FFABRU. Catalogue

Зарубежные фотографы о России. Том 1: Голландские и фламандские авторы

Голландские и фламандские фотографы о России

FFABRU

Ирина ПОПОВА, куратор проекта

«Голландские и фламандские фотографы о России» -это первый том большого проекта «Зарубежные фотографы о России». Он включает работы десяти авторов или творческих коллективов, которые в течение последних двадцати лет снимали документальные фотопроекты о России, а также цикл лекций, мастер-классов, презентаций, интервью, презентации книг, выпуск каталога и поддержание вэб-сайта. В проекте участвуют: Бертин ван Манен (Bertien van Manen), Роб Хорнстра (Rob Hornstra) в соавторстве с писателем Арнольдом ван Брюггеном (Arnold van Bruggen), Карл де Кейзер (Carl de Keyzer ), Питер тен Хупен (Pieter Ten Hoopen) / Агентство VU, Герт Йохемс (Gert Jochems), Гертьян Корнелиссен (Geertjan Cornelissen) и Нэнси Остерманн (Nancy Ostermann), Райнир де Влаам (Reinier de Vlaam), Павел Прокопчик (Pavel Prokopchik), Збигнев Кост (Zbignew Kosc), Лео Эркен (Leo Erken). Цель проекта -показать российскую действительность глазами ведущих зарубежных документальных фотографов. Выставка будет представлена в 10 городах России: Москве, Екатеринбурге, Перми, Чебоксарах, Самаре, Твери, Угличе (в рамках YII Международного фестиваля фотографии), СанктПетербурге, Новосибирске, Красноярске. В каждый город будет приглашен один или несколько авторов с интервью, мастер-классом и презентацией книг. Проект поддержан Посольством Нидерландов в России, CPS (CANON), Школой Визуальных Искусств и центром «FOTODOC». Выставка является частью официальной программы Года Нидерландов в России и стартует в Москве 10 марта в выставочном зале Музея и общественного центра имени А. Сахарова и Центра Документальной фотографии «FOTODOC».

В этот же день состоится встреча с фотографам Робом Хорнстрой и писателем Арнольдом ван Брюггеном, авторами проекта «Сочи».

вступление Ирина Попова

Книгу Бертин ван Манен я впервые увидела дома у Александра Лапина. Оказывается, Бертин приезжала в Россию в 90-е, чтобы путешествовать, знакомиться с людьми, изучать русский язык и – фотографировать. Тогда она общалась с Лялей Кузнецовой, и та познакомила ее с Александром Иосифовичем. В этом маленьком фотографическом мире все пути-дорожки пересекаются, и настоящих фотографов и подвижников от фотографии слишком мало, чтобы не знать их хотя бы по имени. Когда я начала выражать свой восторг от впервые увиденных работ Бертин – от этого магического реализма, пересечения деталей на одной картинке, этой теплой близости к героям, -то Александр Иосифович с легкостью подарил мне ее книгу. Вот так началась пора моего увлеченного исследования всего, что связано с зарубежными фотопроектами о России. Позже огромная ретроспектива Бертин ван Манен, занявшая целый этаж фотомузея FOAM в Амстердаме, доказала, что мой первый восторг не был ошибочным. Бертин ван Манен прочно занимает свое место в ряду интереснейших мировых фотографов. И ее главное увлечение и тема почти всех работ – Россия. Позже появился Роб Хорнстра, который удивил своей газетой про Сочи. Да-да, сперва была именно газета, которая, при разделении страниц оперативно превращалась в фотовыставку, годную для любой стены. Потом Роб вместе с писателем Арнольдом ван Брюггеном создал целую новаторскую систему существования одного проекта внутри книг, открыток, постеров, выставок и мультимедиа презентаций. Настоящим открытием, еще во время моей жизни в России, стал проект Питера тен Хупена о Нижегородской деревне – снова здесь внимание концентрировалось не только на фотографии, но на истории за ней: Питер был очарован легендой о граде, некогда ушедшем под воды озера, чтобы спасись от нашествия татаро-монгольского ига. Говорят, этот град появляется на поверхности озера раз в год, летом, и в это время вокруг озера

происходит крестный ход. Питер засобирался туда... но на все события опоздал, попав во вполне себе заурядную деревню. Тем не менее его фотоистория, , обладает тем сиянием полузабытой сказки, скрывшейся за повседневностью. О работе Карла де Кейзера я узнала от Александра Кузнецова, который на протяжении месяцев работал вместе с ним над проектом «Зона». Взгляд Карла определяет точная определенность «его» сюжетов, цветная колористика и скрытая ирония мудрого человека. Саму книгу «Зона» я рассматривала только визуально, как прекрасные картины, забыв о содержании: тяжелые будни заключенных в Сибири. В этих работах нет сочувствия, нет тоски и безнадеги, здесь есть взгляд чистого визуала, или человека с другой планеты. Гертьян Корнеллисен пошел по пути документального вымысла и изобрел себе образ советсконостальгического героя, и добавив к нему повседневность окружающих нас постсоветских пространств. Герт Йохемс принял за отправную точку откровенно сюрреалистическую картину мира – неизвестного, затертого черно-белого сибирского городка – кажется, что эта черно-белая зернистость – свойства не фотографии, но самого места, где она сделана. Лео Эркен является почти бесстрасстным документалистом, стремящимся запечатлеть в деталях и образах время и место вокруг себя. На днях выходит его книга – результат многолетней работы в странах СССР и Восточного блока. Райнир де Влаам попытался понять загадочную и мрачноватую русскую душу через взгляд на возрождающееся фанатичное православие. У Збигнева Коста взгляд кажется гораздо ближе, теплее, понятнее – он ближе к традиции восточноевропейской и, в частности, прибалтийской фотографии. Может быть, дело еще и в том, что его изображение деревенского быта кажется чем-то до боли знакомым – тем, что каждый из нас видел не через фотографию, но в жизни.

И, если взгляд западных авторов кажется нам тяжелым и мрачным, или, по крайней мере, критическим, то выход из этих невеселых реалий предлагает Павел Прокопчик и его герои серии The Tribe. Кажется, единственный путь вовне из этой антизападной изоляции – стать хиппи, построить хижину в поле... Так подбиралась моя коллекция таких разных, но одновременно таких похожих авторов. Их объединяло одно – почти фанатический интерес к России, не прянично-матрешечной, но настоящей, суровой и непонятной стране, которую они, во что бы то ни стало, желали познать, и фотография была для них средством на этом пути. Как ни странно, эти работы в своей совокупности могут помочь кое-в-чем и нам самим, людям, живущим в России – увидеть пусть субъективное, лоскутное, но тем не менее завораживающее зеркало. Познать, что в нас так завораживает и одновременно отпугивает людей извне. И где она кроется, эта загадочная русская душа, если она есть вообще. Это – первая часть большого цикла «Зарубежные фотографы о России», который будет разворачиваться. Здесь представлены только голландские и фламандские авторы. Выставка будет показана в 10 городах России, и в итоге приедет в Нидерланды. Этот проект не мог бы состояться, если бы не горячий энтузиазм самих участников – показать свои работы именно в России и именно в контексте такой коллективной выставки, открывающей новые горизонты и возможности к интерпретации. И конечно же, этот проект не получился бы, если бы не щедрая поддержка Нидерландского посольства, Canon CPS, Fotodoc, Школы Визуальных искусств а также волонтеров, участвовавших в подготовке выставки.

Мишель Криларс (Michel Krielaars) www.nrc.nl Родился в Амстердаме в 1961 году. Учился на историческом факультете Амстердамского университета, с русским языком и русоведением в качестве факультативов, и уже тогда, во время подъема Горбачева, планировал стать корресподнентом в Москве. Чтобы достчь своей цели, во время учебы практиковался в качестве редактора русской газеты, и затем в качестве обозревателя восточно-европейской и русской литературы. После его обучения пал железный занавес, и он работал восточно-европейским редактором ТВ-программмы NOS-Laat, в которой он, помимо темы комунизма, делал репортажи про первую Иракскую войну. Но любовь к книгам перевесила, и он стал штатным редактором издательства Берт Баккер, хотя эта компания вскоре

обанкротилась, и ему пришлось констатировать, что он не обладает коммерческой жилкой. И он снова вернулся к журналистике -в главной газете Нидерландов NRC. Как многие редакторы газеты, он написал несколько романов, которые были разнесены критиком Жанет Луис в пух и прах, но которые получили в Бельгии теплые отзывы и были приняты в Фонд Европейской Культуры. После этого Мишель отправился работать специальным корреспондентом в Москве. Его пятилетний срок работы закончился в 2012 году. И, хотя ему не хотелось покидать страну на пике протестных волнений, NRC не дает корреспондентам право работать в одной стране больше пяти лет. В настоящее время Мишель – главный редактор книжного отдела газеты.

Мишель Криларс

В дороге В прошлый понедельник я поехал на машине в Санкт-Петербург. Последний раз я проделыывал это путешествие двадцать лет назад, но в тот раз – в противоположном направлении, из Ленинграда в Москву. Это было в марте и шел снег. Реки были подо льдом. Деревеньки ютились по обочинам как в сказке. Траффика почти не было, потому что Россия была бедна как церковная мышь и в коммунистической экономической системе зияла огромная дыра. Дорога тогда была почти везде шириной в две полосы, и была вся в ямах и выбоинах, все восемьсот километров. И промежуточную остановку в Новгороде я помню также очень хорошо. Из церковного здания, которое во имя Ленина было перекроено в консерваторию, слышалась игра на скрипке, партитура Иоганна Себестьяна Баха. И через Волхов я перешел, прыгая с льдины на льдину. Сейчас вы понимаете, как мне было любопытно увидеть этот путь в настоящее время. По крайней мере, Кремлем за прошедшие годы в строительство дорог были вложены многие миллионы евро, а М10/Е22 – это самая важная дорога России. Каждый день десятки и десятки тысяч фур привозят импортные товары в Москву, потому что, как вы знаете, Россия едва ли производит что-то помимо газа и нефти, а Москва потребляет очень и очень много. Но мое путешествие стало большим разочарованием. Потому что не проехав и ста километров после Москвы, уже за Зеленоградом, я обнаружил ровно такую же дорогу, что была двадцать лет назад. Вся разница была лишь в том, что сейчас дорога чернела от грузовиков, каждый из которых пытался ехать как можно быстрее и обогнать другого. Только возле Твери было видно, что над дорогой изрядно поработали, и сделали новый асфальт. Но там опять стояла пробка грузовиков в восемь километров длиной, чтобы пересечь двухполосный мост через Волгу, который к тому же ремонтировался. «И так здесь уже месяцы», -произнес злой водитель автобуса, который стоял и смотрел, как его пассажиры выходят, чтобы продолжить путь пешком.

