1ПРОЛОГ ФОТО 00_00
12
КОНТРАКТ
Валенсия, август 2009 года. Гран-при Европы. Паддок Формулы 1 живет новостями о Михаэле Шумахере. Легендарный немецкий пилот должен был вернуться в пелотон на этой гонке, заменив в кокпите Ferrari Фелипе Массу, попавшего в жуткую аварию на предыдущем этапе в Венгрии. Однако в итоге за руль пришлось сесть тест-пилоту Луке Бадоэру. Шуми выступить в гонке не позволила травма шеи, но он тоже в паддоке. В красной футболке Ferrari, в качестве ее официального представителя. В чемпионате мира лидирует Дженсон Баттон из Brawn GP. Его главные преследователи — пилоты Red Bull Racing Марк Уэббер и совсем еще молодой Себастьян Феттель. Команда лишь несколько месяцев назад одержала свою первую победу, но уже очевидно, что в ближайшие годы с ней придется считаться — ведь ее машины строит гениальный конструктор Эдриан Ньюи. Именно в этот уик-энд в паддоке впервые присутствует 15-летний картингист из России Даниил Квят, один из лидеров престижной серии
турниров WSK в категории KF3, победитель Winter Cup, обладатель Trofeo Andrea Margutti и один из главных фаворитов предстоящего чемпионата мира. Его встречает Антонио Феррари, коренастый итальянец с играющими глазами, глава команды Eurointernational, доминирующей в чемпионате Европы Формулы BMW. Гонки серии проходят совместно с Формулой 1, а машины Феррари раскрашены в корпоративные цвета Red Bull — сейчас их пилотируют Даниэль Хункаделья и Фелипе Наср. Последний лидирует в чемпионате с огромным отрывом и уже близок к завоеванию титула. Если все пойдет по плану, одна из машин Eurointernational в следующем году должна достаться Квяту. Он здесь для того, чтобы встретиться с доктором Хельмутом Марко — экс-пилотом Ф1 и гоночным консультантом Red Bull, известным своей жесткостью. Будучи руководителем программы компании по поддержке молодых гонщиков, австриец безжалостно исключал из нее пилотов, не оправдавших надежд, — порой извещая о своем решении одним корот-
14
ким текстовым сообщением. Ему нужны только лучшие. И Квят здесь именно поэтому. Даниил Квят: «Все началось со звонка от Антонио Феррари. Он пригласил меня на тесты Формулы BMW. Честно говоря, сначала было не совсем понятно, при чем здесь Red Bull — Антонио что-то упоминал, но никакой конкретики не было. Мы с отцом поехали на тесты просто потому, что было интересно. На самом деле мы думали, что по крайней мере еще на один год задержимся в картинге. Тогда было принято уходить лет в семнадцать. Перед тестами меня многие спрашивали, не рановато ли я собрался в „формулы“… Мы все равно поехали. Это было в Варано, на домашней трассе Eurointernational. Там же встретились с Карлосом Сайнсом и его отцом. Помню, как все вместе, впятером, отправились ужинать: мы, они и Антонио. Под конец он отвел меня в сторонку, сказал: „Ты же понимаешь, насколько важный завтра день? Red Bull все будет знать. — И добавил: — Ты, скорее всего, в следующем году поедешь в „формулах“. Я стоял и кивал, но про себя думал: „О чем он вообще таком говорит?“ У нас с отцом уже были какие-то планы на следующий сезон в картинге, мы
наметили себе определенные цели. Ну, думаю, если он так говорит, значит, что-то знает… Потом были тесты. Для меня — словно новый мир. Я первый раз прошел примерку сиденья, первый раз сидел в закрытом кокпите, первый раз готовился использовать ручку переключателя коробки передач. Я помню, как на тестах натер на правой ладони огромную мозоль — о причинах потом в картинге еще долго шутили — и в конце дня очень сильно устал. Но был доволен. Времена получились хорошими. В первый раз таких никто не показывал. Карлос был быстрее, но он до этого уже провел много тестов в Формуле BMW. В общем, мы оба проехали неплохо, и вскоре после этого последовал уже другой звонок.
