§ 2
в позитивном праве однозначного подхода о вступлении арбитражного решения в законную силу не может являться достаточным аргументом в подтверждении вывода об обратном без учета той роли, которая отведена третейским судам в регулировании отношений сторон. В этой связи следует согласиться с теми учеными, которые подтверждают возможность вступления арбитражного решения в законную силу 282.
§ 2. Теоретические и прикладные проблемы определения момента вступления решения третейского суда в законную силу Важность выяснения момента вступления решения третейского суда в законную силу обусловлена не только необходимостью его теоретического осмысления, но и сугубо практической точкой зрения, так как именно с этим моментом ряд нормативных актов связывает наступление определенных юридически значимых последствий. Одним из примеров этого является ст. 7 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» 283, согласно которой право на обращение в арбитражный суд возникает у конкурсного кредитора, уполномоченного органа по денежным обязательствам с даты вступления в законную силу решения суда, арбитражного суда или третейского суда о взыскании с должника денежных средств (выделено нами. — И.Ч.). В юридической литературе сформировалось многочисленное количество точек зрения по этому вопросу. Почвой для возникновения указанной дискуссии послужило отсутствие в действующем законодательстве четких критериев, определяющих момент вступления решения третейского суда в законную силу. Существующие точки зрения по рассматриваемому вопросу можно условно сгруппировать по трем концепциям. См., например: Курочкин С. А. Государственные суды в третейском разбирательстве и международном коммерческом арбитраже С. 125; Новиков Е. Ю. Указ. соч. С. 320–321. 283 СЗ РФ. 2002. № 43. Ст. 4190. 282
107
Глава 3
1. Концепция, которая уходит своими корнями в дореволюционную доктрину, заключается в том, что решение третейского суда вступает в законную силу с момента его принятия. Подобный подход в основном обусловлен отсутствием механизмов пересмотра решений третейского суда по существу. Дореволюционный и затем советский ученый Т. М. Яблочков, рассматривая момент вступления различных видов решений в законную силу, писал: «… решения третейских судов обжалованию не подлежат, а потому также получают неопровержимость, исключительность и исполнимость с момента их постановления» 284. В советский период указанный тезис отстаивал Е. Г. Пушкар 285. У рассматриваемой концепции есть сторонники и в современной науке. Так, например, О. Ю. Скворцов, анализируя содержание ч. 2 ст. 44 Закона о третейский судах, которая предусматривает, что если в решении третейского суда срок не установлен, то оно подлежит немедленному исполнению, приходит к выводу, что решение третейского суда в отличие от решения государственного суда, принимаемого по первой инстанции, вступает в законную силу немедленно 286. При этом автор отмечает, что с истечением срока добровольного исполнения решения третейского суда связано лишь возникновение права у заинтересованной стороны обратиться в компетентный государственный суд с заявлением об оспаривании решения третейского суда 287. М. Э. Морозов, соглашаясь с указанной позицией, указывает, что решение третейского суда обладает свойством окончательности, а потому после его принятия не может быть пересмотрено по существу. Более того, если в решении третейского суда не указан срок его добровольного исполнения, то в силу ст. 44 Закона о третейских судах оно подлежит немедленному исполнению. Соответственно, обязанность для сторон исполнить решение третейского суда возникает с момента его принятия, что также свидетельствует о том, что оно приобрело Яблочков Т. М. Учебник русского гражданского судопроизводства. Ярославль, 1912. С. 246. 285 Пушкар Е. Г. Конституционное право на судебную защиту (гражданско-процессуальный аспект). Львов, 1982. С. 100. 286 Скворцов О. Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России: проблемы, тенденции, перспективы. М., 2005. С. 497. 287 Там же. 284
108
§ 2
все свои свойства 288. М. Э. Морозов также отмечает, что истечение срока для оспаривания решения не стоит связывать со сроком вступления решения третейского суда в законную силу. Течение срока для оспаривания решения не затрагивает обязанность сторон по добровольному исполнению решения третейского суда и имеет своим последствием лишь возможность отмены решения третейского суда компетентным государственным судом 289. Близка к рассматриваемой концепции позиция А. Н. Балашова, который, в целом не оспаривая, что решение третейского суда вступает в силу немедленно после его вынесения, делает оговорку: если иной порядок вступления в силу не установлен в самом решении 290. 2. Суть второй концепции сводится к тому, что момент вступления арбитражного решения в законную силу поставлен в зависимость от наличия в третейском соглашении указания об окончательности решения третейского суда. С. А. Курочкин, отстаивая названный тезис, отмечает, что если стороны договорились о том, что решение является окончательным и не может быть оспорено, то оно, очевидно, вступает в законную силу немедленно после принятия, т. е. тогда, когда оно было подписано судьями, входящими в состав третейского суда (п. 4 ст. 32, ст. 40 Закона о третейских судах). Если же в третейском соглашении не предусмотрено, что решение является окончательным, то оно может быть оспорено заинтересованной стороной и, соответственно, вступает в силу по истечении трехмесячного срока на оспаривание, а если оно было оспорено — то в момент принятия компетентным судом решения (определения) об отказе в удовлетворении заявления об отмене решения третейского суда 291. Аналогичной позиции придерживается и С. Ж. Соловых 292. Третейское разбирательство в Российской Федерации: учеб. пособ. / Под ред. О. Ю. Скворцова. М., 2010 (автор главы — М. Э. Морозов). С. 244. 289 Там же. 290 Третейское судопроизводство в Российской Федерации: учеб. пособ. / А. Н. Балашов, А. И. Зайцев, Ю. А. Зайцева. М., 2008 (автор главы — А. Н. Балашов). С. 127 . 291 Курочкин С. А. Третейское разбирательство гражданских дел в Российской Федерации: теория и практика. С. 212. 292 Соловых С. Ж. Рассмотрение экономических споров третейскими судами в Российской Федерации: краткий курс лекций / Под ред. Т. А. Григорьевой. М.: Юрлитинформ, 2010. С. 78. 288
109
Глава 3
3. Анализ правоприменительной практики по рассматриваемому вопросу позволяет выделить еще один подход в определении момента вступления решения третейского суда в законную силу. Так, в одном из своих постановлений 293 Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отметил, что в тех случаях, когда закон связывает со вступлением решения суда в законную силу наступление юридически значимых последствий, в том числе обеспечение принудительного исполнения, такая сила может быть придана решению третейского суда и международного коммерческого арбитража посредством процедуры их признания и приведения в исполнение. В более поздних постановлениях Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ остался верен ранее выработанному подходу. Примером тому может служить постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 июня 2010 г. № 904/10, в котором высшая судебная инстанция, рассматривая вопрос, с какого момента подлежат начислению проценты за пользование чужими денежными средствами вследствие несвоевременного исполнения решения третейского суда, указала, что проценты не могли начисляться ранее даты вступления в силу определения о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения арбитража. Тем самым Высший Арбитражный Суд РФ указал на то, что обязанность по исполнению решения третейского суда возникает лишь с момента выдачи исполнительного листа, хотя это не соответствует как положениям действующего законодательства, так и роли третейских судов. Указанное постановление подверглось в литературе справедливой критике. Особого внимания заслуживает высказывание О. Ю. Скворцова, который пишет, что «подход, изложенный Президиумом, формален, он не соответствует духу и сущности третейского разбирательства… он обескровливает идею третейского разбирательства, делает его безжизненной декларацией» 294. По нашему же мнению, при определении момента вступления решения третейского суда в законную силу необходимо исходить из того, Постановление Президиума ВАС РФ от 03.04.2007 № 14715/06. Скворцов О. Ю. Вновь к вопросу о вступлении в законную силу решения третейского суда // Третейский суд. 2010. № 5. С. 35.
