Манипулирование информацией на рынках - Пробная глава

§ 2. Проблемы гражданско-правовой ответственности за манипулирование рынком Согласно части 7 статьи 7 Федерального закона № 224-ФЗ лица, которым в результате неправомерного использования инсайдерской информации и (или) манипулирования рынком причинены убытки, вправе требовать их возмещение от лиц, в результате действий которых были причинены такие убытки. Рассматривая вопрос о возмещении убытков, причиненных манипулированием рынком, необходимо прежде всего отметить, что характерной чертой данного правонарушения является то, что в значительном количестве случаев убытки причиняются лицам, с которыми нарушитель не состоит в договорных отношениях. Так, в результате манипулирования рынком цена, спрос, предложение или объем торгов финансовым инструментом, иностранной валютой и (или) товаром отклоняются от уровня или поддерживаются на уровне, существенно отличающемся от того уровня, который сформировался бы без соответствующих действий. Инвесторы, осуществляющие операции на рынке, где совершается манипулирование, вводятся в заблуждение и совершают сделки по ценам иным, чем сложились бы под влиянием только рыночных сил. Происходит частичная утрата средств, израсходованных на оплату финансового инструмента, иностранной валюты или товара их владельцем при побуждении к их приобретению по неоправданно высоким ценам или продаже по заниженной цене, сформированной на основе манипулирования. Тем самым, последствия совершенного правонарушения затрагивают широкий круг лиц, не являющихся контрагентами правонарушителя. Представляется, что в случае, когда вред в результате манипулирования причиняется лицам, не состоящим в договорных отношениях с лицом, осуществившим действия по манипулированию, есть основания рассмотреть манипулирование рынком в качестве деликта.

88

§ 2

Под деликтом можно понимать гражданское материальное обязательственное правоотношение (охранительное правоотношение) между потерпевшим и причинителем вреда. Как отмечал В. А. Тархов, состав гражданского правонарушения — это совокупность признаков, необходимых и достаточных для привлечения лица к ответственности 93. В научной литературе не существует единства мнений относительно того, является ли состав правонарушения единственным основанием деликтной ответственности, а также, какие элементы этого состава необходимы для возникновения ответственности. Одна из точек зрения заключается в том, что состав гражданского правонарушения является не только основным, но и единственным основанием ответственности, а в тех случаях, когда нет полного состава правонарушения, нельзя говорить и об ответственности причинителя вреда 94. Другие авторы указывают, что состав правонарушения, порождающий гражданско-правовую ответственность при причинении вреда, может быть как полным, так и ограниченным, т. е. может отсутствовать такой его элемент, как вина 95. Условия деликтной ответственности в науке гражданского права принято подразделять на общие (наступление вреда, противоправное деяние, наличие причинной связи между противоправным деянием и наступлением вреда, вина правонарушителя) и специальные, присущие лишь некоторым правонарушениям, предусмотренные особыми нормами. О. С. Иоффе в качестве общих условий деликтной ответственности выделяет лишь противоправное действие, причинную связь и вину 96. Все же представляется, что вред является необходимым условием наступления 93

Тархов В. А. Ответственность по советскому гражданскому праву. Саратов: Изд-во СГУ, 1973. С. 34. Смирнов В. Т., Собчак А. А. Общее учение о деликтных обязательствах в советском гражданском праве: Учебное пособие. Л.: Изд-во ЛГУ, 1983. С. 50.

94

95

Гражданское право: Учебник. В 3-х т. Т. 3 / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М.: Проспект, 2006. С. 12.

96

См.: Иоффе О. С. Обязательства по возмещению вреда. Л.: Изд-во ЛГУ им. А. А. Жданова, 1952.

