Михаил Ланцов - Эрик

Михаил Ланцов «Эрик» Издательство «Центрполиграф» Серия «Наши там» Цикл «Эрик» Книга в цикле 1 Тема на форуме «Создатели миров» Аннотация Артём Жилин — преуспевающий молодой человек, живет полной разносторонней жизнью, увлекается средневековой историей. Но, ввязавшись в авантюру своего старого приятеля, в одночасье теряет… жизнь и тело. Теперь он Эрик фон Ленцбург, четырнадцатилетний подросток, единственный сын одного из мелких швейцарских баронов. Всё бы хорошо, но на дворе — конец XII века, а его семью только что убили люди родни. И он — последний, кто стоит на пути "любимого" дядюшки Карла... Пролог

Моросил теплый грибной дождик. Редкие лучи солнца словно прощались с листьями и травой, лаская их напоследок аккуратными прикосновениями. А густой туман уже струился легкой, молочной дымкой между могучими деревьями,

стремясь заполнить собой всю округу. Светловолосый парень лет четырнадцати летел по лесной тропинке, чуть касаясь земли. За ним, подобрав юбку, торопилась его мать. Они бежали из последних сил, ибо останавливаться было нельзя, так как их преследователи буквально наступали им на пятки. Парню хотелось остановиться и достойно встретить обидчиков, так как они на его глазах убили отца, обеих сестер и трех старших братьев - всю его семью. Ненависть и жажда мести так и бурлила, вырываясь из-под контроля, но голос матерее, что время от времени его подгонял, заставлял соблюдать благоразумие и продолжать бегство. Они направлялись в старый фамильный склеп, чтобы там укрыться от погони. Ходили слухи, будто он зачарован, и надежно хранить тех, в чьих жилах была кровь рода. Нет веры старым легендам, но прятаться им больше было негде. Когда до входа в склеп осталось буквально несколько шагов, мать вскрикнула. Эрик обернулся и увидел, что она сидит на земле, а на ее побледневшем лице отражается страх, да что там - настоящий ужас. Увидев, что ее сын замешкался, она истошно заорала: 'Беги!'. Парень хотел броситься к ней, но совсем рядом просвистели две стрелы, и пришлось поспешно прятаться за дерево. Страх, боль, ненависть - все смешалось в теле этого еще весьма молодого человека и бурлило, выходя молчаливыми слезами, что тихо и бессильно катились по щекам. К счастью, потешить себя жалостью к себе любимому ему не дали - в ствол дерева гулко ударила стрела, а мать поползла в сторону, пытаясь отвлечь преследователей. Он вытер слезы и, пользуясь моментом, бросился в сторону склепа, чтобы там укрыться. Прыжок, еще прыжок и вот уже винтовая лестница. Влетев в зал, он понесся мимо упокоившихся предков к дальней стене там была в углу небольшая ниша у самого пола, достаточная, чтобы забиться туда и надежно спрятаться. Буквально у самой стены, не заметив чего-то на полу, Эрик споткнувшись, замахал руками и, сбив какой-то покрытый пылью камень, полетел на пол. Вошедшие следом убийцы обнаружили парня, который уже не дышал, по всей видимости, проломив себе голову второпях. Его жизнь прервалась в мае 6704 года от сотворения мира, то есть, в 1196 году. ***

Шли теплые апрельские деньки 2006 года. Вся Россия готовилась самоотверженно упиться водкой в честь майских праздников, миниатюрной зарплаты и нулевых перспектив. Наш герой не считал нужным особенно выделяться из толпы в данном почетном деле. Готовиться Артем предпочитал ко всему основательно. А потому, во-первых, заранее купил все необходимое, а во-вторых, выбрал место на берегу небольшой подмосковной реки, где в окружении природной тишины будет воздаваться должное Бахусу. Да, именно ему, так как ни одно другое древнее

божество не находится у нас в таком почете, как этот весельчак и балагур. Но, увы, в этот раз его планам не суждено было сбыться. Только что позвонил старый приятель - Жан, с которым они познакомились на одном из исторических фестивалей в далеком 2001 году. Они там умудрились, набравшись 'за знакомство' медовухи, свалиться в выгребную яму рядом с коровником. Процесс плаванья в ароматном прудике и самоотверженная борьба за вылезание так их сблизили, что ребята сдружились. На самом деле его звали не Жан, а Иван, но прозвище настолько к нему приклеилось, что все знакомые и друзья иначе его и не называли. Он прослыл неплохим мастером художественной ковки, но это скорее для души, чем для дела. Жил же с того, что последние семь лет изготавливал доспехи для ленивых любителей помахать алебардой или фальшионом на бугурте. Если вы не в курсе, то правильный бугурт - это массовое постановочное сражение в аутентичном снаряжении, где две толпы увлеченно и весело избивают друг друга разными тяжелыми предметами. Дела у него шли весьма неплохо, ибо толковые доспехи разбирались, как горячие пирожки, причем за весьма неплохие деньги. Весной 2003 года он переселяется жить в Швейцарию, купив там небольшой загородный домик с участком земли в глухой сельской местности, чтобы в приятной и тихой обстановке заниматься выполнением кузнечных поделок для состоятельных любителей кузнечного эксклюзива со всего мира. В прошлом году пришла идея расширить спектр своей деятельности и освоить выпуск ликероводочных поделок по аутентичным технологиям средневековья. Почему алкоголь? Так ведь жизнь холостяка обязывает - хоть и приятно, но иногда невыносимо скучно. А тут не только свое, натуральное и качественное, как говорится, 'без химии', так еще и аутентичные напитки. И на душе приятно, и здоровью не сильно во вред. Значит, нашел он материалы, описывающие способы изготовления подобных напитков, разобрался в технологии и стал строить рабочие помещения, начав с просторного подвала для хранения и выдержки. Строился подвальчик в режиме 'не бей лежачего', то есть - никуда не спеша, своими руками. Да и то - в свободное от работы в кузнице время. Все бы ничего, но буквально неделю назад в процессе копания подвальчика наш новоявленный швейцарец наткнулся на какие-то руины - то ли крыша старого дома, то ли еще чего, но явно что-то древнее. Оперативно смекнув, что лучше помалкивать (мало ли что ценное найдется?), и ударными темпами завершив сарай над местом несостоявшегося подвала (для сокрытия от посторонних глаз), он позвонил, как вы уже догадались, нашему герою.

Итак, разрешите рекомендовать - Артем Жилин, 30 лет от роду, доцент на кафедре средневековой истории в одном крупном московском университете. Преподает три

средневековых языка: вульгарную латынь, древнерусский с его искусственной церковной формой (старославянский) и среднегреческий, который, впрочем, называют еще и византийским. Так же он организатор и участник множества выездов на археологические раскопки и бессменный руководитель клуба военноисторической реконструкции при университете, где обучает ребят историческому фехтованию и изготовлению реплик снаряжения. Для чего 'пробил' небольшое помещение под мастерскую и по несколько часов каждый день для тренировок в университетском спортзале. Согласитесь - необычная характеристика для наших дней. С первого взгляда кажется, будто он 'комсомолка, спортсменка и просто красавица'. А если копнуть глубже? Начнем с прозвища, оно ведь зачастую очень неплохо характеризует личность, а нашего утонченного интеллигента в определенных кругах звали не иначе как Кабан. Согласитесь - нехарактерно для тихого и улыбчивого одуванчика, который читает лекции о средневековом мире с университетской кафедры и изредка, вспотев от перевозбуждения, протирает платочком пенсне. Яркий пример, но, по некоему стечению обстоятельств это не наш случай.

Артем родился в бедной семье и с самого детства был вынужден буквально выгрызать у жизни то, что ему было нужно. Родители, конечно, старались, но, увы, не все было в их силах и возможностях. Поэтому Артем вырос крепким, энергичным и очень напористым человеком. Еще учась в институте, он начал свое дело, но наступил всеми нами нежно любимый 1998 год и оставил его практически в одних семейных трусах, совершенно прогоревшим. Этот урок, полученный на двадцать первом году жизни, сказался на стиле его работы, так как отступать и опускать руки он даже не думал - как говорить, сделал выводы и пошел дальше. Приторговывая всевозможным контрафактным товаром - от дисков с программным обеспечением до полированных черепов и прочих экстравагантных поделок, он дожил до окончания своего обучения. Не очень красиво, но жить нужно было как-то. Причем 'кушать послаще, а спать помягче'.

2000 год стал переломным в его жизни - именно в это время он увлекся военноисторической реконструкцией и фехтованием. Студенчество подходило к своему финалу, и на горизонте стали отчетливо вырисовываться перспективы зачисления в краснознаменные строительные отряды имени Кащенко, то есть, в армию. Само собой, на бюджетное отделение. Нет, он не был ни трусом, ни слабаком, просто служба в армии не приносила лично ему совершенно никакой пользы - одни проблемы, поэтому, он принял волевое решение избежать своего участия в данном

увеселении. Да, да, да - многие будут возмущаться, что, дескать, а как же Отечество? Или выдвигать тезисы, вроде 'только служба в армии сделает из тебя настоящего мужчину'. Увы, все эти доводы пусты в нашем случае, так как ему пришлось в своей жизни всего добиваться исключительно своими силами, а когда стал подниматься любимое Отечество его кинуло и лишило всего. Причем занимался он не какой-то торговлей или иной ересью, а развернул небольшой сервис по ремонту бытовых приборов, то есть, делал полезное для людей и Отечества дело. И прогорел не потому, что плохо работал или не было клиентов, а потому, что постоянные проверки хотели денег, просто за то, чтобы от них отвязались. В конце концов, деньг в наличии не оказалось, и его мастерскую закрыли, чтобы через пару месяцев открыть там торговый ларек.

Что же касалось физической подготовки, то она у него была лучше, чем у большинства 'дембелей', так как добиваться своего можно и нужно по-разному. Иногда и в глаз дать не мешает, для пущего понимания слов. Следовательно, он посчитал службу в армии бесполезной тратой времени и сил и подал заявление в аспирантуру на кафедру медиевистики. Вы ведь, наверное, в курсе, что это один из самых простых способов 'откосить' от армии. Совместив увлечение и вынужденную меру, он смог добиться очень хорошего результата и, в итоге, защитил отменную диссертацию. В то же время он пробивает экспериментальную лабораторию для кафедры средневековой истории, где занимается тем, что создает реплики снаряжения и вооружения и всесторонне их исследует.

На втором году обучения в аспирантуре он начинает изготавливать разнообразные тематические поделки на продажу - в первую очередь это были литые бронзовые и оловянные предметы. Дело пошло, причем неплохо. Смекнув, что к чему, он не только разворачивает вокруг лаборатории кружок военно-исторической реконструкции, прикрываясь которым, серьезно увеличивает объем производства, но и начинает использовать студентов в технологических процессах самой мастерской. В общем, весной 2006 года у него действовала небольшая мастерская, в которой трудились 'за спасибо' увлеченные студенты, а он, сбывая через знакомых в одном крупном магазине эти поделки, легко получал по 150 тысяч каждый месяц. Суммарно же его месячный доход уходил за 300 тысяч. Правда, ради прикрытия, он был вынужден преподавать студентам, ведя какие-то смешные семинары и лекции.

После такой рекомендации остается лишь добавить несколько штрихов. Дело в том, что у Жана из серьезных археологов и историков в друзьях был только Артем, который еще с аспирантуры разнообразил свой досуг не только официальными раскопками, но и черной археологией, а потому имел огромный опыт в подобных делах. Так что вариантов было немного, точнее, был только один по фамилии Жилин. Наш доцент, само собой, согласился, взял двухнедельный отпуск за свой счет и максимально оперативно вылетел в Швейцарию по приглашению, на встречу к заинтриговавшему его приятелю. К счастью, он уже ездил к Жану ни раз, так что виза ему была выдана очень быстро и легко.

Жан встретил Артема в аэропорту Цюриха. Быстро уладив все проблемы на таможне, ребята выдвинулись по направлению к сельскому домику нашего кузнеца, где, славно 'погудев', свалились в 'коматозный' сон глубоко под утро. А вы подумали, что столь достойные и увлеченные историей ребята приступят сразу к делу? Зря. Товарищи у нас оказались людьми творческими, а какому творческому человеку чужда чарка водки в компании друга? Вот так и получилось, что лишь к вечеру второго дня они смогли дойти, в обнимку с жуткой головной болью, до места раскопа. Последующие десять дней особенно смысла нет описывать, так как время тянулось вполне однообразно, и представляло собой некий органичный симбиоз из ликероводочных дискуссий, раскопок и коматозных сновидений. К концу одиннадцатого дня они отмахали лопатами вполне впечатляющий котлован и смогли полностью отрыть небольшое здание, которое, судя по всему, было входом в некую подземную залу, о чем говорил потолок более массивного сооружения, которое оказалось на два метра глубже. Судя по всем внешним признакам, это был какой-то фамильный склеп. Входить решили на следующий день.

- Слушай, а зачем ты вообще уехал? - Спросил Артем.

- Как зачем? Мне нужно было спокойное место для работы.

- А у нас что, так тебе мешали выколачивать кирасы?

- Да, мешали. Ты помнишь, как я последний год бегал по инстанциям?

- Конечно, только я до сих пор не очень понимаю, что именно у тебя там произошло.

- Все просто - я попробовал легализоваться, чтобы получить расчетный счет в банке и нормально работать с клиентами из стран прогнившего капитализма.

- Помню, ты практически сразу после той возни уехал сюда.

- Верно. Просто там, легализовавшись как индивидуальный предприниматель, я получил жуткое количество геморроя и серьезные потери в финансах, то есть понял, что теперь работаю за еду. Сам понимаешь - это смешно.

- Так драли?

- Да, именно, причем эти умники оказались столь слабы разумом, что драли больше, чем можно было. Зато теперь они на коне - вообще ничего от меня не получают. А имели бы меньшие аппетиты - могли бы и дальше кушать.

- О да! Знакомая вещь. У наших замечательных чиновников аппетит столь силен, что здравый смысл не может его контролировать. Быстрее, больше и вкуснее. А что, без официального расчетного счета было никак? Неужели нельзя было избежать легализации?

- У меня заказы пошли из Германии и Британии, и клиенты желали гарантий, так как суммы были немаленькие. Для них было совершенно дико, что какой-то мастер в далекой России занимается изготовлением подобных высококлассных поделок втихаря.

- Ладно, давай не будем говорить о грустном. Что ты думаешь о нашей находке? Я, честно говоря, затрудняюсь ее комментировать. По стилю архитектуры она должна относиться к раннему средневековью, но никогда ничего подобного не видел. И не слышал, чтобы кто-то видел. Все очень странно. Не терпится посмотреть, что там внутри.

- Да, я тоже в полном замешательстве - никакого понимания, откуда это здесь взялось. Тем более что рядом нет никаких замков и крупных средневековых поселений. Ладно, давай спать. Завтра будет тяжелый день.

Когда они утром аккуратно вскрыли дверь и вошли в помещение, то чуть не запищали от восторга - судя по толстому слою пыли на полу, в это помещение не ступала нога человека уже несколько сотен лет. Кто бы мог подумать! Центр Европы и такие находки! Надев противогазы, взяв фонарики и аккуратно спустившись по винтовой каменной лестнице, ребята попали в просторный зал площадью в тысячу квадратных метров. Он был равномерно усеян совершенно лишенными украшений каменными колоннами, поддерживающими сетку арочных сводов. Промеж них вся зала была заполнена гранитными столами, на которых лежали иссушенные временем трупы при полном параде. Почти все из усопших были облачены в доспех, и лишь единицы укутаны кусками истлевших тряпок. Это смущало. Дело в том, что в христианской традиции хоронить с оружием не принято, а судя по символике, данный склеп относился именно к этой конфесии. В общем, совершенно непонятное и необъяснимое явление. В дальнем конце залы была свободная

площадка с круглым бронзовым столом странного вида. Пока Жан заинтересованно ковырял кольчугу на ближайшем трупе, Артем двинулся к этому странному месту. Столик был в диаметре всего сантиметров тридцать и имел в центре круглую подставку с небольшой выемкой в форме перевернутой пирамиды. Сквозь пыль проступали какие-то буквы, поэтому он аккуратно ладошкой очистил площадку и смог прочитать отрывок фразы на латинском языке: 'Animus intra manium ', остальная часть кромки разрушена вместе с надписью, вероятно, от времени. Совершенно странный смысл, который, видимо, был какой-то эзотерической формулой, увы, частично уничтоженной, по-русски это можно было прочитать как: 'Живая душа внутри души умершей'. В общем, совершенно непонятно, как и назначение этого странного сооружения из литой бронзы. Задумавшись, Артем начал обходить столик по кругу, осматривая его на предмет подсказки или иных интересных деталей. Под ногой что-то покатилось. Он нагнулся и вытащил из толстого слоя пыли довольно приличный полированный кусок лазурита или похожего на него камня яйцевидной формы. С одного торца этот кусок имел выступ в форме пирамиды. Первая же мысль, как вы и догадались, была поставить этот камень на подставку и оценить композицию. Артем сдул с подставки пыль, оглянулся, посмотрел на настороженный и заинтересованный взгляд Жана (который, забросив изучение кольчуги, наблюдал за действиями Артема) и вставил камень в выемку. После чего сделал три шага в сторону от подставки, улыбнулся и, на мгновение, замерев, рухнул на пол. А камень на подставке за его спиной осыпался на бронзовую поверхность горсткой ярко-синей пыли. Жан подбежал к Артему, пощупал пульс и начал судорожно делать ему массаж сердца. Но было уже поздно - наш герой отбыл в страну вечной охоты с улыбкой на устах.

***

Сильная боль в голове и темнота. Артем попытался понять, что с ним произошло, но действительность уплывала, посмеиваясь над ним. Даже собраться с мыслями не получалось - они, гады, бегали и прыгали как умалишенные в голове. Сильно мутило. Голова и руки были в чем-то мокром и липком, а в ушах так гудело, что все звуки вокруг причудливо переплетались в странное эхо - как от работающего трансформатора. Попытка позвать Жана не увенчалась успехом - из его горла вылетел лишь какой-то сдавленный хрип, да и то весьма негромкий. Полежав на полу и вдоволь наевшись старой пыли, Артем понял, что помощи ждать неоткуда и медленно пополз к тому месту, откуда тянуло слабой прохладой. Тьма стояла

кромешная, настолько, что иногда в голову приходили мысли о потери зрения. Тело совершенно не слушалось и сильно онемело, из-за этого по довольно небольшому залу он полз около часа, время от времени теряя сознание и натыкаясь на столы да колонны. Потом ушла еще одна куча времени на преодоление винтовой лестницы. Выбравшись наверх, обессиленный и уставший наш бедняга окончательно отключился. Однако ему повезло в том, что он выбрался на свежий воздух, поэтому потеря сознания потихоньку перешла в здоровый сон. Утреннее пробуждение принесло свежесть и телесную бодрость. Открыв глаза и потянувшись, он перекосился - голову простреливало от каждого движения, снова стало тошнить. Видимо, с ним приключилось сотрясение мозга, но обо что он мог так приложиться, было совершенно не понятно. Да и куда подевался Жан? Неужели этот герой бросил его одного валяться в пыли? Не похоже на него. Медленно встав и с полузакрытыми, сонными глазами, он вышел в проем откопанного им домика. Взглянул перед собой и замер. Пару раз моргнул и, широко открыв глаза, упал на попу с удивленным выражением на лице. Да как оно могло быть иначе? Вокруг, вместо котлована с сарайчиком был лес, а домик стоял не в большой яме, а вровень с землей. Чудеса! Неужели его так волшебно приласкало по голове, что он стал столь экзотически бредить? В этот момент голову снова прострелило болью, и Артем, рефлекторно, схватился за нее рукой. Вместо небольшого, аккуратного 'ежика' были длинные волосы, уложенные в прическу - класса пакля обыкновенная, грязная. Резко отдернув руку от головы, он осмотрел ее. Состояние общего удивления усиливалось с каждым новым фактом - вот и сейчас его взгляд блуждал по руке подростка, которая, почему-то, была вся перемазана кровью. Спешно осмотрев себя, Артем издал жалобный вой, больше похожий на скуление побитой собаки. Ведь вместо хорошо и гармонично прокачанного тела, на которое он потратил столько сил, у него в наличии была тушка подростка. Весьма не хлипкого конечно, но подростка. И это его несказанно 'радовало'.

