Легендарные имена. Фармаковский by nikprint

Легендарные

имена

Н.М. Гаркуша

Борис Владимирович

Фармаковский г. Николаев Издательство Ирины Гудым 2010

УДК 94 (477.73) "1870/1928" ББК 63.3 (4 Укр-4 Мик) 5-8 Г 20

Утверждено научно-методическим советом Николаевского областного краеведческого музея

Г 20

Гаркуша Н.М. Борис Владимирович Фармаковский: Очерк. — Николаев: Издательство Ирины Гудым, 2010. — 44 с.: илл. Этот научно-популярный очерк посвящен жизни и деятельности историка античного искусства, археолога, талантливого педагога — Бориса Владимировича Фармаковского. В работе использованы опубликованные источники и материалы из фондов Николаевского областного краеведческого музея. Для широкого круга читателей, интересующихся древней историей, археологией, историей науки. УДК 94 (477.73) "1870/1928" ББК 63.3 (4 Укр-4 Мик) 5-8

Автор выражает благодарность сотрудникам краеведческого музея И.В. Гаврилову, В.В. Мунтян, Г.С. Павловой, М.Л. Степановой, М.И. Чепкасовой, археологу и краеведу В.И. Никитину.

Над лиманом на высоких склонах ветер играет степной травой. За холмами — остатки древних строений: кладки, вымостки, колодцы, Ольвия… Каждого, кто приезжает сюда, охватывает удивительное чувство: здесь жили греки, ходили по склонам, любовались неоглядной лазурью лимана. Руины древнего города расположены в 35 км от Николаева, за околицей с. Парутино Очаковского района. В настоящее время «Ольвия» — это Национальный историко-археологический заповедник Академии наук Украины, в его состав входит 33 га территории древнегреческого городища, 300 га его некрополя и остров Березань, на котором в VII веке до н. э. возникло первое греческое поселение в Северном Причерноморье. В переводе с греческого языка слово «Ольвия» означает счастливая, в древности город также называли Ольвиополисом, или Милетополисом, последнее название указывает, что первыми переселенцами были выходцы из малоазийского г. Милета. Ольвия существовала с первой половины VI в. до н. э. по 70‑е годы ІV в. н. э. О тысячелетней истории города мы узнаем из сохранившихся до нового времени письменных свидетельств древних авторов: Геродота, Страбона, Диона Хрисостома и других. Благодаря им в 1794 г. расположение древней Ольвии было обнаружено академиком Палласом и обнародовано писателем и путешественником Павлом Сумароковым в его «Путешествии по всему Крыму и Бессарабии в 1799 г.». Это дало толчок к археологическим исследованиям, но в XIX веке они носили эпизодический характер, и лишь в 1902 г. здесь начала работать стационарная экспедиция под руководством Б. В. Фармаковского. Работы велись до 1915 года, затем политические события в стране не позво3

Генеральный план городища Ольвия

ляли финансировать исследования, экспедиция возобновила раскопки в середине 20‑х годов ХХ ст. Первая стационарная экспедиция определила границы древней Ольвии, нашла остатки оборонительных сооружений, некрополь, накопила большой археологический материал. Затем работу на территории заповедника продолжили ученики Б. В. Фармаковского — Л. М. Славин, Е. И. Леви, А. Н. Карасев, в 70‑е годы начался следующий этап исследования с участием известных археологов С. Д. Крыжицкого, А. С. Русяевой, Н. А. Лейпунской, Ю. И. Козуб, А. В. Буракова, В. В. Крапивиной, в настоящее время работы продолжают молодые исследователи. В истории Ольвии ученые выделяют два основных периода, рубежом между которыми было нашествие гетских племен в середине I в. до н. э. В первый период город достиг максимального расцвета экономики и культуры. Второй период (с конца I в. до н. э. до 70 г. IV в. н. э.) характеризуется экономическим упадком, потерей политической независимости, в первые века нашей эры город входил в состав римской провинции Нижней Мезии, затем он был окончательно разгромлен готами. 4

Ольвия являлась полисом (городом-государством) и состояла из городской территории и хоры — окружающих ее сельских поселений по берегам Бугского, Днепровского и Березанского лиманов. Вначале Ольвия — это небольшое поселение, состоящее из землянок и полуземлянок, затем расширяется строительство сырцово‑каменных домов, возникают: священный участок — теменос и площадь торгово‑административного и общественного назначения — агора. В топографическом отношении городская территория делилась на Верхний, Нижний и Террасный город общей площадью более 50 га (в настоящее время 17 га затоплено водами Бугского лимана). Количество проживавшего здесь населения могло составлять 20–25 тыс. человек. Ольвия не имела регулярной системы планировки. Археологами наиболее полно изучена система застройки северной части Верхнего города. Здесь от главных городских ворот начиналась центральная продольная улица, по которой ольвиополиты попадали в общественный центр — на священный участок и агору. Вокруг нее кроме торговых рядов концентрировались общественные сооружения: дикастерий — суд, гимнасий — школа, экклисиастерий — здание Народного собрания. В планировке основное место занимали жилые кварталы, в каждом из которых группировались от двух до десяти домов. В Нижнем городе селилась беднота, находились ремесленные мастерские, складские помещения, рыбный рынок, пристань, оборонительные стены с башнями. Город был хорошо благоустроен, имелись водосборные колодцы, водопровод из глиняных труб и камня. В архитектуре нашли отражение основные достижения античных строителей, в монументальном строительстве использовались два ордера — ионический и дорический, во время раскопок археологи находят части известняковых и мраморных колонн, карнизов, расписные глиняные детали. 5

По политическому устройству Ольвия была демократической рабовладельческой республикой, основные права принадлежали только свободным гражданам. Прав гражданства не имели женщины, рабы. Иногда иностранцы за особые заслуги перед полисом получали права гражданства, что удостоверялось специальными декретами. Законодательными органами служили Народное собрание и Совет, от их имени издавались государственные декреты и постановления. Исполнительная власть осуществлялась различными коллегиями и отдельными должностными лицами. Высшей магистратурой была коллегия архонтов, она контролировала работу других коллегий, могла созывать Народное собрание. Город чеканит свою монету, устанавливает широкие торговые связи с островами Средиземноморья и городами материковой Греции. На ольвийской агоре купцы предлагали местным жителям разнообразные товары: ковры и ткани, ювелирные изделия, глиняные и стеклянные флаконы с ароматическими маслами, великолепную чернолаковую и расписную посуду, среди которой встречались удивительные образцы гончарного искусства. Сюжетами для росписи ваз служили бытовые сцены из жизни греков и фантастические приключения олимпийских богов и героев.

