Olga Minkina (Saint Petersburg), Dmitry Feldman (Moscow)
К вопросу о принятии еврейскими женщинами христианства в России в конце XVIII – начале XIX вв.
Появление такого направления исторической науки, как «история женщин» (женская история, гендерная история, историческая феминология, Women’s Studies), было обусловлено подъемом феминистского движения, с одной сто роны, и общей антропологизацией истории – с другой. Внимание к частной жизни, персонализация и фрагментация истории, влияние этнологии и со циологии – все эти тенденции оказали определенное влияние на развитие и гендерных исследований, и еврейской историографии. Гендерные исследования, равно как и история евреев, продолжают оста ваться маргинальными направлениями современной российской историог рафии1. Первостепенной задачей историков обоих направлений является со здание такой историографии, которая была бы интересна не только по «экзо тическому» материалу, но и благодаря применяемым методам и подходам. В данном исследовании предпринята попытка, насколько это позволяют источники конца XVIII – начала XIX вв., реконструировать как саморепре зентацию еврейских женщин, поведение которых резко противоречило нор мам, принятым в еврейском обществе России того времени, так и восприятие этих нестандартных личностей их еврейским и христианским окружением. Источники по данной теме можно разделить по происхождению: россий ские (делопроизводственные документы, дневники, воспоминания) и еврей ские (представленные в данном случае фольклорной традицией: преданиями, легендами и песнями). Большая часть этих источников может рассматривать ся только как дискурсивные, отражающие осмысление такого рода межкуль турных контактов. Имевшие место в реальной жизни события могли актуали зироваться в еврейской исторической памяти, поскольку являлись культурно значимыми2. Равным образом не случайны и способы описания. При этом не исключается и взаимовлияние литературных и фольклорных образов на фор мирование поведенческих стереотипов. Переход евреев в христианство на территории Российского государства в разные исторические эпохи, естественно, диктовался различными причина ми. В XVII столетии, в ходе длительных русско польских войн 1632–1634 и
К вопросу о принятии еврейскими женщинами христианства в России
111
1654–1667 гг., в Московском государстве оказалось весьма значительное чис ло пленных, среди которых находились и польско литовские евреи, состав лявшие у себя на родине одну из крупнейших в мире иудейских религиозных общин. Однако практически все осевшие во внутренней России евреи были вынуждены креститься, поскольку проживание иноверцев иудеев здесь со времен царя Ивана Васильевича Грозного было строжайше запрещено. (Ис ключение составляло немногочисленное оседлое еврейское население вновь присоединенных по Андрусовскому договору 1667 г. земель – Левобережной Украины (Малороссии), Смоленского и Черниговского воеводств.) Надо ска зать, что принятие христианства для евреев означало получение весьма об ширных льгот вкупе с полным уравниванием в правах с окружающим право славным населением. Но кроме этого существовал еще один, не менее важ ный фактор: в России того времени принятие иноверцами православия авто матически означало получение ими личной свободы со всеми вытекающими из этого положительными последствиями. Нас, однако, интересует вполне определенный, «женский» ракурс. В архи вных источниках Разрядного приказа выявлены уникальные сведения, каса ющиеся судьбы литовской еврейки Меланьи, попавшей в русский плен при взятии г. Борзна в 1634 г. В Московии, по ее словам, «волею своею оставя жи довскую проклятую веру», она крестилась «в православную крестьянскую веру» и вышла замуж за рыльского сына боярского И.К. Клеменова, впоследствии родив троих сыновей и дочь. Отметим любопытный факт: отец Меланьи, бор зненский еврей Грон, узнав о месте ее проживания, с 1635 г. «многожды» при езжал в г. Рыльск и обращался к местным властям с просьбой вернуть ему дочь на основании мирного договора России с Польшей3. В результате она оказа лась в Рыльской приказной избе под следствием, но выдана отцу не была, по скольку свои намерения совершала добровольно. В 1645 г. новокрещенка с семьей из за больших финансовых и бытовых затруднений перебралась в Москву, куда ее приглашал жить царь Михаил Федорович. Сама она не раз получала «государево жалованье» за «выход», крещение и «подначальство» в московском Ивановском женском монастыре, а также приданое к свадьбе; ее мужу были предоставлены значительные льготы: освобождение от взимания налогов и ряда платежей. Целый ряд челобитных полонянки «жидовки» Ме ланьи и последовавшая за ними переписка между разными учреждениями и должностными лицами свидетельствуют о ее жизненной активности и целеу стремленности в желании укрепить свою семью, что для той эпохи являлось своего рода феноменом4. В XIX в., в николаевскую эпоху, крещение евреев стало одним из элемен тов жесткой правительственной политики по еврейскому вопросу. Достаточ но здесь вспомнить ситуацию с мальчиками кантонистами, которых военное начальство чуть ли не силой пыталось увести из иудейской веры путем физи ческих и моральных притеснений. По сути, введенная в 1827 г. рекрутская повинность для евреев была использована в целях принудительного их кре щения5. Что же касается конца XVIII – начала XIX века, когда в результате трех раз делов Речи Посполитой на территории страны оказалось около 900 тысяч под
112
Olga Minkina, Dmitry Feldman
данных иудеев, то особой мотивации для коренной смены веры для них все же не было. После выхода известного именного указа императрицы Екатери ны II от 23 декабря 1791 г.6, узаконившего фактическое существование «черты постоянной еврейской оседлости», крещение могло лишь гарантировать пока еще немногочисленным представителям крупного еврейского купечества пра во проживания и записи в городские сословия во внутренних губерниях Рос сии, в том числе в столичных городах. Если же речь идет о женщинах – более аморфной в социальном плане группе, – положение по этой позиции, несом ненно, усложняется еще больше. В связи с этим случаи сознательного перехо да евреек в одну из христианских конфессий (православие, католичество, лю теранство) в Российской империи для рассматриваемого периода являются скорее редким исключением. Вопрос о времени появления первых европейски образованных, «просве щенных» евреев (так называемых «маскилим») на территории Российской империи в настоящее время подвергся существенной корректировке, в пер вую очередь, благодаря работе Д.Э. Фишмана о «шкловской Хаскале» второй половины XVIII в.7 Одним из следствий ориентации на общеевропейские куль турные ценности стали определенные модернизационные изменения в обу чении детей, причем в первую очередь это коснулось воспитания девочек. Данная тенденция, возможно, основанная на талмудическом предписании учить девочек «греческой мудрости», продолжалась на протяжении всего XIX в.8, тогда как сыновей опасались отвлекать от изучения Торы даже сочувство вавшие просвещению родители. Что же касается конца XVIII в., то случаи обучения девочек светским на укам встречались изредка в семьях, принадлежавших к еврейской элите. Так, известный еврейский подрядчик и общественный деятель того времени, ав тор ряда записок по еврейскому вопросу и консультант первого Еврейского комитета (Комитета об устройстве евреев) 1802–1804 гг., «польского королев ского двора надворный советник» Нота Хаимович Ноткин нанял для своих двух дочерей нескольких домашних учителей для того, чтобы обучить их фран цузскому, русскому и польскому языкам, а также хорошим манерам9. Другой деятель «еврейской политики» конца XVIII в., могилевский купец Беньямин Шпеер, также стремился воспитать свою дочь на европейский лад. Однако это имело совершенно неожиданные последствия. Прибывший в г. Херсон в конце 1786 г. авантюрист из Венесуэлы Ф. де Миранда встретил там дочь Б. Шпеера уже в качестве супруги драгунского полковника князя П.Н. Долгору кова. «Княгиня, – отмечал в своем дневнике 14 ноября 1786 г. де Миранда, – еврейка по происхождению, и, чтобы выйти замуж, ей пришлось креститься, благодаря чему, да еще приданому в 50 тысяч рублей она стала вполне хороша для этого»10. Несмотря на еврейское происхождение, княгиня Долгорукова занимала видное место в аристократическом обществе Херсона: де Миранда встречал ее на званых обедах и вечерах у генерал майора князя А.И. Вяземс кого11, на ужине у новороссийского и азовского генерал губернатора светлей шего князя Г.А. Потемкина12. Иронический тон, сопровождающий первое упоминание княгини в дневнике, постепенно сменяется восхищением: по
К вопросу о принятии еврейскими женщинами христианства в России
113