И деревни были также бедны, как раньше. Единственной радостью было, что стояли прилавочки с самоварами, и женщины наливали путешественникам чай, кофе, суп и квас, прямо как в рассказе Чехова. И периодически показывалась то заправка, то кафешка. «У вас в Голландии тоже на дорогах девочки стоят?» -спросил меня дальнобойщик с золотыми зубами около одного из таких прилавочков, указывая на веселую плечевую рядом. Когда я сказал ему, что у нас они стоят в витринах, которые зимой отапливаются печкой, он кивнул мне одобрительно. «Но у вас они точно не такие дешевые, как тут», -сказал он. – «На трассе ты платишь ей 500 рублей, в Москве – 2000». Девочка, которая резвилась напротив, подсела к нему и схватила его за коленку. Он, похоже, был постоянный клиент. «Как вам дорожка?» -спросила она. – «Плохая и опасная для жизни», -ответил я. «Да уж. И каждый день здесь проезжает миллион машин». Мы поехали дальше и иногда у нас сжималось сердце от страха за собственную жизнь. Потому что на нас постоянно чуть не наезжали грузовики. У Новгорода жизнь снова начинала хоть на что-то походить, потому что под колесами опять тянулась современная трасса. Но через двадцать километров эта радость заканчивалась. После десяти часов езды около Петербурга показалась современная придорожная панорама. Аккуратные дороги и светофоры, которые доказывали, что русские все-таки тоже что-то могут. А что случилось с теми миллионами евро, вложенными в строительство дорог, для меня так и осталось настоящей загадкой. (опубликовано 21 мая 2008 года в NRC-мир)

On the road 21 mei 2008, NRC World Last Monday I took the car and drove to Saint Petersburg. Twenty years ago I made the same trip, but in the opposite direction, from Leningrad to Moscow. It was in March and it was snowing. The rivers were frozen. The villages were there like in a fairy tale. And there was almost no traffic, because Russia was poor and the communist economic system was on its last legs.

The road was almost always two lanes wide and full of potholes, eight hundred kilometers long. My stopover in Novgorod I remember very well. From a church building, in the name of Lenin was renamed Conservatory, a violin sounded, a partita by JS Bach. And the river Volgov I crossed jumping large pieces of ice.

You understand that I wondered how the road would be nowadays. In recent years the Kremlin invested many millions of euros in road construction and the M10/E22 the main thoroughfare of Russia. Daily bring tens of thousands and tens of thousands trucks imported goods from abroad to Moscow. Because as you know, besides a lot of oil and gas Russia produces hardly anything while there is al lot of

consumption in Moscow.

But it was a disappointment. Barely hundred kilometers from Moscow, passed the suburb Zelenograd, the road is still as bad as ever. The only difference was that it was now black with trucks in convoy that tried to drive as fast as possible and constantly trying to overtake each other.

Only near Tver there were road works and there was new paving and widening.

But there was another traffic jam of eight kilometers trucks, waiting at the village Mednoje to cross the two-lane bridge over the Volga, which was being repaired. “So it is for months” said an angry bus driver, who was watching how his passengers got out to continue their journey on foot. Also most villages were just as poor as before.

The only gay were stalls with a samovar women were preparing coffee, tea, soup and kvas for travelers, as in a story by Chekhov. And regularly there were mdest gas-stations and bars. ,, Are there in the Netherlands also girls along the road? “Asked a truck driver with gold teeth in one of those stalls, while pointing me to a cheerful roadside whore.

When I told him that in the Netherlands whores were in shop windows, in winter heated by a stove, he nodded at me approvingly. But they are probably not as cheap as here, “he said. ,, On the road, you pay 500 rubles in Moscow 2000. “ The girl down the road darted around and sat beside him. She squeezed his thigh.

He was apparently a loyal customer. ,, What do you think of such a road? “ She asked. ,, Bad and dangerous” I replied. ,, Yeah and daily millions of cars use them. “ We drove further and sometimes feared for our lives. Because frequently there was a truck overtaking hurdling toward us.

In Novgorod things improved because suddenly there was a modern highway. But after about twenty kilometers it already came to an end.

After ten hours drive a modern road landscape loomed around Petersburg. Neat highways and traffic lights, gave the impression that the Russians can do it. What happened to all those millions that went to road construction is still a mystery to me.

Путешествие вдоль Волги. Пункт прибытия – Астрахань. С шести часов сегодняшнего утра мы в Астрахани, на Каспийском море, в конечной точке нашего маршрута. Нас привез сюда через туманные степи ночной поезд из Волгограда. Эта дорога была куда менее комфортной, чем из Самары в Волгоград. Казалось, комфорт все уменьшается, когда ты едешь в сторону юга. В поезде не работало электричество, не открывались окна, и вагоны, казалось, принадлежали

паровозам сталинской эпохи, из-за чего нас все 400 километров трясло как в электромобиле. В вагоне-ресторане в этот раз было не получить ни еды, ни воды. И проводник был тоже не очень любезен, поэтому мы решили просто лечь спать, несмотря на жару. Нам снова повезло с соседом по купе. В этот раз историей своей жизни с нами поделился Саша, техник нефтяной разработки Shell в Астрахани. Саша был разведённый мужчина, который не хотел иметь ничего общего с политикой, и на каждый критический вопрос о возможном уходе западных разработчиков из российского нефтяного бизнеса он уводил разговор в сторону. Но он рассказывал с любовью о своей жене и сыне, о своей деревне рядом с Волгоградом, где жили только нефтяники, о своей любви к природе. Но из всего, что он говорил, самым замечательным был его способ выживать. Такими мне показались многие русские за последние две с половиной недели – приятные люди с открытым сердцем, которые занимаются только выживанием, -люди, извлекающие максимум из своего существования, и того, что им уготовано. Бизнесмен, политический оппозиционер, продавец, директор гостиницы, кораблестроитель, рабочий, милиционер, солдат, у всех у них было что-то общее: они всего лишь хотели вести достаточно комфортную и цивилизованную жизнь. Сейчас мы сидим в полуотремонтированной гостинице на берегу Волги, где нас настигла новость о смерти Александра Солженицына. Когда я спросил у 17-летней Ирины в ресторане, читала ли она что-нибудь из его произведений, она посмотрела на меня удивлённо и сказала, что никогда о нем не слышала. Из окна смотрели мы грустно на Волгу. Сильная гроза надвигалась на плоскую землю. Вдалеке .в контровом свете – жёлтые клубы дыма. Река здесь – не в самом своем прекрасном проявлении. Со стороны нашего взгляда она граничит с шоссе, и на другой стороне в пейзаж врезаются трубы заводов. Но прощание есть прощание, и даже в некрасивую женщину можно смертельно влюбиться. Астрахань в эти дни яростно строится, всвязи с предстоящим в октябре юбилеем. Как будто бы нефтяные деньги посыпались золотым дождем разом на все стройплощадки. Еще до недавних пор это был настоящий советский город, с небольшим неухоженным центром 19 века, несколькими импозантными сталинками и покосившимися деревянными домиками вокруг. Город, в котором живут вместе 125 национальностей и который когда-то больше напоминал провинциальный городок в Центральной Азии, теперь стал похож на один сплошной стоительный вагончик. Все, что написано в путеводителе, кажется, или больше не существует, или за сплошными лесами. Но, несмотря на этот ужасающий зуд современности менять красивое старое на уродливое новое, в городе есть что-то привлекательное, что-то сюрреалистическое. На набережной рядом с нашей гостиницей, вокруг офисных зданий нефтяного гиганта Лукойл, стоят скелеты нового уродства. Спальные высотки и офисные монстры просто выпрыгивают из-под земли, в том числе потому что Путин походя провозгласил Астрахань столицей Прикаспийского региона. По телевизору целый день крутят документальные фильмы про Солженицына. Я сижу и завороженно смотря на клочки этой богатой событиями и неординарной жизни. Я еще помню, как прочтение в шестнадцатилетнем возрасте «Одного дня Ивана Денисовича» полностью изменило мой взгляд на Советский Союз. А пока мои мысли устремлены ко всем тем местам, которые мы посетили, каждое с собственным характером, с собственным народом. Да, наше путешествие. Путешествие, которое я никогда не забуду. (опубликовано 4 августа 2008 года в NRC-мир)

Along the Volga (12): Endpoint Astrakhan August 4, 2008, NRC-World Since this morning six o’clock we are in Astrakhan on the Caspian Sea, the end of our trip. A nocturnal travelling from Volgograd has led us here, to a foggy steppe landscape. De trip was less comfortable than that from Samara to Volgograd. As if the comfort decreased as you progress to the south increased. There was no electricity, it was not possible open the windows and the carriages seemed to come from the era of Stalin. So for a small 400 km we were shaken as if we were in a bumper car.

In the restaurant there was no food or water available. Also the wagon keeper was not very helpful, so we just decided to go to sleep early and forget the heat.

The company in our carriage was again special. This time we shared our lives with Sasha, a technician from a Shell oil field in Astrakhan. Sasha was a modest man, was not interested politics and avoided every critical question about the possible expropriation of Western oilfields. But he told us with love about his wife and son, his village in Volgograd where only oil staff lived, his love for nature. From everything he said, you could determine that this was his way to survive. This is how I have learned to know a lot of Russians over the past two and a half week: as nice, open survivors, people that everyone for himself trying to get the most out of what life has to offer to them. Businessman, opposition politician, salesperson, hotel manager, skipper, worker, police Major, soldier, they all had one thing in common: they all wanted a reasonably comfortable and civilized life and differentiate.

Now we’re in a half-restored hotel on the Volga bank, where the news of the death of writer Aleksandr Solzhenitsyn reaches us. When in the restaurant I ask the 17-year-old Irina whether she has read anything from him, she looks at me in surprise and confesses that she has never heard of him. From our window we stare wistfully into the Volga. A heavy storm crosses the flat land. In the distance the lightning continuous shoots yellow flashes. The river is not at her best here. One side of our view is blocked by a highway and on the other side factory chimneys rise from the landscape. But farewell is goodbye, and you can love an ugly woman.

Astrachan these days is extensively cultivated, because of the city’s ​​anniversary in October. As if the oil money is only now scattered on the many ruins. Until recently it must have been a real Soviet city, with a poorly maintained nineteenth-century heart, some imposing Stalin Buildings and many semi-collapsed wooden houses around it. The city, where 125 nationalities coexistence and more reminiscent than a provincial town in Central Asia, is one big construction site. Everything in the travel guide seems to exist no longer or hidden behind a metal fence. But despite that wretched urge to replace the pretty and old by something ugly new the city has something attractive, something surrealistic. On the quay near our hotel are the skeletons of the new ugliness around an office from oil giant Lukoil. Flats and office blocks are rapidly erected, also because Putin recently has proclaimed that Astrakhan should be the capital of the Caspian Sea region.

On television is yet another documentary about Solzhenitsyn broadcasted. Fascinated I keep watching the patches of that special and eventful life. I remember how, when I was sixteen, reading his novel One Day in the Life of Ivan Denisovich changed my view of the Soviet Union. Constantly my thoughts go out to all the places we visited, each with its own character, its own population.

Yes, this was our trip. A trip to remember.