89

Глава II

деликтной ответственности 97, и в его отсутствие не возникнет само деликтное обязательство, ведь если нет вреда, т. е. нарушения или умаления какого-либо имущественного права или материального блага, то о возникновении обязательства из причинения вреда нельзя говорить уже потому, что вред не причинен, а следовательно, и возмещать нечего 98. Принимая во внимание, что вина правонарушителя как таковая не является юридическим фактом, а причинная связь не может быть рассмотрена в отрыве от противоправного деяния и причиненного вреда, вряд ли можно признать каждое из этих условий самостоятельным юридическим фактом, ввиду чего далее в настоящей работе под основанием деликтного обязательства будет пониматься факт причинения вреда, порождающий правоотношение между правонарушителем и потерпевшим, а под условиями — те признаки, которые характеризуют этот факт в целом или отдельные его стороны, т. е. нормативные требования, которым в каждом конкретном случае должно отвечать основание. В основе обязательства из причинения вреда, причиненного манипулированием рынком, лежит полный состав гражданского правонарушения, включающий наступление вреда, противоправное деяние, наличие причинной связи между противоправным деянием и наступлением вреда, вину правонарушителя. Особый интерес вызывает вопрос о форме вины лица, осуществившего действия по манипулированию рынком. Указанная проблема не получала достаточного отражения в законодательстве до принятия Федерального закона № 224-ФЗ и представляется не разрешенной до конца и в настоящее время. Так, формулировка статьи 51 Федерального закона «О рынке ценных бумаг» оставляла открытым вопрос о форме вины лица, 97

Кудинов О. А. Обязательства вследствие причинения вреда и неосновательного обогащения. М., 2006. С. 35; Белякова. А. М. Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда. М., 1986. С. 27–28.

98

Гражданское право: Учебник. В 3-х т. Т. 3 / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М.: Проспект, 2006. С. 8.

90

§ 2

осуществившего действия по манипулированию ценами на рынке ценных бумаг. Указанная статья гласила, что участники рынка ценных бумаг, в том числе профессиональные участники рынка ценных бумаг и владельцы ценных бумаг, не вправе в отношении ценных бумаг, допущенных к торгам на фондовых биржах и (или) иных организаторах торговли на рынке ценных бумаг, манипулировать ценами на рынке и понуждать к покупке или продаже ценных бумаг путем предоставления умышленно искаженной информации о ценных бумагах, об эмитентах эмиссионных ценных бумаг, о ценах на ценные бумаги. Согласно части 2 статьи 51 Федерального закона «О рынке ценных бумаг» участники рынка ценных бумаг, в том числе профессиональные участники рынка ценных бумаг и владельцы ценных бумаг, не вправе в отношении ценных бумаг, допущенных к торгам на фондовых биржах и (или) иных организаторах торговли на рынке ценных бумаг, манипулировать ценами на рынке и (курсив мой. — Е.Е.) понуждать к покупке или продаже ценных бумаг путем предоставления умышленно искаженной информации о ценных бумагах, об эмитентах эмиссионных ценных бумаг, о ценах на ценные бумаги, включая информацию, представленную в рекламе. Использование в рассматриваемой статье союза «и» вынуждало при буквальном толковании статьи прийти к выводу о том, что ею регулировались два различных состава правонарушения: манипулирование ценами на рынке и понуждение к покупке или продаже ценных бумаг путем предоставления умышленно искаженной информации, при этом указание на умышленный характер действий лица относилось именно ко второму из предполагаемых составов. В таком случае действия по манипулированию ценами на рынке могли быть совершены как с умыслом, так и по неосторожности. Тем не менее возможность самостоятельного существования второго состава представлялась маловероятной. Во-первых, согласно части 1 статьи 421 ГК РФ понуждение к заключению договора само по себе, вне зависимости 91

