти
из окружения. В этом бою наша героиня получила второе тяжелое ранение. Вот тогда-то и разоблачили «Евдокима». «Неразоблачённой» под мужским именем Евдокия Завалий провоевала 8 месяцев. Евдокия Николаевна боялась, что после разоблачения её снова отправят в санитарки. Однако, учитывая её боевые заслуги, её отправили феврале 1943 года на курсы младших лейтенантов в г. Фрунзе (ныне Бишкек). В октябре 1943 года лейтенант Евдокия Завалий была назначена командиром взвода отдельной роты автоматчиков 83-й бригады морской пехоты. После этого назначения, некоторые острословы из других взводов смеялись, называя ее подразделение «Дуськин взвод». Поначалу усилия Евдокии Николаевны были направлены на то, чтобы бойцы признали в ней командира – всё ж таки где это видано, что бы женщина (а Евдокии Завалий вообще тогда 17 лет было) командовала мужиками на войне. «Был такой Ваня Посевных, — рассказывала Евдокия Николаевна. — Когда появился во взводе, посмотрел на меня презрительно и сказал, что не станет подчиняться бабе. Я ему командую: «Выйти из строя!» — а он не выходит…» В конце концов бойцы признали в ней командира: «- Я понимала свою обязанность как командира взвода вести ребят в атаку, — говорила Завалий. — Поднимаюсь и кричу: «За Родину! За Сталина! В атаку! Вперед!» И они все поднимаются за мной, догоняют и обгоняют меня, чтобы прикрыть от пуль. Кстати, в боях за Будапешт Ваня Посевных закрыл меня грудью от снайперского выстрела. За этот подвиг Ваня был посмертно награжден орденом Красной Звезды…» Заводить «амурные дела» Евдокия Николаевна считала на фронте принципиально невозможным: «Если бы хоть какие-то мысли возникли на этот счет, все — нет взвода и нет командира. Я была для них мужиком, да и некогда было нам, морским пехотинцам, любовь крутить. Про это ты в других родах войск расспроси, может, чего и расскажут. А мне нечего рассказать, кроме того, что вернулась я домой после войны чистая, как небо и звезды...». Александр Александрович Кузьмичев, командир роты автоматчиков 83-й бригады морской пехоты, в своих послевоенных воспоминаниях отмечал, что взвод гвардии лейтенанта Евдокии Завалий, всегда находился на острие боевых действий, служил тараном при наступлении бригады морской пехоты. Их посылали туда, где было, особенно, трудно. Евдокия Завалий и ее взвод наводили ужас на гитлеровцев дерзкими вылазками, за которые немцы стали называть девушку «Фрау Черная смерть». Она участвовала в крупнейшей десантной операции периода Великой Отечественной войны – Керченско-Эльтигенской. Под ураганным вражеским огнем морские пехотинцы сумели закрепиться на плацдарме и обеспечили высадку основных сил. За эту операцию она получила орден Отечественной войны I степени. За штурм 7 мая 1944 года Сапун-Горы во время освобождения Севастополя она была награждена орденом Отечественной войны II степени. Дважды её хоронили, и её имя появлялось на братских могилах. Первый раз – под Белгород-Днестровским, когда ночью форсировали лиман, чтобы, преодолев минное поле, захватить плацдарм и удержать его до прихода главных сил. Вот что рассказывала Евдокия Николаевна: «Едва достигли середины лимана, как с противоположного берега ударили вражеские орудия и пулеметы. Несколько мотоботов пошли ко дну, остальные достигли берега и захватили его. Когда немцы стали отступать, мой взвод преследовал их. Я не заметила, как оторвалась от своих десантников, рядом разорвался снаряд, и меня отбросило взрывной волной. Очнулась, когда стемнело, и услышала немецкую речь. Немцы ходили по полю боя и добивали наших раненых. Почувствовала, что приближаются ко мне, затаила дыхание, и вдруг огнем полоснула боль в ноге. Один из фашистов пронзил ее штыком, чтобы проверить, мертва ли «русиш фрау». Чудом не выдала себя, а на рассвете, когда наши батальоны очистили от гитлеровцев западный берег Днестровского лимана, меня, ис-
текавшую кровью, нашли местные жители. В штабе бригады решили, что я погибла, и на братской могиле в Белгород-Днестровском среди других имен появилось мое». Второй раз её похоронили в Болгарии, и высекли фамилию на памятнике. Когда спустя 25 лет она приехала в Бургас как почетный гражданин города, одна из женщин во время встречи с горожанами узнала Евдокию Николаевну и бросилась к ней со слезами: «Доченька! Ты живая!». Во время Будапештской наступательной операции (она считается одной из самых кровопролитных битв в истории человечества) взводу Евдокии Завалий было поручено взять штаб немецкого командования. Было решено идти по канализационному каналу, заполненному нечистотами. Так как там нечем было дышать, было выдано 15 кислородных подушек, которыми бойцы пользовались по очереди при движении по коллектору. К сожалению, помогли они не всем — двое морских пехотинцев задохнулись и остались в подземелье навсегда. Выходить на поверхность стали на третьем канализационном люке, предварительно уничтожив охрану – двух немцев с пулемётом. Ворвались в бункер. Немцы, не ожидавшие этого, не оказали сопротивления. Самым ценным трофеем оказались оперативные карты. «Освоив» бункер, разведчики повели из него стрельбу. На улице возникла невероятная паника... Не понимая, почему стреляют из их же бункера, фашистские вояки стали из автоматов бить друг друга. Беспорядочный огонь открыли танкисты. Подоспела рота и другие подразделения — брали этаж за этажом и вскоре полностью очистили от гитлеровцев замок и прилегающие кварталы. Взяли в плен генерала – он не поверил, что разведчики прошли под землёй, пока не увидел их, не успевших отмыться от грязи и нечистот. Когда услышал, что комвзвода была девушка, опять не поверил и оскорбился: «Худшего издевательства вы не могли придумать?!» Далее вспоминает Евдокия Николаевна: «Вызвали меня. Пришла в штаб грязная, как черт, разит от меня за километр. Майор Круглов, зажимая нос платком, обращается ко мне: «Доложите, как пленили немецкого генерала!» И вдруг немец протягивает мне пистолет системы «Вальтер» — плохо, видать, обыскали его ребята. «Фрау русиш черный комиссар! Гут! Гут!» Я глаза вытаращила на политотдел, те кивают — бери. Потом ребята именную надпись мне на этом пистолете сделали...» За эту операцию Евдокия Завалий была награждена орденом Красного Знамени. «- После той операции у меня была одна мысль — как от этой грязи отмыться, — вспоминала Евдокия Завалий. — Мы зашли в какой-то местный парфюмерный магазин, и я принялась сливать в котелок все, что попадалось под руку, а потом вылила все это на себя. С тех пор духи я на дух не переношу!» Одна из фронтовых газет того времени сообщала о героизме гвардейцев: «Бойцов во главе с женщинойофицером высадили в тыл врага десантные катера. Была поставлена задача перекрыть дорогу, по которой отступали на Вену разбитые под Будапештом фашистские части. Шесть суток отбивали ребята яростные атаки врага. А потом с воздуха на них посыпались бомбы. Со стороны Будапешта на моряков двинулись «тигры». Казалось, что все кончено. Не выдержит горстка морских пехотинцев, не устоит. Но пока подоспела помощь, семь фашистских танков горело перед траншеями смельчаков. «Тигров» подожгли моряки из взвода лейтенанта Завалий...» Война продолжалась. Приказано взять высоту "203", которая была важным стратегическим пунктом. Взвод Евдокии Завалий погрузился на катера и поплыл к незнакомому берегу. В пути его атаковали вражеские самолеты. Были убитые и раненые, потоплено два катера. И все же на высоту поднялись, окопались. За день отбили четырнадцать атак. Патроны берегли. Стреляли только прицельно. На второй день кончились припасы. Ни сухаря, ни глотка воды. Ночью снизился над отрядом самолет, сбросил два мешка с продоволь-
ствием, да неудачно — один слетел под откос, другой зацепился за куст и повис над обрывом. Попробовали достать — потеряли трех матросов: немецкие снайперы убили. Четвертого ранило в руки и ноги, он достал все же мешок, добрался с ним до окопа, и тут его сразило насмерть. Высоту отстояли. За эту операцию морпехов отметили наградами. Наша героиня получила орден Красного Знамени. Предсказание бабушки сбылось – она была ранена 4 раза. После одного из ранений потребовалось срочное переливание крови и боец её взвода Гасан Гусейнов, не задумываясь, отдал свою кровь и тем самым спас ей жизнь. Гвардии лейтенант Евдокия Завалий прошла славный боевой путь – участвовала в обороне Кавказа, в боях за Крым, Бессарабию, на Дунае, в освобождении Югославии, Румынии, Болгарии, Венгрии, Австрии, Чехословакии. После окончания войны её хотели направить на учебу в военное училище, но сказались 4 ранения и 2 контузии, полученные ею во время войны. В 1947 году она демобилизовалась и уехала в Киев. Военное прошлое ещё долго не покидало её: «Я после войны ещё долго по ночам ходила в атаку. Кричала так, что соседи пугались. А бабушка молилась и говорила маме: «Это нечистый дух из неё выходит!» — вспоминала Евдокия Николаевна. В Киеве она познакомилась со своим будущим мужем, вышла замуж. У неё 2 детей, 4 внуков и 4 правнука. Работала директором гастронома. Вела активную работу среди молодёжи. Объездила множество городов, воинских частей, кораблей и подводных лодок с рассказами о своём взводе морской пехоты. Гвардии полковник морской пехоты Евдокия Николаевна Завалий скончалась в Киеве 5 мая 2010 года. Кавалер четырёх боевых орденов и почти 40 медалей, в том числе: орден Октябрьской Революции; орден Красного Знамени; орден Красной Звезды; ордена Отечественной войны I и II степени; медаль «За отвагу»; медаль «За оборону Севастополя»; медаль «За взятие Будапешта»; медаль «За взятие Вены»; медаль «За освобождение Белграда»; другие ордена и медали. http://theunknownwar.ru/evdokiya_zavalij_edinstvennaya_zhenshhina_komandir_vzvoda_morskoj_ pexotyi_v_godyi_vov.html
Обычная история тех лет: окончив всего 6 классов, одесский парнишка Саша Маринеско ушёл в море учеником матроса. Через пару лет он уже матрос 1 класса. После окончания в 1933 году Одесского мореходного техникума ходил третьим и вторым помощником капитана на пароходах «Ильич» и «Красный флот». В ноябре того же 1933 года по путёвке ВЛКСМ он был направлен на курсы комсостава РККФ. Там и обнаружилось, что у рабочего парня есть родственники за границей, за что чуть не отчислили (отец Александра, Иона Маринеску – румын; был приговорён к расстрелу, бежал в Одессу, где сменил румынское окончание фамилии на украинское «о»). Тогда, похоже, и начал заглядывать в стакан Александр Иванович Маринеско. С 1939 года он служил командиром М-96. В 40-м экипаж подлодки занял первое место по итогам боевой подготовки: норматив погружения 35 секунд был перекрыт почти вдвое – 19,5 секунды. Командира наградили именными золотыми часами и присвоили звание капитан-лейтенант. Помнишь, братишка, время то давнее: сосны и море, солнца закат; как корабли провожали мы в плаванье, как мы их ждали назад? Как нам хотелось быть капитанами и в кругосветку уйти по весне! Что ж, мастерами, конечно же, стали мы — каждый в своем ремесле... В октябре 1941 года Маринеско исключили из кандидатов в члены ВКП(б) за пьянство и организацию в дивизионе подлодок карточных игр, а комиссару дивизиона, допустившему бардак, дали десять лет лагерей с отсрочкой исполнения приговора и направили на фронт. Гуляли морячки! И каждый раз – как в последний раз! Во время войны Балтика напоминала суп с клёцками: в районе острова Готланд было выставлено около 6 тысяч мин, в районе острова Наргин (Нейссаар) – около 2 тысяч. Фарватеры для выхода из Финского залива были не только заминированы немцами, но и перекрыты противолодочными сетями. Все наши субмарины сосредоточились на ограниченном пространстве залива, и очень редко уходящие в поход подводники возвращались. Семьи членов экипажей даже не получали похоронок – лишь извещения: «Пропал без вести»... ...Годами бороздя волну, в удачу безрассудно веря, как много нас пошло ко дну, как мало нас сошло на берег... «Малютка» М-96 оказалась востребованной в 1941 г. для боевой службы всего лишь раз – для несения прибрежного дозора у Моонзундских остро-
вов в конце июля, при этом встреч с противником лодка не имела. 14 февраля 1942 года артиллерийский снаряд осадной батареи проделал полутораметровую пробоину в корпусе стоявшей у пирса М-96, затопило два отсека, вышли из строя многие приборы. Ремонт занял полгода. Выходит, что когда 12 августа 1942 г. субмарина вышла в очередной поход, её экипаж и командир не только не имели в течение года нормальной подготовки, предусматривавшей погружения и учебные торпедные атаки, но и, ни разу не видели на море настоящего врага! Боевой опыт сам по себе не приходит, это надо учитывать при «разборе полётов». Обнаружив 14 августа конвой в составе плавбатареи SAT 4 «Хелене» и двух шхун, охранявшихся тремя сторожевыми катерами, Маринеско в 11:17 атаковал его. По транспорту с дистанции 12 кабельтовых была выпущена одна торпеда. Спустя минуту, на лодке услышали треск, который приняли за признак попадания. Но «Хелене» отделалась лёгким испугом (в 1946 году «потопленный» корабль был передан советскому ВМФ). Катера сопровождения ринулись бомбить район. Они сбросили двенадцать глубинных бомб, от гидравлических ударов которых на лодке была повреждена часть приборов, в районе четвертой цистерны главного балласта лопнул шов корпуса, вышел из строя гирокомпас. При возвращении пришлось форсировать несколько линий минных заграждений, лодка трижды касалась минрепов (минреп – трос, удерживающий мину на якоре). ...Напрягаясь минрепами, якоря держат смерть, чьё рогатое кредо – нам помочь умереть. Только – накося, выкуси – не пришёл ещё срок: с преисподней поднимемся выпить неба глоток!.. Скрежет слева... «Внимание!.. Лево руль!..» Тишина? Затаили дыхание – страшно. Это – война:
сука-дрожь под коленями, сердце сжато в тиски... У мальчишек безвременно индевеют виски... В ноябре 42-го М-96 вышла в Нарвский залив для высадки разведгруппы в операции по захвату шифровальной машины «Энигма». В немецком штабе шифровальной машины не оказалось, десант вернулся ни с чем. Александру Ивановичу не понравилось, как его встретили на берегу после похода, и он без церемоний отдал команду на погружение прямо у пирса. Сутки экипаж праздновал возвращение под водой, не обращая внимания на попытки командования до него достучаться. Но, тем не менее, действия командира на позиции оценили высоко, он сумел скрытно подойти к берегу и без потерь вернул десант на базу. А. И. Маринеско наградили орденом Ленина. В конце 1942 года ему было присвоено звание капитана 3-го ранга, его снова приняли кандидатом в члены ВКП (б); правда, в боевой характеристике за 1942 год командир дивизиона капитан 3-го ранга Сидоренко всё же отметил, что его подчинённый «на берегу склонен к частым выпивкам». В апреле 43-го Маринеско перевели командиром подлодки С-13, на которой он прослужил до сентября 1945 года. До осени 1944 года С-13 в море не выходила, и командир попал в очередную «пьяную» историю: Маринеско не поделил симпатичную докторшу с командиром дивизиона ПЛ, Александром Орлом, и одержал над ним верх в драке – вынужденное бездействие расслабляет и расхолаживает. В поход подлодка вышла только в октябре 1944 года. ...Вест-зюйд-вест! Погружение! Глубина – двадцать пять! По отсекам движение прекратить! Так держать! Нам махнёт белокрылая, заходя на вираж. С-13. «Счастливая!» – всё шутил экипаж... В первые же сутки, 9 октября, Маринеско обнаружил и атаковал одиночный транспорт (в реальности – немецкий рыболовный траулер «Зигфрид», 563 брт). С дистанции 4,5 кабельтовых был дан залп тремя торпедами – промах! Через две минуты – ещё торпеда: промах! Всплыв, С-13 открыла артиллерийский огонь из 45-мм и 100-мм орудий подлодки. По наблюдению командира, в результате попаданий корабль (водоизмещение которого Маринеско в докладе завысил до 5000 тонн) начал быстро погружаться в воду. На самом деле траулер только потерял ход и накренился, что не помешало немцам после ухода С-13
устранить повреждения и отбуксировать судно в Данциг (ныне Гданьск), к весне 1945 года оно было восстановлено. В том же походе Маринеско, в соответствии с данными своего же вахтенного журнала, имел еще три возможности атаковать, но не использовал их – вероятно, берег людей. В 1944-м Финляндия вышла из войны, СССР получил возможность перебазировать флот ближе к границам рейха. Дивизион подлодок расквартировали в Турку. Наступающий 1945 год Маринеско и его приятель, командир плавбазы «Смольный» Лобанов, решили отметить в ресторане гостиницы. Там же, в ресторане, у Александра завязался роман с хозяйкой гостиницы, и он «застрял» на два дня. В итоге Лобанов оказался на передовой, а Маринеско командующий КБФ адмирал В.Ф. Трибуц хотел отдать под суд военного трибунала, однако предоставил возможность искупить вину в предстоящем походе (заменить его было некем, из тринадцати средних подлодок, воевавших на Балтике, «в живых» осталась только С-13). ...И неслось перед строем: «...Едрит вашу мать!.. Я вам, суки, устрою!... Расстрелять!.. Расстрелять!..» С-13, по сути, стала единственной «штрафной подлодкой» советского ВМФ за все годы войны. Как явствует из всего вышеизложенного, С-13 и её командир ни по реальным, ни по декларируемым победам явно не ходили в лидерах. Пятый боевой поход подлодки С-13 и уничтожение лайнера «Вильгельм Густлофф» вошли в историю подводной войны как «атака века», и описаны они предостаточно. По современным данным, с «Густлоффом» погибло 406 матросов и офицеров 2-й учебной дивизии подводных сил, 90 членов собственного экипажа, 250 женщин-военнослужащих немецкого флота и 4600 беженцев и раненых, из них почти 3 тыс. детей. Западная пресса во времена «холодной войны» неоднократно ставила этот факт в вину Маринеско, но лайнер шел под флагом «Кригсмарин» и не нес опознавательных знаков Красного
Креста. Из числа подводников погибло 16 офицеров (в т.ч. 8 медицинской службы), остальные – малообученные курсанты, нуждавшиеся ещё, как минимум, в полугодичном курсе подготовки. Поэтому, несмотря на заявления командира дивизиона ПЛ Александра Орла и советской прессы о гибели 70-80 экипажей, погибшие подводники могли сформировать лишь 7-8 экипажей подводных лодок (численность экипажа самой распространенной немецкой подлодки типа VII составляла 44-56 человек). В том же походе, 10 февраля 1945 года, «несчастливая эска» потопила транспорт «Генерал фон Штойбен», на борту которого эвакуировались 2680 раненых солдат и офицеров рейха, 270 человек медперсонала, около 900 беженцев, плюс собственно экипаж – 285 человек. В результате, по количеству потопленных брутто-регистровых тонн, а также уничтоженной живой силы, Маринеско за один поход вышел на первое место среди советских подводников. За потопленные вражеские корабли командиры субмарин получали не только награды, но и неплохие денежные премии. В Финляндии Маринеско на свои премиальные купил «Опель» и не захотел с ним расставаться, когда по окончании войны поступил приказ перебазироваться в Лиепаю. Машину укрепили на палубе краснознамённой С-13, и она успешно форсировала Балтику. Эта выходка стоила Маринеско карьеры командира подлодки. 14.09.1945 г. вышел приказ № 01979 наркома ВМФ адмирала флота Н. Г. Кузнецова: «За халатное отношение к служебным обязанностям, систематическое пьянство и бытовую распущенность командира Краснознамённой подводной лодки С-13 Краснознамённой бригады подводных лодок Краснознамённого Балтийского флота капитана 3 ранга Маринеско Александра Ивановича отстранить от занимаемой должности, понизить в воинском звании до старшего лейтенанта и зачислить в распоряжение военного совета этого же флота». Всего месяц А. И. Маринеско служил командиром тральщика Т-34 в Таллиннском морском оборонительном районе. 20 ноября 1945 года по приказу наркома ВМФ № 02521 старший лейтенант Маринеско А. И. был уволен в запас. После войны в 1946-1949 годах А. И. Маринеско работал старшим помощником капитана на судах Балтийского государственного торгового пароходства, ходил в порты Бельгии, Голландии, Англии. В 19491950 годах он – заместитель директора Ленинградского НИИ переливания крови. Осужден 14 декабря 1949 года на три года лишения свободы по статье 109 УК РСФСР (злоупотребление служебным положением) и Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении само-
вольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений» – Маринеско вменили в вину хищение торфяных брикетов, присвоение принадлежащей институту кровати стоимостью 543 рубля и три прогула без уважительных причин, допущенные в ноябре 1949 года. Наказание А. И. Маринеско отбывал на рыбопромыслах в Находке, а с 8 февраля по 10 октября 1951 года – в Ванинском исправительно-трудовом лагере Дальстроя. 10 октября 1951 года Маринеско досрочно освобождён из мест лишения свободы, а на основании акта амнистии от 27 марта 1953 года судимость с него была снята. После освобождения бывший командир ПЛ «С13» в период с конца 1951 по 1953 годы работал топографом Онежско-Ладожской экспедиции, с 1953 года руководил группой отдела снабжения на ленинградском заводе «Мезон». Умер Александр Иванович Маринеско в Ленинграде 25 ноября 1963 года, похоронен на Богословском кладбище. Через 27 лет, Указом Президента СССР от 5 мая 1990 года, ему было присвоено звание Героя Советского Союза – посмертно... До сих пор не умолкают споры, кто же он – герой или разгильдяй, жертва обстоятельств или преступник? Человек – не пуговка от кальсон, нельзя присвоить ему определенный артикул или «обточить» под заданный стандарт. Не нам его судить... ...Печально вечер догорит, и в темноте растает пристань, и чайка белая летит приветом из прошедшей жизни... С окончания Великой Отечественной войны и до смерти имя Маринеско было под запретом. Но в неписаной истории отечественного флота, которая слагается в курилках, он был и остаётся самым известным подводником-легендой! Автор: Константин Рыбаков, http:// theunknownwar.ru/marinesko_geroj_prestupnik_ legenda.html
Корпорации, которые обязаны нацистам своим успехом Несмотря на моральные принципы, некоторым крупным корпорациям, широко известным в нынешнее время, приходилось сотрудничать с Гитлером, и именно нацистам эти крупные фирмы обязаны своим успехом. В бизнесе как на войне — любые средства хороши. Есть что-то жуткое в той эффективности, с которой нацисты управляли целой страной, включая её население и промышленность, реализуя свои зловещие замыслы. Все знают о большой тройке корпораций, сотрудничавших с нацистами. Hugo Boss создала дизайн устрашающей униформы СС (так же как и монотонных коричневых рубашек СА и Гитлерюгенда); Volkswagen по наказам Гитлера сконструировала «Жук» и штамповала его, используя принудительный труд; IBM разработала перфокарты, применявшиеся для упорядочения процесса истребления людей по расам и классам. Однако, это были не единственные компании, которые действовали в тайном сговоре с нацистами – другие глобальные хозяйствующие субъекты, которых сегодня по-прежнему можно узнать, тоже продавали свои души дьяволу разными способами – и вы можете быть удивлены при виде некоторых имён, перечисленных ниже в порядке их «значимости» для нацистов: 10. Chase Bank Если подумать, сговор Chase Bank (теперь J.P. Morgan Chase) с нацистами не настолько уж и удивителен. Один из основных держателей его акций, Дж.Д.Рокфеллер, напрямую финансировал довоенные евгенические эксперименты нацистов. Между 1936 и 1941 годами, Chase и другие банки США помогли немцам получить свыше 20 миллионов в долларовом выражении, заработав при этом более 1,2 миллиона долларов комиссионных – из которых Chase положил в карман круглые полмиллиона. По тем временам это были немалые деньги. Тот факт, что немецкие марки, направленные на финансирование операции, имели своим источником евреев, бежавших из нацистской Германии, по-видимому, не смущал Chase – по сути, банк поправил свои дела после Хрустальной ночи (ночь в 1938 году, во время которой евреи по всей нацистской Германии и Австрии подверглись целенаправленным погромам). Chase также заморозил счета французских евреев в оккупированной Франции до того, как нацисты вообще задумались его об этом попросить. 9. Ford Генри Форд был сам по себе скандально известным антисемитом, издававшим подборку статей под чарующим названием «Международное еврейство. Исходная мировая проблема». Форд даже спонсировал свою собственную газету, которую он использовал как элемент пропаганды, обвиняя евреев в Первой мировой войне, а в 1938 году получил Орден заслуг германского орла, высший знак отличия нацистской Германии, которым награждались иностранные граждане. Немецкое управление Ford выпустило треть военных грузовиков для нужд немецкой армии во время войны, с широким привлечением труда заключённых. Что шокирует даже ещё больше – возможно, подневольная рабочая сила использовалась на производстве Ford ещё в 1940 году, – когда американское подразделение компании ещё сохраняло над ним полный контроль.
8. Random House Вы могли и не слышать о Bertelsmann A.G., но вы услышите о книгах, издаваемых многими её дочерними компаниями, включая Random House, Bantam Books и Doubleday. Во время нахождения у власти нацистов Bertelsmann публиковала нацистскую пропагандистскую литературу, как например, «Стерилизация и эфтаназия – вклад в прикладную христианскую этику». Она даже обнародовала работы Вилли Веспера, который выступал с восторженной речью при сожжении книг в 1933 году. В 1997 году Random House оказалась в центре очередной дискуссии о нацизме, когда прибавила «личность, фанатично преданная определённой деятельности, практике и т.п. или стремлению ими овладеть» к определению «наци» в словаре Вебстера, что побудило Антидиффамационную лигу сделать заявление, согласно которому издательство «преуменьшает и отрицает кровожадный умысел и действия нацистского режима». 7. Kodak Когда думаешь о Kodak, перед глазами сразу встают идиллические семейные фотографии и пойманные на плёнку воспоминания, но что вы должны иметь в виду на самом деле – это принудительный труд, который применялся в немецком филиале фирмы во время Второй мировой войны. Дочерние компании Kodak в нейтральных европейских странах вели оживлённый бизнес с нацистами, предоставляя им как рынок для их товаров, так и ценную иностранную валюту. Португальское подразделение даже перечисляло свою прибыль подразделению в Гааге, которая находилась в то время под нацистской оккупацией. Более того, эта компания занималась не одним только изготовлением фотокамер – она освоила производство взрывателей, детонаторов и другой продукции военного назначения для немцев. 6. Coca-Cola Фанта – ароматный напиток со вкусом апельсина, который изначально замышлялся для нацистов. Совершенно правильно, импорт ингредиентов для колы, дающей бренду своё имя, был затруднён, поэтому управляющий подразделением Coca-Cola в Германии Макс Кайт выдумал новый напиток, который можно было производить из доступных компонентов. В 1941 году Фанта дебютировала на немецком рынке. Мак Кайт сам нацистом не был, но его усилия по поддержанию бесперебойной работы подразделения Coca-Cola на протяжении всей войны означали, что компания разжилась изрядными прибылями и с окончанием войны могла вернуться к распространению кока-колы среди дислоцировавшихся в Европе американских солдат. 5. Allianz
Allianz считается двенадцатой по величине компанией в мире, занимающейся оказанием финансовых услуг. Неудивительно, что, будучи основанной в 1890 году в Германии, она была в ней крупнейшим страховщиком, когда к власти пришли нацисты. Как таковая, она быстро оказалась повязанной делами с нацистским режимом. Её руководитель Курт Шмит был также министром экономики у Гитлера, а компания осуществляла страхование объектов и персонала Аушвица. Её генеральный директор отвечал за практику выплаты страховой компенсации уничтоженной в результате Хрустальной ночи еврейской собственности нацистскому государству вместо правомочных выгодоприобретателей. К тому же компания тесно сотрудничала с нацистским государством при отслеживании полисов страхования жизни немецких евреев, отправленных в лагеря смерти, а во время войны страховала в пользу нацистов имущество, отобранное у того же самого еврейского населения.
