Пинхас (Павел) Фишель
FISHEL
P i n h a s
( P a v e l )
Конструкции, иллюстрации, живопись, графика | Constructions, illustrations, painting, drawing
ISBN 978-966-378-053-5
© ДУХ І ЛІТЕРА, 2007 © Фишель П. Л., текст, конструкции, живопись, иллюстрации, графика
Их разнообразие возникает не из поиска своего стиля , а из вживания в объект исследования — то есть изучения сердцем разных граней Б-его мира.
М
не повезло с учителями. «Нельзя работать долго в одной манере. Иначе ты станешь «плоским». Нужно двигаться одновременно разными дорогами. Всё, что не изменяется, мертвеет. Не нужно цепляться за найденное, тогда, вне зависимости от своего финансового положения, будешь богатым и счастливым художником»,- говорил мне мой учитель Александр Агафонов. «И ни к чему заниматься самовыражением, нужно выражать то, чем занимаешься, — добавлял учитель мой Даниил Лидер, — самовыражающийся исчерпывается, а занимающийся исследованием — наполняется»
К
тому времени, когда были окончены самые ранние из представленных работ , в кругу моих друзей уже сложилось понимание искусства не как способа выражения идеи, концепции или чувства, а как сосуда состояний. Состояние — это то, что содержит множество чувств и мыслей, часто совершенно противоположных. Искусство, по-моему, подобно аромату, пробуждающему память души и создающему желание вдохнуть ещё.
Towards l…
T
he collection before you contains works from various periods of my life. Their diversity is born not from an attempt to emulate any particular form, but from a heartfelt study of different aspects of God’s world.
I
’ve been lucky with my teachers. ‘You shouldn’t work for a long time just in one style. Otherwise you’ll become stale. You need to move in different directions at the same time. Everything that doesn’t change, dies. Don’t rest on your laurels, and then regardless of money, you’ll be a rich and happy artist’, said my teacher Alexander Agafonov. My teacher Danyil Lider added ‘Don’t express yourself, find expression in your subjects. Self-expression will drain you, but exploration will make you complete.’
D
uring completion of some of the early works presented here, those within my close circle developed an understanding of art as a means of expressing an artistic status quo – the way things really exist — and not as a vehicle for expressing ideas, concepts or feelings. This entails a multitude of often contradictory thoughts and senses. Art, in my view, is like a scent that stirs the memory of the soul and creates the desire to inhale more.
I
find great value in discovering beauty in things that, by their apparent nature, seem ugly or mundane. Worthless planks of wood bound together with twine, apple cores, box-like 1960’s
I n t r o d u c t i o n Предисловие
В направлении л…
Д
ля меня очень ценен процесс обнаружения красоты в том, что по привычке кажется уродливым или второстепенным. Связанные бечевкой, предназначенные на выброс доски, огрызки, коробчатые здания конца 60-х, порванные репродукции в разное время становились объектами моих исследований. Главное — вжиться в предмет и полюбить то, что считал недостойным внимания, тогда открываются новые источники красоты и вдохновенья. Серия деревянных конструкций «Сны подрамников» тому пример.
С
ерия возникла из изучения яблочных огрызков, рассуждений о роли второстепенных персонажей, которые зачастую оказываются в жизни главными, и любви к конструктивизму начала XX века.
П
одрамник приносят в виде четырёх — пяти связанных палок, которые составляются в прямоугольник с перекладиной посередине. Вбивают в углы колышки, прибивают для прочности уголочки. Натягивают на него холст, пишут картину, надевают раму и вешают на стену. Он же всегда остаётся в тени. А ведь именно благодаря подрамнику живопись на холсте обретает достоинство, а не висит испачканной тряпкой. Он — скелет произведения искусства, на нём
buildings, torn imitation canvasses of bygone eras... these were the objects of my labour. It’s important to be engaged with your object, to feel affinity with something that might be considered unworthy of your attention. This will open new sources of beauty and inspiration. The series of wooden constructions ‘Dreams of Stretchers’ is an example of this.
T
he series was born of from studying apple cores, musing on the role of minor characters — the incidental characters of the world — who very often prove to be central to events and from love to constructivism at the beginning of the 20th century.