Глава II

от обстоятельств, при которых оно совершается, является недопустимым, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена законом или добровольно принятым обязательством. Во-вторых, действия по предоставлению искаженной информации о ценных бумагах охватывались понятием манипулирования ценами на рынке. Так, в соответствии с абз. 2 части 2 рассматриваемой статьи к манипулированию ценами относилось распространение через средства массовой информации (в том числе электронные) и информационно-телекоммуникационные сети общего пользования (включая сеть Интернет) или любым иным способом ложных либо вводящих в заблуждение сведений, оказывающих влияние или способных оказать влияние на спрос и (или) предложение на ценную бумагу, цену ценной бумаги или объем торгов ценной бумагой. Вывод о том, что действия по понуждению к покупке или продаже ценных бумаг путем предоставления умышленно искаженной информации не являются самостоятельным составом правонарушения, означал, что указание на умышленный характер действий лица относится к действиям по манипулированию ценами на рынке. Следовательно, все действия, предусмотренные далее в абз. 2–10 части 2 статьи 51 Федерального закона «О рынке ценных бумаг» и являвшиеся частными случаями манипулирования ценами на рынке, должны были быть совершены умышленно. Однако уже в следующем предложении части 2 статьи 51 Федерального закона «О рынке ценных бумаг» было указано, что к манипулированию ценами на рынке ценных бумаг относятся действия, которые совершаются одним или несколькими лицами и в результате которых повышается, понижается и (или) поддерживается цена ценной бумаги, либо повышается, понижается и (или) поддерживается спрос и (или) предложение на ценную бумагу, либо повышается, понижается и (или) поддерживается объем торгов ценной бумагой. При этом указание на форму вины лица, совершающего данные действия, отсутствовало.

92

§ 2

Ряд конкретных составов манипулирования, предусмотренных абз. 2–10 части 2 статьи 51 Федерального закона «О рынке ценных бумаг», по самой своей сути предполагали вину в форме умысла, однако отдельные составы манипулирования как таковые могли быть совершены как с умыслом, так и по неосторожности (к числу последних относился такой состав, как «распространение через средства массовой информации (в том числе электронные) и информационно-телекоммуникационные сети общего пользования или любым иным способом ложных либо вводящих в заблуждение сведений, оказывающих влияние или способных оказать влияние на спрос и (или) предложение на ценную бумагу, цену ценной бумаги или объем торгов ценной бумагой»). Проект Федерального закона «О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком» исключил указание на конкретную форму вины правонарушителя из определения понятия «манипулирование рынком». Так, согласно пункту 3 статьи 3 Проекта манипулированием рынком признавались действия, в результате которых повышается, понижается и (или) поддерживается цена финансового инструмента или товара, либо повышается, понижается и (или) поддерживается предложение или спрос на финансовый инструмент или товар, либо повышается, понижается и (или) поддерживается объем торгов финансовым инструментом или товаром. При этом статья 6 Проекта, конкретизирующая понятие манипулирования рынком, также содержала составы, потенциально предполагающие различную форму вины — как умысел, так и неосторожность (например, «распространение через средства массовой информации (в том числе электронные), информационно-телекомуникационные сети общего пользования (включая сеть Интернет), любым иным способом ложных или вводящих в заблуждение сведений, оказывающих влияние или способных оказать влияние на спрос и (или) предложение, цену финансового инструмента или товара либо объем торгов»).

93

Глава II

Федеральный закон № 224-ФЗ, как указывалось ранее, не содержит общего определения понятия манипулирования рынком, сводя его к ряду конкретных составов, а равным образом не устанавливает единую форму вины для соответствующих действий. Тем не менее, умышленная форма вины либо прямо предусмотрена для конкретного состава, либо предполагается по смыслу соответствующей нормы. Формальное исключение могут составить пп. 3 пункта 1 статьи 5 указанного Федерального закона — «совершение сделок, обязательства сторон по которым исполняются за счет или в интересах одного лица…», а также пп. 4 пункта 1 статьи 5 — «выставление за счет или в интересах одного лица заявок, в результате которого на организованных торгах одновременно появляются две и более заявки противоположной направленности, в которых цена покупки финансового инструмента, иностранной валюты и (или) товара выше цены либо равна цене продажи такого же финансового инструмента, иностранной валюты и (или) товара, в случае, если на основании указанных заявок совершены операции…». Состав, касающийся распространения через средства массовой информации ложных сведений, влияющих на цену, спрос, предложение или объем торгов финансовым инструментом, сконструированный в Федеральном законе «О рынке ценных бумаг» и в Проекте Федерального закона «О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком» без указания на конкретную форму вины нарушителя, в Федеральном законе «О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком» уже предполагает вину исключительно в форме умысла. Так, в соответствии с пп. 1 пункта 1 статьи 5 данного Федерального закона к манипулированию относится умышленное распространение через средства массовой информации, в том числе через электронные, информационно-телекоммуникационные сети общего пользования 94