4. Novartis Хотя Bayer и является печально известной благодаря тому, что начинала свой путь в качестве подразделения производителя газа Циклон Б, использовавшегося нацистами в газовых камерах, она не единственная фармацевтическая компания со скелетами в шкафу. Швейцарские химические компании Ciba и Sandoz в результате слияния образовали Novartis, прославившуюся прежде всего своим лекарством риталин (скандально известный психостимулятор, широко используемый в США для лечения детской гиперактивности; прим. mixednews). В 1933 году берлинское отделение Ciba прекратило полномочия всех членов своего совета директоров еврейской национальности и заменило их более «приемлемыми» арийскими кадрами; тем временем Sandoz была занята аналогичной деятельностью в отношении своего председателя. Во время войны компании производили для нацистов красители, лекарственные средства и химические вещества. Novartis откровенно призналась в своей вине и пыталась её загладить характерным для других фирм-подельников способом – пожертвовав 15 миллионов долларов швейцарскому фонду компенсаций жертвам нацизма. 3. Nestle В 2000 году Nestle в связи с использованием ею в своё время рабского труда выплатила в соответствующий фонд более 14,5 миллионов долларов для урегулирования требований пострадавших от её действий и переживших Холокост лиц, а также еврейских организаций. Фирма сделала признание, что в 1947 году она приобрела компанию, которая в годы войны пользовалась принудительной рабочей силой, а также констатировала: «нет сомнений либо можно предположить, что некоторые корпорации из группы Nestle, действовавшие в странах, контролировавшихся национал-социалистическим (нацистским) режимом, эксплуатировали подневольных чернорабочих». Nestle в 1939 году в Швейцарии оказывала денежную помощь нацисткой партии, выиграв в результате прибыльный контракт на поставки шоколада для потребностей всей немецкой армии во время Второй мировой войны. 2. BMW BMW созналась в использовании во время войны 30 тысяч подневольных неквалифицированных работников. Эти военнопленные, подневольные рабочие и заключённые концентрационных лагерей производили двигатели для люфтваффе и таким образом были принуждены помогать режиму в защите себя от тех, кто пытался их же спасти. В военное время BMW сконцентрировалась исключительно на производстве самолётов и мотоциклов, не претендуя на что-либо иное, кроме как быть поставщиком военных машин для нацистов. 1. General Electric (GE) В 1946 году правительство США наложило на General Electric штраф в связи с её недостойным поведением в военное время. Совместно с Krupp, немецкой промышленной компанией, General Electric умышленно завысила цены на карбид вольфрама, который является жизненно важным материалом для механической обработки металлов, необходимой для нужд фронта. Однако, будучи оштрафованной в общей сложности на каких-то 36 тысяч долларов, General Electric только сама сделала на этом мошенничестве приблизительно полтора миллиона долларов, препятствуя тем самым мобилизации и повышая цену победы над нацизмом. GE, к тому же, до того, как разразилась война, купила долю в Siemens, чем сделала себя соучастницей в использовании рабского труда для строительства тех самых газовых камер, где нашли свой конец многие заболевшие рабочие. По материалам: http://www.theunknownwar.ru/korporaczii_kotoryie_ obyazanyi_ naczistam_svoim_uspexom.html
СОБАЧЬЯ ВОЙНА Они шли с человеком, бок о бок, а в трудные времена выходили вперед. Они делили с человеком окоп и паёк. Они трудились и гибли вместо человека. Это собаки, собаки на войне. Существует красивая легенда про Джульбарса. На историческом Параде Победы 24 июля 1945 года были представлены все фронты Великой Отечественной войны, все роды войск. Вслед за сводными полками фронтов, полком Военноморского флота и колоннами боевой техники по Красной площади шли ...собаки со своими проводниками. На том историческом параде за «коробкой» солдат с собаками шел главный кинолог страны подполковник Мазовер. Ему было разрешено не чеканить шаг и не отдавать честь главнокомандующему, поскольку он нес на руках бойца 14-й штурмовой инженерно-саперной бригады — собаку по кличке Джульбарс. Четвероногий боец принимал участие в боях и разминировании местности на территории Румынии, Чехословакии, Венгрии и Австрии. Там Джульбарс обнаружил 468 мин и 150 снарядов, за что был представлен к боевой награде — медали «За боевые заслуги». Ко дню исторического парада Джульбарс еще не оправился после полученного ранения. Говорят, что его несли на кителе (шинели) самого Сталина. Правда это или нет, спросить уже не у кого, но кинологи по площади шли. Это – факт. Собаки принимали активное участие в Великой отечественной войне. Всего же по военным дорогам от Москвы до Берлина проползло, прошагало, проехало и пробежало 68 тысяч Шариков, Бобиков и Мухтаров: породных и не очень, больших и малых, гладких и лохматых. Все они внесли неоценимый вклад в великое дело. Становление и развитие служебного собаководства в советское время связано прежде всего с именем ученого-кинолога Всеволода Языкова, автора многих книг по теории дрессировки и работе собак в ратной сфере. Забегая вперед, скажу, что его научные методы легли в основу теории и практики служебного собаководства в армии, в пограничных и внутренних войсках. Еще в 1919 году именно Языков впервые обратился в Штаб Красной Армии с предложениями о принципах организации служебного собаководства в РККА. Но только спустя пять лет, 23 августа 1924 года, вышел приказ Реввоенсовета СССР № 1089, согласно которому в Москве при Высшей стрелково-тактической школе «Выстрел» организуется Центральный учебно-опытный питомник-школа военных и спортивных собак. Первым начальником школы был назначен Никита Евтушенко. Питомник получил название «Красная звезда». Центр дал толчок к созданию клубов служебного собаководства в системе ОСОАВИАХИМА, предшественника ДОСААФ и РОСТО. К сожалению, в 1938 году Языков погиб в горниле сталинских репрессий. Уже к началу 1941 года эта школа готовила собак по 11 видам служб. Немцы с завистью констатировали, что «нигде военные собаки не применялись столь эффективно, как в России». Ездовые и санитарные собаки — около 15 тысяч упряжек, зимой на нартах, летом на специальных тележках под огнем и взрывами вывезли с поля боя около 700 тысяч тяжелораненых, подвезли к боевым частям 3500 тонн боеприпасов. Из воспоминаний участника Великой Отечественной войны тюменца Сергея Соловьева: «Из-за плотного огня мы, санитары, не могли пробраться к тяжело раненным однополчанам. Раненым нужна была срочная медицинская помощь, многие из них истекали кровью. Между жизнью и смертью оставались считанные минуты… На помощь приходили собаки. Они по-пластунски подползали к ранено-
му и подставляли ему бок с медицинской сумкой. Терпеливо ждали, когда он перевяжет рану. Только потом отправлялись к другому. Они безошибочно могли отличить живого человека от погибшего, ведь многие раненые находились в бессознательном состоянии. Такому бойцу четвероногий санитар лизал лицо до тех пор, пока он не придет в сознание. В Заполярье зимы суровые, не раз от лютых морозов раненых спасали собаки – они грели их своим дыханием. Вы мне можете не верить, но собаки плакали над умершими…» «АиФ» рассказала о рядовом Дмитрии Трохове. За три года на собачьей упряжке во главе с лайкой Бобиком он вывез с передовой 1580 раненых. Он был награжден орденом Красной Звезды, тремя медалями «За отвагу». Стоит отметить, что санитару за 80 человек, вынесенных с поля боя, присваивали звание Героя Советского Союза. Это, пожалуй, самая героическая и самая полезная работа собак. Собаки-миноискатели – их было около 6 тысяч, обнаружили, а вожатые саперы обезвредили 4 млн. мин, фугасов и других взрывчатых веществ. Знаменит и ленинградский колли Дик. В личном деле записано: «Призван на службу из Ленинграда и обучен минно-розыскному делу. За годы войны обнаружил более 12 тысяч мин, принимал участие в разминировании Сталинграда, Лисичанска, Праги и других городов. Главный подвиг Дик совершил в Павловске». Это было так. За час до взрыва Дик обнаружил в фундаменте дворца фугас в две с половиной тонны и часовым механизмом. После Великой Победы легендарный пес, несмотря на множественные ранения, был неоднократным победителем выставок собак. Пес-ветеран дожил до глубокой старости и был похоронен с воинскими почестями, как и подобает герою. Собаки принимали участие в разминировании г.г. Белгород, Киев, Одессу, Новгород, Витебск, Полоцк, Варшаву, Прагу, Вену, Будапешт, Берлин. Общая протяженность военных дорог проверенных собаками составила 15153 км. Собаки-связисты – в сложной боевой обстановке, порой в непроходимых для человека местах доставили свыше 120 тысяч боевых донесений, для установления связи проложили 8 тысяч км телефонного провода (для сравнения: расстояние от Берлина до Нью-Йорка — 6 500 км.). Иногда даже тяжело раненая собака доползала до места назначения и выполняла свою боевую задачу. Связной собаке Альме немецкий снайпер первым выстрелом прострелил оба уха, вторым – раздробил челюсть. И все же Альма донесла пакет. Знаменитая собака Норка за 1942-1943гг. доставила 2398 боевых донесений. Другой легендарный пес Рекс доставил 1649 донесений. Он был несколько раз ранен, трижды переплывал Днепр, но всегда добирался до своего поста. Собаки-истребители танков – за время войны они подорвали более 300 фашистских танков. В битве под Сталинградом 28-й отдельный отряд служебных собак под командованием майора Л. Кунина истребил 42 танка и две бронемашины, за что командующий 62-й армией генерал В. И. Чуйков за стойкость и отвагу объявил всему
личному составу отряда благодарность, а 47 воинов отметил орденами и медалями. Огненная дуга также была местом применения служебных собак. Так, 6 июля 1943 года на второй день Курской битвы на Воронежском фронте в полосах обороны 52-й и 67-й гвардейских стрелковых дивизий собаки подорвали три танка, остальные повернули назад. Всего в течение того дня подразделения собак — истребителей танков подорвали 12 фашистских танков. Начиная с 30-х годов в Ульяновске, Саратове, Кубинке шла отработка применения собак для подрыва танков. Собака, оснащенная седлом со взрывчаткой проникала под днище танка, приводился в действие механизм сброса, активирующий взрыватель, и танк поражался в наиболее слабое место – днище. Попытки применения немцами сеток против собак потерпели неудачу – собака проникала сзади, пулеметный огонь тоже был неэффективным – собака малозаметна и быстро оказывается в мертвой зоне. К сожалению сбросные мины были сложны в постановке и, поэтому, неэффективны. И большая часть собак-истребителей погибала вместе с танком. Диверсионные собаки подрывали железнодорожные составы и мосты. На спине у таких собак был закреплен разъемный боевой вьюк. Боевые собаки-разведчики и диверсанты участвуют (за линией фронта) в стратегической операции «Рельсовая война» и ее продолжении «Концерт» – действия по выводу из строя железнодорожных путей и подвижного состава в тылу врага. По замыслу собака проникает к железнодорожному полотну, дергает за рычаг освобождения от седла, и груз готов к диверсии. Незаурядные способности в этом проявила овчарка Дина, поступившая на передовую из Центральной школы военного собаководства, где она прошла курс обучения истребителя танков. В батальоне собак-миноискателей Дина приобрела вторую специальность — минера и успешно осваивала третью — диверсанта. Премудростям этой профессии обучались и другие четвероногие бойцы. Вскоре диверсионная группа была подготовлена. Специальная комиссия штаба фронта внимательно проверила каждого вожатого, каждую собаку. Через несколько дней поступил приказ — отправить группу в тыл противника. Долгое время от диверсантов не было никаких известий. И вот пришло радостное сообщение: «Сработала Дина». В краткой сводке говорилось: «19 августа 1943 года на перегоне Полоцк – Дрисса подорван эшелон с живой силой противника. Уничтожены 10 вагонов, выведен из строя большой участок железной дороги, от взорвавшихся цистерн с горючим на всем участке распространился пожар. С нашей стороны потерь нет». Собаки разведывательной службы сопровождали разведчиков в тыл врага для успешного прохода через его передовые позиции, обнаружения скрытых огневых точек, засад, секретов, оказания помощи при захвате «языка», работали быстро, четко и беззвучно. Пёс Джек и его проводник, ефрейтор Кисагулов, были разведчиками. На их совместном счету более двух десятков захваченных "языков", в том числе офицер, взятый в плен внутри тщательно охраняемой крепости Глогау. Проникнуть в кре-
пость и уйти из неё с пленным мимо многочисленных засад и постов охраны ефрейтор смог лишь благодаря чутью собаки. Сторожевые собаки работали в боевом охранении, в засадах для обнаружения врага ночью и в ненастную погоду. Эти четвероногие умницы только натяжением поводка и поворотом туловища указывали направление грозящей опасности. Сторожевая овчарка Агай, находясь в боевом охранении, 12 раз обнаруживала гитлеровских солдат, которые пытались скрытно подобраться к позициям наших войск. А еще собаки служили живыми талисманами, помогали солдатам преодолевать тяготы войны, а иногда и просто воевали вместе с ними. Среди отступавших порядков Красной армии был отдельный батальон Коломенского пограничного отряда, располагавший 250 служебными собаками. В ходе затяжных боев майору Лопатину было предложено распустить хвостатых бойцов — овчарок. Их нечем было кормить. Командир нарушил приказ и оставил четвероногих бойцов в отряде. В самый критический момент нескончаемых немецких атак близ села Легедзино, когда он почувствовал, что больше не устоять... послал в атаку собак. Старожилы села вспоминали истошные крики, лай собак, звучавшие окрест. Даже смертельно раненные четвероногие бойцы не отпускали врага. Не ожидавшие такого оборота, немцы отступили. Прошли годы, и благодарные потомки 9 мая 2003 года на окраине села установили памятник в честь пограничников и их четвероногих помощников. Многие из вас помнят многосерийный польский фильм «Четыре танкиста и собака», в котором показан эпизод, как собаку по кличке Шарик использовали для донесения важного военного сообщения. Оно было прикреплено к ошейнику и доставлено командованию. Именно таким образом использовались специально обученные военные собаки, которые могли действовать быстро и скрытно, чаще под покровом темноты. Собака очень хорошо видит ночью и может успешно справиться с заданием, от которого порой могла зависеть судьба целого сражения. Секретное донесение будет доставлено по назначению.
(©) Yurasha. 2011. http://www.theunknownwar.ru/ neizvestnaya_vojna_sobachya. html
Герой нашего времени Этого человека сейчас почти не вспоминают. Молодое поколение уже вероятно и не знает его имени. А ведь именно на таких примерах и надо воспитывать эту самую молодежь. Если вы хотите, чтобы у вас росли несгибаемые герои, а не аморфные потребители газированных напитков. Давайте вспоминать наших русских героев. Они этого достойны. Только так сохранится связь поколений. Имя человека, ставшего символом несгибаемой воли русского офицера, стойкости и мужества – Дмитрий Михайлович Карбышев. Герой Советского Союза. Уже в советской школе о нем рассказывали немного. Фашисты замучили генерала Карбышева, обливая его зимой холодной водой. Вот и все, что знал о нем среднестатистический школяр СССР. Нынешние школьники практически не знают Карбышева. Есть, конечно, исключения… Знают ли эту фамилию ваши дети? Исправьте этот пробел. Расскажите своим детям о Дмитрии Михайловиче Карбышеве… Он родился 14 октября 1880 года в Омске в семье военного чиновника. В 1908 году поступает в Военно-инженерную Академию, а окончив ее, становится одним из лучших русских военных инженеров. Во время Первой мировой он руководит работами в Брестской крепости. Во время осады русской крепости Перемышль, лично ведет в атаку сводную роту и получает ранение. Награждается орденом и получает чин подполковника. Далее случаются Февраль и Октябрь. Подполковник Карбышев идет на службу к большевикам. Руководит работами по укреплению Царицына, участвует в операциях против Колчака и Врангеля. Но не в братоубийственной войне совершил Дмитрий Михайлович свой подвиг, за который он достоин памяти потомков. После Гражданской войны Карбышев работает под началом М.В. Фрунзе, преподает инженерное дело в Академии, пишет десятки трудов по различным отраслям военно-инженерного искусства. Получает звание профессора и ученую степень доктора военных наук. К началу Великой Отечественной генерал-лейтенант Карбышев ведущий военный инженер нашей страны. 8 июня 1941 года он находился в командировке в Белоруссии, практически на границе. Когда началась война, ему предлагают вернуться в Москву, предлагают выделить транспорт и охрану. 61 летний генерал отказывается и отступает с частями Красной армии. Раненый и контуженный он попадает в плен. Три с половиной года генерал Карбышев провел в нацистских застенках. Концлагеря меняются один за одним: Замостье, Остров-Мазовецкий, Хаммельсбург под Берлином. Голод, побои, болезни. И предложения от немцев. Взятому в плен старому русскому офицеру, немцы предлагают сотрудничество. «Вчера мне предлагали перейти на службу в немецкую армию – рассказывал Карбышев сокамерникам – Я выругал их за такую наглость и заявил, что Родиной не торгую». Пожилой генерал, постоянно болеющий, слабый физически, но невероятно сильный духом, не только стойко переносит все ужасы немецких концлагерей, но и ведет агитацию. Убеждает других саботировать работу. Убеждает верить в победу России. Ему снова предлагают предать Родину. Он снова отказывается. И поэтому нацисты отправляют его в Нюрнбергский лагерь. Потом в Нюрнбергскую тюрьму гестапо. Оттуда генерала отправляют в каменоломни, в концлагерь Флоссенбург. Это настоящая каторга, помноженная на садизм и убийства. Карбышеву уже 64 года… Далее Дмитрия Михайловича отправляют в Майданек. Далее он попадает в Освенцим. Это лагеря смерти. Это самая жуть нацистской империи смерти. В Освенциме генерал ходит в полосатой одежде арестанта, еле волочит ноги от голода, на которых одеты деревянные башмаки-колодки. Русского генерала направили в команду, которая вычищала уборные и помойные ямы. Офицер, знавший Карбышева в лицо, встречает его в Освенциме. От неожиданности встречи, офицер растерялся и задал глупый вопрос: - Как чувствуете себя в Освенциме?
Карбышев поклонился и ответил: - Хорошо, бодро, как в Майданеке. В феврале 1945 года Дмитрий Михайлович Карбышев отправлен в лагерь смерти Маутхаузен. В 1948 году там открыли памятник герою… То, что произошло дальше, Советское правительство узнало из двух, слегка разнящихся сообщений, которые были получены уже после окончания войны. СООБЩЕНИЕ БЫВШЕГО ВОЕННОПЛЕННОГО ПОДПОЛКОВНИКА СОРОКИНА (1945 год): «21 февраля 1945 года я с группой в 12 человек пленных офицеров прибыл в концентрационный лагерь Маутхаузен. По прибытии в лагерь мне стало известно, что 17 февраля 1945 года в 17 часов дня из общей массы пленных была выделена группа в 400 человек, куда попал и генерал-лейтенант Карбышев. Эти 400 человек были раздеты догола и оставлены стоять на улице; слабые здоровьем умерли, и их немедленно отправили в топку лагерного крематория, а остальных дубинками гнали под холодный душ. До 12 часов ночи эта экзекуция повторялась несколько раз. В 12 часов ночи во время очередной такой экзекуции товарищ Карбышев отклонился от напора холодной воды и ударом дубинки по голове был убит. Тело Карбышева сожгли в крематории лагеря». СООБЩЕНИЕ КОМИТЕТА ПО РЕПАТРИАЦИИ (1946 год): Наш представитель по репатриации в Лондоне майор Сорокопуд 13 февраля 1946 года был приглашен больным майором канадской армии Седдон де Сент Клер в госпиталь Бремшот, Хэмпшайр (Англия), где последний сообщил ему: «В январе 1945 года я в числе 1000 человек пленных с завода Хейнкель был отправлен в лагерь уничтожения Маутхаузен, в этой команде был генерал-лейтенант Карбышев и еще несколько человек советских офицеров. По прибытии в Маутхаузен целый день пробыл на морозе. Вечером для всех 1000 человек был устроен холодный душ, а после этого в одних рубашках и колодках построили на плацу и продержали до 6 часов утра. Из 1000 человек, прибывших в Маутхаузен, умерли 480 человек. Умер и генерал Дмитрий Карбышев». P.S. Автор статьи надеется, что о генерале Карбышеве будет снят фильм. А если таковой уже имеется, его покажут на одном из ведущих каналов. Деятели искусства, ау? Вы в большом долгу перед своим народом… (Информация из книги: «Солдат, герой. Ученый. Воспоминания о Д.М. Карбышеве», Военное издательство Министерства Обороны СССР, Москва,1961) http://www.theunknownwar.ru/geroj_nashego_vremeni.html
Утром 29 апреля, после бракосочетания с Евой Браун, изложив свою последнюю волю, Гитлер продиктовал политическое завещание, в котором объяснял и оправдывал свою жизнь и деятельность. Оно состояло из двух частей. В первой части Гитлер утверждал, что не имел намерений развязывать войну в 1939 и возложил ответственность за ее начало на "международное еврейство". Во второй части он изгонял из партии тех, кого считал изменниками своему делу, в том числе Геринга и Гиммлера, назначенных ранее его преемниками. Подлинное авторство политического завещания несколько раз подвергалось сомнению. Завещание считалось пропагандистским напутствием миру и последующим поколениям, созданным апологетами нацистского движения. Однако британский историк Тревор-Ропер, используя заключения экспертов, проведших текстологические исследования, и свидетельские показания секретаря Гитлера Гертруды Юнге, печатавшей текст документа, пришел к выводу о его подлинности. Зачем это мы пишем в нашем Журнале? Чтобы каждый мог прочесть и понять, что самой представлял Гитлер. Сразу скажу, что приводим только отрывки, убирая в сторону отдельные периодически повторяющиеся навязчивые рассуждения, частые нападки на одну из стран (будь то союзник или враг) и другие инсинуации, домыслы. Что нами оставлено? Оценка каждого из государств, которые играли ведущие роли на тот момент (роль которых не изменилась и поныне). Значимость отдельно взятых народов в представлении Гитлера. Анализ и пророчества в отношении германского народа, евреев, русских, англичан и американцев. Местами мы позволим себе небольшие комментарии.
Первая часть политического завещания
«…Для меня также было совершенно очевидным, что если народы Европы станут разменной монетой, то именно евреи, как истинные преступники в этой кровавой борьбе, будет нести за это ответственность. У меня не оставалось ни капли сомнения в том, что за это время не только миллионы детей европейских арийских народов умрут от голода, не только миллионы взрослых людей найдут смерть, не только сотни тысяч женщин и детей сгорят и погибнут под бомбежками в городах, и истинный преступник не искупит своей вины, даже с помощью самых гуманных средств».
Вторая часть политического завещания
«...Перед смертью я исключаю из партии бывшего рейхсмаршала Германа Геринга и лишаю его всех прав, которыми он пользовался на основании указа от 29 июня 1941 года, а также благодаря моему заявлению в рейхстаге 1 сентября 1939 года. Я назначаю вместо него гросс-адмирала Дёница президентом рейха и верховным главнокомандующим вооруженными силами*. *(30 апреля 1945 года, после самоубийства Гитлера, согласно его завещанию, главнокомандующий Военно-морским флотом Германии гросс-адмирал Карл Дениц был назначен президентом Германии. Новое правительство прежде всего стремилось договориться с союзниками о прекращении огня. И поэтому, в чрезвычайной спешке, 7 мая представители Деница подписали временное соглашение о капитуляции в Реймсе перед представителями англичан и американцев, за день до того, как 8 мая в Карлсхорсте фельдмаршал Кейтель поставил свою подпись под безоговорочной капитуляцией перед представителями всех четырех держав, включая СССР и Францию. 23 мая 1945 года адмирал и члены его правительства были арестованы американцами, а уже в ноябре он сел на скамью подсудимых Нюрнбергского трибунала. За военные преступления Карл Дениц был приговорен к 10 годам лишения свободы) Перед смертью я исключаю из партии и снимаю со всех государственных постов бывшего рейхсфюрера СС и министра внутренних дел Генриха Гиммлера. Вместо него я назначаю рейхсфюрером СС и руководителем германской полиции гауляйтера Карла Ханке, а рейхсминистром внутренних дел гауляйтера Пауля Гислера. Геринг и Гиммлер, совершенно независимо от их предательства по отношению ко мне лично, нанесли неизмеримый ущерб стране и всей нации, ведя тайные переговоры с врагом, которые они проводили без моего ведома и против моих желаний, и незаконно пытались присвоить себе власть в государстве... (Можно подумать, Дениц, практически сразу начавший «сливать» Германию на Запад, агнец…) Прежде всего, я поручаю руководителям нации и тем, кто им подчиняется, тщательно соблюдать законы расы и безжалостно противостоять всемирному отравителю всех народов - международному еврейству!» http://www.hrono.ru/dokum/194_dok/19450429gitl.php
ПОЛНЫЙ ВАРИАНТ ЗАВЕЩАНИЯ ГИТЛЕРА
(который выглядит, скорее, как размышления «у разбитого корыта», но именно под таким названием подается в Интернете) Глава первая. 4 февраля 1945 г.
Черчилль воображает себя вторым Питтом. Что за тщеславие! В 1793 году Питу было всего 34 года, в то время как Черчилль, увы, всего лишь старый человек, который только и может, что исполнять приказы этого безумца Рузвельта. Новым критическим фактором было появление двух сверхдержав США и СССР. Моя политика достижения соглашения с Англией была направлена на избежание непоправимой ситуации для Запада. Позднее, когда я атаковал СССР и вскрыл большевистский гнойник, я надеялся, что в сознании западных стран это зажжёт искру здравого смысла. Я дал Западу шанс, не пошевелив даже пальцем, абсолютно безопасно принять участие в акте великого очищения, предоставив всю санитарную работу одной Германии. Однако… я недооценил власть евреев в Англии! Они предпочли даже сами разрушить Британскую Империю, чем допустить в Англии национал-социализм. Под нашим давлением они терпели наш внешний антисемитизм. Но наша абсолютная нацеленность на выкорчёвывание корней еврейской власти, и уничтожение её ответвлений по всему миру, было блюдом, которое их деликатные желудки не могли переварить. Заключённый тогда мир, позволил бы нам предотвратить вмешательство США в европейские дела. Под руководством рейха, Европа была бы быстро объединена. Как только бы мы уничтожили еврейский яд, объединение Европы стало бы лёгким делом. Франция и Италия, каждая из которых была разбита с промежутком всего в несколько месяцев двумя германскими народами, сразу бы сочли за счастье выти из игры. Франция и Италия вынуждены были бы сразу отказаться от всех совершенно неуместных притязаний на величие. В то же самое время они оказались бы вынужденными отказаться и от всех своих притязаний на Северную Африку и Ближний Восток, а это, в свою очередь, позволило бы Европе начать более решительную политику развития дружбы с мусульманскими странами. (Фактически, Германия сейчас уже во всю «дружит» с мусульманами, которые составляют внушительную диаспору в самой Германии) И, наконец, Германия, как прочный тыл Британской Империи, смогла бы отдать себя всю и без остатка своей величайшей задаче, цели всей моей жизни, и квинтэссенции Национального социализма - деструкции Еврейского большевизма. Это бы закончилось завоеванием обширных земель на Востоке; а это, в конечном итоге, обеспечило бы будущее германской нации. Мы точно можем сделать одно пророчество: какой бы ни был исход этой войны - для Британской Империи в любом случае это конец. Она смертельно ранена. Будущее английского народа - это умереть от голода и туберкулёза на их проклятом острове. Британская тупость и отчаянное упорство, между прочим, обеспеченное Рейхом, - это разные вещи. В первую очередь, Англия имела свободу выбора, и никто её не заставлял объявлять нам войну. Но она не только пошла на войну, но сама же её и спровоцировала. Мне наверно не надо было бы даже и упоминать, что поляки, если бы их не подстрекали английские и французские поджигатели войны, которые сами, в свою очередь, инспирировались евреями, определённо не были бы настроены совершать собственное самоубийство. И даже при таком раскладе, даже после своей первоначальной ошибки, Британия смогла бы вытащить свои каштаны из огня, - или после ликвидации Польши, или после разгрома Франции. Конечно, так делать, - для неё было бы не совсем прилично, однако, на дела такого рода английское чувство чести не распространяется. Всё что от неё требовалось, это взвалить ответственность за своё отступничество на своих бывших союзников, - собственно, так же как она сама и Франция сделали с в 1940 году с Бельгией, и более того, в этом случае мы бы сами помогли ей сохранить лицо.
…С другой стороны, Германия не имела выбора. Как только мы объявили наше желание, наконец, объединить всех германцев в одну Великую Империю и обеспечить для них действительную независимость - другими словами свободу жить своей собственной жизнью - все наши враги сразу поднялись против нас. И война стала неизбежной, поскольку, если бы мы хотели её избегнуть, то мы должны были бы пожертвовать самыми фундаментальными интересами германского народа. …Таким образом, в тот, или иной момент, - МЫ БЫЛИ ПРИГОВОРЕНЫ К ВОЙНЕ. МЫ ТОЛЬКО СТАРАЛИСЬ ВЫБРАТЬ НАИМЕНЕЕ НЕБЛАГОПРИЯТНЫЙ МОМЕНТ. И как только это случилось, - о выходе из игры уже не могло быть и речи. Наши враги нацелились не только на учение Национального социализма. Они ненавидят Национальный социализм, потому что именно он воодушевил германскую нацию. Поэтому они искали методы уничтожения германского народа, о чём не может быть ни малейших сомнений. И поскольку их ненависть оказалась сильнее лицемерия, они не выдержали. Мы можем только выразить благодарность нашим врагам за то, что они так ясно выразили нам свои намерения. На эту всеохватывающую ненависть мы могли ответить только всеобщей борьбой. Сражаясь за само наше существование, мы сражались до последнего, и, что бы ни случилось, мы будем сражаться до конца. Германия выйдет из этой войны ещё сильнее, чем когда-либо, а Британия - слабее, чем когда-либо. История показывает, что неудача и несчастье часто были необходимой прелюдией к Великому Возрождению. Страдания германского народа (а в этой войне он страдал несравненно больше, нежели любой другой народ) являются именно той причиной, которая, с позволения Провидения, даст ему подняться ещё выше к окончательной победе. (Это без комментариев…)
Глава вторая. 6 февраля 1945 г.
После пятидесяти четырёх месяцев титанической борьбы, войны с обеих сторон, ведущейся с беспримерной яростью, германский народ обнаруживает себя в одиночестве пред лицом коалиции, поклявшейся уничтожить его. Война бушует по всем нашим границам. Она подходит всё ближе и ближе. Наши враги собирают силы для финального штурма. Их цель, не просто разбить нас в сражении, но раздавить и уничтожить совсем. Их цель разрушить нашу страну, вычеркнуть самоё наше мировоззрение с лица земли, поработить наш народ - в качестве наказания за его верность идеям национального социализма. Нам осталось - последние четверть часа. (Бред продолжается…) …И если, несмотря на всё, Судьба снова распорядится, чтоб ещё раз в истории мы были бы разбиты превосходящими силами, давайте примем смерть с высоко поднятыми головами и позаботимся о том, чтобы в памяти людей честь германского народа осталась бы незапятнанной. Отчаянная битва - это всегда пример блистательного зрелища. (Гитлер вспоминает героизм германского народа. А где он был, когда солдаты этого самого народа ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УНИЧТОЖАЛИ и УНИЖАЛИ СССР?) Нет такого явления, как безвыходная ситуация! Вспомните, как много неожиданных поворотов фортуны даже в истории одного только германского народа". Во время Семилетней Войны Фредерик Великий обнаружил себя загнанным в угол. Зимой 1762 года он решил, что если к определённой дате, которую он выбрал, не
произойдёт никаких перемен, то он примет яд. И вдруг, за несколько дней до установленной даты, совершенно неожиданно умирает русская царица Елизавета, и вся ситуация чудеснейшим образом разворачивается на 180 градусов! («Чудеснейший образ» предательство в царских хоромах в то время, когда русский солдат уже стоял под Берлином и ждал заслуженной сатисфакции за предыдущие тяготы и лишения. Во и все «чудеса»…)
Глава третья. 7 февраля 1945 г.
Оглядываясь назад, я очень расстроен от одной мысли о тех миллионах немцев, людей доброй воли, которые эмигрировали в Соединённые Штаты, и которые теперь составляют хребет этой страны. Потому что эти люди, заметьте, не просто потерянные для своей родины, хорошие немцы; на самом деле они стали врагами, ещё более нетерпимо настроенные к нам, чем любые другие. Немецкий эмигрант везде сохраняет свои качества хорошего и выносливого работника, и это так, но он очень быстро теряет свою Положение армий СССР (красный цвет), союзников (красный цвет) душу. Нет ничего более ненатурального, чеми германской коалиции (синий цвет) в июле 1944 г. Розовым цветом показаны области текущих сражений Немец, который стал эмигрантом. В будущем мы должны предпринять меры, против этих напрасных кровотечений германской крови. Только на восток, и только на восток должна течь наша кровь. Это направление сама Природа выбрала для распространения германских народов. Суровый климат, которым Восток их встречает, позволяет им сохранить качества закалённых и энергичных людей; и живой контраст, который они там встречают, позволяет им сохранять в свежести свою любовь и стремление к родине. Перенеси немца в Киев, и он останется цельным немцем. Но перенеси его в Майами, и вы сделаете из него дегенерата, то есть Американца. И поскольку колонизация не является призванием немцев, Германия никогда не должна дружить со странамиколонизаторами и всегда должна отказываться от сотрудничества с ними в их колониальных устремлениях. (Браво, Адольф! Кто же тогда превратил в рабов миллионы людей?)
Глава четвёртая. 10 февраля 1945 г.
