Не бойся рисковать

фи

в соавторстве с Греггом Льюисом

Не бойся рисковать

УДК 23/25 ББК 87.7:5г К21

Карсон Б., Льюис Г. К21 Не бойся рисковать : Пер. с англ.. — Заокский: «Источник жизни», 2013. — 288 с.

ISBN 978-5-86847-829-1 УДК 23/25 ББК 87.7:5г

ISBN 978-5-86847-829-1

Originally published in U.S.A. under the totle: Take the Risk Copyright © 2008 by Benjamin Carson, M.D. Translation copyright © 2012 by Benjamin Carson; Gregg Lewis Translated by N.Slobodskaya Published by permission of Zondervan, Grand Rapids, Michigan © Перевод на русский язык, оформление. Издательство «Источник жизни», 2013

Оглавление Введение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 4 Глава 1.

Рискуя жизнями . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7

Глава 2.

Рисковать или не рисковать? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 17

Глава 3.

Когда рисковать стоит? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 34

Глава 4.

Сама жизнь — это уже рискованное дело . . . . . . . . . . . . 45

Глава 5.

Правда о риске . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 59

Глава 6.

Взросление «в риске» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 78

Глава 7.

Мои лучшие качества сформировались благодаря рискованному поведению . . . . . . . . . . . . . . . 91

Глава 8.

Риски, которые навсегда изменили мою жизнь . . . . . . . 102

Глава 9. Четыре простых вопроса, оторые помогут оценить любой риск . . . . . . . . . . . . . . . . 124 Глава 10. Во что бы вы ни верили, вера — это риск . . . . . . . . . . . . 146 Глава 11. Жизнь по вере в неспокойном мире . . . . . . . . . . . . . . . . . 160 Глава 12. Управление профессиональными рисками . . . . . . . . . . . 175 Глава 13. Мои личные риски перед лицом смерти . . . . . . . . . . . . . . 192 Глава 14. Принимая решения, не будьте сосредоточены на себе . . 207 Глава 15. Опасности воспитания? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 222 Глава 16. Общественный риск (и начало некоторых решений) . . . . 242 Глава 17. Еще большие риски . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 259 Заключение Мое правило жизни в опасном мире . . . . . . . . . . . . . . . . 276

3

Введение Люди, которые становятся хирургами, особенно нейрохирургами, имеют склонность к риску. Вы не окажетесь в той области, которая требует вскрывать людям головы и проводить операции на таком деликатном органе, как спинной мозг, если не привыкли к ежедневному риску. Каждый день я принимаю критические мгновенные решения, которые влияют на продолжительность и качество жизни других людей. Ответственность настолько велика, что заставляет задуматься. Она побуждает меня думать о моей собственной жизни и рисках, с которыми я сталкиваюсь. Опыты позволяют мне продвинуться вперед и победить страх, в результате чего я делаю много вещей, которые осторожные люди никогда бы не попытались сделать.

10 сентября 2003 года корреспондент «Национального общественного радио» спросил меня, как я, врач и просто человек, могу брать на себя столько рисков — например, разделять сросшихся близнецов, девочек, соединенных головами. «Гораздо важнее вопроса „Зачем рисковать?“ другой вопрос: „Зачем не рисковать?“», — ответил я. Об этом и будет вся наша книга — о риске. В нашей культуре безопасность стала навязчивой идеей. Она диктует все: от государственной политики до рекламных объявлений с Мэдисон-Авеню, от медицинского обслуживания до организации личной и семейной жизни. Мы оформляем стра4

н е

б о йс я

р ис ко вать

ховку на все подряд — от сотового телефона до собственной жизни, чтобы обеспечить себе безопасность, в которой, как нам кажется, нуждаемся. Мы платим дополнительные деньги за лишний год гарантии на наши компьютеры и бытовые приборы. Прежде, чем купить автомобиль, мы знакомимся с результатами испытаний на безопасность в «Консьюмер рипортс» (специализированный журнал, посвященный вопросам безопасности — прим. ред.). Мы покупаем детские сиденья, чтобы обеспечить безопасность нашим детям, и шлемы безопасности, которые они должны одевать во время поездок на велосипеде вокруг дома. Мы покупаем огнестойкие пижамы для своих детей и таблетки в защитных упаковках. Мы придерживаемся низкохолестериновых диет, регулярно делаем зарядку и периодически проходим зубной и медицинский осмотры, стараясь защитить свое здоровье. Мы вкладываем деньги в паевые инвестиционные фонды, имеющие низкую степень риска, в попытке обеспечить спокойную пенсию. Власти тратят миллиарды долларов на оборудование и персонал аэропортов, чтобы сделать путешествия по воздуху максимально безопасными. То, что мы покупаем и что все продают нам, является не более чем обещанием «безопасности». Единственное, в чем мы можем быть до конца уверены, это то, что рано или поздно каждый из нас умрет. Заставляет ли этот факт пересмотреть наш взгляд на риск? И как он влияет на наши склонности, нашу личную жизнь и отношения или на нашу веру? Каждый, кто отказывается испытать себя на прочность, не желает выйти из своей зоны комфорта, обречен прожить свою жизнь в футляре. Самые важные события в науке, истории, технике и искусстве произошли вследствие риска. В последующих главах мы посмотрим на обратную сторону боязни рисковать. Мы изучим аргументы в пользу риска и обратим внимание на некоторые личные особенности, ценности и ресурсы, необходимые для тех, кто собирается рисковать. Мы также рассмотрим некоторые общие преграды для риска.

5

б ен

ка р с о н

В процессе я поделюсь некоторыми рискованными решениями, которые я предпринимал в своей жизни, и теми непростыми решениями, которые я принимаю ежедневно, — не только как нейрохирург, но и как простой человек, муж, отец и сын. Однако не все, что я пишу по данному вопросу, взято из личного опыта. Я много размышлял о последствиях риска в жизни знакомых и незнакомых людей. Своими мыслями я надеюсь заставить вас пересмотреть свои взгляды и побудить вас не бояться рисковать. Недавно в разговоре с известным американским писателем Томом Клэнси мы делились своим профессиональным опытом. Он польстил мне, сказав: «Не понимаю, как ты можешь брать на себя столько рисков. Но я восхищаюсь этим!» В ответ я рассказал ему о простом упражнении, помогающем мне определить степень риска каждый раз, когда сталкиваюсь с критической ситуацией — в профессиональной или личной жизни. Упражнение дает возможность ответить на такие вопросы: «Когда я должен рисковать?» и «Чем я должен рискнуть?». (Это упражнение описано в главах 8 и 9). Я собираюсь рискнуть прямо сейчас, здесь, в этой книге, изложив свое широкое понимание вопроса. Надеюсь, что вы рискнете прочитать ее и поразмышлять над этой темой вместе со мной.

6

Глава 1.