Гертьян Корнелиссен (Geertjan Cornelissen)& Нэнси Остерманн (Nancy Ostermann), Лео Эркен (Leo Erken), Питер тен Хупен (Pieter Ten Hoopen) / VU, Роб Хорнстра (Rob Hornstra)& Арнольд ван Брюгген (Arnold van Bruggen), Герт Йохемс (Gert Jochems), Карл де Кейзер (Carl de Keyzer ), Збигнев Кост (Zbignew Kosc), Бертин ван Манен (Bertien van Manen), Павел Прокопчик (Pavel Prokopchik), Райнир де Влаам (Reinier de Vlaam)

Гертьян Корнелиссен (Geertjan Cornelissen) & Нэнси Остерманн (Nancy Ostermann) «Гостиница Утопия» (“Hotel Heilstaat”) www.gtvr.org

Гертьян Корнелиссен (родился в Эйндховене, Нидерланды в 1969). Нэнси Остерманн (родилась в Роозендале, Нидерланды в 1970). Оба обучались фотографии в Артакадемии, Бреда (1996). С этих пор работают вместе.

Geertjan Cornelissen (born in Eindhoven, the Netherlands in 1969) Nancy Ostermann (born in Roosendaal, the Netherlands in 1970) Both studied Photography at the Art-academy in Breda. Graduated in 1996. Work together since then.

Кураторский текст о проекте: «Документальный вымысел» Работы Гертьяна Корнелиссена и Нэнси Остерманн – это смелость, перерастающая в китч, неправильность, переходящая в волшебство. В одном из проектов Гертьян посылал сам себе открытки из-за океана, чтобы настоящий почтовый штамп и стал тем доказательством правдивости этого места и времени. В другом они с Нэнси переоделись в пожарных, сфотографировались с героически поднятыми подбородками на фоне горящего здания и развесили постеры по Эйндховену, весьма озадачив местных жителей. Гертьян и Нэнси могут путешествовать во времени и пространстве, не выходя из своей студии. Их ключ – относиться к жизни не слишком серьезно, все равно это – только игра, и фотография – хороший способ по-настоящему уйти в отрыв. Путешествие назад в СССР в 2001м году предоставило им великолепное поле для создания поддельных образов на основе наработанного материала советской пропаганды, и оставшихся печальных артефактов умершей эпохи. Взгляд со стороны на нашу историю, как всегда, чуть восхищенный, ироничный и где-то слегка озадаченный, так необходим нам для осмысления и переосмысления. И Гертьян с Нэнси в очередной раз вовлекают нас в эту игру. Нельзя удостовериться, реальны ли эти фотографы на самом деле, правдива ли их биография. Реальны – только изображения и герои, ими созданные, и это заставляет нас верить в документальную фотографию – как в документацию фантазии, никогда не происходившей истории и очередных перевоплощений двух Героев.

Curator’s text: documentary fiction Гертьян Корнелиссен и Нэнси Остерманн работают вместе как фотоколлектив. Для проекта «Гостиница Утопия» они путешествовали по России и нескольким бывшим советским республикам. В их работах они сочетают историю с настоящим, факты с вымыслом и таким образом создают свою собственную реальность. Документальные и постановочные фотографии в «Гостинице Утопия» сочетаются в странное и все же узнаваемое целое.

Geertjan Cornelissen and Nancy Ostermann work together as photo-collective GTVR (www.gtvr.org).

For their project “Hotel Heilstaat” they travel to Russia and several former Soviet States. In their work they connect history with present, facts with fiction and so construct their own reality. In ‘Hotel Heilstaat’ documentary and staged images are mixed to a bizarre and yet recognisable whole.

The work of Geerijan Cornelissen and Nancy Ostermann is the courage on the border with kitsch, and the unevenness on the border with magic. In one project Geertjan was sending the postcards to himself from other side of the Ocean, to make the post stamp to be a proof of the reality of the given place and time. In another project Geertjan and Nancy have dressed as the firemen, photographed themselves with a heroically risen chins with a building in fire on the background, and stuck the posters with the image all over Eindhoven making the people guess. Geertjan and Nancy can travel in space and times without leaving their studio. The key of their approach is not to take the life too serious, it’s a game anyway, so why not to put it into photography?

The travel back to the USSR in 2001 gave them a pure field for creating fake images on a base of rich Soviet propaganda material, and the really left miserable artifacts of the dead civilization.

The outsider’s look on our history is as usual somewhat inspired, somewhat ironic, and a bit questioned, but it’s needed for us to reflect. And Geertjan and Nancy bring us into this game again. We can’t tell for sure that these photographers really do exist and that their biography is the true one. The images are the only real thing there and it makes us believe in documentary photography – as the documenting of fantasy, of the history which had never happened and of another complete transformation of the two heroes.

Лео Эркен (Leo Erken)

Лео Эркен о проекте «Улица»:

Улица (Street) www.leoerken.nl

«Тогда приезжай и посмотри на все это своими глазами!» -это был 1987 год, и мой сербский приятель Бранко, временно обучающийся в Голландии, должен был вернуться в страну, где он не видел для себя будущего. Мне было 22 года, время близилось к окончанию обучения в арт-школе, и мир был для меня все еще запечатанным подарком. Бранко считал, что это не честно. В то время моим единственным опытом, связанным с Восточным Блоком, была школьная экскурсия в Берлин, поэтому что я мог знать? Я принял приглашения Бранко и поехал к нему в Белград. Это было началом моего большого путешествия по Восточной Европе, России и другим странам бывшего СССР. Это было время большого подъема. На протяжении многих лет я ездил туда и обратно, пока наконец не решил свернуть на другой путь. Мои фотографии публиковались в газетах. В то время они преимущественно печатались черно-белыми, и, соответственно, я тоже снимал в основном на черно-белую пленку. Я изо всех сил пытался не видеть мир только в черно-белых тонах, и не разделять его на Запад и Восток. Я стремился не слишком выражать свое мнение, а просто наблюдать за миром вокруг меня. Во времена «больших новостей» я отправлял фотографии лидеров, демонстраций, жертв и насилия. В другие дни -просто истории повседневной жизни. Эта восточная «повседневная жизнь» тогда считалась на Западе чем-то из ряда вон.

Лео Эркен (р. в 1964) – фотограф и кинорежиссер. Его работа – это журналистский интерес, направленный вовне, в сторону развития общества. Он рассказывает истории, привлекающие его по очевидным личным причинам. Преподавая репортажную фотографии в Королевской Академии Визуальных Искусств (Гаага), он делает акцент на исследование, формирование темы и журналистский подход. После окончания Академии Визуальных Искусств в Энсхеде в 1988 году он работал фотожурналистом для местных газет и журналов. В то время он снимал свои первые репортажи о стремительном развитии событий в Восточной Европе и странах бывшего СССР. Этот проект растянулся на 12 лет. Он начал с темы «надежды», позже туда же вошли «выживание» и «конфликт». Но все чаще его фотографии смещались с новостных полос в приложения с более глубокой подоплекой ситуации. Потом подключились и другие медиа: баннеры на зданиях, выставки, книги, интернет и телевидение. Помимо фотографии, Лео с 1999 года занимается документальными телевизионными проектами.

Leo Erken (born in 1964) is a photographer and filmmaker. His work is base on journalistic interest for the society developments.

He is a storyteller with the clear personal thematic range. He underlines the importance of the research, questioning and journalistic view in his lessons on reportage in KABK Art Academy in the Hague. After he had graduated from AKI (Visual Arts Academy in Enschede) he worked as a photojournalist for the local newspapers and magazines. In that time he has made his first reportages about the furious situation in Eastern Europe and the Soviet Union. He would stay on this subject for about 12 years. His general subject of interest is “hope”, then there came also “survival” and “conflict”. At first his work was published in the news pages of the newspapers and magazines. Then it developed further towards the backpages and the special editions van the printed medias. His work was soon noticed by the artistic foundations and collectors that helped him to develop further.

Then came other stages: billboards on the buildings, exhibitions, books, internet and TV. From 1999 he works also on documentary film projects alongside with his photography work.

Leo Erken аbout the project “Street” “Then come and see for yourself!” It was 1987 and my Serbian friend Branko, temporarily in the Netherlands as a student, had to return to a country where he could see no future for himself. I was 22 years old, close to graduating from art school and the world was indeed my oyster. Branko thought that was unfair.

At the time, my only experience with the Eastern block was a school trip to Berlin, so what did I know? I accepted Branko’s invitation and visited him in Belgrade. That was the start of my grand tour through Eastern Europe, Russia and other countries of the former Soviet Union. There were plenty of good reasons for this as it was to become a time of great upheaval. For years I travelled to and fro until in 2003 I decided to take a different path.

My photos were published in newspapers.

At that time they were predominately printed in black and white and therefore my photos were too. I tried hard not to view the world in black and white or to think in terms of East and West, not to express too many opinions but just be observant of the world around me.

During times of major news stories I submitted images of leaders, demonstrations, victims and the violence. On other days I submitted stories reflecting daily life. This day-today life in the East was at the time viewed as something extraordinary in the West.

Кураторский текст: «Документалистика прошлого – искусство настоящего». Феномен Лео Эркена – это история «рубахи-парня», прошедшего огонь и воду и оставшегося весельчаком и оптимистом. Его фотографии из России начала девяностых просты и душещипательны – это тот случай, когда время формирует Фотографию, а не обесценивает ее. Спустя время, как это не прискорбно, мне, как зрителю, уже не так важно, сколько человек было раздавлено танками на той или иной демонстрации. Зато мне очень любопытно, как люди того времени одевались, как смотрели друг на друга, что несли в своих авоськах, какие авто стояли припаркованные. Один фоторедактор мне говорил: пожалуйста, старайся избегать городских пейзажей с машинами – они засоряют кадр. Так вот ничего не стоящий кадр с «Волгой» или «Запорожцем» будет ценен тем, что вызовет слезы на глазах даже у того, кому не свойственна ностальгия. Человек новой эпохи смотрит на время свысока – время проходит, но никогда не заканчивается. Время может сделать из фотографии телевизора, работающего в пустой комнате, шедевр, а может превратить портрет важного политического лидера в хлам, переработанный поденщиной. Наши девяностые – это достояние не истории, но искусства, и именно об этом -возврат Лео Эркена к своим тогдашним журналистским карточкам и его новая книга «Улица».

Curator's text: the documentality of the past as the art of the present Leo’s phenomenon is a phenomenon of a nice guy, who have passed all the extremes and stayed a Human Being, with good humor and never expiring optimism. His photos from Russia from the beginning of the 90s are simple and soul-touching. It’s the case when the time forms Photogrphy, and not devaluates it. After the time I (as a viewer) am not longer interested how many people were ridden over by the tanks, however sad the fact is. But I’m very curious how the people dressed up and looked, what they carried in their net bags, which autos were parked on the streets. One photoeditor advices me to avoid the street scenes with the parked cars because they litter the shot. But the empty shot with “Volga” or “Zaporozhets” will gain it’s value with the years: it will cause tears even from not nostalgic people. A person of the new era looks at the time from above – the time passes, but never ends. The time can make a masterpiece of a photo of a TV-set working in the empty room.

