Мойсей Лоев. Украденная муза by Judaica Center

БИБЛИОТЕКА ИНСТИТУТА ИУДАИКИ

МОИСЕЙ ЛОЕВ

УКРАДЕННАЯ МУЗА

КИЕВ – 2004

Книга режиссера Моисея Лоева «Украденная муза» – художественно$документальное воспоминание автора о родном ему Киевском государственном еврейском театре имени Шолом$Алейхема. Театр был создан в 1925$м году в Харькове на базе студии «Культур$лига». В 1934$м го$ ду произошло объединение с киевским еврейским театром. В годы войны театр находил$ ся в эвакуации и работал в городах Джамбуле, Коканде и Фергане. Последние пять лет (1945$50) театр работал в Черновцах. Над книгой о театре Моисей Лоев стал работать в 1985 году в Черновцах. В 1988 году журнальный вариант, предназначенный для московского литературного журна$ ла «Советиш геймланд», был готов к печати, но публикация не состоялась в связи с эмиграцией Лоева и его семьи в США. В Нью$Йорке работа над книгой продолжа$ лась. Текст был дополнен найденными новыми редкими и интересными материала$ ми. Автор дополнил книгу рассказами о встречах с людьми литературного и театрального мира, зарисовками, курьезами, богатым и редким иллюстративным материалом.

Ответственные за выпуск: Леонид Финберг и Константин Сигов Литературный редактор: Александр Лоев Компьютерный набор: Вячеслав Лоев Компьютерная верстка: Михаил Куров, Анна Шарикова, Тамара Жук Дизайн обложки: Ирина Климова, Тамара Жук Корректоры: Тамара Дорфман, Борис Перцовский, Валерия Богуславская

М.Л.Лоев. Украденная муза. Воспоминания о Киевском государственном еврей$ ском театре.–Киев: Институт иудаики, 2004 – 243 с.

ISBN 966$7273$34$2

©Моисей Лоев, 2004 © ÄÓÕ I ËIÒÅÐÀ, 2004

МОИСЕЙ ЛОЕВ

УКРАДЕННАЯ МУЗА ВОСПОМИНАНИЯ О КИЕВСКОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ ЕВРЕЙСКОМ ТЕАТРЕ ИМЕНИ ШОЛОМ$АЛЕЙХЕМА ХАРЬКОВ–КИЕВ–ЧЕРНОВЦЫ 1925–1950

ÄÓÕ I ËIÒÅÐÀ

Сердечная благодарность моим близким: дорогой жене Рае, первой читательнице всего того, что мною написано, критику и советчице; сыну Александру — бесценному литературному редактору; зятю Борису Перцовскому — внимателььному корректору; внуку Славе Лоеву, набравшему книгу на компьютере. Слово благодарности моим друзьям из Бенсонхерсткого клуба любителей книги: Га) лине Костинской, Лазарю Щедринскому, Миле Чернявской, а также Анне Гольдберг, Славе Бакису, Генадию Шейнкману, Лене Кушнировой. Мои добрые пожелания старейшим актерам и актрисам театра Бете Портной, Анне Готлибовской, Маре Шапиро, Изе Рубинчику, Израилю Беккеру, Соне Пемовой, а также детям наших актеров: Яне Нугер, Нюсе Вайсман, Лене Бидер, Вике Пемовой, Семену Островскому, Лене и Гале Вершиловым, Нелле Миргородской, Рите Томской, Га) лине Мелемед)Островской, Лиле Гохберг)Портной. Большое спасибо корректору Тамаре Дорфман и мастеру компьютерной верстки Михаилу Курову. Глубокая признательность лидеру еврейской общины Украины Йосефу Зисельсу и директору Киевского института иудаики Леониду Финбергу. Без их помощи издание книги было бы невозможно.

УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ!

Вы держите в руках книгу, посвященную Киевскому Государственному Еврейскому Теат$ ру имени Шолом$Алейхема, с которым я был связан со времен учебы в Киевском Театральном институте. В этой книге я рассказываю, как театр возник, творчески развивался, стал одним из лучших театров страны и как в один недобрый февральский день 1950 года он был ликвидиро$ ван, уничтожен, растоптан сатрапами от искусства. Я не театровед, и поэтому книга не является научным исследованием, это просто воспо$ минания режиссера и актера, который очень любил свой театр, любил и уважал своих наставни$ ков, коллег, друзей. И еще: эту книгу должен был написать я, и только я, больше писать ее, к сожалению, уже некому. Моисей Лоев

Моисей Лоев и участники народного драмтеатра дома учителя. Черновцы. 70 е годы.

НАЧАЛО Началом Киевского Государственного еврейского театра имени Шолом$ Алейхема принято считать тот декабрьский день 1925 года, когда в Харькове, в театральном помещении на Набережной, 6, открылся занавес и было пока$ зано народное представление, напоминавшее веселый праздник Пурим – «Пуримшпиль» («Пуримские игры»). Фактически театр начался раньше, со студии «Культур$лига», возникшей в Киеве еще в 1919 году. Киев с давних пор был значительным еврейским культурным центром. Здесь жили видные писатели, деятели искусств. В годы первой мировой вой$ ны еврейские печатное слово и театр были запрещены, а культурно$общест$ венная жизнь подавлялась. Оживление принесла февральская революция. И хотя начались частые смены властей, сопровождавшиеся налетами банд, насилием, убийствами, грабежами, еврейская культурная жизнь не исчезла. Больше того, давала все новые ростки. Вот и драматическая студия. У ее колыбели стояли видные писатели Да$ вид Бергельсон, Ехескл Добрушин, Давид Волкенштейн, Ноех Лурье; литера$ турный критик, впоследствии редактор московской газеты «Дер эмес» Мои$ сей Литваков; старейший актер Яков Либерт, молодые режиссеры Йосиф Ку$ нин и Эфраим Лойтер, а также общественные деятели Нахмен Майзиль, Ге$ нех Казакевич, Иосиф Брегман. Отбор и вступительные экзамены проходили в фойе театра на Николаев$ ской улице. Желающих было много. Вскоре начались занятия. Помимо заня$ тий педагогов$режиссеров Кунина и Лойтера, студийцы участвовали в мас$ терских литературных беседах Давида Бергельсона, встречались с выдаю$ щимся режиссером Марджановым (Котэ Марджанишвили). Ехескл Добру$ шин читал лекции о еврейском языке, профессор Динабург – о еврейской ис$ тории. Впоследствии появились новые лекторы и театральные деятели. Изве$ стный балетмейстер Михаил Мордкин рассказывал о пластике и ритме, поль$ ская актриса и режиссер Станислава Высоцкая вела беседы об актерском ма$ стерстве. В конце лета положение стало быстро меняться. Началась эвакуация советских учреждений. Бои приблизились к городу. Вскоре его заняли де$ никинцы.

Украденная муза

Студия тогда находилась на Прорезной (между Владимирской и Крещатиком). Большинство учащихся жили в студии и очень редко выходили на улицу. С ними все время оставались Кунин и Лойтер. Кое$что делали, но условия были невозможными. Ждали лучших времен. В декабре красноармейские части заняли Киев, но задержались ненадолго, а как только в город вновь вступили «добровольцы», на$ чались массовые погромы. Черносотенцы обвинили евреев в том, что они, мол, стреляли из окон по отступавшим деникинским час$ тям. В начале 20$го года в Киеве вновь установилась советская власть. Занятия в студии возобновились в полном объеме. Стали работать над драматической поэмой Бейныша Штейнмана «Мошиэх бен Йойсеф» («Мессия$избавитель»). К тому времени автора пьесы, слу$ шателя учительского семинара «Культур$лиги», уже не было в жи$ вых. Деникинцы мобилизовали его на рытье окопов, и где$то в при$ городе он погиб при неизвестных обстоятельствах (было ему всего 28 лет). Позже нашли его драматические рукописи, опубликовали, и вот теперь студийцы под руководством режиссера$мейерхольдовца Алексея Смирнова приступили к подготовке спектакля по этой ин$ тересной пьесе. Работали с большим вдохновением, даже когда в на$ чале мая Киев заняли белополяки (он находился в их руках пять не$ дель). 13 июня город снова стал советским, теперь уже надолго. Граж$ данская война закончилась. Я не рассказываю сейчас о других студиях и теат$ рах, возникших в те годы в Киеве. О труппе знамени$ той актрисы из Варшавы Эстер$Рохл Каминской, ко$ торая тогда гастролировала по Украине, о многих других культурных событиях, в частности, о много$ гранной деятельности той же «Культур$лиги», руко$ водимой известным писателем и культурным деяте$ лем Ицхаком Нусиновым (погибшим во время ста$ линских репрессий). Подробнее обо всем этом я рас$ скажу в главе «Киев», а сейчас продолжу рассказ о драматической студии «Культур$лига». Работа над спектаклем завершилась успешной Руководитель студии, режиссер Эфраим Лойтер премьерой. Многие участники заслужили высокую похвалу, в частности, будущая Заслуженная артистка Украины Ада Сонц и Ива Вин, но внутри студии назревал конфликт. Даже раскол.

Моисей Лоев

По какому пути идти дальше? Вот тогда Эфраим Лойтер, с согласия руко$ водства «Культур$лиги», решил перевести студию в Москву. Чтобы студий$ цы имели возможность учиться у выдающихся мастеров сцены, познако$ миться с новыми направлениями в театральном искусстве, увидеть лучшие театральные постановки. Переезд состоялся в декабре 1921 года. В начале 20$х годов Москва уже была театральной Меккой. Сюда за зна$ ниями и сценическим мастерством потянулись молодежные студии со всех концов страны. Здесь был создан большой многонациональный Государст$ венный институт театрального искусства, сюда из Петрограда переехала ев$ рейская театральная студия известного режиссера Александра Грановско$ го, вскоре превратившаяся в знаменитый Московский ГОСЕТ. В Москве четыре года стажировалась минская юношеская студия, которую организо$ вал талантливый режиссер$новатор Михаил Рафальский. Потом она стала основой БелГОСЕТа. В Москве начала свой творческий путь ивритская те$ атр$студия «Габима», с ее знаменитой постановкой драматической легенды С. Ан$ского «Гадибук» («Между двумя мирами»). Через 42 года после переезда в Москву Эфраим Борисович Лойтер на страницах журнала «Советиш геймланд» расскажет о том удивительном времени и о своей первой встрече с выдающимся режиссером Евгением Ба$ гратионовичем Вахтанговым. Прежде чем дать согласие работать со студией, Евгений Багратионович попросил Лойтера разъяснить, отчего студийцы в такое тяжелое время ре$ шили переехать в Москву, и Лойтер поведал, как была создана студия, как напряженно она работала, несмотря на все трудности. Главная же причина – это разногласия, появившиеся недавно. Некоторые члены художествен$ ного совета пытались доказать, что еврейское театральное искусство может

Руководитель Минской студии режиссер Михаил Рафальский

Художественный руководитель Московского еврейского театра Александр Грановский

Создатель и руководитель театра студии “Габима” Наум Цемах

Украденная муза

и должно быть лишь... мистическим, при этом они ссылались на религиозно$философ$ скую литературу, на хасидизм. «Мистическая школа» вскоре угасла, но тут расцвела другая «ересь» — символическая, не еврейская, и да$ же не русская, а космополитическая. Затем некоторые педагоги увлеклись «тонально$ пластическим» методом, другие, левые экс$ тремисты, отметали систему Станиславского начисто. Вот тогда и возникло стремление ехать в столицу, разобраться, что к чему, учиться настоящему искусству. Новаторско$ му. Ехали в теплушке, на двухъярусных нарах. В Москве на всех скопом сняли две комнаты на шестом этаже, без лифта. В одной – кухня, столовая, прачечная, в другой разместили 18 узких коек и печку$«буржуйку». На время ре$ петиций койки сдвигали и ставили одна на другую. Тут же в свободное время студийцы расфасовывали сахарин для фармацевтичес$ кой фирмы «Гален», чем зарабатывали на жизнь. Осенью 1921 года Вахтангов был уже очень болен (об этом Лойтер и студийцы не знали), но работал самоотверженно: был ак$ тером во МХАТе, руководил так называемой Третьей студией (будущий театр имени Вах$ тангова), готовил «Принцессу Турандот», ре$ петировал в «Габиме» пьесу С. Ан$ского «Га$ дибук». То, что при такой занятости он согла$ сился стать педагогом и режиссером «Куль$ тур$лиги», было, конечно, подвигом. При этом он сказал: «Я буду учить вас играть, но ставить спектакли учитесь у Мейерхольда». Выразил пожелание, чтобы «Культур$лига» была «нейтральной территорией», где он и Мейерхольд могли бы одновременно и систе$ матически растить молодых артистов. Так и получилось. Всеволод Эмильевич

Режиссер Евгений Багратионович Вахтангов

Режиссер Всеволод Эмильевич Мейерхольд

Моисей Лоев

Мейерхольд (студийцы восторгались его «биомеханикой» – системой тре$ нажа, дающей актеру возможность виртуозно владеть своим телом) тоже согласился работать со студией. Он радовался возможности работать сов$ местно с Вахтанговым, он тоже говорил о «нейтральной территории». Почти три года студия функционировала в Москве, где впитала все луч$ шее, чем отличалось молодое, бурное, революционное искусство. Тесная связь с Вахтанговым и его учениками, а через них – с системой Станиславского помогла молодому коллективу творчески встать на ноги. Одновременно с ростом актерского мастерства студийцев росло режиссер$ ское мастерство руководителя студии Эфраима Лойтера. Он нашел в себе мужество сесть на школьную скамью вместе со своими киевскими учени$ ками, чтобы обогатить и свое теоретическое образование. Это не только не умалило его авторитет в глазах учеников, но, наоборот, вызвало еще боль$ шее уважение к нему, преданность и взаимопонимание. Возросшее мастер$ ство доказали несколько коротких спектаклей, которые он тогда же поста$ вил в студии, такие как «Швестер» («Сестры»), «Нох квуре» («После похо$ рон»), «Мусер» («Нравоучение») по Перецу, а также фрагменты из произве$ дений Шолом$Алейхема «Стемпеню», «Менахем$Мендл» и другие. Неудивительно, что именно ему было предложено стать художествен$ ным руководителем новообразованного в тогдашней столице Украины – Харькове – Всеукраинского государственного еврейского театра. Там и за$ няли подобающее место студийцы, в частности, Ада Сонц, Ива Вин, Фай Заславский, Даниил Стрижевский, Изя Израэль (Израиль Сапожников), Эммануил Динор, Рая Кулик$Тарнавская, Захар Вин, Шева Элишева$Гиль$ дина, Вера Зисман, Анна Левинштейн, Григорий Фейгин.

Харьков, 1925 34 гг.

Сцена из первого спектакля театра “ПУРИМШПИЛЬ” (“ПУРИМСКИЕ ИГРЫ”)

Моисей Лоев

так, когда в 1925$м году правительство Украины приняло решение создать в Харькове, тогдашней столице, Всеукраинский государственный еврей$ ский театр, выбор пал на студию «Культур$лиги», которая к тому времени уже достигла творческой зрелости и имела все права стать полноценным театром. Тем более, что на$ ряду со студийцами в театр по конкурсу была принята группа опытных актеров, среди них Аркадий Нугер, Арон Мерензон, Яков Гольман, Яков Абрамович, Зинаида Му$ рованная, Надежда Виньяр, Надя Надина. При этом заме$ чу, почти все они работали в нем до конца его существова$ ния. Первый спектакль, «Пуримшпиль», как мы уже знаем, поставил художественный руководитель театра Эфраим Борисович Лойтер. Поставил в стиле вахтанговской «Принцессы Турандот» и ранних постановок Александра Грановского в Московском еврейском камерном театре. Спектакль блистал новаторской сценической формой и фольклорным остроумием.

Фигуры из спектакля “Пуримшпиль”. Рисунки художника И. Б. Рыбака

Льстец Насмешник

Царь Артаксеркс

Украденная муза

Освободив эту жемчужину народного творчества от некото$ рых вульгаризмов, художник высокой культуры Лойтер со$ хранил наивное обаяние сказки, искусно переплел исторические эпизоды с хлесткими злободнев$ ными куплетами и буф$ фонадными интермедиями, на$ сытил действие веселым движе$ нием, светом, красками. Лойтер вообще отличался изысканным вкусом. Здесь же он сотрудничал Сцена из спектакля “Пуримшпиль” с великолепными композитора$ ми Львом Пульвером (завмуз. Московского ГОСЕТа) и Шименом Штейнбергом, большим знатоком еврейского музыкального фолькло$ ра. Их музыка радовала так же, как и оригинальное оформление, и яр$ кие гротесковые костюмы художника Иссахар$Бера Рыбака, как и за$ жигательные танцы балетмейстера Елены Вульф. В представлении уверенно заявили о себе актеры, которые на мно$ гие годы стали гордостью театра. Среди них Ада Сонц, игравшая роль прекрасной Эсфири, и Фай Заславский – царь Артаксеркс. Они вмес$ те с Лойтером первыми из еврейских актеров Украины получили тогда звание заслуженных артистов республики. «Пуримшпиль» пользовался большим успехом и оставался в репер$ туаре четыре театральных сезона. Вслед за «Пуримшпилем» была поставлена революционная хрони$ ка М. Даниэля «Ин Брен» («В огне»), повествующая о гражданской войне на Украине, погромах, судьбах обитателей местечек с их горес$ тями и радостями. В пьесе было много от плаката$агитки, но явствен$ но ощущался также подлинный шоломалейхемовский юмор. Кстати, М. Даниэль (Даниэль Меерович), ведущий еврейский драматург 20–30$х годов, был отцом писателя$диссидента Юлия Даниэля. Назвал он так сына в память Юлия Шимелиовича, пред$ седателя Виленского ревкома, члены которого совершили коллек$ тивное самоубийство, когда их здание окружили белополяки. Об этих событиях М. Даниэль написал новеллу, а затем и пьесу «Юлис», поставленную Михоэлсом в Московском ГОСЕТе. Крат$ кая информация к размышлению: Юлис – старший брат Бориса Шимелиовича, главврача московской Боткинской больницы, чле$

Моисей Лоев Н.Даниэль “ИН БРЕН” (“В ОГНЕ”) Революционная хроника. Режиссер Э.Лойтер, художник И. Б.Рыбак, музыка С.Штенберга. 1926 г. Сцены из спектакля

Украденная муза

на президиума Еврейского Антифашистского Комите$ “КОЙМЕНЕКЕРЕР”. Комедия в 3 х актах. та, которого вместе с другими членами Комитета рас$ Постановка Э.Лойтера, художник Т.Эпштейн, стреляли в ночь на 12 августа 1952 года. музыка С.Штейнберга. С пьесы М. Даниэля «Ин брен» начинается длинный список спектаклей на современную тему, поставленных на сцене театра за годы его работы в Харькове (1925–1934). Следует назвать историческую драму поэта Арона Кушнирова «Гирш Лекерт», уже упомянутую пьесу М. Даниэля «Юлис», еще одну историко$революцион$ ную драму – «Блут» («Кровь») Бера Оршанского, а также комедию Переца Маркиша «Нит гедайгет» («Не уны$ вать!»), положившую начало сценическим произведени$ ям о жизни еврейских сельских тружеников, о переселен$ цах и, конечно же, о колхозных делах; публицистическую хронику Всеволода Вишневского «На Западе бой»; моло$ Сажетрус — М.Давидзон дежную пьесу украинского драматурга Ивана Микитенко «Кадры» («Светите нам, звезды») о студенчестве начала 20$х годов; наконец, озорное ревю Ицика Фефера и На$ тана Фиделя «Койменкерер» («Трубочист»), созданное ими под большим впечатлением от пьесы классика ев$ рейской драматургии Якова Гордина «Сиротка Хася». Почему «Койменкерер»? А потому, что именно трубо$ чист символизирует человека, призванного вымести му$ сор. Вот молодой «советский» трубочист убирает все пло$ хое, что осталось от старого режима, от всяких «хозяйчи$ ков$эксплуататоров», вытаскивает бедную прислугу Ха$ сю из мещанского быта ее буржуйских родственников. Но делается это в спектакле весело и увлекательно, как и Хася — Л.Сигаловская положено комедии$ревю. Еще мальчишкой лет десяти я смот$ рел это веселое представление, когда театр приехал к нам в Черкассы, и хо$ рошо запомнил, какое оживление в тот вечер царило в зале, как хохотали зри$ тели, как увлеченно играли актеры. Должен признаться, что к тому вре$ мени я уже года два$три «играл театр». Был я мальчишкой маленьким и ху$ деньким, и каждый раз, когда какой$ Сцена из спектакля нибудь странствующей труппе нужен

Моисей Лоев

был малец, сирота или вообще хлопчик, чтобы вести его за руку или чтобы он держался за юбку актрисы, играющей роль мамы (как в «Стемпеню»), то я как раз и подходил. Жили мы недалеко от городского театра, приезжие ак$ теры останавливались у нас, у соседей, и я часто бывал востребован. В связи с постановкой «Койменкерера» не могу не сказать несколько теплых слов о Марке Эпштейне, оформившем спектакль, и о Шимене Штейнберге, написавшем музыку к нему. Марк Эпштейн, как и Нисон Шифрин, Александр Тышлер и Йойсеф Чайков, являлся участником художественной студии «Культур$лиги» и еще тогда, в 19$м году, сотрудничал с театральной студией Лиги. Сам Марк Эп$ штейн организовал бесплатную художественную школу для детей$сирот из киевских еврейских детдомов, а затем и студию для молодежи из украин$ ских местечек. Позже все они переехали в Москву. Нисон Шифрин оформ$ лял постановки МХАТа, Большого театра, много лет был главным художником Центрального театра Совет$ ской Армии. Александр Тышлер стал главным худож$ ником ГОСЕТа, Йойсеф Чайков проявил себя как вы$ дающийся художник и скульптор. Успешно начинался творческий путь и талантливого сценографа Марка Эпштейна. К сожалению, он умер совсем молодым. Музыка Штейнберга соответствовала стилю спек$ такля, задуманного Лойтером, – едко$ироническому и острогротескному. Штейнберг стал постоянным «со$ участником», стоявшим за дирижерским пультом от первого до последнего дня существования театра, пи$ сал музыку ко многим постановкам, и она явно нрави$ Режиссер постановщик спектакля лась зрителям. Критик харьковского украинского “Шапсай Цви” Валентин Смышляев журнала «Нове мистецтво», рецензируя спектакль о гражданской войне «Ин брен», заме$ чает, что в отличие от самого спектак$ ля, музыка Штейнберга понравилась абсолютно всем, особенно увертюра и антракты, где очень удачно был синте$ зирован ряд революционных мотивов («Интернационал», «Марсельеза», «Клятва»), и которые сделали дейст$ вие острым и впечатляющим. И еще он писал, что «композитору удалось мирно соединить П.И. Чайковского с Сцена из спектакля “Шапсай Цви” еврейским национальным характе$

Украденная муза А.Глебов “ЗАГМУК” (праздник в древнем Вавилоне). Трагедия раннего восстания. Постановка Э.Лойтера, художник И.Рабичев, музыка Розентура и Ю.Мейтуса, хореограф Е.Вигелев Харьков. 1926 27 гг.

Сургол Негиб – Р.Шапиро

Нингир Син – Ф.Заславский

Негр Уруру – Н.Шейнфельд

Амур Бел – А.Нугер

Художник И.Рабичев. Эскиз костюмов к спектаклю “Загмук”

Ильтани – Р.Кулик Терновская

Старый купец – Л.Парчев

Моисей Лоев

ром, не теряя при этом собственного художественного «я». Дружеские ап$ лодисменты зрителей явились Штейнбергу честной наградой». Но вернемся к дальнейшему репертуару театра. Большой резонанс получила постановка «Шапсай$Цви» («Лже$Мес$ сия»), обозначенная как «трагедия обманутого народа». Лойтер смонтиро$ вал ее из драм одного и того же названия двух авторов: польского драматур$ га Ю. Жулавского и еврейского – Шолома Аша. Там было много разверну$ тых массовых картин, необычных мизансцен, возвышенно$романтических диалогов и берущей за душу музыки Александра Крейна. Последний изве$ стен также своим балетом «Лауренсия» по пьесе Лопе де Вега «Овечий ис$ точник». Много труда было вложено в постановку исторической трагедии «Заг$ мук». Так назывался весенний праздник в древнем Вавилоне, когда царская власть на 11 дней передавалась одному из рабов. Случилось так, что эта «иг$ ра» превратилась в настоящее восстание. Чтобы пьеса смотрелась с большим интересом, ее автор, известный в то время русский драматург Анатолий Глебов, вплел в события любовную мело$ драматическую интригу, а Лойтер придумал ряд эффектных сцен. Отличился и художник И. Рабичев, оформлявший как «Шапсай$Цви», так и этот спектакль. Его декорации были скупы, строги и оригинальны. Из разнообразной комбинации кубов и ступеней получались улица, храм, царский дворец, городское здание. Кубы были некрашеные и выявляли натуральную факту$ ру дерева, благодаря чему особенно приметно и богато выявлялась игра света и теней, игра красок многоцветных костюмов и диковин$ ный грим. Музыку к спектаклю написал молодой ком$ позитор Юлий Мейтус. Позже он стал автором ряда украинских опер, одна из которых – «Пе$ рекоп». Главком Фрунзе перед наступлением на Сиваш обращается к красноармейцам с за$ жигательной арией, а они отвечают хором, что они рады бы идти в бой, но у них нет сапог. «Мы боси» – пели они. Вот это «мы боси, мы боси» всегда вызывало оживление в зале. Большим успехом пользовалась осовреме$ ненная пьеса А. Гольдфадена «Цвей Кунилем$ лех» («Два простофили»), обозначенная как ко$ Создатель современного еврейского театра медия$фарс. В спектакле были искусно сплете$ Авраам Гольдфаден

Украденная муза

А.Гольдфаден “ЦВЕЙ КУНИЛЕМЛЕХ” ны два гольдфаденовских фарс$водеви$ (“ДВА ПРОСТОФИЛИ”) ля: «Цвей Кунилемлех» и «Капцензон Народный фарс. Лит.монтаж и постановка Э.Лойтера, ун Хунгерман» (дословно «Беднякзон и художник И.Рабичев, музыка А.Гольдфадена и Голодман»). Сделал это все тот же Эф$ С.Штейнберга. раим Лойтер, который был не только Харьков. 1925 26 гг. Сцены из спектакля прекрасным постановщиком, но и бел$ летристом, драматургом, автором более десяти пьес. «Ни один спектакль, – писала харьковская пресса, – не имел такого успеха, как этот «Цвей Кунилемлех», поставленный Лойтером в стиле «Ко$ медии дель Арте» (старинной италь$ янской комедии масок). Блистательно играли артисты, почти все они чувст$ вовали себя на сцене как рыба в воде». Остается заметить, что оформление спектакля создал Исаак Рабинович, известный сценограф Большого и дру$ гих московских театров, а поводом для постановки (вернее, оправданием по$ становки) послужила круглая дата: 50$ летие еврейского театра, основателем которого и являлся Авраам Гольдфа$ ден. Краткий экскурс в историю совре$ менного еврейского профессиональ$ Кунилемл — А.Нугер и Макс (Фальшивый Кунелемл) — Я.Гольман ного театра и его создателя Авраама Гольдфадена. Началом современного профессионального еврей$ ского театра считается октябрьский день 1876 года, ког$ да в румынском городе Яссы, в летнем саду «Ля памул вэрде» («Зеленое дерево») у винного погребка Шимона Марка впервые выступила небольшая труппа, органи$ зованная и руководимая известным уже тогда поэтом и журналистом Авраамом Гольдфаденом. Играли его пье$ сы «Бабушка и внучек» и «Шмендрик» («Недоросль»). В них было много песен и танцев, которые сочинил сам Гольдфаден на основе народных напевов и мелодий. Сват Калман — Д.Стрижевский Следует отметить, что театральные представления на

Моисей Лоев

идише существовали задолго до Гольдфадена. Прежде всего, это были пурим$ шпили, которые в праздник Пурим разыгрывали ряженые. Много было и на$ родных певцов (своеобразный вариант средневековых трубадуров), прозван$ ных бродерзингерами (от названия галицийского города Броды, где они впервые появились). Были также бадхены (свадебные балагуры) и маршалки (забавники), веселившие хозяев богатых домов. Кое$где возникли профессиональные труппы. И все же главная заслуга в создании современного еврейского театра при$ надлежит Гольдфадену. Родился Авраам Гольдфаден (настоящая фамилия Гольденфодем) в Ста$ ро$Константинове, бывшей Волынской губернии, в 1840$м году в семье ча$ совщика, воспитавшего сына в духе «просветительства». Учился в Жито$ мирской раввинской школе, где в 1863 году учениками была поставлена пьеса их учителя Шлоймы Этингера «Серкеле», в которой заглавную роль играл молодой Гольдфаден, еще ранее проявивший живой интерес к театру. Успех большинства гольдфаденовских пьес того времени объясняется не только тем, что они были насыщены популярными песенками, танцами, на$ родной музыкой, а также комедийно$буффонадными и гротескными сцена$ ми. Пьесы были близки зрителю по духу, по жизненному правдоподобию. 17 августа 1883 года из Петербурга приходит приказ, запрещающий работу еврейских театров по всей России. Еврейские странствующие труппы вынуж$ дены были играть под видом еврейско$немецких трупп. Гольдфаден, тоже назвав свою труппу «немецкой», играл в Варшаве, разъ$ езжал по другим польским городам, затем эмигрировал. Жил и работал в Со$ единенных Штатах, Англии, Франции. В 1903 году окончательно обосновал$ ся в Нью$Йорке. К сожалению, американский зритель не проявил большого интереса к гольдфаденовским пьесам, ему ближе были душераздирающие ме$ лодрамы и дешевые оперетки. Гольдфаден без дела всей своей жизни стал угасать. Умер он 9 января 1908 года в Нью$Йорке. Его последняя пьеса, историческая драма «Бен Ами», была поставлена незадолго до его смерти в театре Бориса Томашев$ ского, одного из создателей американского еврейского театра. Казалось, что творчество Гольдфадена, его пьесы утеряны, забыты на$ всегда. Жизнь доказала обратное. В послереволюционное время эти пьесы начали вторую жизнь. Особенно популярными стали «Колдунья», «Цвей Ку$ нилемлех», «Шуламис», «Бар Кохба». Даже мы, студенты еврейского фа$ культета Киевского театрального института, в ознаменование 100$летия со дня рождения Гольдфадена поставили в 1940 году его первое сценическое произведение, комедию «Муме Сосье».

Украденная муза

••• В сезон 1927$28 была осуществлена постановка сценической композиции «Балтовейс» («Благодетели»), созданной Лойтером опять же по двум пьесам, на этот раз «дедушки еврейской литературы» Менделе Мойхер$Сфорима: драмы «Призыв» и сатирической комедии «Ди таксе» («Коробочный сбор, или Клика городских благодетелей»). В первой Менделе протестует против незаконной сдачи в солдаты детей бедняков, во второй – разоблачает мрако$ бесов и фанатиков, обманывавших и обиравших бедноту. Конечно, помимо всей этой «идеологии», в спектакле был и «театр» с самобытными образами, живыми жанровыми сценами, то драматическими, то комедийными, была режиссерская выдумка, музыка, словом, все то, что увлекает зрителя. Хорош был и спектакль «Ристократн» («Аристократы»), изобретательно поставленный молодым режиссером Морисом Норвидом. Собственно, это был своеобразный коллаж из произведений Шолом$Алейхема, сделанный писателем Давидом Волкенштейном. В те времена существовала мода на такие монтажи. Перекраивали клас$ сические произведения, наполняли их музыкальными и хореографическими гротесковыми сценами, пантомимами, интермедиями, а также пародиями на старый дореволюционный театр. Критика, как левая, так и правая, – в большинстве мало профессиональ$ ная и очень политизированная – обвиняла театр во множестве «измов»: фор$ мализме, местечковом натурализме, эклектизме, схематизме, психологичес$ ком вульгаризме, а также в пролеткультовских отклонениях. Обвиняли театр и в постановочном разнобое, излишней гротесковости, подражательстве. Если один критик говорил о новом спектакле как о шаге вперед, то сразу же находился другой, утверждавший, что это шаг назад. Некоторые горячие головы вообще не признавали классического насле$ дия. А вот зрителям спектакли нравились. Тем более, если в них принимали участие такие актеры, как Лия Бугова, будущая народная артистка Украины, украшавшая много лет одесский еврейский, а затем и русский театр. Впервые я увидел эту очаровательную актрису в драме «Опфал» («Отбро$ сы») известного в двадцатые годы писателя и драматурга Лейба Малаха (Зальцмана). Речь шла о дне варшавского общества. Бугова играла главную женскую роль. Не помню уже, как ее звали, что с ней случилось, запомнил$ ся на всю жизнь необыкновенный голос актрисы, лирически$нежный, теп$ лый. А как хороша она была в роли Рохеле в «Стемпеню»! Особенно в сцене свадьбы ее близкой родственницы, когда скрипач божьей милостью Стемпе$ ню уговаривает ее, честнейшую еврейскую дочь, встретиться с ним на берди$ чевской улице. Какие тонкие нюансы ощущались в ее исполнении, и в каж$ дом движении – женственность, грациозность! И так она играла всегда, да$

Моисей Лоев

же в откровенно слабых пьесах. Но я снова отвлекся. Мы говорили о театральных критиках. Безусловно, были рецензенты, знавшие театр, сцену, оценивавшие спек$ такли, режиссерские и актерские работы объективно, любившие театр и же$ лавшие ему только добра, понимавшие, что недостатки – всего лишь из$ держки роста, а что касается подражания, – это от неудержимого желания взять все лучшее из современного театра. В 28$м году в театре побывал писатель и драматург из Минска, автор драмы «Блут» («Кровь») Бер Оршанский. Он смотрел три спектакля: «Юнген» («Пар$ ни»), «Шапсай$Цви» и «Ристократн». Первый ему совсем не понравился, и он объяснил почему. Из плохой пьесы нельзя сделать хороший спектакль, а «Юн$ ген» – плохая пьеса, хотя и очень хорошего поэта. Поразил Оршанского «Шапсай$Цви» («Лже$Мессия»), он увидел совсем другой театр, интересный, серьезный. Увидел прочувствованное представле$ ние, поставленное со вкусом и изяществом, где массовые сцены динамичны, а мизансцены сделаны с разумным расчетом, образы продуманы режиссером до мельчайших деталей. Валентин Смышляев, московский режиссер$мхатовец, обучавший в свое время студийцев «Культур$лиги» и, как видим, не порвавший с ними связь, достиг в спектакле высокой духовности. Он с большим лиризмом изобразил фанатический экстаз еврейских масс, поверивших в Шапсай$ Цви и его преданного почитателя, слепого Носена Ганови. Так просматри$ валась идея режиссера, даже, можно сказать, его философия, которая не одобрялась Оршанским, в этой, как он выразился, «да$ лекой и чужой по содержанию пьесе». Но как поста$ новщику он отдал Смышляеву должное. Хвалил за то, что в спектакле чувствовалась твердая рука режиссера, знающего, чего он хочет и куда ведет исполнителей. Оршанский также хвалил Смышляева за то, что са$ мой своей постановкой тот показал, какие в театре есть хорошие актеры. Генрих Тарло, исполнитель главной роли, перебравшийся в апреле 27$го года из Польши, бывший актер «Виленской труппы», с прекрасной дик$ цией, всегда продуманными и оправданными движени$ ями, мыслящий. Темпераментная Ива Вин (Носн$Гано$ ви), с обворожительным мягким голосом. Умная и сце$ нически обаятельная Ада Сонц (Хаким$паша), Шева Ведущая актриса Одесского Еврейского театра, Элишева$Гильдина (Сара), характерный актер Даниэль народная артистка УССР Стрижевский. Было много молодых способных актеров Лия Исаковна Бугова и актрис. (70 е годы)

Украденная муза

Об Аде Сонц и Данииле Стрижевском, которые работали в театре до его закрытия, – несколько дополнительных штрихов. Они встретились в Москве вскоре после того, как в конце 1921 года туда переехала студия «Культур$лиги». За год до этого Ада Ефимовна, одна из са$ мых лучших актрис в студии, оставила ее и поступила в студию при Москов$ ском ГОСЕТе. Но когда в Москве оказалась ее родная студия, она туда воз$ вратилась. Возможно, важным, если не главным, было то, что здесь учился ее друг Даниил Стрижевский, который вскоре стал ее мужем. Так вместе прошли они всю жизнь. Как читателям уже известно, Ада Ефимовна с огромным успехом испол$ нила роль прекрасной Эсфири, жены персидского царя Артаксеркса, в пер$ вом спектакле Харьковского еврейского театра – «Пуримшпиль». А во вто$ ром, революционной хронике «Ин брен» («В огне») М. Даниэля, она высту$ пила в роли Мадам Цигилевич. Как заметил тогда один из рецензентов, «то$ варищ Сонц, очевидно, большой мастер гротескных фигур». Но оказалось, что «товарищ Сонц» не только мастер «гротескных фигур», но и прекрасная характер$ ная актриса широкого диапазона. Что касается Даниила Стрижевского, то он был не только способным актером, но еще в студии проявил склонность к режиссуре, ассистировал Лойтеру, а когда на базе студии был создан Харьковский еврейский те$ атр, участвовал в режиссерской лаборатории. Его дебют как постановщика состоялся уже после объединения Харьковского и Киевского театров. Это была драма Ш. Гергеля и А. Литовского «Мой сын», действие которой происходит в 30$х годах в Венгрии. Затем им была по$ Ада Сонц ставлена музыкальная комедия «Девушка из Москвы» А. Губермана, «Мачеха» Бальзака, «Дядя Ваня» Чехова и ряд других. О них, а также об актерских работах Ады Ефимовны, пойдет речь немного позже. И снова о рецензиях. Вслед за Смышляевым, Ор$ шанский заслуженно похвалил Мориса Норвида за спектакль «Ристократн», поставленный с большим ху$ дожественным вкусом. Заметил, что в спектакле ощу$ щается дыхание театра Грановского (имеется в виду Московский ГОСЕТ), но есть и ряд оригинальных на$ ходок. Норвид, например, очень удачно сочетал кине$ матографические «наплывы» на сцене с живыми людь$ ми, интересно истолковал сущность, характер, повадки Даниил Стрижевский

Моисей Лоев

действующих лиц – и, вообще, спектакль смотрелся легко, свободно. Прав$ да, замечает Оршанский, сам по себе текст пьесы уже достаточно приелся, да и коллаж составлен не очень удачно, так что напрасно молодой режиссер взял его для своей первой постановки в театре (как видно, Оршанский не был большим почитателем классического наследия и, добавлю, Лойтера тоже). Такова рецензия образца 1928 года. Остается заметить, что постановка «Шапсай$Цви» в театре явилась как бы продолжением студийной постановки «Мошиэх бен Йойсеф», но если в спек$ такле студии ощущалось восхищение мессианскими идеями, то в харьков$ ском театре стремились эти идеи «разоблачить». Здесь, в Харькове, пытались вскрыть социальные истоки драмы, кото$ рую еврейское население Украины и Польши пережило в первой половине XVII столетия, во времена гайдамаков и Богдана Хмельницкого. Прокатив$ шаяся тогда страшная волна погромов залила кровью сотни еврейских мес$ течек и селений, создав благоприятную почву для разных мистических, мес$ сианских настроений. Так возник ис$ торический эпизод с Шапсай$Цви и его сектой. В спектакле большое мес$ то заняла личная драма Шапсай$Цви, который был убежден в своем боже$ ственном происхождении и в том, что лишь он имеет достаточно сил, чтобы дать свободу страждущему еврейско$ му народу. Ко времени приезда Оршанского произошли большие перемены. Эф$ раим Лойтер вынужден был уйти из театра (почему – расскажу позже). Главным режиссером стал Морис Норвид, московский ГОСЕТовец, пришедший в театр с несколькими участниками одесской студии, кото$ рой он последнее время руководил. Вторым режиссером стал Самуил Марголин (и о нем – позже). Следует заметить, что театр помо$ лодел. Помимо одесситов, в труппу 1. Колорада — Р.Кулик Терновская, были приняты восемь участников бе$ 2. Господин Гольд — А.Нугер, 3. Сват — А.Мерензон, лоцерковской студии «Ройте блитн» 4. Герц — Э.Динор. («Красное цветение»), среди которых Зарисовки Р.Васильева

Украденная муза

был Шая Патлах (запомните это имя). Пришли молодые актеры из других те$ атров. В частности, очень способная Нюся Шейнфельд, вскоре ставшая од$ ной из ведущих актрис. Она понравилась всему театральному коллективу (что бывает не так уж часто). Ей сразу доверили целый ряд ролей, в которых рас$ крылись ее лучшие сценические качества: пластичность, шарм, яркая эксцен$ тричность, умение легко и быстро преображаться. И еще одна характерная черта: она непосредственно и очаровательно играла детские роли, особенно мальчишек. Не забыть ее в роли веселого беспризорника Котьки из пьесы Ивана Ми$ китенко «Кадры». Для тех далеких лет – конца двадцатых годов – пьеса бы$ ла совсем неплохой. Еще жила в сердцах революционная романтика, совер$ шенно естественно, с интересом воспринималась судьба героических ребят, «сменивших штык на перо», «грызущих гранит науки». Что потом из всего этого вышло... Так ведь тогда и прошлое воспринималось по$иному, и буду$ щее казалось безоблачным и прекрасным. А сюжет был действительно ин$ тересным, в том числе сцены с хулиганистым Котькой, которого буквально из подвала вытягивает один из студентов, симпатичный и остроумный па$ рень Мося (еврей, конечно), как волшебно преображается чумазый беспри$ зорник. Все это были розовые сказки, но оптимизм помогал выжить. Так уж устроена человеческая психика – радость нужна всегда. Спектакль имел огромный успех. На премьере присутствовал автор пьесы, его вызвали на сцену. Он поблагодарил коллектив театра за пре$ красную постановку. Потом преподнесенный ему букет цветов передал Нюсе и сказал: «Это мой лучший Котька». Оценка была высокой, пьеса приобрела популярность и шла во многих театрах страны. Ну, а драматурга в 1937$м расстреляли. Это был, несомненно, лучший ук$ раинский драматург. А для лучших – тернистый путь не редкость. С той незабываемой премьеры, с того трогательного мальчугана начинается творческий взлет Нюси Шейн$ фельд в ГОСЕТе, с которым она уже не расставалась вплоть до последнего дня его существования. Из молодых актеров назову еще миловидную и эмо$ циональную Лену Сиголовскую, красивую и грациоз$ ную Рохеле Паскевич, темпераментную в острохарак$ терных ролях Женю Магазинник, превосходного актера Исаака Томбака, а также совсем молодых Розу Грин, Со$ ню Пемову, Семена Бидера, которые работали в театре до его закрытия и о которых я еще расскажу. Итак, театр продолжал работать, творчески расти, Украинский драматург Иван Микитенко ставить, как и раньше, спектакли разных жанров, от

Моисей Лоев

трагедий и драм до комедий и водевилей. Ведь с самого начала театр стро$ ился как музыкально$драматический, так что музыка, вокал, хореография всегда занимали в нем значительное место. Театральный сезон 1928$29 гг. открылся социальной драмой «Америка$ нер гетер» («Американские боги»). Напианная Давидом Гофштейном по двум романам Эптона Синклера, это была первая проба спектакля, дейст$ вие которого происходит за пределами Советского Союза. Первая поста$ новка Мориса Норвида в качестве главрежа, первый спектакль, который в театре оформил замечательный сценограф Александр Тышлер (позже он оформит знаменитый спектакль Московского ГОСЕТа «Король Лир»), на$ конец, это был первый спектакль, музыку к которому написал один из луч$ ших еврейских композиторов Мойше Мильнер. В последующие годы Мильнер создаст великолепную музыку ко многим другим спектаклям театра, а в 1938 году – к постановке «Тевье$молочника» уже объединенного Киевско$Харьковского ГОСЕТа. Я видел этот спектакль. Мильнеровская музыка, истинно народная, впе$ чатляла и очаровывала, была достойна творения великого классика еврей$ ской литературы Шолом$Алейхема. Что касается его встречи с нами, студен$ тами еврейского отделения Киевского театрального института, его увлека$ тельного рассказа об истоках еврейского музыкального фольклора, его взаи$ мосвязях и переплетениях с музыкальным фольклором других народов, то они запомнились мне на всю жизнь. В том же сезоне 1928$29 гг. появился еще один спектакль, действие которого происходит за границей – «Дер бесерер ментч» («Лучший человек») по комедии немецкого драматурга Вальтера Газенклевера «Делец». Если учесть, что и в прошлых театральных сезонах бы$ ли поставлены два спектакля такого же плана – «Розита» А. Глобы и «Ин дер голденер медине» («В золотой стра$ не») по произведению Джека Лондона «Волчьи души» (перевод и обработка Генеха Казакевича), и что в следую$ щем театральном сезоне была осуществлена постановка ревю «своего» харьковского поэта и драматурга Мойше Пинчевского «Гедекте кортн» («Битые карты»), то возни$ кал вопрос: почему театральный коллектив, его режиссе$ ры так увлеклись подобными произведениями? Ответ ча$ сто был уклончивым или «высокопатриотическим». Одни утверждали, что это произошло из$за репертуарного кри$ Засл. артистка А.Сонц в роли зиса, нехватки хороших пьес на советскую тему, другие – Шнютхен из пьесы желанием разоблачить капиталистический мир, его де$ В. Газенклевера градирующий буржуазный семейный уклад, заклеймить “Лучший человек”

Украденная муза

классовых врагов, высмеять... и так далее, в том же духе. На самом же деле эти постановки были отдушиной для актеров, возможностью раскрепоститься от того, что немного позже будет называться «социалистическим ре$ ализмом», от ура$патриотических сцен и жеваных$пере$ жеванных монологов во славу партии и родины. Постановка «Розиты» мотивировалась, например, тем, что необходимо было после ряда постановок на еврейскую тему испытать силы коллектива в пьесе с не$ еврейским содержанием. Правда же заключалась в том, что молодой режиссер мейерхольдовской школы Захар Вин увидел в мелодраме благодарный материал и боль$ шую возможность создать настоящее театральное Режиссер постановщик спектакля “Розита” представление, захватывающее и выразительное, на$ Захар Вин сыщенное максимальной напряженностью. Вот поче$ му он сделал главный акцент не на притянутой автором социальной окра$ ске – гнев испанского народа, народное восстание, – а на ярких массовых сценах, на прекрасной, как всегда, музыке Мильнера и, конечно же, игре актеров, среди которых выделялась его супруга, пламенная Ива Вин. Она исполняла заглавную роль – испанской уличной комедиантки Розиты, на$ родной любимицы, в которую влюблен сам король. Похожее произошло и с комедией Газенклевера «Дер бесерер ментч», которую перевел и обработал другой прекрасный поэт Лейб Квитко. По$ становщик спектакля молодой талантливый режиссер Самуил Марголин, воспитанник вахтанговской школы, стремился к яркой театральности, карнавальным сценам, заостренному гротеску. Он максимально восполь$ зовался всем этим в данной постановке. Пожертвовав в какой$то мере со$ держанием комедии, Марголин превратил ее в эксцентричную оперетту$ буффонаду, где было много танцевальных номеров, а музыка Мильнера представляла собой беспокойные звуки урбанистического характера, но в то же время и приток теплых лирических мелодий. А то, что острая сатира превратилась при этом в дружеский шарж, зрителя не интересовало, он с удовольствием смотрел этот спектакль, как и «Розиту», и другие такие же представления. Что касается пьесы Пинчевского «Битые карты», то она воспринималась как советское ревю, предназначенное для отдыха и развлечения зрителя, и в то же время «мобилизующее» его на борьбу с классовым врагом, а также на выполнение пятилетнего плана (тогда без этого «отдыхать» и «развле$ каться» было запрещено). Кроме того, театр хотел предоставить возмож$ ность актерскому составу проявить свои музыкальные и пластические та$

Моисей Лоев

Состав труппы, Харьков, 1930 г.