Рискуя жизнями Из Балтимора в Лондон и Сингапур… У меня не было времени отдохнуть после двадцатичасового перелета. Как только я прибыл в аэропорт, меня быстро провели через таможенный терминал к ожидающему «мерседесу» и отвезли в новую престижную клинику «Раффлз» на длительную ознакомительную встречу, а потом на обед с моими коллегами — местными хирургами. После всех подготовительных работ я был готов к своему первому приему — к долгожданному знакомству с нашими особыми пациентками. Эта встреча обещала быть самой захватывающей и необычной за всю мою жизнь. Я уже не помню, что сказал мне мой коллега нейрохирург доктор Кейт Го, когда сопровождающие пациенток врачи, медсестры и администраторы вышли из-за угла больничного коридора, но я никогда не забуду того момента, когда я впервые увидел Ладан и Лале Бижани. Молодые женщины ждали, чтобы поприветствовать меня в коридоре вне блока комнат, которые были переоборудованы в маленькую квартиру. Они жили там уже несколько месяцев, и все это время врачи, специалисты и техники обследовали их и проводили многочисленные тесты. Близнецы Бижани были одеты в привычный для иранских женщин наряд: длинные юбки и кофты с длинными рукавами приглушенных цветов. Густые темно-коричневые волосы покрывал большой платок, 7

б ен

ка р с о н

больше похожий на шарф. Их радушные улыбки сразу же покорили меня. Доктор Го, темноволосый азиат невысокого роста, которому было уже за сорок, представил меня женщинам. Английский язык сестер Бижани, который они начали изучать, как мне сказали, семь месяцев назад по прибытии в Сингапур, был плох, но его вполне хватало для простого разговора. После того как я пожал руку и поприветствовал одну из сестер, я обратился к другой, для этого мне пришлось сделать полшага в сторону, так как Ладан и Лале не могли видеть меня одновременно. Двадцатидевятилетние сестры-близнецы представляли собой редкий медицинский случай: соединенные головами однояйцевые близнецы, их черепа срослись сверху и за ушами так, что их лица постоянно смотрели в противоположные стороны под углом 130 градусов. Соединение их черепов удерживало их головы почти вертикально. Но так как их уши касались друг друга, а плечи и руки постоянно терлись, они вынуждены были наклонять верхние части своих туловищ друг к другу, а находящиеся рядом плечи опускать, чтобы совместно создать пространство для поддержания равновесия и совместного передвижения. Случаи, когда единственная оплодотворенная клетка делится, но не до конца разделяется в утробе и на свет появляются сросшиеся близнецы (соединенные друг с другом определенными частями тела), встречаются крайне редко: раз на двести тысяч рождений. За редким исключением младенцы либо рождаются мертвыми, либо умирают сразу после рождения. Выжившие краниопаги-близнецы (от греч. cranio — «шлем» и pagus — «неподвижный»), соединенные головами, встречаются еще реже: один случай на два миллиона рождений. Шансы таких близнецов прожить до двух лет чрезвычайно малы, и то, что Ладан и Лале дожили до взрослого возраста, является практически невероятным случаем. Еще больше ошеломляет тот факт, что девушкам удалось не просто выжить, но и многого достичь. Их биологическая 8

н е

б о йс я

р ис ко вать

семья не смогла за ними ухаживать, и опеку над девушками оформил сочувствующий им иранский врач. Ладан и Лале были предоставлены все условия для того, чтобы они могли адаптироваться и вести жизнь, максимально приближенную к нормальной. И, что удивительно, им это удалось. Вместе со своими сверстниками они посещали начальную школу. Со временем они выросли, окончили школу и поступили в университет, где изучали журналистику и основы права. Обе окончили университет и на тот момент были дипломированными адвокатами, что обострило проблему и добавило напряженность в отношениях между сестрами. Дело в том, что Ладан желала заняться карьерой юриста, тогда как Лале хотела пойти в журналистику. Их физические тела принуждали обеих к совместному быту, тогда как их две самостоятельные личности и теперь еще две разные жизненные мечты тянули девушек в разные стороны. На протяжении уже многих лет Ладан и Лале по всему миру искали нейрохирурга, который бы согласился прооперировать их и дать хотя бы шанс осуществить их общую мечту — вести две нормальные самостоятельные жизни. Специалисты, к которым они обращались, по очереди отказывали им. Каждый врач, изучив их общую историю болезни, говорил, что операция будет настолько рискованной, что одна из них, (а возможно, и обе) умрет. Их случай был весьма сложным, девушки были слишком взрослые, а шансы на положительный исход очень малы. Но сестры Бижани не собирались сдаваться. Когда они прочитали о том, что доктор Го со своей командой пару лет назад разделил одиннадцатимесячных близнецов-краниопагов Непалес, они связались с ним. Изучив их историю болезни и сделав заключение о возможности успешной операции, он связался со мной и спросил, не хотел бы я помочь. Я консультировал дистанционно Кейт Го и работал с ним в случае с младенцами Непалес, используя виртуальную рабочую станцию в клинике Джонса Хопкинса. Также я принимал 9

б ен

ка р с о н

участие в составе группы хирургов в первой успешно проведенной операции по разделению близнецов-краниопагов со сросшимися затылками (мальчиков Биндеров в клинике Джонса Хопкинса в 1987 году). Десятью годами позже в медицинском университете Южной Африки я оперировал замбийских братьев Джозефа и Луку Банда во время их первого разделения вертикальных близнецов-краниопагов 2-го типа, в результате которой оба не только выжили, но и остались здоровыми в части неврологии. Принимая во внимание такой опыт, доктор Го хотел, чтобы я ассистировал ему в этой операции, да и сами сестры Бижани настаивали, чтобы я присоединился. Фактически я отказался от их приглашения, когда несколько месяцев назад они связались со мной. Уже тот факт, что девушки так хорошо адаптировались и дожили до возраста двадцати девяти лет, казался мне достаточной причиной, чтобы выступить против операции. Пытаясь отговорить их, я предложил доктору Го напомнить сестрам Бижани о случае Чанга и Энга Банкеров. Родившись в Сиаме (современный Таиланд) в 1811 году, эти братья добились популярности, гастролируя по миру с цирком П. Т. Барнума под прозвищем «Сиамские близнецы». Позднее они оставили шоу-бизнес, купили участок земли в Северной Каролине и стали успешными фермерами. Они женились на сестрах, стали отцами двадцати одного ребенка и дожили в здравии до шестидесяти трех лет. Если мне и приходилось слышать о других сиамских близнецах, которые, по моему мнению, могли посоревноваться с братьями Банкерами в умении приспособиться к жизни и прожить так же долго, то это была пара этих замечательных девушек. Идея их разделения в возрасте двадцати девяти лет не имела никакого смысла, и после изучения их медицинской истории и результатов компьютерной аксиальной томографии, которые доктор Го выслал мне, я убедился в том, что риск был слишком велик. Однако несколько месяцев спустя в Сингапуре, когда я лично встретился с этими двумя решительно настроенными, симпа10