Экспозиция музея заповедника «Ольвия» 6

Высокого уровня достигла материальная и духовная культура ольвиополитов. античная традиция сохранялась в письменности и религиозной обрядности, календаре, а вот в одежде, некоторых деталях украшений проявлялось влияние местных скифских племен и римской культуры. Среди ремесел ведущее место занимали каменотесное, строительное, деревообрабатывающее, гончарное, бронзолитейное дело. Прежде чем обучаться ремеслу, сыновья свободных граждан получали начальное образование. В специальных школах дети из богатых семей изучали историю, философию, музыку и риторику. Жители Ольвии активно занимались спортом, устраивали состязания в беге, метании копья и диска, стрельбе из лука и рукопашном бою. В религиозной жизни особенно сохранялась связь с метрополией — милетом, ольвиополиты поклонялись Зевсу и аполлону, их храмы находились на теменосе в центре города. Горожане чтили богиню любви и красоты афродиту, покровителей торговли и ремесел Гермеса и Гефеста, богиню плодородия деметру, покровителя виноградарей диониса, хранительницу очага Кибелу. Среди ольвиополитов были свои поэты, музыканты, ученые. Письменные источники упоминают философов Биона Борисфенита, Сфера, историка Посидония. На мраморных плитах сохранились свидетельства существования в городе театра.

Ольвия. Участок «НГФ» 7

Стеклянная и краснолаковая посуда

Многолетние археологические исследования привели к накоплению огромного фонда уникальных предметов: монет, глиняных и мраморных статуэток, керамики, культовых предметов. Ольвийские находки украшают музеи Украины и России, отдельные коллекции попали в Лондон, Берлин, Париж. Великолепны ольвийские собрания Одесского археологичес кого музея и Эрмитажа в Петербурге. Небольшая, но достаточно интересная коллекция хранится в Николаевском областном краеведческом музее. Ежегодно заповедник «Ольвия» посещают сотни туристических групп из разных уголков Украины, ближнего и дальнего зарубежья, экскурсанты могут увидеть реконструкции фундаментов домов и храмов, побывать в древних погребальных сооружениях, посмотреть музей и открытую площадку — лапидарий — с многочисленными каменными изделиями. Гости «счастливого города» Ольвии увозят незабываемые впечатления от соприкосновения с удивительным миром древности. 8

Ольвия. Центральный алтарь

Ольвия. Участок «И» 9

«… По ночам готовился к лекциям, писал отчет о раскопках и научные работы… Однако теперь он меньше играл на рояле, реже посещал концерты и театры, хотя находил время читать произведения любимого им Робиндраната Тагора», — так вспоминала о последних месяцах жизни (весна – лето 1928 г.) известного археолога, историка античного искусства, замечательного педагога Бориса Владимировича Фармаковского его жена, Татьяна Ивановна. За плечами — годы кропотливого труда, поездки за границу, встречи с крупнейшими археологами Европы и многолетние раскопки Ольвии. В фондах Николаевского областного краеведческого музея хранятся фотографии, книги, документы ученого, характеризующие его жизненный путь и научную деятельность. Живо и талантливо написанные письма содержат интересную информацию о нем и его окружении, дают возможность воссоздать образ неутомимого, скромного труженика, доброго, умного человека. 12 февраля 1870 г. в семье Владимира Игнатьевича и Клавдии Арсеньевны Фармаковских родился первенец, мальчика назвали Борисом. Молодая семья жила в Вятке, отец был преподавателем истории и словесности в Вятской духовной семинарии и женской гимназии, мать занималась домашними делами, а в часы отдыха — музыкой и живописью, помогала мужу в его работе, сама писала статьи по народному образованию в России. В 1877 г. Владимир Игнатьевич получил назначение на должность инспектора народных училищ Симбирской губернии, и Фармаковские переехали в Симбирск, купили красивый деревянный дом на Старо-Казанской улице. При доме были большой двор и сад, где любили играть дети Фармаковских и дети директора народных училищ И. Н. Ульянова. Особенно подружились ровесники Борис Фармаковский и Володя 10

Ульянов, играли в разбойников и индейцев. На коре березы они писали друг другу зашифрованные послания тотемами, чтобы придать играм еще большую таинственность. В 1881 г. Фармаковские переехали в Оренбург, а через четыре года — на юг, в Одессу. В семье царила атмосфера взаимной любви и уважения. Вспоминая детские годы, сестра Бориса Владимировича, Маргарита, писала матери: «Чем дольше я живу, чем больК.А. Фармаковская ше вижу людей и их жизнь, и В.И. Фармаковский тем больше научилась ценить Вас, моих дорогих… как редко можно встретить родителей, которые оба согласно действуют на благо детей». В каждом из пятерых детей родители сумели подметить и развить их природные склонности. Маргарита и Виктория успешно изучали европейские языки, Мстислав прекрасно рисовал, стал художником, занимался проблемами реставрации и консервации музейных предметов. Владимир проявил математические способности, в 20‑е годы ХХ ст. переехал в Белград, возглавлял кафедру математики в местном университете. В 1887 г. после успешного окончания Ришельевской гимМаргарита, Мстислав, Борис и Виктория Фармаковские назии Борис поступил на исто11

Здание Новороссийского университета, г. Одесса, конец XIX в.

рико-филологический факультет Новороссийского университета (Одесса). Юноша изучал латынь и древнегреческий язык, посещал заседания Одесского филологического общества, мечтал побывать в Греции, познакомиться с древностями Афин, изучать классическую археологию. В то же время он серьезно занимался музыкой, брал уроки у известного пианиста, композитора и дирижера Антона Рубинштейна. Фармаковские устраивали домашние литературные и музыкальные вечера. На один из таких вечеров Борис пригласил девушку, которая пела в церковном хоре и удивляла слушателей чистотой и силой прекрасного голоса. Это была Антонина Нежданова, в будущем — знаменитая оперная певица. Борис стал ее первым аккомпаниатором, вместе они разучивали произведения Глинки, Даргомыжского, Гурилева, Варламова. Окружающие воспринимали Бориса и Антонину как жениха и невесту, но судьба распорядилась по-другому, расставшись, молодые люди сохранили дружеские отношения. В книге «Воспоминания» Народная артистка СССР Антони12