T
he stretcher (the wooden frame on which a canvas is stretched) is introduced as four or five connected beams which are connected in a rectangle with the cross-beam across the middle. Corner pegs are driven in and the structure is secured with gussets. Stretch canvas over it, paint works, frame and hang on the wall. The stretcher, the framework, is always left in the shadow. But it is through the background structure that the painting, the central work of art, finds expression and is not left as a dirty hanging rag. It supports the entire work of art, holding everything together. Within it lives on the memory of wood, striving for the sky, wishing to bloom, to be free and natural. It yearns, maybe, to be a violin, singing notes of joy and happiness. However, strange thoughts disturb it because it is lonely and bare — only the
всё держится. В нём ещё живёт память дерева, стремление к небу, желания цвести, быть свободным и естественным. Хотя, возможно, столь странные мысли его тревожат потому, что ему одиноко — накануне художник снял с него неудавшуюся работу и в расстроенных чувствах выбросил на помойку.
С
о временем, тема выражения любви в искусстве начала меня всё более занимать, оттесняя стремление к новым формам. Да и само понимание нового изменилось. Первым проводником в этом путешествии была русская средневековая живопись. В ней каждый элемент имеет отклик в другом, ясность вместо переусложнённости, цвет, сохраняющий связь с увиденной впервые краской, величественность, лишенная пафоса.
П
отом были четыре года работы над книгой детских стихов «Шалахмонесы» замечательного поэта Григория Фальковича. Герои стихов — дети, родившиеся в традиционных еврейских семьях, чья жизнь отнюдь не ущербна из-за вьющихся пейсов и соблюдения заповедей Торы. Они учатся в школах, шалят, мечтают о компьютерах — обычные современные дети. Понятно, что иллюстрации к такой поэзии должны соединять в себе древность
day before yesterday the artist removed from it his unsatisfactory work and threw it away.
O
ver time the theme of expressing love in art began to occupy me more and more, pushing aside the search for new form. The understanding of the ‘new’ itself changed. The primary guide in this journey was Russian medieval painting. In it, every single element echoes another, clarity overrides over-complication, the connection with the past is preserved in original colours, it is grandeur devoid of pomp.
A
fter that were four years of work on the book of children’s poetry ‘Shalahmonesy’ by the outstanding poet Grigory Falkovich. The heroes of the verses — children born in a traditional Jewish families, whose life is by no means poorer for their curly peisi and observance of the Tora. They go to school, are naughty, and dream of computers. They are ordinary modern children but the direction of their life is connected with ancient ways. It’s understood that illustrations of such poetry must connect antiquity and the present, the established way and freedom. In the search of aesthetics of future books I was engaged in Persian miniature, the design of Jewish manuscripts and 13th Century French book miniatures. The Medieval approach to book design suited me well.
и современность, каноничность и свободу. В поисках эстетики будущей книги я заинтересовался персидской миниатюрой, оформлением еврейских манускриптов и французской книжной миниатюрой 13 века. Средневековый подход к оформлению книг показался мне очень привлекательным.
Р
аботая над книгой, нужно было всё время, раз за разом, переворачивать память детства, погружаться туда, где ты любишь и тебя любят, где большинство окружающих тебя людей — родственники: старший брат — выдумщик; бабушка стаканом вырезает из раскатанного теста кружочки — будущие вареники с вишнями; многолюдные праздничные застолья («Мама, а когда мы вернёмся из гостей, я ещё успею погулять?»); по улице бежит лошадь, убежавшая из немецкого цирка, а на железнодорожной насыпи живут зелёные ящерицы…
П
оиск способов выражения мира детства, за время работы над «Шалахмонесами», изменили меня как художника. По-другому открылась история искусства. Возникла масса необычных вопросов. Что такое естественное движение, нежное прикосновение? Естественность противоположна банальности. Это видно по тому, как двигаются дети —
W
orking on the book I needed all the time, time after time, to turn over childhood memories, immerse myself in where you love and you are loved, surrounded mostly by relatives: the inventive elder brother; grandmother cutting out pastry shapes with a glass that will form vareniki with morello cherries; crowded festive feasts (‘Mama, when we come back from visiting, will I have time to play outside?’); the horse loose on the street, having escaped from a German circus, green lizards on a railway embankment.