293
294
110
§ 2
с какого момента решение приобретает те юридические свойства, которые позволяют ему воздействовать на гражданские правоотношения, которые были предметом рассмотрения третейского суда. И в этом отношении абсолютно прав М. Э. Морозов, который отмечает, что решение третейского суда обладает свойством окончательности, а потому после его принятия не может быть пересмотрено по существу 295. Окончательность, как было указано ранее, отражает саму сущность законной силы судебного акта 296. С учетом названного тезиса можно утверждать, что решение третейского суда вступает в законную силу с момента его принятия, а именно в день, когда оно было подписано третейскими судьями, входящими в состав третейского суда (п. 4 ст. 32 Закона о третейских судах). Именно с момента принятия 1) решение третейского суда становится обязательным, 2) у сторон, по общему правилу, возникает обязанность его исполнить, 3) начинает действовать запрет на подачу и принятие к производству тождественных исков в судах общей юрисдикции (п. 3 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ), а у государственных арбитражных судов возникает обязанность прекратить производство по тождественному иску (п. 3 ч. 1 ст. 150 АПК РФ), и все это в сочетании с отсутствием механизмов пересмотра решений третейских судов по существу позволяет нам сделать вывод о том, что с момента принятия решения третейского суда оно становится окончательным, а значит вступает в законную силу. Прохождение же арбитражным решением процедуры оспаривания никоим образом не влияет на его окончательность и не наделяет его дополнительным набором свойств, которые бы данное решение не приобрело с момента его принятия. Указанные выводы в равной степени относятся и к решениям международных коммерческих арбитражей, вынесенных на территории Российской Федерации. Т.Е Абова отмечает, что «вынесенное составом арбитров (или единоличным арбитром) решение является окончательным. Хотя о таком качестве арбитражного решения прямо в законе не говорится, данный вывод может быть сделан на основе правила п. 1 Третейское разбирательство в Российской Федерации: учеб. пособ. / Под ред. О. Ю. Скворцова. М.: Волтерс Клувер, 2010 (автор главы — М. Э. Морозов). С. 244. 296 Безруков А. М. Преюдициальная связь судебных актов. М., 2007. С. 20. 295
111
Глава 3
ст. 32 Закона о МКА, где сказано, что арбитражное разбирательство прекращается окончательным арбитражным решением» 297. Особого внимания заслуживает вопрос об исключении возможности оспаривания решения третейского суда посредством заключения сторонами соответствующего соглашения и его влияние на определение момента вступления решения третейского суда в законную силу. Правило, содержащееся в ст. 40 Закона о третейских судах, гласит, что если в третейском соглашении не предусмотрено, что решение третейского суда является окончательным, то последнее может быть оспорено участвующей в деле стороной путем подачи заявления об отмене решения в компетентный суд в течение трех месяцев со дня получения стороной, подавшей заявление, решения третейского суда. Прежде всего следует оговориться, что применяемый в указанной норме термин «окончательность» употребляется в ином значении, нежели чем он употреблялся в настоящей работе ранее. В § 1 настоящей главы, а также в предыдущих абзацах настоящего параграфа термин «окончательность» употреблялся в значении запрета на пересмотр арбитражного решения по существу. Далее он будет использоваться в значении запрета на оспаривание решения третейского суда по правилам § 1 главы 30 АПК РФ и главы 46 ГПК РФ 298. Комментарий к Закону РФ «О международном коммерческом арбитраже»: постатейный, научно-практический / Под. ред. А. С. Комарова, С. Н. Лебедева, В. А. Мусина / Сост. Г. В. Севастьянов. СПб.: АНО «Редакция журнала «Третейский суд», 2007 (автор комментария — Т. Е. Абова). С. 121. 298 В проекте Федерального закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации», размещенном на сайте Единого портала для размещения информации о разработке федеральными органами исполнительной власти проектов нормативных правовых актов и результатов их общественного обсуждения (http:// regulation.gov.ru/project/11250.html?point=view_project&stage=3&stage_id=7963 (дата обращения: 01.09.2014)) содержится подобная терминологическая неопределенность. Так, в п. 1 ст. 36 указанного проекта закона предусмотрено, что арбитраж прекращается окончательным решением…, но в то же время п. 1 ст. 40 закрепляет правило о том, что окончательность арбитражного решения зависит от соглашения сторон. Очевидно, что в указанных нормах речь идет о совершенно разных категориях, однако во избежание ошибок в правоприменительной деятельности понятийный аппарат проекта закона необходимо привести в надлежащее состояние. Аналогичный недостаток имеется и применительно к реформированию законодательства, регулирующего международный коммерческий арбитраж. (См.: ст. 12 проекта Федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты 297
112
§ 2
Абсолютно справедливо замечание А. А. Хорошева, который отмечает, что возможность определения окончательности решения третейского суда в соответствующем соглашении не является изобретением российского законодателя. Аналогичная конструкция использовалась международными третейскими судами еще в XIX в. 299 Как пишет С. А. Курочкин, исключающее соглашение изначально появилось в Англии и лишь потом было воспринято в других странах системы общего права. В оригинале оно было направлено на устранение судебной проверки арбитражного решения как по существу в целом, так и отдельно по вопросам применения права 300. В современных же российских условиях этот механизм представляет собой своего рода средство процессуальной экономии, которое позволяет выигравшей стороне, минуя процедуру оспаривания, которая может быть инициирована ее процессуальным оппонентом, перейти к исполнению решения, тем самым исключив двойной контроль со стороны государственного суда. Но несмотря на уже довольно длительное существование этого правового феномена в российской юридической действительности, необходимого единодушия среди исследователей до сих пор не наблюдается. Суть одной из ключевых проблем рассматриваемого института сводится к определению пределов действия подобного соглашения. Другими словами — в какой степени оно обязательно для сторон спора, лиц, не привлеченных к участию в деле, а также суда. Как отмечает В. В. Ярков, решения третейских судов, которые признаны сторонами окончательными в их соглашении, не могут быть оспорены в арбитражный суд. В ст. 34 Закона о МКА нет специальных условий оспаривания арбитражных решений. Поэтому любое Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» (http://regulation.gov.ru/ project/11251.html?point=view_project&stage=3&stage_id=7964 (дата обращения: 01.09.2014)). 299 Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» с обзором судебно-арбитражной практики (постатейный) / Под общ. ред. А. Н. Лысенко и А. А. Хорошева. М., 2011 (автор комментария — А. А. Хорошев). С. 246. 300 Курочкин С. А. Государственные суды в третейском разбирательстве и международном коммерческом арбитраже. М., 2008. С. 109.