Да уж, дела. Не каждый день и далеко не каждый персонаж оказывается в подобной ситуации. Ну а что делать? Лечь и умереть? Надо разбираться. Итак, у нас есть ситуация, связанная с изменением восприятия окружающей реальности. То есть, нашему герою стало вдруг казаться, что вокруг него изменился весь мир. Это может быть следствием трех происшествий. Во-первых, он может спать и видеть замечательно реалистичный сон, в котором он себя полностью осознает. Во-вторых, у него нарушились функции мозга, связанные с обработкой, поступающей по рецепторам информации, иными словами окружающая реальность осталась прежней, просто у него дефект восприятия. Либо, как вариант этой версии - просто

какое-то внезапно возникшее психическое заболевание. В-третьих, он действительно оказался в неком ином пространственно-временном континууме, причем его материальная реализация, то есть тело, отличается от исходного варианта. Какой вывод из всего этого следует? Как ни удивительно - вывод одинаков и универсален в текущей ситуации. То есть для того, чтобы чувствовать себя комфортно и органично, он должен действовать так, будто все, что его окружает - реально. Для этого нужно наладить с окружающей его реальностью максимально гармоничное и естественное взаимодействие, то есть, жить, просто жить. Само собой возникает вопрос о способе возврата и, увы, сразу исключается, потому что память нашего героя не обладает информацией об условиях и 'точке вхождения' в текущее состояние, что говорит либо о 'билете в один конец', либо о неких факторах, которые лично от него не зависят. Такими факторами может быть что угодно - от парада планет в какой-нибудь звездной системе, что-то там сфокусировавшего на конкретную точку пространства, и избыточной концентрации уникальной смеси газов до, чем черт не шутит, божественного вмешательства. Он, конечно, в богов не верит, но факт их существования, все же, не исключает. Так что, посидел наш герой, попыхтел, потрогал зудящее темечко с весьма солидной раной и, красиво рассказав ветру обо всех близких и дальних родственниках какой-то бабушки, стал осматриваться.

Буквально в десяти шагах от склепа были обнаружены шелковый пояс, и лоскутки от какого-то платья. В поясе были зашита небольшая заначка, всего семь серебряных денариев и десятка полтора медных оболов. Трава была сильно примята и испачкана в крови - очевидные следы борьбы. Он внимательно изучил свои находки и снова ушел в ступор. Ткань была довольно грубой, а вкупе со способом хранения и типом монет, говорила о низком технологическом уровне. Какое замечательное начало! Еще не хватало ему оказаться в средних веках. Про ребят из клубов реконструкции все варианты отметала кровь, так как ее было немало. Да и платье было совсем не в тему. Не исключено, что тот, кто истекал кровью, умер. А это, для исторической реконструкции совсем не реально. В общем, все как-то странно и подозрительно получается. Ну да ладно, выводы делать рано. Солнце уже поднялось над верхушками деревьев, и Артем решил вернуться в склеп, чтобы осмотреть его. Еще во время раскопа он обнаружил систему старых медных зеркал для освещения помещения, их-то он и решил задействовать. Спустившись вниз, Жилин неторопливо прошелся по залу, осматривая трупы давно почивших людей с целью поживиться. Как это ни странно, но цель, приведшая его в этот склеп до потери сознания, не только никуда не делась, но и усилилась. Ибо то, что его ждет

впереди, он не представлял даже примерно, а потому считал архиважным вынести из сложившейся ситуации (и склепа в частности) все полезное. Мало ли пригодится? Для выживания все средства хороши. Доспехов и оружия в зале было довольно много, но почти все они были либо не по размеру, либо некондиционные, в основном, конечно, последнее. Обшаривая тела, он смог обнаружить только одну вещь, которая привела его в восторг - это был небольшой арбалет, весьма простой выделки, с клееным луком и примитивным спуском. Тело обладателя этого толкового агрегата было довольно свежим и все еще неслабо воняло, что говорило о хорошем шансе на функционирования оружия, пусть и пострадавшего от длительного хранения. Самым неприятным было снимать с трупа пояс с крюком. А вы что хотели? Не каждый может сдержать рвотные позывы, нежно обнимания ароматно смердящий труп. Бродил наш собиратель бесхозного имущества по склепу часа полтора и выбрал для себя арбалет с поясом, десяток болтов и простой нож с жестким, узким клинком в аккуратных ножнах, фактически кинжал. Одеждой, само собой, разжиться не получилось - либо истлела, либо сильно не по размеру, либо сильно пахла гнилью и разложением так, что человека в подобной одежде спокойно могли принять за восставшего мертвеца.

Собрав весь свой хабар, парень вышел на свежий воздух. Аккуратно уложив, перевязав и взвалив его на плечи, Артем пошел искать какой-нибудь ручеек или иной источник чистой воды. Пошел наугад, то есть по единственной тропинке, что вела от склепа. Сложно сказать - повезло ему или нет, но через полчаса ходьбы им было услышано отдаленное журчание ручейка, который и был обнаружен минут через двадцать, но с превеликим трудом, так как протекал в густых зарослях камыша и ивы. Немного полазив по ручью, он нашел пару крупных валунов, где и расположился, дабы отмыться от собственной крови.

Прошла большая часть дня, прежде чем Артем, в сырой, но довольно чистой одежде, вышел снова на тропинку. Испытания арбалета завершились вполне удовлетворительным результатом - натягивалась его игрушка поясом тяжеловато, но била довольно точно на 50 шагов. Хотя, оценивать силу натяжения ему было сложно из-за нового тела, к которому он все еще не привык. Вскоре Артем был вынужден ускорить шаг, так как стремительно приближался вечер, а ночевать в лесу ему не очень хотелось. Уже в сумерках, из-за поворота выглянули какие-то деревянные домики, обнесенные частоколом с воротами. Рядом, на некотором удалении стоял весьма солидный двор с оживленным гомоном внутри. Это было похоже, либо на большую деревню, либо на маленький городок с совершенно

завораживающим видом, особенно радовали крыши, крытые гнилой соломой и практически полное отсутствие следов технократической цивилизации. Ни мятой пачки сигарет, ни использованного презерватива. Даже дорога выглядела так, будто автомобиль не осквернял ее своими покрышками. Все выглядело девственно не загаженным. Это сильно настораживало и еще больше усиливало версию оценки окружающего пространственно-временного континуума как глухого средневековья.

Постояв немного на опушке леса и помявшись, обдумывая то, что его ждет внутри, наш герой все же решился двигаться к этому двору и посмотреть на все поближе. Внутри было много гудящего народа - он пил, ел и шумел за простыми деревянными столами сидя на не более сложных лавках. Вид у местных ребят был вполне обычный для сельской местности...в Средние века, то есть - грязная, примитивная одежда из домотканого полотна, оттеняющие такие же грязные лица и всклокоченные пакли волос. Впрочем, когда за Артемом закрылась дверь практически вся таверна, с побледневшими, удивленными лицами, уставилась на него. Артем хмыкнул, поклонился присутствующим и, не обращая внимания на массовый, нескрываемый ступор, подошел к мужику за стойкой. Там он на латыни спросил его о съеме комнаты для отдыха и ужине. Тот что-то помычал на каком-то немецком наречии, почесал затылок и, видя непонимание, крикнул какого-то Луку. Спустя минуту, к ним подошел молодой парень в рясе, и выступил в роли переводчика, хотя, латынь он, впрочем, знал очень плохо, что не сильно ускорило переговоры. Комната на ночь и ужин с завтраком обошлись в один обол, причем еды было - сколько съешь. Покушав в комнате, Артем разместился на топчане, предварительно забаррикадировав дверь с помощью лавки, раздевшись и умывшись. Минут через пять наш новоиспеченный парнишка уже порхал в объятиях Морфея. Самым неприятным для него было то, что пришлось долго объяснять, про воду для омовения. Это было так неожиданно для местных жителей, что только с третьего раза они сообразили, о чем именно он просит. Видимо местная гуманоидная живность совсем не привыкла к регулярным водным процедурам. Как ни странно, но старые шутливые байки о 'европейских грязнулях' оказываются вполне натуральными. Хотя это мелочи, по сравнению с тем, что ожидает его в случае, если это действительно - натуральное европейское Средневековье.

Утро наступило внезапно. Чтобы проснуться, наш соня с полчаса разминался и разогревал мышцы. Лишь после этого умылся оставшейся с вечера водой, оделся и спустился в общий зал, чтобы покушать. Там было довольно свободно и

несравнимо со вчерашней толпой, лишь несколько посетителей и хозяин. Когда Артем двинулся к стойке, желая заказать чего-нибудь на завтрак, за спиной кто-то громко крикнул: 'Эрик!' Само собой, наш герой не стал обращать на этот крик никакого внимания и, дойдя до стойки, начал излагать удивленно смотрящему на него незнакомому мужику, что он хочет кушать. Свои мысли он пытался донести на латыни, но его собеседник ею, видимо, не владел, так что дело шло очень медленно и тяжело. Артем пробовал говорить на среднегреческом, но по увеличившемуся диаметру сосредоточенных глаз понял, что этот язык он даже не слышал, в отличие от первого. Эта уже действующая на нервы забава могла бы продолжаться еще довольно долго, но сзади подошел один из посетителей, хлопнул его по плечу и чтото сказал хозяину таверны на уже знакомом германском наречии. Все сразу пришло в движение, и через пару минут они уже сидели с незнакомцев за одним столом и завтракали.

Этот странный посетитель, представившийся Рудольфом, владел довольно терпимо латынью, так что с ним можно было поговорить. Оказывается, это именно он звал Эрика, то есть его. Артем решил немного поиграть и сказал, что сильно ударился головой, так что ничего не помнит, даже своего имени и родного языка, только латынь. В доказательство он показал темечко, где под волосами разместился рассеченный участок кожи в корке запеченной крови. В общем, хорошо покушав, умудрились интересно поговорить. Рудольф оказался другом отца Эрика, и хотел вчера с ним встретиться в этой таверне, стоящей возле небольшого городка Аарбург, что разместился на берегу реки Аар. Но не вышло. Позавчера вечером его со всеми детьми убили. Так что сегодня, с рассветом, их повезли в аббатство Мюнстер, что в нескольких часах пути на юго-восток, дабы подготовить к погребению. А его, младшего сына, и жену стали разыскивать. Думали, что они смогли сбежать от убийц, которых, кстати, уже поймали и развесили на деревьях около деревни. Его новый знакомый оказался весьма любезным и, увидев скисшую морду лица нашего парнишки, решил немного порадовать. Оказывается, у него остался дядя, живущий недалеко, в замке Ленцбург. После рассказа о доброте и отзывчивости любящего дяди Рудольф предложил туда Артема проводить, само собой, пообещав вернуться с ним к погребению семьи. Все это было на удивление любезно, хотя настораживало. Но, увы, судя по лицу этого солидного белобородого мужчины, просто сиявшего от счастья при виде случайно выжившего сына своего горячо любимого друга, и аккуратно расставленных людей, незатейливо выполняющих роли посетителей, выбора у Артема не было. Так что ему тоже пришлось улыбнуться и максимально радостным голосом заявить о том, что он

безмерно благодарен столь доброму и порядочному человеку и с радостью примет его помощь. Слово за слово, но через полчаса они уже не спеша ехали рысью по дороге с небольшим эскортом. Артем трусил на кобыле рядом с Рудольфом, а тот ему с добродушной улыбкой рассказывал какие-то забавные байки о похождениях с отцом.

Замок Ленцбург встретил их мерзким, мелким дождиком. Заботливый Рудольф сразу же распорядился накормить парня, а сам куда-то умчался. По всей видимости, докладывать о прибытии 'ценного груза'. Чем дальше Артем заходил в своей игре, тем больше она начинала ему не нравиться. Какое-то неприятное предчувствие терзало его. Только пришел в себя после травмы, как оказался втянут в крайне опасную авантюру, вероятно династическую. С одной стороны, это радовало, так как иметь в Средние века благородное происхождение значило быть человеком, а не мусором. С другой стороны, отношения внутри тех семеек были крайне кровожадные - прирезать родного сына из-за подозрений о желании отнять трон, было вполне нормально и обыденно. Хорошо хоть, не пристают к нему по поводу его латыни. Дело в том, что прислуга в замке обращалась к нему на своем, на птичьем языке, а он им отвечал на латыни. Правда, не очень понимая вообще, чтото они там говорят. Вероятно, они думали, что он зазнался или издевается над ними. Забавно было то, что его узнавали, особенно те две веселые девчушки с кухни - они аж запищали от восторга, когда он попался им на глаза. Покушав, Артем разместился на лавочке и решил немного вздремнуть. Толком поспать не получилось, так как его разбудил посыльный, предложивший следовать за ним. Артем протер глаза, потянулся и, зевнув, пошел за посланником, который проводил его в большой зал.

Его ждали. Помимо Рудольфа там было еще семь человек, один из которых сидел на внушительном стуле с дальнего торца стола. Остальные были рассредоточены по комнате: кто сидел за столом, кто у камина, кто прогуливался вдоль массивного гобелена. Увидев вошедшего Артема, мужчина, важно восседавший с торца стола, встал и с радостным лицом направился обнимать его. Позже его представили как Карла фон Ленцбурга, барона этих земель. Надо уточнить тот факт, что баронство образовалось совсем недавно. Двоюродный дядя Карла - Ульрих IV был последним представителем графского дома Ленцбург, и, после своей смерти в 1173 году он завещал свои владения Императору Фридриху I Барбароссе, с которым вместе ходил во второй крестовый поход. Однако замок с землями очень быстро перешел в руки благородного дома Кубург через приобретение аллодиального права на лён и брак

благородной Ричинзы фон Ленцбург, дочери Ульриха IV, с графом Харманом III фон Кубургом. Поначалу было решено использовать сенешаля для управления новыми землями, но он плохо справлялся со своей работой из-за неудержимого и ловкого воровства. Старый Харман был милостив и закрывал на это глаза. Однако когда в 1180 году после смерти отца Ульрих V фон Кубург взошел на графский трон, было решено немедля создать вассальное баронство с целью повысить эффективность управления в этих землях. Да и родственники его мамы давно на шее сидели - не грех им и поработать. Поэтому братья Карл и Генрих были произведены из рыцарей в бароны фон Ленцбург и получили в совместное управление часть земель старого графства - замок с окрестностями и восемь деревень, стоящих анклавом, возле аббатства Мюнстер. Одна беда - некогда дружные братья люто возненавидели друг друга и начали бороться за полный контроль над лёном. Чего они только ни вытворяли, но граф был неумолим - его потешала их возня из-за того объедка, что он им кинул. Так вот - этот самый Карл фон Ленцбург оказался его родным дядей, а потому его сияющая физиономия совершенно не внушала доверия, и Артем напрягся, ожидая подвоха. К счастью, любимый родственник вполне терпимо владел латынью, так что особых проблем их разговор не вызвал - тихая милая беседа в кругу семьи. Нашему герою было любопытно видеть в глазах собеседника неприкрытое желание его убить, которое боролось с благоразумием, так как подобные дела нужно все же делать аккуратнее. Поэтому он потешался от души, выжимая из себя всю доступную учтивость, циничность и сарказм.

Посидев немного в зале и поболтав, они, по приглашению барона, с эскортом из верного соратника - Рудольфа, пошли в глубину замка. Эрику стало очень не по себе, когда они стали спускаться по винтовой лестнице в какое-то подземелье. Но старался держаться, ведь сразу не замордовали, значит, не будут, то есть, они хотят сделать что-то еще. Спустившись, они попали в длинный коридор, плохо освященный коптящими факелами. Было жарко и душно, все обильно стали потеть. Пройдя почти до конца, дядя подошел к двери и ключом, что висел у него на поясе, открыл замок. Внутри, на соломе, сидела моложавая женщина средних лет. Ее платье зеленого цвета было несколько изодрано, но все еще говорило о высоком статусе хозяйки, так как крестьянки такого платья не носили - не по карману им такие вещи. Глаза женщины, при виде нашего героя округлились, она хотела броситься к нему и обнять, но Карл ударил ее сапогом под дых, так что она свалилась на пол и, согнувшись, стала хватать воздух.

- Вот посмотри, племянничек. Это Берта - твоя мамаша. Узнаешь ее?

- Дядя, я же говорил, что от удара потерял память. Я вообще никого не узнаю. Но если она моя мать, то зачем вы ее бьете?

- Эта грязная скотина наняла убийц, чтобы те зарезали твоего отца, а она осталась регентшей при тебе.

- Странно. Вы говорили, что погибли и мои братья с сестрами, да и я сам чудом выжил.

- Это все от того, что эта дрянь нашла плохих исполнителей, и те слишком увлеклись. Они так разошлись, что даже ее ранили.

- Что ты несешь, грязная свинья! - прорычала женщина, немного отойдя от удара.

- О! У птички прорезался голосок, - радостно сказал дядя и, нисколько не стесняясь, подошел к ней поближе, ударил сапогом по лицу, задрал юбки и изнасиловал. Эрика четко вел Рудольф, выбрав такую позицию, чтобы нейтрализовать и скрутить парня, если тот решит делать какие-то необдуманные поступки. Да и за реакцией его следил, мало ли тот притворяется и врет о потери памяти. Когда дядя закончил, поправил бре и пару раз пнул, для профилактики, несчастную ногой в живот, Артем спросил: - И для чего все это представление?

- Хех. Племянник, ты должен научиться тому, как нужно поступать с падшими женщинами. Она предала своего мужа, а потому более не нуждается в уважении. Она теперь ничтожество, лишенное всего. Даже жизни. Ее повесят на воротах замка, когда она начнет рассыпаться от страданий, дабы все видели, что бывает с такими женами.

- А Рудольф? Он был напряжен как кот перед прыжком.

- Заметил? Молодец! Выйдет из тебя толк. Даже если ты память и не терял, то сильно изменился, это радует. Вот, - он обратился к соратнику, - посмотри, какой у меня замечательный племянник растет.

- Да, умен он не по годам. - И они оба засмеялись. Впрочем, подобные представления с посещением камеры повторялись еще не раз. Он избивал ее, издевался, насиловал. И каждый раз на этих экзекуциях обязан был присутствовать наш герой в сопровождение Рудольфа, который, с того самого вечера в таверне буквально по пятам следовал за ним, разве что не лез спать в обнимку.

Из зала Эрик отправился в свою комнату. Последующие два дня он провел в прогулках по замку, походах на кухню и здоровом сне. Когда удавалось скрыться с глаз, он осваивал свое тело, так как его физические возможности были для него пока неясны. Он прыгал, отжимался, подтягивался, пробовал работать тяжелыми предметами и так далее. Эта идиллическая картина лишь изредка прерывалась

походами к несчастной женщине, которую ждала очередная порция издевательств. Чем дальше это заходило, тем больше Эрику, казалось, что этот самый достопочтенный дядюшка Карл сам заказал своего брата со всей семьей, чтобы остаться единоличным правителем. Уж простите, но эта путаница с именами совершенно невыносима, так что в дальнейшем я буду называть Артема Эриком, тем более что все окружающие его таковым считают.

На третий день наш герой, в сопровождении небольшой свиты, выдвинулся в сторону родового склепа фон Ленцбургов, что стоял рядом с Хальвильским озером, для погребения погибших от рук наемных убийц родичей. Все прошло довольно спокойно. Заночевали они в небольшой таверне при аббатстве. Там-то он и подслушал разговор крестьян о том, какие чудеса творятся в этих славных краях, так как слухи об открытой и нескрываемой радости Карла, от встречи живого племянника, уже докатились до анклава. Неужели он решил отказаться от своих интересов, из которых никогда не делал секрета? Дела.... Увы, но тут особого ума не нужно было, чтобы понять, почему дядюшка так заботливо встретил нашего героя. Товарищ задумывал какую-то комбинацию, дабы отмыться от братоубийства перед лицом графа. И в этой комбинации важная роль отводилась Эрику. Самым очевидным будет списать его в монастырь или отправить в крестовый поход. Само собой добровольно, ведь он умный парень и понимает, чем ему грозит отсутствие доброй воли в таких делах. А потом присвоить права, по завещанию нечаянно усопшего, от какой-нибудь горячки или хронического запора племянника, и получить желаемый лён в полное и безраздельное владение. Поэтому всю дорогу обратно в замок наш новоиспеченный наследный барон продумывал способы бегства. Ведь бежать нужно с умом, а то догонят и огорчат до невозможности и бегать, и прыгать. А потом еще раз догонят....

Вернувшись в замок, они совершили ритуал посещения бедной Берты, которую в очередной раз изнасиловали и избили, а после поднялись в зал, для ужина. За столом Эрик высказался о желании идти в Святую землю, дабы прославить память отца, что пал от рук негодяев. Такой расклад дядю полностью устраивал, ибо его мечта мало того, что наконец-то осуществлялась, но еще и претворялась в жизнь очень чисто и аккуратно. Поэтому он поддержал рвение племянника и попросил Рудольфа заняться снаряжением для парня. Старый хитрец вел себя столь естественно, что лишь желание навязать ему группу из десятка вооруженных слуг, наводило на подозрение о подвохе. Слишком упорно он их навязывал. Вероятно, они и должны будут прервать земной путь молодого барона, само собой - во время

во время героической схватки с неверными в Святой земле, то есть, в двух-трех днях пути где-нибудь в лесу. Давать повода для подозрений Эрик не стал, а потому сошлись на том, что ему снаряжают коней, выдают доспехи, оружие, вооруженных слуг и денег на дорогу, а он, взамен, передает, на время похода, свои права на лен любимому дядюшке.