§ 2

(включая сеть «Интернет»), любым иным способом заведомо ложных сведений, в результате которого цена, спрос, предложение или объем торгов финансовым инструментом, иностранной валютой и (или) товаром отклонились от уровня или поддерживались на уровне, существенно отличающемся от того уровня, который сформировался бы без распространения таких сведений. Однако в соответствии с частью 2 статьи 7 Федерального закона «О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком» любое лицо, неправомерно использовавшее инсайдерскую информацию, распространившее заведомо ложные сведения, не несет ответственности за неправомерное использование инсайдерской информации и (или) манипулирование рынком, если указанное лицо не знало или не должно было знать (курсив мой. — Е.Е.), что такая информация является инсайдерской, а распространенные сведения — заведомо ложными. Таким образом, из содержания приведенной нормы следует, что если лицо не знало, но должно было знать о том, что распространенные сведения являются заведомо ложными, оно все же несет ответственность за манипулирование рынком, т. е. ответственность в данном случае наступает и при наличии вины в форме неосторожности. Так, вина в форме неосторожности характеризуется тем, что лицо не сознает противоправности своего поведения, не предвидит и не желает наступления вредных последствий, но должно осознавать характер своего поведения и предвидеть возможность причинения вреда 99. Налицо противоречие с пп. 1 пункта 1 статьи 5 того же Федерального закона. Остается неясным, следует ли считать 99

Поляков И. Н. Ответственность по обязательствам вследствие причинения вреда. М., 1998. С. 35. См. также Юридический словарь, Т. I. 1956 С. 656: «Неосторожность — это непредвидение наступления вреда при обязанности его предвидеть или непринятие мер предотвращения предвидимого вреда, которые можно было бы потребовать в данных конкретных условиях».

95

Глава II

манипулированием рынком действия лица, распространившего ложную информацию, повлиявшую на цену, спрос, предложение или объем торгов финансовым инструментом, если оно не знало о ложности информации, хотя должно было и могло знать. Интересно отметить, что в зарубежном законодательстве отсутствует единообразный подход к регулированию формы вины лица, совершающего действия по манипулированию. Так, вина в форме умысла при рыночном манипулировании предусмотрена законодательством США: пп. (f) раздела 9 Закона о фондовых биржах и ценных бумагах 1934 г. устанавливает, что любое лицо, умышленно совершившее действие или сделку в нарушение пп. (а), (b), (c) указанного раздела (в данных подпунктах рассматриваются конкретные способы манипулирования), несет ответственность перед лицом, продавшим или купившим ценную бумагу по цене, на которую повлияли подобные действия или сделки, последнее же может предъявить иск о взыскании понесенных убытков. Между тем Директива 2003/6/ЕС от 28 марта 2003 г., посвященная вопросам рыночного манипулирования и инсайдерской торговли, не устанавливала конкретной формы вины лица, осуществившего действия по манипулированию рынком. В пп. (с) пункта 2 статьи 1 Директивы было прямо указано, что распространение ложной или вводящей в заблуждение информации о финансовых инструментах считается манипулированием в случае, если лицо, распространившее данную информацию, знало или должно было знать (курсив мой. — Е.Е.), что информация не соответствует действительности. Тем самым указанное положение Директивы свидетельствовало о том, что действия лица, составляющие манипулирование, могли носить как умышленный, так и неосторожный характер. Тот же самый подход сохранен и в Регламенте № 596/2014. Интересна позиция европейских судебных органов, в соответствии с которой нет необходимости детально рассматривать субъективную сторону рыночного злоупотребления (market 96

