Огни над Бией 45 2018 by Lyudmila Kozlova

18+ литературное художественно-публицистическое издание Бийского отделения Союза писателей России № 45 2018 г (Бумажный номер) 1. https://magru.net/users/2485

2. ISSUU – Журнал «Огни над Бией» by Lyudmila Kozlova 3. Проза.ру - Русские писатели. Бийск. Алтай СОДЕРЖАНИЕ:

ПОЭЗИЯ Анатолий КРАСНОСЛОБОДЦЕВ..............3 Ольга ЗАЕВА..............................................33 Дмитрий ШАРАБАРИН.............................68 Игорь ЕЛИСЕЕВ........................................72 Людмила КОЗЛОВА Стихи, критика.......76 Дмитрий ГРАСС.........................................82 Евгений БЕССМЕРТНЫХ.........................95 Екатериан РУПАСОВА..............................98

ПРОЗА Любовь КАЗАРЦЕВА..............................37 Дмитрий КАЮШКИН.............................41 Яков ШАФРАН.........................................45

КОМАР .........................................101 ПУБЛИЦИСТИКА Алексей АРГУНОВ...............................102 Иван КУДРЯШОВ..................................115 Мария КРИКСУНОВА..........................127 Арина ТРОШИНА.................................131 ПРОЗА Иван ОБРАЗЦОВ....................................136 Андроник РОМАНОВ...........................161 Арина ТРОШИНА.................................169 Амаяк ТЕР-АБРАМЯНЦ.......................171 Михаил МАКСИМОВ...........................181 КОЛЛЕКТИВНАЯ ПОДБОРКА молодых авторов Мария КРИКСУНОВА..........................192 Михаил ИСАКОВ..................................197 Дмитрий САВЕНКОВ...........................203 Андрей КОРОВИН................................206

Редакционная коллегия:

главный редактор, издатель Людмила КОЗЛОВА – СП РОССИИ Редакторы отделов поэзии и прозы Ольга ЗАЕВА (СП РОССИИ) Павел ЯВЕЦКИЙ (СП РОССИИ, член. корр. Российской Академии Поэзии) Иван НЕЧИПОРУК – член МСПС и СП России КОМАР (Краевое Обозрение Молодых АвтоРов) Иван ОБРАЗЦОВ (СП РОССИИ) Интернет-директор Николай ТИМОХИН (Всемирная Корпорация Писателей, СП России) Корректор Юлия РОМАНОВА Контакты: e-mail: max_nin48@mail.ru *** *** *** *** ***** Редакция выбирает и награждает Дипломом Лауреата лучшего автора года *** *** *** *** *****

КРИТИКА

Первый номер журнала отдан в печать в декабре 2004 г, издан в 2005 г. (Издаётся в соответствии с Законом РФ о СМИ)

Александр СУБЕТТО Критика................8 ***

Фото на обложке - Александр ТИХОНОВ (г. Тара)

КОМАР - ДЕТЯМ Мария РАЙНЕР......................................218 Ирина ЦХАЙ.........................................228

Памяти Г. П. ШАБАНОВА...............................236

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

АНАТОЛИЙ КРАСНОСЛОБОДЦЕВ

Родился 15 сентября 1941 года в с. Сычевка, Смоленского района, Алтайского края. Учился в музыкальном училище, окончил Чимкентский университет. Публиковался в периодической печати, коллективных сборниках, в журналах: «Алтай», «Барнаул», «Встреча», «Огни над Бией», «Бийский Вестник», «Огни Кузбасса». В антологиях: «Писатели Алтая», «Дыхание времени», ХХ-век «Русская сибирская поэзия», «Обратный Отсчет», «БИЙСК. Писатели о времени и о себе», «Писатели – юношеству». Выпустил несколько сборников стихов: «В стороне моей простуженной…», «Свет зари на снегу», «Вернуться б снова к тополям…» и других. Награждён медалью «200 лет М.Ю.Лермонтову», Почётной грамотой Правления СП России. Лауреат журнала «Огни над Бией» -2014 г. Член Союза писателей России. *** Я был сегодня на параде, Струилась синева небес, И в майской утренней прохладе Играл на площади оркестр. Внимая звукам, шли кадеты, Чеканя шаг. За ними вслед Шагали Красные береты – Надежда Армии и цвет. Подобно льющимся потокам Людские полнились ряды. «Бессмертный полк» страны широкой Нёс фотографии родных. Красиво шёл – сравнимо с песней. И вот, крылами трепеща, Спустился голубь с поднебесья На мрамор Вечного огня.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Оркестр умолк. Ряды затихли. И в обнажённой тишине: – Я – голубь мира, сила жизни! Я – ваша память на земле! Сказал и озарённый светом Растаял в сгустках синевы. И полк в свой праздник, в День Победы, Тесней сплотил свои ряды! *** Круг друзей становится всё уже, Мыслю всё скупей и холодней. Но огонь, зажжённый юной дружбой, Он погасит сумрак поздних дней. Мы росли не где-то там, в столицах, И живём не в пальмовом краю – На земле Алтайской приграничной, Где ветра сибирские поют. Здесь в снегах, морозами простуженных, Нас сама природа призвала Словом пробуждать людские души, Согревать озябшие сердца. Пусть вершин больших мы не достигнем, Разве мир возможно удивить? Всё же на дорогах нашей жизни Научились искренне любить. Весь наш путь – сквозная даль разлуки. И не потому ли по ночам До сих пор друг к другу тянем руки И горим... Сгораем как свеча! Лето – 2017 г.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г *** Посвящается Геннадию Александровичу Нечаеву С небес стекает тёплый ветер В лучах разбуженной весны. Давай на день, на два уедем, В места, где были рождены. Туда – в леса, где птичьи трели, Где ломит губы в родниках, Где рано мы с тобой взрослели, У вдов печальных на глазах... Пройдём вдоль речки Громотухи, На кладбище к родным зайдём. И у подножия Теплухи Костёр вечерний разведём! В ночи вбирая воздух свежий, Забудемся недолгим сном, А утром, чуть восток забрезжит, На плато горное взойдём. Поднимемся по крутосклону К Амбарчику, как к Алтарю – Взглянуть на Родины просторы, На крутолобую зарю. Откроются такие краски! Такая даль! Такая высь! И мы поймём, как мир прекрасен, И так коротка наша жизнь! ___________ Теплуха – высокая гора близь посёлка Искра. Амбарчик – огромная скала на вершине горы, откуда открываются просторы предгорья

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г *** Вышло всё не так, как мы хотели, И не то, к чему страна звала... Алые знамёна потускнели, Звонких песен смолкли голоса. Минул век. Сменила курс эпоха, – Шли к восходу, – вышли на закат. И живём мы нынче так же плохо, Как и много лет тому назад. Словно все живём мы на причале – Ни уюта нет и ни тепла. Глянешь в дом – видны одни печали, И в душе такая пустота. А ведь нужно – самую-то малость, Чтобы жить, свет божий не кляня, Чтобы в доме радость прибывала После трудно прожитого дня. Дети были сытыми и резвыми, И дела, и помыслы – чисты, И стихи – живыми, неизбежными, И слова, как истина, просты. Чтобы духом крепкими мы были На ладонях матери-земли. И чтоб в этом беспощадном мире Оставались всё-таки людьми. ЧТО ЖИЗНЬ ДЛЯ НАС Что жизнь для нас? – Горбушка хлеба, Глоток мерцающей воды, Лучи божественного неба Или потоки чёрной лжи...

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Кружит оглохшая планета, И вместе с ней и мы кружим, Не находя себе ответа, – Куда спешим? Чем дорожим? Почти что с самого рожденья, – Так на Земле заведено, – Мы все подвержены сомненью, Незримому самосожженью, – И нам другого не дано!

Но так бывает не всегда, – В горах приметы редко схожи: То светит солнце, то гроза Вдруг засверкает. Стихнет пенье. Клубком свернётся тёплый день. И над глухим седым ущельем Закрутит снежная метель.

И тут уже не до беседы, – Укрыться б где? Себя спасти. И всё же лучших мест на свете, – Заблудшие, мы в храм не ходим, – Мне в этой жизни, – не найти! Молитвами себя спасти. Бездушно дни свои проводим, И нам уже не до любви... А дни летят. Такая жалость! Живём на свете, как во сне... И вот в сердца приходит старость, – И мир не тот. И мы – не те. И нам не разложить по полкам, И не вернуть минувших дней. Жизнь разлетелась на осколки, – И ни врагов, и ни друзей. НА КАТУНИ Веду свой разговор с Катунью И вглядываюсь в берега. Внизу у ног тугие струи Свивает бурная река. Густой туман в лучах дымится, И кажется издалека – На воду не туман ложится, В туман вливается река. День обещает быть погожим,

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

Александр Субетто (г. Санкт-Петербург)

Александр Иванович Субетто – доктор философских наук, доктор экономических наук, кандидат технических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ, лауреат Премии Правительства РФ, Лауреат всероссийской литературной премии им. Н.С. Лескова «Левша», президент Ноосферной общественной академии наук, вице-президент Петровской академии наук и искусств, Почетный профессор Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого. Полковник Космических войск СССР (в отставке).

ЛИТЕРАТУРНО-ФИЛОСОФСКИЕ ТЕТРАДИ УМОЗАМЕЩЕНИЕ

Рефлексия на роман* Алексея Яшина, или отражение капиталогенной антропологической катастрофы и предстоящие «роды действительного разума» Известный современный ученый, дважды доктор наук и дважды профессор, Заслуженный деятель науки РФ и не менее известный писатель, главный редактор всероссийского литературного журнала «Приокские зори» АлексейАфанасьевич Яшин опубликовал недавно свой роман-новеллино «Задушевные беседы об умозамещении». Понятие «умозамещение» родилось у него, как некий грамматический аналог ________________________ * Яшин А.А. Задушевные беседы об умозамещении (восьмая кнга рассказов Николая Андреяновича): Роман-новеллино / Пред. Л.В. Ханбекова: Академия российской литературы.– М.: Московский Парнас, 2017.– 343 с., ил. (Библиотека журнала «Приокские зори»).– В электронной форме см. на сайте www.pz.tula.ru (раздел «Библиотека журнала «Приокские зори»).

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г понятия «импортозамещение». На мой взгляд, это понятие очень удачное, несущее на себя печать сатирического хохота Капитала-Фетиша, воюющего, как и Мефистофель в «Фаусте» Гёте, и затем в одноименной опере Гуно («Сатана там правит бал, люди гибнут за металл»), против человека, вернее против «человеческого» в человеке, и одновременно превращающего человека в свой придаток (по образу и подобного своему – без души и без ума). Николай Александрович Бердяев, известный русский философ, певец свободы, в 1918 году записал: «В частном интересе таится по-видимому безумие». Процесс «умозамещения» в современном российском обществе, как плата за рыночные реформы и как отражение колонизаторской миссии происходящей рыночно-капиталистической контрреволюции (вот уже более чем 25 лет, с 1992 г. по 2017 г.), одновременно есть одно из «измерений» той капиталорационализации человека, которая происходит в мире диктатуры капитала – строя мировой финансовой капиталократии. Этот процесс я раскрыл и проанализировал в своей работе по теории капиталократии в 2000 году «Капиталократия». В ней я ввел понятие глобальной капитал-мегамашины, «движущей силой» которой выступают деньги (в виде мировой валюты – доллара), и которая пытается капиталорационализировать все – и человека, и природу Земли, и входит в конфликт с законами природы и с законами бытия человека, породив первую фазу глобальной экологической катастрофы. Теперь уже звучит новая «песня» Капитала-сатаны: «Сатана там правит бал, не только люди, человечество гибнут за капитал, но и гибнет природа Земли». В своих работах по ноосферизму, теории ноосферного социализма, системогенетике и ноосферной парадигме универсального эволюционизма я показываю и доказываю, что любая прогрессивная эволюция, – в том числе прогрессивная эволюция нашей Вселенной (космогоническая эволюция), эволюция биосферы Земли, эволюция социального человечества в пространстве биосферы, то есть история, – подчиняется действию двух метазаконов: (1) метазакону сдвига от доминанты закона конкуренции и механизма «естественного отбора» – к доминанте Закона Кооперации и механизма «интеллекта»; (2) метазакону интеллектуализации или «оразумления» прогрессивной эволюции (как своеобразному следствию действия первого закона). Отражением действия второго метазакона применительно к эволюции биосферы явились: появление человека, человеческого Разума на Земле, закон перехода биосферы в ноосферу В.И.Вернадского. На мой взгляд, первая фаза глобальной экологической катастрофы есть экологический приговор стихийной истории человечества, ее последней рыночно-капиталистической фазе развития, который выражает собой экологический конец капитализма, рынка, доминирования закона конкуренции

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г и принципа Гоббса «человек человеку – волк». Возник императив выживаемости человечества в XXI веке – как императив перехода к управляемой («подлинной» по К. Марксу) истории на базе доминирования закона кооперации и механизма общественного интеллекта, но уже в новом качестве самой истории – в виде управляемой социоприродной, то есть ноосферной, эволюции, – единственной модели устойчивого развития человечества, которую ищут лучшие умы человечества уже более 40 лет, в том числе на конференциях ООН и встречах глав государств мира, и не могут найти. Устойчивое развитие и рыночно-капиталистическая система есть вещи несовместные. В докладе, написанном под руководством ученых-экономистовэкологов Гудленда, Дейли и Эль-Серафи по заказу Всемирного банка, еще в 1991 году, был вынесен вердикт: в экологически заполненной нише, которую занимает человечество, рынок, как механизм развития экономики, исчерпал себя. Я еще в конце 80-х годах ХХ века в работе «Опережающее развитие человека, качества общественных педагогических систем и качества общественного интеллекта – социалистический императив» (1990) показал, что возникший, под «давлением» глобального экологического кризиса, принимающего катастрофический масштаб, императив выживаемости есть единство социалистического и ноосферного императивов, то есть основой выживаемости человечества и его устойчивого развития в будущем является ноосферный экологический духовный социализм, олицетворяющий собой управляемую социоприродную эволюции на базе общественного интеллекта и научно-образовательного общества. Россия, как первая в мире страна и цивилизация, осуществившая 100 лет назад прорыв человечества к социализму, создав, как развитие созидательной функции Великой русской (Октябрьской) Социалистической Революции, Союз Советских Социалистических Республик (СССР), обозначила этим социалистическим прорывом начало новой эпохи – эпохи социалистического преобразования мира, когда человек труда становится хозяином своей исторической судьбы. Один из героев романа Яшина в «задушевной беседе» вспоминает фильм «У озера» Герасимова и замечает, что в нем передана «тогдашняя атмосфера всеобщего духовного, нравственного прорыва, что и составляла сущность советского общества (с.164)*. Советский социализм раскрыл таящиеся в русском народе и других народах бывшей Российской империи огромные творческие энергии, поднял труд и разум человека на небывалую высоту исторического созидания, которых не знала история. В новелле, посвященной младшему _________________________ * Далее все ссылки с указанием страниц – это ссылки на страницы романа А.А.Яшина.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г сержанту Олегу Александровичу Лаврентьеву – автору идеи разработки термоядерного оружия и идеи термоизоляции высокотемпературной плазмы магнитным полем («токомака»), в романе он – Игорь Алексеевич Прокофьев, Яшин словами своего героя – профессора Игоря Васильевича Скородумова, подводит такой итог-оценку: «– Да-а, были люди в наше время, говоря словами Поэта. Самое главное, сколько таких сержантов в сталинском и последующем Советском Союзе народилось? Тот же сержант Калашников… Великий и мудрый Вождь был дарован нашему, в общем-то несчастливому, отечеству. И хрущевская «оттепель», и расцвет державы при Брежневе – до четвертой его геройской звезды – все наследие установки Сталина: прежде думай о Родине, а потом о себе. Что бы там диссидентствующие на кухоньках, а ныне во весь голос вещающая продажная пресса, радио- и телевидение не говорили» (с. 70). Вместе с русским прорывом человечества к социализму 100 лет назад «поток истории» разделился на два «потока»: «планово-социалистический», олицетворяющий собой становящуюся «подлинную» (по Марксу), управляемую историю, на базе доминирования закона кооперации, в которой человек, а значит – его ум и разум, поднимаются на высоту «подлинного» субъекта истории, и «рыночно-капиталистический», а вернее – «колониально-империалистический», – олицетворяющий собой «предысторию» (по Марксу), стихийную историю, на базе доминирования закона конкуренции, частной собственности на средства производства, рынка и власти капитала над трудом – капиталократии, – рыночно-капиталистическую историю, расчеловечивающую человека. «Второй поток» истории, отражавший собой стихийную историю эксплуататорских обществ, начало которой положила неолитическая революция 10–12 тысяч лет назад, в конце ХХ века наткнулся на экологический барьер в виде первой фазы глобальной экологической катастрофы, тем самым отразив собой еще один барьер – барьер капитало-человеческий в форме глобальной антропологической катастрофы. Рыночно-капиталистический «разум», как я показал в монографии «Разум и анти-разум» (2003), превратился в «анти-разум», то есть «разум», экологически самоуничтожающийся, и поэтому олицетворяющий собой не «разум – интеллект», как эволюционный механизм, сопровождающий действие закона кооперации и олицетворяющий собой управление будущим («опережающую обратную связь»), а нечто противоположное, отрицающее человеческий разум, – направляющий человечество по направлению капиталогенной и рыночно-генной экологической гибели. И это произошло на рубеже 80-х – 90-х годов ХХ века, спустя 70 лет после Великой русской (Октябрьской) Социалистической Революции, когда наши «либералы-рыночники-диссиденты», так и не усвоив великий урок истории ХХ

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г века – урок двух мировых империалистических войн, для нашей страны – урок Великой Отечественной войны, запечатленной в великой победе советского _социализма над немецким империализмом в самой агрессивной форме – гитлеровским фашизмом, во главе с М.С. Горбачевым и Б.Н. Ельциным, и их «свитой» в лице Шеварнадзе, Гайдара, Бурбулиса, Чубайса, Явлинского, Ципко, А.Н. Яковлева и других, совершили рыночно-капиталистическую контрреволюцию, отбросив историю России на 100-200 лет назад. Не усвоили они «урок» истории ХХ века, не осознав величие социалистической истории СССР, что будущее человечества только за социализмом и коммунизмом, потому что началось в их головах «умопомрачение» (погружение в «сумерки спящего или отравленного разума»), переходящее в «умозамещение», замешанное на мелкобуржуазном стремлении к обогащению и наслаждениям для себя. Первый – «планово-социалистический поток» человеческой истории, который только-только зародился, которому в этом, 2017-ом году исполняется только 100 лет, тогда, как за стихийной историей человечества инерция развития 100-120-ти таких 100-летий, неожиданно, на фоне состоявшейся первой фазы глобальной экологической катастрофы, становится единственным носителем стратегии выхода человечества из «экологического тупика» стихийной, рыночнокапиталистической истории, несущей в себе «ген» будущей экологической гибели, обретая ноосферное содержание – содержание управляемой, ноосферной истории. Императив выживаемости – это императив установления на Земле ноосферного экологического духовного социализма, и одновременно это «роды действительного разума» как разума, управляющего социоприродной эволюцией, и «роды», соответственно действительного человечества, такой разум собой олицетворяющий. Итак, раздвоение истории, 100 лет назад, на два «потока» – «новый», социалистический, делающий историю «подлинной» и соответственно делающий человеческий разум «подлинным», и «старый», рыночно-капиталистический, олицетворяющий собой «предысторию» и «предысторическую форму развития разума», сохраняющий «стихийную парадигму» истории, вдруг столкнулось на рубеже ХХ и XXI веков, в моей оценке, с новой эпохой великого эволюционного перелома, которая ставит экологический предел «старой», в рыночнокапиталистическом формате, истории (и если человечество в этом, «старом», стихийном «потоке» истории «задержится», то, вполне возможно, оно даже не переживет XXI-й век), и «пропускает» в будущее «новый», социалистический «поток», придавая ему ноосферное содержание. Первая фаза глобальной экологической катастрофы ознаменовала собой начало великого эволюционного перелома в развитии биосферы в единстве

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г с человечеством, а именно переход биосферы в свое новое состояние (как и прогнозировал В.И.Вернадский), или качество, – в ноосферу. Ноосфера – это не «сфера разума», как многие ее трактуют, следуя воззрениям Э. Леруа и П. Тейяра де Шардена, и, как следовало бы ее толковать из этимологии этого слова («ноо», «нус» – разум, «ноосфера» – «сфера разума»), а новое качество биосферы, в котором коллективный разум человечества начинает управлять социоприродной (или социо-биосферной) эволюцией, соблюдая ограничения, диктуемые законами гомеостатических механизмов биосферы и планеты Земля (как суперорагнизмов). Ноосферная парадигма истории, которая идет на смену стихийной парадигме истории, есть «подлинная» (по Марксу), то есть управляемая история, но управляемая история, выходящая за пределы своей социальной автономности, то есть за пределы себя как социальной эволюции, становящаяся управляемой социоприродной эволюцией. «Стихийная история» одновременно, таким образом, предстает как «беременность» биосферы «человеческим разумом», который должен стать «разумом биосферы», превращая её в «ноосферу». Это означает, что эпоха великого эволюционного перелома есть эпоха родов действительного разума человечества, как разума ноосферного, как разума управляющего социоприродной эволюцией, когда человеческий разум из состояния «разумдля-себя» переходит в состояние «разум-для-биосферы, Земли, космоса». И обеспечить эти «роды» может только социализм, но «социализм XXI века» как «социализм» нового качества – ноосферный экологический духовный социализм. На этом историческом фоне «умозамещение» в концепции А.А. Яшина есть один из аспектов происходящих процессов капиталогенной и рыночногенной глобальной антропологической катастрофы. Императив выживаемости человечества в XXI веке как своеобразный императив, включающий в себя «роды действительного разума» (или действительный разум появится из «куколки» «предысторического» разума человечества, или человечества не будет на Земле, «анти-разум» мировой капиталократии уведет его с собой в небытие через глобальную экологическую катастрофу), таким образом, несет в себе посыл преодоления процесса рыночно-капиталистической деградации человека и его разума (интеллекта), в ряде своих работ я назвал его «деинтеллектуализацией», и соответственно, как его момента, процесса «умозамещения». Роман-новеллино Алексея Афанасьевича Яшина «Задушевные беседы об умозамещении» состоит из десяти новелл, представляющих собой беседы в «теплой», домашней обстановке, которые ведут регулярно два друга, советских человека, в прошлом два инженера, успешно работавших на предприятиях

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г оборонной промышленности, в частности – ракетостроения, а теперь, в рыночной, «демократической» России, уже в солидном возрасте, нашедших себе место для приложения накопленных знаний и опыта в Тулуповском университете. Один из них Николай Андреянович – доцент кафедры ракетостроения военнотехнического факультета, продолжающий «передавать свой немалый опыт юному поколению оружейников», а другой – Игорь Васильевич Скородумов, профессор, «обремененный всеми мыслимыми званиями и степенями», издающий свой теоретический журнал и работающий «на новомодном факультете с естественно-биологическим уклоном». Друзья они давнишние, еще со времен работы в научно-производственном объединении «Меткость» (НПО «Меткость»), которое «уже третьим по счету американским президентом» объявлено «личным врагом Штатов», наподобие тому, как «личными врагами бесноватого фюрера» были объявлены «подводник Маринеско, диктор Левитан и киноактер Крючков» (с. 5). «Задушевные беседы» проходят, куда друзья каждый раз направляются, в гостеприимном пригородном доме Прокофьевича, дальнего родственника профессора Скородумова, из военных моряков, служившего в молодости на крейсере «Киров» Северного флота. В круг «героев» новелл романа еще входят супруга Прокофьевича Тихоновна и «матерый кот Мичман – хранитель очага этого дома, пронизанного душевной теплотой» (с. 6). Но главным «героем» романа является «умозамещение», как категория и как предмет постоянных (периодически происходящих) задушевных бесед Николая Андреяновича и профессора Скородумова, в голове которого впервые и появился этот термин. «Умозамещение», как смысловой «фокус» рефлексии обоих героев в этих беседах, формирует особый философско-научный «пласт» романа, погрузившись в который, потенциальный читатель задумывается над судьбами мира, судьбой человека в этом мире, над понятиями ума, мышления, разума, интеллекта, интеллигенции, и над тем, куда же «плывет корабль» под именем «Россия». «Точкой отсчета», или вернее «базой определения сущности» феномена умозамещения, для А.А. Яшина служит подъем интеллектуально-творческих сил, трудового энтузиазма советских людей в эпоху советского социализма, СССР, строивших новое, невиданное еще в мире, социалистическое общество, где человек труда приобрел будущее: строил новые города, новые электростанции и новые заводы, разводил сады; менял климат в засухоустойчивых регионах страны, посадив там лесные полосы (по 15-летнему сталинскому плану создания новых лесозащитных полос в СССР); создавал новые научно-технические отрасли – авиастроение, космонавтику, атомную энергетику и др.;

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г первым запустил вокруг Земли «спутник» в 1957 году, а потом первым послал человека в Космос в лице Юрия Алексеевича Гагарина в 1961 году; ощутил себя творцом нового мира, в котором братство людей, познание тайны мира, созидание, радость трудовых людей становилось былью («мы рождены, чтоб сказку сделать былью»). СССР развивался во «вражеском» капиталистическом окружении, потому что мировая капиталократия в самом его появлении и его развитии, в «чуде» сталинских пятилеток, с помощью которых отсталая Россия превратилась в мощную социалистическую державу, занявшую по развитию промышленности и производимому национальному валовому продукту второе место в мире уже к началу Великой Отечественной войны, видела угрозу для своего существования, своего будущего, – развивался на собственной основе («СССР оставался автаркией, все и вся производил сам», – замечает А.А. Яшин, с. 123). «Жить своим умом» – этот принцип лежит в основе исторического развития любого народа, самодостаточного в своем коллективном интеллекте. Он материализован в ценностном геноме любой национальной культуры, отражая особенности взаимодействия хозяйствующего человека на Земле с «кормящим ландшафтом», что и лежит в исторической логике этногенеза по Л.Н.Гумилеву. Социализм в СССР, раскрепощая человека труда, открыв ему дорогу к книге и образованию, раскрепостил одновременно ум советского человека, поднял его на такую высоту, которая отразилась в невиданном прогрессе в развитии науки, культуры, искусства, литературы, техники и технологий. Ум, замечает профессор Скородумов, в одной из бесед с Андреяновичем, посвященной феномену «подхалимажа», как «пьедестала чиновника» (с. 229), есть «категория самодостаточности мышления» (с. 244). И этой самодостаточностью мышления обладал советской человек, потому что она формировалась его ответственностью за будущее своего отечества и мира, ответственностью за качество своего труда и за «качество века» (понятие Н.К. Рериха), в котором он жил, трудился и творил, строя коммунизм. «Умозамещение» или «зануление ума» (в определении А.А. Яшина, с. 159) – феномен многогранный: в нем как в «фокусе», «пересекается» много линий деинтеллектуализации и одновременно «деинтеллигентизации» общества, как выражения рыночно-капиталистической (по источникам) глобальной антропологической катастрофы и как ее отражения – первой фазы глобальной экологической катастрофы. И если в СССР, в советском обществе, в советском человеке этот феномен практически отсутствовал, разве что за исключением тех «шестидесятников», которые, взяв за «идеал» американский, заподноевропейский стиль жизни, возненавидели все советское, назвав советского человека «хомо советикус» или «совком», принялись за «замещение» собственного ума «западным»,

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г «рыночным», то в России «ельциновской», «демократической», «рыночной» он расцвел пышным цветом. «Западничество» как таковое, тем более «обезъянничество» (с. 304) с западной ориентацией («…славны бубны за горами!», с. 13), а вернее, колонизация «Западом» отечественных «умов», имеет в России определенные традиции и всегда находило в русской философии, в русской литературе и русской поэзии достойный отпор: достаточно вспомнить борьбу за русскость науки и за самобытность истории русского народа М.В. Ломоносова, «Горе от ума» А.С. Грибоедова, письма А.С. Пушкина Чаадаеву, «Мертвые души» Н.В. Гоголя, сатирические произведения М.Е. Салтыкова-Щедрина, «Записки из подполья», «Беседы», «Братья Карамазовы» и «Дневник писателя» Ф.М. Достоевского, философские произведения Н.Ф. Федорова, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, И.А. Ильина, В.В. Кожинова, А.С. Панарина, И.Р. Шафаревича, С.Г. Кара-Мурзы, А.А. Зиновьева и др. Классическим примером «умозамещения», как оно описано в русской литературе, являются образ Смердякова, мечтавшего превратиться из «противного русского» в идеального француза, и на его основе – понятие «смердяковщина». «Смердяковщина» и есть колонизация сознания русского человека, замещение всего русского, включая и социокультурную, историческую память русского народа, всем нерусским, как правило – или французским., или английским, или немецким, а в современную эпоху – американским (выражаясь «языком» А.А.Зиновьева – «западоидным»). Пример «официозной» «смердяковщины» в России начала XXI века – это слепое подражание («обезъянничанье») «Болонскому процессу» в Западной Европе. Этот «Болонский процесс» по-российски де-факто, через рыночные реформы применительно к образованию, доставшемуся «смердяковым» (от образования) от СССР, направленные на его переделку под «бакалавромагистерские стандарты» англо-американской системы, привел к разрушению традиций русской, и затем – советской, системы образования, к уничтожению математической, естественно-научной, русско-литературной педагогических школ в образовании, имевших мировой приоритет, к разрушению фундаментальной подготовки отечественного инженерного корпуса, отраслевого педагогического образования, не имевшего аналогов в мире. Да и как может быть иначе, если процесс умозамещения начался с «голов» некоторых руководителей коммунистической партии и Советского Союза (аналогично тому, как происходило замещение «головы» на «голову болвана», а вернее – «голову-болванку», которая владела простым языком наподобие «Эллочки-людоедки» из знаменитого произведения Ильфа и Петрова, вспомним – знаменитое горбачевское «процесс пошел», в известном повествовании Салтыкова-Щедрина), с М.С. Горбачева, с Б.Н. Ельцина, с

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Шеварнадзе, с Кравчука, с А.Н. Яковлева и др. вдруг, под влиянием агентов влияния, возненавидевших коммунистический идеал и все советское (по их же собственному признанию) и затеявших расчленение СССР и переделку советской цивилизации и советского народа под эталон «западной колонии». «Умозамещение» в руководстве КПСС и СССР началось уже тогда, когда решили отказаться в пользу рынка от революционной новации, которую внесла история советского социализма – СССР, – планирования социального экономического развития на базе Госплана, сталинских пятилеток, создавших, как убедительно показано В.Ю. Катасоновым в работе «Экономика Сталина» (2014), советское, сталинское «чудо» – стремительный рост экономического могущества советского государства. Здесь уместно вспомнить оценку этой революционной, всемирноисторического значения, инновации, которая в XXI веке становится важнейшим основанием ожидаемого ноосферного прорыва из России к управляемой истории, в виде управляемой социоприродной эволюции, которую дал знаменитый французский писатель и одновременно коммунист Анри Барбюс в начале 30-х годов ХХ века в книге «Сталин»: «Гигантская система «планирования», охватывающая своей сетью целые страны и большие периоды, есть порождение советской власти. Но эта идея распространилась по всему миру. Если конкретное свое осуществление она получила в СССР, то в других местах она существовала абстрактно, на словах. Советский Союз никогда не имел возможности заимствовать что-либо у других стран. Но другие страны сделали у него немало заимствований, в том числе это. Они даже извлекли из идеи планирования понятие управляемой экономики, прикрываемое кое-какими претензиями интернационального порядка… Да, да, управляемая экономика. Для человечества нет другого выхода из положения. Это действительно универсальное средство… Управляемая экономика подобна миру между государствами: если ее начать резать на части, то она существовать не может… Само собой, очевидно, что именно в материалистических планах всего более разума. А если мы учтем рациональность всех форм социализма, непосредственность и простоту его связей со всем многообразием действительности, то точнейшее выполнение заданий плана окажется вполне естественным, как бы круты ни были намеченные кривые. Это было бы чудом, если бы это не было социализмом, – говорил Сталин» (А. Барбюс. Сталин, 1997, 188 с.; с. 95–97; выдел. мною, С.А.). «Рыночные реформы» в России, в соединении их с западничеством, по своей внутренней сути, поскольку они, как и в целом рыночно-капиталистическая контрреволюция, как стратегия глобального империализма мировой финансовой капиталократии, изначально несли с собой «умозамещение» и колонизацию экономики России, то есть превращение ее в экономическую

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г колонию, в первую очередь США, и в первую очередь по линии захвата «командных высот» в системе финансовой власти (банковского капитала) и в системе приватизации по схеме Сакса-Чубайса, а также «вестернизации» образования и науки, то есть на простом языке – превращения их «в видимость» или «в кажимость» образования и науки. Деиндустриализация и деинтеллектуализация России, выражаясь языком одного из «героев» книги А.А. Яшина – «деинтеллигентизация», – сопутствующие этому процессы. Их можно назвать колонизацией общественного интеллекта России, интеллекта политической («либеральной») элиты, одним из «измерений» которой и выступает «умозамещение». А.А. Яшин в своем романе в первую очередь «умозамещение» связал с глобализмом по-американски, то есть с тем, что Н.Н. Моисеев назвал, в связи с созданием Нового Мирового Порядка по-американски, «Pax Americana». Французскими идеологами нового мирового порядка он назван «мондиализмом». Видный идеолог мондиализма, в прошлом возглавлявший Европейский банк развития и реконструкции, Жак Аттали назвал этот «новый мировой порядок» «строем денег» или «цивилизаций рынка». В этом новом мировом порядке будут сняты все «перегородки» между странами и локальными цивилизациями, люди будут переработаны в «новых кочевников», кочующих по миру вслед за долларовыми потоками. Для этого должны быть уничтожены национальные государства с их суверенитетами, национальные культуры, как хранилища социокультурной памяти этих народов – памяти их истории, то есть произведена рыночно-мировая унификация всех людей мира, с «оцифровкой» их паспортов, тотальной чипизацией и «замещением» их интеллектов, умов, как самостоятельных, на подчиненных указаниям капиталократии, то есть с превращением их в капиталороботов. По А.А. Зиновьеву этот вопрос в системе западного капитализма уже давно идет: европеец превратился в «заподоида», то есть в капиталоробота, исповедующего только «цифровые» ценности – ценности денег и только денег (на это, между прочим указывает и Дж. Сорос в монографии «Кризис мирового капитализма», 1998). В шестой новелле «Зеркало эпохи растеряевщины», в воображаемом диалоге между редактором журнала и графоманом Порфирием Дормидонтовичем, Яшин устами «редактора» отмечает: «Душа истинного читателя и автора, конечно, противится пользованию «гаджетами» в виде компьютерного экрана или электронной книжки, но – против лома нет приема, раз в настоящую эпоху глобализма Тайным (пока) мировым правительством взят жесткий курс на «оцифрование» всего человечества, ибо так легче всего сделать человечество придатком телекоммуникационных сетей, то есть винтиками мирового человейника (мое замечание: – одновременно и

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г глобальной капитал-мегамашины, С.А.) – очень удачный термин нашего выдающегося ученого-логика А.А. Зиновьева: по аналогии с пчельником, муравейником, термитником и так далее…» (с. 203). Вот и курс нашего правительства на создание «цифровой экономики» вполне укладывается в стратегию глобального империализма по «оцифровыванию» российской цивилизации как своей экономической колонии, в которой «умозамещение», как замена «цифирью» действительного качества ума думающих людей и как момент превращения их в «неокочевников» – по Ж. Аттали, – часть этой стратегии. К этому следует добавить следующее. Недавно известный экономист В.Ю.Катасонов, автор разработки теоретической концепции «денежной цивилизации», опубликовал в «Советской России» статью «Государств скоро не останется. Их заменят банки» («Советская Россия» от 9 сентября 2017 года, №103(14486), с. 1), в которой фактически подтвердил наш исторический диагноз, что Россия превратилась в экономическую колонию Запада, а российская финансовая (банковская) капиталократия – механизм колонизации России под вывеской «рыночных реформ». Он пишет: «…ЦБ РФ не входит в состав правительства*, он от него всячески дистанцируется. Достаточно сказать, что Федеральный закон о Центробанке России прямо гласит, что ЦБ не отвечает по обязательствам государства, а государство не отвечает по обязательствам ЦБ (мое замечание: это уже означает, что этот «Федеральный закон» разрабатывали «эксперты» с уже происшедшим «умозамещением» под контролем мировой финансовой капиталократии, С.А.). В 2013 году Центробанк получил статус финансового мегарегулятора. Его функции и полномочия в сфере экономики становятся безграничными… ЦБ – это государство внутри государства. Государственные банки России также получают полномочия, выходящие далеко за пределы того, что необходимо обычному коммерческому банку… На проходящем сейчас Восточном экономическом форуме (ВЭФ) вицепрезидент Сбербанка Андрей Шаров заявил, что Сбербанк начнет выдавать россиянам паспорта и водительские права, то есть будет выполнять функции МФЦ (муниципальное казенное учреждение «Многофункциональный центр предоставления государственных и муниципальных услуг»)… Заявление Андрея Шарова лично я расцениваю как проявление полного правового беспредела в России и как яркое проявление того, как частные банки участвуют ____________________ * Символично: только начиная с этого (2017-го) года на дензнаках, пока на монетах, появилось … название нашего государства и официальный государственный герб (!?) (Прим. ред.).

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г в приватизации государства… Сбербанк не относится даже к разряду государственных банков…__среди иностранных акционеров преобладают организации США. Доля компаний из США составляет 33% общего числа акционеров». «Умозамещение» в России, как в «цивилизации рынка» (по Жаку Аттали), со времени отказа от плановой советской экономики и нанесения десяти «ельциновских ударов» по уничтожению самостоятельности России и русского народа (см.: А.И. Субетто. Эпоха Б.Н. Ельцина: десять ударов по уничтожению самостоятельности России и русского народа, 1998, 2017), с отказом «России демократической», в отличие от СССР, от установок в развитии на собственный интеллект, науку, образование, собственные природные ресурсы, а также на технологический и экономический суверенитет, приобрело всеохватный масштаб. И это хорошо показано в «задушевных беседах» двух друзей, профессора и доцента, оставшихся верными своему советскому прошлому, которое продолжает «питать» их человеческое достоинство и самостоятельность их научно-философского и критичного мышления, в книге А.А.Яшина. Одним из механизмов «умозамещения», как показано в романе-новеллино, стали: исчезновение с интеллектуального пространства России массового чтения (чем славился СССР, который даже назвали цивилизацией массового чтения, или «читающей цивилизацией»), массового издательства доступной, хорошего качества, научной и художественной литературы; замена чтения бумажной книги «интернетовским», «компьютерным» чтением, в котором исчезает культура познания глубоких смыслов человеческого бытия; фактическое уничтожение сети библиотек и массового посещения библиотек, чем опять славилась советская цивилизация. За этим возникает метафора «невидимого вселенского костра», в «пламени» которого сгорают книги знаменитых писателей и ученых, во всех странах мира, как в свое время сжигалась запрещенная литература на разожженных на улицах городов гитлеровской Германии кострах в 30-х годах ХХ века, и когда процесс «умозамещения» ради создания гитлеровско-нацистского «суперчеловека» носил тотальное содержание. В романе, в беседе с Порфирием Дормидонтовичем редактор журнала «Срединная Россия», приглашенный друзьями «к камину», говорит о себе и о новой эпидемии интернетовского чтения (с. 189, 190): «Я – человек абсолютно далекий от интернетовского, вообще компьютерного чтения… Прозрение пришло к окончанию деятельного периода десятилетнего издания «Срединной России» в бумажной и электронной формах. Сопоставляя характерные моменты в активной переписке с авторами и читателями журнала, невольно сделал для себя вывод: практически нет отзывов на публикации от авторов и читателей, не державших «бумажный» журнал в руках, это

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г нам легко отследить. Для подкрепления такого неожиданного вывода – на фоне оголтелой рекламы СМИ интернета как всеобщего просветителя – побеседовал (с наводящими вопросами) по «программе-выборке», все же закончил наш прежний политех по кафедре ЭВМ, с этим самыми продвинутыми пользователями. И выяснил, что из собственно художественной литературы изредка читаются только пасквильные стишата… Конечно, все это несколько преувеличено, но неоспоримо, что интернет (преимущественно) в части художественной литературы используется не как средство познавательноэстетического погружения в мир творчества, но, в лучшем случае, как эквивалент «перелистывания журнальчика» (это из телерекламы: «Дэну позвонить или журнальчик полистать?»)». При этом, как показывает А.А. Яшин, происходит замена «слова» «цифрой». И соответственно происходит замена «языка, выстроенного на словах», то есть вербального языка, с появлением которого в антропогенезе и произошел скачок в развитии разума человека (поскольку вместе с появлением труда и создания с помощью труда простейших орудий производства в стаде протогоминид «сигнального языка» птиц и животных стало не хватать, возник информационный кризис, выход из которого сопровождался появлением вербального языка), – «языком цифр». И этот «язык» стал вытеснять не только «язык слов», но вместе с этим «языком» – и регулярное чтение книг, тем самым запуская инволюцию человеческого интеллекта, его деградацию. Примером такого типа умозамещения, как хорошо показано в романе, стала «хиршемания» в науке, за которой стояло превращение науки действительной в «науку рыночную», «покупаемую», «хиршевую». Сам процесс «хиршевого» умозамещения в науке в какой-то мере нес на себе печать, по А.А. Яшину, замены «интеллигенции» на «интеллектуалов», – своеобразной «западной» («западоидной») рыночной подмены действительного «интеллигента», рожденного русской культурой, «интеллектуалом». Этот процесс активизировал «главный орган умозамещения (говорит профессору Скородумову его друг Андреяныч в очередной беседе возле растопленного камина), будь он не к ночи помянут, Болонский процесс» (с. 159). И далее следует пояснение в их диалоге по поводу различий в смыслах слов «интеллигент» и «интеллектуал». Приведу этот диалог с купюрами (с. 160 – 169): Андреяныч: «…Чем отличается русский интеллигент от западного интеллектуала? … на Западе и вовсе нет термина «интеллигент» – только у нас, хотя бы само это слово и не русского корня…»; Скородумов: «…Я же уточню: оба эти слова латинского происхождения, что не совсем чужеродно русской терминологии. Но смысл их более чем

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г прозрачен: интеллект от intellectus, что переводится как понимание или понятие, а интеллигенция происходит от латинского же intellegens…, что значит понимающий или мыслящий… …с позиции логики (профессор Скородумов сел на любимого коньяка, согнав собеседника с коня красноречия…) интеллектуал есть человек, способный понимать, а интеллигент – сделавший понимание, мышление основой своего творчества. Чувствуешь кардинальное различие? Вот почему перевод классического русского интеллигента в разряд западного интеллектуала и есть процесс умозамещения. Если, конечно, под умом понимать всю совокупность творческого мышления»; Андреяныч: «С тобой трудно не согласиться, Васильич… Я только по сущности приведенных доводов. Добавлю только: умозамещение в форме обращения интеллигента в интеллектуала ко всему прочему создает элитную касту последних. В отличие от широкого, почти массового интеллигентного сообщества. Не зря в советском бытие интеллигенция декларировалась как прослойка, а на деле была классом, куда мог войти любой способный к творческому труду… хотя бы к труду над собственным совершенствование»; Скородумов: «Да-да, в шестидесятые – семидесятые годы наше общество… вплотную подошло к той, невиданной ранее и сейчас в мире ситуации, когда все население страны было готового стать бесклассовым де-факто и де-юре и сугубо обществом интеллигентов: если даже не по образованию, то во всяком случае по канонам этики, морали, главное – стремлению к творческому труду, даже если он был связан с чем-то на первый взгляд рутинным. Обратил, наверное, Андреяныч, что в советское время слово «работа» почти не использовалось?... Преобладало же, особенно в официозе, где знали что и как говорить, слово «труд», что терминологически уже полагало осознанное творчество…» (выдел. мною, С.А.). Удивительное, замеченное А.А. Яшиным радикальное различие между советским, почти тотально интеллигентным, обществом, в котором каждый чувствовал себя творцом, вносящим свой вклад в общее дело (если использовать это понятие Н.Ф.Федорова) творения прекрасного будущего для всех, и нынешним российским, рыночным обществом – обществом с «элитой интеллектуалов-экспертов» и тотальной рекламой в СМИ праздного, бездумного и «без-умного», образа жизни, в котором «пять дней – опостылевшая работа, а затем два дня – гуляй не хочу!» (с. 162), и в котором, сразу же, вместе с «рыночными реформами» Ельцина – Гайдара и приватизацией по Саксу – Чубайсу (в которой именные ваучеры были отменены, и поэтому эта приватизация была экспроприацией общенародной собственности в пользу кучки олигархов, и стоящей за нею – мировой финансовой капиталократии), начался процесс «умозамещения» в единстве с «деинтеллигентизацией» общества.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Замечу только, что процесс «умозамещения» сразу же начался с момента становления «гайдарономики» и чубайсовской приватизации с помощью СМИ, которые превратились, после приватизации, в информационную диктатуру новоиспеченной капиталократии, встроенной в диктатуру мировой финансовой капиталократии как механизм экономической колонизации России. Карла Сти, корреспондент Global Research в штаб-квартире ООН (Нью-Йорк), в своей статье «Совесть не оставляет выбора», так охарактеризовала функцию западных СМИ: «Один из величайших успехов в тоталитарном промывании мозгов достигнут западными СМИ, которые влияют на слишком многих людей на Западе и в системе ООН» (Сти К. Совесть не оставляет выбора. КНДР противостоит варварским действиям Совета Безопасности ООН, «Советская Россия», от 24 августа 2017 года, №96(14479), с. 3). А для чего «промывают СМИ «мозги» своих слушателей и зрителей? – Для умозамещения, превращения их в «марионеток», которыми бы могла управлять капитал-мегамашина. А какого успеха в умозамещении достигли наши, российские СМИ, после их приватизации, свидетельствует жительница села Ермаковское, депутат районного совета Галина Новикова, рассказав об «учителе-историке, проживающем в селе, которое деградирует, разрушается, где царствует безработица, нищета, пьянство, из которого бежит молодежь», заявлявшем, «что лучше такой капитализм, чем социализм». И Галина Николаева задает вопрос «Это что? Социальная, политическая неграмотность? Или профессиональная некомпетентность?» – Я отвечаю: «Это – умозамещение, сделавшее из этого учителя-историка «куклу-марионетку», живущую ценностями, которые в нее вложили, в том числе – и СМИ, с помощью «технологий умозамещения». «Хиршемания» в науке и образовании в современной России предстает, именно как такой процесс «умозамещения» и «деинтеллигентизации» в науке и образовании. «Физик-теоретик по образованию Хорхе Хирш» начал свой путь в науку «в мясо-молочной сельскохозяйственной Аргентине», и чтобы как-то обеспечить себе научную карьеру «устроился в Калифорнийский университет в Сан-Диего» (с. 166). Именно он в 2005 году («на пятом году после миллениума») во время конференции Американского физического общества предложил* для оценки научной деятельности ученых свой наукометрический индекс, получивший название «индекса Хирша». Его математическое содержание заключается в особом типе свертки распределения числа и цитирований работ конкретного _______________________ * Понятно, это не сугубая фактология, но художественная интерпретация в романе А.А. Яшина (Прим. ред.).