15
С инженером Николой Сготто на первых тестах в Формуле BMW
Первые тесты в Формуле BMW. Варано, лето 2009 года
16
Антонио предупредил, что со мной свяжется доктор Марко. Конечно, я слышал о нем, имел какое-то представление, кто он такой, но далеко не полное. Он сказал: „Привет, друг мой. Как у тебя дела?“ „Хорошо, а как у вас?“ — говорю. „Отлично. Ты хорошо проехал на тестах, и я бы хотел пригласить тебя в Валенсию. Приезжай, поговорим с тобой о контракте“. Вот тогда я начал понимать, что это уже на самом деле серьезно. Паддок Формулы 1 в первый раз показался просто огромным. Как космическое пространство. Все необычно. Я увидел Шумахера, он прошел совсем рядом. „Ох, ничего себе“, — думаю. Потом увидел Дженсона, даже взял у него автограф — одна девушка, которая знала, что я поеду на Формулу 1, попросила привезти. Я подошел, говорю: „Дженсон, дай автограф“. Он расписался, улыбнулся. Правда, автограф этот я потом потерял. Перед тем как пойти к Марко, мы сначала поговорили с Антонио. Он нас встретил, рассказал коротко, чего примерно ждать от разговора. Потом мы отправились в моторхоум Red Bull, сели там втроем за стол: отец, я и Марко. В итоге, конечно, получилось, что говорили мы только вдвоем, потому что папа не очень-то силен в английском. Доктор Марко сказал, что хотел бы видеть меня в программе, и дал контракт, чтобы мы могли ознакомиться. Сказал, что есть время подумать. Я ответил: „Хорошо, мы тогда завтра придем“». В Валенсию они приехали вдвоем. Именно отцу, Вячеславу Квяту, бизнесмену из Уфы и экс-депутату Курултая Республики Башкортостан, Даниил фактически и обязан своей карьерой. Он поддержал увлечение сына, когда тот только начал заниматься картингом, и решился перевезти семью в Италию, когда Даниилу было всего 12 лет и он начал добиваться первых успехов, — чтобы у сына была возможность участвовать в самых престижных картинговых турнирах и бороться с сильнейшими соперниками. До поездки в Валенсию отец фактически исполнял роль менеджера гонщика Даниила Квята, а теперь готовился поставить подпись под контрактом с самой мощной из когда-либо существовавших программ поддержки молодых талантливых пилотов.
17
Вячеслав Квят: «Контракт должен был подписывать я, потому что Даниил тогда был еще 15-летним пацаном. К тому моменту он уже всегда вел переговоры сам, но тут Марко заранее предупредил: „Приезжай с отцом“. Потому что ничего подписывать самостоятельно Даниил еще не имел права. Я, конечно, открыл для себя новый мир. Я занимался бизнесом, деньгами, а тут — даже в картинге — окунулся в какую-то совершенно другую атмосферу. Где дети увлечены любимым делом. Могут не спать почти до утра: когда надо — лечь в четыре, а в семь встать и ехать на гонку, без жалоб, без слез. Ну а Формула 1 — это просто другая планета. Мы пришли в паддок. Когда сидели в моторхоуме, к нам подошел Феттель, сказал два-три слова. Потом Ньюи. Марко ему нас представил, но я даже не знал, кто это такой. Я ведь и гонки ни одной не видел до этого — если только мельком по телевизору.
18 Самое большое впечатление произвели четкость и порядок. Я потом оставался вечером, смотрел — мне было интересно, как они будут собираться. Никаких криков. Каждый занимается своей работой, упаковывает вещи. Методично, спокойно — и к утру уже все чисто. Как будто и не было никого. Марко мне понравился сразу. У него тоже все четко, конкретно, без лишних слов и эмоций. Разговаривал с ним Даниил, но я, конечно, понимал, что к чему. В конце он дал бумагу. Я взял, свернул ее вдвое, сложил в сумку. Думаю, как у нас обычно… черновик, наверное, можно посмотреть, поправить. „Как будете готовы — звоните“, — говорит. Мы ему: „Завтра будем“. Вечером сели в гостинице, как смогли прочитали. Никому не звонили. Ни юристам, ни адвокатам. Основные моменты там были четко расписаны. В принципе, главное было понятно, и окончательное решение мы приняли сами, тем же вечером. На следующий день пришли снова — я с этим документом, свернутым, немного даже помятым. Марко уже на месте. Он вообще ни разу не
опаздывал: когда договаривались с ним потом, он всегда появлялся вовремя. Говорим: „Мы готовы подписать“. Он: „Ну, тогда подписывай“, — и кивает на эту мою бумагу. Я говорю: „Прямо эту, что ли?“ — „Конечно, а какую еще?“ Так я подписал самый быстрый контракт в своей жизни».