§ 2

abuse) при решении вопроса о привлечении к ответственности за указанное правонарушение. Так, в декабре 2009 г. Суд Европейского союза рассмотрел обращение Бельгийского суда, предметом которого являлся, в частности, вопрос о субъективной стороне неправомерного использования инсайдерской информации. Суд Европейского союза постановил, что Директива 2003/6/ЕС устанавливает «объективный тест» для определения инсайдерской торговли, и решать вопрос об определении степени вины нарушителя нет необходимости. Так, если лицо, обладающее инсайдерской информацией, совершает операции с финансовым инструментом, к которому такая информация относится, презюмируется, что указанное лицо использует данную информацию в нарушение норм о запрете инсайдерской торговли. Обладатель инсайдерской информации должен будет опровергнуть эту презумпцию 100. В данном случае правоприменитель руководствовался следующими аргументами. Тот факт, что статья 2 (1) Директивы 2003/6/ЕС не регулирует субъективную сторону неправомерного использования инсайдерской информации, может быть обусловлен двумя причинами: во‑первых, тем, что сам выход инсайдера на рынок уже является результатом комплекса решений, который позволяет исключить неосведомленность инсайдера о характере его действий. Во-вторых, данная мера продиктована соображениями удобства правоприменительной практики: отказ от детального анализа субъективной стороны каждого конкретного случая инсайдерской торговли позволяет упростить процесс наложения административных санкций и тем самым создать эффективный механизм по предотвращению и пресечению указанных правонарушений. Если действия лица удовлетворяют всем признакам неправомерного использования инсайдерской информации, установленным в статье 2 (1) Директивы, наличие определенного Spector Photo Group NV and Chris Van Raemdonck v Commissie voor het Bank, Financie- en Assurantiewezen (CBFA). Case C-45/08 // http://curia.europa.eu/juris/liste. jsf?language=en&num=C-45/08.

100

97

Глава II

намерения с его стороны уже презюмируется. Это, однако, не может быть истолковано как отказ от принципа презумпции невиновности, провозглашенного в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 101. Сходная логика прослеживается в решении Апелляционного суда Великобритании по делу FSA v Winterflood and others 2010 г. Так, компания Winterflood совершила ряд сделок с акциями. Указанные сделки явились частью незаконной схемы, осуществляемой третьей стороной с целью повысить цену соответствующих акций. Так, в течение четырех месяцев стоимость бумаг возросла в три раза. Управление по финансовому регулированию и надзору Великобритании установило, что данная схема дестабилизировала рынок. Хотя Управление и не утверждало, что Winterflood приняла участие в данной схеме намеренно, участие компании сочли ключевым для успеха схемы и, тем самым, соответствующие действия Winterflood были признаны рыночным злоупотреблением 102. Признавая, что, на первый взгляд, участие в данной схеме подпадает под законодательное определение рыночного злоупотребления, компания, со ссылкой на Кодекс рыночного поведения, утверждала, что лицо не может считаться совершившим данное правонарушение до тех пор, пока не будет доказана цель соответствующих действий, а именно — дестабилизация рынка. При этом данная цель может быть не единственной целью совершения сделок, но должна быть целью определяющей. Апелляционный суд, рассмотревший данное дело, постановил, что для привлечения к ответственности за рыночное злоупотребление нет необходимости доказывать наличие умысла или соответствующей цели у нарушителя для того, чтобы его поведение подпадало под критерии этого нарушения, установленные 101

Там же.

102

FSA Statement of Case. Winterflood Securities Limited, Stephen Sotiriou, Jason Robins and The Financial Services Authority // http://www.fsa.gov.uk/pubs/press/winterflood.pdf.

98

§ 2

в законодательстве. Ссылка же на Кодекс рыночного поведения не может быть использована как основание для утверждения о том, что отсутствие цели по дестабилизации рынка или умысла исключает наличие соответствующего состава 103. Регламент № 596/2014 и Директива 2014/57/EU об уголовной ответственности за рыночные злоупотребления закрепили дифференцированный подход к необходимости доказывания умысла нарушителя в зависимости от того, идет ли речь об уголовной или об административной ответственности. Так, пункт 21 преамбулы Директивы 2014/57/EU, регулирующей уголовную ответственность за рыночные злоупотребления, гласит, что данная Директива устанавливает ответственность за умышленные деяния, в то время как для привлечения к ответственности по Регламенту № 596/2014 доказывание умысла не требуется. Подход, принятый в США, в определенной мере отличается от европейского. Так, в соответствии с позицией судебных органов США для привлечения лица к ответственности за нарушение законодательства о рынке ценных бумаг, в частности за манипулятивное поведение, необходимо доказать наличие у него «манипулятивного умысла». Рассмотрим влияние установленной Федеральным законом «О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком» умышленной формы вины при манипулировании рынком на решение вопроса о возмещении убытков, причиненных указанным правонарушением. Система обязательств из причинения вреда, предусмотренная ГК РФ, включает в себя принцип генерального деликта, а также ряд специальных деликтов. При этом ГК РФ не содержит прямого запрета на регулирование специальных деликтов в иных законодательных актах.