Через неделю, проведенную в подготовке к походу, молодой барон попросил своего дядю дать ему учителя, для тренировок в конном бою. Так как с его текущими навыками он скорее конная мишень, чем воин, что идет освобождать Иерусалим. Дядя от такой идеи, конечно, был не в восторге, но она отлично вписывалась в его сценарий любящего родственника, да и народ должен помнить о том, как он, будучи заботливым родственником, подготавливал парня. А то будут еще судачить, что, дескать, спихнул парня абы как. Так что учителя выделили. Вполне предсказуемо им оказался Рудольф. После двух недель конных прогулок, где отрабатывали посадку и простые детали, стали выезжать уже в полном доспехе и учиться маневрировать, да оружием махать в конном бою. Само собой, не до смерти. Для Эрика это все было вновь, так как в той жизни он всегда сходился в рубке только пешим, что на бугуртах, что на турнирах. Наука шла на пользу, хоть и отдавалась обширными синяками, да сильно натертой попой так что, по истечению двух месяцев он стал уже весьма неплохо чувствовать себя в седле. Конечно, даже до удовлетворительного результата ему было еще очень далеко, но время уже поджимало, так как дядя стал напрягаться в компании племянника, всем своим видом показывая, что ему пора бы уже и отваливать в далекие края. Парень у нас был смышленый и намеки понял. Стал ловить момент. И вот, спустя три дня, дядя отбыл по делам в Баден. Этим было решено незамедлительно воспользоваться. Эрик пошел к Рудольфу с предложением того, что ради пользы обучения можно было бы и им отправиться в поход куда-нибудь на несколько дней. Его предложение понравилось, и было благосклонно принято. Решили выдвигаться на рассвете.

Для похода в Святую землю дядя отсыпал ему в свое время 50 денариев. В итоге сорок денариев он зашивал в пояс, как заначку, а десять потратил на то, чтобы его кольчуга была приведена в надлежащее состояние - то есть, в ней устранили крупные дыры. Оставшиеся же монеты он демонстративно подвесил в кожаном кошельке к поясу, дабы показать, что берет с собой в дорогу не все. Ночью произошло самое сложное - нужно было пробраться в подземелье к Берте. В этот партизанский рейд он с собой взял лишь небольшой нож, что заранее украл на кухне. Она, конечно, не его мать, но этому коварному мужичку, что считает себя

дядей нашего героя, нужно оставить сюрприз, дабы жизнь медом не казалась. Стража мирно спала в своей коморке, даже не выставив поста, а дверь в само подземелье была открыта, чтобы его хоть немного проветрить. Подойдя к двери камеры, он тихонько поскреб ее.

- Есть тут кто живой? - спросил молодой барон на латыни.

- Эрик!? Сынок! Это ты? Как же ты сюда пробрался? - ответил встревоженный голос женщины.

- Тише! Тише! Да, это я. - сказал шепотом парень. - Не разбуди охрану.

- Хорошо, я буду говорить тихо. .... Неужели это правда? Ты что, действительно потерял память?

- Да, это правда. Я даже языка родного не помню, говорить могу лишь на латыни. Да и узнать о том, что на самом деле произошло, смог далеко не сразу, от крестьян. Я пока стараюсь делать вид, что ничего не знаю и поддерживаю игру дяди. Но это все - пустая болтовня, давай поговорим о деле - как мне тебя отсюда вытащить? Я совсем не знаю устройства подземелья. Тут есть тайные ходы?

- Сынок, не нужно меня вытаскивать. Не рискуй так. Уходи. Мне уже ничем не поможешь. Этот мерзавец так меня измучил, что мне уже не будет жизни. Все мое нутро изорвано. Еще немного и я умру. Да что говорить, ты и сам все видел, - голос ее стал совершенно грустным.

- Если я тебе дам нож, ты сможешь им воспользоваться, чтобы отомстить дяде? Меня самого постоянно страхуют в его присутствии, так что я не могу даже дернуться.

- Давай нож, я уж постараюсь умереть с честью. Эрик просунул нож в щель под дверью и до его пальцев дотронулись пальцы это измученной женщины.

- Иди с миром сынок, пусть Матерь Божья ведет тебя. Видит Бог, мы с отцом не желали тебе такой судьбы, но пути Господа нашего неисповедимы....

- Берта. Мать моя. Одумайся! Что ты говоришь!? Мы сами куем свою жизнь. И если судьбой нам суждено погибнуть - нужно встречать смерть с оружием в руках и гордым, смелым взглядом . Пусть лучше судьба подавится, чем мы сдадимся. Даже не знаю, примет ли Вальгала тебя? Но иди до конца, сражайся с этим коварным гадом до последнего вздоха. Мы ведь не рабы, чтобы склонив головы принимать участь этого слабого и тщедушного бога. Если иного пути нет, то иди на смерть и прими этот последний бой как достойный человек, пусть и слабый телом, но крепкий духом. И пусть убоится враг твой тебя даже сраженную.

- Сынок! Ты ли это!

- Я мама, я это. Во мне многое переменилось после того удара. Я ведь уже один раз умирал, и тело моё лежало мертвым сутки. Я знаю что говорю. Забыв свою прошлую жизнь, я вспомнил древние знания. Мы - не рабы какого-то там Бога. Мы - потомки

древних и гордых воинов, что сами прорубали свою жизнь сквозь кипящие волны невзгод. И ты - женщина, идя навстречу своей судьбе не должна смиренно ждать смертного часа. Или ты как рабыня стерпишь насилия над собой и унижение под хохот толпы, не имея гордости сразиться пусть и без шанса на успех? Слишком много забыто, слишком много вытравлено из нас. Но я говорю - сражайся, и да осветит твой последний бой Один, а рука твоя будет так же тверда, как могучий молот Тора.

- ... Мне больно слышать это, сын мой. Но ты прав. Настолько прав, что в моей груди все сжимается от боли и горя. Мы были смиренны и трусливы перед лицом врага, в страхе мы уповали на Божью волю, а не твердость руки и бежали. За это и поплатились своими жизнями. Ты прав мой сын - нам всем нужно сражаться за каждый вздох, каждый миг этой жизни. А теперь иди, мне нужно подготовиться к смерти, чтобы встретить ее достойно.

Наступило долгожданное утро. Эрик выехал в поход, прихватив с собой провианта на четыре дня и при полном доспехе, нацепив дополнительно к мечу прихваченные из склепа кинжал с арбалетом. Рудольф расценил это как блажь воодушевленного походом неофита, и лишь улыбнулся. Продвигались они на север не по тракту, а по лесным тропинкам. Весь день прошел довольно спокойно. Заночевали они на живописной опушке с шикарным видом на поле и небольшой заросший ряской прудик. Утром Рудольф проснулся и закономерно не обнаружил рядом с собой Эрика, который сбежал незадолго до рассвета. Впрочем, старый воин не горевал, а лишь улыбнулся доброй улыбкой и подивился на то, какой сообразительный ему достался ученик.

Глава 2 - В путь

Эрик несся галопом на своем коне около четверти часа и, только поняв, что его не преследуют, сбросил скорость и пошел легкой рысью. Ближе к вечеру он встретил небольшую группу священнослужителей и расспросил их о местности, в которой он находится и какие города в округе. Оказывается, что в дневном переходе к северозападу, располагался пограничный город Базель. В него-то он и направился. Следующий день решил ехать быстрее, и ходкой рысью, к полудню, добрался до пункта назначения. На воротах его, на удивление, пропустили без проблем, даже не спрашивали кто он и откуда, да и платы не взяли. Видимо сказался его вид - верхом,

в кольчуге, шлеме, при мече и арбалете. Так простолюдины не ездят, а благородные не любят, когда их останавливают.

В Базеле он особенно задерживаться не стал, лишь потолкался на торге, где смог обменять свой странный, массивный меч двухсотлетней выдержки, который он пока еле тягал, так как весил полтора килограмма или около того, на удобную венгерскую саблю, весом всего грамм восемьсот, почему-то залежавшуюся у продавца. А так как в мече металла было заметно больше, а покупателей на саблю вот уже четыре года никак не появлялось, то продавец еще и доплатил Эрику два денария. Приценившись к новым доспехам, наш герой очень быстро закатал губы обратно, да так, что даже зубы стало видно. Ему не хватало даже на половину новой кольчуги, не говоря про толковые и красивые чешуйчатые и ламеллярные комплекты, сделанные в землях славян и венгров. Так и ходил он пару дней по рынку, облизываясь на вкусные девайсы. К слову сказать, блуждая по рынку, он узнал про наиболее ходовые в этих краях монеты и их курс. Самыми частыми гостями были четыре монеты, это марка, что чеканится в Вене, денарий и брактеат, что равны между собой и обол. За одну марку дают 192 денария или 412 оболов. Хотя курс может колебаться, так как монеты могут быть и не местные, а потому и по весу и составу иные. Забавным было то, что в ходу были практически исключительно серебряные монеты, а те немногие золотые монеты с Востока, что попадали в Европу, очень быстро уходили в сокровищницы и на ювелирное дело. Про медь народ вообще почти ничего не говорил, лишь изредка ухмылялся неопытности юнца и объяснял, что монеты из столь презренного металла принимает лишь редкий простофиля. Впрочем, это влекло за собой определенный проблемы, ибо нехватка мелких денег очень серьезно затрудняло торговлю, ведь даже самая мелкая серебряная монета стоила заметно больше, чем, например, каравай хлеба.

К концу второго дня он понял, что бесполезно тратит свое время, и решил оценить обстановку, для начала. Итак - он является бароном Эриком фон Ленцбургом и законным претендентом на лён вассальный к его весьма влиятельному кузену графу Ульриху Кибургу. Наследные владения представляли собой старый замок, требующий серьезного ремонта и девять деревень по 50-100 жителей с соответствующими сельскохозяйственными угодьями, восемь из которых стояли вдали от замка отдельным анклавом. На дворе отплясывал 1196 год, а значит, уровень сельского хозяйства был совершенно ужасный и дохода эти земли давали весьма немного. Какие у него шансы на захват своего наследного владения? Честно

говоря, очень небольшие, так как для дружины он не авторитет. Даже если Карл умрет, его место, быстрее всего, займет Рудольф, так как является не только рыцарем, но и опытным человеком. Его кузен хоть и молод, но смышлен, а потому легко поддержит новую династию баронов. Короче - ему там ничего не светит при текущем раскладе. Из имущества у него есть только молодая кобыла, затертый акетон, кольчуга, усердно дышащая на ладан, старый шлем, сабля, арбалет и кинжал. Всего получается меньше третьей части серебряной марки даже с учетом монет. Как говориться - для Атоса это слишком много, а для графа де ла Фер - слишком мало. Поясню. Дело в том, что на эти деньги вполне можно завести неплохое хозяйство и тихо, мирно жить забившись где-нибудь в уголок и вкалывая от зари до зари, дабы покушать, однако, для дворянина, даже такого мелкого как он, этих денег явно недостаточно. То есть, тут тоже не густо, хотя, как 'стартовый пистолет' вполне сойдет.

Каково его положение? Он крепкий молодой парень 14 лет, который смог удрать из лап весьма изворотливого хищника - любимого дяди. Теперь он фактически в чистом поле, без кола, без двора и без перспектив. Разве что пойти дружинником к какому-нибудь мелкому дворянину. Ситуация та еще получается. Поэтому нужно крепко подумать и понять, что же он тут хочет - в новом теле, новом мире и новом статусе? Первое что приходит на ум - это хорошо жить, то есть, не сильно напрягаясь вкусно кушать и мягко спать. Как, собственно, и раньше. Для достижения подобной цели есть только два пути: первый - стать торговцем, второй - прикрепить к титулу земли и жить с них. Само собой быть дворянином при земле куда более интересная перспектива, чем просто спекулировать, тем или иным имуществом. Для этого нужно решить три задачи. Во-первых, найти средства к существованию. Во-вторых, сколотить вокруг себя банду, так как амбициозные одиночки долго не живут. В-третьих, для прокорма банды нужно найти постоянный источник финансирования. Итак, по первой задаче решение простое - нужно немного пограбить. Это неэстетично, некрасиво, аморально и совершенно некуртуазно, но разве кто-то в истории иным способом мог заработать приличные деньги за короткий срок? Разбой, работорговля и вымогательство - традиционные источники первоначальных капиталов.

Решение второй задачи куда сложнее. Тут появляются три проблемы. Первая проблема - личные качества кандидатов. Абы кого брать нет смысла, а хорошие специалисты всегда на счету и их в свободном плаванье не выловить. Вторая проблема - вопрос личной преданности. Что будет мотивировать этих, весьма

одаренных людей, сохранять преданность нашему герою? Деньги? Это вряд ли, так как в этом случае преданность закончится ровно тогда, когда закончатся деньги. Тут нужно думать. Третья проблема - проблема лидерства. Имея в команде сильных, умных и инициативных людей, он может просто не проснуться в одно прекрасное утро. Как ни странно, но обычно у таких людей тоже есть амбиции и редко они маленькие. С решением третьей задачи вообще все неопределенно и зависит от того как вывернет жизнь его судьба, а так же кого и сколько он сможет собрать в банду.

Так как грабить на одной территории долго очень опасно, нужно выдвигаться в путешествие, а чтобы не тратить время и силы на лишние телодвижения. То есть, потихоньку двинуться сразу к тому месту, где он будет захватывать себе земли. Самым разумным в этом деле было идти в земли слабеющей Византийской империи, так как там правил известный самодержавный клоун Алексей III Ангел у которого отхватить кусок земли не сможет только слепой и беззубый. Из всей территории, что была под контролем у этого императора, самым лакомым кусочком была Таврия, то есть, современный Крым, имеющий очень удачное стратегическое положение, как в военном, так и в торговом смысле. Да и влияние Алексея там практически равно нулю. Но и напрямую туда двигаться нельзя, нужно собрать ресурсы и войска. Для этой цели Эрик составил себе маршрут и набросал, в общих чертах, рабочие задачи, которые нужно будет решать по ходу действия. Самой первой задачей стало приведение его снаряжения в рабочее состояние, так как грабить народ с этим мусором весьма затруднительно. С утра следующего дня, он заказал себе три десятка болтов с гранеными наконечниками и пошел приводить в порядок пояс для зарядного крюка и арбалет, а то в самый ответственный момент или лук сломается, или спусковой механизм развалится.

К концу пятого дня он был готов выезжать в Аугсбург. А дальше в Вену, где, по слухам жил толковый мастер-кузнец, славный на все Австрийское герцогство своими кольчугами и шлемами. К нему-то Эрик и хотел пойти в подмастерье, дабы освоиться в этом нелегком деле в современных ему реалиях. От мыслей, что снова сможет заняться знакомым и интересным делом его слегка будоражило. Конечно, это будет выглядеть очень странно - благородный обучается у простого мужика, но, в принципе, это можно списать на блажь и кураж. Среди феодалов поймут, а мнение толпы здесь было не в цене. Все было готово, но в ночь выходить было неразумно, так что пришлось ночевать в Базеле. Самой неожиданной и, в тоже время, приятной новостью было то, что Берта, все же, смогла достойно встретить своего мучителя. Буквально в последний день перед его отъездом, по рынку стали

ходить слухи, о том, как она ножом не только повредила его мужское достоинство, но и хорошо порезала лицо с шеей. Карл выжил, хоть и сильно болен, но еще неизвестно хорошо это или плохо, так как известный красавец и гроза женщин барон Карл фон Ленцбург стал в итоге не только жутко страшен лицом, но и пуст как мужчина, потеряв наиболее активную часть своего тела. И это при том, что он еще не женат и бездетен! Сама же Берта приняла смерть от топора, которым ее зарубил стражник, прибежавший на крики барона.

Спал Эрик плохо, то и дело просыпаясь, так как его обуревали мысли. Да, средневековье оказалось самым натуральным со всеми его прелестями и нравами. Не те эти времена, чтобы гнусавым голосом верещать о правах человека. Тут ценится только твердая рука и железная воля, а человеческая жизнь стоит сколькото лишь тогда, когда ты сам ее отнять не можешь и вынужден оплачивать наемника. Все остальное - лишь антураж, которым для некой эстетики украшают всю грязь и скверну, что тут цвела буйным цветом под самыми разнообразными соусами.

Утром, он вскочил ни свет, ни заря и провел последнюю ревизию своего имущества, вспоминая, все ли он подготовил, все ли он взял. С деньгами у него плавно начинались проблемы, так как после ремонта арбалета, покупки новых болтов и подгонки толковой портупеи с крюком под него на руках у Эрика осталось всего пятнадцать денариев. Если так дальше пойдет, то очень скоро ему кушать станет нечего. Но человек с оружием всегда себя прокормит, так что нашему герою осталось лишь выбрать пищу по зубам. Итак - в путь. Он двигался по дороге на Рейнфельден и далее на Браг, это было в опасной близости от замка, но иные пути слишком далеко забирали в сторону.

Ближе к вечеру он нагнал группу путешественников. Человек десять, все в доспехах, при заводных конях с поклажей, но ребята явно не военные. Разговорились, познакомились, оказалось, что среди них нет ни одного дворянина. Странно и любопытно. Так они проехали десятка полтора миль, пока из-за поворота не вынырнула развилка, и оказалось, что они не едут в Аугсбург. Попрощались и поехали своей дорогой. Эрик отъехал всего на пару миль от перекрестка. Ведь любопытно - куда и зачем они едут в доспехах и с оружием. Это же огромные деньги! Кто и зачем доверит их простолюдинам? В общем, сомнения его одолевали недолго. Развернув коня, наш герой решил проследить за ними до ночлега, само собой - не попадаясь им на глаза. Долго ли, коротко ли, но через два часа стало

быстро темнеть, а еще через час след резко забрал к лесу, где в полумиле, на опушке уже потрескивал костер, светящийся яркой звездой в сгустившейся мгле. К счастью, за Эриком был перелесок, и его силуэт было сложно разглядеть на фоне черного массива, так что появление молодого барона не заметили. Осторожно спешившись, Эрик привязал коня к дереву примерно в миле от костра. А сам, ползком, при оружии, стараясь им не греметь, направился к ночевке странных путников. Увы, давалось ему это очень тяжело, хорошо хоть кольчуга, туго натянутая на акетон, не издавала лишних громких звуков. Потратив на эту партизанщину около двух часов, Эрик, все же смог занять удобную позицию в тени большого дуба, что стоял чуть поодаль от леса на небольшом пригорке, метрах в десяти от костра. Со стороны отдыхающих этот холмик вообще никак не просматривался и выглядел сплошным, размытым черным пятном.

Засев в тени наш герой внимательно наблюдал. Десять вооруженных мужиков против одного хоть и крепкого, но подростка это вам не шутки. Но вот, наконец, они разобрались с ужином и улеглись спать. Обращало на себя внимание то, как они неловко все делают. С виду вроде опытные ребята, но и лагерь разбили в странном, легкоуязвимом месте, и с конями провозились долго. Сомнения теребили душу, а пальцы теребили ложе арбалета, который был уже взведен и заряжен, на всякий случай. Решение подсказали они сами, оставив всего одного часового клевать носом на бревнышке лицом к огню. После чего беззаботно отправились в объятия крепкого и здорового сна. Теперь осталось выбрать момент. Сразу нападать нельзя, можно спугнуть задремавшую добычу. Лучше подождать смены часового, все и заснут покрепче, и время смены караула будет известно. Час наблюдения за мерно храпящими мужиками сказывался на нашем, свежеиспеченном разбойнике. Он чудом не уснул и лишь активное шевеление у костра, смахнуло сон. Часовой минут пять расталкивал своего сменщика, который что-то буровил, брыкался и совершенно не хотел заступать на пост. При этом остальные путешественники даже мелодию храпа не нарушили, совершенно не реагируя на подобный шум у них под боком.

Кое-как святое таинство все же случилось, и теперь почетное бревнышко грел своей попой новый персонаж. К счастью, ему было недосуг клевать носом и бороться со сном, а посему устроившись на своем импровизированном троне, и пригревшись, им был совершен крайне важный поступок - введена десятая глотка в ночной хор, что надрываясь, пел гимн Морфею на лесной опушке. Подождав пару минут, Эрик медленно подтянул к себе арбалет, сел на корточки, прицелился и

выстрелил в лицо часовому. Болт лег аккуратно и мягко прямо в глазницу. Легкий звук запевшей тетивы остался незамеченным остальными, а часовой, издав хрюкающий звук, задрал голову и беззвучно опрокинулся за бревно. Со стороны это выглядело так, будто он свалился во сне на спину, да так и заснул дальше.

Секунды текли медленно, как бы даже лениво и, с каждой нарастало напряжение, а пальцы до боли впивались в ложе арбалета. Вот прошла минута, но эти странные люди не вскакивали, а бессовестно и нагло храпели. Наш герой не стал больше испытывать судьбу, мало ли болт не ляжет так мягко и зазвенит о какой-нибудь металлический предмет. Поэтому он отложил арбалет и очень медленно стал подкрадываться к путникам, пригнувшись и сжимая в руке нож. Народ у костра лежал вповалку, но либо на боку, либо на животе. Поэтому, не особенно выдумывая, Эрик медленно и аккуратно ходил от человека к человеку и хор медленно терял силу. Его нож аккуратно входил со стороны затылка в основание черепа, поэтому товарищи умирали практически мгновенно. Тихие и аккуратные удары, которые не вызывали ни криков, ни шума. Лишь легкий хруст хряща служил индикатором успешного результата.

