«Новая газета» №112 (понедельник) от 12.10.2020

понедельник

пятница

№ 112 (3122) 12.10.2020 г.

хроники необъявленной волны страницы 2—13

Сергей МОСТОВЩИКОВ — «Новая»

СПЕЦИАЛЬНЫЙ ВЫПУСК

СТРАНА СНОВА ВОШЛА В «КРАСНУЮ ЗОНУ». А ДЛЯ ВРАЧЕЙ БИТВА С ЭПИДЕМИЕЙ И НЕ ЗАКАНЧИВАЛАСЬ

среда

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

хроники необъявленной волны

Монологи из госпиталя на фоне новой коронавирусной инфекции. Записал Сергей МОСТОВЩИКОВ — в красной зоне Сергей БОБЫЛЕВ / ТАСС

2

Начиная с пятницы каждый день фиксируется новый рекорд по числу заболевших коронавирусом. Вторая волна по цифрам страшнее первой. Но посмотрите на улицы Москвы в апреле и в октябре. Маски стали редкостью. О социальной дистанции никто и не вспоминает. Рекламные плакаты призывают нас купить что-нибудь ненужное в кредит… Стоп. Раньше на этих плакатах были врачи. Врачи, которых все, и официально, и от души признали народными героями. Врачи, которые приняли на себя основной удар эпидемии и сдержали его, спасли десятки тысяч жизней — и не уберегли сотни своих. Потом случилось то, что всегда бывает с героями, — о них забыли. Тут власть и общество слились в экстазе. Кому парад и обнуление, кому Турция и Сочи. Кто станет аплодировать врачам, когда и маску уже лень надеть? А у врачей не было первой и второй волны, они как были мобилизованы, так и остаются на передовой. Это непрерывный процесс страдания и умирания людей, который начался в марте и не имеет внятной перспективы завершиться. Если мы устали, не хотим носить маски и никак не проживем травму от простого двухмесячного сидения по домам, то как вообще можно описать нынешнее состояние врачей? Об этом — наш спецвыпуск «Хроники необъявленной войны». Прочитайте, что происходит в «красных зонах» и за их пределами по всей стране. И поддержите врачей. Можно не хлопать в ладоши. Но вот мыть их — обязательно. «Новая»

В

от где все это произойдет. Узкая светлая комната с темной одеждой, сваленной на стульях вдоль стен. Все эти черные и синие куртки на каждый день, рубашки и свитера, заменяющие своей простотой разноцветную картинку бесконечности. Такие они пустые внутри теперь, похожие на брошенные второпях телесные человеческие оболочки… Я тоже снимаю свою черную куртку и синий свитер, ищу для всего, что от меня здесь теперь останется, немного свободного места. Штаны-то снимать? Я же не знаю. А штаны зачем? Да нет, не надо. Я остаюсь в штанах, пусть они будут со мной последним напоминанием о прежней моей жизни. Что я вообще, кстати, знаю об этой жизни и месте, которые собираюсь сейчас тут оставить? Как всегда, ничего особенного. Обрывки случайно услышанных и запомненных фраз плюс записи непонятным почерком в блокноте. Копалкина в отпуске. Если что, надо обращаться к Дрыбиной. Ну а как. Сейчас тут сумасшедший дом. И в мирное-то время 530 коек, а сейчас развернули аж до 680, и 320 из них — ковидные. Мест почти не осталось, все везут и везут, со всей области, километров за 300. И все такие тяжелые,

с серьезными поражениями легких. Как еще только не сгорел единственный томограф. Больше 100 исследований в день. Так. Ага. Сначала вот этот белый комбинезон. Ногу сюда, вторую сюда, нет-нет, пока не надо застегивать. Где я вообще? Это город Бор, километров 20 от Нижнего Новгорода. Красивая дорога, Волга, лес, какието затоны, заливы, осенняя пустота, тишина и радостное, пестрое умирание лета. И теперь вот посреди этого праздника увядания огромная Борская Центральная районная больница, покрашенная в свое, бежевое, безусловное, чтобы не зарекаться. И разговор, конечно, соответствующий. Разговор с главным врачом. Здесь это серьезный человек в костюме, чуть не стал когда-то министром здравоохранения целой России, но был министром здравоохранения Нижегородской области. Начинал чиновником еще при губернаторе Борисе Немцове, в 30 лет уже руководил Нижегородским горздравом, а по образованию врач-дерматовенеролог. Александр Владимирович Смирнов. Кстати, строит с единомышленниками храм в деревне Юрасово, это недалеко

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

3

Одна из палат Борской ЦРБ

«Я историю с этим ковидом так и называю —

Фото автора

«война»

Фото автора

Александр СМИРНОВ, главврач Борской ЦРБ: «Мы тут внутри диагноз такой, как «выгорание», медикам не ставим, конечно, но понимаем, как им трудно»

отсюда, даже написал об этом книгу, там говорится о русском практическом горе и чудесах немыслимой веры, надо обязательно как-нибудь прочитать. «Тяжело, — так говорит Александр Владимирович. — Тяжело. Ну вот как

медсестрам, например, в перчатках в вену тонкую попасть? Это дело непростое. Всем приходится трудно, никто никогда не работал в таких условиях. В день поступает 30 человек! Это же каждого надо принять, обследовать,

записать. Мы тут внутри диагноз такой, как «выгорание», медикам не ставим, конечно, но понимаем, как им трудно. Стараемся мотивировать материально. А многие, конечно, все равно говорят: никаких денег нам не надо, отпустите Христа ради. Много путаницы сейчас, особенно в головах. Но вы знаете, у нас вот тут есть епископ Городецкий и Ветлужский, владыка Августин. Очень интересный дядька, такой, знаете, православный философ, и вот он говорит: что такое национальная идея? Это три П. Православие. Патриотизм. Профессионализм. Я думаю, это очень правильно. Алло? Да. А мазок у нее положительный? Ну конечно, везите. Конечно. Сделаем ей КТ, можем положить прямо сразу. Фамилию мне только скиньте прямо в вотсап. Да, извините. О чем я говорил? Да. Вера в светлое будущее. Алло?»

У Александра Владимировича все время звонит телефон. Так. Теперь надо надеть бахилы, респиратор, сверху шапочку и капюшон. Телефон положим вот сюда, в прозрачный пластиковый пакет, пакет на шею, сейчас его заклеим скотчем. Фотоаппарат обернем пищевой пленкой, снаружи останется только объектив, протрем его потом антисептиком. Что еще? На голову очки или защитный экран — что будет лучше? Мне кажется, если бы меня одели гусем или космической ракетой, было бы понятнее, в какое приключение я ввязался. Но теперь, когда я похож на завернутую в саван мумию, бежавшую из музея глупости и любопытства, сложно даже представить, где на самом деле я теперь окажусь. Продолжение — страницы 4–5

4

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

хроники необъявленной волны страницы 2–3

«Я историю с этим ковидом так и называю —

«война» Ирина ВРЕДОВА, главная медсестра: «Пусть они тебе не родные, пусть чужие, но они ждут именно от тебя помощи, и значит, именно ты и должен им помогать, вот и все»

И

рина Вредова считает, что на войне. Вредова — главная медицинская сестра Борской ЦРБ, кареглазый, улыбающийся, милосердный человек. Этот человек одевает меня как куклу вуду, перед тем как отправить в зараженную коронавирусом красную зону инфекционного госпиталя. Всех она отправляет отсюда в непонятный, но сакральный бой, так она думает об этом ритуале, так прямо и говорит: «У меня мама здесь, в больнице, отработала старшей медсестрой 43 года. Мое было желание пойти вообще в другую сферу, бухгалтером. Но вот пришла как-то сюда к маме на работу — и все. Профессия с тех пор мне очень нравится. Это помощь людям. Ты видишь, как они выздоравливают. Уколы, капельницы, химиотерапия, и вдруг им становится лучше, от этого ты получаешь кайф. Пусть они тебе не родные, пусть чужие, но они ждут именно от тебя помощи, и значит, именно ты и должен им помогать, вот и все. А с этой войной, по-русски если сказать (я историю с этим ковидом так и называю войной), — хочется, конечно, улучшения. Мы так хорошо летом шли на спад, думали уже: ура, скоро наступит мирная жизнь. Открыли чистые зоны, стали вроде обычной больницей. Но радовались рано. Вот я всегда всех провожаю отсюда в красную зону, это моя обязанность, чтобы все оделись как положено, по всем правилам. Так вот я всем говорю: ну что делать-то, это война, надо терпеть. Трудно. Но если не мы, то кто это все будет тут делать? Кто сюда пойдет? Очень сложно найти для этого кадры. А мы должны победить. Столько сил потрачено, столько средств… Придется

просто потерпеть, никак не получится по-другому. Результат должен быть». В моем случае результат наступает мгновенно, только непонятно, какой именно. Одетого в мистические одежды, меня заводят за запретную дверь, во все эти темные коридоры незнакомого места, с запахом вынужденной больничной еды, эмалированными ведрами с заклятиями, написанными на них масляной краской, ярким светом процедурных кабинетов, старухами в теплых цветастых халатах и шерстяных носках, задремавшими на кровати в палате, людьми в масках, тихо сидящими на стульях вдоль стен и провожающими тебя долгими вопросительными взглядами. Господи, откуда я знаю всех их, кажется, даже по именам? Почему вообще все это дается мне так неожиданно просто и ясно, как будто я не блуждаю завернутым в марлю привидением по этажам госпиталя, зараженного непонятной смертельной болезнью, а нахожусь в своей собственной голове и все эти люди, слова и картины — мои собственные мысли, просто не решившие пока, остаться им или уйти? И даже в реанимации, куда меня приводят, среди тяжелых голых тел, прикрытых простынями, опутанных проводами и трубками, на экранах приборов с жизненными показателями формально незнакомых мне людей я вижу еще и себя самого — того, кто никуда и никогда отсюда, по сути, и не выходил, всегда был именно тут, чтобы, как и все, делать свой выбор между жизнью и смертью. Хотя, может быть, все это только кажется мне из-за голоса, который так или иначе звучит во мне, даже когда его не слышно: «Старайтесь ничего не делать. Не дышите. Пусть машина сама дышит за

вас. Все у вас хорошо, звонили ваши родственники, я все им рассказал, сказал, что мы с вами запланировали бороться, чтобы победить. Хорошо?» Хорошо. И хорошо, что в конце концов в городе Бор выясняется, чей это именно голос. Это говорит реаниматолог Вадим Клепцов. И он продолжает говорить, когда ненадолго отходит от своих пациентов и мы обсуждаем мистику и коварство этих странных мест: «Коварство ситуации в том, что коронавирус не щадит никого, не делает выбора по возрасту или по состоянию здоровья человека, которого он поражает. Он безжалостен и к начальникам, и к подчиненным, и к пациентам, и к врачам. Любая ошибка может привести к катастрофе. Все это знают — и врачи, и люди, которые, несмотря на свое состояние, все-таки находятся в сознании и понимают тяжесть положения. Поэтому

вся эта ситуация требует от всех нас прежде всего человечности. Люди, которые ее лишены, тут не задерживаются. А те, кто остаются, работают с физическими и эмоциональными перегрузками. На фоне этих стараний очень трудно избежать стресса, нервозности и конфликтности. Но, к счастью, все это приходится оставлять снаружи, а тут полностью отдаваться своей миссии. Зачем? Мы выбрали эту профессию, и сейчас как раз то время, когда мы должны подтвердить собственное отношение к ней, проявить к ней уважение, испытать не просто чувство долга, но и чувство выполненного долга. Я не сомневаюсь, что настанет тот час, когда мы успокоим или усмирим эту непонятную инфекцию и возьмем ситуацию под контроль. Но хочется, конечно, к этому моменту остаться здоровыми людьми».

Вадим КЛЕПЦОВ, реаниматолог: «Коварство ситуации в том, что коронавирус не щадит никого, Он безжалостен и к начальникам, и к подчиненным, и к пациентам, и к врачам. Любая ошибка может привести к катастрофе»

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

5

Ольга СМИРНОВА, зав инфекционным госпиталем: «Никто не ответит — что вот он сам, лично делает, чтобы победить болезнь? Как же так? В этом треугольнике «врач — болезнь — пациент» каждый должен нести свою ответственность»

Ульяна ЯСТРЕБОВА, терапевт: «Такую работу нужно выбирать осознанно. Если ты не понимаешь, насколько это тяжело, насколько это забирает всю твою жизнь, лучше сюда не идти» Тот час настанет, кто бы что ни говорил. Вот только штука в том, что в этом месте нет времени и даже непонятно, с кем именно об этом говорить. Абстрактные белые фигуры. Из человеческого сквозь защитные очки в них можно рассмотреть только глаза. Иногда кажется, что они смотрят прямо на тебя и тогда сверкают, как будто в них застыли слезы. А иногда этот взгляд как будто проходит насквозь и глаза смотрят куда-то вдаль, в темный коридор, зараженный тяжестью выбора между чемто и непонятно чем. Сколько времени на это нужно? Иногда кажется — все. Всетаки даже неплохо, что его тут нет. Сколько я уже хожу по больнице и что именно тут делаю? Завернутые в белое люди катят тележки с коробками лекарств, выкрикивают из-за открывшихся дверей («Ефременко, заходим на томографию!»), несут бумаги, садятся за компьютер и вскакивают из-за него. Я пытаюсь понять происходящее и с кем-

нибудь поговорить о нем, но не знаю ни имен, ни сути происходящего. Простите, кто вы? Ирина Молокова, заведующая терапевтическим отделением. Темные внимательные глаза. «Как «что происходит»? Испытание. Испытание для всего человечества. Испытание на что? Наверное, на все. Вы простите, у меня пациент там тяжелый, ему плохо, мне надо к нему бежать». Вдруг на лестнице — открытое лицо. Молодая врач с документами, читает какие-то бумаги. Ульяна Ястребова, терапевт, в больнице с 2017 года: «Я с дежурства, страшная как не пойми что. Простите, такая работа. Но вообще доктором я хотела стать еще с детства. Сама болела когда-то по сердцу и решила, что мне тоже надо людям помогать, как мне когда-то помогли. Такую работу нужно выбирать осознанно. Если ты не понимаешь, насколько это тяжело, насколько это забирает всю твою жизнь, лучше сюда не идти. Но

я вот решила — и не пожалела. Здесь, в ковидном госпитале, я с июля, лечащий врач. Интересно, конечно, для опыта, особенно общение с тяжело больными людьми. Ну и важно изучать новые подходы в лечении. Мне сам процесс очень интересен — я никогда раньше не вела инфекционные патологии, ну и сопутствующие им заболевания. Я уже могу отличить инфаркты, пока они еще только развиваются. И инсульты, пока они вот только-только, в самом начале. Опыт для молодого доктора очень хороший. Но физически, конечно, сильно устаешь. Не эмоционально. Эмоционально у меня в планах еще переучиться на химиотерапевта и здесь продолжать химиотерапевтом работать. Потому что люди, которых ты вылечиваешь, они тебе очень благодарны. Ты можешь услышать от них столько слов радости и счастья, что можешь сам испытать радость и счастье. Так что вы меня простите, я пошла работать дальше». Дальше должен быть выход. И если правда это выход в радость и счастье, то он явно не там, где был вход. Вот этот вот загадочный вирус, собравший всех нас в больнице собственного подсознания, без лиц, времени и сил, что он хочет всем этим сказать? Может, и его следовало бы выслушать, чтобы уйти отсюда новым человеком, представителем вечности, которому больше не нужны ни черная куртка, ни синий свитер повседневности? Можно ли будет легко владеть сразу всем миром, а не только вдохом и выдохом из собственных легких? Пусть нам ответит вирус. На самом деле мы уже знаем главное о нем и о загадочной короне его величия. Он слишком прост. Изменчив. Непредсказуем. Агрессивен. У него нет плана. Времени. И желаний. Он не знает, чем займется. А я снимаю защитный экран и очки. В лицо мне брызгают антисептиком. Я вдыхаю его ядовитый туман. Слышу спокойный и ясный голос: «Я здесь родилась, сюда пришла работать и работаю до сих пор, почти уже 33 года». Это со мной говорит Ольга Смирнова, заведующая инфекционным госпиталем, она провожает меня из красной зоны. Голова ее под капюшоном защитного комбинезона покрыта милым платком в мелкий цветок. Ольга Александровна иногда подкашливает, у нее небольшой насморк — она недавно переболела коронавирусом, с работы не уходила, лечилась прямо тут. «У меня врачом работала мама, и выбор профессии был очевиден для меня. Нравилось мне лечить людей. Но коронавирусная эта инфекция — ситуация экстраординарная. Она нестабильная. Все самое плохое происходит с ней очень быстро. Процесс бывает совершенно неуправляемый. Мне всегда это было инте-

ресно, страшно и волнительно — можем мы вообще с этим справиться? Вдруг не получится? И до сих пор сложно сказать, справляемся ли мы. Мы просто работаем добросовестно и не отлыниваем, в мирной жизни такого трудно добиться. Сейчас коллектив сплотился. Но справляться все равно сложно. С 24 апреля этого года все дни устроены примитивно: я встаю и иду на работу, прихожу с работы, отдыхаю, потом встаю и опять иду на работу. Я не понимаю даже дни недели. Знаю только утро, вечер и ночь. Вообще людям помогать — это хорошо. В этом смысле медицина — хорошая профессия. Но я бы не назвала ее очень благодарной. Вот мы видим много жалоб со стороны пациентов. Я не идеализирую врачей. Но я не могу не сказать о потребительском отношении самих пациентов к больнице. Когда спрашиваешь, что вы делаете для поправки собственного здоровья, все отвечают: пью таблетки, на массаж хожу, проделал курс уколов. Но никто не скажет: я похудел, я стал есть овощи и делать зарядку. Никто не ответит — что вот он сам, лично делает, чтобы победить болезнь? Как же так? В этом треугольнике «врач — болезнь — пациент» каждый должен нести свою ответственность. У меня было разочарование в свое время, я уходила даже из лечебной работы именно из-за отношения к ней пациентов. Они хотят получить здоровье только от врачей, не прикладывая никаких собственных усилий. И даже сейчас, когда я хожу, например, на рынок (у меня бывает один выходной), я там в маске практически одна. Вот покупаю молоко, и меня спрашивают, какая ситуация в госпитале. И пока я рассказываю, все молочницы надевают маски на нос. Как только отхожу, они их сразу снимают. Люди сами себя не берегут. Они даже здесь, в госпитале, себя не берегут. Не лежат на животе и не дышат кислородом как положено. Ложатся, если в палате есть человек, который только что вернулся из реанимации и рассказал, как там все на самом деле тяжело. Так что вот, пожалуйста, руки как следует протирайте антисептиком, вот так. Теперь аккуратно снимайте бахилы, комбинезон, все кладите вот сюда в бак, телефон протрите как следует. В следующей комнате еще раз обработайте руки и лицо и выходите наружу. Стойте там. Вас оттуда заберут». Я вышел. Я стою. Где-то здесь должны быть мои черная куртка и синий свитер.