Режиссер М.Норвид

Засл. артистка А.Сонц

Худрук. театра, засл. артист Э.Лойтер

Засл. артист Ф.Заславский

Режиссер С.Марголин

Д.Стрижевский

И.Вин

А.Нугер

Х.Браз

Г.Тарло

Р.Кулик Тарнавская

Л.Парчев

Л.Сигаловская

А.Мерензон

В.Зисман

И.Израэль (Сапожников)

З.Мурованная

А.Крашинский

Н.Надина

Я.Гольман

Я.Абрамович

А.Левенштейн

Г.Фейгин

Н.Шейнфельд

Е.Магазинник

Украденная муза

Состав труппы, Харьков, 1930 г. (продолжение)

С.Бидер

Р.Шапиро

Р.Паскевич

Ш.Патлах

С.Пемова

Р.Грин

А.Крамер

М.Володарский

Г.Томбак

Э.Шапиро

И.Ярославский

Э.Михнов

Ц.Хаймович

А.Спивак

Б.Кушнир

Пом. реж ра З.Файмусович

М.Мосин Видгоф

З.Шенкер

Режиссеры лаборанты (слева направо): сидят — Д.Стрижевский, Ф.Заславский, И.Израэль, А.Мерензон, Х.Файмусович; стоят — И.Любомирский, А.Нугер, М.Володарский

Художник Ш.Гольдберг

Моисей Лоев

Драматурги и мастера искусств, сотрудничавшие с театром Драматурги

М.Даниэль

А.Кушниров

Б.Оршанский

И.Фефер

П.Маркиш

А.Глебов

З.Чалая

М.Пинчевский

Л.Резник

Э.Фининберг Композиторы

С.Штейнберг

М.Мильнер

Л.Пульвер

А.Крейн

З.Заграничный Художники

И. Б.Рыбак

И.Рабинович

Н.Альтман

М.Эпштейн

А.Тышлер

Н.Шифрин

В.Рифтин

Л.Крол

Хореограф Е.Вульф

Дирижер М.Зельцер

Украденная муза

ланты, которыми он был, несомненно, богат. Первые два акта раскрывали «упадок» капиталистических стран Европы и Америки, а в третьем акте – как антитеза – показывались подъем и растущий творческий энтузиазм в Советском Союзе. Однако третий акт оказался зна$ чительно слабее первых двух. Правда, в нем линия «вредительства» продол$ жалась, хотя она слабо вязалась с ревю. Интересно заметить, что общая композиция спектакля принадлежала режиссеру$новатору и балетмейстеру Николаю Михайловичу Фореггеру, знаменитому тем, что он еще в 1918 году организовал в Москве «Театр че$ тырех масок», а еще через какое$то время – «Мастофф» («Мастерскую Фо$ реггера»), где играли такие выдающиеся актеры, как Игорь Ильинский и Анатолий Кторов. В своих постановках, чаще всего «формалистических», но всегда веселых и острых, он использовал различные виды эстрадно$цир$ кового искусства: клоунаду, акробатику, эксцентрику, шумовой оркестр, пародию, памфлет. В 1929 году в Харькове наряду с ГОСЕТом начал свою деятельность еврей$ ский передвижной театр малых форм «Гезкульт» («Общественная культура»), который был близок к молодежным театрам (часто самодеятельным, их на$ зывали «Синяя блуза», а участников – «синеблузниками»). И они были очень по душе Фореггеру, этому милому и удивительному человеку. Я имел счастье его знать. Одно время он преподавал в московском еврейском театральном техникуме при ГОСЕТе, где я учился первоначально. Фореггер, человек уже в летах, к тому же грузный, был молод душой и легок на подъем. Принял приглашение «Гезкульта», приехал в Харьков и блестяще поставил ряд театрализованных программ, а заодно и составил общую композицию «Битых карт». Поставили спектакль два ведущих ак$ тера – Аркадий Нугер и Фай Заславский, входившие в состав режиссер$ ской лаборатории, существовавшей тогда при театре. Среди ее участни$ ков были также Даниэл Стрижевский, Изя Израэль (Израиль Сапожни$ ков), Арон Мерензон, Ешуа Любомирский, Хаим Файмушевич, М. Воло$ дарский и другие актеры. Впоследствии некоторые из них стали превос$ ходными режиссерами, причем Нугер, Стрижевский и Мерензон работа$ ли в театре до последнего дня его существования. Что касается Ешуа Лю$ бомирского, большого эрудита, то он стал авторитетным театроведом. Одно время он работал в Киевском кабинете еврейской культуры Акаде$ мии наук УССР, читал лекции на еврейском факультете Киевского теат$ рального института, печатал статьи, рецензии, эссе и более обширные работы о предреволюционном и современном еврейском театре. Именно у Любомирского я нашел ответ на вопрос, почему вынужден был уйти из театра его основатель, опытный режиссер$новатор, признан$

Моисей Лоев

ный деятель еврейской культуры Эфраим Борисович Лойтер. Оказывается, он подвергся резкой критике на втором съезде работников еврейской куль$ туры и просвещения, состоявшемся в Харькове в мае 1928 года. Участники съезда побывали на генеральной репетиции спектакля Лойте$ ра «Балтовейс». Постановка получила негативную оценку, как и спектакль «Койменкерер». Через несколько дней спектакль был снят с репертуара, а дальше, как мы уже знаем, Лойтер вынужден был сложить с себя обязаннос$ ти художественного руководителя театра. Добрый человек Любомирский считает, что Лойтер сам частично вино$ ват в происшедшем. Он распылялся, помимо режиссуры занимался драма$ тургией, педагогикой, чисто театроведческой деятельностью. Кроме того, на съезде вел себя агрессивно. Думаю, что все было не так. В действитель$ ности, скорее всего, проявляли свою активность евсеки, как их называли, – печально известные члены Еврейских коммунистических секций РКП(б). В стране еще не началось ужесточение культурной политики, а евсеков$ цы, которые обычно главенствовали на таких съездах и конференциях, уже были тут как тут. Ох, и наломали они дров не только по отношению к ев$ рейской религии, ее служителям, но и к еврейской культуре. Особенно от$ личились в этом, как свидетельствуют последние документальные публи$ кации, харьковские евсеки. Но судить я их не стану. Почти все они погиб$ ли в лагерях. Такова была сталинская плата за преданность. Любомирский слова «евсек, евсековцы» не употребляет, они ведь тогда главенствовали в культуре. Понятие замещается словом «пролетарий, про$ летарский». «...Это вызвало недовольство у пролетарской общественности». «...Организованный пролетарский зритель начинает все больше требовать современную революционную тематику». «...Театр связался (это уже после ухода из театра Лойтера) с более широ$ кой пролетарской общественностью». Одним словом, не евсеки, а пролетарский зритель хотел, считал, осудил. Самое парадоксальное в этой истории состояло в том, что пришедший на место Лойтера Морис Норвид, как и второй режиссер, Самуил Марголин, были совсем не евсековцами, а людьми талантливыми, творческими. Они, как и Лойтер, искали, экспериментировали, привлекали к сотрудничеству лучших еврейских композиторов, известных и пока еще не известных та$ лантливых сценографов, балетмейстеров, использовали световые эффекты, а иногда – о, ужас! – пренебрегали идейным содержанием пьесы. Так, Владимир Вильнер, приглашенный поставить драму Бера Оршан$ ского «Блут» («Кровь»), очевидно, ради театральности (так смягчает «грех»

Украденная муза

режиссера Любомирский) затушевал политическую сто$ рону спектакля. Очень сильно обеднил сцену, где фигу$ рировала революционная подпольная группа и отража$ лись разные направления в революционном тогдашнем движении в Польше, выдвинув на передний план мело$ драматическую линию спектакля. Пришлось потрудиться Норвиду, заострить то, что Вильнер притупил, но, несмотря на все исправления, «пьеса не смогла освободиться от определенных специ$ фически мелодраматических привкусов и благодаря это$ му значительная часть пролетарской общественности даже считала эту пьесу провалом». (Заметьте, не евсеки, а «значительная часть пролетарской общественности»). Театровед Ешуа Любомирский Что «подлинная общественность» так не считала, по$ казывает таблица посещаемости. Оказывается, в театральном сезоне 1929$30 гг. спектакль шел 24 раза, и его посетили 17342 зрителя, примерно 722 зрите$ ля на спектакль. Совсем неплохо, если учесть, что мест в зрительном зале бы$ ло не намного больше. Не могу не засвидетельствовать, что Владимир Вильнер был блестящим режиссером$постановщиком и замечательным педагогом. Он много лет пре$ подавал в нашем Киевском театральном институте, и студенты его обожали. Так или иначе, но коллектив театра продолжал свою творческую деятель$ ность: ставил новые спектакли, заботился о зрителях, выступал с концертами на харьковских предприятиях со значительным количеством евреев (швейная фа$ брика «Тринако», обувная фабрика), выезжал на летние гастроли, которые ино$ гда длились 4$5 месяцев. Причем выезжал не налегке, а полным актерским со$ ставом, с костюмами, декорациями и бутафорией. А между тем наступили 30$е годы. Начался процесс усиления контроля над театрами и их репертуаром. Нужно было ставить больше современных пьес, отображающих счастливую жизнь советских людей (и это во время го$ лодомора на Украине!), энтузиазм, борьбу с классовым врагом, «вредителя$ ми», с капиталистическим окружением. И такие спектакли ставились. Теперь это кажется пиром во время чумы, тогда же было обычным явле$ нием. В репертуаре театра появились пьесы еврейских авторов: «Нит гедайгет» Переца Маркиша, «У границы» Давида Бергельсона, «Роман цат» Мейера Альбертона, «Энергия» Абрама Кагана, «Юлис» М. Даниэля, а также пере$ водные пьесы, в частности, «На$гора!» Зинаиды Чалой, «Три четверти чело$ века» Соколова$Петровского, «Буревестник» по Максиму Горькому и дру$ гие.

Моисей Лоев

Наибольший интерес у зрителей вызвал спектакль «Нит гедайгет» («Не тужить»). Впервые на сцене театра были выведены образы еврейских коло$ нистов, и среди них не только потомственных землепашцев, а переселен$ цев, вчерашних жителей еврейских местечек, людей очень разных. Бедня$ ки$трудяги, деклассированный люд, мелкие торговцы и комбинаторы, очень похожие на шоломалейхемовского неудачника, «человека воздуха» Менахем$Мендла, а также более зажиточные «хозяйчики», нэпманы$ли$ шенцы, «служители культа». Всем им лишь предстояло стать хлеборобами. Ясное дело, не обошлось без столкновений, без кулаков$вредителей, без ко$ леблющейся интеллигенции (в лице агронома) и, конечно же, без коммуни$ стической молодежи из поселкового совета, которая борется с классовым врагом и побеждает его на радость зрителям и всем участникам спектакля. Но если бы в спектакле было лишь это, вряд ли зритель шел бы на него. Конечно же, там было много другого, светлого. Пьеса Маркиша написана сочным народным языком, в ней есть замечательные диалоги, своеобраз$ ные характеры и, как всегда, прекрасная музыка Мильнера. Вообще, спек$ такль, поставленный Нохемом Лойтером (родным братом Эфраима Лойте$ ра), обозначенный им как лирико$героическая социальная драма (а коло$ ния «Нит гедайгет» – как символ приобщения евреев к сельскому хозяйст$ ву, со всеми колоссальными трудностями и большими радостями), – был прекрасен. Режиссер, верный ученик Мейерхольда, в данной постановке не гнался за вычурными эффектами, он все время помнил о зрителе, про$ стом зрителе. В то время, в тех цензурных условиях это было, как мне ка$ жется, единственной возможностью поставить хороший спектакль в еврей$ ском театре, не подвергая его риску быть снятым с репертуара (как это слу$ чилось с «Балтойвейс» Эфраима Лойтера). О ревю М. Пинчевского «Битые карты» и молодеж$ ной пьесе И. Микитенко «Кадры» я уже рассказывал. Много радости принесла мольеровская комедия «Мещанин во дворянстве». Там главную роль играл один из лучших актеров театра Аркадий Нугер, который по$ том в Черновцах в 47$м году блестяще сыграет главную роль в другой пьесе Мольера – «Скупой». Обаятельная Нюся Шейнфельд, которая в «Мещанине во дворянст$ ве» играла его дочь Люсиль, в «Скупом» сыграет озорно$ го слугу Гарпагона Лефлеша. А теперь слово о спектакле «Барг Аруф» («На$гора!»), по пьесе Зинаиды Чалой. Действие происходит на одной Б.Оршанский из шахт Донбасса, где разворачивается борьба с вредите$ “Блут” (“Кровь”) лями$спецами. Очень «актуальная» в то время тема, тем Граф Жеромский — И.Израэль

Украденная муза

более, что она переплеталась с еще одной пропагандист$ ской линией, в духе официозного мифа о Павлике Моро$ зове. Я бы не стал об этом вспоминать, если бы не пре$ красная и умная актриса Ада Сонц, игравшая Настю. У автора Настя, бывшая шахтерочка, – тип, по сути, не очень$то привлекательный, можно даже сказать, от$ рицательный: небрежно одетая, легкомысленная, любя$ щая выпить, погулять. В исполнении Ады Сонц Настя становится образом довольно симпатичным, даже лю$ бимым зрителем. Ее Настя – просто молодая, ветреная и задиристая девчушка, не задумывающаяся над тем, как живет и что творит, но по характеру добродушная, сове$ стливая и очень жизнерадостная, любит попеть, потан$ Режиссер постановщик спектакля цевать. У ее Насти была фасонистая походка, характер$ “Нит гедайгет” (“Не тужить!”) Нохем Лойтер ный смешок и привычка манипулировать ярким греб$ нем. Гребешок этот и манеру затыкать его в волосы Сонц позаимствовала у де$ вушки, которую встретила в Донбассе, куда все участники будущего спектак$ ля ездили знакомиться с шахтерами. Вот так раньше актеры работали над своими ролями. Приятно заметить, что Ада Ефимовна была нашим педаго$ гом, преподавала художественное слово – ведь помимо того, что она по пра$ ву считалась первой актрисой театра, она была отличнейшей чтицей и часто выступала в концертах. Коль речь зашла об актерских удачах, надо назвать Фая Заславского в роли Гирша Лекерта и Генриха Тарло в роли генерал$губернатора Вильно фон Валя в революционной драме в стихах поэта Арона Кушнирова “Гирш Лекерт”. История, легшая в основу пьесы, не выдумана автором. Она создана им на основе исторических событий. 1 мая 1902 года первомайская демонстрация в Вильно была по приказу фон Валя разогнана казаками, которые с особой жестокостью избили участников нагайками. Несколько десятков демонстрантов были ранены, 54 человека арестованы, нескольких человек по приказу того же губернатора$садиста публично высекли. Экзекуция состоялась во дворе тюрьмы. Их выводили поодиночке. Каждый из 28 жертв (22 еврея и 6 поляков) получил от 25 до 50 ударов жестким бичом по голому телу. Гирш Лекерт – 23$летний виленский сапожник$бундовец, человек женатый, взялся показать дьяволу$губернатору, что обращаться с евреями, как с собаками, нельзя. Однажды вечером, когда губернатор вышел из цирка и направился к своей карете, Лекерт подбежал и несколько раз выстрелил.

Моисей Лоев

Губернатор был ранен. Гирша схватили. На допросе он держался мужественно. Ему сразу сказали, что его ждет виселица, но ему сохранят жизнь, если выдаст своих сообщников. Его пытали, к нему приводили беременную жену... Он никого не выдал. Приговор был краток: «Смертная казнь через повешение». После вынесения смертного приговора власти снова пытались через казенного раввина Немзера предложить Гиршу назвать сообщников в обмен на обещание сохранить жизнь. Его сломить не удалось... Казнь состоялась в присутствии садиста фон Валя и царских сатрапов на воинском плацу. Гирш шел к виселице спокойно, с достоинством, с высоко поднятой головой. Он сам шагнул на стул, стоявший под петлей. Все были потрясены мужественным поведением этого еврея. После казни тело Лекерта было опущено в яму. По засыпанной могиле промаршировали, выровняв над ней землю, два батальона солдат, чтобы не осталось следа от еврейского героя. Замечу, что в те годы это была одна из самых, если не самая популярная пьеса в еврейском театре, как профессиональном, так и самодеятельном, в том числе и у нас в Черкассах, где ее поставил с любителями воспитанник студии «Культур$лиги» Давид Серебряник. Успех был огромнейший. Эта трагическая история трогала сердца зрителей. Достаточно сказать, что за первые три сезона спектакль этот прошел в харьковском театре 82 раза, и посмотрели его 44 тысячи зрителей. Небыва$ лый успех. Конечно же, во многом был «повинен» актерский ансамбль, и в первую очередь Фай Заславский и Генрих Тарло. Какие это были прекрасные актеры, какая речь, какая убежденность! Их кульминационный диалог похо$ дил на дуэль, в которой не было победившего и побежденного. Оба актера заслужили высокую оценку у театральной критики. Как жаль, что они оста$ лись невостребованными в 1934$м году объединенным ГОСЕТом! В том году украинское правительство переехало из Харькова в Киев, и мимоходом был ликвидирован Харьковский ГОСЕТ. Считалось, что произо$ шло слияние двух театров, киевского и харьковского. Фактически это был шаг к сворачиванию еврейской культуры, которое, конечно же, было задума$ но давно, но в то время еще осуществлялось не так открыто, как это было сделано в послевоенные годы. «Слияние» было болезненным: одни актеры остались без работы, другие – вынуждены были оставить еврейскую сцену, в том числе Фай Заславский, перешедший в московский театр Ленкома, и Ге$ нрих Тарло, оказавшийся в Киевском польском театре. А некоторые даже вынуждены были сменить профессию. Группа актеров во главе с молодым энергичным Шаей Патлахом создала в Житомире небольшой передвижной театр. В начале войны его участники

Украденная муза П.Маркиш “НИТ ГЕДАЙГЕТ” (“НЕ ТУЖИТЬ”) Постановка Н.Лойтера, художник Е.Мандельберг, композитор М.Мильнер. Харьков. 1930 г.

Кива — Ф.Заславский

Мальчишка — И.Вин

Мендл — Д.Стрижевский

Менделеха — Л.Сигаловская

Сцена из спектакля

Макар — Р.Шапиро

Подкулачница — Е.Магазинник

Моисей Лоев

оказались на оккупированной территории и погибли. Погибли также бывшие ведущие актрисы театра: Хана Браз в варшав$ ском гетто и Ива Вин – во львовском. Хану Браз я впервые увидел осенью 34$го года на сцене харьковского ев$ рейского Дома культуры имени Третьего Интернационала (бывшая хораль$ ная синагога, – удивительной красоты!). Она в тот вечер выступала в каче$ стве чтицы, исполняла произведения советских еврейских писателей. Это было чудесное выступление. Высокая, статная, с изумительным голосом, выразительной дикцией и прекрасным маме$лошн, она сразу же пленила зрителей и не отпускала их до конца. Родом Хана была из Польши. В 20$м году еще молодой девушкой была принята в знаменитую «Виленскую труппу» и вскоре заняла там подобающее ее таланту место – исполняла главные роли, преимущественно характерные. Она много и серьезно работала над собой, не искала легких путей, не удовлетворялась достигнутым. Не будучи вполне удовлетворённой работой в «Виленской труппе», она решает перебраться в Советский Союз, где еврей$ ский театр в расцвете. Поступает в Харьковский ГОСЕТ (было это в 30$м го$ ду), успешно играет в ряде спектаклей, в частности, в драме Оршанского «Блут», где с блеском исполняет роль пани Марии Жеромской. Но и тут не находит полного творческого удовлетворения. После объединения Харьковского ГОСЕТа с Киев$ ским работает в Киевском польском театре, затем ее приглашают в Одесский ГОСЕТ, но позже она все же возвращается (на свою беду) в Польшу. Снова играет в «Виленской труппе», а также в ряде других драматичес$ ких театров, разъезжает по провинции с концертами ху$ дожественного слова, всюду ее сопровождает огромный успех. Всех очаровывает ее звонкий «литовский» идиш. И еще выбор произведений. Была большим знатоком еврейской литературы. Война застала ее, как пишет в своих воспоминаниях театральный деятель и литератор Йонас Турков, в Варшаве. Сначала работает в общест$ Гирш Лекерт венной организации взаимопомощи, но как только на$ чались артистические представления, стала душой дет$ ского театра и тем самым приносила много радости и утешения самым не$ счастным в гетто – детям. Она полюбила их, а они полюбили ее. Оставшись одна в Варшаве, оторванная от семьи и близких, она в общении с детьми чер$ пала силы, чтобы выжить. Не выжила. Актрису Иву Вин не зря очень любили зрители. Ее грация и пламенная эмоциональность завораживали. Она умела зажигать своих партнеров. С ее

Украденная муза

появлением на сцене повышался общий накал игры. Все ей было под силу: и драматические роли, и жанровые, ро$ ли субреток и инженю. Выделялась она и своей музы$ кальностью, исполняла «певучие» роли с блеском, совер$ шенствуя и углубляя их. В 40$м году она вместе со своим мужем, актером и режиссером Захаром Вином, перешла во вновь организованный львовский театр Иды Камин$ ской. Эвакуироваться из Львова Ива не успела. О последних днях и часах жизни Ивы Вин рассказы$ вает актер Цверинг, выживший чудом. «Ива все время держалась мужественно. Она верила, что Красная Армия победит. И жила с этой надеждой до последней своей минуты. Она жила не для себя, а для других. Последний кусок хлеба отдавала подруге, артист$ ке Дворкиной, для ее троих детей. В последние часы сво$ ей жизни шила для них юбочки. Погибла Ива Вин во вре$ мя последней акции, которая была проведена в гетто немцами и местными националистами в августе 42$го го$ да. Бандиты вытащили ее и подругу из$за завала кирпи$ чей, где они прятались». Да не будут забыты имена погибших! Поминальное слово должно быть сказано и об инте$ ресной и умной актрисе Мириам Лифшиц, которая игра$ ла драматические, а также острогротесковые роли. Чело$ век с литературными способностями, она превосходно переводила на идиш польские и русские пьесы, создала ряд инсценировок. В жизни была сердечным и предан$ ным другом. Оставив с группой актеров харьковский театр, Мири$ ам затем играла в Киевском еврейском театре, потом пе$ решла в польский театр, где уже играл Генрих Тарло и другие еврейские актеры – Яков Каминский, Ефим Оренштейн. Но когда наступил проклятый 37$й год, те$ атр был закрыт, а некоторых актеров арестовали как польских шпионов, в том числе ее и Генриха Тарло. Оба погибли в сталинских лагерях. Пусть и их имена не будут забыты. В том же 37$м году были репрессированы старейший актер еврейского театра Яков Либерт (одиннадцатилет$ ним мальчиком он принимал участие в труппе зачина$

Актер Шая Патлах

Актриса Хана Браз

Актриса Ива Вин

Моисей Лоев А.Кушниров “ГИРШ ЛЕКЕРТ” Постановка М.Норвида, художник Л.Крол, композитор М.Мильнер Харьков. 1929 30 гг.

Сцена из спектакля

Гирш Лекерт — Ф.Заславский

Эсрег — Х.Крашинский

Губернатор Фон Валь — Г.Тарло

Фокин — А.Мерензон

Сцена из спектакля

Тумин — Я.Абрамович

Городовой — С.Бидер

Украденная муза

теля еврейского театра Авраама Гольдфадена) и режиссер Эммануил Ди$ нор. Либерт отсидел «всего» два года, а Динор – все присужденные 10 лет и потом скитался по провинциальным городкам и театрам, так как жить в столичных и областных городах ему было запрещено. Тут необходимо заметить, что Либерта досрочно овободили только благо$ даря его жене Менухе, она неутомимо обивала все пороги, стучала во все две$ ри, и не только в Киеве, но и в Москве, и добилась его освобождения. Но это стоило ей жизни. Она умерла вскоре после того, как Либерт вернулся из ссылки. Был репрессирован и всемирно известный актер Александр Гранах, вы$ ступавший до прихода Гитлера к власти в лучших театрах Германии, а затем у нас в театре, с большим успехом успел сыграть Шейлока в «Венецианском купце» и заглавную роль в драматической балладе Мойше Кульбака «Бойт$ ре». Обо всем этом я расскажу более подробно в главе «Киев», пока же, про$ щаясь с Харьковом, замечу, что свято место пусто не бывает. Вскоре харьков$ ский передвижной театр малых форм «Гезкульт» превратился в стационар$ ный и начал ставить многоактные спектакли. Там блистала талантливая акт$ риса Ривка Руфина, отважившаяся играть гольдфаденовскую «Колдунью», которую по традиции всегда играл мужчина, а также роль народного шутни$ ка Гершеле Острополера в одноименной комедии М. Гершензона. Среди постановщиков были известный режиссер, художественный руко$ водитель Харьковского театра русской драмы Александр Крамов, а также Морис Норвид, который на какое$то время даже возглавил театр, но затем работал в других еврейских театрах, в том числе в Киевском еврейском ТЮ$ Зе и Белостокском драмтеатре. Я видел спектакль Мориса Норвида в Киевском ТЮЗе, это были шолом$ алейхемовские «200.000». Главные роли исполняли выпускники Московско$ го еврейского театрального училища и ведущая актриса театра Соня Лейман (Бейлке). Уже после войны, в Чер$ новцах, она восхитительно сыграет роль Рейзеле в «Блуждающих звездах». Спектакль Норвида имел колоссальный успех. Он был веселый, задорный и в значительной степени «режиссер$ ский». Я смотрел его несколько раз и имел возможность воочию убедиться, что Норвид действительно был талант$ ливым режиссером, умным, глубоким и изобретательным. Отличным был и его спектакль «Испанцы» по Лермонто$ ву в Белостокском еврейском театре. После войны Норвид перешел в русский театр. Что касается второго режиссера Харьковского театра Актриса Мириам Лифшиц

Моисей Лоев

Самуила Марголина, то он переехал в Москву и вскоре стал видным театральным критиком, одновременно ставил спектакли в разных московских театрах, в том числе Мос$ совета, преподавал в театральных учебных заведениях, а в 37$м году был приглашен в Биробиджан. Там он и поставил «Блуждающие звезды», да так, что это стало событием в те$ атральном мире. Кстати, к тому времени в Биробиджанском ГОСЕТе ра$ ботали, и довольно успешно, бывшие актеры харьковско$ го театра Яков Абрамович, Рахиль Синельникова, ее муж Кантор, Макс Эпштейн, Григорий Фейгин, а также моло$ дой сценограф Самуил Гольденберг, который погиб на Актер Генрих Тарло фронте. В заключение главы «Харьков» – о дальнейшей судьбе Эфраима Борисо$ вича Лойтера. В 29$м году Эфраим Борисович был приглашен Соломоном Михайловичем Михоэлсом на должность ведущего педагога новообразо$ ванного еврейского театрального техникума при Московском ГОСЕТе (позже театральный техникум будет переименован в театральное училище). В течение шести лет Лойтер вместе с Михоэлсом воспитывал театральную молодежь (горжусь, что и я был среди учеников Эфраима Борисовича). Ученики Лойтера после выпуска основали Биробиджанский Государст$ венный еврейский театр. Наш преподаватель ставил спектакли в Бакинском еврейском театре, под его началом работал Крымский колхозно$совхозный театр, в котором тоже играли его воспитанники, а с 1935 года до самой вой$ ны он был художественным руководителем Одесского ГОСЕТа. Здесь он, на$ ряду с лучшими произведениями еврейских авторов, поставил: «Мать» М. Горького, «Славу» В. Гусева, «Разлом» Б. Лавренева, «Овечий источник» Лопе де Вега, монументальную «Оптимистическую трагедию» Всеволода Вишневского, «Мироед, или Паук» классика украинской драматургии Мар$ ка Кропивницкого, а также пьесу Д. Дэля «Яков Свердлов», в которой Ленин впервые заговорил на идиш – тогда это было большим театральным событи$ ем.

Украденная муза

так, реорганизованный театр начал свою творческую деятель$ ность. Играл в помещении Клуба строителей, на Крещатике, 29. Было и свое помещение, на Крещатике, 43, но оно перестраива$ лось и так до самой войны в строй не вошло. Художественным руководителем театра стал режиссер МХАТа Борис Ильич Вершилов. За четыре года до этого, вместе с руководимой им ев$ рейской студией «Фрайкунст» («Свободное искусство»), он переехал из Москвы в Киев и принял руководство театром «Кунст винкл» («Уголок искусства»). Надо сказать, что киевская ветвь объединенного театра в какой$то ме$ ре начиналась с выдающейся актрисы Эстер$Рохл Каминской, «матери еврейских актеров». Летом 1919 года она со своей Варшавской литератур$ но$художественной труппой гастролировала в Киеве, и в постановках принимала участие местная молодежь. По ее совету эти искренние люби$ тели еврейского искусства совместно с группой актеров ее театра, решив$ ших остаться в Киеве (Яков Либерт, Гирш Вайсман, Софья Эйдельман), организовали театр «Унзер винкл» («Наш уголок»), но просуществовал он недолго и, как часто бывало в те времена, распался. Вскоре актер и режиссер Семдор из украинского теа$ тра имени Ивана Франко приступил к созданию нового еврейского театра, который назвали «Онгейб» («Нача$ ло»). Удивительным человеком был этот Семдор, он же Се$ мен Дорошенко, он же Шимен Гольдштейн – сын са$ пожника из Смелы, местечка недалеко от Черкасс. Мальчиком крутился вокруг приезжих актеров и в один прекрасный день удрал с украинской труппой. Отец про$ Актриса Менуха Либерт клял его. Он таскает актерские чемоданы и реквизит, на$ чинает играть маленькие роли, потом более значительные, становится одним из лучших украинских актеров и режиссеров. Беспокойная душа, вечный странник, большой талант, он не удовлетворя$ ется тогдашней театральной действительностью, ищет новые формы. Жизнь бросает его из города в город, из страны в страну. Играл в Париже в еврейском театре, был русским актером, после октябрьских событий создает на Украине вместе с Лесем Курбасом, Гнатом Юрой и другими видными деятелями пер$ вый государственный «Молодой украинский театр». Когда через некоторое время театр распадается, он вместе с Гнатом Юрой и Амвросием Бучмой со$ здает театр имени Ивана Франко, где ставит «Уриэля Акосту» Гуцкова, «Суе$ ту» и «Житейское море» Ивана Тобилевича, играет Городничего в «Ревизоре»

Моисей Лоев

Гоголя... Но бунтарская душа продолжает гнать его с места на место, и вот те$ перь он в Киеве, строит новый, на этот раз еврейский театр. Поиск новых путей привел Семдора к символизму и мистицизму. В этом направлении создает он и репертуар: «Золотая цепь», «Каббалисты», «Берл$ портной» И.$Л. Переца, «Царь$голод» по Леониду Андрееву, «Заброшенный угол» и «Обручение» по пьесам еврейского драматурга Переца Гиршбейна, «Бог мести» по Шолому Ашу. Во всех этих спектаклях вместе с Семдором иг$ рал главные роли молодой актер Дмитрий Жабо$ тинский и, по свидетельству критиков, играл пре$ восходно. Особенно главную роль в андреевском «Царь$голоде». Дмитрия Жаботинского я вспомню в книге еще не раз. Он с годами станет ведущим актером Киевского ГОСЕТа, исполнителем целого ряда главных ролей. Ему будет присвоено звание За$ служенного артиста УССР. Но это будет потом. Здесь же я замечу, что он был моим земляком, из Черкасс. Отец его был еврейским учителем (ме$ ламедом), а сам он еще мальчишкой стал мешой$ рером (синагогальным певчим) у кантора Якоб$ Ривка Руфина в роли Гершеле сона. Однажды их хор пригласила гастролировав$ Острополера в одноименной комедии М.Гершензона шая в Черкассах русская труппа, игравшая пьесу еврейского драматурга Якова Гордина «Б$г, человек и дьявол». Они должны были изобразить в прологе спектакля «хор ангелов». Потом всем им разрешили смотреть спектакль. Вот тогда$то он впервые в жизни уви$ дел настоящий театр. Увидел – и влюбился в него навсегда. А потом в Черкассы приехала еврейская труппа Генфера, и родители взя$ ли его на спектакль «Скрипка Давида» Латейнера. Содержание пьесы не за$ помнил, зато игра актеров произвела на него большое впечатление. Мог ли он себе представить, что придет время и он, став профессиональным акте$ ром, будет играть вместе с некоторыми из них, например, с Колмановичем, блестящим комедийным актером, со Стрельской и Белоголовской. Но вернемся к семдоровскому театру. Будучи увлеченными работой, актеры и студийцы забыли о зрителе, а тот не воспринял семдоровских экспериментов и театр почти не посещал. Разразилась катастрофа. В 22$м году театр был закрыт, Семдор вновь вернулся к Гнату Юре, потом уехал в Крым, организовал там в 25$м году еврейский театр. Перегрелся у моря, получил солнечный удар и вскоре умер. А в Киеве, вскоре после закрытия театра Семдора, возникли две новые труппы. Одной, игравшей на Подоле, руководил Яков Либерт, во второй,

Киев,

1934 41 гг.

“...Крещатик 30 x годов не походил на современный Крещатик с его помпезной архитектурой сталинской эпохи. И все же центральная магистраль Киева была удивительно нарядна и многолюдна. Адрес Крещатик, 29 (во дворе которого находился театр), знали все евреи Киева. По обе стороны арки – световые афиши Киевского ГОСЕТа на русском и идише.” Из статьи Рэма Ильицкого в израильской газете “Еврейский камертон”

Моисей Лоев

Выдающаяся актриса Еврейского театра Эстер Рохл КАМИНСКАЯ и актеры ветераны нашего театра, игравшие с ней в ее Варшавской литературной труппе

Яков Либерт

Соня Эйдельман

Гирш Вайсман

Марк Меерсон

располагавшейся в центре города, на Николаевской улице, художественны$ ми руководителями были уже извест$ ный нам Борис Вершилов и киноре$ жиссер Аксель Францевич, поставив$ ший знаменитую пьесу С. Ан$ского «Дибук». В те далекие 20$е годы в Киеве бы$ ло немало театральных студий, руково$ димых молодыми режиссерами: Саму$ илом Вайншельбаумом (который вско$ ре организовал Киевский еврейский театр для детей), Самуилом Новаком (впоследствии организовавшим Киев$ ский еврейский ТРАМ – театр рабочей молодежи – и ставшим одновременно деканом еврейского факультета теат$ рального института), Борисом Лишан$ ским (позже стал художественным ру$ ководителем русского драмтеатра Ки$ евского военного округа), сатиричес$ кая студия «Мешулахес» («Озорни$ ки»), художественная студия с совсем смешным названием – ХЛАМ (сту$ дийцы$проказники составили эту аб$ бревиатуру из первых букв четырех ре$ спектабельных слов: художники$лите$ раторы$артисты$музыканты). Некото$ рые студии быстро возникали и еще быстрее распадались. Недолговечными были вышеназ$ ванные два театра. В 24$м году один из деятельных театральных администра$ торов Тевье Люксенбург создает «Кунст винкл». Хороший был театр, быть может, один из лучших. В нем со$ брался цвет еврейского театрального мира: Лия Бугова, Ива Вин, Мириам Лившиц, одна из лучших «мам» на ев$ рейской сцене Шейндл Стрельская,

Украденная муза

многолетняя партнерша Эстер$Рохл Каминской тихая и ласковая Софья Эй$ дельман, лучший исполнитель комических ролей Лазарь Колманович, актер и режиссер Марк Меерсон, который еще в 1906 году создал в Варшаве дра$ матический ансамбль, ставивший пьесы Шекспира, Шиллера, Шолом$ Алейхема, Якова Гордина, уже упомянутый мною Дмитрий Жаботинский. Еще были Владимир Коралли (тот самый, который позже станет популяр$ ным эстрадным конферансье), Волф Шайкевич, Исаак Ракитин – будущий организатор ряда еврейских театров. Да разве всех назовешь? Ставили спек$ такли уже известные нам по студии «Культур$лига» режиссеры А. Смирнов и И. Кунин, музыку писали Е. Шейнин и Кручинин, а сценографами были Марк Эпштейн и С. Зарецкий. Да, прекрасный был театр, с хорошим репер$ туаром, отличными постановками, но без государственных дотаций он вы$ жить не смог и распался. В 28$м году был организован небольшой, теперь уже государственный театр под руководством режиссера из Харьковского ГОСЕТа Захара Ви$ на. Его$то вскоре и заменил Борис Вершилов, который, как мы уже зна$ ем, приехал в Киев со всей своей московской студией. Вскоре часть сту$ дийцев вернулась в Москву, остались самые способные, талантливые: Рая Яцовская, Поля Померанц, Мозес Лихтенштейн, жена Вершилова Эстер Бонгард, Моисей Ойбельман, Абрам Рубинштейн в качестве ре$ жиссера. Вместе с ними в театре продолжали играть лучшие актеры, работавшие в нем еще до прихода Вершилова: Дмитрий Жаботинский, Лазарь Колмано$ вич, Волф Шайкевич, превосходный актер героического плана Даниэль Днепров$Рувинский (в юности он в нашем с ним родном городе Черкассы

Актеры театра “Онгейб” (“Начало”): Б.Шейнберг, Л.Колманович и Д.Жаботинский. Киев. 1922 г.

Моисей Лоев

Актер Даниил Днепров Рувинский

Актриса Рива Руфина

Актриса Соня Стрельская

участвовал в драмколлективе, которым руководил Жа$ ботинский), актеры, перешедшие из Харьковского теа$ тра: Эммануил Динор, Рахиля Синельникова, Кантор, Слонимский, Шева Элишева$Гильдина, Лев Хейфец (из озорной студии «Мешулахес»), отличавшийся при$ родным чувством юмора. Позже театр пополнился за счет учащихся и выпу$ скников еврейского факультета Киевского театраль$ ного института, созданного в 28$м году. Некоторые из них со временем стали исполнять заметные роли, и да$ же главные. Прежде всего, это острохарактерная акт$ риса Шева Фингерова, «поющая» героиня Женя Том$ ская, актер с вечно юной душой Абрам Миргородский, филигранно оттачивавший роли Моисей Теплицкий. Все они считали себя учениками Вершилова, возглав$ лявшего еврейский факультет института. В последую$ щие годы в театр были приняты и ученики режиссера Самуила Григорьевича Новака, который через два года по просьбе Вершилова сменил его на факультете. При$ няли Розу Симкину, Маню Холоденко, Ефима Сега$ ловского, М. Гриншпуна, режиссеров Лазаря Рахма$ нова, З. Дехтяря. Я называю всех актеров поименно неспроста. Все они заслужили память почитателей театра, в частности, еврейского. Назову еще тех актеров, которые пришли из других театров, драмколлективов по конкурсу: Абрама Мело$ меда – характерного актера с прекрасным голосом, Не$ хаму Вайсман – большую мастерицу играть отрица$ тельные роли, Фиру Ротенберг – актрису задушевную и «сочную», Надежду Виньяр – из «Габимы», Исаака Аль$ перовича и Арона Левина – молодых талантливых акте$ ров героического плана, Дмитрия Ляховецкого – акте$ ра умного и глубокого, Яшу Шехтмана, у которого душа была на распашку и на сцене, и в жизни, наконец, Риту Ривченко, Надю Крепак, Морозовскую, А. Вольдман – молодых, обаятельных и перспективных актрис. ••• Репертуар предшественников Киевского ГОСЕТа

Украденная муза

был в какой$то мере традиционным: классика еврейской литературы (ино$ гда перелицованная), исторические пьесы, произведения современных дра$ матургов. В числе последних: «Дер степ брент» («Степь горит») А. Вевьйор$ ке в постановке Владимира Вильнера, забавное ревю «Шлек» («Черти поло$ сатые») Ицика Фефера и Эзре Фининберга, где блистала Ива Вин. Были также поставлены две пьесы старейшего еврейского прозаика Мойше Тай$ ча, пьесы Арона Кушнирова, Натана Фиделя и, что совсем удивительно, пьеса известного американского драматурга Юджина О’Нила «У всех детей господа бога есть крылья». в переводе и обработке Липы Резника (в Мос$ ковском камерном театре пьеса шла под названием «Негр»), и пьеса самого Резника – «Последние», которую оформил Александр Тышлер. С приходом Бориса Вершилова в театре многое изменилось, как в репер$ туаре, так и в стиле работы над спектаклями, образами. Вершилов был учеником Станиславского и Вахтан$ гова и впитал творческие принципы обоих. Первые его репетиции прямо$таки ошеломили актеров. Режиссе$ ра, умеющего так глубоко вникнуть в события пьесы, в суть образов, они до сих пор не встречали. Особенно поражал первый, так называемый «застольный» период работы над спектаклем. Лишь теперь они осознали, что такое мхатовская система. Замечательным педагогом был Борис Ильич Вершилов. И человеком был добрым и скромным. Под его руководством были сыграны та$ кие классические пьесы, как «Уриэль Акоста» К. Гуцко$ ва, «Венецианский купец» Шекспира, «Мнимый боль$ Актриса ной» Мольера, «Кукольный дом» Г. Ибсена, «Первый ев$ Шева Элишева Гильдина рейский рекрут» Л. Резника по мотивам одноименной драмы И. Аксенфельда, а также пьесы современных ав$ торов: Л. Славина «Интервенция» (исторические собы$ тия иностранной интервенции 1918$20 гг. в Одессе), «Поэма о топоре» Н. Погодина, «Улица радости» Н. Зар$ хи, «Нафтоле Ботвин» А. Вевьерки, «Пятый горизонт» П. Маркиша, «Гнев земли» американского драматурга М. Дейкселя и другие. И это несмотря на то, что театр из$за пресловутого ре$ монта помещения вынужден был больше гастролировать, нежели работать в Киеве. Приведу выдержки из воспоминаний одного из луч$ ших еврейских актеров Йосифа Гросс$Колина, любимого ученика Михоэлса, ведущего артиста Биробиджанского Актриса З.Нерославская

Моисей Лоев

Раиса Яцовская (в роли Суламифь)

Эстер Бонгард

Полина Померанц (в роли Ганны)

Моисей Ойбельман

Абрам Рубинштейн

еврейского театра. Летом 1932 года он, будучи еще студентом Московского еврейского театрального техникума, смотрел спектакли Киевского ГОСЕТа в своем родном Житомире: «Да, это была, по$настоящему, труппа чудесных мастеров. Это был еврей$ ский художественный театр в полном смысле слова. И не случайно. Руково$ дил тогда театром ученик Станиславского – Борис Ильич Вершилов. Это был первый еврейский театр, который действительно придерживался знаме$ нитой системы гениального новатора. Реалистическая манера игры, новый репертуар, новая тематика увлекали зрителя. Отличным был спектакль «Улица радости». Там выделялся Колмано$ вич – о, какой это был актер! Тут я впервые встретил артиста Лихтенштейна, мастера тонкого и умного юмора, который просто очаровывал зрителя своей актерской правдой... До сих пор чуть ли не мороз ходит по коже при воспоми$ нании о плеяде мастеров Киевского ГОСЕТа: Жаботинский, Шайкевич, Дне$ пров, Яцовская. Это был современный театр в полном смысле этого слова. Это был театр высокой культуры. Это был театр Станиславского». Борис Ильич Вершилов начал свою режиссерскую деятельность в Киев$ ском ГОСЕТе с постановки пьес на современную тематику. Первой была по$ ставлена пьеса молодого еврейского драматурга Майкла Дейксла из США

Шева Фингерова

Евгения Томская

Абрам Миргородский

Моисей Теплицкий

Роза Симкина

Украденная муза

«Гнев земли», в которой автор отобразил жизнь небольшого шахтерского по$ селка, борьбу углекопов против шахтовладельцев, а также другие социальные темы, характерные для того времени. И все же Вершилов, возможно, прошел бы мимо этого произведения, ес$ ли бы не увидел в нем возможность создать ряд остроконфликтных сцен, жи$ вых образов людей разных национальностей, и даже всего того, что называет$ ся мелодрамой. И хотя не все из задуманного удалось реализовать, спектакль смотрелся с интересом, и пресса была к нему благосклонна. Оценивая эту ра$ боту, один из рецензентов писал: «На всем спектакле лежит печать вдумчиво$ го подхода к материалу пьесы и умелого пользования театрально$изобрази$ тельными средствами». Хорошую прессу получили и последующие постановки Вершилова, осо$ бенно спектакль по пьесе А. Вевьорке «Нафтоле Ботвин», где была воспро$ изведена драматическая история, случившаяся в 1928 году во Львове: там юноша$сапожник Ботвин застрелил провокатора Цехновского и был приго$ ворен польским судом к смертной казни. Пьеса запоминалась нарастающим напряженным действием, а сам Бот$ вин, которого играл темпераментный Моисей Ойбельман, предстал перед зрителями не как монументальная революционная фигура, а как обыкно$ венный парень, считавший своим комсомольским долгом выполнить дан$ ное ему задание. Ойбельман вовсе не играл Ботвина, а был им, непосредст$ венным, натуральным, с обаятельной улыбкой и твердой верой в победу правого дела. Все это трогало сердца тогдашних зрителей. Как говорил Твардовский: “здесь ни убавить, ни прибавить”. Во многих рецензиях отмечалось, что спектакль Вершилову удался. В нем много находок, ярких сцен, особенно в последнем акте: впечат$ ляли фабричные гудки, сопровождающие в последний путь Нафтоле

Надежда Крепак

Дмитрий Ляховецкий

Шлойме Слонимский (в роли)

Эммануил Динор

Исаак Альперович

Моисей Лоев СТУДЕНТЫ ЕВРЕЙСКОГО ФАКУЛЬТЕТА КИЕВСКОГО ТЕАТРАЛЬНОГО ИНСТИТУТА – БУДУЩИЕ АКТЕРЫ КИЕВСКОГО ГОСЕТа Выпускной курс 1937 года.

Слева направо: (сидят) М.Вейцман, Я.Блиндер, А.Вилинская, декан факультета, режиссер С.Г.Новак, режиссер ассистент Новака М.Николаевский, Ц.Цетнер, М.Холоденко; (стоят) концертмейстер М.С.Дорман, А.Гофштейн, С.Шнайдерман, Я.Мирсаков, Я.Сигаловский Выпускной курс 1941 года

Слева направо: (стоят) М.Пивник, М.Константиновский, М.Варшавский, А.Теплицкая, И.Штерн, Л.Креймер; (сидят) Н.Пресайзен, руководитель курса режиссер С.Г.Новак, художественный руководитель Киевского ГОСЕТа М.И.Гольдблат, декан факультета М.Вейцман, Л.Тарнавская; (внизу) М.Лоев, Д.Гехтман. В овале Р.Гуревич

Украденная муза

Ботвина. К тому времени, когда был поставлен «Ботвин», Вевьорке был уже извес$ тен как автор пьесы на деревенскую тему «Дер степ брент» («Степь горит»), которая с большим успехом шла во многих еврейских театрах, в том числе у Захара Вина, предшественника Вершилова по Киевскому ГОСЕТу. Замечу, что Вершилов поверил в Вевьорке, в его драматургический талант и поставил не без успеха еще три его пьесы: «Дос найе дорф» («Новое село»), «Дрейен$ дике флигл» («Вертящиеся крылья») и «Майн сойне» («Мой враг»). На протяжении первых двух театральных сезонов Борис Ильич поста$ вил еще пять спектаклей, и все на основе современных пьес: «Фарн шту$ рем» («Перед бурей», о событиях накануне 1905 года), «На 150$м километ$ ре» – о тружениках железной дороги (и такая пьеса, как видите, была тогда в репертуаре еврейского театра), пьесу Переца Маркиша «Пятый горизонт» (впервые на еврейской сцене была отображена жизнь шахтеров Донбасса), а также шедшие с успехом на русской сцене пьесы известных драматургов Николая Погодина «Поэма о топоре» и Натана Зархи «Улица радости». Пьесу Зархи я уже упомянул и еще упомяну. А сейчас слово о пьесах По$ година и Маркиша. Это теперь они позабыты, да и авторы в какой$то мере тоже, а тогда пьесы Погодина считались образцом советской драматургии. Уже в первой его пьесе «Темп» – вычитал я в театральной энциклопе$ дии – определились характерные черты погодинской драматургии: ма$ жорность, оптимизм, непринужденная вольность композиции, естест$ венное сочетание юмора и патетики... Главная тема «Поэмы о топоре» – это трудовой энтузиазм, поэзия созидания. Драматурга увлекала задача построения целостного образа коллектива рабочих. Но если в ряде пер$ вых пьес отсутствовал герой$индивидуум, то в дальнейшем, однако, его внимание было привлечено к индивидуализации образа передового чело$ века современности, героя эпохи первых пятилеток. Таковы были образы Анки и Степана в «Поэме о топоре». На этом заканчиваю цитировать театральную энциклопедию и перехожу к вершиловской постановке пьесы, которая в том же 31$м году с колоссаль$ ным успехом шла в Московском театре Революции в постановке известного режиссера Алексея Попова, где роль Анки играла великая актриса Мария Бабанова, а Степана – большой мастер сцены Дмитрий Орлов. Судя по рецензиям того времени (конечно же, до предела социалогизи$ рованным), вершиловская постановка «Поэмы о топоре» была превосход$ ной. По выражению одного из рецензентов, «она побила рекорд как злобо$ дневной действительности, так и художественной грандиозности». Тут я должен пояснить, что события пьесы разворачиваются на реальной основе Златоустовского металлургического завода, где рабочий коллектив своими

Моисей Лоев

силами начал реконструировать производство и где впервые в стране началась выплавка нержавеющей стали. Рецензенты восхищались тем, что впервые сцениче$ ское действие происходило непосредственно в цехе, что массовые сцены были отличными и что трудно вы$ делить, кто из актеров играл лучше других. И все же вы$ делили: Колмановича, создавшего убедительный образ кузнеца Евдокима; Жаботинского, который был изу$ мителен в роли выдвиженца татарина Амангужи; Шай$ кевича в роли директора завода; Лихтенштейна, Канто$ ра, Синельникову. Самую же большую похвалу заслужила как у ре$ Ведущий актер Биробиджанского цензентов, так и у зрителей Рая Яцовская в роли еврейского театра Йосиф Гросс Колин молодой работницы Анки. Застрельщица производ$ ства, женорганизатор, а главное – славная девушка. Если в «Поэме о топоре» речь шла о стали, то в «Пятом горизонте» Мар$ киша – о добыче угля. И это многим нравилось. Одна еврейская газета да$ же отмечала, что «...Еврейский театр заслуживает похвалы, он перестроил всю свою работу и перешел от пьес типа «Менахем$Мендл» к таким, как «Поэма о топоре» и «Пятый горизонт», которые отображают борьбу рабо$ чего класса за сталь и уголь». В другой публикации отмечалось, что «театр под руководством главного режиссера тов. Вершилова показал этими спек$ таклями, что он может ставить серьезные пьесы нашей современности». Что Борис Ильич «может» ставить пьесы, и не только современные, но и классические, показали последующие постановки большого мастера сце$ ны. Но прежде чем приступать к рассказу о вершиловских постановках классических пьес, я должен сказать доброе слово еще об одной его совре$ менной постановке – «Интервенции» Льва Славина, отражавшей истори$ ческие события иностранной интервенции 1918–20 годов в Одессе. Благо$ даря острой драматургической форме, яркости характеров и жанровых сцен, пьеса стала очень популярной и шла во многих советских и зарубеж$ ных театрах. Так обозначена пьеса в театральной энциклопедии. Я, видевший спек$ такль в вахтанговском театре, первым поставившем ее (в марте 1933 года), а затем в двух киевских театрах – еврейском и театре КОВО (Киевский особый военный округ), могу добавить, что главное достоинство пьесы со$ стояло в том, что идейная устремленность не затенила ее театральности, что актерам было что играть, что действующих лиц в ней было огромное

Украденная муза

Страница из книги народной артистки СССР Татьяны Дорониной “Дневник актрисы”

Художественный руководитель театра Б.И.Вершилов. Киев. 1930 36 гг.

МХАТ. Репетицию ведет К.С.Станиславский. Слева от него Б.И.Вершилов

Моисей Лоев

количество, но при этом все они были «фирменными» – одесскими, начи$ ная с большевика Бродского и кончая Филькой$анархистом и мадам Кси$ диас. А если добавить к ним разных по характеру и идейной направленно$ сти французских солдат из союзнической армии, с их национальным шар$ мом, эффектностью речи, то станет понятен большой интерес, который спектакль вызывал у зрителя. Что же касается самой постановки, режиссуры, то приглашенный на пре$ мьеру автор Лев Славин в беседе с участниками спектакля дал очень высо$ кую оценку Борису Ильичу, сказав, что он уже успел увидеть пьесу в Москве, Ленинграде, Харькове, Минске и должен отметить, что его, вершиловская, постановка в еврейском театре – одна из лучших. Из актеров он отметил Ди$ нора, игравшего Женьку, сына мадам Ксидиас; Хейфеца, который с особым юмором и скепсисом исполнял роль аптекаря, и, особенно, Жаботинского, бесподобно исполнившего роль Фильки$анархиста. Постановка «Интервенции», одной из самых масштабных советских пьес того времени, лишний раз свидетельствует, на каком высоком творческом уровне работал коллектив Киевского еврейского театра под руководством Бо$ риса Ильича Вершилова. ••• Обещание достроить здание театра оказалось не бо$ лее чем фикцией. Пришлось продолжать работать в по$ мещении по улице Воровского, 43, позже театру отдали помещение бывшего клуба строителей (Крещатик, 29, во дворе), где он работал до начала войны. Эти сведе$ ния взяты мною из рекламы театра, напечатанной в ки$ евской еврейской газете «Пролетарише фон» («Проле$ тарское знамя») за 16 января 1931 г. И еще из текста рек$ ламы явствует, что театр носил тогда имя создателя со$ временного еврейского театра Авраама Гольдфадена. ••• Драматург А потом наступил реорганизационный период, так Авраам Вевьорке что сезон 1934$35 гг. открылся лишь в январе 35$го года комедией Гольдфадена «Цвей Кунилемлех», где в основном играли артисты бывшего Харьковского ГОСЕТа А. Нугер, Я. Гольман, Д. Стрижевский и дру$ гие. Вторым спектаклем объединенного театра стал «Рекрут», который в преды$ дущем театральном сезоне шел в Харьковском, Киевском и Минском театрах. Пьесу написал видный еврейский поэт и драматург Липа Резник по мо$ тивам пьесы драматурга$просветителя Исроэля Аксенфельда (1787–1866)

Украденная муза

«Первый еврейский рекрут России» (или «Сказка про жениха и невесту») именно «только по мотивам», так как пьеса была написана больше для чте$ ния, нежели для сцены. Нужно было расширить и сделать более динамич$ ным сюжет, изменить в значительной мере характер отдельных типажей, а также создать новый типаж, истолковать определенные события и факты то$ го времени по$современному, дифференцировать массы, короче, усилить не только сценичность пьесы, но и ее социальное звучание. При этом пьеса Резника не была лишена привлекательных аксенфельдовских типажей, соч$ ного языка и всего того, что могло понравиться (и нравилось) зрителю. И все это Липе Резнику удалось. ...Жестокое время правления Николая Первого. Над чертой оседлости, словно черная туча, опустилось новое несчастье – рекрутчина. «Ловчие», как рьяные собачники, носятся по городам и местечкам в погоне за бедными мальчишками и парнями, внесенными в рекрутские списки, составленные богатеями. Своих сынков они выкупают у царских чиновников, замещая их детьми бедняков. И героя «Рекрутов» Портнягу Нахмана, по прозвищу Большой (его вдох$ новенно и темпераментно играл Дмитрий Жаботинский), сдали в рекруты об$ манным путем. Он не подпадал под указ, был единственным сыном и кор$ мильцем бедной слепой матери. Его, умного парня, всеми признанного вожа$ ка мастеровой молодежи, заманили в дом «просвещенного» местечкового бо$ гача под предлогом встречи с его любимой девушкой Фрумеле, отец которой был против их брака. Дали подписать брачный договор, а оказалось, что он, не глядя, подписал заявление о том, что он, Нахман, по собственной доброй во$ ле желает служить 25 лет в солдатах в счет рекрутов, требующихся от еврей$ ской общины местечка Небывалое.

Сцена из спектакля по пьесе А.Вевьорки “Новое село”

Моисей Лоев

Это была грандиозная постановка, с множеством массовых сцен, калей$ доскопом картин, трагических, комедийных и даже фарсовых. В ней был за$ нят весь актерский состав. После «Рекрута» Борис Ильич поставил жемчужину мировой драматур$ гии – трагедию Карла Гуцкова «Уриэль Акоста», в которой заглавную роль исполнял Даниэль Днепров$Рувинский, а Юдифь играла Рая Яцовская. Затем была поставлена романтическая драма М. Даниэля «Зямка Копач». В те годы пьеса была одной из лучших в театральном репертуаре. Написанная в очень героическом, эмоциональном ключе, она нравилась зрителям. Дейст$ вие происходит в Белоруссии в тот момент, когда армия Буденного готовит окончательный разгром панской Польши. В этой ситуации юный, отчаянно смелый мальчик, подмастерье сапожника Зямка и его маленькие друзья храб$ ро, самоотверженно помогают Красной Армии. Здесь были и элементы детек$ тива: спасение командира, бегство Зямки, посаженного в тюрьму дефензивой и тому подобное. Пьесу Даниэля играли не только еврейские театры. Из спек$ такля, шедшего с большим успехом в театре Моссовета, пошла всеми люби$ мая песня «Орленок»: Орленок, орленок, блесни опереньем, Собою затми белый свет. Не хочется думать о смерти, поверь мне, В шестнадцать мальчишеских лет. Вот этого орленка, которому не хочется умирать в свои шестнадцать лет, иг$ рала всеми любимая актриса Нюся Шейнфельд. Играла, как всегда, с полной отдачей, непосредственно и тепло. Особенно впечатляюще проводила сцену в тюрьме.