But it can also transform a shot of an important political leader it into rubbish processed by the daily machine.

Our nineties are not the heritage of history, but the heritage of the Art, and this is the main meaning of Erken’s returning to his old journalist’s shots and his new book “The Street

Питер тен Хупен (Pieter Ten Hoopen) Китеж (Kitezh) www.pietertenhoopen.com

Pieter Ten Hoopen was born In 1974 in Tubbergen in the Netherlands.

In 1999 and studied photojournalism at the Nordens Fotoskola. He then worked as a photojournalist for four years and started being represented by Moment agency. He has been published in major newspapers and international magazines and has also taught photojournalism at various European schools. He received the «Memorial Mario Giacomelli» Prize in 2008 and also received the First Prize for a story in the daily life category of the World Press Photo. In 2009, he won the Award of Excellence in the portrait series category of the POY (“Pictures of the Year”). In 2010, he won two World Press Photo Awards in the portraits and daily life categories for his series on Hungry Horse, Montana

Питер тен Хупен о проекте «Китеж»:

Питер Тен Хупен родился в 1974 году в Туббергене, Нидерланды. В 1999м закончил курс фотожурналистики в Северной Фотошколе. Затем он работал фотожурналистом и через четыре года стал членом агенства Момент. Публиковался в ведущих международных газетах и журналах, и также преподавал фотожурналистику в различных европейских вузах. В 2008м получил Приз Памяти Марио Джакомелли и также Первый Приз в категории «Повседневная жизнь» конкурса World Press Photo. В 2009м получил премию в номинации «Портрет. Серия» конкурса POY («Фотографии Года). В 2010м выиграл сразу два приза World Press Photo в категориях «Портрет» и «Повседневная жизнь» за серию о Хангри Хорс («Голодная Лошадь»), Монтана.

Легенда гласит, что когда в 13м веке древнерусский Китеж-град был атакован монгольским войском, горожане не поднялись на оборону города, но просто молили Бога о защите. И когда монгольские войска подошли, из земли забили фонтаны и Китеж-град ушел на дно того, что сейчас называется озером Светлояр. Есть поверье, что раз в год, в середине лета, можно увидеть, как город поднимается из воды на поверхность, что звонят колокола и слышится пение. Сама вода озера считается святой, и русские православные паломники приезжают, чтобы прикоснуться к набожности обитателей Китежа. Озеро находится прямо напротив небольшого села Владимирское. Многие обитатели этого места ведут тяжелую жизнь. Алкоголизм и безработица зашкаливают. В середине лета погода жаркая и ночи длинные. Тогда люди проводят время на улице до утра. Автобусы с туристами приезжают на поиски невидимого града Китежа. Большинство тех, кто возвращается после посещения Китежа, так и не узнают названия Владимирское.

Pieter ten Hoopen about the Kitezh project: The story goes that when the ancient Russian city of Kitezh came under attack by Mongolian army in the 13th century, the townsfolk put up no defense, but simply prayed for God's protection. As the Mongol armies came in for the assault, fountains sprang from the earth, and the city of Kitezh sank beneath the waters of what is now Lake Svetloyar. Legend has it that the city can be seen rising from the lake in midsummer, and that bells and singing can be heard from beneath the surface. The water itself is considered sacred and Russian Orthodox pilgrims come to

celebrate the piety of the townsfolk of Kitezh. The lake is situated just beside the small town of Vladimirskoe. The daily life is hard for many in this area. Alcohol abuse and the unemployment rate is high. Around midsummer the weather is hot and the nights are long. The people are spending there time outside until early morning. The busses with tourist are coming to search for the invisible city of Kitezh. The most who leave Kitezh after a visit don't even know the name of Vadimirskoe.

Кураторский текст: «Поэзия невидимого» История Питера Тен Хупена гениально проста. Он использует легенду, чтобы рассказать о повседневной жизни полузабытого села, которое выглядит как тысячи других сел с именами, которые никто никогда не запомнит, кроме разве что дорожCurator’s text: the poetry of the ного атласа. И только благодаря людскому инетересу к другому invisible городу, который не существует и, вероятно, никогда не существовал, невидимость затерянного села Владимирское становится важThe story of Pieter ten Hoopen is genially ной. Невидимость Реального гораздо сильнее, чем невидимость simple. He uses the legend to tell about the Нереального, и только фотография может изменить эту ситуаdaily life of a half-abandoned, half-strange цию. Религиозные туристы никогда бы не подумали, что реальtown, which looks like thousands of other ным Китежем может оказаться то самое село Владимирское, котоtowns with the names nobody except the road рое предстает их взору один раз в год (а все остальное время оно atlas would remember. And only thanks to снова невидимое, потому что никто не приезжает). И только фотоиthe people’s interest to another town, which стория Тен Хупена приводит неявно к этой мысли. Забавная правда doesn’t exist and probably has never existed, в том, что Тен Хупен, был сперва, как и все остальные, завороthe invisible town of Vladimirskoe becomes жен этой красивой легендой, так что решил купить билет и отпраimportant and relevant. The invisibility of виться снимать историю про паломничество. Он купил билеты, сдеthe Real is stronger than the invisibility of лал визу, но опоздал на это летнее событие. Так что ему ничего the Unreal and the photography is there to не оставалось, как снимать простую жизнь неизвестного села, вмеchange the situation. The religious tourists сто того, чтобы следовать за таинственной легендой. И это больwould never think that this is Vladimirskoe шое умение – сделать красивую, важную и волнующую историю which might be the real Kitezh, appearing там, где ничего не происходит. Это единственная серия выставки, to their sight once a year (and all the rest of снятая в короткий срок и основанная на четкой истории. Но это the time it’s invisible again because nobody больше, чем история. Это метафора и поэтическая легенда сама по comes). And it’s only the photostory of Ten себе. В этом озере, которое так и не появляется ни на одной фотоHoopen which brings you to the thought. The графии, можно увидеть отражение всей провинциальной России. funny truth is that Ten Hoopen as everyone Современной России, не слишком отличающейся от той Руси, бывwas fascinated by the beautiful legend, so he шей 8 веков назад. The poetry of the Invisible. decided to make a story about the pilgrimage.

He bought the tickets, made a visa, but was too late for the middle-summer event. So he had nothing to do but to photograph the daily (and nightly life) of an unknown town instead of following the mysterious legend. That’s a big skill to make a story where obviously nothing happens so beautiful, important and breath-taking. It’s the only short-term and strictly story-based series in the exhibition – but it’s more than just a story. It’s metaphoric and poetic legend in itself. You can see the reflection of whole provincial Russia in the mirror of the lake which attracts so much in words, but is never to see in the images. The Russia of nowadays, not very different, than 800 years ago.

Роб Хорнстра (Rob Hornstra)& Арнольд ван Брюгген (Arnold van Проект Сочи /The Sochi Project www.thesochiproject.org

Назрань, Ингушетия Салман Алиев, 35, охранял полицейский пост в Ингушетии. Его подстрелил в голову снайпер. Исламские сепаратисты преимущественно атаковали полицейских. © Роб Хорнстра / www.thesochiproject.org

Rob Hornstra (1975) is a documentary photographer. Rob Hornstra studied Social and Legal Services at the Utrecht University of Applied Sciences from 1994 to 1998. From 1999 to 2004 he studied photographic design at Utrecht School of the Arts. Since he graduated he has worked predominantly on long-term projects, both at home and on the other side of the world. Hornstra considers himself a maker of photographic documentaries rather than a photographer; when not photographing for a particular purpose, he does not carry a camera. Further, he sees books as more important than exhibitions, and regards his own editing, publication and marketing of books of his photography as an important part of his work.

He has published five books on his own (“Empty Land Promised Land Forbidden Land”, “On the Other Side of the Mountains”, “101 Billionaires” (a book about Russia), “Roots of the Rúntur”, “Communism & Cowgirls”). These skip forewords by other writers, biographical notes, ISBNs and the other trappings of conventionally published books; by taking advance orders and selling copies directly and also working through a small number of retailers, Hornstra is able to avoid normal distribution channels. And every year, despite increasing print runs, his books sell out faster and faster.

Hornstra prefers to work with film, in medium format.

In 2006, together with the art historian Femke Lutgerink, Hornstra started work on Fotodok, an Utrecht-based organization that arranges exhibitions and other events for documentary photography, hoping eventually to create an exhibition space for documentary photography in Utrecht.

Together with the writer and filmmaker Arnold van Bruggen, in 2009 Hornstra started the Sochi Project, which over five years would document the area of Sochi (Krasnodar Krai, Russia) and the changes to it during the preparation for the 2014 Winter Olympics.[5]

Роб Хорнстра (1975) – документальный фотограф, живущий в Амстердаме, Нидерланды. Роб Хорнстра изучал общественные и юридические науки в Утрехтской Школе Прикладных Наук (1994-1998). Затем извучал Фотографический Дизайн в Утрехтской школе Искусств. С момента окончания образования работал преимущественно над долгосрочными проектами, в своей стране и в других частях планеты (Исландия, страны бывшего СССР). Хорнстра считает, что он скорее фотографический документалист нежели фотограф. Когда нет конкретной цели, он не берет с собой камеру. К тому же, для Роба книга – более важный способ презентации, чем выставка. Он считает, что редактирование, издание и распространение своих фотокниг – неотъемлемая часть его работы. Он опубликовал пять собсвтенных книг («Пустая Земля – Земля Обетованная», «По другую сторону от гор», «101 миллиардер» (книга о Россиии», «Корни Рунтура», «Коммунизм и Ковбойки»)В них пропущены предисловия от других авторов, биографические заметки, номера для распространения через библиотечную сеть и другие ловушки напечатанных обычным способом книг. Получая предварительные заказы и продавая копии напрямую, и также работая с числом продавцов, Хорнстра избегает привычных каналов распространения. И с каждым годом, несмотря на увеличения тиражей, его книги продаются все быстрее. Роб работает с пленкой и средним форматом. В 2006м году, вместе с историком искусства Фемкой Лютгеринк, Хорнстра начал работать над Фотодоком, утрехтской организацией, которая устраивала выставки и другие события в документальной фотографии с идеей создать выставочное пространство для документальной фотографии в Утрехте. Начиная со своей первой коллекции, «Коммунизм и Ковбои», Хорнстра начал публиковать собственные книги. Вместе с писателем и кинорежиссером Арнольдом ван Брюггеном Хорнстра начал в 2009м году проект «Сочи». Под лозунгом медленной журналистики, команда получила пожертвования от публики на проект, чьи затраты и временные рамки были бы не возможны для прессы. Хорнстра работает с галереей Flatland (Утрехт и Париж) и Институтом Художественного Менеджмента.

Hornstra and Van Bruggen express surprise that the site chosen for such a large winter event would be one so close to politically volatile areas such as Abkhazia and one that by Russian standards has exceptionally mild winters. Under the slogan slow journalism, the pair request donations from the public for the crowdfunding of a project whose timescale is impossible for the mass media.

