Легендарные имена. Топоров by nikprint

Легендарные

имена

ИГОРЬ ТОПОРОВ

Адриан Топоров Воспоминания о деде

г. Николаев Издательство Ирины Гудым 2010

УДК 94 (47+57) "1891–1984" ББК 63.3 (2) 6-8 Т 58

Т 58

Топоров И.Г. Адриан Топоров. Воспоминания о деде: Очерк. — Николаев: Издательство Ирины Гудым, 2010. — 48 с.: илл.

В очерке рассказывается о знаменитом просветителе и писателе Адриане Топорове, прожившем долгую и насыщенную яркими событиями жизнь. На ее николаевский период пришлось 35 лет (1949–1984 гг.). В 2000-м году горожане, принявшие участие в опросе социологической службы ЦИОМ «Наваль-эксперт», назвали его имя в числе десяти наиболее великих николаевцев, живших в ХХ веке. Книга написана внуком А. Топорова — И. Топоровым и адресована учащейся молодежи, широкому кругу читателей.

УДК 94 (47+57) "1891–1984" ББК 63.3 (2) 6-8

Дорогие друзья! Конечно же, я надеюсь, что эта книжица будет интересна самым разным людям. Но в первую очередь обращаюсь все же к юным читателям. Многие из вас, уверен, мечтали (или мечтают сейчас) о космических далях, воображая себя покорителями Вселенной. Кое-кто, получив заслуженно высокую оценку за сочинение в школе, представляет себя в недалеком будущем известным писателем или журналистом. Иные изнуряют себя бесконечными гаммами, познавая безбрежный океан музыки. Есть наверняка и такие, кто посещает художественную школу, изучает усердно иностранные языки, безумно любит спектакли замечательных николаевских театров, некоторые сами учатся сценическому мастерству и так далее… Вы, конечно же, вправе задать мне вопрос: к чему это я? И что общего между названными мной достаточно полярными отраслями человеческой деятельности? Отвечаю вам так: все это различные грани необычайно яркой, долгой и насыщенной интереснейшими событиями жизни Адриана Митрофановича Топорова, известнейшего в недалеком прошлом просветителя, писателя и общественного деятеля. Очень обидно, что теперь принято гордиться исключительно земляками-политиками или эстрадными звездами, начинавшими когда-то на николаевских подмостках. Не называю их фамилий, так как они и без того у всех на устах. Но вспомнят ли большинство из этих людей лет эдак через 10 или 20? Дай-то Бог! А вот многим ли из вас знакомы имена основателя Харьковского университета В. Н. Каразина, изобретателей К. И. Константинова и В. В. Рюмина, автора знаменитого словаря русского языка В. И. Даля, доктора Д. С. Самойловича, первого историка нашего города Г. Н. Ге и других великих людей, чьи судьбы так или иначе связаны с городом святого Николая? Не уверен! 3

Бывая в школах и вузах Николаева, я лично убедился в том, что большинству не только учащихся, но даже преподавателей — увы! — абсолютно ничего не говорит и фамилия А. М. Топорова. Между тем прошло всего 25 лет со дня его смерти. Эту вопиющую несправедливость я и хотел бы устранить, поделившись с вами своими воспоминаниями об этом удивительном человеке.

Краткая биографическая справка о Топорове А. М. А. М. Топоров родился в 1891 году в селе Стойло и долгое время жил на территории современного Старооскольского района Белгородской области. Здесь же окончил Каплинскую второклассную учительскую церковноприходскую школу. Культурно-просветительная работа этого незаурядного человека началась еще до Октябрьской революции 1917 г. сначала в тогдашней Курской губернии, далее в г. Барнауле, а затем в небольшом алтайском селе Верх-Жилино. Здесь он стал одним из организаторов знаменитой сельскохозяйственной коммуны «Майское утро». В местной школе в течение почти 20 лет он учил грамоте не только детишек, но и их родителей, дедушек, бабушек. Адриан Митрофанович создал в этом глухом краю богатейшую библиотеку, народный театр, небольшой краеведческий музей, а также хор и оркестр, виртуозно исполнявшие сложные классические произведения. А еще — с первого дня создания коммуны — он организовал уникальные читки художественной литературы. Коммунары не только слушали произведения классиков и советских писателей, но и высказывали о каждой книге свои замечания, в которых скрывались зачастую глубокие мысли. Со временем накопленный материал вылился в книгу «Крестьяне о писателях». Аналога ей не было и до сих пор нет нигде в мире. Книга, вышедшая в 1930 году, сделала имя ее автора известным не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами (США, Австралия, Швейцария, Польша и т. д.). В дальнейшем она выдержала еще 4 издания. 4

Затем в жизни Адриана Митрофановича бывали и взлеты, и паденья. Он прошел через 6 исправительно-трудовых лагерей и 3 пересылочные тюрьмы печально знаменитого ГУЛАГа. Но не сломался и вновь занимался литературной и общественной деятельностью, писал оригинальные учебники в самых разных областях знаний: игра на скрипке, международный вспомогательный язык эсперанто, русский язык и литература. Он дружил и переписывался с А. Твардовским, М. Исаковским, С. Залыгиным, А. Новиковым-Прибоем, Б. Горбатовым, Е. Пермитиным и многими другими великими людьми. А понастоящему прославился в 1961 году, когда в космос полетел Г. С. Титов, родители которого были любимыми учениками А. М. Топорова в коммуне «Майское утро». Сам Герман Титов называл его своим «духовным дедом» и не раз навещал в городе корабелов. А. М. Топоров — автор книг «Я — учитель», «Однажды и на всю жизнь» (1980 г.), «Воспоминания» (1970 г.), «Мозаика» (1985 г.) и др. В Николаеве А. М. Топоров прожил 35 лет (с 1949 по 1984 годы) и похоронен в почетном секторе городского Мешково-Погореловского кладбища.

В масштабах нашего города, на мой взгляд, фигура А. М. Топорова просто гигантская. Судите сами по всего лишь одному факту. Мы с вами живем в удивительное время, которое находится на стыке не только веков, но и целых тысячелетий. Неслучайно при этом возрастает интерес к таким наукам, как астрология, футурология, социология… Не отстают и наши земляки. Так, в 2000 году ведущее социологическое агентство города ЦИОМ «Наваль-эксперт» задало ряд вопросов жителям Николаева. В частности, горожанам было предложено определить десятку наиболее великих николаевцев, живших в ХХ веке. При подведении итогов этого опроса были названы имена композитора и общественного деятеля Н. Н. Аркаса; ученого и изобретателя адмирала 5

С. О. Макарова, чье имя носит наша знаменитая «корабелка»; поэта Марка Лисянского, автора гимна столицы нашего северного соседа — города Москвы; Инги Бабаковой, великой легкоатлетки, выигравшей за свою спортивную карьеру все, что только возможно; художника Андрея Антонюка, чьи картины находятся в самых знаменитых галереях мира… В этом почетнейшем списке оказался и Адриан Топоров.

Каким я вижу спустя годы фигуру А. М. Топорова и его роль в нашей культуре? Рождается следующая ассоциация. Нам хорошо знакомо имя одного из самых знаменитых деятелей средневековой эпохи Возрождения — Леонардо да Винчи. Тем более, что интерес к нему недавно был значительно подогрет благодаря свехпопулярным книге и фильму «Код да Винчи». Леонардо был человеком, обладавшим огромным количеством талантов — великий художник (живописец, скульптор, архитектор), учёный (анатом, математик, физик, естествоиспытатель), яркий представитель типа «универсального человека» — идеала итальянского Ренессанса. Может, прозвучит и нескромно. Но для меня Адриан Топоров — тоже немножечко Леонардо! Судите сами о его талантах: учитель, писатель, музыкант, музыковед, театральный режиссер, чтец, оратор, журналист, эсперантист, библиофил и книговед, общественный деятель и т. д. В двенадцатитомное издание «Истории СССР» (т. УШ, стр. 353, изд-во «Наука», 1967 г.) А. М. Топоров вошел как селькор *. В 1924 г. таковых насчитывалось в стране 57 тысяч человек, в 1925 г. — 190 тысяч. Это примерно население целого города, равного, скажем, Ивано-Франковску или Черновцам. А выделенным авторами знаменитого издания оказался лишь один — А. М. Топоров. *

Селькор — сельский корреспондент, передовой деятель социалистической деревни, активно участвующий, как корреспондент, в советской печати (Толковый словарь русского языка Ушакова). — И. Топоров.