н е

б о йс я

р ис ко вать

тичными и общительными девушками, которые были соединены друг с другом только головами, я был сильно впечатлен и совершенно очарован. Ладан и Лале застенчиво улыбались и даже дружелюбно посмеивались над беспокойством людей, которые пришли со мною, чтобы познакомиться с ними. Я был удивлен тем, насколько легко, казалось, они справляются с повышенным вниманием к себе. Доктор Го рассказал мне, что после их прибытия в Сингапур сестры стали почти знаменитостями. Каждый раз, когда они осмеливались выйти за пределы клиники: поесть, пройти по магазинам или просто осмотреть достопримечательности, близнецы Бижани привлекали журналистов и толпы доброжелателей, которые хотели сфотографироваться с ними, взять автограф или просто пожать им руки. До сих пор, по словам доктора Го, девушки воспринимали проявленное к ним внимание скорее как развлечение, не видя повода для переживаний. Однако толпа, которая собралась в тот день в коридоре клиники, причиняла неудобства, поэтому сестры пригласили меня (вместе с доктором Го и несколькими другими медработниками) к себе в комнату, чтобы продолжить наш разговор. Они шли впереди, и у меня была возможность оценить ту невероятную маневренность, которую они демонстрировали. Я шел позади, с интересом и удивлением наблюдая за плавной почти инстинктивной хореографией, необходимой для того, чтобы синхронно идти и поворачиваться, пройти через дверь и грациозно сесть на узком диванчике, который стоял посреди гостиной комнаты. Я сел на стул на другой стороне комнаты, между нами стоял журнальный столик. С этого места я мог, наклоняясь немного влево, говорить с одной из сестер, а потом, повернув голову и наклонившись вправо, говорить с другой. Обращаясь к каждой из сестер в отдельности и пытаясь установить зрительный контакт, я не только хотел показать свое уважение к обеим девушкам, но и прочитать выражения их лиц и взглядов, когда они отвечали на вопросы.

11

б ен

ка р с о н

У нас состоялся небольшой приятный разговор: об их пребывании в Сингапуре, о легкости, с которой им удается поддерживать беседу на английском языке, и о внимании средств массовой информации, которое они чувствуют на себе. В этот момент я весело «предупредил» их, что все то внимание, которое они получают сейчас, будет казаться ничем по сравнению с тем неистовством СМИ, которое последует за успешной операцией. «Королева, король и все остальные захотят встретиться с вами», — сказал я. Они рассмеялись от такой перспективы, но казалось, это не составит им проблемы. В процессе разговора я не мог не заметить того, что Ладан была более общительной и разговорчивой из сестер. Лале казалась если не застенчивой, то, по крайней мере, более сдержанной и задумчивой. Когда в беседе мы перешли к теме предстоящей операции, сестры немного приуныли. Когда они искренне рассказывали о трудностях, с которыми им приходится встречаться в жизни, я понял, что самые простые и обычные движения — сесть в машину и выйти из нее, наклониться и поднять с пола карандаш или приготовить что-то перекусить — требуют сложной хореографии и слаженного взаимодействия между двумя сестрами. Каждое жизненное решение — какие занятия посещать в школе, с кем из друзей проводить время, когда ходить в туалет — было совместным и требовало единодушного согласия. Но чем дольше я находился в их присутствии, тем меньше интереса у меня было в том, чтобы представлять трудности, которые они преодолевали. Вместо этого я попытался представить, насколько все у них изменится, если успешная операция даст им возможность жить отдельно. После двадцати девяти лет постоянной и вынужденной привязанности к другому человеку абстрактная идея уединенности казалась привлекательной, но каково это — оказаться одной впервые в своей жизни? Я не захотел браться за случай сестер Бижани, когда со мною связались в первый раз, в большей степени потому, что боялся 12

н е

б о йс я

р ис ко вать

психологических последствий разделения сиамских близнецов после двадцати девяти лет совместной жизни. А что если разделение принесет больше эмоционального ущерба, чем их совместная жизнь? Однако мои мысли начали меняться, когда я больше узнал об их ситуации, об их противоречащих желаниях и о настойчивой решительности на проведение операции. Я знал, что за последние месяцы они прошли всестороннее психологическое консультирование, но все равно мне необходимо было услышать от них лично ответы на мои вопросы о труднопреодолимой психологической реабилитации, которую им неизбежно придется пройти в случае разделения. Поэтому я попросил их рассказать мне, что они думают по этому поводу. Они заверили меня, что знают — успешный исход операции не положит конец многочисленным проблемам, с которыми они сталкиваются сейчас. Они осознавали, что некоторые из их эмоциональных уз будет тяжело разорвать. Но, как и прежде, они продолжали настаивать на операции. Их решение было твердым. Когда я спросил, могу ли я ощупать их головы, они с готовностью согласились. Перебирая пальцами по макушке, боковой и затылочной части их черепов, я объяснил, что после многих часов изучения изображений компьютерной аксиальной томографии имею хорошее представление о головном мозге каждой из сестер. Но перед операцией, которая была назначена на следующий день, я сказал им: «Я хочу осмотреть место соединения ваших черепов». Осмотр занял всего несколько секунд, но этого хватило, чтобы напомнить мне, насколько сложной обещает быть эта операция. Одно дело было смотреть снимок на негатоскопе или держать пластиковую в натуральную величину модель их сросшихся голов и пытаться представить трудности, которые могут возникнуть при операции. И совсем другое — проникнуть кончиками пальцев через волосы, чтобы установить объем прочного костного соединения их черепов. Соединение 13

б ен

ка р с о н

занимало почти полголовы: от ушей до основания их черепов на затылке. Я знал, что доктор Го объяснил им всевозможные действия и процедуры, которые будут применяться во время операции, но я хотел лично убедиться, что они понимают степень риска. «Должен вам сообщить, — сказал я им, — думаю, вы это уже знаете, что операция будет чрезвычайно сложной и рискованной». Чтобы убедиться, что они поняли, я подождал, пока переводчик повторит мои слова на языке фарси. «Полагаясь на свой опыт и детальный анализ вашего случая и даже принимая во внимание отличные возможности, доступные нашей высококвалифицированной команде хирургов здесь, в клинике „Раффлз“, я все равно думаю, что эта операция с пятидесятипроцентной вероятностью может закончиться летальным исходом или серьезным поражением мозга для одной или обеих. Мне необходимо быть уверенным, что вы обе это понимаете». В клинике Джонса Хопкинса мы с коллегами регулярно проводим самые сложные во всем мире нейрохирургические операции. Любая из них с возможным 10-процентным летальным исходом считается чрезвычайно опасной, имея заоблачный риск. Поэтому 50-процентный риск запросто можно назвать запредельным. Я хотел быть уверенным, что Ладан и Лале понимают цену таких ставок. Обе девушки снова заверили меня, что доктор Го был очень честным с ними. Они понимали всю сложность. Но как ничто другое меня убедили эмоции и твердая вера в их голосах, когда они сказали: «Мы скорее умрем, чем не испробуем этот малейший шанс, который может позволить нам жизнь отдельно. Лучше умереть, чем продолжать так жить!» Привыкнув к мысли, что жизнь имеет абсолютную ценность, было поразительно слышать, как две здоровые жизнерадостные девушки открыто заявляют о своей готовности умереть всего за несколько часов до начала операции. Большинство из нас, включая тех, кто ежедневно оказывается в ситуациях, где решается вопрос жизни и смерти, не часто останавливается 14