113
Глава 3
решение международного коммерческого арбитража, принятое на территории России, может быть оспорено в порядке, предусмотренном § 1 гл. 30 АПК РФ 301. Положительный эффект от введения этого института в современное законодательство отмечает О. Ю. Скворцов 302. С иных позиций к рассмотрению исключающего соглашения подходит Н. К. Толчеев, который пишет, что, по сути, включение в третейское соглашение упомянутой оговорки означает отказ сторон этого соглашения от имеющегося у них в силу ст. 418 ГПК права на обращение в суд, а согласно ч. 2 ст. 3 ГПК такой отказ недействителен 303. По мнению Г. А. Жилина, «соглашение об отказе от использования прямо предусмотренного федеральным законом средства судебной защиты не будет иметь юридической силы. Любая сторона в третейском разбирательстве и при наличии такого соглашения вправе будет подать заявление об отмене решения третейского суда в государственный суд. Оно не будет являться препятствием для рассмотрения соответствующего заявления судом общей юрисдикции или государственным арбитражным судом. Иное вступало бы в противоречие с ч. 1 и 2 ст. 46 Конституции РФ, гарантирующими каждому право на судебную защиту, а также со ст. 3 ГПК РФ и ст. 4 АПК РФ, правила которых конкретизируют соответствующие конституционные положения и не признают действительность отказа от права на обращение в суд» 304. Профессор В. П. Воложанин, рассматривая данный вопрос, акцентировал внимание на наличии противостояния принципов при применении данного механизма. Как отмечает ученый, «если же сторона все-таки попытается оспорить окончательное решение третейского суда, то принцип диспозитивности сторон в выборе альтернативной формы Ярков В. В. Оспаривание решения международного коммерческого арбитража // Закон. 2008. № 1. С. 24. 302 См.: Практика рассмотрения коммерческих споров: Анализ и комментарии постановлений Пленума и обзоров Президиума ВАС РФ / А. А. Арифулин, Л. В. Белоусов, О. В. Бойков и др. / Под ред. Л. А. Новоселовой, М. А. Рожковой. М., 2008. Вып. 6 (автор комментария — О. Ю. Скворцов) // СПС «Консультант Плюс». 303 Настольная книга судьи по гражданским делам / А. Ф. Ефимов, В. Ю. Зайцев, Г. В. Манохина и др. / Под ред. Н. К. Толчеева. 2-е изд. М.: Велби Проспект, 2008 // СПС «Консультант Плюс». 304 Жилин Г. А. Правосудие по гражданским делам: актуальные вопросы. М., 2010. С. 221. 301
114
§ 2
защиты будет противоречить принципу государственного контроля за третейским разбирательством» 305. В связи с этим автор полагает, что предпочтение при возникновении подобной коллизии необходимо отдать принципу государственного контроля (как более важному) и рассмотреть жалобу в районном или арбитражном суде 306. Зарубежный опыт знает примеры практической реализации рассмотренных точек зрения. Так, в 2005 г. Верховный суд Республики Панама признал противоречащей ст. 32 Конституции Республики Панама, закрепляющей право на справедливое судебное разбирательство, возможность заблаговременного и полного отказа от права на оспаривание будущего арбитражного решения 307. Указанный суд при этом отметил, что процедура оспаривания является единственным механизмом устранения грубых ошибок и нарушений, которые могут быть допущены арбитрами, поэтому исключение данной процедуры создает риск нарушения конституционных прав сторон 308. Институт исключающего соглашения был также предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ. И несмотря на то, что в итоге суд отказал в принятии жалобы к рассмотрению ввиду ее несоответствия требованиям Федерального конституционного закона от 21.07.1994 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» 309, сформулированная в определении правовая позиция, несомненно, представляет особый интерес. Конституционный Суд РФ указал, что нормативные положения, исключающие возможность оспаривания решения третейского суда в компетентный суд, если третейским соглашением предусмотрена окончательность такого решения, не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права заявителя, в том числе право на судебную защиту, поскольку сохраняется возможность иного порядка последующей проверки арбитражным судом Воложанин В. П. О некоторых отраслевых принципах третейского разбирательства // Российский юридический журнал. 2010. № 4. С. 132–133. 306 Там же. С. 133. 307 Уржумов И. П. Диспозитивность процедуры оспаривания решений международных коммерческих арбитражей в праве зарубежных стран // Третейский суд. 2011. № 6. С. 49. 308 Там же. 309 Российская газета. № 138–139. 23.07.1994. 305
115
Глава 3