S
earching for ways to express the world of childhood while working on ‘Shalohmonesy’ transformed me as an artist. I formed an alternative perspective on the history of art. A mass of unusual questions appeared. What is natural movement, and tender touch? Nature is opposite to a banality. You can see it from how children move — it is complete and pure theatre. Notice the characteristics of this ‘performance’, you can clearly observe it among grown ups. It seems to me that it happens because the world of feelings and thoughts can not be expressed in actions which have exact meaning. This period reminds me of trying to pour a tank of water into a one litre jar. Even if you stop in time, something will overflow regardless. And overflow finds release in senseless things — in games, accidental gestures, superfluous movements, the theatricality which is characteristic of any human.
S
совершеннейший театр. Заметив черты этого «представления», уже можно с ясностью наблюдать его и у взрослых. Мне кажется, так происходит по тому, что мир чувств и мыслей не может целиком выразиться в действиях, имеющих точное назначение. Этот переход напоминает попытку влить бак воды в литровую баночку. Даже если вовремя остановиться — все равно что-то выливается за края. И вылившееся находит выход в «бессмысленном» — в играх, случайных жестах, лишних движениях, той самой театральности, которая являет характерные особенности каждого человека.
ince love most obviously becomes manifest in simple things, in these works it is found in simple domestic subjects. But sometimes when we feel particularly good, a sudden unaccountable anxiety comes on, a sensation of the instability of life. In works during the period this sensation finds expression in a dangerously leaning table during a children’s game or a sudden fire in the house across the street or in excessively bright colours and so on. More dramatic extension of similar concepts appears in paintings where different characters are connected in one space, subject to different elements. For some it provides rest and relaxation, for others a squall wind.
оскольку любовь наиболее явно проявляется в мелочах, в работы пришли незатейливые бытовые сюжеты. Но бывает, когда особенно хорошо, вдруг нас посещает безотчётная тревога. , ощущение зыбкости жизни. В работах нынешнего периода это чувство находит своё выражение иногда в катастрофично кренящемся столе во время детской игры, или во внезапно вспыхнувшем пожаре в доме напротив, или в излишне ярком цвете т.д. Более драматичное продолжение подобных рассуждений явилось в картинах, где разные персонажи, соединённые в одном пространстве, подвержены разным стихиям. Для одних покой и отдых, для других же шквальный ветер.
ow did unicorns come have a place in these works? My friend Ivan Grigoryev had a beautiful etching ‘Lady with unicorn’, a red print on a white paper. I was sketching some problematic work with incidental crimson paint and suddenly remembered my friend’s etching. My consciousness suddenly beginning to form various variations on antique themes. My unicorns are just one unusual image in the ordinary world and all pain t ings with them only variations on a the me of conflict between the two.
П
H
L
ast year in Kiev there was an exhibition of the works of Niko Pirosmani, which made a great impression on me. The purity and humanity which penetrates the whole order, the lucidity of view, the particular style of painting, the absence of dark colour
О
ткуда взялись в работах единороги? Хм.… У моего друга Ивана Григорьева был прекрасный офорт « Дама с единорогом», красный оттиск на белой бумаге. Я делал зарисовки к какой-то проблемной работе, случайно подвернувшейся алой краской, и вдруг вспомнил офорт друга. В сознании один за другим неожиданно стали складываться разнообразные варианты старинного сюжета. Мои единороги — всего лишь образ необычного в обычном мире, и все картины с ними лишь вариации на тему этого конфликта.
В
прошлом году в Киеве проходила выставка работ Нико Пиросмани, которая меня поразила. Чистота и человечность, пронизывающая весь строй произведений, ясность взгляда, особая манера письма, без черного цвета по черному дерматину. Мастер берёт у мира только то, что ему необходимо, не давая себя пленить бесконечным разнообразием природы. Эта черта отличает его от большинства самодеятельных художников. Перед зрителем открывается чудо возникновения глубочайших произведений искусства из приёмов базарной живописи. Удивительнейшим образом в работах Пиросмани воплощена грань любви, которой я до тех пор не видел способа выразить , имя её — нелепость. Та неправильность, неидеальность, за которую мы наших близких любим ещё больше. Кривоватые фигуры, рог в руке
on black leatherette. The artist takes from the world just those elements he requires, without getting wrapped up in the endless diversity of nature. This trait sets him apart from most amateurs. The audience bears witness to the miracle of the origins of profound works of art using the skills of the market artist. The marvellous work of Pirosmani embodied an aspect of life which I couldn’t find a way to express until now. The irregularities and imperfections which serve only to magnify our love. Crooked figures, horn in a hand overlapping the face, the figure in the centre standing on the edge of the frame, these are not accepted in a professional art world, but in Pirosman’s it is truly wonderful.