В «Краткой литературной энциклопедии» (т. 7, стр. 579, издво «Советская энциклопедия», 1972 г.) А. Топоров отмечен как писатель, публицист и педагог. И статья о нем располагается там на одной странице со статьей о гениальном Льве Толстом. Кто-то скажет, что это просто из-за начальной буквы «Т» в фамилиях писателей — по прихоти алфавита. Да и статья там совсем коротенькая. Таковым посоветую посмотреть старый художественный фильм «Доживем до понедельника» Ст. Ростоцкого — его довольно часто повторяют по различным телеканалам. Он о школьниках-старшеклассниках. И когда учитель, которого сыграл великий киноартист Вячеслав Тихонов, на уроке истории рассказывает о хорошо известном и нам лейтенанте Петре Шмидте, он произносит такие слова: «Одиннадцать строк в учебнике. Мало?! Но ведь от большинства людей после смерти остается только тире между двумя датами!». Скажу еще и то, что не раз слышал об А. М. Топорове от его знакомых и друзей: это же наш николаевский Солженицын! Эти люди крепко и навсегда связали имя скромного, на первый взгляд, педагога и писателя с именем всемирно известного литератора и лауреата Нобелевской премии отнюдь не случайно. И при этом имелся в виду не столько несомненный литературный дар А. М. Топорова, сколько определенные черты его характера (смелость, убежденность, принципиальность) и годы, проведенные им в тюрьмах и лагерях в период сталинских репрессий середины ХХ века.

«Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты» – гласит известная всем поговорка. Среди людей, знавших А. М. Топорова или друживших с ним — знаменитые писатели А. Горький, К. Чуковский, В. Вересаев, С. Залыгин, А. Твардовский, М. Исаковский, А. Новиков‑Прибой, Е. Пермитин, второй космонавт планеты Г. Титов и др. Высоко отзывался о его творчестве великий украинский педагог В. Сухомлинский, именем которого назван наш Николаевский государственный университет. Покойный губернатор Алтайского края, 7

популярный в прошлом артист Михаил Евдокимов заявил когда-то, что его малая родина — Алтай — прославлена четырьмя именами: Н. Рерих, В. Шукшин, Г. Титов и Адриан Топоров. Он и погиб в автокатастрофе, когда ехал на своем автомобиле к памятному знаку, установленному в поле неподалеку от г. Барнаула в честь А. М. Топорова и сибирских коммунаров. Архивные материалы или экспонаты, связанные с творчеством и жизнью А. М. Топорова имеются в Институте мировой литературы Российской академии наук, в питерском Пушкинском доме (Институт русской литературы АН России), в государственных архивах гг. Барнаула, Белгорода, Старого Оскола, Новосибирска, Ставрополя, а также в музеях Барнаула, алтайской Косихи, Очера Пермского края, Белгорода, Старого Оскола, Тулы и т. д. Естественно, есть они и в городе корабелов. В Государственном архиве нашей области в личном фонде А. М. Топорова насчитывается почти 500 толстенных дел, немало экспонатов хранится и в запасниках Николаевского краеведческого музея. А. М. Топорову посвящали свои книги разные авторы. Есть и книги, написанные о самом Адриане Митрофановиче. О нем снимались документальные фильмы: «Незримый пассажир» (в Украине в начале 60‑х годов прошлого века), «Майское утро» — (в Москве в конце 80‑х). Автор второго из них — Ролан Сергиенко, прославленный украинский кинодокументалист, ученик великого А. Довженко и создатель фильма «Колокола Чернобыля». Несколько передач, посвященных А. М. Топорову, были в последние годы подготовлены на телестудиях гг. Николаева, Белгорода и Старого Оскола. В честь А. М. Топорова названа улица в районном центре Косиха Алтайского края, где прошла значительная часть его жизни. А недавно появились и памятные доски: в Барнауле — в 2003 году и у нас в Николаеве — в 2009 году. В открытии николаевской мемориальной доски на ул. Адмирала Макарова, 8, принимал активное участие еще один наш земляк — литератор В. Н. Ганичев, глава Союза писателей России и автор великолепных книг о флотоводце Ф. Ушакове. 8

И все-таки Адриан Топоров — это прежде всего УЧИТЕЛЬ с большой буквы. Иначе не полетел бы, скорее всего, в свой знаменитый полет космонавт-2 Герман Титов, а книги писателя Адриана Топорова утонули бы в безбрежном океане литературных трудов других авторов. Со слов самого А. М. Топорова, девизом всей его учительской работы было: «КТО ИЩЕТ — ТОТ ВСЕГДА НАЙДЕТ». И он искал и искал... К примеру, в 20‑х годах по всей молодой Советской стране гремел «американский» метод обучения детей речи, т. е. целыми словами. Кто не был согласен с ним, автоматически попадал в разряд врагов страны и контрреволюционеров. А краски тогда были всего две: белая и черная. Казалось бы — промолчи и делай по-своему, а еще лучше — делай, как все. Не таков был А. М. Топоров. Он усовершенствовал предыдущий «звуковой» метод, существовавший еще в царской России, и его правильность до хрипоты отстаивал на различных учительских конференциях, называя «американку» не иначе как шарлатанством. Свою правоту он доказал — районная комиссия с изумлением обнаружила, что дети у Адриана Митрофановича учатся читать намного быстрее и делают это на порядок лучше. Зато сам он на много лет вперед получил ярлык «КР», что как раз и означало «контрреволюционер». А. М. Топоров так писал о своем учительском кредо: «А в школе «Майского утра» * — благодать! Но плохо было только то, что на одного меня навалили все классы… Но, несмотря на перегрузку, я не горевал, пользуясь удобствами,  *

«Майское утро» — сельскохозяйственная коммуна, созданная в России, на Алтае, в 20‑е годы прошлого века. Крестьяне, вошедшие в нее, отказались от собственного домашнего хозяйства, сдав туда все орудия труда и скот. Она была немногочисленна и очень компактна по размерам. Первое, что сделали в коммуне, — построили собственную школу, в которой долгое время единственным учителем был один из организаторов коммуны А. М. Топоров. — И. Топоров.

