Михаил Кисличкин «Дипломат поневоле» Издательство «Ленинградское издательство» Серия «Боевая фантастика» Цикл «Солдат поневоле» Книга в цикле 2 Тема на форуме «Создатели миров» Аннотация Полномасштабную войну между людьми и альваланами удалость предотвратить в последний момент. Однако запущенную первым контактом человечества с иноземной расой цепь событий уже не остановить. Полыхает охваченная гражданской войной Альвала. Крупнейшие земные державы не могут остаться в стороне от конфликта, когда обе противоборствующие стороны просят их о помощи. Слишком велика награда для победителя — ресурсы, деньги и технологии чужой расы. Страны НАТО видят в этом для себя шанс выйти из кризиса и сохранить лидирующие позиции, «азиатские тигры» — возможность глобального доминирования. Но ни те, ни другие не принимают во внимание Россию. У русских нет шансов заявить о себе в новом мире... Или есть? На это предстоит ответить подполковнику Липатову, Илье Красикову и прочим участникам первой российской военно-дипломатической экспедиции к чужой планете.
Глава 1 Войти в ту же реку дважды Утро первого октября 203… года было дождливым. Илья даже замешкался ненадолго на проходной у входа в университет, задумавшись на секунду, куда бы деть мокрый зонт. Никакого пакета или сумки он, выходя из дома, не захватил, а ходить по длинным университетским переходам с зонтом в руках было как-то неудобно. «Надо было брать такси», — мелькнула запоздалая мысль. И тут же мысленное возражение самому себе: «Не жили богато, не будем и начинать. Я вроде как учиться снова собрался. А честный студент в универ на такси не ездит. И на дождь ему тоже должно быть наплевать». Илья сложил зонт и, держа его в левой руке, с решительным видом и каменным выражением лица направился через проходную. — Вы к кому, по какому поводу? — пожилой, с заметным брюшком охранник в прозрачной пластиковой загородке с трудом приподнялся и высунулся в окошко. — К Торенко, Валентину Степановичу, декану биохимического факультета. По делу. Он меня ждет, — спокойно сказал Илья. Парень достал свое офицерское удостоверение и показал охраннику в развернутом виде, как будто это что-то объясняло. Тот, подслеповато щурясь, посмотрел в документ, затем на одетого в офицерскую форму Илью. — А, с военной кафедры? Проходите, — охранник разблокировал турникет. — Центральный корпус, налево второй этаж. — Я знаю, — кивнул Илья и прошел внутрь. Как охранник мог подумать, что он с военной кафедры, если парень был одет в характерную синюю офицерскую форму военно-воздушных сил, а военная кафедра РХТУ принадлежит к войскам радиационной, химической и биологической защиты? Непонятно. То ли охраннику, после ежедневных проверок тысяч студенческих билетов, уже все до лампочки, то ли он просто тормоз. Впрочем, какая разница… Знакомый центральный вход с мраморным Менделеевым, сосредоточенно уставившимся в книгу, лестница на второй этаж, поворот налево… Вот и знакомая дверь. Илья вежливо постучал и, выждав пару секунд, решительно вошел внутрь. — Валентин Степанович у себя? — Да, в кабинете, — оторвала взгляд от монитора секретарша. — Но он сейчас не принимает. Вы по какому вопросу? — По личному. Я ненадолго, — Илья улыбнулся секретарше самыми краешками губ, быстро пересек приемную и, не дожидаясь возражений, вошел в кабинет декана, плотно закрыв за собой дверь. Декан, вольготно развалившийся за столом в большом черном кожаном кресле, отвел взгляд от монитора и, застыв, наверное, с секунду сидел молча. Сначала он
хотел что-то сказать, но быстро осекся, словно подавившись словами, когда узнал Илью. Взгляд декана зацепился за ордена на груди парня, метнулся к погонам, скрестился со взглядом Ильи и сразу опустился вниз. — Ты? — Я! — Валентин Степанович, он сам вошел! — Дверь в кабинет открылась, и в нее буквально влетела секретарша, всем своим видом излучая праведный гнев. — Молодой человек, немедленно покиньте кабинет, или я вызову охрану! — Выйдите, Верочка, — мягко сказал декан. — Нам есть о чем поговорить с офицером. И дверь за собой закройте, пожалуйста. Когда обитая коричневой кожей дверь мягко закрылась с другой стороны, Валентин Степанович снова поднял голову и посмотрел Илье прямо в лицо. — А ты герой… не ожидал, — произнес он неопределенным тоном. — Ладно, неважно. Ты, вообще, зачем пришел? По делу или просто так? Илья почувствовал, как внутри него закипает гнев. Собственно, он сам не знал толком, зачем он ворвался в кабинет к декану столь бесцеремонным образом. Нет, цель прихода в деканат была вполне определенной: Илья собирался восстановиться в университете и все же доучиться свои полтора года, оставшиеся до получения диплома. Большого желания делать армейскую карьеру у него не было, а восстановить его как студента руководство вуза было просто обязано. Командование сдержало свое слово — документы были оформлены на специалиста-контрактника, призванного в ряды вооруженных сил по срочной необходимости. От такого не отмахнешься — дескать, ничего не знаем, восстанавливать не будем: себе дороже выйдет. И встреча с деканом была самым прямым путем к возвращению к студенческой жизни. Нет, конечно, можно было идти кружным путем, через ректора или приемную комиссию. Но зачем? Да и, честно говоря, хотелось Илье посмотреть Валентину Степановичу в глаза — просто посмотреть, а дальше видно будет. Посмотрел. И, услышав первую фразу, поймал себя на мысли, что сейчас просто подойдет и даст декану в морду. Прямо в холеную, гладко выбритую и пахнущую дорогим мужским одеколоном чиновничью морду. А там будь что будет. Илья уже сделал шаг к столу, но на мгновение замешкался — помешал все тот же сложенный мокрый зонт. Перекладывая его из правой руки в левую, парень вновь сцепился взглядом с деканом. Видимо, прочитав намерение Ильи в его глазах, декан, крепко зажмурившись, неловко заслонился рукой, подняв ее вверх в защищающемся жесте. Выглядело
это, по сравнению с недавним уверенно-надменным выражением лица, настолько жалко и комично, что Илья в последний момент невольно остановился. — Погоди, погоди… Ты никак мне морду бить собрался? — скороговоркой пробормотал Валентин Степанович. — Подожди тогда, я встану и очки сниму. Очки жалко. Атрофия сетчатки, диоптрии подобрать трудно, заказа на новые очки надо неделю ждать. А без очков у меня такое дело, Илья, — не вижу я без них ничего, на стены натыкаюсь. Все, снял, — декан торопливо положил очки на стол, оставшись, впрочем, сидеть в кресле. — Если хочешь бить — попробуй. Но, может, лучше сначала поговорим? Подраться, если что, успеем. После такого монолога желание немедленно ударить у Ильи окончательно пропало. Он просто подошел поближе, возвышаясь во весь рост над скрючившимся в кресле чиновником. — Я понимаю: ты, возможно, в своем праве. Нехорошо тогда получилось, — виновато улыбнулся декан. — Ладно, если невтерпеж, ударь разок, может, и правда полегчает… А потом поговорим. — Зачем вы это тогда сделали? — задал главный вопрос Илья, разжав кулаки. — Ты имеешь в виду звонок из суда? Илья утвердительно кивнул головой. — А что я должен был по-твоему сделать? — продолжил декан. — Начать тебя защищать, говорить, что ты мой студент? Я тогда думал, что сделаю тебе этим только хуже, — пожал плечами Валентин Степанович. — Полная чушь! — с яростью сказал Илья. — Не надо было меня защищать! Все, что тогда требовалось — просто сказать судье правду. Я понимаю, что для вас любой студент, в общем-то, никто и звать его никак. Но все же… Я был хорошим студентом… Я не создавал проблем, нормально учился. Я уважал вас лично, в конце концов! А вы меня даже не продали — это бы еще можно было понять. Вы меня сдали, наплевав на меня и на мою судьбу с поразительной легкостью. Причем сделали это даже не за деньги, не за ломаный грош, не за какую-то выгоду, а просто из одного только страха — как бы чего не вышло. — Не все так просто, Илья, — покачал головой декан. — Подожди пока кричать, послушай меня. За сутки до твоего звонка у ректора были немалые чины из ФСБ и полезники из Комитета. Вежливые такие ребята, представились, показали корочки — все как положено… Короче, ректор вызвал меня и декана силикатного факультета, они с нами побеседовали. Речь шла о тебе и еще об одном парне с силикатов. Смысл ее был таков: безопасность России требует от вас и от нас послужить родине. Они вас ни в чем не обвиняли, наоборот, говорили о вас самые лестные слова: отличные, мол, парни. Дескать, так случайно получилось, что вы должны принять участие в какой-то оперативной комбинации, причем все это
страшная военная тайна. Поэтому университет должен предоставить вам академический отпуск. А для достоверности оперативной легенды, если вы или еще кто будет по этому поводу обращаться в деканат, предельно серьезно сообщить, что вы отчислены. Так надо, чтобы ваша легенда была железной, иначе ваша жизнь может оказаться под угрозой. А большего нам и знать не нужно: меньше знаешь — крепче спишь. — Подождите, — перебил декана обескураженный Илья. — А как же справка об отчислении, аннулирование карточки полезности и прочие документы на суде? — Охотно верю, что все это было. Только я ничего такого не видел. — Валентин Степанович несколько успокоился и уже говорил ровным тоном. — Я лишь потом начал понимать, что все не так гладко. Когда пришло постановление суда Комитета полезности отчислить того студента с силикатов, поскольку он отправлен в места отбывания наказания. Куда-то в Новодимровск. Ректор было воспротивился, звонил в Комитет… а потом парня все равно отчислили. Уж не знаю, как и почему, извини, — смалодушничал я, побоялся лезть в это дело, да и не касалось оно меня напрямую. Думал, и с тобой такая же история. Ан нет. Академический отпуск мы тебе задним числом дали, а ты и пропал. Комитет, ФСБ — насчет тебя все молчат, как и не было ничего… Я все же позвонил твоим родителям, а они говорят: в армию ушел. Вот такие дела, Илья. Теперь ты появляешься, в форме, с наградами, весь кипишь от гнева, как раскаленный чайник, и хочешь бить мне морду. Может, объяснишь сперва, что это у вас там за операция такая была? — Да так… было одно дело, — Илья сконфуженно опустил глаза в пол. Парень понял, что, скорее всего, декан прав. Его версия выглядела убедительной, она вполне объясняла все нестыковки. Действительно, зачем запугивать руководство университета, принуждать его или покупать (как он вообразил сам себе), когда можно просто попросить об одолжении, представив удобную версию и опираясь на авторитет спецслужб? Да и документов у судьи в руках Илья толком не видел: он сидел в пластиковом отсеке для обвиняемых. Были ли они? Небольшой спектакль в зале суда, потом вербовщик — и все готово, без лишних затрат. Хотя нет — видимо, студент с силикатного факультета отказался и поехал в Новодимровск всерьез. Впрочем, кто знает? — Если так, то понятно, Валентин Степанович, — сказал Илья, попытавшись обуздать гнев и мыслить логично. — Похоже, нас всех подставили. — Похоже, — кивнул головой декан. — Хотя мне до сих пор непонятно кто и, главное, зачем. Впрочем, думаю, тебе это виднее, а я со своим любопытством перебьюсь, не мальчик уже. Скажу прямо: рад, что ты жив и здоров. Восстанавливаться пришел?
