ЛЮДМИЛА КОЗЛОВА Красный коммунар* ( или «Утопия Дэна Кортасара» ) * - В основу рассказа положены реальные факты, но всякое сходство персонажей с конкретными людьми случайно. ____________________________________ *** Сегодня 23 марта 2001 года уезжаю в Сибирь. Я так решил. Размеренная жизнь на берегу океана, рассветы, наполненные его солёным дыханием, закаты, пламенеющие над необъятным телом воды – всё это составляло мою жизнь в течение 40 лет. Я был образованным бездельником. Двадцать лет назад закончил университет Антонио Небриха в Мадриде. В течение многих лет считал себя писателем. Всё это, вместе с достаточными для ничегонеделания средствами, досталось мне от родителей. Что-то подсказало мне – беги! Желание движения, мир, несущийся тебе навстречу – может быть, это. Магия движения, магия жизни. Однообразие – даже волшебная сказка моря – уничтожает интерес, к чему бы то ни было. Однажды почувствовал себя медузой, выброшенной на колючий песок. - Когда-то море убьёт тебя, - сказал я вслух. *** Продал свою виллу, купил билет на самолёт до Москвы, а потом – в самую глушь – в предгорья Кузнецкого Алатау и Алтайских гор. В аэропорту Толмачёво покинул неуютный салон ТУ-154 с его почти двумя сотнями кресел и пересел в чудо техники – миниатюрный серебристый АН-24. Он взял курс в аэропорт небольшого городка, который в туристических проспектах именовался Воротами Горного Алтая. *** Наш маленький самолёт приземлился на единственную бетонную полосу пустынного аэропорта. Я вышел наружу, ступил ребристыми подошвами дорожных кроссовок на серые плиты, между которых торчали острые иглы новенькой травы. Надо мной летели жемчужные облака. Холодный ветер свистел в ушах. Солнце висело в зените, и оно не было похоже на то светило, которое я привык видеть над океаном. Несмотря на ледяные поцелуи ветра, солнце выглядело сухим и жарким. Передо мной открылся некий иной мир. Я понимал, что нахожусь в центре огромного континента. Ощущение бескрайних просторов, где жили травы и цветы, каменные горы и ревущие реки – всё это было так непохоже на мягкое необъятное тело океана. Казалось, я потерял друга. И даже больше – защитника. Я остался один на один с каменной планетой. Ну, что ж, ты хотел новой жизни? Вот она! *** На чешском автобусе добрался до города и поселился в гостинице – маленький номер без всяких излишеств – туалет, душ, кровать и телевизор. Единственное окно открывало взору мрачноватый дворик, где умещалась крошечная автостоянка. На следующий день я расспросил даму – администратора о том, куда стоило бы отправиться на жительство. Мне хотелось посвятить вторую часть моего бытия в мире экстремальным занятиям – построить дом в глуши, заняться охотой в лесах-на-горах, завести животных, типа молочных коров, найти сибирскую жену, родить ребёнка, посадить дерево. Так когда-то объясняла жизнь моя мать – она была родом из России, вернее, из Союза. Таких, как она, даже у нас
в Испании, называли иронично - «совками». Моя мать каким-то чудом в те фантастические сталинские времена вышла замуж за испанца. Ей удалось уехать и не попасть в поле зрения «комиссаров в пыльных шлемах». Я родился уже гражданином Испании. Но русский язык был первым, на котором заговорил. Испанский – вторым. Дама-администратор задумалась, а потом сказала, что лучшим для моих целей будет село, расположенное возле самых гор. Солонея – так назвала она этот далёкий и загадочный посёлок. Имя мне понравилось – что-то колдовское женское звучало в сочетании гласных и согласных, какая-то природная древняя мелодия была в этом имени. И я вместил его в своё сердце. *** Маленький ПАЗик (так назывался автобус) прибыл в село поздно вечером. Моими соседями в поездке были две глухие бабушки. Они кое-как спустились с кособоких ступенек. Я вышел последним, и дверь за мной со скрипом закрылась. Автобус тронулся с места и быстро скрылся за