Закончив он сел около костра и обхватил колени. Все тело бил озноб, а к горлу подкатывали рвотные позывы - это были его первые трупы. Трупы, которые он сделал ради наживы. Именно таким и застало утро место ночлега - десять трупов и один парень, сидящий неподвижно и смотрящий выпученными глазами куда-то в пустоту. Легко сказать - десять трупов, да еще своими руками. Конечно, до ломки уровня героя из печально известного романа Достоевского было очень далеко, но на душе у этого парня было тяжело. Как же много уже пролилось крови. Сначала его семья, а теперь еще и эти люди. И сколько еще прольется? Неужели дорога к месту под солнцем идет по столь кровавому пути? Из транса Эрика вывел солнечный лучик, который попал ему в глаз. Немного поморгав и осмотрев полянку, он побежал за арбалетом, а потом к своему коню. Вернувшись к стоянке, он деловито стал разбираться с тем имуществом, что ему досталось по наследству от нечаянно усопших попутчиков.

К полудню были подведены первые итоги с улова. Оказалось не все так радужно, как он предполагал. Дело в том, что из-под котт, которыми они были накрыты, видно было только отдельные части доспеха. Тела были раздеты и сложены аккуратной шеренгой у деревьев, в двадцати шагах от остатков костра. А перед

остывшими углями разместилась куча разнообразного барахла, которую Эрик пытался отсортировать и оценить. Ясно было то, что все брать не было никакого смысла, да и унести не получалось, ибо за ночь стреноженные лошади разбежались, почуяв кровь и сильно испугавшись. Конечно, далеко они убежать не могли, но отмахать несколько километров - вполне. Так что ему можно было надеяться только на своего коня и тех двух, что он смог найти в овраге, откуда они не смогли выбраться со спутанными ногами. Из доспехов он получил десяток шлемов типа шпангельхельм в хорошем состоянии, шесть клепаных кольчуг в состоянии близком к не кондиции, три акетона и два коифа из клепаных колец. Из оружия было шесть копий с листовидными наконечниками и восемь топоров. Все остальное было в жутком состоянии, поэтому было потрачено масса времени, чтобы снять металл с этих, совершенно убитых вещей. Копья и топоры, кстати, были сняты с древка и сложены в мешок, дабы не занимали много места. Одежду он решил не брать, так как она была испачкана в крови, да и вообще, могла доставить хлопот. По деньгам было тоже не густо, всего шестнадцать денариев и пригоршня оболов.

У одного из усопших было найдено письмо какому-то итальянцу, в котором излагалась торговая информация с указанием имен, наименований, цен и каких-то рекомендаций. Сопоставив информацию из письма с имуществом, Эрик пришел к выводу, что ребята были наемными людьми, которых подрядил какой-то торговый дом, он же и снарядил. Одно было странно - почему наемники вели себя так беспечно? Неужели тут по ночам бандиты не нападают? Или эти просто были неопытны? В сумках на заводных лошадях они везли продовольствие на довольно длительное путешествие. Из которого было отобрано вяленое мясо, соль и хлеб на недельное путешествие. На чем сортировка имущества была закончена, и настало время заметать следы. Молодой барон подошел к трупам и стал осматриваться по сторонам. В пятнадцати шагах, за деревьями, он увидел небольшой овраг, вполне глубокий, чтобы вместить и товарищей с остатками имущества. На дно он уложил трупы, сверху сложил все их вещи, что не забирал с собой. Поверх закидал листвой и ветками. Желание их сжечь он отмел довольно быстро, так как дым и вонь от жженого мяса, могут привлечь других людей. Закончив дела на стоянке, он упаковал хабар на заводных лошадей и, привязав их уздечками, за седло впереди идущей, снова поехал в сторону Аугсбурга.

Следующие два дня Эрик двигался крайне осторожно, останавливаясь на ночевку только на крупных постоялых дворах, а по дорогам двигался урывками, избегая любых подозрительных попутчиков и затяжных разговоров. Утром третьего дня,

через десяток миль пути, из-за поворота вынырнула маленькая деревня. Там было очень шумно и с окраины совершенно не было видно людей. Придержав лошадей, молодой барон спрыгнул на землю и взвел арбалет, сел обратно в седло и, держа свое оружие наизготовку, двинулся в деревню. Там происходило что-то странное. На площади стояла толпа, в центре которой, на бочке возвышался священник, у его ног лежала связанная молодая женщина. Вид этой бедняжки был довольно печальный: одежда порвана во многих местах, много ссадин и кровоподтеков, вся перепачкана в грязи и собственной крови. Эрик подъехал к толпе на расстоянии десятка шагов. Крики стихли и все обратили взор на него.

- Кто эта женщина? - спросил на латыни фон Ленцбург максимально тяжелым, почти гудящим голосом. Сказал и чуть сам не вздрогнул, ведь он даже не подозревал, что у него такой полезный и громогласный голос, ежели рявкать.

- Эта женщина пособница сатаны, ирландка - вежливо ответил священник и поклонился. - Простите мою наглость, но что заставило благородного господина посетить нашу скромную деревню?

- Я тут проездом. Меня привлек шум, что вы устроили. Что именно она натворила?

- Она отравила коров у почтенного мужа Хенрика.

- Что вы собираетесь с ней делать?

- Мы хотим ее утопить благородный господин.

- Кто судил ее?

- Мы судили ее всем миром. Решение принято единогласно.

- А кому принадлежит эта деревня?

- Благородному сэру Харальду.

- Почему же вы посмели пренебречь его судом? Тут из толпы выскочил здоровенный мужик с топором и, выйдя на пару корпусов вперед, встал вполоборота и заревел густым басом: - Да что вы слушаете этого сопляка?! Да у него... Договорить он не успел, так как болт лег ему аккуратно в ухо. Эрик медленно опустил арбалет, обвел притихшую толпу злым взглядом и тем же гудящим голосом спросил: - Кто еще хочет выразить свое почтение барону Эрику фон Ленцбургу? Толпа испугано молчала. Напор и наглость - второе счастье. А наш герой, не желая терять инициативы, практически прорычал, вынимая саблю из ножен: - Пошли вон с площади! Бегом! Мразь! Харальд узнает - всех на сучьях развешает! И двинулся вперед. Латинский язык, конечно, они не знали, но тон, с которым были произнесены эти слова, и обнаженный клинок очень стимулируют межъязыковую коммуникацию. Так что, спустя полминуты, на площади осталась только нервно всхлипывающая женщина, побледневший от страха настоятель деревенской церкви, да труп незадачливого грубияна. Подъехав к священнику поближе и не слезая с

коня, он приподнял концом сабли ему поникшую голову так, чтобы он смотрел ему в глаза. А потом произнес: - Добрый человек, не сочти за труд, развяжи веревки на этой женщине и проведи нас до ее дома. Ты ведь добрый человек и поможешь мне? Священник быстро закивал головой.

- Хорошо. А после ты приведешь к ее дому коня под седлом и, привязав его к изгороди, поступишь так, как поступили добрые люди этой деревни. Ведь ты хочешь вернуться в свой дом, и полежать немного на любимом топчане, задумавшись о неисповедимости путей Господа нашего Иисуса Христа? Священник снова выразил всем своим видом согласие. И барон улыбнулся ему самым любезным образом, а потом, резко переменившись в лице на совершенно бешенное и злое выражение, заревел: - Исполнять! - При этом чуть вонзив кончик сабли в подбородок святого отца, отчего выступила кровь, пробежавшая тонкой струйкой по его жирной шее. Само собой такого счастья наш деятель церковного аппарата не выдержал и самым натуральным образом обмочился. Но быстро спохватился и стал очень аккуратно и прилежно исполнять все поручения, что дал ему Эрик. Так что спустя минут сорок наш брутальный паренек ехал во главе своего небольшого каравана в четыре коня.

Первый час пути они молчали. Потом женщина, чуть подогнала своего коня, поравнялась с ним, положила руку ему на плечо и произнесла что-то на своем, на птичьем языке. Барон удивленно выгнул бровь и, задумчиво почесав затылок, переспросил ее на латыни, ведь ему было совершенно не понятны только что прозвучавшие слова. В общем, выяснилось, что латынь она знает, но плохо, а он с древней версией ирландского вообще не знаком, даже на уровне элементарных фраз. Следующие два дня пути прошли довольно спокойно, лишь вечером, в таверне, хозяин возмущался развратностью молодого рыцаря, который тащит к себе в комнату какую-то непотребную девку. Но все решилось очень просто и любезно. Эрик с милейшей улыбкой подошел к нему, выхватил кинжал и прижал им, в промежности говорливого толстяка, совершенно лишние ему агрегаты. У того сразу пропала болтливость и выступил обильный пот. Тем временем барон, сохраняя всю ту же милейшую улыбку, поведал ему, что такому почтенному человеку грешно говорить о совершенно непотребных вещах в присутствии дамы, тем более, не зная, кто перед ним стоит. Само собой, толстячок клятвенно заверил, что с завтрашнего дня садится на двухнедельный пост, чтобы очистить свой мерзкий язык, изрекший столь непристойную гадость, естественно, сказанную совершенно по глупости, без

зла и какой-то задней мысли. На этом все неожиданности исчерпали себя.

Два дня пути были наполнены разговорами, идущими с трудом, из-за некоторого языкового барьера, но, все же, с обоюдным интересом. Его новой спутнице было всего 18 лет, хоть ему и показалось, что больше, а звали ее Морриган. Необычное имя, но и необычная девчонка. Как он понял из рассказа, эта девушка была дочерью Дермода Мак Карти - четвертого правителя королевства Дезмонд на юге Ирландии. Когда девять лет назад на престол сел ее брат, он решил избавиться от своей многочисленной родни в виде братьев и сестер, дабы сидеть на троне крепче. Поэтому в этом же году были наняты норманны, которые совершили набег на его дворец, во время его отлучки на охоту. Убиты были все - даже дети слуг, лишь девятилетняя Морриган смогла спрятаться в корзине с тряпками. Когда враги ушли, ее забрала к себе и выхаживала наравне со своими детьми, преданная служанка, что в тот день отлучалась по делам и выжила. Едва ей исполнилось 12 лет, муж кормилицы проболтался о том, что девочка из рода Дермода все еще жива. Гости наведались оперативно и незамедлительно. В этот раз братец не стеснялся и пришел сам, вместе с дружиной. Он перебил всю деревню, но ей снова удалось бежать. Самым гадким было то, что этот мерзавец демонстративно развешал всех жителей деревни на сучьях растущих в округе деревьев, а она, сидела в камышах и рыдала. Пару суток она в истерике бежала на восток, ее выворачивало от боли и страха, но не к себе, а к тем людям, которые могут погибнуть, если узнают кто она. В изорванной одежде она упала на небольшой пригорок, поросший мхом, а когда очнулась, то была в хижине с пожилой женщиной, которая ее приютила. Это была травница. Три года назад эта добрая бабушка умерла от какой-то странной болезни и девушка, боясь заразиться, убежала оттуда, а потом на лодке, что украла в небольшой деревне на южном берегу Ирландии, отправилась через пролив. Ох, и натерпелась она жуткого страха, пока переплывала от Ирландии до Нормандии. Потом было путешествие по каким-то дорогам, пока в прошлом году, она не решила поселиться в уже знакомой ему деревне. Но и тут все было гадко и неправильно.

Морриган была молода, красива, и была для них чужой, поэтому к ней порывалась залезть под юбку, местами силой, местами сладкими сказками большая часть мужского населения деревни, как ни странно, в первую очередь семейного. Само собой она отбивалась, как могла и чем могла. Поэтому смогла сохранить девственность, чем жутко раздражала своих соседей. И вот, за день до известных событий, тот самый мужик, которого Эрик застрелил, получив от нее коромыслом между ног, решил отомстить. Человек он был гадкий, а поэтому обвинил ее в

смерти, подохшей за неделю до этого коровы. Дескать, это она, колдунья, ее отравила. Деревня этот расклад приняла на ура, ибо почти все мужики страдали от уязвленной гордости, а все женщины боялись, что у них мужиков уведут. Короче, слово за слово, пришли к ней домой всей толпой, избили и поволокли на площадь. А там священник стал публично ее поливать грязью, называя гулящей девкой и пособницей сатаны. Короче - судьба у нее была полная радости, счастья и семейного тепла. Эрик же для себя сделал вывод о том, что у него теперь есть потенциальный кандидат на должность медицинского обеспечения банды. Худенькая она, да маленькая, это верно - в свои восемнадцать лет, она выглядит миниатюрнее, чем барон в 14. Но характер у Морриган правильный, не сломалась, молодец. Да и поклялась она ему в верности до самой смерти, что немаловажно. Так что в решении второй задачи сделан первый и весьма симпатичный ход.

В Аугсбурге они провели в общей сложности около недели. Все железо и акетоны были успешно сданы оптом. Само собой, без торга не обошлось, поэтому вместо ста тридцати денариев, что давал кузнец изначально, Эрик получил с него сто пятьдесят. Вместе с теми монетами, что у них уже были, получалось целое состояние - почти серебряная марка! На нее, например, можно было купить весьма солидный чешуйчатый доспех, сделанный для него персонально, еще и останется. Но такие покупки были неактуальны, поэтому все неделя ушла на вполне обыденные вещи, вроде сбора слухов о дороге и постоялых дворах. Из снаряжения была пошита новая одежда для нашего барона и Морриган. Одежда была сшита из шерсти и шелка, при этом шелк пошел на нижнее белье, а шерсть практически на все остальное. Ведь банда должна выглядеть опрятно и свежо, чтобы к ней было доверие и уважение при первом впечатлении, а потертая одежда Эрика и рваная его спутницы этому ну нисколько не способствовали. Так же была приведена в порядок сабля - ей сделали нормальную заточку клинка и заменили изношенную рукоять, так что теперь ее стало удобнее держать и использовать. Кроме всего прочего, был куплен новый круглый щит с умбоном и подвеской на плечо. Поле щита было разделено на четыре равные доли, которые были закрашены белой и красной краской в шахматном порядке. Ну и напоследок, была прикуплена плотная, льняная кота крестоносца, без рукавов, белого цвета с черным крестом на животе как символ идущего в поход для освобождения Святой земли. На все про все они отдали одиннадцать денариев.

За день до отбытия Эрик заметил своего старого знакомого - Рудольфа, который выходил из оружейной лавки. Указав на него Морриган, барон приказал ей

выследить этого человека, а после вернуться в ту таверну, где они остановились. Сам же быстрым шагом отправился на рынок, где купил небольшой кусочек пергамента, немного чернил и несколько перьев. Утром следующего дня Морриган зашла в один частный дом, где обратилась к слуге с вопросом о проживании здесь некоего сэра Рудольфа, верного рыцаря барона Карла фон Ленцбурга. Получив положительный ответ, она попросила позвать столь уважаемого господина, так как у нее письмо для него. Увы, он спал и слуга испугался будить и клятвенно заверил, что если она передаст письмо ему, то оно непременно достигнет адресата. Немного помявшись, девушка согласилась и, отдав свернутый кусок пергамента, стремительно ушла. Достопочтенный сэр, проснувшись только к обеду, с любопытством узнал, что на самом деле письмо адресовано не ему, а его сюзерену (по надписи на внешней стороне пергамента). Но, так как никакой печати не было, то Рудольф решил прочесть сей любопытный кусочек пергамента.

'Доброго тебе дня, мой любимый дядюшка. Искренне надеюсь, что твое здоровье не пошатнул влажный норов нашего древнего замка. Пользуясь случаем, спешу тебя обрадовать своими успехами и отменным здоровьем. На днях я примкнул к достопочтенным рыцарям Аквитании в их походе на Святую землю, куда мы вскорости должны отплыть из чудесного города Венеции. Все мы здесь воодушевлены и искренне надеемся на успех предприятия. Буду стараться, как ты и советовал, беречь себя и, неся крест святого воина, не сгинуть в древних песках, дабы наполнять радостью и гордостью сердце своего обожаемого дядюшки.

С

доброй

памятью,

любящий

племянник

Эрик

фон

Ленцбург.'

Прочитав письмо, наш верный соратник дядюшка Карла загадочно ухмыльнулся. Дальше был допрос слуги о том, как выглядела эта женщина, что еще говорила и куда после отправилась. Эрик решил схитрить и, предвидя, что старый знакомый решит подергаться, выехал через ворота, ведущие по направлению к итальянскому побережью. Мало этого, он отсыпал целый денарий стражникам у ворот, дабы те молились за него в его нелегком деле по освобождению гроба Господня. Само собой представившись. Стража была в восторге и еще долго выкрикивала благословения удаляющимся путникам. На самом деле молодой барон, отъехав так, чтобы совершенно скрыться с глаз городской стражи, свернул на северо-восток и уже к обеду ехал по дороге на Вену. Но овчинка стоила выделки, так как из-за подобного финта ушами прекрасная Венеция буквально через пять дней радостно встретила

совершенно запыхавшегося Рудольфа во главе покрытого дорожной пылью отряда в двадцать изумительных рыл. Откуда они, без каких либо положительных результатов вынуждены были вернуться в замок Ленцбург на доклад. Побегали они конечно знатно. Ну а что прикажете делать? Такова жизнь. Ведь не за плюшками же с молоком они добрались аж до самого Аугсбурга? Было вполне очевидно, что любимый дядя весьма расстроился скоротечным отбытием своего дражайшего племянника, а потому решил озаботиться его судьбой, и выслал на розыски вооруженный отряд во главе с толковым офицером. Несложно догадаться о том, что радость встречи стольких колоритных фигур с нашим героем вышла бы ему не только боком, но и другими, не менее интересными частями тела.

Надо сказать, что верховые переходы вызвали одну, довольно необычную, трудность. Не каждому, даже многоопытному всаднику, получится взбираться в седло и, по-человечески, ехать, предварительно надев массу юбок. Так как на улице тепло, то часть юбок Морриган была вынуждена снять, оставшись только в короткой нижней, из шелка, и самой крепкой, дорожной, из шерсти. Причем, на время конного перехода, длинная внешняя юбка подвязывалась лентами так, чтобы получались импровизированные штаны. Убогие до крайности, но все же, позволяющие нашей девушке более-менее самостоятельно залезать в седло и ехать там. Из современных аналогов самыми близкими по виду будут штаны в стиле афгани.

Путь до Вены был не близкий, но наш герой особенно не спешил, а потому не только не гнал лошадей, но и старался выбирать постоялый двор таким образом, чтобы осваиваться там засветло. К удовольствию Эрика его спутница не отличалась особой щепетильностью в вопросах разбоя, так как не раз голодала и не пылала любовью к людям, которые так часто унижали и мучили ее. После полудня третьего дня пути на них попробовали напасть разбойники. Сделав залп стрелами из засады, они выскочили из кустов и бросились с топорами на путников. Разумная засада лучники пропустили всадников и дали залп им в спину, а пехота вышла в лоб. Но лучники были неопытные и почти все стрелы ушли 'в молоко', лишь одна с гулким жужжанием ударила барону в щит, висящий за спиной. Не снижая хода, парень выхватил арбалет и всадил болт в разбойника, идущего с большой рогатиной, по самой опасной траектории. После барон закрепил петлей на седле свой метательный агрегат и выхватил саблю. Морриган отреагировала быстро и адекватно - четким движением отцепив заводную лошадь своего сюзерена от его седла и держа уздечку в руке, она пристроилась ему в кильватер. Получив свободу маневра Эрик, с

совершенно диким и странным ревом 'За мамуджаму!' кинулся на ближайших мужиков. Он и сам не понял, почему ему пришел в голову этот дурацкий девиз из старой компьютерной игры, но это было первое, что пришло ему в голову. Его противники же совершенно обалдели от такого поворота событий. Дело в том, что обычно выбранные жертвы, видя сильное численное превосходство, отступали, или обращались в бегство и получали практически в лоб залп стрел с нескольких шагов. А тут все пошло наперекосяк. Но время на просветление ума им никто давать не собирался, а потому первый разбойник отлетел в сторону и потерял сознание, будучи снесенный ударом коня, а второй рухнул с рассеченной, как спелая тыква, головой. Образовалась довольно значительная брешь. Эрик отвернул коня влево, уступая место для отхода девушки с обозом, и атакуя следующую партию незадачливых разбойников. Наша ирландка полностью оправдала его доверие и, не мешкая, устремилась в прорыв, чтобы отойти на безопасное расстояние. Видя надвигающегося барона лесовики, не отличавшиеся особой храбростью, обратились во вполне натуральное бегство. Но, увы, рубящие удары саблей по закрытому лишь тканью телу не способствуют укреплению здоровья. Так продолжалось бы до окончательного истребления пехоты, но лучники сообразили и ринулись на помощь. Три стрелы влетело Эрику в щит, все еще висевший на спине, еще одна стрела ударила его в руку и сильно ушибла, но не пробила кольчугу. Он начал маневрировать и зигзагами отходить, резко меняя направление движения в произвольном порядке. В общем вырвались. Это был его первый натуральный бой в новом теле. Измотался он настолько жутко, что добравшись, через час, до придорожной таверны, решил в ней и остановиться отдыхать, не дожидаясь вечера. Хотя можно было вполне еще три-четыре часа спокойно ехать.

