«Новая газета» №113 (среда) от 14.10.2020 by novayagazeta_ru

Юрий СМИТЮК / ТАСС

ДНИЩЕ понедельник

среда

пятница

УЧЕНЫЕ И ЧИНОВНИКИ УТВЕРЖДАЮТ: В АВАЧИНСКУЮ БУХТУ ПРИШЕЛ «КРАСНЫЙ ПРИЛИВ». ПРИЛИВУ «СЛОМАТЬ» ОКЕАН ПОМОГЛИ БРОШЕННЫЕ ТОРПЕДЫ, СЛИТЫЕ ОТХОДЫ, ЗАТОПЛЕННЫЕ КОРАБЛИ И ДРУГИЕ ВОЕННЫЕ ТАЙНЫ ИМПЕРИИ

страница 4 № 113 (3123) 14.10.2020 г.

ЛОВЕЦ ЧЕЛОВЕКОВ страницы 5—7

РИА Новости

КАК СХИМОНАХ СЕРГИЙ ПРИНУЖДАЛ СРЕДНЕУРАЛЬСКИЙ МОНАСТЫРЬ К ПОСЛУШАНИЮ: ЗАГОВОРИЛИ ЖЕРТВЫ НАСИЛИЯ

«Новая газета» среда. №113 14. 10 2020

темы недели Город Гянджа после ракетного обстрела

осле почти двух недель непрерывных армяно-азербайджанских боев на фронтах по периметру самопровозглашенной Нагорно-Карабахской республики (НКР) 9 октября в Москве встретились для выработки условий возможного перемирия министры иностранных дел Азербайджана (Джейхун Байрамов) и Армении (Зограб Мнацаканян) при посредничестве Сергея Лаврова. До этого президент Владимир Путин призвал обе стороны прекратить боевые действия «по гуманитарным соображениям — ради обмена телами погибших и пленными». Путин провел серию телефонных переговоров с президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым и премьер-министром Армении Николом Пашиняном, получив предварительное принципиальное согласие на перемирие. Свою отдельную серию телефонных переговоров провел с Алиевым и Пашиняном лидер другой страны-сопредседателя Минской группы ОБСЕ по Карабаху — президент Франции Эммануэль Макрон. Елисейский дворец сообщил журналистам, что перемирие может наступить «скоро» и что стороны готовы возобновить переговорный процесс. Третий сопредседатель Минской группы Дональд Трамп ни в Баку, ни в Ереван не звонил, ему перед выборами и по колено в коронавирусе не до Карабаха, но если огонь вправду прекратится, то в Белом доме будут рады: одной проблемой меньше. Не возражала публично против возможного перемирия и Турция — основной и принципиальный союзник Азербайджана. Поддержал мирное, переговорное разрешение карабахского вопроса Иран — третья региональная держава, традиционно вместе с Турцией и Россией претендующая на влияние в Закавказье. Казалось, переговоры в Москве обречены на успех, но шли они трудно, продлились почти 10 часов, и только под утро 10 октября стороны согласовали документ о том, что уже в 12.00 того же дня по местному времени (11.00 по Москве) в Карабахе должен прекратиться огонь «в гуманитарных целях». Естественно, что меньше, чем за 8 часов, организовать перемирие в Карабахе было невозможно, и бои продолжились. Результативное соглашение о прекращении огня — это серьезный и детализированный военно-технический документ с приложением подробных оперативных карт расположения сторон, а не просто листок с несколькими фразами, какой представил журналистам Лавров ночью 10-го в Москве. Для заключения устойчивого перемирия должны встретиться и договориться военные делегации воюющих сторон, как это было, например, в Москве в том же Доме приемов МИДа в мае 1994-го, когда военные делегации сторон при посредничестве министра обороны РФ Павла Грачева окончательно закрыли первую карабахскую войну. В апреле 2016-го также именно военные делегации закончили короткий «четырехдневный» военный конфликт в Карабахе. Но на встречу в Москву 9 октября военные делегации сторон не приехали. В Москве согласовали всего лишь декларацию о перемирии. В представленном тексте так и сказано во втором пункте: «Конкретные параметры режима прекращения огня будут согласованы дополнительно». Но ничего пока не «согласовано», и не похоже, чтобы велась к тому серьезная подготовка. Армянская сторона настаивает, что в переговорах должны непременно участвовать представители НКР как воюющей стороны. Азербайджан отказывается вести какие-либо переговоры с НКР и ее военными, ссылаясь в частности на четвертый пункт нынешней Московской декларации: «Стороны подтверждают

Азиз КАРИМОВ специально для «Новой

Павел ФЕЛЬГЕНГАУЭР, обозреватель «Новой»

ПЕРЕМИРИЕ — НА БУМАГЕ, В КАРАБАХЕ — ОБСТРЕЛЫ Стороны конфликта в Карабахе невозможно склонить к устойчивому прекращению огня, если они сами этого не захотят неизменность формата переговорного процесса». В Баку этот пункт однозначно интерпретируют как свою дипломатическую победу, что переговоры возможны только с Ереваном о полном выводе армянских войск, «оккупирующих Карабах», а карабахские армяне, очевидно, должны либо отказаться от сепаратизма и сложить оружие, либо «убираться в Армению» вместе с «оккупантами». Кроме того, Ильхам Алиев и Никол Пашинян вежливо поговорили по телефону с Путиным и Макроном и вежливо согласились на перемирие, но, конечно, каждый на своих условиях: идти на существенные,

ком успешны по причине качественного военно-технологического превосходства противника. Высокоточный огонь по целеуказаниям израильских и турецких беспилотников выбивает гаубицы на огневых позициях, системы залпового огня и танки. Велики потери среди обученных артиллеристов. Армянские военные никак не могут перехватить инициативу и вынуждены по большей части держать оборону. Перемирие сейчас армянам, наверное, нужнее. Пашинян снова заговорил о «гуманитарной катастрофе» — о возможном поражении в Карабахе. Тем не менее Пашинян почему-то надеется, что

АЛИЕВ И ПАШИНЯН ВЫНУЖДЕНЫ СЧИТАТЬСЯ С НАЦИОНАЛПАТРИОТИЧЕСКИМИ НАСТРОЕНИЯМИ БОЛЬШЕ, ЧЕМ С ЖЕЛАНИЯМИ ПУТИНА ИЛИ МАКРОНА

неприятные для истинных патриотов компромиссы, никто не готов. «Замораживать» ли конфликт, как в 94-м? Как? На каких конкретно позициях и на сколько? На южном фланге азербайджанская армия сумела прорвать оборону НКР и продвинуться вдоль иранской границы. Там идут маневренные боестолкновения, и вообще нет четкой линии фронта. Попытка армянских военных закрыть брешь, окружить прорвавшиеся азербайджанские части и сбросить их в реку Аракс на иранскую сторону оказались не слиш-

Макрон признает НКР, и в любом случае сдаваться он не готов. Так же, как Алиев не готов соглашаться на новую долговременную «заморозку» конфликта с несколько исправленной в его пользу линией соприкосновения. Пока стороны даже не смогли договориться об элементарном обмене пленными и телами убитых. В ночь на 11 октября в Гяндже (втором по величине городе Азербайджана) в жилой дом попала ракета. Погибло 10 человек мирных жителей. Вначале азербайджанские власти утверждали, что это

была советская оперативно-тактическая «Точка-У», но потом — что это более старая и более мощная советская баллистическая ракета Р-17 (Scud-B) с дальностью 300 км и боевой частью в 1000 кг. Судя по обломкам ракеты и характеру поражения, это может быть правдой. Такие ракеты на вооружении в армянской армии есть: из состава бывшей 176-й гвардейской ракетной бригады 7-й советской гвардейской армии (штаб армии был в Ереване). В Баку полагают, что Р-17 запустили с территории самой Армении. В НКР и в Армении всё отрицают. Возможно, с оглядкой на Москву стороны пока будут воздерживаться от новых масштабных наступательных операций, будут закрепляться на нынешних позициях и наращивать пропаганду, но если режим полного прекращения огня установить не получится, то возможное применение Р-17 в Гяндже может привести к дальнейшей эскалации, к нарастающим взаимным ударам по городам. У той и другой стороны есть разные ракеты дальностью в 300–400 км. В данном конкретном регионе это практически стратегическое оружие, пробивающее весь театр военных действий. В Москве Путин хотел сыграть роль миротворца, что само по себе хорошо и к тому же демонстрирует вес и влияние на постсоветском пространстве. Получилось не очень. Влияние оказалось больше виртуальным: у Кремля нет реальных возможностей заставить Баку или Ереван и Степанакерт немедленно прекратить огонь, если они сами того не хотят. По обе стороны в обществе доминируют воинственные националпатриотические настроения, и лидеры вынуждены с ними считаться больше, чем с желаниями Путина или Макрона.

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

Reuters

ПАДАТЬ УЖЕ НЕКУДА Санкции ЕС за отравление Навального мало что меняют в отношениях Европы с Россией

ТРАМП НЕ ХОЧЕТ П НА «УДАЛЕНКУ» Дональд Трамп отказался принимать участие во втором туре президентских дебатов после того, как было решено проводить их дистанционно — из-за коронавируса, обнаруженного у 45-го президента

осстановим череду событий. Утром в пятницу, 2 октября, Дональд Трамп признал, что болен коронавирусом, позже в этот день он был госпитализирован, но уже в понедельник, 5 октября, после интенсивной терапии, включавшей экспериментальные препараты, президент покинул военно-медицинский центр Уолтера Рида. Лечение было очень быстрым и оставило вопросы, на которые главный лечащий врач Шон Конли не дал ответов. Главный из них — когда президент оказался инфицирован. Трампа выписали, но он должен был продолжить лечение «по месту жительства», то есть в Белом доме. Его соперник Джозеф Байден заявил, что готов участвовать в дебатах 15 октября, только если врачи скажут, что Трамп не болен коронавирусом. «В ином случае нам лучше не встречаться», — резонно отметил кандидат демократов, уверенно лидирующий в предвыборной гонке по итогам опросов избирателей. В четверг, 8 октября, комиссия по дебатам сообщила, что второй тур дебатов пройдет в срок, но в дистанционном формате, чтобы «защитить здоровье и безопасность всех участников». Дебаты должны были пройти 15 октября в формате ответов кандидатов на вопросы собравшейся в зале аудитории и зрителей у телеэкранов. В США такой вид мероприятия называют town hall meeting — буквально «собрание в городской ратуше». Реакция президента была моментальной и отрицательной. «Я не собираюсь тратить свое время на виртуальные дебаты», — сказал Трамп в программе Fox Business, назвав этот формат «шуткой» и попыткой «защитить Байдена». Узнав об отказе Трампа, Джозеф Байден решил 15 октября провести вместо дебатов вечер ответов на вопросы избирателей. Его организует телеканал ABC, и этот 90-минутный прямой телеэфир не имеет никакого отношения к комиссии по дебатам. Как стало известно в понедельник, штаб Трампа хочет провести такой же вечер, но на канале NBC. Такая заочная дуэль. Кейт Бедингфилд, заместитель руководителя избирательного штаба Байдена, прокомментировала отказ Трампа участвовать в дебатах по удаленке: «Президент отказался, поскольку Дональд Трамп явно не хочет отвечать на вопросы избирателей о своих неудачах в отношении COVID и экономики». Менеджер избирательного штаба Трампа Билл Степьен, у которого на прошлой неделе, как и у Трампа, оказался положительный тест на коронавирус, настаивает на том, что нет причин «переносить дебаты в виртуальную среду». «Избиратели должны иметь возможность напрямую

поставить под сомнение 47-летнюю неудачную репутацию Байдена в качестве политического лидера», — заявил Степьен. Комиссия по выборам, столкнувшись с непреодолимыми противоречиями в позициях предвыборных штабов, в минувшую пятницу, 9 октября, вообще отменила второй тур, заявив, что последний раунд президентстких дебатов пройдет, как и планировалось, 22 октября в Университете Белмонт, в Нэшвилле, штат Теннесси. На этой неделе Трамп возобновил предвыборные мероприятия, он посещает Флориду, Айову и Пенсильванию — штаты, в которых необходимо побеждать соперника, чтобы быть переизбранным. Несмотря на пандемию в США (7,83 миллиона случаев, 215 тысяч смертей), Байден и кандидаты в вице-президенты Пенс и Харрис также проведут неделю в агитационных поездках по стране. Опрос ABC News / Washington Post, опубликованный в воскресенье, показывает, что Байден опережает Трампа с отрывом в 12 процентных пунктов: 55% против 43%. Это третий национальный опрос за последние семь дней, в котором Байден опережает президента как минимум на 10 пунктов и, главное, получает поддержку более 50% американцев. Два других опроса — от либеральной CNN и консервативных Fox News. В среднем по стране поддержка Байдена составляет около 52-53%, и он на 10-11 пунктов опережает соперника. Это беспрецедентно для претендента всего за 23 дня до выборов. Немного статистики. На 21 президентских выборах, прошедших с 1936 года (когда начались опросы службы Гэллопа), в этот срок только пять претендентов опережали президентов, добивавшихся переизбрания. Из них только Билл Клинтон в 1992 году опережал Буша-старшего более чем на 5 очков. Но ни один из этих пяти не набирал более 48% голосов. У Хиллари Клинтон четыре года назад был перевес в 7 пунктов, но она не получала 50% поддержки избирателей. Тогда Трампу удалось собрать голоса неопределившихся избирателей и получить преимущество за счет демократов, отказавшихся голосовать за Хиллари. Сейчас, по опросам, расклад для него просто отчаянный. Правда, в рукаве Трампа всегда остается козырь: не признавать итоги выборов из-за массовых голосований по почте и отдать решение на откуп Верховному суду. Но это беспрецедентный, рискованный, непредсказуемый вариант, который не сравнить с пересчетом голосов в штате Флорида двадцать лет тому назад (Джордж Буш-младший против Альберта Гора).

Александр ПАНОВ, соб. корр. «Новой», Вашингтон

олитическое решение ввести санкции Евросоюза против российских граждан, которые могут быть связаны с отравлением Алексея Навального, было принято в понедельник в Люксембурге рутинно и единогласно. Но в целом отношения ЕС с российским государством, находящиеся на нулевой отметке приемлемого уровня, остаются какими и были. Падать некуда. События в Беларуси добавили свой акцент. Как рассказал журналистам по итогам встречи министров председатель Совета ЕС по иностранным делам, верховный представитель ЕС Жозеп Боррель, главы МИД Германии и Франции — Хайко Маас и Жан-Ив Ле Дриан — огласили на заседании совета совместное предложение со списком и обоснованием. Ни один из их коллег не возразил, и принятие юридического документа теперь дело техники. Министры и знать не хотят, кто в этот список войдет, доверяя специально обученным людям. Юридическое решение совета будет опубликовано в официальном журнале ЕС. Из европейских источников в Брюсселе стало известно, что в список могут попасть девять сотрудников администрации президента России и силовых ведомств. Им стандартно будет запрещен въезд в Европу, а их активы в ЕС и ассоциированных с ним странах (в том числе и на постсоветском пространстве) будут в случае обнаружения заморожены.

БОРРЕЛЬ ФАКТИЧЕСКИ ДАЛ ПОНЯТЬ, ЧТО «КРАСНЫХ ЛИНИЙ» ДЛЯ РОССИИ УЖЕ НЕ ОСТАЛОСЬ

Агентство «Франс Пресс» утверждает, что Франция и Германия предложили внести в список несколько физических лиц и одну российскую компанию, которая якобы производит запрещенный международными конвенциями агент «Новичок». Наказание в материальном плане скорее символическое, и российское государство его легко переживет. Просто добавился очередной ответ на недоуменный вопрос: «Мы же совершенно честно, почему же нам не доверяют?» Между государствами ныне доверие важнее, чем международное право, которое обычно «качают» («А где доказательства?»). Хайко Маас заявил журналистам, прибыв в здание Совета ЕС на плато Киршберг, что нет сомнений в применении опасных веществ и «оно не должно остаться без последствий». Его австрийский коллега Александер Шалленберг, чья страна обычно упоминается в ряду «друзей России» в ЕС, сказал, что не может быть «возврата к «бизнесу как

обычно» и что Москва не смогла развеять сомнения по поводу отравления. Западные правительства и НАТО заявили, что Россия должна помочь в расследовании, иначе столкнется с последствиями. Москва, в свою очередь, требует от Берлина, Парижа, Стокгольма и Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) в Гааге передать ей данные независимых исследований их лабораторий. Но в самой России даже не открыто уголовное дело. О потере доверия и ужесточении дипломатического давления ЕС на Москву говорит и скорость, с которой Германия и Франция продвинули свое предложение о санкциях. Никакого сравнения с 2018 годом и делом Скрипалей, когда ЕС понадобился почти год, чтобы согласовать меры против «солсберецких туристов», применивших аналогичный яд против бывшего российского агента в Великобритании. Санкции «по Навальному» не изменили состояние отношений между ЕС и Россией в «эпоху после Крыма». Министры ЕС подтвердили, что экономические санкции «за Крым» и «за Донбасс» остаются в силе, пока их причина не урегулирована. Они подтвердили, что основой отношений по-прежнему служат известные «пять руководящих принципов». В этом смысле политика не изменилась. Экономические санкции остаются прежними и продлеваются автоматически. Макрон продолжает свой диалог на высшем уровне с Путиным, иногда сообщая о просветлениях, достигнутых благодаря его активности. Отвечая на вопрос о «красных линиях» доверия к России, Боррель фактически дал понять, что «красных линий» уже не осталось, если не говорить о допустимом минимуме правил поведения в современном мире. Его видение мира — это причудливый гибрид из культивируемого в ЕС приоритета ценностей, на которых построен космополитический союз, и старомодной «реальполитик» прошлых веков применительно к Китаю, России, мусульманскому миру и даже к ценностно близким США. Санкции ЕС вводятся за что-то конкретное, объяснил он. В данном случае — за отравление Навального. Но у ЕС есть и другие измерения отношений с Россией. Вводя санкции за конкретный факт (Крым, Навальный), Брюссель не перестает разговаривать с Москвой о выполнении Минского соглашения, а также о проблемах глобальной повестки, где Европа имеет собственный интерес. ЕС хочет укреплять свою устойчивость, в том числе энергетическую, выброчно взаимодействовать с Россией во внешней политике. Правда, в оценке событий в Беларуси ЕС и Россия вновь расходятся ценностно, говорят на разных языках. Внеся Лукашенко в санкционный список, Брюссель решил перенаправить финансовую помощь Беларуси, минуя госдарственные каналы, непосредственно гражданскому обществу. Как это получится в стране, в которой, даже больше, чем в России, все принадлежит государству, а НКО, тем более финансируемые из-за рубежа, считаются предателями Родины? Александр МИНЕЕВ, соб. корр. «Новой», Брюссель

«Новая газета» среда. №113 14. 10 2020

темы недели

«П

ДНИЩЕ Кто «сломал» океан? Ученые утверждают: в Авачинскую бухту пришел «красный прилив». Опрошенные нами свидетели считают, что приливу помогли старые ракеты, брошенные торпеды, слитые отходы, затопленные корабли и другие военные тайны империи

Петр САРУХАНОВ — «Новая»

риродная» версия стала приоритетной в расследовании чрезвычайного происшествия у берегов Камчатки. Чиновники краевого правительства и ученые РАН заявляют, что морских животных, вероятно, погубили токсичные микроводоросли. Их влияние, по мнению экспертов, ощутили на себе и серферы, у которых после погружения в океан возникали проблемы со зрением. Могильник с ядохимикатами под вулканом Козельский теперь вне подозрений. Воду из рек Мутнушка и Налычева, протекающих неподалеку от могильника, как утверждают в региональном правительстве, можно пить (хотя я бы, откровенно говоря, не рискнул). Однако и техногенную версию власти полностью не исключают. В выходные дни комиссия во главе с губернатором Владимиром Солодовым осмотрела свалку у озера Приливное. Там взяли пробы воды и грунта. Приливное, к слову, можно назвать озером только условно. По сути, это небольшой залив Тихого океана южнее Халактырского пляжа. Причем главную опасность для него скорее представляет не свалка, а находящаяся неподалеку военная нефтебаза. Раньше в ней хранился запас дизельного топлива — порядка 60 тысяч тонн. Но емкости дали течь, и топливо стало просачиваться в озеро. Как уверял меня один из бывших сотрудников нефтебазы, так продолжалось несколько лет. Потом соляру откачали. Теперь в водоем сливают различные отходы из расположенной у берега войсковой части противодиверсионных сил и средств. Очистных сооружений там нет. Конечно, войсковая часть (даже вместе с нефтебазой) едва ли могла до такой степени отравить океан, что находиться в нем стало опасно для людей и животных. Но на Камчатке хватает и других потенциальных источников загрязнения. Депутат краевого Заксобрания Михаил Пучковский, который раньше работал заместителем директора совхоза «Петропавловский», рассказал мне, что в 90-е годы военные предлагали аграриям использовать разбавленное ракетное топливо в качестве азотного удобрения. Дело в том, что рядом с совхозом находилось несколько частей, в том числе и радыгинский дивизион ПВО с ракетами С-200. Их заправляли жидким топливом АК-27 (меланж). Примерно четверть века назад дивизион и другие части попали под сокращение (какие-то чуть раньше, какие-то немного позже). Вот командиры и решили поделиться оставшимся меланжем с аграриями. «Мы на это не пошли. Поэтому, как мне говорили осведомленные люди, часть топлива военные слили в землю, а часть закопали вместе с емкостями», — изложил Пучковский свою версию событий. Депутат вспоминает, что селяне тогда могли разжиться не только меланжем, но и техникой. Подразделения, которые когда-то считались боевыми, перед закрытием активно разворовывались, а прапорщики и офицеры бойко торговали войсковыми запасами. Поля совхоза «Петропавловский» граничат с Халактырским пляжем. В связи с этим Пучковский предполагает, что закопанное ракетное топливо могло-таки попасть в океан. Своя версия происшествия есть и у другого Михаила — бывшего старшины 182-й отдельной бригады подводных лодок, которая базировалась в бухте

Бечевинская. Бригаду расформировали в 1996 году. Отставной старшина, который сейчас живет в Краснодарском крае, говорит, что Минобороны тогда на скорую руку избавлялось от ненужного имущества. Его, правда, не закапывали в землю, а топили в Авачинском заливе. «Там были запечатанные бочки с реактивами, техника, боеприпасы — не только наши, но и те, что нам доставляли ракетчики. Их вывозили за 15 миль и сбрасывали в воду. Что-то топили и ближе к берегу. Так делали не только мы, а все береговые части. Это был бардак и хаос. Уверен, что дно океана скрывает много военных тайн. Там есть и затопленные корабли, и подлодки, и торпеды. Теперь все это сгнило и начало «фонить», — полагает Михаил. Кстати, и другие военные подтверждают, что сбрасывать в воду боеприпасы, у которых выходил срок хранения, считалось в порядке вещей. Некоторые районы затопления военных грузов из-

ОКЕАН СТАЛ ВОЗВРАЩАТЬ ЛЮДЯМ ТО, ЧТО ОНИ «ДАРИЛИ» ЕМУ. ЭТО И РЕАКТИВЫ ИЗ ПРОГНИВШИХ БОЧЕК, И ОСТАТКИ БОЕПРИПАСОВ, И ХИМИКАТЫ

вестны. В них запрещено вести промысел рыболовецким судам. А то еще попадется в виде прилова какая-нибудь торпеда или бочка с химикатами. Еще одно опасное место на карте — участок берега бухты Крашенинникова в городе Вилючинске. Там оборудованы могильник с ядерными отходами и специальная площадка для слива окислителя (это компонент ракетного топлива). Как пояснил мне капитан 1-го ранга запаса, на спецплощадке под бетонной плитой покоятся остатки аварийной ракеты Р-29. В 1970 годы эта ракета взорвалась в шахте подводной лодки. В результате из нее вылетела ядерная боеголовка. С боеголовкой, к счастью, ничего страшного не случилось. Она просто упала на мелководье, ее вытащили и утилизировали. ЧП на Халактырском пляже, конечно, не связано с аварийной ракетой, да и с вилючинским могильником, вероятно, тоже. Но каждый из подобных объектов явно не лучшим образом влияет на окружающую среду. Между тем на экологию полуострова воздействуют не только военные. Авачинская бухта, на берегу которой построен Петропавловск-Камчатский, является огромным кладбищем старых затонувших кораблей и хранилищем различных отходов. Власти с гордостью называют бухту достопримечательностью, одной из красивейших в мире. При

этом ежедневно и ежечасно в это чудо природы в огромном количестве сливают бытовые стоки со всего города. Причем значительная часть сливов не проходит никакой очистки. Говорят, что дно бухты покрыто черным илом с запахом сероводорода. Одна из версий ЧП у берегов Камчатки, которую сейчас обсуждают местные жители: происшествие не вызвано каким-то одним явлением. Просто океан стал возвращать людям то, что они «дарили» ему. Это и реактивы из прогнивших бочек, и остатки боеприпасов, и химикаты, и много чего еще. Океан долгие годы принимал тысячи тонн ядовитых веществ. Но переполнилась и эта бочка, казавшаяся бездонной. Что касается «природной» версии загрязнения, на которой остановились чиновники и ученые, то она в целом видится логичной. Но не менее логично и то, что убедила эта версия далеко не всех. С одной стороны, потому что выводы властей по поводу различных ЧП вызывают, мягко говоря, не много доверия. А с другой — потому что в океан за последние десятилетия действительно вылили слишком много отравы. И жители Камчатки об этом хорошо знают.