контрасту со многими представителями «высшего общества» Херсона и «князь, и княгиня Долгоруковы чрезвычайно обходительны, и у них нет недостатка в образованности», – гласит запись от 22 ноября 1786 г.13 Таким образом, куль турный уровень представителя русской аристократии и «прекрасной еврей ки», казался со стороны совершенно равным, и, вероятно, так оно и было. 30 декабря 1786 г. Долгоруковы устраивали торжественный обед в честь приезда Потемкина в Херсон. «Приятно провели время с княгиней», – отметил пыл кий венесуэлец в дневниковой записи14. 2 января 1787 г., на ужине у Потемки на, «князь Долгоруков передал копию письма относительно евреев, адресо ванного его тестем [австрийскому] императору [Иосифу II]»15. Этот порази тельный эпизод, равно как и процитированное выше упоминание о прида ном, дают основание утверждать, что связи Шпеера с дочерью не прервались даже после ее возможного бегства из дома и перехода в православие. Беньямин Шпеер и ранее выказывал крайне революционные для того вре мени взгляды. В 1773 г., в проекте, поданном псковскому (полоцкому) губер натору генерал майору М.Н. Кречетникову, Шпеер описывал еврейские брач ные обычаи как «совершенное зло, в котором теперь еврейское общество страждет»16, и сетовал на «насилия жестоких родителей, бесчеловечие кото рых так далеко простирается, что иногда жених не знает и не видит свою неве сту до венца»17. Единственным выходом из существующего положения Шпе ер считал установление нового порядка заключения брака, при котором необ ходимым условием было бы публичное объявление женихом и невестой свое го согласия перед всем кагалом. Взгляды Шпеера отразились и в постановле нии созванного губернатором собрания еврейских депутатов в г. Полоцке, со стоявшемся в сентябре того же 1773 г.: «Обручительных контрактов не писать, пока молодые друг дружку не воспознают»18. Эпизод с передачей проекта ев рейской реформы австрийскому императору также весьма характерен для Шпеера, с его постоянным и характерным для маскилим «намерением, где случай будет, употребить себя в пользу общества своего и к устроению в оном порядка»19. Однако, как правило, еврейские девушки, решившие связать свою жизнь с человеком другой веры, не имели таких свободомыслящих и любящих роди телей, как Беньямин Шпеер, и их переход в христианство и дальнейшее заму жество сопровождались громкими конфликтами, вплоть до судебных разби рательств. Отзвуки следствия, речь о котором пойдет ниже, докатились до столицы на рубеже XVIII и XIX веков. Поскольку оно было связано с переменой веро исповедания, в его решении приняли участие как местная административная власть, так и религиозные структуры края. Инициативным документом дан ного следственного дела стало прошение еврея мещанина Ноты Абрамовича на имя императора Павла I с жалобой на похищение дочери Фрейды и на сильственное ее крещение жителями Каменецкого повета (уезда). 30 апреля 1800 г. могилевский архиепископ М. Сестренцевич получает распоряжение провести на месте тщательное расследование этого факта. Буквально в тот же день соответствующее предписание было направлено каменецкому епископу графу Сераковскому. После обстоятельного рассмотрения данного дела – а
114
Olga Minkina, Dmitry Feldman
оно продолжалось около трех месяцев – епископ 21 июля посылает Сестрен цевичу рапорт, к которому прикладывает отчет «о двух проведенных следстви ях» и письмо бывшего волынского и подольского военного генерал губерна тора графа И.В. Гудовича. 24 июля этот отчет с письмом отсылает в Санкт Петербург статс секретарю Д.Н. Неплюеву в свою очередь и Сестренцевич20. Как стало ясно из этих документов, первое следствие было произведено еще 4 февраля (т.е. до высочайшего распоряжения) в фольварке Савиницком (Савинцы), владении графа Потоцкого, где находилась дочь Н. Абрамовича. Отвечая на вопросы духовного лица (каноника), девушка рассказала, что ей 13 лет и что она ушла из дома добровольно, чтобы принять христианскую веру, т.к. влюблена в местного шляхтича Гавриила Чижаковского, и они намерены пожениться. В разговоре принимал участие родственник девушки еврей Воль Волович, также задававший ей вопросы. Фрейда подтвердила уже сказанное, добавив, что никаких претензий к родителям не имеет, ничего из дома не унес ла, но что жить с ними ей было в тягость: «Того хочу иметь, кого люблю, а понеже он есть благочестивой веры, то и я желаю быть в той же с ним вере и с ним бы свенчанною в церкви хоть сегодня, ежели б было дозволено»21. Второе следствие проводилось канониками Каменецкой епархии 24 мая в г. Каменец Подольске в монастыре доминиканок, и его результаты были ото сланы местному епископу для дальнейшей передачи по инстанции. Кроме уже известных нам сведений, мы узнаем, что после принятия католичества еврей ская девушка получила имя Анна. Ее родители Нота Абрамович и Зисля жи вут в имении графа Потоцкого Лишковцы Каменецкого повета, а она с помо щью местных шляхтичей добралась в соседний Павинец, где ее окрестил («воду лил на главу мою») ксендз доминиканского монастыря22. В письме графа И.В. Гудовича бискупу Сераковскому от 18 июня говорит ся, что по поданному ему прошению Нотки Абрамовича он поручил провести собственное следствие подольскому губернскому прокурору и каменецкому городничему23; результаты его были аналогичны предыдущему расследованию. Осенью 1800 г. следственное дело было закончено. 11 сентября генерал про курор Сената П.Х. Обольянинов посылает письмо статс секретарю графу П.И. Кутайсову, где сообщает об отказе мещанину Н. Абрамовичу в его претензии к шляхтичам Каменецкого повета, якобы отнявших его дочь Фрейду, посколь ку она крестилась добровольно под именем Анна, о чем «опубликовано в га зетах»24. Здесь стоит привести еще одно документальное свидетельство, касающее ся случаев ухода (добровольного или насильственного) еврейских девушек из их семей. В письме П.И. Кутайсова к П.Х. Обольянинову от 8 января 1801 г. говорилось, что статс секретарь подал императору доклад, в котором в том числе содержалось прошение некоего еврея Волиовича с жалобой на управи теля имения князя Долгорукова (без указания уезда и губернии) Злотницкого и на секретаря Волкова, которые якобы подговорили и увезли его дочь. Высо чайшим повелением было решено «отказать просителю чрез газеты»25. Из бу маг не известно, приняла ли эта молодая еврейка христианство, но, судя по тому, что ее отцу в претензии к местным жителям было отказано, девушка ушла из своей семьи, скорее всего, по собственному желанию.
К вопросу о принятии еврейскими женщинами христианства в России
115
Аналогичная ситуация почти в то же самое время сложилась и в семье круп ного еврейского коммерсанта, землевладельца, ученого и общественного дея теля Иошуа (Гамшея) Цейтлина, хорошо знакомого с князем Г.А. Потемки ным. О подробностях семейного конфликта мы узнаем из письма П.Х. Оболья нинова, отправленного графу П.И. Кутайсову 18 октября 1800 г. и полученно го последним в Гатчине спустя три дня. В нем говорилось, что некоторое вре мя назад по высочайшему повелению статс секретарь переслал в Сенат гене рал прокурору для рассмотрения три жалобы: «первую – бывшей польской службы надворнаго советника Цейтлина на лекаря Капелло, увезшаго дочь его и имение на знатную сумму, вторую – означеннаго лекаря Капелло, и тре тью – дочери Цейтлина, что он, Цейтлин, преследует Капеллу с женою един ственно за принятие последнею христианской веры и вступление их в супру жество»26. Известно также, что еще 7 апреля Обольянинов сносился с ново российскими военным и гражданским губернаторами для того, чтобы «дело сие изследовано было строжайшим образом, и обиженная сторона удовлетво рена была в полной мере». 8 июня 1800 г. он получает донесение о рассмотре нии этого спора «особенной» комиссией и о передаче материалов дела в Хер сонский уездный суд (Цейтлину принадлежало в Херсонском уезде сельцо Софийка27), где оно было подготовлено к слушанию, «но о совершенном окон чании его и доселе не получил никакого уведомления»28. В этой связи гене рал прокурор вновь отписывает местному военному губернатору, управляю щему по гражданской части, чтобы тот приказал закончить дело «без малей шаго медления», и одновременно – губернскому прокурору, с требованием объяснить, «по каким обстоятельствам дело сие доселе остается без решения». Как видим, сложность семейных взаимоотношений, щекотливость самой про блемы, переплетение требований из встречных жалоб, отягощенные при этом имущественным вопросом (вывоз безымянной дочерью Цейтлина фамильного «имения» на большую сумму), – все эти коллизии привели к тому, что судеб ная машина была вынуждена «сбросить обороты», не имея возможности опе ративно прийти к какому либо окончательному вердикту. К большому сожа лению, содержание судебного постановления нам пока неизвестно. Другая дочь Иошуа Цейтлина, Сара Фейгл (Фейгеле), предпочла покорить ся воле своего отца и вышла замуж за Абрама Израилевича Перетца (тогда 16 летнего юношу, а в будущем крупного предпринимателя, финансиста и обще ственного деятеля, одного из первых в России «просвещенных» евреев), кото рого также принудили к этому браку. Результаты такого «двойного принужде ния» не замедлили сказаться: при первой же возможности Перетц покинул жену и детей, в начале 1790 х гг. с помощью Г.А. Потемкина переселился в Санкт Петербург, а затем (около 1813 г.) перешел в лютеранство, женившись вторично на христианке. Его примеру последовали отосланные разгневанным тестем к отцу дети, Гирш и Цирель, после крещения получившие, соответ ственно, новые имена: Григорий и София. Существует, правда, еще одна, «бес конфликтная» версия того, как Перетц оказался в столице: будучи прибли женным к Потемкину, Цейтлин якобы представил князю своего зятя, которо го вскоре назначил представителем своего дома в Петербурге, где евреев тогда почти еще не было29.