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г ученого «М»: он «имеет личный индекс научной продуктивности q, если q из его статей N цитируется, как минимум, q раз каждая, в то время как оставшиеся (N – q) статей цитируется не более чем q раз каждая» (с. 170). Сразу же возникли критические вопросы по поводу такого подхода к наукометрии? Если француз Эварист Галуа, один из основоположников ряда современных разделов математики («поля Галуа»), успел до своей казни на гильотине опубликовать всего четыре статьи, то он навсегда и останется в памяти последующих поколений «ученым с индексом 4»? А вот Эйнштейн к началу 1906 годов, когда у него была почти готова теория относительности и опубликовано всего пять статей, имел бы индекс «пять»? (с. 171). Но его, Хирша и его индекс поддержал Роберт Хоккинс, сравнив работу ученого с работой бизнесмена, вполне капиталорационально (если вспомнить понятие капиталорационализации из нашей теории капиталократии, которое я использовал выше): «Это как бизнесмен вложил в дело сто долларов, двадцать из которых обернулись каждый не менее чем двадцать раз, а бизнесмен в итоге получил свыше четырехсот процентов чистой прибыли, даже если при этом первоначальные восемьдесят из ста не то, что прибыли не принесли, но и вовсе пропали в неудачной котировке акций. Дело стоящее, господа, предлагаю дать новому индексу имя мистера Хирша!» (с. 171). И «индекс Хирша» был принят и зашагал по планете и дошел до России, и сразу же «образованцами» в управлении российскими образованием и наукой был принят на вооружение и начался «хирше-умозамещение»: по индексу Хирша стали определять научную продуктивность и статусность ученых, профессоров, академиков, преподавателей высшей школы. «На научный мир», и на научный мир России, «надвинулась эпоха хиршемании», – замечает «герой» яшинского романа – профессор Игорь Васильевич Скородумов. А индекс Хирша, как и положено для капиталорационализированных науки и образования, – достаточно дорогой, потому что он вычисляется по публикациям и цитированию в дорогих американских, западноевропейских и международных журналах, в которых публикация статьи для автора обходится в достаточно большую цену или в долларах, или в евро, и которая остается «подъемной» только для «элиты интеллектуалов» в науке. Иными словами, в точности с циничной ремаркой – сравнением Р. Хоккинса, как она воспроизведена в романе, оценка научной продуктивности, и соответственно – эффективности научных исследований, превратилась в предмет рыночных отношений, в своеобразный сегмент рынка, в котором «интеллектуалы», далекие от науки, но заправляющие механизмом «хиршевой наукометрии», получают прибыли и не малые. Капитал-сатана в науке правит бал, наука гибнет за металл. Но в рыночной России – «ельциновской» и «пост-ельциновской», – на фоне научно-технических прорывов в СССР, на фоне взлета научного творчества

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г в советском социалистическом обществе, давшего миру таких гениев мирового масштаба, как Вернадский, Циолковский, Чижевский, С.П. Королев, Чаплыгин, И.В. Курчатов, Артоболевский, Е.И. и С.И. Вавиловы, Келдыш, С.П. Капица, Семенов, Несмеянов, Л. Берг, А.И. Берг, Ж.И. Алферов, Туполев, В.М. Глушков, Микоян, Сухой, Яковлев, Лавочкин, В.А. Сухомлинский, Н.Н. Моисеев, П.Г. Кузнецов, В.П. Казначеев, Трофимук, Колмогоров, Понтрягин, Б.Г. Ананьев, Выготский и список этот огромен, – это «хирше-рыночное», направляемое «интеллектуалами» Запада, самоубийство науки и образования, его «умозамещание» как «зануление» в определении А.А.Яшина, особенно заметно. Я, начиная с 1969 года, уже без двух лет почти полвека, занимаюсь философией и теорией качества, в том числе квалиметрией – наукой об измерении и оценке качества продукции, труда, проектов, НИОКР и вообще любых объектов в сфере деятельности и воспроизводства жизни человека, включая и квалиметрию человека. Квалиметрия, как наука, зародилась в СССР в 1967 году, благодаря научным исследованиям и обобщениям в области управления качеством и оценки качества продукции и труда таких советских ученых, как Г.Г. Азгальдов, А.В. Гличев, Э.П. Райхман и др. В этом 2017 году ей исполняется 50 лет. В концепции синтетической парадигмы квалиметрии или синтетической квалиметрии, разработанной мною, сформулирована система принципов и аксиом теории оценивания качества. Один из принципов называется «принципом соответствия степени формализации методики оценки уровню формализуемости объекта оценки». Если уровень формализуемости применяемой модели оценки намного выше, чем возможный уровень адекватного формализованного описания объекта оценки (вследствие его чрезмерной сложности, нечеткости описания его свойств и признаков, неизученности структуры объекта), то такая оценка будет несоответствовать действительной мере качества оцениваемого объекта, и, будучи примененной в управлении качеством, породит «ошибку ложной цели» (по У. Эшби), будет понижать, если не «занулять» (выражаясь языком А.А. Яшина), эффективность такого управления. Советская наука не знала наукометрического показателя в форме «индекса Хирша», пользовалась традиционной системой оценок, включая системы защит разных диссертаций, участием ученых в конкурсах на звание членкорреспондентов и академиков АН СССР (хотя и здесь бывали непростительные ошибка, так например Д.И. Менделеев*, наш гений, открывший периодический _______________________ * Впрочем, здесь дело «тонкое»: его не утверждал в академиках Николай Второй; здесь много версий, в основном, «конспирологического» характера… (Прим. ред.).

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г закон химических элементов, не был принят в действительные члены Российской академии наук), механизмы научных апробаций на научных семинарах, симпозиумах и конференциях и пр. И, однако, она заняла в мире (как и русская наука в досоветской России) достойное место, превратила СССР в мощную самодостаточную научную державу, с которой считалось и у которой училось всё человечество. В нынешней «рыночной», «демократической», «умозамещенной» России, с «современной» системой индексации научных достижений, заимствованных с «Запада» («индекс Хирша», «индекс Scopus»; о последнем в романе профессор Скородумов поведал Андреянычу следующее: «…Кстати об индексе Scopus недавно узнал. Скопус – это холм в Иерусалиме, где в 1918 году, когда англичане изгнали турок из Палестины, основоположник сионизма Хаим Вейцман заложил первый камень в фундамент будущего Еврейского университета… откуда сейчас и ведают мировой «наукометрией», с. 182), идут процессы сдачи передовых научных позиций, разрушения академической науки, как важнейшего социального института, в частности РАН и системы ее научно-исследовательских институтов, уничтожение научных школ в академии и в системе высшей школы, именно потому, что, подчинили их системе рыночных отношений, а наука, образование, культура относятся к категории общественного блага и в своем воспроизводстве «законам рынка» не подчиняются, как и не подчиняется им природа, предъявившая человечеству «ультиматум» в виде первой фазы глобальной экологической катастрофы. «Умозамещение» в России – явление многоликое, своеобразная пандемия деинтеллектуализации и деинтеллигентизации, охватывающая все сферы «умственной жизни» (а разве может быть жизнь человека «неумственной», «немыслящей», ведь тогда она не есть жизнь человека, а есть жизнь «недочеловека» или «постчеловека», но «постчеловека» не в смысле прогресса человечности, гуманизма как свойства человека, а в смысле его капитлорационализации, замещения его «души» и его «ума» долларом, и через доллар его превращение в «винтик», или «колесико», «зубчатую передачу», глобальной капитал-мегамашины). Вот, например, умозамещение», которое охватило российскую систему образования, в которой, как указывает профессор Скородумов в одной из бесед, все вузы подверглись менеджеризации: менеджмент – всё, а фундаментальное образование, качество подготовки, творчество учителя, профессора, студента, школьника – ничто. Да, и как может быть иначе, если один из высокопоставленных «образованцев», определяющий образовательную политику в России, сказал, что задача образования – это формирование грамотного потребителя, а рынок

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г весь построен на манипуляции, через рекламу, сознанием потребителя. Вот как Игорь Васильевич объясняет ситуацию своему собеседнику в одной из задушевных бесед: «…Качество контроля обучения подменили учетом количества бумажных баллов, коэффициентов и прочей канцелярщины… не раз слышал, как проверяющая из учебной части распинает чем-то провинившуюся в оформлении ведомости – числа им сейчас нет – доцентшу, затем словесно прощает ее оплошность, как женщина женщину, по доброте душевной, добавляя: «Молитесь богу, милочка, что менеджменту эта ведомость на глаза не попалась!» – И бережно поддержала под локоток обморочно побледневшую молодую преподшу» (с. 126). Декан факультета Тулуповского университета, в разговоре по поводу «оцифровки» образовательного процесса: «двусмысленно усмехнулся – станем переводить слова разума в цифру отчетности» (с. 167). Происходит «тотальное умозамещение научного знания цифирью» (с. 165). И опять за этим стоит Его величество «рынок образовательных и научных услуг». На фоне деиндустриализации России, закрытия отраслей высоких технологий, понижения наукоемкости, интеллектоемкости и образованиеемкости, в целом экономики, потому что Россия нужна «Западу» не как могущественная держава, сильный геополитический центр мира, определяющий стратегию его развития, а как «колония» с невежественным. «умозануленным» населением. Вот одна из описываемых фарсовых ситуаций в современном вузе, ничуть не уступающая такого типа ситуациям в «Мертвых душах» или в «Ревизоре» Николая Васильевича Гоголя. В одном из вузов «N», в логике новых специальностей или направлений, которые бы пользовались спросом на «рынке образовательных услуг», одна дама – «преподша» «К» решила «в программе новой специальности» остановиться на «менеджменте безопасного секса и средств любовной санитарии» (с. 128). Каково? – Но если бы это было бы писательской фантазией А.А. Яшина? Но ведь в 90-х годах в школах, даже в классах начальной школы, по всей России пытались внедрить «половое воспитание» с обучением безопасному сексу, и сколько было покалечено этим педагогическим нововведением «либералов-образованцев», направлявших образовательную политику страны в нужное «рыночное русло», судеб детей и подростков? «Умозамещение» в системе российского образования – это «умопомрачение» взрослых дядей и тетей, находящихся в «плену» идеализации американской системы образования (в США) и высокомерного отношения к достижениям советского образования, потому что рыночнокапиталистическая контрреволюция в России, какими бы демагогическими либеральными «слоганами» она не прикрывалась, выполняла тот же заказ глобального империализма по уничтожению СССР, как первой в мире страны прорыва человечества к социализму, какой выполнял и Гитлер, и в целом

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г нацистская Германия, в войне 1941–1945 гг. против СССР. А «умозамещение» в средствах массовой информации (СМИ) и Интернете, как мультипликатор «умозамещения» среди населения, погруженного в экраны телевизоров, компьютеров, планшетов? По мере чтения романа, погружения в содержание великолепных «задушевных бесед» двух друзей, ученых, работников высшей школы, глубоких знатоков русской истории и русской, советской литературы, Андреяныча и Игоря Васильевича, возникает жуткая картина «античеловеческой революции», то есть контрреволюции, – антипода «человеческой революции» Аурелио Печчеи, заявленной им в книге «Человеческие качества» в середине 70-х годов ХХ века, как императива в развитии человечества и базового условия решения глобальных экологических проблем на Земле, – которая спланирована мондиалистами – идеологами мировой финансовой капиталократии, в частности – тайным Мировым правительством, и на это прямо указывается в романе, и которая предстает в научно-образовательном и информационном пространствах России как жуткая, скрытая от глаз обыкновенных людей, занятых своим бытом и проблемами выживания, реальность. «Умозамещение» захватывает, как процесс, русский язык и русскую литературу, становясь процессом их своеобразного заболевания, отражается в процессах переименования улиц в городах (в одной из новелл романа: «В зал с криками врываются переименователи, скандируя новые название улиц: «Колчаковская», «Деникинская», «Тухачевского», «Шкуро», «Атамана Семенова!...», с. 206, 207), оно проявляется на выборах современной «демократической России», и пр., и пр. Вот как с юмором и сатирическим смехом описывается проблема «голосования» на Руси и в современной России. Цитирую отрывок из рассказа Скородумова о том, как проводил «табельный день коммерц-коллегии», то бишь «министерства промышленности и торговли по-нынешнему», Петр Первый. «Дойдя до конца повестки, Петр развеселился, хлопнул штофный кубок анисовой. Дескать, голландские купцы бартер предлагают: они нам корабль презервативов, а мы им пять кораблей с отборным мачтовым лесом из заповедных рощ под Калугой. Ваше мнение, господа? Молодые коммерцсоветники, «птенцы гнезда Петрова», обрадовались: вот вольно же теперь будет ночами бегать по светелкам боярышен, не опасаясь обрюхатить молодиц, – в един голос: «Конечно, Петр Алексеевич, соглашаться надо на бартер незамедлительно! Пора нам по европейским меркам проживать». Старые же бояре… хмурятся, супротивно говорят: «Нет, надежа государь, не православное это дело, богопротивное, супротив обычаев наших от времен Гостомысла и Рюрика…». «Что ж, господа, – весело топорщит царь свои тараканьи усы, – у нас сейчас

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г все по-европейски, по справедливости, чинами не считаясь. Значит, будем голосовать!». Свежобритые старые бояре оживились: «Во-во, Петр Лексеич, гòлосовать будем. Отцы-деды наши гòлосовали и мы будем гòлосовать!». – Ха-ха-ха! Все в точку, Андреяныч! Тем и ужасает людей, самодостаточно мыслящих – на вроде нас с тобой, скажем без излишней скромности, – умозамещение, что фактор «моя твоя не понимай», с одной стороны, разъединяет людей в смысле понимания друг друга, даже в рамках семьи и трудового коллектива; с другой – «объединяет» их в утлом единомыслии, диктуемом через вездесущие СМИ теми, кому нужно общество людей-винтиков огромной глобалистской машины человейника – нашего несветлого будущего, а во многом уже и настоящего» (с. 234–236; выдел. мною, С.А.). «Человек-винтик», как результат капиталорационализированного умозамещения, в том числе и с помощью СМИ, в чем-то становится схожей с «человеком-мышью» из «Записок из подполья» Федора Михайловича Достоевского: «считает себя за мышь, а не за человека» (Ф.М. Достоевский Записки из подполья, и. III, издан. А.Ф. Маркса, Санкт-Петербург, 1894, с. 77). «Человекомышь» – это человек, отказывающийся от сознания – этой «первоначальной гадости», что требуется, уже на языке теории капиталократии, Капиталу-сатане. «Умозамещение» (по А.А. Яшину) – это процесс замещения человека, умеющего мыслить самодостаточно и поэтому человека опасного для строя капиталократии (с вывеской для прикрытия под именем «демократия»), «человекомышью», для которой такая мыслительная самостоятельность не нужна, поскольку от нее требуется быть «винтиком огромной глобалистской машины человейника» (с. 236). На «рынке человеков-товаров», где покупается «человеческий капитал» и действует закон фальсификации качества (если можно получить прибыль, да еще при норме прибыли более 100%, вспомним высказывание К.Маркса, что если прибыль достигает 300%, то капиталист готов идти на любые преступления), «умозамещение» становится формой фальсификации знаний, профессионализма, компетенций через купленные на «рынке» «сертификаты ума», например, купленные за определенные денежные суммы дипломы бакалавров, магистров, кандидатов наук, докторов наук и пр. Как это происходит, хорошо рассказывается в четвертой новелле романа «На цыганском факультете». В ней повествуется история одной энергичной дамы, которая «расширяя и расширяя свой торговый рынок в России и Азии, в то же время неустанно повышала и свое научно-образовательное реноме, хорошо понимая: чем выше это реноме, не в голове, конечно, но на визитке и в официальных анкетах, тем с большим успехом проворачиваются торговоаптечные дела с солидными, особенно государственными, партнерами. К тому же крепким женским, что дается от рождения и младенческо-детского

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г воспитания, умом понимала какие дни стоят на дворе, улавливая все экономические, политические и иные веяния» (с.130; выдел. мною, С.А.). Интересным механизмом «умозамещения» в среде «интеллектуалов», особенно «интеллектуалов» в СМИ, является «тусовка». Андреяныч в 9-й «задушевной беседе» с Васильевичем, то есть с профессором Скородумовым, по поводу глобальной сущности «умозамещение», замечает: «– Знаешь, Васильич, если главный движитель, опять же выражаясь языком ракетчика, всеобщего умозамещения суть правящий тайно и явно всемирный «клуб глобализаторов», то приказчиками его, то есть сугубыми исполнителями, являются в явной, открытой для всех ипостаси средства массовой информации. Ни для кого не является загадкой; почему они, вроде как принадлежащие к различным государственным образованиям и их блокам, конфессиям, традиционным этическим нормам и пр., дуют в одну дуду. Даже не особенно обременяя себя маскировкой национальным колоритом, степенью тоталитарного или демократического устроения, опять же «прочая»… СМИ давно уже стали транснациональными субъектами глобализации, а значит и умозамещения» (с. 301, 302; выдел. мною, С.А.). И одной из технологий умозамещения в СМИ становится «тусовка» (с. 303), ну, например, это я уже добавляю от себя, – передача «Поле чудес» на телевидении российском. «Другой пример, – говорит Андреяныч профессору, – тусовка, запаренная СМИ, случившаяся в Москве в прошлом году. Помнишь, конечно, эту шумиху с выставкой картин Серова, когда число ее посетителей перевалило за всякую мыслимую величину? Как же тему эту муссировало телевидение! Прямо-таки помешательство случилось: люди, в основном, экзальтированные в части общедоступного досуга москвички и пригородные, ночами в музейной очереди стояли… Ну и молодежи ведь толпы?! Самое же занимательное, или уморительное – понимай как хочешь, я это в какойто газетке прочитал: некий репортер приставал к жаждущим вернисажа: на какого они Серова «стоят» – Валентина Александровича, автора «Девочки с персиками» и карикатур на царя «Солдатушки, браво ребятушки», или на сталинского лауреата, вице-президента советской художественной академии, создателя историко-революционных картин навроде «Зимний взят» и «Ходоки у В.И.Ленина» – Владимира Александровича Серова (настоящая фамилия у него другая…)?» (с. 303, 304). И далее следовали ответы, стоящих в очереди, в которых звучали, во-первых, изумление, что «Серовых целых два», во-вторых, полное незнание искусства ни того, ни другого. Андреянович задает себе вопрос: с какой целью была спланирована СМИ тусовка? И далее отвечает, ведь «вариантов использования принципа тусовки великое множество. Последний органически переплетен с обезьянничеством, двигателем торговли и впаривания обывателю совершенно ненужных вещей»

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г (с. 304). И здесь, даже в мире искусства, рынок все опошляет и фальсифицирует и здесь Капитал-Сатана поет свою «песню», замещая «умы людей» на «болванку»: «Сатана там правит бал, и люди, и искусство гибнут за металл!». Роман-новеллино Алексея Афанасьевича Яшина продолжает сложившиеся традиции сатирического смеха над теми или иными патологиями российского общества, выходками «процветающих мерзавцев» (понятие М.Е. СалтыковаЩедрина) в России, наподобие олигархических пьянок в Куршевеле с девочками легкого поведения, в классической русской литературе – литературе Ломоносова, Державина, Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Чехова, Толстого, Горького, Маяковского, Зощенко, Твардовского, Шолохова, Леонова. «Умозамещение» – это колонизация сознания и интеллекта людей в современной «рыночно-капиталистической» России, как экономической колонии, феномен власти капитала над трудом, как манипуляционной власти, требующей, чтобы подчиненный ей «народ» был «умозамещенным», с «манипулируемым» сознанием (феномену манипуляции сознанием С.Г. Кара-Мурза посвятил капитальную научную монографию). Одновременно, «умозамещение», как и проанализированный мною еще в 90-х годах феномен «социальной вирусологии», является инструментом войны глобального империализма – информационной, экономической, технологической, духовной, ценностной – против России, вплоть до полного ее уничтожения как геополитического противника. Развертывающаяся «дипломатическая война» администрации нынешнего президента США Трампа в августе – сентябре этого года против России – это только один из индикаторов «конвульсий» империализма США, как отражение исторического процесса его конца. Природа, космос на «старте» XXI века взыскует к человеческому разуму, потому что начинается ноосферный этап эволюции мира, в котором мы живем, в том числе ноосферный этап в эволюции биосферы и в истории человечества. Этот переход в эпоху ноосферы (понятия Н.Н. Моисеева) и есть эпоха великого эволюционного перелома. Закончилась «предыстория» человеческого разума и наступили его «роды» – «роды» действительного ноосферного разума, которые могут состояться только в единстве с «родами» действительного – ноосферно-социалистического человечества. А это означает, что за «родами», как за метафорой, скрывается ноосферная социалистическая революция XXI века – прорыв человечества к новому качеству своего бытия в виде управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта и научно-образовательного общества. «Роды действительного, ноосферного разума» – это, одновременно, и успешная реализация императива экологического выживания человечества – выхода из экологического тупика истории в форме первой фазы глобальной

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г экологической катастрофы. Русская философия, русская литература, русский космизм, как особое течение русской мысли, направленной на мировидение и мироосвоение, русский ноосферизм, рожденный русским космизмом, всегда были направлены к всечеловечности (по Ф.М. Достоевскому), к раскрытию космического предназначения человеческого разума (об этом писали Ф.М. Достоевский, Н.Ф. Федоров, С.Н. Булгаков, В.И. Вернадский, К.Э. Циолковский, И.А. Ефремов и др.), к возвышению творчества человеческого ума. Роман А.А.Яшина продолжает эту лучшую традицию русской мысли. Этот роман «укладывается» в его исследовательский поток, связанный с разработкой «феноменологии ноосферы», которой он посвятил уже около десятка томов научных монографий *. «Умозамещение» – это один из признаков экологической катастрофы рыночно-капиталистической системы, как таковой, своеобразная «теневая сторона» капиталократии, которая уже превратилась в «утопию» человечества, которая продолжает жить, как «раковая опухоль» на «теле» человечества с помощью империализма, колониализма, расчеловечивания человека, тотальной деинтеллектуализации капиталистического общества. Мое убеждение: Россия первой открыла для человечества историческую «дорогу» в социализм, Россия (в лице СССР) первой открыла для человечеств историческую дорогу в космос, и все это она сделала за прошедшее 100-летие Великой русской (Октябрьской) Социалистической Революции, – России суждено в XXI веке возглавить ноосферный прорыв человечества. Открыть историческую «дорогу» в ноосферный экологический духовный социализм! И так будет! А «умозамещение» как «мираж» развеется, исчезнет с исторического экрана человеческого бытия вместе с освобождением человечества от «объятий» мировой финансовой капиталократии или «мирового капитализма» (по Дж. Соросу), уже превратившегося в «экологического самоубийцу», – от «объятий» капиталократического анти-разума (каким бы могущественным он не казался некоторым умам). Правда истории за социализмом, но в новом качестве – ноосферном, - и это подтверждает 100-летие Великой русской (Октябрьской) Социалистической Революции в этом, проживаемом нами, 2017-ом году! -------------------------------------* Яшин А.А. Живая материя и феноменология ноосферы. Тт. 1–15 (Москва, Тула, Тверь; разные издательства). В Интернете см. по поисковику на разных сайтах, в том числе на сайте «Тринитаризма» (Прим. ред.).

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

ОЛЬГА ЗАЕВА

Родилась в г. Карши (Узбекистан). Закончила три курса ТАШГУ. Стихи и проза публиковались в краевых периодических изданиях и за рубежом – журнал «Звезда Востока» (Узбекистан), «Современная литература мира»– Нью-Йорк. Участник краевых семинаров молодых писателей. Автор пяти поэтических книг и книги прозы. Имеет краевые и награды Правления СПР за литературную деятельность, награждена Дипломом Берлинского литературного института за активное участие в совместных проектах и популяризацию Берлинской библиотеки современной литературы. Лауреат Международного конкурса «Лучшая книга года» – 2014 (Германия). Лауреат журнала «Огни над Бией» – 2014 года. Член Союза писателей России. Живёт в Бийске. *** Смыкаются веки, меняется суть. Боёв череда, а с восходом победа Над болью, над бредом. Немыслимый путь Свои высветляет упрямые тайны. Смиряюсь. И спорить давно не пытаюсь. Пусть утренний свет напитает меня. Я выжила. Значит, сегодня сильнее. Натянутой стрункой звучу чуть больнее. В сиянии дня Вплетаюсь в причудливый Жизни узор. И с каждой травинкой веду разговор. Свои ощущая родство и конечность. И ею, и мной Продолжается вечность, Пока этот мир удивительный Мой Ведёт разговоры со мною Живой.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г *** Выстрою стройную Версию жизни. Но беспардонны поправки судьбы. И, устремляясь В спокойное «завтра», Вдруг не осилю крутой поворот. Время несёт, Словно стремнина. Снова теряю в момент направленье. Нет, невозможно Судьбой управленье. Нервно гребу, выплывая опять К скалам крутым, К берегам незнакомым. Всё нестабильно. Значит, я дома. *** Ветер голос в плаче сорвал. В тишине Слышен шёпот усталых листьев. Нерешительный, осторожный, Дождик топчется за окном. Зябко веет осенней грустью. И предчувствием лёг туман. Потянулся сезон печали. Похоронено, что вначале. Скрыты будущего черты. Есть момент, Но и он нечёток. Быстрой искрой бесследно тает. Плачет, мечется В безвременьи Сиротливым листом Душа. ***

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г *** Неизбежное замаячило. Шепчут издали холода: «Если прошлое не оплачено, Не оплачется никогда». Вот листок, потерявший память, Нервно мечется на ветру. Мы попали, мы с ним пропали. На пути его подберу. Мёртвым светом, огнём холодным Не согреет он. Беспредел Стукнет заморозком голодным, Как судья молотком в суде. Кто оправдан, а кто виновен – Это, в общем-то, всё равно. Повторяется всё, но внове. Значит, примем, что суждено. Осень, осень, краса-девица, Так близка мне твоя печаль!.. Не успею и удивиться, Рассыпаясь по мелочам. *** Перепахивая лето, Перемалывая судьбы, Осень прошлое хоронит. Вместо траура – огонь. Даже в зябкое ненастье Всё сгорит без жаркой страсти. Сквозняком пронзая душу, Ветер пепел разнесёт. А потом завоет горько, Как мужик, от горя пьяный, Станет падать и вставать. Невозможно быть спокойной.

Я помчусь листом безвольным Бабье лето хоронить. *** Тропическим ливнем Вскипают Небесные страсти, Земные страстишки топя. И в этой напасти Легко уплывает Привычная суть Бытия. Прохлада трезвит. На этом пути Так нужно умение Выход найти. Неважно Отсутствие благ. Уплывает балласт. Легчает мой шаг. В потопе Всемирном Светло обновляется Мир. *** Время дрожит упруго Жилками ощущений. В тысячный раз по кругу – С гнева и до прощенья. В тысячный раз надежды Время в тупик загонит. От одолений прежних Падаю до агоний. Сколько осталось, сколько Каверзных поворотов?

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Режут края осколков, Скоро найдут аорту. Падаю, поднимаюсь… Словно в бреду. И всё же Злобой не наполняюсь, Жить с чернотой негоже. Чистят страданья душу – Предназначенье в этом. Теплиться долго нужно, Чтобы угаснуть светом. *** Дум ночных Хитросплетенье. Не найти конца У нити. Пряжа Тягостных Бессонниц Не кончается Никак. Дрёма быстрая легка И снежинкой улетает. Быстро тает, Оседает Тёплой влагой На щеках. Ночь тиха. Безлунно небо. Но во мраке Угольком, Негасимой искрой Божьей Тихо теплится Душа. ***

Вечный круг: Уходит ночь, И виток Похож на прежний. И посыл рассвета Нежный. И надежд губитель – День. Следом – Вечера усталость. А за нею – Мрак ночной. Время Шутит надо мной. Сколько Там ещё Осталось? Снега нет. И пониманья. Что-то Сделать я должна. Колея Легла привычно. Убегу От дел обычных, Вздыбив снег… Какая блажь! Давит Жизненный багаж. Ветер взвыл. Накрыло снегом. Я – в отрыве С ним и небом. Хватит Вязнуть мне В снегу! Легче мне. Летать могу!

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г *** Что хочет Душа, Не всегда она знает. И мается, Ищет. Нет бедной покоя. Бывает такое. И всё же она И в смятении – Божья. И всё же она И в смятении Может Быть светом И знать Без сомнений Всегда, Чего она Точно и никогда Не хочет.

& ЛЮБОВЬ КАЗАРЦЕВА Родилась в Петропавловском районе Алтайского края. Учитель русского языка и литературы. Ветеран труда, лауреат литературной премии им. А. Соболева, дипломант межрегионального литературного конкурса им. Ю. Рытхэу. Автор нескольких книг поэзии и прозы. Руководитель литературной студии «Аспект», редактор альманаха «Бийск литературный». Член Союза писателей России. Живёт в Бийске.

ВЕЧНЫЙ ДАР Легенда В прекрасной стране целебных Рос, среди высоких Молодых гор жил богатый род, который владел тайнами предков. Старейшину рода звали Алтай. Богатство его появилось не сразу. Юность провёл он в боях и походах, а когда обзавёлся женой, рождались у него только девочки. Алтай кручинился, мечтал о сыновьях, но не гневил судьбу – много трудился, заботясь о том, чтобы зеленела трава на склонах родных гор, чтобы не иссякали родники земли, чтобы дикие звери и болезни обходили его шатёр стороной, чтобы для каждого члена семьи был кусок баранины и глоток молочного напитка. Шли годы, у старика Алтая было уже семь взрослых дочерей, когда родился первый сын. Видно, судьба смилостивилась, через три года подарила второго сына, ещё через год – и третьего.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Дочерей Алтай выдал замуж, но зятья, уплатив дорогой калым, не спешили увозить невест из благодатных Молодых гор, ставили свои жилища поблизости с тестем. Со временем выросло большое селение, шатры стояли, как на подбор – высокие, нарядные. Несметные стада овец и быков бродили по склонам гор, нагуливая мясо и жир. Старейшина радовался, глядя, как подрастают юные сыновья, привечал и многочисленных внуков – не было среди них ленивых и непочтительных. Когда сыновья вошли в возраст, Алтай из всего своего богатства выделил им долю. Старший сын Алтай-Кан стал отвечать за чистоту и покой небесного полога, средний Алтай-Бий охранял золотые жилы земли, младший Алтай-Катан отвечал за подземные кладовые с камнями-самоцветами… Каждый год, когда земные травы раскроют цветные ладони навстречу солнцу, горные жители собирались на праздник. Семейные мужчины и женщины распевали древние напевы, нарядные парни и девушки исполняли ритуальные танцы, мальчишки резвились с жеребятами. Старший из братьев Алтай- Кан – золотой котёл, женившись, стал отцом в начале вьюжного месяца, теперь восседал на ковре рядом с главой рода. А двое других сыновей старого Алтая, одетые в боевые доспехи, показывали свою молодецкую удаль. Один юноша по имени Алтай-Бий – золотой князь, второй Алтай-Катан – золотой меч. И надо же было тому случиться, вспомнили они одновременно, что слышали, будто живёт на границе гор и степей прекрасная белая царевна по имени Дева Злата. И сказал Алтай-Бий: – Белая царевна Дева Злата будет моя! – Нет! Дева Злата будет моя! – воскликнул Алтай-Катан. И заспорили братья, стали выкручивать один другому руки, теснить с боевой площадки, бить окаменелыми кулаками в грудь и по рёбрам. Вдруг выхватил Бий из колчана стрелу с отравленным наконечником, натянул тетиву, целясь прямо в правый глаз брата. Катан в тот же миг обнажил свой волшебный меч, кованный предками в подземелье, и занёс его над головой брата. Потемнело небо, вспухли родники, страшно задрожала земля – словно всё стремилось помешать братьям, чтобы не совершили они убийство друг друга. – Не смейте, братья! – вскричал Алтай-Кан. – Стойте, сыны мои! – грянул старый Алтай. – Решение каждого из вас не имеет силы, ведь белая царевна может не дать согласия ни одному из вас, если сердце её закрыто от любви. – Я принесу ей богатый подарок! – одновременно вскричали разгорячённые братья, замедляя движение смертоносного оружия. – Но никто из вас не знает, чей подарок будет ей по нраву, – спокойно и рассудительно поддержал отца Алтай-Кан.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г – Мои огнегривые кони будут первыми у шатра белой царевны, – уверенно сказал Бий. – Нет! Моих вороных не догнать даже ветру. Я буду раньше у Девы Златы, – не согласился Катан. – Оба вы похожи на петухов, не летавших выше лежачего дерева, – с горькой улыбкой обронил старейшина. – Чтобы покорить белую царевну, каждый из вас должен избрать свою неповторимую дорогу и двигаться по ней, идти, бежать, лететь будто на крыльях… А где-то, возможно, и ползти через неприступные скалы, падать с горных круч, одолевать солнце и холод, снега и грозы, но не ронять чести, не отвергать мудреца и не приближать лжеца. И бросил Алтай перед сыновьями катанный из овечьей шерсти узорчатый ковёр. А на нём всё, как живое: и белые реки, и чистые озёра, и скалистые горы, и серебристые ковыльные степи. И сказал отец сыновьям: – Вот. Выбирайте, кто по какой дороге двинется, – и положил красный речной голыш на белый кружок, что на границе гор и степей. – Здесь белая царевна. А здесь наше селение, – и старик обронил осколок зелёного змеевика среди тёмных зигзагов, изображающих горные вершины. – Я двинусь через перевал прямо, – сказал Катан. – Этот путь короче. – Ты забыл, что в горах не бывает прямых дорог, – вздохнул отец. Бию ничего не оставалось, кроме как выбирать другой маршрут, и он спросил: – Отец, а почему в ковре осколок зеркала? – Это не просто зеркало, это знак того, что в данной местности, где на заре солнце встречается с луной, находится Золотое озеро, с берегов которого пошёл наш род. Алтын Коль звали его в старину, в честь него и меня назвали по имени Алтай. Да и ты, по сути, носишь его имя. – А сколько лун пути до него? – спросил Бий. – Проснёшься завтра с зарёй на его берегах, – загадочно улыбнувшись, обронил старейшина. Не всё поняли братья, но по молодецкой горячности не стали удручать отца вопросами. Каждый спешно засобирался в дорогу… Долго ли, коротко ли длилась ночь, но с зарёй послышался в горах перезвончатый шум, словно тысячи детских ладошек плескались в воде. Старый Алтай вышел из шатра – невдалеке, ниже по склону, из небольшого распадка мчался в низину игривый ручеёк. Старик улыбнулся и глянул на ковёр, что с вечера лежал на траве. На ковре за ночь произошли перемены. От зеркальца, означающего Золотое озеро, струилась извилистая линия, стремясь к границе гор и степей. Такая же линия вилась из сердца зигзагов, изображающих горный кряж, где стоял шатёр Алтая. За спиной шелохнулся полог шатра. Старик оглянулся. Его жена, без

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г признаков былой стройности, но с яркими, жгучими глазами, улыбчиво сказала: – Пора утреннего чая. Но где же они? – осведомилась она, имея виду, что сыновей не обнаружила в шатре. – Сыновей не жди скоро, – спокойно проговорил старик. – Они уже далеко, у них своя, особенная судьба, – он помолчал в раздумье. – Да и не узнаешь ты теперь своих сыновей. Люди будут их уважать вечно. Яркие глаза матери затуманись грустью, но горские женщины знают, что сыновья рано или поздно покидают родной дом. И ничего с этим не поделаешь. Теперь оставалось ей только ждать вестей. И она ждала до конца своих дней, так и не узнав, что оба сына превратились в два мощных водных потока и мчались сквозь тесные ущелья и широкие долы навстречу с белой царевной, не замечая, как бежит время… Бий, с того мгновения, как почувствовал в себе уверенность и мощь воды, обойдя несколько крутолобых вершин, уже вырвался в красивую долину и чуть замедлил бег своих гривастых рысаков, решив дать им отдых. Он рассудил так, что не гоже являться пред царевной на взмыленных лошадях. Катан в свою очередь, благодарил судьбу, что став потоком, не утратил былой смелости, отваги, упругости в теле. Пробивая могучие скалы, он покорил не один перевал и наливался упорством всё больше в нетерпеливых мечтах о встрече с Девой Златой. Наконец, Катан оставил горы позади. Вскипающие волны- кони долго не могли прекратить свои дикие пляски, но всё же вид привольных лугов располагал к покою. Миновав последнюю лёгкую возвышенность, Катан увидел, что невдалеке, по правую руку от него, отливая зеленоватой бронзой, сверкают на солнце латы Бия. Бий тоже заметил Катана. И столкнулись оба потока, вспенились, взъярились, оспаривая первенство. Стали кидать друг в друга каменьями, осколками гранитных и нефритовых скал. Долго бились братья, семь дней и ночей боролись, пока не упали у самых ног белой царевны, рассыпав красные яшмы, зелёные змеевики, молочный нефрит и золотые самородки. И сказала Дева Злата: – Не спорьте, славные витязи. Ни одному из вас я не завещана – просватана великому богатырю по имени Океан Суровый. Но дорога в его царство длинна и опасна. Знаю, что вы благородны и отважны, потому прошу вас быть моими провожатыми, защищать меня в пути от дикого зверя и недоброго человека. Пришлось Бию и Кану покориться судьбе. Согласились братья, помирились между собой и, обнявшись, пустились к неведомому Океану, качая на своих могучих плечах солнцеликую царевну. Шли годы, и чтобы всегда сияло чистое небо над прекрасной страной целебных Рос и дышали покоем высокие Молодые горы, на том месте, где помирились братья, потомки их старшего брата АлтайКана поставили крепость и назвали её в честь Бия и Катана. Теперь люди

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г называют её Бикатунской. Жива память о тех дружных братьях и в другом – бегут из сердца Молодых гор две реки – Бия и Катунь, сливаются вместе у подножия Бикатунской крепости, давая начало великой реке по имени Обь, что вечно мчит свои воды к Океану Суровому. Так мудрый Алтай разрешил спор между своими любимыми сыновьями.

& ДМИТРИЙ КАЮШКИН Родился в Бийске в 1966 году. Служил на боевых кораблях Балтийского и Тихоокеанского флотов, офицер запаса. В настоящее время – предприниматель. Пишет прозу. Публиковался в альманахе «Бийск литературный», в журнале «Бийский вестник». Издал книгу очерков «Путешествие в грибное царство», повесть «Вернуть имя», книгу очерков и рассказов «В Прителецкой тайге». Член редакционного совета альманаха «Бийск литературный».