на Васильевна Нежданова писала: «Прошло много лет с тех пор, но я вспоминаю Бориса Владимировича с самым теплым чувством и благодарностью за прекрасное отношение, за любовь ко мне. Он давал серьезное направление моему духовному развитию». В 1890 г. студент Б. В. Фармаковский на собственные средства предпринял первую поездку в Грецию. Мир Древней Эллады завораживал, будил воображение. Юноша много работал в библиотеках и музеях. В письме Антонина Нежданова, к отцу читаем: «Работаю я, можг. Одесса, 1890-е годы но сказать, запоем, здешняя жара меня не останавливает, все удивляются, как я могу работать от 11 до 4 часов дня (в это время обыкновенно все здесь спят; даже музеи закрыты). С памятниками я ознакомился основательно…». В другом письме Борис сообщал: «Работу свою я продолжаю. Скоро уже кончу чтение самих надписей и тогда нужно будет приняться за чтение новых источников: Плиний, Тацит, Птоломей…». В двадцатилетнем возрасте будущий ученый не только свободно читал древнегреческие и латинские надписи, но и в подлиннике изучал труды древних авторов. Большое впечатление на него произвела благородная простота и изысканность форм, виртуозность росписей греческих ваз. Он считал, что воспринять античную вазу как целостное художественное произведение в замечательном единстве четкой стройной формы и искусно исполненной росписи можно только держа ее в руках. Хотелось понять мастерство древнего гончара от процесса подготовки глины, формовки, росписи до обжига готового изделия. Однажды Борису почудилось, что 13

Краснофигурный скифос. Аттика, V в. до н.э.

он на мгновение перенесся в маленький дворик гончарной мастерской и увидел выстроенные в ряд замечательные чернофигурные чаши, мастер готовит их к обжигу и обращается с молитвой к покровительнице ремесла богине Афине, прося ее оберегать печь:

«Внемли молитвам, Афина! Десницею печь охраняя, Дай, чтобы вышли на славу горшки, миски и чаши. Чтоб обожглись хорошенько и прибыли дали довольно».

В письме родителям юноша сообщал: «Афины город очаровательный, улицы замечательно чистые, тротуары из белого мрамора… За неделю я осмотрел Акрополь, театр Диониса, храм Тезея, храм Зевса Олимпийского, стадий…». После возвращения из Афин Борис Владимирович продолжил обучение в университете, особенно ему нравились занятия по истории искусства. Курс читал Алексей Андреевич Павловский, свои профессорские обязанности он понимал как беззаветное служение молодежи. В обращении отличался простотой, искренностью, умел пробудить живой интерес к изучаемому предмету. Чернофигурная амфора. Больше всего его огорчало, Аттика, VI в. до н.э. 14

если кто-то из студентов проявлял формальное отношение к занятиям. Б. В. Фармаковский на всю жизнь сохранил чувство глубокого уважения к своему любимому преподавателю и в своей будущей педагогической деятельности следовал его заветам. В 1892 г. Борис Владимирович окончил полный курс с дипломом первой степени и был оставлен при университете для подготовки магистерской работы. В 1893 г. его избрали членом-сотрудником Одесского А.А. Павловский (1856–1913) – историк искусства, профессор общества истории и древно- Новороссийского унверситета стей, игравшего огромную роль в изучении античных памятников юга страны. В XVI томе «Записок…» общества Б. В. Фармаковский опубликовал свою первую научную статью, в которой на основе анализа сюжетов росписей на керамических фрагментах ярко и увлекательно рассказал о жизни «золотой молодежи» Афин VI–V вв. до н. э., о повседневных заботах обитательниц гинекея — женской половины греческого дома. По ходатайству Новороссийского университета Министерство народного просвещения отправило будущего ученого в Афины в научную командировку. В Греции он жил с сентября 1893 г. по апрель 1896 г., там сложилась благоприятная обстановка для изучения памятников археологии и искусства. Немецкая археологическая экспедиция под руководством известного ученого В. Дёрпфельда вела раскопки в Афинах, между Пниксом и Ареопагом (холм, где в древности собирался совет старейшин). Борис Владимирович имел возможность систематически наблюдать 15

за ведением раскопок, изучать методику исследования таких памятников. Позднее он будет вспоминать об этой счастливой возможности получения практического опыта и применит его во время раскопок Ольвии. В Афинах приходилось не только заниматься любимым делом — изучением древностей, но и выполнять поручения русского посла К. Ону, бывать на дипломатических приемах. Это отнимало много времени и сил, но приходилось мириться. Да Борис Фармаковский. и общение в дипломатических круАфины, 1893 г. гах давало хорошую языковую практику. Иногда приходилось в один день говорить на четырех языках. Освоение современного греческого языка оказалось делом сложным и в то же время увлекательным. С удовольствием молодой ученый посещал лекции Вольтерса и Дёрпфельда, профессора Кембриджского университета Вальдштейна и руководителя Французской археологической школы Омолля. В письме брату Мстиславу Борис писал: «Многочисленное общество, которое я вижу, оставило на мне следы… Действительно проходишь здесь целую школу! …Интересы науки для меня всегда стояли и стоят выше интересов света». Новый, 1895‑й, год Борис Владимирович встретил в Афинах, на броненосце «Николай I». Состоялось знакомство с вице-адмиралом С. О. Макаровым. В письме к родителям читаем: «У нас новый адмирал — Макаров, человек веселый, очень умный и очаровательный. Он очень милостив со мной, пригласил обедать у него на судне, на обеде были греческие профессора и я; гремела музыка; после обеда адмирал изложил вкратце свои ученые труды (о Босфоре и его течениях, температуре 16

воды в Тихом океане) …Вообще Макаров образованный моряк… Отрадно, что у нас все-таки есть живые люди!». В посольстве доводилось встречаться с графом А. А. Мусиным-Пушкиным, от которого позднее будет зависеть судьба раскопок в Ольвии (территория древнего городища входила в земельные владения графа), о нем Фармаковский писал: «Очень любезен, но, кажется, недалек». В тихом уголке Афин, у подножья горы Ликабетт, в квартире Бориса Владимировича собирались коллеги — русские историки: П. Погодин, Я. Смирнов, М. Ростовцев, пили чай, обсуждали прочитанное, обменивались новыми книгами. «Здесь такое благорастворение воздухов, что действительно наслаждаешься природой и чувствуешь счастье жить в такой стране и таком климате!»

В гостях у Б.В. Фармаковского. Слева направо: Е.М. Придик, П.Д. Погодин (?), Я.И. Смирнов, М.И. Ростовцев, Б.В. Фармаковский, Афины, 1895 г.