…Эта война убедительно показала по крайне мере одну вещь - уже не реставрируемый декаданс латинских стран. Франция, Испания и Италия наглядно продемонстрировали всему миру, что они уже выдохлись и поэтому уже более не имеют права принимать участия в урегулировании глобальных дел. (Т.е. благие намерения о Новой Объединенной Европе – сказки для дурачков. Гитлеру была нужна Новая Германия с государствами вассалами (сателлитами), а не развитие экономики в таких крупных, пусть и аграрных странах, как Франция, Италии и Испания)
Глава пятая. 13 февраля 1945 года
Одним из главных достижений Национального социализма было то, что он первым стал смотреть на еврейскую проблему в реальном свете. Евреи сами всегда возбуждали ненависть к себе. Из века в век, все народы мира, начиная с древних египтян и до нас, всегда реагировали на них абсолютно одинаково. И обязательно наступает время, когда у людей всякое терпение кончается, и они уже не могут выносить издевательств отвратительных евреев. Люди делают рывок и скидывают евреев с себя, как животное, старающееся освободиться от гадины. Начинается насилие и, в конце концов, - восстание. Эта инстинктивная реакция, реакция отвращения против чужеродного элемента, который отказывается жить как все; реакция против паразита, который впивается в своего носителя и сосёт и сосёт из него всё до последней капли крови. Еврей - паразит по натуре, который не может и, который никогда не ассимилируется, чтобы жить как все. Отличительная черта еврея, что, в отличие от других чужеродных элементов, он везде предъявляет права на исключительное положение и привилегии в том месте, где его приютили, всегда оставаясь при этом евреем. Фигурально говоря, еврей везде
хочет огораживать всё красными флажками и загонять зайцев борзыми. И евреи - они единственные во всё мире, предъявляющие ко всем требования на такие экстравагантные привилегии. Национальный социализм преследовал евреев во всех направлениях, поклявшись избавить Германский мир от еврейского яда. Для нас в своей сути - это был процесс дезинфекции, который мы выполняли настойчиво и тщательно, иначе, евреи нас просто сразу же задушили бы и уничтожили. После начального успеха этой операции в Германии был хороший шанс распространить этот успех и дальше. На самом деле, чтобы победить болезнь, прерывать процесс радикального излечения было никак нельзя. Отчётливо осознав опасность, Евреи, в ту борьбу, которую они развернули против нас, кинули все свои силы. Во что бы то ни стало, Национал-социализм должен был быть уничтожен, даже если да этого им понадобилось бы уничтожить всем мир. Никогда ещё до этого война не была такой типично, и в то же время исключительно Еврейской. В конце концов, я хотя бы заставил евреев сбросить свои маски. И даже если вся наша борьба закончится поражением, - это не будет поражением, - я всему миру раскрыл глаза на фундаментальность еврейского зла. Говоря это, заявляю, что я совершенно свободен от расизма как расовой ненависти. Но, тем не менее, это нежелательно, чтобы раса смешивалась с другими расами. Кроме нескольких неожиданных успехов, которые я согласен допустить, систематическое скрещивание никогда не давало хороших результатов. Национальный социализм сплавит в себе все положительные качества германской души, и из этого сплава получится современный немец - творческий, работящий, осознанный, уверенный в себе и в то же время скромный и гордый; но не сам по себе, а от принадлежности к великой общности, которая будет вызывать восхищение других народов. Это чувство племенного превосходства, ни в малейшей степени не подразумевает желания завоевать и уничтожить другие народы. (В очередной раз трус защищается…) Если сравнивать с Евреями, наша расовая гордость не столь агрессивна. Мы используем термин "еврейская раса" просто из соображений удобства, поскольку в природе, с генетической точки зрения, никакой еврейской расы, как таковой нет. Евреи не обладают даже общими антропологическими чертами, которые могли бы очертить их в определённую однородную группу. И в то же самое время каждый еврей, несомненно, имеет в себе хотя бы несколько капель чистейшей еврейской крови. Если бы это было не так, то было бы невозможно объяснить наличие определённых физических характеристик, которые постоянно присутствуют у всех евреев от Варшавского гетто до базара в Марокко нахальный нос, хищные ноздри и т.д. Психологическая раса - это нечто более солидное и более прочное, чем обычная
простая раса. Перенеси немца в Америку, и вы превратите его в американца; но еврей останется евреем везде - создание, которое не может изменить никакая внешняя среда. Я всегда был абсолютно честен в моих отношениях с евреями. Накануне войны я дал евреям последнее предупреждение - я сказал им, что если они таки подстроят её начало, то пусть не ждут пощады, - я уничтожу этого микроба по всей Европе, и в этот раз - навсегда и окончательно. На это предупреждение евреи ответили объявлением тотальной войны и объявили по всему миру, что, где есть на планете еврей - он будет заклятым врагом национального социализма. Мы хотя бы вскрыли еврейский гнойник, и в будущем, все люди доброй воли будут нам бесконечно благодарны за это.
Глава шестая. 14 февраля 1945 г.
Катастрофичность этой войны для Германии заключалась в том, что она одновременно началась и слишком рано, и слишком поздно. С чисто военной точки зрения, для нас было бы лучше, если бы она началась раньше. Я должен был взять инициативу в свои руки в 1938 году, вместо того, чтобы позволить себя вовлечь в войну в 1939, в то время как в любом случае война была неизбежна. Однако вы вряд ли можете обвинить меня, если бы Англия и Франция приняли все мои предложения в Мюнхене! Русские - поскольку у них огромные пространства, могут себе позволить роскошь никуда не торопиться. Время работает на них, но против нас. Даже если бы Провидение отпустило бы мне срок жизни, достаточный для того, чтобы я мог вести свой народ к полному развитию идей Национального социализма; вы можете быть уверены, что наши враги никогда бы не позволили мне воспользоваться этим. Они бы приложили максимальные усилия, чтобы уничтожить нас ещё до столкновения лицом к лицу с Германией - Германией, сцементированной единой идеей Национального Социализма, единой телом и духом, и поэтому непобедимой. Наши генералы и дипломаты, за редким исключением, - люди другой эпохи; и их методы ведения войны и ведения иностранной политики принадлежат к давно прошедшему времени. Это одинаково относится как к тем, которые служили верой и правдой, так и ко всем остальным. Первые делали своё дело плохо, или вследствие отсутствия способностей, или вследствие отсутствия энтузиазма, а вторые делали это злоумышленно и с целью саботажа. Нашей величайшей политической ошибкой были наши дела с французами. Мы ни в коем случае нет должны были с ними сотрудничать. Эта политика сотрудничества с французами оказалась выгодной только им, и не принесла нам ничего кроме сильнейшего вреда. Нашей очевидной политикой в отношении Франции было бы освободить трудящихся, и помочь рабочим Франции сделать свою собственную революцию.
Глава седьмая. 15 февраля 1945 г.
Ни одно решение, которое я делал в течение это войны, не было настолько пагубным, как решение атаковать Россию. Я всегда говорил, что мы должны любой ценой избежать ведения войны на два фронта. И вы можете быть уверены, что я долго и беспокойно размышлял над печальным опытом Наполеона в России. Тогда откуда, вы могли бы спросить, вся эта война с Россией, и почему я выбрал именно
этот момент? В это время мы уже оставили план окончить войну, посредством успешного вторжения в Англию. Но дальше больше: глупое руководство Англии ни под каким видом не хотело признавать объединения Европы под нашим началом, пока на континенте оставалось хоть одно государство принципиально враждебное Третьей Империи. Таким образом, война грозила тянуться и тянуться, а между тем, позади
англичан американцы играли всё более возрастающую и активную роль. Мы не имели другого выбора, мы должны были любой ценой убрать русскую гирьку с европейских весов. У нас была и другая, одинаково серьёзная причина, для наших действий - смертельная угроза, которую СССР представлял для нашего существования. Потому что было абсолютно ясно, что сегодня или завтра, но СССР будет атаковать нас. Наш единственный шанс разбить СССР - был напасть первыми, потому что пассивно защищаться было абсолютно бесперспективно. Мы не могли дать возможность Красной Армии воспользоваться нашими суперсовременными автобанами для быстрейшего броска своих танков; а наши железные дороги предоставить им для переброски своих частей и снабжения. Но если бы напали мы, то у нас был шанс разбить Красную Армию на её же поле, в её болотах, на её обширных и грязных пространствах. Однако на цивилизованной территории у нас не было против Красной Армии никаких шансов. Если бы СССР напал на Германию, то мы были бы для них просто трамплином, с которого они бы обрушились на всю Европу и раздавили бы её. Почему 1941 год? Потому что в виду всё возрастающей силы англо-американского блока, если вообще действовать, мы должны были действовать без промедления. И учите, что Сталин отнюдь не сидел, сложа руки. На два фронта, время работало бы против нас. Поэтому на самом деле вопрос был не: "Почему 22 июня 1941 года?", а "Почему не раньше?" Я должен был атаковать СССР на несколько недель раньше, но эти итальянцы с их идиотской военной компанией в Греции создали нам дополнительные трудности. Для нас главной проблемой было, чтобы как можно дольше удерживать СССР от первого шага, и моим личным кошмаром был страх, что Сталин возьмёт инициативу на себя. Другой причиной было российское стратегическое сырьё, которое было для нас жизненно необходимым. (Вот с этого и стоило начинать, «вождь европейских народов».) Несмотря на официальные поставки, СССР постоянно сокращал их и сокращал; и была реальная угроза, что они вообще их могут прекратить. Если они были не готовы дать необходимое нам добровольно, то у нас не было другого выхода как сами придти и взять - на месте и силой. (Вот оно, нутро и вылазит…) Я пришёл к решению немедленно после визита Молотова в Берлин, в ноябре, потому что мне стало ясно, что это только вопрос времени, когда Сталин бросит нас и перейдёт на сторону врага (Англии). Или я должен был играть на затягивание времени, чтобы лучше подготовиться? Нет и ещё раз нет! Поступив так, я бы пожертвовал инициативой, и короткая и опасная передышка, которую мы могли бы получить, стоила бы нам очень дорого. В этом случае мы должны были бы уступить советскому шантажу в отношении Финляндии, Румынии, Болгарии и Турции. Третья Германская Империя - защитник и охранник Европы, и мы не могли пожертвовать этими дружественными нам странами на алтарь еврейского коммунизма. В этом отношении у нас не было никаких вопросов. Война с СССР, что бы мы не делали, стала неизбежной, и ещё более затягивать, означало бы только одно, что позже мы должны были бы драться в менее благоприятных условиях. Поэтому, после того как Молотов уехал, я принял решение, что я должен свести счёты с СССР, как только позволят погодные условия.
Глава восьмая. 15 февраля 1945 г.
(Опять рассуждения об ошибках в политике с Францией…)
Глава девятая. 15 февраля 1945 г.
Я никогда не любил ни Францию, ни французов, и никогда не переставал об этом говорить. (Ну, как всегда, вылезло поганое нутро. А то – революция, свобода…)
Глава десятая. 17 февраля 1945 г.
Когда я объективно и без эмоций оцениваю события, я должен допустить, что моя нерушимая дружба с Италией и Дуче должна быть причислена к моим ошибкам. На самом деле, - это очевидно, что наш союз с Италией был более на пользу
врагу, чем нам самим. Итальянское участие
принесло нам выгоды в лучшем случае весьма умеренные, в сравнении с бесчисленными трудностями, которые из этого возникли. Если, несмотря на все наши усилия, мы не выиграли эту войну, то итальянский альянс внёс в это существенную лепту! …Но мы опоздали на поезд, и мы опоздали ещё несколько раз, и всё из-за нашей верности союзу с итальянцами! (А вот и первые «козлы отпущения». В смысле, итальянцы…) Затягивающаяся война - на руку агрессору, поскольку она позволяет ему научиться воевать. А я надеялся вести войну без того, чтобы дать шанс противнику, чему бы то ни было научиться в искусстве войны. В Польше и Скандинавии, в Голландии, Бельгии и Франции я добился успеха. Наши победы были быстрыми и были достигнуты с минимальными потерями с обеих сторон, и в то же время были достаточно решительными и полными, чтобы означать полный разгром врага. Если бы война велась бы только Германией, а не Итало-Германией, мы бы напали на СССР уже к 15 мая 1941 года. Вдвойне укреплённые фактом, что наши войска ещё не терпели поражений, мы бы могли завершить нашу кампанию ещё до начала зимы. И как бы тогда всё было по-другому! …Сам по себе Дуче - мне ровня. Он может даже выше меня в отношении его амбициозных планов для своего народа. Но не амбиции, а факты решают дело.
Глава одиннадцатая. 18 февраля 1945 г.
Вступление в войну Японии не вызывало у нас страхов и опасений, хотя было очевидно, что Японцы сделали великолепный подарок Рузвельту, дав ему железный довод для объявления войны Германии. Катастрофа ПирлХарбора, я уверен, была бальзам души для Рузвельта. …Рузвельт превзошёл самого себя, провоцируя Японию. Это было повторение, но только в больших масштабах, тактики, в своё время успешно применённой президентом Вильсоном во время Первой Мировой Войны. Дьявольски выполненная провокация торпедирования "Луизитании" и предварительная анти-германская истерия психологически подготовили американцев к вмешательству в войну в Европе. ("Луизитания" была бронирована и тяжело вооружена. – Примечание предыдущих читателей Завещания.) Американцы, наученные горьким опытом Первой Мировой, меньше всего пылали энтузиазмом снова позволить втянуть себя в войну в Европе. С другой стороны, они более чем когда-либо, носились с идеей "жёлтой опасности"! Учить евреев обманывать - это как ездить на Северный Полюс со своим снегом, и вы можете быть уверены, свои капканы они расставляют - с дьявольской хитростью. Я совершенно убеждён, что в случае, который мы обсуждаем, евреи долго планировали, каким образом руками белых людей уничтожить "Империю Восходящего Солнца", которая достигла силы мировой державы, и всегда яростно сопротивлялась загрязнению своей расы еврейским элементом.
Глава двенадцатая. 20 февраля 1945 г.
…К своей физической немощи латинские страны добавляют абсолютно фантастические претензии. Дружественная Италия или враждебная Франция - никакой разницы. Немощь обоих оказалась для нас одинаково фатальна.
Глава тринадцатая. 21 февраля 1945 г.
Для того чтобы выполнить нашу программу, нам очень был нужен мир. Я всегда был нацелен на мирное существование и разрядку напряжённости. Но враги посредством своих фокусов вовлекли нас в войну против нашего желания.
Глава четырнадцатая. 24 февраля 1945 г.
Наша война против Америки - это трагедия, - это лишено всякого смысла и основания в реальности. Это один из выкрутасов истории, который произошёл, когда я взял власть в Германии, а Рузвельта тогда Американское Еврейство ставило у власти в США. Без Еврейства, и без их этого лакея Рузвельта дела могли бы пойти совсем по-другому. Германия и США находятся очень далеко друг от друга, и никто не просил их приходить ни к какому взаимному пониманию. …Кстати, США могли бы пережить и выжить в условиях полной экономической изоляции. Тогда как для нас - это несбыточная мечта. У США обширнейшая территория, способная предоставить работу огромному количеству народу. В то время как в Германии я только мечтал достичь полной экономической самостоятельности на территории страны, несоразмерной с её многочисленным населением. Великий народ требует великих пространств! Германии ничего не надо от Америки, а США нечего бояться Германии. (До поры, до времени…) Я готов сейчас поспорить, что в пределах четверти века американцы сами ощутят на себе давление удавки, затянутой на их горле паразитическим еврейством, впившимся в их плоть и сосущим их кровь. Совершенно ясно одно - в течение четверти века или все американцы станут антисемитами, или они будут сожраны евреями. Если мы всё-таки проиграем эту войну, то мы будем разбиты именно Международным Еврейством. Полный беспредел, который устроили евреи в Германии - это ещё ягодки, в сравнении с тем беспределом, который они устроят на своих новых "охотничьих владениях". …Немцы никогда не испытывали империалистического побуждения. Я рассматриваю эпизод в конце XIX столетия как несчастливый эпизод в нашей истории. Наше поражение в Первой Мировой Войне в 1918 году, по крайне мере, имело положительным результатом прекращение нашего участия в составе международной преступной шайки Англии и Франции, которые забавлялись временными успехами своей колониальной политики. (А может, просто зависть говорит в этот момент?)
Глава пятнадцатая. 25 февраля 1945 г.
Это факт, что мы всегда были вынуждены действовать в спешке. Для нас, действовать быстро, - было всегда сталкиваться с неожиданностями. «Заторможенный» русский солдат дает прикурить (буквально и образно) немецким «шустрякам» Для того чтобы обрести дар терпения, нам нужно было иметь время и место, а у нас не было ни того, ни другого. Это русские счастливы иметь оба фактора, с происходящей от этого заторможенностью, которая является характерной чертой славянского темперамента. Более того, благодаря марксистской религии, у русских теперь всё необходимое, чтобы сделаться терпеливыми. Русским теперь обещано светлое будущее, что существенно отличает марксизм от христианства, но опять же, только в пресловутом будущем. "Счастье достижимо в пределах вашей жизни, - сказал Маркс, - я вам это обещаю, но вы должны не препятствовать эволюции и не пытаться сами ускорить процесс" (Гитлер цитирует Маркса. - Прим. пер.). Люди всегда покупаются на такие уловки.... У Ленина не оказалось времени, но Сталин проделал хорошую работу, и он делает и продолжает её делать... Марксизм - очень мощная сила. Но как мы должны оценить Христианство, чьё ложное руководство иудизировано до той степени, что они уже не борются с еврейскими христопродавцами. Поверьте мне, марксизм несравненно сильнее!
Глава шестнадцатая. 26 февраля 1945 г.
В действительности, я решился на выяснение отношения с Россией с помощью силы, как только я убедился, что Англия не изменит своей позиции. Черчилль оказался неспособным оценить мой рыцарский дух, когда я воздержался от их полного уничтожения под Дюнкерком (в мае-июне 1940 года Гитлер дал уйти остаткам разбитой английской армии через Ла-Манш. - Прим. пер.). Мы были обязаны заставить англичан понять, что если бы они признали Германскую гегемонию на континенте, чему англичане были всегда самые ярые противники, то мы бы представили им неоценимые преимущества. Уже к концу июля 1940 года, через месяц после разгрома Франции, я понял, что мир снова выскальзывает из наших рук. А парой недель позже я понял, что мы не успеем высадиться в Англии до начала осенних штормов, а также и потому, что мы ещё не достигли превосходства в воздухе. Иначе говоря, я понял, что Англия ускользает из наших рук. Трагедия, с моей личной точки зрения, заключалась в том, что я не мог атаковать раньше 15 мая 1941 года; но если я хотел сделать "Блицкриг" это было существенно, чтобы я атаковал не позже этой даты. Всю зиму 1940-41 года, а весной 1941 года ещё больше меня мучила навязчивая
Все фашисты были галантны и добры с женщинами мысль, что русские вот-вот нападут. Что касается еврейских демократий, то у русских здесь терпение как у слона. Русские знают абсолютно точно, что евреи рано или поздно, и даже безо всякой войны, своё ярмо на них опять наденут; благодаря внутренним раздорам, которые разрывают русских; нескончаемым экономическим кризисам, из которых они, по-видимому, неспособны выбраться; и мощной приманке марксизма, которому они особенно подвержены. Объяснение тому терпению, которое демонстрируют русские, надо искать в их складе характера, который позволяет им не рисковать, а выжидать: год, поколение, столетие - сколько необходимо, чтобы созрели условия для исполнения их планов. Для русских время, - не значит ничего. Марксизм им точно обещал рай на земле - естественно не сегодня и не завтра, а когда-нибудь - в туманном, бесконечном будущем. Несмотря на это долготерпение, которое является хребтом их силы, русские не могут стоять в сторонке и наблюдать разгром Англии, поскольку в этом случае, если принять, что США и Япония взаимно выключатся, как это, собственно, и произошло, то Русские остаются с нами с глазу на глаз - и в одиночестве. А это, без всякого сомнения, означает, что при условии выбора нами времени и места, давний спор между нами будет решён в нашу пользу.
Глава семнадцатая. 26 февраля 1945 г.
Я был последней надеждой Белой Европы. Она оказалась неспособной переделать себя посредством самостоятельных реформ. Она отвергла все ухаживания и предложения. Чтобы завладеть ею, я был вынужден использовать силу. Европа может быть построена заново только на руинах. Нет, не на буквальных руинах; я имею в виду - на руинах банковских интересов, на руинах династических коалиций, на руинах умственной косности, на руинах извращённых предрассудков, на руинах хронической политической аллергии и на руинах ограниченности мышления. Европа должна быть построена в общих интересах, без индивидуальных особенностей. Это прекрасно понял ещё Наполеон (вот это – уже, как говорится, «ближе к телу»).
Глава восемнадцатая. 2 апреля 1945 г.
Если нам предначертано быть разбитыми в этой войне, разгром будет полным и окончательным. Наши враги провозгласили свои цели в отношении нас в манере, которая не оставляет нам никаких иллюзий относительно их намерений. Американские и английские евреи, русские большевики, и та орда шакалов, которая, сглатывая слюну, несётся за ними по пятам, - мы все знаем, что никто из них не отложит в сторону оружие, пока они не уничтожат национальносоциалистическую Германию и не превратят её в груду щебня. В таком жутком конфликте как этот, в войне, в которой две столь непримиримые идеологии сталкиваются между собой, вопрос может быть разрешён только посредством тотального уничтожения одной или другой стороны. (А что же вы хотели? Эффект бумеранга) Это жестокая мысль. Она наполняет меня
Руины Кельна
ужасом - даже просто подумать, как наша Германия будет порублена на части победителями, а наши люди будут подвергнуты всем жестокостям еврейских большевиков и американских гангстеров. … Позор и предательство, которые мы испытали в 1918 году, - это всё пустяки, по сравнению с тем, что ждёт нас сейчас. Моё воображение отказывается принять, что элиту Германии, которая вела её к самым вершинам героизма, ожидают годы и годы уничтожения. (За элиту не стоит беспокоиться – «элиту» подберут американцы и англичане, в меньшей мере СССР) …Двадцать лет назад я написал, что я думаю о Франции. Франция есть смертельный враг германского народа. …Поэтому для нас в отношении Франции - два правила:
недоверие и бдительность. … я уверен, что японцы, китайцы и мусульмане всегда будут нам гораздо ближе, чем та же Франция, несмотря на то, что мы родственники по крови! С разгромом нашей империи и только ожидающимся появлением азиатского, африканского и, возможно, южноамериканского национализма в мире есть только две силы, способные к противостоянию - это США и СССР. Законы, как истории, так и географии, всё равно вынудят эти державы воевать между собой, если не на поле боя, то экономически и идеологически. И те же законы неизбежно делают эти же обе державы врагами Европы. И также неизбежно, что обе эти державы, рано или поздно, будут искать поддержки единственно оставшейся великой нации Европы - германского народа. В настоящий момент мне трудно сказать, какой иудаизм, с идеологической точки зрения, для нас будет более вредоносным - американский, капиталистический или его большевистский, коммунистический вариант. Вполне возможно, что под давлением обстоятельств русские полностью освободятся от еврейского марксизма, но только для того, чтобы возродить панславизм в его наиболее яростной форме. Что касается американцев, если они немедленно не избавятся от своей еврейской петли евреев из Нью-Йорка, которые имеют умственные способности обезьяны, пилящей сук, на котором сама же и сидит, то евреи их быстро на ней же и удавят, прежде чем те даже сообразят, что вообще происходит. Тот факт, что евреи из Нью-Йорка сочетают обладание такой огромной материальной силой с полным отсутствием интеллекта, вызывает у меня образ ребёнка, поражённого слоновостью. Хорошо бы задаться вопросом, не является ли это типичным случаем "грибковой цивилизации", которая характеризуется тем, что исчезает также быстро, как и появляется. Если Северной Америке не удастся сменить себе идеологическую доктрину на менее злокачественную, чем та, которая сейчас у них в качестве инструкции, основанная на химере, громко называющей себя Христианской Наукой; весьма сомнительно, что ей ещё долгое время удастся оставаться преимущественно белым континентом. Очень скоро станет очевидно, что у этого колосса на глиняных ногах, после своего фантастического подъёма, осталось только и сил, чтобы вызвать своё собственное низвержение. И что за прекрасный шанс, предоставит этот падение жёлтым расам! (И не только!) Таким образом, в этом жесточайшем мире, с двумя подряд мировыми войнами, очевидно, что только те белые люди имеют шанс уцелеть и процветать, которые знают, как мучиться и сохранять мужество драться насмерть, даже когда дело безнадёжно. http://nnm.ru/blogs/bab88/politicheskoe_ zavewanie_adolfa_gitlera/
P.S. (Личное мнение)
Более 70 лет мы имели о нем представление, как о средоточии зла и остальных земных пороков. По прочтении исходных материалов, скажем, так оно и есть! Только обязательно добавим, что находилось это Зло в голове человека с: незаурядными умственными способностями к анализу и… фантазии; рациональным мышлением и, в то же время, манией величия, вообразившего себя вершиной социал-националистической мысли; непоследовательным в отношении народов мира – от безмерной любви до ненависти. Единственное, в чем фюрер непреклонен – в «симпатиях» к еврейскому народу. Это для него: идея фикс, «таракан» и психологический комплекс. С отдельными характеристиками и рассуждениями можно было бы согласиться (например, в отношении политики США, Великобритании, описании менталитета русского народа и др.), но тут же одергиваешь себя и понимаешь, что сказано это в контексте: вот, какие они плохие, а я хороший; они разрушители и обманщики, а я честный и невинный «яко агнец»; они колонизаторы, а я миротворец и др. А на самом деле – армии фюрера вели поработительную, искореняющую остальные народы и верования политику. Мы читаем, что в отношении западных стран Европы Гитлер был миролюбив. На самом же деле, начни те оказывать Германии такое же сопротивление, как СССР, то познали бы всю любовь СС и гестапо до дна . С самого начала Второй Мировой понятно, что Гитлером движут амбиции и хорошее знание истории германских народов. Францию и Англию Гитлер мечтал поставить на колени за унизительный мир 1918 года. С Америкой в его планы пока не входило конфликтование. Хотя, отрезав США от Европы (а Япония – Америку от Азии), североамериканцы оказались бы в полублокадном положении и стали бы посговорчивее. До поры, до времени, после разгрома СССР, можно было бы и к Штатам руки протянуть (что охотно практиковали подводные лодки Третьего Рейха). Будем откровенны, не имей США разработок и перспектив в атомном вооружении (именно, вооружении, а не энергетике), то вели бы себя они в отношении Гитлера не так вызывающе. Да и на Русских (СССР) Гитлер нападал не в первую очередь, зная из истории, чем это может обернуться для самой Германии. Читая РАЗМЫШЛЕНИЯ Адольфа, неизощренный читатель может принять на веру, что Гитлер упредил нападение СССР на Германию. Тем не менее, мы сами читаем, что у фюрера, нет-нет, да и проскользнут ключевые фразы – о разрыве договора Молотова-Риббентропа, о захвате сырьевой базы СССР. И, наконец, давайте честно спросим себя: «Что могло заинтересовать Сталина в Германии?» и «Чем была интересна Россия для Гитлера?» Сразу скажем, что идея о мировой революции уже не занимала голову Сталина. Он всегда был материалистом, практиком. Идеалисты мирового пожара были посажены или убраны (как, например, Троцкий). Ему достаточно было и того, что в пределах Союза его любили, боялись и верили в него. Т.е. его ум занимал, прежде всего, контроль над той страной и народом, что достались ему в наследство от революции 1917 года. А это, согласитесь, и так немало – 1/6 часть суши! Кое-кто попрекнет Сталина и «большевистский режим» в имперских замашках накануне войны (захват территорий Польши, Румынии). Но Союз вернул себе территории, которые были потеряны в результате раздела Мира в 1918 году. Одни «дяденьки» отрезали и подарили эти земли своим сателлитам, а другой «дядя» (Сталин) вернул на круги своя. В том же 1918 г. Германия заняла пол-Украины. Так что, нам теперь считать эту территорию немецкой? Могла ли заинтересовать территория Германии нашего Босса? Нет, ресурсы, хоть и есть, но незначительны по сравнению с теми, что имелось и что открывалось на Урале и в Западной Сибири (что и доказала война). Может, желание унизить? Так и здесь получаем отрицательный ответ – СССР самолично помогал Германии стать «Великой», поднимая ее военную промышленность на своей же территории. К тому же, Сталин недолюбливал британскую и американскую политики, в чем был солидарен с Гитлером. А в 1940 г. Союз уже обжегся о малозаметную на карте Финляндию. И то, что в лоно СССР вернулось (Выборг и другие территории), ничто по сравнению с замашками Гитлера, мыслившего целыми частями света и континентами. К вышесказанному, не следует забывать о бешеной популярности Гитлера у себя в стране, что стало бы огромным препятствием для ведения войны на территории Рейха. Поэтому для меня лично такая постановка вопроса неясна. А вот сам фюрер, видя конец
своему беспределу, скорее лукавит, приписывая себе фобии относительно русских. Посмотрим теперь с другой стороны – чем можно было поживиться будущей Великой Германии в России? Самое главное – РЕСУРСАМИ: энергоносителями, рудами, плодородными землями для арийской нации, численность которой с годами росла, соответственно, росло и потребление. Второе – политически важным стратегическим положением, и третье – дармовыми людскими ресурсами, а если короче – РАБАМИ. Но это еще нужно было взять! Тем не менее, зная о печальном опыте Наполеона, Фридриха Великого, Бисмарка и др., Гитлер все равно залез в капкан. Но, даже применяя идеологические и психологические методы, сломить РУССКИХ ему не удалось! А чем же так досадили Гитлеру евреи? В первую очередь – владением банков и крупных финансовых корпораций. Т.е. владей ими мусульмане, Адольф непременно объявил бы «Новый Крестовый поход»! Но изначальные корни ненависти к иудеям, у Гитлера могли произрастать еще в его неокрепшей молодости, когда будущего фюрера не приняли в Художественную Академию Вены (если неправ в наименовании этого заведения, прошу меня простить, здесь важно не на этом ставить акценты). Наверняка, в жюри сидел какойнибудь старый закостенелый еврей, которому не понравились работы начинающего художника. Вот, с тех пор, и могла засесть ненависть к одному еврею, а под влиянием идей национал-социализма, спроектироваться на весь народ и перерости затем уже в МАНИЮ. Но, если одни маньяки контролируются в медучреждениях, другие – как Брейвик, расстреливают десятками, а затем сидят в тюрьмах, то Гитлер методично изничтожал целые народы, отправляя на тот свет десятки миллионов людей (из-за разжигания войн). Так что, наш маньяк не так уж безобиден... Еще раз повторимся – перед тем, как вплотную «заняться» выбранной жертвой (страной или народом, согласно приоритетам самого хищника), Гитлер досконально изучал историю и географию этого объекта. Отсюда и выбор им любимцев из эпоса каждого этноса. Кому-то это сейчас может и польстить… Но не обольщайтесь – на будущем самих народов и стран это уже бы особо не сказалось, если Гитлером они были выбраны объектом нападок. Как сейчас кое-кто любит говорить: «Да завоюй Гитлер СССР (или освободи от «красных»), мы бы давно уже жили в цивилизованной стране!» Такие окрики – призывы УБИЙЦ СВОЕГО НАРОДА, ибо роль нам предназначалась незавидная – или быть уничтоженными физически, или униженными до рабов, или лишенными духовности, морали и истории (что и делалось во Франции). Поэтому, не верьте таким провокаторам. Кто-то, читая «Завещание» и «Рассуждения», назовет Гитлера гениальным безумцем, вошедшим в роль вершителя судеб народов Мира. Для кого-то – он и до сих пор является примером для подражания (к сожалению, так оно и есть). А кто-то увидит в нем средоточие имперско-рабовладельческих амбиций реваншистски настроенной верхушки Германии. К сожалению, это – только верхушка айсберга, который Красной Армии не удалось разрушить до основания. Стоявшие до поры, до времени в сторонке гиены и шакалы, в конце войны активно набросились на ослабленного врага со спины и автоматически стали претендентами на большую часть пирога (Германии). Право пользования основной территорией сейчас нам аукнулось в попрании памяти и права считаться страной-победительницей германского фашизма. И не придерешься, если посмотреть на послевоенную карту Германии – ФРГ значительно превосходит площадью ГДР, да и базы НАТО никуда не делись… Что можно еще добавить? Пожалуй, вы сами все прочли и сделали для себя правильные выводы. Игорь [Reolog]