116
Olga Minkina, Dmitry Feldman
С Софией же связан любопытный историографический курьез. Л.О. Гор дон в опубликованной в 1881 г. в «Восходе» статье «К истории поселения евре ев в Петербурге» приводил следующее предание: «Дочь Абрама Перетца от первой жены, Софья Абрамовна, была женой сенатора барона Гребница. Про нее рассказывают [здесь и далее авторский курсив], что, будучи уже христиан кою, она аккуратно исполняла по пятницам обряд зажигания субботних све чей (лихт беншен)»30. Этот же эпизод воспроизводится в монографии Д.Э. Фишмана без всякой критики, как реально имевший место31. Однако, как яв ствует из надгробных надписей32 и делопроизводственных документов, барон А.Ф. фон Гревениц (фон Гребниц) был женат на дочери коммерции советника А.И. Перетца от второго брака с Каролиной де Сомбр – Марии Абрамовне. Последняя, с точки зрения традиционного еврейского права (Галахи), еврей кой не являлась, и, следовательно, не была обязана зажигать субботние свечи. Она, однако, использовала свое влияние на мужа, чтобы облегчить участь сво его сводного брата Григория Абрамовича, сосланного в 1826 г. за участие в дви жении декабристов в г. Пермь, в 1827 г. переведенного в г. Усть Сысольск, а в 1839 г. – в г. Вологду. В 1841 г. Г.А. Перетцу были предоставлены право повсе местного жительства и свобода передвижения по стране (которыми он вос пользовался лишь в 1845 г., уйдя в отставку из членов Вологодского губернс кого правления и переехав в г. Одессу) под поручительство А.Ф. фон Гревени ца, ставшего к тому времени помощником статс секретаря Государственного совета33. Возвращаясь же к изложенному Л.О. Гордоном преданию, следует отметить, что его необходимо рассматривать в контексте широко распростра ненных в еврейском фольклоре конца XIX в. рассказов о петербургских крип тоиудеях, занимающих важные государственные посты, но продолжающих тайно придерживаться иудаизма и помогать своим соплеменникам34. В нашей работе нельзя пройти мимо фигуры Эмилии Львовны Невахович. Ее отцом был Лейба Невахович (Иегуда Лейб бен Ноах), происходивший из семьи варшавского банкира и поселившийся в столице в конце 1790 х гг., где сначала работал переводчиком с еврейского языка, а затем служил в финансо вом ведомстве и занимался коммерцией. Вместе с А.И. Перетцем и Н.Х. Нот киным Невахович вошел в число российских «просвещенных» евреев и стал первым в стране русско еврейским писателем, автором произведения «Вопль дщери иудейской» (1803). Крестившись около 1806 г. и отойдя от еврейской общественной деятельности, Лев Николаевич Невахович становится доволь но известным русским литератором, передав свои литературные наклонности двум сыновьям Михаилу и Александру. Эмилия Невахович – это та самая оча ровательная «Милочка», которая всегда помнила, как однажды на петербург ском балу А.С. Пушкин сказал ей по французски: «Как вам идет ваше имя». Милочка стала предметом очень недолгого увлечения поэта35. Ее акварель ный портрет в свое время привезла из Парижа вдова И.И. Мечникова, выда ющегося русского биолога и патолога. (В свое время Э.Л. Невахович вышла замуж за помещика И.Н. Мечникова и стала матерью двух сыновей36, в буду щем ученых Ильи Ильича и Льва Ильича, географа и социолога.) Правда, пе реход в христианство этой «прекрасной еврейки» не сопровождался каким
К вопросу о принятии еврейскими женщинами христианства в России
117
либо противодействием со стороны родителей или конфликтом, ибо явился событием семейным. Еще один любопытный конфликт, связанный с переходом еврейской де вушки в католичество, относится к 1807–1808 гг. В 1808 г. в Пятом (уголов ном) департаменте Сената рассматривалось дело об увозе и насильственном крещении молодой еврейки (чье имя, к сожалению, не сохранилось) неким шляхтичем Билевичем из г. Минска. Насколько можно судить по немногим сохранившимся документам, расследовавшие дело чиновники, в отличие от упоминавшегося выше эпизода с Фрейдой, дочерью шинкаря Н. Абрамовича, были склонны скорее принять сторону родителей похищенной – поставщика провианта для армии, купца 2 й гильдии Лейбы Перельмана и его жены Трай ны37. Возможно, здесь сыграло роль воздействие на администрацию влиятель ного подрядчика, равно как и сомнительная репутация Билевича, человека «дурного поведения» и «развращенных нравов»38. Еще один вариант развития такого конфликта отразился в мемуарах Ф.В. Булгарина. Следует отметить, что ко времени написания его записок (1846– 1849 гг.) в русской литературе уже сложилась традиция изображения «прекрас ной еврейки», и воспоминания Булгарина конструировались как литератур ный текст. Излагаемый ниже эпизод имеет подзаголовок: «Похищение жи довки: трагикомедия» и относится к 1810 г., когда Булгарин путешествовал вместе с капитаном Второго гусарского полка Герцогства Варшавского «гра фом О.» (Огинским?). Между местечком Шавли и г. Ковно путешественники остановились «в жидовской корчме». Сын хозяина корчмы, «мальчик хилый и чахлый», был женат на «красавице лет двадцати двух, проворной, ловкой жидовке»39 Ривке (у Булгарина «Рифка»). Познакомившись с прекрасной ев рейкой поближе, «граф О.» объявил своему спутнику, что останется в местеч ке на несколько дней и попросил подождать его на ближайшей почтовой стан ции. Когда приятели встретились, Булгарин «с удивлением» обнаружил в брич ке графа «красавицу жидовку» и вынужден был участвовать в опасном при ключении. Еврей содержатель почтовой станции, где остановились беглецы, не мог скрыть своего изумления и ужаса при виде знакомой ему Ривки в ком пании двух молодых польских офицеров. Однако Ривка «не растерялась, вошла в комнату с гордым видом, несколько театрально, и сказала хозяину с хозяй кой, что она уже христианка», и доказала это за ужином: «ела, не разбирая, что треф, а что кошер»40. Неожиданно к постоялому двору подъехали пример но двадцать воинственно настроенных евреев, требовавших вернуть похищен ную. Булгарин, «граф О.» и Ривка забаррикадировались в комнате, а воору женные слуги графа охраняли бричку. Евреи заявили, что Ривка «взяла с со бою весь свой жемчуг на значительную сумму и деньги, бывшие в кассе трак тирной»41, но беглянка это отрицала. Переговоры закончились тем, что граф, Булгарин и Ривка пробились, угрожая пистолетами, к бричке через толпу ев реев и ускакали. На заставе в Ковно их остановили заседатель нижнего земс кого суда и офицер городской полиции, поскольку отец Ривки уже успел по дать жалобу на похитителей дочери и добиться покровительства местных вла стей. В свою очередь, Булгарин, за взятку отпущенный из под стражи, обра тился за содействием к своему знакомому, земскому судье Хлопицкому. Пос
118
Olga Minkina, Dmitry Feldman
леднее обстоятельство, а также высокий статус похитителя повлияли на даль нейшее развитие конфликта. Капитан исправник и городничий мягко угова ривали «графа О.» вернуть Ривку ее родным, и граф, которого, видимо, уже начинало тяготить затянувшееся приключение, был готов отпустить ее. «Рив ка вопила, что перережет себе горло, если ее отдадут жидам, уверяя, что она хочет быть христианкою»42. В итоге было решено отправить девушку в като лический женский монастырь, на что она согласилась после обещаний своего возлюбленного приехать за ней, когда она примет христианскую веру. Разу меется, «граф О.» не исполнил своего обещания. Дальнейшая судьба Ривки неизвестна, равно как и архивные документы, могущие пролить свет на этот любопытный эпизод. Отечественная война 1812 года знаменовала собою «открытие еврейства» образованным российским обществом. В воспоминаниях Н.Н. Муравьева Карского изложен любопытный эпизод, относящийся к апрелю 1812 г.: «На конец, прибыли мы к вечеру в местечко Неменчино, откуда оставалось толь ко 30 верст до Вильны… Хозяин корчмы, где мы остановились, был жид. Он имел двух прекрасных дочерей, из коих старшая звалась Белла… Прелестная еврейка приобрела знаменитость после поцелуя, данного ей государем в про езде его через Неменчино»43. Эпизод произвел неизгладимое впечатление и на евреев – почти тридцать лет спустя заботливые родители советовали доче рям: «Вымажи личико сажей, чтобы царь тебя не поцеловал»44. Несомненно, во время войны с наполеоновской Францией происходили определенные кон такты российских военнослужащих с еврейским населением Литвы и Бело руссии (в том числе с местными женщинами и девушками), которое в своей массе, в отличие от поляков, поддержало русскую армию и всячески противо действовало военным акциям французских оккупантов – о патриотических чувствах евреев имеется множество свидетельств русских военачальников. Но, к сожалению, в документах пока не обнаружено каких либо описаний «амур ных» историй евреек с русскими офицерами. Однако, в любом случае об этих взаимоотношениях на визуальном, иконографическом уровне может свиде тельствовать хотя бы литография неизвестного художника «Литовские евреи в 1812 г.», опубликованная в книге С.М. Гинзбурга о российских евреях в Оте чественной войне 1812 года и воспроизведенная также на вклейке в русской версии книги Дж.Д. Клиера «Россия собирает своих евреев»45. На этой иллю страции присутствуют все участники конфликта, описанного в настоящей работе: «прекрасная еврейка», ее родители и потенциальный «похититель» – русский офицер. Следующий любопытный инцидент на данный момент известен нам лишь в кратком изложении американского историка еврейства С. Барона, хотя в дальнейшем возможно обнаружение архивных источников по данному сюже ту. Летом 1814 г., в канун субботы, 13 летняя дочь киевского раввина Давида Слуцкого была похищена, затем насильно крещена (в православие) и выдана замуж за христианина. Однако девушка не смирилась со своим новым поло жением и попыталась сбежать обратно к родителям и вернуться к иудаизму. Окончательное решение по этому делу, исходившее от друга Александра I, гла вы Департамента духовных дел иностранных исповеданий князя А.Н. Голи