В июне 1895 г. Фармаковский Б. В. приехал в Россию, погостил у родителей в Одессе, а затем уехал в Петербург к А. А. Павловскому, который вместе с другим преподавателем Новороссийского университета, Э. Р. Штерном, руководил его подготовкой к магистерскому экзамену. В Петербурге большую часть времени молодой исследователь посвятил Эрмитажу, коллекции которого поразили его своим разнообразием и богатством. Он восторгался памятниками искусства эпох средневековья и Возрождения, потому что впервые видел их 17

в подлинниках. Закончив дела в Петербурге, Борис Владимирович приехал в Одессу для сдачи экзаменов. Об уровне его знаний свидетельствует следующее: на экзамене по истории и теории искусства отвечал 3 часа, по археологии греческой и римской — 4 часа, письменный ответ на тему: «Отношение микенской культуры к поэмам Гомера» занял время от 10 часов утра до 8 часов вечера! После блестящей сдачи экзаменов Борис Владимирович смог полностью сосредоточиться на написании диссертации.

Улица Дерибасовская. Одесса, конец XIX в.

В апреле 1896 г. Б. В. Фармаковский получил предложение Императорской археологической комиссии руководить раскопками в Ольвии. Это приглашение стало признанием его научной зрелости. Члены комиссии понимали значение Ольвии в процессе греческой колонизации Причерноморья, учитывали они и степень ее изученности. В ХІХ веке изучение города ограничивалось, главным образом, визуальным обследованием городища, составлением то18

пографических планов и проведением эпизодических раскопок в случайных местах. П. И. Кеппен (1819 г.), И. М. Муравьев‑ Апостол (1820 г.), А. С. Уваров (1851 г.) оставили схематические планы городища, на которых нашли отражение и археологические объекты. Небольшие раскопки в 50–70‑е годы XIX ст. провели А. С. Уваров, Н. А. Аркас, И. Е. Забелин и В. Г. Тизенгаузен. В 1887 г. вышла монография В. В. Латышева «Исследования об истории и государственном строе города Ольвии», работа была основана на литературных, эпиграфических и отчасти нумизматических источниках. Необходимостью стало системное изучение ольвийского городища и некрополя, получение археологического материала. 27 апреля Борис сообщил родителям: «Раскопки будут обширные… Я теперь должен изучить архив комиссии по раскопкам в Ольвии, а также ученую литературу, посвященную этому городу. Дело очень интересное. Честь для меня большая». Написал он Э. Р. Штерну, который проводил исследования античного поселения на о. Березань и раскопки некрополя Ольвии, В. Н. Ястребову, проводившему в 1894 г. раскопки ольвийского некрополя. Заручившись их поддержкой в июне 1896 г., он приступил к полевым исследованиям. Из Ольвии археолог писал: «Только что пришел с работы пить чай (8 ч.), работы начинаются в 4 утра… После чаю опять иду копать, остаюсь на работах до 12 ч., затем обед и отдых до 14.30. Придешь после 12 обедать: надо писать полевой дневник работы, описывать найденные вещи, упаковывать их. В общем, труд весьма серьезный». Огорчала первая встреча с жи- Б.В. Фармаковский пишет полевой дневник. 1926 г. телями с. Парутино, для них граби19

тельские раскопки Ольвии были делом привычным и весьма доходным. Недоброжелательно встречал ученого и управляющий имением Мусиных-Пушкиных. Б. В. Фармаковский говорил: «Терплю во имя науки. Видеть Ольвию интересно и необходимо всякому археологу». Первые исследования проводились на небольшой территории — к западу от Заячьей балки, даже ограбленные погребения некрополя дали возможность установить типы могил, их устройство и в некоторых случаях датировку. В августе 1896 г. раскопки завершились, и ученый был отправлен Министерством народного просвещения в научную командировку изучать европейскую живопись, продолжать собирать материалы для диссертации. В течение года он работал в музеях и библиотеках Франции, Англии, Германии, Италии, изучил огромное количество вещественных памятников, литературных источников. В июле 1897 г. он возвратился в Россию, а в начале следующего года получил предложение занять место ученого секретаря в Русском археологическом институте в Константинополе. На этой должности он находился до марта 1901 г., много сделал для формирования библиотеки института, принимал участие в раскопках. 1 марта 1901 г. его утвердили штатным членом Императорской археологической комиссии и поручили продолжить раскопки в Ольвии. Работы начались 2 июля и велись до начала сентября. Необходимо было определить границы некрополя, продолжить раскопки вдоль улиц с. Парутино (работы велись Ю. А. Кулаковским в 1900 г.). Северная граница проходила вдоль Северной балки, рядом находился большой курган. Б. В. Фармаковскому рассказали, что разразившийся в Одесском уезде в 1899 г. голод увеличил кладоискательство в Парутино до чудовищных размеров. Власти, которые по закону не должны были допускать хищнических раскопок на общественных крестьянских 20

землях, не могли ничего сделать с голодною толпой. Хищение производилось и на землях Л. А. Мусиной-Пушкиной. Огромное количество находок шло в Николаев, где за бесценок скупалось перекупщиками для отправки за границу. Курган у Северной балки тоже был ограблен, найденный там мраморный жертвенный столик приобрел Одесский археологический музей. На боковой грани жертвенника надпись, в переводе она выглядит так: «Евресивий, сын Каллисфена, и Арета, дочь Папия, при жизни соорудили себе надгробный памятник в течение 17 дней». Б. В. Фармаковский исследовал этот курган. Под земляной насыпью обнаружили склеп, который состоял из двух помещений: невысокого узкого коридора и погребальной камеры квадратной формы. Стены, потолки, выведенные полусферическими сводами, и пол обоих помещений облицованы прямоугольными известняковыми плитами, плотно насухо пригнанными одна к другой. Датируется сооружение второй половиной II в. н. э. В 1902 г. Императорская археологическая комиссия получила разрешение А. А. Мусина-Пушкина на проведение систематических раскопок на городище. Б. В. Фармаковский решил искать точные границы древнего города, установить общее назначение отдельных его частей и направление магистралей. С севера и запада территория Ольвии ограничивалась балками, с востока — водами Бугского лимана. В северной части плато возвышался курган, который А. С. Уваров считал остатками храма Зевса, но Борис Владимирович предположил, что это погребальное сооружение первых веков нашей эры, аналогичное склепу Евресивия и Ареты. Раскапывали курган в 1902–1903 гг. Он имел высоту 14 метров, диаметр 37 м. Подошва его окружена невысокой каменной крепидой, которая не только украшала курган, но и имела практическое значение: не давала насыпи расплываться под действием осадков, а также несла культовую нагрузку — символизировала небесный 21