Штурм Берлина стал знаковым событием, одной из самых главных битв Великой Отечественной войны наряду с обороной Москвы, битвой на Волге и «Огненной дугой». Некоторые авторы в современной России ставят под сомнение нужность штурма столицы Германии, аргументируя своё мнение – мощью укреплений, силой и отчаянием гарнизона, величиной потерь. Говорят, что надо было начать осаду, возможно, подождать союзные англо-американо-французские войска, чтобы они приняли участие в штурме, отвлекли часть сил вермахта на себя. Но эти люди не понимают очень важных вещей: советский солдат шёл до Берлина долгие кровавые годы, он не хотел делить Победу с кемлибо. Берлин должны были штурмовать части Красной Армии, только польские части могли разделить с нами радость Победы. Дав немцам время на дополнительную подготовку города к обороне, мы только бы увеличили потери. Дали бы Гитлеру и его приближённым дополнительное время на тайные переговоры с «союзниками», к тому же при общем с союзниками штурме, вермахт мог поступить, как на западном фронте – отступать без серьёзного сопротивления, а против нас вести ожесточённое сопротивление. В итоге Победа бы досталась, как и знамя над Рейхстагом, не нам – весь мир бы увидел, что победил Запад, а не Советский Союз. Это был бы огромный психологический удар по Союзу. Первые бои на окраинах Берлина начались 21 апреля – к Берлину прорвались части 1-го Белорусского фронта. Потом шла подготовка к штурму, сама операция по захвату столицы Рейха шла с 25 апреля по 2 мая 1945 года. 25-го части 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов замкнули кольцо окружения вокруг Берлина. Немцы были большие мастера в ведении войны, во второй половине войны они разработали целую систему переоборудования городов в «крепости», города-«крепости» должны были держаться и в полной изоляции, с воздушной поддержкой. Оборону облегчал тот факт, что Берлин - это огромный город, с большим количеством каменных, бетонных сооружений. Дороги перекрывали массивными баррикадами 2-2,5 метра в высоту и 2-2,2 метра в ширину, строили из камня, бетонных плит, рельс, деревьев. Они держали выстрел танковой пушки и орудий 76-122 мм. Некоторые улицы вообще полностью перекрыли, в других баррикадах оставили 3-метровые проезды, в случае появления врага его перекрывал вагон, набитый песком, землёй, камнями. Подходы искусно минировались. В домах и админзданиях создавались узлы сопротивления. Всего в столице подготовили до 400 мощных оборонительных «бастионов», вооруженных орудиями и пулемётами. Входы и выходы к мостам также закрывали баррикадами. Была создана танковая рота «Берлин» (10 танков «Пантера» и 12 танков Pz.IV), танки, которые были неспособны к самостоятельному движению, вкопали в землю, как огневые точки, на западе и востоке города. Было три мощных объекта ПВО, массивные бетонные башни высотой около 40 м (флактурмы), они были вооружены 128-, 88- и 20-мм зенитными орудиями (это Flakturm I в районе Тиргартена, Flakturm II во Фридрихсхайне на востоке города и Flakturm III в Гумбольтхайне на севере). Объекты ПВО могли сражаться не только с авиацией врага, но и сухопутными силами. В столице создали 9 секторов обороны: восемь по окружности и один в центре, чем ближе к центру, тем сильнее была оборона. Важную роль играли подземные коммуникации, включая метро, по ним передвигались резервы, отходили, наносили удары уже в «тылу» советских войск. Главной слабостью обороны была численность гарнизона, командование вермахта, понадеявшись на мощные укрепления Одерского фронта, держалась за них до последнего. В итоге восточнее Берлина окружили 200-тысячную 9-ю армию генерала Т. Буссе (франкфуртско-губенская группировка), она пыталась прорваться в Берлин, но не смогла, её добили только 2-го мая. Она могла бы, при своевременном отходе, удвоить (а возможно почти утроить) гарнизон Берлина. По нашим оценкам город обороняли не менее 200 тыс. бойцов вермахта, 3 тыс. орудий, примерно 250 танков, а также 200 батальонов немецкого народного ополчения. Но последний комендант Берлина генерал Вейдлинг приводит цифру в 100-120 тыс. человек гарнизона и примерно 50-60 танков на начало штурма города. Для такого ги-
гантского города это было немного, именно поэтому немцы обороняли не каждый дом, как в ряде других городов, а отдельные здания и объекты, кварталы. Наши силы, штурмующие Берлин, на 26 апреля 1945 года насчитывали 464 тыс. человек и примерно 1500 танков. Сам город штурмовали: 1-я и 2-я гвардейские танковые армии, 3-я и 5-я ударные армии, 8-я гвардейская армия (из 1-го Белорусского фронта), 3-я гвардейская танковая армия и часть подразделений 28-й армии (1-го Украинского фронта). В последние дни штурма столицы Германии в боях участвовали подразделения 1-й Польской армии. Штурм Красная Армия использовала проверенный ещё в Сталинграде опыт штурмовых групп: пехотные подразделения численностью взвод-рота-батальон усиливались танками, САУ, сапёрами, «химиками» с дымовыми шашками, огнемётами, артиллерией. К 27-му апреля советские воины вышли к центральной части города, все подразделения пробивались к Рейхстагу. К вечеру 28-го подразделения 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта вышли в район рейхстага. В настоящее время есть миф, что немецкие бойцы, вооружённые фаустпатронами, «сожгли русские танковые армады» в Берлине. Но это миф, советские танковые армии в городе потеряли меньше танков, чем до штурма, преодолевая противотанковые оборонительные рубежи вермахта, прорывая мощнейшую оборону Одерско-Нейсенского рубежа, оборону Зееловских высот. Так, 2-я гвардейская танковая армия С. И. Богданова в битве за Берлин потеряла от фаустпатронов противника примерно 70 танков. Хотя 2-я танковая действовала в отрыве от стрелковых дивизий, имея только свою мотопехоту, в других танковых армиях потери были ещё меньше. Всего за время с 22 апреля по 2 мая 2-я армия понесла безвозвратные потери в 104 танка и САУ - это 16% от численности парка бронемашин к началу операции. 1-я гвардейская танковая армия М. Е. Катукова за этот же период потеряла 104 танка и самоходных артустановок – это 15% бронемашин. 3-я гвардейская танковая армия П. С. Рыбалко в самом городе с 23 апреля по 2 мая потеряла 99 танков и 15 САУ (23% парка машин). Всего от фаустпатронов было подбито примерно 200-250 машин, из почти 1800 потерянных за всю Берлинскую наступательную операцию, то есть от огня вражеских танков и артиллерии погибло намного больше. Большую помощь в штурме оказала ствольная и реактивная артиллерия, орудия ставили на прямую наводку, они оказались эффективнее танков и были почти не уязвимы для «фаустников». Так, в бою за баррикаду на Сарланд-штрассе потеряли два танка ИС-2, артиллеристы 44-й артбригады поставили в 180 метрах от баррикады 152-мм гаубицы МЛ-20, 12-тью выстрелами артиллеристы пробили проход и уничБогданов тожили гарнизон узла сопротивления. Если штурмовая групКатуков па не могла взять опорный пункт врага, его громила артиллерия. Даже «Катюши» умудрились использовать на прямую наводку: рамы снарядов устанавливали в домах на подоконниках и стреляли по домам напротив, лучшей дистанцией считалась на 100-150 метров, снаряды пробивали стены и взрывались внутри, круша все вокруг. В штурме использовали и 203-мм гаубицы Б-4 образца 1931 года, так, на перекрестке Лиден-штрассе и Риттер-штрассе 6 снарядов прямой наводкой хватило, чтобы уничтожить подготовленный к обороне дом. Стволы 280-мм мортир Бр-5 и 305-мм гаубиц Бр-18 образца 1939 года били с 7-10 км. В ночь на 29-е захватили мост Мольтке через Шпрее, утром 30-го после жестокого боя взяли министерство внутренних дел, дорога на Рейхстаг была открыта. С ходу его взять не удалось, его защищали элитные подразделения Рейха (как и Рейхсканцелярию) - части дивизии СС «Нордланд», эсэсовский французский батальон из дивизии «Шарлемань», латышский батальон 15-й гренадерской дивизии СС, эсэсовцы охранных подразделений А. Гитлера. 30-го покончил собой А. Гитлер. Вечером 30-го через пролом в стене, взорванной сапёрами, штурмовая группа ворвалась в здание, к 9.45 овладели первым этажом. Утром 1-го мая над Рейхстагом был поднят штурмовой флаг 150-й стрелковой дивизии, но бой про-
Рыбалко
должался ещё целый день, немцы засели в подвале и капитулировали только в ночь на 2-е мая. Капитуляция гарнизона Вечером 30-го в штаб 8-й гвардейской армии генерала Чуйкова прибыл генерал Кребс, он сообщил о самоубийстве Гитлера и предложил прекратить огонь, заключить перемирие. Сообщение было передано Жукову, тот сообщил Сталину, Сталин подтвердил установку на безоговорочную капитуляцию. Битва продолжилась. 1-го мая у вермахта остался лишь район Тиргартена, правительственный квартал, в этот день капитулировали бетонная башня ПВО Flakturm I («Зообункер») и цитадель
Чуйков
Шпандау. Ночью 2-го немецкое командование попросило прекратить огонь, в 6 часов утра генерал Вейдлинг и ещё три генерала сдались в плен, через час он подписал приказ о капитуляции, который через громкоговорители был доведён до обороняющихся. По мере сообщения, немцы начали сдаваться в плен, к концу дня 8-я мая армия «зачистила» центр города. Некоторые подразделения, которые не пожелали сдаться, стали пробиваться на запад, но были рассеяны и уничтожены, через Эльбу смогли перебраться немногие. Так, подразделения СС,
оборонявшие Рейхсканцелярию, во главе с бригадефюрером СС В. Монке попытались прорваться на север ночью 2-го мая, но были уничтожены и пленены. Цитадель Шпандау (1945 г. и наши дни). Потери двух фронтов в штурме столицы Германии (1-го Белорусского и 1-го Украинского) примерно 50-60 тыс. убитыми, пропавшими без вести, ранеными. Оправданы ли они? Для нынешних правозащитников - нет, но уверен, что, если бы их рассуждения послушали наши воины, штурмовавшие логово зверя, им было бы несдобровать. Штурм Берлина – это зенит нашей победоносной армии, она принесла столько жертв, но выполнила свою миссию. Именно поэтому враги Руси в настоящее время льют грязь на Победу Красной Армии, стараясь её очернить, чтобы выбить из наших сердец самый святой наш праздник – День Победы… Источники: http://militera.lib.ru/docs/da/berlin_45/08.html http://www.1942.ru/book/berlin/ http://www.theunknownwar.ru/byila_li_alternativa_shturmu_ berlina.html
После взятия Берлина, многие бойцы оставляли надписи на стенах Рейхстага. Наверное, наиболее выразительную надпись оставил некто Сидоров, о которой упоминает Николай Никулин в его книге "Воспоминания о войне": «Лучший автограф, который я видел, находился, если мне не изменяет память, на цоколе статуи Великого курфюрста. Здесь имелась бронзовая доска с родословной и перечнем великих людей Германии: Гёте, Шиллер, Мольтке, Шлиффен и другие. Она была жирно перечеркнута мелом, а ниже стояло следующее: "Е**л я вас всех! Сидоров"». http://www.theunknownwar.ru/luchshij_kommentarij_maya_1945_go_v_berline.html
Были и другие откровения в эту минуту...
Судя по высоте надписей, то дело это было рискованное, а сам процесс - сродни искусству.
Пражское восстание 5-9 мая 1945 года 5 мая 1945 года в оккупированной гитлеровцами Праге началось вооруженное восстание. Чешское население и прежде всего – служащие полиции и вооруженных сил Протектората Богемия и Моравия были воодушевлены сообщениями о приближении к границам Чехословакии советских и американских войск и решили поднять восстание. 4 мая в Праге чешское правительство протектората во главе с президентом Эмилем Гахой (с 1939 года президент образованного оккупантами Протектората) завершило начатые 29 апреля 1945 года переговоры с Чешским национальным советом о передаче власти. Чешский национальный совет под руководством доктора философии и профессора чешской и словацкой литературы Братиславского университета Альберта Пражака должен был подготовить всеобщие выборы в послевоенное правительство. Чешское правительство издаёт указ об отмене официального немецкого языка. Надо отметить, что на территории протектората было довольно значительное немецкое население – более 3 млн. человек. Только в столице Чехии жило до 200 тыс. немцев. Судетские немцы (жители Судетской области), жившие в Богемии, Моравии и Силезии более семи столетий, попали в состав государства чехов только после мирного договора, завершившего Первую мировую войну. До 1918 года Судетская область, как и другие области Чехии (Богемии), Моравии и Словакии, была частью двуединой Австро-Венгерской империи. Чехословакия возникла только после Первой мировой войны и во многом была искусственным государством, созданным волей Антанты. Победители отказали судетским немцам в праве на национальное самоопределение, включив их в состав Чехословакии. Ключевые места в администрации Судетской области заняли чешские чиновники, немцев изгоняли. Чешское правительство и администрация оказывали предпочтение своим сородичам, так во время мирового экономического кризиса в начале 1930-х годов территории, заселенные немцами, были сильнее всего охвачены безработицей. Адольф Гитлер при полной поддержке других великих держав Европы, в 1938 году по Мюнхенскому договору присоединил к Третьему рейху Судетскую область. А весной 1939 года была ликвидирована Чехословакия. Немецкие войска оккупировали государство, вступили в Прагу. Германское правительство учредило Имперский протекторат Богемии и Моравии. Протекторат стал для Рейха важным приобретением: каждый третий немецкий танк, каждый четвертый грузовик ВС Германии и каждый второй пулемет изготавливались промышленностью протектората. В годы Великой Отечественной войны сопротивление со стороны чехов и словаков было минимальным. Активизация произошла только после появления советских и американских сил вблизи Чехословакии. В ночь на 5 мая в Праге получили известие о взятии Советской армией германской столицы. Утром премьер-министр чешского правительства Рихард Бинерт – по пражскому радио заявил о ликвидации протектората и начале всеобщего восстания против оккупантов. Глава правительства призвал вооружённые силы протектората и полицию присоединиться к восставшему народу, а германские воинские соединения капитулировать. В Праге Чешский национальный совет выступил, как представитель учреждённого 4 апреля 1945 года в г. Кошице (в это время город уже был освобождён советскими войсками) Национального фронта Чехословакии во главе с бывшим послом Чехословакии в Советском Союзе социал-демократом Зденеком Фирлингером. Надо сказать, что в восстании были заинтересованы, как чешские коммунисты, так и националисты. Чешские националисты, опасались политического влияния Советского Союза на будущее Чешского государства и чешскую политику, желали создать будущему правительству страны независимое
положение, освободив своими силами Прагу. Националисты рассчитывали на помощь американцев – в начале мая 1945 года передовые американские части были в 80 км от чешской столицы. Коммунисты хотели предотвратить захват власти националистами, и поэтому подняли восстание, чтобы, когда появиться Советская армия, занять доминирующее положение в стране. Чехи в городе стали срывать немецкие надписи, знамена и вывешивать на улицах чехословацкие флаги. В ответ немецкая полиция открыла огонь по восставшим, а чешские полицейские и жандармы, которых поддержали члены Сопротивления и добровольцы, начали стрелять в своих бывших коллег. Пражское восстание возглавил генерал Карел Кутльвашр. Восставшие (около 30 тыс. человек) захватили центральный телеграф, почтамт, электроцентраль, мосты через Влтаву, железнодорожные вокзалы со стоящими там эшелонами, в том числе немецкие бронепоезда, ряд крупных предприятий и германский штаб ПВО. Повстанцы смогли разоружить несколько небольших немецких соединений. Чешский национальный совет начал вести переговоры с имперским наместником Карлом Германом Франком и комендантом города генералом Рудольфом Туссайнтом. При этом Совет не настаивал на немедленной капитуляции немецких войск в окрестностях Праги (около 40 тыс. человек). Повстанцы построили в городе до 2 тыс. баррикад. Надо сказать, что большую роль в восстании сыграли части Русской освободительной армии (РОА). В начале мая бывшие военные чехословацкой армии во главе с генералом Карелом Кутльвашром вступили в контакт РОА, с командиром 1-й дивизии генералом Сергеем Кузьмичём Буняченко. Русская освободительная армия шла на запад, желая сдаться американцам. Буняченко и его командиры понадеялись на поддержку чехов, желая получить политическое убежище в Чехословакии, и 4 мая согласились поддержать восстание. Генерал Власов в успех восстания не верил, но мешать Буняченко не стал. Но уже в ночь на 8-е большая часть власовцев стала уходить из чешской столицы, так как они не получили гарантий по поводу своего союзнического статуса. После капитуляции Берлинского гарнизона группа армий «Центр» (командующий генерал-фельдмаршал Фердинанд Шёрнер) в Протекторате Богемия и Моравия и часть группы армий «Австрия» (командующий Лотар Рендулич) решили прорываться на запад, чтобы сдаться американцам. Для отступления им нужна была Прага, через которую проходили важные транспортные пути. Генерал-фельдмаршал Шёрнер приказал подавить восстание. На улицы Праги вошли германские танки. 6 мая вермахт, используя бронетехнику, авиацию и артиллерию, захватил большую часть чешской столицы. Восставшие, вооружённые в основном только стрелковым оружием, не могли сдержать натиск вермахта. В этот же день на стороне восставших чехов выступила 1-я дивизия РОА (около 18 тыс. бойцов). Солдаты Буняченко выбили немцев из западной части города. 7 мая части Русской освободительной армии переправились через реку Влтава и рассекли позиции противника на две части, взяли гору Петршин и район Кулишовицы. Было взято в плен до 10 тыс. немцев. Но Чешский национальный совет после некоторых колебаний поблагодарил власовцев и отказался от помощи РОА. Вечером 7-го мая власовцы стали уходить на запад, только часть бойцов осталась с чешскими повстанцами. После ухода дивизии Буняченко вермахт снова стал хозяином положения в Праге. Положение восставших в чешской столице резко ухудшилось, вермахт беспощадно давил сопротивление, немцы вышли к центру города, часть повстанцев, запаниковав, бросила оборонительные сооружения. Чехи испытывали нехватку оружия и боеприпасов. В целом понятно, что восстание было обречено на поражение, если бы не появление советских танков в Праге.
6 мая американские войска заняли Пльзень, Чешские Будуевицы и Карлсбад. Командующий войсками Соединенных Штатов в Европе генерал Дуайт Дэвид Эйзенхауэр запретил командующему 3-й американской армией генералу Джорджу Смиту Паттону наступать на Прагу. Советское командование планировало нанести удар по немецким войскам 7 мая, но Пражское восстание заставило начать наступление раньше, не завершив перегруппировку сил. Войска 1-го Украинского фронта получили приказ маршала Ивана Степановича Конева начать наступление утром 6 мая. 8 мая командующий германской группы армий «Центр» генерал-фельдмаршал Фердинанд Шёрнер, узнав о капитуляции Третьего рейха, подписанной в Реймсе, приказал войскам оставить Прагу и отступать в американскую зону. Германское командование вело переговоры с Чешским национальным советом, который согласился не препятствовать отступлению немецких частей из Богемии. В чешской столице остались только некоторые соединения СС (около 6 тыс. солдат – подразделения 2-й танковой дивизии СС «Рейх», 5-й танковой дивизии СС «Викинг» и находившейся на стадии формирования 44-й мотопехотной дивизии СС «Валленштейн») во главе с Карлом фон Пюклером, которые продолжили боевые действия. Утром 9 мая подразделения 1-го Украинского фронта вступили в чешскую столицу и подавили последние очаги сопротивления войск СС. В ходе Пражского восстания 5 – 9 мая 1945 года в чешской столице погибло примерно 1,5 тыс. чешских повстанцев, 300 солдат 1-й дивизии РОА, 1 тыс. немецких солдат, 4 тыс. мирных жителей. На подступах к Праге и в самом городе Советская армия потеряла около тысячи бойцов. 10 мая 1945 года Чешский национальный совет передал власть в чешской столице Национальному фронту Чехословакии. Необходимо заметить, что освобождение Чехословакии сопровождалось насилием со стороны чехов в отношении немцев – гражданского населения, в том числе женщин и детей. Новые власти Чехии приняли решение «очистить от немцев» Прагу, а затем всю страну. Убийства, издевательства, избиения, неспровоцированные аресты, изнасилования были обычным делом. В ряде мест прошли массовые казни немцев. Есть данные, что только за первые две недели с начала восстания в Праге было убито от 35 до 40 тысяч немцев. Чехию охватил настоящий психоз, спровоцированный действиями чешского руководства. Немцы подверглись дискриминации, а затем более 3 млн. человек были изгнаны из Чехословакии. Источник: http://theunknownwar.ru/prazhskoe_vosstanie_5-9_maya_1945_goda.html
Когда стало ясно, что атомная бомба будет готова в срок, в начале мая 1945 г. Трумэн по совету Стимсона учредил комитет на высшем уровне по применению бомбы. Временный комитет из семи человек возглавил Стимсон, в его состав помимо прочих вошли Буш и Конант. Своим личным представителем в нем Трумэн выбрал Бирнса. Первое заседание комитета прошло 9 мая в кабинете Стимсона. По настоянию Конанта для оказания помощи комитету по техническим вопросам была организована Научная комиссия в составе Оппенгеймера, Лоуренса, Ферми и Артура Комптона. Конант ознакомил членов комитета с меморандумом, касающемся вопроса использования атомной энергии в международном масштабе, который он с Бушем составил еще прошлой осенью. Вплоть до четвертого заседания комитета, состоявшегося 31 мая, Научная комиссия никакого участия в его работе не принимала. Оппенгеймер считал, что с точки зрения морали позиции Америки станут гораздо прочнее, обнародуй она информацию о мирном использовании атомной энергии, особенно до того, как будет применена бомба. Начальник штаба армии Джордж Маршалл пошел даже дальше, предложив, чтобы Соединенные Штаты пригласили пару выдающихся советских ученых на предстоящее испытание устройства в Нью-Мексико. Лоуренс высказался по вопросу: каким образом можно было бы применить бомбу против Японии. Лоуренс предложил "до того, как придется применить бомбу, чтобы убить множество людей, продемонстрировать ее действие японцам каким-либо безопасным, но убедительным образом". Идея о, так сказать, демонстрации бомбы дискутировалась раньше и в Лос-Аламосе, и в Вашингтоне. Но впервые предложение Лоуренса обсуждалось на столь высоком уровне и так серьезно. Все, кто сидел за столом, тут же стали выдвигать многочисленные возражеПрезидент США Трумен ния. Стимсон, которого с каждым днем все больше тяготила - и это видно из его личного дневника - необходимость разрушения японских городов, выразил сомнение, что жертв от атомной бомбы будет больше, чем при обычных бомбежках, включая недавние массированные налеты бомбардировщиков Б-29 на Токио, когда было убито множество людей. Оппенгеймер и Гровс также отнеслись скептически, что демонстрация окажется "достаточно показательной", дабы вынудить японцев капитулировать. Да и сам Бирнс тревожился, что японцы, если они будут заранее предупреждены о непременном атомном ударе по своим островам, могут перевести американских военнопленных в район бомбардировки. При таком сопротивлении Лоуренс решил не спорить. После длительного обсуждения типов целей и ожидаемых результатов, министр Стимсон объявил свое решение, с которым все согласились: США никоим образом не должна предупреждать японцев; что мы не должны использовать бомбу в районе с гражданским населением, но что мы обязаны стремиться к тому, чтобы оказать огромное психологическое воздействие на как можно большее число жиРуководитель временного телей. При этом министр согласился с предложением доктора Конанта, что самой комитета Стимсон подходящей целью стал бы жизненно важный военный завод, где трудилось бы большое количество рабочих, и который был бы тесно окружен их домами. Тогда же в мае у Оппенгеймера возникло желание покинуть лабораторию: "В частности директор сам очень хотел бы знать, когда он сможет сбежать от этих обязанностей, для выполнения которых он совершенно непригоден и которые он принял на себя только ради того, чтобы послужить своей
родине во время войны". Научная комиссия собралась еще раз 16 июня в ЛосАламосе. Однако, едва начавшись, работа комиссии была прервана срочным телефонным звонком помощника Стимсона Джорджа Харрисона, который интересовался мнением ученых по гораздо более насущной проблеме: применение бомбы против Японии. Подоплека интереса Харрисона заключалась в том, что несколькими днями раньше Комптон и физик из Чикаго Джеймс Франк попытались, правда, безуспешно, вручить Стимсону некий документ. Он представлял собой тринадцатистраничный доклад ученых МеталлургиНаучный центр Лос-Аламос ческой лаборатории (Чикаго), выступавших за международный контроль над атомной бомбой. В нем настоятельно рекомендовалось провести "в пустыне или на бесплодном острове демонстрацию нового вида оружия ... перед всеми представителями Организации Объединенных Наций". Как пояснил Харрисон, Стимсон, прежде чем принять решение по докладу Франка, хотел бы узнать мнение комиссии. Комптон взял с собой в поезд, идущий из Чикаго, копии своего доклада, надеясь повлиять на членов комиссии. Лоуренс вновь начал обсуждение о проведении демонстрации. Хотя Ферми перед Временным комитетом не проронил ни слова, было ясно, что в этом вопросе он поддерживает Лоуренса. Как ни парадоксально, но теперь Комптон высказывался против демонстрации, аргументируя это тем, что применение бомбы против военной цели поможет, "вероятно, спасти множество жизней". Если бомба не будет применена, доказывал Комптон, "мир не будет знать, что его может ожидать, начнись война снова". Так как Лоуренс продолжал упорствоОппенгеймер, Ферми и Лоуренс вать, Комптон намекнул, что, повидимому, на взгляды Эрнеста по этому вопросу чересчур повлияли недавние нежные воспоминания о японских студентах-физиках в Беркли. Но именно Оппенгеймер поставил окончательную точку, приведя весомые аргументы против демонстрации. Он повторил те же доводы, что и на встрече, состоявшейся 31 марта: "Нет уверенности, что бомба сработает, а неразорвавшаяся бомба сможет быть использована врагами против нас; при этом силы самообороны Японии будут оповещены и приведены в состояние готовности, а военнопленные, скорее всего, будут перевезены к месту бомбардировки». Но самое важное - это то, что никакая демонстрация бомбы не буДжеймс Франк дет столь наглядной, как ее применение в боевых условиях - против того, что Гровс и армия называли "застроенными территориями", то есть городов. На сей раз Лоуренс, похоже, решил не отступаться. Так что в меморандуме, который Оппенгеймер выслал Стимсону из Лос-Аламоса, признавалось, что по вопросу применения бомбы ученые "не проявили единодушия. Их мнения разделились: одни предлагали просто продемонстрировать бомбу в действии, другие - использовать ее в военных целях, чтобы вынудить капитулировать". Что касается вопроса о демонстрации, то Оппи использовал хитрый ход: он воспользовался словом "ближе", чтобы соединить, казалось бы, несовместимые расхождения во мнениях: "Мы стоим ближе к этим вторым убеждениям; мы можем не предлагать никакой демонстрации бомбы, что, вполне вероятно, способно остановить войну, и мы не видим никакой приемлемой альтернативы непосредственному ее применению в военных целях". Так как еще в сентябре 1944 г. Рузвельт и Черчилль пришли к соглашению, что, "когда "бомба" наконец будет готова, после зрелого размышления она может быть применена против Японии", то само по себе предложение применить бомбу не подвергалось сомнению в дебатах на заседаниях комитета. Этот вопрос встал снова 16 июня, когда научный совет обсуждал рекомендацию о невоенной демонстрации бомбы перед представителями Организации Объединенных Наций и о применении Элиас Комптон
бомбы против Японии только с согласия ООН. Это предложение было сделано в докладе, написанном в Металлургической лаборатории в Чикаго маленькой группой ученых, включавшей Лео Сцилларда, под руководством Джеймса Франка. Доклад Франка подчеркивал опасность гонки вооружений и был направлен против применения бомбы в Японии. Оппенгеймер и его коллеги по научному совету отклонили предложение о демонстрации бомбы. "Мы не можем предложить никакой технической демонстрации, которая положила бы конец войне, - заявил он. Мы не видим приемлемой альтернативы прямому, военному применению [бомбы]. 21 июня Временный комитет подтвердил свою предыдущую рекомендацию относительно применения бомбы при первой же возМеталлургическая лаборатория в Чикаго - первый можности, без предупреждения и против военного предприядерный реактор ятия, окруженного домами или другими зданиями, наиболее уязвимыми для разрушения. Комитет также обсуждал вопрос о международном контроле над атомной энергией. Обсуждалось и состояние разработок атомной бомбы в СССР. Бирнс, бывший членом комитета, находился под впечатлением данной ими оценки, согласно которой Советский Союз может догнать Соединенные Штаты за три или четыре года. Генерал Гровз сказал на заседании комитета, что Советскому Союзу из-за отставания в науке и технологии и из-за нехватки урана, чтобы создать бомбу, понадобится 20 лет. Совещание промышленников предсказало, что Советскому Союзу для этой цели потребуется от пяти до десяти лет. Из всего этого Бирнс заключил, что американская монополия может сохраняться еще семь-десять лет. Это подтвердило его уверенность в том, что бомба на значительный период даст Соединенным Штатам дипломатическое преимущество. Нильс Бор продолжал распространять свои взгляды в Вашингтоне и в 1945 г., а в конце апреля он сказал Ванневару Бушу, что Соединенные Штаты должны вступить в контакт с Советским Союзом еще до применения бомбы. Этот аргумент теперь нашел отклик и во Временном комитете. На заседании 31 мая Онпенгеймер утверждал: "Мы могли бы сказать [русским], какие огромные усилия всей страны были приложены к осуществлению этого проекта, и выразить надежду на сотрудничество с ними в этой области". Генерал Джордж К. Маршалл, глава Объединенного комитета начальников штабов, даже предложил, чтобы двух видных советских ученых пригласили на испыНильс Бор тания в Аламогордо. Но Бирнс выразил опасение, что, если Сталину сказать о бомбе, он захочет, чтобы СССР стал партнером в реализации проекта. Бирнс утверждал, что лучшая политика - это та, которая даст уверенность в том, что Соединенные Штаты останутся впереди в производстве и исследовании оружия, одновременно предпринимая все усилия, чтобы улучшить политические отношения с Советским Союзом. 6 июня Стимсон сказал президенту о решении Временного комитета, согласно которому проект не должен быть раскрыт Советскому Союзу или кому-нибудь еще, пока бомба не будет использована против Японии. Две недели спустя, однако, комитет изменил свою позицию. Он рекомендовал президенту информировать Сталина на предстоящей встрече в Потсдаме о том, что Соединенные Штаты работают над этим оружием и собираются применить его против Японии. Президенту также следовало сказать, что он знает о работе над бомбой, ведущейся в Советском Союзе. Президент, было добавлено, "может далее сказать, Сталин, Трумен и Черчилль на Потсдамской конференции что он надеется, что этот вопрос будет обсужден в будущем, с тем, чтобы это оружие стало средством достижения мира". Когда в Потсдаме Трумэн сообщил Сталину о бомбе, он проигнорировал большинство этих
советов. Дискуссии во Временном комитете являются ключевым свидетельством того, как формировалась американская политика. Обсуждая вопрос о том, как должна быть применена атомная бомба против Японии, а не о том, применять ли ее вообще. Комитет исходил из предположения, что бомбу, когда она будет готова, используют против Японии. Именно эту идею Трумэн получил в наследство от Рузвельта, и, как убедительно доказал Бартон Бернштейн, эту идею не ставил под сомнение ни он, ни кто-либо из высших чинов администрации. Тот факт, что внутри администрации шла широкая дискуссия о влиянии бомбы на отношения с СССР, не должен затемнять другого факта: главным мотивом применения бомбы против Японии было как можно более скорое окончание войны. Члены администрации признали, однако, что бомба может быть мощным дипломатическим инструментом в отношениях с Советским Союзом. Эта функция бомбы становилась, по их мнению, все более важной, так как между Соединенными Эдвард Теллер Штатами и Советским Союзом возникли разногласия по поводу будущего Европы. 14 мая Стимсон записал в своем дневнике, что американская экономическая мощь и атомная бомба были "королевским флешем на руках", и что не следует "быть дураками при выборе способа его разыгрывания". На следующий день он назвал бомбу "козырной картой". 6 июня Стимсон обсуждал с Трумэном возможность переговоров и быстрого подписания протоколов с Советским Союзом в обмен на партнерство в области атомной энергии. Подобным образом можно было надеяться уладить спорные вопросы, связанные с Польшей, Румынией, Югославией и Манчжурией. Однако обсуждение не было закончено, и ясная стратегия по использованию бомбы для принуждения Советского Союза к уступкам не была разработана.
