CityCult Профессионалы о городе by k3 sotnikova

Проект CITYCULTure****************************************************** 2 Креативный город****************************************************** 4 «Культурная столица» против «Креативного города»********************** 6 Лилия Воронкова, Олег Паченков ПАБЛИК-АРТ************************************************************ 8 Штефан Лутшингер о музеефикации городов и креативных мэрах Ангелина Давыдова АРТ-СКВОТТИНГ ********************************************************* 14 Филипп Хорст о паблик-арте и захвате общественных территорий Ангелина Давыдова АРТ-АКТИВИЗМ********************************************************** 20 Педро Солер о роли художника в создании «креативного города» Алексей Евстифеев ДЖЕНТРИФИКАЦИЯ******************************************************* 26 Джентрификация как мейнстрим городского развития Дмитрий Витушкин DiY - ДЕЛАЙ САМ********************************************************* 32 Эндрю Патерсон об «открытом контенте», горoдском пространстве и DIY культуре Лилия Воронкова, Михаил Климовский ИНТЕРАКТИВНЫЙ ДИЗАЙН************************************************** 38 Интерактивные объекты в городской среде Татьяна Шишова ГОРОДСКОЙ ДИЗАЙН****************************************************** 46 Копенгаген и Мальмо: города для жизни Юлия Колесова

АРТ-ТЕРАПИЯ ДЛЯ ГОРОДА************************************************ 52 Мими Ларссон о роли искусства в процессе преобразования городской среды Лилия Воронкова ГОРОДСКИЕ ИГРЫ ******************************************************* 58 Рунэ Дрюсен о стрит-арте и охоте за городскими сокровищами Лилия Воронкова СТРИТ-АРТ************************************************************** 64 Эстер Гантнер об уличном искусстве и о свободе общественного пространства Алексей Евстифеев ГОРОДСКОЙ БРЕНДИНГ**************************************************** 72 Аксель Колашник и Светлана Ландль о роли жителей в городском брендинге Светлана Ландль АРХИВИРОВАНИЕ ГОРОДА************************************************** 78 Адеола Энигбокан об «архивировании» города и мегаломании Мария Вейтц ПАРТИЦИПАТОРНОЕ АРТ-МОДЕЛИРОВАНИЕ ************************************ 82 Ваутер Остерхолт и Элке Эутентейс о партиципации и арт-моделировании города Лилия Воронкова ПАРТИЦИПАТОРНОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ**************************************** 88 Создание городской среды как социальный процесс Денис Шикалов Креативные индустрии и пространства: потенциал городов ***************** 94 Лилия Воронкова, Олег Паченков *Все тексты написаны на основе лекций в рамках проекта CityCult, а также на основании интервью с лекторами или переводов их статей.

Проект CITYCULT Что такое город? Каким он должен быть? Кто им управляет? Кому он принадлежит? В последнее время возникло множество дискуссий вокруг этих тем. Планирование и управление городами «сверху вниз» перестало быть эффективным и не отвечает больше потребностям и пожеланиям горожан. Люди уезжают из тех городов, где им трудно применить свой потенциал, и стекаются в более комфортные для жизни и работы места. Каким образом одни города становятся более привлекательными для жизни, чем другие?

Город, особенно крупный, невозможно понять и представить из какой-то одной перспективы. Помимо профессионального подхода градостроителей, планировщиков, урбанистов, транспортников и других специалистов существует точка зрения жителей. И не одна, а множество различных взглядов и мнений, присущих самым разным группам — социальным, профессиональным, поколенческим, классовым, статусным и множеству других.

Каким образом увязать вместе интересы различных групп? Как сделать город комфортным и приятным для жизни всех его обитателей? Кто должен это делать?

CityCult — это серия публичных лекций и дискуссий о том, какой может быть городская среда, какие успешные проекты и сценарии «оживления» городов существуют в других странах и контекстах. Это обмен мнениями о том, как сделать жизнь в городе интереснее и привлекательнее. Социологи, художники, дизайнеры и другие профессионалы рассказывают о своих реализованных проектах, которые сделали города более комфортными. Мы надеемся, что их опыт поможет осмыслить нашу собственную ситуацию, побудит к созданию новых проектов, обогатит культурную жизнь Санкт-Петербурга.

CIT

TY CULTURE

Креативный город Сегодня одним из самых популярных подходов к пониманию и планированию городов является теория «креативного города», в основе которой лежат исследования и книги Ричарда Флориды «Креативный класс» и Чарльза Лэндри «Креативный город».

Главный вопрос, на который пытаются ответить оба автора — как сделать города более жизнеспособными и комфортными за счет человеческого воображения и таланта. Ключевой характеристикой креативного города является среда, способствующая личностному развитию и проявлению индивидуальности горожанина. В креативном городе комфортно работать (потому что в нем решены бытовые проблемы); там удобно отдыхать (при этом учитываются различные интересы горожан); и самое важное — в таком городе есть возможность творческого развития (в самом широком смысле этого слова), раскрытия потенциала личности.

Креативность каждого города заключена в его жителях. Творческая энергия горожан — это мощный потенциал, который не менее важен сегодня, чем архитектурно-культурное наследие. Задача профессионалов, проектирующих и развивающих города, дать этому потенциалу развиться.

Отбирая темы лекций и спикеров для проекта CityCult, мы стремимся приглашать авторов таких проектов, которые вовлекают горожан во взаимодействие с городом. Мы напоминаем петербуржцам о том, что они имеют «право на город», которое состоит не только в возможности пассивно любоваться тем, что создано в нем другими, но и вносить свой собственный вклад. Мы хотим сделать Петербург местом, в котором нам самим хотелось бы жить.

Право на город — это не просто условное право доступа к тому, что уже существует; это активное право на преобразование города, на приведение его в соответствие с нашими общими нуждами и желаниями и, следовательно, преобразование нашей повседневной жизни, изменение наших архитектурных практик и просто альтернативное определение того, что значить быть человеком. Д. Харви «Право на город»

«Культурная столица» против «креативного города» Санкт-Петербург по праву гордится титулом «культурной столицы» России. Он обладает колоссальным историко-культурным наследием и справедливо считается одним из красивейших городов Европы и мира. Дворцово-парковые и архитектурные ансамбли, перспектива Невского проспекта, реки, каналы и мосты, ажурные решетки и впечатляющие соборы не могут не поражать воображение.

Однако наличие мощной культурной среды, отсылающей к прошлому, может стать серьезным препятствием на пути развития города. Материальное и символическое наследие Петербурга, его характер и образцовость создают определенную зависимость и не дают возможности развития новых элементов культуры. Так город постепенно умирает, превращаясь в декорации ушедших эпох.

По существу, мертвый город — это тот, где прошлое подавляет настоящее, а настоящее просто поддерживает прошлое, в основном, для туристов. Ч. Лэндри «Искусство создавать города»

Сегодня над Петербургом нависла угроза музеефикации: пятимиллионный мегаполис, четвертый по величине в Европе город превращается в красивую, но безжизненную жемчужину. Слепая защита культурного достояния исключает проявление творческого потенциала. Статус «музея под открытым небом» накладывает ограничения на развитие городской среды, и многие инициативные молодые профессионалы — ученые, художники, архитекторы, дизайнеры — вынуждены уезжать из Петербурга в города, где среда позволяет им реализоваться, приложить свои таланты. Охраняя здания и виды, мы забываем, что самая большая ценность креативного города — это его жители.

Развитие города не означает непременно разрушения и отказа от прошлого. Существует множество впечатляющих примеров того, как можно освежить выдающееся архитектурное и историческое наследие, талантливо «обыграв» его, сделав живым и актуальным, интересным и близким разным слоям населения. При помощи таланта и креативности нового поколения специалистов (архитекторов, дизайнеров, художников) и горожан, опираясь на существующий потенциал, можно наполнить красивый город жизнью, не угрожая ему.

Проект CityCult предлагает подумать над возможными сценариями развития и улучшения городской среды, которые могут вдохнуть в Петербург новую жизнь, сделать его современным, интересным, интерактивным городом XXI века.

ПАБЛИК-АРТ Как стать креативным городом XXI века, сохраняя уважение к культурному наследию, оставаясь объектом охраны ЮНЕСКО? Каким образом одновременно задействовать в развитии города два мощных двигателя — историческое прошлое и урбанистическое будущее? Эти вопросы чрезвычайно актуальны для сегодняшнего Петербурга.

Штефан Лутшингер Stefan Lutschinger Художник, преподаватель и исследователь из Австрии. Преподавал в университетах Вестминстера, Мидлсекса, Таллина, Санкт-Петербурга. В настоящее время является приглашённым исследователем в Центре изучения демократии Университета Вестминстера. В качестве художника участвовал во множестве проектов, в том числе в проекте внедрения актуального паблик-арта в городские пространства Вены. Член арт-группы Class Wargames (Лондон).

Штефан Лутшингер о музеефикации городов и креативных мэрах Многие считают, что художники должны заниматься только искусством, и такая идея кажется мне довольно реакционной. Крайне важно развивать партиципаторное искусство (participatory art), демократизировать искусство. Есть известная цитата Петера Вайбеля о том, что при помощи паблик-арта мы вряд ли сможем сделать людей умнее, но можем сделать умнее окружающую их среду.

Речь идёт как раз о том, чтобы сделать окружающий мир несколько лучше, поставить вопросы и попытаться найти на них ответы. Что такое публичность, общественность, общество? Не являемся ли мы просто фрагментированными, атомизированными субъектами? Что объединяет нас? Именно в поиске ответов на эти вопросы и заключается, на мой взгляд, общественная функция искусства.

Родоначальником пабликарта в Австрии стал один из основателей венского акционизма — Гюнтер Брус. Именно он в середине 1960-х годов начал предпринимать так называемые интервенции, внедрения в общественные пространства. В одной из первых акций забинтованный, с кровоточащими ранами Гюнтер Брус попробовал пройти через центр Вены, символизируя разделение австрийской столицы (в результате Второй мировой войны) своим собственным телом.Его остановили полицейские и арестовали.

С тех пор многое изменилось. Если какой-то художник попробовал бы осуществить подобную художественную акцию в Вене сегодня, то это вряд ли привлекло бы массовое общественное внимание; скорее всего, его бы приняли за стрит-артиста и, возможно, пожертвовали немного денег. Первые проекты паблик-арта были связаны именно с завоеванием публичных пространств, с поощрением людей не подчиняться общепринятым практикам. 1960-е годы характеризовались студенческими протестами во Франции, появлением ситуационизма, практиками дрейфа (исследование границ общественных пространств через вторжения, интервенции), культурой хиппи в США, появлением панк и DIY культуры в Англии.

Вскоре стало понятно, что необходимо не только завоевывать публичные пространства, но и «производить» их. Именно тогда феномен пабликарта выходит на новый уровень развития.

Например, в Вене период зарождения этой культуры связан с тем, что в травмированном поствоенном обществе с торжеством мелкобуржуазных ценностей (счастливая семья, ценность потребления и т. д.) публичных пространств попросту не существовало. И тут самое время вспомнить известное высказывание Руссо о том, что если кто-то заявляет права на территорию, огораживая её, то это можно вменить в вину не самому захватчику, а тем, кто не оспаривает это право.

К 90-м годам ХХ столетия угроза музеефикации города стала крайне актуальной для Вены — бывшей имперской столицы в условиях отсутствия империи. Стало очевидно, что идея Вены как музея не принесёт нам ничего нового, не позволит городу развиваться дальше, заморозив его в стереотипах австрийского культурного империализма. Кроме того, многие практики современного искусства 60–80-х годов, молодое цифровое и медиаискусство были вообще не представлены в городском пространстве. Публике не показывали работы начала ХХ века, например Густава Климта или Эгона Шиле.

Именно поэтому было принято решение создать так называемый Музейный квартал, расположив его в комплексе зданий бывшей резиденции австрийской кавалерии. Естественно, что защитники старой Вены сразу развернули большую общественную кампанию борьбы с новым проектом, сражаясь буквально за каждое здание. На переговоры и договорённости с ними ушло почти 10 лет.

в результате Музейный квартал всё-таки появился на свет — этот проект в области современного искусства и общественного пространства стал одним из самых популярных и значимых во всей Европе. Он действительно создал «живое пространство», в котором совсем не обязательно что-то потреблять, можно просто проводить время, общаться, наблюдать, создавать что-то самому.

В Вене создали даже электронный архив объектов паблик-арта, который существует с 1968 года и пополняется по настоящее время. Организовали специальный фонд поддержки проектов паблик-арта, куда вы можете отправить свою художественную идею и, пройдя конкурсный отбор, получить финансовую поддержку проекту — 100‑200 евро или даже несколько тысяч. Фондом управляет группа кураторов, которые входят в жюри и отбирают проекты. При этом, конечно, можно придумать и реализовать собственный проект безо всякого одобрения со стороны фонда.