К вопросу о принятии еврейскими женщинами христианства в России
119
цына, в дальнейшем сыгравшего значительную роль в разработке правитель ственной политики по отношению к евреям, было неблагоприятным для по терпевших. Переход девушки в христианство был объявлен законным и доб ровольным, а ее отец попал под следствие за «клевету» на местное духовен ство46. Возможно, такое жесткое решение было вызвано необходимостью под держивать престиж государственной религии и, следовательно, центральной власти в Западном крае, в котором преобладали католики. Кстати, по многим проблемам еврейской общественной жизни князь Го лицын занимал позитивную позицию: это и активное его участие в прекраще нии процессов по ложным обвинениям евреев в ритуальных преступлениях («кровавых наветов») в 1817 г., и его глубоко положительная оценка деятель ности евреев во время недавней освободительной войны России против фран цузов, и отмена в 1820 г. благодаря его вмешательству уже подготовленного к опубликованию сенатского указа, по которому земли, арендованные евреями у помещиков, должны были быть возвращены их владельцам без компенса ции взятых у евреев денежных сумм, и его стремление сохранить при возглав ляемом им Министерстве духовных дел и народного просвещения постоян ный совещательный орган из выборных представителей еврейских общин – «еврейскую депутацию» («депутацию еврейского народа»), которая действо вала в 1817–1825 гг., и проч. С другой стороны, известны утопические взгляды Александра I и А.Н. Голицына относительно добровольного и массового ухо да евреев из иудаизма, которые вылились в учреждение «Общества израильс ких христиан», просуществовавшего на бумаге с 1817 по 1833 гг., а также жес токие преследования с начала 1820 х гг. русских субботников (иудействую щих): разорение селений сектантов и ссылка их жителей в Сибирь и на Кавказ – именно евреям князь поставил в вину совращение христиан в иудейство и принял меры по ужесточению российского законодательства о евреях.47 Одним из самых заметных членов официального еврейского представитель ства при центральной власти являлся депутат Зундель Зонненберг из г. Грод но, у которого была единственная дочь Хая Эстер. Как «с крайним соболезно ванием» признавался позже ее отец, «Хая Эстер, будучи еще 12 ти лет от роду, показала признаки дурного характера, к исправлению чего были приняты все возможные меры, но, не имея успеха, я отдал ее в замужество»48. Согласно распространенному обычаю, Зонненберг взял зятя на содержание, однако все выгоды, которые молодой человек и его семья могли извлечь из этого союза: богатство и родство с одним из самых влиятельных евреев Российской импе рии, показались свекру Хаи Эстер ничтожными по сравнению с ее «порочной натурой». «Когда отец зятя моего, – продолжал свои жалобы Зонненберг, – пригласил ее с мужем к себе на праздник, то она, находясь у него до четырех месяцев, показала себя совершенно развратною, потому на требование свек ра о разводе их я принужден был согласиться»49. В 1820 г., находясь в столице, Зонненберг «получил из дому сведение, что 9 апреля в ночное время Гроднен ской губернии города Волковыска житель, женатый шляхтич Матвей Болтуч подговорил мою несовершеннолетнюю дочь, которой едва минуло пятнадцать лет, и, укравши большую часть моего имущества, [она] тайным образом уеха ла в город Слоним в тамошний женский монастырь»50, как отмечал впослед
120
Olga Minkina, Dmitry Feldman
ствии губернатор, «в намерении, как полагать должно, переменения рели гии»51. Следствие, проводившееся гродненским губернатором летом 1820 г., показало, что из дома депутата похищено было «наличных денег, драгоцен ных вещей и жемчуга на 300 червонцев»52. Обращает на себя внимание бук вальное совпадение некоторых деталей (похищение беглянкой жемчуга – тра диционного украшения замужних евреек, помещение желающей принять ка толическую веру еврейки в женский монастырь) с упоминавшейся выше ис торией «похищения жидовки» приятелем Ф.В. Булгарина. Спешно прибывший в Гродно Зонненберг пытался добиться у губернатора «предписания… о возвращении дочери и недостающее имущество с Матвея Болтуча взыскать»53. К сожалению, мы на данный момент не располагаем све дениями о том, чем закончилась эта история. Отметим только нетипичное для еврейской семьи XVIII–XIX вв.54 обстоятельство: единственной дочери Зон ненберга в 1820 г. «едва минуло пятнадцать лет», а отцу ее в 1818 г. уже было «около шестидесяти»55. Этот случай отразился и в еврейском фольклоре, в предании, в котором бегство дочери связывается с окончанием депутатской карьеры Зунделя Зон ненберга. Согласно преданию, записанному в начале XX в. в Гродно, пока Зон ненберг ходатайствовал за евреев перед императором, его единственная дочь Лея сбежала с польским шляхтичем, перешла в католичество, и ко всему про чему, убегая из родительского дома, прихватила узел с серебряной посудой, золо! тыми украшениями и другими ценностями. Зонненберг спешно отправился до! мой, попытался добиться возвращения дочери к родителям и прежней вере, зате! ял даже судебную тяжбу, но ничего не добился: девица была совершеннолет ней, брак ее с поляком был заключен по закону, и к тому же она сама заявляла, что ни в коем случае не покинет своего любимого и не вернется домой. Это событие так потрясло Зонненберга, что его хватил удар («azoy dershlogn, az s’iz shoyn fun demlt on tseshtert gevorn zayn gants lebn»). По этой причине Зоннен берг был вынужден оставить свою политическую и общественную деятель ность, хотя гродненские евреи до конца дней его приходили к нему с напрас ными просьбами о ходатайстве56. Курсивом отмечены совпадения с «реаль ными» событиями, которые, таким образом, оказались актуализированы на родной памятью. Вытесненными из исторической памяти оказались имя де вушки, ее первый брак и развод, и, главное, то, что ее возлюбленный поляк был уже женат и не мог на ней жениться. По поводу же отставки З. Зонненберга следует отметить, что в отставку он выходил дважды: в 1817 г. – по собственному желанию, официально по «се мейным обстоятельствам», а в действительности из за того, что его не удов летворял тогдашний состав депутации, и Зоннеберг планировал добиться сво его переизбрания и устранения с политической арены своего конкурента, не свижского купца Лейзера Диллона (в некоторых российских делопроизвод ственных документах также фигурирующего как де Леон, Деллион, Делион или Дюлон), и это ему отчасти удалось. Вторая и последняя отставка Зоннен берга сопровождалась большим скандалом: в конце 1820 г. он, как гласит со ставленный в 1826 г. официальный обзор деятельности еврейских депутатов, «за дерзость пред начальством по представлению цесаревича [Константина
К вопросу о принятии еврейскими женщинами христианства в России
121