Hornstra is represented by Flatland Gallery (Utrecht and Paris)[9] and Institute for Artist Management.

Роб Хорнстра и Арнольд ван Брюгген о проекте «Сочи»: Опасная жизнь на Северном Кавказе По другую сторону гор от Сочи, где в следующем году зажжется факел Олимпиады, исламские боевики и сепаратисты заняты борьбой за независимость от России. Судя по блогу «Кавказский узел», только в 2012 году в вооруженных столкновениях было убито около 600 человек, 500 ранено. Президент России Владимир Путин сообщил в октябре, что более 300 человек было убито за прошедшие три месяца. Организации по правам человека считают, что ответная реакция на восстания часто была жестокой. В последние годы сотни молодых по большей части людей были выселены службами безопасности из своих домов на Кавказе, согласно ежегодным отчетам Комитета по Правам Человека в России. Многие были осуждены после бессердечных судов, многие просто исчезли, как сообщает Международная Амнистия на брифиге Комитета ООН Против Пыток. В течение обширных антитеррористических операций были окружены целые деревни, и мужчины были арестованы и увезены на машинах без номеров. Местные адвокаты в городах, таких как Нальчик и Хасавюрт, показывали нам свои кабинеты и компьютеры, заполненые свидетельствами и доказательствами пыток и избиений, в фотографиях, снятых адвокатами. «На бумаге права человека очень определенны», -говорит адвокат в Чечне, представляющий интересы многих семей обвиняемых в терроризме. Он предпочел говорить с условием полной анонимности, потому что, как он сказал, многие его коллеги были убиты. -«Но в момент, когда ты один на один с униформой и оружием, забудьте об этом». Организации по правам человека, такие как Мемориал, пытаются защитить в России молодых людей, ложно обвиняемых в связях с террористами. Европейский Суд по Правам Человека в Страсбурге, Франция, завален делами, начатыми против российского правительства семьями, чьи сыны или отцы были похищены службами безопасности. Россия завоевала Северный Кавказ в течение Первой Кавказской войны между 1817 и 1864 годами. Можно утверждать, что этот конфликт никогда не был разрешен. До распада Советского Союза в 1991м году, ни одно десятилетие не прошло мирно. И ситуация не улучшилась двадцать лет спустя, она в любом случае только ухудшилась.

Гимры, Дагестан В XIX веке, как и сейчас, Гимры были центром противостояния российскому господству на Северном Кавказе. © Роб Хорнстра / www.thesochiproject.org

Rob Hornstra & Arnold van Bruggen about the Sochi project: Living dangerously in the North Caucasus On the other side of the mountains from Sochi, where the Olympic flame will be lighted next year, Islamist rebels and separatists are engaged in a struggle for independence from Russia.

According to the blog Caucasian Knot, in 2012 alone, about 600 people were killed in militant attacks and counterterrorism operations, and 500 were wounded. Russian President Vladimir Putin said in October that more than 300 were killed in the three previous months.

Human rights groups say the Russian government’s response to the insurgency has often been brutal. In recent years, hundreds of primarily young men have been taken from their homes in the Caucasus region by security forces, according to the annual reports of Human Rights Watch on Russia.

Many are imprisoned after halfhearted trials; others simply disappear, according to Amnesty International’s briefing to the U.N. Committee against Torture.

During extensive counterterrorism operations, villages are sealed off, and men are arrested and taken away in unmarked vehicles. Local lawyers in cities like Nalchik and Khazvyurt showed us their filing cabinets and computers, filled with testimonials and evidence of beatings and torture in photos taken by the lawyers.

“On paper, human rights are well defined here,” said a lawyer in Chechnya who represents many families of terrorism defendants. He would speak only on condition of anonymity because, he said, many of his colleagues have been murdered.”But the moment you are up against a uniform and a gun, you can forget it.”

Human rights organizations such as Memorial in Russia try to defend young men wrongly accused of having terrorist links. The European Court of Human Rights in Strasbourg, France, is swamped with cases brought against the Russian government by families who say sons or fathers have been kidnapped by security forces.

Russia colonized the North Caucasus during the First Caucasian War between 1817 and 1864. One could argue that conflict was never fully resolved. Until the collapse of the Soviet Union in 1991, no decade passed peacefully. And the situation has not improved in the 20 years since; if anything, it has worsened.

Кураторский текст: «Документальная коньюктурность». Роб Хорнстра – фотограф, пользующийся как большой популярностью, так и большой неприязнью среди фотографов и простой публики в России: многие, отрицая его врожденный талант, пытаются все списать не необыкновенную способность к самопродвижению – и одновременно пытаются одним глазом подсмотреть и научиться этому самопродвижению. Работы Роба, несмотря на свою декларативную документальность, никогда не являются отражением реальности, а иногда кажется, что они полностью противоположны ей. Застывшие перед камерой люди, исключительно выхолощенные и чистые картинки, своим техническим совершенством достойные быть, например, картинками для буклета с портретами персонала какогонибудь банка. Одновременно эти работы как бы потеряли функцию, которую фотография так старательно завоевывала в течение двадцатого века – быть торжеством магического («решающего») момента и быть способной до неузнавания преобразить реальность, сделав ее чистым изыском света и тени. В фотографиях Хорнстры не найти ни игр света и тени, ни загадочно закрученных композиций: тут все в лоб и единственная премудрость -это их полное отсутствие. Но – пожалуй, это именно подпись к фотографии заставляет нас пускаться в далекое и подробное путешествие по изображению, отыскивая все новые смыслы в стеклянном глазе расстрелянного милицонера или в прыщиках замученной бесланской девочки. Роб – создатель дорогих и медленных сенсаций, он мастер последовательно, в течении пяти лет, держать постоянный интерес к своему проекту, и практически уникальный пример того, как документальная фотография может сама поддерживать свое существование без журналов и газет. Возможно это и есть -ворота в новую эпоху Фотографии.

Curator’s text: documentary opportunism Rob Hornstra is a photographer who celebrates his enormous popularity as well as uneasy attitude among Russian photographers and general public: many people don’t admit his initial talent, but grant the attention to his nontrivial skill for self-promotion.

At the same time everybody try to look and learn this self-promotion phenomenon. Rob’s work, notwithstanding his declarative holding on to documentary, are never the strict representation of the reality, and even are contrary to it. People frozen before the camera, clean and pure images, which show so extensive technical perfection, that they could be the portraits of the bank managers for the booklets and posters. At the same time Rob’s work is missing the function which the photography of the 20th century has made so important: to be a celebration of a magic

(“decisive”) moment and to transform the reality into a play of the light and shadow separately from photograph’s direct meaning.

In Hornsra’s photographs there are no light and shadow play, nor the extensively complicated compositions. Everything is pure and frontal. And it is always the caption which makes you to undertake a long travel with your eyes through the image, looking for new and new meanings in the artificial eye of the police officer or the acne of the Beslan survivor girl. Rob is a creator of the slow sensations, he’s a master of holding the public’s attention on the same project for five years and almost a unique example of how documentary photography can support it’s own existence without any support from the magazines and newspapers. Maybe, it’s the gate into the new era of Photography.

Герт Йохемс (Gert Jochems) RUS www.gertjochems.be

Герт Йохемс родился в Брехте (Фландрия, Бельгия) в 1969 году. Закончил Университет в Генте, факультет Политических и Социальных Наук и Международных Отношений. Затем изучал фотографию в Академии Визуальных Искусств в Генте. После работы фриланс фотографом он начал фокусироваться на долгосрочных проектах. В 2005м году его «дорожная история» через Сибирь была закончена в книге «RUS». Его работы выставлялись в Хассельте, Антверпене, Бреде и Генке и были опубликованы в большом количестве печатных изданий. В настоящее время Герт Йохемс живет в Антверпене.

Gert Jochems was born in 1969 in Brecht, Belgium.

He graduated with degrees in political and social sciences and international relations from the University of Ghent and later studied photography at the Academy of Fine Arts in Ghent. After having worked as a freelance photographer, he started focusing more on long term projects. In 2005, his «on the road story» though Siberia was completed in the book «RUS». His works have been show in Hasselt, Antwerp, Breda, Brighton and Genk, as well as in various media outlets.

Today Gert Jochems lives in Antwerpen.

Bernard Dewulf about RUS project

Бернард Девульф опроекте RUS

He goes to Siberia.

With a camera.

He has the disease of the distance.

When he returns his pictures leave me hot and cold.

He comes again and again.

Perhaps I understand why: He is lost.

Even then, and then, his pictures leave me cold and hot.

Он едет в Сибирь. С фотоаппаратом. У него болезнь по дальним далям. Когда он вернётся, от его фотографий мне холодно и тепло Он едет снова и снова. И я, возможно, понимаю, почему: он потерян. И даже после, и ещё после, его фотографии меня морозят и греют.

I do not want to go to Siberia, I want to go to his pictures.

My condition is on paper.

Why he goes there, I ask him.

What he was looking for. He looks at his speechless Siberia.

His photos raise the same question to him: why he wants to see what he does.

It is abandoned, it is difficult inhabited.

How impotent is the occupant of the desolation.

He sees the terrible, powerful poetry thereof.

He do not know if that is allowed.

He photographs his distance and his desire.

He is gracious.

Grace is in the details.

Details are merciless.

He is a detail.

His own loneliness disappears in the desert.

Maybe therefore he goes.

To disappear.

To come back and show us his disappearance.

Self Portrait as Siberia.

Siberia is impossible to photograph.

He knows that.

He himself was impossible to photograph.

Perhaps that is what moves him.

To search the impossible self portrait.

As a ghost area.

Phantom Zone full of shadows.

Afterimage of a presence.

Every movement seems to be a deliverance.

Each movement seems vain.

Cold and warm.

Maybe he sees in the grayness and ruthlessness, in that infinite, inhuman, incomprehensible landscape a homeland.

Far behind everything and patiently among the people and things,

Я не хочу в Сибирь. Я хочу к его фотографиям. Моя болезнь – на бумаге. Почему он туда едет, спрашиваю я его. Что он там ищет. Он смотрит безмолвно на Сибирь. Его фото задают ему тот же вопрос: почему он хочет видеть то, что снимает. Это покинутое место, там трудно жить. Как бессилен житель покинутости. Он видит в этом ужасную, мощную поэзию. Он не знает, можно ли так. Он снимает свою дистанцию и своё желание. Он милостив. Милость прячется в деталях. Детали безжалостны. Он – деталь. Его собственная покинутость теряется в бесконечности. Сибирь как автопортрет. Сибирь не сфотографируешь. Это он знает. И самого себя сфотографируешь ещё меньше. Может быть, это им и движет. Поиск невозможного автопортрета. Как зов призраков. Фантом, полный теней. Отпечаток присутствия. Каждое движение кажется решением. Каждое движение – тщетно. Холодно и тепло. Может, он видит в серости и беспощадности, в этом бесконечном, бесчеловечном, недоступном пониманию пейзаже свою родную землю Далеко за всем, терпеливо под людьми и вещами, говорит Рильке, лежит родная земля. Его Сибирь к этому близка.