Сергей МОСТОВЩИКОВ, «Новая» Фото автора Продолжение специального выпуска «Хроники необъявленной волны» — страницы 6–7

6

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

хроники необъявленной волны страницы 4–5

Крути баранку — Пятнадцать лет я проработал водителем на скорой, но такого бардака не припомню, — рассказал нижнетагилец Василий Д., он тоже опасается возмездия минздрава и просит не называть его фамилию. — Последние полгода возил ковидных пациентов, при этом средства индивидуальной защиты приходилось буквально выпрашивать. С марта я обращался к руководству, чтобы нам тоже давали маски и перчатки хотя бы. Мне все время отвечали, что не хватает даже на фельдшеров. Водители стали болеть, но меня эта участь, к счастью, миновала. Сейчас перчатки иногда выдают, а также две обычных маски на 12-часовую смену. В последнее время фельдшеры при облачении в спецодежду стали подозревать, что костюмами уже кто-то пользовался. Там есть синяя ленточка, которая открывается, и костюм можно застегнуть. А тут ее не было. Я потом узнал, что, действительно, эти одноразовые костюмы обрабатывают какими-то растворами, чтобы ими можно было пользоваться повторно. Что еще важно, фельдшера бывают разного роста, а костюм обычно одного и того же размера. Если фельдшер высокий, то он вообще страдает. Надевает костюм, голяшки открыты, вот он чулки натягивает на эту часть ног, а потом скотчем плотно обматывает. Водителям платят коронавирусные. В месяц доплата составляет 8 тысяч (3 тысячи — областные и 5 тысяч — федеральные). Обычно зарплата у водителя 20–30 тысяч в зависимости от количества смен. Какое-то время были проблемы с выплатами коронавирусных. Объясняли это тем, что деньги нам положены, но платить нечем. Сейчас платят ежемесячно. В последние пару недель мест в больницах Нижнего Тагила стало не хватать для ковидных пациентов. Их на скорой помощи отвозят в больницу Сысерти. Ехать туда километров 300, поэтому в целях оптимизации расходов одновременно в машину сажают по шесть больных. О какой дистанции между людьми может идти речь? Но все помалкивают…

Унесенные пеплом Почему выгорают уральские врачи? Екатеринбург

— За прошедшие шесть месяцев настроение медиков сильно изменилось, — рассказал «Новой газете» врач приемного покоя из инфекционного отделения Нижнего Тагила. — Многие уволились. Работает в основном молодежь, которая не осознает в достаточной мере ту опасность, которой подвергается. У них нет тормоза в виде семьи, например. Работают ребята на износ, и такая ситуация не сможет долго продолжаться. Врачи увольняются из-за малых зарплат и большой нагрузки. Я сам чувствую внутреннее выгорание и усталость. Наш собеседник просит не называть его имя, объясняя это нежеланием попасть в черный список областного минздрава: — Врачи боятся говорить об этих проблемах, потому что сразу лишатся работы. В нашем профессиональном сообществе, образно говоря, существует черный список. Попав туда единожды, ты уже не сделаешь карьеру. Мало того, тебя никуда не возьмут на работу по профессии. Как любой нормальный человек я опасаюсь заразиться, но прививку от коронавируса точно делать не буду. Вакцина не апробирована до конца. Считаю, что замалчивается информация о побочных эффектах. История с прививкой, скажем так, скороспелая, ориентированная на повышение рейтинга руководителя страны. Каково отношение людей к врачам? Я помню весенний порыв благодарностей, а сегодня люди злятся из-за очередей, из-за долгого ожидания скорой. Плановая помощь практически прекращена. По крайней мере, такова ситуация в малых городах. Полным ходом идет деградация медицины, и ковид ее доконает.

Валерий ШАРИФУЛИН / ТАСС

«Ковид нас доконает»

Заболеваемость коронавирусом в Свердловской области уверенно растет. Коечный фонд увеличили на 1756 коек, но места в больницах все равно стремительно заканчиваются. Скорая помощь снова переходит на авральный режим работы, больше стало тяжелых пациентов. Многие медики так и не смогли за полгода с начала пандемии вырваться в отпуск и продолжают работать на пределе возможностей.

Спасибо за воздух! Анна Оганесовна Овчинникова, заведующая инфекционным отделением № 6 Городской клинической больницы № 40 Екатеринбурга, работает в красной зоне с момента поступления первого пациента с коронавирусом в Свердловской области.

— Скажу честно, было страшно, но даже пожилые коллеги отказались уйти на самоизоляцию. Они говорили, что иначе будут чувствовать себя предателями. Мы не предполагали, что потом будут платить коронавирусные деньги, поэтому шли работать по зову долга. Никто из коллектива не уволился за эти полгода. Нам ежемесячно платят ковидные деньги: президентские 80 тысяч и губернаторские 40. Когда я вижу больного, у которого страх в глазах от одного только диагноза, моя задача — убедить его, что мы справимся. Изменился ли ковид-пациент? Стало больше тяжелых, много возрастных. Весной было больше пациентов рабочего возраста, а сегодня — пенсионеров. Отношение к врачам вначале было ярко выражено: врач — герой. Я не забуду, как моя фотография висела на таком плакате. Сегодня эмоции улеглись. Но люди, которые выздоравливают, благодарят нас, потому что все начинают ценить жизнь, а главное — возможность дышать.

Прививка для не сильных Наталья Эйсмонт, региональный представитель независимого профсоюза «Альянс врачей», работает с жалобами

медицинских сотрудников и знает их проблемы из первых уст: — Нам стало известно, что те, кто работает в красной зоне, обязаны сделать прививку от ковида, хотя вакцина не прошла третий этап исследования. Понятно, что у медиков есть понимание, что такое вакцина, и они не хотят прививаться. Но все от прививки не откажутся. Люди в большинстве своем затюканные и запуганные, открыто выступать против решатся лишь единицы. Одна из важнейших проблем: не все медицинские работники получили коронавирусные надбавки. Сегодня мы боремся за права диспетчеров скорой помощи Нижнего Тагила, им вообще не заплатили, хотя в постановлении правительства указано, что они имеют право на эти деньги. В Свердловской области заболело более 2 тысяч медиков, и это только те, кому оформили страховые выплаты. Но тех, кому в оформлении страхового случая отказали, значительно больше. Официально умерли шесть врачей, семьям двоих из них выплатили по 2,7 млн остальным пока нет. Нам предстоит судиться за права работников Краснотурьинской больницы. Там заболели 12 сотрудников, из них двое врачей — члены нашего профсоюза — переболели коронавирусом с тяжелой пневмонией. Им отказали в страховых выплатах, мотивируя, что они заразились не от пациентов, а от медсестры. В обществе к медикам стали относиться двояко: вроде помогают людям и тут же требуют деньги, такие меркантильные… При этом мало кто обращает внимание, что во всех больницах нагрузка колоссальная. Помимо физической есть еще

и эмоциональная — смертность выросла. К смерти пациента невозможно привыкнуть, это серьезный стресс.

Коронапсихоз Евгения Набойченко, психолог, профессор Уральского государственного медицинского университета, провела несколько исследований психической устойчивости врачей, которые работают в красной зоне: — Мы проверяли, насколько врачи устойчивы к стрессу и не возникает ли у них на этом фоне каких-то невротических расстройств. 373 медицинских работника нами обследованы, среди них 86 врачей. Результаты исследования показали, что уровень психологической устойчивости у врачей и средних медицинских работников достаточно низкий. Уже в июне стало понятно, что происходит профессиональное выгорание. В чем оно выражается? Я помогаю, но при этом боюсь сам заразиться, боюсь умереть. Была ситуация, когда врач боялся за свою жизнь больше, чем за жизнь пациента. Как следствие, появилась раздражительность, стало трудно контролировать свои эмоции. После 6–8 недель с начала пандемии в Свердловской области мы увидели, что у каждого третьего медработника появились психологические нарушения. Все мы испытывали тревогу, потому что не понимали, что происходит. А врачи испытывали страх, потому что видели, что вирус делает с человеком. Они видели, как уходят люди, долгое время лежавшие под ИВЛ. Борешься, борешься, пациент вроде идет на поправку, а потом неожиданно умирает… Психологи уверены, что в обществе появилось новое явление — «коронапсихоз», и ситуация все больше нагнетается. Сначала нам говорили, что ковид закончится в мае, потом — в сентябре, сейчас речь идет уже о феврале… Признаюсь, мы больше боимся не физической, а психологической интоксикации этого заболевания.

Изольда ДРОБИНА, «Новая»

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

С

начала этой недели в Петербурге вновь усилили контроль за ношением масок и перчаток в общественном транспорте, аптеках и магазинах. Хотя точнее сказать, снова ввели, поскольку в последние пару месяцев он явно был ослаблен. Сейчас же надеть защитную повязку на лицо требуют даже в тех торговых точках на окраинах, где на их отсутствие всю весну закрывали глаза. Со дня на день грозятся вновь штрафовать нарушителей масочного режима в метрополитене. «С начала октября заболеваемость коронавирусом стала нарастать, — отметил в понедельник в эфире «Радио России» губернатор города Александр Беглов.— 407 положительных тестов, зафиксированных 4 октября, — это в 1,5 раза больше, чем неделей раньше. Общее число заболевших в Петербурге составляет уже 44 765. Три месяца подряд, с июля по сентябрь, мы последовательно снимали ограничения. Вывели из локдауна все сферы жизни и отрасли экономики. Вернулись к работе музеи, кино, театры, магазины, кафе и рестораны, детские сады и школы. В сегодняшних условиях, только если придерживаться рекомен-

«Болеть мы будем больше и дольше» Смертность от коронавируса бьет рекорды, а свободные койки в петербургских стационарах на исходе

Валерий ШАРИФУЛИН / ТАСС

Санкт-Петербург

Г

ибель 32 человек от COVID-19 зафиксировали в Петербурге 2 октября — за эти сутки город впервые с начала осени вышел на первое место в России в смертельной коронавирусной статистике (в Москве в пятницу случилось 28 летальных исходов от ковида, а всего в стране — 186).

4 октября в Северной столице насчитали 25 скончавшихся от COVID-19, однако на тот день это являлось четвертью от общего числа аналогичных смертей в России — 107. Специалисты определили, что именно в Питере самый высокий коэффициент распространения коронавируса в стране — 1,35, в Москве — 1,28, в Подмосковье — 1,18. Этот коэффициент показывает, сколько человек в среднем успевает заразить один инфицированный до изоляции.

5 октября Петербург поставил еще один осенний рекорд: в городе за сутки зафиксировали 407 новых случаев заболевания ковидом, предыдущий осенний рекорд — 392 случая. При этом, по оценкам медиков, ситуация с распространением коронавирусной инфекции в мегаполисе продолжает ежедневно ухудшаться, и в ближайшее время врачи ожидают роста как заболеваемости, так и смертности. 5 октября в Северной столице официально объявили приход второй волны коронавируса. «Не так уж важна терминология: продолжается первая волна или стартовала вторая, — говорит главный врач частной скорой помощи «КОРИС» Лев Авербах. — В медицине считается, что эпидемия прекратилась тогда, когда нет массовых заболеваний. Мы же в Питере на протяжении всех летних месяцев каждый день имели от 150 до 200 новых заболевших. Сейчас это количество возросло вдвое. Очевидно, что болезнь распространяется быстрее, чем это было весной, в начале эпидемии. Нельзя выделить одну причину, скорее всего, тут сказывается совокупность факторов. Во-первых, коварство самого вируса. Вовторых, возвращение людей с курортов, где встретились разные вирусы, в том числе различные модификации коронавируса, со всей страны и, поменявшись и пожав друг другу руки, разъехались обратно по городам и весям. Где они и как будут теперь себя проявлять — никому не известно. В-третьих, массовое пренебрежение мерами безопасности и нарушение санитарно-эпидемиологических норм. К тому же вскоре к ковиду добавятся сезонные заболевания ОРВИ и гриппом. В итоге болеть мы будем дольше и больше. Окончательно спрогнозировать, как долго это продлится, невозможно. Тот, кто берется за прогнозы, — шарлатан».

7

даций и соблюдать масочный режим, можно постараться избежать нового локдауна». Рекомендации городское правительство немедленно озвучило: пенсионеров, как и весной, попросили оставаться дома, а волонтеров — возобновить работу по обслуживанию пожилых людей. Многим социальным учреждениям опять запретили оказывать услуги в очной форме. Компаниям и организациям посоветовали перевести сотрудников на дистанционный режим и не возвращать в офисы тех, кто работал удаленно. Беглов заявил, что думает о переводе на удаленку и части чиновников Смольного, как это уже практиковалось в марте-апреле. На 6 октября 65 школьных классов отправлены на дистанционное обучение, а осенние каникулы для учеников, скорее всего, начнутся раньше срока. Члены городского оперативного штаба по противодействию коронавирусу поддерживают любые ограничительные меры, не представляя, как иначе сдержать стремительно размножающийся вирус. Коронавирусных пациентов сегодня в Петербурге принимают 13 стационаров. У большинства из них (у больницы Святого Георгия, Александ-

ровской, Елизаветинской, Мариинской, Покровской и больницы № 40 в Сестрорецке) скорые с больными проводят в очередях по 4–6 часов. Так, в ночь на 6 октября у сестрорецкой клиники было замечено более 40 автомобилей службы 03. В среднем за сутки в городе госпитализируются с ковидом или подозрением на него от 220 до 270 человек. По данным петербургской администрации, на начало недели в больницах оставались свободными 844 места при общем коечном фонде на 4640 человек. Если темпы заболеваемости сохранятся, а тем более увеличатся, то до конца недели все ковидные стационары будут заполнены под завязку. Смольный уверяет, что при необходимости сможет ввести в строй еще 3500 коек в больницах, пока не перепрофилированных под COVID-19. Кроме того, в резерве у города есть временный госпиталь, развернутый в «Ленэкспо» и рассчитанный на 2500 мест. Однако всех имеющихся площадей при пике заболеваемости весной на всех заболевших в Петербурге все равно не хватало, а что еще важнее — недоставало рук. Медиков, в отличие от коек, в Северной столице стало меньше: многие за

период пандемии уволились, другие болеют, 96 медработников, по подсчетам создателей петербургской Стены памяти врачей, умерли.

У

же не секрет, что при возрастающей нагрузке на докторов их энтузиазм с весны значительно убыл, а доверие к властям подорвано. В Петербурге, как и в других регионах страны, до сих пор не выплачены обещанные компенсации ни всем врачам, переболевшим коронавирусом, ни всем семьям, похоронившим медиков. С 28 сентября Питер присоединился к всероссийской акции протеста врачей «Заплатите за COVID!». Массовый митинг чиновники Смольного запретили, поэтому петербургские врачи провели серию одиночных пикетов у крейсера «Аврора» и у Медного всадника, а затем организовали конференцию, где огласили единое для всех регионов требование «заплатить стимулирующие и страховые выплаты». Абсолютной никакой реакции властей на эти выступления не последовало, даже наряд полиции не прислали.

Нина ПЕТЛЯНОВА, «Новая»

8

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

хроники необъявленной волны страницы 6–7

«Обвал» Надо напомнить, что было в Норильске летом. Только о пиковых точках и только о тех, что подтверждены документально. Первая — разговор с диспетчером скорой. На просьбу «заберите меня»: «Скорая не занимается температурящими больными. Ковид не ковид, скорая не ездит на такие вызовы. Запретили нам. […] Уже медиков не осталось, вы понимаете или нет, в городе. Вы что хотите, я сейчас бригаду на амбразуру пущу, что ли? Они и так не заезжают, ноги еле передвигают. Если приказ есть с температурой не принимать. […] Не надо мне плакать. Вы думаете, что мне не жалко вас? Жалко всех. Но у нас есть приказ, бригада не выезжает, ноги уже никто не волочит. Весь город больной. Вы понимаете или нет?» Мэрия и теротдел крайздрава подтвердили подлинность ситуации и заявили о необоснованности отказа диспетчера. Причиной назвали его психологический срыв. Позже краевой министр Борис Немик сказал, что заявительнице принесены извинения. И — ничего о том, что в тот период персонал скорой в Норильске работал в режиме сутки через сутки

Красноярский край

С

водки последних дней показывали нулевой прирост ковид-больных в Норильске. С начала октября посуточный плюс: 2, 5, 6, 1, затем два дня — по нулям. А в июле мэр Норильска Ринат Ахметчин говорил о ситуации в катастрофичных тонах — прирост тогда превысил красноярский, хотя населения на порядок меньше (и ворота в город одни — контролируемый аэропорт), — просил помощи и ждал резкую вспышку с сентябрьским возвращением норильчан с материка. Осень: вспышки, нам говорят, нет. И мэра нет. Отставлен сразу после тех июльских откровений. Инцидент исчерпан. Так надо понимать выпущенную на днях оптимистичную реляцию краевого минздрава: «Норильск обладает достаточными мощностями для сдерживания распространения коронавируса». Из нее выясняется, что спустя 2,5 месяца после громкого скандала с заявлением мэра на север края на два дня слетали представители крайздрава с зампредом регправительства Подкорытовым. И вот они отчитываются. Конкретики немного, все больше какая-то стыдная патока. «Не обошел вниманием Алексей Подкорытов и успехи…» Лишь по этой строке догадываешься, что был, видимо, и разговор об «отдельных недостатках». Но нам — об успехах. Давайте порадуемся. «Уже выполнено 70 коронарографий и 34 стентирования». Хоть это и не про ковид, действительно отлично, что и в Норильске, ежегодно выдающем на-гора миллиарды и миллиарды долларов, теперь делают эти медицинские манипуляции. Еще об успехах: «Лечебные учреждения обеспечены средствами индивидуальной защиты до конца года благодаря средствам регионального и местного бюджетов и помощи «Норникеля». Это, видимо, ответ на инсинуации, что «службам участковых врачей (терапевтам, педиатрам) не хватает одноразовых СИЗ: ковид-больных на дому посещают в многократно стираных». Об этом говорили сами норильские доктора, но анонимно, поскольку вся медицина сейчас — военная организация, а значит это фейк. Еще один фейк («Новой» тоже об этом сообщили норильчане, причем источники, заслуживающие абсолютного доверия, но и они просили об анонимности) — «Норникель» привез 39 современных аппаратов ИВЛ, их распределили по пяти учреждениям, но не смогли установить в главную ковидную больницу, потому что у нее устаревшая кислородная станция, которую никто не удосужился отремонтировать» — минздрав края комментировать и вовсе не стал.

Кто будет спасать людей? Почему в Норильске, ежегодно выдающем на-гора миллиарды долларов, разразился кризис медицины

(по нормам — сутки через трое). И в этот период, как свидетельствовал «Северный город», Красноярск оказывал только консультативную помощь. Крайздрав меж тем назвал режим работы скорой в Норильске «напряженным, но штатным». Далее с видеообращением к губернатору обратилась ковид-больная, депутат Норильского горсовета от «ЕР» 65-летняя Наталья Плотникова. От вируса за две недели до этого у нее скончался сын Евгений (32 года).