поворотом. Тишина, словно тело сумерек, обняла меня и принесла издалека потайные звуки. Это был далёкий лай собак и шум автомобильного мотора – автобус покидал село, выбравшись на тракт. Где-то рядом послышались голоса - мужской и женский. - Гони, гони её заразу! -Так я гоню! А она увиливает! В соседнем дворе хозяева пытались вразумить чёрно-пёструю корову – она не хотела идти в загон, всё пыталась схватить губами только что вылезшую из земли весеннюю траву. Я подошёл ближе, тронул калитку. Ко мне уже спешила хозяйка бойкой молодой походкой. Рассказал о себе коротко, но так чтобы было ясно – мне пока некуда идти. Что и говорить – я, конечно, переночевал у этих добрых людей в их скромном жилище. Утром во время завтрака хозяева пообещали отвезти меня в самое дальнее отделение посёлка, где домА стояли прямо у подножия гор. Они сообщили, что там есть пустующий большой дом, в котором раньше размещалась животноводческая контора. -Там можно будет жить? – спросил я. -Кто же запретит! Хотите – живите. Ремонт сделаете – и ради бога! Там сейчас печки нет. Разобрали на кирпичи. Поговорите с директором совхоза, и живите. Всё равно, дом брошен – разворуют рано или поздно, всё растащат. А Вам – как раз пригодится! Странно, я почему-то знал, что всё так и будет – никто не удивится моему приезду. Люди оглянутся – кто это там выбрался из автобуса - и займутся своими делами. *** Отделение посёлка, как и полагается сыновнему клону, имело своё, принадлежащее истории, имя – Красный Коммунар. От имени веяло воинственностью, светлыми идеями электрификации и верой в коммунистическое будущее. От матери я знал историю тех времён. Дом, в который меня привезли, зиял пустыми провалами окон. На полу в четырёх больших комнатах валялись кучи мусора – остатки битых кирпичей, обшарпанные кипы жёлтых газет, в углу стояло запылённое, но всё ещё красное знамя с витыми жёлтыми кистями по краям. Так я поселился на дальних рубежах села, и принялся за ремонт. *** Не буду утомлять вас рассказом о том, как добывал всё необходимое – кирпич, доски, стекло, краску и прочее, прочее. Всё это нужно было привозить на каком-то транспорте из того самого города - за сто километров по довольно ухабистой дороге. Можно было и заказать в местном магазине, а потом ждать,
когда заказ выполнят. Но старожилы не советовали так поступать – привезут нескоро, да ещё и не то, что нужно, а что подешевле. Дрянь привезут, говорили все по секрету. По секрету – потому что обижать продавцов никто не хотел – всё-таки, свои люди. Но долго ли коротко, а ремонт подходил уже к концу. Многое я делал своими руками, иногда приходилось звать на помощь соседей. Дом мой преобразился, стал родным и поселился в моём сердце. Вечерами я усаживался на жёлтые ступени высокого крыльца и наблюдал, как угасали краски дня. На западе, в двух десятках метров от дома, горизонт закрывал крутой увал. Солнце рано пряталось за его лохматой гривой. Но день и после этого долго ещё висел, прозрачный и светлый, словно хрустальный звон – воздух в горах особенно чист на закате. И всё было почти так, как себе рисовал в своих мечтах там, на берегу океана в Испании. Я строил свой дом сам. Знал каждую пядь в его деревянном теле. Впереди у меня - много забот, но главное – это семья и дети. Я чувствовал жизнь, ощущал себя живым. Полюбил горы, их терпкий травяной дух, который витал над моим, теперь уже моим, Красным Коммунаром. А первая зимовка была сродни белой сибирской сказке. *** Впервые я увидел её мельком на высоком стогу сена, которое тащил трактор с увала по дороге в Солонею. Белый платок, надвинутый на глаза от солнца, платье с голубыми ромашками и загорелые руки, закинутые за голову – она полулежала в углублении, сделанном в центре стога. «Моя!» - почему-то мелькнула и сорвалась в невидимую пропасть тайная мысль. Трактор уже был далеко. Еле-еле белело пятно её платка над