Павловича] был лишен своего звания»57, а личный секретарь Зонненберга – Ицхак Сассон сообщал в своих мемуарах, что этой отставке немало поспособ ствовали остальные еврейские депутаты, пылавшие желанием отомстить за постоянные интриги, которые вел против них Зонненберг58. Таким образом, вопреки легенде, здоровье депутата не пострадало из за «недостойного» пове дения его дочери, и сил у него хватало даже на «дерзость» перед лицом такого «начальства», как великий князь Константин Павлович, который, как извес тно, отличался буйным и непредсказуемым поведением59. Следующий эпизод также имеет прямую связь с государственной полити кой в отношении евреев и попытками последних повлиять на нее. Образ ев рейки Леи Рафалович Сталинской, ставшей (не позднее 1825 г.) женой адми рала А.С. Грейга, по разному отразился в еврейских преданиях и русской ме муарной литературе. Согласно еврейским источникам, Лея (Лия) происходила из богатой и ува жаемой хасидской семьи Юго Западного края. Ее отец, содержатель трактира (или гостиницы) в г. Могилеве Михл Рафалович Сталинский, был близок к цадику Исроэлю Моше Ружинеру60. Вполне возможно, содержащиеся в ев рейских легендах сведения о богатстве и высоком статусе отца Леи являются не отражением реального положения вещей, а фольклорной условностью: зна менитой заступнице за еврейский народ приписывалось высокое происхож дение. Записки известного публициста и коллекционера тайного советника Ф.Ф. Вигеля, фиксировавшего в данном случае ходившие в высшем обществе г. Николаева слухи и сплетни о происхождении и скандальном прошлом суп руги адмирала, рисуют нам совершенно противоположную картину: «Была она сначала служанкой в жидовской корчме под именем Лии или простым назва нием Лейки. Она была красива, ловка и умением нравиться наживала деньги. Когда прелести стали удаляться [Лея родилась в Могилеве (?) 27 января 1800 г., а умерла 28 сентября 1881 г. и была похоронена рядом со вторым мужем на Смоленском лютеранском кладбище в Петербурге61; описываемые события, если и имели место, относятся к концу 1810 х гг. – Авт.] и доставляемые ими доходы уменьшаться, имела она уже порядочный капитал, с котором и нашла себе жениха, прежних польских войск [кавалерийского] капитана Кульчинс кого. Надобно было сменить веру. С принятием св[ятого] крещения к пре жнему имени Лия прибавила она только литеру «ю» и сделалась Юлией Ми хайловной. Через несколько времени (не позднее 1820 г.), следуя польскому обычаю, она развелась с ним»62. К слову, к зафиксированным мемуарной литературой слухам, подобно опи санным здесь, следует подходить весьма осторожно и скептически: достаточ но упомянуть, например, высказывания Вигеля о еврейском происхождении графа Е.Ф. Канкрина, которые на самом деле не соответствуют действитель ности. Еврейская же легенда ничего о первом браке Леи не сообщает, также как и не проливает свет на ее знакомство с адмиралом и обстоятельства ее крещения. В противоположность сдержанности еврейских рассказчиков, ис тория любви «жидовки» и адмирала А.С. Грейга расцвечена в «Записках» Ви геля красочными подробностями: после развода с Кульчинским Юлия «под предлогом продажи какого то строевого корабельного леса приехала в Ни
122
Olga Minkina, Dmitry Feldman
колаев. Ни с кем, кроме главного начальника, не хотела она иметь дела, доби лась до свидания с ним, потом до другого и до третьего. Как все люди с чрез мерным самолюбием, которые боятся неудач, Грейг был ужасно застенчив, она на две трети сократила ему путь к успеху. Ей отменно хотелось выказать свое торжество, из угождения же гордому адмиралу, который стыдился своей слабости, жила она сначала уединенно.., но скоро весь город, или лучше ска зать, весь флот, пожелал с нею познакомиться»63. Таким образом, связь арис тократа с еврейкой воспринималась русским обществом как нечто постыд ное, как «слабость». Аналогичные описательные стереотипы использовались и в литературе того периода. Достаточно вспомнить сходные по тональности с процитированными отрывками из мемуаров Вигеля пассажи из повести Ф.В. Булгарина «Эстерка» (1828 г.), посвященной «прекрасной еврейке» – возлюб ленной польского короля Казимира, где любовь монарха к еврейке и авто ром, и персонажами характеризуется как позорная «слабость»64. Далее Ф.Ф. Вигель рисует портрет коварной красавицы, которую он впер вые увидел в Николаеве в январе 1828 г.: «В ее наружности ничего не было ев! рейского, кокетством и живостию она скорее походила на мелкопоместных польских паней, так же как они, не знала иностранных языков, а с польским выговором хорошо и умно выражалась по русски… Она мастерски вела свое дело, не давала [А.С. Грейгу] чувствовать оков, ею наложенных, и осторожно шла к цели своей, законному браку. Говорили даже, что он совершился»65. Лея (именовавшаяся теперь Юлией), скорее всего, сохранила связи со своей мно гочисленной еврейской родней. Так, двум своим племянникам, братьям Ра фалович, она выхлопотала выгодные подряды на снабжение провиантом Чер номорского флота (Грейг в 1816–1833 гг. был главным командиром Черномор ского флота и портов, военным губернатором Николаева и Севастополя), и в скором времени они стали самыми богатыми евреями во всем Юго Западном крае66. Адмирал получил всеобщее признание как реформатор и судострои тель, выдавая подряды на строительство военных кораблей частным предпри нимателям. Его жена естественно пользовалась большим влиянием при вы боре подрядчиков. По информации историка Б.В. Ананьича, в 1825 г. благо даря протекции Юлии Сталинской подряд на поставку парусины для флота, а затем и на строительство военных кораблей получил ее родственник, киши невский купец 2 й гильдии Шлема (Соломон, после принятия православия Федор) Рафалович. Известно, что он жил и работал в Николаеве. Однако в ноябре 1829 г. вышел императорский указ, запрещавший евреям постоянное жительство в Севастополе и Николаеве: евреи могли находиться в этих горо дах лишь временно, с разрешения градоначальника и военного губернатора. Купец Ш. Рафалович пользовался такой льготой, а в 1838 г. он получил разре шение на постоянное жительство в Николаеве. Еще в 1833 г. Ш. Рафаловичу был вручен «аттестат за исправную подготовку по Черноморскому ведомству». Заработанные на строительных подрядах капиталы позволили Шлеме и Да виду Рафаловичам открыть банкирский дом «Рафалович и К» (по одним све дениям учрежденный в г. Одессе в 1833 г., а по другим – в г. Кишиневе в 1838 г.), имевший к концу 1860 х гг. ежегодные обороты до 50 миллионов рублей и
К вопросу о принятии еврейскими женщинами христианства в России
123
игравший существенную роль в развитии промышленности, торговли и сель ского хозяйства Новороссийского края67. Любопытно, что когда в 1833 г. А.С. Грейга сменил на его посту адмирал М.П. Лазарев, привлекший Ш. Рафаловича к восстановлению Спасского ад миралтейства и предоставивший ему выгодные подряды на строительство че тырех 84 пушечных военных кораблей, то нового флотского начальника по стоянно раздражало вмешательство Юлии Михайловны в обсуждение с ним и его подрядчиками судостроительной программы. Эти выходки Сталинской, так же как и ее высказывания о том, что якобы адмирал вовсе не знает «морс кого дела» и «ничего не смыслит» в кораблестроении, привели к подаче Лаза ревым жалоб на нее начальнику Главного морского штаба адмиралу А.С. Мен шикову68. Несмотря на переход в христианство, Лея Рафалович Сталинская остава лась, как и ее отец, ревностной почитательницей своего дальнего родствен ника, Ружинского цадика (которого, кстати, впоследствии судили за убий ство двух доносчиков). Ее отношения с цадиком строились по той же схеме, что и отношения обычных хасидов со своими цадиками: она посылала р. Ис роэлю взносы на содержание цадика, так называемые pid’onim, которые дол жны уплачивать все принадлежащие к данному «двору» хасиды, и специаль ные записочки kvitlekh (bekoshes), на которых было принято записывать свои желания, чтобы цадик о них помолился; спрашивала у него совета во всех сво их делах и вела с ним переписку на древнееврейском языке69. Последнее об стоятельство указывает на то, что Лея получила в родительском доме хорошее традиционное образование, что было редкостью для девочек, особенно из ха сидской среды70. И цадик словно не замечал, казалось бы, «позорного» в гла зах евреев поведения своей подопечной. Супруга адмирала, благодаря своему заступничеству за евреев, прославилась по всей «черте оседлости» как среди хасидов, так и среди миснагидов под прозвищем «di mume Lea» («тетка Лея»)71. Распространение на евреев рекрутской повинности в 1827 г., воспринимав шееся еврейским населением как всенародное бедствие (gze˜ra), в некоторой степени сблизило хасидов с их противниками миснагидами и заставило их объединиться против общей опасности. Эти попытки примирения отразились и в еврейском фольклоре. Так, согласно одной легенде, р. Хаим Воложинер, глава Воложинской йешивы, чье появление в этой истории является харак терным для фольклора анахронизмом, поскольку этот знаменитый талмудист умер в 1821 г., отправил своего внука Ицхака Вольфа Соловейчика к Ружинс кому цадику с тем, чтобы последний употребил все свое влияние на тех хаси дов из своей паствы, которые были «близки к властям» (используется талму дический термин me·qorvim le malkhu˜t). Однако цадик, хоть и принял у себя внука своего давнего противника вполне дружелюбно, ответил, что сделал уже все, что мог, а именно – отправил два письма «тетке Лее». Последняя должна была использовать все свое влияние, чтобы добиться отмены указа, однако на этот раз ее ходатайство (ire šta˜dlanu˜t) оказалось безуспешным72. Примечатель но, что в работе Э. Ледерхендлера о еврейской «политике» этот эпизод излага ется как действительно имевший место 73. Ледерхендлер не учитывает ни
