9 minute read
НАШИ ШЕСТЬ СОТОК
from tatler072020
by nikolatysh
Наши шесть соток
Advertisement
C адоводством я увлекся скорее в шутку, но быстро втянулся. Земную жизнь пройдя до половины редактором глянца, я решил внести в нее коррективы. Нет, конечно, я всегда любил природу, в молодости снимал дачу в писательском Внуково и там частенько под хмельком декламировал
Евтушенко под сиренью, но понимал, что мое садоводство – это художественная самодеятельность. И вот в один прекрасный день, направляясь читать лекцию в МГУ, где я много лет работаю преподавателем истории – собственно, это и есть моя основная профессия, –увидел объявление: сообщалось о наборе в Школу садовников Ботанического сада МГУ. Пришел ради интереса на первое занятие и понял, что оказался в банде, примк нуть к которой хотел всю жизнь. Отучился полтора года, потренировался на своем саду на даче и стал помогать делать сады друзьям, знакомым, потом знакомым знакомых.
Все это были, конечно, не обладатели шести соток, а люди своего круга –или, как сейчас принято говорить, герои и героини «Татлера». Поэтому за истекшую пятилетку садовых трудов, философствования, перефразируя Ницше, секатором и лопатой, у меня нако - пились кое-какие мысли по поводу состоятельного русского человека на рандеву с садом. Не «Мертвые души», конечно, но в чем-то похоже.
Итак, типаж номер один, самый распространенный. Спортивный мужчина чуть за пятьдесят. Отпрыск советской номенклатуры, учился в Америке, возглавлял системообразующие компании в Москве, сейчас управляет частными инвестициями по всему миру. Критик власти, ценитель дорогих вин. До желчных колик, как и родителидипломаты, презирает все советское, убогое и кривое, поэтому построил в престижном поселке на Рублевке с условным назва нием «Природа» причудливый дом в стиле ар-деко по проекту именитого архитектора (конечно же, английского). А вокруг разбил геометрический сад с тысячами дорогих импортных растений, вложив в это невообразимую сумму денег. Раскладывает обувь в прихожей, выверяя сантиметры между башмаками, и гордится тем, что за время стройки и разбивки ми ниВерсаля не спилил ни одного дерева на своем лесном участке.
Но что-то пошло не так: изрядная часть элитных деревьев, каждое из которых стоило в питомнике в Германии пару тысяч евро (еще пару тысяч сверху на каждое накинули жуликиозеленители), приказала долго жить. Бывает, подумал герой, не прижились, как Гитлер, Наполеон и либеральные реформы девяностых. Но вот почему-то и взрослые лесные деревья стали хиреть и падать, причем нередко прямо на дом ар-деко, вызывая у нашего перфекциониста пароксизмы ненависти к немытой России, где даже природа, как писал еще маркиз де Кюс тин, и та против разумного европейского порядка.
Попав на этот участок, я честно сказал герою, что лесные деревья, котоФОТО: CHRIS CRAYMER/TRUNK ARCHIVE/PHOTOSENSO рыми он так гордится, в конечном итоге упадут почти все. Потому что в ходе стройки и так называемого ландшафтного дизайна уровень почвы подняли на метр, просто-напросто перекрыв толстым слоем глины доступ воздуха к корням деревьев-аборигенов и тем самым приговорив их к гибели. Система автополива газона за многие тысячи евро поставлена зря, потому что газон в еловом лесу все равно расти не будет, да и не особо нужен в Подмосковье полив газона, это же не жаркие Ибица и Кап-Ферра. Лесной участок из елок, берез и сосен и мини-Версаль со стрижеными боскетами вообще едва ли совместимы – потому что нельзя, как говорил еще великий Владимир Иосифович Ресин, быть немножко беременным. Если уж делаешь Версаль, спиливай елки. И наоборот: хочешь жить в лесу – не притворяйся Людовиком,
МЕЖДУ НАМИ
принимающим парад мушкетеров. Ну и наконец, что если уж такие деньги вложены в крайне капризный и спорный, требующий постоянного внимания сад, то ухаживать за ним должен точно не лукавый хохол, поставленный садовником, которого я приметил в углу участка.
Больше хозяина того сада я не видел: незавидна судьба гонца, приносящего дурную весть.