— Я вынуждена констатировать из красной зоны (инфекционной горбольницы. — А.Т.), что тут обвал. И та причина, по которой мой сын ушел из жизни, кроется во взаимоотношениях краевой медицины и медицины норильской.

“

торые есть. Это не просто недочеты, это не просто в баночку стеклянную ходить мочиться, а отсутствие элементарных первоочередных вещей: КТ, отсасывателей — когда человек лежит на ИВЛ, а у него отсасывателя нет. Люди лежат на ИВЛ без морфина. Город не может помочь, а край не помогает. Я не могу больше скрывать то, что вижу. Хочу помочь норильчанам. Чтобы они не сидели с температурой 38 дома, когда нет мест в больницах. А если места есть, то некому лечить. Я не знаю, что вам докладывает ваша комиссия (перед этим в Норильске появились представители крайздрава. — А.Т.). Я вам докладываю: людей отправляют лечиться домой, пока они не перестают дышать. […] Я вас

люди лежат на ивл без морфина. город не может помочь, а край не помогает

Я теперь убеждена: правильно, что не голосовала в свое время за передачу нашей медицины в край. Результаты налицо: у нас нет средств, нет оборудования — ничего нет. Инфекционная больница не подготовлена как ковид-госпиталь. Знаю, что «Норникель» предлагал свою помощь. Нужен был лишь список оборудования от медицины. Как так случилось, что у нас в городе в ковидном госпитале нет КТ? […] Это первый и главный аппарат, который показывает пневмонию. Если бы медицина была муниципальной, мы бы смогли убрать те огрехи, ко-

”

умоляю: издайте закон о делегировании полномочий в город. Крайздрав ответил: «ведется активная работа» по привлечению в Норильск докторов. Уже прибыли 5 врачей и 6 средних медицинских работников. Из Красноярска водным путем отправляют два автомобиля скорой. В целом у них «достаточно мощностей» для лечения пациентов с коронавирусом и пневмонией. В Норильске под это отданы два госпиталя, 260 коек, из них заняты 178. 36 коек с ИВЛ, заняты 7. Еще 20 коек оснащены системой подачи кислорода.

Норильчане назвали это «плевком в лицо»: «Получается, что врачи, имея массу пустых коек, не берут людей». «Северный город» публикует рассказы пациентов инфекционки, как их принимали лишь с боем и укладывали в коридор — коек нет. Крайздрав заявил: отсутствие КТ в инфекционке не препятствие для постановки диагноза. В Норильске всего два аппарата КТ, и тот, что в горбольнице (в Оганере), не для зараженных пациентов. Исследование в платном центре проходит за счет ОМС. Для поликлинической службы планировалось приобрести аппарат КТ в 2021 году, но теперь купят до конца 2020 года. Осенью 2020 года на базе больницы Оганера откроются КТ- и МРТ-центры по нацпроекту. И вопрос о максимальной доступности КТ-диагностики для Норильска будет решен. В это время, когда крайздрав давал обещания о покупке КТ осенью, мэр Норильска уже отправил в Красноярск письмо, где тоже говорилось о нехватке медиков, коек, аппаратуры, и отчет о поставках другого нужного оборудования — тут ждать не пришлось: «Более 20 человек с признаками заболевания скончались (муниципалитету уже переданы два рефрижератора для использования в качестве мобильных моргов)». Ахметчин не спросил: это вместо КТ? Но и без того высказался жестко. О 4–5-кратном росте (по сравнению с предыдущим годом) внебольничной пневмонии — большинство больных изза загруженности медучреждений тесты на ковид не проходили. Обвинил власти края в сокрытии от федералов реального числа заболевших норильчан — чуть ли не трехкратном занижении. Данные мэрии, получаемые непосредственно от медиков, отличались от публикуемых Красноярском (минздравом и регуправлением Роспотребнадзора). Обвинил

AP Photo / Pavel GOLOVKIN / ТАСС

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

в неадекватной оценке масштабов инфекции на севере, а также в отсутствии помощи: «Одни не справимся». Губернатор попросил Роспотребнадзор и правительство прокомментировать претензии мэра. И чиновники совсем запутались. Чудовищное несоответствие в цифрах глава Роспотребнадзора по краю объяснил тем, что мэр считал по больничным листам, а их выдают также бессимптомным «контактникам» для недопущения распространения инфекции. Пресс-служба этого же ведомства — тем, что мэр указывает количество не заболевших, а положительных тестов. Впрочем, в перечне взаимных претензий нет смысла копаться. Как бессмысленно кивать на то, что это политика и давняя история. Война «Русала», к которому исторически привязан Усс, и «Норникеля», откуда вышел Ахметчин, да и вся норильская власть, алюминиевых кастрюль и никелевых котелков. Что это старинная вражда красноярских Севера и Юга. Кто более виноват — не важно. Важно другое: реальность Норильска. Почему она такая.

Скотство Знаете, по Конституции жители Уярского района Красноярского края имеют равные с москвичами права. И все же когда одновременно с норильским кризисом стране показывали кадры из Уяра, где больные с пневмонией молили спасти их (в больнице не было кислородной поддержки, аппаратов ИВЛ, не хватает врачей, медсестер и санитарок, в палатах течет с потолка и отваливается штукатурка), сказать, что страна удивлялась и ужасалась, было бы преувеличением. Всех, конечно, жалко. Но. Удивляет — да что там, поражает — именно Норильск. Один из столпов государства. Люди, которые кормят всю страну, дают возможность ее правителям важничать и надувать

щеки, получают в ответ вот такую — уярскую — медпомощь. Это не только про Норильск. Вспышки ковида на Олимпиаде (крупнейшем месторождении золота), в Чаянде (ресурсной базе газопровода «Сила Сибири») и ор рабочих — если переложить на печатные слова — о скученности, бесчеловечности, о том, что кормят как свиней. Рухнувший на лед Енисея вертолет с вахтовиками «Роснефти» с Ванкорского месторождения и — «еще советских 50-х годов запечатанные коричневые чемоданы» — медицинский комплект, который дотащили по глубокому снегу девчонки из аэропорта Игарки; у спасателей даже отвертки не было, одни голые руки. И хроническое отсутствие всего: связи, инструментов для резки/разжима метала, элементарной техники, носилок, одеял — у спасателей. КТ, отсасывателей и морфия — у медиков. Это чересчур кричащее, ярчайшее несоответствие — между валютным доходом от Норильска и отношением государства к нему. Между реальностью акционеров и топ-менеджмента «Норникеля» и явью Норильска. Это не вписывается ни в какие политэкономические теории, это и не заурядный колониализм, и не банановые республики, и не одна лишь самоуверенность монополии, потерявшей берега, тут многогранное скотство, и емких терминов для него пока нет. «Общесистемный моральный износ территории» — определение от тюменского философа Михаила Ганапольского. И — давняя родовая травма. Вахтовикам в 1912 году на Лене скормили тухлятину и продали в качестве мяса конский член — чем кончилось, мы знаем. Это генетическая тупость и жадность крупного российского капитала и государства, с ним слившегося. Север — главный. И будет оставаться таковым, пока мы не научимся делать

что-то сами, а не жить за счет сибирских недр. А отношение к северянам, кормильцам — как к бедным родственникам. Непонятно это. Несправедливо. Жлобство это. Госжлобство.

Тупик Что сейчас в Норильске с медициной? Вот что рассказывает «Новой» один из руководящих работников города (поскольку на условиях анонимности, про эпидемию — лишь для внутреннего пользования): — Подчиненность медучреждений краю — большая проблема. Красноярск норильские проблемы не интересуют. Крайздрав давно оптимизирует (сливает) две детские поликлиники — в Центральном районе Норильска в противоположных концах. Год назад норильчане собрали 2500 подписей против закрытия поликлиники № 1: нарушается принцип шаговой доступности (речь о Крайнем Севере с его минус 50); поликлиника № 2 не рассчитана на такой наплыв детей и их родителей и станет очагом распространения инфекций. Нас не услышали. До 40% дефицит специалистов. Изза снижения доходов они уезжают на материк: разница в зарплатах уже несущественна. Беда и в том, что с передачей медицины сами городские власти расслабились. Зная о нехватке врачей, почему-то не приняли участия в федпрограмме «Арктический доктор» (по ней врачи получают 2 млн подъемных). Норильск же создал свою программу: по ней врачи, приезжая сюда, получат… 500 тыс. Главврачи не отпускают докторов в Москву, Санкт-Петербург и другие центры для повышения квалификации: «некому работать». Но есть у медиков еще и подозрение, что крайздраву невыгодно обучать норильских врачей

9

в других регионах. Надо, чтобы средства оставались в крае. Практикуемое сейчас онлайн-обучение не устраивает очень многих норильских докторов. К тому же их, работающих, как правило, на полторы ставки, заставляют проходить курсы без отрыва от работы. Вывод один: такое обучение от крайздрава носит формальный характер. Центральная горбольница, детская горбольница в страшном упадке и требуют капремонта уже 8–10 лет. Насчет отсутствия КТ в поликлиниках… Так а что там есть? Оборудование зачастую списано, но продолжает использоваться по два, три срока. Канцелярские принадлежности врачи закупают за свой счет. При этом работа врача становится все более бумажной. Об информатизации только разговоры ведутся. Все красноярские поликлиники и стационары давно работают в системе электронных карт, а в Норильске этого и не предвидится. Нет денег. Некоторые уточнения от руководителя теротдела крайздрава Кобы Кавтеладзе. Он еще в конце прошлого года рассказывал: — Укомплектованность врачебными кадрами — 61,8%. Узкими специалистами — 57%. При этом пятая часть докторов постоянно находится в отпусках. Это еще минус 20%. Прибавьте обучение, больничные… Постоянно на рабочих местах в среднем 50% от необходимого числа. Отсюда и такая перенагрузка у врачей. На определенном этапе мы решили сокращать вакантные ставки, которые никогда не разработаются, но даже это не привело к улучшению показателей. Количество врачей в отрасли — 872. До 100% в теории нам не хватает почти полтысячи, но реальная потребность — меньше, ведь из этих ставок часть разрабатывается. Но с растущей разницей между приехавшими и уехавшими докторами наши цели становятся недосягаемыми. В крае нехватка специалистов в целом составляет порядка 12 тыс. Медуниверситет ежегодно выпускает не более 600. Чтобы покрыть эту потребность, надо минимум 20 лет. Но специалисты же не сидят на месте. Да и предпенсионеров у нас в отрасли не менее 20%…» Пристально погружался в судьбы некоторых выпускников Красноярского медуниверситета 2017 года — после двух лет ординатуры они сейчас как раз бы полноценно лечили красноярцев и норильчан. Увы. Ну, например: студент, пока учился, работал медбратом в реанимации краевой больницы, она, заинтересованная в новом анестезиологе-реаниматологе, написала заявку на него в минздрав, хотела получить врачаординатора. Минздрав проигнорировал. Причина, думаю, одна: вынудить к платной ординатуре в Красноярске. Но такая же в Москве, Питере стоит не больше. В день отъезда — навсегда — молодого врача (пример типичный) очередной крайздравовский чиновник рассказывал о нехватке «узких специалистов». Как разъехались из Красноярска лучшие кардиохирурги — отдельная история. Ни Красноярск, ни Норильск за врачей не борются и ничего, по сравнению с другими регионами, им предложить не могут. Напрочь дотационные регионы сулят молодым докторам куда больше, чем те, кто всю РФ и содержит на своем горбу. Почему так наша «федерация» устроена — вопрос не к Красноярску и Норильску. Но раз он никем так и не решается, может, им самим начать что-то предпринимать? Как-то полюбить себя, что ли, поднять самооценку, исходя из котировок Лондонской биржи металлов? Да, в сводке от 7 октября норильские прочерки закончились, прирост — 6 человек. И 14 — за 8-е число. Ничего не обнулилось, все продолжается.

Алексей ТАРАСОВ, «Новая» страницы 10–11

10

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

хроники необъявленной волны

страницы 8–9

Денис ПАВЛОВ, анестезиологреаниматолог отделения реанимации и интенсивной терапии № 7 Городской клинической больницы № 52:

регионы умирают от ковида, — реальное вранье. Вы собираетесь людей пугать или успокаивать? Я собираюсь успокаивать, притом что работаю в аду. Еще нужно перестать донимать поликлиники, за помощью нужно обращаться только тогда, когда клинически это значимо: чтобы понять свое состояние, достаточно зайти на официальный сайт Минздрава и прочитать, что такое коронавирусная инфекция и какие бывают сте-

“

нимаем: чтобы заболеть, надо, мягко говоря, серьезно нарушать правила защиты. Я не отдыхал летом. Я за месяц был в городах, наверное, пятнадцати. Меня кидают в разные города, я делюсь опытом, смотрю больных. Возвращаюсь, лечу здесь. Снова уезжаю в другой город. У меня сейчас три часа сна — это неплохо. Мы просто охрененно много работаем который месяц. Но вы даже не представляете, насколько это интересно и увлекатель-

«Мы ставим антирекорды по госпитализации»

Москва

— Человек, больной ковидом в легкой форме, без клинических проявлений, даже не зная об этом, заражает 5–10 человек в день, за две недели — 100–150 человек. Всплеск заболевших был неизбежен. Зимний сезон самый удачный, потому что никто никуда не едет, а летний сезон — это катастрофа. Все куда-то поперлись. Понятно, что открытые границы, но зачем нужно было ехать заражать регионы или тащить ребенка через Беларусь в Египет? Мы уже, по сути, вышли на весенние показатели по числу заболевших в сутки. Но сейчас реально многому научились. У нас 15% сотрудников с антителами. У нас огромное количество средств индивидуальной защиты, у нас много лекарств. У нас люди не умирают в палатах, как в некоторых странах. Подход к лечению теперь очень качественный. Когда мы начали его активно применять, огромное количество людей перестало поступать в реанимацию, они благополучно выписываются из линейных отделений. Теперь скорая помощь проверяет всех больных на грипп и коронавирус. Если выявили коронавирус, врачи везут больного в стационар, где есть ковидное отделение. Там он осматривается двумя специалистами: терапевтом и, как у нас например, реаниматологом. Мы оцениваем пациентов по шкале NEWS, это протокол оценки тяжести состояния. Выставляем баллы: пациенты до пяти баллов остаются в линейных отделениях, больше пяти с большой долей вероятности попадут в реанимацию. Раньше лечение по-другому складывалось. Мы экспериментировали, подбирали лекарства, начинали с антибиотиков, давали гормоны. Чуть медленнее работала лабораторная служба. Сейчас огромное количество лабораторных исследований, которые подтверждают ковид, делается практически прикроватно. Можно взять мазок, отправить и в течение нескольких часов получить результат. То же самое с кровью. Если сейчас случится беда и к нам въедет огромное количество больных, мы не сядем плакать, просто будем работать быстрее, будут ночные смены у кого-то, анализов будет не сто в час, а двести в час. Я думаю, в Москве готовы работать с полутора тысячами тяжелых больных в день. Смысла в суровом локдауне сейчас нет. Если соблюдать все условия, то будет шанс остановить это. Люди должны следовать рекомендациям — маски должны быть у всех. Есть возможность уехать на дачу — уезжайте, посидите там три недели. В магазин собрались — подбирайте время, когда там поменьше людей. Пейте витамины, побольше жидкости. Все просто обязаны привиться от гриппа — нам не нужна еще и эпидемия гриппа сейчас. Общество должно фильтровать информацию. Эти разговоры про то, как

Валерий ШАРИФУЛИН / ТАСС

Москва

«Буду людей успокаивать, хотя работаю в аду»

Павел ГАЛЕЕВ, врач-ординатор столичного Клиникодиагностического центра № 4:

у меня сейчас три часа сна — это неплохо. мы просто охрененно много работаем который месяц

пени тяжести. Не нужно звонить в скорую со словами: «У меня температура 37 °C, что мне делать?» Вакцина от коронавируса — однозначно наше спасение. Сейчас она пройдет третью стадию, она уже проходит ее активно, и все должны привиться. Наша вакцина абсолютно безопасна, и исследования, которые сейчас проводят, говорят о том, что она максимально эффективна. Врачи сейчас ничего не боятся. Мы только очень сильно расстраиваемся, когда наши коллеги заболевают. Мы не боимся больных, мы с ними спокойно контактируем. Раньше мы видели больного с ковидом и думали: «Блин, как бы не заболеть, дома же дети». А теперь мы по-

”

но. Для меня больные с заболеванием легких всегда были приоритетными больными. И тут — ковид. Мы стали инфекционистами, ревматологами, эпидемиологами. Кем только мы не стали. Мы КТ стали смотреть и разбираться как специалисты. У нас сертификат один, но мы настолько сейчас широкого профиля, что еще чуток — и можно медаль себе выдавать. Я не вижу, что общественная поддержка медиков стихла. Да, раньше пытались обратить внимание общественности на проблему. Сейчас просто все всё знают — огромное количество статей, передач. Но мне все равно по 15 человек в день звонят, я их консультирую. Весной я был мегагероем, а теперь вообще супермен, все нормально.

— Я работаю в поликлинике. Это первичное звено, первый контакт с пациентом. Ты идешь на вызов к пациенту с ОРВИ в маске и обычном халате. Можно надеть респиратор с более высокой защитой, но делать это мало кто хочет, когда у тебя по 15–17 вызовов в день. Хочешь — надеваешь спецзащиту, не хочешь — не надеваешь. Строгих требований нет. В конце апреля и начале мая было сложнее всего. В разгар пандемии люди совсем в поликлинику не ходили. Все вызовы были на дому, лекарства выписывались дистанционно и доставлялись либо волонтерами, либо соцработниками. В начале июня возобновился прием. К концу июля, можно сказать, мы зажили обычной жизнью, и я ушел из поликлиники.