Владимир ХИТРОВ — специально для «Новой», Петропавловск-Камчатский

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

РИА Новости

главная тема

ЛОВЕЦ ЧЕЛОВЕКОВ Бить нещадно 20 июля 2013 года православная журналистка Раиса Ильина написала открытое обращение к министру социальной политики Свердловской области Андрею Злоказову, начальнику областного ГУВД Михаилу Бородину и главному прокурору области Сергею Охлопкову с требованием обратить внимание на деятельность отца Сергия. Ильина ссылалась на жалобы родителей, чьи дочери неожиданно уходили в монастырь, едва достигнув совершеннолетия. …Были случаи объявления исчезнувших родственников во всероссийский розыск. Людей находили в измененном психологическом, крайне агрессивном состоянии. Манипуляция сознанием до потери самого сознания — видимо, единственный инструмент «воспитания» у отца Сергия. …Романовым практикуется такой вид наказания: непослушных детей и подростков вывозят в т.н. тайгу, за 40 км по воде от села Новосёлово, на месяц-другой под начало воспитателя, у которого есть «благословение» Романова — бить детей нещадно. С момента публичного заявления об избиении детей на территории Среднеуральского женского монастыря прошло 7 лет, прежде чем Следственный комитет обратил внимание на происходящее за тщательно охраняемым шлагбаумом. Официально основанием для проведения доследственной проверки, а потом и возбуждения уголовного дела стали журналистские публикации, вышедшие за пределы региона. Семь бывших воспитанников «школы» отца Сергия согласились дать показания следователю СК. — Следственными органами возбуждено уголовное дело по факту истязания детей на территории Среднеуральского женского монастыря и ненадлежащего исполнения своих обязанностей должностными лицами органов системы профилактики, по признакам преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 117 УК РФ (истязание) и ч. 1 ст. 293 УК РФ (халатность), — сообщил Александр Шульга, старший помощник руководителя областного управления СК. — По предварительным данным следствия, в период с 2004 по 2019 годы неустановленные на данный момент лица, находясь на территории Среднеуральского женского монастыря в честь иконы Божией Матери «Спорительница хлебов», причиняли физические и психические страдания путем систематического нанесения побоев и совершения иных насильственных действий семерым детям.

Преступное молчание — Я жил в монастыре десять лет назад, но до сих пор помню, как отец Сергий постоянно унижал и обзывал меня и других детей, — рассказал «Новой» Антон

Фото из личного архива

«Ребенком меня били за непослушание. Мужики держали за руки и ноги и били кабелем или ремнем. Почти всегда при многочисленных свидетелях. Били на глазах у других детей, монахинь, посетителей монастыря, — вспоминает послушница отлученного от церкви схимонаха Сергия. — И ни разу ни один из взрослых свидетелей этой экзекуции не пожалел монастырских детей и не обратился в правоохранительные органы». Неизвестно, услышали бы мы эту историю, если бы не коронавирус. Именно он прошедшей весной спровоцировал конфликт схиигумена Сергия с верхушкой Русской православной церкви. Духовный отец многих бизнесменов, чиновников и знаменитостей стал ковид-диссидентом и призвал игнорировать распоряжение властей по противодействию распространения нового вируса. Бывший милиционер Николай Романов был осужден почти на 13 лет лишения свободы за убийство. В колонии он читал лишь одну книгу, и на глазах у других сидельцев довольно быстро из молчаливого убийцы трансформировался в религиозного фанатика. Позже он стал монахом, а потом и настоятелем монастыря — отцом Сергием. Церковное руководство раздражал тем, что говорил вразрез канонам и противоречил государству. Но «работодатель» обратил на о. Сергия повышенное внимание лишь в апреле 2020-го, когда он в проповеди проклял власти и лично президента Путина за закрытие храмов на время самоизоляции.

КАК СХИМОНАХ СЕРГИЙ ПРИНУЖДАЛ СРЕДНЕУРАЛЬСКИЙ МОНАСТЫРЬ К ПОСЛУШАНИЮ: ЗАГОВОРИЛИ ЖЕРТВЫ НАСИЛИЯ

Антон Крыжановский

Крыжановский. — Мы рассказали о своем детстве не для того, чтобы кто-то жалел или ужасался. Нам важно, чтобы это не повторялось с другими. На территории монастыря живут дети, которые по сей день испытывают на себе психологическое и физическое насилие. Антон — интерсекс. И это не сексуальная ориентация, а физиология, обусловленная нетипичным сочетанием хромосом и белков в ДНК. Он родился и воспитывался как девочка Анастасия, но в 13 лет половое созревание пошло по мужскому типу. Родные отказались воспринимать ребенка как мальчика и сдали его в православный приют, где физиологическую особенность ребенка объяснили вмешательством бесов. Отец Сергий посчитал, что эту «бесноватость» можно излечить молитвой и послушанием. Окончание материала Изольды ДРОБИНОЙ — страницы 6–7

«Новая газета» среда. №113 14. 10 2020

главная тема страница 5

Кого люблю, того и наказую — В детстве за провинности меня, как и многих других, пороли кабелем, пороли ремнем, — рассказывает Алена (имя изменено. — И. Д.), прожившая в монастыре несколько лет. — При детях, взрослых, при гостях монастыря. Мужики, бывшие уголовники, держали меня за руки и за ноги, а один бил. Сажали в затвор (закрытое помещение примерно два на три метра. — И. Д.). Мы не пытались жаловаться, нам внушили, что это норма. Детям объясняли, что так отец Сергий являет свою любовь к ним. Цитировали Библию: «Кого люблю, того и наказую». А дети верили, что он действительно их любит. После избиений и брани отец Сергий мог обнять и поцеловать жертву. А что еще нужно плачущему ребенку? — Я была худеньким подростком, похожим на мальчишку. Слава богу, не привлекала внимание мужчин, — вспоминает Алена. — Но я знаю, что у других девочек с этим были трудности. Многочисленные мужчины на территории женского монастыря проявляли к ним недвусмысленный интерес. По словам бывших воспитанников, посетители монастыря — очень разные люди. Среди них много военных, высокопоставленных чиновников, бизнесменов… Все они дают большие деньги монастырю именно на детей. — Это же очень доходная вывеска: у меня тут дети-сироты, я о них забочусь, — говорят бывшие воспитанники обители. — И некоторые действительно из чистых побуждений жертвуют на монастырь. Получатся, отец Сергий тратит какую-то часть благотворительных денег на нас, а потом этими же деньгами нас попрекает. Уголовное прошлое опального монаха, как считают выпускники православной школы, отразилось и на монастыре, где процветает доносительство. Но особый пунктик — тема секса. Детям и взрослым внушают, что отношения между мужчиной и женщиной — это грязь. — Романов обожал исповедовать семейных людей, выпытывая у них детали интимной жизни, — рассказывают вчерашние дети. — И все это при нас. Мог спросить про девственность, про сексуальные фантазии, про виды секса. И, естественно, унизить за это. Алена уверена, что Николай Романов — не сумасшедший, а властолюбец, жаждущий всеобщего обожания. Скандалами, криками и унижениями он ломает достоинство любого человека. Отчаявшиеся женщины, пострадавшие от домашнего насилия, — идеальные кандидаты на роль послушниц. Легко ломать и детей, особенно брошенных родителями. Так и сошлись звезды: человек с жаждой власти встретил людей, ждущих чуда и сильного лидера, который бы все решения принимал

АЛЕНА УВЕРЕНА, ЧТО РОМАНОВ — НЕ СУМАСШЕДШИЙ, А ВЛАСТОЛЮБЕЦ, ЖАЖДУЩИЙ ОБОЖАНИЯ. СКАНДАЛАМИ И УНИЖЕНИЯМИ ОН ЛОМАЕТ ДОСТОИНСТВО ЛЮБОГО ЧЕЛОВЕКА

за них. В Среднеуральском монастыре царил настоящий культ личности.

он так легко деньги и раздает. Он говорил, что кому-то из детей квартиру купил. Ну, как купил?.. Переписали квартиру одной монахини на выпускника монастыря. Кому-то деньги давали на обучение, кому-то — на съем жилья. Он любит щедрые жесты. Я думаю, что здесь больше фанатизма, чем корысти, он действительно думает, что спасает детей. Впрочем, косвенно можно говорить, что это рассчитано на привлечение благотворителей. Вывести хор девочек в белоснежных платочках — это умиляет сердца и раскрывает кошельки.

Жизнь в системе Мария (имя изменено. — И. Д.) много лет пытается забыть свою жизнь в монастыре. Вопреки внушению, что единственный достойный путь в жизни девушки — служение, смогла создать семью. Она до сих пор считает обитель опасным и страшным место. — У меня внутри уже все перегорело, — признается Мария, — но когда я понимаю, что в жизни сегодняшних детей происходит то же самое, что происходило со мной, мне страшно. Я считаю, что справедливое судебное разбирательство фактов насилия над детьми в монастыре должно быть, и ответчиком должен выступать Романов. Прежде всего, потому что только

«Ветер свободы вскружил голову» Узнав об обвинениях в адрес православного приюта и методах воспитания там, опальный схимонах Сергий традиционно ответил проповедью и мобилизацией

ЛОВЕЦ ЧЕЛОВЕКОВ так можно заставить изменить систему монастырских приютов, во многих из которых негласно считается, что бить детей — это нормально. Как считает Мария, в этих местах и малыши, и подростки живут как маленькие монахи. Они постятся, молятся, много работают, соблюдают все запреты. Те, кто в силу возраста и темперамента не может быть столь дисциплинированным, страдают от наказаний и побоев. Почему на территории женского монастыря живут мужчины, Мария не понимает. Как человек, хорошо разбирающийся в религиозных правилах, она уверена, что смешанное проживание в этой системе запрещено. Не должно там быть и детей. Если при монастыре есть приют, он должен находиться на отдельной территории. Все воспитанники монастыря, которые дали показания следователям или по каким-то причинам отказались говорить о прошлом, все равно сошлись в одном — детям в монастыре не место. Ни один из них не заявил, что был счастлив, вырастая в монастыре. — Я осталась верующим человеком, хотя это сложно, — признается Мария. — Пришлось пройти через адаптацию после того, как мне внушали, что мой главный грех — нежелание идти в монастырь. Ты всю свою жизнь строишь вокруг чувства вины, пытаясь себя сломать. После этого очень сложно восстанавливаться. По словам бывшей послушницы, никогда никакие проверки инспекции по делам несовершеннолетних (ПДН) и опеки не выявляли нарушений в монастырском приюте. Подобные дела сродни домашнему насилию, их очень сложно доказывать. — Церковь никогда не будет расследовать что-то внутри себя, — уверена Мария. — Нам повезло, что случился скандал с коронавирусом. Понимаете, сюда ездили многие чиновники, сотрудники опеки, полицейские. Как-то в соцсети «ВК» инспектор ПДН (Елена Николенко. — И. Д.) из Среднеуральска разметила на своей странице видеообращение, где сказала, что ее дочь в этом монастыре заканчивала школу. Соответственно, никаких жалоб не было. Она-то думала, что так защищает монастырь, но при этом сама показала, какой огромный здесь конфликт интересов. Органы опеки спокойно отдавали в монастырь детей, не обращая внимания на нарушения. — Опека — это семейная форма устройства, — объясняет Мария. — Ребенка отдают в семью, и это отображается в статистике. А фактически он оказывается в православном детском доме. Он не живет со своим опекуном, он даже может имени его не знать. Они пересекаются только в моменты, когда нужно какому-то официальному лицу продемонстрировать их «связь». Ребенок живет в системе, а не в семье. Это ломает, прежде всего, саму суть опеки. На территории монастыря много детей, которые жили и живут здесь по заявлению родителей. Например, мама приезжает, пишет на простом листочке заявление об устройстве ребенка в интернат, и все. Она оставляет его там и может не забирать домой годами, и даже не навещать. Ребенок проживает здесь без законного представителя. Почему на это никогда не обращали внимания власти? — Романов не заинтересован в деньгах, он заинтересован во влиянии, — уверена Мария. — Наверное, поэтому

сторонников. Бывших воспитанников обители, заявивших о побоях и истязаниях, духовный отец назвал наркоманами. Он также продемонстрировал счастливых детей, заявив, что тысячи матерей хотят отдать своих чад в его школу. — Это какие-то глупости. Пусть это останется на их совести. Им [жертвам насилия] просто нужно опорочить отца Сергия, вот они это и сделали. А в монастыре благодать, порядок, там хорошо, — рассказал журналистам «КП-Екатеринбург» Дмитрий Соколов из «Уральских пельменей». Монахини из монастыря в честь иконы Богородицы «Спорительница хлебов» выложили в соцсети письмо, обличающее бывших воспитанников, которым «ветер свободы вскружил голову». «Приходят за помощью мамочки с их детками, оказавшиеся в трудных жизненных ситуациях, — пишет одна из монахинь. — Это могут быть дети из неблагополучных семей, а также дети, оставшиеся без попечения родителей… Многие из воспитанников монастыря выросли и ушли в мир, но среди них находятся те, которые начинают клеветать на монастырь… Как бывший сотрудник министерства социальной защиты Свердловской области (монахиня Мария Широкова) сознаю, какую помощь оказывает отец Сергий государству своим служением ближнему. Люди со своей болью и жизненными проблемами идут в нашу обитель, так как государственные структуры часто не могут предоставить альтернативных решений в помощи им и их семьям… В этой мнимой борьбе за справедливость, пренебрегая заповедями Христовыми, участвуют единицы из бывших

Фото из личного архива

Антон в монастыре познакомился с Сережей Щ. Трехлетнего мальчика привезли из Березовского детдома в 2005 году, Романов оформил опеку на имя одной из монахинь. До совершеннолетия Сережа прожил в монастыре, практически не общаясь с внешним миром. Отец Сергий постоянно внушал ему: «Уйдешь в мир — погибнешь». Из монастыря Сережу по достижении юношеского возраста перевели в Верхотурье. Возможно, он жил бы там и по сей день, если бы однажды монахини не попросили его подписать доверенность. Мол, документов у него нет, а им нужно как-то разобраться с его квартирой и деньгами на счету. И Сережа словно очнулся, нашел способ связаться с Антоном и попросил о помощи. — Когда я забирал Сережу из монастыря, опека преследовала нас по пятам, его буквально отбирали, — вспоминает Крыжановский. — Несмотря на уверения, что его сейчас куда-то поселят и все проблемы решат, действовали они, мягко говоря, ущербно. На все их предложения у меня возникал лишь один вопрос: а где вы были раньше? Вы же прекрасно понимали, что у человека нет паспорта, нет образования, нет возможности получить медицинскую помощь… Он просто вышел полным нулем оттуда. В монастыре у ребенка отбирают все.

Христина Самушкина

Схиигумен Сергий и во внешней атрибутике, и в методах «воспитания» послушников тяготеет ко всему нестандартному (на фото — келья Романова с гробом и могильным крестом)

воспитанников монастыря… Те, кто не усвоил духовных ценностей и оказался неспособными к самостоятельной жизни по христианским заповедям. Чаще всего именно они своим поведением противопоставляли себя общим требованиям проживания в монастыре». — Травля, организованная против детей в монастыре, это какой-то сюрреализм, — сказал «Новой газете» Всеволод Могучев, представитель Романова. — Например, летом в монастыре умерла девочка с четвертой стадией рака. От нее отказалось государство, а отец Сергий взял на себя все расходы, позволил ее родителям жить здесь вместе с ребенком. Смерть девочки стала использоваться как предлог для чиновников, общественников и журналистов, чтобы организовать травлю против отца Сергия. Это наступление фашистов на монастырь. Дети от такого внимания уже находятся в шоковом состоянии. Следователи пристают к ним с вопросами: били ли тебя, снимали ли с тебя трусики, лезли ли к тебе в кроватку? От этих разговоров дети замыкаются, становятся необщительными. Наш самый маленький воспитанник после такого «внимания» стал писаться. В монастыре отвергают все обвинения бывших воспитанников. Как утверждает Всеволод Могучев, правоохранители несколько раз приходили в монастырь по подобным заявлениям, и никогда ничего не подтверждалось. Детей в монастырской школе воспитывают педагоги с образованием. Системы наказаний нет, так как единственный используемый здесь метод работы с детьми — это терпение.

Телефон не ведет к храму Христина Самушкина росла в семье без мамы. Папа почти все время был на работе, потому воспитывала ее бабушка. Родственники искали, куда пристроить девочку на лето, и им порекомендовали детский православный лагерь на территории строящегося монастыря в Среднеуральске. Семилетняя Христина провела лето на женском подворье, а когда вернулась домой, бабушка очень скоро умерла. У отца сложилась безвыходная ситуация. Когда Христине было пять лет, ее изнасиловал сосед, его осудили и отправили в колонию. Отец насильника не смог с этим смириться и стал преследовать девочку, постоянно пугая и угрожая ее жизни. — Я сменила много садиков, потому что этот человек приходил в группу и угрожал мне там ножом, — вспоминает Христина. — Пока бабушка была жива, с этими угрозами было проще справляться. Но потом стало совсем трудно. Я шла из школы, остановилась возле ларька, и вдруг кто-то сзади дернул меня за помпон. Я обернулась и снова увидела направленный на меня нож. Закричала и побежала изо всех сил. Спряталась в каком-то подъезде, забилась там в угол… Спасли меня чужие люди. Но этот случай заставил моего отца как-то решить вопрос с моей безопасностью. На работе его поставили перед выбором: или работай, или дочерью занимайся. Папа отдал Христину в монастырь. Говорил, что на неделю, пока все вопросы утрясет, но семь дней превратились в семь лет. Он часто навещал дочь, и его приезда ждала не только она.

МЫ ХОДИЛИ К ПОСЛУШНИКУ КОНСТАНТИНУ, У НЕГО ЖИЛИ ХОМЯКИ. МЫ ИХ ГЛАДИЛИ, А КОНСТАНТИН В ЭТО ВРЕМЯ ПОГЛАЖИВАЛ НАС

— Моего папу очень любили другие дети, — улыбается наша собеседница. — Они писали записочки со своими желаниями, отдавали ему, а он в следующий приезд привозил, что они попросили. Сначала в монастыре было хорошо. Христина всегда любила природу, поэтому здесь было чудесно: дети ходили в лес за грибами и ягодами, на скотном дворе ухаживали за козочками, играли с собачками. Но пришел момент, когда за малейшую провинность стали наказывать. — Монахини били ремнем, но я думала, что это нормально, я же провинилась, — говорит девушка. — А потом Романов стал заставлять мужчин бить нас. Я помню, как он вызвал меня в храм, я подошла, рядом стояла матушка Варвара. Он начал на меня ругаться, я стащила конфеты или апельсин. В наказание отправил к иконе делать поклоны. После этого я вернулась к нему, а он вызвал из толпы послушника Алексея и приказал избить меня. Мы ушли в другое помещение. Алексей поставил меня лицом к двери, а игуменья взяла за руку, чтобы поддержать. Алексей бил меня ремнем, а Варвара жалела. Мне кажется, ей действительно иногда было нас жаль, но перечить Романову она не смела. — Нас били чаще всего при свидетелях, — продолжает бывшая послушница. — Хорошо помню, как меня привезли из больницы, я пошла в храм Спорительница хлебов, а навстречу мне как раз шла монахиня. «Ох, как тебе повезло, там сейчас в храме такое происходит, все летают на люлях!» — задорно сообщила она. Я подошла к крыльцу, когда начали выходить плачущие и согнувшиеся от побоев девочки. Они мне потом рассказывали, что перед тем, как их начали бить, Романов сделал объявление, чтобы каждого посетителя проверили на наличие телефонов и камер и тех, у кого они есть, вывели из храма. Нам внушали, что побои нужны для большего послушания. Одна из девочек, избитых в тот день в храме, получила вообще не за что. Она просто стояла рядом, когда провинившихся готовили к экзекуции. Ее просто подтолкнули в эту группу со словами: «Тебе тоже полезно». Мне кажется, что у сестер в монастыре с годами происходит какая-то личностная деформация, им даже интересно наблюдать за страданиями других. Чтобы выплеснуть накопившуюся агрессию, они даже нагова-

Иван ЖИЛИН — «Новая»

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

ривали Романову на нас. Но если вдруг кто-то несмело пытался сказать, что он ни в чем не виноват, это порождало еще большую злость в насильниках — не смей перечить, глаза в пол! В монастыре Варвара и ее сестра Нина мне говорили, что ты можешь, сколько угодно жаловаться отцу, он знает, какие у нас методы воспитания, и он это одобряет. Я помню, как бегу к папе, когда он приезжает, и вроде я рада, но тут же примешивается чувство горечи: «Папа, как же так? Почему ты им позволяешь меня бить?» — но вслух я ничего не говорю. В этом монастыре всегда было много мужчин. Я помню, что в 2005 году мы с соседкой по келье ходили в гости к послушнику Константину, у него в комнате жили два хомяка. Они были чудесные, мы их любили кормить, гладить. А Константин в это время едва заметно поглаживал нас и напряженно дышал в шею. Я старалась отодвинуться от него подальше. Через какое-то время моя 12-летняя соседка пропала. Ее избили и закрыли в затвор, как мне объяснили, она совратила Константина. Куда потом из монастыря исчез этот 30-летний педофил, я даже не знаю. Может, Романов спокойно выпустил его в мир? В 2009-м Христину изгнали из монастыря за то, что попав в больницу, она переоделась в бриджи и футболку, которые ей одолжила соседка по палате — у послушницы не было сменной одежды. Увидев в больничных стенах ребенка в брючках, монахини рассердились. После выписки Христину ждала порка, стояние на горохе (при этом монахиня давила на девочку, что бы ей было больнее стоять), сто поклонов и изгнание. Вернувшись к папе, она обнаружила, что совершенно не приспособлена к жизни вне стен обители. Она не могла даже перейти дорогу, все время крестила дорожное полотно и проезжающие автомобили, думая, что так их остановит. Папа, увидев это в окно квартиры, выскочил на улицу, чтобы помочь дочери… Позже отец попросил принять дочь обратно. Ее взяли, но «счастье» длилась недолго: Христину изгнали через год за то, что она оттолкнула руку пытавшей ударить ее монахини. — В 2010 году я убирала у отца на антресоли и выпал конверт, — вспоминает Христина. — На нем был написан адрес в другом городе и фамилия незнакомой мне женщины. Но ее звали Ирина! Так же, как звали мою маму в свидетельстве о рождении. Я заволновалась, а вдруг это она? Потом села и написала ей большое письмо, где, как и любой ребенок, добросовестно рассказала, как я жила все эти 10 лет с рождения. А потом мама мне позвонила в канун моего дня рождения… Получив письмо дочери, Ирина озаботилась ее обучением, чтобы Христина могла получить аттестат о среднем образовании. А еще мама отправила обращение Павлу Астахову (в те годы детскому омбудсмену), где подробно изложила факты насилия из биографии своей дочери в период проживания в монастыре. Астахов письмо получил. И даже как-то вяло отреагировал. А что произошло потом? НИЧЕГО. Примерно так же на обращения родителей все эти годы реагирует и нынешний детский омбудсмен по Свердловской области — Игорь Мороков. В многочисленных материалах журналистам он рассказывает примерно одно и то же: да, в монастыре был, и не раз, ничего подозрительного не заметил… — Через десять лет после изгнания из монастыря я записала видео, где рассказала об издевательствах над детьми, — говорит Самушкина. — Прикрываясь никами, преданная Романову свора начала меня оскорблять и угрожать расправой. Позже у меня случился нервный срыв, и я удалила видео. Почему я решилась рассказать о насилии? Я увидела апрельскую проповедь Романова, где он призывал людей не верить в коронавирус. В этот момент внутри меня произошел взрыв. В монастыре я чуть не умерла от пневмонии, потому что Романов не благословлял поездку к врачу. Меня увезли на скорой, когда я уже потеряла сознание от жара. В этих стенах умерла моя духовная мать Татьяна от лейкемии. Если бы он не отрицал лечение, она могла бы еще жить. Я поняла, что многие, услышав эту проповедь, поверят ему, и смертей от коронавируса будет больше, потому и заговорила… *** Сегодня сложно прогнозировать перспективы уголовного дела по факту истязания детей на территории монастыря. Бывшие воспитанники, заявившие о насилии, все как один рассказывают о давлении со стороны представителей Среднеуральского монастыря. Их уговаривают забрать заявления из Следственного комитета. Некоторых откровенно преследуют, заставляя скрываться, переезжая с места на место. Не многие выдерживают этот пресс, понимая, что никто не может их защитить. Хуже всего приходится тем, чьи родители остались на территории монастыря, их жизнь в опасности.