Типаж номер два – случай пока еще партикулярный, но с очевидным приближением человечества к концу времен все более распространенный. Успешная бизнес-леди лет тридцати с небольшим. Адепт ЗОЖа и «сустей небл фэшн», владелица автомобиля марки «Тесла», активистка благотворительности. Одинока. Сняв выгодно (как ей кажется) и надолго дачу, внимательно проработала инстаграм и выяснила, что главный тренд сейчас – «новая волна» голландца Пита Удольфа, красочные сады из разного рода симпатичных сорняков и злаков, как в парке Хай-Лайн в Нью-Йорке. Захотела так же и, накупив в элитном питомнике за без у мные деньги живописных сорняков, рассадила их под руководст вом нанятого модного ландшафтного дизайнера у себя в палисаднике. Выставляла в инстаграм до ноября, а потом пришла русская зимушка-зима, и селекционные голландские сорняки поглотило белое безмолвие.
«Блин, ну у них-то там не так!» – сетовала мне неосуфражистка за бокалом вина, само собой, биодинамического. «Ну конечно, не так», – отвечал я. В Голландии, где температура зимой редко опускается до нуля, высохшие многолетники и злаки стоят, качая поникшими соцветиями, приятно контрастируя с зелеными январскими газонами. Да разве мы и сами не знаем, как хорошо пройтись – по-бунински, по-вампиловски – ранним прозрачным октябрьским утром по замерзшей стерне с покрытыми инеем стеблями, любуясь простой сложностью их природной структуры? Вот только Пит Удольф может наслаж даться этим всю свою мягкую зиму, пока в январе (среднемесячная температура +7 ˚С) не срежет засохшие стебли прочь, давая дорогу подснежникам и пролескам, нарциссам с тюльпанами, а там и новому поколеДЕЛАЙ КАК МЫ, ДЕЛАЙ ЛУЧШЕ НАС РУССКИЕ САДЫ , ЗА КОТОРЫЕ НЕ СТЫДНО.
Оранжерея в имении Александра Гривко Ореховно под Псковом. Личный сад садовника – всегда его творческая лаборатория. Эту оранжерею эпохи ар-нуво Гривко купил во Франции и перевез в Россию, чтобы выращивать баклажаны и зелень.
Сад Этрета, разбитый Александром Гривко и Мариной Лебедевой у виллы Роксолана на скалах в Нормандии. Сочетание парковых традиций Европы эпохи абсолютизма, современного ленд-арта и русского полета души. На Западе таких садов уже не делают –замах у евроморалис тов не тот. Новая Голландия в Санкт-Петербурге: лучше места, чтобы разбить сад в стиле Пита Удольфа, было не найти. Красочные массивы злаков и многолетников, высаженные питерским ландшафтным бюро «Мох», подтверждают: Северная столица –по-прежнему наше окно в Европу.
Классика сада средней полосы в подмосковном Николино . Сирень, боярышник и тюльпаны под сенью душистых лип. Так выглядели и усадебные сады императорской России, и палисадники перед дачами сталинских академиков. Все уже придумано до нас.
нию своих любимых сорняков. А в Подмосковье – ну, сами знаете. Придется нашей героине до конца мая, пока у сексистов уже вовсю цветут яблони и сирень, смотреть на грядку с голой землей и ждать, когда оттуда что-то начнет лезть. Ви ар олл, не побоюсь этого слова, феминистс.
Недавно, кстати, из Голландии пришла грустная весть: закрылся известный всем садоводам-инста грамщикам сад – Якобстуин на севере страны, во Фризии. Его на протяжении два дцати лет делали в небольшом поместье вокруг собственного дома два влюбленных в природу энтузиаста – бывший инженер сцены Яп де Врис и его жена Мария. При саде работала крошечная гос тиница – однажды я даже забронировал там номер, но так и не добрался. Зря: больше в Якобстуин не попадешь, чета де Врис продает сад и переезжает в имение поменьше. В инстаграме хозяйка рассказала о главной причине, заставившей их принять такое решение: мол, они уже немолоды, последСТРОЙКЕ. ние полтора десятка лет провели только в заботе о саде и банально ус тали. «Закаты и восходы в туманном кружеве любимых соцветий – это все прекрасно, – рассуждает Мария. – Но, заводя сад, подумайте тысячу раз, справитесь ли вы с ним. Или будьте готовы нанимать садовников. Поверьте, сад, каким бы на вид простым он ни был, всегда будет требовать гораздо больше времени, чем вы предпо лагаете». доводилось произносить их, консультируя рублевских лендлордов! Помню одного ретивого банкира – это, собст венно, будет наш третий типаж, – от которого я попросту сбежал. Нахрапистый айнрэндовец и растиньяк, он хвас тал, как построил дом меньше чем за сезон, и вознамерился провернуть такую же шту
ку с садом. Для чего еще до моего приезда на консультацию успел зачем-то снять весь и без того неглу бокий плодородный слой и заменить его бесплодным песком. Я сообщил, что только восстановление этого ущерба, нанесенного главному элементу сада, почве, и посадка растений зай мут несколько лет. Еще лет пять понадобится, чтобы все укоренилось и разрослось. Все это время сад надо будет контролировать, подкармливать, подрезать, формировать. Да и вообще не помешало бы разобрать ся в основах природоведения, раз решил жить за городом.