Сцена из спектакля по пьесе А.Вевьорки “Новое село”

Украденная муза Выдержки из рецензии на спектакль по пьесе Н.Погодина “Поэма о топоре”. Киев. Газета Пролетарише Фон” (“Пролетарское знамя”)

Амангужа — Д.Жаботинский

Анка — Р.Яцовская

Евдокимов — Л.Колманович

Моисей Лоев

За «Зямкой Копачем» и комедией Мольера «Мнимый больной» последо$ вала драма Ибсена «Кукольный дом». Как и во многих других театрах, пьеса шла в нашем театре под названием «Нора». Светлый образ Норы, восставшей против ханжества в семейных отношениях, создала Яцовская. Вершиной режиссерской деятельности Вершилова в Киевском ГОСЕТе был «Венецианский купец», где Шейлока блистательно играл знаменитый еврейско$немецкий актер Александр Гранах. Об этом спектакле, как и об «Уриэле Акосте», отдельный разговор.

Драматург Николай Погодин

••• В канун 1936$37 театрального сезона Киевский ГО$ СЕТ остался без своего главного режиссера. Борис Ильич стал главным режиссером Киевского русского драмтеатра имени Леси Украинки. Но творческая жизнь продолжалась. Спектакли ста$ вили приглашенные режиссеры, а также свои актеры, проявившие склонность к режиссуре, – Аркадий Ну$ гер, Эммануил Динор, Даниэль Стрижевский, Дмит$ рий Жаботинский, Даниэль Днепров$Рувинский, бо$ лее молодые режиссеры, выпускники Киевского теат$ рального института М. Гриншпун, Л. Рахманов, И. Дехтяр и другие. В том театральном сезоне, а также в последующих, был поставлен ряд спектаклей, о которых следует упо$

мянуть. Начну с популярного в то время детектива Карасева «Огни маяка». Глав$ ным героем в нем был некий Нефедов – шпион, маскировавшийся под «сво$ его парня», этакого кореша, который легко входил в доверие. Роль эту играл один из молодых актеров, Яша Шехтман, недавно вернувшийся со службы во флоте. Играл хорошо, с огоньком, очень естественно. Спектакль нравил$ ся зрителям, особый восторг вызывала сцена разоблачения матерого шпио$ на. Раздавался гром аплодисментов. Неплохо принимали зрители и спектакль «16$й год» («Накануне»). Инте$ ресно, что пьесу написал не профессиональный драматург, а обыкновенный часовой мастер из Проскурова – Шильман. О чем пьеса повествует, явствует из названия. Что касается места действия, то и оно легко узнаваемо – тот же Проскуров (ныне город Хмельницкий). Совершенной неожиданностью для почитателей театра явилась весе$ лая, пронизанная народным юмором комедия «Хана$Двойра гейт а танц» («Хана$Двойра пустилась в пляс»), которую им подарил талантливейший

Украденная муза

писатель Ицик Кипнис. Какие знакомые образы, ка$ кой язык, а песенный фольклор! Еще назову пьесу молодого поэта и драматурга Мат$ вея Талалаевского «На всю жизнь», жизнерадостную и увлекательную по сюжету. А также пьесу писателя Ойзера Гольдеса “Мойше Лангер”, которую поставили и в которой играли главные роли мои земляки – ведущие актеры Дмитрий Жаботинский и Даниил Днепров. Что касается превосходной сатирической комедии «Сендер Бланк и его семейка», которую наш актер Мо$ исей Ойбельман создал на основе одноименного рома$ на Шолом$Алейхема, а также поставленных в те же го$ Драматург ды пьес «Без вины виноватые» А. Островского, «Васса Лев Славин Железнова» Максима Горького, «Миреле Эфрос» Якова Гордина и драмы «Мой сын» Ш. Гергеля и А. Литовско$ го, то все они будут возобновлены (вернее, заново по$ ставлены) в послевоенные годы, так что о них речь пой$ дет в главе «Черновцы». Сейчас же – слово о музыкаль$ ной комедии Липы Резника «Доня». Поставил ее наш ведущий актер Аркадий Нугер. Это был веселый жизнерадостный спектакль, в кото$ ром играла молодежь театра – выпускники еврейского факультета Киевского театрального института и быв$ шей студии Харьковского театра. Играли раскованно и вдохновенно, пели и танцевали задорно и зажигательно. О чем спектакль? О том, как хорошо живется в Актриса Поля Померанц Стране Советов, где «молодым везде у нас дорога, ста$ в роли мадам Ксидиас рикам везде у нас почет», и плевать на отживший мир, (“Интервенция”, Л.Славина) старые каноны, на религиозных мудрецов и заморских женихов (замечу: все это делалось понарошку, в легкой форме). Заглавную роль играли наши «певучие» актрисы Нюся Шейнфельд и Женя Томская, а в роли влюбленного выступали яркие, темпераментные актеры Абрам Мирго$ родский («свой парень» Бузя) и Абрам Меламед (заморский мистер Пиклер). Еще в спектакле играли такие же жизнелюбы Моисей Теплицкий и Гриша Томбак (чудаковатый друг Бузи – Шер), Надежда Виньяр, бывшая актриса ивритского театра «Габима», которая с большим обаянием и чувством юмора играла языкатую Двойру. А также Сима Бурсак, Роза Грин, Маня Холоденко, А. Вальдман. Конечно, совсем обойтись без отрицательных персонажей невозможно.

Моисей Лоев

Киевский государственный еврейский театр имени Гольдфадена (ул. Воровского, 43, тел.7)07

Завтра, 17 января Премьера! ПЕРЕД БУРЕЙ Постановка Б.Вершилова, Художник М.Драк

Молодежь должна была с кем$то бороться, кого$то высмеивать, кого$то осуж$ дать. Вот они и бичевали дядю Дони – Таскера и второго «осколка старого ми$ ра» Гингольда. Эти роли исполняли мастера сцены из тех, которые буквально «купались» в комедийных ролях: Лазарь Колманович, Аркадий Нугер, Лев Хей$ фец и Волф Шайкевич. О Колмановиче и Нугере речь пойдет позже, а о Хей$ феце и Шайкевиче расскажу сейчас. Я уже отметил, что Лев Хейфец, участник киевской юмористической сту$ дии “Мешулахес”, поступил в театр по конкурсу и оставался в нем до его закрытия. Он был наделен природным юмором, и казалось, что он не играл, а был тем человеком, которого изображал. Его очень уважали в театре. Быв$ ший еврейский учитель с высшим образованием, он много лет учил детей$ сирот из еврейских детдомов, прививал им любовь к театру и литературе. Сам он боготворил театр, играл любую роль, которую ему поручали, работал над ней скрупулезно. И еще одно доброе качество – уважение к молодым ак$ терам и ко мне, молодому режиссеру, ставившему спектакли с его участием. Такое не забывается. Волф Шайкевич начал свою актерскую карьеру во время первой мировой войны, в венгерском лагере для военнопленных русских солдат. Там он играл в еврейских спектаклях, поставленных вместе с несколькими артистами (то$ же пленными) бывшего Одесского театра. Вернувшись в 1918 г. из плена, Шайкевич уже без театра жить не мог. Одно время работал в Черниговском еврейском театре, затем – в Харьковском, по$ том в Киевском театре Семдора «Онгейб» – предвестнике Киевского ГОСЕТа. И уже не покидал его до самого закрытия. Он был надежным, добросовестным и безотказным актером, из тех ветеранов, которые любили свой театр больше всего на свете. Он был талантлив, умел вскрыть внутренний мир своих сцени$ ческих героев, придать свойственный лишь им характер и внешний вид, най$ ти оправдания поведению даже отрицательных персонажей. Именно таким он предстал на сцене в образе Таскера, со своим горшочком, где он вроде бы пря$ тал свое золото. В какой$то момент ему показалось, что у него украли горшо$

Украденная муза

чек. Какая это была прекрасная «душераздира$ ющая» сцена, и как зритель радовался вместе с ним, когда горшочек нашелся. Оказалось, что в нем были спрятаны дорогие только ему семей$ ные реликвии. Я всегда смотрел этот спектакль с огром$ ным удовольствием. Трогательную гольдфаденовскую мелодра$ му «Шуламис» («Суламифь») в романтически$ приподнятом стиле поставила наш талантли$ вый хореограф Елена Вульф. В спектакле бы$ ло много танцевальных номеров, почерпнутых из народного источника, пластические сцены, мифические картины, вокал, а главное – была любовь. Любовь прекрасной Суламифи к му$ жественному Авессалому, возглавившему борьбу за независимость народа. Я тогда не то чтобы не знал, я не придавал этому особого значения. Я смотрел спектакль о любви, кото$ рый мне, как и всем зрителям, очень нравил$ ся. Заглавную роль в нем играли уже назван$ ные мною превосходные актрисы Рая Яцов$ ская и Нюся Шейнфельд, а Авессалома – ак$ теры с «голосами» – Яков Гольман и Абрам Меламед. А петь было что. Гольдфаден вложил в свое детище музыку и песни, а наши совре$ менные музыканты их обработали. А еще был в спектакле негр Цингентанг, преданный слуга Авессалома. Актеры старого театра, исполнявшие эту роль, рассматривали Цингентанга исключительно как шута, бала$ гура, призванного увеселять, шутить, вы$ зывать смех даже тогда, когда впору плакать. Аркадий Нугер играл эту роль сдержаннее, корректнее, с прелестной непосредственнос$ тью. Он переживал за патрона, старался его поддержать в беде. Свои песенки он не просто пел, а разыгрывал и пританцовывал. Я не стану пересказывать содержание пье$ сы, скажу лишь, что в ней много взято от биб$

Пьеса Л.Резника “Азой из гевен” (“Рекрут”) изданная на идиш Киевским Нацмениздатом в 1933 г.

Три макета к постановке спектакля “Первый еврейский рекрут”. Художники: В.Романов, Н.Соц Сирко

Моисей Лоев

лейской Суламифи, очаровательной «дочери Иерусалима», которую царь Да$ вид так поэтически возвысил в своей «Песни песней», лучшей из всех песен: «О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои, как два голубя, волосы подобны козочкам, спускающимся с горы, зубки – бело$ снежные ягнята, вышедшие из реки, один к одному, словно одна мать их родила. Алая лента – уста твои, и речь твоя слаще меда». «Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста! Мед и молоко под языком твоим. И благоухание одежды тво$ ей подобно благоуханию Ливана!» «Беги, друг мой, беги, милый, и будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических». «Горька, как смерть, любовь. Жестока, как ад, рев$ ность. Стрелы ее – стрелы огненные. Пламень божий». ••• Вслед за «Доней» и «Суламифью» был поставлен спектакль большого общественного значения, вызвав$ ший огромный интерес у зрителя. Я имею в виду пьесу известного немецкого драматурга и антифашиста Фри$ В роли Нефедова дриха Вольфа «Профессор Мамлок», проникнутую ост$ артист Яков Шехтман рой ненавистью к фашизму и расизму. Пьеса эта обошла многие театры мира. На ее основе в 1938 году был создан одноименный совет$ ский фильм. У нас в театре эту пьесу поставили актеры$режиссеры Аркадий Нугер и Эмануил Динор. На премьере присутствовали автор пьесы и Александр Гра$ нах, первый исполнитель роли Мамлока в Варшаве. Вместе со зрителями они тепло приветствовали участников спектакля, особенно Эммануила Динора, с огромной силой, вдохновенно сыгравшего Мамлока. ••• Сезон 1936$37 гг. театр открыл в Харькове, потом вернулся в Киев, а ле$ том отправился на гастроли в Ленинград. Последнее было большим подар$ ком для актеров. Принимали театр восторженно. И неудивительно, ведь играли лучшие пьесы репертуара: «Венецианский купец», «Уриэль Акоста», «Шуламис», «Бойтре», «Стемпеню», «Доня». Безусловно, рассказать современным людям об этих и других спектак$ лях – трудная задача. Замечу лишь, что это были действительно хорошие постановки, где даже маленькие эпизодические роли играли отличные ак$ теры. Произведения, обращенные одновременно и к уму, и к сердцу зрите$ ля. И зритель их соответственно принимал.

Украденная муза

Государственный еврейский театр О.Гольдес “МОЙШЕ ЛАНГЕР”

Гина — засл. арт. А.Сонц

Шмулик — С.Бидер

Киев. Декабрь 1938 г.

Ланис — А.Рубинштейн

Чудновский — Я.Гольман

Запорожный Г.Томбак

Мира — Ж.Томская

Мойше Лангер — Д.Жаботинский и Гриша Шварцман — Д.Днепров Тополь — М.Ойбельман

Зоша — Н.Виньяр

Яблонский — В.Шайкевич

Юрик — М.Теплицкий

Декорации первого акта

Фейга — С.Эйдельман

Загер — А.Меламед

Марфуша — Р.Симкина

Лейка — З.Мурованная

Слепой музыкант Б.Сорока, поводырь — С.Пемова

Моисей Лоев

Доня — Н.Шенфельд

Бузя — А.Миргородский

Киев. 1937 г.

Таскер — В.Шайкевич

Таскер — Л.Хейфец

Двойра — Н.Виньяр

Доня — Ж.Томская

Шер — М.Теплицкий

Шер — Г.Томбак

Служащий — М.Гриншпун

Мистер Пиклер — А.Меламед

Гингольд — засл.артист Л.Колманович

Гингольд — А.Нугер

Уборщица — Р.Грин

Соседка — С.Бурсак

Соседка — М.Холоденко

Соседка — А.Вальдман

Раввин — А.Рубинштейн

Украденная муза

••• «Уриэль Акоста». Шедевр мировой драматургии, созданный немецким драматургом Карлом Гуцковым в 30 – 40$х годах XIX столетия. Трагедия, в основе которой лежит реальная история голландского философа$гуманис$ та первой половины XVII столетия Габриэля (позднее – Уриэля) Д’Акоста, человека с пламенной душой. Он бросил вызов фанатикам, ради матери и горячо любимой Юдифи прошел через жестокую и унизительную церемо$ нию покаяния, но не примирился и в знак протеста покончил с собой. Карл Гуцков, глава литературного движения “Молодая гвардия”, которо$ му были дороги традиции молодого Шиллера, особенно периода “Бури и на$ тиска” (литературное движение, сложившееся в начале 70$х годов XVIII ве$ ка), внес в трагедию современные ему идеи протеста против подавления свободы мысли, против религиозного мракобесия. В спектакле было много прекрасных сцен, острых диалогов, изысканных мизансцен. Особенно запомнилась встреча Акосты со своей слепой матерью, умолявшей сына ради нее и его братьев отречься от своих взглядов. Впечатлял и поединок Акосты с девяностолетним мудрецом рабби бен Акивой, с его вечным «Да, да, бывало так уже не раз» (в смысле того, что бывали и до этого эпикурейцы и сектанты, об этом можно прочесть в Талмуде), и особенно – сцена в саду виллы амстердамского купца Менассе Вандерстратена, отца Юдифи, возлюбленной Акосты. Открывается занавес, и возникает живописная декорация, созданная ху$ дожником Федоровым. По ступеням террасы в сад спускаются гости, одетые так, будто они только что сошли с картин Рубенса и Ван Дейка. Звучит оча$ ровательная музыка (композитор Е. Шейнин). Внезапно наступает тишина. Только издалека доносятся тревожные зву$ ки трубы. Все с ужасом смотрят на террасу. Появляется грозный рабби Сан$ тос в сопровождении четырех раввинов. Они медленно и торжественно под$ носят к губам шофары. Раздается продолжительный, низкий и глухой звук. После того как умолкают шофары, рабби Сантос приказывает всем отой$ ти от Акосты, которого сейчас будут судить, но тут вперед выходит Бен$Йо$ хай, жених Юдифи, и, желая избавиться от соперника, заявляет, что сине$ дрион амстердамской еврейской общины не вправе судить Акосту, так как он не иудей, а христианин. Акоста вне себя. И здесь он произносит свой знаме$ нитый монолог: Уриэль (вне себя) Так я христианин? И вы хотите Оставить мне из жалости глумливой

Моисей Лоев

Лазейку эту? Я ребенком был, Когда меня крестили. Не священник, Бессмертной правды зажигая пламя, Нас обратил – детей, отца и мать; Не притчами нас убедить сумели, Не золотом купили, – нет, крестил нас Святейшей инквизиции палач! Мы в школу христианскую ходили Семь лет, и озаряли нам дорогу Костры, где жгли евреев. Только страх Заставил нас принять иную веру И обратил в примерных христиан. Но как легко нам ко всему привыкнуть! Когда я в хоре пел, когда смиренно Священнику кадило подавал, Когда евангелье понять старался, – То был счастливей, чем в былые годы, Когда твердил на память наш талмуд. Мне христианство вылепило душу, Меня омыл познания поток, Сливался я свободно с мирозданьем, Моими стали воздух, солнце, небо! Я радовался рощам и дубравам, Все, что любили люди, – я любил, Чего они боялись – я боялся. Актер Лев Хейфец Я ощущал истории дыханье, И напряженный пульс деяний славных Как будто бился в сердце у меня! Я португальцем был, был гражданином, Имеющим и родину и дом! Но пробил час, – как многие евреи, Уехали в Голландию и мы; Здесь каждый чувствовал себя свободным И поскорей старался смыть позор Крещения, навязанного силой. Вернулся к вере предков мой отец, За ним последовали мать и дети, – Но я, который был уже подростком, Когда перебрались мы в Амстердам, Актер Волф Шайкевич Хотел ли я забыть, что при крещеньи

Украденная муза

Меня назвали нежно – Габриэль, И снова стать суровым Уриеэлем? Не знаю сам. С великою охотой Отдался б я всеобщему потоку И плыл по главному теченью жизни! Так почему ж я этого не сделал? Что вам сказать? А почему Иосиф От счастья зарыдал, увидев братьев, Его продавших в рабство? Почему С востока принесенный хлам обрядов Нас заставляет братьями считать Людей, совсем далеких нам и чуждых? Скрепляет чувство долга, словно известь, Прогнившие, расшатанные связи... Лишь долг меня привязывает к вам! Вас в Амстердаме все людьми считают, А вы по)прежнему живете в страхе, Как жалкая, запуганная дичь! При виде христиан дрожите вы, Всегда готовы к новому изгнанью... Вы дети Агасфера!.. Ваш удел – Без отдыха скитаться и скитаться!.. Я не желаю быть христианином, Вкушать покой и нежиться в тени, Когда влачитесь вы в пыли и прахе! – Нет, я страдать со страждущим хочу! Так проклинайте, ибо я – еврей! (перевод с немецкого Э. Линецкой) Пусть мне простят поклонники условного, концептуального театра, ут$ верждающие, что хорошо сыграть «Гамлета», «Ромео и Джульетту», другие классические произведения можно и на пустой сцене, чуть ли не в рабочей спецовке. Безусловно, можно, но зачем? Зачем обкрадывать театральное ис$ кусство, которое с давних времен было искусством синтетическим, вобрав$ шим в себя музыку, живопись, хореографию, свет, которые так обогащали действие! Да и просто делали театр более доступным зрителю. Что касается самой игры, то наш театр всегда выделялся прекрасными ак$ терами, которые могли сделать честь любому первоклассному столичному театру. ••• Я уже не раз упоминал имя Раи Яцовской. В жизни она была неприметной:

Моисей Лоев

веснушчатое лицо, очки, рыжие волосы, но какой привлекательной станови$ лась на сцене! А ее мягкий певучий голос, пластичность, шарм! Все радовало глаз. Созданный ею образ Норы в ибсеновской драме «Кукольный дом» был настоящим шедевром. С каким мастерством она проводила сцену прощания с домом, где ощущала себя лишь куклой, мужниной куклой. Сколько материн$ ской любви ощущалось в ее прощании с детьми, которых не отдавал муж, без$ душный сухарь Крогстаг. В зале стояла напряженная тишина, зрители, затаив дыхание, воспринимали происходящее на сцене, а монолог$исповедь Норы у многих вызывал слезы. ••• В полюбившейся зрителям комедии$фарсе Авраама Гольдфадена «Цвей Кунилемлех» («Два простофили») Аркадий Нугер играл не мнимого, а настоя$ щего Кунилемла, придурка из родовитой семьи. Кунилемл прихрамывает, под$ слеповат и «чуть$чуть» заикается. Приехал этот недоумок знакомиться с неве$ стой, которую ему нашел сват – реб Калман. Я запомнил его первый выход: медленно открывается входная дверь, и на сцену, пугливо озираясь, вползает замухрышка в лапсердаке, белых чулках, по$ мятой шляпчонке, с потрепанным чемоданом, к которому привязан старый$ престарый чайник. На шее его болтается связка бубликов. Поцеловав мезузу (пергамент с текстами из торы, прикрепленный к косяку входной двери), он снимает с плеча чемодан вместе с чайником и начинает искать место, куда его поставить, чтобы, не дай Б$г, не украли. Нагнувшись, замечает болтающуюся на шее связку бубликов. Он удивлен: «Бу$бу$бублики?!» – восклицает, заика$ ясь, и начинает с ними играть. Ему хочется съесть бублик, но он не уверен, можно ли это сделать, да еще в чужом доме. А что на этот счет говорят библей$ ские мудрецы? С большим трудом открывает чемодан, достает Сидур (молит$ венник), выбивает из него пыль и начинает нараспев читать. Но вопрос не про$ ясняется, один мудрец утверждает: «мо$мо$можно», другой: «не$не$нельзя». «И$и$иди знай, что де$де$делать?» – говорит он и тут же, произнеся соответст$ вующую браху (благословение), съедает бублик. Теперь ему захотелось пить. Он поднимает чайник вместе с чемоданом и пьет долго и жадно. Напоследок слад$ ко зевает и начинает укладываться спать на стульях. Тринадцать минут длилась эта сцена (концертный номер, цирковое ант$ ре, назовите как хотите) и тринадцать минут зритель хохотал от души. Самое интересное, что у автора пьесы Гольдфадена в этом месте дана лишь корот$ кая ремарка: «Куни$Лемл входит, останавливается у двери и оглядывается». И все. Вот что такое актерская фантазия, помноженная на сценическое мастер$ ство. Остается добавить, что смотрел я в 1936 году отнюдь не премьеру, а спек$ такль десятилетней давности.

Украденная муза

Уриель Акоста — Д.Днепров

Юдифь — Р.Яцовская

Менассе Вандерстратен Д.Стрижевский

Де Сильва, доктор Я.Гольман

Бен Йохай — С.Бидер

Де Сантос, раввин Д.Жаботинский

Бен Акиба, верховный раввин — М.Ойбельман

Эстер, мать Акосты З.Мурованная

Рувим, брат Акосты Я.Шехтман

Дворецкий Симон — М.Константиновский

Моисей Лоев

••• А теперь об актерской сообразительности. Я уже заметил, что здание нашего театра на Крещатике, 43, все время достра$ ивалось. Мы вынуждены были «временно» играть в соседнем помещении – быв$ шем Клубе строителей. Крыша здания прохудилась, и когда начинались дожди... Играли «Шуламис» («Суламифь»). Действие сказки происходит в древние времена на земле обетованной. Шуламис заблудилась в пустыне, жара неимо$ верная, жажда невыносимая, а колодца все нет и нет. И вот, когда она в отчая$ нии восклицает: «Пить! Воды!», грянул гром, дождь начал стучать по крыше те$ атра и на сцену просочились струйки воды. По зрительному залу прошел легкий смешок. Анна Шейнфельд, которая в тот вечер играла Шуламис, на какое$то мгнове$ ние растерялась. Вдруг у нее мелькнула дерзкая мысль, она опустилась на коле$ ни, подняла руки к небу и произнесла: – Благодарю тебя, господи, ты услышал мою мольбу, спас от жажды, от страшной мучительной смерти. Потом поднялась с колен, стала глотать капельки дождя, закружилась в ка$ кой$то дикой пляске, вроде ритуального танца. Зрители, большинство из кото$ рых так и не поняли, что произошло, горячо аплодировали. ••• Пьесу «Улица радости» написал талантливый драматург Натан Зархи. Она была одной из самых популярных советских пьес начала 30$х годов. С успехом шла во многих театрах страны, в частности, в Московском театре Революции в постановке Ильи Шлепянова, и играли в ней такие знаменитые актеры, как Михаил Астангов, Максим Штраух, Владимир Белокуров, Юдифь Глизер. В Киевском еврейском театре пьесу поставил Вершилов в лучших мхатовских традициях. На меня спектакль произвел неизгладимое впечатление. Мрачный, без капли солнца, двор огромного трущобного дома$колодца на ок$ раине Лондона на улице, носящей, как бы в насмешку, название Джой$стрит (Ули$ ца Радости). Живут здесь обездоленные люди, одних еще не покинула надежда вы$ рваться, другие эту цель уже потеряли. На первый взгляд могло показаться, что пьеса принадлежит к многочислен$ ным произведениям, «разоблачающим» методом социалистического реализма капиталистический строй. В те годы таких было множество. Но почему же тог$ да театры, в том числе и Киевский еврейский, играли именно эту пьесу? Да по$ тому, что в ней была настоящая, а не подтасованная, правда жизни, были пол$ нокровные, а не картонные образы, с интересными характерами, привычками, жизненными устоями, было что играть и что смотреть. Были сцены, диалоги, которые никого не оставляли равнодушным. Вот и сейчас: пишу эти заметки, а перед глазами проходит целая галерея об$

Украденная муза

разов. Вот итальянец Спавенто (его играл Лазарь Колмано$ вич), горячая голова, безработный, которого управляю$ щий домом грозит за неуплату долгов выбросить на ули$ цу. Его больной сынишка Луиджи подносил к месту тор$ говли отца портреты политических деятелей Италии, чем Спавенто пытался заработать на жизнь. Но однажды Спавенто «взбунтовался» и стал стрелять в портреты сло$ вами: – Уно! За то, что вам хорошо живется в моей Италии! Дуе! За то, что мне плохо живется в Англии... Тре! За тюрьмы Липари и Санто$Стефано. Куатро! За голодов$ ки... За то, что меня выселяют. Сингуэ! За мое штрейк$ Аркадий Нугер брехерство! Порка мадонна! в роли Кунилемла Впечатляющая сцена. А какими гротескными выглядели сцены с властной до глупости хозяй$ кой красильни миссис Кикси Гоукер и ее мужем Тедди Гоукером, щуплым, прилизанным, слегка заикающимся человечком, растлителем малолетних девочек, работающих в красильне. Особенно, когда Кикси застает своего Тедди с девочкой Фанни (Софья Пемова). У нее тяжело больна мать, а он обещал заплатить «за это» десять шиллингов. Роли Кикси и Тедди были находкой для таких характерных актеров коме$ дийного плана, как Полина Померанц и Мозес Лихтенштейн. Время от времени у стойки бара появлялся важный, высокий и толстый полисмен Барбаросса, оставлявший свой пост на перекрестке, чтобы пропу$ стить стаканчик виски с содовой и перекинуться парой слов с барменом «Святошей Холмсом». Роль эту играл Волф Шайкевич – еще один дарови$ тый и опытный мастер сцены, умевший создавать правдивый и цельный об$ раз, надежный партнер, с которым играть было легко и приятно. Склонный к комедийным ролям, он был убедителен и в драматических, и даже трагиче$ ских ролях. У Барбароссы, как и у жильцов дома, прозванного ими «Ноевым ковче$ гом», тоже есть мечта. Его мечта – перейти регулировщиком на другую, бо$ лее престижную улицу. Например, на Оксфорд$стрит или Пикадилли. И он своего добился. В финале спектакля Барбаросса принимает участие в окружении и арес$ те членов стачкома, засевших в доме на Улице Радости. Те пытаются про$ рваться через полицейский кордон, гремит выстрел, пуля наповал разит ста$ рого одинокого Ноя Рубинчика (Лев Хейфец). Всю жизнь он мечтал поехать к сыну Давиду в Советский Союз. И вот, когда его мечта должна осущест$

Моисей Лоев

виться, разрешение уже получено – его сразила пуля Барбароссы. ••• О «Венецианском купце» особый разговор. Спектакль этот связан с име$ нем выдающегося актера Александра Гранаха, выходца из Галиции, который еще в 20$х годах стал звездой немецкого театра. После прихода фашистов к власти он окружными путями вернулся на родину. Но дома Гранах долго не задержался. Повидавшись с родными, уезжает в Варшаву, а оттуда в Лодзь – играть «Венецианского купца» в местном еврейском театре. А дальше судьба занесла его в Москву. Здесь он принимает участие в ряде ра$ диоспектаклей на немецком языке, исполняет, в частности, главную роль в дра$ ме Ф. Вольфа «Профессор Мамлок», в которой и до этого с большим успехом играл в Варшаве и других городах Польши, на идиш пьеса шла под названием «Ди геле лате» («Желтая звезда»), снимается в известном фильме «Последний табор» в роли вожака табора, так называемого «Ром Баро». В Киеве, где проходили съемки, он знакомится с Вершиловым, худру$ ком ГОСЕТа. Тот давно мечтал поставить «Венецианского купца», а теперь, встретив Гранаха, понял, что ему повезло – лучшего Шейлока найти невоз$ можно. Коренастый, широкоплечий, смуглый, с пронзительными жгуче$ черными глазами, кудрявыми волосами, грудным голосом широчайшего диапазона, с выразительной дикцией (немецкая школа!). Со своим темпе$ раментом он как бы родился для этой роли. Важно было и то, что Гранах уже играл Шейлока на еврейском языке. Премьера спектакля прошла с необыкновенным успехом. Это был насто$ ящий триумф, и не только Гранаха, но и замечательного режиссера Верши$ лова, да и всего театра. Шекспир на советской еврейской сцене! В Москве – «Король Лир» с Михоэлсом, у нас в Киеве – «Вене$ цианский купец» с Гранахом. Что за спектакль! Насто$ ящий мхатовский, помноженный на немецкую рейн$ хардтовскую школу, романтический и возвышенный. Прекрасно воспринимались и музыка (С. Штейнбер$ га), и хореография (Е. Вульф), и фехтовальные сцены, и художественное оформление (Л. Альшица). Сцена превратилась в настоящую венецианскую лагуну, с «настоящей» гондолой и поющим гондольером. Бе$ зусловно, все это нравилось, хотя и не было главным в зрительском интересе. Ходили «на Гранаха», некото$ рые по нескольку раз. Ведь Гранах изображал своего Актриса Шейлока не забитым, бесправным и кровожадным, а Нюся Шейнфельд в роли Суламифь человеком с сильным характером – горечь и гнев, не$

Украденная муза

нависть и презрение. Это личность, которая в желании отомстить своим мучителям и насмешникам доходит до безумия, хотя и оно в данном случае имеет оправдание. Когда Шейлок Гранаха неожиданно взрывался и переходил на высокие тона, зал, затаив дыхание, умолкал, а потом, когда Шейлок, ранее унижен$ ный и оскорбленный, преображался и смело бросал в лицо врагам гневные слова – раздавались аплодисменты. В последнем акте Гранах походил на раненого зверя, который не сдается, борется до конца и, даже побежден$ ный фальшивой Фемидой в лице хитрой Порции, остается не сломленным человеком. Известно, что Шекспир назвал эту пьесу комедией. Речь здесь идет о ве$ селой и беззаботной компании бездельников и гуляк, друзей богатого куп$ ца Антонио, чьи тяжело груженые корабли бороздят моря и океаны. За его счет устраиваются балы и маскарады, завязываются любовные интрижки. Нет сомнений, – заметил Гранах, – что Шейлок был задуман Шекспиром всего лишь черным пятном в многоцветном венецианском представлении, злобным пугалом в веселой игре. Как же случилось, что в своей защите Шейлок доходит до таких высот: Если нас уколоть – разве у нас не идет кровь? Если нас пощекотать – разве мы не смеемся? Если нас отравить – разве мы не умираем? А если нас оскорбляют, разве мы не должны мстить? Ответ тут возможен самый простой: Шекспир создавал не бумажные фи$ гуры, а образы, из плоти и крови. И если он даже сам не понимал и, возмож$ но, не любил Шейлока, все же творческая совесть и справедливость его ге$ ния вызвали к жизни такое мощное человеческое величие, против которого веселая компания прожигателей жизни выглядит просто бандой разбойни$ ков. На этом можно было бы закончить разговор о постановке, но, не будучи уверенным, что все читающие эти строки помнят пьесу Шекспира, я хочу представить им знаменитый монолог Шейлока из третьей картины. Ведь да$ же в театральной энциклопедии, вышедшей в Москве уже в 60$х годах, Шей$ лок обозначен как «корыстолюбивый ростовщик». Правда, далее сказано, что «образ Шейлока, однако, сложен и многогранен, как показал Пушкин, отме$ тивший разносторонний характер этого персонажа: Шейлок «скуп, сметлив, мстителен, чадолюбив, остроумен». Так отзывался о Шейлоке Пушкин. Теперь представьте себе, как характе$ ризуют Шейлока юдофобствующие критики, спекулируя на том, что «крово$ жадный» Шейлок жаждет вырезать из тела христианина Антонио фунт мяса. Прочтите внимательно монолог, и вы многое поймете.

Моисей Лоев

Шейлок: Синьор Антонио, много раз и часто В Риальто поносили вы меня Из)за моих же денег и процентов. Я все сносил с пожатьем плеч покорным: Терпенье – рода нашего примета. Меня вы звали злобным псом, неверным, Плевали на жидовский мой кафтан За то, что я лишь пользуюсь своим. Так; но теперь, как видно, я вам нужен. Что ж! Вы ко мне идете, говорите: «Нам нужны деньги, Шейлок...» Это вы, Вы просите, плевавший мне в лицо, Меня пинками гнавший, как собаку, От своего крыльца? Вам деньги нужны! Что ж мне сказать вам? Не сказать ли мне: «Где ж деньги у собак? Как может пес Давать взаймы три тысячи червонцев?» Иль, низко поклонившись, рабским тоном, Едва дыша и с трепетным смиреньем Сказать: «Синьор, вы в среду на меня плевали, В такой)то день пинка мне дали, после Назвали меня псом; и вот, за эти ласки Я дам взаймы вам денег». Шейлок все же соглашается одолжить Антонио деньги, но с условием: К нотариусу вы со мной пойдете И напишите вексель; в виде шутки, – Когда вы не уплатите мне точно В такой)то день и там)то суммы долга Указанной, – назначим неустойку: фунт вашего прекраснейшего мяса, Чтоб выбрать мог часть тела я любую И мяса вырезать, где пожелаю. (Перевод Т.Щепкиной)Куперник) Следует учесть, что, кроме всего прочего, Шейлока постигло ужасное не$ счастье: он лишился дочери Джессики, единственного утешения после смер$ ти жены Леи. Джессику уговорил бежать ее возлюбленный Лоренцо, при по$ мощи друзей из компании Антонио. Захватили все богатство Шейлока, все ценности. Шейлок в отчаянии, в ярости. А тут корабль Антонио с богатым

Украденная муза

грузом потерпел крушение, и он, Антонио, не может в срок отдать Шейлоку долг. Вот в каких обстоятельствах наш герой решил ото$ мстить своему заклятому врагу, востребовать этот злопо$ лучный фунт мяса. И все же, как вы понимаете, Шейлок не собирался исполнить свою угрозу. Ему достаточно было бы услы$ шать из уст Антонио слова извинения, но слова эти не были произнесены. В заключение небольшой штрих к тому, как Алек$ сандр Гранах играл Шейлока. Одна из наших лучших ак$ трис, обаятельная Нюся Шейнфельд, которая в спек$ такле исполняла роль Джессики, единственной дочери Шейлока, через многие годы рассказывала: $ Я очень любила сцену с отцом, одно только меня пу$ гало, какую пощечину я сегодня получу от Гранаха: теат$ Н.Зархи “Улица радости”. рально$деланную или настоящую? Великий мастер сцены Актриса С.Пемова в роли девочки так входил в образ, что иногда забывал, что перед ним сто$ Фанни ит не его дочь, а актриса. Потом, в антракте, он передо мной извинялся и целовал в ту щеку, которая еще пламенела от его пощечины. Шейлок, возможно, остался бы единственной ролью Гранаха в нашем теа$ тре, если бы не «Бойтре», драматическая баллада Мойше Кульбака, павшего в 37$м году жертвой террора. Бойтре, как и Нахман из драмы Аксенфельда и Резника «Первый еврей$ ский рекрут», оказался в списках рекрутчины. Он должен был 25 лет нести тяжелую солдатскую службу в николаевской армии. И вот теперь он, беглый солдат, вернулся в родные края, чтобы мстить тем, кто отдал его в рекруты вместо своих богатых сынков, мстить за себя и за всех униженных собратьев. И потянулись бедняки со всей округи в лес, к благородному «разбойнику» Хаиму Бойтре. Образ народного мстителя Бойтре до того понравился Гранаху, что он согласился сыграть и его. Тем более, что, помимо героических, в этой на$ стоящей народной драме были прекрасные лирические сцены – чистые, нежные, наивные. Хаим Бойтре, одухотворенный народный герой, влю$ бился в нежную, как тростиночка, Стеркеле, дочь главы общины Арен$ Волфа, предназначенную для богатого и знатного недоросля. Уже и день свадьбы определен, и нанята капелла с бадхеном. Но Бойтре под видом ба$ рабанщика вместе с друзьями$клезмерами проникает в дом Арен$Волфа и освобождает девушку. Празднуется новая свадьба, Стерка и Бойтре счаст$ ливы. Однако дом осажден – Арен$Волф вызвал войска. Бойтре гибнет в

Моисей Лоев

неравной схватке. И в этом спектакле, поставленном Аркадием Нугером и Эммануилом Ди$ нором, талант Гранаха трогал сердца зрителей, восхищал и радовал. В том чис$ ле и нас, студентов, которым Гранах преподавал уроки художественного чте$ ния. Каждый урок был для нас праздником, откровением, окном, через кото$ рое мы вглядывались в совсем другой, театральный, мир. Мы гордились его дружбой, гордились тем, что мы ученики великого мастера сцены. А я к тому же еще и тем, что принимал участие в спектакле «Бойтре», был одним из его лесных братьев. А дальше, что было дальше с Гранахом? Плохо было. Его арестовали как польского и немецкого шпиона. И он бы погиб, если бы во время его предва$ рительного заключения тюрьму не посетила высокопоставленная комиссия, и глава ее не узнал в нем того самого артиста, который играл в полюбившемся ему фильме «Цыганский табор». Спросил Гранаха, за что того арестовали, сде$ лал заметку в блокноте. Через несколько дней Гранаха освободили и как ино$ странца выслали из страны. Впрочем, есть другая, более веская версия. Говорили, что по просьбе Фри$ дриха Вольфа и подруги Гранаха (тоже известной антифашистки) за него хо$ датайствовал лидер немецких коммунистов Вильгельм Пик. Он обратился в высшие партийные инстанции и даже к самому Сталину. Гранах уехал в Швейцарию, оттуда перебрался в Соединенные Штаты Америки. Играл на идише и немецком языке, снимался в кино, писал книгу «Вот идет человек» и умер внезапно 14$го марта 1945 года от банального аппендицита. Ему было всего 55 лет. ••• В горестном 37$м году в театре произош$ ло еще одно печальное событие. 10 октября киевская еврейская газета «Дер штерн» («Звезда») напечатала разгромную статью под названием «Сорвать маску с «ре$ жиссера» Вершилова», а еще через шесть дней – вторую статью: «Вершиловщина», – отчет о многодневном (!) собрании коллектива теат$ ра. Ужасные по наглости, лжи и доноситель$ ству публикации. Готовый ордер на арест. Помимо актеров Либерта и Динора, к то$ му времени уже были арестованы: выдаю$ щийся еврейский литературовед Макс Эрик, редактор газеты «Дер штерн» Левитан, со$

Украденная муза

трудник Кабинета еврейской культуры Академии Наук Горохов, а также на$ чальник Киевского областного комитета по делам искусств Хвыля. К этим «врагам народа» и «вредителям» автор пасквиля причислил и Вершилова. Будто они привезли Вершилова в Киев и сделали художественным руководи$ телем еврейского театра, а потом и русского – имени Леси Украинки. Это они возносили его до небес, расхваливали его насквозь националистическую по$ становку «Уриэль Акоста», формалистическую и вредно трактованную поста$ новку «Первого еврейского рекрута». Это он, Вершилов, настоял на том, что$ бы поставить чуждую советскому зрителю «хозяйчиковскую» пьесу «Миреле Эфрос», а также целый ряд вредительских пьес Вевьорки. Это он, Вершилов, на протяжении ряда лет восхвалял талант теперь уже разоблаченного негодяя Динора. Мало того, пасквилянт безапелляционно заявлял, что в Киевском еврей$ ском театре длительное время орудовали враги народа, которые вместе с бандитом и националистом Хвылей проводили свою вредительскую работу. Актеры еще помнят, писал он, контрреволюционную лекцию врага народа Эрика, который фактически был диктатором в театре. Все помнят лозунг, который он бросил при обсуждении «Шейлока». Ни в какой пьесе, – ут$ верждал этот враг, – не следует искать никаких продуктов социального ок$ ружения! Он также пытался очернить нашего советского зрителя, который будто бы не ищет социальный смысл в спектакле, но хочет, чтобы ему было просто весело. И вообще, оказывается, что Вершилов давнишний националист. В его московской студии «Фрайкунст» было немало бундовцев и сионистов, в дни еврейских религиозных праздников он организовывал для них, а также для богачей и спекулянтов, концерты, исполняя социальный заказ последних. Поставил ряд формалистических спектаклей с националистическим душком, выпрашивал у религиозной общины мацу на Песах и раздавал ее артистам. Но самый страшный грех Вершилова состоит в совершенном им антисо$ ветском акте: он распорядился снять со стен театра портреты вождей партии и мирового пролетариата и заменить их портретами деятелей культуры. Ко времени публикации доноса Вершилов уже не работал в еврейском те$ атре, а возглавлял русский драмтеатр – но и там стукач его достал: «фальши$ во трактовал пугачевщину (в спектакле по пьесе Тренева), поставил в Театре Советской Армии несомненно авербаховски$троцкистскую пьесу Афиноге$ нова «Далекое», как и в еврейском театре, расправлялся с неугодными ему актерами». А актеры, спросите вы, как реагировали актеры на эту мерзопакостную, провокаторскую статью? На это я отвечу так: большой мастер сцены, насто$ ящий талант в любом театре (да и не только в театре) имеет и друзей, и вра$

Моисей Лоев

гов. Да, нашлись обиженные на Вершилова – не дал желаемую роль, сделал резкое замечание, но большин$ ство было за него, его старались защитить, в том числе директор театра Рабичев, секретарь парторганизации Шехтман и даже присутствовавшая на собрании пред$ седатель обкома профсоюза «рабис» (работников ис$ кусства) Милич, совестливая женщина. Они, как вид$ но, спутали карты организаторам шабаша, и во второй статье им пеняли, как они, коммунисты, посмели за$ щищать врага народа и вредителя. Повеяло арестом. Друзья Вершилова бросились на выручку, да и он сам не сидел сложа руки, пытаясь до$ казать, что все написанное – чушь, вранье. Не помогло. Художественный руководитель И тогда жена его, актриса Эстер Бонгард, будучи бере$ театра, постановщик спектакля Б.И.Вершилов менной, поехала в Москву, пришла к Станиславскому, тогда уже очень больному, и со слезами на глазах рас$ сказала о случившемся. Добрейший человек Константин Сергеевич сразу же обратился в Комитет по делам искусств Украины с просьбой освободить Вершилова от занимаемой должности художественного руководителя рус$ ского драмтеатра, так как он, его талантливый ученик, очень нужен оперно$ му театру, носящему его, Станиславского, имя. Помогло ли Вершилову обращение великого режиссера к украинским властям, трудно сказать, думаю, что помогло. Но Эстер, вернувшись из Моск$ вы, не стала ждать, пока за мужем придут. Взяв только самое необходимое, се$ мья Вершиловых ночью, тайком, покинула Киев. А 17$го марта 1938 года в га$ зете «Дер штерн» появилось краткое редакционное сообщение: В «Штерне» за 10 е и 16 е октября 1937 года были напечатаны две ста тьи, где, среди прочего, режиссеру тов. Вершилову было предъявлено обвинение во вредительстве на театральном фронте. Теперь, изучив более подробно ма териалы, которые приводились в вышеуказанных статьях, редакция пришла к выводу, что обвинение тов. Вершилова во вредительстве безосновательно. Хитрое сообщение. Обвинение во вредительстве снято, а остальное? Маленькое отступление. Эстер Бонгард была одаренной актрисой, в ряде спектаклей играла зна$ чительные, а то и главные роли. Она также увлекалась режиссурой. Еще в Москве, в театре$студии «Фрайкунст», была ассистентом Бориса Ильича, в частности, в постановке «Ботвин». У ее младшей дочери Лены, живущей ныне в США, сохранились фотографии матери в ряде ролей, к сожалению, не на всех они указаны. Вот некоторые из этих снимков. Мхатовцы встретили Бориса Ильича тепло и с сочувствием, а Станислав$

Украденная муза

ский, при встрече прослезившись, просил сразу же при$ ступить к работе в его оперном театре. И Вершилов при$ ступил, сочетая режиссуру с педагогической деятельнос$ тью. После войны Борис Ильич поставил ряд спектаклей в московских театрах, в частности, «Грушеньку» в цы$ ганском театре «Ромэн», и стал преподавать в школе$ студии МХАТа. Одним из его учеников там был известный актер и ре$ жиссер Михаил Козаков. Он считает, что именно его лю$ бимый педагог Борис Ильич Вершилов был настоящим актерским режиссером, он умел «делать» актеров. И вы$ дающийся артист МХАТа Яншин также считал себя уче$ Известный немецко еврейский ником Бориса Ильича, и Татьяна Доронина, и конечно актер Александр Гранах же, все лучшие актеры Киевского ГОСЕТа, в том числе и те, кто по разным причинам, и прежде всего из$за страха, выступили против него. Замечу, что Вершилов вошел в историю не только МХАТа и нашего Киевского еврейского театра, но и в историю знаменитого ивритского театра «Габима», где он поставил с большим успехом пьесу поэта и драматурга Г. Лейвика «Дер гойлем» («Голем»). Вот выдержки из книги «Габима», написанной актером театра Р.Бен$Арье: «В Вершилове актеры «Габимы» нашли удиви$ тельного учителя и друга, который помог им разо$ браться в запутанных мыслях и чувствах... Мы нашли учителя, который снова прошел с нами систему Александр Гранах в роли Шейлока в еврейском театре польского Станиславского... Благодаря вершиловскому педаго$ города Лодзь, 1935 г. гическому таланту в «Големе» актеры, несшие на себе спектакль, выросли в больших мастеров сцены. Среди них Хана Ровина, Марк Прудкин, автор книги и другие». Кстати, «Голем» был не единственным спектаклем, поставленным Вершиловым в «Габиме». В сотрудничестве с Телешевой (тоже режиссер из МХАТа) он поставил последний спектакль «Габимы» в Москве – американскую комедию «Потоп» А. Бергера. А еще до этого в какой$то мере спас другой «Потоп» – один из первых еврейских советских кинофильмов, который снимался по мотивам одноименного романа Шолом$Алейхема на ленинградской киностудии. В фильме принимали участие многие актеры «Габимы», а режиссеры сменялись дважды.

Моисей Лоев

Вершилов – третий режиссер – завершил съемки фильма. Умер Борис Ильич в 1957 году. Было ему 64 года. Киевская история уко$ ротила ему жизнь. ••• В начале 1937$38 театрального сезона главным режиссером театра был уже Нохем Лойтер, ученик Всеволода Мейерхольда. Он был, как я уже заметил, родным братом Эфраима Лойтера, верного последователя Станиславского. Позже, когда оба брата приобрели большой режиссерский опыт, они убеди$ лись в правоте слов Станиславского: нет ни левого, ни правого театра, есть или хороший театр, или ничтожный. Нохем Лойтер, милый, обходительный человек и превосходный режис$ сер, поставил драму Переца Маркиша «Семья Овадис», а также инсцениров$ ку романа Шолом$Алейхема «Стемпеню». Пьеса Маркиша была написана в стиле «социалистического реализма», где идея советского патриотизма показана в конфликте со всем старым и от$ сталым. Изображена судьба еврейской семьи, которая переселилась в Биро$ биджан из одной латиноамериканской страны. Главный герой пьесы Замвл Овадис, плотогон, много лет водил чужие плоты по чужим рекам. Лишь при$ ехав в Биробиджан, стал чувствовать, что и плоты, и реки становятся его, и что новый дом в Еврейской автономной области становится его родным до$ мом. Маркиш представил жизнь в Биробиджане чуть ли не райской для еврей$ ских переселенцев. Они ведут здесь счастливую, сытую и свободную жизнь в дружной семье братских народов. Типичная советская ура$патриотическая пьеса, написанная и поставлен$ ная в преддверии двадцатилетия Октября. И все же, как участник спектакля, могу засвидетельствовать, что зри$ тель (а он был тогда совсем другим) принимал спектакль тепло, с интере$ сом. В пьесе были прекрасные жанровые сцены, острые семейные кон$ фликты, драматические события, психологически углубленные и сцениче$ ски ярко преподнесенные режиссером и отлично сыгранные актерами. Все это трогало зрителя, но в то же время он был и на стороне старого Ав$ раама, отца Замвла, который не допускает, чтобы семьей был отвергнут и за$ быт другой сын Замвла, в свое время выбравший иной путь в жизни, путь в Эрец$Исроэл, работу в кибуце. Не забуду эпизод прощания семьи Овадис с погибшим на границе млад$ шим сыном Шлоймкой: как у его дедушки Авраама (Волф Шайкевич), кото$ рому внуки помогали идти, подогнулись ноги, и он стал медленно оседать. Можете представить себе, как реагировал зал. Очень хорош был Лазарь Колманович в главной роли. Его Замвл напоминал

Украденная муза

Мойше Кульбак “БОЙТРЕ” Драматическая поэма в 6 ти картинах

Рыжий корчмарь

Берл с контрабасом

Первая еврейка

Калека на костыле

Моисей Лоев

Тевье$молочника, такой же ве$ ликий труженик, так же пре$ одолевает все сомнения, удары судьбы, так же остается опти$ мистом. Пьесы, подобные «Семье Овадис», требова$ лись к «великому юбилею», и Маркиш такую пьесу написал, должен был написать (не забу$ дем, что за ним тянулся «хвост» – годы, прове$ денные в эмиграции. Их ему припомнили по$ том, в 49$м, при аресте). Ну а театр должен был пьесу поставить, иначе не быть ему государст$ венным театром. И уже совсем другой вопрос, почему «Ова$ Вырезки из киевской газеты “Дер дис» принимали тепло? В те годы Биробиджан Штерн” (“Звезда”) был на устах у многих людей, которые, не зная за 10 и 16 октября 1937 г. действительного положения, верили в его бу$ дущее. Председатель ЦИК Калинин обещал, что в ближайшем будущем Би$ робиджан из автономной области превратится в автономную республику. Даже вышел фильм о Биробиджане «Искатели счастья» (с Вениамином Зус$ киным в роли Пини Копмана), став$ ший чрезвычайно популярным. Все это создало спектаклю успех, тем бо$ лее, что, как я уже заметил, постанов$ ка была прекрасная и играли в ней лучшие актеры. ••• Удачной получилась инсцениза$ ция раннего романа Шолом$Алейхе$ ма «Стемпеню». «Ну и мастер же был Стемпеню! Бывало, только возьмет в руки скрип$ ку, проведет по ней смычком, и скрипка заговорит. Да как заговорит! Дорогой Борис Ильич Живым, подлинно человеческим го$ Большой ум, талант и мастерство имеет всегда друзей и врагов! лосом. В этом голосе – мольба и уп$ Мы из тех которые не могут оставаться равно рек, душераздирающий стон, мучи$ душными к каждой вашей блестящей творческой рабо те. тельный крик, идущий из самого Мы ваши друзья!!! сердца... Стемпеню склоняет голову Рабичев (директор театра) и Хейфец (председатель месткома) набок. Длинные, черные локоны в

Украденная муза

беспорядке падают на широкие плечи. Глаза, черные сверкающие глаза, гля$ дят ввысь, а прекрасное светлое лицо смертельно бледнеет... Еще мгновение – и нет Стемпеню! Видишь только, как летает рука вверх и вниз, вверх и вниз, – и струятся звуки, и льются мелодии, самые разнообразные, но больше все$ го унылые, скорбные, болью отзывающиеся в сердце... Кончив играть, Стем$ пеню бросает скрипку и хватается рукой за сердце. Глаза горят, как венчальные свечи. Прекрасное лицо все светится». Вот таким был Стемпеню, воистину народный талант, богом благосло$ венный скрипач из веселой компании свадебных клезморим, как рисует его Шолом$Алейхем. Спектакль начинался со свадьбы дочери местечкового богача Хаима$ Бенциона Глока, где Стемпеню впервые увидел красавицу Рохеле, молодую жену простодушного Мойше$Мендла, сына богатого Айзик$Нафтолы из Сквиры. Увидел и влюбился, да так, как может влюбиться подлинный ху$ дожник, всей душой, навсегда. Рохеле тоже не осталась равнодушной, она почувствовала родственную душу, возвышенную и чувствительную. Тут Стемпеню явно выигрывал в сравнении с ее мужем, но благочестивая еврей$ ская женщина не может, не вправе переступить границу дозволенного. Каким молодым и обаятельным был в роли Стемпеню Моисей Ойбель$ ман, и такой же была в роли Рохеле – Шева Элишева$Гильдина. Темпера$ ментно изображала сварливую жену Стемпеню Фрадл характерная актриса Шева Фингерова. А с каким увлечением играли участники разудалой капел$ лы свадебных музыкантов с Лазарем Колмановичем в роли бадхена$скомо$ роха! Безудержное веселье: песни и танцы, виваты в честь гостей, ритуал «усаживания невесты» и многое, мно$ гое другое. Прекрасный спектакль! ••• Роль бадхена$скомороха в «Стем$ пеню» помимо Лазаря Колмановича играл и другой ветеран еврейской сцены – Гирш Вайсман, многолетний партнер Эстер$Рохл Каминской. Ода$ ренный актер с определенным амплуа – комик, но не из тех, кто бездумно забавляет непритязательного зрителя, «выдает» куплеты и «гопкает» в танце. Нет, Вайсман был «характер$коми$ ком», народным, с очень хорошими вокальными данными.