Изольда ДРОБИНА, соб. корр. «Новой» на Урале

«Новая газета» среда. №113 14. 10 2020

громкое дело

Приговор, 10 февраля 2020

февраля Приволжский окружной военный суд приговорил фигурантов от 6 до 18 лет колонии за организацию и участие в террористическом сообществе. Тогда общественность была возмущена такими гигантскими сроками. В Пензе проходили пикеты, активисты стучали в барабаны и кричали «Свободу!». А вот апелляция прошла тихо, как-то буднично. Барабаны стихли, город снова заснул. Все это время в суд ходили лишь родственники и друзья фигурантов. Перед очередным заседанием, 12 октября, они встречают их криками поддержки, под песню «Молодость и ярость» группы «Ляпис Трубецкой» конвой заводит семерых осужденных в здание суда. Пятерых из них — Дмитрия Пчелинцева, Михаила Кулькова, Максима Иванкина, Андрея Чернова и Илью Шакурского — помещают в большой стеклянный «аквариум». Армана Сагынбаева и Василия Куксова содержат в отдельной клетке. Они оба заразились в СИЗО туберкулезом. Жалобу на приговор по делу «Сети» Апелляционный военный суд начал рассматривать 2 сентября. Слушания проходят сразу в двух локациях. Фигуранты с защитниками находятся в здании Пензенского областного суда, тройка судей слушает их по видеосвязи из Апелляционного военного суда, который расположен в закрытом подмосковном городке Власиха. Осужденные фигуранты и их защитники уже сбились со счета, в который раз они повторяют свои доводы суду. Претензий к приговору накопилось так много, что изложить их за пару заседаний было невозможно. Процесс растянулся на месяц. Адвокаты указали на все противоречия, фальсификации и доказательства, которые были получены незаконным путем. В деле есть все, чтобы отменить приговор: признания под пытками, давление на свидетелей, подброшенные стволы и гранаты (отсутствие на них отпечатков пальцев и биологических следов фигурантов), манипуляции с вещдоками и провокации секретных свидетелей. И это только малая часть из провальной доказательной базы, считает защита. Адвокаты ходатайствовали перед апелляционным судом повторно исследовать эти грубейшие нарушения и провести дополнительные экспертизы. Тройка судей не стала их слушать — во всем отказали. «Суд первой инстанции говорил, что рассмотрит все наши ходатайства в совещательной комнате при вынесении приговора, но не уделил им в приговоре ни слова. Удивительная безалаберность», — возмущена адвокат Пчелинцева Оксана Маркеева. По ее мнению, суд первой инстанции попустительствовал беззаконию, выводы не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, приговор несправедлив и в нем масса нарушений. Маркеева и все ее коллеги требуют отменить приговор. Шакурский в очередной раз обратил внимание на главные пробелы в следствии: в его ноутбук были внесены изменения уже после задержания; некоторые файлы редактировались неким человеком под ником shepelev (фамилия оперативника пензенского ФСБ Вячеслава Шепелева. — Ред.) «Наши доводы не были учтены вообще. Это подтверждает необъективность суда, это что, норма?» — возмущается Шакурский. Он сравнил свое уголовное

Влад ДОКШИН — «Новая»

Рассмотрение апелляционных жалоб фигурантов по делу «Сети» (организация признана террористической и запрещена в РФ) подходит к своему завершению. Почти все фигуранты выступили с последним словом и были возмущены таким «наплевательским отношением» гособвинителя.

«МОЯ ЖИЗНЬ — КОТЛОВАН ПОСЛЕ БОМБЕЖКИ» Рассмотрение апелляции по делу запрещенной в России «Сети» подходит к финалу. Фигуранты выступают с последним словом преследование с типичным русским сериалом, где все знают, что главный герой невиновен, но ему не могут помочь. Куксов размышлял о том, как ФСБ пыталась связать несвязуемое — людей, которые не были знакомы между собой. «Следствие берет и называет одних группой, других — подгруппой. У следствия всегда найдется ответ. Не имеет значения, знал бы я всех или нет. Нет доказательств, что я с кем-то был знаком кроме Шакурского», – настаивает Куксов. …Прокурор Игорь Сухоруков выступал из Власихи, напечатанный текст на листочке ему не помог изложить позицию обвинения. Он несколько раз оговаривался и путал обстоятельства дела, делал паузы, назвал Пчелинцева Пчелиным. Основная часть его выступления — цитаты из приговора. Помимо прочего, прокурор ссылался и на те доказательства, которые не исследовались судом. «Оснований для удовлетворения апелляционных жалоб не имеется. Прихожу к выводу, что судебное разбирательство по делу проведено объективно, все процессуальные требования соблюдены», — казенно объяснил прокурор Сухоруков. Он считает, что назначенное наказание фигурантам соразмерно с учетом всех обстоятельств.

Из последнего слова Дмитрия ПЧЕЛИНЦЕВА (приговорен к 18 годам строгого режима): — Всем ясно, что гособвинитель не выполнил единственную функцию — не

опровергнул доводы защиты. Прокурор просто зачитал приговор. <…> Моя лидирующая роль якобы подтверждается показаниями секретного свидетеля Кабанова-Гресько. Однако в его показаниях нет ни одного упоминания обо мне. <…> Внезапно, по словам прокурора, оказывается, что он не является нацистом, и это подтверждается в его показаниях. Тогда я тоже не террорист. Это подтверждается моими показаниями и других свидетелей. Откуда вы все это берете?! <…> Следователь должен был установить время и место преступления. Вместо этого пишет: в неустановленное время, в неустановленном месте, при неустановленных обстоятельствах... Если бы я в качестве алиби предоставил справку, что в неустановленное время, в неустановленном месте переводил бабушку через дорогу, суд бы на меня посмотрел как на дурака».

Фрагмент выступления с последним словом Ильи ШАКУРСКОГО (приговорен к 16 годам тюрьмы): — Я слушал выступление гособвинителя. И это какое-то издевательство. Мы говорим и приводим доводы, но прокурор не обращает на это внимание, не опровергает и не дает им оценку. Многие сейчас поедут домой и забудут, что тут происходило. А мы поедем в тюрьму, будем там сидеть и задавать один вопрос, почему мы сидим. <…> Данное уголовное дело — не какая-то победа над терро-

ризмом, а чья-то прихоть и результат чьего-то карьеризма. <…> У меня и так уже забрали три года жизни. Всех уже достаточно измучили, давайте закончим. Но хотят добить до конца, чтобы наверно мы стали «овощами». Потеряли все, что имели только за то, что не согласились с обвинением и не стали играть в эту игру. В начале 90-х люди, которые сделали госпереворот, по сути, отсидели меньше, чем мы. Их амнистировали в 1994 году. Я получаю 16 лет за то, что якобы хотел сделать то, чего бы не смог сделать. <…> Врагом народа может назвать только сам народ, а не оперативники.

Фрагмент выступления Армана САГЫНБАЕВА (осужден на 6 лет общего режима): — Хочу сказать про секретного свидетеля Влада Гресько. И он точно является нацистом. Ему была представлена видеозапись, где он зигует на фоне нацистской символики. <…> Почему все это происходит, и его слова [Гресько] являются правдивыми? Почему такие люди есть, и они не сидят? <…> Несколько лет назад в одной арабской стране казнили двух женщин, потому что они использовали черную магию. Кажется, мы стали свидетелями чего-то подобного.

Из последнего слова Василия КУКСОВА (осужден на 9 лет общего режима): — Очень огорчил меня прокурор своим выступлением. Так любой сможет — в двух словах сказать, что все законно и обоснованно. В чем заключается его работа? <...> Следствие по нашему делу шло бездарно. Приговор как будто писали с похмелья. Суд с легкой руки безучастно махнул рукой: «И так пойдет». Но рушатся жизни людей. Это показательный процесс, потому что показывает уровень сегодняшнего правосудия. Это хамский подход! Спустя три года моя жизнь мне представляется как котлован после бомбежки. Я надеюсь, что вернусь домой. И меня дождутся. Пожить хочется. …Внезапно судьи прервали выступление осужденных и без объяснения причин сделали перерыв в слушаниях до 20 октября. В зале все в смятении, адвокаты ожидали, что тройка судей вынесет решение сегодня или завтра. Но произошла странная заминка в процессе.

Андрей КАРЕВ, «Новая», Пенза

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

жыве беларусь

ЛУКАШЕНКО ПРОДЛИЛ НАРОДУ СОДЕРЖАНИЕ ПОД СТРАЖЕЙ

Но некоторых выпустил под домашний арест

Наталия ФЕДОСЕНКО / ТАСС

е зря когда-то Борис Ельцин произнес фразу «не так сели». Правильно сесть, оказывается, важно. В Минске после визита Александра Лукашенко в СИЗО КГБ и встречи с политзаключенными выпустили именно тех двоих, что сидели ошую и одесную: Юрия Воскресенского и Дмитрия Рабцевича. Им в воскресенье вечером изменили меру пресечения. Первый вышел, чтобы работать над поправками к Конституции, второй — чтобы развивать отечественную IТ-отрасль. Дмитрий Рабцевич — директор ИТкомпании PandaDoc. Собственник компании Микита Микадо — белорусский айтишник, живущий в США, — еще в начале протестов объявил, что запускает программу помощи силовикам, которые готовы уйти в отставку и не участвовать в репрессиях. Но до Кремниевой долины белорусским спецслужбам дотянуться не удалось. Поэтому в заложники брали четверых сотрудников минского офиса. 5 сентября Микадо объявил, что приостанавливает программу помощи уволенным силовикам. Но это не помогло освободить сотрудников PandaDoc. И вообще ничему не помогло. Рабцевича, сидевшего слева от Лукашенко, выпустили. Трое его коллег остаются под стражей. Выйдя из СИЗО, Дмитрий Рабцевич в эфире белорусского телевидения рассказал о том, как чудесно зэки провели время в непринужденном разговоре с Лукашенко: «Формат беседы был ненапряженный, простой. Атмосфера была — с целью построить диалог о том, как выходить из ситуации, какие есть идеи по поводу внесения изменений в конституционный строй. Диалог состоялся». Еще сказал, что обсуждали экономические вопросы. И теперь Дмитрий намерен «работать и развиваться», поскольку IТ-страна построена, а для бизнеса созданы все условия. Что до Юрия Воскресенского, то после своего ареста в августе он уже успел несколько раз появиться в эфире белорусского телевидения. Юрий — бизнесмен, координатор штаба Виктора Бабарико по Первомайскому району Минска. Его арестовали 12 августа. Уже через неделю после ареста Юрий появился в эфире информационной программы «Панорама». Он говорил о технологиях цветных революций: «Поднять народ, завести народ, чтобы гражданин отказался работать, чтобы гражданин думал только об этом, используя аудиовизуальные картинки и провоцирование правоохранительных органов». Еще он призывал поддержать «лидера, который есть сейчас». Потом, за два дня до появления Лукашенко в СИЗО, Юрий снова появился в эфире. На этот раз ему была посвящена целая программа. Ведущий записывал стендап на фоне КГБ и рассказывал, в какое неожиданное место идет для эксклюзивного интервью. В принципе в интервью не было сказано ничего нового. Воскресенский очень туманно говорил о том, что за белорусскими протестами стоят иностранные бенефициары и что избирательные штабы последовательно работали на раскол белорусского общества. Осуждать человека, дающего такое интервью в тюрьме, невозможно. Никто не знает, что с ним сделали и чем угрожали, прежде чем он согласился говорить на камеру, оставаясь в камере. Тем более что

Дмитрий Рабцевич

Юрий выкручивается с помощью исключительно абстрактных, клишированных форм вроде кораблей, бороздящих просторы Большого театра. Но за два месяца вынужденного сотрудничества с телевидением он, похоже, немного вошел в роль. «Сам диалог, визит президента — наверное, это ядерный взрыв, ядерная бомба в сфере общественного мнения, — говорил в воскресенье вечером Юрий Воскресенский в эфире все того же белорусского телевидения. — Явившись в СИЗО, он показал, что он человек мужественный, сильный, готовый держать удар. Никакой цензуры на встрече не было, посторонних лиц на встрече не было. Встреча была очень горячая и очень откровенная». Иногда, сказал Воскресенский, разговор шел вообще на повышенных тонах. Но во время разговора всем узникам будто бы стало понятно, что власть готова к диалогу. И вот он, первый шаг диалога: Воскресенского отправили работать над изменением Конституции. Но не на свободу, а под домашний арест. От таких диалогов хочется замолчать навеки, чтобы, боже упаси, не пришлось реплику подавать. Впрочем, свою «готовность к диалогу» Лукашенко продемонстрировал во время воскресного Марша гордости. По словам уцелевших участников акции, так ОМОН не зверствовал с 10 августа. Хватали, избивали, поливали из водометов какой-то желтой дрянью, взрывали

Юрий Воскресенский

светошумовые гранаты, стреляли резиновыми пулями. Журналистов задерживали десятками, участников марша — сотнями. Фотографии окровавленных забинтованных людей в белорусском медиапространстве не появлялись уже два месяца — с тех самых дней 9–12 августа. 11 октября они вернулись. Как раз два месяца прошло. Согласно УПК, нужно или продлевать народу содержание под стражей, или выпускать на свободу. Лукашенко свой выбор сделал. Впрочем, разве кто-нибудь сомневался в его выборе? Благодушная реакция Кремля на субботнее посещение СИЗО КГБ («Россия приветствует диалог») подтверждает, что Лукашенко пришел туда под давлением. Собственно, по доброй воле туда вообще никто не пойдет. И если Запад требует освобождения политзаключенных, но в обычном резолютивном стиле, то московский союзник, скорее всего, просто настоятельно рекомендовал «разрулить ситуацию» как угодно, но поскорее. А что может быть лучшим свидетельством «разруливания», чем живой разговор с картинкой весело хохочущих узников? А если потом еще парочку под домашний арест перевести — вообще разгул демократии получается. Но свой личный ресурс Александр Лукашенко этим визитом в СИЗО исчерпал. И зверства во время воскресного марша — это напоминание всем, как об-

стоят дела на самом деле. Особенно — силовикам. Потому что мирная беседа за круглым столом с заложниками — это обесценивание усилий всех спецслужб, спецподразделений, следственных органов, прокуратуры, гэбэшных оперативников и прочих, на чьих штыках пока еще удерживается дряхлый режим. Ведь за каждым арестом и удержанием невиновного в тюрьме стоят невероятные усилия десятков, если не сотен, человек. Сначала обеспечить наружку с прослушкой, потом придумать из воздуха обвинение, спланировать и осуществить задержание, получить прокурорские «кляксы» на всех сочинениях, вести допросы, запугивать, угрожать, шантажировать — это же колоссальная работа огромного количества людей. А потом однажды прекрасным субботним днем все это — в топку? Реакция силовиков на такой пируэт могла оказаться совершенно непредсказуемой и нерадостной для Лукашенко. Естественно, ее следовало предотвратить. Впрочем, полное право на существование имеет и другая версия. Возможно, Лукашенко действительно ради всемирного успокоения решил изобразить диалог и либерализацию. И силовики начали в воскресенье принимать решения сами. Но тогда это означает лишь то, что Лукашенко больше вообще ничего и никого, кроме Коли и пресс-секретаря, не контролирует.

Ирина ХАЛИП, соб. корр. «Новой» по Беларуси P.S. В понедельник, 12 октября, по всей Беларуси состоялся «марш пенсионеров»: несколько тысяч пожилых людей (в основном, женщин) вышли на улицы выразить свое недовольство Лукашенко. ОМОН разогнал примерно всех так же жестко, как и воскресную акцию, — о понятии «уважение к возрасту» силовики режима, очевидно, даже не задумывались.

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

прифронтовые записки

Тетраподы — железобетонные конструкции, которые прежде использовали для укрепления берега, — теперь исполняют роль противотанковых «ежей»

ойна становится тише, особенно в периоды перемирий — вот как сейчас. Она почти ушла из мировой повестки новостей. Управление верховного комиссара ООН по правам человека оценивает общее число жертв с начала боевых действий (а жертвами ООН считает и погибших, и раненых) примерно в 42000–44000 человек с обеих сторон конфликта. Смертей гражданского населения тут около 25–26 процентов. Столько же и раненых. Но гражданских считать гораздо труднее. Данные получают разными способами: интервьюируют жертв, их родственников и свидетелей, анализируют подтверждающую информацию, предоставленную мониторинговым группам на конфиденциальной основе, из официальных документов, документов из открытых источников, фото- и видеоматериалов, судебно-медицинских документов и справок, материалов уголовных дел, судебных документов, публичных докладов международных и национальных неправительственных организаций, публичных сообщений правоохранительных и военных органов, из сообщений медицинских учреждений, местных властей и так далее и тому подобное. Я знала семью, которая, вроде все пережив и приняв как данность, уехала из прифронтовой зоны вглубь страны. Супругов не стало спустя год с небольшим… Никакая статистика не подтвердит эту связь. Так было с Чернобылем, что-то похожее происходит с ковидом. Потому мне кажется важным рассказать о людях, которые продолжают находиться на краю войны.

Эпизод первый. Широкинская диаспора Свои, то есть широкинские, называют село Бердянское хутором. Это вроде условного стука. — Куда? — бросает военный на блокпосту, листая паспорт и задерживаясь на странице с пропиской. — На хутор. Бердянское — «прихожая» Широкино. Последняя точка, куда разрешается впускать только местных. Дальше — заросшая травой улица, тропа налево и вверх. Пионерлагерь: ошметки маскировочной сетки прикрывают останки стен. Проволока вместо забора. Полкилометра еще максимум! Но — шлагбаум и пост. — Поворачивайте назад. (Сочувственно.) Какое там «на дом глянуть…» Полями нельзя. В них растут таблички «Осторожно, мины!» — обычные, противопехотные, и морские. Поворачиваем. Дядя Коля по прозвищу Боцман — человек влиятельный, зажиточный, хозяин и труженик, каких мало, живет на самом краю Бердянского, над обрывом, за которым море. Мой провожатый уходит на переговоры. На дороге возле дяди Колиного двухэтажного коттеджа разложены на просушку сети, по краям, вроде поплавков, привязаны пластиковые бутылки из-под воды. Сети тянутся вдаль до бесконечности: все равно здесь некому ездить. В акватории замерли, как черные тире, то ли пара лодок, то ли баркасов. Гуляю в ожидании. Ни людских голосов, ни собак. Иногда на крыше свежий шифер, а рядом с провалом окна — неровная дыра: по второму разу попало, бросили, уехали. Дядя Коля появляется из-за забора в красной футболке с лого UNICEF и красных спортивных шерстяных брюках. Лицо тоже красное, обветренное, глаза внимательные, хитрые. Навскидку Боцману немногим больше шестидесяти, но он называет меня «доцей»: — Знаєш, доця, коли тут був настоящій комунізм і прекрасне життя? При Брєжнєві! На пляжу курортніки стояли! — Стояли?.. — туплю. — Лягти не було де! — смеется.

Перемирие, говорит, сначала исполнялось хорошо. Но недолго. — А тепер, як сонце сяде, снайпер — ф’ють, ф’ють… Чи з автомата. Скучно ж! Понапиваються, та й таке. По сорок тисяч получали на руки, як разрішали стрілять. Недовольні, значить. — Откуда стреляют? Вместо ответа дядя Коля, не оборачиваясь, указывает назад, себе за спину, на Широкино. Впрочем, тут же добавляет, тыча пальцем вперед, что Пушилин запретил поднимать «своим шахтерам» заработки, иначе уйдут с позиций и воевать будет некому. Слово «освободітєлі» он произносит ровно с той же интонацией, с какой львовяне в 1939-м встречали Красную Армию…

«Систематически нарушали нормы гуманитарного права» Напомню читателям: сейчас в Широкино, крайней точке войны на юге Донецкой области, бывшем большом и богатом селе на Азове, гражданского населения нет совсем — эвакуировано. Весь 2015 год этот населенный пункт делили пополам украинские военные, которые контролировали западную часть, включая холмы-высоты, и пророссийские вооруженные формирования, что оборудовали позиции в покинутых домах восточной части. Взаимные массированные артобстрелы не прекращались до 2016-го, после чего Широкино полностью перешло под контроль украинской армии, продолжая оставаться под огнем как форпост ВСУ вплоть до нынешнего перемирия. Потому придуманный журналистами образ «села-призрака» справедлив, но лишь отчасти. По данным «Восточноукраинского Центра общественных инициатив», чье беспрецедентное исследование на основе проведенных интервью, добытых документов, фотографий, теле- и ютюб сюжетов, записей в соцсетях и так далее, под названием «Крайняя точка. Соблюдение прав человека и норм международного гуманитарного права в селе Широкино Донецкой области во время вооруженного конфликта на Донбассе: мониторинговый отчет» было представлено в Киеве и в Мариуполе в феврале 2020 года. «За время боевых действий, — говорится в отчете, — в Широкино погибло по

КРАЙ Седьмой год боевых действий на юге Донецкой области — репортаж о людях, живущих на краю войны ния и разграбления имущества. Имели место случаи вовлечения детей в незаконные вооруженные формирования, а также сексуальное насилие… Исследование было ограничено факторами: (следует их перечисление под номерами. — О. М.)… 4. Нежелание респондентов говорить на некоторые темы, связанные с периодом военных действий в селе. Руководствуясь собственными политическими взглядами, в частности относительно оценки причин российскоукраинского конфликта и роли каждого из государств в нем, некоторые респонденты умалчивали определенные факты или освещали их предвзято.

СЛОВО «ОСВОБОДІТЄЛІ» ДЯДЯ КОЛЯ ПРОИЗНОСИТ РОВНО С ТОЙ ЖЕ ИНТОНАЦИЕЙ, С КАКОЙ ЛЬВОВЯНЕ В 1939-М ВСТРЕЧАЛИ КРАСНУЮ АРМИЮ...

меньшей мере 58 украинских военных. По данным представителей НВФ (незаконных вооруженных формирований. — Ред.), в боях за село погибло свыше 80 участников незаконных вооруженных формирований. Во время исследований нам удалось установить имена 40 из них. 12 из 40 поименно идентифицированных погибших участников НВФ с высокой вероятностью имели гражданство Российской Федерации. Путем проведения интервью Центру удалось относительно достоверно установить имена 12 погибших и 24 раненных гражданских лиц… Во время вооруженного противостояния за село обе стороны конфликта систематически нарушали нормы международного гуманитарного права. Жители села в той или иной степени пострадали от умышленных убийств и телесных повреждений различной степени тяжести, неизбирательных обстрелов, жестокого обращения, насильственных исчезновений, уничтоже-

Для большинства жителей села острой остается проблема восстановления утраченного во время военных действий недвижимого имущества (получения от государства материальной компенсации за разрушенное жилье.) Ожидая будущих судебных или административных процедур… часть жителей предпочитает не рассказывать о фактах, которые, по их мнению, могут отрицательно повлиять на важные для них решения… Многие опрошенные жители села отказывались рассказывать о деталях боев 10–15 февраля 2015 года (в 2016-м полк «Азов» издал книгу «Широкинская операция. Воспоминания участников наступления». — О. М.). Часть опрошенных Центром местных жителей также не хотели детально рассказывать о фактах пребывания участников НВФ в селе в период с сентября 2014 по 10 февраля 2015 года, о проведении в селе псевдореферендума, участии отдельных жителей села в составе НВФ. Значительная часть пострадавших

и свидетелей продолжают жить в зоне, приближенной к линии разграничения, где вероятность применения насилия остается высокой… События вокруг села широко освещались в медиа обеих сторон конфликта. Публикации и сюжеты часто содержали манипуляции и становились частью «информационной войны».

