Огни над Бией 44 2018 by Lyudmila Kozlova

18+ литературное художественно-публицистическое издание Бийского отделения Союза писателей России № 44 2018 г (Бумажный номер) 1. https://magru.net/users/2485

2. ISSUU – Журнал «Огни над Бией» by Lyudmila Kozlova 3. Проза.ру - Русские писатели. Бийск. Алтай СОДЕРЖАНИЕ:

ГАСТРОЛЬНАЯ АФИША СЕМЕЯ Трио баритонов ГАБТ............................3 Ефим ШИФРИН................................... 7 Спектакль «НЕЛЁТНАЯ ПОГОДА».10 ПОЭЗИЯ Даниил ПЛАХИН.......................................77 Владимир ЯКУБЕНКО..............................88 Мария КРИКСУНОВА..............................95 Людмила СНЕЖЕНЬ................................134 Евгений МАРКОВ....................................208 Виктория ПОЛЯКОВА.............................226 Андрей ШТАЛЬ........................................231 Сергей КРИВОНОС.................................234 Александр МОРОЗОВ..............................238 Василий ТОЛСТОУС...............................241 Дмитрий БОБЫЛЕВ.................................245 Наталья КУРИЛОВА................................248 Валерий ЗОТОВ........................................251 Анна ТАНАНЫКИНА.............................253 Людмила СВИРСКАЯ..............................260 Василий ОСИН Поэзия, проза................267 Алексей БУБЛИКОВ................................273

ПРОЗА

Редакционная коллегия:

главный редактор, издатель Людмила КОЗЛОВА – СП РОССИИ Редакторы отделов поэзии и прозы Ольга ЗАЕВА (СП РОССИИ) Павел ЯВЕЦКИЙ (СП РОССИИ, член. корр. Российской Академии Поэзии) Иван НЕЧИПОРУК – член МСПС и СП России КОМАР (Краевое Обозрение Молодых АвтоРов) Иван ОБРАЗЦОВ (СП РОССИИ) Интернет-директор Николай ТИМОХИН (Всемирная Корпорация Писателей, СП России) Корректор Юлия РОМАНОВА Контакты: e-mail: max_nin48@mail.ru *** *** *** *** ***** Редакция выбирает и награждает Дипломом Лауреата лучшего автора года *** *** *** *** *****

Игорь РЕШЕТОВ.....................................13 Амин ИЛЬДИН.........................................52 Иван КРИВОБОКОВ...............................90 Василий ПОЛИКАРПОВ.........................99 Алла СОКОЛОВА..................................110 Александр КОЛОМИЙЦЕВ..................116 Тамара ПОПОВА...................................122 Николай ПОРЕЧНЫХ............................130 Первый номер журнала отдан в печать Виталий КУДИНОВ...............................137 Владимир ЛИФУНШАН.......................151 в декабре 2004 г, издан в 2005 г. Владимир НУРГАЛИЕВ........................196 (Издаётся в соответствии с Законом РФ Николай ЛЕУШЕВ.................................201 о СМИ) Олег ШУЛЯК..........................................210 Александр ТИТОВ.................................213 Андрей ЭЙСМОНТ................................254 Фото на обложке - Александр ТИХОНОВ (г. Тара)

ПРАВИЛА ПУБЛИКАЦИИ..................276

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г ГАСТРОЛЬНАЯ АФИША СЕМЕЯ Баритоны Большого Театра в Семее Трио баритонов ГАБТа под оглушительные овации зрителей выступили с концертом в память Муслима Магомаева, в октябре прошлого года, в казахстанском городе Семее.

Концерт был представлен фондом «Таланты мира». Проекты фонда успели покорить не только столицу России, но и ее регионы, а также страны ближнего зарубежья. Кроме того, начиная с 2008 года фонд «Таланты мира» регулярно представляет свои проекты и в лучшем концертном зале США – Карнеги-холл. Перед восхищенными зрителями Семея, которые полностью заполнили зал ГДК, выступили лучшие и ведущие баритоны Большого Театра – Андрей Бреус, Федор Тарасов и Денис Федоренко.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

На фото: Федор Тарасов, Станислав Серебрянников, Андрей Бреус, Николай Тимохин, Денис Федоренко Были исполнены всеми любимые песни из репертуара Муслима Магомаева, такие как «Мелодия», «Свадьба», «Луч солнца золотого», «Благодарю тебя» и другие. Сразу после концерта, специально для журнала «Огни над Бией», певцы дали интервью, которое записал член Союза журналистов России Николай Тимохин. Вот что рассказал молодой исполнитель фонда «Таланты мира», помогающий баритонам в проведении концертов Максим Хохлов: - Так сложилось, что наш фонд стал первым, кто провел концерты в память Муслима Магомаева. Через месяц, после смерти певца в московском доме Музыки. Где и состоялся парад лучших баритонов России. Проект так понравился публике, что буквально через неделю, состоялся второй концерт, а затем началось триумфальное шествие концертов по России, их насчитывается уже более тысячи. Они состоялись во многих республиках постсоветского пространства. В конце октября также стартует гастрольный тур по крупным городам США. Нашу беседу продолжил Андрей Бреус, оперный певец: - Очень сложно говорить о себе. Потому как о себе многого

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г не скажешь. Я оперный певец, работаю там, где я нужен, куда меня зовут. Поэтому я с разными театрами сотрудничаю, как в России, так и за рубежом. Работа с фондом «Таланты Мира» у меня началась года три назад. Когда я не занят в спектаклях и нет других ангажементов за рубежом, стараемся максимально сотрудничать вместе, потому что это интересные программы, интересные залы. Эта работа - вообще немного другая сфера деятельности, где в ее программах часто звучит классика и классическая эстрада. Концерты у нас должны проходить, петься под рояль и без микрофонов. Люди тянутся к этому, это видно. Им нравится классика. Хорошая музыка. Поэтому приходите почаще на наши концерты. Вот что сказал Федор Тарасов, солист Большого театра: - Многие меня считают тезкой Достоевского, а кто–то тезкой Шаляпина. Потому что у меня две профессии, первая – филолог, специалист по русской словесности. Я доктор филологических наук, член Союза писателей России. По второй профессии я оперный певец, солист Большого театра России, я также активно концертирую с разными оркестрами, ансамблями, хоровыми коллективами в России, в Европе, в Америке, в Австралии, в Азии, в Японии. Исколесил уже много стран и очень рад, что сегодня я здесь - в Семее. Это мой первый опыт сотрудничества с фондом «Таланты Мира». И я очень рад этому. Это очень разные программы и оперная музыка и наследие таких эстрадных певцов как Муслим Магомаев. Фонд эти программы показывает в совершенно различных уголках России и мира. Это очень ценно. Это своего рода просветительская деятельность. Мне это очень нравится и замечательно, что сегодня мы отпраздновали юбилей Муслима Магомаева. Нам нужно сейчас его творчество нести публике потому что, когда в современной ситуации большой избыток информации в том числе и музыкальной, мы подчас живем в состоянии такого звукового шума. И льется псевдомузыка изо всех углов и щелей. Муслим Магомаев, как певец, который соединил в себе прекрасную вокальную академическую технику и эстрадную эстетику, важная фигура в современном вокальном исполнительстве. Потому что он может быть современен и актуален, и в тоже время, держит всегда высокую планку благородства классического искусства, какую бы эстрадную песню он не исполнял. И это очень ценно. Поэтому мы

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г можем говорить с аудиторией на одном языке, и пробуждать у нее именно высокие и благородные чувства и оперировать к высшим сторонам человеческой души. Сейчас, когда все вокруг играет на материальном интересе, на всем, что «ниже пояса», в этой ситуации очень важно давать такой противовес, который с одной стороны, был бы популярным, а с другой стороны не опускался до пошлости, безыдейности, пустоты, до жевачки какой-то. А нес бы в себе заряд высоты благородства классической музыки. Беседу продолжил Денис Федоренко, баритон: - Здравствуйте, родом я из Донецка. В 2008 году приехал в Петербург и там уже пел в Мариинском театре. Но с 2015 года решил больше времени отдать эстрадной музыке, эстрадному направлению. Я работал в мюзиклах и больше времени уделял эстрадным концертам. Пел в Мюзикле «Онегин», «Летучий корабль», а сейчас работаю с этим фондом. К нашему разговору присоединился Станислав Серебрянников, виртуозный пианист и главный концертмейстер фонда «Таланты Мира»: - Добрый вечер, я пианист, у меня два образования, фортепианное и вокальное . Но основная моя специальность, это я пианист, концертирующий. И работаю с фондом «Таланты Мира» уже пять лет, пять сезонов. И я очень благодарен конечно же фонду за то, что имею возможность доносить это искусство до людей, до народа. Это очень важно, потому что если говорить о патриотизме, о воспитании этого духа, которого сейчас меньше чем в то время, когда писались эти произведения. Я думаю, что как раз фонд воплощает замечательную идею в реальность, в жизнь. Такие концерты, такие гастроли, в городах России, в странах СНГ, в Казахстане, в Киргизстане уже были. С Украиной мы работали, но пока поутихло это сотрудничество, но я думаю, что в этих концертах, вся прелесть, потому что люди имеют возможность слышать, то, чего они не слышали долгое время. И, конечно, я считаю, что это очень важно и это замечательное дело, повторюсь. Казахстан, г. Семей, 2017

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г ГАСТРОЛЬНАЯ АФИША СЕМЕЯ ЕФИМ ШИФРИН:

«Мне есть, что вам сказать…» В октябре прошлого года, в казахстанском городе Семее, состоялся концерт известного российского юмориста Ефима Шифрина. Специально для журнала «Огни над Бией», член Союза журналистов России Николай Тимохин встретился с артистом и задал ему несколько вопросов. Николай Тимохин: В начале семидесятых Вы учились на филологическом факультете Латвийского государственного университета, какие у Вас остались воспоминания об этом периоде, и помогают ли полученные в то время знания Вам сейчас? Ефим Шифрин: У меня остались теплые воспоминания. Единственное, что у меня осталась одна контрольная, о результатах которой я узнал, уже поступив в Москве в училище. Это была контрольная по старославянскому языку, а за нее - жирная двойка. Просто я понимал, что я одной ногой уже в Москве и не очень прилежно учился. Но филфак в моем сердце остался. Я очень люблю этот университет, до сих пор дружу со своими однокурсниками, и ту любовь к «слову», которую мне привил филологический факультет, я до сих пор ношу в сердце. Николай Тимохин: Вы автор трех изданных книг: «Театр имени меня» (в соавторстве с Г. Виреном), «Личное дело Ефима Шифрина» и «Течёт река Лета». Что Вас заставило взяться за перо? Будете ли Вы еще что-то писать? Ефим Шифрин: Я пишу в социальных сетях, это трудно назвать литературным трудом, это такие заметки, чаще всего путевые. Какие-то мысли, которые приходят в голову среди дороги. Но на одну книжку еще, наверное, решусь. Потому что мне уже есть о чем сказать. Надо только придумать форму, в которой этот разговор повести. В трех книжках я подбирался к этому, и не очень доволен, как это у меня получилось, хотя, тиражи у всех этих книг уже давно раскуплены. Но вот четвертая будет все же просто книжкой воспоминаний.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Николай Тимохин: Вы родились в Магаданской области, где в ссылке находился Ваш отец. Какие у Вас остались воспоминания о Вашем детстве и о родителях? Ефим Шифрин: Как ни странно - самые теплые. Потому что тяжелые испытания выпали на долю моего отца, а на мою долю выпало счастливое детство. Мне грех жаловаться на внимание и заботу окружающих. Меня очень любили родители. Я рос в тепле и среди такой любви ко всем в семье, к окружающим. Раз о том речь зашла, там потрясающая природа, она мне снится, я ее очень часто вспоминаю. Николай Тимохин: В 1990-х годах Вы создали «Шифрин-Театр», которым руководите и до сих пор. Чем он отличается, например, от театров Петросяна или Винокура? Ефим Шифрин: Да, наверное, формально ничем. Просто в театре Петросяна актеры приглашенные, которые в каких-то сценках являются партнерами для Жени и Володи. А у меня… Всех представляю я один. В этом и все отличие. Николай Тимохин: В Вашей фильмографии достаточное количество фильмов. Как Вы относитесь к своим работам в кино, чем они Вам дороги? Расскажите о Вашем участии в мюзиклах сказках, таких как «Морозко», «Красная шапочка» и других. Ефим Шифрин: Полнометражных фильмов у меня на самом деле совсем немного. Три –«Глянец», «Болотная стрит» и «Ее звали Муму». А вместе с телефильмами, список будет подлиннее. А телесказки, это такие новогодние проекты, в которых для артиста совершенно такая «актерская вольница», «делай - что хочешь». Играй тех, играй других. Это поле для эксперимента творческого.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г БЫЛА В СЕМЕЕ «НЕЛЁТНАЯ ПОГОДА» «Нелетная погода, или Брачный сезон у пингвинов» - это любовные приключения в ожидании авиарейса, комедия, которую на сцене Дома культуры казахстанского г. Семей, блестяще сыграли Светлана Пермякова, Денис Бузин, Марина Федункив и Роман Богданов.

Если ваш рейс задержали или отменили из-за нелетной погоды или других обстоятельств, не стоит расстраиваться раньше времени. Герои пьесы в нелетную погоду оказались в одном номере отеля в ожидании рейса. Для столичной бизнес-леди Марины (Светлана Пермякова) это повод провести еще одну ночь с любовником Артемом (Денис Бузин). Деревенскую девушку Зою (Марина Федункив) ждет дома очень ревнивый муж Степан (Роман Богданов). Герои не догадываются, что эта ночь перевернет их жизни и даст ответы на вопросы: что такое настоящая любовь, как далеко может завести ревность, с чем подают женскую месть и какое отношение к этому имеют пингвины. Вот как специально для журнала «Огни над Бией»

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г прокомментировал свою роль актер Денис Бузин, сыгравший любовника Артема: - Мы этот спектакль играем уже два года. У нас актерская дружественная атмосфера, которая переносится на сам спектакль –комедию, где все получают удовольствие с элементами драмы. Это комедия где можно одновременно посмеяться и взгрустнуть. В пьесе «Нелетная погода», говорится об изменах и в тоже время высмеивается эта тема, где есть значительная разница в возрасте между героями, и показывается, что любовь есть, и что она из себя представляет. И сравнивается это с настоящей любовью, как у пингвинов, например. Я во многом согласен со своим персонажем. С его отношением к жизни, к любви. На спектакль ходит разная возрастная публика. Но все же после 14 лет, потому что у нас есть элементы скабрезности, Но они у нас очень красиво смазанные. Не грубые и смешные.

С Денисом Бузиным Благодаря комедии «Нелетная погода, или Брачный сезон у пингвинов» зрители увидели еще одну грань таланта великолепной Светланы Пермяковой. Ведь эта эксцентричная и интригующая комедия — режиссерское детище знаменитой актрисы, в котором она, помимо прочего, сыграла одну из главных ролей. «Нелетная погода» — классическая комедия положений.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г С Мариной Федункив Герои, вынужденные в ожидании рейса коротать время в гостиничном номере, и не подозревают, что неудачное стечение обстоятельств — на самом деле хитрая уловка судьбы. Одна роковая ночь перевернет жизни четырех героев с ног на голову — им предстоит узнать ценность настоящей любви, понять, к чему может привести пустая ревность, и насколько опасной может быть месть обиженной женщины.

Со Светланой Пермяковой Специально для журнала «Огни над Бией», материал подготовил и сфотографировался с актерами, член Союза журналистов России Николай Тимохин. Семей, окт, 2017

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

& ИГОРЬ РЕШЕТОВ Родился в Бийске в 1975 году. Закончил техникум БМТТ и истфак БИГПУ. Работает преподавателем истории в школе. Издал книгу прозы в Издательском Доме «Бия». Пишет современную прозу в стиле фантастика реализма, где читатель легко узнает реалии сегодняшней жизни. Проза публиковалась в журналах «Огни над Бией», стихи – в журнале “Зов” (Венгрия, в переводе на венгерский язык), в “Бийском Вестнике”. Лауреат журнала «Огни над Бией» – Диплом лучшего прозаика года-2015.

ТРЕТЬЕ ЗЛО Роман. Продолжение. Начало в №40 «Огни над Бией»-2017

ГЛАВА ВОСЬМАЯ В конце концов мне пришлось поверить, что это то самое место, где был купол портала, и что мы действительно находимся на Терре. Первое безапелляционно утверждал указатель, с упорством алхимика, изобретающего философский камень, раз за разом выдающий один и тот же результат. Второе мне убедительно доказал егерь, предъявив документы, где испанским по белому значилось, что он действительно тот, за кого себя выдаёт. Может быть, я и не поверил бы ему окончательно, если бы он, довольно хладнокровно держась под прицелом пистолета, не проводил нас к своему флаеру, который я конфисковал у него без зазрения совести. Кажется, он был только рад такой развязке… Только поднявшись в воздух, я расслабился, почувствовав относительную безопасность – здесь нельзя было незаметно подобраться, и опять похитить Рику, всадив мне в мозг отравленную иглу. От пережитого испуга меня всего трясло так, что пришлось поставить флаер на автопилот. Но прежде я сделал пару кругов, визуально проверяя отсутствие слежки, и лишь после этого задал курс на Ла-Парру. Я, конечно, понимал, что лучше и проще было бы отправиться прямо на базу Отдела, но база находилась в Карпатах, и для перелёта через

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г континент, а затем – через океан нам потребовался бы как минимум глайдер – я и мысли не допускал о полёте на общественном стратоплане. Глайдер не вынешь из кармана, за ним нужно идти, или лететь туда, где пасётся масса народу, а я чувствовал, что сейчас в любом человеке мне будет видеться агент инсектов. Это был иррациональный, совершенно параноидальный страх, ничем не обоснованный, но я ничего не мог с собой поделать, и хотя знал, что это просто обычная нервная реакция, но, повторяю, поделать с собой ничего не мог. Я даже не сообразил, что у меня в кармане есть аптечка, доверху набитая суррогатной храбростью, которой хватило бы на сотню Трусливых Львов, мне было не до этого, я был занят – я боялся. Не так уж часто в своей жизни я испытываю страх такой силы, и каждый раз лучшим выходом мне представляется забиться в нору, и переждать. Это помогало всегда, должно было помочь и сейчас – затаиться, переждать, оглядеться и успокоиться, до тех пор, пока я не смогу рассуждать рационально – вот что мне было необходимо! Рика беспокойно поглядывала на меня, но ничего не говорила, и я был ей благодарен за это. Приземлившись на окраине, я отправил флаер назад к хозяину, а сам, поминутно оглядываясь, потащил Рику в первый попавшийся отель-автомат. «Мучос Грасиас» оказался одноэтажной гостиницей на шесть номеров – такие на Земле принято называть мотелями, но мне было начихать на его статус, главное – он был абсолютно пуст, и лишь голографическая запись-копия симпатичной черноволосой латинки за декоративной стойкой приветливо улыбалась, без устали раз за разом перечисляя услуги, какими мы могли здесь воспользоваться. Я набрал на заказном табло номер своего кредита, втащил Рику в комнату, и накрепко заблокировал замок. Всё. Теперь я, и моя подопечная были в полной безопасности… на некоторое время. Ну, во всяком случае, всё что от меня зависит, я пока сделал; теперь, для того, чтобы действовать дальше, я должен был сначала просто немного полежать на спине с закрытыми глазами. Мне нужно было расслабиться, и заглянуть внутрь себя – туда, где глубоко под слоем сознания таился давний невроз, возникший ещё тогда, на заре моей юности, когда я, пятнадцатилетний пацан, впервые набил морду отчиму, и обостряющийся с тех пор каждый раз после любого серьёзного боя, заставляющий меня бояться собственной тени. Говорят, такое случается с некоторыми – запаздывание адекватной реакции. Сначала насовершаешь такую гору дел – куда там трём богатырям! – а потом до тебя начинает подсознательно доходить, что ведь и с тобой могло приключиться бо-ольшое несчастье! Трусость постфактум, вот как-то так…

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Против этого есть только две реальные защиты, если нет водки – логика, организующая внутреннюю дисциплину, и… молитва. Честно. И едва ли человек, способный разумно рассуждать, найдёт в этом противоречие, поскольку – что есть молитва, как не способ духовной организации и самодисциплины? И что есть логика, как не способность человека к организации мысли? И поскольку дух и мысль в человеке неразделимы, то можно смело опираться и на то и на другое, памятуя, что молитва является логикой веры, а логика – молитвой интеллекта… Так я рассуждал, вытянувшись прямо на полу, потихоньку успокаиваясь, и даже начиная с удовольствием прислушиваться к шуму воды в душевой – леди Маргарет Дортленд изволили принимать водные процедуры. И процедуры эти, судя по громкому мелодичному мурлыканью из-за двери, нравились ей несказанно… Первая заповедь ментального этикета, которую людям на Терре начинают вдалбливать, как только они становятся достаточно взрослыми, чтобы внятно выражать собственные мысли: отделять в себе человека от животного. То, как я это делал, лёжа на полу, и занимаясь нравственной софистикой, вызвало бы одобрительную, хотя и с долей снисхождения к варварской прямоте, улыбку моего преподавателя по этикофилософии. А вот то, как я окончательно привёл себя в хорошее расположение духа, с его точки зрения не лезло ни в какие морально-этические рамки, и как раз таки ставило меня на одну ступень с животным, но сейчас я этим не смущался – наоборот, почувствовал некий… м-м-м… подъём, как моральный, так и физический, что уж там скрывать. Я представил Её Светлость обнажённой, с розовым распаренным телом, омываемым серебряными струйками тёплой воды, и то, как она проводит тонкими маленькими ладонями по своей высокой упругой груди, и то, как она переступает на кафельном полу стройными босыми ступнями… Запуганный, загнанный зверь внутри меня, забившийся в угол подсознания – подальше от моих психофилософских пассажей – любопытно высунул нос наружу, с удовольствием наблюдая представляемую его взору внутреннюю картину, принюхался, лакомо облизнулся, и, удостоверившись что в окружающем мире всё вроде в порядке, успокоился окончательно, свернувшись клубочком и довольно мурлыкая. О терзающем его страхе он больше не вспоминал. Вот и славно. Я поднялся с пола, чувствуя, как обносит голову проклятая слабость, мучившая меня с самого утра, вызвал по голофону спецкодом, гарантирующим закрытую связь, своего дорогого чифа, и принялся скандалить. -- Где портал? – было первое, что я спросил. Это неважно, что пришёл я не через тот портал, каким уходил – купол-то, и охрана, всё равно должны были быть…

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г -- Какой портал? – сказал Дед, ничуть не удивившись, что видит меня по голофону, а не в своём кабинете, хотя мне самое время было бы объявиться. -- Ч-чёрт! Почему нет купола?! – не очень логично поправился я, но Дед сразу понял. -- А-а, ерунда, -- беззаботно махнул он рукой, как обычно с полуслова разобравшись в ситуации. – Просто Комитет решил, что нынешние меры охраны неэффективны! Вечно они после драки дубьём машут… Купола начали убирать, охрану – расформировывать и переводить на другие объекты. Теперь у всех порталов, ведущих на Землю, будет установлено стан-поле – было решено, что так надёжнее… Что ж, это здорово походило на правду. Купола порталов, ведущих в Запретный мир – чистая фикция, вешка, поплавок. Времянки из лёгкого дешёвого пластика – всё равно никто не пользуется, поэтому убрать их не составляет никакого труда, а джунгли быстро берут своё обратно, видимо, поэтому я не заметил никаких следов убранного купола, а также следов техники – скорее всего, убирали с помощью грузового гравилёта, чтобы не портить флору, и не пугать фауну… -- Ну-ну… А почему не было комитета по встрече? Ну, там, фанфары, гербовые вымпелы, фейерверки? Тортик с чаем? -- Как не было? – нахмурился Дед. Нырнув рукой в сенс-панель, он глянул в голоэкран, и скрипуче сказал: -- Вот, пожалуйста, рапорт... Та-ак… Для встречи был направлен отдельный десантный отряд спецподразделения «Гепард»… Угу… ага… вот! В районе портала двадцать семь-семнадцать охраняемые объекты… не обнаружены?.. Эт-то ещё что за новости… Развёрнутые поиски… ага… прочёсывание результата не дало… Егерь участка показал, что двое неизвестных – мужчина и женщина – угрожая оружием похитили принадлежащий ему флаер марки «Рамфоринх»… ну, это уже другое, -перебил он сам себя. поднял глаза, и развёл руками. – Похоже, ты их на самую малость опередил, -- Дед свёл большой и указательный пальцы, показывая, на какую малость я опередил знаменитых «Гепардов». Я хотел было высказать ему в том смысле, что с такой оперативностью им не в спецназе работать, а воспитателями в яслях, но меня неожиданно прошиб обильный холодный пот, колени задрожали, и я без сил рухнул в кресло – похоже было на то, что я всё-таки решил разболеться всерьёз, а иначе с чего бы мне чувствовать себя так хреново? И я не стал больше искать виноватых среди правых, а только устало махнул рукой: -- Может, оно и к лучшему, что ребята не успели, а то как раз попали бы под раздачу… Я, знаешь, весь на таком нерве сейчас – пострелял бы их к такой-то матери… Или они – нас…

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г -- М-мда, -- неопределённо хмыкнул Дед. – Это да… Кстати – вы где сейчас? -- Мы в Ла-Парре, в отеле-автомате «Грасиас»… тьфу, блин, «Мучос Грасиас», то есть… -- Сейчас я кого-нибудь за вами пришлю, – деловито обещал он. -- Чёрта лысого ты пришлёшь кого-нибудь! – сказал на это я. – Ты приедешь сам, и с тобой приедет Рамирес! Только так! -- А что так? -- Да вот так уж… -- Да объясни – почему? – Дед начал раздражаться, но мне было всё равно – я был слишком занят, борясь с дурнотой. -- Потому, что я доверяю только вам. Можешь прислать ещё Лонски, Маккензи, Протокина – любого из тех, кого я знаю. Если ты пришлёшь когото, кого я не знаю в лицо, или знаю, но усомнюсь, что это он, я пристрелю его без разговоров, прямо сквозь дверь! -- Ты можешь толком объяснить? – изображение Деда на голоэкране чуть шевельнулось. -- Её похитили прямо возле портала, и сделали это не К"Рет"ги, а люди! Пять человек представились ей сотрудниками службы безопасности муниципалитета Сан-Кристиана... -- На кой чёрт муниципалитету служба безопасности? – удивился Дед. -- Скорее всего, брякнули первое, что пришло в голову. В любом случае, я считаю, что сейчас любой незнакомый мне человек представляет непосредственную угрозу для Рики... э-э, графини Солтри. -- Ага, значит, она уже просто – Рика, -- многозначительно подметил Дед. – Ну-ну. -- Ничего не «ну-ну»! Её похитили люди, понимаешь? -- Ну разумеется – люди! Что ж ты думаешь, К"Рет"ги сами стали бы этим заниматься? Представляешь, как это выглядело бы? -- Не знаю, как это выглядело, но как бы то ни было, гвардейцы охраны не заподозрили ничего дурного, расслабились, и подпустили террористов на расстояние выстрела, поэтому похищение удалось. Я же не намерен подпускать так близко никаких незнакомцев. Пусть это паранойя, но я буду подозревать всех и каждого! -- Если вы не страдаете паранойей, -- Дед насмешливо выгнул бровь, -- это ещё не значит, что «они» за вами не следят, так, что ли, говорят у вас на Земле? -- Думай что хочешь, но я никому не позволю в себя стрелять – хоть он дерись! Дед задумчиво водил пальцем по столешнице. В ванной шумела вода.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Я расслабленно сидел в кресле, не забывая поглядывать в окно. Отельавтомат я выбрал замечательный – в нём были надёжные двери, и все подъездные пути были как на ладони. Хорошая позиция. -- Ты твёрдо уверен, что поступаешь правильно? – спросил наконец Дед. Я глубоко вздохнул, стараясь успокоить внезапно разыгравшиеся нервы. -- Я перестрелял кучу народа, чтобы освободить её, и перестреляю ещё вдвое больше, если это потребуется, но отдам я её только тому, кому полностью доверяю. -- Ты взбесился, -- спокойно сказал Дед. -- Чёрт побери, да! Я чокнулся! Я свихнулся! Я, чтоб мне сдохнуть, чёртов сумасшедший псих, я ненормальный – я взбесился, и перекусаю всех, кто попытается наложить на неё свои лапы, или щупальца, или псевдоподии – кому там ещё её успел просватать любящий папаша? -- Не ори! – тихо и зло процедил Дед сквозь зубы, глядя через моё плечо вглубь комнаты. – Добрый день, Ваша Светлость. Я резко обернулся, и вскочил. На пороге ванной стояла бледная Рика, и слушала наш разговор. -- Э-э, Рика, позволь тебе представить: Владислав Львович Дед, мой начальник... – я немного растерялся, может – это присутствие Рики так на меня повлияло, поскольку одета Её Светлость была весьма символически. -- Очень рада, -- Рика сделала книксен, слегка оттянув полы коротенького халатика. Мы с Дедом оба вылупились на её стройные ножки, не в силах отвести взгляд. По бесстрастному, как скала, лицу Деда расползлась широкая трещина, заменяющая ему радушную улыбку. -- Ваша Светлость, я чрезвычайно рад буду сообщить Его Высочеству, что вы находитесь в добром здравии. -- Буду весьма признательна вам за любезность, -- Рика важно наклонила голову, обмотанную полотенцем на манер тюрбана. Дед многозначительно взглянул на меня, я пожал плечами. Мою репутацию спасал только тот факт, что я по-прежнему был одет в камуфляж, увешан оружием, и грязен, как чушка. В противном случае никто не поверил бы, что мы с Рикой не любовники. Впрочем, её, кажется, это мало заботило. Повернув бледное лицо ко мне, она раздумчиво произнесла: -- Значит, это всё-таки К"Рет"ги… Так я и предполагала – не зря папа последнее время был так озабочен. Значит, они меня всё же похитили, -- её глаза на секунду потеряли свой блеск, и приняли то отсутствующее выражение, какое я видел в бетонном бункере. Она вдруг мелко задрожала и оперлась на мою руку. – Инсекты, -- выговорила она, передёрнувшись от омерзения. -- Ты знаешь? – совсем растерялся я. – О том, что ты... – я осёкся.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г -- Что я замужем за насекомым? – спросила она. – Глупый, конечно знаю. А ты не хотел мне про это рассказывать, да? – она склонила голову, и с каким-то новым интересом поглядела на меня. -- Я просто хотел... -- Уберечь меня от лишнего беспокойства, -- закончила она за меня, нервно засмеявшись, и этот сухой, дробный, такой неестественный смех больно резанул моё сердце. -- Да, -- ответил я, опустив голову. -- Как это было? – спросила Рика, всё ещё дрожа. – Они... – она сглотнула, попыталась произнести что-то, и не смогла, но я сразу понял что она хочет знать. -- Что ты, нет конечно! – торопливо ответил я. – Нет! -- Слава Богу, -- прошептала она. – Если бы это случилось, я бы не вынесла, я бы... – её опять передёрнуло. Она тревожно поглядела на меня, и спросила: -- Они не доберутся до меня снова? Ты им не позволишь? -- Конечно нет... -- Обещай, что убьёшь меня, если им это удастся... – её голос задрожал, как струна, и вся она в этот миг была как струна – натянутая, тонкая, очень, очень опасно звенящая. -- Я... -- Обещай!.. Обещай!! Обещай!!! Обещай!!!! – она вот-вот готова была сорваться в штопор истерики – она уже сорвалась, потеряла контроль над собой, это было видно по отчаянным, совершенно обезумевшим глазам, покрытым тонкой, вот-вот готовой лопнуть плёночкой слёз, и слова и уговоры были здесь так же бесполезны, как валериановые капли, и я, сжав чувства в кулак и стиснув зубы, немного отстранился и залепил ей звонкую пощёчину. Рика, приоткрыв рот, изумлённо всхлипнула, а потом прислонилась к моей груди, и разразилась бурными рыданиями. -- Я сейчас подъеду, -- деловито сказал Дед, с молчаливым интересом наблюдавший всё происходящее. – Ты меня убедил, жди. И дай ей чтонибудь успокоительное… -- он подумал, и добавил, -- и сам прими… -- он отключил связь. Лично я считал, что его убедило как раз поведение Рики, а вовсе не я, но спорить я не стал, просто поднял её на руки, усадил к себе на колени, и принялся утешать. Следующие две недели я провёл в госпитале. Джунгли Колумбии – неподходящее место для туристических прогулок, -- где-то в их недрах я ухитрился подхватить малярию. Полагаю, что именно из-за этого я после

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г возвращения вёл себя как сбрендивший параноик, вместо того, чтобы спокойно взять глайдер и доставить Рику на базу Отдела. Сердечно попрощавшись с Рикой и её отцом (описывать эту сцену я не считаю нужным – и без того тошно) я, оставшись наедине с Дедом, почувствовал себя настолько плохо, что ему пришлось немедленно вызвать врача. До сих пор, подстёгиваемый чувством долга, я держал себя в состоянии относительного бодрствования, но как только моя миссия была окончена, наступила реакция, и я расхворался не на шутку. Первые трое суток для меня слились в непрерывные кошмарные сны ночью, и в лихорадочный озноб, перемежающийся со стуком зубовным – днём; в массу лекарств и заинтересованные взгляды медсестёр. Малярийной лихорадкой на Терре никто не болел уже лет сто, и поэтому я находился в госпитале на особом положении редкого экспоната. Едва лишь мне стало лучше, как меня тут же навестил Дед, волоча на хребте громоздкую коробку ментосканера с шипастой полусферой нейрошлема. К докладам, отчётам, донесениям, релизам, коммюнике, и прочей бюрократической чехарде он относился как к личному врагу, и расправлялся быстро и беспощадно. Он кратко, безо всякого интереса, справился о моём самочувствии, и решительно потребовал немедленного отчёта о моих похождениях. -- Слушай, чиф, -- сказал я, нерешительно поглядывая на ментосканер. -- А в устной форме -- никак? Дед сумрачно поглядел, но ничего не сказал, просто достал из кармана коробку кристаллофона, и приготовился слушать. Я подробно, шаг за шагом, описал ему все мои действия, тщательно избегая личных оценок, выводов, и комментариев -- только факты. О произошедшем в бункере я не рассказал почти ничего -- описал только свои героические действия, и кратко упомянул, что К"Рет"гу не удалось довести до конца его гнусное предприятие. Кроме того, я тщательно обошёл стороной все факты личного общения с Рикой. Дед пристально следил за мной всё время моего доклада, а когда я закончил, он задумчиво почесал подбородок, и уверенно резюмировал: -- Что-то ты темнишь, парень. Может, лучше сделать ментосканирование? И тебе легче, да и мы быстрее разберёмся. -- Вот уж хрен! -- любезно ответил я ему. -- На этот раз обойдётесь без кина! -- Чего так? -- фальшиво удивился Дед. -- Да вот так! Електричество кончилось, и кинщик заболел. Как-нибудь перетопчетесь! -- Ай-я-яй! Да ты, сынок, никак секретами обзавёлся? – Дед игриво подмигнул. – Неужели наша леди не устояла перед бравым агентом, а?

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г – Дед было начал ухмыляться, но напоролся на мой бешеный взгляд, и сбавил обороты. – Шучу, шучу! Экий ты, братец, недотрога! -- Слушай, -- я сел на кровати, натянув одеяло на плечи – что-то меня познабливало. – Того, что я рассказал, для официального отчёта хватит? -- Да хватит, пожалуй, -- Дед опять почесал трещащую щетину на подбородке. -- Ну и ладно! Не спрашивай, и тебе не соврут – знаешь такую поговорку? -- Неужто и впрямь что было? – всерьёз заинтересовался Дед. -- Не было ничего! – я тоскливо поглядел на дверь. – Отстал бы ты от меня: меньше будешь знать – крепче будешь спать! Сестра, -- позвал я, и когда в проём заглянула любопытная мордочка дежурной сестрички Сонечки, я жалобно попросил, -- проводите посетителя. Я устал... от него. Дед фыркнул что-то насчёт молока, которое ещё на губах не обсохло, но беспрекословно удалился. Я же, завернувшись в одеяло и упершись носом в стену, затосковал окончательно. Тот английский протестант-проповедник – как бишь его фамилия – был куда как прав, – не бывает человека, как остров – самого по себе. Каждый из нас с самого рождения живёт среди подобных себе, варится в общественном котле, принимает или отвергает законы, навязываемые ему социумом, занимает ту или иную социальную позицию, бывает «за» или «против», не бывает только воздержавшимся – даже если ему всё равно – не бывает, пусть даже его позиция наиболее нейтральна, всё равно, так или иначе он не может не составить своё мнение, и не придерживаться его потом, даже если это мнение абсолютно конформистское, заключающееся лишь в стремлении вылизать как можно больше задов; различия в отношениях между людьми заключены лишь в мере доверия, и этой мерой человек дозирует своё отношение к окружающим. Я никогда не был мизантропом, но всегда старался держаться от людей подальше, осторожно отмеряя для немногих тщательно выверенные дозы доверия, – и так с самого детства, когда впервые уяснил для себя, что мама не может защитить меня от взрывных педагогических изысков отчима, а если человек перестаёт доверять матери, то кому другому он может отдать предпочтение? Разве что самому себе… Я не доверял матери, не доверял одноклассникам, и друзьям, которых у меня почти не было, не доверял учителям в школе, навязывающим мнения, которых сами не придерживаются, не доверял командирам в армии, посылавшим на убой ни в чём не виноватых людей, и даже не понимавших – за что. Не доверял я и женщинам, стараясь всегда держаться с ними наиболее корректно, так, чтобы никто из них даже и не подумал заподозрить меня в желании жениться – мне и в голову не могло прийти, что я могу всю

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г жизнь прожить рядом с человеком, от которого вечно буду ждать подвоха, -- а подвоха я ждал от них от всех. И вот стараниями Деда на сцене появляется некто леди Маргарет Дортленд, и всего одним днём общения сдирает с меня эту многолетнюю шелуху, раскалывает меня, как гнилой орех, и вот я остаюсь сам перед собой – весь на виду, голенький, противно дрожащий на нелицеприятном и суровом ветерке реальной действительности. А действительность была такова, что я умудрился сделать то, чего всегда старательно избегал – полюбить, кажется – глупо и безнадежно, и теперь не знал, что мне с этим счастьем делать… Легче стало к вечеру – ко мне забежал Диего Рамирес, как всегда самоуверенный, элегантный и утончённый, как настоящий испанский гранд. Посидел, потрепался о том о сём, потом, воровато озираясь, сунул мне под подушку плоскую фляжку с марочным коньяком, и смылся. Через два часа я уже во всё горло распевал похабные земные частушки, к вящему ужасу и удовольствию столпившегося в дверях ночного персонала. Персонал краснел и хихикал. Потом пришла старшая сестра, разогнала всех по отделениям, и отняла у меня флягу с остатками коньяка -- такими, впрочем, ничтожными остатками, что о них и переживать-то не стоило! Я признался старшей сестре в вечной любви, спел ей про «не ходите, девки, замуж...», и мирно заснул, так и не узнав, были ли по достоинству оценены мои вокальные пассажи. Ещё два дня я развлекал себя тем, что всеми правдами и неправдами цыганил у медсестёр спирт, а потом меня снова навестил Диего, и я опять пил коньяк, на этот раз -- под блатные песни «Лесоповала». Употребляя спиртное, я ставил перед собой цель двоякую. Во-первых -- нужно было как-то развлекаться, а во-вторых -- необходимо было тщательно продезинфицировать сердечную рану, оставленную мне на память Рикой. К концу второй недели ко мне в палату снова ввалился Дед, торжественный, как судья при оглашении смертного приговора. -- Сынок, -- сердечно обратился он ко мне. -- Тут к тебе пришёл коекто... У тебя приёмный день, надеюсь? -- не удержался он от подколки, подозрительно принюхиваясь. Я приподнялся, готовый увидеть самое невероятное -- леди Рику во всей красе, пришедшую навестить раненого в самое сердце воина, но в палату вошёл высокий молодой человек в парадной форме лейб-гвардии Его Величества Вильяма Второго, короля Неверленда, держащийся прямо, будто лом проглотил. Его форменный реглан пестрел таким количеством всеразличных значков, жетонов, орденов и медалей, что я его резко зауважал: сразу видно было, что человек не сидел без дела, а с самого рождения участвовал во всех боевых кампаниях, проведённых

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г королевской гвардией за последние двести лет, включая конкурсы правописания и математические олимпиады. Надменное выражение лица молодого человека позволяло с ходу уяснить, кто здесь есть личный адъютант Его Королевского Величества, а кто так себе – пуговка от ширинки. Молодой человек развернул длинный свиток с болтающейся на золочёном шнурке болбошкой королевской печати, ещё раз взглянул на меня, как английский полисмен на собачью какашку, и начал, звучно откашлявшись: «Особым указом от ... числа ... месяца ... года Господнего, Мы, милостью Божией Король и Самодержавный Правитель планеты Неверленд (далее шло перечисление всех королевских титулов и регалий, занявшее не менее пяти минут), за особые заслуги перед Королевским Величеством и Домом великой династии Тернзеллингов, милостиво повелеваем наградить господина Татаринова Алексея Ивановича, агента Отдела особых операций при Комитете по Этике и Культуре Федерации Терры, боевым орденом Святого Савла, надлежит каковой носить на белой шёлковой ленте через левое плечо (далее шла полная выдержка из «Орденского Статута» -- ещё пять минут), с неотъемлемым правом пользования всеми привилегиями, дарованными Нашей монаршей милостью носителям сего знака воинской доблести (далее шло перечисление всех привилегий, из которых я запомнил только, что могу теперь беспрепятственно присутствовать на королевских утренних аудиенциях и носить боевое оружие, как холодное, так и огнестрельное, в присутствии самого короля)». Ну, там ещё была королевская подпись, печать, все дела... Когда молодой человек закончил чтение документа и вручил мне ленту с орденом, которую он материализовал в своих руках с ловкостью Амаяка Акопяна, я спросил его, как поживает Её Светлость Маргарет Дортленд, графиня Солтри. -- Имеете честь быть знакомыми? – изволил уважительно усомниться адъютант. -- Имею, -- вздохнул я, разглядывая орден. Семиконечная платиновая звезда, усыпанная бриллиантами. В середине, на золотом поле чернью изображение святого апостола Савла, благословляющего племена язычников. Красивая безделушка... -- По сведениям официальных бюллетеней, Её Светлость изволит пребывать неотлучно в своём имении Солтри, до особого распоряжения Его Высочества принца Амори, герцога Дортленда. -- И что сия аллегория означает? -- поинтересовался я. -- На нормальном языке? -- Его Высочество опасается за безопасность Её Светлости, поэтому в поместье Солтри усилена охрана, и... А по какой, собственно, причине, изволите интересоваться? -- вдруг построжал ревнитель придворных тайн.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г -- А я, собственно, изволю по той причине, что я обещал графине (парня даже передёрнуло от такой фамильярности) прислать ей кое-что в подарок. Не возьметесь ли любезно помочь мне? – я, конечно, бесстыдно врал – ничего такого я Рике не обещал, но это не от жадности, а просто потому, что события опередили меня примерно настолько, насколько я опередил «Гепардов» возле портала – я просто чуть-чуть не успел… Но я всё равно хотел сделать Рике подарок – редкий и очень дорогой – хотел от чистого сердца, но, стыдно признаться, лелея при этом своекорыстную цель – напомнить о себе. -- Я полагаю, вам удобнее будет воспользоваться официальными каналами, -- с уже меньшей долей высокомерия попытался отказаться тот. -- Понимаете, это вещь очень ценная, поэтому я предпочитаю переправить её с надёжным человеком... вроде вас, -- я был сама любезность. -- Ну, -- засмущался польщённый адъютант, -- вряд ли Его Высочество одобрит... -- Его Высочество не будет против! -- уверил я великодушно, -- а Её Светлость будет просто в восторге! И очень, очень будет вам признательна! -- я специально обозначил голосом, насколько признательна ему будет Рика, и парень окончательно рассиропился, высунул язык и истекал слюной от усердия. -- Вот эту вещицу, -- я нырнул рукой под подушку и протянул ему тщательно опломбированную нанопластовую коробочку, в которой лежал флэш-кристалл, контрабандно доставленный мне всё тем же неугомонным Рамиресом, единственным, кто бывал вхож в мою конуру на базе во время моего отсутствия – я, как и Дед, не имел собственного адреса, довольствуясь служебным жильём. -- Что это, позвольте поинтересоваться? -- весьма корректно осведомился адъютант. -- Композиторы Запретного мира, я обещал графине, -- небрежно ответил я, наблюдая исподтишка, какое впечатление это произведёт на парня. Впечатление, надо признаться, было -- ого-го! Всё высокомерие моментально покинуло его лицо, он поперхнулся, и выпучился на меня, как будто жабу проглотил: -- Это же... Это... -- прохрипел он. -- Это же -- целое состояние! Какую сумму надлежит перечислить на ваш кредит Её Светлости? -- Ты что, плохо слышишь, солдат? -- строго сказал я. -- Это подарок! Искусство не имеет цены, оно – общее достояние: «арс омнибус коммунис», понял? -- Н-но... Но... -- Всё, солдат, можешь идти, аудиенция окончена! -- я величаво взмахнул

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г рукой. Дед тут же подхватил его под локоток, и любезно «препроводил», но вскоре вернулся, усмехаясь, и покачивая головой. Ой, что-то часто наш Дед улыбаться стал – к добру ли?! -- Знаешь, сынок, -- сказал он мне. – Я всегда подозревал, что ты – не дурак, а просто очень хорошо притворяешься… Это же надо было так разделать королевского адъютанта, хоть и младшего! В блин, можно сказать, раскатал! Вот помяни моё слово -- быть тебе королевским зятем, при таких-то способностях!.. -- Да иди ты, и без тебя тошно. -- Послушай старика, сынок, зря ты ерепенишься! -- Отстань, давай лучше выпьем – орден обмоем. -- Слушай, а ты вообще когда на работу выходить собираешься? -- Дед опасливо выглянул в коридор, прозондировав окрестности на предмет наличия строгой старшей сестры, принял у меня уже открытую фляжку, и присел на край кровати. – От преступности житья нет, а ты тут благородные коньяки стаканами хлещешь! -- Да он же синтетический – из мазута гонят, -- пояснил я. – Три копейки стоит... -- Всё равно, нельзя так, сынок, -- наставительно сказал Дед, отдышавшись от глотка. -- Труд, он завсегда облагораживает – ты мне сам это не раз и не два говорил! -- А что, есть работа? – оживился я, прихлёбывая коньяк. Работа, это хорошо! Работа, это просто отлично – она помогает отвлечься от личных проблем не хуже коньяка. -- Как не быть, -- качнул головой Дед. -- Ну, тогда сейчас допьём, и пойдём работать! – с готовностью согласился я. – Ты мне только штаны раздобудь – без штанов работать категорически не буду!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Если вы полагаете, что Комитет по Этике и Культуре, присвоив себе диктаторские полномочия, загнал в бутылку и держит там, словно джинна из сказки, всю Федерацию, то вы, пожалуй, будете не очень далеки от истины. Но, в большинстве случаев, это касается чаще всего правительственных структур. Власть -- слишком могущественный джинн, чтобы не ограничивать его пределами бутылки. Лозунги вроде: «Делать грязную работу в белых перчатках», «Отмывать дочиста в грязной воде», так любимые политиками на Земле, здесь не имеют силы. Если ты любишь иметь дело с грязной водой – работай в прачечной, или на водоочистных комбинатах, но в политику не

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г лезь! Хочешь делать грязную работу – бери ЭМ-перфоратор, и вперёд – в забой, на стахановский подвиг! А уж коли носишь белые перчатки – изволь быть джентльменом. Поэтому Комитет постоянно проводит негласные проверки, выявляя недобросовестных руководителей, и немедленно присваивая им статус добросовестных рабочих на трансурановых шахтах, с обязательным поражением в гражданских правах на определённый судом срок. Мне, кстати, доводилось там бывать, и ничего страшного я там не увидел. «Пораженцы» работают на общих основаниях с вольнонаёмными гражданами, имеют те же условия жизни, на их кредит регулярно перечисляется полноценный заработок, за исключением, разумеется, налоговых, штрафных, и пенсионных вычетов. Они могут жениться, разводиться, заводить детей – всё, как у всех. Единственное, чего они не могут, так это покинуть определённую территорию в пределах планеты, пока не кончится срок. Правда, требования охраны безопасности труда запрещают им работать в тех местах, где на них может лечь ответственность за жизнь и здоровье других людей. Такого не пошлют ремонтировать лифт, работать на скрепере, ему не доверят ультразвуковую дробилку или лазер-резак, поэтому они, в основном, задействованы там, где требуется неквалифицированный труд, а больше, пожалуй, ограничений нет. Это – что касается структур государственных. Иное дело структуры частные. Общества, фирмы, банки, тресты, корпорации и концерны – все они контролируются правительствами, и Комитету до них, вроде бы, никакого дела быть не должно. Однако, не тут то было. Кажется, я уже упоминал, что в этом мире нет конкуренции? Ну, так это я немного не того. Конкуренция, безусловно, есть, куда же без неё, родимой! Кони – и те наперегонки бегают, а уж люди -- и подавно. Есть конкуренция, есть, только она здесь никогда (почти) не принимает тех безобразных, диких и беспощадных форм, как на Земле. Правительства, безусловно, контролируют подавляющее большинство частных гешефтов. Любое порядочное планетарное правительство имеет очень мощный, добротно сколоченный и организованный бюрократический аппарат, и использует его на всю катушку, но даже в этом случае оно бывает иногда не в состоянии уследить за некоторыми ретивцами, всегда опережающими его на шаг, и любящими загонять общественную мораль в узкие рамки собственных интересов. Тогда на сцене появляется местное отделение Комитета, и разбирается с ними по-хорошему – грозит пальчиком, и говорит: «Ай-я-яй».. А если не выходит по-хорошему, то за дело берётся Отдел особых операций, и

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г разбирается уже по-плохому -- бьёт чем-нибудь тяжёлым по непонятливой башке, и говорит: «Но-но! Не балуй!» «Quis custodies ipsos custodes?» -- извечный вопрос, волнующий ещё древних латинян, -- «кто будет сторожить сторожей?» Для Отдела он не несёт никакого смыслового значения, ибо давно решён нами в положительную сторону. Кто-кто, конечно – мы! -- Корпорация «Протей», головная фирма зарегистрирована на Титании, в звёздной системе Гаммы Лиры. Их интересы распространяются, в основном, в различных сферах медицинских услуг, в фармакологии, биоэнергетических технологиях... – по голоэкрану скользили, меняясь, изображения какихто зданий, видимо, имеющих отношение к корпорации, а Дед продолжал говорить. -- За последний год корпорация совершила гигантский экономический скачок. Не такой, конечно, чтобы вторгнуться в сферу интересов таких гигантов, как «Солар Галакси» или «Медикал Империал», но, в общемто, вполне заметный – на фондовых биржах с недавней поры их акции прибавляют почти по пункту в день. Вроде – ничего противозаконного, но, понимаешь, странное дело... Он – скачок этот – ничем не обусловлен. Не увеличились инвестиции, не повысился уровень производства, никаких капитальных вложений, ни новых технологий – ничего! То есть, конечно, определённое расширение производственной сферы имеет место, но абсолютно без привлечения посторонних капиталов… Возникает здравый и вполне резонный вопрос – а почему тогда? В чём секрет? Такое может быть только в том случае, если все служащие перестанут есть, спать, отменят выходные, и начнут вкалывать по тридцать два часа в сутки – так нет же! Никаких нарушений трудового законодательства ни официальные органы, ни местное отделение Комитета не обнаружили! Наоборот – всё настолько в порядке, что даже придраться не к чему – аж тошнит, какие там все правильные! -- Ну, так а чем ты тогда недоволен? – удивился я. – Люди шевелятся, строят светлое будущее... -- Да всем недоволен! – рявкнул Дед, рубанув ладонью воздух. – Так не бывает! Всегда хоть что-то, хоть щелочка, хоть малюсенькое нарушение имеется! А здесь – ухватиться не за что, понимаешь. Нет оснований для официального расследования – не дают они их, и точка. Ни с какой стороны не подкопаешься! -- Ну, и кого там надо убить, чтобы они дали основание? – поинтересовался я. -- Никого не надо убивать, -- мрачно буркнул Дед. – Ты же не дурак,

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г понимаешь, что нашему Отделу оснований не нужно. Запахло от соседей дымом – ломай дверь! Пожар там, или не пожар, потом видно будет. -- Ну, и? -- Ну, и заслал я к ним одного человечка, под видом спеца по биотехнологиям, чтобы он там устроился, и немного покопал. -- Накопал что-нибудь? -- Накопал, -- проворчал Дед. – До недавних пор копал, слал регулярно отчёты, и всё-то в этих отчётах в полном ажуре, а я носом чую – липа! Тогда я его отзываю, он увольняется, всё честь по чести – получает расчёт, и исчезает! Я жду-пожду – его нет. Я снова жду. Потом осторо-ожненько делаю запрос по официальному каналу, якобы от имени родственников. И мне отвечают, что он в тот же день погиб в результате несчастного случая – попал под приземляющийся глайдер, представляешь, какой идиотизм? -- А вскрытие? – спросил я, хотя уже начал догадываться. -- А вскрытия не было, -- издевательски скривился Дед. – Останки покойного в тот же день кремированы, согласно требованию завещания, обнаруженного при нём же! Каково? Н-да-а, а дельце-то действительно пованивает чем-то нехорошим! -- Тогда я – очень аккуратно – пристраиваю к ним ещё одного агента, и что ты думаешь? Та же история! -- Слушай, чиф, а тебе нас не жалко? – не выдержал я. – Я, конечно, всё понимаю – курочка по зёрнышку клюёт, и тем сыта бывает, но… Мы ведь, всё-таки, живые люди... -- Да живой он, -- отозвался Дед так досадливо, будто его этот факт глубоко возмущал. – Я его не отзываю – боюсь… несчастного случая. -- Чиф, -- осторожно сказал я. – А я ведь тоже боюсь... несчастных случаев, ты это не учёл? Дед откинулся на спинку кресла и полуприкрыл свои совиные глаза – верный признак того, что сейчас он возьмётся за своё излюбленное занятие – перечисление всех моих грехов. -- Лёша, -- проникновенно начал он. – Мы с тобой работаем вместе уже пять лет. За эти годы ты провёл пять блестящих операций, закончившихся летальным исходом, и сто тридцать семь менее блестящих – с разной степенью нанесённых тобой телесных повреждений. За каждую из этих операций Председатель Трибунала – лично! – в присутствии многих восторженно аплодирующих официальных лиц драл мне задницу, без пощады, и скидок на седину и мои немалые заслуги! Лёша, на моей заднице уже живого места не осталось, и всё благодаря одному тебе! Так что я голову готов прозакладывать против пустой пивной банки, что это скорее ты им устроишь несчастный случай, а не они тебе! И в этом я уверен так

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г же бесспорно, как в том, что Бог создал мир за неделю! И какого чёрта ты устраиваешь здесь диспут, если всё равно мы оба знаем, что не успею я скомандовать «фас!», а ты уже всех перекусаешь? Дед передохнул, и продолжил, уже более спокойным тоном: -- Лёша, я всё понимаю… Ты в последнее время очень много работал, четыре операции подряд, причём последняя – боевая… нервы у тебя на пределе – мне это известно. Твой прикреплённый психолог уже дважды меня предупреждал… И я клянусь чем угодно – вот выполнишь это задание, и уйдёшь в отпуск на какой угодно срок! А пока… Ну пойми ты – психология момента такова, что оперативная ситуация требует агента именно с твоим психотипом и темпераментом, а таких у меня – жук начихал. Я поговорил с психологом, он согласился меня поддержать, с оговоркой, что его мнение мною учтено, и всю ответственность я беру на себя, впрочем – как всегда. Из двух зол выбирают третье. Отозвать агента нельзя, оставить там – тоже. Поэтому я выбираю третье зло – пусть мне опять дерут задницу за мои и за твои грехи. А уж ты там постарайся... Мне порой кажется, что Трибунал специально использует наш Отдел в качестве именно пугала. А что? Смертная казнь запрещена, кругом гуманизм. Настоящие злодеи – из тех, что резать и убивать любят – почти ничего не боятся! И тут приходит агент, и докладывает: «Так, мол, и так, операция проведена успешно, но – вот незадача! – есть жертвы!» -- «Как – жертвы? – фальшиво ужасаются в Трибунале. – Какие жертвы?» -- «Ну, какие, какие... – мнётся неловко агент, -- человеческие, понятно!» -- «А без них никак нельзя было?» -- грозно насупливаются в Трибунале. – «Не-а!» -- сокрушённо разводит руками агент. – «А не специально ли ты их, сукин сын, укокошил?» -- рычит Трибунал в притворной ярости. – «Да что вы, как можно?» -- искренне ужасается агент. – «Н-ну... ладно, -- недовольно, но уже отходчиво, сопит Трибунал. -- Иди, и чтоб больше – ни-ни!» -- «Есть!» -- радостно козыряет агент, и уходит навстречу новым подвигам, новым жертвам... И – что самое интересное – мы в этих жертвах действительно не виноваты – как-то так само получается... А кому надо – те узнают, и на ус намотают, уж будьте спокойны! Не может человек жить, уж совсем ничего не боясь. Даже в такой добропорядочной Вселенной – не может… -- Ладно, чиф, чего там. Я постараюсь, -- ответил я. – Когда выдвигаться на позиции? -- Как обычно, -- сумрачно ответил Дед. «Как обычно», значит – вчера. Что ж, у нас по-другому и не бывает! Рабочим порталом на Эдну, полчаса на ЭМ-поезде до станции «Звёздная» -- через бескрайние океаны степей, раскачивающих волны трав под ветрами,

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г дующими с глухого серого неба, три километра по довольно ровной дороге пешком, до частного портала – и я на Титании. Планета ярко выраженного земного типа, солнце – «жёлтый карлик», гравитация 0,93 G – ничего такого особенного, разве что трава с лёгкой лиловинкой, и деревья непривычного вида, да ещё птицы здесь четырёхкрылые. Впрочем, на самом-то деле, должно быть, и здесь есть чему поудивляться, если пожить подольше, да приглядеться повнимательней, однако в каждой избушке свои старушки, и каждая планета имеет свои особенности – всему удивляться в конце концов устаёшь. Помню, как однажды на Эссе я наблюдал в зоопарке прелюбопытную картину: чернокожий уроженец Зимбулезе (Африка, Терра) увидел настоящего, живого бронтозавра (то ли привезённого с Цайти – там что-то похожее водится, а то ли генетически восстановленного), мечту палеозоолога в полный рост – огромную тридцатиметровую махину с величаво-ленивыми движениями, с маленькой надменной головкой, снисходительно-тупо поглядывающую вниз, на суету смешных маленьких человечков. Увидел он его – остановился, конечно, зашёл справа-слева, покачал головой, уважительно присвистнул, покивал благодушно, да и отправился глядеть на бегемота. Есть где-то в человеке предел, когда чудеса он начинает принимать если и не в штыки, то, по меньшей мере, со здоровым скепсисом, а то и вовсе безразлично, потому что их в каждой дюжине по двенадцать, а совершенно обыденные вещи (как бегемот, например) вызывают непонятное умиление, как старые, разношенные, но сердцу милые домашние шлёпанцы. Таможенный контроль я прошёл довольно быстро, хотя и не без задержек: единственные компрометирующие меня вещи – станнер и фальшивое удостоверение личности не вызвали никаких подозрений, что было вполне естественным – на станнер у меня было официальное разрешение, а липовые удостоверения Отделу изготовляли государственные паспортные службы, так что и здесь придраться было не к чему. Другое дело – аптечка. Медикаменты всегда и везде были в цене, и всегда обкладывались таможенными пошлинами, а на такую аптечку, как у меня, облизнётся любой здравомыслящий человек, да ещё с развивающейся планеты, вроде Титании. Многофункциональный медицинский блок, размером с книгу, с экспресслабораторией, с кибердиагностом, с санитарно-терапевтическим узлом, что называется – вещь в себе! Но мне показалось, что те препоны, которые мне начала чинить женщина в форме инспектора, были вызваны некоторыми личными мотивами, – то ли ей нужна была взятка, то ли я ей просто понравился (судя по невероятно тщательно изученными ею документам – она их только что не обнюхала), и она привлекала моё внимание, как умела. Надо сказать, что в таком случае она потерпела полное фиаско: повода для

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г взятки в данном случае не было, а заставлять человека заполнять одну за другой два десятка форм таможенных деклараций, каждый раз выискивая в них ошибки – не самый лучший способ вызвать его приязнь! Уж лучше бы она мне цветы подарила, что ли… Наконец эта мегера насосалась моей крови, шлёпнула штамп-голограмму на транзитное свидетельство, на удостоверение, кислым голосом пожелала мне счастливого пребывания, и обратила своё внимание на другие жертвы, а я, вырвавшись из её цепких ручек, рванул к выходу из терминала, проклиная по пути бюрократизм и чиновничью братию, вместе с чиновничьей «сестрией». Стоянка флай-такси располагалась тут же, на обширном асфальтовом поле (здесь пока ещё недостаточно богаты, чтобы мостить улицы дорогостоящим – в условиях развивающейся экономики – пластобетоном), где всё пространство было занято, в основном, наземными такси, и только с одного краешка, отгороженного символической жёлтой оградкой, стояли лёгкие, похожие на ярких стрекоз флаеры, и мощные, монументальные утюги-глайдеры. Место автотурникета при входе занимала небольшая прозрачная будочка-стакан, в которой заправляла делами, пожалуй, единственная встреченная мной достопримечательность – молоденькая симпатичная шатенка. К ней я и направился. -- Добрый день, милая барышня, -- галантно поздоровался я. -- Добрый день, сэр, -- девушка безразлично скользнула по мне взглядом. -- Мне нужно в Мэйсон-Сити, -- я широко улыбнулся – кто-то когдато мне сказал, что у меня обаятельная улыбка. Если даже это и не было преувеличением, то шатенка, кажется, придерживалась совершенно иного мнения. -- У меня нет возражений, -- огорошила она меня, даже не соизволив поднять взгляд, так что моя улыбка осталась витать в воздухе, навроде как у чеширского кота. -- Я хочу нанять флаер, помогите мне, пожалуйста, -- я принял немного более деловой тон – ни к чему размениваться на комплименты, коль скоро они не достигают цели. Впрочем, и цели-то я никакой не преследовал, так, захотелось развеяться, потрепаться со встречной симпатяшкой… -- Я здесь для этого, -- равнодушный взгляд, равнодушный тон… -- Вашу водительскую лицензию, пожалуйста. Я протянул ей пластиковый квадратик с моим фото, данными, и серым кружочком микрочипа с краю. Девушка сунула его в щель ридера, сноровисто пробежала пальцами по клавишам терминала, и только тогда соизволила взглянуть на меня. -- Каков срок абонемента? -- Бессрочный, если можно. Видите ли, я журналист, и сколько здесь

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г пробуду… -- пустился я было в объяснения, но передо мной уже лежала моя лицензия, а поверх неё ещё один пластиковый квадратик – ключ. -- Предупреждаю вас, сэр, что ежедневно с вашего счёта будет сниматься полкредита в качестве оплаты за пользование; если вы решите прервать пользование, то, для возврата транспортного средства, введите в инерциал автопилота код, указанный на обороте ключа, либо обратитесь по контактному номеру, указанному ниже, в противном случае прокатная фирма не несёт ответственности… -- Я согласен, -- торопливо сказал я. -- Тогда поставьте здесь отпечаток большого пальца, -- перед моим носом оказалась чёрная полоска сканера, я тиснул на ней свой отпечаток, подтверждая, что согласен с грабительскими условиями. Ну и ну! Полкреда в день – на эти деньги в любом другом месте флаер оставался бы в моём распоряжении целую неделю! А-а, чёрт с ними, пусть подавятся сиротским куском – всё равно по этим документам деньги снимаются с одного из анонимных счетов Отдела, которым, пардон за каламбурчик, счёта нет. -- Спасибо, -- улыбнулся я на прощание, но девушка вновь была занята клавиатурой, и вторая моя улыбка, как и первая, беспомощно растворилась в пространстве. Абонировав флаер, я добрался до Мэйсон-Сити, первого по величине города на планете, столицы и экономического центра, где располагалась контора головной фирмы «Протея». Сняв номер в первом попавшемся мотеле-автомате, с приторно-пошлым названием «Сладкий сон» (точной копии, кстати, памятного мне «Мучос Грасиас»), я, даже не распаковав, бросил в комнате свой невеликий багаж, и направился прямиком в контору, приняв настолько деловой вид, насколько это позволяли мои артистические способности. Контора… При этом слове в мыслях возникает ассоциация с каким-нибудь пыльным, заросшим лопухами переулком захолустного ильфопетровского городишки, и ветхого двухэтажного здания в этом самом переулке, в каковом здании подслеповатые клерки в очках с бинокулярными линзами, в суконных костюмах и непременных нарукавниках щёлкают костяшками абаков и потея крутят ручки арифмометров... И ещё скрипучие стулья и обитые дерматином двери, с незатейливым малогеометричным узором из обойных гвоздей… И пыльный фикус в углу. Контора «Протея» была десятиэтажным тетраэдром из суперстали и стеклобетона на проспекте Пия Великого – главном проспекте столицы Титании. По виду нипочём не скажешь, что там внутри происходят подозрительные вещи, наоборот – солидность, преуспеяние, благонадёжность так и выпирают наружу этого дорогущего неоурбанистского

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г архитектурного шедевра. Зеркальные автоматические двери впустили меня внутрь, и я оказался в административном холле, вовсю кишащем без дураков занятым народом, снующим туда-сюда как инфузории в капле воды. Миловидная администраторша, единственный островок относительного покоя среди всеобщей беготни, с устремлённым внутрь себя взглядом, без единой секунды промедления отрапортовала мне, что мистер Чински сегодня принять меня не может ввиду очень плотного рабочего графика, но если моё дело может потерпеть до завтрашнего дня, то у мистера Чински имеется пять свободных минут, с тринадцати ноль семи до тринадцати ноль тринадцати, по местному времени. Если угодно, она запишет меня на приём к мистеру Чински именно на это время. Мистер Чински – если кто ещё не понял – это такой протеевский пресс-секретарь, главный спец по связям с общественностью. По большому счёту мне было всё равно, кого первого брать за галстук, поэтому я подтвердил, что да, мол, мне угодно, и меня тут же записали. Я рассыпался было в благодарностях, но про меня уже забыли – девушка одной рукой жала кнопку приёма голосвязи, а другой шарила в сенс-поле супернового компа с объёмным конструированием функций. Я отошёл от неё, немного обескураженный такой деловитостью с виду довольно легкомысленной девчонки, и, поскольку меня больше никто не задерживал, и не интересовался моей личностью, пошёл, простите за прозу, шляться по зданию – просто оглядеться, составить мнение. Никакой особенной легендой меня обеспечивать Дед не стал. Во-первых потому, что меня совершенно невозможно было внедрить, -- ни в химии, ни в биологии, ни в биотехнологиях, ни в каких других смежных областях я был ни в зуб ногой. Во-вторых, я слишком прямолинеен (читай – туп), чтобы разрабатывать объект в качестве внедрённого агента. В-третьих, меня и не нужно было внедрять. От меня, как это уже не раз случалось, требовалось одно – провокация. Я, под видом журналиста, должен был прийти к кому-нибудь из шишек, и задавать очень неудобные вопросы, как раз те, на которые Дед не имел ответов. Если результатом беседы будет корректное умалчивание, малозначащие отговорки, и прочее хождение вкруг да около, то меня обязательно постараются убрать после беседы, оформив всё в виде столь нелюбимого мной и Дедом «несчастного случая». Тут нужно было просто глядеть в оба – и всё. Кроме того, меня должен был прикрывать кто-то из агентов Отдела – ведь на затылке-то глаз у меня нет! – но Дед не сообщил мне, кто это будет – он имеет обязательную привычку прятать в рукаве туза. Так что можно было с лёгкостью предположить, что меня будет прикрывать весь Отдел! Впрочем, с равной лёгкостью можно было предположить и обратное. «Верти головой во все стороны! – строгонастрого приказал мне Дед. – На Аллаха надейся, а ишака привязывай!»