— Да. Вот документы. — Оставляй здесь. Заходи через полчаса, заберешь. Верочка копии снимет и оформит все. Зачетку сохранил? — Вот она. — Ну что же, вся эта история в мае случилась, перед самой сессией. Учился ты неплохо. Думаю, все зачеты и экзамены за ту летнюю сессию мы тебе поставим автоматом, я сам поговорю с преподавателями. Во всем произошедшем есть и моя вина, я хоть таким образом постараюсь тебе помочь. А вот пропущенное в октябре догонять придется. В общежитие заселяться снова будешь? — Нет. Я пока квартиру снял. — Ну, дело твое. Ты вот что, Илья… прости меня. Я тоже был хорош, уши развесил — до сих пор совесть мучает. Короче, учись, студент. И больше в такое вляпываться я ни тебе, ни себе не советую. С Аней Илья временно расстался еще в сентябре. Что поделать — началась учеба. Илья решил восстанавливаться в РХТУ, Аню ждал новый семестр в Архангельском государственном медицинском университете. Любовь — это, конечно, хорошо, но заканчивать учебу тоже нужно. Тем более что летом они погуляли неплохо, а учиться Илье оставалось каких-то полтора года. Ане — больше, но это не беда, в конечном итоге впереди еще целая жизнь… Да и к тому же можно часто ездить друг к другу в гости. Или уже нет? В сентябре денежный вопрос встал перед Ильей не то чтобы критически, но довольно серьезно. На карточке были хорошие деньги, оставшиеся от сэкономленной во время службы немаленькой зарплаты контрактника, а также внушительные боевые, наградные и отпускные. Вот только месяц в Сочи, проведенный вместе с Аней (за границу Илью не пустили), когда парочка жила ни в чем себе не отказывая, оказался значительно дороже, чем Илья предполагал. Снятая в Москве на полгода вперед квартира тоже была не из дешевых, да и вообще, Илья за последние дни как-то разучился экономить. А зря. Расставшись с Аней и немного протрезвев от долгого летнего отдыха, Илья сделал ревизию своим финансам и убедился, что промотать в короткие сроки можно довольно много. Предположим, на квартиру в Москве денег у него все равно не хватило бы. Но если бы он был хоть чуть-чуть бережливей, то можно было бы подобрать жилье в Воронеже или Архангельске. А теперь, похоже, не хватит ни на что, кроме пресловутого «домика в деревне». Не лучшего домика и не во всякой деревне. Кроме того, Илья поневоле задумался над своим будущим. До того как он попал в десант, все было понятно: учеба, потом работа, потом какая-никакая карьера. Ну, как у всех. А вот сейчас все было не так однозначно. Ну окончит он университет.
Дальше-то что? Поиски работы, неизбежно маленькая поначалу зарплата, съемная квартира. Или, не дай бог, ипотека, при которой им с Аней придется экономить каждую копейку, и это — единственная перспектива на годы вперед. А куда деваться, кому он нужен? Раньше было понятно: деваться некуда, все так живут. Но то было раньше. Сейчас существовала альтернатива — продлить армейский контракт. На сей раз уже добровольно. Прийти по окончании отпуска и подписать контракт, попросив предоставить отсрочку на год для завершения учебы. Илья думал, что это вполне реально. Когда после всех проверок и вручения денег и орденов остатки их взвода отпустили наконец в длительный отпуск, получивший звание подполковника Липатов сказал прямо: с каждым из вас вопрос будем решать индивидуально. Люди, получившие столь уникальный боевой опыт, России нужны. Но — уже добровольцами. Кто решит служить, останется доволен и деньгами, и условиями. Тогда, в мае, Илья, яростно махая руками, чуть ли не кричал улыбающемуся в усы Липатову, что он ни за что не продлит контракт. Дескать, с него хватит, навоевался, он эту армию в гробу видал. Но то было в мае. Сейчас, в октябре, мысли уже были другими. Илья вспоминал Элию. Огромные, отливающие синевой заснеженные пространства чужой планеты, пронзительно яркие звезды над головой, тяжесть лазерной винтовки на плече. Другой мир, другая жизнь. Ему ли, видевшему из космического корабля отдаляющуюся Землю, падавшему в затяжном прыжке из орбитального челнока на поверхность чужого мира, воевавшему и убивавшему, работать теперь всю жизнь менеджером по продажам или технологом на заводе? Хочет ли он этого? Раньше казалось, да — хочет, он не искатель приключений. Теперь же все было не так однозначно. А еще Илье почему-то снилась Элитьен. Нет, ничего эротического. Просто снилась, бывает же такое? И подчас, проснувшись в середине ночи, Илья доставал золотой кружок с синим камнем и альваланской вязью букв вокруг и долго смотрел на него, любуясь. В свой первый учебный день, четвертого октября, Илья пошел в университет, естественно, в гражданском. Совершенно незачем лишний раз обращать на себя внимание. В новой группе его никто не знает, бывшие друзья и однокурсники уже получили свои дипломы. Парень надел недорогой китайский джинсовый костюмчик, взял практичный индийский коммуникатор-планшет — все как у всех. Валентин Степанович сдержал свое слово — восстановиться удалось быстро и без всяких проблем. Новая группа не произвела на Илью особого впечатления — похоже, не особо дружная, девочек как всегда в два раза больше, чем парней, только вот симпатичных мало. Москвичи кучкуются отдельно, «понаехавшие» из
общежития отдельно — обычная ситуация. А в целом нормальные ребята, лица у всех простые, русские, держится народ свободно. Все нормально, в общем. Посмотрел расписание: три дня в неделю учеба, два дня — научноисследовательская работа. Илью прикомандировали к ГосНИИОХТу, что на Авиамоторной, подсказали контакты научного руководителя, который должен был дать ему тему работы. Надо будет созвониться и ехать, но лучше завтра, с утра… Так во всяком случае вечером думал Илья. Но никуда не поехал. Потому что следующим утром он остался сидеть дома перед широким дисплеем медиасети — утром было историческое выступление президента, о котором потом еще долго ходили разговоры. Все началось в седьмом часу утра, когда в Токио в полдень с речью выступил премьер-министр. Через час близкое по духу выступление сделал в Пекине Генеральный секретарь ЦК КПК. В Интернете сразу же появились видеозаписи этих речей и несколько сумбурных переводов. То, о чем говорил японский премьер, а затем глава китайской компартии, было невероятно — речь шла о том, что человечество вступило в контакт с инопланетной расой — альваланами. Тогда же появился анонс выступления Президента Российской Федерации, которое было назначено на двенадцать часов. Илья смотрел выступление президента дома, на широком экране. Невысокий, хотя и склонный к полноте, но производящий впечатление этакого энергичного живчика президент говорил как всегда эмоционально и убедительно, поблескивая стеклами очков. Имеющий два высших образования — техническое и гуманитарное, он обладал талантом говорить хорошо, доходчиво и простым языком, так что невольно хотелось соглашаться с каждым его словом. В свое время именно его харизма каким-то чудом сделала невозможное — привела малоизвестную партию патриотического толка к власти. Тогда, четыре года назад, от него, на вид такого оппозиционного и патриотичного, ожидали многого — реформирования или даже роспуска созданного предшественником Комитета полезности, преобразования вертикали власти, ограничения влияния крупных корпораций и отмены недавно принятого Трудового кодекса, прозванного в народе «крепостным». Он, насколько мог судить Илья, не сделал ничего из этого, наоборот — усилил Комитет полезности и добавил чиновникам полномочий. Ухитряясь, правда, при этом много и энергично сажать не справившихся с работой в полном соответствии с утверждением: «кому много дается — с того много и спросится». Каждый чиновник знал: провалил работу — получил уголовное дело, никакая личная лояльность и преданность не спасет. Отношение к президенту было сложное, всех оттенков — от любви до незамутненной ненависти.