свод, связывала погребенного с небом. Сравнительно длинный отлогий земляной коридор — дромос — (ширина 1,75 м) вел с поверхности земли вниз, к входу в каменный склеп, состоящий из двух прямоугольных помещений одинаковой ширины (3 м). Внутренняя облицовка сложена насухо, лишь в отдельных местах применена известь. После совершения погребального обряда, вход наглухо закрывался, а дромос засыпали землей. Склеп был ограблен, но молодой ученый получил интереснейший Раскопки Зевсового кургана. материал по устройству антич1902-1903 гг. ных погребальных сооружений. В 1902 г. была опубликована фундаментальная работа Б. В. Фармаковского «Аттическая вазовая живопись и ее отношение к искусству монументальному в эпоху непосредственно после греко-персидских войн». Книга получила положительные отзывы специалистов, был оценен многолетний кропотливый труд. Работу представили на соискание ученой степени, и 2 ноября 1902 г. решением заседания кафедры Новороссийского университета Борис Владимирович Фармаковский получил степень магистра истории искусств. В целом 1902–1903 годы — период большого творческого подъема ученого. В 1903 г. в Ольвии, на склоне Заячьей балки, был заложен новый раскоп и открыта часть оборонительной стены IV в. до н. э. с хорошо сохранившимися основаниями из чередующихся слоев лёсса и золы с углем. В первые века нашей эры с наружной стороны стены пристроили боевую башню, раз22

деленную на три помещения, одно из них служило цистерной для хранения воды на случай осады города. При раскопках оборонительных стен нашли фрагменты двух мраморных женских статуй, большое количество керамики, монет, металлических изделий. В январе 1905 г. Бориса Владимировича пригласили на должность приват-доцента в Петербургский университет для чтения курса лекций по истории живописи, также он продолжал работать в археологической комиссии. Однако тревожные вести с театра действий русско-японской войны, революционные беспорядки, состояние всеобщей растерянности привели его в затянувшееся дурное расположение духа. Лишь музыка и ожидание новой встречи с любимой Ольвией заставляли бороться: «Пока у меня голова и руки, я буду противостоять обстоятельствам, как бы они плохи не были». Основной задачей нового полевого сезона стало открытие упоминаемых Геродотом и Дионом Хрисостомом оборонительных стен и башен Верхнего города, также необходимо было выяснить значение южного плато в жизни Ольвии и исследовать римскую цитадель. От стен цитадели сохранились лишь фундаменты, сложенные из плоских квадров местного известняка, между которыми заложены барабаны мраморных колонн. Недалеко от цитадели обнаружили казарму римского гарнизона, южнее раскрыли остатки храма Аполлона Простата, здесь же нашли мраморную плиту с посвятительной надписью этому богу от коллегии стратегов. В письме к родителям 4 августа 1905 г. Борис писал еще об одном открытии: «У меня очень хорошая, даже исключительная находка: великолепная совершенно целая статуя молодого Диониса-Вакха из мрамора, дивной сохранности. Затем на- Мраморная шли много надписей. Одна надпись на большой скульптура Дионисаплите, украшенной великолепным рельефным Вакха карнизом. Найден ряд зданий…». 23

Пифосы

Вместе с архитектором Покрышкиным Б. В. Фармаковский выполнил реконструкцию одного из зданий, раскопанных севернее Зевсова кургана. Дом принадлежал семье богатого ольвиополита. Вход в небольшой дворик находился с восточной, обращенной к лиману, стороны. По периметру двора располагались крытые галереи, за ними шли жилые и хозяйственные помещения. В одном помещении была большая цистерна для воды, в другом сохранились основания семи огромных бочекпифосов, их использовали для хранения зерна, соленой рыбы, других продуктов. Фасад дома, отделенного от улицы глухими стенами, был обращен ко двору, имел два этажа с главными парадными и жилыми комнатами. Главной особенностью внутреннего дворика ученый считал вымостку из цветной морской гальки на известковом растворе. Позднее его ученик, А. Н. Карасёв, высказал предположение, получившее поддержку у многих археологов, что подобный мозаичный пол возможен лишь в крытом парадном помещении дома. Но даже эта — первая, 24

ошибочная, реконструкция, появившаяся во многих изданиях, способствовала популяризации Ольвии как значительного античного центра на северном берегу Черного моря. После завершения раскопок в Ольвии ученый постоянно поддерживал контакты с поставленными им сторожами — жителями Парутино. Доброта Бориса Владимировича, его оптимизм, вера в человека способствовали установлению теплых отношений с местным населением, он всегда был в курсе дел, происходящих в Ольвии. Как член археологической комиссии, Фармаковский Б. В. помогал исследователям древностей Херсонской губернии. Сохранилось письмо от 6 марта 1903 г., в котором ученый консультирует члена-корреспондента Одесского общества истории и древностей, юриста, общественного деятеля г. Николаева С. И. Гайдученко по поводу проводимых им раскопок: «Вашу просьбу относительно открытого листа я исполнил. Вам решено выдать лист на 1903 г. При раскопках, пожалуйста, ведите самый полный дневник. Если даже вещей не будет, то очень важно знать устройство кургана и все детали совершенного в нем погребения». Помимо работ в Ольвии, Б. В. Фармаковский занимался педагогической деятельностью, он читал курс лекций по истории античного искусства в Петербургском университете, публичные лекции «Древнейшая культура Греции», «Античная жиПисьмо Б.В. Фармаковского вопись и скульптура», при- С.И. Гайдученко от 6 марта 1903 г. 25

нимал участие в работе первого международного конгресса по классической археологии (Афины, 1905 г.). В 1906–1908 гг. при раскопках в Ольвии все внимание ученого было сосредоточено на выявлении остатков древнегреческих оборонительных сооружений вдоль Северной балки в месте предполагаемого нахождения городских ворот. От стен и башен сохранилось небольшое количество нетронутых каменных плит нижнего ряда кладки, часть этих плит были угловыми. Это позволило реконструировать сложную систему устройства и обороны двух главных ворот Ольвии. От одних начиналась центральная улица города, вторые вели на юговосток и, вероятно, предназначались для грузовых перевозок. В 1908 г. был заложен новый, сравнительно небольшой, раскоп у второй поперечной балки. Он оказался сильно насыщенным строительными остатками классического и римского времени. В 1909 г. Б. В. Фармаковский переходит к изучению