Дискуссии о применении бомбы: меморандум Сцилларда
Несмотря на то, что один из ведущих ученых Эдвард Теллер не входил в состав Научной комиссии, он также задумывался о послевоенном будущем. В Чикаго друг и коллега Теллера, один из главных инициаторов создания атомЛео Сциллард ной бомбы – Лео Сциллард, осознав, что доклад Франка никак не повлиял на точку зрения официального Вашингтона, решил выступить с собственным обращением. Он направил президенту петицию, в которой призывал его не применять атомную бомбу против Японии без предупреждения. Сциллард распространил свою петицию в Металлургической лаборатории, а ее копии направил в Ок-Ридж и Лос-Аламос, где Теллер ознакомил Оппенгеймера с содержанием этого документа. Как позднее вспоминал Теллер, Оппи (сокр. от Оппенгеймер - прим. ред.) тут же заявил, что не ученым решать, как будет применяться оружие. В письме, которое Теллер написал Сцилларду, подробно излагая причины, почему он не подписал петицию, он не привел аргумент Оппи, а вместо этого дал понять своему приятелю-венгру, что его усилий было недостаточно и, кроме того, уже было слишком поздно: "Вещи, над которыми мы работаем, настолько ужасны, что никакие протесты, никакие игры с политикой не спасут наши души ... Мне бы хотелось спросить у вас у всех совета, как, по вашему мнению, будет ли преступлением продолжать работу? Но я полагаю, что поступлю неправильно, если попробую сказать, как загнать обратно в бутылку джина - пусть даже только его палец, - которого мы только что оттуда выпустили».
Источник: Книга «Братство бомбы», Холловэй Д., 1997 http://www.famhist.ru/famhist/bomb/00042ba9.htm
Оппенгеймер
Всем известно, что американцы переписывают всю историю на свой лад, так как им удобно. История второй мировой войны не исключение. В доказательство хочу привести статью кандидата технических наук Тиграна Халатяна, который проживает на данный момент в США. В своей статье он приводит конкретные примеры из американских учебников, где самым мерзким образом вклад Советского Союз в победе над фашистской Германии принижается и не учитывается. Зато американский солдат показан во всей исторической красе. «Я живу в Америке и хотел поделиться с вами, как освещается Вторая Мировая война в США. Первое, что меня поразило это то, что большинство американцев уверены, что именно они внесли основной вклад в разгром нацисткой Германии, а про вклад Советского Союза имеют весьма туманное представление. Многие даже думают, что Советский Союз воевал на стороне Гитлера... Но перейдём от общих впечатлений к фактам. Как можно сфальсифицировать историю, не опускаясь до откровенного вранья? Просто рассказывая часть правды. И это будет ещё почище откровенной лжи. Так и пишут историю на Западе. Идеологические задачи решаются путём искажений и замалчиваний. Возьмём учебник мировой истории для 7-го класса по которому училась моя дочка. Prentice Hall. History of Our World 2007 (Прентис Хол. История Нашего Мира, 2007). На странице 623 (section 4, Chapter 21) ходу войны в 1943-45 г. в Европе, посвящен всего один параграф. Вот он полностью: «Победа в Европе. Вслед за компаниями в Северной Африке и Италии, Союзники открыли западный фронт против ослабленных немцев. 6 июня 1944 корабли союзников с 156 000 солдат на борту высадились в Нормандии, северном побережье Франции. Известная как День Д, высадка в Нормандии была началом массированного похода союзников на восток. Через шесть месяцев союзные армии дошли до Германии. После последней попытки достичь успеха в декабре 1944, известной как Битва в Арденнах, немецкая армия была сокрушена. Союзники провозгласили победу в Европе 8 мая 1945 г.» Вот так и закончилась война в Европе. Справедливости ради надо сказать, что Битва за Москву и Сталинградская битва в главе всё-таки были упомянуты. Но как пришли американцы в Европу, про русских авторы учебника сразу забыли. Нет мощнейших ударов Красной армии в 1944—1945 году, нет штурма Берлина. А есть ослабленные немцы, ослабленные налётами стратегической авиации союзников! Теперь давайте заглянем в местную библиотеку. На полке достаточно много книг про Вторую Мировую войну. В Высадка войск союзников в Нормандии основном они рассказывают о битвах с участием американцев или про Холокост. Много книг посвящённых атаке японцев на Пёрл Харбор (Pearl Harbor) и День Д (D-Day). Для тех, кто не знает: открытие Второго Фронта 6 июня 1944 г. в Америке давно называется «День Д», от военного термина означающего день начала операции. Это, кстати, неслучайно. Очень удобно, вместо того, чтобы говорить о Втором Фронте, американцы предпочитают вспоминать «День Д: начало конца для Нацисткой Германии» (D-day: the beginning of the end for Nazi Germany), самой главной битвы Второй Мировой в их представлении. А заговоришь о Втором фронте, сразу возникают вопросы: а где же был Первый Фронт, и какой фронт был важнее? Поэтому коротко и ясно – «День Д».
Перл-Харбор. Взрывы кораблей
Но вернёмся в библиотеку, на видном месте замечаю целых три копии красиво оформленной книги известного американского историка Стивена Амброза «Справедливая битва. Как была выиграна Вторая Мировая война», 2001 (Stephen E. Ambrose. The good fight. How World War II was won, 2001). Аннотация на вкладыше многообещающая. Там говорится «Стивен И. Амброз, один из лучших историков нашего времени написал превосходную хронологию Второй Мировой войны для молодых читателей…» И тут же на развороте читаю список основных событий войны и цепенею. 1 сентября 1939. Германия вторгается в Польшу, Вторая Мировая Война начинается. 27 сентября 1940. Япония подписывает Стальной Пакт. 5 ноября 1941. Японское правительство принимает секретное решение начать войну с Соединён-
ными Штатами. 7 декабря 1941. Японцы производят внезапную атаку на Американскую военную базу в Пёрл Харбор, Гавайи. 8 декабря 1941. США объявляют войну Японии. 20 января 1942. Ванзейская конференция. 18 апреля 1942. Рейд Дулита на Японию. 4 июня 1942. Битва за Мидуэй, Японцы захватывают острова Атту и Киска возле Аляски. 7 августа 1942. Морские пехотинцы США вторгаются на удерживаемый японцами Гуадаканал. 8 ноября 1942. Операция Торч, высадка союзников в Северной Африке.
И так далее, и тому подобное. О борьбе СССР с нацизмом – практически ни слова. То есть, отвечая на вопрос, как Вторая Мировая война была выиграна, «один из лучших историков нашего времени» преспокойно и без всякого зазрения совести рассказывает только о битвах и событиях с участием американцев. И в Америке воспринимают это как норму. Пойдите на популярный вебсайт по продаже книг. Там в основном очень позитивные отзывы читателей (кроме отзыва вашего покорного слуги). Перл-Харбор. Аэродром Стивену Амброзу, одному из самых популярных историков пишущих книги в США, принадлежит и следующий «выдающийся» параграф из не менее «выдающейся» книги «Победители: Эйзенхауэр и его ребята – Мужчины Второй Мировой Войны» («The Victors: Eisenhower And His Boys The Men Of World War II»). На странице 352 читаем: «Весной 1945 в разных концах мира появление отряда из дюжины молодых людей, вооружённых и в форме, вселяло ужас в сердца людей. Был ли это отряд Красной Армии… или немецкий отряд... или японский отряд... этот отряд означал изнасилования, погромы, грабёж, масштабные разрушения, бессмысленные убийства. Но было и исключение: отряд американцев, вид которого вызывал самые большие улыбки, которые возможно было бы увидеть на лицах людей и вселял радость в их сердца…» Ну, не видит Амброз разницы между Красной Армией и нацистами, что поделать. А как же друзья англичане? В порыве самолюбования о них вообще забыли. И это, повторяю, один из ведущих американских историков – его книжки повсюду продаются. Но неужели в библиотеке нельзя найти книги, где освещён вклад Советского Союза в войне? Можно. Вот книга 2004 года: Маргарет Д. Голштейн «Вторая Мировая война в Европе» (Margaret J. Goldstein. World War II inEurope). Там на странице 17 напечатана карта Европы, озаглавленная «Блицкриг Гитлера 1939— 1941». Только Советский Союз как-то не так там закрашен. Смотрю внимательнее и вижу: «Советский Союз (Союзник Германии до июня 1941)». Вот так вот чётко, без всяких оговорок. После этого не стоит удивляться, что про вклад Советского Союза не так много. Но хоть после июня 1941 мы, вроде как бы уже союзник Англии и США. А вот на странице 86 и список главных битв.
Главные битвы Второй Мировой Войны в Европе: Немецкое вторжение в Польшу – 1 сентября 1939 Немецкое вторжение в Норвегию и Данию – 9 апреля 1940 Немецкое вторжение в Бельгию, Нидерланды и Францию – 10 мая 1940 Битва за Британию – с июля по октябрь 1940 Немецкое вторжение в Советский Союз – 22 июня 1941 Битвы за Киев, Курск, Ленинград, Москву, Севастополь и Сталинград – июнь 1941 по июнь 1944 Японцы бомбят Пёрл Харбор, Гавайи – 7 декабря 1941 Битва за Эль Аламейн – Октябрь по Ноябрь 1942 Вторжение союзников в Алжир и Морокко – 8 ноября 1942 Вторжение союзников в Тунис и Ливию – с февраля по май 1943 Вторжение союзников на Сицилию – 10 июля 1943 Битва за Монте-Казино, Италия – 4 января по 18 мая 1944 Вторжение союзников в Италию через Анцио – 22 января 1944 Вторжение союзников во Францию через Нормандию (День Д) – 6 июня 1944 Вторжение союзников в южную Францию – август 1944 Арденская битва в Бельгии – декабрь 1944. Вот так, без всякого уважения, самые главные наши битвы собраны в одну кучу. А битв за Будапешт и Берлин, да и многих других и нет вовсе. Поэтому простой американец никогда не догадается, что 80% немецкой армии было разбито на восточном фронте. Ах, мы же помним – «после битвы в Арденнах немецкая армия была сокрушена». Надо же произвести впечатление, что после того как американцы пришли в Европу, именно они в основном и воевали с немцами. Кто-то может сказать, что я специально самые неправильные книжки выискиваю, а, мол, есть и получше. Есть, но их поискать ещё надо. Можно по крупицам правду собрать, только американский ребёнок вряд ли будет этим заниматься. А я ведь привожу выдержки из достаточно популярных изданий. Например, что может быть популярнее, чем знаменитая серия «Для Чайников» (For Dummies), которая во всём мире, и в том числе и в России, издаётся большими тиражами. Что же, возьмём книгу Кейт Д. Диксон «Вторая Мировая война для Чайников»(Keith D. Dickson. World War II for Dummies). На обложке фраза-крючок, которая должна привлечь внимание читателя: «Узнай историю про Гитлера, Пёрл Харбор, День Д и Хиросиму». Фраза весьма примечательная – она чётко показывает, с чем у американцев ассоциируется война. Уже не удивляюсь, что среди десятков не таких уж и важных событий в Хронологии не нашлось места битвам за Москву и Курск. Но особый интерес вызывает глава 23, страница 371 «Десять крупных лидеров Второй Мировой войны». Автор подходит к делу серьёзно: «Когда составляешь такой лист, всегда приходится исключить кого-то, кто заслуживает внимания... Я сделал свой выбор на основе качеств личного лидерства, владения военной наукой, способности вести за собой и вдохновлять людей в битве, применения личной воли к достижению национальных интересов. Чтобы избежать слишком больших споров я перечисляю имена в алфавитном порядке». В результате в десятку вошли (здесь редакция журнала сочла нужным показать этих героев на фото. Для расширения личного кругозора): 1. Уинстон С. Черчиль: Вечное Величие (Англия). 2. Дуайт Д. Эйзенхауэр: Не беспокойся, будь счастлив (США). 3. Дуглас Макартур. К чёрту торпеды! (США). 4. Джордж Маршал: Подлинная преданность (США). 5. Честер У. Нимиц: Господин морей (США). 6. Джордж С. Паттон: Воин для любого времени года (США). 7. Эрвин Роммель: Лис пустыни (Германия). 8. Франклин Д. Рузвельт: Ловкий хитрец (США). 9. Исороку Ямамото: Воин Самурай (Япония). И наконец... 10. Георгий Жуков: Лидер масс (СССР). Понятно, почему в отличие от других книг серии «для чайников», эту книгу о Второй Мировой не стали переводить на русский язык. У нас, видимо, была совсем другая Вторая Мировая война. Но угадайте, кто произнёс следующее: «История не знает большего примера храбрости чем тот, что
Дуайт Д. Эйзенхауэр
Джордж С. Паттон
Дуглас Макартур
Эрвин Роммель
-
Джордж Маршал
Франклин Д. Рузвельт
Честер У. Нимиц
Исороку Ямамото
был показан людьми Советской России... Мы и наши со юзники бесконечно благодарны и навсегда обязаны армии и людям Советского Союза... Умение и агрессивный боевой дух русских солдат вызывают восхищение американской армии... Масштаб и грандиозность русского вклада можно считать величайшим военным достижением во всей истории…» Я нашёл эти высказывания высших командных чинов США в известном американском документальном фильме «Почему мы сражаемся. Битва России», режиссёр Франк Капра, который был снят в 1943 году. Первая цитата принадлежит Генри Л. Симпсону, министру войны США; вторая – Франку Ноксу, министру флота США; третья – начальнику генерального штаба Джорджу Маршалу; четвёртая – генералу Дугласу Макартуру, командующему американскими силами на Тихом океане. Тогда, в далёком 1943 году, когда Советский Союз практически в одиночку сражался со всей мощью нацисткой Германии и спасал весь мир от коричневой чумы, они говорили совершенно по-другому... Источник: aftershock.su. Опубликовано пользователем beriozka_rus P.S. Конечно, все это печально... Но, признаемся, что для доброй половины школьников США даже сочетание «Пёрл-Харбор» может казаться смешным, а «День Д» опошлили дальше некуда. При этом американские солдаты не виноваты, что кому-то выгодно было их перевести в ряды Суперменов, Человеков-пауков, Халков и еще неизвестно кого... Впрочем, и у нас, в России, такие слова, как «Маршал» и «Жуков» в последнее время несут совершенно иную смысловую нагрузку для молодежи (если кому интересно, Саша Маршал и Рома Жуков - «воины» попсы и телешоу). А про некоторые страны бывшего СССР вообще можно промолчать... Так давайте, черт побери, помнить нашу историю! А если помним, то не стесняться и находить время рассказывать об этом молодежи, в т.ч. своим детям и внукам!
Операция «Немыслимое»
События и факты, обсуждаемые в этой статье кажутся невероятными и немыслимыми. В них действительно трудно поверить, как трудно поверить нормальному человеку в возможность предательства того, кого он считал союзником и другом. И тем не менее это было. Долгое время эта информация держалась в секрете и только сейчас она становится доступна. Речь пойдет о плане внезапного нападения на СССР летом 1945 года, разработанным союзниками, плане, который был сорван практически в последний момент. Третья мировая война должна была начаться 1 июля 1945 года внезапным ударом объединенных сил ангосаксов по советским войскам... Сейчас это мало кто знает, так же и то, каким образом Сталин сумел сорвать планы «вероятных союзников», почему мы вынуждены были спешно брать Берлин, против кого английские инструктора в апреле 45-го тренировали нерасформированные дивизии немцев, сдавшиеся им в плен, почему был с нечеловеческой жестокостью уничтожен Дрезден в феврале 1945-го и кого именно англосаксы хотели этим запугать. Дрезден после бомбардировки по технологии «огненного смерча». То же англосаксы хотели сделать и с нами По официальным моделям истории позднего СССР истинные причины этого не объяснялись в школах - тогда шла «борьба за мир», уже вызревало в верхах «новое мЫшление» и легенда о «честных союзниках – США и Великобритании» всячески приветствовалась. Да и документов тогда было опубликовано немного – этот период скрывали по многим причинам. В последние годы англичане стали частично открывать архивы того периода, опасаться некого – СССР уже нет. В начале апреля 1945 г. перед самым окончанием Великой Отечественной У.Черчилль, премьер-министр нашего союзника - Великобритании отдал приказ начальникам своих штабов о разработке операции внезапного удара по СССР - операции «Немыслимое». Он был ему предоставлен 22 мая 1945 года на 29 страницах. Согласно этому плану, нападение на СССР должно было начаться следуя принципам Гитлера - внезапным ударом. 1 июля 1945 года 47 английских и американских дивизий без всякого объявления войны должны были нанести сокрушительный удар не ожидавшим такой беспредельной подлости от союзников наивным русским. Удар должны были поддержать 10-12 немецких дивизий, которых "союзники" держали нерасформированными в Шлезвиг-Гольштейне и в южной Дании, их ежедневно тренировали британские инструктора: готовили к войне против СССР. По идее, должна была начаться война объединенных сил Западной цивилизации против России - впоследствии в "крестовом походе" должны были участвовать и другие страны, например, Польша, затем Венгрия... Война должна была привести к полному разгрому и капитуляции СССР. Конечная цель была закончить войну примерно там же, где планировал ее закончить Гитлер по плану "Барбаросса" - на рубеже АрхангельскСталинград. Англосаксы готовились сломить нас террором изуверским уничтожением крупных советских городов: Москвы, Ленинграда, Владивостока, Мурманска и др. сокрушительными ударами волн «летающих крепостей». Несколько миллионов русских людей должны были погибнуть в отработанных до мелочей "огненных смерчах". Так были уничтожены Гамбург, Дрезден, Токио... Теперь это готовились сделать с нами, с союзниками. Обычное дело: самое гнусное предательство, крайняя подлость и
изуверская жестокость - визитная карточка Западной Цивилизации и, особенно, англосаксов, истребивших столько людей, сколько ни один народ в человеческой истории. Однако 29 июня 1945 года, за день до планируемого начала войны Красная армия внезапно для коварного врага неожиданно изменила свою дислокацию. Это было решающей гирей, сдвинувшей чашу весов истории - приказ войскам англосаксов отдан не был. До этого взятие считавшегося неприступным Берлина показало мощь Советской Армии и военные эксперты врага склонялись к тому, чтобы отменить нападение на СССР. К счастью, у руля СССР стоял Сталин. Военно-морские силы Великобритании и США тогда имели абсолютное превосходство над ВМФ СССР: по миноносцам в 19 раз, по линкорам и большим крейсерам - в 9 раз, по подводным лодкам - в 2 раза ( http://www. respublika.info/4440/history/article22384/). Свыше сотни авианесущих кораблей и несколько тысяч единиц палубной авиации самолетов против нуля со стороны СССР. "Вероятный союзник" располагал 4-мя воздушными армиями тяжелых бомбардировщиков, которые могли наносить удары сокрушительные удары. Советская дальняя бомбардировочная авиация была несравненно более слабой. В апреле 1945 союзники представляли наши войска измотанными и истощенными, а боевую технику - до предела изношенной. Их военные специалисты оказались сильно удивлены мощью Советской Армии, которую она продемонстрировала при взятии Берлина, считавшегося ими неприступным. Не вызывает сомнений верность вывода крупного историка В.Фалина - решение Сталина о штурме Берлина в начале мая 1945 предотвратило третью мировую войну. Это подтверждается недавно рассекреченными документами. В противном случае Берлин был бы без боя сдан "союзникам", а объединенные силы всей Европы и Северной Америки обрушились бы на СССР. Даже после взятия Берлина планы предательского удара продолжали разрабатываться полным ходом. Остановила их только то, что они поняли, что их планы были вскрыты и расчеты стратегов показывали, что без внезапного удара сломить СССР не удастся. Была еще одна важная причина, по которой американцы возражали британцам - им нужно было, чтобы СССР сокрушил Квантунскую армию на Дальнем Востоке, без чего победа США над Японией своими силами была под вопросом. Сталин не имел возможности предотвратить Вторую Мировую войну, но сумел предотвратить третью. Ситуация был крайне серьезной, но СССР опять выиграл, не дрогнув. Сейчас на Западе пытаются представить план Черчилля «ответом» на «советскую угрозу», на попытку Сталина захватить всю Европу. «Имелись ли в то время у советского руководства планы наступления до берегов Атлантики и захвата Британских островов? На этот вопрос следует ответить отрицательно. Подтверждением тому является принятый СССР 23 июня 1945 г. закон о демобилизации армии и флота, последовательный перевод их на штаты мирного времени. Демобилизация началась 5 июля 1945 г. и завершилась в 1948 г. Армия и флот были сокращены с 11 млн. до менее 3 млн. чел., упразднен Государственный Комитет Обороны, Ставка Верховного Главнокомандования. Количество военных округов в 1945–1946 гг. уменьшилось с 33 до 21. Значительно сократилось количество войск в Восточной Германии, Польше и Румынии. В сентябре 1945 г. советские войска были выведены из северной Норвегии, в ноябре из Чехословакии, в апреле 1946 г. с острова Борнхольм (Дания), в декабре 1947 г. — из Болгарии... Знало ли советское руководство о британских планах войны против СССР? На этот вопрос, пожалуй, можно ответить утвердительно...Косвенно подтверждает это и видный знаток истории советских вооруженных сил профессор Эдинбургского университета Д. Эриксон. По его мнению, план Черчилля помогает объяснить, «почему маршал Жуков неожиданно решил в июне 1945 г. перегруппировать свои силы, получил из Москвы приказ укрепить оборону и детально изучить дислокацию войск западных союзников. Теперь причины понятны: очевидно, план Черчилля стал заблаговременно известен Москве и сталинский Генштаб принял соответствующие меры противодействия» (Ржешевский Олег Александрович «Военно-исторические исследования»: http:// militera.lib.ru/research/rzheshevsky1/01.html) Краткая "выжимка" из интервью с экспертом по данному вопросу доктором исторических наук Валентином Фалиным:
«Трудно сыскать в истекшем веке политика, равного Черчиллю по способности сбивать с толку чужих и своих. Но особенно преуспел будущий сэр Уинстон по части фарисейства и интриг в отношении Советского Союза. В посланиях на имя Сталина он "молился, чтобы англо-советский союз был источником многих благ для обеих стран, для Объединенных Наций и для всего мира", желал "полной удачи благородному предприятию". Имелось ввиду широкое наступление Красной Армии по всему восточному фронту в январе 1945 года, спешно готовившееся в ответ на мольбу Вашингтона и Лондона оказать помощь союзникам, попавшим в кризисное положение в Арденнах и Эльзасе. Но это на словах. А на деле Черчилль считал себя свободным от какихлибо обязательств перед Советским Союзом. Именно тогда Черчилль отдал приказы складировать трофейное немецкое оружие с прицелом на возможное его использование против СССР, размещая сдававшихся в плен солдат и офицеров Вермахта подивизионно в земле Шлезвиг-Гольштейн и в Южной Дании. Затем прояснится общий смысл затевавшейся британским лидером коварной затеи. Англичане брали под свое покровительство немецкие части, которые сдавались без сопротивления, отправляли их в Южную Данию и Шлезвиг-Гольштейн. Всего там было размещено около 15 немецких дивизий. Оружие складировали, а личный состав тренировали для будущих схваток. В конце марта-начале апреля Черчилль отдает своим штабам приказ: готовить операцию “Немыслимое” — с участием США, Англии, Канады, польских корпусов и 10—12 немецких дивизий начать боевые действия против СССР. Третья мировая война должна была грянуть 1 июля 1945 года. В их плане было четко прописано: советские войска на этот момент будут истощены, техника, участвовавшая в боевых действиях в Европе, - изношена, продуктовые запасы и медикаменты подойдут к концу. Поэтому не составит труда отбросить их к довоенным границам и заставить Сталина уйти в отставку. Нас ждали смена государственного строя и раскол СССР. В качестве меры запугивания - бомбежка городов, в частности, Москвы. Ее, по планам англичан, ждала судьба Дрездена, который союзническая авиация, как известно, срoвняла с землей. Американский генерал Паттон - командующий танковыми армиями прямо заявлял, что не планирует останавливаться на демаркационной линии вдоль Эльбы, согласованной в Ялте, а идти дальше. На Польшу, оттуда на Украину и Белоруссию - и так до Сталинграда. И закончить войну там, где ее не успел и не смог закончить Гитлер. Нас он называл не иначе, как «наследники Чингисхана, которых нужно изгнать из Европы». После окончания войны Паттона назначили губернатором Баварии, а вскоре сняли с поста за симпатии нацистам». Лондон долго отрицал существование такого плана, но несколько лет назад англичане рассекретили часть своих архивов, и среди документов оказались бумаги, касающиеся плана “Немыслимое”. Тут уж отмежеваться неГенерал Паттон куда... Подчеркну, это не спекуляция, не гипотеза, но констатация факта, у которого есть имя собственное. В ней должны были принять участие американские, британские, канадские силы, польский экспедиционный корпус и 10-12 немецких дивизий. Тех самых, что держали нерасформированными, их месяц до этого натаскивали английские инструктора. Эйзенхауэр в своих воспоминаниях признает, что Второго фронта уже в конце февраля 1945-го практически не существовало: немцы откатывались к востоку без сопротивления. Тактика немцев состояла в следующем: удерживать, насколько возможно, позиции вдоль всей линии советско-германского противоМаршруты планируемых «экскурсий войск» союзников борства до тех пор, пока виртуальный Западный и реальный Восточный фронт не сомкнутся, и американские и британские войска как бы примут от соединений Вермахта эстафету в отражении "советской угрозы", нависшей над Европой. Черчилль в это время в переписке, телефонных разговорах с Рузвельтом пытается убедить
во что бы то ни стало остановить русских, не пускать их в Центральную Европу. Это объясняет значение, которое к тому времени приобрело взятие Берлина. Уместно сказать, что западные союзники могли продвигаться на восток несколько быстрее, чем у них получалось, если бы штабы Монтгомери, Эйзенхауэра и Александера (итальянский театр военных действий) качественнее планировали свои действия, грамотнее осуществляли координацию сил и средств, меньше тратили времени на внутренние дрязги и поиск общего знаменателя. Вашингтон, пока был жив Рузвельт, по разным мотивам не спешил ставить крест на сотрудничестве с Москвой. А для Черчилля "советский мавр сделал свое дело, и его следовало удалить". Вспомним, Ялта закончилась 11 февраля. В первой половине 12 февраля гости улетели по домам. В Крыму, между прочим, было условлено, что авиация трех держав будет в своих операциях придерживаться определенных линий разграничения. А в ночь с 12 на 13 февраля бомбардировщики западных союзников стерли с лица земли Дрезден, затем прошлись по основным предприятиям в Словакии, в будущей советской зоне оккупации Германии, чтобы заводы не достались нам целыми. В 1941 году Сталин предлагал англичанам и американцам разбомбить, используя крымские аэродромы, нефтепромыслы в Плоешти. Нет, их тогда трогать не стали. Они подверглись налетам в 1944 году, когда к Разрушенный Дрезден главному центру нефтедобычи, всю войну снабжавшему Германию горючим, приблизились советские войска. Одной из главных целей налетов на Дрезден были мосты через Эльбу. Действовала черчиллевская установка, которую разделяли и американцы, задержать Красную Армию как можно дальше на Востоке. В инструктаже перед вылетом британских экипажей говорилось: нужно наглядно продемонстрировать Советам возможности союзнической бомбардировочной авиации. Вот и демонстрировали. Причем, не единожды. В апреле сорок пятого накрыли бомбами Потсдам. Уничтожили Ораниенбург. Нас оповестили - летчики ошиблись. Вроде бы целились в Цоссен, где размещалась штаб-квартира немецких ВВС. Классическое "отвлекающее заявление", которым не было числа. Ораниенбург бомбили по приказу Маршалла и Леги, ибо там находились лаборатории, работавшие с ураном. Чтобы ни лаборатории, ни персонал, ни оборудование, ни материалы не попали в наши руки, - все обратили в пыль. Почему же советское руководство пошло на великие жертвы буквально на финише войны, то опять приходится спрашивать себя - имелся ли простор для выбора? Помимо насущных военных задач надо было решать политические и стратегические ребусы на перспективу, в том числе и возводить препоны запланированной Черчиллем авантюре. Предпринимались попытки повлиять на партнеров добрым примером. Со слов Владимира Семенова, советского дипломата, мне известно следующее. Сталин пригласил к себе Андрея Смирнова, бывшего тогда заведующим 3-м Европейским отделом МИД СССР и по совместительству министром иностранных дел РСФСР, для обсуждения, при участии Семенова, вариантов действий на отведенных под советский контроль территориях. Смирнов доложил, что наши войска, преследуя противника, вышли за пределы демаркационных линий в Австрии, как они были согласованы в Ялте, и предложил де-факто застолбить наши новые позиции в ожидании, как будут вести себя США в сходных ситуациях. Сталин прервал его и сказал: "Неправильно. Пишите телеграмму союзным державам". И продиктовал: "Советские войска, преследуя части Вермахта, вынуждены были переступить линию, ранее согласованную между нами. Настоящим хочу подтвердить, что по окончании военных действий советская сторона отведет свои войска в пределы установленных зон оккупации". 12 апреля посольство США, государственные и военные учреждения получили инструкцию Трумэна: все документы, подписанные Рузвельтом, исполнению не подлежат. Затем последовала команда ужесточить позицию по отношению к Советскому Союзу. 23 апреля Трумэн проводит в Белом доме заседание, где заявляет: “Хватит, мы не заинтересованы больше в союзе с русскими, а стало быть, можем и не выполнять договоренностей с ними. Проблему Японии решим и без помощи русских”. Он задался целью “сделать Ялтинские соглашения как бы не существовавшими”. Трумэн был близок к тому, чтобы не медля, объявить о разрыве сотрудничества с Москвой
во всеуслышание. Против Трумэна буквально восстали военные, за исключением генерала Паттона, командовавшего бронетанковыми войсками США. Кстати, военные сорвали и план “Немыслимое”. Они были заинтересованы во вступлении Советского Союза в войну с Японией. Их аргументы Трумэну: если СССР не выступит на стороне США, то японцы перебросят на острова миллионную Квантунскую армию и будут сражаться с таким же фанатизмом, как это было на Окинаве. В итоге американцы потеряют только убитыми от одного до двух миллионов человек. К тому же американцы на тот момент еще не испытали ядерную бомбу. Да и общественное мнение в Штатах тогда не поняло бы такого предательства. Граждане Америки тогда в основном сочувствовали Советскому Союзу. Они видели, какие мы несем потери ради общей победы над Гитлером. В итоге, по свидетельству очевидцев, Трумэн немного поломался и согласился с доводами своих военспецов. “Хорошо, раз вы так считаете, что они должны нам помочь с Японией, пусть помогают, но мы с ними на этом кончаем дружбу”, — заключает Трумэн. Отсюда такой жесткий разговор с Молотовым, который недоумевал, что вдруг случилось. Трумэн тут уже опирался на атомную бомбу. Кроме того, американские военные, как, впрочем, и их британские коллеги, полагали, что развязать войну с Советским Союзом проще, чем успешно закончить ее. Риск казался им слишком большим - штурм Берлина произвел отрезвляющее впечатление на англичан. Заключение начальников штабов британских войск было однозначным: блицкрига против русских не выйдет, а втягиваться в затяжную войну они не рискнули. Итак, позиции военных США — первая причина. Вторая — Берлинская операция. Третья — Черчилль проиграл выборы и остался без власти. И, наконец, четвертая — сами британские военачальники были против реализации этого плана, ибо Советский Союз, как они убедились, был слишком силен. Заметьте, США не только не приглашали Англию участвовать в этой войне, они выдавливали ее из Азии. По соглашению 1942 года линия ответственности США не ограничилась Сингапуром, а касалась также Китая, Австралии, Новой Зеландии. Сталин, а это был крупный аналитик, сведя все воедино, сказал: “Вы показываете, что может ваша авиация, а я вам покажу, что мы можем на земле”. Он продемонстрировал ударную огневую мощь наших Вооруженных сил для того, чтобы ни у Черчилля, ни у Эйзенхауэра, ни у Маршалла, ни у Паттона, ни у кого другого не появлялось желание воевать с СССР. За решимостью советской стороны взять Берлин и выйти на линии разграничения, как они были обозначены в Ялте, стояла архиважная задача — предотвратить авантюру британского лидера с осуществлением плана “Немыслимое”, то есть перерастание Второй мировой войны в Третью. Случись это — жертв было бы в тысячи и тысячи раз больше! Оправданы ли были столь высокие жертвы ради взятия Берлина под наш контроль? После того, как довелось в полном объеме прочитать подлинные британские документы, - они были рассекречены 5-6 лет назад, - когда я сопоставил содержащиеся в этих документах сведения с данными, с которыми по долгу службы приходилось знакомиться еще в 50-х годах, многое расставилось по своим местам и часть сомнений отпала. Если угодно, Берлинская операция явилась реакцией на план "Немыслимое", подвиг наших солдат и офицеров при ее проведении был предупреждением Черчиллю и его единомышленникам. Политический сценарий Берлинской операции принадлежал Сталину. Генеральным автором ее военной составляющей являлся Георгий Жуков.