Сейчас он говорил про Альвалан. То же самое, что до него говорили лидеры в Азии и скоро будут говорить (ровно в полдень по местному времени) президенты в Европе и Америке. Человечество вышло за пределы Солнечной системы и встретило братьев по разуму. Мы будем с ними дружить, торговать, обмениваться технологиями. Это событие грандиозного масштаба в истории человечества, прорыв в развитии. Инопланетяне гуманоиды (последовало некое усредненное компьютерное изображение альваланина), они очень дружелюбны и не представляют угрозы человечеству. У людей с ними много общего… и прочее в таком же радостно-оптимистическом тоне. Про бои в космосе, гибель Геркулеса и десант на Элию Илья не услышал ни слова, как будто ничего этого и не было. И лишь в конце речи была произнесена странная, многозначительная фраза: «Россия не останется в стороне от общемировых тенденций и вскоре примет неотложные меры в связи с произошедшим». Глава 2 А вашего мнения, рядовой Иванов, и не спрашивают… Сразу же достичь успехов в учебе у Ильи не получилось. Впрочем, он и не ставил перед собой такой цели. Процесс шел как бы сам по себе, отдельно от парня, без особого напряжения. Поначалу не заладилось со спецкурсами по кинетике биохимических реакций и промышленной биотехнологии. И если проблемы с первым предметом удалось решить достаточно быстро, благодаря нескольким неделям усиленных занятий, то со вторым было сложнее. Илью по какой-то причине сильно невзлюбил преподаватель — молодой амбициозный парень лет тридцати, сам недавний выпускник РХТУ. Ну спутал Илья, не вникнув в условия задачи, на семинаре энергию Гиббса с температурным коэффициентом скорости химической реакции. Да, грубая ошибка. Но оговориться может каждый, это еще не повод называть студента при всех «типичным разгильдяем». Посмотрел бы Илья на этого препода после года ежедневной беготни с автоматом, боев и трехмесячного дембельского «отрыва». Тут не то что энергию Гиббса не вспомнишь — вообще забудешь, что такое химия и какая она бывает. В общем, Илья не сдержался и преподу ответил. Слово за слово… и стало Илье ясно, что выше трояка по промышленной биотехнологии он никогда не получит. И то придется постараться. Другой проблемой неожиданно стала учебная научная работа. В общем-то, ничего сложного хроматографическое сопровождение производства нового антибиотика «Альпронидола» собой не представляло. Но вот прибор, доставшийся Илье, был откровенно плохим. То, что выпущенный в середине
двухтысячных, тридцатилетней давности, хроматограф не мог снимать 3Dхроматограммы и обладал крайне малым набором функций, было еще терпимо. Но вот то, что он ломался через день, а запчастей к нему за давностью лет было не достать в принципе, сильно мешало работе. Текли клапана, «хвостила» пики колонка, сбоили фотоэлементы сэмплера — все это приходилось каждый раз заново чинить, убивая на ремонт день-другой, чтобы урвать потом пару-тройку часов работы. Научный же руководитель только посмеивался в усы — по его мнению, все было правильно. — Пока ручками сто раз прибор не переберешь — спеца из тебя не будет, — говорил он Илье, попивая в лаборатории крепкий чаек и наблюдая за мучениями парня. — Все с этого начинают. Вот как со старьем справишься — тогда и на нормальную технику переведем. Но в целом все было нормально. Проблемы были вполне разрешимого характера, учеба текла ровно, отношения с новым коллективом тоже наладились неплохие. О своем прошлом Илья сам не распространялся, а его никто особо и не спрашивал. Несколько раз Илья попил с парнями пивка и «чего покрепче» в сквере за институтом, сходил с компанией парней и девчонок на дискотеку, дал списать лекции — и был принят в студенческое сообщество как родной. Так, что даже участвовал в коллективных гулянках, традиционно устраиваемых в общежитии. Прошел октябрь, затем ноябрь, наступил декабрь. За все это время парень виделся с Аней только один раз, когда слетал к ней в конце ноября на выходные в Архангельск. Провели вместе несколько дней, сходили в кино, долго занимались любовью в гостиничном номере. А вот расстались не очень хорошо. Аня напрямую сказала Илье, что момент, когда парню нужно было познакомиться и поговорить с ее родителями, уже давно назрел и перезрел. И что всякие отговорки про «неопределенное будущее» Ильи смотрятся жалко и недостойно. И им в конце концов пора бы уже принять кое-какие серьезные решения. Причем у девушки заранее был готов план действий — они вместе с Аниными родителями встречают Новый год в Архангельске, а Илья официально представляется как нынешний жених и будущий муж. Илья же выступал против этого. Главным образом, конечно, ему не хотелось принимать решение до нового года. Двенадцатого января, по окончании новогодних праздников, он должен был прибыть в расположение части и определиться окончательно со своей будущей службой. При этом парень никак не мог для себя окончательно решить, что ему делать. Рвать ли с армией или подписывать новый контракт, попытавшись оговорить условия, при которых можно будет закончить учебу? Разбираться же до этого срока с
матримониальными планами ему не хотелось. Кроме того, что-то с его чувствами к Ане было не так… не так однозначно, что ли, как еще полгода назад. Нет, Аню Илья любил, только вот при слове «жениться» ему становилось как-то не по себе. Поэтому Илья сказал, что на Новый год приехать никак не сможет, всячески отговариваясь сессией. Что Ане, естественно, не понравилось. Поссориться они не поссорились, но расстались тяжело, неприятно. Между тем не стояли на месте и международные события, связанные с альваланами, которые Илья, насколько мог, старался отслеживать через Интернет и медиасеть. Сначала информация давалась довольно скупо и только на официальном уровне. «Паладин» с посольством землян, включающим представителей разных стран, сделал один рейс к Альвале, через два пространственных перехода, и вернулся на Землю к середине осени. В конце ноября над Землей появился альваланский посольский корабль. Официально было объявлено, что он обследован комиссией международных специалистов, не несет угрожающего людям оружия и получил разрешение на пребывание на орбите Земли. Международной общественности было заявлено, что высокие договаривающиеся стороны ведут переговоры о взаимовыгодном сотрудничестве. Все, больше ничего конкретного, если отсечь всякие слухи и сплетни. Завеса секретности вокруг переговоров людей и чужих была плотнейшая. А в декабре в международной политике словно взорвалась бомба. Все началось в Корее. Активные боевые действия там закончились лет десять назад, но ситуация так и не стронулась с мертвой точки. Северокорейские силы занимали север и значительную часть юга полуострова. Авиация НАТО господствовала в воздухе, время от времени нанося удары. Китай наглухо блокировал все инициативы ООН, связанные с наземным вторжением, и по многочисленным данным, втайне снабжал КНДР боеприпасами и продовольствием. Начать широкомасштабную наземную операцию, наплевав на решение ООН, американцы и японцы попробовали только один раз, попытавшись выбить северокорейскую армию из Пусана. Не получилось. Потеряв в результате трехнедельных боев больше пяти тысяч солдат одними убитыми, армия США оставила захваченный поначалу плацдарм. Даже превосходство в воздухе не могло помочь против упорно защищающегося противника, у которого откуда-то появились и современные переносные противотанковые установки, и средства ПВО ближнего радиуса действия. Вообще-то, понятно было откуда — из Китая или через Китай. Но попробуй обвини китайцев открыто! Железных доказательств нет, да и даже если бы они были… Воевать с китайцами или объявлять им экономические санкции себе дороже — США, в отличие от поднявшегося Китая, переживали далеко не лучшие времена своей истории и были слишком сильно экономически связаны с
Китаем, поэтому избегали открытого дипломатического и тем более военного противостояния. Во всяком случае, так было до последнего времени. В декабре же случилось из ряда вон выходящее событие. Госдеп США обвинил северокорейские власти и альвалан в военном сотрудничестве. Поводом послужила якобы захваченная американскими коммандос в одной из стычек лазерная винтовка инопланетного производства. Не успели мировые СМИ переварить эту новость, как на следующий день пришла еще одна — страны НАТО разрывают отношения с альваланской цивилизацией и требуют от посольского корабля в течение трех суток покинуть орбиту Земли, иначе он будет уничтожен. Поначалу альвалане, категорически отвергнув все обвинения, вроде бы согласились покинуть человеческий космос. Надо сказать, что решение стран НАТО подверглось немалой критике. И в Интернете, и в ряде официальных СМИ некоторых стран журналисты прямо указывали на всю нелепость ситуации. Зачем альваланам снабжать северокорейскую армию лазерным оружием? Никакого перевеса в силах этим добиться невозможно — ручное лазерное оружие очень дорого, имеет ограниченный ресурс и в конечном итоге в условиях Земли не имеет особых преимуществ над обычными автоматами и винтовками. Тем более абсурдна ситуация, когда американцы захватывают это оружие не в секретной лаборатории или у охранников «солнца нации», а у простых солдат в стычке у линии фронта. Как говорится, случай «шит белыми нитками» и хорош только для одной цели — дискредитации альвалан. Да и кто ее держал в руках, ту винтовку? Показать же можно все что угодно, для этих целей у США целый Голливуд имеется. И все же последовавший вскоре ответ Китая и развернувшиеся после этого события оказались неожиданно резкими. КНР запустила на орбиту со своего малого гравитационного космодрома в провинции Сычуань небольшой пилотируемый китайский корабль, который пристыковался к альваланскому звездолету. Решение НАТО было объявлено властями КНР нелегитимным, поскольку НАТО не имеет права решать за все человечество вопросы, находящиеся исключительно в компетенции ООН. Кроме того, власти КНР заявили, что нападение на альваланский корабль будет равнозначно нападению на территорию Китая. Подобного развития событий никто не ждал. Инопланетный звездолет остался пока на орбите. Срочно созванное заседание Совбеза ООН не смогло принять никакого решения. США, Франция, Великобритания потребовали прервать все контакты с альваланами. Китай выступил против такого решения, уверенно воспользовавшись своим право вето в Совбезе. Россия как всегда воздержалась.
Новый год Илья решил встречать в общежитии. Домой ехать не хотелось, в Архангельск — тем более. Сказал нет — значит, нет. Извиняться и идти у кого-то на поводу, пусть даже у будущей жены, он не хотел — сказал: «Готовлюсь к сессии, приехать не смогу», значит, так и есть. Мужик сказал — мужик сделал. Вообще-то, подсознательно парень понимал, что в его логике есть изъян, и немалый. Если он хочет быть с Аней, то так поступать нельзя: это путь к разрыву. Но какой-то бес противоречия не позволял ему изменить решение. В то же время неопределенность ситуации мучила Илью, который, как любой нормальный русский человек, тяжело переживал свои душевные конфликты, совмещая это свойство с неумением их разрешать. Общежитие казалось идеальным местом для проведения праздника. Одному сидеть в квартире, наслаждаясь душевными терзаниями и мыслями об Ане и их отношениях? Ну уж нет. Веселая компания, много выпивки, танцы и флирт разной степени тяжести — это, пожалуй, подойдет лучше. Тем более, его туда звали. Парни из его группы, Вадим и Сашка, работающие, как и Илья, над учебной научной работой в ГосНИИОХТе, приглашали его отметить Новый год с ними, да и живущих в общежитии девчонок из группы Илья хорошо знал. Так что Илья сбросился, сколько положено, деньгами, купил порученный ему оргкомитетом праздника торт и бутылку мартини и в семь часов вечера уже шел через знакомую проходную с твердым намерением крепко выпить и хорошо повеселиться. То, что над его планами нависла угроза, Илья понял, когда все сели за стол. Угощений было немало — девушки постарались на славу. Тазик оливье, «мимоза», селедка под шубой, всякие легкие салатики из салатных листиков, сухариков и мягкого сыра, нарезки рыбы, колбас, окороков и грудинки — стол был плотно заставлен едой. Был даже немаленьких размеров гусь, которого двое студентовсиликатчиков ухитрились запечь в лаборатории на факультете, в муфельной печи для обжига керамики. Соки, пепси, морс — тоже в ассортименте. В общем, в конце коридора на седьмом этаже был накрыт хороший, хотя и без изысков (а кому они там нужны?), новогодний студенческий стол. Вот только выпивки там почти что не было. Пара литровых бутылок мартини для девушек, пара бутылок шампанского и одна-единственная бутылка водки. И это на пятнадцать человек, из которых семеро — парни! Однако, поразмыслив, Илья решил, что устроителям застолья виднее. В конце концов, вполне могли существовать какие-то особые требования коменданта общежития по поводу спиртного и надлежащего поведения студентов в праздники. Народ просто не хочет подставляться. На вид все чинно-благородно, а где-нибудь под кроватью или
в холодильнике уже ждет своего часа батарея бутылок. Не может же такого быть, чтобы студенты вдруг заделались трезвенниками? Оказалось — может. Наш мир богат чудесами, в нем есть место даже для непьющих в праздники компаний студентов. Прошел час, другой, третий, и Илья понял, что он попал в странную компанию. За это время все дважды выпили по рюмочке «за уходящий год» и «за все хорошее», почти добив водку. Этим дело и ограничилось. Девушки тихонько тянули мартини с соком, парни сосредоточенно ели салаты, запивая их морсом и пепси-колой. Танцев никто не предлагал, застольная беседа тоже была так себе. Точнее говоря, как она была изначально натянутой, так и осталась. При этом в других уголках общежития праздник уже шел вовсю. Звучала громкая музыка, сновали по коридору нарядно одетые и слегка нетрезвые парочки, проходили мимо гуляющие из комнаты в комнату веселые компании. И только пятнадцать человек за столом на седьмом этаже сидели тихо, как мышки, похожие друг на друга одинаково постными физиономиями. — У вас что, всегда так на праздники? — Илья тихо спросил Вадима, сидевшего рядом. — А что? По-моему, все нормально, — пожал плечами парень. — Ну, в смысле это… водки что ли больше нет? — конкретизировал проблему Илья. — Нет, одну бутылку брали. Мы же не напиваться собрались, а культурно отметить Новый год. А что, что-то не так? — как бы даже удивился вопросу Вадим. — Не, все нормально. Молодцы! — постарался улыбнуться ему в ответ Илья. Парню стало понятно, что праздник пора спасать. Хотя бы для себя лично. Посидев для приличия еще несколько минут, Илья извинился и вышел из-за стола, сказав, что ему нужно ненадолго отлучиться. Следовало незамедлительно начать реализовывать операцию «хрусталь», пока не стало слишком поздно. Время, когда можно было легально купить алкоголь, уже давно прошло. Движимые беспокойством за безопасность труда и хрупкость здоровья москвичей, депутаты Мосгордумы давно провели закон, согласно которому напитки крепче пяти градусов можно было купить в магазине лишь с пятницы по воскресенье и только с двенадцати до девятнадцати часов, не делая исключения даже в праздники. Закон, правда, никак не ограничивал продажу спиртного в барах и ресторанах, но сейчас идти туда Илье было явно не с руки — места все давно заняты, толпа народа, все стоит в пять раз дороже. Да и ближайший бар был в сорока минутах ходьбы. Был способ решить проблему проще, в круглосуточном мини-маркете через дорогу. Если, конечно, ничего не изменилось со времен его жизни в общежитии.