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Впрочем, я и сам намерен был так поступать – бережёного Бог бережёт! Если же результатом беседы станет прямое признание (в чём я сильно сомневался – примерно на триста процентов), либо прямой отказ отвечать (что тоже маловероятно), либо прямая угроза (а вот это уже – вариант!), тогда у Отдела будут все основания возбудить против корпорации дело на основании моих показаний. План был прост, как молоток, и эффективность его должна быть такой же убойной. Пока же я шатался по зданию, заглядывал во все углы, задавал проходящим мимо какие-то пустяковые вопросы, моментально получал толковые ответы и шёл дальше. Присмотреться к происходящему, прежде чем начинать действовать, никогда не лишне – вдруг да приметишь что интересное, ну а если и нет, так хоть будешь знать, в какую сторону в случае чего удобнее смыться. Чтобы не слишком выделяться, я старался попасть в тот наполненный деловой энергетикой ритм, который царил в помещениях и коридорах. Вокруг меня, не задерживаясь ни на секунду дольше, чем того требовала необходимость, деловито сновали люди. Множество людей, не бегающих, но ходящих очень быстро и с какойто маниакальной целенаправленностью, проносились мимо меня, обмениваясь точно вымеренными, дозированными фразами, передавая из рук в руки документы, лазер-карты и флэш-кристаллы, и всё это на ходу, не задерживаясь ни на секунду сверх необходимого. Этот, на первый взгляд хаотический, но определённо строго подчинённый какой-то неведомой системе ритм меня буквально зачаровал, -- однажды поймав его, казалось невозможным из него выйти, и я уже ловил себя на том, что и я куда-то спешу вместе со всеми, стремлюсь к чему-то, чего не постигал, и чего – я это чувствовал нутром – не смогу постичь никогда, потому что было во всём происходящем невидимое и страшноватое нечто, порождённое людьми, но нечеловеческое, как одно из чудовищ Босха... Когда я это осознал, меня прошиб холодный пот. Я не трус, хотя и боюсь очень многих вещей, но – чтоб мне сдохнуть! – очень, очень давно я так не пугался!! В этом безусловно деловом, но странно и пугающе целостном, словно пульсирование гигантской амёбы, ритме, смутно угадывалась какая-то обречённая, вечно повторяющаяся бесконечность, действующая просто гипнотически, как если несколько часов подряд смотреть на движущуюся полосу ленточного транспортёра; было в этом ужасном ритме что-то извращённо-механическое, словно совокупление двух идиотов – ни малейшего мерцания жизни, ни даже интереса к происходящему – только равномерное, целенаправленное движение тазом, последовательность бесстрастных фрикций, с остекленевшим, остановившимся взглядом, с ниточкой слюны с безвольно отпущенной губы…

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г И ещё одно, очень похожее, вспомнилось мне, сразу испугав до колик в желудке… Однажды, ещё в далёкой юности, мне довелось увидеть фильм, в котором революционные парижане казнили на Гревской площади аристократов. Косая полоса остро отточенной стали меж двух чёрных столбов без устали ныряла вниз с обыденностью маятника; казнённых мертвецов увозили целыми телегами, сгружая тела, словно дрова, но не это, и не горы отрубленных голов, скалящихся в предсмертной муке, и не ручьи крови, заливавшей эшафот, поразили меня тогда, а само зрелище безумной, нечеловеческой рациональности гильотинирования. В дальнейшем мне доводилось видеть, как людей расстреливают, а потом добивают прикладами и штыками, да я и сам испытал на себе нечто вроде четвертования, но никогда – НИКОГДА – казнь не пугала меня больше, чем при виде гильотины, – страшного бездушного механизма, опошлившего, превратившего в бесчеловечный фарс трагедию великого и ужасного таинства; механизма придавшего гибели тысяч людей равномерную и циничную массовость конвейера, поставившего на поток саму смерть, отнимавшего последние жалкие крохи человеческого достоинства, как на скотобойне. Так и виделось: поднимается нож, фиксируется человек, опускается нож, падает голова, убирается тело… поднимается нож, фиксируется человек, опускается нож, падает голова, убирается тело… поднимается нож, фиксируется человек, опускается нож… Не знаю, почему при виде окружающих меня людей мне пришла в голову именно вот эта аналогия – может оттого, что была в их рабочем ритме такая же жуткая, зачаровывающая именно вот этой жутью безысходность; нечеловечная подчинённость безэмоциональному, бесчувственному служению функциональности. Здесь не было жизни – для неё не было места, здесь был лишь процесс, имитирующий даже не жизнь, а лишь её смутное подобие… Я ринулся к выходу, расталкивая людей, торопливо извиняясь и кидая по сторонам затравленные взгляды, но никто не пытался меня остановить, задержать, даже просто отвлечь; никто не обращал на меня внимания больше, чем нужно для того, чтобы увернуться от меня. Я форштевнем ледокола рассекал людскую массу, а она смыкалась вслед за мной; я озирался назад, ожидая, что все они за моей спиной, значительно переглядываясь, смотрят мне вслед – и даже почти желая того! – и ни один из них даже не царапнул меня взглядом – казалось, не было силы, которая могла бы разделить этих плотно связанных неизвестной мне общей задачей людей! Только на улице я немного пришёл в себя. Отерев пот со лба, я рванул прочь от здания, мысленно клянясь самому себе, что ноги моей не будет здесь больше. Но, по мере того, как я удалялся и успокаивался, разум брал верх над эмоциями, и вскоре я поймал себя на мысли, что пытаюсь

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г анализировать увиденное – добрый знак! Правда, мысли в голове расползались в разные стороны, я пытался ловить их за скользкие хвосты, но они выскальзывали и исчезали, а их место занимали другие. Где-то я видел нечто подобное… не помню. Помню только, что это не было нечто ужасное, наоборот – что-то, имеющее цель, общую задачу, структурную целостность и упорядоченность, но абсолютно не страшное, и даже восхитительное в своей природной рациональности, но восхитительное именно потому, что тогда это никак не соотносилось с людьми… В конце концов я плюнул, и перестал об этом думать. Дед всегда говорил мне, чтобы я больше полагался на свою интуицию, потому что она гораздо умнее чем я сам. Подсознательное учитывание совокупности всех замеченных факторов, и, как следствие, интуитивное озарение – со мной это часто случалось. Гораздо реже мне удавалось решить проблему, если я пытался анализировать с помощью логики. Дед утверждал, что это не глупость – во всяком случае, не обычная, стандартная глупость, когда человек считает, что он и так всё знает, и не хочет знать большего, или ленится размышлять. (Кстати, -- сказать по каким критериям Дед отличал настоящих, кондовых дураков? «Они никогда не признают, и никогда не признают, что они глупы!» -- говорит он.) Я не был глуп, просто несколько рассеян, и жаден до дополнительных фактов. Я пытался логически мыслить, не используя при этом принцип «бритвы Оккама» -- не умножать сущностей свыше потребного. Проще говоря, пытался жонглировать гораздо большим количеством предметов, чем мог удержать, и ещё ухитрялся постоянно на что-то отвлекаться. «Ты не дурак, сынок, -- всегда говорил мне Дед. – И, коль скоро это так, то позволяй своему подсознанию мыслить за тебя. Не будь дураком, и признай, что ты глупее, чем оно!» Так я и поступил. Просто зашёл в какое-то кафе, за витриной которого увидел живых официанток, сел за столик, и сделал заказ. Общеизвестно, что официантки – это именно та порода женщин, которая чрезвычайно нравится мужчинам, поскольку поднимают... нет, не то, что вы подумали. Они поднимают мужчин в собственных глазах. Они как правило привлекательны, милы, обходительны, в меру интеллекта стараются поддержать беседу, слегка флиртуют, заманчиво вертят попами, никогда не спорят, со всем соглашаются, иногда позволяют себя ущипнуть, улыбаются, прислуживают, и при этом остаются недоступными, (в данное время и в данном месте), сохраняя некий ореол загадочности; в общем, делают всё то, чего мужчинам так не хватает в жёнах. При всём этом они берут у вас деньги, ничем не оскорбляя ваших чувств (за исключением тех случаев, когда нужная сумма не наскребается) и ухитряются ещё получить с вас чаевые, но никогда не ложатся с вами в постель, если вы им не нравитесь – настоящий европейский

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г вариант квазигейши! Я обыкновенный мужик со здоровыми рефлексами, и мне тоже нужно время от времени тешить своё самомнение – даже чаще, чем многим, поскольку я отнюдь не Ален Делон, и у меня нет ни красоты, ни харизмы, и я не излучаю никакой суперсексуальной энергии. А скучая по Рике, я становился ещё и меланхоличным нытиком, поэтому не осуждайте меня за то, что мне захотелось немного развеяться! В конце концов, я ведь зашёл не в стриптиз-шоу, а просто пообедать в нормальном кафе, с нормальными, в меру симпатичными, и довольно вежливыми официантками. Заказав себе гренки, ростбиф с жареным луком и гранатовый сок, я с удовольствием разглядывал официанток, вертевшихся юлой, поглощал вкусную, добротную и питательную снедь, и наслаждался покоем. Всё было замечательно, вот только разве что сок немного горчил, да официантки метались слишком рьяно, стараясь поспеть во все места сразу, очень точно и расчётливо разнося блюда и напитки, но ведь это же их работа. И ещё сок... Правда, скорее всего, это не натуральный сок, ну, да невелика беда! По большому счёту, ведь и ростбиф тоже никогда не пасся, жуя на лужайках нежную зелёную траву, и мыча – это видно по цене блюд. Скорее всего это искусственно выращенная говядина, но если я не могу отличить её от настоящей, то какая мне разница? Я доел свою порцию, заказал ещё кружечку тёмного эля на сон грядущий, перекинулся парой весёлых скользких шуток с миловидной официанткой, и пошёл в отель, довольный самим собой, и всем миром.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Пробуждение моё было лёгким и приятным. Казалось, я выспался на сто лет вперёд, и теперь готов был своротить горы, а заодно и предгорья. Весело напевая, я принял контрастный душ, оделся, и отправился побродить по городу. Ночью прошёл дождь (планета была не великого богатства, не могла позволить себе погодных установок, и дождь шёл тут когда ему вздумается), солнце блестело в кое-где скопившихся лужах. До встречи с мистером Чински оставалось добрых два часа, за мной никто не следил – я несколько раз специально проверился, и я разгуливал по городу, словно был не на задании, а на школьной экскурсии, с любопытством осматривая любую мало-мальски приметную достопримечательность. Правду сказать, архитектура зданий не будила полёта воображения – колония на Титании была основана сравнительно недавно, и на то, чтобы создать собственный пласт культуры у неё не было ни времени, ни средств. Вся организация жизни исходила из соображений экономического соотношения желаемого

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г и возможного. Рентабельность была здесь единственным фактором, определяющим экономическое положение государственных структур, поэтому всё здесь подчинялось строгой функциональности, в ущерб творческому потенциалу. Как и любое молодое государство, вынужденное пробивать себе путь среди заматеревших в экономических войнах соседей, Титания старалась привлечь инвестиции за счёт максимального снижения налоговых и таможенных квот, и создавая льготные условия для любого, кто согласен будет помочь ей подняться на ноги. Естественно, что такое положение вещей было выгодно для разного рода нечистоплотных деловиков, готовых платить большие деньги только лишь за то, чтобы никто не совал нос в их мутные делишки. Но это всё так, между строк. Я просто хотел сказать, что, любоваться в Мэйсон-Сити было особо нечем. Высотки, набитые офисами, перемежались с целыми кварталами складов, гаражей, и ангаров, сменяющимися новыми высотками, вплотную соседствующими с производственными площадями… Весь потенциал огромной планеты скопился на нескольких обустроенных пятачках городов – земли здесь было в избытке, но никто не желал тратить средства на инфраструктуру – люди предпочитали жить друг у друга на головах, лишь бы не обременять себя расходами на строительство новых городов – в них пока не испытывалось острой нужды – на транспорт, и на связь, и на передачу энергии между ними. Государства, как и люди: едва придя в этот мир, они начинают рубиться за место под солнцем, за благосостояние, за обеспеченность, за уверенность в завтрашнем дне… Так проходит вся их жизнь, и только в конце её, обеспеченные, влиятельные, уверенные, они вдруг понимают, что воспользуются всем этим уже не они. Все живущие здесь работают на перспективу, считая, что такое положение вещей продлится недолго, и закончится ещё при их жизни. Все они мирятся с неудобствами, считая их временным явлением, и не понимая, не желая понимать, что ничто не бывает более постоянным, чем временное – именно в силу того, что люди готовы с ним мириться, полагая, что это не навсегда! Что ж, им ещё предстоит это понять, а пока здесь царила обычная деловая, но несколько сумбурная атмосфера становления, обрастания финансовым жирком, и взращивания политической мускулатуры, примерно как в земных Соединённых Штатах девятнадцатого столетия. Оставалось только порадоваться, что, несмотря на такую занятость, они всё же ухитрялись отдавать дань историческому наследию, время от времени возводя монументы в честь особо отличившихся национальных героев. Таких в деловой части города было немного, и я обошёл их почти все. Немного дольше я задержался у памятника Пию Великому. Интересный факт: восемьдесят лет назад этот человек стал самым популярным диктатором,

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г пожалуй, за долгие годы истории человечества. Его правление было таким разумным, а решения настолько бесспорно устраивающими большинство, что жители Титании, как это ни парадоксально, признали диктатуру самой приемлемой формой правления. И с тех пор, уже семьдесят с лишним лет, планетой управляют Почётные Диктаторы. Таковых за это время было четверо, но каждый из них вроде бы устраивал население, поскольку правил на вполне легитимной основе, -- единственным условием легитимизации был обязательный приход к власти посредством государственного переворота. А электорат искренне считает, что только очень умный, хитрый, очень изворотливый, и имеющий сильный характер человек, пассионарий, если хотите, может прорваться к власти и стать у руля и ветрил именно таким вот способом. И вот уже семьдесят лет в коридорах власти идёт такая подковёрная грызня, какая паукам в банке и не снилась! Как они при этом ухитряются сохранять экономику – одному Богу ведомо… Впрочем – это их дело, а я нахожусь здесь не для социальных исследований. Что хорошо для них, то приемлемо и для меня. Я кружил и кружил по улицам, и всё было прекрасно... Солнце мне улыбалось сквозь весёлые кучевые облака, радужно играло в стёклах витрин, и все люди кругом были доброжелательны и милы. Скоро я пойду на эту дурацкую встречу, и по долгу своей дурацкой службы буду задавать милому и доброжелательному мистеру Чински свои дурацкие вопросы, беспардонно отвлекая его от важных и срочных дел. Естественно, что узнать мне ничего не удастся, потому что узнавать тут совершенно нечего, – всё и так ясно, как апельсин: Дед просто ошибся, сделав неправильный вывод из совершенно очевидных предпосылок, и мне придётся его разочаровать, но он умный, он меня, конечно, поймёт, и он на меня, конечно, не обидится… Всё идёт просто отлично… Всё отлично… Не всё… Не всё… Я даже вздрогнул от неожиданно пришедшей в голову мысли. Что со мной творится? Ещё вчера жизнь казалась мне доверху наполненной горькой чашей суеты сует, так что же такого произошло, что сегодня я считаю её прекрасной? Над этим следовало поразмыслить… Собраться, и поразмыслить… Всем отлично известно, что пессимист – это хорошо информированный оптимист. Если отталкиваться от этого рассуждения, то мой непосредственный начальник был очень хорошо информированным оптимистом, и, находясь под его неусыпным руководством целых пять лет, я приучил себя трезво смотреть на окружающие меня вещи – так резко повышаются шансы на долгую и плодотворную жизнь. Так что же меня так неожиданно обеспокоило? Я решил подумать над этим…

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Вчера я прибыл сюда в совершенно нормальном, рабочем настроении, готовый выполнить несложную, довольно рутинную даже миссию катализатора, которую уже выполнял до этого десятки раз – ничего особенного, задать пару неудобных вопросов, и поглядеть, кто из-за них начнёт дёргаться… Но во время посещения объекта разработки я вдруг почувствовал такой моральный дискомфорт, что полностью потерял самоконтроль, и выскочил оттуда в довольно плачевном состоянии духа, та-ак. После этого я немного успокоился, но не настолько, чтобы захотеть расцеловать асфальт под своими ногами, как сегодня. Хорошо. Если и дальше вести размышления в таком ключе, то можно прийти к выводу о несоответствии моего вчерашнего состояния сегодняшнему. Очень резком несоответствии – настолько, что это заметно невооружённым глазом. Невооружённым глазом… Невооружённым… Да, так отсюда вывод: кто-то, или что-то, воздействовало на меня так, что я, незаметно для себя, утратил способность к критическому анализу ситуации. Хорошо, идём дальше. То есть, конечно, ничего хорошего, но дальше мы всё равно идём… только не надо отвлекаться… не отвлекаться… Каким образом на меня можно воздействовать? Логическим убеждением – раз, но это не тот случай. Никто и ни в чём меня логически не убеждал, и убеждать не собирался, я даже словом сегодня ни с кем не перемолвился. Внушением – два. Но это невозможно по той же причине. Что ещё, что ещё, что ещё?.. Странно, что мысли могут заедать, как испорченная пластинка... Чем ещё можно было воздействовать на моё состояние?.. Психотронным излучателем – три, но тогда за мной кто-то следует, постоянно держа излучатель включённым на малой частоте, а это не так – пси-антенну в карман не спрячешь. Либо же под излучением находится та часть города, в которой я нахожусь, но тогда я «повеселел» бы ещё до визита в офис, и, кстати, вряд ли даже заметил бы это… Маловероятно, что специально по случаю моего прибытия был включён широкодиапазонный излучатель. Из-лу-ча-тель… Чёрт, как тяжело рассуждать – со мной точно что-то не то, обычно я думаю быстрее, и, во всяком случае, не так неохотно! Надо, чёрт возьми, надо взять себя в руки, встряхнуться, а то я будто галоперидола объелся… а вот это мысль, и весьма здравая, кстати! Очень может быть, что некий наркотик… возможно – психотропного действия… Я замедлил шаги, всё больше погружаясь в рассуждения. Наркотик... препарат… Мысль хорошая, но возникают некоторые проблемы с... э-э-э... инфильтрацией. Кто и каким образом? Варианты закрутились в голове, как цветные картинки калейдоскопа. Воздух в номере... Вода в душе... Н-нет, пожалуй, слишком уж как-то… глобально. Из пушек по воробьям… Неловко толкнувший меня случайный прохожий с инъектором... Да нет,

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г конечно… Хотя вообще-то… Не с инъектором, конечно, это просто глупо – как это будет выглядеть, когда на людной улице один гоняется за другим со шприцем в руках? Но вот если вспомнить, что подавляющее большинство так называемых «частных» отравлений на протяжении всей истории человечества происходило через пищу или питьё, вот тогда-а… И почему самое очевидное всегда приходит в голову в самую последнюю очередь? Конечно же не инъектор, и не воздух, и не вода! Перед моим внутренним взором возникло вчерашнее кафе, вкусная еда, немного горчащий гранатовый сок. Нет, скорее уж эль – он всегда с горчинкой… И официантки… Я ещё раз мысленно прокрутил в голове вчерашний вечер. Нет, вроде, ничего особенного, но всё же… Всё же… Если всё хорошенько припомнить, сопоставить, и провести соответствующую аналогию, то мне, например, их поведение напоминало поведение людей в офисе «Протея». Бред? Как сказать… Такая же целеустремлённая деловитость, такое же равнодушное выражение глаз. Просто их было не так много, как в коридорах офиса, и это не бросалось в глаза, не было таким очевидным. Мне вдруг стало здорово не по себе. У них что здесь – круговая порука? Да нет, не может быть… Где тот «Протей» -- а где то кафе? И вот тут-то, казалось напрочь уснувшая, интуиция подбросила мне очередную хлебную крошку. Любой, даже самый никудышный человек, являясь личностью, обладая индивидуальностью, всегда испытывает потребность в самовыражении. Самовыражается каждый по-своему, в силу способностей и возможностей – не в этом суть. Суть в том, что человек всегда стремится быть отличным от других, и достигает этого различными способами. Но, являясь также существом стадным, или общественным, если угодно, и попадая в непривычную среду, в чужой социум, прежде, чем начать «самовыражаться», он сначала старается оглядеться, оценить эти самые свои возможности и способности, трезво сравнить их с тем, что может ему противопоставить среда. Для этого нужно некоторое время, поэтому вначале он старается, так сказать, «слиться с ландшафтом», стать похожим на всех других, быть среди них незаметным, и не выделяться до поры, пока не поймёт что к чему – по сути дела, ведёт себя так, как и любое другое стайное существо, попав на чужую территорию. В силу того, что выделяться мне было совершенно ни к чему, я вёл себя именно так – старался слиться с толпой, стать её частью, и делал это совершенно автоматически, на рефлексах, поэтому не сразу понял, что это удаётся мне не слишком. И вовсе не потому, что я был тут белой вороной, нет – никто не тыкал в меня пальцами, -- до меня вообще никому не было дела, но как-то внутренне я понимал, что не могу слиться с толпой. Это

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г ощущение было совершенно неосознанным, на уровне интуиции, и именно интуиция свела всё воедино, утрясла, и протянула мне на блюдечке уже готовое резюме – толпа, в которой я находился, не была однородной, поэтому я никак не мог выбрать надлежащую линию поведения! Наверное, я должен был обратить на это внимание гораздо раньше. Должен был, но меня сбил с толку обычный напряжённый городской ритм. Есть детские головоломки, как будто бы состоящие из хаотического нагромождения изогнутых линий, но, вглядываясь в них очень внимательно, можно заметить, что эти линии составляют определённый, довольно простой рисунок. Цветок какой-нибудь... Или зайца… Когда знаешь, куда глядеть, у тебя как будто открываются глаза. И я вдруг стал подмечать, что на улице вокруг меня довольно много людей двигаются иначе, чем в обычной городской толчее – теперь, когда я знал, на что нужно обращать внимание, я ясно увидел, как уличная суета обретает для меня форму двух разнохарактерных направлений, словно бы наблюдал, как рядом друг с другом, не смешиваясь, и заметно отличаясь качественно, проходят два морских течения – порой это бывает видно из глайдера или стратолёта. Одни вели себя абсолютно нормально, -- и я даже сперва не знал, как для себя определить эту категорию нормальности, однако… Легко искать отличия, когда есть с чем сравнивать, и я понял, я нашёл. Нашёл главное отличие, и оно было в том, что так называемые «нормальные» совершали… не знаю, как лучше сказать… даже не то, чтобы ошибки, а просто кучу различных действий! Они были либо мрачны и озабочены, либо веселы и беспечны, они двигались расхлябанно и разболтанно, либо ступали величаво и сдержанно; они заходили и забегали в магазины, кафе и офисы, выходили и выбегали из них, закуривали, и бросали окурки, чертыхались, наступая в лужи и на ноги друг другу; они толклись на перекрёстках и мостовых, глазели на витрины и ловили наземные такси, они жестикулировали и смеялись, они показывали пальцами, поправляли галстуки и шляпы, они почёсывались, чёрт побери! Они отличались самым главным, тем что и отличает людей – они вели себя! У них проявлялись ярко выраженные признаки поведения… И рядом с ними были другие. Такие, как в конторе «Протея». Их движение было упорядоченно и целеустремленно, они не отвлекались ни на что, словно марширующие легионы, словно танковая колонна, а если и делали что-то, что напоминало бы поведение, то делали это уж как-то механически, принужденно, что ли, и оттого видно было, что они делают это скорее для того, чтобы не привлекать лишнего внимания. И я окончательно разобрался в разнохарактерности их манер, хотя внешне они и не отличались, но интуиция подсказала: одни из толпы были живыми, а другие – притворялись ими! Не все, далеко не все, но – много. Очень

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г много. Вот тут я снова перепугался, но, подавив первый приступ паники, заставил себя рассуждать разумно. Что здесь не так – я понял. Теперь мне нужно решить: следует ли мне бежать отсюда, сломя голову, чтобы донести до Деда если не факты, которых у меня не было, то хотя бы подозрения, или стоит остаться, действуя в рамках легенды, попытаться копнуть глубже, и, возможно, попасть в западню. Все мои чувства, вся моя интуиция совместно с разумом кричали мне: «Не ходи никуда, беги отсюда, угони первый попавшийся глайдер, и рви к порталу!» -- «А как же задание?» -- «К чёрту задание! Ты придёшь в «Протей», и тебя там сцапают! Это же мышеловка, огромная мышеловка, величиной, возможно, с целый город! И никто не озаботился даже наполнить её сыром – так они уверены в себе!» Я понемногу снова начал паниковать. Действительно – к чертям задание, надо убираться отсюда как можно скорее, но я не знал, удастся ли мне добраться до портала. Если меня действительно отследили, и если действительно попытались чем-то опоить, то это легко выяснить с помощью аптечки, нужно просто неторопливо, как и раньше, не привлекая к себе лишнего внимания, дойти до гостиницы, провести экспресс анализ крови и мочи, и выяснить всё точно. Факты – вот что мне необходимо, факты, и… станнер. Без оружия я среди них словно голый – кстати, довольно показательно, что я сегодня и не вспомнил о нём, когда уходил – нет, со мной явно что-то не то – так вот без оружия в напряжённых ситуациях я начинаю нервничать, и это заметно. А я должен быть незаметным, и хотя мне совершенно неясно, как это сделать, но это нужно сделать, это главное, тогда я выберусь, тогда всё получится… Не стану скрывать: уже гораздо позже, разбирая по косточкам это дело, которое вполне реально могло привести людей к такой бездне, из которой нет выхода, Дед сокрушённо признавал, что при всей его мощной агентуре, при всей его изощрённости в разведывательном деле, и способности к анализу данных, он даже не предполагал, с чем мне здесь придётся иметь дело – слишком уж противоречивы и неподробны были сведения. Аналитики твердили, что всё плохо, внедрённые агенты – что всё отлично. Затевать крупномасштабную операцию только для того, чтобы проверить, что же там на самом деле происходит, было нецелесообразно по тактическим, дорого по экономическим, и просто глупо по политическим причинам. Именно поэтому Дед и решил нанести точечный удар, -- задействовать меня в моём обычном качестве живца, и решение его, в обычных условиях, было логически оправданным – ничто не говорило в пользу того, что здесь скрывается не обычное экономическое преступление, поэтому мой мудрейший и всепредусмотрительнейший чиф так по-детски облажался; поэтому так неуклюже всё и вышло дальше; поэтому Комитет едва не получил удар, от которого оправиться уже не смог бы никогда, – никто тогда

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г не предполагал масштаба катастрофы, уже готовой разразиться в мире, расколов на части, либо вовсе поглотив человечество, едва-едва начавшее ощущать себя единым монолитным сообществом… Я сидел в своём номере, в мотеле с дурацким названием «Сладкий сон» и тупо глядел перед собой. В голове было пусто. Пусто, холодно, и тихо до умопомрачения – ни одна мыслишка не нарушала комариным писком этой гулкой тишины. Кажется, моя пружина раскрутилась до конца, и завод кончился – я был опустошён, вычерпан до донца. Слишком много было событий за последний месяц. И то, казалось бы пустяковое дело на базе Космического Патруля в системе Тэты Кентавра, где я старательно изображал собой тупого армейского служаку-аудитора, пытающегося вывести на чистую воду целую группу нечистых на руку баталёров, едва не прикончивших меня в конце концов, и тем выдавших себя с головой; и последующий демарш на Малом Краснокожем, где я отработал вполне прилично, но ничего, кроме нахлобучки за это не получил; и последующее спасение Рики, больше похожее на сюжет какой-нибудь космической оперы, нежели на боевую операцию – уверен, если информация об этом деле когдато всплывёт, оно станет притчей во языцех, памятником той непроходимой глупости, которую совершили мы с Дедом, непозволительно рискованно поставив на карту всё непонятно ради чего, и тем не менее выиграв… И вот теперь – это дело на Титании. Было слишком много всего, и я устал. Я был выбит из колеи тем, что мне удалось увидеть, я понятия не имел, как мне это всё интерпретировать, я был растерян, деморализован, и не знал, что мне делать. Здесь совсем не то, за чем меня сюда послали, и это, конечно же, было несправедливо, но сейчас я желал не справедливости – мне всего лишь нужен был реальный противник, кто-нибудь, с кем всё будет просто и ясно, кто-нибудь, кому можно вначале нанести полновесный «расслабляющий удар», а затем арестовать и препроводить, с наслаждением цитируя ему в затылок местный «кодекс Миранды»: «В течение сорока восьми часов стандартного времени вы обязаны дать правдивые показания, подтверждённые данными полиграфа. В случае отказа от дачи показаний, либо в случае зафиксированного факта дачи ложных показаний, либо при явной их недостаточности, следствие оставляет за собой право подвергнуть вас ментоскопированию и психотропному допросу!» Здесь не было ничего похожего, -- некого было хватать, вязать, и волочь, некому было предъявить обвинение, и некого арестовать, а тёмная комната, в которой я неожиданно для себя оказался, была наполнена даже не чёрными кошками – всего лишь их призраками, а я не мог, не умел драться на равных с призраками… Анализатор аптечки показал наличие у меня в крови остатков мощной дозы психотропного наркотика из группы неопентоталов, и уже одно это

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г говорило о многом – такие наркотики идут в ход тогда, когда человека хотят использовать как послушное орудие чьей-то воли. Значит, меня вычислили – теперь не имеет значения, как и когда – и решили использовать. Скорее всего, хотели чтобы я тоже послал Деду липовый отчёт о том, что всё в порядке. Дальнейшая участь моя была ясна: поскольку приказа на внедрение у меня не было, и я должен был вернуться как можно скорее, меня потом просто ликвидировали бы. Несчастный случай. Чистой случайностью было то, что меня не «приняли» ещё вчера, прямо в том самом баре, с милыми и услужливыми официантками, где я позволил себе так глупо расслабиться. Меня спас ускоренный метаболизм, которым я расплачивался с матушкой Природой за форсированную мускулатуру, коей «наградили» меня спецы в Центре трансплантации и редуцирования тканей и органов – именно благодаря ему я всего лишь почувствовал изрядный прилив эйфории и немотивированной любви к окружающим, вместо того, чтобы прямо там же, за столиком, превратиться в благожелательную говорящую чурку. Должно быть, именно поэтому они и не решились взять меня ночью, в номере – им было известно, что я такое, и как могу испортить настроение… И теперь, возможно, у них припасено для меня что-нибудь ещё этакое… более изощрённое. Хотя я на их месте не стал бы мудрствовать лукаво, а ещё на улице оглушил бы меня из станнера… или прикончил – в зависимости от их обстоятельств. Впрочем, я был уверен, что это всё ещё впереди, и что в покое меня уже не оставят – это лишь вопрос времени. Так или иначе, я попал в переделку, из которой выбраться мне было вряд ли суждено, и понимание этого оптимизма мне отнюдь не прибавляло. К порталу меня не пропустят – это к гадалке не ходить… И из офиса «Протея», буде я направлю свои стопы туда, меня тоже не выпустят… Собственно, мне теперь вообще здесь дальше носа не уйти… И если раньше я ещё мог рассуждать о богатстве вариантов, то теперь у меня был лишь один выход – связаться со своими по закрытому каналу, передать всё, что мне известно (до обидного мало!), а потом забаррикадироваться в номере, и отстреливаться до последнего патрона в ожидании кавалерии. Я решительно подошёл к терминалу связи и включил его... То есть, я хочу сказать, что попытался включить его! Терминал был мертвее мёртвого, и меня это нисколько не удивило, вероятно потому, что подсознательно я уже приготовился к тому, что меня обложат как волка, просто не ожидал, что они пойдут на то, чтобы отрезать связь – это федеральное преступление, и даром оно не проходило ещё никому и никогда, и раз они бестрепетной рукой сделали это, то мои дела ещё хуже, чем я думал, потому что люди, пошедшие на такое, не остановятся ни перед чем, и это было тем более плохо, что в окно я увидел приземляющийся на площадку перед мотелем

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г бело-зелёный полицейский глайдер. Похоже, они – кем бы они ни были – решили форсировать события, и мне теперь уже точно больше ничего не оставалось, как только следовать навязанным ими правилам игры. Ну, по крайней мере, один-то плюс в этом точно был – вгоняющие меня в депрессивную меланхолию призраки наконец рассеялись, и передо теперь мной стоял так недавно вожделенный мною вполне конкретный противник. Будет чем похвастаться перед святым Петром, шепнул внутри ехидный голосок… Молчи, грусть, молчи – это будет славная охота, а для меня, кажется, последняя. Только я ведь не Акела, я не промахнусь! Спешно выдернув из раскрытого чемоданчика станнер, который даже не доставал ещё с тех пор, как здесь объявился, я спрятал его за спину, и отворил дверь навстречу подошедшему полисмену, затянутому в пластолитовую броню служебного комбеза. Что ж, против станнера она не поможет... -- Вы – господин Татаринов, ти-ви журналист, служащий «Медикал Ченнел»? – вежливо откозыряв, спросил стоящий на пороге полисмен с пустым взглядом и невыразительным лицом. За его спиной я видел, как его напарник, очень ненавязчиво, и очень предусмотрительно занял позицию за корпусом глайдера. -- Да, а в чём дело? – так же вежливо спросил я, одновременно вскидывая станнер, и стреляя ему в лицо. -- У вас назначена... – он не договорил, а его рука рванулась к кобуре. Мне же пришлось с прискорбием признать, что батарея моего станнера полностью разряжена. Но я ведь точно помнил, что она была полна – зелёный глазок индикатора весело подмигивал, когда я укладывал станнер в багаж! Значит, всё же здесь – все за всех, и все на одного, и поэтому батарея оказалась пустой – кто-то побывал у меня в номере, пока я прогуливался, и разрядил её. Поздно понял. Непростительно ошибся. Конец. Я сделал единственное, что мне оставалось в этом совершенно отчаянном положении. Шлем полностью прикрывал все уязвимые точки этого парня, но он почему-то не озаботился опустить забрало, и я резко ткнул его пальцами в глаза, одновременно перехватывая руку с оружием. Пока я выворачивал ему кисть, а он лишь кряхтел от боли, второй выскочил из глайдера, и открыл пальбу из своего станнера. К счастью, мне удалось укрыться за широкой спиной нападавшего, и почти вся доза ультразвука досталась ему – меня лишь слегка тряхнуло, будто несильно током ударило. Полицейский мягко осел, выпуская оружие, и через секунду я был готов к перестрелке. Жизнь, уже было вытекшая из меня, как из прохудившегося ведра, вновь стала наполнять мою истерзанную сомнениями душу; тугая пружина боевого взвода, казалось бы, безвозвратно утратившая упругость, вновь скручивалась, придавая мне новые силы – теперь я видел перед собой

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г врага, готов был к схватке с ним, и – самое главное – больше не испытывал тягостных сомнений! Никакой рефлексии, никакой кафкианской ереси, закравшейся было ко мне в душу, то ли под воздействием наркотика, а то ли из-за расшатавшихся вконец нервов, больше не было и в помине. Мертвецы они, или люди, похожие на мертвецов, было уже неважно для меня, -- они уязвимы, и это главное, а количество их – вопрос не принципиальный! Да хоть вся планета!.. Я на военной тропе, и скоро гроба подорожают! Полицейская модель станнера отличается от той, к которой привык я, и поэтому первый выстрел я потратил впустую, а в следующее мгновение второй полисмен уже полностью укрылся за глайдером, и оттуда посылал в меня разряд за разрядом, одновременно вызывая подмогу по трансмиттеру. Я же цирковой обезьяной кувыркался по стояночной площадке перед мотелем, уворачиваясь от выстрелов, и отчаянно старался попасть в него. Это могло продолжаться вечно, во всяком случае – до тех пор, пока у одного из нас не кончились бы заряды. Корпус машины надёжно укрывал его от излучения, поэтому он мог просто прижимать меня огнём к земле до тех пор, пока не прибудет подкрепление – вот тогда мне крышка. Я уже подумал было плюнуть на всё, и попытаться спастись бегством, как вдруг откуда-то сбоку, из кустов небольшого скверика, прилегавшего к мотелю, мелькнула – всего на одно мгновение – яркая вспышка лазерного целеуказателя, направленная точно в голову моего противника, а затем он нелепо взмахнул руками, и тряпичной куклой опрокинулся на мостовую. Я-то, погружённый в болото неожиданно возникшего душевного неуюта, совсем было позабыл про наблюдателей, которых Дед послал следом за мной, а они не дремали – помощь пришла как раз вовремя! Я пристально всматривался туда, откуда неизвестный друг пальнул из станнера в полисмена, но в сквере уже никого не было. Жаль. Я мог бы передать послание через него, это было бы дополнительной гарантией, но, видимо, Дед строго-настрого приказал коллегам не раскрываться. Что ж, они всё равно доложат о том, что здесь произошло, а Дед уж сам сделает выводы, и я уверен, что эти выводы будут не в пользу тех, кто осмелился напасть на его агента с оружием в руках. Ну, а мне пора уносить ноги. Я вскочил, и во всю прыть ринулся к машине. -- Глайдер «семь», глайдер «семь», -- надрывался в кабине трансмиттер. – Глайдер «семь», доложите обстановку! Гоаннек, Мэйз, что там происходит?! -- Всё в порядке, -- надсадно пропыхтел я, забираясь в глайдер, и переводя управление на ручное. – Мы его взяли, Мэйз легко ранен – у этого парня был лучевик... -- Кто это? – после секундного замешательства спросил диспетчер. -- Это Гоаннек, -- немедленно соврал я, поднимая глайдер с площадки, и пристраиваясь к транспортному потоку. – Здесь ситуация «два икса»,

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г нападение на сотрудника полиции... -- Что у вас с голосом? – не унимался он. Ну и недоверчивый же тип! -- Он здоровый, как бык, форсированный, наверное! Ударил меня по гортани... – плёл я первое, что приходило мне в голову, пристраиваясь к транспортному потоку. Летающих машин здесь было не так уж и много – основная воздушная магистраль проходила гораздо южнее, к тому же на Титании, как и на большинстве развивающихся планет, жители отдавали предпочтение дешёвому и экономичному наземному транспорту на гравиподушках. Глайдер легко влился в негустую череду машин, и у меня появилось несколько секунд на размышление. Пока я оторвался, но это был отрыв всего на один небольшой шажок, и я лихорадочно перебирал варианты бегства. К тому порталу, по которому я сюда прибыл, меня, скорее всего, не пропустят. Прорваться через рабочий портал с боем – это верный шанс... для самоубийцы. Перед каждым стационарным рабочим порталом обязательно есть зона отчуждения, окружённая кольцом боевых башен – на случай, если соседи с той стороны настроены не очень дружелюбно. Меня могут уничтожить на подлёте тремя десятками различных способов прежде, чем я успею объяснить, почему несусь как угорелый. Да, если уж на то пошло, меня ещё по дороге сто раз собьют! Моё преимущество – быстрота, и я быстренько должен найти правильное решение. -- Внимание, внимание, всем патрулям! – верещал неутомимый трансмиттер. – Всем патрулям! Совершено нападение на полицейский глайдер номер семь! Гоаннек и Мэйз, предположительно, убиты! -- Эй, парень! – завопил я, перекладывая рули и направляя машину к виднеющейся милях в сорока от города диспетчерской вышке космодрома. – Эй, парень, ты чего плетёшь?! Пьяный, что ли? Это же я, Гоаннек! Ребята, -- я врубил общую связь, -- кто сегодня на пульте? Проверьте его, он наверное пьян! – я поднял глайдер выше остальных машин, включил маяки и сирену, и погнал на всех парах. Вышка заметно приблизилась, а за мной ещё никто не гнался – это обнадёживало. Диспетчер пытался что-то говорить, но я продолжал вопить, перебивая его на каждом слове, так что ничего толком нельзя было разобрать, и я на это очень рассчитывал. Мне нужно добраться до космодрома, там я воспользуюсь спецдопуском, возьму космокатер, и доберусь до базы Космического Патруля, где в обязательном порядке должен быть расквартирован как минимум батальон космодесанта, это мой единственный шанс. Космический десант – это вам не фунт карамелек, он для того и существует, чтобы проводить локальные силовые акции на планетах, и подчиняется он непосредственно Комитету по Этике и Культуре Федерации Терры, которому даже федеральное правительство не указывает, в какие бочки затычки вставлять. А вот если служащий особого

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г отдела при Комитете, воспользовавшись допуском «Три нуля», запросит помощи, то что ж… Она будет ему предоставлена, на то они и существуют, наши бравые десантники. Я сладострастно скрипнул зубами, представляя, как во главе штурмовой роты навожу здесь шороху, разнося всё в пух и прах, и железной рукой правлю бал до прибытия подкреплений… и тут же отогнал от себя это соблазнительное видение. Vade retro, satanas, vade retro! Изыди, сатана, ибо велико искушение, ох, как велико! Разумеется, прокисшие от бездельного болтания в космосе десантники только рады будут поразмять кости, но вот что потом скажет обо всём этом Трибунал? Да если и не скажет, что скажу я сам себе, командуя боевым отрядом, крошащим в мелкий винегрет безоружных людей? Боюсь, таким эпизодом своей жизни я постеснялся бы хвалиться перед райским ключником апостолом Петром, а уж бесы-то не преминули бы внести его в свои хартии, для последующего предъявления на предмет оплаты векселей… Нет, видно придётся мне просто взять взвод охраны, с тем, чтоб парни беспрепятственно переправили меня домой, и этим ограничиться… А жаль. Страшно хотелось отыграться за тот унизительный, совершенно лишивший меня самообладания страх, который я здесь испытал, но, как говорится, оружие мудреца – терпение, а смирение – высшая добродетель, поэтому придётся смириться и потерпеть… Эфир полнился радующей моё сердце неразберихой. Орал я, орал диспетчер, орали ещё несколько его коллег с соседних участков, орали экипажи патрулей, -- никто ничего не мог толком понять, а вышка всё приближалась, а погони всё не было! Аккуратно выйдя из основного транспортного потока, я резко снизился и сбавил скорость до положенной – иначе по мне вполне могли бы открыть огонь на поражение – подлетел к ограждению, перемахнул на ту сторону, и сразу же посадил машину, демонстрируя мирные намерения. Космодром является федеральной территорией. На космодроме свои порядки, и военная полиция тоже своя, и с ней лучше не ссориться. Будь я хоть четырежды агентом Отдела, и грози этим парням впоследствии самое суровое наказание – всё равно это не защитит меня от травматических последствий задержания, если я буду залупаться. Но если я буду вежлив и корректен, если смогу объяснить им ситуацию, то никаким титанийским зомби меня отсюда не выцарапать, факт! Тем временем из КПП космодрома выскочили трое, взяв глайдер под прицелы лучевиков, и я заметил, как на крыше шевельнулась бронированная башенка, повернув в мою сторону ребристый ствол стационарного плазмотрона – с этими не забалуешь! -- Выйти из машины с поднятыми руками! Резких движений не делать, стреляем без предупреждения! Руки на машину, ноги на ширине плеч! – серьёзные ребята, прямо сердце мёдом обливается, на них глядя! Я и

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г не собирался делать резких движений. Покорно покинул кабину, принял рекомендуемую позу, в которую до этого так много раз ставил других. Что ж, должен же я был когда-нибудь испытать это на себе, для полноты ощущений. -- Я агент Отдела особых операций при Комитете, Алексей Татаринов. Мой допуск – «Три нуля», мне срочно нужно к начальнику космодрома! – говорил я, пока меня обыскивали и изымали станнер. – Это очень важно... -- Не суетись, парень, -- в поле моего зрения появилось широкое скуластое лицо одного из охранников. Глаза его лучились уверенностью и добродушием, безо всяких признаков мертвечины. – Ты нарушил границу федеральной территории, и уж коль мы тебя сразу не сожгли, то нашего кэпа тебе так и так не миновать. Он в этом болоте самая главная жаба, так что своим допуском ты ему в морду тычь, а мне до него дела нет. Ребята, -- кивнул он двум другим, -- проводите аресто... кхм, -- задержанного, к кэпу, и бегом назад! Заковывать меня не стали, просто сунули в открытый кар, ткнули в бок стволом лучевика, и порекомендовали – настоятельно так – не дёргаться. Я и не дёргался. Сидел спокойно, кроткий аки агнец, благожелательно поглядывая на своих конвоиров, и почти любовно – туда, где на взлётных площадках мирно дремали до поры приплюснутые полусферы космических катеров на гравиприводах – на одном из них я скоро отправлюсь в космос. Я даже глаза закрыл, представляя: вот я вхожу в рубку, вот сажусь в кресло пилота, вставляю в ридер автопилота навигационную карту… И опять надо мной разверзнется бесконечная чёрная бездна, сияющая бриллиантовой пылью, и я буду падать, падать в неё, со сладким замиранием сердца… Жаль, что моего образования никогда не хватит для того, чтобы стать настоящим навигатором, -- всё что я умею, это пользоваться автопилотом, и летать по маркерам в пределах прямой видимости, но мне, родившемуся в мире, где космос ещё лет сто будет доступен только избранным, и этого хватает с краями!.. Ветер обдувал моё лицо, бодрил кровь, и душа моя едва не пела! Я ушёл-таки! Натянул нос всем этим... зомби. Интересно, чем же это удалось одурманить так много людей сразу – я больше, чем уверен, что город ими просто кишит! Ни один препарат не может держаться в крови настолько долго, это невозможно. Значит, действительно – психотронные излучатели? Это плохо. Прежде всего для правительства Титании. Психотроника, и все смежные с ней области науки давно находятся под особым наблюдением и контролем, причём очень жёстким, а пси-оружие запрещено Линкоковской конвенцией ещё до образования Федерации Терры. Если здесь обнаружится что-то подобное, то планету ждут серьёзные санкции – скорее всего её

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г лишат статуса автономии лет на двести, а легитимная диктатура сменится директорией Комитета. Что ж, и правильно – тем планетам, где люди позволяют своим правителям запрещённые приёмы, ещё рано вылезать из детских подгузников, и другой формы правления они не заслуживают. Меня, улыбающегося во всю пасть, вытолкнули из кара, провели через полупустой холл вышки, мимо застеклённой будки полусонного администратора, мимо таких же полусонных охранников в форме внутренней службы, и подняли на лифте на самый верх, в наблюдательную башню. Двери лифта распахнулись, и я оказался в наполненном солнечным светом помещении. Возле одного из огромных панорамных окон, идущих по периметру башни, и сделанных здесь скорее по прихоти дизайнера, чем по необходимости, скрестив руки на груди, спиной к нам, стоял невысокий крепкий мужчина с серебрящимся сединой, коротко стриженным бугристым затылком. -- Извините, господин вымпел-капитан, -- негромко кашлянул один из моих сопровождающих. – Мы тут задержанного привели. -- Хорошо. Можете идти, -- ответил он, не оборачиваясь. -- Но... – попытался было возразить конвоир. -- Идите, -- без выражения прервал его начальник. – Всё в порядке. Мои сопровождающие недоумённо переглянулись, но спорить с вымпелкапитаном здесь, кажется, было не принято – они молча козырнули начальственному затылку, и синхронно шагнули назад. Двери лифта сомкнулись за моей спиной, и когда мужчина повернулся ко мне, я понял, что рано радовался, что ничего ещё не кончено, а всё только начинается, и что никуда я от них не ушёл! Его безжизненный взгляд, как бы обращённый внутрь, сказал мне больше, чем тысяча слов. -- Вам была назначена встреча, -- бесстрастно сказал он, направляя на меня раструб станнера. – Вам следует на неё явиться. Продолжение романа Игоря Решетова «Третье зло» читайте в осеннем номере №46 «Огни над Бией» -2018

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

& АМИН ИЛЬДИН Автор родился в Бийске.

ТЕЛА ПРОШЛОГО

Роман. Продолжение. Начало в №40 «Огни над Бией» - 2017 РОМАН. Гл. 5. ПОД ТЛЕНОИ ОДЕЯНИЙ - Нет, он точно свихнулся! Астрид терпеливо слушала его жалобы. Вертолет летел над низкими горами, в долинах между которыми иногда показывались стены построек. Стада бестолковых животных шарахались от вертолетного шума. Поголовье стад было громадным, что, по мнению Рина, означало отсутствие на планете хищников. Здешнее человечество, вымерев, будто бы утянуло за собой всю нападающую, активную живность. - Взгляни, Рин, - сказал дайон. – В той долине еще сохранился снег… или цветы? Рин перевел взор из глубины возмущенной души и обратил вслед за перстом Астрид. И впрямь, по левому борту открылась широкая долина, устланная белоснежной, почти светящейся скатертью. Только то был не снег. Рин направил машину ниже, развеял скорость, и им стало отчетливо видно самое большое эрраонейское кладбище. Кости, видимо, миллионов существ лежали под солнцем, покрывая и стены окружных нагорий, и дно долины. - Колоссальное скопление, - сказал Рин, качая головой. – Но почему здесь?.. - Потому что здесь Храм. - Что? Астрид показала вниз, но Рин не мог ничего разобрать за белым облачным светом, за туманной дымкой, повисшей над сплетеньем костей. - Ближе, ближе, - умоляюще прошептала она, и Рин испуганно и восхищенно остановил взгляд на ее фигуре, напряженно согнувшейся в кресле подле него. – Быстрее… Прости, слишком медленно… Она исчезла, и лишь тающая спираль разряда отмечала ее бросок. Но Рин и сам уже понял причину ее беспокойства: на дне долины, окруженные

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г холодным озером останков, стояли полуразрушенные стены храма. Сохранились несколько башен, у подножия которых покоились рухнувшие купола. Стекло витражей испускало густое сияние, покрывавшее белизну ближайших костей зыбким узором. Астрид ожидала Рина на крыльце храма, счастливо улыбаясь. На ступенях лестницы лежали крупные черепа. Рин надолго завис над стенами храма, решая дилемму посадки машины. Осквернять и давить кости он не решился, и наконец опустил аппарат прямо в храмовый зал, у пустого амвона. Астрид бродила вдоль стен, прикасаясь пальцами к стенам. - Это ведь значит, что Бог есть? – громко сказала она. - Наверное. – Рин поднял глаза к бледнеющему небесному апогею и взбежал на амвон. Ужасная догадка на миг ослепила его. – Та женщина… она выдавала себя за тебя. Не из этого ли храма она говорила со мной? - Никакой женщины не было, Рин, - печально ответила Астрид. – Была машина, и она хотела уничтожить ваш корабль. - Но как мог сохраниться этот храм? В атеистическом обществе? Дайон не понял вопроса. Поднявшись к иконостасу, он нежно прикасался пальцами к голой стене, чертил какие-то знаки. - Раньше тут висели иконы, - сказала Астрид. – Потом их отодрали и унесли… или сожгли – кто знает? Но образы Бога остались на стенах. Странно, что его изображали в виде скопления звезд… Рин вышел на крыльцо и потрясенно созерцал великое нашествие смерти. Ему думалось, что некогда все живое и мыслящее в этом мире пришло сюда, в эту неприметную сухую долину, и пало тут в последней молитве. - Они же были дебилами, почти как мой папаша, - тихо шептал он. - Нет, - сказала Астрид, незаметно встав за его спиной. – И безбожниками они тоже не были. Это кладбище ангелов. Рин попытался представить эту картину. Уродливые человекоподобные существа, уже не способные осмысленно существовать, в едином порыве, инстинктивно пришли сюда в необъятном количестве. Их братья гибли в лесах, на площадках у брошенных кораблей, в коридорах развлекательных небоскребов, а они выбрали смерть под открытым небом, в местности, сохранившей мечту о Боге. Эта мысль умилила Рина. - Они говорили: ин шаа Аллах, - сказала Астрид. Но не обманывало ли его сейчас зрение? На вершине плоской гряды, замыкавшей долину, вырастал еще один храм, такой же белый, как кости. Зеленоватые лучи солнца стекали с его низких стен, как струи медленных ручейков. И кто-то, кажется, копошился там, обходя раз за разом пристанище новых стен. Астрид, поглощенная мыслью о храме, ничего не желала видеть, ветер снес с ее головы капюшон и надул в большие темные

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г глаза слезы. Пожалуй, она дожидалась каких-либо откровений, и осталась бы там надолго. Перспектива еще одной встречи не обрадовала Рина, но его личные чувства всегда разбавляло желание стать именно тем, кто не прошел мимо случайного человека. - Там есть кто-то, Астрид, - сказал он. Дайон часто заморгал, сделал два шага и перенесся. Дожидаясь ее возвращения, Рин сидел на ступенях крыльца. Изредка над полем смерти повисал глухой одиночный звук – оседали прижатые друг к другу кости. Его внимание было устремлено вдаль, туда, где состоялась встреча дайона с неведомым строителем. Уже две фигурки зависли там над покатым склоном. Дувший с переменной силой ветер порой сносил их силуэты – или же глаза Рина утомленно слепли. Он присел, прислонился к холодной стене храма и надел шапку. Солнце опускалось к скалистой гряде, тень заполняла долину, и блеск костей сменялся серостью мягких сугробов, наваленных вперемежку с острыми льдинами. Звездочки, как сонные мухи, облепили почерневший зенитный желоб в небе. Рин задремал. Его разбудила нервическая ходьба Астрид. Сложив на груди руки и обратившись взглядом на север, где горели костры на вершине горы, она бродила по крыльцу храма. Было почти темно, на западе оседал закат. - Боже, я опять все проспал, - пожаловался Рин. – Что же ты не разбудила меня? Она засмеялась и развела руками. - Летим теперь, Рин, он нас ждет… - Кто? - Мой духовный собрат. Серафим с Нерона. - Неужели? Как он тут оказался? - Он возводит новый храм. Это его развлечение. - Разве может постройка храма быть развлечением? - Летим скорее, мне не терпится продолжить беседу! В машине Рин думал о верности Астрид. Одно из ее упований свершилось – она отыскала собрата, который мог проводить ее на Нерон, в главный Храм Божий. Но она вернулась за ним. Это мучительно его тронуло, и он с благодарностью посадил вертолет на плоскую вершину горы, следуя указаниям дайона, подающего ему сигналы взмахами рук. Было что-то детское и игривое в жестикуляции Астрид. За ее спиной то появлялась, то исчезала высокая фигура в белом до пят балахоне, и ветер драл бороду неизвестного. Зачем-то опять повторялся вчерашний сценарий, и Рин опасался больших разочарований. - Вам неизвестно, сколько времени прошло в этом мире за мое отсутствие? – вместо приветствия сказал бородач. Рин с изумлением всмотрелся в черты

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г его облика. Лицо не было человеческим – скорее имело те же пропорции, те же составные части: глаза, нос и рот, скрытый за свисающими светлыми усами. И эта вынужденность композиции создавала эффект впечатляющей тяжести, плотной массы, повисшей на слабых подтяжках. Казалось, неудержимая маска лица вот-вот отвалится от черепа, но не расхлещется вдребезги, а глубоко уйдет в землю. Лицо Аcтрид имело ту же природу, но то была принужденность легкости, увлекаемой в небо всяким дуновением ветерка. - Понятия не имею, - ответил Рин, - да и откуда? - В прошлое мое посещение все люди были мертвы, а нынче вы пугаете небо своей машиной. Вы из нового поколения – откуда бы ему взяться… - А-а, нет, я с другой планеты. - Вот в чем дело. Что же вас привело сюда, если уж космос больше не держит? - Икона. Мы ищем икону. Вам знаком художник Иелахим Нессмет? Муж скривил лицо при этом имени, пальцы его правой руки сложились в спасительный жест. - Это предатель. Иначе его и не называют. Его же низвергли семьсот лет назад. - Это я слышал, - терпеливо произнес Рин, не удивляясь тому, что неизвестный знает его родной язык. – Но вот за что?.. - Он способствовал рождению Бога. - Бога! – почти возопила Астрид. - Ложного Бога, который сделал Вселенную и всех нас смертными. - Так значит, - шепотом сказал дайон, заглядывая в тяжелое, мрачное и несчастное лицо строителя, - Бог недавно родился? - Родился! Он уже умер. Он недолго прожил, ведь он был человеком. К тому же больным, дебилом. Не беспокойтесь, мы бережем его окаменевшее тело в мавзолее размером с планету! Правда, есть опасение, что пространство предательски накренится, и эта глыба покатится куда-нибудь, уничтожая на пути все преграды. Почему-то год от года труп Бога, хоть и уподобившись праху, увеличивает весомость, а в недрах его происходят неведомые процессы, зарождение сверхтяжелых металлов. Это может быть опасно! - Я ничего не понял, - честно признался Рин. - Вы давеча так хорошо рассказывали мне о Нероне, - ласково проговорила Астрид. – И о божьем Храме. А сейчас ругаетесь… - Я говорил о другом Боге, подлинном. Он один и может спасти нас от разрушения. Его-то мы на самом деле и ждали, и до сих пор ждем. - А этот кто тогда? – с улыбкой сказал Рин. - Сын Денницы и этой… тьфу, не хочу называть имя…

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Этот путаный разговор проходил при свете двух костров, резкими и живыми красками запечатленных на фоне вечернего, нерешительно повисшего неба. Белая высокая стена вставала за спиной отрывисто говорившего бородача. В низком корыте был разведен раствор, рядом лежали ведро и лопата. Поверх раствора уже появился воздушный, как полусфера мыльного пузыря, ледок. - Значит, вы серафим? - Да, мое имя Иаков. Так меня нарекли в Храме, но прежде я тысячи лет странствовал в одиночестве по Вселенной в образе дайона, безымянный и страждущий. За эти годы я пропустил великие битвы с булыжниками, и все, что мне осталось – лепить, строить, писать… - Великие битвы, но с кем? - Вы что, не читали Библии? Или вы атеист? - Но вы сами сказали, что подлинный Бог так и не появился. - Битвы с посланцами Ямы, Адской Ямы. Теперь они все мертвы, выброшены на поверхность. Есть подозрение, что они сознательно стали жертвами хитроумного плана… - А как они выглядят? - Как? Я однажды видел, в космосе. Булыжник из льда и камней, а в нем безобразная замурована статуя… - Статуя! – вскричал Рин. – Я говорил, Астрид, надо было разбить ее… - И вам попадались, значит. Да их много теперь по вселенной кружит. Он не позвал их за собой, отвернулся и пошел вдоль стены. Рин глянул на Астрид и двинулся следом за серафимом. Тот был высок, на голову выше его. Бурление пламени ни единым штрихом не ложилось на складки светлого строгого облачения. Зато его полы были запятнаны множеством капель раствора. Вдруг Астрид, просительно улыбнувшись Рину, забежала вперед и преградила Иакову путь, знакомым жестом сцепив на груди руки. - Расскажите еще о Нероне, пожалуйста! - Да что я вам расскажу, юноша! Сами увидите, когда найдете дорогу. - А вы меня отведите! - Каждый дайон самостоятельно ищет путь на Нерон, в Храм Божий. Найти этот путь – пройти полдороги до Господа. Правда, пока никому не ведомо направление оставшегося пути… - А почему такое название? Звучит довольно сурово, - заметил Рин. - Это не наше название, а ваше, человеческое. Так назывался корабль, на котором впервые прибыли эрраонейцы на нашу планету. Это имя какого-то древнего бога. Мы же и вовсе никак не называем Нерон между собой. Это безымянное место – уголок Бога, где возвели первый во вселенной Храм, прообраз всех остальных храмов. Мы начали миссионерскую деятельность,

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г и копии Храма, с незначительными вариациями, появились на многих мирах. Один из них вы видите в долине. Ему два миллиона лет. Даже в эпоху гонений на веру его не решились снести. Храм – материальность устремленности к Богу, попытка представить и воплотить душу самого Господа… И прошу вас не путать! Произнося «Бог», я имею в виду грядущее наше спасение, но отнюдь не то окаменевшее тело, что по стечению обстоятельств подмяло вселенную под себя, а теперь медленно рассыпается в пыль… - А чем вы занимаетесь там, на Нероне? – сказал Рин. - В Храме постоянно находятся небольшое число моих братьев – ведь мы привыкли странствовать и творить. Лишь глава Храма, Аггей, не покидал его со дня основания. Дайоны, нашедшие Храм во Вселенной, проходят обряд инициации и познают свою сущность. Дух разделен на мужское и женское начала, на серафимов и ангелов. Серафимы воюют с врагами мира, ангелы залечивают раны… Но все это условно. Среди нас немало ангелов, охотно сжимающих меч и копье, и серафимов, изливавших целебное снадобье на души противников. И нет серафима могущественнее Аггея – но душа его женская, много слез пролившая у тел ложного Бога и Денницы. Между ангелами и серафимами случаются браки, основанные исключительно на духовной связи. Разумеется, эти отношения не являются половыми. Не спросив позволения, эрраонейцы устроили под стенами Храма поселение, куда со временем стали ссылать всевозможных преступников. Пожалуй, они надеялись на благотворное влияние святости, на покаяние и выздоровление этого люда. Но ошиблись. В то время, как серафимы бились в космосе с отбросами Ада, а в Храме служили вселенские литургии, злодеи плодились, грешили… Это ведь настолько человечно, правда? – обратился Иаков к Рину, стремительно обернувшись. - Наверное, - смущенно сказал тот. - Они подняли мятеж и освободились от эрраонейского надзора. Эрраонейцы умоляли серафимов о помощи в обуздании преступных масс, но те не вмешались. Это стало первым конфликтом Человека и Храма. На Нероне по сей день нет порядка, несмотря на усилия власти… В этих людей генетически заложены агрессия, смута души… К счастью, они вымирают… Вымерли. - Вам нелегко терпеть человеческое присутствие? - До людей мне почти нет дела. Моя стихия – космос, моя сущность – энергия, мое время – до финала Вселенной… Впрочем, Человек способен помочь нам. Пророки писали о последнем человеческом поколении, которое откажется от животных инстинктов и посвятит жизнь искупительной Молитве. Она-то, как говорится, и призовет Бога-спасителя. И Бог придет, но Человек уже не застанет его. Пока среди людей не замечено стремления

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г к покаянию, к забвению голода, страстей воспроизводства и прочего. Мы возлагали надежду на эрраонейцев, но их последнее одряхлевшее поколение окончило свои дни в развлекательных небоскребах, накачавшись наркотиками, ослабляющими отторжение полов. Сама природа призывала их на монашеский путь… они предпочли иное. - Многие из них умерли в библиотеках, - заметил Рин. - Меньшинство. - Почему их тела нетленны? - Это их наказание: плен в том облике, что более всего непригляден Вселенной. - Моя жена тоже нетленна, но она не эрраонейка… - Мне трудно ответить… Возможно, она мыслила, как они… - Нет… нет!.. Астрид с легким испугом и замешательством замедлила шаг и протянула к Рину руку. - Я не могу знать доподлинно, - примирительно сказал серафим, - и никто не может… - Вы говорите о людях с презрением, - сказал Рин, - но забываете, что и сами были некогда человеком… - Это правда. Но есть и иная версия, согласно которой многим из нас, серафимам и ангелам, созданным божьим промыслом, еще предстоит стать людьми. С высот духа пасть так низко… Да, но были и люди, достойные восхищения, и не мало. Они стали прообразом последнего поколения. Природа нередко развлекается творением прообразов, и внимательный, вдумчивый взгляд уловит нарастание величин событий… - О каких людях, Иаков, вы говорите? - Они давно вымерли, но отойдите подальше и присмотритесь к стене… - Кости! Вот что служит вам материалом! Отвлеченный от тяжелых и безответных дум, Рин свежим взглядом прошелся вдоль длинной стены, и отчетливо увидел ряды черепов, реберных, бедренных и других костей, поднимавшихся ввысь скрепленными раствором рядами. Пламя костров, зажженных для него Астрид – о чем он не знал, - как в искажающем зеркале истончалось и расплывалось на белом листе стены. - Эти существа снились мне, когда я был маленьким, - сказал Рин. – Они были безумны, и мне их ужасно жалко… Но не святотатство ли это? - Нет, и они были бы счастливы бессмертию своих тел, составивших новый храм, - спокойно сказал серафим. – Я только вступил в свой сан, когда до Храма дошла весть об их великом паломничестве. Вместе с несколькими товарищами мы прибыли на Эрраонейю. Миллионы немых существ

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г собрались в долине и коротали последние дни у стен малого храма, постясь. Они не умели молиться, просто сидели, лежали и умирали одно за другим. Ин шаа Аллах – вот что порой выговаривали они. Мы читали им проповедь, став на крыльце храма, но не думаю, чтобы они ее восприняли. И все же они молились – инстинктивно, в душе. Надеюсь, мне доведется узреть еще чтото подобное. Мы были не в силах накормить их, и они умирали и умирали… Два года спустя я застал долину до краев заполненной костями, тогда же подумал о возведении нового храма – могилы и вместе с тем благодарности за человечность. Астрид заворожено слушала. За все время долгих речей Иакова она ни секунды не стояла на месте и ходила вокруг него, словно не в силах налюбоваться. Его, видимо, забавляло это, и говорил он, в основном обращаясь к Рину, но иногда, застыв в пышной позе, тяжело и почти величественно смотрел на дайона. - А паутина не задержала вас? – опомнилась Астрид. - Вы о той слабой защите, что установили от нас эрраонейцы? Нет, я не придал ей значения, - с неприятным бахвальством сказал Иаков. – Мне нужно продолжить работу. С этими словами он подошел к корыту, взял лопату и принялся, расколов ледок, перемешивать густой и тяжелый раствор. Преодолев всю ширину стены и завернув за угол, Рин чуть не свалился на пирамиду из черепов с огромными вместилищами для мозга и сглаженными, примитивными чертами лиц. В каждом из них им узнавался облик отца. По ту сторону Астрид задавала Иакову новые и новые вопросы: через нее будто лился какой-то поток. Рин почти не вслушивался в их разговор, прерываемый звуками хлюпающего раствора. Ему сделалось грустно, голова кружилась и чудилось отчего-то, что выйди он сейчас к ним, никого не застанет. Серафим, судя по всему, перешел на личное и описывал века странствий, труда, молитвы и «одиночества». - Проводите меня все-таки на ваш Нерон, - настаивала Астрид. – Я никому не расскажу о вашей помощи. - Нет, юноша… - Но я же могу попросту проследить ваш путь… - Нет, за мной тебе никогда не угнаться! Способны ли эти создания, энергетические сгустки, чувствовать человеческие эмоции, задался вопросом Рин. Так было похоже, что серафим нарочно задорит дайона, нарочно разжигает его интерес. Отложив с некоторым сомнением череп, Рин сделал обратный шаг и обратился к Иакову: - Что за история вышла с Богом? Я, честно сказать, мало что понял…

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г - Ох, - вздохнул серафим, - с этой болтовней я никогда не начну работу. - У вас впереди века и века до финала истории, - вы, вроде бы, так выразились. - Хорошо, - кивнул Иаков и отбросил лопату, с которой стекали тяжелые густые капли. – Хорошо, я буду краток, потому что это не лучшая повесть. Она позорит Храм. Просвещать взыскующих, конечно, святой долг серафима, но истово следовали ему наши предшественники, представители прошлого поколения духов – ныне, жестоко разочарованные, они удалились в кельи. На смену им пришло новое поколение, которое по-своему смотрит на вещи. Никто не обязывает нас быть снисходительными. Но я снизойду… Он встал в угрожающей позе, уперев руки в бока. Цвет его лица и борода потемнели. Рину была непонятна такая реакции, эти мгновенно возникшие ожесточенность и раздражение – уже потому, что он ожидал чего-то невиданного доселе, более изощренного, чем логика и почти человеческие эмоции. Он прислонился спиной к стене, считая расстояние до Иакова относительно безопасным. Астрид стояла между ними с растерянным видом – локон черных волос опять выбился из-под платка. - У высших существ, как вы знаете, не бывает детей. Между ангелами и серафимами невозможна телесная связь. Мы принимаем человекоподобную форму лишь потому, что она позволяет нам в некоторых ситуациях максимально сосредоточить свои энергетические возможности, направить их на тонкое дело. Но это здесь, во Вселенной. Иное дело в яме Ада, где доминирует закон материальности. Самые светлые духи обрастают в Аду грубой шкурой и заражаются проказой, от которой разлагаются и умирают. Но Денница изобрел способ обойти эту долю: эволюция. Уместнее назвать этот процесс деградацией. Заменив духовную плоть доспехами Ада – защитой от вечного зноя Ямы, Денница и его преследователи прельщали Вселенную миражами свободы и беззакония. Многие – увы, к позору нашему! – поддались и отбыли в Ад. Среди них были Еремин и его жена… Дотоле ангелы не решались на этот поступок, они скрывались за спинами серафимов. Но она пошла следом за… даже и не за мужем. Еремин преподнес ее в дар Деннице, и впервые за все время Вселенной свершилось преступное, непотребное – высшие существа сочетались… Она умерла родами, Денницу, как считается, уничтожили его же прислужники… Но ребенка вынес из Ада дурак Нессмет. Он мнил себя величайшим героем! Итогом союза падших серафима и ангела стал… - Иаков вновь глубоко вздохнул и презрительно покачал головой, - человек, причем слабоумный… Несмотря на это, храмовники встретили заболевшего Нессмета и приняли попечение о младенце. Никто не знал еще, что случилось нечто глобальное: Вселенная приняла облик новорожденного. Точно неведомо, отчего так

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г случилось. Оттого, возможно, что он был единственным существом, появившимся вне ее. Расширение вселенной сменилось процессом сжатия, и теперь всякий дух мог покинуть ее пределы и со стороны видеть ее во всей полноте, что ранее было нам недоступно. К тому же, вслед за вынесенным из Ямы младенцем на поверхность были выброшены все обитатели Ада: их закаменевшие трупы, памятники предательству, до конца времен будут кружить в космосе! Но человеческие глаза, смотря в небо, всегда видят прошлое. Вселенная будет рассыпаться, как завядший бутон цветка, а человеческое ничтожное сознание, привыкшее к обманчивым схемам своего восприятия, продолжит любоваться миражам давно минувшего. Умершую шлюху все прославляли еще долгие годы. Ребенка лелеяли. С ним и впрямь, несмотря на безумие, обращались, как с Богом. Мы ожидали его выздоровления и дальнейших чудес. Мне довелось лицезреть Бога вскоре после инициации. Я пришел на планету, где стоял его дворец. Он сидел в кресле, заваленный подушками в целях предотвратить падение, мужчина лет сорока – на самом деле ему было сто сорок. Он что-то лопотал, пускал слюни, кашлял. Нянюшки, девы в белоснежных одеждах, утирали ему рот. Что-то порой его беспокоило, он принимался глухо скулить, взмахивал руками. Ему сшили очень красивое платье с узором в виде карты Вселенной, но все оно было заляпано. Это безобразное зрелище привело меня в дрожь. Думаю, как и многие, втайне, я отравил тогда душу сомнением в божественности этого… недоумка. Ему кланялись, мудрецы говорили с ним, занимая место в изножье кресле. Идиот старел и ничем не проявлял себя, кроме слюней и бреда. В возрасте трехсот лет, ужасающе дряхлый, он умер. В тот же миг вселенную пронизала судорога и началось сжатие. Если бы не наши усилия, конец не заставил бы долго ждать. Тело лже-Бога, проклятого всем разумным, что наполняет вселенную, было забальзамировано и помещено в самый надежный, самый стерильный склеп. Но оно разрушается, хоть и в тысячу раз медленнее. Чешуйки пыли отделяются от него и взмывают ввысь, а в недрах заледеневшего мертвого организма происходят неведомые процессы. Сейчас все больше мыслителей храма предполагают, что все это было нарочно устроено злодеями Ада во главе с Денницей. Они сознательно пожертвовали собой, чтобы уничтожить вселенную. Вот и все, что вкратце я могу рассказать вам. Я не многого был свидетелем, поздно достигнув сана. Иаков придвинул к себе ведро и стал наполнять его раствором. Глаза Астрид блестели, пальцы тискали подол одеяния. Рин устало смотрел на догорающие костры. Наполнив два ведра, серафим легко подхватил их и взмыл на вершину лесов, укрепленных вплотную к стене. Задрав голову,

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г плохо различая впотьмах его прямую вытянутую фигуру, Рин сказал, что вынужден продолжить прерванный путь. - Пустое, - ответил Иаков сверху. – Сомневаюсь, чтобы поделки Иелахима стоили вынесения в мир из забвения. Но куда лежит ваш путь? - К Сладкому озеру. - Неподалеку отсюда есть озеро. - Что ж, спасибо за интересный рассказ. Идем, Астрид? С явным сомнением даймон качнул головой, но последовал за Рином. Он оборачивался и ловил отрывистый звук, издаваемый инструментами строителя. Достигнув машины в молчании, Астрид неожиданно страстно взмолилась не торопиться с отправкой. - Чего же ждать? И так потрачено время… Аррим ждет нас… - Рин, нет смысла сейчас спешить. Впереди долгая ночь. Приляг, отдохни. Я хочу попытаться выведать у него место нахождения Храма. - Зачем тебе это? - Зачем?! В этом мое будущее! - Да, прости… Но не обманет ли он тебя, не погубит ли? Я не очень-то доверяю ему и его словам. Он мне не нравится. - Он удручен и сердит, он желает большего влияния на события мира, чем строительство храма из останков… Но он не опасен. Астрид быстро провела пальцами по его щеке и поспешила обратно. Рину вспомнилось, что он хотел попросить ее проведать Аррим, но сейчас для этого потребовалось бы повысить голос – а он не желал, чтобы Иакову стало известно о его дочери. Для серафима, когда-то разочаровавшегося в человечестве, Рин невольно стал воплощением объекта презрения. Нет, рассуждал Рин, занимая место внутри аппарата, прорезавшееся под конец истории раздражение было направлено уже не против далекого и ненужного Иакову человечества, а против него лично. С человеком и его низостью серафим еще способен был сжиться, но вынести человека, тянущегося к высокому и духовному… Его мысли крутились вокруг Аррим и отца. Как они проводили ночь? Рин лежал и смотрел сквозь прозрачный купол кабины на звезды. Ему не верилось, что все это уничтожится, сжавшись – лишь потому, что умер какойто глупец, которого другие глупцы ошибочно почитали богом. Он задремал, и первый поверхностный сон странно искажал и растягивал его мысли. Рин проснулся от боли в шее, приподнял голову и прислушался. - Астрид? – позвал он. Ее не было рядом. Рин сверил время: он проспал чуть дольше часа. Покинув кабину, он споткнулся о неожиданную густую, близкую темень, сделал два шага, вернулся и взял фонарик. Вскоре он разглядел стену, она поблескивала фиолетовым длинным телом. Леса были

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г передвинуты, на земле валялись ведра с вытекшим замерзшим раствором и мастерок. Рин испуганно открыл рот и хотел в голос позвать Астрид, но расслышал тихий диалог по ту сторону строения. Судя по звуку, они перебирали кости и забавлялись тем, что давали черепам имена. Они мило беседовали, и у Рина от обиды потемнело в глазах. Он погасил фонарик и затаил дыхание, вслушиваясь. Первым его побуждением и вовсе было уйти, завести машину и улететь, оставив дайона-предателя. Но он сдержался, потому что не смел снизойти до мальчишества. - В храме нет ничего интересного, - говорил Иаков. – Богослужения, медитации… Все, кто хоть сколько-нибудь расположены к творчеству, бегут и находят другое занятие. Но их удел горек. Мы редко способны делить результаты трудов, изысканий с собратьями. Нам, в сущности, наплевать на творения их духа. В работе мы эгоисты. И все же так замечательно, если рядом есть друг. - Я могу быть твоим другом, - ответила Астрид. – Могу навещать тебя. - Ты не совершенна, многого неспособна понять. Ты – дайон, ограниченный дух, слишком зависимый от прошлого. Путей к Богу он узреть не способен, а потому устремлен к утраченной памяти о человеческой жизни. - Да, это так. Я постоянно пытаюсь вспомнить. - Но этот путь ложен. В момент смерти тела ты не случайно был выброшен в космос, юноша. И это случится вновь, найди ты свое прошедшее. Нет-нет, только вперед, по направлению к Храму, даже окольной дорогой! - Я никогда его не отыщу. - Отыщешь. Обязательно. - И там стану полноценной? - Да, пройдешь инициацию. Но вот… этого можно достигнуть и раньше… - Что? Как? - Обряд очень прост, во Вселенной есть области, созданные для того, чтобы меняться и понимать себя. Мне ведомо, где они расположены, я отведу тебя. Там ты расстанешься с этим тленным облачением, пахнущим пылью прошлого, приговоришь назойливые полу-воспоминания к вечному забвению! - Так просто? – засмеялась Астрид. – Но что изменится во мне? - Все изменится! Исчезнет зависимость от прошлого, непонимание, неуверенность… Тебе не придется уже от безысходности странствовать с человеком. Ты и видеть его не захочешь. - Рин мой друг, у него есть дочь… - Зачем они тебе, юноша? Пускай занимаются своим делом. Забудь. Ну же, обнажи душу, а я взмолюсь, чтобы ты вышла из испытания ангелом. Я возьму тебя в жены. Ведь ты согласишься? - Я?