облегчавшими работу: все ученики дома, всегда вот тут. Я мог начинать и кончать занятия, когда мне вздумалось. Любой кусок времени не пропадал. Допустим, я был на районном съезде. Вернулся. До вечера — еще час, полтора. Бью в гонг — и ребята в школе. Я занимаюсь… В деревне этого не сделал бы. Мои ученики правильно и вовремя питались, спали, гуляли, играли, готовили уроки. Не теряли времени на долговременные походы в школу и обратно… Коммуна купила детскую библиотеку, выписывала периодические издания для всех школьных возрастов, оплачивала все учебные расходы и дальние экскурсии школьников. Вся жизнь коммунаров текла в атмосфере честного труда, взаимного уважения членов коммуны и неослабного стремления их к культуре. Несомненно, эта атмосфера благотворно отражалась на ходе и характере учебно-воспитательного процесса в школе. И я, и все мои питомцы участвовали в общественно полезном труде. Каждому школьнику врач назначал вид труда по силе, здоровью и желанию. Теоретическая учеба ребят связывалась с трудом, играми и физкультурой. ТРУД БЫЛ ОСНОВОЙ УЧЕБЫ И ВОСПИТАНИЯ. Иначе не могло и быть. А когда коммунарскую школу реорганизовали в школу крестьянской молодежи (ШКМ), ребятам выделили особое многоотраслевое сельское хозяйство с подсобными мастерскими. Школьники сами управляли этим хозяйством. Разумеется, под руководством учителей (их было уже трое), родителей и агрономов… …Преподавание основ наук, соединенное с постоянным воспитывающим (а не батрацким!) трудом, просто и естественно приучало молодежь к порядку, аккуратности и исполнительности. И для меня, и для взрослых коммунаров в то время показалось бы чрезвычайным происшествием нарушение школьниками учебной или трудовой дисциплины. За двенадцать лет моей работы в коммуне я не знал ни одного случая нарушения этой дисциплины моими воспитанниками… Ребятам некогда было озоровать, хулиганить и лениться. Они свято блюли правила поведения школьников… 10

…С первых месяцев существования «Майского утра» мои ученики вели многостороннюю краеведческую работу, которая очень нравилась и им, и взрослым. Экспонаты нашего музея полно отражали природу, историю, труд, культуру и быт коммуны. Дети записали и сотни образцов словесного и музыкального фольклора. Ученые-криминалисты уверяют, что наименьшее количество уголовных преступлений совершают люди из мира искусств. Мне кажется, что этот факт — могучий аргумент за то, что искусства воспитывают человека не только эстетически, но и этически. И это вполне понятно. Творцы искусства пребывают во власти возвышенных, благородных, гуманных мыслей и чувств, которые становятся их второй природой. Величайшее значение я придавал всемерному внедрению элементов искусств среди юношества. Школа без искусств — мертвый дом. Это мое credo. Мои ученики рисовали, лепили, моделировали, делали аппликации, изучали ноты, пели в хоре, в дуэтах, трио, соло; играли на разных струнных музыкальных инструментах (в их числе — и на скрипках *); вышивали, инсценировали рассказы, декламировали поодиночке и коллективно, ставили спектакли дома и в соседних школах, выступали с публичными докладами, устраивали конкурсы на лучшего чтеца и декламатора, литературные суды и споры, читки художественных произведений и критику их; выпускали школьные стенгазеты и журналы. Без хора, оркестра и театра «майских» школьников не проходило ни одно торжество в селах Верх-Жилинское и Косиха. А в марте 1931 года струнный оркестр нашей школы, как единственный тогда во всех колхозах Сибири, был приглашен в Новосибирск — на съезд колхозников. Он выступал в концерте наряду с оперными артистами. Это ли не высокая честь для школьников?! Рисовали ребята карандашами, акварелью, маслом. Глиняные скульптурки, для прочности, обжигали в домашних печах. *

В это трудно поверить, но в скромной сельской алтайской школе было в 20‑е годы прошлого века более 50‑ти прекрасных циммермановских скрипок. — И. Топоров.

Я и сам охотно лепил в классе вместе с учениками. Это подзадоривало их. Лепке учил школьников и долго гостивший у меня в 1929 году скульптор С. Р. Надольский — автор знаменитого памятника «Героям 1812 года», поставленного в Кутузовском сквере города Смоленска… Я старался воспитывать музыкальные вкусы «чалдонов» на поэтичных, трогательных русских, украинских народных песнях. Наряду с ними вводил в программы хора и оркестра произведения композиторов‑классиков, отечественных и зарубежных…». По свидетельству ученика Адриана Митрофановича С. П. Титова, он был «следопытом детских душ», постоянно искал, «на что может отозваться детская душа», и «ради этого делал все возможное», а Г. Блинов, знавший Топорова в двад цатых годах, так о нем написал: «Он в каждом человеке искал искорки таланта». Нельзя сказать, однако, что учитель А. Топоров все тогда делал образцово, не совершал ошибок, не придерживался подчас неверных, опрокинутых жизнью взглядов, не действовал прямолинейно и категорично. Так, однажды он написал полемическую статью, в которой доказывал, что пора бы заменить школьные учебники школьной газетой *. Словом, он был сыном своего времени, случалось, и сплеча рубил, и был излишне самонадеян, скор на выводы, но в главном он оставался убежденным просветителем, народным учителем; у него и тогда было, и сегодня есть чему поучиться. Неслучайно в наши дни во многих педагогических учебных заведениях Украины и России изучается методика учительской деятельности А. М. Топорова, его труды, а его имя нередко упоминается в одном ряду с именами К. Ушинского, А. Макаренко и В. Сухомлинского.

«Просвещение Сибири», 1930, № 1, с. 98–102.

Вершин в самых разных сферах человеческой деятельности А. М. Топоров добился, будучи выходцем из беднейших слоев общества. И это — принципиальный в наши дни момент, ибо многие ребята, родившиеся в небогатых семьях, зачастую заранее ставят крест на своих юношеских мечтах и амбициях. Они говорят при этом, что в жизни им никогда не удастся добиться ничего путного, ибо у родителей нет денег на их дальнейшее образование, компьютер, книги, оплату Интернета и т. д. И для таких ребят весьма поучительным будет мой рассказ о детстве писателя. А. М. Топоров — выходец из крестьян-бедняков Курской губернии *. На одну комнатушку с земляным полом — 15 душ. Зимой к ее обитателям добавлялись ягнята, утята, цыплята и т. д. Уже 8-ми лет от роду Адрияша (так звали его в семье) плел лапти. В 9 лет он начал работать в поле. Учился в церковноприходской школе села Бродок, в 6 верстах от дома, а в 13 лет пешком (вопреки воле отца и дяди) ушел из дома в более отдаленное село Каплино, где и окончил местную учительскую школу. Сам А. М. Топоров так писал об этом периоде своей жизни: «Мечтал ли я тогда об учительском поприще? Вряд ли. Тянуло ли меня к знаниям? Пожалуй, и этого нельзя сказать. Любознательность, конечно, была, но наставники наши делали все, чтобы убить ее на корню. «Светских» книг мы почти не читали, о газетах и журналах понятия не имели. Нас не учили думать, а учили верить, воображение преследовалось, поощрялась только память. Даже арифметические правила надо было запоминать без рассуждений, как молитву…».

Откуда же тогда взялись у А. М. Топорова его поистине энциклопедические знания? Приведу слова замечательного писателя Ю. Олеши, автора «Трех толстяков»: «Блажен, кто, начиная мыслить, охранен наставником». Таким человеком для А. М. Топорова оказал*

В 1953 г. территория Старооскольского района вошла в состав Белгородской области (Россия).

ся Леонид Петрович Ешин. Они познакомились в 1910 году в Старом Лещине тогдашней Курской губернии. Главной ценностью небогатой дворянской семьи Ешиных была старинная фамильная библиотека — тысячи томов художественной и научной литературы. Отец Л. П. Ешина — майор русской армии, боевой товарищ писателя Льва Толстого по Крымской войне, состоявший с ним в переписке. Сам Леонид Петрович был эрудитом. Он хорошо знал В. Короленко, Н. Михайловского, П. Лаврова и многих других знаменитых литераторов. Будучи юристом, блистал красноречием, изумительно декламировал, играл на сцене, пел, танцевал, писал картины акварелью и маслом. В этой семье было принято читать книги вслух и затем обсуждать их. Вот что писал А. М. Топоров: «Есть семьи, которые притягивают к себе окружающих… Приняли они и меня, как родного, и я увидел, какая чистая может быть жизнь, какие бывают споры без ругани и веселье без водки. ...Только в этой семье я понял, для чего на свете писались и пишутся книги. Здесь начали меня по-настоящему просвещать, очищая мою голову от того мусора, которым набили ее две церковно-приходские школы… Книги, беседы, чтения, игры, вся атмосфера этого дома сослужили мне в будущем великую службу. Я ведь и сам учил впоследствии не только детей, но и взрослых, тоже читал книги вслух, тоже ставил с крестьянами спектакли. Издавался у Ешиных и рукописный, иллюстрированный журнал «Мозаика»… Стал корреспондентом «Мозаики» и я, пробуя свои силы в стихах и прозе… Заботясь о моем дальнейшем образовании, Леонид Петрович говорил: «Ты бедняк. Средств у тебя нет для продолжения учебы в гимназии, реальном или городском училище, ...в духовные семинарии путь тебе тоже закрыт. Да и возраст не тот. Остается для тебя один путь: самообразование…». И Адриан Топоров учился всю жизнь, а жизнь, в свою очередь, учила его. Приведем очередную выдержку из его воспоминаний: «Мы иногда недооцениваем возможностей самообразования, хотя всякое образование прежде всего «само», ибо научить человека ничему нельзя, он может только научиться, научить себя. Никто не гнал меня, надо мною не висели оценки, зачеты, экзамены, а мне трудно даже перечислить труды ученых и мыслите14