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

11

«Мы стали инфекционистами, ревматологами, эпидемиологами. Кем только мы не стали»

“

Маша, дочь моя, попала на ковид в легкой форме. друзья, знакомые, коллеги — многие переболели. двое погибли

«У многих есть настроение все бросить и уйти»

”

с коронавирусом дальше, какие будут приниматься меры, он ответил: “Я — врач, в политику не лезу”». У нас и без коронавируса количество вызовов огромное. Сейчас порядка 16 в день. Дальше будет больше, Дмитрий БЕЛЯКОВ, потому что осень, зима. Поверьте мне, это очень большая нагрузка. фельдшер скорой В Подмосковье бывают достаточно «коронавирусной далекие госпитализации. Сильно давят руководящие структубригады»: ры. Одной бумажной волокиты сколько! Заведующие, вместо того чтобы руководить подстанцией, вынуждены целыми днями писать отчеты. За риск заразиться коронавирусом им не платят. Считается, что они не контактируют с ковидными больными. А то, что они руками проверяют карты, которые побывали в коронавирусных вызовах, это не в счет. Сейчас, правда, стало спокойнее, чем во время первой волны. Уже наработался небольшой опыт и у сотрудников, — На все вопросы, касающиеся ко- и даже у руководства. Люди выработали ронавируса, у меня есть хороший анек- алгоритм, но работы все равно много. дот: «Когда врача спросили, что будет Дополнительные выплаты сейчас хоть Подготовили Елизавета КИРПАНОВА и Артем РАСПОПОВ, «Новая»

Московская область

Летом режим стали ослаблять. Я видел, сколько людей было на улицах. Понятно, что ни о какой дистанции не шло и речи. Смотреть на это было странно: еще пару недель назад была тишина, а тут — хоп, и такая разница. Как врач я воспринимал это отрицательно. Мне казалось, что рановато ослаблять режим, потому что больных было достаточно. Но как человек я понимал, что люди устали, экономика устала. Что уж там, я тоже устал. Недавно мне позвонили из ДЗМ (Департамент здравоохранения Москвы. — Е. К.) и пригласили поработать в поликлинике снова. Я согласился. Всех моих коллег и знакомых тоже созывали, кого в стационар, кого в поликлиники. Всем понятно, почему это делается: в новостях мы ставим антирекорды по госпитализации, по количеству выявленных случаев. Считаю, это связано с сезонностью. Коронавирус как грипп: навсегда не пропадет, но будет активизироваться осенью и зимой, когда идет спад иммунитета. Сейчас у нас нет проблем с СИЗ (средства индивидуальной защиты. — Е. К.), всего в избытке. Нет такой неразберихи, как было весной. Врачам сейчас проще. Мы хорошо изучили клиническую картину. Приходишь к пациенту, выслушиваешь и уже примерно прикидываешь, что и как ему назначить. Весной для врачей это было в новинку. Как можно нам помочь? Соблюдать правила самоизоляции, которые мы все так не любим. Натягивать маски на носы в метро и магазинах. Конечно, маски не стопроцентная защита. Но в какой-то степени они помогают. Людям с хроническими заболеваниями и пенсионерам стараться держать домашнюю изоляцию. Думаю, это поможет всем.

и с боем, но идут, но что с ними будет дальше… То, что государство выделило деньги, еще не означает, что они до нас дойдут. Трудности, которые есть сейчас, обусловлены в первую очередь схемой работы скорой помощи. Она работает не как экстренная служба, а как бюро услуг. Все из-за того, что скорую причислили к ОМС. И теперь нами руководит по большом счету страховая служба. Поддержать нас можно так: не вызывать скорую помощь на всякую фигню. Сломал палец на руке — соберись и пойди в травмпункт. Среди нас у многих есть настроение все бросить и уйти. Но большинство людей, которые работают на скорой, в основном приезжие. Они работают на полторы ставки, платят кредиты и ипотеку. Если они сейчас уволятся и уедут к себе на родину, будут получать не 45 тысяч, как в Подмосковье, и не 80, как в Москве, а 9–10 тысяч. Единственное, что можно сделать, — это немедленно вывести скорую из системы ОМС и сделать ее федеральной службой. Так у всех работников будут одинаковые оклады. Это позволит сохранить кадры в регионах, и они не будут брать на себя по несколько ставок. Уставший медик — никакой медик. Считается, что люди, в отличие от компьютерных томографов, более долговечны и выносливы, чем техника. Я бы не сказал. Как я справляюсь? Не знаю. Сейчас у меня отпуск. Две недели на карантине просидел. Зачихал, закашлял, но вроде бы все обошлось. Мазки отрицательные. А вот Маша, дочь моя, попала на ковид в легкой форме. По утрам уже появляется нюх, часа на два. Друзья, знакомые, коллеги — многие переболели. Двое погибли. страницы 12–13

12

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

хроники необъявленной волны

страницы 10–11

П

аника от происходящего в области охватила даже ряды обычно хладнокровных врачей.

— Тринадцать человек умерших, стационары переполнены, количество педиатров, осуществляющих прием, вместо 24 человек — 6, вместо 35 терапевтов — 10, — говорит главный врач Центральной городской больницы Азова Вадим Бридковский. — Городская система здравоохранения работает в напряженном режиме. На 25 койках (для коронавирусных больных. — Е.Р.) у нас лежит 38 человек. Мы вынуждены задействовать все резервы, работаем на пределе своих возможностей. А азовчане тем временем ходят без масок. Мы совершенно не думаем, что смерть стоит за плечами. «Коронавирусная омерта», которой еще несколько месяцев назад были охвачены все медработники Ростовской области, упорно молчавшие о реальном положении дел, кажется, теряет свою силу. Со скандалом покинул свой пост главный реаниматолог Городской больницы № 20 Борис Розин, который пять месяцев вместе со своей командой проработал в ковидном госпитале, созданном на базе медучреждения.

— Я не хочу возвращаться туда, потому что корабль на полной скорости летит

Ростовская область

П

«На 25 койках у нас лежат 38 человек» В регионе складывается катастрофическая ситуация с заболеваемостью COVID-19, но власти боятся вводить серьезные ограничения ционного амбулаторного контроля и лечения легких и среднетяжелых — адекватно ситуации, «санитары» (санитарные врачи. — Е.Р.) тупо требуют дальнейшего внедрения протокола «ложить всех»! Люди напуганы и бегут к врачу с малейшим чихом. Врачи напуганы и пишут направления на госпитализацию.

К

РИА Новости

о уровню ежесуточного прироста заболевших новой коронавирусной инфекцией Ростовская область — в числе первых регионов после Москвы, Московской области и Санкт-Петербурга. Региональный оперштаб с 7 октября прекратил публиковать данные о новых случаях заражения в отдельных городах и районах области. Отныне в распоряжении журналистов только общая цифра новых случаев. За сутки с 7 по 8 октября это 261 заражение.

— С сегодняшнего дня новая форма отчетности, именно такая нам приходит, — объяснила заместитель начальника управления информационной политики правительства Ростовской области Евгения Ткачева. Этому предшествовало раздраженное заявление главного санитарного врача региона Евгения Ковалева, который, выступая на заседении штаба, предположил, что часть муниципалитетов скрывают реальные цифры заражений.

— Например, с 24 сентября по 1 октября в Куйбышевском и Милютинском районах их (зараженных коронавирусом. — Е.Р.) вообще не выявляли. По одному выявили в Дубовском, Зимовниковском, Обливском, Шолоховском, Пролетарском. Это либо недостаточное тестирование, либо неправильный отбор контингента для тестирования, либо просто сокрытие заболеваемости, — сказал Ковалев. Если не считать майской вспышки в Сальском психоневрологическом интернате, давшей единовременный прирост почти в сотню человек, в октябре Ростовская область вышла на весенние масштабы распространения инфекции. Ситуация уже вынудила регионального министра здравоохранения выступить с экстренным заявлением.

— У нас война, и враг страшен, медицинские работники на передовой, и, к сожалению, есть невосполнимые потери, — написала Татьяна Быковская на своей странице в «Инстаграме», признав, что система оказания медицинской помощи в регионе может не выдержать нагрузки в связи с ростом числа заболевших COVID-19. В августе от коронавируса на Дону умерло 218 человек, больше за аналогичный период смертей случилось только в Петербурге (447), Москве (431) и Московской области. Всего с начала эпидемии жертвами коронавируса в Ростовской области официально числятся 559 человек (данные на 8 октября). Но официальная статистика уже давно вызывает недоверие.

Всего с начала эпидемии жертвами коронавируса в Ростовской области официально числятся 559 человек

в бездну. И теперь уже сделать ничего нельзя. Делать [хоть что-нибудь] надо было в апреле, в феврале, — заявил врач журналистам портала «161.ру», не уточнив, впрочем, какие именно системные нарушения он считает трагическими для организации медпомощи и борьбы с ковидом. Анонимно врачи говорят, что во многом рекордную вторую волну в Ростовской области спровоцировали эпидемиологи и сами медики, которые всю весну и половину лета работали в полупустых ковидных госпиталях.

— Вначале наши санитарные врачи склонили всех к необходимости открытия огромного количества коек и оснащения их за «недетские» деньги. Затем, когда увидели, что загрузка этих коек минимальная, начали *** (переживать), что государство спросит за «нецелевое использование бюджетных средств», — поделился своим видением ситуации один из ростовских медиков. — Родилось *** (изумительное) решение — класть всех, у кого положительный тест. Засовывались «положительные», которые вообще не болели! Койки постепенно заполнились, но госпитальная инфекция сделала своё дело. И «легкие» перешли в «тяжелые». О

чем неглупые врачи предупреждали «санитаров леса». «Тяжелые» перегрузили реанимационные койки.

М

едик считает, что одной из причин «перегруза» стал непрофессионализм чиновников, принимавших решения и озабоченных реакцией сверху больше, чем реальной помощью населению. К этому он предлагает добавить хроническое недоверие населения к органам власти: люди долгое время по привычке не обращали внимания на предупреждения и увещевания. После снятия ограничительных мер магазины, рестораны и общественный транспорт Ростова наводнили люди без масок. Лишь после проведения единого дня голосования власти региона ужесточили борьбу с нарушителями масочного режима, но было поздно: вторая волна накрывает регион с удвоенной силой, а система борьбы с эпидемией с тех пор сильнее не стала.

— Дилетанты опять не справились, не отработали назад эти безумные решения по госпитализации всех и вся, — продолжает собеседник «Новой». — Теперь, как и следовало ожидать, возник прогнозированный перегруз системы. Но вместо того чтобы отладить технологию дистан-

началу октября в Ростове оказались под завязку забиты оба ковидных госпиталя на 1774 места, пришлось вводить в строй третий, на 400 мест — на базе Первой областной клинической больницы. Так из системы оказания плановой и экстренной медицинской помощи городу с населением 1,2 млн человек была выведена вторая крупная больница (20-я городская, рассчитанная на 1000 коек, была отдана под ковид еще в апреле). Еще две больницы — 6-я и 4-я — отданы под больных пневмонией, точное количество которых в региональном штабе затрудняются назвать, как и данные об их смертности. Перепуганные масштабами бедствия ростовчане атакуют губернатора Василия Голубева в соцсетях с требованием хотя бы ввести дистанционное обучение в школах, которые внесли свою лепту в развитие эпидемии. В конце сентября более 200 учеников одновременно не пришли на занятия в ростовскую школу № 115. Власти признали, что лишь у нескольких учащихся позже был диагностирован ковид, большинство слегли от обычных сезонных ОРЗ и ОРВИ. Тогда же выяснилось, что 18 человек преподавательского состава школы находятся на больничном.

— Почему, когда в Ростове число заболевших в сутки было 17 человек, все сидели дома, на дистанционном обучении и удаленной работе? А сейчас, когда ситуация стала реально сложной, школы работают, — пишут комментаторы. Василий Голубев, который 13 сентября был избран на третий срок, демонстративно избегает кардинальных решений. В то время как соседствующий с регионом Ставропольский край ставит кордоны на границах и вводит обязательный карантин для приезжающих, в Ростовской области чиновники лишь призывают население к благоразумному поведению в общественных местах и соблюдению масочного режима. В качестве компромиссного решения губернатор дал школам право самостоятельно выбирать время наступления осенних каникул, которые продлятся 9 дней. Школьные каникулы и патрули в магазинах, которые занимаются поиском «безмасочных граждан», пока единственный ответ самого проблемного нестоличного региона России на усиливающуюся вторую волну коронавируса.

Елена РОМАНОВА, «Новая»

Ave доктор! Нашим медикам нет нужды возвращаться на эту войну, потому что они с нее никуда и не уходили са Ахтаев, врач — анестезиолог-реаниматолог московской больницы им. Спасокукоцкого, с первых дней пандемии работал в реанимации с тяжелыми больными. Заразился, заболел и сам попал в реанимацию.

8 мая в 21:30 сердце врача остановилось. «Это был очень добрый, скромный человек… он никогда не жаловался, просто шел и делал свое дело. До сих пор не верится. Кажется, что он с нами. Ушел на дежурство, просто в другую смену. Хочется зайти в ординаторскую и увидеть, что он на своем любимом месте у окна пишет историю болезни. Сгорая сам, спасал других». Это написала о докторе Ахтаеве доктор Титова, работавшая вместе с ним в реанимации. Сын доктора Алины Титовой, Никита, студент 4-го курса медуниверситета им. Сеченова, в конце апреля пошел добровольцем работать в ковидное отделение. «Собрал вещи и предупредил: жить будем в пансионате, на работу будут возить. Хотелось плакать. Как на войну ведь провожала». В августе Никита заболел ковидом. Выздоровел. Все это я знаю из фейсбука доктора Титовой. Смена 24 часа. Костюм химзащиты, в котором невыносимо трудно провести сутки. И не просто провести, а думать и делать — лечить и спасать пять, шесть, семь людей, распростертых на кроватях, подключенных к аппаратам, людей, чьи рты с трудом хватают воздух. Но и костюм химзащиты не дает гарантии — дрянь просачивается повсюду. И не у всех и не всегда в этой пандемии была защита. Владимир Величко, врач-инфекционист из московской поликлиники № 212, незадолго до пандемии сменил картинку профиля в своем фейсбуке, поставил солнце со словами «Доброе утро всему человечеству. И пусть сегодня будет луч-

И

ше, чем вчера! Улыбок, радости, добра! Мира и счастья вашему дому». В конце мая его жена в его опустевшем фейсбуке сообщила: «Я потеряла супруга, который добросовестно выполнял свои обязанности и свой служебный долг, но без средств защиты. Заразил меня… По сей день не выплачена зарплата, нет расчета, нет страховки от 212-й по трудовому договору — вредная профессия, нет помощи материальной, не выплачена обещанная и приравненная страховка к военным». Я надеюсь, жена врача выздоровела и ей давно уже все выплачено, до копейки. рачи всех специальностей в этом списке1. Врачи скорой помощи, инфекционисты, терапевты, педиатры, акушеры, хирурги, кардиологи, травматологи, урологи, отоларингологи, врач-статист, врачпсихиатр, врач баскетбольной команды ЦСКА. Но разве только врачи? Шоферы скорой помощи, медсестры, санитарки, медбрат по массажу, буфетчица, фельдшеры, лаборанты, раздатчица с больничной кухни — все. И 73-летний лифтер Петров из детской больницы в Петербурге. И 84-летняя уборщица Антонова со станции скорой помощи в Петербурге. Как же так, что же вы в вашем возрасте работали уборщицей, Антонина Ильинична, дорогая? Ну, все понятно, все понимаю, на мизерную пенсию не прожить. Тянется этот список из сотен фамилий, уходит все ниже и ниже по экрану бесконечная лента людей, по местам жительства которых можно узнавать географию России: Москва, Петер-

В

1 Список памяти здесь: https://www.sites. google.com/view/covid-memory/home

бург, Саранск, Тосно, Кызыл, село Муслюмово, Белебей, Барыш, Курск. На сайте Курской областной организации профсоюза работников здравоохранения свой список. Называется «Светлой памяти». Снова: врачи, медсестры, санитарки, раздатчица, женщина-кладовщик, бухгалтер. На эти лица больно смотреть. Только когда вот так — имя за именем, фамилия за фамилией, фотография за фотографией, лицо за лицом — смотришь и читаешь этот список, понимаешь масштаб и размер ужаса и что вообще происходит. Пусть даже кинотеатры работают, в кафе исправно подают кофе и красивые люди как ни в чем не бывало идут на вечеринки по сияющим улицам мегаполиса. А в это время другие люди натягивают костюмы химзащиты, и опускают на глаза защитные очки, и льют на руки санитайзер, и идут в красные зоны и в реанимации, где в тишине распластаны на кроватях те, кого они должны спасти. Слышат ли они сквозь облегающий костюм химзащиты тяжелое дыхание тех, кого спасают? Я думаю, не слышат. Но на ютьюбе есть съемка красноярской телекомпании ТВК — женщина-пациентка ведет камеру через коридоры и палаты больницы в городе Уяр. И все время, пока они идут по убогим коридорам, по замызганному старому линолеуму, по сырым палатам с протечками, мимо больничного чайника с черной ручкой и огромных зеленых баков, я слышу ее тяжелое, ее мучительное дыхание ковид-пациентки. Вы знаете про город Уяр? И я еще вчера не знал. Как так вышло, что в городе Уяре в больнице одна медсестра, санитарок нет, а полы по своей доброй воле протирает раз в день раздатчица? Как так вышло, что больные в уярской

13

PhotoXPress

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

больнице при поступлении не получали масок, потому что их не было, что больные были заброшены в палаты, как в какой-то чумной барак, что они днями ждали анализов и три дня ждали обхода? Или так было раньше, во время первой волны, а сейчас, в начале второй, там все совсем не так, там теперь все отлично? И, может быть, уже просто нет в городе Уяре этой позорной больнички с сырыми пятнами на стенах, а на ее месте мгновенно возведена чистая, красивая, оснащенная самой современной техникой больница? Сколько таких больничек в России? Забытых больничек. никого не знал из этого списка, но во всех них есть что-то знакомое и узнаваемое, и даже кажется, что с их фотографий доносятся их голоса. Многие улыбаются. Да, и вы тоже знаете этих женщин — участковых врачей, ходящих по квартирам и исправно прикладывающих холодный кружок стетоскопа к груди больного: «Давайте я вас послушаю!»; и сестер, сидящих в кабинетах поликлиники напротив врача за столом со стопками медкарт и иных бумаг, которые надо заполнять; и завотделений в белых шапочках и белоснежных халатах, строго проходящих больничными коридорами; и врачей скорой помощи в синих куртках и штанах, деловито входящих в квартиры с чемоданчиками в руках: «Ну, что у вас тут случилось?»; и их шоферов, спокойных мужиков, профессионалов руля, ведущих свои машины с проблесковыми огнями сквозь пробки и заторы городов. На фотографиях в списке памяти шоферы стоят у своих машин, у своих белых автобусов, которым все мы всегда уступаем левую полосу. Стоят в служебных гаражах, во дворах. Это же не просто шоферы и не просто машины — это шоферы, которые обязательно должны успеть, и везут они спасателей, которые должны оттащить человека подальше от болезни, от боли, от смерти.

Я

Алексей ПОЛИКОВСКИЙ, «Новая»

14 Почему официальная «Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

ЭТО ЖЕ ОСЬМИНОГ ДОФЛЕЙНА, А НЕ НАВАЛЬНЫЙ! Юлия ЛАТЫНИНА обозреватель «Новой»

В

конце сентября на Халактырском пляже Камчатки на берег стало массово выносить мертвых придонных животных — мидий, морских ежей, осьминогов. Серфингисты жаловау же лись на тошноту и резь в глазах. Как тут предположили власти, гибельь ежей и осьного, имели миногов, как и кома Навального, арактер. исключительно природный характер. лканы, не то Виноваты были не то вулканы, водоросли. одит повы«После штормов происходит рганизмов шение токсичности микроорганизмов ит к измев этой зоне, которое приводит нениям в кислороде, и из-за этого эти », — объявления могут происходить», яснял глава Минприроды Дмитрий Кобылкин.