Жилой дом. III-II вв. до н.э. Нижний город. Общий вид 26

Нижнего города и закладывает раскоп, который впоследствии стал самым крупным и глубоким раскопом Ольвийского городища (Нижний город Фармаковского). Удалось раскрыть дом ІІІІІ вв. до н. э. Главный фасад здания выходил на неширокую улицу с каменными кладками для отвода ливневых вод, дошли остатки входа в виде длинных сеней с небольшой комнатой раба-привратника. Через сени входили во двор, со всех сторон Ольвия Пританей. План 1-го окруженный портиками (сохрастроительного периода. нились нижние барабаны некоРаскопки 1909–1910 гг. торых колонн и четкие следы установки остальных). В одном из углов двора находился колодец с круглой каменной горловиной. Шахта колодца снабжалась водой источника, идущей по водопроводным каналам. В центре замощенного каменными плитами двора был установлен квадратный постамент, на котором в древности стоял бронзовый треножник. С трех сторон двора располагались помещения, одно из них имело мозаичную вымостку из разноцветной гальки. Замечательные находки привлекали внимание специалистов, приезжавших по приглашению Б. В. Фармаковского, посещали Ольвию и многочисленные экскурсии. 14 августа 1909 г. «Николаевская газета» писала: «В Ольвии найдены: великолепная терракотовая головка Афины-Паллады в шлеме, большая мраморная ваза римской эпохи, чернолаковый сосуд в виде сидящего тритона… Раскопки посетили нижние чины очаковской 27

крепостной артиллерии — 500 чел., генерал Потоцкий с семейством, приехал с Кавказа академик Я. И. Смирнов». В воскресенье 16 августа николаевское Общество любителей природы организовало поездку на катере «Ермак» в Парутино «с целью исследования флоры и знакомства с раскопками». С 1909 г. в работе ольвийской экспедиции принимал участие преподаватель истории Первой мужской гимназии г. Херсона Г. П. Крысин. Он заведовал всеми хозяйственными делами экспедиции, следил за сохранностью изученной территории, руководил небольшими работами на некрополе. В письме от 5 июля 1910 г. Георгий Петрович писал Борису Владимировичу: «В одной из могил найдены 3 пары золотых серег в виде замочков, 12 золотых миниатюрных бус, два целых граненых стеклянных лекифа, чернофигурная чаша таковая же ойнохоя (разновидность кувшина. — Авт.)». В 1910–1912 годах часть средств на раскопки давала богатая аристократка С. А. Половцева, она сама принимала участие в работах на некрополе.

Б.В. Фармаковский и гости. Ольвия, 1911 г. Фото из фондов Николаевского областного краеведческого музея (публикуется впервые) 28

Б.В. Фармаковский и участники экспедиции. Фото из фондов Николаевского областного краеведческого музея (публикуется впервые)

В 1913 году разбили новую площадь к северу от дома с алтарем, на которой ученый успел исследовать только напластования римского времени. Начавшаяся в 1914 г. Первая мировая война полностью изменила планы Императорской археологической комиссии относительно дальнейших работ в Ольвии. Финансирование в 1915 г. было столь незначительным, что удалось лишь провести небольшие раскопки некрополя на землях Мусиных-Пушкиных. На этом завершился первый этап стационарных исследований в Ольвии, был накоплен археологический материал, существенно обогативший музейные коллекции. В этот период окончательно складывается метод послойно-квадратного раскрытия античного городища; в первые годы раскопки велись большими площадями, но не разбивались на квадраты. Недостаточное количество научных сотрудников в экспедиции не позволяло дробить раскоп на малые участки. С 1909 г. на территории Нижнего города стали разбивать сетки квад29

Разметка квадратов

ратов, последовательное углубление в их пределах позволяло четко разграничивать культурные напластования различных периодов существования древнего города, более тщательно фиксировать строительные остатки и увязывать с ними вещественные находки. Методика полевых исследований, разработанная Б. В. Фармаковским, является классическим, общепринятым образцом при раскопках античных городищ и используется до настоящего времени. Б. В. Фармаковский всегда много сил отдавал общественной работе, участвовал в различных комиссиях: по созданию Русского института в Афинах, приобретению древних памятников искусства для Эрмитажа, созданию новых музеев. В 1914 г. Борис Владимирович получил приглашение графини П. С. Уваровой принять участие в праздновании юбилея Московского археологического общества. Любимым отдыхом от напряженного научного труда для него было посещение театров и концертов. О своих впечатлениях часто сообщал родителям: «Видел (балерину. — Авт.) 30

Заседание Московского археологического общества. Москва, 1914 г. Фото из фондов Николаевского областного краеведческого музея (публикуется впервые)

Павлову. Изумительный талант… Слушал А. Нежданову — великолепный голос… «Елисейские поля» Глюка — действительно райские звуки, полные блаженства». В течение всей жизни он стремился быть полезным людям, старался помочь всем, кто к нему обращался. Радость достижения более совершенного знания подавляла у него мелкое честолюбие, которое всегда склонно не признавать за собою никаких ошибок. Бурные события 1917 — начала 20‑х годов дарили надежду на существенные преобразования в стране. 5 апреля 1917 г. Борис

А.В. Нежданова в роли Джильды. Опера Дж. Верди «Ригаллето» 31

писал отцу: «Личные желания тонут в более важных пожеланиях родине и государству…». Ученый продолжал работать в археологической комиссии, писал статьи о находках из Ольвии. В 1918 г. была издана его книга «Художественный идеал демократических Афин», получившая хвалебные рецензии. Сотрудник редакции журнала «Гермес» Г. Гельд писал, что это первый очерк в области античного искусства, написанный действительно знатоком. Историк К. Тревер не скрывала своего восторга: «Эта книга излучает так много веры в Красоту и Доблесть, так много надежды на второй момент совершенства, что с каждым словом ее впитываешь в себя бодрость и жизнерадостность, пьешь из бездонного мирового источника». В соавторстве с Б. А. Тураевым и И. Н. Бороздиным Борис Владимирович опубликовал «Древний мир на юге России» — это хрестоматия по античной культуре Причерноморья, книга адресована массовому читателю. С 1919 г. Российская академия истории материальной культуры (РАИМК) ежегодно планировала раскопки в Ольвии, однако финансирование не открывали. В письмах к Г. П. Крысину и В. И. Гошкевичу (директор Херсонского городского музея древностей) Борис Владимирович просил позаботиться об Ольвии. Большую роль в деле охраны ольвийского городища и некрополя сыграл заведующий музейно-экскурсионной секцией Наробраза, а с 1923 г. — директор Николаевского историкоархеологического музея Ф. Т. Каминский. Он добился отмены решения Парутинского волревкома о наделении крестьян землей городища. В 1921 г. территория древнего города была национализирована, а 31 мая 1924 г. Ольвия стала историкоархеологическим заповедником. Летом того же года получили небольшие средства на возобновление раскопок. Борис Владимирович с радостью ехал в Парутино, но ему довелось увидеть печальную картину разрушения старых раскопов. Основные работы пришлось провести на некрополе. 32