Несколько лет назад город возглавлял крайне креативный мэр, политик популистского толка вроде Герхарда Шредера, который всячески пытался заниматься искусством сам. Он пробовал себя в области дизайна фонтанов, создания объектов паблик-арта — все эти попытки представляли собой крайне жалкое зрелище, но административный ресурс к вопросу их реализации прилагался довольно сильный. Его деятельность вызвала волну критики со стороны художников. В результате было найдено решение — создали фонд, который стал оценивать и отбирать проекты в области паблик-арта в Вене, в том числе с целью оградить общественное пространство от излишне активных арт-поползновений мэра города.

Нечто похожее я увидел в Красноярске — это город, полный объектов паблик-арта. Например, электрические деревья (буквально как на Бродвее) или трансляции джазовых композиций через громкоговорители на улицах. Как мне сказали, всё это свидетельства креативности тамошнего мэра. Мне кажется, надо всегда быть крайне осторожными, когда в вопросах искусства (и в особенности паблик-арта) активную роль начинают играть люди, наделённые властью. Такие инициативы в идеале должны ограничиваться культурными советами, фондами, объединениями кураторов.

АРТ-СКВОТTИНГ Арт-сквоттинг — разновидность уличного искусства, которое может пониматься как особая форма рефлексии над жизнью города и как способ ее преобразования. В нем отражаются история городского развития, варианты оживления заброшенных пространств и территорий с неопределенным статусом, политический драматизм, непонимание между местными жителями и предприимчивыми инвесторами, идеализм городского развития…

KUNSTrePUBLIK Филипп Хорст Philip Horst Паблик-арт художник и куратор из Германии, участник группы KUNSTrePUBLIK, которая создала сквот-проект «Парк Скульптур» в центре Берлина. На лекции он представил несколько наиболее интересных проектов, реализованных в берлинских публичных пространствах, и рассказал об их влиянии на жизнь района и культуру города.

Арт-группа, в которую входят пять художников и кураторов. «Парк скульптур» «Skulpturenpark» стал их первым совместным проектом. За пять лет существования «Парк Скульптур» принял около 50-ти паблик-арт проектов от художников из десятка стран и стал известным спонтанным open air проектом. В 2008 году «Skulpturenpark» был выбран в качестве одного из четырех арт-пространств для проведения 5-й Берлинской биеннале современного искусства.

филипп хорст О паблик-арте и захвате общественных территорий

Группа художников KUNSTrePUBLIK сочетет разные формы деятельности: образовательные проекты, городское планирование, артдеятельность и кураторство, активизм и работу с местными жителями. В своей работе они отталкиваются от изучения города и стремятся использовать средства и форматы, максимально подходящие конкретному контексту и ситуации, для критического и эффективного единения публики с искусством.

Для меня наличие любого забора является крайне привлекательным фактором. Если стоит забор — значит, туда нельзя. Почему? Что внутри? Как я могу туда попасть? Одна из наших стратегий — «открыть» этот забор, проникнуть внутрь, обойти препятствия. «Парк Скульптур» — это открытое публичное пространство для временных арт-проектов самого разного формата на пустыре, который замкнут блочными жилыми зданиями. В 2006 году наше внимание привлек заброшенный, с первого взгляда, участок в самом центре города.

Часть территории когда-то относилась к так называемой «полосе смерти» — пограничной части между двумя рядами Берлинской стены. Нам показалось, что это пространство можно оживить, сделать что-то новое. Начиная заниматься искусством в публичном пространстве, надо выяснить, кому принадлежит интересующий тебя участок земли. В нашем случае вся территория была разделена на 64 участка, которыми владели 24 собственника — частные лица и фирмы. Сейчас их осталось всего семь. Работать на объектах частной собственности проще. Когда вы создаете что-то на государственной или общественной собственности, сразу возникает целый ряд бюрократических проблем — разнообразные разрешения, согласования и т. д.

С частным владельцем можно попробовать договориться. А можно и не договариваться: просто начать что-то делать и посмотреть на реакцию. Когда вы слышите название: «Парк скульптур», то представляете чтото вроде музея. У нас от этой идеи осталось только название. Большинство наших скульптур — временные объекты, не имеющие коммерческой стоимости, которые были сделаны специально для этого места с учетом контекста. Придумывая проекты, мы старались учесть интересы местных жителей, вовлечь их в процесс «игры с пространством». Необходимое финансирование мы получили у ряда европейских и немецких федеральных культурных фондов.

Вот, например, один из первых проектов. Над пустырем, который ночью представляет собой опасное место, на проволоке между двумя домами на расстоянии 120 метров друг от друга мы подвесили лампочку в 300 Вт. К ней полагался пульт управления, который позволял включать и выключать свет, а также «бортовой журнал», куда обладатель пульта должен был вносить важную информацию о жизни пустыря.

В каждой семье окрестных жителей пульт и журнал хранились на протяжении 3–5 дней. За это время у людей в отношении лампочки вырабатывались определенные привычки. Например, перед сном какието семьи выключали сначала лампочку, а потом свет в квартире. Так своеобразно складывалось взаимодействие жителей с пространством и друг с другом.

В 2007 году часть нашего парка купил голландский инвестор, пообещавший построить на участке жилой комплекс «Итальянский квартал Берлина». Квадратный метр в новом «элитном» доме должен был стоить около 4000 евро. Может, это для Москвы и не очень большая сумма, но для Берлина это невероятно дорого. Инвесторы смотрели на «парк» с позиции богатого покупателя, типичного джетсеттера, который месяц живет в Нью-Йорке, месяц в Лондоне. Мы же смотрели на пространство с позиции сквоттеров. В итоге мы начали с инвесторами своеобразный «диалог» или «сражение» арт-средствами.

Южная часть парка, которую не выкупил инвестор, использовалась в основном собаководами для выгула своих питомцев без поводка — территория была довольно дикой, так что опасности животные ни для кого не представляли. Тем не менее, однажды по всей территории парка были развешаны объявления: «Осторожно — крысиный яд!» Не знаю, был ли он там действительно, но ктото явно захотел избавиться от собак. На эту тему мы решили сделать еще один объект — гигантскую скульптуру собаки с названием «И он приходит не один», символизирующую «пионеров» парка и подтверждающую их права на него.

В рамках Берлинской Биеннале в 2008 году был осуществлен еще один проект — «Карусель». Восемь автомобилей BMW медленно передвигались по кругу, в центре которого вечером зажигался огонь. В каждом автомобиле играла песня «This Land Is Your Land», написанная Вуди Гатри в 1920 году. Она была «народным» гимном США, в противовес патриотической «God Bless America». Песня рассказывала о проблемах страны, прежде всего, связанных с неравенством. В каждую машину можно было заходить и выходить, как катание на карусели. Этим проектом мы хотели показать всю банальность экономического детерминизма, вращающегося вокруг самого себя, на территории, где скоро будет построено элитное жилье.

Напрямую с представителями инвестора мы так и не пообщались, несмотря на то, что большая часть наших проектов в той или иной степени «заигрывала» с идеей «Итальянского квартала». Лишь однажды, когда мы сделали выставку сожженных машин, представители компании официально пожаловались в полицию на то, что мы «наносим ущерб их репутации», так как, если подобное увидят успешные клиенты, они сразу расхотят покупать дорогостоящие апартаменты. На это полиция ответила, что «художники — это тоже успешные люди».

Элитное жилье до сих пор не построено на заявленной территории. Наверное, помешал финансовый кризис. Зато захваченная нами часть пустыря все это время «жила» и стала знаковым местом.

Сейчас очень модна тема «креативных кластеров», где от художников требуется создавать «продаваемые» продукты. По сути дела, речь идет об инструментализации креативности и коммерциализации. К тому же, создание «креативных кластеров» зачастую приводит к джентрификации, когда стоимость аренды в районах, некогда населенных художниками и студентами, начинает резко возрастать, туда заезжает богатая модная молодежь со всего мира, открываются дорогие кафе, рестораны, галереи — но территория начинает терять свой шарм.

Мне всегда казалось, что самое важное — дать художникам пространство и свободу. А дальше — как получится. Для нас, как создателей объектов паблик-арта, одной из основных мотиваций является игра с властью, игра с сильными мира сего, которые думают, что владеют этим городом просто потому, что они купили кусочек земли.

Производя арт-объекты в общественных пространствах, мы осознанно не создаем продаваемого продукта, не участвуем в рыночной системе и не превращаем пространства в «уютненькие».

АРТ-АКТИВИЗМ Благодаря таким авторам, как Ричард Флорида или Джон Хокинс, в Последние десятиления широко распространилась идея о том, что креативность является фундаментальной составляющей успешного развития городов. Однако реализация подобного подхода на практике принимает самые разные формы.

С одной стороны, существование креативного класса создает новую ситуацию для классовой борьбы (проявляющуюся, в частности, в джентрификации). С другой стороны, такие формы творчества как ночная жизнь, экстремальные формы искусства и политический активизм часто не приветствуются властями. Города хотят креативности, но желают ее контролировать.

Власти не хотят, чтобы художники думали и изменяли существующий порядок. Им нужно, чтобы художники просто создавали красивые картинки. По мнению Педро Солера, художники необходимы для существования здоровой городской среды, поскольку они являются важными агентами в социальных процессах. При этом нередко им приходится бороться за возможность быть представленными в этой среде.

Педро Солер Pedro Soler Художник, специалист по новым технологиям, арт-менеджер и артактивист. Автор проектов в области мультимедийного искусства, организатор фестивалей, воркшопов, арт-проектов и арт-инициатив в городских пространствах. Участвовал в спасении и ревитализации бывших индустриальных пространств в Барселоне, Любляне и Монреале и Лондоне.

«Между искусством и властью лежит пропасть. Это представители разных миров, которые диаметрально противоположны». Жерар де Лаказ- Дютье

Педро Солер о роли художника в создании «креативного города» В последние 20 лет всё большей популярностью пользуется идея креативного города как места, в котором люди способны генерировать новые способы мышления, формировать новые пути решения экономических, социальных и экологических проблем. В подобном городе художникам (в самом широком смысле этого слова) отводится не последняя роль, так как они способны формировать не только художественную индустрию, но и городской контекст, в котором существуют люди.

Однако на практике возникает проблема взаимоотношений художников и «сильных публик»: их разделяет настоящая пропасть. Искусству нужно развитие, движение вперёд, тогда как власть по природе своей консервативна. Художнику нужна свобода творчества и возможность самовыражения. Власти же хотят, чтобы художники просто создавали красивые картинки.

В результате художники ищут особые места в городе, где контроль осуществляется в наименьшей степени. Как правило, это самые дешёвые и неблагополучные районы. Художники создают там студии, открывают галереи, вокруг образуется инфраструктура, открываются бары, клубы, и тогда места начинают привлекать более состоятельную публику: начинается процесс джентрификации.

Последствия деятельности художников часто носят конфликтный характер. С одной стороны, власти довольны тем, что повышается престиж некоторых районов — создаются места, привлекающие девелоперов. Но с другой стороны, художники способствуют таким, по их мнению, негативным процессам, как распространение и популяризация культуры гомосексуальности, феминизации, ночной жизни и так далее. Это создаёт напряжение, и нужно искать способы его преодоления. Приведу пример района Сan Ricart в Барселоне. Это один из промышленных районов, в котором селилось большое число художественных сообществ. С определенного момента в нем появились здания, интересные для девелоперов.

Например, когда я в 2006 году попал на арт-фабрику Хангар (Hangar– бывшая текстильная фабрика), многие художники были оттуда уже выселены, а их помещения переданы в аренду организациям, приносящим доход. Когда-то художники были нужны, чтобы сделать это место креативным, привлекательным, а после того как нужный имидж был создан, потребность в художниках отпала, их стали выселять, и на их место пришли дорогие офисы высокотехнологичных компаний.

Мы начали борьбу: создали организацию, в которую вошли жители квартала, художники, архитекторы и историки. Под лозунгом «Can Ricart — для всех!» мы начали думать о том, как сохранить это место для художников, и как это повлияет на социальную жизнь города? Наши усилия оказались не напрасными, и через два года мы добились закрепления за фабрикой статуса исторического достояния.

Вторым нашим шагом стала разработка плана, как это место может быть преобразовано в интересах местного сообщества. Этот план мы представили правительству. Параллельно мы начали сквотирование. В ответ полиция закрыла артфабрику на 10 дней, но нам удалось привлечь внимание общественности. Активно выступила пресса, пропагандируя необходимость создания в городе креативных мест. Вскоре почти весь город стал обсуждать ситуацию, прибыли даже представители ООН. Мы смогли добиться передачи части пространств художникам, но рабочие, которые жили на территории фабрики, были выселены.