Вымышленное пространство в пустой реальности. Он смотрит, пока оно не начинает петь. Прекрасная и грустная песня в его глазах. Интересно, поёт ли оно так же, когда он не смотрит? Нет, тогда оно немеет. Он захочет это фотографировать, когда опять уедет. В немоте. ... Сибирь невозможно сделать видимой. И он это знает. Есть только одна возможность: фотографировать свою собственную Сибирь. Поэтому, возможно, он снова движется. И он возвращается, чтобы нам показать свои движения по своей Сибири. Бессвязные движения. Магия обездвиженного. Песнь и ложь расстояния. В снегу, в покинутости, в трудных условиях жизни, в холоде и тепле самого себя как непознаваемой Родной Земли.

Rilke said, is a homeland.

His Siberia comes close.

A dream landscape into a vacuous reality.

He looks until it sings.

A beautiful elegy in his eyes.

Does it sing if he is not looking?

No, then it is not heard.

He would also like to photograph it when he is gone.

In the speechlessness.

Siberia is impossible to photograph.

He knows that and it moves him.

The landscape of hopelessness. to bring it in sight.

The banishment of the immeasurable.

There is no end, no way out.

Immunity in three dimensions.

The snow fourth.

The elusive as decor.

There is no drama, it only lasts.

He thinks he’s in Siberia to photograph time.

The toneless drama of the time.

The dramaturgy of an absent and ever present landscape.

Then there are people in the scene.

They live there, they are at home.

He’s on his way in their homeland.

He looks at how they live in the inhospitality that surrounds him, and when moisture penetrates into him.

Sometimes he goes in their homes, embarrass places in the hopeless.

There plays the drama.

The hopelessness has different contours, shadows and movement.

Then he stands outside again.

As always.

He is an outsider.

Where does someone still stand when outside the immense actual state?

Is he still someone?

It is a impossible point of view.

Yet he is moving again.

It is the only way.

It is impossible to make Siberia visible.

He knows that.

There is only one possibility: to photograph his own Siberia.

Therefore, probably, he moves again.

And he comes back to show us his movements in his Siberia.

Feints.

The magic of the motionless.

The mermaids song and the lie of the distance. In the snow, the desolation, the troublesome habitability, in the cold and warmth of himself as an unknowable homeland.

Карл де Кейзер (Carl de Keyzer)

1994. Published a big amount of photobooks, among which • Homo Sovieticus (1989), God, Inc. (1992), East of Eden (1996), Evropa (2000), Zona (2003), Trinity (2008), Congo (Belge) Major subjects in his worked have included the collapse of Soviet Union and India. Robert Koch gallery describes his work as investigating "marginalized social groups and constructs uncritical psychological portraits which work to familiarize the 'other.'" He currently lives in Ghent and continues to teach.

Зона (Zona) www.carldekeyzer.com

Из предисловия Карла де Кейзера к книге «Зона»:

Carl de Keyzer was born in 1958 in Kortrijk, (Flanders, Belgium).

De Keyzer's freelance photography career began in 1982, at which time he also taught at the Royal Academy of Fine Arts, Ghent, Belgium. During this time he co-founded the XYZ-Photography Gallery. He has exhibited his work in many European galleries and has received several awards, including the Book Award from the Arles Festival, the W. Eugene Smith Award (1990) and the Kodak Award (1992).[1] He was nominated to the Magnum Photos agency in 1990, became an associated member in 1992 and a full member in

Карл де Кейзер родился в 1958 году в Кортрайке (Фландрия, Бельгия). Его свободная фотографическая карьера началась в 1982м, когда он начал преподавать в Королевской Академии Изящных Искусств в Генте. В это время он стал сооснователем фотогалереи XYZ. Его работы выставлялись во многих европейских галереях и получали многочисленные престижные премии, включая приз за Лучшую Книгу на фестивале фотографии в Арле, премию Юджина Смита в 1990м и премию Кодак в 1992м. Он был номинирован в Агентство Магнум в 1990м, и стал полноправным членом агентства в 1994м. Издал большое количество фотокниг, в числе которых «Хомо Советикус» (1989), «Корпорация «БОГ» (1992), «Восток Эдема» (1996), «Европа» (2000), «Зона» (2003), «Троица» (2008), «Бельгийское Конго». Главными темами его работ были распад СССР и Индия. Галерея Роберта Коха описывает его работу как исследование «маргинализованных социальных групп и создание некритических психологических портретов, чья задача приблизиться к «другому». В настоящий момент Карл де Кейзер проживает в Генте и продолжает преподавать фотографию.

15-20 лет назад я читал Солженицына, так что у меня были очень мрачные представления о лагерях. Я думал о черно-белых изображениях, тёмных тонах, пытках. Но в реальности сам лагерь был похож на Дисней-лэнд. <...> Так что я решил использовать цвет. Не думаю, что у меня была хоть малейшая возможность увидеть реальное положение вещей. Был один очень замечательный случай. Однажды я увидел теннисный корт. Я спросил, для кого это. Они ответили: для заключенных. Я попросил тогда посмотреть, как они играют. Их это слегка озадачило, но в итоге они нашли двух заключенных. Потом они полтора часа искали ракетки, и очень обрадовались, когда наконец их нашли. Но тогда я спросил у них про мячи, и после других полутора часов они не смогли найти ни одного мяча. Так что нам пришлось инсценировать игру без мяча, как сумасшедшим мимам.

From the de Keyzer’s text for his “Zona” book: I read Solzhenitsyn 15-20 years ago, so I had a very grim idea of these camps. I had an idea of black and white, dark pictures, torture. But the camp itself is sort of a Disneyland.

So I decided to use color. I don’t think there was even a possibility to get the real situation. ...

There was one episode that was very significant. I only saw one tennis court. I asked who it was for. The prisoners, they said. So I asked if I could see them play. They were a bit put out by that, but eventually they found two prisoners. Then they had to find rackets for them, which took another half an hour. They seemed happy with that, but I asked them where the balls were, but even after another hour’s search, they couldn’t find any. So we had this ridiculous scene with me pretending to photograph these two prisoners pretending to play

Кураторский текст о проекте: «Ироничное невмешательство» Фотографии Карла де Кейзера являются документацией вымыслов, наслоений и абсурдных миров. Его интерес к России начался еще до распада СССР, когда фотографировать было ничего нельзя. Нам сейчас удивительно слышать рассказы наших фотографов, побывавших в Северной Корее. Но ровно так же звучат рассказы Curator’s text: “The ironic западных фотографов, снимавших Россию. Мир, который инсце- non-interference” нирует сам себя. Фотография, которая документирует не абсурд- The work of Carl de Keyzer is a documentaность мира, но абсурдность его самопрезентации. Их представле- tion of the fiction, multiple levels and absurd ния о красивом, важном, правильном, даже внутри такого мира, worlds. His interest for Russia begun even before the collapse of the USSR, when phoкак лагеря. И, хотя ГУЛАГА давно не существует, на воротах до tographing was something forbidden. We сих пор висят таблички с годом создания «1934», «1937». «Ровно are stunned now to hear the Russian phoтакие же были на Аушвице, на Освенциме, - это больше всего tographers telling about their experiences in удивляет Карла. – Только там теперь музеи. А тут в Сталинских North Korea. But it’s exactly a model repeatбараках до сих пор все без изменений». ing the Soviet and Russian one. And it’s all Да, в России большинство приговоров – обвинительные. Наша культура, лексика и фольклор во многом держатся на «зоновских the same what the western photographers понятиях». Карл рассказывал мне, как встретил в одном из лаге- tell about Russia. The world which stages itself constantly. The photography which docрей молодую женщину, которая отбывала уже 8 лет за то, что uments not the absurdity of the reality, but в голодные годы украла буханку хлеба. the absurdity of it’s self-presentation. Their Но ни в его фотографиях, ни в рассказах, нет чувства сострадаidea of the Beautiful, the Important, the True. ния или пафоса «социально неравнодушных» документальных фотографов, охваченных идеей изменить мир к лучшему, и деля- Even in such a world as a prison camp. And, щих этот же мир на черное и белое. В фотографиях Карла звучит though GULAG doesn’t exist any more, there ирония над происходящим. Зона существует, и ни один фотограф is still a sign on the gates with a year of creaне может это отменить. Но – фотографии завораживают, потому tion: “1934”. “1937”. “The same signs were in что в них ощущение, что смотришь в иллюминатор космического Auschwitz and Dachau”, exclaims Carl amazed, корабля, прилунившегося где-то не здесь. И – там для тебя уже “But it’s the museums now. And here in the все приготовили, декорации построили. И это и есть самое цен- Stalin’s barracks everything stays unchanged”.

Yes, in Russia most of the court’s decisions ное, то, что не оставляет никого равнодушным, и не поддается ни словам, ни документальному пафосу. Оно – чисто визуальное, are accusing. Our culture and folklore are in a big deal based on the Zona’s code. Karl has и условно это можно назвать «прекрасное». told me that he has met in one camp a young woman, who was there for 8 years for stealing a piece of bread in the hungry years.

But in his photographs or stories there is no feeling of compassion nor a pathos of a “concerned photographer” separating the world into black and white. We can see only irony in the photographs of Carl. And these photographs charm and enhance, like a view from an illuminator of a space ship mooning somewhere in another world. And this is what will never leave you untouched – something which is not reachable neither by words nor by documentary pathos. It’s a purely visual thing and it can be simply called “the wonderful”.

Збигнев Кост (Zbigniew Kosc) Проект «Россия» (Russia) www.zbigniewkosc.nl

Збигнев Кост родился в Гданьске в 1951 году. Окончил курс социальной психологии Варшавского университета. Занимался научной деятельностью, изучал европейские языки. Но в 1977 году уехал в Голландию, где окончил художественную академию Ритфельда (Gerrit Rietveld Academie), в которой сейчас сам преподает фотографию. Более двадцати лет Збигнев занимается только фотоискусством. Результат своих многочисленных поездок он воплотил в нескольких фотокнигах. В 1990 году состоялась его первая выставка в Москве (в редакции журнала «Советское фото»). Его работы находятся в частных коллекциях и в музеях многих городов на разных континентах. Сейчас он работает фриланс-фотографом и писателем.

Zbigniew Kosc, born 1951 in Gdansk (Poland), graduated in social psychology. He was active in research both at the universities of Warsaw and Amsterdam. Zbigniew Kosc absolved secondary studies in photography and graduated from the Gerrit Rietveld Academy, Amsterdam.

His work can be found in private homes as well as in public collections on both sides of the Atlantic. Today, he works as a writer and freelance photographer.

Сэм Гаррет о русских работах:

Sam Garrett about the Russian work:

Русские работы Збигнева Коста находятся на удивительно тонкой границе между юмором и трагедией. От теплого портрета бабушки, пытающейся продать своего единственного петуха на рынке в Санкт-Петербурге (петух водружен на пьедистал деревянного ящика из-под апельсинов «Нефертити» (!) до башкирской учительницы и ее школьного хора, ждущего на пустынной поляне прибытия российского президента, фотографии Коста являются мощными документами мест и людей, которых он видит, в то время, когда он их видит.

