Москва • «Никея» • 2018
Воспоминания о последних месяцах и днях близкого и дорогого человека составляют особую внутреннюю ценность для каждого. Это «святая святых» его души, куда не допускаются посторонние. Горе отделяет от всего мира, замыкает человека в себе, в особом внутреннем пространстве, из которого нет рационального выхода, ибо невосполним, незаменим сам предмет печали — ушедший человек. И ты уже ничего не можешь изменить.
ОТ ИЗДАТЕЛЕЙ Есть события, комментировать или абстрактно рассуждать о которых, по сути, невозможно. Они заведомо перекрывают наши слова, знания, житейские и ученые рассуждения. Они относятся, аппелируют не к этому опыту и изысканиям, а прямо, минуя все, к душе нашей, к тайне человеческой, что вне слов и знаний. Нижеследующая рукопись — о таком событии. О крестном пути девятилетнего ребенка, его страданиях, мученичестве и смерти. Сейчас, когда для столь многих стерты грани, отделяющие добро и зло, потеряны ориентиры и «все дозволено», — история девятилетней Сашеньки негромко, но властно учит другому отношению, придающему высокий смысл происходящему, даже таким немыслимым трагедиям, как смерть ребенка. Один из тех, кто прочел рукопись, будучи человеком неверующим, неожиданно воскликнул: «Да это же теодицея — оправдание, доказательство Бога!» Быть может, но тогда теодицея особого рода. Доказывающих, убеждающих, красно рассуждающих много. Показывающих — мало, 7
ибо это дается особой ценой подвига жизни. Зато такое свидетельство выше слов, как живой свет — больше и выше самых ярких рассуждений о нем. Трудно, да и не надо говорить о достоинствах рукописи, ее жанр и тон либо принимаются, либо отвергаются. Это исповедь, которая обращена к сердцу, ответному пониманию другого человека, читателя. Это исповедальный рассказ о тяжелой, смертельной болезни дочери, о победе болезни над телом и конечном ее поражении перед душой и верой. Исповедь не предполагает утайку, приукрашивание. И перед нами реальная картина — с отступлениями, срывами, соблазнами, отчаяниями и искушениями, в которые мы столь часто впадаем в трудные периоды. Тем доверительнее, ближе, ценнее становится для нас подвиг преодоления, развертывающийся на страницах повести. Она зримо показывает, что вера — не музей и не учение, но жизнь и свидетельство, живая жизнь и живое свидетельство, а значит, ей сопутствуют неизбежные ошибки, порой падения, но и, что главное, дерзновение их преодолеть, усилием встать и вновь идти к Богу. Повесть Н.П. Боброва появилась впервые в журнале «Человек» в 1992 году (№ 4–6). Инициатором напечатания стал член редколлегии журнала С.Л. Воробьев, редактором рукописи — Н.И. Дубровина. Со времени выхода повесть 8
сумела оказать влияние на многих, часто очень разных людей, и поддержать их. Вот, например, выдержка из письма в редакцию («Человек», 1995, № 3, с. 192): «Думаю, что редакции будет важно узнать, что некоторые публикации в „Человеке могут порождать у читателей не только размышления, но и конкретные дела на благо и в помощь Человеку. В журнале вышла повесть Н. Боброва. Повесть — не точное определение этого произведения. Пережитое горе от утраты девятилетней младшей дочери, такой красивой, такой талантливой, так любящей жизнь, трагическая летопись онкологического заболевания, уносящего жизнь ребенка, боль воспоминаний и одновременно — пронзительно мудрый взгляд на происходящее вокруг, в своей судьбе, в самом себе, в других — вот малая часть того, что в этой повести, в этих „Записках. Подумалось, что книгу Н. Боброва издать не по силам. Но вот премия „За стремление к милосердию — может быть. Как поощрение, как поддержка тех, кто способен понять, принять чужую боль как свою, откликнуться на нее. Разве в жизни такие люди лично нам, обществу, в котором мы живем и собираемся жить, не нужны?.. В прошлом году в день Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, 30 сентября, впервые была вручена премия „За стремление к милосердию. С искренним уважением — Лактионова Галина 9
Михайловна, директор Киевского молодежного центра „Вега». К настоящему времени (2017 год) в Украине — 40 лауреатов этой премии: педагогов, врачей, социальных работников, воспитателей детских домов семейного типа, родителей-усыновителей, студентов-волонтеров. Или — другие примеры. Иеромонах одного из старейших православных монастырей, которому попал в руки номер «Человека» с напечатанной повестью, глубоко заинтересовался ею и стал давать повесть как укрепляющее чтение тем, кто колеблется в вере, находится на перепутье, пережил несчастье. Ее прочли многие сотрудники хосписов — медицинских учреждений для крайне больных людей. Одна из сестер рассказывала, что видела однажды над кроваткой тяжело больного ребенка листок со словами из повести, которые выписала мать ребенка для поддержания себя и родных. Врач-онколог, прочтя повесть, сказал, что она должна стать настольной книгой для всех врачей, стремящихся видеть в пациенте человека, а не только организм. Приходили вести и от молодых и здоровых людей, которые писали, что знакомство с повестью помогло им найти силы для выхода из своих душевных кризисов. Думается, это отнюдь не случайно, ибо столкновение 10