T
he emotion from my experience of meeting Niko Pirosmanashvili stayed with me for a long time until it shaped into the series of works ‘Niko, give me a Mi’. Having already touched on his themes in my works, I’m more convinced in his greatness. I happened to hear that Pirosmani is just a self-taught person who can’t draw and what I notice is just a fruit of my fantasy. I reply ‘and Cervantes’ Don Quixote is the result of a spilt barrel with ink in a storehouse with a Spanish paper and the ungovernable fantasy of the readers!’.
W
hat one person says and how another understands it is not an easy matter. But what I know for sure is that we are all conductors for each other and on us depends which forces we want
перекрывающий лицо, фигура прямо по центру, стоящая на кромке рамы — так делать в профессиональном искусстве не принято, НЕЛЬЗЯ. Но как это у Пиросмани поистине прекрасно!
В
олнение от пережитой встречи с Нико Пиросманишвили долго не покидало меня, пока не вылилось в серию работ «Нико, дай «Ми»». Не прямо соприкасаясь уже в своих работах с темами мастера, я всё более убеждаюсь в его величии. Мне случалось слышать, что Пиросмани просто самоучка не умеющий рисовать, а замеченное мною — лишь плод моей фантазии. «Да, да, — отвечаю я, — а роман Сервантеса «Дон Кихот» результат случайно разлившейся бочки с чернилами на складе испанской бумаги и плод буйной фантазии читателей».
to bring in this world. I would very much like that my works don’t promote the mocking despair that is so present in modern art, but rather humanity and l….well, the ‘l’ word has been washed of all meaning and you can understand me I think. Pinhas (Pavel) Fishel Translator Tanya Kavanagh Editor Darren Kavanagh
Н
е простой вопрос: что говорит один человек, и как это понимает другой? Но я знаю точно: мы все проводники друг для друга, и от нас зависит, какие силы мы хотим привести в мир. Мне бы очень хотелось, чтобы через мои работы в мир входило не насмешливое отчаяние, столь любезное современному искусству, а человечность и л… впрочем, это слово слишком затёрто, а Вы меня и так поняли, правда? Пинхас (Павел) Фишель 1
2
4
3
Сны подрамников
Dreams of Stretchers
5 6
12
7
13
9
8
14
10
Осенний натюрморт Autumn still life
11
Весенняя птица Spring bird
18
12
Гитарист The Guitarist
Знаю я смачні слова: Вафлі, тістечка, халва. Ще солодких слів багато: Шоколад, цукрова вата, Торт, цукати, маківник І шабатній медовик... Але я скажу вам прямо: Найсолодше слово — «Мама». Свіжеспечена, легка, І смачна вона, й крихка, Ще вона пісна і прісна Це так зроблено навмисно, З дірочками і цупка Ось вона, маца, яка. Мама ту мацу крихку Розмолола на муку, І олії долила, І яєчок додала. Й ще влила чогось такого Запашного... Я завдячую маці Із маци смачні млинці.
20 Пахне медом і ваніллю, Приправляє юшку сіллю, Робить ликах і салат, Підкорочує халат, Прибирає, шиє, миє, Все тримає, все уміє, Знає в домі, де що є, Ліки в ліжко подає... Добра, лагідна, м’яка То бабусина рука.
Я люблю любити маму, І крутити телефона, І свою стару панаму Кидать з нашого балкона. Я люблю любити тата, І зимові сніжні кручі, І поволі колупати Мило ніжно-запахуче.
21
Я люблю любити свого Дідуся, ще не старого, І бабусю, як всі діти, Теж люблю її любити. Вірних друзів я люблю, Літо, сонце, мандри, квіти… Я люблю усе любити, І за це себе люблю.
13
Фрагменты иллюстраций к сборнику детских стихов Г. Фальковича «Шалахмонесы» Fragments of illustrations to the collection of children’s poetry by G. Falkovich ‘Shalanmonesy’
22
Вміє ластівка літати, Вміють коники стрибати. Щука плавати уміє, Кріт завзято землю риє, Дощ іде, ручай біжить, Кіт наївся і лежить, Джміль гуде, мороз тріщить, Мишеня в норі пищить. Гриб росте, повзе змія… Ну а що умію я?