The Russian work of Zbigniew Kosc, rides the wonderfully thin line between humour and tragedy. From a warm portrait of a babuschka trying to sell her only rooster at the market in St. Petersburg (the rooster is perched atop an empty crate of Nefertiti (!) oranges) to a Bashkir teacher and her school choir waiting half-hopefully on a windy and desolate plain for the arrival of the Russian president, Kosc’s photographs are powerful documents of the places and people he sees, at the time he sees them.

Кураторский текст: «Душа и поле»

Curator's text: «Soul and field»

Збигнев Кост попал в промежуточное поле между западной и восточноевропейской фотографией. Будучи коренным поляком, он гораздо лучше голландцев понимает Россию. Его фотографии пронизаны теплом и внутренним светом. Панорамная форма здесь вовсе не случайна -она является метафорой русских просторов, одним из ключевых образов в русской литературе и культуре. В каждом кадре Збышека собрана целая вселенная в миниатюре -и все объекты расставлены внутри композиции так, что путешествие взглядом по этой вселенной напоминает чтение стихотворения или даже романа. Образ закругляющейся внутри кадра земли относит нас к планете «Россия», а женщина, бегущая через поле по краю горизонта, - кажется самой душой фотографии. Да, эти фотографии одушевленные, они дышат, и к ним хочется подойти ближе, чтобы касаться взглядом, создавать глубокую интимную связь между зрителем и произведением.

Zbigniew Kosc got into the interspace between Western and Eastern European photography. Being native Polish he understands Russia much better than the Dutch photographers. His images are shining with warmth and inner light. The panoramic form is not occasional here: it creates a strong metaphor of the russian spaces, one of the key images in Russian literature and culture. Kosc creates a whole mini-universe in every image -all the objects are set in the composition so that the travel with the eye reminds reading a poem or even a novel. An image of the rounding-up field refers to the planet Russia, and a woman running through the field close to the edge of the horizon seems to be the very soul of the photograph. Yes, these phototographs are imprinted with the spirit, they breath and one wants to come closer, to touch them with an eye and to create a deep inner connection between the viewer and the work.

Бертин ван Манен (Bertien van Manen) Давай присядем на дорожку (Let's sit before we go) www.bertienvanmanen.nl

Работы Бертин ван Манен показывались на многочисленных персональных и групповых выставках, в том числе в Музее Современного Искусства в НьюЙорке, Галерее Фотографов в Лондоне и Фотомузее в Винтертуре. Ее работы находятся в больших международных коллекциях, таких как Стеделик Музей в Амстердаме, Райксмузей в Амстердаме, Музей Современного Искусства в Нью-Йорке, Метрополитен Арт Музей в Нью-Йорке, Европейский Дом Фотографии в Париже и Метрополитен Музей Фотографии в Токио. Бертин ван Манен живет и работает в Амстердаме.

Бертин ван Манен начинала свою карьеру как модный фотограф – и у неё до сих пор глаз заточен на детали и узоры. Но, вдохновлённая книгой Роберта Франка «Американцы» (1958), она решила использовать более документальный подход. В то время она снимала на черно-белую пленку, но в уже начале 90х радикально поменяла свой стиль. Она регулярно путешествовала по Восточной Европе и Азии. Ее многочисленные путешествия и интенсивное общение с людьми вылились в книгу «Сто лет, сто зим» (1994). Следующим проектом закономерно стал «Восточный ветер, западный ветер» (2001), посвященный Китаю. В 2005м году ван Манен опубликовала проект «Дай мне свое изображение», составленный из фотографий интерьеров, в которые обитатели помещали свою личную фотографию. «Давай присядем на дорожку» (2010) – ее самая последняя фотокнига. Характер этой книги менее документален, чем ее предыдущие работы, и следовательно, даёт больше простора зрительскому изображению.

Bertien van Manen started out as a fashion photographer -and she still has an eye for detail and pattern -but inspired by Robert Frank’s book The Americans (1958), she decided on a more documentary approach.

For a time she photographed in black-andwhite, but she changed her style radically in the early 1990s. From that point on, she travelled with great regularity through Eastern Europe and Asia. Her many travels and intensive contact with the people she met resulted in the book A Hundred Summers, a Hundred Winters in 1994. A logical follow-up was East Wind West Wind (2001), which was shot in China. In 2005 Van Manen published Give Me Your Image, comprised of photos of interiors in which the residents had placed a private photo of their own. Let’s Sit Down Before We Go (2010) is her most recent photo book.

The character of this book is less documentary than her earlier books and therefore allows more room for the viewers’ imagination.

Кураторский текст: «Дорога к людям»

Бертин ван Манен проекте «Давай присядем на дорожку»

Bertien van Manen about “Let’s sit down before we go” The photos in this book have been made between 1991 and 2009 in Russia, Moldova, Kazachstan, Uzbekistan, Ukraine, Tatarstan, Georgia. The editing and sequencing of the images have been done by Stephen Gill.

The title of these series, ‘Lets’s sit down before we go’, is a metaphor for the subject of the images. An old habit in Russia. Before leaving for a long journey, people sit down for a moment and think about where they will be going and why...

Фотографии в этой книге были созданы с 1991 по 2009 годы в России, Молдове, Казахстане, Узбекистане, Украине, Татарстане, Грузии. Отбор и составление последовательности были сделаны Стивеном Гиллом. Название серии «Давай присядем на дорожку» - метафора для всех этих изображений. Старая традиция в России – перед тем, как отправиться в большое путешествие, люди садятся на минутку – подумать, куда они едут и зачем...

Бертин ван Манен – не документалист в строгом смысле слова, т.к. ей не свойственен этот строгий разумный подход к изображаемым событиям или явлениям. Ее, как женщину, больше интересуют тонкие отношения и ценности, недоступные фотожурналистским клише. Ее документалистика – всегда результат личного переживания, глубокой связи, может быть даже совершенно иррациональной. Россия оказалась самой правильной страной для подобного подхода, возможно даже, русские путешествия Бертин во многом сформировали этот подход. В то время, когда Россия была на пике общественно-политического интереса мировых медиа, Бертин ездила туда совсем за другим – за душевным теплом, за глубоким и проникновенным общением, за путешествиями в неизвестноть, в которой тебя без сомнений всегда примут как дома, за неисповедимостью собственных маршрутов. При этом фотография была для неё почти всегда вторична: Бертин снимала на мыльницу со вспышкой, не заботясь о «качестве» кадра – ей было важнее его внутреннее содержание. Бертин путешествовала на поездах транссибирской магистрали, выходя в произвольных местах, часто ее приглашали к себе домой незнакомые люди. Она с успехом изучала русский, и делала свои кадры просто по ходу, иногда даже предоставляя камеру своим героям. Понятное дело, эти фотографии создавались с радостью и любовью, и не стоили никаких усилий, через которые часто приходится пройти фотографу, чересчур стремящемуся к совершенству и выверенности. Здесь и кроется магия этих незамысловатых, и в то же время таких странных, сюрреалистичных снимков – они сделаны с глубоким чувством. Бертин до сих пор помнит наизусть все имена героев, и готова с любовью рассказывать о каждом из них. Поэтому ее альбом, мгновенно разошедшийся всем тиражом и с успехом показанный во многих музеях – всего лишь путевые заметки о тех, образ кого хочешь запомнить навсегда. Именно поэтому эти образы так ценны.

Curator’s text: “A travel towards people” Bertien van Manen is not a documentary photographer in the strict meaning of the word because she’s not accustomed to the journalist’s strict rational approach. As a woman she is mostly interested in connection between the people, sometimes completely irrational. The Russia has happened to be the most appropriate country for such an approach, and maybe even these were Russian trips that have formed this manner of personal documentary in Bertien’s work.

At the times when Russia was on the peak of social and political interest of the world’s media, Bertien has went there with a complete different purpose – in a search for the inner warmth, for a deep connection, for a feeling of the unknown, where you’ll be always received as at home. And photography was almost never the primary interests: Bertien was making the snapshots with a flash, not caring about the “quality” of the shot – she felt the content and feeling more important. Bertien was travelling with transsiberian trains, stepping out in the miscellaneous places, and often being hosted by the strangers. She has successfully learned Russian and was making her photographs as the travel notes, sometimes even giving a camera to her subjects. It’s obvious that these photos were being created with love and joy, and didn’t cost any professional effort, so often claimed in the professional projects aimed on perfection requirements.

This is the secret of the uncomplicated, bizarre and surrealistic shots of Bertien – they were made with a feeling. Bertien still remembers all the names of her subjects, and can tell a story about each of them.

That’s why her album, sold out instantly and successfully shown in many museums, is so valuable.

Павел Прокопчик (Pavel Prokopchik) «Племя» и «Театр Абсурда» («The Tribe» & «The Theater of Absurd») www.prokopchik.com

Павел Прокопчик родился в Буденовске (Россия), а вырос в Латвии, которая в тот момент была частью СССР. В 2001 году он переехал в Нидерланды, закончив Королескую Академию Искусств (КАВК) в Гааге в 2009м году. С тех пор Павел Прокопчик получил множество национальных премий, включая Серебряную Камеру и премию Фотоакадемии. В 2012м был награжден премией World Press Photo (3 место в номинации «Искусство и развлечения», за серию «Апашка»). Также в 2012м он получил грант фонда Мондриан, Нидерланды. В своих фотоисториях Павел повествует о людях, которые живут за гранью привычного общества – люди странных религиозных практик, хиппи и другие, чья жизнь не является частью общества потребления. Его последняя выставка «Племя», серия фотографий о людях, живущих альтернативным образом жизни, прошла в музее фотографии FOAM в Амстердаме.

Pavel Prokopchik was born in Budyonovsk, Russia in 1982. He grew up in Latvia, which was then a part of the Soviet Union. In 2001, he moved to the Netherlands, graduating from The Royal Academy of Arts (KABK) in The Hague in 2009. He also studied photography in the International Center of Photography (ICP), New York and at the workshops of the Noorderlicht photofestival. Since then Prokopchik has received a number of national awards, including Zilveren Camera and Photo Academy awards. He was awarded at World Press Photo contest (the 3rd best single in nomination “Arts and Entertainment” for his work from the series “Apashka”). In 2012 he has also received a grant from Mondriaan Fund, the Netherlands.

His passion for photography lies in telling stories about people who live their lives out of sight of mainstream society—deviants from regular religious practices, hippies, and other people who are not a part of a materialistic society. His latest exhibition was The Tribe, a series of photos following a group of people living an alternative lifestyle in Russia, and was held in the FOAM photography museum in Amsterdam.