Мы заставили власть бояться нашей активности. В результате был принят план, по которому заброшенные фабрики изымались в собственность государства и передавались художникам для создания креативных пространств. Но это не совсем то, чего мы хотели. Мы не хотели получить права на исключительное пользование фабриками, мы хотели сосуществовать с людьми, которые жили на этих территориях, например, с рабочими. Мы добивались единого пространства для всех.

Второй объект, о котором я хочу рассказать, находится в Любляне, в Словении. Это фабрика по производству велосипедов Tovarna Rog, построенная в 1950-х годах. После распада Югославии фабрика была заброшена, и началось ее сквотирование художниками. Через некоторое время, чтобы сохранить за собой здание, обитателям фабрики пришлось сделать из неё «европейский» проект. Здание было отремонтировано, вычищено, открылись кафе, бары.

С одной стороны — хорошо, так как пространство осталось у художников, но с другой стороны, они были вынуждены идти на компромиссы. Пришлось писать большой официальный проект развития территории, выделять площади под проведение публичных лекций, кинопоказов и так далее. Как вы видите, в обоих случаях здания были сохранены за художниками. Однако триумф капитализма не был остановлен. Мы, как художники, создаём стоимость этих пространств, они же продолжают нас контролировать.

В Монреале ситуация слегка отличалась от вышеописанных. В районе Mile End наблюдалось наиболее плотное поселение художников. Как и в предыдущих примерах, присутствие художников в бедном районе стимулировало его развитие, вызвав рост цен на жилье. Аренда стала превышать ту планку, которую художники могут себе позволить.

Для того чтобы противостоять этим процессам, художники объединились и обратились к правительству с заявлением, что они являются важной движущей силой в развитии города, и если им придётся съехать, то город останется без развития искусства и понесёт большие убытки. Следовательно, правительство должно пойти с ними на компромисс. В качестве решения художники предложили заморозить рост арендной платы. Правительство пошло на уступки, и этот пример можно считать наиболее успешным. Художникам не только удалось сохранить свои студии и продолжить работу, но и, доказав властям свою значимость, сохранить единство и целостность самого района.

Эти три примера показывают нам, как, объединяясь, политизируясь и оказывая организованное давление на правительство, художники могут добиться существенной выгоды для себя, для местного сообщества и для развития искусства в целом. С одной стороны, художники создают новые пространства, с другой — стараются сохранить уже существующие. Наша работа носит междисциплинарный характер.

Мы работаем с архитекторами, гражданскими активистами и представителями самых разнообразных профессий. Мы добились успехов, заставили правительство корректировать курс сообразно нашим пожеланиям, но главное, о чем мы должны помнить — это то, что самая важная часть работы, которую мы ведём, протекает на нижнем уровне, в локальных сообществах.

Поле нашей битвы за креативность лежит в плоскости повседневного, материального и даже телесного — в конечном счете, речь идет о комфортном самоощущении в пространстве города.

ДЖЕНТРИФИКАЦИЯ В последние десятилетия города во всем мире переживают «джентрификацию» — процесс преобразования ветхих, разрушающихся или промышленных территорий, который сопровождается ростом цен на недвижимость, сменой инфраструктуры и населения этих мест. Среди последствий этих изменений — коммерциализация районов, которые теряют свой дух и свою индивидуальность, растет поляризация общества и городов.

Джентрификация — неолиберальная версия развития города в условиях капитализма. Несмотря на то, что это только один из возможных сценариев урбанизации, он становится в последние годы все более распространенным. Российским городам неизбежно придется столкнуться с этим явлением.

Джентрификация как мейнстрим городского развития

Андрей Хольм Andrej Holm Известный берлинский социолог, активист и участник гражданской инициативы «Мы все остаемся!» (“Wir bleiben alle!”), пытавшейся противостоять негативным последствиям джентрификации Восточного Берлина в 1990-х и 2000-х годах.

Джентрификация предполагает кардинальное строительное и социальное преобразование прежде неблагополучного городского района в элитные кварталы (от английского слова «gentry» — богатые, привилегированные, правящий класс). При этом прежних жильцов района в ходе его реконструкции, чаще всего, ждёт выселение — они оказываются не в состоянии платить возросшую арендную плату или покупать квартиры.

Одна из распространённых моделей джентрификации в Европе — модель двух волн. Первой волной обычно становятся художники, скульпторы, музыканты и другие творческие люди, которые за бесценок (а порой и вовсе бесплатно — посредством сквоттинга) приобретают или занимают пустующие, ветхие, заброшенные здания. Как правило, таких культурных «точек» в одном месте возникает множество. Несколько лет богема проводит в стенах какого-нибудь занятого ими здания бывшего завода, облагораживая его и невольно придавая району позитивный имидж.

Территория постепенно становится точкой притяжения внимания горожан и туристов. Ни власти, ни бизнес на первых порах не мешают художникам. Но потом наступает время второй волны — зажиточных бюргеров, которые вытесняют самих художников и сквоттеров, чтобы в полной мере воспользоваться символическими благами облагороженных территорий и продолжить изменения. 28

На место мастерских приходят коммерческие галереи, на место баров — рестораны, появляются дорогие магазины, арендные ставки коммерческих помещений и квартир растут. Население района кардинально меняется. «Зажиточные европейцы, — говорит Андрей Хольм, — больше не хотят жить в одноэтажных пригородах. Напротив, центральные районы городов становятся привлекательнее по мере роста уровня жизни. Человеку может понадобиться задержаться на работе до 22:00, и после этого он захочет оказаться дома в сравнительно короткие сроки, а значит, должен жить неподалёку. Также он может захотеть перекусить в одном из ресторанов, которых опять-таки больше в центре города. Следовательно, где-то там и нужно жить».

Как ни странно, ещё более привлекательными делают центральные районы городов высокие цены на недвижимость. Дело в том, что многие европейцы, как и россияне, приобретают квартиры не для жизни, а в качестве стабильного вложения средств. Покупаемую для этих целей недвижимость в Европе прозвали «бетонным золотом» — за высокие проценты дохода (цены на неё постоянно растут). В последние несколько лет число желающих обзавестись своим «бетонным золотом» выросло на порядок. В условиях мирового финансового кризиса, когда все мировые валюты не отличаются стабильностью, вложиться в квартиру или офис, действительно, представляется наиболее надёжным.

В итоге всплеск спроса приводит к серьёзному росту цен. Так в районе Берлина Пренцлауэр-Берг (Prenzlauer Berg) стоимость квадратного метра в престижных жилых комплексах уже в два раза превысила среднюю стоимость квадратного метра обычного жилья в близлежащих районах, сообщает Хольм. Джентрификация Пренцлауэр-Берга привела и к тому, что здесь порядка 30% жилья оказалось приватизированным (в отличие от российских городов в Германии принято арендовать жилье, поэтому такая цифра выглядит высокой).

Впрочем, коренные жители региона уже не смогут оценить масштаб урбанистических преобразований — по статистике, около 80% старого населения Пренцлауэр-Берга вынуждено было сменить место жительства. «Я шестьдесят лет живу здесь, но ещё никогда не чувствовал себя более чужим в этом районе», — с горечью говорит один из оставшихся старожилов. Жители понимают, что старый город сюда больше не вернуть. И им остается либо привыкнуть к ослепительному свету неоновых витрин и шуму многолюдных бульваров, либо уехать в другой, более тихий район, пока джентрификация не добралась и до него.

В Петербурге джентрификация может прийти в районы промышленной застройки Лиговского проспекта и Обводного канала, где в бывших фабричных помещениях последние годы активно развиваются лофт-проекты и артпространства («Этажи», «Треугольник», «Ткачи», «Звёздочка» и многие другие). Дизайнеры и хозяева этих галерей, хостелов и фотостудий не задумываются о том, что их проекты, возможно, будут существовать лишь считанные годы.

После этого получившие признание кварталы отойдут под скучные, но прибыльные бизнес-центры, отели и элитное жильё. Другой точкой развития этих процессов в городе может стать петербургская Коломна, вокруг благоустройства которой сегодня ведутся интенсивные обсуждения.

Как любой серьезный учёный, Андрей Хольм старается избегать оценочных суждений. Сам он принимал активное участие в протестах против джентрификации Восточного Берлина и не является её сторонником в сегодняшнем варианте, но и позитивные стороны этого явления Хольм всё же отметил.

Джентрификация улучшает и развивает территорию, делает жизнь в городах комфортнее. Она ведёт к перемешиванию населения, что положительно сказывается на атмосфере районов, не позволяя им превратиться в замкнутые гетто по социальному или этническому признаку.

А вот основной минус джентрификации, по мнению Хольма, заключается в том, что «облагороженной» территорией пользуются не те, кто заселял её до обновлений, а совсем другие люди. Прежние жильцы, как правило, вытесняются в худшие и удалённые районы. Как избежать ущемления их прав, сохранив достоинства джентрификации, остается открытым вопросом.

На встрече с Андреем Хольмом не обсуждался путь урбанистического развития современного Петербурга. Учитывая непредсказуемые условия российской реальности и отсутствие серьезных исследований, зарубежный учёный не взялся прогнозировать будущее города. Но, если принять во внимание, что практически всё происходящее в Европе рано или поздно повторяется и по эту сторону государственной границы, с уверенностью можно сказать: джентрификация придёт и к нам. А вот как скоро и в каком виде — покажет время.

DiY ДЕЛАЙ САМ Пиксельэйк — это трансдисциплинарная платформа для развития и представления экспериментального искусства, дизайна и технологий, исследований и активистских проектов.

Kiasma / Kerava Art Museum / Academy of Fine Arts / Myymälä2 / MUU gallery / Akkuna gallery / Vanha / Botanic Garden and mo

Куратор, продюсер, исследователь, инициатор различных проектов в области медиа и экологических видов искусства и активизма. Специализируется на создании и развитии сетевых отношений между различными профессионалами, работает над организацией устойчивых междисциплинарных проектов.

FESTIVAL OF ELECTRONIC ART & SUBCULTURES // HELSIN

Пиксельэйк возник как проект саунд-художников, которые работали с электронной музыкой под крышей музея современного искусства Киасма (Хельсинки). Cо временем проект выплеснулся в пространство города и сменил приоритеты. Пиксельэйк инициирует интересные арти активистские проекты, направленные на трансформацию городской среды. Постепенно на базе Пиксельэйк возник образовательный сетевой проект Пиксельверсити (Pixelversity), ориентированный на междисциплинарное сотрудничество между художниками, работающими в разных областях творчества, социальными учеными и просто интересными и активными людьми из Скандинавии, Прибалтики, Северо-Западной России.

Эндрю Патерсон Andrew Gryf Paterson

PI ELACHE

Pixelache

Эндрю Патерсон об «открытом контенте», горoдском пространстве и DIY культуре Платформа Пиксельэйк базируется в Хельсинки с 2002 года и функционирует по принципу сети, в которую включены как финские, так и международные ассоциации. Для многих участников фестивали и встречи в рамках Пиксельэйк становятся основным способом публичного представления их профессиональной деятельности. Это также возможность продемонстрировать свои увлечения, протестировать проекты, поиграть в прототипирование города и т. п.

С тех пор, как интересы участников стали фокусироваться на городе, идеология «открытого контента» дополнилась идеологией «открытого пространства» (open space), к звуковому искусству прибавились стрит- и паблик-арт проекты. В рамках Пиксельэйк не раз проводились артинтервенции на улицах и площадях, рассчитанные на вовлечение прохожих в коммуникацию с городом.

Платформа идентифицирует себя, прежде всего, с идеологией «открытого контента» (open-source), которая предполагает свободное сотрудничество людей на основе внеэкономических ценностей и неиерархических методов организации деятельности. Феномен «открытого контента» существует в виде общественных проектов и инициатив, охватывает образование, науку, высокие технологии, культурные сообщества, гражданское общество, искусство, медиа и другое. PI ELACHE

Для художников важно выйти за пределы музейного пространства. Проекты на стыке искусства, дизайна и высоких технологий в публичных пространствах позволяют критически взглянуть на город, выявляют скрытые механизмы городского функционирования, предлагают новые возможности. Примерами таких проектов могут служить партизанское садоводство (guerrilla gardening), музыкальные интервенции на улицах города, видеопроекции на стены зданий, временно установленные арт-контейнеры на площадях, альтернативные городские экскурсии и т. п.