— Здравствуйте, девушка, подскажите, пожалуйста, где у вас стоит апельсиновый сок, — жалобно попросил Илья продавщицу. — А то новый год почти настал, я смотрю, а дома и попить нечего. — Девушка была новенькая, но парень надеялся, что она в курсе давно установленных негласных правил. — Вам какого: подороже, подешевле? — Мне можно и разбавленного, лишь бы сока было не меньше сорока процентов. — Нет, у нас такого нет, — виновато улыбнулась продавщица и еле заметно подмигнула Илье. — Ладно, спасибо. Тогда пробейте мне, пожалуйста, вот этот пакет вишневого нектара. Илья вышел из магазина и тут же зашел в нишу ближайшего подъезда Вроде все прошло как надо. Ключевыми словами здесь были «сок» и «сорок», которыми студенты-менделеевцы издавна просили продать им водку. Просить продать бутылку в открытую было бессмысленно. Не продадут ни за что — везде, где продавались алкоголь и сигареты, стояли опечатанные Роспотребнадзором видеорегистраторы. Потерять работу по статье продавцы боялись — это было чревато долгими поисками новой и в конечном итоге путешествием к новому работодателю по предписанию Комитета полезности, куда-нибудь в солнечную Колыму. Только вот студентов РХТУ в этом магазине знали давно и в лицо, желание купить чего-нибудь горячительного в неположенное время у них появлялось частенько, поэтому персонал мини-маркета давно нашел общий язык с постоянными клиентами. — Держи свой сок, студент! — Девушка в накинутой на плечи поверх фартука дубленке быстро сунула ему в руки холодную бутылку. — С тебя пятьсот. «Двойной тариф. Ну что же, для Нового года нормально», — подумал Илья, расплачиваясь. — Спасибо, девушка! С Новым годом, всех благ! — И тебе веселого праздника! Пока, пока… «Ага, объем ноль семь. Даже многовато. Ничего, есть чем придать празднику бодрости». Илья, отойдя подальше от подъезда к глухой стене многоэтажки, быстро свинтил пробку. Сделал хороший глоток, подождал, когда холодная едкая жидкость камнем упадет в живот, и быстро запил ее соком. Постоял с полминуты и повторил процедуру. Затем закрыл бутылку крышкой и убрал в сумку. Вот теперь можно было снова присоединяться к компании. Атмосфера за столом, по мнению Ильи, значительно улучшилась. Народ веселее не выглядел, но ощущение праздника вроде начало проявляться. Парень с
аппетитом пожевал гусиное крылышко, рассказал пару анекдотов и вообще почувствовал себя совершенно свободно. Через двадцать минут он снова встал изза стола и направился в сторону туалета. — Бухаешь? — Кто-то подошел сзади и крепко взял его за локоть. Обернувшись, Илья увидел свою одногруппницу из общежития, Наташу Красавину, сидевшую напротив него за столом. — Бухаешь, — снова, в этот раз уже утвердительно, сказала девушка. — По глазам вижу. Нехорошо бухаешь, один. Впрочем, я тебя понимаю, от этих не дождешься, — неопределенно и даже с ноткой брезгливости пожала плечами девушка. — Ты вот что, Илья, чем бухать в одиночку по углам, предложил бы даме. Думаешь, тебе одному тоскливо? Пошли ко мне в комнату, там сейчас никого. Выпьем за новый год нормально, в человеческих условиях. — Пойдем, — не стал ломаться Илья. Зайдя в комнату, Наташа, достала из шкафа и быстро ополоснула две рюмки, поставила кружки. Илья разлил водку и остатки вишневого нектара. Выпили, запили соком. — Они всегда такие трезвенники? — спросил Илья. — Я-то в этой компании впервые. — В общем, да. Хорошие ребята, но иногда скучные. Впрочем, там все разные. Некоторые еще разгуляются, но, думаю, только после полуночи, — ответила Наташа, разливая снова водку по рюмкам. — А мне ждать неохота, Новый год всетаки, охота повеселиться. Давай еще по одной, и хватит. На девятом этаже дискотека, пойдем, потанцуем. У меня, если что, еще домашнее вино есть. — Хорошо, — согласился Илья. В голове у парня приятно шумело, мир казался веселым и дружелюбным. В этот момент он впервые посмотрел на Наташу как на женщину. И что он ее раньше в группе не замечал? Ведь красивая девушка, под стать фамилии… — С удовольствием приглашу вас на танец, — сказал он и взял Наташу за руку… — Вставай! Да вставай ты, мля! Илья с трудом разлепил глаза. Над ним стоял невысокий, плотно сбитый сержант в форме Комитета полезности и нещадно тряс парня за плечо. Голова раскалывалась, громкие крики сержанта мучительно отдавались в ушах, утренний свет из окна резал глаза. Где это он? Вроде общежитие, Илья в кровати в одних трусах, комната этой… как ее… Наташи? А где она сама? У нас что-то было? Блин, ничего не помню… — На, одевайся! — Другой полезник комком швырнул ему мятую одежду. — Скорее, блин, коматозник, машина ждет. Ни одного, блин, нормального, сплошь пьянь… Никого не найдешь, пять этажей из-за тебя обошли.
— В чем дело? — попытался было взять инициативу в свои руки Илья. — Я офицер Российской армии, у меня пожизненная полезность. Ответом ему был громкий, похожий на лошадиное ржание, смех обоих комитетчиков. Глава 3 События набирают темп «Ладно, будем справляться с проблемами последовательно, — попробовал мыслить рационально Илья, пытаясь отделить в брошенном ему комке одежды рубашку от джинсов и свитера. — Дежавю какое-то. Опять общага, опять комитет. Хорошо год начался, нет слов… Ничего, разберемся. Только надо сначала одеться, в одних трусах качать права неудобно. Неужели это я вчера все так запутал и бросил под стул, или комитетчики специально скомкали? И где же носки? Где носки, я спрашиваю! Так, стоп, все делаем плавно и последовательно, сейчас главное, чтобы меня не стошнило. Сколько же я вчера выпил? Не помню… Сначала танцевали на девятом этаже, пили вино. Затем танцевали, кажется, на одиннадцатом и снова пили вино. Потом меня с какой-то компанией зачем-то понесло на улицу, потом вроде опять что-то пили, какую-то дрянь… потом ничего — черная дыра. Повеселился называется». — Давай скорее, — покрикивал сержант, комментируя неловкие попытки Ильи одеться. — В темпе, в темпе. Готов? Бегом в коридор. Я кому говорю! — Посмотрев на комитетчика полным злобы взглядом, Илья проигнорировал его команды и нетвердой походкой вышел в туалетный блок. Открыв до упора слегка подрагивающими руками холодную воду, он решительно сунул голову в раковину под тугую струю ледяной воды. Первое ощущение было как от удара током, но, не обращая внимания на пронзительный холод, Илья тщательно протер лицо и коротко стриженную голову (бытовое удобство армейской стрижки парень оценил и не хотел с ней расставаться даже после «дембеля»). Немного полегчало. Затем Илья долго, с наслаждением, пил восхитительно холодную с привкусом ржавчины водопроводную воду. Закончив с водными процедурами, он, нисколько не стесняясь открытой двери и глазеющих комитетчиков, сделал необходимые дела с белым керамическим другом, тщательно застегнулся и лишь потом повернулся лицом к своим мучителям. Те процессу оправки не мешали — видимо, комитетчики все же не были законченными садистами. Илья вышел из туалетного блока и, не обращая внимания на сделавшего вялую попытку перегородить вход рядового комитетчика, протиснулся обратно в комнату, где подобрал свою сумку, лежащую на полу у кровати. Открыл боковую застежку и достал документы. На его счастье, удостоверение личности с зеленой