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Скрючившись под стеной, у самой земли, Рин захлебывался холодным воздухом, застревавшим в судорожно стиснутом горле. - Я приведу тебя в Храм и скажу, что повстречал ангела в космосе. Не бойся, я не обманываю тебя. Два абсолютно разных создания, два разума дожидались решения Астрид. - Всему свой срок, - сказала она. – Я сама найду Храм. А пока я должна сопровождать Рина. - Кому должна? Человечишке? Нет, не должна! - Отпусти, я ухожу! Что-то ударило в стену неподалеку от Рина, яркая вспышка выбила несколько черепков из кладки. В отверстие хлынул синий электрический свет и резко погас. Над головой Рина, на вершине стены происходила борьба. Окрестности пронизывались бешеными, паническими рывками свечения. Астрид и ее противник исчезали и вновь появлялись. - Отстань от нее, ты! – закричал Рин. Сплетенные тела упали к его ногам. Астрид удалось высвободиться и отскочить за спину Рина, который едва успевал следить за событиями. - Вот, значит, за что тебе хочется держаться – за локоть человека, - сказал, поднимаясь, Иаков. Фонарный луч снизу касался его взъерошенной бороды. – Уходите, улетайте! Тебе, дайон, я желаю встретиться с трупом того хилого человечка, которым ты был когда-то. Храма ты не достигнешь. Пока не исчезнет вселенная, ты вечно будешь возвращаться в могилу прошлого и умирать… Это научит тебя ценить добро… Прочь! – заревел он. Серафим шагнул прямо в стену и растворился в ней. Рин нащупал холодные пальцы дайона и обхватил их. - Идем! Идем скорее! Она плелась за ним, и временами Рин переставал чувствовать ее пальцы в своей руке. Его ноги разболтанно подгибались, и слабость влачилась следом. Усадив Астрид в кресло, Рин оживил винты единственным точным прикосновением и включил прожектор. Вертолет взлетел, но не прошел и сотни метров, как налетел на невидимый удар. Обшивка кабины выдержала. - Это он? – сказал Рин. Астрид не ответила, и Рин схватил турель управления пулеметом. Расстреляв на воздух все патроны, он успокоился и напряженно прислушался. - Его нет, - произнесла Астрид. Мгновение она была налетом прозрачной пыли на спинке кресла. – Его нет, он улетел. Не знаю куда. Не могу проследить его путь. - И черт с ним! - Я никогда не найду Храм. Рин угодил в паутину этих слов, хотя в них не прозвучало упрека. Возобновив

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г прежний курс машины, он сидел на краешке кресла, не решаясь откинуться, и, наклонив голову, робко посматривал на Астрид. Она сжалась в линию, сложила на коленях тонкие руки, и уныло опустила глаза. Жалеет ли она об отвергнутой участи? И почему отвергла ее? Зависимость от прошлого, страх перед будущим – какое бы благо оно ни обещало? И для нее Рин был всего лишь постскриптумом забытого прошлого? Если так… Для Аррим он являлся гидом у входа в музей абстрактного для нее человечества – строгим цензором, избирательно открывающим перед ней экспонаты. Если это было единственным объяснением того, что они не бросили Рина, то и себя ему стоило спросить, для чего он живет, куда движется, почему до сих пор терпит себя – даже краткие периоды бодрствования последних лет? И вновь за ответом его отсылали в прошлое. Ради прошлого жил он – чтобы таскать в себе воспоминания, воскрешая исчезнувшие для прочих минуты, и ради прошлого прибыл на эту планету: чтобы найти затерянное в далеком прошлом. Мысли, приходящие к нам, не всегда внятны для нас. И Рину была не доступна глубина собственной мысли. Она скорее служила фоном для привычного мелкого самоедства, уже не справлявшегося с функцией совести. Рин осуждал себя, что невольно связал еще одну душу привязанностью, зависимостью. В книжках, читанных в детстве, подобные ситуации разрешались всегда радикально, насильственно. И он мог бы прогнать Астрид, заставить ее вернуться в долину и дождаться прибытия серафима. Ждать для нее не в новинку, она привыкла к этому в их сонном соседстве. Но выбор ее был сделан. И Рин встрепенулся от необходимости действия, способного выразить его благодарность и не напрасность жертвы. Астрид вздрогнула от оживившихся движений Рина, трогательно подняла испуганные, совсем человеческие в тот миг глаза, и сама отдала Рину слабые сжатые кисти, за которыми тот тянулся. Рин приложил их к щеке и тихо сказал: - Спасибо, мой лучший друг. Дайон улыбнулся, и оба они обратились взглядом за купол кабины, где прожекторный луч сглаживал холмы и долины. Оба дожидались солнца, но большая часть долгой ночи была впереди. Гл. 6. НЕВИДИМЫЙ СТРАЖ Не замечая хода часов, они проговорили всю ночь – так долго, как никогда прежде. - Он был жестоко прав, - говорила Астрид. – Дайон убогое и неполноценное создание. И хотя серафим сулил мне какое-то сверкающее бытие, у меня

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г не хватило бы духу устремиться к нему, оставив позади пустоту. Должна же быть связь с прошлым, правда? - Иногда она слишком прочна, - со вздохом сказал Рин. – Да и сказал же ктото: все лучшее, что способно случится в жизни, уже произошло в прошлом… - Память у меня есть, это я знаю, но заполнена она не переживаниями, не образами, а картинами… - Картинами? - Да, изображениями пейзажей – вроде тех, что ты мне показывал. Я настолько отчетливо помню их, что имей способности, обязательно написала бы… - Как странно… Но что это значит? Ты была художником в человеческой жизни? - Понятия не имею. – Астрид пожала плечами. «Не Камнилл ли сидит рядом со мной? – думал Рин. – Не его ли душа? Не могло совпасть… А может сам Нессмет ведет меня к своему кладу? И в это с трудом верится. Он был серафимом, затем человеком, умер… и стал дайоном, моим спутником поневоле?.. Возможно ли?» - Опиши мне свои идеи… Как бы ты изобразила их на холсте? - Хорошо. Вот площадь, и на ней много-много народу, куда-то бегут, спешат. На всех деловые костюмы скупых расцветок… Но лица смеются – это дети, наряженные взрослыми. Между ними кружит стая белых голубей – таких белых, что кажутся клочьями разорвавшегося облака… Сжав подбородок пальцами, Рин мотнул головой. - Что, что такое? – с испугом подалась к нему Астрид. - Нет, ничего. Еще, Астрид… опиши мне другие картины! - Вершина горы… и взгляд почему-то жаждет найти там наблюдателя, зрителя, обращенного вдаль, к синеватым холмам – колыбели всходящего солнца. Но зрителя нет. - Печально… - Нет, ведь осталось время, и оно ощущает само себя, паря над холмами этого мира! - Мне не доводилось встретить таких полотен, и я не могу представить, кому из известных художников они могли бы принадлежать… А из пережитого тобой, Астрид, что-то вызывало в тебе желание взяться за кисть? - Нет, ничего. Во мне нет тяги к искусствам, даже зачатков, и описанные картины навеки останутся только воспоминанием кого-то другого… не меня. Рин помолчал. - Скажи, Астрид, почему Иаков называл тебя юношей? - А почему ты считаешь меня женщиной и зовешь женским именем? - Но ты, сама… кем считаешь себя?

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г - Никем. У меня нет пола. Я не могу отыскать в себе ни мужского, ни женского начал… - Но ты… ведешь себя женственно… - Это твое чувство, Рин. Твоя потребность облегчить его выражение… а я просто есть. - Прости. Разговор прервался, но Рин продолжал его про себя, и губы беззвучно проговаривали бешено бегущие мысли. - Я знаю, Рин, о чем ты пытаешься спросить меня последние два часа, сказал дайон. – Об Аррим. - Да, и… - И напрасно боишься. Ты боишься, что я подумаю, будто нужна тебя только для помощи… Я знаю, что это не так. Ты меня любишь. - Люблю! - Хорошо, что ты владеешь и этим чувством – не важно, чем оно вызвано и к кому обращено. Твоя дочь в порядке, она скоро нагонит нас… - Нагонит? - Она перемещается на машине вроде этой. - Но откуда умеет? - Не забывай, она прожила на год дольше, чем ты планировал. Мы многому научились. Ты встретишься с Аррим возле озера. Как странно она говорила, какое всесилие заключалось в ее словах. Он смотрел на нее точно от самой земли, задавленный тяжестью собственной ничтожности. Но и остальные его товарищи внезапно выросли перед взором Рина до ужасающих величин. Он так долго считал себя предводителем, так привык принимать решения – и они разбили его самомнение… Они с ходу приступили к строительству собственных судеб – не за его спиной, а открыто. Старик, со своим больным мозгом, вздумал обуздать древний корабль, дочь находила себе кумиров, ничуть не похожих на Рина, своевольничала с такими отвагой и вызовом, что выставляла его опасливым неуверенным человеком, напрасно считавшимся среди них первым. Они предстали ему иными вселенными, бесконечно чужими, вселенными со своим временем, чувствами… А теперь и Астрид, венчавшая эту троицу исполинов, понимавшая ощущения Рина куда глубже его самого. Рин был раздавлен и сжался в том же положении, которое принимала не столь давно Астрид. Однако это был самый интимный и откровенный разговор, состоявшийся между ними, и Рин молча переставлял в уме новые впечатления. Все слишком быстро менялось за эти дни. А может ему так казалось… Это были третьи… нет, пятые… не удавалось вспомнить какие сутки непривычного бодрствования, когда он засыпал урывками, и перепутались день и ночь.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Потерянные годы жизни давили из прошлого, все спешило кругом, все проявлялось на грани предела. Рин едва поспевал следом. Он забывался в эти часы, открывал глаза и то видел, то не находил дайона рядом с собой. Сил удивляться не было. А потом легкий звон взбодрил Рина и заставил напрячься. По-прежнему стояла ночь, но снизу что-то тускло подсвечивало, размывало ее. - Мы добрались, это озеро, - громко сказал он. Усилив мощность прожектора и опустив машину, он завис над поверхностью водоема. Работа винтов пробила в спокойной озерной глади воронку и окрутила ее водоворотом. - Когда же утро наступит? – слезно сказал Рин. – Проклятые бесконечные ночи… Он устремил вертолет вверх, опасаясь удара или столкновения. Мучаясь неуверенностью в отсутствие Астрид, Рин поднимал машину все выше, но не мог высмотреть ни очертания берегов, ни размеров озера. Зависнув на высоте в три сотни метров, Рин потянулся за сумкой, где лежали карты и справочники, зажег в кабине освещение и спешно листал страницы. Бессмысленность поисков, нереальность затеи вновь встали перед глазами, застя точные и развернутые чертежи озерных окрестностей. Он снова наткнулся на описание побережья: обилие холмов с отвесными склонами и долин, по которым в озеро стекали множество рек. Как найти здесь обитель Иелахима? Определив свое положение, Рин направил машину к западному берегу озера и нашел среди острых скалистых вершин место для приземления. Остановив винты, он вышел и надел куртку. Застыв на кромке бегущего в воду спуска, Рин долго смотрел вдаль, и в призрачном свете первых лучей, далеко обогнавших светило, несмело скользивших над планетой, озеро предстало перед ним серым дымчатым телом. Дул ветер, было холодно, и торчавшие кругом обломки скальной породы казались липкими. Голые деревья закрывали от взгляда Рина песчаный берег. Он вернулся в машину, гадая, где Астрид, и решил дожидаться утра, когда и начнет поиски. Он так привык, пробуждаясь, видеть мир изменившимся, что даже не удивился, что у края холма, лицом к озеру, стояла Астрид, и ветер водил мелкую рябь по ее темному одеянию. Он еще не вполне понял, что это дайон, но какая-то ледяная складка в его душе заполнилась теплым спокойствием, и Рин зажмурил глаза. Мокрый солнечный свет, пронизанный испарениями, обливал тонкую фигуру дайона подобием пленки. Этот свет не способен был вызвать теней – только ощущение скользкой плотности, пропитавшей скалы и землю. Рин не спешил присоединиться к дайону, он думал о недавнем описании картины из ее прошлой жизни: Астрид невольно стала частью полотна, не предполагавшего действующих лиц.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Но скоро Рин вспомнил о дочери, об отце, и покой оставил его. Ища спасения от этих мыслей, он выпрыгнул из машины и подбежал к Астрид. Полуобернувшись к нему, она улыбнулась. - Аррим уже близко, - сказал дайон. - А Эран? Ты не была у него?.. Хотя прости, ты не обязана… - Его не узнать. Он окружил себя уймой помощников, и намерен сегодня же вылететь… - Сумасшедший. - Нет, он смотрится очень счастливым. Он одержим работой. Но куда лететь, Рин, зачем… если все вот-вот завершится? - Серафим тебе не встретился? Не верь его словам. Я думаю, что вселенная – душа Бога, а душа бессмертна, это всем известно. Иаков болен, раз предрекает миру гибель, которую мы все застанем. Если душа Бога и погибнет, то в одиночестве… в абсолютном одиночестве, подавившем весь прочий разум… большой и малый… наш с тобой. Не стоит об этом печалиться, Астрид. Как найти икону?.. - Я чувствую присутствие энергии искусственного происхождения на той стороне озера. - Значит, отправляемся? Свершим все, и покинем этот пустой мир. - Да, покинем, - печально произнесла Астрид. Вертолет взмыл по направлению к солнцу. Рин морщил лицо и нагибал голову, спасаясь от ледяного, бегущего навстречу света. Астрид смотрела, не отводя глаз, и на полу тех загадочных тихих комнаток, что были преддверием ее духа, блестели дивные мозаики, сотканные пляской расщепляющихся лучей. Этот свет, не являвшийся для нее средством питания или источником бодрости, не мог ни согреть, ни испугать Астрид своей яркостью, но она не просто пропускала его сквозь себя: она принимала послание каждой частицы, не слышимые другими. Рину вспомнился рассказ Астрид о полете сквозь космос. Там, где взгляд человека упирался в отталкивающую тьму, ее окружали океаны узоров и символов – письменность миллионов светил, алфавиты вселенной. Небольшое, с полумесяцем глубокого залива на северном побережье, озеро перекатывало на гладких ладонях обильное крошево солнечных огоньков. Над уступами скал крутились птицы. Восточный берег, над которым нависли поросшие лесом холмы, стремительно приближался. Усталость давно победила в Рине художника, и его сознание равнодушно отбрасывало озерные виды, что непременно привлекли бы в состоянии благодушия. Наконец на фоне скал и песка маленькой бухты они увидели аппарат наподобие вертолета, переглянулись, Рин начал снижение… И чтото ударило в днище их аппарата, подбросив машину.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г - Что это? – хрипло вскричал Рин. Последовал повторный удар, чуть замедливший ход винтов. Рин дернул ручку и взмыл вверх и в сторону. – Что это, Астрид? Снова Иаков? - Нет. Он живой… по-нашему живой… А это искусственная сила, какой-то поток… Зависнув, Рин ожидал, что из кабины чужой машины вылезет летчик. Неизвестный вертолет отхватил приличный кусок пляжа загрубевшей тенью. Рин навел на него бинокль. Ни единого следа не пятнало поверхности песка. Подав аппарату еще один сигнал оповещения, Рин возобновил попытку снижения, и вновь их машина была атакована невидимой силой. Радар фиксировал наличие мощных энергопроцессов, но Рин был слишком далек от физики и математики, чтобы разобраться во множестве данных, о чем пожалел в ту минуту. - Я иду на разведку, - сказал дайон, но Рин удержал ее, схватив за рукав. - Мы пойдем вместе. Да и эта машина, возможно, не то, что мы ищем. Рин отвел вертолет за пределы бухты и посадил на вершине скалы, у подножия холма. - Мне абсолютно нечего взять с собой, - пожаловался Рин. – Никакого оружия, кроме пушки. – Он указал на крыло вертолета, из-под которого выставлялось пулеметное дуло. – Знаешь, я очень плохой делец. Стоило мне привыкнуть к мысли, что все население мира – трупы и чудаки вроде того парня из водоема, я перестал ожидать подвоха. Пожалуй, стоит слетать на корабль за оружием… Не приложу ума, с чем мы имеем дело? Рассмешив самого себя, Рин притащил из леса дубину, и они украдкой пошли к бухте. Рин постоянно сдерживал готовую ринуться Астрид, и когда до аппарата оставалось не более двухсот метров, она пресекла его возражения взмахом руки и исчезла, проткнув спицей теплеющий воздух. Громко хлопнуло и разорвалось совсем рядом, и возникшее из ничего тело Астрид было отброшено. Рин сразу же кинулся к ней. Что-то змеилось и рассекало безветренную тишину, и Рин – если он не ошибся – заметил полу темного балахона, мелькавшего на краю бешеного кружения. Рин помог Астрид подняться на ноги. - Не ходи, - прошептала она. - Пойду, - твердо ответил он, но теперь уже дайон удержал Рина, обхватив ледяными пальцами его запястье. Отойдя на десяток шагов, Рин пожал плечами и со всей силой запустил во врага палкой. Вновь тот же вихрь сбил ее на лету и откинул. - Да что же это такое? Астрид, признайся: Иаков? - Нет, это не он. Но, пожалуй, он бы совладал с этим… неприятелем. Я отыщу его, Рин, попрошу о помощи…

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г - Не согласится. - Согласится, если я пообещаю ему… союз… - Нет, Астрид. Ради достижения моей цели – нет, ни за что! - Тогда еще попытка… - Нет, поищем в другом месте. Облетим все побережье. Но, Астрид… ты заметила полу черного скомканного одеяния? И этот запах, принесенный вихрем – запах сырого мусора… Они пошли наверх, к вертолету. - Глянь, Астрид, этот враг вырвал клок из твоего платья! Дайон потянул повисшие края, стягивая прореху в своем одеянии. Вспарывая заблиставшую на солнце дымку, вертолет взял первый виток над озером. День прошел в бесцельном кружении. Были осмотрены несколько объектов, издали показавшиеся Рину строениями, была распечатана тысячелетняя тишина пещер. Отчаяние крадущимися шагами подбиралось к Рину. И разом, всеохватным броском заключило под свой колпак. Астрид тоже была печальна и молчалива. Намотав десятки кругов над озером, уставшие от неизменной панорамы, они подверглись схожему давлению извне. И втайне наблюдали уже друг за другом – за тем, как влияют посылы отчаяния на их восприятие. Астрид не способна была представить физическую усталость Рина, но она видела его душу, раздавленную неудачей. Душа барахталась под гнетом печали, тужилась приподнять ее крышку – и рассыпалась, рассеивалась, упрощалась. Печаль переходила в тоску, к первобытному раболепию перед всем неявным и скрытым. Тоска заставляла душу искать опору там, где она обошлась бы своими силами, и та творила для себя карманных убогих божков, кланялась им и просила подмоги. Рин оживал на минуту, веки, моргнув, сбрасывали наросшую шелуху усталости, он закидывал взгляд в беспредметную глубину, уравнявшую камни и воду… Тщетно! И, прежде чем сникнуть обратно в дебри невежества и усталости, он находил глазами недоступный зачарованный берег. Астрид и сама тосковала. Но для нее тоска не была схождением к примитиву. Ее тоска увиливала от притяжений апатии и обретала свободу и передышку в просторах Вселенной. Ее миниатюрную копию Астрид носила в себе. И там тоже был утешитель Бог, и Астрид смирилась с его смертностью. Напитавшись разреженной легкости, Астрид одевалась в наряды плоти и вновь утомляла разум напрасным бдением. - Астрид, - опомнился Рин и резко повернул к ней лицо, - ты предупредила Аррим? Знает она, что к тому берегу приближаться опасно? - Да. - Странно, я не заметил твоего отсутствия.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г - С тобой пребывала моя душа, а мысль унеслась к ней… - Забавно. Ты говоришь, душа… Душа духа. Это парадокс, в своем роде. Астрид не поняла его тяжелой, академическим, постаревшим голосом сказанной шутки. Рин утвердил аппарат на месте минувшей ночевки, и отошел к обрыву. Солнце жгло и хотелось сорвать с головы шапку, но ветер, сверливший воздух сквозными порывами, расплескивал тепло вечера. Рин дожидался прибытия дочери. Он переводил взгляд от вод к южному небосводу. А Астрид развлечения ради разгуливала по поверхности озера, забредала на мелкие островки… Издали она смотрелась зыбкой, как отражение. Слабый и долгожданный звук взрыхлил задумчивую апатию Рина. Он приложил кисти ко лбу, хотя солнце ничуть не мешало ему смотреть, и упивался ростом подвижной точки на горизонте. Он взметнул руки, все-таки смахнул шапку и замахал уже ею. Прибывающий аппарат отвечал едва видимым при дневном свете огоньком прожектора. Рин с гордостью следил за его полетом, ведомым волей и знанием дочери. Но потом аппарат пересек условную линию посадки, но не начал снижения и не сбавил скорости, и Рин встревожено побежал вдоль берега. Он выкрикивал имя дочери, но голос его накрыл гул двигателей летящего вертолета. И лишь когда машина его миновала, Рин вспомнил – нет, не поступок Аррим, не ее слова – вспомнил своевольно очерченные грани ее характера, который так хорошо изучил, и помчался к своему аппарату. Но он опоздал, и продлевал свое опоздание, дожидаясь запуска и разгона двигателей. - Астрид, останови ее! – закричал он, высунув из кабины голову, но дайон исчез. Рин обронил шапку, и она полетела с обрыва в воду. А близ враждебного берега уже разворачивалось сражение. Неведомый злобный дух сбивал вертолет Аррим с курса, винт машины все надсаднее молол воздух. Возможно, сыграло воображение Рина, но он увидел тощую вытянутую фигуру в балахоне, свисавшем до самой воды. Безголовая, похожая на мусорный пыльный вихрь, фигура отталкивала машину Аррим. Рин с радостью расстрелял бы ее, но патронов совсем не осталось. Вертолет Аррим, увлекаемый упрямой силой, заваливался на правый бок. Свой аппарат Рин направил в брюхо неведомой твари. Но из кабины гибнущего летуна, брошенный точной рукой, в сторону берега и неведомого запретного вертолета, полетел снаряд, а за ним второй. Два взрыва взметнули на берегу тучи покрасневшего в свете огня песка, и серое облако заслонило от Рина картину сражения. Но он пронесся сквозь пыльный занос, разбросал его и завис над северным побережьем, над догорающим остовом чужой машины. Аппарат Аррим, наклонившись, стоял в пяти метрах

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г от берега, и девушка, выбравшись из кабины, не решалась ступить в воду, а сверху на дно оседал разгоряченный песок. Рин приземлил машину, выпрыгнул и закричал, обращаясь к Аррим: - Не мочи ноги, я тебя вынесу! Девушка засмеялась и помахала ему рукой. - Тебе смешно? А мне нет, совсем нет! - Папа, прекрати! Это был единственный выход. Астрид мне все растолковала… - Конечно, без нее тут не обошлось. - Я никого не призывала к риску, - донесся голос дайон, и Рин, обернувшись, застал ее стоящей на валуне. - Но откуда взялись эти бомбы? - У меня полный вертолет оружия, папа! - И с кем ты собралась воевать? Аррим пожала плечами. Рин по колена вошел в воду, обнял дочь и велел ей забраться к нему на спину. Она противилась и хохотала. - Папа, ты же совсем старичок, я тебя раздавлю! - Я что, постарел? - Да и я выросла, если ты не заметил. А где, кстати, дед? - Он нас покинул. Астрид тебе не сказала? - Нет. Астрид?.. Как покинул? - Он стал слишком умным и выбрал другую стезю. Он хочет исправить корабль и лететь на нашу родную планету… - Да где он?.. А-а, он говорил мне об этом. Много раз. Он даже планировал твое убийство, с тем, чтобы овладеть кораблем и изменить курс… Рин стоял, опустив руки, и мокрая тяжесть, обвившая ноги, тянула его к жесткому мерзлому дно. - Приятные подробности узнаю об отце… Мы встретим его на обратном пути. Если успеем. Рин доставил дочь до сухого места и полез в кабину переодеваться. И пока он, волнуясь и торопясь, искал запасные штаны, Аррим и Астрид что-то внимательно изучали. - Что там у вас? В прибрежной воде перекатывались обрывки ткани, птичьи перья и кости, обрывки водорослей – разнородный мусор, подхваченный ураганом и брошенный в миг затишья. - Кто не давал нам прохода? - Вот, это, - сказала Астрид. - Это был сторож, папа. Я о таких читала. - Я отыскала пещеру. Последнюю в окрестностях этого озера.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г - Наш решающий шанс обрести Икону, - сказал Рин, подходя к ним. – Но не плохо бы и вооружиться… - Об этом мы не подумали, - улыбнулась Аррим. – Оружие осталось в вертолете. - Ты предлагаешь мне намочить вторые штаны? Я итак лишился замечательной шапки… Я отчитаю тебя после – обязательно… - В пещере опасности нет, - сказала Астрид. – Оружие там без надобности. - А икона? Она там есть? - Я икон никогда не видела. Но там есть мертвецы. Они шли по еще неостывшему песку, и Рин задался вопросом, чей вертолет был разрушен Аррим и как долго он простоял здесь. Вечернее небо, оцарапанное острыми облаками, словно покрылось ледком. Как бывает весной, чудилось, что вдыхаешь не просто воздух, но и частицу этой плывущей голубизны. Рин был благодарен случаю, приведшему их на Эрраонейю именно весной. - Астрид, ты снова не оставляешь следов, - сказал он, посмотрев вспять. Кончики белых ступней изредка показывались из-под плотного облачения. Далеко-далеко на юге в небо, пропитанное весенней влажность, взлетала ракета. - Попрощайся с дедом, Аррим. Они провожали несущийся в небо огонь. - Видела бы ты его под конец, Аррим. Меня берет гордость, что мой старик стал таким. Она плакала, будто видела в небе горящий венок. Вход в пещеру был низким, скрывался под выступом в виде портика. В узкой нише стояла старинная лампа, но масло в ней давно испарилось. Аррим и Рин зажгли фонари и вступили в пещеру. После тесного коридора перед ними был зал, и две мумии лежали на полу. - Вот они, - сказала Астрид. – Трупы умершего времени. Ни к кому из них я не относилась при жизни. Им не сразу сделалось ясно, что эти скорченные сухие огрызки – людские тела. Облегавшая их одежда выцвела, но сохранилась лучше, чем ее обладатели. - Взгляните, один зарезал другого, - сказал Аррим. – А затем они рухнули. - И второй разбил череп о камень. Они похожи на резиновых кукол, из которых вытек воздух… Только одну проткнул нож, а вторую – камень. Сколько же лет они тут лежат, эти неопрятные мумии? Глиняные кувшины и чашки занимали каменные естественные полочки на стенах пещеры. Многие из них выделялись искусным исполнением, но никто не протянул руки, чтобы приблизить их к глазам. Давнее преступление,

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г свершившееся здесь без свидетелей, не нашло другого выхода для своей гнусности, как осесть на глиняных стенах посуды серой колючей пылью. Глазам было больно смотреть на те отвердевшие скопления пыли, что проницали пещерный мрак, как звезды из дальних галактик. - Идемте дальше, - позвала Аррим. - Нет ли среди них Нессмета? Никто не мог ему ответить. Они прошли еще одним коридором и вступили в тупиковую камеру с низким потолком. Ее надвое разделяла ширма из белой пыльной материи. Крадучись они подошли к ней и заглянули внутрь. Там, в закутке, на низком ложе покоился вытянутый камень. - И все? – вырвалось у Рина. – Лететь сквозь космос тысячи или миллионы лет, пока гибли миры и человечества, чтобы найти камень? - Бородатый камень, - поправила его Аррим. - Бородатый? Где? - Это одно из нетленных тел, - весомо сказала Астрид. Ороговевшая борода, панцирем покрывавшая грудь, высохшая голова, с которой свалилась шапка, оплывшие черты лица, характерные для больных проказой. - Значит, он? Иелахим Нессмет? Мертвец не откликнулся. Рин обратил внимание на то, что ложе было шире его тела. Обхватив окаменевшее тело, он попытался свалить его на пол пещеры. Направляемый нетвердой рукой Аррим, блуждающий луч фонаря скакал вдоль неподъемной фигуры покойника. - Помогите! – вскричал Рин. Втроем они перевернули мощное тело, и Рин раскидал укрывавшие ложе тряпки. Под ними лежала тетрадь и написанная на доске Икона. Она была около двух метров высотой и страшно тяжелая, но Рин поднял ее и потащил к выходу, ничего не видя. За его спиной что-то кричали дайон и девушка, но он перебирал ногами, натыкался на стены, падал грудью на Икону. И вдруг удар всех возможных и представимых цветов отбросил Рина. Икона пылала красками. Он закрыл глаза руками, закричал, но на сетчатке его глаз навсегда отпечатался образ сверкающих крыльев ангела, стоящего посреди чертога великого эрраонейского императора. Уже не нужны были фонари, чтобы осветить пещеру. Ее буйные краски утихли, не били в глаза радостью воскрешения, но плыли в едва движимом воздухе грота разноцветными волнами. Отталкивались от стен, и тысячью отражений, тысячами вариаций сюжета иконы мерещились под смутно очерченным сводом. Рин лежал на холодных камнях. Под правый бок кем-то были подложены липкие тряпки. Аррим и Астрид тихонько переговаривались, стоя у дальней стены. Рин позвал их и медленно сел. - Отец пришел в себя, - громко сказала Аррим и обняла его.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г - А что я?.. - Ты был, видно, в обмороке. Ты споткнулся, упал и ударился. Ты меня хорошо слышишь? - Да, вроде. И долго? - Около часа. Астрид могла бы привести тебя в память, она предлагала… Ты сильно ушибся? - Я не ушибся. Но у меня что-то с глазами. В них запечатлелась икона и я все вижу сквозь нее. - Это пройдет. Это ожог роговицы. Икона так неожиданно засияла. А мы читаем тетрадь. Представь, в ней рукопись художника, все о его жизни. Астрид надеется встретить в ней указание о верной дороге к Храму. - Давай, Рин, мы поможем тебе перебраться в вертолет, - сказал дайон, бережно взяв Рина под руку. - Икону нужно забрать. И улетать отсюда. - Но не сейчас, папа. Ты чуть живой. Тебе надо прийти в себя, отдохнуть. Не вредничай, идем. - Икона… - Утром перенесем ее в вертолет. Они вышли под звезды. Рин цеплялся за рукава своих провожатых. Усталость последних дней, которую он отгонял вновь и вновь, развилась в недуг, отнявший все силы. Его уложили в кабине. Аррим и дайон хотели вернуться в пещеру с намерением продолжить прерванное чтение. Рин прошептал, что его это тоже интересует, и попросил остаться и кратко пересказать уже известное им. Аррим зажгла слабый свет и начала читать вслух. Так и прошла ночь, в разговорах и чтении. Рин засыпал, просыпался, но утром на удивление хорошо помнил историю Иелахима Нессмета. Из пещеры выливался разноцветный иконный свет. Он плыл по песку, заострял едва видимые обломки сгоревшего вертолета противника, превращал их в скелет динозавра. Рин думал, что это лучшая ночь в его жизни. Все было совершено. Дочери, у которой он отнял обычное существование, он дал взамен и этот мир, и эту возможность открытия чужой жизни. Дайону он дал поддержку, и сполна получил ее в ответ. Эрраонейя заваливалась под звездами в черную яму, а Рин думал о времени. Не о своей личной судьбе, разделенной тысячелетиями холодных снов, но о вселенском времени, вместившем в себя и человека, и ангелов, и войны с метафизическим адом – вместившем все за один затянувшийся день творения. Продолжние романа Амина Ильдина «Тела прошлого» Читайте в осеннем номере №46 «Огни над Бией» – 2018

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

ДАНИИЛ ПЛАХИН

Плахин Даниил Николаевич. Родился в г. Тара Омской области в 1986

году. Поэт, прозаик. Публиковался в журналах и альманахах: «Путеводная звезда» (Москва), «Факт» (Тара), «Складчина», «Иртышъ-Омь», «Омская муза» (Омск), «После 12» (Кемерово), «Огни над Бией» (Бийск); в периодике; в коллективных сборниках: «Весна – это всех касается», «Принимаем весь мир», «ПарОм. Поэзия и критика», «ПарОм. Поэзия и проза» (Омск, 2007, 2011, 2013, 2016); в электронном журнале «Парус», на сайте журнала «Великороссъ» и других Интернет-ресурсах. Автор поэтических сборников: «Стихи из школьной тетради» (сборник переиздан по частям в двух последующих), «Краткостишья», «Осколки» (Тара, 2009, 2011, 2012), «Сравнительные женоописания» (Омск, 2014). Победитель районного литературного конкурса (номинация «Поэзия») «Я – сочинитель» (Тара, 2007). Участвовал в региональных семинарах СПР в 2006, 2010гг. и СРП «ПарОм» в 2012, 2013, 2014, 2015гг. Живёт в Омске. Я сижу у окна. Я помыл посуду. Я был счастлив здесь, и уже не буду. И.Бродский По радио пустую болтовню Я слушаю рассеянно полночи. Сравнительно здоров. Не во хмелю. А всё же настроение не очень. Мне кажется, что я давно живу. Хотя на самом деле слишком мало. Не знаю, отчего и почему, А всё меня уже заколебало. Но всё-таки не брошусь из окна (И домик у меня одноэтажный), Ведь жизнь-то, знамо дело, лишь одна (Да я б и не хотел рождаться дважды).

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Зарисовка

Сижу и слушаю «Кино». Курю. Смотрю в окно. Давно уже темно. Не пью давно. Лицо серьёзно и бледно. На редкость выбрито оно. …И всё не так уж и хреноВо! (Ныть - грешно.) Всё просто з а м е ч а т е л ь н о. *** Сердце особо чувствительно К стрессам и всякой фигне. Ну а в разлуке длительной Вовсе не выжить мне. * Так получилось. Выжил. (Не из ума же – а сам). Всё по-другому вижу. Ближе душа к небесам… *** Не удивляйся, если вдруг Тебе приснюсь, Хоть думаешь нечасто обо мне. Откуда хочешь в сон к Тебе вернусь. Хотя я в памяти Твоей на самом дне… Я всё равно живу в том самом дне… Живу, рогатой веткой на Твоём окошке… На книжной полке я живу в обложке, Потрёпанной теперь уже изрядно; Застреленный, в Твоём щемящем прошлом, –

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Я всё равно живу, – Твоим же взглядом (Пускай звучит извилисто и пошло)… Чего ещё мне быть-то может надо? – Не хочешь, хочешь – всё равно – я рядом. *** Я сочинитель среднего

пера.

…Беснуется под ёлкой детвора, Подруга варит суп из топора, На вид не молода и не стара. Эх, старо-Новогодняя пора… Сегодня я трезвее, чем вчера. А в памяти опять-таки – дыра… Кодироваться, видимо, пора. Пускай ко мне приедут доктора И пышная, с косичкой, медсестра. …Пусть жизнь разнообразна и пестра; Иные говорят: «Она игра»; А мне в ней непонятно нихера. *** …А смысл жизни теперь такой: Не сойти бы с ума хотя бы. Позади затяжной запой. Впереди затяжной октябрь.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Я по осени нелюдим. Но не скрыться от затяжного. …Может, гены такие, блин. Кто бы знал только, как хреново. *** В числе шибко трудных подростков Я был в своё времячко. Но (Лишён был внимания просто. И бедность тянула на дно – Я голоден мог быть по нескольку дней.) Я, может, тебя был ничуть не трудней. Я кеды донашивал

чьи-то, Рубашки, пальто и трико… …Душа заперта. Подробностей: Скрыто.

Не ищи там

всё глубоко

*** Мудрец – кто пьёт с возлюбленной вино… О. Хайям …Ну вот и ночь сменила вечер. Теперь прохладно и темно. Костёр от скуки нас излечит. А отогреемся вином. Оно сегодня нам, конечно, Лишь пригодится прочим меж:

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г И так пьяны простором здешним. …А наш костёр во тьме – как брешь… *** …Я ж не святой. Могу как с этой, так и с той… И на пути моём не стой: Я злее с каждою верстой. * Да, я не Пушкин, не Толстой; Я среднего пера простой Сочинитель. *** Бульдозер с банальным названием «Суровая действительность» разнёс мою мечту в пух и трах. Бульдозерист предпочёл остаться неизвестным… Аргументации никакой не последовало… С тех пор я пребываю в тяжёлом депрессивном состоянии, поскольку другой мечты в собственности не имею. Иногда ночую в чужих мечтах. ***

ЗВЕРИ

– …Вот так. Одно слово: звери. – Этим выводом Лёха подытожил свой пересказ истории недавно поведанной ему кем-то из очевидцев. Суть её заключалась в том, что русский таксист был схвачен таксистами-армянами, увезен в неизвестном направлении, и больше его никто не видел. А причиной

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г тому послужил конфликт из-за клиента. Короче: утром он увез, а вечером его увезли… – Звери, – не мог не согласиться я. – Да я вообще армянов не люблю, – продолжал Лёха, слегка почесав репу. – Хотя кое-что мне в них нравится. Вот, например, родителей как почитают. – А тебе кто не даёт почитать? – Да я в общем говорю. И друг за друга горой стоят – тоже хорошо. – Хорошо. А из наших за таксиста, небось, никто не сунулся… Может, потому, что мы не только армян – своих не любим… – Может… Вот у меня как-то случай был, – Лёха оживился, припомнив чтото, – в город поехал. Мороз под сорок, а я домкрат забыл в «Ниве» – на охоту ездил, бросил на всякий случай… А тут на «Волге» еду и, как назло, колесо лопнуло. Сколько мимо проехало – не считал, но дохрена. Хоть бы одна сука остановилась! А тут армян какой-то на «ГАЗели» сам тормознулся. – Лёха многозначительно приподнял указательный палец. – Мне и признаться стрёмно, что без домкрата. – Продолжал он. – А мороз! Я даже машину не глушил – потом, думаю, хрен заведёшь… В общем, «долго ли, умеючи». Дело-то плёвое, когда инструмент под рукой. Вот так. Я добро всегда помню... Армян-то ещё и чаю в термосе притаранил. А ты говоришь: «звери».

ЭТО Я БЕССМЕРТНЫЙ! – Жениться тебе надо, детей заводить. Вот чо толку, Пушкин твой писалписал стишки свои, а щас кому он нужен? Это я бессмертный! Потому что у меня дети есть. Дéти – наше всё! Как ты один живёшь, я не представляю. И телевизора даже нет. Я бы свихнулся… И худой, как собака… – Я не худой. Я поджарый. – Поджарый, как собака. Жрёшь, поди, одни макароны. – Тушёнку ещё… У тебя не Кочкарёв, часом, фамилия? По Лёхиному взгляду было очевидно, что намёк не понят. Однако, не заостряя на нём внимания, он продолжал: – Представь: приезжаешь с работы – жена тебе курочку подаёт. Курочка жареная. Жирная, сочная. Аж блястит вся, – при этих словах Лёха погладил себя по брюшку и растянул блаженную лыбу. Я невольно сглотнул, представив себе жареную жирную, сочную, блестящую курочку и Лёхину пышногрудую супругу. Но всё же сказал, уже начиная раздражаться его фанаберией: – Как мой дед говорил: «Женишься ты или нет – всё равно раскаешься». Он, правда, это у Сократа сначала прочитал, а потом мне говорил. Но Лёхе я

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г в этом не признался. – Это да. Свои «за» и «против» кругом. Вот мне, например, раз в месяц обязательно надо бухануть и кобылу какую-нибудь изодрать. Для разрядки и разнообразия. А семейному не так-то просто насчёт этого… Тебе, хоть жрать нечего, зато девок можно разных каждый день водить. Ты и кровать недавно, говоришь, купил новую, почти квадратную… Как там твой дед ещё говорил: «Всех не перетрахаешь, но стремиться к этому надо»? Бороду только сбрей – и вперёд. Мне насчёт этого хуже. Приходиться изворачиваться. Зато дети на старости лет будут радовать. У меня щас два пацана и дочка недавно появилась. Да ещё одной девятый год алименты плачу. Я было отмахнулся, сказав, что почти квадратная кровать у меня, естественно, не просто так. И что борода им, в основном, не мешает. Мол, «девки любят не за белое лицо»… А опыты сожительства показали мою непригодность для семейной жизни. Но, кстати припомнив, продолжил: – Дедок один знакомый посетовал недавно: «Дети, говорит, в городе живут и носу не кажут. А я им всем троим по квартире там купил (зря, что ль, на севере пятнадцать лет отработал). На учёбу тоже не поскупился. А щас и забывать стал, как выглядят». – Ну, это как воспитаешь. – Если бы всё от воспитания зависело – все бы лепили себе любящих, внимательных, заботливых… Старик, поди, пока там зарабатывал, и детей-то не видел почти, и жену столько лет кто-то трахал вместо него. А он ходит щас рогатый, старый и спившийся. И не помнит, как выглядят его чада. – Если б все думали как ты – то давно бы вымерли, – Лёха, конечно, остался при своём мнении. Да я, разумеется, и не ставил себе задачи разубедить его. …У Пушкина вроде тоже детишки были. А сколько, и как их звали… Зато самого Пушкина, хотя бы его имя, даже этот недоумок знает. …Ещё сверкнуло в памяти, как я тщетно пытался вспомнить: «когда последний раз покупал матери цветы?», принимая от продавщицы чётное количество гвоздик…

КАК Я ПРОВЁЛ ЛЕТО

Посвящается Наталье Владимировне (не помню фамилию) I

Я в детстве хоть и не был задохликом, но весу мне не хватало. Мне бы и сейчас килограмм десять прибавить. Для нормального соотношения с ростом.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Помню, было мне лет двенадцать-тринадцать. Передо мной уже давно стоял вопрос: где бы заработать. Однажды мы с Саней предприняли несколько попыток «трудоустроиться». Вот Саня-то был задохлик. Такой тощий и бледный, что некоторые прохожие сочувственно оборачивались. А в школе пацаны дразнили его глистой. Учились мы в разных школах. Знакомы же были потому, что он жил рядом с моим одноклассником. Саня тогда хотел быть блатным (тем более девяностые ещё не кончились). Но родаки денег не давали, хотя у них были. Вернее – у его отчима: тот был коммерсантом. А отца мать недавно бросила. Мы с Саней шатались по узким улочкам частного сектора, соображая. – Видишь, бабка на лавочке сидит? Давай ей дрова поколем. Недавно, видать, привезли, – я озвучил пришедшую мне только что светлую мысль. – Дрова? – переспросила бабка и добродушно рассмеялась. – Мне Лёнька поколет, – она кивнула на домик напротив, – он работящий, когда не пьёт. Запой уже кончился, щас дня три отлежится… А вы же надорвётесь. А жись-то длинная… Она ещё долго сокрушалась насчёт нашей худобы, качала головой, хваталась за сердце… – Дурацкая бабка, – негодовал Саня.,– этот алкаш ещё когда придёт, а мы бы ей сёдня уже раскололи, ёптель. – Раскололи бы, – скептически протянул я, оглядывая Саню. Меня уже успела покинуть недавняя самонадеянность. Потом набрели на какую-то пилораму на окраине. Войдя на территорию, увидели кучку мужиков, которые молча слушали одного несколько чище одетого и осанистого. – Этот у них, походу, бугор, – сказал Саня, кивая на оратора. – Или смотрящий. Немного помявшись, мы подошли поближе. – А вы чо здесь трётесь, – без выражения спросил человек, которого Саня окрестил бугром или смотрящим. – «Враги сожгли родную хату». Работать хочем, – бойко начал Саня. – А чо умеете? Где работали? – с нарочитой деловитостью спросил «смотрящий бугор». – Лет-то вам сколько, задохлики? –Х, ёптель. Всё умеем. – Нигде не работали, – поспешно ответили мы на первые два вопроса. – Вон штабеля видите? Несколько плах с того на этот перекинете – тогда посмотрим, – он показал могучей рукой в угол территории, уже приготовившись смеяться. «Посмотрим» он для понта сказал, ведь и так было очевидно, что нам там делать нехер.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Плахи были толстенные, длиннющие, широченные – на размах наших рук. Штабеля были высокие. Нам пришлось карабкаться по выступавшим краям нижних плах. Мне досталась комлевая сторона… Короче, перекинуть хотя бы одну, как следует, нам не удалось. – …взял дёрнул на себя – я и упал, – пытался оправдать Саня свою профнепригодность. – В смоле весь измазался… Мужики весело хохотали нам вслед. – Придёте, когда подрастёте! – крикнул один из них. Все остальные наши попытки были столь же не удачны. На нас смотрели недоумённо, сочувственно, опасливо, брезгливо, насмешливо… «Где сена клок, где вилы в бок». – Может, на базар зайдём? – уже в который раз за день предложил Саня. – Хоть чо-нибудь слямзим, ёптель. – Та усатая армянка милицию вызовет, как мы только появимся… Меня грозили в детдом забрать, если чо… II В ту пору значительная часть населения промышляла сдачей цветных металлов. Мы тоже. Приёмщики, правда, недодавали нам, поскольку для выдачи денег нужен был паспорт. Вот они и пользовались этим: «Бери, что дают или иди на… все четыре…». Можно было прибегнуть к помощи кого-то из «больших», у кого паспорт есть. Но ему надо было «отстегнуть». А ещё он мог и всё забрать, кинув нам копейки… Поэтому мы предпочитали «отстёгивать» приёмщику. Найти что-нибудь металлоцветное было довольно сложно. Поскольку, как я уже сказал, значительная часть населения… Собирать бутылки, макулатуру, тряпьё – было почти бесполезно. Да и стрёмно. Клянчить у прохожих или «шестерить» на заправках тоже стрёмно (но, когда удавалось выцепить кого-то из детдомовских, с той же заправки, не гнушались его добычей). У нас был свой кодекс чести. Не совсем понятный сейчас даже мне. Саня вновь принялся перечислять ларьки и магазины, которые, теоретически, вполне можно было вскрыть. О камерах видеонаблюдения мы тогда лишь по телевизору слышали. Но мне холодило спину воспоминание о недавних вскрытиях нескольких магазинов, повлекших за собой допросы с пристрастием, постановку на учёт в милиции и ещё множество неприятностей. У меня, в отличие от Сани, тягу к лёгкой наживе и тем более охоту блатовать менты уже отбили. Ему-то почти не доставалось от них. И на учёт его поставили гораздо позже – отчим у него был достаточно крупным комерсом… «Когда золото всплывает, то правда тонет». Как мой дед говорил. Зато кресты и звёзды на груди у Сани, в виде наколок, разумеется, появились уже тогда.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Можно было отобрать что-нибудь у пацанов. Правда, для этого нужно было найти мельче или хотя бы не крупнее нас. Но таких мы встречали нечасто. Поэтому отбирали, в основном, у нас. А пацаны из нашей «банды» – кто в деревне у стариков гостил, кто под домашним родительским арестом сидел. А кто постарше – уже и под следствием. Зато, когда встречались мамины сынки (мы их называли сладкими пончиками), Саня мог забрать что угодно. У Сани рожа была, будто он уже лет пять отсидел. А его наглости хватило бы на троих. И они, явно превосходя нас физически, предпочитали отдаться в наши руки. Полностью довериться, так сказать. Вскоре мы с Саней поругались на почве моих отказов куда-либо лезть. И он уехал гостить к отцу. III Оставшись в городе «один» и перебрав мысленно все возможные способы заработка, я решился претворить в жизнь идею, посетившую меня некоторое время назад и утаённую от Сани из опасения насмешек. Купил в магазине килограмм нежареных семечек. Поджарил. Набрался наглости – и пошёл торговать. Физических усилий здесь не требовалось. Зато я столкнулся с другой проблемой: бабки, сидевшие во всех «клёвых» местах, меня не подпускали. Презирали меня как конкурента даже сильнее, чем друг друга. Я нашел-таки ларёк, у которого не было ни одной бабки. Удача! Обычно здесь сиживала одна. Но в тот день я завладел её местом. Придя на следующий день и увидев меня, бабка начала нудить. Поняв, что это бесполезно (я равнодушно слушал её, даже иногда огрызался, поскольку уже вполне свыкся со своей новой ипостасью), бабка пустила в ход угрозы – у неё была своя «крыша». – Щас Витька придёт – он тебе покажет. Долго ссаться будешь, – бабка зловеще сощурилась. Я, сопоставив кое-что из других её слов и своих воспоминаний, понял о ком идёт речь. Витька – чувак лет сорока – был её сын. Бывший блатарь. А к тому времени – спивающийся прощелыга, бόльшую часть суток трущийся возле этого самого ларька, стряхивая мелочь с малодушных прохожих. Он и жил со своей мамашей. Неподалёку. Руки и грудь его были сплошь расписаны какимто зоновским умельцем. Даже на верхних веках у него было наколото толи «Не буди», то ли «Ну погоди». Короче, мне не хотелось узнавать чтό этот упырь мне «покажет». «Такой «вату катать» не станет… по шее надаёт… Мелочь ещё отнимет… семечки рассыплет…». – Мгновенно пронеслось у меня в мозгу. Признаюсь: струхнул я тогда. И пошёл искать другой ларёк. IV В конце урока училка, прохаживаясь между рядами парт, нависла надо мной. Прочитав, у меня на листочке единственную бывшую там фразу «Как я провёл лето», она ядовито сказала:

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г – Опять ничо не написал. Придурок, – последнее она сплюнула почти беззвучно. – Надо было написать, как ты семечки продавал, – продолжала Татьяна Владимировна. По классу пронёсся отрывистый хохоток. Я почувствовал, что краска залила мне не только лицо и уши, но всего меня целиком. В глазах потемнело. В горле пересохло. В ушах зашумело. Я онемел. – Много наторговал хоть? А чо ж на учебники опять ни копейки не сдал? – продолжала и продолжала жалить она меня, поощряемая уже дружным заливистым смехом всего класса, переходящим в дебильно-истерический. Смех был хрюкающий, булькающий… Незабываемый. Хотя школа вроде была для нормальных. Когда менты с уроков увозили меня на допросы или очередную комиссию, в классе почему-то никто не смеялся. А когда я попытался честно заработать… V В октябре, проезжая на велике мимо того ларька я, воспользовавшись отсутствием Витьки и прохожих, на ходу ухватил у бабки горсть семечек. Через несколько мгновений я был на приличном расстоянии. Но отчётливо слышал непечатные, непроизносимые проклятья озверевшей старухи. В другой раз я, дождавшись чтобы не было никого, промчался возле неё и опрокинул все семечки. Собирайте, мол, вместе со своим Витькой. Мне тогда было двенадцать или тринадцать лет. А в четырнадцать я получил условный срок за «грабёж, совершённый группой лиц по предварительному сговору»…

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

ВЛАДИМИР ЯКУБЕНКО

Автор о себе: Женитьба, семья и вечный зов зовущих далей: Крым, Урал, снова Кустанай, Забайкалье, Алтайский край. В Чите образовалась книжица "На Ивановской горе" (Иркутск). Работа директором БПХЛ. В Алтайском крае, без благословения местных олимпийцев, издал "Словесность и совесть". Потом, таким же образом, - "Многоцветье". Подвергся анафеме зоила Григорьева-Махаона. Выжил. Набирается материал ещё на книжицу, да где брать средства. А пока дышу через отдушины в «Трёх реках», в районке да в Вашем журнале, благодаря всей душой Бийских подвижников от литературы. Когда переберусь в мир иной - сообщу немедленно.

САКСОФОН В ТАЙГЕ Умолк шумевший в пышных кронах ветер, Свалил уставшего таёжный крепкий сон И ночь услышала, как в царстве вечных кедров На что-то жалуется сиплый саксофон. В этих краях ему совсем не место. О чём он так пронзительно поёт? Или отстал в потёмках от оркестра И о беде сигналы подаёт? О чём его трагические звуки В столь поздний час надрывно так поют? Или он стал несчастной жертвой скуки В гитарами прославленном, краю? Всерьёз встревожась, заморгали звёзды, Ущербный месяц навострил рога, В их зыбком свете инцидент курьезный Осмысливает мудрая тайга. А саксофон зовёт к себе кого-то, Не находя участья у костра,

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г И вместе с искрами во тьму взлетают ноты, Чтобы у звёзд погреться до утра… СЛОВО Все, сохранённые словом, века Знали, что слово - Наука, Поэзия, Алгебра языка, Музыка, Алгебра звука. Ибо гармония - это Закон, В котором излишни прения, Образ, понятный любым языкам, На всех языках - уравнение. Бывало, что век получался строг, В смысле пролития крови, И кровь, высыхая на тропках строк, След оставляла в слове. В слове, которое – слабенький звук; В слове, которое враг нам и друг; В слове из бисера крошечных букв Главном из всех постижимых Наук! *** Есть любого рода вещи. Среди них бывает брак. Кто с утра умом не блещет, Тот и вечером дурак. *** Правда и кривда – две седых старухи Сошлись на пустыре невиданной разрухи. Здесь не на что смотреть, Но есть что им послушать, В мятущейся душе Всегда есть что разрушить И присобачить «нужное» клише К мятежной человеческой душе. ***

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

& ИВАН КРИВОБОКОВ Кривобоков Иван Александрович родился в 1957 году в з/с Светлоозёрский Бийского района Алтайского края. Окончил школу. Отслужил в армии. Освоил профессию электрогазосварщика. С 1981 по 1994 год работал на Сахалине в г. Оха. В настоящее время проживает в Бийске. Рассказы публиковались в журналах «Огни над Бией», «Бийский Вестник», в интернете. Основатель журнала «По доброй воле» (Союз добровольцев Донбасса).

СВАДЕБНЫЙ ПЕРЕПОЛОХ Теплым июньским утром с первыми петухами просыпалась деревня, несмотря на субботний день. У всех свои заботы и каждый выходной для сельчан на вес золота. Слишком много работы нужно успеть сделать: выгнать в стадо коров, накормить поросят и кур, успеть прополоть траву в огороде. Едва начинает светать и люди уже на ногах – у каждого полон рот забот. Рано сегодня поднялся и Александр Пантелеевич, уже стучит молотком и пилит ножовкой доски. Встали вместе с женой Надеждой ни свет ни заря и принялись во дворе строить навес. Старшая дочь Людмила выходила замуж, и к полудню нужно было оборудовать место для гостей. Чтобы не светило солнце в глаза приглашенным, сверху навеса растянули большую палатку. Расставили столы, а из плах соорудили длинные скамейки, укрыв их половиками. Пантелеевич оценивающе оглядел свадебный навес и, оставшись довольным, с размаху вогнал топор в огромную чурку. - Ну, вроде бы все готово. Можно за столы садиться. Надя, а может, нальешь сто грамм?, – видя, как резко изменилось лицо жены, он громко рассмеялся, обнажив при этом свои крепкие широкие зубы, которыми он очень гордился. Иногда, будучи в подпитии, Пантелеевич удивлял деревенских мужиков крепостью своих зубов. Мог на спор разжевать лампочку или несколько бритвочек (нисколько не поранившись при этом), а иной раз, выпив из граненого стакана водку, сгрызть его до самого донышка. Хруст стекла во рту будоражил мужиков, женщины не могли смотреть на это представление, со страхом и ужасом они отворачивались и уходили прочь. Любил Пантелеевич и поскрипеть зубами, делал он это так громко и оригинально, будто играл на губной гармошке.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г По характеру своему он был добрым и отзывчивым человеком, но напившись, становился диким и неуправляемым. Надежда, после слов мужа, тяжело вздохнула: «Саша, не надо с утра начинать. Гости придут, тогда и выпьешь». Она, взяв пустой подойник, присела рядом с ним на крыльцо: «Ладно, я просто так сказал. Пойдем, перекусим чегонибудь, я есть захотел». Пришел из города рейсовый автобус, приехало несколько долгожданных гостей. Первыми зашли в дом жених с невестой. Людмила была худенькой девушкой маленького роста с длинной черной косой. Ее муж Алексей рядом с ней смотрелся настоящим великаном – ростом она не доходила ему и до плеч. Пантелеевич с первого взгляда невзлюбил будущего зятя за его глубоко посаженные глаза (скрывающиеся за толстыми линзами очков), и за тонкий, почти женский голос, вырывающийся из довольно мощной грудной клетки. Также не любил его за лишнюю болтливость, когда тот, чуть выпив, начинал трепать языком. Рассказывал про свои подвиги в молодости, частые драки и друзей-боксеров. Приехали из города и другие родственники, двоюродные братья с женами, родные сестры с мужьями, сватья, а также друзья жениха и невесты. Пришла на свадьбу родная племянница Надежды Алла, недавно приехавшая из Тамбова. За короткое время она успела прославиться на всю деревню своими неразборчивыми связями с холостыми парнями, а также не обходила стороной и женатых мужчин. Вскоре прибыли два брата – племянники Пантелеевича. Старший, Виктор, был настоящим щеголем, ходил всегда чисто выбритым и наглаженным, тряся огромной шевелюрой вьющихся на голове волос. Младший, Васька, был полной противоположностью брата. Худой и очень смуглый на вид (чем-то похожий на папуаса), он с детства был неряшлив и постоянно грыз на руках ногти. Бог наградил его талантом – Васька в совершенстве владел художественным свистом, его даже записывали на магнитофоны. С измальства он мучился чирьями, и сейчас его тонкая шея была сплошь усеяна фурункулами. Пантелеевича братья называли не иначе, как Леля Шура. На крыльце послышались звуки гармони, это появился кум Николай с женой Раисой. Музыкант он был от бога, играл на любом музыкальном инструменте, хотя был самоучкой. Пока невеста переодевалась в спальне, подошел весь приглашенный народ. Видя, что все в сборе, Пантелеевич дал отмашку. Надежда пригласила гостей за свадебные столы. Начались бесконечные поздравления, каждый хотел выпить с женихом. Нечасто деревенские девушки выходили замуж за городского парня. Невеста лишь поднимала бокал с шампанским, зато жених старался за двоих, не пропуская не единой стопки. Необхватная в талии женщина, с пятым размером груди, переваливаясь с боку на бок, словно осенняя утка, вынесла к столам

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г на огромном блюде целую гору золотистых в масле блинов. Поддев блин на вилку, женщина наливала стопку водки и толстой ручищей подносила ее ко рту гостя. Выпив и закусив, каждый обязан был сделать подарок молодой паре. Во времена семидесятых годов денег у деревенских жителей попросту не хватало, подавали кто что мог. Клали на блины по пять-десять рублей, а иные, не имея и этого, кидали на блюдо трешку. Кто-то подарил подушки, другие положили тонкое верблюжье одеяло, а третьи покрывало или скатерть. Опоздавшим к столу наливали полный стакан самогонки и люди, морщась, цедили сквозь зубы противную вонючую жидкость белесого цвета. Пантелеевич еще до начала свадьбы убрал со двора свою собаку Альфу и привязал ее цепью у скотной постройки. Непривыкшая к шуму собака рвалась с привязи, лая на всех подряд, однако, когда кум Николай заиграл на гармошке, она сразу умолкла. Под звуки музыки народ запел песню «бродяга», Альфа во весь голос начала подвывать. Старые люди поспешно стали креститься, молодежь довольно похохатывала. Пьяный жених подсел на скамью к своему тестю и начал его обнимать. Пантелеевич, не терпевший телячьих нежностей, не долго думая, коротко ударил зятя головой. Взбрыкнув ногами, жених свалился на землю, ободрав себе пьяную харю. Началось всеобщее веселье, не зря говорят пожилые люди – свадьба без драки не бывает. Жених Алексей решил сорвать злость на ком-нибудь другом и увел гармониста Николая в палисадник. Желая показать себя, начал демонстрировать знание приемов самбо. Подкачала замедленная реакция и оба борца , обнявшись, свалились вниз лицами в большой куст полусухой смородины. Изрядно помятые и исцарапанные с трудом вылезли из куста. Племяш Пантелеевича, Васька, не разобравшись в чем дело, решил защитить жениха. Попавшимся под руку березовым поленом он шарахнул кума по голове. Гармонист опять завалился в смородину. Полежав минуту, Николай встал, держась за голову и со словами: «А теперь держи, племянник» подошел вплотную к Ваське. Костистый кулак с изображением якоря, описав дугу, звучно прилип к Васькиной сопатке. Словно юла, племянник Пантелеевича пошел винтом, приземлившись у забора. Из носа потекла красная юшка, а из глаз от обиды ручьем побежали слезы. «Вы что, сучьи потрохи, делаете. Васька, а ну марш в дом. Я вас сейчас в бога душу мать…», - крикнул Пантелеевич и загнул матом. Подошедший Виктор взял брата за руки и повел в дом, Васька шел, размазывая по щекам красные сопли. Племянница Алла в это время сидела под большой черемухой с другом жениха Юркой. Остаться наедине не было никакой возможности, то и дело подходили люди и затевали разговор. Девушка стреляла глазами по сторонам в надежде найти укромное место для уединения. Неожиданно ее взгляд наткнулся на высокую лестницу, ведущую на чердак дома. В летнее время на крыше ночевал младший брат невесты. Алла была девушкой боевой и не

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г страдала комплексами. Подойдя к столу, она взяла бутылку вина и потянула за руку парня: «Юра, пойдем на чердак, нам там никто не помешает». Сунув пачку сигарет в вырез платья, девушка смело подошла к лестнице, увлекая за собой Юрия. Страсти разгорались от выпитого спиртного, все приличия были забыты. Быстро взобравшись наверх, молодые люди закрыли двери чердака на крючок. За свадебным столом веселье было в полном разгаре. Седая пьяная старуха, с единственным зубом во рту, плакала за столом: «Альфы нет на месте, наверное, съели. Мяса то вон сколько на столе. Лешка, где Альфа? это была мать жениха. - Люда, дочка, где же Альфа?». Людмила брезгливо отворачивалась, не желая встречаться взглядом с пьяной свекровью. Александр Пантелеевич был уже изрядно пьян и решил немного прилечь отдохнуть. Зайдя в зал, увидел своих племянников, сидящих на диване. «Сидите, племянники?», – спросил он и по дружески шлепнул ладонью по тонкой шее Васьки, сплошь покрытую чирьями. «Ой, оё, ёй», - благим матом заорал Васька. От нестерпимой боли он едва не потерял сознание. «Ты что орешь, засранец?», - спросил ничего не понявший дядька и присел рядом на диван. Пантелеевич еще раз крепко шлепнул его по шее. «Ой, ой», - пуще прежнего закричал племянник. Витька соскочил с дивана и нагнулся над Пантелеевичем: -«Лелька, ты что делаешь? За такое по морде можно получить. Совсем чокнулся старый». – Меня по морде? Ах ты, щенок! Да я сейчас вас обоих… - бешено сверкая глазами, стал материться Пантелеевич. – Ты на меня руку поднимать, потрох собачий, – громко заскрипел он зубами. Откинувшись назад и подтянув к себе ноги, Пантелеевич с силой ударил каблуками по лицу Виктора. Ударившись о стену, старший племянник сполз на пол, усевшись на задницу. Достав из кармана маленькое круглое зеркальце, он принялся рассматривать свой ободранный нос. Прикладывая носовой платок, он сокрушенно бормотал: «Как же я теперь на улицу выйду с таким носом. Меня засмеют. Ах, Лелька, Лелька. Я же со злости так сказал, а ты… Ты уж прости». Но Пантелеевич уже озверел и не хотел примирения. Только с помощью жены Надежды двум братьям удалось успокоить взбесившегося дядьку. Кое-как уговорили его опять идти к столу. Веселье продолжалось, некоторые гости едва стояли на ногах, а кое-кто уже спал, уронив голову в тарелку. Жаркое июньское солнце беспощадно палило своими лучами затуманенные головы приглашенных. Внезапно раздался громкий, похожий на выстрел, хлопок, за ним еще один. Люди выбежали из-под навеса, в недоумении озираясь вокруг. И вдруг, из-под шифера дома на углу вырвался язык пламени. Женский визг резко оборвал веселье, народ бросился к загоревшемуся дому: «Пожар, пожар! Крыша горит. Скорее воды!» Юрка с Алкой первыми бросились тушить пламя. Благо, что водопровод был в пяти

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г метрах от огня. Юрик, раздевшись до трусов, уже поднимался по лестнице с полным ведром воды. Люди встали в цепочку и передавали друг другу ведра с водой. Пантелеевич в это время был уже настолько пьян, что, увидев как горит его дом, безразлично махнул рукой и сказал: «Мать его ети. Гори оно все синим пламенем», - и, повернувшись, пошел в дом спать. Еще раздалось несколько громких хлопков, это от температуры взрывался шифер. Лишь только жена хозяина дома, Надежда, стояла с бледным лицом и поистине переживала за свой кров. Наконец кто-то догадался подсоединить водопроводный шланг, и Юрка, как настоящий пожарный, смело кинулся наперекор огню. Видимо догадавшись, что пожар возник по причине брошенного непотушенного окурка, он почувствовал свою вину и вел себя по-геройски. Ведь это они с Аллой находились на крыше дома и были там довольно долгое время. Сам Юрка не курил, но не снимал с себя ответственности, хотя во всем была виновата девушка. Во время своих действий он получил несколько легких ожогов и подпалил волосы на голове и ногах. Справившись с огнем, он слез с чердака и принялся отмывать с себя копоть. Поискал глазами Аллу, но не нашел ее в толпе гостей. Видимо, почуяв свою вину, Алка моментально исчезла из поля зрения. Переживший небольшой стресс, народ с радостью сел за столы. Выпивали за чудесное спасение дома и гостеприимство хозяев. Уже стало темнеть, а гости продолжали гулять, и никакой силой нельзя их было вытащить из-за столов, пока на них еще стояло спиртное. И только в полночь уставшая хозяйка дома смогла выпроводить последнего гостя, просившего выпить на посошок еще хоть сто грамм.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

МАРИЯ КРИКСУНОВА

Печаталась в журналах "Культура Барнаула", "Культура Алтайского края", "Барнаул литературный". В 2013 и 2016 годах была лауреатом Пушкинской премии администрации г. Барнаула в области поэзии.

ДОРОГА ДОМОЙ Я вернулся в свой дом, где облезшая краска, Словно прошлое, ставит на стенах печать. Вы спросили, зачем. Совершенно напрасно: Тосковать по столице, бродить и скучать. Но надежду на чудо рождественской свечкой Подарили огни у родного крыльца. Я вернулся в свой дом, где ушедшее вечно, В цикле жизни не видно конца у кольца. Я вернулся домой и стою у порога, Силы нет постучать, и не слышно звонка. Я стою у дверей, в горле встала тревога, Я решусь сделать шаг. Не смотри свысока, Тот фонарь у крыльца. Ты не знаешь, как трудно Завершить! Во стократ тяжелей, чем начать! Я на финишной. Пусть не поймут, пусть орут, но И на мне, как на стенах, чернеет печать! И мерещится прошлое мне, как больному, Нависает над телом, как монстр большой. Я пришёл, блудный сын. Я добрался до дома. И я телом здоров, но я болен душой! Я вернулся домой залечить свои раны И прощенья просить, не скупясь на слова. Я, наверное, поздно, а может быть, рано... Открывается дверь. Сердце бьется едва. Только шаг — и я школьник, забывший тетрадки, Заработавший двойку, разбивший окно... Я когда-то отсюда бежал без оглядки, А теперь обернулся — не видно. Темно.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г 20,00 Раньше в 20.00 мы смотрели мультфильмы И под кукольный трёп собирались ко сну. Через час каждый мальчик был храбрым и сильным, Он имел жизнь одну и принцессу одну. Ну а девочек ждали свои королевства, Замки, рыцари, подвигов строгий учёт. Наше детство ушло. Только где же наследство? Только знать бы, кому предъявить этот счёт? Наше детство вернётся ещё с материнством И подарит нам статусы «мать» и «отец». Но ничто не вернётся. Веревке не виться. Или виться, с тревогой предвидя конец? Вот и стукнуло двадцать. Часы без кукушки Возвестили gameover ребяческих игр. И пылятся на полке солдаты и пушки, И грустит в одиночестве плюшевый тигр. Наше детство ушло, обещая свободы Взрослой жизни, где нет ни преград, ни дорог. Мы бредём по пустыне бессчётные годы, Но придём мы на свой — не на отчий — порог. Нам бы в пору гулять и всему удивляться, А не думать, ссутулясь над чистым листом. Нам исполнилось двадцать. Нам всем ровно двадцать. Мы сегодня живём, а потопы — потом!

СНЕГ ИДЁТ Снег идёт, снег идёт. А куда – непонятно. Снег идёт. Всем назло продолжает идти. Снег идёт, оставляя белёсые пятна На болоньевой многострадальной груди. Снег идёт, предвещая вечернюю слякоть И ворчание вьючных уборочных служб.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Снег идёт, будто небо надумало плакать, Отвечая рыданиям ноющих клуш. Снег идёт, ведь у снега иные заботы: Он не бродит по молам, не ищет презент, Не боится оценок, не пишет отчёты И не ждет, что же нам наш президент. Снег не будет готовить тазы с угощеньем, Оливье, мандаринами, сельдью в манто. Снег не будет звонить, не попросит прощенья И не будет гадать, кто поздравил, ну кто? Снег по-своему видит нарядность дизайна – И зачем им стекляшки, когда есть алмаз? И ложится снежинка на ветку, как тайна. Да, намного красивей гирлянд из пластмасс! Снег нарушил движенье по зимним дорогам Для железных коней и для тех, кто пешком. Мальчик-пешка бредёт. Как сильно продрог он Под, казалось бы, лёгким, весёлым снежком! И на пару со снегом идёт, словно йети, Нет не сказочный – самый обычный народ. Только пары влюблённых и малые дети Рады свежему снегу. Так пусть он идёт! *** Я, наверное, счастлива. Только вот это не точно. Но так проще, и я соглашусь, что внутри меня – штиль. Хочешь, сделаю манную кашу, почти без комочков? Хочешь, бывших возлюбленных сдам, вместе взятых, в утиль? Хочешь, стану чуть ласковей, голос свой спрячу поглубже В неизвестную даль, где рождается новый восторг? Мое дело – тебе предлагать, а твое... Но ведь глуп же Твой отказ! Только я не купец, ни к чему этот торг. Ты не хочешь. И надо ли врать, за тобой на край света Не пойду, и спина твоя лишь бы не стала стеной. Ты собрался идти. Подожди, я еще не одета. Хотя кто тебя держит? Тем более рядом со мной.

*** 97

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г *** Горечь таблетки ни слова не скажет о пользе. Бросим монетку и выясним, кто был неправ. Если не хочется прямо, скажи это вскользь, и Я всё пойму, я раскаюсь и выплачу штраф. Ищите женщину? Только ошиблись немного. Адрес не тот, да и вряд ли искомая – я. Я же, скорее, акула, медуза, минога, Может, мурена, а впрочем, вернее – змея. Да, хладнокровна, и в этом, поверьте, есть плюсы: Где равнодушие, там не пронзительна боль. Что ж, капитан, в добрый путь! Не забудьте про шлюзы, Музыку блюза, шампанское... Чао! Отбой.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

& ВАСИЛИЙ ПОЛИКАРПОВ Родился в Горно–Алтайске в 1954 г. Учился в Горно–Алтайске, Барнауле. Печатался в районках и др. изданиях. Много путешествовал по Союзу, России, в том числе и за границей. Публиковался в журналах «Огни над Бией», «Бийский Вестник», в антологии «Алёнкино лукошко». Живет в Бийске.

ГРИНГО-АРТИСТ В зимние холодные дни мужики всегда собирались в конце рабочего дня на бригаде. На конюховке, в центре деревни, у речки. И в этот раз собрались, теперь обсуждали последнее постановление: по борьбе с алкоголизмом и самогоноварением. - Но и чё таперя? Не пить?! - Хэ, загнули, сами-то, навероятно, коньяки жрут! - Дак, он, говорят, клопами пахнет, - хикнул из совсем тёмного угла Амосыч, мужик с опущенными штанами, и засмеялся, дробно, будто горох рассыпал. - У их не пахнет… Помолчали. - А всё равно варить будем! - И гнать! - А куда мы денемси… На улице, за окном, скрип саней, топ коня и глас, резкий, гортанный: - Тп-р-р-рууу… - Этта, кто ещё там, - от камелька, в прокуренный мрак, конюх, Михаил Пологрудов, фронтовик, - навроди все на месте. Пропели воротца, прохрустели шаги под окном, скрипнула входная дверь в комнату, где висела сбруя, и открылась, наконец, лёгкая, дощатая. В проёме образовалась чёрная борода, потом горбатый нос, густые хмурые брови - под огромной лохматой рыжей шапкою. Из-под треуха сверкнули бесовские глаза. Явившийся одним движением смахнул с головы малахай, размашисто отвесил поклон, поворачиваясь на все стороны, не оставляя никого без внимания. - Привет честной компании! - скрыл усмешку в бороде.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Мужики онемели от такой картины, кто-то пробормотал: - Здоров, коль не шутишь. - Кто тут главный? - Я, - солидно выставился управляющий фермы, крепкий, косоглазый молодой мужик. - Что случилось? - А кто ты? Фамилия? Управ подумал немного, посмотрел в упор. - Нестеров Алексей Анипадистович. - Нет, ты не главный! - утвердительно сказал бородатый, снял с правой руки собачью шубенку, сложил с второю и сунул их, вместе с кнутом, подмышку, извлёк из-за пазухи бумажку, поднёс к глазам и подвинулся к лампочке. - Неудобнев Григорий Егорович. Кто? С лавки встал рыжий невысокий коренастый подвижной мужичок с ясными вострыми глазами. - Ну, я. А ты, кто таков? - Вишневский Пётр Григорович. Вот тебе, как зоотехнику, указание от директора. - Борода чё - та замутил, - раздался ехидный голос из сумрака. - Тиха, ты! – одёрнули выскочку. - Не видишь: документ изучает. В записке значилось: подателю сего документа, имяреку, взамен на означенную сбрую (перечислено по пунктам, пунктов - 13) обменять на лошадь, кою сочтёшь нужной. С ком. приветом Пупкин А.С. Дата, подпись. Директор, серьёзный, деловой мужик, юмора, однако, не чуждался. Григорий Егорович поднял голову от записки и, весело улыбаясь, уставился на посетителя, прямо в глаза. Он всегда так начинал, когда чуял: можно повеселиться. Жизнь скучна. В деревне его звали Артист, но кое-кто, ещё с детства - Гринго. Мужики внимательнее уставились на сцену. - Хорошо, понял. Тогда слушай, Пётр Григорович. Лошадки у нас закреплены за людьми: за скотниками, бригадирами и прочим людом. Будешь выбирать из свободных. Как, согласен? Бородатый человек смотрел на бойкого мужика. - Тогда так, - продолжил Григорий Егорович, - выберешь, какой тебе поглянется. И если он ничей – твой! Слово! Добро? По рукам? Мужик подумал в бороду, посмотрел на мужиков. - По рукам. - Ну, вот и ладненько. Сдавай пока амуницию. Да, документы на сбрую у тебя с собой? - А то, как же, - откликнулся бородатый и выдернул из внутреннего кармана шубы кипу чеков. - Степан Панкратьич, - взглянул зоотехник на завхоза, - пошли-ка, покажи, что у тебя там на складе.