н е

б о йс я

р ис ко вать

и серьезно задумывается о том, что для меня значит качество жизни. Но в ходе разговора у меня возникло сильное ощущение, что эти девушки долго и серьезно думали об этом и что для любого другого, не находящегося в их ситуации, будет крайне тяжело даже попытаться понять их чувства. Я уже слышал от команды медиков из Сингапура, которые в свою очередь узнали об этом от одного из опекунов близнецов, что в последние месяцы в отношениях между девушками выросла напряженность. Несколько ссор даже закончились применением физической силы. Я мог только представить, насколько ужасно пережить серьезный конфликт с тем, от кого ты никогда не сможешь отойти. Большинство людей могут легко понять, почему человек, находящийся в рабстве или тюрьме, рискует своей жизнью, чтобы обрести свободу. Для Ладан и Лале их состояние было очень похожим на это. Они очень сильно хотели убежать, но для них это было нереально. Надежда на свободу стоила любого риска. Когда я начал понимать это, то почувствовал себя лучше перед выполнением этой потенциально опасной задачи. Встреча с этими девушками, во время которой я услышал твердость в их голосах, осознал отчаяние в их жизни и увидел надежду и смелость в их глазах, решила все за меня. К тому времени, когда наш разговор подошел к концу, я подумал: «Нужно разделить этих девушек, чтобы они смогли продолжить свои жизни!» И хотя во время нашего разговора я заверил Ладан и Лале в том, что волнуюсь об их здоровье, перед тем как покинуть квартиру, я еще раз посмотрел им в глаза, заметив, что мы начинаем длительную, тяжелую и крайне опасную операцию. Хотя шансы были невелики и я не мог пообещать им успешного исхода, я был настроен оптимистически, полагая, что основание для надежды есть. Я сказал: «В жизни существует много вещей, которые находятся за пределами человеческих возможностей, знаний и контроля. Но для Бога нет ничего невозможного».

15

б ен

ка р с о н

Когда я пожимал им руки и прощался, зная, что увижу их на следующее утро в операционной, я сказал Ладан и Лале то, что всегда говорю своим пациентам во время последнего предоперационного осмотра: «Я не знаю такого случая, когда бы беспокойство помогло. Поэтому сегодня вечером, перед тем как ложиться спать, я буду молиться. Надеюсь, вы будете делать то же самое. Я уверен, если мы сделаем это, то нам придется меньше беспокоиться о завтрашнем дне». Когда я повернулся и вышел из комнаты, у меня не было ни тени сомнения, что Ладан и Лале отдают себе отчет в том, что их ожидает. Они приближались к этой опасной и беспрецедентной операции с таким же духом решительности, который они проявляли, справляясь со столь многими трудностями в своей жизни. Они убедили меня, что осознают степень риска.

16

Глава 2.

Рисковать или не рисковать? Главной задачей для меня, как и для всей команды медиков, было сделать все возможное еще до начала операции, чтобы максимально снизить риск, с которым столкнутся Ладан и Лале. Поэтому от получасовой беседы с сестрами Бижани мы сразу перешли к организационной встрече, где за стол переговоров села вся команда: двадцать восемь врачей и около ста медсестер, техников и ассистентов. Каждому, кто находился в той комнате, предстояло сыграть важную роль в длительной операции, которая, как ожидалось, продлится от двух до трех дней, а возможно, и больше. Большинство членов команды уже проговорили и проделали свою часть работы в ходе пошагового планирования самой операции, организационных мероприятий и консультаций с различными экспертами, а также реального расположения пациентов на операционном столе и расстановки в операционной палате тридцати или сорока медработников, которые в то или иное время должны будут там находиться. Каждый человек должен четко знать, где, когда и что он будет делать. Я был поражен пристальным вниманием доктора Го к мельчайшим деталям, его навыками организатора и впечатляющей командой экспертов, которую он собрал с Сингапура, Соединенных Штатов Америки, Франции, Японии, Швейцарии и Непала. Он обсуждал с нами предстоящую операцию до тех пор, пока не были охвачены все детали, а многие из них были 17

б ен

ка р с о н

проговорены несколько раз. В конечном счете мне не оставалось ничего другого, как отправиться в находящуюся поблизости гостиницу и вопреки нарушению суточного ритма моего организма хорошо выспаться. Перед тем как лечь в постель, я сделал то, что пообещал Ладан и Лале. Я помолился. Я молился о них, об операции, за себя и за остальных членов операционной бригады, чтобы Бог наделил всех нас мудростью, спокойствием и миром, чтобы Он присутствовал в операционной и во всем была Его воля. Я молился об этом не первый раз. Как я уже говорил, изначально я не просто отклонил приглашение доктора Го присоединиться к данной операции, но фактически отговаривал его от ее проведения. Через несколько недель я узнал, что мое мнение было изложено сестрамблизняшкам, но они все равно решили добиваться проведения операции. Была собрана команда, и доктор Го снова связался со мной. Возможно, я пересмотрю свое решение? И снова я был склонен сказать: «Нет, если вы безрассудно хотите совершить это, продолжайте без меня. Я не хочу принимать в этом участие». Хотя две из трех операций по разделению краниопагов, в которых я принимал участие, были успешными, вероятность положительного исхода в данном случае была ничтожно мала. Но чем больше я думал об этом, тем больше чувствовал себя виноватым. Я понял, что мое решение не принимать участия было продиктовано личными достижениями и успешными попытками в прошлом, но оно плохо согласовывалось с моей натурой и представлениями о том, каким я хочу себя видеть. Поэтому я молился: «Господи, если Ты действительно хочешь, чтобы я присоединился, я сделаю это». Так как близняшки Бижани были решительно настроены двигаться вперед с моей или без моей помощи, то я должен был спросить себя: «Если дела все-таки пойдут плохо, не будет ли всю свою оставшуюся жизнь меня преследовать мысль, что я мог им помочь, но не сделал этого?» Мне бы этого не хотелось.

18

н е

б о йс я

р ис ко вать

Так как у меня было больше опыта работы с близнецами-краниопагами, чем у любого другого нейрохирурга во всем мире, я знал, что могу оказаться полезным. Один из моих коллег-нейрохирургов из клиники Джонса Хопкинса и близкий друг, узнав, что я изменил свое решение, посчитал нужным предостеречь меня. «Участие в этой операции может навредить твоей репутации, Бен, — сказал он. — Вероятность успеха крайне мала. Тебе действительно стоит хорошо подумать, прежде чем присоединяться». Мой друг был искренен в своих словах. Я знал это и понимал, что он говорит о риске потери моей профессиональной репутации. Поэтому я задумался над его предостережением… ровно на две секунды. Столько времени мне понадобилось, чтобы понять: «Не стоит сводить все к своей репутации». Мой «риск» был незначительным в сравнении с тем большим риском смерти или увечья, с которым предстоит встретиться близнецам. Кто действительно рисковал, так это они. Это был главный фактор в принятии мною решения. Я понял, что Бог наделил меня определенными способностями и опытом и поставил передо мной двух человек, которым они могут принести пользу. Я должен сделать все что в моих силах, чтобы помочь им.