Кроме идеологии «открытого контента», основополагающим в работе платформы Пиксельэйк был подход «Делай сам» (Do It Yourself — D.I.Y.), который позже развился в коллективный принцип «Делаем сами» (Do-It-Ourselves) и «Делай с другими» (Do-It-With-Others — D.I.W.O.) Эта тенденция отсылает к социальной и общественной форме обучения: познание через опыт и общения с другими людьми. Этот подход особенно популярен в экспериментальной электронике, био-арте и в интервенциях в городские пространства.

Вышеупомянутые принципы легли в основу подхода участников Пиксельэйк к взаимодействию с общественными пространствами. Например, в 2004 году, медиа мастер-класс на центральном железнодорожном вокзале в Хельсинки объединил художников, работающих в жанре перформанса, прохожих и археологов.

Со временем фестиваль разрастался, эксперименты наводнили город и окрестности. Галереи, хостелы, площади и улицы становились площадками для проектов.

Другой пример — инициированные Йоном Иригойеном городские исследования, целью которых было «отвоевывание» городского пространства. Они приняли форму прогулок и семинаров, таких как «Невидимый город» или «Экспедиция Каллио».

В 2012 году Пиксельэйк стал партнером марафона «Делай сам» в Санкт-Петербурге, который был направлен на изменение и улучшение городского пространства силами самих горожан. Традиционно проекты улучшения и развития городской среды - это масштабные девелоперские проекты. Для их реализации требуются существенные инвестиции времени, политический и финансовый капитал. В то же время они, в первую очередь, направлены на извлечение прибыли, а не на нужды и интересы граждан. В результате таких проектов городская среда чаще всего не становится комфортнее.

Когда традиционные механизмы не работают на помощь приходит тактика локальных проектов и идеология «делай сам». Практика западных городов показывает, что небольшие постепенные микро улучшения порождают глобальные преобразования городской среды. Такой подход называют: «легче, быстрее, дешевле» / «городской ремонт» / «городская акупунктура» или «партизанинг».

В Петербурге существует немало различных городских инициатив и профессионалов, которые занимаются благоустройством дворов, улучшением визуального облика районов, озеленением города, раздельным сбором мусора и др. По мнению организаторов марафона «Делай сам», необходимо обмениваться опытом и знаниями, понимать, что есть единомышленники.

Не менее важно вовлекать в такие проекты горожан, потому что только сами граждане знают, каким они хотят видеть свой город. Поэтому петербуржский марафон ставил целью развитие местных сообществ и актвивизма и с удовольствием присоединился к лозунгу фестиваля Пиксельэйк «Do-It-With-Others» (D.I.W.O.).

ИНТЕРАКТИВНЫЙ ДИЗАЙН Арт-объекты в городской среде способствуют созданию более дружелюбного и открытого пространства. Применение технологий позволяет превратить эти произведения искусства в коммуникационные каналы и привлечь горожан к участию в формировании окружающих их территорий. Подобного рода объекты, реализованные на стыке дизайна, арта и технологий предоставляют жителям города новые возможности. 38

интерактивные объекты в городской среде

Unsworn Industries Студия интерактивного дизайна и инноваций, которая базируется в городе Мальмо (Швеция). Она была основана профессиональными художниками и дизайнерами Эриком Санделином и Магнусом Торстенссоном в 1998 году для работы с интерактивными объектами.

В своих проектах команда Unsworn Industries активно использует технологии, приспосабливая их к человеческим потребностям, пожеланиям, поведению. Студия получила международное признание как команда новаторов в области дизайна, искусства и образования. Проекты Unsworn Industries можно встретить в крупном магазине Токио, на улицах Боготы, в Бостоне на конференции, посвященной вопросам дизайна, в галереях Парижа или Нью-Йорка.

Как спроектировать городскую среду так, чтобы учесть интересы не только городских властей и инвесторов, но и различных групп населения? Что важно, а что нет для развития той или иной городской территории? Группа профессионалов из студии Unsworn Industries в разработку своих проектов включает партиципаторный элемент — они стараются привлечь население к обсуждению городской среды, и делают это нестандартными и привлекательными способами.

К числу недавних проектов, реализованных студией Unsworn Industries, относятся, в частности, Parascope, созданный для города Мальмо, чтобы поддерживать диалог властей с жителями города; Telemegaphone — проект, представляющий собой интерактивный сервис, инсталлированный в одном из фьордов на западе Норвегии, и Megaphonebooth — открытая для публики кабинка с мегафоном, установленная в центре Хельсинки. Все три проекта являются не просто функциональными сервисами, служащими каналами для коммуникации, но и стильными дизайнерскими объектами.

Parascope представляет собой бинокулярный прибор для осмотра местности. С его помощью можно «заглянуть в будущее» одного из районов Мальмо и увидеть панорамное изображение, представляющее визуализацию потенциального будущего этого района, сконструированного на базе пожеланий его жителей. 40

Студией Unsworn Industries совместно с партнерами были созданы три параскопа для города Мальмо. Каждый из них содержит несколько панорам — вариантов развития городских публичных пространств. В «панорамы будущего» включены трамвайные рельсы, утопающие в траве, оранжерея на крыше школы, велосипедная парковка, соединенная с трамвайной остановкой с помощью лифта, специально оборудованная площадка для выгула собак.

Для создания изображений проводились исследования пожеланий жителей — членов местного сообщества — по изменению и преобразованию данного пространства. Затем на основе полученных данных были созданы «панорамы будущего». Воспользовавшись прибором, каждый желающий может сравнить потенциальные варианты развития местности друг с другом и с тем, что существует на этом месте в настоящий момент.

Telemegaphone Интерактивный объект в виде динамиков высотой 7 метров, который автоматически принимает телефонные звонки и транслирует голос звонящего человека в близлежащее пространство. Этот объект был установлен на вершине горы близ фьорда Дэйлсфьорд (Dalsfjord) в западной Норвегии и в течение нескольких недель 2008 года работал в тестовом режиме нон-стоп, передавая входящие звонки на территорию близлежащей деревни, в долину и вдоль фьорда. За это время он стал частью жизни городка.

Звонки на телемегафон поступали со всех концов света, с его помощью передавались приветы друзьям и родственникам, поздравления с днем рождения, пелись песни, включались популярные мелодии. Специально созданный блог позволил авторам проанализировать отношение местного сообщества к проекту (в основном положительное, часто — восторженное), кроме того, авторы собирали мнения жителей и представителей властей, опрашивая их при личных встречах, а также через социальные сети. Проект получил широкий отклик и инициировал многочисленные дискуссии.

«Может ли кто-нибудь из Норвегии подтвердить, что это правда?», «Это жульничество, это нереально, только идиоты могут в такое поверить», «Можете себе представить жизнь в этой долине? Особенно, когда тебя будят в 3 часа ночи?» — писали в социальных сетях. Однако местные жители отнеслись к проекту гораздо более лояльно.

«Дэйлсфьорд стал не просто более привлекательным, он стал реально крутым!», «Это просто гениально!»,

«Я смеюсь и не могу остановиться! Дейлсфьорд, мой родной город, стал международным центром культуры и искусства! К сожалению, инсталляция закрыта, и номер больше не работает». Люди влюбились в Телемегафон; они стали звонить и громогласно поздравлять друзей с днем рождения, приветствовать соседей или просить приятеля принести на вечеринку еще пива. Спустя полгода по желанию местных властей объект был трансформирован в постоянно действующий грандиозный канал коммуникации, служащий одновременно и наземным ориентиром.

Megaphonebooth Был установлен в 2010 году в центре Хельсинки на территории музея современного искусства Kiasma в рамках арт-фестиваля. Он представлял собой публичный мегафон, который за монету в 1 евро позволял каждому желающему в течение одной минуты обратиться с речью к окружающим через телефонную трубку, соединенную с усилителем и репродуктором. Люди могли высказывать свои мысли громко и без какой-либо цензуры.

«Мы попытались установить мегафоны в нескольких публичных местах Хельсинки, но наши предложения были отвергнуты одно за другим. Городские власти побоялись возможного шума» — объяснил Магнус Торстенссон из Unsworn Undustries. Кому позволено контролировать публичное пространство и за какую цену? Какие действия граждан являются санкционированными и дозволенными властями? В каком мире подобные мегафоны могли бы быть частью обыденной городской инфраструктуры?

Наши проекты, с одной стороны, предоставляют неожиданные возможности, но в то же время, ставят вопросы, касающиеся ответственности, контроля и демократии.

ГОРОДСКОЙ ДИЗАЙН Что такое живой город? Что делает город приветливым и удобным, а что — закрытым, фрагментированным, «городом не для всех», исключающим, лимитирующим? Какую смысловую нагрузку несет городской ландшафт? Городской дизайн является одним из механизмов создания публичной жизни в городских пространствах. Он служит средством снятия социального напряжения и повышения комфорта городской жизни для различных слоев населения. 46

Копенгаген и Мальмо: города для жизни*

Юлия Колесова Психолог, дизайнер городской среды, преподаватель; участвует в формировании программы «Дизайн Среды» на факультете дизайна СПбГУ; со-организатор воркшопов в междисциплинарной команде специалистов по проектированию публичных мест и благоустройству дворов в СанктПетербурге, участник «Открытой Лаборатории Город» (ОЛГ).

Городской дизайн можно понимать как искусство городского формотворчества и организации пространства. Он проявляет себя в разных видах, становясь языком, на котором город говорит со своими жителями — о частной, общественной и коллективной жизни, о демократических, контролирующих, креативных пространствах. Городской дизайн позволяет обозначить степень свободы горожан в публичных местах, готовность обеспечить им долговременное комфортное пребывание и лучшие пути перемещения по городу и т. п. * По результатам ознакомительной поездки в Копенгаген (Дания) и Мальмо (Швеция) в рамках программы Совета Министров Северных Стран.

в Копенгагене и Мальмо Мы можем наблюдать, как создаются условия для равного свободного общения и перемещения горожан, как можно обустроить улицы, парки, аллеи и пустующие здания таким образом, чтобы они стали привлекательными для разных социальных групп.

Район Нёрребро Nørrebro Эта часть Копенгагена с 60-х годов ХХ в. плотно заселялась мигрантами. Сегодня здесь живет наибольший процент жителей, принадлежащих разным этническим группам. Центральная улица Нёрреброгате и прилегающие переулки полны этнических ресторанов, магазинов, парикмахерских, лавок по продаже халяльного мяса и т. п.

Район известен своими конфликтами, например, в 80-е годы Нёрребро неоднократно становился местом ожесточённых столкновений датской полиции и сквоттеров. Одним из способов снижения агрессии и профилактики социальных и этнических конфликтов стало создание в этом районе публичных мест. Возникшие площади с особым дизайном приглашают жителей поиграть с пространством. Игра и насилие — несовместимы. Район изменился. Новые пространства не только разнообразили жизнь местного населения, но и привлекли людей со всего города, поднимая значимость района в контексте всего Копенгагена.

Интересно, что городской скандинавский дизайн не задает определенную функцию публичным местам, а предоставляет возможность различных сценариев поведения. Общественная жизнь сама зарождается в этих пространствах и задерживается среди новых элементов городского ландшафта. Для моих коллег — дизайнеров среды, архитекторов и урбанистов — это является отличным примером того, что город нуждается в местах, свободных от контроля и диктата, поскольку именно такие пространства часто служат пристанищем для тех, про кого «забыл» город.

Улица, площадь перестают быть транзитной линией, рутинным маршрутом горожан и превращаются в место коммуникации, внимания и соучастия, в место публичного высказывания.

Живым город делают не шумные массовые праздники, а то, что горожане своими действиями, присутствием, внешним видом и взаимодействиями создают повседневную жизнь городских пространств и особую уникальную атмосферу, отличающуюодну территорию от другой.

Еще одна проблема, не менее остро стоящая для многих мегаполисов — пребывание детей в городском пространстве. Кажется, датские и шведские городские дизайнеры достаточно успешно справляются с этим вопросом. Детские площадки встречаются повсюду: они расположены во дворах, аллеях, парках, причем часть из них предназначена не только для игры, но и для исследований, обучения.

То, что объединяет такие проекты датчан и шведов — ориентация на использование природных материалов и интересных сюжетов, отсутствие физически выраженных границ между «внешним миром» и территорией для детей, подчеркивание их единства. Например, в Мальмо путь ребенка от дома до школы специальным образом маркируется такими знаками, которые близки к миру ребенка и могут представлять для него естественный интерес: следы животных, кочки, разноцветные столбики и др. Для детей такой дизайн среды — одновременно и навигация, и развлечение, превращающее их отношения с городом в игру.