Моисей Лоев

Любопытный эпизод произошел в одном маленьком местечке. Труппа, в которой играл Вайсман, получив разрешение дать русское представление, в действительности исполняла знаменитую еврейскую оперетту, вернее – му$ зыкальную мелодраму Абрама Гольдфадена «Шуламис». Вдруг в театральном зале появился пристав, и актриса, игравшая Шуламис и всегда «на всякий случай» носившая под театральным костюмом своей героини блузу малороссийской крестьянки, тут же преобразилась и стала петь русскую песню «Захочу, полюблю», а Вайсман, иг$ равший влюбленного в Шуламис Авишолома, успел за это время скинуть свой костюм и выйти на сцену в образе русско$ го дворника. В 1903$м году Вайсман встретился с Эстер$Рохл Камин$ ской, которая оказала большое влияние на его дальнейшую творческую судьбу. Их содружество длилось почти два десят$ ка лет. Даже после 17$го года Вайсман не оставил ее театр, га$ Эстер Бонгард стролировал с ним по городам Украины и Белоруссии. И лишь тогда, когда Каминская возвратилась в Польшу, он перешел в коопе$ ративную труппу, а в 34$м году поступил в Киевский ГОСЕТ, где в 40$м го$ ду торжественно отпраздновали 50$летний юбилей его театральной деятель$ ности, и ему было присвоено звание заслуженного артиста УССР. За два года до этого у старого актера произошла трогательная встреча. Объединенная Литературная труппа Каминской в 1908$м году с успехом гастролировала в Петербурге. В то же время там проходили выступления МХАТа. Некоторые его ведущие актеры – Москвин, Качалов, Уралов – по$ дружились с Либертом, Вайсманом, признали их как подлинных мастеров сцены. Они часто встречались, даже выпивали вместе... Прошло много вре$ мени. В 1938 году праздновали 40$летие МХАТа. Киевский ГОСЕТ, как и дру$ гие театры, послал делегацию на юбилей – Гирша Вайсмана и Лазаря Колма$ новича. Днем в помещении МХАТа происходил прием гостей. Среди мхатов$

Долли (Н.Зархи “Улица радости”)

Карл Гуцков “Уриэль Акоста”. Юдифь — Эстер Бонгард, Акоста — Даниил Днепров

Украденная муза

цев был Иван Михайлович Москвин. Вайсман подошел к нему и поздоровал$ ся, Москвин недоуменно посмотрел на него через пенсне. Он не понял, кто с ним разговаривает. Вайсман напомнил ему Петербург, 1908 год, труппу Ка$ минской, и тут все присутствующие с удивлением увидели, как самый знаме$ нитый актер того времени, Иван Михайлович Москвин, настоящий русский интеллигент с криком: «Гриша!» бросился целовать старого еврейского актера Гирша Вайсмана. ••• Нохем Лойтер относился к тем режиссерам, которым была чужда зависть. Он пригласил режиссера Минского еврейского театра Льва Литвинова по$ ставить «Тевье$молочника» в инсценировке Ехескла Добрушина и Нохема Ослендера. И этот спектакль получился отличнейшим. Тевье играл Лазарь Колманович. Образ Тевье в еврейском театре играли по$разному. Михоэлс, стремив$ шийся превратить свой ГОСЕТ в театр возвышенного реализма, наделил Тевье сложным, противоречивым характером, другие, тоже прекрасные ак$ теры, играли его попроще (да и инсценировки были разные). В исполнении Колмановича Тевье был обыкновенным тружеником и му$ дрым, добрым, отзывчивым человеком, умевшим шутить, когда в пору пла$ кать, готовым душу отдать за свою жену «Голду$сердце» (ее играла прекрас$ ная актриса Поля Померанц), за своих красивых, умных и работящих доче$ рей. Жизнелюба Тевье не могут сломить никакие несчастья. Он – сущность еврейского народа, его символ. И заключительные слова Тевье, произносив$ шиеся в момент, когда он вынужден покинуть родное гнездо: «Покуда душа держится в теле, езжай дальше, Тевье!», – звучали не трагически, а оптимис$ тически – и у Михоэлса, и у него, Лазаря Колмановича. ••• В 1939$м году Нохем Лойтер был назначен главным режиссером Витебского белорусского театра имени Якуба Коласа, а руководителем нашего театра стано$ вится Моисей Исаакович Гольдблат из Московского ГОСЕТа. К тому времени он уже был признанным ре$ жиссером, который организовал и несколько лет воз$ главлял Московский цыганский театр «Ромен», вместе с Владимиром Шнейдеровым поставил фильм «По$ следний табор», был художественным руководителем Биробиджанского еврейского театра. Я знал Моисея Исааковича еще раньше: он был мо$ Главный режиссер им педагогом, когда я учился в Московском еврейском Нохем Лойтер театральном техникуме. Преподавал он дикцию, вер$

Моисей Лоев

нее, сценическую речь. Студенты очень любили его и его уроки, которые ча$ сто превращались в уроки сценической практики. В большое искусство Гольдблат пришел, преодолев огромные трудности и лишения. Молодой актер давнего странствующего театра Бен$Ами (таким был его псевдоним до поступления в госетовскую студию) отказался от за$ манчивых предложений и уехал в Москву учиться. Вначале участвовал в спектаклях театра им. Шолом$Алейхема (был такой в Москве), а когда театр прекратил свое существование, поступает в театральную студию при ГОСЕ$ Те. Закончил ее в 24$м году, но фактически он стал актером ГОСЕТа почти сразу, экспромтом, заменив внезапно заболевшего актера, игравшего жени$ ха Миреле в гольдфаденовской «Колдунье». Грановский имел наметанный глаз и быстро оценил способного молодого человека, хотя вначале часто и едко подтрунивал над его театральным прошлым, сказалась привычка: ведь он еще раньше успел уже в своих постановках не только высмеять старый ев$ рейский театр, но и «похоронить» его. Первым спектаклем, который я увидел на сцене Московского еврейско$ го театра (ГОСЕТа), была комедия Шолом$Алейхема «200.000». О спектакле очень много говорили и писали. Особенно хвалили исполнителя главной ро$ ли – портняжку Шимеле Сорокера – Соломона Михайловича Михоэлса. Вспоминали его песенки, поговорки, даже жестикуляцию и подпрыгиваю$ щую походку. Знатоки восхищались тем, как он сочетает острую сатиру с легкой иронией, как мастерски романтизирует своего героя, поднимая его над бытом. Тогда я еще не разбирался во всех этих театральных тонкостях, мне про$ сто очень понравился актер. Я, конечно, был уверен, что вижу Михоэлса. Оказалось, в тот вечер играл его дублер Гольдблат. Дублер Михоэлса... Вскоре я смотрел в этой роли самого Михоэлса и должен признаться, что, как мне показалось, Гольдблат играл не хуже. Возможно, это было не так, но в том, что Гольдблат превосходный актер, можно было убедиться, видя его в ролях, где он был основным исполни$ телем. В таких, например, как роль избалованного и подлого сынка хозя$ ина мельницы Быка в пьесе Давида Бергельсона «Глухой». А как прекра$ сен он был в роли «дедушки еврейской литературы» Менделе Мойхер$ Сфорима в его же «Путешествии Вениамина Третьего», как трогательны были его диалоги с «клячей» и глубокомысленные разговоры со зритель$ ным залом. Как он преображался в ролях свата в «Разводе» Шолом$Алей$ хема и грешника Генэха в «Десятой заповеди» Авраама Гольдфадена. В тех же «200.000» Гольдблат вначале играл наивного подмастерья Копла, затем переиграл еще шесть (!) разных ролей. И вот Шимеле Сорокер и еще две роли по очереди с Михоэлсом: Гоцмаха в гольдфаденовской «Колдунье» и

Украденная муза

Менахем$Мендла в комедии «Человек воздуха» по Шолом$Алейхему. Ведущий актер Биробиджанского театра, любимый ученик Михоэлса Йо$ сиф Колин писал в своих театральных заметках: «Лишь он, Гольдблат, боль$ шой и мужественный актер, мог, не на$ рушая готовый рисунок гениального Михоэлса, войти в роль органично, не теряя своей индивидуальности, вдох$ нуть в нее свою собственную жизнь, свою гольдблатовскую интонацию». Когда я узнал Гольдблата, он был еще и художественным руководителем цыганского театра «Ромен». Почему режиссером, к тому же цыганского теа$ тра? Дело в том, что к режиссуре его влекло с самого начала увлечения теат$ ром. Семнадцатилетним юношей в драм$ кружке родного бессарабского местеч$ ка Герцы он не только исполнял глав$ ные роли, но был и режиссером, а зача$ стую и автором. Уже будучи актером Московского ГОСЕТа, он ставил спектакли в пере$ движных театрах, руководил драм$ кружком Московского университета западников (выходцев из западной Ев$ ропы), затем был режиссером$лабо$ рантом в русском театре Федора Каве$ рина. А вот в своем театре он, прослав$ ленный артист, который в состоянии был решать крупнейшие актерские проблемы, шел как бы вторым пла$ ном, фактически был обойден, и не только в актерской деятельности. Много лет рвался наружу его неза$ урядный режиссерский дар, но к ре$

Рохеле — Ш.Элишева, Стемпеню — М.Ойбельман, Фрадл — Ш.Фингерова Зарисовки Н.Меламеда

Моисей Лоев

жиссуре он так и не был допущен, не поставил в своем доме ни одного спектакля. Поэтому весь накопленный режиссерский багаж он щедро отдал им же организо$ ванному первому в мире цыганскому театру «Ромен», проявив при этом дарование крупного театрального ор$ ганизатора. А почему он создал именно цыганский театр, я по$ нял лишь после войны, когда наш Киевский ГОСЕТ реэвакуировался в Черновцы, и я стал часто наезжать в родной городок Гольдблата Герцы, где руководил драм$ кружком местного Дома культуры. Оказывается, там с давних времен жили наряду с румынами, молдаванами Ветеран еврейской сцены и евреями также цыгане – кузнецы, лудильщики, му$ Гирш Вайсман зыканты. Летом за городом располагался цыганский табор, и еврейские мальчишки дневали там и ночевали, многие из них вы$ учились говорить по$цыгански, петь цыганские песни, танцевать. Одним из таких мальчишек был Гольдблат. Вот откуда, я думаю, была у него тяга к цы$ ганскому театру, который он вместе с группой энтузиастов создал буквально на голом месте. Ни актеров, ни музыкантов, ни драматургов. Ездили по цы$ ганским таборам, выискивали таланты, а также начинающих литераторов, которым он помог создать пьесы о жизни цыган, такие как «Жизнь на коле$ сах» и «Между огней» А. Германа, «Табор в степи» Ром$Лебедева, «Фараоно$ во племя» Сверчкова, а также инсценизации «Кармен» по Мериме и «Цы$ ган» Пушкина. Это были красочные спектакли, созданные Моисеем Исаа$ ковичем в содружестве со знаменитым театральным художником Александ$ ром Тышлером, композиторами Александром Крейном, и большим знато$ ком цыганского фольклора С.М. Бугачевским. В 1935 году Гольдблат вместе с кинорежиссером Шнейдеровым снял фильм «Цыганский табор», ставший очень популярным не только у нас, но и за рубежом. Все как будто складывалось у Гольдблата преотлично, и все же он в 37$м году оставляет Москву и вместе со своей женой Евой Исааковной Шапиро, тоже актрисой ГОСЕТа, уезжает в Биробиджан. Почему? Сложные отноше$ ния с Михоэлсом? А может, просто захотелось полной самостоятельности, актерской, а еще больше режиссерской, и не в цыганском театре, а в своем родном, еврейском. И стал Гольдблат художественным руководителем организованного всего лишь за три года до этого Биробиджанского театра, состоявшего в основном из бывших студентов Московского еврейского театрального техникума, где, как мы уже знаем, он вел педагогическую деятельность. Там, в Биробиджан$

Украденная муза

ском театре, Гольдблат поставил, и очень удачно, три спектакля: «Бойтре», «Уриэль Акоста», «Тевье$молочника». В последнем он также играл заглавную роль. С большим успехом. С приходом Гольдблата в Киевский ГОСЕТ закончился стилевой разно$ бой, обусловленный частой сменой руководителей, принадлежащих к раз$ ным сценическим школам, четче обозначилось своеобразие художественно$ го лица театра. Актеры почувствовали сильную творческую волю режиссера, поверили ему, его стремлению создать коллектив единомышленников. Важ$ но было и то, что новый художественный руководитель был превосходным актером, который принес лучшие традиции Московского ГОСЕТа. Начал Гольдблат с героической трагедии «Бар$Кохба» («Сын Звезды»), созданной Самуилом Галкиным по мотивам одноименной драмы Гольдфа$ дена. В ней отображен эпизод из истории еврейского народа – восстание против римских поработителей, которое возглавил мужественный Бар$Кох$ ба (132$135 гг. н.э.). Восставшие захватили Иерусалим, но затем римляне бросили в бой тридцатипятитысячную армию, и все было кончено. Погибло очень много людей, еще больше римляне захватили в плен. Почему Гольдблат начал именно с этой героико$трагической эпопеи? Как мне кажется, большую роль здесь сыграли события, разыгравшиеся вокруг Московского ГОСЕТа в 1936$37 театральном сезоне. О них рассказы$ вает в своей написанной на идиш монографии о ГОСЕТе режиссер и писа$ тель Иосиф Шейн. 14$го октября 1936 года в театре состоялась премьера пьесы Мойше Куль$ бака «Бойтре» (спектакль шел под названием «Разбойник Бойтре»). Как мы уже знаем, действие этой впечатляющей драматичес$ кой баллады происходит во времена царствования Ни$ колая Первого, когда преследование евреев, охота за ними достигла ужасающих размеров: рекрутчина, из$ гнание из сел и деревень, скитание бездомных, голод$ ных и больных бедняков по дорогам и полям. На этом страшном фоне автор, талантливый поэт Кульбак, представляет легенду о своем герое, который становит$ ся руководителем обездоленных масс. Предполагалось, что «Бойтре» своей социальной направленностью, классовой непримиримостью по$ ставит для цензоров точку над прежними «грехами» те$ атра, когда в некоторых постановках прошлое якобы идеализировалось, показывалось в мягких лирических Лев Литвинов, режиссер постановщик тонах, без достаточно заостренной классовой борьбы и “Тевье молочника” классового размежевания.

Моисей Лоев

Не получилось. Не мог такой большой и искренний художник, как Ми$ хоэлс, не показать, как атмосфера «Разбойника Бойтре» перекликается с об$ становкой в Советском Союзе середины 30$х годов. Критика новой постановки была резкой и беспощадной. Забыт вчераш$ ний триумф «Короля Лира», другие достижения. Рецензенты не увидели в постановке «роста гнева и ненависти еврейских народных масс к угнетате$ лям», их неприятно поразил хаотический бунт и душераздирающие крики носящихся по сцене евреев «шагаловского стиля». Да и Зускин, игравший Бойтре, не понравился, он выглядел не бунтарским героем, вождем возму$ щенного и негодующего народа, а одиноким, несчастным человеком, мстя$ щим за потерянную и разбитую жизнь. Критики в острой форме напомнили театру его старые грехи. Проводили параллель с постановками организатора и первого руководителя театра Александра Грановского – невозвращенца после заграничных гастролей те$ атра 1928$29 годов. Они доказывали, что «Разбойник Бойтре» – результат его злополучного наследства. В те годы сплошных обвинений подобная критика должна была привес$ ти к соответствующим выводам. И привела. В один из вечеров на спектакль «Разбойник Бойтре» неожиданно нагря$ нул высокопоставленный гость – не поверите, Лазарь Моисеевич Кагано$ вич! Он уже тогда был правой рукой Сталина и только$только вернулся с Украины, где «наводил порядок». Гордость и страх евреев. Прибыл, как вы понимаете, в сопровождении большой свиты, смотрел спек$ такль из верхней, так называемой «правительственной» ложи. Узнав, что в театре находится высокий гость, зрители устремили взоры вверх. Кульбака, автора пьесы, в театре не было. То ли не ожидал такого высокого посетителя, то ли там, наверху, его судьба была уже предрешена. После второго акта Каганович из ложи не выходил, и это казалось плохим знаком. В течение спектакля оттуда не было слышно аплодисментов. В конце спектакля зрители стали поспешно покидать театр. Бледный и растерянный директор театра просил всех актеров не пере$ одеваться и не разгримировываться, поспешить в фойе: гостю некогда. ...11 вечера. В фойе театра в сопровождении Михоэлса появляется рос$ лый и грузный Лазарь Моисеевич. Усевшись за стол, откуда Михоэлс обыч$ но вел репетиции, гость произнес: «Давайте приступим»,– громко откаш$ лялся и стал говорить. – Мне стыдно, стыдно, – его глаза устремились на полуразгримирован$ ных актеров в разодранных камзолах, лапсердаках и капотах, – посмотрите на меня, вот я, – ударил он себя с гордостью в грудь, – я еврей, и моя мама была такая: высокая, стройная, здоровая. Откуда вы вытащили на сцену та$

Украденная муза

Участники спектакля “Тевье молочник”, повященного 80 летию со дня рождения Шолом Алейхема, с младшм братом писателя Велвлом Рабиновичем. Сидят: Р.Симкина (Годл), Л.Колманович (Тевье), В.Рабинович, П.Померанц (Голда); Стоят: Ш.Фингерова (Хава), Ф.Ротенберг (Цейтл), Р.Ривченко (Бейлке). Киев. 1939 г.

Тевье — засл. артист Л.Колманович

Сцена из спектакля “Тевье молочник” по Шолом Алейхему. Тевье — Л.Колманович, его жена Голда — П.Померанц

Моисей Лоев

ких евреев? Кривых, хромых, уродливых?! В мертвой тишине дребезжал его хрипловатый голос. – Такие евреи вызывают отвращение у зрителей. А я хочу, чтобы вы вашей игрой вызывали чувство радости за наше настоящее и прошлое. Где Макка$ веи? Где Бар$Кохба? – произнес он с пафосом, но, вспомнив, что пропустил главное, продолжил еще громче. – Где биробиджанские евреи, строящие свою новую жизнь? Брошенные высоким партократом фразы звучали неожиданно для окру$ жающих. Что здесь происходит? Где они? Они что, действительно услышали имена Бар$Кохбы, Маккавеев? – Подумайте серьезно, – обратился он уже только к Михоэлсу, зная, что именно тому придется осуществлять его идеи. Вот что сказал в тот вечер Лазарь Моисеевич Каганович. Он, Каганович, который через десять лет будет доказывать, что евреи не хотят знать свой язык и свою культуру, в ту ночь в фойе театра требовал показать на сцене гор$ дых и сильных духом людей – евреев. Почему? Очевидно, проявилось одно из противоречий той жуткой эпохи. Противоречия сталинского владычества! Они часто кончались трагичес$ ки, и это, как мы знаем, кончилось так же. Первой жертвой пал автор пьесы. Требованием к еврейскому театру показать на сцене героев Бар$Кохбу и Маккавеев народный комиссар хотел, очевидно, внести свой вклад в поли$ тику того времени, когда начали «выкапывать» и оживлять князей, царей, императоров, военачальников – в книгах, театральных постановках, кино$ фильмах, памятниках, учебниках. Но он, в прошлом юноша$сапожник, сам не понимал, как его «сезонные» требования совпали с тем, что еврейские мастера искусств, писатели и ши$ рокие еврейские массы вынашивали долгие годы в своих сердцах. Весну 1937 года Московский ГОСЕТ встретил галкинским лирическим музыкальным представлением «Шуламис» («Суламифь»), сохранившим в себе целомудрие «Песни песней». Эту поэтическую легенду о Суламифи и ее любви театр воплотил в драме с множеством музыкальных элементов. Спек$ такль имел колоссальный успех. Через некоторое время успех «Шуламис» был закреплен постановкой «Бар$ Кохба», главной темой которой стала освободительная, справедливая война ев$ рейского народа с римскими завоевателями, руководимая народным героем Бар$Кохбой (Сыном Звезды). Здесь нелишне будет заметить, что если Тевье$молочник олицетворяет душевную чистоту, жизненную стойкость и мудрость еврейского народа, то в образе Бар$Кохбы раскрылась другая сторона национального характера – ге$ роизм и бесстрашие в борьбе с врагом.

Украденная муза

«Шуламис» и «Бар$Кохбу» в 70 – 80$х годах прошлого века написал «отец еврейского театра» Авраам Гольдфаден. Теперь их за короткое время блестя$ ще переосмыслил и опоэтизировал, а фактически переписал заново один из лучших еврейских поэтов Самуил Галкин. Неудивительно, что истинно московский госетовец Моисей Исаакович Гольдблат начал творческую деятельность в качестве художественного руко$ водителя нашего театра с этого «дозволенного» эпического произведения. Удивляет другое: как Гольдблат отважился поставить в Биробиджанском театре пьесу «Бойтре», которой дал такую убийственную оценку Кагано$ вич? Это что, тоже одно из противоречий сталинского владычества? Или Гольдблат решил взять реванш, доказать, что «Бойтре» высокохудожественное и идейно не ущербное произве$ дение, но ставить ее нужно без разодранных камзолов и лапсердаков, без хромых, кривых и несчастных люди$ шек. Нужно громко, вслух прочесть героическую стра$ ницу истории нашего народа. Это ли имел в виду Гольдблат, теперь уже трудно сказать, но мне кажется, что так. Итак, Гольдблат приступил к постановке «Бар$Кох$ бы». В ней была занята вся труппа, а также мы, студенты театрального института. Театр стал похож на историчес$ кий музей: масса реквизита и бутафории – копья и мечи, широкие пояса с металлическими насечками, шлемы с перьями. Хозяйкой всего этого богатства была Мура Бо$ М.И.Гольдблат рисенок, русская девушка, говорившая на идиш. Поши$ вочный цех был завален разноцветными хитонами, туниками, одеждой рим$ ских легионеров и иудейских воинов. Все это примерялось, подгонялось, ис$ правлялось тут же на репетициях, как и парики нашего трудолюбивого ху$ дожника$гримера Володи Туревского. Были охвачены предпремьерной горячкой и столяры$бутафоры, декора$ торы и рабочие сцены во главе со старым и любимым всеми нами Феликсом Сойфером, «отравленным» на всю жизнь театром. Репетиции Гольдблат вел по$мейерхольдовски: все время в движении. То он стоит у своего пульта, как капитан на мостике, то взберется на галерку и от$ туда обозревает ход массовых сцен, то выскочит на сцену и показывает, как на$ до сыграть тот или иной фрагмент. Показы – блестящие, захватывающие, на$ стоящие уроки сценического мастерства. А как забавно он учил моих сокурс$ ников из украинской параллельной группы произносить клятву еврейских во$ инов: «А тойт ди роймер!» («Смерть римлянам!») Роль Бар$Кохбы готовил известный уже нам ведущий актер Дмитрий

Моисей Лоев

Жаботинский. Красавец мужчина: стройный, карие, живые глаза, лоб сокра$ товский, приятная улыбка, богатая мимика, густой баритонального звучания голос, одним словом, человек, созданный властвовать на сцене, быть ее ге$ роем. Он, как я уже заметил, был моим земляком. Он и еще Даниил Дне$ пров$Рувинский. Оба шефствовали надо мной. После премьеры, которая прошла с огромным успехом, Дмитрий Маркович подарил мне свое фото в роли Бар$Кохбы со следующей надписью: «Милый т. Лоев! Любите театр, сцену, как Бар$Кохба свой народ любил. Помните своего друга$земляка. Д. Жаботинский. 4$го января 1940 года». Эту дорогую для меня фотографию, как и многие другие, сохранила моя дорогая, ныне покойная сестра Валя. Уже в этой своей первой постановке Гольдблат проявил высокую теат$ ральную культуру, неуемную фантазию, умение блестяще строить мизан$ сцены, а также явно выраженную приверженность к высокому романтизму. Следует также заметить, что в своем режиссерском творчестве Гольдблат сочетал острую, выразительную манеру Грановского, учеником которого он являлся, и жизненный реализм лучших представителей и корифеев старого ев$ рейского театра. ••• После такого масштабного спектакля Гольдблат поставил психологиче$ скую драму «Швестер» («Сестры»), которую Липе Резник создал на основе одноименной пьесы и других произведений Ицхока$Лейбуша Переца. Здесь проявились необычайные познания Гольдблата в еврейской литера$ туре, что вместе с большим режиссерским талантом дали ему возможность сценически интересно, неординарно раскрыть романтический реализм Переца, его высокую поэзию и глубину постижения человеческих чувств. Краткое содержание пьесы, как оно изложено С. Копельманом в его книге «Сыновним сердцем»: «В мрачном подвале, в зловонной дыре, где нет ни солн$ ца, ни счастья, ютится старая вдова Соре со своими тремя дочерьми: Ханой, Ривкой и Трайной. Непосильный труд, нищета, болезни и ранняя смерть – та$ ков удел трех сестер$белошвеек». Центральное место в пьесе уделено судьбе красавицы Ривки. Она лю$ бит бедняка Меера, но, щадя «материнскую седину и сестринское боль$ ное сердце», выходит замуж за ненавистного семидесятилетнего богача$ ростовщика Зайнвла. Он уже замучил трех жен. Сходит с ума и гибнет четвертая – красавица Ривка. В спектакле играли лучшие актеры театра. Одним из самых привлека$ тельных образов стала бедная, но гордая и неподкупная Ривка. Ее образ во$ плотила Раиса Яцовская, а образ старого мерзкого ростовщика, пытающе$ гося ее подкупить, – Даниил Днепров. Удивительное перевоплощение. До этого я видел Днепрова лишь в ролях героических: Уриэль Акоста, венгер$

Украденная муза

ский подпольщик Пали Эстераг в пьесе Ш. Гергеля и А. Литовского «Мой сын», Незнамов в «Без вины виноватые» А. Островского, Бродский в пье$ се Л. Славина «Интервенция», и вдруг такая острохарактерная роль. И как блестяще сыграна! Уже позже, после войны, в Черновцах он с таким же сценическим мастерством сыграет в сатирической комедии по роману Шо$ лом$Алейхема «Сендер Бланк и его семейка» роль зятя Сендера, величай$ шего лгуна и болтуна Осипа, а также заспанного слугу Мендла в комедии Шолом$Алейхема «200.000». Его, актера широкого диапазона со светлым умом и прекрасным русским языком, не раз приглашали на русскую сцену, он даже один театральный се$ зон играл в спектаклях драмтеатра Киевского военного округа, но вернулся в свой родной еврейский театр и играл в нем до дня его закрытия. ••• Актерский дебют Гольдблата на киевской сцене состоялся в роли Ши$ мен$Эли в инсценировке шоломалейхемовского рассказа «Заколдованный портной», созданной нашим актером М. Ойбельманом. На первый взгляд могло показаться, что сюжет «Заколдованного портно$ го» очень смешон: местечковый портной покупает козу, а богатый трактир$ щик, неотесанный грубиян и невежда, желая подшутить над бедняком, по$ глумиться над ним, тайно обменивает козу на козла, затем козла снова на ко$ зу, и так несколько раз, пока несчастный портной чуть не сходит с ума. Рассказ, действительно, в некоторой степени анекдотичен, взят из чистого народного источника. Но, как и все, что вышло из$под пера Шолом$Алейхема, эта история проникнута трагичностью, в ней много печали, «невидимых слез» и искреннего сочувствия униженному бедняку. Гольдблат поставил эту очень удачную инсценировку как трагикоме$ дию, где комическое переплетено с тонким лиризмом, который, в свою очередь, граничит с глубоким драматизмом. Что касается игры Гольдблата в роли Шимен$Эли, то искусствовед и критик Александр Борщаговский писал в своей рецензии: «Гольдблат создал образ необыкновенной цельно$ сти, образ, пронизанный удивительной поэтичностью... безумие Шимен$ Эли растет в своей трагичности потому, что на протяжении двух актов ра$ зум бедняка сконцентрирован на том, что он не хочет и не может быть пе$ чальным, что он побеждает смехом свое горе». Остается сказать, что мне, видевшему Гольдблата во многих ролях, быв$ шему его ассистентом во многих постановках, представляется, что именно Шимен$Эли был его коронной ролью. ••• В главе «Харьков» были помещены фотографии современных драматур$ гов, пьесы которых были тогда поставлены в театре. Здесь уместно размес$

Моисей Лоев

тить фотографии великих классиков еврейской литературы Менделе Мой$ хер$Сфорима, Ицхок$Лейбуша Переца и Шолом$Алейхема, по произведе$ ниям которых в нашем театре многократно ставились спектакли, а также фо$ тографии современных драматургов, пьесы которых шли в Киеве. ••• Помимо постановок Гольдблата, в театре в то время шли музыкальная комедия «Девушка из Москвы» и драма «Человек с того света» (имелась в виду Западная Украина, вошедшая в состав Советского Союза в 1939 году). Эти пьесы написал молодой поэт из Одессы Айзик Губерман. Вскоре он станет нашим постоянным и любимым автором. В репертуаре также появилась ироническая сказка$мелодрама «Колду$ нья» по Гольдфадену, которую поставил режиссер Лев Литвинов. Постановка была посвящена 100$летию со дня рождения Гольдфадена, как и постановка «Муме Сосье» нашего выпускного курса театрального института. Затем последовали историческая драма М. Даниэля «Изобретатель и ко$ медиант» – о первопечатнике Иоганне Гуттенберге, комедия Мойше Пин$ чевского «Дер лец» («Балагур») – о народном шутнике Гершеле Острополе$ ре. В апреле 1941 года состоялась премьера драмы Переца Маркиша «Кол$ Нидре» («Все клятвы» – молитва, произносимая накануне Судного дня), в которой отображались драматические события, происшедшие накануне Судного дня 39$го года в небольшом еврейском городке в Западной Укра$ ине, только что занятом Красной Армией. Пьеса Маркиша была превосходна. Остродраматический сюжет, убеди$ тельные полнокровные образы, поэтический язык, к тому же злободнев$ ность действия. Итак, накануне Судного дня (Йом$Кипур) в городок вступает Красная Армия. Вслед за ней домой из поль$ ской тюрьмы возвращается революционерка Адаса, дочь еврейского летописца Арье (ее с большим вдохновением, темпераментом, выразитель$ но играла Ада Сонц). В это же время в дом Арье проник воевода пан Градульский (ак$ тер Д. Днепров). Он просит Биробиджанский еврейский театр был назван именем старика спрятать его от пре$ Л.М.Кагановича

Украденная муза Сцены из спектаклей Московского “ГОСЕТа”

“Мазл Тов” по Шолом Алейхему, С.Михоэлс, М.Штейнман. Декорация М.Шагала. 1921 г.

“Колдунья” по А.Гольдфадену. Художник И.Рабинович. 1922 г.

“200.000” по Шолом Алейхему. 1923 г. Художник И.Рабинович

Макет декорации “Колдуньи”. Художник И.Рабинович

“200.000” по Шолом Алейхему. С.М.Михоэлс в роли Шимеле Сорокера и С.Д.Ротбаум — Эти Меня. 1923 г.

“Путешествие Вениамина III” по Менделе Мойхер Сфориму. В.Л.Зускин — Сендерл, С.М.Михоэлс — Вениамин. 1927 г.

Шекспир “Король Лир”. Лир — С.М.Михоэлс, Шут — В.Л.Зускин. Рисунок В.Тарасовой. 1935 г.

100

Моисей Лоев

следователей, умоляет спасти ему жизнь. Но как много горя и слез принес этот палач! И перед Арье возникла необычайно трудная дилемма: воздать злейше$ му врагу по справедливости или пощадить его. К тому же кат повержен, жалок, беспомощен – значит, не опасен. О, как сладко в день Кол$Нидре прощать не$ другам! Арье выбирает милосердие – и падает жертвой своих философских за$ блуждений. Успех Гольдблата в этом спектакле был двойным. Как режиссер он, бла$ годаря своему большому опыту и тонкому художественному вкусу, создал спектакль, поднявший театр на большую художественную высоту; а как ак$ тер, он в роли летописца реб Арье был совершенно бесподобен. Постановка стала триумфом Гольдблата и Маркиша. Перец Маркиш, ко$ торый всегда выдвигал большие требования, как к режиссеру, так и к акте$ рам, не однажды подчеркивал, что в Гольдблате он нашел талантливого со$ юзника. Через два месяца после премьеры «Кол$Нидре» вспыхнула война.

Украденная муза

е стану рассказывать, как известие о нападении фашистской Германии ошеломило всех, как уже в первые часы войны Киев подвергся бомбардировке и как город сразу же заполнился

войной. И все же в то первое военное воскресенье еще работали все кинозалы, филармония, театры, в том числе и наш. У нас в тот вечер играли пьесу Ай$ зика Губермана «Человек с того света». Так было до 26 июня, а потом нача$ лась эвакуация – трудная, нервная, спешная. Из театрального добра вывозить оказалось фактически нечего. Костю$ мы, декорации, реквизит, бутафорию и даже ящики с париками, клавиры с партитурами ранее были отправлены в Одессу, где мы должны были от$ крыть свои летние гастроли 25 июня. Хорошо еще, что руководство театра добилось разрешения на эвакуацию людей, на получение железнодорож$ ных билетов, в том числе и для группы актеров Львовского театра во главе с Идой Каминской (дочерью знаме$ нитой Эстер$Рохл Каминской). Они чудом вырвались из Львова, забираясь то в попутки, то в товарня$ ки, а иногда просто шли пешком, сняв разбитую обувь, шли торопливо, нигде не задерживаясь. Появились они во дворе театра с окровавленны$ ми ногами, в обветшалой одежде, го$ лодные и в ужасном страхе. Наши ак$ теры напоили и накормили их, взяли к себе домой, а дирекция театра включила их фамилии в списки отъ$ езжающих и таким образом спасла их души. Театр наш фактически уже не су$ ществовал. Кто поехал на Урал, кто в Казахстан, Узбекистан, а кто держал путь на Кавказ. Группа актеров оказалась в северо$ казахстанском городе Кустанае. Вско$ ре по всему городу были расклеены афиши, сообщавшие, что артисты Киевского театра (слово «еврейский» на всякий случай опустили) дадут Актер Дмитрий Жаботинский большой театрализованный концерт. в роли Бар Кохбы

101

102

Моисей Лоев

В программе были скетчи, сцены из музкомедии «Доня», песни народов СССР, неаполитанские песни и даже оперные арии. Все на русском языке. Вплоть до фрагментов из «Дони». Актер Абрам Миргородский организовал кукольный театр. Молодая та$ лантливая актриса Бетя Портная, выучив узбекский язык, была принята в ташкентский театр «Мукими». Были и те, кто пошли работать на заводы. Лишь через год неимоверными усилиями Григория Спекторова, бывшего заместителя директора театра, в небольшом казахстанском городе Джам$ буле, наконец$то вновь начал функционировать Киевский еврейский театр. Жили там актеры в ужасных условиях, почти все – в холодном и грязном общежитии, по 5$6 семей в одной большой комнате, без пайка, все приходи$ лось покупать на базаре. Голодали, болели... И все же, соскучившись по привычному любимому делу, восстанавлива$ ли и играли старый, испытанный репертуар: «Тевье$молочник», «Колду$ нья», «Сестры», «Цвей Кунилемлех», «Заколдованный портной», «Доня». Заведующий музыкальной частью театра, композитор Семен Наумович Штейнберг сидел ночами, восстанавливая по памяти клавиры спектаклей. Готовились новые спектакли военной тематики на русском языке. Среди них: «Русские люди» и «Жди меня» Константина Симонова, «Нашествие» Леони$ да Леонова, «Петр Крымов» Константина Финна, а также «Без вины винова$ тые» А. Островского, «Мачеха» Бальзака, комедия братьев Тур «Неравный брак». В спектаклях на русском языке играла блестящая актриса из Ленинграда Тамара Сейц. Корреспондент джамбульской газеты «Коммунист» в рецензии на спектакль «Жди меня» отметил, что игра Сейц в роли Лизы «подкупает той пленительной прелестью индивидуального своеобразия в раскрытии образа, которое и есть искусство». Спектакли и концерты театра (особенно на рус$ ском языке) зритель посещал неплохо, хотя ходить по городу вечером было небезопасно, да и просто бы$ ло темно. А тут еще театр потерял свою лучшую акт$ рису Раю Яцовскую, которую я уже неоднократно упоминал. Она заболела брюшным тифом. Делали все, чтобы ее спасти, но ничего не помогало. Умира$ ла она в страшных муках, горела, заговаривалась, кричала. Скончалась 25 сентября 1943 года. Похоро$ нили ее на городском кладбище, но поставить памят$ М.И.Гольдблат в роли Шимен Эли ник не успели, в феврале 44$го года театр переехал в (“Заколдованный портной” по узбекский город Коканд. Там актерам жить стало не$ Шолом Алейхему)

Украденная муза

много легче. Еще в Джамбуле руководство театра стало искать нужную для еврейско$ го театра пьесу. Пьесу, которая рассказала бы о трагической судьбе еврей$ ского народа в этой кровавой бойне и о его героической борьбе. В Коканде театр такую пьесу получил. Написал ее поэт Мойше Пинчевский и назвал «Я живу». Пьеса актерам понравилась: захватывающий сюжет, живые образы, по$ этический строй языка. Ведь автор был превосходным поэтом. Месяц напряженной работы заняла подготовка спектакля у Моисея Гольдблата, который уже работал главным режиссером Казахского драмати$ ческого театра в Алма$Ате. Теперь он руководил двумя театрами, больше то$ го, играл в пьесе главную роль – теолога Цале Шафира, умного и благород$ ного человека, который не дает узникам гетто утратить веру, надежду, чело$ веческое достоинство и который в последнюю минуту ценой собственной жизни спасает их от гибели. Вместе с Гольдблатом над спектаклем работал художник Меер Аксельрод, создавший оформление, где доминировали два цвета: белый и черный, а на интермедийном занавесе художник изобразил фигуру матери, сделав брос$ кую надпись на иврите – «Ам Исроэл хай!» («Еврейский народ жив!»). А Се$ мен Штейнберг создал музыкальное сопровождение на основе еврейского фольклора. В спектакле был занят весь коллектив, и каждый старался играть с полной отдачей, начиная со старейших актеров Якова Либерта и Сони Эйдельман и кончая недавно принятыми в театр выпускниками училища при Московском ГОСЕТе (находившемся тогда в Ташкенте) – Израилем Беккером, Изей Ру$ бинчиком, Рохеле Понимонской, Аннушкой Готлибовской, Моником Рози$ ным, Мойшке Флейшером, а также студенткой Киевского театрального ин$ ститута Марой Шапиро. Нелегко было каждый вечер перевоплощаться в обитателей гетто. Перед взором актеров вставали родные и близкие, оставшиеся по ту сторону фрон$ та: что с ними, живы ли они? Еще в ноябрьские дни 43$го года актеры театра узнали радостную весть об освобождении родного Киева, целовались, плакали. С тех пор стали думать о возвращении. Только не так быстро делается, как говорится. Еще год театр работал в эвакуации. Из Коканда перебрался в Фергану. Наконец, после многочис$ ленных напоминаний, писем, телеграмм, поездок ходоков правительство Украины приняло постановление о реэвакуации театра, но... не в Киев, а в Черновцы. Причины? Помещение театра сгорело, а предоставить другое пока нет возможности. Это была полуправда, при желании помещение

103

104

Моисей Лоев

нашлось бы, да оно и было, например, Дом культуры пищевиков на Подо$ ле. Власть не пожелала терпеть еврейский театр в столице Украины. Так или иначе, но в декабре 44$го года театр отправился в обратный путь.

105

Украденная муза

Еврейские писатели и драматурги, пьесы которых были поставлены в Киевском ГОСЕТе

А.Вевьорке

М.Кульбак

Ш.Галкин

Е.Добрушин

А.Губерман

Д.Бергельсон

И.Кипнис

М.Талалаевский

О.Гольдес

М.Тайч

А.Каган

106

ะ ะพะธั ะตะน ะ ะพะตะฒ

ะกะฟะตะบั ะฐะบะปะธ, ะฟะพั ะฒั ั ะตะฝะฝั ะต ั ั ะพะปะตั ะธั ั ะพ ะดะฝั ั ะพะถะดะตะฝะธั ั ะพะทะดะฐั ะตะปั ะตะฒั ะตะนั ะบะพะณะพ ั ะตะฐั ั ะฐ ะ ะฒั ะฐะฐะผะฐ ะ ะพะปั ะดั ะฐะดะตะฝะฐ (1840 1940)

ะ ะพั ะปะต ะฟั ะตะผั ะตั ั ั ะฟะตะบั ะฐะบะปั โ ะ ะพะปะดั ะฝั ั โ . ะ ะธะตะฒ. ะกะตะฝั ั ะฑั ั , 1940 ะณ. ะ ะฐ ะฟะตั ะตะดะฝะตะผ ะฟะปะฐะฝะต ะธั ะฟะพะปะฝะธั ะตะปั ั ะพะปะธ ะบะพะปะดั ะฝั ะธ โ ะ .ะ ั ะณะตั . ะ ะฐ ั ั ะพะปะพะผ ั ะปะตะฒะฐ ะฝะฐะฟั ะฐะฒะพ ะทะฐะผ. ะดะธั ะตะบั ะพั ะฐ ะ .ะกะฟะตะบั ะพั ะพะฒ, ะดะธั ะตะบั ะพั ั ะตะฐั ั ะฐ ะ .ะ ะปั ะธั ะบะธะน, ั ั ะด. ั ั ะบ. ะ .ะ ะพะปั ะดะฑะปะฐั , ั ะตะถะธั ั ะตั ะฟะพั ั ะฐะฝะพะฒั ะธะบ ั ะฟะตะบั ะฐะบะปั ะ .ะ ะธั ะฒะธะฝะพะฒ, ะฒ ะบั ั ะณั ั ะตั ะฝะธั ะตั ะบะพะณะพ ะฟะตั ั ะพะฝะฐะปะฐ ั ะตะฐั ั ะฐ

ะ ะฐั ะบั ั ั ั ะพ ั ั ะฐั ะตะนั ะธะผ ะตะฒั ะตะนั ะบะธะผ ะฐะบั ะตั ะพะผ ะ ะธั ั ะตะผ ะ ะฐะนั ะผะฐะฝะพะผ, ะฒะตะดั ั ะธะผ ะฐะบั ะตั ะพะผ ะ ะธะตะฒั ะบะพะณะพ ะตะฒั ะตะนั ะบะพะณะพ ั ะตะฐั ั ะฐ ะ . ะ ะฐะฑะพั ะธะฝั ะบะธะผ ะธ ั ะตะถะธั ั ะตั ะพะผ ะ . ะ ะธั ะฒะธะฝะพะฒั ะผ (ะฟะพั ะปะต ั ะฟะตะบั ะฐะบะปั โ ะ ั ะผะต ะกะพั ั ะตโ ะฟะพ ะ ะพะปั ะดั ะฐะดะตะฝั )

107

Украденная муза

з далекой Ферганы поезд тащился до Буковины более двух ме$ сяцев. Больше стоял, в основном на заброшенных станциях и полустанках. В вагонах – тесно и шумно. Люди томились от вы$ нужденного безделья. Один из актеров нашел себе занятие. Выспавшись днем, на ночь забирал$ ся на третью полку и начинал выдергивать нитки из большой хлопковой бо$ бины, потом наматывал их на маленькие катушки. Чтобы не мешать соседям по купе – «первому комику» Лазарю Колмановичу и его жене Розе (бывшей актрисе на роли «гранд$дам»), актер этот обычно зажигал свечку и заставлял ее газетой. Однажды свеча перевернулась, газета, загоревшись, упала на пол. Колманович проснулся и стал кричать жене: «Роза, мы горим!» Та, спросо$ нья насмерть перепуганная, завопила: «Пожар! Пожар!» Все вскочили с мест. Паника, крик, замешательство. Позже, когда все выяснилось и «пожар» был погашен, наступило такое веселье, что вагон заходил ходуном. 9 февраля 1945 года поезд медленно подошел к перрону черновицкого вокзала. Оркестры не играли и приветственные речи не произносились. Встречали коллектив директор театра Григорий Спекторов и два его верных помощника: актер Ефим Оренштейн и Шимен Вайсман, сын старейшего ак$ тера нашего театра Гирша Вайсмана, умершего в 43$м году в Ташкенте. Два автобуса развезли приезжих по гостиницам и частным домам, где все разместились до предоставления постоянных квартир. Не успев как следует устроиться, большинство приезжих отправилось смо$ треть театр «Скала», где им предстояло играть. Он понравился, этот чудесный дом на улице Шиллера, который до войны принадлежал местному Еврейско$ му культурному центру. Красивый фасад, уютный зрительный зал с бельэта$

Автор пьесы “Кол Нидре” Перец Маркиш и исполнитель роли летописца Арье — Моисей Гольдблат

Эвакуация, 1941 45 гг.

Казахстан, город Кустанай. Афиша вечера эстрады и миниатюр артистов Государственного киевского театра.

110

Моисей Лоев

жем и двумя ярусами, большая сцена. Правда, за кулисами немного тесновато, мало гримировочных, отсутствует репетиционный зал, но какое это имело значение после тяжелейших условий работы в эвакуации. А то, что само поме$ щение запущено, что сцена технически не оборудована, не страшило. Сразу же принялись за работу: убирали, мыли, чистили. Черновчанин Зи$ за Гроссер, мастер – золотые руки, привел в действие сложный механизм па$ рового отопления, который не работал уже несколько лет. В театре стало теп$ ло, и можно было перенести репетиции спектакля «Я живу» из арендованно$ го помещения на сцену. При этом пришлось менять мизансцены, расширять массовые сцены, переделывать художественное оформление. С. Штейнберг сформировал из местных музыкантов оркестр, с которым разучивал партиту$ ру спектакля. В городе появились афиши, а в областной газете – доброжелательное ин$ тервью с Моисеем Исааковичем Гольдблатом. Все билеты на первые спек$ такли были проданы. Приобретали их не только евреи. Еврейский язык в Черновцах знали очень многие, в том числе почему$то все до единого румы$ ны$трубочисты. Наконец$то пришел день, когда открылся занавес и черновицкий зритель впервые увидел всю труппу Киевского ГОСЕТа. Меня тогда в театре еще не было – лежал в госпитале после тяжелого ра$ нения. Но я приведу выдержку из статьи об этом незабываемом вечере, опуб$ ликованную в местной газете «Радянська Буковына». Ее автор, критик Алек$ сандр Борщаговский (тот самый, кого потом объявили «презренным космо$ политом»), писал: «В театре бывают такие вечера, когда ты чувствуешь с не$ обыкновенной силой, что сцена является народной трибуной, а не только местом для развлечения определенного количест$ ва театральных почитателей, когда тысячи ушей открыты для восприятия правды и справедливос$ ти. Так прошел субботний вечер 10 марта 1945 го$ да в Республиканском государственном еврей$ ском театре, так прошла премьера спектакля по пьесе Мойше Пинчевского «Я живу». Сердца ар$ тистов и зрителей бились в унисон, и каждое вы$ сказанное слово на сцене находило живой отклик в зале. Зритель слушал внимательно, напряженно, аплодировал, благодарил актеров. В этот вечер те$ атр нашел кратчайший путь к сердцам зрителей». А затем последовали другие спектакли: «Кол$ дунья» Гольдфадена, «Заколдованный портной» Директор театра Григорий Спекторов по Шолом$Алейхему и, в конце сезона, «Тевье$

Украденная муза

молочник». «Колдунью» я за свою жизнь смотрел множество раз: сначала в еврейских передвижных театрах, приезжавших к нам в Черкассы, затем, став студентом, в Московском ГОСЕТе с Зускиным в заглавной роли и Михоэл$ сом в роли коробейника Гоцмаха, а в 1938 году – в Киевском ГОСЕТе. По$ ставил спектакль, как я уже заметил, Лев Литвинов (начавший свой творче$ ский путь в БелГОСЕТе), а главную роль блестяще сыграл Аркадий Нугер. И вот теперь театр играет в Черновцах и я вместе со всеми зрителями с боль$ шим удовольствием смотрю эту феерическую, немного наивную сказку$ме$ лодраму о бедной сиротке Миреле, ее трогательной любви к Маркусу и злых кознях ее мачехи Баси, злодея Элиокума и старой колдуньи Бобе Яхне. И, как в каждой сказке, все кончается благополучно. Зло наказано, добро тор$ жествует. Кстати, позже я узнал, что сюжет «Колдуньи» вовсе не сказочный и не вымышленный. В прошлые времена, да и во времена Гольдфадена, турецкие янычары нередко налетали на эти места (Румыния, Галиция, Буковина), ло$ вили для гаремов молодых девушек, в том числе и еврейских. Были у них и посредники из числа местных разбойников, колдунов и конокрадов. Красочный спектакль, поставленный заново Гольдблатом и Нугером в манере откровенной условности, проникнут острой иронией и фантастикой; конечно, в нем было много песен, танцев, музыки. Потом был «Заколдован$ ный портной», о котором я уже рассказывал раньше. Наконец, о третьем спектакле – «Тевье$молочник». Новеллы, образую$ щие цикл «Тевье$молочник», создавались Шолом$Алейхемом на протяжении многих лет. В эти рассказы писатель вложил всю свою душу, всю любовь к лю$ дям, свой огромный талант. Судьба послала Тевье пятерых дочерей, пятерых честных, во многом похо$ жих на отца, девушек. Одна краше другой. Но доходы Тевье скудны. Он не может дать им ни богатого приданого, ни возможности уехать в город, к бо$ лее содержательной жизни. История Тевье, его жены Голды в связи с судьбой их дочерей – это то, что театр взял для спектакля из шолом$алейхемовского цикла, при этом авторы инсценировки Ехескл Добрушин и Нохем Ойслендер не включили в нее рас$ сказ о трагической судьбе Шпринцы, которая покончила с собой после того, как ее бросил молодой негодяй$повеса. Старшая дочь, Цейтл, давно оставила родительский дом и живет со сво$ ей семьей в труде и нужде. Годл, гордая и честная девушка, отказывается от брака с богатым вдовцом$мясником (у Шолом$Алейхема это случилось с Цейтл) и уходит в ссылку, в Сибирь, вместе с молодым революционером Перчиком, которого она любит, и идеалы которого разделяет. Хава, повину$ ясь своим чувствам и свободной воле человека нового времени, становится

111

112

Моисей Лоев

Спектакли театра, поставленные в эвакуации на русском языке

113

Украденная муза Спектакль поставлен в эвакуации в Джамбуле в 1943 г. Возобновлен в Черновцах в 1946 г.