Я умію розмовляти, Танцювати і співати, Вмію плавати, стрибати, Їсти, бігати, лежати, І свистіти, і тріщати, Жартувати, і пищати, І повзти, подібно змію. А літати я не вмію. Може, хто мене навчить? Озивайтесь! Не мовчіть!...
23
Сірий вовчик, лев і птах, Поні волохаті Всі з хвостами, при хвостах, Всі такі хвостаті. І собаки, і коти, І слони, і миші: Де не глянь, хвости, хвости З ними красивіше.
Тільки в нас хвостів нема, Чи то літо, чи зима: Ні у мами, ні у тата, Ні у маминого брата, Ще й сусіди й гості Геть усі безхвості. У такій родині Сумно жить дитині.
24
25
14
В какой руке? Which hand?
15
Из дома в дом House to House
26
16
Подруги Friends
27
17
Девочка с единорогом The Girl and the Unicorn
29
18
Чашки Алёны Alyona’s Cups
30
19
Лови! Catch!
29
Маникюр Manicure
20
Комбинация Manoeuvre
21
Вариации на та тему «Портрета женщины» Лукаса Кранаха Старшего
Variation on ‘Portrait of a Lady’ by Lucas Cranach the Elder
34
22
Камушек Pebble
35
23
Игра в ладошки Slapper
36
24
Покой и ветер Peace and Wind
38
25
Уставшая Tired
26
Тссс! Shush!!
41
27
Отдохновение Repose
42
28
Пересечение Intersection
29
В пустыне Вайсберга. In a Vysberg’s desert
44
30
Здравствуйте, Фишель! How do you do, Fishel?
45
31
Видение о невесте Vision of a Bride
44
32
Груша Pear
33
Бусы Beads
47
34
Нико, дай «ми»! Niko, give me a “Mi”!
Пинхас (Павел) Фишель
Pinhas (Pavel) Fishel
Конструкции, иллюстрации, живопись, графика Яблочные огрызки. Бумага, цветные карандаши, 30,7х43 см, 1996
Сны подрамников
Дерево, гвозди, масло, 34х22х10,5 см, 1996 Дерево, гвозди, масло, 56х38х21 см, 1995 Дерево, гвозди, акрил, 45х37х12 см, 1996 Дерево, гвозди, масло, 36х22х13 см, 1995 Дерево, гвозди, масло, 43х28х10 см, 1996 Дерево, гвозди, масло, 47х47х4,5 см, 1997
48
Дерево, гвозди, масло, 98х33х18 см, 1997 Дерево, гвозди, масло, 56х26х16 см, 1997 Из коллекции В.Петрова Осенний натюрморт. Картон, пластилин, 19,5х26,5 см, 1995 Весенняя птица. Картон, пластилин, 43х57,5 см, 1997 Гитарист. Холст, масло, 100х44 см, 1998 Фрагменты иллюстраций к сборнику детских стихов Г. Фальковича «Шалахмонесы», 2001—2005 В какой руке? Холст, масло, 39х50 см, 2005 Из дома в дом. Холст, масло, 45х45 см, 2005 Подруги. Холст, масло, 40х45 см, 2006
Constructions, illustrations, painting, drawing 1
9 2
10 3 10 4 10 5 11 6 11 7 12 8 13 9 13 10
14 11 15 12 18 13 20 14 24 15 25 16 26
Apple Cores. Coloured pencil on paper, 30,7х43 сm, 1996
Dreams of Stretchers
Wood, nails, oil, 34х22х10,5 сm, 1996 Wood, nails, oil, 56х38х21 сm, 1995 Wood, nails, acrylic, 45х37х12 сm, 1996 Wood, nails, oil, 36х22х13 сm, 1995 Wood, nails, oil, 43х28х10 сm, 1996 Wood, nails, oil, 47х47х4,5 сm, 1997 Wood, nails, oil, 98х33х18 сm, 1997 Wood, nails, oil, 56х26х16 сm, 1997 From the collection of V.Petrov Autumn still life. Cardboard, plasticine, 19,5х26,5 сm, 1995 Spring bird. Cardboard, plasticine, 43х57,5 сm, 1997 The Guitarist. Oil on canvas, 100х44 сm, 1998 Fragments of illustrations to the collection of children’s poetry by G. Falkovich ‘Shalanmonesy’, 2001—2005 Which hand? Oil on canvas, 39х50 сm, 2005 House to House. Oil on canvas, 45х45 сm, 2005 Friends. Oil on canvas, 40х45 сm, 2006