Хочется упомянуть еще одно явление, не характерное для российских городов — площадки для скейтеров — это игровое пространство для молодежи, группы, которая чаще других игнорируется на уровне городского дизайна. Скейтбординг, как часть альтернативной транспортной инфраструктуры и как спорт, активно поддерживается и в Копенгагене, и в Мальмо. Специально созданные для скейтеров площадки можно найти в городских парках, в новых районах, как в богатых, так и в бедных кварталах.

Даже некоторая городская мебель спроектирована так, чтобы скейтеры могли встраивать ее в свои маршруты. Власти заботятся о включении самых различных групп во взаимодействие с городом, снимая тем самым возможность возникновения конфликтов, стремясь избежать отчуждения молодежи от городского пространства.

В Санкт-Петербурге постепенно осознается роль и значимость публичных пространств. Все четче проявляется тенденция привлекать к созданию комплексных проектов городского устройства не только архитекторов, но и представителей других профессиональных групп — дизайнеров городской среды, социологов, экономистов, инженеров, специалистов по транспорту, а также девелоперов, представителей разных ветвей власти, городских активистов. Можно сказать, что Санкт-Петербург переживает сегодня стадию анализа и накопления знаний, поэтому так важно знакомиться с опытом других стран в обустройстве городских пространств и механизмами реализации городских проектов во всем их многообразии.

АРТ-ТЕРАПИЯ ДЛЯ ГОРОДА Никто не любит строительные заборы. Реконструкции внутри городского пространства причиняют дискомфорт и вызывают раздражение. Существуют ли механизмы сглаживания подобного недовольства? Как примирить горожан с временными неудобствами?

Мими Ларссон о роли искусства в процессе преобразования городской среды

Мими Ларссон рассказала о том, как ограждения строительной площадки метрополитена в интересах соседей и прохожих превращаются в галерею уличного искусства, о том, как искусство помогает сглаживать противоречия, и как оно влияет на социальные взаимодействия и жизнь горожан.

Мими Ларссон Mimi Larsson Социальной антрополог, исследователь, куратор проектов в области образования и искусства, сооснователь городской арт-галереи «Rumkammerat» в Копенгагене. В настоящее время работает менеджером проекта «Искусство на ограждениях» компании Metroselskabet (Метрополитен Копенгагена).

Копенгаген — быстрорастущий город, в котором ежемесячно появляется 1500 новых жителей. Строятся новые кварталы, развиваются и улучшаются старые. Одним из важнейших элементов этих изменений становится хорошая инфраструктура. Так, в 2002 году открылась первая линия метро, связывающая жилой квартал с центральным Копенгагеном. В 2007 году вторая линия обеспечила быстрый доступ к аэропорту. В 2010 году было начато строительство кольцевой линии метрополитена — 17 новых станций появятся к 2018 году.

Работы по строительству метро ведутся в плотно застроенной городской среде. Стройка и заборы заполонили наиболее значимые для города пространства, включая Ратушную площадь. Эта ситуация создает достаточно много неудобств как для окрестных жителей, так и для коммерческих предприятий, зависящих от привлекательного окружения и потоков посетителей. Соответственно, возникает напряжение и недовольство горожан.

Проект «Искусство на ограждениях» был инициирован компанией метрополитена Metroselskabet в тесном сотрудничестве с городскими властями Копенгагена и Фредериксберга в 2011 году. Основной идеей было превратить ограждения вокруг строящихся линий метро во временные творческие лаборатории. Настенные рисунки, выставки, городская мебель, озеленение — самые разнообразные проекты появились на заборах вокруг строек, что внесло разнообразие в жизнь города, помогло снять напряжение и недовольство горожан.

За первый год работы было реализовано около 80-ти проектов на 12-ти площадках в разных частях города. В основном, это были художественные проекты и граффити, сделанные с учетом окружающего контекста и специфики районов. В 2013 году заборы в общей сложности 19-ти площадок будут отданы под реализацию подобных проектов. Будущие работы обещают быть более масштабными и разнообразными, и должны будут в первую очередь ориентироваться на потребности и возможности окружающих строительство территорий, жизнь и интересы местных жителей.

В 2012 году было поддержано более 90 работ и выделено 1,5 миллиона Датских крон (200 000 евро) на их реализацию. Деньги на финансирование этого арт-проекта зарабатываются продажей специально отведенных для рекламы участков ограждений.

Работы на ограждениях в 2012 году были выполнены художниками, дизайнерами, местными жителями, художественными школами и культурными институтами — теми, кто подал заявку в компанию метрополитена и прошел конкурсный отбор. Подать заявку может любой желающий, затем специальный комитет отбирает наиболее интересные работы и оказывает им финансовую поддержку. Все работы в рамках проекта обязательно согласовываются с различными городскими службами. Компания заботится о том, чтобы работы соответствовали нормам (прежде всего, нормам безопасности) и правилам, в особенности тем, которые связаны с дорожным движением.

На политическом уровне проект «Искусство на оргаждениях» нашел живой отклик. Нередко выставки на том или ином участке открывает мэр города или другие политики. Такой интерес закономерен, потому что строительные работы и их влияние на жизнь в городе активно обсуждаются как на политическом, так и на общественном уровне. Газеты часто публикуют рассказы о трудностях, испытываемых жителями районов, по соседству с которыми появились строительные площадки, а проект «Искусство на оргаждениях» как раз призван снимать эти противоречия. Вокруг стройплощадок метрополитена собираются люди, открываются кафе и магазины.

Окна в ограждениях позволяют прохожим следить за работами на стройке, а также дают частичку дневного света магазинам и квартирам, оказавшимся рядом с забором. Кафе напротив забора предоставило своим гостям барные стулья перед окнами, сделав ситуацию еще более привлекательной

Арт-проекты на ограждениях привлекают зрителей и стимулируют социальную жизнь в городе, а не уничтожают ее, что обычно характерно для строек. И хотя искусство полностью не устраняет дискомфорта, который возникает из-за строительных заборов в центре города, оно вносит свой яркий вклад в создание комфортной городской среды.

ГОРОДСКИЕ ИГРЫ Игра захватывает, увлекает, обостряет наше внимание, заставляет проявить смекалку и приложить усилия для достижения финала. Проект «Охота за городскими сокровищами» (Urban treasure hunt) — это интерактивная игра, которая позволяет жителям и гостям Копенгагена по-новому взглянуть на город и почувствовать его своим.

Известный формат «treasure hunt» был превращен в городской квест, где объектами «охоты» становятся стрит- и паблик-арт объекты, обыгрывающие культуру и среду города. Проект показывает, как уличное искусство позволяет раскрыть потенциал города, увидеть скрытые для невнимательного взгляда «сокровища», которые уже имеются в городском пространстве, создать персональные отношения жителей с городом.

Рунэ Дрюсен о стрит-арте и охоте за городскими сокровищами

Рунэ К. Дрюсен Rune K. Drewsen Специалист в области графического дизайна и рекламы, художник; сооснователь творческой мастерской и городской художественной галереи «Rumkammerat» в Копенгагене. Рунэ является активным уличным художником и «бомбит» улицы с 2004 года.

Многие с детства знают игру «Охота за сокровищами», в которой нужно искать спрятанный клад, следуя подсказкам. Идея использовать правила этой игры для знакомства жителей с собственным городом получила воплощение в проекте городской художественной галереи «Rumkammerat» в Копенгагене.

Город наводнен «сокровищами», мимо которых мы ежедневно проходим. Мы спешим из дома на работу и обратно, не глядя по сторонам, не обращая внимания на маленькие детали, которые важны для города, поскольку делают его уникальным, отличным от других. Именно с целью помочь людям по-новому увидеть свой город был создан проект «Охота за городскими сокровищами». Но как это сделать? Что может заинтересовать людей? Как помочь жителям абстрагироваться от повседневной рутины и по-новому взглянуть на знакомые места?

В основу игры были положены объекты стрити паблик-арт, которые, встраиваясь в детали городских пространств, переосмысливали их и открывали новые ракурсы и смыслы. Создание игры стало настоящим испытанием для команды художников. Они в течение месяца тщательно изучали городские пространства, придумывали маршруты и подсказки, разрабатывали художественные проекты, подходящие к тому или иному контексту.

Каждый стрит-арт объект должен был быть привязан к определенному месту и указывать на следующий объект, становясь, таким образом, звеном в цепочке общего маршрута. Этот процесс представлял собой нечто среднее между созданием логических головоломок и визуально интересных произведений искусства. Привлечь людей, сохраняя их интерес и игровой азарт, провести от одного ключа к другому, заставить их оглянуться вокруг, почувствовать уникальность города — задача непростая.

Когда создаешь работы в общественном пространстве, нужно учитывать многие нюансы. Например, необходимо продумать, каким образом закрепить произведения, чтобы они не представляли опасности для прохожих, для транспортного движения и т. п. Нужно понимать, также, что город — особая среда, в которой выжить стрит-арт объектам не так легко. И хотя они призваны удивлять, развлекать и озадачивать прохожих, нужно быть готовым, что заложенные художником функции могут быть не поняты и не приняты людьми: объекты могут забрать, повредить, переделать.

Например, один из участников проекта, художник Штефан Ивс создал две миниатюрные скульптуры размером 8 см и расположил их на уровне глаз человека. Обе они исчезли в течение первых 24 часов, пришлось заменить их чем-то менее … захватывающим. Надо сказать, что люди активно включились в игру. Когд а мы проводили «Охоту за городскими сокровищами» в первый раз, сорок человек добрались до финала — нашей галереи, конечной точке маршрута, где их ждал сундук с призами. На следующий год участников стало гораздо больше, и уже восемьдесят человек справились с заданием. Всех финалистов мы фотографировали и снимки вывешивали на стену в галерее.

Получился калейдоскоп лиц, среди которых посетители узнавали своих друзей, соседей, одноклассников и т. п. Им было приятно видеть себя «героями» на почетной стене в галерее, в окружении знакомых и потенциально знакомых людей, участвовавших в игре. Это очень важный момент, ведь в современном городе, где все индивидуализировано, иногда очень важно почувствовать себя частью сообщества. Игра дает возможность соприкоснуться с незнакомцами, позволяет легко заговорить с ними, превращает их из «чужаков» в соседей, жителей одного города.

Одна из задач «Охоты за городскими сокровищами» — познакомить широкую публику с уличным искусством. Участие в проекте позволяет людям непосредственно соприкоснуться с произведениями стрит-арт. Находя оригинальные подсказки в городском контексте, участники игры оценивают усилия художников и отмечают особенности их работ. Это учит людей воспринимать уличное искусство и дорожить им, пробуждает интерес к этому феномену не только во время игры, но и за ее пределами.

Стрит-арт — сравнительно молодой и альтернативный вид искусства, он требует терпимости и понимания. В начале своего пути уличное искусство было окрашено в антикапиталистические и сопротивленческие тона, но постепенно и формы, и смыслы развились и усложнились. Сегодня им может быть что угодно от маленькой наклейки на фонарном столбе до звуковых или световых инсталляций. Для стрит-арт проектов город является одним большим холстом, в котором непрерывно проистекает коммуникация.

Произведения стрит-арт — это живые нарративы, рассказывающие о нашем обществе и о среде, в которой мы живем. Уличное искусство укоренено в пространстве города и придает ему новые смыслы, создает новые слои для интерпретации, тем самым создавая идентичность, придавая личную окрашенность анонимному городскому пространству. Несмотря на то, что стрит-арт на официальном уровне рассматривают как вандализм, уродующий милую уличную картинку, районы с уличным искусством часто являются для горожан более привлекательными, поскольку имеют богатую и разнообразную атмосферу.

«Охота за городскими сокровищами» открывает глаза «охотников» на мир особенного уличного искусства и побуждает людей всеми органами чувств ощутить город, к которому они давно привыкли. Это полноценное включение обеспечивает неповторимый опыт. Даже если вы не знакомы со стрит-артом, но гуляете по улицам города с открытыми глазами и открытым сердцем, вы отыщете для себя скрытые сокровища городских пространств, которые прежде оставались незамеченными. 63

СТРИТ-АРТ Стрит-арт — это средство коммуникации художников с городом и горожанами. Художник, играя с контекстом, наделяет улицы новыми смыслами и взаимодействует с другими людьми, вовлекая их в процесс создания городского пространства. В противовес коммерческому городскому ландшафту, стрит-арт не ориентируется на потребителя, но превращает пассивных наблюдателей в соавторов городской среды.

Стрит-арт выступает также средством борьбы художников за уличное пространство. Поскольку городское управление в формате «сверху вниз» (top down) и коммерческое использвование пространств города сближаются все сильнее, образуя единственно возможный мэйнстрим, достижение альтернативных целей оказывается возможным, в основном, нелегальными методами.