правомерности решения третейского суда 310. В этой связи сложно согласиться с мнением А. Г. Федорова о том, что, «заключая подобное соглашение, сторона арбитражного разбирательства сильно рискует, так как уже само соглашение об арбитраже ограничивает стороны в возможности обращения в государственный суд и обжалования арбитражного решения в том порядке, в каком это предусмотрено гражданским процессуальным законодательством различных стран. А в случае заключения соглашения об отказе от возможности обращения в суд с ходатайством об отмене арбитражного решения сторона арбитражного разбирательства теряет право прибегнуть даже к ограниченному кругу оснований, предусмотренных в законах о международном коммерческом арбитраже» 311. Практика российских государственных арбитражных судов по применению рассматриваемых положений Закона о третейских судах за последнее время была несколько скорректирована Высшим Арбитражным Судом РФ. Ранее основным источником формирования правоприменительной практики по этому вопросу служил п. 9 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 22.12.2005 № 96 312, который предусматривает, что арбитражный суд прекращает производство по делу об отмене решения третейского суда в случае, если установит наличие в третейском соглашении положения о том, что решение третейского суда является окончательным. Более поздняя судебная практика свидетельствует о выработке нового подхода. В одном из постановлений 313 Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ указал, что условие третейского соглашения об окончательности решения третейского суда не принимается арбитражным судом, если решение третейского суда об утверждении Определение Конституционного Суда РФ от 01.06.2010 № 754-О-О // Вестник КС РФ. 2010. № 6. 311 Федоров А. Г. Международный коммерческий арбитраж. М., 2000. С. 83. 312 Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов, об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов // Вестник ВАС РФ. 2006. № 3. 313 Постановление Президиума ВАС РФ от 29.06.2010 № 2070/10. 310
116
§ 2
мирового соглашения нарушает основополагающие принципы российского права. При этом суд акцентировал внимание на том, что без исследования и оценки юридических обстоятельств, имеющих значение для рассмотрения вопроса о нарушении третейским судом основополагающих принципов российского права, арбитражные суды не вправе были делать вывод об окончательности решения третейского суда, препятствующей его обжалованию, и прекращать производство по делу на основании п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ. Следует отметить, что в рассматриваемом постановлении Высший Арбитражный Суд РФ прямо указал, что содержащееся в данном постановлении толкование правовых норм является общеобязательным и подлежит применению при рассмотрении арбитражными судами аналогичных дел, что в силу абз. 6 п. 11 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30.06.2011 № 52 «О применении положений Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре судебных актов по новым и вновь открывшимся обстоятельствам» является основанием для пересмотра ранее вынесенных судебных актов по новым и вновь открывшимся обстоятельствам. По новому пути пошла и судебная практика на уровне федеральных арбитражных судов округов 314. Необходимо подчеркнуть, что такое основание к отмене решения третейского суда, как нарушение основополагающих принципов российского права, должно применяться судом ex officio, т. е. независимо от доводов сторон. А с учетом того, что помимо названного основания к отмене решения третейского суда в аналогичном порядке применяется основание, предусмотренное п. 1 ч. 3 ст. 233 АПК РФ и п. 1 ч. 3 ст. 421 ГПК РФ (нарушение компетенции третейского суда), позволим себе предположить, что суд также не связан исключающим соглашением, если им будет установлено, что спор, рассмотренный третейским судом, не может быть предметом третейского разбирательства в соответствии с федеральным законом. См., например: Постановление ФАС Уральского округа от 03.05.2011 № Ф09– 1465/11-С5 по делу № А07–16666/2010; Постановление ФАС Поволжского округа от 25.04.2011 по делу № А65–26782/2010.
314
117
Глава 3
Следует отметить, что в рамках проводимой реформы третейского законодательства, ее авторами в полном объеме воспринят рассмотренный подход судебной практики 315. Таким образом, исключающее соглашение обязывает суд прекратить производство по делу об оспаривании решения третейского суда лишь постольку, поскольку судом не будут установлены безусловные основания к отмене решения третейского суда 316. И в этой связи приобретают особую актуальность слова С. В. Крохалева, высказанные задолго до формирования указанной практики, о том, что «позиция судов должна быть активной и пассивной одновременно. Активной — в том, что установленные нарушения основ правопорядка, безусловно, должны быть санкционированы. Речь идет о случаях констатации явного нарушения либо угрозы нарушения фундаментальных принципов российского правопорядка. С другой стороны, суды должны иметь возможность сохранять пассивную позицию — за пределами констатации отсутствия явного противоречия публичному порядку именно заинтересованная сторона должна показать, в чем конкретно, по ее мнению, выражается нарушение» 317. Весьма интересным представляется вопрос о возможности оспаривания решения третейского суда при наличии исключающего соглашения лицами, не привлеченными к участию в деле, если третейским судом принято решение об их правах и обязанностях. По мнению государственных арбитражных судов, придание решению третейского суда статуса окончательного не препятствует лицам, не привлеченным к участию в деле, оспаривать указанное решение, если оно было принято об их правах и обязанностях 318. С точки зрения С. А. Курочкина, подобный подход в значительной степени нивелирует роль исключающего См.: ст. 40 проекта Федерального закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» // http://regulation.gov.ru/project/11250. html?point=view_project&stage=3&stage_id=7963 (дата обращения: 01.09.2014). 316 Под безусловными основаниями к отмене решения третейского суда в настоящей работе понимаются основания, предусмотренные п. 1–2 ч. 3 ст. 233 АПК РФ, п. 1–2 ч. 3 ст. 421 ГПК РФ. 317 Крохалев С. В. Категория публичного порядка в международном гражданском процессе. СПб., 2006. С. 335. 318 См., например: Постановление ФАС Центрального округа от 28.04.2006 по делу № А35–12915/05-С17. 315
118
§ 2