Федор Таланов — Д.Днепров

Дракон из гестапо — В.Шайкевич

Аниська — Ж.Томская

Бывший русский — Х.Островский

114

Моисей Лоев

Ведущая актриса театра Раиса Яковлевна ЯЦОВСКАЯ (1904, Ковно – 1943, Джамбул)

в ролях:

Суламифь из одноименной пьесы А.Гольдфадена

Мать в пьесе Л.Резника “Первый еврейский рекрут”

Маркус из пьесы М.Ойбельмана “Сендер Бланк” (по роману Шолом Алейхема)

Юдифь из пьесы К.Гуцкова “Уриэль Акоста”

И. Л.Перец “Сестры” (инсценировка Л.Резника). В роли Ривки — Рая Яцовская, в роли ростовщика Займвла — Даниил Днепров

115

Украденная муза

женой украинского парня Федьки вопреки родительскому запрету. И только младшая Бейлке, на глазах которой пустел родительский дом, и разыгрыва$ лись все драмы, не смогла устоять. Она фактически продалась богатому под$ рядчику Педоцеру, став его женой. Впрочем, Педоцер вскоре обанкротился, потерял все свое богатство и уехал вместе с семьей искать счастье в Америке. Медленно, от картины к картине, пустеет дом Тевье. Тихо умирает его же$ на. А урядник, пришедший к Тевье, чей род с незапамятных времен жил здесь, в селе Анатовка, изгоняет его из родного дома, предоставив «по веле$ нию его превосходительства» 24 часа на переселение... Но, странное дело, хоть история эта – цепь бед, несчастий и разочарова$ ний, свалившихся на голову Тевье, звучит она оптимистически, жизнеут$ верждающе. Неудачи не могут сломить упорства Тевье. Он сильнее преврат$ ностей судьбы. Тевье – это классический образ мудреца из народа, тружени$ ка, с присущей ему верой в будущее, юмором, живучестью и скромностью, которые, к слову сказать, тоже помогают ему жить и побеждать все беды. •••

Газета “Правда Востока”. Коканд, Узбекистан. 5 ноября 1944 г.

116

Моисей Лоев

Я приехал в Черновцы, когда театр работал над спектаклем «Заколдованный портной». Было это в один из июньских дней 1945 года, когда все вокруг зеле$ нело и цвело, светило солнце и в ярких лучах этот чисто вымытый город стано$ вился еще более привлекательным и праздничным. Черновцы! Впервые я услышал об этом городе в сентябре 39$го года. Газеты сообща$ ли, что польское правительство поспешно оставило Варшаву и перебралось в небольшой румынский город Черновицы (так он тогда именовался). Мог ли я знать, что через несколько лет именно Черновцы станут моим домом на целых 45 лет, что именно сюда переберется Киевский еврейский театр, что здесь обоснуется большая группа еврейских писателей, журналистов, музы$ кантов и художников, что сюда, на свою родину, вернется из далекой эваку$ ации звезда еврейской эстрады – Сиди Таль со своим театрализованным ан$ самблем, и еврейская культурная жизнь расцветет здесь пышным цветом на целых пять лет. Черновцы! – Вы когда$нибудь бывали в Вене? Нет? Так вот, Черновцы как две капли воды похожи на Вену, – так утверждали местные евреи, которых приезжие ев$ реи называли «дойчмеришами», т.е. немецкими, в отличие от советских и бес$ сарабских. Я не знал, насколько утверждение это соответствует действительности. В Вене я тогда еще не был, но что Черновцы удивительно красивый город – в этом я убедился сразу. Архитектура города изумительна, ни один дом не по$ хож на другой, каждый своеобразен, но все вместе создают единый ан$ самбль, светлый, праздничный. Есть в Черновцах подлинные шедевры: всемирно известная резиденция буковинской митрополии (сейчас там университет), старинная Николаев$ ская церковь, построенная без единого гвоздя, изумительной красоты город$ ской театр – уменьшенная копия Венского оперного. Было в городе еще одно уникальное сооружение – хоральная синагога (Темпл), построенная в византийско$ориентальном стиле, но немцы ее сожгли, как только вместе с румынами оккупировали город. При этом на ее балконе повесили восемь уважаемых в городе евреев. Затем, уже после вой$ ны, в 47$м, местные власти решили взорвать оставшийся «скелет» здания, но получился конфуз; все стекла близлежащих домов, обклеенные по этому по$ воду бумажными лентами, вылетели, а сожженная синагога осталась стоять, не получив даже трещин. Пришлось переоборудовать ее в кинотеатр, кото$ рый жители города прозвали «Киногогой». Город своеобразен еще в одном отношении: он многоязычен, причем ев$ рейский язык был одним из самых распространенных, так как евреи состав$

Черновцы, 1945 50 гг.

Здание “Скала”, где в Черновцах после войны работал Киевский еврейский театр

118

Моисей Лоев

ляли добрую половину населения. Они пришли сюда, в Буковину, из Польши более 500 лет назад. Жилось им по$разному: вслед за хорошими временами наступали времена тяжелые, бедственные и даже трагические. И все же евреи здесь укоренились, стали составной частью населения, создали свою культу$ ру. Именно в Черновцах в 1908 году состоялась Международная конференция по языку и культуре идиш, в которой приняли участие знаменитые писатели и деятели еврейской культуры – И.$Л. Перец, А. Рейзин, Ш. Аш, Х. Житлов$ ский, Эстер (Фумкин), Г.$Д. Номберг. Именно эта конференция провозгласи$ ла идиш одним из двух национальных языков еврейского народа. Война не пощадила черновицких евреев, и все же многим повезло, они остались жить. Черновцы к тому же не были разрушены. Не удивительно, что, как только город был освобожден, сюда потянулись оставшиеся в живых узники концлагерей и гетто Транснистрии, вернувшиеся из эвакуации жите$ ли разграбленных и сожженных бессарабских местечек, оставшиеся без кро$ ва киевляне, проскуровчане, винничане. Город ожил, стал строиться, работать. Снова зазвучала еврейская речь, от$ крылась еврейская школа, в киосках появилась московская еврейская газета «Эйникайт» («Единение»). Музыканты взялись за свои трубы и сыграли пер$ вые послевоенные свадьбы. Группа местных еврейских актеров, во главе с актрисой Севилой Пастер, поставила музыкальную комедию Юнгвица «Ше$ стая жена». А потом в город высадился и наш «десант». Итак, в один из солнечных летних дней 45$го года я приехал в Черновцы. Вверх и вниз по гористой улице, ведущей от вокзала к центру города, снова$ ли маленькие, уютные вагончики единственной в городе трамвайной линии, ежеминутно давая о себе знать звоном тоненьких колокольчиков. У дверей многочисленных лавочек, разместившихся в цокольных этажах, сидели старые евреи и еврейки и высматривали покупателя. Точь$в$точь, как в шолом$алейхемовской комедии «Кладоискатели». Они$то и объяснили мне, где находится театр, забросав при этом десятками вопросов: кто я и от$ куда приехал, что я делаю в Черновцах, и что я хочу купить... От театра они были в восторге: «Такой театр! Такой театр! Эта игра, эти танцы, а какие пес$ ни... Гоцмах из а блиндер... ву же зайнт ир киндер... хейсе бабкелах, иделех койфт... Ну, точно как у нас когда$то в Бричонах». В театре шла репетиция. Кто был свободен – сидел у служебного входа и грелся на солнышке. Увидев меня, все на какое$то мгновение оторопели: – Лоев?! Мое внезапое появление не случайно всех взбудоражило. В театре бы$ ли уверены, что я погиб на фронте. Об этом, оказывается, еще в 41$м го$ ду сообщил мой сокурсник Изя Штерн, с которым я был в одной воин$

119

Украденная муза

ской части до того злополучного боя, когда я попал к немцам в плен. Посыпались вопросы... Но тут появилась Малка Шехт$ ман, самый преданный на свете помощник режиссера, и заявила, что время не ждет и начинается репетиция следу$ ющей сцены. Меня она не заметила, была близорука и, как всегда, в заботах. Потом меня позвали в общую кухню театра, где две еврейские кухарки «из ничего» готовили довольно вкус$ ные обеды. В те голодные годы карточной системы кухня эта сильно облегчала жизнь театральному коллективу. Вообще, атмосфера в театре царила дружеская. Имея возможность получить отдельную квартиру, некоторые актеры, даже ведущие, предпочитали селиться в «комму$ налках» со своими товарищами. Вечером состоялся спектакль$концерт. Вначале был исполнен фрагмент из драмы И.$Л. Переца «Швестер» («Сестры»), затем монтаж гольдфаденовской комедии «Цвей Кунилемлех», инсценированный рассказ Шолом$ Алейхема «Цвей шалахмонесн» («Два праздничных под$ ношения»). Второе отделение было всецело посвящено народным песням и юмору. Четыре года я был оторван от еврейского театра, не слышал еврейского слова, не один раз прощался с самой жизнью. И вот сижу в уютном зрительном зале моего родного театра, не во сне, а наяву, и вместе со всеми зри$ телями смеюсь, аплодирую, радуюсь, переживаю и под$ певаю знакомым с детства наивным песенкам из «Колду$ ньи»: «Хейсе бабкелех, иделах койфт...». На следующий день меня зачислили в штат, выдали продуктовую карточку и обеспечили жильем. Театр нуж$ дался в молодых творческих силах. С войны не вернулись прекрасный молодой актер Исаак Альперович, худож$ ник$гример Володя Туревский, мастер по свету Изя Са$ пожников, актер Моисей Константиновский, режиссеры И. Дехтяр, Лазарь Рахманов, мои сокурсники, дорогие сердцу друзья Миша Варшавский, Изя Штерн, Рувим Гу$ ревич. Да не будут забыты их имена!

Два рисунка к рассказу Шолом Алейхема “Заколдованный портной”

Корчмарь Доди и портной Шимен Эли. Худ. Г.Ингер

Портной Шимен Эли и ребецн Теме Гитл. Худ. М.Аксельрод

120

Моисей Лоев ОТКРЫТИЕ ТЕАТРА В ЧЕРНОВЦАХ 10 марта 1945 г.

Автор пьесы Мойше Пинчевский

Реж. пост. М.Гольдблат

Художник М.Аксельрод Композитор С.Штейнберг

Гершеле, музыкант — Я.Гольман Цале Шафир — Д.Жаботинский

Марианка — Н.Шейнфельд

Интермедийный занавес спектакля “Я живу”. Надпись на иврите гласит: “Ам Исроэль Хай!” (“Еврейский народ жив!”)

121

Украденная муза

А.Гольдфаден “ДИ КИШЕФМАХЕРН” (“КОЛДУНЬЯ”) Сентиментальная мелодрама в трех действиях. Черновцы. 1945 г.

Бобе Яхне (колдунья) — А.Нугер

Бася (мачеха Миреле) — Ш.Фингерова

Миреле — Ж.Томская

Гоцмах — Я.Гольман

Элиокум — Я.Шехтман

Элиокум — Я.Шехтман и Бобе Яхне — А.Нугер

Маркус — И.Рубинчик

122

Моисей Лоев

ак ни хорошо было театру в Черновцах, но тянуло в Киев, в лю$ бимый и дорогой старый дом. Поэтому все с нетерпением ждали киевских летних гастролей, они должны были закончиться боль$ шим праздничным вечером, посвященным 20$летнему юбилею театра. Все, что в то время делалось, имело одну цель: как можно лучше выгля$ деть в Киеве. Работа над спектаклями, предназначенными для гастролей, продолжа$ лась. Нужно было добиться, чтобы их уровень стал действительно столич$ ным, начиная с внешнего вида, художественного оформления, костюмов – и кончая самой игрой. Тогда$то я увидел, каким отличным актерским ан$ самблем обладает театр, сколько талантливых и вдохновенных мастеров сцены в его творческом составе, таких как Моисей Гольдблат, Ада Сонц, Яков Либерт, Лазарь Колманович, Аркадий Нугер, Дмитрий Жаботинский, Даниил Днепров$Рувинский, Волф Шайкевич, Даниил Стрижевский, а также бывшая ведущая актриса Одесского еврейского театра Софья Иоф$ фе. О каждом из них можно было бы написать монографию, каждый из них яркая личность, каждый внес весомый вклад в творческий взлет театра. Поэтому я написал 14 очерков — о них и о молодых ведущих актерах теат$ ра. Что касается Софьи Иоффе, то о ней написал очень трогательную кни$ гу ее сын Семен Копельман. А разве только они? Много было в театре подлинных талантов и кроме них: Лев Хейфец, Яков Гольман, Полина Померанц, Анна Шейнфельд, Шева Фингерова, Софья Лейман, Маня Карлос, Софья Эйдельман, Евге$ ния Томская, Авраам Меламед, Бетя Портная, Ева Шапиро, Зинаида Му$ рованная, Моисей Ойбельман, Авраам Миргородский, Семен Бидер, Мо$ исей Теплицкий, Семен Гохберг, Шева Элишева$Гильдина, Нехама Вайс$ ман, Надежда Виньяр, Фира Ротенберг, Йосиф Копельман. А как не назвать одаренных актеров второго плана, преданных тружени$ ков сцены, без которых ни одному театру не обойтись. Я имею в виду Раи$ су Мостославскую, Софью Пемову, Розу Грин, Симу Бурсак, Розу Симки$ ну, Сарру Месонжник, Лизу Сегал, Якова Каминского, Ефима Островско$ го, Якова Шехтмана, Моисея Давидзона, Владимира Каршенбаума, Авраа$ ма Рубинштейна, Меера Басина, Якова Абрамовича. И наконец, молодежь – мои друзья$товарищи, выпускники Московско$ го еврейского театрального училища и еврейского факультета Киевского те$ атрального института: Израиль Беккер, Изя Рубинчик, Аня Готлибовская, Рохеле Понимонская, Моник Розин, Мойшке Флейшер, Яков Пресман, Мара Шапиро, Фира Туревская. Одним словом, было с кем ехать в Киев и что там показать.

123

Украденная муза “ТЕВЬЕ МОЛОЧНИК” по Шолом Алейхему. Инсценировка Е.Добрушина и Н.Ойслендера. Постановка нар артиста М.Гольдблата Черновцы, апрель 1945 г.

Тевье — М.Гольдблат, Хава — М.Карлос, Цейтл — С.Бурсак, Годл — Б.Портная, Голда (жена Тевье) — З.Мурованная, Бейлке — А.Готлибовская

Тевье — нар. артист М.Гольдблат

Годл — Б.Портная и Тевье — М.Гольдблат

Цейтл — С.Бурсак, Хава — Р.Мостославская, Тевье — М.Гольдблат

Хава — М.Карлос

124

Моисей Лоев

••• Гастроли начались 30 августа 1945 года, в помещении Киевского театра оперетты, спектаклем «Я живу». Был аншлаг, много почетных гостей, апло$ дисменты, цветы. И в следующие дни зрительный зал был заполнен. Пре$ мьера понравилась как зрителям, так и критикам, кроме одного... В своей рецензии этот «один» заметил, что в спектакле слишком часто упоминается имя Бар$Кохбы, возглавлявшего в 132$135 гг. н.э. восстание против римских поработителей. И еще он писал, как это противоестествен$ но, что главным героем пьесы, носителем прогрессивной идеологии являет$ ся теолог, бывший глава ешивы (религиозной школы), похожий к тому же на библейского мудреца. Вот эта ложечка дегтя отравила всю бочку меда. Не сразу, а медленно, как бы исподволь; и хотя разгром еврейской культуры был еще впереди, этот пасквиль прибавил театру немало забот. Уже после гастролей начали спасать спектакль «Я живу». Главный герой пьесы Цале Шафир из теолога превратился в нечто вроде профессора исто$ рических наук, были расширены партизанские сцены, усилено интернацио$ нальное звучание, из текста удалили библейские цитаты, вместо них встави$ ли ура$патриотические монологи. Ничего не помогло. Сразу же после опуб$ ликования печально знаменитого постановления ЦК ВКП(б) от 26 августа 1946 года «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению» спектакль из репертуара убрали. А пока театр все еще пребывает в Киеве на юбилейных гастролях. Неслы$ ханный успех имеет «Тевье$молочник». Знаменитый украинский актер Ма$ рьян Крушельницкий, который сам играет Тевье в возглавляемом им Харь$ ковском украинском театре имени Т. Г. Шевченко (замечу, что этот спек$ такль был показан в Киеве на второй день после его освобождения 7 ноября 1943 года), восхищен блестящей игрой Гольдблата, апплодирует всей труппе. На сей раз обошлось без ложки дегтя. Шолом$Алейхема нелегко было об$ винить в «национальной ограниченности», как это сделали по отношению к Мойше Пинчевскому, автору пьесы «Я живу». Кстати, как только в Киеве были вывешены афиши этого спектакля, на некоторых из них после названия пьесы «Я живу» появились антисемитские надписи: «к сожалению», «и неплохо устроился». Дальше пришло время держать экзамен гольдфаденовской «Колдунье». Тут оказалось, что в исполнении Аркадия Нугера сама «колдунья» по имени бобе Яхне ничуть не постарела, наоборот, стала еще моложе, сноровистее. Было одно удовольствие видеть, как большой мастер сцены «купается» в этой роли, и вместе с ним играют раскованно, свободно все участники спек$ такля.

125

Украденная муза

ЧЕРНОВИЦКИЕ ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ

Синагога “Темпл” сожженная нацистами в 1941 г.

Театральная площадь

Главный корпус университета

Центральная площадь

126

Моисей Лоев

Последним гастрольным спектаклем был «Заколдованный портной», ко$ торый Гольдблат поставил как трагикомедию. И этот спектакль понравился зрителю. Вот и получилось, что весь месяц гастролей в Киеве зрительный зал был заполнен до предела. И вот настал день юбилея. Было это в воскресенье 7$го октября. В теат$ ре оперетты, где мы работали, все сверкало. Настроение актеров было пра$ здничным, приподнятым. Приехали гости из Москвы, Ленинграда, Мин$ ска, Одессы и даже Биробиджана. Среди почетных гостей были: Соломон Михайлович Михоэлс, организатор и первый руководитель театра Эфраим Борисович Лойтер, поэты Перец Маркиш и Ицик Фефер, художественный руководитель Минского еврейского театра Виктор Головчинер, уже на$ званный мною Марьян Крушельницкий, художественный руководитель Киевского украинского театра имени Ивана Франко Гнат Юра и его веду$ щие актеры Амвросий Бучма и Юрий Шумский, возглавлявший делегацию русского драмтеатра известный актер Владимир Освецимский, поэт Мак$ сим Рыльский, ректор консерватории Абрам Луфер, дирижер Натан Рах$ лин (который, кстати, в молодые годы работал у нас в театре вторым дири$ жером), член$корреспондент Украинской Академии Наук, еврейский язы$ ковед Эле Спивак, поэт Давид Гофштейн и многие другие. Открывается занавес. Все присутствующие встают с мест и приветствуют сидящий на сцене коллектив театра. Вступительное слово произносит председатель юбилейной комиссии, ко$ рифей украинского театра Амвросий Максимилианович Бучма. В заключе$ ние он зачитывает приветствие ЦК компартии, Правительства Украины и решение Правительства о присвоении театру имени Шолом$Алейхема. Сно$ ва раздаются дружные аплодисменты. Сильнее всех аплодируют те, кто сего$ дня должен быть увенчан высоким званием или получить правительствен$ ную награду. Затем с докладом о творческом пути театра выступает уже знакомый нам театровед Александр Борщаговский, научный сотрудник Института фольк$ лора и искусствоведения. Сегодня он еще в почете, сегодня он произносит на украинском языке слово о нашем театре, где работает его супруга Анна Шейнфельд, одна из лучших и любимых актрис. Доклад был выслушан с большим вниманием. Артисты, представленные к присвоению почетных званий, начинают нервничать. Уже довольно позд$ но, а правительственного спецфельдкурьера, который должен доставить со$ ответствующий пакет с Указом Президиума Верховного Совета УССР, все нет и нет. Правда, в те годы высокие инстанции «работали» до поздней ночи, и все же казалось, что он может опоздать или, не дай Б$г, вообще не придти. А пока идут приветственные выступления. Первое слово председательст$

127

Украденная муза

ОНИ ПОГИБЛИ НА ВОЙНЕ

Актер Исаак Альперович

Художник гример Давид Туревский

Мастер по свету Изя Сапожников

Выпускники еврейского факультета Киевского тетрального института

Миша Варшавский

Изя Штерн

Рувим Гуревич

Миша Константиновский

вующий предоставляет Соломону Михайловичу Михоэлсу, при этом называ$ ет все его титулы: председатель Еврейского антифашистского комитета Со$ ветского Союза, художественный руководитель Московского ГОСЕТа, на$ родный артист Советского Союза. Михоэлс умел говорить, язык его был ярким, образным, мысли высказы$ вались мудрые и необычные. И на этот раз его речь была воспринята очень тепло. Начал он ее на идиш, сказав: «Таере фрайнт, их хоб айх гебрахт а грус, а гейсн идишн грус!» («Дорогие друзья, я вам принес привет, горячий, еврей$ ский привет!») Но казалось, что он чего$то недоговаривает, что$то мешает ему выступить более раскованно, одухотворенно, больше расцветить речь афоризмами, мудрыми изречениями, – так, как он обычно говорил. Неужели и на него подействовала неизвестность с Указом о званиях? А может быть, причина в прохладных отношениях между ним и Гольдблатом? Правда, закончил Соломон Михайлович свое выступление красиво. Вручая Гольдблату большую хрустальную вазу, он сказал: «Ваза, как видите, полна семенами, я привез эти семена, чтобы вы посеяли их в Бабьем Яру, где обиль$ но пролилась невинная еврейская кровь, пусть выросшие из них цветы на$

128

Моисей Лоев

помнят людям о жертвах самого страшного злодеяния нацистских извергов, пусть они помнят об этом вечно. А ваза пусть наполняется до самых краев сле$ зами зрителей, но лишь тогда, когда вы будете играть спектакль о Бабьем Яре». Вот примерно то, что сказал тогда Соломон Михайлович (как я это запом$ нил). На следующий день Михоэлс в Доме актеров встретился с нами, группой ак$ теров, и снова это был не тот «мудрый Соломон», которого мы знали. Слишком осторожны были его высказывания о еврейских делах, слишком часто он заду$ мывался, искал необходимое слово, недоговаривал и только оживился при во$ просе, как обстоят дела с еврейской культурой и вообще с евреями в США. В Америку он вместе с Фефером был послан правительством в военный 1943$й год с очень важной миссией. – Если такой культурный народ, как немецкий, – сказал он, – мог так жес$ токо, так бесчеловечно обойтись с евреями, истребить европейское еврейство, можете представить себе, что будет с евреями Америки, если к власти придут та$ мошние фашисты, куклуксклановцы… Слова эти были словно взяты из газетной передовицы. Лишь через годы, в свете последовавших еврейских гонений, многое прояснилось. Оказывается, после возвращения из триумфальной поездки по Америке и другим странам его не принял Сталин, а Молотов, все же принявший его через несколько дней, очень сухо поблагодарил. Это была плохая примета. Да, вождь не любил людей умнее себя, тем более такого, как Михоэлс, которого он в свое время даже прозвал «мудрым Соломоном». Хотя, конечно, не только в этом было де$ ло. И еще стало известно, что именно в 1945 году Михоэлс начал получать ано$ нимные письма с угрозами и оскорблениями. Видимо, все это повлияло на его выступление. Правда, на банкете, состоявшемся после торжественной части в рестора$ не «Театральный» с участием функционеров из республиканского Комитета по делам искусств, Михоэлс все же крепко прошелся по чиновникам от ис$ кусства. Но прежде о том, как закончилась торжественная часть юбилейного вечера. Мы снова в зрительном зале театра оперетты, где выступают с добрыми, ве$ селыми и даже озорными приветствиями представители киевских театров, творческих союзов, филармоний и эстрады. У меня сохранился текст приветствия популярных в то время мастеров эс$ трады братьев Астаховых. Исполняли они куплеты поэта Якова Городского на мелодию популярной белорусской песни Любана «Бывайте здоровы, живите богато». Вас песней знакомой поздравить мы рады, Примите привет от артистов эстрады.

Юбилей,

7 Октября, 1945 г., Киев

Юбилейная афиша

130

Моисей Лоев

Эскизы декораций к юбилейным спектаклям

“Я живу”

“Тевье молочник”

“Колдунья”

“Заколдованный портной”

“Без вины виноватые”

Украденная муза

Желаем удачи – а как же иначе, Мы с вами смеемся, а враг теперь плачет. Желаем театру мы в самом начале, Чтоб полные сборы он знал без печали. Так будьте здровы, живите богато, И будьте не меньше ГОСЕТа и МХАТа. Пусть конь вдохновенья летит первой масти, Пусть ваша «Колдунья» колдует на счастье. Пусть все у вас будет высоким и точным, Пусть Тевье снабдит вас продуктом молочным. А все «Без вины виноватые» это – Лишь те, кто остался теперь без билета. Так будьте здоровы, живите богато, Пусть вам выдается тройная зарплата. Пусть новые пьесы летят к вам, как птицы, Пусть знают вас все – от села до столицы. Пусть будут у каждого лучшие роли, Пусть каждый предстанет заслуженным, что ли. А дальше, а дальше пусть будет народным, Театр пусть не числится иногородним. Так будьте здоровы, живите богато, Примерно на уровне Лауреата. Портной зачарованный пусть вам без шуток Пошьет вне лимита побольше костюмов. Чтоб каждый сказал: «Я живу, есть жилплощадь», И все станет сразу и лучше, и проще. Пусть ваши актрисы и впрямь хорошеют, Но пусть хоть когда)нибудь роли имеют. Так будьте здоровы, живите богато, Гезунт золт ир зайн, старики и ребята. Творите на нашей родной Украине, Тут солнце прекрасно и небо сине. Творите для братства народов, для славы, Для нашей великой советской державы. Пусть все будет лучше, пусть будет все краше, Пусть шуткой закончат эстрадники наши. Так будьте здоровы, живите богато, И свято, без блата, любите Гольдблата.

131

132

Моисей Лоев

Состав труппы, Черновцы, 1945 1950 гг.

Засл.деят.иск в А.Сонц

Актер режиссер А.Нугер

Худ.рук. т ра, нар. артист М.Гольдблат

Актер режиссер Д.Стрижевский

Засл. артист Д.Жаботинский

Завмуз.театра С.Штейнберг

Завлит.театра М.Альтман

Глав.художник Л.Файленбоген

Режиссер ассист. М.Лоев

Режиссер ассист. А.Рубинштейн

Д.Днепров Рувинский

В.Шайкевич

Н.Шейнфельд

Б.Портная Гохберг

М.Ойбельман

П.Померанц

Ш.Фингерова

Л.Хейфец

Е.Шапиро

З.Мурованная

С.Эйдельман

Н.Вайсман

С.Лейман

Я.Гольман

Ж.Томская

133

Украденная муза

Состав труппы, Черновцы, 1945 1950 гг. (продолжение)

А.Меламуд

С.Бидер

А.Миргородский

М.Теплицкий

С.Гохберг

Р.Руфина

Режиссер Э.Динор

М.Карлос

Г.Белошицкий

С.Йоффе

Н.Виньяр (в роли)

Я.Абрамович

Ф.Ротенберг (в роли)

Й.Копельман

Ш.Элишева Гильдина

Я.Шехтман

С.Бурсак

Х.Островский

Р.Мостославская

И.Рубинчик

Р.Грин

В.Каршенбойм

С.Пемова

М.Давидзон

Р.Симкина

134

Моисей Лоев

Состав труппы, Черновцы, 1945 1950 гг. (продолжение)

Л.Сегал

С.Месонжник (в роли)

А.Готлибовская (в роли)

М.Шапиро

Ф.Туревская

Я.Каминскиий

М.Басин (в роли)

Я.Пресман (в роли)

Пом.реж ра М.Шехтман

Пом.реж ра А.Виленская

Дирижер Л.Школьников

Актеры: Р.Понимонская,

Художник Г.Кеслер

М.Эпштейн,

Концертмейстер Р.Шилянская

М.Розин,

Зав. пост. частью А.Мерензон

Худ к гример И.Менделевич

Ветеран еврейского театра Лазарь Колманович (1883–1946)

Зав.бутаф.цехом М.Борисенок

Зав. костюм. цехом Ф.Хейфец

Ветеран еврейского театра Яков Либерт (1874–1946)

И.Беккер,

М.Флейшер

Директор театра Григорий Спекторов (1894–1948)

Украденная муза

А фельдкурьера все нет и нет. И только когда закончили чтение трога$ тельных приветственных телеграмм, прибывших со всех концов страны, и Гольдблат готовился выступить с благодарственным ответным словом, по$ явился долгожданный вестник со своим большим портфелем и вручил председателю торжественного собрания долгожданный подарок. На сцене и в зрительном зале воцарилась тишина. Председатель откры$ вает пакет, вынимает Указ и зачитывает его. Первым называется Гольдблат. К двум его прежним званиям – заслуженный артист РСФСР и народный артист Казахской ССР – прибавляется почетное заслуженный деятель ис$ кусств УССР. Такое же звание присваивается заслуженной артистке УССР Аде Сонц. Третьим идет Дмитрий Жаботинский. Ему присвоено звание за$ служенный артист УССР. И все! Больше ни одного звания, лишь три гра$ моты Верховного совета УССР! А ждали звания и награды более пятнадца$ ти ведущих творческих работников театра. Ждали много лет. Ну, а теперь речь С. М. Михоэлса на банкете: – Я поднимаю тост, – сказал он, – за талантливых мастеров сцены, ко$ торые сегодня вполне заслуженно были увенчаны высокими званиями, а также за тех талантливых актеров, которые должны были получить зва$ ния, но не получили его. Я поднимаю тост за то, чтобы в нашем театраль$ ном искусстве не было избранных и обойденных, чтобы не нос, не глаза, не волосы определяли значимость актера, а его талант, его заслуги в теат$ ре, перед зрителями. К сожалению, эта несправедливость будет сущест$ вовать до тех пор, пока искусством будут руководить не знатоки, не спе$ циалисты, а бывшие управдомы. Он на какое$то мгновение замолчал, обвел глазами присутствующих и продолжил: – Да, у меня еврейские глаза, еврейские руки, еврейский нос и весь я ев$ рей. Это может кому$то нравиться или не нравиться, но я человек! Человек! Наравне со всеми! И я требую, чтобы ко мне относились как к любому дру$ гому человеку, мерили одной меркой, одной! Закончил он так: – Я поднимаю этот тост за весь коллектив театра, который, безуслов$ но, заслужил быть не гостем в столице Украины, не гастролером, но наря$ ду с украинским и русским театрами получить постоянную прописку в своем родном Киеве. Вот, примерно, что сказал мудрейший Соломон Михайлович, и все при$ сутствующие горячо зааплодировали, даже те, кому его слова не очень по$ нравились, те, кто понимал, кого он имел в виду под словом «управдомы». Чтобы не закончить юбилейные воспоминания на минорной ноте, рас$

135

136

Моисей Лоев

скажу об истории, которая случилась с одним из наших актеров, когда мы уже возвращались в Черновцы. На столике в его купе лежали две большие «авоськи». В одной был завер$ нутый в бумагу отрез на пальто, на него долго копились деньги; в другой – тоже завернутые в бумагу батоны белого хлеба (в Черновцах не купить). Бы$ ло жарко, окно открыто. На одной из станций, как только поезд двинулся с места, кто$то просунул с крыши в окно длинный железный прут с крючком и быстро вытащил одну из авосек. Актер бросился к оставшейся, разорвал бумагу и, увидев отрез на пальто, воскликнул:

137

Украденная муза

– Слава Б$гу! Хоть в этот раз повезло! Актер был одним из тех, кто мечтал получить почет$ ное звание.

Народный артист СССР А.М.Бучма

Театровед Александр Борщаговский

Народный артист СССР С.М.Михоэлс

138

Моисей Лоев

режде чем продолжить рассказ о событиях, происшедших в на$ шем театре после юбилея, позволю себе объявить небольшой антракт, как в настоящем спектакле, и развлечь читателей за$ бавными курьезами и шутками из театральной жизни. Нет, я не стану смаковать театральные сплетни, скабрезности, любовные интриги, «клубничку». Все будет в пределах дозволенного. Начну с «политической» истории, которая случилась не в нашем театре, а в одесском. Был там прекрасный актер, из старой гвардии, комик Лев Жол$ ковер. И вот в один прекрасный день он написал заявление с просьбой при$ нять его в партию. Это, конечно, всех удивило: старый человек, глубоко аполитичный, ни$ когда не выступавший на собраниях, не вмешивавшийся в споры, которо$ му карьеру делать уже ни к чему, и вдруг хочет вступить в партию. Почему? Именно этот вопрос задал ему секретарь парторганизации, и старый ко$ мик ответил: – Понимаете, смотрю, каждые понедельник и четверг вы собираетесь в каби$ нете директора, закрываетесь на ключ и «шу$шу, шу$шу». Вот и захотелось мне уз$ нать, о чем вы там шушукаетесь в вашей партийной лавочке... Жолковер, конечно, остался беспартийным, как и главный художник на$ шего театра, Леонид Файленбоген, хотя его усиленно приглашали вступить в эту, как сказал Жолковер, «лавочку». – В партии, – сказал Файленбоген, – в которой состоит (тут он назвал фамилию идейного до идиотизма и бедного, как церковная мышь, актера) – я состоять не желаю! И не вступил, как его ни обрабатывали. ••• Кстати, на летних учениях офицерского состава с Файленбогеном слу$ чился забавный казус. Во время вечерней поверки старшина называл фами$ лии вновь прибывших офицеров запаса: – Иванов. – Я. – Петров. – Я. – Дьяченко. – Я. – Фи... Фи... Финкельштейн, – еле выговорил старшина. Никто не отозвался. Второй раз назвал старшина эту трудновыговаривае$ мую фамилию, и снова молчание. Когда и в третий раз никто не отозвался, старшина, оглядев строй, подбежал к Леониду с криком: – Финкельштейн, почему не отвечаешь?

Украденная муза

– Извините, товарищ старшина, – спокойно ответил Леонид, – моя фа$ милия не Финкельштейн, а Файленбоген. Старшина на мгновение опешил, но потом с ехидной улыбочкой сказал: – Какая разница?! – и снова завопил: – Финкельштейн, Финкельштейн! ••• Был у нас в театре дотошный актер, на каждом шагу задавал несуразные вопросы. Приезжает как$то раз театр на гастроли в Бердичев (у Шолом$Алей$ хема этот город назван Касриловкой). Было это на рассвете. От вокзала до го$ рода далековато, пришлось дирекции раскошелиться и нанять для актеров извозчиков. Не ходить же актерам пешком, что скажут касриловские, то бишь бердичевские, жители? Усевшись в чисто касриловский тарантас, наш любознательный актер сразу же засыпал ночного извозчика глупыми вопросами: есть ли в Бердиче$ ве планетарий, играют ли здесь в теннис и читал ли он Пушкина? Заспанному извозчику надоела эта чушь, и при очередном вопросе: «Отку$ да у вас в Бердичеве восходит солнце?» – он ответил, как отрубил: – Из задницы! – натянул вожжи и погнал лошадь. ••• Как вы уже знаете, нашим всеобщим любимцем был замечательный ак$ тер Лазарь Колманович. После его кончины вдова Розалия Яковлевна, очень полная женщина, игравшая когда$то гранд$дам, чрезвычайно горевала, поч$ ти каждый день ходила на кладбище. Однажды ей составила компанию на$ ша актриса Сима Бурсак, которую она ласково называла Семечка. Придя на кладбище, Розалия Яковлевна завалилась на могилу мужа и стала причитать: – Лазарь, смотри, кто к тебе пришел, Семечка Бурсак к тебе пришла, она передает тебе сердечный привет, мне хорошо, дирекция меня не обижает, я получаю паек, правда, не «литерный», как ты получал, а меньший – СП, но мне хватает. Ты слышишь меня, Лазарь? Такой «монолог» не мог не вызвать у Симы улыбку. Так вот, когда Роза$ лия Яковлевна в следующий раз собралась на кладбище, Сима сопровождать ее отказалась. Она, мол, не может слушать причитания, сердце болит. Роза$ лия Яковлевна ее выслушала и сказала: – Хорошо, Семечка, я обещаю, что с сегодняшнего дня я буду переживать по системе Станиславского. Актеры остаются актерами, даже те, кто когда$то играл гранд$дам. ••• Один из лучших молодых актеров театра Исаак Альперович был большим озорником. Однажды, еще до войны, когда театр гастролировал в Черниго$ ве, он уговорил одного из наших старейших актеров Льва Хейфица пойти с ним на базар. Там Альперович стал торговаться с крестьянкой, продававшей

139

140

Моисей Лоев

Народный артист Каз. ССР, Засл. артист РСФСР, Засл. деятель искусств УССР М.А.Гольдблат

Засл. деятель искусств УССР А.Е.Сонц

Засл. артист УССР Д.М.Жаботинский

яйца. Та не уступала. Тогда он, сказав: «Дорого», – ушел, успев вложить Хейфицу в карман два яйца. Когда и Хей$ фиц собрался уходить, крестьянка спохватилась, что не хватает двух яиц к десятку. Она подняла крик, схватила за руку Хейфица и стала требовать, чтобы он вернул ей яй$ ца. Хейфиц, человек, который за всю жизнь и нитку чу$ жую не присвоил, стал клясться, что их не брал, что они ему не нужны, что он вообще яйца не кушает, что яйца хо$ тел купить его товарищ. Крестьянка продолжала вопить и звать милицию. Конечно, собрался народ, стало шумно. Все хотели знать, что случилось, и, узнав, что поймали вора, стали выспрашивать, что он украл. Два яйца очень скоро пре$ вратились в два десятка, потом к ним добавились три ку$ рицы и галаганский петух. Один утверждал, что уже не первый раз ловят за руку этого типа, другой, наоборот, стал Хейфица защищать, доказывать, что человек с таким интеллигентным лицом и беретом на голове не может красть яйца. Между тем крестьянка всунула руку в карман пиджака «вора» и вытащила оттуда два яйца. Народ еще больше за$ шумел. Хейфиц чуть не сгорел от стыда. Трудно сказать, чем бы все это кончилось, если бы внезапно не появился Альперович в милицейской фуражке на голове и со сви$ стком в руках. Вначале он рассвистелся так, что всех оглушил, потом закричал: – Разойдись! – и, обращаясь к Хейфицу, сказал стро$ го: – А ты, старый ворюга, пойдешь со мной, там разбе$ ремся. И повел его. Отойдя немного в сторону, Альперович вернул фураж$ ку и свисток знакомому милиционеру. Безусловно, Хейфиц очень сердился. Но Альперович был из тех ребят, на которых долго обижаться нельзя. Об$ няв Хейфица, он сказал ему, улыбаясь: – Ша, Левушка, не сердись на меня, вот тебе твои два яйца. Когда Хейфиц увидел в руках Альперовича яйца, его чуть не хватила кондрашка.

Украденная муза

••• Хватит шуток. Продолжаю свои воспоминания.

141

142

Моисей Лоев

еатральный сезон 1945$46 гг. открыли 14$го ноября спектаклем «Без вины виноватые» по пьесе А.Островского. Одновременно стали спа$ сать пьесу М.Пинчевского «Я живу», о чем я уже рассказывал. Каза$ лось, что спасли. Даже открыли ею наши летние гастроли в Одессе. Но вскоре спектакль этот, как и многие другие в драматических театрах, был снят с репер$ туара. Требовались актуальные пьесы, прославляющие деяния мудрой партии и ее гениального вождя, отца всех народов. Требовались пьесы, разоблачающие происки агентов мирового капитализма, «врагов народа». Таких пьес у нас не было, и поэтому, дав твердое слово, что нужное мы найдем и поставим, стали пока работать над английским детективом Джона Пристли «Он пришел» и комедией Ж.$Б. Мольера «Скупой», а играли в это время «юбилейный» репертуар, в том числе «Без вины виноватые». Пьеса, как известно, посвящена артистам провинциального театра и повест$ вует о судьбе талантливой актрисы Отрадиной$Кручининой и ее сына Гриши, пропавшего еще ребенком. Пьеса эта с давних пор была в репертуаре еврейских театров и всегда воспринималась как своя, «еврейская». И на этот раз черновиц$ кий зритель принимал ее с большим участием. Блестяще играла величественная Ада Сонц. Ее глубокое воплощение сути образа, выразительные сценические средства, убежденность и правдивость находили горячий отклик и сочувствие в зрительном зале. Трогателен был в роли жалкого актера$парии Шмаги Дмитрий Жаботинский. Убедительный образ Незнамова, сына актрисы, создал Даниил Днепров. Вписы$ вались, дополняли это прекрасное трио Даниил Стрижевский (меценат Дуду$ кин), Зинаида Мурованная (Галчиха), Яков Гольман (Муров), Нехама Вайсман (Коринкина), Семен Бидер (Миловзоров). Довольно успешно прошла и премьера детектива «Он пришел», поставленного нашими ведущими актерами Дмитрием Жаботинским и Даниилом Днепровым. Они же исполнили главную роль инспектора Гуля. Здесь подумалось: может, кто$либо из читателей упрекнет меня в хвастовст$ ве? Все спектакли отличные, все актеры талантливые! А что, могут спросить они, в театре не было проходных спектаклей, а то и просто провалов? Не было в труппе слабых актеров? Не было предвзятого распределения ролей? Наконец, не было плохой режиссуры, невыразительной музыки, убогой сценографии? Что же мне ответить? Было, скажу я, и добавлю: как и во всех театрах. Но книга моя не театроведческая, да и кому предъявлять претензии? Кого критиковать? Минуло более полувека после закрытия театра. Обычно говорят: иных уж нет, а те далече. В данном случае «почти всех уж нет». Пусть же эта книга будет светлой, ничем не омраченной – как воспоминание

Антракт (После юбилея)

Актер А.Нугер в роли острослова и проказника Гершеле Острополера в одноименной комедии М.Гершензона

144

Моисей Лоев

о тех, кто давно уже ушел. Как сказал поэт Роберт Рождественский: «Это нужно не мертвым. Это нужно живым». ••• Вскоре приехал к нам известный режиссер Бенедикт Наумович Норд (Левин), начинавший свой творческий путь в Минском еврейском театре. Он был приглашен поставить комедию Мольера «Скупой». Замечу, что для творчества Норда была характерна романтическая устремленность при постановке советских пьес и поиски новых сценических решений в работе с классикой. Им были в разное время поставлены «Ромео и Джу$ льетта», «Гамлет», «Ученик дьявола», «Дети солнца», «Егор Булычев и другие», «Без вины виноватые» и, конечно же, много пьес советских ав$ торов. Я принимал участие в постановке мольеровского «Скупого», был асси$ стентом Норда и хорошо помню, как легко и интересно было с ним рабо$ тать. Из простой шутки возникал увлекательный разговор, из импровиза$ ции – изящная мизансцена. Он «платил» 20 копеек за интересное предло$ жение, остроумную выдумку. Я у него «заработал» 40 копеек. На одной из первых репетиций я предложил насытить будущий спектакль вокальными номерами и танцами, которые, несомненно, сделают комедию более до$ ходчивой для простого зрителя. Бенедикт Наумович согласился и поручил мне написать соответствующие тексты. Через несколько дней тексты (их было девять) были готовы, и он тут же выложил мне 40 копеек – 20 за пред$ ложение ввести вокальные номера и 20 – за написанные мною стихи к ним. Тут же наш музыкальный руководитель Семен Наумович Штейнберг при$ ступил к созданию музыки. Правда, за эту выдумку нам крепко попало от заведующего литературной частью театра, писателя Моисея Альтмана. Он же был и переводчиком пьесы. – Вы только подумайте, – сердился Моисей, вернувшись из отпуска и уз$ нав о нашей «крамоле», – глупый Мольер не додумался до каких$то песенок, так пришел «мудрец» Лоев и прямо$таки спас пьесу от верного провала. – Ничего, реб Мойше, – успокаивал его Бенедикт Наумович, – этот грех я беру на себя. В моей режиссерской практике я уже столько грешил, что еще один грех мне не страшен. Норд оказался прав. Спектакль был полон юношеского задора, а вокаль$ ные номера, танцы, поставленные балетмейстером Александром Опанасен$ ко, изобретательные массовые сцены, пленительная музыка Семена Штейн$ берга (в стиле французского композитора XVII столетия Джованни Баттиста Люлли), яркая карнавальная сценография Леонида Файленбогена и костю$ мы Гити Кеслер приблизили классическую пьесу к современному зрителю, сделали ее привлекательной, при этом не было утеряно ни одной мысли ве$

Украденная муза

ликого комедиографа. Прекрасно играл главную роль Гарпагона Аркадий Нугер. Шумным успе$ хом пользовался его главный номер – песня$причитание по сдохшей собаке, которая так хорошо оберегала его добро. В конце номера Гарпагон–Нугер, как бы боясь, что теперь, после потери сторожевого пса, он может потерять все свое богатство, сам становится на четвереньки и начинает лаять. В зале стоял гомерический хохот. Интересно, что этот номер он сам и придумал, сам написал текст и музы$ ку. Изначально Норд считал все это излишним. Но Нугер, будучи и режиссе$ ром, прикинул: что же получится, все будут петь и плясать, а он, как постный корж, будет только облизываться, глядя на чужой успех? Нет, этому не бы$ вать. И вот он втайне подготовил свой номер и на одной из репетиций его продемонстрировал. Тут же получил «добро» Норда и две двадцатикопеечные монеты. «Слово, интонация, жест, поза – все было у Нугера значимо и все служило раскрытию образа, который фактически был трагическим, и не только потому, что он ломал чужое счастье, угнетал чужую волю, разрушал чужое будущее. А потому, что в нем самом разверзлась пропасть и опустошенность души превра$ тила его в трагическую фигуру, в раба своих вещей». Так писал в своей рецен$ зии на спектакль в газете «Радянська Буковина» профессор Черновицкого университета М.П.Гуля. Замечательной партнершей Нугера была жизнерадостная и темперамент$ ная Маня Карлос, любимая ученица С.М. Михоэлса, в прошлом ведущая ак$ триса Биробиджанского театра. Она играла сваху Фрозину тонко и ориги$ нально. Ее диалог с Нугером–Гарпагоном превратился в настоящий кон$ цертный номер. В полную силу и с превеликим удовольствием в этом веселом спектакле, в какой$то степени предшественнике современных мюзиклов, играли и дру$ гие его участники, в том числе Нюся Шейнфельд, игравшая слугу Гарпагона, озорного Лефлеша. И знаете, между ней и Маней Карлос оказалось много общего. Помимо того, что обе актрисы были обаятельны и чертовски талант$ ливы, обе были актрисами наследственными. Родители Нюси всю жизнь играли в еврейских странствующих труппах. Свое единственное дитя они возили с собой по городам и местечкам «черты оседлости», часто оставаясь ночевать в ветхой гримерной. Если на сцене ну$ жен был ребенок, долго искать не приходилось. Нюся была тут как тут. Еще совсем маленькой девчушкой она произносила на сцене какие$то слова, пе$ ла песенки и кружилась в танце. Маму Мани Карлос отвезли в родильный дом прямо из театра, где она была занята в спектакле. Потом она странствовала с ней, грудным ребен$

145

146

Моисей Лоев

ком, как и родители Нюси, по городам и местечкам, кормила ее в антрак$ тах. В пять лет Манечка исполнила свою первую роль. Было это в Одессе, в театре Корика. Играла она правдиво: когда какой$то чужой дядя хотел ото$ брать ее у мамы, она расплакалась, вырвалась из его рук и спряталась у ма$ мы за спиной. Отца ее, тоже еврейского актера, в то время мобилизовали на войну, и от него долго не было вестей. Маме Мани было очень трудно. И тогда она от$ везла своих старших детей к родственникам в Тирасполь, а сама вместе с Манечкой продолжала играть в разных странствующих труппах. Встретились Нюся и Маня в труппе всемирно известной «королевы ев$ рейской оперетты» Клары Юнг, приехавшей на длительные гастроли в Со$ ветский Союз из Америки в 1927 году. Муж Клары Юнг, неутомимый директор труппы и драматург Боез Юнг$ виц, увидев впервые Нюсю Шейнфельд, запротестовал: – У меня не детский сад, – твердил он. – У меня театр, тут надо уметь играть, выкладываться перед зрителем, ошарашить его. Товар, товар пода$ вать ему надо. Вот Нюся и стала выдавать товар. Спела и станцевала весь свой репер$ туар. Мистер Юнгвиц (как его все называли) был ошеломлен. Он не мог се$ бе представить, какой темперамент и талант таятся в маленькой, хрупкой девчушке. Но на этом экзамен не окончился. Он попросил выкрикнуть два слова: «Пожар! Пожар!» Нюся удивилась, но задание выполнила. Оказа$ лось, что с этими словами на сцене появляется озорная Соки$Сони в его оперетте «Лейбеле$одессит». Первая роль, которую ей поручили. Вот таким образом Нюся Шейнфельд стала партнершей знаменитой Кла$ ры Юнг. Понравилась именитой паре и Маня Карлос. И она, как и Нюся Шейн$ фельд, вскоре стала играть значительные роли. А когда знаменитая актриса вернулась в Америку, Маня сначала играла в разных труппах, а в 30$м году по$ ступила в театральный техникум при Московском ГОСЕТе. И сразу же обра$ тила на себя внимание педагогов, больше того, самого Соломона Михоэлса. На курсе Маня считалась одной из лучших студенток. Талант ее был ярким и солнечным. Ее темперамент, язык очаровывали. Держалась она на сцене не$ принужденно, действовала уверенно и органично, пела вдохновенно, с душой, и танцевала зажигательно. В 34$м году она уже была первой актрисой в ново$ созданном Биробиджанском ГОСЕТе, а в 42$м году, в далеком казахстанском городе Джамбуле, становится актрисой нашего восстановленного Киевского театра. Она была очень востребована. Помимо всего прочего, прекрасно вла$ дела русским языком, а в театре наряду с еврейскими спектаклями, как мы уже знаем, ставились спектакли и на русском языке.

И снова Черновцы

Городской дом культуры (бывший Еврейский народный дом) сооруженный в 1908 г. еврейской общиной г. Черновцы

148

Моисей Лоев

Рассказав о двух наших замечательных актрисах, перехожу снова к обще$ театральным вопросам. ••• Между тем пришло время поставить, как от нас требовали и как мы обе$ щали, спектакль на современную тему. Выбрали две пьесы: «Нашествие» Леонида Леонова (в эвакуации ее играли на русском языке) и пьесу высоко$ поставленного партократа на ниве искусства А. Сурова «Далеко от Сталин$ града». Одновременно стали работать над «Блуждающими звездами» – дав$ нишней мечтой нашего коллектива. Все эти спектакли были поставлены в следующем сезоне, а пока началась подготовка к летним одесским гастролям. Открыли мы выступления в Одессе спектаклем «Я живу», но уже в но$ вой редакции. Зал украинского театра, где мы играли, был всегда полон. Евреи, уцелевшие после ужасной катастрофы, хотели услышать родное слово, увидеть живые еврейские образы. Мы старались угодить одесским зрителям. И последующие спектакли имели успех, хотя играли мы в самый жаркий летний месяц. Одно только обстоятельство нас коробило. В то время как мы играли в Одессе, наш собрат – Одесский еврейский театр – все еще маялся в эвакуа$ ции, не в состоянии добиться разрешения на возвращение домой. Забегая вперед, скажу, что судьба его была печальной. Театр был очень любим зрителем. В нем играли прекрасные актеры: зна$ менитая Лия Бугова, а также Вениамин Шварцер, Йосиф Брандеско, Йосиф Миндлин, Лазарь Абелев, Ицхак Ракитин, Исаак Анчаров, Броня Бронина, Григорий Белошицкий, Матвей и Ида Зальцманы. Позже, когда Лия Бугова перешла в Одесский русский театр, место ведущей актрисы заняла талантли$ вая Софья Йоффе. Главным режиссером был Э.Б. Лойтер. В репертуаре, помимо пьес Шо$ лом$Алейхема и современных еврейских драматургов, были также «Мать» по Горькому, «Овечий источник» Лопе де Вега, «Оптимистическая трагедия» Всеволода Вишневского, «Яков Свердлов» Я. Дэля. Но вот началась война. Артисты оказались в эвакуации, театр влачил жалкое существование, и тогда его «пожалели» и объединили с Харьковским театром (бывшим «Гезкультом»), находившимся в Самарканде, и тоже не в лучшем состоянии. И стал театр называться Одесско$Харьковским. Когда же война окончилась и настало время реэвакуации, ни Одесса, ни Харьков не захотели его принять. Лишь через два года было получено разрешение вер$ нуться на Украину, но «местожительство» театра определили в небольшом городе Балта, превратив его в передвижной. Еще через год его, в сокращен$

149

Украденная муза А.Островский “БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТЫЕ” Спектакль был возобновлен в Черновцах в 1945 г.