28 июля 1925 г. Борис Владимирович сообщал Ф. Т. Каминскому: «Мне удалось достать небольшие средства на Ольвию. Начал все хлопоты. Буду в Киеве, Одессе, Николаеве». Далее он сообщает о составе экспедиции и приглашает Феодосия Тимофеевича принять участие в раскопках. Работы велись лишь в северо-восточной части Верхнего города. В дореволюционное время эта территория была закреплена за военноморским ведомством, поэтому археологические исследования там не проводились. Работами 1925 г. удалось подтвердить установленный еще в 1903 г. факт, что в римскую эпоху большая часть городища, прилегающая к оборонительным стенам, не была заселена ольвиополитами. 1 сентября 1925 г. члены ольвийской экспедиции посетили Николаевский историко-археологический музей. В книге отзывов ученый записал: «С большим интересом и пользой для себя осмотрел Николаевский музей, имеющий хотя и небольшую античную коллекцию, но заключающую ряд весьма ценных предметов…». В тот же день был составлен акт о передаче музею 732 новых ольвийских находок: целые и фрагментированные образцы керамики, украшения, монеты. На страницах местного журнала «Бурав» в статье «Наш археологический музей» корреспондент сообщал: «У нас замечательный музей, по ценности своих экспонатов — мирового значения. Николаев может гордиться своим маленьким «Эрмитажем», своей небольшой, но весьма и весьма значительной во всех смыслах археологической сокровищницей». Здесь же автор указывает на необходимость перемещения музея в новое, более просторное, здание для дальнейшего ежегодного пополнения его коллекций. 1926 год стал особенным в творческой и личной судьбе Б. В. Фармаковского. 17 февраля он сообщал Ф. Т. Каминскому о том, что едет в Харьков и Киев «читать доклады и лекции об Ольвии», благодарит за сведения об археологических находках близ Нико33

лаева и делится личной новостью: «Я вступил в брак со знакомой Вам Татьяной Ивановной, которая шлет Вам и Вашей супруге привет». Сколько тепла и нежности в этих строках. Пришла любовь… Она — умница, красавица, студентка Татьяна Бутакова, влюбленная в Ольвию и ее неутомимого исследователя. А у него в полевом дневнике — закладка со стихами: «О, как на склоне наших лет Нежней мы любим и суеверней… Сияй, сияй, прощальный свет Любви последней, зари вечерней! Полнеба обхватила тень, Лишь там, на западе, бродит сиянье, — Помедли, помедли, вечерний день, Продлись, продлись, очарованье. Пускай скудеет в жилах кровь, Но в сердце не скудеет нежность… О ты, последняя любовь! Ты и блаженство и безнадежность». Федор Тютчев. 1853 г.

Члены экспедиции на фоне кургана 34

26 января 1926 г. Феодосий Каминский поздравляет Бориса Владимировича и Татьяну Ивановну и сообщает об ольвийских новостях: «Восстановлено перекрытие в склепе Евресивия и Ареты». Пишет он и об археологической разведке вдоль левого берега Буга с целью обнаружения сельских поселений ольвийского государства. В 1926 г. задержка финансирования заставляла переносить сроки начала работы экспедиции. Борис Владимирович волновался, тем более, что в составе участников должен был быть профессор Гезе из Германского археологического института (Берлин). 15 июня Борис Владимирович писал Каминскому: «Многоуважаемый Феодосий Тимофеевич! Относительно ольвийского заповедника Вы намечаете границы правильно, я поправок не вношу. Я выполняю ряд разных формальностей, после чего экспедиция выедет в Ольвию…». Работы начались 18 июля и велись до 5 сентября. В составе экспедиции было 15 человек, умеющих руководить работами

Татьяна и Борис Фармаковские и члены экспедиции. Ольвия, 1926 г. Фото из фондов Николаевского областного краеведческого музея (публикуется впервые) 35

Письмо Т.И. Фармаковской Ф.Т. Каминскому. Фото из фондов Николаевского областного краеведческого музея (публикуется впервые) 36

на отдельных участках — это определило масштабность исследований. Заложили разведочные раскопы к западу и северу от Зевсова кургана, предприняли попытку найти упоминаемые Геродотом оборонительные сооружения V в. до н. э. К западу от кургана раскрыли главную городскую улицу, мощенную крупным круглым булыжником. Улица вела от северных ворот к агоре. Было исследовано несколько жилых домов, а затем работы велись по вскрытию захоронений в некрополе. Нашли уникальную площадку для кремации диаметром более 10 м, на ее территории обнаружили 90 амфор. По завершении работ более 3400 предметов пополнили ольвийскую коллекцию Николаевского историко-археологического музея. Газета «Красный Николаев» 13 января 1927 г. писала о значительном поступлении экспонатов в музей, среди них упоминались литейные формочки для изготовления украшений из серебра и золота, образцы рельефной керамики, терракотовые статуэтки. После завершения полевого сезона Б. В. Фармаковский участвовал в конференции, посвященной 100‑летию Керченского музея, и выступил с докладом об античной скульптуре из раскопок Пантикапея и Ольвии. Поздней осенью 1926 г. Борис Владимирович тяжело заболел, но достаточно быстро поправился и приступил к чтению лекций в университете. Студенты с большим интересом слушали его, записывали лекции, и даже издавали их за свой счет. Вспоминая этот период жизни ученого, его коллега С. Жебелев сказал: «Он не переставал учиться до последних дней своей жизни, никогда не поддавался чарам ученого самообольщения, когда начинаешь уверять других и себя в том, что все знаешь». В 1927 году планировалось продолжить работы в Ольвии. Перед началом раскопок Фармаковские по настоянию врачей отдыхали на Полтавщине. В письме от 26 июня Борис Владимирович писал Ф. Т. Каминскому о подготовке экспедиции, но новый приступ болезни не позволил поехать в Ольвию. 37