Девочка с единорогом. Холст, масло, 31,5х56 см, 2006 Чашки Алёны. Бумага, акрил, 49х64 см, 2005 Лови! Холст, масло, 54х93 см, 2007
Вариации на та тему «Портрета женщины» Лукаса Кранаха Старшего
17
27 18 29 19 30 20
Маникюр. Холст, масло, 24х18 см, 2006 Комбинация. Бумага, гуашь, 55х73 см, 2006
32 21 33
Камушек. Бумага, гуашь, 69х49 см, 2005 Игра в ладошки. Бумага, гуашь, 49х69 см, 2005 Покой и ветер. Бумага, гуашь, 49х69 см, 2006 Уставшая. Бумага, гуашь, 64х45 см, 2007 Тссс! Бумага, гуашь, 43х46 см, 2006 Отдохновение. Бумага, гуашь, 51х61 см, 2006 Пересечение. Бумага, гуашь, 56х50 см, 2006 В пустыне Вайсберга. Бумага, гуашь, 59х72 см, 2006 Здравствуйте, Фишель! Дерматин, масло, 54х100 см, 2007 Видение о невесте. Дерматин, акрил, 80х100 см, 2006 Груша. Дерматин, акрил, 29,5х29,5 см, 2006 Бусы. Дерматин, акрил, 29,5х29,5 см, 2007 Нико, дай «ми»! Дерматин, акрил, 80х100 см, 2006. Из коллекции А.Сигова
34 23 35 24 36 25 38 26 39 27 41 28 42 29 43 30 44 31 45 32 46 33 46 34 47
22
The Girl and the Unicorn. Oil on canvas, 31,5х56 сm, 2006 Alyona’s Cups. Acrylic on paper, 49х64 сm, 2005 Catch! Oil on canvas, 54х93 сm, 2007
Variation on ‘Portrait of a Lady’ by Lucas Cranach the Elder Manicure. Oil on canvas, 24х18 сm, 2006 Manoeuvre. Watercolour on paper, 55х73 сm, 2006
Pebble. Watercolour on paper, 69х49 сm, 2005 Slapper. Watercolour on paper, 49х69 сm, 2005 Peace and Wind. Watercolour on paper, 49х69 сm, 2006 Tired. Watercolour on paper, 64х45 сm, 2007 Shush!! Watercolour on paper, 43х46 сm, 2006 Repose. Watercolour on paper, 51х61 сm, 2006 Intersection. Watercolour on paper, 56х50 сm, 2006 In a Vysberg’s desert. Watercolour on paper, 59х72 сm, 2006 How do you do, Fishel? Oil paint on leatherette, 54х100 сm, 2007 Vision of a Bride. Oil paint on leatherette, 80х100 сm, 2006 Pear. Oil paint on leatherette, 29,5х29,5 сm, 2006 Beads. Oil paint on leatherette, 29,5х29,5 сm, 2007 Niko, give me a “Mi”! Oil paint on leatherette, 80х100 сm, 2006. From the collection of A.Sigov
49
Альбом Фишель Пинхас (Павел). — К.: ДУХ І ЛІТЕРА, 2007. — 50 с. Пинхас (Павел) Фишель, автор текста, дизайнер Татьяна Кавана, переводчик Даррен Кавана, редактор английского текста Иван Сак, верстальщик Иван Григорьев, фотограф
Pinhas (Pavel) Fishel, text, designer Tanya Kavanagh, translator Darren Kavanagh, editor Ivan Sak, make-up man Ivan Hrihoryev, photographer
Издатель: ДУХ І ЛИТЕРА 04070, Украина, г. Киев, ул. Волошская 8/5 Национальній университет «Киево-Могилянская академия», корпус 5. к. 210 Тел. / факс: 8 (044) 425-60-20 e-mail: duh-i-litera@ukr.net frans@roller.ukma.kiev.ua