Широкино. Точка. Нет За несколько лет широкинская «диаспора» разлетелась кто куда: на «ту» сторону — в Новоазовск, в Россию, в Беларусь, в Польшу, на Кипр, в Израиль. Но большинство, человек 600, преимущественно средне-старшего возраста, осели в Мариуполе. Никто из них прежде надолго Широкино не покидал, по Украине почти не ездили, в Россию — в гости к родне, «заграниц» не видели и видеть не желали. Из автобусов высадились перед мариупольским драмтеатром. Без вещей, иные вообще только паспорта успели захватить. Когда митинг, посвященный встрече, закончился, телекамеры выключили, а пресса уже не просила повторить на «бис», как и откуда именно били по селу минометы и САУ, стало снова страшно: дальше каждый сам за себя. Хорошо, если дети-внуки могут забрать. А если нет? Если не на дватри дня эвакуировали, как обещают? Если на улице оказались всей семьей? Сегодня бывшие растерянные, будто контуженные термином «вынужденные переселенцы» — по крайней мере, те, с кем удалось увидеться во время командировки, — родились в новом качестве. Это кулак, готовый бить каждого, кто усомнится в праве граждан получить от государства причитающееся за страдания. Есть общественная организация «Спасение Широкино», она напрямую держит связь с ВГА, военно-гражданской администрацией Донецкой области, есть свой сайт, группа в вайбере и ютюб-канал, где записывают для истории свидетельства односельчан об адских внутренностях войны. Есть актив. Соответствующие законы, принятые Радой, и постановления правительства готовы цитиро-

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

Бердянское — «прихожая» Широкино. Последняя точка, куда допускают местных. Те, кто тут остался, рыболовные сети сушат прямо на дорогах — все равно ездить по ним некому

НИЕ Александр Пономарев

вать, хоть ночью разбуди. Держат на контроле создание комиссии по «широкинским делам», контактируют с международными инстанциями, включая суды… Думаю, феномен Майдана проявился еще и в том, что даже ментально советские люди здесь усвоили: власти либо придется выполнить взятые на выборах обязательства, либо ее к чертям снесут. Исследователи «Восточноукраинского Центра общественных инициатив» не ошиблись — на вопрос «Нужен ли нам мир любой ценой?» широкинцы отвечают по-разному. И чем дальше, тем категоричней. Для одних притяжательное местоимение «нам» было и осталось синонимом только Донбасса. Для других — соборной и независимой Украины. …С Александром Пилипенко, его тезкой Александром Пономаревым и Еленой Телегиной колесим на дребезжащем зеленом «Москвиче» по Мариуполю, по адресам съемных квартир — собираем подписи под коллективным письмом-требованием в ВГА: «Из СМИ на протяжении более пяти лет мы видим, что Широкино систематически посещают гражданские лица, не проживающие в нашем селе: корреспонденты, рок-группы, певцы, байкеры, волонтеры, капелланы и другие… 28 августа 2020 г. наше село

Александр Пилипенко

посетил Святослав Вакарчук, о чем он сообщил на своей страничке в фейсбуке. Просим вас разъяснить, каким образом, какими путями-дорогами эти люди посещают наш населенный пункт. Жителям Широкино дают отказ в связи с безопасностью и заминированием. Село подконтрольно военным… Разрешение на посещение дается непосредственно командиром. Просим дать разъяснения, какие необходимо пройти процедуры для оформления разрешения проезда нам, гражданским лицам, имеющим прописку в Широкино». — …Немецкое телевидение недавно снимало там все подряд. В кадр попали наши машины. Свезенные в одну точку, порезанные. Приготовили, чтобы на металл сдать, — говорит Пономарев без эмоций, но руль на ухабах выворачивает безжалостно. — А у меня в архиве съемка со спутника: моя машина — в моем дворе, там, где бросил. Целая. Не выдерживает: — Украина спит спокойно, потому что в Широкино военные стоят, да? Кричали «Не дадим демилитаризовать Широкино!», добились своего и довольны! А широкинцев кто-то спрашивал? Они статисты? Крайние? Если так, то давайте компенсации! В Мариуполе фонтанчики-тюльпанчики сооружают, деньги огромные закапывают, а пересе-

ленцам за ущерб — на всех 20 миллионов гривен как в насмешку! Пономареву нет и шестидесяти, долгое время работал в местном рыболовецком колхозе-миллионере: осетры, белуги… Потом построил в Широкино мини-пансионат, «для прибавки к пенсии», катал отдыхающих на параплане, виноградником занимался, подвал имел с винами собственного изготовления. — Потерял дом, бизнес. А вина защитники выпили, — снова без эмоций. И снова не выдерживает: — Упрекают: «Почему добровольцем не пошел защищать свой дом?» Э, ребята, вы в своем уме? За «этих» идти, вместе грабить Широкино, или за «тех», и с ними мародерничать? Александр рассказывает жесткие вещи. Многое просит на диктофон не писать. Из того, что можно: как обычно он пересекает линию разграничения с неподконтрольными территориями. (В настоящий момент КПВВ — Контрольные пункты въезда и выезда — закрыты по причине карантина. — О. М.) — На меня специальную табличку красную цепляют — «Особа, яка потребує особливого огляду» («Лицо, требующее особого осмотра»). Иду в вагончик СБУ, где задают кучу вопросов, а все вокруг смотрят, смотрят… Как-то сорвался: выдайте уже мне бирку навсегда! — Когда становятся переселенцами с оккупированной части Донбасса — понятно. А с подконтрольной Украине на подконтрольную? На голову не налазит, — подключается Александр Пилипенко. — Теперь нас еще и права голоса лишили на местных выборах в октябре. Типа, не могут обеспечить безопасность. Я на сессии совета выступил: на президентских выборах в прошлом году смогли, а сейчас, при перемирии, нет? Вытирают ноги о Конституцию! В Конституции сказано: выборы отменяют в двух случаях — военное или особое положение. Крапка. Ну и кто понесет ответственность? (ЦИК опубликовал список 18 «безвыборных» территориальных общин. Омбудсмен Денисова выразила беспокойство ограничением гражданских прав на Донбассе, Комитет избирателей Украины

предложил смириться: право на жизнь все же важнее. Широкинцы увидели в этом спланированное вытеснение их за пределы демократии как «неблагонадежных». — О. М.) Пилипенко — машиностроитель, работал на «Азовмаше». Перед пенсией решил вернуться на малую родину, в Широкино. Вложил сбережения, купил дом с участком — «курортников принимать», сделал пристройку. Сейчас радуется, что успел снять с продажи свою мариупольскую квартиру: «Остались бы с семьей вообще бомжами». — Вот постоянно спрашивают, как в Широкино война начиналась. А надо спрашивать, как войну закончить, какой у нас, местных, мирный план! — горячится он. — Или кому-то выгодно, чтобы весь Донбасс стал безлюдным, как Широкино? Американцы именно к этому толкают, чтобы добывать здесь сланцевый газ! — Давайте я вам лучше за гуманитарку расскажу, — вмешивается Телегина. Елена Ивановна почти сорок лет заведовала сельским магазином, построила дом — «Сама, без мужа!». Сейчас вместе с двумя родственницами, пожилыми и больными, перебивается в скудном арендованном жилье. Телегина в общественной организации широкинцев вроде профсоюзного лидера и по-прежнему исполняет функции депутата сельсовета. Ведет статистику: кто умер, кому надо инсулин выбить, кому на капельницу для химиотерапии сброситься или хоть оказать психологическую поддержку. Одной землячке, совсем невезучей, шестнадцать съемных квартир после эвакуации пришлось сменить… — Это караул просто! Сначала помогали и швейцарская диалоговая компания, и датчане, и «Врачи без границ», и неплохо помогали. Но потом отстранились: «Только для «серой зоны»!» В «серой» люди в собственном жилье остались, а им и денежные пособия, и одежду выдают. Я иностранцев понимаю. Они не безразмерные. По уму, надо бы не разбрасывать средства, а в большой проект вложить — построили бы нам поселок по типу Широкино где-то рядом, если уж так вышло. Пилипенко: — Товарищи доноры деньги считают, Лена! Часто же общаемся с иностранцами этими. Они объясняют: извините, по суммам, что мы дали на, так сказать, евроремонт Донбасса, вы уже давно должны иметь нормальные условия! Просим у «cимиков» (название от аббревиатуры CIMIC — civil-military cooperation. Украинские военные, мужчины и женщины, которые прошли спецподготовку по стандартам НАТО, налаживают контакт между армией и гражданским населением в прифронтовой зоне, помогают обеспечивать быт. — О. М.): «Сфотографируйте, что в Широкино от наших домов осталось!» — «Так вы же в суд пойдете с доказательствами…» — «Конечно, пойдем!» Телегина: — У меня есть такие снимки. Пятнадцатый и девятнадцатый годы — небо и земля. Что разрушено снарядами, то разрушено, конечно. Но гараж-то разобран, крыши на кухне нет, металл вырезан подчистую. Вся электроника, вся мебель… В Бердянском и то людям легче. По 1900 гривен выплачивают на одежду и на питание. Вспомнился дядя Коля — Боцман — в майке гуманитарного профиля… Необходимое количество подписей под письмом-требованием было собрано. Дальше я пошла встречаться с принявшими другое решение — отпустить прежнее Широкино из своей нынешней жизни. Ольга МУСАФИРОВА, спец. корр. «Новой», село Бердянское — Мариуполь, Фото автора Продолжение — в следующих номерах

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

действующие лица и исполнители

Лишние в суде Тамбовский областной суд расположен в старинном центре города, но зал для процессов с присяжными здесь маленький, так что, когда их было 12, нескольким пришлось слушать дело Голаева на местах для публики. Тем более что ее и не было — процесс шел в закрытом режиме из-за секретных свидетелей. Когда первый оправдательный вердикт отменили, по новому закону набрали уже 8 присяжных, и они там уместились, а 8 легче убедить, чем 12, не так ли? Обращаясь к ним в прениях 20 мая 2020 года, прокурор сказал: «Редко кто из совершивших такие жуткие преступления признается… Используя слабые места человеческих чувств и закона, подсудимые придумывают небылицы, как и в нашем случае. Подсудимый, наверное, рассчитывает, что решение суда, состоящего не из профессиональных юристов, будет в его пользу…» Присяжные, может, и обиделись, но виду не подали. Адвокат Кучмезов сказал: «Здесь прозвучало, что подсудимый выбрал суд присяжных в надежде на непрофессиональных юристов. У меня нет возможности подробно возразить на это крайне некорректное и по отношению к подсудимому, и по отношению к вам замечание. Мы исходили из желания, чтобы вывод о виновности или невиновности был сделан согражданами, которые не отягощены сложившимися и в судебной, и в правоохранительной системах стереотипами, а порой и превратно понимаемыми целями правосудия…»

УБИЙСТВО ПО ПРЕДВА Зачем в Тамбове невиновного судят за убийство и в третий раз хотят представить присяжным заведомую галиматью. Об одном обычном уголовном деле

Кучмезов успел высказаться лишь о мотивах, которых у его подзащитного для убийства не было, но едва начал говорить об объективной стороне преступления, как был удален. А мы начнем, наоборот, с установленных фактов, в которых сомневаться невозможно. 14 мая 2016 года в поселке Токаревка Тамбовской области из дома 21а по улице Островского пропали двое граждан Украины, работавшие на строительстве птицефабрики, — Виталий Губарев и Виталий Найденко. Об их исчезнове-

приходил в дом Губарева и Найденко, так как те не отвечали на звонки. В гараже-гостиной все стояло на своих местах и было даже чище, чем обычно. И сам по себе телефон Vertu, как и джип Губарева Тoyota Land Cruiser Prado, и то, что фирма, на которую работали Губарев и Найденко, снимала для них этот большой и добротный дом, указывают, что они не были рядовыми гастарбайтерами. Хотя следствие это не заинтересовало, в деле есть сведения, что Губарев занимался набором рабочих, контролировал их работу и платил им зарплату. 16 мая мальчишки из села Кариан примерно в 30 километрах от Токаревки нашли под мостом над ручьем сумку с надувной лодкой и притащили ее во двор. Лодка оказалась в нескольких местах порезана ножом, а на дне ее и на сумке были следы крови. Мама одного из мальчишек позвонила в полицию. В тот же день под мостом были обнаружены подушка, оделяло и украинские номера джипа, принадлежавшего Губареву. Сам автомобиль Toyota Land Cruiser Prado был обнаружен 18 мая в лесополосе чуть дальше по трассе, в багажнике имелись незначительные следы крови, которые могла оставить

нии 15 мая сообщил общим знакомым их третий товарищ — Сергей Ковтун. Он рассказал, что накануне они сидели втроем на первом этаже в гараже, заменявшем им гостиную, ужинали и выпивали, но в 10 часов он ушел спать на второй этаж, шума не слышал, а утром не обнаружил товарищей — нашел лишь телефон Губарева марки Vertu, который тот всегда носил с собой. Ковтун вскоре уехал на Украину, а в суде был допрошен еще один их общий приятель. Он рассказал, что утром 15-го

перевозившаяся там сумка с лодкой. В салоне не было ничего подозрительного, но в процессе осмотра были взяты пробы биологических веществ со всех поверхностей. Экспертиза показала, что эти вещества принадлежали разным людям, но в одном месте на рулевом колесе было обнаружено «смешанное вещество», часть которого могла принадлежать и Голаеву. 19 мая возле Сорнова пруда (примерно в 20 км от Токаревки, чуть ближе по трассе, чем Кариан) были обнаружены весла,

мешает народ. Но так в конце концов и вышло: второй оправдательный вердикт снова был отменен апелляционной инстанцией в Москве. К этому мы вернемся, а пока о фабуле обвинения. Ее можно было бы изложить и короче, но тут надо ставить вопрос о привлечении следователя Серго Микадзе, который вел это дело о двойном жестоком убийстве, к уголовной ответственности, а это требует деталей. А по форме превратится в детектив — увы, не придуманный, а основанный на реальных событиях.

Трупы в пруду

Мажир Кучмезов

Тут председательствующий судья Михаил Сесин прервал адвоката в первый раз, указав на «высказывания, порочащие деятельность правоохранительных органов и судебной системы». Затем он прерывал Кучмезова снова и снова, утверждая, что адвокат «порочит доказательства, ставя под сомнение их достоверность». Но это и есть задача защитника, тем более что Кучмезов проделал работу, которую не выполнило следствие. Мажира Кучмезова я знаю с 2004 года — мы собирали материалы о фальсификациях результатов выборов в КабардиноБалкарии. Выдержки для работы в суде ему порой не хватает, зато он провел в одиночку, по сути, собственное расследование. Из-за придирок судьи он начал нервничать и назвал секретного свидетеля настоящим именем, за что был удален из зала. Кто такие «секретные свидетели», присяжные уже сами поняли, но многого адвокат им так и не успел сказать. Обвинение тоже вовсю «порочило доказательства защиты», но прокурорам судья не мешал. В довершение он удалил из зала и подсудимого Сапарбия Голаева, который был краток: «Я отказываюсь выступать, поскольку моего адвоката выгнали: правду здесь говорить запрещено. Вы бы узнали о многом, но не дают сказать». Через три часа присяжные вышли из совещательной комнаты с оправдательным вердиктом, и Голаев был второй раз освобожден из зала суда. Вот кого бы еще удалить из зала — присяжных! Как и всякой власти в России, суду больше всего

сиденья и насос от лодки, резиновые галоши и шлепанцы без задников, называемые в документах следствия сланцами. Все указывало на то, что трупы Губарева и Найденко надо искать в пруду, но водолазы смогли найти и поднять их со дна лишь 26 мая примерно в 100 метрах от места обнаружения вещей. За 10 дней в воде трупы пришли в состояние, при котором уже нельзя было определить точное время смерти. Но на причину ее указывали огнестрельные ранения, в том числе у обоих — в голову. Руки у каждого трупа были связаны за спиной веревкой, антенным кабелем и скотчем, к шее и поясу привязаны кирпичи, камни и лодочный якорь. Следствие, обвиняя в двойном убийстве Голаева и «неустановленных лиц», исходило из того, что к пруду привезли уже только трупы Губарева и Найденко, а убиты они были в своем доме в Токаревке.

Летучий «Солярис» На «Хендай Солярис» с московскими номерами, который в это время арендовал Сапарбий Голаев, мог обратить внимание кто-то их жителей Токаревки: автомобиль побывал здесь за короткое время четырежды, в том числе вечером 14 мая. Вначале следствие располагало лишь данными с камер по трассе и о штрафе, который был выписан Голаеву 17 апреля за неиспользование ремней безопасности на посту ГИБДД при выезде из Тамбовской области. Обратив внимание на машину, следствие узнало, что Голаев арендовал ее в ООО «Скороход» и что она была оборудована маячком-трекером, фиксировавшим ее маршрут и остановки. Совпадения данных трекера с вероятными местом и временем убийства были очень настораживающими. В день убийства машина какое-то время стояла примерно в 400 метрах от дома 21а по ул. Островского и уехала в 23 часа, а в 23 часа 51 минуту сделала остановку на 26 минут на площадке у съезда к Сорнову пруду. Точных данных о времени (как на самом деле и о месте) убийства не было, и следствие отталкивалось от показаний Ковтуна, который утверждал, что последний раз видел Губарева и Найденко в 22 часа, когда ушел спать. Ковтун был задержан 26 мая, но 28го освобожден в связи с тем, что якобы успешно прошел проверку на полиграфе. Однако в документах об этом есть путаница: заключение специалиста по полиграфу составлено 25 мая, за день до задержания Ковтуна, поручение же датировано следователем 19 мая, но в нем указывается на обнаружение трупов, а они были подняты из пруда 26-го. Следователь СУ СК РФ по Тамбовской области Серго Микадзе получил это дело из межрайонного отдела 30 мая, когда Ковтуна, вероятно, уже не было в России. Но следователь им и не особенно интересовался, начав отрабаты-

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

Шесть секретных свидетелей Обвиняемый Голаев был задержан в Москве 20 июля и вывезен в Тамбов вместе с братом и женой, которая в это время кормила их дочку грудью. Родственников освободили через несколько суток, а Голаев до первого суда — год и два месяца — провел в одиночных камерах тамбовских СИЗО как опасный преступник, но сознаваться

Пятая поездка в Токаревку

Оправданный Сапарбий Голаев у гаража, где, по версии следствия, произошло убийство

Фото автора

вать только одну версию: о причастности к убийству Голаева на основании показаний трекера. Наряду с совпадениями в них было и данные, которые в эту версию не вписывалось. Вечером 14 мая, приехав в Токаревку в 20 часов, «Солярис» то стоял в одном конце улицы Островского у строящегося элеватора, то ездил по поселку, в том числе к железнодорожному переезду километрах в полутора от дома убитых, сделал еще одну длительную остановку в другом конце той же улицы и отсюда в 23 часа уехал в направлении Москвы. Постояв 26 минут у пруда в ночь на 15-е, он зачем-то возвращался в обратном направлении и делал короткие остановки. У моста в Кариане, где были выброшены номера и лодка, «Солярис», напротив, не останавливался, зато по дороге в Токаревку из Москвы в 19.32 он съезжал с трассы в сторону пруда, проехал метров 100 по грунтовой дороге и вернулся, но стоянки там трекер не зафиксировал. Кроме того, «Солярис» приезжал в район Токаревки до этого 13–14, 17 апреля и 5 мая 2016 года, много раз съезжал на боковые грунтовые дороги, мотался по поселку, часто проезжал по улице Островского, ведущей от стройки элеватора к стройке здания птицефабрики (это километра полтора), в первую поездку провел целую ночь у недостроенной фабрики, часто стоял и у элеватора, но возле дома 21а остановка не фиксировалась ни разу. Эти сведения надо дополнить тем, что 14 мая в Тамбове темнеет до 21 часа, а в 2016 году в ночь на 15 мая с вечера до утра шел проливной дождь. Сорнов — пруд довольно большой, имеет неправильную форму бумеранга, сильно зарос камышом и окружен кустарниками. Там есть два места, куда можно подъехать на машине и оттуда через лазы в кустах подойти к воде: одно — чуть дальше, чем место съезда «Соляриса» (в 19.32), второе — на противоположном берегу, где трупы были погружены в лодку, — дорога туда от трассы в светлое время суток заняла у нас на машине 4 минуты. В отличие от места, куда съезжал «Солярис», этот спуск ни с трассы, ни с другого берега не виден. Местные жители используют это место для рыбалки и пикников, о чем говорят вытоптанная трава и мусор, но найти этот укромный уголок сможет только тот, кто здесь уже побывал.

которого выделено в отдельное производство в связи с заключением досудебного соглашения. Такому «свидетелю» и вера другая, но присяжные разобрались, и мы тоже будем считать, что это «процессуальные мелочи» на фоне другого факта, а именно — показания всех свидетелей лишь частично совпадают с данным трекера «Соляриса», но в остальном целиком расходятся с объективной картиной убийства, совершенного в Токаревке в мае 2016 года.

PhotoXPress

ПРАВОСУДИЯ РИТЕЛЬНОМУ СГОВОРУ

в убийстве ни в какую не хотел. Объяснить таинственные поездки, а, главное, мотив убийства, могли только свидетели — желательно надежные, но таких у следствия не было: только «секретные». Данные шести свидетелей были скрыты, но простая логика позволяла присяжным понять, что трое из них выступали как очевидцы, в разные дни приезжавшие в Токаревку вместе с Голаевым: Михаил Яшин (следуя логике суда, мы тоже изменили его фамилию), некий Алексей (по версии следствия, помогавший Голаеву совершить убийство), еще один совсем непонятный персонаж и девушка. Когда секретный свидетель Лапин заговорил в суде из другой комнаты женским голосом, он не сильно удивил этим присяжных: им было уже ясно, что это та самая девушка и есть. Назовем ее Оксаной — ей на самом деле угрожает опасность, хотя исходит она вовсе не от Голаева. Оксана рассказала присяжным, что ездила в Токаревку один раз 14 мая, не очень понимая, зачем. Они приехали с Голаевым и еще одним человеком по имени Алексей около 20 часов, встали у ворот элеватора и просидели в «Солярисе» до 22 часов. Шел проливной дождь, а у Голаева за поясом был пистолет, который она даже нарисовала для присяжных, так как обнаружен он не был. В 22 часа Голаев и Алексей ушли в сторону дома Губарева и Найденко, а в 23 часа оттуда выехал джип, из которого выскочил Голаев и велел ей следовать за ним. Так они проехали километров двадцать, затем

Голаев велел ей ждать на площадке у съезда к пруду, а сам с Алексеем уехал на джипе по грунтовой дороге дальше (но сам пруд в темноте Оксана видеть не могла и о цели этой остановки не знала). Спустя какое-то время джип вернулся, и Оксана снова поехала за ним. У какого-то моста джип остановился, Голаев и Алексей скрутили с него номера и выбросили их под мост (в показаниях трекера этой остановки «Соляриса» нет). Следующую остановку Оксана сделала еще через десяток километров на шоссе до выезда к трассе Тамбов — Воронеж, из машины не выходила, а Голаев и «Алексей» на джипе проехали дальше в лесополосу, но вышли уже пешком и сели в «Солярис». Кроме Лапина, для вызова в суд были заявлены секретные свидетели Королев, Павлов, Коровин, Парин и Свиридов, но последние трое не были допрошены. На следствии Коровин, не знавший карачаевского языка, на котором между собой говорили братья Голаевы, рассказывал, что якобы слышал разговор между ними о совершенном убийстве. Под фамилией Королев, очевидно давал показания Яшин. Целью поездок, со слов этих свидетелей, было вымогательство, и съезды «Соляриса» на боковые дороги также были связаны с этим. Королев-Яшин, показания которого были крайне важны, к этому времени был осужден как соучастник «вымогательства» и не мог выступать свидетелем на этом суде. Он должен был быть представлен присяжным как лицо, дело в отношении