ЛЕС (отрывок из рассказа) Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву. Занавес. А.П. Чехов. Вишнёвый сад

МГНОВЕНИЕ ВЕКОВ Более полувека осталось позади, когда люди вновь нарушили покой тысячелетнего леса. Сначала появились лесорубы с топорами и пилами, следом большегрузные самосвалы с тоннами песка и бетона, за ними строители… И вот, местами петляя серпантином, асфальтовая дорога отделила

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г новый микрорайон от островков когда-то сплошного ленточного соснового бора. Обижаться и злиться лес не любил. Первый шок от незваных гостей с годами прошёл: не в его правилах сторониться и бояться людей. Даже то, что деревья в лесу они называли вековыми, нисколько его не раздражало. В своей генетической памяти он хранил воспоминания о далёких временах, когда под кронами раскидистых сосен люди строили землянки, возводили крепости, окружали их частоколом… Сочетания слов сосновый лес и сосновый бор издавна слились воедино в сознании здешних поселенцев и благосклонно воспринимались лесом. Произрастая на возвышенности, уходя переплетениями мощных извилистых корней вглубь песчаных почв, стройные мачтовые сосны рвались ввысь, соревнуясь с изящными берёзками и осинами, вместе даря человеку кров и приют. Полноводная, богатая рыбой река – вечная спутница ленточного бора – служила людям источником жизни и вдохновения. Устремляясь к далёкому полярному морю, лес и река бежали рука об руку. Временами бор растекался вширь на десятки вёрст и вновь прижимался к неизменной подруге, словно, утолив любопытство, стремился доказать своё постоянство и преданность. К человеку лес относился в основном доброжелательно. Считая себя более совершенным творением природы, был снисходителен к людям и многое прощал. События полувековой давности и последующие за ними годы он находил самыми интересными и занимательными за всю тысячелетнюю историю… Проведя пару лет в напряжённом ожидании, чутко созерцая деяния людей вдоль своих границ, лес убедился, что опасности существованию нет. Счастливые и одухотворённые лица новосёлов, весёлый и звонкий гомон, вновь возведённые дома, детские сады и школы вызывали его благосклонность и понимание. Дружелюбно воспринял он и усилия людей, направленные на превращение в лесопарковую зону самого уютного местечка в бору. Посыпанные жёлтым песком дорожки и тропинки, скрытые в тени могучих сосен, спортивные площадки с турниками и кортами для игры в городки, поля для футбола и волейбола и даже настоящая взлётная полоса для авиамодельного спорта на опушке ничуть не тревожили лес. Лишь однажды он насторожился: из кузова машины рабочие выгрузили громоздкие сооружения, накрытые брезентом. Под покровом оказались гипсовые фигуры непонятного назначения, установленные на пьедесталах. На одном красовалась атлетически сложенная девушка в купальнике, с массивным веслом в руках. На другом – мальчик в галстуке, трубящий в горн. На третьем – спортсмен, похожий на Аполлона, готовился метнуть диск. Фигуры разместили вдоль лесных дорожек. Но уж больно статуи не гармонировали с окружающей

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г действительностью. Ну ладно девушка с атлетом, а мальчик-то причём? Сосновый бор, было, нахмурился, осыпав скульптуры пожелтевшей хвоей, но, увидев, с каким удовольствием взрослые и дети фотографируются на фоне статуй, неуклюже пытаясь взобраться на пьедестал, оттаял душой. «Пусть озорничают, а я уж как-нибудь привыкну», – решил лес и в знак одобрения порывом ветра смахнул иголки с белого гипса. И лес распахнул объятия! Каждый воскресный и праздничный день он приязненно встречал нескончаемые потоки людей. Большими группами, дружными семьями жители микрорайона устремлялись сквозь него к золотистому пляжу на берегу реки. Защищая отдыхающих от изредка набегавших грозовых тучек или полуденного зноя, лес не забывал радовать новых друзей своими дарами. То приоткроет тенистую завесу над колючим малинником с яркими ароматными ягодами, то укажет грибнику тропинку к поляне, усыпанной сопливыми маслятами… Шумно, весело на спортивных площадках. Но и это не омрачает настроение леса вопреки извечному представлению о таёжной тишине. Активный отдых, неподдельный оптимизм, бодрый настрой, задорные шутки и смех объединяли в эти дни сосновый бор и людей. Рыжеватые игруньи-белочки, глаза и уши леса, тут как тут! Кому как не им следить за порядком, да приглядывать за хозяйством. Конечно, не безвозмездно: угощения и кормушки развешены по всему лесу! И хозяйство-то немалое! Одни аттракционы с каруселями и «чёртовым» колесом чего стоят. И всё это великолепие – среди корабельных сосен и кудрявых берёзок! Полтора-два десятилетия царили в лесу покой и порядок. Покой, конечно, в переносном смысле, а порядок самый что ни на есть настоящий. С высоты вершин оглядывал лес свои владения. Под порывами холодных осенних ветров хмурился и грозно раскачивал стволами, выражая недовольство массивами гаражей, вплотную подступающих к его границам. Замирал в зимнюю стужу, поджидая одинокого лыжника, чтобы неожиданно подшутить над ним, сбросив охапку снега с разлапистой сосны прямо на голову. Вместе со всеми восторгался приходу весны и наступлению лета, покрывая косогоры и поляны душистой травой и пёстрыми цветами. Не забывал лес внимательно обозревать и пространство за своими пределами. А посмотреть было на что. Возводились всё новые заводы, появились первые высотки, блистали причудливой лепниной и стройными колоннами дворцы зрелищ и спорта. Лишь унылые серые панельные пятиэтажки, прозванные людьми хрущёвками, вызывали ироничную усмешку. Но искренняя радость новосёлов, их феерический настрой, оптимизм передались и ему, заставляя сопереживать, радоваться при сносах старых деревянных бараков и переездах жильцов в новостройки. В такие моменты, будто бы стремясь разделить

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г всеобщее веселье и подбодрить перетаскивающих мебель людей, срывая с гребней речной волны капельки влаги, прохладный ветерок раздвигал густые ветви сосен и прорывался в посёлок, освежая потные, усталые лица. Сбой в этом дружественном симбиозе произошёл не вдруг. Что-то менялось в поведении людей. С годами на смену безмятежному и счастливому выражению на лицах пришли тоскливая сосредоточенность, уныние, временами неуместная озлоблённость. Уже не звучал на спортивных площадках, как прежде, искренний и беззаботный смех. Да и сами площадки приходили в упадок: исчезли турники, кустарником и полынью заросли тропинки и дорожки… Никто не играл в бадминтон и городки, не запускал фанерные модели самолётов… Незаметно затихли двигатели каруселей, а сами аттракционы были увезены в неизвестном направлении. Лишь остов «чёртова колеса» продолжал тоскливо скрипеть заржавелым механизмом, вращаясь под резкими порывами заунывного ветра. Одинокие разбитые пьедесталы некогда популярных скульптур и разбросанные вокруг куски гипса напоминали изредка прогуливающимся горожанам о былой известности лесного парка. Сначала о нём забыли школьники, которые прежде каждую весну дружно выходили с граблями и мётлами на его уборку. Пустые пластиковые бутылки, разноцветные шуршащие пакеты, обрывки газет, осколки битого стекла захламили некогда уютные лесные поляны. Груды мусора громоздились возле последних разваливающихся скамеек… Нет, бывало, взрослые и проводили субботники: в яркой экипировке, с красочными плакатами, вооружившись пиками и большими чёрными мешками… Как правило, в рамках рекламных акций, вызванных предвыборными баталиями. Но и эти однократные искренние порывы участников терялись в атмосфере всеобщего безразличия. Не избежала участи забвения и заброшенности любимая горожанами река: обмелел фарватер, заилились берега… Всё чаще посреди основного русла появлялись песчаные отмели и за пару-тройку лет превращались в настоящие островки, поросшие зарослями ивового кустарника. С тоской взирал с высокого обрыва сосновый бор на грязно-серый пляжный песок и отважных купальщиков, пытающихся по пояс в воде пробиться к чистому руслу, брезгливо раздвигая руками и отбрасывая в стороны склизкие желеобразные водоросли. Ощутив растерянность леса, возобновил атаки на его владения жестокий и коварный пришелец-клён, изгоняя с обжитых территорий благородную поросль берёзок и сосен. Возможно, лес и не обратил бы внимания на произошедшие изменения. За свою долгую жизнь он повидал немало. Ведь по его меркам десяток лет вовсе не срок, а лишь мгновение, вспышка, всполох… Но эта вспышка и всполох больно ударили по самолюбию леса. И не просто ударили, а заставили нахмуриться, замереть, осмыслить причины происходящего.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Наказать нерадивых людей, лишить их радости любования лесными дарами, отгородиться от человека непроходимой стеной колючего и хлёсткого кустарника, ко всеобщему запустению добавить сырости и тьмы, заслонив поляны и лужайки от солнечных лучей густыми ветвями сосен? Вероятно, эти мысли и мелькали в его сознании. Но такой мелочности позволить себе лес не мог: негоже совершенному творению природы опускаться до мести; людям надо помочь, дать возможность осознать и понять, где и в чём они не правы… В своих раздумьях ленточный сосновый бор не терял надежды и веры в разум человека.

& ЯКОВ ШАФРАН

Яков Наумович Шафран – автор семи книг прозы и поэзии, автор песен. Имеет высшее техническое и высшее психологическое образование. Заместитель главного редактора – ответственный секретарь ордена Г. Р. Державина всероссийского литературно-художественного и публицистического журнала «Приокские зори», главный редактор альманаха журнала «Ковчег», член Академии российской литературы, член Союза писателей и переводчиков при Московской городской организации СПР, лауреат всероссийской литературной премии «Левша» им. Н. С. Лескова, лауреат всероссийской литературной премии «Белуха» им. Г. Д. Гребенщикова, лауреат литературной премии русских писателей Белоруссии им. Вениамина Блаженного, награжден литературными орденами «М. Ю. Лермонтов», «В. М. Шукшин» и другими, публикуется во многих московских, тульских и российских литературных журналах, альманахах и нотно-музыкальных сборниках.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г ДОБРОВОЛЬЦЫ Артем уволился в запас в июле в звании младшего сержанта, и когда вернулся домой, — ощущение родного, теплого, уютного семейного гнезда, к которому тянуло все время службы, не оставляло его,— чувствовал себя поначалу как-то «не в своей тарелке» — отвык от свободы. «Ты куда так летишь?» — удивлялись родители, видя, что он все делает уж чересчур быстро и с озабоченным выражением лица. Да, ответственность и организованность... Армия усилила в нем эти качества. Потому он сильно переживал, когда мать, убираясь в его комнате, по-женски, как ей казалось правильным, перекладывала все на столе, на полках и в шкафу. Ведь служба — третий, а кому и второй родитель,— приучила: любая вещь должна лежать на своем месте, чтобы легко, когда понадобится, найти ее. Так вышло, что друзья Артема, в общем-то, дружелюбного, общительного и умеющего верховодить сверстниками, были старше его по возрасту. Он уже в школьные годы был серьезным и рассудительным парнем, любил подвижные игры — но не в «дыр-дыр», а футбол и волейбол по-настоящему,— и стал завсегдатаем находящегося рядом с их домом школьного стадиона, с которым он буквально сросся, тянулся к нему в любую свободную минуту и заметно вытянулся в росте, благодаря его уличным тренажерам; там он и познакомился с заядлыми игроками — нынешними своими друзьями,— охотно принявшими в свою среду умного и уважительного паренька. Эта дружба осталась на всю жизнь. Потому для него, вернувшегося из армии, сразу нашлась и работа в автосервисе, и компания для отдыха, не в пример одногодкам с их пьяными гулянками и на все согласными девочками. А поскольку Артем не любил прохлаждаться, то и не тянул с началом работы. Ремонтировать машины ему нравилось, но себя он мыслил в ином качестве — мечтал «ремонтировать» людей — он и к машинам-то относился как к людям: поглаживал их, похлопывал как бы по плечу и мысленно разговаривал с ними,— и готовился через год поступать в медицинский институт. Как-то он проговорился об этом в мастерской, что вызвало насмешки и некоторое охлаждение к нему. — Ты поменьше рассказывай о своих планах. Мало ли кто кем хотел или хочет — да не может быть! — говорил ему Виктор, друг, который и устроил его на работу.— Мне можно рассказывать все, вот и рассказывай мне! Через пару месяцев Виктор пришел в мастерскую чернее тучи. На расспросы Артема вначале ничего не отвечал, только желваки ходили на скулах, резко выступавших на осунувшемся лице, да взгляд из-под полусомкнутых ресниц был какой-то затравленный. Но когда немного пришел в себя, глубоко вздохнув,

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г произнес: — Серегу привезли... — Как привезли? Что значит, привезли?! — В гробу привезли, в цинковом... — Серегу?! Откуда? — С Донбасса. Он там добровольцем воевал, пока ты служил. ...Со смертью товарища (друзьями они не были — невозможно дружить с абсолютно скрытным, постоянно пребывающим в себе человеком) Артем впервые столкнулся в армии. Но это было самоубийство — суицид, как официально выражались командиры. Было даже возбуждено уголовное дело — «доведение до суицида». Алексею до «дембеля» оставалось полгода. Тем не менее, он повесился... При этом дедовщины в части не было и в помине, и со стороны офицеров рукоприкладства и вымогательства, как пишут в СМИ, не наблюдалось. А вот происшествия были, и несколько подряд — буквально одно за одним: солдата задавили грузовой машиной, три человека погибли при взрыве танка на полигоне, взорвалась БМП... Психологически тяжело было всем — такое не на войне, а в мирное время! Однако у Алексея не выдержала психика, и... Но здесь была другая смерть. Сергей, один из самых близких друзей, находился, как сказали Артему, в командировке и вскоре должен был приехать. Артем очень хотел встретиться с ним... А встретил в гробу, в оцинкованном запаянном гробу, который стоял в открытом деревянном же. Во дворе валялись остатки большого плотно сколоченного транспортировочного ящика. Вместо лица Артем увидел в изголовье, среди живых цветов, портрет Сергея в красивой рамке Как выяснилось, он погиб на Донбассе в знаменитом бою за Саур-Могилу 26 августа 2014 года, почти через месяц после прихода Артема из армии... Дверь была открыта настежь: входили родные, соседи, друзья и просто знакомые. Мать, седая женщина в простом пальто и шали, сидя у гроба, причитала, и при появлении всякого нового человека — видимо, душа ее сейчас не выдерживала вида живых людей,— начинала голосить. Рядом, держа ее под руку, беззвучно плакал старик-отец. Девочка лет десяти, племянница Сергея, удивленно и испуганно смотрела на бабушку и по-своему пыталась успокоить ее. Артем подошел, по-солдатски, мужественно, как мог, выразил соболезнование родителям и встал у гроба. «Прощай, Серега!» — плакала его душа по другу, но он крепился, и ни слезинки не было на лице его. Только, как в калейдоскопе, в сознании сменяли друг друга эпизоды их встреч, совместных дел, дружеских шуток, улыбчивое, веселое лицо ставшего ему фактически старшим братом Сергея. И вдруг спазм перехватил дыхание: «Вот и повидались, друг, а сколько

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г я сказать тебе хотел...». Слезы, скатившейся по щеке, он ни стесняться, ни вытирать не стал и, выйдя во двор, затянулся взятой у кого-то сигаретой, хотя до того не курил. Все украинские «события» начались, когда Артем еще служил. Солдаты, по армейскому распорядку, каждый вечер с 21.00 по 21.15 просматривали первую часть программы «Время». Киевский майдан буквально приковал ребят к экранам, ставшим для них будто окнами в иной, чужой и кошмарный мир. Ведь после попытки, конечно, слабой, прекратить безобразие, все перешло в форму чуть ли не восстания. Только много позже Артем понял, что главное происходило не на площадях и улицах, а за всем этим, как за ширмой, совсем другие люди устроили госпереворот, далеко не в интересах скакавших на майдане. Однако эти скачущие, особенно их глумливые выкрики, типа «москаляку на гиляку», вызывавшие внешне у кого шутку, а то и смех, у кого ругань и аналогичные ксенофобские призывы, на Артема, с детства воспитанного в дружелюбии к людям любой национальности — а в его родне были и русские, и украинцы, и поляки, и евреи, то есть весь малороссийский интернационал,— производили тягостное впечатление. Такое же настроение, в той или иной степени, испытывали, в общем-то, и все военнослужащие — солдаты и офицеры. Но вот пришла весна и события в Крыму. Настроение ребят заметно изменилось. А когда объявили о воссоединении Крыма с Россией, ликование волнами разливалось и в душах людей, и в общении — даже самые скучные и серьезные улыбались. Конечно, и среди ребят находились те, кто кривил нос при информации с полуострова. Ну, не «пятая колонна», а только отдельные единицы ее все же были среди сослуживцев Артема... Но это общей радости отнюдь не портило, и командование даже праздничный ужин с пирожными и лимонадом устроило. Однако затем оптимизм и светлые ожидания, когда крымский сценарий вроде бы должен был повториться на Донбассе, на фоне бурной и необычной весны для Ленинградской области, где Артем служил на 18-м испытательном полигоне,— когда в апреле, как никогда, светило солнце и не было дождей, а в первой половине мая — сильный ветер да грозы с градом,— явно пошли на убыль. А дело было так. Ни референдумы, ни провозглашение суверенных республик жителями Донецкой и Луганской областей, ни желание их объединиться в Новороссию и вступить в состав России, чего собственно и ожидали все, не привели к признанию их с ее стороны, а уж тем более к вхождению в ее состав, несмотря на то, что в основной массе своей, как и крымчане, люди считали себя русскими и воспротивились насильственной украинизации, «великой украинской истории» и ее бандеровским «героям» и

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г не поддержали хунту, захватившую в Киеве власть. Дальнейшие же события на Донбассе — на Артема особенно повлияли начала июля бои за Николаевку вплоть до отхода ополченцев из Славянска,— когда начался бесконечный «сериал»: бои, обстрелы украинскими военными гражданских объектов, гибель людей, искалеченные тела, сгоревшие дома, разрушенные школы и больницы,— ввергли ребят в настоящую депрессию, все в части ходили как в воду опущенные. Пришлось начальству даже меры принимать насчет дисциплины... Но через некоторое время на Донбасс поехали добровольцы, в том числе уволившиеся контрактники из их части. А обратно — по письмам из дома — стали иногда приходить «грузы-200». Вот и Артем встретил то, что осталось от Сергея... Артем похоронил, потом помянул друга вначале в кругу его родных и знакомых, а затем отдельно, среди близких друзей. В свободное же от работы время его потянуло походить по памятным местам их дружбы — по той самой густой алее, где с друзьями любили гулять в теплые летние вечера и где однажды они с Сергеем вступились за знакомую девчонку и вдвоем отколошматили троих хулиганов, пристававших к ней; у паромщика дяди Василия он одолжил на время ту самую старую лодку, все так же переваливавшуюся с бока на бок у берега и знакомо, словно ворча на седоков, скрипевшую уключинами, на которой они с Сережкой любили кататься по реке или, сидя в ней, удить рыбу. Много, много было таких мест, оживлявших в его душе воспоминания... Но не только ими жил в эти дни Артем. В город приехала семья беженцев из Краматорска: мужчина лет сорока с женой и тремя детьми — от пяти до десяти лет. Тот говорил, что хотел остаться, воевать, но жена не пустила — куда, мол, она с детьми, а кто работать, кормить будет... И правда, отец семейства сразу же впрягся в работу на стройке, где он, как и на родине трудился, устроился главным механиком — отвечал за все машины, трактора, краны, пеканиски, за все механизмы и приспособления и сам, наряду со слесарями, ремонтировал их. Потому уходил из дома чуть свет и возвращался около девяти вечера, а то и позже. Они поселились по соседству с Артемом, в его же старом доме, сняв недорогую однокомнатную квартиру — для такой-то семьи! — и как-то в воскресенье у детской площадки, где супруги сидели, наблюдая за ребятами, он и разговорился с ними. Понятно, по теме, которая его больше всего интересовала. Александр и Мария рассказали, как с детьми, в чем в тот момент были одеты, прятались от бомбежек в большом сыром и темном подвале их «сталинки», среди таких же, как они, растерянных и подавленных горем людей. Немудрено: у всех одна страшная, гложущая беда — война, и в глазах: «За

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г что?!» и «Доколе?!», и неизбывный страх за детей... Ведь среди них были такие, у кого они погибли, порой на глазах у родителей. — Говорить о том больно, а тем более пережить. Страшно, когда бомбы падают: стекла вылетаютт, дом ходит ходуном...— слезы катились по щекам Марии.— И мы ж боимся, прежде всего, за них, а то сами б ушли к ополченцам, кабы не они,— она показала на играющих детей и одновременно с тревогой и лаской взглянула на них. Александр сидел, молча, понурясь, и сильно сжимал большими пальцами сцепленные в замок кисти рук.— С нами ж приехала сюда моя подруга,— продолжала Мария.— Ой, Господи, как она выжила — не описать. У ней двоих вот таких, как наши, детей убило снарядом,— голос ее прервался, с трудом преодолев слезы, она продолжила: — Муж-то Ольги в ополченцах, и уж неделя как не было звонка от него, а мобильник недоступен. Мучается, кроме мужа у ней никого... И все мы так: жили, работали, а нынче не знаем, будет ли куда вернуться, может, у нас и дома уж нет. Если бы не Россия, что бы было, куда бы мы с дитями? — Когда же эти гады порошенковские увидят, что убивают простых, не повинных ни в чем людей!? — не выдержав, воскликнул Александр.— Это, Артем, в натуре, настоящий геноцид нас, русских! — И горше всего, что и на той стороне много русских...— промолвила Мария. — А вот брат звонил из «ихней» донецкой зоны, рассказывал, как зашли «укропы» в Славинск, а у них уж списки на руках, кто в ополчении. Поймали женщину и мужчину, сын которых воюет, привязали их к машине пехоты за ноги и тащили на скорости по площади, потом окровавленных бросили и уехали,— глухо, с тоской стал рассказывать Александр.— Зашли в дом, где отец был ополченцем, забрали пятилетнего дитя, вынесли его на ту же площадь и прибили гвоздями к рекламному стенду. Прибегла мать, и ее на глазах у всех расстреляли. Что делается, Артем? — Заходят с собаками в жилье, мужиков до тридцати пяти без разбора убивают! Получается, бомбежка погуманнее будет, чем то, что они творят... — Так что же ты тут сидишь?! — не выдержав, забыв на миг все объяснения соседей, возмутился Артем и вскочил. — Да я бы с радостью взял автомат...— тихо промолвил тот, и видно было, что давно и сильно страдает.— Но куда ей,— он кивнул на жену,— хворая и слабая она больно, особенно после третьего дитя, не потянет так работать, чтобы прокормить семью... — Извини, брат,— сказал Артем и, сочувственно поглядев на них, попрощался и ушел. Но теперь он не пропускал ни одного репортажа о событиях на Донбассе. Артем вглядывался в лица людей, ополченцев, словно пытаясь разглядеть

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г знакомых или сослуживцев по армии. А передачи сопровождались страшными кадрами: искалеченные трупы стариков, женщин и детей, кровь, кровь и кровь... По интернету он нашел репортажи и о событиях 2 мая в Одессе, когда звериная толпа националистов и соотносящих себя с ними загнала сотню людей в здание Дома Профсоюзов и, предварительно вовсю поиздевавшись над ними, сожгла заживо за то, что они посмели объявить себя русскими и отстаивать свои, русские, права. Ужас объял Артема, смотревшего эти кадры. В этом горящем здании он увидел образ горящей России, то есть то, во что хотели превратить ее эти безумные «плясуны». И он понял, что именно эта безнаказанная бойня и послужила стимулом вот «таким» для подавления, вплоть до физической зачистки их руками, любых прорусских выступлений местных жителей. Потому велика была его радость, когда наступления «укропов» на донбасском фронте захлебывались. «Побольше бы таких «иловайских котлов», какой устроили им наши ребята с 10 августа по 3 сентября!» — думал он. Артем знал себя, знал, что долго он так пассивно смотреть на все это не сможет. И вот однажды он почувствовал в душе сильное желание быть там, где такие же, как погибший Сергей, защищают право русских быть самими собой, говорить на родном языке, любить, заводить семьи и рожать детей,— в общем, жить и радоваться жизни. Вначале это желание, подобно маленькому ростку, только-только показалось на поверхности его чувств, но с каждым днем все более и более крепло, пока не стало настолько непреодолимым, что он уже не мог ни дня, ни часа жить спокойно. Где-то в уголке сознания появлялась мысль о матери: «Как она, ведь одна останется? — Но он убеждал себя: — Попрошу ребят, чтобы присмотрели и, если что, помогли». И в первых числах октября, Артем решился пойти к знакомому Сергея, который, как он знал, помогал тому отправиться на Донбасс. Знакомого звали Кирилл. Он принял Артема доброжелательно, но все же перво-наперво спросил: — Ты серьезно решил? — А что, я похож на несерьезного? — поначалу даже обиделся Артем. — Ну, не обижайся, всяко бывает...— сказал Кирилл, и было ясно, что он уже имел опыт взаимодействия с теми, кто чисто эмоционально решил ехать и воевать. Кирилл угостил гостя чаем и за питьем начал свой рассказ. Переправляться на Донбасс, понял Артем, придется через Ростов-на-Дону. Но предварительно нужно написать по электронному адресу, чтобы получить контакты координатора, с которым нужно будет там связаться — не будет же он бегать по городу и спрашивать: «Где здесь отправляют на Донбасс?». Как группа соберется, так и поедут на ростовском автотранспорте, и далее — на разные

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г участки фронта, куда требуются бойцы. Главное требование: возраст чтоб был не меньше двадцати одного года (при этом Кирилл пытливо посмотрел на Артема, и тот утвердительно кивнул, ему недавно исполнилось требуемое число лет, он в армию пошел двадцатилетним). И обязательно — отсутствие серьезных болезней и всего, не дающего право на выезд за границу, то бишь судимости, условного срока, нахождения в розыске, штрафов и долгов по кредитам или алиментам, и, наоборот, чтоб наличествовала хорошая физическая форма, выносливость и владение стрелковым оружием. Опять же, срок служения, именно служения сказал Кирилл,— не менее трех месяцев, а лучше больше. Потом он подробно объяснил Артему, какие документы обязательно иметь при себе и что из обмундирования, защитных средств, медикаментов и бытовых принадлежностей с собой брать, так как ополчение испытывает в том нужду. Ну и до Ростова добираться нужно самостоятельно, остерегаясь мошенников, вовсю обещающих за определенную плату переброску и обустройство на месте. И еще: получить деньги с «большой земли» будет весьма проблематично, потому должен быть при себе запас дензнаков: рублей, гривен и долларов. — И запомни: нет гарантии,— продолжал Кирилл,— что нынешнее руководство республик или одной из них не продалось с потрохами олигархам, что тот или иной полевой командир не посылает бойцов на задание, спущенное сверху от предателей и врагов народа. Поэтому сегодня в ополчении требуются те, кто умеет критически смотреть на происходящее и думать своей головой... Поэтому, если ты согласен со всем, что я сказал, то можем начать. — Да, согласен, начнем! — ответил Артем. И Кирилл, включив компьютер, набрал в интернете адрес координатора в Ростове. Артем добрался до Москвы, на Курском вокзале взял билет до Ростова и, переночевав в зале ожидания, в 7 утра был уже в поезде «Санкт-Петербург — Анапа». В плацкартном купе, кроме него, ехали еще муж с женой, где-то сорока лет, и парень, примерно одного возраста с Артемом. Все они ехали из северной столицы — супруги на отдых «дикарями», а парень — его звали Степан — ответил как-то уклончиво. За окном моросил нудный осенний дождь, которому, наверное, и самому уже надоело моросить, а непроницаемо серое небо только усиливало тоску. Супруги, позавтракав, спешно убирали со стола, предлагая парням место для еды. Артем перекусил на вокзале, потому вежливо отказался, а Степан с удовольствием уселся на освободившееся место у окна, развернул свой сверток, достал из него хлеб, кусок сала с желтыми круглячками и соленые огурцы и стал аппетитно нарезать это все на матерчатой салфетке. В купе сразу запахло чесноком. — Сало по-белорусски? — спросил Артем — у них в городе такое продавалось

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г на рынке, и он несколько раз покупал. — Нет, украинское! — почему-то с некоторым задором ответил Степан и предложил, обращаясь ко всем соседям по купе: — Угощайтесь! Все отказались по причине сытости, и Степан, отвернувшись к окну, стал быстро есть. — А вы с Украины? — спросила женщина.— У меня сестра в Луганской области живет... — Да, я из Украины,— жуя, ответил парень, делая ударение на предлоге. — А откуда, если не секрет? — спросил муж женщины. — Из Тернопольской области... — А-а... — В России на заработках? — в свою очередь спросил Артем. — Был. Родители позвонили, что повестка пришла. — Ну, и проигнорировал бы! Что, охота воевать? — Охота! — ответил Степан, зло свернув глазами как-то поверх голов собеседников. В купе наступила тишина. Парень закончил завтрак и, свернув остатки еды в пакет, сел на свое прежнее место у прохода. Мужчина, которого звали Николаем, долгим и внимательным взглядом посмотрел вначале на жену Светлану, затем на Артема, но ничего не сказал. Артем же тоже понял, кто перед ним, но решил возразить. — Значит, воевать хочешь? С кем же и за что? — Как с кем? — С оккупантами, кто отжал наши земли и хочет отжать еще! — дернулся парень и уставился на Артема, сидевшего напротив. — Ты сам-то не воевал еще? — Нет. — Значит, хочешь убивать... А знаешь, сколько ваши поубивали уже на Донбассе? Может, ты видел фотографии или тебе рассказывали? — Это все пропаганда! Это ваши «гиви» и «моторолы» пришли и превратили восток моей страны в бойню! — Степан был явно не в себе, зрачки глаз его были сужены, плотно сжатые губы сильно побелели, а глаза — ну, разве что не испускали молний. — Ты ври, да не завирайся. Когда вы, прыгая на майдане, начали кричать свои: «москаляку на гиляку» и крушить все, хоть чем-то напоминавшее вам Россию, тогда еще никакой войны на Донбассе даже близко не было. И его в Сомали превратили вы сами! — твердо сказал Артем. Степан задергался и так плотно сжал кулаки, что костяшки пальцев сильно побелели. — Ты представь,— спокойно продолжал Артем,— что в твой родной Тернополь приехали вооруженные люди, под страхом расправы запретили тебе говорить

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г на своем языке, запретили голосовать за тех, за кого ты хочешь, и стали во всем устанавливать свой порядок... Тебе это понравилось бы? — Ты мне своей «ватой» рот не забивай! — парень вскочил и уже хотел, было, кинуться на оппонента, но тут Николай поднялся со своего места и своим грузным телом мягко встал между ними. Степан с разбегу уперся в его широкую грудь, отодвинулся и, ожидая, видимо, что мужчина пройдет, продолжал стоять в боевой стойке. Но Николай никуда не шел, и тот, подергавшись, сел. — Пойдем, выйдем,— обратился Николай к Артему. Они вышли в тамбур. Дождя за окном поезда уже не было, выглянуло солнце и стало глядеться в капли влаги на стекле, играя в них всеми оттенками радуги. — Не связывайся с ним, парень, ты же видишь, что он — «фонарь», да к тому же еще и неадекватен. — Николай, но ведь слушать этот бред невозможно! Хорошо бы он это у себя на родине нес, а то здесь, у нас говорит и не смущается даже. Я бы посмотрел, что они сделают с нашим, говорящим там, у них, за Россию. — А я в их «сало в шоколаде» вообще не заглядываю, своя психика дороже... Зато много общался с западными украинцами — их у нас много на стройках работает,— вот возле моего дома общага, где строители живут. Так они говорят, что, в отличие от части населения — таких, как этот Степан,— большинство хорошо или просто спокойно относятся к русским и к России. А в СМИ, конечно, только тупая хохлопропаганда, и больше ничего. Удивительно, но ее, во всей красе, допускают на наших телеканалах. Я же на эти телешоу и на их свидомитский бред тратить время не хочу. — Я уже жалею, что связался с ним — пораженным «укропом головы». Пусть думает и говорит, что хочет. — А ты куда, Артем, едешь? — На Донбасс. — В ополчение? — Ну да! — Будь с разговорами поосторожнее, тем более в Ростове — там у них рук много. Они ведь знают, что оттуда в основном переправляются ополченцы. Могут все что угодно с тобой сделать. — Я понял, Николай. — Вот и хорошо! А таким, как этот Степан, хоть кол на голове теши — свои "ще не вмерла" и "слава Украине" орать будут. Таким помочь может только доктор или сама жизнь. Может, попадет в ситуацию, когда мозги на место встанут... — Это было бы полезно, и не только ему! Вернувшись в купе, Артем достал из рюкзака книгу и погрузился в чтение. Так с перерывом на еду прошла оставшаяся часть дня. Ночь набегавшийся по

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г предпоездковым хлопотам парень проспал на своей второй полке как убитый. Разбудил его голос проводника, объявившего о скором прибытии в Ростов. С администратором группы, занимающейся доставкой добровольцев и грузов в Донбасс, Артем связался еще, будучи дома, по Интернету. А прибыв в Ростов, он по телефону взял у него контакт координатора, непосредственно осуществляющего переправку. Тот сообщил, ехать можно уже на следующий день. Чтобы не тратиться, Артем решил переночевать на вокзале, из которого он, собственно, и не выходил. Утром он проснулся раньше мобильника — звонил координатор, сказал, что необходимо скорее прибыть к парковке гипермаркета «Мега» на Аксайском проспекте. И Артем, пользуясь лучшим путеводителем — языком, быстро добрался до места сбора. Там уже стояли человек пятнадцать парней и мужчин в камуфляжной форме и с рюкзаками. Через несколько минут они погрузились в два автомобиля и сопровождаемые ополченцем отправились в сторону границы. В машине Артема ехал один новгородец, капитан-пехотинец, брат которого 2-го мая сгорел заживо в Одессе в Доме Профсоюзов. А еще один парень, такой же, как и Артем, демобилизованный, отслуживший в ВМФ, рассказал, что на его решение сильно повлиял увиденный по ТВ видеоматериал о том, как в Мариуполе с ветеранов Великой Отечественной сдирали ордена и медали, обещая следующий раз содрать вместе с кожей... У границы они увидели лагерь беженцев и идущих к нему по дороге людей. Это были уже прошедшие пункт пропуска. А на луганской стороне стояла большая очередь и колонна автомобилей почти на километр. Артем, увидев, что там были не только женщины и дети, но и много мужчин, был поражен. Он подумал: «А ведь вот они, дезертиры! Крепкие мужики, и сваливают. Тьфу!» — сплюнул он в приоткрытое окно. Но тут же вспомнил семью из Краматорска, что жила недалеко от его дома, и сдержал, готовые вырваться наружу слова. «Видно, ситуация у всех разная...» — решил он. Пересекли границу возле российского Донецка и поселка Изварино Луганской республики. Проблем никаких не возникло: беглый досмотр, проверка личных вещей, документов — на все ушло не более часа. У пропускного пункта на территории ЛНР они получили оружие, но пока временно — для безопасности в пути: автоматы Калашникова, пистолеты, гранаты и бронежилеты. Однако у рядовых ополченцев есть явные проблемы с оружием и снаряжением, рассказывал сопровождающий. Применяются даже самозарядные карабины Симонова (СКС) 1949 года и уж давно, казалось бы, забытые автоматы ППШ. А с техникой еще хуже. И это при том, что украинские части на Донбассе по численности в четыре раза превосходят ополчение. Идет,

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г конечно, и техника, и оружие, но нужно бы гораздо больше. Группу предупредили: двигаться будем без остановок, при обстреле — выпрыгивать и — в заросли: уж какие попадутся, и они поехали дальше. Путь лежал от Краснодона, через Шахтерск и до Донецка по разбитой дороге, поэтому ехали достаточно медленно. По пути они увидели несколько женщин в форме и с автоматами, и Артем все же с неприязнью подумал о мужчинах в толпе беженцев. Сопровождающий сказал — ввиду действия диверсионных отрядов — по Донецку ходить не менее чем по трое. На зданиях и даже частных домах висели флаги Новороссии, ДНР и ЛНР, России и даже СССР. Часто попадалась уничтоженная техника, разрушенные здания... Шахтерск, на окраинах которого еще шли бои, выглядел как Сталинград в 1942-м году. В Донецке, остановившись на одной из баз ополченцев, передали коменданту свои данные для внесения в компьютерную базу. Там же, по согласованию со Стрелковым, началось распределение добровольцев по отрядам. Как потом Артем узнал из разговоров, у каждого подразделения есть своя специфика, определенная самостоятельность и привязка к территории. Отряд, куда попал Артем 20-го октября, после обороны от атак ВСУ со стороны Песков, хорошо проявил себя в длительной осаде Донецкого аэропорта. Когда она началась, он только собирался пойти к Кириллу, чтобы узнать, как попасть в добровольцы. С погодой ему, не привыкшему жить долгое время в продуваемых всеми ветрами помещениях и на природе, повезло. Стояла осенняя, но не такая, как в средней полосе России, более теплая погода. Однако ночью спасались спальными мешками. Артем вспоминал на добром слове знакомого с его советом купить ботинки и хорошие носки, а то бы измучился и ноги покалечил в сапогах — портянки он мотать не умел. В отряде был деревенский парнишка, которого отец научил хорошо мотать их. Быть может, если бы он умел, то попробовал и сапоги, но от добра добра не ищут, поэтому с ногами у него все было в порядке. С питанием тоже было нормально для войны — голод не испытывали, несмотря на то, что приходилось пару раз и одними галетами обойтись, после боевых действий можно было и подкупить кое-что. Кухня в отряде работала — был повар с двумя помощниками, на «базе» был водопровод. Сюда же, на терминал — на «боевую» — воду взяли с собой в бидонах, а пищу готовили на перевозной печке (в «поле» же и на костре можно). Только плохо, что на базе не было горячей воды, и мыться было не в удовольствие. А уже была поздняя осень, и зима катила в глаза. Пользовались влажными салфетками, одежду же им стирали местные, за отдельную плату, конечно. А вот с медицинской службой дело было так. Среди ополченцев оказался фельдшер — именно оказался,

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г так как специальной единицы такой не было. Да еще пару санитаров из своей среды выдвинули, как говорится, без отрыва от основной службы, фельдшер их обучил оказанию первой медпомощи и использованию лекарств, которых было достаточно. Индивидуальные пакеты и аптечки — это святое, они были у всех. ...Недели две было затишье, вернее, вялотекущие действия — перестрелки, попытки вылазок... В это время Артем часто думал: если его убьют, то мать этого не переживет, ведь он у нее один. Кроме того, с ним вместе канут в небытие все его чаяния и задумки, и, главное, он не сможет выполнить то, ради чего приехал сюда. Мучило еще, что здесь, на войне, Артем уже хорошо это понял: лишить кого-то жизни так же легко, как раздавить козявку. Потому стали приходить не прошеные мысли о том, что, убив другого, он уничтожит и чейто чужой клубок желаний, забот и, может быть, хороших качеств, к тому же, возможно, и чьего-то близкого друга. Эта мысль снова вызвала в сознании образ Сергея. Он сердился на себя из-за этих мыслей и предчувствий, но избавиться от них не мог. Потому Артем очень не любил находиться в карауле, куда они заступали по одному на два часа, так как было много времени для раздумий. Вот и сейчас, когда сменившийся боец скрылся, он почувствовал гнетущее одиночество. Глаза после ярко освещенного помещения не сразу привыкли к темноте. Вокруг бледный свет молодого месяца лишь обозначал контуры построек и деревьев. Вначале из их здания, находившегося на расстоянии примерно двухсот метров, еще слышались громкие разговоры, смех и редкие ругательства, но через некоторое время — все же начало первого — наступила тишина — значит, уснули. Артем залез в специально вырытый окопчик и стал вглядываться в окружающее. Вокруг все было спокойно, но чем дольше он находился в тишине, тем все более обострялся его слух. Вот он уже уловил какой-то звук. Артем вспомнил слова своего старослужащего сержанта в армии, когда он «лопоухим» новобранцем прибыл в часть и то и дело с любопытством разглядывал все кругом: «Закрой варежку! — учил тот.— Батя мой, афганец, говорил, мол, можешь не успеть даже подумать о чем-то, но перед тем, как отдать концы, обязательно пожалеешь, что не был бдительным. Сейчас хоть и мирное время, но в армии мы, чтобы готовиться к худшему...» И Артема охватил страх. Ему почудилось, что откуда-то сверху на спину неожиданно легла чья-то рука, которая затем поползла к голове и далее — по волосам до лба... Он стал напряженно оглядываться вокруг себя в ночи, стараясь определить, откуда доносится звук. Шла минута за минутой, прошел час, но ничего не случилось. Артем начал успокаиваться, прислонился к стенке окопчика и немного расслабил мышцы ног. И, как обычно бывает после напряжения, его стал одолевать сон. Но он крепился, и не дал себя ему окутать. Так постепенно шло его привыкание к военной обстановке.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г В эти дни Артем познакомился с девушкой-ополченкой из соседнего взвода, Ольгой. Светловолосая и черноглазая, она сразу запала ему в сердце, может быть и потому, что была очень похожа на его мать в молодости, какой та была на единственной в их семье ее цветной фотографии. Еще ему понравилось, хотя вначале и несколько удивило, ее отношение к войне. «Народ на Украине хороший, добрый, братский,— я была несколько раз в Полтавской области, даже уже после начала войны, у нас там родные живут,— но их политики как с ума посходили все. Что делается, а!? Людей жалко. А наши бабушки, старики и дети так привыкли к бомбежкам, что уже в подвал идут, как за продуктами, лишь в глазах — тоска и боль...»,— с горечью рассказывала она, когда они неспешно, пока позволяла обстановка, беседовали. А вскоре началось то, ради чего Артем и приехал сюда — боевые действия. На участке отряда возобновились ожесточенные бои за аэропорт. Отряд разделили на две части — у каждой было свое задание,— и они с Ольгой попали в разные. Он не знал, что чувствовала Оля, но у него было ощущение, что она находится все время рядом. Для Артема все теперь было непривычно — служба в армии казалась детским садом по сравнению с теперешним. Снаряды, мины и гранаты летели туда и обратно. Снаряд, как ему объяснили, летит в три раза быстрее звука, его полет не успеешь услышать, слышишь только взрыв. Мина же падает, как бомба, и, если слышен визг, летит она не в тебя, просто падай и накрывай голову руками, а если свистит, то убегай подальше, а там уж... И здесь очень нужен навык, которому не научишься нигде, кроме как в бою: после первой же мины можно определиться по звуку, куда летит следующая, опасно ли оставаться на месте или лучше отскочить. Артем стал прислушиваться к каждому свисту мины и затем раздающемуся взрыву. И, действительно, оказалось, звук летящей мины зависит от направления полета. Он, кажется, на всю жизнь запомнил первый обстрел. Это было ночью. Мины летели точно на расположение отряда. Слышны были хлопки выстрелов, затем — неприятный тонкий визг, переходящий, постепенно нарастая, в вой и, становясь все грубее, заканчивающийся взрывом. Казалось, будто сама ночь разрывается на осколки, а земля охвачена какими-то гигантскими судорогами. — А-а, чтоб им ни дна, ни покрышки этим чертовым нацикам! — разразился кто-то бранью. Артема предупредили, что прилетают не только мины, но и много других боеприпасов. «Это плохо, так как нужно было учиться различать, а времени на это нет... Вот, например, звук «града» в полете похож на шорох, и его слышно издалека». На следующий день наряду с хлопками минометов и гранатометов, стали бухать орудия. Земля заходила ходуном, и все вибрировало от взрывных волн.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г А вот протяжный очень низкий звук и сильные вибрации наполнили собой все пространство, отзываясь в каждой клеточке тела, будто кто-то невидимый накрыл землю гигантским колоколом и ударял в него, и что-то настолько сотрясло землю, что, казалось, взорвался весь мир. За прежним раздался новый нарастающий вой, услышав который, все, словно по беззвучной команде, легли. Артем тоже бросился на снег, зарываясь в него лицом, абсолютно не чувствуя холода. Взрыв раздался в ста метрах от них. Но люди не вставали, прислушиваясь к снова раздающемуся вою... Он приподнялся, открыл глаза и сильно сжал кулаки, почувствовав сильную боль в пальцах. «Господи, помилуй!» — пробормотал он, чего за собой раньше не замечал, ибо не был верующим. Со лба, хотя был морозец, ручейками стекал пот, а во рту было сухо и неприятный вкус. Он пошевелился, чтобы катящаяся по спине струйка пота не щекотала нервы. Было сильное напряжение и непонятно откуда появившееся — ведь раньше он не воевал — довольно странное, но приятное предвкушение боя... «Как там Оля? — подумал Артем и представил ее лицо, глаза, чуть подернутые улыбкой губы.— Как она все это воспринимает? Женщина все же, хоть и два года уже в ополчении...» Вот опять «запели». Конечно, опасаться следует только взрыва, однако сам звук летящей мины, ракеты, когда в течение нескольких секунд, затаив дыхание, слушаешь их «песню», сильно действуя на нервы, изматывает тебя... Но вот, наконец, наступает тишина, совсем не слышно птиц — вся живность давно исчезла с этой «территории»... Где-то далеко-далеко слышится артиллерийская стрельба, похожая на глухие раскаты грома. А вот в расположении их отряда застрочили автоматы, значит, настало время близкого боя, и тяжелого обстрела не будет. Вдруг небо заволокло тучами, хотя до сих пор была легкая пасмурная дымка, и поднялся сильный, шквальный ветер, порывы которого буквально валили людей с ног. Деревья, которым и без того досталось от обстрелов, сильно прогибались, казалось, вот-вот переломятся. Артем не любил бури и грозы, так как однажды в детстве они с ребятами оказались в поле по пути из деревни домой, когда разразилась сильная гроза — молнии били в землю, казалось, рядом с ними — с ураганным ветром. Они сильно испугались, потому что никогда ничего подобного не видели. Этот детский испуг оставил след на всю жизнь... Вот и сейчас ветер дул очень сильно,— будто некий великан, сердясь на беспокойство, которое люди причинили ему своей стрельбой, пытался сдуть их с лица земли,— и им приходилось пригибаться книзу. Тем не менее, на небольшом участке неба, не закрытом тучами, Артем заметил почти совсем над горизонтом ярко-красное закатное солнце, и даже мгновение полюбовался им. Но сейчас было не до того. Под автоматным обстрелом они с напарником перебежками стали продвигаться от укрытия к укрытию, которые находили на