Кручинина — засл. деятель искусств А.Сонц

Незнамов — А.Миргородский

Шмага — Д.Жаботинский

Дудукин — Д.Стрижевский

Коринкина — Н.Вайсман

Галчиха — З.Мурованная

Галчиха — Р.Симкина

150

Моисей Лоев

ном составе, сделали филиалом нашего Киевского театра имени Шолом$ Алейхема. Кончилось тем, что через несколько месяцев он был вообще ликвидиро$ ван.

151

Украденная муза Ж. Б. Мольер “СКУПОЙ” Черновцы. Март 1946 г.

Ассист. реж. М.Лоев, реж. постановщик засл. артист Б.Норд, пом. реж. Х.Островский

Горпагон (Скупой) — А.Нугер

Сваха Фрозина М.Карлос

Участники спектакля

Лефлеш — Н.Шейнфельд

152

Моисей Лоев

один прекрасный весенний день 1946 года к нам из Москвы при$ ехал выдающийся еврейский поэт и драматург Перец Маркиш. Наш театр поставил практически все его драматические произве$ дения. Теперь он привез законченную вчерне пьесу о гетто, хотел также по$ видаться со старыми друзьями$актерами, игравшими в его предвоенных пье$ сах. В ближайший понедельник, в наш выходной, в театре состоялся его твор$ ческий вечер. Маркиш был не только блестящим поэтом, но и прекрасным чтецом. В тот вечер мы впервые услышали фрагменты из его поэм «Танцов$ щица из гетто», «Наследие», лирические миниатюры, фронтовые стихи, та$ кие как «Еврею$воину»:

Винтовку в дар приняв, ты дал обет бесстрашья И с благодарностью поцеловал ее В тот день, когда весов заколыхались чаши, Когда легло на них народов бытие. Когда взгремел страны сзывающий набат, Наполнен яростью и гневом пламенея, Ты в битву ринулся, подвижник и солдат, Разбуженный потомок Маккавея. (Перевод Р. Руста) Его голос гремел, и он становился еще красивее. Кто мог себе предста$ вить, что жить ему осталось так мало, что топор уже был занесен над его го$ ловой. Ко времени приезда Маркиша в Черновцах проживало удивительно мно$ го еврейских писателей, журналистов, музыкантов, художников, деятелей культуры, которые, можно сказать, породнились с нами. Они участвовали в работе художественного совета театра, бывали на репетициях, просмотрах, рецензировали спектакли, писали пьесы. Старейший из них, завлит театра Мойше Альтман, был писателем, драматургом, переводчиком, наконец, просто мудрейшим человеком. Вместе с классиком$баснописцем Элиэзером Штейнбаргом и поэтом Яковом Штернбергом (все выходцы из бессарабско$ го местечка Липканы) он вошел в так называемый «Бессарабский литератур$

153

Украденная муза

ный Олимп», как его обозначил выдающийся поэт Х.$Н. Бялик. Альтман написал для нас три замечательные пьесы: «Десятая заповедь» по Гольдфадену, трагедию на библейскую тему «Дочь Ифтоха» и «Мониш» по И.$Л. Перецу. Первая была поставлена, но очень скоро снята с реперту$ ара как «национально ограниченная», вторую и третью мы просто уже не ус$ пели поставить. Театр закрыли. Вскоре Альтман был репрессирован и вер$ нулся в Черновцы лишь в 1956 году. Другой литератор, Гирш Блоштейн, к тому времени был уже известным писателем, автором целого ряда романов, повестей, а также поэтических произведений. Родом из Литвы, он в годы гражданской войны, вместе с потоком еврейских беженцев, изгнанных российскими властями из при$ граничных районов империи, оказался на Украине, затем длительное вре$ мя жил в Аргентине, принимая там активное участие в общественной и ли$ тературной жизни. В начале 30$х го$ дов приехал в Советский Союз. В Чер$ новцах работал спецкором москов$ ской еврейской газеты «Эйникайт», писал рецензии на наши спектакли, делал переводы и продолжал литера$ турную деятельность. Вот строфа из его стихотворения «Час до ночи»: Мой друг, народа слушай глас, Гони свое унынье прочь! И коль до ночи еще час, То, стало быть, – еще не ночь.

Королева еврейской оперетты Клара Юнг

(Перевод Л. Щедринского) Писатель$фронтовик Хаим Меламуд с юных лет был хлеборобом: пахал, сеял, собирал урожай. Вот это крестьянское трудолюбие он сохранил на всю жизнь. Его рабочий день начинался на рассвете. Потрудившись за письменным столом, он заглядывал в театр, делился новостями. Был од$ ним из наших переводчиков, писал пьесу по мотивам своего романа «Зем$ ля», который в 1948 году вышел в Москве в издательстве «Дер Эмес» (за два месяца до его разгрома) и был посвящен землякам автора – колонистам Ново$Златопольского еврейского национального района. Туда, еще юно$ шей, он переселился из своего родного местечка Хащеватое. Колоритной фигурой был Нафтоле$Герц Кон. Светловолосый, с выцвет$ шими бровями, с крепкими загорелыми руками. В своих клетчатых брюках, заправленных в высокие шнурованные ботинки на толстой подошве, он

154

Моисей Лоев Программы спектаклей театра, поставленных в Черновцах

155

Украденная муза

больше походил на немца$эконома из какого$нибудь поместья, чем на по$ эта, но сколько темперамента, оригинальных мыслей было вложено в его ли$ рические стихи. Не потому ль, что верить я стремился И часто тугоухим становился, Не потому ль, что сильно я любил, Иссяк запас моих душевных сил? Но продолжаю верить и любить И чувств святых не обрываю нить. (Перевод Л. Щедринского) Говорили, что Кон всю жизнь сидел – сначала в довоенной Польше, за$ тем дважды в Стране Советов. В Черновцах ему было тесновато, время от времени он ездил в Киев, Москву пообщаться, подискутировать со столич$ ными писателями. Где$то там его и «заграбастали» вместе с другими еврей$ скими писателями. Иосиф Лернер был полной противоположностью Кону во всем. Худо$ щавый, интеллигентного вида, он ни разу не произнес громкого слова, не вмешивался ни во что, тем более в политику, не рвался наверх. Покуривал свою сигаретку и молчал. Прошел через гетто в Транснистрии, не единож$ ды смотрел смерти в глаза, а когда все страшное, казалось бы, было уже по$

Одесский государственный еврейский театр Финальная сцена спекталя “Швестер” (по И. Л.Перецу)

156

Моисей Лоев

зади, – умерла жена. Теперь его единственной отрадой, единственной лю$ бовью стала поэзия. Днем работал счетоводом, а по ночам в маленькой комнатушке коммунальной квартиры колдовал над строками стихов, шли$ фовал их, уточнял. Удивительное дело – человек, перенесший столько го$ ря, писал лирику жизнеутверждающую, не ура$патриотическую, а глубоко осмысливающую жизнь, с верой в человеческий разум, доброту, милосер$ дие. Не надо рыданий, стенанья прерви, Сто красок играют в сполохах зари. На свете есть сотни чудесных затей, Послушай прекрасное пенье детей. Головку свою на плечо мне склони, Мы вместе припомним счастливые дни. Пусть радости жизни нам будут отрадой, А ран затянувшихся трогать не надо. (Перевод С. Угорского)

Одесский государственный еврейский театр на гастролях в Ленинграде (февраль 1937 г.) Верхний ряд (слева направо): Абрам Кримгольд, Ефим Койфман, Григорий Пасманник; II ряд сверху: Ева Триллинг, Мальваина Курц, Терлецкий, Лия Бугова, Григорий Белошицкий, Матвей Котловский, Ландау, Шер; III ряд: Ева Шаравнер, Оберберг, Арон Амзель, Яков Кабак, Янко, Адольф Маршак, Лещинская, ..., Шер, Анчаров; IV ряд: Ицик Кипер, Матвей Зальцман, Яков Мансдорф, Иосиф Брандеско, Лазарь Абелев, Эфраим Лойтер, Владимир Шварцер, Григорий Гинзбург, Ида Зальцман, Брауде, Бронина; нижний ряд: Клара Гартова (Садецкая), Владимир Коган Шац, Заяц, Беляева.Яков Шрайман, Леонид Лившиц

Украденная муза

Меер Харац, родом из Бессарабии, был очень плодовитым поэтом. Уди$ вительно: ведь все время был в заботах, надо было кормить семью. Был из тех, кто не мог стерпеть несправедливости вообще и нападок на евреев в ча$ стности. Из$за этого у него были большие неприятности, ждал ареста. Уже после закрытия нашего театра в областной газете появился грязный пасквиль, в котором он был главным героем. Добром бы не кончилось, но Меер успел выехать в Израиль, где и занял подобающее место среди писате$ лей, пишущих на идиш. Из стихов, которые он мне иногда читал под большим секретом (мы ра$ ботали с ним в одном здании: я – в Доме Народного творчества, а он – в об$ ластном отделении Союза писателей Украины в качестве бухгалтера), боль$ шое впечатление произвело на меня стихотворение, написанное в эзоповом стиле: Твое благословляю имя: ведь меня Ты вынес из зловещего огня, И жизнью стал обязан я тебе. Когда в студеной я тонул воде, Меня за волосы схватил – и враз От верной смерти снова спас. Но почему, скажи мне, друг, Ты до сих пор не разнимаешь рук? Зачем, меня нисколько не любя, Не отпускаешь от себя? (Перевод Л. Щедринского) И еще два поэта жили тогда в Черновцах. Фамилия обоих – Ройтман. Старший из них, Шлойме Ройтман, был убежденным холостяком, беззабот$ ным человеком. Его однофамилец – Фройка Ройтман, наоборот, слыл пре$ данным семьянином и славился как первоклассный портной. Оба Ройтмана были прирожденными поэтами. Шлойме создал несколько впечатляющих поэм о войне, о еврейской катастрофе. Фройка писал в народном стиле. Ос$ новой ему служил богатый еврейский фольклор. Вот две строфы из стихотворения Шлоймы Ройтмана о скрипке: Когда ведут невесту под венец, Там – плач и смех, и песни, и улыбки. И дед седой, и без усов юнец – Все будто сотканы из звуков скрипки.

157

Черновицкий литературный “ренессанс”

Встреча коллектива театра с поэтом и драматургом Перецом Маркишем. В первом ряду: В.Шайкевич, З.Мурованная, Л.Сегал, директор театра Г.Спекторов (у него на руках сын Маркиша — Дэвик), худ. рук. т ра М.Гольдблат, поэт и драматург П.Маркиш, ветеран еврейского театра Я.Либерт, Е.Шапиро (жена М.Гольдблата), Эстер Маркиш (жена Маркиша), М.Карлос и Ш.Элишева. В верхнем ряду, пятый слева — автор книги. Черновцы. Апрель 1946 г.

160

Моисей Лоев

В них есть извилины моих дорог, Мое дыханье, воля, ум и совесть, И отклик счастья, и набат тревог, Любовью неоконченная повесть. (Перевод Л. Щедринского) Автор пьесы о Холокосте «Я живу» Мойше Пинчевский после того, как в 1946 году пьеса была снята с репертуара как «национально ограниченная», некоторое время совершенно не мог прийти в себя. Руководство театра дела$ ло все, чтобы поддержать его не только морально, но и материально. И вско$ ре он нас отблагодарил, написал отличную музыкальную комедию «Изгони$ те беса», действие которой происходит в бессарабском местечке сразу же по$ сле войны. Интересно, что в этом спектакле был заметен «цыганский след» Гольд$ блата, особенно в музыкальных и танцевальных номерах. Их было немало, этих плясок, мелодий, но особенно запомнился зажигательный цыганский танец с кнутом в исполнении Аркадия Нугера. Он создал в спектакле сочный образ похожего на цыгана сильного и веселого балагулы (биндюжника) «Зи$ беле одер». Стала ходячей фразой его поговорка: «С из гут, гут, гут» («Нам хо$ рошо, хорошо, хорошо»), сопровождавшаяся выразительным жестом – ру$ кой по шее. Летом 45$го года из Чехословакии в Черновцы передислоцировался штаб 4$го Украинского фронта. Вместе с ним в городе появились бывшие редакто$ ры уже не выходящих еврейских газет: Шая Козинский из газеты «Дер штерн» («Звезда») и Ихил Чичельницкий из «Юнге гвардие» («Молодая гвардия») – и остались в городе на всю жизнь. Со штабом также прибыл киевский поэт Мат$ вей Талалаевский и его фронтовой друг харьковский журналист Зиновий Кац. Вскоре черновицкий Украинский театр поставил их музыкальную комедию «За горою кам’яною». Для нашего театра Талалаевский стал писать драму «На всю жизнь». Закончил ее уже в Киеве, после демобилизации. Между тем, в театре продолжались литературные вечера и творческие встре$ чи. Наряду с черновицкими писателями в них принимали участие наши гости – авторы пьес. Одним из них был одессит Айзик Губерман. Перед войной театр поставил его первые драматические произведения: жизнерадостную молодеж$ ную комедию «Девушка из Москвы» и драму «Человек с того света» (участник гражданской войны случайно оказался на Западной Украине и прожил там до смены власти в 1939 году). На этот раз Губерман привез лирическую комедию «Стоит жить на свете», в которой были и юмор, и грустные воспоминания военных лет, а главное – она была настоящей, хотя и не без доли тенденциозности, свойственной во$

Украденная муза

обще произведениям того времени. Пьесу сразу включили в репертуар. Затем мы принимали двух киевских писателей: Аврома Кагана и Ойзера Гольдеса. Они прочли актерам свою пьесу «Из другого мира». О том, как у нас лучше, чем там – в капиталистическом мире. Публичное чтение стало пово$ дом для интереснейших бесед. Нашим гостям было что рассказать. Гольдес был большим знатоком фольклора. Каган работал над романом о Шолом$ Алейхеме. В середине 30$х годов он написал книгу о полководце Йоне Эмма$ нуиловиче Якире, потом, конечно, пришлось рукопись уничтожить. Ну, а в 1949$м году он сам был репрессирован, как и Гольдес, Губерман, Альтман, Та$ лалаевский и Харац. А к нам в театр снова приехал Перец Маркиш. Приехал не сам, а с женой Эстер и младшим сыном Девиком, – такими же красивыми, как он. На этот раз Маркиш привез окончательный вариант пьесы, которую назвал «Восста$ ние в гетто». Привез ко времени. Спектакль «Я живу» сняли, а пьеса на эту кровоточа$ щую тему была необходима. Мы сразу же приступили к работе. Начиналась пьеса с того, что немецкий зондерфюрер Клопс требует от членов юденрата выдать руководителя готовящегося восстания Гирша Глика, иначе в гетто будет произведена очередная акция. Драматизм ситуации усу$ губляется тем, что главой юденрата является отец Гирша. Маркиш не выдумал эту трагическую ситуацию. Так произошло в виль$ нюсском гетто, и имя мужественного руководителя готовящегося восстания было Витенберг, Ицик Витенберг. Что касается имени Гирш Глик, то Мар$ киш дал его герою в честь молодого поэта из того же гетто, чье стихотворе$ ние «Зог нит кейнмол аз ду гейст ин лецтн вег…» («Никогда не говори, что идешь в последний путь...») стало партизанским гимном. Узники гетто и пар$ тизаны пели его на мелодию известной песни Покрасса «То не тучи…»: Никогда не говори, не позабудь, Что идешь ты в свой последний грустный путь. Он придет, пробьет великий этот час, Простучат шаги: «Мы здесь! Мы судим вас!» Дальше события в пьесе разворачиваются стремительно и трагично. Член подпольного комитета Нойма, возлюбленная Гирша, настаивает на немед$ ленном уходе его в лес, к партизанам, но он отвергает это предложение. И тогда Нойма решает сама просить партизанское руководство срочно при$ слать оружие. Восстание нужно форсировать. По пути она попадает в жен$ ский монастырь, тут ее застает ксендз и после словесной дуэли передает в ру$ ки гестапо. Партизаны спасают ее, но потом во время восстания она погиба$

161

162

Моисей Лоев

ет. Немцы несут большие потери, гибнет невеста зондерфюрера Клопса, ехавшая к нему в эшелоне, пущенном под откос повстанцами. Гирш Глик с оставшимися в живых уходит к партизанам. Остается добавить, что в главных ролях в спектакле выступали Гольдблат (он же был и постановщиком) и Ада Сонц. Я был режиссером. Однажды меня вызвал к себе Гольдблат и попросил съездить в Москву, к Маркишу, взять у него новый вариант сцены в католическом монастыре. Маркиш только что звонил. И вот я в Москве, в районе Белорусского вокзала, в доме, где живет вели$ кий еврейский писатель Перец Маркиш. Очень скромная квартира, три или четыре небольшие комнаты, одна из них, узкая и продолговатая, служит Маркишу кабинетом. Письменный стол стоит у самого окна, кругом множе$ ство рукописей и книг, в их числе подаренные ему писателями$собратьями. Книгами и чемоданами заставлен и коридор – ужасная теснота. Дело в том, что у Маркишей постоянно жил кто$то из родственников, друзей или просто знакомых. Маркиш пришел через час, извинился, что заставил ждать, и сразу же взялся за работу: что$то вычеркнул, что$то дописал, затем попросил меня внимательно послушать и прочитал, вернее, сыграл, сцену встречи беглянки из гетто с ксендзом. – Ну, как ты считаешь, лучше, чем раньше? – спросил он по$дружески и тут же стал объяснять, почему он переписал сцену. Как будто незначительный эпизод, а запомнился мне на всю жизнь. И еще одно воспоминание: Гитя Кеслер, наша художница по костюмам, ни$ как не могла найти образец ризы, в которую облачается ксендз во время службы. И тогда я решил пойти к ксендзу местного костела. Пришел, вы$ стоял все вечернее богослужение (было интересно), а затем, немного сму$ щаясь, подошел, представился и объяснил, в чем наша проблема. Симпа$ тичный молодой человек улыбнулся и сказал, что соответствующих рисун$ ков, тем более выкроек, у него нет, но он может, за небольшую плату, усту$ пить одно из своих одеяний. Тогда я осмелел и спросил, не знает ли он так$ же, где можно достать образец одеяния монашек. И эту проблему он быстро решил. Его сестра, сказал он, пошьет нам эти одежды. И действительно, скоро его «сестра» стала работать в пошивочной мастерской нашего театра и проработала в ней до ликвидации театра. Очень хорошая мастерица и, конечно, никакая ему не сестра. Но вернемся к нашей теме. Мы ожидали также приезда Ицика Фефера. Премьера его комедии$гро$ теска «Лехаим» («За здравие») должна была состояться 3 декабря 1948 года. Но он не приехал. Мы терялись в догадках: то ли очень занят, то ли кошка

163

Украденная муза

ЧЕРНОВИЦКИЕ ПИСАТЕЛИ

Мойше Альтман

Гирш Блоштейн

Хаим Меламуд

Меер Харац

Иосиф Лернер

Шлойме Ройтман

Мойше Пинчевский

Нафтоле Герц Кон

Фроим Ройтман

164

Моисей Лоев

Матвей Талалаевский

Шая Козинский

Ихил Чичельницкий

перебежала дорогу между ним и Гольдблатом? Теперь я понимаю, что к тому времени он, очевидно, дал подписку о невыезде из Москвы. Так или иначе, но 24 января 1949 года директор театра получил приказ немедленно исклю$ чить из репертуара комедию «Лехаим». К тому времени Фефер уже более ме$ сяца сидел на Лубянке. В областном радиокомитете работал сведущий и талантливый журналист, бывший сотрудник редакции газеты «Дер штерн» Вениамин Меерович. Все его там уважали, считались с ним и, так как он был инвалидом, передвигался на костылях, разрешили ему значительную часть времени работать дома. Постепенно его квартира превратилась в нечто вроде литературного клуба. Приходили коллеги$журналисты, еврейские писатели читали свои еще не опубликованные произведения, здесь обсуждались литературные проблемы, иногда они переходили в горячие споры, а спорить было о чем. На одной из таких ночных посиделок присутствовал Авром Каган с су$ пругой Еленой, гостившие у черновицких родственников. Каган читал при$ сутствующим главы своего романа о Шолом$Алейхеме, потом началось об$ суждение прочитанного, высказывались критические замечания, потом не$ заметно перешли на политические темы, шепотом произносили имена аре$ стованных к тому времени еврейских писателей. А потом и Кагана арестовали. Среди черновицких еврейских литераторов начались волнения. Кто выдал Кагана? Стукач, сексот, доносчик среди своих? Стали вспоминать, кто что го$ ворил, записывал. Немного позже всех, бывших в тот вечер у Мееровича, ста$ ли вызывать на допросы в КГБ, требовали рассказать все, что происходило на этом и других «сборищах», что проповедовал Каган? Дело принимало трагический характер. Каждую ночь участники «сбори$ ща» ожидали ареста, спали в одежде, приготовили узелки с вещами и кое$ка$ кими продуктами. Спасла всех смерть Сталина, но даже и после этого они

165

Украденная муза

Бессарабский литературный Олимп

Баснописец Элиэзер Штейнбарг

Поэт Янкев Штернберг и писатель Мойше Альтман

Черновицкие писатели

И.Бург, Б.Ройзен, Ш.Горшман, М.Полянский

И.Лернер, М.Альтман, М.Суркис, А.Подрядчик, Ф.Ройтман

166

Моисей Лоев

А.Губерман

А.Каган

еще долгое время не могли прийти в себя. Когда в 55$м или 56$м году вернулся из ссылки Авром Ка$ ган, он с горечью рассказал, что его так били, так мучили, что он подписал бумажку, в которой признавался в том, что был руководителем группы черновицких и киевских писателей. Группа эта будто бы являлась составной частью антисовет$ ской диверсионно$сионистской организации, во главе кото$ рой стояли Михоэлс, Маркиш и Фефер. Но я отвлекся. Пока у нас в Черновцах литературный «ре$ нессанс». Мы продолжаем проводить юбилейные вечера, по$ священные классикам еврейской литературы: Менделе$Мой$ хер Сфориму, Шолом$Алейхему, Ицхоку$Лейбушу Перецу, а также выдающемуся баснописцу Элиэзеру Штейнбаргу, кото$ рый многие годы жил и творил в Черновцах. С тех пор, как Штейнбарг умер (1932 год), прошло всего 15 лет, так что среди присутствовавших на памятном вечере было немало людей, которые его знали, учились у него (он был к то$ му же прекрасным педагогом), работали с ним. С очень интересными воспоминаниями о старшем друге выступил наш завлит Мойше Альтман, трогательными были выступления учеников Штейнбарга, его друзей: поэта Йоси$ фа Лернера, литераторов Мешулима Суркиса, Матвея Брейт$ мана, Меера Бубиса, Мотла Полянского. Выступал и наш худ. руководитель Моисей Гольдблат, а так$ же выдающийся поэт Давид Гофштейн, специально приехав$ ший из Киева. Написать для нас обещанную пьесу Гофштейн уже не успел. В сентябре 1948 года его арестовали, и 12 августа 1952 года вместе с другими деятелями еврейской культуры он был расстрелян. Как здесь не вспомнить мудрые слова Элиэзера Штейнбар$ га, высеченные на его надгробном памятнике (дивное творе$ ние Артура Рольника): Тройэрик, киндер, аф дер велт дер брейтер, громер! Битер! Мит а мошл хоч зих квикн ломир! Горько и печально нам в огромном мире, братцы! Так давайте же хотя бы басней наслаждаться! (Перевод Х. Розенталя)

О.Гольдес

Украденная муза

Картина черновицкой литературной жизни тех лет будет неполной, если не вспомнить некоторых актеров нашего театра, которые внесли в нее свою лепту. Прежде всего, это Моисей Ойбельман, инсценировки которого, в ча$ стности, «Заколдованный портной» и «Сендер Бланк» по одноименным про$ изведениям Шолом$Алейхема, с большим успехом шли не только на нашей сцене, но и в других еврейских театрах. Это и режиссер Абрам Рубинштейн, автор инсценировки романа Шолом$Алейхема «Блуждающие звезды», а так$ же литературных номеров, исполняемых Сиди Таль. Это молодой актер Изя Рубинчик и преданнейшая помощник режиссера Малка Шехтман, писавшие прекрасные стихи, причем Малка Шехтман – также и на иврите. Ведущий актер и режиссер Абрам Нугер сочинял не только удачные сценические мо$ нологи и баллады, но писал и музыку к ним. Еще один ведущий актер театра Дмитрий Жаботинский стал известен своими остроумными пародиями. Пи$ сал и я, печатался в разных периодических изданиях, что$то из написанного использовалось на сцене.

167

168

Моисей Лоев

М.Пинчевский “ИЗГОНИТЕ БЕСА” Музыкальная комедия в 3 х действиях. Постановка нар. артиста КазССР М.Гольдблата. Художник Л.Файленбоген, композитор С.Штейнберг, балетмейстер Б.Таиров, режиссер ассистент М.Лоев.

Фишеле Фиш — М.Гольдблат

Ципойра, его дочь — Е.Шапиро

Онойхе, музыкант — Я.Гольман

Осна, дочь Ципойры — Ж.Томская

Зибеле Одер, ездовой — А.Нугер

Украденная муза

ероятно, среди читателей книги будут люди старшего поколения, особенно выходцы из Бессарабии и Буковины, которые до сих пор помнят прекрасную актрису, звезду еврейского театра и эстрады Сиди Таль. Я впервые увидел ее в марте 1946 года, когда она со своим театрализован$ ным эстрадным ансамблем вернулась из далекой эвакуации в родной город Черновцы и вместе с мужем, известным театральным деятелем Пинхусом Абрамовичем Фаликом, посетила наш Киевский еврейский театр, тогда ра$ ботавший в Черновцах. Мы были наслышаны о ней от местных поклонников, которые помнили ее еще маленькой девочкой и не могли нахвалиться: – Вы даже представить себе не можете, – говорили они, – что это за та$ лант, наша Сидика! Как она поет, танцует! А ее обаяние! Больше всего она запомнилась им в роли Рейзеле$Розиты в пьесе Л.Ма$ лаха «Дер гелерт шотн» («Желтая тень»). – Если бы вы видели ее в «Желтой тени»! – Разве есть что$нибудь прелестнее «Желтой тени»? – Ай, эта «Желтая тень»! И вот я увидел ее, героиню «Желтой тени». Первое впечатление: ничего «звездного». Обыкновенная молодая женщина лет тридцати пяти, скромно одетая. Говорила без актерской напыщенности, самовосхваления и «ячест$ ва». Собеседников слушала внимательно, не перебивала, не иронизирова$ ла. Безусловно, она была актриса, – приятный грудной голос, прекрасный певучий идиш, и не дурна собой, но чтобы «звезда», «знаменитость»... В том, что она действительно звезда еврейского театра, я убедился позже, увидев ее на сцене. Было это уже в Киеве, в уютном зале филармонии. Сиди Таль со своим ансамблем играла театрализованное ревю «Назло врагам». Там, где три года назад свирепствовала коричневая чума, где в Бабьем Яру были уничтожены многие десятки тысяч евреев, вновь зазвучала еврейская речь, трогательные ев$ рейские песни. Сиди и была «гвоздем» программы. Каждый раз она появлялась перед зрителями в другом облике, каждый раз возникал образ, совершенно не похожий на все предыдущие, и эти мгновенные трансформации сами по себе вызывали восторг у зрителя, а еще больше – ее отточенное актерское мастерство, ее сладкозвучный идиш, которым восхищался сам Соломон Михоэлс (он его называл «галицианским»). Первым в галерее образов, созданных актрисой в тот незабываемый ве$ чер, был мальчик Мотл из повести Шолом$Алейхема. Мотлу «хорошо», так как он сирота, а сироту нельзя обижать, тем более наказывать, что бы он ни натворил.

169

170

Моисей Лоев

Не успели утихнуть аплодисменты, как на вагонной скамье уже сидит воз$ вращающаяся из эвакуации милая старушка, грызет одним единственным во рту зубом яблоко и рассказывает попутчикам веселые и далеко не веселые ис$ тории, случившиеся с нею во время войны, повторяя каждый раз русское сло$ во «извиняюсь», придающее сценке особое обаяние. Затем актриса появилась в элегантном белоснежном мужском костюме и исполнила, с легкостью нео$ быкновенной, зажигательный эксцентричный танец. Последовала пауза, по$ сле которой она с душевным волнением и глубоким драматизмом прочла мо$ нолог Б. Рискинда о войне «Кавалер моей души». И снова радость и веселье: блестящая чарли$чаплинская пантомима, народные шутки$прибаутки и, на$ конец, театрализованный венок еврейских народных и эстрадных песен. В зрительном зале – бурные аплодисменты, возгласы: «Браво, бис!» Незабываемый концерт. Он превратился в настоящий праздник. И так было всегда. На протяжении всей ее многолетней творческой деятельности. Менялись программы, стиль игры, гастрольные маршруты; неизменным ос$ тавалось одно: творческий успех и зрительская любовь. Я имел счастье на протяжении более 35 лет видеть Сиди Таль не только на сцене, видеть, как рождается спектакль, начиная от замысла и кончая обще$ ственным просмотром. Она была большой труженицей. Сама никогда не ус$ покаивалась на достигнутом и другим не давала спокойно жить в искусстве. Всегда была в поиске, искала остроумных и находчивых авторов, музыкан$ тов, композиторов, людей творческих, которые готовы были стать ее едино$ мышленниками. И находила. Писатель$юморист Мотл Сакцинер, сатирик Б. Бергольц, художественный руководитель нашего театра, режиссер Мои$ сей Гольдблат, композитор Московского еврейского театра Лев Пульвер, бо$ лее молодые музыканты Леонид Затуловский и Яков Келерман, автор и ре$ жиссер Абрам Нугер, писатель Абрам Рубинштейн, художники Леонид Фай$ ленбоген и Гитя Кеслер – вот кто с ней сотрудничал. А каким прекрасным был актерский ансамбль! В нем принимали участие известнейшие в Румынии еврейские артисты Гина Златая, Адольф Тефнер, Шимен Лейбович, Абрам Беркович, Маня Беркович, Ехиель Ихилевский, Нюся и Моня Цвит. Во время войны, в эвакуации, в ансамбль вошел талант$ ливый актер и чтец Илья Халиф, а когда в феврале 1950 года был закрыт наш театр, ансамбль Сиди Таль пополнился целым рядом прекрасных актеров. Но чиновники от искусства быстро спохватились, что таким образом ан$ самбль может превратиться в настоящий еврейский театр, и стали его быст$ ренько сокращать, так что в конце концов в нем, помимо Сиди Таль, оста$ лись лишь Яков Гольман – достойный партнер Сиди и прекрасный исполни$ тель еврейских народных песен, Раиса Мостославская и Сима Бурсак. Но ансамбль продолжал существовать, творить и выступать на самых престиж$

171

Украденная муза

Гирш Глик — нар. артист М.Гольдблат рис. М.Грузберга

Нойма Глик — засл. деятель искусств А.Сонц

Нойма Глик — Б.Портная

Хана Глик (мать Гирша Глика) П.Померанц

Андрей Семибрат — засл.арт. Д.Жаботинский

Хана Глик (мать Гирша Глика) Р.Грин

Отец Гирша Глика — Д.Днепров

Рахмиэль — Я.Гольман

172

Моисей Лоев

АКТЕРЫ И РЕЖИССЕРЫ ТЕАТРА, ЗАНИМАВШИЕСЯ ЛИТЕРАТУРНЫМ ТВОРЧЕСТВОМ

Мойше Ойбельман

Абрам Нугер

Дмитрий Жаботинский

Абрам Рубинштейн

Малка Шехтман

Изя Рубинчик

Актеры и писатели. Слева направо: поэт М.Харац, писатель Мойше Альтман, актеры Х.Островский, Я.Гольман, С.Эйдельман, С.Лейман, писатель М.Суркис

173

Украденная муза

ных сценах Москвы, Ленинграда, Киева, Минска, Кишинева, Одессы, Ри$ ги, Вильнюса. В этом уже заслуга Фалика, мужа Сиди Таль, самого деятель$ ного, самого пробивного театрального администратора на свете, умевшего обойти все запреты, рогатки и подводные рифы. А Сиди Таль продолжала проявлять высочайшую требовательность в ра$ боте, не шла ни на какие компромиссы. Пока программа не была отшлифо$ вана, работа не прекращалась. Мелочей для нее не существовало, костюм должен был сидеть как литой, парик – как «живой», аккомпанировать спек$ таклю должны были первоклассные музыканты, а играть требовалось в пол$ ную силу, от души, с удовольствием. Так оно и было. Как в первой виденной мною программе «Назло врагам», так и в последующих: «Ин а мазлдикер шо» («В добрый час»), «Штендик мит айх» («Всегда с вами»), «Лахн из ге$ зунт» («Смеяться – здорово»), «Гликлехе багегенишн» («Счастливые встре$ чи»), «Шолом$Алейхем», «Ойсдервейлте блетлех» («Избранные страницы»). В Черновцах ансамбль Сиди Таль работал при местной филармонии. С на$ шим театром она поддерживала самые дружеские отношения, принимала уча$ стие в литературных и творческих вечерах. В мае 49$го года в театре состоялось несколько спектаклей$концертов с ее участием. Вместе с Даней Днепровым исполнила сцену из комедии Карло Гольдони «Трактирщица». Ее Мирандоли$ на была умна и полна обаяния. Она жила на сцене до того естественно, что полностью исчезало ощущение условности. Очаровывал ее «галицианский» идиш с его необыкновенными интонациями и музыкальностью. Во втором отделении спектакля$концерта Сиди Таль исполняла пестрый набор еврейских песен, каждую из которых она превращала в сценическую ми$ ниатюру: драматическую, сентиментальную, веселую. В заключение исполнялась «Песня о мире», которую подхватывал весь зал. Интересно, что мелодия этой песни – это мелодия молитвы «Овину малкейну». Знали бы об этом партократы от искусства!

ХУДОЖНИКИ И МУЗЫКАНТСКАЯ БРАТИЯ Наряду с писателями и ансамблем Сиди Таль, в Черновцах в те первые послевоенные годы обосновалось немало еврейских музыкантов (при обла$ стной филармонии был создан симфонический оркестр, который, правда, просуществовал не очень долго), художников, композиторов. У актеров ус$ тановились с ними дружеские, даже братские отношения, их, как и писате$ лей, притягивал наш такой родной театральный огонек.

174

Моисей Лоев

Еще в марте 45$го, как только театр приехал в Черновцы, артисты застали областную художественную выставку, где большое впечатление производили графические работы Леона Копельмана: зарисовки, где художник воспел уди$ вительную по красоте буковинскую природу и зеленые склоны Карпат, а также мастерски выполненые портреты, рисунки по линолеуму, наконец, исполненые драматизма картины войны – «Немецкая кровавая баня», «Дикая месть» и дру$ гие. Понравились также графические работы Абрама Лутингера, рисунки Абы Фенхельса, скульптуры и барельефы Игнаца Клигера и Давида Горна. Тут же на выставке актеры познакомились и подружились с авторами. Ху$ дожники, к которым со временем присоединились приехавшие из Бессарабии и других мест Мориц Криниц, Рудольф Вольпер, Перец Зельцер, Элла Нейман и другие, стали нашими постоянными зрителями, а мы – посетителями их ма$ стерских. Оказалось, что художники создавали удивительные произведения на еврейскую тему. Я их видел: жанровые зарисовки Леона Копельмана; впечатля$ ющая, небольшая по размеру скульптура «Еврейка» Игнаца Клигера; рисунки на сюжеты классиков еврейской литературы и бытовые этюды других художни$ ков, в частности, Морица Криница. К сожалению, представлять их на выстав$ ках было не так$то просто. В начале 70$х годов в Черновцах заявила о себе группа молодежи, чье твор$ чество в какой$то мере было еврейским – как по тематике, так и по стилю, ха$ рактерному, в том числе, для знаменитых еврейских художников прошлого. В группу молодых входили Семен Окштейн, Илья Реентович, Джозеф Мин$ ский, Петр Машель, Бронислав Тутельман. Не имея возможности нормально работать, творить, выставляться, четверо из этой пятерки эмигрировали. Что касается пятого — Тутельмана, то он, наконец, дождался того часа, когда его ис$ кусство уже не считалось крамольным, его картины экспонировались в Моск$ ве, образцы работ печатались в журнале «Советиш геймланд». Из музыкального круга, а он в Черновцах был, возможно, самым большим в Союзе на душу населения, нам больше всего были по душе свадебные клезмо$ рим, похожие на тех, кого Шолом$Алейхем с такой любовью и добрым юмором изобразил в романе «Стемпеню». Самой колоритной фигурой в этой музыкантской команде был Мендл Кольц. Не существовало инструмента, на котором бы он не играл, а как дири$ жировал! В былые годы, верьте – не верьте, стоял за дирижерским пультом Бу$ харестской королевской оперы. Был почитаем самим королем Румынии. Рас$ сказывая об этом, Мендл показывал кольцо с большим драгоценным камнем, которое ему якобы подарил король. Злые языки утверждали, что кольцо стоит четвертак, а камешек вообще фальшивый. Но чего только не выдумают завист$ ники!

Сидика

176

Моисей Лоев

Саша Кальштейн слыл прекрасным скрипачом. Можете себе предста$ вить, каким виртуозом был Саша, если в концертах Сиди Таль он исполнял соло. Свойским и общительным был Томи Лебель. Маленький, верткий, а как виртуозно справлялся со своими многочисленными барабанами и барабанчи$ ками. Он тоже, бывало, играл в оркестре Сиди Таль, но главным образом – на свадьбах, где был и тамадой. Был у Лебеля «конкурент» – барабанщик Фима Зельтерман, по прозвищу Кролик, глаза у него были красноватые (днями и ночами переписывал для музыкантов ноты из своей редчайшей нотной библиотеки). Вообще$то все музыканты имели прозвища. Одного прозвали Матрац. Почему? Да потому что носил пальто, похожее на пестрый матрац. Другого музыканта звали «Эти глаза напротив» (была такая песня). Как вы догадались, он был косова$ тым. Еще одного прозвали «дер блиндер (слепой) сокол», а о блестящем ак$ компаниаторе и аккордеонисте Нюме Берге говорили, что по своему росту он в Черновцах занимает второе место после башни горсовета. Еще были два брата Медника, Семен и Натан. Семен играл на ударных, а Натан – на трубе. Наконец, был в этой капелле прекрасный кларнетист, Ма$ ником звали, говорил на отличнейшем еврейском языке. Оказался румыном. Как бы поздно ни заканчивались свадьбы и банкеты, назавтра, ровно в 12 часов дня, все до одного были на клезмерской «бирже». Находилась она в са$ мом центре города, на Центральной площади, на тротуарном пятачке рядом с трамвайной диспетчерской. Под ней, кстати, располагалась гордость местных властей – оставшийся еще со времен Австро$Венгрии теплый общественный туалет, прозванный «Скандал в Клошмерле» (был такой французский фильм о торжественном открытии подобного заведения). Замечу, что последующие поколения черновицких музыкантов унаследо$ вали эту знаменитую биржу, которая потом с «клошмерльского» пятачка пе$ реместилась на более интеллигентное место, на тротуар перед книжным ма$ газином «Искусство». Тут начинались карьеры не только рядовых музыкан$ тов, но и ставших впоследствии знаменитостями, таких как ударник Марк Кушнир, живущий ныне в Америке, один из лучших израильских трубачей Абрахам Фельдер, по кличке «Агашкин», аккордеонист$виртуоз Ян Табач$ ник, многолетний руководитель известного эстрадного ансамбля, гастроли$ рующего по всему миру. Чудесный певец Давид Степановский, живущий ныне в Нью$Йорке, и первоклассный концертмейстер Валерий Ломанец (Израиль). Рассказ о черновицкой музыкальной братии не будет полным, если не упомянуть музыкантов в «бабочках», мастеров высшего класса, таких как пи$ анист$виртуоз Маргулис, преподававший в местном (лучшем на Украине)

Украденная муза

музучилище, чех Ян Рапацкий, флейтист, игравший пятнадцатилетним под$ ростком в Венском королевском симфоническом оркестре (впоследствии покончивший с собой), скрипачи экстра$класса Михаил Лазарев и Фуксман из украинского муздрамтеатра, пианисты Юлий Линдер, Миша Бидер, Макс Бидер, саксофонист Симон Бидер, наконец, старейшие клезмеры$компози$ торы, энциклопедисты еврейских мелодий Яков Натанович Винокур и Лев Борисович Блех. Яков Натанович до революции был военным капельмейстером. После демобилизации из армии (уже Красной) стал работать в еврейских пере$ движных театрах, в том числе у «королевы еврейской оперетты» Клары Юнг (когда она, приехав в 1927 году из Америки, давала представления в Москве, в саду Эрмитаж), а закончил свою творческую деятельность в качестве дири$ жера (и даже режиссера) Биробиджанского еврейского театра. Потом при$ ехал в Черновцы к своей племяннице, актрисе нашего театра Софье Пемо$ вой. Лев Борисович Блех тоже долгие годы работал в передвижных театрах, был дирижером, написал музыку для множества постановок, в том числе и еврейских театров, в частности, Харьковского. В Черновцы приехал с укра$ инским муздрамтеатром имени Ольги Кобылянской, а когда вышел на пен$ сию, некоторое время работал вместе со мной в областном Доме народного творчества. Какие это были хорошие, милые люди, как бескорыстно любили искусство, как старались быть хоть чем$нибудь полезными нашему театру!

177

178

Моисей Лоев

Сиди Таль на сцене

179

Украденная муза

Сценка из программы “В добрый час” (Яков Гольман, Сиди Таль и Сима Бурсак)

Мать (баллада А.Нугера “Сердце матери”) Перед отъездом на гастроли. В центре — Сиди Таль и ее муж, зам. директора Черновицкой филармонии Пинхус Абрамович Фалик. Справа от Сиди Таль скрипач Саша Кальштейн и актриса Рая Мостославская

180

Моисей Лоев

Cиди Таль и драматург Мотл Сакциэр — автор ее концертных программ

Участники концертных программ Сиди Таль

Певец Давид Степановский

Композитор Леонид Затуловский

Пианист Валерий Ломанец

Сотрудницы Черновицкой обл. филармонии Мура Челикман, Татьяна Хайтина, Сиди Таль и Моисей Лоев

Украденная муза

181

сли бы меня спросили, какой спектакль театра имел самый боль$ шой успех за все пять лет пребывания в Черновцах, я бы ответил: «Блуждающие звезды», он создан на основе двух инсценировок: писателя Ехескла Добрушина и режиссера нашего театра Аврама Рубинштей$ на. Много замечательных спектаклей было поставлено и до, и после, но та$ кого шумного успеха не имел ни один. Все в «Блуждающих звездах» было зрителю любо и дорого: местечко, где многие из них выросли; родной маме$ лошн и нравы хорошо знакомого им еврейского странствующего театра; ув$ лекательный сюжет, где комическое переплетается с трагическим. Не гово$ рю уже о том, что сама постановка была во всех отношениях превосходной: море режиссерских выдумок (Моисей Гольдблат), яркая изобретательная сценография (Леонид Файленбоген), стилизованные костюмы (Гитя Кес$ лер), задушевная музыка (Семен Штейнберг), наконец, блестящие актеры. Самым большим признанием пользовалась Софья Лейман. Ее Рейзеле была полна обаяния и молодого за$ дора. Певучая речь очаровывала, песни, которые она пе$ ла по ходу действия, были бесподобны, а способность преображаться, импровизировать дали ей возможность показать, как девочка из бессарабского местечка, дочь кантора, постепенно превращается в знаменитую певи$ цу Розалию Спивак. Это был триумф талантливой акт$ рисы в расцвете творческих сил, ее лучшая роль. Прекрасен был и Семен Бидер в роли Лейбеле. Уди$ вительно интересно было наблюдать, как его герой, го$ лонештинский мальчишка, сынок богача Рафаловича, Художник Леон Копельман превращается в театральную знаменитость Лео Рафале$ ско, в личность, болезненно переживающую крах своих юношеских мечтаний, таких светлых и радостных: ни$ когда не разлучаться с Рейзеле, тоже на всю жизнь по$ любившей театр, еврейский театр. Ради театра они тай$ ком покинули любимые Голонешти, родителей, скита$ лись, прошли через множество бед и страданий. А по$ том, когда они уже стали «звездами», и наконец встрети$ лись, – оказалось, что произошло это, к сожалению, слишком поздно. Трогателен был Дмитрий Жаботинский в роли весе$ лого и горемычного Гоцмаха, одного из странствующих актеров. С глубоким драматизмом вел актер последнюю Скульптор Игнац Клигер сцену, когда Гоцмах, заболевший в результате многолет$

182

Моисей Лоев

Художник Мориц Криниц

Художница Эллаида Нейман

Жудожник Бронислав Тутельман

них скитаний, голода и нужды, умирает в нищей лон$ донской мансарде. Не забыть его предсмертный моно$ лог: «Врачи рекомендуют поехать в Швейцарию... или... Италию... чистый воздух, говорят они... солнце... Дура$ ки!.. Болваны!.. На что Гоцмаху, скажите на милость, чи$ стый воздух... солнце... без театра... без сцены... Лебедик, лебедик, лебедик... Златка... Злат... ». Колоритные и своеобразные образы создали и дру$ гие участники спектакля. Волф Шайкевич изобразил в острой гротескной форме «директора, режиссера и ант$ репренера» странствующей труппы Альберта Щупака, который держит в своих цепких руках бедных и несча$ стных актеров, нещадно эксплуатируя и обманывая их на каждом шагу. Обобщенный характер ловкого теат$ рального проныры, шупаковского «флигель$адъютан$ та» Шолом$Меера Муравчика создал Моисей Теплиц$ кий. Сочными народными красками рисовала Шева Фингерова «Брайнделе$Козак» – актрису щупаковской труппы, такую же невезучую, как и Гоцмах; Ева Шапи$ ро очень точно изобразила Генриэтту Швалб – вульгар$ ную и бездарную примадонну, мнящую себя светской дамой и старающуюся всеми штучками очаровать Лео Рафалеско (Лейбеле). Непосредственно, с юмором иг$ рал Семен Гохберг роль брата Генриэтты – Изака Швалба, бывшего продавца папирос, мечтающего стать великим артистом и на замечание режиссера: «С этаким лицом?» отвечает: «Разве я в таком виде выйду на сце$ ну? Меня же загримируют». Назову еще Льва Хейфеца, исполнявшего роль Бени Горгла, единственного обра$ зованного человека в труппе «Гольцман, Швалб и Ко». Именно он нашел для Рафалеско, мечтавшего о серьез$ ных ролях, сокровище – пьесу «Уриэль Акоста». Следу$ ет упомянуть Израиля Рубинчика, душевно игравшего кантора Исроэла, отца Рейзеле, а также Розу Грин – мать Рейзеле. Не забыть очаровательную сцену прощания юных ге$ роев, проходившую в волшебную и знаменательную для них ночь на фоне зарева – отблеска пожара, бушевавше$ го на соседней «Божьей улице». Они клялись никогда не разлучаться и призывали небо и звезды в свидетели.

Украденная муза

Они поднимают глаза к небу. Оно уже не такое багровое, как прежде. Пожар с каждой минутой идет на убыль, шум и галдеж стихают. Вот снова показались звезды на небе: одна, другая, третья, потом много, бесконечно много... И вдруг им почудилось, будто звезды меняются местами: одна под$ нимается, другая опускается. Вот они падают, падают... – Смотри, смотри, звезды падают!.. – воскликнула Рейзл. Ее голос дрожал, сердце билось в тревоге. Лейбл громко засмеялся. Неужто она боится? – Не нужно бояться, – успокаивал он как старший, хотя был моложе на це$ лый год. – Чего тут бояться? Звезды не падают, они блуждают. Звезды блуждают. И он объясняет Рейзл как взрослый, как старшимй брат, почему и как блуж$ дают звезды: «Каждая звезда – это душа человека. А куда идет душа, туда идет и человек. Вот почему нам представляется, будто звезды падают. Звезды не пада$ ют, звезды блуждают». – Звезды не падают, звезды блуждают, – повторяет Рейзл, глядя на не$ бо. – Блуждающие звезды... – мечтательно произносит Лейбл. – Блуждающие звезды... – повторяет эти слова Рейзл. Звучит мелодия «клятвы» – лейтмотива спектакля. Лейбл подает руку Рейзл. – Эта ночь, – говорит он, – это красное огненное небо пусть будут сви$ детелями, что мы никогда не расстанемся! – Что бы ни случилось! – продолжает клятву Рейзл. – Куда бы нас ни за$ бросила судьба. Слова «клятвы» постепенно переходят в томящую торжественную песнь. Далее следует сцена вынужденной разлуки. Но ее я представлять не стану. Замечу лишь, что оживление в спектакль вносили участники массовых сцен из щупаковской труппы, в ироничном стиле исполнявшие песенки из деше$ вых оперетт и мелодрам. Вспоминается такой эпизод. Однажды во время антракта за кулисы пробрался пожилой еврей и, выра$ жая восхищение спектаклем, сказал Гольдблату: – Как хорошо, как «вкусно» и приятно вы критикуете старый еврейский театр. Не могли бы вы критиковать его немножечко побольше и немножеч$ ко подольше? Замечу, что это было сказано после сцены, когда Рейзеле, похищенная Щупаком и Муравчиком, в атласных штанишках, шелковом сюртучке, в яр$ молке с налепленными пейсами поет в который раз на бис песенку «В пят$ ницу вечерком»: «В пятницу вечерком суббота всем услада, нарядно убран

183

184

Моисей Лоев

дом, в душе покой, отрада. И хала на столе – то женушки работа. Ну, как не целовать... Ее в ночь на субботу». А затем танцует «фрейлехс». Это действительно была восхитительная сцена. «Блуждающими звездами» мы открыли теа$ тральный сезон 1946$47 гг. Все было в порядке: аншлаг, аплодисменты, цветы. А между тем, за день до премьеры спектакль чуть не запретили. Одному из членов приемной комиссии не по$ нравилось, что Рейзеле и Лейбеле, давая клят$ ву в верности, поднимают правую руку и вы$ ставляют два пальца. Было высказано подо$ Композитор и дирижер Лев Борисович Блех зрение, что это религиозно$мистический знак, попахивающий национализмом. И еще: в спектакле слишком часто произ$ носятся слова «еврей», «мы – евреи», «за нас, евреев». И снова началось то же, что когда$то со спектаклем «Я живу». Хорошо, что на просмотре присутствовал приехавший из Киева наш вер$ ный друг, поэт Матвей Талалаевский. Он спас положение, отвел все наветы. Фронтовик «майор Талалаевский», член правления Союза писателей Украи$ ны, знал, как надо «с ними» говорить. Правда, на какое$то время все же при$ шлось убрать «подозрительный» жест, а слово «еврей» заменить словом «на$ род». С тех пор «Блуждающие звезды», наряду с «Восстанием в гетто» стали ви$ зитной карточкой театра. Поразительно, но через 20 лет тот же добрейший Матвей Талалаевский спас спектакль «Блуждающие звезды», поставленный Черновицким украинским театром по моей инсцени$ ровке, написанной специально для этого театра. Правда, когда через четыре месяца (5 июня 1967 го$ да) на Ближнем Востоке вспыхнула Шестидневная война, обкомовские работники «посоветовали» театру «тихонько», без шума, снять спектакль, – кто знает, может, и Шолом$Алейхем был сионистом? В заключение расскажу интересный эпизод. В августе 47$го года наш театр второй раз после вой$ ны гастролировал в Киеве. На один из спектаклей «Блуждающие звезды» пришел седовласый старик. Он представился: Всеволод Чаговец, бывший сотрудник Яков Натанович Винокур дореволюционной прогрессивной газеты «Киевская

Украденная муза

мысль». Газета эта активно боролась с антисемитизмом во время нашумев$ шего процесса Бейлиса. Чаговец рассказал, что много лет был близким дру$ гом Шолом$Алейхема и пообещал подарить портрет писателя тому актеру, чья игра ему понравится больше. При этом заметил, что портрет ему прислал из Америки сам Шолом$Алейхем в январе 1915 года. Этот ценный приз он вручил Софье Лейман.