офицерской чип-полосой на первой странице, карточка Комитета полезности и студенческий билет были на месте. — Еще раз повторяю, я офицер Российской армии, — сказал парень, глядя сержанту прямо в глаза — Вот, убедитесь. — Илья протянул документы. — Какого хрена здесь происходит? Вам утром первого января больше делать нечего? — Ага, офицер. Во заливает… Поди, из ФСБ. не иначе, — коротко гоготнул второй полезник, даже не попытавшись посмотреть на документы. — Выполнял важное задание: под прикрытием студента имел иностранную шпионку, работающую под прикрытием студентки. Пошли скорее, «офицер», машина заждалась. Если будешь выёживаться, сейчас наручники наденем. — Помолчи, Федя, — сержант заинтересованно повертел в руках документы. В глазах у него отражалась отчетливая работа мысли. — На первый взгляд, вроде все правильно. Как ни странно… — Сержант на несколько секунд задумался. — Правильно, потому что это я и есть. Фотографии не видите? Так подключитесь к чипу карточки, свяжитесь с базой, наконец! Процедуры, что ли, не знаете? — Илья решил, что сейчас самым эффективным будет слегка надавить на комитетчиков. — Сержант Наливайко. — После долгой паузы, сержант, видимо, принял какоето решение. Полез-ник достал из кармана и показал Илья свое служебное удостоверение в развернутом виде, позволив внимательно прочитать фамилию, номер и разглядеть фотографию. — Проверить подлинность документов я сейчас не могу, да и некогда. — Сканеров вам, что ли, не выдали? — со злостью сказал Илья. — Уже поверил, ага. — А не выдали! — повысив в свою очередь голос, ответил комитетчик. — Нас, как бобиков, срочно сорвали на дежурство, а матответственный со всем отделом, естественно, сейчас дома. Вот и лежат сканеры, сданные на время праздников, в сейфе, опечатанные как положено. И вообще, не твоего ума дело, что у нас есть, а чего нет! — добавил сержант, поняв, что выболтал сгоряча служебную информацию. — Твои документы я должен изъять и передать начальству по прибытии. Оно разберется. Если соврал или документы поддельные — тебе же хуже. — Документы не отдам, — твердо сказал Илья. — Ваших полномочий на мой арест я не видел, изымать документы и задерживать меня вы не имеете права. — Илья окинул полезников внимательным взглядом. Стоят расслабленно, вооружены штатными телескопическими дубинками-шокерами, у сержанта кобура на поясе. Застегнутая. Интересно, у него там пистолет или огурец, учитывая оговорку о том, что все сдано на праздники? Без особой нужды лучше не
проверять, это жизнь, а не боевик-Рядовой стоит в двух шагах, сержант — совсем рядом. Потянуть его резко на себя, ударить, как учили, — головой в челюсть и сразу же левой рукой в солнечное сплетение, затем сбить Федю, пока он там к своей дубинке потянется, и вперед — дорога свободна. Может сработать? Да, наверное, процентов семьдесят вероятности успеха есть, полезники выглядят не слишком грозно. С другой стороны, рукопашному бою в учебке учили далеко не в первую очередь, так — азы показали. Да и что потом? Если это какая-то облава, то в коридоре могут быть еще полезники, начнут стрелять. В любом случае придется разбираться, его запомнили… — Хорошо, — согласился вдруг сержант, видимо, прочитав что-то в глазах Ильи. — Странный ты тип — то ли студент, то ли офицер, то ли еще кто — пусть с этим начальство разбирается. Я пожизненную карточку полезности вообще второй раз в жизни в руках держу. Паспорт забирай, вдруг у тебя там в чипе действительно какие-то тайны прописаны, объясняйся потом, что сканера не было, считать не мог. А студенческий и карточку я забираю, извини — приказ. По прибытию сразу передам начальству. И это… не шали, не надо. Лады? — Пойдет, — решил не упорствовать Илья. В конечном итоге он был уверен, что его фамилия стоит во всех комитетских и армейских базах данных со специальной пометкой, и просто так, случайно, его никуда не загребут. А общаться с начальством в любом случае предстояло в ближайшие дни. — Тогда вперед, — сержант сделал приглашающий жест в сторону двери. Выйдя на улицу, Илья попал в знакомую уже ситуацию. Два комитетчика, общежитие, припаркованная машина с серо-синими полосами на белом кузове. История повторялась даже в самых мелочах. Но положенного в таких ситуациях чувства дежавю он не испытал. Его одолевала только злость, а страха перед комитетчиками не было совсем. В самом деле, какого такого лешего его куда-то тащат эти двое? Лишь усилием воли офицер подавил в себе эмоции — не время сейчас, разберемся на месте по прибытии. — Едем, конечно, в Холодильный переулок, в центральное отделение? — Да, а тебе это откуда известно? — спросил сержант. — Не ваше дело. — Илья плюхнулся на заднее сиденье автомобиля и поставил сумку себе на колени. «Ого, что-то она слишком тяжелая», — дошло до заторможенного после вчерашних возлияний мозга Илья открыл центральное отделение сумки и увидел там слегка початую пластиковую бутыль пива, литра на полтора. — То, что нужно. И когда это я успел ее купить? — напряг память офицер. — Не помню. Да и не важно».
— Ну ты наглец, — неопределенным тоном произнес сержант, увидев в зеркале заднего вида, как Илья жадно присосался к горлышку. — В комитетской машине распивает, прямо под камерами, в присутствии сотрудников… — Могу и тебе предложить. Не жалко, — ответил Илья подобревшим голосом. — Наглец… — Ты крути баранку, не отвлекайся. — Как скажешь, — неожиданно покладисто, со смешинкой в голосе сказал комитетчик. — Морду бы тебе набить за такое поведение… Но хрен с тобой, только чистоту соблюдай. Внутри здания комитета долго ждать не пришлось. Илья и его конвоиры поднялись на второй этаж, и тут Илья обомлел — с конца коридора к ним быстро бежал подполковник в форме ВВС с коммуникатором в руке. И этот подполковник был Илье очень хорошо знаком… — Липатов? Максим Петрович! — Илья! На глазах изумленных донельзя комитетчиков офицер по-мужски крепко обнял Илью. — Так, я его забираю. Вы свободны, — скороговоркой выпалил подполковник комитетчикам, отстранившись от Ильи. — Нет, так нельзя. Мы его не оформили. И приказ был от самого Степанцова, — заупрямился сержант. Липатов поморщился, но спорить не стал. Достал коммуникатор и быстро набрал номер. — Валерий Федорович? Да, это Липатов, привет. Мне моего человека доставили, но не отдают. Некогда мне бюрократию разводить, ты поговори со своими орлами, — подполковник сунул коммуникатор комитетчику. Разговор много времени не занял. — Да, товарищ полковник. Есть, товарищ полковник. Так точно, товарищ полковник. — Свободен, — буркнул сержант Илье, возвращая трубку Липатову вместе с изъятым студенческим билетом и карточкой полезности. Повернулся к своему напарнику: — Пошли, Федя, на сегодня все. Без нас разобрались. — Бегом за мной. Угораздило же тебя, — рявкнул Липатов и побежал вперед, к лестнице на первый этаж. Илья догнал его уже у самых дверей. Дежурный пропустил их через проходную беспрекословно. За оградой уже стоял УАЗ — «носорог» с армейскими номерами. Подполковник и Илья сели на заднее сиденье, и машина быстро рванула с места.
— Куда мы едем? — спросил Илья Липатова. — Если тебе что-то срочно надо, то к тебе домой. Держи свои документы. А вообще нам надо в аэропорт. Через три часа в Архангельск уходит борт из Чкаловского, мы должны на него успеть. Ваш бывший взвод снова срочно собирают. Можешь, кстати, считать себя мобилизованным. Илья помолчал немного. В голове вертелась куча вопросов. Учеба, облава на студентов, Аня… — А зачем был весь этот цирк с комитетскими? Позвонили бы мне напрямую. — Звонили. Дома тебя не было, коммуникатор отключен. А дело срочное. Батарейку, однако, ты не вынул, поэтому координаты твои мы пробили и отправили наряд искать тебя в общежитии. Поверь, Илья, так было проще и быстрее. Ну и комитетчикам некогда было объяснять, сказали доставить срочно, и хватит с них. — Товарищ подполковник, — сказал наконец Илья. — Объясните прямо, что все-таки происходит. Ничего не понимаю. — Объясню, — улыбнулся Липатов. — Тут такие дела творятся… Честно говоря, все это государственная тайна. Но ты уже и так весь в подписках, как барбос в блохах, а будет еще больше. Начнем сначала — на Альвале произошло масштабное восстание общественных рабов. Они с Высокими все же вцепились друг другу в глотки. Корабль, который сейчас на орбите Земли, — это не корабль единой альваланской расы. Это альваланские гильдейцы. — Получается, китайцы влезли в инопланетные разборки? — подумав, спросил Илья. — Если бы только китайцы, — покачал головой офицер. — К сожалению, в них все влезли, причем по полной программе. Американцы, европейцы и японцы приняли просьбу о помощи от аристократических семейств Высоких. Китай и Индия из своих соображений решили поддержать восставших рабов. Для альваланских аристократов и американцев выигрыш в этом конфликте означает сохранение лидерства в будущем. Для китайцев и альваланских рабов — победа дает возможность подняться и стать гегемонами на обеих планетах. Причем если Китай возглавит борьбу альваланских повстанцев и победит — то родится такая новая Поднебесная империя, которой еще не знала история. С ресурсами, технологиями и, возможно, открытым рынком сбыта в виде целой планеты, Китай будет абсолютным лидером. — А как же Россия? — поинтересовался Илья. — А вот здесь и начинается самое веселое, — усмехнулся Липатов. — России оба лагеря в ультимативной форме предложили присоединиться к себе, сдать технологии Самойленкова и открыть для работы главный гравикосмодром.