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г местности. Однако против ветра это делать было очень тяжело, к тому же, чтобы что-то сказать, приходилось сильно кричать, будто между ними было не менее километра. Вскоре, как-то сразу, замолчали автоматы и начали снова говорить наши пушки и минометы. Ополченцы передохнули и после хорошей артподготовки снова вышли из укрытия и под непрекращающимся ветром и полившим сильным дождем, стреляя и не обращая внимания на промокшую до нитки одежду, пошли вперед уже в полный рост. Подойдя к старому терминалу, они стали прицельно вести огонь по окнам, когда видели там лицо или силуэт. У Артема кончились патроны, и он под прикрытием огня напарника отбежал за полуразрушенную кирпичную кладку перезарядиться. После они продолжили огонь вдвоем. Ветер и дождь также внезапно прекратились, как и начались. Подошли свои с ручными гранатометами и начали бить по окнам, так как противники спрятались от автоматных очередей и боялись высунуться. Гранатометы сделали свое дело, и ВСУ-шники стали выскакивать из здания и ввязываться в открытый бой. Ополченцы стреляли с колена или в полный рост, прикрываясь только своим огнем, а когда кончались патроны или гранаты, отбегали к ящикам с боезарядом. Вот подошел ополченец с гранатометом и из-за спин автоматчиков спокойно запустил гранату из ствола точно в окно, откуда еще велась стрельба. «Есть!» радостно показал он известным движением кулака и предплечья. Парня по соседству ранило в плечо, он тут же, прихватив автомат, отбежал за укрытие, перетянул руку жгутом выше места ранения и продолжил стрельбу. Артем и его напарник заняли позицию у угла бывшего небольшого здания и по очереди — один шел на перезарядку, другой палил — стреляли по засевшим «укропам». «Лови кошмар!» — еще раз выстрелив, сказал гранатометчик. Несколько гранат и зажигательный патрон удачно попали в цель и огонь оттуда временно прекратился, что позволило ополченцам вперебежку переместиться ближе, прячась за мертвую технику. Некоторые проникли в здание терминала и вели огонь там. Появился танк и стал на исходную позицию. Скорее для устрашения, ибо Артем с товарищами были уже в здании. Оттуда гулко раздавались хлопки выстрелов и очереди. Однако «выкурить» основные силы из здания не удалось, и бойцы вышли. Тогда прикатили пушку, и из нее, и из танка стали стрелять по терминалу. Артем видел, как тяжелый снаряд загонялся заряжающим в пушку, как ребята, затыкая уши, разбегались от нее, как один из них дергал за длинный шнур, слышал его крик: «Во имя народа! За русских! За свободу!», после чего следовал оглушительный залп, и в обстреливаемом здании терминала — вспышка, дым и брешь в стене. А что было там внутри — может быть трупы, разорванные в клочья тела, кровь людей — он не видел, и не хотелось думать, что там. Перед его глазами стояло лицо друга, Сергея, которого, может быть,

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г вот так же разорвало, и фотографии, а теперь уж и не только они, бесчинств, пыток, казней и массовых захоронений замученных и расстрелянных людей. Но все равно было гадко на душе... В подмогу пушке появился расчет с минометом. Один из ополченцев изучает здание старого терминала через бинокль, затем корректирует наведение на цель, и звучит возглас: «Подавай снаряд!»,— который, естественно, находится на отдалении от миномета. И вот серебристо-зелено-белый снаряд входит в казенник, он закрывается. «Колпачок с взрывателя снял?» — кричит командир. «Снял! Готовы?» — «Да!» — раздается несколько голосов расчета. «Залп!» и снаряд уходит к цели. Заряжающий железякой открывает горячий казенник и очищает его. Далее все повторяется, пока у цели не остается «признаков жизни». Но «укры» снова появляются в окнах и продолжают обстрел ополченцев. «Сколько же их там?» — спрашивает себя Артем. Командование меняет тактику боя: приходят два танка, члены отряда надевают каски, вешают на пояс боеприпасы и с автоматами в руках садятся на броню. Отряд направляется к терминалу. И тут Артему показалось, что он видит Ольгу — вдалеке вроде бы показалась ее фигура. Он хотел было соскочить с танка и броситься к ней, обнять, поцеловать в сухие, потрескавшиеся на ветру губы, сказать пару слов и услышать в ответ ее голос — так душа истосковалась. Но сосед крепко ухватил его за руку: «Ты что, парень?!» И Артем затих, с тоской глядя вдаль, где скрылась девичья фигура... На подъезде к терминалу слышится команда: «По секторам смотрим! Круговая оборона!» После рекогносцировки на местности начинается стрельба из орудий танков, из пушек, а ополченцы стараются обойти старый терминал по периметру и подавлять огонь «укров» из автоматов, целясь, одиночными выстрелами, сберегая патроны. Артем ведет прицельный огонь из-за укрытия. Слышится уханье орудий, глухие звуки взрывов, звон еще до того уцелевших стекол и падающих на бетон гильз, хлопки выстрелов автоматов... Вот застрочил пулемет — это его друг, Дмитрий, приладился тут неподалеку. Но вдруг он падает, хватаясь за плечо. «Что-то снайперское в плечо сработало,— крикнул он.— Мяса оттяпали чуть ли не с кулак. И прямо в ранее раненное плечо!..» Новенький, из пополнения, которое получил их батальон, увидев кровь, побледнел. И Артем решил, что тот боится, так как при звуке летящих снарядов и взрывах, хотя они были теперь далеко, он нервно вздрагивал, то и дело

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г почесывался и не мог стоять спокойно, а вертелся, будто заведенный. «Пришел, видимо, чисто на эмоциях, не готовый к такому... Интересно, можно ли будет положиться на него?» — подумал он... Но когда неожиданно, почти над самой головой, послышался истошный визг, так похожий на звук сильно тормозящей машины, когда резко нажимают на тормоз, во рту у Артема самого пересохло и сердце начало часто биться. Он инстинктивно сжался в комок, и если бы мог, то втерся бы в грунт. Вдруг Артем услышал страшный взрыв, было такое ощущение, что взорвался сам его мозг. Земля содрогнулась и заходила ходуном. Он почувствовал, что над ним пролетели осколки и куски земли, а затем ударила взрывная волна. Перед Артемом явственно возникли лица матери и друзей и мгновенно, как в ускоренной прокрутке киноленты, пролетели в сознании эпизоды его недолгой жизни, причем в обратном порядке — с настоящего к раннему детству. Еще и еще были взрывы, и будто каждый раз кто-то подбрасывал его в воздух. Рядом раздался крик: «Не надо, не надо!» По голосу он узнал того новобранца. Обстрел так же неожиданно прекратился, как и начался, мины больше не взрывались, но Артем еще некоторое время лежал. Неподалеку кто-то упал лицом вниз. Раздался взрыв одинокой, видимо, запоздавшей за своими «подругами» мины. Наверное, тот, упавший, услышал ее полет раньше, чем осколок разворотил ему туловище. Когда все прекратилось окончательно, он подполз к погибшему. При виде растерзанного новобранца, а это был он, у Артема закружилась голова, и тошнота наполнила его. Весь день перед ним стояла эта картина, часто он ловил себя на мысли об этом пареньке, погибшем в первый же день боя, и он чувствовал душевное оцепенение. Артем прекрасно осознавал, что может погибнуть, со смертью он уже свыкся и не размышлял о том, что может случиться в следующую минуту. Но интуитивно тревога не оставляла его. Пока на его глазах не убили этого паренька, он понимал смерть, как просто отъезд или уход человека куда-то. Теперь же, когда Артем сам видел убитого, разорванное тело его, он стал ощущать тайный страх, и тем сильнее, когда в ушах звучал голос новобранца, его слова... «Оля, Оля, где ты, как ты? — мысленно обратился к ней Артем.— Здесь и мужику-то тяжело...» Перед ним предстало ее лицо, черные глаза, искрились улыбкой, но взгляд их был тверд. Это придало ему уверенности, ибо к тому времени многих ребят, с которыми успел сдружиться, потерял Артем в боях за терминал, как и не было их. Притупилась от этого боль от гибели Сергея, однако не забылась... ... И вот 30 ноября бойцы водрузили флаг ДНР над старым терминалом. Однако это был еще не конец. После месячного затишья, после двухдневных украинских

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г обстрелов Донецка, силы ополченцев начали бои за новый терминал. Взвод Артема участвовал в уничтожении диспетчерской вышки. И бои шли до момента, когда украинские военные получили приказ об оставлении поселка Пески, из которого они прикрывали объект. Так 19 января Донецкий аэропорт был полностью освобожден. А уже через три недели их батальон, занимая позиции в Углегорске,участвовал в дебальцевской операции. И вновь небо и земля сотрясались от залпов танковых пушек, тяжелой артиллерии и ракет. Но Артем уже гораздо спокойнее воспринимал их, тогда-то он понял, что это и есть «быть обстрелянным». Командование поставило перед ополченцами цель — во что бы то ни стало окружить плацдарм украинских военных, проще говоря, создать еще один «котел». До того разделенный их батальон соединился, и он наконец встретился с Ольгой. Казалось, прошел, по меньшей мере, год с их последней и единственной близкой, отнюдь не короткой, встречи, хотя они не виделись всего полтора месяца. Они обнялись. Объятие вышло нежным и бережным с обеих сторон. И каждое слово их было не просто словом, а будто кто-то бисером вышивал на полотне окружавшей их фронтовой повседневности прекрасную картину. И оба, не говоря о том, поняли, что, несмотря на расстояние, их мысленное общение, обостряющееся в экстремальных условиях, было обоюдным. Ольга глядела на него с той же искоркой во взгляде, но тепло и ласково. Как он глядел на нее, Артем не знал, однако чувствовал, что его всего окутала волна нежности. Они держались за руки и не хотели отпускать друг друга. Этот час затишья они были вместе... Война не место и не время для любви, однако она случается и на войне. Но вот вновь раздается свист, гул и грохот — эти ставшие уже привычными звуки сражений, снова потери, много раненых, потому что украинские военные используют кассетные боеприпасы, которые приводят к массовому поражению людей. Они запрещены, но... Сами «укры» в ближний бой не идут, из автоматов почти не стреляют, бьют минами, кассетными снарядами и палят издалека из танков. Артем ни за что не хотел отпускать Ольгу от себя и добился перевода ее в свой взвод. Им разрешили, и она с радостью восприняла это... В нескольких сотнях метров от въезда в Углегорск на перекрестке стоял разбитый дом, с проваленными пролетами. Обычный трехэтажный кирпичный дом-старина, каких много в уездных городах всего бывшего Союза. В нем

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г засела группа военнослужащих «укров», и велся огонь. Рядом с этим зданием — детский сад и школа, поэтому одной из целей противника было вызвать, при дальнем обстреле, попадание снарядов по детским учреждениям. Когда отряд приблизился, Артем увидел в окнах автоматчиков, а под крышей — гнезда пулеметов. Начался длительный бой: из минометов и танков равномерно обстреливали уровень за уровнем, а из автоматов, экономя патроны, стреляли только по явно видневшимся в окнах силуэтам. Этаж за этажом они заняли весь дом, часть бойцов противной стороны сдались в плен. Когда перестали свистеть пули и «хлопать» минометы, Артем увидел, как этот дом похож на тот, где он родился и жил... И этот чудом уцелевший балкон напомнил ему: вот он в детстве, опершись на такие же вот перила, смотрит в небо и мечтает стать героем, летчиком, космонавтом... а там беззвучно, оставляя за собой белый шлейф, летит сверхзвуковой самолет. «Когда я вырасту, буду строить самолеты...» — тут же меняет свое решение Артем. Учительница на уроках хвалит его за сообразительность, а мама говорит: «Да, ты будешь специалистом, но для этого нужно хорошо учиться и хорошо есть. Сбегай за хлебом и садись за уроки»... Немного передохнув, ополченцы двинулись в Углегорск. И первое, что услышали Артем с Ольгой, когда вошли в город,— плач женщины, у которой снарядом в одно мгновение был разрушен дом. Она стояла у плетня и, так как не кому было больше пожаловаться, показывала проходившим мимо бойцам на огород: «Вот все мое достояние, сыночки,— копаю, сажаю, пропалываю и поливаю. Нам с детками,— она показала на троих белобрысых ребятишек,— миллионерами с этого не стать. А теперь вот и дома лишились...— рыдания прервали ее слова.— Это все из-за тех, кто хочет за наш счет стать миллионером!..» — выкрикнула она. ...Артем вспомнил, как он, шестнадцатилетний, с матерью ехал в другой город к родным умершего отца, чтобы попросить устроить его в их бизнес. Те были владельцами небольшой фабрики. Но с этим ничего не вышло — бедные родственники никому не нужны. Позже Артем понял — таким людям легче без оглядки эксплуатировать чужих... На обратном пути они с матерью решали, куда ему до армии пойти работать. Об окончании школы и речи не было, так как больная мать одна потянуть их двоих не могла... «Мама, мама, как ты там?» — подумал он: вот уже как месяц нет писем от нее... Затишье длилось недолго, начались бои, цель — добить остатки «укров», сидящих в Углегорске. Рядом с Артемом и Ольгой пару раз от взрывов высоко вверх вздымалась земля. В ответ, стреляя на ходу, вперед двинулись три танка.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г У одного из них,— видимо, часто стрелял,— раскалился ствол и вокруг него появились языки пламени. К месту боя ополченцы пошли цепочками вдоль двух сторон улицы рядом с ее проезжей частью. Подойдя ближе, сгруппировались и построились. После получения вводной, группой, подбадривая себя криками, побежали вперед. Их догнал танк, и они сели на его броню, тесно прижавшись друг к другу... ...Взяв Углегорск, ополченцы поставили на господствующие высоты артиллерию. Это уже было полдела. А пока готовились к дальнейшему, выяснилось, что когда военнослужащие ВСУ покидали эти места, то в балку, что под полуразрушенным мостом, они сбросили нескольких сотен тел своих погибших и техникой сравняли с землей. Артема, узнавшего об этом, с одной стороны, объял гнев и омерзение к сотворившим такое нелюдям, а с другой, — охватило вдруг чувство горького сострадания к людям, которых они, ополченцы, здесь защищали — в такие моменты кажется, что ты понимаешь все беды их, все, чего им сейчас так остро не хватает. После отряд участвовал в перерезывании перешейка... Лобовой атаки не планировали, шли по лугу — трава выше колен,— стреляя из автоматов. Остановились, увидев впереди горящее поле пшеницы, из-за которого «работали» минометы. Подъехал грузовик с легкой артиллерийской установкой в кузове и два танка. Пришло подкрепление и в живой силе — машины с ополченцами в кузовах. Заняли позицию в линию... И вот Артем видит, как «укры» собираются как раз в том месте, куда направлен его автомат. Он облизывает сухие, потрескавшиеся губы, судорожно глотает скопившуюся слюну и поудобнее устраивается для стрельбы. Но команды все нет. «А жаль! Что они там заснули?» — думает о начальстве. Слышит: «Дзи-инь, дзи-и-нь» — это одна за одной пролетают над головой пули. Зажатая в руке граната кажется тяжелой и холодной. Артем, не дожидаясь приказа, бросает гранату вперед, быстро прячет голову и прикрывает ее руками. Ба-а-бах! «Я попал в них?» — спрашивает он у соседа. «Попал»,— отвечает тот. Небо стали покрывать грозовые тучи, солнце скрылось, может, погромыхивал гром, но его не было слышно из-за разрывов снарядов... Затем при поддержке бронетехники пошли в атаку. У Дебальцево, определив наиболее уязвимые места в обороне противника, организовали несколько отвлекающих штурмов, что позволило ополченцам войти в город и начать его зачистку... И все. Дебальцево, наполовину оставленный жителями, постепенно, в течение недели, перешел под управление ДНР. По улицам бродило много собак, которые разрывали на куски трупы и растаскивали их. Видеть это было очень неприятно. Когда Оля увидела собаку с человеческой рукой в пасти,

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г ее вырвало. «Да, привыкнуть к такому, хоть годы будь на войне, видимо, невозможно»,— с тяжелым чувством подумал Артем. ... А 11—12 февраля в результате новых Минских договоренностей успешное и многообещающее наступление войск ополченцев было неожиданно остановлено, и обе стороны должны были 15 февраля отвести тяжелое вооружение с линии соприкосновения... В конце месяца Артема и Ольгу отпустили в отпуск. Эти две недели были для них поистине медовыми. Они поехали в глубинку Донбасса, в шахтерский городок Снежное — родину Оли,— состоящий из множества сросшихся поселков, живописно разбросанных по высоким и крутым холмам. Заросли деревьев и участки степи тут чередуются с кварталами жилых домов, а вокруг — терриконы и копры шахт (они, наряду с шестеренкой — символом предприятий, изображены на гербе города). В 1990-х стали считать, что добывать уголь невыгодно, и как закрыли множество шахт в Донбассе, так почти все и в Снежном. Позже, в 2000х, опомнившись, власть имущие — так как уголь все же нужен — многие шахты в городе открыли снова, но уже, конечно, как частные. Как там руково́дят, это уже предмет другого повествования. А крупнейшая, с двумя тысячами работников в прошлом, шахта "Снежнянская" — многие старожилы, как прежде, называют ее №10 — так и осталась закрытой. Она находится почти в центральной части Снежного. Сейчас территория постепенно разрушается и временем, и людьми, а халатность чиновников привела к ее затоплению. Вокруг города много нелегальных шахт-самокопок. Несколько предприятий в Снежном закрыты,— хотя крупные предприятия, как Химмаш и Мотор Сич, работают. И все же часто жители, бросив свои дома и квартиры, уезжают. В домах повсеместно лифты либо разграблены, либо законсервированы и заложены кирпичной кладкой. Погода была неважной — хоть ночью был легонький морозец, но днем стояла ростепель в +1—4 ̊С, когда солнечные дни чередовались дождливыми и с мокрым снегом,— и было довольно уныло. Однако после боевых действий и такой климат воспринимался как райский. Но погода интересовала молодых людей постольку поскольку. Оказавшись в мирной обстановке, Артем и Ольга со всей пылкостью давно сдерживаемых чувств предались любви. Этим вечером мать Оли ушла на дежурство в котельную, и они остались одни. В комнате, которая сохранялась такой же, какой была до отъезда девушки в ополчение, царил полумрак. Они не включали даже бра, так как оба чувствовали, что сегодняшним вечером произойдет нечто, не требующее освещения. Оля включила музыку, и она наполнила собой все пространство не только комнаты, но и их душ. Артем обнял Олю и стал целовать ее в голову, лицо, шею, и ни один поцелуй не был похож на предыдущий. Они не

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г заметили, как освободились от уз одежды, и их обнаженные обнимающиеся тела были теперь чем-то большим единым, выходящим за пределы окружающего их и, в то же время, безраздельно сливающимся с ним. Их движения были танцем — плавным и одновременно хранящим в себе большую, неизрасходованную потенцию движения откровенных, безраздельно доверяющих друг другу людей. Артем целовал свою любимую без конца, и его губы никогда не попадали в одно и то же место. Он чувствовал, что Оля все более и более сливается с ним, и от этого мужественность возрастала в нем. — А ты настоящий любовник,— прошептала девушка. В ответ Артем сладостно и долго поцеловал ее. Это был не тривиальный секс, а высшая форма общения, интимный разговор двух людей, которых Бог сотворил мужчиной и женщиной. И они общались, потеряв счет времени, восполняя недостаток любви в своей молодой жизни, оказавшейся в объятиях жестокого времени. Музыка давно смолкла, но в душах их зазвучала иная музыка, напоминающая молитву, и эта все возвышающаяся и возвышающаяся молитва, наконец, завершилась единым выдохом любви, которая слилась с великой Любовью, наполняющей Вселенную. Они еще долго общались, лаская и обнимая друг друга, словно пытаясь навсегда сохранить то божественное, что открылось им. И вот сон объял их... ... Они с Ольгой стоят у высокой и длинной стены, вокруг ребята из их отряда и, странно, мирные жители: женщины с детьми, старики... По ним стреляют, и не уйти, потому что выстрелы раздаются не только спереди, но и слева и справа. Стрелков не видно. Кто-то из стоящих у стены падает замертво, кто-то ранен, но в основном пули пролетают рядом с головой, рядом с рукой или ногой, и люди стараются увернуться от них. Словно цель стреляющих — подольше поиздеваться над людьми, прежде чем убить их. Артем оглядывается на стену: в ней много отверстий, но... все они малы, не пролезть, только руку можно просунуть. И вот, как бы в ответ на его мысль, невидимые руки из-за стены просовывают пакетики с продуктами, медикаментами и санитарными принадлежностями. Люди поспешно хватают их, ибо очень хочется есть, и многие ранены и истекают кровью... И никуда не уйти... И перспектива: рано или поздно — смерть... ... Долго ли они спали, Артем не знал. Проснулся он в холодном поту, когда Оля потрясла его за плечо и тревожно спросила: — Что с тобой, милый? Артем, молча, встал и подошел к окну. За ним была уже глубокая ночь.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Звезд было мало на небе, и черными тенями стояли дома. Он открыл форточку, и в комнату сразу же потянуло острым весенним воздухом. — Послезавтра уже март,— проговорил Артем. — Да, весна... Тебе что-то приснилось? — Ты знаешь, Оля, я решил остаться здесь, на Донбассе, и биться до конца, до победного конца,— поправился он. — А как же твой город, друзья, родные? Ты мне столько рассказывал о них. — Мой город там, где беды русских людей,— чуть помолчав, сказал Артем и обнял Олю:— А главные мои друзья и родные теперь — это ты и наши будущие дети. И как бы в ответ на его слова, из-за облака выглянула яркая звезда. Ольга и Артем, обнявшись, долго смотрели на нее. Это был Юпитер — планета успеха и оптимизма.

' ДМИТРИЙ ШАРАБАРИН Родился в 1937 году в Томской области, школьное и профессиональное образование получил на Алтае. Выпускник историкофилологического факультета Бийского пединститута. Работал в системе начального, среднего и высшего профессионального образования. С 1983 – 2016 г. руководитель Бийского литературного объединения «Парус». Автор более двадцати книг поэзии и прозы: «Шапка Мономаха», «Шиповник зацвёл», «Время тает», «Оберег» и др. Публиковался в местных, краевых и сибирских периодических изданиях. Лауреат муниципальной и двух краевых литературных премий. Награждён медалями, в том числе – «За служение литературе» и «Василий Шукшин». Член Союза писателей России. Руководитель Бийского отделения Союза писателей России.

ЯСТРЕБИНОЕ ПЕРО Над рекою ухнул гром, Как подмытый камень – в омут. Ястребиное перо – На тропинке незнакомой. Тишина на берегу, Видно, птицам не до песен – Зоркий хищник начеку, Застолбивший поднебесье.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Он невидим, но всегда Поджидает где – то рядом. Он внезапен, как беда, Что не ведает пощады. Как ты круто не взлетай, Кто – то есть быстрее, выше. Грозовая высота Над судьбой тревогой дышит. Как стрела, оно остро. По краям косые тени. Ястребиное перо – Может, знак предупрежденья? *** Ничего мне от жизни не надо, Коль душа успокоится вдруг. Чистый звон. Голубая прохлада. Величавые сосны вокруг.

В движеньи звёзд – Осенняя усталость, И в воздухе растворена тоска. И онемела под холодным кровом, Как прошлое в покинутой избе, Моя судьба, пронизанная словом, А это слово было - о тебе.

СОВЕСТЬ Я дверь открыл на стук. Передо мной – С мешком старушка, Одуванчик божий: - Храни Христос тебя, Коль чем поможешь Бездомной, одинокой И больной.

Нельзя понятьОтроду сколько лет? Паутинки искрящийся трепет. Морганье впалых глаз Что-то вспомнить никак не могу. И горечь вздохов. Замерло августовское время, Я жизнь сегодня Словно конь золотой на бегу. Понимаю плохо, Хотя не мало Где – то робкая птица очнётся Прожил на земле. И уронит свой голос в траву. Через годы в душе отзовётся Мне стыдно за себя Грустным эхом растаявший звук. И за других. По городам и весям – Холод лютый… *** Старушка – совесть Ходит бесприютно Прошло. И просит: Пережилось. - Христа ради помоги! Перемечталось. Земля окаменела на века.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г ПОЭТ Самый умный сынок – большак. Средний – так себе, кое-как. А вот с младшим не повезло. Потешалось над ним село. Не занять ума, не купить: Добры люди спят, он не спит. День ни день ему, ночь ни ночь. Как же младшенькому помочь? За какие Господь грехи Наказал – сочинять стихи?

СОФЬЯ Тревожно клонился к закату Суровый семнадцатый век. «Утишь, Вася, крымского ката – Разбойник, не видывал свет! Татары на южных границах, Как будто степная гроза. Царевна ведь я, не царица. Ах, Васенька, свет мой Голицын, Прошу, не могу приказать.

Дар поэта всегда не прост – За вопросом встаёт вопрос.

По-прежнему красен и смел ты, А я – ни жена, ни вдова, Но сердце к тебе прикипело, Что глаз не могу оторвать!

«Ты совсем, видать, окосел – Почему не живёшь, как все? Говорю тебе, твой отец. Поумнеешь ли, наконец?

Поверь, отправлять нет охоты Тебя на благие дела, Но войско скликают к походу Московские колокола».

К музам рыночники глухи. Для чего им твои стихи? Для чего им чужая боль? Хочешь славы – пинай футбол. Хочешь денег – иди в шуты. И когда ж поумнеешь ты?».

«Все зрил бы глаза дорогие Я, Софьюшка, низкий твой раб, Что предан тебе до могилы. Но стар для походов и слаб».

Не послушал сынок отца: «Я пройду свой путь до конца. Я не шут, не базарный гном!». И стихи он не бросил. Но Лишь тогда, как умрёт поэт, Жизнь признает его. Иль нет. Так всегда на родной Руси. Хоть когда, хоть кого спроси.

«Любовь моя будет порукой Побед твоих. Сгину с тоски! Бери под командную руку, Веди боевые полки»… Колёсами глину месили Две ссыльных влюбленных судьбы. Как лошадь под всадником сильным, Век новый

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Петровской России На старте вставал на дыбы.

МАРК ТВЕН По лабиринту неоновых улиц, В сжатом пространстве меж каменных стен, Ходит, от дум невесёлых сутулясь, Самый весёлый писатель Марк Твен. Нищее детство – с замашками принца. Воля фортуны ласкает не всех! Рухнули планы, не рушится принцип – Непобедимо оружие – смех! Бросить курить? И закуривать снова. Жизнь тяжела? – Что придумать взамен? Ходит и хмурит косматые брови Самый веселый писатель Марк Твен. Смейся! – Как будто мир будет добрее. Смейся, что стал ты и болен, и сед, Что даже в нынешних Штатах евреи В миллионеры пробились не все. Сердце гудит, словно старый пропеллер. Смейся костлявой старухе в ответ, Что не Дюпон ты и не Рокфеллер – Самый веселый писатель Марк Твен. Деньги и роскошь – неудержимы. Скорость событий не знает помех. Но даже временем Не победим он Твеновский смех!

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

ИГОРЬ ЕЛИСЕЕВ

ЕЛИСЕЕВ Игорь Александрович. Главный редактор литературнохудожественного альманаха «Рукопись», который распространяется в Америке, Европе, Азии, Африке и во многих регионах России. Родился в 1952 году в Ростове-на-Дону. Окончил Пятигорский лингвистический университет, факультет испанского и английского языков. Публикации в журналах «Дон», «Вышгород» (Таллинн), «Подъем» (Воронеж), «Пионер йук» (Чебоксары), «Идель» (Казань), «Москва», «Литературное обозрение» (Москва), «Байкал», «Истоки» (Красноярск), «Северо-Муйские огни» (Бурятия), «Мадхупарка» (Катманду, Непал), «Саблабунг» (Гонконг), в еженедельниках «Вит» (Болгария), «Литературная Россия» (Москва), в многочисленных коллективных сборниках. Издал более 10 книг стихов переводов, спортивных маршрутов. Его стихи переводились на языки: английский, чувашский, карачаевский, ингушский, болгарский, непали, польский, португальский. В 2015 г. награжден памятной золотой медалью «200 лет М.Ю. Лермонтову». Член-корреспондент Петровской академии наук и искусств; редколлегии московского журнала «Литературные знакомства»; Международного союза литераторов и журналистов APIA; Союза писателей России и Союза писателей Москвы. *** Если это любовь – эти редкие встречи, нежелание знать, где сейчас ты и с кем смотришь в небо, ведешь бесконечные речи о любви и о вечности, – значит, я нем. Если это любовь – ждать упорно, кто первый позвонит и поделится мыслями вслух, как гудят, исходя напряжением, нервы от безжалостной ревности, – значит, я глух.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Если это любовь – затаиться в ухмылке и смотреть, как влюбленный в обиде нелеп, как смешон его взгляд, и смущенный и пылкий, видеть страх и надежду в нем, – значит, я слеп. Неужели и ты, как и все, вероломна, и с тобою не сладят ни ангел, ни черт, если смотришь мне в сердце из пропасти темной и ни искры в глазах твоих? – Значит, я мертв. *** Еще как будто и не выпит цветущей липы дивный запах, еще я вроде и не выбит из колеи своей, и все ж так мало мир меня тревожит на всех его крутых этапах, и каждый миг, что мною прожит, не вызывает больше дрожь. Дрожь не боязни – сладострастья, когда я песню пел за песней и задыхался – не от счастья, – от веры в то, что есть оно, и ты была такой запретной, такой невинной и прелестной, какой уже мне в жизни этой тебя увидеть не дано. Все те, кого мы так любили, кто в нас влюблен был изначально, полузабыты нами или забыли нас, как бег минут. И потому тебя люблю я с такою мукой и печалью, что Леты призрачные струи во мне давно уже текут.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г УСТАЛОСТЬ Я устал размышлять о себе, горевать о своем бессилье переделать что-то в судьбе истязаемой вновь России. Я устал терпеливо ждать, что придет и ко мне однажды запоздалая благодать – утоленная жизни жажда. Я устал притворяться злым, в зеркала ваших душ уставясь. Я устал напиваться в дым, чтоб забыть про свою усталость. *** Благослови, душа моя, любимую мою. Она – воды живой струя, текущая в раю. Благослови, моя душа, земные чудеса. Пусть жизнь моя прошла, спеша, но – глядя в небеса. Душа моя, благослови животных и людей и чашу, полную любви, в сердца людские влей.

ПОЭТ Пусть этот мир несовершенен, Пускай он – суета сует, Пусть ото всех твоих свершений Останется лишь звездный свет, –

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Не сетуй. Это – словно миру В глаза швырнуть песка щепоть. Твою пророческую лиру Тебе дал в руки Сам Господь. Ни ненависти, ни боязни Отныне знать не должен ты. Вся жизнь твоя – безумный праздник, Соитье славы и тщеты. Толпе неведомо паренье Над бездной истины. Истец Не ты, но люди все – творенье Твое, и ты – их душ творец. *** Если это любовь – эти редкие встречи, нежелание знать, где сейчас ты и с кем смотришь в небо, ведешь бесконечные речи о любви и о вечности, – значит, я нем. Если это любовь – ждать упорно, кто первый позвонит и поделится мыслями вслух, как гудят, исходя напряжением, нервы от безжалостной ревности, – значит, я глух. Если это любовь – затаиться в ухмылке и смотреть, как влюбленный в обиде нелеп, как смешон его взгляд, и смущенный и пылкий, видеть страх и надежду в нем, – значит, я слеп. Неужели и ты, как и все, вероломна, и с тобою не сладят ни ангел, ни черт, если смотришь мне в сердце из пропасти темной и ни искры в глазах твоих? – Значит, я мертв.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г ЧАСЫ В этой комнате столько уюта! Здесь, в покое, где мысли чисты, незаметно проходят минуты… Но внезапно ударят часы.

'публицистика

Мир откроет тяжелые шторы, сложит мягкое кресло-кровать. ЛЮДМИЛА КОЗЛОВА И от стрелок таинственных взора ты не в силах уже оторвать. Автор 38 книг поэзии и прозы. Лауреат многих краевых литературных премий, И разносятся гулко удары, в том числе, им. В.М. Шукшина, лауреат погружаясь в глубины души. Международной литературной премии Ты еще не такой уж и старый, им. Сергея Михалкова, лауреат премии может, все впереди, но – спеши, Алтайского края в области литературы. Стихи и проза публиковались в сбрось дремоты и сытости путы, центральной, региональной и местной и от мелочных дел отрешись. печати и заграницей (Дания, США, Незаметно проходят минуты, Канада, Венгрия, Украина, Белоруссия). но за ними скрывается жизнь. Награждена специальным Дипломом за развитие культурных связей между Россией и Германией и участие в совместных литературных проектах. В 2013 году в издательстве «Алтаспера» (Канада, Онтарио) издана отдельной книгой повесть Людмилы Козловой «Дух Темура». Публикации 2013-14 гг – Украина, Белоруссия, Бурятия, альманах «Академия поэзии», «Роман-журнал 21 век», журналы «Алтай», «Пикет», итоговый сборник Общественно-благотворительного Фонда «Возрождение Тобольска», Лауреат...международного литературного конкурса «Лучшая книга...года»-2014 (Германия). 201516 г - изданы пять книг прозы в издательстве «Серебряная нить» в г.Санкт-Петербурге. Публикация стихов

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г в журнале «Новый свет» – №1 -2015 (КАНАДА). В 2016 году стихи переведены на венгерский язык и опубликованы в журнале «Зов» Венгрия, Будапешт). Член Союза писателей России. С 2016 года – член Всемирной корпорации писателей, Председатель Алтайского отделения ВКП. О ПОВЕСТИ ВЛАДИМИРА ЛИФУНШАНА «Один день из жизни сельского журналиста» Когда читаешь произведение, названное с явной аллюзией на «Одни день Ивана Денисовича», но написанное в жанре «Иронический детектив», вполне естественно ожидать встречи с сюжетом, имеющим некую ироническую, но всё же трагическую окраску или хотя бы что-то из серии житейских драматических событий, связанных с непростой профессией главного героя. Но автор, в данном случае, оказывается изобретательнее самого искушённого читателя. Оснований для такого заключения более чем достаточно. Вначале повествования автор как раз направляет ход мыслей читателя именно в ожидаемое русло. Мы встречаемся с героем в самом разгаре его утренних драматических проблем – по дороге на работу на его пути оказывается здоровенный детина, за спиной которого двое отморозков прижимают к забору всхлипывающую девчонку. Вспомнив наставления своего учителя по карате о том, что лучшая драка – это несостоявшаяся драка, наш герой тем не менее встаёт в боевую стойку «Неко Аши Дачи», которую каратисты называют «Стойкой кошачьей лапы». Далее события развиваются по логике принятого решения. Справившись по очереди с каждым из доморощенных поселковых бандитов, один из которых был вооружён ножом, а другой оказался распоясавшимся от безнаказанности сынком районного полицейского чина, наш герой, вернувшись домой, помогает пострадавшей привести себя в порядок и отправляет на такси, с просьбой доставить девушку до нужного места. Затем спешно отбывает на работу, где его ожидает строгое редакционное начальство, недовольное его частыми опозданиями и отлучками в рабочее время, вспоминая по пути, что не взял у незнакомки ни её адреса, ни номера телефона. И, постепенно втягиваясь в ход утренних событий, мы уже начинаем привыкать к мысли, что почти угадали замысел автора. В общем, используя иронический ключ повествования, делаем вывод – налицо обычная жизнь обычного сельского журналиста-каратиста, конфликтующего как с реалиями поселкового быта путём журналистских расследований, так и с некоторыми коллегами из редакции.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Но не тут-то было! Далее события стремительно развиваются совершенно неожидаемым образом – нашего героя на глазах всего коллектива арестовывает наряд полиции и в тесных объятиях вооружённого конвоя увозит в следственный отдел. И тут читатель вынужден вспомнить определение жанра, данное автором в самом начале повествования – детектив! Иронический, но всё-таки – детектив! Неожиданный поворот судьбы не обещает парню радужных перспектив – заявления пострадавших налицо, единственная свидетельница – ни имени, ни какой-либо другой информации о себе не оставила. Следствие ведёт тот, кто давно затаил злобу на дотошного журналиста – тот самый капитан Косоротов, переведённый после журналистского расследования в следственный отдел. Он-то путём шантажа и пытается принудить журналиста Виктора Левашова написать чистосердечное признание. События для нашего героя складываются весьма драматически. Но автор, следуя требованиям жанра, снова удивляет читателя парадоксальным, почти сказочным, поворотом сюжета – спасённая журналистом девушка оказывается дочерью республиканского министра МВД. В районный посёлок она прибыла по приглашению подруги – в гости. Благодаря её оперативным действиям, приезду её отца в районный посёлок, справедливость торжествует. Так иронический детектив, в конце концов, превращается в романтическую историю любви двух молодых людей, которым подарил неожиданную встречу тот самый день из жизни сельского журналиста, ставший счастливым Знаком их судьбы. Повествование ведётся от первого лица, что часто является для авторов, работающих в подобном ключе, камнем преткновения, ведь избранная авторская позиция легко приводит к слиянию образа реального автора, автораповествователя и героя повести. Используя повествование от первого лица, главное не соскользнуть на рельсы откровенного самолюбования, создания образа некоего супермена, углубления в собственное «Я» и прочие прелести самовыражения. Владимиру Лифуншану удаётся избежать ненужных подробностей, интонаций и удержаться в рамках заявленного жанра. Ирония, та самая королева ирония, позволяет автору уйти от многих психологических ловушек, возникающих при монологическом повествовании от первого лица. Ни одной фальшивой ноты не встретит читатель в этой истории! И ни одного лишнего слова! Что говорит о свободном авторском владении языком художественной прозы. И ещё одна деталь, которая делает повествование живым и достоверным – это любовь к своей профессии журналиста, сквозной

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г нитью объединяющая повороты сюжета в картину реальной жизни, где журналисты играют далеко не последнюю роль. Самым удивительным является то, что и сейчас, на стыке эпох, ломающих судьбы многих стран, многих людей, всё ещё жива сказка, поверив в которую, человек становится сильнее, добрее и умнее! Это ещё один сюрприз читателям от автора иронического детектива – Владимира Лифуншана. ДВА ЧЕЛОВЕКА Нам с тобою сегодня надо успеть в миллион мест. Мы поедем, пойдём, побежим, сочиним манифест. Мы с тобою успеем всё – и ещё половину того. Два человека, два сердца и две души Могут, умеют в два раза больше тебя одного, Даже если ты вовсе один на тысячу вёрст – в глуши! Мы с тобой двое, а значит – уже коллектив. Ты – командир, и я при тебе командир-начдив. Два человека – это уже непременно город! Два человека, два сердца – Вселенная, дьявол, Бог, Продолжение жизни и продолжение разговора! Два человека – значит, мир не настолько плох! ЧТО-ТО НЕ ТАК Что-то забытое-непозабытое где-то внутри болит. Дворник скребёт лопатой, а снег всё валит, валит, Не оставляя надежды, призрачного следа. Что-то не так, наверное, товарищи-господа. Что-то не так, ребята. Мир изнутри болит. Холодно. Безнадёжно. А снег всё валит, валит! ***

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г ТАК БЫЛО Памяти сына Что-то славное, тонкое, светлое – Пылинка в луче рассвета, Привет из самого древнего в мире Завета! Что-то светлое – счастья маленькая планета Сияет над крышею дома напротив. На повороте замерло время. Кто-то должен родиться сегодня! Вот эта пылинка света – душа, Готовая соединиться С душою будущей мамы, Упрямо к цели своей стремится, Словно падающая звезда! Так было когда-то. Да! Мы встретились! Ненадолго... Ищу – не найду, Диким лесом зарос к дому нашему путь. Никогда не найти! Ничего не вернуть!

ДУША И ЧИТАЮЩИЙ АНГЕЛ* Они сидели молча. Листопад Листву листал – минута за минутой. И каждый почему-то Верил в Ад. Но листопад Вносил живую смуту – Смещались и кружились времена! Она и Ангел взглядами столкнулись – И строчки разбежались, улыбнулись, И терпкий звук – осенний шорох сна Объединил сердца. Она осталась – Под ангельским крылом всегда тепло!