124
Olga Minkina, Dmitry Feldman
упомянутый выше анахронизм, связанный с р. Хаимом Воложинером, ни фольклорный характер источника. Действительно имевшие место выступления А.С. Грейга «в защиту» евреев приписывались последними благотворному влиянию его жены74. Так, при об суждении проекта нового «Положения о евреях» в Государственном совете 28 марта 1835 г. адмирал Грейг подал «особое мнение», где предложил два проти воположных варианта политики по отношению к евреям: правительству сле довало либо отказаться от «стеснения в действиях и обычаях их по своей вере» и предоставить им «равную с другими свободу по торговле», либо «выслать их всех без изъятия за границу»75. При этом предоставление равноправия моти вировалось не достоинствами евреев, а наоборот, необходимостью нейтрали зовать якобы исходившую от них опасность: не следовало оставлять «сие со словие внутри государства в таком положении, которое возбуждает в них бес прерывное неудовольствие и ропот»76. Аналогичными соображениями руко водствовались несколько ранее члены третьего Еврейского комитета, предла гавшие ослабить правовые ограничения для евреев, которые в противном слу чае могли бы «ввергнуться в отчаяние, могущее произвести последствия, вред ные для общественного спокойствия»77. Таким образом, «особое мнение» А.С. Грейга принадлежало к аналогичному ряду выдвигавшихся администрацией предложений по вопросу о статусе евреев. Младшая сестра Леи Грейг, Белла, сбежала с поручиком Лизгара, греком по происхождению, крестилась и вышла за него замуж. С ними, а возможно, и с супругами Грейг, был знаком А.С. Пушкин. По предположению В.Н. Грабовс кой, история сестер Сталинских послужила одним из источников сюжета «Станционного смотрителя»78. Данную точку зрения разделяет также А. Во робьев. Однако в «Станционном смотрителе» отсутствуют главные, на наш взгляд, отличительные черты сюжета о «прекрасной еврейке», межкультурное взаимодействие и межкультурный конфликт. В повести Пушкина влюблен ных разделяет не религия, не принадлежность к разным народам, а менее тяж кие препятствия: различие имущественного и социального статуса. Изложенные в данной статье факты коррелируют с традицией изображе ния «прекрасной еврейки» в литературе. Литературный миф о «прекрасной еврейке» стал предметом исследования М. Вайскопфа, выделившего основ ные типажи, задействованные в данном сюжете: еврейская девушка, наделен ная «экзотическим обаянием и пылкостью библейской Суламифи.., непре менно тянущаяся если не к христианству, то к христианину», которая «проти вопоставляется… своему старому, злобному и корыстолюбивому отцу»79. Та же модель парадоксальным образом обнаруживается в большинстве рассмотрен ных выше документов, что позволяет увидеть в числе источников литератур ного мифа не только рецепцию сюжетов «Венецианского купца» и «Айвенго», не только тонко подмеченный Вайскопфом глубинный «конфликт свирепого закона и эротизированной благодати»80, но и нечто иное. Логика художествен ного произведения в данном случае совпадает с логикой бюрократических документов, поскольку и то, и другое исходит из одного и того же круга, ис пользующего общие ментальные схемы, диктующие трактовку и расстановку
К вопросу о принятии еврейскими женщинами христианства в России
125
действующих лиц, композицию и последовательность событий. Получающа яся в результате картина является одной из сторон феномена, который можно охарактеризовать как «русский ориентализм» с повышенным интересом к эк зотике, разнообразию национальных типов. Весьма показательным в этом смысле представляется следующий пример литературного произведения, созданного под воздействием реального собы тия, имевшего место в жизни его автора. Речь здесь идет о небольшом стихот ворении «Горы», написанном выдающимся русским поэтом и государствен ным деятелем Г.Р. Державиным и опубликованном в различных собраниях его сочинений81. Оно начинается следующими строками: «Желал бы век я быть с жидовочкой прекрасной, чтоб в Горках и Горах с ней время проводить...» О какой же «жидовочке» (т.е. еврейке) идет речь в данном произведении «отца русских поэтов» и каковы обстоятельства его встречи с ней? Идентифициро вать этот персонаж помогают примечания публикатора академического изда ния Я.К. Грота. Как следует из его объяснений, стихотворение было написано 22 июля 1799 г. в местечке Горы Чаусовского уезда Могилевской губернии82. Сенатор Державин находился в Горах во время поездки на следствие в сосед нюю д. Березятню, принадлежавшую графу А. Поцею83. Возвращаясь оттуда ночью, поэт остановился в доме красавицы графини Н.Л. Соллогуб. Видимо, к этому его побудил долг члена Комиссии по составлению законов разобрать ся с жалобами графини на то, что «много крестьян присвоили шляхетство, не повинуются и не платят подати», хотя и не были исключены из подушного оклада, вопреки сенатскому распоряжению с требованием от них послуша ния до окончательного разбора прав в Герольдии Сената84. (Кстати, Горы, как и упоминаемое в исследуемом стихотворении ближнее местечко Горки явля лись владениями графа И.А. Соллогуба.) В Горах, в дворянской усадьбе, Дер жавина встретила 15 летняя дочь Соллогубов, Екатерина Ивановна, – «что ныне княгиня Голицына», – которая (по личным «Объяснениям» поэта, ч. III), «из шутки перерядясь в жидовское платье, поднесла автору несколько стреля ных бекасов»85. Именно она и стала одной из муз поэта – державинской «Жи довочкой». В опубликованных уже позднее мемуарах Ф.Ф. Вигеля о ней ска зано буквально следующее: «Она была из числа тех женщин, кои к чести преж няго времени и к стыду настоящаго, встречались тогда чаще чем ныне: их об разцом была императрица Елисавета Алексеевна. Приятности лица молодой княгини Голицыной были ничто в сравнении с ея скромною любезностию: не покидая земли, она все казалась на дороге к небу, и если бы могла быть убыль в ангелах, то я уверен, что из таких существ делали бы их новый выбор»86. В начале XIX в., во время коронации Александра I, воспетая Державиным под именем «Жидовочка» графиня Е.И. Соллогуб вышла замуж за князя Г.С. Го лицына и таким образом стала княгиней Голицыной. Возникает вполне резонный вопрос: почему именно в «жидовском пла тье» молодая девушка встретила Державина в своем родовом имении? Веро ятнее всего, Катерина, родившаяся в г. Полоцке в 1784 г., не имела никаких предрассудков и комплексов по поводу окружавшего ее многочисленного иудейского населения (составлявшего кагал), которое имелось в Горах, так же как и в других белорусских местечках и городах. Такое полушутливо иро
126
Olga Minkina, Dmitry Feldman
ничное отношение к еврейской одежде одновременно свидетельствует об отсутствии у юной графини каких либо признаков ксенофобии, тем более антисемитизма. Думается, что демонстрация необычного облачения была продиктована исключительно желанием Катерины удивить известного по эта и, может быть, расширить его познания в области еврейской этногра фии87. Интересно, что некоторые историки генеалоги придерживаются той точки зрения, что представители графского рода Соллогубов (Сологубов) являются по женской линии потомками крещеных евреев Шафировых. Дей ствительно, Соллогубы получили примесь еврейской крови от одной из мно гочисленных дочерей сподвижника царя Петра I, подканцлера барона Пет ра Павловича Шафирова88. Аналогичным образом, в стихотворении А.С. Пушкина «Раззевавшись от обедни...», написанных в 1821 г. сатирических куплетах на кишиневских дам, «еврейкой» названа Мария Егоровна Эйхфельт89, урожденная Милло, дочь молдавского боярина Иордаки Енаке Милло90. Прозвище «еврейка», данное М.Е. Эйхфельт в кишиневском высшем обществе, становится отправной точ кой для остроумия поэта: Вот еврейка с Тадарашкой91, Пламя пышет в подлеце, Лапу держит под рубашкой, Рыло на ее лице. Весь от ужаса хладею: Ах, еврейка, бог убьет, Если верить Моисею, Скотоложница умрет!92
Таким образом, термины «еврейка», «жидовочка» и у Державина, и у Пуш кина употребляются по отношению к особам определенно не еврейского про исхождения, в рамках некоей литературной игры, маскарада. Этому соот ветствует и мотивировка переодевания в еврейскую одежду «из шутки» в «Объяснениях» Державина, и избранный Пушкиным жанр сатирических куплетов. «Еврейское» воспринималось как нечто низкое, презренное и от того смешное. В то же время А.С. Пушкин, как и многие поэты во всем мире (например, Дж. Байрон, Ш. Бодлер и др.), с большим пиететом относился к красоте ев рейских женщин, посвящая им вдохновенные, исполненные восхищения стихи: Христос воскрес, моя Реввека! Сегодня следуя душой Закону бога человека, С тобой целуюсь, ангел мой. А завтра к вере Моисея За поцелуй я не робея Готов, еврейка, приступить – И даже то тебе вручить, Чем можно верного еврея От православных отличить.