с проблемой смерти — это прежде всего повод подумать о своей жизни, изменить отношение к ней. Отметим еще, что эта повесть под определенным углом может рассматриваться и как рассказ об истории типической, рядовой, поскольку она отражает, входит в скорбный ряд детских смертей, не ею начатый и, к сожалению, не ею оконченный. И в то же время история эта — необычайная по своей полноте, представленности всех этапов, позволившая наглядно сравнить разные подходы в медицине, связавшая многих людей не только в нашей стране, но и в Германии, США, Польше, Украине, Израиле. Она показывает, что нельзя построить жизнь без поисков и отстаивания смысла, превосходящего саму эту жизнь, выходящего за ее пределы, за границы собственно физического бытия. В 2004 году при поддержке В.В. Миллионщиковой, О.В. Сафуановой, М.К. Гурова повесть вышла отдельной книгой в московском издательстве «Генезис». В 2014 году Г.М. Лактионова исполнила свое давнее намерение и выпустила книгу в Киеве (издательство «Новий друк»). Она закончила свое предисловие к книге такими словами: «Возможно, в очень сложный период, который переживает сейчас Украина, есть особый смысл в издании книги о ценности жизни, ее смысле и той Любви, 11
которая способна преобразить мир, но только если мы сумеем понять, „что есть Любовь»… В 2017 году перевод повести вышел в берлинском издательстве Lehmanns. Инициатором немецкого издания книги стали профессора Кристель Манске и Георг Рюкрим. Настоящее, четвертое издание осуществляет издательский дом «Никея». Адресат издания одновременно предельно широк (это практически любой размышляющий о жизни и смерти человек) и прицельно узок, персонален, личностен (далеко не каждый сейчас действительно нуждается в этой особой теме, настроен на этот тон). Если все-таки попытаться сформулировать наиболее общий адрес, то можно сказать, что эта книга для тех, кто любил, спасал, терял, отвергал себя ради другого; для тех, кто хотел бы познать жизнь в ее предельных глубинах; для тех, кого настоящая или будущая профессия неизбежно столкнет с переживаниями и страданиями людей (медицина, психология, педагогика, душепопечение, право).
А.В. Гнездилов, основатель первого в России хосписа
ВСТРЕЧА С СОКРОВЕННЫМ, ЧТО ЖИВЕТ В КАЖДОМ, КАК ДУША
Наверное, трудно обозначить это произведение как литературный труд. Уж слишком оно пронзительно, слишком правдиво и эмоционально. Мы привыкли скрывать боль, стыдиться своих чувств, избегать гласности своих самых интимных переживаний. Фактически мы относимся к жизни, по Шекспиру, как к сцене. И вот старательно или небрежно строим свой образ, играем свою роль по сюжету, который приняли, и включились в игру. Рядом с нами внешними, объективными всегда присутствует наш двойник. Это наш внутренний ребенок, 13
который то дарит нас неожиданными всплесками радости, то заливает слезами, то хмуро и печально молчит, стараясь сделать вид, что его не существует. Прочтение истории Сашеньки — это встреча с сокровенным, что живет в каждом из нас, как душа. Можно верить в нее или нет, можно рассуждать, рационализировать, но нельзя от нее отвернуться. Имея опыт общения с уходящими людьми, мы сразу почувствовали эту встречу с внутренним ребенком. Сколько раз сквозь оболочку старости, взрослости, прозаичности на нас устремлялся этот взгляд! В нем горечь страдания и надежда на помощь, отчаяние одиночества и вера, что его призыв «Мама!» не останется без ответа, страх приближающегося неотвратимого конца и предчувствие вечности. Нет, не помутненное сознание ищет через земных родителей Небесного Отца. И в эти важнейшие моменты перехода или подготовки к нему, когда сознание ценности самой жизни вдруг превращается в ощущение Таинства, Жизнь и Смерть вдруг предстают как сестры, но не как враги, антиподы друг друга. Чудо Жизни и тайна ее переворачивают все наши представления, и как среди самой глубокой ночи мы помним ее и знаем, что есть Солнечный Свет, так душа наша не приемлет конца своего. 14