соглашения, дает возможность третьим лицам ставить вопрос об отмене арбитражного решения, несмотря на стремление спорящих сторон ограничить контроль государственного суда 319. Полагаем, что реализация указанной точки зрения таит в себе риск лишения лиц, не привлеченных к участию в деле, наиболее эффективного способа защиты их нарушенного права, что противоречило бы ст. 46 Конституции РФ, гарантирующей каждому право на судебную защиту его прав и свобод, а также не учитывает те цели и задачи, которые стоят перед судебной системой в целях реализации названных положений. Отдельно следует осветить вопрос о порядке оформления исключающего соглашения. Так, ст. 40 Закона о третейских судах устанавливает императивное правило о том, что условие об окончательности решения третейского суда должно быть закреплено именно в третейском соглашении. Толкование указанной нормы в определенный период времени привело к возникновению спора по вопросу о правовых последствиях включения в правила постоянно действующего третейского суда условия об окончательности решения третейского суда. По мнению В. В. Витрянского, наличие в правилах постоянно действующего третейского суда положения о том, что принятое им решение по спору является окончательным, не может служить обстоятельством, свидетельствующим об отсутствии возможности оспаривания решений данного третейского суда. В качестве основания, исключающего оспаривание решение третейского суда в компетентный суд, по его мнению, может быть признано лишь включение сторонами в заключенное ими третейское соглашение условия о том, что решение третейского суда будет являться для них окончательным 320. Аналогичной точки зрения придерживается В. Ф. Кузнецов 321. Курочкин С. А. Оспаривание решений третейских судов и международных коммерческих арбитражей: вопросы теории // Арбитражный и гражданский процесс. 2008. № 8. С. 43. 320 Комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» (постатейный) / Л. Г. Балаян, Н. Г. Вилкова, Е. А. Виноградова и др. / Отв. ред. А. Л. Маковский, Е. А. Суханов. М., 2003. (автор комментария — В. В. Витрянский // СПС «КонсультантПлюс». 321 Кузнецов В. Ф. Третейское разбирательство как альтернативный способ разрешения гражданско-правовых споров. Челябинск, 2006. С. 118. 319
119
Глава 3
В свою очередь, О. Ю. Скворцов, исходя из системного толкования норм, в том числе п. 3 ст. 7 Закона о третейских судах, которая предусматривает, что если стороны не договорились об ином, то при передаче спора в постоянно действующий третейский суд его правила рассматриваются в качестве неотъемлемой части третейского соглашения, приходит к противоположному выводу о том, что указание в правилах постоянно действующего третейского суда условия об окончательности решения третейского суда является надлежащим оформлением исключающего соглашения 322. В целом по такому же пути пошла и судебная практика 323. Также нет оснований не согласиться с мнением А. И. Зайцева о том, что достижение сторонами третейского разбирательства договоренности об окончательности решения третейского суда и закрепление ее в ином документе (например, в протоколе заседания третейского суда) не влечет правовых последствий в виде запрета на оспаривание подобного решения 324. Аналогичным образом стоит оценивать наличие условия об окончательности решения, содержащегося в самом решении третейского суда, при отсутствии соответствующего соглашения сторон или положения правил постоянно действующего третейского суда. На практике исключающее соглашение используется довольно часто. Преобладающее большинство регламентов постоянно действующих третейских судов содержат положение об окончательности арбитражного решения 325. Подобное желание исключить одну Скворцов О. Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России: проблемы, тенденции, перспективы. М., 2005. С. 555. 323 См., например: постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 16.02.2004 № Ф04/665–100/А45–2004. 324 Комментарий к Федеральному закону от 24.07.2002 № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» (постатейный) / Зайцев А. И., Филимонова М. В. (автор комментария — А. И. Зайцев) // СПС «КонсультантПлюс». 325 См., например: п. 1 ст. 48 Регламента Третейского суда для разрешения экономических споров при Торгово-промышленной палате Российской Федерации // http:// www.tpprf-arb.ru — официальный сайт Торгово-промышленной палаты Российской Федерации (дата обращения: 01.09.2014); ст. 20 Регламента Третейского энергетического суда // http://www.tessud.ru — официальный сайт Третейского энергетического суда (дата обращения: 01.09.2014); ст. 77 Регламента Третейского суда при 322
120
§ 2
из форм государственного контроля за юрисдикционными актами третейского суда обусловлено существующей в действующем законодательстве двухстадийной проверкой решения третейского суда на наличие аналогичных нарушений: сначала в процедуре оспаривания, потом в процедуре приведения в исполнение, в связи с чем стороны зачастую в целях оптимизации разрешения спора используют данный механизм. Именно исходя из указанных соображений исключающее соглашение можно охарактеризовать как средство процессуальной экономии. Российскими исследователями уже отмечалось, что «одной из двух процедур [оспаривание или приведение в исполнение] было бы вполне достаточно для государственного контроля за деятельностью третейских судов» 326. Однако не стоит недооценивать существующий механизм оспаривания арбитражных решений. Несмотря на то что по сравнению с ранее действовавшим Временным положением о третейском суде для разрешения экономических споров 327 указанная процедура является относительно новой, во многом благодаря ей реализуется гарантированное Конституцией РФ право на судебную защиту лиц, не привлеченных к участию в деле. Кроме того, не исключены ситуации, при которых решение третейского суда может оказаться, в принципе, вне государственного контроля. Речь идет о таком виде решений, как решения о признании, которые в силу своей специфики не подлежат принудительному исполнению 328, и при наличии исключающего Российском союзе промышленников и предпринимателей // http://www.ars-rspp. ru/treteyskiy_sud_pri_rspp/ — официальный сайт Третейского суда при Российском союзе промышленников и предпринимателей (дата обращения: 01.09.2014); и др. 326 Терехова Л. А. Оспаривание решений международного коммерческого арбитража в контексте права на судебную защиту // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. 2006. № 5 / Под ред. В. В. Яркова. СПб., 2007. 327 Постановление ВС РФ от 24.06.1992 № 3115–1 // Ведомости СНД и ВС РФ. 30.07.1992. № 30. Ст. 1790. 328 См., например: п. 8 Обзора практики рассмотрения дел об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов // Вестник Федерального арбитражного суда Уральского округа. 2010. № 3. С. 12; Курочкин С. А. Опалев Р. О. Комментарий к Обзору практики рассмотрения дел об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейский судов, одобренному президиумом Федерального арбитражного суда Уральского округа