Созданный совет экспедиции продолжил исследования по ранее намеченному плану. 30 октября 1927 г. Татьяна Ивановна в письме Ф. Каминскому сообщала: «На днях получили присланные Вами описи, но не даю, вернее, не советую Борису Владимировичу просматривать их, боясь, что эта напряженная работа может его утомить. Мы живем в дачном местечке Левашево, много гуляем. Тут очень красиво и хорошо». Зима — весна 1928 г. прошли относительно спокойно, Борис Владимирович работал в ГАИМК, Эрмитаже, университете. Летом до начала раскопок в Ольвии Фармаковские жили под Ленинградом, в Парголове. В это время у Бориса Владимировича началось обострение болезни. Он тщательно скрывал свои боли, старался не беспокоить и не огорчать жену. На ее вопросы о самочувствии неизменно отвечал, что чувствует себя хорошо. Иногда Татьяна Ивановна замечала его тихие слезы, которые были красноречивее самых громких рыданий. В ночь с 28 на 29 июля Борис Владимирович умер. Похоронили его на Шуваловском кладбище в Ленинграде. Участница ольвийской экспедиции В. Штейн в те дни записала в своем дневнике: «Невозможно себе представить, что мы уже никогда не увидим этого замечательного человека, не услышим его ровного спокойного голоса…». В некрологе, опубликованном 5 августа 1928 г. в газете «Красный Николаев», Ф. Каминский написал, что лучшим памятником выдающемуся ученому будет дальнейшее археологическое изучение Ольвии. Ф. Т. Каминский стал формировать личный фонд Б. В. Фармаковского в собрании Николаевского историко-археологического музея. Из Одессы передали письма ученого Э. Р. Штерну, С. С. Дложевскому, М. Ф. Болтенко. Фотографии, книги, многочисленные оттиски статей подарила Т. И. Фармаковская. В конце ноября 1928 г. с разрешения Наркомата просвещения УССР музейному отделу «Ольвия» присвоили имя ее 38

Акт от 4 августа 1929 г. о передаче писем Б.В. Фармаковского Э.Р. фон Штерну в Николаевский историко-археологический музей

неутомимого исследователя. В экспозиции поместили большой фотопортрет Бориса Владимировича. Все материалы из раскопок Ольвии 1927–1930 годов также поступили в николаевский музей. В сентябре 1929 г. Ф. Т. Каминского обвинили в участии в национальном движении, осудили и выслали из Николаева. Уволили из музея и его помощника, участника ольвийской экспедиции с 1925 г. Л. С. Кузнецова. Необходимость дальнейшей систематизации находок из Ольвии заставила новое руководство музея пригласить из Ленинграда Т. И. Фармаковскую. Она жила в Николаеве в 1930–1931 годах, была научным сотрудником музея, занималась описанием и каталогизацией его ольвийской коллекции. В Ленинград Татьяна Ивановна вернулась с молодым мужем — художником Виктором Киреевым. В семье родилась дочь Елена, но дальнейшая совместная жизнь не сложилась. Фармаковская Т. не могла забыть Бориса Владимировича. 39

Торжественное заседание к 100-летию Б.В. Фармаковского. Николаев, 1970 г. Фото из фондов Николаевского областного краеведческого музея (публикуется впервые)

В течение многих лет она изучала материалы его личного архива, собирала воспоминания друзей, коллег, учеников. В 1970 г. по ее инициативе к 100‑летию со дня рождения ученого прошли научные конференции в Ленинграде, Кирове (г. Вятка), Николаеве. В 1988 г. киевское издательство «Наукова думка» опубликовало монографию Т. И. Фармаковской, в которой она проследила жизненный и творческий путь ученого, раскрыла многогранность его таланта. Когда первые экземпляры книги попали в библиотеки, учебные заведения, на полки книжных магазинов, Татьяна Ивановна сказала дочери: «Я рада, что сохранила и донесла людям память об этом незаурядном человеке. Можно спокойно уходить…». В конце декабря 1988 г. она умерла. Согласно завещанию, похоронена рядом с Б. В. Фармаковским. В 1989 г. Е. В. Киреева подарила Николаевскому краеведческому музею полевой бинокль ученого, его маленький гипсовый бюстик работы В. Штейн, документы и фотографии. Эти материалы были использованы на выставках, посвященных 120- и 130‑летию со дня рождения Б. В. Фармаковского. 40

Б.В. Фармаковский на фоне раскопа. Фото из фондов Николаевского областного краеведческого музея (публикуется впервые)

В 2000 г. в центре Верхнего города была установлена плита, найденная экспедицией Б.В. Фармаковского на месте предполагаемого храма Аполлона Простата. На табличке из черного мрамора высечена надпись: «Светлой памяти исследователей Ольвии и ее округи». Это дань памяти всем поколениям ученых, Ольвии себя посвятивших. 41

Б.В. Фармаковский на фоне крепиды Зевсова кургана. Фото из фондов Николаевского областного краеведческого музея (публикуется впервые)

Над лиманом на высоких склонах ветер играет степной травой. За холмами — остатки древних строений: кладки, вымостки, колодцы. Ольвия… 42

Использованные источники и литература 1. Блаватский В.Д. Б.В. Фармаковский – исследователь античного мира // КСИИМК. – 1948, вып. 22. 2. Болтенко М.Ф. Профессор Б.В. Фармаковский (1870-1928): Некролог // журнал «Східний світ», № 6 за 1928 р. 3. Жебелев С.А. Памяти Бориса Владимировича Фармаковского // СГАИМК, – 1929. 4. Каминский Ф.Т. Памяти Б.В. Фармаковского // газета «Красный Николаев», 5 августа 1928. 5. Карасёв А.Н. Б.В. Фармаковский и Ольвия // Художественная культура и археология античного мира. – М.: Наука, 1976. 6. Фармаковская Т.И. Борис Владимирович Фармаковский. – К., 1988. 7. Документы и материалы из личного фонда Б.В. Фармаковского в собрании Николаевского областного краеведческого музея.

Список сокращений КСИИМК – Краткие сообщения Института истории материальной культуры НОКМ –

Николаевский областной краеведческий музей

СГАИМК – Сообщение государственной Академии истории материальной культуры

Науково-популярне видання

Л е г е н д а р ні і м е н а

Гаркуша Наталія Михайлівна

Борис Владимирович Фармаковский (російською мовою)

* Коректор Наталя Кочеткова Комп’ютерна верстка Максим Романченко

Підп. до друку 20.12.2010 р. Формат 60×841/16. Папір офсет. Гарн. Octava. Друк офсет. Ум. друк. арк. 2.75. Наклад 400 прим. Зам. № 279.

Видавець і виготовлювач Гудим І. О. 54030, м. Миколаїв, вул. Адміральська, 20 Тел.: (0512) 37-37-18 (0512) 37-27-00 irina.gudym@gmail.com gydim.nikportal.net Свідоцтво суб’єкта видавничої справи МК № 3 від 14.05.02