Эстер Б. Гантнер Eszter B. Gantner

Эстер Гантнер об уличном искусстве и о свободе общественного пространства Что такое стрит-арт? На этот счет нет однозначного ответа. Например, этнолог видит в стрит-арте коммуникацию, а криминалист — нарушение правопорядка.

Исследователь в Берлинском Университете им. Гумбольдта, доктор исторических и политических наук, этнолог, специалист в области городских исследований.

Давайте рассмотрим этот феномен с различных точек зрения. На мой взгляд, лучше всего определять уличное искусство в системе координат конкретного города и места, в котором оно существует. Например, в последнее время важную роль играет брендинг городов, одной из компонент которого часто становится и стрит-арт. По тому, какое место в бренде города занимает уличное искусство, можно сделать много выводов о политике города в целом. В Берлине стрит-арт формирует идентичности целых районов. Он не может быть легален, но он часто вполне легитимен.

Подобное компромиссное отношение властей к уличному искусству служит маркером того, что общая политика Берлина достаточно прогрессивна. В итоге формируется образ молодёжного, креативного города. Другой вариант — когда город позиционируется как чистый, свободный от всяческих «общественно порицаемых» практик. В таком городе не должно быть бомжей, неубранных помоек, и, в том числе, такой «грязи», как граффити и стрит-арт. В этом контексте уличное искусство является криминалом. Эти два подхода показывают нам, насколько по-разному можно трактовать одно и то же явление.

Стрит-арт может восприниматься как грязь на стенах, а может — как искусство, достойное созерцания и сохранения. До сих пор проводилось разделение уличного искусства на стрит-арт и паблик-арт. Термин «паблик-арт» в немецком языке обозначает искусство, совершающееся в общественном пространстве. Оно может принимать любые формы, но принципиально наличие мотивирующей стороны. Мотиватор подталкивает художника к творчеству в городской среде, разрешает ему это делать на законных основаниях и, как правило, оплачивает его труд.

К паблик-арту в равной степени относятся воздвигнутый на площади памятник и цветочки, высаживаемые вдоль дороги муниципалитетом. Всё это разрешено.

Стрит-арт является своего рода оппозицией пабликарту, К которому относятся неразрешённые формы уличного искусства. При таком подходе граница между паблик-арт и стритарт пролегает по принципу «легально/нелегально».

Стрит-арт может рассматриваться и с точки зрения коммуникации: все формы искусства, которые осуществляются на улице — это варианты взаимодействия, общения. При такой перспективе фокус переносится с дихотомии «легальное/нелегальное» на другие аспекты. По словам самих художников, их мотивация состоит не в том, чтобы совершить противоправное действие, а в том, чтобы взаимодействовать с людьми в общественном пространстве. Поэтому стрит-арт может рассматриваться как практика восприятия, создания и присвоения городского пространства. Изображения, знаки и тексты в рамках уличного искусства производятся, чтобы выразить индивидуальные ощущения, чтобы передать мысли, идеи, истории и рефлексию его создателей. С другой стороны, это искусство оформляет уличное пространство и неизбежно воздействует на ощущения других.

Проходящие мимо объектов стрит-арта горожане, воспринимая его, наделяя собственными смыслами, тем самым вовлекаются в процесс коммуникации и создания городской среды. Стрит-арт тесно связан с понятием контроля. Любые виды уличного искусства: граффити, флэш-мобы, коллективные игры, принты, инсталляции и т. д. реализуется в городском пространстве, которое, по идее, должно принадлежать всем и каждому.

Однако известно, что города всё больше приватизируются и контролируются, и не только видеокамерами и полицией. Наружная реклама, тоже может служить примером контроля. Она захватывает всё больше улиц и фасадов, тем самым ограничивая площадь, доступную уличному искусству, изымая её из публичного пользования в частное и в коммерческое.

кроме художественной составляющей стрит-арт содержит также заявление художника о его праве на город. Уличное искусство становится спонтанным политическим движением, создавая напряжение и даже конфликт между местом / пространством и обществом, провоцируя рефлексию и изменения.

Из всех видов стрит-арта наибольшие проблемы и нарекания вызывают граффити. Граффити — это способ написания своего имени, «тега» на стене, он ограничен шрифтом, буквами и словами. Граффити — это, несомненно, средство самовыражения, которое не всем понятно, поэтому именно на граффитистов падает вся вина за якобы обезображивание облика города.

Граффити более заметны в городском пространстве, чем другие виды уличного искусства. Однако, с точки зрения законодателя, нет разницы между граффити и стрит-артом. Отсюда — политика «нулевой толерантности» по отношению к любым видам стрит-арта.

Эта политика зародилась во Франции. В определённый момент в Париже началась борьба за «чистый город», включавшая, в том числе запрет всех видов уличного искусства, что было мотивировано широким распространением граффити. Подобная политика предполагает очень жесткие наказания за создание нелегальных форм уличного искусства.

В 2003 году был принят акт, смысл которого был примерно таков: «граффити — не искусство, это сплошной криминал». Пойманный за подобным занятием в лучшем случае может отделаться крупным штрафом, в худшем — получить реальный тюремный срок.

В 2006 году Европарламент поручил Еврокомиссии выработать единую линию работы с уличным искусством для всех европейских городов. Основная цель, которую они преследуют — разграничить существующие формы уличного искусства. Интересно, к чему приведет эта попытка и как она повлияет на развитие стрит-арта?

Интересно, что по времени это совпало с ростом популярности Бэнкси, его признанием во всём мире и повсеместным распространением его творчества.

ГОРОДСКОЙ БРЕНДИНГ В современном глобальном мире города не могут избежать конкуренции. Они борются за состоятельных инвесторов, инновационные фирмы, талантливых работников и ученых, молодежь и, конечно, туристов.

Города конкурируют друг с другом так же, как это делают потребительские бренды. Однако когда дело доходит до формирования городского брендинга — традиционные теории терпят фиаско.Чтобы создать бренд города, нужны новые нестандартные подходы, включающие изучение взглядов и мнений местных жителей.

Аксель Колашник Axel Kolaschnik Профессор, заместитель декана факультета дизайна в Университете прикладных наук Мангейма; основатель и партнер брендинг- и дизайнстудии «TheRelevant Set»; участник нескольких ведущих сетей, занимающихся продвижением творческих индустрий в Германии.

Аксель Колашник и Светлана Ландль о роли жителей в городском брендинге

Светлана Ландль Svetlana Landl Специалист по брендингу и коммуникационному дизайну, основатель и партнер российско-германского коммуникационного агентства «Damm und Landl»; реализует брендинговые проекты для организаций в сфере культуры и предприятий в России и Германии; городской брэндинг — одна из новых и актуальных сфер интересов агентства.

Известно, что города почерпнули принципы конкурентной борьбы из опыта продуктовых и корпоративных брендов. Однако не стоит забывать, что города населяют люди, которых создатели бренда часто используют в своих целях. В отличие, скажем, от кроссовок или кофейных зерен горожане способны сами думать, выражать свое мнение и действовать. Они обладают самыми разнообразными и, зачастую, противоречивыми интересами.

Кроме того, люди в какой-то мере являются собственниками своего города. Они хотят участвовать в принятии решений и могут быть очень придирчивы, когда речь идет о формировании бренда их родного города. Горожане — потенциальные агенты по продвижению своего города во всем мире, и они составляют сотни тысяч людей. Однако для того, чтобы разработанный городской бренд был воспринят и одобрен жителями, чтобы они транслировали его дальше, требуется подход, отличный от стандартного процесса брендирования продукта.

Городской бренд — сложная и многогранная структура. Недостаточно просто создать логотип, как думают некоторые недальновидные специалисты, воплощая идею города в виде разноцветного визуального стиля. Их чисто формальный, оформительский подход соответствует простой формуле: «многоцветный = многообразный». Однако этого явно недостаточно для того, чтобы раскрыть потенциал города и создать ему самобытную идентичность.

Классический подход к городскому брендингу, предполагающий модель навязывания продукта сверху («top down»), не поможет выявить всю комплексность и индивидуальность, рациональные и эмоциональные взаимосвязи города. Здесь необходим новый подход, достаточно смелый для того, чтобы увидеть шанс города в обилии его смыслов и дать ему возможность саморазвития.

Современный взгляд на брендинг — это, скорее, культурный проект городского масштаба, в который должно быть вовлечено как можно больше жителей. В основе такого подхода лежит концепция «социальной скульптуры» немецкого художника Йозефа Бойса, выраженная в его знаменитых словах: «Каждый человек — художник». В масштабах города понятие «брендирование» уже не вполне применимо, поскольку горожане сами должны принимать участие в формировании конечного продукта. Получается что-то вроде «выбрендирования», по принципу «выкристаллизовывания».

Примером такого подхода может служить проект по разработке городского бренда, задуманный студентами факультета дизайна в Университете прикладных наук Мангейма. Мангейм известен в Германии как «город квадратов». Такое планирование отсылает нас во времена курфюрста Пфальца, Фридриха IV, который в 1600 году придал городу геометрические, квадратные очертания. Поэтому квадрат лег в основу концепции развития нового бренда города. Этот квадрат в проекте бренд-дизайнеров превратился в куб, ставший своеобразной копилкой для сбора мнений. На первом этапе такие небольшие кубы-копилки идей планируется передать ста известным жителям Мангейма для заполнения их своими персональными представлениями о городе, о его главных особенностях.

g Luisenrin

Fri ed r

g Luisenrin

Fri ed r

g rin hs ic

В основе нашего подхода лежит представление о том, что Мангейм — это его жители, он соткан из множества их индивидуальных историй, ожиданий, идей и чувств. Такой масштабный культурный проект, открытый для участия горожан, делает видимыми различные грани города. Семантический анализ накопленного материала позволит выявить «собирательный образ Мангейма», который, несмотря на все различия, объединяет своих жителей.

g rin hs ic

По замыслу креативной группы за этим должна последовать публичная презентация содержимого инфо-кубов, содержащих индивидуальные мнения и личные истории людей, связанные с городом. Чтобы подключить к обсуждению проекта как можно больше горожан, всё это будет сопровождаться широкой PR-кампанией, будет запущен сайт с аудио-, фото- и видеоматериалами презентации. На втором этапе следующие 1000 кубов будут переданы мангеймцам, которые пожелают участвовать в проекте, а всем остальным будет предложено заполнить виртуальные кубы на сайте проекта.

Светлана Ландль Интересно, что сегодня все больше специалистов осознает то, что бренд города практически невозможно «разработать» в классическом смысле слова. Его можно лишь нащупать или почувствовать… Во-первых, потому что производство смыслов — это бесконечный процесс: город развивается и обретает все новые элементы, которые важны для его бренда. Во-вторых, город населен различными публиками, каждая из которых имеет свое мнение. Многие города уже столкнулись с тем, что разработанные для них бренды оказывались «мертвыми» или были отторгнуты частью жителей.

Опыт городов мира в укреплении своих брендов, несомненно, полезен для Петербурга. Чужой опыт может помочь избежать ошибок, однако его невозможно просто перенять, потому что все города разные, у каждого — своя история, свои предпосылки и факторы, оказывающие влияние на бренд.

С точки зрения комплексности и насыщенности значениями Петербург является сложнейшим объектом для брендинга. Казалось бы, за три сотни лет уже сформировалась определенная смысловая нагрузка города в историческом, географическом, социальном и культурном контекстах. Но именно этот факт усложняет задачу выбора из этого разнообразия верных смыслов, которые могли бы лечь в основу современной «главной городской идеи», на которой должен базироваться бренд, работающий на развитие города.

Чтобы бренд был аутентичным и устойчивым, правильно передавал атмосферу места и его уникальность, он должен базироваться на глубоком изучении различных факторов и создаваться совместными усилиями городского управления, отечественных и зарубежных экспертов, представителей местного сообщества, предпринимателей, градостроителей, социологов, архитекторов и дизайнеров. Формула «пришел-увидел-создал бренд» больше не работает.

АРХИВИРОВАНИЕ ГОРОДА Посмотрите на разрушающиеся стены в Тель-Авиве, строительные леса в НьюЙорке, пройдите мимо рабочих, копающих лабиринты подземных водопроводных труб и проводов. Обратите внимание на здания с фасадами разных эпох и представьте беспрерывное движение внутри этих стен, смену людей, функций, дизайна — почувствуйте, что город наполнен слоями времени.

Прогулка по городу — это прогулка по времени. Как почувствовать тонкие изменения в пространстве и времени? Как научиться замечать и понимать эти слои?

Адеола

Энигбокан Adeola Enigbokan Художница, исследователь, писатель и преподаватель из Нью-Йорка. Ее художественная практика — производство интервенций, которые позволяют выявить городские проблемы.