Адвокат Кучмезов вступил в дело Голаева осенью 2019 года, когда тот был один раз оправдан, провел несколько месяцев на свободе, но был снова задержан (не явился в суд по повестке, которой он, по его утверждению, не получал), а дело снова поступило в Тамбовский областной суд. Кучмезов провел, по сути, собственное расследование, но спустя три с половиной года многое уже невозможно было восстановить. Однако кое-что новое удалось узнать даже в той экспедиции, которую 23 и 24 сентября предприняли мы с Кучмезовым и Сапарбием Голаевым. Для него эта поездка в Токаревку оказалась пятой, и он с интересом осматривал места «преступлений», которые до этого вообще вряд ли видел, хотя и проезжал мимо. Большой и добротный дом по улице Островского 21а больше не сдается, в нем живет теща хозяина Татьяна Михайловна — с началом пандемии зять попросил ее посидеть с двухлетней внучкой. Тетя Таня, как она нам представилась, позволила осмотреть гараж. Сама она вечерами боится спускаться со второго этажа, да и чувствует себя тут неуютно, наслушавшись рассказов об убийстве двух украинцев, которых она также знала. Мы постарались ее успокоить: никто именно в этом гараже, конечно, никого не убивал. При осмотре в 2016 году здесь не было обнаружено ни следов борьбы, ни пуль, которых, по версии следствия, надо было подобрать не менее трех (на трупах четыре ранения, одна пуля застряла в теле погибшего, но выстрелов могло быть и больше). Не было обнаружено следов крови (лишь несколько капель крови Губарева на кафеле пола, которая могла пролиться в другое время и при других обстоятельствах), как и мозгового вещества из простреленных навылет голов погибших. По версии следствия, Голаев и Алексей провели в гараже не более часа, и даже если бы они приступили к своему черному делу без разговоров, этого времени им бы не хватило, чтобы побороть и связать двух здоровых мужчин (рост Губарева был под метр девяносто, вес — примерно 130 кг, и в прошлом мужчина занимался борьбой), застрелить их, уже связанных (так по версии следствия), погрузить трупы в багажник джипа и убрать все это море крови так, чтобы утром никто ничего не заметил. Пули не могли не рикошетить от бетонных стен, но ни на полу, ни на побелке не было (и нет до сих пор, а ремонт в гараже не делался) никаких следов. Зять тети Тани Сергей много лет проработал в угрозыске. Он всполошился из-за нашего приезда, когда она ему позвонила, но я объяснил по телефону, в чем дело, и он согласился ответить на несколько вопросов. В то утро он оказался, как помнит, в гараже первым из профессионалов — именно ему как хозяину и бывшему полицейскому кто-то позвонил. В гараже он не видел следов драки и стрельбы. На вопрос, мог ли Ковтун не услышать на втором этаже звуки выстрелов, хозяин дома ответил, что Ковтуну вообще верить нельзя: он явно что-то недоговаривал и вряд ли случайно с тех пор тут не показывался… Окончание материала Леонида НИКИТИНСКОГО — страницы 14–15

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

действующие лица и исполнители

страницы 12–13

УБИЙСТВО

режде чем переместиться от дома в Токаревке к пруду, заметим, что два трупа (один из которых весил около 130 кг) вряд ли могли уместиться в связанном виде в багажнике Toyota Land Cruiser Prado, где уже находилась надувная лодка с сиденьями, веслами и якорем, одеяло и подушка. Сиденья джипа не раскладывались, а в багажнике были обнаружены лишь незначительные следы крови, которые могли вылиться из лодки, когда ее везли от пруда к мосту в селе Кариан. Стоянка «Соляриса» на площадке у съезда к пруду продолжалась 26 минут. За это время, по версии следствия, Голаеву с Алексеем надо было в темноте под дождем доехать до неприметного и вряд ли известного (во всяком случае, Голаеву) спуска в кустах, надуть лодку, собрать весла, привязать к трупам кирпичи, камни и якорь, перетащить их в лодку, отплыть 100 метров, выкинуть трупы, вернуться, сдуть лодку (пусть даже проткнув ее ножом) и возвратиться на трассу. За такое время и в этих условиях все это проделать абсолютно нереально. Самое важное, что было найдено у пруда, — это, на мой взгляд, тапочки без задников. Представить себе, что они могли остаться на ногах кого-то из убитых, пока они так или иначе сопротивлялись, пока их связывали, расстреливали и везли до пруда, невозможно. Вероятно, убийство и предшествовавшая ему борьба происходили именно здесь. Но это тем более не вписывалось в 26-минутную стоянку по трекеру «Соляриса», и убийство пришлось «перенести» в Токаревку. Скорее всего, перед смертью убитых пытали — иначе не было смысла их связывать, прежде чем стрелять в голову. Возле пруда в мае 2016 года наверняка должны были остаться и другие следы, пропущенные при осмотре. Мы начинаем понимать, что преступление на самом деле совершено было страшное, а следствие если и не прямо покрывает убийц, то, идя по ложному пути, ничего не делает для их розыска и задержания. Несколько меток трекера действительно совпали со временем и с местом преступления (но лишь приблизительно), но та картина, в верности которой обвинение пыталось убедить присяжных, фантастична. «Смешанное» биологическое вещество на смыве с руля, где якобы была и доля Голаева, объясняется, скорее всего, ошибкой экспертизы, тем более что ни на ручках дверей, ни на рычаге переключения передач этого вещества не было. Убийство было подготовлено наскоро — на это указывают веревка и антенный кабель, какие подвернулись под руку, кирпичи и камни, которые надо было еще найти. Весте с тем свинчивание номеров и прочее — глупость любителей сериалов. Все это не ахти какая мудреная криминалистика, но здравый смысл, на который и опирались присяжные.

съезды с трассы на боковые грунтовые дороги 17 апреля, быстрое возвращение в Москву 5 мая. Все это надо было увязать с данными о биллингах телефонов Голаева и убитых, а данных о соединениях между ними и вовсе не было. Секретный свидетель Королев (тот самый, которого, выступая в прениях, Кучмезов, в общем, правильно назвал Яшиным) появился в деле лишь через год — весной 2017-го (это соответствует времени заключения с ним досудебного соглашения) и, видимо, испытывал облегчение от того, что в четвертой поездке его с Голаевым не было (отмечал чей-то день рождения под Москвой). С его слов возникла такая версия «вымогательства»: Голаев, узнав «не позднее февраля 2016 года в неустановленном месте у неустановленного лица», что у Губарева водятся деньги, приехал в Токаревку пугать его и требовать 900 тысяч рублей (почему он остановился именно на такой сумме, непонятно). Полный разбор версии о вымогательстве занял бы слишком много времени, но следователю Микадзе пришлось-таки с нею попотеть. Так, во вторую поездку 17 апреля Голаев не доехал до Токаревки, но в 9 км от нее съезжал в поля и делал там остановки. Как раз в это время, хотя и по другому делу, неподалеку была обнаружена «яма в форме могилы» (глубиной 50 см) с брошенными лопатами. У Микадзе получилось, что ее выкопал именно Голаев, чтобы подвести Губарева и Найденко к этой яме и сделать их более сговорчивыми. Лопаты, «повинуясь внезапно возникшему умыслу», купили по дороге в Кашире. И все бы ничего, но на суде защита указала, что черенок одной из лопат был длиной в метр восемьдесят, она бы и не влезла в «Солярис» с тремя пассажирами, а телефон Губарева во время их «встречи» фиксировался и вовсе в Воронеже. Присяжные видели перед собой невысокого, даже щуплого после трех лет в СИЗО Голаева, рядом с которым Губарев должен был выглядеть богатырем под два метра, и он-то как раз наверняка не был новичком в подобных разборках. Он борец, за ним бригада украинских рабочих, и с чего бы он так безропотно согласился платить дань? Пистолет, как легко предположить, мог найтись как раз у Губарева, а при обыске, проведенном в квартире Голаева спустя 2 месяца после убийства, было найдено лишь несколько патронов для травматического оружия

в сумочке жены, с которой та уже успела слетать в Крым (присяжным сумочка не была предъявлена, зато в инстаграме есть фото жены в Крыму с этим аксессуаром). Ладно бы еще были сведения, что Голаев промышлял вымогательством и прежде, — но при том, что вся его биография, конечно, была просвечена запросами насквозь, ничего подобного присяжным не сообщалось. Еще одна подробность осталась им неизвестной, но я могу добавить со слов Голаева, что в армии он не служил, а из пистолета еще надо уметь стрелять — это же не в тире. Наконец, арендовать автомобиль с трекером, собираясь на такое черное дело, мог разве что сумасшедший, а присяжные видели перед собой человека вполне разумного и даже образованного и воспитанного.

уголовно-судебного отдела Геннадию Орлову, но утренние дела ради встречи со мной Орлов отменить не смог, а в обед, когда я вернулся из Токаревки с уточненными и уже новыми вопросами, его в прокуратуре «не смогли найти»; пропали с радаров и представители пресс-службы. Накануне по телефону Орлов сказал, что и обсуждать-то нечего, ведь дело в суде. Что же, еще через главку мы узнаем, почему после двух оправданий оно опять оказалось «в суде», а пока — версия оправданного.

Непростая жизнь Сапара По дороге из Москвы я расспрашивал Сапара (так он просил себя называть) о том бизнесе, который привел его в Токаревку.

ЗАГАДОЧНЫМ МОМЕНТОМ ОСТАЮТСЯ МОТИВЫ, ПО КОТОРЫМ ГОЛАЕВ, ПОСТОЯННО ПРОЖИВАЮЩИЙ В МОСКВЕ, МОГ ПРИЕХАТЬ В ТОКАРЕВКУ ШАНТАЖИРОВАТЬ, А ЗАТЕМ И УБИВАТЬ ГУБАРЕВА И НАЙДЕНКО

Субъективная сторона преступления выглядит тут настолько несуразно, что это заставляет задуматься о мотивах самого следователя Микадзе. Сначала, читая обвинительное заключение, я предполагал, что по неопытности он просто увлекся показаниями трекера, — а совпадения тут на самом деле были настораживающие. Но после поездки в Токаревку приходится сделать вывод, что место и время убийства (обозначенные в документах следствия лишь после задержания Голаева в июле) подгонялись под данные трекера, на мой взгляд, сознательно, хотя и безуспешно. Накануне нашей поездки в Тамбов председатель СПЧ Валерий Фадеев направил прокурору Тамбовской области Николаю Савруну письмо, в котором просил оказать мне содействие во встрече с представителями обвинения по делу Голаева. Тот дал поручение начальнику

Самым загадочным моментом остаются мотивы, по которым Голаев, постоянно проживающий в Москве, мог приехать в Токаревку (куда при самых благоприятных условиях можно добраться за 7 часов) шантажировать, а затем и убивать Губарева и Найденко. Называющих себя собственными именами свидетелей того, что они вообще когда-либо видели друг друга, присяжным представлено не было, а «секретные», путаясь, плели что-то невообразимое. Надо было как-то объяснить и многочисленные съезды на боковые дороги в дни, предшествовавшие убийству. Трекер фиксировал длительную стоянку у элеватора и у стройплощадки птицефабрики в первую ночь с 13 на 14 апреля,

Сапарбий Голаев у Сорнова пруда

Фото автора

Мотивы следователя Микадзе

Его младший брат Таубий, подменявший его за рулем, с гордостью рассказал, что тот еще в девятом классе перебрал двигатель от ГАЗ-24. С того все и началось: братья (всего их в семье шестеро, и ещё пять сестер) выросли в ауле Учкулан в КарачаевоЧеркессии. Как-то им там достался раскуроченный бульдозер, они его починили, использовали, но их бизнес (переработка древесины) заглох, и они сдали бульдозер в аренду, что оказалось выгодным делом. Постепенно парк пополнился кранами, КаМАЗами и прочей техникой, нужной при строительстве. Сапар переехал в Москву, жил на съемных квартирах, познакомился с Игорем Стешиным, который занимался строительными работами на не самых крупных, но средних объектах по разным городам и весям, и не первый год сдавал свою технику ему в аренду. Техника Голаева была зарегистрирована на ООО Стешина, на что обвинение указывало присяжным, пытаясь уличить подсудимого во лжи, но тот объясняет, что так ее было проще использовать: со Стешиным они друг другу доверяли, да тот его собственность никогда и не оспаривал. В конце 2015 года на строительстве Токаревской птицефабрики что-то пошло не так: заказчики братья Наурузовы (группа агропредприятий «Ресурс») предъявляли претензии к Стешину, тот перестал платить зарплату рабочим, тут же крутились и другие подрядчики, к которым вроде бы собирался переметнуться Губарев. Наурузовы стали удерживать технику Стешина-Голаева, и Сапар ездил в Токаревку разбираться. В одной из поездок его сопровождал Яшин, и во всех четырех — Оксана. Останавливался «Солярис» чаще всего у ворот элеватора: там в это время сидело начальство стройки. Это начало улицы Островского, по которой можно было доехать до другого участка стройки, а техника Сапара находилась и там и там. Он плохо знал местность, интернет тут работает не везде, и навигатор по дороге давал сбои, зато съезд на боковую грунтовку вблизи «ямы в форме могилы» он объясняет тем, что там увидел

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

ПРАВОСУДИЯ...

свой бульдозер (посланный без его ведома ровнять силосную яму) и разговаривал с бульдозеристом. Вечером 14 мая Голаев приехал в Токаревку с Оксаной и привезенным ими из Москвы бульдозеристом, которого на самом деле звали Алексеем. Алексея он нашел на бирже для разовой погрузки бульдозера на трал и контактами с ним не обменивался. В этот день он заказывал трал для перевозки бульдозера на базу в Воронеж. Стоянка у элеватора и перемещения «Соляриса» по поселку (они были проигнорированы обвинением) объяснялись тем, что трал заехал не с той стороны и не мог из-за габаритов преодолеть железнодорожный переезд. Только к 23 часам им удалось загнать бульдозер на трал, но в темноте под дождем при перевозке возникали какие-то проблемы, Голаев был вынужден то возвращаться к тралу, то его ждать — этим объясняется 26-минутная стоянка в темноте на случайно попавшейся удобной площадке у пруда. Пока они стояли там с еще какой-то машиной, к ним подъезжал полицейский патруль, который проверил у всех документы. Наконец они с тралом выбрались на трассу Тамбов — Воронеж, где о судьбе бульдозера можно было уже не беспокоиться, и трал уехал в Воронеж, а Сапар с Оксаной и бульдозеристом Алексеем — в Москву… Когда бригада из Тамбова задержала Голаева 20 июля в московской квартире с братом и женой и всех увезли в Тамбов, где Сапара допросили сначала в качестве свидетеля, а потом сразу и как подозреваемого (это обычная уловка следователей, чтобы провести первый допрос без адвоката), не растеряться смог бы лишь тот, кто через такое уже проходил. Голаев не понимал, кто и в чем его обвиняет, но не отказался и дал показания, хотя и довольно уклончивые. Он показал, в частности, что «никогда не был в Тамбовской области с братом» (а брат там и не бывал) и что однажды проезжал Тамбов по пути в Астрахань с девушкой (но не с Оксаной, и это тоже была правда).

Да, тут приходится признать, что образ жизни Сапара был довольно сумбурным: он «крутился», возможно, уходил от налогов, поддерживал странные отношения с Оксаной, о которых, надо полагать, не очень хотел распространяться. Он придерживается не всегда понятных русскому человеку правил и традиций — например, поясняя съезд к пруду, он так и не смог произнести слова «пописать», а детали отношений с Оксаной раскрыл мне лишь тогда, когда младший брат на заправке ушел платить за бензин. Он и брат прекрасно и очень аккуратно водят машину, но никогда не пристегиваются, и на обратном пути нас снова оштрафовали на том же самом посту, что и 17 апреля 2016 года. Сапарбий Голаев провел в СИЗО Тамбовской области общим счетом почти три года. На мой вопрос, чем он себя отвлекал в одиночках, ответил: «Молился. Иначе сошел бы с ума». О пытках старается не говорить — видимо, считает это недостойным мужчины. А теперь краткий перечень тех лиц, кого следователь Микадзе обязан был найти и допросить, но этого не сделал. Перечень неполный, но в первую очередь это, конечно, водитель трала, бульдозерист и патрульные, проверившие документы у Сапара и «Оксаны» у съезда к пруду. Летом 2016 года следствию с его возможностями давать поручения полиции этих свидетелей было легко найти (или удостовериться, что Голаев лжет), а спустя уже 5 лет нам с Мажиром это будет сложно, хотя мы постараемся. И еще про Оксану. Я кое-что знаю со слов Сапара о том, как добывались ее показания, но не хочу ни ее, ни его подставлять. Пусть Следственный комитет РФ возбудит уголовное дело в отношении своего управления по Тамбовской области по статье 299 части 2 УК РФ («привлечение к уголовной ответственности заведомо невиновного, соединенное с обвинением в особо тяжком преступлении») — вот в рамках этого дела, ручаюсь, Оксана, как и все остальные, даст правдивые показания.

Валентин Андреевич, присяжный Прокуратура Тамбовской области обжаловала оправдательный вердикт в первую очередь со ссылкой на то, что один из присяжных «скрыл факт привлечения к уголовной ответственности»: есть сведения, что заявление его жены в 2011 году поступало в полицию и ми-

доверительно, «раньше возил ядреные бомбы, а теперь письма и пенсии бабушкам», — такие дела. Услышав о своем «привлечении к уголовной ответственности», он засмеялся: да, было что-то такое лет десять назад. Вызывал его майор по фамилии Козлов, но сразу понял, с кем имеет дело, велел еще раз дать жене по попке, а дела никакого и не было. Тут как раз вышла и заспанная жена, но она этого даже не помнит. Что, Тамбовская прокуратура, когда обжаловала вердикт, так торопилась, что не успела даже найти Валентина Андреевича? Эй, в прокуратуре, в следственном комитете, — до каких пор можно врать? Как можно так относиться к людям — к присяжным судьям, не говоря уже о подсудимых? Расстроенный Валентин Андреевич хотел расспросить нас: кому понадобилось тащить оправданного ими Голаева в тюрьму и зачем? В тот вечер я еще не был готов ему ответить, а сейчас попробую, хотя пока это тоже только версия. Убийство Губарева, руководившего гастарбайтерами, скорее всего было как-то связано и с задержками зарплаты, и с более крупными разногласиями при строительстве птицефабрики. Не только строительная техника и непонятные рабочие, но и многое другое, наверное, делалось там по каким-то серым, а то и вовсе черным схемам. Голаев едва ли об этом знал, но были там и люди, которые о многом знали или догадывались. Если бы дело об убийстве стало развиваться в ту сторону, их всех пришлось бы допросить, и они, наверное, много интересного рассказали бы. А тут подвернулся Голаев с непонятной Оксаной, да еще он какойто «чурка», да еще с трекером, — это же просто подарок. Я позвонил одному из братьев Наурузовых, но тот отказался от встречи, сказав, что ничего сверх того, что известно из дела, не знает. Мне кажется, это не совсем так. Я уверен, что даже если дело Голаева будет возвращено в суд в третий раз, любая коллегия присяжных (кроме

САМОЕ ВАЖНОЕ, ЧТО БЫЛО НАЙДЕНО У ПРУДА — ЭТО, НА МОЙ ВЗГЛЯД, ТАПОЧКИ БЕЗ ЗАДНИКОВ. ПРЕДСТАВИТЬ СЕБЕ, ЧТО ОНИ МОГЛИ ОСТАТЬСЯ НА НОГАХ КОГО-ТО ИЗ УБИТЫХ, НЕВОЗМОЖНО

ровой суд. В копии документов, которые получили Сапар и его адвокат, был указан адрес присяжного. Вечером 23 сентября мы не без труда нашли этот многоквартирный дом на окраине Тамбова и позвонили в домофон. Объяснили, в чем дело, и Валентин Андреевич тут же пригласил нас с Мажиром подняться в его квартиру (Голаев остался в машине). По словам Сапара, на процессе этот присяжный сидел со скучным лицом, и казалось, что за ходом дела он следит невнимательно. Выяснилось, что очень даже внимательно, но о том, что из-за него отменили вердикт, он узнал только от нас и расстроился. Не такой уж это легкий опыт — выносить вердикт, и обидно, что где-то в Москве, не вникая в дело, к этому так относятся. Валентин Андреевич — бывший летчик, но пенсия его невелика, и он подрабатывает на почтамте (как раз рядом с судом, он и туда и сюда успевал). Как он нам сообщил

подобранной из «ветеранов правоохранительных органов») его снова оправдает. Это значит, что, кроме дела по статье 299 УК, надо будет возобновлять и дело об убийстве Губарева и Найденко — и теперь уже расследовать его по-настоящему. В 2012 году председатель Следственного комитета РФ и доктор юридических наук Александр Бастрыкин носился с идеей «объективной истины», которую, по его мнению, должны устанавливать следствие и суд, и СК РФ по его инициативе даже продвигал в думе такой законопроект. Проект заглох: он был раскритикован другими юристами в том смысле, что в реальном процессе (тем более в таком деле, как это) можно говорить лишь о большей или меньшей степени доказанности. Но сам по себе поиск истины — дело нужное и полезное. Не так ли?

Леонид НИКИТИНСКИЙ, обозреватель «Новой», член СПЧ

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

хроники вируса

Помощники педагога С точки зрения организационной — в подчинении московского Департамента образования находятся только два педагогических вуза: Московский городской психолого-педагогический университет (МГППУ) и Московский городской педагогический университет (МГПУ). В первом только две специальности (прикладная информатика и лингвистика) хоть как-то соотносятся со школьными предметами; в пресс-службе университета пока нет информации о том, будут ли их студенты работать в школах. В МГПУ есть весь спектр школьных дисциплин, и решение о выходе студентов на внеочередную практику в вузе уже принято: на практику в школы с 19 октября выйдет около 3 тысяч студентов МГПУ — бакалавров от 2-го курса и старше. Проректор МПГУ профессор Дмитрий АГРАНАТ поясняет: «Обычно наши студенты проходят практику несколько раз в течение года — в октябре, в феврале, в марте… В этот раз мы ее концентрируем в октябре. То есть занятия у студентов не пропадают: просто в другие месяцы вместо практических занятий у них будут те, которые должны быть в эти полтора месяца. Что будет происходить в классе? Московские школы укомплектованы различным оборудованием для работы в информационно-образовательной среде, таким как Московская электронная школа (МЭШ). Вести урок будет учитель с помощью дистанционных технологий. А студент в аудитории будет помощником педагога. Студенты, профиль обучения которых будет совпадать с преподаваемой учителем дисциплиной, кроме общепедагогических задач будут оказывать учащимся помощь в решении учебных предметных задач, а также задач, которые сложно будет учителю реализовать в дистанционном формате. Студенты уже хорошо представляют себе дистанционное образование — в конце концов, в первой фазе эпидемии они тоже сидели дома и слушали преподавателя по интернету».

Все на практику! Студенты настроены по-разному. Некоторые полагают, что это неплохая идея. «Почувствовать себя преподавателем, поделиться своими знаниями — для студентов отличная практика» (Полина, МГПУ). «Это хорошая возможность, потому что: а) так уроки не потеряются, б) отличная возможность подработки для студентов + приобретение опыта (Константин, третьекурсник педагогической программы ВШЭ). Однако пока что речь не идет о подработке: практика, как правило, не оплачивается. А для того, чтобы иметь возможность привлечь к работе в школе студентов тех вузов, которые подчиняются Министерству образования и науки, мэру Москвы нужно обратиться к нему с просьбой, как он это уже делал весной, чтобы

Александр РЮМИН / ТАСС

еделю назад московское правительство высказало идею привлечь к преподаванию в школах студентов педагогических вузов — вместо учителей, заболевших ковидом, или выведенных на удаленную работу пенсионеров. Пока учителя обсуждают теоретическую вероятность такой замены, студентов уже готовят к ней. По сведениям московского Департамента образования, около 8 тысяч учителей Москвы должны перейти на удаленную работу. Для того чтобы студенты заняли их места в классах, нужны организационные решения и медицинский допуск.

КЛАССНЫЕ ДЯДЬКИ ПРИДУТ ИЗ ВУЗА Московские студенты займут в классах места учителей, ушедших на дистанционку привлечь студентов медицинских вузов к работе в больнице. «Нам на днях сказали, что будет внеочередное дистанционное собрание по волонтерству, и все обязаны быть, — рассказывает Дмитрий, студент МГПУ. — Многие это проигнорировали и потом узнали от других, что речь шла о принудительной практике в школе. Начиная с 18-го числа все снимаются с пар и отправляются на полтора месяца на внеочередную практику, а пары все потом будут отработаны. Нас закрепят за определенными школьными учителями, и дальше он будет вести занятия дистанционно, а мы — следить за порядком в классе. Честно говоря, мы не понимаем, как это будет выглядеть. За ближайшую неделю нас распределят по школам». Студенты, чья специальность напрямую не связана со школой, не особенно рады. Например, у Дмитрия это физическая реабилитация; она требует практики не в школе, а в реабилитационном центре, и, по его словам, многие студенты, особенно с платного отделения, недовольны, что полтора месяца будут заниматься тем, что не имеет отношения к их будущей работе.