С утра все его тело болело, в особенности левое предплечье, куда угодила стрела, поэтому ехали медленнее обычного. Конец четвертого дня пути привел их на довольно оживленный постоялый двор в крупном торговом городе Регенсбург. Везде стоял гомон и шум. Пообщавшись с народом, Эрик выяснил, что через город шли арабские купцы. Само собой он сразу же пошел посмотреть на них и оценить свои силы и выгоды от небольшого несчастного случая. Увы, но с купцами шло четыре десятка хорошо вооруженных конных воинов. Да и обоз огромен - куда девать целую колонну повозок с ценными восточными тканями было совершенно непонятно. В общем - не повезло. Однако позже, кушая с Морриган в общем зале таверны, он узнал, что буквально через столик от них сидели ребята из охраны некого мистера Стефана Сольвати, который направлялся в Геную с поручением от одного торгового дома Кракова. Охранники были набраны из разных народов, а

потому общались между собой на ломаной латыни, часто коверкая ее и матерясь на своих родных говорах. Если бы не глубокое знание именно вульгарной латыни, то неизвестно еще - понял бы чего наш молодой барон или нет из их разговора.

Покушав, он поднялся к себе в комнату и принялся объяснять, что молодая ирландка должна узнать, покрутившись в зале. Ей идея не очень понравилась, так как грабить эмиссаров торговых домов опасно, но повиновалась и ушла. Спустя пару часов, когда совершенно стемнело, она вернулась, неся с собой сведения по охране любопытного итальянца и прочих интересных подробностях. В общем, ничего особенно радужного не получалось. Всего у нашего Стефана был один слуга и десяток охраны. Охрана опытная, толковая, в хороших доспехах и при качественном, ухоженном оружии. При этом особенно неприятно было то, что у каждого охранника был добрый венгерский лук. Они собирались провести в городе еще день, ведя о чем-то переговоры с арабами, а после отбыть в Милан. Останавливаются они всегда исключительно на постоялых дворах, передвигаются очень осторожно и вообще уровень бдительности зашкаливает. Единственное слабое место заключалось в хранении провианта, который они держат в погребе таверны, ибо на улице жарко. Если резюмировать, то мы получаем крепкую и бдительную компанию, которую имеющимися силами не взять. Но уровень их снаряжения и бдительности интриговали до крайности, ведь только одни доспехи стоили не меньше трех-четырех марок, а про то, что они везли, остается только догадываться и облизываться. Просчитав расклад ситуации, молодой барон стал пытать Морриган о ее, крайне полезных, знаниях полученных у доброй бабушки в лесу. К утру план был готов, и они пошли к аптекарю за ингредиентами. Но заходить решили по очереди. Сначала шла наша юная дама, которая долго беседовала о травах, лечении и прочих интересных вещах с, уже немолодым, эскулапом. Выяснив, что у того есть нужное количество сушеной белладонны и масла копытня, она все оплатила не торгуясь. Партия травы была взята довольно значительная, с запасом - по подсчетам нашей красавицы, ее хватит на двойную смертельную дозу в каждый бурдюк. Запас был взят с расчетом на непредвиденную ситуацию.

Тем временем сам Эрик сходил на рынок и попробовал, совершенно случайным образом, познакомиться со Стефаном. Как ни странно, но столь интересный молодой человек сам привлек внимание итальянца. Дело в том, что поняв, по какому ряду идет итальянец, барон устроил небольшую бучу с прижимистым торговцем. Этот бедолага ну совершенно не желал уступать ему кусок пергамента за

полцены. Красота и изящность конструкций, которые сплетал из правильного латинского языка наш барон, в процессе призыва на голову барыги гнева самых разнообразных Богов и частей тела, поражали воображение, а потому были по достоинству оценены итальянцем. Он с радостью присоединился к этой забаве и, вместе, они смогли, на глазах веселящейся публики, отбить пергамент для молодого рыцаря. Так и познакомились. Разговорились и с удивлением обнаружили, что живут в одной таверне. Так что, клятвенно пообещав вечером славно погудеть и побеседовать о тяжелой жизни путешественников, пошли по своим делам в отличном положении духа. С рынка наш балагур направился прямиком к аптекарю где, по списку, составленному его травницей, закупил ингредиенты для присадки и нейтрализатора. Основная проблема заключалась в том, что нечаянно околеть торговый эмиссар с компанией, должен за пределами города, желательно на пустынной дороге. Поэтому было решено отравить вино в дорожных бурдюках, которое они хранили в подвале таверны, а чтобы утром они все хотели обильно пить, с вечера с ними погудеть и напоить вином с небольшой присадкой вызывающей на утро сильную и устойчивую сухость во рту и горле. Ничего опасного и можно пережить, но пить будет хотеться весьма солидно, так что выхлебают они свои бурдюки за милую душу. До первой таверны не доедут, как опустошат. Концентрацию яда решили делать небольшую, чтобы он не сразу срубил народ, а дал подальше отъехать. Поводом для попойки, помимо славного знакомства стала обоюдно выгодная сделка по продаже письма, что было изъято во время прошлого улова. Как выяснилось, оно было весьма полезно для торговых людей. За письмо было отсыпано 10 денариев, которые и были пропиты к нескрываемой радости охраны. Одна незадача, присадку, вызывающую сухость пришлось добавлять во все вино, что было в таверне, так что масса народа наутро будет просто млеть от удовольствия. За исключением, пожалуй, нашей вероломной парочки, которая для себя приготовила нейтрализатор присадки.

Наступил вечер. Посидели. Поболтали. Охранников Стефана особенно порадовал рассказ о побеге из замка и битве с разбойниками. Авторитет молодого рыцаря в их глазах заметно вырос. Пили, на удивление, скромно. Но присадки и с одного стаканчика должно хватить, а выпили не меньше трех кружек каждый. Сидели они весело, задавая тон всему залу, но, увы, все когда-то заканчивается. Вот и нашим застольного дела мастерам пришлось расходиться. Как водится, долго прощались, жали руки. Итальянец приглашал посетить Геную и подробно рассказал, как найти его дом. Еще немного и брататься начали бы, но вовремя вмешалась Морриган, так как прозорливо наблюдала за всем издалека, ведь женщине было неприлично пить с

мужчинами. Все разошлись по комнатам и улеглись спать. Но нашему герою было не до сна - ему нестерпимо хотелось секса, так как молодые гормоны играли столь бурно, что банально не давали ему уснуть. Под рукой была ирландка, но ее нельзя было трогать, так как она подчиненная и после подобного прецедента ему будет сложно держать с ней дистанцию. Всегда можно было спуститься в общий зал и соблазнить одну из девочек, что разносят еду, но шанс получить хорошую, добротную болячку на свою нижнюю голову превышал все разумные пределы. Оставалось искать молодых девственниц и пробовать достичь успеха у них. Грязненькие, конечно, но зато кроме раздражения слизистой, ничего страшного не заработаешь. А ведь это идея! В общем, спустя полчаса он заигрывал у крыльца одного из домов с молодой особой лет четырнадцати, у которой явно был интерес к нашему барону. Что ни говори, но в свои 14 лет он выглядел весьма солидно и привлекательно: мягкий бас, суровое лицо и гармонично сложенное, крепкое тело. В итоге через час после выхода на охоту он уже вовсю занимался 'гимнастикой' в развале сена за городской конюшней. Утолив свою бурлящую физиологию, он взял прием на заметку и в дальнейшем не раз его использовал. Когда наш юный ловелас вернулся в комнату, Морриган не спала, но старательно притворялась. В конце концов, он поймал ее в тот момент, когда она приоткрыла глаза. Поняв, что конспирация провалилась, она осуждающе посмотрела на нашего героя и, поджав губы, демонстративно повернулась на другой бок.

Утро встретило Эрика легкостью и свежестью. Отвары что, сделала его спутница, творили просто чудеса - ни головной боли, ни сухости, ни вялости. Как будто с вечера и не пил. Встали они раньше итальянца, но подождали пока тот, в компании достаточно сонных охранников, отбыл по дороге к Милану. После чего, на солидном удалении, отправились за ними следом. Хоть план и был рискован и сложен, но все сработало как по маслу. Через три часа езды, на берегу небольшого озера, в окружении зарослей ивы, они обнаружили лагерь эмиссара. Единственным человеком, который был еще жив, оказался сам Стефан. Он хрипло хватал воздух, пытаясь вздохнуть, но стремительно развивавшийся отек горла уверенно убивал его. Эрик подошел, присел на корточки и мило улыбнулся. Стефан узнал его, потянул к нему руки и захрипел: - Убийца! Убийца! На что барон ему ответил, самым ласковым тоном: - Спи спокойно дорогой друг, - и стиснул горло бедолаги, ускоряя процесс. Тому хватило сущих крох, и, подергавшись несколько секунд, он затих навсегда.

Памятуя о, произошедшем в прошлый раз, конфузе, Эрик распорядился ирландке проследить за стреноженными конями усопших, а сам занялся изучением добычи. Заодно она должна была следить за местностью и, в случае опасности, загодя предупредить. На этот раз он сразу начал искать место для размещения тел и лишнего имущества. Топить в озере трупы не хотелось, так как это надолго испортит воду в округе, так что пришлось отойти по прибрежным зарослям аж на семьдесят шагов, прежде чем подвернулся овраг нужного размера. Повздыхав и поохав от предвкушаемого счастья бурной трудовой деятельности, барон принялся раздевать ребят, сложивших свою буйную голову во славу его кошелька. И вот, когда на берегу уже лежало двенадцать голых трупов, его осенила идея. Сложность реализации идеи была в том, что взваливать на лошадь тела было тяжело, поэтому пришлось сооружать из поясных ремней некое хлипкое подобие упряжи с петлей для ног. Десять минут мороки с ремешками были сполна оплачены той легкостью, с которой тела отправились отдыхать в овраг.

Разобравшись с компанией торгового эмиссара, Эрик взялся непосредственно за имущество. Десять полных хаубеков и короткая кольчуга. Дальше шел ламеллярный доспех эмиссара, десять поздних шпангельхельмов, один шлем типа 'пилотка' и один фригийский колпак с наносником и бармицей. Все доспехи ухожены и находятся в превосходном состоянии. Дальше шли десять венгерских рекурсивных луков, десять копий, двенадцать превосходных мечей, которых мистер Оакшот в свое время определит как тип XII. В дополнение к этому двенадцать круглых щитов, пара комплектов наручей 'дощатого' типа, восемь ножей и целая куча отменных стрел. Одежду традиционно брать не решился. С наличностью тоже все было в порядке, даже более того. Помимо девяноста восьми денариев и ста тридцати двух оболов, что было распихано по ремням, подкладкам и кошелькам, у путешественников был найден мешочек, в котором лежало пятнадцать марок серебром и пара горстей качественного речного жемчуга, общей стоимость еще столько же марок. Все имущество с трудом поместилось на шесть коней. Весь небольшой табун в двадцать четыре головы увести им не удастся, поэтому были отобраны только лучшие кони, которых потом можно продать. В общем, и в целом, если их самих не обнесут добрые люди, то жить можно, мало этого, теперь жить можно хорошо.

Выдвинуться они смогли только ближе к вечеру. Останавливаться на ночлег не стали, и, обогнув старый городок по внешнему радиусу, отправились в сторону Вены. Два оставшихся дня они потихоньку спокойно ехали своей дорогой. Пару раз к ним домогался патруль, но безуспешно, ведь несколько денариев и небольшая

речь о местных правителях, поручения которых они без сомнения, выполняли, были очень убедительны. Хотя не для всех. Уже недалеко от цели своего путешествия небольшой разъезд из четырех совершенно некультурных простолюдинов так воспылал желанием отнять честно награбленное имущество, что Эрику пришлось всадить болт в лицо их предводителю и саблей рубануть коня под его наглым помощником. Отчего конь взбесился и встав на дыбы сбросил седока и поскокал куда-то вдаль. Это очень тонизирующе подействовало на оставшихся проходимцев. Почувствовав себя крайне неуютно, эти бравые вымогатели решили самым наглым образом от него удрать. Лошадь первого такого поворота событий переварить не смогла и споткнулась, буквально через несколько шагов, выбросив бедолагу из седла, а второй сам вывалился из седла при попытке быстро развернуться, так как зачем-то вынул ноги из стремян. Исключительно из жалости он добил горемык, чтобы те не мучились. Лошадей их брать не стали, как и рваные, старые кольчуги, дабы не наводить подозрение. Снятые с древка топоры и копья добавили груза лошадкам импровизированного обоза. Ну и монет приобрели немного, всего три денария в оболах. Тут главное не подавиться отхваченным куском пирога, а то ребята и так его слишком жирный взяли.

- Морриган, а зачем ты отправилась со мной? Я ведь предлагал самостоятельно продолжить свой путь, и не просто так - у тебя бы был конь и немного денег на первое время.

- Я обязана тебе жизнью и не хочу выглядеть в твоих глазах, как неблагодарная сволочь.

- Да брось, я же сам тебе предлагал. Мой путь будет весьма опасен и буквально залит кровью до последней крайности.

- Эрик, неужели ты не понимаешь? Ты единственный человек в этом мире, мужчина, который отнесся ко мне по-доброму. Мало этого, не стал домогаться. Ведь вы, господин барон, отлично понимаете, что я вряд ли смогла бы долго сопротивляться вашему интересу.

- Ой, да что ты такое говоришь. Мне всего четырнадцать лет, какой такой интерес?

- Маленькие мальчики по девочкам ночью не бегают, и тем более все в сене после милых воркований не возвращаются.

- Ха! Да ты ревнуешь!

- Вот еще. Я хоть бедна и в изгнании, но благородного происхождения.

- Но разве это меняет то, что ты женщина? Признайся, ты отправилась со мной в путь в том числе и из-за того, что я тебе приглянулся.

- Я же старше тебя.

- И что? Это так сильно влияет на сексуальное желание?

- Эрик, хватит, пожалуйста. Мне стыдно обсуждать подобные темы. Ты, в первую очередь, человек, который сможет защитить своих людей, причем весьма решительно. А я устала всю свою жизнь бегать, прятаться, потому и хочу хоть немного покоя в душе и уверенности в своем будущем. Ты вселяешь уверенность.

- Хм. А что за тобой так брат бегает? Ты же вроде как на престол Дезмонда претендовать не можешь.

- Я - да, но тот, кто возьмет меня в жены, через брак будет иметь все права на престол. То есть, после смерти брата, по нашему праву, корона перейдет ему. А Дональд хочет сохранить власть для своих детей. Поэтому, дабы исключить недоразумения, он решил перебить всех родственников, что могут создать проблемы.

- Как мило с его стороны. А давай сделаем ему приятное?

- В смысле?

- Ну, он же спит и грезит мыслями о расчленении тебя на плахе. Ведь так?

- Допустим.

- Поэтому нужно сделать так, чтобы его сны стали более насыщенны и прекрасны, но чрезвычайно кратки. На ближайшем же подворье надо послать ему письмо от моего имени, в котором сообщу, что я, барон фон Ленцбург, помолвлен с его сестрой. Ну, что у тебя так глазки округлились? Спокойно, это будет просто написано в письме, это шутка, которую он не сможет проверить. Маленькая такая пакость, которая лишит его сна и аппетита.

- Да уж, бедный мой братец. Знаешь, мне даже становится его жалко.

- Морриган, подобная сердобольность не к лицу женщине, носящей такой имя.

- Ты думаешь, она... я...?

- Да не мнись ты. - Он засмеялся. - Понимаешь, имя посвящает нас тому или иному... эм, сверхъестественному существу. Астрологи и прочие мистики называют его эгрегором, он порождается нашими мыслями и эмоциями о нем. Посвящение устанавливает связь между этим существом и человеком. В результате человек начинает приобретать положительные и отрицательные свойства того, кому посвящен. Само собой, в ослабленной форме. Причем тут имеется некоторая хитрость - чем сильнее эгрегор, то есть чем больше людей думают, о нем и испытывают эмоции в связи с этим, тем сильнее влияние на посвященных. Однако чем больше у него посвященных, тем влияние слабее, так как силы у этого существа не безграничны. Поняла, что я имею в виду?

- Да. Получается, меня посвятили богине войны и смерти на полях сражений?

- Она не была богиней.

- Почему?

- Морриган стала богиней только с приходом христианства, которое ее так окрестило. До этого она была ванном, то есть древним, мудрым существом. Кем она была на самом деле и была ли вообще, никому не известно. Возможно, она была сильной и мудрой женщиной, возможно, порождением фантазии возбужденных писцов. Это неважно, важно то, что сейчас она является тем, что мы о ней думаем и чувствуем, так как материальная оболочка этого существа, если и была когда, то сейчас совершенно разрушена, а значит, мнение о ней исключительно в руках людей.

- Сильной и мудрой женщиной... ты имеешь в виду сказания о древних, мудрых предках?

- Да. Которые по всему миру выступали как учителя и судьи. Но это все мелочи. Если говорить по делу, то ты посвящена весьма немилосердному эгрегору. Зачем это сделали твои родители, мне непонятно, так как, если бы он был силен, то ты несла бы только смерть и битвы тем, кто вокруг тебя.

- Эрик, но ведь так и есть. Все мои близкие люди мертвы, все, кто пытался меня защитить, погибли, а теперь еще стали гибнуть и те, кто меня обижает.

- Хм... и то верно. Значит, будем считать, что ты входишь во вкус. Главное теперь своих не губить, попробуй сосредоточиться на врагах. Я тебя буду прикрывать щитом, а ты их будешь убивать взглядом своих прекрасных серых глаз. Или нет, лучше криками о том, что Морриган приказывает им умереть, так тебе даже выглядывать из-за щита не нужно будет.

- Господин барон, прекратите говорить глупости.

- Ну что ты так напряглась? Запомни - влияние эгрегора очень слабое и не может убивать людей. Оно даже понос вызвать не сможет. Да и влияет оказывает только на характер человека. Ладно, проехали, а то с твоим чувством юмора, не долго и от инфаркта умереть.

- От чего? - Морриган удивленно посмотрела на него.

- Хм... остановки сердца. - Эрик сделал умное лицо, справедливо недоумевающее от ее невежества, после отвернулся, и они поехали дальше. Ну не рассказывать же, в самом деле, своей спутнице, что подобное слово еще никто не использует, так как явление, которое оно описывает, еще медицине неизвестно.

Глава 3 - Вена

И вот, после стольких мытарств перед нашими путешественниками открылся вид на славный город - Вену. При въезде в это знаменательное место очень большую пользу оказала кота с крестом, что была надета на Эрике. С ним просто вежливо поздоровались, попросили представиться и спокойно пропустили дальше. Оказывается, здесь было прилично заведений, служивших некой опорной базой для крестоносцев, как двигавшихся в Святую землю, так и обратно. Плюс ко всему в городе располагалось крупное подворье тамплиеров. Так что городская стража уже привыкла к большому количеству гостей и не удивлялась даже таким странным караванам. Тем более что у молодого барона все было аккуратно уложено, увязано, следов крови на имуществе не было, да и сам он со своей спутницей внушал доверие своей опрятностью.

Для начала разместились на небольшом постоялом дворе в глубине города. Разгрузились, покушали. После чего, оставив Морриган караулить вещи, молодой фон Ленцбург отправился искать известного кузнеца, о котором был столь наслышан. Мастера Готфрида найти удалось не сразу, пришлось поплутать. Сказывалось очень плохое знание древней версии германского языка, который его окружал в последние несколько месяцев. Он уже научился более-менее понимать, что ему говорят и даже терпимо объясняться (хоть и с заметным акцентом), так как нахождение в языковой среде - самый эффективный учитель языка. Но это касалось простого языка, а вот всякие шутки, выстроенные на игре контекстом или жонглирование словами, в духе древних скальдов, ему были совершенно непонятны. Увы, но тут так пошутить любили, это даже считалось довольно модным, поэтому он регулярно просто не понимал, о чем с ним говорят. Потратив два часа на блуждания и накопив еле сдерживаемое желание дать в тыкву любому, кто еще раз попробует блеснуть красивой аллегоричной речью, наш герой, дошел до искомого подворья.

Там он застал двух ребят за процессом протяжки проволоки для кольчуги из небольших полосок железа. Точнее один выковывал эти полоски, а второй протягивал из них проволоку. Они были рады немного передохнуть и с удовольствием пообщались с любопытным гостем. Итог разговора был обнадеживающим - достопочтенный Готфрид вполне мог взять себе ученика, само собой за плату, и поступал так уже не раз. Мало того, один из подмастерьев, что сейчас с ним разговаривал, являлся его учеником. Правда, цены на учебу были ощутимыми. Например, работая в пользу подворья, Ульрих платил по денарию серебром каждое третье воскресенье, что позволяло ему учиться еще три недели.