121
Глава 3
соглашения, гипотетически, решение третейского суда остается вне разумного контроля со стороны государства. Именно такая ситуация была предметом рассмотрения Президиума ВАС РФ, по результатам которого и был сформирован новый подход к определению пределов действия исключающего соглашения 329. С учетом изложенного полагаем возможным предоставить право на оспаривание решений «внутренних» третейских судов только лицам, не привлеченным к участию в деле, исключив тем самым из перечня субъектов оспаривания стороны третейского разбирательства, которые все имеющиеся возражения относительно вынесенного арбитражного решения могут озвучить в процедуре приведения его в исполнение. Но в то же время предлагается оставить за всеми заинтересованными лицами (в том числе и сторонами) право на оспаривание решений третейского суда, которые принудительному исполнению не подлежат, к числу которых, помимо прочего, относятся решения об отказе в удовлетворении исковых требований. Реализация указанного подхода позволит соблюсти баланс между оптимизацией процедуры разрешения спора в третейском суде, гарантией реализации права на судебную защиту, а также разумной степенью контроля за третейскими решениями со стороны государственных судов. Как было отмечено ранее, ст. 34 Закона о МКА не содержит специальных условий оспаривания решений международного коммерческого арбитража, что позволяет любой стороне арбитражного разбирательства оспорить принятое решение, независимо от наличия исключающего соглашения. Вместе с тем в научной литературе высказывалась точка зрения о возможности применения положений ст. 40 Закона о третейских судах по аналогии к оспариванию решений международного коммерческого арбитража, поскольку «в нормативных актах вопрос о возможности оспаривания решения международного коммерческого арбитражного суда, которое в арбитражном соглашении признается сторонами окончательным, не урегулирован — нет 07.07.2010 // Вестник Федерального арбитражного суда Уральского округа.2011. № 1. С. 50–51. 329 См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 29.06.2010 № 2070/10.
122
§ 2
ни положительного, ни отрицательного выражения воли законодателя к этому вопросу» 330. Схожей точки зрения придерживается Е. В. Кудрявцева, отмечая, что «хотя такой нормы ч. 1 ст. 34 Закона о МКА не содержит, ничто не мешает сторонам включить подобного рода условия в текст арбитражной оговорки» 331. В судебной практике также встречаются правоприменительные акты, указывающие на возможность распространения правила, содержащегося в ст. 40 Закона о третейских судах, на решения международных коммерческих арбитражей, находящихся на территории Российской Федерации 332. Позволим себе не согласиться с рассмотренными подходами. В литературе вполне обоснованно отмечается, что законодательство достаточно последовательно проводит разграничение между внутренними и международными третейскими судами, причем указанные различия являются далеко не только терминологическими 333. Особенности международного коммерческого арбитража в отличие от «внутреннего» третейского суда существенны и основаны как на различии источников, сферы действия, компетенции, так и ряде других критериев 334. Данные особенности предопределяют необходимость самостоятельного регулирования указанных институтов, с учетом специфики каждого из них. Поэтому сложно говорить о возможности исключения оспаривания решения международного коммерческого арбитража путем волеизъявления сторон при отсутствии соответствующего нормативного регулирования. Что касается возможности применения по аналогии ст. 40 Закона о третейских судах, то следует учитывать, что аналогия закона — это, прежде всего, один из способов преодоления пробелов в праве. Ситкарева Е. В. Международный коммерческий арбитраж: оспаривание решений. С. 9–10, 104. 331 Арбитражный процесс: Учебник / Под ред. М. К. Треушникова. М.: Городец, 2008. С. 640 (автор главы — Е. В. Кудрявцева). 332 Анализ развития судебной практики по этому вопросу см.: Ягельницкий А. А., Петроль О. Д. Соглашение об отказе от права на оспаривание решения международного коммерческого арбитража // Новые горизонты международного арбитража. Вып. 2: сб. ст. / Под ред. А. В. Асоскова, А. И. Муранова, Р. М. Ходыкина. М.: Инфотропик Медиа, 2014. С. 259–299. 333 Ярков В. В. Юридические факты в цивилистическом процессе С. 477–480. 334 Там же. С. 477. 330
123
Глава 3
Поэтому правильное решение вопроса о возможности применения рассматриваемой нормы по аналогии зависит от того, является ли отсутствие в Законе о МКА нормы, позволяющей сторонам исключить оспаривание принятого решения, пробелом в правовом регулировании. Пробелы в праве являются негативным и нежелательным явлением, поскольку при их наличии остаются сферы общественных отношений, неурегулированные нормами права, но входящие в сферу правового регулирования. Под пробелами в праве понимается отсутствие правовой регламентации общественных отношений, нуждающихся в ней, а также отсутствие в существующих нормативных правовых актах необходимых норм для решения конкретного случая в пределах сферы правового регулирования, установленной законодателем, потребность которых определяется смыслом действующего законодательства 335. Специфика международного коммерческого арбитража предопределяет, что «оспаривание арбитражного решения путем подачи заявления о его отмене, позволяет заинтересованной стороне реализовать свое право на судебную защиту именно в России как государстве, на территории которого оно было вынесено, поскольку за рубежом решение МКАС оспорено быть не может» 336. В этой связи полагаем, что пробельность в рассматриваемой ситуации отсутствует, поскольку законодатель, не предоставляя сторонам права исключить такую форму государственного контроля за арбитражным решением, как его оспаривание, тем самым гарантирует им реализацию права на судебную защиту в государстве, в котором указанное решение было принято. В данном случае, по нашему мнению, имеет место мнимый пробел в праве, т. е. ситуация, когда, по мнению правоприменителя или другого лица, какой-то вопрос законом не урегулирован, в то время как этот вопрос решен вполне определенным и исчерпывающим образом, а мнение о наличии пробела в праве ошибочно 337.