Он решил, что я шучу. А смешного между тем мало. Совсем неслучайно, что по-настоящему великих парков в Европе не разбивают со времен абсолютных монархий, а Людовик сам писал путеводитель по парку Версаля.
Бывают и совсем уж трагикомические вариации на ту же тему. Однажды еще один банкир попросил меня заехать и посмотреть, можно ли спас ти
Золотые слова! Сколько раз мне старую яблоню на участке в одном популярном у мос ковских нуворишей древнем русском городе, где он строит дом. Уж очень ему нравился яблоневый цвет под колокольный звон и рюмочку кальвадоса. Я при ехал и обнаружил, что яблоню-то спасти, пожалуй, еще можно, а вот плодо родный слой на сорока сотках, который трудолюбивые русские огородники создавали на протяжении десяти веков, – тот самый руко творный северный чернозем, которым восхищаются историки, – уже нет. Ценнейший актив безжалостно уничтожен колесами техники, строящей дом «а-ля рюс». Это на Западе она ездит по специальным плитам, призванным предохранить почву в саду, а у нас не так. «На свете счастья нет, но есть покой и воля», – так и вижу я усталого раба, от души отжимающего рычаг экскаватора на буржуйской стройке.
Вот и получается: что ни задумай наш состоятельный человек в своем саду, Версаль ли, «новую волну» Пита Удольфа, примордиальный домонгольский рай или даже обычный английский газон, все равно выходят тревожные протуберанцы русского смысла, его, по Гоголю, чушь и дичь!
Как же быть? Что делать? Однажды я брал интервью у небезызвестного Александра Гривко. В нулевые именно он разбивал самые дорогие, требующие очень большого ухода (а следовательно, и очень больших гонораров) сады на Рублевке. А потом, на честно заработанные, переехал во Францию, поселился в старом замке и теперь делает сады нашим людям уже в Старом Свете. Вечером мы пошли с этим обаятельнейшим человеком в мишленовский ресторан. Пока чинно разгонялись шампанским, Гривко рассуждал о величии французского регулярного парка, гении королевского садовника Ленотра, стриженых аллеях, прямых линиях и так далее. И только когда мы осушили вторую (а может, и третью) бутылку бургундского, мудрый са довник, как граф де Ла Фер в бастио не СенЖерве, приоткрыл мне самую страшную тайну. «Вообще-то, – сказал Гривко, – лучший сад для русского человека – это как у наших бабушек: с кус том сирени, цветущей вишней, душистым жасмином, золотыми шарами и антоновскими яблоками. Сделанный своими руками, переходящий от дедов внукам. Тот, в который вы выходите с утра с радостью, с грабельками и лопаткой».
В таком саду может найтись мес то и экзоту из Европы, и сорнякам Пита Удольфа, и даже стриженым туям в стиле Версаля. Главное – чтобы все это было в меру, уместным, складывалось в какую-никакую компози цию и предполагало ответ на вопрос «Зачем?!». А вот с этим, увы, у нас тра дицион но большие проблемы. Поэто му грамотные сады я видел пре иму щественно у одной категории наших богачей – вышедших из ученых. Эти мужи понимают, что в хороший сад, как и в стоящую диссертацию, надо вложить душу и время. Миллионами его не купишь, хотя бы потому, что тебя самого такой сад радовать не будет. А разве не это, в сущности, главное? Казалось бы, банальная мысль – но мы, как известно, не ищем простых путей.
