Ия Кива

*** есть ли у нас в кране горячая война есть ли у нас в кране холодная война как неужели совсем нет войны обещали же что будет после обеда собственными глазами видели объявление «война появится после четырнадцати ноль ноль» и вот уже три часа без войны шесть часов без войны что если войны не будет до самого вечера ни постирать без войны ни приготовить чаю пустого без войны не испить и вот уже восемь дней без войны от нас нехорошо пахнет жены не желают ложиться с нами в постель дети позабыли улыбаться и ропщут почему мы всегда думали что война никогда не кончится станем же станем ходить за войной по соседям по ту сторону нашего зеленого парка бояться расплескать войну по дороге считать жизнь без войны временными трудностями в здешних краях считается противоестественным если война не течет по трубам в каждый дом в каждую глотку *** каждый день уменьшаемся в весе и росте прибавляемся в бледности всматриваемся в однотипные отражения

на карточки не переходили питание не урезали видно мудрое тело чего-то знает демонстрирует посмертные снимки подбирает надгробные рамки здесь должно проживать много людей где они все в какую нам сторону *** кажется мы счастливы всегда кажется мы кажется всегда были будем будем были есть мы то тут то там произойдем а вот тот опять надел халат а вот тот опять сел покурить выключайте суки дети свет холодно пусть будет и темно а мы спать ни разу не хотим че он там орет как не в себе где мои футболка и трусы где мои печенье и кефир тра-та-та Гаврюша протрубит тра-та-та Мишаня подпоет стройся в хоровод по одному на последний первый рассчитайсь *** били с особым цинизмом не убивали насиловали не кончали

приучали жить долго работать много терпеть и того больше что здесь произошло? все здесь произошло запротоколируйте вызовите понятых есть же свидетели куда же все подевались не их ли все прибывало не они ли все это были не их ли сюда не звали не они ли вытоптали все тело протянули жилы в ушко игольное не они ли намертво затоптали тише ты тише деточка успокойся никто не придет больше не станет выспрашивать больше не будет другим про тебя трепаться пялиться в лицо ухмыляться пять уже лет как тебя схоронили нешто не помнишь дернули за веревочку ты и упала *** тебя еще не было они уже говорили они уже все сказали понаставили запятых ты все не приходил не возглашал не проповедовал

не был ни словом ни голосом не происходил тебя еще нет они уже все предрекли они уже напророчили понаставили фигур умолчания и вознеслись ты же все не родишься никак не начнешься *** человек с бедным лицом выходит курить на площадку привычного пятиэтажного дома жена его ежевечерне переливается и искрится накаливается и лопается выбивает пробки да будет свет думает он мигая да пребудет свет хоть откуда-нибудь *** смотри же смотри же пальцы до крови стертые но это не наши мертвые ты говоришь это ихние мертвые ты говоришь и опять попадаешь туда то есть опять не туда попадаешь думаешь господи как тут темно что ж они все на одно лицо наши и ихние

ихние наши и наши ихние ихние ихние и наши наши и звонишь и звонишь ...и звонишь let's go городское пространство противоположно дому враждебно идее оседлости меж тем очерчено замкнуто и что особенно утомительно cовершенно внезапно вот скажем обнаруживаешь себя на перекрестке улицы Довженко и проспекта Победы или стоящим на платформе метро Крещатик или идущим от Подола к Европейской площади что ты здесь делаешь или скажем слушаешь музыку в местной филармонии смотришь фильм в местном кинотеатре пьешь кофе с корицей в местной кавьярне разговариваешь с местным интеллигентом воображаешь что ориентируешься на местности в сумке не меньше четырех карт Киева в том числе одна довоенная *** а когда пришел черед быть убиенным стали все вокруг говорить по-литовски стали обращаться ко мне Янукас стали призывать мя в родную землю

я им боже мой говорил я не литовец я им боже мой говорил это на идиш я им боже мой говорил это на русском я им боже мой говорил на украинском там где Кальмиус впадает в Неман плачет дитятко во костеле *** темная сторона воды входит в тебя медленно убывает необходимость высоко поднятой головы ровной спины что ли тебе нужны все эти волосы что ли тебе потребна вся эта память голос надобен ли кому дыхание пречистое призывает песок на земле и снег кажется теплым лед вовлекает внутрь калейдоскопа обращает в религию нестабильной картины мира рот окаянный кричит не кричит очи стеклянные видят не видят падаешь ли летишь видимы пятки как рыбки водяная лилия подола рубахи стебельки пальцев звезды разбивающиеся о течение времени и более ничего ***

как убили отца снилось я в окружении вывороченных деревьев мутной воды подступающей к самой пятке балкона второго этажа шаг и обнимет сепия и ведь красиво как у Тарковского а по правую руку земля стала горы из дому и не думай то ли ты плот то ли плотник обратная перспектива отче отче для чего ты меня оставил *** сын мой, на склад завезли много материи цвета второй мировой войны говорят крепкой как вера людей в светлое будущее плотной как иллюзии о всеобщем равенстве дорогой как жизни которых не сосчитать наша забота сшить большой красный флаг им мы накроем убитых в концлагерях задушенных на конспиративных квартирах умерших самостоятельно в жестких кроватях павших смертью героя в священной войне наша забота сшить большой красный флаг с черной свастикой им мы накроем убитых в ярах и оврагах

угнанных на принудительные работы умерших самостоятельно в жестких кроватях павших смертью героя в священной войне каждому свое как и было сказано проволочный бог вещает из каждой радиоточки труд делает свободным мой мальчик мы несем мир всем людям черное солнце и во тьме светит