Америка пошла дальше — она национализировала «Паладин». Сейчас это американский боевой звездолет «Священная Демократия». — Что с «Ямато»? Он пока еще остается международным? — волнуясь, спросил парень. — Нет больше «Ямато», Илья. Вчера спецназ ВВС России провел спецоперацию по, так скажем, смене экипажа звездолета, после чего Россия заявила о его национализации для обеспечения собственной безопасности. Теперь корабль называется «Варяг». Понимаешь теперь, что в мире творится? — … — от души сказал Илья. — Не то слово, — согласился Липатов. Глава 4 Что происходит? — Гильдии восстали еще с полгода назад, когда мы только возвращались из рейда, — сказал Липатов и внимательно посмотрел на сидевших перед ним офицеров первого взвода, оставшихся в живых после десанта на Элию. За длинным столом для совещаний сидело одиннадцать человек — весь наличный состав бывшего первого взвода и бывшей спецгруппы «Рысь». Те, кто вернулся на Землю, включая раненных на Элии парней, выздоровевших за прошедшие полгода и способных снова встать в строй. — Так вот, непосредственных причин восстания гильдейцев и рабов мы не знаем. Было ли оно как-то спровоцировано событиями на Элии, в которых мы принимали участие, тоже не известно. В этом отношении слишком мало информации, или даже нам ее доводят не всю. — Подполковник поднял листок бумаги, который лежал перед ним на столе, прочитал там что-то и после паузы продолжил: — Глубинные же причины восстания более-менее понятны — при всей своей инопланетной специфике это все же типичная буржуазная революция. Элиту, которая владеет практически всем и потребляет львиную долю общественных благ, нисколько в создании этих благ не участвуя, общество безропотно терпеть не будет. Особенно при зарождении и развитии активного среднего класса и в условиях научно-технического рывка. Нашим историкам и социологам удивительно не то, что революция произошла, а то, что это случилось так поздно. — Итак, факт остается фактом, — продолжал подполковник. — Около полугода назад гильдейцы и общественные рабы единым фронтом выступили против Высоких. На первом этапе они постарались поставить под свой контроль промышленные центры Альвалы, что и сделали без всяких проблем, за сутки-двое. Не любили наши синекожие аристократки по заводам мотаться — не барское это
дело, пока денежки поступают, можно из родного замка носа не показывать. За это и поплатились. Заводы даже захватывать не пришлось — они по большей части перешли в руки восставших добровольно, вместе с рабочими и управляющими. В сущности, как это была гильдейская собственность, так она ею и осталась после начала восстания. Дальше восставшие попытались захватить оружейные заводы и оба космодрома Альвалы, а также нанести удар по родовым гнездам Высоких. И вот тут уже их дела пошли гораздо печальнее… Лекция Липатова о положении дел на Альвале и создавшейся в связи с этим ситуации на Земле заняла около часа. Парни слушали его внимательно, хорошо понимая, что все это неспроста. Если уж их выдернули из самых разных мест и срочно собрали на базе родной спецчасти № 124 ВВС России под Архангельском, значит, игра пошла по-крупному. Молча уставился на подполковника сидевший рядом с Ильей Борис, русский кореец Ким слушал затаив дыхание, временами нервно оглаживая гладко выбритый подбородок. Информация того стоила. В целом вырисовывалась очень интересная картина… Хотя после первой встречи с человеческой расой на Элии гильдейцам и общественным рабам расширили доступ к оружию как никогда в истории, но все же полностью контроль за ситуацией в этой области Высокие из своих рук не выпустили. «Раб не должен быть вооружен», — крепко сидело у них в головах. Крупные оружейные заводы охранялись сводными дружинами нескольких союзных родов или небольшими подразделениями, подчиненными Совету Высоких Родов. Застать их врасплох удалось далеко не везде. Числом восставшие превосходили многократно, но выучкой и вооружением сильно уступали. Бои шли несколько дней. В результате восставшие хоть и победили, но ценой большой крови. А самое главное — ценой самих заводов. Погибая или отступая, дружины Высоких взорвали и сломали все, что смогли. План быстрого вооружения восставших рабов оказался сорван. С космодромами дела пошли чуть лучше — один из них удалось захватить почти неповрежденным благодаря внезапности нападения — учитывая важность цели, план захвата прорабатывался очень тщательно, а нападение началось в первые же часы бунта. Второй космодром восставшие взяли большой кровью, и к использованию он был пока непригоден. Штурм же замков Высоких оказался самой провальной частью восстания. Расчет на предательство личных рабов Высоких родов мало где оправдался. Контакты между личными рабами альваланских родов, гильдейцами и общественными рабами были невелики, да и программой действий или хотя бы лозунгами для личных никто не озаботился. Гильдейцы были уверены, что, лишь только выкрикнув клич «свобода рабам!», они получат полную поддержку личных рабов
Высоких родов, которые откроют восставшим двери родовых замков. Там, где хозяева лютовали особенно сильно, так и произошло. А в целом — нет. Лакеи, кухарки, врачи, техническая обслуга — вся эта челядь не понимала, зачем им нужно, рискуя жизнью, предавать своих благородных хозяек и что им даст эта «свобода»? Зачем менять устоявшуюся жизнь, идущую по понятным неписаным правилам, на непонятно какую? Тем более что условия жизни личных рабов были все же на порядок лучше, чем у многих общественных. Гильдейские крестьяне и рабочие низших категорий жили в гораздо большей нищете. При этом ни земли, ни денег, ни работы, ни ясных перспектив лично для себя и своих детей в случае восстания личные рабы Высоких не видели, да им никто этого и не обещал. На Альвале повторилась ситуация времен гражданской войны в США, когда, желая дестабилизировать восставший юг, президент Линкольн дал свободу южным рабам, полагая, что этого будет достаточно для масштабных негритянских восстаний в тылу конфедератов. А будущие афроамериканцы эту инициативу в целом благополучно проигнорировали, продолжая работать на своих хозяев, как и раньше, хотя воюющий юг никакой серьезной охраны для сотен тысяч рабов предоставить не мог. В общем, в первую неделю восстания пало лишь несколько десятков замков — капля в море. Личные дружины Высоких надежно охраняли стены и укрепления. Оружия у восставших было мало — миллионам восставших гильдейцев катастрофически не хватало даже ручного оружия. Недавно построенные оружейные заводы были разбиты, крупных арсеналов, которые можно было бы захватить, у цивилизации, которая не знала государств и масштабных войн, просто никогда не было. Конечно, в руках восставших была почти вся промышленность планеты, но перевести ее на выпуск военной продукции, не имея подобного опыта, — дело не быстрое. У альвалан, вошедших в век атома и космических перелетов, при всей их научной базе не было даже проектов танков, тяжелой артиллерии, боевых ракет, военных кораблей и самолетов. Сами эти вещи не были изобретены за ненадобностью в мелких феодальных войнах, в которых численность воюющих с обеих сторон обычно не превышала нескольких сотен. Кое-что, конечно, имелось — полуэкспериментальные модели, созданные в единичных экземплярах для предполагаемой войны с землянами. Но сама мысль использовать атомную бомбу на поверхности родной планеты была для любого альваланина невозможной, а созданные специально для звездолетов ракеты с рентгеновскими лазерами не так-то просто превратить в наземные ракетные комплексы типа «град» или иное массовое оружие. Дорого, трудно, эффективно только в условиях большой войны, которой никогда раньше не бывало. Вообще, когда земные генералы узнали о состоянии военного дела на Альвале, им сама
мысль о инопланетном вторжении показалась смешной. Люди, с их опытом и военными технологиями, уничтожили бы любые силы синекожих, не особенно и напрягаясь. Так что война на Альвале очень быстро приняла позиционный характер. Одолеть Высоких, окопавшихся в своих родовых гнездах, можно было бы лишь долгой осадой или очень большой кровью, буквально «завалив трупами». Проведя несколько сотен штурмов по всей планете и не добившись впечатляющих результатов, гильдейцы быстро охладели к такому методу. «В конце концов, что есть у этих Высоких? — рассуждали они. — Мы властелины Альвалы, у нас в руках промышленность, которая вот-вот начнет выдавать на-гора оружие, мы контролируем экономику, продовольствие, коммуникации. Да пусть эти ненавистные Высокие сами вымрут от голода в своих вотчинах!» Но уже через пару месяцев жизнь показала всю ошибочность такого подхода к войне. Высокие перед лицом полного уничтожения быстро забыли старые распри и принялись действовать сообща. При всей своей многочисленности, восставшие не смогли обеспечить глухой, непроницаемой осады всех родовых укреплений Высоких Альвалы. И тут вдруг выяснилось, что пусть и немногочисленные, но отлично вооруженные и обученные личные дружины Высоких могут изрядно осложнить восставшим жизнь. А уж если они собираются в отряды по несколько сотен бойцов, то вообще туши свет. Такие мини-армии профессионалов способны выбить восставших из целого региона, физически ликвидировать всех командиров и активистов, казнив попавших в плен революционных бойцов самыми изощренными способами, а остальных заставить работать на себя, вернув в прежнее рабское состояние. И пожалуйста — инфраструктура и заводы целого региона работают на контрреволюцию. Попробуй потом загони Высоких обратно в родовые гнезда — кровью умоешься. К настоящему времени гражданская война на Альвале зашла в тупик. Высокие полностью контролировали несколько районов планеты. Они вернули обратно под свой контроль некоторую часть заводов, включая оружейные. Они развернули беспрецедентную партизанскую и диверсионно-террористическую деятельность против революционеров, мешая им концентрировать силы и средства для наступления, разрушая инфраструктуру и снабжение, уничтожая лидеров восставших гильдий. Аристократия также удерживала тысячи родовых замков и компактных укрепрайонов по всей планете, превращая для воcставших понятия фронта и тыла в нечто весьма размытое и мешая собрать силы в кулак. Но большего Высокие пока не могли — слишком мало бойцов оказалось у аристократии для решительного наступления. Профессиональные родовые дружины никогда не были многочисленными. Шанс на победу у Высоких был
крайне невелик, хотя они и были полны решимости использовать его до конца. Просто потому, что им больше ничего не оставалось — места для бегства в случае поражения не было, шансов на жизнь — тоже. Несмотря на тактические поражения, итоговая победа мятежников выглядела гораздо вероятнее. Они потихоньку получали боевой опыт, превращаясь из сборища кое-как вооруженных мужчин и женщин в подобие армии. Они спешно переводили промышленность на военные рельсы и в скором времени должны были получать ручное оружие в достаточных количествах, а уж с поступлением тяжелого вооружения укрепленные замки Высоких можно было бы щелкать как орешки. Революционеры все еще контролировали большинство ресурсов. Количество медленно перерастало в качество, и этот процесс грозил Высоким неминуемым поражением. Говорить о гарантированной победе революции не приходилось — аристократы всеми способами спешно усиливали свои дружины, вербуя солдат из числа наиболее преданных личных рабов. Кроме того, Высокие скрепя сердце пошли на вынужденный шаг — они гарантировали каждому, кто воюет за аристократию, по окончании войны статус свободного и участок земли. Но все же и Высокие, и гильдейцы хорошо понимали: если революционеры не наделают фатальных ошибок, то победят. Вот тогда Высокие и вспомнили о землянах. Представительство ООН при международном земном поселке на Элии к тому времени вплотную контактировало с Советом Высоких Родов через экспедицию альвалан. Элитьен, правда, вернулась с остатками своей дружины на Альвалу, но перед самым восстанием совет отправил на Элию другой корабль с бойцами и техниками. Так что от землян на Элии и, главное, от пленного американца из экипажа «Геркулеса» Высокие знали о людях достаточно много, чтобы понять: союз с людьми дает им хороший шанс переломить ход войны. Конечно, земляне не могли перебросить на Альвалу пару-тройку танковых дивизий и авиаполков, чтобы разом решить все проблемы Высоких. Два крупных международных боевых межзвездных корабля и несколько маленьких национальных, принадлежавших Китаю, России, Америке и Евросоюзу, с этим бы не справились. Но вот перевезти на Альвалу пару сотен военных и технических советников, образцы вооружений, чертежи и технические регламенты они были способны. Уже немало. Пока повстанцы только мучаются с НИОКР, Высокие по готовым земным чертежам на отбитых заводах уже поставят на поток достаточно простые и надежные, великолепно зарекомендовавшие себя в боях танки, самолеты и пушки, наладят линии по выпуску дешевых патронов и ручного оружия. Трудно сразу на инопланетном оборудовании делать «абрамсы» и F-16? Не беда, у нас есть чертежи «Шермана М4» и «мессершмита». На технологическом оборудовании уровня