100

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г На ясном, звёздном небе ярко, в белом ободке, горела луна, и там видны тёмные пятна - кратеры. Но следов не видно, больно уж мелки. - Вот, черти, побывали ведь там… Вперёд нас!- воскликнул Григорий Егорович. - О чём ты? - Стёпа, - посмотрел, не особо скрывая усмешку, Григорий Егорович на пьяненького завхоза, - это я так, о своём. У тебя водка есть? - Откуда, Егорыч?! Сам перебиваюсь… - Не ссы. Верну сегодня же… Ну, завтра. Надо! - Да, есть, Егорыч, читок. Только неполный, хлебанул малёха. - Ладно, давай. Потом разберёмся. Зоотехник зачерпнул из речки воды, вылил в ведро водку и направился в загон. Лошади косились, храпали, топтались на месте, тянулись к посудине. - Ладно, ладно, напоят и вас, милые. Позднее. Подождите чуток. Возможно, и накормят, - тихо приговаривал зоотехник, подбираясь с ведром к серому коню. Серко понюхал, принялся пить, сначала осторожно, потом всё смелее. «Пей, милый, так надо. Долго ли ещё протянешь?!». Григорий Егорович похлопал по шее лошади. Серко вздрогнул. Григорий Егорович перешёл речку по шаткому мостку, взошёл на пригорок, обернулся. В загоне понуро бродили, с инеем на спинах, лошади, подбирая клочки соломы. Пар поднимался над табуном маленькими облачками. И только один жеребчик, блестя серебром, с гордо поднятою головою, метался, щипля кобылиц, по снежному загону. Сразу, с крыльца, устремил взгляд на коня бородатый, и подался к пряслу. Полюбовался поближе, цокая языком. - Он! - Ну, так что ж, забирай. Это один из наших лучших. Недавно уехал бригадир, пока не успели отдать кому ни то. Владей, твой! Слово я держу, - зоотехник открыто любовался Серком. - Обмыть бы надо, чтобы так же резво бегал, - уже серьёзно говорил зоотехник.Бери два литра, найдём, где посидеть. Как обмоем, так и заберёшь своего мустанга. Он вновь мельком взглянул на бородатого: - Подскакивай сюда к часикам этак к девяти. - Добро, - кнут бородатый держал обеими руками. Ближе к полуночи накинули серому мерину узду и вывели из загона на улицу, привязал новый друг своего коня к пялам саней и тронулся в путь, ко двору бородатых друзей. Утром сильно потеплело. Запрягли не очень весёлого Серка в лёгкие санки, уселись ребята вдвоём и навернули кнутом по совсем негладкому крупу его. Рванул Серко со всех копыт, норовя выскочить из упряжи, взвился на крутизну

101

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г горки, но, не донеся бородатого с сыном его до вершинки - рухнул наземь. Санки с конём ещё прокатились по инерции по накатанной тверди дороги, и всё остановилось. Подъехали, спустя минуту, проворные, привычные ко всему, вёрткие люди, ободрали шкуру, погрузили разделанного Серка на дерюжку в сани и увезли. Зоотехника нашли на ферме, он рассказывал мужикам очередную байку, мужики хохотали. Бородатого заприметили издали. - Егорыч, по твою душу, - сказали. Отошли в сторону. - А конь-то пал,- спокойно сказал бородатый. - Как пал?! - Упал, и помер до смерти. - Не может быть!- Григорий Егорович оторопело смотрел на бородатого. Видно, загнал. - Мы и проехали-то метров стопятьдесят, двести. - Не знаю. Вроде был бодр и здоров, один из лучших же… Бузаев, бригадир, ездил на ём…Ты же сам выбрал его, как договаривались. Договор. Здоровый, крепкий мужик стоял, опустив бороду. - Ну, ладно, что поделаешь. Понимаю твою беду… В качестве компенсации нанесённого стихией ущерба, презентую тебе лошадку. Кобылу. Скажу сразу: сколько мы ни бились, и не только мы, не смогла она ни разу ожеребиться. Вот уже, который год ... На этом бы и закончиться истории. Ан, нет! Прошло три года. Уже работал Григорий Егорович завклубом, заодно и присматривал за сельской библиотекою - выдавал книги, в клубе организовал кружок художественной самодеятельности, собрал хор, в коем и выпевал соло. Зима в этот год стояла такая же лютая. Возвращался Григорий Егорович под вечер домой, темнеть начинало. Останавливаются около него сани, запряжённые конём вороным с горящими глазами - фонариками, разукрашенный наборною сбруёю - тускло, но блестит сбруя. В санях два седока: один - борода с проседью, другой - молодой, красивый. - Узнаёшь меня? - О-ооо! Ну, как тебя не узнать, Пётр Григорович, - всё так же весело отвечает Григорий Егорович. - Какими судьбами в наш колхоз? - Да вот мимо ехал… Дело у меня к тебе. Садись. Григорий Егорович примостился в передке на коленях. - Куда едем-то? - К тебе. Тронулись. Позади катили на паре двое бородатых, в шубах. Ехали, молча, в

102

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г лицо - студёный ветер, Григорий Егорович не отворачивался. Подъехали ко двору. Встали из саней, подошли и те двое. Григорий Егорович потоптался у ворот, у своих. - Заходите, гости дорогие, до хаты, чаю выпьем, чарку… Морозно. - Да нет, дорогой. Не досуг нам, в другой раз. Спасибо и на этом. Видишь коня? - Вижу. Как не увидеть такого красавца?! - Владей, твой! - За что?! Помилуй, благодетель! Бородатый усмехнулся. - За то, что на...л старого цыгана! - старик бодро шагнул к саням. Поставил ногу на отводину, обернулся: - А Воронок - то от той кобылы. Цыгане уселись и, звеня бубенцами, умчались в звонкую, стылую даль улицы. Покумекал день Григорий Егорович, другой, запряг дареного коня вороного в сани и поехал к старому цыгану, выходной был в совхозе. Долго ли коротко, но добрался до места назначения. Каштак. Так называется микрорайон на окраине города – цыганское поселение. Полуразвалившиеся дома с худыми крышами без оград, тучи черномазых ребятишек бегают. Окружили чужого дядю, что-то лопочут, цокают языками, гладят присмиревшего Воронка. Вышел Пётр Григорович на мороз с бородою на рубаху с глухим воротом, прищурившись на Гринго, спрашивает: - Что скажешь, дорогой? - Пётр Григорович, не могу принять от тебя такой дорогой подарок, не обессудь! - А чего же ты хочешь? - Ничего. Постоял тот, глядя с горки в даль необозримую, сказал непонятно: то ли попросил, то ли приказал. - Хорошо. Рассупонивай. Распряг Григорий Егорович, подвёл вороного к хозяину, вознамерился передать повод. Посмотрел старый цыган в глаза Григорию Егоровичу, долго, пристально посмотрел. - Владей - твой! И помни! Уселся на голую спину Воронка Гринго, понужнул по гладкому крупу, теперь уже на веки своего коня, и понёсся по морозцу в свою деревню, домой. - Ну, и кто теперь кого на…л?! Доигрался, в бога, душеньку… Унимай теперь …ея!!! – завыл безысходно Гринго-Артист, поддавая под бока ничего не понимающему жеребчику.

103

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г ОТРУБИТЬ ГОЛОВУ Тихое деревенское кладбище, вдали от больших дорог, на широком плоском бугре, у молодого сосняка. У сосняка, посаженного во времена поднятия целины. Тогда и организовали совхоз. Старое село, ровесник Отечественной войны 1812года, внизу, вдоль реки. На погосте, среди кустов и редких сосенберёз, ряды крестов и скромных памятников. Так же чирикают, заливаются ранним утром птахи и неистово, неугомонно стрекочут в жаркий полдень невидимые кузнечики. Здесь и в жару прохладно, зной не застаивается: с реки несёт свежестью, вольный ветерок, прорвавшись сквозь ветви, несётся дальше - в обширные поля. Сюда стремится душа, здесь лежат самые родные, близкие. Хожу среди оградок, выбирая заметный памятник, читая по пути имена односельчан. Много незнакомых, неизвестных - давно не был на родине. На Новодевичьем кладбище: там также - неизвестных меньше. На Ваганьковском (армянском), во время перестройки, набрёл на проросшую толстыми деревами могилу Андрея Платонова, удивительного, загадочного, много страдавшего гения. Невольно вспомнилось вычитанное в каком-то издании, при разгуле демократии. В литинституте, в гардеробе, Андрей Платонович подавал Александру Трифоновичу пальто, классик, шатнувшись, сыто молвил, положив руку на плечо: - Ну что, брат, так-то…, - и отслюнил трояк. Вновь стою, в наше время, у надгробия Андрея Платоновича. Плотно подселены крестики с табличками родных, близких, в оградке порядок. Нашлись наследники… В разросшихся буйно кустах, рядом с памятником - присевший набок крест, алюминиевая табличка: Красавин Николай Нифонтович 1932-1992г.г. Дядя Коля. Всю жизнь проработал в совхозе нормировщиком. Ходил с папочкой, в затасканной фуфайке, как все, посмеивался, иной раз хохотал, поджав живот, но чаще хмур, озабочен делами, тёрками в семье. Лицо узкое, долгонос, блекл, в годах: с работягами строг, неуступчив, занозлив. Как-то по лету в МТС бригада со стройучастка сколачивала из досок сарай для нового дизель - генератора. Красавин держал на контроле и этот объект. Мужики при его появлении замолчали. Было дело, он как-то урезал расценки на их работу. Подошёл, молча, не поздоровался. - Скоро закончите? - спросил, ни на кого не глядя, повесив большой нос свой долу. В ответ - тишина. - Ну, ну, давайте. Чёй-то не торопитесь.

104

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г - А то ты не знаешь!? - ответил за всех нервный Анатолий Базаркин, сосредоточенно тюкая топором бревно. Закончили работу, составили наряд, среди прочих работ вписали: Николаю Красавину отрубить голову, и проставили за труд - 3руб.62коп. Наряд сдали в контору МТС, бухгалтер Валентина Базанова прощёлкнула костяшками эту цену, вывела итог и отнесла ведомость в центральную контору. Там прокрутили на рингометре и эту цифру, не вникая в подробности. Мужики получили свои заработанные рубли с копейками и отнесли в свои семьи, не забыв заткнуть рублишки в заначку. Но углядела бдительная главбухша Раиса Илларионовна (что-то ёкнуло внизу живота) в годовом отчёте магическую цифру 3.62. (Муж ейный крепко попивал, чрез это и лёг досрочно в сырую землю: побежал 7 ноября за бутылкою в лавку, как всегда не хватило в компании, - и его сбил трактор. Но это позже.). Прочла Раиса Илларионовна запись в оригинале, усмехнулась. Поднялась на второй этаж к парторгу, положила на стол бумагу, ткнула пальцем в строку. - Что случилось, Раиса Илларионовна? - вынув сигарету изо рта, прокартавил парторг (буква «р» каталась и булькала в горле) и уставился в лыко. Пробежал, покрутил в руках, перевернул, посмотрел, положил на стол, придавил. - Но и что теперь прикажете делать, Раиса Илларионовна? Они жили по соседству, приятельствовали, случалось, и гуляли по праздникам вместе. - Это ты должен что-то делать, Иван Михайлович, ты у нас секретарь партийной организации совхоза, - отчеканила главбух, выдернула бумагу из-под пухлых рук парторга, развернулась, и, поводя крепкими бёдрами, направилась к двери. - Постой, постой, Раиса Илларионовна. Рая! Когда это было-то!? Теперь уж все и забыли. Да и помнили ли… Ты со своими разберись. - Ну, уж, Иван Михайлович! Я-то разберусь! А куда девать 3.62? Может, ты внесёшь эти деньги в кассу? - Что ты так-то, Рая. Соберём собрание, обсудим. Если надо - накажем, - он так и говорил, не поднимая головы, боясь напора яркой, восточной красоты главбухши. - Вот и накажите! - Ладно, разберёмся, - буркнул парторг вослед, взглянул на дверь и принялся рыться в своих засыпанных пеплом бумагах. На повестке открытого партсобрания стройучастка два вопроса. Первый – текущие дела, второй – недостойное поведение отдельных товарищей. - А что это за отдельные товарищи? – выкрикнул с места Иван Гычев, белобрысый, мелкий, вечный холостяк, и беспартийный. Старший брат его, Борис, такой же, только чёрный, высокий и серьёзный. - Помолчи, Ваня, узнаешь, - поднял руку прораб, ладонью на Ивана, как будто

105

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г хотел прихлопнуть. Быстро проскочили текущие: всё идёт по плану в соответствии с…, план выполнили на…, намечены перспективы… - Слово предоставляется прорабу стройучастка Заворотникову Владимиру Ивановичу. Владимир Иванович, деловой, активный, за сорок лет, с синими умными, с лукавинкой глазами, уже был в курсе и всё понял: надо было играть роль, данную партией, коммунистической. Владимир Иванович зачитал написанное на бумажке, про голову. Мужики заржали, зашевелились. - Саша, - посмотрел он на бригадира Александра Цильх, – что там случилось? - Меня в этот день не было, Владимир Иванович. - А кто оставался за тебя? - Борис. - Борис, отвечай. - А чё я-то, Владимир Иванович. Повисла пауза. Парторг поднял голову от бумаг. Борису надоело, что им помыкают, а сейчас представился случай всё высказать. - Ну. - Кто меня назначил бригадиром? - задал он свой наболевший вопрос. - Ты же всегда оставался старшим, когда Александра нет. - А мне платят? - Ладно, ладно, заплатим, - махнул примирительно Владимир Иванович. - Кто составлял наряд? - Ну, я. - И что? - Не знаю. - Как так не знаешь? - Писал не я. - А кто? - Фёдор Борисович Киссен, он у нас самый грамотный... Был. - Конечно, они составляли наряд вместе, Фёдор писал и корректировал, он и устроил эту хохму. - И где теперь его искать? В селе Дъектиек? - Владимир Иванович посмотрел на парторга, тот кивнул. Прораб чуть пожал плечами… - Садись пока, Борис. В прорабской вновь образовалась тишина, мух не слышно, их нет - зима. - Ну, ладно, всё ясно, Владимир Иваныч. Вы тут сами разбирайтесь, решайте, наказывайте, - прокатил в горле «р» парторг, скрутил папочку и, не торопясь, присогнувшись, грузно вышел Стою на бугре, думаю, далеко внизу под высоким откосом, речушка; летом

106

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г просвечивает ровное песчаное дно – по щиколотку; весною же – солнце гонит с необозримых полей талую воду – речка превращается в неукротимый поток, и душа замирает от вида стихии: льётся, гудит, шумит, и трепещущие прутики лозняка разрезают мощь мутной воды. Берег моется, гложется – и обваливается. Где раньше бежали, по простору берега, две колеи – ныне они оборвались и повисли над бездною. Теперь другая дорога, тесная, петляет в густом березняке. Сколько их сменилось за два века жития русских людей на этой земле? Дума моя простая. Мне совсем не хочется сюда, в тишину и покой. Да и нет даже в мыслях этого. Видно, не все ещё дороги прошёл, что мне уготованы, не всё ещё сделал на этой земле, натворил ли… Вот это я знаю точно. Хотя… Хотя, слышал я уже эти слова. В Москве, мой великий земляк: крепкий, как грибокборовичок, никогда не чихнувший ни разу в простуде, загадывал проработать на пользу великой России ещё лет двадцать - свалился с инсультом. Откачала добрая женщина-соратница, оказавшаяся в этот момент с ним рядом. Со вторым ни он, ни она уже не справились… 2017г.

СЧАСТЬЕ Я бегу в лёгких трико, купленных летом мамой к школе – на физкультуру - в нашем магазине за четыре рубля. Тороплюсь поспеть за пять минут перемены. Солнце спускается из зенита к горе и светит мне в спину. Я гонюсь по сухой сентябрьской дороге за своей тенью. На повороте между берёзками и сосновым бором сворачиваю налево - тень уходит в сторону. И несусь с горки к близкому дому. Я забыл дома тетрадь. Учительница Ксения Лукьяновна обнадёжила, что успею. Я опоздал в тот раз – мы жили на окраине. Когда вспоминаю детство, часто, вижу эту горку, этот поворот. Помню то ощущение радости: на мне чёрный трикотажный костюм, пахнущий новой материей, припекавшее спину солнышко, моя тень, новые сандалии на ногах, и цепочка молоденьких берёзок у прясла Майдуровых. Прохлада соснового бора и влажный мшистый обочный камень, вросший наполовину в мягкую, с травкою, землю…. 1.03.1997г.

107

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г ОСЕНЬЮ С утра, неуютной осенью, мама сердита, очень сердита, и находиться дома нет сил. И я улизываю потихоньку из избы, подальше, в деревню, к пацанам. Но там та же история: суббота, баня, скот, пьяный отец. Шатаюсь по деревне, перебиваюсь до обеда. Но дома всё так же: мама сердита, очень сердита, и теперь мне попадает за то, что где-то болтаюсь, не помогаю по хозяйству. На этот раз вылетаю пробкой, хлопнув дверью. Но куда идти? На Катунь, в лес? Везде был, всё известно, всё знакомо. Взгляд упирается в гору, она вот, через дорогу. Давно не был на Прилавке, и никогда не обозревал местность с того пригорка. На Прилавке деляны: там валят берёзы и волокут их тракторами в деревню, на дрова. Снег не глубок, засыпал только открытые места. А в лесу благодать! Снежок припорошил на скалах большие скользкие зелёные листья бадана, они скрипят и лопаются под ногами, под развесистыми лапами сосен снега нет, можно встать, осмотреться и выбрать направление движения. Я взбираюсь на поросший березняком пригорок. Что там дальше? Хотя, знаю. Справа гора, куда мы ходим каждую весну, на мартовских каникулах, кататься по насту на спине, прямо - лог, по нему тропинка на перевал, к Красному Камню, в Тавду - деревню, исчезнувшую в конце 50-х годов. (Сейчас там «Бирюзовая Катунь» и терема.) Слева хребет, за ним Катунь; с вершины горы, с сосны, обозревается семь деревень и открывается удивительный вид: лес, горы, озеро, речная долина и огромное, синее небо над головой. Но с пригорка вид, вернее, ракурс другой, доселе не виданный - для этого и шёл сюда, цель достигнута. Позднее, много позднее этот вид явился мне во сне самым неожиданным, странным образом, это было необычное, далёкое, загадочное, как детство, видение.... Я летел, парил над пространством, над горами, долиной с Катунью, над логами с ручейками и речкою у горы. Рядом с речкою, повторяя её изгибы, петляла дорога, по которой мы ездили летом каждое утро на сено.... Иду назад, домой, счастливый. Быстро темнеет. Прихожу в потёмках, мокрый, озябший. Дома всё то же: напряженная обстановка. На улице совсем темно, холодно, зверски хочется жрать. Но скоро - в баню! Там и отсижусь И я смиряюсь. Терплю. 1995 г.

108

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г НА КАМНЯХ В начале лета, в большую, коренную, воду, мы всегда таскались гурьбой на Камни – выдающуюся в реку гряду скал – через них сочилась, лилась, хлестала, бурлила вода. Мы продвигались с каждым годом всё дальше: мы росли, крепли, мужали. Но я всегда оставался младше и слабее своих сотоварищей, и не мог перепрыгивать потоки вод – тормозил продвижение вперёд. Пацаны ждали: стояли и смотрели, как я менжуюсь. Подбадривали. И в это злополучное лето мы добрались до средины гряды. Здесь расстояние между скалами было уж очень широким, впереди идущие спустились вниз – и перепрыгнули поток. Я остался один. Они стоят кучкой, несколько пацанов, среди них два моих брата, - стоят на гладком мокром камне напротив – смотрят на меня. Чтобы я прыгал с разбегу. Какой чёрт разгон, если в двух шагах за спиной скала. Я присаживаюсь на корточки, опускаю ногу в ледяную воду, резко выдергиваю: тоска. В глазах пацанов единодушное презрение и досада. Вновь сую, держась руками за скользкий камень, вновь двигаю через поток: меня трясёт, дёргает, нога скользит, вторую опускать опасно. Я бросаю краткий взгляд налево - внизу огромное, разлившееся пространство волн. И тяну руку. Никто не подаёт руки: все смотрят с любопытством. Ждут. Зрелища. И вот это холодное, пришедшее из глубины веков, равнодушное, виденное мною позднее у животных, и то не у всех - любопытство - меня поражает. Навсегда. Я выбираюсь сам. Мы продвигаемся дальше, к самому пику гряды. Последний бастион отсечён мощным, широким потоком. Камень невелик, сер, гол, со сглаженной вершинкой - среди белой кипящей воды. Достичь его не отваживается никто. Вот уже много лет. Пока. 2005г.

109

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

& АЛЛА СОКОЛОВА Родилась в Ленинградской области. Школу окончила в г. Горняке, Алтайского края. В Бийске – пединститут. Работала в детских учреждениях и на промышленных предприятиях Бийска. Автор многих книг поэзии и прозы для детей и взрослых. Пишет сказки, пародии, эпиграммы, басни. Иллюстрирует собственные книги. Участница городских литературных конкурсов, в том числе – конкурса «Поющий город» –2016. Участница краевого и Южно– Уральского литературных конкурсов. Лауреат IV городского поэтического Фестиваля "Пушкинские строки" в номинации "Авторские стихи и проза". Пишет сценарии для городского хора "Вдохновение". Стихи и проза публиковались в местной, краевой и региональной периодической печати, в журналах «Огни над Бией», «Литературная среда» (Томск), в газете "Бийский рабочий", антологиях «Писатели – юношеству», «Алёнкино лукошко». Член литературного объединения «Парус». Бийским отделением СПР рекомендована для приёма в СП России. Член Бийской писательской организации СПР.

БЕЖЕНКА

Сказка-фельетон В лесной избушке на курьих ножках жила-была Баба Яга. Жила да радовалась: еда под боком не куплена, воздух да вода чистые, тоже бесплатные. Соседи – Леший да Водяной – спокойные, без вредных привычек, в любое время на помощь придут – только свистни. А вокруг такое блаженство: трава шелкóвая, мох – что перина пуховая, цветы цветут, птицы поют… Но в один день всё изменилось: в восточной стороне лесорубы лес валят, строители дома строят, а в те дома селятся люди, от которых русским духом не пахнет; в западной стороне горит лес – дым до небес. Обложили старушкину избушку со всех сторон, будто флажками красными охотники. И пришлось бежать Бабе Яге с места насиженного, где каждая травинка знакома. Насыпала она родной земли в платочек, взяла помело, села в ступу и полетела куда глаза глядят. Летела-летела и приземлилась в небольшом городке у холодной речки. Нашла магазин «Антиквар», продала ступу за хорошие деньги, купила однокомнатную квартиру-студию в новом доме и

110

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г устроилась на работу дворником. ЖКХ снабдило её синтетической метлой. Не метёт метла, а царапает. «Хорошо, что есть помело», – думает Баба Яга. Городская жизнь старушке непривычна, удивительна. Здесь всё продаётся и покупается. Стоит она посреди двора, озирается: ни цветов, ни деревьев, ни птиц; трава грязная, общипанная, а дома высокие, безногие, будто из земли растут, друг другу солнце загораживают; двери в домах железные на замки закрываются, в подъезде накурено, а на улице трубы дымят. И посадила Баба Яга возле дома цветы – пусть хоть они душу радуют. Но не радуется душа, а мается, от воздуха старушка задыхается, от воды и еды живот болит. А тут ещё в какой-то понедельник, 13 числа, в соседний подъезд въехали новые жильцы – женщина с сыночком по имени Мальчиш-Плохиш. Берёт рано утром Баба Яга помело, выходит во двор чистоту наводить, а Мальчиш-Плохиш уже тут как тут – специально просыпается чуть свет, чтобы побольше плохих дел наделать. Сидит у подъезда, лопает апельсины, а кожуру на асфальт бросает. Погрозила ему Баба Яга пальцем: «Мальчик, рядом с тобой урна, собери корки и брось туды!» Заныл Плохиш притворно: «Ма-а-ма! Меня Бабка-Ёшка обижает!» Услышала мать да как выскочит, как закричит на старушку: «Ах ты, карга старая! Да ты знаешь кто я?! Да я тебя в асфальт закатаю вместе с этими шкурками! Метёшь – вот и мети! Тебе за это две тысячи платят!» А потом ещё такие слова сказала, какие в книжках не печатают. Здесь надо заметить, что современная Баба Яга сильно отличается от своих предков: она утратила способность делать кому-либо зло, поэтому ей стало обидно и страшно. Руки опустились, помело покатилось. Села она на лавочку около своего цветника и стала думу думать: «Как жить среди людей? Нету моих заступников – Лесовик на пожаре сгорел, спасая зверей лесных, Водяной в болоте сварился, свисти не свисти – не явятся». Прилетела красивая бабочка, села Бабе Яге на сморщенную руку. Старушка удивилась, улыбнулась и стала дальше размышлять: «Надо учиться смирению, – решила она. – А что такое смирение? Мне кажется, это равнодушие. Мусорят – смирись! Гляди и молчи себе в тряпочку! Чай не в лесу живёшь, а в городе. Тут цивилизация!» Так успокаивала себя Баба Яга, а чтобы совсем забыть плохое, пошла в свою студию, достала узелок с родимой землёй, понюхала, прижала к сердцу и включила телевизор. На экране – столица Руси. По дороге, то обгоняя машины, то наскакивая на них, мчится иномарка. За рулём Емеля-дурачок – пошла мода на старинные имена. Следом за Емелей, тоже на иномарке, Параня-дурочка. Они дурачатся, в догонялки играют. Люди и машины шарахаются от них в разные стороны. Сколько народу подавили – не знаю, не ведаю. Стражники Президента-

111

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г батюшки возмутились, в погоню за дурачками пустились. А Емеля никого не боится. Параня тоже не боится: они наследники Кощея, у них денег – куры не клюют, всё и всех купить могут. Дурачкам закон не писан. Плюют они на всех, выжимают предельную скорость и хохочут: «Ха-ха! Ну какой русский не любит быстрой езды?! Смотрите, люди, мы – супер!» «Супер-поганки! Тьфу!» – плюнула Баба Яга на экран и переключила телевизор на другой канал. А тут народ шумит, про Емелю и Параню говорит. Все спорят, кричат, друг друга перебивают. Ведущий программы стоит, слушает. «Пусть говорят», – думает он. Кое-как поняла Баба Яга, отчего народ шумит. Он осуждает дурачество Емели и Парани. Осуждает бурно, всяк на свой лад. Ведущий тоже осуждает, но почему-то дурачков «золотой молодёжью» называет. Не понравилось такое определение Бабе Яге. Она топнула ногой и сердито заявила ведущему: «Фальшивое это золото, сударь!» – и выключила телевизор. После обеда пришла старушка в магазин – яблочек захотелось. Здесь она увидела: яблоки, перцы и огурцы лежат в чудесных белых тарелочках под прозрачной бумагой, как под стеклом, а на них наклеены ярлычки с названием продукта и ценой. «Ну-ка, ну-ка, что тут почём?» Наклонилась Баба Яга к ценникам и тут заметила, что на яблоках написано «лук репчатый», на перцах – «виноград кишмиш чёрный», а на огурцах –«картофель новый урожай». По торговому залу ходят работники сказочной профессии – менеджеры. Старушка взяла яблоки и громко позвала: «Продавец! У вас тут на ярлычках путаница!» Подошла работница. –Всё правильно, бабушка, до двенадцати часов мы продаём яблоки как яблоки, а после двенадцати они идут по документам как лук, по цене лука. –Зачем? –Для вас же лучше: до двенадцати часов вы не купите яблоки по этой цене, –объяснила работница и ткнула пальцем в ценник. –Милочка, а зачем писать на яблоках, что это лук? Тут подошла вторая работница. –Ну, чё непонятно? До двенадцати –это как бы яблоки, а после двенадцати – яблоки уже как бы лук. Он дешевле, и вам как бы экономия. –А-а-а, у вас нет лука, и вы после двенадцати яблоки выдаёте за лук! – высказала догадку Баба Яга. Работница закатила глаза и прошептала: «Мама мия!» На выручку поспешила третья. Она сказала:

112

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г –Бабушка, у нас – как в Греции: всё есть, но до двенадцати часов вы не купите… –Погоди, погоди! Я всё себе поняла. –Ну, слава Богу! – обрадовались менеджеры в три голоса. Баба Яга, глядя на них подозрительно, положила яблоки на место –что-то расхотелось – и попятилась к выходу. Идёт домой и бормочет: «Пошла в магазин –попала в дурдом. Три санитара доказывали мне, что яблоки – это лук! Как жить среди людей?» А ночью во дворе соседи разгулялись. Человек десять разложили на столе снедь да напитки горячительные, музыку включили. Худая дама мужику пузатому на шею вешается. Остальные за столом на лавочках сидят – едят, пьют да песни поют: «Как упоительны в России вечера-а-а…». С балкона пятого этажа высунулась голова и закричала: «Какие, чёрт вас побери, вечера?! Посмотрите на часы – скоро двенадцать ночи! Мне в пять утра на работу вставать! Закрывайте кабак!» Её внимательно слушали, но не послушали. Тогда настырная голова сложила ладони рупором, и весёлая компания услышала: «Эй, вы, господа и дамы! Не желаете ли продолжить банкет с полицейскими? Сейчас я их позову! Они будут очень рады!» Соседи таких гостей видеть не пожелали. Голова не успела глазом моргнуть, как они испарились или сквозь землю провалились. Всё это время Баба Яга стояла в комнате у окна и думала: «Как жить среди людей?» На следующий день она дала объявление на продажу своей квартирыстудии. Может, какой студент купит. У молодых сон крепкий. Что-то надумала старая?..__

ПОДАРОК Варвара Семёновна, женщина лет шестидесяти, достала из шкафа мешочек с рисом, насыпала в поднос небольшую горку и села в комнате у стола перебирать. В тесной кухоньке-прихожке жарко и душно: на электроплитке в маленькой кастрюльке варится половина окорочка. В дверь постучали. «Кто бы это с утра пораньше?» – подумала женщина и пошла открывать. Вошёл молодой мужчина, новый сосед Варвары Семёновны, и куриный аромат смешался с запахом перегара. – Здравствуйте, тётя Варя, с праздником! – он наклонился, обнял женщину и поцеловал в Щёку. – Спасибо, Вася. А праздник-то какой?

113

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г – Женский день. – И правда, сегодня же 8 Марта! Вчера знала, а ночь прошла – забыла. Обычно Василий заходит к Варваре Семёновне позвонить по телефону, но сегодня не смотрит в его сторону. Неужели специально пришёл поздравить с праздником? Какой внимательный человек! Вот уже спрашивает, как она поживает, как здоровье, давно ли звонила дочка, скоро ли домой приедет. И Варвара Семёновна рассказывает, как сводит концы с концами последние десятидневки перед пенсией, жалуется на энергетиков, что счётчик заставляют ставить, – опять расходы. – А посмотри-ка сюда, – она вытащила из-под стола сапоги, – тут заплату надо поставить, тут замок новый пришить. Сапоги-то лёгкие, удобные, мне их дочка дарила. – Ой, тётя Варя, я же вам подарок принёс, – спохватился сосед и протянут Варваре Семёновне полторашку, которую прятал за пазухой под пиджаком. – Что это? – удивилась женщина. – Это мёд, ешьте на здоровье, мёд полезный. – Что ты, Вася, – замахала руками Варвара Семёновна, – не надо никаких подарков, я знаю, какой сейчас дорогой мёд. Чего придумал – подарок. И купить не могу: прожиточный минимум не позволяет. – Тётя Варя, мне ничего не надо, я от чистого сердца, берите, не обижайте. «Может, он таким способом хочет за телефон отблагодарить?» – думала женщина. – Берите, – уговаривал сосед, – у родителей в деревне своя пасека. – Ну, раз своя пасека – ладно, спасибо за подарок, – сдалась Варвара Семёновна. – Поставлю в шкаф, пусть стоит до дочкиного приезда, она любительница мёда. – Вот и хорошо, – обрадовался Вася. – Ну, я пошёл, тётя Варя. До свиданья. У двери он остановился, как будто что-то вспомнил. – Тётя Варя, извините. – За что? – удивилась женщина. – Это мне надо извиняться: пришёл с подарком, а у меня и угощать нечем. – Тётя Варя, займите, пожалуйста, двадцать рублей до завтра. Как можно отказать доброму человеку! С праздником поздравил, подарок принёс. А кто она ему? Чужая! Через неделю Василий робко постучал в дверь Варвары Семёновны. Она впустила соседа, поздоровалась и в ожидании возвращения долга молча уставилась на него. А Василий постоял, переминаясь с ноги на ногу, и выдохнул вместе с запахом спиртного:

114

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г – Тётя Варя, займите, пожалуйста, двадцать рублей до понедельника. Честное слово, в понедельник отдам и ту двадцатку, и эту. «Видно, правду люди говорят, что бесплатный сыр только в мышеловке бывает», – подумала женщина, а вслух сказала: – Вот для чего ты мне мёд-то принёс! А я думала… – Что вы, тётя Варя! – перебил сосед. – Мёд – это подарок, от чистого сердца. – Если от чистого, зачем ходишь деньги занимать? Или я тебе не рассказывала про свои проблемы? – Ну, пожалуйста, займите, я же отдам, честное слово, в понедельник отдам. Получив желанную двадцатку, Василий ушёл и явился к Варваре Семёновне, когда она доела последний горох и получила пенсию. – Ой, тётя Варя, я так перед вами виноват! Извините меня, займите десяточку, я… Что он ещё говорил, женщина не слышала и не хотела слышать. – Знаешь что, Васенька, а возьми-ка назад свой подарочек, продай, вот и будут деньги. По дешёвке-то прямо в нашем доме с руками-ногами оторвут. Она достала из шкафа нетронутую полторашку мёда и отдала соседу. Василий как будто этого и ждал: молча сунул бутылку за пазуху и вышел. Шли дни, недели, месяцы. Встречаясь, соседи по-прежнему здоровались, иногда беседовали о жизни. Долг Варваре Семёновне Василий так и не отдал. Да она ему и не напоминала о нём. «Шут с ним, с долгом, слава Богу – больше не ходит деньги занимать», – радуется женщина. 2007 г.

115

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

& АЛЕКСАНДР КОЛОМИЙЦЕВ Коломийцев Александр Петрович. Родился 10 июля 1949 года. Профессия горный инженер. Живёт в с. Зональное Алтайского края. Первая публикация в журнале «Барнаул» в № 3-4 за 1999 год. В журнале «Барнаул» опубликован роман «Дно», повести «Миллионщица», «Лёшкина одиссея», четыре рассказа. В альманахе «Бийский вестник» напечатаны повести «Потомки Асклепия», «Миллионщица». В альманахе «Белая скрижаль. Лучшее» напечатан рассказ «Галчонок». С 2012 года публикуется в журнале «Союз писателей» (Новокузнецк). В издательстве «Союз писателей» вышли три книги малыми тиражами - «Лёшкина одиссея» (повесть), «Миллионщица» (повесть и рассказы), «Русские хроники 10 века» (роман). Также участвовал в трёх коллективных сборниках - «Рождённые в СССР», «Историческая проза», «Современный мир глазами писателей».

БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ Повесть -1-

Дом был пятиэтажный панельный с четырьмя подъездами по пятнадцать квартир в каждом. За такими закрепилось название «хрущёвка», хотя здание было построено в семидесятых. Ирина рассчитывала на шесть тысяч, но некоторые жильцы оказались настоящими жмотами, и вышло меньше. Как-то в июле, спрямляя путь, шла домой от трамвайной остановки дворами. Впереди семенили две молодушки в обтягивающих джинсах и куцых кофтёнках, оставлявших на обозрение полоску кожи. Подруги, занятые собой, загородили дорожку, пролегавшую между двумя рядами вязов, обогнать их не было никакой возможности, и Ирина поневоле замедлила шаг, слушая болтовню. Та, что толкала перед собой детскую коляску, жаловалась товарке: - С этой лестницей Белобрысая Стерва достала уже. - Почему стерва? – со смехом спросила подруга. - Её весь подъезд так зовёт. Полтора года живёт, на два раза со всеми соседями перессорилась. Привязалась с этой лестницей, прямо проходу не даёт. Вот, почему я её не мою. Я ей говорю: «Давайте я вам сто рублей в месяц буду платить, а вы мойте за меня». Так она зашипела от злости, как гадюка, думала, ужалит сейчас.

116

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г - Вы и, правда, наняли бы какую-нибудь женщину, и горя не знали. Сейчас многие так делают. Подруги заговорили о мужьях, дорожка вышла к проезду у дома, и Ирина пошла своей дорогой. Деньги были нужны позарез. Быстро прикинула – шестьдесят квартир – шесть тысяч. Невелика сумма, да что делать, может, ещё подработка подвернётся. Что ж она, за пару часов подъезд не вымоет? Поднапрячься и быстрей управится. У среднего подъезда, второго слева, коротали время четыре пенсионерки. Две сидели на лавочке, третья, с туго набитым пакетом в руках, стояла. Очевидно, возвращалась из магазина да зацепилась языками с соседками. Четвёртая в затрапезе в жёлтых перчатках, стояпа согнувшись среди жёлтых лилий, выдёргивала сорняки из клумбы. Ирина, придав лицу добродушное выражение, приветливо поздоровалась, спросила: - Женщины, вам не надо лестницу в подъезде мыть? Пенсионерки смолкли, с минуту разглядывали искательницу места уборщицы. Очевидно, образ уборщицы в их представлении отличался от вида обратившейся к ним молодой женщины. - С таким-то маникюром полы мыть? – прищурившись, спросила стоявшая, перехватив пакет другой рукой. Вот же ехидина! - Ничего страшного, я перчатки надену, - быстро ответила Ирина, удерживаясь от колкого тона. - Погодите, Нина Павловна! – дама интеллигентного вида в очках с тонкой оправой, одетой в длинный сарафан, с белоснежными седыми волосами, уложенными в высокую причёску, одёрнула товарку. – Что вы предлагаете, и что хотите получать за свои труды? Дама обратила к Ирине лицо с крупными чертами, покрытое мягкими морщинами, посмотрела тёплым взглядом. Ирина выпалила заготовленный ответ: - Один раз в неделю подметать, один раз мыть. Оплата – сто рублей с квартиры в месяц. Женщина несколько робела и, чтобы скрыть робость, говорила твёрдым голосом, вызывавшим у собеседниц неприятие. - Штой-то, милая, много запрашивашь, - садовница выпрямилась, развернулась лицом к товаркам, почесала тыльной стороной ладони нос, второй рукой потёрла поясницу. – Это ж, сколько в год выходит? Это ж в год я должна тыщу двести отдать, чтоб ты раз в неделю шваброй помахала? Не-е, полсотни, на больше я не согласная. - Ну, на полсотни я не согласна.

117

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Ирина улыбнулась нервно, коснулась пальцами виска. Повернулась, чтобы уйти. Враждебности не ожидала. Будто она мошенничала. Деньги нужны, но работать за гроши обидно и унизительно. - Постойте, милочка, не уходите, - остановила седовласая. – Лично я на сто рублей согласна. Мне самой трудно лестницу мыть. Но другим сто рублей дороговато. Я вас понимаю, пятьдесят рублей, это, конечно, маловато. Мы вот, что сделаем. Вы оставьте свой телефон, мы обсудим, и я вам позвоню. Вас как зовут? Меня – Зоя Фёдоровна. Ирина назвалась. На листочке из блокнотика написала свой номер телефона. - Только вы, пожалуйста, не затягивайте. Мне подработка нужна, если вы не согласны, я в другом месте искать буду. - Думаю, за три дня управимся, - пообещала Зоя Фёдоровна и улыбнулась по-доброму. Ирина попрощалась и отправилась домой. Это, что ли, «Стерва Белобрысая»? Как-то не похожа. Неожиданное предложение всколыхнуло общественную жизнь дома. Не откладывая дело в долгий ящик, Зоя Фёдоровна взялась провести опрос, дабы совместными усилиями нанять уборщицу и содержать дом в чистоте. Сорок один год Зоя Фёдоровна проработала учительницей математики. В доме обосновалась со дня заселения, и пользовалась всеобщим уважением. Как человек, признанный мудрым и опытным, разбирающимся в человеческих привычках и слабостях, нередко улаживала ссоры молодых и не очень супругов, когда дело доходило до отъезда «к маме», «моё терпение лопнуло», «завтра же подаю на развод». Но при всём уважении, во мнении большинства народонаселения как человек практический веса не имела, ибо «жизни не знала». Зоя Фёдоровна была со всеми ровна и вежлива и даже в минуты волнения и досады не говорила общеупотребительные слова, кои считала бранными. Это ли не свидетельство полного незнания жизни. Лет пятнадцать назад Зоя Фёдоровна овдовела. Как это нередко случается, у нормальных родителей отпрыск вырос довольно беспутным. Возраст сына перевалил за сорок, после нескольких скоротечных женитьб жил наездами в родительском доме. Работал Стасик вахтовым методом где-то на северах. Где и кем доподлинно никто не знал. Зоя Фёдоровна, женщина общительная, говорить на эту тему не любила. Приехав на побывку, Стасик заваливал мать подарками – букетом роз и коробкой шоколадных конфет. На второй день начинал пить. Пил по-чёрному, до беспамятства. Зоя Фёдоровна, закусив губу, задыхаясь, и взвалив сыночка на плечо, доставляла бесчувственное тело домой. Протрезвев, тихо и мирно прожив у матери несколько дней,

118

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Стасик исчезал, и появлялся в самом жалком состоянии дней за пять до отъезда на вахту. Зоя Фёдоровна вызывала чародеев из платной клиники и те приводили бедолагу в нормальное состояние. И лечила, и отправляла Стасика на вахту Зоя Фёдоровна на свои деньги. Неделю после отъезда сына несчастная мать не выходила из квартиры. По поводу оплаты труда уборщицы Зое Фёдоровне высказывались различные мнения. Большинство сходились в одном: «Да ради бога, только бы убирала, как следует, но платить не больше ста рублей». В этом деле требовалось единогласие, если девяносто девять человек согласятся, а сотый откажется, своим отказом наложит «вето», и вся затея рухнет. Иннокентий Афанасьевич из четвёртого подъезда, плюгавый человечишка с длинным вислым носом и прилипшими ко лбу волосиками, требовал порядка и справедливости. - Вот мы живём втроём, а над нами – пятеро. Почему мы должны платить одинаково? Во всём должен быть порядок и справедливость. Платить надо по количеству жильцов в квартире. Его сосед, чернявый парень лет тридцати с неумытым лицом из-за образцовой трёхдневной щетины, мощным выступающим подбородком и широко расставленными карими глазами, ёрничал: - Правильно глаголешь, Афанасьич! А ещё лучше выдавать шагомеры и норму устанавливать, чтоб не шастали взад-вперёд без толку. На разумные доводы Зои Фёдоровны, что при таком способе расчёта потребуется особый работник для учёта жильцов, Иннокентий Афанасьевич водил вислым носом, вздевал указующий перст и стоял на своём: - Во всём нужны порядок и справедливость! А от уравниловки мы, слава богу, избавились! Были и другие мнения, превращающие простое дело в путаницу и неразбериху. - Я вот в однокомнатной квартире живу. Почему должна платить одинаково с двухкомнатниками? – возмущалась трудолюбивая цветоводка. – Нет, я на такое не согласная. Я должна меньше двухкомнатников платить. Я и так ради всех стараюсь. Никто за цветами не следит, одна я карячусь. - Уж ни скажи! – возмутилась Нина Павловна. – Одна она карячится! Надо же! Да я вчера, если хочешь знать, дюжину одуванчиков выковыряла. Ты почто их оставляешь? Зоя Фёдоровна только руками разводила, столкнувшись с таким «плюрализмом мнений». Порядок навела Белобрысая Стерва. Нина Анатольевна Ревякина жила на пятом этаже на одной площадке с Зоей Фёдоровной. Многие гомо сапиенсы по своему внутреннему складу ищут причины

119

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г своих бед вовне. Для одних это супруги – «всю жизнь на тебя, ирода положила, а ты-и-и…», «всю жизнь мне испакостила, да, если бы не тыи-и…». У других во всём виноваты хитроумные евреи или «коммуняки» - при них зарплаты были низкие, поэтому теперь пенсии маленькие. Ещё у других, преимущественно людей среднего возраста, в бедах их детей виноваты пенсионеры – пенсию получают, ещё и работают, молодым устроиться некуда. Если провести тщательный разбор всех бед и отыскать виновников, то и выйдет, всякий человек перед кем-нибудь да виноват. Для Нины Анатольевны во всём виноваты были «грёбанные интеллигенты», о чём она громогласно объявляла при всяком удобном и неудобном случае. Зоя Фёдоровна относилась к последней группе. Нину Анатольевну прямо-таки тошнило от её бесконечных «пожалуйста» да «спасибо». Чувствуя к себе никак не объяснимую враждебность, Зоя Фёдоровна сторонилась Нины Анатольевны, чем подчёркивала заносчивость «грёбанной интеллигентки» перед «рабочим человеком». Отношения между соседками сложились напряжёнными и находились в состоянии вооружённого невмешательства. Однажды невмешательство было нарушено самым скандальным образом. В тот день Стасик находился дома на побывке. Поздно вечером с шумом и грохотом вернувшись домой после встречи с такими же неприкаянными душами, и, не сумев попасть ключом в скважину, принялся колотить в дверь ногами. Усугубив дебоширство, бросил окурок прямёхонько на резиновый коврик перед дверью соседки. На следующий день, не стесняясь в выражениях, Нина Анатольевна учинила разнос соседке за полуночный шум и особо за окурок на своём коврике. (Сама женщина «от станка», покуривала, но разбрасывала окурки в особых случаях, делая себе поблажку). Стасик объявился через три дня. Раздосадованная родительница, уставшая от беспробудного пьянства сыночка, на которое не действовали никакие меры, попеняла на его поведения, из-за которого вынуждена сносить оскорбления. Стасик, до глубины души уязвлённый непочтительным отношением к матери, долбил каблуками в дверь соседке, обещал переломать руки-ноги, выбросить из окна и называл стервой белобрысой. Нина Анатольевна во время этого буйства затаилась на кухне, не издавая ни звука. И пока сердитый сосед не отбыл в дальние края, держала себя ниже воды, тише травы. Сама «стерва белобрысая», взвалившая на свои слабые плечи обязанность блюсти порядок в подъезде, в котором преимущественно живут «грёбанные интеллигенты», имела одну невинную слабость, по непонятной причине вызывавших возмущение у этих самых «грёбанных интеллигентов». Раз в один – полтора месяца «расслаблялась по полной» с двумя закадычными подругами. (Возможно, подруги устраивали «расслабуху» по очереди друг у друга). «Расслабляться» приятельницы начинали часов

120

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г в восемь вечера, и предавались этому приятному занятию до двух – трёх часов ночи. Затейщицы ни в чём себя не стесняли, разговаривали во весь голос на наречии подворотен, по кобылячьи ржали, надымив в квартире, выходили на лестничную площадку, не затрудняя себя с окурками. Дойдя до определённого градуса, пели под караоке. На возмущённые замечания соседей, Нина Анатольевна презрительно отвечала: «Что ж рабочему человеку и отдохнуть культурно нельзя? Пошли вы все». При этом каждому соседу прямой речью сообщала свой особый адрес, по которому тому следует отправиться. Сосед с пятого этажа со смежного подъезда как-то пригрозил вызвать милицию. Белобрысая Стерва быстро его укротила: - А я напишу заявление, что ты педофил! Видела, видела, как ты маленьких девочек конфетками приманивал. - Да как вы смеете! – запинаясь, произнёс он, отходя от столбняка, и сделал непростительную ошибку, начав оправдываться: - Это соседская девочка, мы семьями дружим, я часто её угощаю. - Ага, следователю будешь объяснять. Знаем, знаем, зачем уроды вроде тебя девочек конфетами угощают. Издавая нечленораздельные звуки, сосед удалился в свою квартиру дослушивать пение под караоке. Вклинившись в обсуждение животрепещущей темы, Белобрысая Стерва назвала жильцов дома «грёбанными интеллигентами», способными только воду в ступе толочь. Сказала и другие обидные слова о «наших людях», которым нельзя позволять думать, а надо только приказывать. Высказав общие пожелания, объявила, что платить уборщице будут по восемьдесят пять рублей с квартиры, все причиндалы за её счёт. Рыпнувшегося Иннокентия Афанасьевича, возмущённого попранием его свобод и прав, утихомирила в наступательной манере: - К тебе гости табунами ходят. Сама видала, кто за ними мыть будет? - Какими табунами? – опешил Иннокентий Афанасьевич. – К нам гости два раза в год на дни рождения ходят. - Ага, вчера ты супружнице днюху справлял, завтра себе справишь, а послезавтра кому – папе римскому? Плати и не кочевряжься. С цветоводкой поговорила по-свойски. - Ты, Романовна, по жизни такая тупая или прикидываешься? Кого ты несёшь, какая разница, какая квартира? Во всех подъездах развесили объявления и споры прекратились. Взяв у Зои Фёдоровны телефон, Ревякина сама позвонила Ирине, и объявила волю коллектива, та согласилась. Продолжение повести Александра Коломийцева Читайте в Электронном приложении к №44-45 «Огни над Бией» - 2018

121

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

& ТАМАРА ПОПОВА Родилась в городе Бийске в 1951 году. Окончила Бийский Механико– технологический техникум. Работала на заводах городов Бийска и Караганды. Публиковалась в районной, городских газетах, многочисленных коллективных сборниках, в журналах: «Алтай», «Огни над Бией», альманахе «Тобольск и вся Сибирь». Администрацией Бийского района награждена Почетными Грамотами, Грамотами, Благодарственными письмами за личный вклад в развитие культуры района. Почетными Грамотами – за личный вклад в развитие литературного творчества в городе Бийске. Лауреат премии им. В.М. Шукшина Бийского района за вклад в развитие литературного творчества, активную гражданскую позицию и сохранение народных традиций. (2013 г) Лауреат премии за достижения в области культуры и искусства города Бийска (2014 г) Член бийского городского литературного объединения «Парус» с 1997 года. Автор 12 книг прозы. Живет в селе Верх–Катунском Бийского района.

ЗАМЁРЗШАЯ ДУША

Фрагмент из книги « Женькина судьба»

… Мучительно ползли дни за днями. Ночи тоже тянулись будто резиновые. Ольга часто просыпалась, томимая будущей встречей. Она настолько сроднилась с ее знакомым, что решилась в один из дней на отчаянный шаг: позвонила и сказала, что собралась к нему в гости. На ночь. Мало было ей, да уверена и ему, того последнего общения за столом. Сидит в затворничестве дни за днями. Да и она со своим творчеством…Вот уж поистине два чудака собрались. Не иначе. И вот Ольга вновь зашла с ним в его покрытую снежной периной ограду. В темноте прихожей нащупала кнопку светильника. Женя скинул куртку. Снял с нее шубу и дотронулся губами до ее сухих от волнения губ. Она ждала крепкого поцелуя, а не этого легкого касания. Ольга, как всегда, села на табурет у кухонного стола. –Суп с грибами будете? Он уже не величал ее, но и на «вы» называл редко. –Буду! – охотно согласилась Ольга.

122

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Он налил суп, порезал маринованные, выращенные самим огурцы. Ольга не удержалась и взяла ломтик. Вкусный! Выпита была уж не одна чашка кофе, а Евгений все выгружал тяготивший его духовный груз в пространство между дверью и окном кухни. –Работал я многие годы снабженцем. Ездил и в Новосибирск. Зимой тоже. Однажды ехали с водителем в этот город, и поднялась пурга. Где дорога? Неизвестно. Остановились. Машина урчит. Спать нельзя. Кое-как скоротали ночь за разговором. К утру буран угомонился. Бесконечное белое поле. Нигде ни души. Бензина нет. Дороги тоже. «Спать, спать, спать!» – сверлило в мозгу. Я клонил голову все ниже, ниже. И вдруг пронзила мысль: «Рокот!» С трудом разлепил веки. Прислушался: «Точно! Работал двигатель!» Ошалело толкнул водителя: «Трактор!» Трактор, пробивая дорогу, приближался. Мы остались живы, а ведь могли замерзнуть. И это было счастьем. Мелодичная речь Евгения ласкала слух Ольги, и она влюбленными глазами смотрела на его губы, которые хотела целовать, чуть удлиненный прямой нос, черные дугообразные брови. Волновали чуть заметные ямочки около рта. Ее беспокоила вертевшаяся мысль: –Что я постарше, тебя смущает? Евгений чуточку растерялся, но ответил прямо: –Смущает. Перед этим ее вопросом, он очень тактично, намеком, вызнал про ее возраст. По причине разницы в возрасте Ольга не надеялась на близкие отношения, хотя уж была готова к ним. И все же томилась ожиданием его ласк. Не выдержала, когда он встал, прижалась к его спортивной груди. Спортсменом Евгений был с детства. Не отстраняясь, он спросил ласковым тоном: –Я кого-то вам напоминаю? –Нет! Никого. Просто не было у меня к мужу таких сильных чувств. Ольга говорила откровенно, не таясь, зная, что он не предаст. И эта откровенность, как он выразился, ему нравилась. И она тихо, с неожиданно вспыхнувшей душевной болью, продолжала, уткнувшись носом в его теплый свитер. –Дружила с мужем со школьной скамьи. Он постарше. Дружили два года и в один прекрасный момент надружили ребеночка. Женились. На протяжении долгой совместной жизни он не ценил меня, издевался по пьяни. Был у

123

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г меня любовник, если можно так сказать. Телефонный роман на протяжении многих лет. У него умерла жена. Ради детей женился. И тут вскоре появилась я, напомнившая ему любимую умершую жену. Он пытался бороться с собой: ведь у него новая семья, но не получилось. Раз в год встречались, слишком большое расстояние разделяло нас. А я жила этими встречами и его звонками. Благодаря его поддержке, не сошла с ума, когда не стало сына, хотя замечала за собой: иногда заговаривалась. Но вот уже десять лет без встреч сгладили наши чувства. Осталась пустота и одиночество, – Ольга со вздохом отстранилась от Евгения и села за стол. – Одиночество,– грустно протянул он. – То мне кажется, что одному очень комфортно. Никто ничем не донимает. Когда надо что-то по дому сделать, буду делать. Но опять же нападает тоска. Ни жены, ни детей. А уже за пятьдесят. Женщин было много. Как-то легко я с ними расставался! Что не так, остаюсь один в своем доме, и мне хорошо. А давайте еще кофе выпьем? Я вижу, вы совсем замерзли в моем леднике. Скоро «Ледниковый период» настанет. –Тогда туго будет? –Ну, совсем замерзнуть наши котельщики не дадут. Выживем! Евгений вскипятил воду. Налил в чашки, сыпнул в них кофе. Принес из холодильника деревенского молока. – За пасынков душа болит. Их у меня было пятеро, у каждой мамы по одному. Привязывались ко мне, потому что я их любил. А приходилось с ними расставаться. Ольга временами ощущала его иногда суровый взгляд. Глаза. Это были глаза не ловеласа, а печальные мудрые глаза человека с неудавшейся жизнью. –Молодым был, казалось, весь мир у моих ног! Думал: «Сколько еще будет у меня женщин!» Знакомился, влюблялся. Была и девочка-подросток, писавшая мне, двадцатидвухлетнему парню, детские письма. Жениться надо было на выпускнице нашей школы Лене. Мне тогда было двадцать четыре. Тайно встречался с ней два года. И однажды при всей родне она вдруг объявила, что я ее будущий муж. Я опешил. Вспылил: «Ты что?» Считал, что такое важное решение должен принимать мужчина. А я был в то время не готов для создания семьи. Всегда видел Лену подкрашенной, опрятно и красиво одетой. Родители ее старались, чтобы дочь выглядела приметно. А тут, после бани, она зашла в дом в халате, простоволосая, бровей совсем нет. Я как-то разочаровался. Ольга скривила губы в легкой иронии: –Вот уж поистине не зря говорят: «Мужчина любит глазами!»

124

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г –Меня брат не раз корил, что расстался с ней. А я вот расстался и все. Не любил. Слушая рассказ о бывших его женщинах Ольга, что называется, мотала на ус все его приключения. Тут Женя вдруг вспомнил, как однажды, будучи в рейсе, отправились с водителем ночевать в гостиницу. Только уснул, как его толкнул водитель: « Иди, тебя ждут». – Не поверил, думал, разыграли. В коллективе я был самый молодой и меня частенько разыгрывали. Все же пошел. Меня ждала девушка. Накрытый стол. –У меня сегодня день рождения. Тоскливо одной. Выпили, закусили. Потом постель. –А что, и не опасался?– несколько отстраняясь, озадаченно спросила Ольга.– Вдруг у нее венерическая болезнь? Евгений махнул рукой. Широко, с грустинкой о прошедших годах улыбнулся: –Бесшабашная молодость! Ездил я в рейсы постоянно. Однажды так случилось, что негде было ночевать. Поздняя осень. Холодно. Вспомнил старую знакомую. Стучусь: Она открыла. Видно, что беременна. –Мне ночевать негде. Пустишь?– ляпнул я. –Нет. Я замужем. –Помоги. Может знакомая есть. Она ядовито улыбнулась, видимо, вспомнив, как долго меня ждала. –Есть. Иди на второй этаж. Пошел. Постучал. Дверь указанной квартиры открыла женщина в два раза старше меня. Слышу пьяные голоса: «Ну, попал!» –Ночевать негде. Пустите? –Заходи! – она широко раскрыла облупленную дверь. Вошел. –Садись к столу!– и налила в стакан водки. Выпил для храбрости. Сижу. Глаза в кучу. Вскоре соседки с песнями ушли. Знакомая направилась в другую комнату. Шеборшит там. Слышу ее хриплый голос: –Ты когда придешь ко мне?! Ждать надоело! Тут мне стало страшно. Что делать? Если не пойду, выгонит. Куда идти? Ночь. Холод. А она вся квадратная! Да еще скажет: «Что за мужик такой!». И я пошел… Ольга была шокирована этими историями. С ней ничего подобного в жизни не случалось. А он, не думая о серьезных отношения с Ольгой, потому

125

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г беспечно рассказывал о своих похождениях в молодости. Чувство сильнейшей симпатии отходило в сторону. Она уже не ерошила ласково его волосы, не гладила с любовью по смуглому лицу. –Пойдемте в комнату, сейчас концерт хороший будет. Холод. Казалось, что сквозит со всех щелей. Он сел на диван. Ольга все же примостилась рядом, положив голову на его плечо, сквозь толстый пуловер едва угадывая его. То она, вложив ладонь в его прохладную руку, сжимала пальцы его рук, то он переплетал свои пальцы с ее, и ей казалось, что у них происходит обмен положительной энергией. И обоим было спокойно на душе. – Давай так сидеть и смотреть телевизор всю ночь? –Нет, – мягко отстранился он.– Я стараюсь придерживаться режима. У меня ведь была черепно-мозговая травма. Опасаюсь перенапрягаться. Вспомнилось вот. Семь лет назад ехал в поезде с командировки. Я тогда очень переутомился. Отвез товар в Новосибирск. Погрузили новый. Машину я отправил, а сам домой поехал поездом. Помню, стоял около окна в проходе вагона. Очнулся на полу. Лицо и рубашка в крови. Ничего не понимаю, где я? Куда еду? Наконец, пришел в себя. Приехал домой. Обратился в больницу. Нужно было лечь и подлечиться, а у меня взят билет до Москвы. Поехал в Москву. Там я не существую, а живу! –Как несерьезно!– Ольга в недоумении подняла плечи.– У тебя же инсульт, наверно, был!? Женя вздохнул: –Сказали - предынсультное состояние. Теперь вот опасаюсь переутомляться. Живу по режиму. –Действительно, утомляться тебе нельзя. Время перескочило за полночь. Он принес на диван легкое одеяло. Постелил чистую простыню и заменил наволочку. Дома все та же холодина. Казалось, замерзло в этом доме все: и стены, и посуда, и диван. –Пора спать. Не высплюсь, потом плохо буду себя чувствовать.– А как мы будем спать?– вдруг спросил он. – Холодина. Я-то привык. Ольга поднялась со стула, поеживаясь от проникавшего под кофту холода. Ответила с екнувшим от волнения сердцем, но с ноткой равнодушия: –Я согласна в одежде, уткнуться в твою спину и дышать. Он выпрямился: –Это невозможно! –Ну, нет, так нет, – улыбнулась с легким притворством.– Стели на диване. Перетерплю твой холод.

126

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Задумчиво прошла в комнату. Тонкое одеяло без пододеяльника уже лежало на диване. Евгений стоял в дверях с виноватой улыбкой: –Не знал, что Вы приедете, не подготовился. Я сейчас еще дубленку принесу! Укроетесь. --Наверно, не постирал белье, – подумала Ольга. – Машины стиральной нет. –Не переживай, все равно одетой спать. Ольга легла, накинула поверх одеяла его шубу. –Голова мерзнет. Принеси, пожалуйста, мой шарф. Евгений молча подал шарф, и она укрыла им голову. –Холодно? Хотя в комнате царил полумрак, но Ольга внутренним зрением разглядела жалость, плескавшуюся в его глазах. –Ничего. Потому не особо приглашаешь, что холод? –Конечно! –Чего топчешься? Садись рядом. Поговорим еще. Он нерешительно присел на краешек дивана у нее в ногах. –Не обижайтесь на меня. Период у меня такой: ничего не надо. Живу в своей раковине, как улитка. Перспективы в наших отношениях – никакой. Я не хочу Вас терять! Хотел бы, чтоб у нас были только дружеские отношения,– его мелодичный тихий голос доносился до нее будто издалека. Неожиданно его голос поднялся до некоторой высоты и слегка дрогнул: –Я же не бесчувственный какой! Ольга не ожидала услышать такое: думала, что она для него совершенно безразлична и потому спросила прямо: –Я гладила твои волосы, сжимала не без волнения твои пальцы, тебя это задевало? –Конечно, задевало! - Ну, вот и разберись тут? Сам сказал: «Замороженный! Ничего его не волнует в данное время. Это и есть его «Ледниковый период» что ли? – но спросить об этом не решилась.– Вот и пойми эту мужскую психологию!? Нет у него ко мне никакой симпатии. Тут уж ничего не поделаешь. Может, все-таки разница в возрасте играет роль? Хотя у меня она как-то незаметно стерлась. А может, какая-то искра симпатии все же есть? Ведь что-то нас соединяет?» У нее возникло непреодолимое желание положить ему на сердце руку, почувствовать, наконец, его замерзшую душу! Но она, неимоверным усилием воли справилась с этим желанием. Нет! Не надо торопить время! Пусть идет, как идет.

127

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г И опять потекли ручейком ее мысли: «Странно все же устроена жизнь. Сначала радовалась, что появился друг, которому можно довериться! Подруги есть, но все им не расскажешь. Душа не раскрывается. А тут? Душа не только раскрылась, она готова была взлететь от радости! Удивительно! Оказалось, иметь просто друга противоположного пола мало. Душа с невероятной силой по-женски потянулась к нему…» Сомнения. Сомнения. Они опутали ее мозг, словно липкая паутина. И сквозь них пробилась трепещущаяся мысль: «И все же, я ведь не женщина легкого поведения! Но что за сила тянет к нему, если осталась здесь на ночь? Нахожусь будто под гипнозом: только бы видеть его, слушать его… ». А Евгений, сидя на диване в ее ногах, гнобил себя за совершенные в жизни ошибки, отчего и стал одинок. Спрятался в своей скорлупе. Ольга старалась понять его состояние, как-то духовно согреть его замерзшую душу, но не получалось, и ее душа потихоньку складывала опаленные его бесстрастием крылышки, закрывала глаза. –Я ничего сейчас не хочу, – монотонно повторил он,– никаких отношений. Но не хочу и терять Вас. Хочется иногда видеть Вас, разговаривать. А Ольга уж и не знала, чего хочется ей. Потихоньку ее мятущуюся душу заполняла пустота. И тут Евгений, поглощенный своими думами, неожиданно выдал: –А как бы близкие отношения с Вами выглядели с нравственной стороны? Я бы себя потом корил: так было со многими женщинами. Жил с ними какое-то время и думал: «Это не мое. Не мое». Когда был молодым, все выглядело проще. - Что здесь такого? – недоумевала Ольга.– Повстречались бы. Мне так одиноко. Встретила, наконец, человека, запавшего в душу. Но… насильно мил не будешь! Она горько вздохнула и сказала с легкой иронией: –Иди - ка ты спать! Поздно уже! Его красивое лицо, казавшееся Ольге мальчишеским, в свете пялившейся в окно круглоликой луны, было уже каким-то далеким. Евгений, обуреваемый думами, ушел. У Ольги разболелась голова: забыла на ночь принять таблетку от давления. Еще стала замерзать, хотя легла в кофточке и колготках. Потрогала стену – только что не во льду. «Ледниковый период наступает»,– вспомнились Женины горестно-шутливые слова. Это на улице только десять градусов, а если тридцать?! Жуть! Перелезла на другой край дивана. Встала. Проглотила таблетку.

128

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Раскашлялась чего-то. Снова легла. Замоталась в одеяло. Да что это такое! Шапку что ли надевать!? Нашла выход. Спрятала голову под подушку. Ну, все. Согрелась. Наплывали мысли о нем, о Евгении. Его упругое тело, которого она впрочем, не ощутила, только плечо. Ощущение сладостной энергии, лившейся в нее через кисти его рук. Даже семилетняя тоска по ушедшему в тот мир сыну, несколько притупилась. А казалось тогда, в тот страшный августовский день, что не выжить. Соседка, похоронившая мужа и двух сыновей, сказала горестно: «От горя не умирают». Ольга, одна одинешенька, стояла у края могилы, готовая броситься вслед за сыном. Не подоспей подруга, наверно, так бы и случилось. Муж в самую горькую минуту ее жизни находился среди друзей. Почерневшая от горя ее дочь – рядом со своим мужем. А потом. Потом сорок дней хождения в храм. Скорее ее подломленные ноги сами тащились туда. И там, в полумраке, тишине и одиночестве, давясь слезами, она стояла на коленях, читая акафист по умершим и молила, молила Господа о прощении грехов сына. Затем, спотыкаясь, брела к реке. На её высоком берегу долго стояла, глядя на бившиеся о камни струи, и говорила о том, как ей больно. И шумливая, понимавшая все вода забирала ее боль и уносила далеко. Ольга чувствовала на время облегчение. Сон все же сморил, и она впала в забытьё. Еще не забрезжил рассвет, как она почувствовала в области спины легкое прикосновение, напоминавшее дуновение ветерка. Подумала сквозь дрему: «Показалось». С нее сползло одеяло. Не спавший в ту лунную ночь Евгений, чувствуя вину за холод в доме, может, еще за что, поднялся. Увидев раскрывшуюся во сне гостью, осторожно укрыл ее и со вздохом пошел к себе…

129

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

& НИКОЛАЙ ПОРЕЧНЫХ Несколько лет сотрудничал с местной районной газетой в качестве внештатного корреспондента. Работал и жил в разных областях России. В 1991 году вернулся на родной Алтай, работал школьным учителем. В настоящее время на пенсии по выслуге лет. Проза публиковалась в региональных и местных журналах «Огни над Бией», «Бийский Вестник» и других.

СУДЬБА, ИЛИ ДЕД СТЕПАН ПОМЕР – Помер? – с удивлёнными выражениями на лицах спрашивали подходившие односельчане и селяне и сочувственно кивали головами, хотя помер дед Степан вчера, и вся деревня давно была в курсе. – А такой, вроде, здоровый был… – Ну, не такой уж последнее время и здоровый… А аккурат девяносто в этот день исполнилось, – уточнила невестка деда Степана, шестидесятилетняя, невысокого росточку, справная Настасья, которая вышла за калитку проводить товарку и задержалась. И именно к ней сейчас обращались все вопросы. – А как помер? – спросила ближайшая соседка Валентина. Не для себя спросила – она вчера уже знала все подробности. – В бане помер. Пошёл мыться – минут сорок уж, а его всё нет. Обычно он минут двадцать, больше не задерживался. Ну – полчаса. А тут… Я говорю: «Папы что-то долго нет с бани. Иди, Серёж, погляди. Как бы чего не случилось». Он пошёл. …А отец на полу лежит, мёртвый уже. Ну, мы «скорую» вызывать... Врач говорит: «От старости помер ваш дедушка. Внезапная остановка сердца». Сам вызвал участкового милиционера, тот всё оформил, и в морг отправлять не стали. – Да таких старых не вскрывают, если нет криминала, – заметил кто-то. – Ну да. На пол он не падал, потому как никаких следов ушиба. А, видать, почувствовал себя плохо и прилёг сам, ждал, что полегчает, – заново переживая вчерашний день, объясняла Настасья. – Все там будем…

130

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г К калитке подходили всё новые люди, останавливались, так же скорбно кивали головами и проходили в дом – посидеть или хотя бы постоять у гроба, как того требовал обычай. – Но он-то хоть пожил! – с явной завистью, ни к кому конкретно не обращаясь, молвил бывший управляющий отделением Владимир Иванович, шибко больной уже в свои шестьдесят два года – он три дня только, как очередной раз выписался из районной больницы. – Дай Бог каждому прожить столько… – договорил он, отвернувшись в сторону и с нотками обиды в голосе. – Хоронить завтра? – уточнил кто-то. – Да, на третий день, как положено по христианскому закону. – Не очень-то его почитают теперь. Быстрей всё отвезти норовят, и развязаться с этим делом. Все помолчали согласно. Настасья, всё так же ни на кого не глядя, негромко продолжила: – Я вот всё думаю… – из головы не выходит просто. – …Он рассказывал, как по молодости ещё, цыганка, якобы, нагадала, что жить ему на белом свете до девяноста лет. И верил в это крепко. «Моя, – говорил, – бабушка по отцу до девяноста семи прожила!». Паниковал, правда, когда прихватывало. Но говорил при этом знаете что? «Ох, не доживу, ох, не доживу…». Мы поначалу не могли понять, до чего он дожить стремился, а потом дошло. И бабы, и мужики слушали рассказ с интересом и напряжением. – Вот ведь верил как в предсказание! – подытожила Настасья и не стала договаривать – так всем понятно. Из дому в одной рубахе и с не зажжённой сигаретой во рту вышел хозяин: высокий – в отца, некогда жгучий брюнет – теперь такой же весь седой – в их породе рано седели. На улице было так хорошо, что в помещение просто заходить не хотелось! Конец мая: уже не холодно, но и не так жарко – самое время в огороде возиться! В доме же, особенно в комнате с покойным, стояла духота и пахло воском от горящей в стакане с пшенной крупой свечки. Занавешенные окна открывать было нельзя, дабы замедлить разложение мёртвого тела, поэтому постоянно горел верхний свет – он, казалось, также повышал температуру. Тёмные накидки на зеркалах усиливали мрачную и тягостную картину. Сергей Степанович поздоровался со всеми мужиками за руку, поклонился женщинам – всё пожилым уже, – и, прикурив сигарету, глубоко и с

131

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г наслаждением затянулся. – Не курил бы уже, не губил здоровье, – не преминула зацепить его жена. Не зло, и не с укором даже – для порядка. – Да я не в затяг, – привычно отшутился Сергей Степанович. В свои шестьдесят с небольшим он оставался весельчаком и балагуром. Годы, казалось, нисколько пока его не тронули. – Шути, шути, – кивнула жена. – Не дожить тебе до отцова срока. Он-то в жизни не курил. И не пил, почитай лет тридцать пять последних. Свекровка, Царствие ей небесное, поднимала ещё стопочку по праздникам, а Степан Иванович чтобы – ни-ни. Бабы согласно закивали, вспоминая каждая свои семейные дрязги и беды. – А я вот что скажу, – вынимая изо рта сигарету, продолжил Сергей рассказ жены, конец которого он слышал. – Не от предсказания цыганки дед помер. Он затянулся, выдерживая паузу. Все молчали в ожидании. – Отец мне как-то говорил, что один глубоко верующий старик ему рассказывал про крестик нательный. Дескать, снимать крестик надолго с себя никак нельзя. И даже в бане надо с ним быть. На худой конец – взамен деревянный надевать, простенький. Говорит, в старину специально банные кресты имели на этот случай. Да я и сам читал потом. А то железные, большие особенно, в горячей бане и грудь обжечь могут. Он снова затянулся. – Так вот. Дед вчера в баню без креста пошёл, – брякнул Сергей, как выстрелил. – А как вышло? До бани сидел у себя в комнате и как раз менял шнурок на крестике – совсем истрепался уже. Вот он нитку капроновую отрезал от катушки и примерялся, кроил сидел. Ну а тут баня поспела. Внук залетает: «Дед! В баню иди!» – орёт. Он ведь плохо слышал. – Ну и что? – не вытерпела Валентина паузы. – Без креста пошёл? – Ну. Сразу – за полотенцем, бельём… А про крест и забыл. – Да неужто поэтому? – засомневался Владимир Иванович. – Я вот думаю, позабыл старый в бане, что не надел крестик, думал, там обронил. Потому и на полу оказался, что под полком найти надеялся – головой-то там, под полком был, когда я его нашёл. Так не падают. – Вот ведь тонкости какие… – задумчиво произнёс Владимир Иванович. Отворилась калитка на противоположной стороне улицы, у которой несколько минут уже стоял пьяный Дядька – так все на селе звали семидесятипятилетнего Игната Петрова. Выйдя из своего небольшого рубленого пятистенка, где он на протяжении уже десятка с лишком лет проживал в одиночестве, изредка впуская квартирантов-собутыльников,

132

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Дядька поздоровался со всеми слабым голосом и поднятой рукой, но остался за забором на своей территории, не имея сил и желания двигаться. Деда Степана, покойного приятеля своего, он посетил ещё вчера вечером, когда тот лежал на столе, а не в гробу, как сейчас, и затем дома основательно помянул. Теперь же, немного придя в себя на свежем воздухе, он решил присоединиться к разговору. Ещё не пройдя через середину дороги, Дядька заговорил, выкрикивая ударные гласные в словах: – Какой крестик! Какая цыганка! Все умрём, как и когда нам положено – я вот от цирроза печени умру. Или от инфаркта… два уже было, – завершил он выдохнувшимся, ослабшим голосом, подходя вплотную к хозяину и протягивая руку. – Батька твой, дядька Степан, хороший мужик был, я любил с ним поразговаривать. Он пошарил у себя по карманам и обратился к Сергею. – Дай сигарету. Сергей угостил. – Судьба, Серёга. Мне вот недавно рассказали про Яшку Шмидта, что в Германии давно уже проживает – знаешь, он сыну моему ровесник. Так ему недавно печень пересадили. Донорскую. Что: судьбу обманул? Деньги были. А значит, так на судьбе и было написано: не от цирроза умереть. – Пить, дядька, надо меньше! – авторитетно изрёк самый молодой представитель в собравшейся компании шестилетний Стёпка, живой и умный парнишка без переднего зуба, с нетерпением ожидающий осени, чтобы пойти в первый класс. Он имел право на такую наглость, потому что с Дядькой был в самых тесных дружеских отношениях. А ещё он дружил с ушедшим накануне дедом Степаном. Стёпка пришёл с соседней улицы со своей бабушкой, которая работала библиотекарем в сельском клубе. – А я и не пью вовсе, Стёп. А вот ты куришь. Я видел. – Врёшь! – парировал Стёпка. – Я и пить, и курить не буду – я буду как дед Степан. А вот ты от своей самогонки умрёшь. – Ну, значит, я ошибся, не ты это был. Вижу-то уже плохо. А на деда Степана что равняться хочешь – это хорошо. Он правильно жил. Игнат помолчал, потом хмыкнул и сказал весело: – А может, его у меня и нет вовсе, цирроза этого! В конце недлинной улицы из переулка вывернули две легковые машины: вперед белая, за ней тёмно-вишнёвого цвета. – Ну, вот и племяши его едут, – проговорил Сергей Степанович и выбросил сигарету. – Должны были сегодня юбилей отмечать дядьке, а получилось, что

133

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г на похороны приехали. – Что? Не знают ещё? – Да почему? Вчера уже позвонили. Ладно, соседи, ворота открывать буду. – Завтра просим всех прийти проводить в последний путь Степана Ивановича, – добавила Настасья просящим голосом и поклонилась.