Спектор Е. И. Пробелы в законодательстве и пути их преодоления: Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. М., 2003. С. 14. 336 Ярков В. В. Указ. соч. С. 478. 337 См.: Боннер А. Т. Применение нормативных актов в гражданском процессе // Боннер А. Т. Избранные труды по гражданскому процессу. СПб., 2005. С. 307. 335
124
§ 2
В противовес складывающемуся в судебной практике подходу, квалифицирующему условия третейской оговорки об окончательности арбитражного решения как отказ от права на его оспаривание, отметим, что, во‑первых, определение объема прав и обязанностей сторон международного арбитража является суверенной волей конкретного государства и в зависимости от которого отчасти происходит выбор места проведения арбитража, поэтому стороны, избирая в качестве форума Россию, отдают предпочтение и законодательству, регулирующему эту сферу, поэтому автоматически распространять подходы, воспринятые законодательством, регулирующим деятельность внутренних третейских судов, на международный арбитраж абсолютно неверно, исходя из существенных отличий указанных органов. Во-вторых, содержание самого термина «окончательное арбитражное решение» раскрывается далеко не единообразно. В ряде зарубежных актов оно используется даже применительно к постановлениям арбитража, не являющимся решениями, поэтому не всегда можно говорить о том, что сторона, подписавшая третейское соглашение с условием об окончательности арбитражного решения, в полной мере осознавала правовые последствия такой оговорки, особенно в условиях, когда позитивное законодательство говорит о возможности оспаривания любых решений безотносительно к условиям соглашения. В-третьих, применительно к деятельности внутренних третейских судов, положение законодательства о возможности отказа от оспаривания решения третейского суда выглядит более логично, поскольку, заключая исключающее соглашение, сторона может заявить о нарушениях, допущенных при разрешении спора, в процедуре приведения решения в исполнение, поскольку основания к отмене решения и к отказу в выдаче исполнительного листа на принудительное его исполнение идентичны. А в условиях международного арбитража говорить об идентичности указанных оснований не приходится, поэтому стороны, выбрав конкретное место арбитража, ориентируются на те механизмы государственного контроля, которые существуют в указанном месте, и лишать их этой возможности только на том основании, что во внутренних третейских судах допускаются подобные соглашения, неверно. 125
Глава 3
Вместе с тем следует признать, что развитие концепции делокализации арбитража, которая среди прочего допускает принудительное исполнение за рубежом ранее отмененного по месту вынесения арбитражного решения, не позволяет стороне эффективным образом защитить свои права путем подачи заявление об отмене арбитражного решения, поскольку даже если оно будет отменено в России, не исключается возможность его исполнения за рубежом 338. Дальнейшее развитие законодательства поступательно свидетельствует о том, что в недалеком будущем международные арбитражи воспримут концепцию исключающего соглашения. Первой попыткой стал разработанный Министерством экономического развития РФ законопроект «О внесении изменений в Закон РФ «О международном
Здесь следует привести мнение Б. Р. Карабельникова, который отмечает, что «сказанное не означает, что отмена арбитражного решения государственным судом по месту вынесения решения стала невозможной или бесполезной: во‑первых, круг участников Европейской конвенции невелик, и далеко не всегда в рамках НьюЙоркской конвенции суды западных стран используют свое дискреционное полномочие по признанию и приведению в исполнение иностранного арбитражного решения, отмененного «компетентной» властью по месту его вынесения; во‑вторых, как уже было указано, оспаривание арбитражного решения по юрисдикционным и процессуальным основаниям позволяет государственному суду достаточно глубоко изучить обстоятельства дела, положенные в основу арбитражного решения, вследствие чего у такого государственного суда все равно остаются полномочия, достаточные для отмены неправосудного арбитражного решения (более того, те же юрисдикционные и процессуальные возражения, предусмотренные Нью-Йоркской конвенцией, могут выдвигаться и за рубежом при возражении против приведения в исполнение арбитражного решения в дополнении к ссылке на подп. «е» п. 1 ст. V Конвенции); в‑третьих, значительная часть международных арбитражных решений предполагает приведение в исполнение в той же стране, где они были вынесены, и, следовательно, механизм, определенный ст. V Нью-Йоркской конвенции и уточненный п. 2 ст. IX Европейской конвенции, к ним неприменим. Тем не менее на уровне международного договора был закреплен принцип, по которому арбитражное решение, отмененное государственным судом по месту вынесения, сохраняет свою обязательность и возможность приведения в принудительное исполнение за рубежом, если причиной отмены решения было основание, не предусмотренное подп. «а»–«d» п. 1 ст. V Нью-Йоркской конвенции». Об этом см. подробнее: Карабельников Б. Р. Исполнение и оспаривание решений международных коммерческих арбитражей. Комментарий к Нью-Йоркской конвенции 1958 г. и главам 30 и 31 АПК РФ 2002 г. 3-е изд. М.: Статут, 2008. С. 291.
338
126
§ 2
коммерческом арбитраже» 339, п. 6 которого предполагает изложение п. 1 ст. 34 Закона о МКА в следующей редакции: «если стороны не предусмотрели в арбитражном соглашении, что решение арбитражного (третейского) суда является окончательным, оспаривание в суде арбитражного решения может быть произведено только путем подачи ходатайства об отмене в соответствии с пунктами 2 и 3 настоящей статьи». Однако дальнейшая судьба указанного законопроекта в свете проведения комплексной реформы третейского разбирательства неизвестна. В рамках проводимой реформы проектом Федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» закрепляется, что «…в арбитражном соглашении, предусматривающем администрирование арбитража постоянно действующим арбитражным учреждением, может быть предусмотрено, что арбитражное решение является окончательным. В указанном случае арбитражное решение может быть отменено судом на основании заявления об отмене исключительно по основаниям, установленным подпунктом 2 пункта 2 настоящей статьи…». Соответственно, в ближайшем будущем судебным органам уже не придется мотивировать определения о прекращении производства по делу аналогией положений Закона о третейских судах. Возвращаясь к вопросу о том, каким образом влияет исключающее соглашение на определение момента вступления решения третейского суда в законную силу, отметим, что придание сторонами решению третейского суда статуса окончательного означает лишь исключение такой формы контроля государственных судов за третейскими решениями, как его оспаривание. Оспаривание решения, как уже было указано ранее, имеет значительные отличия от пересмотра на предмет проверки законности и обоснованности. Эта иная форма контроля государственного суда за выносимыми третейским судом решениями. Поэтому нет никаких оснований проводить аналогию 339
http://www.duma.gov.ru — официальный сайт Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации (дата обращения: 01.09.2014).