лей, которые не просто прочитал я, но проштудировал самым добросовестным образом. Среди них были сочинения Дарвина, Тимирязева, Моргана, Костомарова, Ключевского, Мечникова, Пирогова, Сеченова, Спенсера, Бокля, Плеханова, Михайловского, Лаврова, Бебеля, Песталоцци, Ушинского, Локка, Руссо, Коменского… и, разумеется, книги Белинского, Герцена, Чернышевского, Добролюбова, Писарева и десятки иных. О художественных произведениях уже и не говорю: я «проглотил» их без счета!.. Учитель — это отчасти артист, по самому роду профессии он оратор и должен правильно, живо, красиво говорить и читать… И я, сколько позволяли силы и способности, начал учиться ораторскому искусству. Добыл книгу «Школа чтеца», изучал сборники речей знаменитых адвокатов и политических деятелей — Кони, Плевако, Жореса, Линкольна… Сам себе давал уроки выразительного чтения, запираясь часами в своей комнате…». Л. П. Ешин и уговорил А. М. Топорова на переезд из Центральной России в Сибирь, что круто изменило его судьбу. Он же ввел его в интеллигентские круги г. Барнаула, одного из крупных культурных центров Сибири, пристрастил его к литературе, журналистике, театру и музыке… Был в жизни Адриана Митрофановича и второй замечательный человек — священник Иннокентий Серышев. С ним А. Топоров познакомился уже в глухом алтайском селе Верх-Жилино, куда он вызвался по собственному почину ехать из Барнаула, чтобы «сеять разумное, доброе, вечное». Оригинал был этот батюшка. На воротах, заборах, наличниках его дома и даже на церковной стене, на березах и соснах висели странного вида плакаты, призывающие изучать «международный вспомогательный язык эсперанто, самый легкий язык мира, дружбы и братства народов». В молодости он окончил реальное училище и Томский политехнический институт. Владел шестью языками, играл на фортепиано, пел, запоем читал. Его дом был поистине музеем: на полках, в шкафах, на этажерках лежали археологические, ботанические, энтомологические, минералогические коллекции. Богатейшая библиотека содержала и дары эсперантистов со всего мира. Батюшка писал статьи в петербургские журналы о вреде пьянства. 15

А. М. Топоров, фото А. А. Кремко, 70‑ые годы 16

И. Г. Топоров, внук А. М. Топорова, и Н. Д. Солженицына, вдова писателя А. И. Солженицына, Москва, 2009 г., фото Ал. Селезнева (г. Москва)

А. М. Топоров и космонавт-2 Г. С. Титов, Николаев, 1963 г. 17

А. М. Топоров и его жена, М. И. Топорова, Николаев, 60‑ые гг.

А. М. Топоров с внуками Игорем и Стеллой, Пермь, 1964 г. 18

А. М. Топоров, 70‑ые гг.

В. Н. Ганичев, глава Союза писателей России, на открытии мемориальной доски в честь А. М. Топорова, г. Николаев, 2009 г. 19

Г. С. Титов в гостях у А. М. Топорова во дворе дома на ул. Адмирала Макарова, 8, 1963 г.

И. Г. Топоров, внук А. М. Топорова, выступает перед учениками шк. № 22, г. Николаев, 2006 г. 20

И. Г. Топоров, внук А. М. Топорова, на улице А. М. Топорова в райцентре Косиха, Алтайский край, Россия, 2008 г.

Правнучки А. Топорова — Юлия, Ася, Елена 21

Маруся-гимназистка, будущая жена А. М. Топорова —   М. И. Топорова, г. Барнаул, 1910 г. 22

Музыкальный вечер в квартире учителя коммуны «Майское утро» А. М. Топорова, рис. С. П. Титова, его ученика и отца космонавта-2 Г. С. Титова, 60‑ые гг.

Семья А. М. Топорова, Алтай, 20‑ые гг. 23

Герман Топоров, сын А. М. Топорова, фронтовик, автор повести об отце «О чем рассказал архив», Москва, 1942 г. 24

Г. С. Титов, портрет с дарственной надписью А. М. Топорову, 1961 г.

Обложка 1‑го издания книги А. М. Топорова «Крестьяне о писателях», 1930 г.

Свидетельство об окончании А. Топоровым Каплинской второклассной учительской школы, 1908 г. 25

А. М. Топоров с отцом и сыном Титовыми, с дарственной надписью С. П. Титова, Москва, 1961 г. 26

Герман Топоров, сын А. М. Топорова, фронтовик, автор повести об отце «О чем рассказал архив», г. Николаев, 1977 г.

А. М. Топоров, поэт Эмиль Январев и телевизионный диктор Валерия Иваненко, г. Николаев, 70‑ые гг. 27

А. М. Топоров и николаевский писатель М. Божаткин, г. Николаев, 70‑ые гг.

А. М. Топоров с друзьями в ожидании новостей о космическом полете Г. С. Титова, 1961 г. 28

А. М. Топоров выступает перед молодежью в областной библиотеке им. А. Гмырева, г. Николаев, 1979 г.

А. М. Топоров, встреча с молодежью, г. Николаев, 1961 г. 29

Словом, был труженик, трезвенник, одареннейший человек. Он способствовал продолжению самообразования А. М. Топорова, пристрастил его к изучению эсперанто. И тот мог, сидя в захолустном селе, переписываться с людьми со всей планеты. Был даже принят в члены международной организации эсперантистов с центром в Женеве. Судьба забросила И. Н. Серышева после Октября 1917 года в Японию и дальше — в Австралию, откуда он написал А. Топорову уже в 1961 году (после полета Г. Титова) письмо на языке эсперанто. Они переписывались дальше, до самой смерти И. Н. Серышева. Труды этого замечательного человека хранятся сегодня в Российской национальной библиотеке в Москве и в Колумбийском университете Нью-Йорка. Чего там только нет! Ведь он объездил всю Европу, всю Азию, говорил речи в лондонском Гайд-парке, был рикшей в Пекине, уличным торговцем в Токио, обошел с посохом всю Австралию. Есть в его книгах и главы о старом знакомце — А. М. Топорове. Добавим ко всему, сказанному выше, что, безусловно, А. М. Топоров никогда бы не состоялся как личность без таких качеств его характера, как природное трудолюбие, фанатическая увлеченность своим делом и стремление отдать всего себя людям. Так, в 1919 г. А. Топоров отказался ехать в Москву учиться в знаменитом в те годы Институте красной профессуры. Не захотел оставить своих юных и взрослых учеников‑коммунаров, впоследствии принесших всесоюзную славу своему учителю. О работоспособности же Адриана Митрофановича можно складывать легенды, поскольку он работал по 14 часов в день и больше — до самой смерти, без единого выходного дня, чему я не раз бывал непосредственным свидетелем. Таким образом, у А. М. Топорова набралось целых 85 лет трудового стажа (помните, что в 8 лет он уже плел лапти), 76 лет учительского стажа (ведь настоящий учитель никогда, по большому счету, не выходит на пенсию!) и 72 года журналистского стажа *. *

В 1910 г. в одной из газет Курской губернии появилась первая топоровская статья о священнослужителе, незаконно забравшем надел церковной земли у дьячка, а всего он печатался в 72 изданиях — в СССР и за рубежом.