Вермахт намеревался устроить на улицах Берлина второй Сталинград. Теперь уже на реке Шпрее. Установление контроля над городом являлось сложнейшей задачей. На подступах к Берлину мало было преодолеть Зееловские высоты, прорвать с тяжелыми потерями семь линий, оборудованных для долговременной обороны. На окраинах столицы Рейха и на главных городских магистралях немцы закапывали танки, превращая их в бронированные доты. Когда наши части вышли, к примеру, на Франкфуртер аллее, улица вела прямиком к центру, их встретил шквальный огонь, опять же стоивший нам многих жизней... Когда я обо всем этом думаю, у меня до сих пор Немецкий дот на базе танковой башни («Вмурованный свербит на сердце, - не лучше ли было замкнуть танк»), простреливавший перекресток кольцо вокруг Берлина и подождать, пока он не сдастся сам? Так ли обязательно было водружать флаг на Рейхстаг, будь он проклят? При взятии этого здания полегли сотни наших солдат. Сталин настоял на проведении Берлинской операции. Он хотел показать показать инициаторам "Немыслимого" огневую и ударную мощь советских вооруженных сил. С намеком, исход войны решается не в воздухе и на море, а на земле. Несомненно одно. Сражение за Берлин отрезвило многие лихие головы и тем самым выполнило свое политическое, психологическое и военное назначение. А голов на Западе, одурманенных сравнительно легким по весне сорок пятого года успехом, было хоть отбавляй. Вот одна из них - американский танковый генерал Паттон. Он истерически требовал не останавливаться на Эльбе, а, не мешкая, двигать войска США через Польшу и Украину к Сталинграду, дабы закончить войну там, где потерпел поражение Гитлер. Сей Паттон нас с вами называл "потомками Чингисхана". Черчилль, в свою очередь, тоже не отличался щепетильностью в выражениях. Советские люди шли у него за "варваров" и "диких обезьян". Короче, "теория недочеловеков" не была немецкой монополией. Паттон готов был начать войну с ходу и дойти... до Сталинграда! Штурм Берлина, водружение знамени Победы над Рейхстагом были, конечно же, не только символом или финальным аккордом войны. И меньше всего пропагандой. Для армии являлось делом принципа войти в логово врага и тем обозначить окончание самой трудной в российской истории войны. Отсюда, из Берлина, считали бойцы, выполз фашистский зверь, принесший неизмеримое горе советскому народу, народам Европы, всему миру. Красная Армия пришла туда для того, чтобы начать новую главу и в нашей истории, и в истории самой Германии, в истории человечества... Вникнем в документы, что по поручению Сталина готовились весной сорок пятого - в марте, апреле и мае. Объективный исследователь убедится: не чувство мести определяло намечавшийся курс Советского Союза. Руководство страны предписывало обращаться с Германией, как с государством, потерпевшим поражение, с немецким народом, как ответственным за развязывание войны. Но... никто не собирался превращать их поражение в наказание без срока давности и без срока на достойное будущее. Сталин реализовывал выдвинутый еще в сорок первом году тезис: гитлеры приходят и уходят, а Германия, немецкий народ останутся. Естественно, надо было заставить немцев вносить свою лепту в восстановление "выжженной земли", которую они оставили в наследство после себя на оккупированных территориях. Для полного возмещения потерь и ущерба, причиненного нашей стране, не хватало бы и всего национального богатства Германии. Взять столько, сколько удастся, не вешая себе на шею жизнеобеспечение еще и самих немцев, "понаграбить побольше" - таким не слишком дипломатическим языком Сталин ориентировал подчиненных в вопросе о репарациях. Ни один гвоздь не был лишним, дабы поднять из руин Украину, Белоруссию, Центральные обла-
сти России. Более четырех пятых производственных мощностей там было разрушено. Более трети населения лишилось жилья. Немцы взорвали, завернули в штопор 80 тысяч километров рельсового пути, даже шпалы переломали. Все мосты обрушили. А 80 тысяч км - это больше, чем все железные дороги Германии перед Второй мировой войной вместе взятые. Советскому командованию вместе с тем давались твердые указания пресекать безобразия - спутников всех войн - по отношению к мирному населению, особенно к его женской половине и детям. Насильники подлежали суду военного трибунала. Все это было. Одновременно Москва требовала строго карать любые вылазки, диверсии "недобитых и неисправимых", которые могли произойти в поверженном Берлине и на территории советской оккупационной зоны. Между тем, желающих стрелять в спину победителям было не так уж и мало. Берлин пал 2 мая, а "местные бои" закончились в нем десятью днями спустя. Иван Иванович Зайцев, он работал в нашем посольстве в Бонне, рассказывал мне, что "ему всегда больше всех "везло". Война кончилась 9 мая, а он в Берлине воевал до 11-го. В Берлине сопротивление советским войскам оказывали эсэсовские части из 15 государств. Там действовали наряду с немцами норвежские, датские, бельгийские, голландские, люксембургские и, черт знает, какие еще нацисты... Хотелось бы коснуться того, как союзники хотели украсть у нас День Победы, приняв 7 мая в Реймсе капитуляцию немцев. Эта, по сути сепаратная, сделка вписывалась в план "Немыслимое". Нужно, чтобы немцы капитулировали только Начальник оперативного управления вермахта А.Йодль перед западными союзниками и смогли участвовать в подписывает в Реймсе предварительный протокол о капитуляции германский вооруженных сил. 7 мая 1945 г. Третьей мировой войне. Преемник Гитлера Дёниц в это время заявил: “Мы прекратим войну перед Англией и США, которая потеряла смысл, но по-прежнему продолжим войну с Советским Союзом”. Капитуляция в Реймсе фактически была детищем Черчилля и Дёница. Соглашение о капитуляции было подписано 7 мая в 2 часа 45 минут. Нам стоило огромных трудов вынудить Трумэна пойти на подтверждение капитуляции в Берлине, точнее, в Карлхорсте 9 мая с участием СССР и союзников, договориться о Дне Победы 9 мая, ибо Черчилль настаивал: считать днем окончания войны 7 мая. Кстати, в Реймсе произошел еще один подлог. Текст соглашения о безоговорочной капитуляции Германии перед союзниками утвердила Ялтинская конференция, его скрепили своими подписями Рузвельт, Черчилль и Сталин. Но американцы сделали вид, что забыли о существовании документа, который, кстати, лежал в сейфе начальника штаба Эйзенхауэра Смита. Окружение Эйзенхауэра под руководством Смита составило новый документ, “очищенный” от нежелательных для союзников ялтинских положений. При этом документ был подписан генералом Смитом от имени союзников, а Советский Союз даже не упоминался, будто не участвовал в войне. Вот такой спектакль разыгрался в Реймсе. Документ о капитуляции в Реймсе передали немцам раньше, чем его послали в Москву. Эйзенхауэр и Монтгомери отказались участвовать в совместном параде Победы в бывшей столице Рейха. Они вместе с Жуковым должны были принимать этот парад. Задуманный парад Победы в Берлине все-таки состоялся, но его принимал один маршал Жуков. Это было в июле сорок пятого. А в Москве Парад Победы состоялся, как известно, 24 июня. Смерть Рузвельта обернулась почти молниеносной сменой вех в американской политике. В своем последнем послании к конгрессу США (25 марта 1945 г.) президент предупреждал: либо американцы возьмут на себя ответственность за международное сотрудничество - в выполнении решений Тегерана и Ялты, - либо они будут нести ответственность за новый мировой конфликт. Трумэна это предупреждение, это политическое завещание предшественника не смущало. "Пакс Американа" должен быть поставлен во главу угла. Зная, что мы вступим в войну с Японией, Сталин даже назвал США точную дату — 8 августа, Трумэн тем не менее дает команду сбросить на Хиросиму атомную бомбу. Никакой необходимости в этом не было, Япония приняла решение: как только СССР объявит ей войну, она капитулирует. Но Трумэн хотел продемонстрировать нам свою силу и потому подверг Японию атомной бомбардировке. Возвращаясь на крейсере “Аугуста” с Потсдамской конференции в США, Трумэн дает Эйзенхауэру приказ: подготовить план ведения атомной войны против СССР. В декабре 1945 года в Москве проходило совещание министров иностранных дел. Первый госсекретарь Трумэна Бирнс, вернувшись в Штаты и выступая 30 декабря по радио, заявил:
“После встречи со Сталиным я более чем когда-либо уверен, что справедливый по американским понятиям мир достижим”. 5 января 1946 года Трумэн дает ему резкую отповедь: “Все, что вы наговорили, — это бред. Нам никакой компромисс с Советским Союзом не нужен. Нам нужен “Pax Americana”, который на 80 процентов будет отвечать нашим предложениям”. Война идет, она не закончилась в 1945-м, она переросла в третью мировую войну, только ведущуюся иными способами. Но тут мы с вами должны сделать оговорку. План “Немыслимое” провалился в том виде, как его задумал Черчилль. У Трумэна были свои мысли на этот счет. Он считал, что противоборство США и СССР капитуляцией Германии и Японии не заканчивается. Это только начало нового этапа борьбы. Не случайно советник посольства в Москве Кеннан, видя, как москвичи праздновали День Победы 9 мая 1945-го перед американским посольством, заявил: “Ликуют... Они думают, что война кончилась. А настоящая война еще только начинается”. Трумэна спросили: “Чем “холодная” война отличается от “горячей”? Он ответил: “Эта та же война, только ведется другими методами”. И она велась и ведется все последующие годы. Ставилась задача оттеснить нас с позиций, на которые мы вышли. Она выполнена. Ставилась задача добиться перерождения людей. Как видим, и эта задача практически выполнена. Кстати, США вели и ведут войну не только с нами. Они угрожали атомной бомбой Китаю, Индии... Но главный их противник был конечно же СССР. По утверждению американских историков, дважды на столе у Эйзенхауэра были приказы о нанесении превентивного удара по СССР. По их законам приказ вступает в силу, если его подписали все три начальника штабов — морских сил, воздушных и сухопутных. Две подписи были, третья отсутствовала. И только потому, что победа над СССР, по их подсчетам, достигалась в том случае, если в первые 30 минут будет уничтожено 65 млн населения страны. Начальник штаба сухопутных войск понимал, что не обеспечит этого. Это надо изучать в школах, рассказывать детям в семьях. Наши дети должны усвоить спинным мозгом, что англосаксы всегда с удовольствием выстрелят в спину другу и союзнику, в особенности - русскому. Необходимо всегда помнить, что на Западе лютой зоологической ненавистью ненавидят Русский Народ – «русские – хуже турок», как было сказано еще в 16 веке. В течение сотен лет с Запада на Россию периодически накатывают орды убийц, чтобы покончить с нашей цивилизацией и в течение сотен лет побитые уползают обратно и так до следующего раза. Так же было в свое время с хазарами и татарами, пока Святослав не принял решение - мир будет только, если врага сокрушить в его логове и навсегда покончить с угрозой. Иван Грозный принял такую же программу и в результате опустожительные набеги кочевников, тысячу лет терзавшие Русь закончились навсегда. Иначе время и место нападения, удобное для него, всегда выбирает враг. Запад – наш враг и всегда им останется, как бы мы не пытались угодить ему и договориться, какие бы не заключали союзы.
Павел Краснов http://www.theunknownwar.ru/operacziya_nemyislimoe_vyistrel_v_spinu_ot_soyuznikov.html
Они пришли разорять чужой дом… (“Rot Fuchs”, Германия) Постоянно вспыхивающая сомнительная дискуссия о немецких военнопленных в СССР заставляет автора статьи поделиться с читателями своими размышлениями по этому вопросу. В конце Второй Мировой войны 11,2 миллионов немцев из Вермахта и СС находились в плену у союзников. Около 8 миллионов из них были в англо-американском, а свыше 3 миллионов - в советском плену. Немцы ожидали от соответствующих стран, что с их военнопленными будут обращаться в соответствии с положениями Женевской конвенции 1906 г., Гаагских правил ведения сухопутной войны 1907 г. либо Конвенции о военнопленных 1929 г. Однако сама гитлеровская Германия с 1939 по 1945 гг. тысячи раз нарушала эти конвенции. Большинству из, примерно, 6 миллионов советских военнопленных не дали даже банки консервов. «Памятка по охране советских военнопленных» от 8 сентября 1941 года гласит: «Безжалостно прибегать к самым крайним мерам при малейших признаках недовольства и неповиновения! Для подавления сопротивления беспощадно применять оружие. По бегущему военнопленному немедленно стрелять без предупреждения, ведя прицельный огонь. С другой стороны, к работящему и послушному военнопленному тоже нельзя проявлять мягкость. Он воспримет её как слабость и сделает свои выводы». Однако, это не были насильственные меры, приводившие к массовой гибели советских военнопленных. Причиной больших потерь, прежде всего, было систематическое недостаточное снабжение продуктами питания, инспирированное по распоряжению Верховного командования Вермахта. «…Главным образом в 1941 и 1942 гг. вводились и утверждались рационы питания, при полном осознании последствий в виде голодной смерти тысяч и тысяч пленных. Эта политика уничтожения соответствовала политике голодомора гражданского населения, практиковавшейся на оккупированных территориях Советского Союза. Несмотря на то, что постоянно повышались рационы питания, до самого конца войны, они не достигали ни по размеру, ни по качеству норм питания для несоветских военнопленных. Особенно в 1941-1942 гг. среди пленных вспыхивали эпидемии дизентерии и сыпного тифа, жертвами которых стали десятки тысяч. Из-за продолжительного хронического недоедания в условиях непосильной работы и скудного медицинского ухода советские военнопленные оставались легко восприимчивы к инфекционным болезням и во второй половине войны. Смертность стабилизировалась на высоком уровне, в большинстве своём из-за большого количества туберкулёзных заболеваний…» Это пишет Ганс Райхельт в своей, вышедшей в 2007 году, книге «Немцы, вернувшиеся из плена». Только с июля 1941 по февраль 1942 года, таким образом, за восемь месяцев от обморожений и бесчеловечного обращения умерло в немецких концлагерях около 2 миллионов советских военнопленных. Точно просчитанный нацистским руководством «голодомор» нашёл своё ужасное воплощение. Десятки тысяч увезённых из России красноармейцев погибали уже при перевозке или умирали от эпидемий в сборных лагерях. С 1941 по 1945 гг. в германский плен попало 6 миллионов красноармейцев, из них дожили до конца войны примерно 630 000. Из около 3,3 миллионов немецких военнопленных, находившихся в советском плену, домой вернулось почти 2 миллиона. Кто сегодня занимается проблематикой военнопленных, должен объективно признать, что войну против европейских и других стран мира начала гитлеровская Германия. Все солдаты любой стороны конфликта, попавшие в плен, стали жертвами преступной нацистской идеологии, которая стремилась к мировому господству и опозорила немецкий род. «…Несмотря на многочисленные, достойные сожаления случаи гибели немецких во-
еннопленных, в сумме своей с ними даже приблизительно не обращались так изуверски, как в годы войны с советскими военнопленными немцы…» «…В большинстве стран, в которые после войны были интернированы немецкие солдаты, их привлекали к восстановительным работам. Во Франции это выглядело как в Советском Союзе, а в Англии - как в США. Нельзя погибших одной армии погашать убитыми другой армии. Однако, тем не менее, мы должны постоянно учитывать этот контекст, когда нам рассказывают, или мы читаем об отдельных судьбах, история которых вызывает ком в горле…» (тот же автор) Чудовищное раздувание в средствах массовой информации, исторической литературе или в современной политике всех этих эксцессов в условиях плена, особенно советского, преследует только одну цель: даже в наши дни продолжать антисоветскую травлю! В 2003 г. вышел толстый, увесистый том Гвидо Кноппа - маститого историка телеканала ЦДФ под названием «Пленные», где есть такой пассаж: «…Сибирь стала синонимом страданий и бедствий одиннадцати миллионов немецких военнопленных…» Однако, как может убедиться сам читатель, ни цифра, ни география не соответствуют действительности. Тем не менее, ход мыслей Кноппа массовая публика принимает. Другой пример - появившаяся в 2008 г. книга Фолька Коопа «Под оккупацией» о советской оккупационной политике в Германии, этот труд является скорее антисоветской листовкой, чем серьёзным историческим исследованием. Его не нужно даже принимать во внимание. Однако, некоторым бы следовало вспомнить слова Конрада Аденауэра: «Есть вещи, о которых я не говорю даже с самим собой». Освобождения происходили несколькими потоками в определённые годы с 1945 по 1949. В 1948 году советский министр иностранных дел Молотов после выезда в Германию последних освобождённых военнопленных заявил, что в советских лагерях находятся ещё 890 532 военнопленных, которые будут освобождены в 1949 г. В конце 1949 г. освобождение немецких военнопленных из СССР завершилось транспортировкой 17 538 лиц. Советское информационное агентство ТАСС в мае 1950 г. сообщило, что этим потоком репатриация «полностью завершена». С этого момента под стражей в СССР оставались только обвинённые в военных преступлениях. По советским данным их было 35 000. Об этом есть серьёзная работа Андреаса Хильгера («Немецкие военнопленные в Советском Союзе с 1941 по 1956», Эссен 2000 г.), выпущенная под патронатом дрезденского Института Ханны Арендт*. В своих исследованиях, проведённых, в том числе, и в российских архивах, он пришёл к интересным выводам, что, Советский Союз был «…явно намерен…уважать основные принципы международно-правовых стандартов обращения с военнопленными…» И то, что «…СССР в своей политике по отношению к пленным не преследовал целей уничтожения или мести…» Не существовало установленного временного срока, «…к которому были бы запланированы или проводились акции по уничтожению немецких военнопленных…» Хильгер опирается на данные советских актов по 2 388 443 германским военнопленным, из которых было репатриировано 2 031 743. В плену умерло 356 687. Высокий уровень смертности объяснялся в особенности плохим снабжением, виной которого была война: «…снабжение было крайне скудным для всех - как советских граждан, так и военнопленных. Часто для советских граждан оно было ещё меньше…» И те примерно 35 000 немецких пленных (они возвратились в Германию до 1955 г.), которые были осуждены советскими судами за нацистские и военные преступления, согласно Хильгеру, от общего числа составляли «ничтожную долю». Тут добавить нечего, поскольку сотрудников Института Ханны Арендт буржуазные СМИ и историки вряд ли смогут заподозрить в распространении несерьёзной историографии. *Научно-исследовательский институт при Техническом университете Дрездена. Занимается изучением фашистских и коммунистических диктатур.
По данным: http://theunknownwar.ru/oni_prishli_razoryat_ chuzhoj_do_rot_fuchs_germaniya.html
ИХ НЕ ЗВАЛИ, НО ОНИ ПРИШЛИ. ЧТО ОНИ ЗДЕСЬ ИСКАЛИ?
НАШЛИ ЛИ ОНИ СВОЕ СЧАСТЬЕ? СОВЕТСКИЙ ПЛЕН.
АМЕРИКАНСКИЙ ПЛЕН. ПОЧУВСТВУЙ РАЗНИЦУ.
Как видите, здесь можно и вкусно поесть, и удобно поспать, и в шахматишки на досуге перекинуться. А если взглянуть на их холеные лица, то совершенно непонятно, когда же они успевают работать на благо будущей Великой Германии сначала, ФРГ, а после и Объединенной? Как говорится, надо знать, кому лапки поднимать! Но мы знаем, что и это - не предел! У Брейвика, вон, трехкомнатные аппартаменты с телеком, нетом и пр. прибамбасами.
ВОЕННЫЕ ФОТОГРАФИИ МИХАИЛА САВИНА Говоря о больших войнах последних десятилетий, мы часто выделяем полководцев, людей, которые руководили операциями, но при этом нередко забываем, что победу ковали и другие люди. Это как непосредственно фронтовые бойцы, так и труженики тыла. При этом не нужно забывать и о тех людях, благодаря работе которых мы сегодня можем увидеть военные кадры ушедших эпох. К таким людям относятся военные корреспонденты, которые, используя всё своё мастерство, успевали запечатлеть военную хронику или военные фотографии. Фотокорреспонденты времён Великой Отечественной создали сотни запоминающихся снимков, которые за послевоенные годы успели распространиться по различным изданиям, знакомы новые и новые поколения с тем, что происходило на кровавой войне. Сегодня многие современные издания, используя новые стили обработки фотографий, публикуют старые кадры в новом визуальном прочтении. Военные фотокорреспонденты со своими «мыльницами» часто оказывались там, где шанс выжить стремился к нулю. Именно благодаря работе этих людей, мы имеем возможность прикоснуться к истории и своими глазами увидеть то, как видели эту войну наши деды и прадеды. Одним из тех фотокорреспондентов, работы которого дошли до наших дней, является Михаил Савин. Михаил Иванович прошёл всю войну с фотоаппаратом в руках. При этом его кадры стали настоящей классикой искусства военного фотографа. Савин родился в далёком 1915 году. С 1939 года он трудился в Фотохронике ТАСС. Снимать на фотоплёнку военные будни начал в июне 1941 года. Его фотоаппарат запечатлел и горечь отступления советских войск, и славные военные страницы: оборону Москвы, Курскую битву, наступление советских войск в Европе. За свой беспримерный труд Михаил Савин награждён медалями «За победу над Германией» и «за Отвагу». Михаил Иванович рассказывал о том талисмане, который он старался носить с собой в ходе войны. Этим талисманом стало для него колечко из фарфора, которое раньше использовалось для навешивания штор. Михаил Иванович верил, что именно это кольцо не раз спасало его из самых сложных ситуаций, когда вероятность выжить была минимальна. Работа фотокорреспондента Михаила Савина сегодня является образцом того, как должен настоящий профессионал относиться к своему делу. Благодаря такому отношению, мир получил возможность увидеть фотографии войны такой, какой она была. http://nnm.ru/blogs/Dmitry68/ko-dnyu-pobedy-voennye-fotografii-mihaila-savina/page4/
.
.
.
.
НЕИЗВЕСТНЫЙ ЧЕРНОБЫЛЬ: ПОЖАР НА ЧАЭС 23 МАЯ 1986 ГОДА Хроника пожара на ЧАЭС не окончилась 26 апреля 1986 года. Но у ядерного ада было продолжение… В годовщину трагедии в Чернобыле большинство из нас вспомнит одну дату – 26 апреля 1986 года. С нее началось все: ужас, эвакуация, тушение пожара, быстрые смерти от радиации, заброшенный город, зона отчуждения… Каждый из тех, кто работал там тогда – герой. Их имена известны. Все знают, от чего именно эти люди спасли цивилизацию. Те, кто повторил их подвиг почти через месяц, 22-23 мая, менее известны: второй пожар на ЧАЭС долгое время был засекречен, и никто не узнал бы о нем и о тех, кто во второй раз спас мир от «ядерной зимы», если бы не полковник запаса Владимир Никитенко.
Прелюдия: об известии о пожаре на Чернобыльской АЭС – 26 апреля 1986 г.
Вспоминает жена начальника пожарной службы г. Чернобыль (с 13 по 23 мая) Людмила Максимчук (из романа «Наш генерал». М., 2007) «К ночным звонкам я уже привыкла давно, к ночным звонкам, к запланированным и внезапным отъездам: командировочный дипломат был наготове всегда... 26 апреля 1986 года, ночью, в половине второго, когда дома все спали, зазвонил телефон. Звонил дежурный по главку, Главному управления пожарной охраны (ГУПО) МВД СССР, коротко передавал о пожаре на атомной станции в Чернобыле. Так Владимир Михайлович раньше всех других в Москве узнал и расшифровал сообщение о страшной трагедии, подобной которой еще не было... Сомнения, возникшие в первые секунды и минуты разговора с дежурным – а могло ли такое вообще произойти? – быстро рассеялись под напором неопровержимых фактов. Представляю, как Владимир Михайлович моментально "прокрутил" всю информацию, понял, какой шквал обрушивается на тех, кто еще ничего об этом не ведает – ни слухом, ни духом, ни воображением… Более всего поразил не сам телефонный разговор, а его жуткие интонации, а также несколько перерывов в ходе разговора. Вот именно – случилось… Мне представилось еще: сейчас вскочит, схватит что-нибудь на ходу и умчится в этот Чернобыль, и я почти не ошиблась. Чернобыль... Что это такое? И где это, в каком районе страны? И слово–то какое: нехорошее, страшное, черное! Я тогда ничего еще не знала, но точно догадалась, что с радиацией шутки плохи, что даром не пройдет, что лучше сразу отдать полжизни, чем туда ехать. Уже заранее поняла, что поедет, что непременно должен будет поехать. А что, что же произошло? …А произошло то, что не случалось никогда прежде… Позже я часто перебирала в памяти подробности той ночи. С усилием вспоминаю и теперь, словно читаю сложный текст по слогам… Когда Володя положил телефонную трубку, неестественная тишина и отсутствие всякого движения перебили мой сон. Я слышала весь разговор сквозь вялую дрему и уже почти проснулась: – Что случилось? – …Это конец… – придавил своей тяжестью короткий ответ. Просыпаться полностью не хотелось, но мой сторож мысли все равно проснулся. – Что, говори скорее! – Случилось… Произошла авария, авария на атомной станции. …Володя включил торшер, чего никогда раньше не делал ни при каких ночных обстоятельствах – уходил на кухню или уезжал, но тихо, не беспокоил меня никогда. Я окончательно проснулась, уже – в халате, уже почти все поняла. Володя сидел в кресле неподвижно. Что спрашивать? Спросила: – А где это? – На Украине, в Чернобыле.
– И что же, там раньше аварий не было? – Таких – никогда. – Что же теперь будет? – Не знаю… Страшная авария. Люди уже гибнут. Понимаешь?… (Гибнут…Нет, ни за что не пущу….) – Не пущу. Не поедешь! У тебя… У вас… есть начальники, пусть разбираются! А у тебя… У тебя давление, сердце, впору бюллетень брать. Да мало ли что и где еще будет!? – Такого никогда еще в жизни не было. Это – обвал… – Тем более. Лучше ногу или руку … сразу отрубить, чем ехать туда, разве ты не понимаешь? – У меня не хватало доказательств спросонок. – Ты куда? – Пока – на работу, – он медленно поднялся; собирался молча. – Машина уже выехала. – А потом? – Там видно будет… – дверь за ним захлопнулась. …Да все и сразу было видно, яснее некуда. Я осталась со своими мыслями; Володина тревога прочно осела во мне дурными предчувствиями, и уснуть мне не удалось до самого утра. Машенька спала в соседней комнате… Наверное, далеко не всем и не тотчас все стало ясно и понятно про Чернобыль, но чутье Максимчука его никогда не подводило. Он теперь будет работать сутками напролет. Услышанное мною грозное слово «Чернобыль» станут вскоре – с натяжками и скупыми комментариями – повторять радио, телевидение, газеты, и будет оно обрастать устрашающими подробностями. О чем–то извещали почти сразу, но достаточно вяло, часто – мимолетно, другое становилось известным постепенно и дозировалось из разноречивых источников с разной степенью достоверности: сам факт аварии, пожар, подтверждение о гибели людей, реакция общества, первоначальная оценка масштабов аварии, действия по ее ликвидации. Такое было время: контроль информации – прежде всего, лишнего – ни одного слова! В действительности же, происшедшее на Чернобыльской атомной станции ночью 26 апреля 1986 года только спустя какое–то время дойдет до сознания большинства тех ответственных руководителей, каким по долгу службы полагалось бы знать об этом в первую очередь. И дойдет ли, в самом деле!? Если бы! В начальные минуты и часы катастрофы почти все большие начальники оказались морально и физически далеки от вероятности предположения такого события. Не ждали – это точно! Некоторых из них, даже спустя несколько дней, заставал врасплох набор цифр, расшифрованных тогда Максимчуком: "1,2,3,4, секретно", что означало: 1 – загорание на станции; 2 – крупный пожар; 3 – выход радиации; 4 – есть пострадавшие и погибшие. Позже эту новость узнают все, а в первые сутки в главке никто не мог с точностью утверждать, что конкретно случилось на Чернобыльской атомной станции (ЧАЭС)… Были выходные дни, и на местах работали только дежурные и оперативные сотрудники, поэтому для "переваривания" новостей потребовалось какое–то время. Уж после – разобрались. Вопрос – более чем серьезный, на быстроту ликвидации такой катастрофы рассчитывать не приходилось. Стали решать, как быть дальше. Начали собирать данные, разрабатывать программу помощи, изыскивать и привлекать дополнительные силы и средства. Поскольку после пожара 26 апреля личный состав по охране ЧАЭС выбыл из строя, было принято централизованное решение по созданию сводных отрядов из пожарных частей всей страны. От ГУПО на место катастрофы в Чернобыле начали поочередно выезжать руководители – для руководства сосредоточившимися там силами пожарной охраны. Как раз в то время Владимир Михайлович возглавлял оперативно–тактический отдел ГУПО МВД СССР, был в звании подполковника. Он не вылетел на место катастрофы ни в ту же ночь, ни в тот же день. Оставаясь в Москве и являясь членом оперативного штаба, образованного для решения организационно–технических вопросов ликвидации последствий аварии века, работал над этими вопросами. Дел у него, понятно, хватало. Дома он больше не ночевал; иногда звонил нам, коротко рассказывал о себе, спрашивал о новостях, но мысленно не отрывался от своих проблем. Чтобы повидаться с ним, мы с Машенькой приезжали на Октябрьскую площадь, в сквер к памятнику Ленину, привозили что–нибудь вкусненькое. Володя прибегал к нам через дорогу,
(здание министерства совсем рядом, на Житной, возле радиальной станции метро "Октябрьская"), обнимал меня и дочь, в нескольких словах рассказывал о делах и... прощался минут через пятнадцать. Собирался ехать в Чернобыль, усиленно готовился к поездке».