В своих проектах она использует исторические артефакты и архивы, городские публичные пространства и практики, язык и другие средства, позволяющие участникам интервенций переосмыслить собственные отношения с городом. Ее работы были представлены на конкурсах и выставках в Нью-Йорке, Лондоне, Иерусалиме и др. Адеола преподает урбанистику, социологию и антропологию, исследование медиа, и пишет диссертацию по социальной психологии города в Городском Университете Нью-Йорка. Попытки архивирования городов Адеола фиксирует в блоге archivingthecity.com, где можно почитать о ее видении роли художника как исследователя.

Адеола Энигбокан об «архивировании» города и мегаломании Адеола Энигбокан провела почти год в России, где училась в институте «Стрелка» в Москве, участвовала в марафоне «Делай сам», изучала микрорайоны Москвы и Петербурга и пыталась постигнуть все многочисленные слои жизни обеих столиц. Адеола настаивает на том, что город — это огромный, зачастую бессистемный, архив информации, и задача исследователя в том, чтобы описать и систематизировать этот архив, сделать из него упорядоченную базу данных.

Элементы архива города можно встретить везде: это и чертежи будущих районов, и списанные документы, содержащие данные о жителях территорий, которые уже давно не значатся на карте, и даже все наши гаджеты с их бесконечной информацией — музыкой, номерами телефонов, сообщениями электронной почты и фотографиями. С одной стороны, все это можно считать информационным мусором и хаосом, с другой — свидетельствами времени, по которым можно реконструировать жизнь города, увидеть маршруты, по которым перемещаются люди, и составить полную карту эпохи.

Методы архивации городского пространства Адеола активно применяла в Москве, которая ей видится соединением «островов», никак не связанных друг с другом. Предметом ее исследования стали жители небольшого городка на границе с Москвой, который был построен вокруг стратегического объекта, и потому долгое время считался закрытой территорией. Более четырех поколений жителей наблюдали развитие и угасание этого городка, наступившего после его рассекречивания. Интересуясь спецификой живущего там сообщества, Адеола с коллегами начала исследовать эту территорию. Помимо работы с документами исследователи ходили к людям в гости и собирали персональные истории об этом месте.

Их задачей было помочь сообществу обрести и укрепить утраченные в ходе времени связи, когда соседи постоянно общались между собой и приходили друг другу на помощь. Например, сообща можно благоустроить двор, поскольку помощи от городской администрации ждать бесполезно. Другая тема, которую развивает исследователь — психология окружающей среды. Согласно ее идее, каждый большой город, как и почти любой живой организм, наделен каким-то дефектом или недугом. Так, Москва, по ее мнению, страдает манией величия. В Москве все большое, но при этом неудобное: «В Америке люди тоже любят все большое, но они предпочитают большие вещи, потому что там они удобные.

В Москве все большое — страшно некомфортное. Во-первых, эти расстояния: чтобы добраться из одного района в другой, нужно полдня потратить. Или здания с миллионом ступенек: карабкаешься и думаешь — ну почему нельзя было сделать ступеньки нормального размера, так, чтобы подниматься было удобно? Мне все время кажется, что я здесь как-то съеживаюсь, становлюсь меньше. Прихожу, например, в ресторан — стул слишком низкий, а стол чересчур высокий… Все это создает у тебя ощущение, что ты какая-то букашка, которой в жизнь города никак не встроиться. Сразу возникает ощущение, что тебе здесь никто особенно не рад».

Такое мышление города и горожан, как кажется Адеоле, вызвано горьким чувством утраты империи: если раньше все масштабное строилось, чтобы выразить мощь сильной державы, то теперь это делается для того, чтобы справиться с чувством стыда и вины за то, что ее больше нет. Стремление городских планировщиков к гигантизму — это, скорее, маскировка действительности, желание представить Москву лучше, чем она есть.

История оказывает сильное влияние на психологию города и целых социальных групп. Например, поясняет Адеола, молодым афро-американкам психологически тяжело решиться на покупку недвижимости: то, что их предки сами были чьей-то собственностью несколько веков назад, до сих пор может мешать им самим владеть чем-то дорогостоящим. Нужно иметь в виду, что планирование городского пространства никогда не бывает нейтральным — оно всегда обусловлено нашей коллективной культурной памятью. Задача тех, кто решает, каким быть городу — учитывать это и подстраиваться под нужды общества. Нужно создавать такую среду, чтобы люди, живущие в ней, чувствовали себя свободнее и лучше.

В Москве я себя чувствую карликом, здесь все сделано по шкале, не соразмерной с живым человеком.

ПАРТИЦИПАТОРНОЕ АРТ-МОДЕЛИРОВАНИЕ Что такое партиципаторные арт-проекты? Как они связаны с изучением и развитием города? Художники Ваутер Остерхолт и Элке Эутентейс более десяти лет работают над арт-моделированием городских пространств и над проектами в сфере пабликарт. Их художественные работы основываются на исследовании местных сообществ и анализе городских пространств. 82

За счет привлечения горожан к участию в арт-проектах художники получают возможность увидеть город глазами жителей, представить этот взгляд другим, и, возможно, повлиять на городские трансформации.

Ваутер Остерхолт Элке Эутентейс Wouter Osterholt Elke Uitentuis Художники, арт-активисты, преподаватели из Голландии. Их проекты были реализованы по всему миру: в Европе, США, Латинской Америке и Африке. Проект «Model Citizens», реализованный в Каире в 2009 году, демонстрирует, как можно вовлекать горожан в процесс планирования территорий и какой эффект это производит на местное сообщество.

Ваутер Остерхолт и Элке Эутентейс о партиципации и арт-моделировании города Сегодня мир переживает разнообразные глобальные трансформации, например, переход от национального к транс-национальному, от аналогового к цифровому, от государства всеобщего благосостояния к неолиберализму и т. п. Эти изменения оказали огромное влияние на развитие городов и общественных пространств. Политика развития городов пропагандирует свободный рынок и кооперацию.

Согласно этой перспективе, механизмы принятия решений по поводу городского развития во многом зависят от параметров рынка и, следовательно, центры городов зарезервированы для коммерции, развлечений, туризма и бизнеса. Города сосредотачиваются вокруг культуры потребления, и подобный односторонний фокус их трансформации порождает социально-экономические различия и другие социальные болезни, которые вытесняются подальше от чистых и красивых городских центров на периферию.

Сегодня одна из самых обсуждаемых проблем общественной жизни городов — коммерциализация общественных пространств и социальное расслоение жителей, сегрегация. Вокруг политики общественных пространств ведутся жаркие споры, и понятие «публичной сферы», как политического форума, требует радикального переосмысления. Невозможно говорить о едином публичном пространстве, потому что не существует единой публики. Общественные места используются различными публиками: разными культурными, этническими, религиозными и социально-экономическими группами.

Ключевой вопрос заключается в том, как жить вместе и как организовать городское общественное пространство, которое представляло бы это разнообразие, разрешая, а не провоцируя конфликты.

Своей художественной практикой мы пытаемся конструировать модели, где могла бы возродиться общественная сфера, чтобы проверить (не) возможности прямой демократии. Для этого необходимо смоделировать ситуацию, где бы сообщества могли вести переговоры друг с другом, высказывать поляризованные мнения и договариваться. Мы создаем платформу и определенные условия, позволяющие людям высказывать свои взгляды. Все наши проекты глубоко контекстуальны и рассчитаны на то, чтобы вовлекать местные сообщества.

Люди становятся частью творческого процесса: они определяют содержание, а мы конкретизируем идеалы жителей и превращаем их в то, что мы хотели бы назвать «моделью коллективного мнения». Так что, можно сказать, авторство наших проектов мы делим со всеми участниками.

Одним из наших самых успешных проектов можно считать «Model Citizens», который был реализован в 2009 году в рамках программы нашей резиденции в независимой галерее современного искусства Townhouse Gallery в Каире (Египет).

Мы поставили себе цель отразить социальные изменения в одном из кварталов центрального района каира Антикана (Antikhana).

Этот район власти планируют подвергнуть реконструкции и сделать привлекательным для туристов. Помимо реставрации/сноса зданий, здесь планируется строительство дорогих отелей, бизнес-центров и магазинов, что неизменно вызовет джентрификацию и вынудит местных жителей искать другие квартиры. Естественно, мнение жителей никого не интересует. Мы задумали привлечь местное сообщество к обсуждению реконструкции квартала и дать возможность жителям выразить свое мнение, хотя бы через участие в артпроекте.

Работа началась с погружения в контекст — долгого и тщательного исследования района. Нам необходимо было понять процессы, которые происходили в местном сообществе.

Прибегая к помощи местных экспертов — художников, историков и социологов — мы изучали историческую литературу, публикации, веб-сайты, архивы документов, брали интервью у жителей квартала, а также делали точные замеры всех строений квартала, всех деталей ландшафта. Затем мы смоделировали центральный элемент проекта — точнейшую модель квартала (в масштабе 1:35). Кроме жилых домов в нее вошли заброшенный мраморный дворец, гараж, два кафе и вилла, а также всё, что мы увидели на улицах: машины, мусор, белье на веревках, скарб на балконах и т. п. Модель создавалась 8 месяцев.

Однако модель служила только инструментом исследования. Мы позвали жителей района посмотреть на результаты нашей работы на открытии выставки. А потом стали по очереди приглашать их в галерею и беседовать. Основной вопрос, который обсуждался: что бы вы хотели изменить в квартале, как его сделать привлекательным для жителей и туристов, если не принимать во внимание финансовые, политические и социальные ограничения? Мы спрашивали жителей о конкретных идеях, и наглядная модель пространства позволяла буквально показать пальцем, что не устраивает, где и что стоит менять. Участникам гарантировалась анонимность, чтобы позволить выражать свое мнение без давления местного сообщества.

Заключительным этапом работы стало изменение модели в соответствии с пожеланиями жителей. Мы пытались воплотить все высказанные пожелания и утопические идеи, хотя это было не всегда возможно. Например, кто-то просил двухэтажную квартиру, а кто-то хотел превратить дворец в приют для бездомных. Одним был нужен охраняемый вход во дворец, а другим — кафе на крыше. Мы пытались быть максимально объективными, стараясь не привносить своих суждений и взглядов в процесс принятия решений, и отражая все высказывания, порой противоречащие друг другу.

Всего состоялось 48 интервью, на основании которых мы изменили реалистичную модель. Таким образом она превратилась в утопическую модель обновленного квартала, отразив нужды и идеи местного сообщества. Мы построили смоделированный самими жителями альтернативный город, в котором отразились пожелания каждого, что в итоге оказалось возможным. 87

ПАРТИЦИПАТОРНОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ Создание городской среды — сложный и комплексный процесс, в котором принимают участие различные специалисты. Однако качество конечного продукта далеко не всегда устраивает тех, кто вынужден жить и работать в созданных для них пространствах. В случае, когда искусственная среда обитания — город, двор, улица — не приняты горожанами, окружение становится враждебным.

Как сделать город более удобным для жителей? Как добиться того, чтобы городское пространство решало определенные социальные, культурные, экологические, экономические и другие проблемы? Как решаются эти проблемы в других городах и странах, и какой потенциал можно использовать в России?

Денис Шикалов Архитектор, преподаватель факультета градостроительства и ландшафтной архитектуры Высшей школы Хозяйствования и Природоохраны в Нюртингене (Германия), сотрудник ландшафтного бюро «Landschaft und Raum» в Штутгарте (Германия). Организатор множества мастер-классов по «микроархитектуре».

Создание городской среды как социальный процесс Создание городской среды — явление комплексное. Мы привыкли к тому, что в процессе проектирования участвует несколько заинтересованных групп: архитекторы, заказчики, инвесторы, государственные власти. К сожалению, качество созданного пространства часто не радует ни архитекторов, ни заказчиков, ни пользователей проекта — горожан, которые вынуждены просто смириться с навязанными им решениями.

Метод партиципаторного проектирования предлагает принципиально иной подход. Он позволяет сглаживать противоречия и недовольства, с самого начала включая граждан в процесс планирования пространства. Партиципация — это современный метод работы архитектора с различными социальными группами, которые заинтересованы в конечном результате проектирования. Такими социальными группами могут быть инвесторы, заказчики, городские власти и потребители продукта — жители, арендаторы и т. д. В этом процессе архитектор выступает, в том числе, в роли модератора общения между всеми участниками.

модератор должен примирить интересы различных социальных групп, активно включая их в процесс создания архитектурного проекта, а также найти профессиональное решение, которое устроит все стороны.

Результатом обсуждений становится документ: эскиз, чертеж или архитектурный макет, отражающий мнения и пожелания различных сторон. Каждый участник проекта развивает своё видение будущей ситуации и улучшения городской среды. Каждый формирует своё отношение к принимаемому решению и приобретает чувство ответственности за среду, в создании которой он принял участие.