К вопросу о принятии еврейскими женщинами христианства в России
127
Стихотворение «Христос воскрес», сочиненное в 1821 г., было обращено к дочери содержательницы трактира в Кишиневе, с которой познакомился Пуш кин93. По всей видимости, она же упоминается в запрещенном произведении – поэме «Гавриилиада» (1821). Данным строчкам, как видим, присущи одно временно и глубокая ирония, и преклонение перед женской красотой, и эро тизм, не переходящий впрочем грань пошлости. Обращает на себя внимание шутливое намерение автора даже изменить своей христианской вере ради мимолетной любви красавицы иудейки94. Другим аспектом данной темы является восприятие самими евреями пере хода их соплеменниц в христианство, что, в отличие от предыдущего сюжета, не становилось, насколько нам известно, предметом специального исследо вания. Здесь можно проследить две во многом противоположные тенденции. Согласно первой, контакты евреек с иноверцами рассматриваются как одно из тяжелых последствий нахождения евреев в «изгнании», «рассеянии» (gâlu˜t). Так, согласно записанной в конце XIX в. еврейской легенде, самым страш ным бедствием для шкловских евреев оказывается то, что неумеренные сек суальные аппетиты одного из бывших фаворитов Екатерины II генерал лей тенанта С.Г. Зорича, владевшего местечком Шклов Могилевского уезда с 1778 по 1799 гг., распространялись и на «balebatishe tekhter», т.е. на дочерей пред ставителей местной еврейской элиты95. Аналогичным образом, слухи, распро странившиеся среди еврейского населения г. Бобруйска в 1840 е гг., касались якобы готовящегося правительством указа, согласно которому еврейские де вушки должны «отбывать натуральную повинность при офицерских коман дах»96. Чтобы девушек признали непригодными к несению подобной «служ бы», матери стригли дочерям волосы, обмазывали головы смолой, рисовали на теле нарывы и болячки. Местные раввины ввиду грядущего бедствия со ставили специальную молитву об искуплении предстоящих грехов этих деву шек, а известие о готовящемся визите императора Николая I в Бобруйск при вело к стихийному паническому бегству многих еврейских семей, где имелись красивые дочери97. Этой же традиции принадлежит упомянутая выше песня о «царском поцелуе» и однозначно негативная оценка случая с дочерью еврейс кого депутата Зунделя Зонненберга в фольклоре. Другая традиция интерпре тации перехода евреек в христианство связана с важным архетипом еврейс кой исторической памяти – историей царицы Эстер, использовавшей свое супружество с царем иноверцем для спасения своего народа. Наиболее полно данный архетип выразился в рассмотренных выше преданиях о Лее Грейг. Роль Мордехая в данном случае переходит к ее наставнику, Ружинскому цадику, осуществляющему связь влиятельной еврейки с покинутыми ею единоверца ми. Таким образом, рассмотренный материал, при всей его неполноте и про тиворечивости, позволяет оценить значение этих «казусов» в контексте рус ско еврейского диалога, интенсивного взаимодействия двух культурных тра диций. Специфика рассмотренного в статье материала состоит в том, что фун кции посредника между двумя социокультурными пространствами в данном случае осуществлялись женщинами.
128
Olga Minkina, Dmitry Feldman
Примечания 1 О современном состоянии и статусе гендерных исследований в российской исторической науке см.: Пушкарева Н.Л. Проблема институализации гендерного подхода в системе исторических наук и исторического образования // Женщины. История. Общество: Сборник научных статей. Тверь, 2002. Вып. 2. С. 9–22; о Jewish Studies см.: Чарный С. Позднесоветская и постсоветская иудаика // Материалы Одиннадцатой ежегодной международной междисциплинарной конференции по иудаике. М., 2004. Ч. 2. С. 133– 162. 2 О еврейской исторической памяти см.: Йерушалми Й.Х. Захор: Еврейская история и еврейская память. М.; Иерусалим, 2004. 3 Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 210. Разрядный приказ. Столбцы Белгородского стола. Стб. 61. Л. 36, 373. 4 См.: Фельдман Д.З. К истории появления крещеных евреев в Московском государстве XVII в. // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2005. № 4 (22). С. 21–27. 5 См.: Гессен Ю. История еврейского народа в России. Л., 1927. Т. 2. С. 31, 35. 6 Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. Собр. 1 е (ПСЗ–1). СПб., 1830. Т. XXIII. № 17006. 7 См.: Fishman D.E. Russia’s First Modern Jews: The Jews of Shklov. N.Y., 1995. 8 См.: Feiner F. The Pseudo Enlightement and the Question of Jewish Modernization // Jewish Social Studies. 1996. Vol. 3. № 1. Р. 66–68. 9 См.: Litvin Y. Yiddishe neshomes. N.Y., 1916. Vol. 2. P. 34. Д.Э. Фишман, вскользь упоминая об этом эпизоде, употребляет нейтральное в гендерном отношении слово «дети» (Fishman D.E. Russia’s First Modern Jews… P. 53). 10 де Миранда Ф. Путешествие по Российской империи. 1786–1787 гг. М., 2001. С. 30. 11 Там же. С. 30, 35. 12 Там же. С. 52. 13 Там же. С. 35. 14 Там же. С. 49. 15 Там же. С. 52. 16 Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). Ф. 256. Собрание Н.П. Румянцева. Оп. 1. Д. 470. Л. 5 об. 17 Там же. 18 Там же. Л. 45. 19 ОР РГБ. Ф. 397. Кречетниковы. Карт. 1. Д. 31. Л. 5. 20 РГАДА. Ф. 1239. Дворцовый отдел. Оп. 3. Ч. 111. Д. 58785. Л. 1–2. 21 Там же. Л. 3–3 об. 22 Там же. Л. 4–4 об. 23 Там же. Л. 5. 24 Там же. Ч. 80. Д. 37679. Л. 1. 25 Там же. Ч. 118. Д. 65120. Л. 10. 26 Там же. Ч. 80. Д. 37932. Л. 1. 27 Там же. Ф. 1354. Планы дач Генерального и Специального межеваний. Оп. 583/1. № С–14 кр.; Ф. 1355. Экономические примечания к планам Генерального межевания. Оп. 1. Д. 2065. Л. 5–5 об.; Д. 2066. Л. 8–8 об. 28 Там же. Ф. 1239. Оп. 3. Ч. 80. Д. 37932. Л. 1–1 об. 29 См.: Русский биографический словарь. СПб., 1902. Т. Павел–Петрушка. С. 520.
К вопросу о принятии еврейскими женщинами христианства в России 30
129
Гордон Л.О. К истории поселения евреев в Петербурге // Восход. 1881. № 2. С. 32. См. также: Еврейская энциклопедия. В 16 т. СПб., б/г (1908–1913). Т. XII. Стб. 394. 31 См.: Fishman D.E. Russia’s First Modern Jews… Р. 127, 166. 32 Петербургский некрополь. СПб., 1912. Т. 3. С. 385. А.Ф. фон Гревениц (1806–1884) и М.А. фон Гревениц (1817–1901) были похоронены на Волковом лютеранском кладбище. Поблизости находились могилы А.И. Перетца и его второй жены, их детей и родственников. 33 Декабристы: Биографический справочник. М., 1988. С. 140. При подготовке данной статьи составители справочника использовали материалы Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 48. Оп. 1. Д. 66. Сыграло роль также и то обстоятельство, что Г.А. Перетц был женат на старшей сестре А.Ф. фон Гревеница Марии, которая не последовала за ним в ссылку и умерла в Санкт Петербурге в 1833 г. 34 См.: Nathans B. Beyond the Pale: The Jewish Encounter with Late Imperial Russia / Studies on the History of Society and Culture. № 45. Berkeley and Los Angeles, 2002. Р. 239. 35 См.: Черейский Л.А. Пушкин и его окружение. Л., 1989. С. 288. 36 См.: Гессен В.Ю. К истории Санкт Петербургской Еврейской религиозной общины: От первых евреев до ХХ века. СПб., 2000. С. 27. 37 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1345. Пятый департамент Сената. Оп. 98. Д. 818. Л. 1–9. 38 Там же. Л. 7–7 об. 39 Булгарин Ф.В. Воспоминания. М., 2001. С. 715–716. 40 Там же. С. 717. 41 Там же. 42 Там же. С. 719. 43 Муравьев!Карский Н.Н. Записки // Русский архив. 1885. № 3. С. 41. 44 Кацнельсон А.С. Рассказ моей бабушки: Из эпохи императора Николая I // Еврейская старина. 1910. № 4. С. 608. 45 Гинзбург С.М. Отечественная война 1812 года и русские евреи. СПб., 1912; Клиер Дж.Д. Россия собирает своих евреев: Происхождение еврейского вопроса в России, 1772–1825. М.; Иерусалим, 2000. 46 См.: Baron S. The Russian Jews under Tsars and Soviets. NY; London, 1976. P. 279. 47 Подробнее о нем см.: Фельдман Д.З. Князь А.Н. Голицын и судьбы еврейского народа России в первой четверти XIX в. («еврейские депутаты», «кровавые наветы», «израильские христиане») // Хозяева и гости усадьбы Вяземы: Материалы V Голицынских чтений 24–25 января 1998 г. Большие Вяземы, 1998. С. 118–125; он же. К вопросу о роли А.Н. Голицына в истории российских евреев // Хозяева и гости усадьбы Вяземы: Материалы VI Голицынских чтений 23–24 января 1999 г. Большие Вяземы, 1999. С. 225–231; он же. Князь А.Н. Голицын в истории еврейской земледельческой колонизации Южной России XIX века // Хозяева и гости усадьбы Вяземы: Материалы VIII Голицынских чтений 20–21 января 2001 г. Большие Вяземы, 2002. Ч. 2. С. 173–180. 48 Национальный исторический архив Беларуси в Гродно (НИАБ в Гродно). Ф. 1. Канцелярия гродненского губернатора. Оп. 1. Д. 2186. Л. 13. Выражаем благодарность О.А. Соболевской (Гродно), предоставившей копию данного дела. Эпизод упоминается также в: Сабалеўская В.А. Спрадвечныя иноземцы: старонкi гiсторыi гарадзенскiх яўрэяў. Гародня, 2000. С. 29–30; об истории первого брака Х.Э. Зонненберг см.: Соболевская О.А. Из истории еврейской женщины на Беларуси XIX в. // Женщины в истории: возможность быть увиденными. Сборник научных статей. Минск, 2001. Вып. 1. С. 297. 49 НИАБ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2186. Л. 13. 50 Там же. Л. 13 об. 51 Там же. Л. 4. 52 Там же.