Сложно добиться в жизни чего-либо стоящего, не имея крепкого тыла за спиной. Жена А. М. Топорова — Мария Игнатьевна — была родом из богатой купеческой барнаульской семьи. Обладая приятной внешностью и будучи замечательной хозяйкой, она могла рассчитывать на прекрасную партию, но влюбилась в бедняка-учителя и уехала за ним в алтайскую глушь, не закончив обучения в гимназии. Несмотря на отчаянные протесты родителей. Позже они, конечно же, помирились. Но вскоре Мария осталась без родных. Те из них, кто не сгорел в огне бесконечных революций и войн того времени, были сосланы в период сталинских репрессий на Соловецкие острова и умерли в ссылке или еще раньше — по дороге туда. Только одна она, наверное, с двумя малышами на руках могла выдержать такого мужа, как Адриан Митрофанович. Ведь он работал даже не в 2, а в 3 и 4 смены, без выходных, без отпусков (причем получая зарплату максимум за одну). И была она ему при этом не только женой, матерью его сыновей, хозяйкой, но и личным литературным секретарем, помощницей в коммунарских и других делах. Вот что об этом писал сам А. М. Топоров: «Моя жена научила коммунарок шить на машинке, вышивать по художественным рисункам, делать аппликации, выращивать цветы в комнатах и палисадниках, готовить вкусные блюда и кондитерские изделия, правильно ухаживать за новорожденными… …Разруха, причиненная войнами и колчаковщиной, привела к тому, что по народу пошли и разные болезни, укоренилась чесотка. Косихинская больница не имела лекарств. Иван Алексеевич Носов и моя жена, руководствуясь лечебником доктора Рахманова, сами варили в котле противочесоточную мазь из смеси сала, серы и дегтя. Мазали ею больных». Кроме того, она прекрасно рисовала, зачастую вела эти уроки в школе. В семье Топоровых и сейчас есть рисунок «Березки», выполненный рукой С. П. Титова, отца космонавта, уже в 60‑ые годы прошлого столетия. Послав рисунок супругам Топоровым, он сопроводил его письмом. Из него получалось, что в коммуне мальчонка Степан не выполнил по каким-то 31

причинам задания Марии Игнатьевны — нарисовать березку. Но, будучи благодарен ей за уроки живописи, прислал невыполненный урок 40 лет спустя… После войны между Адрианом и Марией Топоровыми произошла ужасная размолвка. А. М. Топоров вышел из сталинских лагерей и вернулся на родину — в Старый Оскол. Здесь он обнаружил пропажу всего своего литературного архива, уникальной итальянской работы скрипки и библиотеки в без малого 1,5 тысячи томов. Все это было уничтожено фашистами в период оккупации Белгородщины. Но, со слов своей сестры Екатерины, А. М. Топоров обвинил в произошедшем жену. Он не знал всех подробностей. Мария Игнатьевна имела всего лишь 15 минут на сборы, когда уходила из Старого Оскола с нашими отступающими войсками. Останься она дома — верная смерть. Ведь два ее сына с первых дней войны находились в рядах Красной Армии. Со своим батальоном М. И. Топорова прошла дорогами войны Россию, Украину, Прагу, Вену, Берлин… Но А. М. Топоров все еще не прощал ее. Тогда вмешались сыновья. Они передали матери в армию, что их отца от жесточайшей депрессии может спасти только любовь к музыке. Тогда М. И. Топорова в Вене по случаю приобрела скрипку. Через сыновей передала ее в Старый Оскол. И — о чудо! — оказалось, что это скрипка работы самого великого Амати! Некоторое время спустя сыновья рассказали отцу, как на самом деле было с потерей его имущества в годы войны, и откуда взялась та скрипка. Вся эта романтическая история полностью описана Германом Топоровым * в увлекательной повести «О чем рассказал архив». А супруги Топоровы с тех пор — до самой смерти Марии Игнатьевны — не расставались уже больше никогда. *

Г. А. Топоров — младший сын А. М. Топорова, талантливый инженерстроитель, архитектор и поэт. Участник Великой Отечественной войны. С 1971 по 1993 гг. жил в г. Николаеве. Его документальная повесть «О чем рассказал архив» опубликована в старейшем литературном журнале России «Сибирские огни», № 7, 8 за 2007 г. Она также размещена в Интернете.

Нельзя не сказать о таких чертах характера А. М. Топорова, как мужество, несгибаемая воля, умение идти в спорах и критике до конца, невзирая на лица. А. М. Топоров был настоящим бойцом до самой смерти. Отсюда — его селькорство в молодые годы. И наоборот — от селькорской юности окреп и закалился характер! Ведь писать в газету о недостатках на селе в те смутные годы было далеко не безопасно для жизни. Он был неудобен власть имущим. Во время читок литературных произведений крестьянам А. М. Топоров запросто мог сказать, что в основной своей массе молодая советская литература «в подметки не годится» литературе классической. Только он мог в 20‑ые годы читать детям на уроках и заучивать с ними наизусть стихотворения Мережковского, Есенина, превозносить им как бессмертные творения будущего Нобелевского лауреата Ивана Бунина, а в те годы — практически запрещенного политэмигранта из Парижа. Не боялся А. М. Топоров вступаться за людей, находящихся на подозрении у органов безопасности. Так, на Алтае до сих пор вспоминается история, имевшая там место в 20‑е годы прошлого века. Тогда именно его яростное заступничество спасло от смерти известного публициста и учителя Кравцова, арестованного чекистами и обвиненного ими в государственной измене. Затем он активно сопротивлялся раскулачиванию тех людей, о которых доподлинно знал, что они нажили свое богатство честным и упорным трудом. Будучи в начале 30‑х годов на отдыхе в крымской Феодосии, А. М. Топоров не удержался и вступил в борьбу с тамошними бюрократами, едва не погубившими многое из наследия великого художника И. К. Айвазовского. Именно после его гневной статьи в популярной московской газете «Комсомольская правда» под названием «Толстокожие» городские власти Феодосии вынуждены были восстановить знаменитый фонтан «Доброму гению», увеличили пенсионное содержание вдове художника-мариниста Анне Никитичне и т. д. 33

Потому неслучаен вывод членов карательной комиссии, приезжавшей в коммуну с очередной проверкой из г. Барнаула: «Чтением литературы, тоскливыми скрипичными мелодиями Чайковского и Римского-Корсакова учитель Топоров расслабляет революционную волю трудящихся и отвлекает их от текущих политических и экономических задач». Во многом из-за этих черт характера А. М. Топоров вынужден был в 1932 году под давлением районных и краевых властей покинуть столь любимый им Алтай. Гонениям и преследованиям он подвергался и дальше, работая в уральском городке Очер, в подмосковном Раменском. В 1937–1943 гг. А. М. Топоров прошел и «сталинские университеты» — 6 пересыльных тюрем и 3 исправительно-трудовых лагеря. Чудом выжил, но остался и дальше верен себе. Приведу пример, связанный с именем упоминавшегося мною ранее писателя А. И. Солженицына. В книге «НАЕДИНЕ» Виталия Коротича, известного украинского поэта и публициста, есть весьма любопытное высказывание: «Сегодня храбрецов из прошлого очень много. Сегодня советских друзей у Солженицына не меньше, чем тех, кто недавно свидетельствовал, что лично носил на субботнике одно бревно с Лениным. Сегодня выгодно быть храбрым вчера. Отношения с современностью рискованнее». И примеров этому — тьма! Не таков, однако, был А. М. Топоров. Ему, что греха таить, нравились сравнения с А. И. Солженицыным. Он живо интересовался творчеством Александра Исаевича и неоднократно предсказывал его книгам бессмертную и всенародную славу. В доказательство тому — рукопись воспоминаний А. М. Топорова, датированная 1970‑м годом и тогда же предложенная им ряду советских издательств и научных учреждений. В этих мемуарах он назвал писателя А. И. Солженицына «продолжателем заветов Льва Толстого и Достоевского в благородной борьбе за торжество правды, справедливости, совести и человечности». Здесь же он с негодованием обрушился на тех 34