Вдобавок, каждый участник дискус-32 сии получает возможность услышать другие точки зрения. На уровне обыденного сознания мы склонны считать, что наша точка зрения — наиболее популярная. В ходе подобных сессий-обсуждений горожане узнают о том, что их соседи могут иметь иное видение того же самого пространств, его использования и архитектурно-дизайнерского решения.

На основе совместно проработанных решений, опираясь на принятые строительные нормы и правила, архитектор должен создать технические документы, в соответствии с которыми возникает технически грамотный объект, удовлетворяющий интересам и пожеланиям всех участников проектирования. Доработанный проект, как правило, выносится на обсуждение на более высокий уровень (жилищный комитет, муниципалитет, инвестиционный комитет, жюри конкурса, заказчик тендера и т. п.).

Каким образом происходит процесс партиципации? Первым шагом к процессу партиципации является исследование контекста и общение с жителями. С ними обсуждается пространство и возможные способы его улучшения. Для лучшего понимания и наглядности на следующем этапе работы часто используется макет территории, над которым совместно работают специалисты и жители, внося свои изменения. Всем предлагается подумать над тем, как улучшить представленную модель. В результате диалога потребителей, заказчиков и инвесторов на макете возникают предложенные группой разнообразные решения.

Процесс проектирования длится от полутора часов до нескольких дней. В результате рождается объект — продукт совместного труда и совместных идей. Так, каждый участник становится со-автором архитектурного произведения и у него складывается своё личное и заинтересованное отношение к будущему проекту. Архитектура перестает быть для горожан явлением авторитарным и неотвратимым, приходящим как природная катастрофа «сверху»; она превращается в коллективный проект «снизу». Архитектор больше не является экспертом «с большой буквы», вместо этого он предстает как более опытный в определенных вопросах «горожанин», который помогает своим «соседям» создать удобную и желанную среду обитания.

Подобная практика находит в мире все большее признание. Партиципация жителей на самых начальных этапах проектирования позволяет не только создавать комфортную для горожан среду, но и делает проекты устойчивыми — жители с энтузиазмом охраняют от вандалов то, к чему они причастны.

В России до сих пор было слишком велико влияние традиционного подхода к планированию — «сверху». Способности и локальное экспертное знание горожан недооценивались экспертами. Сегодня попытки привлечения горожан к процессам городского обновления вызывают все больший интерес у российских специалистов. Мы начинаем уважать друг друга и верить в то, что совместные усилия местного сообщества могут сделать ваш общий двор, улицу, район — лучше!

Один из первых мастерклассов по партиципаторному проектированию в СанктПетербурге был проведен командой местных специалистов и их коллег из архитектурно-ландшафтнго бюро Штутгарта.

Целью воркшопов было улучшение дворовых территорий района Купчино. Жители многоэтажных домов с удовольствием включились в процесс и предложили массу интересных и неожиданных идей по реорганизации пространства дворов. Оказалось, что петербуржцев радуют не только общие и безличные зеленые территории, мощенные плиткой дорожки и цветники, но также беседки, где можно общаться, пространства, где можно выгуливать питомцев, территории, где разные группы населения смогут проводить время, не мешая соседям и получая удовольствие от общения!

Именно на выявление таких «неожиданных» решений направлен метод партиципации. В результате создаются не абстрагированные от конкретной местности и ее обитателей проекты оформления городской среды, а очень контекстуальные локальные решения, отвечающие потребностям жителей определенной территории. Этот метод позволяет не только решать существующие проблемы и конфликты, но также создавать идентификацию жителей с конкретной территорий, стимулирует их заботиться о городе, который они начинают считать «своим».

Креативные индустрии и пространства: потенциал городов Творческие или креативные индустрии сегодня признаны во всем мире одним из важнейших факторов социально-экономического развития городов.

Упадок индустриальной экономики спровоцировал, в частности, такое явление, как отток производства из экономически развитых стран в «третий мир». Значительные территории превратились в пустыри, заброшенные заводские пространства и мертвые города. В этой ситуации креативные индустрии становятся своеобразным антикризисным средством и используются как мощный экономический ресурс. Опустевшие здания заводов и фабрик преобразуются в культурные центры, аккумулируют вокруг себя активную жизнь, привлекают инвестиции и способствуют развитию территории.

Этот феномен хорошо известен во всем мире. В постиндустриальных городах многих стран творческие индустрии являются самым динамично развивающимся сектором. В настоящее время в секторе творческих индустрий занято от 5% до 20% населения крупных городов Европы и США. В США еще в 1998 году по доходности экспорта культурные индустрии догнали авиастроение.

Ярким примером развития города за счет создания креативных кластеров может служить Манчестер — в прошлом один из самых индустриальных городов Англии. Основой стратегического плана по регенерации заброшенных кварталов в центре Манчестера стало развитие «творческих индустрий» — небольших студий, клубов, мастерских, магазинчиков и прочих мест, которые изменили дух «Северного квартала» и имидж всего города. В конце 1980-х в этой части города жило меньше одной тысячи человек. Через десять лет этот район стал центром современной музыкальной и клубной жизни, притягательным для молодежи со всего мира. Его население исчисляется сегодня сотнями тысяч и он продолжает развиваться.

Другой пример — район Пренцлауэр-Берг в восточной части Берлина. В начале ХХ века там существовало более десятка пивоваренных заводов, часть из которых была разрушена во время Второй мировой войны, а часть перестала функционировать в социалистические времена. В 1990-е и 2000-е годы бывшие пивные заводы стали местами создания арт-пространств и одним из моторов превращения района в креативную Мекку международного уровня. Широко известны такие проекты в Пренцлауэр-Берге, как Культурбраурай (Kulturbrauerei), приютивший несколько клубов, ресторанов и баров, театров и спортивно-художественных школ, офисы креативных компаний, Университет Нью-Йорка, кинотеатр и жилые апартаменты.

А что происходит у нас?

Или другой бывший пивной завод — Пфефферберг (Pfefferberg), который стал пространством для событий в области искусства, музыки, дизайна, театра и контркультуры, а также наполнился офисами креативных фирм, хостелом, ресторанами и барами. Эти процессы характерны не только для Европы. В Шанхае в 2005 году на уровне городских властей было принято решение о трансформации бывших индустриальных пространств в арт- и креативные кластеры. В результате за 5 лет с 2005 по 2010 год в городе возникло 90 таких кластеров!

Петербург, при его колоссальном культурном потенциале и населении в 5 млн. человек, обладает сравнительно небольшим списком центров современной культурной жизни с галереями, студиями, мастерскими и т. п. Многие из них выживают с трудом, потому что вынуждены существовать на бизнес-рынке по общим для всех правилам и законам, не имея ни налоговых льгот, ни поддержки со стороны города или государства. Это затрудняет развитие творческого сектора, который, например, мог бы стать мощнейшим потенциалом развития «серых» — бывших индустриальных — зон Петербурга, как это произошло во многих городах мира.

Несмотря на сложности, в городе существует несколько крупных центров, которые аккумулируют вокруг себя креативные индустрии и вносят вклад в развитие современной культурной среды. В одном из них на протяжении двух лет проходили лекции проекта CityCult.

Первая площадка, расположенная в индустриальных пространствах Петербурга, появилась в 2007 году: в здании бывшего Смольнинского хлебозавода открылся Лофт Проект ЭТАЖИ, который вот уже пять лет инициирует постоянную культурную активность и собирает вокруг себя интересную публику. До его появления существовал только арт-центр «Пушкинская 10», единственный символ актуальной культуры Петербурга на протяжении более полутора десятков лет.

ЭТАЖИ быстро приобрели известность в городе, и не только благодаря интересным российским и международным проектам и выставкам, но и во многом потому, что руководители не боялись экспериментировать с различными форматами событий. Выставки очень скоро дополнились образовательными программами: лекциями, семинарами, встречами, мастер-классами, а также благотворительными акциями. Практически сразу появились кафе, бар, книжный магазин и хостел, еще через пару лет — креативный блошиный рынок garage sale и open-air галерейное пространство во дворе.

Возможно, успех ЭТАЖЕЙ связан с тем, что это одно из первых пространств, где сумели воплотить актуальную концепцию «третьего места», которая была описана американским социологом Рэем Ольденбургом в книге «The Great Good Place» (1989). Ольденбург понимал под «третьим местом» особый тип общественных пространств, насыщенных общением и коммуникацией, которые возникают спонтанно, часто по соседству с предприятиями малого бизнеса, обслуживающими нужды городских сообществ — магазинчиков, парикмахерских, кофеен, баров и т. п. Постепенно, по мере проникновения в другие общества и культуры, это понятие трансформировалось.

В России сегодня под «третьим местом» понимают пространства, которые соединяют в себе различные функции — дома и офиса, работы и досуга, потребления и обучения, пассивного и интерактивного и т. п. В конечном счете, это места, которые удачно совмещают общественную функцию (возможность для встреч, пассивного наблюдения или активной коммуникации) со статусом частной собственности. В кафе «Зеленая комната» Лофт проекта ЭТАЖИ по сей день можно встретить фрилансеров самых разных профессий, использующих это пространство как офис — для работы и встреч, совмещенных с кофе, досугом и возможностью наблюдать других посетителей заведения.

Несмотря на существование в городе других проектов по ревитализации индустриальных зданий, превращенных частично или полностью в артпространства (Красное Знамя, Красный Треугольник, Ткачи, RIZZORDI, Звездочка, Скороход и др.).

Лофт Проект ЭТАЖИ является фактически единственным негосударственным культурным центром, который «звучит» на уровне всего города.

Любопытный факт: в 2011 году в рамках разработки стратегии развития Санкт-Петербурга по заказу правительства города был создан логотип для презентации этой стратегии на форуме «Будущий Петербург». Он выглядел как земной шар, вокруг которого теснятся символы города. Среди них были Эрмитаж, Исаакиевский собор и другие объекты исторического наследия, и только два символа, которые условно представляют современную культуру: Виктор Цой и логотип Лофт Проекта ЭТАЖИ. Этот факт можно считать первым шагом в сторону современного переосмысления Петербурга, в котором появилось место для новой культуры и новых смыслов.

Проект публичных лекций CityCult не случайно проходил именно в этом пространстве. Интерьеры индустриального здания арт-лофта как нельзя лучше провоцируют дискуссии по поводу городского развития.

Демократическая атмосфера и особая эстетика помещений бывшей фабрики способствовала живому общению, побуждая его участников верить в то, что изменения в нашем городе возможны. Начать можно с простых и непретенциозных проектов, которые не требуют колоссальных инвестиций и специальных разрешений, но способны сделать жизнь в городе лучше и интереснее.

Петербург обладает огромным потенциалом, и хочется верить, что он будет использоваться.

Идея проекта CityCult: Лилия Воронкова, Олег Паченков Куратор проекта CityCult: Лилия Воронкова Главный редактор и составитель: Лилия Воронкова Издательский редактор: Татьяна Шишова Дизайн и верстка: Екатерина Сотникова Использованы фотографии следующих авторов:

Adeola Enigbokan, Elke Uitentuis, Erik Sandelin, Helena Dell, Immanuel Giel, Lene Skytthe, Margnus Torstensson, Pedro Soler, Philip Horst, Rune K. Drewsen, Tuomo Tammenpää, Wojtek Mejor, Wouter Osterholt, Денис Шикалов, Лилия Воронкова, Людмила Берлин, Олег Савунов, Светлана Ландль, Юлия Колесова

Проект CityCult был бы невозможен без партнеров и спонсоров Мы благодарим: Центр Независимых Социологических Исследований (ЦНСИ) Немецкий культурный центр имени Гёте в Санкт-Петербурге Damm und Landl Лофт Проект ЭТАЖИ Генеральное Консульство королевства Нидерланды в СПб Совет Министров Северных Стран в Петербурге CEC ArtsLink Института медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка» Pixelache Helsinki Trans Artists Информационные партнеры: Теории и Практики Городская интернет-газета The Village в Петербурге

Буклет напечатан при поддержке Совета Министров Северных Стран в Петербурге Совет Министров Северных Стран и другие перечисленные организации не несут ответственности за содержание материалов, мнение автора может не отражать их официальную позицию. Лилия Воронкова

100

PI ELACHE2010 FESTIVAL OF ELECTRONIC ART & SUBCULTURES // HELSINKI, MARCH 25-28 Kiasma / Kerava Art Museum / Academy of Fine Arts / Myymälä2 / MUU gallery / Akkuna gallery / Vanha / Botanic Garden and more ! // more info: www.pixelache.ac