130 53
Olga Minkina, Dmitry Feldman
Там же. Л. 11. См.: Соболевская О.А. Из истории еврейской женщины… С. 295–298 – о ранних браках и высокой рождаемости среди евреев Гродненской губернии. 55 Fridenštein Š. ‘Eleh nidaf zikhronot // На meliż. 1881. № 6. Р. 113. 56 См.: Tsitron S.L. Shtadlonim. Warszawa, 1926. P. 123–124. 57 РГИА. Ф. 1286. Департамент полиции исполнительной Министерства внутренних дел. Оп. 4. Д. 624. Л. 113. 58 Fridenštein Š. ‘Eleh nidaf zikhronot… 59 См.: Эйдельман Н.Я. Грань веков: политическая борьба в России (конец XVIII – начало XIX столетия) // В борьбе за власть: Страницы политической истории XVIII века. М., 1988. С. 402. 60 См.: Tsitron S.L. Meshumodim. Warszawa, 1926. Vol. 4. P. 16. 61 Исследователь А. Воробьев (Москва) составил подробные родословные росписи родов Грейгов (потомства Сталинского) и Штиглицев, которые с 1851 г. находились в родстве между собой. См.: Воробьев А. Потомки крещеных евреев в Российской империи: На примере семей Штиглиц и Грейг // Материалы Двенадцатой ежегодной международной междисциплинарной конференции по иудаике. М., 2005. Ч. 2. С. 258–283. 62 Вигель Ф.Ф. Записки. М., 2000. С. 545. 63 Там же. 64 См.: Булгарин Ф.В. Эстерка: Историческая повесть // Солнечное сплетение. 2001. № 16–17. С. 135, 137–141, 152. См. также: Вайскопф М. Ностальгия по Аману // Там же. С. 132. 65 Вигель Ф.Ф. Записки. С. 545–546. 66 См.: Tsitron S.L. Meshumodim. Р. 17. 67 См.: Ананьич Б.В. Банкирские дома в России. 1860–1914 гг.: Очерки истории частного предпринимательства. М., 2006. С. 10–11. 68 См.: там же. 69 См.: Tsitron S.L. Meshumodim. Р. 16, 18. 70 П. Венгерова в своих воспоминаниях так описывает ситуацию с женской грамотностью: «В сороковых годах [XIX в.] женщина из народа, умевшая читать по еврейски [имеется в виду древнееврейский], была еще большой редкостью. Однако желание молиться в субботу и особенно в святые праздники было большим. На помощь приходили грамотные женщины. За небольшую плату они по упомянутым дням читали молитвы для женщин. Увы, такие грамотейки находились не во всех еврейских местечках. В этом случае приходилось искать мужчину, который залезал в пустую бочку в женском отделении синагоги и из этого укрытия, окруженный женщинами, читал им вслух молитвы» (Венгерова П. Воспоминания бабушки: Очерки культурной истории евреев России в XIX в. М.; Иерусалим. С. 88). Встречались, однако, и такие образованные женщины, как свекровь мемуаристки, Цецилия Венгерова, так же как и Лея Грейг происходившая из хасидской семьи, которая «владела древнееврейским, чем весьма гордилась, тем более, что это было большой редкостью не только в Конотопе, но и во всей тогдашней Малороссии» (Там же. С. 219). 71 Tsitron S.L. Meshumodim. Р. 17. 72 См.: Ibid. P. 17–18. 73 См.: Lederhendler E. The Road to Modern Jewish Politics: Political Tradition and Political Reconstruction in the Jewish Community of Tsarist Russia. Oxford, 1989. Р. 70. 74 См.: Tsitron S.L. Meshumodim. P. 18. 75 Дубнов С.М. Евреи в России в эпоху европейской реакции (1815–1848) // Евреи в Российской империи XVIII–XIX веков: Сборник трудов еврейских историков. М.; Иерусалим, 1995. С. 360. 54
К вопросу о принятии еврейскими женщинами христианства в России 76
131
Там же. С. 361. Доклад о евреях императору Александру Павловичу. 1812 г. / Публ. М.Ф. Шугурова // Русский архив. 1903. № 2. С. 263. 78 См.: Грабовская В.Н. Знакомые Пушкина кишиневского периода // Временник пушкинской комиссии. СПб., 1996. Вып. 27. С. 136. 79 Вайскопф М. Семья без урода: Образ еврея в литературе русского романтизма // Новое литературное обозрение. 1997. № 27. С. 84. 80 Там же. 81 Сочинения Державина, с объяснительными примечаниями Я. Грота. 2 е акад. изд. СПб., 1869. Т. II. С. 161–162. Впервые опубл.: Державин Г.Р. Анакреонтические песни. СПб., 1804. С. 85. 82 См.: Сочинения Державина. Т. II. С. 162. 83 Г.Р. Державин был послан императором Павлом I в Белоруссию рассматривать жалобу шкловских евреев на землевладельца С.Г. Зорича в чинимых им притеснениях. Попутно ему же было поручено разбирать причины крестьянских волнений в имениях Березятня и Топоры Чериковского уезда, вызванные захватом управителями летом 1799 г. крестьянских пустошей под фольварки и вывозом запасного хлеба на продажу. Споры же вокруг фольв. Березятня сводились к тому, что его владелец, литовский обозный А. Поцей был лишен более 14 тысяч крестьян мужчин за причастность к восстанию Тадеуша Костюшко 1794 г. и переход в прусское подданство. Царь приказал взять все его имения в секвестр для удовлетворения его заимодавцев (Анищенко Е.К. Евреи Белорусской губернии: Исторический очерк и документы. Минск, 2002. С. 17, 47). 84 См.: Анищенко Е.К. Евреи Белорусской губернии... С. 29. 85 Сочинения Державина. СПб., 1870. Т. III. С. 599. 86 Воспоминания Вигеля // Русский вестник. 1864. № 4. С. 536. 87 Подробнее о ней см.: Фельдман Д.З. Княгиня Е.И. Голицына – державинская «Жидовочка» // Хозяева и гости усадьбы Вяземы: Материалы XII Голицынских чтений 22– 23 января 2005 г. Большие Вяземы, 2005. С. 334–340. 88 См.: Неизвестная рукопись Н.П. Чулкова «Русское дворянство еврейского происхождения» / Публ. О.Н. Наумова // Вестник архивиста. 2002. № 4–5 (70–71). С. 299. 89 См.: Цявловская Т. Примечания к стихотворениям Пушкина 1813–1822 гг. // А.С. Пушкин. Собрание сочинений. М., 1959. Т. 1. С. 623. 90 См.: Грабовская В.Н. Знакомые Пушкина кишиневского периода... С. 142. 91 «Тадарашка» – Теодор Егорович Крупенский, брат кишиневского вице губернатора. 92 А.С. Пушкин. Собрание сочинений. М., 1959. Т. 1. С. 494. 93 См.: Цявловский М.А. Летопись жизни и творчества А.С. Пушкина. 1799–1826. М., 1991. С. 269. 94 Подробнее об этом см.: Фельдман Д.З. Еврейские мотивы в жизни и творчестве А.С. Пушкина // А.С. Пушкин и Отечественная война 1812 года. Пушкин в Захарове: К 190 летию Отечественной войны 1812 года: Материалы VII Пушкинской научной конференции 12–13 октября 2002 г. Большие Вяземы, 2003. С. 62–75. 95 См.: Marek P. Tsvey gzeires. Saint Petersburg, 1907. P. 6–7. 96 Кацнельсон А.С. Рассказ моей бабушки… С. 608. 97 Там же. С. 608–610. 77