*** Каждый раз, когда я стою перед выбором, как поступить, или оказываюсь в рискованной ситуации в личной или профессиональной жизни, весь мой анализ сводится к поиску ответа на четыре простых вопроса: • Что самое лучшее может произойти, если я сделаю это?

• Что самое худшее может произойти, если я сделаю это?

• Что самое лучшее может произойти, если я этого не сделаю?

• Что самое худшее может произойти, если я этого не сделаю?

19

б ен

ка р с о н

Обдумывая эти четыре вопроса (более детально мы остановимся на них в 9-й главе книги), я обычно очень тщательно анализирую риск, что позволяет принять обоснованное решение. После всех раздумий и молитв я посчитал своим долгом сделать все, чтобы помочь девушкам. Поскольку Ладан и Лале приняли такое решение, у меня не оставалось другого выбора. Поэтому в праздник 4 июля я наполовину облетел земной шар, чтобы принять участие в самой обсуждаемой операции по разделению близнецов-краниопагов в истории медицины.

*** Когда рано утром в воскресенье я осматривал операционную, отделение интенсивной терапии и просматривал ангиограмму (рентгенологическое исследование кровеносных сосудов — прим. ред.), на последние предоперационные процедуры прибыли близнецы. Они лежали на обычных больничных кроватях и тепло приветствовали каждого, кто проходил мимо них. Улыбаясь, они первыми говорили «доброе утро» и с выражением благодарности во взгляде говорили «до свидания». В очередной раз я был поражен их мужеством. Подойдя к ним, я взял их за руки и пообещал сделать для них все, что будет в наших силах. По тому, как они благодарили меня, я понял, что Ладан и Лале спокойны и готовы к любому исходу. Несмотря на мою неуверенность в благополучном исходе операции по разделению близнецов-краниопагов, кое-что мне было ясно в самом начале. В отличие от других сиамских близнецов, которых я оперировал до этого, и, в принципе, в отличие от всех моих педиатрических нейрохирургических пациентов, сестры Бижани осознавали, на что идут, и давали свое согласие. Более того, они обе были юристами, и врачи годами пытались отговорить их от этой операции, но они оставались непоколебимыми в своем решении. Я не был уверен, что когда-либо еще проводилась такая операция, в которой пациенты так хорошо понимали всю серьезность момента.

20

н е

б о йс я

р ис ко вать

Осознание этого факта в то утро, равно как мужество и оптимизм близнецов, в определенной степени обнадеживали меня. Но ничто не могло прогнать из моей головы мысль, что эта операция будет самой сложной и рискованной за двадцать с лишним лет моей нейрохирургической практики.

*** Так как близнецы в последние недели жаловались на сильные головные боли, мы предположили, что они страдают от повышения внутричерепного давления. Если это так, то боль уменьшится, как только мы разъединим их и предоставим дополнительное пространство для их мозгов. Но чтобы быть уверенным, что мы владеем всей необходимой информацией перед началом операции, мы сделали еще одну предоперационную ангиограмму, чтобы еще раз взглянуть на кровеносную систему. Потом, пока несколько нейрорентгенологов мирового класса, прилетевших из Франции, объясняли снимок, близнецам дали наркоз, побрили головы и просверлили в передних частях их черепов два трепанационных отверстия для того, чтобы вставить мониторы для контроля над кровяным давлением. Мониторы подтвердили наше подозрение — внутричерепное давление было значительно выше нормы. Ангиограмма полностью соответствовала нашим представлениям. Пришло время начинать. На первом этапе я не присутствовал в операционной. Вместо этого я следил за работой по замкнутой системе телевизионного наблюдения из соседней комнаты, которая превратилась для врачей в конференц-зал, столовую и комнату для отдыха. Я следил за успешным продвижением работы сосудистых хирургов, которые взяли большой кровеносный сосуд с бедра Ладан. Эта деталь длиною в несколько сантиметров и толщиною в мизинец вскоре понадобится для самого ответственного момента во всей операции. Самую большую сложность в операции Бижани создавал тот факт, что большая часть крови, циркулирующей в мозге 21

б ен

ка р с о н

женщин, проходила по единой дренирующей вене, расположенной в их сросшемся затылке. За несколько лет до этого группа врачей из Германии (первая медицинская команда, обследовавшая этих близнецов) только по этой причине посчитала операцию «слишком опасной». Но ввиду улучшения общего состояния здоровья сестер и недавних технических достижений в области сосудистой трансплантации команда доктора Го решила, что можно разделить кровообращение, сохранив имеющийся дренаж для Лале и создав для Ладан новый дренаж за счет трансплантации кровеносного сосуда. Подобная процедура никогда прежде не проводилась, но она казалась выполнимой. Высококвалифицированная команда специалистов из японского нейрососудистого центра возьмет на себя эту сложную задачу, но только после того, как бригада нейрохирургов сделает все необходимое в операционной. Это произошло в воскресенье после обеда. На тот момент мы все чувствовали себя хорошо. Как только хирурги успешно извлекли сосуд — двадцатисантиметровый сегмент — им надо было зашить ногу. Дальше было необходимо переложить обеих девушек, подготовить их и обложить салфетками для черепного этапа операции. Только на одну установку ушли часы. В отличие от многих детей, которых я разъединял, взрослых пациентов не так легко передвигать, чтобы предоставить хирургам возможность работать под максимально удобным углом. Ладан и Лале должны были лежать на изготовленном по особому заказу двойном операционном столе, который можно было разделить на два стола сразу же, как только мы разъединим близнецов. Девушки также должны были лежать в приподнятом положении, примерно под углом в 45 градусов, за счет подушек и специальных бандажей. Такое зафиксированное положение должно было дать возможность нам, хирургам, иметь доступ ко всему операционному полю: от темени и передней части их голов, которые мы могли достать, стоя на стульях и наклонившись над ними, до самого основания со22

н е

б о йс я

р ис ко вать

единения их черепов, которое мы могли достать, сев на стулья и низко наклонившись. Как только мы закончили подготовительную работу, зашли пластические хирурги, чтобы отделить лоскуты кожи от черепа и завернуть их в салфетки. Они понадобятся для того, чтобы закрыть рану, как только закончится операция. Это было еще одно существенное отличие от предыдущих операций по разделению, которые я выполнял. Пластические хирурги за несколько недель до разделения детей помещают под кожу черепа шарообразный экспандер. Постепенно надувая его, они заставляют организм нарастить достаточно кожи, чтобы можно было закрыть ею открытые части обеих голов детей. Ничего этого не надо было делать для сестер Бижани. Так как они были взрослыми, мы могли взять достаточно трансплантата с других участков их тел, чтобы полностью закрыть любую открытую часть по окончании операции. Как только пластические хирурги обнажили кость, они отошли, и к столу подошла наша бригада нейрохирургов, чтобы начать трудоемкий процесс по открытию трепанационного окна, которое даст возможность бригаде нейрососудистых хирургов добраться до самого мозга. Шесть нейрохирургов работали посменно — обычно по двое — на протяжении почти двадцати четырех часов, поскольку мы столкнулись с несколькими непредвиденными трудностями. Главная проблема заключалась в толщине стенок самих черепов. Изначально было понятно, что череп взрослого человека намного тверже и толще, чем череп ребенка. Но никто не был готов к тому, что сросшаяся костная ткань (возле основания двух черепов) интенсивно росла на протяжении многих лет, пока вся задняя часть общего черепа близнецов не стала такой же толстой, как кирпич, но намного тверже. А это создало другую проблему — самая толстая часть черепа размещалась там, куда хирургам было тяжелее всего добраться: в нижней и задней частях головы, за ушами и ниже ушей. Так как наши пациенты лежали в приподнятом положении, то, 23