Молодой барон, беседуя с ребятами, прошелся по кузнице, осматривая и оценивая ее. Ничего особенного обнаружить не удалось, точнее сказать много чего, из привычного оборудования, он попросту не нашел. По сравнению с университетской, мастерской крайнего эконом класса, тут вообще ничего не было. Походу, только взглянув своими собственными глазами на то в каких условиях, работали специалисты в былые годы можно начать ценить современные удобства. Целый час Эрик провел на подворье, но, так как почтенный Готфрид прибудет только завтра, то задерживаться более тут смысла не было. Нехорошо, понимаешь ли, отрывать честных людей от тяжелого и нудного труда надолго.

Следующие несколько часов у нашего путешественника проходила самопальная экскурсия по городу. Когда-то, еще в той жизни, он бывал в Вене, но та и нынешняя столица Австрии были несравнимы. Древняя версия выглядела какой-то невероятно ущербной, причем, совсем не напоминая ту, ухоженную жемчужину германской культуры, что он помнил. Размеры, конечно, он в расчет не брал, а оценивал качественную составляющую. Посещенные ранее города подсказывали ему, что и тут его ждет та же выгребная яма за забором, но он, все же, лелеял в душе надежду на что-то более опрятное и ... каменное. Да, да. Вы не ошиблись. За исключением нескольких общественных и ритуальных зданий, все было деревянным, правда плотно застроенным и часто двухэтажным. Мощеные камнем улицы оказались не везде - большая часть дорог была обычной и сильно раскисшей грунтовкой. Сами улицы залиты помоями и кучами гниющего мусора, особенно ближе к городским стенам. Деревьев очень мало. А запах! Здесь смешалось все - от аромата свежих испражнений и гниющих останков до дыма и убойного амбре лошадиного пота на жаре. Остается только добавить лишь штрих про общественные туалеты, точнее их полное отсутствие. Теперь нашему герою наконец-то стало ясно, в чем именно современная Москва старается подражать европейским традициям. Так что, народ, оправлявшийся прямо на улице его не смущал - он был привыкший к таким поступкам еще по прошлой жизни. Лишь изредка некоторые, особенно предприимчивые, уединяясь в подворотне, да и то, не из стыда, а чтобы какойнибудь шутник пинка им не отвесил во время таинства дефекации. В общем - есть на что посмотреть - впечатления будут незабываемые. Жаль только одного фотоаппарата под рукой нет.

Смеркалось. Эрик подошел к постоялому двору. Впечатлений было так много, что местами он в них даже измазался. Поэтому он твердо решил не опускаться до уровня того, что его окружало. Да и не мылся он изрядно. Для реализации этих

мыслей требовалось нечто большее, нежели просторная комната на постоялом дворе, нужен небольшой домик. Информация о домах и ценах на их аренду была куплена у хозяина двора за один обол. Вначале барон даже удивился такой разговорчивости и активности, но все стало понятно, когда поступило предложение показать одно интересное предложение прямо с утра. Оказывается, нашему пройдошному информатору, достался по наследству небольшой двухэтажный домик. Выход из арендуемого здания был к мощеной булыжником мостовой, имелись подвал и чердак. В общем - мужичок нашего парня заинтриговал и утром, чуть свет, они уже осматривали интересуемое помещение. В нем было несколько сыровато, много мусора и совершенно очевидно, что давно не топили печку, так как часть стены слегка поросла плесенью. Нужно приводить в порядок путем мытья, чистки и просушки, но в целом - вполне аккуратно и крепко. Особенно порадовала массивная дубовая дверь на засове и металлических петлях, которая открывалась наружу. Когда заговорили про оплату, то выяснилось, что и стоит это удовольствие очень дешево, всего обол в неделю. И это было очень странно. Поэтому, когда Эдвин отошел от двери, барон выхватил нож и приставил его к горлу трактирщика.

- Рассказывай! - тихо и холодно сказал парень.

- Что? Что рассказывать? - испугано проблеял мужчина, озираясь по сторонам.

- Рассказывай, почему тут никто давно не живет? Что тут произошло? Почему ты за такую цену продаешь?

- Ничего здесь не произошло, мой господин. А продаю я так дешево только из-за доброго расположения к вам.

- Дорогой Эдвин - посмотри в мои честные глаза дворянина, - бедняга взглянул туда и перекосился - столь холодного и злого взгляда, видящего его буквально насквозь, он еще не встречал. - Сейчас я тебя спрошу еще раз и, если, ты мне снова надумаешь лгать, то я перережу твое нежное, жирное горло. Мало этого - скажу, что так и было. Ты меня понял? - Бедняга быстро закивал, хлопая испуганными глазами, а на его висках выступили крупные капли пота.

- Эдвин, расскажи, будь любезен, почему в этом доме никто не живет?

- Это все она, она... - бледный как мел, он сглотнул комок, подкатившийся к горлу.

- Кто она?

- Моя племянница. Она тут жила со своим мужем. А когда тот ушел в крестовый поход и сгинул там, она не выдержала горя и повесилась.

- Она тут повесилась? В этом доме?

- Да. Вот на этой балке - он вытянул руку, указывая на идущую через весь потолок второго этажа перекладину. Эрик убрал нож от его горла и тот спешно схватился за него, проверяя целостность.

- А что сразу не сказал?

- Так откажетесь же арендовать. Все отказываются, как узнают.

- Послушай, добрый человек, мое обещание в силе - если ты еще раз, хотя бы в мелочи солжешь мне, я перережу твое горло. Я был ясен и убедителен?

- Конечно! Мой господин, у вас божественный дар убеждать людей!

- Вот и молодец. А про племянницу покойную не переживай, благородному должно быть стыдно бояться чего-то или кого-то. И уж тем более духов дурных девиц. Я возьму этот дом в аренду, да не на день, а на пару лет. Так что радуйся. А за то, что пытался меня обмануть, платить я тебе буду вдвое меньше - по оболу каждое второе воскресенье, на две недели вперед. Тебя такое условие устраивает?

- Господин! Конечно! Мне оно полностью устраивает! Я немедленно пришлю сюда людей, что они тут все убрали и помыли.

- Вот и хорошо. Вот и договорились. Вот, держи, это задаток на месяц. Сказав это, он подбросил два обола так, чтобы подлетев над головой, они попали тому в руки, но поймать их мужик не смог. Поиграв в неумелого клоуна и все же уронив обе монеты на пол. Как и ожидалось, Эдвин сразу же рухнул на колени, дабы подобрать монетки. Пол был завален мелким мусором и толстым слоем пыли, поэтому шанс потери был действительно велик. Парень глянул на поведение хозяина таверны, беззвучно ухмыльнулся и, не спеша, пошел на выход. На улицу они оба вышли более чем довольные. Эрик был доволен неожиданной выгоде в виде очень дешевого жилья, а Эдвин тому, что смог, наконец-то, хоть кому-то сдать этот проклятый дом, да еще на такой большой срок. В таверну нашему герою было возвращаться не с руки, а потому он отправился на городскую площадь, где размещался торг. Там быстро разыскалась местная стража, которая после подаренного денария, дабы выпили за покойных Берту и Генриха фон Ленцбург резко разговорилась. Видя интерес к торговым делам, у столь добродетельного человека, стражники показали самые ходовые места в железных рядах и проводили его к старосте, что следил за рынком. Выбранное место стоило денарий в день. Эрик, не торгуясь, оплатив три дня вперед, и отправился в гости к Готфриду, в надежде, что тот уже вернулся на подворье.

Барон был доволен и в голове его крутились мелодии разные смешных и веселых песенок, услышанных им в прошлой жизни. Он так бы и шел до самого кузнеца, если бы не отборный мат, что был так громок, что расходился по улицам мелодичным эхом. Остановившись и прислушавшись, стало очевидно, что мастер уже вернулся домой. Какой, однако, у него ласковый нрав и нежный голос! Чуть позже все стало ясно - оказывается тот самый Ульрих, протягивая проволоку, умудрился сделать все заготовки меньшего диаметра, так что теперь все восемь

килограммов железных заготовок нуждаются в переделке. Осчастливив бедного ученика своим трепетным участием, Готфрид бросил взгляд на своего гостя. Хмыкнув и, видимо поняв, кто к нему пришел и зачем, молча, показал на дверь дома, и пошел туда первым. Язык нашли сразу, ведь барон чуть ли не с порога заявил, что кладет за свое учение по денарию в неделю. Условия, правда, потребовал весьма вольготные и свободные. В общем, все складывалось как нельзя лучше. Слишком все и слишком хорошо, даже как-то странно. Следующий месяц прошел довольно спокойно. Нечетные дни недели, кроме воскресенья, шли занятия в кузнице, да и то не с рассвета. Четные дни проходили в тренировках, верховых прогулках, домашних хлопотах и языковой практике. Дело в том, что по вечерам он занимался со своей спутницей языком, носителем которого она была, и практиковался в письме с помощью гусиного пера.

На рынке дела шли хорошо, а потому к концу месяца все трофеи были распроданы, даже бисер и тот получилось продать. Так что, после всех трат, к концу месяца у них было просто огромное состояние - суммарно около 35 венских серебряных марок. Это 10 килограмм серебра! На эти деньги он мог бы жить до глубокой старости в спокойствие и довольствие. Но, увы, покой не его удел. К концу месяца Эрик стал замечать странных людей, регулярно проходящих возле его дома, следящих за ним и вообще - проявляющих заинтересованность. Это настораживало. Поэтому в один из вечеров Эрик поделился с девушкой своими наблюдениями. Выяснилось, что она их тоже заметила, причем еще на рынке - все знакомые лица, которые не раз подходили и спрашивали, приценивались и вообще старались поговорить по душам. Прикинув, что к чему, они с Морриган пришли к выводу - их пропалили на доспехах. Дело в том, что доспехи были дороги, а их хозяева были совершенно не многочисленны и ни разу не свирепы. Если сложить два этих факта в единое целое, то становится вполне очевидно - их хотят ограбить, а следят чтобы выяснить - где спрятаны деньги. Да уж, называется - доигрались. Ведь только одних наблюдателей пятнадцать человек! С утра он оставил Морриган сидеть дома, под засовом, и впускать его только по звуковому сигналу - он особым способом должен постучать. А сам спокойной походкой направился в кузницу. Где обговорив ситуацию с мастером, приступил к работе, да не один, а все вместе. До обеда они работали, делая так называемые стрекачи - пространственные конструкции из четырех шипов, собранных таким образом, что как ни положи - один будет всегда вверх торчать. Получилось около сотни. Забрав поделки, он отправился на рынок, чтобы купить еще два простых арбалета, болтов, разгрузку с крюком и легкое копье. А в самом конце своего променада прошел к своему дому, демонстративно бряцая

снаряжением, мимо одного из наблюдателей. А на шутливый вопрос о том, куда это он так снарядился, сказал, что завтра выезжает с тамплиерами в Святую земли, вот и готовится.

По возвращению домой начались активные приготовления к отражению штурма. Были заблокированы ставнями на засовах все окна, надежно закрыта дверь, устроена баррикада при входе на второй этаж, весь первый этаж был аккуратно уложен стрекачами, рядом с подоконниками второго тоже положили немного. В общем, все приготовления длились до самых сумерек, поэтому, когда около полуночи возле двери послышался какой-то шорох, они с Морриган, уже расположившись за баррикадой, имели три заряженных арбалета и надежду на успех. Как ни странно, но эти ухари смогли открыть массивный засов на двери довольно тихо, как и саму скрипучую дверь. Ступив через порог, первая тень сдавленно замычала и выскочила обратно, видимо наступив на стрекач. Идущие за ней были уже умнее - передвигали ноги, не отрывая от пола, чем просто смещали стрекачи в сторону. Вошло их человек семь. Эрик тронул девушку за плечо и они, взяв по арбалету, прицелились. Целились в район шеи с таким расчетом, чтобы болт, пробивший с такой расстояния ее насквозь, повредил идущего следом. После первого залпа, застонав, упали четверо, а трое испуганно присели. Тут-то они и повалили. Наткнувшись в темноте на баррикаду, и получив пару ударов копьем, они быстро остыли и стали обстреливать позиции ребят из дверного проема. Осажденным приходилось в свою очередь так же отстреливаться - Морриган заряжала, а Эрик стрелял. После седьмого выстрела он почувствовал сильный удар в правую ключицу - туда угодила бандитская стрела. Слабея, он стал отдавать распоряжения девушке о том, как именно нужно стрелять по быстро выглядывающим фигурам и прочее. Минут через пять он потерял сознание. Для него бой был сегодня закончен - девять к одному, хороший результат.

***

Прозрачная лента, извиваясь самыми причудливыми способами, убегала вперед, а ее края пульсировали ядовитым зеленым цветом. Вокруг нее простиралась без края кромешная тьма, а от тишины закладывало уши. Он, такой же призрачный, как и эта лента шел по ней неспешной походкой. Его наполняла пустота и спокойствие. Сколько он провел тут? По его ощущениям - целую вечность! Он всегда шел по этой

дороге и всегда будет идти. Осознание спокойствия и гармонии убаюкивали его и поглощали так, что больше нечего и не хотелось. Вдруг темноту разодрал луч яркого света и ударил прозрачное полотно, а то задрожало и заходило волнами. Состояния равновесие нарушалось с дикой, неудержимой скорость и его заполняла ярость. Он побежал вперед, всей своей сущностью разгоняясь и наполняясь энергией. Под его напором дорога стремительно выпрямлялась, издавая жуткие скрипящие звуки, практически стоны. Каждый шаг буквально мучил ее, доставлял невыносимую боль и делал тьму светлее. А там, вдали уже виден небольшой шар яркого белого цвета. Почувствовав приближение разъяренного человека, шар, как будто испугался, и начал улетать от него. Но та немыслимая скорость, с которой наш мерцающий призрак, бежал вперед, сделала свое дело - он догнал и влетел в него так, что шар разлетелся вдребезги, заполняя все вокруг светом, холодом, болью и какими-то голосами: - Господин де Рэ, скажите, он выживет? - спросил знакомый женский голос.

- Думаю да. Горячка спадает, он молод и крепок. - Эрик усилием приоткрывает глаза, но картинка очень смазана. Чуть поодаль стоят два каких-то силуэта.

- Кто вы? - тихим, ослабленным голосом, пытается взять инициативу барон.

Вот она дурная случайность. Кто бы мог подумать, что вражеская стрела попадет в небольшую бойницу в темноте. Один удачный выстрел и наш герой провел без сознания целых шесть суток, и лишь на седьмые пришел в себя. Так и хочется пошутить про воскрешение. Если вернуться к тому злополучному дню, то после потери сознания ее господином Морриган не только продолжила отстреливаться от бандитов и смогла уложить еще трех, так еще и тамплиеров не пускала в дом, сделав не одну дырку в их щитах. Вы спросите, откуда же взялись тамплиеры? Но тут нет никакой мистики, все очень просто. Город ведь маленький, а потому, когда ночной пост подворья услышал невдалеке шум боя, то незамедлительно разбудил командора. Жан де Рэ, недолго думая, взял десяток и повел их на шум битвы. Буквально через два квартала они застали феерическую картину штурма маленького домика толпой бандитов. А еще через пару минут все было кончено. Но помощь до самого рассвета не могла войти в домик. Девушка так перенервничала, что стреляла, не желая ничего и никого слушать, во все, что шевелилось. Когда, наконец, рассвело, разобрались, что на дом напала банде Гильома Рыжего, которого уже давно искал Фридрих I Банберг герцог Австрии. За него было даже назначено вознаграждение в марку серебром любому, кто сможет его захватить в плен или убить. Банда этого негодяя терроризировала округу и грабила проезжих купцов. Они не стеснялись нападать даже на крестоносцев, когда те были в уязвимом положении. Когда Жан

разбил оставшихся бандитов, их главарь был еще жив, но сильно ранен, болт попал ему в правую часть груди. Поэтому Фридрих не стал особенно стеснятся и, приказал повесить раненого Гильома на воротах Вены уже в полдень того же дня, а марку серебром передал тамплиером, которые взяли на себя охрану девчонки и имущества Эрика, а так же его лечение. Мало того, герцог был так поражен отвагой этой парочки, что пару раз проведывал больного, а его Морриган, в знак внимания и уважения, подарил отрез красивого, темно-зеленого шелка.

Увы, но раненая рука на несколько месяцев совершенно выбила барона из колеи он не мог, ни работать в кузнице, ни тренироваться, даже на конные прогулки и на те, поначалу, нельзя было выезжать. Единственное что он мог себе позволить, это беседы с Жаном де Рэ, о политике в Византии и государствах крестоносцев, упражнения в языках, прогулки и посещения двух библиотек: подворья и герцога. Библиотеки были, увы, совершенно убоги, так как содержали практически исключительно религиозные тексты и годились лишь для изучения графики письма.

Лишь на вторую неделю случилось интересное событие - через Вену в Константинополь шли арабские купцы, возвращавшиеся из нижних германских земель. Видя ситуацию по уровню развития техники и полную невозможность сварить хорошую сталь с условием сохранения секрета, Эрик решил договориться и купить немного слитков дамасской стали. Стоили они, конечно, втридорога, но выбора не оставалось, так что через 8 месяцев он ждал гостей, которые должны были привезти 30 кг сирийского металла в слитках.

Тут стоит упомянуть о том, что его интерес к кузнечному делу был обусловлен вполне прагматичной цель - ему был нужен нормальный комплект доспехов. Но проблема была не только в сложности изготовления ввиду практически полного отсутствия оборудования и хоть сколь либо адекватных инструментов. Основная проблема была в материале - его не было. Так уже сложилось, что развитие техники тех времен в Европе было напрямую связано с формированием института цехов, специализации труда и вообще развития городов как ремесленных центров. К 12 веку в германских землях этот процесс только начинает делать свои первые, робкие шаги. В сельской местности, конечно, и раньше были толковые кузнецы да прочие ремесленники, но общий уровень их мастерства и объема работ был весьма низок, так как они не могли не только специализироваться на каком-то конкретном профиле своего ремесла, но и на самом ремесле вообще. Натуральное хозяйство

заставляло заниматься их, скажем кузнечным делом, исключительно в свободное от полевых работ время. Чудес не бывает, а потому качество продукции было очень низким, да и сама продукция весьма примитивной. Если проводить сравнения, то выработка железа к концу 12 века в Европе не превышала 2-5 граммов на человека в год. Сами понимаете, что при таких масштабах производства железа было очень мало, и оно было в хорошей цене. Причем нужно помнить о том, что качество этого железа было очень низким - оно содержало большое количество примесей, вроде серы или фосфора, которое делало его хрупким и ломким. Соответственно, специалистов по его обработке тоже было немного. Так как зачем их больше, если обрабатывать нечего? Да и специалистами они были лишь условно, ибо им часто остро не хватало элементарного опыта и инвентаря, который в большинстве случаев каждый делал себе сам.

Эта информация особенно ярко входит в диссонанс с большинством историков, которые описывали крестовые походы. В их понимании это были какие-то нашествия многотысячных армий, закованных в доспехи, которые шли на Восток в порыве религиозного фанатизма с высокой регулярностью, в среднем раз в 10-20 лет. Хочется пояснить - учитывая объемы добычи железа, кольчугу в те времена, мог позволить себе только весьма состоятельный человек. Доспехи считались показателем статуса их владельца куда лучше, чем сейчас эту же функцию выполняют дорогие автомобили. В этом ключе сказки о сорокатысячных корпусах крестоносцев, скачущих в сверкающих доспехах, проскакивающие иногда, то у историков, то у писателей, то у режиссеров, кажутся совершенно фантастичными.

Но тут стоит пояснить еще одну деталь. Дело в том, что к 12 веку институт ополчения в Западной и Центральной Европе ликвидировался полностью, то есть, ставка была сделана исключительно на профессиональную армию, которую, сами понимаете, нужно снаряжать и вооружать лучше, чем полуголый табун крестьян с деревянными рогатками. А ополчение, на том уровне развития техники, вооружить лучше не получилось бы. Вы только представьте стоимость оснащения таких армий! Да с такой частотой! Откуда в Европе вообще могли взять в те времена такие титанические средства?

Ну да ладно, объем объемом, но и в плане качества все было не благополучно. В описываемое время стали как таковой в Европе не изготавливалось и не использовалось, лишь изредка завозились изделия с востока изготовленные по

технологии дамасской стали, которая и сталью то была условно. Перевитая и многократно прокованная косичка из проволоки разного насыщения углеродом, которое добивались различными фееричными и крайне сложными способами, была крайне трудоемка в изготовлении, а потому стоила очень дорого и была острым дефицитом. То есть, практически вся продукция, что имелась в наличии, выполнялась либо из железа, либо из сталистого железа, которое получали, например, путем выдержки в земле в течение очень длительного времени (10-30 лет).