' ЛЮДМИЛА СНЕЖЕНЬ БАРНАУЛ, СП России

БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК В весенний день, великий день, с живыми рядом идут их прадеды с войны в строю парадном. Не отпускает нас война, её не знавших. Несём в колонне имена живых и павших. Плечо к плечу, бессмертный полк – как в море волны. Никто нас победить не смог, пока мы помним. *** А много ли надо поэту? Лишь синего неба глоток. Да в добрую верить примету. Да утром – окно на восток. А много же надо поэту! Плывущие вдаль облака, Подвластные вешнему ветру. А вечером – вид на закат.

134

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Друзей чтобы мало, но верных. ЗАКОН ОДИНОЧЕСТВА И чтоб в неназначенный срок Весёлою трелью у двери – В дали таёжные хочется, Звонок, и – друзья на порог! Где твои кедры звенят. Жаль, что «закон одиночества Не отпускает меня»*.

ТЫ ЖДЁШЬ МЕНЯ

«Там край земли, там край дорог!» Подруги вслед кричали мне… Шагнуть позвали за порог Глаза твои печальные. Припев: Стучат колёса – ту-ту-ту, Навстречу счастью вертятся. И в такт колёсам сердца стук – Мы скоро-скоро встретимся. Ты ждёшь на станции меня Со странным снежным именем. Там кедры древние звенят, А не электролинии. Припев:

Но неужели не свидимся Жизни своей на краю. И для меня уже, видимо, Кедры твои не споют. Вот и живу между прочими, Слушаю города звон. Жаль, что закон одиночества Очень жестокий закон. * - Н. Николенко. *** Мне нравится, когда луна смеётся, Заглядывая в комнаты ко мне, Изображая маленькое солнце Ночами в незашторенном окне.

И нервы струнами звенят, И скулы стали бледными: Ты ждёшь на станции меня, Не веря, что приеду я. Припев:

*** Опять февраль разбушевался. Опять метели и ветра. Опять позёмка в ритме вальса Кружится с самого утра. Там край дорог, там край земли. Метёт, грозит, ветрами воет… Но не обманет нас февраль. Но кедры там качаются. Уйдёт, закончится весною. И очи там цветут твои, Известный этот месяц враль. И чудеса случаются. Припев: *** …Потому что весна. Потому что не ведаю, где ты.

135

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Потому что вольна Принимать комплименты, букеты. Потому что не ты… Потому что всё глупо и странно… Потому что цветы На черёмухе – сладким дурманом. Потому что весна… Потому что дожди и туманы. Потому что одна – Тет-а-тет – с грандиозным обманом. *** О, как я не люблю весну. А осень я благословляю. Природа клонится ко сну, А я по золоту гуляю. И не умею передать Восторг осенних ощущений. Ты не унылая пора, Ты, осень – время потрясений. *** Когда рябиновая рать Красою сердце мне пленила, Забыла завтра и вчера И стала жить лишь тем, что мило. Жаль, не умею передать Восторг осенних ощущений: Ведь осень – каждый год. Всегда! А я – всего одно мгновенье.

136

В КАФЕ В кафе младенчик – чистый херувим. Таких рисуют в православных храмах. Ещё он слаб и преданно любим. Ещё повсюду ангел с ним и мама. Кормила сына молодая мать, Чуть отвернувшись к стеночке в смущеньи. И так приятно было созерцать Естественное это единенье. А третьей с ними бабушка была – Нарядна, моложава, горделива. «Американо» медленно пила… А дочка ела рыбу с черносливом. Хотелось ей горячий шоколад, Но сок пила – младенчику на пользу. А он был сыт, всему на свете рад И пальчиками по столу елозил. Обычный день, обычное кафе – Картинка, что увидеть можно часто. Но навсегда останется в строфе Простое человеческое счастье.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

& ВИТАЛИЙ КУДИНОВ Кудинов Виталий Александрович родился в 1961 году в городе Бийске. В 1985 году окончил Алтайский медицинский институт. С 1986 года работал в медицинских учреждениях города Бийска. С 2014 года работает главным врачом заводской поликлиники ПО «Сибприбормаш». В 2016 году окончил Курсы литературного мастерства секретаря Союза писателей России А.В. Воронцова. Более десяти рассказов опубликовано в заводской газете «Темп». В настоящее время готовится публикация нескольких рассказов в журнал «Нижний Новгород». В журнале «Огни над Бией» публикуется впервые.

ПЕРВЫЙ ПОЛЁТ Серая, какая-то вся общипанная гусыня около месяца до самого весеннего тепла сидела под дедовской кроватью в кошелке на яйцах, сидела, парила и напарила – вылупились, почти все разом, такие же общипанные, как и их мамашка, страшненькие гусята. Всю эту живую кучку вместе с гусыней перетащили на солому в старую баню, и семья зажила своей жизнью. Гусак убегал от другой семьи, чтобы навестить своих выкормышей, строжился над ними, что-то командно кричал, но в воспитании не участвовал. В общем, жизнь шла своим чередом, шла в такой суматохе, что никто и не заметил, как придавили одного из маленьких птенцов. Он покричал-покричал, да и перестал – всё равно никто внимания не обращает. Но после этого стал он каким-то вялым и отставал в развитии; мало того, стало заметно, что шея у него клонится как-то на бок: похоже, маманя нечаянно наступила на него и сдвинула шейный позвонок. И все бы ничего, но, подрастая, стал он ни с того ни с сего заваливаться на спину и, лежа, дрыгать оранжевыми ножками, а перекатиться, чтобы потом самостоятельно встать, он никак не мог. Когда это стало повторяться и стало понятно, что гусенок – инвалид и нуждается в человеческой помощи, то прозвали гусенка Игнатом Ивановичем – уж больно он был похож проявлением своей болезни на того Игната Ивановича, что жил с нами по соседству и которому мы, ребятишки, частенько помогали встать с земли на ноги, когда он вдруг внезапно у всех на глазах падал на землю; –

137

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г это было у него с войны, после контузии. Так два живых существа оказались связанными одной судьбой – оба были больными-инвалидами. Когда гусёнок немного подрос, его падения стали редкими, но он не успевал за подвижными сородичами, а потому нам частенько приходилось искать его. Со временем стая всё чаще и чаще возвращалась домой без него; но он был упрямым и тянулся за ней из последних силёнок. Мы приучили его сидеть дома. Он возмущался, но постепенно свыкся с новым своим положением. Ночевал он со «своими», а утром провожал стаю своим особым криком, чем тревожил всех. Но гусак с гусыней быстро уводили за собой со двора "детвору", как от ревущего капризного ребёнка. Зато вечером, когда стая возвращалась домой, все, от мала до велика, бросались к нему навстречу и клювами целовались с ним и терлись своими шеями об его кривошею. И столько было в том нежности, что даже внешне суровый гусак, предводитель стаи, почему-то в эти моменты выражал свою любовь не к своему детёнышу, а к гусыне-мамашке: он крутился вокруг неё и своим клювом, по форме таким же, как у Игната Ивановича, мягко щипал ей шею. Болезнь же давала о себе знать хоть и редко, но метко: бывало, гусёнок подолгу, почти бездыханный, лежал на спине, и нам ничего не оставалось, как отпаивать его самогонкой (бутылка всегда стояла на летней кухне), – также, как бабушка отпаивала маленьких больных поросят, так и мы боролись за жизнь гусёнка: насильно раздвигали его клюв и вливали ложку, а то и две хмельного питья. Гусенок быстро оклёмывался и, когда начинал дрыгаться в руках, его отпускали, и он носился по двору как угорелый. Когда Игнат Иванович оперился, то стал даже красивым: серо-синий окрас туловища, на короткой, немного кривой, совсем белой шее – головка с коротким и сплюснутым с боков клювом, таким же оранжевым, как и его лапки... Он стал домашним любимцем. Когда мы все уезжали из дома на покос или на рыбалку, гусёнок оставался во дворе за главного. Дед по- человечески разговаривал с ним, давал наказы, а тот, еще больше свернув свою шею на бок, слушал его. Он да пес Мальчик на цепи считались главными сторожами. И если вдруг чужие поросята пытались пробраться во двор, своими "медными" пятаками поддевая крепкую входную калитку, то первым у ворот грозным гусиным гоготаньем встречал их Игнат Иванович, а Мальчик затем своим лаем уж окончательно отгонял непрошеных гостей от ограды. Интересные были у Игната Ивановича отношения с псом Мальчиком: бывало, в обеденный перерыв Мальчик, распластавшись, дремлет у своей конуры, а не такой уж легкий молодой гусак, забравшись на пса, посиживал на нём с гордым видом, как бы показывая всем свое высокое положение. Похоже, не тепла он искал в общении с псом, а дружбы; раз жизнь разлучала его на день со своими братьями и сестрами, то дружбу приходилось искать на стороне. Что

138

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г не нравилось ему в Мальчике и от чего гусёнок усердно тряс своей головой, словно оглушенный, так это то, что уж больно громко Мальчик лаял – хоть уши затыкай. Это надо было видеть: гусёнок, как у себя в перьях своим клювом выискивал мелких вредных тварей, так и у Мальчика, возясь клювом в шерсти и прищелкивая, – осуществлял санитарно-гигиенические мероприятия в плане профилактики собачьих болезней. И никак не мог понять он одного: почему Мальчик никогда не делиться с ним едой, а все рычит и клацает клыками. Дружба дружбой, а харч – порознь... Один раз, когда мы на телеге подъезжали с пашни к нашему дому, то еще издали наблюдали такую картину: пес Мальчик, не понятно как, но всё же сумевший заскочить на срез столба вкопанного у калитки во двор и, как кошка, свернувшись в клубок, примостился на этом столбе, а у подножия столба томился в ожидании хозяев Игнат Иванович, а, завидев нас, один приветливо залаял с высоты, а другой загоготал на земле. Надо было видеть, как по-детски шалит молодой гусь, когда дед сидит на крыльце дома и смолит сигарету. Молодой гусак ходит, как говорится, вокруг да около и задирается на деда, пытаясь, вытягивая шею и шипя, как взрослый гусь, ущипнуть деда за брючину. Дед в ответ делает пугающее движение в сторону забияки, и Игнат Иванович, расщеперив крылья, отскакивает с восторгом ещё дальше от деда и, как ребенок от удовольствия смеётся, что его не поймали на проказе, а потом, поспешно удаляясь от деда, азартно и нахально гогочет, подзадоривая деда, – что же он, увалень, не может догнать его... Деда он любил, у него даже походка была чем-то схожей с дедовской, особенно, когда ходили они копать хрен для окрошки или червей на рыбалку; он и на рыбалку за дедом пошел бы, но "падучая" могла и там бы его настигнуть. И так же, как дед, Игнат Иванович считал себя хозяином во дворе. Он разгонял драчливых петухов и участвовал в разборках: когда шубушились на дворе гуси и утки, постоянно деля между собой территорию, то он невозмутимо ложился на границе между противостоящими стаями и междоусобица постепенно затихала. Если же во время кормёжки поросята сильно брызгались в корыте, громче обычного чавкали и баловались, то он, усмотрев в этом непорядок, их усмирял: щипал клювом их в пятаки и за уши, и иногда они его слушались и, как бы угомонялись, но не надолго. Врагами у него считались, как говорила бабушка, вредная корова Зорька да бодастый бычок Кузя. Игнат Иванович считал их глупыми и невоспитанными, так как они не подчинялись никаким правилам и не признавали под своими копытами никакой мельтешащейся твари в виде птицы, – им бы все жевать и бессмысленно мычать, короче, бычились они, как говорила бабушка. При встрече с ними Игнат Иванович обречённо отходил в сторону. С бабушкой же он был уважительным, внимательным, достойно принимал от

139

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г неё понукания и старался во всём угодить. Со мной же он позволял, как бабушка говорила, всякие вольности. Нашим с ним коронным номером был такой фокус: я клал в отсутствии Игната Ивановича в карман своих брюк корочку хлеба, а потом на людях жестом просил его определить, в каком кармане находиться хлеб, при этом рукой я незаметно для других, показывал ему, в какой карман ему клювом надо залезть. Он понимал мой жест, и у нас получалось классно! Наслаждались мы, ребятишки (кто старше, кто моложе) ещё и тем, когда он в гневе кусал покрышки своего неприятеля-мотоцикла (мотоцикл был тогда в моде, лёгкий такой – "Минск" или "Восход", и имелся почти у каждого уважающего себя подростка). Так вот этот трескучий звук мотоцикла гусак не любил – тут уж мы хохотали над гусаком до колик в животе. Так же он (да и Мальчик тоже) не любил нашу соседку, совсем старенькую бабку Свиридиху. Не любил он её за проклятый костыль, которым она постоянно замахивалась, и из-за которого однажды пострадал Мальчик. Он от злости на этот костыль взял и "цапнул" его хозяйку за ногу (вряд ли перепутал с костылём), а потом такие серьезные последствия были: выстригали у Мальчика клок шерсти и им каким-то старым способом (чуть ли не колдовством) лечили бабкину рану. Мальчик по-прежнему продолжал, сидя на цепи, на неё лаять, а Игнат Иванович теперь принципиально не связывался с ней, но при встрече, обходя её стороной, всё равно продолжал шипеть на бабку и её проклятый костыль. В один из теплых осенних дней, когда уже на полях, что находились на горе, за нашими огородами, убрали пшеницу, я видел, как члены стаи под предводительством нашего гусака в крутую гору карабкались (тащили свои тушки) на своих коротких лапках, а, забравшись на верхотуру (я тоже потом поднялся за ними в гору) взялись за подбор неубранных колосков, как будто им дома голодно было и дроблёнки не хватало. Когда я, вернувшись, рассказал об этом деду, то он, щурясь от ярких лучей солнца, лыбясь, проговорил: – Щас, набьют пузяки и полетят. – Куда полетят? – недоуменно поспрошал я. – Куда, куда... Ясно куда, в реку. Жди, красиво лЯтеть будут. Обучаться молодняк будет к полету, это от диких гусей у них осталось. – А они совсем не улетят? – смолол я, как мне показалось, глупость. – Ты чё, куда они без нас. У нас с ними семья... И после полудня они вздумали лететь. Как только послышался на горе крик еще не взлетевших гусей, так закричал во дворе и Игнат Иванович. Полет стаи с горы над нашей усадьбой на реку, где птицы кормились и выросли, был красив и шумен. Ещё когда молодняк, набравшись храбрости, под контролем взрослых, с большого разбега и под беспорядочное гоготание, словно оно давало им силы, только усилено взмахивал крыльями, а потом стал медленно

140

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г набирать высоту, наш Игнат Иванович, развернув, как меха у гармошки, свои крылья, вдруг превратился в статного молодого лебедя и, разогнавшись по площадке нашего двора, каким-то чудом перелетел через деревянную ограду, невысоко, но все же поднялся над землей и, сам того, наверное, не ведая, под наши удивлённые взгляды полетел... Полетел, что-то испугано гогоча в сторону реки, где по глади воды били своими крыльями уже приводнившиеся гуси его родной стаи. Мы с дедом, бабушкой и Мальчиком заворожено смотрели на траекторию полёта нашего Игната, и тут я случайно у деда в глазу увидел блеснувшую солнечным зайчиком слезинку. А с реки доносилось до нас, – как остатки стаи шумно приземлялись в реку; туда же, хоть и летя на малой высоте, к своей семье, изо всех сил маша крыльями, стремился и наш гусак Игнат Иванович... На следующий день я уехал домой, в "свои университеты", как говорила бабушка. А на Рождество, снова прибыв в деревню, узнал печальную новость: перед самым Новым Годом скоропостижно от своей "лихоманки" во время очередного затянувшегося приступа скончался сосед наш Игнат Иванович ... Тогда же, за праздничным столом, я спросил у деда и о судьбе гусака Игната Иваныча. Он лишь, посмотрев на тарелку с жареным гусём, молча поднял рюмку: – За упокой души обоих Игнатов, – дед явно хотел замять этот разговор. – Пусть земля им будет пухом. Чуть позже, тут же, сидя за столом, дед, видя на лице моём совсем не праздничную задумчивость, сам рассказал о том, о чём я хотел его спросить: – Затоптал его бык в загоне по первому морозцу. Пошел Иваныч наш погреться в гусятник и на тебе, – под копыто зловредного Кузи попал, не повезло ему в этот раз – сразу насмерть его бычок придавил. И похоронен он в землематушке, так что не брезгуй, ешь гуся, не Игнат это. Ты что, у меня у самого бы рука не поднялась на него. Хорош был гусь, – и как-то дед криво улыбнулся, – и этот неплох. – Дед взял со стола жирный кусок гусятины и стал аппетитно закусывать им очередную, только что выпитую, рюмку бабушкиной самогонки. Я деду верил и чуть-чуть оттаял сердцем. Гуся я есть не стал и пошел кормить Мальчика супом с оставшимися от обеда гусиными косточками. Он, конечно, ничего не понимал и аппетитно уплетал, нет-нет, да отрываясь от вкусной похлёбки с косточками и поглядывая на меня, словно говорил: " Ты что грустишь, дружок? Видишь – жизнь какая ныне сытная. Хорошего в жизни так мало, что успевай, пользуйся этими мгновеньями". У меня же перед глазами стоял тот, осенний, высокий полет с горы стаи домашних гусей... А полет нашего гуся Игната Иваныча, хоть и был он невысоким полётом, был в тот момент важнее всего в моей жизни... Тот самый полет, первый полет – он стал глобальным в жизни гусака Игната Ивановича, так как после этого самостоятельного полета

141

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г он вопреки своей ущербности стал постоянно жить теперь в стае, в своей семье. Этот полет оказался ТЕМ САМЫМ ПОЛЁТОМ и для меня, потому что он был первым, дающим возможность испытать в первый раз ощущения от возможного полета над всем миром, который уже немного был виден и с этой жизненной высоты... Этот первый полет давал задел на будущее: не ползти по земле с опущенной головой, а пытаться с поднятой головой смело идти по жизни.

ПОХОД В КРАСНЫЙ ДЕНЬ КАЛЕНДАРЯ Рождение майского солнечного дня конца 60-х годов давало повод зародиться праздничному настроению похожему на то, с каким просыпается человек утром в дни, стоящие в его жизни в особом ряду: в день своего рождения, в дни рождения самих близких ему людей, в дни так называемых «красных чисел» календаря Великой советской страны, страны, в которой ты родился, живешь и воздухом которой ты дышишь. Без этих «красных чисел» невозможно представить жизнь ТОЙ России, особенно День Победы советского народа в Великой Отечественной Войне 1941– 45 гг. В этот День Победы я со своими родителями гостил в деревне у дедушки с бабушкой в довольно большом селе, куда мы приехали из города, где мы жили, где я учился в школе и собирался окончить второй класс. Помню этот день хорошо еще и потому, что начинался он не как обычно: с раннего подъема под мычание скота, бредущего со дворов на выпаса, гоготание и кряканье домашней птицы, собирающейся после домашней кормежки отвалить на реку до самого вечера, и как бывало не раз, моего сонливого топанья шаг в шаг (чтобы не замочить ноги) за своим дедом по ранней утренней росе через луг, к реке, с удочкой и алюминиевым бидончиком в руке. А начинался этот день в этот раз с того, что мой дед, даже и не пытаясь разбудить меня ранним утром, чтобы взять меня с собой на рыбалку, своим присутствием в избе создавал негромкий, но шум, который мешал мне досматривать сладкий утренний сон, – дед собирался в поход, именно "в поход"– так он всегда говорил, когда ему предстояло "со двора выйти в люди"– в центр села к сельсовету; сегодня он собирался на встречу с ветеранами войны. Поход в день Победы отличался от других тем, что только в этот день дед больше обычного суетясь, надевал пиджак с наградами – орденом и медалями. Сну моих родителей дедовские сборы не мешали, так как они накануне вечером уже успели наработаться в огороде, где в это время уйма дел. После сборов дед, бряцая наградами, выходил за ограду своего дома на

142

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г главную улицу, что вела в центр села, садился у калитки на свою любимую скамеечку и, дымя самокруткой, дожидался "хода людей" на праздник. Оживление на улице с самого утра было больше обычного. "Здравствуй будешь", – приветствовал дед сельчан, следовавших мимо его. Сам он ждал появления на улице своего друга Осипа. Мужики, еще пока трезвые, празднично одетые, какие-то ухоженные, с добрыми лицами подходили к деду, пожимали ему руку, ненадолго задерживались у скамейки и следовали дальше. Особенно он приветствовал приближение к скамейке деда небольшого росточка, с разлохмаченной бороденкой, немного сгорбленного, с палочкой в руке, – дед вставал со скамейке, и они обнимались с ним; мой дед прижимался своей щекой к щеке Оськи (так его звал только дед, остальные – взрослые и дети – дядь Оська, т.к. был он очень старым человеком) и чмокал губами, имитируя поцелуй. Я думаю, что такую манеру целования он перенял у тогдашнего генсека Л. И. Брежнева, не пропускавшего ни одного мирового лидера, приезжавшего в СССР, чтобы не поцеловаться с ним. Телевизоры уже появлялись тогда в сельских домах. Дядя Оська жил один в стареньком маленьком домике на конце деревни, с болтавшимися на крыше дома обрывками рубероида, покосившейся входной дверью, с мутными стеклами давно немытых окон и сплетенной из ивовых прутьев невысокой изгородью вокруг домика и крохотным двориком, заросшим летом ярко-зеленой сочной "травкой-муравкой", не вытоптанной домашней скотиной. Жил дед в деревне так давно, что почти никто ничего о нем не знал. Знали только, что жена его умерла во время войны, а про детей его никто толком ничего сказать не мог: вроде живы, а вроде нет. Я же знал о нем еще и то, что он часто ходит с моим дедом на рыбалку, выпивает иногда с ним и что в рацион питания дяди Оськи иногда входит одна только пойманная в реке рыба – и все( пенсия была у него–3 рубля). В это праздничное утро на дяде Оське был одет пиджак, местами "почиканный" молью, с одной-единственной медалью на груди. Где воевал он и, вообще, воевал ли, за что ему дана медаль, знал только мой дед, но распространяться об этом он не особо любил. Но дед мой общался с ним больше, чем с другими ветеранами, и видно было, что он симпатизировал ему, а может просто жалел его, одинокого. Дядя Оська никогда не заходил к нам в дом, и они с дедом выпивали, сидя на дедовской любимой скамеечке у калитки . Обычно они складывались на бутылочку красненького винца, которую дедов приятель приносил из сельпо в неизменной холщевой сумке; в ней же он потом и уносил опорожненную от вина бутылку, которую потом сдавал в лавку за 12 копеек. Но с одним человеком дед ни в праздничные дни, ни в будни не то что не общался, он даже с ним не здоровался, а при встрече с ним демонстративно отворачивался в сторону и старался пройти мимо, не замечая этого человека.

143

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Было дело: дед даже ругался на людях с ним, а один раз дед обозвал его какимто обидным словом «мародер», на что тот, не замедлив, ответил: «китаец». Они, конечно, знали значения этих слов, потом и я узнал причину их употребления в те моменты, когда они друг друга хотели в чем-либо укорить и обидеть. "Мародером" дед обзывал Бочарова (такая фамилия была у недруга) за то, что, со слов деда, он во время войны, будучи санитаром, собирая раненных с поля боя, не упускал момента и попутно снимал с убитых боевые награды и получается, что присваивал их себе. "А теперь вот понавешал их себе на грудь и щеголяет, мародер"– говорил дед, но доказательств этому факту у него не было; позже мне стало ясно одно, что обозлен дед был на Бочарова совсем по другой причине – здесь была замешана моя бабушка, которая во время воины что-то такое сделала ("Водила шашни с Коленькой Бочаровым", – слышал я както от деда), чем и вызвала повод усомниться деду в её верности. А почему «китаец»? Тут вообще все по-житейски, не просто. Дед мой поставил новую рубленую баню рядом с неглубоким рвом, который пересекал деревенскую дорогу, ведущую в центр села. Этот ров являлся разделительной чертой для двух частей в деревне – "Кабелёвки" и "Монголии"; на этом месте в былые времена проходили кулачные бои добрых молодцев этих "пограничных" земель. Старики это помнили, а наш дед возьми да сделай так, что вода из нашей бани стекала по этому рву прямо под яр, и поэтому приходилось селянам перепрыгивать через эту слякоть на дороге (хотя дожди тоже создавали такую же неприятность). Но народная смекалка пошла дальше: этот водораздел ассоциировался у деревенских с советско-китайской границей, на которой в те годы было не совсем спокойно (пограничный конфликт на острове Даманский) и сей факт был у народа на слуху, а так как мы жили в деревенской "Монголии", и больше того – страна Монголия была "нашей" дружественной страной и граничила с "враждебным" Китаем, а наш дед взял и как бы назло всем поставил свою баню на этой границе, мешающей простому люду жить спокойно, – то и получай кликуху – "китаец". В общем вот в таком раздоре были два солдата войны: вокруг был мир, а их не брал мир, и предпосылок для прекращения этого противостояния не намечалось. Так как рыбалка в это утро отменялась, а вменялось мне (и это было решено еще вчера на семейном совете) сопровождать деда в его походе, в который он все утро и собирался, то мне пришлось тоже тщательно собираться, т.к. путь был не маленький – к центру села, к обелиску павшим воинам, а потом еще надо было "живыми" вернуться обратно домой; дед любил хорошо выпить в такие, как он говорил, "красные" праздники (у него были в почете и "божественные" праздники, которые он тоже признавал и " по-своему" отмечал) становился "тяжеловатым на подъем". Вот это самое возвращение домой и оказалось для

144

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г нас с дедом не совсем простым делом. Мероприятие в центре начиналось в 10 часов утра, ходьбы до места торжества – минут 30, но к тому еще совсем раннему для выхода из дома времени, когда я появился на залитом солнечными лучами крыльце, дед с дядей Оськой уже сидели на скамеечке у калитки и дружелюбно беседовали между собой на довольно повышенных тонах от немного «принятого на грудь", и удивительно было мне наблюдать за тем, как пес Мальчик, сидевший на цепи и не любивший, мягко говоря, все эти годы дядю Оську, не то что не лаял на него, а лежал мирно у своей будки и настороженно наблюдал за громкоголосыми собеседниками – в их старческих голосах слышались праздничные нотки, да и дядя Оська уже по привычке теребил пальцами свою седую бороденку, как бы выискивая в редких волосенках крошки от скудной закуски, которые нет-нет да сыпались туда с шамкающих губ совсем беззубого рта. Чтобы не приходилось ему "пить", дядя Оськой называлось это всё "винцом", хотя он и по правде любил красное крепленое вино, да и в те годы и не было никаких "сухих" вин, а сам я не понимал тогда и самого сочетания – сухое вино, – как может быть вино из бутылки сухим. Дед же мой, Иван Сергеевич, только-только преодолевший черту трезвости и поймавший от выпитого спиртного первый хмелек в голове, от удовольствия большим пальцем руки легонько почёсывал кончик своего носа. Пообщавшись еще минут 20, дядя Оська первым выдвинулся в намеченный поход к центру села: его сгорбленная фигура в этот раз с заметно приподнятым вверх подбородком , пыталась торжественно маршировать и довольно быстро удалялась по главной дороге. Мой же дед, зайдя в дом и получив инструкции от бабушки и моих родителей – чтобы он не забыл меня где-нибудь в гостях (к которым мы обязательно зайдем), а в случае моей потери – и не вздумал даже появляться дома, а мне наказав, – не отпускать от себя деда ни на секунду (даже в туалет), – демонстративно взял меня за руку прямо на крыльце дома ( показывая этим движением важность моей "персоны" и, что он сегодня полностью подчинен мне), и мы, от сыпавшихся на нас со всех сторон "нравоучений", двинулись вслед за дядей Оськой. Родственники же провожали нас – деда и внука, взглядами, выражающими неуверенность в правильности своих поступков ( что отпустили меня 9-ти летнего парнишку одного с дедом), тогда как бывало, что дед не доходил из гостей до дома по причине "отяжелевшего" своего состояния от " выпитого лишка". Но они знали, что прежде в таких случаях, когда меня отправляли "контролировать" деда, он всегда беспрекословно "слушался" меня. Бабушка даже помахала нам вслед рукой, словно провожала нас на фронт и, как мне показалось, промокнула кончиком головного платка уголки заслезившихся глаз. По пути нам надо было зайти за дядей Петей, бабушкиным братом – фронтовиком, горевшим в подбитом немцами на знаменитой Курской

145

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г дуге танке Т-34, а затем еще и прихватить с собой дядю Федю, мужа бабушкиной сестры, инвалида, потерявшего ногу по самое бедро под Сталинградом. А ещё надо было нагнать Оську, все еще, наверное, ковыляющего по дороге. И вот в моей памяти вырисовывается такая «картина маслом» из времен соцреализма: три "богатыря" с "довеском" в придачу, выстроившись в шеренгу на ширину дороги, медленно, но уверено преодолевают первую половину своего похода, которая должна завершиться для них самих вступлением под маршевую музыку времен войны, громыхавшей из "колокола", на главную площадь села, которая для наших "богатырей" по значимости в этот момент являлась главной площадью страны – Красной площадью. Только тут, на площади перед сельсоветом, мы встретили уставшего от ходьбы, но довольного жизнью дядю Оську – и в наши ряды прибыло. На площади собирался разношерстный народ. В воздухе витало возбужденное, торжественное настроение, передаваемое всем собравшимся. Начали работать торговые точки по продаже кваса, пива, вина на розлив, лимонада в бутылках и мороженного в бумажных стаканчиках с деревянными палочками. В этот день все вокруг было каким-то необычайно светлым и радостным. Ощущение праздника усиливали побеленные известью бордюры вокруг обелиска, основания столбов и толстых стволов деревьев вдоль главной дороги. Светлые тона одежды на людях сочетались с красным цветом полотнищ, и думалось в этот момент только о хорошем и добром, и в душе была радость - умели создавать строители коммунизма такое настроение! Среди взрослых шныряли задиристые деревенские мальчишки, с которыми мне не раз приходилось сталкиваться в центре села. Они, пока не видят их взрослые, могли грубо толкнуть меня просто так, только за то, что я городской, а то и конфеты с печеньем отнять – видно, не часто баловали их родители. Но так как в этот день я не отходил от деда, то и они не пытались меня "шпынять", а лишь со стороны косо поглядывали – в те годы уважение детей к взрослым, а тем более к старикам, было безукоризненным, и обидеть чем-либо внука участника войны, считалось большим неуважением к самому ветерану. Пацаны понимали: случись такое, и их потом станут осуждать, склонять по всей деревне. А вот самим деревенским пацанам приходилось обижаться на городских иногда за то, что те, во время посещения сельскими ребятами города и которых легко было узнать по скромному их поведению и бедненькой совсем простенькой одежонке, зачастую выгребали у деревенских из карманов скудную мелочевку. Кстати сказать, в те годы наши магазины изобилием и разнообразием кондитерских изделий не отличались. Хотя жизнь была в бытовом плане скудной, но, получая в праздники печенье, конфеты или лимонад, мы были рады и этому, и не задумываясь о том – что нас ожидало впереди – были по-детски счастливы. Наблюдая за окружающей меня действительностью и анализируя современную

146

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г жизнь, я начал понимать то, что входит в ёмкое понятие – счастья: это когда все, что тебе нравится, и что тебе хочется, выдается порциями, без избытка, а вот когда этого всего становится вдоволь, по горло, то быстро приедается и становиться обыденностью – от этого к счастью ты не приблизишься. ...Хаотичное движение по площади сельчан, с рукопожатиями и лобзаниями, стало затихать, когда на высоком крыльце сельсовета с развевающимся над крышей советским флагом появился председатель – крепкий мужичок средних лет. Его громкая складная речь, напичканная политическими лозунгами того времени, когда страна жила от съезда к съезду, речь, подчеркивающая важность сегодняшнего мероприятия в мировом масштабе и становившаяся все сбивчивее и более волнующей к концу, а затем выступления других ветеранов с такими же пафосными словами – все это вместе выгоняло из глаз присутствующих слезинки. Равнодушных не было, даже неугомонные ребятишки и те притихли. После торжественной части, бурных продолжительных аплодисментов и возложения венков к обелиску погибших на войне начались народные гулянья. В мелодии военных песен, льющихся из громкоговорителя, прикрепленного довольно высоко на столбе, вклинивались несущиеся со всех сторон трели гармоней, собирающие вокруг гармониста любителей поплясать, а то и покричать матерные частушки. Но постепенно народ с площади рассасывался: расходился по домам и по знакомым, чтобы там продолжить веселье. Я же, как теленочек за маткой, перемещался за дедом от одной закадычной компании к другой. Дедуля мой не пропускал ни одной рюмки с градусами разного "калибра". Держа деда за рук, мы постепенно продвигались к выходу с центральной площади. Я то и дело дергал дела за полы пиджака, чтобы напомнить ему о себе и о его товарищах, стоящих за оградой площади, откуда и должен начаться второй этап нашего похода – возвращение домой. Деды, изрядно уже окосевшие, своими взглядами по сторонам ищущие неуловимого дядю Оську и никак не находившие его, держались на ногах еще крепко. Дождавшись нас с дедом, они втроем, переговорив между собой, приняли решение – идти домой без дяди Оськи, т.к. оказалось, что были заранее предупреждены им о том, что он возможно будет приглашен ненадолго в гости к знакомому и постарается потом нагнать их у дома дяди Феди, в гости к которому они всегда заходили по старой сложившейся традиции. И вот тут-то на площади показался Бочаров, на груди которого было боевых наград больше, чем у всей "троицы" ветеранов вместе взятых. Дед мой, конечно, к Бочарову и не думал подходить, всем своим видом показывая, что в упор не хочет того замечать. Бочаров же, все это прекрасно понимая, и чтобы в этот торжественный день не омрачать праздника – не нарываться на неприятности со стороны моего деда ( друзья деда не разделяли его предвзятого отношения к Бочарову) – лишь мотнул в знак приветствия своей головой в нашу сторону. Так они и разошлись, каждый

147

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г в свою сторону. Когда мы все же двинулись в обратный путь, то я, глядя на походку наклюкавшихся ветеранов, никак не мог себе представить, что мы когда-нибудь доползем до дома. У меня была причина, чтобы вернуться как можно быстрее домой – соседские пацаны ждали меня поиграть в футбол. А тут еще, как на грех, дядя Федя, кандыляя по дороге, привязался ко мне со своим рассказом, слышанным мной уже раз сто, о том, как ему оторвало на войне ногу и как он, перевязав култышку ремнем от брюк, весь в крови полз к своим и что живым доползти до наших уже не рассчитывал. Хорошо, хоть дома у себя он быстро "скопытился", и мы смогли, уже втроем, двинуться дальше. Теперь уже дядя Петя начал доставать меня своими мемуарами о танке Т-34, самом лучшем танке в мире. Правда, поделиться воспоминаниями о том, как он горел в этом танке, не успел – уснул, слава богу, прямо за домашним столом. Но предстоял еще один рывок – до нашего дома, и мы совершили с дедом подвиг (больше, конечно, дед, мне то что – наелся печенья, пряников, напился лимонада от души, и шагай себе) – дошли все таки. Дядя Оська так и не догнал нас, зато родственники уже встречали перед тем самым рвомграницей; они хотели уже идти навстречу нам, зная о плохой привычке деда – припадать к земле на ослабевших ногах, но мы с дедом в это раз оказались стойкими оловянными солдатиками и на своих ногах встретили подмогу. Только благодаря моим уговорам, – чтобы дед не вздумал расслабляться, мы все таки дошли до дома; с другими бы он, я знал это, дед не церемонился бы – взял бы и свалился на землю на бок, а там – хоть трава не расти. Мой детский "авторитет" сыграл свою роль. Дома деда быстро разули, раздели и уложили отдыхать, я же, хоть и набродившийся сегодня вдоволь по сельским дорогам, не испытывающий голода, но все же для вида посидевший за праздничным столом с бабушкой и родителями, замучившими меня своими вопросами о состоявшемся походе, при первой же возможности слинял во двор, на улицу – играть в футбол. Гоняли мяч мы по лугу, в этот раз подальше от берегов полноводной в это время реки, чтобы случайно не "запендалить" мяч в мутные воды – доставать ведь его никто не полезет в ледяную воду. Но все ровно с футбольного поля я заметил ползущего как гусеница дядю Оську. И как раз в тот самый момент, когда дядь Оська переходил ров, на котором и стояла наша знаменитая баня, я увидел, как он вдруг споткнулся и полетел кубарем под яр. Я как бы и раньше видел падения дядь Оськи и поэтому, особо не торопясь, подбежал к нему, чтобы чем-либо помочь ему, т.к. знал, что он, как говорили взрослые, страдает припадками. Он лежал на спине, раскинув руки, с закрытыми глазами, но никакой пены у рта его в этот раз не было, его поза была похожа и, – как мы дети видели тоже это не раз в кино – на убитого на поле брани солдата. Подбежали другие пацаны. Присматриваясь к окаменевшему лицу, мы так и не

148

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г замечали на нем признаков жизни. И, думая о самом плохом, испугавшись, мы гурьбой бросились за помощью к нам во двор, а потом вернулись назад под яр уже с моими родителями. Дядь Оська лежал в той же позе, в какой мы его и оставили. Когда уже стало ясно, что дядь Оська больше никогда не поднимется и не заковыляет по дороге, разбудили нашего деда. Плохо соображающий спросонья, он в сопровождении бабушки медленно спустился под яр к телу, лежащему навзничь. Мы отступили и молча наблюдали сцену: дед наклонился к другу, взял того за руку и начал разговаривать с ним как с живым: – Оська, ты чего это разлегся здесь, чего ты это удумал, дружок сердешный, давай, вставай, сегодня же праздник такой, пойдем до лавки, купим, присядем, бабка нам нальет по стопочке, вставай, давай помогу, – дед попытался приподнять друга, но почувствовав обмякшее тело и не слыша в ответ ни звука, молча заплакал. Он все ещё, держа Осипа за руку, пытался уговорить его подняться: – Ты чё, нас так пугаешь, Осип, сегодня же праздник, твой праздник, наш праздник. – Дед отпустил его руку, и она брякнулась на земь; и тут дед, выпустив из глаз крупную слезу, окончательно понял, что его друг Оська – умер. Бабушка растерянная стояла за спиной деда и внимательно наблюдала за ним. Она, смирившись со смертью дядь Оськи, боялась, как-бы с дедом тоже чего "такого же" не случилось. Отяжелевшего всем телом деда увели под руки домой, и я не видел, что он там потом делал, как горевал по другу. Мы же, ребятишки, дождались сельского фельдшера, который не так быстро прибыл на место, чтобы зафиксировать смерть. А завтра ему еще предстояло съездить в район и привести из больницы справку, которую неизвестно кому было вручать, и вручили её деду. Дед же потом и добился, чтобы Осипа хоронили как участника Войны, хотя и не было на руках никаких бумаг, подтверждающих участие его в войне. Какой бы не было официальной причины смерти, у народа тогда одна была причина скоропостижной смерти: закрылся клапан в сердце и не открылся снова... Игры в футбол у нас больше не получилось – после смерти дядь Оськи больше к мячику никто не притронулся. Нам с родителями пришлось остаться в деревне на намеченные на послезавтра похороны, т.к. проснувшись утром следующего дня после смерти дядь Оськи, дед, уже притупивший свою скорбь по другу "чем надо" и поэтому уверено стоявший на ногах, "ошарашил" нас новостью: ночью паводком на реке снесло деревянный мост, и поэтому мы не сможем теперь добраться до автобусной остановки, находящейся на другом берегу реки, и на которой останавливался автобус, следующий в город, а ехать вкруговую до города в эти дни было не на чем. Об этом отец позже сообщил своему товарищу по работе, позвонив по телефону из конторы. На похоронах дядь Оськи были в основном те же люди, что и в День Победы

149

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г на главной площади села, только красного цвета во дворе его покосившегося дома с еле пробивающейся из земли травкой-муравкой было мало: обшитый красной материей деревянный гроб с телом усопшего, стоящий на деревянных табуретках по средине двора да пара флажков на кабине машины, в кузов которой гроб потом и погрузили солдаты из районного военкомата. Но перед этим толкнули свои речи тот же коренастый председатель сельсовета и военком из района. Потом простились со своим земляком сельчане, у которых от старости не было мочи идти на кладбище. И вот процессия двинулась: в кузове медленно движущейся машины с открытым задним бортом с гробом сидели вдоль бортов самые «близкие» – дед, бабушка и я, мои родители, две совсем старенькие соседки и ... дед Бочаров, тот самый "недруг" моего деда. За машиной до самых могилок шли военком, председатель, солдаты (потом опускавшие в могилу гроб) и все остальные сельчане, знающие дядь Оську, которые по мере движения к кладбищу, то – отставали, то – присоединялись к траурной процессии. Дядю Петю и дядю Федю мы подобрали по дороге и посадили к себе в кузов также вдоль бортов по обе стороны от гроба. Их скорбные лица, расположенные так близко к облику покойника, выражали такую невыносимую грусть, что я, не выдержав, прослезился. Вытирая своими кулачками слезы на лице, я мысленно представлял похороны дядь Оськи, маленького человека Великой страны, такими же, какими были похороны на Красной площади тогда, когда хоронили первого космонавта Страны – Юрия Гагарина (похороны эти я видел до этого по телевизору). Дядь Оська лежал передо мной в гробу, забрав с собой всю историю своей семьи (мой дед так и не обмолвился о судьбе родных Осипа), отрывок из истории своей страны, страны, на которую, как бы то ни было, он никогда не серчал. Я, будущий пионер и комсомолец, до этого думал так: в праздничные дни, красные числа календаря смерти человеческой нет, а оказалось – нет, наоборот – она смотрит в глаза хорошим людям в эти дни каким-то особым взглядом. И провожали ветерана в последний поход, получившийся для него теперь в один конец, в неизвестность, без возврата домой они – дед мой и Бочаров, стоя в этот раз у гроба дядь Оськи рядом друг с другом. Потеряв друга в лице дядь Оськи, дед начал общаться с Бочаровым: они теперь при встрече пожимали друг другу руку и, сидя на скамеечке у нашего дома и покуривая, дружелюбно щурились, продолжая, наверное, про себя называть друг друга старыми прозвищами, но теперь без злобы, думая о быстротечности земной жизни и о прощении грехов (если они и были) других людей и своих тоже. Иногда, опершись руками на ограду, задумчиво посматривала со стороны на двух стариков моя бабушка; прислушиваясь к разговорам двух ветеранов, она ухмылялась.

150

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

& ВЛАДИМИР ЛИФУНШАН

С. Турочак, республика Алтай

ОДИН ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ СЕЛЬСКОГО ЖУРНАЛИСТА ИРОНИЧЕСКИЙ ДЕТЕКТИВ Моей жене Елене посвящается Я вышел ростом и лицом Спасибо матери с отцом. С людьми в ладу, не понукал, не помыкал, Спины не гнул, прямым ходил, Я в ус не дул, и жил, как жил, И голове своей руками помогал. Владимир Высоцкий Вместо вступления Как гласят исторические хроники - люди дрались всегда и везде: на кулаках, на палках, на, ножах и шпагах, а со временем дело дошло до стенки на стенку и так до момента, пока в бой не начали вступать целые армии. И до, и после всех известных исторических сражений, тайны отменного рукопашного боя всегда были покрыты всевозможными мифами и легендами. Со временем, философски подкованные мастера, стали проводить в жизнь принцип рукопашного боя, не в форме поединка в виде нападения, а исключительно, как искусство совершенной и благородной защиты. Таким образом, через многие века, всё это достаточно успешно докатилось и до наших дней. Мой тренер по каратэ никогда не уставал повторять мне и моим товарищам по секции восточных единоборств одно из главных правил случайных, уличных схваток: самый лучший поединок – это тот, который в конечном счёте не состоялся. Нашему тренеру я всегда верил безоговорочно, да и до сих пор не сомневаюсь в его правоте. Но вот очень бы мне хотелось послушать его наставления в ситуации, когда на тебя прёт здоровенный детина, под два метра

151

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г ростом, у которого в руках поблёскивает приличных размеров нож, в сравнении с которым обычная финка может показаться простой детской игрушкой. И так он тебе приветливо и дружелюбно улыбается, словно случайно встретил давнего, закадычного друга. А вокруг лето в самом разгаре, небо голубоеголубое, кругом всё окрашено в яркие цвета и самое главное – времени нет нисколечко, ну прямо ни секундочки. Нет, конечно можно применить «триста восемьдесят девятый приём каратэ», а проще говоря – ноги в руки и… пришибу идиота, если конечно он меня догонит. Но в данном случае такой вариант никак не проходил потому, что чуть дальше, за спиной этого наглого отморозка, двое парней прижимали к высокому, дощатому забору всхлипывающую молодую девчонку, явно наслаждаясь своим физическим превосходством. Ну, просто, как в известной частушке от Юрия Гальцева: «Напали хулиганы На девушку гуртом, Залезли ей в карманы И даже под пальто» ... Да и сама девушка меня уже заметила и смотрела пусть и молча, но явно с самой последней надеждой на помощь от прохожего, случайно наткнувшегося на её безвыходное положение. К тому же без всякой на то причины в мою сторону посыпались угрозы и оскорбления от этих наглецов. Я, конечно, не супермен, и далеко не майор Пронин, но от подобных сцен всегда вступал в противоречивые споры с нашим сенсеем. В общем, запрятав его давние советы подальше в глубины своего подсознания, я чертыхнулся и неторопливо стал в боевую стойку «Неко Аши Дачи», которую в нашей секции мы чаще всего называли «Стойкой кошачьей лапы». Похоже, что главное правило случайных уличных схваток в этот раз никак не срабатывало, а тысячелетняя философия восточных боевых искусств почему-то молчала, как рыба, выброшенная на лёд. ГЛАВА ПЕРВАЯ Утренние сюрпризы День не задался с самого утра. Мало того, что не прозвенел старинный бабушкин будильник, и я проснулся на целый час позже положенного, так ещё и по всей улице отключили электроэнергию, что повлекло за собой умывание жутко холодной водой и приведение помятой физиономии в порядок тупой кассетой для бритья. Во взъерошенном затылке слегка покалывало от вчерашней

152

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г встречи с Женькой Галаем - моим старым другом, с которым под задушевные разговоры и воспоминания о наших прошлых, удалых «приключениях», опустошили, полторы бутылки «Сибирской уникальной». Распрощались мы с ним уже ближе к часу ночи, в который раз пообещав друг другу свято соблюдать мужскую клятву верности, принесённую нами ещё в школьные годы. После всего этого утром хотелось махнуть рукой на весь белый свет и снова завалиться в мягкую и тёплую постель, подальше от всех проблем и неприятностей человеческой цивилизации. Разве что только через пол часа в редакцию должен был прийти один местный деятель - некто Роман Романович Нетудыхатка, на вычитку моего материала о личных достижениях этого товарища в области возглавляемой им общественной организации. По дурацкому правилу, мне как автору следовало обязательно при этом присутствовать для разных исправлений, добавлений или вырезок в тексте. Правда, даже если бы я прямо сейчас, в одной футболке, помчался на работу, то всё равно никак не успевал бы на эту встречу. И за что меня Господь наказал таким персонажем моего последнего материала? Нудный и противный Нетудыхатка был, как самая вредная тёща из народного фольклора, от общения с которым у людей его давно знающих, постоянно сокращался жизненный цикл. Ко всему прочему из лежащего на белоснежной раковине мобильника зазвучала мелодия с подхриповатым голосом Михаила Гулько: «Речь держала баба – звали её Муркой Хитрая и смелая была, Даже злые урки и те боялись Мурки» … Как и у многих современных людей у меня была привычка ставить на каждый номер своего телефона определённый музыкальный фрагмент – рингтон, чтобы сразу, по звуку определять звонившего. По установленному мелодичному отрезку стало понятно: кто конкретно вызывает меня на том конце «провода» потому, что мне всегда казалось, что именно такая песня соответствует образу этого человека. Звонила Любка Игнашевская – ответственный секретарь редакции газеты «Вести плюс», в которой я уже работал около пяти лет, и со свойственной ей истеричностью «вылила на мои уши» целый вагон упрёков и обвинений. Оказалось, что я виноват в беспросветной лени, в безответственном разгильдяйстве, личной самовлюблённости, абсолютном непонимании текущего момента и самое главное - в постоянном игнорировании линии главного редактора. Ох уж эта мне линия! За все годы моей журналистской деятельности у нас поменялось аж три главных редактора, и у каждого из них была своя - самая прямая и правильная линия работы на десятки лет вперёд. Я,

153

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г конечно, мог бы послать Любку куда подальше идти лесом, но, во-первых, явное опоздание было налицо, а во-вторых она никогда без особой необходимости не «наезжала» и частенько прикрывала перед начальством мои нередкие отлучки в рабочее время. Если бы не её нервные срывы, которые регулярно случались один раз в месяц, то с ней можно было бы общаться более дружески. Отличительной чертой Игнашевской было то, что на корпоративных вечеринках её танцы напоминали первые признаки начальной стадии Эпилепсии. Вдобавок ко всему, всё мужское сообщество «Вести плюс», относились к ней очень и очень осторожно ввиду давнего инцидента с нашим, теперь уже бывшим, сотрудником. Года два назад один из корреспондентов - Андрей Сиверцов, который считал себя самым-самым эталоном мужской красоты, как-то с дуру толи прижал, толи зажал Любку в подсобке, где технички держали «орудия чистого труда», и немного дал волю своим рукам. И тут она, впервые в жизни, не отпрашиваясь у главного, покинула своё рабочее место и «раскинув крылья, на бреющем полёте» понеслась в райотдел полиции. Благо до него от нас было всего-ничего: какихто двести метров. И там она накатала заявление аж на целых четыре страницы. Через полчаса в редакцию приехал «доблестный» полицейский наряд, и Сиверцева, под белые рученьки, препроводили прямиком в «обезьянник», после чего, особо не заморачиваясь, начали ему «шить попытку». Какие аргументы он уже потом привёл, и как уговорил Игнашевскую забрать заявление обратно - никто так и не узнал, но только отделался Сиверцов тогда, лишь лёгким испугом и больше уже в редакции никогда не появлялся. С тех пор в нашем коллективе все журналисты мужского пола, старались держаться с Любкой очень сдержано, вежливо и не более того. Но именно этим они ещё больше раздражали несколько сумасбродную и одинокую женщину. Так что в какой-то момент мне удалось прервать её клокочущий монолог и, клятвенно заверив, что прибуду в редакцию через сорок минут и прихвачу с собой в качестве прощения бутылку Советского шампанского с коробкой не самых дешёвых конфет, я с облегчением выключил связь. Да, теперь понятно - почему её законный муж сбежал от неё через пятнадцать месяцев семейной жизни и только потом, чуть позже, оформил официальный развод. В общем, по принципу – «Аллюр три креста!», я быстренько закончил бритьё, ещё быстрее собрался и ринулся по-спринтерски добираться до ближайшего супермаркета «Мария Ра». А чтобы максимально сократить дорогу, воспользовался узеньким переулочком Радужный, который простирался почти до самого выхода на главную улицу районного центра. И надо же такому случиться: почти в самом его начале неожиданно наткнулся на тройку парней, которые внаглую, среди бела дня, пристали к молодой девушке, и не просто пристали, а ещё и лапали её,

154

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г засовывая свои ручонки под голубенькую девичью блузочку. От такой борзости я резко остановился, словно наткнувшись на невидимую преграду. Вот это да! Совсем уже приблатнённая шушера вконец распоясалась, а помнится, ещё два года назад во всём нашем районе и намёка не было на такие выходки. Тот, который удерживал всхлипывающую от обиды и страха пленницу, правой рукой, глянул в мою сторону и грубо спросил, предварительно сплюнув сквозь зубы. - Ну, чего вылупился? Вали отсюда пока цел! Недоносок! Ну, вот это, он конечно зря так сказал. Видимо парнишечка никогда в жизни не изучал философию каратэ, одним из постулатов которой являлось правило: никогда не следует хамить незнакомым мужчинам. Мало ли на кого можно нарваться, чтобы впоследствии, с большим сожалением не вести счёт выбитым зубам или того хуже. Кстати, а девочка-то - ничего. Я бы и сам к ней под блузочку залез, но только не в такой обстановке, и без всякой наглости пополам с отъявленной грубостью. Хоть и не причисляю себя к широким слоям интеллигенции, но с женщинами всегда обращался с соответствующим этикетом и уважением. Но вот только что-то в этом хулигане мне показалось очень знакомым, как будто я уже виделся с ним или встречался где-то не так давно. Его напарников я не знал точно, потому что, вполне возможно, они могли оказаться просто приезжими. При нашей-то профессии каждый день с такой массой людей приходится общаться, что порой уже и не упомнишь о ком писал или с кем просто случайно беседовал. - Так-так-так! Теперь, кажется, начинаю припоминать… Чёрт! Ну, конечно! Да это же сынок замначальника по работе с личным составом нашего районного отдела полиции. Вот же повезло так повезло! Да ещё в такой момент, когда каждая минута на счету. Если сказать, что этот тип был ещё тем хулиганом, то значит, вообще ничего не сказать. Эта особь являлась редкостной сволочью, какую ещё надо поискать, и которая постоянно усложняла существование многим жителям нашего районного центра. То он буквально на ровном месте затевал драки во время проведения массовых мероприятий, то из-за своей сволочной натуры открыто оскорблял стариков и женщин, причём в самой циничной форме, или же любил морально и физически поиздеваться над теми, кто был намного младше его по возрасту. Ещё он мог без всякой опаски разъезжать на своём Лексусе под изрядным подпитием, совершенно игнорируя самые элементарные правила дорожного движения. И в каждом конкретном случае – абсолютно уверенный

155

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г в своей полной безнаказанности. При такой-то защите ему и в самом деле всё сходило с рук. Причём постоянно. Если бы не его правоохранительный папашка, то он бы уже давно лицезрел картину – «Здравствуй зона». И вот с таким субъектом жизнь столкнула меня в этот раз. Да-а, как когда-то говорили великие: «От судьбы никуда не уйдёшь». И первое, что я сделал в следующий момент – это осмотрелся более внимательно, оценивая возникшую ситуацию. - Ну, и что тут можно предпринять? Сделать вид, что ничего не видел, не слышал и трусливо по-холуйски уйти? Ну, как вариант можно конечно рассмотреть. А если всё же остаться, то появится большая вероятность получить столько проблем, что потом до самых седых волос можно будет отбрыкиваться от «самого гуманного суда в мире». Вот же угораздило! И что же за день такой?! Словно кто-то поворожил на мою «больную» головушку». Ну, понятно, что в редакцию я уже хронически опоздаю, и только невероятное чудо может спасти меня от стопроцентной «выволочки» от главного редактора. Но с другой стороны – не бросать же это милое создание, выплакавшее уже, как минимум - полведра слёз? Да и, если честно – вдруг чертовски захотелось, (даже хмель куда-то пропал), как-то показаться перед девушкой в самом привлекательном свете. А как говорил бессмертный шевалье Д’Артаньян: «Нет лучшего способа понравиться девушке, чем спасти её честь в хорошей и отчаянной драке». Поэтому, когда державший пленницу ещё раз сплюнул, я бросил в его сторону короткий, но обидный для каждого подонка вопрос. - А харя не треснет? Внезапно возникла пауза, как при стоп-кадре, в котором все застыли, словно скульптурные изваяния. Сынок полицейского начальника от удивления, даже вынул руку из-под девичьей блузки и более пристально посмотрел на меня. Видимо он был вожаком в этой компании, потому что раньше всех пришёл в себя и небрежно произнёс. - Микоша, ну-ка поговори с этим недоделанным, только помягче – не так, как в прошлый раз, а то опять придётся бате тебя «отмазывать», - и снова сплюнув сквозь зубы, разразился в мой адрес парочкой непарламентских выражений. Тот, которого так по-компанейски назвали, отделился от своих дружков и какойто подпрыгивающей походочкой двинулся в мою сторону. Видимо, в прошлый раз от него кому-то здорово досталось, поскольку шёл он на меня, всем своим видом демонстрируя своё полное превосходство над глупым свидетелем их «безобидной проделки». Впрочем, и остальные парни явно недооценивали случайно появившегося прохожего, в котором вряд ли можно было заподозрить какую-то угрозу для троих здоровенных верзил. А я и в самом деле не внушал выдающихся бойцовских качеств, при своём среднем телосложении и росте в 176 сантиметров. Поэтому,

156

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г когда тот, которого звали Микошей, легкомысленно приблизился ко мне на дистанцию чуть больше вытянутой руки, я мгновенно завёл свою левую ногу вправо, и крутанувшись на ней по часовой стрелке, в молниеносном прыжке ударил нападавшего правой пяткой, чуть ниже его оттопыренного уха. Парень как-то странно хрюкнул прокуренным горлом и отлетел в сторону, словно нырнул в воображаемую воду. Судя по тому, что пешеходное покрытие в этом проулке по твёрдости не уступало асфальту, приземление для него, надо полагать, получилось весьма и весьма болезненным. Увидев такую картину, самый здоровенный из этой троицы без всякого указания вынул из внутреннего кармана куртки довольно приличных размеров нож и пошёл на меня, бросив продолжавшему держать девушку вожаку. - Спокойно Фомочка! Нет проблем. Сейчас он у нас на коленях и в слезах начнёт вымаливать пощадочку! Он так и сказал – пощадочку! Кстати, без лишнего преувеличения, вид у этого «мордоворота» был действительно запредельно угрожающим, далеко не в пример первому нападавшему. Глаза – какие-то бесцветные, плечи – широченные, да и рост – на целую голову выше моей, а руки – о-го-го! - две экскаваторных стрелы с ковшами на концах. К этому следует добавить физиономию, перекошенную идиотской гримасой, которая, по его мнению, должна была, как можно больше меня напугать. Ему ещё бы лицо выкрасить зелёной краской - и вылитый Халк. Интересно, как его с такими данными не взяли на службу в армию – прямиком в президентский полк. От него бы точно все хвалёные ИГ-иловские диверсанты к резиденции Главы государства ближе, чем на три-четыре километра определённо не захотели бы подойти. Но это всё лирика, а по своему прежнему опыту я знал одну простую истину: каким бы ты ни был мастером в области рукопашного боя – хорошим или выдающимся, но стоит только тебе допустить ошибку в такой схватке и попасть в объятия подобного бойца, то всё… Просто человек такой мощности может запросто раздавить твой опорно-двигательный аппарат, словно удав, обвивающий антилопу. И хана. Как говорил один известный киногерой: «Полная бамбарбия». Вот такие-то получаются «пирожки с котятами» … И тут я очень вовремя вспомнил наставления нашего тренера по поводу подобной ситуации. Он нам часто говорил, что ни один силач в мире, будь он хоть Шварценеггер, хоть сам Кинг-Конг, никогда не выдержит прямого удара ногой в колено. - Можете, даже не сомневаться – повторял он нам, - ни один. Правда, при этом тренер всегда предупреждал, что воспользоваться таким приёмом следует очень и очень избирательно, и только в случае крайней необходимости, поскольку результатом такого удара, могла оказаться как

157

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г минимум – пожизненная инвалидность. И вот – судя по всему, такая крайняя необходимость сейчас и подвернулась. К тому же мне хронически не нравятся люди, которые чуть что сразу же хватаются за ножи, вилки, топоры и другие железяки в надежде – нанести своему противнику как можно больше тяжёлых увечий или же вообще – убить. - Ну, всё, мужик, ты сам напросился, - спокойно произнёс я про себя. А мужик был уже почти рядом, и перебрасывая свой нож из одной руки в другую предательски улыбался, словно говоря: - Да ты не беспокойся. Воткну я в тебя эту штуку не очень больно. Вероятно, - это была последняя мысль, которая пронеслась у него в голове. В следующее мгновение, когда нож перелетал из его правой руки в левую, я сделал стремительный бросок вперёд и, от всей души ударил носком своего ботинка точно под коленную чашечку его правой ноги. Да-а-а, – картина Репина маслом… Как трубит африканский слон, мне приходилось слышать исключительно только по телевизору. Но тому воплю, который раздался после этого удара, наверняка бы позавидовали все слоны Африканского континента. Согнув ушибленную ногу и придерживая её двумя руками, верзила, стоя на другой, хотел было «протрубить» ещё раз, но я резко присел во вращении против часовой стрелки и вытянув правую ногу, подсёк противника резким, безжалостным ударом. В какую-то долю секунды тот потерял последнюю точку опоры, и приняв в воздухе горизонтальное положение, рухнул с высоты своего роста – спиной и головой на землю. Не теряя ни секунды, я тут же поднялся на ноги, и развернувшись на сто восемьдесят градусов осмотрел свой тыл на предмет появления ещё какого-либо неучтённого противника. - А что? – пронеслось у меня в голове. - Хоть и прошло уже несколько лет, как пришлось покинуть секцию восточных единоборств, а я ещё пока что очень даже ничего – в смысле помахать руками, да и ногами тоже. В это время девчонка, которую продолжал удерживать оставшийся без своих дружков Фомочка, громко шмыгнула носом и попыталась освободиться от его руки. - Ну, конечно, - тут же подумал я, - наш замначальника полиции носил фамилию – Фомичёв, а его сыночек взял себе кличку – производную от своей фамилии. Ну, надо же – какая сентиментальность: Фомочка! Тьфу! А он, надо полагать, ещё не до конца понял, что же здесь произошло потому что это я рассказываю так долго, а вся схватка закончилась буквально в пять секунд. Ещё три секунды ушло на то, чтобы молниеносно подскочить к нему поближе и выпрямленной словно кинжал ладонью, резко нанести тычковый удар –

158

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г прямёхонько в солнечное сплетение. Парень беззвучно согнулся пополам и свалился к ногам той, которую он ещё совсем недавно считал не иначе, как своей добычей. - Идти сможешь? – спросил я и впервые более внимательно посмотрел на девушку. И о-бал-дел… Вот это да! Ну вот это – это нечто такое, что хоть стой, хоть падай, хоть пой, хоть пляши: большие зелёные глаза, как у моей кошки Зумы, а ресницы, словно крылья у хорошей Амазонской бабочки. Интересно: откуда это у нас появилась такая красавица в районе? А, впрочем – какая разница. Даже несмотря на размазанную по лицу тушь, её лицо было чертовски восхитительным. А ноги - как у модели из глянцевого журнала: прямо от ушей. Ну, - это же офигеть! Это же просто Наталья Седых в молодости – ни дать, ни взять. Кому не довелось посмотреть фильм «Морозко» - настоятельно рекомендую: такую красоту ещё надо поискать на необъятных просторах нашей Родины. Картину дополняла слегка разорванная блузка с вырванными тремя верхними пуговицами и небольшая дамская сумочка, валявшаяся почти у самых её ног. Девушка утвердительно закивала головой в знак согласия и начала запихивать повреждённую блузку в коричневую юбку, по инерции продолжая всхлипывать, размазывая по подбородку губную помаду. Я поднял с земли сумочку и взяв девушку за руку, потянул её к выходу из злополучного проулка. После того, что здесь произошло, отпускать её в таком виде было бы просто не по-джентельменски, да и мой дом находился буквально в пяти-шести минутах ходьбы от этого места. Трижды я пытался узнать, как её зовут, и кто она, откуда появилась в начале дня и в этом месте, но все попытки так и не увенчались успехом. На все мои вопросы в ответ раздавалось только тихие всхлипывания, вперемешку с отрывистыми, непонятными словами. Так что, выйдя на параллельную улицу, мы без всяких приключений дошли до первого перекрёстка. К этому времени даже редкие прохожие уже разошлись по своим делам и лишь пара легковушек разъехалась недалеко от нас по опустевшей улице. Пройдя ещё метров сорок и повернув налево, мы через три минуты оказались в моём доме. Тут, едва за нами захлопнулась дверь, как у незнакомки началась самая настоящая истерика. Вообще-то она могла начаться и раньше и даже как-то странно, что девушка так долго продержалась без всякой разрядки. Не помогли уговоры о том, что всё уже позади и бояться некого, ни пол стакана выпитой воды, ни прижимание девушки к себе. А при всём при этом, стрелки настенных часов уже угрожающе замаячили возле цифры одиннадцать. Чёрт возьми! Ну, мне-то хоть кто-то посочувствует, наконец? Или же целый день придётся уварачиваться от возникающих со всех сторон неприятностей.

159

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Недолго думая, я взял свою гостью за руку и решительно, заведя в ванную комнату, начал её умывать холодной водой, слегка наклонив девичью голову над раковиной. А ещё через пару минут она наконец-то смогла прийти в себя и уже самостоятельно стала приводить свою физиономию в порядок. У меня, на принятый в таких случаях чай или кофе, времени уже не оставалось совсем, и вызвав такси я доехал до ближайшего супермаркета, предварительно сунув водителю две сотки, с просьбой отвезти девушку – куда она скажет. И только потом уже, когда глянул вслед отъезжавшей машине – вспомнил, что в спешке и суете так и не уточнил, как же её зовут и какой у неё номер сотового телефона. ГЛАВА ВТОРАЯ Профессиональные заморочки В отличие от всех остальных районных редакций нашего региона, которые, как правило, располагались прямо в помещениях администраций, наша имела своё собственное, отдельное здание. И хотя до муниципального начальства было не так уж и далеко, такое положение всегда оставалось предметом большой зависти всех наших знакомых и коллег. То ли ты постоянно натыкаешься в рабочее время на многочисленных чиновников и заместителей главы района, то ли спокойно можешь и чаепитие устроить в любой момент, или ненадолго отлучиться – якобы по служебной необходимости, в соседнюю кафешку. А если уж сильно захочется, то и небольшой, (а иногда и большой), корпаративчик сообразить без всякой оглядки на то, что всех застукает скрытый осведомитель «любимой»» районной власти. Поэтому или по какой другой причине, но мы все без исключения не просто любили свои кабинеты, а буквально их обожали, относясь к ним, как если бы это был наш второй дом. Даже сам глава района – некто Крякченко, человек, на вид какой-то усреднённой внешности, нет-нет, да и забегал порой в редакцию, объясняя это тем, что здесь царит уникальная атмосфера большой порядочности и моральной защищённости, которая способствовала приливу его хозяйственных и руководящих сил. Правда, женщины нашей газеты не без оснований подозревали, что эту атмосферу ему навевал кабинет главного редактора, а точнее его хозяйка – Маньяна Александровна, по фамилии Краузе, что в переводе с немецкого означало – кудрявая. Причём, её постоянная причёска, действительно всегда изобиловала многочисленными завитушками, для которых, как она сама утверждала, совершенно не требовалось употребления всевозможных плоек и бигуди. Злые языки поговаривали, что свою должность она получила исключительно благодаря очень и очень близким отношениям с главой. Не зря же на одном из сходов села, когда односельчане

160

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г обвинили Маньяну в искажении и неполной достоверности разных районных событий с требованием её отставки, глава района сделал категорическое заявление: «Пока я буду работать в должности главы – Маньяна Александровна останется главным редактором районной газеты «Вести плюс». В результате такого оборота, она и получила некую индульгенцию на достаточно длительный срок своей трудовой деятельности. К тому же как-то во время празднования мужского праздника – 23 февраля Любка Игнашевская, изрядно «приняв на грудь» «Белого Каберне», клятвенно заверила, что была свидетельницей разговора нашей начальницы с какой-то своей давней подругой, и Маньяна выдала той «убийственный» аргумент: «Ну, я же не виновата в том, что все мужики меня хотят. Стоит только при встрече изобразить из себя девственницу на первом свидании, и о кей! Можно брать мужика голыми руками. Учись пока я жива! Не могу сказать абсолютно за всех, но лично мне - её не хотелось никогда. Вот бывают же такие женщины, на которых посмотришь только один раз, и тут же в пору натягивать на себя кухонный передник, чтобы окружающие не смогли по брюкам понять твоего отношения к ним. А Маньяна таким качеством никогда не обладала, ну разве, что только была на десять лет моложе Крякченко. Да, и как там когда-то пел Владимир Семёнович Высоцкий: «… баба, как баба и что её ради радеть» ... И что в ней такого «внеземного» нашёл наш глава района? – не понимал никто - в том числе и я. Но, как говорится: «на вкус и цвет – все мониторы разные». Ещё одной отличительной чертой жизнедеятельности Маньяны было её постоянное состояние, то замужества, то развода. Она регулярно раз в два года выходила замуж, и также регулярно раз в два года, как по расписанию – разводилась. А в промежутках между этими событиями, в редакции полным ходом обсуждались необыкновенные достоинства очередного, будущего мужа, или же его последующий «вшивый характер». Даже я, являющийся далеко не ветераном газеты, и то успел погулять на двух свадьбах нашего главреда, и был свидетелем взлёта и падения двух вполне, на мой взгляд, нормальных мужиков. И вот к этой своей начальнице мне и предстояло зайти для объяснения своего, как она любила выражаться, непатриотичного отношения к великой и второй древнейшей профессии. Правда, я за все шесть лет работы в редакции «Вести плюс», так и не смог узнать – а в чём же собственно заключается этот своеобразный патриотизм? Работал я не хуже других, а иногда, даже и лучше, от заданий редакции не отказывался и никогда не увиливал от служебных

161

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г командировок, иной раз превышающих хорошие недельные сроки. Был, конечно, один нюансик, из-за которого я постоянно выслушивал массу упрёков от районной заевшейся элиты: дело в том, что журфак у всей нашей пишущей братии имелся только у Маньяны, но почему-то из-за его отсутствия, шишек на мою голову, всегда доставалось больше других. И какой недостаток в этом находило наше муниципальное руководство, я за всё время работы понять так и не смог. И далось им всем – это профильное образование! Между прочим, по большому счёту – вся наша отечественная журналистика состоит в основном из людей, пришедших в неё исключительно со стороны. Посмотришь на ряд федеральных телеканалов и сразу же поймёшь, что и без журфака можно прекрасно жить и сделать отменную карьеру в этой области. Так, что, если и можно меня было в чём-то упрекнуть, так это только в частом и язвительном отображении «суровой действительности» в работе нашей районной власти. Понимала всё это Маньяна или нет, но при каждом удобном случае она непременно заостряла своё внимание на факте отсутствия у меня журналистского образования. И чем инженер-радиотехник её не устраивал в газете? – так до сих пор и оставалось загадкой. Кстати, Любка Игнашевская и мне, по очень большому секрету как-то поведала о том, что Маньяна всё время опасается того, что я хочу её спихнуть, чтобы самому сесть в кресло главного редактора. (А как же отсутствие профильного образования?). Кроме как полной дуростью, такую подозрительность назвать было нельзя. Уж кем-кем, а вот главным редактором мне работать никогда не хотелось: ну вот не хотелось и всё! Как по мне, так уж лучше быть нормальным журналистом, чем очень плохим редактором. И вот к ней в кабинет мне нужно было идти, понимая, что шансов на хоть какое-то снисхождение с каждым мгновением у меня оставалось всё меньше и меньше. На последней редакционной летучке мы так «собачились» при всех с Маньяной , что уже только за одно это она запросто могла свести со мной счёты при первом же удобном случае. Например, при сегодняшнем. Ну, а как мне следовало поступить? Она же, с высшим журналистским образованием, взяла и в моём последнем материале «вырезала» четвёртый, седьмой и восьмой абзацы и, никак их не связав с предыдущими, так и отправила в печать. В результате читателям пришлось лицезреть просто настоящую «абракадабру», когда одно не стыковалось с другим. Конечно, потом и мне, и самой Маньяне объявили по выговору, но коллеги из республики, читая тот материал, хохотали потом дня два подряд. Короче, вся работа в редакции «Вести плюс», если посмотреть со стороны, иногда напоминало хороший, среднестатистический российский дурдом. Но всё равно, что бы и как бы здесь ни происходило, весь этот дурдом мне нравился всегда, несмотря на все издержки нашего производства.