185

Блуждающие звезды

Шолом Алейхем. Гоцмах (“Блуждающие звезды”). Худ. Г.Ингер

188

Моисей Лоев

вгуст 1947. Мы снова гастролируем в Киеве. Помимо «Колдуньи», весь репертуар новый. Открылись «Восстанием в гетто». Спек$ такль был принят с пониманием и сочувствием. Затем – «Блуж$ дающие звезды», музыкальная комедия Пинчевского «Изгоните беса». В прессе были хорошие отзывы, нам посвятили специальную радиопередачу. Состоялись встречи$концерты с рабочими коллективами. Одно лишь не уда$ лось: решить вопрос о возвращении театра в Киев. Что только руководство театра ни предпринимало: писали Хрущеву (тогдашнему главе Компартии Украины), обращались в Верховный Совет, использовали все связи в высо$ ких сферах. Ничто не помогло. Пришлось возвращаться в Черновцы ни с чем. Мы, группа актеров, на обратном пути сделали остановку в Виннице и за счет своего отпуска дали 15 спектаклей. Играли в городском парке. Это было для нас настоящим подарком. Во$первых, зритель, такой непосредственный, такой непритязательный, соскучившийся по еврейскому слову, по еврейскому театру. Во$вторых, прекрасные условия, которые нам создал директор парка, еврейский парень Шереметкер. За каждый спектакль он платил нам по 150$ 200 рублей, а Гольдблату целых 300. Большие деньги по сравнению с нашей зарплатой. Конечно, мы в первое же воскресенье пошли на базар. Ахнули! Такого изобилия продуктов мы не видели давно. И довольно дешевых. И это в пери$ од карточной системы, когда жили мы ой, как трудно, если не сказать – бед$ но. Вспомнилось, как еще недавно в театр привозили «дефицит» – ящик с пирожками, по три рубля штука, и давали только по две штуки, чтобы всем хватило. Выручала американская тушенка. Кто получал большой литерный пакет с продуктами, кто более скромный – «СП». Впоследствии некоторые неблагодарные партийные лизоблюды отзыва$ лись с иронией об этой колоссальной американской материальной помощи, которой на протяжении нескольких лет пользовались миллионы советских людей, в том числе и действующая армия: – Подумаешь, тушенка, большое дело, а мы воевали... Но я отвлекся, хотя и об этом стоило сказать. ...Накупив всякой всячины, мы вернулись в летний театр парка культуры и отдыха и вместо того, чтобы начать репетировать, стали «кейфовать». Тут пришел наш главный режиссер Моисей Исаакович Гольдблат и сразу возму$ тился: – Харчевню открыли? Стыд и срам! Доброе настроение улетучилось. Свернули «харчевню» и стали репетиро$ вать. Тут появилась жена Гольдблата Ева Исааковна. Присела около мужа и

Украденная муза

стала кормить его сладостями из литерного пакета. Теперь в пору было ска$ зать Гольдблату и его жене: «Харчевню открыли?» Но начальству не перечат. Это мы усвоили с давних лет. Домой приехали, нагруженные всякой вкуснятиной, а я к тому же с отре$ зом на костюм. Ведь у меня, режиссера, не было приличного выходного ко$ стюма. Пошить не спешили, не было денег, а потом решили вовсе его про$ дать. Пошел на толкучку, думал продать за ту цену, что купил – за тысячу руб$ лей, но запросил две тысячи. Первый покупатель тут же заплатил, не торгу$ ясь. А через неделю, 14 декабря 1947 года вышел Указ о денежной реформе и отмене продуктовых карточек, и мои 2000 рублей чуть не превратились в 200. Жена моя, Рая, оказывается, за три дня до Указа положила деньги на книж$ ку, а при обмене сбережений в сберкассах первые три тысячи рублей, соглас$ но Указу, не уменьшались. Что касается отреза, то его купил у меня один из перекупщиков базара, который знал, что должно вскоре случиться. Ответра$ ботники, с которыми были связаны перекупщики, дали им знать об этом за$ благовременно. Это еще один характерный штрих для того времени. Как писал Александр Твардовский: «Здесь ни убавить, ни прибавить». Но вернемся к театральным делам. Следующий сезон, 1947$48 года, начали комедией Айзика Губермана «Стоит жить на свете». Я уже не раз отмечал, что советская драматургия, в том числе еврейская, была в значительной мере запрограммированной. Нужно было восхвалять «социалистический» образ жизни, партию и гениального вождя, «заселить» пьесы положительными образами, зубоскалить по поводу капиталистическо$ го строя. Надо было всегда помнить «гениальные» слова Сталина о том, что «последний советский гражданин, свободный от цепей капитала, стоит на го$ лову выше всякого зарубежного чинуши, который тянет на плечах ярмо капи$ талистического рабства». Айзик Губерман был способным драматургом. Особенно хороши его жиз$ нерадостные комедии с изумительными сценическими находками, неожи$ данными сюжетными поворотами, остроумными и веселыми диалогами, песнями. Но и он, конечно, вынужден был придерживаться правил игры, иначе его пьесы никогда бы не увидели огней рампы. Однако актеры вместе с самим автором ставили ударение не на ура$пат$ риотических завихрениях, а на прелестных жанровых сценах; и даже амери$ канские персонажи корректно, иногда даже благожелательно, изображались нашими ведущими актерами. Прекрасно принималась сцена, где простодушный дядя Йося (Лев Хей$ фец) подпевал, с еврейскими интонациями, песенку из фильма «Истребите$

189

190

Моисей Лоев “БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ” (по Шолом Алейхему) Инсценировка А.Рубинштейна и Е.Добрушина Черновцы. 1946 г.

Рейзеле — С.Лейман, Лейбеле — С.Бидер

Антрепренер Щупак В.Шайкевич

Брайнделе Козак Ш.Фингерова

Гоцмах — засл.артист Д.Жаботинский

Розалия Спивак (Рейзеле) — С.Лейман, Лео Рафалеско (Лейбеле) — С.Бидер

Журналист Арчибальд — Х.Островский

Украденная муза

ли»: «Прощай, любимый город, ой, уходим завтра в море, и ранней порой, ой, мелькнет за кормой знакомый платок голубой, ой». Да разве только эта сцена? Каждый из актеров внес в спектакль частицу своего сердца. Поставил спектакль Гольдблат, оформил Файленбоген, а музы$ ку написал наш второй дирижер Леонид Школьников, раннее работавший в Киевском еврейском театре для детей (который закрыли еще в 1940 году). Я ассистировал Гольдблату, многие репетиции вел самостоятельно. Было прият$ но сознавать, что опытные актеры стараются помочь мне, молодому режиссе$ ру. Через какое$то время я, будучи в отпуске в родных Черкассах, поставил этот спектакль со своими друзьями из местного еврейского драмколлектива. Спектакль имел успех, но упоминаю его из$за трагикомического случая, происшедшего во время представления. Сапожник Меер Островский, товарищ моего отца, был членом партии с дореволюционным стажем, и при этом очень честным человеком – правда, слишком уж «правильным». Сам в драмкружке не участвовал, но всегда крутился рядом. И на этот раз находился не в зрительном зале, а за кулиса$ ми. И вопросы задавал бесконечные, и советы давал постоянно. Спектакль уже начался, когда он подошел к девушке в красном платье и спросил, ко$ го она играет. Услыхав, что американку, схватился за голову: как, американ$ ка в красном платье? Нехорошо, аполитично. Поняв, что он может наде$ лать бед, я не стал спорить и велел девушке быстро переодеться в другое платье. До ее выхода оставались считанные минуты. Конечно, это все со$ провождалось слезами, но иначе я поступить не мог. Шел 1949 год, уже на$ чалась кампания против «безродных космополитов». В «Правде» 29 января 1949 года уже появилась редакционная статья: «Об одной антипартийной группе театральных критиков». А вот что случилось в то жуткое время с нашим преданнейшим другом, профессором Черновицкого мединститута Александром Семеновичем Ман$ геймом. Большой эрудит, знаток идиш и иврита, он с женой не пропускал ни одной премьеры, ни одного еврейского концерта. Был членом художествен$ ного совета театра и, конечно, никому из нас не отказывал в медицинской помощи. Время от времени у него дома проходили веселые музыкальные ве$ чера, «капустники» с участием наших актеров. Опытный клиницист, отлич$ ный диагност, Мангейм пользовался большим авторитетом в медицинских кругах, его любили студенты, ценили пациенты. Влиятельные недоброжелатели, завидовавшие ему коллеги, стали дейст$ вовать, когда началась история с космополитами. Они набросились на Ман$ гейма, обвиняя во всех смертных грехах. Травля зашла так далеко, что его должны были вот$вот арестовать. И тогда в одну из ночей он исчез из горо$

191

192

Моисей Лоев

Розалия Спивак (Рейзл) В.Галл Савальская, Лео Рафалеско (Лейбл) — Н.Сиренко

Рейзеле — В.Галл Савальская, Лея — нар.арт. УССР Г.Янушевич, Щупак — нар.арт. УССР П.Михневич, Муравчик — засл.арт. УССР А.Пономаренко

Лео Рафалеско (Лейбл) — Н.Сиренко, Генриетта Швальб — засл.арт. УССР В.Зимняя, Гоцмах — нар.арт. УССР Ю.Казаковский

Лейбл — Н.Сиренко, Гоцмах — нар. арт УССР Ю.Козаковский

Украденная муза

да. Только самые близкие друзья знали, что он прячется где$то в Одессе у своего сокурсника. Это было не совсем так. К товарищу он действительно пришел, но тот стал поносить и обвинять евреев, и Мангейм его покинул, не сказав ни единого слова. Даже впоследствии, зная нравы КГБ и не желая ни$ кого подвести, он так и не раскрыл тайны своего тогдашнего подполья. Поразительно, но в это же самое время в квартире режиссера Даниила Стрижевского и его супруги, нашей лучшей актрисы Ады Сонц, прятался выдающийся режиссер и художник Николай Акимов, который был вынуж$ ден спешно покинуть родной Ленинград из$за обвинений в «низкопоклон$ стве перед Западом». Вот такое это было время. Но вернемся в театр. В том сезоне 1947$48, когда была поставлена коме$ дия «Стоит жить на свете», театр выпустил еще шесть спектаклей: «Вассу Же$ лезнову» Максима Горького, «Остров мира» Евгения Петрова, «Гершеле Ос$ трополер» Мойше Гершензона, «Из другого мира» Ойзера Гольдеса, «Дядя Ваня» Антона Павловича Чехова и, наконец, «Миреле Эфрос» Якова Горди$ на. Заглавную роль в «Миреле Эфрос», как и в довоенной постановке, игра$ ла Ада Ефимовна Сонц. В этой роли она поднялась до уровня самой высокой трагедии. Ее Миреле – не только умная, деловая женщина, уважаемая всеми и обязательная в торговых делах, не только преданная мать, но и мыслящая личность, которая лишь на старости лет осознала, что всю жизнь прожила не на той улице, обманулась в близких и прежде всего – в сыновьях. Один из них, Йоселе – ничтожество под каблуком у сварливой жены, другой – про$ сто законченный подлец. Разочарованная, с болью в душе, навсегда покида$ ет Миреле родной дом, который опостылел ей, стал чужим. Правда, у Горди$ на в этой семейной драме в последнем акте происходит примирение Миреле с родными, но, как и другие советские еврейские театры, этот акт по понят$ ным причинам мы не играли. Каждый раз я смотрел этот прекрасный спектакль и вспоминал нашего изумительного актера Лазаря Колмановича, который много лет играл в нем простодушного Нохемце, отца Шейнделе – жены старшего сына Миреле. Перед глазами возникал образ местечкового простофили, и я слышал, как на вопрос зятя, пославшего его в соседнее местечко: «Тесть, где квитанции на купленный товар?», он своим гнусавым голосом отвечал: – Катанции?.. Я все записал на окне вагона. Лазарь Колманович был не только комиком милостью божией, он был прекрасен в ролях разных жанров: Тевье$молочник, Зайнвл – глава семьи Овадис, итальянец Сповенто из «Улицы радости», старейшина еврейской об$ щины реб Пинхус в «Бойтре». Это те роли, которые я упомянул в книге, а бы$

193

Тревожное время

Эскиз декорации к спектаклю “Йоселе”. Худ. Г. Кеслер

196

Моисей Лоев

ли помимо них десятки других, и для каждой он всегда находил новые крас$ ки, свои собственные сценические средства, в каждой из них он был убедите$ лен и правдив. Что касается обаяния, то оно было у него прирожденным. Все его уважали и любили. Он по праву считался лучшим актером театра. В апреле 1927 года был торжественно отмечен 25$летний юбилей твор$ ческой деятельности Колмановича. Тогда же объявили, что ему присвоено звание заслуженного артиста республики, так что в последующие годы на всех афишах и программках он был обозначен как заслуженный артист. А в 1945 году, когда театр, уже государственный, отмечал свой 20$летний юби$ лей, Колманович, который проработал в нем 17 лет и почти все время нес на своих плечах весь репертуар, получил не «народного», а всего лишь По$ четную грамоту Президиума Верховного Совета УССР. Лишь теперь выяс$ нилось, что в архиве Верховного Совета нигде не обозначено, что Колма$ нович – заслуженный артист. Представляете себе его состояние? Он стал чахнуть и через год – 8 марта 1946 года умер. За несколько секунд до смер$ ти он сказал Даниилу Днепрову, который дежурил около его постели: – Даня, фиксируй момент: умирает артист Лазарь Колманович! – и скон$ чался. Через несколько месяцев мы проводили в последний путь второго кори$ фея еврейской сцены — Якова Либерта. Он мальчиком начинал у Гольдфаде$ на, затем много лет был партнером Эстер$Рохл Каминской. В своих воспоминаниях известный актер Вениамин Шварцер пишет: «Бо$ гато одаренный от природы, Яков Либерт обладал могучим темпераментом, отличнейшим голосом, а также импозантной фигурой. Он мечтал об актер$ ской деятельности больших масштабов, но в так называемом «еврейско$не$ мецком» театре не мог осуществить свою мечту. И все же даже в дурных и де$ шевых постановках, в которых ему доводилось играть, он пытался создавать живые образы. Что касается классических пьес, еврейских и переводных, то тут он свой шанс не упускал. Он был прекрасен в роли Ранкена в драме Ибсе$ на «Нора», в роли Шварца в пьесе Зудермана «Геймат», а еще лучше в роли Сатина в горьковской «На дне». В его интерпретации Сатин был человеком страждущим, но негнущимся, человеком упрямым, целеустремленным. Что касается еврейской классической драматургии, то Либерт был очень хорош в пьесах реформатора еврейского театрального искусства Якова Гордина, а так$ же в пьесах Леона Кобрина, Давида Пинского, Л. Либина.» Маленькое отступление: Либерт еще в довоенной постановке «Миреле Эфрос» играл роль Шалмена, многолетнего управляющего торговым домом Миреле. В последнем, четвертом акте, будучи уже бывшим управляющим (сыновья Миреле отказали ему в должности), он приходит проведать быв$ шую хозяйку, имевшую неосторожность поделить свое «королевство» между

Украденная муза

неблагодарными сыновьями. Сопровождать Шалмена должны были два ува$ жаемых в городе еврея$благодетеля. На эти роли брали студентов театраль$ ного института, чаще других меня и моего друга, погибшего на фронте Ми$ шу Варшавского. Гример Додик Туревский приклеивал нам бороды (в театре шутили: маль$ чиков приклеили к бородам), и мы вместе с Либертом, представляете себе, с самим Либертом, актером$легендой, появлялись на сцене. Во время разгово$ ра Шалмена с Миреле мы качали головами, цокали языками, разводили ру$ ками, сострадая умной и милосердной Мириам, бывшей совсем недавно од$ ной из самых богатых и уважаемых в городе женщин. Неважно, что именно мы делали на сцене, важным для нас было то, с кем мы были на сцене. А бы$ ли мы рядом с тем самым Либертом, которому сам Гольдфаден – «отец ев$ рейского театра» – пожимал руку. Воспоминание о спектакле «Миреле Эфрос» и замечательной Аде Сонц, игравшей в нем заглавную роль, я закончу историей, случившейся в Бельцах. Дирекция театра, с целью пополнить театральную кассу, время от време$ ни организовывала выездные спектакли. На этот раз мы выехали в Бельцы, бессарабский город, где тогда, в 48$м году, жило много евреев, жаждущих ус$ лышать со сцены а идиш ворт (еврейское слово). Мы привезли «Миреле Эфрос». Миреле, как вы уже знаете, играла Ада Сонц. Хорошо играла, умно, с большим драматизмом. Когда Миреле восседала в своем кресле, как на тро$ не, она была похожа на королеву: она и была ею, пока не поделила, как ко$ роль Лир, свое богатство. И вот оказалось, что рабочие сцены забыли взять на выездной спектакль это самое кресло. Что делать? В Доме культуры, где мы должны были играть, подходящего кресла не нашлось, и тогда я, ответственный за спектакль, ре$ шил поискать кресло у «местного населения». И представьте себе, нашел. Кто$то подсказал мне, что недалеко от Дома культуры живет милая и добрая женщина, врач, у которой есть замечательное кресло, и не только кресло – вся обстановка у нее старинная. Правда, три недели назад умер ее муж, то ли тоже доктор, то ли адвокат, но она не откажет, только надо как следует по$ просить. И женщина эта, действительно очень порядочная, не отказала. Таскать кресло, как вы понимаете, я не собирался – неудобно, режиссер, к тому же боялся, а вдруг не понравится Аде Ефимовне? Решил попросить актрису пройтись со мной, посмотреть. Она согласилась. Пошли. И тут слу$ чилось то, ради чего я все это рассказываю. Войдя в дом и увидев женщину, Ада Ефимовна остолбенела, и та женщина – тоже. – Рита? – Ада?

197

198

Моисей Лоев

Спектакли театра, поставленные в Черновцах

Украденная муза

Они стояли какое$то время в оцепенении, потом бросились друг к другу, обнялись и заплакали. Оказалось, что они подруги детства, учились в одном классе гимназии (бы$ ло это в Бердичеве), вместе поступили в Киеве на высшие женские медицин$ ские курсы, работали в качестве медсестер в военных госпиталях, а в 19$м го$ ду их пути разошлись. Ада Ефимовна поступила в театральную студию «Куль$ тур$лига», а Рита вышла замуж и перебралась в Бессарабию, которая потом отошла к Румынии. С тех пор они ничего не знали друг о друге. И вот теперь... В этот вечер Ада Ефимовна играла, как мне показалось, с особым вдохно$ вением, творческим подъемом. Когда спектакль закончился и подруги ста$ ли прощаться, Рита попросила принять в дар ее кресло: пусть оно напоми$ нает Аде их счастливую молодость. ••• В начале книги я рассказывал о создателе еврейского театра, о его признанном «отце» Аврааме Гольдфадене. Сейчас наступило время расска$ зать о реформаторе еврейской сцены, драматурге Якове Гордине. Родился Гордин на Украине, в Миргороде, в 1853 году. Свою литератур$ ную деятельность начал как журналист и просветитель. Позже основал в Одессе духовно$библейское братство, поставившее целью реформировать жизнь евреев на толстовских началах. В результате преследований Гордин в 1891 году уехал в Америку, в Нью$Йорк. Увлекся еврейским театром. С лег$ кой руки самого Якова Адлера, основателя современного еврейского театра в Америке, поставившего его первую пьесу «Сибирь», а затем и «Братья Лу$ рье», пьесы Гордина полюбились не только зрителям, но и актерам. В его сц$ енических произведениях были выигрышные роли, увлекательные сюжеты, звучали новые мысли и идеи. Более 70$ти пьес, в большинстве своем на семейные темы, или, как их тогда называли, «мещанские», написал Яков Гордин. Среди них: «Миреле Эфрос», «За океаном» («Крейцерова соната»), «Бог, человек и дьявол», «Си$ ротка Хася». Все они имели большой успех, были переведены на другие язы$ ки, в том числе русский. Гордин принес на еврейскую сцену прежде всего реализм. Под влиянием европейского театра, и особенно русской реалистической драмы, Гордин пы$ тался отразить еврейскую действительность того времени. Гординская эпоха не только открыла еврейскую сцену для европейского театра. Она одновременно открыла европейскую и американскую сцену для еврейского театра. Впервые еврейский драматург был столь много раз пере$ веден и игран на русском, украинском, польском, английском, немецком и других языках. То есть еврейский театр благодаря Гордину стал большим от$ крытием для всего театрального мира, особенно в России и Америке. Пере$

199

200

Моисей Лоев

воды Гордина проторили дорогу еврейской тематике с Шоломом Ашем и Да$ видом Пинским во главе в нееврейскую драматургию начала ХХ столетия. Повторяю: Яков Гордин много сделал для становления еврейского реали$ стического театра. Его пьесы помогли вытеснить из тогдашнего репертуара лубочные «исторические» оперетты и дешевые комедии. И еще: на «золотых ролях» гординского репертуара воспитывалось целое поколение еврейских актеров, начиная с выдающейся актрисы, «матери еврейских актеров», Эс$ тер$Рохл Каминской и кончая ветеранами нашего театра, о которых я упо$ мянул выше. Умер Яков Гордин 10 июня 1909 года. ••• Спектакли, поставленные по пьесам Чехова и Горького, были приняты зрителем, особенно сведущим в искусстве, весьма благосклонно. Поставили их Даниил Стрижевский («Дядя Ваня») и Аркадий Нугер («Васса Железно$ ва»). В обоих были очень удачные актерские работы. Молодая талантливая Бетя Портная создала два контрастных образа: тихой и скромной Сони, кото$ рая в своих мечтах видит небо в алмазах, и темпераментной, решительной ре$ волюционерки Рашели в «Вассе». Ада Сонц, как всегда, умно, эмоционально и глубоко психологично играла Вассу и Елену Андреевну. Прекрасны были Даниил Днепров в роли дяди Вани и Дмитрий Жаботинский в роли Астрова, а также Волф Шайкевич – Серебряков, Семен Гохберг – Вафля, а в «Вассе» – Семен Бидер в роли Прохора, Раиса Мостославская и Софья Лейман – доче$ ри Вассы, Хома Вайсман – Анна. Современная публицистическая пьеса$памфлет «Остров мира» Евге$ ния Петрова (того самого, соавтора Ильи Ильфа) большого успеха не имела, хотя и в ней играли лучшие актеры театра. Зато большим успехом пользовалась комедия «Гершеле Острополер», автор которой, актер и драматург Мойше Гершензон, погиб на фронте. Ах, этот Гершеле! Не было пересмешника более известного и более лю$ бимого народом, чем Гершеле Острополер. До сегодняшнего дня рассказы$ вают о нем и его проделках сотни историй, баек и шуток. Вот и сейчас, в комедии Гершензона он взялся проучить скупого ростовщика Калмана, обидевшего бедную девушку Ципкеле и ее жениха Берла. Выманил у них проценты за золотое колечко, которое у него некогда заложила покойная бабушка Ципкеле, а само колечко не отдает. Пусть, говорит, за ним придет бабушка. Она ему его дала, ей он его и отдаст. «Но бабушка умерла, – отве$ чает Ципкеле, – а как я пойду под хупу без колечка? Бабушка наказывала надеть на свадьбе ее колечко». – А может, вам еще за мой счет и свадьбу устроить? – высмеивает их рос$ товщик. – Я пока еще не сумасшедший.

Украденная муза

Вот Гершеле и сделал его сумасшедшим, и не только отобрал колечко, но и свадьбу устроил с клезмерами, бадхеном, с многочисленными гостями$ бедняками. Чудесный был спектакль, веселый, остроумный, истинно народный. Главные роли в нем исполняли прекрасные комедийные актеры Аркадий Нугер (Гершеле) и Волф Шайкевич (процентщик Калман). Их сценические дуэли вызывали всеобщее восхищение. Зритель, как и раньше, уважал театр и с удовольствием его посещал. Но все же чувствовалось, что театру становится тесно в Черновцах, не хватало публики (значительное число местных евреев выехали в Румы$ нию и Польшу). Более 8–10 раз играть одну и ту же пьесу, тем более, пе$ реводную, нельзя было, а увеличить число премьер тоже было невозмож$ но. Оставался один выход – увеличивать продолжительность гастролей. Так и сделали. Летом 1948 года мы осуществили более чем четырехмесячные гастроли: Харьков – Киев – Львов – Одесса – Кишинев. Харьков, где театр начинал творческую деятельность, встретил нас до$ брожелательно, многие еще помнили актеров харьковчан, они$то и пока$ зывали актерам$киевлянам помещение на Набережной, 6, где когда$то играл Харьковский ГОСЕТ и где прошла их театральная юность. А в Киеве нас уже с нетерпением ожидали поклонники театра, и хотя в тот жаркий летний месяц в городе играли еще два приезжих театра, зал Театра оперетты, где выступали мы, никогда не пустовал. Из Киева отправились во Львов. Когда поезд остановился на несколько минут на станции Тернополь, один из наших актеров, Абрам Миргородский, шепнул своим друзьям: – Помните? И те молча кивнули головами, что должно было означать: они помнят, хо$ рошо помнят, что произошло здесь за год до войны. После того как Западная Украина была присоединена к Советскому Со$ юзу, Киевский еврейский театр выехал туда на гастроли. Предполагалось, что начнутся они в Тернополе, где жило много евреев. Прибыв на станцию и выйдя на перрон, актеры услышали душераздирающие стоны и возгласы: «Воды! Немного воды! Пожалейте нас! Спасите наших детей! Они умирают!» Всех охватила оторопь. Кто кричит, откуда доносится эта мольба? Потом разглядели на дальней железнодорожной колее товарный эшелон с закрыты$ ми вагонами, в которых обычно перевозят скот. Оттуда и шел многоголосый стон. Одна из актрис схватила термос с чаем, рванулась вперед, но не тут$то бы$ ло, путь ей преградил солдат с винтовкой.

201

202

Моисей Лоев

– Куда?! – заорал он. – А ну, немедленно назад! Быстро! Она пыталась что$то объяснить, но тот даже не слушал: «Не положено!» – и все. Актеры, другие пассажиры вслушивались в крики и молчали. Никто ни$ чего не посмел сказать, хотя все хорошо понимали, что стали свидетелями подлинной человеческой трагедии. Значительно позже актеры узнали, что это был один из эшелонов с западно$украинскими евреями, которых по приказу Сталина в таких ужасающих условиях депортировали в Сибирь и на Крайний Север как потенциальных «врагов народа». Многие умерли в дороге, еще больше – в далеких краях от голода и холода. ...Во Львове мы работали весь август. Львовяне (в большинстве поселив$ шиеся здесь уже после войны) с удовольствием посещали наши представле$ ния. Местные газеты, несмотря на суровое время, регулярно освещали ход гастролей, помещали положительные рецензии. Этот тон задал украинский публицист и писатель Ярослав Галан, при$ сутствовавший на открытии гастролей. Переводчик ему не требовался. Он знал много языков, в том числе еврейский. Спектакль «Восстание в гетто» (им мы открыли гастроли) ему понравился, и он сразу же напеча$ тал в польскоязычной газете, редактором которой был, восторженную ре$ цензию. В конце гастролей в газете появилась его итоговая статья, где он, благородный человек, объяснился в любви к братскому еврейскому наро$ ду и его театральному искусству. Что касается негативного отношения Галана к Папе Римскому, за кото$ рое многие потом, задним числом, его осуждали, так это отдельный во$ прос, и я не собираюсь его обсуждать. Одно я знаю: через год после наших гастролей подосланные убийцы зверски расправились с ним. ••• После отпуска мы гастролировали в Одессе и Кишиневе, а в Черновцах в это время играл Одесско$Харьковский еврейский театр, превращенный, как мы уже знаем, в наш филиал. Играл с большим успехом «Фрейлехс» Залмана Окуня (Шнейера) и инсценировку романа Шолом$Алейхема «Стемпеню». Выступления в Одессе закончились двумя большими театрализованны$ ми концертами. Одновременно мы, группа актеров, открыли гастроли в Кишиневе спектаклем «Колдунья» Гольдфадена. И тут случилась история, о которой стоит рассказать. Войдя в столовую, где питались сотрудники правительственных учреж$ дений, я увидел Илью Эренбурга. Недолго думая, подошел к нему и пред$ ставился. Он любезно пригласил меня к своему столику. Ему действитель$ но было интересно – и что мы играем, и кто наш худрук, и как одесситы

Украденная муза

принимают наши представления. Я пригласил его на спектакль, забыв при этом, что мы играем «Колдунью» в сокращенном составе, что некоторые роли исполняют дублеры, да и оркестр не$ большой. Он обещал прийти. На этом наш короткий разговор должен был закончиться. Но тут я подумал, что пропустить такой случай нельзя, и попросил его ответить на один вопрос, который волнует меня и мо$ их друзей. Дело в том, что незадолго до этого (21 сентября) в «Правде» была опубликована его статья «По поводу одного письма» – ответ студенту$еврею из Мюнхена. Тот обратился за советом, что делать, как жить даль$ ше, куда ему, человеку, потерявшему всю семью, деть$ ся, куда обратить свой взор? В Германии с фашизмом далеко не покончено, жить там невозможно, так не$ ужели ему, ассимилированному еврею, осталась одна дорога – уехать в Палестину, где только$только воз$ никло государство Израиль? В своем ответе Эренбург дал понять молодому человеку всю ошибочность его рассуждений. Из$за выпавших на его долю бедствий тот забыл, что у него есть большой друг – Советский Союз. К нему он должен обратить свой взор, только СССР – его надежда, его буду$ щее. Что$то в ответе Эренбурга было та$ кое, что заставляло задуматься, кого, кроме студента, он имеет в виду, и был ли вообще студент? Студента не было. Его ответ был адресован нам, советским евреям, которые стали слишком часто обра$ щать взоры на Землю Обетованную, на Запад, забыли, где живут, а это может плохо закончиться. Говорил он тихо, медленно, без лишних эмоций, но чувствовалось, как он огорчен. Тут я вспомнил Михоэлса

203

Классик еврейской драматургии Яков Гордин

204

Моисей Лоев

и его беседу с нами в Киевском Доме актеров. Очевидно, и он тогда уже был осведомлен о тех вещах, о которых мы даже понятия не име$ ли, даже представить себе не могли. Не знали мы и того, что уже тог$ да Михоэлс получал письма с угрозой расправиться с ним и со «все$ ми жидами». Эренбург свое обещание выполнил. Он пришел в театр с женой и писателем Владимиром Лидиным. Как я понял, его мысли и чувства в тот вечер были далеки от того, что игралось на сцене, да еще и в усе$ ченном виде. Вежливо поблагодарив нас, гости после пер$ вого акта оставили театр. Актеры не могли мне простить, что я пригласил Эренбурга на такой далеко не выигрыш$ ный спектакль, но когда я рассказал об обстоятельствах встречи, и особенно о подробностях беседы, о моей про$ машке забыли. ••• 20 ноября 1948 года мы открыли новый театральный сезон. Начали шолом$алейхемовской сатирой «Сендер Бланк», которую инсценировал все тот же Моисей Ой$ бельман, ранее блестяще инсценировавший «Заколдо$ Мойше Гершензон ванного портного». Поставил спектакль один из наших ведущих актеров и режиссер с боль$ шим чувством юмора Аркадий Нугер. Как я уже заметил, спектакль этот шел в театре еще в конце 1937 года, но прошло время, одних актеров, игравших тогда, уже не было в живых, другие ушли из театра, так что Нугеру нужно было начинать все сначала. Что касается программки, то она, как видите, датирована 1937 годом. Добрая память. Это был один из последних значи$ тельных спектаклей. В нем присутство$ вало все: яркая театральность и острая сатира, легкий гротеск и глубокая мысль, народный юмор и иронические образы. Чего стоила одна тетушка Доб$ руш, которую непосредственно и с ис$ крометным юмором играла наша ста$

Украденная муза

рейшая актриса Софья Эйдельман, многолетняя партнерша Эстер$Рохл Ка$ минской. Представьте себе кухню в доме богача Сендера. Открывается дверь и ввали$ вается нечто, закутанное с головы до ног в большой платок. Это нечто начина$ ет копошиться, снимает один платок, за ним платок поменьше, перевязанный на груди крест$накрест, потом еще платок, затем головной платок, один, вто$ рой, третий. Лишь теперь перед зрителем возникает подслеповатое лицо ста$ рухи, и из восклицаний кухарки и слуги Фройки зритель узнает, что это тетуш$ ка Добруш, престарелая сестра умирающего Сендера Бланка, которая при$ шкандыбала, чтоы тоже отхватить кусок от наследственного пирога. Следует предложение сесть, отдохнуть с дороги, выпить чашку чая, но те$ тушка Добруш все это отвергает. Она спешит и, сделав плаксивую мину, с возгласом: «Таерер брудер майнер!» («Брат мой дорогой!») направляется в хо$ зяйские хоромы, но путает дверь и попадает в кладовую. Тут на помощь при$ ходит разбитной Фройка, открывает необходимую ей дверь, и она, моргнув ему в знак благодарности своим единственным подслеповатым глазом и вновь повторяя плачущим голосом: «Таерер брудер майнер!», стремглав ухо$ дит в правильном направлении. Прекрасное начало прекрасно сыгранной роли. Другие родственники тоже, как стервятники, слетелись к «смертельно больному» Сендеру, чтобы отхватить свой кусок. Я имею в виду зятя Сендера, лгуна и болтуна Осипа, с его скрипучими туфлями (Д. Днепров), заспанного сына Сендера Хаима (А. Меламед), его языкатую женушку (Шева Фингеро$ ва), старшую дочь Сендера Ревекку – подлую и ядовитую (Шева Элишева). Сарра Месонжник и Софья Пемова играли по очереди байстрюка Сендера Маркуса; назову также Абрама Миргородского, создавшего образ умного, озорного и хитрого слуги Фройки; Розу Симкину, игравшую сердобольную кухарку; наконец, Дмитрия Жаботинского, который со взрывной сценичес$ кой силой сыграл самого «больного» – Сендера Бланка, подлого и зловещего богача. Спектакль играли часто, публика на него шла, но положение в театре ста$ новилось все более напряженным. Необходимо было форсировать выпуск новых спектаклей. В декабре состоялись целых три премьеры: комедии «Ле$ хаим» Ицика Фефера и «Десятая заповедь» Мойше Альтмана (по Гольдфаде$ ну), а также семейной драмы «Сын» ленинградского драматурга Поташева. Они в какой$то мере помогали театру выйти из трудной ситуации. Были та$ кие удачные актерские работы, как Алексей в «Сыне», которого играл даро$ витый молодой актер Изя Рубинчик. Но кардинального перелома не произо$ шло. Разгром еврейской культуры шел уже год. Он начался с убийства лиде$ ра советских евреев – Соломона Михайловича Михоэлса.

205

206

Моисей Лоев

то утро 14 января 1948 года мы, группа актеров двух черновицких театров – украинского и еврейского – присутствовали на очеред$ ном занятии Университета марксизма$ленинизма для работни$ ков искусств. Тема занятия была: «Великая дружба народов СССР». Вдруг от$ крылась дверь, и на пороге появился наш запыхавшийся билетер Горохов$ ский: – Михоэлса убили! Все вскочили с мест, бросились к вестнику несчастья, пытаясь узнать по$ дробности. Но тот ничего не знал: «Позвонили из Москвы». Может, это глу$ пая шутка, недоразумение? Лишь несколько минут понадобилось, чтобы оказаться в нашем театре. Тут уже собралась почти вся труппа. Ужасная но$ вость просто ошеломила. Михоэлс, великий мастер сцены, гордость еврейско$ го народа – мертв! Скоро мы узнали, что несчастье случилось в Минске, куда он был послан как член комитета по сталинским премиям. 12$го января вечером в гостиницу позвонил человек, назвавшийся его давним другом, и пригласил на семейное торжество. Михоэлс отказался, но «друг» не отставал, очень просил: такое торжество, и гости будут очень счастливы. Это недалеко, но за ним могут при$ слать такси. Михоэлс был добрым человеком, любил дружеские встречи, веселое застолье. К тому же вечер у него был Украинский писатель свободный. Он дал согласие и вместе с журналистом из Ярослав Галан газеты «Советское искусство» Владимиром Голубовым пустился в путь (теперь уже известно, что звонил «друг» Голубова, его однокурсник, и приглашал на якобы ев$ рейскую свадьбу). На рассвете прохожие нашли их мертвыми на проезжей части пустынной улицы. Их уже присыпал снег. Вначале это казалось нелепым, трагическим случа$ ем, невероятной несуразностью, но чем дальше, тем больше возникало вопросов, много вопросов, требовав$ ших ответа. К сожалению, ответов много лет не было. В настоящее время документально доказано, что это было запланированное убийство, санкционированное самим Сталиным. О том, как Михоэлса проводили в последний путь, Писатель Илья Эренбург написано очень много. Одни вспоминали скрипача, ко$

Украденная муза

торый забрался на заснеженную крышу и там исполнял мелодии из спектак$ лей театра, другие приводили выступление Ильи Эренбурга и отчаянное сти$ хотворение Переца Маркиша, прочитанное им у гроба. Прощальный твой спектакль среди руин, зимой... Сугробы снежные, подобные могилам. Ни слов, ни голоса. Лишь в тишине немой Как будто все полно твоим дыханьем стылым. Утверждают, что почтить память великого артиста пришло более полу$ миллиона человек, многие приехали издалека. По репертуарному плану мы в день похорон должны были играть «Вассу Железнову», но играли «Блуждающие звезды». Это был реквием по главной звезде еврейского театра. Прощальное слово перед спектаклем произнес наш завлит, писатель Мойше Альтман. Гольдблат в те дни был в Москве, со своими товарищами по осиротевшему театру, где играл много лет. В некото$ рых спектаклях он был достойным партнером и дублером Михоэлса. От него$то мы и узнали подробности. Михоэлс словно чувствовал, что из Минска ему уже не вернуться. Передавая Зускину ключи от своего письмен$ ного стола, как всегда заботливо объяснил ему, где что лежит, что кому при$ надлежит и что надо делать в будущем. При прощании с лучшим другом и партнером был грустен и задумчив. Тут вспомнилась история, случившаяся во время юбилейного вечера 7 октября 1945 года в Киеве. Михоэлс хорошо знал многих актеров нашего театра, в частности, Софью Лейман, которая до войны была ведущей актрисой Киевского еврейского те$ атра для детей. Он ее высоко ценил и даже имел намерение пригласить в свой театр. Увидев Софью беременной, по$дружески с ней расцеловался, по$ желал всего лучшего и, наконец, высказал пожелание, точнее, просьбу: если родит девочку, то пусть назовет ее Шуламис, а если мальчика – пусть имя ему будет Шлоймеле. У Сони в глазах появились слезы. – Что вы говорите, Соломон Михайлович? Вы еще будете жить много$ много лет! – Безусловно, я должен жить, и все же не забудь мою просьбу. А как только станешь матерью, приезжай – двери нашего театра будут для тебя всегда открыты. Матерью Соня тогда не стала. Не суждено было. Ребенок, девочка, родилась мертвой. Ее саму едва спасли. А из головы не шла просьба Михоэлса. Что он имел в виду? Может, у него неизлечимая болезнь?

207

208

Моисей Лоев

Сендер Бланк засл.артист Л.Колманович

Мириам Хае — Н.Вайсман

Тетушка Добруш — С.Эйдельман

Осип Моисеевич — Д.Днепров

Шолом Алейхем инсценировка М.Ойбельмана “СЕНДДЕР БЛАНК” Пост. А.Нугера, реж. М.Гриншпун, худ. Е.Кордыш, муз. С.Штейнберга Киев. Декабрь 1937 г.

Хаим — А.Меламед

Ревекка — Ш.Элишева

Ревекка — Р.Кулик

Соня — Ш.Фингерова

Марк, сын Сендера Р.Яцовская

Фройка — А.Миргородский

Берл — Г.Вайсман

Девушка А.Вальдман

Калман — А.Рубинштейн

Сцена из спектакля

Доктор Клугер — Ш.Слонимский

Злата Н.Виньяр

Гецл — Г.Томбак

Раввин Х.Сегаловский

Украденная муза

Потом боль стала стихать, слова подзабылись, и вот теперь, когда пришла ужасная весть, вспомнилось: «...а если мальчик, то пусть имя ему будет Шлоймеле». Шлоймеле... Шлойме... Соломон Михайлович! Гордость еврейского теат$ ра. Его нет! Убили! Неужели еще тогда, на юбилее, он чувствовал, что жить ему осталось очень мало, что смертный приговор уже вынесен? В Москве упорно циркулировали слухи, что Михоэлса убили преднаме$ ренно, но кто и зачем, тогда понять было трудно. Потом вокруг еврейской культуры стали разворачиваться кошмарные со$ бытия. В сентябре того же 1948 года в Киеве арестовали выдающегося еврейского поэта Давида Гофштейна, в ноябре был закрыт Еврейский антифашистский комитет, издательство «Дер эмес» («Правда»), Кабинет еврейской культу$ ры при Украинской Академии наук и другие еврейские культурные учрежде$ ния, перестала выходить единственная еврейская газета «Эйникайт» («Едине$ ние»). А дальше случилось самое страшное: одного за другим арестовали Ицика Фефера, Вениамина Зускина, Переца Маркиша, Давида Бергельсо$ на, Льва Квитко, известного политиче$ ского деятеля Соломона Абрамовича Лозовского, других членов Еврейского антифашистского комитета, писате$ лей, художников, деятелей науки, жур$ налистов. Об этом нигде официально не со$ общалось. Узнавали от близких и дру$ зей, приехавших из Киева или Моск$ вы. О том, что закрыли Киевский ка$ бинет еврейской культуры, я узнал та$ ким образом. Летом 48$го я взял в Кабинете це$ лую пачку старых полузабытых еврей$ ских пьес. Мечтал найти среди них стоящее произведение, которое мож$ но было бы после соответствующей

209

210

Моисей Лоев

Изя Рубинчик в главной роли в спектакле “Сын”

обработки поставить на сцене. Теперь (было это в дека$ бре 48$го или январе 49$го), приехав в Киев по служеб$ ным делам, я решил вернуть пьесы. Поднялся на второй этаж и увидел, что входная дверь Кабинета не только заперта, но и опечатана. Мне стало не по себе. Что это означает? Что случилось? Подошел охранник. Я ему сказал, что мне здесь нуж$ но. Он на меня странно посмотрел. – Ты что, не знаешь, что контору вашу прихлопнули, а всех, кто там работал, арестовали? Меня бросило в холодный пот. – За что? – вырвался невольный вопрос. – Это ты спроси в другом месте, – ответил он с ух$ мылкой и посоветовал убраться, пока меня никто здесь

не заметил. Я выскочил на улицу, как ошпаренный. В Черновцах, по секрету, рассказал об этом Гольдблату. – Знаю, – ответил он и велел больше никому ничего не говорить. 28 января 1949 года в «Правде» появилась редакционная статья «Об одной антипатриотической группе театральных критиков». В ней, среди имен дру$ гих известных критиков (в абсолютном большинстве – евреев), была названа и фамилия Александра Борщаговского – большого друга нашего театра. Это было началом оголтелой кампании, направленной против так назы$ ваемых «презренных космополитов». Кого имели в виду, нетрудно было до$ гадаться, зачастую не стеснялись и прямо говорить, открытым текстом – во множестве юдофобских статей в прессе, на крикливых собраниях, где поно$ сили евреев и тех, кого подозревали в сочувствии им. Этот шабаш больно ударил по всем нам. Было невыносимо обидно от клеветы и оскорблений. Все это не давало возможности нормально работать. Прошли слухи, что скоро будет закрыт Московский ГОСЕТ. Это казалось не$ вероятным, но ситуация с каждым днем ухудшалась, кампания усиливалась, так что все могло случиться. Вот в такое напряженное время собрался Художественный совет театра. Необходимо было выработать репертуар на ближайшее время, оговорить це$ лый ряд важных вопросов. Настроение было подавленным. В конце прошлого, 1948 года руководство обратилось к Хрущеву с убедительной просьбой: возвратить театр в Киев или, в крайнем случае, перевести в Одессу, где еврейское население было многочис$ леннее, чем в Черновцах, и имелось пустующее театральное помещение. Как все прежние просьбы, и эта осталась без ответа.

Украденная муза

Все же нужно было продолжать работать, выпускать новые спектакли, но где взять хорошие пьесы, к тому же разных жанров? Республиканский коми$ тет по делам искусств категорически предупредил: абсолютное большинство пьес должны быть современными и не обязательно еврейскими. Что же ста$ вить? И как сделать так, чтобы зритель посещал театр? Были названы более двадцати произведений, в том числе замечательная пьеса «Старый учитель» Василия Гроссмана. Но оказалось, что на нее уже была отрицательная рецензия. Да, выбор был не из легких. Мешало множе$ ство причин и, в первую очередь, строжайшая цензура, многочисленные ре$ пертуарные и контрольные комиссии. Расстроенные и взволнованные члены совета до рассвета спорили, иска$ ли подходящие варианты. Наконец, решили начать работу одновременно над пятью сценическими произведениями: «Московский характер» Анато$ лия Софронова, «Сестры» Дорианы Слепьян, «Беспокойная старость» Лео$ нида Рахманова, «Не от мира сего» Константина Финна и «Йоселе» по одно$ именной повести еврейского писателя Якова Динензона – друга И.$Л. Пере$ ца. Вот так: из пяти пьес лишь одна еврейская. Теперь партократы не смо$ гут обвинить нас в неправильной репертуарной политике, в «националь$ ной ограниченности». Мы хотели быть святее Папы Римского. Ну а как же зритель? Он реагировал очень просто – перестал ходить в театр. Его не интересовали споры хорошего коммуниста Ивана Ивановича с отличной коммунисткой Марией Петровной о качестве текстильных изделий («Московский характер»); «до лампочки» ему была история двух сестер, которых гражданская война разлучила на целых 20 лет, – «счастливой» ленинградки и ее сестры, которая, «бедная», отмучилась все это время в буржуазной Эстонии («Сестры»); не интересовала их и комедия Финна о бюрократах, написанная газетным языком. Что касается «Беспокойной старости» Рахманова, действие которой проис$ ходит в первые дни и месяцы Октябрьской революции 1917 года, то и она бы$ ла написана по всем канонам социалистического реализма и ура$патриотизма: все красное – хорошо, все белое – плохо. Ленин очень уважал ученых, а уче$ ные души в нем не чаяли. Главный герой пьесы профессор Полежаев (его про$ образом явился академик К.А. Тимирязев) и его жена чуть не умерли от счас$ тья, когда им позвонил по телефону сам вождь революции Владимир Ильич Ленин. Профессор Полежаев принадлежал к той части русской интеллигенции, которая приняла Октябрьскую революцию и участвовала в строительстве но$ вой жизни. Матросы Балтики, перед которыми он выступал, увидев в нем своего, народного ученого, избрали его депутатом в Петроградский совет.

211

212

Моисей Лоев

Тут некоторые читатели, очевидно, вспомнят кинофильм «Депутат Балти$ ки», вышедший на экран накануне 20$летия Октябрьской революции, в кото$ ром главную роль блестяще сыграл выдающийся актер Николай Черкасов. Так вот, сценарий фильма написал он – Леонид Рахманов, а уже потом по нему со$ здал пьесу «Беспокойная старость», которая шла тогда во многих театрах стра$ ны, а также за рубежом. К чему я все это рассказал? А вот к чему. Премьера спектакля в нашем театре состоялась приблизительно через ме$ сяц после того, как в газете «Правда» от 28 января 1949 года появилась под$ лейшая редакционная статья «Об одной антипатриотической группе теат$ ральных критиков», а в застенках Лубянки уже томились члены Еврейского антифашистского комитета (которые затем, 12 августа 1952 года, были расст$ реляны). Разгром еврейской культуры и борьба с «безродным космополитиз$ мом» достигли невиданного размаха. Нужно было откупиться, продлить свое существование, показать свой советский патриотизм, вот и поставили эту по$ лузабытую ура$патриотическую пьесу, а один из наших друзей$рецензентов разразился в областной газете «Радянська Буковина» хвалебным откликом. Он писал: «...Это хороший, высокоидейный патриотический спектакль, который волнует и будоражит умы зрителей, рассказывает о лучших людях науки и революции, помогает понять и оценить ту борьбу, которая проходит ныне в науке, искусстве и литературе между силами прогресса и реакции. Эта пьеса полностью отвергает злопыхательские выдумки антипатриотической группы театральных критиков о «сценических канонах» и «эффектах» драма$ тургии». И еще: «...Сегодняшние безродные космополиты, которые оторвались от своего народа и преклоняются перед насквозь прогнившим буржуазным ми$ ром... эти апологеты англо$американского империализма часто прикрывают свои реакционные намерения разговорами о «международной науке», об от$ сутствии в науке национальных границ. Эти разговоры не новы. Доказатель$ ством является образ доцента Воробьева». (Воробьев – один из помощников профессора Полежаева, «белый», ко$ нечно, который в критические дни революции предлагает профессору пе$ реслать свои рукописи в Дрезден, но профессор, пламенный патриот своей родины, верит в творческие силы революции и с гневом отвергает подлое предложение Воробьева). И дальше в таком же духе. Наши режиссеры и актеры приложили все свое умение, весь свой опыт и талант, чтобы как$то вытянуть спектакли, поставленные по этим переводным пьесам, сделать их более убедительными, сценически интересными, чтобы зритель ходил на них, и чтобы они его хоть как$то волновали. Все было тщет$ но. Превратить слабые, к тому же во многом фальшивые, пьесы в полноцен$

Разгром еврейской культуры

Соломон Михайлович Михоэлс. Минск, 11 января 1948 г.