б ен

ка р с о н

чтобы дотянутся до этой части, нам приходилось пробираться через узкий треугольный тоннель, образованный между их частично соприкасающимися плечами и ушами. Направлять и контролировать высокоскоростные дрели и пилы, чтобы разделить, разрезать и сделать отверстия сквозь такую большую кость в почти закрытом пространстве, — все это изнуряло, вызывало боль в мышцах и действовало на нервы. Вся эта физически затруднительная и эмоционально гнетущая процедура еще больше усугублялась четким осознанием того, что сразу под этой очень твердой и толстой частью черепа, на которую мы потратили все свои силы, были большие кровяные синусы, расположенные на оболочке самого мозга. Эти большие венозные «озерца» проходят сквозь слои твердой мозговой оболочки, пахименинкса (тонкой кожистой ткани, покрывающей мозг) и помогают осуществлению нормального оттока крови от органа. Одно скольжение пилы, одно движение сверла, которое пронзит этот участок на миллиметр глубже, может означать внезапный и гибельный конец операции еще даже до начала процедуры разделения пациентов. Вот в таких условиях нам пришлось работать, постепенно отламывая, размельчая и удаляя частями участок самой толстой части черепа размером 15 на 15 см. Но это было необходимо для того, чтобы команда нейрососудистых хирургов получила возможность добраться до необходимой им зоны и имплантировать новую дренажную вену искусственного кровообращения для Ладан. Полностью выполнив свою задачу, я вышел в комнату для отдыха, чтобы оттуда наблюдать за следующим критическим этапом. Тщательно работая, знаменитый японский хирург, эксперт в области сосудистой имплантации, начал присоединять одну из частей вены, взятой накануне утром с ноги Ладан. Время шло, казалось, все идет по плану. Когда он закончил и направленная в другую сторону кровь начала течь через обходной анастомоз, все хирургическое отделение клиники «Раффлз» воспряло духом. Теперь у каждой из девушек был действующий 24

н е

б о йс я

р ис ко вать

дренаж. Мы думали, что самая серьезная опасность осталась уже позади и зловещая единая сосудистая система больше не представляет проблемы. Но мы ошибались.

*** На протяжении более одного дня все мысли, молитвы и силы 125 членов нашей медицинской команды были настолько сосредоточены на переполненном людьми операционном блоке, что остальная часть мира, казалось, не существовала. Было легко забыть, насколько большое внимание приковано к нашим усилиям, претендующим войти в историю медицины. Когда история о сестрах Бижани попала на первые страницы газет и в главные выпуски новостей во всем мире, внутри и снаружи клиники собралась целая армия репортеров. На первой полосе газеты China Daily за понедельник значился заголовок «В Сингапуре началась операция по разделению иранских сиамских близнецов». В статье, написанной на основе сведений различных информационных агентств, говорилось: «Беспрецедентная и крайне рискованная операция по разделению взрослых иранских сестер-близнецов, сросшихся головами, началась в воскресенье в Сингапуре… 29-летние выпускницы юридического университета Лале и Ладан Бижани проходили разные обследования и консультации с ноября и говорят, что готовы рискнуть жизнью, чтобы получить возможность жить раздельно». В статье сообщалось, что операция под руководством доктора Го будет длиться, по предварительным прогнозам, около сорока восьми часов. В ней описывалась история сиамских близнецов и упоминалось о выполненной доктором Го несколькими годами ранее успешной операции по разделению одиннадцатимесячных сестер из Непала Ганги и Ямуны Шреста, которая длилась четыре дня. Далее в статье приводился список главных хирургов: «Доктору Го ассистируют доктор Вальтер Тан, пластический хирург, и доктор Бен Карсон, заведующий отделением детской нейрохирургии в клинике Джонса Хопкинса в Бал25

б ен

ка р с о н

тиморе». В статье также упоминалось о моем опыте разделения сиамских близнецов, а также приводились слова одного из членов нашей команды, радиолога из Франции Пьера Ласьониаса из больницы Бисетр, который за день до операции сказал, что были предприняты «все возможные меры», чтобы обеспечить безопасность близнецов. «Максимум безопасности, которой можно было достичь, мы достигли, — сказал он. — Теперь необходимо продолжить начатый путь». В конце статьи давались комментарии различных людей по поводу этой операции. В ней, в частности, приводились слова заведующего кафедрой медицинской этики Имперского колледжа Лондона доктора Ричарда Ашкрофта. Так как близнецам не грозит немедленная смерть без проведения этой опасной операции, принятое решение является спорным. «Это настоящая моральная дилемма, — подчеркнул доктор Ашкрофт. — А там, где есть дилемма, люди принимают разные решения, так как не существует точного ответа, как поступить правильно».

*** Перед тем, как наша команда нейрохирургов смогла приступить к следующему этапу операции, возникла проблема. Тромб заблокировал имплантированный обходной анастомоз Ладан, и кровь перестала двигаться по новому маршруту. Обеспокоенные тем, что такая значительная закупорка может инициировать сильный приступ или резко поднять кровяное давление, а также осознавая, что любая значительная потеря крови приведет к необратимому повреждению мозговой ткани, бригада сосудистых хирургов отчаянно работала над тем, чтобы удалить закупорку и возобновить нормальное кровообращение через трансплантированную вену. Проблему удалось решить, и нейрохирурги снова взялись за работу. Но вскоре вена снова закупорилась и стала твердой, так как другой тромб перекрыл заново установленный дренажный сосуд. Что же происходило?