Увы, но до времен, когда европейские оружейники начнут делать лучшие в мире доспехи еще больше двух веков. Да что говорить о доспехах, в куда более простых вещах и то специализации практически не было. На той же Руси, век спустя от происходящих событий, было в среднем около 40 разных ремесленных профессий, и это в регионе на стыке различных культур, где разнообразие и пестрота вариантов должны достигать очень солидных значений. То есть, почти все, что нужно было в хозяйстве, делали сами крестьяне. В Европе положение было еще хуже. Про науку можно вообще даже не заикаться - теология да философия, вот и вся наука, которая занималась лишь тем, что вела дебаты о том, как космические корабли бороздят большой и малый театры. Ну, максимум, еще изучение языков, которое шло, как правило, факультативно и бессистемно. Измерительных приборов практически нет, записи ведут единицы и не обширно, в виду отсутствия доступных письменных принадлежностей и грамотности. Увы, и ах, вот в такое замечательное, колоритное время нашему герою приходилось решать проблему инструментов и материалов, дабы обзавестись толковым снаряжением. Что и говорить, та еще ситуация желаемый доспех нечем и не из чего делать. Лепота!

Но время идет своим чередом и рука Эрика, наконец, зажила настолько, что он смог не только вернуться к своим тренировкам по укреплению мускулатуры, но и время от времени практиковаться в кузнице. Мастер Готфрид отнесся к сложившейся ситуации с пониманием и за три месяца плату не стал брать. Да и зачем? Ведь перед самым ранением он получил целых десять денариев за мешок стрекачей, которые были сделаны из отходов. Лукавый хитрец - и сытно покушал и вроде не ел. Но барон был на него не в обиде, так как тот оказал ему посильную и своевременную помощь. Но не подумайте, что Эрик скис от безделья. Хотя ранение и выбило парня из колеи, но масса свободного времени и наш герой оказались совершенно несовместимы. Поэтому, помимо малополезных блужданий и бесед, он вплотную занялся вопросами гигиены в том жилище, что он снимал. Да и

Морриган, будучи не испорченной ценностями современного мира, мягко говоря, пованивала. И это очень, очень мягко говоря. О том, как пах он сам ему оставалось только догадываться. Увы, дорогой читатель, даже такая, казалось бы, совершенно незамысловатая задача снова упиралась в развитие промышленности и технологии. Вы улыбаетесь и недоумеваете от того, какая такая может быть технология в столь простом деле? А вот вы сами посмотрите - 12 век, бумагу в Европе не делают, привозная из шелка стоит огромных денег, а попу вытирать, чем собираетесь? Да, летом, да в лесу можно решить эту проблему посредством обычного подорожника или лопушка. А в средневековом городе, где трава и деревья - эксклюзивный раритет? Не такая уж эта и простая задача. Помогли в этом щекотливом деле, как ни странно, арабы, у которых он заказал дамасскую сталь. Они использовали не совсем обычное решение - кувшин, называемый ими афтафой, с помощью которого они подмывались после акта дефекации. Не очень мобильно, но вполне терпимо.

Так и шло решение задач, где собственной головой, где советом, но всегда результативно. Но были не только технические трудности. Очень сложной и совершенно не технологической задачей, в вопросах внедрения гигиены, оказалась Морриган. Она сопротивлялась до последнего. Ему даже пришлось выхватить саблю, когда она, зажатая в угол, попробовала убежать, и, пообещать зарубить, если она не подчинится. Сначала она ужаснулась, а потом упала на пол и заревела. Но после того как Эрик убрал саблю, аккуратно обнял ее и вежливо объяснил зачем все это нужно, она заставила себя раздеться и залезть в выделенный под это большой тазик. Думаете, это было внесение эротической сцены? Да черта-с два - это была демонстрация тяжелого и весьма 'ароматного' труда. Как и предполагалось, самой страшной, во всех отношениях, была первая помывка. Бедняжка дрожала как осиновый листок, раздеваясь догола, в комнате, наедине с мужчиной. Честно говоря, она вообще очень редко раздевалась, даже при тех немногих омовениях, что она делала, стараясь оставаться в нижней одежде. А вот у парня была другая проблема - он чуть сознание не потерял от сногсшибательного аромата, который шел от нее без одежды, особенно от мест, заросших вьющейся растительностью. А когда туда попала теплая вода, у него, у нашего бедняжки даже глазки заслезились. В общем, отмыл он ее до скрипящей кожи. А потом, заставил лечь на постель, и безжалостно ампутировал массивно разросшийся накопитель сногсшибательных ароматов. Что под мышками, что между ног. В этом деле ему помогла заранее припасенная бритва и кусочек мыла. Бедная женщина никогда в своей жизни даже не слышала о таких вещах, а потому, естественно, подумала, что сейчас будет секс, но не угадала. После таких ароматов Эрика совершенно не возбуждало голое тело

весьма красивой и гармонично сложенной женщины. Слишком сильны были впечатления. Закончив, он выдал ей свежее, чистое белье и занялся собой. Увы, помогать она ему не стала, так как покраснела и отвернулась, увидев его голым. К ее ужасу такая процедура проходила каждый третий день.

Устойчивого результата в налаживании личной гигиены получилось добиться только ближе к зиме, не без сопротивления спутницы, которая долго воспринимала все эти помывки как форму приставания и удивлялась тому, что Эрик не переходил 'к делу'. Но она ошибалась в своих выводах, так как наш герой думал исключительно о создании на своей территории комфорта и профилактике инфекционных заболеваний. Вот как-то не радовала его перспектива от обычного отравления. Плюс ко всему, сознание 30-летнего мужика помогало не слетать с катушек при виде красивой, обнаженной женщины. Так что он держался, а она потихоньку начинала воспринимать все происходящее как нормальное и само собой разумеющееся. Да и отношение менялось - она стала видеть в своем спутнике не взбалмошного и озабоченного парня, а вполне зрелого мужчину, и потому ее чувства к нему прогрессировали от благодарности за спасение жизни, к уважению и почтению. С продуктами питания оказалось все намного проще и без каких-либо недоразумений. Готовили и питались у себя дома, так что пищевые отравления и их следствие в виде дизентерии перестали их мучить.

Завершив целую веху в налаживании своей жизни в новом мире, Эрик перешел к очень важной задаче - поиску инструментов, так как нормального доспеха теми колотушками, что использует Готфрид, не сделать. Вы будете смеяться, но он до сих пор использовал плохенькие каменные кувалды, так как нормальных из металла еще делать не умели, а железо железом ковать будет напоминать ковку пластилина пластилином. Короче, побеседовав с одним ювелиром, барон узнал, что семья Сольвати в Венеции держит хорошую ювелирную лавку, где можно приобрести довольно прилично нефрита, он им достался как оплата одной сделки, а расходиться совсем не хочет, ибо довольно дорог и как драгоценный камень не эффектен. Сразу смекнув, что от покойного ему идет двойная польза, он решил написать письмо его семье, где описал, что их ювелирная лавка была ему рекомендована Стефаном и он желает обратиться туда, для заказа ряда кузнечных инструментов из нефрита. Там же он приводил простые эскизы с размерами, описания и цену, которую хотел бы положить за эти изделия. С ценой он поступил хитро. Узнав, у вышеупомянутого ювелира, весь расклад, он предложил цену, которая на пятую часть меньше стоимости необработанного нефрита, но объем

заказа был очень соблазнителен. Отправив с курьером письмо к семье Сольвати, он уже через неделю беседовал с их торговым эмиссаром, который привез образцы материала с целью все обговорить, заключить договор и получить задаток.

Весной он уже работал в кузнице только со шлемами, его интересовала техника обработки сложных пространственных деталей в новых условиях. Уже к лету у него стали получаться превосходные наборные пространственные конструкции, например шпангельхельмы, которые Готфрид очень хвалил, ставя в пример Ульриху, все еще сидевшему на протяжке проволоки и кольчужном плетении. В июне пришли нефритовые инструменты, за которые, в общей сложности, пришлось заплатить 7 марок серебром. Огромные деньги! Бешеные деньги! Но оно того стоило, да и скинули родственники Стефана ему цену за объем заказа. Вот теперь дело пошло намного лучше и у него стали получаться 'пилотки', - цельнотянутые шлемы из одного куска железа. Помимо непосредственной ковки, он начал экспериментировать с термическими и химическими способами обработки. Дело в том, что дамасская сталь, которая ему придет, весьма не слабо подвержена ржавчине, а с этим нужно бороться.

Так, в заботах да упражнениях прошли обещанные восемь месяцев с гаком, и в начале июня 1197 года в Вену прибыли уже знакомые Эрику купцы с 30 кг отменной дамасской стали, которую пришлось обменять на почти 3 кг чистого серебра, то есть - 10 марок. Приход купцов самым приятным образом совпал с отбытием Ульриха домой и важной деловой поездкой Готфрида в Венецию, где он должен был получить очень интересный заказ на партию снаряжения, после его ждали Рим и Неаполь, с теми же вопросами. Далековато, конечно, но старые клиенты заказывали хорошими партиями и давали солидные задатки, так что он был рад таким поездкам. В итоге на кузнечном подворье в течение следующих 2-3 месяцев, помимо самого барона оставался только расторопный, но не очень умный подмастерье. Даже семья мастера, и та уже жила в сельской местности, у родственников, где отдыхала от вечного шума кузницы и городской суеты. Что ни говори, а практически идеальное стечение обстоятельств, отлично подходящее для изготовления толкового доспеха и сохранения вокруг него максимальной тайны. Но это была лишь иллюзия. Уже на третий день увлеченной работы в кузнице произошли события, которые отложили столь благое дело на пару месяцев. Дело в том, что через город шел небольшой военный отряд, имевший присягу сюзерену Филиппу II Августа, который, пользуясь попутным направлением, осуществлял охранение группы византийских торговцев, идущих в Вену. Уже в городе у них

случился конфликт на почве оплаты, византийцы решились уменьшить вдвое оговоренную сумму, так как французы слишком обильно прикладывались к вину, что те везли на продажу. Само собой, разгорелся конфликт. Очень быстро ребята перешли на повышенные тона. Неизвестно, кто первым выхватил оружие, но так получилось, что на площади возле собора святого Стефана произошла небольшая бойня. Как вы уже догадались - французы перебили почти всех византийцев, убежать смог лишь один из телохранителей торгового эмиссара - дрегович Остронег.

В это время Эрик только вернулся с конной прогулки. Дверь в дом была открыта для вентиляции. В нее-то и заскочил раненый мужик и рухнул практически на пороге. Еще та ситуация. Молодой барон сразу оценил ситуацию и решил прикрыть дверь, мало ли что. Но, увы, французы увидели, куда нырнул преследуемый телохранитель, а потому попробовали сходу вломиться. Барону такая наглость совершенно не понравилась. В его доме раненный безоружный человек искал убежище, а тут какие-то вооруженные кабаны пытаются ломать его дверь и поливать его плохими словами. Засов пока держался, а потому он спокойно поднялся на второй этаж, зарядил все три арбалета, выглянул, оценил обстановку и положил греться на солнышке трех наиболее взбешенных рыцарей. После этого громко на латыни спросил о жгучей нужде, тревожащей досточтимых господ настолько, что они столь непотребным образом тревожат господина барона.

Завязался разговор. Преимущественно матом. Эрик французам сразу сказал - еще один удар по двери и он снова стреляет, дверь-то его, и ему не нравится их отношение к имуществу благородного человека. В процессе разговора пару раз французы срывались, а потому дискуссия завершилась пятью трупами в хаубеках. Наш 'Ворошиловский стрелок' очень просто и четко все разъяснил про обычаи, право убежища, дворянскую честь, да и вообще, напомнил о человеколюбии и правилах хорошего тона. Глумился он довольно изящно, переплетая хорошо знакомые, еще со студенческой поры, религиозные мотивы с элементами черного юмора. Поняв, что им тут ничего не светит, господа рыцари удалились для жалобы герцогу Австрийскому на возмутительное поведение взбалмошного подростка. Само собой, погибших бойцов они смогли забрать, только аккуратно сложив их доспехи и оружие на пороге дома - боевой трофей, не поспоришь. Понаблюдав за тем, как французы унесли погибших товарищей, Эрик спустился вниз, занес хабар внутрь, снова закрыл дверь и занялся неизвестным гостем.

Морриган в очередной раз оказалась весьма расторопной дамой, а потому, когда ее спутник пререкался с кем-то на улице, она уже занималась раненным незнакомцем. Тот лежал совершенно без сознания, так что ребятам пришлось помучиться с этим слоном. 110 кг живого веса - это вам не фунт изюма. Когда эта туша ходит сама, еще ничего, но когда ее нужно таскать на себе - это совершенно ужасно. С трудом и ласковыми словами за час они смогли его раздеть, отмыть, уложить на топчан и обработать все раны. В общем - успели вовремя, так как, не дав им посидеть и перевести дух, застучали в дверь. Эрик выглянул из окна второго этажа - это оказался старый знакомый - один из сержантов герцога. Поговорили. Пошли к Фридриху. Там его уже ждали новые друзья, которые изображали из себя само смирение. Банберг выслушал молодого барона и постановил вести расследование происшествия, участникам пределов города не покидать, а все спорное имущество передать на хранение тамплиерам. За каждым фигурантом, само собой, устанавливалось наблюдение, дабы тот не сбежал. Вот такая незадача. Теперь доспехом не получится заниматься, так как шпион непременно донесет герцогу, а тот проявит интерес, он у нас натура любопытная и смекалистая. Пришлось искать иное дело.

Два вечера Эрик морочил себе голову вопросом о том, чем бы полезным заняться, да так, чтобы шпионы не поняли. Повезло ему лишь на третий вечер, причем совершенно случайно - он опустил свой взор на арбалет. Вот! Он давно хотел заняться этой игрушкой и довести ее до ума, но никак руки не доходили. Так что уже на утро он отправился к знакомому купцу, что часто бывал в лежащей ниже по течению Дуная Буде, и заказал ему короткий, но весьма мощный композитный лук для арбалета. Сам же в это время занялся проектированием и созданием нормального ложа с прикладом и механизмов натяжения и спуска.

Для механизма натяжения была поставлено одно условие - он должен взводиться, в том числе и находясь верхом на коне. Сложная задача, так как лук, заказанный в Буде, должен был иметь силу натяжения около 180 кг. Для этого времени получался невероятно могучий коротышка, ведь его общая длинна деревянной части не превышала 50 см. В общем, остановился Эрик на системе с понижающим механическим редуктором из шестеренок, которые приводились в движение рычагом. Рычаг располагался с нижней стороны ложа и был довольно длинный, что повышало скорость и легкость взвода. По большому счету он ничего не придумывал, просто 'слизнул' схему взведения от обычного переломного пневматического ружья. Спусковой механизм делался на основе немного

доработанного традиционного 'яблока', что, в итоге, дало мягкий спуск с усилием всего порядка 5 кг. Помимо прочего, ложе было единой частью с прикладом, который был выполнен во французском ружейном стиле, с пистолетной рукояткой. То есть, совсем не походил на современные приклады арбалетов, однако, позволяя прицеливаться куда более привычным способом, нежели практиковали в эти времена. Система взвода была такова, что три жима рычага приводила арбалет во взведенное состояние. Во время взвода можно было упирать приклад в бедро и держать за ручку, сделанную над каналом болта, или по старинке упирать в землю.

Ну и под конец еще одна приятная деталь - в спусковой механизм был добавлен прижимной элемент, который фиксировал болт в ложе и не позволял ему вываливаться, фиксируя настолько, что арбалет можно было как угодно трясти и стрелять из любых положений. Так что два месяца, что шло расследование, он был поглощен изготовлением довольно совершенной конструкции метательного оружия. В конце июля ему привезли лук, за который пришлось заплатить целых две марки, и он собрал конструкцию в единый механизм. Получилось довольно компактно и легко, так как вес всех металлических частей, выполненных из закаленной дамасской стали, составлял всего половину килограмма. Взводился арбалет, конечно, туговато, но зато с дистанции в сто шагов влетал каркасный шлем так, что болт, пробив лобовую часть мял еще и затылочную. Да не просто так продырявил, а пробивая стойку каркаса, то есть, в самую толстую часть, а это до 0,5 см закаленного сталистого железа. Несколько страдала точность, так как попасть в шлем получилось только с десятого выстрела. Эта проблема частично решилась установки в канал болта бронзовых направляющих, после чего Эрик стал возиться с болтами, пытаясь придать им наиболее удачную форму. Повозившись, он остановился на жестком оперении слегка искаженной параболической формы, и легком сужении диаметра у короткого дубового древка болта. Два с лишним месяца недосыпа и каторжной работы подарили ему конфетку, способную укладывать болты в шлем на дистанции сто шагов с первого-второго выстрела, при этом, если болт попадал не в каркас, то пролетал навылет, пробивая обе стенки. Максимальную дальность стрельбы определить не удалось из-за запрета на выезд из Вены.

Последние четыре дня Эрик скучал и делал сам себе болты для нового арбалета. За этим увлекательным занятием его и застал старый сержант, что вызывал его к Фридриху. Местный герцог оказался вполне предприимчивым товарищем. Прикрываясь расследованием, он, оказывается, узнавал возможности получить массу счастья в случае, если что-то случится с его французскими друзьями.

Выяснив, что ему ничего, собственно, не грозит, он объявил их бандитами, что средь бела дня убили византийских купцов и напали на доблестного барона. Что было дальше, в общем, очевидно - обалдевших от наглости правителя Вены рыцарей повесили, не дав опомниться, а их имущество вкупе с имуществом купцов решили разделить. Само собой, по братски - половину герцогу, половину всем остальным: Вене, церкви и барону.

Если говорить конкретно, то нашему стрелку, так удачно встрявшему не в свое дело, полагалось все личное имущество французов, а так же двадцатая часть от всего товара купцов. Но даже это было много. Два десятка хаубеков с разнообразными каркасными шлемами, столько же копий и мечей, мечи из сварных полос. Помимо этого - двадцать десятиведерных бочек отменного кипрского вина сорта 'Коммандария', что через полвека признают лучшим в Европе, и шестьдесят отрезов тонкой шерстяной ткани, окрашенной бардовым, зеленым и васильковым цветом. Отрезы ткани были шириной по метру и длиной по двадцать метров. Эрику даже расположить особенно это богатство было негде. Поэтому, он решил поделиться, играя на будущее. Оставив себе одну бочку вина, остальные распределил по церквям и храмам города, преподнося в дар. Священнослужители были на седьмом небе от счастья - бесплатно получить столько отменного вина! Полотно же он отвез сразу на подворье тамплиеров и передал в дар, оставив себе всего по два двадцатиметровых отреза каждого цвета. Жан де Рэ оценил этот подарок, причем совершенно безвозмездный. Так что буквально на следующий день курьер ордена отправился на Кипр с донесением, где описывалось искренне дружеское поведение достопочтенного Эрика фон Ленцбурга, а так же его благородные поступки. Иными словами, нашего барона записали в друзья ордена. Куда, кстати, его уже приглашали, но он отказался, ссылаясь на слабость духа и глубокое увлечение мирскими делами. Однако материальные ценности, которые он получил за небольшую битву при 'двери дома', оказались сущим пустяком, по сравнению с тем, что герцог Фридрих I Банберг, решил преподнести ему от себя. За бескорыстную защиту обездоленных, храбрость и сноровку в ратном деле, барона Эрика фон Ленбурга произвели в рыцари. В общем, погуляли в честь этого дела на славу. Платить за эту радость, само собой пришлось нашему новоиспеченному рыцарю, так что из его запасов испарилась еще одна марка. Что же до нашего друга Остронега, то он к моменту вынесения вердикта суда, все еще был на постельном режиме, уж больно сильно его ранили французы, можно сказать, от души. Но даже в таком состоянии, услышав столь приятную новость, совершенно обрадовался и буквально посветлел лицом, наполняясь оптимизмом и удовольствием, что только

ускорило

его

выздоровление.

В итоге, все закончилось, и Эрик снова занялся кузнечным делом. Возможно, у вас возникают улыбки - доспехи, и из дамасской стали! Ведь из него делали только оружие! Да, это действительно так, из этого материала, в основном, делали только оружие. Но не из-за того, что нельзя было делать доспехи, а из-за очень большой сложности в производстве дамасской стали и, как следствие этого, стоимости. Да и мастерство ковального дела требуется немалое, ведь из такого материала резонно ковать только пластинчатые доспехи, а это сложные трехмерные формы, которые еще толком и не освоили. Да что там говорить - даже шлемы цельнотянутой конструкции еще делать не умели. Как это ни горестно, но к моменту освоения таких навыков уже появилась сносная сталь, которая получалась в производстве значительно дешевле. Тут еще вот какая деталь - пусть вас не ввергает в сомнение название. 'Дамасская сталь' - это не разновидность стали. На самом деле, этот материал представляет собой механическую смесь высокоуглеродистых элементов и низкоуглеродистых, соединенных путем кузнечной ковки. То есть, примитивной сварки. Да и об особых свойствах дамасской стали можно говорить только после закалки. Отменный материал, особенно если нет под рукой нормальной стали, правда, дорогой очень, да и объемы производства столь незначительны, что он доступен лишь избранным. Так вот и жили - единицы позволяли себе классные клинки, а остальные считали за великое счастье добыть хотя бы что-то железное.