советских литературных критиков, которые, по его словам, «беспардонно извратили его произведения, будящие разум и совесть читателя, и предали на «распятие» этого «рыцаря без страха и упрека». Нужно ли было для этого недюжинное мужество? Вопрос риторический! Ведь это был, повторюсь, 1970 год! То есть время самой оголтелой травли великого писателя со стороны советских властей. В архиве семьи Топоровых имеется уникальная книга — поэма А. Т. Твардовского «Василий Теркин» с автографом на титульном листе: «Адриану Митрофановичу Топорову — с глубоким уважением и признательностью за добрые слова его дарственной надписи на книге «Крестьяне о писателях». А. Твардовский». Это ответный дар крупнейшего советского литератора нашему земляку. В 1963 году, после более чем 30‑летнего перерыва, были переизданы в Новосибирске знаменитые топоровские «Крестьяне о писателях». Сотни надписей на собственных книгах сочинил Адриан Митрофанович тогда, но один из первых автографов отправился в Москву — в адрес главного редактора журнала «Новый мир». «…Наша страна, — писал Топоров, — пережила две величайшие трагедии: Отечественную войну и сталинщину. Первая трагедия достаточно полно отражена в науке, художественной литературе и изобразительном искусстве, мимо второй они трусливо прошли. И только Вы оказались истинным рыцарем без страха и упрека, давшим на страницах «Нового мира» слово Солженицыну, Горбатову и др., чтобы заклеймить тиранию великого инквизитора… В знак моего благоговейного преклонения перед Вашей личностью — примите в дар этот простодушный труд — опыт крестьянской критики художественной литературы. А. Топоров.» В Государственном архиве Николаевской области хранится также переписка А. М. Топорова и Г. С. Титова начала 60‑х годов. В этих письмах Адриан Митрофанович горячо доказывал космонавту-2, члену Комитета по присуждению Ленинских 35

и Государственных премий, что только книга А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» достойна присвоения ее автору высшей литературной премии страны. Но тогдашним вершителям литературных судеб не хватило то ли прозорливости, то ли мужества. Награда досталась другому. А предсказания мудрого старика в очередной раз сбылись, но с поправкой на то, что А. И. Солженицын стал лауреатом не Ленинской, а Нобелевской литературной премии, и слава его давно уже перешагнула границы бывшего Советского Союза *. Комментарии здесь, как говорится, излишни. И теперь становится понятно и то, почему при жизни А. М. Топоров практически не был отмечен государственными наградами и регалиями, а в члены Союза писателей страны его приняли в возрасте… 88 лет (!). То есть спустя полвека после выхода в свет его первенца — книги «Крестьяне о писателях».

Еще одна его черта всегда поражала. Это умение А. М. Топорова мыслить нетривиально, предвидеть и найти новое, особенное. Так, его опыт чтения произведений отечественной и зарубежной литературы в крестьянской неграмотной аудитории с последующей записью их критических высказываний, нашедший свое выражение в написании знаменитой книги «Крестьяне о писателях», был и остается единственным в мире. То же самое можно сказать еще об одном многолетнем труде — хрестоматии «Настольная книга скрипача». В ней были собраны на 567 страницах машинописного текста выдержки из высказываний почти 200 авторитетов в мире музыки, начиная с XVII века, о технических и психофизиологических приемах игры на скрипке. Ее уникальность признавали даже такие великие музыканты, как Давид Ойстрах. К сожалению, *

В конце 2009 года факты смелого заступничества А. М. Топорова за А. И. Солженицына стали известны вдове знаменитого писателя — Наталье Дмитриевне Солженицыной. — И. Топоров.

по воле издательских бюрократов она так и не увидела свет, и сегодня судьба этой рукописи мне неизвестна. Недавно в России начата серьезная работа по вопросам развития и совершенствования русского языка. Однако многочисленные статьи А. М. Топорова по этому поводу появились на полвека раньше, чем об этом в начале третьего тысячелетия громогласно заявил тогдашний президент этой страны В. В. Путин.

И нельзя не сказать, каким блестящим рассказчиком был А. М. Топоров. Людям старшего поколения, наверное, многое скажет имя Ираклия Андроникова, более молодым — писателя и драматурга Э. Радзинского. Молодежь, в свою очередь, вспомнит имена популярных КВНщиков, ведущих музыкальных телеканалов. Рискну утверждать, что как мастер устного слова А. Топоров был если не ровней этим знаменитым людям, то, по крайней мере, сопоставимой величиной. По словам старейшего николаевского журналиста Б. Арова, «его устная речь лилась, словно ручей из чистого источника, предельно грамотная. Он категорически осуждал сквернословие, но при этом любил называть вещи своими именами, иногда испепеляющими оценками». Николаевский поэт Э. Январев неслучайно восклицал в одном из своих стихотворений, обращаясь к телевизионщикам: «Снимайте деда Топорова!». Увы — не снимали!..

О жизни А. М. Топорова в г. Николаеве В 1943 г. А. М. Топорова освободили из заключения в сталинских лагерях. Выйдя за ворота, по совету одного из лагерных старожилов он сломал алюминиевую ложку, прослужившую ему верой и правдой этих 6 ужасных лет, для того чтобы уже никогда не возвращаться в этот ад. Далее его направили в ссылку в одно из татарских сел. В 1944 г. власти 37

смилостивились, отпустив А. М. Топорова на малую родину, в только что освободившееся из-под оккупации село Стойло тогда еще Курской, а ныне Белгородской области. Но в 1947 г. А. М. Топоров снова оказывается в ссылке — уже в Казахстане, в городе Талды-Кургане. И только еще два года спустя наконец-то заканчиваются его мытарства и бесконечные переезды. В 1949 году А. М. Топоров окончательно воссоединяется с семьей в Украине, сначала — в Житомире, а затем — в Николаеве, по месту службы старшего сына, связиста. В Николаеве «дед», как его сразу же уважительно окрестили новые друзья, продолжал активную литературно-общественную деятельность. Здесь были написаны его новые книги: «Воспоминания», «Я — учитель», «Мозаика» — о своей жизни, о людях, с которыми встречался. Он часто приходил в редакцию главной тогда газеты «Южная правда», был ее активным автором, посещал занятия литературного объединения. Общение с ним, по отзывам современников, обогащало окружающих. Был в то время в Николаеве полупрофессиональный симфонический оркестр, в котором играло немало преподавателей музыкального училища, музыкальных школ и других музыкантов, в том числе на скрипках — Адриан Митрофанович и его внук Вова *. А. М. Топоров был членом общественного совета областной библиотеки им. А. Гмырева. В конце 50‑х годов ее помещение стало слишком тесным и непригодным для дальнейшей плодотворной работы. И именно его страстные публикации в центральной и николаевской прессе немало способствовали выделению нового, известного теперь всем горожанам здания рядом с популярным кинотеатром «Родина». Ему до всего было дело. Его статьи и заметки в николаевских газетах той поры страстно обличали бюрократов и про*

В. Ю. Топоров (1952–2003) — внук А. М. Топорова, известный российский музыкант-альтист, окончил Московскую консерваторию, более 20 лет играл в Государственном симфоническом оркестре СССР под управлением Е. Светланова. — И. Топоров.