26

н е

б о йс я

р ис ко вать

Встревоженный и обеспокоенный тем, что в самой критической стадии операция может провалиться по необъяснимой причине, я внимательно осмотрел обходной анастомоз и ощупал все вокруг участка открытой мозговой ткани. Несмотря на очевидную закупорку, вся часть мозга, которую я мог видеть, сохраняла здоровый розовый цвет. А это значило, что она продолжала получать кислород. Сама ткань пульсировала и оставалась пластичной и мягкой — без опухания и затвердения, которые бы указывали на опасное повышение давления, ожидаемое при закупорке. Удивляло то, что признаки жизни обеих девушек оставались неизменными. Я быстро озвучил свое наблюдение доктору Го и другим врачам. «Кровеносные пути явно изменились. Кровь нашла, куда течь, но мы не знаем куда. Состояние пациентов не изменилось. Наступил подходящий момент, чтобы остановиться и пересмотреть нашу стратегию». Доктор Го согласился прерваться на несколько минут и продолжить обсуждение за пределами операционной. Поэтому я вышел за ним и исполнительным директором клиники «Раффлз», доктором Лу Чун Йонгом, в коридор. «Ситуация сильно изменилась, — сказал я. — Кровь нашла новое направление и новый путь. А это значит, что мы больше не знаем, что мы делаем, потому что не знаем, что происходит внутри головных мозгов сестер. Кажется, они в порядке. Сейчас ситуация стабильная. Но я предлагаю прямо сейчас остановиться, наложить швы пациентам и перевести их в отделение интенсивной терапии». «Если мы подождем несколько недель, — продолжил я, — это даст время новым каналам кровообращения развиться и укрепиться. Мы сможем сделать новые снимки, и у нас появится шанс изучить новое расположение сосудов. Девушки будут иметь возможность восстановить свои силы и окрепнуть после того, что мы сделали до этого момента. Вся медицинская команда изнурена; этот перерыв позволит нам прийти в себя и продолжить с новыми силами».

27

б ен

ка р с о н

Доктор Го согласился. По его мнению, мое предложение имело определенный смысл, но его босс сказал, что это невозможно. Только тогда мне сказали (раньше я об этом ничего не знал), что сестры Бижани взяли с доктора Йонг и доктора Го обещание, что как только операция начнется, пути назад не будет. Что операция не прекратится до тех пор, пока не произойдет полного разделения, несмотря ни на что! «Но ситуация сильно изменилась!» — сказал я. У меня не было сомнения, что самым лучшим решением, дающим сестрам Бижани максимальные шансы на положительный исход, будет отложить операцию и попытаться понять, что происходит. Молодые мозги младенцев, которые я разделял во время предыдущих операций, спонтанно создавали другие радикально новые пути кровообращения. Это никогда сильно не удивляло меня, потому что незрелые мозги младенцев и детей демонстрировали поразительную способность приспособляться. Более того, когда доктор Го консультировался со мной перед операцией близнецов из Непала еще в 2001 году, я делал особый акцент на важности делать все настолько медленно, чтобы дать возможность путям коллатерального кровообращения укрепиться и адаптироваться естественным образом. Тогда он, несомненно, серьезно отнесся к моему совету, потому что успешная операция по разделению непальских близнецов длилась более девяноста шести часов. «Сейчас есть все шансы остановиться, — продолжал я убеждать. — Тогда мы сможем заново изучить ситуацию, заново закрепить головы с помощью пластин и винтов и вернуться уже вооруженными информацией о новом кровообращении. Для следующей операции нам не понадобится столько времени. Вдобавок мы лучше будем знать, что делаем, а это увеличит наши шансы на успех!» «Я понимаю, что вы дали обещание пациентам, — добавил я напоследок, — но ведь должен быть кто-то, с кем мы можем поговорить, возможно, они уступят…».

28

н е

б о йс я

р ис ко вать

Доктор Лу перевел свой взгляд на доктора Го и с большим сомнением в голосе сказал: «Мне необходимо поговорить с опекуном сестер. Посмотрим, захочет ли она, принимая во внимание эту новую информацию, отклонить условие близнецов Бижани». Мы с доктором Го быстро последовали за доктором Лу по коридору. Мы остановились на определенном расстоянии и наблюдали за тем, как он тихо разговаривает с иранской женщиной средних лет, на которую Ладан и Лале оформили опекунство. Женщина внимательно слушала и, казалось, задавала вопросы. Но потом она покачала головой и, судя по тому, что мы видели со стороны, дала ответ, не скрывая своих эмоций. Доктор Лу покивал головой, что-то еще сказал женщине, потом развернулся и направился к нам, чтобы передать окончательное решение. Опекун сказала, что она понимает, что ситуация изменилась, но Ладан и Лале взяли с нее такое же обещание, как и с врачей, что операция продолжится во что бы то ни стало. Сестры ясно понимали: либо они проснутся отдельно, либо вообще не проснутся. Обещание было дано, и опекун настаивала на том, что она не может нарушить его. Она отказалась дать нам разрешение остановиться, операцию необходимо было продолжать. У меня внутри все оборвалось. Я понял еще одну существенную разницу между случаем сестер Бижани и предыдущими операциями, в которых я принимал участие. Она заключалась в том, что на этот раз окончательное решение зависело не от меня. Не имело значения, насколько сильным было мое убеждение или профессиональное мнение, доктор Го и доктор Лу были главными. Я был просто одним из членов их команды, одним человеком, на помощь которого они рассчитывали независимо от того, что думал я по поводу продолжения операции. Мы уже тридцать два часа находились в операционной. Жребий брошен. Конец еще далеко, но назад дороги нет. Следующие несколько часов мы провели, высверливая и пропиливая в кости канал шириною в 2,5 сантиметра по пери29

б ен

ка р с о н

метру нашего операционного поля, чтобы можно было разделить два черепа в месте их срастания. На самом деле нам пришлось проделать полный круг размером с обычную голову. Для этого нам снова пришлось подбираться к девушкам с разных сторон и подъемов, сантиметр за сантиметром разделяя их головы. Но даже когда черепа были полностью разделены, мы были далеки от завершения. Ладан и Лале не имели общих частей мозга или тканей, каждый из органов был отдельным и полным. Но так как их мозги росли и все больше и больше прижимались друг к другу на протяжении всей жизни, они слиплись друг с другом так сильно, как если бы кто-то нанес суперклей на поверхность их мозгов, сильно прижал их и оставил сохнуть на протяжении двадцати девяти лет. Там совсем не было свободного пространства. Почти 650 квадратных сантиметров поверхности мозга настолько срослись, что нам пришлось миллиметр за миллиметром разделять ткани, препарируя их при помощи иглы, так осторожно, чтобы не разорвать их или поверхностные кровеносные сосуды, которые за все эти годы сплелись в единый клубок. На протяжении всего этого этапа одновременно оперировали все шесть нейрохирургов. Два хирурга, стоя на табуретах высоко над нами, работали на передней части мозга девушек. Еще двое работали на том участке, который можно было достичь, стоя рядом с операционным столом, и еще двое оперировали мозг на затылке и у основания черепов, сидя на низких табуретах. Все это время в операционной звучала легкая классическая музыка. Мы продолжали свое дело, нежно поднимая и разделяя два мозга, бережно отрезая наружные слои сросшихся тканей, осторожно разрезая, зажимая и прижигая крошечные кровеносные сосуды. Мы уверенно продвигались вперед, хотя это сильно выматывало нас. Казалось, ситуация была под контролем. Несмотря на то, что прошло уже много часов и каждый из нас испытывал физическое утомление, мы воспряли духом.

