Доверительная собственность (траст) в континентальной Европе - Пробная глава

Заключение Итак, англо-американская правовая модель траста или ее отдельные элементы могут использоваться в отношениях, регулируемых нормами континентального права. На практике такие ситуации возникают, как правило, в двух основных случаях: − когда личным законом учредителя или бенефициаров траста является закон государства, принадлежащего к романо-германской правовой группе; − когда движимое или недвижимое имущество, являющееся предметом траста, находится на территории такого государства или имеет правовую связь с его юрисдикцией. Поскольку внутреннее право континентальных стран не знает института траста и не признает «расщепления» права собственности, то признание действительности траста судами этих стран может осуществляться двумя основными путями: − путем квалификации отношений, порождаемых трастом, с использованием смежных институтов внутреннего права страны суда, как это происходит во Франции; − путем применения к отношениям, складывающимся в рамках траста, норм англо-американского права на основании Гаагской конвенции «О праве, применимом к трастам, и их признании» от 1 июля 1985 г. и признания трастов на основании положений абз. 1 ст. 11 Конвенции. По такому пути пошла Швейцария и ряд других континентальных стран (Италия, Люксембург, Нидерланды и другие страны, ратифицировавшие Конвенцию). Независимо от того, каким образом суд того или иного государства континентальной системы права подходит к оценке складывающихся в трасте отношений, при рассмотрении завещательных трастов судьи будут руководствоваться нормами наследственного права страны суда, если этому праву подчинено завещательное распоряжение учредителя траста. Нормы наследственного права не влияют на признание или непризнание действительности траста, но ограничивают возможность передачи имущества в доверительную собственность, если это наносит ущерб родственникам наследодателя, интересы которых защищены ограничительными нормами. Ограничительные нормы наследственного законодательства 127

Заключение

континентальных стран препятствуют недобросовестному использованию траста, направленному на ущемление интересов обязательных наследников. Но они не препятствуют использованию самой модели завещательного траста в отношениях, отдельные элементы которых связаны с романо-германским правом. Анализ судебной практики Франции и Швейцарии позволяет сделать вывод о том, что ограничительные нормы наследственного законодательства используются судами стран континентальной системы права, в том числе и для того, чтобы не допустить признания действительности так называемых мошеннических завещательных трастов. Такими трастами называют трасты, заведомо созданные с целью причинения ущерба обязательным наследникам учредителя траста. С целью недопущения признания таких трастов на территории своих государств суды активно используют нормы наследственного законодательства, возведенные в ранг правил публичного порядка (как, например, запрет на заключение соглашений в отношении будущего наследства, установленный в законодательстве Франции) и концепцию «обхода закона». Нарушение учредителем траста в завещательном распоряжении норм публичного порядка служит безусловным основанием для признания созданного траста «мошенническим». Концепция «обхода закона» применяется судами в основном в двух случаях: ‒ когда все или часть имущества умышленно исключается наследодателем из наследственной массы путем учреждения траста, прямо подчиненного английскому или американскому праву. При этом вывод о наличии умысла у учредителя траста делается на основании оценки судом фактических обстоятельств дела. Такая судебная оценка зачастую носит субъективный характер; ‒ когда происходит умышленная искусственная подмена одной коллизионной привязки на другую, отсылающую к другому правопорядку, применение которого позволяет «обойти» наследственное законодательство страны суда. Основу для обобщенного понимания трастов и в дальнейшем для материально-правовой унификации в сфере траста создает 128

Заключение

Гаагская конвенция «О праве, применимом к трастам, и их признании» от 1 июля 1985 г. Конвенция содержит характеристику основных черт англо-американского института траста, что избавляет суды стран континентального права, ратифицировавших Конвенцию, от необходимости квалифицировать складывающиеся в рамках траста отношения применительно к конкретным обстоятельствам рассматриваемых дел. Тем самым постепенно отпадает необходимость в применении судами к соответствующим отношениям обязательственного статута, закона места нахождения имущества, статута семейных отношений и иных коллизионных норм, до настоящего времени применяемых в странах романо-германского права к доверительной собственности. Соответствие рассматриваемого правоотношения приведенным в Конвенции критериям становится достаточным для определения такого отношения, как траст. Единообразное применение положений Конвенции судами стран, ее ратифицировавших, а также восприятие международным частным правом таких стран института траста создают основу для материально-правовой унификации в сфере траста. Одной из целей Конвенции является предотвращение злоупотребления трастом в случаях, когда привязка к праву, которому известен институт траста, носит искусственный характер. Государства вправе не признавать трасты, подчиненные иностранному праву, если существенные элементы такого траста имеют более тесную связь с государством, внутреннему праву которого траст неизвестен. Тем самым в Конвенции заложена основа для отказа судами в признании «мошеннических» трастов. Таким образом, Конвенция создает основы и для решения проблемы «мошеннических» трастов, которая серьезно затрагивает суды континентальных стран. Автором был исследован вопрос о практической необходимости правовой конструкции траста в юрисдикциях, которым известны институты, выполняющие аналогичную трастам роль. Так, например, существующему в английском праве институту конструктивного траста по своим экономическим последствиям соответствует институт неосновательного обогащения 129

Заключение

в романо-германском праве с присущими ему средствами восстановления справедливости. Однако автор пришел к выводу, основанному на сравнительном анализе трастов и смежных правовых институтов романо-германского права, что такого рода аналогии существуют в основном применительно к трастам, возникающим в силу закона или на основании решения суда. Что же касается прижизненных и завещательных трастов, относящихся к категории прямо выраженных трастов, т.е. трастов, возникших в силу волеизъявления учредителя, то они предоставляют юридические и экономические возможности именно для наследственного планирования в большем объеме, чем традиционные институты континентального наследственного права. В этом причина частого обращения субъектов континентального права к англо-американским трастам. В Российской Федерации включение в Гражданский кодекс РФ договора доверительного управления означало отказ от принятия английской модели доверительной собственности. Однако это не свидетельствует о том, что институт траста не представляет интереса для субъектов российского права. Как и субъекты других стран романо-германской правовой семьи, они приобретают движимое и недвижимое имущество на территории иностранных государств, передают его в управление профессиональным доверительным собственникам, стремятся оптимизировать налогообложение своего имущества и доходов от управления им. Нельзя отрицать и то обстоятельство, что в ряде случаев субъекты континентального и в том числе российского права прибегают к учреждению траста с целью незаконного ухода от налогообложения или вывода принадлежащего им имущества из-под юрисдикции государства, гражданами которого они являются. Поэтому признание траста в рамках Гаагской конвенции «О праве, применимом к трастам, и их признании», включение в международное частное право России специальной коллизионной нормы, регулирующей доверительную собственность, способствовало бы укреплению правового статуса субъектов траста, так или иначе связанного с российской юрисдикцией, и обеспечивало бы защиту интересов российского государства.

130