Но я отвлекся. Доспех. Его было решено делать в раннем готическом стиле, но само собой с модификациями и доработками. Мы же не реплику древней поделки делаем, а находясь в древности, творим нечто новое. Увы, даже имеющиеся инструменты позволяли сделать только довольно примерную поделку в духе поздней готики, и о многочисленных изящных ребрах жесткости пришлось забыть. Очень большое метание у героя было в вопросе выбора шлема. Но, в конце концов, он решил не портить сильно композиционную гармонию силуэта и оставить саллет с бевором. Единственное - он не стал делать на саллете 'раковой шеи', дабы облегчить его и сделать удобнее. Баланс наплечников он, все же, нарушил, сделав левое плечо несколько больше правого. Сабатоны решил не делать вовсе, заменив их кольчужными чулками. Область паха прикрывалась короткой кольчужной юбкой. Но самой сложной оказалась работа по сборке изящных готических перчаток, в условиях его технического оснащения это была поистине ювелирная работа. Дело, правда, двигалось очень медленно, особенно после того, как через месяц после возобновления работ, вернулся наш старый знакомец - мастер Готфрид

с его весьма обильными заказами. Эрику пришлось ему помогать с самого утра до вечера и лишь после того работать по вечерам всего по два часа в сутки. Так что доспех получилось закончить только к середине зимы. Ему пришлось потратить целых полгода своей жизни, но он сделал это! Особенно стоит упомянуть про размер. В свои пятнадцать лет из-за хорошего питания и активной, но адекватной физической нагрузки его тело выглядело сильно крепче сверстников из крестьян. Сказалось мясо, которое те видели лишь по праздникам. Само собой, Эрик ожидал, что он будет активно расти, но основной этап интенсивного роста он уже прошел, так что при изготовлении доспеха нужно было учитывать только небольшие изменения в габаритах. Конечно, года через два придется полностью переделывать весь доспех, так как он на нем будет сидеть как коньки на волке в знаменитом эпизоде из мультфильма 'Ну, погоди!'. Но пока, вполне сойдет.

Готовый доспех был собран и проверено его функционирование - посадка на теле, подгонка. После чего его пришлось разобрать, немного доработать, отполировать и подготовить к термохимической обработке - закалке и воронению. Барон решил совместить эти два процесса и провести закалку в смеси льняного и оливкового масел. В общем, сказано - сделано. Знатный доспех вышел! Всем доспехам доспех! По крайней мере, Готфрид не мог нарадоваться, смотря на чудо, сотворенное Эриком. Формы стройные, даже изящные, поверхность гладкая, черная. И сидит отменно, и двигаться в нем легко. Общий вес этой игрушки получился в пределах двадцати килограммов. Немало, но учитывая, что он распределен по всему телу и почти не стесняет движений, то просто замечательно. Эрик чуть не прыгал от восторга из-за того, что у него все получилось. А главное - даже Готфрид не понял, откуда что взялось и как. Он смог лишь, охая да удивленно выпучивая глаза, вертеться, вокруг его поделки уже в самом финале. Оставалось дело за малым. В качестве оружия ему захотелось поздний клинок - меч далматских славян времен Ренессанса - скьявону. Ну а что, 'зубочистка' с обоюдоострым клинком, шириной примерно в 4 см и длиной почти метр. Гарда корзинкой. По форме клинка подходит и для рубящих, и для колющих ударов; и на коне сойдет, и в пешем порядке. Очень толковая вещь, над которой он и работал следующие полгода. Впрочем, вместо столь зубодробительного названия Эрик решил остановиться на 'палаше', тем более, что у получившегося клинка было много общего со знаменитым шотландским палашом.

К завершению работы над доспехом более-менее поправился Остронег. Шутка ли у него было четыре тяжелых ранения и масса мелких, ну и несколько сломанных

костей. Помимо этого в психологическом плане ему было больно и тоскливо, так как он чувствовал себя ответственным за гибель византийца. Не усмотрел вовремя намерения дурных франков. Не вытащил того, кто доверился жизнью. Одна отрада была - отомстили тем вредителям, но она быстро отошла и тьма печали снова окутала его. Говоря современным языком, Остронег впал в глубокую депрессию. Его душа страдала и выворачивалась наизнанку от преследовавшего злого рока. Вокруг него гибли все люди, которые доверяли ему свою жизнь. Будто его проклял кто. Смотреть людям в глаза было больно и противно. Вот и сегодня Эрик вернулся с конной прогулки, а пригретый им гость глаза отводит и лицом хмур.

- Остронег, что с тобой? - Эрик пока не разговаривал с гостем на его родном языке, держа это знание как козырь, а потому они беседовали на латыни, которую тот знал на сносном уровне - выучил у византийцев. Дело в том, что его старый работодатель был очень озабочен тем, чтобы телохранитель понимал, о чем идет разговор. Это было нужно для того, чтобы можно было оперативно среагировать и не допустить действий, направленных во вред хозяину. Поэтому, Остронег владел на вполне сносном уровне латынью и византийским языком.

- Со мной все хорошо, господин, скоро смогу бегать как жеребенок.

- А чего тогда так хмуришься? Что тебя печалит? Или болит где?

- Не нужно вам знать, эта боль моя личная, сердечная. Да и не поможете вы ей.

- Всякую боль вылечить можно. Говори как есть, что жмешься. Или стесняешься чего? Остронег немного помялся, но сдался и рассказал о судьбе своей 'счастливой', как обретал счастье и терял его раз за разом, да не просто, а через смерть терял. Сначала родителей его половцы убили, да сестренку в плен угнали. Он за ней пошел, отбить пробовал. Пока отбивал - жену себе там нашел, половчанку молодую. Вот втроем и возвращались домой. Вроде бы горе к счастью привело, но и тут судьба финты выкинула. Как переправляться стали через Дон, погоня их настигла от хана, у которого он сестру свою выкрал. Стрелять стали. Сестре в спину попали, так и сгинула в воде раненной. Но с женой ушли. Погоревали немного. Но горем жив не будешь - стали жизнь налаживать. Хозяйство завели. Ребенка зачали. А как с большим животом уже ходить стала, лошадь померла у старосты. Он на нее народ и поднял. Пришли вроде по-доброму, в гости, за делом каким. А как вошло в хату человек шесть, тут его и зажали, а жену на улицу тащат. Вырываться пробовал, но крепко держали, чуть не удушили. А как отпустили, да на улицу вышел так и упал на колени. Они, ироды, жену его, на сносях будучи, повесили прямо во дворе на яблоне. Тут он совсем и озверел от горя. Всю ночь в гости ходил. У них отродясь хаты не запирали, так что он с топором зайдет тихонько, дверь за собой прикроет, и давай народ рубить. Ближе к утру порубил всю деревню. Никто не выжил. Никого он не пожалел, даже детей малых. Вроде и отомстил с торицей, а тяжесть не уходила.

На рассвете похоронил свою любимую жену, под той самой яблоней, и пошел блуждать он по миру, куда глаза глядят. Голодал. Тяжело было. Приходилось и кору есть, и убивать за кусок хлеба, и воровать, и отбиваться от таких же как и он, лихих людишек. А как в стольный град Константинополь пришел, то запил крепко, благо что с грабежами там легко и вольготно было. Как-то напился сильно, а очнулся в доме незнакомом. Как туда попал - сам не помнит. Позже, как продрал глаза и коекак пришел в себя, вспомнил, что ночью какого-то грека от бандитов спас. А тот принял его себе на службу - мешки ворочать на торге. Не абы что, но зато стабильность какая-никакая. А через год, видя, что мужик он справный, перевел в охрану, да и приближать стал. Учил его ратному делу, доспех с оружием доверил. Проникся к нему Остронег любовью сыновей, так как один он был на свете, не к кому податься. А тут такое участие. Да опять не уберег - франки зарубили того человека, впрочем, он и сам - чуть жив остался. Тяжело ему. Всех кого любил, все погибли. 'Никто не выживает' - сказал дрегович, тяжко вздохнул и снова поник головой.

- Знаешь, друг ситный, нечего тут печали разводить. Жизнь не бьет только тех, кто уже мертвый. Говоришь, что все гибнут, кто жизнь тебе доверит? Так это поправимо. Доверь свою жизнь кому-то, рок тебя и обойдет. Я потихоньку дружину собираю, но людей абы каких брать не хочу. Мне нравятся крепкие, верные люди. Что верность хранят своему слову, и в жизни, и в смерти. Но условие мое есть любое мой приказ, что приказ бога. Жизнь потеряй, но выполни. За это и я тебя не забуду и не обижу. А не подчинишься, арканиться станешь, возгордишься - сам прирежу. Ты видел, я слов на ветер не бросаю. Ну как - пойдешь ко мне?

Остронег медленно поднял голову и посмотрел своими, небесно-голубыми, холодными в глаза в зеленые, горящие неукротимой, кипящей энергией глаза Эрика. Смотрели они долго. Молча. Их лица выражали спокойствие, а осанка расслабленность и грацию. Прошло несколько минут, прежде чем дрягович встал, не отводя взгляда, положил руку на плечо барону и сказал.

- Эрик. Моя жизнь и судьба теперь в твоих руках. Клянусь тебе в верности, что в жизни, что в смерти. Клянусь перед ликом предков моих, перед ушами славного Даждьбога. - После этого он сделал шаг назад и поклонился в пояс. А наш герой получил второго человека в команду. В связи с чем, весь следующий день ушел на подгонку одного из французских хаубеков, что так и не были выставлены на продажу. Денег хватало, а вещи полезные - могут пригодиться. Да и спутников, которыми потихоньку обрастает Эрик, нужно снаряжать потихоньку.

Подходил к концу второй год, что барон прожил в славном городе Вене. Много чего с ним тут случилось - и хорошего, и плохого. Но главную задачу он выполнил, так что теперь гарцует в новеньких доспехах, выезжая на конную прогулку. Пусть он и не славился особой добротой да лаской, но в городе его уважали. Спросите за что? За крепость духа, трезвость ума и решительность. Не каждый сможет отбиться от нападения банды разбойников, и еще меньше людей могут отбить раненого у толпы разъяренных рыцарей. Кровь и смерть. Он был в них по локти, но время было такое, и человека, что не может убить в бою, считали ничтожным. А как же христианские добродетели, спросите вы? Ведь роль нашего героя была связана с достославным институтом рыцарства. Я буду вынужден вас разочаровать. Благородные рыцари, в духе достославных и необычайно возвышенных рыцарей короля Артура имели место быть только в куртуазных романах, а также более поздних апокрифических сказках. Ну и, само собой, в некрологах, ведь как, в своё время, пошутил Станислав Еже Лец, лишь читая некролог, можно во всех подробностях узнать, кем человек не был в жизни. Вы расстроились? Образ прекрасного Айвенго оказался красивой сказкой? Да, да, господа, увы, этот мир циничен, банален и довольно основательно покрыт толстым слоем пошлости и грязи. Именно поэтому мы и верим в сказки, дабы взращивать зачахшую мечту в своей душе.

Времена Ричарда Львиное Сердце как раз очень близки к тем временам, что описываются в этой книге, так что институт рыцарства находился примерно в той же стадии своего существования. Что же он из себя представлял? Ключевым было то, что рыцари являлись международной закрытой корпорацией, неподсудной обычному суду, их мог судить только их сеньор, и, за редкими исключениями, так оно и было. Обычный человек в эти времена уже не мог быть возведен в рыцарское достоинство иначе, как имея на то право рождения. То есть его папа уже должен быть рыцарем, а этот статус могли иметь только благородные семьи. Потомки викингов и норманнов, что грабили Европу на протяжения веков. Они впитали замашки предков в поведении и сохранили их, окутав неким ореолом добродетельных образов. Их предки кидались в бой с криками 'Один!' на устах, а потомки, не избежавшие влияния христианства, посвящали лившуюся рекой кровь уже христианским святым. Быта практически не вели, так как заниматься чем-либо продуктивным считалось недостойным благородного рыцаря. Поэтому все свободное время они пили-гуляли, воевали все равно с кем, участвовали в турнирах, собирали дань за 'крышевание' деревушек да грабили такие же населенные пункты, но уже соседские, когда с деньгами становилось совсем плохо. Единственным

благородным делом считалось воинское искусство - тем они и жили.

К слову хочу отметить, что человеческая жизнь что-то стоила только для того, кто не мог ее сам отнять, а потому вынужден был нанимать кого-то со стороны. Согласитесь - это совершенно не совпадает с теми образами благородных защитников, что рисуют нам в фильмах и романтических книгах. Думаете, выдумка? А вспомните про замечательное право первой брачной ночи, когда все девушки, выходя замуж, должны были провести первую ночь в постели местного феодала. Что, тоже не вяжется с образом прекрасного Айвенго? Только представьте - уже немолодая жена сидит в своей башенке, а наш возмужавший благородный рыцарь развлекается у себя в комнате с молодыми крестьянками. И причем совершенно законно. Грязненько? Противненько? А что делать? Такова жизнь. Хотя если запаковать все это в броню да отполировать, получится благородный рыцарь в сверкающих доспехах, который изящно проедет по мостовой и оставит в окнах домов массу 'прекрасных дам' с влажными глазами, вздыхающих о столь обворожительном и эффектном образе. Но мы замечтались. Итак, на дворе июнь 1198 года, Вена, наш благородный рыцарь идет в сопровождении Остронега по рынку, чтобы прицениться и купить ему доброго коня.

На рынке их ждал сюрприз - на небольшом круглом пятачке между рядами пришлая труппа бродячих актеров устроила небольшое представление. Само собой, вокруг них собралась толпа. Ведь жизнь в те времена была довольно скучна и развлечения были редки. А те, что имелись в наличии, не радовали разнообразием, так что новая струя, что привнесли ребята, оказалась очень кстати. Они пели, плясали довольно причудливым образом, жонглировали ножами и играли на музыкальных инструментах. Ничего особенно удивительного для современного зрителя, но для Эрика, что провел в том дремучем мире уже два года, такое представление доставляло удовольствие и весьма немалое. Слишком уж сереньким все тут было. Ни ночного освещения, ни красочных салютов, ни эффектных шоу. Всей этой мишуры нашего мира ему очень не хватало. И не только ему, в том мире было скучно и уныло. Как ни странно, но даже священнослужители, официально порицающие такие вещи, радовались, как дети, смотря на то, как выделываются циркачи.

Но вот представление подошло к концу и все разошлись. Наша парочка тоже пошла дальше по своим делам, подкинув обол актерам. Настроение было

приподнято, а погода хороша. Коня Остронегу нашли сразу. Он, конечно, оказался довольно дорогим, но у них случилась идиллия - они понравились друг другу сразу. Настолько, что коня не нужно было вести за узду, он сам пошел за нашим славянином. Проходя мимо подворья тамплиеров, Эрик услышал шум и решил туда зайти, выяснить - что приключилось. На внутреннем дворе толпились человек двадцать, которые окружали труп, который лежал лицом вниз. Это был де Рэ. Заметив барона, рыцари обернулись и поприветствовали его. Соратник Жана, зная о приятельских отношениях между покойным и гостем, решил рассказать о том, что же произошло. Оказывается, некто Гаспар, представляясь порученцем самого дожа, списался с командором подворья по поводу интересной сделки. Сегодня пришел посланник этого человека и сообщил, что месье Гаспар инкогнито прибыл в Вену и ждет Жана на постоялом дворе Эдвина. Господин командор вышел за ворота подворья и буквально через минуту вернулся с бледным лицом. Немного покачавшись, он упал, а в его спине торчал кинжал.

Вышел от тамплиеров Эрик печаленым - человек, спасший ему жизнь, убит средь бела дня каким-то наглым убийцей. И самое противное заключалось в том, что мстить было некому - убийца неизвестен. Месье Бодуэн де Морель - в прошлом помощник и сподвижник де Рэ, а ныне - командор подворья, совершенно не был настроен на беседу. Нашего героя преследовала навязчивая мысль о том, что ему рассказали официальную версию, а не то, как было на самом деле.

- Послушай, Остронег, все хотел спросить - сколько тебе лет?

- Около тридцати, точно сказать не могу, так как сам из крестьян, а у нас никто точно не считает.

- Вот скажи с высоты своих лет, что ты думаешь о том, что случилось на подворье?

- Врут они, но в чем - не знаю.

- Вот и я так думаю. Ладно, пойдем домой, подумаем да прикинем, что к чему в этом деле, а то на улице еще подслушает кто.

Древлянин кивнул, и дальше они шли молча. В доме же закрыли дверь, ставни и сели вместе с девушкой обсуждать случившееся событие. После получасовой беседы сообща решили последить за Бодуэном и подождать. Но следить самим было очень опасно - он их отлично знал лично. Поэтому, памятуя о старых фильмах про приключения Шерлока Холмса, Эрик решил воспользоваться местной детворой. Морриган было поручено найти уличных ребят малого возраста и нанять их для

шпионажа. Каждому, кто принесет полезные сведения, полагался обол. Дети были в восторге, а потому вокруг подворья их всегда было много. В связи с чем, главный подозреваемый был под круглосуточным наружным наблюдением и не мог выйти за ворота подворья, не оказавшись под пристальным вниманием детских глаз. Он то и думать не думал, что они за ним следят. Его мучило тщеславие, дескать, он так эффектно выглядит, что детвора от него в восторге и постоянно разглядывает. Ждать долго не пришлось. Буквально через неделю была установлена связь де Мореля с каким-то странным господином. Встречались они в уже упомянутой таверне Эдвина. Поэтому, Эрик решил потрясти знакомца, а то слишком уж часто он стал фигурировать в этом деле. Так что рано утром следующего дня в дверь его заведения вошел молодой барон в сопровождении крепкого мужичка. В общем зале было совершенно пусто, так как постояльцы и посетители в основной своей массе еще спали после 'вчерашнего'. Поэтому Эрик решил поговорить с ним прямо здесь. Он со счастливой улыбкой подошел к Эдвину вплотную и, положив ему руку на плечо, сказал радостным голосом:

- Помнишь, ты обещал больше никогда не обманывать меня?

- Да, мой господин, и честно держу слово.

- Молодец. То, что я у тебя сейчас спрошу, будет проверкой моего доверия.

- Пожалуйста, мой господин, я перед вами всегда честен.

- Скажи, ты знаешь нового командора, господина де Мореля?

- Да, знаю.

- Он заходит к тебе в заведение?

- Изредка.

- А для чего он приходит?

- Обычно он встречается с одним человеком, они сидят, разговаривают о чем-то, немного выпивают.

- Как часто? Давно начали встречаться? Когда были последний раз? Ты знаешь этого второго?

- Примерно раз в неделю. Началось все давно, наверное, пять лет уже как проводят у меня свои встречи. Кто этот последний, я не знаю, но он обычно останавливается у меня, когда приезжает.

- Эдвин, будь умницей, когда он в следующий раз приедет - пошли парнишку меня известить.

- Хорошо, мой господин, сделаю. А если вас дома не будет, то кому сказать?

- Или ему, - барон кивнул на Остронега, - или девушке, что со мной живет.

-

Хорошо.

Все

исполню.

Ждать им пришло недолго, так как уже на следующий день прибежал мальчишка с известием о прибытии странного господина. Морриган тот час же было дано задание о дополнительном инструктаже ребятни, которое она и побежала спешно исполнять. Действия начали разворачиваться в ускоренном варианте. Ближе к вечеру пришла информация о том, что встреча состоялась только что, а таинственный незнакомец собирается с утра отбыть по своим делам. Эрик решил действовать быстро, наскоком, так как мешкать больше было нельзя. Прихватив древлянина и заряженный арбалет, он направился прямо к Эдвину. Когда тот увидел гостей со спокойными лицами и при оружии, то слегка побелел и чуть заметно кивнул на лестницу, ведущую в большую и просторную комнату, что расположилась на втором этаже. Самую дорогую в таверне. Дверь открылась от удара ноги Остронега, который ввалившись внутрь, сразу ушел в сторону с линии стрельбы. Следом за ним шел барон с арбалетом наизготовку. Искомый персонаж оказался лежащим на топчане и совершенно не ожидающим вторжения. Эрик сделал вперед три шага и пропустил за спину своего спутника, дабы тот закрыл дверь. После чего они стали медленно приближаться к испуганному незнакомцу, пока не подошли практически вплотную. Вдруг глазки незнакомца забегали, а рука потянулась куда-то под подушку. Пришлось резко врезать ему по лицу прикладом, благо, что он позволял легко это сделать, как-никак - почти полноценный винтовочный приклад. А подошедший славянин добавил своим кулачищем, отправляя в глубокое забытье.