Командировка в Чернобыль
В числе самых первых офицеров, откомандированных в Чернобыль, Максимчука не оказалось. Талантливый пожарный получил время на подготовку, и он использовал его полностью. Начальник оперативно-тактического отдела ГУПО МВД СССР полковник В.М. Максимчук прибыл в Чернобыль в начале второй декады мая 1986 года. Он узнал о катастрофе, с какой еще не 1986 год, Чернобыль. Участники ликвидации пожара на Черсталкивался мир, одним из первых в Москве. Де-нобыльской АЭС в ночь с 22 на 23 мая 1986 года. Руководитель журный по Главку позвонил ему и в зашифрован-сводного отряда пожарных, начальник оперативно-тактиченой форме сообщил: на станции крупный пожар,ского отдела Главного управления пожарной охраны МВД СССР, выход радиации, есть пострадавшие и погибшие. Владимир Максимчук – в первом ряду, в центре Максимчук прекрасно понимал, что такое атомная энергетика: оперативно-тактический отдел Главка отвечал в том числе и за атомные электростанции страны. В личных записях Максимчука регулярно поднимаются проблемы АЭС, включая такие «мелочи», как материал половых покрытий и крыши. Конечно же, в Главке готовились планы действий и на случай крупных аварий. Но ожидали ли лучшие огнеборцы СССР настолько, без преувеличения, глобальных масштабов катастрофы? До командировки подполковнику было необходимо собрать и проанализировать информацию об аварии, разработать программу действий по ликвидации последствий катастрофы, план действий в случае непредвиденных ситуаций, подобрать людей, которые нужны ему для работы в этой очень непростой ситуации. ...Дорога в Зону была зловещей: по обочинам – в спешке оставленные деревни, села, город. На балконах висит белье, разбросаны игрушки, а людей нет. По трассе движется только спецтехника, и только в одном направлении. Изредка можно встретить группы людей в военной форме и респираторах. Обстановка в сводном отряде ликвидаторов оказалась тяжелой. Первое, что бросалось в глаза в здании бывшей Чернобыльской пожарной части, где размещалось руководство отряда, – антисанитария. Помещения практически не убирались, да и нечем было их убирать. Не хватало коек. Многие спали на полу: не хватало матрацев. Не было сменного белья, людям негде было помыться – и это в условиях, когда гигиена была необходима: рабочая одежда нуждалась в дезактивации, люди – в мытье, иначе фон в помещении накапливался. Не было организовано даже питание: ели то, что привезли с собой, в основном консервы. На этом фоне отсутствие службы дежурного караула даже не вызывает удивления. Владимир Максимчук прибыл в Чернобыль 13 мая 1986 года. И непостижимым образом обстановка в отряде изменилась – буквально за 2–3 дня. Люди подтянулись, стали дисциплинированными и ответственными. Начал исполняться устав. Наладился быт: появились кровати, постельные принадлежности, сменное белье, наладилось трехразовое горячее питание. Заработали два телевизора. А когда на территории отряда, в палатке поставили баню, радости людей не было предела. Бани на тот момент не было ни у одной другой службы ликвидаторов. К пожарным ходили мыться вертолетчики, химики, дозиметристы, а однажды приехал попариться заместитель председателя Совета министров СССР Воронин. Открылась Ленинская комната, и начались занятия с личным составом. Опытные офицеры рассказывали подчиненным о том, с чем им приходится работать в Чернобыле, что такое атомная энергия, атомная станция, чем происходящее здесь отличается от обычного пожара, в чем скрытая опасность радиации. «Вторую смену» пожарных-ликвидаторов возглавлял замминистра МВД СССР генерал-лейтенант Николай Иванович Демидов. Он был руководителем оперативной группы МВД СССР. Максимчук возглавлял штаб пожарной охраны в группе МВД. Под их началом боевое дежурство несли высококвалифицированные пожарные B.C. Ткаченко, А.С. Гудков, В.В. Чухарев, Ф.А. Коваленко, А.А. Матросов и другие. Максимчук лично знакомился с каждым специалистом, который прибывал для работы в штаб, уточнял место и направление его работы. При отборе специалистов приоритет отдавался тем, кто уже имел опыт работы в пожарной охране атомных станций. В числе таких офицеров в команду Максимчука попал старший лейтенант Владимир Яковлевич Романюк, который через многие годы был удостоен ордена Мужества за тушение майского пожара на ЧАЭС. Пожарные выезжали на станцию ежедневно. Необходимо было проводить обследования объектов, дозиметрический контроль, контроль за проведением огнеопасных восстано-
вительных работ. Вечера у Владимира Михайловича проходили по одному и тому же сценарию: работа в правительственной комиссии – и оперативные совещания в отряде, порой до глубокой ночи. От офицеров он требовал, прежде всего, поддержания дисциплины, которую считал залогом успеха, а также высокой боевой готовности и внимания к мелочам. Одной из важнейших задач сводного отряда была подача воды из реки Припяти для изготовления бетона, который требовался для сооружения саркофага над 4-м блоком ЧАЭС. Вода должна была поступать непрерывно, таково было условие технологического процесса. Но однажды солдат на БТР не заметил рукавную линию и переехал ее. Образовалось два больших свища. Аварию заметили пожарные, которые несли профилактическую службу на 4-м блоке. Они не растерялись, легли на рукава грудью, закрыли свищи и дождались, пока будут заменены рукава. Вечером того же дня Максимчук провел общее собрание, на котором эти бойцы были приняты кандидатами в члены КПСС – как на фронте. Недисциплинированности Максимчук не прощал. Однажды недалеко от станции у БТР загорелся двигатель. Это вовремя заметили, быстро потушили. Но солдата-водителя БТР не нашли и в суматохе не уточнили, кто пропустил его в Зону через КПП. Тушением командовал В.В. Чухарев. Он-то вечером и вынужден был объяснять Владимиру Михайловичу, почему солдата не задержали и не сдали в комендатуру. Дело едва не кончилось взысканием боевому товарищу. Максимчук очень тщательно проводил все совещания, не пропуская ни одной мелочи. Он постоянно внушал офицерам, что обстановка на АЭС очень сложная, особенно в 30-километровой зоне. Люди живут в школах, общежитиях, много мародерства, деревянные дома поджигают. Необходимо строго соблюдать режим, дисциплину. Форточки держать постоянно закрытыми. Максимчук требовал не курить, не употреблять спиртное, ведь обстановка была тяжелой, многие не выдерживали жары, радиации, некоторых после 20–30 минут работы приходилось увозить в санчасть. Надо сказать, не выдерживали не только люди, но и техника: при сооружении саркофага на крыше 4-го блока глохли двигатели. Катастрофически не хватало защитных средств. Присланный из Великобритании по распоряжению Маргарет Тэтчер противорадиационный костюм использовать не смогли: к нему прилагались две машины оборудования: катушки, кабели. Костюм был громоздкий, и принципа его работы никто не знал. Максимчук передал его морякам: им легче было разобраться, как это работает. В 15–20 км от станции стояла зараженная пожарная техника. На правительственной комиссии кто-то упрекнул Максимчука в том, что она мешает работам. Вряд ли она кому-то мешала, поскольку стояла там с момента первого взрыва. Но Максимчук тут же принялся выполнять решение правительственной комиссии. Всем отрядом технику вымыли, дезактивировали и эвакуировали на могильник. После этой операции многие поняли, что с Владимиром Михайловичем можно тушить любой, даже самый страшный пожар. Весь отряд видел, как работает Максимчук – на износ. С 14 по 22 мая В.М. Максимчук проводил комплекс инженерных мероприятий, способствующих повышению пожарной устойчивости станции, поддержанию боевой готовности дежурных караулов и смен. Он изучал оперативно-тактические характеристики энергоблоков АЭС, схемы размещения коммуникаций, участвовал в тушении пожаров. Все это время по нескольку часов в день Владимир Михайлович находился на территории станции, в зоне повышенной радиации. Во время пожарно-спасательных работ, ударившись о глыбу графита, оставшуюся после взрыва на площадке 4-го блока, он получил серьезную травму – радиационный ожог голени левой ноги. Ему оказали медицинскую помощь, однако нога опухла, и уже 21 мая он не смог надеть сапоги, пришлось работать в спортивной обуви.
Маршрутный лист пребывания в зоне ЧАЭС Максимчука Владимира Михайловича
Оригинал находится в фондах Национального музея Украины «Чернобыль». 13 мая 1986 г. Прибыл в Чернобыль. Возглавил пожарную службу, дислоцированную в здании пожарной части. (С 13 по 23 мая находился в зоне.) 14 мая 1986 г. Ознакомился с обстановкой по документам. Во второй половине дня выехал на АЭС для уточнения конкретных обстоятельств несения службы и мест выполнения работ личным составом пожарной охраны. На все это ушло 3–5 часов. Находился в районе насосной станции, прудов-охладителей, в здании административного корпуса БЩУ-1. Возвращаясь в часть, заехал в город Припять
(ранее в этом городе не был). С учетом ознакомления с обстановкой там внес необходимые корректировки в организацию службы. 15 мая 1986 г. В первой половине дня занимался решением вопросов бытового устройства личного состава в Чернобыле и боевого резерва сил и средств пожарной охраны в Иванково. Во второй половине дня вместе с учеными и специалистами изучали возможности, пути и способы подачи в реактор №4 измельченного каучука (такое решение было принято правительственной комиссией во главе с Силаевым И.С.), для чего выезжал на АЭС, где находился в пределах двух часов. После предварительной попытки сбрасывания каучука с вертолета все убедились в бесполезности этой затеи (резко увеличился радиационный фон из-за продуктов сгорания каучука). Где-то около 22 часов был в штабе комиссии для доклада. На всю операцию потребовалось 5–6 часов. Во время ее проведения с группой специалистов находились в различных местах вокруг территории АЭС (вертолетные площадки, место загрузки каучука) и на самой территории. 16 мая 1986 г. С группой работников пожарной охраны находились в районе 1-го, 2-го и З-го блоков в течение 60 минут (1 часа). Изучалась возможность проведения дезактивации цементного завода и крыши зала личным составом Чернобыльского батальона. В общей сложности находился в зоне АЭС в пределах 3–4 часов (точно не могу вспомнить). С учетом складывающейся обстановки после доклада на правительственной комиссии были приняты решения о способах выполнения работ. Во второй половине дня в поселке Ораное встретился с личным составом Черниговского батальона и довел до него постановку задач, пути их решения. На заседании правительственной комиссии возник вопрос о необходимости уборки с территории АЭС пожарной техники (23 единицы оставшейся техники после пожара 26 апреля 1986 года). 17 мая 1986 г. В течение 4–5 часов находился на АЭС, где вместе с другими работниками пожарной охраны изучали места расположения пожарной техники, ее состояние и намечали пути вывода ее с территории станции. Техника находилась вдоль АЭС, большая часть ее – со стороны машзала, в том числе 4 единицы непосредственно у разрушенного реактора. 4–5 единиц – у водосборников. С учетом обстановки было принято решение вывести всю технику, исключая 4 единицы у реактора №4. 18 мая 1986 г. С группой людей, назначенной для эвакуации техники с территории станции, прибыли на АЭС. После организации работ было выведено 19 единиц техники – нашим работникам потребовалось на это 8–10 часов. По прибытии главного инженера станции Штейнберга Н.А. внесли изменения в схему откачки и перекачки воды из-под бартера. Кроме осмотра блоков, вместе с ним осмотрели хранилище жидких отходов, маслоотстойники и пруд-охладитель. Ни территории станции находились 2,5–3 часа. 19 мая 1986 г. По заданию Велихова занимался подготовкой и испытанием спецкостюмов, прибывших из Великобритании. Находился в Чернобыле, на АЭС не выезжал. 20 мая 1986 г. ...В группе заместителя министра Минсредмашстроя вместе cо специалистами-химиками <…> изучали возможность покрытия стройбазы АЭС. На территории АЭС находился 2 часа. 21 мая 1986 г. Находился в Чернобыле, на АЭС не выезжал, так как не мог нормально ходить изза резких болей в левой ноге. К вечеру этого дня уже не представлялось возможности снять сапоги. В медсанчасти работники, находившиеся в Чернобыле, диагноз заболевания не установили. Рекомендовали обратиться в Иванково. 22 мая 1986 г. В первой половине дня посетил больницу в Иванково, где было произведено кварцевание ноги и наложена повязка со спиртовым компрессом. К вечеру нога сильно опухла, однако продолжал работать. Провел совещание с офицерами и рассмотрел с ними возможные варианты действий в случае пожара на АЭС. В последние дни было чувство, что обязательно что-то случится. Видел, как с каждым днем разворачивается фронт работ, а порядка мало... Разошлись по местам отдыха в 1 час 30 минут 23 мая… Далее – официальная ПУСТОТА! Из всех документальных источников – только – «Акт расследования загорания кабелей на 4-м энергоблоке Чернобыльской АЭС», утвержденный 26 мая 1986 года заместителем министра энергетики и электрификации СССР Н.А. Лопатниковым. Однако
когда он составлялся, руководитель тушения В.М. Максимчук в тяжелейшем состоянии находился в госпитале в Киеве, а его важнейший помощник капитан А.С. Гудков, отвечавший в ГУПО за пожаробезопасность атомных станций, за день до составления акта убыл в Москву. Акт этот вызывает у людей, непосредственно принимавших участие в тушении, ряд вопросов (всегда сдержанный Максимчук, прочитав документ в больничной палате, в сердцах швырнул его в угол). Однако других документов об этом пожаре не сохранилось. Впрочем… Есть маршрутный лист пребывания в зоне ЧАЭС В.М. Максимчука, его воспоминания, воспоминания и маршрутные листы его подчиненных– А.С. Гудкова, В.В. Чухарева, В.Я. Романюка и других участников уникального пожаротушения. В Национальном музее Украины «Чернобыль» и Центральном музее МВД России хранятся воспоминания очевидцев. Есть воспоминания генерал-лейтенанта внутренней службы Николая Ивановича Демидова, в те дни – заместителя министра внутренних дел СССР, руководителя оперативной группы МВД СССР в Чернобыле. Собрал их и свел воедино, получив таким образом достоверную картину, Владимир Ясонович Никитенко. Итак, совещание закончилось в 01:30, а уже в 02:15 на станции было обнаружено загорание. По свидетельству Н.И. Демидова, вероятные последствия этого пожара могли быть страшными. Где и что именно горит, предстояло выяснить огнеборцам МВД СССР. Операцию по разведке и ликвидации пожара в условиях высокого уровня радиации Максимчук возглавил лично. Говорит капитан Григорий Григорьевич Вересоцкий: – Я и вправду в первые минуты растерялся. Я кадровик. То есть работал в отделе кадров и, конечно же, никогда не формировал ни отделений, ни частей, да еще в таком авральном положении. Не забывайте, что делать нужно было все быстро, потому что штаб АЭС требовал: давай, давай, давай!... Да еще, имейте в виду, люди со всех концов приехали, они же друг друга не знают. И, чего греха таить, Чернобыльская станция уже показала свой характер... А что она на этот раз преподнесет?! Мы же люди. Не комбайны и не бронетранспортеры. А потом, когда эти молодые парни выстроились на площади и я смотрел в их глаза... Знали ребята, куда ехали? Конечно. Были уже погибшие на АЭС, были те, кто умер в больницах от лучевой болезни, были госпитализированные, а тем не менее они приехали сюда выполнять свой долг... Из воспоминаний В.М. Максимчука: – Я много лет отдал противопожарной охране, тушил пылающие нефтебазы и химические заводы, многоэтажные дома и корабли; были такие тяжелые минуты во время пожара, что казалось – все, это последние мгновения в моей жизни. Но... мне никогда не было так страшно, как в бронетранспортере, когда мы ехали из Чернобыля на АЭС. И страшной была не возможность большого пожара, к этому мы себя готовили ежечасно, ежеминутно, сами понимаете, но я не думал, что обычное молчание может быть таким ужасно тяжелым. Я видел лица товарищей: желтые – а, может, мне так показалось? – глаза острые и... какие-то чужие. Я старался прочесть их мысли. Воображение рисовало разветвленные кабельные туннели и коробы на 3-м и 4-м энергоблоках, по которым огонь мог перекинуться куда угодно. А если в машинный зал, где разлито масло? Турбины же стоят «под водородом». Что бы случилось? Об этом думал я, и, конечно же, об этом думали мои товарищи в бронетранспортере, которых я вез на станцию. Имел ли я на это право? Ведь у каждого из них была семья, дети, а поездка может оказаться последней для любого из них. Но если бы вначале я поехал сам, все разведал, а потом... Потом уже могло быть поздно. Дорога каждая минута. Мгновение решало судьбу миллионов людей. Я скользнул взглядом по офицерам, точно выбрал, кому из них можно доверить ответственное дело: «Товарищи офицеры. Ждите меня, я – в разведку. Нужно иметь общую картину пожара. Без этого мы не можем надеяться на успех». «Я с Вами, Владимир Михайлович!» – решительно сказал капитан Гудков. Из маршрутного листа пребывания в зоне ЧАЭС Максимчука Владимира Михайловича: 23 мая 1986 г. «В 2 часа 10 минут дежурный по штабу доложил о получении сообщения с АЭС о пожаре в помещениях 402 и 403. В 2 часа 30 минут с группой офицеров прибыли на станцию. К месту пожара были вызваны силы и средства пожарной охраны... Находился на станции до 14 часов 30 минут. Средств защиты, за исключением респиратора-лепестка, не имел. Обут был в кеды, другая обувь не подходила. По прибытии какое-то время находился в штабе ГО, расположенном под административно-бытовым корпусом АЭС, пытался выяснить обстановку, затем в БЩУ-1».
Разведка
Началась небывалая в истории огнеборчества разведка. До места пожара пролетели за считанные минуты. Максимчук направил свой БТР к административному корпусу АЭС и к 3-му блоку. Он попросил Гудкова связаться по рации с администрацией, но связь не прошла. Ответственность за решения целиком легла на плечи подполковника. Как Владимиру Михайловичу, так и его офицерам было прекрасно известно, что машинное отделение 4-го блока заполнено сотнями тонн масла, разлившегося после первого взрыва. Кроме того, турбины 3-го энергоблока охлаждались водородом, а это взрывоопасный газ. Перекинься огонь в 3-й блок – вероятность взрыва была бы крайне велика. Ситуацию усугубляло то, что огромное общее покрытие 4-го и 3-го энергоблоков сделано из пенополистирола – опаснейшего горючего материала, который ранее входил в состав ракетного топлива. Покрытия из пенополистирола на Капчагайском фарфоровом заводе и на заводе двигателей КамАЗ (г. Набережные Челны) в 1993 году сгорели за считанные минуты. Задание провести разведку и обнаружить очаг пожара получил В.В. Чухарев. На нем же лежала ответственность за прокладку рукавных линий от насосной станции у реки Припяти через автоцистерну к очагу загорания. Разделив свои четыре отделения на две группы, сам В.В. Чухарев отправился на разведку. Максимчук же учел тот факт, что тесное технологическое соединение 4-го и 3-го энергоблоков создавало возможность мгновенного распространения огня в 3-й блок, где находился реактор, заполненный ядерным топливом. Необходимо было понять, есть ли огонь в 3-м блоке. Чтобы сделать это, В.М. Максимчук с группой пожарных пошел со стороны машинного зала 3-го энергоблока по деаэраторной этажерке. На ней находилось много оборудования, которое к тому же могло быть под высоким напряжением. К части оборудования тянулись различного калибра трубопроводы с газом и водородом, что тоже представляло серьезную опасность при тушении. По деаэраторной этажерке можно было попасть в 4-й блок АЭС. В то же время А.С. Гудков должен был обогнуть реакторное отделение 3-го блока и, проверив по пути все помещения, выйти на стык 3-го блока с транспортным коридором блока №4. От транспортного коридора на стыке 3-го и 4-го блоков обеим группам нужно было подниматься на каждую отметку, выше по маршевой лестнице, отыскивая очаги пожара. От проникающей радиации переставали работать наручные механические часы, радиостанции, электрические пожарные фонари. Из средств защиты у пожарных были только респираторы типа «лепесток». Конечно, они не могли защитить людей. Максимчук с трудом продвигался по деаэраторной этажерке, прислушиваясь к каждому звуку и анализируя ситуацию. Дозиметрист постоянно кричал: «Товарищ подполковник, зашкаливает!» Дозиметрист Гудкова, лейтенант Владимир Романюк, повторял примерно то же: «Товарищ капитан, прибор зашкаливает, надо бежать!» Но отступать, не выяснив места загорания, было нельзя. Где был отряд Максимчука, Гудков не знал: связи не было. Поэтому для группы Гудкова было неожиданностью встретить на 12-й отметке (уровень 5-го этажа) в помещении № 402 бойцов Чухарева, которые уже тушили пожар. Группа под руководством непосредственно В.В. Чухарева, задачей которой было установить место загорания, быстро обнаружила очаг благодаря доскональному знанию их командиром планировки блока. После этого пожарные грамотно заземлили кабели. Вторая группа оперативно справилась с прокладкой магистральной линии длиной в 1,5 км в транспортный коридор 4-го блока. В туннеле коридора была установлена пожарная автоцистерна, к которой от насосной станции подходила рукавная линия диаметром 89 мм. От автоцистерны к очагу горения шла линия диаметром 56 мм. За счет этой разницы в рукавах повышался до необходимого напор воды. Можно было приступать к тушению. Картина пожара была в целом понятна. Кабели переходили из помещения в помещение, опускались вниз и поднимались вверх, но еще существовала реальная возможность перехватить пламя и не дать дойти огню по кабелям до агрегатов и горючих материалов. Надо было быстрее налаживать бесперебойное тушение кабелей пеной, демонтаж коробов и, следуя за пламенем, остановить его, не дав ускользнуть в труднодоступные места. В чем была причина пожара? Это могло быть короткое замыкание, а может, загорание про-
изошло из-за падавших с верхних отметок раскаленных обломков – строители оставили незакрытыми технологические проемы. В целом это было неважно. Важно было то, что в зоне пожара радиация была более 200 рентген/час. Максимчук приказал бойцам Чухарева срочно покинуть место пожара. Люди уже набрали предельную дозу. Теперь их работу должны были доделать другие. Пожарные покинули горящий блок, однако Чухарева еще не было. Когда он появился, вопрос о его задержке и невыполнении приказа отпал сам собой: командир эвакуировал одного из своих подчиненных, который упал в открытый технологический колодец и сломал ногу.
Тушение пожара на ЧАЭС 23 мая 1986 года
По результатам разведки пожара Максимчук определил следующий план действий: — уточнить наличие напряжения в кабелях, подлежащих тушению; — развернуть дополнительно пожарную насосную станцию на реке Припяти и организовать подачу воды к месту пожара (была проложена вторая рукавная длиной в 1,5 км и диаметром 89 мм); — продолжать тушить пожар малыми, не более 5 человек, группами; во главе должен был быть офицер; — установить время работы каждой группы – не более 10 минут; — перевозить личный состав от административного корпуса, где радиационный фон был относительно низким, до места пожара на бронетранспортерах, поскольку высокий радиационный фон не позволял сосредоточить личный состав возле 4-го блока; — создать дополнительные расчеты из сводного отряда в Иванково и направить их на АЭС. Такой план действий откровенно противоречил существовавшему уставу пожарной охраны, однако последний писался, когда об авариях, подобных Чернобыльской, никто не мог даже подумать. Максимчук в подробностях знал, что стало с первыми ликвидаторами, тушившими ЧАЭС 26 апреля, и хотел уберечь своих подчиненных от страшной, мучительной, долгой смерти от острой лучевой болезни, выпавшей на долю Правика, Кибенка, Игнатенко, Ващука, Тищуры, Титенка и сотрудников АЭС, которые до последнего бились с вышедшим из-под контроля атомом. Позже Владимир Михайлович Максимчук напишет: «Принять такое решение мне было непросто, зная требования боевого устава пожарной охраны. Но и сегодня, спустя почти пять лет, считаю это решение единственно правильным. Нам удалось не только ликвидировать пожар, но и спасти жизни десяткам пожарных». Людей нужно беречь. И Максимчук принял единственно верное решение: пожар тушили звеньями по пять человек. Каждое звено работало в зоне интенсивной радиации по 10–15 минут: лишь бы никто не схватил 100 рентген, за которыми начинается лучевая болезнь. Учитывая сложность планировки помещений, Максимчук определил порядок передвижения личного состава от БТР до пожара по рукавным линиям, чтобы в темноте не сбиться с маршрута и исключить несчастные случаи. Водяные стволы были надежно закреплены бойцами Чухарева и заземлены на месте пожара, подача воды не прекращалась ни на секунду. Говорит Владимир Михайлович Максимчук: – Главной задачей было, чтобы все пятерки доходили до отметки 12,5. Там было страшнее всего. Во главе каждой пятерки я ставил самых опытных офицеров. Но состояние мое с каждым часом, да что там часом, с каждой минутой ухудшалось. Нога горела, как после сильного ожога, головокружение. И вдруг, как гром среди ясного неба, по громкоговорителю объявили: «Внимание! Немедленно покинуть территорию! В зоне пожара 250 рентген в час». Состояние мое было жутким. Я думал, как это сообщение отразится на людях. Каково теперь их состояние... Но люди оставались на своих местах, никто не дрогнул. Я с восхищением наблюдал, как заботливо готовили очередные пятерки, бойцы помогали друг другу хорошенько экипироваться. Видел, с какой заботой провожали тех, кто шел в ад, как-то нежно, по-матерински... Работали все пятерки без особых команд. Главное было вовремя сформировать очередную пятерку, а для меня самое главное было, чтобы хватило людей. Я очень за это волновался. Вы только представьте мои мысли в те минуты. Посылать или не посылать по второму разу тех, кто уже был в зоне? Я понимал, что не имею права этого делать, потому что не мог распоряжаться жизнью людей. Но что делать, ведь, с другой стороны, я не мог бросить почти потушенный пожар на произвол судьбы. Это же преступление со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но, слава богу, помощь из Киева пришла вовремя. Радо-
сти моей не было предела. Я сказал Скидану: «Дорогой Николай Иванович, тебя прислал, наверное, сам Господь Бог!» Это была колоссальная, решающая помощь в деле полной ликвидации пожара. Первую пятерку возглавил Александр Гудков. В 02:45 БТР с группой Гудкова нырнул в кромешную тьму транспортного коридора. Бойцы Чухарева уже проложили по транспортному коридору 4-го блока магистральные и рабочие линии со стволами. Группе Гудкова надо было только, не теряя ни секунды, подниматься к месту пожара, брать рабочие (под давлением) стволы и тушить. Чтобы справиться с пожаром, не хватало бойцов и офицеров, которые должны были возглавлять каждую боевую пятерку. Максимчук вызвал все резервы из Иванково и Киева, в ту ночь у него в подчинении было 318 человек и 60 единиц пожарной техники. Во время тушения пожара В.М. Максимчук трижды ходил на станцию. Было крайне важно, чтобы огонь не перешел в реакторное отделение 3-го энергоблока, что могло бы стать началом новой чернобыльской катастрофы. Когда пожарные, прибывшие вместе с Максимчуком, закончили свою работу, прибывший с подкреплением капитан Владимир Александрович Осипов вспоминает: – Нам было легче, во всяком случае в начале. Легче в том отношении, что путь к огню уже был проложен. Пожарные рукава служили указателем, и потому мы, как только выскочили из БТР, не потеряв ни секунды, побежали на высоту 12,5. Мы знали, куда бежать, знали и то, что путь огню к машинному залу отрезан… Значит, возможность взрыва исключена. Главное теперь – локализовать пожар, а тогда – пенная атака. Но до этого еще нужно было дойти. Если главный источник пожара в помещении 402 – а в нем предшественники разрушили все коробы, – то оттуда огонь мог легко перекинуться на помещения 401 и 403. Они-то пока и остались непроверенными. Я попал в 401-е сразу же. Возле стены краснел короб. Значит, в нем огонь. Нашим ребятам удалось быстро с ним справиться. Больше в этом громадном зале не горело ничего». Затем В.М. Максимчук рассчитал и с участием свежего подкрепления, прибывшего из Киева, провел пенную атаку на все кабели, тоннели и помещения, чтобы возгорание не повторилось. Все тоннели и помещения, где происходило горение, стали заполняться пожарной пеной. К 10:30 23 мая 1986 года загорание кабелей на 3-м и 4-м энергоблоках Чернобыльской АЭС было ликвидировано. Из маршрутного листа пребывания в зоне ЧАЭС Максимчука Владимира Михайловича: «…Никто обстановкой не владел. Находясь в туннеле, принял решение о тушении пожара звеньями, о чередовании смен, состоящих из пяти человек, и о доставке их в транспортный коридор на БТР. Принять такое решение мне было непросто, зная боевой устав пожарной охраны. Но нам удалось не только ликвидировать пожар, но и спасти жизнь десяткам пожарных. ...До 6 часов утра я находился в разных местах, периодически в месте тушения, возле АБК, где сосредотачивались силы, БЩУ-1; сказать точно, где и сколько, не могу. Где-то около 6 часов утра, может быть, и раньше, почувствовал боль в груди, такое состояние, что кто-то насыпал горящих углей. Боль все усиливалась и продолжалась еще долго, пока находился в госпиталях, было больно говорить, трудно передвигаться (нога!). В 14 часов 30 минут, оставив группу пожарных на АЭС, дал отбой другим силам, уехал со станции – думал, немного отдохну и буду работать дальше, хотя земля уходила из-под ног. Но врачи отправили в госпиталь МВД УССР». Когда работы окончились, сил у подполковника не осталось... Однако он успел дать команду – всех отработавших в зоне мыть, переодевать, тяжелых отправлять в санчасти и госпиталя. Среди 42 тяжелых оказался и Владимир Чухарев, который провел на 4-м блоке два часа. Из воспоминаний В.М. Максимчука: – Почувствовал боль в груди. Стало тошнить, такое состояние, будто кто-то насыпал горящих углей. Боль все усиливалась и продолжалась еще долго, пока находился в госпиталях. Стало больно говорить, трудно передвигаться. В 14:30 23 мая, оставив группу пожарных на АЭС с Гудковым, дал отбой другим силам, уехал со станции, думал, немного отдохну и буду работать дальше. Но земля уходила из-под ног.