Смотреть на птенца Учителя по-разному относятся к этой инициативе. Мало кто понимает, как все это должно работать в классе. Один московский словесник резюмировал смысл общих обсуждений так: «Учитель должен стать для молодого педагога наставником, а сделать это удаленно невозможно: нужно же смотреть глазами, что птенец у тебя в классе делает. Сейчас идет к тому, что с каникул выйдут все, кто моложе 65, а старшие останутся на дистанте. Тогда

получится, что кто-то из действующих учителей будет присматривать за студентами. Значит, на оставшихся штатных сотрудников только возрастет нагрузка, и это все никому не пойдет на пользу». Всеволод ЛУХОВИЦКИЙ, сопредседатель профсоюза «Учитель», полагает, что идея работать не будет: «Проблема в том, что региональные руководители думают, что учителем может быть кто угодно: назначили тебя учителем — ты ведешь урок. Но студент не есть учитель. Когда он проходит практику, он заранее долго обсуждает свои пять-шесть уроков со своим руководителем и с учителем, к которому он прикреплен. А в таком виде, как предложено, внеплановая практика может быть полезна для студентов, но в ней нет никакого смысла для учеников — разве что старшеклассники порадуются, что к ним пришли новые симпатичные молодые люди. Никто пока не понимает, как будет проходить практика. Разве у нас в каждом классе есть технические возможности, чтобы учитель видел детей, сидящих за партами, и при этом класс работал и мог ему отвечать? Несколько лет назад я вел такой вебинар по скайпу, и учителям, чтобы что-то сказать, надо было брать микрофон и подходить ближе к камере. Никто особенно не думает, сколько учителей физики или истории на дистанте — и непонятно, что студент-математик будет делать на уроке

литературы. Разве что исполнять роль классного дядьки, как до революции. И самое главное: непонятно, зачем студенты в школе сейчас. Если у школы есть возможность организовать работу так, что учитель ведет урок из дома, а дети в нем участвуют пусть даже со своих гаджетов — в школе их не оставят одних: есть дежурные учителя, администраторы, классные руководители, им не дадут разбуяниться. А для будущего учителя работа надсмотрщиком — не лучший вариант проходить практику: в ней нет ничего творческого, это может на всю жизнь отбить охоту работать в школе».

Медсправки и медкнижки Вторая часть истории — медицинская. Дмитрий Агранат говорит: «Что касается медицинских вопросов — те, кто поступает к нам на программы «образование и педагогические науки», уже должны иметь соответствующую справку о состоянии здоровья. Кроме того, на этой неделе они сдадут анализ крови на антитела к ковиду, так что школьники будут в безопасности». Но обычно учителям, чтобы попасть в класс, нужно оформлять медкнижки. Это больше, чем справка о состоянии здоровья. Для медкнижки учителю нужно обойти нескольких врачей, сдать множество анализов (на венерические заболевания, энеробиоз, гельминтоз и так далее). Учителя должны сделать прививку от дифтерии и столбняка (до 35 лет — от кори). Однако сейчас от студентов, выходящих на внеочередную практику, пока требуют только сдать кровь на антитела в срок с 12 по 18 октября и предоставить номер полиса ОМС. Вопрос о медкнижках не ставится. Для студентов это хорошо: оформление медкнижки стоит около 4 тысяч рублей, и денег на это не дадут ни школы, ни вузы. С другой стороны, в школы на длительное время придут взрослые без медкнижек, только со справками об антителах к ковиду; если медкнижки не нужны им — то почему их требуют от учителей? Сейчас пока никто не представляет себе в деталях, как именно процесс будет работать — и будет ли вообще. Но это не первый случай в нынешнем году, когда машину собирают уже на ходу. «Сейчас мы только выстраиваем эту работу, — говорит Дмитрий Агранат. — Но, конечно, никто ребят не бросит, они будут под присмотром наших преподавателей и кураторов в школах. Я думаю, к концу недели появится ясность со всеми вопросами».

Ирина ЛУКЬЯНОВА, «Новая»

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

болевая точка

«РАК И СМА МОШЕННИКИ ОТРАБАТЫВАЮТ ПО ПОЛНОЙ»

В России сложился черный рынок сборов на больных детей. Страдают реальные пациенты

В России больше тысячи больных спинальной мышечной атрофией (СМА), большинство из которых дети, нуждающиеся в срочной медпомощи. Власти отказываются предоставлять дорогостоящие лекарства за федеральный счет. Поэтому родители и благотворительные фонды вынуждены собирать деньги в соцсетях. Следом в интернет приходят мошенники, чтобы подзаработать на чужом горе. «Новая» поговорила с руководителем фонда «Живи, малыш» Егором БЫЧКОВЫМ — о способах распознать фейковые аккаунты, о бездействии полиции и о том, как мошенничество сказывается на детях, которые нуждаются в помощи. — Как вы начали разоблачать мошенников? — Я создатель и руководитель одного из крупнейших на Урале детских благотворительных фондов «Живи, малыш». В основном мы занимаемся детьми с ДЦП. В нескольких городах Свердловской области работают наши специальные автомобили с подъемниками — это служба социального такси, которая каждый день бесплатно возит детей в школу, на спортивные секции и кружки. У нас есть паллиативная помощь и программа выездной реабилитации. Инстаграм-мошенники используют достаточно простой и популярный метод привлечения людей в свои аккаунты. Они просят подписчиков отметить в комментариях своих друзей, чтобы те, придя в фальшивый аккаунт, увидели трогательную, слезливую историю сбора и перечислили деньги. Поскольку многие в регионе знают, что у меня благотворительный фонд, который занимается детьми, меня стали отмечать: «Егор, посмотри, ребенку нужна помощь». Я провел мини-расследование и выяснил, что на многих страницах действуют мошенники. Начал об этом говорить, приводил подробные примеры мошеннических кейсов, выкладывал ссылки на настоящие аккаунты, откуда сворованы фотографии. Как только я опубликовал первые несколько историй, мне начало писать огромное количество людей с просьбой посмотреть, не обманщики ли это. И девять из десяти страниц, которые мне скидывали, оказывались мошенническими. — На каких заболеваниях чаще всего спекулируют мошенники? — Рак и СМА. Их мошенники отрабатывают по полной. СМА по двум причинам. Первая — огромная сумма сбора, которая шокирует людей (одна инъекция препарата «Золгенсма» для лечения СМА стоит больше 2,1 млн долларов. — Е. К.). Вторая — время. Больному ребенку нужно сделать укол как можно скорее, потому что мышцы слабеют с каждым днем. Жалостливые истории и давление времени — все это работает, и люди жертвуют деньги. — По каким признакам можно отличить мошеннический сбор от настоящего? — Мы всегда пытаемся найти информацию о ребенке в Яндекс.Новостях или Google.Новостях. Когда речь идет о сборах по 2,5 млн долларов, про этих детей, как правило, есть материалы в СМИ. Это всегда громкие истории. Про мошенников не пишет никто. Поэтому если вы «заби-

ли» фамилию ребенка, а гугл не выдает ни одной ссылки, то это уже повод задуматься. Есть способ посложнее: проверить фотографии из инстаграма через Google. Картинки. Так можно найти снимки реального ребенка. Кроме того, нужно всегда обращать внимание на видео, выложенные в аккаунтах, и на каком языке на них говорят. На страницах, которые ведут реальные родители детей со СМА, есть прямые эфиры и видеозаписи, где с ребенком разговаривают на русском языке и обращаются к нему по имени. У мошенников таких видео нет. Обычно они берут детей из-за рубежа, там родители говорят на иностранном языке, поэтому мошенники перекрывают звук музыкой или вообще его убирают. Раньше я предлагал проверять наличие медицинских документов, но сейчас мошенники стали более изощренными, и практически у всех есть прекрасно отфотошопленные выписки из клиник. Мы звоним в эти медицинские организации и узнаем, работают ли там врачи, указанные в документах, и есть ли такие дети. Можно обратиться в благотворительный

фонд «Семьи СМА». Всего больных СМА в России меньше тысячи человек, все они состоят в реестре фонда. Можно сделать туда запрос. Не думаю, что в фонде его проигнорируют. Самый главный совет — жертвовать деньги не на личные карты, а по возможности на счета благотворительных организаций. Хоть многие и говорят, что фонды часто отказываются брать детей со СМА из-за космической суммы сбора. Но если присмотреться, практически у каждого смайлика есть рядом дружественный фонд, который собирает для него деньги. — Как бороться с мошенническими страницами? — Прошу пользователей жаловаться на фейковые страницы в соцсетях. После такой жалобы «ВКонтакте» моментально запрашивает у родителей подтверждающие документы. Если в течение суток они их не предоставляют, то страница блокируется. В инстаграме не так. Насколько я понимаю, у него даже нет поддержки в России. В 99% случаев жалобы в инстаграме не работают.

— Вы пытались обращаться в правоохранительные органы? — Да. По каждому кейсу я писал на сайте МВД в управление «К» заявления о мошенничестве. Предоставлял доказательства, что фотографии украдены, а имя вымышлено. Все мои заявления спускались в ГУ МВД по Свердловской области участковому по месту моего проживания. Естественно, он никаких мошенников не найдет, хотя в таких делах есть ниточки, за которые можно потянуть. Все сбербанковские карты на кого-то регистрируются, скорее всего, это подставные люди. В начале надо найти их, а потом выяснить, куда идут деньги и где они снимаются. У нас есть история, когда мошенники полгода собирали деньги на похороны умершего ребенка, каждые три дня перенося дату похорон. Они настолько оборзели, что даже не удаляют старые посты. Оперуполномоченный, который расследовал это дело, писал мне в вотсапе (скриншоты имеются в распоряжении «Новой») с просьбой предупредить людей, чтобы не переводили этому аккаунту деньги. Я еще подумал про себя, какой классный мент, все понял. Отправляю ему объяснение, а на следующий день он мне присылает сообщение: «По вашему заявлению было принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела». — Как вы думаете, почему правоохранительные органы бездействуют? Проблема в сложности этих дел или в банальной лени? — Чтобы говорить о сложности, нужно хотя бы попробовать расследовать одно из таких дел, а мне по всем пришли отказы. Полицейские ссылаются на то, что я не переводил деньги и поэтому не являюсь пострадавшим. Паре аккаунтов я перевел буквально по 100–300 рублей, чтобы во время опроса сказать, что я пострадавший. Но правоохранителям это неинтересно. Они считают, что с жалобой должен обратиться пострадавший, который потерял огромную сумму денег — только тогда этим можно заняться. Есть ассоциация «Все вместе» Киры Смирновой, куда входят порядка 300 благотворительных фондов, начиная от «Подари жизнь» и заканчивая нами. Она активно занимается темой мошенничества и прозрачностью НКО. От имени ассоциации мы написали письмо в Центробанк и [главе МВД] Владимиру Колокольцеву с просьбой создать рабочую группу, которая бы стала заниматься этой проблемой. В ЦБ нам ответили, что бороться с мошенниками не в их компетенции, а от Колокольцева ответ в установленные законом сроки просто не пришел. Без поддержки правоохранительных органов и руководства соцсетей ничего с мошенниками не поделать. Я могу каждый день публиковать мошеннические истории в соцсетях, но не изменится ровным счетом ничего. Мошенники вкладывают огромные деньги в рекламу и собирают по 150 тысяч подписчиков. Под постами — по семь тысяч комментариев «Малыш, живи» и «Я перевел». Соцсети могут их заблокировать, а через неделю появится новый аккаунт с новыми реквизитами. У нас постоянно придумываются законы, которые ограничивают свободу в интернете, людей судят за репосты и аудиозаписи десятилетней давности. Но вот есть реальный преступный рынок в соцсетях, который собирает миллионы на псевдоблаготворительности, и никто не обращает на это внимания. Это очень позорно для страны. Государство не лечит детей со СМА за свой счет, поэтому родители и фонды вынуждены собирать деньги в интернете. Но чем больше таких мошенников, чем больше они собирают, тем тяжелее идут сборы для детей, которые нуждаются в срочной помощи.

Елизавета КИРПАНОВА, «Новая»

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

уроки истории

В издательстве «Новое литературное обозрение» вышла книга филолога и журналиста Николая Эппле о том, как власти разных стран, а в особенности российские, пытаются избежать ответственности за преступления, совершенные государством в прошлом. Книга «Неудобное прошлое» — классический пример memory studies — комплекса междисциплинарных наук об изучении исторической памяти. По Эппле, пример России, которая не может разобраться со своим прошлым, не уникален: другие страны тоже проходили через разные стадии сначала отрицания, а потом принятия своей ответственности за трагические события прошлого. Особенность российской ситуации лишь в том, что именно сейчас в нашей стране интенсивно оправдывают все события отечественной истории, включая самые плохие. Спецкор «Новой» поговорил с Эппле о том, как можно победить государство в его борьбе с прошлым, а также о деле Юрия Дмитриева, которое стало главным символом, вскрывающим амбиции властей в отношении ревизии исторического наследия.

Разбуженный дракон — Ваша книга — о прошлом, однако ее тема сильно пересекается с настоящим, особенно на фоне ужесточения приговора историку Юрию Дмитриеву. Вы пишете, что основная причина, почему это дело вообще возникло, — тотальная несовместимость взглядов Дмитриева на историческую память и то, как она должна работать, со взглядами государства, которое не готово к таким изменениям. Но ведь Дмитриев — это, по сути, одиночка. Почему государство так его боится? — Мне в этом деле кажутся важными две вещи. Во-первых, очень заметно, что в «деле Дмитриева» символически сошлись проблемы с отношением к наследию советского террора и со специфической и все более ущемляемой позицией тех людей, которые пытаются говорить и писать об этом, изучать архивы и к которым достаточно напряженно относится государство. В воздухе висит ощущение неразрешенного исторического конфликта. «Дело Дмитриева» — точка, в которой все сошлось. Статья Шуры Буртина — потому и событие в русской журналистике, что там за юридической фактологией вырастает образ дракона, которого Дмитриев разбудил и который начал ему мстить, и это в каком-то смысле самое точное описание происходящего. «Дело Дмитриева» уже не просто юридический казус: Дмитриев невольно стал символической фигурой, воином памяти, который стоит за этих не похороненных по-человечески людей и против уничтожившего их государства. А во-вторых, само по себе это дело важно рассмотреть, отбросив в качестве умственного упражнения всю возможную политику. Ситуация чисто по фактам вызывает огромное количество вопросов и недоумений. Дело было странно начато, Дмитриева дважды фактически оправдывали и дважды обвиняли снова. Там присутствуют очень некрасивые сливы фотографий из дела в прессу и большое количество странных экспертиз близких к прокуратуре экспертов, которые работают исключительно на обвинение, при том что заслуживающие доверия экспертизы говорят, что никакого состава в этом деле нет. Именно об этом нужно говорить постоянно, а не о том, кто Дмитриева заказал

и потомки каких именно палачей хотят с ним разобраться. — Можно ли назвать раскопки, которыми занимался Дмитриев, самыми чувствительной темой для государства в том смысле, что именно массовые расстрелы 30–40-х годов оно не готово признавать совсем? — Все несколько сложнее. Государство давно признало Большой террор фактом: речь о массовых политических репрессиях идет начиная с XX съезда. Были и вполне официальные признания в государственных преступлениях: признан тот же Катынский расстрел. Более того, в 90-е годы, когда был найден Сандармох, на раскопках волонтерам официально помогали местные структуры МВД и Министерства обороны. В конце концов, у нас есть музей ГУЛАГа и есть памятник жертвам репрессий. Иными словами, Большой террор как преступление зафиксирован на государственном уровне. В то же время память — это о том, как прошлое отображается в настоящем. И когда государство за неимением других механизмов хочет напомнить о своей силе, оно начинает куда более позитивно отзываться о сталинской модели управления и более болезненно относиться к напоминаниям о государственных преступлениях того времени. Конкретно история с Сандармохом и Дмитриевым обострилась, когда государство после Крыма начало наращивать количество апелляций к политике «сильной руки», пытаясь таким образом повысить свою легитимность. Сандармох стал опасным напоминанием о том, к чему ведет такая политика. Плюс тут нужно учитывать дополнительную специфику: на место расстрелов стали ездить представители иностранных государств, а никому не хочется слышать от «чужаков» постоянное напоминание о собственных государственных преступлениях. Добавьте сюда местных силовиков, всегда особенно нервных в приграничных регионах, и тогда станет понятно, почему так повышен градус напряжения вокруг Сандармоха.

«Правосудие переходного периода» — Чем руководствуется власть, когда принимает решение признавать или не

Светлана ВИДАНОВА — «Новая»

ПРОВАЛЫ Почему в России оправдывают государственные преступления? Объясняет автор книги «Неудобное прошлое» Николай ЭППЛЕ признавать государственные преступления? Это всегда вопрос конъюнктурных политических выгод? — В политике не бывает действий, основанных только на морали, — это не хорошо и не плохо. Для государства признание — это всегда прагматика. Пример послевоенной Германии показывает, что признание ответственности за преступления на государственном уровне может быть нужно для создания хорошего имиджа в глазах других стран. Согласившись выплачивать Израилю огромную контрибуцию, Конрад Аденауэр, во-первых, смог показать, что он ответственный международный партнер, а во-вторых, этим же продемонстрировал, что ГДР — партнер безответственный. Жест сам по себе выглядит моральным, но продиктован он чистой прагматикой. Когда в России в начале 90-х принимались законы о жертвах репрессий и пошла новая волна реабилитаций, это тоже диктовалось прагматическими мотивами. Базой поддержки Ельцина в тот момент была демократическая общественность, которая понимала, насколько преступной была структура Советского Союза и на какой крови она держалась. Власти нужна была легитимность в опоре на эту базу, и документы о реабилитации были подписаны. К тому же новая Россия хотела показать иностранным партнерам, что она не такая, как СССР, что она готова брать на себя ответственность за преступления. Сейчас государству важно показать, что мы в гробу видели Запад, что права человека нам не указ — иными словами, мы утверждаем в противовес «их ценностям» свою «идентичность». Это тоже прагматика, но в этой логике память о тех временах используется уже в положительном ключе — так это и работает. — Существует ли идеальная формула признания государством своих преступлений? Что это должно быть — один документ или какой-то полноценный суд, в том числе над умершими? — Работа с прошлым похожа на борьбу с раком. Болезнь скорее смертельна, но у нее понемногу можно отвоевывать какието участки. Никакое государство — даже самое идеальное! — не хочет признавать свою ответственность, если оно может ее не признавать. Идеальной формулы признания поэтому и не существует. Однако можно го-

ворить о некоторых классических моделях transitional justice — «правосудия переходного периода». Это правосудие появляется тогда, когда на смену одной политической системе — обычно диктатуре — приходит другая, и чтобы опираться на что-то и не разваливаться, новая политическая система выстраивает механизмы, гарантирующие, что возврата к прежним практикам не будет. Арсенал мер такого правосудия включает в себя следующие вещи: G некий суд, который никогда не бывает идеальным. У нас любят кстати и некстати вспоминать Нюрнберг как идеальный пример того, что всех виноватых поставили к стенке и наступило прекрасное будущее. Но и с самим процессом все не было гладко, и Германии это не очень помогло: ей потребовалось больше 10 лет, чтобы прийти в себя после этого «правосудия победителей» и осознать значимость произошедшего; G компенсации жертвам: можно много говорить о признании ответственности, но это должно выражаться в чем-то конкретном. Размер компенсаций как раз и говорит о серьезности намерений государства. В России по Закону о реабилитации 1991 года компенсации были ограничены 10 тысячами рублей — то есть были скорее декларативными; G публикация документов о фактах преступлений; G включение рассказа о преступлениях в школьную учебную программу; G четкая мемориальная политика — от музеев до отмечания символических дат. В этом смысле интересно, что у нас День памяти жертв политических репрессий, вообще-то государственный памятный день, фактически стал пространством почти исключительно гражданских инициатив вроде «Возвращения имен». Если все пункты будут четко выполняться, это дает некую гарантию от того, что новая политическая система не откатится назад. — Но это процесс долгий, а власть может смениться снова, и тогда откат назад, кажется, неизбежен. У вас в книге описан пример Аргентины, где лидеры военной хунты то садились в тюрьму, то выходили из нее в зависимости от того, кто приходил к власти. Существует ли механизм блокировки таких откатов?

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

Анна АРТЕМЬЕВА — «Новая»

«История с Сандармохом и Дмитриевым обострилась, когда государство после Крыма начало наращивать количество апелляций к политике «сильной руки»»

В ПАМЯТИ — Признание государством преступлений — это всегда живой политический процесс: какие-то усилия нужны сверху, какие-то усилия должны предприниматься снизу. Аргентина — хороший пример того, как общество может давить на власть в этом вопросе в отсутствие формальных механизмов контроля. Речь о так называемых «судах правды»: юридически государственные преступники амнистированы и нет возможности их осудить, но можно вызвать свидетелей в суд и дать им слово. Эти же суды позволяют сделать запросы на публикацию документов, которые формально закрыты, и судьи, понимая, что юридическая и формальная правда на стороне истцов, по сути, прерывают заговор молчания. В России такое тоже возможно, и, даже несмотря на нежелание государства открывать архивы, группа людей через суды добивается публикации каких-то ранее засекреченных документов.

Все понимают, а сказать не могут — Стереотипно считается, что историческая память — дело узкой прослойки специалистов. Как бы вы в целом оценили уровень интереса к теме государственных преступлений в обществе в целом? — Мы точно видим, что сейчас интерес растет. Он растет качественно: теперь попытками узнать больше о преступлениях государства занимаются не только специалисты-историки, правозащитники старой волны или родственники репрессированных. С 2014 года, когда государство добавило железа в голос и стало апеллировать к сталинской модели, в качестве реакции на это гораздо больше обычных людей начали выходить на акции, а к тому же появилось гораздо больше публикаций на эту тему. Для меня лично сильным опытом был организованный несколько лет назад обществом «Мемориал» и несколькими популярными изданиями воркшоп. Во время этой двухдневной школы удалось показать, что тема преступлений государства может быть интересна людям за пределами узкой группы интересующихся. И издания были такие, которые обычно подобными темами раньше не занимались: например, сайт sports.ru или детский журнал «ЕжикЕжик». Кончился воркшоп тем, что журналистам предложили создать материал по теме, но для своей аудитории. В Sports. ru подготовили шикарный материал о том, как в одном из мордовских лагерей ГУЛАГа прошел футбольный чемпионат с участием заключенных — спортсменов всесоюзного уровня. Материал, прав-

да, в итоге так и не был опубликован. «ЕжикЕжик» (сейчас это Chips Journal) подготовил рассказ о советской истории, в том числе репрессиях, на основе детских дневников. Иными словами, тема ответственности государства за преступления оказалась нужна и другой аудитории, потому что это всегда нерассказанные и полные драматизма человеческие истории. Фильм Юрия Дудя «Колыма» до сих пор популярен потому, что он открывает исторический материал для новой аудитории. При этом как-то специально заискивать Дудю перед зрителями не пришлось: оказалось, что его поклонникам это тоже интересно. На наших глазах происходит выход темы за пределы узкой прослойки специалистов и заинтересованных. И фильм Дудя, и книга Гузель Яхиной («Зулейха открывает глаза».— «Новая»), и даже «дело Дмитриева» — все ведет к тому, что тема преступлений государства становится важной для многих. Да, в массовой куль-

— Месяц назад я на этом же самом месте сидел со своим старым знакомым, с которым мы не виделись несколько десятков лет. Я рассказал, чем занимаюсь, после чего он сначала сказал, что «просто так у нас не сажали», а затем — «зато мы экономику подняли и создали сильное государство». А потом, когда мы немного поговорили, он рассказал, что у него прадед расстрелян, а сейчас канонизирован как новомученик, и мы уже говорили не о сильной стране, а о том, где найти следственное дело прадеда. Когда люди говорят, что «ничего не было», что «людей просто так не сажали», что «Сталин — молодец», это в огромной степени психологический механизм отторжения неприятного. Если бы человек не считал, что что-то в этой системе нечисто, механизм отрицания не был бы таким сильным. А еще такие заявления появляются ввиду отсутствия нарратива: в массовой повседневной культуре крайне мало государственных и общественных примеров того, как говорить о темах репрессий. Сейчас пошла новая волна перепостов старого текста Владимира Яковлева о том, что его дед расстреливал людей. Мне этот текст кажется манипулятив-

СЕЙЧАС ГОСУДАРСТВУ ВАЖНО ПОКАЗАТЬ, ЧТО МЫ В ГРОБУ ВИДЕЛИ ЗАПАД, ЧТО ПРАВА ЧЕЛОВЕКА НАМ НЕ УКАЗ — ИНЫМИ СЛОВАМИ, МЫ УТВЕРЖДАЕМ В ПРОТИВОВЕС «ИХ ЦЕННОСТЯМ» СВОЮ «ИДЕНТИЧНОСТЬ»

туре она самой трендовой не станет в силу своей специфичности, но каждая такая публично озвученная история о том или ином преступлении прошлого отзывается в обществе большим резонансом. И это большой и мощный ресурс, в том числе политический и даже политтехнологический — в этом смысле разговор власти и общества об ответственности государства за произошедшее крайне важен для самого государства. Не манипулятивный, как сейчас это регулярно пытаются делать, а реальный разговор про ответственность — только так власть может завоевать к себе доверие. — В самом начале своей книги вы пишете о том, что за семейным столом встретились два ваших родственника, которые пережили одно и то же время, но при этом все равно словно существовали в двух параллельных мирах. Как быть с тем, что в стране значительное число людей до сих пор живет в мире, где репрессий или не было, или они были по делу?