космической эры это все реализуемо. А повстанцам, которые при всей своей технической подкованности пока даже саму концепцию танка еще не очень-то себе представляют, и «Шермана» за глаза хватит. Не говоря уж о применимости «М16» и ручного пулемета в боях с инопланетянами, которые, в силу специфики своего развития, перешли сразу с дорогого холодного оружия для профессионалов на дорогое лазерное оружие для них же, миновав стадию дешевого огнестрельного для массовых армий. Конечно, повстанцы смогут скопировать образцы и тоже поставить их на поток. Вот только пока они это успеют сделать, получившие фору Высокие уже успеют их перебить. И это еще не говоря о том, что с не имеющими никаких военных знаний повстанцами будут драться земные командиры и инструкторы, вдоволь изучившие в теории и на практике способы ведения современной войны в военных училищах и «горячих точках». Высокие попросили помощи. Но… дело забуксовало. До широкой общественности информацию доводить не стали, но идея ввязаться в конфликт, сделав его межпланетным, на международном уровне поддержки не получила. Потому что непонятно, кто и что будет с этого иметь, и вообще — вляпаться в конфликт просто, а вот вылезти из него… Пусть альвалане сами разбираются, а кто выживет — с теми и поговорим. Вот тогда США и европейские страны НАТО сделали то, что не раз проделывали раньше, — наплевав на международную поддержку, заявили о своем одностороннем вступлении в конфликт. Причина очевидна — припертые к стенке Высокие были согласны на любые условия. А у США — госдолг более тридцати триллионов долларов и проблемы в экономике, какой ее сектор ни возьми. Высокие согласились в случае победы оплатить все поставки золотом и редкоземельными металлами по оглашенному американцами астрономическому курсу, выплатить огромную плату за помощь, передать американцам после победы места в руководстве всех вновь созданных на Альвале гильдий, а также обещали американцам и европейцам монополию в межпланетной торговле на следующие пятьдесят лет. К тому же лучше для выхода из кризиса воевать на чужой планете, чем на собственной, не так ли? Дело защиты демократических аристократов от тоталитарных альваланских гильдий и бывших общественных рабов представлялось довольно-таки выгодным. Ошибка в этих расчетах была только одна — Китай. Такого руководители КНР перенести не могли. Фактически мировая гегемония, которая казалась столь близкой, уплывала у них из рук. Америка снова выкручивалась, найдя способ ограбить — только в этот раз уже другую планету. Американцы нашли-таки себе «новый глобус» и делали его лично своим. В случае контроля над ресурсами Альвалы, а во многом и Земли, США продолжали оставаться уже даже не
мировым — космическим лидером. Если же подумать о перспективах — все выглядело для китайцев еще хуже. Это сейчас путешествовать в космосе трудно и дорого. А через двадцать-тридцать-пятьдесят лет, когда будет построен торговый космический флот? Учитывая, что американцы-монополисты смогут найти на Альвале фактически бесплатную рабочую силу? Что тогда будет с китайской всемирной фабрикой товаров? И как противостоять Америке, столь усилившейся в космосе и получившей инопланетную колонию-союзника? А еще будут альваланские технологии, на которые американцы наверняка наложат лапу. Такое оставлять просто так нельзя. Воевать с США — тоже не решение проблемы. А вот поддержать гильдейцев, чтобы не допустить победы Высоких и американцев, — можно и нужно. В конце концов, у Китая тоже есть технологии, оружие и военные специалисты. И Китаю есть что потребовать от гильдейцев за военную помощь. Решение было принято быстро, и уже через несколько дней после решения США и союзников поддержать Высоких единственный межзвездный китайский корабль стартовал с малого гравитационного космодрома. Пятнадцать человек его экипажа везли чертежи военной техники и образцы ручного оружия вместе с предложением о сотрудничестве. На связь с восставшими гильдейцами они вышли сразу же, как только оказались в звездной системе Альвалы. Найти общий язык восставшим общественным рабам и китайцам оказалось нетрудно. И вскоре альваланский звездолет, захваченный ранее мятежниками целым и невредимым прямо на космодроме, отправился с дипломатической миссией к Земле. Дальнейшие события слушающим Липатова парням были хорошо известны… Во всей этой истории не менее примечательной оказалась роль России с ее главным гравикосмодромом и технологиями Самойленкова. Сама технология влияния на гравитацию была тщательно засекречена, так что даже для строительства иностранных гравикосмодромов и «Паладина» с «Ямато» на орбите ключевые блоки гравитационных установок устанавливались исключительно русскими специалистами и только в специальных опечатанных контейнерах, при вскрытии которых оборудование необратимо разрушалось. Русские оберегали свой единственный козырь сильнее, чем когда-то китайцы секрет шелка. Раньше, когда речь шла об отражении неведомой инопланетной опасности, на это закрывали глаза — у ведущих держав были общие интересы. Сейчас, когда на карту оказались поставлены огромные прибыли и само будущее государств, — с этим мириться не могли. Россия получила недвусмысленные, похожие на ультиматум предложения и от Америки, и от Китая: полностью сдать технологию Самойленкова, необходимую для самостоятельного строительства больших межзвездных кораблей и гравикосмодромов, а также незамедлительно передать под управление главный гравитационный космодром рядом с Архангельском,
позарез нужный для масштабных орбитальных перевозок. Иначе — пеняйте на себя, русские, мы найдем на вас управу. Президент России глупцом не был. Он хорошо понимал, что ресурсов, для того чтобы долго противостоять такому давлению со стороны ведущих государств, у России нет. Речь даже не идет о войне (хотя с такими ставками возможно все). Объявят изолирующие международные санкции — и проблемы начнутся очень быстро. Но и выполнять ультиматум одной из сторон было чистым проигрышем — это была бы бесславная сдача всех международных позиций и самой надежды на участие России в политике как будущего самостоятельного центра силы. Верить никому было нельзя — подписать какие угодно красивые соглашения американцы или китайцы могли хоть сейчас, лишь бы получить желаемое. Но потом оставшаяся без монополии на технологию Самойленкова и без межзвездных кораблей Россия будет никому не нужна, и ее легко выкинут из игры. Как уже не раз случалось в истории. Поэтому, когда американцы национализировали «Паладин», президент без колебаний отдал приказ готовить спецоперацию по захвату будущего «Варяга». России следовало вступать в большую игру, ведущуюся на двух планетах, самостоятельным игроком или сдаться. Но, во-первых, русские не сдаются. А во-вторых, России тоже было что предложить альваланам. Глава 5 Придется лететь снова — Вот такая к настоящему моменту сложилась ситуация, — закончил свою лекцию подполковник и, немного помолчав, улыбнулся парням своей фирменной, садистской, столь знакомой по временам обучения улыбкой, означавшей: парни, сейчас у вас будут неприятности. — И вы наверняка уже спрашиваете себя, какого лешего нас столь срочно здесь собрали и зачем старик Липатов нам все это рассказывает? — Офицер обвел сидящих парней внимательным взглядом. — Что же, я думаю, в душе вы уже знаете ответ, — продолжал Липатов. — Тем не менее с удовольствием удовлетворю ваше любопытство, подтвердив ваши самые худшие опасения. Вам придется еще раз прогуляться в космос на старом добром «Ямато», парни. Который теперь «Варяг». Правда, в этот раз, скорее всего, прыгать с орбиты на чужую планету, как говорится, с «матом и автоматом» не придется. Через десять дней стартует дипломатическая миссия России к альваланам с переговорщиками, учеными и военными специалистами на борту. В качестве охраны к ним будет прикреплена десантная рота, в состав которой вы официально войдете. Кроме вас, на борту в составе этого подразделения будут офицеры из ВДВ, закончившие спецкурсы по программе космического десантирования. Это те, кто уже летал на Элию в «Паладине» в составе российского космического батальона и имеет опыт
межзвездных перелетов и десантирования на другую планету, а также те, кто проводил операцию по захвату для России «Варяга». Несмотря на ваш боевой опыт на Элии, они объективно сильнее и подготовленнее вас. Ваши функции будут скорее представительскими. Но, естественно, вы все будете вооружены и, если что, выполните свой долг. На этом я, наверное, закончу свою речь. Думаю, что у вас есть немало вопросов. Разрешаю их задать. — Товарищ подполковник, мы-то там зачем? — первым задал волновавший его вопрос Илья. — Места на Яма… извините, на «Варяге» немного, неужели некого было послать, кроме нас? Укомплектовывали бы охрану полностью профессионалами. Я хочу сказать, что… — Ты чем слушал? — резко перебил его Липатов, быстро отставивший в официальной обстановке дружелюбно-товарищеский тон, которым он разговаривал с Ильей наедине. — Вам, товарищ лейтенант, сказано было — выполнять представительские функции. Или, тебе, личному другу рода Иллор и, скажем так, сердечному другу одной нашей синекожей аристократки, непонятно, какие у тебя могут быть функции при посольстве или еще где? И каким именно способом ты, красавчик мой, сможешь улучшать отношения с альваланскими аристократками на благо Российской Федерации, если родина прикажет? Я тебе потом объясню, если сам не догадаешься… — Липатов притворно вздохнул и продолжил более спокойно: — У нас нет никаких контактов с восставшими. У нас нет собственных, приватных контактов и с Высокими. Так получилось, что контроль над зондами и аппаратурой не в наших руках. Мы не знаем точно, с кем и о чем поведем разговор, я лишь предполагаю, что у дипломатов будут свои инструкции на случай любого развития событий. Но если у экспедиции будут контакты с Высокими, то мы все будем там очень кстати. Мы воевали с ними в одном строю, в том числе против восставших. Мы, смею думать, заслужили некоторое уважение. Альваланские Высокие думают, прежде всего, понятиями чести, рода и семьи, а не государства, для них страна — это величина абстрактная. У них каждый аристократ — прежде всего воин и представитель рода. Мы для них — русские из рода русских, те, кто показал себя бойцами, с кем они ходили в одну атаку, поэтому, что может быть естественнее, чем наше присутствие рядом с дипломатами? Которые по их понятиям даже не солдаты — а значит, существа все же второстепенные. Особенно для тех, кто по своему менталитету с рождения привык делить всех на воинов и рабов. Наше присутствие может дать достаточное преимущество на переговорах, чтобы взять нас, а не лишний десяток головорезов. Я ответил на вопрос? — А если мы будем говорить с восставшими? — тихо спросил со своего места Борис.