214

Моисей Лоев

ные спектакли невозможно. Права народная артистка Татьяна Доронина, которая в своей книге замети$ ла: «В советском режиме самым достойным артистам приходилось играть в не$ пристойных советских пьесах, которым режиссеры пытались придать при$ стойный вид». Единственной пьесой, имевшей настоящий успех, была инсценировка по повести Якова Динензона «Йоселе». Ставить ее довелось мне. Дело в том, что режиссер, который первоначально должен был ее ставить, отка$ зался от постановки. Уж слишком она попахивала религиозной затхлостью, суеверием. Режиссер обратился к Гольдблату, занятому в то время поста$ новкой «Горя от ума» в Черновицком украинском театре, с настоятельной просьбой разрешить ему поменяться со мной пьесами. Он поставит «Не от мира сего», а я – «Йоселе». И хотя я со своей женой Раей уже успел сделать перевод пьесы Финна и даже стал работать над спектаклем, пришлось усту$ пить. Потом оказалось, что выиграл я. Правда, надо было хорошенько по$ работать. Вместе с Моисеем Ойбельманом, инсценировщиком повести Ди$ нензона, мы внесли в нее множество изменений. Превратили отца Йоселе из синагогального служки в мельничного грузчика, кое$что присоединили из Шолом$Алейхема, а также из повести Давида Бергельсона «Глухой» (Глухой был грузчиком на мельнице), насытили народными песнями и му$ зыкой, «заострили» социальное звучание. Одним словом, сделали все воз$ можное, чтобы спектакль понравился не только зрителю. Надо было, что$ бы его пропустили те, от кого зависела его судьба – члены приемной ко$ миссии. И, представьте себе, спектакль им понравился. История бедного мальчика, которого жестокий мир прошлого уничтожил, растоптал, не мог не тронуть да$ же их «партийные сердца», тем более, что роль эту ярко и темпераментно ис$ полняла Нюся Шейнфельд. С полной отдачей играли и другие актеры: Лев Хейфец и Полина Поме$ ранц (родители Йоселе), Моисей Ойбельман (друг отца, сапожник Йойне), Хома Вайсман (богачка Шейнделе), Изя Рубинчик (адвокат), Моисей Теп$ лицкий и Роза Грин (ребе Берл и его жена), а также Соня Пемова, Лизочка Сегал, Сарра Месонжник, Аня Готлибовская – озорные ученики хедера. Из всех актеров замечание получил лишь Теплицкий, игравший Ребе. Ко$ миссия считала, что он слишком мягкотелый, а должен убедительно показать, что жестко держит сторону богачки Шейнделе. Он должен быть готов ради де$ нег бить бедного мальчика, изгнать его из хедера, фальшиво свидетельствовать, что именно он, Йоселе, украл ножик у сынка богачки Лейбла. Таким образом, вызвать отвращение у зрителей. Безусловно, это было глупое замечание, но выслушали мы его с полной

Украденная муза

215

серьезностью и обещали сразу же внести необходимые исправления. Спо$ рить с комиссией, доказывать свою правоту означало зарубить спектакль. Как я уже сказал, спектакль имел чрезвычайный успех. Играли мы его 3$ 4 раза в неделю и, таким образом, улучшили материальное положение теат$ ра, а главное, вернули веру в наш театр, его реноме. Ведь большинство зри$ телей понятия не имело о том, что мы были вынуждены ставить и такие пье$ сы, которые нам самим претили. Вскоре после «Йоселе» мне вместе со вторым ассистентом Гольдблата, А.Рубинштейном, было поручено поставить спектакль «Роковое наследст$ во» по пьесе преуспевавшего тогда драматурга Льва Шейнина, работавшего «по совместительству» в органах прокуратуры... Большого успеха спектакль этот, как и другие вышеназванные перевод$ ные пьесы, не имел, хотя сюжет был довольно крепко закручен, да и мы вме$ сте с актерами хорошо над ним поработали. Между тем, подоспело время гастрольной поездки. К сожалению, оказа$ лось, что ехать некуда. Киев, Харьков, Одесса, Львов и даже Днепропетровск были для нас закрыты. И в Прибалтику ехать не разрешили. И в Белоруссию. А тут еще ухудшилось положение в нашем «филиале». Он дышал на ладан – этот крайне урезанный бывший Одесско$Харьковский театр, странствовал по неболь$ шим городам и местечкам Украины, играл в невыноси$ мых условиях. Судя по письмам и телеграммам, которые директор филиала Койфман и его заместитель Люксенбург посы$ лали нашему директору Марку Януту, а он, в свою оче$ редь, – в республиканский Комитет по делам искусств, положение там было критическим. Кончилось все тем, что в мае 1949 года филиал во$ обще ликвидировали. При этом Комитет отдал катего$ Б.Портная в роли сестры, рический приказ сократить состав нашего театра на приехавшей из Эстонии (Д.Слепян “Сестры”) десять «единиц», и вместо них принять в театр двенад$ цать «единиц» из филиала. Выполнить этот приказ было невозможно. Даже ко$ миссия, призванная провести реорганизацию, заявила, что продолжать играть в Черновцах невозможно, а горо$ да, где театр мог бы гастролировать, еще не определены. Как можно было в такое напряженное время принять в театр еще двенадцать новых актеров? Кроме всего про$ чего, местные власти категорически отказались предо$ В.Шайкевич и З.Мурованная ставить им квартиры. (Д.Слепян “Сестры”)

216

Моисей Лоев

В конце концов, в театр приняли лишь двоих: Григория Белошицкого и Ривку Руфину, известную актрису, игравшую в Киевском театре еще на заре его создания. Вот так тихо скончался прекрасный когда$то Одесский еврейский театр и не менее замечательный Харьковский театр (бывший «Гезкульт»). Пусть эти слова будут как бы Изкором (поминальной молитвой) по ним. А вопрос о летних гастролях нашего театра все еще не был решен. Нако$ нец, с большими трудностями, театру разрешили 20 дней играть в Одессе и столько же в Николаеве. К этому времени уже были закрыты еврейские театры в Минске и Биробид$ жане. Так что только наш Киевский и Московский ГОСЕТ (его закрыли в ноя$ бре 1949 года) еще как$то существовали: творили и надеялись. Мы, к примеру, организовывали художественные конференции, двуязычные творческие встре$ чи$отчеты, распространяли театральные абонементы, проводили детские утрен$ ники, даже пригласили Эфраима Лойтера, организатора и первого художествен$ ного руководителя театра, поставить пьесу классика украинской драматургии Марка Кропивницкого «Глытай, або ж Павук» («Мироед, или Паук»). Свой театральный сезон 1949$50 гг. театр открыл знаменитой комедией Еврейские писатели, расстрелянные 12 го августа 1952 года

Давид Бергельсон

Лев Квитко

Давид Гофштейн

Перец Маркиш

Ицик Фефер

Украденная муза

Шолом$Алейхема «200.000» («Крупный выигрыш»). Эту пьесу, как я уже заметил, еще в 1923 году поставил режиссер Гранов$ ский в Московском ГОСЕТе. Главную роль в ней – портного Шимеле Соро$ кера – играл незабвенный Соломон Михайлович Михоэлс, а дублировал его Моисей Исаакович Гольдблат. Спектакль вызвал огромный интерес, как у зрителя, так и у театральной критики, и стал настоящим событием в теат$ ральном мире. Как и в первом многоактном спектакле театра, «Колдунье», Грановский подчеркнул в нем комедийное и эксцентрическое в игре актеров. Массовые сцены отличались особым динамизмом. Все мизансцены были построены на экстерьере. Что касается текста пьесы, то он рассматривался, скорее, как сценарий, в который можно было вписывать новые диалоги, песенки, по$ словицы. Всего этого в постановке 1949 года не было – и не могло быть. Время стало другим. За такие «штучки» можно было крепко поплатиться. Вот и поставил Мои$ сей Исаакович эту жемчужину еврейской драматургии по всем законам социалистического реализма. Сам же, вспомнив свое молодые годы, сыграл увлеченно и мас$ терски Шимеле Сорокера, бедного портного. Даже по$ сле того, как ему достался самый крупный выигрыш в лотерее, он остался таким же простым человеком, ка$ ким был до этого – потомственным «амхо» – человеком труда, наивно мечтавшим использовать выигрыш, что$ бы помочь землякам, облегчить их жизнь. По натуре человек неунывающий, Шимеле не Писатель Я.Динензон очень огорчился, когда жулики$аферисты, пользуясь его неграмотностью, выманили весь его выигрыш. Плевал он и на богачей, которые сначала лебезили перед ним, а потом все разом отвернулись от не$ го. – Что вы думали? – вос$ кликнул он, произнося не$ много подправленный шоло$ м$алейхемовский заключи$ тельный монолог 2$го акта. – Что я, потерявши деньги, по$ кончу с собой?! Что без денег

217

218

Моисей Лоев

Я.Динензон, инсценировка М.Ойбельмана “ЙОСЕЛЕ” Постановка нар.артиста М.Гольдблата, сопостановщик М.Лоев, оформление Л.Файленбогена, музыка С.Штейнберга. Черновцы. Апрель 1949 г.

Хейдар инглах (ученики хедера). Слева направо: С.Пемова, С.Месонжник, Л.Сегал и А.Готлибовская

Йоселе — Н.Шейнфельд

Ребе — М.Теплицкий, ребецн — Р.Грин, Йоселе — Н.Шейнфельд

Йойне (сосед) — М.Ойбельман, Ханна (мать Йоселе) — П.Померанц, Борух (отец Йоселе) — Л.Хейфец

Сцена из спектакля

Богачка Шейнделе — Н.Вайсман

Умирающий под мостом Йоселе Н.Шейнфельд

Украденная муза

человек – ничто? Для вас нет ничего дороже в жизни, чем деньги. Вы за деньги готовы перегрызть горло друг другу. Для вас не существует ни роди$ телей, ни родственников, ни братьев, ни сестер. Нам же, простым людям, на потерянные деньги наплевать. И дальше в том же духе. Я не стану анализировать работу отдельных участников спектакля, скажу только, что актерский ансамбль был превосходным. Даже в народных сценах третьего и четвертого актов участвовали не только рядовые исполнители, но и ведущие актеры театра. Весь разнообразный ряд типажей действующих лиц был тщательно выверен, так что игра на сцене превратилась в яркую кар$ тину высокой художественной образности. Хорошо была продумана фи$ нальная сцена, где Шимеле находит свою дочь Бейлку. А сбежала она с Мот$ лом, подмастерьем Шимеле, чтобы не быть отданной замуж за Соломончи$ ка – сынка богача Оскара Файна. Сцена кончалась традиционными массо$ выми танцами простого люда. ••• Рассказывая об этом превосходном народном спектакле, главный герой которого – простой портной Шимеле Сорокер и такие же, как он «амхо» – люди труда, я подумал, что именно здесь уместно вспомнить и о тех, кто изо$ бражал этих простых людей. Ведь корни, родословная большинства из них тесно переплетена с корнями Шимеле Сорокера и его друзей. Более того, не$ которые из них прямо относятся к портняжному цеху. Да, да! Отцы Гриши Бе$ лошицкого, Володи Каршебаума, Софьи Йоффе, Арона Мерензона, Фиры Туревской, Жени Томской, Евы Шапиро, Мани Байч были портными. Отец Меламуда был столя$ ром, Сони Пемовой – стекольщиком, Бети Портной – пекарем, Нади Виньяр – камено$ тесом, Сони Лейман – часовым мастером, а отец Аркадия Нугера – кузнецом. Были среди родите$ лей наших актеров ра$ бочие, служащие, а так$ же мелкие лавочники и предприниматели. Что касается отца Шевы Фингеровой, то он был

219

220

Моисей Лоев К.Финн “НЕ ОТ МИРА СЕГО” Постановка А.Нугера, художник Г.Кеслер, режиссер ассистент А.Миргородский. Черновцы. 1949 г.

Огородников — А.Меламед и Огородникова — Ш.Фингерова

Полина Николаевна — С.Эйдельман

Виноградов — А.Миргородский

Белянина Р.Мостославская

Украденная муза

раввином в местечке Линовцы Винницкой области. Местечко Линовец, местечко Ладеню (так называлась известная когда$то пьеса Л.Первомайского), песня «Дос штетеле Бельц»... Все они напомнили мне еще об одном штрихе в биографиях наших актеров – почти все они ро$ дом из местечек, больших и малых, известных и неизвестных. Аркадий Нугер, Бетя Портная, Григорий Белошицкий, Абрам Меламед, Лизочка Сегал, Григорий Томбак – все из Житомира, известного в еврейском мире своей высшей раввинской школой, а также тем, что здесь жили «дедуш$ ка еврейской литературы» Менделе Мойхер Сфорим и «отец еврейского те$ атра» Авраам Гольдфаден. Пятерых чудесных актрис дал нашему театру Бердичев – город, кото$ рый обессмертил великий еврейский писатель Шолом$Алейхем, назвав его Касриловкой. Актрисы эти: заслуженный деятель искусств Ада Сонц, Ива Вин, Шева Элишева, Соня Лейман и Зинаида Мурованная. Мои родные Черкассы тоже внесли весомый вклад в состав труппы, мо$ ими земляками оказались: заслуженный артист Дмитрий Жаботинский. Да$ ниэль Днепров$Рувинский, Михаил Ляховецкий. А Белая Церковь делеги$ ровала театру, когда он еще находился в Харькове, целую молодежную теат$ ральную студию «Ройте блитн» («Красное цветение»). Были в труппе актеры, родившиеся в Василькове, Жмеринке, Чуднове. Горностайполе, Сатанове, Овруче, Ново$Фастовске, Богополье... Да разве все местечки перечесть, а ведь нужно еще сказать, что некоторые наши акте$ ры были родом из еврейских городков Белоруссии, Литвы, Польши. Всеми любимая актриса Рая Яцовская родилась и выросла в Каунасе (тог$ да Ковно). Училась в гимназии, участвовала в гимназическом драмкружке, затем играла в полупрофессиональных театрах. В 1925 году приехала в Моск$ ву, поступила в студию Московского ГОСЕТа, потом перешла в театр$студию «Фрайкунст» («Свободное искусство»), руководимую Б.И.Вершиловым. Вместе с ним и всей студией приехала в 1930 году в Киев, где стала играть главные роли в созданном Вершиловым Киевском ГОСЕТе. Поля Померанц, Генрих Тарло, Хана Браз, Морис Норвид, Эммануил Динор, Иосиф Копельман и Роза Грин родились в Польше. Первые пять названных мною актеров играли в знаменитой «Виленской труппе», потом все они перебрались в Советский Союз и со временем стали заметными ма$ стерами сцены. О двух наших прекрасных актрисах, Нюсе Шейнфельд и Мане Карлос, ро$ дом из актерских семейств, я уже рассказывал. Остается с горечью вспомнить, что в грозные военные годы и в погромах некоторые из наших будущих актеров потеряли родителей, стали сиротами. Одни воспитывались в детдомах, где они, благодаря таким воспитателям,

221

222

Моисей Лоев

как Лев Хейфец и Самуил Новак, приобщились к театру, стали играть в драм$ кружках. Другие, осиротевшие в более старшем возрасте, пошли работать, сами стали кормильцами для своих младших братиков и сестричек. Приоб$ щившись вскоре к еврейскому театру, играли в фабрично$заводских драм$ кружках, театральных студиях, ТРАМах (театрах рабочей молодежи), учи$ лись. Прошли годы, актеры наши обзавелись семьями, растили детей, внуков. Заметим, почти всем дали высшее образование, дети стали педагогами, ин$ женерами, врачами, научными работниками, а некоторые пошли по стопам родителей – приобщились к разным видам искусств. Дочь Бети Портной и Симона Гохберга, Лиля, стала певицей. Сын Хаи$ ма Островского и Муры Хашминой, Сема окончил консерваторию по классу скрипки и сейчас в Израиле занимается педагогической деятельно$ стью. Там же на музыкальном поприще успешно трудится и дочь Пемовой – Вика. Дочь Меламеда и Месонжник, Галина, стала художницей, дочь Ру$ бинчика и Готлибовской работает в одном из израильских театров, а сын Волфа Шайкевича, Анатолий, стал известен как киносценарист. С уважением называю имя сына Поли Померанц – Григория Поме$ ранца, известного московского ученого, а также дочери Аркадия Нуге$ ра и Шевы Фингеровой – Яны, кандидата химических наук, преданной как памяти своих родителей, так и нашего театра в целом; нельзя не назвать дочерей Бориса Ильича Вершилова и его супруги актрисы Эс$ тер Бонгард – Лену и Галю; дочь Семена Бидера и Розы Грин – Лену, Нелю Миргородскую, живущую в Днепродзержинске, Нюсю Вайсман (Нью$Йорк), Риту Томскую$Люлькину (Нью$Джерси). Что касается моей семьи, то не только моя жена Рая, бывшая еврейская учительница, но и дочь Ася – инженер$конструктор, и сын Саша – кандидат химических наук, неравнодушны к памяти о театре и, конечно же, они – первые читатели и первые критики всего мною написанного. Но я заговорился, пора двигаться дальше. ••• Итак, вслед за шолом$алейхемовским спектаклем снова были постав$ лены три переводные пьесы: «Чужая тень» Н.Симонова, «Мой сын» Ш. Гергеля и А. Литовского, «Я хочу домой» С. Михалкова. Спектакль «Мой сын» шел в театре еще до войны, в 39$м году. Я с сокурс$ никами Мишей Варшавским и Левой Креймером принимал в нем участие, мы исполняли роли солдат из охраны военной тюрьмы. Роли бессловесные, но нам все было интересно. Особенно на репетициях режиссера Даниила Стрижевского. Действие пьесы, как я уже заметил, происходит в Венгрии, в начале 30$

223

Украденная муза Шолом Алейхем “200.000” (“КРУПНЫЙ ВЫИГРЫШ”) Постановка М.Гольдблата, художник Г.Кеслер, музыка С.Штейнберга, балетмейстер Д.Дельсон, Режиссеры ассистенты А.Рубинштейн и М.Ойбельман Черновцы, ноябрь 1949 г.

Шимеле Сорокер — М.Гольдблат и его жена Этя Меня — Е.Шапиро

Шимеле Сорокер — М.Гольдблат и его дочь Бейлке — Б.Портная

Сват Соловейчик — Л.Хейфиц

Домоуправ Колтун — М.Теплицкий

Шимеле Сорокер — М.Гольдблат

Шимеле Сорокер (в центре) и его подмастерья Мотл — Х.Островский, Копл — А.Мелемед

Сын богача Файна Соломончик — И.Рубинчик

Мендл, слуга разбогатевшего Сорокера — Д.Днепров

224

Моисей Лоев

х годов. Арестован член подпольной компартии. Кто он? Следствие ведет военный следователь в чине капитана (М. Теплицкий). Уже почти установ$ лено, что это Пали Эстераг, не просто член подпольной компартии, а один из ее руководителей. Подтвердил это чиновник Йозеф Ковач (Я. Гольман), муж сестры Пали, которому в противном случае грозила потеря должнос$ ти. Пали отрицает показания Ковача. К следователю вызывают его мать, Марию Эстераг. Она должна подтвердить, что Пали ее сын. Но она это от$ рицает, пытаясь тем самым спасти сына. Отрицает родство и Пали. И все же его приговаривают к смертной казни. Идет репетиция в выгородках. Следственная камера. Последнее свида$ ние матери с сыном. Какое мужество, какие трогательные материнские слова в утешение сына, которого она и сыном назвать не должна. Вы знаете, даже у нас, игравших безмолвных стражников, навертыва$ лись слезы. Это на репетиции. На спектакле зал, затаив дыхание, слушал Марию Эстераг, которую играла первая актриса театра, наша любимая преподавательница художественного чтения Ада Сонц. Потом следовал заключительный аккорд спектакля. Пали Эстераг, которого играл Даниил Днепров – актер с колоссальной внутренней отдачей, рожденный испол$ нять такие героические роли, подходил к матери и, сказав ей: «Спасибо вам, фрау Эстераг», – нагибался, целовал ей руку и уходил. Шел занавес. Мгновение зал безмолвствовал, а потом раздавался гром аплодисментов. Во время постановки пьесы Михалкова «Я хочу домой» случился казус. Новый директор театра, наш актер Моисей Теплицкий, злополучный исполнитель роли ребе Берла в «Йоселе», решил освежить фасад театра. Сказано – сделано. За один день. Когда наш художественный руководи$ тель Моисей Гольдблат вечером подошел к театру и увидел работу маляров, то чуть не упал в обморок. Фасад выглядел как израильский флаг – бело$ голубой. Гольдблат вбежал в кабинет директора. Теплицкий накладывал грим, се$ годня шел «Йоселе». – Ребе Берл! – закричал Гольдблат, – что вы наделали? Этого нам не хва$ тало, нас обвинят еще и в сионизме! Что вам сказать, те же маляры работали всю ночь. И утром фасад был уже коричневого цвета. Цвет мундиров гитлеровских штурмовиков в Советском Союзе подозрения не вызывал. Как мы и предвидели, все три «чужие» пьесы публика не жаловала. Зато успех сопутствовал азербайджанской музыкальной комедии Узеира Гаджи$ бекова «Аршин Мал Алан» и оперетте Исаака Дунаевского «Вольный ве$ тер». Это были замечательные постановки: веселые и праздничные. В них было много актерских удач, оригинальная режиссура без идеологических

Украденная муза

подпорок, отличные вокальные и танцевальные номера, красочные костю$ мы и декорации. Наконец, это была настоящая сценическая удача. Очень хорошо играла и вся наша «певческая» команда: Евгения Томская, Нюся Шейнфельд, Софья Лейман, Яков Гольман, Аркадий Нугер, Абрам Меламед. Удивительно, но азербайджанская сказка «Аршин Мал Алан» («Поку$ пайте мои товары») воспринималась еврейским зрителем как своя родная и по сюжету, и по стилю игры. Влюбленный Аскер под видом разносчика товаров проникает во двор своей возлюбленной Гюльчохры, и при помощи его слуги Вели и ее служанки Телли заключается желанный брак. Чем не сюжет комедии Гольдфадена? Поставили эту музыкальную комедию Арка$ дий Нугер и его друг, режиссер Эммануил Динор, незадолго до того вернув$ шийся из ссылки и живший в Черновцах без прописки. Действие оперетты «Вольный ветер» происходит где$то на юге, в одном из портов Средиземного моря. В ней задействованы простые люди, труже$ ники моря – матросы, рыбаки, прачки. И эта оперетта воспринималась очень хорошо. Казалось, мы проскочили самый тяжелый период в жизни театра, сделав всё для его дальнейшего существования. Заканчивалась работа над детективом Спешнева и Маклярского «Опасный перекресток». Эфраим Лойтер, как всегда, с молодым задором работал над «Мироедом, или Пауком», я ему помогал. В городе были расклеены афиши, со$ общавшие о том, что 31 декабря 1949 года в еврейском театре состоится боль$ шой гала$концерт под девизом: «С песнями и танцами мы встречаем Новый год!» Ровно через месяц, 31 января 1950 года, Совет Министров УССР принял постановление о ликвидации нашего театра. На основании данного поста$ новления Комитет по делам искусств 4 февраля издал Указ, где было сказа$ но: “Черновицкий еврейский драматический театр имени Шолом$Алейхема, чей репертуар не соответствует современным требованиям советского теат$ рального искусства и не обеспечивает безубыточную работу в условиях само$ окупаемости – ликвидировать с 15 февраля 1950 года”. Все в этом приказе было ложью. Наше материальное положение было не та$ ким уж плохим, во всяком случае, не хуже, чем у других театров. Кроме того, все театры получали дотацию от государства, даже когда перешли на самооку$ паемость. Но с кем спорить? А указ остался указом. Никогда не забыть мне последнего спектакля театра. Шла оперетта

225

226 Ш.Гергель, А.Литовский. Пер. Х.Меламеда “МОЙ СЫН” Постановка Р.Стрижевский, художники — Л.Файленбоген и Г.Кеслер

Пали Эстераг — Д.Днепров, Следователь — М.Теплицкий

Пали Эстераг — Д.Днепров, Мария Эстераг — засл. арт. А.Сонц

Йозеф Ковач — Я.Гольман, Ганна, его жена — П.Померанц

Моисей Лоев

«Вольный ветер». Зрительный зал был переполнен. Од$ ни пришли с нами проститься, другие – хотя бы частич$ но использовать свой театральный абонемент. Те, кому не нашлось места, стояли в проходах. Играли, как всегда, с полной отдачей, не показывая зрителям нашего ужасного состояния, наших плачу$ щих сердец. Спектакль шел к концу. Много раз в зри$ тельном зале раздавались смех и аплодисменты. И тут по ходу действия появлялся старый странствующий актер Цезарь Галл (его играл Аркадий Нугер) и заявлял посетителям таверны, что он остался без театра, что ме$ стные власти не разрешили ему поставить подготовлен$ ное представление (именно так было в тексте – слово в слово). И здесь многие из нас не выдержали и зарыдали, и вместе с нами плакал весь зал. За что? За что еврейско$ му театру такой конец? Чем он провинился? Чем он ху$ же других театров? Вопросы, вопросы, на которые ни$ кто не мог дать ответа. Взяв себя в руки, мы с необычайной силой и упорством спели финальную песню о свободном освежающем ветре, который, в конце концов, налетит и сметет всякую под$ лость, несправедливость и принесет людям такую долгожданную свободу. ••• Работая над книгой, я перечитал множество матери$ алов прошлых лет о театре вообще и еврейском в част$ ности, вновь вернулся к сохранившимся у меня и моих друзей рецензиям, статьям, периодическим и научным изданиям. И должен вам сказать, что встретил такой разнобой в оценках того или другого театра, тех или иных постановок и их постановщиков, что просто диву даешься. А стиль письма? Сплошная идеология: Сталин сказал, партия нас учит, Ленин завещал, презренные ко$ смополиты, сошли с рельс социалистического реализ$ ма, злобствующий капитализм... Думаете, так писали лишь в сталинские времена? У меня в руках академиче$ ское издание конца 60$х годов. Автор статьи о еврей$ ском театре пишет о конце Московского ГОСЕТа: «13 января 1948 года Михоэлс погиб в автомобильной

Украденная муза

катастрофе в Минске, где находился как представитель Комитета по государ$ ственным премиям. В 1949 году не стало и В. Зускина. Отсутствие ярко орга$ низованного, идейно$творческого начала привело к значительному сниже$ нию уровня спектаклей. Зрители перестали посещать театр. Полупустой зал, отсутствие настоящих контактов актеров и зрителей – все это обессмыслива$ ло работу театра. В 1949 году ГОСЕТ был закрыт.» Какое кощунство! А почему был закрыт наш, Киевский театр? В цитируемой статье ясно сказано: «К тому времени в репертуаре театра были замечательные по мас$ терству спектакли «Заколдованный портной» и «Тевье$молочник» Шолом$ Алейхема, «Колдунья» Гольдфадена, «Без вины виноватые» Островского, а в приветствии Совнаркома УССР и ЦК КП(б)У театру в связи с его двадцати$ летним юбилеем и присвоением ему имени Шолом$Алейхема говорилось: «Двадцатилетний юбилей Государственного еврейского театра имени Шо$ лом$Алейхема – яркая демонстрация роста культуры и искусства еврейского народа». Почему же его закрыли, если и после юбилея театр поставил спек$ такль «Блуждающие звезды», который «отличался большой поэтичностью», а также пьесы «на современные советские темы» – «Стоит жить на свете» А. Губермана и «Изгоните беса» М. Пинчевского? Трижды почему. А потому, находит причину автор, что «в последующие годы (1948$49) театр в значи$ тельной мере отходит от еврейского репертуара. Ставятся «Московский ха$ рактер» А. Софронова, «Беспокойная старость» Л. Рахманова, «Не от мира сего» К. Финна, «Сестры» Д. Слепян и другие». Что я слышу? Закрыли из$за того, что поставили пьесу Анатолия Со$ фронова? Но ведь этот Анатолий, вместе с другим Анатолием, Суровым, пьесу которого «Далеко от Сталинграда» мы тоже поставили (вынуждены были поставить), властвовали тогда на советской сцене, их пьесы шли в де$ сятках театров страны, оба были лауреатами сталинской премии. Суров, партократ высокого калибра, как выяснилось позднее, сам вообще пьес не писал, а нанимал для этой цели исключенных им же из Союза писателей «негров», то есть в большинстве своем евреев. Софронов писал свои пьесы сам, но (как замечает в одной из своих статей Е. Евтушенко) только в сво$ бодное от разоблачения «космополитов» время, а времени для отделки этих шедевров у него практически не оставалось. Тогда господствовала «теория бесконфликтности», согласно которой в счастливой жизни советских лю$ дей не могло быть конфликта хорошего с плохим, а только конфликт хоро$ шего с лучшим. Заканчивает свои глубокомысленные сентенции «знаток» еврейского те$ атра так: «Постепенно перестают функционировать еврейские театры союзных ре$ спублик, а актеры переходят в русские, украинские, белорусские театры».

227

228

Моисей Лоев У.Гаджибеков “АРШИН МАЛ АЛАН” (“ПРОДАВЕЦ РУЧНОГО ТОВАРА”) (муз. комедия) Постановка А.Нугера и Э.Динора Черновцы. Ноябрь 1949 г.

Аскер — Я.Гольман

Гюльчохра — Ж.Томская

Сцена из спектакля

Служанка Телли — Н.Шейнфельд

Сцена из спектакля

Сулейман — М.Меламед

Асия — С.Лейман

Аскер — Я.Гольман, Сваха Джахан — Ш.Фингерова, Султанбек — А.Нугер

Султанбек — А.Нугер

Слуга Вели М.Теплицкий

229

Украденная муза

Ничего особенного, оказывается, не случилось. «Все хорошо, прекрасная маркиза». Комментарии, как говорится, излишни. Хотя нет, здесь стоит привести полностью документ, который я получил от моих черновицких друзей в 1998$м году. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО СПЕЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ о националистических настроениях работников Черновицкого еврейского театра 5 июля 1949 г. После снятия Черновицкого еврейского театра с государственной дотации руководство театром, вместо мобилизации имеющихся возможностей по ук) реплению финансового положения, стало на путь утверждения, что театр без дотации существовать не сможет. К переводным пьесам советской тематики, заменившим в репертуаре теа) тра мещанско)буржуазные пьесы, осужденные советской общественностью, руководство театром относится пренебрежительно и не принимает мер к по) пуляризации новой тематики. Художественный руководитель театра ГОЛЬДБЛАТ, говоря о положении театра, заявил: «...Заставляют нас ставить переводные пьесы, а на них еврейские зрители не хотят ходить». Тяжелое финансовое положение, в котором оказался театр, послужило при) чиной возникновения среди артистов и обслуживающего персонала нездоровых настроений. Среди них распространено мнение о том, что советское правитель) ство якобы намерено ликвидировать еврейские театры. В связи с этим вопрос о сохранении Черновицкого еврейского театра стал предметом обсуждений на собраниях коллектива театра, а также отдельных групп артистов, на которых принимаются решения идти на разные «уступки», но сохранить театр. Для того, чтобы скрыть действительное финансовое состояние театра, администрация в своей отчетности, представляемой Комитету по делам ис) кусств, решила искусственно снизить задолженность по зарплате. При попустительстве руководства и парторганизации театра группа ар) тистов внесла предложение отказаться от получения на руки месячной зарпла) ты, сдав ее в фонд театра. Администрацией это предложение было принято, после чего некоторые актеры, получающие высокие оклады, расписались в полу) чении денег, а их фактически не получили.

230

Моисей Лоев

Однако впоследствии, боясь ответственности за совершенный подлог, адми) нистрация театра уничтожила документы на выданную зарплату и решила из) брать другой способ сбора средств. По предложению отдельных сотрудников театра, ряд актеров подали заявление о предоставлении им месячного отпуска за свой счет, в действительности же отпуск был использован только отдель) ными лицами, в то время, как подавляющая часть продолжала работать. Одно) временно некоторые актеры дали согласие при выездах на параллельные спек) такли получать вместо положенных 3 процентов суточных – 1 процент. В целях увеличения посещаемости театра, руководством выделены лица для распространения билетов на предприятиях. Эти лица, как установлено, проводят среди еврейского населения националистическую агитацию, распространяя измы) шления о якобы предвзятом отношении советской власти к еврейским театрам и призывают в связи с создавшейся якобы антисемитской обстановкой ответить частым посещением театра. Художественный руководитель театра ГОЛЬДБЛАТ распространяет вер) сию о том, что Комитет по делам искусств якобы задерживает посылку теа) тра на гастроли по городам СССР умышленно, с тем чтобы еще более ухудшить финансовое положение театра и заставить артистов уйти с работы, что об) легчит в дальнейшем постановку вопроса о нерентабельности театра и его лик) видации. В мае с.г. руководством театра была приглашена для проведения концерта актриса СИДИ ТАЛЬ. Обращаясь к ней, ГОЛЬДБЛАТ сказал, что она, как ев) рейская актриса, обязана поддержать театр своим выступлением. Встретив в связи с этим возражение со стороны директора Черновицкой филармонии КОСТИНСКОГО, ГОЛЬДБЛАТ заявил ему: «...Разве недостаточно того, что нас жмут сверху, а Вы еще хотите помочь им... Неужели Вас еврейская совесть не мучает?». Подобное поведение руководителя театра способствовало усилению нацио) налистических настроений среди сотрудников коллектива. Актриса еврейского театра Ада СОНЦ в беседе с КОСТИНСКИМ сказала: «...Спасать театр могут только люди, имеющие еврейскую душу». Работник театра ОРЕНШТЕЙН среди коллектива распространяет слух о том, что положение Черновицкого еврейского театра такое же, как Мос) ковского и Киевского, находящихся якобы накануне своего закрытия. МИНИСТР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ УССР Генерал)Лейтенант (САВЧЕНКО)

Украденная муза

стается рассказать о судьбе актеров нашего театра после его за$ крытия, произнести поминальную молитву по моим незабывае$ мым учителям, друзьям, ушедшим в небытие, сказать доброе сло$ во о тех, кто еще живет и сможет прочесть историю украденного у них теат$ ра. Первым актером, ушедшим из жизни сразу же после закрытия театра, был Волф Шайкевич. Он только$только начал работать в ансамбле Сиди Таль, чи$ тал произведения Шолом$Алейхема. На одном из концертов – было это в Одессе – вышел на сцену, стал читать монолог «С призыва», вдруг остановил$ ся, стал оглядываться и, теряя сознание, упал. Дали занавес. «Скорая» помча$ лась в больницу. Через два дня его не стало. Диагноз: нервное потрясение. Потом сошел с ума Моисей Ойбельман. Ему казалось, что за ним все вре$ мя ходят по пятам кагебисты, хотят его посадить, расстрелять. Более 15 лет мучился сам, и вместе с ним мучилась его преданная жена актриса Поля По$ меранц. Ей не единожды предлагали отдать его в психбольницу, но она не со$ глашалась, была с ним до конца. В психбольнице закончила свою жизнь гримерша Рая Бердичевская, оди$ нокая несчастная женщина, театр был для нее всем. Очень скоро ушла из жизни самая молодая наша актриса, воспитанница Московского еврейского театрального училища Рохеле Понимонская. От инфаркта умерли Зинаида Мурованная и Меер Басин. Многие актеры покинули Черновцы. Одни устроились в русские театры, где чувствовали себя как бедные родственники, другие стали руководить драмкружками, поменяли профессии, а некоторые актрисы стали просто до$ мохозяйками. Ада Сонц со своим мужем Даниилом Стрижевским уехали в Днепропе$ тровск, где они перед войной, в 1936$37 театральном сезоне, работали в русском драмтеатре, и Ада Ефимовна очень сильно сыграла там заглавную роль в пьесе Максима Горького «Васса Железнова». Теперь ей предстояло довольствоваться эпизодами. Я видел ее в роли бабушки в драме Кронина «Замок Броуди». Она была в ней прекрасна, но сердце мое щемило, глядя, на какие роли перешла наша первая актриса. Дмитрий Жаботинский закончил карьеру в Киевском театре русской дра$ мы, Даниэль Днепров – в Одесском. Роли, соразмерные их таланту, они там не играли. Нюся Шейнфельд, обаятельная исполнительница роли Шуламис, с ее могучим талантом и сценическим обаянием, вынуждена была 25 лет рабо$ тать во Львовском русско$украинском кукольном театре. Такое же «счастье» имел и Авраам Миргородский, только с той разницей, что Днепродзержинский театр кукол, где он работал, был значительно слабее

231

232

Моисей Лоев

Львовского. Соню Лейман, незабываемую Рейзеле в «Блуждающих звездах», пригласи$ ли в Черновицкий украинский театр, но как только она блестяще дебютиро$ вала в роли украинской девушки Марийки из пьесы Петра Лубенского «Не$ покоренная полтавчанка», и зритель, особенно, еврейский, стал ходить в те$ атр на свою «Рейзеле», – начались интриги. И она оставила театр, теперь уже навсегда. Семен Бидер, игравший в «Блуждающих звездах» Лейбеле, вместе со сво$ им другом Моисеем Теплицким завершили сценическую жизнь в Харьков$ ском русском драмтеатре, играя эпизодические роли. Маня Карлос, веселая и пронырливая сваха Фрозина в комедии Молье$ ра «Скупой», одно время работала в Гомельском театре, потом в Одесском. По соседству, в Одесской оперетте, выступали в эпизодах и массовых сце$ нах Шева Фингерова, Абрам Меламед и Семен Гохберг. Аркадий Нугер был ярко выраженным еврейским актером, менять язык и стиль игры он не стал. Сначала руководил в Черновцах драмколлективом Дома учителя, где поставил пьесу Леонида Леонова «Нашествие». Позже, уже будучи пенсионером, переехал в Одессу к супруге Шеве Фингеровой, за$ тем вместе с ней переехал к дочери в Белгород. А в 1991 году со всей семьей уехал в Израиль, где умер 26 января 1994 года, не дожив три недели до свое$ го 98$летия. Лев Хейфец остался в Черновцах, вспомнил, что когда$то был неплохим бухгалтером. Яков Шехтман и Ефим Островский стали работать на Черно$ вицкой трикотажной фабрике. Соня Пемова работала в костюмерной укра$ инского театра, там же много лет трудилась помощником режиссера Анна Вилинская, которая когда$то блестяще сыграла Лауренсию в драме Лопе$ де$Вега «Овечий источник». И только Яков Гольман, Раиса Мостославская и Сима Бурсак продол$ жали играть в составе ансамбля Сиди Таль. Но и они не избежали всячес$ ких унижений, неприятностей и даже провокаций. За три дня до кончины Сталина, 2 марта 1953 года, в самый разгар бешеной антисемитской кампа$ нии, в черновицкой газете «Радяньска Буковина» появилась пасквильная статья о местной филармонии, которую «оккупировали» евреи и делают там, что только им заблагорассудится. Был там такой абзац: «Одним из ведущих актеров филармонии является артист Гольман. Он специализировался на псевдонародном репертуаре – на песенках сомни$ тельного качества. Его исполнительская манера тоже вызывает серьезные нарекания. У артиста Гольмана нет хорошего сценического вкуса, а также желания серьезно работать над тем, чтобы быть достойным высокого звания советского деятеля искусства».

233

Украденная муза И.Дунаевский “ВОЛЬНЫЙ ВЕТЕР” (оперетта) Либретто В.Виникова, В.Кряхта, В.Типота. Постановка Д.Стрижевского. Черновцы. Январь 1950 г.

Участники спектакля. Нижний ряд (слева направо) М.Лоев, И.Рубинчик, А.Миргородский; верхий ряд: В.Каршенбаум, М.Басин, Я.Гольман, С.Гохберг.

Янко — Я.Гольман

Филипп — А.Миргородский, Фома — С.Гохберг

Стелла — Ж.Томская

Пепита Н.Шейнфельд

Участницы спектакля (слева направо): С.Месонжник, Р.Грин, С.Пемова, Н.Шейнфельд, А.Готлибовская, Л.Сегал; в центре — Р.Симкина

Старый актер Цезарь Галль — А.Нугер

234

Моисей Лоев

Вот так. И это было в то время, когда Яков Гольман, замечательный ис$ полнитель еврейских народных песен, стал достойным партнером Сиди Таль. Незадолго до этих событий, точнее, в июне 1952 года нечто подобное слу$ чилось и со мной. Оставшись после закрытия театра без всяких средств к существованию, не имея возможности с двумя маленькими детьми оставить Черновцы, я вынуж$ ден был руководить художественной самодеятельностью. Платили за этот не$ легкий труд в то тяжелое время гроши. Пришлось искать приработок. Друзья посоветовали написать лекцию и предложить ее руководителям общества «Знание». Написал лекцию о русском советском театре. Рецензировать мою работу отдали одному доценту местного университета, который нашел в ней страшные грехи: «...В лекции ...нет никаких материалов, которые бы демаскировали преда$ тельскую роль украинского буржуазного национализма, что касается борьбы с еврейским буржуазным национализмом, то о нем вовсе не сказано ни едино$ го слова... слабо представлена в лекции тема борьбы против буржуазного кос$ мополитизма в театральной критике... идеологические диверсии всяких юзов$ ских, гурвичей, борщаговских и других «беспачпортных бродяг» не вскрыва$ ются...». Понятно, что после такой рецензии лекцию не только не приняли, но стро$ го выговаривали, будучи уверенными, что я симпатизирую как «еврейскому буржуазному национализму», так и «беспаспортным бродягам». По$настоящему свободно смогли продолжить работу в еврейском театре лишь молодые актеры Израиль Беккер, Изя Рубинчик, Анечка Готлибов$ ская, Моник Розин, которые эмигрировали в Израиль. Причем Рубинчика приняли в прославленную «Габиму», а Беккер много лет руководил еврей$ ским театром. Что же касается наших творческих руководителей Моисея Гольдблата, Семена Штейнберга, Мойше Альтмана, Леонида Файленбогена и Гити Кес$ лер, то и их судьба оказалась печальной. Мойше Альтман, как многие еврейские писатели, был репрессирован и из ссылки вернулся лишь через шесть лет. Файленбоген со своей супругой Гитей, странствуя из театра в театр, добрался до далекого заполярного Но$ рильска. Семен Наумович Штейнберг устроился преподавателем в Черно$ вицкое музыкальное училище, и лишь однажды за пять лет, которые ему суждено было еще прожить, получил возможность создать музыку к теат$ ральной постановке. За два дня до его кончины я посетил Штейнберга в неврологической больнице, где он лежал длительное время. Мы разговорились, вспомнили те$

Украденная муза

атр. Я пытался утешить его, уверял, что он еще будет писать музыку к нашим будущим постановкам. Он спросил скептически: – И вы все еще верите, что театр будет восстановлен? – Да, – продолжал я уверять его, – мы обязательно будем с вами играть в театре. – Ну$ну, – сказал он с горькой усмешкой, натянул на голову одеяло и по$ вернулся к стене. Моисею Исааковичу Гольдблату вначале повезло. Он вновь возглавил те$ атр, теперь Казахский, в Алма$Ате, где работал раньше, во время войны, и где ему было присвоено звание «Народного артиста Казахской ССР». В 54$м году был момент, когда, как нам казалось, вот$вот будет восстановлен Мос$ ковский ГОСЕТ и он, ближайший соратник Михоэлса, станет художествен$ ным руководителем. Но время, когда это могло осуществиться, оказалось слишком коротким. У Гольдблата начались неприятности. Один из алмаатинских актеров, творческому росту которого Гольдблат немало помог, решил, что пришло время ему, казаху, стать во главе театра. И своего добился. Оставшись без театра, Гольдблат с супругой актрисой Евой Шапиро пе$ реехали в Ригу, и время от времени ставил спектакли в различных театрах страны, затем эмигрировал в Израиль, где его приняли хорошо, но, оче$ видно, посчитали, что его время уже ушло. Через два года Моисей Исаако$ вич умер, а вскоре ушла из жизни и Ева Исааковна. Вот такой печальный итог. Был еврейский театр, и не стало его, были та$ лантливые мастера, и ушли в вечность, как будто их и на свете не было. Так пусть эта книга напомнит о них и о том, каким был наш Киевский ев$ рейский театр имени Шолом$Алейхема. 1986 – 2002 Черновцы – Нью$Йорк

235

236

Моисей Лоев

СОДЕРЖАНИЕ СЛОВО

ЧИТАТЕЛЯМ.........................................................5

НАЧАЛО..................................................................................6 Киевская театральная студия «Культур)лига» (1919 год). Организаторы и педагоги. Переезд в Москву (декабрь 1921 года). · Встречи с выдающимися ре) жиссерами Евгением Вахтанговым и Всеволодом Мейерхольдом. Петроградская студия А. Грановского (будущий Московский ГОСЕТ) и театр)студия «Габи) ма». ХАРЬКОВ..............................................................................11 Открытие театра (6 декабря 1925 года). Премьера «Пурим шпиль» («Пу) римские игры»). Художественный руководитель театра Эфраим Лойтер. По) следующие спектакли: «Ин брен», «Цвей Кунилемл», «Шапсай)Цви», «Коймен) керер», «Гирш Лекерт». Перелицованное классическое наследие. Режиссеры) постановщики, композиторы, художники, сценографы, ведущие актеры. Пер) вые заслуженные артисты. Театральные неурядицы. Морис Норвид – новый главный режиссер театра. Трагическая судьба ведущих актрис Ханы Браз и Ивы Вин. Объединение с Киевским ГОСЕТом (1934 год). КИЕВ......................................................................................45 Предшественники Киевского ГОСЕТа: театры «Унзер винкл», «Онгейб», вы) дающаяся актриса Эстер)Рохл Каминская, украинский режиссер Семдор. Пер) вый художественный руководитель ГОСЕТа режиссер)мхатовец Борис Верши) лов. Первые постановки: «Уриэль Акоста», знаменитый монолог Акосты, «По) эма о топоре», «Интервенция», «Нафтоле Ботвин», «Улица радости», «Юлис». Первая постановка объединенного театра: «Первый еврейский рекрут». После) дующие спектакли: «Нора», «Зямка Копач», «Венецианский купец», «Бойтре», «Семья Овадис». Актеры в ролях: Яцовская – Нора, Нугер – Кунилемл, Шейн) фельд – Шуламис. Выдающийся немецко)еврейский актер Александр Гранах в роли Шейлока, его главный монолог. Корифеи еврейской сцены. Ведущие актеры. Смена режиссеров. Последующие спектакли: «Стемпеню», «Тевье)молочник», «Шуламис». 1939 год – руководителем театра становится ГОСЕТовец Моисей Гольдблат. Его спектакли: «Бар)Кохба», «Швестер» (по Перецу), «Кол Нидре». Почему Л. М. Каганович посетил Московский ГОСЕТ? Театр накануне летних гастролей. В Одессу отправлены декорации, костюмы и все остальное, необхо) димое для спектаклей. Начало войны. ЭВАКУАЦИЯ.........................................................................109 Трудный, спешный, нервный отъезд. Год без театра в разных городах. Спек)

Украденная муза

торов созывает актеров. Казахский город Джамбул, тяжелые материальные и творческие условия. Композитор)дирижер Семен Штейнберг по памяти вос) станавливает музыкальные партитуры спектаклей. Театр играет на двух языках. На русском идут «Жди меня», «Русские люди», «Нашествие», «Петр Крымов», «Мачеха», «Неравный брак». Главные женские роли в исполнении ле) нинградской актрисы Тамары Сейц. Премьера спектакля о войне и Катастро) фе по пьесе Моисея Пинчевского «Их леб» («Я живу»). Смерть ведущей актри) сы Раисы Яцовской. Переезд в узбекский город Коканд, затем в Фергану. После длительных усилий театру разрешено вернуться на Украину, но не в Киев, а в Черновцы. Два месяца в дороге. ЧЕРНОВЦЫ.......................................................................117 Город и его люди, здание «Скала». Открытие театра. Огромный успех. Ре) цензия Александра Борщаговского. Последующие спектакли: «Колдунья», «За) колдованный портной», «Тевье)молочник». Подготовка к юбилейным гастролям в Киеве. Меня сочли погибшим на фронте. ЮБИЛЕЙ............................................................................129 Гастроли проходят с большим успехом. Знаменитый украинский актер Марьян Крушельницкий восхищен «Тевье)молочником». Ложка дегтя в бочке меда. Юбилейный вечер, посвященный двадцатилетию театра. Доклад Алек) сандра Борщаговского. Выступление С.М. Михоэлса. В тревожном ожидании сообщений о присвоении званий. Разочарование. Возвращение в Черновцы. В Киеве театру места нет. АНТРАКТ............................................................................147 Несколько забавных курьезов, как отдых от юбилейных волнений. И СНОВА ЧЕРНОВЦЫ.....................................................135 Выполняем план. Премьера спектакля «Без вины виноватые». Бенедикт Наумович Норд ставит мольеровского «Скупого». Пьеса Леонида Леонова «Нашествие» на идиш. В репертуаре театра английский детектив Джона Пристли «Он пришел». «Далеко от Сталинграда» – дань высокопоставленно) му московскому чиновнику от искусства Сурову. Гастроли в Одессе. Судьба Одесского ГОСЕТа.

ЧЕРНОВИЦКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ «РЕНЕССАНС»..........159 Театр собирает друзей. Заведующй литературной частью театра Мойше Альтман. Пинчевский пишет комедию «Изгоните беса». Два Ройтмана, Наф)

237

238

Моисей Лоев

толе)Герц Кон и его антипод Йосл Лернер. Поэт из Бессарабии Меер Харац, спецкор московской газеты «Эйникайт» Гирш Блоштейн, прозаик из еврейской колонии Ново)Златополь Хаим Меламуд, бывшие редакторы еврейских газет Шая Козинский и Ехиэл Чичельницкий. Черновицкие почитатели еврейской ли) тературы и театра. Музыкальная братия, художники. Литературный вечер Переца Маркиша, его новая пьеса «Восстание в гетто». В Москве у Маркиша. Наши гости – А. Губерман, О. Гольдес, А. Каган. Почему не приехал И. Фефер? Вечер, посвященный памяти еврейского баснописца Э. Штейнбарга. Посиделки у журналиста Б. Мееровича. Арест А. Кагана. Кто настучал? СИДИКА..............................................................................175 Сиди Таль – звезда еврейской этсрады. Сиди Таль в нашем театре исполня) ет роль Мирандолины в комедии Карла Гольдони «Хозяйка гостиницы». Послед) ний концерт. ХУДОЖНИКИ И МУЗЫКАНТСКАЯ БРАТИЯ..........................182 БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ.........................................................187 Спектакль, ставший визитной карточкой театра. Блестящий исполни) тельский ансамбль. Конкурс на лучшую актерскую работу выигрывает Софья Лейман (Рейзеле). На просмотре спектакль спасает писатель)фронтовик Матвей Талалаевский. Моя инсценировка романа в постановке Черновицкого украинского театра. ТРЕВОЖНОЕ ВРЕМЯ................................................................195 Лето 1947 года – мы вновь на гастролях в Киеве. Помимо вечной «Колдуньи», репертуар новый: «Восстание в гетто», «Блуждающие звезды», «Изгоните бе) са». Зрительский успех. Положительные отзывы в прессе. Настойчивые прось) бы оставить театр в Киеве остаются без внимания. Возвращаемся в Черновцы. По пути в небольшом составе играем в Виннице, в городском парке. Театраль) ный сезон 1947)48 гг. начинаем с комедии А. Губермана «Стоит жить на свете». Последующие спектакли: «Васса Железнова», «Миреле Эфрос», «Остров мира», «Гершеле Острополер», «Человек с того света», «Дядя Ваня». Из жизни уходят корифеи еврейской сцены. Круг зрителей сужается. Год 48)й. Самые длительные летне)осенние гастроли: Харьков – Киев – Львов – Одесса – Кишинев. О чем вспомнили актеры на станции Тернополь. Случайная встреча с И. Эренбургом. Был ли мюнхенский студент? Благосклонные рецензии украинского писателя Ярослава Галана. Театральный сезон 1948)49 гг. начинаем комедией «Сендер Бланк и его семейка» (по Шолом)Алейхему). Блестящее сатирическое произве) дение, блестящие актерские работы. Положение театра становиться напря)

Реквием

За поколением уходит поколение, Поверьте, вновь придет пора весенняя, Лой омес ки эхье — хочу и буду жить. Чтоб от Гольдфадена к нам не прервалась нить. (из поэмы А.Нугера «Хвала Михоэлсу». Перевод Л.Щедринского)

240

Моисей Лоев

женным. Выпускаем одну за другой три премьеры: «Лехаим», «Десятая запо) ведь», «Мой сын», но кардинального перелома не происходит. РАЗГРОМ ЕВРЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ.......................................213 Через день после гибели С.М. Михоэлса. Гольдблат летит в Москву. Зловещие слухи, зловещие новости. В Киеве арестован поэт Давид Гофштейн. Перестала выходить единственная еврейская газета «Эйникайт», разгромлено издательство «Дер эмес». Ликвидирован Еврейский Антифашистский Комитет, повальные аре) сты писателей и других еврейских деятелей культуры. У опечатанной двери Киев) ского кабинета еврейской культуры. Подавленное настроение. Ночное заседание Художественного совета. Названы 20 пьес, отобраны пять, среди них лишь одна еврейская, «Йоселе», по повести Я. Динензона. Ставить поручено мне. На спек) такли по пьесам А. Софронова «Московский характер», Д. Слепьян «Сестры», Финна «Не от мира сего», Рахманова «Беспокойная старость» – зрители не хо) дят. Художественный успех сопутствует оперетте Дунаевского «Вольный ветер» и музыкальной комедии Гаджибекова «Аршин Мал)алан». Новогодний концерт под девизом «С песнями и танцами встречаем Новый год». 31 января 1950 года: приказ о закрытии театра. Последний спектакль. Из архива КГБ: специальное сообщение «О националистических настроениях работников Черновицкого театра». РЕКВИЕМ...................................................................................239 Судьбы актеров театра после его закрытия.

Украденная муза

241

242

Моисей Лоев

Украденная муза

243

Институт иудаики Институт иудаики – неприбыльная некоммерческая негосударственная организация, созданная в 1996 году. Главной целью создания Института является изучение и по пуляризация ценностей еврейской истории, духовности и культуры, содействие возоб новлению исследований иудаики Украины. Библиотека Института иудаики, издательство «ÄÓÕ I ËIÒÅÐÀ»: Художественно публицистический альманах «Егупец» (№№ 1 12, 1995–2003 гг.), ред. Г.Аронов. В.Скуратовский. Проблема авторства «Протоколов сионских мудрецов», ред. М.Петровский, 2001. Пуримшпили в записях Моисея Береговского//, сост. Э.Береговская. – Киев: Институт иудаики, Дух і Літера, 2001. Сборник документов и материалов об уничтожении нацистами евреев Украины в 1941–1944 годах. Составитель А.Круглов. К.: Институт иудаики, 2002. Яков Хонигсман. Благотворительность евреев Восточной Галиции. К.: Институт иудаики, 2002. Алек Д. Эпштейн. Войны и дипломатия. Арабо израильский конфликт в XX веке. – К.: Дух i Лiтера, 2003. За гранью понимания. Философы и богословы о Холокосте // Под ред. Джона К. Рота и Майкла Беренбаума /Вступ. ст. Л. Финберга. – Киев: Дух і Літера, 2002.

Адрес Института иудаики: Украина, 03049, Киев, ул.Курская, 6, тел:/факс: (38 044) 248 89 17 E mail: judaica@svitonline.com Internet: www.judaica.kiev.ua

Издательство «ÄÓÕ I ËIÒÅÐÀ» Национальный университет «Киево Могилянская академия» предлагает произведения гуманитарной классики По вопросам приобретения литературы обращайтесь: Адрес: 04070, Украина, г.Киев, ул. Волошская, 8/5, 5 корпус, к. 210 Тел./факс: (044) 416 60 20 e mail: duh i litera@ukr.net или franc@roller.ukma.kiev.ua