ным, однако для многих людей, которые его перепощивают, это способ транслировать таким образом свои собственные невысказанные переживания. Выстраивание мемориальной культуры — через те же фильмы вроде «Списка Шиндлера» — важно не только в рамках «правосудия переходного периода», но и тем, что так люди получают модель, способ и язык говорения о преступлениях прошлого. Так уж мы устроены, что о трудных вещах нам удобнее говорить чужими словами (хотя бы для начала), иметь образцы, которые мы можем использовать для выражения собственного отношения.

Прошлое как травма — Вы сказали про то, что тема преступлений государства в прошлом не станет трендовой для массовой культуры. Разве? Российские фильмы о прошлом зачастую ведь обращаются к теме прошлого и репрессий. Другое

дело, что выходит лакированно: либо раньше все было слишком хорошо, либо слишком плохо. — Ответить на этот вопрос можно, отослав читателя к феномену «бума памяти» в Европе в конце 80-х годов, когда стало понятно, что изучение академической истории недостаточно отвечает на вопрос о том, что происходило в XX веке. Важным теперь являлось не что произошло на самом деле, а как это помнят люди — отсюда большое внимание к воспоминаниям семей, дневникам, мемуарам, а не только к историческим документам. К нам такой интерес пришел с опозданием в 20 лет. Когда эти темы становятся достоянием массовой культуры, они неизбежно упрощаются, это не хорошо и не плохо. «Список Шиндлера» упрекали в тривиализации темы Холокоста, но именно по этому фильму новые поколения на Западе в значительной степени знают о Холокосте. Любое государство всегда заинтересовано в использовании этого ресурса в своих интересах, потому что он очень мощный. Наша специфика лишь в том, что прошлое у нас не только играет роль прошлого, но заменяет еще и образ будущего — за неимением ничего лучшего. — Почему бы не оставить все как есть? Ведь даже Путин во время одного из своих выступлений о прошлом сказал: «Да мало ли чего было». Логика «не надо ворошить прошлое» большинству россиян, как кажется, до сих пор представляется внятной и понятной. — Прошлое невозможно забыть. Метафора травмы по отношению к прошлому очень точна: когда человек пережил насилие, это обязательно нужно прорабатывать. Так и с прошлым: если попробовать это забыть, оно будет вытеснено куда-то в подсознание и продолжит бесконтрольно вести свою разрушительную работу. Бабахнет тогда, когда ты не будешь к этому готов. Интересен пример Испании, которая демократическим путем договорилась внутри себя забыть о франкизме и о жертвах с той или другой стороны. Существовал Пакт о забвении как форма общественного договора: в противном случае под удар ставилась целостность страны. Это было в 1975 году. Однако прошло 25 лет, и на политическую арену вышли внуки, которые стали выкапывать своих дедов, — сейчас это называется феноменом массовых эксгумаций. То, что Франко вынесли из Мавзолея, — результат процесса, запущенного снизу. Забывание может быть логичным сиюминутным решением, но от проработки травмы вы в итоге никуда не денетесь. Поразительный пример, которого нет в книге: в Мозамбике, где больше 20 лет шла кровопролитная гражданская война, людей убивали и женщин насиловали целыми деревнями, после ее окончания было решено примириться и жить дальше без правосудия переходного периода. А затем в середине нулевых годов у женщин начали фиксировать психические заболевания, когда они массово заявляли о явлении духов: этот социологический и медицинский феномен подробно описан в профильных журналах. Казалось бы, национальное примирение произошло из благих соображений, однако травма все равно нагнала людей. Проработка национальных и исторических травм нужна для повышения уровня доверия между властью и обществом, государством и гражданами — это очень болезненный вопрос для современной России. Важно лишь, чтобы этот разговор о прошлом был не формальным, а максимально эффективным.

Беседовал Вячеслав ПОЛОВИНКО, «Новая»

«Новая газета» среда. №113 14. 10 2020

первая величина

Театр имени Моссовета обрел нового художественного руководителя. Громкий скандал вокруг несостоявшегося объединения питерской Александринки и Ярославского Волковского оказался счастливым билетом для одного из самых устойчивых и консервативных театров столицы. Некогда именно Евгений Марчелли заново нанес на театральную карту страны Ярославский театр имени Федора Волкова. И хотя за плечами больше ста спектаклей, его режиссуре свойственна молодая дерзость решений и внятность сценического почерка. Мы поговорили о трудном хлебе свободных художников, причинах биографической неразборчивости и о том, как делать работу над ошибками. — Вы были готовы к назначению? — Когда Александр Кибовский предложил, я ему честно ответил: как ни странно, год просуществовав свободным художником, очень соскучился по работе в театре. Потому что, оказывается, свободный художник — это не для меня. — Почему? — Да потому что ты вынужден подчиняться законам театра, куда приходишь, правилам его игры. В каждом театре — свои. Даже в мелочах. Репетиция у Райкина, к примеру, начинается в 10 утра. В 11 — это в обычном театре, а в моем театре — в 12, потому что я ночной человек, я в четыре ложусь, работаю ночью. Но у Райкина — в 10 утра. Это для меня было непростым испытанием. И потом, в «Сатириконе» репетиция длится с 10 до 14, четыре часа. Я могу всерьез, интенсивно и концентрированно работать только три. Дальше — пустота. В Театре Наций свои правила, которые ты должен учитывать! В театре имени Ермоловой — свои. И самое сложное для меня — поиск языка, установка контакта с новой группой артистов. — Поэтому определять законы внутренней жизни надо самостоятельно. — Да, сначала нужны свои законы, потом — о них договориться со всеми «исполнителями», а потом ты уже свободный художник в своем государстве. Которое еще надо построить. — С чего думаете начать строительство? — Сначала понять этот огромный театр с его традициями, историей, культурой. Это ведь один из самых корректных театров, наверное, и не только на территории Москвы. Здесь никогда не лилась кровь,

конечно. Но зато появилась некая страховка от очевидных просчетов, которые там были. Ну невозможно не совершать ошибок, когда ты руководишь огромным театром. Это жизнь, и ты в ней каждый день совершаешь неточности, что-то делаешь в запале…

«ЗДЕСЬ НИКОГДА НЕ ЛИЛАСЬ КРОВЬ» Новый режиссер Театра имени Моссовета Евгений МАРЧЕЛЛИ — о сложностях жизни свободного художника и о пользе работы над ошибками Я постараюсь максимально взбудоражить творческую составляющую внутри театра, запустить молодежь, чтобы она репетировала, самому взять несколько работ сразу, сделать распределение, чтобы артистов включить в главный процесс. А самый главный процесс — репетиция.

Покровскую. Мы с ними встретились, поговорили, как-то очень друг друга поняли и полюбили. И еще на Большой сцене — «Лес» Островского. С Райкиным и театром Ленсовета тоже были договоренности. Но все пришлось отложить или отставить совсем.

— Коллег-режиссеров станете звать? — Конечно! Думаю, две-три работы в год всегда будут делать режиссеры, которые мне кажутся наиболее интересными и подходящими для этого театра.

— От Богомолова до Театра Армии и от Театра Наций до Райкина — это же просто какая-то палитра неразборчивости! — Ну, вот да. Но не был я всеядным! Просто когда вдруг оказался на улице... Было ощущение, что пропала жизнь. Я так сильно этим был потрясен, настолько растерялся, что принимал все предложения. А они просто повалились. И я все принял и так устроил, чтобы сегодня была премьера в одном театре, а завтра первая репетиция — в другом.

— От чего пришлось отказаться? Ведь были обширные планы.

НЕ БЫЛ Я ВСЕЯДНЫМ! ПРОСТО КОГДА ВДРУГ ОКАЗАЛСЯ НА УЛИЦЕ... БЫЛО ОЩУЩЕНИЕ, ЧТО ПРОПАЛА ЖИЗНЬ

здесь никогда никого не унижали, не уничтожали. Сначала хочу посмотреть все спектакли, встретиться с каждым из девяноста артистов (со всеми уже назначены встречи с глазу на глаз) и уже потом понять, в какую сторону нужно сделать первые шаги, чтобы придать творческий импульс этому пока не слишком подвижному механизму.

— Да, многое пришлось отодвинуть. Я должен был поставить «Двенадцатую ночь» в театре на Малой Бронной, следующая работа уже была намечена в Театре Пушкина, у Евгения Писарева, а в Театре Российской Армии затевались параллельно две работы, одна из них на трех звезд — Чурсину, Богданову и Алину

— Чтобы не успевать думать? — Чтобы не впадать в депрессию между работами. Это при том, что я не трудоголик! — Театр Федора Волкова многое значил в вашей жизни, и в жизни театра вы тоже многое значили. Остались фантомные боли? — Да, они существуют. Прошел год, а я до сих пор ночами внутри себя ищу аргументы и спорю с оппонентами. Во мне еще живет эта история, она меня ранила,

Владимир ФЕДОРЕНКО / РИА Новости

— Какой урок извлечен? — В Ярославле я совершенно не учитывал незанятость некоторых артистов. Оказалось, это бомба, которая может рвануть в самый неподходящий момент. А здесь, в театре Моссовета, — сто человек труппы. Попробую максимально обеспечить людей работой, максимальное количество проектов запустить. — Директор театра Валентина Панфилова очень опытный человек. — Опытный! У нас с ней сейчас время взаимного узнавания. — Театр, что называется, крепкий, с хорошей труппой. Но давно не было в Моссовете спектакля, на который бы ломились... — Вот это меня вдохновляет! Это для меня плюс. — Есть портфель? — Есть, конечно. В нем и Беккет, и Островский, и Шекспир. Хочу поставить «Гамлета». Горький — один из моих любимых драматургов. Жалко, что всего Чехова я уже поставил... — А жену вы уже в труппу взяли? — Нет. Я бы очень хотел, чтобы она оказалась актрисой другого театра. И участвовала в моих проектах, в которых я бы не мог без нее обойтись. — Она ведь сильная актриса (Анастасия Светлова, бывшая прима Театра имени Волкова. — «Новая»). Простит? — Не знаю. Время покажет. Пока трудно. — Какой театр вы собираетесь делать в саду «Эрмитаж»? — Не скажу ничего особенно нового — мне нравится формула Стрелера: «Театр — для людей». Разный репертуар, разные режиссеры, совершенно разные направления. И художественные авантюры! Я хочу принять этот огромный масштаб Моссовета, способного, конечно, потопить любого, как данность, и спокойно, спокойно утверждать свою территорию. Ведь это отдельное пространство: ты зашел в театр в любом государстве — и все, будто мира не существует, ты попал на свою территорию. — В каком состоянии приняли театр Моссовета? — Ну, мне кажется, в состоянии стабильном, несуетливом, непровокационном, таком очень нежном. По атмосфере, по глазам ощущаю здесь много положительной энергии. — На сколько лет контракт? — На три. Ведь каждый артист так или иначе ждет «своего» художественного руководителя, верит, что он придет, и его жизнь в театре коренным образом изменится. У меня есть вот этот аванс, пока все в ожидании, года два-три на то, чтобы успеть не оправдать их надежды. — Или оправдать целиком. На этой позиции ведь не только режиссурой придется заниматься, но и стратегией, дипломатией. Готовы? — Ох, не знаю. Это, конечно, не вполне мое. Мое — репетиционный зал. Признаюсь честно, по прошествии года вольной жизни я уже очень хотел, чтобы мне что-то предложили. Но хотел другое: маленький театр, который никто не знает.

Беседовала Марина ТОКАРЕВА, обозреватель «Новой»

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

смотрите, кто

НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ КРАСНОЙ ТАПОЧКИ Осужденная за мошенничество Евгения Васильева теперь академик Российской академии художеств

rah.ru

ять лет назад, когда бывшую руководительницу департамента имущественных отношений Минобороны приговорили к пяти годам колонии, бывший тогда представителем СК РФ Владимир Маркин поехидничал в твиттере: «Появилась реальная возможность реализовать творческий потенциал в жанре “шансон”» (к тому времени клип Евгении Васильевой про «красненькие тапочки» набрал свыше двух с половиной миллионов просмотров). В колонии Евгения Васильева посидела чуть больше месяца и вышла по УДО. А потенциал ее оказался куда разнообразнее обозначенного Маркиным. Сегодня она — если верить «Википедии» и вступительным статьям к богато изданным каталогам персональных выставок — поэт, художник, куратор, критик и искусствовед. Выставок прошло уже более десяти, выбор названий показывает динамику самооценки: дебютная выставка (2014) — «Цветы из неволи», а устроенная четырьмя годами позже — «Право на превосходство». В портфолио Евгении 15 художественных монографий, посвященных различным видам современного искусства. 12 из них вышли до получения профильного образования. Зато в 2018-м ей удалось разом окончить факультет искусств Московского госуниверситета им. Ломоносова, Британскую высшую школу дизайна, Open College of the Arts (Открытый колледж искусств, Лондон) и аспирантуру МГУ. Во всяком случае, такие данные приведены на сайте Российской академии художеств — на днях госпожа Васильева стала ее почетным академиком. Удостоверение в комплекте с шапочкой и мантией вручил вице-президент РАХ Василий Церетели (внук президента академии Зураба Церетели). В разговоре с «Новой» он подтвердил, что кандидатуру Евгении Васильевой сам и выдвинул.

Слева направо: вице-президент РАХ Василий Церетели, Евгения Васильева и первый вице-президент РАХ Виктор Калинин

Наше предположение о том, что Евгения Васильева прошла по второму разряду (занеся вклад непосредственно в академию), оказалось несостоятельным. — Она обеим категориям соответствует, — принялся горячо убеждать Василий Церетели. — Да, много делает по линии благотворительности, но это еще и очень талантливый художник с широким диапазоном: интересный график, прекрасный видеохудожник, в разных жанрах работает. У нее множество международных выставок уже было. Вот недавно и у нас прошла, в Московском музее современного искусства (Василий Церетели директор этого музея. — Т. Л.). Почему журналисты не уделили этому событию внимания, а сейчас вдруг такой интерес? Который день все мне звонят! Вопросы по процедуре утверждения кандидатуры Васильевой удивили нашего собеседника тоже: — А что, это так важно? — Президиум собирался и вынес решение? — Да какое там, коронавирус же… Мы просто переговорили с вицепрезидентами. — То есть составом президиума, как положено по уставу, кандидатура Васильевой не рассматривалась? — Ну почему… в зуме провели обсуждение. — Никто не был против? — Ой, это надо в протокольном секторе уточнять, я не помню, чтобы кто-то возражал.

— А на общее собрание академии выносилось решение по Васильевой? — Зачем? — Так в уставе вашем прописано: «Президиум осуществляет выбор почетных членов Академии с последующим утверждением результатов выборов на очередном заседании общего собрания членов Академии». — Слушайте, ну я же не юрист! Главный ученый секретарь РАХ Олег Кошкин о пополнении списка почетных академиков экс-чиновницей «Оборонсервиса» узнал от журналистов (хотя он наряду с президентом академии должен подписывать такие решения). «Это та Васильева, которая с Сердюковым работала? И ей присвоили звание почетного?» — заявил господин Кошкин изданию Daily Storm. Присвоение такого звания человеку с судимостью, по его мнению, нежелательно. «Я не представляю… Это, по-моему, у нас первый случай», — добавил ученый секретарь. Зато в биографии Васильевой нечто похожее уже было. В 2014-м она похвасталась в соцсетях членским билетом Международного художественного фонда, разместив изображение документа с припиской: «Праздник, праздник!» Праздник, однако, оказался омрачен реакцией главы МХФ Виктора Карпова, который заявил о намерении провести расследование. Поскольку вообще не понимает, «как она к нам попала». Обязательное условие вступления в фонд — наличие диплома о художественном образовании, которого у Васильевой не было (только диплом юрфака СПбГУ, который она окончила в 2001 году). Комментируя тогда эту историю, галерист Ирина Филатова высказала предположение, что попадание Васильевой

справка «Новой»

Работа Евгении Васильевой

Согласно утвержденному постановлением Правительства РФ уставу РАХ, почетными членами/академиками могут стать как «выдающиеся деятели культуры и искусства», так и «лица, которые своей активной просветительской, общественной, благотворительной и спонсорской деятельностью вносят значительный вклад в развитие Академии и российской культуры в целом». Так в составе академии оказалась не одна сотня политиков, чиновников и бизнесменов, в том числе Владимир Путин, Юрий Чайка, Валентина Матвиенко, Александр Руцкой, Умар Джабраилов, Михаил Ковальчук.

в МХФ обеспечил член фонда «журналист на пенсии» Игорь Дудинский. Дружба Дудинского с Васильевой началась, когда, составляя предисловие к сборнику ее стихов, он пришел к запертой под домашним арестом Евгении и, увидев на стенах ее картины, принялся убеждать в необходимости выставляться. С тех пор Дудинский выступает с восторженными речами на открытии выставок Васильевой и активно раздает комментарии: «художник алхимической закваски», который «все ближе подбирается к разгадке тайны магического кристалла, способного трансмутировать сознание», но при этом «подкупает трепетным, почтительным отношением к классическому наследию». Арт-критик, куратор выставок современного искусства Елизавета Плавинская, взявшаяся за продвижение Евгении Васильевой еще в 2014 году, объявила ее «отдельной главой в течении под названием примитивизм» и «подарком не только для русского искусства, но и для всей ситуации обретения человечеством себя в третьем тысячелетии». Художественный альбом «Рождение Евы» (EVA — творческий псевдоним Васильевой), выпущенный к первой выставке, предваряла статья Плавинской под многообещающим заголовком «Рембрандт, Репин, Уорхол и Васильева: драма без начала и конца». А профессор Суриковского института Герман Мазурин совершенно серьезно разъяснял журналистам, какие в работах Васильевой представлены стили: «и примитивизм, и экспрессионизм, и постимпрессионизм, и импрессионизм». Хотя и недоумевал, как ей удалось практически невозможное — освоить столько живописных приемов за полгода. Поначалу, признавалась и Елизавета Плавинская, искусствоведы, включая ее саму, «недоверчиво относились — она [Васильева] это сама рисует или, может, ей помогают?». «Я думаю, что за Васильеву могут писать два-три профессиональных художника, — полагает художник-график, журналист Зинаида Курбатова. — Обычно, когда человек берется за кисть в зрелые годы, начинает работать в стиле «наив», его и придерживается в дальнейшем. А здесь мы видим большое разнообразие и по стилям, и по фактуре, цвету, технике. Начинающие пишут, как правило, робкими маленькими мазками, а у Евы — мазок уверенный, смелый, прямо немецкий экспрессионизм! Полагаю, у нее очень хорошие консультанты, которые профессионально потрудились — начиная от выбора псевдонима, имиджа прошедшей через страдания женщины, что-то есть немного от образа Фриды… Для такого комплексного подхода нужен специалист, который хорошо знает историю искусств и понимает конъюнктуру». Между тем в 2016 году триптих Васильевой «Транскриптаза» попытались пристроить в коллекцию Русского музея, заслав его в качестве дара. Однако в музее отказались принять такой подарок: «Не соответствует собирательной практике музея». Теперь директор Русского музея Владимир Гусев и Евгения Васильева — коллеги по академии, хоть и в разных весовых категориях (Гусев — действительный член, Васильева — лишь почетный). Но это пока. …И Союзу писателей следует, пожалуй, приготовиться: Евгения Васильева продолжает писать не только картины, но и стихи. Татьяна ЛИХАНОВА, «Новая в Санкт-Петербурге»

«Новая газета» среда. №113 14. 10 2020

архиважно!

«Съезжайте, будет пожар» Необходимые формальности. В основе дома по Потаповскому, 6 — палаты конца XVII века, построенные ярославскими купцами Гурьевыми. В 1728 году двор продали Родиону Кошелеву, главному конюшенному Петра II. Он построил второй каменный этаж и переделал фасады в стиле барокко. Позже среди прочих владельцев участка были калужские купцы Золотаревы, которые сдавали часть дома под пансион, где учился, например, врач Боткин. Другой собственник, меценат Кокорев, в 1872 году надстроил дом третьим этажом и вновь переделал фасад. Ко времени Кокорева, вероятно, относилась и часть интерьеров. Другая их часть — на-

НА ПАЛАТЫ НЕ ХВАТИЛО УМА

Москва теряет очередной памятник XVII века, но еще может спасти грамотное отношение к архитектурному наследию следие Абрикосовых, которые жили тут с 1881 года до революции. Правнук основателя кондитерской фабрики Алексей Абрикосов в 2003 году стал нобелевским лауреатом по физике (умер в 2017-м). Словом, дом в Потаповском не просто сохранил — где явно, а где под штукатуркой — черты архитектурных стилей трех с лишним столетий. Это еще и небольшой путеводитель по российской истории XVII–XX веков и их культуре. В числе домовладельцев — помимо Гурьевых, Золотаревых, Абрикосовых — нужно назвать еще и отважную семью Ирины Паремузовой и Вячеслава Перфилова. Они оставались здесь жить до самого пожара, хотя дом уже много лет как был признан аварийным и официально расселен. — Я родилась на улице Куйбышева (советское название улицы Ильинка. — «Новая»). Отец у меня учился в школе в Малом Златоустинском. Это улицы моего детства. И когда нашему знакомому досталась квартира в этом доме и она ему оказалась не очень нужна, мы с ним просто поменялись и въехали сюда в 1996 году. А уже в 1998 году дом на регистрацию и приватизацию был закрыт. Тогда же начались попытки признать его аварийным. Мы десять лет жили в этом доме как крепостные и вели за него борьбу, — рассказывает Ирина. Их часть коммуналки состояла из так называемого кабинета и половины розовой гостиной квартиры Абрикосовых. Раньше, по словам Паремузовой, там жила детская писательница Магдалина Сизова, а к ней в гости приходил Борис Пастернак. «Особый опыт жизни вне времени: не знаешь, какой век, какой год». В 2002 году дом признали аварийным и стали расселять жильцов в районы Новокосино и Бутово, а Ирина и Вячеслав организовали с несколькими другими семьями «комитет спасения» палат Гурьевых. Они нашли в строительном институте конструктора, которая подготовила альтернативное техническое заключение. По результатам той экспертизы дом не был аварийным. Да, были проблемы с фундаментом (в подвале находился теплоузел, который постоянно парил), но все перекрытия — толстенные дубовые балки — были «железные». — Мы создали общественную организацию «Потаповский, 6». Мы думали, может быть, самим осушить подвалы, сдавать их, а на эти деньги реставрировать фундамент. Но управа никоим образом не хотела отдавать хозяйственный контроль над домом, — рассказывает Перфилов. Вскоре после выселения собственников (помимо Ирины и Вячеслава остались две-три семьи) управа стала… сдавать квартиры. Дом заселили так плотно, что от перегрузки часто гас свет (при эвакуации 18 декабря 2009 года из «расселенного» здания эвакуировали 124 человека). — Мне позванивал время от времени человек из управы, говорил: «Съезжайте, будет пожар», — говорит Ирина. Она предполагает, что чиновник имел в виду

Торец дома Абрикосовых, вид со стороны Сверчкова переулка. До 1930-х годов

mos.ru

— С

ейчас меня понесет, — виновато предупреждает Карелин, школьный учитель и московский краевед. Мы стоим у многострадальных палат Гурьевых в Потаповском переулке, напротив редакции «Новой». Валентин тут и там ковыряет пальцем штукатурку, под которой открываются несчетные слои краски и тонкая профилировка оконных наличников. Палаты Гурьевых, они же дом «шоколадных королей» Абрикосовых (это их фабрика с 1922 года зовется «Бабаевской»), не раз перелицованные и надстроенные в советское время до пяти этажей, сгорели в ночь на 18 декабря 2009 года. Вернее, сгорели именно два этажа «соломенной» советской надстройки, а все остальное — включая роскошные интерьеры абрикосовской квартиры — разрушалось последние десять лет при попустительстве Департамента культурного наследия Москвы. — После тушения было очевидно, что наверху все залито водой и потолки обвалятся, как только начнется оттепель. Надо было срочно все разгребать и делать временную крышу. Для этого нужно десять человек и две недели. Но достаточно быстро стало понятно, что никто этим домом заниматься не будет. Всплыла информация, что его готовят под снос. Пришлось спасать все, что можно, рассчитывая на какой-то разумный исход когда-нибудь в будущем, — объясняет Валентин, дополняя рассказ крепкими словами в адрес Мосгорнаследия. Карелин вспоминает, как бывшие жильцы второго этажа спускали уцелевший скарб по обледенелой лестнице, которая выходила во двор. Он смотрел на изумительные резные панели-балясины и понимал, что какой-нибудь поехавший вбок холодильник может вышибить их, как зубы. — Я уперся, в течение нескольких дней все это разобрал и перенес балясины в школу. В школе я их «отфенил»: дуешь феном, краска вспухает и снимается шпателем, как сметана. И там прямо лак живой! — заново радуется Валентин. Кроме дубовых балясин и оконной фурнитуры уцелел один мраморный подоконник. Все это Валентин бережно хранит дома среди сотен других артефактов из других исторических домов, сожженных или сломанных в угоду застройщикам и чиновникам, для которых памятники архитектуры существуют как бы в вакууме, а не формируют среду. Карелин трезво понимает, что палаты Гурьевых уже обречены (из них делают пятиэтажные апартаменты), но пытается спасти хотя бы грамотное, тонкое отношение к наследию. Еще в прошлом году он предложил Татьяне Борисовой, именитой специалистке, работающей над проектом реставрации палат, вернуть родные балясины. Ну что им стоит? Валентин лишь попросил бумагу, что балясины не пойдут «налево». Борисова ответила, что они вообще не нужны. Что закажут все новое. Так что будь вы на месте Карелина, вас бы тоже понесло.