-то танГоворили также про какой-то кер, который плыл мимо, и у него к была течь, и никто не знал, как танкер называется, но клялись, что течь уже заделали. В пятницу версию о естественном характере явления подтвердил вице-президент РАН Андрей Адрианов на совещании у Кобылкина. Он заявил, что причина случившегося — «красный прилив», red tide. В теории это вполне возможно. «Красные приливы» — это действительно ужасная гадость, которая убивает все в море. Это цветение одноклеточных водорослей-динофлагеллятов, которые, во-первых, вытесняют из воды кислород, и рыба элементарно дохнет без воздуха, а во-вторых, выделяют различные токсины, в первую очередь — бреветоксин. Бреветоксин вызывает раздражение кожи у серферов и может быть смертельно опасен для человека, который съел гребешка, моллюска или мидию. Мидия — фильтратор, она сидит на дне, пропускает через себя воду и накапливает в тканях бреветоксин. В 1972-м

и 1973-м «красный прилив» убил двух человек возле Порт-Морсби, а в 1976-м в Борнео пострадали 202 человека, и 7 из них умерли. Конечно, с академиком спорить сложно. Но я поговорила со специалистами в области морской биологии — в частности, с Марией Воронцовой из IFAW, Григорием Цыдулко, специализирующимся на китах, и с Оганесом Таргуляном из «Гринписа». Цыдулко только что вернулся с Камчатки, а Таргулян и сейчас там. Эти люди, скажем так, не уверены в версии академика, и вот их основные аргументы. Первое. «Красные приливы» обыкновенно возникают в другое время д — по той простой р р , что года причине,

Бреветоксин, молекулярная модель

это цветение водорослей. Водоросли цветут, когда океан разогревается. Сейчас он остывает. Кроме того, в этих местах (в отличие от Калифорнии)«красный прилив» нехарактерен. Такого еще не было, чтобы он убил столько живности живности. Во-вторых, «красный прилив» в первую очередь влияет на животных, плавающих у поверхности или в толще воды. А тут мор касался в первую очередь донных животных. Григорий Цыдулко оговаривается, что он не является специалистом, но ему показалось, что характер повреждений у этих животных скорее химический. Когда экологи приехали на пляж, они увидели большое количество выброшенных на берег двустворчатых моллюсков: все они были полураскрытые и со свежими моллюсками внутри. Это очень странно. Когда прилив выбрасывает здорового моллюска, он сжимает раковину и дожидается следующего прилива, а если моллюск раскрывается в море, то его кто-то обычно съедает. Эти мол-

люски были еще свежими, и такими же свежими, очевидно, были морские ежи, а между тем иглы у ежей уже были потеряны, как от химии. Иначе говоря, на Халактырском пляже пострадали в первую очередь донные организмы, но при этом не наблюдалось массовой смертности рыб. Это картина для «красного прилива» нехарактерна, как нехарактерен и тип повреждений. Третье обстоятельство, хорошо видное на карте, которую опубликовал Greenpeace, — это то, что загрязнение пошло с реки Налычева. Она вынесла что-то в океан, и очевидцы описывают это «что-то» как пену с желтым оттенком, маслянистую взвесь и пленку в океане. Пена от «красного прилива» может быть, но такая картина выглядит странной. Скорее перед нами — вещество, которое п попало в океан вместе с водой ре реки Налычева. Разумеется, это не значит, что на спутниковых сни снимках мы наблюдаем само веще вещество. Мы наблюдаем грязь, котор которая попала в реку и океан после сильн сильных ливней, — и эти ливни, вероятно, р размыли что-то, кроме грязи. Заметим также, что хотя «красный прилив» — это природный феномен, он может быть также усилен сбросом различных вещ веществ, особенно удобрений, в воду. Скаж Скажем, смерть Женевского озера в 60-х год годах (это, строго говоря, не был «красный п прилив», потому что он бывает только в соленой воде, но это были другие одно одноклеточные водоросли) тоже была вызван вызвана цветением водорослей, но цветение, в свою очередь, было вызвано гигантским количеством удобрений, которые смывало с окружающих склонов. (Теперь Женевское озеро ожило.) Так что даже в не очень вероятном случае «красного прилива» это не избавляет человека от ответственности. Что-то должно было попасть в океан, чтобы спровоцировать «красный прилив» в таком нехарактерном месте, в такое нехарактерное время и в таком нехарактерном масштабе. Самое главное, однако, другое. Катастрофе на Халактырском пляже уже почти неделя. И если это было цветение водорослей, то это значит, что во всех этих погибших ежах и моллюсках должен быть бреветоксин. Это элементарно.

Анна СТРЕЛЬЧЕНКО / ТАСС

версия катастрофы на Камчатке не выдерживает критики

Это вам не «Новичок» обнаружить. Любое органическое вещество обнаруживается современными методами без больших проблем. А оно там должно быть в гигантских количествах: напомню, что все фильтраторы (мидии, гребешки) именно что накапливают в себе бреветоксин. Ау! Росприроднадзор! Покажите нам анализы этих гребешков и ежей! Это же осьминог Дофлейна, это же не Навальный! Но вместо этого Росприроднадзор сообщает нам о «небольших превышениях по железу и фосфатам». Мои собеседники, пожелавшие остаться в данном случае неназванными, видели лично, как представители некоторых госорганов отбирали пробы воды. По их словам, это было очень смешно. Водолаз, которого они зачем-то наняли, утопил в воде две бутылки из-под шампанского, и после этого воду зачерпывали грязным ведром и разливали по бутылкам. После такого забора любая лаборатория напишет, что пробы были доставлены в своей таре, и ни один суд не примет их во внимание. Еще одна версия, которая быстро завладела вниманием публики, заключается в том, что вредные вещества утекли с некоего «Козельского полигона захоронения ядохимикатов и пестицидов». Сообщалось, что на этом полигоне захоронено 20 тонн мышьяка, а сам «полигон» представляет из себя помойку размером в полтора футбольных поля, прикрытую шлаком, из-под которого торчит пленка. Бюджету это техническое сооружение обошлось в 5 млрд рублей. Сомневаюсь. Если бы дело было в каком-то гражданском полигоне, на котором украли 5 млрд рублей, то губернатор Камчатки, министр природы и даже РАН не встала бы стеной на защиту региональных коммерсантов. Что вы! Ровно наоборот! Это было бы как «Хромая лошадь». Глава СК Бастрыкин лично бы рвал и метал. Этих бы воров закопали бы на их полигоне! А вместо этого власти рассказывают нам, что у осьминога Дофлейна, как у Навального, случилось нарушение обмена веществ. Это значит только одно — военные. Или на гражданских полигонах было закопано что-то, что никогда не должно было быть закопано на гражданских полигонах, или это гептил (о котором поговаривают), или это еще что-то военное и секретное. Считайте, что осьминожек и ежей отравили случайно вытекшим в море «Новичком». Или другой гадостью. Навального хоть нарочно, а морских ежей просто по бесхозяйственности.

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

город /герои Жители Хабаровска выходят на акции протеста в поддержку арестованного губернатора края Сергея Фургала 92 дня подряд. На протяжении трех месяцев полиция не проводила массовых задержаний — ситуация в Хабаровске разительно отличалась, например, от событий вокруг выборов в Мосгородуму летом 2019 года. Положение дел не изменилось даже с приходом нового врио региона — одиозного представителя ЛДПР Михаила Дегтярева. Однако 10 октября, после того как очередное шествие хабаровчан подошло к концу и на площади Ленина оставалось всего несколько десятков человек, — из дверей здания правительства вылетели сотрудники ОМОНа и стали зачищать территорию. По словам участников акции, среди протестующих есть пострадавшие: одна женщина ударилась головой об асфальт, еще одному мужчине — сломали нос. Двое несовершеннолетних рассказали, что силовики завели их в здание правительства, поставили в угол, смеялись над ними и ударили одного из школьников по лицу.

ДЕГТЯРЕВ РАЗОГНАЛСЯ Три месяца мирного протеста в Хабаровске закончились жесткими задержаниями

П

о оценкам тех, кто принимал участие в шествии, поначалу оно ничем не отличалось от тех, что проходили в городе неделю и две назад. Как рассказал «Новой» задержанный на акции координатор местного штаба Навального Алексей Ворсин, на центральные улицы вышло несколько тысяч хабаровчан. Оценки мэрии всегда очень сильно разнятся с данными протестующих, и в этот раз пресс-служба администрации Хабаровска сообщила, что на площадь Ленина вышли «едва ли 500 человек», а «количество участников несанкционированных акций продолжает снижаться». К двум часам дня, когда протестующие традиционно возвращаются к площади Ленина (откуда стартует шествие) и начинают расходиться, некоторые активисты стали разбивать палатки перед зданием администрации. И, как отчиталась мэрия, именно из-за этого и произошел разгон демонстрантов: «Протестующие демонстративно разбили палатки прямо на газонах главной городской достопримечательности — были смонтированы три таких сооружения».

— С крыльца Белого дома выбежало около двадцати–тридцати омоновцев, которые стали ломать палатки, — рассказывает Ворсин. — Тут же подъехало два или три автозака, и оттуда тоже стали выбегать омоновцы, их было очень много. Я видел,

как на газоне четверо избивали парня, а потом потащили его в автозак. В итоге ему сломали нос. Когда они пробегали куда-то — сбили женщину, она упала и головой ударилась об асфальт. У нее очень сильно болела голова и шея. Я помогал погрузить ее на носилки. После этого народ хватали просто рандомно. Ко мне сзади подбежал эшник, схватил меня, говорит: «А, Ворсин, это ты?» — и позвал омоновцев. Я захожу в автозак — а там в проходе без сознания лежит человек. Люди говорят — «вызовите ему скорую», а омоновцы смеются. Потом нашли фельдшера — мужчину вытащили и погрузили в машину скорой помощи. К мужчине, которому сломали нос, также приезжала скорая. Но как рассказал Ворсин, его не стали госпитализировать — «посмотрели, пощупали, сказали «холод прикладывайте» и уехали. Я не знаю, то ли его не разрешили забрать, то ли они сами решили, что не надо». Местное издание DVHAB сообщило, что на сегодняшней акции многие протестующие действительно обсуждали случай с пенсионеркой, который произошел накануне, — в онлайне издание с митинга приводит один момент во время шествия: «Люди увидели на улице Ленина силовиков в штатском, которые вчера скручивали 74-летнюю женщину. Дошло до тычков в лицо, оскорблений и криков».

15

«По всем признакам, мне казалось, что идет обсуждение [среди представителей властей] — что и как нужно сделать с протестами, как их можно погасить», — отмечает Ворсин. Также в разговоре с «Новой» местный адвокат и автор газеты Константин Бубон, который выехал к задержанным, объяснил, что местные власти просто не знают, что делать с ежедневными шествиями: «В Хабаровске всем управляет случайность. Сколько людей выйдет на площадь — это вопрос случайности. С какой регулярностью они будут на площадь выходить — тоже вопрос случайности. А сейчас в эту случайность они вбросили эскалацию насилия, и последствия тоже будут случайными». Константин Бубон объясняет, что в Хабаровске, в котором более 600 тысяч человек населения, нет никакой организованной политической силы, чью реакцию и действия можно прогнозировать: «Как случайно все это началось, так случайно и закончится. Все зависит от того, насколько сердитый сейчас конкретный человек, который это увидит. Но поведение людей прогнозировать никак нельзя, нет никакой организованной структуры, лидеров нет». По мнению политолога Александра Кынева, к сценарию разгона мирной демонстрации «готовились давно»: «Они [местные власти] рассчитывали на снижение численности по климатическим причинам. Сейчас в Хабаровске уже не июль. Я так понимаю, что ждали-ждали, но в один момент решили дополнительно использовать силовой фактор». Как считает Кынев, у хабаровчан произошедшее скорее вызовет «противоположную реакцию»: «Любви и популярности [к местной власти] не будет, но как это скажется — сказать тяжело. Мне кажется, нужно менять саму структуру этих митингов. Может быть, нужно делать акции реже, но более осмысленно».

Татьяна ВАСИЛЬЧУК, «Новая»

ЗАБЫТЬ ХАБАРОВСК абаровчане обижаются: о них забыли. Они реальные герои — трехмесячные политические протесты в крае беспрецедентны для новейшей истории России, и даже в эпоху перестройки граждане были не готовы к многомесячной защите своих прав. Новостная повестка в большой стране, впрочем, устроена так, что после первых недель ажиотажа о дальневосточном бунте стали вспоминать все реже. В Беларуси кровавый диктатор издевается над гражданами, а в Хабаровске все привычно: субботний марш в поддержку Фургала и митинги на неделе. Минск к Москве почти в 12 раз ближе, чем Хабаровск, хотя это и другая страна: новости в одном часовом поясе расходятся быстрее. И вот мы забывали, а новый врио края Михаил Дегтярев, приехавший покорять Хабаровск с кремлевским карт-бланшем, тем временем готовил дубинки. Три месяца хабаровчане мирно требовали защиты своих политических прав и, словно в американском политическом сериале, призывали судить Сергея Фургала судом присяжных — гражданским судом равных, но не «чекистским судом Москвы». Никаких массовых беспорядков, порчи имущества или иных криминальных действий хабаровчане не до-

Х

пускали, что показывает тотальную ложь тех представителей российской власти, которые пытаются выдать требование политического представительства за госпереворот или «штурм учреждений власти». Местные начальники во главе с врио Дегтяревым тихо сидели и делали вид, что не замечают протестов, до тех пор пока на митинги в поддержку Фургала выходил весь Хабаровск. Когда с властями говорят с позиции гражданского большинства, они вдруг становятся очень понятливыми: видят силу. Но на четвертом месяце протестов, когда надежды достучаться до московских властей не осталось, а впереди только зима, экономическая депрессия и «вторая волна», ряды хабаровчан начали редеть. Их стало меньше, и вот тогда с веселым свистом на них спустили полицию, экипированную по последнему слову постсоветской моды в тяжелые доспехи, с дубинами наперевес. Михаил Дегтярев по своей природе в первую очередь спортсмен. Из той узнаваемой породы спортсменов, что стреляют сигаретку у одиноких прохожих темными осенними вечерами. Главное правило этих молодых людей — атаковать лишь тех, кто точно не сможет ответить. Дождаться полного перевеса и лишь тогда действовать, а при изменении расклада сил — быть

Штаб Навального

Чего на самом деле хочет врио Михаил Дегтярев и что это означает для Кремля

Задержания у Белого дома в Хабаровске

готовым стремительно ретироваться в «высокие кабинеты» и заявить, что ты завален бюрократической работой. Подобные спортивные навыки сейчас, кажется, высоко ценятся Кремлем, и именно в них там видят залог «лояльности регионов». Вот врио Дегтярев дождался своего часа и отправил полицейских на дело: теперь сразу видно, что человек делом занят и «контролирует ситуацию». Врио губернатора больше всех хочет сейчас забыть Хабаровск — тот гордый неспокойный край, в который он приехал летом и от жителей которого долго прятался. Забыть — значит превратить город в обычное российское наместничество, отдающее все свои ресурсы —

человеческие и денежные — в Москву. Из новостей в таком забвении будут разве что дежурные встречи губернатора с руководством МЧС и представителями трудовых коллективов. Политический вывод, который можно сделать из истории нападения полицейских Дегтярева на мирных протестующих на 92-й день их борьбы за региональную демократию, впрочем, кажется довольно безрадостным для Кремля и сочувствующих. При первой угрозе массового гражданского недовольства «спортсмены» разбегутся так же быстро, как сейчас вышли против хабаровчан. Кирилл МАРТЫНОВ, «Новая»

16

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

специальный репортаж

Седьмого октября днем в военном городке возле села Желтухино (Рязанская область) взорвался склад с боеприпасами. Первый взрыв прогремел в 13.20. Потом грохотало больше суток. Шесть человек пострадали от взрывов, еще 10 — от пожара. Они сейчас в больницах в Ряжске и Скопине, два человека госпитализированы в Рязанскую областную клиническую больницу вертолетом санавиации. Жители военного городка рассказывают, что сирены и тревоги не было, они бежали из своих домов на машинах, попутках и рейсовых автобусах. Сейчас все жители военного городка или уехали к родным в другие деревни, или эвакуированы в пункт временного размещения.

«Я

дома с детьми была, мы даже не поняли, что это взрывы, — подумали, что это порох жгут, у нас бывает такое, — рассказывает жительница желтухинской пятиэтажки Валерия Ремизова. — Поэтому мы значения этому не придали, пока соседи не начали стучать в дверь квартиры: «Выходите, мы взрываемся». И вот в этот момент мы испугались, взрывы были нормальные, не тихие, а я была с грудным ребенком и девочкой восьми лет, я давай их одевать, потом выбежали и уехали. Дети испугались, заплакали, я позвонила маме, чтобы с бабушкой выходили, мол, на трассе детей ссажу и за ними поеду. Но мама потом позвонила, сказала, что на попутке приедут». Люди рванули кто куда — в соседние города и веси, у кого там есть родственники. К вечеру были развернуты три пункта временного размещения. Людей из военного городка разместили в школе села Вослебово — это 40 минут на машине от их Желтухино. В этот же день, в среду, Следственный комитет возбудил дело о нарушении правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность (ст. 349 УК). Вся семья Валерии Ремизовой работала в воинской части. Она — работница в третьем поколении, все вкалывали в оборонке. Валерия и ее мама — заведовали хранилищем, охраняли боеприпасы. Ее бабушка, Дорош Зинаида Максимовна, ей сейчас 85 лет, тоже проработала в части всю жизнь. Она выскочила из дома, ничего не поняла, забыла документы и «гробовые». Вторые сутки плачет от страха. Ремизова признается, что они никогда не думали, что снаряды, которые они охраняли, а их соседи производили, однажды взорвутся и разрушат их жизнь и их дом. «Мы такого, честно сказать, не ожидали. У нас были инструкции, нам говорили: с боеприпасами обращаться хорошо, не кидать, не бросать, а то может произойти взрыв, нас предупреждали. Но никогда взрывов не было. А вчера (в среду) тревогу не объявили — а сирена должна быть. И люди погорели у нас, бежали в крови уже, когда окна начали вылетать». Этот военный городок в Скопинском районе Рязанской области образован в 1938 году — 97-й арсенал Главного ракетно-артиллерийского управления, в/ч 55443. Мы подъезжаем сюда днем в четверг. Взрывы по-прежнему слышны каждые 15–20 минут, в воздухе запах гари, над городком дым. Въезд в него перекрыт сотрудниками ГИБДД, они проверяют у

Жители военного городка под Рязанью всю жизнь делали и охраняли боеприпасы для обороны страны. В минувшую среду взрыв этих боеприпасов разрушил ил их жизни

«НАС СВОИ ЖЕ каждого въезжающего прописку. Жителей пускают осмотреть свои дома и забрать документы только в сопровождении военных или спасателей из МЧС. Один из погорельцев показал нам видео «собственного производства». В городке четыре панельные пятиэтажки, остальные дома — двухэтажные. Во всех разбиты окна, кое-где вышибло входные двери. Автомобили стоят тоже с выбитыми стеклами. Мелкие постройки разрушены. По улицам шастают беспризорные кошки — ищут еду. Самое близкое село к военному городку — Шелемишевские Хутора. Там тоже серьезные разрушении, многие дома просто сложились, стали грудой досок и кирпичей. пункте временного размещения в селе Вослебово люди сидят на кроватях в классах школы. Одна женщин кричит директору школы: «Как

В

«

Военнослужащие неподалеку от склада с боеприпасами

Я НЕ ХОЧУ БОЛЬШЕ ТАКОГО СТРАХА. Я ДАЖЕ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЛА, ЧТО ОНИ МОГУТ ТАК ВЗОРВАТЬ НАШУ ЖИЗНЬ. ВОТ РАЗРУШИЛИ ВСЕ, С ЧЕГО НАЧИНАТЬ?

