Екатерина Хиновкер Ковид
Медсестра Пока говорили, что от вируса экономике очень плохо, Многие потеряли работу и не поехали в отпуск, У меня все было. Работа, большая зарплата и даже недельный отпуск. И я разрешаю всем меня искренне ненавидеть. Мне двадцать два года, За это время я завернула сорок три трупа. Дальше я не считала. Пока в своих квартирах с нетфликсом, Яндекс-пайками и гуманитарной помощью от порнхаба люди пытались выжить, Я воевала. Мой отец воевал. Не воевала мать. Она нам очень сочувствует и жалеет, Но никогда не сможет нас понять. Я лечила лучшего друга моего Деда. Они знали друг друга шестьдесят четыре года, Он всегда очень много работал Недавно вышел на пенсию, собирался пожить счастливым. И он умер. Я лечила отца маминой лучшей подруги. Он был профессор-пульмонолог, Очень вредный, но умный старик, С ним не захотели возиться при переводе В другую больницу И он умер. Я не буду перечислять все имена знакомых и незнакомых, потому что когда они умирали, я их не различала. Ещё я лечила директрису одного театра, И она постоянно твердила: «Я заслуженный человек России». Ей вообще было искренне похрен, кто и чем ее лечит, Она знала, что для неё всегда и везде есть лучшее место, А когда места не стало, и ее перевели в палату к дементным старухам, Я подумала: наконец-то ты будешь ближе к простому народу.
Так и надо тебе, экзальтированная сука. И вообще им всем искренне было похрен, кто их всех лечит, Кто их ворочает, кормит, приходит, когда они канючат. Правда, они же не виноваты. Они больные. У них гипоксия и энцефалопатия, И я это понимаю. И я это понимала, И очень старалась. Мы делали, что могли, А если они умирали, Значит, мы больше уже ничего не могли поделать. Я знаю, в других больницах бывало иначе. И я ничего не пила два часа перед сменой, чтобы не ссать в памперс, Но однажды пришлось надеть, когда неожиданно пришли месячные, и не оказалось прокладок. Восемь часов я прела в собственной крови, У меня отекали ноги, Пару раз в жару я едва не теряла сознанье, Я поправилась на семь килограмм за полгода, Потому что помимо работы я только спала и ела. На остальное у меня не было силы. У меня два месяца не было никакого секса. Нам всем нужен был отдых. Насрать на выплаты. Просто отдых. Но нас не хватало. Не было нам замены. А теперь подумайте, сколько из тех, Кому мы подтирали жопы Сказали «спасибо»? Они никогда не узнают меня по глазам без маски. Нет меня. Меня Нет
Есть мои рабочие руки. И рабочие руки всегда должны быть в работе. И всем, в общем, похрен, что с нашими головами. У меня были радости: Когда «неудобных» трубили, а потом я всё-всё запелёнатым куклам прощала. Когда умирали, освобождая койку, Я потом могла полежать на ней минут десять — почувствовать ступни. Когда у меня получалось Накормить и вколоть, и заткнуть им маской лицо против воли без чувства стыда и пощады, И когда они умирали как нужно. Спокойно-тихонько. Но не на нашей смене. А теперь попробуйте мне пожалуйста объяснить, Что все это нормально. И так должно быть. Раз не можешь — уйди, но вообще-то мы знаем, что ты Гиппократу давала. Да, давала. Одна из тех, кто лечил и будет лечить, Заворачивать, Успокаивать. И пока вы ныли в Фейсбуке, Теряли работу и близких, Болели, Но все равно возмущались, что вам нормально нельзя никуда уехать, закончить учебу, пойти погулять с друзьями, нужно носить маску, Вы даже не поняли, что это была война. Но я правда не знаю зачем все это. Меня не просили.
Пациент Медсестра, Медсестра, Дотяни до утра. Там в утре цветы сирени — Прям как у меня в нутре Расцветали В юном месяце апреле, в ласковом мае Пока все спали Сказочки смотрели Ох, сестрёночка, сестра Сны бы сны, тебе бы сны На звоне серебряной рассветной блесны Все ты знаешь, с той стороны Иглы Смерть моя на конце трубы. Только бы не тушка в сундуке, да кабы. Ах, сестрёнушка-алёнушка-сестра, Не спи. Не спи. Не дай клубочку размотаться! Займи глаза хоть чем-нибудь Ухом одним слушай из окна сирень и свои детские песни из 90-х, Другим слушай мое дыханье — Дай человеком до утра добраться. Будь ко мне, пожалуйста, по-братски. Лента Слава тебе, Никто. Ради тебя мы хотим Пауль Целан
А Никто Никто Обрывает блесну Фейсбук в отпечатках живцов Это был мой отец Хорошенький анекдотец А Никто Никто Обрывает блесну Дерево растёт ветками Мне очень жаль какая утрата В этот день в прошлом году с По. лю. ско. — широко поле (любимая песня покойного) Слэш#/хэш Смерть забирает Корень один — подавились буквами, Опухли от сидячей работы 30 секретов активного похуде Не смогли дышать водой Всего за 8 дней вы Неделю боролся за жизнь (Слава богу можно просто поставить «слезу» или «я с тобой») Пусть живет Шер-репост в наших сердцах Попробуйте перезагрузить страницу Периферия Это в городе от такой зимы все отвыкли, У нас вообще морозы под минус сорок и снег. Бывает, везёшь до морга, Каталка по сугробам вязнет, Так намучаешься с сестрой вдвоём, Пока дотащишь, пока переложишь. Конечно, и у нас есть. Болеют.
Бабушка из города заразу привезла, чуть дом не спалили. Вчера вот продавщица умерла. Смену закрыла и умерла. С одышкой ходила долго. Не лечилась, потому что одна. И продуктов тысяч на тридцать за месяц на себя «списала». Весело живут люди, любят стреляться, ножами помахать, а кто и вешается. Доктор говорил про одну: «Подставила подножку электричке» Оделась парадно, Легла. Почему-то ногами на рельсы. Дура. Но она доделала, уксуса выпила. Дура. Врач (Список кораблей) Золотистое красное и прозрачное вязло на пальцах. Щипало язык и глаза — Не от запаха, от идеи. От того, что не знаешь, что лучше — смерть или это. И кого сильнее жалеть — тех, кто сдался Или Остался бороться. И сдался. Или себя — спасителя-сопроводителя пыток. Тем виднее, кто чувствовал-видел с чужого места. Кто себя знал, помнил и видел только по чёрные локти работы. На кого смотрели, не видели, путали, не узнавали. Кто себя перестал узнавать за зрачками другого. Кто касался внутри и снаружи. Виднее. Не легче. Он знает: Ни один из списков не будет прочитан, Но важен список.
Имя — звездочка в Яд Вашеме, ахейцы, данайцы, мемориальные плиты, архивы историй болезни. Имя — дюйм на пластинке лунного ногтя, Чтоб кто-то уснул спокойно — Полнолунный, вневременный, Объятый невидимых наблюдательных глаз руками, На середине списка.