ходимцев, призывали развивать культуру в городе, обвиняли виновных в том, что по городу нельзя пройти из-за плохих дорог или огромного количества бездомных собак и т. д. А. М. Топоров был замечательным краеведом, одним из тех, кто вернул николаевцам давно забытые имена историка, писателя и общественного деятеля Г. Н. Ге, ученого, исследователя Черного моря З. А. Аркаса; ученого, «украинского Ломоносова» В. Н. Каразина и др. Его особенно любили приглашать в молодежные коллективы — в школы, техникумы, институты… И А. М. Топоров неизменно отвечал им щедрой взаимной любовью. А участники тех встреч до сих пор с удовольствием вспоминают яркие выступления Топорова, носившие порой острый и дискуссионный характер. В Николаеве и сегодня живут ученики, добрые друзья и биографы А. М. Топорова — ученые и литераторы Т. К. Пересунько и Е. Г. Мирошниченко. Одним из ярких событий того времени был полет в космос Г. С. Титова. И вновь предоставим слово самому Адриану Митрофановичу, открыв в очередной раз рукопись его воспоминаний: «…Понес пакет на почтамт утром в воскресенье 6‑го августа 1961 года. Было тепло, солнечно. Иду обратно. Из раскрытого окна одного дома до меня донесся четкий голос радиодиктора Левитана: в космос полетел корабль «Восток-2» на борту с летчиком-космонавтом Германом Степановичем Титовым… Я остолбенел: имя, фамилия и возраст нового космонавта были мне знакомы. Я и все члены моей семьи с волнением спрашивали друг друга: — Неужели это — сын наших Степы и Саши Титовых?! Может быть, в СССР есть второй Герман Степанович Титов?! Сидя у репродуктора, мы сгорали от нетерпения, ожидали сообщения краткой биографии героя. Минуты тянулись мучительно долго. Наконец мы услышали: это — он, да, он, наш Герман!! Сын моих славных воспитанников из «Майского утра» Степы и Саши Титовых! Волна неизъяснимой радости облила мое сердце. Ликовала и семья… 39

…Отец и сын Титовы любят преподносить приятные неожиданности… …И при личном свидании в Москве, и в печати Герман Степанович обещал посетить «духовного» деда в Николаеве. Приезд его тоже был — как снег на голову. Летом 1963 года космонавт проводил отпуск с семьей на киевском курорте Пуща-Водица. Под вечер 20 августа он на своей автомашине и подкатил ко мне. Один, без шофера. Без всяких регалий, без фуражки, в рубашке-безрукавке и в расхоженьких штанишках. В то время я сидел у соседа на втором этаже дома. Поэтому я не видел первого появления космонавта в нашей квартире. Передаю слово очевидице — невестке Марии Михайловне: — Юрий (муж) пришел с работы и лежал на кровати, читая книгу. Я мылась в ванне… Стук в дверь. Юрий крикнул «да»! Ктото вошел в комнату. Я оделась и тоже вошла туда. На краешке стула сидит небольшого роста человек и поигрывает ключиком от автомашины. Спрашивает Адриана Митрофановича. Я смотрю на человека и думаю: к нашему деду всегда приходят учителя, артисты, писатели, музыканты, а зачем же к нему какой-то шофер?! Всматриваюсь в лицо: знакомое! Где-то я его видела, но не могу вспомнить — где! Говорю: Адриан Митрофанович наверху, у соседа. Позвать? — Позовите. — А как сказать, кто спрашивает? — Герман. — Какой Герман? — Титов… Батюшки!! Я — брык на стул. Юрий спрыгнул с кровати и заорал: — Гера!! И давай тискать его, обнимать-целовать! Я — наверх за дедом… Да, Марья Михайловна ворвалась к соседу и как угорелая  завопила: — Дед! Домой! Скорей! Космонавт приехал! Я опрометью кинулся вниз — и в коридоре обнял долгожданного внука. Как полагается, пропустили его через «санобработку», а дальше пошла суматоха подготовки к «приему». Когда космонавт въезжал во двор и выходил из автомашины, детвора узнала его в лицо. И через несколько минут по городу полетело: 40

— Космонавт Герман Титов приехал к Топорову! Первый звонок был из обкома партии. Просили выступить. Но космонавт ответил: — Простите: не могу. Я неофициально приехал к своему деду и на публичное выступление разрешения не имею… Его поняли и больше не тревожили. А вскоре весь наш двор, весь квартал улицы Свердлова *, вся наша квартира были запружены толпой. Герман Степанович не хотел никаких фото- и телесъемок: они ему надоели. Но я упросил его «потерпеть». Он сдался, и телестудийцы, и фотографы «Южной правды» засняли некоторые моменты его приезда… Как, вероятно, всюду — в Николаеве о космонавтах почемуто ходили всякие домыслы, порой нелепые. Скажу только о самом чудовищном. Мой приятель и партнер по игре в симфоническом оркестре инженер В. И. Шенфельд как-то на репетиции шептал мне: — Адриан Митрофанович! Ведь Герман Титов давно уже умер от космической радиации, но об этом молчат, чтобы не огорчать народ, не сеять паники. А вы-то уж, конечно, знаете все. Скажите по строжайшему секрету — умер или жив? Клянусь здоровьем: никому не передам! Я расхохотался: — Вот что, Витя: космонавт намеревался навестить меня в Николаеве. Если в самом деле он приедет, я тебе сейчас же позвоню, позову. И позвонил, и позвал. Нарочно посадил Фому неверующего рядом с космонавтом: — Садись, Витя, пей с «покойником» шампанское и жуй жареных бычков! Чья-то злоумышленная брехня была убита. Во время последнего обеда к открытому окну подошли дети *

Ныне ул. Обсерваторная. — И. Топоров.

из детского садика. Они читали стихи и кидали космонавту цветы. Герман Степанович много и увлекательно рассказывал о своих зарубежных путешествиях, типах, нравах и обычаях иноземцев. 21 августа, на закате солнца, написав сотни автографов и выдержав атаки фотографов и телеоператоров, он отбыл в Одессу…» После этого был еще один визит космонавта в Николаев, но уже по официальному приглашению областных и городских властей. И вновь сам космонавт пожелал увидеть своего «духовного» деда. И вновь были радостные объятия и бесконечные разговоры. Позже Г. С. Титову было присвоено звание почетного граж данина г. Николаева.

О семейных реликвиях К великому моему сожалению, осталось не так много документов, рукописей, других архивных материалов, связанных с именем А. М. Топорова. Причин тому много. Переезды с Белгородщины — в Сибирь, с Алтая — на Урал, с Урала — в Подмосковье, тюремная эпопея, война, ссылка, Украина… Уже говорилось выше о том, что в Старом Осколе в годы войны оккупантами и их пособниками была уничтожена уникальная личная библиотека, ноты, скрипка и т. д. Все эти события определили дальнейший аскетизм существования А. М. Топорова, особенно в последние годы его жизни. Минимум обстановки, минимум одежды, книги уже не покупались, а брались в библиотеке. Он не признавал юбилейных дат и всегда отказывался от подарков. Тем не менее главное, что осталось, — это его литературные труды. «Крестьяне о писателях». Самый знаменитый из них. Впервые книга была опубликована в 1930 году. В те годы многие писатели и критики отзывались о работе Топорова очень высоко. 42