Будущий вид того же торца. Из проекта приспособления

«Проект Меганом»

не намеренный поджог, а общую пожароопасную ситуацию. — Газ отключили за полтора года до пожара. Электричество и воду управа могла бы отключить, но не делала этого, потому что сдавала эти площади, — объясняет Вячеслав. — Я поднимался на второй, третий этажи — они были все худые. А там ведь тоже жили люди, они сюда приехали работать, и они пытались греться. И все стали обогреватели ставить, электрические плитки — ну просто «Воронья слободка». И было ощущение, что она рано или поздно сгорит.

Машина для жилья Пожар произошел (какая случайность) за три дня до заседания Межведомственной комиссии правительства Москвы по постановке на госохрану объектов регионального значения. Ее возглавлял тогдашний вице-мэр Владимир Ресин. На этом заседании как раз и должны были рассмотреть вопрос об исключении палат Гурьевых из перечня выявленных памятников, чтобы ООО «Регион-инвест» смогло снести дом ради новостройки с подземными этажами.

— Предложение было подкреплено бумажкой, где говорилось, что в пожаре сгорели все интерьеры, — вспоминает москвовед, писатель, координатор градозащитного движения «Архнадзор» Рустам Рахматуллин. — Но тут включились мы, привели шесть съемочных групп, показали интерьеры, и решение Ресина не превратилось в распоряжение Лужкова. Оказалось, что интерьеры всего лишь были «пролиты» при тушении. — Когда мы пришли, мы глазам не поверили. Краеведы упустили этот адрес, не было ни одной публикации, об интерьерах знали лишь в Мосгорнаследии, — вспоминает другой сооснователь «Архнадзора», реставратор и автор работ по московской архитектуре XVII века Александр Можаев. — Есть видео, где Карелин чистит советскую краску с лепнины, а под ней сплошь позолота. Балясины, которые он сохранил, — это самое простенькое, что там было. Поэтому были пикеты, Андрей Лошак фильм снял. Редко по каким адресам был такой резонанс, такая поддержка. Позже палаты все-таки удалось провести в реестр памятников, и «Регионинвест» тут же потерял интерес к этому дому. Здание перешло под управление

«Новая газета» среда. №113 14. 10. 2020

Валентин Карелин и спасенные им панели-балясины из дома Абрикосовых

Еще в конце июня «Новая газета» направила запрос в Департамент культурного наследия. Мы просили рассказать, как было принято решение выкупить дом Булошникова и возможно ли применить такой подход в отношении двух этажей, которыми планируют надстроить палаты Гурьевых. Какие практические препятствия для этого существуют? Делал ли город такое предложение застройщику? Спустя два с половиной месяца Мосгорнаследие, в нарушение закона, так и не ответило. 10 сентября запрос был отправлен повторно.

Виктория ОДИССОНОВА — «Новая»

Тесная функция

ЕСЛИ ГОРОД ПОНИМАЕТ ПАМЯТНИК КАК КВАДРАТНЫЕ МЕТРЫ, ОТ КОТОРЫХ ОН НЕ МОЖЕТ ОТКАЗАТЬСЯ, ТО И ПОКУПАТЕЛЬ НАХОДИТСЯ СООТВЕТСТВЕННЫЙ

города, город стал палаты продавать. И тут возникла новая проблема: на продажу выставили не исторический трехэтажный объем, а зарегистрированный в БТИ пятиэтажный — вместе со сгоревшей «соломенной» надстройкой. Город не желал добровольно отказываться от продажи пятиэтажки, и с третьего аукциона покупателем стал нынешний девелопер — MR Group. Естественно, застройщик заказал проект пятиэтажного элитного дома. Допустим, дело исключительно в прибыли. Но разве исторический облик, исторические кирпичи, отреставрированные, а не воссозданные детали — разве все это не повышает инвестиционную привлекательность объекта? Разве в долгосрочной перспективе из этого нельзя выжать еще больше денег, чем из новостройки? Рустам Рахматуллин соглашается с моей дилетантской оценкой. — Это продано как машина для жилья, — говорит москвовед. — А как это понимал продавец, так это понимает и покупатель. Если продавец понимает это как квадратные метры, от которых он не может отказаться, то покупатель находится соответственный.

Миф о невыгодности полной реставрации опровергает и Наринэ Тютчева, руководительница бюро «Рождественка», которое специализируется на приспособлении исторической архитектуры под современное использование. — Сохранить старое всегда дешевле. Надо только знать как, — говорит Тютчева. — Реставрация также интереснее с точки зрения старения, но никто никогда не думает о том, как объект будет стареть. Надо просто иметь опыт и пройти через это раз, два, три, чтобы понимать. Проблема в том, что у нас отсутствует уважение к профессиональному опыту. Это скорее политическая, гуманитарная проблема, а не экономическая. Сооснователи «Архнадзора» назвали лишь два случая, когда под давлением общественности либо девелопер согласился уменьшить возводимые площади, либо мэрия выкупила здание у застройщика. Это строительство в Кадашёвской слободе, в охранной зоне храма Воскресения Христова XVII века, где вместо шестиэтажного комплекса появились двухэтажные клубные дома. И это недавний выкуп мэрией дома Булошникова на Большой Никитской, который хотели перестроить в девятиэтажный апарт-отель.

Наконец, последняя претензия градозащитников — объемы реставрации и несоответствие, по их мнению, проекта приспособления историческому функционалу помещений. По правде говоря, внутри реставрировать почти что и нечего — только воссоздавать. Такой вывод можно было сделать, заглянув в окна прошедшей весной, когда строительную сетку меняли на основательный фальшфасад. Это фактически подтвердила «Новой» и реставратор Татьяна Борисова. — Перекрытия третьего и четвертого этажей рухнули. Из-за того, что десять лет все намокало, гипсовые элементы превратились в нежизнеспособную труху. Может быть, что-то мы и сможем склеить. То, что упало и валялось, — со всего сняли формы, все это лежит в мастерских, — рассказала Борисова. За утрату интерьеров, считают в «Архнадзоре», полную ответственность несет Мосгорнаследие. — Месяца два после пожара мы проводили в доме субботники, а потом туда поставили охрану. И когда мы этой официальной охране объект сдали, интерьеры были практически целыми, — говорит реставратор Можаев. — То есть от самого пожара памятник пострадал минимально, а за десять лет, которые государство его охраняло, превратился в руину. Теперь Борисова будет по фрагментам, по старым фотографиям делать реплику. Пес его знает, честно говоря, насколько это вообще имеет смысл. Тем более если эти воссозданные интерьеры никто не увидит, а тем, кто там будет жить, они, очевидно, неважны: по плану приспособления в большую гостиную со знаменитым зеркалом собираются поставить… ванну. К тому же, обращает внимание Можаев, разрушения продолжатся там, где реставрация не предусмотрена. Согласно проекту строителям придется разбирать третий этаж и сносить правое крыло XVIII века, хотя все это также включено в предмет охраны. Татьяна Борисова оценивает приспособление иначе, называет решения дизайнеров-планировщиков «мягкими» и говорит, что чувствует желание заказчика сохранить как можно больше исторического. Что до балясин, сохраненных Валентином Карелиным, то Борисова не против их установки в новое здание, хотя и считает эти артефакты «деревенскими». — Ступени лестницы очень изящно сделаны, а деревяшки… Я бы их видела на террасе барского деревянного дома, — говорит она. — Если можно в новодел вживить какие-то подлинные элементы, мне кажется, это всегда как минимум трогательно, это красивый жест. Я бы на их месте не отказывался, — советует Александр Можаев. — С другой стороны, может, где-нибудь у Карелина эти вещи сохраннее будут, а у них — до следующего ремонта. В разговоре с «Новой» Татьяна Борисова призналась, что ей и самой хотелось бы, чтобы дом остался трехэтажным, усадебным, «но об этом надо было говорить раньше». Так ведь говорили десять лет — без толку.

Чем могли бы стать палаты Гурьевых в усадебном виде — вместо элитного дома с закрытым наглухо двором для состоятельных съемщиков? Рустаму Рахматуллину и Александру Можаеву кажется, что вариантов приспособления для постройки с такой парадной анфиладой — масса: посольский особняк, представительский особняк, дом приемов, гостиница. — Я в таких случаях всегда вспоминаю историю, как Лужков хотел перекрывать Провиантские склады, сейчас это двор Музея Москвы. А ведь его могло не быть, — говорит Можаев. — Было заседание у Лужкова, и у всех этих архитекторов, академиков был такой вид, что решение уже принято. Но встал Виктор Иванович Шередега (основатель московского Центра историко-градостроительных исследований. — «Новая») и сказал, что если есть функция, которой памятник тесен, то надо не придумывать, как в него это втиснуть, а искать для этой функции другое место. И этот двор все-таки стал замечательным городским пространством.

«Это не наше наследие» Самое тоскливое, что история палат Гурьевых — очень частная не то что для Москвы, а для одной только линии Потаповского и Кривоколенного переулков. Здесь от Мясницкой до Покровки буквально через каждые два-три дома идут палаты XVII–XVIII веков (их подробное описание есть в онлайн-версии этого материала на сайте «Новой»). Правда, узнать в них палаты становится все сложнее. Половина — замазанные офисные коробки, принадлежащие то подрядчику метро, то управлению ФСБ. Другие — гниют или снесены. В прогрессивном городе, каким Москву наверняка считает мэрия (и каким Москва во многих отношениях действительно является), линия этих двух переулков была бы заповедником истинно русского зодчества, настоящей жемчужиной для туристов. Но кажется, что при нынешнем отношении чиновников и девелоперов все эти жемчужины обречены или на вечный евроремонт, или на скорейшее разрушение с последующей перестройкой. Наринэ Тютчева, открывшая два года назад «Ре-Школу», школу сохранения и валоризации (умножения ценности) культурного наследия, считает, что решение этой системной проблемы не в какой-то особой программе спасения памятников. Требуется кое-что посложнее: повседневное уважение к своей истории, идентичности. Только вот какая история — своя? — У нас проблема со всем этим наследием в том, что это не наше наследие, — говорит архитектор. — Мы убивали, выгоняли хозяев этого наследия, поэтому так к нему и относимся. У нас нет преемственности, она нарушена. Мы не можем никак понять вообще, что из истории мы хотим присвоить, а от чего хотим отказаться. До сих пор кроме победы в Великой Отечественной войне никакого common ground (точек соприкосновения. — «Новая») в этом плане у нас нет. И это накладывает отпечаток в том числе на материальную среду.

Никита ГИРИН — специально для «Новой» P. S. Руководство MR Group проигнорировало просьбу о совместной встрече с корреспондентом «Новой» и экспертами «Архнадзора». Однако архитектор Ната Татунашвили (основательница бюро Nowadays, которое в этом проекте отвечает за интерьеры и благоустройство) в ответ на наш запрос сообщила, что «компания с удовольствием примет и установит все сохранившиеся артефакты, которые помогут восстановить памятник архитектуры с максимальной подлинностью». Мы свяжем архитекторов с Валентином Карелиным.

ДО И ПОСЛЕ ИГРЫ С ЯЩИКОМ

Портрет юбиляра Молчанова на фоне Гордона с «Новичком»

Слава Т ТАРОЩИНА

«З

дравствуйте, князь!» — произнес Владимир Молчанов в передаче «До и после полуночи» 33 года назад, и Гостелерадио кануло в Лету. Ничто столь убедительно не свидетельствовало о смене вех, как появление в тусклых широтах этой невиданной райской птицы с округлыми жестами, манерами, речами. Вскоре, однако, выяснилось, что Молчанов умеет не только очаровывать многочисленных отпрысков императорских домов. Со своим «внутренним князем» он легко опускался в шахту и общался с обитателями московской пивной; первым сделал репортаж во время обыска в кабинете председателя КГБ Крючкова и пригласил в свой эфир порнозвезду Чиччолину; разоблачал нацистов и знакомил соотечественников с Барышниковым и Нуриевым. Даже «наше все» Максима Галкина первым к себе в программу пригласил Молчанов. И вот настало время ответных визитов. Владимиру Кирилловичу исполнилось 70 лет, он в студии у Галкина. Тот для разминки изображает гостя, но как-то без особого блеска. Лучшая реплика вечера принадлежит Юрию Росту: «А вы могли бы его спародировать с завязанными руками?» «Нет», — растерянно отвечает Галкин. Молчанов хорош, как прежде (если не лучше), великолепно выглядит, отлично держится, но глаз не горит. Вечер буксует, ему не хватает энергии. Повествование опрокинуто в прошлое, заслуги и лавры назойливо облепляют героя, которому есть что сказать здесь и сейчас. Только формат не позволяет. Чуткий Галкин ощущает хрупкий дисбаланс, оттого и говорит: мы очень по вас соскучились, потому считаем эту программу не юбилейной, а стартовой. Молчанов в ответ лишь пожимает плечами. Я далека от мысли, что золотой век отечественной тележурналистики случился именно в девяностых. Но тогда уж точно был прорыв к свободе, а сейчас — лишь оглушительная пустота безвременья. Представить Молчанова в эфирной сетке где-нибудь между Розой Сябитовой и Андреем Норкиным не хватает ни фантазии, ни желания. Меньше всего в этой колонке мне хочется говорить об азефствующих бывших коллегах Молчанова. Но как не говорить о том, что составляет суть времени. Лейтмотив юбилейной передачи — песня «Сиреневый туман над нами проплыва-

ет». Это еще одно открытие Молчанова. Галкин показал фрагмент клипа с чудесной аутентичной хроникой пятидесятых. Я решила найти клип в Сети. Песня популярная, роликов много. На одном из них про сиреневый туман поет Виктор Шендерович, а рядом приплясывают Светлана Сорокина и Владимир Соловьев — гибкий, пластичный, упоенный, как обычно, собой. В первых рядах зрителей — Юра Щекочихин. Смеется громко, взахлеб, по-детски, так, как умел смеяться только он. Когда это было? Вчера! Еще вчера ТВ служило зоной поиска, а сейчас служит зоной провокации. Зарифмую сюжет Александром Гордоном. Он — блистательное олицетворение пройденного пути: только что дебютировал в качестве главного обвинителя Навального. Начинал броско, профессиональным провокатором от искусства, а затем развился до своих нынешних форм. Ушел из большой политики в сферу частных семейных дрязг программы «Мужское/Женское», да вдруг вернулся. Вчера его бросили на ковид, а уже сегодня — на разоблачение

NovayaGazeta.Ru РЕДАКЦИЯ Дмитрий МУРАТОВ (главный редактор) Сергей КОЖЕУРОВ (директор) Редакционная коллегия и руководители направлений: Ольга БОБРОВА (зам главного редактора), Павел ГУТИОНТОВ (истфак «Новой»), Александра ДЖОРДЖЕВИЧ (отдел расследований), Руслан ДУБОВ (ответственный секретарь), Андрей ЗАЯКИН (дата-отдел), Александр ЛЕБЕДЕВ (зам главного редактора), Андрей ЛИПСКИЙ (зам главного редактора), Лариса МАЛЮКОВА(обозреватель), Кирилл МАРТЫНОВ (зам главного редактора), Юлия МИНЕЕВА (редактор службы новостей), Константин ПОЛЕСКОВ (шеф-редактор WEB-редакции), Алексей ПОЛУХИН (зам главного редактора), Надежда ПРУСЕНКОВА (пресс-служба), Георгий РОЗИНСКИЙ (зам главного редактора), Юрий РОСТ (обозреватель), Петр САРУХАНОВ (главный художник), Сергей СОКОЛОВ (зам главного редактора), Ольга ТИМОФЕЕВА (редактор отдела культуры), Виталий ЯРОШЕВСКИЙ (зам главного редактора)

Обозреватели и специальные корреспонденты: Илья АЗАР, Юрий БАТУРИН, Борис БРОНШТЕЙН, Дмитрий БЫКОВ, Борис ВИШНЕВСКИЙ, Александр ГЕНИС, Ирина ГОРДИЕНКО, Елена ДЬЯКОВА, Вячеслав ИЗМАЙЛОВ, Павел КАНЫГИН, Денис КОРОТКОВ, Елена КОСТЮЧЕНКО, Алиса КУСТИКОВА, Юлия ЛАТЫНИНА, Елена МИЛАШИНА, Владимир МОЗГОВОЙ, Галина МУРСАЛИЕВА, Ирек МУРТАЗИН, Леонид НИКИТИНСКИЙ, Ирина ПЕТРОВСКАЯ, Алексей ПОЛИКОВСКИЙ, Вячеслав ПОЛОВИНКО, Юлия ПОЛУХИНА, Елена РАЧЕВА, Ким СМИРНОВ, Алексей ТАРАСОВ, Слава ТАРОЩИНА, Марина ТОКАРЕВА, Ирина ТУМАКОВА, Павел ФЕЛЬГЕНГАУЭР, Арнольд ХАЧАТУРОВ, Вера ЧЕЛИЩЕВА, Наталья ЧЕРНОВА, Ян ШЕНКМАН Отдел мультимедиа «Новая студия»: Анна АРТЕМЬЕВА, Влад ДОКШИН, Виктория ОДИССОНОВА

«Новая газета» зарегистрирована в Федеральной службе по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Свидетельство ПИ № ФС 77-24833 от 04 июля 2006 г. Учредитель и издатель: ЗАО «Издательский дом «Новая газета». Редакция: АНО «Редакционно-издательский дом «Новая газета». Адрес: Потаповский пер., д. 3, Москва, 101000.

Парадоксы истории — неиссякаемая тема. Молчанову удалось не стать Гордоном. Сохранить себя. В конце века рафинированный Владимир Кириллович, светский лев, знаток Нидерландов, сын известного композитора многим казался манерным, умышленным. Сегодня он воспринимается как эталон нормы. Никого, и в первую очередь себя, не предал. Ушел на вершине славы, потому что более нельзя было оставаться из соображений гигиены. Мудр, точен в оценках, ироничен, мягок, никому не завидует, никого не осуждает. Некогда желчная Зинаида Гиппиус заметила: Чехов безнадежно нормален, не то что Гоголь или Достоевский. Молчанов из той же когорты, что и Чехов, который ему почти что родственник: Ольга Леонардовна Книппер-Чехова — крестная мать Владимира Кирилловича. И в этой безнадежной нормальности его главная нынешняя ценность. Галкин просит Молчанова: соизвольте к нам вернуться. Оба знают: не вернется. Нормальные люди на пепелище не возвращаются.

www.novayagazeta.ru

Редакторы номера: С. Кожеуров, В. Половинко

Наш адрес в интернете:

Алексея. Теме «Дело Навального: из пушки по воробью?» он посвящает целых два вечера. Само дело и у ведущего, и у экспертов вызывает лишь «гомерический хохот», что вписывается в канон. Открытий программа не принесла, лица экспертов (основоположник «Новичка» Ринк; грозный государственный деятель Луговой; очищенная от лежалого нафталина племянница Скрипалей) выразительней любых слов. Разве что омский врач Сабаев с перепугу обогатил науку. На вопрос Гордона, могли ли в Германии следы от лечебных процедур принять за «Новичок», главный токсиколог области, застыв на миг от гениальности гипотезы, решительно ответил: «Конечно, могли». И опять, как в случае с Киселевым в махровом халате, мозг сверлит мысль: неужели Гордон способен быть настолько бездарным? Прежде он мог ярко отыграть любые предложенные обстоятельства, а ныне сразу утонул в пещерной конспирологии. Гордый формат «док-тока» осыпается осенними листьями. В глазах ведущего — тоска и безысходность.

Собственные корреспонденты: Надежда АНДРЕЕВА (Саратов), Татьяна БРИЦКАЯ(Мурманск), Мария ЕПИФАНОВА (страны Балтии и Северной Европы), Иван ЖИЛИН (Урал), Сергей ЗОЛОВКИН (Гамбург), Александр МИНЕЕВ (Брюссель), Ольга МУСАФИРОВА (Киев), Александр ПАНОВ (Вашингтон), Нина ПЕТЛЯНОВА(Санкт-Петербург), Юрий САФРОНОВ (Париж), Ирина ХАЛИП (Минск), Группа выпуска: Анна ЖАВОРОНКОВА, Алексей КОМАРОВ, Татьяна ПЛОТНИКОВА (бильд-редакторы), Диана ГРИГОРЬЕВА, Оксана МИСИРОВА, Надежда ХРАПОВА, Вероника ЦОЦКО (технические редакторы) WEB-редакция: Екатерина БАТАЛОВА, Антон ВШИВЦЕВ, Мария ЕФИМОВА, Юлия МИНЕЕВА (заместитель шеф-редактора), Глеб ЛИМАНСКИЙ, Александра НОВИКОВА, Анастасия ТОРОП

дирекция Алексей ПОЛУХИН (генеральный директор ЗАО «ИД «Новая газета»), Владимир ГРИБКОВ (заместитель генерального директора), Владимир ВАНЯЙКИН (управление делами), Ирина ДРАНКОВА, Елена СЕДОВА (бухгалтерия), Наталия ЗЫКОВА (персонал), Анжелика ПОЛЯКОВА (реклама), Ярослав КОЖЕУРОВ, Галина КАРАЛАШ, Екатерина СЕДОВА (юридическая служба), Валерий ШИРЯЕВ (заместитель директора) Пресс-служба: Надежда ПРУСЕНКОВА

© ЗАО «ИД «Новая газета», АНО «РИД «Новая газета», 2020 г. Любое использование материалов, в том числе путем перепечатки, допускается только по согласованию с редакцией. Ответственность за содержание рекламных материалов несет рекламодатель. Рукописи и письма, направленные в Редакцию, не рецензируются и не возвращаются. Направление письма в Редакцию является согласием на обработку (в том числе публикацию в газете) персональных данных автора письма, содержащихся в этом письме, если в письме не указано иное

АДРЕС РЕДАКЦИИ: Потаповский пер., д. 3, Москва, 101000. Пресс-служба: 8 495 926-20-01 Отдел рекламы: 8 495 621-57-76, 8 495 623-17-66, reklama@novayagazeta.ru Отдел распространения: 8 495 648-35-02, 8 495 623-54-75 Факс: 8 495 623-68-88. Электронная почта: 2020@novayagazeta.ru Подписка на электронную версию газеты: batishcheva.evgeniya@novayagazeta.ru Подписные индексы Для физических лиц без льгот: П1721 (на полугодие), П1877 (на год) Для физических лиц с льготами: П1856 (на полугодие), П1878 (на год) Для юридических лиц: П1857 (на полугодие), П1879 (на год) Газета печатается вo Владивостоке, Москве, Рязани, Санкт-Петербурге Зарубежные выпуски: Германия, Казахстан

Общий тираж — 93 750 экз. Novayagazeta.Ru — 21 800 000 просмотров за сентябрь. Материалы, отмеченные знаком ® , печатаются на правах рекламы. Срок подписания в печать по графику: 19.30, 13.10.2020 г. Номер подписан: 19.30, 13.10.2020 г. Отпечатано в ЗАО «Прайм Принт Москва». Адрес: 141700, МО, г. Долгопрудный, Лихачевский проезд, д.5В. Заказ № 2644. Тираж — 21 200 экз. Общий тираж — суммарный тираж московских и региональных выпусков за неделю. Цена свободная.