— Посмотрим по обстоятельствам, — пожал плечами подполковник. — Вряд ли они на нас в такой уж обиде. В конце концов, тогда, на Элии, они напали первые. В крайнем случае, наше присутствие на борту можно и не афишировать. Вас, повторяю, никто с орбиты в бой бросать не будет. В тот раз вы были пешками, вся операция была, так сказать, тестом противовоздушной обороны неведомого противника на боеспособность. Сейчас ваша ценность сильно увеличилась. Да и вообще — мы летим не воевать, а разговаривать. России позарез нужен союзник на Альвале. — Не хотелось бы выглядеть трусом, но не могу не задать один вопрос, — задумчиво сказал Павел, один из тех бойцов, кто был ранен на Элии во втором бою и лишь недавно вышел из госпиталя. — Я так понимаю, мы уже мобилизованы, приказ получен и назад хода нет? О возможности прекращения контракта по собственному желанию, что нам обещали после возвращения с Элии, можно забыть? Просто хотелось бы прояснить ситуацию до конца, — уточнил парень. — От нас что-то зависит и требуется наше согласие, или все уже решено? Скажу прямо: отказаться лететь можно? — Отказаться можно, — серьезно кивнул головой Липатов. — Но, если честно, не советую. Если кто запамятовал, то вам всем еще два года трубить до окончания контракта, пока что вы числитесь лишь в длительном отпуске. Да и дальнейшие обстоятельства неочевидны — Российская Федерация из-за последних событий в мире переходит на полувоенное положение. Учитывая негативное отношение к тем, кто откажется, причем на самом высоком уровне, уверяю — ничего не выиграете, скорее уж наоборот. Не дети, сами все понимаете, — Липатов сделал небольшую паузу, со значением посмотрев на Павла. — Да, кстати, хотел бы сказать пару слов и о приятном, — продолжил офицер. — Я лично выбил наверху для вас «подъемные» — один миллион рублей каждому. Помощь от государственных органов в решении проблем с работой или учебой после экспедиции тоже будет вам обеспечена, поддержка семьи, если потребуется — само собой. Кроме того, уже сейчас вы переходите на денежное довольствие офицеров спецназа с расчетом каждого дня нашей миссии как «боевого». Плюс коэффициенты за участие в космической программе, плюс наградные и командировочные. Не знаю я, честно говоря, сколько всего дадут в итоге — потом видно будет. Но, думаю, много — обижать вас никто не станет: случай не тот, вы и в самом деле нужны. Впрочем, отказаться, повторяю, можно. Если кто-то боится до дрожи в коленках и липкого пота или «сломался» после Элии — скажите мне честно и сейчас. Я даже постараюсь помочь таким уйти из программы тихо, без особых негативных последствий. Сломленные мне не нужны. Только решать надо прямо сейчас, времени почти нет. Итак, кто хочет уйти?
После тяжелого молчания, продлившегося с полминуты, Липатов кивнул головой и сказал: — Что же, благодарю вас, товарищи офицеры. Я в вас не сомневался. — Товарищ подполковник, еще вопрос, — встал со своего стула Ким. — Я так понимаю, вы с нами полетите? — А куда же вы без дедушки Максима? — широко улыбнулся Липатов. — Не надейтесь, от меня так просто не отделаешься. — Раз-два, раз-два, левой-правой, левой-правой. Скрипит сминаемый герметичными сапогами снег, светит в глаза фильтруемое светофильтрами САДКа яркое январское солнце, оттягивают назад потную спину десантный рюкзак и лазерная винтовка. «Как прекрасно быть снова в строю и бежать марш-бросок по колено в снегу! Какой чудесный командир Липатов, устроивший нам его сразу после завтрака!» — проносятся в голове восторженнозлые мысли. Надо сказать, дело в долгий ящик откладывать не стали. Униформу, оружие, САДКи выдали тем же вечером первого января. А со следующего дня — тренировки по полной программе. — У нас до старта всего десять дней, — просто сказал Липатов. — А вы полгода по углам бухали, поди, ни одна морда даже в спортзал не зашла. Ну ничего, я из вас людей сделаю. И начал делать прямо с утра. После завтрака марш-бросок по заснеженным полям и перелескам в полном вооружении и САДКах. После обеда — тир и стрельбище, стрельбы из автоматов и лазерных винтовок. Сборка-разборка оружия по нормативам, проверка знаний по устройству тяжелого вооружения взвода. И еще до ужина — плотная программа на тренажерах в спортзале. В спецчасти никого, кроме офицеров бывшего первого взвода и немногочисленного персонала, не было. По словам Липатова, остальные взводы все же продолжали программу обучения, но сейчас находились на какой-то другой базе. Новобранцев же в 124-ю спецчастъ Минобороны больше не набирало, придя по каким-то своим соображениям после событий на Элии к половинчатому решению — доучить по спецпрограмме тех, кто уже есть, но новых людей не набирать. Илья, конечно, поругивал про себя Липатова, загрузившего бойцов по полной программе. Физическая нагрузка давалась тяжело. Оказывается, если себя запустить, то за полгода можно утратить спортивную форму. Не такой уж и сложный был марш-бросок, бывало и похуже, но Илья ощущал себя как выжатый лимон. Результаты стрельбы тоже были так себе, Илья знал, что мог лучше. В
спортзале и на тренажерах… В спортзале результаты были даже не кое-какие, а, скажем честно, откровенно плохие. Тело с трудом вспоминало былые навыки. Но при этом, как бы странно это ни звучало, в глубине души Илья был почти счастлив. Он снова в военной офицерской форме и с оружием, а главное, Илья скоро опять будет в космосе. Все проблемы, волновавшие его еще позавчера, сейчас не стоили и выеденного яйца. Какая там сессия, зубрежка, диплом, проблемы с трудоустройством и прочая тягомотина? До этого еще дожить надо. Сейчас есть винтовка, САДК и полная неизвестность впереди. Аня? Ну конечно, есть Аня, есть их планы на будущее — все это для Ильи очень важно. Но Аня его подождет, она же славная девчонка… Зато завтра Липатов обещал прыжки с парашютом и занятия с тяжелым оружием — настоящее, мужское дело. А впереди ждет космос с его миллиардами звезд и места, где еще никогда не ступала нога человека. Страшно? Конечно, немного страшно. Но это не парализующий, постыдный страх труса или человека, бессильного перед лицом стихии. Это тот легкий страх, который, смешиваясь с восторгом, любопытством, адреналином и предвкушением тайны, рождает буйную смесь, ударяющую в голову сильнее, чем выдержанное вино. Звезды и непознанные земли притягивают человека, для тех, кто хлебнул сполна их романтики, обычная жизнь становится скучна. Илья понимал, почему космонавты и летчики всеми силами рвутся снова в небо и почему никто из парней первого взвода не отказался от экспедиции на Альвалу. Боялись последствий отказа, хотели заработать? Ерунда. Они просто не могли поступить иначе. Видимо, тот психологический и медицинский отбор, который они проходили при вступлении в программу подготовки космического десанта, безошибочно находил людей со скрытой авантюрной жилкой, даже если те сами об этом и не подозревали. Тогда, в первый раз, восторг первооткрывателя и романтика заглушала ненависть к тому, кто, не спрашивая твоего мнения, выдернул тебя из обычной жизни и бросил в кипящий котел. Сейчас выбор был более осознан — и чувства были другие. Восемь дней занятий пролетели как один миг. Офицерам требовалось за короткий промежуток времени восстановить свои навыки, и, понимая это, начальство на боеприпасах для стрельб и горючем для самолетов не экономило. Дорогих обойм к лазерным винтовкам, патронов к автомату, боевых и учебных ракет и гранат для ракетных огнеметов и гранатометов на занятиях было вволю — стреляй, пока руки не станут трястись мелкой дрожью, уши перестанут слышать, а разбитое отдачей плечо не превратится в сплошной синяк. К этому добавлялись ежедневные прыжки с парашютом, как говорится, на любой вкус — обычные,
затяжные, высотные, на точность приземления. Ну и конечно, марш-броски и занятия на тренажерах. Вечером, приходя в свою комнату в общежитии, Илья засыпал как убитый. Времени смотреть сетевые программы или просто впустую чесать языком с другими парнями практически не было. Причем Илье приходилось проще, чем тем четверым его товарищам по взводу, которые были ранены на Элии и несколько месяцев лечились в госпиталях, пока более везучие офицеры вовсю прогуливали наградные деньги, — бывшим раненым нагрузки давались тяжело. Оказалось, что лишь трое парней, включая Илью, устроились на работу или вернулись на учебу во время полугодового отпуска, остальные отставили серьезные планы «на потом», когда вопрос с дальнейшей службой так или иначе разрешится. В результате, как и Илья, они умудрились значительно поиздержаться, растратив немалую часть полученных денег, так что продолжение службы и обещанный Липатовым немалый заработок оказался для них очень даже кстати. Интересно, что более-менее осмысленно свои наградные и отпускные потратил только Ким, ухитрившийся купить в дальнем Подмосковье пятьдесят соток земли. Всех его наградных хватило лишь на саму землю, часть заросшего мелким лесом и высоким борщевиком когда-то колхозного поля, находившегося в сотне метров от ближайшей дороги, да на дешевый металлический забор вокруг участка. Кроме того, почти полгода ушло на согласование документов. Теперь Ким рвался в новую экспедицию, преследуя меркантильный интерес: нужны были деньги на домик, какую-никакую дорогу и прочее хозяйство. — А электричество и газ я себе вообще проводить не буду, — возбужденно делился он своими планами на будущее с товарищами по взводу. — Куплю пару резервуаров для сжиженного газа побольше, зарою в землю, поставлю маленькую газовую электростанцию и заживу сам по себе. Чтобы я еще с этими чиновниками связывался, бешеные сотни тысяч им за какие-то дурацкие «проекты» платил!? Знаете, сколько они с меня за одно подключение электричества запросили? Моей годовой зарплаты МНСа в институте не хватило бы даже на одни бумажки… Достали они меня. Хочу, чтобы все было свое и ни от кого не зависеть. Построю домик, сарай, заведу овец, корову, пару свиней, кур, картошку с капустой буду выращивать. Женюсь, наконец. Я тогда, на Элии, понял — хочу жить ближе к земле. Чем ближе, тем лучше. Ради своего домика я готов и в космос слетать и пару инопланетян пристрелить, если потребуется. Оно того стоит. Последние два дня перед отлетом бойцам выделили на отдых и устройство личных дел. — Перед смертью не надышишься, — сказал, махнув рукой, Липатов, собрав поутру парней в актовом зале. — Что успели, то успели. До завтрашнего вечера
даю увольнительную. Хотите — отдыхайте в части, хотите — решайте напоследок свои дела. Тем, кто решит покинуть часть, — встречаемся завтра в девятнадцать ноль-ноль в Архангельске, старая точка сбора номер один. Будет подан автобус до аэродрома. От нас через полчаса в город летит вертолет, можете успеть.