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Теперь же к ним дороги замело – Кругом сугробы огненной листвы И горький дым, и злые привиденья. Хранят растенья След от волчьих стай, Но не найти уже тропинки в осень! И кто-то шепчет, Жалобно так просит: – Мой добрый Ангел, Мне Меня Отдай! _________________________ * Читающий Ангел – скульптура в Измайловском саду в СанктПетербурге МГНОВЕНИЕ Сыну Я стою, прислонившись к двери. Снегири за окошком, рассвет. Зацветает герань, разрывая бутоны. Монотонно поёт завируха-метель. Я стою, прислонившись к тебе. Кто – не знаю, Но всё ж помоги! Ускоряя шаги, Приближается Вечность.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

ДМИТРИЙ ГРАСС

Родился в Бийске. Образование высшее. Участник Литературных конкурсов для молодых авторов. Лауреат регионального литературного конкурса «Новый писатель», организованного ИД «Регион-Медиа» и газетой «Бийские Ведомости». Публиковался в периодической печати Алтая, в журнале «Огни над Бией», «Бийский Вестник», «Литературная среда» (Томск), «Приокские зори» (Тула). Автор поэтической книги «Всё о Любви, даже если...». Член литературного объединения «Парус». Живёт в Бийске. *** Гадая на картах географических, Ищу путь к себе забыто-любимому. Сквозь тропических джунглей, Москитно-лиановые непроходимости, Прорываюсь в арктических льдов надменность белёсую И вновь сую нос свой в нечто похожее, но сюда бы не следует. Но, кто его знает – мой путь, лишь меня отражение. То, что забыть не могу, решаю убрать в сторону, Просто в старый альбом уважения к памяти. Я, без пяти как оживший – Крыла и копыта, поровну И, к счастью, помню День, За воскресением следующий. Ежемгновенное счастье – утопия. Для мотора жизни нужна разность потенциалов. Дорога к Богу, в семь тонн опия. Улов ловцов душ – Жажды духовной, часы песочные, Но я устал уже Без посоха веры эту быль исследовать,

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г А потому просто Сажусь на облачко В позу лотоса, болотным илом рождённого, И смотрю, как птицы синие Клюют моей плоти крошки хлебные. Придумай свой ад, если раем брезгуешь – Говорило мне нечто похожее на муки совести, Но я рубил свой сук, на котором повесился Самым грязным бельём, В ожидании любви участия. А что любовь? Люби, сколько хочется! Не ной и не требуй, кровь кислотой сворачивая… Стою перед зеркалом, в мечте из кактуса, Компасом тикаю, курю восток и охаю. А нет бы, в охапку собрать все свои запахи, Переплавить в цель и стрельнуть собой, по-взрослому. Полночь – я снова бессонницу тискаю, Ищу свою карту, в болоте лотосом. Перепроверить, не получается. Жизнь – чистовик, Перфоманс, Импровизация. Миг – И держаться уже просто не за что… *** Ты, такая красивая, в этом плену белой сакуры, В дымке поэзии звёзд, ранним утром, Под лепестками летящего солнца, Летящими из-за горизонта, Летящей, сквозь вечность планеты.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Ты, такая красивая, в этой Лунным светом рассказанной ночи, В этот яркий, весенний полдень, В молчаливой, вечерней грусти… Ты, сегодня меня не отпустишь, Звёзд опавших собрать в ладони. Звезды, падая с плеском, тонут В глаз твоих бирюзовой глади. Ты, такая красивая, В дымке Белой сакуры, Под лепестками… ВСЁ, ЧТО Я ЧУВСТВУЮ Мысли, на карте, не главные ценности. Всё, что я чувствую – Васильковое поле под толщами снега. Сижу у огня, на ветру под совою, Греюсь надеждой, что может успею Выстроить храм своей главной мечты. Что мне теперь для спасения нужно, Кроме того, что и так, над рекой? Сказки, дрожащие веками, в полночь – Это ли сны побеждённых драконов? Разум отравлен, но я благодарен Той, что осталась покоиться в сердце. Стрелы в слова или кровь рвётся к солнцу? Смерч, через строки, или смерть без любви? Наверняка не сказать – Часть ли души, оторвалась, в полёте, Над тишиною бескрайного чуда, Или опять – лишь суета и томление духа? Я, тебя вижу! Сказало, при встрече.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Вышло, босое, при первых лучах. Я записал его лунным сияньем, Криком над бездной, улыбкой любимой, Беспомощным стоном ушедшего прочь. Что же святое, если всё приходяще? Всё – ничего, Просто сон пустоты… …но, как же мои васильки под сугробом, Ветер, огонь и сова, над рекой??? Просто слова, Просто мысли о ценности Главного смысла, Что не для понимания. Смерть без любви – Это всё, что я чувствую. *** Вы ушли, и ушла эпоха. Календарь оборвался листом. Стадионы… Поэзии веха. Всё потом, где случилось вчера. А сегодня лишь друг не приходит. А на завтра опять суета. Одинокая пауза бродит, Жизнь её прочитает с листа. И тебя, и меня прочитает, Как поэт, чуть затянет на гласной, И замёрзшее сердце оттает, От прекрасно согласной любить. Будем жить. Будут новые строки, Там где друг вдруг возьмёт и придёт. Ожиданий не мыслимых сроки Истекут в ритме, рифмами вверх.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Написать вам, туда, не сумею, Не посмею и здесь не писать Змий зелёный бумажному змею. Ветер. Муза. Минута молчанья… ……………………………………………………… Вытер слёзы, строкой, на прощанье. Взял до станции СЛОВО билет, Где лечил от души обнищанья, К счастью больше, чем просто Поэт. *** Луна в нежном манго, Чуть в дымке пурпурной. Искрящихся капель, летящие брызги Зависли в индиго, по кругу, в движении И в отражении глаз утонули, И обманули и снова воскресли. И слИлись с лица, слёзный след не оставив, В лунные лужи. Воображенье, Лаская поэту пурпурные строки Оттенками арфы, В холодной Сибири, Под звёздным индиго, Луной в нежном манго, Где глаз затерялся, В движении звёздном, Но все же остался, Где в дымке весенней, В холодной Сибири Воображенье, На арфе играя, Ласкало поэта летящей строкою, Чуть в дымке пурпурной, Но тёплой, как манго. ***

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г МАЙСКОЕ НАСТРОЕНИЕ Забросай меня травами, Скошенными в конце июля. Облепиховым сном Погрузи меня В океан безмятежности. Соком на губах Кисло-сладкое предвкушение. Май на дворе. Маюсь в стеклобетонном логове. Ничего крепче водки не пью. Родники пересохли – Так и хочется в мёртвое море, Живым послевкусием. А Бог всё-таки есть! С пустотой в животе, С любовью в глазах, Босой, По новорождённым травам, Смеясь, догоняет ветер. На улице – джаз. Обнажаются женщины. И я с Магдалиной курю Возле детской песочницы. Весна готова переродиться. Окуклившись, Жаркой бабочкой улыбнуться И порхать над цветами, Над лугами, Над нескошенным полем, Вибрируя в летнем зное. Точу косу, Окосевший от крепости слов. Джазом молюсь,

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г В мёртвом море купаясь. А Бог всё-таки есть – Мы пили с ним накануне, В поле, в гостях у ветра. *** … послезавтра меня найдут, Там, между полок, Весь в паутине и плесени. Словно весь этот бред, Мой предпоследний приют, Моя, задохнувшаяся в перегаре песня. Милая, Вы должно быть меня не простите. Да и я Уже перестал высчитывать буквы. Слышите, Я плAчу, пока вы спите – Всего лишь плачУ по счетам, Выписанным мне, С первой до последней стопки. Даже каяться стало пошло, Словно кончался заряд покаянья. Не знаю, как это вышло, Но когда оно вышло, Я остался один на один, И мне стало очень страшно. Должно быть, так и должно быть, Но я испугался… Простите меня. В недописанной строчке, Я оставил ваш недосказанный портрет. Как это страшно, Дойти до точки. Тем более точкой заканчивать бред.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Но, милая, смахните слёзы, Быть может, это мой предпоследний приют, Моя задохнувшаяся в перегаре песня, Где послезавтра меня найдут... *** Где ты, проводник в неизбежность? Сбегая от злого ума, так хотелось понять, Для чего то, что чувствую, Нет, в объяснении слов? Это намёки – не больше. Мастер игры в догонялки – Отстал, От последнего поезда, уходящего за горизонт Под звуки грустного регги. Но как прийти, чтоб не вернуться, Туда, где всё и так понятно, За той, что, как обычно, За левым ухом Слагает странные узоры Из плоти звёзд И запахов дурманных? Сижу на кубе Чёрно-белом, Простым карандашом нарисованным Юной красавицей дочкой, На уроках запечатления снов. В паранормальной сакральности, Всё слишком просто для понимания, Оттого не всегда понятно. Сам себе загадал, Чтоб найтись, для себя В себе отыскав, То, что спрятал, когда был больным и старым.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Теперь же безумствую, как банальный гений, Но, как святой, уже светиться не могу… Какой-то странный блюз – Зевота в сквозняках, в игривости весенних кошек, Где чувства в слове, в тактильности, на грустной маске. Всё наперекосяк. *** Просто падаю с ладони И кружусь под звёздным небом. Босса-нова в старом городе – Ночь с весной импровизирует Беззаботно… Через лужи перепрыгивай. В окнах свет, За шторкой кухонной Бытовая дремлет лирика, Всё танцует в ритме, сумрачного Танца – Слышишь? Считай по паузам. Фонари погасли только что, Уступая место музыке. Засыпая, город выдохнул Свет последнего окна. Мгновений талых полудрём Расправил перья месяц… *** Утро выкрасило улицу В сочно-тёплый, по зелёному. Жёлтым, солнечным и радостным, Брило хмурость настроения.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Вспоминались строки гения – Травка… ласточка… весною… На пою себе апрельское, Про улыбку – пострассветное. От души швырну, за облако – Пусть смеются птицы вольные. Задарю себя без памяти. Я сегодня - дверь открытая. Регги блюз звучит, как новое, Просто за зиму забытое. Сочиняйся, радость светлая, Окунаясь в грусть весеннюю. Сочно-тёплым, по зелёному, Брей лиловое зевание. *** (Самой СВЕТлой, в первый день весны) И мы проснёмся в тишине, В саду весны, в цветах расцвета. Открыв глаза, расправим крылья И разольёмся, в синем, где-то. Там, где рождаются зарянки, и сердца стук ещё не слышен, И равно важен каждый вздох. Но, осторожно… Ты, чуть слышно Прошепчешь – Не смотри глазами на эти тонкие движенья. Так, лишь увидишь отраженье Своих вопросов. Сном На плоскости листа. И мне подымешь веки сердца, Чтоб я легко взлетел с моста,

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Над сном, волнующимся страстью, Где Бог ключи от красоты Укрыл под робких всплесков нежности, Где ты меня ждала В сирени бирюзовой, Из тонких ароматов грусти Сплетая светлое, весеннее молчанье, Где мы проснёмся. *** Ты, только ты, предвосхищая полёт, способна лёд моих глаз вытопить горячей слезой И маракасы гремучей змеи превратить в погремушки, колокольчиком детского смеха. Орлиным пером закружилось по ветру, в танце обнажённого сердца, выходящее за пределы вселенной. Я колдовал твоим словом, по дыму гадая, искрами в запятых, точками между строчек. Глаза твои часто путая с небом, падал звездой к твоим белым ногам. Белым… Белым… Бывает настолько, что даже не делится спектром, Светом несла меня сквозь звездопады, и молоко На губах не обсохло у последней строки, а ты уже просишься в новую. Стану подснежник, в зубах, на коленях, тебе посвящать, Спросишь – Зачем ты убил эту юную жизнь? Столько хрустального звона, в магии первой любви. Вспомнить пытаюсь, заковать в мыслеформу – Увы, только полёт, только дым кружит звёзды, В танце пера обнажённого слова. Вслух маракасы, про себя детским смехом. Ты, только ты

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Кормишь меня молоком В пути, через звёзды, Где подснежники – Только не рви!!! К груди прижимая меня, как непутёвого, старшего сына, Поёшь колыбельную лёгкого ветра, Весеннего, свежего… Я, закрываю глаза – Ты, Только ты. *** …я позвоню тебе, когда станет легче. Когда будет можно Писать стихи И не размениваться на слова. Слышишь, За окном Эхо Ухоженного луной, Не дописано-недосказанного – Конечно это не я! Это кто-то другой, С моими глазами И поседевшей улыбкой. Я же снова уселся в лотос, В надежде впасть в тарабарщину И выпасть из надоевшей пасти Суетливой трусливости И кто знает, Может я дозвонюсь до тебя Однажды Вечером Трижды святого дня. И ты прилетишь ко мне голубем

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г И сядешь на телефонную трубку. А когда мне захочется спеть тебе О своём понимании любви и мира, Пристально, Но по-детски серьёзно Посмотришь В открытое ветру и сквознякам сердце. И станет так просто и ясно – Не стоит размениваться на слова. Я стану лесом, где играют белки, Где стрелки на часах остановились, Где лесорубы с памятью простились И бродят, топоры найти не в силах. Там все друзья – клесты и свиристели – На ветку, с ветки. Светка – ангел мой – синица, Читает Бродского, Картавя так, похоже. И нет прохожих, только гости… …мне снится поэзия – тропинка, между сосен. Прости, что в ямках и корнях, торчащих – Не просто пережить седые шрамы. Зато в моём лесу гуляет мама И дети, собирая землянику, Смеются солнечно. Мой лес так не похож на пыльный город, Там, под ногами, хруст упавшей ветки Из клетки обусловленности вырвет. И запах хвои, как дыхание свободы, И незабудки колокольчики целуют.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

ЕВГЕНИЙ БЕССМЕРТНЫХ

Родился 20 июля 1954 года в Бийске. Публикуется в журналах «Алтай», «Барнаул», «Москва», «Встреча», «Бийск», «Бийский Вестник», всесоюзных альманахах «Истоки», «Академия поэзии» и др.). Автор четырёх поэтических сборников, вышедших в свет небольшими тиражами: «Неопознанный летающий поэт» (Бийск, 1994 г.), «Пепельные сны» (Бийск, 1995 г.), «Рыбный день» (СанктПетербург, 2000 г.), «Свободы прихотливые спирали» (Бийск,2015). Занимается также прозой и рок- музыкой. Ныне живёт в родном Бийске. С 2016 г – член Международного Союза Творческих Сил (МСТС) и Бийской писательской организации СПР.

Я ВИДЕЛ СВЕТ... Я ВИДЕЛ СВЕТУ!

С. Рыжковой Я видел свет... Я видел Свету! Гудел литературный плебс. Как бы не видя банду эту, Она плыла в плену чудес, Светясь улыбкой Джиоконды И созерцая акварель. А жалкий люд с задором Фронды Швырял словесную шрапнель, Обиды, резонёрства - боже! И рядом этот тихий свет... Два мира были так несхожи, Фантазий явь и явный бред. Я подошёл к ней с лёгкой шуткой, Хитринкой влажных серых глаз В сумрАке награждённый чутком, И в мир цветной уплыл тотчАс. ***

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г ТАМ, В ВЫШИНЕ... Мечта как мачта, устремлённая в зенит Там, в вышине, прозрачна, невесома. Прав постулат: "В начале было слово." Старею я, но слово всё звенит!

СИЖУ В КАФЕ НОВОГО ГИПЕРМАРКЕТА В БИЙСКЕ О диетическая радость сознанья чистого как айсберг! год крысы на столе нет не стендаль моя раскрытая тетрадь и стикер вэлкам ту турбосолярий а за окном камазы воробьи фигурки чёрные вдали и близ реки сиреневая вата и ватный дым и леса за рекой сфумато визаж пейзаж мария ра и деликатное ура и послевкусье яблочного сока пелевин петька анка пустота прохлада и приятный лаунж

И УЗОК ПУТЬ, И УЗНАВАЕМ... И узок путь, и узнаваем.. Всё завершится снятием с креста. Трава забвенья так проста Увы, совсем не пахнет раем. ...Мы отыграли первый тайм, Что ж, и последний отыграем.

ПОЭЗИЯ... Поэзия... Погост и парадиз, Сиянье звезд,

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Зияющая пропасть, Простреленное знамя, Лёгкий бриз, "Титаника" пугающая лопасть! Сияй, Зияй, Петли моей Олимп! Пространство слов, живое духа всплеском. И ад, И рай, И свой изгойский нимб Отдам я этим звёздным арабескам.

РЕНЕССАНС

Птица, которой ты грезил, вернулась, прошлую серость собой озаряя красок звенящ ренессанс.

ВЕСНА Весна. Нагие выси пьяно-святы! Поэт полуослеп, но дух его обьят безумным рвеньем слиться с Абсолютом пронзительным прозреньем дышит грудь. Недальний лес, отбросив наважденье былинной силою наполнен вновь святой и вещий гимн в благом его дыханье. С балкона глянешь - чудо! благодать! Здесь оседает пенсионный люд район хорош, и лес и речка рядом. Но не покоя ищет бард седой святое и спасительное пламя зовёт его томимый жаждой дух.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

ЕКАТЕРИНА РУПАСОВА

Родилась в 1991 году в Бийске. По образованию информатик-экономист. Стихи начала писать с пятнадцати лет. Автор сборника стихов «Птица первого снега». Лауреат международной поэтической премии «Золотая строфа-2012», лауреат фестиваля «Манжерок-2013» в номинации «Поэт». Стихи публиковались в российских журналах «Огни над Бией», «Бийский Вестник», «Новый Енисейский литератор», «Приокские зори», «Врата Сибири», «Литературная среда» (Томск), «Дарьял» (Северная Осетия) и в журнале «Зов» в переводе на венгерский язык (Будапешт)

Альбом воспоминаний Совсем не весело - очнуться ото сна И осознать себя иссохшею старухой. Когда глухая тишина висит над ухом, Не передать, как жизнь размытая скучна. Имеет ценность лишь альбом воспоминаний, В котором лица упокоенных друзей С годами только депрессивней и бледней, Иные полностью лишились очертаний И воссоздать нельзя их, даже наугад. Настырно тикает отпущенное время. Что остаётся нам, привязанным к потерям? Вставать и, в зеркало унылый вперив взгляд, Рукой дрожащею расчёсывать несмело За прядью прядь седых просаленных волос И задавать себе всего один вопрос: - Когда найдут моё безжизненное тело? 22.04.17.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Элегия Луи Луи, зачем тебе двухмерный горизонт И старый порт, пропахший тухлой рыбой С его тягучей бирюзовою водой? Сидеть у берега с поникшей головой, Рисуя, романтичного пошиба, Сюжеты в подсознании своём – не тот Бермудно-пагубный удел, которому Ты призван потакать до самой смерти. В пример не ставлю обезумевших людей, Что тратят годы на свершение затей Недостижимых, как стремленье тверди Земной лишиться под ногами, сторону Небесной темноты и тучных светлячков Затронуть дабы. Они не сознают, Что за пределами протянутой руки Всё иллюзорно до каркаса. Но тоски Прибоев местных не исчерпать. Дольют С лихвой. Плыви на свет далёких городов. 26.06.17.

Наст Февраль по четвергам не строит. Обидно. Акустический невроз В наушниках. Полжизни на износ И треть на сон. Мечтать не стоит - Нет времени. И не было его: Мы в прошлом для людей не живших, Они для нас – никто. Скорей всего, Мы хлопья снега. Те, что выше, По сути, падают не лучше нас. Вне времени всё неизбывно. Смех и досада воедино. Горит кристаллами февральский наст.

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Закон жанра Похоже, чуда больше не случится - Эпоха сказок канула. С тех пор События на глянцевых страницах, В дешёвых заголовках полный вздор. Фиктивным счастьем полноцветных фото Кичится самый заурядный быт, Пытаясь одурачить хоть кого-то, Но каждый и своим обманом сыт. Корреспондент с лукавыми глазами Запишет приукрашенный рассказ И не порвать, не сделать оригами Из вырезанных из контекста фраз. Запомните: всё сказанное Вами Однажды обернётся против Вас. 23.02.18.

Чёрное Закрыть глаза и созерцая личный мир, На чёрном фоне в серых пятнах и полосках Искать знамения, подсказки, отголоски, Черты грядущего в сумятице чернил. Размытых образов струящуюся вязь Истолковав согласно выгодной идее, От предвкушения едва держаться в теле, Своей наивности слепой притом дивясь. 07.03.16.

100

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

КОМАР

(Краевое Обозрение Молодых АвтоРов)

Край века, есть край тысячелетия, то есть край новый, начальный. Обозреть будущее мы стараемся от начального края. Молодость - есть будущее. Автор - есть личность и читатель - это сочетание ключевое. Разумно читать - значит читать спокойно, без дешёвого и ложного пафоса.

101

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

Алексей АРГУНОВ Родился в 1972 в городе Барнауле. Окончил Алтайский государственный университет, исторический факультет. В 2012 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Настоящее как мера социального времени» (специальность социальная философия). Печатался в журналах «Ликбез», «Огни над Бией» и др.

Ещё раз о чудиках Шукшина Чудики – один из важнейших образов как в литературном, так и в кинематографическом творчестве Василия Шукшина. Можно даже сказать, что это своеобразный концепт. Это некая точка, точка зрения, через которую художник смотрит на Россию. Через образ таких «странных людей» Василий Макарович исследует спонтанное поведение людей. Такое поведение исключает рациональный расчёт. В общем-то, можно сказать, что эти люди делают глупости или просто абсурдные вещи. Например, дед Новоскольцев Тимофей (рассказ «Критики»), увидев на телеэкране неправдоподобных плотников (руки у них не такие), заспорил с семейством сына и, в конце концов, разбил сапогом телевизор. Действие лишено рационального смысла и, более того, даже совершёно себе во вред (телевизор-то сына был). Иногда такие действия становятся систематически повторяемыми, например, в рассказе «Миль пардон мадам» главный герой снова и снова рассказывает заезжающим время от времени в деревню туристам сочинённую им историю о своём неудачном покушении на Гитлера. Он знает то, что эта история выдумана, понятно и тем, кому он её рассказывает. Впрочем, иногда поведение чудиков нельзя назвать спонтанным – скажем, собственно, чудик из одноимённого рассказа раскрашивает детскую коляску, чтобы сделать что-то приятное для жены брата, которая почему-то его недолюбливает. Хотя это довольно неожиданное и не стандартное решение. Сам Шукшин полагает, что его герои обладают «разумной душой».

102

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г С чем же не согласна «разумная душа» шукшинских чудиков, против чего она протестует? Странность спонтанного поведения шукшинских персонажей указывает на утрачиваемую русским обществом гармонию со своим космосом. Можно сказать иначе: русская жизнь утрачивает самобытность, свою укоренённость в народной культуре. Русская жизнь становится Иной. Но что скрывает слово «Иное»? Если проанализировать антиподов чудиков (тех, кому противопоставлено спонтанное поведение), то можно увидеть то, где русский мир отклоняется от своего пути, что именно разрушает русскую самобытность. Во-первых, герои Шукшина противостоят городскому укладу жизни. Но проблема в не том, что город живёт иначе. Совсем нет! Крестьянин, переезжая в город, сохраняет своё прежнее крестьянское сознание и следует сохранившимся в нём, в этом сознании, образцам поведения. Он следует им не критично. Крестьянин в деревне вынужден приспосабливаться к природе, к темпу и ритму сменяющихся времён года. Там он – часть природы, естественный человек. Но, живя жизнью рабочего или служащего, новоявленный горожанин отрывается от природы, а привычный способ поведения остаётся, однако, теперь ему приходится – приспосабливается к государству. Так он становится не частью могучей стихии, а винтиком равнодушной механики государства. В результате получается обезличенный: банальный и скучный приспособленец. Некто Кузовников в рассказе «Выбираю деревню на жительство»: «сперва тосковал в городе, потом присмотрелся и понял: если немного смекалки, хитрости и если особенно не залупаться, то и не обязательно эти котлованы рыть, можно прожить легче. И он пошел по складскому делу». И, действительно, прожил, «и в тюрьме не сидел, и в войну не укокошили». Но не реализованное крестьянское естество тянет его в деревню – вот он и ходит на вокзал и «выбирает» себе деревню для жизни, хотя из города уезжать не собирается. Не испорчен он до конца, но ведь, может быть, по другому, скажем больничные вахтёры («Ванька Тепляшин», «Кляуза») утратили всякую человечность и напоминают, скорее, какие-то механизмы. «Красноглазый», «есть ли бородавка у неё на лице» – вот, что по существу может сказать о них автор. Проблема в том, что советский город формировался не в результате самодеятельных усилий людей, а как следствие заказа государства на промышленное и научное производство и советские горожане потому не самостоятельные субъекты хозяйственной и культурной деятельности, а наёмные работники государства. Но не субъекты не могут создать городскую культуру. «Владимир Семёнович из мягкой секции» однажды бросил пить и понял, что он одинок – даже некому его выслушать. Мы не видим в произведениях Шукшина того, что можно назвать городской культурой. Потому город и живёт часто по принципу: «человек человеку – волк», в нём нет места человеческой

103

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г солидарности. (Рассказ «Охота жить»). Охотник Никитич фактически спас и не выдал сбежавшего преступника, даже простил, что тот украл у него ружьё и согласился отдать ему свой охотничий инструмент на время, а бандит взял и выстрелил в спину. Так и вспомнишь блатных из знаменитых очерков Варлама Шаламова. Но ведь именно этот душегуб считает себя хозяином города. Только и в деревне ситуация не на много лучше. Колхозное крестьянство тоже во многом стало наёмным работником государства. Кроме того, колхозы, как крупные сельскохозяйственные предприятия, распределяли обязанности между работниками, в результате много видов деятельности на селе лишались связи с природой – можно всю жизнь просидеть в конторе, как старик Баев из «Беседы при ясной луне». Этот персонаж – явный антипод шукшинским чудикам. Его кредо – «смета», то есть не спонтанное, а именно продуманное, расчётливое поведение. Так и прожил свою жизнь и возомнил себя умным. Вершиной такой жизни было – полежать в горбольнице. Старик Баев – курьёзен, смешон и Тимоха из рассказа «Билетик на второй сеанс» – прожил свою жизнь складским работником – вроде всё хорошо, да что-то не так, – вот и пришлось у своего тестя просить другую жизнь, перепутав его с НиколаемУгодником. Но подобный человек, получая должность начальника, может стать и разрушителем. Так, исходя из чисто рациональных соображений а, именно, добыть кирпичей, «крепкий мужик» разрушил местную церковь, которая была своеобразным символом деревни. Образ церкви, думается здесь, не случаен – такой «сметой» разрушается святость жизни. Поведение «крепкого мужика» хотя и рационально, но при этом оказывается глупым – кирпичи оказались не пригодны для стройки. На фоне колхозов, стирающих старую крестьянскую жизнь, разворачивается настоящая экзистенциальная трагедия. Рассказ «Сураз» (сураз – это внебрачный сын) назван так не случайно. Спирька Расторгуев, сельский житель и наследует крестьянское чувство жизни, но деятельность его не связана напрямую с природой, он работает шофёром. Этот «молодой бог», способный брать, что хочет, например, отобрать у мужиков ящик водки (за что ещё юнцом получил пять лет), но и одаривать людей со своей «божественной» высоты, так он, будучи, мальчишкой четырнадцати лет вдове с двумя детьми в годы войны не побоялся (!) подкинуть мешок колхозного зерна. Но Спирька однажды столкнулся со своей предельностью. Понял, что он не Бог и может не всё, и с этого момента он начинает испытывать нечто похожее, что испытывал Антуан Рокантен. Нет, конечно, это не тошнота, Спирька – естественный человек, природа не может вызывать у него «тошноту», его разрушает бессмысленность человеческой (своей собственной) жизни. Уход от бессмысленности – это

104

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г смерть, растворяющая в природе, которая гармонична, поэтому и самоубийство он совершает, лишь тогда, когда находит «весёлую» полянку. В уже упомянутом мной рассказе «Миль пардон мадам» выдуманная история Броньки Пупкова свидетельствует, конечно, о больной совести. Главный герой не может смириться, что война стала такой ужасной трагедией, унесшей и искалечившей множество жизней. Но дело не только и не столько в этом, Бронислав понимает, что он, действительно, промахнулся своей жизнью, в которой так и не случилось чего-то важного и значительного. Словом, он не хочет быть фантомом, так проявляется его тяга к тому, чтобы быть субъектом в истории. Не следует думать, что Шукшин однозначно идеализирует «уходящую натуру» – старую крестьянскую жизнь. Он видит, что её время прошло. Сам он понимает свою жизнь иначе, не так, как дядя Ермолай в одноимённом рассказе. А в чём, собственно, суть жизни Ермолая – они работали и детей рожали. «Работали» – создавали материальные блага, «детей рожали» – производили на свет новых работников. Это сугубо материальная жизнь. Сам Шукшин приобщён к мировой культуре и не может жить, как жили его предки, то есть свести её к исключительно материальному производству. Но остаётся болезненный вопрос. Автор, не чувствуя своего превосходства над жизнью ушедшего поколения, заканчивает свой рассказ «Дядя Ермолай» тем, что в смятении не находит ответа на вопрос: «Кто умнее?». Но дело, конечно, не в уме, ведь нет смысла искать превосходство. Жизнь русского крестьянина была гармонична, живя на границе природы и культуры, крестьяне чувствовали себя частью бесконечного космоса. А чтобы избежать одуряющей материальности жизни, такая жизнь освящалась православием. Но в современной жизни разлад. По большому счёту нечего противопоставить предыдущим поколениям. Драматизм ситуации в том, что старина традиционного общества уходит, но настоящей альтернативы ей нет. При этом люди уже не хотят «лезть на печку» им нужен клуб («Артист Фёдор Грай»). Стремление выйти за пределы чисто материальных ценностей хорошо показано в третьей новелле «Думы» фильма «Странные люди». Не случайно особенное место в необычном поведении шукшинских чудиков занимает их (чудиков) тяга к познанию и искусству. По сути, они заняты поиском нового смысла жизни. Так Князев («Штрихи к портрету») ищет смысл в помощи «целесообразному государству». Государство ему представляется разумной структурой, раскрывающей потенциал человека. Но люди не хотят жить разумно, поэтому жизнь их лишается смысла. Однако отношение шукшинских чудиков к познанию двойственно: с одной стороны они, действительно, тянутся к познанию, но, с другой, они не доверяют

105

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г накопленному опыту человечества, не доверяют учёным и науке. Так Моня Квасов («Упорный») прочитал «…что вечный двигатель — невозможен… Прочитал, что многие и многие пытались все же изобрести такой двигатель… Посмотрел внимательно рисунки тех «вечных двигателей», какие — в разные времена — предлагались… И задумался. Что трение там, законы механики — он все это пропустил, а сразу с головой ушел в изобретение такого «вечного двигателя», какого еще не было. Он почему-то не поверил, что такой двигатель невозможен». Тут самое место сказать об оторванности от мировой культуры. И дело, конечно, не только в этом, а в том, что Моня хочет совершить чтото значительное и не верит, что кто-то может быть умней его. Учёные просто решили, что не возможен вечный двигатель, да и махнули рукой, а упорный Моня доведёт дело до конца. Похож на него Андрей Ерин («Микроскоп») и сравнивающий себя со Спинозой Князев («Штрихи к портрету»). Для них всех характерно стремление сделать научные открытия, минуя образование. Похож и Глеб Капустин – мастер каверзных вопросов («Срезал»), который мстит приехавшим в деревню горожанам, пытаясь их унизить, демагогически разоблачив их некомпетентность в сфере их профессиональных или околопрофессиональных интересов. За что он им мстит? Так проявляется неприятие человеческой индивидуальности, неприятие того, что кто-то может стать принципиально другим человеком. И дело не только в зависти. Хотя, наверное, и зависть есть, а именно в неприятии другого, не вписывающегося в его сознание образа мысли и жизни, неприятие «белых ворон». Что это: остаток ли общинного сознания, когда весь мир с общину, якобы берегущий истину, альтернативой которой нет или что-то ещё? Через отношение к культуре у Шукшина очень хорошо, блестяще показана дихотомия русской жизни. Русский человек пытается выйти за рамки народной культуры, но при этом не допускает мысли о другом способе существования, в тоже время выход за границы народной культуры (приобщение к мировой, письменной культуре) делает человека другим. Что значит другим? Дело в том, что посредником между локальной народной и мировой культурой выступает национальная культура, поэтому выход за пределы народной культуры означает стать представителем национальной культуры. Здесь обнаруживается препятствие – старая народная культура в новых условиях будет неизбежно разрушаться, а возникающая национальная культура испытывать серьёзные трудности в своём формировании из-за недоверия ко всему, что выходит за рамки народной культуры. Тем не менее, именно национальная культура может защитить и сохранить народную культуру, отчасти впитав её в себя, отчасти осознав её значение (народная культура не может осознать своего значения, потому что для этого надо увидеть себя со стороны, то есть стать другой – национальной

106

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г культурой), целенаправленно её охранять. Потому и деградируют люди. Остаётся схватиться за голову и вопрошать: «Что с нами происходит?». Я понимаю, что тезис, утверждающий, что русская национальная культура ещё не сформировалась, выглядит рискованно, поэтому попробую объяснить свою позицию. В статье «Образ России в поэзии Николая Рубцова: штрихи к портрету» я говорил о различных социальных процессах, характерных для Европы и для России. В Европе шёл процесс модернизации, в ходе которого в, том числе, формировались и европейские нации. В России же, шёл процесс трансформации не общества, а, скорее, государства. Государство с, одной стороны, приспосабливалось к внешним угрозам (воинственная степь, модернизирующееся страны Европы), а, с другой стороны, к нуждам собственного, преимущественно крестьянского населения. Возникшее централизованное государство во многом было необходимо для отпора внешним врагам (яркая фигура здесь Иван Великий). Затем шёл процесс формирования конкурентоспособного (по отношению к Западу) государства (символом этого процесса можно назвать Петра Великого). После чего в, том числе, под давлением революционеров, включая большевиков и В.И. Ленина, шла трансформация в более справедливую по отношению к своему населению (прежде всего, к крестьянам) страну. Но вскоре маятник качнулся вновь в сторону сильного государства. В таких условиях вряд ли можно говорить о сложившейся русской нации и, стало быть, и о сформировавшейся национальной культуре. Смотри об этом подробнее А.Н. Мельников «Гетерогенные социально-исторические общности и проблема концептуальных измерений их субъектности» Философские дескрипты: сборник статей. - Барнаул: Изд-во Aлтайского ун-та, 2005. - Вып. 4. - 346 с. и В.М. Межуев «Национальная культура в эпоху глобализации» в сборнике «История, цивилизация, культура: опыт философского истолкования» - Спб: СПбГУП,2011. Я бы сделал следующий вывод: «разумная душа» чудиков через спонтанное поведение бунтует против деградации русской жизни. Россия пропадает из-за отсутствия городской культуры, колхозной организации сельскохозяйственного труда, попытки удержаться за прошлое, оторванности от мировой культуры, своеобразной «общинности» – неприятия человеческой индивидуальности. Если всё это обобщить, то возможно высказать гипотезу: Россия пропадает из-за не до сформированности национальной культуры. Так я понимаю диагноз Василия Макаровича Шукшина. С такой версией, вероятно, можно не согласиться, но прислушаться, я полагаю, было бы не бесполезно.

107

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Образ России в поэзии Николая Рубцова: штрихи к портрету Эта статья не филологическое исследование на тему: как описывает свою Родину русский поэт Николай Рубцов. Моя цель более скромна и более дерзка одновременно. Моё намерение состоит в том, чтобы объяснить некоторые черты России, проступающие в творчестве Николая Михайловича. Скорее, данное произведение – эссе с некоторыми лирико-философскими отступлениями. Но почему же я говорю и о дерзости? Статья может вызвать неприятие и чувство протеста у многочисленных поклонников поэта, особенно тех, кого называют почвенниками. Впрочем, я бы желал этого и считал одним из признаков достигнутой цели. Тема Отчизны является одной из центральных тем в творчестве поэта. Образ Отечества у него глубок и неоднозначен. Несомненно, он смотрит на свою Родину с любовью. Но какой он её видит? Для Рубцова Россия страна, прежде всего, крестьянская. Пусть и по советскому крестьянская, но крестьянская. Не случайно, так много стихов о деревне и терзают поэта грани меж городом и селом. Я вырос в хорошей деревне, Красивым — под скрип телег! Одной деревенской царевне Я нравился как человек. Там нету домов до неба, Там нету реки с баржой, Но там на картошке с хлебом Я вырос такой большой. Мужал я под грохот МАЗов, На твердой рабочей земле... Но хочется как-то сразу Жить в городе и в селе. Ах, город село таранит! Ах, что-то пойдет на слом! Меня все терзают грани Меж городом и селом...

108

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г А крестьянин – человек особенный, он живёт на границе между культурой и природой. Его хозяйственная деятельность подчинена природным циклам. Пусть для советских вождей, ориентирующихся на рабочих, крестьянин был маргиналом, но для Рубцова именно такой человек олицетворяет гармонию. Я запомнил, как диво, Тот лесной хуторок, Задремавший счастливо Меж звериных дорог... Там в избе деревянной, Без претензий и льгот, Так, без газа, без ванной, Добрый Филя живет. Филя любит скотину, Ест любую еду, Филя ходит в долину, Филя дует в дуду! Мир такой справедливый, Даже нечего крыть... — Филя, что молчаливый? — А о чем говорить? «Русский даос» Филя, живёт в гармонии с миром, и, в самом деле, зачем ему льготы… Даже нежелание Фили говорить напоминает даосский принцип У вэй (не вмешательство). Мир справедлив в его глазах (несмотря на некоторую иронию автора) и вмешиваться в ход его жизни (бороться за те же льготы) нет смысла. Так, видимо, чувствует жизнь великолепный Филя. На чём базируется эта гармония. Крестьянин – это труженик. Именно труд связывает природу и культуру в нечто целостное и гармоничное, что даже возникает ощущение гарантированности этого мира. Сибирь, как будто не Сибирь! Давно знакомый мир лучистый Воздушный, солнечный, цветистый, Как мыльный радужный пузырь.

109

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г А вдруг он лопнет, этот мир? Вот-вот рукою кто-то хлопнет И он пропал... Но бригадир Сказал уверенно: 'Не лопнет!' Как набежавшей тучки тень, Тотчас прошла моя тревога,На бригадира, как на бога, Смотрел я после целый день... Тележный скрип, грузовики, Река, цветы и запах скотский, Еще бы церковь у реки,И было б все по-вологодски. Следует сказать, что чувство хрупкости и, может быть, даже случайности сущего и бытия присущее поэту. Об этом ощущении сказано во многих стихах, например, так он воспринимает закат: Когда заря Смеркается и брезжит, Как будто тонет В омутной ночи И в гробовом Затишье побережий Скользят ее Последние лучи, Мне жаль ее... Вот-вот... еще немножко... И, поднимаясь В гаснущей дали, Весь ужас ночи Прямо за окошком Как будто встанет Вдруг из-под земли! И так тревожно В час перед набегом Кромешной тьмы Без жизни и следа, Как будто солнце

110

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Красное над снегом, Огромное, Погасло навсегда... Однако уверенный бригадир обещает, что «мир не лопнет», а, значит, и солнце вернётся, и поэт ему верит. Какая-то гармония и справедливость (можно сказать, русским словом – лад) есть в этом мире и это чувство – следствие жизни трудящегося на земле человека. Бригадир – труженик и руководит тружениками. И отсюда его уверенность. А случайно ли некоторая неуверенность возникает у поэта, то есть человека, не работающего на земле? Не случайно, потому что именно земледельческий труд уравновешивает природу и культуру. И отсутствие церкви замечается автором не напрасно. Храм как бы символизирует эту гармонию, освещает её, указывает на её истинность. Тем не менее, есть и более веские причины для тревоги: Взбегу на холм и упаду в траву, И древностью повеет вдруг из дола. И вдруг картины грозного раздора Я в этот миг увижу наяву. Пустынный свет на звездных берегах И вереницы птиц твоих, Россия, Затмит на миг В крови и жемчугах Тупой башмак скуластого Батыя!.. Россия, Русь - куда я ни взгляну... За все твои страдания и битвы Люблю твою, Россия, старину, Твои огни, погосты и молитвы, Люблю твои избушки и цветы, И небеса, горящие от зноя, И шепот ив у омутной воды, Люблю навек, до вечного покоя... Россия, Русь! Храни себя, храни! Смотри опять в леса твои и долы Со всех сторон нагрянули они, Иных времен татары и монголы. Они несут на флагах чёрный крест,

111

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Они крестами небо закрестили, И не леса мне видятся окрест, А лес крестов в окрестностях России... Кресты, кресты... Я больше не могу! Я резко отниму от глаз ладони И вдруг увижу: смирно на лугу Траву жуют стреноженные кони. Заржут они - и где-то у осин Подхватит эхо медленное ржанье, И надо мной бессмертных звёзд Руси, Высоких звезд покойное мерцанье... Поэту кажется, что Русь может исчезнуть, поэт предчувствует угрозу, поэтому нужны усилия, чтобы она смогла себя сохранить. Конечно, «иных времён татарами и монголами» могут быть и фашисты. На это указывают кресты на их флагах (свастики), но может быть это и будущие враги России (не случайно автор описывает их не так ясно, как монголов), а кресты – лишь символы смерти. Вот мы и заговорили о будущем. Что же такое будущее? Будущее – это иное время, отличное от настоящего. Если следующей день ожидается: будет похож на нынешний, то он не относится к будущему, он продолжение настоящего. Для крестьянина нет будущего. Его деятельность подчинена природным ритмам и потому время для него как бы движется по кругу, отсюда будущее крестьянина это его прошлое, то к чему следует вернуться. А настоящее лишь часть, фрагмент вечного круговорота жизни. Будущее же, как иное чуждое, не настоящее время угрожает сложившемуся укладу. Ещё раз вспомним грани меж городом и селом. Город теснит деревню. Россия уже волей-неволей, но вовлечена в перемены. А, значит, сложившийся образ жизни в неизменном виде сохранить не удастся. Будущее угрожает привычному, но гармоничному образу жизни. Как его сохранить или как сохранить всё лучшее, присущее этому укладу? Вот корневая причина тревоги. Есть и ещё основания беспокоиться. Поэт говорит о своём чувстве «самой жгучей, самой смертной» связи с Родиной. Но сама Родина не всегда чувствует эту связь с ним.

112

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г В моё окно проникли слухи. По чистой комнате моей Они проносятся, как мухи, — Я сам порой ношусь по ней! И вспомнил я тревожный ропот Вечерних нескольких старух. Они, они тогда по тропам Свой разнесли недобрый слух! — Ему-то, люди, что здесь надо? Ещё утащит чье добро! — Шумели все́, как в бурю стадо… И я бросал своё перо. Есть сердобольные старушки С душою светлою, как луч! Но эти! Дверь своей избушки Хоть запирай от них на ключ! Они, они — я это видел! — Свой разнесли недобрый слух. О Русь! Кого я здесь обидел? Не надо слушать злых старух… Чем же обидел поэт этих старух? Он не вписывается в их миропонимание. Не работает на земле – а, значит, и чужд сельским труженикам. Так, видимо, представляется им поэт: бездельничает, а может ещё и выпивает (известно, что поэт любил выпить) и что ему от нас надо, ненадёжный он какой-то, от него всего можно ожидать, как бы не украл чего. Не понятен этим старухам (которые вовсе не обязательно и злые) труд поэта. Здесь обнаруживается проблема: крестьянин, живущий в ладу с миром, подозрительно относится к людям, ведущим альтернативный образ жизни. Но это ещё цветочки, а ягодки в том, что поэт-то воспевает их, следовательно, Русь крестьянская уклоняется от самовыражения. Что такое самовыражение? Это выражение себя в другом. Если Русь – крестьянская страна, то самовыражение означает выражение себя в другом не земледельческом труде, скажем, труде того же поэта. Но самовыражение также и выражение себя для других. Но этих других для русских крестьян как бы и не существует. Но другие, это не только нынешние другие люди, но это ещё и другие времена – будущее или, можно сказать, люди

113

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г будущего, поэтому самовыражение обеспечивает связь времён. А без этой связи будущее, как другое время, есть не что иное, как угроза сложившемуся миру. Поэтому в роли иных времён татар и монголов выступают скорее не либералы и постмодернисты (как подчас думают некоторые почвенники) – они лишь «агенты» будущего. Кто же тогда? А выступают в этой неблаговидной роли сами русские крестьяне, то есть фили, бригадиры и вовсе не «злые старухи». Разумеется, они выступают в ней только тогда, когда они, уклоняясь от выражения себя в другом и для других, препятствуют в этом и остальным. Таким образом, можно сказать, что поэзия Рубцова указывает на традиционную для русского сознания антиномию. Русская крестьянская цивилизация находит лад с миром природы. Но этому ладу противоречит идея развития. Зачем развиваться, если гармония уже найдена. Отсюда привычное для русских стремление быть альтернативой непрерывно модернизирующемуся (и постмодернизируещемуся) Западу или (и) одновременно догонять его. Эти две задачи несовместимы и абсурдны. Бессмысленность их определяется хотя бы тем, что догонять Запад или идти своим путём – это не более чем неудачные метафоры, переносящие характеристики, свойственные пространственному перемещению на время. Неудачность их связана с тем, что они упрощают и тем самым прячут реальные проблемы, а не актуализируют их. Достаточно просто сказать, что в России и Европе шли разные, отличные друг другу социальные процессы. Но дело не совсем в этом. А в чем? Если совсем кратко, то самобытность немыслима без деятельности. А деятельность в современном мире невозможна без отношений с другими культурами и народами. Отсюда самобытность обретается не через самозамыкание, а через открытость внешнему. И поэт, открытый достижениям культуры и понимающий альтернативность мироустройства, но по-крестьянски, возделывающий свою творческую ниву, оказывается небесполезен. Поэт, впрочем, и любой другой культурный деятель. Впрочем, не только не бесполезен, но и является ключевой фигурой. *** А закончить заметки я хотел бы совершенно субъективными впечатлениями. Я помню русских людей. Помню их трудолюбие, мужество и доброту. Помню их талант. Я смотрю на современных людей и понимаю, что это не русские люди. Во всяком случае, не те русские люди. Кто они? Не знаю!