у вас интернет включить?! У меня дочка плачет! Она учится в 11-м классе, у нее уроки дистанционные! Дайте ей учиться!». Девочке дают компьютер. Ее мама, узнав, что мы журналисты, срывается на истерику: «Да мы знаем, что вам надо! Мы устали! Что вам сказать? Мы бомжи! Все, у нас ничего нет! Мы бомжи!» «Мне не нравилось, что снаряды в хранилище идут, что они здесь же и хранятся, это плохо — боеприпасы хранить с нами вместе», — говорит Татьяна Борисова. Она тоже всю жизнь производила снаряды. Попала на работу в в/ч в 15 лет. И осталась. Сначала выполняла мелкие поручения, потом встала к станку. Она снаряды производила, а ее муж их возил, выгружал на

ленту транспортера. У мужа в паспорте так и написано: место рождения — воинская часть. Татьяна работала до 45 лет у станка, а потом села на КПП, проверять пропуска. Квартиру они получили 30 лет назад. Татьяна вернулась в жилище на следующий день после взрывов: три окна выломаны, осколки по всему полу. Она говорит, как страшно испугалась в тот день. «Я шла к детям, выхожу из ихнего дома, смотрю, с правой стороны взрывы, я поднялась к детям — говорю, собирайтесь быстрей, взрывается все! Я сразу поняла, что взрываются наши снаряды». Татьяна говорит, что очень не хочет возвращаться домой. «Если бы было что-

то, я бы уехала отсюда, я не хочу больше такого страха. Я даже не представляла, что они могут так взорвать нашу жизнь. Вот разрушили все, с чего начинать?»

С

ощущением, что они могут потерять свой дом, жители военного городка живут уже несколько лет. В 2011 году воинскую часть исключили из списка закрытых территориальных образований. Но люди узнали об этом только в 2013-м, когда обратились в Министерство обороны с просьбой передать жилье в муниципальную собственность и заключить договоры социального найма. Пришел ответ: ваша воинская часть давно открыта, а жилье передано на баланс Скопинского районного поселения. Но это была неправда. Так жизнь жителей превратилась в постоянную борьбу за свое жилье, за квартиры, которые они получили еще в Советском Союзе. Сопротивление возглавила Жанна Сергеевна Лабутина. Она живет в военном городке с 1972 года. Работала машинисткой — печатала секретные документы, потом — инспектором по кадрам, потом ушла в военторг кас-

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

17

Пункт временного размещения эвакуированных в школьном спортзале

И РАЗБОМБИЛИ» сиром. «Тогда были времена, когда кусок колбасы не купишь, а у меня семья — три сына и муж. После работы иду в продмаг, подходит моя очередь, а колбасы уже нет, а у меня семья дома голодная. Я плачу: за это время могла бы картошки нажарить. Поэтому и ушла в военторг — из-за куска колбасы, потому что его я могла купить без очереди. И отпахала там 20 лет, ни рубля недостачи. Лабутина отдала воинской части 40 лет. Первые восемь лет жила в коммуналке, когда очередь подошла, дали квартиру, сначала однокомнатную, а когда родились сыновья — трехкомнатную. Сейчас она получает пенсию 11 тысяч, за квартиру отдает семь. Жанна Лабутина всю жизнь гордилась, что работает именно в воинской части. Многие, с кем мы поговорили в пункте временного размещения, все, у кого сейчас только спальное место в ряду кроватей в классе школы, говорили нам: жить в закрытом военном городке было для них «огромным счастьем». «Все, кто родился в части и вырос, — это любимое их место, потому что там все было хорошо, хорошее обеспечение, дети в безопасности и под присмотром, — рассказывает Галина Быкова, учительница алгебры и геометрии в школе села Желтухино. — У меня есть подруга, она здесь родилась, это самое любимое ее место. Школа и детский сад, раньше был клуб. Когда в деревне была работа только дояркой, наши женщины радовались, что могут стоять у станка». Но в 2013 году закончилось спокойное благополучное время, и началась борьба. Люди начали получать судебные иски с требованием освободить служебное жилье, которое им не принадлежит. «Лично мне прокуратура рязанская и московская написали такую формулировку: «Вы потеряли связь с Министерством обороны». То есть я 40 лет проработала, ушла на пенсию и потеряла связь?» Получилось, что квартиры не принадлежат никому. Жители не могут в них прописать родственников, у их детей нет никаких прав на это жилье. Уехать из военного городка тоже невозможно, потому что на переезд и покупку жилья в другом месте нет денег. Чтобы они появились, нужно

продать это жилье. А как его продашь, если оно никому не принадлежит? Жителей военного городка писали письма в Минобороны и муниципальным властям, пытаясь выяснить, кому принадлежат их квартиры. «Муниципалитет отвечал, что не отдают нас. Они требовали у Минобороны вместе с нашими квартирами 50 миллионов на их содержание. А министерство нам отвечало, что они обращались к главе администрации, а он не реагирует, — рассказывает Жанна Лабутина. — Друг на друга валили, и все».

П

ока шли переговоры и переписка, людям приходили требования освободить жилье. И несколько семей выселили в никуда. По суду. В ноябре 2019 года в Скопинском районном суде лежало 175 исковых заявлений от Минобороны РФ о выселении людей, которые на него работали, без предоставления им «иных жилых помещений». В ответ граждане перекрыли федеральную трассу «Каспий». «Мы боролись за то, чтобы нас передали муниципалитету и выдали договоры социального найма с последующей бесплатной приватизацией. И в конце этого лета, кажется, к нам пришел глава администрации Шелимишевского сельского поселения Захаров Роман Анатольевич, собрал нас, сказал, что взял нас на баланс, и через две-три недели мы получим договора социального найма», — говорит Жанна Лабутина. Но получить договоры жители не успели. На квартиры, которые теперь стоят с выбитыми окнами и дверями, они попрежнему не имеют никаких прав. Лабутина говорит, что теперь их требования изменятся: «Мы требуем, чтобы или нам дали компенсацию на покупку квартиры, или предоставили новое жилье — имеем право! За все отработанные годы!» Возвращаться в свой дом она тоже не хочет: «Страшно вернуться. Считай, мы через войну прошли, через взрывы. Это перечеркивание всей жизни нашего городка. Нас свои же разбомбили…»

Виктория МИКИША, фото Ардена АРКМАНА, «Новая», Рязанская область

Волонтеры привезли вещи для эвакуированных жителей

18

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

Франция и Германия подготовили санкционный проект в ответ на отравление Навального — информацию об этом обнародовали накануне в совместном заявлении министры иностранных дел двух стран. Из утечек в прессу стали известны подробности о санкционных мерах. Санкции, вероятно, будут неприятными кое для кого в Кремле, хотя и не настолько жесткими, как могли бы быть в ответ на использование химического оружия — да еще и не в первый раз. Да еще и сопровождающееся очередными потоками разнонаправленной, бессвязной лжи.

ДЕВЯТЬ ЧЕЛОВЕК — В КРЕМЛЕ И СИЛОВЫХ ОРГАНАХ Кто может попасть под санкции в ответ на отравление Навального и какую позицию могло занять в этом вопросе руководство Франции

З

аявление министров иностранных дел Франции и Германии было опубликовано 7 октября — на следующий день после того, как ОЗХО подтвердила, что Навального отравили «Новичком». Оно — жесткое. Во-первых, в заявлении отмечена тяжесть преступления: «…эта ужасная попытка убийства является покушением на элементарные принципы демократии и политического плюрализма». Во-вторых, рецидивизм предполагаемых преступников: «И это также новый случай использования химического оружия, через два года после использования Россией такого оружия на британской территории, в Солсбери, 4 марта 2018 года» (против Скрипалей. — Ред.) В-третьих, упрямое нежелание предполагаемых преступников если не признавать вину, то хотя бы формально начать расследование (при том, что, судя по утечкам в прессу, тот же Макрон и не ждал от Путина признания, но надеялся хотя бы на видимость правдоподобности оправданий, но в итоге получил байки о самоотравлении Навального — и ответом на это был слив содержания разговора в газету Le Monde): «…Франция и Германия неоднократно призывали Россию пролить полный свет на обстоятельства этого преступления и на тех, кто его совершил. Никаких вызывающих доверие объяснений к настоящему моменту Россией не сделано». А так как «попытка убийства совершена на российской территории, против представителя российской оппозиции посредством нервнопаралитического военного вещества, разработанного Россией», то «не существует другого допустимого объяснения отравления Навального, кроме российской ответственности и причастности», отметили главы МИД Франции и Германии. «Извлекая все выводы из констатации этих обстоятельств, Франция и Германия передадут своим европейским партнерам предложения по дополнительным санкциям», — говорится в заявлении.

Санкции «будут направлены против лиц, которых мы считаем ответственными за это преступление и нарушение международных норм (в силу их официальных функций), а также против структуры, вовлеченной в программу «Новичок». Ну то есть никаких «глобальных» санкций в отношении страны в целом (как за Крым и Донбасс) ожидать не стоит — если кто-то ожидал. Не будет, очевидно, и удара по «Северному потоку–2». На следующий день, 8 октября, журналист Le Monde Петр Смоляр (он же был автором и статьи о подробностях

«

ДА, ПРИМУТ САНКЦИИ, НО — С УЧЕТОМ ТЯЖЕСТИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ — ЭТО БУДЕТ НАКАЗАНИЕ ЗНАЧИТЕЛЬНО «НИЖЕ ВЫСШЕГО ПРЕДЕЛА». ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ПОКА

того самого телефонного разговора Путина и Макрона) со ссылкой на свои источники сообщил: санкции против Москвы коснутся девяти человек: «в президентской администрации и в составе силового аппарата».

С

Санкционные меры все те же: замораживание активов в Европе и запрет въезда на европейскую территорию. В Париже также отметили, что именно Германия отказалась от санкций против проекта «Северный поток–2». Хотя в Париже, как мы ранее уже сообщали, были совсем не против такого варианта: президент Макрон еще до этого скандала не раз говорил, что газопровод угрожает энергетической безопасности Европы. Елисейский дворец, впрочем, тоже вряд ли упорствовал в том, чтобы санкции были чрезвычайно жесткими.

учетом характера преступления можно ожидать, что среди представителей «силового аппарата» будут спецслужбисты. Французские власти ожидают, что принятые меры «срезонируют в Москве». И не сомневаются — Кремль примет «ответные меры». Что касается упомянутой в заявлении МИДов «структуры», то это — занимавшийся (по крайней мере, в советское время) разработкой «Новичка» ФГУП «ГосНИИОХТ» — Государственный научно-исследовательский институт органической химии и технологии.

Эмманюэль Макрон в Риге, 30 сентября, на совместной пресс-конференции с президентом Латвии сделал знаковое заявление: «Наши отношения с Россией ухудшились <…> после оккупации Украины в результате войны, проводимой Россией. Мы приняли санкции, которые были малоэффективны». Про «неэффективность» санкций, к слову, он говорил еще в 2016 году, когда приезжал в Москву в качестве министра экономики. У меня сейчас нет возможности делать выводы о других мотивациях президента Франции, но одна несомненна: он — «прагматик», который всегда ставит «дело» выше, чем абстрактные «ценности». Яркий пример был показан сразу же после прихода президента Макрона к власти, в 2017-м: он заявил, что Франция готова разговаривать с Асадом

и не требует его ухода. И это был большой контраст на фоне политики президента Олланда, который отказывался от любых переговоров с «убийцей» и «кровавым тираном» (что трудно аргументированно оспорить), и чуть было не начал (2013 г.) — вместе с США — против него масштабную военную операцию за применение химического оружия (операция была сорвана в последний момент из-за того, что Путин уговорил Обаму). А при Макроне, с одной стороны, Асада лишили французского Ордена почетного легиона (в 2018-м) и даже провели вместе с союзниками (США и Великобританией) ракетный удар по пустым асадовским базам в ответ на очередное использование химоружия (тогда же — в апреле 2018-го). А с другой стороны, в сентябре 2020 года Макрон заявил с трибуны ООН: «Франция и ее европейские партнеры продолжат обуславливать финансирование восстановления (Сирии) и нормализацию отношений с Дамаском выработкой заслуживающего доверия политического решения…». А французские СМИ одновременно пишут о том, как французские корпорации готовы драться за получение «вкусных» подрядов на восстановление Сирии — рынок объемом не меньше 200 миллиардов долларов… К слову, с той же трибуны ООН Макрон заявил (по адресу России, требуя дать ответы по поводу отравления Навального): «Мы не потерпим того, чтобы химическое оружие использовалось в Европе, в России, равно как и в Сирии». Да, в апреле 2018-го «не потерпели»: устроили показательную операцию, но по-настоящему не наказали ни Асада, ни Москву. Хотя тогда же французское Минобороны выпустило чрезвычайно резкий доклад, в котором утверждалось, что «Россия создает прикрытие» для химических атак в Сирии. В мае 2018-го, напомню еще раз, Макрон поехал главным гостем к Путину на экономический

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

УДАЧНОЕ ВЛОЖЕНИЕ В ЦЕННУЮ БУМАГУ

От сотрудничества с Россией Макрону никуда не деться. По крайней мере, пока

форум в Санкт-Петербург… А дальше отношения только теплели и теплели. Конечно, сейчас президент Франции несколько раз отчетливо высказался по поводу попытки убийства главного российского оппозиционера Алексея Навального, да еще и химическим оружием (опять!) — и действительно, таким резким в адрес Москвы он еще не был никогда. Но судя по ожидающимся санкциям, Макрон опять поставил «дело» чуть выше «ценностей». Тем более что конфликты, которые нельзя разрешить без участия Москвы, никуда не деваются. Более того, возникают новые. И прямо сейчас Парижу необходимо союзничество Кремля для остановки войны в Нагорном Карабахе. Необходимо в том числе и потому, что защита армянских интересов имеет очень большое значение для Франции, и потому что у Парижа и так уже был в последние месяцы острейший дипломатический конфликт с Турцией. И вот уже на днях Путин и Макрон одновременно сделали заявления о боевиках из Сирии, воюющих на стороне Азербайджана, выпустили совместный (с Трампом) призыв прекратить огонь; а сегодня в Женеве, а потом в понедельник в Москве пройдут попытки организовать армяно-азербайджанские переговоры. Организаторы — Франция, Россия и США. Ну как тут введешь настоящие, заслуженно жестокие санкции против властей России? От соседства с которой, как верно подмечает Макрон, Европе никуда не деться. Но и молчать же нельзя, особенно с учетом возмущения во многих других европейских столицах. Хоть в той же Риге. На пресс-конференции с президентом Латвии Макрон сказал: «Повестка наших дискуссий (с Россией) — очень широкая (…), начиная с вопросов обороны и заканчивая вопросами насту-

пательных действий. И (цель) состоит в том, чтобы узнать, каким должен быть путь к нормализации отношений с Россией. Потому что мы разделяем общую территорию, потому что мы хотим, чтобы больше не было кибератак, чтобы больше не было дестабилизации наших демократий, хотим урегулирования региональных конфликтов — в Украине в первую очередь, но и вообще всех… Так что, мы знаем о вопросах, по которым у нас разногласия с Россией: где Россия дестабилизирует наши демократии или вторглась в Украину. Но у нас есть и вопросы, по которым мы можем работать с Россией! Что происходит, например, в Нагорном Карабахе — очень важный сюжет. <…> И если мы не задействуем Россию, то не решим все эти региональные конфликты.

И

потом, у нас есть вопросы относительно будущего, мы должны поставить россиянам вопросы, чтобы узнать, хотят ли они работать с нами, и — как». Все это сказано, напомню, 30 сентября, когда президенту Франции уже абсолютно было понятно, что главного оппозиционера России отравила российская власть — или, по крайней мере, она нагло покрывает отравителей. И до этого было много других страшных вещей… Так что, не стоит пока ждать сногсшибательных новостей о принятых санкциях в ответ на очередное преступление, в совершении которого нет оснований не подозревать Москву. Тем более что голосование по санкциям — единогласное, и придется еще искать компромисс с руководством стран ЕС, где у Кремля еще есть «партнеры». Да, примут санкции, да, относительно жесткие, но — с учетом тяжести преступления и его рецидивов — это будет наказание значительно «ниже высшего предела». По крайней мере, пока.

Юрий САФРОНОВ, «Новая», Париж»

EPA

Подписывайтесь на «Новую газету» Сделайте это онлайн.

19

20

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

настоящее

–Д

авай начнем с самого раздражающего. Очень много сейчас рассуждений о том, что, мол, как это — те же самые люди, которые были столь однозначно и гневно настроены относительно аннексии Крыма, в случае похожей ситуации с Карабахом (политически территория принадлежит одной стране, а населяющие ее люди — другой) поддерживают Армению. Вопрос: действительно ли эти ситуации похожи и — раз уж я разговариваю с историком — в историческом плане?

— Мне кажется, в данном случае совершенно неважно есть ли здесь или нет историческая разница. Человеческая реакция не так устроена. Люди ориентируются на нерациональные вещи: нравится — не нравится, близко — неблизко… Понятно, что между двумя принципами — правом нации на самоопределение и нерушимостью границ — есть противоречия, которые непонятно как решать.

— Почему?

— Ну, как? Представь, что у тебя есть меньшинство, некая этническая группа, и это меньшинство хочет отделиться. Это можно назвать сепаратизмом — если ты против отделения, или национально-освободительным движением — если ты «за». Если ты признаешь право нации на самоопределение, то это противоречит нерушимости границ. А если ты признаешь нерушимость границ главным, приоритет за этой нерушимостью признаешь, то тогда ты не

к Армении. Более того, Армения официально не признает его независимость. То есть тут есть существенные различия. Но для людей, которые реагируют в фейсбуке, это, конечно, совершенно неважно.

— Еще одно различие — при всем невероятном различии нынешних путей Украины и России в Крыму живут люди одной культуры. А в Карабахе как бы видим столкновение двух разных культур. Насколько это важно? Можем ли мы сказать, что там происходит столкновение мусульманского и христианского мира?