Как только пожар был потушен, проведший 10 часов в зоне высокой радиации, подполковник потерял сознание и с признаками сильнейшего облучения и радиационными ожогами был отправлен в госпиталь в Киев. В госпитале с раненной еще до пожара ноги лепехи расплавленной резины снимали вместе с кожей: Максимчук из-за радиационного ожога не мог надеть сапог и руководил тушением в кедах... При этом о подвиге Максимчука долгое время не знали даже пожарные – что уж говорить о других гражданах России. Стоит отметить, что мнения Максимчука, его ближайших помощников Чухарева и Гудкова и др. офицеров штаба, например В.С. Ткаченко и Ф.Ф. Коваленко, о тактике действий по ликвидации опаснейшего пожара не во всем были едины. Поэтому Максимчук как 1993 г. - на Митинском кладбище руководитель тушения пожара принял решение единолично, а его соратники, действуя вместе, единой командой, его выполнили. В противном случае героизм Владимира Михайловича не достиг бы своей цели, хотя тактическое решение было, безусловно, гениальным. Несмотря на всю проведенную соратниками Максимчука работу, о его действиях на этом пожаре известно еще далеко не все, поскольку не все он рассказывал даже самым близким. Причина была, прежде всего, в том, что Политбюро ЦК КПСС запретило говорить об этом пожаре. Для Максимчука нарушение этого запрета было равносильно измене Родине. Поэтому многие факты и события он унес с собой в могилу. И наш человеческий долг – по возможности снять пелену запрета, донести этот ценнейший материал и опыт до людей. Ну и вот, наконец, сам единственный официальный документ и его анализ:
«Акт расследования загорания кабелей на 4-м энергоблоке Чернобыльской АЭС», утвержденный 26 мая 1986 года заместителем министра энергетики и электрификации СССР Н.А. Лопатниковым.
(цит. по: Демидов Н.И. Работа оперативной группы Министерства внутренних дел СССР в зоне катастрофы на ЧАЭС. Уроки и выводы //«МВД: подвиг в Чернобыле». М., 1997) В 2 часа 10 минут (до определения места загорания) на пункт связи ВПЧ г. Чернобыля поступило сообщение о пожаре. В 2 часа 30 минут на АЭС прибыла оперативная группа пожаротушения в количестве 6 человек. Всего для тушения загорания было привлечено 16 отделений ВПЧ, общей численностью 282 человека... Мощность излучения в помещениях аппаратного отделения – от 50 до 500 р/ч. В помещении 402/3 (месте загорания) мощность излучения – от 50 до 200 и более р/ч... После обнаружения очага загорания ПС РЦ-2 Лебедев С.П. встретил пожарные расчеты в транспортном коридоре блока №3, доложил командиру оперативной группы пожаротушения радиационную обстановку на месте загорания и на путях подхода, о наличии масла в маслованнах электродвигателей ГЦН, показал пути подхода к очагу загорания и очаг загорания. Оперативным персоналом РЦ-2 до прибытия пожарной охраны были развернуты первичные средства пожаротушения на отм. 10.0. Д.Э. Начальником смены эл. цеха Истоминым в 2 часа 40 минут сообщено т. Максимчуку (руководителю пожара) об отсутствии напряжения на кабелях, подлежащих тушению. В 2 часа 55 минут персонал, работающий на 3-м, 4-м блоках и на промплощадке, по команде дежурного штаба гражданской обороны был удален на АБК-1 и на 1-й, 2-й блоки. Загорание тушили с двух направлений: со стороны транспортного коридора 3-го блока, где стояла пожарная машина, и со стороны коридора Д.Э. на отм. 10.0. К месту загорания были поданы два ствола «Б» и два ГПС600 по магистральной рукавной линии 150 от пожарной насосной станции. С учетом допущенных дозовых нагрузок организована соответствующая сменяемость состава боевых расчетов, доставка которых производилась на бронетранспортерах. Одновременно с тушением очага загорания персонал ЧАЭС и силы ВПЧ проложили пожарные рукава в электротехнические помещения с кабельными потоками до границы блоков 3 и 4 для перехвата огня на случай развития загорания... После ликвидации загорания персоналом станции и ВПЧ было организовано наблюдение за очагом загорания. Информация об окончании тушения загорания поступила в штаб ГО ЧАЭС в 6 часов 05 минут 23.05.86 г. от ВПЧ. Персонал ЧАЭС и пожарные отделений действовали правильно и слаженно.
Продолжительный период тушения пожара обусловлен наличием высокой радиации в месте загорания, сложностью планировки помещений, отсутствием освещения на путях подхода к ним... На основании изучения записей в оперативных журналах, объяснительных записок, изучения состояния электрических схем, проектной и эксплуатационной документации, опроса персонала комиссия считает, что однозначно определить причину возникновения загорания не представляется возможным из-за высокого уровня радиации (более 200 р/ч в зоне загорания). Наиболее вероятной причиной загорания кабелей в помещении 402/3 является подача с 09.05.86 г. по 17.05.86 г. напряжения для производства работ по локализации аварии и обеспечения собственных нужд блока №3 на часть токоприемника блока №4 в услови1993 год. Украина. Житомирская область. ях многочисленных повреждений изоляции кабелей, Последнее лето – на родине которые возникли в результате воздействия на них поражающих факторов во время и после аварии на блоке. Кроме того, комиссия не исключает возможности загорания кабелей и других сгораемых предметов в результате воздействия на них ядерного топлива... Несчастных случаев с персоналом ЧАЭС нет. Пострадавшие из личного состава пожарной охраны учтены особо. На момент возникновения загорания личный состав ВПЧ по охране АЭС был выведен из строя и находится на излечении. Работниками временной пожарной части, созданной из сводных подразделений пожарной охраны республики, правильно выбрано решающее направление и организовано тушение загорания. В результате умелых действий загорание ликвидировано и распространения не получило...
Критика «Акта расследования загорания кабелей на 4-м энергоблоке Чернобыльской АЭС» со стороны пожарных
Многие молчали долго, некоторые – слишком долго, а другие уже замолчали навсегда...
«Акт расследования загорания кабелей на 4-м энергоблоке Чернобыльской АЭС» содержит множество неточностей и, по мнению В.Я. Никитенко, составлен предвзятыми людьми. К примеру, в акте говорится, что дежурный по АЭС Лебедев С.П. встречал пожарные подразделения. Все участники тушения данного пожара, и особенно Гудков и Чухарев, категорически отрицают этот факт. Разведку пожарные провели самостоятельно, никто их не направлял и не встречал. Возможно, Лебедев и был где-то поблизости, но факт его непосредственного участия в направлении пожарных к месту пожара остается весьма сомнительным. В акте упоминается, что начальник электроцеха Истомин (даже нет его инициалов) в 02:40 сообщил Максимчуку об отсутствии напряжения на кабелях. Это тоже никем не подтверждается, и тем более сомнительно потому, что в указанное время подразделение капитана Чухарева уже приступило к тушению горящих кабелей. В акте неправильно трактуется тушение пожара с двух направлений: со стороны транспортного коридора 3-г блока и со стороны деаэраторной этажерки. Однако участники тушения утверждают, что в основном оно велось со стороны транспортного коридора 4-го блока, а весь личный состав и техника располагались возле административного корпуса и 3-го блока, где была значительно меньшая радиация: Максимчук все предусмотрел, все продумал. При этом деаэраторная этажерка 3-го блока действительно использовалась для разведки пожара и его тушения. 26 мая Комиссия в составе 12 человек составила и подписала "Акт расследования загорания кабелей на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС 23 мая 1986 года". Заместитель Министра энергетики и электрификации СССР Н.А.Лопатин утвердил его в тот же день. Акт не могли составить вместе с участниками тушения того пожара – большинство из них было выведено из строя, и всех увезли – кого куда, в основном – в тяжелом состоянии. Бойцы оставили поле сражения, а смену передали вновь прибывшим 24 мая. Руководить противопожарной службой в Чернобыле стал заместитель начальника управления ГУПО МВД СССР полковник Юрий Николаевич Трифонов, а помогал ему заместитель начальника отдела
УПО МВД УССР подполковник Владимир Васильевич Мусийчук. Оба приехали на ЧАЭС только после тушения пожара, они же и вошли в состав комиссии – два представителя от пожарной охраны. Конечно, они изначально не могли быть в курсе происшедшего, а разобраться в этом деле не сумели или не смогли. Не хочется обвинять обоих в непрофессионализме, черствости или равнодушии, но знаю одно: они, безусловно, понимали, что означает поставить свою подпись под документом, составленным в том виде, в котором оный дошел до нас. Понимали – и это у меня сомнений не вызывает, небрежностью отношения к составлению акта это объяснить нельзя. Почему же они это сделали? Думаю, потому что сочетание профессиональных и человеческих качеств в каждом из них встало в прямую зависимость от обстановки, которая сложилась в связи с исключительностью обстоятельств пожара, который только что потушили их предшественники. Или им просто приказали: подписать – и точка? То есть – выполнили заказ–предписание? Что же в "Акте"? В "Акте расследования" – тринадцать пунктов, четырнадцатый – приложения. Когда читаешь этот акт и сопоставляешь его с описаниями участников тушения пожара (устными, конечно же!), получается – наполовину – принципиальное разночтение по очередности и порядку действий, фактическим данным, времени и объемам тушения пожара, поступкам людей. Акт составлен, видимо, по той форме, что была принята у эксплуатационников. В акте ничтожно мало отражены действия пожарных, совершенно не освещены те вопросы, которые приходилось решать пожарным в тех тяжелейших, критических условиях, в которых они оказались. Кроме этого, абсолютно опущена роль Максимчука как руководителя пожаротушения, особенно, в части применения новой тактики по тушению, которая исключила гибель личного состава. Тактика была простой и гениальной – людей спасти и пожар потушить. Ведь первые пожарные, тушившие пожар 26 апреля, уже умерли только оттого, что не догадались о такой простой, казалось бы, идее, как о посменном тушении, да и когда им было догадываться? А соответствующих (особых) документов на этот счет – вообще не было!!! Устав не предусматривал исключений, увы… Следовали Боевому уставу – и все; так привыкли, так действовали всегда. Они тушили – на той крыше – до изнеможения. Многих из них сняли оттуда полумертвыми. Их этому не учили, к этому не готовили; они с таким раньше не сталкивались. Да и то… До сих пор атомные станции вот так вот не горели… А тут, в ночь с 22 на 23 мая, люди, оказавшись в плену у нового пожара, несомненно, припомнили, что произошло с первыми пожарными Чернобыля. Половина из них была в стрессовом состоянии, и просто так – никто не ринулся бы на смерть. Максимчук все максимально учел – и оказался прав. В акте об этом – нет ни одного слова! В акте, все просто и обыденно, как если бы загорелся мусорный бачок – во дворе общежития ткацкой фабрики. В акте – как в описании историй со счастливым концом. Да и что такого случилось то, на самом–то деле? И как же все удачно сложилось – для изложения самой скромной версии происшедшего! Разве энергетики, эксплуатационники или хозяйственники заинтересованы были представлять происшедшее в невыгодном для себя свете? Вот и включили фары бокового, удобного для них, освещения всех пунктов описания происшедшего события. Но как теперь подписывать такой документ специалистам и официальным лицам? Все специалисты и официальные лица подписали… С Телятниковым.1987 г. Вильнюс, чемпионат пожарных общества Так было надо – тогда… В то время все пре«Динамо» красно понимали, что перспективы гласности
не будет, что чем меньше опасного "выйдет" наружу, тем спокойнее начальству... Присутствуй при этом Максимчук – он бы такого не допустил – ни за что… Невозможно представить, что этот документ официально взят в основу исторической справки, да ведь другого–то нет… Наверное, хорошо, что вообще – был составлен этот акт – как подтверждение того, что пожар в ночь с 22 на 23 мая на ЧАЭС был в самом деле, а не выдуман сказочными героями. Это – единственное документальное и своевременное подтверждение тех событий, того подвига. Ведь о пожаре предписывалось забыть, а не запомнить – была такая установка и будет на десятки лет вперед. Акт составили, подписали и спрятали "под сукно", даже в таком виде. Пусть лежит. А совесть куда спрячешь? События прошли, а люди остались, правда, далеко не все – в живых. Только кто и когда думал о людях, об их судьбах? Комиссия сделала свое дело, и, наверное, каждый из членов той комиссии подписал и себе – соответствующую путевку в будущее. Думаю, каждый из них оказался в ближайшее или в настоящее время с тем результатом, который подразумевался уже тогда, 26 мая 1986 года. Понимаю, что когда Владимиру Михайловичу передали третью–четвертую копию (из–под копирки) документа, кроме горечи и отвращения появиться у него ничего не могло. Понимаю, как ему было горько и досадно, что сделать он – в противовес всему этому – ничего не мог. Нет достоверного документального подтверждения – нет реального события, нет свидетелей, нет героев. И это устраивало всех "верховных распорядителей от всех канцелярий", устраивало на текущий момент, на момент сохранения своих регалий и авторитетов. Пусть так, но неплохо бы подумать о завтрашнем дне, о летописании подвигов пожарных, о сохранении исторических фактов! «Неплохо бы» – мягко сказано. При боевых действиях, как принято в действующей армии, после проведения операции должно производиться расследование, выявление причин неудачи или слагаемых успеха, поощрение отличившихся, выявление виноватых, принятие соответствующих мер и так далее. Любое чрезвычайное происшествие – это большая беда, и чем больше масштабы беды, тем на более высоком уровне ведется расследование. Ни о чем подобном, хотя бы и отдаленно, здесь речи не было, да и не будет... Установка на "секретность" выставила особые отметки на шкале документальных и человеческих ценностей – и натуральный чернобыль одержал важную победу!!! Да, люди могли не допустить этого (хотя бы этого): пусть действует «установка», но пусть документы будут составлены грамотно и достоверно, факты переданы без искажений – в таком виде их и «законсервируют», так и запрячут в сейфы. Зато пройдет какое–то время, сейфы вскроют другие люди, они и разберутся. О если бы так! Повторю снова: хорошо вообще, что составили хотя бы такой документ – в подтверждение того, что пожар вообще был, а не выдуман профессиональными сказочниками. Видела я потом, не однажды, Юру Трифонова и Володю Мусийчука. И что? Оба выражали сочувствие и понимание Владимиру Михайловичу – на словах. А на деле – подписали такой "хромающий" документ, который и сам никогда не встанет на ноги, и участникам тушения того пожара до конца дней – встать не даст…
А.С. Гудков о секретности лечения пожарных, тушивших пожар на 4-м блоке ЧАЭС 23 мая 1986 года Полковник Александр Сергеевич Гудков, участник тушения пожара 23 мая 1986 г. на 4-м блоке ЧАЭС: – Перед пожаром никаких медицинских препаратов выдано не было, и лишь через несколько часов после завершения тушения медики передали нам так называемую йодную профилактику, которая уже никакого влияния не оказала. Сразу после выхода из помещения станции по окончании тушения почувствовал себя плохо. Было сильное головокружение, тошнота, поднялась температура тела, но, несмотря на это и на то, что В.M. Максимчук, которого после пожара уложили в госпиталь, сказал мне, чтобы я тоже срочно обратился за медицинской помощью и покинул зону, сделать это не удалось. Сначала пришлось долго и нудно докладывать «высокому начальству» об обстоятельствах тушения, а затем сменяющий меня представитель 1-го управления Главка полковник Трифонов попросил задержаться, чтобы ввести его в курс дела и передать смену. По прибытии в Москву в радиологическом отделении ЦГ МВД СССР у меня обнаружились следы сильного радиационного загрязнения ступней и участка кожи на бедре. Дозиметрический прибор просто зашкаливал, при этом доктор, осматривавший меня, посчитал, что я привез с собой обувь и брюки из Чернобыля. Проверил, и все стало ясно. Обувь и одежда чистые. Пришлось долго и нудно мыть ноги дезраствором и срезать нити на них. И немудрено, ведь тушить пришлось в полукедах. Каждый заход в
зону сопровождался полной сменой одежды и обуви в санпропускнике, и перед пожаром, когда в обычном режиме приходилось ходить на станцию постоянно, в санпропускнике были только хлопчатобумажные робы и полукеды. Затем я был направлен в реабилитационный госпиталь МВД СССР «Лунево». Так как о втором пожаре на 4-м блоке ЧАЭС говорить и фиксировать было запрещено, всем нам были поставлены не соответствовавшие действительности диагнозы. Мне, например, записали «вегетососудистую дистонию». Так как через 2–3 недели наступило серьезное ухудшение состояния, я был переведен в Центральный госпиталь МВД СССР. Появились существенные изменения в составе крови, обнаружилось интенсивное внутреннее кровотечение, появилась слабость, повышенное потоотделение. Трудно было самостоятельно встать, постоянно тошнило, кружилась голова. Постоянно ставились капельницы с кровью, делались и различными медицинскими препаратами. Меня возили на консультации в 6-ю радиологическую больницу, в гематологический и онкологический центры. В результате установлены: диффузный зоб, увеличение, уплотнение, наличие крупных узлов в щитовидной железе, измененный состав крови. Положение было настолько серьезным, что ко мне, сутками находившемуся в полуобморочном состоянии, несколько раз вызывали жену, чтобы попрощаться. Пробыв в госпитале более трех месяцев, я был выписан в пятницу, как мне объяснил мой лечащий врач, для того, чтобы не ставить вопрос о комиссовании, на 2 дня (выходные). В эти дни, будучи дома, я, испытывая постоянную слабость, головокружение, упал и, как потом выяснилось, сломал позвоночник (компрессионный перелом).Таким образом, я вернулся в понедельник в ЦГ с подозрением на перелом позвоночника. Была очень большая проблема — хирурги требовали рентгеновские снимки, а терапевты и радиологи категорически возражали, утверждая, что я получил запредельную дозу облучения и дополнительные рентгеновские воздействия могут быть губительны. Все же решили сделать один снимок и подтвердили перелом. Затем еще более двух месяцев в ЦГ МВД СССР мы проходили лечение вместе с В.М. Максимчуком. Затем реабилитация дома в течение нескольких месяцев.
После Чернобыля
Среди крупных чрезвычайных ситуаций, в ликвидации которых принимал участие Владимир Михайлович Максимчук после Чернобыля, – землетрясение в Армении в 1988-м, авария на продуктопроводе Урал – Западная Сибирь в 1988-м, пожар в 26-этажном доме на проспекте Жукова в 1993-м... За полгода до смерти начальнику Управления пожарной охраны Москвы выпало еще одно испытание: с разницей в несколько часов загорелись Белый дом, здание мэрии Москвы и Останкино. И два серьезных пожара в жилых домах. Пожарные Москвы и с ними генерал Максимчук, измученный болезнями, две недели провели на службе. Были в послечернобыльской карьере Максимчука два «бриллианта». Это тушение пожара на химкомбинате в Литве и руководство УГПС г. Москвы. На ПО «Азотас» в г. Ионава (Литва) 20 марта 1989 г. по неизвестным причинам взорвался огромный резервуар с жидким аммиаком. В атмосферу испарилось 7000 тонн яда. Порвались, словно бумажные, трубопроводы с природным газом. Воздушно-метановая смесь смешалась с аммиаком и воспламенилась. Столб огня охватил все в радиусе 200 метров, спасавшиеся люди получали тяжелейшие ожоги. Семеро так и не смогли выбраться из огненного моря. Загорелся склад минерального удобрения нитрофоски, которой накануне посевной скопилось немало. Ядовитый дым валил недалеко от города с населением в 50 тысяч человек... Химический «Чернобыль» Максимчук сначала помогал ликвидировать по телефону, потом по персональному приглашению литовских коллег вылетел на место катастрофы сам. Местные
специалисты были растеряны: вроде делали все что могли, а толку мало... Утром 21 марта полковник Максимчук приступил к руководству тушением. Вызвали подкрепление из соседних регионов Латвии и Белоруссии (местные пожарные уже отдали все силы борьбе с огнем), установили семь насосных станций. Как и в Чернобыле, работали посменно. Здесь, чтобы люди не отравились, Максимчук установил срок смены в 30 минут. Менялись смены, но полковник оставался на посту. К вечеру 22 марта пожар был полностью потушен, а здоровью Владимира Михайловича был нанесен очередной непоправимый удар. В июне 1992 года генерал Максимчук был назначен начальником Управления пожарной службы Москвы. За неполных два года руководства больной, умирающий пожарный сделал, казалось бы, невозможное. При нем началось строительство новых депо, особенно в районах новостроек, где их катастрофически не хватало, был обновлен парк техники, заработал Учебный центр по подготовке пожарных специалистов, который мог составить конкуренцию зарубежным «учебкам», научились лучше и быстрее тушить высотные здания, появилась вертолетная пожарно-спасательная служба Москвы, подготовлен переход гарнизона на контрактную службу. Владимир Максимчук был одним из инициаторов создания в России специальной аварийно-спасательной службы экстренного реагирова1991-на Митинском кладбище ния, прообраза нынешнего МЧС. Активную работу в этом направлении он начал сразу по возвращении из Литвы: публиковал свои статьи о необходимости и возможных методах работы аварийно-спасательных подразделений быстрого реагирования. Он всегда ратовал за объединение всех призванных на то сил во имя спасания человеческих жизней. В конце февраля 1994 г. случился тяжелый затяжной пожар в доме на Ленинском проспекте. Максимчук лично руководил тушением. Этот пожар стал для него последним: болезнь все-таки сразила отдавшего все силы борьбе с огнем генерала... 22 мая 1994 г., ровно через 8 лет после майского пожара в Чернобыле, 46-летний Владимир Михайлович Максимчук умер от лучевой болезни.
Сражения с болезнью. Первые и последние. Конец пути… Последнее интервью Владимира Михайловича, Стокгольм, апрель 1994г. (По материалам романа Людмилы Максимчук «Наш генерал»)
Спустя почти девять лет после смерти Владимира Михайловича, в апреле 2003 года, куратор шведского Красного Креста Мария Легат передала мне видеокассету с записью последнего интервью Владимира Михайловича Максимчука. Это интервью он дал шведским и иностранным корреспондентам в апреле 1994 года, когда он находился на лечении в Стокгольме, в больнице Красного Креста, то есть буквально за месяц до своей кончины. Мария хранила эту запись в течение стольких лет и молчала? Да, она остерегалась передавать ее через границу – дабы не подвергать опасности нашу семью. В то же время эту ленту показывали по всем телеканалам Швеции, и для многих, увидевших ее, стало откровением то, что говорил через переводчиков этот осунувшийся, изможденный человек, которому каждое произносимое слово давалось с трудом. Генерал Максимчук давал свое последнее в жизни интервью, отвечая за каждое сказанное слово. В своей родной стране, как теперь, так и тогда, никто особенно не озадачивался проблемами Чернобыля и чернобыльских ликвидаторов, и никакие средства массовой информации не стали бы уделять столько внимания человеку, чей героизм спас сотни тысяч человеческих жизней, а его самого обрекал на безразличие общества
и мучительную смерть… Кассета осталась единственным "живым" подтверждением из уст Владимира Михайловича своего подвига в Чернобыле… Включаю видеозапись... Конец апреля 1994 года. Теплый выдался денек. Владимир Михайлович стоит на крыльце здания больницы; одет в больничную одежду, на плечи наброшена легкая куртка. Вопросы журналистов и ответы генерала сопровождают слова переводчиков. – Владимир Михайлович, какими работами вы занимались в ходе ликвидации Чернобыльской аварии? – В первое время занимались обеспечением противопожарной защиты объекта. Проводились работы по снятию графита и всего того, что представляло опасность на крыше, в других залах, подавали воду для работы бетономешалок, которые использовали при строительстве саркофага. Это была ежедневная, каждодневная работа. – Вы возглавляли спасательные работы? – Да, я возглавлял противопожарную службу всей Чернобыльской зоны как представитель Центральной пожарной охраны страны, входил в Правительственную комиссию, которая была там создана. – В каких условиях вы работали, то есть, в каких защитных одеждах и так далее? – Я скажу так, что в мае–апреле 1986 года практически не было ни-
каких защитных одежд. – То есть вы работали возле радиационного четвертого реактора – без защиты? – Да, да… Я также должен сказать, что главная беда, которая выпала на мою долю, случилась 23 мая 1986 года, когда ночью, в 2 часа 10 минут, начался пожар в кабельных этажах. Это был второй пожар на Чернобыльской атомной станции – 23 мая 1986 года. И мне пришлось вместе с моими коллегами и товарищами в течение двенадцати с лишним часов тушить пожар этого кабеля. В 6 часов утра я уже почувствовал себя плохо, но до 14 часов 30 минут все же продержался… – Как бы вы могли описать те свои ощущения, то есть резкое ухудшение состояния здоровья? – Ну, во–первых, это был лучевой ожог левой голени: нога так распухла, что от щиколотки до колена у нее стала одинаковая толщина. Около 6 часов утра почувствовал такое невыносимо острое жжение в груди, как будто бы внутри насыпали раскаленных углей. Как потом оказалось, это был лучевой ожог дыхательных путей. Поэтому в 14 часов 30 минут меня срочно отправили в Киев, в госпиталь. – А вы раньше об этом кому–то рассказывали, и если не рассказывали об этом, то есть обо всем произошедшем с вами в Чернобыле, то – почему? – В первый раз сообщения об этом в нашей прессе появились только через несколько лет после тех событий. А сам я вообще стараюсь этой темы не касаться – ни в каких интервью, ни в каких беседах с журналистами на радио, телевидении, где–то еще… И ранее старался никаких сообщений не давать. – Почему же теперь рассказываете нам? – Теперь рассказываю потому, что хочется, чтобы та беда, о которой мы говорим, та скрытность, которая определяла нашу общую политику, то отсутствие защиты людей от поражений, те тяжелейшие условия, в которых работали не только пожарные, но и все другие специалисты, люди разных профессий, которые были задействованы, не остались за кадром. Хочется, чтобы люди не попадали вообще в такие ситуации. Если же, не дай Бог, что–то подобное случится, то главное – быть заранее к ним готовыми, а не так, как в 1986 году. В 1986 году никто не был готов к такой трагедии, к такой аварии, к такой катастрофе. Секретность, безграмотность, беспечность одних людей – привели к бедам и гибели тысяч других людей, к тем ужасным событиям, которые протянутся в десятилетия. А сколько вообще времени пройдет, чтобы люди вышли из этих испытаний?! – А что вы можете сказать о безопасности той ситуации, которая сложилась на сегодняшний
день? – Скажу, что после Чернобыля было немало сделано, чтобы обезопасить эту и другие атомные станции, но говорить, что все проблемы решены, нельзя. Еще осталось много нерешенных вопросов по обеспечению безопасности атомных станций, конкретных вопросов по подготовке, обеспечению работ и защиты людей. Конечно, еще очень много и таких вопросов, которые в настоящее время требуют и не находят ответов. – Как вы смотрите на то, что лично вас ожидает в будущем? Сейчас, когда вы приехали к нам на лечение, есть ли у вас надежды на благополучный исход вашего состояния здоровья? – …Ну, если бы у меня не было надежды, то… Я уже перенес три операции. У меня – восемь лет мучений, восемь лет борьбы с болезнями, восемь лет сражений за жизнь. То, что произошло сейчас, когда мои друзья и коллеги в России и замечательные новые друзья в Швеции все сделали для того, чтобы я приехал сюда, чтобы получить помощь и лечение, помогает мне преодолеть еще один очередной барьер в жизни. Выражаю свои слова благодарности этим людям, а также всем тем, кто хотел и хочет мне помочь. Особенная моя благодарность – этой милой обаятельной женщине, Марии Легат, которая помогла мне получить вызов в Швецию, организовать лечение. Если бы не она, то, наверное, я не смог бы так легко согласиться на поездку и на еще одну операцию, которая мне здесь предстоит. Как только я переступил порог этой больницы и встретился с врачами, со специалистами, я почувствовал, что могу надеяться на улучшение моего положения. Эта надежда прибавляет мне сил, которые ослабели от предыдущих сражений… Силы и уверенность, прежде всего, мне дает то обстоятельство, что я доверяю тем врачам, в чьи руки я попал. Я даже не знаю, согласился бы я дома на подобную операцию. А тут… Пусть врачи делают то, что считают нужным, а я буду надеяться на них. Я хочу жить! …Видеоинтервью происходило на улице Стокгольма, где голоса людей иногда прерывались рычанием машин, отдаленным шумом толпы. Но это нисколько не помешало тому, чтобы была засвидетельствована та правда, которую гнали во все двери, чтобы она все же сумела вернуться в то окно, которое оказалось для нее нетесным. О, правда! Как редко тебе удается найти подходящее окно, чтобы хоть иногда являться людям в нашем мире! А я… Я очень рада, что услышала эти слова и могу адресовать их всем другим. Я рада, что Владимир Михайлович нашел в себе последние силы и собрал все оставшееся мужество, чтобы хотя бы в конце своих дней донести людям то, о чем не имел права сказать вслух все эти годы. Мучился, терпел, преодолевал… И каково ему было знать правду, носить ее в себе, подавляя горечь и обиды? И не просто правду как абстрактное понятие, а правду подвига, собственного подвига… Чужие люди в чужой стране услышали эту вопиющую правду о секретном пожаре, так легко "позабытом" в нашей среде. Теперь пусть услышат и свои. А я… Я не встречала в жизни большей несправедливости, чем человеческой и чиновничьей несправедливости к имени, делам и подвигам Максимчука, поэтому радуюсь каждому лучику правды, хоть слегка освещающему это имя, чтобы оно не перешло навеки в тень забвения!
Памяти Героя
Память о человеке хранят прежде всего его дела. Поэтому памятником В.М. Максмичуку можно смело считать противопожарную вертолетную службу Москвы, новые депо, законопроект «О пожарной безопасности»... Однако друзья и коллеги Владимира Михайловича постарались увековечить его имя и другими способами. Июль 1994 года. В Центральном музее МВД России открылась постоянно действующая экс-
I-II
позиция, посвященная памяти В.М. Максмичука. 9 февраля 1996 года ассоциацией «МВД - Щит Чернобыля» учреждена Премия им. В.М. Максимчука в области литературы, искусства и журналистики. 18 апреля 2000 года имя Владимира Максимчука присвоено пожарному катеру УГПС по Москве. 20 июля 2000 года имя В.М. Максимчука присвоено школе ступени в селе Гизовщина Любарского района Житомирской области. 15 сентября 2000 года - в Астрахани проведены первые соревнования по пожарно-прикладному спорту на Кубок В.М. Максимчука. 18 декабря 2003 года. Указом Президента РФ № 1493. Владимиру Максимчуку присвоено звание Героя Российской Федерации посмертно. 28 декабря 2006 года приказом министра МЧС С.К. Шойгу имя В.М. Максимчука присвоено 2-й специализированной пожарной части (роте) Федеральной противопожарной службы по г. Москве при Главном управлении МЧС России по городу Москве. 26 апреля 2007 года на базе СПЧ-2 открылся Музей Героя России Владимира Максимчука.
Запоздалый цветок Чернобыля, Принесенный ветрами 1986 года… …Сад отцветший, сад засохший, сад умирающий… По материалам романа Людмилы Максимчук «Наш генерал» http://vladimir.maksimchuk.ru/chernobyl/VI.html, http://vladimir.maksimchuk.ru/chernobyl/I.html, http://maksimchuk.info/?q=maksimchuk/kom, http://maksimchuk.info/?q=maksimchuk/tush, Мария Саплинова, газета "Спасатель МЧС России", № 11, 16-25 апреля 2006 года http://maksimchuk.info/spasatel, http://maksimchuk.info/maksimchuk/act, http://maksimchuk.info/?q=maksimchuk/ kritika http://maksimchuk.info/ maksimchuk/mem_gudkov http://maksimchuk.info/ spasatel http://vladimir. maksimchuk.ru/battle/XI.html http://maksimchuk.info/ maksimchuk/act http://maksimchuk. info/?q=maksimchuk/hero