103

Winterflood Securities Limited, Stephen Sotiriou, Jason Robins and The Financial Services Authority // http://www.bailii.org/ew/cases/EWCA/Civ/2010/423.html.

99

Глава II

Представляется, что в рассматриваемом случае существуют определенные основания расценивать манипулирование рынком в качестве специального деликта, поскольку для указанного правонарушения установлена специальная форма вины — умысел, в то время как принцип генерального деликта игнорирует форму вины в части решения вопроса о привлечении к ответственности причинителя вреда. Тем не менее фактическое придание манипулированию характера специального деликта представляется необоснованным и нецелесообразным. С точки зрения защиты прав добросовестных инвесторов предпочтительным является распространение на манипулирование рынком принципа генерального деликта, выражающегося в общем запрете причинять вред имуществу или личности кого-либо, в соответствии с которым мерой ответственности нарушителя является не степень вины, а сам вредоносный результат. В. Т. Смирнов и А. А. Собчак указывали, что всякое причинение вреда другому является противоправным. Всякое поведение, не соответствующее требованиям закона, нарушающее нормы права, осуждается как противоправное, а если оно привело к наступлению вреда, является одним из условий ответственности за причинение вреда. При гражданском правонарушении нарушение нормы права всегда связано с нарушением субъективных прав граждан и организаций, в силу чего всякое нарушение чужого субъективного права, повлекшее причинение вреда, признается противоправным, если в законе не установлено иное 104. В качестве примера можно рассмотреть такие действия, как распространение через средства массовой информации (в том числе электронные) и информационно-телекоммуникационные сети общего пользования (включая сеть «Интернет») или любым иным способом заведомо ложных сведений, в результате которого цена, спрос, предложение или объем торгов финансовым 104

Смирнов В. Т., Собчак А. А. Указ. соч. С. 66.

100

§ 2

инструментом, иностранной валютой и (или) товаром отклонились от уровня или поддерживались на уровне, существенно отличающемся от того уровня, который сформировался бы без распространения таких сведений. Данная форма манипулирования рынком особенно пагубна как для инвесторов, вынужденных основывать свои финансовые решения на недостоверных сведениях, так и для эмитентов, поскольку распространение подобной информации может понизить уровень доверия к ним. В свою очередь, последнее обстоятельство способно существенно затруднить выпуск эмитентом новых финансовых инструментов или получение им кредита от иных участников рынка для финансирования своих операций. Информация быстро распространяется по рынку, в результате вред инвесторам и эмитенту может причиняться относительно длительное время до момента опровержения соответствующих сведений. Таким образом, указанные действия могут иметь серьезные последствия в части подрыва инвестиционной привлекательности рынка, грубого искажения ценообразования на финансовые активы, причинения существенного ущерба инвесторам. Представляется, что данные действия, без сомнения являясь противоправными, должны влечь за собой ответственность не только в случае их умышленного совершения, но и при совершении их по неосторожности. Освобождение от ответственности лица, распространившего заведомо ложные сведения, при наличии с его стороны вины в форме неосторожности означало бы нарушение таких фундаментальных принципов открытого рынка, как этичность, честность, равенство возможностей для инвесторов, и вступало бы в противоречие со статьей 15 ГК РФ, в соответствии с которой лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков. Исходя из вышеизложенного, принимая во внимание интересы добросовестных инвесторов, представляется, что указание в тексте Федерального закона «О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию 101

Глава II

рынком» на умышленный характер действий нарушителя следует толковать как условие привлечения нарушителя к публичноправовой ответственности. Возмещение же вреда, причиненного манипулированием ценами на рынке, в гражданско-правовом порядке должно осуществляться в соответствии с общими положениями главы 59 ГК РФ, согласно принципу генерального деликта — вне зависимости от формы вины правонарушителя.

102