162

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г За десять метров до двери с табличкой – Главный редактор, меня схватила за руку Наташка Залеская – одна из наших внештатных корреспондентов. Наташка – лет восемнадцати от роду, всегда мечтавшая как минимум о славе тележурналиста Ники Стрижак, доверительным шёпотом сообщила, что какой-то придурковатый Нетудыхатка, не смог меня дождаться и долго жаловался Маньяне на моё наплевательское к нему отношение, граничащее с незаслуженным оскорблением. А «главная» тридцать минут назад раздражённо говорила в повышенном тоне из-за какого-то невыполненного задания, обещая, что сегодня для журналиста Левашова вся Вселенная окажется размером с овчинку. Я на эту новость озорно подмигнул молодому дарованию, глубоко выдохнул, без стука распахнул дверь и пройдя от порога четыре с половиной шага, хорошо поставленным голосом громко и чётко проговорил. - Здравствуйте, Маньяна Александровна! С праздником вас! – и по тому, как удивлённо поползли вверх её виртуозно выщипанные брови, понял, что три минуты я уже отыграл. И тут же, не давая женщине опомниться, поставил прямо перед ней на рабочий стол внушительный полиэтиленовый пакет ядовитожёлтого цвета с красной надписью – «Мария Ра». Кабинет нашего главного редактора выглядел под стать его хозяйке: такой же вытянуто-худощавый, размером, чуть меньше дворовой хоккейной коробки, с Т-образным столом посредине и портретом президента РФ на центральной стене. Два больших пластиковых окна, завешанные синтетической тюлью нейтрально белого цвета, освещали длинную стенку, заставленную разными деловыми папками и дипломами за долговременный и «безупречный труд». - Да-а-а, наш ответственный секретарь, конечно же меня «порвёт, как свинья фуфайку», но из двух зол в данной ситуации приходилось выбирать меньшее, пронеслось у меня в голове. Этот ход я придумал ещё по дороге в такси и, когда зашёл в супермаркет, то кроме коробки дорогих конфет и пары шампанского, взял ещё три бутылки Киндзмараули, кремовый торт, в прозрачной блистерной упаковке, два килограмма турецких мандаринов, два куска Голландского сыра и увесистую связку жёлтых бананов. - Только не говорите мне, - заглядывая в пакет, сказала Маньяна, - что вы отвозили свою больную бабушку в реанимацию, вытаскивали малолетнего ребёнка из горящего дома или помогали нашей полиции раскрыть очередное зверское преступление. Ну, одним словом – в который раз спасали весь мир от угроз, напастей и террористов всевозможных мастей. После этих слов я понял, что сказать правду – это сделать только себе хуже: всё равно она мне не поверит и разозлится ещё больше. - Да мне с девяти утра, - продолжала она, - первый зам. главы всю душу вывернул. Ему, видите ли – вынь да положь на предварительную вычитку ваш материал о

163

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г приватизации районного ЖКХ, а вы, Виктор Алексеевич, целую неделю ни «БЭ» ни «МЭ». А сегодня так спокойно и непринуждённо заявляетесь чуть ли не к обеду и пытаетесь откупиться таким вот незамысловатым способом. - А вот откупаться замысловатым способом – это уже точно не ко мне, - подумал я. Ещё не хватало стать очередным претендентом в твои мужья. А вслух произнёс. - Вы же сами просили меня подойти к этой теме со всей ответственностью и в обязательном порядке взять несколько интервью в среде наших коммунальщиков, покопаться у них в документах, ну и описать всё таким образом, чтобы у читателей мурашки по спине побежали. На самом деле ничего такого она мне не говорила, но учитывая тот факт, что Маньяна постоянно сопровождала выдачу редакционных заданий высокопарными наставлениями, то соврать в этом случае, как говорится, мне сам Бог велел. Да и не помнит она уже, что и кому говорила неделю назад. - И что это за история с господином Нетудыхатка? – грозным тоном продолжала начальница. - Вы, что так и планируете всё время от него бегать, прячась за нашими спинами? Или вам Виктор Алексеевич, очень надоело работать в нашей редакции? Нет, вы скажите честно и прямо – надоело! Вам ли не знать, что незаменимых людей не существует. Да я хоть сейчас готова вас отпустить на все четыре стороны, например, на завод электронных приборов в республиканский центр. Ну сколько можно терпеть ваши постоянные выкрутасы?! Слушая этот пафосный монолог, я вдруг представил Маньяну на месте спасённой сегодня мною девушки и подумал, что навряд ли бы, случись с ней такое, стал бы её защищать от Фомочки и его дружков. Но, поймав паузу, сделал невинное лицо и проговорил. - В случае с Нетудыхатка да, – однозначно только моя вина. Полностью сосредоточился на выполнении вашего задания и совершенно о нём забыл. Каюсь и прошу снисхождения. Завтра у него к нашей редакции совсем не будет никаких претензий. - А сам материал по ЖКХ у вас, конечно, находится ещё в зачаточном состоянии? – спросила главный редактор, не глядя в мою сторону и продолжая рассматривать содержимое пакета из «Марии Ра». - Да как можно! – изобразил я на лице напускное удивление. – Я закончил его сегодня в 9. 30 утра и как мог, торопился сдать его вам. С этими словами флэшка в виде женского силуэта, перекочевала из кармана моих брюк на редакторский стол. Я конечно, закончил этот материал ещё пару дней назад, но какое это сейчас имело значение? Маньяна вставила флэшку в порт USB и дождавшись появления текста на мониторе углубилась в редакторское чтение. - А опоздал потому, что… – робко начал я оправдываться…

164

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г В этот момент из лежащего на столе мобильника зазвучал приятный баритон Ивана Кучина: «И зачем же на моё горюшко ты взялся» … Маньяна нажала кнопку включения связи и голосом школьницы-пятиклассницы пролепетала. - Василий Вениаминович, тот материал, который вы запросили – уже у меня. Да, как раз собиралась отправить его на вашу электронку, да, понятно – сию минуту отправляю. И, бросив свой смартфон на стол, часто застучала пальцами по клавиатуре. - Интересно, - подумал я, - а первый зам знает – под какой мелодией он числится в её телефонной книжке? - Вот видите, - совсем уже другим тоном произнесла Маньяна не отрываясь от набора. - По вашей милости я отсылаю в администрацию материал, даже не ознакомившись с ним до конца! Вы, хоть понимаете, что теперь вся ответственность будет лежать исключительно на мне? - Лучше бы вместо этой ответственности на тебе лежал бы нормальный мужик! – подумал я, а вслух произнёс. - Можно подумать, что вы у меня принимаете выполненное задание в первый раз? Ну вот был ли хоть один случай, хоть полслучая, когда я вас подводил? Или по моей вине газета когда-то получала судебные иски? Или редакцию осаждали толпы чокнутых читателей, жаждущих «журналистской крови»? Лично я таких моментов не припомню. Это, во-первых, а во-вторых, ну, с материаломто теперь всё понятно и всё обошлось, но самое главное: что же теперь, всё это выбрасывать или как? – кивнул я на лежащий на столе пакет. - Кстати, - встрепенулась Маньяна, последний раз ударив по клавише наманикюренным пальчиком, - А о каком это празднике вы тут мне «проехались по ушам»? - Да не проехался, а сказал на полном серьёзе, - ответил я, с едва зародившейся надеждой на то, что в этот раз грозу пронесёт. - Сегодня же восьмое число? Восьмое. А что все нормальные люди отмечают в июле-месяце восьмого числа? Маньяна недоумённо пожала плечами. - День семьи, любви и верности! – с излишним пафосом произнёс я и щёлкнул пальцами правой руки. - Маньяна Александровна, да мы и по менее весомой причине порой «полянку» накрывали, а уж такой народный праздник – разве можно пропустить? И потом: я, как прочитал ваш материал в последнем номере, о женщине,

165

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г которая двенадцать лет ждала своего избранника, так сразу минут на тридцать впал в Нирвану с частичной потерей сознания. Это же надо так грамотно и профессионально раскрутить такую тему: известный Владимир Соловьёв просто нервно курит в сторонке. Вы бы как-нибудь поделились бы со мной вашими приёмами в плане раскрытия образа героя очерка, если вам конечно не жалко ваших личных, профессиональных секретов. Главный редактор удивлённо «захлопала» ресницами, затем глянула на висевший настенный календарь и уставилась на меня немигающим, начальственным взором. - Да, Виктор Алексеевич, я конечно, догадывалась о ваших способностях, так сказать, влиять на женскую психологию, но, чтобы вот так – нагло, одномоментно… Ох, не дай Бог попасть к вам в лапы, простите – в руки, - и слегка замявшись добавила, - я имею ввиду не себя, а некую другую женщину. Ладно. Так уж и быть – проехали. Но не очень-то обольщайтесь: за ваши неоднократные прогулы и задержки с подачей материалов - о квартальной премии можете даже и не мечтать. После чего она нагнулась за левый край стола и достала из своей хозяйственной сумочки, ещё одну бутылку сухого красного вина - «Крымский нектар» и опустила её в мой пакет. - Не буду выдумывать, что будто бы знала об этом празднике, но, как видите, не хочу подключаться с пустыми руками. Несите всё это в комнату корреспондентов, а я подойду минут через пятнадцать. И в самом деле – грех не отметить все эти три составляющих. Женскую логику мышления никому понять не дано. Не помню, кто из великих сказал, что тот, кто поймёт загадочную женскую душу, тот будет единолично управлять абсолютно всем миром. И что-то моя память мне не подсказывает ни одного претендента на эту роль. Ещё совсем недавно Маньяна было готова меня «задушить, повесить» или уволить по статье, за профнепригодность, а сейчас – совсем, даже не прочь выпить со мной в кругу коллег. Ну, вот воистину - неисповедимы пути Господни. А уж отсутствие квартальной премии я точно как-нибудь переживу: мне её всё равно уже раз пять или шесть, не дают за мои всевозможные «проступки». ГЛАВА ТРЕТЬЯ Когда душа просит праздника Так называемая комната корреспондентов была ещё одной нашей гордостью, поскольку имела площадь в пятьдесят три квадратных метра и уступала своими размерами только кабинету главного редактора. Далеко не в каждой

166

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г редакции имелось такое отдельное помещение для комфортной работы журналистов, в которое посторонним вход был строго воспрещён. На этой территории располагалось четыре компьютерных стола с соответствующей инфраструктурой, а у крайнего левого окна находился ещё один стол приличных размеров, стоявший буквой Г. Как правило за ним мы и отмечали свои дни рождения и законные государственные праздники. В рабочие дни, каждый из шести штатных корреспондентов, писал здесь свои репортажи или очерки, правил очередные интервью или же – скопировав текст на флэшку, доделывал «горящий материал» у себя дома. Иногда и внештатники пользовались нашими компьютерами для написания своих заданий, полученных от редакции. Каким образом, Маньяна смогла «выбить» такие хоромы для среднестатистической газеты, оставалось большой загадкой как для наших жителей, так и для нас самих. В других районах журналисты ютились в неприспособленных помещениях или располагались всей толпой в небольшой комнатёнке – четыре на пять метров, как правило, расположенной в здании районной администрации, которую с «барского плеча», им выделял местный муниципалитет. Раз в полгода к нам забегал обслуживающий редакционные «дышащие на ладан», компьютеры, сисадмин - Костя Найдёнов, для их осмотра на предмет стабильной работы, частых зависаний и переустановки операционных систем. Вот и в этот раз он колдовал над системным блоком Галочки Зуйковой и, всматриваясь в монитор, пытался ей объяснить - в чём разница между жёсткой памятью и оперативной. Зуйкова же вертелась вокруг него юлой, стрекоча, как сорока, о том, что вот прямо сейчас горит срочное-пресрочное задание, а у неё до сих пор и «конь не валялся». Я с порога поприветствовал коллег и, войдя в помещение, поставил свой пакет на свободный стол. Постепенно комната стала заполняться подходящими журналистами из разных кабинетов редакции. Появились Аня и Митя – наши верстальщики, которые из самых «убитых» кусков рабочих материалов могли на раз-два на полосе, сделать конфетку. Следом за ними вбежали, похожие, как две капли воды, сёстры Кравцовы – внештатные корреспондентки, подававшие большие надежды в плане нашей профессии. В руках девчонки держали такие же пакеты, как и у меня, с торчащими бутылочными горлышками. Видимо, идея отмечать День Семьи, Любви и Верности посетила не только меня одного. Неожиданно для всех пришёл ветеран газеты – Николай Павлович Морозов, который стоял ещё у самых истоков районной прессы. Если честно, то все такие журналистские тусовки за годы работы в разных газетах мне порядком поднадоели, и, не будь сегодняшней тупиковой ситуации, напрямую грозившей мне очередными неприятностями, я бы точно

167

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г нашёл подходящий повод и «слинял» бы куда подальше. Выпивка, танцы и бесконечные разговоры о том, - у кого материал лучше и чаще публикуется на первой полосе, о том, что вот этого постоянно недооценивают, а у него просто космическая гениальность ну и любовная тема отдельных лиц, как правило, далеко выходящая за пределы редакционных стен, - всё это был неполный перечень традиционных тем, повторяющихся практически каждый раз. После таких мероприятий, которые порой заканчивались где-то под утро, приходилось потом целый день приходить в себя, стараясь не дышать в сторону приходивших со своими проблемами, посетителей. А люди к нам обращались очень разные, и с каждым нужно было разобраться, помочь советом или просто поговорить по душам. Кроме того, что все мы работали журналистами, так нам ещё приходилось быть и своего рода психологами. Когда-то на заре своей журналисткой деятельности, мой первый главный редактор и замечательный наставник, как-то сказала мне: «Виктор, если вы хотите стать хорошим журналистом, то в первую очередь научитесь любить тех людей о которых будете писать. Негодяи, сексуальные маньяки и другие подонки – тут не в счёт. Если поймёте эту простую формулу, то, из вас получится толк, а за ним незаметно придут удача и успех. Вы можете конфликтовать со всеми своими коллегами, с главным редактором и другим высоким начальством, но вы просто обязаны любить тех, о ком вам придётся писать свои очерки и репортажи». Иначе уровня, средненького начинающего вам никогда не преодолеть. С тех пор прошло достаточно много лет. Я уже давно не новичок в журналистике, но, помня давнее наставление той мудрой женщины, «всем врагам» назло люблю свою работу, люблю нашу редакцию, и люблю людей, живущих в нашем районном центре, людей читающих нашу газету, и о которых мне приходится писать, как и полагается - с любовью. Поскольку почти весь коллектив был в полном составе, я без особого труда, объяснил, что сегодня среда – праздничный день, да к тому же ещё связанный с семьёй, любовью и верностью, а потому все работы с благословления начальства оставляются на потом. И тут же поручил Зуйковой разобрать пакет, а самую молодую – Наташку Залескую отправил с грудой фужеров на предмет их ополаскивания в редакционном санузле. Минуту спустя к нам после очередного интервью присоединилась Зинаида Ерёменко – журналист талантливый, авторитетный и очень уважаемый не только у нас в районе, но и во всей республике, а в нашем коллективе никто не знал и даже не догадывался, что у нас с ней были довольно интересные, личные отношения. Месяца через два после знакомства, мы вдруг начали регулярно обмениваться многозначительными взглядами подкалывать друг друга при любом удобном случае, как бы невзначай и незаметно касаться друг друга пальцами

168

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г рук. А однажды, после примерно такого же веселья, я чисто по-дружески пошёл провожать Зинаиду домой, так как время было позднее, а жила она приблизительно в полутора километрах от редакции. То ли мы выпили с ней лишнего, то ли вечер оказался слишком уж благоприятным, но, не сговариваясь, молча поднялись на второй этаж в доме, где у неё была своя двухкомнатная квартира, и едва за нами захлопнулась входная дверь, тут же «набросились» друг на друга, стаскивая одежду и швыряя её куда попало… Ушёл я после всего от неё незадолго до рассвета. И тогда, и сейчас толком не могу понять, - как всё вдруг так стихийно получилось. Мы не были ни друзьями, ни врагами, но при всём при этом наши отношения затянулись на целый год, и как можно было представить - вместе проводили ночи то у меня в доме, то у неё в квартире. Поскольку какой-то определённой системы в этой связи не наблюдалось, то для всех окружающих, в том числе и коллег по работе, все эти встречи оставались вне рамок постороннего внимания. Никто никому ничего не обещал и ничем не был обязан и, самое главное – это вполне устраивало нас обоих. Войдя в комнату, Зинаида приветливо улыбнулась мне краешком губ и направилась к праздничному столу. Предупреждённая по телефону Любкой Игнашевской о предстоящем корпоративе, она принесла с собой несколько свёртков с какими-то продуктами, которые они вдвоём сразу стали выкладывать на одноразовые тарелки. В общем, когда Маньяна появилась на пороге, накрытый стол уже находился во «всей своей красе», присущей подвернувшемуся событию. Первую, как водится, выпили за настоящую любовь, единодушно признав, что без неё ни жизни, ни радости, ни тем более хорошей работы никогда не бывает. Вторую, также единодушно, (а как же без этого?), за присутствующих здесь дам, причём все мужчины сделали это – исключительно стоя. Тут же Игнашевская запустила с одного из компьютеров, предварительно загнав на его винчестер штук пятьдесят аудио файлов, чисто инструментальные ритмы, тем самым предлагая коллегам потанцевать. Но на неё тут же все зашикали и потребовали выключить звучание каких-то восточных ритмов. Надо же и поговорить по такому случаю: в чём смысл жизни и почему у нас такая маленькая доплата за публикации на первой полосе. А вот лично для меня утреннее невезение неожиданно проявилось снова. Ни с того, ни с сего, Маньяна подсела ко мне поближе и начала допытываться – о сроках появления литературной странички, которую она поручила мне создать ещё месяц назад. По правде говоря – эта инициатива особого энтузиазма у меня не вызвала, поскольку тянуть такую лямку за дополнительную оплату – это одно, а выполнять по сути ту же самую редакторскую работу – совсем другое. Маньяна же считала, что истинный патриот своей газеты должен волноваться

169

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г исключительно о её престиже, а не о своём личном кармане. Так мы и стояли в этом диалоге: каждый на своём. Даже очередная парочка выпитых бокалов вина не смогла меня сдвинуть с моей твёрдо-занятой позиции. Хорошо, что главную отвлёк очередной телефонный звонок, а то бы ещё неизвестно, чем бы закончился наш разговор. ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ «Здравствуйте, я ваша тётя!» Вместе с нашим уважаемым ветераном Николаем Павловичем Морозовым, не забывая наполнять свои бокалы, мы обсудили очередное нововведение районных властей, предписывающее в обязательном порядке согласовывать с интервьюированными людьми уже готовые к печати материалы. Мало того, что родная сестра главы района, возглавила «Управление по документообороту и работе со СМИ», так она ещё умудрялась выпускать каждый месяц разного рода дурацкие распоряжения, вроде этого или того хуже. Как будто в нашем районе имелось штук двадцать этих самых СМИ для работы, с которыми, вдруг якобы возникла необходимость в срочном создании аж целого Управления со своим штатом сотрудников и расширенными полномочиями. Вот вам и пресловутая, общероссийская борьба с коррупцией. В это же самое время, выпускающий редактор – Марат Пермяков предложил поднять тост за Любовь, Семью и Верность и всё остальное, что им сопутствует в этой жизни, но, как только он начал всем разливать, неожиданно громко хлопнула входная дверь и по коридору редакции, с резким стуком, послышались тяжёлые мужские шаги. Затем раздался голос запоздавшей к столу Людочки Кузнецовой, которая кому-то объясняла, что весь коллектив находится в комнате корреспондентов. Мы, как-то не сговариваясь переглянулись: обычно в такие моменты она просила пришедшего или пришедших немного подождать и вызывала кого-то из нас разбираться с очередной жалобой или новоявленным, «сверходарённым», местным автором в области поэзии. Всё стало на свои места, когда дверь нашей комнаты распахнулась, и мы все застыли от удивления, в разных позах, словно персонажи из комедии Николая Гоголя «Ревизор». А вы бы не удивились, увидев такое? В сопровождении двух полицейских дежурного наряда, вооружённых короткоствольными автоматами Калашникова, в комнату вошёл капитан Косоротов – следователь нашего районного отдела полиции. В этот момент, меня начали посещать смутные подозрения. Дело в том, что в прошлом году я проводил журналистское расследование по факту

170

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г злоупотребления сотрудниками ГИБДД своих служебных полномочий, и в той истории как раз фигурировал капитан Косоротов. Тогда он служил старшим инспектором дорожного надзора и как-то во время одного своего дежурства на дорогах района, остановил личный автомобиль жителя сельского поселения Дроздовка, расположенного в ста двадцати километрах от районного центра. Владелец потрёпанной «Нивы» вёз свою племянницу в районную больницу с сильными болями в правой области живота. Косоротов, на все уверения в том, что им нужно срочно попасть в отделение хирургии, посчитал, что его дурят, как последнего идиота и, начал придираться к каждой мелочи, да ещё затеял нудное составление протокола. Тут тринадцатилетняя девочка начала громко стонать, едва не срываясь на откровенный крик. Видя такое дело, владелец «Нивы», недолго думая, сунул Косоротову прямо в руки пятитысячную купюру. Тот «поломался» для приличия ещё минуты две и отпустил дядю с племянницей следовать дальше. На этом всё могло бы и закончиться, но девочку с острым приступом аппендицита, поступившую в больничную реанимацию – спасти не удалось. Как сказал главный врач: «Привезли бы её, хотя бы на десять минут раньше, и всё бы обошлось». Убитые горем родственники умершей пошли в полицию, в прокуратуру и даже обратились в суд, но так ничего доказать не смогли: ни получасовой задержки на дороге, ни тем более факта получения взятки. Вот тогда-то родной дядя девочки и обратился ко мне. Я сейчас уже и не помню, что именно тогда меня подвигло взяться за полностью безнадёжное дело, но через неделю настойчивых уговоров, Маньяна написала приказ о том, что корреспондент районной газеты «Вести плюс» Левашов Виктор Алексеевич, по заданию редакции, официально проводит журналистское расследование по факту злоупотребления в рядах местной ГИБДД. В тот раз мне очень помог закадычный друг - Женька Галай, который примчался на мой зов из столицы республики и три недели мотался по дорогам нашего района на своей Субару. В конце концов ему повезло, и возле одного из сельских поселений он наткнулся на Косоротова. Изображая явного нарушителя ПДД, Женька остановился на взмах жезла инспектора и не только умудрился «дать ему взятку» в виде трёх однатысячных купюр, но и записал всё это на хорошо замаскированный диктофон. Ну, а дальше - написанный мной очерк в печать не пошёл из-за того, что Маньяна наотрез отказалась публиковать такой острый материал, поскольку он, (Только представьте!), - «обладал слишком слабой доказательной базой». Она же отлично понимала, что за такой выпад глава района Крякченко, являвшийся крёстным отцом дочки Косоротова, вряд ли «погладит её по головке». Если бы в то время я знал, чем всё это закончится, то непременно бы полученные доказательства отвёз в республиканское УСБ, (Управление

171

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г собственной безопасности МВД). Но по наивности своей души всё передал лично в руки начальника нашего районного отдела полиции. Мне уже потом сведущие люди разъяснили, что ни один руководитель такого уровня никогда не станет «выносить подобный сор из избы». Правда, и полностью замять такое происшествие тогда тоже не удалось. И хотя все добытые нами с Женькой доказательства вины Косоротова чудесным образом куда-то испарились, его всё же перевели из ГИБДД в следственный отдел и задержали присвоение очередного звания. То ли из-за этого происшествия, то ли из-за простого совпадения, но начальника нашего районного РОВД, тоже куда-то услали, а на его место был назначен другой – подполковник Владимир Русских. Я с ним никаких знакомств не водил, если не считать небольшого интервью, сделанного сразу после его назначения накануне наступающего профессионального праздника сотрудников полиции. А капитан Косоротов с тех пор затаил на меня лютую обиду и только ждал удобного случая чтобы отомстить. Так что при его появлении мой внутренний голос прошептал, что пришёл он именно ко мне. Вот только было непонятно: для чего он это сделал с такой мощной свитой. Первым нарушил затянувшуюся паузу уже порядком захмелевший Марат Пермяков и слегка заплетающимся языком спросил. - Это, что за новогодний маскарад?! И вообще – вы кто такой?! На эту выходку Косоротов видимо решил подыграть Марату и копируя его интонацию произнёс. - А я ваша тётя, приехала к вам из Киева и буду здесь у вас жить! Тут опомнившаяся Маньяна, как и положено главному редактору пригласила, пусть и незваных, но всё же гостей, к столу, а заодно и поинтересовалась целью визита наших «доблестных защитников правопорядка». Косоротов небрежно отказался и в свою очередь задал неожиданный, издевательский вопрос. - А скажите пожалуйста - не находится ли случайно среди присутствующих здесь, некий товарищ Левашов Виктор Алексеевич – самый крутой, самый правильный и самый умный журналист нашей современности? Причём произносил он свой длинный монолог пристально глядя прямо на меня. - Находится-находится, - принял я навязанный сценарий, - и даже в состоянии алкогольного опьянения. Готов проехать с вами на станцию Скорой помощи для освидетельствования на предмет употребления спиртных напитков за рулём. Моим коллегам шутка понравилась и, они дружно заулыбались, ожидая ответной реакции полицейских. - А собственно в чём дело? – спросила Маньяна поднимаясь из-за стола и двигаясь в сторону Косоротова. - Вы что, господа полицейские, пришли в этот праздничный день, чтобы

172

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г арестовать нашего друга и корреспондента районной газеты? По лицу Косоротова было видно, что он не оценил, ни моего юмора, ни весёлого настроения главного редактора, но почему-то решил поучаствовать в возникшей мизансцене. - Да Господь с вами, Маньяна Александровна! Ни о каком аресте и речи быть не может. Сейчас же у нас не тридцать седьмой год. Просто у моего руководства возникло несколько вопросов к вашему сотруднику и, поэтому его просто просят, обратите внимание – просто просят проехать к нам в отдел… - А что, - перебивая Косоротова, - вмешался я в разговор, - просто позвонить было нельзя? Я бы и сам к вам подошёл, благо идти здесь совсем близко. - Ну, да, ну, да, - казалось, капитан заранее был готов к этому вопросу, - а вдруг по дороге вам кирпич упал бы на голову? А нам бы потом пришлось всю жизнь доказывать свою непричастность к этому происшествию. Так что, хоть и жалко отрывать вас от такого застолья, но – прошу. И Косоротов театрально показал обеими руками на дверь. - Как говорится – был бы человек хороший, а слава от него никуда не денется, перефразируя Лаврентия Берию издевательски произнёс следователь. В этот момент, мне почему-то вспомнилось пара-тройка анекдотов о поручике Ржевском, который в любой момент мог прийти на бал и громогласно опошлить, самую праздничную ситуацию. Вообще-то, когда любому журналисту предъявляют какие-либо претензии, то у него сразу же память начинает искать причины этих самых претензий. Как правило, «собака зарыта» в опубликованных ранее материалах на острые и злободневные темы. Учитывая то, что «брать меня» приехал человек, в отношении которого я не так давно проводил журналистское расследование, то многое становилось понятно. Всё это я быстро прокрутил в голове, пока мы шли по коридору к выходу. Но ещё один «сюрприз» меня поджидал уже на улице. Возле нашего здания стоял полицейский УАЗ-Патриот, рядом тихо урчала мотором машина дежурной части, а прямо за ней стоял Форд Фокус ДПС с работающей мигалкой. Выезд из редакционного двора перекрывал мотоциклист из службы ГИБДД, поставивший свою технику поперёк дороги. Проходившие мимо прохожие с любопытством оборачивались на это полицейское столпотворение и на нас, стоящих на крыльце редакции. А на противоположной стороне улицы уже начала формироваться толпа местных зевак. - Ну, как? – злорадно прошипел Косоротов, слегка подтолкнув меня к стоящему УАЗу – нравится тебе такой эскорт, а? - Да эскорт, как эскорт, - равнодушно ответил я таким тоном, словно только и делал, что каждый день ездил по своим делам в почётном сопровождении полиции.

173

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г - Для полного счастья, не хватает только парочки Т-90, трёх установок залпового огня «Град» и вертолёта огневой поддержки - «Чёрная акула». Да вы, хотя бы ОМОН-овский бронетранспортёр подогнали, что ли, а то, как-то несерьёзно получается: что люди-то о вас подумают? - А вот приедем в отдел, так я тебе там популярно объясню, чем лошадь отличается от верблюда, - снова прошипел сквозь зубы капитан, усаживаясь на переднее сидение. Меня же моментально посадили сзади, между полицейскими автоматчиками. Я, конечно, не являюсь бойцом элитного спецподразделения по борьбе с терроризмом, и не вхожу в состав спецназа ГРУ, да и в секции каратэ всегда находился где-то между ведущими спортсменами и средним составом. Но поскольку мои охранники настолько вальяжно развалились по бокам, что, даже мне не составило бы большого труда одним ударом двух рук отправить их в глубокий нокаут. Будь я настоящим преступником, то наш полицейский отдел сегодня точно не досчитался бы своего автомобиля со всем оружием, которое имела при себе «группа захвата». Эх, защитнички! Мать вашу… Только и способны, что воевать с бабушками на базаре, да с пьяной швалью в уличных подворотнях - особенно тот, что сидит слева, с животом, как у борца японской борьбы Сумо. ГЛАВА ПЯТАЯ Когда не пойман, но всё равно – «вор». Буквально через две минуты вся наша кавалькада подъехала к районному отделу полиции и, не останавливаясь у центрального входа, завернула прямо во внутренний двор, где сдвижные ворота сразу же закрылись за последней машиной. Через чёрный вход, предназначенный исключительно для служебного пользования, мы зашли внутрь, и Косоротов жестом отпустив дежурный наряд, повёл меня на второй этаж, где открыл своим ключом кабинет под номером тринадцать. Я ещё подумал в этот момент о том, кому же больше не повезёт сегодня из-за этой цифры: мне или хозяину кабинета? Устроить в самом центре такой цирк и ради чего? Чтобы через два, максимум, через три часа весь районный центр узнал о задержании одного из ведущих журналистов нашей районной газеты? Ну и что? Разве это очернит мою репутацию? Или как-то повлияет на мою журналистскую карьеру? Да, навряд ли. Неужели Косоротову так сильно захотелось меня унизить, что он на глазах у всех разыграл целый спектакль в декорациях? Но тут скорее «бравому капитану» достанется за нецелевое использование служебных средств и младших по званию сотрудников. И потом - если бы у Косоротова на меня было что-то очень

174

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г серьёзное, то я бы уже давно сидел в наручниках в допросной комнате и давал оправдательные показания. Да и ордер на арест мне предъявили бы ещё в редакции. А тут… ну ничего понять не могу, хоть убей. Между тем капитан втолкнул меня в кабинет, опять-таки, жестом предложил сесть за второй стол, а сам, небрежно бросив форменную фуражку на стоящие в ряд стулья, начал копаться в ящике своего письменного стола. Через минуту он вытащил наружу несколько исписанных листов бумаги, а один, совершенно чистый, подойдя поближе, положил прямо передо мной. Затем вернулся и достав из пластикового стаканчика шариковую ручку, тоже положил её поверх чистого листа. - Ну, - жизнерадостным тоном начал Косоротов, - давай скоренько-скоренько, начинай писать, желательно поподробней, - и хлопнув в ладоши, удовлетворённо потёр их, как человек, который на морозе пытается согреть руки. А я с полным недоумением только и смог произнести. - А писать-то надо что? Косоротов тут же поморщился, словно от зубной боли. - Слушай, ну хватить уже строить из себя целку Неаполитанскую. Что, что?!!! Чистосердечное признание, вот что! Вероятно, на моём лице отразилась такая гримаса удивления, что капитан, довольный произведёнными эффектом, тут же начал меня успокаивать. - Да не переживай ты так, Витёк! Ну, подумаешь, ну присудят тебе годика полтора-два, три максимум, ну отмотаешь на общей зоне половину срока. А там, УДО незаметно приплывёт и, – на свободу с чистой совестью. И всё! Жизнь продолжается! Так что ты давай, не теряй времени зря. Пиши и, как говорится, раньше сядешь – раньше выйдешь. И восхищаясь своим красноречием, Косоротов издевательски хохотнул, нисколечко не стесняясь моей растерянности. Без лишней скромности могу сказать, что я самого себя к полным идиотам или круглым дуракам не причисляю: скорее, даже наоборот. Но в данной ситуации, сколько ни напрягал свои умственные способности, но так и не смог понять, как говорил первый Президент СССР Михаил Горбачёв: «Где же тут собака порылась»? Понятно, что он хотел на меня «повесить» какое-то дело. Но вот какое? А он вообще-то, собирается мне хоть, что-то объяснить? Словно прочитав мои мысли, капитан развернул веером три исписанных, неровным почерком, листа и лениво проговорил. - Вот тут у меня показания троих потерпевших, согласно которым ты их избил, когда они спокойно шли по переулку Радужному и никого не трогали, ни к кому не приставали, нецензурно не выражались. Среди них находился и сын нашего заместителя начальника отдела Аркадий Фомичёв. Понимаешь теперь о чём речь?

175

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Тут он взял со своего стола ещё несколько листов и продолжил. - Согласно заключению судмедэкспертизы, у одного из его товарищей констатировано сотрясение головного мозга средней тяжести с частичной потерей сознания, у второго тяжёлая травма коленного сустава и он сейчас находится в стационаре. У самого Фомичёва-младшего – сильный ушиб грудной клетки. Ко всему этому имеются показания двух свидетелей, подтвердивших всё происшедшее в письменном виде. Так что пока я не возбудил уголовное дело, у тебя есть шанс во всём признаться, написать и покаяться, а иначе потом будет поздно. И учти Левашов, я два раза уговаривать не буду. И тут до меня дошло. Так вот оно что! Как же это я сразу не сообразил? Выходит, Фомочка уже настучал своему папашке об утренней драке, а тот, по старой дружбе, попросил Косоротова помочь ему в этом деликатном деле. А этот и рад стараться. Если бы за мной пришёл сам Фомичёв-старший, то всё сразу бы стало понятно, и ещё неизвестно удалось ли бы ему меня заманить в полицию, а так, ну прям как по нотам всё разыграли. Да, тут, даже не нужно быть Вангой, чтобы догадаться об их следующих шагах. Признание, признание и ещё раз признание необходимо полицейским для закрытия журналиста Левашова от внешнего мира. Стоит только сейчас, даже частично признать избиение этих уродов, как мне тут же оформят вполне реальный и многолетний срок. Всё ещё как-то надеясь на остатки порядочности капитана, я стал подробно рассказывать ему о том, как увидел сынка замначальника отдела полиции в компании двух подонков, которые собирались поглумиться над попавшей к ним девушкой. Как они полезли на меня и, как я их слегка «отговорил» от этой затеи. Всё это время Косоротов, то лениво поглядывал в потолок, то рассеянно смотрел в окно, то чесался карандашом в районе своего затылка и, казалось, слушал меня в полуха. Когда мой рассказ закончился он также лениво начал излагать свои доводы. - Во-первых, на месте происшествия мои люди никакого ножа не нашли, вовторых, свидетелей твоей версии также не обнаружены и в-третьих, а где, собственно, эта самая потерпевшая, которую ты так, - тут капитан ещё раз злорадно усмехнулся, - героически защищал? А? Уж ты-то должен понимать, что в нашем следственном отделе, такой детский лепет не проходит. Вот тут он попал в моё самое уязвимое место: я не только не знал, где можно было найти незадачливую девчонку, но и понятия не имел о том, как её зовут и вообще – кто она такая. Вот же ситуация! Прямо из разряда – «Нарочно не придумаешь». - Ну, что, - снова, с презрительной ноткой в голосе, - спросил Косоротов, начнёшь писать чистосердечное или ещё будешь в своих интеллигентских переживаниях мучиться? К этому моменту я уже немного пришёл в себя, узнав причину, по которой было

176

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г разыграно такое «массовое мероприятие». Да, и потом, понятно же, что они меня держат за дурака, но не до такой же степени, чёрт возьми! Если рассуждать логически, то никакой логики в действиях Косоротова просто не наблюдалось. В нашем райцентре своего судмедэксперта уже года три, как сократили – экономя бюджетные средства, в том числе и полицейские. Для того, чтобы получить такое заключение, необходимо взять в местном отделе полиции, у следователя, направление и с ним ехать в республиканский центр, расположенный аж за сто шестьдесят километров. А это, без малого, три часа езды в один конец. Со всеми бюрократическими процедурами и в один день не уложишься, а тут прямо к обеду уже и показания у всей троицы взяты, и судмедэкспертиза проведена, и задержание главного подозреваемого успешно выполнено. Преступление в один момент раскрыто сходу, по горячим следам. Ну, просто класс! Нашей бы полиции, да с такой скоростью, бандитов и убийц разыскивать - было бы, как в песне из известного мультфильма: «…какая жизнь настала бы тогда»! Надо полагать Косоротов - берёт меня на испуг. Всем же в районе известно, каков сынок Фомичёва на самом деле. Да и кто же в здравом уме и трезвой памяти поверит в эту ахинею? Будто бы известный журналист районной газеты, уважаемый и публичный человек, вот так, ни с того, ни с сего, взял, да и напал с кулаками на безмятежно гуляющих по улице «детишек». Ясно же, что никто. Значит, надо к этим аргументам добавить ещё, что-то большое и весомое, а времени у них явно не хватает: нужно, как можно скорее добиться от меня признания и желательно письменного. - Ага, ща-а -с! Перебьётесь, господа полицейские! А посему я тут же прикинулся «тормозным шлангом» и, перефразируя товарища Сухова, произнёс. - Как по мне, так уж лучше ещё немного помучаться: всё как-то от смерти подальше буду. У Косоротова резко сошла с лица улыбка победителя и он мрачно произнёс. - Так значит, от сотрудничества со следствием ты отказываешься, так?! - Истинно так, господин капитан, вот отказываюсь и всё! И хочу довести до вашей персоны причины своего отказа. Довести? - Ну, попробуй, - процедил сквозь зубы Косоротов и уселся во вращающееся кресло за свой стол. - Значит так, пожары в Сибирском регионе, - продолжал я дурачиться, - это не то, наводнение на Дальнем Востоке, тоже не то, Венесуэла собралась объявить импичмент своему президенту, тоже не то. Ага! Вот оно то! Вы же меня «повязали» прямо в редакции, так сказать на глазах у всех моих коллег, и

177

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г по приезду сюда, сразу, ничего не объясняя, начали «навешивать на меня всех своих собак». - Послушай, Санёк, - передразнивая капитана сказал я, - ты хоть понимаешь, что сейчас происходит в мире республиканской журналистики? Да мой главред, уже, как минимум, минут двадцать назад, все прогрессивные силы нашей республики «на уши поставил». Нет, ты только представь завтрашние заголовки ведущих газет: «Очередной полицейский произвол», «Куда смотрит республиканская прокуратура?», Руки прочь от независимой прессы»! «Свободу Виктору Левашову»! Ну, и всякое такое в том же духе. И всё это почти за два месяца до единого дня голосования. Я, даже не знаю, каким образом вы с Фомичёвым будете выкручиваться из этой истории? Абсолютно все, повторяю – абсолютно все! - найдут в этом инциденте явный политический подтекст. Тут, как минимум проверка за проверкой начнётся. А ты же сам знаешь – нашим правозащитникам только дай повод дорваться до оборотней в погонах… Опять же обязательно всплывут наши с тобой, непростые отношения. Ну, ладно Фомичёв, а ты-то, хоть просчитал все возможные варианты? Если, что, то уже на «тебя всех собачек повесят» и превеликое множество. Так что сам понимаешь, в сложившейся ситуации ни в чём я признаваться не стану, признаний простых и чистосердечных, тоже писать не буду и никаких протоколов подписывать не собираюсь. Вот тебе такое моё последнее слово. Видимо, мои доводы произвели на Косоротова определённое впечатление потому что я почти явственно услышал, как в его голове заскрежетали шестерёнки соображательного механизма. В этот момент в кармане его брюк резко задребезжал звонок мобильного телефона. Он вынул аппарат и, включив связь, отчеканил. - Следственный отдел, капитан Косоротов! Глядя на его, медленно меняющееся выражение лица, можно было предположить, что к нему обратилась говорящая лошадь. - Это точно, что наш дорогой Серёжа едет? – В голосе Косоротова появились нотки удивления и раздражения. - Ладно, понял! – он убрал мобильник обратно в карман и, резко сняв трубку внутреннего телефонного аппарата, набрал короткий номер. Как только на том конце прозвучал ответ он со злостью, бросил в микрофон. - Зайцев, срочно зайди ко мне! Буквально через несколько секунд в кабинет вошёл стройный, молодой человек в форме младшего лейтенанта полиции. Им оказался бывший преподаватель японской борьбы Дзюдо районной ДЮСШа, Игорь Зайцев. На службу в полицию он пришёл всего три недели назад и как полагается в таких случаях, проходил «курс молодого бойца», а точнее, находился в должности – «старший куда пошлют». В те дни, когда он ещё учил детишек старинной японской борьбе,

178

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г мы с ним несколько раз встречались на почве восточных единоборств, и порой в возникающих спорах сравнивали философии этих двух видов состязаний. Игорь был единственным человеком, который знал о моём увлечении каратэ, пусть, даже и в прошлом. И сейчас он, войдя в кабинет, поприветствовал меня, едва заметным кивком головы и вопросительно глянул на Косоротова. - Зайцев, отведёшь задержанного в крайнюю, зелёную комнату! - едва сдерживая раздражение выпалил капитан. И там запрёшь за ним дверь на ключ, до моего особого распоряжения. Ясно?! Выполняй! Игорь приблизился ко мне на два шага и вежливо, в полголоса произнёс. - Извините, Виктор Алексеевич, служба. Прошу вас, следуйте за мной. Я поднялся и вышел вместе с младшим лейтенантом в коридор. - Слушай Игорь, а что это за зелёная комната такая? Специальный штрафной изолятор что ли? - Да нет, - улыбнулся офицер, - это обычный служебный кабинет. - Просто четыре дня назад в нём проводился ремонт, и рабочие почему-то выкрасили стены в ужасно сине-зелёный цвет, да ещё и с разводами. Поэтому, пока решается вопрос о перекраске, им никто не пользуется. А то, что вы этим негодяям морды набили, так это очень здорово! Особенно Фомичёву-младшему. Он у нас тут столько «крови выпил» … Вы Виктор Алексеевич не думайте, что в нашем отделе все такие, как Косоротов и Фомичёв: весь коллектив на вашей стороне, вот честное благородное слово! На протяжении всего этого монолога, мы спустились со второго этажа вниз и через десять метров остановились возле двери одного из кабинетов. Пока офицер искал в карманах ключ, я успел ему ответить. - Ты знаешь Игорёк, я конечно рад, что наши правоохранительные органы ещё не разучились отличать добро от зла, но вот впаяют мне за эту историю годика этак два или больше, и от вашей поддержки у меня ничего не останется. - Да типун вам на язык, - проговорил младший лейтенант, распахивая дверь кабинета и делая шаг в сторону. Не дожидаясь его приглашения, я вошёл в зелёную комнату. В глаза сразу бросилось, что из всей служебной обстановки присутствовали только старенький письменный стол и стоящий рядом стул. Окно, перечёркнутое арматурной паутиной решётки, своими заляпанными краской стёклами, напоминали о недавних ремонтных работах. - Ну, вот, - произнёс Игорь, - располагайтесь. И, ещё раз прошу меня извинить. С этими словами он закрыл дверь и в почти пустой комнате негромком эхом отозвался щелчок дверного замка. Я не стал нервно ходить из угла в угол, а присел за стол и попытался разобраться с нахлынувшими мыслями.

179

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г ГЛАВА ШЕСТАЯ Неожиданная справедливость Денёк для меня сегодня, конечно же, оказался просто сумасшедшим: сначала проспал на работу, затем наткнулся на местных отморозков, пытавшихся поглумиться над беззащитной девчонкой, потом корпоративный междусобойчик «учредил», а после схлопотал и неожиданное задержание с доставкой в эту зелёную комнату. В такой ситуации, прежде всего нужно найти всему этому хоть какое-то мало-мальски логическое объяснение. Но какое??? Ладно, попробуем трезво оценить создавшееся положение. Приятным моментом было то, что со мной не выполнили обязательное в таких случаях процедуру перед тем, как поместить в это помещение. У меня не изъяли брючный ремень, шнурки из ботинок и галстук-самовяз, да меня, даже не обыскали и оставили при себе все личные вещи, в том числе и сотовый телефон. Второе, что пришло в голову – это то, что по всей видимости районный суд не дал ордер на мой арест. Иначе бы и разговаривал со мной Косоротов по-другому, и находился бы я сейчас не в этом кабинете, а в камере СИЗО. Так это уже хорошо! Правда, надо учитывать один момент, когда полиция может и без всяких санкций задержать любого гражданина на срок до сорока восьми часов. Если что, ну принесут потом свои извинения мол ошиблись – работа такая. А за двое суток много воды утечёт. И не факт, что Косоротов и Фомичёв тем или иным способом не достанут ордер на арест отдельно взятого журналиста. Кто их знает, - какие у них отношения с председателем нашего районного суда? И самое главное: если не удастся найти ту красавицу, которую я отбил у Фомичёва-младшего, то положение моё становится далеко не радужным, если не сказать больше. И как я не разговорил её на предмет имени и фамилии? А с другой стороны - кто бы её сейчас стал бы для меня искать? И тут я снова вспомнил о своём телефоне. - Эврика! Нет, Косоротов, мы ещё «подёргаемся и помучаемся», - подумал я, вынимая из кармана пиджака мобильник. Зинка Ерёменко, вот кто мне сейчас поможет и поднимет «вселенский шум», потому что это я только для красного словца сказал, что мой главный редактор поставит всех на уши, а на самом деле у меня такой уверенности и в помине не было. Максимум, на что Маньяна отважится, так это всего лишь поставить в известность нашего главу района о моём задержании «доблестными» полицейскими. А Крякченко это будет только в радость, поскольку журналист Левашов у него давно сидит, как кость в горле. И на этом всё. Кудрявая никуда больше рыпаться не станет, потому что получит на это особо ценные указания. А вот Зинка-то - это совсем другое дело. Не зря же я с ней столько раз в постели кувыркался.

180

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г После восьмого гудка в телефоне раздался недовольный голос Ерёменко. - Левашов, ты? Ты где? - Да в полиции я, где же мне ещё быть. Как забрали меня от нашего стола, так вот и нахожусь в казённом учреждении. Слушай Зин, ты в нашем пишущем сообществе человек самый опытный и авторитетный. Позвони, пожалуйста республиканским коллегам в «Правду Сибири» и в «Сосновский вестник». Просто поставь их в известность о моём ЧП – ну, просто, без всяких просьб: мол задержали журналиста, ничего и никому не объясняя причин. Ладно? Секунд восемь в телефоне стояла полная тишина, а затем Зинка медленно заговорила. - Знаешь Левашов, я конечно, понимаю, что тебе разрешили сделать только один единственный звонок, но после твоего ареста, в редакции появилась информация о том, что ты сегодня жестоко избил троих ни в чём не повинных людей, просто так и до полусмерти. Тебе теперь за это грозит вполне реальный срок. Ты же вот как-то так, сразу: был хорошим журналистом, а стал преступником-садистом. Так что знай: передачи я тебе носить не буду, и со своими уголовными проблемами разбирайся как-нибудь сам! - Зин, Зин! Да послушай же, там всё было не так… Но из телефона уже раздались короткие гудки отбоя. От обиды я даже захлебнулся, и из груди вырвалось, что-то вроде: «Ы-ы-ы пыт-ая-яа»! Ну, как же так! А ещё говорила, что за меня пойдёт в огонь и в воду. А что – презумпцию невиновности в нашем государстве уже совсем отменили, что ли? Ещё и намёка на суд не появилась, а мне уже пророчат немалый срок и пусть и косвенно, но называют уголовником. Вот и верь после этого таким Зинкам. И тут, то ли от усталости в начале этого дня, то ли от всех пережитых событий, но неожиданно для самого себя, я положил руки на обшарпанный стол, и уронив на них голову незаметно для себя задремал. Не помню, сколько времени продлился мой сон, но был он таким чудесным и радужным, совсем не похожий на дневную действительность, что, когда послышался звук проворачивающегося в замке ключа, в душе появилось горькое чувство разочарования. - Вот и всё Левашов, - пробормотал мой внутренний голос, - сейчас тебе дадут команду: «Руки за спину, не разговаривать, следовать за мной и, здравствуйте, - настоящая камера. А завтра начнутся допросы, протоколы и все эти процессуальные мероприятия, которые в конечном счёте приведут тебя на скамью подсудимых. И рассчитывать на какой-то иной исход – точно уже не придётся. Встрепенувшись от мимолётных сновидений и нахлынувших мыслей, я машинально глянул на часы телефонного дисплея. Электронный циферблат показывал 21.17. Ну, ничего себе! Это здорово я тут «в гостях» задремал. Кому

181

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г сказать – никто не поверит, что можно так классно выспаться в полицейском кабинете. В этот момент, к моему большому удивлению, в комнату вновь зашёл Игорь Зайцев и с видом профессионального заговорщика произнёс вполголоса. - Виктор Алексеевич, наш начальник отдела срочно просит вас пройти в его кабинет, - и махнул в мою сторону рукой, приглашая покинуть это временное пристанище. - Ага, - подумал я, - в наручники не заковали, конвой не вызвали, да ещё и приглашают в кабинет начальника. Интересная картина получается. Ну, что ж, поглядим-поглядим, что за этим всем скрывается. Той же самой дорогой мы с младшим лейтенантом поднялись на второй этаж и подошли к двери, на которой виднелась табличка с надписью - «Приёмная». Игорь провёл меня внутрь, а сам распахнул вторую дверь, ведущую в кабинет начальника РОВД. - Товарищ генерал-майор, - услышал я его голос, - подозреваемый гражданин Левашов по вашему приказанию доставлен. - Да вы что здесь, совсем с ума съехали?! – раздался приятный баритон с нотками металла в голосе. - Какой подозреваемый?! Какой, я вас спрашиваю?! Да человек за вас - вашу же работу выполнил, а в благодарность за это вы его, чуть козлом отпущения не сделали. Вы на что вообще рассчитывали А? Вот же работнички, в твою дивизию мать! Ну-ка, давай его сюда. Не дожидаясь второго приглашения, я шагнул в дверной проём и оказался в просторном кабинете, мягко освещённом потолочными светильниками. В середине кабинета стоял длинный Т-образный стол с полированной столешницей и рядами стульев по краям. Прямо на меня, с противоположной стены, с двух фотографий, смотрели Президент Российской Федерации Владимир Путин и министр внутренних дел РФ Владимир Колокольцев. Сбоку стола, присев на краешек стула сидел начальник отдела подполковник Владимир Русских, а на его месте, в центре, расположился генерал полиции, в котором я сразу узнал министра внутренних дел нашей республики Сергея Клёнова. - Сразу три Владимира, - пронеслось у меня в голове, - впору, хоть самое заветное желание загадывать. А впрочем, почему бы и нет? Вот бы опять встретить утреннюю незнакомку. Рядом с начальником, тоже на краешке стула, сидел его зам. майор Фомичёв, а чуть в стороне, стоял капитан Косоротов. Насколько я знал Фомичёва - он не был алкоголиком, но его руки явно не находили себе места и, чтобы как-то скрыть их нервную тряску, он то прятал их за спину, то засовывал в карманы брюк, то начинал лихорадочно сжимать пальцами краешек стола. При этом выражение его лица было такое, как будто офицер находился не в кабинете

182

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г своего шефа, а присутствовал в морге на опознании трупа. - Проходите, проходите, - радушно пригласил меня министр, - присаживайтесь. Да, и самое главное не волнуйтесь и успокойтесь: все неприятности для вас уже закончились. Меня зовут Сергей Витальевич и я являюсь начальником этих, так называемых, офицеров в кавычках. Всё ещё не понимая такую реакцию на смену событий, я осторожно прошёл вперёд и присел на самый последний стул. - Видите ли в чём дело, - продолжал генерал, - два года, целых два года! – он, даже стукнул кулаком по лежащей на столе служебной папке, - мои «бравые орлы» не могли поймать Геночку Серого, а точнее Геннадия Гарифулина, такого молодого рецидивиста, у которого за плечами столько «подвигов», что мама не горюй! Ростом вымахал величиной с доброго лося, а в голове вместо мозгов – одни бицепсы. И вот доблестные местные сыщики всё никак не могли его найти и задержать, позволяя ему продолжать свои «выходки»! А вы Виктор Алексеевич, всего двумя ударами определили его в больницу, где он и был опознан одной из некогда потерпевшей медсестрой. В данный момент к нему приставлена наша охрана, но, как только врачи поставят его на ноги, он уже точно не ускользнёт от заждавшегося правосудия. Клёнов угрожающе посмотрел на своих подчинённых, которые, как мне показалось слегка поёжились, и продолжал. - Виктор Алексеевич, от имени всего МВД республики и от меня лично примите самые искренние извинения за грубые и непрофессиональные действия моих сотрудников. Поверьте, что мне очень стыдно за этих дуболомов, которые вместо благодарности решили отыграться на представителе прессы, пытаясь подставить его вместо настоящих преступников. А с тем цирком, когда они вас забирали из редакции местной районки, мы ещё отдельно разберёмся, и бросив уничтожающий взгляд в сторону Косоротова, добавил, - особенно с теми, кому надоело носить погоны офицера полиции. Слегка ошалев от услышанного я, как можно бодрее произнёс. - Извинения приняты Сергей Витальевич, да и понимаю я всё – служба такая: всякая бывает. Министр широко улыбнулся, встал из-за стола подошёл ко мне, протягивая руку, и мы, глядя друг другу в глаза, обменялись крепким, мужским рукопожатием. - Ну, а сотрудники отдела, которые пытались сфабриковать против вас ложные обвинения, будут строго наказаны, да так, чтобы другим неповадно было. Даю вам, слово офицера и сам лично проконтролирую. После чего повернулся к начальнику РОВД. - Ну что подполковник, я думаю, что Виктор Алексеевич, как честный и порядочный человек, теперь может покинут эти стены? В ответ Русских и Фомичёв утвердительно закивали, соглашаясь с генералом.

183

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г - Зайцев! – крикнул подполковник, - и когда из приёмной появился младший лейтенант, - распорядился. - Возьми мою машину и отвези Виктора Алексеевича, куда он скажет. Понял? - Так точно! – отчеканил Игорь. А министр добавил, - рад был познакомиться Виктор Алексеевич! Ещё раз прошу извинить, и сожалею, что это знакомство прошло в такой, не самой приятной обстановке. А ваши очерки, не все конечно, но некоторые мне читать приходилось: знакомые привозили несколько газет из этих краёв. Замечательные у вас интервью и репортажи. Всегда завидовал вашему умению рассказывать о заслуженных людях вашего района. Жаль, что у меня в пресс-службе нет никого похожего на вас. Пошли бы ко мне на службу, а? Да не торопитесь прямо сейчас с ответом. Вы подумайте на досуге над моим предложением. Я ждать умею. Ну, удачи, всего вам доброго и до встречи! Я, в свою очередь, пожелал всем «приятного вечера» и попрощавшись, снова пошёл в сопровождении младшего лейтенанта по коридорам отдела. Уже, когда мы выезжали с ним на служебной Волге Русских на центральную улицу, я задал вертевшийся у меня на языке вопрос. - Послушай Игорь, насколько я знаю, у нас в районе каждый день случаются разные правонарушения и драки в том числе. Но не приезжает же министр внутренних дел республики на каждое такое происшествие. Я уже думал, что мне пора «сухари сушить», а он так, кстати, появился и оправдал меня, что до сих пор не верится в состоявшуюся справедливость. - Честно говоря, - ответил младший лейтенант, - мы и сами тут без малейшего понятия. Сергей Витальевич приехал внезапно, без предупреждения, и учинил такой разнос нашему начальству, что «пыль летела до потолка», и слышно было аж до первого этажа. А как он узнал о том, что Фомичёв с Косоротовым решили вас подставить, никто толком не знает. Если предположить, что кто-то из наших сообщил министру об этом деле, то всё равно - он бы не успел так быстро к нам приехать. В общем получается какое-то непонятное его появление. Да вам-то что теперь переживать, Виктор Алексеевич! Всё хорошо, что хорошо кончается! И я, и мои товарищи – мы все будем рады за вас, вот от всей души, честное благородное слово! Если бы министр избавил нас всех ещё и от Фомичёва с Косоротовым, то тогда был бы совсем полный порядок. - Мне бы тоже этого хотелось, - подумал я, глядя на мелькавшие за окном дома нашего районного центра. Когда машина свернула с центральной улицы, я попросил Игоря остановиться в самом начале Речной. Хотелось последнее расстояние до дома пройти пешком. Зайцев возражать не стал и через пару минут я неторопливо шёл по вечернему райцентру. Кое-где уже засветились окна домов и летние, ярки краски лета начали приобретать чёрно-белое изображение, как на старинных

184

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г фотографиях, давая понять о наступающем вечере. Да и дневная жара стала понемногу отступать. Странное и, главное, внезапное появление министра МВД республики Сергея Клёнова не давало покоя, заставляя перебирать различные версии этого события. Вряд ли Зинаида Ерёменко откликнулась на мою просьбу и, после своего резкого отречения, связалась с нашими коллегами из республиканских изданий. Наш главный редактор Маньяна, как я уже предполагал, не могла мне помочь на уровне районной власти, в силу своей мягкотелости и унизительной толерантности. Ну, а больше у меня никаких вариантов не просматривалось. Но кто-то же привлёк внимание Клёнова, который бросил все дела и примчался аж за сто шестьдесят километров. И ради чего? Ради рассмотрения вполне себе заурядного происшествия? И чем больше я размышлял обо всех этих нюансах, тем больше не находил на них вразумительного ответа. Жалко, что рядом со мной не было моего уважаемого тренера по восточным единоборствам. Онто уж точно бы нашёл какое-либо объяснение всем стечениям сегодняшних происшествий. У него всегда и на все случаи жизни имелись чёткие и логические заключения. И наверняка бы он, как бывало и раньше, подвёл под всё случившееся тысячелетнюю историю и философию каратэ. ГЛАВА СЕДЬМАЯ «Восьмое чудо света». В конце концов, так и не придя к ни к какому выводу, я своим обычным путём дошёл до дома и, уже открывая входную дверь, услышал жалобное мяуканье. Вот же жизнь собачья! Мне сегодня за весь день так и не удалось хотя бы на минутку забежать к себе домой. А дома находилась в одиночестве, обиженная и голодная моя любимица кошка Зума. Первым делом, сняв ботинки и пиджак, я вынул из холодильника увесистую пачку сухого корма «Кити Кэт» и щедро насыпал его в кошачью миску. Затем прошёл на кухню и плотно задёрнул оконные шторы. Нет, всё же у меня есть определённая доля везенья, потому что сейчас я мог бы по полной программе «отдыхать на нарах» в СИЗО, а там мне бы ой как не хватало бы привычного комфорта. А раз так, то долой рабочий костюм и, да здравствует домашний халат! Генеральной уборкой обязательно займусь завтра, если, конечно, Маньяна не ушлёт меня «к чёрту на рога». Не успел я почесать Зуму за ушами и завязать халатные тесёмки, как со стороны входной двери послышался осторожный стук. - И когда же мои руки дойдут до установки дверного звонка, - подумал я, направляясь в прихожую, - ну, не дай бог, если это заявился Косоротов, пусть,

185

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г даже и с извинениями! Хоть пощёчину, но врежу по его мерзкой роже. И полный праведной решимости, резко распахнул филёнчатую дверь. - Обалдеть!!! – только и пронеслось в моей голове. Я вообще-то много чего повидал в этой жизни и чем-то меня удивить – дело довольно трудное. Но… Если бы в моём дворе выстрелило сто двадцатимиллиметровое орудие или бы пришло известие о выигрыше в лотерею сорока миллионов рублей, я бы точно удивился раз в пять меньше. А ещё через мгновенье в голове пронеслась очередная мысль: «Витя, рот закрой»! На пороге стояла она. А может и не она. Во всяком случае, незнакомка была очень похожа на ту, из-за которой у меня сегодня произошло столько событий. А я уже совершенно потерял всякую надежду на то, что увижу её ещё хоть раз, а тут пожалуйста, вот она - совсем рядом. Помнится, один мой знакомый художник, работавший исключительно в жанре Ню, как-то сказал, что на истиннопрекрасную женскую красоту можно смотреть целую вечность. Да, правильно сказал мужик. Применительно к этой ситуации, так я бы на эту незнакомку тоже бы смотрел, не отрываясь до самого утра, а потом ещё и до вечера. Нет, только представьте: с умопомрачительного личика, с грамотно нанесённым макияжем, не сходила приветливая улыбка. Головку украшала шикарная причёска, а в ушах поблёскивали сверкающие серёжки-висюльки. Лёгкое летнее пальтишко дополняло неповторимую фигурку. Сказка, да и только. - Можно войти? – спросила она голосом, - от которого моя голова пошла кругом, всё ещё не веря в реальность происходящего. В ответ я выдавил из себя, чтото нечленораздельное и показал рукой, мол, да заходи. Ну, а что я ещё мог произнести, если ко мне в дом шагнуло ни больше, ни меньше, как «Восьмое чудо света». Закрыв входную дверь, я начал понемногу приходить в себя. Из прихожей был виден кусочек кухни, где на стене еле слышно тикали настенные часы. Стрелки показывали 22.34 и, я подумал о том, что не слишком ли поздний визит наносит мне моя незнакомка. А она прошла немного вперёд и начала объяснять, что раньше никак не могла встретиться со мной, чтобы выразить свою благодарность за утреннее спасение. И что я такой бесстрашный и мужественный человек, одним словом – настоящий мужчина, каких в наше время – немыслимая редкость. Минуты две я слушал этот монолог, а потом прервав гостью на полуслове коротко спросил. - Ты может быть всё-таки скажешь, как тебя зовут? Незнакомка взмахнула своими длинными ресницами и голосом, от которого у меня снова закружилась голова, произнесла. - Марина, Марина Клёнова. Вот это да! Теперь уже у меня, в районе висков, так заскрипели шестерёнки

186

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г мыслительного механизма, что я, даже испугался: вдруг их сможет услышать моя гостья? - А отчество у тебя случайное не Сергеевна? - спросил я в свою очередь. - Ну да, оно самое, Сергеевна, - с лёгкой улыбкой ответила Марина. - Нет, я сегодня точно с ума сойду: ну сколько же можно обрушивать на одного человека столько испытаний в течение последних двенадцати часов. - Интересно, - с трудом выдавил я из себя, - а ты случайно не приходишься каким-либо родственником министру МВД нашей республики? - Ну, в некотором роде да. Вообще-то, я его родная дочь, - как-то очень буднично ответила девушка, - Слушай, а мы что так и будем стоять в прихожей, или как? - Конечно, или как, - ответил я, жестом показывая на проход в кухню. Она не стала дожидаться второго приглашения, и скинув белые сапожки, а вместе с ними и своё лёгкое пальто, проследовала вслед за мной на кухню. Проходя мимо двери в ванную комнату, гостья смущённо улыбнулась и комично сморщила свой миленький носик. А на кухне, перефразируя фразу Василия Макаровича Шукшина, у меня на обозрение, вырисовывалось полное «бардельеро». В мойке возвышалась груда немытой посуды недельной давности, пол не видел веника ещё больше, а на столе валялись обломки недогрызанного печенья вперемешку с колбасными очистками. Ко всему этому проказница Зума, уцепившись когтями за синие оконные шторы, раскачивалась на них, словно малолетний ребёнок на качелях. - Извини, - пробурчал я, - сегодня никак не ожидал к себе гостей, а тем более такую девушку, как ты. Пока находился в полиции, очень хотелось тебя найти и увидеть, но вот чтобы так – у себя дома, так о таком, даже и не мечталось. Ты что предпочитаешь, чай или кофе? - Да на твоё усмотрение, - проговорила Марина, - как себе, так и мне. Я долил в электрочайник воды и вставил вилку его провода в розетку электросети. Затем выбрал из груды грязной посуды две фарфоровые кружки, и вымыл их так, чтобы не стыдно было угощать свою позднюю гостью. - Мне одно непонятно, - начал я, - усаживаясь за стол, - каким образом твой отец успел так оперативно приехать в наш район, и так быстро разобраться с моей или с нашей с тобой - утренней историей? Марина смахнула со скатерти несколько хлебных крошек в немытое чайное блюдце. - Тут всё очень просто, - начала она, - в вашем районом центре живёт моя хорошая подруга, с которой мы вместе шесть лет учились в одной группе, в Сосновском университете. Я уже целую неделю находилась у неё в гостях и сегодня с утра хотела прийти на площадь перед районной администрацией, куда должен был приехать за мной отец. На тот момент он уже проехал почти две трети пути сюда. Ну, а дальше ты всё знаешь сам: эти подлецы и твоё

187

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г появление на моё счастье. Когда мы отъезжали на такси, я запомнила табличку на твоём доме, и когда вернулась к своей подруге, то рассказала ей обо всём, что со мной произошло. У неё в вашей газете работает родная тётя Люба, и Валентина - моя подруга, предложила рассказать обо всём в «Вестях плюс», для написания очерка о здешних, распоясавшихся хулиганах. Когда мы с ней подходили к редакции, то увидели полицейское авто столпотворение, и то, как тебя вывели и увезли на машине местного РОВД. Уже внутри, возле прерванного застолья, мы с Валентиной поведали твоим коллегам об утреннем инциденте. Потом пришёл какой-то полицейский офицер и рассказал эту же самую историю, но уже в другой интерпретации, совершенно не догадываясь о моём присутствии. Я попыталась прояснить ситуацию, но одна ваша журналистка тут же раскричалась о том, что она давно догадывалась о садистских наклонностях Левашова, и совсем не удивлена тем, что произошло в том переулке. - В этот момент тоненько запел свисток электрочайника. - Продолжай, продолжай, - проговорил я, - доставая из кухонной стенки начатую пачку индийского чая. - А что продолжать? – Марина опять смахнула со стола невидимые крошки, - твои товарищи по работе рассказали о ваших отношениях с капитаном Косоротовым, а главный редактор позвонила куда-то, но я так поняла, что там не очень-то обрадовались её новости, и она всем потом сказала, что пока сделать ничего нельзя. - Интересно, а возмутившуюся журналистку, - перебивая девушку спросил я, случайно не Зинаидой звали? - Я этого точно знаю, но помню, что фамилия у неё была, какая-то с украинским окончанием. - Знаешь, я, когда находился в полиции, то так и представлял, что всё примерно в таком плане и произойдёт: наш главный редактор Краузе не станет «стоять за меня стеной», - сказал я, заваривая свежий чай. - Наверно обидел когда-то женщину? – Лукаво спросила Марина. - Да, у неё постоянно присутствует синдром мании преследования: ей всё время кажется, что я «сплю и вижу»: как бы сесть в её кресло. А это совсем не так. Не понимает женщина того, что быть главным редактором совсем не является пределом моих мечтаний. Да, ну её! А что было потом? - Потом я поняла, что теперь уже мне следует вмешаться и выйдя из редакции позвонила отцу и всё ему рассказала, начиная от момента моего захвата этими негодяями, и заканчивая твоим задержанием. Он сказал, что по приезду на место во всём разберётся. Отец у меня, если что-то пообещает, то обязательно сделает, что собственно, и произошло после его прибытия в ваш районный центр. В результате, вот как-то так – он и я вытащили тебя из местной полиции.

188

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Спасибо тебе за утреннее спасение от тех мерзавцев! Ты, настоящий мужчина! Наверно от девушек и женщин у тебя отбоя нет? Уже не одну спас, как и меня, - лукаво спросила Марина. - Приблизительно до ста считал, а потом сбился, - отшутился я. - Ну, теперь понятно, почему меня не отправили в СИЗО, а продержали всё время в одном из пустующих кабинетов. Марина, ты меня извини. Честное слово много чего передумал сегодня, но то, что дочь нашего министра полиции придёт ко мне домой, да ещё и станет выражать благодарность – это мне, даже в голову не приходило. С этими словами я стал разливать по кружкам заваренный чай. - У меня для такого случая кроме этого и нет ничего, - распахивая дверцу практически пустого холодильника и доставая начатую пачку печенья «Юбилейное», - констатировал я. - Живу один и, не будь Зумы – моей кошечки, то дома появлялся бы не всегда вовремя. Каждый день, за редким исключением, мотаюсь по району, как и положено нормальному журналисту или сижу, после возвращения, из редакции, и бывает до самого утра, пишу очерки и репортажи об увиденном и услышанном. В этот момент Марина насыпала в кружку две чайные ложки сахара и стала неторопливо размешивать содержимое. - Слушай, а расскажи мне о себе. Как ты стал журналистом, где так здорово научился драться ну, и вообще…? Я слегка смутился. - Да ты уже обо мне знаешь больше, чем все мои коллеги вместе взятые. Никогда не поверю в то, что тётя твоей подруги Валентины – Любовь Сергеевна Игнашевская не рассказала обо мне целый вагон подробностей. Лучше уж ты расскажи о себе. - Да у меня биография совсем маленькая, - ответила Марина, запивая очередную печенюшку глотком чая. Окончила школу, потом ещё шесть лет училась на юридическом, два раза ходила замуж и каждый раз неудачно. Детей не завела. Сейчас работаю в одной из частных адвокатских контор и уже пару недель нахожусь в очередном отпуске. Кто мой отец ты знаешь, а мама два года назад погибла в автокатастрофе. Всё это время, пока шёл этот диалог, я с восхищением смотрел на девушку, любуясь её правильными линиями лица, шеи и конечно же глазами, на которые обратил внимание ещё утром. Видимо у бывших мужей Марины с головой было не всё в порядке, если они никак не смогли удержать возле себя такое очаровательное создание. Хотя… ну кто же его знает? Может это она здесь и сейчас такая «мягкая и пушистая», а на самом деле является полностью законченной стервой в квадрате. Опять же – у отца такая высокая должность, что тоже, очень возможно наложило свой отпечаток. Но всё равно, как

189

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г представлю её совершенно без одежды, так сразу же возникает ощущение, как в том анекдоте: все зубы сводит до одурения. Поэтому, чтобы избавиться от накатившего наваждения я, как можно спокойнее произнёс. - Прими мои сожаления по поводу твоей мамы. А знаешь, я тоже успел побывать в роли женатого мужчины и тоже, как и ты – неудачно. - А почему неудачно? – спросила Марина, глядя мне прямо в глаза. - Понимаешь, жизнь журналиста – это ещё то испытание для твоей второй половины. Будильник каждое утро приходится ставить на половину шестого утра. Затем нужно быстренько проверить уровень зарядки диктофона с фотокамерой и вспышки для неё, а если понадобится, то и поставить все эти гаджеты на подзарядку. Потом стремительный рывок на личную гигиену, завтрак и оперативные сборы на работу. И всё, что можно поменять в этом перечне, так только исключительно последовательность перечисленных действий. А ещё, как правило, полное отсутствие выходных дней, когда нужно «сломя голову» мчаться на какое-либо массовое мероприятие с участием районной или республиканской властей. А дальше, всё, как в песне у Сергея Трофимова: «А дома ждёт жена и хочет жить красиво, Попробуй не ублажь – сорвётся с тормозов» … - Представляешь - ей всё время хотелось, чтобы я забил абсолютно все гвозди, во все стены Российской Федерации. Марина сначала рассмеялась одними губами, а потом уже открыто расхохоталась без всякого стеснения. Глядя на неё, я не переставал любоваться очаровывающей красотой девушки, вопросительно расширив глаза. - Ты будешь смеяться, но именно такие строчки идеально подошли бы к моим бывшим мужьям. Им постоянно не хватало средств и возможностей, а я всё время им была что-то должна, не понимала их наполеоновских планов, на которые мне в обязательном порядке следовало добывать финансовое обеспечение. Сначала это так и было, а потом, когда поняла, что за пустыми амбициями абсолютно ничего нет – отпускала их на все четыре стороны. - Слушай, давай ещё налью погорячее, - сказал я, видя, что Марина уже допивает содержимое своей кружки. В этот момент из прихожей приглушённо зазвучал марш «Прощание славянки». Девушка легко выпорхнула из-за стола и пройдя к вешалке у входа вынула из кармана пальто сотовый телефон. - Да, пап, я в гостях. Да, нет, в гостях у Виктора Алексеевича. У Левашова. Да, у того самого. И что? Нет, нормально. Ну, всё! Хорошо, я поняла!