***

114

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Иван КУДРЯШОВ Рожден в лето Господне года 1983-го на юге Алтайского края. Однако по родительской прихоти записан барнаульцем, где собственно и проживал с четвертого дня от роду до двадцать четвертого дня рождения. Окончил АлтГУ и, не найдя себе места в родных весях, отправился интеллектуально расти в стенах Новосибирского госуниверситета. За последующие 12 лет я приобрел степень кандидата философских наук и нервный тик, затем утратил свой нервический симптом и стал преподавателем. Успел поработать в школе, колледжах и разных вузах. И по сей день в поте лица зарабатываю свой хлеб, преподавая «философию» и почти все, что на букву «Э» - этика, эстетика, эпистемология, эвристика, эристика и прочая интеллектуальная эквилибристика. Не поэт и не прозаик - ни по таланту, ни по призванию, однако пишу. Пишу, чтобы видеть и понимать, не особо вдаваясь в жанровые определения. Публикуюсь в основном в Сети: в своем ЖЖ, на Syg.ma, Stenograme, Concepture.clubи других площадках. Премий не стяжал, славой не избалован, скромный труженик и примерный семьянин.

Дешевая честность Ложь — это всегда конструкция, надстройка на чем-то существующем. Лгут там, где все сложно и противоречиво. Лгут там, где нет усилий для внесения ясности. Лгут в конце концов ради самой лжи — от скуки или для художества. Как бы то ни было ложь требует регулярного подкрепления, становясь лукавством и нечестностью. Может ли в таком случае честность стать средством, способным облегчить, упростить или хотя бы изменить жизнь? Усомнюсь на сей счет. Быть честным — не ахти какая ценность, и все–таки время от времени мы вспоминаем о ней, сталкиваясь с грубым и циничным обманом. Я нисколько не оговорился, потому как действительно считаю, что в нашей культуре более важны такие категории как правда и справедливость, а они несколько отличаются от честности. Но, к сожалению, люди часто их путают, требуют одно вместо другого. И это, кстати, одно из обстоятельств, превращающих честность в формализм: говорю, что знаю и как думаю, но говорю отнюдь не все. Да и не питаю я иллюзий: едва ли не в любом обществе уровень лицемерия и соглашательства варьирует от высокого до запредельного. Конечно, доля советского воспитания, живущая во мне, неустанно возмущается циничной лжи и манипуляциям, которые буйным цветом расцветают в

115

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г либерально-капиталистической среде. Не секрет и то, что очень часто в качестве ответа на сложность жизни люди выбирают своего рода «честную позицию» — быть таким какой есть, говорить только правду, потому что так проще жить. Это может быть циническая маска или напротив, образ милейшего правдолюба (в духе героя сериала «Теория лжи», проповедовавшего «радикальную честность»), или личина героического правдоруба, или даже амплуа человека с богатым жизненным опытом, дающим право говорить, что думаешь. В любом случае, все это примеры того, что я называю «дешевая честность». Общий вектор такой честности, которая практически ничего не стоит, а потому и никому не нужна, заключается в отказе видеть в правде самоцель и воспринимать честное высказывание лишь как средство, как некий специфический жест. Объектами такой честности становится только то, что НЕ ВАЖНО — ничего не значит, ничего не меняет, ничего не стоит. Конечно, абсолютно честный человек — это мифическое существо, однако время от времени эту роль примеряют многие. Особенно это актуально в связи с цинизмом эпохи: дескать, говорю что думаю и вы судить меня в праве (я же честен). Более того, это подается как достоинство — дескать, человек принимает себя. Эта дешевая честность может быть ориентирована как на других, так и на себя. В первом случае, речь идет чаще всего о бегстве от сложностей жизни, и главным образом от ее этических дилемм. Возьмите любые отношения — дружба, семья, коллеги по работе — и представьте, что в них реализована абсолютная честность. Очень мало какие отношения это выдержат, и не только потому что некоторая доля лжи и условностей, сглаживающих углы — это необходимое условие совместного сосуществования людей, но и потому, что в их структуре нет места для всей правды. По большому счету, только две формы отношений терпят сильные дозы честности — это дружба (настоящая, строящаяся на безусловном принятии, а не симпатии и личном комфорте) и наставничество (учитель в отличие от наставника не имеет права быть собой). Я хочу подчеркнуть: в каждой форме отношений нужна честность, но только в определенных дозах и моментах. Попытки же вывалить «все как есть» на другого, тем самым выторговывая из него индульгенцию на оправдание себя, обрекают на грустный финал любые социальные связи. Фактически, отказ лгать «ради других», т.е. ради приличий, ради такта и сочувствия, ради несовершенства — это оборотная сторона неспособности или нежелания понимать и принимать других. Ярким примером такой ситуации является следующая: когда на вопрос ребенка «Как я появился?» взрослый выдает целую подробную лекцию о сексе и

116

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г половом размножении. Это честность, но в данном случае не нужная, поскольку ребенок спрашивает о конкретных вещах (кто источник его жизни, или в каких условиях произошло рождение). Подобная неадекватная честность, как видно из крайнего примера может быть весьма травмирующей. Но это и есть матрица ситуации: чтобы быть честным надо понимать других — в чем их запрос или ваша общая ситуация, где в ней место правде? Возможно мы редко отдаем себе отчет, в том, что с реальным другим, с его личностью мы взаимодействуем только эпизодически, а все остальное время — перед нами социальная личина, которая значит ничуть не меньше (без нее субъекта со всеми его фантазиями уникальной личности нет вовсе). И она живет по законам языка и социума, что равнозначно законам обмана, лжи и двусмысленности. Второй случай обычно соседствует с первым, так как практически всегда абсолютная честность — это форма сокрытия чего-то важного, сокровенного (и чаще всего целиком не осознаваемого). Сказать всю правду нельзя, а поэтому попытка сказать все обязательно превращается в умалчивание некоторого остатка. Лакан меж тем справедливо отмечал, что человек — это единственное существо, способное обманывать правдой. Классический пример из анекдота: жена звонит мужу и спрашивает «ты где?», а он отвечает «у любовницы» (и это действительно так), на что она, полагая, что это шутка, реагирует с улыбкой. Говоря честно о том, что не важно, мы тем самым вытесняем в циническом жесте то, о чем не готовы говорить (ни честно, ни вообще). Дешевая честность поэтому является циническим жестом, за которым стоит особый род слепоты. Циник, как известно, это человек, знающий всему цену в жизни, но не знающий самой подлинной ценности жизни. Именно эта часть у него вытеснена, а именно это непризнанные конвенции и верования, это неосознанные комплексы и, конечно же, это истинные желания. Попробуйте найти сколь угодно честного человека, который готов и способен рассказать и признать всю правду о своих желаниях. Увы, таковых найдете только среди святых. Циническая честность часто выдает себя за нейтральность. Яркий пример такого подхода — широко распространенные шутки про то, как я ненавижу вас всех одинаково. Однако честная позиция — это признание собственной ангажированности без ожиданий снисхождения. В особенности это касается вопросов политики, этики и эстетики — здесь «занимают стороны», а не живописуют свою уникальность. Существование поверх всяких баррикад было было замечательным, если бы не было чревато постоянным столкновением с их реальностью. Поэтому честность, тыкающая пальцев в заинтересованность/ лояльность прочих, порождает слишком много вопросов о том, о чем она умалчивает (и по каким причинам).

117

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г В этой диалектики честности и неполноты самое сложное — это вопрос меры. Все тот же Лакан как-то обмолвился: "Я говорю правду. Но не всю правду. Потому что всю правду сказать невозможно". Разве это не то же самое? В этом наверняка кто-то увидит уловку софиста, но как мне кажется — это своего рода свернутая этическая максима. Максима, чем-то сродни кантовскому категорическому императиву: призывающая найти для каждой ситуации ту долю правды, которая необходима/достаточна в ней. И в этом поиске ключевое место я бы отдал желанию. Уточню: говорить о своих желаниях — это единственно важная сфера, где нужна честность, НО ТОЛЬКО тогда, когда она действительно нужна. То есть в тех ситуациях, когда необходимо сообщить свое желание другим, поскольку от этого зависит очень многое. А надо признать, в большинстве случаев такая честность не нужна — ни вам, ни другим. «Дешевая честность» — и есть та дешевка, с помощью которой люди в крайнем случае закрываются от того, что важно в их жизни. Особенно это хорошо видно в семье: с одной стороны, предложение брака или важные решения, касающиеся отношений, не терпят иронии и недосказанностей, но с другой стороны, общение мужа и жены или родителя и ребенка полны условностей, ролевых нюансов и слепых пятен. И что, значит следует врать в отношениях? Я склоняюсь к мнению, что в браке и семье можно и нужно говорить практически обо всем, но чрезвычайно важна форма, в которой вы об этом заговорите. И эта форма ничего не имеет общего с желанием «говорить как есть/как получается/как хочется». Ошибка здесь может привести к самым серьезным и увы плачевным последствиям. Уповать на абстрактную честность в данном случае равнозначно стрельбе наугад. Вообще хотя я задумывался об этой теме уже давно, начав писать, вдруг понял, что она довольно злободневна. Взять, к примеру, политическую повестку дня — все эти требования «честных выборов», «честных чиновников», «честных судов». К сожалению, это наиболее яркий пример дешевой честности, причем с обеих сторон. Эмоциональная накаченность при полной абстрактности содержания — это формула почти всех сообщений, что от оппозиции, что от власти. Я уж не говорю о том, что при всяком обострении среди представителей одного лагеря честность в отношении друг друга умирает первой, а на смену приходит уже знакомый суррогат. Дешевая честность — это также бесконечные констатации очевидного (часто негативные) без какой-либо перспективы что-то изменить своей речью или будущим действием. «Воруют». «Все плохо». «Надо валить». Все это дешевка, которая не означает никакой позиции, кроме согласия со статус кво, и получения скромного прибавочного удовольствия от собственного нытья. «Мы требуем от них» — формула общественного тупика, из которого сколько

118

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г ни показывай выход, большая часть оппозиционно настроенных идти упорно не хочет. Призывать к чести бесчестных — не только пустая трата времени, но и опасная иллюзия, что сам-то ты уж точно среди честных. Лояльные к власти обыватели в этом смысле обычно ничуть не лучше: для них такая честность (мол, все плохо) является хорошим поводом винить во всем других. Ведь чувство несправедливости отнюдь не всегда «выводит на улицы», напротив, очень часто она успокаивает — это не я виноват за происходящее, а некие «они». Поэтому в социальном плане честность может быть не дешевкой только в том случае, когда она по-новому обращается к проблемам, открывает пространство их решения (а не пустопорожнего обсуждения). Честность в социуме — это признание собственной ангажированности и борьба за свою правду. При этом нужно не только копировать зарубежные примеры, но и искать свои национальные формы. Например, честно признавать свое малое участие в жизни общества и деятельно исправлять недостаток такого участия. Или, например, бойкотировать тех, кто отказывается быть честным (например, фирмы и бизнесменов, отказывающихся давать полную информацию о своих товарах и услугах или многократно обманывавших других). Иными словами, я могу лишь предполагать некие формы в которых можно выражать и требовать честности, но главное — понимать, что это общество само от себя требует честности, соединяя критику и анализ с действием (не впадая ни в одну крайность). Если ты критикуешь, мысля себя вне этого общества, то не удивляйся, что в тебе видят пустомелю или чьего-то агента. Спрашивать с власти, государственных институтов и политических партий можно будет когда общество научится работать само. Ведь в конечном счете проблема у общества действительно одна: неспособность требовать, спрашивать с себя. Эта часть атрофировавшись (или частично перепрофилировавшись), сделала все общество больным и немощным. Тут уж не до честности, выжить бы. А выйти из логики выживания можно лишь за счет самоорганизации — самоограничения, жертвования чем-либо на благо целого И это целое — нация и общество, а не государство или некие «лучшие люди». Увы, многим эта логика сегодня чужда.

Котики и семиотики, или поверх знаков Я, конечно, не поэт, но точно так же пишу о том, чем дышу. Тексты растут поверх текстов и различаются лишь тем, насколько необходимо их писать. А поскольку в последние месяцы я живу в ментальном батискафе, который все глубже и глубже погружается в темы семиотики и медиа, то неудивительно, что моя приватная мануфактура мыслей и слов значительно увязана на теоретические

119

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г вопросы производства смысла. Мозг работает 24 часа в сутки, хотя врач и настоятельно рекомендовал его владельцу соблюдать режим труда и отдыха. То, что я нахожу в теории, — только повод заново открывать для себя собственный опыт. Схватывая такие параллели, я чувствую себя героем классно написанного романа. В конце концов, это не самый худший способ пользования и жизнью, и теорией. Я пишу про семиотику, а рядом сидит кот, которому для общения со мной не требуются знаки. Так уж повелось в европейской традиции с Фердинанда де Соссюра (а на деле — ещё с 17 века, когда на тему знака зарубались Локк, Пуансо и Лейбниц), что котикам и прочим зверям в наличии семиотики отказано. К счастью, не все теоретики поддались очарованию идеи культурной конвенции: прагматики и ряд других школ не отрицали существование зоосемиотики. Любопытно, что чаще других к проблеме знака у животных обращались у нас и в США. Вы вольны делать из этого какие угодно выводы. Однако подлинный интерес у меня вызывает отнюдь не то, как разные животные обмениваются сигналами (какая ирония: новая фишка в исследовании животных — обнаруживать диалекты их первичной сигнальной системы). Меня больше интересует то, как возможна общая система, позволяющая хотя бы минимально понимать друг друга разным видам существ. Как например, в этом известном видео. Есть что-то обнадеживающее в мысли, что мы не отделены от мира других существ как единичные монады: даже в железном занавесе одиночества есть тайные тропы и пути смысловой контрабанды. Ведь в противном случае даже твой домашний кот удален от тебя ничуть не менее, чем галактика с романтическим названием z8_GND_5296. Мне кажется, что эти мысли возникают не просто так, а потому, что сегодня нечто похожее происходит и с обществом. Киберпанк с бетонно-цифровыми джунглями, где сотнями рождаются и умирают слэнги, субкультуры и стили жизни, уже наступил. Мы просто его не заметили, так как наша способность меняться и видеть весьма ограничена. Нам по привычке ещё кажется, что общество объединяется одним языком, одной историей (что уже довольно наивно для больших городов) или что оно представляет собой два-три крупных образования (условные большинство и меньшинство или социальные группы по доходам — это мифология социологов, давно утерявших нить реальности). Но повседневный опыт сильнее всякой школы и всякого словаря: в тех частях, где он отличается, любое сказанное слово превращается в лабиринт, из которого мы выходим с совершенно разных сторон. Увы, стоит признать, что современное общество больше похоже на множество групп, обреченных при

120

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г общении на double bind и промахи в понимании. В качестве общей семиотики такому обществу остаются элементарные жесты, почти не отличимые от самого сообщения — то есть мотивирующие к простым действиям (как подталкивание рукой намекает на уход или недовольная гримаса — на отказ от общения). «Бьют — беги, дают — бери», — вот и вся семиотика. Какое уж там понимание? При этом в России так много людей, любящих поговорить про понимание, диалог, взаимодействие личностей (субъект-субъектное отношение) и прочее «Я и ТЫ», что это несколько пугает. И словесное варево, которое подают как гуманитарное знание, обычно круто пересолено риторикой ответственности. Меж тем, данный суррогат к гуманитарному знанию не имеет никакого отношения. Гуманитарии производятся на свет не путём инсталляции в них какого-то знания, а путём совращения — через укоренение в человеке желания работать над собой и особым образом использовать свои знания (прежде всего, для понимания себя и других). Обильные же разговоры о том, чего почитай и нет (где у нас место для живых дискуссий?), — скорее способ забалтывания темы. Cтоит признать, что современное общество больше похоже на множество групп, обреченных при общении на double bind и промахи в понимании. В качестве общей семиотики такому обществу остаются элементарные жесты, почти не отличимые от самого сообщения Такое подспудное и неуёмное желание быть личностью, открыто вступающей в актуальные дискуссии, слишком скоро обретает свое воплощение в интернетсрачах, бессмысленных и беспощадных. И уж позволю себе поделиться своим скепсисом: значительная часть отечественной интеллигенции как раз и является блистательным примером безответственной речи — это люди, трындящие про бессознательное, но даже не побывавшие сами в анализе; это люди, бросающие претензии к власти, но сами не научившиеся ни повелевать, ни подчиняться; это люди, которые должны вдохновлять, но которые при этом сами не верят в сказанное даже больше своих слушателей (и поэтому в их речи всегда звучит унылая, царапающая слух нота оправдания). Как бы это грустно ни звучало, но постоянно обвиняемые интеллигенцией простые люди в массе своей знают из опыта — что значит «ответить за базар». Они не безответственны, но их опыт ограничен (поэтому их так легко критиковать за нехватку знаний, приводящих порой к неверным решениям). Именно поэтому сегодня что-то интересное в культуре и обществе происходит где-то по краям. Дело не в маргинальности идей или людей, а в том, что

121

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г сепарация от общего, мэйнстримового оказывается порой условием, чтобы сказать что-то. Там, где слова и роли уже расписаны и пригвождены друг к другу, царит клише, подавляющие всякий семиозис, всякое новое в смыслах. И мне кажется, что в попытке восстановить хоть какие-то границы, поддерживающие ответственное пользование словом, очень многие сегодня выстраивают нечто вроде небольших сообществ по интересам. Социальное давление «своих» — это не хорошо и не плохо, это то, что работает — в отличие от сотрясания воздуха словами о ценностях и идеалах (кои размыты самим повседневным существованием). Я бы не спешил называть это «новым трайбализмом». Для трайбов у нас слишком хреново с вождями — не с теми, кто повесил этот ярлык себе на грудь как плашку орденов, а с теми, у кого есть воля и харизма. Однако многое напоминает возврат к сословности (у нас её вечно путают с кастовостью, однако средневековое общество не запрещает социальную мобильность, оно лишь затрудняет её — именно благодаря разнице слов и значений). Эта сословность 2.0 вероятно неизбежна, так как в процессе развития общества порой приходится делать шаги назад. Есть что-то обнадеживающее в мысли, что мы не отделены от мира других существ как единичные монады: даже в железном занавесе одиночества есть тайные тропы и пути смысловой контрабанды Все прежние общества (до модерна) строились на строгом ограничении встреч людей слишком разного опыта, просто потому что это было чревато не только конфликтами, но и долгосрочными последствиями. Для одних групп насилие — повседневность, для других — кошмар, однако это касается не только физического воздействия (например, идеи и нравы одних могут быть разрушительны для других). Посмотрите, как тонко эту мысль обыгрывает Том Форд в своем последнем фильме «Ночные животные». В эпоху модерна западные общества пошли по пути преодоления этих границ. Чтобы думать, говорить и чувствовать, видимо, нужен схожий опыт, одни и те же мясорубки детства, формирующие индивида. Усреднению опыта значительно помогали единая система образования, массмедиа и индустриализация. В такой ситуации любая сегрегация воспринимается с подозрением, поэтому этот период истории идет под знаком преодоления границ между людьми. Пока мы смотрим одни и те же фильмы (или другой медиум), у нас есть бонус к способности понимания друг друга (даже если мы не собираемся этого делать). Однако в какой-то момент подключение к информационному потоку перестало давать схожий опыт. Представьте, например, насколько огромен выбор сериалов, и

122

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г вы поймете, что общее возможно лишь в крайне фрагментированном виде. Проблема в том, что мы продолжаем жить в массовом обществе, которое всё больше размывает общее повседневного опыта. Эмиграция в соцсети многим казалась способом выстроить новый образ общего опыта с сохранением значительной доли разнообразия. Эта идея, впрочем, не учитывает самой малости: она очень многого ожидает от каждого пользователя. Мы вряд ли обладаем той долей семиотической изощренности или сопротивляемости медиа, чтобы пользоваться сетью для понимания, а не для поверхностного скольжения. Устав от сквозняков, мы конопатим свои выходы к другим до полного игнора реалий. Однако в итоге оказываемся сами в клетке с невидимыми прутьями. Возвращаясь к котикам, стоит заметить, что животным не доступен мир символов, однако им понятны индексальные знаки, а возможно и иконические (для развитых животных). В сети большинство пользователей работают со знаками по тому же принципу: знаки других больше не расшифровываются, они просто схватываются в последовательности (т.е. превращаясь в индекс: есть А, значит есть и Б) — это экономит силы, но превращает знаки в вещи. Экивок, ирония, интонация, коннотация с большим трудом выживают в интернетобщении. Возможно, я так долго и заумно подводил читателя к простой мысли, что живое общение и вдумчивое чтение пока заменить нечем. Но точнее было бы сказать, что я кружу вокруг другой идеи. Идеи о том, что взаимодействие со знаками — это особый опыт, требующий выработки специфических навыков и иного взгляда на вещи. Когда всего этого нет, мы оказываемся просто игрушками для знаков, расходным материалом. Недаром поэты порой отождествляют себя с рудокопами, старателями и искателями кладов, ведь реальность слов сопротивляется ничуть не хуже реальности физической. Причем здесь обнаруживается семиотический парадокс: чем лучше вы понимаете исходные пункты и точки назначений, пробегающих через вас знаков, тем меньше поводов претендовать на звание «автор». На каждый смысл накладывается множество факторов: от персонального умения/неумения до внешних условий вроде столбика термометра или палитры рабочего места. Не помогает ли рождению текста каждый сердечный толчок? А разный ритм ходьбы? Поэтому неясно, является ли каждый смысл моим или не моим, ведь текст, возникший из прогулок — это мой versus с зимой.

123

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Однако в какой-то момент подключение к информационному потоку перестало давать схожий опыт. Представьте, например, насколько огромен выбор сериалов, и вы поймете, что общее возможно лишь в крайне фрагментированном виде Холод и события зимы отрезвляют. Как отрезвляет встреча с собственной частичной безграмотностью. Мир вокруг нас состоит из множества разных знаков, некоторые обращены прямо на тебя. И всё, что ты не можешь прочитать (хотя оно чтению доступно), — тревожит, оставляет след какой-то личной зависимости и несамодостаточности. Причем простого перевода не хватает. Ты, конечно, можешь, залезть в Гугл и найти значения слов или образов, но без человека, умеющего их толковать они лишь плодят фантазии. Я, например, совсем недавно испытал такой опыт беспомощности при общении с врачами. Медицинская семиотика — вообще особая тема, в которой знаки пророчат судьбы, а культурное и природное смешано воедино на крутой основе в виде боли и функциональных ограничений. Сам по себе организм — ещё не знаковая система, хотя довольно удачный экран для отображения чего-то знакового, а вот результат исследования этого организма — уже текст. Не сложно догадаться, что значения, которые предстоит вычитать из МРТ- или рентгеновского снимка, имеют для меня большое значение. Как человек, выросший на фильмах, я живо представляю ситуацию, которую неоднократно видел в известных кинокартинах (например, «Достучаться до небес», «Во все тяжкие» или «Серьезный человек»). Реальность обычно оказывается не столь красочной, а ужас вашего диагноза не в жестком отсчете оставшихся дней, а в предельной неопределенности. Как бы то ни было, испытав подобный опыт, очень хочется общаться и понимать других, а может — просто хочется жить. И зима оказывается не только перебивающим тебя голосом, но и сборником красивых текстов. Какието пишешь ты сам, выбираясь из плена собственной квартиры, другие — небрежно накидала природа (ох, завидую я гляциологам, читающим снег и лёд). И общество представляется не набором закрытых анклавов, а архипелагом, открытым для смелых путешественников. Ну а кот? Кот есть кот — он гуляет сам по себе, вне всяких знаков и забот.

Заметка о современной тоске Текст Ивана Кудряшова о недостатках тоски XXI века. Всем нам иногда надо погрустить, просто чтобы вспомнить то несуществующее прошлое, в котором нам было хорошо. Я сегодня печален, и идите все к чертям

124

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г — это вовсе не бегство от мира, это дань, которую стоит отдавать человеческому способу помнить то, что мы когда-то любили. И как верно заметил Эмиль Чоран, идиот, который не позволяет себе жаловаться и жалеть себя, попросту превращает свою жизнь в посторонний предмет (без сомнения кому-то очень удобный, но точно не ему самому). Однако проблема современного поколения, как мне порой кажется, состоит в том, что изысканные ламентации Чорана им ничего не скажут. Это человек, сделавший Стиль из своего отчаяния. У современных же отчаявшихся — нет ни формы, ни слов, ни практик, чтобы отделить себя от своей тоски. Нас так упорно набивали словами, что границы выверенных ритуалов для каждого чувства рухнули, и всё окончательно смешалось. Когда нет границы для тоски, меланхолии и других форм печали, всё становится мутновато-печальным и неизъяснимо-тоскливым. Но продвинутый потребитель верит в многообразие бытия — в множество тел и языков, в скидки, кроп-топы и трансжиры Психологи даже выдумали новое слово и носятся с ним как с писанной торбой — алекситимия, т.е. трудности с пониманием своих и чужих эмоций, а также сложности с различением своих ощущений и выражением их словами. Но это болезнь не человека, это болезнь языка и мира, созданного тем языком. Посмотрите на современного юношу, уныло и неподвижно уставившегося в чёрное стекло своего смартфона: что у него — апатия, депрессия, ощущение пустоты жизни, сдержанное веселье, расслабленность, скука или искусственная каталепсия, вызываемая иглой соцсетей? Он и сам этого не знает, и в этом главная беда. Ведь только человек и имеет право, как ветхий Адам, именовать свои состояния и жить согласно этому выбору. По сути тоска — это то, чему нужно учиться, учиться давать ей форму, стиль и вкус. Узнавать свою тоску, уметь с ней обходиться и ладить. В этом смысле предыдущее поколение уже испытывало трудности: мало кто знал свою тоску по имени. Но у советского поколения ещё было практически одинаковые детство, быт, слова и жизненные перспективы, а потому оставленные предками общепринятые ритуалы (на кухне с запотевшей бутылочкой) худо-бедно работали. Теперь же Мистер Мир говорит каждому: «Не на кого больше уповать, некому молиться и жаловаться, иди добивайся! И вини себя во всем упущенном!». На этом фоне тоска оказывается цензурируемой больше, чем сексуальность и

125

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г насилие. Но вытесненное всегда возвращается в более тонких и неуловимых формах. Наше общество похоже на человека, который решил отмолчаться по поводу вещей, столь настойчиво присутствующих, что их запах бьёт в нос. Эта вездесущая тоскливость без тоски как таковой — отнюдь не то же самое, что экзистенциальная тоска, о которой рассуждали Сартр и Камю. Современная тоска — это стилизация и пародия, взглянув на которую экзистенциалисты пожгли бы свои записи, чтобы не плодить алиби скучающему человечку. Ведь он изобрёл такую форму тоски, за которую его хочется не пожалеть, а дать ощутимого пинка. Экзистенциализм претендовал на универсальность и всечеловечность, но глядя в окно, я понимаю — всё это не про нас. Дюрренматт писал не о нас и Лагерквист писал не для нас. Наше бытие тоскливо, в своей безыскусности оно не тянет даже на процедурал, написанный олигофреном. Чтобы прочувствовать своё существование на острие сознания, нужно хотя бы верить в сознание. Но продвинутый потребитель верит в многообразие бытия — в множество тел и языков, в скидки, кроп-топы и трансжиры. Экзистенциализм претендовал на универсальность и всечеловечность, но глядя в окно, я понимаю — всё это не про нас В каком-то смысле современному человеку не хватило и не хватает границ. Границы и запреты — как ни странно, хорошее средство от тоски. Границы и правила объясняют мир, запреты побуждают желать и искать способы обхода, дефицит и недоступность держат в тонусе. Тот, кому с детства не хватило границ, а не свободы — втайне тоскует о существовании тех, кто обладает знанием и порядком (со всеми вытекающими социально-политическими последствиями). И поскольку современные идеалы выцветают и выходят в тираж быстрее, чем вырастают дети, то сегодня все цепляются за те жалкие мелочи, что выдала нам жизнь. Взять хотя бы детей: они больше не хотят быть рэкетирами, чиновниками, нефтяниками и топ-моделями; в опросах они говорят, что хотят быть похожи на своих родителей. Но это просто констатация того, что они не знают, кем хотят быть. Но ничто не заставляет тосковать так сильно, как отсутствующий идеал. Тем, кто не в силах изобрести себе такой — не позавидуешь. И лекарство одно — изобрести и прожить свою тоску как законную часть собственной жизни.

***

126

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Мария КРИКСУНОВА Родилась в Барнауле в 1996 году. Окончила барнаульскую гимназию №40 в 2014 году. В настоящее время учится в Алтайском государственном университете на четвертом курсе, направление "Журналистика" факультета массовых коммуникаций, филологии и политологии. Лауреат Пушкинской премии администрации города Барнаула в области поэзии 2013, 2016, 2017 гг. Стихи публиковались в журналах «Культура Алтайского края», «Культура Барнаула», «Барнаул литературный», «Фантастическая среда». Участник межрегионального фестиваля молодых литераторов (Барнаул, 2017). Победитель краевого конкурса на издание литературных произведений 2017 г. в номинации "Первая книга". В 2018 году выйдет первый сборник стихотворений "100 рифмованных мыслей".

«Медийная личность», или невидимая сторона Евгения Водолазкина Главной «звездой» писательской делегации Шукшинских дней на Алтае в 2017 году был Евгений Водолазкин. Автор «Лавра» и «Авиатора», любимый ученик академика Лихачева и самый известный за границей отечественный писатель впервые приехал в Барнаул. И это большая удача: в этом году Евгений Германович отказался от 16 поездок за границу из-за плотного графика, а на родину Шукшина все-таки заглянул. Каким я, куратор писателя на Шукшинских днях, увидела Евгения Водолазкина?

Очереди читателей «Женя, представляешь, мы с тобой пойдем по красной дорожке», - будто не веря в происходящее, произносит жена писателя Татьяна Руди. А уже через минуту ведущий церемонии открытия объявляет Евгения Водолазкина, и он выходит на алую ковровую ленту в сопровождении супруги. На открытие Шукшинских дней семейная пара чуть не опоздала: автограф-сессия с писателем затянулась, а отказывать читателям в возможности пообщаться, задать вопрос, сфотографтроваться и подписать книгу автор не хотел. «Если это возможно, я бы, конечно, выбрал остаться в библиотеке и пообщаться с читателями. Мне это гораздо интереснее, - признается Евгений Германович. Когда я приезжаю на встречи в разные города, меня всегда зовут в музеи. Но сколько музеев я видел! Поговорить с читателями гораздо ценнее».

127

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Такого аншлага на писательских встречах библиотеки края не видели уже давно. В читальном зале краевой библиотеки им. В. Я. Шишкова всем желающим увидеть воочию Евгения Водолазкина не хватило места, так что некоторые читатели размещались у стеклянных дверей четвертого этажа. В Новоалтайской библиотеке ажиотажа было меньше, но зал тоже был забит под завязку. «Вы нас простите, что мы даже не смогли сделать хорошую выставку книг, - извиняется директор библиотеки Ольга Чайка. - Все книги у читателей на руках, мы собирали экземпляры по домашним библиотекам сотрудников. Я вот две книги из дома принесла, чтоб хоть как-то оформить выставку. У нас Ваши книги в библиотеке не задерживаются. Как только вернут на абонемент, сразу забирают. Очереди выстраиваются!» Наверное, один из главных плюсов чтения современников, - возможность задать вопрос автору. Вот и многие жители Барнаула, Новоалтайска и Сросток не преминули уточнить у автора некоторые непонятные моменты в романах. «Не многовато ли в «Лавре» чумных моров?», «Вы вот в «Авиаторе» ставите рядом, на одну ступень зла, фашистов и коммунистов - разве это одно и то же?», «Почему Вы, описывая русское средневековье, не поднимаете вопрос о раскольниках?» - вопросов у читателей действительно было много. И Евгений Германович, со всей присущей ему методичностью объяснял, что моров в средние века было гораздо больше, но он и не преследовал цель написать достоверный исторический роман. Делился своим отношением к двум тоталитарных режимам, но в то же время предупреждал: мнение автора и мнение героя не тождественны, а приведенная цитата отражает мироощущение героя. Про раскольников Водолазкин тожн рассказывает, хотя и вопрос о Никонианской реформе мало связан с сюжетом романа: церковный раскол произошел на полтора столетия позже описываемых в «Лавре» событий. - Вопрос о раскольниках, конечно, очень интересный. Но я не мог написать о староверцах, все-таки действие романа происходит в пятнадцатом веке. Знаете, это напоминает старинный анекдот. «Как можно считать Пушкина начитанным человеком, ведь он даже не читал Толстого!» - делится Евгений Германович впечатлениями после встречи.

Как слово отзовется Обычно сразу после приезда в Барнаул гости Шукшинских дней отправляются в гостиницу отдыхать. Утренний перелет, четыре часа разницы во времени, подготовка к вечерней церемонии открытия - можно их понять. Но чета

128

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Водолазкиных выбрала другой вариант времяпрепровождения. «Мы с женой решили прогуляться. Нам сказали пройти по главной улице, вот мы дошли почти до самого конца. А потом пошел дождь, и нам пришлось вернуться», делится Евгений Германович. «Медийный», как его любят называть, писатель спокойно может доехать до гостиницы на общественном транспорте. Кажется, что к своей славе он так и не привык. Рассказал историю: во время недавней командировки в Румынию обнаружил, что румынские охранники знают русского писателя Водолазкина. Причем выяснилось это во время ночной прогулки писателя по городу. - Я сначала подумал, что это полицейский. Но это был охранник какого-то заведения. Он подошел ко мне за автографом. Но у нас не оказалось листочка. Он предложил расписаться на форме, но я побоялся, что его уволят. Но если любовь читателей Евгению Водолазкину приятна, то вот от внимания прессы он не то чтобы страдает, но и не особенно его любит. - Вы не представляете, сколько на это уходит времени, - говорит супруга автора Татьяна Робертовна. - Мы ежедневно тратим два часа только на разбор электронных писем. - Мне часто звонят журналисты, просят поучаствовать в опросах. То спросят, как правильно произносить или писать слово. Я всегда удивляюсь, неужели словари не авторитет? Говорят, что нужно мнение медийной личности, - сетует Евгений Германович. - Один раз спросили, как я считаю, чем нужно посыпать гололед: каменной крошкой или технической солью. Но я ведь писатель, а не сотрудник коммунальных служб, откуда мне знать? А потом Татьяна показывает сапоги, они расползлись от соли. Она меня и обвинила. Вот сказал бы про крошку, спас бы сапоги. Во время недавней поездки писателя в Японию журналистам «Известий» тоже понадобилось авторитетное мнение. Как автор относится к тому, что старые библиотечные книги будут раздавать? И Евгений Германович поделился мнением, хотя звонка журналиста возник казус. Из-за разницы во времени звонок журналиста раздался ночью. Но Евгений Германович все-таки поучаствовал в опросе и высказал свое мнение об идее раздачи списанных библиотечных книг.

129

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г - Звонок раздался около трех часов ночи, мне рассказали об этой идее, вспоминает Водолазкин. - А я как-то не очень хорошо понял. И стал отвечать, что это не очень правильно. Так же можно начать списывать книги, которые хочется забрать себе. Я не подумал, что сейчас книги уже не представляют такой ценности, их можно найти и купить. И я объяснил свою позицию, а в это время меня Татьяна толкала в бок и просила сказать, что это все-таки лучше, чем сжигать книги. Я так и ответил. Меня потом в комментариях осмеяли: «Водолазкин этот с ума, что ли, сошел?». Так оно и выглядит: я сначала говорю одно, а итог подвожу другой. Обратная сторона такой популярности сказывается на работе писателя. Редкие заезды в Санкт-Петербург не дают полноценно взяться за новый роман. Он будет о музыканте - такое у Водолазкина правило, писать о неизвестном ему ранее. Только вот времени на писательскую работу не хватает. - К сожалению, я не так часто бываю в Петербурге, буквально на дня три приезжаю. А мне, как авиатору, нужно место для посадки, стул, например, а его часто нет. У меня муза довольно сговорчивая, ее не нужно долго уговаривать, я только сел и сразу пишу. Но вот с посадкой иногда возникают трудности.

Русский Умберто Эко Евгения Водолазкина называют русским Умберто Эко. Оба авторы прославились посмодернистскими романами, действие которых происходит в средневековье. Оба стали известными в солидном возрасте. Водолазкин шутит: «Обычно в возрасте 40-50 лет мужчины бросают все, берут любовниц и уезжают на острова. Но ни у меня, ни у Умберто Эко такой возможности не было. И мы стали писать книги». С итальянцем русский Умберто Эко однажды увиделся. Вот как прошла эта встреча. - И его и меня пригласили на один литературный фестиваль. И моя издательница попросила подписать книгу так: «Умберто Эко от русского Умберто Эко». А я предложил: «Итальянскому Умберто Эко от русского Умберто Эко». Но она решила, что это уже хамство. Когда же она сказала, что меня называют русским Умберто Эко, он пожал мне руку и ответил: «Выражаю свое соболезнование». А я как раз ему доказывал, почему я не Умберто Эко. Его интересует история, а меня - история души.

130

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Но была у Евгения Водолазкина встреча с еще одним Умберто Эко. Почти настоящим. - Меня пригласили на книжный фестиваль в Эдинбург. Там писатели по двое выступали. И меня поставили с одним англичанином, которого я не знал. Я стал спрашивать, почему нас именно так соединили. Мне ответили: «Он просто английский Умберто Эко». Я так почувствовал, что с Умберто Эко та же история как с сыновьями лейтенанта Шмидта. ***

Арина ТРОШИНА Студентка филологического факультета Барнаульского педагогического университета, желающая посвятить себя изучению литературы ХХ века. В частности – О.Э. Мандельштама. Ценю его стиль и философию.

Стать центром и подняться над бытом Заметки о короткой прозе Ивана Образцова. Каково быть человеком, который не похож на окружающих? Исключительным. Особенным. Тонко чувствующим все колебания жизни. Невыносимо сложно. Такой человек трепещет от бессмысленности и пошлости современной ему жизни. В чем его спасение? Во внутренней силе его души, в вере в свет и возможность грядущего счастья.

О рассказе «Светилась и улыбалась». С первых строк рассказа совершенно не ясно – почему такое название, что за героиня перед нами? Повествование начинается «вдруг, ни с того ни с сего». Автор смело погружает читателя в самый быт, казалось бы, совершенно непримечательных людей. Разговоры про усы, про «приподнято-поддатое» состояние мужа героини вводят читателя в ступор. Почему рядом с такими мелочами жизни такое название?

131

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г В дальнейшем ступор читателя не проходит – все тот же быт, снабженный при этом еще и сниженной лексикой («жиреет», «выкормышами», «страхолюдина», «дылд»). Но это и примечательно. На фоне условно-пошлого существования все ярче прорисовывается мученический образ главной героини. Ей нет места в собственной семье. От мужа она не ждет ни ласки, ни заботы, ни тем более – любви («невзлюбовь выросла в ровное презрение»). Вся ее жизнь – «привычнораздражающая череда» событий. Невзрачных. Не задевающих души. Возможно ли такое существование человека? Все меняется весной. Не случайно автором выбрано именно это время года – время обновления, оживления, надежды на возможность начать новую жизнь. Жизнь людей показана автором как нечто обезличенное, они все как один – «…тысячи горожан мужеского пола залегают на своих дачных участках…». Повествование идет ровно, описываются типичные ситуации, но взгляд невольно останавливается – «…в саду совершенно необходимо пугало». Казалось бы, это еще одна часть зарисовки бытового пейзажа, но нет. «Интимный процесс изготовления пугала…». Есть в этой фразе нечто привлекающее, загадочное. Ощущается, что после той фразы повествование пойдет в другом ключе. Так и происходит. Вводится новый персонаж – Тимофей Тимофеевич. «Отец» пугала. Он обычный, простой, интересующийся лишь бытовыми вопросами («начнут названивать»), ему важно мнение окружающих – «…чтобы видели, что он ухаживает за дачей». Наконец взгляд автора переходит к героине. Она вновь одна среди природы. Она любит ее, заботится о своем саде – «Вокруг было уже много запущенных участков, но Елена Николаевна любила свой сад». Только здесь героиня может быть самой собой. Пространство быта и привычности разрывает «твердая фигура на надежно вкопанной жердине». Елена Николаевна сразу замечает ее. Поразительна мужественность, твердость и уверенность вещи, которая в привычном понимании не должна как-либо поражать воображение. Свою опору героиня нашла как раз в этой вещи. Здесь чувствуется сила во всем, даже в имени – Ермак. Грозный покоритель Сибири. Ермак. Пугало, давшее женщине силы жить дальше, открывшее ей свет и счастье.

132

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Ермак в руках Елены Николаевны практически оживает. Она отдает ему все силы, заботу, любовь, которые не смогла потратить на мужа и детей. В вещи она обнаружила больше человечности, духовности. Ее душа откликнулась. Ожила. Героиня ждет «встречи» с пугалом, она уже не замечает душащий быт – «забыла обращать внимание на то, что усы мужа становились длиннее…». Ермак приобретал для героини черты живого человека, а муж, наоборот – овеществлялся («говорил…пустопорожними и беззвучными монологами»). Все острее, пронзительнее к финалу рассказа звучит противоречие между миром Елены Николаевны и миром других людей. Ее мир становится все светлее и светлее – «ранняя и светлая» весна, «ангельское пение» капели, летом будет «рай», героиня испытывает светлое, чистое счастье. И как же груб и пошл мир обычных людей! Пугало сломали. Даже больше – над ним надругались – «…они его порвали, как свинья грелку». Мучительно Елена Николаевна переживает эту потерю. В страдании она преображается, ей становится доступен весь мир, она чувствует каждый шорох, шелест, трепет живого существа. Она оживает. В смерти от рук Елены Николаевны оживает и Ермак. Он лежит на земле, словно убиенный мученик – тело его истерзано, но лицо светло и нетронуто. Мир опрокидывается. Гармония рушится. Воцаряется хаос. Именно здесь приходит успокоение. Боль уходит. Финал рассказа сильный, волнующий. Автор смог заставить сердце читателя замереть. Здесь бушуют безграничные силы – небо, стихия. Все они сливаются в образе «красивой русской женщины», которая отныне будет сильной, будет «светиться и улыбаться».