Это произведение, такое жгуче-болезненное, не приводит, однако, к отчаянию, несмотря на драматический исход, но, напротив, свидетельствует об очищении через страдание, прозрении, явившемся через те дантовские круги, которые пришлось пройти автору и участнику этих событий. Наверное, покажется парадоксальным рождение настоящего мужества у маленького, беспомощного существа, которым предстает сама Сашенька и ее отец и мать и вся семья, бессильная изменить ход судьбы. Но именно в переплетениях борьбы за жизнь вырастают крылья Духа. Нет, пусть не покажется нарочитым и выспренним это сравнение. В суете дней, в одуряющей бессмысленности противостояния с чиновниками, которые страшнее опухоли разрушают общество и саму жизнь, выстраивается человеческая личность. Не просто как Эго-комплекс, но именно как непостижимый и таинственный Дух. Странно, эту книгу нельзя читать дважды. Она, как откровение, переживается единожды. Она несет в себе и удар и благодать одновременно, как молния расщепляет дерево и очищает пространство. Склоняем головы перед величием переживания. Встретить смерть своего ребенка — едва ли не более страшное испытание, чем собственная кончина. И выйти и вынести из этого опыта 15
не отрицание, но оптимизм дано далеко не заурядной личности. Поверьте искренности, я не собирался анализировать, критиковать или хвалить автора и его произведение. Они не нуждаются в этом. Мне хотелось бы пожать молча руку и поблагодарить за то, что меня приобщили к переживанию сокровенного опыта Души.
Протоиерей Александр Шаргунов
Я БУДУ С ВАМИ, СМОТРЕТЬ СВЕРХУ «Смерть и ребенок — несовместимые слова», — пишет отец Сашеньки. Да, смерть и человек — понятия несовместимые. Особенно мучительно умирание талантливой, доброй и красивой девочки. Она так любила петь, танцевать, плавать, играть, рисовать. Ее жизнь как яркий костер, заливаемый водами болезни. Огонь все время борется, пригасает и разгорается вновь, но воды снова и снова обрушивают свой мертвящий поток. Есть особая тайна в смерти: она не различает ни юных, ни старых, ни добрых, ни злых, ни верующих, ни неверующих. Как сказал поэт: О, как мы любим лицемерить И забываем без труда То, что мы в детстве ближе к смерти, Чем в наши зрелые года.
Удивляет, как дети вообще выживают. Они кажутся слишком беззащитными для нашей 17
грубой жизни. Церковь говорит, что младенцев особым образом оберегают ангелы. И действительно, взрослые вряд ли могли бы без Божьей помощи ограждать своих детей от опасностей. Чувство жизни, чувство собственного тела у ребенка гораздо ярче, острее, чем у взрослого. А Сашеньке ее болезнь представлялась в виде капсулы, «получерной-полусине-фиолетовой» — нечистая сила, разрушающая ее. И удивительны ее интуиции в именовании своего Ангела-хранителя. Это «покой», «воля», «сила», «свобода», «ресурсы». Всеми управляет «волшебный ларец» или «центр». Это таинственная символика постижения своего организма. Той мистической борьбы с болезнью, которая в нем происходила. Поразительно, что во сне Сашеньке был назван святой, которому она должна особенно молиться. Его имя не было известно ни ей, ни ее близким. Она только запомнила что-то среднее между словами «Лондон» и «гуталин». И когда родители прочитали имена святых, близких к Сашиному дню рождения, она узнала имя Лонгин. И епископ Русской Православной Церкви в Германии, куда ее увезли лечиться, носил имя Лонгин. Впоследствии он ее и отпевал. Часто, когда ребенок смертельно болен, родители спрашивают себя: что я сделал не так, 18
какой грех совершил? И чувство вины обостряет страдание. Даже ученики Христовы спрашивают Господа: Кто согрешил, он или родители его, что он родился слепым? (Ин. 9: 2.) Для верующего человека очевидно, что болезнь и смерть — прямой результат греха. Однако в случае слепорожденного, который можно приравнять к страданию невинных детей, Христос говорит: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии (Ин. 9: 3). Не случайно, что Сашенька видела себя во сне распятой на кресте. Это было предопределением, посланным ей свыше. И ребенок проявил удивительное мужество в доверии к Богу. О кресте своем Саша пела незадолго до смерти: «Ты не плачь о смерти сей. Ведь Иисус не плакал, Он не плакал, жизнью Он Своей гордился». И своих близких она старалась утешить словами: «Меня Господь ждет, а вы меня держите». Перекликаясь со словами Христа: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное (Мф. 19: 14). Наши дети нам не принадлежат. Бог доверил их нам и может в любой момент взять их. Здесь вера испытывается до такой глубины, что тот, кто никогда не переживал подобного, не может иметь об этом представления. И через непомерные страдания Господь может дать подлинную 19