190

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Марина отключила телефон и вернулась к столу. - Ну, вот, повсеместный родительский контроль: минут через десять сюда подъедет мой отец и заберёт меня домой: в смысле увезёт в город. Я вообщето уже давно не живу в родительских стенах поскольку у меня имеется своя квартира. Но после двух моих разводов он стал меня опекать, как маленького ребёнка. Не присаживаясь на стул, девушка подошла ко мне и положила руку на плечо. - Ну, вот Виктор, мы и познакомились. Я встал со стула и легонько притянул девушку за плечи к себе. Марина опустила вниз свои длинные ресницы и тихо произнесла: «Ви-тя-а –а -а». На её последнем звуке входная дверь отозвалась резким и требовательным стуком. Марина встрепенулась и вопросительно посмотрела на меня. - Ты кого-то ждёшь? Я удивлённо пожал плечами. - Все гости, которые могли ко мне прийти, все они побывали у меня ещё вчера. Даже и не знаю – кто это может быть, - ответил я, направляясь к выходу, и опять подумал, что возможно, это Косоротов припёрся со своими извинениями. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Самая короткая Совершенно спокойно, без всякого чувства опасности открыл защёлку английского замка, распахнул входную дверь, и в следующий момент от неожиданного и подлого удара снизу-вверх, в челюсть - упал на спину. Оперкот оказался настолько сильным, что я, совершив кувырок, через голову назад, встал на колени и упёрся ладонями в пол. - Сейчас будет добивать ногой, - пронеслось у меня в голове и чисто автоматически, ещё не открывая глаз, поставил жёсткий блок вытянутыми вперёд руками – кулак на кулак. Мгновенно раздавшийся вопль известил о том, что защита сработала точно и эффективно. Медленно приходя в себя от нокдауна, я повернул голову влево и просто осатанел. Да это же де жавю какоето: между кухонным столом и холодильником, лёжа на полу, сцепились Аркадий Фомичёв, он же – Фомочка, и Марина, которая с криком, изо всех сил, пыталась дотянуться до упавшего на пол кухонного ножа. Боковым зрением я увидел, как на меня надвигается какая-то серая тень и моментально перекатившись в сторону сумел встать на левое колено. Вот тут, даже в таком неудобном положении, атаковать меня, «дорогим налётчикиам», уже поздно, и поэтому спокойно отбив два фуэтэшных удара коротконогого противника, и уклонившись от третьего, точным ударом руки в пах – свалил нападавшего.

191

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Хоть и учил меня мой сенсей джентельменским правилам ведения поединков, но, видимо, сегодня оказался не тот случай, чтобы «расшаркиваться в реверансах». Мне хватило буквально одного прыжка, чтобы оказаться верхом на Фомочке и, годами отточенным ударом кулака в затылок, отключить его сознание. Потом стащил обмякшее тело с Марины и помог ей подняться на ноги. В этот момент входная дверь распахнулась ещё раз и в прихожей стремительно появились – Игорь Зайцев, наш министр МВД Клёнов и начальник районного РОВД Русских. Тот, что напал на меня первым, просто не успел ничего понять, как против него Игорь молниеносно провёл один из своих любимых приёма, от которого первый так грохнулся об пол, что моментально оказался полностью обездвиженным. Вслед за ним отец Марины точным ударом опять отправил коротконогого в глубокий нокаут. И только, когда подполковник Русских скрутил ещё одного, незамеченного мной нападавшего, я позволил себе расслабиться и отдышаться. Уже после того, как дежурный наряд увёз задержанных налётчиков, мы все сидели за тем же столом, к которому водитель начальника РОВД оперативно привёз парочку «Сибирской уникальной». Как оказалось, служебная машина министра, никак не захотела заводиться и пришлось Игорю Зайцеву везти министра и своего начальника на той же Волге, на которой он привёз и меня, чтобы забрать Марину. Сергей Клёнов неожиданно забеспокоился о дочери и надо сказать - забеспокоился очень вовремя. Я конечно, справился бы с дружками Фомочки и сам, но неожиданная помощь не оказалась лишней. Марина от водки отказалась наотрез и только тихонько сидела рядом со мной, прижимаясь под столом своей маленькой коленкой к моей ноге, иногда вставляя в мужской разговор короткие - да или нет. А я держал её за руку и мечтал только об одном: как можно скорее закончить гостевую церемонию и остаться наедине с зеленоглазой девушкой, с которой судьба меня свела в этот день. Не будь с нею рядом отца, скорее всего так бы и получилось, но, как только вторая бутылка опустела, все дружно засобирались по неотложным делам. Выходя за своими подчинёнными, Сергей Клёнов коротко бросил дочери, что он ждёт её в машине. Когда дверь за ним закрылась, Марина подошла к столу и нацарапала на обрывке салфетки телефонный номер. Потом подошла, подтянулась на цыпочки и обняла, прижавшись щекой к моему подбородку. Я ещё успел прижать её к себе, но она ловка вывернувшись, подхватила свою одежду и вышла, захлопнув входную дверь. Вот так и закончился этот необычный и сумасбродный день.

192

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Заключительная Я проснулся, оттого что узкий солнечный лучик, пробивающийся сквозь щель в оконных шторах, стал светить мне прямо в закрытые глаза. Из кухни доносилось какая-то весёлая возня и приятно пахло свежезаваренным кофе. Забросив обе руки за голову и сладко потянувшись, вдруг вспомнил все события того далёкого дня, после которого уже прошло несколько лет. С Мариной мы перезванивались ровно 32 дня, а потом, дважды встретившись - поняли, что так больше продолжаться не может, и приняли одно единственное и логически завершённое решение. Всё-таки правильно опасалась меня Маньяна: дело в том, что уже четвёртый год, как я руковожу нашей районной газетой «Вести плюс» в качестве её главного редактора. Правда, к этому назначению абсолютно не имею никакого отношения. Просто в свою очередную двухлетку Маньяна Александровна, как и положено по выбранному ей сценарию, очень оперативно родила от главы района дочку. В «благородном семействе» тогда получился большой скандал с битьём фарфоровой посуды и вырыванием волос из голов соперниц. В конце концов, глава района Крякченко, перевёлся на работу в другой регион, почемуто резко оставив и жену, и любовницу. Уйдя в декретный отпуск, бывший главный редактор так и не вернулась обратно в газету, а мне новый районный руководитель предложил занять вакантное место главного. И я, совершенно неожиданно для самого себя, взял, да и согласился. Тем более, что моя ненаглядная жена – Марина Клёнова всегда любила повторять, что с моими способностями мне сам Бог велел руководить местными «акулами пера». Она конечно же, уже давно не Клёнова, а Левашова и у нас подрастают двое очаровательных двойняшек-парней, от которых мои родители просто без ума. Да и отец Марины - Сергей Витальевич Клёнов, уже генерал-лейтенант полиции, приезжая порой из Москвы, куда его перевели в прошлом году, в буквальном смысле позволяет им ездить на своей шее. После той истории, капитана Косоротова уволили из органов внутренних дел, а «вечный майор» Фомичёв служит в одном из самых отдалённых районов нашей республики – участковым. Его сын Фомочка, после двухлетней отсидки за нападение на мой дом, в одной из пьяных драк нанёс двум своим противникам несколько ножевых ран и теперь снова «отдыхает» на какой-то из Воркутинских зон.

193

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Игорь Зайцев перешёл на работу в Следственный комитет и женился на подружке Марины, той самой, у которой она когда-то гостила в отпуске. Так что мы теперь дружим домами. Тётя его жены – Любовь Сергеевна Игнашевская, теперь уже другим нашим сотрудникам постоянно напоминает о неукоснительном следовании пресловутой линии главного редактора. Дело в том, что Зинаида Ерёменко, после нашей с Мариной свадьбы, написала заявление на увольнение по собственному желанию и уехала с каким-то иностранцем на Ближний Восток. Вслед за ней из редакции уволилось ещё двое журналистов, не желавших работать под моим «чутким руководством». Правда, пришедшие на их места представители нового поколения второй древнейшей профессии оказались ничуть не хуже предыдущих и, «Вести плюс» от этого только выиграли, в том числе и в смысле тиража. А совсем недавно, в редакции появился Андрей Сиверцов и попросил принять его на работу штатным корреспондентом. Как журналист, он мне подходил по всем статьям и как Игнашевская не пыталась воспрепятствовать его приходу, он снова начал работать, но уже в моей команде. Мой бывший тренер из секции восточных единоборств, узнав о том, что тогда со мной приключилось, от своих прежних взглядов не отказался, но свой принцип того, что лучшая схватка – это та, которая не состоялась, стал озвучивать на тренировках не так часто, как раньше. О том неординарном событии напоминает только старый будильник, сохранившийся ещё от моей бабушки, который и сейчас стоит, как и раньше, на прикроватной тумбочке. Так что, когда этим утром я наблюдаю, как мириады пылинок танцуют в лучах солнца, пробивающегося из-за оконного стекла, меня вдруг охватывает какоето сладкое предчувствие – то, что случилось пять лет назад, уже никогда не повторится. А из лежащего рядом смартфона, уже призывно раздаётся голос поющего Владимира Трошина, зовущего под старинную песню журналистов решать очередные газетные проблемы: «Трое суток не спать, трое суток шагать – Ради нескольких строчек в газете. Если б снова начать, я бы выбрал опять Бесконечные хлопоты эти».

194

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Мир сдвинулся со своего прежнего места и пошёл. Интересно только куда? Ну что ж, новый день начинается, и это «куда» мне и предстоит сегодня выяснить. Владимир ЛИФУНШАН Республика Алтай Турочак 2018 Все факты и события, а также названия населённых пунктов и улиц – представляют собой исключительно авторский вымысел. Любые совпадения представленных персонажей с реально существующими людьми – являются случайными.

195

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

& ВЛАДИМИР НУРГАЛИЕВ ТРУБА

(фэнтези)

Автор летел из космического путешествия к себе на родную Землю. Аппарат путешественника выполнил последнее полётное задание, благополучно приземлился в родном городе Автора. Ступив на Землю, первое, что он сделал глоток воздуха. Воздух Земли пьянил, дурманил, наполнял организм счастьем... И не было этому конца. Автор не мог надышаться родной атмосферой. И даже с ненавистью посмотрел на дымящуюся трубу старой котельной, как ему казалось, неуместной здесь и сейчас. В мозг, между тем, просочилась мысль: "А где же народ? Где люди?". Автор не видел никакого движения вокруг. Всё было в оцепенении, то ли сна, то ли зловеще вырисовывавшейся реальности. "Людей нет. Не видно собак, кошек. Птицы не летают. Не жужжат пчёлы", - мысленно отметил он. "Я был бы рад даже летающей назойливой мухе!". Но, нет, тишина и мертвенный покой сковывали окрестность. Мозг вдруг взорвался криком: "Труба! Ведь кто-то топит кочегарку!" Автор бежал и бежал в направлении трубы. Ближе. Ближе. Двери кочегарки были распахнуты настежь. Котлы внутри - холодные. Он вышел из помещения кочегарки, сел на стоявший посреди двора пень, стал размышлять: "Не наваждение ли этот дым из трубы?". В таком положении и уснул. Снилось, он спускается внутри трубы ниже, ниже. Наконец, добрался до подземного пространства. В котором, возле небольшой топящейся печи сидит седой, как лунь, старик. Не поворачиваясь лицом к Автору, старик спросил: "Ты принёс мне двадцать пять конфеток?". "Лёха! Ты?" - опешил Автор. "Я", произнёс старик. "Почему здесь? Где люди?" - продолжил растерянно Автор. "Ты помнишь Бухенвальд? Это всё он! Люди не совладали с собой. Перегрызлись. Начались репрессии и чистки. Пока никого не осталось..." - вяло отвечал старик, - "Я ждал тебя. Ты должен был мне в детстве Двадцать пять карамелек. Сто двадцать лет прошло с той поры. Ты знаешь, как я их люблю!" Автор медленно достал из кармана кулёчек с карамельками и подал Лёхе: "Двадцать пять! Можешь не считать". 4 ноября 2017

196

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г РАКЕТА (фэнтези)

Подняв голову, увидел летящую вертикально вниз ракету. Вернее то, что от неё осталось. Это был скорее ракетный хлам, неизвестно как, оказавшийся здесь. То ли частью космического мусора. Или американской межконтинентальной баллистической ракеты, сбитой нашими ПВО. Но ракета была реальная. Вся в дырах, без хвостового оперения, имевшая грязно-землистый зеленоватый цвет "хаки". Страха у меня ракета никакого не вызвала, и не такое видел на Семипалатинском Ядерном Испытательном полигоне (СИЯП), вблизи которого родился, вырос и рос. СИЯП - это три огромных "испытательных поля", окаймляющих город Семипалатинск с трёх сторон. Ближайшее из них, находится в Девяноста километрах юго-западнее города. Оно примечательно большущим и глубоким Чаганским искусственным радиоактивным озером-водохранилищем, образовавшимся при испытании советской Водородной бомбы. От этого взрыва вылетели все стёкла в городе Семипалатинске (порой вместе с рамами), были порваны почти все подземные коммуникации городских ниток водопровода и канализации, подземные электрические кабели. Стены домов покрылись трещинами. Рвались, словно нитки, провода высоковольтных ЛЭП и провода городского освещения. На крупнейшем в Мире Семипалатинском Мясокомбинате перестали принимать с близлежащих к Полигону колхозов и совхозов радиоактивный скот. Который, волей-неволей, пришлось поедать местному населению, а затем заполнять Областную онкологическую больницу раковыми больными (по большей части пищевода, желудка, и далее по кишечно-желудочному тракту). Последствия СИЯП будут ещё миллионы лет сказываться на местном населении. Кстати, прожив более семнадцати лет вблизи Семипалатинского Полигона, застав и прочувствовав на себе воздушные, наземные, подземные ядерные взрывы, в большом количестве, до сих пор не имею никаких льгот (так как живу теперь в России, в которой мы чужаки, по линии получения льгот, не имея даже никакой надежды на их получение, так как не внесены в списки пострадавших от Семипалатинского Ядерного Испытательного полигона, потому, что являлись в те времена жителями Семипалатинского Казахстана, теперь суверенного от России. "Низкий поклон" Ельцину-Путину-Медведеву, за такую "заботу" о своих подданных, которым не повезло родиться где-нибудь в Алтайском Крае, или в Омской области, имеющими льготы по Семипалатинскому Испытательному Ядерному Полигону. А мы, выехавшие из Казахстана и живущие в России, никаких льгот по Семипалатинскому Ядерному Испытательному Полигону не имеем. Ядерный полигон создавался так, чтобы уже были вблизи мощный

197

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Семипалатинский гражданский аэропорт, вместе с огромным военным аэродромом на базе военного городка под Семипалатинском. Через Семипалатинск проходила Транссибирская железнодорожная магистраль. Водный путь по реке Иртыш, далее по реке Обь - до самого Северного Ледовитого океана. Разветвлённая сеть шоссейных и степных полевых дорог. Местных жителей, состоявших в основном их казахов и немцев, переселили, как подопытных кроликов, на границы Полигона, которые потом и ели заражённое радиацией мясо выращиваемого здесь скота - традиционного продукта питания местного населения. Так вот, увиденную летящую вертикально вниз ракету, совсем не испугался. Только непроизвольно сел на землю, от ушедшей из под ног земли, когда она врезалась в почву соседского, через забор, огорода, и глубоко ушла под землю. Поднявшись с земли, тут же подбежал к забору, залез на него, и стал рассматривать вертикальную круглую дыру в земле, которая тут же стала заполняться грунтовыми водами, находящимися здесь недалеко от поверхности... 6 мая 2017

ВАГОН СМЕРТИ

(СИЯП - Семипалатинский испытательный ядерный полигон) Привычно пробурили три километра скальных пород. Заложили ядерный заряд. Несколько недель заливали бетоном "горловую пробку". Рванули. Пробку вышибло.... Тридцать шесть солдат... С живых, лоскутами отслаивалась кожа. Синие. Полуживые. Подогнали на "Курчатов" "вагон смерти". При погрузке, на поручнях оставались лоскуты кожи, отслаивающиеся с полуживых солдат. Где теперь этот вагон? Где теперь эти красавцы - молодые солдаты? И экипаж локомотива, отбуксировавшего этот вагон с места происшествия. Могила... 21 октября 2017

ЗАКРЕДИТОВАННЫЙ АЛИМЕНТЩИК (лёгкая зарисовка ни о чём) Закредитованный алиментщик. А знаете! Мне его не жалко! Он не родился в богатой семье. Не ездит на дорогих иномарках. Не кутит со товарищи. Он тяжело и много работает на производстве. Экономит на всём. Включая проезд в общественном транспорте, оставаясь без еды в обеденный перерыв. Просто

198

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г пьёт кипяток. И рад любому кусочку хлеба. Я не называю здесь его имя. Можете подставить любое - не ошибётесь, в таком положении сейчас множество мужчин зрелого возраста нашей необъятной матушки России. Им бы спохватиться, но поздно. Жизнь нельзя отмотать назад, как киноленту. За что им такое наказание. Ведь до сих пор любят своих жён и детей. Кусают локти - но поздно. О новых семьях и не мечтают, с таким багажом неподъёмных платежей. По статистике, один обеспеченный мужчина, кроме семьи, имеет на "балансе" до пяти женщин. Закредитованный алиментщик, не относится к этой категории мужчин. Он не может прокормить даже себя - любимого... 30 августа 2017

ГРАНАТА

На разборку он хотел позвать братву. Но, ему сразу сказали: "Будут валить всех, без разбору". Афганская граната. Которую он носил под сердцем, чтобы подорвать себя, и не сдаться моджахедам... Сейчас у него не было выбора. Или рвануть себя, вместе с бандитами беспредельщиками. Или... Он выбрал первое. Вальяжно развалившаяся шпана "серьёзных ребят" девяностых. Для которых содрать кожу с живого человека - раз плюнуть. Они все под наркотиками, живут и творят беспредел. Он видел их глаза. Так ничего и не понявших, что происходит, пока не рванула граната. И не затмила свет... 21 октября 2017

ПО СЛЕДАМ ЧИНГИЗХАНА Историческая справка (моя): "Чингисхана, от которого пошёл род Чингизидов, подняли на белую кошму и сделали Мировым Правителем в предгорьях Казахского Чингистау, где впоследствии был основан Семипалатинский Испытательный Ядерный Полигон (СИЯП). Семипалатинский Испытательный Ядерный Полигон на миллионы лет обезобразил, и тем самым, законсервировал, половину территории Казахстана, превратив её в радиоактивное Дикое Поле. А испытания бактериологического оружия времён СССР, превратили и Казахское Аральское море в хранилище смертоносных бактериологических штаммов, несущих угрозу не только казахам, но и всему Человечеству".

199

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г ИСХОД

Эпизод (фэнтези) Два путника тащились по знойному дню. Жажда, устали. К ночи, до жилья бы добраться, хоть какого-нибудь, пусть и заброшенного со времён строительства полигона. Дует суховей, иссушает тело. Солнце слепит глаза. Песок накалился, жжёт ступни, через горячие сандалии. Ни деревца, ни кустика, лишь кое-где клочки выжженной жёлтой травы. Наконец, достигли арыка! Жёлтая, глинистая вода. Погрузились в неё остывают. Арык немного заглублен в землю, один из берегов даёт небольшую тень. В небе затарахтело, недалеко приземлился самолёт-"кукурузник". Вышли два пилота. Завидев путников, подошли. Поздоровались, разговорились. Никто ничему не удивлялся, в этих местах никто не выживал. Если не погибали от пуль, то от жажды, голода или стай хищных шакалов с горящими красными глазами. Пилоты загрузились в самолёт и, улетели, по своим делам - это был криминальный коммерческий рейс. Путники двинулись дальше вверх по течению арыка. У напарника Виктора ноги стали синими, признак радиационного облучения, от движения по зараженной радиоактивной местности. Чем ему это грозит, Марат догадывался: "Год бы протянул... А всё эта романтика". "Пошли да пошли", - всю зиму звал его друг Виктор, на теперь уже заброшенный полигон. Прожить всю жизнь рядом с ядерным полигоном и не увидеть его своими глазами! Это было выше сил Виктора. Две недели скитания по полигону, сотня пройденных километров... А в результате! Синие облученные ноги. Скорее всего, во время сна, его ноги оказались над радиоактивным предметом в земле, дающим излучение - рентген так в двести в час. И хватило ночи... На вечернем привале Марат вспомнил ужасные фотографии облученных людей, с которых, ещё живых, лоскутами отслаивалась кожа, лица превратились в сплошной волдырь. Омертвевающие, как при гангрене, чёрные участки тела. Всё это, или подобное, ждало теперь и Виктора. "Жалеть ли об этом?" - думал Марат. Ведь как поётся в бардовской песне, лучше умереть в дороге, чем на больничной койке. В этот момент Марат схватился за сердце, которое сильно кольнуло, защемило, и теперь уже не отпускало. Застонал. Виктор сидел на земле и был до того уставший, что физически не мог даже подползти к другу несколько метров, отделяющих их. Он сидел и краем закрывающихся засыпающих глаз, видел в темноте горящие, словно угли, глаза хищных голодных воющих шакалов. Ближе, ближе, совсем рядом. Но ему уже было всё равно...

200

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г На следующий день, такой же солнечный, жаркий и ветреный, как прошедший, над полигоном, над безжизненными местами, в небе опять появился тот же, вчерашний, старый, видавший виды за свой лётный век "кукурузник". Он летел, надсадно шумя мотором. Как вдруг свечкой вспыхнул, сразу превратившись в огненное облако. Самолёт горел ровно минуту, пока от него ничего не осталось...

& НИКОЛАЙ ЛЕУШЕВ

23 сентября 2017 Леушев Николай Геннадьевич, родился в 1956 году, в селе Яренск Архангельской области. Закончил Архангельский медицинский институт, работает врачом-терапевтом в поселке Урдома. Литературным творчеством занимается несколько лет.

МОЛОКО С ТВОРОГОМ, СИНИЕ ТАПОЧКИ, ИЛИ УРОКИ ЖИЗНИ

(рассказ) -Не бахвалься… Грустно улыбаясь. Сочиняю что-то с ходу – растормошить, скучная сегодня. Сидит, пригорюнившись, в углу дивана, нога на ногу, ладошка – под щеку. В платочке. Смотрит, вдаль… -Я в детстве тоже любила бахвалиться… А шустрая былааа! Где поют или на гармошке играют – я уже там! Ни кино, ни вечёрок у нас

201

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г не было. Деревня маленькая была, десять дворов всего. -Наш? Наш крайний был. Изба худая уже была, старая. Зато вид из окон! На реку, простооор! А прямо под окнами поле начинается. Рожью засеют – летом так и ходит, темно-зеленое, волнами. И васильки, синие-синие! Выйдешь в рожь, стоишь, стоишь и слышно: динь-динь, динь-динь… Тонко-тонко! Это колосья, когда спелые, друг о друга звенят… -Расскажу… Лет десять мне было… Слышу на другом конце играют, у тетки Дёхи. Родня? Да все наверно родня – фамилия одинаковая. А так все: тетка Дёха, да тетка Дёха, полное-то имя Евгения, а за глаза – Дёха. Баба она высокая, еще крепкая, хоть куда, на голове плат черный, в синей юбке до пят, на ногах галоши. Вдвоем с мужем живут, справно живут, детей у них много, но дети уже отдельно, взрослые. По продналогу даже молоко не сдают, по старости, а коровку держат. Веселье у них – сыновья приехали. На праздник, на Петровки было. У сыновей жены баскиие, за рекой браны – певуньиии! Поют, пляшут! Степан, сын, на гармошке играет. Глухой был и говорил плохо, наверно даже глухонемой, а вот на гармошке хорошо играл. Под окнами избы пляшут. Я смотрю. Да говорю же: ни кино, ничего не было, ходили – смотрели. Вдруг все как- то быстро – в избу, я тоже за ними и – к окну, на лавку, не далеко от стола. Да ходила и раньше – родня дальняя тетка Дёха-то. Дак вот, все в избу и за стол садятся. Стол большооой, богатый, много всего наставлено и еще носят и тетка и молодухи: рыбники большииие, рыбу они хорошо ловили, колобки, да, да, на сковородках на маленьких таких пекли. «Пинег» - пирог. И еще чего-то приносили, всего теперь и не припомню… А вот приносят творог! Молоком залит. Блюдо большооое… Да… Коровы-то у нас тогда не было… Не скажу чтобы сильно голодали, нет, хлеб был, папа председателем работал, Толя уже работал, на трудодни немного получали. Но молочка не было. А помню, сиильно хотелось… И вот – творог. Крупные такие куски, желтый и молоком залит… На подоконнике у них кременья, мужики курили – искру высекать, коробочки от спичек… Мы, ребята, любили играться… Долгонько они сидели…

202

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Домой прибежала – у нас уже тоже за столом сидят. Первая тут Зойка сидела, большая уже была, годов пятнадцати, но не работала, припадки у нее были, жалели ее… Нянчилась она. Рядом – Толя, потом – Коля, за ним – Витя… Дальше – маленькие, мальчики двое были, Володя и… Ты их не знаешь… Умерли они рано, я не рассказывала… Мама с краю, там – бабушка, Кристина Даниловна. Ей уже за девяносто было… Да, девяносто три, глухая уже совсем была, а крепкая, водилась с маленькими. Шииибко меня любила. За ней Рая, Градя. Папа у окна. Ну вот, я в избу иии – с порога: -А я-то! А я-то! У тетки Дёхи и пирогов! И колобков! И молока с творогом наелась!!! Вот! И – лезу по лавке на свое место, к Вите. А ребята: Толя - интерееесный такой был, не пускают, прижимают спиной к стенке! Да… Даже бабушка заругалась: -Да пустите вы Маньку на место! Сильно меня любила. А те: Смотрите-ка! Смотрите! Пирогов да колобков наелась, а картошку-то как трескает! -Что на столе было?... Да говорю же, хлеб был, картошка была… Да, в мундире, с утра сварена, тут почищена, с квасом, да в квас лук зеленый накрошен, хорошенько всегда луку нарезано. А вот забелить нечем было… Поели. Бабушка с Зойкой со стола убирают, маленьких спать собирают, а мы с мамой – огород поливать. Воду носили с ручья, вернее с болотинки, ручейто подсох – середка лета. Колодец рядом, но там вода холодная. Две доски перекинуты через болотинку – мосточки, вот с них черпаем и носим ведрами. Идет Дёха. На колодец. За водой. Колодец большой, журавль высокий, бадья здоровушшая, на два ведра, к ней шест длинный, толстый, а противовес – камни, в сетке, в старой. Гляжу: мама заторопилась и крюк делает – с Дёхой встретиться… -Спасибо тебе! Тетка Евгения! Спасибо! -За что Анна? Спасибо-то… За что? -Да как же – за что! Девку мою накормила – напоила и колобками, и творогом, и пирогами, она давеча домой прибежала – така довольнюшшая, еще и робят дразнит!... Отпустила крепкая Дёхина рука шест. Взлетел «журавль» в небо, вода обрушилась вниз, качается бадья, бухает о столб… -Не накормила!... Не накормииила я ее!... Анна!... И как-то нелепо – некрасиво нагнулась – поклонилась тётка, разведя при этом руки…

203

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Дёха с пустыми ведрами идет по чавкающим мосточкам, как будто чтото вспомнив, черпает машинально, с полведра, из болотинки. Уходит, сгорбившись… Мы снова носим воду. Идем по меже, трава густааая… Крапива. Темнозеленая, злая, с семечками… Мама нагибается, голой ладонью забирает, дииивно так в руку, прямо за коричневые стебли, рвет… И – быстро сует ее мне под юбку. В ноги… -Не носили тогда ни трусов, ни чулок!... -Нет, не плакала... А видно понимала, что сделала что-то такое… Стыдное, как это… Неприличное… -Ночь ту, подико всю не спала, суну руки под юбку - там пузыри, пузыри… -Бабушка сразу что-то почувствовала. Спать ложиться, слышу, подсела к маме: -Чевойно с девкой сделалось? Пришла, не поела ничего, легла сразу… Мама шепчет ей в ухо… После долгой паузы бабушка: -Дааа… Худо ребяткам без молочка-то… И протяяяжно так – Хууудо… Молчу… Потом, хрипло, что-нибудь сказать – растерянный какой-то, прибитый. -А… Сколько лет Кристина Даниловна прожила?... (Сам знаю - сто). -Да около ста было, когда померла-то… Тааак… Да, девяносто восемь! Старенькая уже совсем была, а по дому шевелилась. Потом «уходить» стала… -Как уходить-то? Расскажу, если хочешь… И про тапочки… Про синие тапочки, хочешь? Щепоткой, как ягоды, собирает слезинки со щек, по-детски, пальцами трет глаза. Улыбается, уже светлее… -Да просто уходить стала, соображала уже плохо. Вот сидит, сидит, встанет, платочек повяжет, батажок в руку и пошла. Домой, в деревню…А это сто километров с лишним, мы уже в поселке тогда жили. Все за ней, искать! Потеряется ведь… -Да… Вот и я наверно скоро так же побегу… Грустно смеется. -В поселок мы не по своей воле переехали, а за папой. Его туда в сорок первом послали. На войну просился, не взяли – старый. «Здесь твой фронт!» Секретарь и военком «в голос» сказали. И как передового председателя, «по партийной линии» послали поднимать отстающий колхоз, «Имени Восьмого Марта» назывался. В нашем «Труженике» мы хорошо жили, на трудодень по

204

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г два килограмма уже получали, а туда приехали – ахнули, у них и по четыреста грамм не выходит! А народ там!... До сих пор помню: осень, стою на берегу, встречаю наших – папа перевозит всю нашу семью. На катере: мама, Зоя, Коля, Витя, бабушка, маленькие… Скарб, хлеб, зерно. Катер пришлось с баржой брать, хлеба одного – мешков десять, да картошка... Весь колхоз высыпал на берег – новый председатель переезжает! Я – в толпе, меня папа раньше привез, большая уже была. Передо мной полупьяный крикливый мужик Жданов, орет: -Ах..ли не жить-то некоторым! Хлеб-то баржами возят! И тут же попадает «в оборот» бабам: -Да ты бы так-то жил! М…к ты пьяный! Люди хлеб действительно баржой привезли, дак ведь они его не украли, а заработали! А детей смотри у них сколько – девять человек! Ты бы так-то хлеб зарабатывал, лодырь ты пьяный! Люди там никого не слушались, никому не подчинялись. Бабы коров подоят, молоко в бидоны, бидоны - в туеса и за пять километров, к железнодорожному мосту, в поселок, продавать. А до колхозных работ, до колхозных коров никому и дела нет. Какие там «килограммы» на трудодни. И стали мы там жить: папа с утра до ночи «колхоз поднимает», мама бригадиром работает, тоже с утра до ночи, Толю на войну забрали, мы, кто постарше – в район, в школу. Дома маленькие, да бабушка, Кристина Даниловна, под присмотром Зои. В школу добирались на лодке, на одной ли, на двух, когда сколько учеников набиралось. Гребли попеременно. Да, конечно, со взрослыми. Доезжали до пристани, а там пешком. В тот год я заканчивала семилетку, к экзаменам готовилась… -А! Тапочки-то! Да «износились» мы все, как переехали. И до войны трудно было, хлеба не хватало, с одёжей туго было, но кое-как выкручивались. Лагерь «помогал». Заключенные «тянули» железную дорогу на Север, рядом с деревней был – семь километров. Деревенские частенько выменивали у конвоиров всякие тряпки: наволочки, наматрасники, портянки, что-то на ноги. Особо любили охранники менять свое барахло на солод, пиво варили. Из наволочек мама шила платьица, кофточки, из черных наматрасников – куртки, штаны. Так и жили. А как переехали, да война – как нищие стали!...

205

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Но той весной пошла я в школу в новой обувке! Тапочки это были. Как сейчас помню: увидала их – у меня сразу что-то ёкнуло, радостно стало! Чудо, что за тапочки! Сверху брезентовые, синие, подошва резиновая, на шнурках, шнурочки черные, плетеные. Чудо, что за обувь! Появились они неожиданно – родственники привезли, сын бабушкин в подарок ей привез. Из Устюга проездом. Ну, а бабушка, конечно сразу – мне, Марусе! Девке уже пятнадцать, а все босиком. Любила меня. Дааа… -Ну вот я и щеголяю в них!.. Улыбается, глазами. -Как щеголяю-то? А я тебе сейчас расскажу! Просыпаюсь я рано, вернее мама будит. Быстро завтракаю, одеваюсь: сверху – плат, мамин, жакетка, тоже мамина, ломоть хлеба мама сует в сумку, тапочки. Нет, не на ноги, за пазуху иии – бегом до берега. Лодка уже ждет, учеников сегодня не много, восемь человек, да двое взрослых. Вода еще большая. Плыть до пристани больше часа, можно и подремать, глаза слипаются… Солнце уже высоко, но холодно, ноги мерзнут. Я лучше за вёсла! Вернее за одно, гребут по двое. Вот так-то веселее! Наконец и пристань показалась – большой белый дебаркадер. Теперь до райцентра, конечно, пешком! Хорошо – на дороге снега уже нет, только лужи. Бегооом! Три километра всего: мост через ручей, дальше – домики, деревушка справа, Заречье, все еще в воде, снова домики, потом – бойня, второй ручей. Вот здесь и ноги помыть и тапочки надеть, дальше – деревянные мостки, село. Школа! В школе гладкие, крашеные полы, приятно погулять, а где и пробежаться за подружкой по коридору, пока учителя нет. Не скользят, не валенки. Резиновые! И ноги прятать не надо, под парту… Обратно до конторы леспромхоза мостки – в тапочках, а там до самого дома, понятно, босиком! Экзаменов мне сдавать: математика, русский, география, история… Много! Но не боюсь, учила, готова, знаю. Пятерки, четверки… И Фаина Александровна, классный руководитель, уверена во мне, хвалит меня. Сдааам!... Замолкает надолго. Гаснет… Смотрит в окно… -Ну и как экзамены-то?! Тормошу снова. Не рассказывала ты, ни разу… Не сдавала я экзамены. Работать пошла сразу. Не ходила я… Не в чем было идти на экзамены… Умерла бабушка, любимая бабушка, Кристина Даниловна. Надо хоронить, а в гроб положить не в чем. На ноги нечего надеть. Ну, не – че – гооо!... Надели тапочки… Сижу напротив. Слушаю. Скованный, «деревянный», сил нет пошевелиться…

206

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г -Вот… В молодости недоедали… Работали всё... Закалялись, так и живешь долго – тупо пытаюсь шутить, сменить тему, «лечебное голодание», восемьдесят пять – возраст! -Да… Лечебное… Снова грустно улыбается. В пергаментных морщинах застряла мутная слезинка… -Поехал уже? Так скоро?!... -Да… Надо… Работа... «вру». На площадку не выходи, форточки… Не провожай… Внизу привычно оборачиваюсь: высоко, на площадке четвертого этажа худенькая фигурка. Крестит. Меня. Машину. Спаси и сохрани!... На дворе холодно, сыро. А я все еще там – в том жарком летнем дне, на скамье у окна, рядом с той, голодной, босоногой девчонкой Манькой, моей мамой… Чужая изба, чужие люди, не оборачиваясь, спиной, чувствую, вижу – что на столе. Пироги, творог… На стекле бьется муха. Тягостно – долго длится застолье… Нет никаких сил встать, пройти мимо стола, выйти вон. Влажными ладошками все перебираю и перебираю какие-то камешки, коробочки, тряпочки… Наша изба. Все давно уже спят, на полу, на полатях жарко. С краю спит деловой Толя, потом молчаливая Зойка, дальше – Коля, там Витя, мама, рядом маленькие, Рая, Градя, даже бабушка, Кристина Даниловна, уже спит. Совсем поздно пришел папа, лег с краю, сразу уснул… Тихая белая ночь стоит над деревней. Не спит одна Манька, в окно ей виден кусок неба, неподвижная береза. Небо зеленое. Звезда… Нет, не плачет, лишь изредка длинно прерывисто вздыхает… Тут же – весна, лужи, хрустящий, колкий ледок. Босая девчонка на дороге в школу, за пазухой тапочки, на сердце праздник… И у меня весна, а пасмурно, печально на улице, на душе. Не плачу. Разучился. Старый. Мне уже столько, сколько и Дёхе в том далеком тридцать восьмом Но набухает что-то комом в груди, в горле. Давит… Наконец дождь… На лобовом стекле. Ничего не видно. Расплывается все… Это… «Дворники»… Плохо работают. Разворачиваюсь на «сплошной», скорей вернуться!

207

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

ЕВГЕНИЙ МАРКОВ

Евгений Марков родился в 1964 году. Работал снабженцем на предприятиях города Бийска. Публиковался в журнале «Огни над Бией». Живет в селе Лесное. *** Он был влюблен когда-то, в те школьные года, Так незаметно, что никто не знал. В ту девочку, которая не ведала, что он о ней мечтал. Прошли года… И вдруг ее он повстречал На школьном вечере. И даже не узнал. Потом назначил встречу ей. И было все… Он ей дарил надежды и мечты Про то, что непременно будет. Лишь после, дома Ему снились сны. И каждый день Печальных будней Он осознал: Все проходяще, Ничто не может повториться. Устал и он, от поезда отстал. И надо с этой участью смириться. И надо жить, как раньше жил, Забыть ее он с горечью решил. Февраль. 2009 г.

208

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г СНЫ Мне часто снятся сны цветные, И много вижу их. Приснится детство голубое, А то вдруг школа – Время молодое. Потом приснится, что летаю, А то ныряю в глубину. И в это время полагаю – Все происходит наяву. И часто снится мне дорога. Я еду в поезде туда, Где приходилось быть немного, А может, вовсе никогда. Туда, где все же я оставил Частицу сердца и души. И лишь одни воспоминанья Живут во мне в ночной глуши. Вот пробужденье наступает, Мне хочется открыть глаза. И сон мой снова улетает. Но я еще не все сказал. Как рассказать, все что приснилось? Мы забываем наши сны. И как же хочется порою, Чтобы сбылись они. Май 1990г.

ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ

Поезд прибыл в Запорожье. Начало седьмого. Вечер. Крым! Вожделенный Крым! Сколько переживаний, снов и желаний снова посетить эти места. И вот сегодня восемнадцатое апреля, два часа ночи. Вокзал. Симферополь. Тихая радость, волнение и вместе с тем переживания охватили меня. А как там в Алуште? С восходом солнца я поеду туда, куда давно хотел… Все как будто бы просто, но сколько за этим стоит! И все же мне иногда сопутствует удача. Может быть, наконец, увижу ту, к которой давно стремлюсь.

209

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Республика Крым. Вот и сбылась мечта. Я снова посетил этот край. Стою на берегу Черного моря. Погода прохладная. Свинцовые тучи. Шумит прибой. С моря дует небольшой ветерок. Сегодня утром, когда троллейбус вез меня из Симферополя, еще не верилось. По мере приближения начал узнавать знакомые места. Горы и далекое море покрыты облаками. Увижу всё это, и сердце невольно дрогнет. Неужели? … Стою. Слушаю шум волн. Дышу особенным воздухом и немного грущу оттого, что встретившись с любимой, узнал, что она замужем. После того как с ней расстались три года назад, это и произошло. Хотя я ведь догадывался и видел сны. Грустно. Все прошло как Крымское лето. Апрель 2001г.

210

& ОЛЕГ ШУЛЯК НЕОКОНЧЕННАЯ БЫЛЬ Посвящается человеку, опаленному войной, но не утратившему доброты – моей супруге Елене. Люди, я любил вас, будьте бдительны! Ю.Фучик В детскую спальню постучалась ночь. - Деда, расскажи о волках! – в который раз уже просила чернобровая девчушка с большими карими глазами. Невозмутимая луна скользнула мутным холодным взглядом по уютной кроватке и, словно ухмыльнувшись, скрылась в хороводе неспешных облаков. В который раз уже подслушивала она колыбельные истории о серых пришельцах из таежной глуши. И невдомек ей было, что таинственные чужаки в далекой сибирской глубинке обратили к ней свои зеленоватые взоры и хищные глотки в ожидании ночного волчьего счастья. - Деда, а ты волков встречал? - Встречал. - И ты не умер от страха? Анютины глазки еще больше расширились. - Ну, зачем же умирать от страха? Тогда война была, от нее умирали. - А где ты волка видел?

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г - Он воду пил из реки. - А рыбу он может поймать? Дед улыбнулся, усадил девочку к себе на колени и запел шутливо: - Ай вы, люлечки-люли, трули-люшечки… Внучка обняла деда. В его устах она звучала не иначе как Люшка, Люшечка. - Деда, и я пить хочу. А вода в кране из речки течет? - Из речки. - Ну давай подождем, пока карасик выплывет. Карасик не выплыл. Пора было отдыхать, ведь на завтра дед пообещал загородную поездку в их с бабушкой дом. Строили и мечтали, чтобы его облюбовала Люшка. Дорог к дому было две – ближняя и дальняя. По ближней в выходные дни спешили покинуть шумный областной центр деловитые владельцы разнообразных авто. Им нужно было поскорее попасть в городок с удивительным названием Счастье, манивший соснячком с грибными полянами, тихими заводями Северского Донца и, конечно же, теплыми водами Счастьинских прудов. Охладив стальные лопасти турбин местной электростанции, разогретая вода сбегала прямиком в Теплые пруды, где весьма комфортно в любое время года чувствовали себя жирующие окуни с карпами. Их не забывали подкармливать любители многочасовых бдений с удочками, дабы потом обласкать самолюбие добротным уловом. Свежевыкрашенный шлагбаум преграждал дорогу к песчаному пляжу, заставляя осмыслить содержание стоящего здесь же рекламного щита: «Берегите природу, мать вашу!» Многочисленные отдыхающие погожими апрельскими деньками омывали в теплых волнах свои уставшие от слякотной зимы телеса. В мае прибрежную тишину нарушали вездесущие пчелы. Особенно их радовали благоухающие ароматами цветущие фруктовые деревья. Через месяц-другой в бесконечных лесопосадках появлялись предприимчивые обитатели города энергетиков, чтобы поскорее собрать недозревшие и еще почти безвкусные абрикосовые плоды, а затем продолжить свой мимолетный бизнес где-то намного севернее. Осенью на Теплых прудах становилось шумно: туристические слеты, межшкольные соревнования, спартакиады. А неизменные любители шашлычного разнообразия и пивного веселья привносили свой колорит в увядающий багряно-желтый пейзаж. Всем находилось здесь место, и для каждого было занятие по душе. Только на некоторое время Теплые пруды погружались в умиротворенное созерцание оголившегося окружения, покорно ожидая промозглую серость

211

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г ноября и дождливых предновогодних недель. Но вот уже и январь на исходе, и моржующиеся любители оздоровления в крещенских купелях восторженно оглашают окрестности. Дальняя дорожка к Люшкиному дому вилась еле приметной ниточкой через живописный яр. Это было необычайное место, которому трудно найти похожее. Всего несколько метров от автобусной остановки – и ты в поросшем лесом овраге. Заросли терновника, буйная кленовая поросль, рослые дубы беспокойно шелестели, сплетаясь верхушками. Дно оврага пестрело первоцветами, фиалками, незабудками. - Деда, а если мы волка встретим, мы его убьем, да? – беспокоилась Люшка. - Мы убьем не волка, а страх перед ним. Стежка резко уходила вверх – и вот уже полюбившийся пригорок, где леса нет вообще. Подружилась девчушка с белым королем степей – седым ковылем. Нравилось ей поваляться в его пушистых волнах, пощекотать деда мохнатыми травинками. Будучи еще совсем крохой, она удивленно смотрела в небесную даль: - Ой, уехало небо! А тучка потерялась. Люшка, Люшка, где ты сейчас? Может, долетит до тебя потерянное облачко и прольет охлаждающий поток на разгоряченную твою голову? Странное это было место, не зря называлось оно Сухой балкой: грозовые облака обычно проносились мимо пушистого ковыльного острова, боясь испортить первозданный его наряд, а выливались над притихшим городком с названием Счастье. По знакомой тропинке пробирались дед с Люшкой к своей загородной обители. Из чердачного окошка наблюдали они, как невзначай подкатятся ковыльные гребешки к Сухой балке и снова схлынут, а потом опять спешат возвратиться к зеленому другу – беспокойному лесу. Блестели вдалеке Теплые пруды, и синей лентой извивался Северский Донец. Вечерний костерок по-сибирски, картошка, звездная бездна… Люшка бегает вокруг кипящего котелка, а искорки от костра поднимаются в темнеющее небо. - Тили-бом, тили-бом, загорелся Люшкин дом, бежит бабушка с ведром!.. Легкий хлопок по губам – бабушка рядом! Не болтай глупости, не кличь беду! Люшка похныкивает, нетерпеливо заглядывает в котелок. - Вот если б я была картошкой, я бы сразу сварилась, прямо в холодной воде! Милые детские беседы! Быстро пролетят годы. Прошагает первоклашка с огромным белым бантом, после уроков заберется к деду на плечи – вот радости-то! - Да тебя уже не поднимешь, трули-люшкать не получится! – сокрушается дед. – Давай быстрее вырастай! - Дедушка, а ты стал писателем, да?

212

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г - Да. - А почему же ты сказки не пишешь? События из богатейшей дедовой биографии лягут и в основу художественных книг детективного жанра, и будут примерами в лекциях для курсантов школы милиции. Люшка станет Анютой, а вскоре и Анной Владимировной. Жаль только, дед не дождется смены поколений, не доведется увидеть внучку в курсантских погонах. В тихое Счастье пришла война...

& АЛЕКСАНДР ТИТОВ Александр Титов родился в 1950 году в селе Красное Липецкой области, окончил Московский полиграфический институт, Высшие литературные курсы. Автор семи сборников рассказов и повестей, дипломант литературного конкурса им. Н. Островского (1980 г.) 5-го Волошинского конкурса (2007 г.) за рассказ «Ребро Гоголя», финалист национальной литературной премии для детей июношества «Заветная мечта-2008» за повесть «Ангелок» (по мотивам повести снят полнометражный фильм «Ангел», Москва, киностудия «Ракурс, 2011 г.), лауреат областной литературной премии имени Е.Замятина (2010 г.), областной литературной премии имени И.Бунина (2011 г.) А также премия областного липецкого журнала «Петровский мост» (2012) за повесть «Путники в ночи». Публиковался в журналах «Подъем», «Волга», «Север», «День и Ночь», «Литературная учеба», «Новый мир» и др. РЕВИЗОР В СТЕПИ Сухая трава октября мертво проминалась под сапогами, сшитыми из того особого материала, который в бедной чиновничьей среде называют «вечным». Трава имела корешковую зеленость и пахла всегдашними временами. Движение травы к мертвости в сопровождении слабого приятного запаха как-то особенно, почти директивно ощущалось Ревизором -- всё должно иметь предписание и циркулярный оборот.

213

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Он внимательно посмотрел на свои освещенные, в оранжевой краске заката, ноги, мелко семенящие в не запротоколированном хаосе степи, по которой утром каждый день мчатся в разных направлениях дикие вооруженные отряды. Во рту горечь угасающего мятежного дня, отрыжка кислого хлеба и прочей скудной еды, которой его угощали в Ничтожске. Ревизор то и дело сплевывает, однако в этом жесте нет энергичности и властности. Полет и гущину плевка не освещает мысль, зато он сам в какой-то миг вбирает в себя блеск заката, и, сливаясь с угасающей природой, утаскивает воображение в серые степные мягкости. Вздохнул: ушла устремленность и надежда молодости, когда он впервые вошел с тонкой папочкой в присутственное помещение. Закат стоял над сухими травами как вечный. Ревизор обернулся -- сверкали в темноте скупые огоньки Ничтожска, восток дохнул в лицо влажным холодом. В темноте неразличимый город продолжал свою тихую высокомерную жизнь. Из-под ног Ревизора прыгали сонные насекомые -- их век тоже подходил к концу. Закат выдавил силуэты четырех всадников, двигающихся прямо на Ревизора. Но разве испугаешь казенного, заранее бледного человека? Замедлил шаг, наблюдая, как вздымаются из-под увеличивающихся копыт фонтанчики травы и почвы -- розовые, неспешные, падающие не на землю, а словно бы растворяющиеся в воздухе. На фоне холмов с выжженными травами догорал невзрачный заводик. Далекие языки пламени медленно плясали в зрачках чиновника, как в зеркалах -- вот она, гражданская война! Трудно в такой период учитывать факты и явления. Встречные лошади двигались медленно, неся на себе груз вчерашних битв, устало взмахивали хвостами. Подъехав к Ревизору, всадники придержали коней, с ленивым любопытством взглянули на белое лицо пешехода. В меркнущем небе с обнадеживающими криками носились птицы. -- Ты хто? -- спросил 1-й всадник хриплым крестьянским голосом. Одежда на нем была военная, с ремешками и железками, кафтан местами порван. Смуглое лицо выражало ум, затаенную веселость. На голове матросская бескозырка с лентами, шевелящимися в вечернем воздухе, золотые буквы на околыше: «Умопомрачительный». -- Я -- Ревизор! -- без всякого выражения гордости ответил путник, поправляя под мышкой картонную папку с важными документами, в соответствии с которыми стихийный и злобный мир рано или поздно будет укрощен и приведен к надлежащему дисциплинарному порядку. В такт движению чиновника колыхалась длинная, до пят, шинель. Смеркалось. Кони устало перебирали ногами. Всадники, один за другим, начали спешиваться. Бронзово мерцали островки ковыля, который даже в темно-

214

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г те не переставал волноваться, красные отблески солнца играли в мертвеющих колосках, выронивших на землю последние пуховые семена. Закат превращался в тонкую фиолетовую линию свинцового оттенка. По низу земли шла терпкая прохлада. Дух осени подступал крепко и неотвратимо, охлаждая сердца встречных людей, как будто во всем мире перевелись враги. Всадники, очутившись на земле, переминались с ноги на ногу. Некоторое время они стояли, не глядя друг на друга. Наступило странное молчание в безымянной степи, цвиркающей полумертвыми голосами насекомых. Небольшая группа людей прислушивалась к миру, меняющемуся помимо их воли. -- Что же ты ревизуешь? -- спросил 2-й всадник -- грузный, в богатом, но сильно потрепанном кафтане. -- Проверяем документальное существование человечества, -- хмуро ответил Ревизор. -- Ну и как? -- Данные тревожные, однако, не подтвержденные окончательно. 3-й всадник был самый молодой, румяный, с коротко стриженными черными волосами. 4-й -- тощий, в рваном черном плаще, укутанный в него с головой. Заметив, что Ревизор пристально смотрит на это странное существо, 1-й всадник похлопал казенного человека по плечу, и шепнул ему на ухо: -- Не обращай на этого типа внимания, он ездит вслед за отрядом с первого дня войны, лицо его сплошная дыра, но это не рана, полученная в бою. Посмотри на его лошадь -- скелет, обтянутый кожей, ничего не жрет, однако не отстает от наших!.. Всадники стреножили коней, отпустили их в степь. Кони, неловко вскидывая спутанные передние ноги, растворялись в темноте. Но, пока силуэты лошадей были видны, всадники с непонятной завороженностью смотрели на их шевелящиеся пятна. Расстелив на сухой траве мешки и одеяла, сели ужинать. Молодой всадник вытряхнул из котомки заранее приготовленные дрова, сложил шалашиком, защелкал кремнем по кресалу. Желтые яркие искры холодно трещали мимо топлива. Но вот одна искра упала в в сухой комочек мха, затлел в пушинках розовый огонек. Всадник осторожно подул на него, язычки пламени охватили стружки. Затрещал веселый костерок, освещая задумчивые лица. Разложили на полотне сало, огурцы, черствый хлеб, бросили в костер с десяток картофелин. 1-й всадник многозначительно кашлянул, достал из кожаной сумы стеклянную четверть, наполненную мутным самогоном, выдернул деревянную пробку. Чмокающий звук оживил простор степи с ее невнятным окружающим шевелением. Почти без бульканья наполнена до краев серебряная чарка, пущена по кругу,

215

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г начиная с хорошо одетого 2-го всадника, который, был в этой компании если не главный, то самый знатный. Боярин с важным видом принял чарку, и, перекрестившись, выпил ее до дна. Ревизор и 4-й всадник от самогона отказались. -- Ты чего, дядя? -- с веселым раздражением уставился 1-й всадник на Ревизора. -- И вообще: ты за тех или за этих? Ревизор лишь досадливо махнул рукой и не произнес ни слова в ответ, и почти незаметно погладил обшарпанную картонную папку, лежащую у него на коленях. 4-й всадник равнодушно смотрел на жидкость -- в составе его высохших костей самогонному составу зацепиться не за что. 3-й всадник быстрыми движениями указательного пальца выкатывал из костра черные дымящиеся картофелины. Взял себе одну, разломил ее пополам. Повеяло домашним сытным духом, картофелина светилась на разломе белым фосфорическим светом. Одна из лошадей, пасшихся неподалеку, тихо заржала. -- Я ни за кого… -- запоздало, но все-таки ответил Ревизор, отщипывая от картошки горячую дымящуюся корочку. -- Моя обязанность -- сохранить законы, необходимые для поддержания деятельности государства. Всякий общественный строй, каким бы ужасным он ни был, должен опираться хотя бы на минимум морали, заложенной в акты и постановления… Заметив налипшую на шинель травинку, Ревизор схватил ее в меру постриженными ногтями и сбросил прочь ее в темноту. 4-й всадник, ничего не евший и не пивший, неподвижно смотрел на него изпод капюшона зелеными светящимися глазами, такими же крупными, белыми и горячими, как сердцевина печеной картошки. «Безыдейное существо!» -- зевнул Ревизор, чувствуя, как на его усталый организм действуют близкий огонь и темнота. -- К чему документы, акты, постановления, если власть все равно будет наша? -- воскликнул захмелевший 3-й всадник. -- Рубайте, товарищи, картошку, пока не остыла… Ревизор продолжал перекатывать в ладонях обжигающую картофелину, обугленная кожура пачкала тонкие бледные пальцы. -- Сегодня я был в городе Ничтожске, анализировал соответствующие документы… -- со вздохом сказал Ревизор. -- И пришел к выводу, что служащим учреждений наплевать на то, чья в городе власть, и какой там установится строй. Каждый думает лишь о себе, как лучше устроиться… Конечно, немалая вина за сожжение страны лежит и на чиновниках, но они, все-таки, не хотели этого… -- Кто же тогда виноват? -- молодой всадник осторожно покосился на 4-го, торопливо осушил третью чарку, крякнул, вытер усы, закусил соленым хрустким огурцом. Язык его начинал заплетаться.

216

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г -- Полагаю, что в данном вопросе уничтожения страны не обошлось без действия нечистой силы… -- Ревизор осторожно взглянул на 4-го всадника. -- Подозреваю также одну старую ведьму, которую знал на протяжении сотен лет. Сегодня, кстати, видел ее в одном из присутственных кабинетов -- горбатая, седая дама лет под девяносто. Курит длинную парижскую сигаретку. При взгляде на нее, ревизуемые документы посыпались у меня из рук. Она так взглянула на меня молодыми угольными глазами, что я не смог продолжать ревизию и пошел в трактир напиться чаю. А когда вернулся в учреждение, и отпер ключом предоставленный мне кабинет, то обнаружил, что весь архив бесследно исчез... -- Мы отлично знаем эту ведьму, -- степенно произнес 2-й всадник, отрезая кинжалом шматок сала. -- Она запросто заходит в штабы гетманов и генералов, пересекает линии фронтов, дает указания враждующим армиям, и постоянно мутит воду. Но мы выпьем не за треклятую старушенцию, а за элиту нации, уцелевшую в костре гражданской войны!.. Он машинально гладил свою бочкообразную грудь, говорил вполголоса: ради сохранения чистоты крови своего рода он женился на сестре. Скоро явится наследник, -- самый что ни на есть новейший аристократ!.. Долой примеси цековской и олигархической кровей!.. -- А я выпью за народные стойкость и ум! -- с оттенком ревности в голосе воскликнул 1-й всадник. -- При чем здесь народ, который практически истребил самого себя в гражданской войне?.. Даже новый, воистину грозный царь не сразу наведет порядок… -- 3-й всадник икнул самогонный могучим дыхом. -- Страну должны поднимать молодые люди, такие как я. А нас мало уже осталось, побили друг друга в степях и лесах… -- При этом он неприязненно взглянул на Ревизора. -- Не вовремя ты, дядя-крючкотвор, развел бюрократию. Что толку от твоих документов, когда пока еще не ясно, кто победит в этой многолетней войне? Ревизор пожал плечами, не желая разговаривать с сердитым воином: дескать, всё зависит от нового выкрутаса истории. 3-й всадник вздохнул: подлость накапливается, а толку вот этих залежей мало. У старых чиновников в шкафах хранились тонны компромата, но документам не дали ходу. Подлость, алчность, жестокость навеки запечатлены в финансовой и прочей никому не нужной документации. 4-й всадник внимательно слушал, в глазах его вспыхивали холодные угольки. Силуэты лошадей, пасущихся в степи, действовали на Ревизора успокаивающе. Он знал, что именно с лошадью связана тайна власти. Пока существует лошадь, жизнь вокруг табунов движется упорядоченно. В любой момент лошади донесут воинов через степь до берега океана. Уничтожены в боях танки, орудия, автомобили -- зато остались лошади, спасшиеся в лугах и балках. Их приручили одичавшие отряды, которые продолжают скакать по степи в поисках

217

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г власти и дармового хлеба. Несмотря на простуду, пронзившую худобу тела ознобом, Ревизор намеревался продолжить обход страны. Он вздохнул своими слабыми кабинетными легкими: смута заканчивается. Необходимо вернуть в мировую жизнь очарование власти, заключенной фактически в бумажных документах. Молодой всадник подбросил в костер дров, пламя с треском взвилось, все зажмурились. Над головами клубились искры. Темнота стала гуще, лошади живыми пятнами двигались в степи, разбредаясь все дальше от людей. 1-й всадник вздохнул, морщинистое лицо его поникло, блестел нос, похожий на крупную сливу, в седых отвисших усах застряли крупинки картофеля. Но вот он встрепенулся, глаза отразили угасающее пламя костра: -- Вот так надо управлять государством!.. -- он схватил полено, разворошил дрова, алые угли затрещали, искры взвились красным столбом, в лица дохнуло жаром. -- Почему остатки крестьян бродят из деревни в деревню, меняют имена? -спросил Ревизор, почесывая затылок пушистых седеющих волос. -- Нет ни господ, ни колхозов, вот мужик и не знает, куда ему приткнуться… -- объяснил 1-й всадник. -- Земельные области олигархов будут переданы во владение нового царя, которого мы сообща изберем от всех сословий. Конечно, олигархи из подполья будут навязывать на трон своего кандидата … Вдалеке что-то сверкнуло, донеслось эхо взрыва -- опять в Ничтожск шальная ракета залетела. Кони насторожились, подняли головы. -- К черту все эти… «крепости»! -- 1-й всадник вынул из-за пазухи мятую бумажку, бросил в костер. -- Я больше не крепостной, а свободный. И вообще, я моряк… -- он гордым жестом поправил на голове матросскую бескозырку. -- Уйду опять в просторы океана, надоело мне сражаться неизвестно с кем и неизвестно за кого. Ведь я, братцы, служил когда-то на миноносце «Умопомрачительный»! -- Разве ты был крепостным? -- удивился 2-й всадник, боярин. -- Как же тебя кличут, холоп? -- Раньше Иваном звали, Соловьем-разбойником, а теперь я вольный казак и могу делать, что хочу… -- А я, ребята, царь! -- с веселой мрачностью произнес молодой человек. Голос его полнился хмельной тяжестью. -- Это я вам, товарищи, по пьянке секрет сообщаю. Но вообще-то я -- слабый царь. Умный, говорят, и добрый, но без «силы сердца». -- Обыкновенный ты самозванец, каких много! -- сердито взглянул на него 2-й всадник. Ревизор устало оглядел всадников одного за другим: все сословия участвуют в бесконечной смуте! Скоро она утихнет и, можно будет вернуться к благосло-

218

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г венному канцелярскому труду. Он достал аккуратный квадратик бумаги, карандаш, и, при свете догорающего костра, набросал план ревизии следующего степного города под названием Ужасный. Документ вышел короткий: городничий должен доказать, что он не плут, а его чиновники -- не воры. Молодой человек, назвавшийся «царем», всхлипнул, сорвал сухую былинку, надломил ее и бросил в костер, где она ярко вспыхнула и погасла: так пресекаются династии! -- Мне по барабану ваши династии -- я представитель народа! -- воскликнул 1-й всадник, расправляя обвисшие усы. Он глядел в степь безумными глазами. - Во главе вооруженных масс я разбил гетмана Плутократского, которого мои кавалеристы долго потом искали по ямам и крапивам… Ревизор снова открыл папку, взял карандаш, и вывел на уголке чистого листа старинными красивыми буквами: «Поток народной жизни нельзя повернуть вспять. Ни «порода», ни «заслуга» не могут этого сделать. Лишь закон, совпадающий с мнением масс, движет народный дух вперед. Этот закон, подкрепленный сердечным настроением народа, называется идеей…» -- Я знаю, почему наш президент потерял свой пост, -- задумчиво произнес 2-й всадник, боярин. -- Он излишне доверял сплетням придворных -- это погубило его, а заодно и страну. Ревизор сделал третью запись, не относящуюся к сути дела: «Очень тоскую о своем отце, которого никогда не видел, и даже сомневаюсь, был ли он вообще… Необходимо срочно составить сыновний документ, согласно которому он, отец, поскорее вспомнил бы обо мне и всех нас». … -- Я выгнал своих мужиков со двора, потому что мне стало нечем их кормить! -- продолжал свой рассказ боярин, пристально всматриваясь в крестьянина-генерала, разбившего армии гетманов и самостийных атаманов. -- Слушай, холоп, а не под твоим ли началом я воевал под Калугой? -- Так точно! -- расправил плечи 1-й всадник. -- Я был неплохим воеводой, но и твой полк сражался храбро, исправно выполнял мои приказы… Смута смешала сословия, выявила кто есть кто… Да, я простой мужик, но под моим флагом шли в битву бывшие колхозники плечом к плечу с маститыми бизнесменами… Тем временем захмелевший молодой всадник всматривался в Ревизора мутным взглядом. Голова его клонилась, веки закрывались сами собой, однако он успел задать еще один вопрос: какую весть ты, чиновник, несешь нам из Центра? Ревизор ничего ему не ответил. Вдалеке мерцал огоньками керосиновых ламп степной хутор, над горизонтом колыхался, словно северное сияние, голубой радиоактивный фон. -- Пиши в своих бумагах что хочешь, только не изображай мир глупым! --

219

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г взглянул на Ревизора 1-й всадник, и вновь подкрутил усы. -- Мне тоже надоело воевать. Я теперь не вождь народного ополчения и даже не моряк -- я крестьянин! Семья моя пропала незнамо где, деревня ракетой стерта с лица земли… Женюсь заново на степнячке, заведу свой род, придумаю герб… Некоторое время все молчали. -- Скажи, Ревизор, чего нам ждать от будущего? -- спросил молодой всадник, и громко зевнул в ждущей тишине. -- Ждите «Правду»! -- ответил чиновник таким голосом, в котором вдруг обнаружилась вся его тайная столичная сила. -- Твоя «Правда» бессильна, пока во всех Ничтожсках сидят Рыльниковы и Кувшинниковы. Кто сейчас читает твою «Правду»? -- «Правда» -- это не газета, но документ, составленный в кругах элиты. Он пока еще не опубликован. На какое-то время «Правда» заменит осмеянную и униженную Конституцию… -- Небось, опять твоя «Правда», как и прежние законы, напичкана антинародными смыслами?.. -- 1-й всадник-крестьянин с печальным взором оглядел затихшую степь. И, погрозив Ревизору пальцем, предложил всем по «последней». Желающим оказался только он сам. Выпил, многозначительно крякнул, прокашлялся. -- Какие ты там новые челобитные сочиняешь? -- спросил он, заметив, как чиновник делает быстрые карандашные пометки. -- Ничего лишнего я не пишу, -- степенно ответил Ревизор. -- В папке отчет о посещении города Ничтожска. Впереди, согласно графику, ревизия города Ужасный. Стало тихо. Осторожность окружающей военной жизни – как глухие удары копыт по траве. Вскоре три всадника заснули. Не спали только Ревизор и странное существо под черным балахоном. Так они сидели, глядя друг на друга, почти до рассвета. И тощий всадник не выдержал -- поднялся с примятой травы, и в последний раз с ненавистью взглянул на Ревизора. Затем он подозвал свою лошадь -- такую же худую и бессмертную, сверкающую огненными глазами. Из ноздрей животного завивался кольцами вонючий дым. Ловко, будто юноша, таинственный всадник вскочил в седло. В следующий миг лошадь бесшумно вознесла его над степью. Спустя минуту они растворились в желтых радиоактивных тучах. 3-й всадник очнулся от сна, подмигнул Ревизору пухлым веком: -- А ты, дядюшка столичный, чем-то спугнул эту тварь… Значит, смуте конец! Пиши нормальные законы, и будем жить, как положено! Ревизор смутно улыбнулся. В сизых лучах рассвета было видно, как он поглаживает картонную папку, пахнущую старыми основательными временами.

220

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г МЕТЕОРИТ Это случилось внезапно – раздался хлопок в осеннем небе, вспышка жара обожгла мое лицо сквозь мелкий дождь, волна горячего воздуха качнула назад, затем снова вперед. С трудом удержавшись на ногах, я увидел как серая лужа поднялась перед моим лицом фонтаном горячих брызг, будто в нее упал осколок снаряда, взбив липкую грязь и шипя паром. Я догадался, что это метеорит, и кинулся, скорее доставать его из лужи. Я всегда хотел иметь собственный личный метеорит – чтобы он лежал дома, на моем рабочем столе… И вот он сам прилетел ко мне – горячий таинственный комочек… Я попытался взять его, однако он, словно лягушонок, ускользал от меня… Неожиданно метеорит, весь в шипах, словно ежик, размером с горошину, мгновенно и остро впился в ладонь… Я вскрикнул, выдернул руку из лужи. Черная от грязи, она не кровоточила, алый шрам горячо жёг ладонь наискосок и быстро затягивался. В руке и во всем теле, что-то гудело, словно я отравился хмельным ядом. Спустя минуту боль прошла, я ощутил под кожей ладони твердую выпуклость. Слегка успокоившись, решил пойти домой. Но что-то во мне за последние минуты переменилось, и затем весь вечер меня одолевала странная тревога, я не смог завершить начатую статью. На следующее утро события развивались совершенно непредсказуемым образом -- приехала жена из деревни, привезла сушеных яблок, плодов шиповника, боярышника: буду варить витаминный компот! А ты, брат сочинитель, что-то приуныл… -- Она внимательно посмотрела на меня. – Ты, случайно, не выпил? Заставила дыхнуть. Поморщилась, видимо, изо рта моего пахло метеоритом, который вошел в мою ладонь инородным телом; я чувствовал, как он шевелится под кожей, уползая внутрь организма – стремится, наверное, к сердцу… Неужто, скоро конец всему?.. Мне не хотелось рассказывать жене про метеорит, опять расстроится, и я сослался на легкое недомогание, хотя, наверное, надо было идти к хирургу, и просить его, чтобы достал метеорит с помощью скальпеля и магнита. На душе было скверно. Я думал о том, что своим писательством вверг семью в бедность, теперь и рассказ напечатать негде, кроме как в Интернете… А «гонорар» – слово для меня совершенно невозможно. «Не ропщи на судьбу – теперь с тобой я!» -- послышался вдруг невнятный голос, как если бы заговорила моя печень или селезенка. -- Кто ты? «Это я – твой метеорит». -- С кем ты там разговариваешь? – спросила жена.

221

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г -- Со своим демоном… -- машинально ответил я. -- А как же твои прежние демоны – писательство и алкоголизм? – с обычной иронией спросила жена. -- С теми я распрощался навсегда, а новый демон, будет, наверное, сильнее их обоих! «Не наговаривай на меня! – обиделся метеорит. – Ты не знаешь моих и своих возможностей. – Во мне космическая тайна и сила! Я тебе помогу! И вообще, пора тебя омолодить!» -- Как это «омолодить»? – удивился я. – Мне пятьдесят три года, хотя некоторые женщины говорят, что я пока еще ничего!.. «Ничего» -- пустое место! – назидательно произнес метеорит. – Я сделаю тебя реально молодым. И в чтении лекций уже не будет необходимости, ты будешь богат». -- Богат? – удивился я. – Это уже что-то новенькое… Если экзистенциальное ощущение молодости не покидает человека до гробовой доски, то богатство для большинства людей, если не грёза, то раздражающий внешний фактор… «У тебя в мозгах информационная каша! – хмыкнул метеорит. – Я сегодня прочел все твои повести, рассказы, статьи… Некоторые абзацы совсем не отделаны… Вот, например…». Метеорит зачитал мне отрывок давнишней моей повести, про которую я и сам забыл. -- Я не помню этой страницы… А рукопись потеряна лет двадцать назад. Интересно, где ты, метеорит, ее откопал?.. Можно, я буду называть тебя Метом? «Можно. Только Чёртом не называй, иначе в психушку угодишь…». -- Скажи, Мет, каким образом ты собираешься сделать меня богатым? «Еще не придумал…, -- задумчиво ответил метеорит. – Ты на всякий случай заведи карточку или сберкнижку, туда я пришлю тебе на первый случай миллиончика два-три…». Я рассмеялся: какая-то небесная бактерия, космическая инфекция, поселившаяся внутри моего несчастного организма, сулит мне молодость и какое-то фантастическое богатство! -- Сходи за хлебом! – сказала жена.. – И перестань разговаривать сам с собой. Это вовсе не смешно! За хлебом!.. В кармане, кроме хлебных денег, выданных женой, заначка, около пятисот рублей – на пиво. В пути со мной стали происходить невероятные вещи, я вдруг почувствовал, что иду вприпрыжку. Словно подросток. И силы откуда-то прибавились, дышать стало легче… «Я тебя омолодил!» -- сказал Мет. Я потрогал свои волосы, и убедился, что они сделались густые и упругие.

222

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г -- Сколько же мне теперь лет? – спросил я. «Двадцать три!». -- Надо снова меня малость состарить! – сказал я. – Иначе жена не узнает, когда вернусь домой. В тот же момент я почувствовал, как внутри меня заработали метеоритные соки, я вновь слегка огрузнел, волосы опять поредели. «Сорок три – нормально?» – спросил метеорит. Встречная девушка на меня как-то внимательно посмотрела. Интересный день сегодня! А вот и ресторанчик «Катись, горошек!», который по советской привычке именуют «Колосом». За стойкой моя бывшая одноклассница Рита, Ритуля. -- Ты заболел? – Буфетчица с удивлением смотрела на меня. – Ты сегодня не похож на себя… -- Я просто помолодел... Налей, Ритуля, два пива! Отпил из бокала – пиво было хорошее, натуральное, в меру разбавленное. -- А вот я сегодня больна! – пожаловалась Рита. – Простудилась, температура под сорок, еле держусь на ногах. -- Иди домой. -- Хозяин не отпускает, подменить меня некому… «Возьми ее за руку!» -- раздался внутри меня голос метеорита. Я машинально взял горячую, чуть влажную ладонь Риты. «Сожми ее крепче!» -- командовал Мет. Я крепко сжал ладонь буфетчицы, Ритуля вскрикнула, с недоумением на меня взглянула. Краснота сошла с ее щек, глаза перестали блестеть. -- Я выздоровела!.. – Она с интересом продолжала меня разглядывать. Да ты, оказывается, народный целитель, знахарь! -- Это не я… -- пробормотал я. – У тебя тут еще больных нету? Ритуля кивнула в угол ресторана, где за пальмой, растущей в кадке, виднелась согбенная фигура маленького человека. Там, на лавке, сидел местный горбатый бомж Витя. Лицо его изуродовано давним ожогом. Я подошел к Вите. Он взглянул на меня, а я, ощущая в себе странную небесную силу, пристально смотрел на него. Кажется, я прожигал взглядом стены нашего ресторанчика, не заметить меня было невозможно. Витя хотел встать на ноги, но не смог, костыли гулко, с беспомощным треском упали на кафельный пол. Я вытянул вперед руку -- она гудела, как чугунная, внутри нее кипел огонь. Я положил ладонь на Витину голову, он закричал. Я изо всех сил сжал его маленькую седеющую голову облепленную взмокшими волосами. Калека закричал еще сильнее, уже каким-то утробным ревом. Ритуля стояла за буфетной стойкой в полной неподвижности, повара подбежали к окошку раздаточной и, сгрудясь, смотрели на меня и на Витю.