зеленоватым стогом. А я всё смотрел и смотрел вслед. Красный Коммунар не остался равнодушным к моим нечаянным прОводам. - Это Ленка, - сказал сосед, выглядывая поверх забора. – Витька Крёстный положил на неё глаз. -А она? -Она смеётся. Пока… Вот почему оборвалась моя тайная мысль – я почувствовал пропасть между мной и этой девушкой в ромашковом платье. *** Но я всё-таки познакомился с ней. Произошло это в центральном магазине – я приехал туда на «ягуаре» - так называл свой внедорожник. Купил его недавно, и очень гордился своим сибирским авто. Вышел из магазина первым, загрузил продукты в багажник и стал ждать. Лена появилась минут через десять с тяжёлой сумкой в руках. Я предложил ей доставку на дом. Она улыбнулась – просто и без кокетства. Сказала «Спасибо!» и села в салон на сидение, которое находилось справа за моей спиной. Я поправил зеркало так, чтобы видеть её лицо, и мы тронулись в путь. Путь оказался совсем не долгим. Но за те пятнадцать минут, что мы были рядом, я сто раз улыбнулся ей, заглядывая в зеркало. А она сказала, смеясь: « Неудобно ехать, когда глаза на затылке!» - Меня зовут Дэн. А вас – Лена. Я знаю. -Я тоже, - сказала она. И мы расстались на целый месяц. *** Встретились случайно снова в том же магазине. И всё повторилось, но на этот раз я предложил ей прокатиться до моего дома. Показал ей дом, усадил за стол, напоил китайским чаем. Лена ни о чём не спрашивала, только улыбалась и, прищурив глаза, смотрела на склоны гор. -Там сейчас цветут огоньки, - сообщил я. – Едем за букетом?
Набрал огромную охапку рыжих цветов. Они благоухали, словно райский ветер. Отвёз Лену домой и помог донести сумку и цветы до двери. И мы снова расстались на несколько недель. А потом я предложил ей расписаться в сельсовете. Когда люди любят друг друга, слова не нужны. *** Зачем я уехал в город! Зачем оставил её одну в нашем большом доме! Мне многое нужно было купить, я торопился вернуться. Но не успел. Гнал машину, словно что-то знал, но я не знал, а чувствовал. Примерно, в час дня вдруг оборвалось сердце. Вдруг стало трудно дышать. Бросил всё и погнал по бетонке домой. Летел над дорогой, как реактивный снаряд. Но опоздал. В доме всё было перевёрнуто, неистребимый запах гари стоял густо и страшно уже на крыльце, словно туман. Дом не сгорел, но Лена ушла навсегда. На её теле обнаружили семнадцать ножевых ран. После похорон я сел на своего «ягуара», добрался до цыганского посёлка на окраине города, купил «калашник» и пакет патронов. Вернулся в свой разорённый дом. Долго сидел на крыльце и смотрел на склоны гор, которые так любила Лена. Осень полыхала кармином и золотом. Высоко в глубине неба раскинулись перистые облака. Крылья Ангела – так называла их Лена. Молча стояли берёзы у крыльца, уронив тяжёлые ветви. Их оранжевые листья, тихо шурша, падали мне на колени. К тому времени милиция забрала преступника – это был мальчишка пятнадцати с половиной лет. И он сознался во всём. Но я-то знал, КТО преступник. Знал всё – почему именно мальчишка, почему «сознался», почему люди молчат. Витька Крёстный, бывший «сиделец», «держал» всё село. Долго ли деревянному дому сгореть. Долго ли тёмной ночью потерять жизнь. И волкодавы не помогут, которых в каждом дворе по десятку. Я просто доехал до его дома и просто выпустил в его круглую физиономию всю обойму. Я стал настоящим красным коммунаром. Отомстил за всех бабушек и дедушек, которые дрожали ночами от каждого стука и лая собак. Отомстил за Лену, за её страшную гибель. За её короткую жизнь. За букет огоньков, который всё ещё жил в моей памяти. Я забрался сюда, в центр огромного континента, совсем не для того, чтобы стать красным коммунаром. Хотел быть человеком, хотел быть отцом и мужем, но Красный Коммунар знает своё дело. Гражданская война с криминалом, воскресший призрак революции, гуляет по сёлам России – Хищник, который питается кровью. ***