с Абхазией и с Южной Осетией. И абхазы, и осетины, и грузины — преимущественно христиане. А на стороне абхазов-христиан воевала Конфедерация горских народов Кавказа, куда входили главным образом мусульмане. Там разделение шло по совершенно другим линиям, не по религиозным. Тех, кто ведет религиозную войну в мире, разумеется, немало — это джихадисты. Но для них главный противник вовсе не христиане, для них главный противник — это неправильные, с их точки зрения, мусульмане. И ИГИЛ*, и Талибан*, они боролись не с христианами в первую

и не столько руками регулярной армии, а во многом руками местного курдского населения. Тем не менее это не мешает сейчас армянам и курдам быть союзниками и друзьями. То есть исторические вещи, конечно, важны, но, скажем так, важно то, что удержалось в исторической памяти народа, а историческая память избирательна.

— Вот мы дошли до того, о чем я и хотела с тобой говорить… О влиянии исторической памяти на сегодняшние конфликты.

— Сейчас про это начнем. Но важно все-таки проговорить: для тех, кто уча-

Аскольд ИВАНЧИК, историк, археолог, член-корреспондент Российской академии наук и Академии надписей и изящной словесности (Франция) о горячих точках и взрывоопасных идеях сегодняшнего дня

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ НАРОДА —

ИСКУССТВЕННЫЙ можешь выступать за право этой нации на самоопределение.

— То есть, грубо говоря, если бы мы были люди бесстрастные, просто какие-то инопланетяне — надо было бы выбрать один из этих принципов и его придерживаться последовательно?

— Вопрос. Возможна ли такая последовательность? Если ты последовательно проводишь, например, принцип нерушимости границ, то Абхазия и Южная Осетия — части Грузии. Но тут вопрос — с чего начинать? Ну, тогда нерушимость границ Советского Союза надо признавать, да? Нерушимость границ Югославии и Чехословакии — а чехи и словаки мирно развелись по обоюдному согласию. А если ты признаешь право нации на самоопределение как главную ценность, тогда, конечно, любое сепаратистское движение должен признавать легитимным. Но в голове у людей существует и то, и другое как ценность. И, что важно, эти ценности как-то существуют параллельно не только в головах «просто людей», которые пишут посты в соцсетях, но и у политиков тоже. Выбор того или другого ситуативный, и противники потом упрекают сделавшего этот выбор в двойных стандартах. По поводу Крыма и Карабаха — тут есть все-таки разница. Например, существенная разница в том, что Крым не стал самопровозглашенной независимой республикой, а стал частью России. И я уверен, что если бы Крым, пусть под полным контролем России, с военными базами, с чем угодно, стал бы независимым, ну типа Абхазии или Приднестровья, то реакция в мире была бы гораздо менее возмущенной. Потому что одно дело это самопровозглашенная республика, то есть торжество права нации на самоопределение — таких не так уж мало, начиная с Северного Кипра, а другое дело, когда самоопределения-то не произошло, произошло отделение и присоединение к другому государству. А Карабах не присоединен

— Сначала по поводу близости двух этносов и двух культур. Близость двух этносов никогда не мешает ненависти и кровавым конфликтам, наоборот, масса примеров, когда очень близкие этносы друг друга режут с большим удовольствием. Взять хоть народы бывшей Югославии. Между русскими и украинцами всетаки есть разница в языке, а между сербами и хорватами практически никакой не было, и боснийскими мусульманами тоже. Но конфликт был. И таких случаев не так уж мало. То есть разница культур — вовсе не тот фактор, который способствует конфликту, так же как близость культур не спасает от конфликтов. Насчет же столкновения христианского и мусульманского мира, на мой взгляд, такой взгляд вообще бессмысленный, в нынешнем мире такого просто нет.

— Неожиданно.

— В головах у некоторых людей это есть, ну, скажем так: в одном и том же конфликте одни люди видят один тип конфликта, а другие — другой, в том числе его участники. Вот, например, когда была Чеченская война. Чеченская война начиналась вовсе не как религиозная: Джохар Дудаев, когда его спросили — суннит он или шиит, не знал, что отвечать, потому что не знал разницы. Он сказал, что он мусульманин. Понятно, что для большинства чеченцев, когда первая чеченская война начиналась, ислам играл ничтожную роль, ну как, может быть, часть традиций народа. Это была настоящая война за национальное самоопределение. Потом туда, как магнитом, притянуло людей, боровшихся за ислам во всем мире…

— Вроде Хаттаба?

— Да. Ну, то есть в этом конфликте одни участники видели одно, другие — другое. Кстати, на Кавказе почти все конфликты не были конфессиональными, конфессии играли минимальную роль. Очень тяжелые войны — Грузия

очередь — если христиане под руку попадались, то, конечно, чего ж их не уничтожить заодно, но они никогда не были главной целью. И если брать Карабах, то это уж точно не война конфессий. Для Азербайджана это не религиозная война, религия не играет никакой роли. Азербайджан поддерживает Турция. Кто по религии азербайджанцы? Это мусульмане-шииты. Турки — сунниты. Между суннитами и шиитами — вечный конфликт. Еще одно заинтересованное лицо — Иран. Там тоже шииты. Азербайджанцы — шииты, потому что они входили в состав Персии и были с ней тесно связаны, а в Иране до сих пор живет гораздо больше азербайджанцев, чем в Азербайджане. Если бы разделение шло по религиозному принципу, то Иран должен был бы быть вместе с Азербайджаном и против Турции. Кто там еще есть, кроме армян? Есть курды — мусульмане, которые полностью на стороне армян и держат Лачинский коридор.

— Лачинский коридор — это что?

— Это территория между Карабахом и Арменией, у них же нет общей границы, между ними есть так называемый Лачинский коридор, или Лачинский район, где преобладают лачинские курды, армян там меньше. Курды — сунниты, они бы должны быть сторонниками Турции. Но ничего подобного, они — союзники армян вернейшие, причем с самого начала, с карабахской войны. Почему? Потому что турки ассоциируются с азербайджанцами, а турки — худшие враги курдов. Дальше. Если брать исторические травмы, то мы понимаем, что геноцид 1915 года для армян очень важен, и память о нем в подоплеке нынешнего противостояния есть. Но ведь тогда курды принимали активнейшее участие в уничтожении армян. Это регион, где курды и армяне жили вперемешку. Конечно, Энвер-паша, младотурки все это инспирировали и руководили. Но вот конкретно, чьими руками это делалось, — это делалось не только

ствует в этом конфликте, религиозное противостояние неважно. Важно решение других вопросов, в основном национального характера. Пожалуй, единственный, у кого есть хоть какие-то религиозные цели или хотя бы какая-то чувствительность религиозная в этом конфликте, — это лично Эрдоган и его окружение, потому что у него мания восстановления Османской империи, а султан был не только светским главой Османской империи, но и халифом — главой всех мусульман. Амбиции Эрдогана — восстановить в новой форме империю и восстановить единство всех мусульман, как бы халифат.

— То есть Турция, по его мнению, должна быть лидером и политическим, и религиозным всех мусульман?

— Да, но не в той форме, как ИГИЛ*, что тоже борется за создание халифата; ИГИЛ* — это его враги, у них совсем другая концепция халифата. При этом сила Эдрогана в том, что он впервые в новейшей истории Турции объединил национализм с исламом. Вообще-то между ними есть противоречие — для любой мировой религии, в том числе для христианства — вообще-то этническое происхождение неважно. Для мусульман тоже, главное, что ты член уммы, а, кто ты — конвертированный русский, афганец, сириец или кто… Ты — мусульманин. И все. И идеология ИГИЛ*, собственно, — это именно создание халифата, единого государства всех мусульман без различия народов. В Турции после первой мировой войны Ататюрк сделал ставку на национализм, на продвижение турецкости, а это было невозможно без отказа от османского имперского, в том числе религиозного наследия. И вся история Турции XX века — история противостояния националистов-кемалистов, для которых армия служила опорой, и исламистов, нередко побеждавших на выборах. Эрдогану впервые удалось объединить исламистов и националистов. Так вот Эрдоган тут

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

21

РИА Новости

вспоминать совершенно противоположные вещи в зависимости от обстоятельств.

КОНСТРУКТ может быть единственным участником конфликта в Карабахе, который даже не разыгрывает религиозную карту, а, возможно, имеет в виду религиозный аспект.

— А историческую карту кто-нибудь разыгрывает?

— Это да, ее в этнических конфликтах разыгрывают все и всегда. Для начала расскажу, как ее разыгрывали раньше. Был такой ученый Играр Алиев — прекрасный ученый старшего поколения, ровесник моих учителей. Он был настоящий, честный ученый, специалист по древней истории Ирана и Закавказья. Тогда во всех советских республиках, тех, где этнический вопрос был особенно важен, как

«

чуть не с палеолита, и с самого начала они были азербайджанцами. А на самом деле тюрки в Азербайджане появились в XI–XII вв., по местным понятиям вчера, пришельцы. До азербайджанцев на территории Азербайджана был довольно сильный иранский элемент, это была часть Персидской империи, Ахеменидской, да и само слово «Азербайджан» — это название иранского происхождения, происходит от античного названия Мидия Атропатена. После Александра Македонского во владение вступил сатрап, один из правителей местных, по имени Атропат, он был перс, конечно. И его область под названием Мидия Атропатена всегда оставалась как бы отдельной исто-

Я УВЕРЕН, ЕСЛИ БЫ КРЫМ, ПУСТЬ ПОД ПОЛНЫМ КОНТРОЛЕМ РОССИИ, С ВОЕННЫМИ БАЗАМИ, СТАЛ БЫ НЕЗАВИСИМЫМ, КАК, НАПРИМЕР, АБХАЗИЯ, ТО РЕАКЦИЯ В МИРЕ БЫЛА БЫ ГОРАЗДО МЕНЕЕ ВОЗМУЩЕННОЙ

на Кавказе, сформировались свои версии истории, в том числе и древней. Версии националистические и часто довольно дико выглядевшие с научной точки зрения. Из центра на это смотрели сквозь пальцы. Считалось, что это помогает выпускать пар национализма: мол, люди не на площадь пойдут требовать независимости, а просто будут читать о величии своего народа в III тысячелетии до нашей эры. Понятно, что эти версии в разных республиках обычно не стыковались между собой. Так вот, азербайджанская националистическая версия истории подразумевала, что тюрки жили в Азербайджане всегда,

рической областью. И вот это название, пройдя через посредничество разных языков, стало Азербайджаном. То есть даже собственное называние, оно иранское. А еще на территории Азербайджана существовало сильное государство кавказских албанцев, говоривших на особом языке и имевших письменность; впоследствии они были ассимилированы тюрками. Так вот Играр Алиев, защищая историческую правду, писал, что в Азербайджане были иранцы. И что тюрки туда пришли позже. И что до них здесь жили албанцы. Это, конечно, противоречило официальной концепции, и его страшно гнобили.

— Это было в 70-е годы?

— В 70-е годы. Но совсем загнобить было невозможно, он фронтовик, очень известный ученый, но, скажем, в Бакинском университете (в курсе отечественной истории) рассказывали об измышлениях врага нации Играра Алиева, ему били окна, он по Баку передвигался под охраной своих аспирантов. Фокус в том, что его концепция всегда была такая: азербайджанцы — потомки всех, кто здесь жил, включая албанцев, другие народы, и он же писал, что и карабахцы — они тоже потомки древних албанцев, как и азербайджанцы, то есть мы с ними один народ, но эти перешли в армянское христианство и на армянский язык, а эти перешли в ислам и на тюркский язык. Это никому не нравилось. Но ситуация изменилась в канун первой войны в Карабахе. И тут оказалось, что эта концепция очень на руку, потому что если азрбайджанцы с карабахцами — один народ, то и земля Карабаха — понятно чья. И вот этому гонимому Играру Алиеву тут же предложили написать историю Карабаха с этой точки зрения… А затем он стал одним из самых уважаемых официальных историков Азербайджана.

— Это уже было в постсоветское время?

— Книжка вышла, я думаю, в 1987– 1988 гг., накануне, но шла, так сказать, идеологическая подготовка. И эта книга была написана с тех позиций, которые он всегда защищал и за что терпел нападки…

— А тут она оказалась актуальной…

— Он всегда оставался на одних позициях, просто раньше они были противоположны «национальному» варианту истории и тогдашней исторической памяти, а когда ситуация изменилась, стали по сути знаменем той же самой исторической памяти в новом варианте. Скажем так, историческая память народа избирательна. Более того, она умеет

— Вот это очень важный момент. Ведь при этом на историческую память непрестанно ссылаются как на решающую причину для самых радикальных вещей, включая войны.

— Для того, чтобы понять что такое историческая память, надо понять, кто является ее носителем и кто определяет, что есть в исторической памяти, чего нет. Конечно, не народ целиком. Обычно люди не помнят своей истории глубже, чем на три поколения назад. Исследования по устной истории это показывают. Так вот, носителями исторической памяти является интеллигенция, образованный слой. Соответственно, именно она определяет, что туда входит, а что нет. Менять содержание исторической памяти интеллигенция может очень просто и буквально за считаные годы. Вот недавно вышла в Литве замечательная книжка о том, когда литовцы начали считать Вильнюс своей столицей — где-то в 1890-е, а до тех пор даже и думать не думали — там было 2% литовского населения. А уже в 1907 году это считалось общим местом литовского дискурса, что ВильноВильнюс — это наша столица. Интеллигенция, точнее — совсем тонкий слой влиятельных публичных интеллектуалов, он может формировать историческую память народа быстро и в разных направлениях. Иногда это случайно происходит. Манипуляции — я не уверен, что это правильный термин, потому что манипуляция подразумевает, что у тебя есть цель, что ты с такой-то целью устраиваешь манипуляцию и ее добиваешься. В большинстве случаев это не так. В большинстве случаев цели нет. И люди, которые формируют историческую память, они просто верят в свои версии. Так что историческая память — это искусственный конструкт, который легко меняется и может быстро заменяться на абсолютно противоположный…

— Вот тут я позволю себе с тобой не согласиться. Мы видим огромное количество примеров, например, в России, как именно этот конструкт является предметом манипуляций, например, властей…

— А происходит это потому, что в какой-то момент заинтересованные люди замечают, как меняется этот нарратив памяти и понимают, что на него можно повлиять. Но совсем не факт, что сознательные манипуляции властям удаются — примеры такого, конечно, есть, но есть и обратные. Удается это, когда на стороне власти есть публичные интеллектуалы, которых слушают. Повторюсь, историческая память формируется случайным образом и избирательно, и зачастую очень далека от исторической реальности. Более того, историческая память разных групп об одних и тех же событиях, не только этнических, но и социальных, разная и несводима друг к другу. Поэтому когда речь идет об исторических аргументах, это аргументы на самом деле черпаются не из истории как науки, а из исторической памяти, уже многократно манипулированной и искаженной. Поэтому, конечно, эти аргументы абсолютно нелегитимные, их вообще нельзя принимать во внимание. А вообще, если мы говорим об этнических конфликтах, например, то апелляция к исторической памяти только вредна. И вообще-то в идеале было бы лучше забыть все, что было, и начинать переговоры в любом этническом конфликте с чистого листа, с анализа того, что сейчас. В реальности это, конечно, невозможно, никто не может забыть то, что было. Но, на мой взгляд, исторические аргументы при обсуждении этнических проблем должны быть исключены. Беседовала Анна НАРИНСКАЯ, «Новая» *ИГИЛ, Талибан — запрещенные в России организации.

22

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

спешите слышать!

ПОКА НЕ НАЧАЛСЯ ПРУСТ «ДДТ», «Ногу свело!» и Louna — о том, почему нас избивают ногами, а все молчат

«ДДТ». Работа над клипами продолжается

Дмитрий СТРОЦ / instagram.com/ddt_band

избивает людей на улице, репрессии по политическим мотивам отвратительны, но если ногами бьют пьяного на пустыре, разве его меньше жалко? А насилие начинается с этого. Убойная метафора в самом начале песни: «полумертвого Пруста», то ли книгу, то ли человека, дерет кот, молодой и рьяный. Пруст тут неслучаен. Он не просто символ утонченного интеллигента, глубоко несовременного, не крутого, который, по Шевчуку, «мешает вечность с горькою». Шевчуковское «Где вчера я был? С кем вчера я пил?» — «В поисках утраченного времени», не меньше. Но стоит только задуматься о том, что происходит, попытаться понять, осознать, как тебя уже бьют ногами. И финал, горький, издевательский: «Пока все мирно, вашу мать, все мирно». Хорошо, конечно, что мирно (хотя что это за мир, если людей избивают), но как мы терпим такое? И столько лет… Речь не о Лусинэ Геворкян. Группа Louna

том, чтобы встать с колен и замочить всех плохих, но хотя бы не молчать. На тему «почему терпим, почему молчим» в октябре вышло сразу две песни под одним и тем же названием — «Молчание ягнят». «Молчание» группы «Ногу Свело!», впервые исполненное на «Партизанфесте», который провели «Новая газета» и канал «Дождь», впрямую начинается с кадров белорусских протестов, но Покровский поет «мы» на протяжение всей песни, и в этом нету неправды. «Да это ж мы, какие, к черту, волки»:

Молчание равно нелюбовь. Одно вытекает из другого и без другого не существует. «Молчание» группы Louna с только что вышедшего альбома «Начало нового круга» — о трусости: «Молчать в глаза, спасать свой зад». Плюс энтропия, покорность, потеря достоинства, о которых поет и Шевчук: «Пускаем слюни счастливо и смирно». Вот что делает нас ягнятами. Но выхода не предлагает ни один из троих. Даже Покровский, судя по музыке, самый бодрый и оптимистичный из них, всего лишь просит о помощи: Смотрите, наши туши Уходят с молотка. Спасите наши души Или хотя бы ДНК.

Нашей кровью тротуары мыли. Нам в сердца прикладами стучали. Мы слова любви давно забыли, Потому что столько лет молчали.