223

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Неожиданно он встал, выпрямился, во всех его костях раздался хруст. Он уже не кричал, но побледнел от пронзившей его боли. Кажется, зрители догадались, что я лечу калеку. Видимо, боль была такая всеохватывающая, и в то же время исцеляющая, что Витя больше не кричал... Неожиданно он толкнул меня и, покачиваясь, пошел прочь из ресторана, на своих ногах, как здоровый человек, очутился на улице, затем, еще раз обернувшись на окна ресторана, побежал прочь. «Он здоров! – сказал Мет. – Теперь тебе надо выпить пиво, потому что ты устал». Устал!.. Не то слово. Я чувствовал себя измочаленным. -- Я понял, что в данном случае ты, метеорит, использовал свою таинственную силу. Но одновременно ты мучаешь и меня, человека, случайно ставшего твоей жертвой, я теперь твое орудие, ты питаешься за счет меня… эта неожиданная молодость, эта страшная сила внутри меня… К чему всё это? – тихо произнес я. «Позволь мне жить внутри тебя, и тогда ты станешь необыкновенным человеком! Ведь живет же внутри тебя литературный талант, и ты ничего, терпишь, не гонишь его прочь… Без меня ты так и останешься малоизвестным провинциальным писателем. А со мной ты станешь известен всему миру. Я отделаю все твои романы и повести таким образом, что они получат новый неповторимый облик!.. Давай же, говори скорее -- Да! Да!». Я молчал, не зная, что ответить. Становиться могущественным мне как-то не очень хотелось. У всех могущественных личностей, как я понимал, появляются разнообразные хлопоты и ответственность, ужасная ответственность, которая обычного, без комплексов, человека быстро вгоняет в гроб. Я остановился на вечерней площади райцентра. Никого. Рядом такой же застывший памятник Ленину. Казалось, окружающий мир всегда жил, и продолжает жить без меня, и вообще без присутствия людей. Шумели на ветру кусты и деревья, серебрилась листва. -- Нет, дорогой Мет! – сказал я. Ленин, иронически склонив голову, прислушивался к моим словам. – Мне уже ничего не надо. Живи сам по себе в своем космическом могуществе, а меня, пожалуйста, оставь в покое!». Спустя некоторое время вхожу в родной сельский дом, доставшийся мне от родителей, смотрю на ладонь -- заметен шрам от вхождения метеорита. Через час, во время ужина на левой ладони вспух бугорок – я понял, что метеорит выходит из меня! Обиделся, что я не принял его и гоню вежливо прочь! «Ты что, Мет?» -- спросил я. Метеорит молчал. -- Я рада, что ты вернулся из ресторана «Катись, горошек!» почти трезвым! Сегодня, действительно, происходят чудеса! – сказала с улыбкой жена, наливая в чашку парящий чай. – Кстати, сегодня ты выглядишь молодым… Но по-

224

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г чему на лице твоем тревога? -- Дай нож! -- Зачем? – удивилась жена. Подала туповатый хлебный нож, я встал, подошел к кухонной раковине, всадил, прицелившись, острие в нарыв. Кто-то вскрикнул. -- Что ты делаешь? – закричала жена. -- Ничего… Тут маленькая опухоль… Из ранки полилась черная кровь, щелчком вывалился в раковину фиолетовый, космического оттенка камешек, при этом меня будто взрывной волной к стене качнуло. Камешек был маленький, мне удалось пропихнуть его пальцами в сливное отверстие раковины. -- Ты что делаешь? – Жена поднялась из-за стола, она испуганно смотрела на меня. Я показал ей ладонь, ранка быстро затягивалась. Жена, увидев набухающие морщины на моем стремительно стареющем лице, почему-то заплакала.

225

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

* * *

ВИКТОРИЯ ПОЛЯКОВА г. Горловка, ДНР Родилась в г. Горловка в 1970 году. Закончила Днепропетровский горный институт. Работала инженером, секретарем-референтом, в настоящий момент работает в Музее миниатюрной книги им. В.А. Разумова. Член Межрегионального союза писателей, Горловского ЛитО «Забой», Литобъединения «Стражи весны». Публиковалась в журналах, альманахах России, Украины, Белоруссии. Автор четырех книг: «Любви осенний сад», «Ой, лелече мій, лелече», «Исповедь пешки» и книги для детей «Приключения мышонка», в соавторстве с Ириной Кузнецовой-Груздевой выпущена книга «Боль стихами отзовётся». Лауреат литературной премии им. В. Сосюры.

Знаменья не было. Он по ступеням неба, Как каменною лестницей сходил. Кто падал в обморок: не выдержали нервы. Кто Бога за любовь благодарил. Знаменья не было. Архангеловы трубы Молчали. Избежали вновь суда. Час ликованья – целованья в губы. Свершилось! Сын воскрес! – Господний дар! …Но жизнь идет. Ночь вдавливает крыши. Вновь, как амебы множатся грехи: Лукавим, врем, надеясь – не услышит, Точнее, из любви большой простит.

226

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Но жизнь идет: чем дальше, тем страшнее. Зло управляет миром – не любовь. И превращают внуки иудеев Святую землю в скопище гробов.

МОЛИТВА Господи, дарящий свет небес! Праведников радуга к тебе Горнею тропинкою ведет. Только вера в жизни нас спасет От всего: беды, болезней, зла. Дивны Твои, Господи, дела! Господи! Среди заблудших чад Отыщи: тяжел болезни ад. Укрепи безропотно нести Все, что мне отмерено. Прости За молитв нестройные слова. Вправе ли к Тебе Господь взывать, Если исповедаться страшусь? Господи! Сын Божий, Иисус! Помоги себя преодолеть, Ведь иначе вечно мне гореть. Господи! Подай душе покой, Страсти кротким взглядом успокой И продли мои земные дни. Господи! Прости и сохрани! *** Вот и пришел за ним закат рубиновый, А не рябиновый и не вишневый. Я знаю, одного из них помилуют. …Упало слово. Его уже не спрятать в складках туники. Рыдайте, сумерки, зло совершилось.

227

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г И где теперь единоверцы-спутники? В чем божья милость?.. Да, тяжелы они – моменты истины. Боль – не бессмыслица – дорога к цели. Убийце – жизнь (Распятие – для избранных). Просящим – Вера.

В НОЧЬ НА 16 ЯНВАРЯ Подвала нет (в проекте был упущен)… Какую из трех стен считать несущей?.. Куда упасть?.. – Удар взрывной волны… О Господи, пошли нам тишины!.. Дом – ходуном: разрывы где-то рядом… Теперь от нас: по-звуку – запуск «Града»… Вновь валидол положен под язык… О Господи, как хочется мне жить!.. Мне всё равно «укроп» то или «ватник»… Но пятый час дрожит сервиз в серванте… Хорошего и в эту ночь не ждать… Свет вырубили… кончилась вода… Нас с двух сторон подталкивают к бунту. Одни кричат: «мир нарушает «хунта»», Другие: «вас сливают, как всегда…» Шесть месяцев не ходят поезда… И блокпосты на выездах и въездах… Нет, никогда страна не будет прежней! – Ей жители Донбасса не нужны: Мы террористы для своей страны!.. Под взрыв снарядов и осколков визг Здесь отмывают «баксы» на крови, И делят бизнес-сферы – интересы, Но выдает прикормленная пресса:

228

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г «Ату – Россия!.. Украина – браво!..» Чеканит шаг брусчаткой «сектор правый» Джин вырвался – попробуй, загони… О Господи, спаси и сохрани!.. День ТИШИНЫ! – насмешка – не иначе… Мать над ребёнком годовалым плачет… В Полтаву, Киев, Львов везут гробы – Такая вот «ирония судьбы»… …Курганка, Бессарабка, Комсомолец… Я в позе эмбриона в коридоре Сижу, нательный крестик крепко сжав… О Господи, прости… Моя душа Всё дальше отлетает с каждым взрывом… (Хочу заметить, я не из пугливых), Но этого не выдержит никто: Подпрыгивает 3-х подъездный дом, А вместе с ним и мой район, и город… Пожаром близким обагрило шторы… Как с эти жить, скажи мне, Бог-Отец?!.. Молю я о смягченьи злых сердец, И имена святых перебираю… Кому еще молится я не знаю… Шестнадцатое. Утро. Тишина. Сама себе не верю, что война… *** Тяжела моя дорога к Храму, Покаянна… Что металл вериг?.. –

229

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Раны заживут, поблекнут шрамы И душа над миром воспарит… И тогда пойму, и то отчасти, Как могла быть сразу Здесь и ТАМ… Не Пилат с Иудою причастны – Я на казнь отправила Христа. Я неверием сиюминутным, Как гвоздями, прибивала плоть… И вода перекисала в уксус, Не в вино, как повелел Господь На пиру… Как, не сказав ни слова, Он к себе апостола призвал… Тяжка покаянная дорога, Но иной мне Бог пока не дал…

230

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

АНДРЕЙ ШТАЛЬ

Родился в 1974 году в Орловской области. С 1977 года проживает на Украине, в городе Краматорске Донецкой области. Журналист. Лауреат регионального конкурса «Молодой человек года», проводимого Донецкой облгосадминистрацией и Донецким облсоветом (Донецк, 2005 год). Удостоен Общественной городской премии «Родной город» (Краматорск, 2012 год). Член Национального Союза журналистов Украины, Межрегионального союза писателей и Литературного объединения авторов Донбасса «Стражи весны». Лауреат ряда региональных поэтических фестивалей («Рыцари слова» «Город Дружбы приглашает», «Тамановские чтения» и других).

ИДЕЯ НАЦИИ Идея нации великой не нова, Журба народная от этого острей. Уже запущены репрессий жернова, Родятся фюреры и строят новый Рейх. Зигуют мальчики, планета пишет круг Под вспышки молнии, под грохоты войны И грешным делом натыкается на крюк, На волчий крюк – арийский символ Сатаны. Идея нации (похоже дело швах), Как львовский мусор расползлась по всей стране: На флагах, стенах, у юнцов на рукавах Нас ловит крюк: «Иди ко мне!» И дико мне.

231

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г ЧЕТЫРЕ ВСАДНИКА АПОКАЛИПСИСА Можешь губы кусать, но иди и смотри: Бог срывает печати, а слез больше нет, И по кромке последней Донецкой зари Мчится всадник на огненно-рыжем коне. Здесь вчера побывали Антихрист с Чумой, Зря ль кровавые мальчики ходят вокруг? Здесь трясется в полынной степи гумконвой, Как трясутся костлявые руки старух. Эти мертвое время, и голод, и плач По твоей ли, а может, по общей вине? Вслед за рыжим уже отправляется вскачь Черный всадник на черном-пречерном коне. По сердцам человечьим елозит вражда, Зреет в стынущих ранах холодная месть. Остается немного совсем подождать Будет всадник последний, а там уже - Смерть.

РЕШИЛИ СОВМЕСТИТЬ Как уголь ископаемый пластами Под сердцем - скорбь, кручина и вина. Лишь час езды, и там, за блокпостами, Мгновенно возвращается война. А здесь гопак и люди в «вышиванках», Из Киева приехавший артист, И девочка, раздавленная танком, И странный «бытовой сепаратизм». Кому обстрелы, а кому – колядки! Увы! Реальность наша такова: Мир крайне неустойчивый и шаткий, Аресты, но сначала – торжества!

232

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г ВОЗВРАЩЕНИЕ Нам в зоне пропуска проверят паспорта. Успеть бы вырваться, здесь ночью горячо. В степи бескрайней зимний ветер заплутал. Ему ни мины, ни растяжки нипочем. Господь повсюду белый саван постелил, Земля мертва, но наши ангелы не спят. Луна как беженка ползет вокруг Земли, И мы ползем и возвращаемся назад.

ВЕСЕННЕЕ ОБОСТРЕНИЕ «Растаял» асфальт, дороги пораскисали. На площади митинг: дьявол выводит паству. Весна прибывает строго по расписанию, Проходит блокпост и не предъявляет паспорт. Соцсети кипят, пугают большой войною. Сезон рецидивов, новое обострение. Последняя жертва варварской паранойи Из памяти стертый, но миро пустивший Ленин. Безумные дни, здесь нет никаких гарантий На завтрашний день, а тем паче – дожить до лета. Ты слышишь, как громко стучат на тебя куранты? Волнуется Чацкий и просит подать беретту.

233

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

СЕРГЕЙ КРИВОНОС

Журналист, г. Сватово, Луганская обл., член Национального и Межрегионального союзов писателей Украины, автор многих поэтических сборников. Победитель и призер конкурсов и фестивалей "Звезда полей" (г. Москва), "Славянские традиции", "Души прекрасные порывы", "Русский stil". Лауреат Международной литературной премии им. Сергея Есенина (Союз писателей России), литературной премии им. Николая Ушакова (Национальный союз писателей Украины). * * * Все с годами приходит — умелость и зрелость, И, казалось, сидеть бы на печке в тепле, Но вливается в чувства опять ошалелость, Когда ты на родимой земле. По любым лабиринтам пройдешь здесь на ощупь. И хотя нынче тем, кто с деньгами, почет, Заходя в соловьиную светлую рощу, Ощущаешь себя богачом.

234

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Дым костра у реки, запах ландышей вешний, Скрип калитки в саду и ромашек букет… Можно жить и об этом не думать, конечно, Но без этого родины нет. * * * Ноябрь на исходе. Глядит баба Галя с опаскою На выпавший снег и молитвенно шепчет слова. И вновь открывает комод заскорузлыми пальцами, Где деньги на уголь припрятаны и на дрова. Где в рамочках старых, кривых, потускневших, неправильных, Что вырезал внук из картона без всяких затей, Далекую молодость скромно хранят фотографии, Которые дров и угля для старушки важней. На глянцевых снимках застыли мгновения вечности, Нечеткие лица, чему только время виной, И муж, в сорок первом проклятой войной искалеченный, И сын, что изранен навеки афганской войной. А что было в жизни? И горести были, и радости, И падала ниц, и опять поднималась с колен. Пожить беспроблемно хотя бы немного, хоть в старости, Но как ни печально, а старости нет без проблем. И ветер гудит оголтело над ветхою крышею. И снега все больше. Уже не заметно дорог. Глядит баба Галя на фото и просит Всевышнего О самом святом для нее — чтобы сыну помог. * * * Одни напасти при новой власти, Вот взять украсть бы кусочек счастья, Но не умеем, однако, красть, Прекрасно это умеет власть.

235

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г В тревоге люди: а что же будет? Дела покуда вершат иуды. И в рай закрыты давно врата, Пусть есть надежда, но нет Христа. Мечтаем с другом, переживаем, Терзая строки, стихи слагаем, И знаем, льдистая ждет стезя… Скользить нам можно, упасть — нельзя. * * * Пройти по листопаду, влиться в осень И разгадать ее цветные сны, Понять, что все возвышенное — просто, И что простому в мире нет цены. Пройти полжизни от безверья к вере, Но так тревожна нынче тишина, Как будто сквозь нее идет Сальери, Неся предательский бокал вина. Пройти сквозь утро к твоему порогу, Коснувшись краешка зари рукой, Где журавлям, что собрались в дорогу, Октябрь прощально прошуршал листвой. Дышать рассветом, выйдя на покосы, И вновь среди дремотной тишины Пройти по листопаду, влиться в осень И разгадать ее цветные сны. * * * Быть может, ради песен и стихов В саду листва скользит по безголосию. Плыву не по реке — плыву по осени, По осени большой, без берегов.

236

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г По кронам лип, что выстроились в ряд, По неподдельно светлой листопадности, Где, всех прохожих наполняя радостью, В багряность октября вросла заря. По полю, где уснули ковыли, Припав к холмам покатым обессилено, По золотому, что — на фоне синего, И по туманным выдохам земли. В дворах — костры. Беснуется огонь. В лугах, как островки, стога разбросаны. А я межсосенно плыву по осени, По осени большой, без берегов.

237

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

' АЛЕКСАНДР МОРОЗОВ Писатель, издатель, публицист. Дебальчанин, влюбленный в свой город, в настоящее время проживающий в Беларуси. Автор 26 книг. Лауреат ряда литературных премий, конкурсов, фестивалей в номинации поэзия. Автор слов гимна г. Дебальцево. Исполняет обязанности заместитель председателя БелЛитСоюза «Полоцкая ветвь», член правления ВТС «Конгресс литераторов Украины», член Межрегионального Союза писателей. 18 лет возглавлял Дебальцевское литературное объединение им. В. Н. Сосюры. Сейчас возглавляет районное литературное объединение «Островецкой земли голоса». За вклад в развитие русской литературы награжден медалью Михаила Шолохова (Россия).

БЕСЕДКА "Ураган" влетевший задул очаг И не моет вечную раму мама, Восковой слезой оплыла свеча У зеркал осыпалась амальгама. Сквозняку комфортно в дыре стены, Из угла икона глядит печально... Вспоминаю часто, как до войны Собирались здесь мы за чашкой чая... Со стихами чай излучал тепло, Согревая лучше чем толстый свитер... в поселке крыши в домах снесло... На беседке чудом остался шифер... И беседка ждет, уж который год, (Без бесед поэтов она скучает)

238

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Что когда-нибудь снова придет народ, Почитать стихи с ароматом чая.

ОПЯТЬ... Из инета хлебаю баланду последних "крутых" новостей. Об убийствах и войнах, крушеньях, погромах, пожарах. А планета вращаясь в фарватере звездных огней, Продолжает движенье фрегатом к затопленным скалам. Снова слышу призывы: "Не наших поднять на ножи". Пропаганда правдивою ложью любому промоет рассудок... Милосердие в коме... и так обесценена жизнь. Жизнь сегодня дешевле, чем пайка столовского супа... Не услышал нас тот, кто однажды погибнув воскрес... Нынче гибнут в Донбассе в обстрелах обычные мирные люди... На молитвы людей отвечает молчанье небес, Да разрывы снарядов, увы, не молчащих орудий.

ДЕБАЛЬЦЕВСКИЙ ПОЭТ Я равнодушен к регби и футболу, С женою сериалы не смотрю. Мой младший сын уже закончил школу, А старший сын создал свою семью. Живу в деревне в деревянном доме, Дойдёт когда-то и сюда прогресс. Лежат сейчас в полях тюки соломы, Шумит за огородом древний лес. Из янтаря в лесу лисичек россыпь, Опята крУгом на трухлявом пне, Здесь небо ниже и сильнее грозы, И дом родной всё чаще снится мне. Меня судьба хранила не напрасно, Хотя хлебнул и горя я и бед...

239

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Я был и остаюсь певцом Донбасса Я - русский, я - дебальцевский поэт!

ГЛЯЖУ НА ГЛОБУС Гляжу на глобус - сантиметров шесть На нем всего то от меня до дома, Где все до боли близко и знакомо И где проблем сейчас не перечесть... Пришла весна, березы дарят сок, Над домом низко пролетели гуси. Я ж полететь хочу из Беларуси На мой Донбасс, на мой Юго-Восток. Вокруг манеж из цирка Шапито Но не смешон, а жалок рыжий клоун А белый клоун - вовсе обескровлен Войною, кем то названой АТО... Там снова рядом слышен ближний бой Там мама тихо молится за сына И связывает прочно пуповина Поэта с не оставленной страной, Перед которой, я в большом долгу. Все! Решено! Пакую чемоданы! Ведь скоро День рождения у мамы Её я не поздравить не могу.

240

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

' ВАСИЛИЙ ТОЛСТОУС г.Макеевка (Донбасс) Родился в 1954 году, 24 июня. Член правления Межрегионального союза писателей. Автор нескольких книг стихов. Участник и победитель двадцать седьмой конкурсной передачи "Вечерние стихи" сезона 2016 года (совместный проект национального литературного портала Стихи.ру и редакции интерактивного телевидения газеты «Вечерняя Москва»). Лауреат литературных премий им. Михаила Матусовского, им. Владимира Даля, им. Олега Бишарева и им. Виктора Шутова. *** Ты идёшь и думаешь о жизни, но никто не знает этих дум. А вокруг – шахтёрская отчизна, в чётный год попавшая в беду. Нет соседей справа, нет и слева – растворились, выехали прочь в страны, где премьеры, королевы. Нам они не просятся помочь. Тяжело живётся в нашей буче, может быть, совсем невмоготу. Мы хотели, Родина, как лучше, и за это мучаемся тут. Нет претензий, что вы, ради Бога, только время движется вперёд. Подождём пока ещё, немного – мы, никем не сломленный народ.

241

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г *** Чтоб выгнать прочь тоску и безнадёгу, скажи портрету друга просто так: «Привет, браток! Давай кутнём немного, и жизнь откроем с чистого листа. Возьмём палатку, удочку и спички, и в ту страну, которой нет уже, пусть увезёт пустая электричка двоих седых, подвыпивших мужей. Мир за окном не важен, ведь мы едем! Порой вопим от счастья, со слезой, – всё оттого, что, в принципе, мы дети, и что взрослеть нам вовсе не резон. Глаза в глаза, где нету задней мысли, и так проедем целый мир насквозь: и ты, и я – пускай наш путь исчислен от пункта Жаль до станции Авось». Ты ахнешь: «Брат, ну что ж так жизнь сурова?» Но он смолчит, кивая в такт словам. Что слаб один, когда он без другого, – пословица, наверное, права. А друг молчит всё так же грустно, строго, на фото он моложе и брюнет. Он за тобой прошёл бы все дороги, но вот беда: его на свете нет. *** Зелёный лист скукожился и сник, его готов сорвать остывший ветер. А рядом не страницы ветхих книг – листва слетает наземь безответно. В ленивом вихре кружится метель из листопада с шорохом и пылью. Открылась даль невидимых путей, и значит, скоро птиц осенний вылет. Полгода одиночества в стране без солнечных лучей и птичьих трелей пройдут бесцельно, словно бы во сне, и точно в срок окончатся в апреле.

242

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Ни телевизор, ни хрустящий снег, ни скрип коньков по льду застывшей речки, не отвлекут от грусти по весне и жажды жить её нескорой встречей. А холод ночи, голые леса, в безмолвии скрипящие от стужи! Во сне ветра касаются лица, а, кажется, хотят проникнуть в душу. *** Все молитвы, чтоб выросла снова, отряхнувшись от страшного сна, как невеста: юна, черноброва, бесконечно родная страна – не дошли. А дойдут? – нет, едва ли: нужно что-то иное, без грёз, вороньё ведь на землю не звали – хмурый ветер однажды принёс. Зыбь чужих уложений и правил отделила своих от сирот, утопила к стране переправы, а к врагам её – наоборот. И случилось: положено славить флаг чужбины, и с криком «ура!» научать гопоту в балаклавах, что иной – это нелюдь и враг. И судьба, пролетавшая мимо, безучастно глядела вдогон

243

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г как сироты взрывались на минах ниоткуда явлённых врагов. Как детей, их позвали в Россию, заохотили: «Ну же, вперёд!» Полегли. Закопали в озимых. Безымянный, безгласный народ. По ночам только души, как волки, воют, землю целуя взасос: «Мы для счастья рождались без толку, и теперь умираем всерьёз». *** Смущаясь, дети попросили: «Присядь, попей. Припомни, дед – ты был когда-нибудь в России? Ведь прожил, чай, немало лет. Скажи: она вообще какая? Такие ж хаты ли на ней?» Ответил дед: «В ней нет окраин. Земель немилых нет, верней. В ней было место и Донбассу, и прерий крымских ковылю. Я понимал всегда и сразу, что на Дону её люблю, что я люблю её на Волге, и на Днепре, и на Неве, был не чужим в Москве нисколько, ведь с детства думал о Москве». «Ну что молчишь? Ты озадачен? Бывают лучшие края?» «Я не молчу. Я просто плачу: Россия – родина моя».

244

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

ДМИТРИЙ БО́БЫЛЕВ

Родился в 1987 году в г. Серове. В 2014 году окончил филологический факультет Нижнетагильской государственной социально-педагогической академии, степень магистра, диплом с отличием. С 2014 года живет в СанктПетербурге. Публикации в Германии, Израиле, Молдове, ДНР, Беларуси, Украине. Председатель жюри международного фестиваля интересной поэзии «Собака Керуака», редактор поэтических сборников, иллюстратор книг. Член Литобъединения авторов Донбасса «Стражи весны». *** Сколько ни бейся в нервных своих исканьях, Всё – к одному исходу за разом раз: Чай на столе, солнце на дне стакана, Ветер в окно, вольфрамовая искра. Кошки ночами видят цветные сказки: Гордой мохнатой стаей штурмуют высь. Выйдешь из дому – преданным взглядом хаски Смотрят вослед состарившиеся львы.

245

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Листья, очнувшись от летнего сна, - летают, Нехотя греет руку пустой карман. Город бледнеет, мост поджимает сваи, Звездная мучка сыплется на дома.

РОСТОВСКОЕ Как монетка с Ростовом, сияет полдневное солнце, Так светло, что становятся листья белей. В сигаретном ларьке продавщица считает червонцы, Незлобиво ворча на «повадившихся» голубей. По дорожке – девчонка с большущим альбомом подмышкой, На локте акварелью наплакала страстная кисть, Шевелит ветерок креативную глупую стрижку, И ростовские храмы с обложки с футболкой слились. В этом месте, вспомнив о чем-то, Продавщица сбилась со счета. У нее огород, телевизор, палатка-тюрьма. Смотрит девочке вслед – расплылись колера поворота, И монетку с Ростовом кладет незаметно в карман. ***

К. И приходит письмо. Отгибаю железную дверцу, Избегая старухи - владелицы ржавых ключей. Сквозь окошко лучи увязают в оранжевой шерсти Золотого кота, созерцателя бренных вещей. У деревни твоей облетают янтарные рощи, Фиолетовый воздух поет комариная гнусь. Разрываю конверт, различая дыханье на ощупь, Сквозь дрожащие буквы в цветную страну заглянув. Поезда - ничего, только связки нелепых жестянок, Что обиженно тащит собака на драном хвосте. На окошке листок теплый лучик на улицу тянет Златокрылая птица садится к тебе на постель.

246

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г ЖИЗНЬ Нашли Ивашку возле речки – Замерз, сердешный. Он знал особое словечко, Он был нездешний. Растил Ивашка в огороде Одни ромашки. Грустил порою, что не всходят Цветки с рубашки. Прогнал жену свою Ивашка За то, что злая. На франтоватые фуражки Глядел зевая. Лепил детей себе из глины – Эффект плацебо. Он умер, поднимая ливни Опять на небо.

247

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

НАТАЛЬЯ КУРИЛОВА

Живёт в Бийске. Образование высшее техническое. Стихи публиковались в журналах «Огни над Бией», «Бийский вестник», «Сверстнику», «Бийск литературный», «Формула жизни», «Зов» (Венгрия), «Новый Енисейский литератор», «Литературная среда», альманахе «Академия поэзии». В антологиях «Писатели – юношеству», «Алёнкино лукошко». Лауреат журнала «Огни над Бией» 2014 года. Лауреат 3 городского поэтического фестиваля «Пушкинские строки». Руководитель литературного объединения «Парус».

В ДУХЕ ФРИМАНА

В мире квадратно-гнездовом Мерить любовь?.. Рогами, копытами, хвостом?.. Позвольте – нечем… Шестьсот шестьдесят шесть, шестьсот шестьдесят ше-е-сть… Знобит. Молчит вечность? Нет, вопиет в пустыне смыслов Людского невежества, Ублюдского торжества. Знобит. Ублюдки – те, Что у блюда, жрут суфле Из человеческих душ, Приправленное нищетой, похотью, Сдобренное шоколадом стра-а-ха. Знобит. Естество вываливается наружу Через глаз квадратно-гнездового Ездового теле-руко-ноговизора. Провизоры спились и спелись. Прозаики, поэты амбицивозятся,

248

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Сплёвывая нужду на гениально белый ли-и-и-ст. Знобит. Кто будет первым? Плевать! Финиш – он и есть ФИНИШЪ ! Проспали страну, Сидя под зонтиками патриоти-и-зма. Знобит. Стада коров пасутся в нирване Под музыку – «Полонез Огинск-о-г-о» Знобит. Ой! Кажется, я тоже сплюнула. О чём это я? Ах да! О любви… *** Колышутся стяги, срываются тоги И никнут. На тысячи тысяч забвений Бездумно ступает нога поколений. Луна проплывает над миром седая Улыбкой Гуинплена пространство пронзая. Босая бреду по холодной стерне, И рвутся со звоном струны во мне. Знобит, пересохшее горло пылает, И соль на губах такая густая. Густая - и тает росой На помаду Иллюзии утра. И вновь я дышу – живая Как будто… *** Весна с небес теснила осень Ей нипочём была зима. Лила златых лучей колосья, Самонадеянно, весьма Неосторожно, без оглядки Снопы по стёклам разметав. Трамвай весёлый звонко брякал: «Весна , весна!» Сиял металл! Я растворилась в этом блеске,

249

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г И прозевала светофор. Всё вдруг увидела в гротеске – Усталых лиц немой фарфор. Прохожих будто не коснулась Природы странная петля, Фигуры отражали в лужах Движенье, спешку дела для… Снопы тонули в лицах-безднах. Трамвай казался всех живей. Довольно он дверями лязгнул, Сглотив космический трофей.

***

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Я присела, глотнула чаю, Посмотрела, что натворила?.. - Хорошо! Я себя прощаю! Налепила зверушек милых!

Гаражей белеют крыши, Мёрзнут сонные дома. На пленэр осенний вышла – Вточь художница – зима. Приморозила чуточек, По двору прошлась - пока О холсте большом хлопочет Распушила облака. В этой лёгкости воздушность Танцовщиц кисти Дега. Мир привычностей нарушен Мулен Руж, зима, канкан. Поцелуи, поцелуи В распушённых облаках. Кисть волшебная колдуя, Мягко тает в покровах, На этюдах баламутки, Что укрылась наверху, В золотой из листьев шубке, Грешность ночи отряхнув. ***

250

Я сегодня пеку пироги Замесила из мыслей тесто Пусть и встала не стой ноги, На - пе - ку – хоть тресни! Поначалу я очень злилась, Мысли била тяжёлой скалкой, Столько злости – скажи на милость… Подустала – их стало жалко.

*** Заболела зима, занедужила, В холода накопила всякого, И присев на крыльцо заплакала, Расплылась по дорогам лужами. Кружат птицы над ней весёлые, Солнце гладит её ласково, А зима ревёт безучастная, Там где старость - всегда солоно.

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

ВАЛЕРИЙ ЗОТОВ

Автор живёт в Бийске. Член литературного объединения «Парус». Стихи публиковались в Интернете, в коллективных сборниках, в журнале «Огни над Бией, в антологии «Писатели – юношеству». *** Ещё один от нас ушел Оставив будни постоянства Познав все таинства пространства Он был судьбою обречён. Так преклони колени друг Взгляни на ясные просторы, Пускай позвали в небо горы Ты птицей счастья смело высь! И оторвавшись от земли Уйди на бреющем полете, Застывшим в райской чудной ноте Назад к неверью не вернись. *** Растопилось в вине горе - горюшко Словно яблоком грусть катится. Ах ты доля, моя долюшка Растворюсь пусть меня хватятся. А на небе луна ясная Только тучи вдали черные

251

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Ах ты жизнь моя напрасная, И желанья мои обречённые. Тронет душу струна звонкая И мелодия, та же давняя Ах ты песня моя застольная Да дорожка моя дальняя. *** Подскажите пожалуйста братцы Как до горла быстрей добраться? Как мне сжать рукоять смело? Полоснуть по распухшим венам. Как мне плюнуть им всем в рожи За все то, что извечно гложет И бояться уже не гоже, Коли вытащен нож из ножен. Подскажите, пожалуйста, братцы Как до горла быстрей добраться? Из нагана, в висок с колена, Что бы кровью, потом мелом. Что бы месть бушевала всюду, черепа внесли на блюде. Вновь нахмурились чтобы тучи, И врагов всех в застенках мучить *** Я повенчан с лозой, и с бокалом вина, Буду пить, и гулять, до рассвета. Пусть душа моя грешная снова хмельна, Буду ждать с нетерпением лета! ***

252

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г *** Забыться мне бы в упоении, Да выпить горького вина. Ведь жизнь проходит как мгновенье, Душа страданием полна. Метель бушует за окном, Пускай лозу мою укроет, Под снежным ласковым ковром, Надеждой душу успокоит.

' АННА ТАНАНЫКИНА Родилась в Бийске, окончила кадетскую школу в 2015 году, учится в Горно-Алтайском колледже музыкальной культуры. Член Литературного объединения «Парус». Публиковалась в журнале «Огни над Бией», в книге, изданной в Год литературы «Писатели – юношеству».

*** Прости, что я люблю тебя, Мне это чувство неподвластно. Холодной ночью октября Оно во мне пылает страстно. Прости, что я всегда с тобой, Как небо хвалится закатом, Я чувствую себя живой, Когда иду с тобою рядом. Прости, что не могу прожить Не тронув имени губами. Все, чем могу я дорожить: Твоими теплыми словами. Прости, что горько влюблена, Но ты отчаянно мне нужен. Тобою дьявольски больна, Ты мною даже не простужен.

*** 253

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

& АНДРЕЙ ЭЙСМОНТ РОДИНУ НЕ ПРОДАЮТ Нет на картах, нет на планах: ни деревни, ни погоста. Нет и тех, кто мог бы плакать – всё так просто и непросто. И за них теперь берёзы плачут утром светлым, ранним. Вниз к земле стекают слёзы и болят на сердце раны… Жизнь это совершенно необъяснимое и непонятое состояние души и тела, данное нам Господом в подарок. Но мы, как правило, начинаем об этом задумываться только тогда, когда белеют от седины волосы, а прожитые годы переваливают далеко за черту пенсионного возраста. Когда, однажды вдруг с удивлением, не находим рядом с собой друзей и ровесников по причине их преждевременного ухода в мир иной. А до этого момента живём и живём, ничего не замечая, преодолевая встречающиеся на пути трудности. Радуясь всем сердцем успехам, и плача всей душою от горестей, выпавших на нашу долю, в конце концов, приходим к выводу, что жизнь - Подарок Судьбы, а не скверная привычка! Всё окружающее нас со слезами и скорбями, радостями и улыбками, расставаниями и встречами - Дар Божий! С горечью теряем тех, что нам дороги, а разве лучше, если бы их просто не было? И не о ком вспомнить? Может, надо благодарить Господа, что он позволил нам быть рядом с ними и тем порадовал нас. Виктор Михайлович, был именно в таком возрасте, когда начинают задумываться на эти темы. Он стоял на остановке, изредка поглядывая в направлении проспекта, откуда должен появиться трамвай. Время неутомимо бежало вперёд. Остановка наполнялась людьми, желающими продолжить свой путь в качестве пассажиров этого чудесного средства передвижения, громыхающего железом и стучащего колёсами на стыках рельсов. Но чудо откладывалось и откладывалось. Трамвай, как в воду канул. Выждав ещё немного, особо спешащие, один за другим, покидали остановку. Они, без особого удовольствия, переходили на параллельную улицу к автобусу. А ему - Виктору Михайловичу спешить было незачем, да и не куда. Так уж сложилось, что после тридцати лет службы в армии, в звании полковника, обучая курсантов в Бакинском общевойсковом училище, дожил до развала родной и могучей державы. Пришлось уволиться и вернуться туда, откуда

254

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г начинал свой жизненный путь - в Алтайский край. Вспомнил, как получив квартиру в престижном районе любимого городка, всего в пятидесяти километрах от своей малой родины, очень обрадовался. Хотя и от деревни осталось всего три двора, и родители умерли, и город уже не тот, что был раньше с заводами и комбинатами, с профессорами и доцентами. Когда-то, зелёный, утопающий в цветочных клумбах. Пусть не тот, но родной и душевно близкий, хранящий в себе тепло воспоминаний детства и юношества. В набитый до отказа пассажирами, трамвай садиться не стал. Дождался следующего подошедшего через две минуты – ярко-красного, весело позванивающего, полупустого. С огромным удовольствием оттолкнулся от подножки и оказался в вагоне. Сидячие места были все заняты. Свободным оказалось лишь одно сдвоенное. У окна сидел довольно упитанный гражданин в широкополой соломенной шляпе. Ни дать ни взять – ковбой из американских боевиков! Он расставил колени так широко, что на соседнее с ним место вряд ли кто мог примоститься. Уткнувшись в книгу, просто наслаждался жизнью, ничего не замечая вокруг, находясь в гуще происходивших событий печатного мира на страницах захватывающего детектива. Шнурок от развязанной кроссовки тянулся серой змейкой до самого прохода. Виктор Михайлович не был любителем посиделок в транспорте. Эта давняя привычка, сохранившаяся ещё с тех времён, когда он носил на плечах погоны. И если бы не этот грязный шнурок и развалившийся « ковбой», и в мыслях не было бы сесть. А тут как будто внутренний голос твердил: «Присядь! Присядь!» Вот он его и послушался. Весело с улыбочкой, громко извинившись: « Я, Вас мил человек, слегка потревожу! Не могли бы Вы сдвинуть ноги!», и... Присел так, что у «ковбоя» колени резко сдвинулись вместе, а книга от неожиданности громко захлопнулась. Возмущенный такой бесцеремонностью взгляд, готовый испепелить всё вокруг, столкнулся с глазами Виктора Михайловича. Громкий крик разнёсся на весь трамвай, заставив всех вздрогнуть: « Горелов Витька! Это ты что ли!» Через секунду «ковбой» уже обнимался со своим старым одноклассником. Вспомнили многое. Лешка – одноклассник Виктора Михайловича, с которым они делили между собой одну парту в школе, рассказал о себе многое: что живёт сейчас в Томске, на пенсии, приехал в гости к матери, которая из райцентра перебралась в город. «А помнишь, а помнишь» - то и дело вырывалось то у одного, то у другого. «А, как ты Витёк каждый день в нашу школу за восемь километров из своей деревни ходил! Сейчас скажи современной молодежи – не поверят!» Маленькая была деревушка, но славная! Один только ваш знаменитый колодец с ключевой водой чего стоил! …

255

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Где сейчас та деревня! Где тот колодец! Недавно с матерью за грибами ездили. Считай, нет деревни и пруда нет! Вместо воды ключевой - болото заросшее камышом. Колодезный сруб завалился совсем, и запах от воды болотный! Ну да ладно! Расскажи, ты-то как? Родители? Дети? Супруга? Ведь мы с тобой лет тридцать не виделись» Виктор Михайлович услышав, больной для него, вопрос отвернулся, и тихо хриплым, голосом промолвил: « На сегодняшний день – один как перст!» Помолчал немного и продолжил: «Родителей похоронил давно. Несколько лет назад супругу – пролежала в онкологии, полечилась, в надежде на спасение, и тоже меня покинула. Дети выросли. У них свои семьи. Живут далековато. Дочь в Подмосковье – два внука. Сын на Дальнем Востоке служит. Зовут к себе, но куда мне уезжать, когда здесь и супруга и родители лежат на кладбище. Как сюда приехали, устроился в школу. Проработал десять лет, но годы своё берут. Не тот я, нынче мушкетёр. Полгода назад уволился и отдыхаю – нахожусь в свободном полёте»- с горечью усмехнулся и сменил тему: « А шнурки то ты, Лёшка так завязывать не научился! Помнишь, как я твой шнурок от ботинка к парте привязал, а тебя к доске вызвали?» Посмеялись от души. Виктор Михайлович пожав на прощание руку, вышел из трамвая. Улыбающийся «ковбой» из окна вагона приветствовал рукой. Виктор Михайлович махнул ему в ответ, а потом зачем-то показал рукой на свой левый ботинок. Трамвай тронулся. Остановка медленно проплыла мимо окна. Леша посмотрел на ноги. Шнурок от кроссовки был привязан к ножке сидения. Он широко улыбнулся и, кряхтя, полез развязывать узелок. Встреча с одноклассником заставила Виктора Михайловича вспомнить многое. Воспоминания как морская волна захватили и не отпускали. Целый вечер, да и половину ночи он никак не мог успокоиться. Думал о супруге, о выросшей на его глазах ребятне. Вспоминал ласковые материнские руки. Отца - инвалида Великой Отечественной войны. Неунывающего, постоянно весёлого с гармошкой, песнями. Как раз в два года вместе с отцом чистили колодец. Спускаться вниз батя никому не доверял. Всегда сам, и только сам. «Уж очень я люблю оттуда на звёзды смотреть, да и мне копать удобнее - места мало занимаю. Нога то одна. А было бы две - простора для работы не было б!» - шутил и спускался вниз. Потому и вода в колодце была всегда прозрачной как слеза, ключевой и удивительно вкусной. Вспомнился дом - пятистенок с верандой и широким крыльцом. Отец вернулся с войны без ноги – инвалидом. Женился, устроился работать плотником. Лучшего мастера в районе было не отыскать. Трудился и день и ночь. Жили они с матерью душа в душу, а тут ещё и Витька появился на свет божий. Вот и решили всем селом помощь оказать – так и появился добротный дом из лиственницы с широкими половицами и большими светлыми окнами.

256

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Неожиданно в сознании всплыла картина, как он молодым лейтенантом получил задачу изучить маршрут запасного выхода из пункта постоянной дислокации, с целью проверки соответствия данных топографической карты действительным реалиям жизни. Как на боевой машине пехоты пробирались по едва заметным признакам дороги, среди таёжных, обросших мхом величественных сосен и разлапистых елей, до населенного пункта с названием толи Вороново, или Воронино расположенного по карте в шестидесяти километрах. Как неожиданно попали в зону сплошного бурелома, и двигаться дальше по дороге стало невозможно. Всего - то километрах в двух от этого Воронино. Подумали и решили обойти. Взяли немного левее и уже минут через двадцать вышли из тайги к широкому песчаному оврагу. Быстро вдоль ручья добрались до того места где затерявшаяся дорога переходила на ту сторону . Справа, среди заросших деревьев и кустов вырисовывались кресты заброшенного сельского кладбища. Деревни Вороново, хотя на карте и обозначено двести пятьдесят дворов просто не было. Жителей всего двое - старый дед, ровесник века и его супруга. Дом большой, добротный чем-то напомнил ему – молодому лейтенанту, родной на Алтае. Стали расспрашивать, что с деревней случилось. Ведь на карте она отмечена как большой населённый пункт. Для чего сваи забиты в землю на краю оврага как поднимаешься вверх по дороге с правой стороны? « Какие сваи? Те что – ли?»- уточнил дед. «Так это пристань для парохода!» «Какого парохода? Когда здесь реки то нет?» - удивлялись солдаты, с недоумением переглядываясь между собой: « Ручеек, какой- то течет!» «Это сейчас ручеек, а когда-то река была. Честь по чести и с рыбой и с пароходом! Мой отец на войну с этой пристани в четырнадцатом году на пароходе ушёл и не вернулся. Тогда была река. В сорок первом я вместе с земляками своими поездом из райцентра уезжал. Парохода уже не было. Ушло тогда нас сорок восемь, а вернулось одиннадцать. Река обмелела, и деревня зачахла. Стали люди уезжать семьями. Одни старики и остались. А вот теперь мы здесь вдвоём с Петровной и остались. Летом, правда, внуки не забывают, навещают нас, а всё остальное время вдвоём. Раз в месяц лошадь запрягу, за нашей с бабкой пенсией съезжу. Муки куплю спички, соль или ещё чего. До райцентра от нас дорога хоть и просёлочная, но неплохая всего километров двадцать будет» «Вы - то я смотрю, через тайгу добирались. По той дороге уже лет десять никто не ездил» Дед сдвинул на затылок старую потёртую временем кепку и долго с удовольствием рассказывал о своей деревне. Он видимо давно хотел выговориться, и был очень рад гостям. Виктор Михайлович смотрел тогда на деда, на заброшенную, заросшую бурьяном в рост человека деревню. С болью в сердце вспоминал своего отца,

257

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г мать, родительский дом. « Не дай Бог, чтобы это случилось с нами!» А вот случилось. Первое время, пока были живы мать и супруга ездили в свою родную деревню под красивым названием Берёзовая роща. Умудрялись даже засаживать огромный огород. Правда, тогда уже в деревне постоянно проживало всего лишь человек восемь. Оставшись один-одинешенек, Виктор Михайлович взвесив все «за» и «против», пришёл к выводу, что нет никакого смысла в наличии деревенского дома. И огород засаживать не для кого. Вот и запала ему в голову мысль продать свою малую родину в виде, отчего дома и участка двадцать соток. Но как он не старался, а продать не мог. Нашёл одного покупателя, цену предложил «смешную» – тот согласился. Подъехали к дому. Как увидел – сердце ёкнуло! Кто-то рамы с окон поснимал. Стоит дом красавец, не единой червоточинки в брёвнах, а окна как глазницы чёрные смотрят с укоризной! Остановились. Пока Виктор Михайлович дом обходил покупатель открыл багажник машины, достал острый топор. Решил проверить, не гнилые ли брёвна сруба. И ахнул со всей дури топором по нижнему венцу брёвен. Топор от удара зазвенел, а дом возмущенно загудел. Такое ощущение было, что железо по железу ударило. В результате топор – тупой, на бревне лишь царапина. Покупатель спросил: «Слушай, а из чего это такого дом сделан?» Узнав, что из лиственницы, а свойства её таковы, чем дольше брёвна лежат, и дождь их поливает, тем крепче они становятся - от сделки отказался. Сознался, что хотел дом на дрова приобрести, но в данном случае это будет не совсем правильно. Так и не удалось полковнику Горелову родину продать. Как он тогда в шутку сказал: «Слава Богу, что не получилось! Если бы дом на дрова пошёл я бы себе этого простить не смог! Полковники родину продавать не умеют, и не будут!» Только под самое утро удалось уснуть Виктору Михайловичу... Резко зазвенел будильник в телефоне. Он вспомнил, что обещал сегодня бывшему коллеге по работе в школе свозить, его с супругой, по знакомым с детства грибным местам. Умылся, побрился, позавтракал. Выглянул из окна, а внизу уже стоит машина Валеры Кузнецова. Пока добирались до родной деревни, Горелов рассказывал смешные истории из своей прожитой жизни. Добрались до леса. Грибов оказалось много. Вовремя успели приехать до местных жителей. Насобирали полные корзины. Днём позже можно было бы и не ехать. На обратном пути завернули к родному дому. В него не заходили. Устроились на лужайке. Пока расстелили одеяло, пока супруга товарища доставала продукты Виктор Михайлович завернул за угол дома в заросший малинник. Вдруг, захотелось ему как в детстве лечь на землю, раскинуть руки и смотреть в синеву пронзительного неба с белоснежными облаками… Долго, но напрасно, звали, искали, кричали…

258

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Так и нашли его лежащем в малиннике, со счастливой улыбкой на посиневших губах, и широко распахнутыми руками. Остановившийся взгляд был направлен вверх, где высоко-высоко у самых облаков пел свою волшебную песню жаворонок. Он старался изо всех сил. Неизвестно что ожидает завтра. Будет ли ещё такая возможность. Осень – она всегда непредсказуема!

БЕЛЫЙ ХРАМ НА ДРУГОМ БЕРЕГУ Белый храм на крутом берегу, словно крылья расправила птица, перед взлётом на полном бегу, прежде чем оторваться и взвиться. Ивы смотрят на ласковый плес, наклонив свои головы нежно. И кудрявятся листья берез, не теряя на счастье надежды. В легкой дымке седая трава замерла в предрассветном тумане… Ты права! Ты конечно права,- сердце скажет – оно не обманет. Ключевая вода холодна, а родник так пронзительно звонок. Для меня ты, навеки, одна среди многих забытых девчонок. За годами уходят года. Вспоминаются дальние дали. Тот же самый рассвет как тогда, что с тобою вдвоём мы встречали. Белый храм на другом берегу, словно крылья расправила птица, перед взлётом на полном бегу, прежде чем оторваться и взвиться…

БЕЛОВОДЬЕ Утро радужно-искристое от росинок – божьих слёз, Соловьино-голосистое - всё в ромашках вдоль берёз. Сторона моя, сторонушка – край сибирских горных рек! В родниках, на самом донышке каждый камень – оберег. Словно бабка - богомолица притулилась, на скаледень и ночь берёзка молится, может даже обо мне. Ты своей молитвой праведной разгони тоску, печаль. Может, делал что неправильно, а того не замечал. Нынче я счастливый вроде – всё нашёл, хоть не спешил. Понял сердцем Беловодье – состояние души! Состояние, не место, где росинки божьих слёз, где Белуха как невеста и ромашки вдоль берёз.

259

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

ЛЮДМИЛА СВИРСКАЯ

Родилась в Алма-Ате (Казахстан). После окончания школы переехала в Барнаул( Алтайский край), где училась ( в 1990-1995 годах) в Алтайском государственном университете, на факультете филологии и журналистики. В 1999 году переехала в Чехию. Здесь я провожу бОльшую часть жизни, здесь родились и живут мои дети. Стихи пишу с четырех лет, первая книжка вышла в Барнауле в 1995 году в серии «Авторский альманах Август». Семь поэтических сборников: «Дамское седло»(1995), «Без четверти век»(1998), «Пражские стихи»( 2001), «Конец весны – начало лета»(2003), «Между снегом и дождем»( 2005), «Когда-то Обь, а ныне – Влтава»( 2008), «Опоздавший Дон-Кихот»( 2015) - последние пять вышли в Чехии. Публикации в альманахах и журналах: «Алтай», «Барнаул», «Сибирские огни», Московский литератор», «Волга -21 век»( Саратов), «Новая волна»( Санкт-Петербург), «Настоящее время»(Рига), «Простор»( Алматы), «Рюкзак» ( Минск), «ЛитЭра»( Москва), «Южное сияние»( Одесса), «Литературная среда» (Томск),«Русское слово» и «Пражский Парнас»( Прага), «Венский литератор»(Вена), «Европейская словесность»(Кельн), «Под небом единым»(Хельсинки), «Эмигрантская лира»(Брюссель). Призер фестиваля «Эмигрантская лира» - 2009. Финалист конкурсов «Интереальность», «Русский стиль», «Славянская Лира» - 2017.

ПАМЯТИ БРОДСКОГО Венеция не виновата: Она сама почти на дне. Стихи - шершаво-угловаты Не помещаются во мне.

Поэт Иосиф Бродский похоронен в Венеции. Любви, тоски и светлой боли Полна смятенная душа, В оббитой бархатом гондоле В рай уплывая не спеша.

Как экзотические птицы, Все время рвутся в облака, Как электронные частицы, Что оттолкнулись на века...

Стихи, воскресшие когда-то, Взамен чужих молитв прочти... Венеция не виновата: Она сама на дне почти.

260

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г *** Накликала я осень, как беду: О ней частенько думала украдкой. Всего-то девяносто дней в году, Новеллой предсказуемой и краткой, Она во мне тревожится, болит И тянет за цветастую кулису... Осенний дождь в бокал души налит, И под него вершится суд Париса: Не красота, не мудрость - благодать, Которой я, с моим угасшим пылом, Всю душу, словно яблоко, отдать Мечтаю, обтерев подолом...Было В любви моей и "раз", и "два", и "три", И бесконечно горькое: "простишь ли?" Когда приходит осень изнутри, Душа украдкой празднует затишье.

ПОРОСЁНОК НИФ-НИФ Нас на этом свете только трое. Старший брат цеплялся, как репей, Дом кирпичный предлагал построить... Я Ниф-Ниф, который всех глупей, Говорю: быстрее - из соломы, Потому что рвется прочь душа... Не могу сказать, что я бездомный, Просто мне хватает шалаша. У меня есть стол, кровать и кружка, И прохлада в летнюю жару... "Здесь с тобою рай", - моя подружка Мне шепнула как-то поутру, Помня волшебство грибного супа, Котелок забытый на траве... Я Ниф-Ниф, который самый глупый, С золотой соломой в голове.

261

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г ПАМЯТИ ВАЛЕРИЯ ЗОЛОТУХИНА Нет, не быстрый исток. Лишь глубокое устье: Дна уже не достать в эти горькие дни. Небо скрыто вовек черным облаком грусти От того, что все дальше уходят они Те, кого ощущала я вроде родни. Завершен первый акт моей жизненной драмы: Во втором, и последнем, потери одни... Он грешил и спешил, строил театры и храмы В той стране, где когда-то горели огни. Мне казалось: он рядом, навроде родни. Кто о нем - свысока, судит, хлещет жестоко, Я ж - тоскую по-бабьи и вою в тени Вдалеке от любви, от тепла, от Истока От всего, к чему вдруг припадают они В час, когда догорают огни...

ТРИ ГОРОДА Три города случились наяву В судьбе: один веселый, светлый, южный, Другой - суровый, северный и вьюжный, А третий - тот, в котором я живу. И в памяти распахнутой сквозят Все эти годы, солнечно-туманны: Вот юная, смеющаяся мама, И бабушке - едва за пятьдесят. На доме нашем лозунг: "Мир, май, труд!", Оторванная ручка от портфеля, И выпускной, и старые качели, И синих гор торжественный уют... Другой пейзаж: сугробы, тишина, Тропинка к alma-mater, рифмы, оды, И всё впервые - истина, свобода В одном глотке невнятного вина.

262

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г И, наконец, мой третий город - вот. (Последний, говорите? Нет, пожалуй...) Коляска на мощенке дребезжала: Сын сладко спал в свой самый первый год. А я брела - и до сих пор бреду, Под старым замком, до изнеможенья, Судьбы своей смешное продолженье Зачем-то сочиняя на ходу...

СТАРЫЙ ДОМ Памяти бабушки - моего первого читателя, редактора и критика, с чьего благословения я начала писать стихи. Есть в мире дом, где я царю: Мои стихи, мои портреты, Мои короны и кареты Не засыпают к ноябрю, Как в старом замке в не-сезон Пустые рыцарские латы... Я говорить до ночи рада С твоей душою в унисон. Страницы книг твоих болят, В молитве раскалились губы... Смерть между нами встала грубо, Но это лишь на первый взгляд... Есть в мире дом, где - пустота: Теперь там пыль на книжных полках... Там воцарилась я надолго, Там я навечно заперта.

ТАКИЕ ЖЕНСКИЕ ПРОБЛЕМЫ 1 Когда надеть мне нечего порой, А люстры во дворце уже горят,

263

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Выдумываю сказочный наряд: И ткань, и цвет, и главное - покрой... Мех на плечах, а в волосах - перо... Карета у подъезда... На метро Я голым королем - во всей красе Лечу на бал. В застиранной джинсе. 2 Бывает - смотришь в зеркало с утра, Страдая: что за старая галоша? Но надо жить и нравиться прохожим, А главное - себе...et cetera... Ну-с...чашка кофе, пара смс, Чайковский - упоительно-лиричный... Я старой пудры порошок яичный Безжалостно выбрасываю... БесЦеремонно молодость трясу Лентяйку вечно сонную... Ну, живо! Чтоб выглядеть счастливой, быть счастливойХотя б весной...Раз лето на носу, Ноге отекшей - выпасть из кроссовки Бесполой...чтобы в туфельку вползти... Смотри, какая в зеркале красотка: Ведь глаз же невозможно отвести! 3 Когда любимый бросил, уходя На стол ключи - от дома и от жизни, Надеть ее, как старенькие джинсы, Труда не составляет мне... Хотя... Вон кошка на диване: мур-мур-мур... (А милый здесь был явно третьим лишним!) Устроим с нею маленький девишник: Глядишь - и снова выстрелит амур! ***

264

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Что вам сказать, ребята? До тепла Мы дожили - со стоном и со скрипом, С постылыми таблетками от гриппа Как будто засиделись у стола: Чужого и пустого, просто так, Из вежливости раньше не вставая... Что вам сказать, ребята? Я живая! А вы? Ну, отзовитесь, друг и враг! Прочь наконец-то шапки и носки! Ура! Свобода! Талия и мини! Растает сам собой последний иней На дне так зябко прожитой тоски. *** Накрахмаленно-хрусткой манишкой Чуть топорщится снег на сосне. Рвется в школу трехлетний сынишка, Мою сумку приладив к спине. Я сказала: "не время" со смехом, Убедила: не вырос пока, И пустым прошлогодним орехом Отскочила от сердца тоска, Показалась далекою осень (Еще многие годы подряд), И зима - не обязанность вовсе, А старинный священный обряд. Снег - горчащий, дай Бог, не последний! На прощанье меня не состарь: Ведь сынишка - всего лишь трехлетний Деловито листает букварь. ***

265

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Нелетная погода у весны, Коль не к тебе лечу я, в самом деле. Ни цели, ни задачи неясны На предпоследней мартовской неделе. Взгляну в окно, вздохну и чуть взгрустну По правилам лирического рода: Я отложила счастье на весну, Запрятала - теперь найди, попробуй! Веленье щучье или дух лесной Судьбу мою изменит в одночасье? Нельзя не быть счастливою - весной! Я верю в неминуемое счастье! *** Даже не статист я! Просто зритель В нашем жутком жизненном кино. "Память переполнена. Сотрите", Телефон вибрирует давно. Все обрывки давних форс-мажоров, "Поздравляю!", "Где ты?", "Рад бы, но...", Смски бывших ухажеров Я сотру в мгновение одно. Но как быть мне с памятью иною Цепкой, человеческой, живой? Не забыть предательств за спиною, Рваных черных туч над головой, Войн и взрывов, катастроф, аварий... Вечные лихие времена Мне стереть из памяти едва ли, Хоть и переполнена она.

266

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

& ВАСИЛИЙ ОСИН Родился в 1955 г. в г. Бийске. В 1975г. Окончил Бийский Механикотехнологический техникум (техник-электрик). 1975-1977 служба в Армии. Работал на «Сибприбормаше»: электриком, энергетиком. С 1994 года на железнодорожном транспорте (проводник пассажирских вагонов). Член литературного объединения «Парус». Стихи публиковались в коллективных сборниках, в журналах «Огни над Бией», «Литературная среда» – Томск, в антологии «БИЙСК. Писатели – юношеству» и «Алёнкино лукошко».

БЛАГОДАРНОСТЬ Июнь выдался жарким. Солнце плавилось. Адам проснулся пораньше, чтобы успеть тщательно полить огород. Он рассеянно лил воду из шланга: где больше, где меньше, и был поглощён только мыслями о том, почему же Мария в очередной раз отвергла его предложения руки и сердца. Парень безумно любил Машу. Каждый раз, проходя мимо дома девушки, он оставлял букетик полевых цветов на её подоконнике. В посёлке многие девчонки были не прочь связать свою судьбу с Адамом: хорошо воспитанный, в меру образованный, стройный, работящий, только что отслуживший в Армии. Накладывать на себя руки и связывать свою судьбу с нелюбимой девушкой – последнее дело… Внимание привлёк серебристый летающий объект, похожий на сильно сплюснутый сфероид около десяти метров по оси, зависший над речкой. Адам рассеянно смотрел на диковину, а сам не хотел отрываться от мыслей о девушке. Только тогда, когда объект двинулся к нему, страх и любопытство заставили парня насторожиться. Проплывая между деревьев и построек, аппарат медленно и бесшумно подлетел к молодому человеку, плавно снизился и завис, не касаясь земли. Открылась дверь, вроде люка, и опустился небольшой трап. Из планера вышел гуманоид среднего роста в чёрно-синем костюме, без головного убора. Лицо, цвета светло-синей стали, было спокойным. Большие глаза, на слегка вытянутом лице, цепко удерживали Адама в гипнотическом

267

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г состоянии. Пришелец, не открывая своего маленького рта, пояснил парню телепатически, что в межпланетный катер необходимо закачать воды, так как бортовой насос вышел из строя. Адам выключил воду, протянул пришельцу шланг и включил подачу воды по просьбе вояжёра. Как только были проделаны все манипуляции и завершено дело, пилот, в знак благодарности, готов был исполнить любую просьбу спасителя. Уловив сомнения молодого человека о наличии обитаемых планет, гуманоид предложил путешествие до самой ближайшей населённой точки космоса, пообещав при этом, вернуть на то же место. Адам сразу согласился: терять было нечего. Гуманоид пригласил человека в звездолёт. Быстро переодевшись в чистую одежду, Адам проследовал за путником. Поднимаясь на борт капсулы, смельчак не обнаружил ни одного сварного шва, заклёпки или болта. Складывалось впечатление, что корпус был монолитным: особого сплава металла. Старбот оказался четырёхместным. Перед каждым из двух передних кресел был расположен монитор. Лампочек и тумблеров, как показывают в кино, не было. В левом переднем кресле сидел второй член экипажа. Открытый и добрый взгляд говорил о том, что это - женская особь: зелёные глаза излучали тепло; в мочки ушей были вживлены сапфиры. Капитан посудины гостеприимно предложил место во втором ряду. Гость опустился в мягкое кресло, и оно подстроилось под форму и силуэт пассажира. Дама протянула Адаму стакан с розовой жидкостью и предложила выпить. Парень повиновался. Потом огляделся по сторонам. Странным было то, что сквозь металл, как через стекло, можно было видеть всё, что находится снаружи. Только пол был непрозрачным: скорее всего – там располагался двигатель. Что-то засвистело, словно запускался DVD ROM, и затихло. По всему внутреннему периметру катера засияла карта звёзд. Бот развернулся направо, карта развернулась влево. Человек понял, что сам катер служил компасом. Зазвучала очень тихая мелодия: что-то среднее между Венским вальсом Иоганна Штрауса и мелодией группы Спейс: красивая мелодия, которую человечество ещё не придумало. Адам посмотрел в сторону и в последний момент увидел, как из леса в сторону его дома шла Мария, но что-то менять было уже поздно: да он и не хотел. Катер покачнулся, словно лифт, и начал набирать высоту: всё быстрее и быстрее. Через минуту Земля осталась далеко позади и выглядела маленькой точкой. Через пару минут промелькнули кольца Сатурна. Ещё через несколько минут пролетели мимо самой загадочной матово-чёрной планеты Айрон: блуждающей на окраине солнечной системы. Молодого человека клонило в сон…

268

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г …Прошло шестьсот лет. Адам возвращался домой. Он выглядел на двенадцать лет старше по сравнению с тем возрастом, когда покинул Землю. За это время он посетил тридцать семь обитаемых планет. Старлайн заходил на посадку. Адам узнал очертания реки, но был удивлён увиденным: от посёлка ничего не осталось, кроме бетонных развалин элеватора. Но инопланетяне выполнили своё обещание – доставили туда, откуда взяли. Высадили и улетели. Мужчина стоял и недоумевал: что случилось, где все жители. Он медленно крутил головой по сторонам, пытаясь вспомнить, где и что находилось. Потом заметил вдалеке женщину, рядом с которой шли две козочки и какая-то белокурая девочка. По мере приближения, он стал узнавать знакомые черты. Это была Мария. Только выглядела она лет на тридцать пять. – Привет! Я так долго тебя ждала, - произнесла с радостью и, в тоже время с болью в сердце, Мария. – Добрый день! – ласково сказала девочка и замерла в странной улыбке. Её глаза были неподвижны. – Привет! – по-дружески ответил Адам и, только присмотревшись, понял, что рядом с Марией стоял красивый робот, выработавший свой ресурс. Адам вопросительно взглянул на девушку: что здесь стряслось? И она поведала: – Через три года после того, как ты улетел, началась межгосударственная война за ресурсы, а потом и расовая. Вмешались инопланетяне: они и победили. Перед казнью выполняли последнее желание каждого землянина. Я им сказала, что хочу дождаться тебя. Тогда они мне дали выпить розовую жидкость и вручили вот этот унибук, где есть вся информация по медицине, истории, географии, кулинарии, фильмы всех стран, и так далее, - показывая стеклянный блокнот. – А также вот эту красавицу, чтобы не было скучно; и погладила нежно по волосам нейронную девочку-робота. Адам крепко обнял Марию и впервые поцеловал. – А ещё у меня есть небольшое хозяйство: козы, коровы, куры, гуси, лошади, и повела давнего друга показывать своё жильё. Так начиналась шестая цивилизация на Земле… ***

269

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г СОНЕТ Любовь твоя наивностью чиста, Нежна невинным взглядом изначально, Изящным слогом девственно проста И нравственна, при том, феноменально. С трудом я верю собственным глазам. Слова из милых уст благословенны: Душе моей – божественный бальзам; А помыслы добры и откровенны. Мне сладок час, прошедший вновь с тобой. В который раз, сомнения минуя, Я верю в дар, оказанный судьбой. Скрепим союз блаженным поцелуем! И в холоде зимы, и знойным днём, Любовь моя, мы будем век вдвоём.

РОЗА Встречала утренний рассвет, Росою свежей умывалась, Любила богом данный цвет: В блаженстве часто забывалась. Ловила солнце ясным днём: В лучах купалась откровенно. Всегда смотрелась в водоём, И распускалась постепенно. Гордилась внешней красотой, Роскошным нежным ароматом. Мечтала стать почти святой, Не веря в рок и важным датам. Окреп пленительный бутон, Как только розу подкормили. Вокруг цветка возник притон: К красотке гости повалили. Она не слушала мораль, Легенды, притчи, саги, были.

270

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Росла строптивою, а жаль! Свои мечты у розы были. Шипы-тату покрыли стан, Внезапно роза стала стервой. Имел садовник личный план… Её же и сорвали первой.

ЗВЁЗДНАЯ НОЧЬ (сонет)

Все звёзды на тебя смотрели разом. Вселенная тянула глубиной: Там каждая, своим блестящим глазом, Влекла к себе, в далёкий мир иной. Тянулись вереницей мириады По Млечному великому пути. Солидней и торжественней парада В огромном мире вряд ли нам найти. Манили бриллианты ледяные – Там сказочно звучала тишина. Стелила по земле холсты льняные, Ревнуя к звёздам полная луна. Заря планету поменяет цветом, Померкнут звёзды с солнечным рассветом.

ДВЕ ДУШИ Душа моя неистово кричала, А видом всем молила и звала. Но ты холодным взглядом отвечала: Спокойным сном душа твоя спала. Я звал встречать лиловые рассветы, Искать амуров в дивных облаках, Вдвоём объездить добрые полсвета, Носить тебя блаженно на руках;

271

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Познать простор седого океана, Испить чистейшей утренней росы, Войти с разбега в белый плен тумана, В восторге быть от явственной красы; Понять красоты нежного заката, Гулять ночами звёздными не раз, Послушать дождь, шальной грозы раскаты, Узнать гипноз твоих милейших глаз. Очнувшись, ты бессвязно зароптала, Открыла мне божественную стать… Моя душа, естественно, устала, Зевнула сладко, и решила спать.

272

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г

АЛЕКСЕЙ БУБЛИКОВ

Бубликов Алексей Тимофеевич. Родился в 1952 году в Казахстане. С 1956 года проживает в Бийске. Окончил Бийскую среднюю школу № 25, Иркутское пожарно-техническое училище МВД СССР, Алтайский политехнический институт (Бийский факультет). Проходил службу в подразделениях специальной пожарной охраны предприятий оборонного комплекса Бийска. Подполковник в отставке. Работал инженером отдела охраны труда на Бийском котельном заводе. В настоящее время инженер-эксперт в области пожарной безопасности в частной организации.

РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ВЕЧНУЮ ТЕМУ А сердце бухает неровно, через раз. Лежу в ночи с открытыми глазами. Опять не спится в этот поздний час, Парю привычно там, под небесами. Обрывки мыслей сполохом во мгле, Проходят чередою чьи-то лица... Как много их на маленькой Земле! Ищу я что-то в них и мне опять не спится. Переживаю трудный разговор: В чём жизни смысл, в чём жизненное кредо? Он бесконечно труден, этот спор, Трудна высоколобая беседа. - «Весь мир построен только на любви!» - «Отнюдь, - всегда война всему начало!» - «Прекрасно сказано, но, как ни назови, В основе — дух, что, согласись, не мало!» Но я молчу, хоть знаю наперёд, Что жизни смысл —

273

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г в бескрайнем продолженьи. Живым всегда необходим полёт, И всё вокруг живое лишь в движеньи!

МОЯ БАБУШКА АНЮТА Шелухой от лука я яички красил, Так учила внука бабушка моя: «Лучше краски нету, слышь-ка, свет мой ясен! Это ж от природы, а не химия!» Годы пролетели, стал давно уж дедом, Но на Пасху яйца крашу шелухой. Бабы Нюры образ, обрамлённый светом, Добрый и любимый, встал передо мной. Баба Нюра, помню, как с тобою летом Рыжики искали в ближнем сосняке. Тех грибов вкуснее не было и нету, Что солила баба в дальнем далеке... А зимой под вечер ты носки вязала, Тихо говорила о былой войне, Со слезами Мишу-сына вспоминала, Он погиб геройски в дальней стороне... Вот уже полвека нет тебя на свете... «Бабушка Анюта!» - позову в тиши, Перед образами разожгу я свечи, Прошепчу молитву за покой души...

ЗИМНЯЯ ВИШНЯ Песня Закружило снег, забуранило... День короток был, да огромна ночь. А на сердце боль, будто ранило, Но не сможешь ты мне помочь. Выпил горечь всю я до донышка, И тоской одной сердце мается.

274

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г Подоспела вдруг непогодушка, Бьёт бураном в грудь, усмехается. Зимний серый день полетел во тьму, Вихри снежные хороводились. Повернуть — куда только не пойму, Хоть бы к полночи распогодилось. Вишня зимняя запорошена, Ветки тонкие, да поникшие. Вспоминаю я снеги прошлые, Как по белому - алым вышито… Холодна была ночь тревожная И колючий снег сердце ледянил. Позабыть тебя невозможно мне, И любить уже нету сил… Улеглась метель через два денька, Вишня стройная в белых кружевах. В синем небушке нет ни облака. Не стучит в висок - кровь остужена!..

275

Журнал «Огни над Бией» - №44 - 2018 г ПРАВИЛА

ПУБЛИКАЦИИ В Ж УРНА ЛЕ «ОГНИ НА Д БИЕЙ»

Публикуя свои произведения в журнале «ОГНИ НА Д БИЕЙ», который преследует лишь одну цель – участие в литературном процессе Алтая и России, автор принимает следующие условия: 1.

7. 8. 9. 1 0 . 1 1 . 12.

Журнал «Огни над Бией» не является коммерческим изданием, поэтому автор публикует свои произведения на безвозмездной основе ( с получением 1-2 –х авторских экземпляров номера – для бийчан. Иногородние авторы читают свои публикации на сайте журнала в Электронном приложении). Рассылка бумажных номеров отменена. Разрешает разместить свои произведения, опубликованные в журнале «Огни над Бией», на персональном сайте журнала или на странице «Русские писатели. Бийск. Алтай» на Прозе.ру с просветительской целью и для популяризации своего творчества. Разрешает редколлегии представлять свои произведения, опубликованные в журнале «Огни над Бией», в других периодических изданиях с обязательным информированием автора до или после факта публикации, и рассматривает такую публикацию как пропаганду своего творчества. Рассматривает публикацию в журнале и её повторение в других периодических изданиях как способ творческого роста и участия в литературном процессе, что в первую очередь необходимо самому автору. Редколлегия просит желающих участвовать в работе журнала на платной основе и авторов, рассматривающих публикации как способ заработка, не предлагать свои услуги и произведения в наш журнал. Биографические сведения автор прилагает к тексту произведения. Если биографическая справка не обновлена автором, редколлегия использует информацию из предыдущих номеров журнала. Ответственность за содержание, моральные установки и качество текста несёт автор. Все вопросы, возникающие в связи с использованием псевдонима, и ответственность за его использование, ложатся на автора текста. Мнение редколлегии может не совпадать с мнением и художественными ценностями автора. Редколлегия не препятствует авторам в безвозмездном дарении журнала «Огни над Бией» в библиотеки. За соблюдение авторских прав в коллективных п од б о р к а х ( п од б о р к и , в к л а д ы ш ) н е с ё т от в ет с т в е н н о с т ь л и ц о , п р ед о с т а в и в ш е е м ат е р и а л ы д л я п у бл и к а ц и и . П р а в и л а о п у бл и к о в а н ы н а с а й т е ж у р н а л а « О г н и н а д Б и е й » . ogni-nad-biyei.netdo. ru/ ( поиск в Google )

Ог н и н а д Б и е й

литературное художественно-публицистическое из дание Бийского от деления Союза писателей Р оссии № 44 - 2018 г. Издательство “ИП Платонов” Сдано в набор 04.03. 2018. Подписано в п ечать 05.03.2018. У сл.печ.л. 29,2 Заказ 03/18 © Огни над Бией © Издательство «ИП Платонов» © ФОТО НА ОБЛОЖКЕ – АЛЕКСАНДР ТИХОНОВ (г. Тара)

276