30

н е

б о йс я

р ис ко вать

Медленно, но уверенно мы разделяли два мозга Ладан и Лале. У меня начались спазмы рук и пальцев, и я чувствовал, как мышцы в задней части шеи и плечах все сильнее и сильнее натягиваются. Но когда операция достигла пятидесятичасовой отметки, я увидел обнадеживающий свет в конце туннеля, предвещавший счастливый исход для двух смелых девушек. Нам пришлось пожертвовать несколькими кровеносными сосудами, но состояние пациенток по-прежнему было стабильным. Мы разделили почти 90 процентов всей поверхности мозга. Несколько последних фрагментов, которые необходимо было разрезать, находились в самом труднодосягаемом месте — позади ушей. Сросшуюся костную ткань здесь мы должны были разделить в последнюю очередь, поскольку до конца операции она обеспечивала устойчивость оснований двух черепов и держала двух девушек вместе. К сожалению, неудобный угол был не единственной проблемой, с которой нам пришлось столкнуться на этом этапе работы. Мы нашли то место, куда уходила вся кровь. Каждый раз, когда нам удавалось зажать кровоточащий сосуд на этом участке, начинал кровоточить другой. Я не мог перестать думать о том, что если бы мы прекратили операцию раньше, то вся кровь постепенно нашла бы себе другие ходы и не собиралась бы и не повышала бы давление в нижней части черепа. Но было так, как было, и следующие два часа мы отчаянно боролись в попытках преградить путь. Нам удавалось локализировать кровотечение и брать под контроль один кровоточащий сосуд за другим. Так продолжалось до тех пор, пока нам не показалось, что мы достигли успеха и почти выиграли битву. Но именно в это время анестезиолог сообщил, что сердце Ладан остановилось. Я был расстроен тем, что мы не получили никаких предупреждающих знаков. Казалось невероятным, что она дошла до такого критического момента без предшествующих признаков ухудшения состояния.

31

б ен

ка р с о н

Настолько крутое изменение ситуации не оставляло нам много возможностей. К счастью, мы были уже на финишной прямой, поэтому необходимо было поспешно разделить последнюю часть оставшейся ткани и разъединить последний фрагмент кости. На окончательное разделение близнецов у нас ушло меньше пяти минут. Потом две части сделанного по заказу операционного стола можно было раздвинуть так, чтобы работать с каждой из девушек отдельно. Мы с доктором Го отчаянно пытались контролировать постоянное кровотечение у Лале, в то время как остальная часть команды безнадежно пыталась реанимировать ее сестру. Несколько врачей делали Ладан непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Другие пытались остановить кровотечение в ее голове. На протяжении тридцати минут они делали все, что только можно было сделать, пока не осознали, что их усилия были бесполезными. Ладан умерла во вторник в 14.30. В операционной воцарилась печаль. Но у тех из нас, кто продолжал оперировать Лале, не было времени горевать. У большинства нейрохирургов вырабатывается привычка игнорировать плохие мысли. Мы просто должны это делать. Если ты начинаешь жалеть о произошедшем, ты не можешь сконцентрироваться на том, что необходимо делать дальше. Мы находились в еще одной битве на жизнь или смерть с кровотечением Лале. Мы уже видели, откуда идет кровь, поэтому обложили это место ватными тампонами, одновременно пытаясь найти основание кровеносного сосуда, чтобы коагулировать его. Но как только нам удавалось взять под контроль одно место, как сразу же из другого начинала фонтанировать кровь. К этому времени в кровеносной системе было такое давление, что кровь активно искала место, чтобы вытечь. Промчалось тридцать минут. Час. Мы отчаянно боролись за то, чтобы выиграть очередную битву. В конце концов, как только нам удалось стабилизировать ситуацию и появилась 32

н е

б о йс я

р ис ко вать

надежда, что кровотечение Лале можно удерживать под контролем, она точно так же перестала дышать. Через девяносто минут после смерти своей сестры Лале Бижани умерла от неконтролируемой кровопотери. В операционной перестала звучать музыка. Мрачное оцепенение распространилось на всю нашу команду медиков. Полились слезы. После пятидесяти трех часов, во время которых мы всего несколько раз спали по часу, я не знал, какое чувство резало глубже: печаль или усталость. Единственное, что я знал, это то, что я никогда бы не хотел, чтобы это ужасное ощущение повторилось.

33

Золотые руки Бен Карсон

140×200 мм, 224 с., мягк. переплет

Главный герой этой книги – знаменитый нейрохирург Бен Карсон, на счету которого немало самых сложных операций. Он рассказывает о своей жизни и о том, как можно из безнадежного двоечника превратиться в отличника, а позже и в известного ученого. Заинтересовала книга? Не откладывайте покупку! Купить наши книги очень просто: • В местном книжном центре • Через интернет-магазин www.7knig.org • По бесплатному телефону 8·800·100·54·12 (по всей территории РФ, включая мобильные)

284

ВсЯ кАртиНА Бен Карсон

140×200 мм, 352 с., мягк. переплет

В книге «Вся картина» автор делится с читателем философией своей жизни, которая превратила его из неудачника в преуспевающего и авторитетного врача. Это книга не о том, как преуспеть, а о том, почему у вас это получится. Она поможет шире взглянуть на окружающую реальность, обрести цельное видение собственных целей и приоритетов, обновить планы и найти в себе силы для того, чтобы изменить мир к лучшему. Заинтересовала книга? Не откладывайте покупку! Купить наши книги очень просто: • В местном книжном центре • Через интернет-магазин www.7knig.org • По бесплатному телефону 8·800·100·54·12 (по всей территории РФ, включая мобильные)

285

Мысли широко Бен Карсон

140×200 мм, 256 с., мягк. переплет

Третья книга Бена Карсона, которая рассказывает не только о жизненном пути всемирно известного нейрохирурга, а также и о принципах, которыми он руководствовался в своей жизни. Кроме этого, автор повествует о своих наставниках, которые сделали его таким, какой он есть. Особое место Бен Карсон отводит духовной составляющей в жизни каждого человека как залогу успеха.

Заинтересовала книга? Не откладывайте покупку! Купить наши книги очень просто: • В местном книжном центре • Через интернет-магазин www.7knig.org • По бесплатному телефону 8·800·100·54·12 (по всей территории РФ, включая мобильные)

286

Бен Карсон Не бойся рисковать Ответственный редактор А. А. Евграфов Редактор А. В. Лысаков Перевод Н. Слободская Технический редактор С. Н. Сибир Дизайнер обложки А. А. Беланович Корректоры Н. М. Лукьянова, Н. И. Беляускайте Подписано в печать 28.02.2013. Формат 60х84/16. Бумага офсетная. Гарнитура Octava 10,5 pt. Печать офсетная. Усл. печ. л. 16,74. Уч.-изд. л.12,08. Тираж 5 000. Изд № К-643. Заказ № 4409. Издательство «Источник жизни» 301000 Тульская обл., п. Заокский, ул. Восточная, 9 Тел. (48734) 2-01-01, 2-01-02 Тел. горячей линии: 8 800-100-54-12 (звонок бесплатный) Факс (48734) 2-01-00 E-mail: solph@lifesource.ru Книга—почтой: books@lifesource.ru www.harmony.ru Типография издательства «Источник жизни» Benjamin Carson. Take the Risk.