Павел Прокопчик о «Племени» и «Театре абсурда»: Племя – это история об альтернативных людях из России и бывшего Советского Союза. Вместе они формируют группу лично знакомых людей, разделяющих общие интересы: музыку, наркотики или особенный взгляд на мир. Они встречаются на фестивалях или общеизвестных местах тусовок, таких как Утриш на побережье Черного моря. Они осознанно отказываются от комфортной жизни и вещизма. Это особенно интересный выбор в стране, зажатой в рамки между обществом тотального контроля и капитализмом. Некоторые из этих людей обращаются к продаже нелегальных веществ, чтобы поддерживать своё существование и избежать офисных будней с девяти до пяти. Они – не хиппи 60х и не битники, хотя некоторые из них унаследовали неунывающий характер Дина Мориарти из романа Джека Керуака «В дороге». Это новое поколение, которое всё ещё пытается убежать от пут общества.

«Театр абсурда» -это рефлексия над некоторыми проблемами современной России и особенно над абсурдностью жизни в этой стране. Фотографии здесь не должны восприниматься буквально: они служат скорее метафорой, чем прямым указанием. Театр, абсурд и жизнь в России находятся в центре внимания проекта. Тема отдельных фотографий на первый взгляд не очевидна, но вместе они создают определённое видение. Жизнь в России, наш быт -это бездонный колодец юмора, иногда добрый, но часто с ложкой дёгтя внутри. Это цикл жизни, который повторяется бесконечной спиралью.

Pavel Prokopchik about the “The Tribe” and “Theatre of the Absurd” “The Tribe” is a story about alternative people from Russia and former Soviet Union.

Together they form a group of personally acquainted individuals that share common interests: music, drugs or a particular worldview. They meet each other on festivals or commonly known places of gathering, like Utrish on the coast of the Black sea. They willingly deny a comfortable lifestyle and life oriented at possession of things. This is particularly interesting choice in a country that is caught up in between strictly controlled society and capitalism. Some of those people turn to sale of illegal substances to support their lifestyle and evade a nine to five office job.

They are not the hippies of the 60′s nor are they the beatniks, even though some of them inherited the relentless sprit of Dean

Moriarty from Kerouac’s – On the road. It’s a new generation that is still in search for the escape from the grips of society.

“Theatre of the Absurd” reflects upon some issues of contemporary Russia and particularly on the ‘absurdities’ of life in this country.

Images are not to be taken literally; they serve more as a metaphor rather than a blunt pointer.

Theatre, absurd and life in Russia could be named as the main focus of this project.

Subject of separate images is not apparent at first glance, but put together they create a particular vision. Life in Russia is a bottomless well for humour, sometimes kind, but often with a pinch of bitterness. City is a decoration for never ending spectacle of life. It’s a cycle of life, which is meant to repeat itself over and over again in endless spiral.

Кураторский текст о проекте: «Из абсурда в абсурд, из одиночества в изоляцию» Два проекта Павла Прокопчика, на первый взгляд, рассказывают о противоположных мирах. Театр абсурда в безысходной реальности и побег из него в другой, лучший, созидательный и креативный мир. Павел, кажется, слишком воодушевлен миром хиппи – в этой истории он полный инсайдер, житель этого полубогемного субкультурного мирка. Только фотография делает его из простого сочувствующего – глазом, подмечающим все. И при долгом рассматривании фотографий появляется одна странная мысль: этот мир новых хиппи – не противоположность, не выход из этого театра абсурда и одиночества. Это – закономерная его часть. Павел из всех авторов выставки наиболее близок к снимаемым реалиям. С одной стороны, он является гражданином Нидерландов, что обеспечивает ему весомую долю критичности, понимание абсурда российской реальности. С другой стороны, он русскоязычен и слишком глубоко укоренен в изображаемых реалиях, чтобы сделать взгляд со стороны и понять всю нелепость этого единственного, как ему кажется, выхода – играть на джамбее, ездить по фестивалям, барыжить наркотиками, раскрашивать полуразрушающиеся дома и бродить по туманным полям. Сцена театра российского абсурда слишком велика и всеобъемлюща, чтобы герои новой эпохи сумели бы выстроить там совершенно новые декорации. Поэтому они попадают в ту же ловушку бедности, одиночества, безысходности.

Curator’s text about the project: “From absurd to absurd, from loneliness to isolation” At the first glance the two projects of Pavel Prokopchik tell a story about the opposite worlds. One is the world of absurdity of the economical and social reality, the other is an escape from it – an opportunity to change everything and to create a better world. Pavel seems to be inspired by the world of so-called hippies. He is an insider in that story, an inhabitant of the semi-bohemian subculture. But role of a photographer turns him from a simply sympathetic person into an all-seeing eye. When you look at the images long enough you will get an idea that the world of hippies is not contrary to the world of “absurdity” and loneliness. It’s no an escape, but rather a logical part of it. Pavel comes closer to the world he is

depicting than the rest of the photographers on this exhibition. On the one hand being a citizen of the Netherlands gives him a necessary distance for a critical view and understanding of Russian reality. On the other, he speaks Russian and is deeply rooted in the reality he is depicting. Perhaps too deeply to take a step back and realize the absurdity of what he calls an escape – going from festival to festival, playing percussion instruments, spray-paint the abandoned buildings, roam the misty fields and deal drugs to make a living. The whole scene of the Russian “Theatre of the Absurd” is too big and all consuming to let the new passionate characters build new decorations on top of it. That’s why they get trapped in the same old poverty, misery and loneliness in the end.

Райнир де Влаам (Reinier de Vlaam) «Белая и цветная Россия» («White and Coloured Russia») www.reinierdevlaam.nl

Reinier de Vlaam is a Dutch photographer, born in Leiden, the Netherlands. Studied photography at the Breda art Academy and philosophy at Open Universiteit, the Netherlands. In photography he uses different technicques, including the old models of Polaroid and selfconstructed pinhole. He teaches courses on technical aspects of photography. Since 2008 he has left his job at Sony Ericson to become a full-time photographer with a focus on portrait en reportage. In personal projects he combines street photography with the new documentary approach. His interest is mainly in the little things and moments that show the despair of the normality rather than the extremes. His main projects aside of the “White and Coloured Russia” include «The state of mind» (South of Holland), «Doisneau is dead» (Paris) and «Private lives» (London). Now he’s working on book“Hyperreality” which will combine a philosophical text research and photography.

Райнир де Влаам о проекте «Белая и цветная Россия»:

Райнир де Влаам – голландский фотограф. Родился в Лейдене, Нидерланды. Учился фотографии в Арт-Академии в Бреде, а затем изучал философию в Открытом Университете Нидерландов. В фотографии экспериментирует с техниками, используя старые модели Полароида и собственноручно изготовленный пинхол. Ведет курсы по техническим аспектам фотографии. С 2008 года ушёл с работы в техническом отделе «Сони Эриксон» и полностью окунулся в фотографию. Специализируется на портретной и репортажной съемке. В своих личных проектах сочетает уличную фотографию с новым документальным подходом. Его интерес главным образом лежит в незаметных деталях и моментах, выявляющих скорее отчаяние нормальности, нежели экстремальные ситуации. Его главные проекты, помимо «Белой и Цветной России»: «Состояние рассудка» (Голландия), «Дуано мертв» (Париж), «Частные жизни» (Лондон). Сейчас работает над книгой «Гиперреальность», где будут сочетаться философское исследование с фотографией.

Бывшие Советские территории имеют особую притягательность. После распада Советского Союза люди вынужденны сражаться за жизнь в условиях новых экономических и социальных реалий. Но, как и в любом другом месте в мире, обычные люди просто выживают– чтобы поддерживать свои базовые нужды, иметь дом, семью, машину и развлечения. Они проходят через каждодневную рутину в ожидании чудес – коротких событий, которые должны сделать жизнь уникальной. Этот проект -попытка заглянуть за кулисы главных событий и нормальной уличной жизни обычных людей, делающих обычные вещи, чтобы через частное прийти к выводу об универсальности человеческого существования.

Reinier de Vlaam about the “White and coloured Russia” project: The former Soviet areas have my special interest. After the collapse of the Soviet Union the people came to struggle with a new economical and social reality. But it is there like everywhere else in the world: normal people just struggling to survive and to maintain their basic needs: to have a house, a family, a car and to entertain themselves. They pass everyday routine waiting for the miracles -short events that are supposed to make life special. In this project I look behind the scenes of main events and to normal street life, normal people doing normal things, to show the universality of the human existence.

Curator’s text: “Documentary tourism”

Кураторский текст: «Документальный туризм» Проект Райнира да Влаама представляет собой ироничное отношение и одновременно зачарованность иностранца. Это та ситуация, когда он уже не турист, жаждущий зрелищ, но ещё и не документальный фотограф, сконцентрированный на «серьезном» долгосрочном проекте с непременной общественной значимостью. Райнир не критикует действительность, но наблюдает за ней, и с мягкостью, свойственной голландцу, принимает то, что видит. О России он говорит: «Многое здесь не работает, система коррумпирована и неэффективна, но что больше всего меня очаровывает, это что общество нормально функционирует». Райнир не ищет глубины Личного, и «душа» -это слово не из его фотографического словаря. Что ему удаётся лучше всего – это быть сторонним наблюдателем, документирующим, что радость жизни и ее странность имеют одинаковые шансы на существование, и даже могут сочетаться внутри одной и той же ситуации. Поэтому его фотографии выглядят как открытки. Открытки из холодной и жаркой страны, которая привлекает его будучи такой прекрасной в своей уродливости.

The project of Reinier de Vlaam contains ironic attitude and fascination of a foreigner. He is just in a situation when he’s no longer a tourist looking for attractions, but not yet a photographer busy full-time with concentrating on one “serious” long-term project with high level of social involvement. Reinier doesn’t criticise but observes and accepts what he sees with the genuine Dutch calmness. He used to say about Russia: “There are a lot of things not working, the system is corrupt and ineffective, but what fascinates me most is that the society is functioning”. Reinier is not looking for deepness of the private, and “the soul” is not the word from his photographic dictionary. What he succeeds mostly is to be an outside viewer documenting that the joy and strangeness of life is universal. It comes back everywhere in similar situations and give equal chances to all. That’s why his photos look just like postcards. The postcards from cold and hot land which attracts him for being so beautiful in it’s ugliness.

Отдельное спасибо: Александру Сорину, Наталье Ударцевой, Наталье Ерёминой, Константину Лейферу, Ольге Гринкруг, Леониду Гусеву, Раисе Зориной, Андрею Безукладникову, Андрею Баскакову, Алексею Лурье, Александру Мелихову, Федору Воронину, Ольге Головко, Екатерине Коноваловой, Валерию Кламму, Ивану Ярмощуку, Дарии Фейгиной, Анне Стеценко, Юлии Вишневецкой, Алексею Попову, Руслану Гончару, Александре Шароновой, Райниру де Влааму, всем фотографам-участникам и всем, кто посильно помогал или кому еще только предстоит помочь в осуществлении проекта.

FFABRU

Проект осуществлён при поддержке:

Куратор проекта, автор текстов и перевода © Ирина Попова Дизайн Наталья Еремина Фото на обложке © Бертин ван Манен, Bertien van Manen Набрано гарнитурой MTF © Артем Уткин 2012

Амстердам -Москва 2013