А. М. Горький — в письме к В. Я. Зазубрину: «Пошлите мне Вашу книгу «Два мира»; интереснейшую беседу слушателей о ней я читал, захлебываясь от удовольствия» *. В. Зазубрин, который первым должен был решить, печатать в «Сибирских огнях» записи и статьи А. Топорова или нет, писал Адриану Митрофановичу 8 ноября 1927 года: «Я только на праздниках смог как следует посмотреть Вашу работу. Конечно, она необычайно ценна. Читал я ее как самую увлекательную повесть или роман». Выдающийся просветитель и библиограф Н. А. Рубакин писал А. Топорову в 1930 году из Лозанны: «Ваша замечательная книга ценна ее внутренней честностью. Потому и она особенно поучительна. Она откроет глаза многим и многим на настоящую роль и на социальное значение литературы». Но именно в это время над головою А. Топорова начали сгущаться тучи. Его книга «Крестьяне о писателях» расценивалась уже как хитрая вылазка замаскировавшегося классового врага, который «тонко ведет свою линию и умело… протаскивает от имени крестьян свои «чистосердечные взгляды» **. Далее она была вещественным доказательством во время суда над А. М. Топоровым в 1937 году. Ее наличие в чьей-то библиотеке в годы сталинских репрессий было вполне достаточным основанием для ареста такого человека. Ныне это библиографическая редкость. «Воспоминания». Эта книга была издана в г. Барнауле в 1970 году. В ней рассказывается о встречах А. М. Топорова со знаменитыми деятелями литературы, культуры и искусства, с которыми его свела жизнь. «Я — учитель». Это небольшая часть из 900‑страничной рукописи мемуаров писателя, опубликованная издательством «Детская литература» в г. Москве в 1980 г. *

М. Горький и советская печать. Архив М. Горького, т. Х, кн. 2, М., 1965, с. 350. — И. Топоров.

«Сибирские огни», 1930, № 8, с. 115. — И. Топоров.

«Однажды и на всю жизнь». Под таким названием отрывки из воспоминаний А. М. Топорова напечатал известный московский журнал «Октябрь», 1980 г., № 3. «Мозаика». Последняя книга писателя, вышла она после смерти А. М. Топорова в 1985 г. в киевском издательстве «Дніпро». Это сборник курьезных фактов и историй из жизни великих людей прошлого — писателей, музыкантов, ученых, артистов. Сам А. М. Топоров говорил, что многие люди чтото коллекционируют — марки, монеты, открытки, спичечные этикетки и т. д. Он же всю жизнь собирал эти забавные эпизоды, перечитав для этого гору разнообразной литературы. Любопытно, что факты из «Мозаики» активно используются в наши дни при проведении турниров по интеллектуальным играм «Брейн-ринг» и «Что? Где? Когда?» в России, Украине, США, Израиле и Германии… «Я — из Стойла». Так, по месту рождения А. М. Топорова, называется громадная, в 2‑х томах, 900‑страничная полная рукопись его воспоминаний. О ней еще в 1973 году знаменитый советский журналист и писатель А. А. Аграновский писал: «Читается книга с огромным интересом, познавательного в ней тьма, есть главы просто блистательные… Она полезна будет читателям, особенно молодежи… Описания Стойла, семьи, детства, родни, школы и т. д. — это всё хорошая, в лучших русских традициях проза». К великому сожалению, настоящего интереса к ней пока не проявил ни один издатель. Отдельными частями она публиковалась в газетах и журналах России, Украины и Казахстана. Есть также стихи и воспоминания Германа Топорова, младшего сына А. М. Топорова, в честь которого, а отнюдь не пушкинского героя, и был назван в свое время космонавт Г. Титов. Его замечательная повесть «О чем рассказал архив» вскоре увидит свет в издательстве Ирины Гудым, а пока, как уже говорилось выше, в сокращенном виде опубликована в «Сибирских огнях». Завершая свои воспоминания о деде, Адриане Митрофановиче Топорове, приведу целиком стихотворение прекрасного николаевского поэта Эмиля Январева, его большого приятеля. 44

Музыка для Топорова Играет камерный оркестр Для юбиляра Топорова, Как будто истово окрест Шумит осенняя дуброва. Играет, собственно, ему, Но незаметно, Постепенно, И мы уже по одному Продуты вьюгою Шопена. Искусы века поборов, Необоримые порою, Сидит на сцене Топоров И наслаждается игрою. За то, что обучал добру И проживал Не в хате с краю, Ему сегодня не муру, А только классику играют. Растрогался, Слезу смахнул, Бледнее стал и отрешеннее. Он в жизни всякого хлебнул! Он причащается гармонии. Сломил последнюю хулу, Сквитался с кривдою последней И шепчет музыке хвалу – Красивый, Девяностолетний…

Таким, как в этих строках, и остался в памяти мой дед – АДРИАН МИТРОФАНОВИЧ ТОПОРОВ, один из последних рыцарей культуры ХХ столетия! 45

Список использованной литературы Аров Б. Акварели родного города. Николаев. Атолл, 2004. Гусельников В. Счастье Адриана Топорова. Барнаул. Алтайское книжное издательство, 1965. История СССР с древнейших времен до наших дней. Том VIII, стр. 353. Москва. «Наука», 1967. Коротич В. Наедине. Ж-л «Юность», 1991 г., № 7, 8. Краткая литературная энциклопедия, том 7, ст. «Топоров Адриан Митрофанович». Москва. «Советская энциклопедия», 1972. Мирошниченко Е. Я зачем-то съездил в Николаев, гл. «Крестьяне о писателях». Николаев. «Возможности Киммерии», 2001. Николаевцы. Энциклопедический словарь. Николаев. «Возможности Киммерии», 1999. Пересунько Т. Зощенко и Николаев. Издательство Ирины Гудым. Николаев, 2007. Пересунько Т. Правдолюб. Совестливец. Добротворец. Николаев. Газ. «Южная правда», 09.08.1984, № 184. Пересунько Т. Беспокойное сердце. К 100‑летию А. М. Топорова. Николаев. Газ. «Южная правда», 28.08.1991. Титов Г. Авиация и космос. Рассказ летчика-космонавта СССР, стр. 14–16. Москва. Военное издательство Министерства обороны СССР, 1963. Титов С. Два детства. Москва. «Советская Россия», 1965. Топоров А. Воспоминания. Барнаул. Алтайское книжное издательство, 1970. Топоров А. Дневники. Государственный архив Николаевской области. Фонд № Р-2852. Опись 4. Дела № 265–270. Топоров А. Крестьяне о писателях. Новосибирское книжное издательство, 1963. Топоров А. Однажды и на всю жизнь. Записки сельского учителя. Журнал «Октябрь», 1980, № 3.

Топоров А. Я — из Стойла. Автобиографические записки. Рукопись в 2-х томах, 1970 г. Личный архив А. Топорова. Топоров А. Я — учитель (воспоминания). Москва. «Детская литература», 1980. Топоров Г. Дневники. 1937 г. Личный архив Топорова Г. Топоров И. Еще раз о «николаевском Солженицыне». Газета «Вечерний Николаев», 17.07.2008, № 79. Топоров І. Миколаївський Солженіцин. Реабілітовані історією. Миколаївська область. Книга 4. Київ – Миколаїв. Світогляд, 2008. Троянов Николай. Люди, которых я встретил. Издательство Ирины Гудым. Николаев, 2008. Январев Э. И. Открытый урок. Стихи. Москва. «Советский писатель», 1975. Январев Э. Стихи мои младше меня. Николаев. «Возможности Киммерии», 2000. Январев Э. Эхо на площади. Одесса. «Маяк», 1986. Январев Э. Переправа. Москва. Советский писатель, 1967.

Літературно-художнє видання

Топоров Ігор Германович Л е г е н д а р ні і м е н а

Адріан Топоров Спогади про дідуся (російською мовою)

* Коректор Наталя Кочеткова Комп’ютерна верстка Максим Романченко

Підп. до друку 12.04.2010 р. Формат 60×841/16. Папір офсет. Гарн. Octava. Друк офсет. Ум. друк. арк. 3. Наклад 500 прим. Зам. № 44.

Видавець і виготовлювач Гудим І. О. 54030, м. Миколаїв, вул. Адміральська, 20 Тел.: (0512) 37-37-18 (0512) 37-27-00 irina.gudym@gmail.com gydim.nikportal.net Свідоцтво суб’єкта видавничої справи МК № 3 від 14.05.02