19
1ГЛАВА 1 ФОТО 01_00
20
СТРАНА КАРТИНГА
Талант был ни при чем. Даниила выдали глаза. Будущего гонщика в Квяте первым разглядел Павел Барамыков, администратор прокатного картодрома «Картлэнд», куда Даниил и его отец как-то раз в начале 2000-х заехали по пути из школы домой. «Глаза у пацанов загораются у всех, — вспоминает Барамыков. — Когда они видят машину, когда первый раз „встают“ на асфальт. Но у одних сразу потухнут, у кого-то через пару тренировок, а остальные… Их мало, но они от этого так и будут дуреть. У Данилки было именно так. Худенький, маленький, с двумя этими передними зубами. У него глаза горели всегда. Он не занимался у нас в школе, я с ним занимался сам, в свободное от основной работы время. Слава сам так предложил: давай, говорит, в частном порядке. Папа — это, прежде всего, его друг, и все началось именно с папы. Он как-то просто приехал ко мне и сказал: „Слушай, вчера пришел мой из школы и говорит: „Папа, буду гонщиком“. Я сразу к тебе“».
Первые тесты Даниила Квята на спортивном карте состоялись под Зеленоградом, на картодроме в Фирсановке, уже к тому времени основательно разбитом. Барамыков попросил помочь Олега и Павла Гуськовых — детского тренера в школе при «Картлэнде» и его сына, бывшего пилота, который подавал большие надежды, но закончил карьеру из-за травмы. Их команда «Столица Карт», созданная для сыновей Гуськовым-старшим совместно с Петром Алешиным — отцом чемпиона Формулы Renault 3.5 2010 года и первого россиянина в IndyCar Михаила Алешина, — выступала в чемпионатах Москвы и России. Места для Квята в ней уже не было, но Барамыкову удалось уговорить посмотреть перспективного мальчика в деле. «Олег всегда брал максимум четырех пилотов, — рассказывает Барамыков. — Для его команды это был максимум. Иначе он просто не мог обеспечивать всем нормальную поддержку. Команда была укомплектована, поэтому пришлось уговаривать. Я ему: „Олег, мальчик — золото“. Он все равно ни в какую. Я настаиваю: „Ну давай хоть запустим
22
его на трассу, посмотрим“, — а дети после прокатного картинга, когда выезжают на большой картодром, многие через круг уже вылезают. Скорость другая, повороты другие, все иначе. Некоторые просто пугаются. В итоге Олег согласился. „У меня перерыв будет, — говорит, — тогда и запустим“. И вот — перерыв, мы посадили Даниила в карт, он выехал. Проходит пара минут, и с другого конца картодрома бежит Пашка. „Отец берет?“ — спрашивает. „Нет“, — говорю. „Давай с тобой вдвоем возьмем, поднимем. Это же талант“».
■ Картинговый сезон к тому моменту был уже в самом разгаре. Барамыков и Гуськов-младший, который впоследствии стал и тренером, и механиком Даниила, разработали программу подготовки к первым соревнованиям. Она включала тренировки на новом картодроме в Икше, а потом — когда погода в России заниматься уже не позволяла — даже выезды за рубеж. «Я тогда готовил под детскую школу программу, — рассказывает Барамыков. — Мы забирали детей в Шереметьево, прилетали на Кипр,
С Павлом Гуськовым на первых тестах в Зеленограде
23
проводили вечернюю тренировку, потом занимались полный день в субботу и еще немного утром в воскресенье. После этого я отвозил их обратно в Москву. У меня все было готово и организовано: трассы, карты, трансферы. С ним мы приезжали на картодром в девять утра, а уезжали, уже когда садилось солнце. Мы с Пашкой просто падали от усталости, а он все наматывал и наматывал круги. Уговорить было невозможно. „Поехали, — говорим, — домой уже“, — а он ни в какую. Тогда окончательно и поняли: да, с этим парнем придется работать по-настоящему. Уже осенью, когда были в Италии, мы тренировались только на мокрой трассе: там две недели подряд шли дожди, и он снова катался вусмерть — без выходных, без перерывов. Мы даже посмотреть ничего не смогли. Первую гонку в Сочи он потом выиграл играючи — перед стартом пошел снег с дождем, а Даня к этому очень хорошо был готов. Потому что, пока все остальные по палаткам своим сидели и ковыряли в носах, он ездил по восемь часов в день — почти не вылезая».