веру. Говорят, что, воспитывая детей, мы учимся у детей. Потому что если не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф. 19: 3). Дети приходят в этот мир, чтобы в нем было возможно жить. Их присутствие учит нас терпению и пониманию, приближает к Богу. Молитва Церкви об ушедших детях — это молитва о святых. «Еще молимся об упокоении блаженного младенца...» — то есть святого. Уже не о нем молитва, а ему как святому. Есть особые дети — посланники, они своей короткой жизнью и смертью свидетельствуют о Боге. Глядя на их фотографии, видишь в их глазах и облике что-то общее. Сашенька чем-то похожа на святого мученика царевича Алексея. Та же неизъяснимая глубина, кротость и как бы некоторая снисходительность. Как будто они смотрят уже откуда-то с небес. Бог выделил этих детей особым Своим доверием. Доверием мученического венца и креста. И родители до конца были у этого креста. Поражает то мужество, с которым Сашенькин отец почти протокольно описывает все этапы болезни своей дочери. Мы живем во время обесценивания жизни и обесценивания смерти. Одни отгораживаются от реальности смерти, повторяя слова древнего философа: «Пока мы живы — смерти нет, а смерть 20
придет, то нас не будет». Другие пытаются заглушить ужас шуточками: «Пьем — умрем, не пьем — умрем. Лучше пить да умереть, чем не пить да умереть». Третьи кончают жизнь самоубийством. Эвтаназия становится все более узаконенной и возвращает людей ко времени дикарей. На ТВ, которое смотрят почти все, как правило, герои умирают на бегу, на лету, с воплем взрываясь, так что исчезает само понятие последнего слова. Значение книги в том, что она заставляет задуматься и людей, не знающих Бога, о том, что не может не волновать всех. Несомненно, одна из главных задач человеческой жизни — научиться задавать самые существенные вопросы. Потому что пока мы не задали их, мы не сможем получить ответ. Время нашей жизни коротко, и мы должны использовать его по возможности мудро. И вот мы видим, как иные за предельно короткий срок обретают такую духовную зрелость, какую другие не могут обрести за долгие годы. Ценность этой книги в том, что она показывает, что значит смерть человека в самом глубоком ее измерении. Хотя смерть, по слову апостола Павла, — последний враг (наш и Божий), ее не следует бояться. Только христианин может встретить смерть осмысленно и даже войти в нее как в победу. Потому что ему дается узнать, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни 21
Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, никакая другая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8: 38–39). Книга показывает, через какую жестокую борьбу со смертью надо пройти, прежде чем достигнуть небесной жизни, для которой создан человек, чтобы открылась ему правда слов: для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение (Флп. 1: 21). Вера и надежда христианина не означает, что его минует горе, но он, проходя скорбное испытание, вступает в более близкие отношения с Христом Богом и с самым дорогим для него умершим человеком. Как трудно принять реальность смерти того, кого любим! Когда Христос много раз говорил Своим ученикам, что Он будет предан и распят, они отказывались это слышать. Петр сказал Ему: Да не будет этого с тобой (Мф. 16: 22). Он знал, что Христос говорил истину, но ничего не хотел знать о Его смерти. Очень часто умирающий ребенок направляет своих родителей к Богу. И это есть не что иное, как отдача жизни за спасение других. Священник, окормляющий детскую больницу, сказал, что редко у взрослых бывает такое глубокое видение тайны смерти, как это бывает у детей: 22
«Дети так открыты к разговору о Боге, и они более бесстрашно говорят о смерти, чем взрослые». Таких детей объединяет какое-то внутреннее знание о жизни и предчувствие своей судьбы. Хочется привести целиком стихотворение юной Наташи Петуховой, трагически погибшей во время октябрьских событий 1993 года. Как и Сашенька, она принадлежит к числу тех, кто прежде своей мученической кончины взошли на высоту вольного принятия единения с Крестом Христа, смертью поправшего смерть. Блаженны те, кто, описав свой круг, Уйдет из жизни, не дождавшись срока. Пусть говорят, что слишком уж жестоко — Но я прошу: «Желай мне это, друг!» Они, безумной пролетев стрелой, Взрываются под взглядами вселенной, Минуя пору старости согбенной, Встают зарей кроваво-золотой. Я голову в почтеньи преклоню — Они достойно пали в рукопашной, О них скорбим в застолье бесшабашном, Их поминаем много раз на дню. Их старость тихая не ждет, Их путь лежит в миры иные — Пусть грешники, они святые, Их только Бог у нас берет.
23