127
Глава 3
с гражданским или арбитражным процессами, в которых решение суда, по общему правилу, вступает в законную силу по истечении срока на его обжалование. Законодательство зарубежных стран по-разному подходит к определению момента вступления решения третейского суда в законную силу. Так, например, § 607 ГПК Австрии предусматривает, что арбитражное решение имеет между сторонами силу судебного решения вступившего в законную силу. Как отмечает С. Хегер, законная сила арбитражного решения означает отсутствие кассационного обжалования в общем порядке, предусмотренного для решений государственных судов. Соответственно, срок подачи заявления об отмене, а также само заявление не приостанавливают вступление в силу арбитражного решения 340. Однако автор делает оговорку, что стороны могут договориться об обжаловании арбитражного решения, например, устанавливая другой арбитражный суд в качестве второй инстанции. Поэтому правило рассматриваемой нормы будет применяться только после исчерпания согласованного порядка обжалования или в случае неиспользования его в предусмотренный срок 341. М. А. Дубровина применительно к законодательству Швейцарии отмечает, что арбитражное решение считается вступившим в законную силу немедленно и может быть обращено к исполнению сразу после его вынесения, что не препятствует его оспариванию, но это уже будет оспаривание решения, вступившего в силу 342. Закон Швеции об арбитраже 343 также предусматривает, что вынесенное третейским судом решение является окончательным (ст. 27). Аналогичная конструкция применяется в США 344 и Вьетнаме 345.
Хегер С. Комментарий к новому австрийскому арбитражному законодательству. М., 2006. С. 61. 341 Там же. С. 61–62. 342 Дубровина М. А. Указ.соч. С. 146. 343 http://www.arbitrations.ru/upload/iblock/c93/swedish-arbitration-act_eng.pdf (дата обращения: 01.09.2014). 344 Носырева Е. И. Альтернативное разрешение споров в США. М., 2005. С. 98. 345 Чан Хоанг Хай. Разбирательство и разрешение в третейском порядке хозяйственных споров в социалистической Республике Вьетнам: дисс. … канд. юрид. наук. М., 2002. С. 110. 340
128
§ 2
Прошедшая арбитражная реформа во Франции, в результате которой французские арбитражи, по сути, получили новый источник своего регулирования, не изменила ранее выбранный подход, согласно которому арбитражное решение вступает в законную силу с момента его вынесения (ст. 1484 ГПК Франции 346). Рассматриваемая норма применяется и к решениям, вынесенным международными арбитражами (п. 4 ст. 1506 ГПК Франции). Предусмотренная законодательством Нидерландов возможность пересмотра решений третейских судов вышестоящим арбитражем не могла не отразиться на определении момента вступления арбитражного решения в законную силу. Так, ст. 1059 ГПК Нидерландов закрепляет, что решение третейского суда вступает в законную силу с момента его вынесения, но в случае если предусмотрено апелляционное обжалование, оно вступает в силу с момента истечения срока на подачу апелляции, либо в день, когда было вынесено решение судом апелляционной инстанции, которым решение первой инстанции было подтверждено. Весьма интересным представляется опыт правового регулирования рассматриваемого вопроса в странах СНГ. Пункт 4 ст. 34 Закона Республики Казахстан от 28.12.2004 № 22-III ЗРК «О третейских судах» 347 предусматривает, что решение третейского суда считается принятым в месте третейского разбирательства и вступает в силу в день, когда оно было подписано третейским судьей (судьями) 348. Аналогичная норма содержится в ст. 38 Закона Республики Узбекистан от 16.10.2006 № ЗРУ‑64 «О третейских судах» 349, а также в ст. 36 Закона Республики Беларусь от 18.07.2011 № 301–3 «О третейских судах» 350. Украинское законодательство, регулируя рассматриваемый вопрос, устанавливает, что решение третейского суда является окончательным http://www.iaiparis.com/pdf/FRENCH_LAW_ON_ARBITRATION.pdf (дата обращения: 01.09.2014). 347 Ведомости Парламента Республики Казахстан. 2004. № 24, декабрь. Ст. 151. 348 См., например: Комментарий к закону Республики Казахстан «О третейских судах» / Отв. ред. И. П. Грешников. Алма-Ата, 2009. С. 101. 349 СЗ РУз., 2006. № 42. Ст. 416. 350 Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь от 25.07.2011 г., № 83, 2/1853. 346
129
Глава 3
и обжалованию не подлежит, кроме случаев, предусмотренных законом (ст. 51 Закона Украины от 11.05.2004 № 1701-IV «О третейских судах» 351). При этом не должен вводить в заблуждение используемый термин «обжалование», поскольку указанная процедура, так же как и в России, ограничена лишь проверкой решения по формальным признакам, не пересматривая решение по существу. Анализ представленных примеров зарубежного законодательства показывает, что законодателями различных стран, за рядом исключений, признается окончательность решения третейского суда с момента его вынесения. Что, в свою очередь, является дополнительным доводом в пользу применения именно этой концепции, поскольку выработка более унифицированных подходов к тому или иному институту позволяет сделать российскую модель третейского разбирательства более понятной для представителей зарубежных стран и отвечающей общемировым тенденциям в этой области. Подводя итог, следует отметить, что третейские суды уполномочены окончательно разрешать переданный им на рассмотрение спор, что означает отсутствие у любого другого юрисдикционного органа полномочий на разрешение спора, ранее рассмотренного третейским судом. Процедура оспаривания арбитражного решения, являясь одним из элементов государственного контроля за третейским разбирательством, в значительной степени отличается от проверки решения на предмет законности и обоснованности. Поэтому представляется совершенно оправданным, по нашему мнению, говорить о том, что решение третейского суда вступает в законную силу именно с момента его принятия.
§ 3. Свойства вступившего в законную силу решения третейского суда В доктрине гражданского процессуального и арбитражного процессуального права неоднократно подчеркивалось, что решение третейского суда по своим свойствам схоже с решением государственного
Ведомости Верховной Рады (ВВР). 2004. № 35. Ст. 412.
351
130