О рассказе «ТТ». Человеческое одиночество ярко показано и в рассказе И. Ю. Образцова «ТТ». Герой вновь не похож на окружающих. Вокруг него мир бессмысленности, наглости, фальши – будь то спрашивающие дорогу, наглый, бескультурный сосед или соседка, раздающая советы по уходу за яблоньками и лечению головной боли… Когда-то герой был счастлив. Это было в другой стране, в другой жизни. Сейчас же его все поражает своим бессмыслием – ничего для людей не делается, вешаются лишь безликие таблички, заменяющие реальное дело. Идея с табличками герою понравилась. Но он вкладывал в них душу так же, как Елена

133

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Николаевна вкладывала душу в подбор одежды для Ермака. Поиск материала возвращал Тимофея Тимофеевича к временам, когда его дом был полной чашей. Окружающие героя предметы одушевляются, они становятся частью его самого. Как Елена Николаевна, Тимофей Тимофеевич видит в неживом живое, ценит эти предметы больше, чем болтливых, неискренних, вертлявых людей – «…его окружали такие родные и близкие сердцу предметы». Неслучайно и имя героя, которое отражено в названии. Так же, как и в первом тексте, оно становится ключевым – все значения сливаются в финале рассказа. Здесь перед героем тоже раскрывается тайна, делающая его поистине светлым, счастливым.

О рассказе «Место Васьки бомжа». В рассказе «Место Васьки бомжа» рисуется похожий тип героя. Это геройнаблюдатель, обладающий своей собственной философией. Но что из этого получается? Он выброшен из привычного течения человеческой жизни. Но он не страдает. Наоборот. Сочувствует «небомжовым гражданам» - «небомжовым гражданам приходится несладко». Его положение позволяет видеть жизнь со стороны, глубже понять ее. Вновь противопоставляется человек серой массе остальных – «…все становилось понятным, когда наблюдаешь из своего угла, а пестрая масса… превращалась в один нервический поток…». Получается, бомж Васька выше всех остальных? Получается. У него есть свое место. Он не сливается с окружающим пространством. Добывать еду, искать комфорт – все это мелочи для Васьки. Гораздо важнее – смотреть на мир, искать отличия в людях, пытаться понять их. Бомж видит всю мелочность и грязь проходящих мимо людей. Автор наделяет своего героя четкой, чистой речью. Читатель допущен к мыслям Васьки. И что же он там видит? Чистая литература и философия. Без заумствований. Так, как есть в жизни. Противопоставляется литературной речи бомжа речь людей обеспеченных, «небомжовых» - «слышь», «наезжает», «зависнет», «бабла», «прикинь», «жабит». Невыносимо жутко становится читателю от таких словесных оборотов. И это люди – носители культуры? Люди, считающие себя людьми? Как и в предыдущих рассказах, истина раскрывается перед героем в финале. Он вспоминает себя – «... не Васька, а Василий. Он раньше был учителем…».

134

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Внутренний мир героя не сопротивляется миру внешнему. Там тихо и светло. В конце приходит умиротворение. Спокойствие. Свет. Рассказы обладают невыразимой пронзительностью. В них тоска по истинным человеческим ценностям сливается со счастьем приобщения к свету. Обычный человек раскрывает его в себе целый мир. Становится его центром. Поднимается над бытом. Обретает счастье.

135

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

& Иван ОБРАЗЦОВ Российский поэт, прозаик, публицист. Лауреат 2017 года всероссийского издания «Литературная Россия». Член Союза писателей России.

Из цикла «Пробелы в географии» Светилась и улыбалась Муж Елены Николаевны, вдруг, ни с того ни с сего, решил отрастить усы. Это опрометчивое решение он принял будучи в приподнято-поддатом состоянии после того, как у них родился первый сын. Уж как она этому сопротивлялась, но всё без толку. - Ну что ты упёрся-то, - пыталась достучаться до мужа Елена Николаевна, а про себя думала: «Упёрся, как осёл египетский». Но муж только поглаживал себя по свежим усикам и, довольный собой, смотрелся в зеркало при каждом удобном случае. Он пребывал в полной и непоколебимой уверенности, что усы придают ему мужественности. - Будешь надоедать, так вообще отращу как у Чапаева, у Чапаева-т усы вон какие значительные были, - угрожал он Елене Николаевне. Усы с тех пор Елена Николаевна невзлюбила. Просто невзлюбила, без особого фанатизма. Незаметно эта невзлюбовь выросла в ровное презрение, а потом и в чистую женскую ненависть. Елена Николаевна усы ненавидела люто, а мужа за ними постепенно вообще перестала видеть. Так растительность под мужским носом стала для неё символом всех женских невзгод. Иногда Елене Николаевне даже казалось, что критические дни - это женское проклятие, которое как-то связано (обязательно связано!) с мужскими усами. Прямой логической связи здесь вроде бы не прослеживалось, но где-то глубоко внутри Елена Николаевна эту связь ощущала так остро, что никаких умственных доказательств ей было и не нужно.

136

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г *** Шли годы. Рождение второго сына, казалось, станет тем клином, который вышибет из мужа его ослино-усовое упрямство. Елена Николаевна представляла, что дважды став отцом сыновей, муж должен удовлетвориться этими проявлениями своей мужской силы и необходимость в усах отпадёт сама собой. Вроде логика была железной и простой, но она оказалась бессильна, когда речь заходила об упрямстве мужчины. Когда родился второй ребёнок - мальчик, то муж опустил усы ещё длиннее и стал походить на карикатуру, где смешались Чапаев, Тарас Бульба и Тараканище из сказки Корнея Чуковского. Но если у тех персонажей были своеобразные и брутальные мужские достоинства, то у мужа Елены Николаевны за усами скрывалась испитая физиономия и оловянные глаза с полным отсутствием в них какой-либо мужской цели в жизни. - Ты хоть немного можешь подумать обо мне, ведь в таракана превратился уже, мне перед людьми стыдно, - Елена Николаевна говорила скорее из возмущения нелогичным поведением мужа, чем из надежды, что будет услышана. - Да кто твои люди-т, Нинка что ли с работы или вон Машка с пятого, так они-т дуры-ж жирные, ещё б о них-то бы я не беспокоился. Нинка пускай на своего Петровича-т поглядит, как у него руки-т из жопы-то растут, а Машка, так она-т вообще кому нужна-то, с тремя-т её выкормышами, так одна всю жизнь и жиреет, страхолюдина. Усиное мучение было с тех пор перманентным фоном будничных и выходных дней Елены Николаевны. Всё шло привычно-раздражающей чередой. Два сына вырастали в двух дылд, которые оказались на редкость похожи на отца. А старший даже начал брить над верхней губой, срезая подростковый пушок, чтобы скорее отрастали взрослые жёсткие волосы. *** Жизнь Елены Николаевны резко выпрямилась в один из ясных весенне-летних дней. В такие дни тысячи горожан мужеского пола залегают на своих дачных участках, мучаясь похмельем и несварением желудка от вчерашнего шашлыка. Воскресное дачное утро становится невыносимым для больного тела - кусают молодые, дикие комариные первенцы и детёныши мошек, а в запасе только полбутылки вчерашнего прохладного, но уже чуть подкисшего пива. Выходной отдых идёт коту под хвост, потому что именно в такие сложные жизненные моменты настойчивые жёны заставляют удобрять навозом свежевысаженные помидорные кустики или вообще какие-нибудь грядки.

137

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Вокруг благодать, но это мало кого волнует. Ранняя клубника уже поспела, и молодые сороки, наперегонки друг с другом, воруют по утрам у несчастных дачников первые краснеющие клубничные ягоды. Если кому-то хочется быть первым в гонке с сороками, то в саду совершенно необходимо пугало. В противном случае, придётся ждать, пока наедятся сороки и их, подросшее с апрельского выводка, потомство. Мужчинам это дело безразлично, но большинству женщин ждать пока наедятся сороки не хочется, и иногда назойливые жёны разнообразят навознопомидорный досуг супругов задачей изготовить пугало. По пугалу можно судить не только о старании супруга, но и о достатке владельцев дачного участка. Наблюдать за интимным процессом изготовления пугала - занятие пошлое и в какой-то степени извращённое, зато результаты процесса всегда налицо. Для того, в общем-то, пугало и делают, чтобы выставить на всеобщее обозрение. И если сороки и прочая птичья живность должны по версии человека пугаться, то соседи совсем этого делать не обязаны, а то и могут даже засмеять, если пугало будет какое-то не такое как надо. Поэтому результат интимного процесса изготовления пугала очень для дачников важен. *** Тимофей Тимофеевич сегодня в автобусе слышал как разговаривали несколько старшеклассников. Болтали о всякой ерунде, но тут один что-то там не понимал и второй, объясняя ему, так небрежно бросил: - Ку-ку, ёптель. И так это Тимофею Тимофеевичу понравилось, что он весь день вспоминал этот «кукуёптиль». Сегодня он решил съездить на их с женой старый дачный участок и нанять когонибудь для быстрой вскопки. - Зарастёт и ещё подумают, что помер, начнут названивать, – неторопясь собираясь, вдруг подумал, что надо поставить пугало, чтобы видели, что он ухаживает за дачей. *** Два мужика из дачных сторожей быстро вскопали землю и ушли восвояси, а Тимофей Тимофеевич сколотил и поставил пугало. - Ку-ку, ёптиль, - усмехнулся он, попробовал рукой, крепко ли стоит жердь, и, посидев на крыльце бани, отдохнув, пошёл на автобусную остановку. ***

138

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Вокруг было уже много запущенных и заросших участков, но Елена Николаевна любила свой сад. Иногда кто-то из соседей приезжал и, нанимая мужика с культиватором, перепахивал весь свой дачный участок. Видимо, в один из таких приездов, сосед напротив, старый крепкий дед Тимофей Тимофеевич, перекопал свой сад и поставил на участке твёрдую фигуру на надёжно вкопанной жердине. Фигура одиноко вырывалась вверх за-посреди забора и Елена Николаевна сразу обратила на неё внимание. Она подошла и поглядела на результат труда деда-соседа. Никого не было, и Елена Николаевна почувствовала неловкость от своего такого открытого внимания к чужому участку. - Ещё ведь сейчас увидит кто-то и подумают что-то неправильно, - она решила отшутиться от этого чувства неловкости. - Здравствуйте, - кивнула она в сторону шиферной крыши соседа, словно когото увидела и подошла поздороваться. Пугало стояло боком, спокойно и невозмутимо. - Наверно, Тимофей Тимофеевич назвал бы его Ермак, - подумала она и успокоилась. Судя по одежде, пугало было мужского пола. Брутальная куртка и накинутый на голову капюшон возвышались над невысоким межучастковым заборчиком. «Ермак» был повёрнут к Елене Николаевне вполоборота… *** Постепенно она привыкла к Ермаку и, уезжая на зиму в город, подошла к низенькому заборчику между участками. Смущаясь помедлила и потом быстро надела Ермаку на голову вязаную шапку. *** Вернулась весной и сразу пошла к забору. Ермак стоял на месте и только слегка помахивал одной пустой рукавиной толстой куртки. Тимофей Тимофеевич не приезжал, а потом кто-то из соседей сказал, что он умер. Представив, что Ермак немного постоит, приедут новые хозяева и непременно сломают его, Елена Николаевна одним героическим усилием доброй воли перешагнула заборчик и перенесла Ермака к себе. За лето Елена Николаевна поменяла Ермаку зимние пожухшие тряпки на новую одежду с красным подкладом. А к осени решила надеть ему под низ ещё и рубашку, чтобы не задубел от сырости. Уезжая на зиму в город, Елена Николаевна украдкой помахала Ермаку рукой.

139

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г *** Всю зиму она жила в радостном ожидании встречи и даже забыла обращать внимание на то, что усы мужа становились длиннее, что муж открывал иногда рот и что-то там говорил длинными, пустопорожними и беззвучными монологами. *** Весна была ранняя и светлая. Пронизывающая невыносимо тонким звоном капель - она ангельским пением просветляла каждый день, а на ночь утихала до колыбельного редкого перекапа. - Пока ещё немного прохладно, но летом будет совсем рай, - эта мысль радовала Елену Николаевну своим тихим и мягким светом. Томление, ожидание, радость – ничто по отдельности не было в состоянии передать переживаемые в душе чувства, но и всё вместе было лишь словами, которые, оказывается, так мало могут передать, особенно, если речь идёт о счастье. Елена Николаевна не могла напиться тем счастливым обстоятельством, что уже второй год они с мужем спят в разных комнатах. На его редкие трусливые попытки домогаться она жаловалась на недомогание и усталость и уходила к себе одна. Поворачивая неслышно ключ, закрываясь изнутри, ложилась на кровать. Она закрывала глаза. Она словно становилась светлой. *** Дверь на веранду была раскрыта. Свежий весенний воздух и искристые пылинки. Пылинки сталкивались в падающих на пол лучах. Сталкивались, тонко бились друг о друга, покручивались в плавных невесомых столбиках марсианскими пыльными мини-смерчами. - Кажется, они называются пыльными дьяволами, - Елена Николаевна недавно видела такую фотографию в Интернете. Там тоже были закрученные тюрючки, только фон был неземной, красноватый и подписано «марсианские пыльные дьяволы». Она сидела на полу и перебирала старые вещи, думая заменить Ермаку рубашку после зимы. Про себя неслышно разговаривая с Ермаком. - Такую может или потолще взять? – она рассудила так – если что, то к зиме и поменять можно и взяла рубашку летнюю. *** - Там, это твоё, чучело-т которое... сломалось оно, - муж плюхнулся на диван. - Чт-т-о?.. – она отложила в сторону мягкие рубашки. - Чучело-т твоё это, его культиватором-то сбили, ну, а пока там с мужиками-т

140

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г работали, наши бобики его растерзали, - он хохотнул и потянулся за пультом от телевизора. - Наши охломоны-т, ну дети-т наши, они его порвали, как свинья грелку, он хохотнул. - Они с ним бои без правил делали, всё равно уже валялся-т сломанный-то, не жалко уж, - мужнина рука с пультом поднялась к лицу и на секунду остановилась, как бы раздумывая. Потом муж мельком глянул в её сторону и почесал усы пультом. - Ну и чего такого-т, ты ж не дура, чтоб по чучелу-т плакать-то, - он включил телевизор и, осторожно потерев пульт об обивку дивана, положил его рядом с собой. Когда они купили этот телевизор, то пульт был в отдельном плотном целлофановом чехле. Тогда муж сказал ей и детям, что так переключать в чехле и будут, чтобы пульт не сломался и не истёрлись надписи на кнопках. За пару лет целлофан измызгался, стал мутным и мелко оборвался на сгибах. Муж всегда очень трепетно относился к телевизионному пульту и даже обернул его недавно новой плёнкой. Она вспомнила, что видела, как муж достал пульт из старой замызганной целлофановой обёртки, которая не вскрывалась с самой покупки телевизора. Пульт был удобным и даже симпатичным на вид, а она ещё сказала, что надо пульт так и оставить, зачем в эти страшные целлофанки его запаковывать. На что муж ответил, что лучше знает, ведь он мужчина же всётаки. Она тогда только пожала плечами, ведь пультом всё равно пользовался муж, она не очень любила смотреть телевизор. Но то телевизор, а здесь-то другое. Здесь она одна знала… На лёгких, нечувствительных ногах она, как ни странно, держалась твёрдо. Вставая, только немного, споткнулась. - ...ты ж не дура… дура… ду-у-ра… - эхо слов было глухим и тревожным. Она провела рукой по волосам, поправила, а потом тяжелеющей кистью распустила собранный сзади клубок. - Пойду, посмотрю, как та… - она запнулась, но договорила. - Как там, посмотрю, пойду. Стараясь не глядеть в сторону мужа, она подошла к серванту, раскрыла его, потрогала, как бы поправляя, пару хрустальных бокалов. Солнце доставало сюда рассеянным полусветом и редкие, ломкие и расплывчатые огоньки иногда скользили по хрустальным граням праздничной посуды. Она спокойно прикрыла дверцу серванта. *** Идя по дому, Елена Николаевна обратила внимание на то, как отчётливо ей слышен в доме каждый скрип и шорох. - ...как вокруг запущенно и безлюдно… и тихо… - внутри груди ничего не болело, там было тоскливо и чувствовалось тепло приближающегося солнца. Тепло это,

141

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г абсолютное и неотменимое, разливалось по телу, и Елена Николаевна словно оживала в этом тепле, проникалась этим теплом. - ...вот, птица где-то кричит, а на втором этаже скрипнули доски дома… это ветер такой сегодня что ли, что дом скрипит и покряхтывает… - Елена Николаевна надела свой фиолетовый садовый плащ. На крыльце она замешкалась. Подумала, что надо наверно что-то с собой взять. Ну, хоть взять куртку какую-нибудь новую или бечёвки моток с собой, чтобы поправить, вдруг надо. -... а что же поправишь, если поправлять нечего… - она спустилась с крыльца и посмотрела в сторону сада, но, поднимая глаза, вдруг зацепилась взглядом за что-то знакомое, что было брошено за цветочную клумбу. За клумбой забился изодранный и истоптанный кусок от рубашки Ермака. Светлые тона рубашки пытались пробиться сквозь грязь, но и они уже темнели от сырости. -... зачем же было ломать… изодрали вот… - она держала грязный обрывок рубашки также аккуратно, как недавно перебирала и держала в руках рубашки новые, чистые. Темнели и набухали водой оставшиеся на куске ткани светлые, нетронутые полоски, свет их тускнел и расплывался на глазах. Кто-то из соседей включил радиоприёмник. Над садом поплыла туманка надорванного женского голоса: …а ты такой холодный, как айсберг в океане… Елена Николаевна пошла в сад, к Ермаку. *** Ермак лежал на земле, разбитый. Красные куски ткани, вывалившись из его разорванных гвоздём живота и груди, подрагивали на ветру. Руки хотели перебить палкой, но не смогли. Лицо было целым. Она взяла его голову и немного нагнула к себе. В сад опускались языки ветра, и шумела от их касаний прошлогодняя трава. И показалось Елене Николаевне, что это Ермак пробует что-то сказать. Голос рос и ширился, и вот уже стали различимы остатки целых слов. Но слова всё никак не складывались, а только сливались в густой колокольный набат и нависали над землёй: Э-о-о-о, Э-о-оо-о… - Э-э-э-о-о-о… и-и-ли-и-и… ва-а-а… у-а-а… и-и-и-и… - колокол печально гудел в небе, Елена Николаевна была пронзаема этим гудением. - Эл-л-лои-и-и-и,…Элои-и-и… лам-м-ма-а-а сава-ани-и-и-и-и-и?.. Ермак лежал, раскинув руки и казалось, что он шепчет Елене Николаевне прямо в лицо эти слова на каком-то древнем, давно забытом языке. - Господи, Господи, спаси меня, спаси мою душу грешную! – беззвучно шевеля губами ответила она Ермаку. Слёзы текли по её лицу и застилали небо, а Ермак всё шептал и шептал в унисон с бьющимися в её горле словами. Всё смешивалось в этих словах, и ливень смывал всю память об их значении.

142

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Надвигалась гроза, и не было от неё спасения. - Я ничего не понимаю, Господи, я ничего не понимаю, - плач Елены Николаевны разодрал пелену ливня, и лопнуло мягкое подбрюшье грозовых облаков. Молния разорвала полнеба, и страшный грохот застил землю. И только тело Ермака трепалось на ветру старой чердачной куклой, и не было конца горю и стенанию в сердце. Елена Николаевна протянула руки, чтобы забрать из этого мрака Ермака. Она обхватила изодранный трупик обеими руками и закрыла его собой, она прятала его от немыслимого небесного гнева. Она укрывала его от небесной ярости. И никому на свете она не дала бы сейчас коснуться его невиновности. И безумие отступило. И наступил свет. Она увидела. Свет бил в закрытое шторой окно. Елена Николаевна открыла глаза и услышала бьющуюся в паутине за окном пчелу. Пчела неистово трепыхалась и хотела освободиться из тонкой липкой пелены паутины. Откинув одеяло, Елена Николаевна встала и, раздвинув шторы, смахнула пчелиную тюрьму с крыльев несчастного насекомого. Пчела кувыркнулась на подоконнике и взмыла вверх, потом резко крутанулась и ушла вбок, в сторону садовых цветочных клумб. - Вот так-то, лети теперь... Так и надо... - чуть слышно прошептала Елена Николаевна и закрыла окно… Видение отступило. - Миленький ты мой, - она гладила Ермака по рукаву, и слёзы бессилия набухали прозрачными круглыми каплями в уголках глаз. - Всё будет хорошо, миленький ты мой, всё у нас ещё будет хорошо. Она опустила его на землю, словно отпуская своё горе восвояси. Ермак лежал на спине и молча глядел в широкое пронзительное небо. В небе летели журавли и кричали мягкими голосами. - Курлы, курлы, курлы… - живые журавли тоже говорили на каком-то древнем журавлином языке, и не было у этого языка перевода на человеческую речь, и не нужен был никакой перевод, всё и так было понятно. Курлы… курлы… курлы… - как тающий след самолёта плыли и растворялись в воздушных потоках мягкие струи журавлиной песни. Ермак был мёртв. Раскинутые рукава брутальной куртки больше никого не держали. Тот, кого Елена Николаевна помнила Ермаком уже поднимался вверх, туда, где сквозит острие зенита, где небо уже огромное и глубокое, как опрокинутый мировой океан. И Елена Николаевна поняла, что океан опрокинут здесь, над Россией. И не было ничего шире и яростней этого русского, бессмысленного и беспощадного неба. А на земле, одна, сидела красивая русская женщина Елена Николаевна. Огонь небесный её расширенных зрачков бил страшно и яростно. Иссохшее горе без

143

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г слёз - сухое и прожигающее, как арамейская пустыня. Тонкий запах солнечной пыли. И, нет, она никогда больше не плакала - она светилась и улыбалась.

ТТ Это началось прошлой зимой, когда у ТТ сломалась снеговая лопата. Хотя можно сказать, что всё началось намного раньше, когда проснувшись утром и включив телевизор, ТТ узнал - страна теперь не идёт в светлое будущее, а находится в суровом и безжалостном настоящем. Самые продвинутые стали ужасными реалистами и истово верующими, а особо одарённые ритуально поджигали свои партбилеты на голубом глазу многочисленных телекамер, осводобившихся из цепких лап цензуры телевизионщиков. Почитать заветы Ильича больше стало не нужно, да и вообще, это даже считалось (по умолчанию конечно) вредоносно для общественных ценностей. У мирового пролетариата отняли вождя и на скорую руку предали политической анафеме, а он уже, в свою очередь, утянул за собой и весь этот самый пролетариат в анафему социальную. Как обычно бывает при переделах власти, то есть при разборках государственного масштаба, в первую голову поменяли основные правила игры. Конституция, в которой главной ценностью для государства гордо числился человек, была признана кроваворежимной и бесчеловечной. ТТ узнал из телевизора, что теперь всё стало по-новому, что новый закон приказывает государству считать главной ценностью частную собственность и её, собственно, эту собственность - умножать, любить и лелеять. Так звучал новый завет времени. В общем, всё как-то вдруг стало по-новому свежо и демократично. И вот, по прошествии уже четверти века, у ТТ сломалась снеговая лопата тогда-то всё и началось. Но вначале о том, кто такой ТТ. Совпадение прозвища с известной маркой тяжёлого советского пистолета здесь скорее случайное, ведь ТТ, это было сокращённое от Тимофей Тимофеевич. В глаза говорили «Тимофеич», а между собой звали «ТТ». И всё же... И всё же при определённом угле зрения случайность совпадения тяготела к закономерности. Тяготение это было оправдано в том смысле, что Тимофей Тимофеевич отличался феноменальной надёжностью и простотой суждений. Такими были его главные принципы и личные качества, которые проявлялись и в образе мыслей, и в решениях, касающихся дел повседневно-бытовых. ***

144

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Снега в этом году навалило выше крыши, и ТТ уже шестой день откапывал периметр вокруг дома. Время было март, и всё начинало подтаивать, вот и торопился ТТ успеть до того, как снегогрязевой кисель начнёт подтапливать и подсиживать фундамент. Как обычно он начал с обратной стороны, где за домом, под проседающими сугробами, лежала куча старого горбыля. Перебросав снег через невысокий заборчик, отгораживающий его территорию от соседнего участка, ТТ очистил последний угол фундамента. Беспокоиться было не о чем. Соседи с этой стороны давно съехали в благоустроенную ипотечную квартиру, а в дом приезжали только летом, как на дачу. Потому ТТ со спокойной душой и чистой совестью перебрасывал весь снег от своего дома в соседский сад. Тимофей Тимофеевич был крепким сибирским дедом, этаким букрей. Много лет назад его жена отдала богу душу, и с тех пор ТТ жил один, почти не общаясь с родственниками. Твёрдый, как дуб, он всё делал сам, не доверяя никому и размеренно ведя своё небольшое хозяйство. Живности никакой в доме не водилось, а единственным и главным хозяйством ТТ были огород и маленькая бревенчатая баня. Размеренно откалывая снеговой лопатой и бросая через плечо куски сугроба, ТТ прикидывал в уме, куда бы лучше скинуть снег с верандной крыши. Верандовую крышу он всегда оставлял напоследок, как бы на десерт - кидать оттуда было легко и приятно. Перед крыльцом образовывалась уже внушительная куча, но, в принципе, на неё можно было немного добавить, тем более, что бросать придётся сверху и получится даже немного за спину куче, почти на огородные ближние грядки. Да, бросать туда, определённо лучший вариант. Решив так, ТТ подчистил последние слежавшиеся за зиму снеговые прослойки перед крыльцом и уже хотел отставить лопату, когда заметил сбоку ступенек забитый льдистым снегом угол. Он с силой ударил ребром лопаты по этому углу, но снегольдовая заморозка оказалось крепкой. Тогда ТТ немного расставил для устойчивости ноги и ударил ещё раз. Лопата щёлкнула и переломилась у самого основания черенка. - Тьфу ты пропасть, - выругался ТТ и поднял с земли отломанный лопатный ковш. Лопата восстановлению не подлежала, и ТТ досадливо покачав головой понёс части уборочного инвентаря в сарай. Там он снял с черенка остатки пластмассового лопатного ковша и отнёс этот бесполезный хлам на помойку перед домом. Надо было покупать новую лопату. До пенсии оставалось ещё полмесяца, а снег с крыши веранды оставался несброшенным. «Да надо ж так не вовремя-то», - ТТ примерился в уме и понял, что на новый инвентарь из остатков пенсии никак не удастся выкроить. Занимать у кого-то

145

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г он привычки не имел, тем более сейчас, когда уже несколько лет жил на одну только пенсию. И всё же он решил сходить в магазин и присмотреться к ценам, благо хозяйственный находился на соседней улице. Денег с собой брать не стал, даже на всякий случай, потому что никакого такого «всякого» случая ТТ не планировал. «Вот что это за лопаты сейчас стали делать, дрянь, а не лопаты», - думал он, идя по разбухающей от пористого весеннего снега улице. «Ничего толкового придумать не могут, всё дрянь да дрянь. С такой лопатой ни в какой космос не улетишь, а то всё туда же они, на Марс собрались», настроение ТТ сделалось серым, серединно-унылым и упрямо стояло на месте, не переходя в раздражение, но и не успокаиваясь. Проходя мимо конторы местного коммунального хозяйства, ТТ бросил взгляд на их крыльцо. С двух сторон от крыльца на стене белели листки с одинаковой надписью «Осторожно, сход снега с крыши!». - Хоть предупредили, - пробормотал ТТ и усмехнулся находчивости работников ЖКХ. Разумеется, все прекрасно понимали, что дело здесь не в той находчивости, о которой говорят «голь на выдумки хитра». В данном конкретном случае, дело было скорее в определённом коктейле из причин, основными ингредиентами которого являлись лень, воровство и хроническое презрение человека к человеку. Вот потому здесь уместнее обойтись вовсе не народной поговоркой про голь и хитрость, а литературной констатацией факта - пьют и воруют. Лопат для чистки крыш не было также как и людей для этой работы. Первое было следствием патологического чиновничьего воровства, второе - отсутствия культуры пития крепких спиртных напитков. В общем, ни работников, ни лопат - одни вывески. Зато вывесок было много. Вот поэтому повторять вслед за классиком, что всё есть в Греции, а в России нет ничего, это тоже несправедливо. Ведь висели же по всем просторам необъятной родины Тимофея Тимофеевича бумажки с предупреждением о сходе с крыш снегов, а где-то так и ещё подробнее - о сходе с бесконечных покатых российских крыш снегов и льда одновременно. Бумажки висели везде и всюду. Уж чего-чего, а ксероксов и принтеров в стране было завались, что совсем не удивительно в эпоху господства юридическо-бюрократического вида человеческих отношений. «Не по-человечески как-то, когда бумажку повесить только и горазды, сволочи, Сталина на вас нет, вот тот бы сразу навёл порядок», - ТТ усмехнулся ещё раз, но как-то совсем не весело. Ему подумалось, что уж лучше вешать бумажки, чем людей, хотя порой и казалось наоборот, но эти повороты мыслей уже пугали своей террористическоэкстремистским уклоном.

146

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г В голове гудели и другие неясные мысли, но они все были как-то на дне, а если ТТ вдруг начинал пробовать эти мысли подумать, то взбивалась такая невыносимая муть, что лучше бы ничего со дна не доставал. Вообще, лучше всего выходило бормотать бессвязно себе под нос. Так никакие мысли со дна не задевались, а бессмысленность бормотания становилась чем-то вроде течения, по которому плыла лодка-язык. И никакое весло не баламутило воду, где на дне оставалось всё то, что и должно там, на дне оставаться, быть нетронутым и спать спокойно. ТТ никогда не задумывался о вещах дальше самих вещей, потому что никакой необходимости в этом не возникало. Вот и сейчас организм среагировал на ситуацию просто и интуитивно понятно. Не поднимая внутренней донной мути, мысли проскальзывали сразу на язык и лились тихим бормотанием из-под носа наружу. Уже завидев впереди двери хозяйственного магазина, ТТ понял, что приступ бормотания прошёл, и он молча идёт по расхристанной мартовской улице. *** В хозяйственном магазине пахло пылью и машинной смазкой. Лопаты, новенькие, блестящие чистотой форм, стояли в отдельном углу. ТТ протянул руку и взяв ближайшую лопату начал её вертеть и рассматривать. Всю поверхность красного пластика прорезали глубокие борозды, а на конце по всей ширине ковш обхватывался впаянной в пластик тонкой полоской металла. - Да, - кумекал ТТ. - Вроде смотрится ничего, дюжить должна. Он отвёл руку с черенком немного назад и качнул лопатой, как бы счищая перед собой воображаемый снег. И в этот момент за окном хрустнуло, зашуршало и с грохотом и треском обломки льдистой слюды осыпались с крыши на жестяной уличный подоконник. Тимофеич замер. Всё вдруг, на долю секунды, остановилось, и в этом замершем кадре остался только он, руки с лопатой и осыпавшиеся на громыхающий подоконник обломки слоистого льда. Внезапная, взбаломошная и нелепая мысль пронзила Тимофея Тимофеевича: «Будто это я смахнул с крыши снег, будто я мыслью одной его сдвинул!» ТТ нахмурился, поставил лопату на место и, молча и тяжело, вышел из магазина. До дома он шёл ни о чём особо не думая, так как пребывал в каком-то лёгком шокообразном оцепенении. Зайдя в калитку, уселся на крыльцо и стал думать о жизни. ***

147

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г - Э, отец, где здесь проезд на Ленина?! Тимофеич поднял голову. Из-за калитки на него пялился, неопределённой, но мерзко маячившей внешности, мужик. Нагло ухмыляясь, мужик сплюнул и нетерпеливо переспросил: - Дед, на Ленина где тут проехать, вроде где-то через Соцпроспект или Красноармейский, мы врубиться никак не можем, всё тут объездили уже, ты не в курсе? - мужик говорил без пауз, словно не особо вникал в слова, он будто читал какое-то бессмысленное заклинание, с помощью которого должен открыться если ни сим-сим, то, как минимум, проход к куче денежных купюр. - Нету здесь никакого Ленина, и проезда нету, - ТТ встал и, повернувшись к наглой физиономии спиной, стал возиться с дверным замком. Он слышал, как мужик ещё раз сплюнул, потом хлопнула дверца машины, и загудел, удаляясь, мотор. *** - Что это за привычка, через забор орать, совсем никакого приличия не осталось... ТТ открыл дверь, зашёл на веранду и посмотрел на старый настенный календарь, где уже много лет маячила иллюстрация к международному дню трудящихся. Обозначенные чёрными штрихами фигуры людей изображали трудящихся, над головами которых был растянут во всю ширину календарного листка транспарант «Мир! Труд! Май!». Выше, по центру, стояла гордая единица, упиравшаяся своей единственной циферной ступнёй в слово «май». Подойдя к календарю, ТТ потрогал пальцами изображение единицы и вдруг ему пришла в голову забавная идея: «А что если повесить у себя на заборе табличку, будто здесь есть собака, такая огромная и угрожающая, так и орать через забор отобью привычку у всяких наглых рож». *** Повозившись в сарае, он отыскал подходящий кусок фанеры. Выровняв его ножовкой и отшоркав наждачной бумагой, ТТ повертел будущую табличку перед собой и остался доволен результатом. Теперь надо было придумать текст. - Осторожно, злая собака, - проговорил ТТ вслух и пожевал губами, словно пробуя на вкус угрожающую степень остроты фразы. - Нет, как-то это общо, надо бы поконкретней, - ТТ представил рожу неопределённого мужика и понял чего не хватало в придуманном тексте. - Осторожно, во дворе злая собака! - так звучало лучше и конкретнее, но всё равно как-то не удовлетворяло чувства раздражения, которое вызвал наглый мужик.

148

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г - А с чего это вдруг мне надо о нём сто раз беспокоиться, если не совсем идиот, то и так будет ясно, что лучше проявить осторожность, - слово «осторожно» было отброшено за ненадобностью и осталось лаконичное и краткое предупреждение «Во дворе злая собака». - Просто и понятно, прямо в самую точку, - ТТ скривил губы и представил нерешительные глаза непрошенного гостя, который прочтёт табличку. На душе стало легко и спокойно. Когда-то, ещё при живой жене, к ним изредка привозили внуков, и с тех времён, в коробке с разным бытовым хламом, осталась упаковка с деревянными буквами алфавита. Много лет назад маленькие внуки выкладывали из этих букв разные простые слова типа «мама», «баба», но сейчас многие буквы были утеряны. Эта утерянность немного напрягала и вызывала внутреннее беспокойство. ТТ тщательно разобрал хлам и отыскал упаковку с алфавитом. Высыпав перед собой на стол деревянные буквенные фигурки, он принялся выуживать пальцами буквы и складывать из них нужную фразу. В, о, д, р, е, з, л, а, я, с, б, к. Все необходимые буквы оказались на месте и ТТ облегчённо вздохнул. Проведя по фанере три карандашные линии, ТТ приготовился печатать текст. Накапав на войлочный обрывок масляной половой краски, он осторожно брал плоскогубцами каждую букву и, макнув в мягкий войлок, аккуратно делал отпечаток на фанерном прямоугольнике. *** На следующий день краска просохла. ТТ вышел за калитку с табличкой, молотком в руках и с несколькими гвоздями в кармане. - Здорова, Тимафеич! Перед ТТ вырос, словно из ниоткуда, акселератичный и вертлявый сосед, которого все звали Велик. Великом он стал из-за фамилии, которая была то ли Велиалов, то ли Велизаров, но ТТ звал соседа просто Димон. - Здорово, чего болтаешься, с работы что ли выгнали? - ТТ начал прилаживать табличку на заборные доски, сбоку калитки, так, чтобы на уровне глаз любого непрошенного гостя сразу виден был чёткий и недвусмысленный посыл «Во дворе злая собака». - А ты чего эт, Тимофеич, про собаку пишешь, у тебя ж сроду её нету? - Димон пропустил вопрос Тимофеича мимо ушей. - Теперь есть, - твёрдо сказал ТТ через плёчо и начал прибивать табличку. - Чё эт ты, когда успел-то? - ТТ затылком чуял, как неприятно вертится рослая фигура и мимикрирует дебильная физиономия Димона у него за спиной. ДимонВелик катал и выпячивал губы, порьськал и цвикал, резко втягивая сквозь зубы воздух, непрерывно сплёвывал перед собой и мелко поглядывал по сторонам. - Ну-ка, Димон, подержи здесь, - палец ТТ ткнул в край таблички.

149

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Димон придавил одной рукой угол фанеры, а другой начал потрагивать то кончик носа, то бровь, то лоб, причём он умудрялся каждым движением свободной руки тронуть, утереть и почесать одновременно. - О, глянь, Тимофеич, эт не к тебе едет, - Димон придурковато засмеялся. ТТ обернулся. Мимо, по разбитой дороге медленно и аккуратно крался большой чёрный джип. Внутри сидели какие-то жирные, чёрно-коричневые силуэты, отдалённо напоминающие людей. Неспеша, вальяжно и презрительно джип проехал мимо и стал удаляться. - Машину бережёт, смотри как потихонечку ползёт, - ТТ поднял руку с молотком и потряс им вслед джипу. - Историю надо было беречь, и дороги были бы целые, - он повернулся и с силой последний раз ударил по гвоздю, словно ставя твёрдую точку в своём высказывании. - Тимофеич, у тебя крыша-то чего не чищена? - Димон отнял руку от забора и, раскрыв широко рот, зевнул. ТТ молча и степенно указал на табличку, мол, будьте внимательнее, а то обращаете внимание на второстепенные нюансы, упуская при этом важные инструкции. К вечеру погода резко поменялась. Подул истеричными порывами холодный и сырой ветер. ТТ топил печь и листал старые выпуски «Наука и Жизнь». Так прошли две недели, а после с крыш опять потекло. *** Получив пенсию ТТ отправился в хозяйственный магазин и купил ту самую, из толстого красного пластика и с металлической полоской окоёмки, снеговую лопату. Вернувшись домой, он по приставленной деревянной лестнице поднялся на уровень верандовой крыши, но снег скидывать не стал. За две недели резкого похолодания снеговой студень на крыше превратился в сплошной кусок льда, из-под которого уже текли струйки оттепельной воды. Подниматься на крышу и стоять на этом скользком монолите было опасно, потому ТТ только выругался про себя и спустившись на землю задумался. Подтаявший лёд мог в любой момент обрушиться с покатой крыши, тем более, что борозды профнастила, подобно скользким рельсам так и манили лёд сбежать весело вниз и обрушиться на голову проходящего мимо ТТ. Скинуть нет возможности, но и оставить всё вот так тоже нельзя. ТТ понял, что за многие годы у него появилась даже не привычка, а неосознанное знание, что в это время весь снег с крыши сброшен и можно ходить спокойно. Он вдруг представил, что идёт задумавшись о чём-нибудь из сарая и совершенно не замечает опасности сверху. А в этот момент рушится лёд и калечит ТТ. Страшнее всего была вовсе не возможность летального исхода, смерть как раз

150

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г никакого страха не вызывала. Но вот остаться беспомощным парализованным инвалидом было страшно и невыносимо глупо. И тогда ТТ вспомнил про два одинаковых объявления, которые видел недавно возле крыльца местного ЖКХ. Действительно, ведь нет ничего проще, чем написать себе перед глазами памятку «Осторожно, на крыше лёд!». Решение оказалось настолько простым и гениальным, что дух захватывало, но главное, это не требовало никаких особых усилий. Вернув в сарай лопату, ТТ отыскал на полке грифельный карандаш и кусок картона. Потом подумал и, отложив карандаш в сторону, достал банку масляной половой краски и щепкой начертил себе памятку «Внимание! Осторожно! На крыше лёд!». Довольный собой он прибил мелким гвоздиком табличку на уровне глаз сбоку окна веранды и, отойдя немного назад, посмотрел на свою работу. Да, сделано было как надо. ТТ вернулся к сараю и неспеша пошёл в сторону дома, как бы репетируя возможную в будущем ситуацию. Табличка сразу бросалась в глаза и была прекрасно видна, но взойдя на крыльцо ТТ обнаружил, что этого недостаточно. Он сообразил, что если будет идти со стороны калитки, то никакой таблички не увидит. Через полчаса была готова копия памятки. Прибив ещё одним мелким гвоздиком дубликат антильдовой таблички со стороны тропинки, ведущей к дому от калитки, ТТ остался полностью доволен результатом. Зайдя домой, он взял выпуск «Наука и Жизнь» за прошлый век, лёг на старый диван и погрузился в чтение. *** Яблоневый сад в этом году дал обильный урожай. Крупные, сытые яблоки падали на землю тяжело и надёжно, словно собирались тут же прорасти новым деревом. ТТ собирал яблоки в деревянные ящики и уносил на веранду. Вся веранда благоухала приторным запахом спелых фруктов. До конца августа оставалось чуть более десяти дней, а на дворе стояла такая жара, что казалось до осени ещё всё лето впереди. В эти редкие дни к ТТ обычно приезжал сын со своей коротконогой упитанной супругой и привозил Тимофеичу на недельку пару дебелых внуков. Уезжая, сын загружал багажник своей машины ящиками с яблоками и где-то сдавал их на продажу. - Это самое, Тимфей Тимфеич, слышь, эт самое, - над забочиком, отгораживающим сад ТТ от соседнего участка, болталась мелкая головка соседки Анчутки. Эта была маленькая юркая старушонка, постоянно появлявшаяся непонятно когда и откуда. Казалось, что дожив до возраста, когда внешность уже теряет своё значение, Анчутка так и застыла в этой поре. Глядя на неё можно было подумать, что ей пятьдесят, также как и можно было подумать, что ей сто лет. Время для Анчутки давно остановилось и от молодых

151

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г годов осталось одно имя - Анчутка. ТТ аккуратно уложил пару яблок, которые только снял с ветки и распрямился. Голова Анчутки нетерпеливо бултыхалась над заборной стенкой. Иногда над ней взлетала сухонькая мумифицированная кисть руки и поправляла на жиденьких волосёнках засаленный платок. - Эт, самое, Тимфей Тимфеич, ты яблоньку, эт самое, яблоньку-то удобрять чем хошь? - Подкормку что ли какую? - Анчутка всегда напрягала своими назойливыми и идиотскими советами, но в этот раз ТТ почему-то совсем не понравился её интерес, и он даже подумал, что вот так если отрезать Анчутке голову и насадить на забор, то даже и тогда она наверно будет надоедать своей трескотнёй. Ещё ТТ подумал, что от этого может быть польза, ведь и пугало ставить не понадобится, и даже табличку про злую собаку можно снять. Он недобро улыбнулся про себя. - Ну, эт самое, да, да, я, эт самое и спрашиваю, - голова Анчутки затрепетала ещё нетерпеливее, было ясно, что сейчас последует очередной совет, вычитанный ей из какой-нибудь рекламной колонки на последней странице «Унылого садовода». - Чем всегда, тем и буду, - у ТТ немного закружилась голова и мир качнулся из стороны в сторону. - Так я, эт самое, я вот тут прочтала, эт самое, надо этим самым, ну из сортира брать и мазать, эт самое, профессор - садовод сказал, что только, эт самое, этим самым, ну человеческим говном надо, вот, - выпалила голова Анчутки на одном дыхании. И звучало это так, будто это такая самая правдивая правда, которую от народа все скрывали, но сейчас всё открылось. А если уж профессорский рот изрекает эту правду, то сомнений быть никаких не может, значит всё так и есть. ТТ представил ровные стволы своих яблонек, перемазанные вонючими кусками дерьма и его затошнило. Мир закачался ещё больше, и он присел на пустой ящик, чтобы перевести дух. - Ты свои-то уже поди намазала? - ТТ почти был уверен в ответе. - А как же, эт самое, сейчас самое время, эт самое, а ещё можно в тряпочку и к голове прикладывать, чтоб, эт самое, не вело, эт самое, от давлёнки, - на голове Анчутки был платок, потому ТТ не сразу заметил странный комок, выпиравший из под платка на её макушке. - Что же так воняет-то, а я то думаю, что ж так дерьмом-то несёт, - пробормотал ТТ себе под нос, встал и грузно ушёл домой. *** На память от лихих девяностых у ТТ остался спрятанный за домом, под кучей полусгнившего горбыля, пистолет марки «Тульский Токарева». Это была старая

152

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г модель с широкими насечками на корпусе и деревянными щёчками. Он нашёл этот пистолет прямо на улице, когда пешком возвращался поздно вечером домой с похорон жены. Тогда обойма оказалась наполовину пуста, а из дула пахло копчёной колбасой. «Тульский Токарева» лежал в ладони тяжело и надёжно. Тимофей Тимофеевич понюхал дуло. Сейчас оттуда пахло сыростью и распаханным полем. За годы, проведённые в земле, под гнилыми сосновыми досками пистолет пропитался какой-то земляной древностью и был похож на артефакт давно ушедшей войны. ТТ сел на кровать, посмотрел вокруг. Его окружали такие родные и близкие сердцу предметы. Вот старая русская печь, покрытая пожелтевшей, но ровно уложенной известковой смесью, вот деревянная оконная рама - они с женой когда-то давно ставили эту раму и смеялись, когда с той стороны окна села сорока и, стрекоча, стала косить на них глазом, словно приглядываясь к новым жильцам. Он вспомнил о жене и о той стране, где они были счастливы. Сейчас он чувствовал себя старым брошенным плюшевым медведем. Не было страха или жалости, не было тоски по ушедшей эпохе, осталась одна только сосущая в груди пустая тяжесть. Это была тяжесть огромной пустой цистерны, из которой выкачали всё дизтопливо, это была тяжесть гиганских пустых космодромов, это была сама тяжесть земной гравитации. Впервые он захотел во что бы то ни стало ощутить вкус полёта, полёта туда, где они опять будут счастливы, где они опять будут вместе. Тимофей Тимофеевич счастливо улыбнулся и, ласково поднеся к виску дуло пистолета, нажал спусковой крючок. *** Когда тело Тимофея Тимофеевича было обнаружено, то на стене, в красном углу наискосок от изголовья кровати висела табличка «В моей смерти просьба никого не винить». Внизу, на тумбочке, опрокинутый вниз лицом, лежал портрет вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина.