Максим Покровский. Кадр из клипа

YouTube.com

РИА Новости

Н

овый клип «ДДТ» «Пруст» — о Беларуси, так решили многие, в том числе белорусы: «Не могу отделаться от ассоциации с белорусским ОМОНом и тихарями», «Воскресные митинги белорусов. До мурашек»... Хотя в тексте о Беларуси ни слова. Клип: несколько парней, кто в кроссовках, кто в форменных ботинках, до крови избивают невидимого нам лежачего четыре минуты сорок одну секунду. Это могло произойти где угодно. Да, собственно, и происходит уже. Видны только ноги бьющих. Камера не поднимается выше колен, и кажется, что лиц у них нет, они расчеловечились, целиком превратившись в насилие. Я сначала от неожиданности вообще не понял, что происходит, решил, что танцуют или в футбол играют. Нет, все-таки бьют. О том, кто и кого, на самом деле можно только догадываться. Шевчуку часто шьют политику там, где ее нет или есть не только она. Да, мерзко, когда ОМОН

Хотя бы ДНК… У Лу Геворкян тоже полная безысходность: «На лбах печать: судьба ягнят — молчать». А от судьбы не уйдешь, как известно. Шевчук вопрошает: «Неужто с нами это навсегда? Мы ждали чуда, но куда все делось?» И не отвечает, потому что вопрос риторический. Шевчук вообще последнее время мрачен необычайно. Все три его последних клипа — «Мертвый человек», «Хор», «Пруст» — сравнимы с картинами Филонова, от которых веет тоталитарным ужасом. И не он один. Атмосфера вообще гнетущая. Покровский пишет в аннотации к клипу: «Адские события происходят быстрее, чем мы успеваем выпускать свои песни. Горящий дневник времени потрясает своей интенсивностью… И наши песни — это наш ответ, наш способ это проанализировать и пережить». Это даже близко не песни протеста, в них нет ни призывов брать штурмом Кремль, ни критики власть имущих. А уж тем более стремления облить дерьмом матушку-Русь, как это кажется сетевым троллям. Есть огромная боль и желание разобраться, как мы попали в это страшное место и в это страшное время. Кем стали, в кого превратились и почему. Надо успеть понять это, пока не начался Пруст.

Ян ШЕНКМАН, «Новая»

«Новая газета» понедельник. №112 12. 10. 2020

Петр САРУХАНОВ — «Новая»

ход крестом

В

от и дождались российские спортсмены начала строительства их главного православного храма. Московские власти не поскупились, выделив на возведение комплекса в Южном Бутове 17 гектаров земли. Про затраты пока скромно умалчивается, но похоже, мегаспортивное сооружение в ближайшие годы заберет львиную долю пожертвований, или так называемых пожертвований, больше 10 лет обеспечивающих выполнение «Программы-200» по строительству храмов шаговой доступности в городе Москве. На этот раз пошаговой скромностью и близко не пахнет. Размах поистине олимпийский — по первым, еще июльским сообщениям, которые могли сойти за фейк, будущий храм в честь святого благоверного князя Дмитрия Донского и предназначается для российских олимпийцев. Потом, правда, понятие расширили — храм для всех российских спортсменов во славу Дмитрия Донского и российского спорта. Связь между главным автором победы в Куликовской битве и спортом искать бесполезно, разве что местоположение комплекса знаковое — на так называемой Ордынской дороге, по которой и шла на поле брани рать под водительством Донского. Но суть не в этом. Суть в том, что храм займет лишь десятую, как поведал куратор «Программы-200», депутат Госдумы Владимир Ресин, часть территории комплекса. А рядом, а в полукружье, а в этой православной подкове чего только не будет! Тут и бассейн, и четыре спортивных зала, и театральная студия на 400 мест, и балетные классы, и дошкольный лицей, и общеобразовательная гимназия, и паломнический центр, и Музей Дмитрия Донского с панорамой Куликовской битвы, и Дом милосердия, и кафе, и непременно церковная лавка, «и многое другое». Видимо, у нас других забот нынче нет, да и заскучали строители после олимпийских и футбольных строек по чему-то масштабному и должному удивить весь православный мир. Работа кипит, уже есть действующие, пусть и временные объекты. Нулевой цикл храма завершат к весне, дальше дело пойдет веселее, а после окончания строительства главного объекта в последующие пару-тройку лет духовность прирастет эстетикой и спортом, территорию благоустроят «на уровне лучших московских парков». Сколько денег будет попи… простите, освоено, страшно сказать. Главное, что, как было заявлено на презентации грандиозного проекта, «у всех российских спортсменов появится свой главный храм — такой, какой есть у МЧС или у моряков». Ну и про военных не стоило забывать, про их главный храм Минобороны в Кубинке, открытый совсем недавно с невероятной помпой. Про архитектурные достоинства сооружения и его наполнение

НА СТАРТ, ВНИМАНИЕ, ОТЧЕ НАШ! Российский спорт прирастет духовностью из Южного Бутова умолчу, но раз пошли по пути ведомственного культового строительства, то после армии и других представителей силового блока должны были быть осчастливлены те, чьи достижения просты, наглядны и, что немаловажно, обеспечены властью. Собственно, храмовый «спортивный» южнобутовский комплекс и должен в своей деятельности отразить плодотворность и нерушимость союза церкви, власти и спорта. РПЦ все очень тонко прочувствовала еще давно, заявив о себе в качестве поддерживающей спорт высших достижений силы с тех пор, как спортсменов стали православно провожать на Олимпиады, чемпионаты мира и другие важные турниры. Поначалу эти культовые телодвижения смотрелись диковато, а потом все потихоньку привыкли, и теперь без высшего благословения — ни шагу. Кому-то, говорят, помогает, кому-то от этого ни холодно, ни жарко, как, например, представителям других конфессий.

С

амое грустное, что про весь этот бред со спортивными молебнами, а теперь и со строительством храма, настоятелем которого станет духовник олимпийской сборной России иерей Андрей Алексеев, вообще приходится писать. Уж на что Советский Союз была царством победившего абсурда, но до нынешних властных камланий и ему далеко. Если идти дальше по ведомственной храмовой линии, то просто каждое министерство обязано иметь свой приход, крутизна которого будет зависеть от возможностей, в основном финансовых. Тон задало Минобороны, подхватили МЧС и Росгвардия, дальше, по логике, свое слово должен сказать Минфин, а затем по нисходящей, вплоть до Минкульта, которое не так близко к предпочтениям верхов, как Минспорта. Но официальный «храм всех артистов» тоже должен, наверное, иметься в планах, пусть и далеких. Что же касается непосредственно нового проекта, то закономерно возникает

вопрос, как быть представителям других конфессий, пока лишенных возможности посещать культовое учреждение именно спортивного профиля. Понятно, что с учетом представителей Кавказа, составляющих главную ударную силу сборных России в единоборствах, пора подумать о строительстве главной спортивной мечети страны, ну и заодно синагоги с шахматным уклоном. Куда при этом деваться атеистам, совершенно непонятно. Нам объясняют, что усилия РПЦ в данном случае направлены на решение вопросов духовно-нравственного, гражданско-патриотического и национально-культурного воспитания спортсменов.

«

23

падные силы, которых давно пора предать анафеме. Но если оставаться в международной спортивной системе, то стоит бить супостатов своими козырями. К примеру, подключить к борьбе с допингом, из-за которого весь сыр-бор и разгорелся, церковь, и будущий храм как опорный пункт спортивного православия. Там — пробирки и наказания, здесь — отпущение грехов. Естественно, в случае просветления и искреннего раскаяния. Если нас совсем лишат возможности соревноваться на мировом уровне, то правила дальнейшей спортивной жизни у России будут свои. Главспортхрам — важная ступенька на этом пути, ведущем, конечно, к неоязычеству. Вообще-то к шуткам типа «будем ждать появления иконы «Святой Мельдоний» действительность не сильно располагает. Российский спорт высших достижений за последнее десятилетие не то что на храм, он и на часовенку не наработал. И надо было обладать большой долей цинизма, чтобы посреди сплошных разоблачений и отстранений, уже близких к тотальным, воздвигать «спортивный» храм, отражающий любовь государства в лице нынешних его руководителей к золотым витринам. Тщеславие — не самый великий грех в системе православных ценностей, но достаточный для того, чтобы весьма неоднозначно воспринимать зацикленность вождей на спортивных достижениях.

К

ак сказал один из священников, «занятия спортом не должны нарушать мир в душе». «Можно и участвовать в соревнованиях, но без азарта, без осуждения и тщеславия». Спорт и православие — предмет серьезных дискуссий, поддержка любителей на уровне епархий и приходов — дело в общем и целом благое, но она не заменит порушенной государственной системы детско-юношеского спорта. Православных турниров, забегов и заплывов уже хватает, пятый год действует Патриаршая комиссия по развитию физкультуры и спорта, чей руководитель, митрополит Мурманский и Мончегорский Митрофан, со сподвижниками обсуждает важнейшие вопросы на самых высоких спортивных уровнях. Но на бога надейся, а сам, как говорится… Когда читаешь про то, что занятия в секциях при будущем храме будут вести известные спортсмены, включая олимпийских чемпионов и чемпионов мира, удивляешься то ли наивности, то ли полному дилетантству. Какие секции, какие чемпионы? В лучшем случае возможны разовые появления, иногда мастер-классы, потому что олимпийские чемпионы

ПОРА ПОДУМАТЬ О СТРОИТЕЛЬСТВЕ ГЛАВНОЙ СПОРТИВНОЙ МЕЧЕТИ СТРАНЫ, НУ И ЗАОДНО СИНАГОГИ С ШАХМАТНЫМ УКЛОНОМ. КУДА ПРИ ЭТОМ ДЕВАТЬСЯ АТЕИСТАМ, СОВЕРШЕННО НЕПОНЯТНО

Зияющее отсутствие идеологической составляющей на протяжении почти трех десятилетий надо было чем-то заменять, тут православие и пригодилось. Как отметил один из продвинутых служителей культа, каждый атлет во время тренировки способен мысленно воззвать «Господи, помилуй!», а вера может укреплять не только дух, но и тело. Многофункциональность будущего комплекса границ не имеет, тут огромный простор для творчества. Не знаю, как там с театром и балетом, но по главной спортивной части можно кое-что и посоветовать. Всем известно, что главная проблема российского спорта в том, что его вот уже пять лет стараются закрыть зловредные за-

с группами здоровья или с детьми, не подходящими для большого спорта, не работают. А делать из церковно-спортивной школы аналог детско-юношеской школы олимпийского резерва — вещь мало того что непродуктивная, а изначально противоречащая популяризаторской направленности и доступности будущего комплекса. С чем пока все в порядке, так это с грандиозностью. Предусмотрены даже крытые переходы из сопутствующих объектов непосредственно в храм, из бассейна в том числе. Уже хорошо, что святой воды в бассейне не обещают.

Владимир МОЗГОВОЙ, обозреватель «Новой»

ПРИВИВОЧНОЕ Другие сдохли бы давно по десять раз. А мы крепчаем

Премьер-министр Великобритании Борис Джонсон назвал сторонников антипрививочного движения сумасшедшими. Из газет

Короче говоря, обращаясь к разным лицам и в разное время, Исай Бенедиктович как бы делал себе прививку от расстрела.

Петр САРУХАНОВ — «Новая»

Дмитрий БЫКОВ

Осип Мандельштам, «Четвертая проза»

Антипрививочник — кретин. С рожденья не люблю ретивых. Пусть он ярится — мы хотим Все пережить в паллиативах.

Россия — это, почитай, Одна гигантская прививка. В России минусов не счесть, Но как ни экай и ни мекай, — Переболевши всем, что есть, Не трупом будешь, а калекой.

Прививка свыше нам дана. Что день грядущий нам готовит? Замена ковиду она: И как бы фейк, и как бы ковид.

www.novayagazeta.ru

Редакторы номера: Р.Дубов, А. Полухин

РЕДАКЦИЯ

Редакционная коллегия и руководители направлений: Ольга БОБРОВА (зам главного редактора), Павел ГУТИОНТОВ (истфак «Новой»), Александра ДЖОРДЖЕВИЧ (отдел расследований), Руслан ДУБОВ (ответственный секретарь), Андрей ЗАЯКИН (дата-отдел), Александр ЛЕБЕДЕВ (зам главного редактора), Андрей ЛИПСКИЙ (зам главного редактора), Лариса МАЛЮКОВА(обозреватель), Кирилл МАРТЫНОВ (зам главного редактора), Юлия МИНЕЕВА (редактор службы новостей), Константин ПОЛЕСКОВ (шеф-редактор WEB-редакции), Алексей ПОЛУХИН (зам главного редактора), Надежда ПРУСЕНКОВА (пресс-служба), Георгий РОЗИНСКИЙ (зам главного редактора), Юрий РОСТ (обозреватель), Петр САРУХАНОВ (главный художник), Сергей СОКОЛОВ (зам главного редактора), Ольга ТИМОФЕЕВА (редактор отдела культуры), Виталий ЯРОШЕВСКИЙ (зам главного редактора)

«За что, Господь?!» — завоют вслух Садисты, воры, содомиты, Толпа диктаторов и слуг, Солдат и шлюх. А мы — привиты.

Зима — прививка от тюрьмы, А детство — рабство в тест-режиме, Армагеддон, похоже, мы Уже успешно пережили.

Мы не Руанда, не Китай, Наш символ — улица Ленивка.

Дмитрий МУРАТОВ (главный редактор) Сергей КОЖЕУРОВ (директор)

Когда ж окажемся в аду (Кто заслужил другую меру?) — Узнаем отчую среду, С поправкой, может быть, на серу.

Посмотришь в мутное окно На двор, заросший молочаем… Другие сдохли бы давно По десять раз. А мы крепчаем.

Он не садист, а так, preview. Слегка натягивает вожжи. Господь сказал: «Я вас привью». И нас тошнит. Но ведь не рвет же!

NovayaGazeta.Ru

От пеленального стола До гречки старческой на коже Вся жизнь прививкою была: Не ад, конечно. Но похоже.

Зато поселится в крови От всех иллюзий антитело. И травлю, брат, благослови: Она — прививка от расстрела.

В России — вымолвить решись — Сегодня скучно и нечисто, И во главе ее рашист, Но он — прививка от фашиста.

Наш адрес в интернете:

Любимой Родины черты — В распутье, в дачной ли платформе… Но жизнь ли это? — спросишь ты. Возможно, смерть. Но в легкой форме.

Обозреватели и специальные корреспонденты: Илья АЗАР, Юрий БАТУРИН, Борис БРОНШТЕЙН, Дмитрий БЫКОВ, Борис ВИШНЕВСКИЙ, Александр ГЕНИС, Ирина ГОРДИЕНКО, Елена ДЬЯКОВА, Вячеслав ИЗМАЙЛОВ, Павел КАНЫГИН, Денис КОРОТКОВ, Елена КОСТЮЧЕНКО, Алиса КУСТИКОВА, Юлия ЛАТЫНИНА, Елена МИЛАШИНА, Владимир МОЗГОВОЙ, Галина МУРСАЛИЕВА, Ирек МУРТАЗИН, Леонид НИКИТИНСКИЙ, Ирина ПЕТРОВСКАЯ, Алексей ПОЛИКОВСКИЙ, Вячеслав ПОЛОВИНКО, Юлия ПОЛУХИНА, Елена РАЧЕВА, Ким СМИРНОВ, Алексей ТАРАСОВ, Слава ТАРОЩИНА, Марина ТОКАРЕВА, Ирина ТУМАКОВА, Павел ФЕЛЬГЕНГАУЭР, Арнольд ХАЧАТУРОВ, Вера ЧЕЛИЩЕВА, Наталья ЧЕРНОВА, Ян ШЕНКМАН Отдел мультимедиа «Новая студия»: Анна АРТЕМЬЕВА, Влад ДОКШИН, Виктория ОДИССОНОВА

«Новая газета» зарегистрирована в Федеральной службе по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Свидетельство ПИ № ФС 77-24833 от 04 июля 2006 г. Учредитель и издатель: ЗАО «Издательский дом «Новая газета». Редакция: АНО «Редакционно-издательский дом «Новая газета». Адрес: Потаповский пер., д. 3, Москва, 101000.

Собственные корреспонденты: Надежда АНДРЕЕВА (Саратов), Татьяна БРИЦКАЯ(Мурманск), Мария ЕПИФАНОВА (страны Балтии и Северной Европы), Иван ЖИЛИН (Урал), Сергей ЗОЛОВКИН (Гамбург), Александр МИНЕЕВ (Брюссель), Ольга МУСАФИРОВА (Киев), Александр ПАНОВ (Вашингтон), Нина ПЕТЛЯНОВА(Санкт-Петербург), Юрий САФРОНОВ (Париж), Ирина ХАЛИП (Минск), Группа выпуска: Анна ЖАВОРОНКОВА, Алексей КОМАРОВ, Татьяна ПЛОТНИКОВА (бильд-редакторы), Диана ГРИГОРЬЕВА, Оксана МИСИРОВА, Надежда ХРАПОВА, Вероника ЦОЦКО (технические редакторы) WEB-редакция: Екатерина БАТАЛОВА, Антон ВШИВЦЕВ, Мария ЕФИМОВА, Юлия МИНЕЕВА (заместитель шеф-редактора), Глеб ЛИМАНСКИЙ, Александра НОВИКОВА, Анастасия ТОРОП

дирекция Алексей ПОЛУХИН (генеральный директор ЗАО «ИД «Новая газета»), Владимир ГРИБКОВ (заместитель генерального директора), Владимир ВАНЯЙКИН (управление делами), Ирина ДРАНКОВА, Елена СЕДОВА (бухгалтерия), Наталия ЗЫКОВА (персонал), Анжелика ПОЛЯКОВА (реклама), Ярослав КОЖЕУРОВ, Галина КАРАЛАШ, Екатерина СЕДОВА (юридическая служба), Валерий ШИРЯЕВ (заместитель директора) Пресс-служба: Надежда ПРУСЕНКОВА

© ЗАО «ИД «Новая газета», АНО «РИД «Новая газета», 2020 г. Любое использование материалов, в том числе путем перепечатки, допускается только по согласованию с редакцией. Ответственность за содержание рекламных материалов несет рекламодатель. Рукописи и письма, направленные в Редакцию, не рецензируются и не возвращаются. Направление письма в Редакцию является согласием на обработку (в том числе публикацию в газете) персональных данных автора письма, содержащихся в этом письме, если в письме не указано иное

АДРЕС РЕДАКЦИИ: Потаповский пер., д. 3, Москва, 101000. Пресс-служба: 8 495 926-20-01 Отдел рекламы: 8 495 621-57-76, 8 495 623-17-66, reklama@novayagazeta.ru Отдел распространения: 8 495 648-35-02, 8 495 623-54-75 Факс: 8 495 623-68-88. Электронная почта: 2020@novayagazeta.ru Подписка на электронную версию газеты: batishcheva.evgeniya@novayagazeta.ru Подписные индексы Для физических лиц без льгот: П1721 (на полугодие), П1877 (на год) Для физических лиц с льготами: П1856 (на полугодие), П1878 (на год) Для юридических лиц: П1857 (на полугодие), П1879 (на год) Газета печатается вo Владивостоке, Москве, Рязани, Санкт-Петербурге Зарубежные выпуски: Германия, Казахстан

Общий тираж — 93 750 экз.

Novayagazeta.Ru — 21 800 000 просмотров за сентябрь. Материалы, отмеченные знаком ® , печатаются на правах рекламы. Срок подписания в печать по графику: 19.30, 10.10.2020 г. Номер подписан: 19.30, 10.10.2020 г. Отпечатано в ЗАО «Прайм Принт Москва». Адрес: 141700, МО, г. Долгопрудный, Лихачевский проезд, д.5В. Заказ № 2643. Тираж — 21 600 экз. Общий тираж — суммарный тираж московских и региональных выпусков за неделю. Цена свободная.