Место Васьки бомжа Бомжовость не была для Васьки чем-то мучительным и нисколько его не оскорбляла. Он воспринимал это своё житиё как альтернативу окружающему рекламному рабству. «Настоящее, на него ведь надо решиться, - рассуждал Васька. - По крайней мере, я никому ничего не должен».

153

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Каждый день Васька наблюдал из своего угла как мимо суетились небомжовые граждане. За всё время наблюдений Васька нашёл только два признака, которыми различались небомжовые между собой. Первый признак был из области гастрономической и выражался на лицах разной степенью сытости. Об этом признаке можно рассуждать совершенно отвлечённо, так как никакой солидарности он не предполагал, а больше раздражал самих граждан. Правда, как казалось со стороны, граждане приписывали своё раздражение чему угодно, кроме стремления к сытости. «В общем-то это правильно, тем более, что даже немного облегчает чувство собственной виноватости, которое, конечно же, никуда не деть, и гложет оно гражданина из глубины подсознания. Да, небомжовым гражданам жить приходится не сладко», - мысли Васьки всегда носили рассудительный характер, уж такова была его неискореняемая слабость. Второй признак, которым различались граждане, был чисто техническим. Он заключался в способности переносить себя от места ночёвки к месту суеты с разной степенью комфорта. Одни суетились пешком и общественным транспортом, а другие - на личном автомобиле - вот и всё различие. Всё оказывалось понятным, когда наблюдаешь из своего угла, а пёстрая масса небомжовых граждан превращалась в один нервический поток, из которого выныривали то бампер джипа, то рука с продуктовым пакетом, то ещё какая-то общая деталь взвизгивающей повседневности. Единственное, что смущало, это определение промежутка, когда злобное полуголодное лицо гражданина перетекало в самодовольное сытое. Это совершенно неуловимое изменение переводило гражданина из категории пешкообразных в касту автоездовых, но когда это изменение случалось и где та серединная форма сытости, этого заметить никак у Васьки не выходило. Всегда оказывалось, что проскальзывающие мимо лица относятся либо к голодной низшей, либо к сытой высшей категории. В конце концов, Васька решил, что небомжовых объединяет здесь именно продуктовый инстинкт, а всё остальное - нюансы потребительских возможностей. В вопросах питания наблюдалось одно очевидное стремление - все стремились пожрать побольше, получше и посытнее.

154

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г «Главное же выявить и обобщить, а там и само понятно», - Васька выявил и спал спокойно. Поесть Ваське тоже хотелось. И хоть не с таким остервенелым фанатизмом как небомжовые граждане, но Васька тоже искал себе иногда еду. Воровать он не умел и потому боялся даже пробовать. Основным источником пропитания были для Васьки мусорные баки. К еде Васька относился, как к неизбежной необходимости, но вот что действительно ценил, так это покой. Ценность покоя росла с опытом. Накопившись достаточно, опыт позволил заключить - покой найти очень сложно, потому что от тебя всё время кому-то что-то было нужно. Нужно было в том смысле, что небомжовые оказывались везде и везде обращали на Ваську своё назойливое внимание. «Казалось бы, никому ничего не должен, ну так и отвяжитесь от человека. Ан нет, лезут и лезут. Кто со своим слащавым участием, кто с претензиями», беспокоили небомжовые граждане Ваську постоянно, и чем дальше он прятался, тем сильнее оказывалось беспокойство. Отдельная история, это полицейские патрули. Те выискивали Ваську специально и беспокоили так дуболомно и тупо, что казались заведёнными розовощёкими брёвнами. «То ли их какой специальной кашей кормят, что они все такие розовощёкие и дубовые?» - недоумевал Васька. Вообще, было странно, что вокруг ходили и ездили хамы, неучи, жулики и воры, но их никто особо не беспокоил своим назойливым полицейским вниманием. Зато Ваську бомжа беспокоили все кому ни лень, от полиции до базарных тёток. Васька бомж не воровал, не пьянствовал и даже не курил, он только забивался в свой угол и только потому, что другого дома у него не было.

155

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Та, прошлая небомжовая жизнь, которая когда-то то ли была у Васьки, то ли ему казалась - она забылась почти начисто. От прошлого Ваське перепал обрывок человеческого ФИО и клочки тёплых, полусонных привычек. «Может я и вправду был кем-то важным, может даже и учителем в школе или там даже профессором», - но о прошлом можно было только мечтать, потому что никакого такого прошлого он не помнил. «Васька, ты на вот, на. Тут осталось ещё, выкидывать-то жалко будет», небомжовый водила Петрович сидел на корточках перед Васькиным углом, протягивая перед собой еду. Васька взял промасленный кусок обёрточной бумаги с зажатым в ней недоеденным чебуреком. Петрович довольно ощерился, и у него во рту мелькнули неровным частоколом железные коронки. «Поешь хоть, а то вот сидишь тут», - неопределённо прокряхтел старый водила и, поднявшись, ушёл к своему потрёпанному ПАЗику. Удалялся Петрович как бы рывками, приваливаясь на левый бок и нелепо болтая правой кистью, словно хотел показать что-то и всё никак не мог определиться, что именно. Мясо в чебуреке было выгрызено подчистую. Васька достал из кармана целлофановый мешочек, аккуратно положил в него прожаренное чебуречное тесто и запихал мешочек обратно в карман. Невдалеке кучковались таксисты-частники. - Не, ну ты слышь, Серёга-то, он как бы не при делах, а этот ему наезжает, ну как бы тачку типа сам делай, мне вообще, говорит, не при делах как бы, ну, это самое, не будет платить вообще. - Да Серёга сам, чё он быковать-то начал, надо было по уму оформлять и всё, а так, оно конечно мужик откажется и всё, и ничё не сделаешь. - Ну ясно дело, а ему-то как бы от этого не легче, тачка-то в ремонте теперь зависнет на неделю, а то и вообще на полмесяца. Тот-то мужик на навороченной, бабла походу вагон, а Серёге теперь работать на чём. Этот мужик, он как бы мог и по-людски поступить, понять-то можно да и всё, а так, Серёге попадать, а тому вообще без разницы. - Ну, так-то да. Чё вообще за народ пошёл, у него бабла нормально, а он жабит ещё больше. - Там, Серёга говорит, разбирались когда, так этот мужик за каждый клапан удавиться готов был. Не, ну ты сам прикинь, если он за клапан так, то за

156

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г остальное вообще понятно. Он, клапан-то, сколько там, рублей двести стоит. Я бы даже базарить не стал, тут пошёл бы, да купил без базара, жалко что ли, если на крутой, так две сотки-то вообще копейки, а мужик-то жабит, жалко ему что ли. Мимо гудели проезжающие грузовики, стучали трамваи и копошились прохожие. «Жалко, конечно же жалко, не ясно им что ли, что чем больше, тем жальче», Васька поморщился от этой мысли и выпрямил затёкшую ногу. Если смотреть на мир со стороны, то сразу начинаешь задумываться, а где этот мир, в истеричных автомобильных и общественных вскриках, в неровных движениях тел и машин? Может тот мир, который единственный, который и называется миром по-настоящему, он где-то там, наверху, где ещё нет такой толкающейся тесноты, а разваленные тучи ещё могут себе позволить быть неторопливыми и по-настоящему грозными. Васька пока не нашёл окончательного ответа на этот вроде простой, но если разобраться, то совсем неоднозначный вопрос. Васька пока наблюдал за небомжовыми гражданами. Наблюдал, прячась в своём углу. Наблюдал из-под бетонной плиты городской теплотрассы. Ещё одно наблюдение Васьки бомжа было на первый взгляд случайным. Глядя весь день из своего закутка за стеклянные витрины магазинов, блеском которых было заполнено пространство с гордым именем площадь Свободы, Васька заметил, что самые большие очереди всегда были в продуктовые отделы и аптеку. Неслучайная связь между этими очередями прояснилась внезапно. Однажды мимо проходили два очкастых мужика, и из их оживлённой беседы до Васьки долетел обрывок. - Всё стоят и стоят. Зайдёшь за булкой хлеба, а там очередь, зайдёшь за пачкой парацетамола - и там опять очередь. То ли привычка у дураков стоять гуськом такая, прямо никаким изобилием не вытравить, - говорил глухим басом очкастый, который пожирнее и помельче ростом. На что второй, плотно сбитый, но с небольшим брюшком под полосатым свитером, бросил, словно между прочим:

157

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г – Так нажираются вначале всякой химии, потом лечатся, и тож химией, вот и выстраиваются за дозами - сначала в продуктовый отдел, потом в аптечный, - очкастый номер два скривился и провёл ладонью по полоскам свитера на животе. - Народ у нас такой, - полосатый повертел пальцами в воздухе. - Быдло. *** Поздно вечером, когда январский мороз набирает особенную силу и готовится морозить и дуть сквозняком во все щели, за Васькой погнались какие-то непонятные граждане. Он как раз отходил от мусорного бака, и вдруг ударили автомобильные фары, а из-за них закричали. - Лови, вон он! - Да здесь, здесь засел, я точно говорю! - Оба-на, сейчас подрежем-то! Васька метнулся за угол дома и увидел раскрытую дверь подъезда. «Чудо», - пронеслось у Васьки в голове молниеносной вспышкой. Все подъезды закрыты на домофонные замки, но этот сияющий свет впереди говорил о том, что проход свободен, и Васька ринулся в него, припадая к подвальным окнам и запыханно оборачиваясь назад. Заскочил и юркнул под лестницу. Затих. В подъезд ввалилась супружеская пара. Под лестницу прокатилась слабая волна запахов - винегрет, дешёвый алкоголь и лосьон после бритья. - Кто-то заскочил, ты что, не видела что ли, - шатающийся мужской баритон икнул и завис над лестницей. - Ну опять бомж туда залез, туда, под лестницу. Они и воняют здесь, и дверь специально сломали, - женский визгливый голос повысился на слове «специально» и настойчиво дребезжал, отскакивая от стен пустого подъезда. - Ну посмотри, посмотри, чего стоишь-то! Надо выгнать, а то опять всё загадят, ну что ты стоишь! Мужчина тяжело запыхтел и зашебуршал одеждой. Зажёгся тусклый экран телефона. Огромная мутная тень стала опускаться по

158

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г стене, намереваясь занырнуть под лестницу. Васька испугался, что вот сейчас достанут и начнут трепать, а потом на улицу выкинут. На улице холодно так, что не по-человечески всё. И от страха залаял собакой. «Что вот, мол, сами испугаются и отстанут, оставят в покое, а он здесь погреется, полежит, да подремлет в пыльной подвальной темноте», - спутанные мысли проносились в Васькиной голове, пока он лая по-собачьи, и по-собачьи же пятился глубже и глубже в подвал, а потом провалился. Видно под лестницей лаз какой-то был, и попал Васька в него совершенно случайно. Притихнув, подслеповато поморгал и различил три, похожих на человеческие, силуэта, темнеющие темнее, чем темнота вокруг. Они лежали на полу клубками, свернувшись, как собаки, и только Васька к ним провалился, то зашевелились, завставали. - Э, ты чо там? - хрипло и агрессивно выплюнул один клубок. Васька уже привык к темноте и различал физиономию с уголовными глазами. Новая волна страха накатила на Ваську, и он начал хорохориться. - Ничего, ты отстань, - Васька попытался придать голосу развязной наглости и угрозы. Уголовный поднялся и пошёл на Ваську напролом, шебурша у себя за пазухой. Страх подтолкнул вперёд, и Васька сделал выпад, будто в руке у него спрятан ножик. Он мягко тыкал пустой рукой в туловище напугавшего его уголовного. «Так тебе, так», - стучало бессмысленно в голове, но рука упиралась в ватник уголовного и пружинисто отталкивалась обратно. - Опачки, - услышал Васька над ухом, и до него дошла, оглушительно допрыгнула острая боль в правом боку.

159

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Тело переломилось и будто зачесалось справа, под грудью. Зуд беспокоил и беспокоил. Васька хотел ползти от зуда в угол, пробираться по грубым осколкам бетона, но было так темно, что темнота стала ощутима всей кожей. Темнота превратилась в густой битум, и Васька всё никак не мог протолкнуть вперёд руку. У кого-то наверху, за дверью орал телевизор. - Вот вы говорите минусы, а продолжительность жизни, а?! Я вам говорю, вы посмотрите, нигде в Европе нет такой жизненной продолжительности! А материнский капитал? Вы слышали где-нибудь про материнский капитал, я вас спрашиваю?! Васька не слышал. Он думал про то, что вот хорошо сейчас дома, после уроков, сидеть и смотреть, как мать собирает в саду яблоки. Яблоки крутобокие и пышные, а руки матери держат у бока большой эмалированный таз. - В покрывало, в покрывало надо, чоб не кровило, - Ваську поволокли. Между прочим, не Васька, а Василий. Он раньше вроде был учителем. И не каким-то там педагогом, который как банкомат, ни душе, ни сердцу, а учителем. Ваську затащили и бросили на площадке первого этажа. - Надо б позвонить хоть кому что ль. Ну, в дверь кому и дёрнем? - Ага, чтоб тут и запалили, - зло прокашлял страшный шепот уголовного. - Давай, сюда под дверь и валим. Горят и искрами вспыхивают в голове мысли, как отсветы от пламени в голове. Горячо, ох горячо, когда тебя в бок, да ножичком. И кровь такая, что железной стружкой пахнет. И вязкая, да не густеет только, а всё как из бочки прохудившейся течёт и течёт. Нет конца этой крови будто бы. Только кажется теперь, что и начала у неё нет, что всегда так было, есть и будет - горячо и железом струганным пахнет. А если кровь железом пахнет, то и вязкая она тогда правильно, ведь железо плавят когда, оно на кисель вроде похоже и льётся густо-густо. Блажен ты был, Василий, блажен остался. Так и помирать не страшно, Блаженным-то. Холодно так. Не по-человечески всё.

160

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Андроник РОМАНОВ Прозаик, поэт, издатель. Публикации в журналах «Новый Мир», «Знамя», «Октябрь», «Дети Ра» и др. Автор трех книг. Лауреат XV Международного Волошинского конкурса. Финалист литературных премий «Нонконформизм», «Русский Гулливер». Член Союза писателей Москвы. Главный редактор журнала «Лиterraтура».

Иллюзия тишины Если бы в каком-нибудь реестре стандартов и эталонов, где-нибудь между процентным содержанием меди в афинской бронзе и количеством половозрелых особей в популяции малайского мелкоуха, существовал бы показатель сложности человеческой натуры, этот экземпляр был бы образцом наивысшей степени замороченности. Образец был человеком женского пола, высохшим до парадоксального отсутствия плоти на стройной костной основе. Человека звали Виолеттой. Виолетта была частью однокомнатной квартиры с раскладушкой, комодом и полудохлым попугайчиком, жившим в металлической клетке на поросшем дремучей грязью подоконнике. Странность или особенность Виолетты заключалась в ее способности уходить в себя так далеко, как это только возможно для остающегося в теле и сознании. Она хваталась за произнесенную или вычитанную мысль и уносилась прочь от реальности, незаметно для самой себя перемещаясь в вырастающую в ее воображении логическую геометрию, похожую, как мне казалось, на один из многочисленных объемных фракталов Эшера. Докричаться до нее не было никакой возможности. Приходилось делать то, чего она терпеть не могла, то, что на нее действовало как удар током, — я касался ее лица. Помню, что вписала меня к ней хорошенькая безымянная блондинка с фенечкой на левом запястье. Была она из тусовки доморощенных хиппи — цветов жизни алма-атинского разлива — растаманов, бардов и сильнопьющих непринципиальных в смысле секса поэтессок. Я спал на матрасе у стены с балконной дверью под широким незашторенным окном в глубокое зимнее небо, стараясь не обращать внимания на вялое чириканье Перикла Четвертого, готовящегося, судя по виду и интонациям, разделить судьбу трех своих одноименных предшественников. Раскладушка Виолетты стояла напротив. Она спала в широченной для ее комплекции ночной байковой рубахе, подложив под щеку ладошку, позволяя себе ненадолго стать

161

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г такой, какой в сущности и была — слабой, маленькой, вздрагивающей при малейшем шуме, сбежавшей в детстве из дома по глупости, заблудившейся и оставшейся здесь — в этой найденной во сне квартире, на этой раскладушке, поскрипывающей пружинами, как дирижабль, выплывающий из ангара. Я жил у нее неделю — с воскресенья по воскресенье. За эти семь дней мы ни разу толком не поговорили. Днем я кружил по городу, завершая дела перед окончательным переездом в Москву, а вечерами читал купленную накануне мрачную путаную историю одного французского землемера. С каждой прочитанной главой жизнь казалась безнадежней и бессмысленней. А Виолетта гремела посудой, шелестела журналами, шумела водой, и все это, как мне казалось, делала нарочито громко. В субботу вечером пришли гости — невысокий молодой человек лет двадцати и его собака — эрдельтерьер неопределенного возраста. Входная дверь распахнулась, в прихожую скакнула болтающая обрубком хвоста псина, и Виолетта весело затянула: «Ильи-и-и-и-н!». Человек обнял Виолетту, зашуршал курткой, шепотом спросил, заметив меня: «Кто это?». Виолетта ответила: «Свои» и, обращаясь ко мне, громко сказала: «Андрей, знакомьтесь. Это Ильин». Ильин быстро разулся, шагнул в комнату, на ходу протягивая мне руку: «Вадим. Мы ненадолго», и псине, уже успевшей меня обнюхать: «Альма, фу!». Альма отошла, улеглась на пол, демонстративно повернувшись ко мне задом. Виолетта пошла в кухню заваривать чай, а Ильин уселся рядом с собакой. — Как там все наши? — спросила из кухни Виолетта. — Идите сюда. Мне одной скучно. «В кои-то веки?» — подумал я, но в кухню пошел, не без опаски пропуская вперед Альму, решившую к нам присоединиться. На кухне пахло газом. На плите шумел чайник. Встав на носочки, Виолетта доставала со средней полки кухонного шкафа две одинаковые белые керамические чашки. Третья уже стояла на столе. Мы с Ильиным заняли оба старинных стула с гнутыми деревянными спинками. — Ты Светку видел? — Виолетта повернулась к Ильину и на секунду замерла в ожидании ответа на свой вопрос. — Видел, — ответил Ильин с явной неохотой продолжать какой-то прерванный прежде разговор. — Ну? — Виолетта поставила чашки на стол и потянулась за сахарницей. Ильин не ответил. — Слушай, а ты откуда? — спросил он меня. — Пойдешь завтра на концерт «Сталкера»? — Я завтра уезжаю, — сказал я. — Самолет вечером, в полвосьмого. Ко мне подошла Альма и положила голову на колено. Я поджал губы.

162

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г — Ну как знаешь... Да она не кусает, — Ильин потрепал Альму за загривок. — Это она так знакомится. Не обращай внимания. Далеко летишь? — В Москву. Переезжаю. Насовсем. — Клево. К родственникам? — Нет. Поступил в Литературный институт на заочку. Хочу переводиться. На очное отделение. — А что пишешь? — Ну так… Всего понемногу, — ответил я. — Стихи? — не унимался Ильин. — Ну и их тоже, — улыбнулся я. — Зачтешь? — Ну… — честно говоря, я не был готов вот так с ходу декламировать здесь, на этой кухне. — Но сначала дунем, — перебил меня Ильин. — Дунем? Витка, ты как? — Ты с ней разговаривал? — Виолетта сняла с плиты засвистевший чайник. — Давай потом, — махнул рукой Ильин. — Человек уезжает завтра, а ты… Успеется... — Ну-ну... — Виолетта налила кипяток в заварник, достала из холодильника литровую банку с молоком. — Как будешь пить? По-русски или по-казахски? — спросила она меня. — Наливай ему по-казахски. В Москве чай пить не умеют. Прикинь, они там чай сырой водой разбавляют! Дикие люди! — Ильин постучал пальцем по лбу, пододвинул к себе пепельницу, полез в карман, вытащил помятую коробку «Беломора», щелчком выбил папиросину и принялся, сминая курку большим и указательным пальцами, ссыпать табак. В пепельнице образовался десятимиллиметровый курган. — А вы знаете, что сигаретные фабрики во время войны переводят на выпуск патронов? Видите, калибр такой же. Это специально сделано. — Ильин показал нам пустую бумажную гильзу, положил ее аккуратно на стол, вытащил из кармана спичечный коробок, щепотью достал из него немного травы, положил в середину ладони левой руки, подхватил правой бумажную гильзу и принялся ловко ее набивать. Травы хватило в аккурат под самый кончик, который Ильин закрутил двумя пальцами в конус. — Взрывай, — протянул он мне папиросу. — Эй, ты с нами? — Ильин дернул Виолетту за носок, но она не отреагировала. Мы с ней сидели на полу в комнате, она — с закрытыми глазами, я — в состоянии полуобморочного удовольствия от самой возможности вот так вот просто сидеть на полу и ни о чем не думать. Ильин лежал тут же, у наших ног, используя Альму в качестве подушки.

163

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г — Ну как всегда по накурке. Ушла. Можно в уши орать. Ноль! — Не только по накурке, — сказал я. — Она еще так читает. Прочтет абзац и уходит. Нужно вот как... Я придвинулся к Виолетте, протянул руку и дотронулся до ее щеки. Она вскрикнула, как от ожога, и тут же открыла глаза. — Виолетта... Ты меня слышишь? — позвал я. Виолетта повернула ко мне голову: — Конечно, слышу, — медленно произнесла она. — Идиот... Сколько раз я просила так не делать... Я в порядке. — Минуту назад нам так не казалось. Да, Вадим? — Минуту назад вас с Вадимом тут не было. — Разве? — я посмотрел на Ильина. — Ну что ты, Виточка. Это же мы, — подхватил Ильин и вяло махнул Виолетте шестипалой рукой. — Ты должен был с ней поговорить. — Виолетта, вытянула в его сторону указательный палец, ставший вдруг неестественно длинным и острым. Я зажмурился, встряхнул головой, и, когда открыл глаза, все стало снова обыкновенным — Ильин, Виолетта и ее палец. — Ты хотел почитать, — сказал мне Ильин, не обращая внимания на Виолетту. — Что почитать? — Стихи, — весело сказал Ильин. — Стихи? — спросил я почему-то у Альмы. Альма кивнула. И, кажется, это заметил Ильин, потому что тут же сел, хлопнул себя по коленке и захохотал, заржал в полный голос, раскачиваясь и пытаясь обнять то улыбающуюся Виолетту, то перепуганную Альму, которая, в конце концов, заползла под свисающее с раскладушки одеяло. Когда все успокоились, и меня плавно накрыло какой-то необъяснимой сентиментальностью, я спросил Виолетту: — Слушай, а это… Что ты там видишь? — Их, — Виолетта ткнула пальцем в пустую стену напротив. — Соседей? — не понял я. Мне показалось это забавным, но, видимо, мне одному, потому что Ильин собрал расплывшуюся было физиономию в подобие осмысленной озабоченности и спросил вполне себе трезвым голосом: — Снова? Давно началось? — Неделю. За день до того, как Светка привела его, — Виолетта кивнула в мою сторону. — Да не твоя Светка. Кондрашевская. — Ну понятно, — сказал Ильин. — А что началось? — спросил я. — Глюки у нее начались, — пробормотал Ильин.

164

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г — Ничего это не глюки. Они всамделишные, — сказала Виолетта. — Зачем ты так говоришь? — Ну да... настоящие. Расскажи ему, — Ильин посмотрел на меня. — А что, и расскажу... А ты уже взрослый дяденька, должен понимать, что, если кончаешь в девочку, получается ребеночек! — сказала Виолетта и замолчала. Мы прождали почти минуту. — Ну да... Расскажет... Когда очухается, — махнул рукой Ильин. — Ладно, нам пора. И пошел в коридор одеваться. Я вышел следом, проводить. Щелкнул выключателем. В сумеречной прихожей стало светло. — Держи краба, — Ильин протянул мне руку. — Когда вернешься, заходи. — Не вернусь, — сказал я. — Но спасибо. Ильин позвал Альму. Альма буквально выпрыгнула в темный холодный коридор вслед за хозяином. Я закрыл за ними дверь и вдруг, впервые заметив бывший дверной глазок, забитый теперь деревянной пробкой, представил Виолетту сидящую у стены с открытыми невидящими глазами, вернее, видящими что-то, чего не видел я, и мне стало страшно. Она стояла перед запертой балконной дверью и смотрела на улицу. Там по натоптанной снежной дорожке в сторону автобусной остановки шли два силуэта — человек и собака. В комнате было прохладно и темно, но свет включать не хотелось. — Ну что, — спросила она, — проводил? — Проводил, — сказал я и сел на пол спиной к батарее. — Хорошо, — сказала она и уселась рядом. Контраст холодного воздуха и обжигающего тепла давал настоящее первобытное ощущение уюта. Виолетта уже не казалась такой странной. Запах ее чистого тела, густое дыхание провоцировали меня. Захотелось до нее дотронуться, притянуть к себе, нашептать каких-нибудь глупостей... Но мне не хватило смелости. Я встал, дошел до своего матраса, взбил смятую подушку и, не раздеваясь, залез под старый, изъеденный молью плед. — Я вижу людей, которые живут... жили в этой квартире... Сорок лет назад, — сказала вдруг Виолетта. — Призраков, что ли? — не понял я. — Нет. Не знаю, как объяснить... Мы живем в этой квартире сейчас, а они сорок лет тому назад. Одновременно с нами, только сорок лет назад. Понимаешь? — Понимаю, — сказал я. — Они здесь жили вчетвером. Муж с женой... С дочкой. Ей пять или шесть. И совсем еще маленький малыш. — Маленький?

165

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г — Да... Четыре месяца. — Так это какой год?.. — Пятьдесят первый. — За два года до смерти Сталина получается. — Наверное. — А как ты их видишь? — В первый раз это было полгода назад... На кухне. Я собралась что-то мыть, кажется, тарелку, потянулась включить воду и увидела ее руку, как она кран повернула, и потом ее. Я так заорала... Она не заметила... Как будто кино смотришь изнутри. И все как будто прозрачно и в то же время по-настоящему. Как голограмма. — Прикольно. — Ага, я чуть не съехала на этом приколе. — А голоса... о чем они говорят... не слышишь? — Нет, слава Богу. У них ребенок постоянно плачет. Зубки, наверно, режутся. — И как они жили в этой однушке вчетвером?.. — Так и жили. Вон в том углу стоит детская кроватка малыша. А там, у окна, где ты, спит Настя. Это их девочка. А здесь, на синем матрасе, — родители. Утром отец ведет ее в детсад, и до семи дома только мама с малышом. Дружно жили. Живут. — А сейчас ты их видишь? — Картинки нет, но ощущение присутствия есть. Дети спят, а они на кухне. — А как ты узнала имя девочки? — По детсадовской бирке на одежде. Я знаю, как их всех зовут. Кроме малыша. — И как? — Его зовут Сергей, ее — Катя, Екатерина. Салтыковы. Из Ленинграда. Эвакуированные. Остались после войны. У них, как я поняла, были какие-то проблемы там. Потому и остались. Очень интеллигентные люди. — Видимо, происхождение подкачало... — А что ты смеешься? Может быть, и происхождение. Да, наверно, так и есть. Наверно... Точно. Я видела у них старые фотки с царскими офицерами... Иногда мне кажется, что они меня слышат... Катя... Не знаю... А почитай что-нибудь свое. Ты ведь обещал. — Обещал... Хорошо. Только одно. — Пусть будет одно. — Ну слушай... Я закрыл глаза, стараясь вспомнить начало написанного накануне, как мне тогда казалось, не законченного текста:

166

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Четыре черных галеона вплывают в комнату ночную, И воздух сумрачный едва ли раскачивает кливера. Печальных всадников на синем пространстве зеркала рисуя, Ложатся бархатные тени на край каррарского ковра. Четыре беркута, четыре, четыре папских капеллана С кормы слетают в изголовье ко мне, молчание храня. Как будто в плаванье небесном, минуя призрачные страны, Четыре черных капитана искали именно меня. Как будто сон о невесомом небесном острове не снился, Где в странном гульбище, в разгаре нездешне сдержанных пиров, Сбежав играючи от взрослых, я ненароком заблудился — Как полночью в уснувшем доме — в одном из множества миров. Где-то далеко на улице залаяла собака, прошелестел троллейбус. Наверное, последний. — Жалко, что ты уезжаешь, — сказала Виолетта. Я промолчал. Я лежал и думал о том, что одиночество в больших дозах — яд для любого, рожденного в контексте общества, а значит — к нему привязанного, обреченного искать «единомышленника», «родственную душу», «вторую половинку», быть в постоянной зависимости от отношений, от внешней и внутренней оценки с постоянно меняющимися критериями, которые сами по себе условны и зависимы от времени, места и обстоятельств. И если нет рядом ни одной «родственной души» — затеваешь сначала диалог с самим собой, потом начинаешь разговаривать с предметами и, наконец, придумываешь себе призрачных соседей, обитающих здесь же — в твоих двадцати квадратных метрах убогой жилой площади, но как бы... в другом времени. Меня разбудил Перикл. Его тропическое чириканье нарисовало во сне какуюто солнечную лагуну с пальмами, берегом и океаном, которая — стоило мне открыть глаза — превратилась в не менее сочное, не по-зимнему голубое небо. Обилие солнца взбодрило, видимо, не только пернатого основателя демократии, но и его хозяйку, потому что из кухни вкусно пахло блинами. Под шипенье сковородки и клокотанье чайника Виолетта вполголоса напевала какую-то мультяшную песенку. Была уже половина двенадцатого. Мне нужно было собираться. Я хотел перед отъездом заехать еще в пару мест. Я встал, натянул джинсы. Услышав меня, Виолетта громко сказала: — Иди завтракать. — Ага, — буркнул я и пошел в ванную. Через полчаса мы пили чай и смотрели в окно. Как обычно, молча.

167

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г — У меня к тебе просьба, — сказала вдруг Виолетта. — Все, что захочешь, — улыбнулся я. — Ты не сможешь что захочу... — ответила она серьезно. — Просто не рассказывай никому о том, что было вчера. Вообще. И не пиши об этом. Договорились? — Обещаю тебе десять лет. У всего должен быть срок давности. Я же писатель. Давай — десять лет. — Давай — пятнадцать. Только точно! — Договорились! Кстати... У тебя есть какая-нибудь ненужная тетрадь или блокнот. — На антресоли в прихожей целый склад макулатуры. Поройся. Я там какието тетради видела... Я тоже пойду. Надо к Светке сходить. Помочь. Уходить будешь, просто захлопни дверь. Я пошел складывать в свой громадный дорожный рюкзак книги и вещи, разложенные вдоль стены у моего лежбища, а Виолетта как-то очень быстро собралась и встала в дверях прихожей молча наблюдать за мной. — Ну что, я пойду? — спросила она. — Заходи, когда вернешься. — Хорошо. Если вернусь. Ну дай, что ли, обниму. — Ну на... что ли, обними. Мы обнялись, я поцеловал ее в щеку. — Ну пока, — сказала она, махнула мне рукой и ушла. Нужно было еще запастись бумагой для заметок. Я пошел за стулом. Высоты стула не хватало, чтобы вволю похозяйничать на антресоли, и я на удачу запустил руку в бесформенную груду книг, газет и прочей антикварной типографщины. Я ухватил сразу три — вроде бы на ощупь — тетради. Две из них оказались брошюрами Ленина. Зато третья порадовала. Мне достался старый блокнот с голубой выцветшей обложкой, первые три страницы которого были исписаны аккуратным почерком с витиеватыми каллиграфическими завитушками. Самолет набрал высоту, плавным разворотом пошел влево от освещенной остатком зимнего заката горной гряды Алатау. Я смотрел в иллюминатор и думал о том, что там, внизу, через два часа она — Виолетта — начнет свой ежедневный затяжной ритуал подготовки ко сну: нальет себе чаю, будет, по обыкновению, долго его пить, глядя в окно, потом — старательно мыть чашку, долго стоять под душем... Это ее тихое помешательство — соседи во времени — неплохой сюжет. Надо бы записать, чтобы не забыть... Я полез в рюкзак, достал блокнот, открыл его, взялся за три первые исписанные страницы, чтобы их вырвать и зацепился взглядом за имя. «Сережу арестовали...» Я разгладил помятый лист. Это было письмо:

168

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г «Здравствуй, мама. Прости за то, что долго не писала. На то были причины. Мы с Настей остались совсем одни. Пишу тебе и плачу. Мамочка моя родная, не знаю, что мне делать. Сережу арестовали. Ванечка умер...» Буквы плясали у меня перед глазами. Рациональное объяснение было, но детали не вязались друг с другом... Я думал: значит, прошлое и настоящее — одновременны, и Катя с Сережей... реальные Катя с Сергеем живут в открытом Виолетте отрезке этой параллельной реальности… Малыша зовут Ванечка… Скорее всего, Сергею припишут шпионаж и отправят в КарЛаг, а Катя окажется… может оказаться в Акмолинском лагере жен изменников, и тогда Настю отдадут в детский дом... О малыше я старался не думать, это уже было за гранью добра и зла. И всем им — и Виолетте в том числе — предстоит пережить этот описанный в письме ужас. А потом, когда квартиру там, в их настоящем, опечатают, и на той стороне не останется никого, Виолетта будет ждать, по-прежнему уходить в пустую, теперь уже безжизненную темноту, пока в один из вечеров не решит больше не возвращаться. А рядом не будет никого, кто мог бы ее спасти одним-единственным прикосновением. ***

Сон Карла Звали его Карл Иванович. Носил он длинный плащ, причем в любую погоду. В городе никто особо и не знал, что это за человек. Знали одно – ученый. Важный человек. Знающий. - Видите ли, господа, - обращался он к окружающим, поднимая руку на манер античных ораторов,- наука… ее знать надо…всем нутром чувствовать…, - здесь он загадочно замолкал и любовался произведенным эффектом. - Видите ли, господа, работа идет, кипит, я бы даже сказал… Мысли, мысли. Я их думаю. Все, все будет в моих научных трудах. Гений. Не иначе. Так думали в обществе. Из-за произносимых умных речей относились к Карлу Ивановичу с большим уважением. Да что там говорить,

169

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г даже с трепетом. Он приходил в какое-нибудь общество, усаживался в глубокие кресла, с видом великой задумчивости оглядывал окружающих. Ему подносили кофе. Собравшиеся уже предвкушали грядущее просвещение умов. Карл Иванович откашливался, выходил в центр залы и начинал вещать. -Да-с, господа…наука нынче не в чести, но это ничего. Вот в чем, по-вашему, ее ценность? А я вам скажу – она формирует человека, его сознание. Вот в моей будущей статье…- тут ему подносили обычно сигару, на время в комнате воцарялось томительное молчание,- в моей грядущей статье…я хочу описать все. А еще знаете что, господа? Мелочишку ведь я затеял – в сатире хочу описать нашу действительность. Да-да,- тут он многозначительно замолчал, а в сердце каждого из слушателей закрался пиитический ужас – а вдруг это обо мне? Так проходило время. Карла Ивановича поили, кормили, просвещались его умом. Так бы, наверное, и завершил он свою жизнь – в тихом восхищении окружающих, в светлом созерцании ума, которым одарила его природа, если бы не случилось одно пренеприятнейшее событие. Совершенно случайно в теснейшем кружке ученых мужей появилось новое лицо. Это был племянник одного из присутствующих. Студент. Началось все как раньше. Раздумие. Кофе. Карл Иванович начал как обычно вещать про свою очередную будущую статью. Но стоило ему только сказать несколько слов, как в благоговейной тишине раздался откровенный смешок. Карл Иванович на мгновение замолчал. -Простите,- вдруг раздалось с той стороны, где сидел студент,- простите мне мое любопытство, вы говорите столь умные вещи. Я искренне заинтересован. Могу ли я попросить прочесть ваши статьи? Карл Иванович пошатнулся. Лицо его побелело. Ноги стали ватными. -Да как вы смеете…-прошептал побледневшими губами просветитель. -Извините, если обидел вас, но судя по вашим словам у вас есть статьи в самых различных областях знания. Окружающие зашевелились, словно какое-то сонное оцепенение сошло с них. -Да-да, Карл Иванович, почитайте нам ваши труды. Это будет высшее наслаждение. Хотя бы завтра, например. -Извольте, господа. – произнес он и неторопливо отправился на свое место. На следующий день Карла Ивановича не было в обществе. За ним послали. Через некоторое время посланник вернулся. -А Карл Иванович…умер… Все обомлели. Что же случилось? В необычайном волнении вернулся Карл Иванович домой. Лег на диван и умер.

170

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Все общество сразу же ринулось на квартиру к Карлу Ивановичу. И что же они там увидели? Совершенно ничего. В доме не было ни единой книги, тем более каких-либо научных фолиантов, даже листика бумаги не было, чтобы записать мысли. А когда стали разбирать документы, оказалось, что он вовсе никакой не Карл – Павел. И только теперь все собравшиеся поняли, что произошло. Не было никаких статей. Даже и человека – то такого не было. Фикция. Время остановилось. Все замерли. ***

Амаяк ТЕР-АБРАМЯНЦ Родился в Таллине (Эстония) в 1952 году, с 1961 года проживает в Подмосковье и в Москве. Закончил 2-й Медицинский, а в 1992 году Литературный институты. Член Союза писателей Москвы. Публиковался в "Независимой Газете", "Литературной России", журналах "Таллинн", "Радуга" (Эстония), "Литературная Армения", "Русская Речь", "Отечественные Записки", "Кольцо-А", "Наука и Религия", "Предлог", "Дарьял" (Владикавказ),"Южная Звезда"(Ставрополь"), "Лава" (Харьков),"Огни над Бией" (2017г.) "Дальний Восток"(Хабаровск), "Пражские мосты" (Чехия), альманах "9 муз" (Греция),международные журналы -"Грани", "Меценат и мир" и др. Автор семи книг прозы: "Витраж"(маленькие рассказы,1993 г. Москва), "Поезд Таллин(н)-Москва" (рассказы, 1998. Москва), "Человек у моря" (рассказы и повести, 2006.Москва, "Рассеянный склероз" (рассказы, Москва. 2011), "В ожидании Ковчега" (роман, Санкт-Петербург. 2012), "Шоколадный вождь" (роман, Санкт-Петербург, 2013.- Лев Аннинский опубликовал статью с анализом романа в журнале "Дружба Народов" 2015, №4),"Поминальные записки" (рассказы, повесть, Санкт-Петербург, 2014).Мой рассказ "Валя Муга" об отце, военно-полевом хирурге, послужил рамочным сюжетом для документального телефильма о медиках во время войны ("Рецепт победы"), транслировавшемуся по телеканалу "Россия-1". Лауреат конкурса "Армянские мотивы" (2012), лауреат Международного конкурса "Дюк Решилье" 2016 (Одесса, Франкфурт-на-Майне)- "Алмазный Дюк", лауреат Международного конкурса "Гомер" в 2017 году (Греция) в номинации "рассказ", дипломант лит. конкурса им. Ольги Бешенковской (Германия).

171

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Ба!.. Сквозь залепленное стекло автобуса смутно и уныло сереет расплывчатый клин Балтийского моря, а я еще насквозь пропитан Москвой, я только что с поезда «Москва-Таллин», и сердце бьется перед свиданием. Город остался позади, и вот, наконец, остановка «Меривелья». Выхожу… Позади – постройки Олимпийской деревни в устье Пирита, треугольная стена Доминиканского монастыря со стрельчатыми, осиротевшими с Ливонской войны окнами, в которых небо смотрится самое на себя. А вот и двухэтажный деревянный дом, где жила моя няня, бабушка, Полина Ивановна. Зеленая краска пооблезла с досок, и вид у дома усталый, зыбкий, как у шхуны вернувшейся из кругосветного плавания. Напротив, через шоссе, заснеженные сосны. Тихо, спокойно… Раньше, приезжая из Москвы в Таллин на летние каникулы, я останавливался здесь, в комнатке на втором этаже, которую занимала бабушка. Место замечательное – до моря несколько минут хода через этот сосняк, в котором цвела малина, черника и скакали белки. Муж ее погиб на фронте, и она оказалась в чужом городе после войны. Эти два факта каким-то образом между собой связаны. Сын стал морским офицером, женился на учительнице эстонке, красивой, не по-эстонски яркой брюнетке (я видел ее на фото вместе с ним). У них родились мальчики – Саша и Артур, которые уже считали себя эстонцами. С ними мне встречаться не приходилось, зато однажды видел внучку от дочери Минодоры, живущей в Пскове, изящную шестнадцатилетнюю девчушку с длинными волосами и с волжской картофелинкой носа – бесспорным бабушкиным наследством. Сухощавая, невысокая, в добродетелях и заблуждениях своих Полина Ивановна была непреклонна: как и большинство русских в то время, была свято уверена, что «мы их(эстонцев) освобождали», и недоумевала, когда внуки начинали с ней спорить, знала всего два эстонских слова – «тэрэ» и «курат», да и в них смещала ударение на второй слог, как для русского дыхания привычнее. В один из моих студенческих приездов шли мы вместе с ней мимо вывески ближайшей «АРТЕЕК». -Видишь, - сказала она, аптека у них читается как «артек». -Да нет же, ба, - рассмеялся я, - просто наше «эр» читается у них как «пэ». -Вот как?… - моя няня с недоверием покосилась на меня, ведь тридцать лет она была простодушно уверена, что «аптека» по-эстонски звучит совсем как название всесоюзной пионерской здравницы. Только сейчас догадываюсь, что в семье сына она должна была чувствовать себя неудобно: хотя все там знали оба языка, но жена и дети говорили на

172

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г эстонском, и лишь сын Володя по-русски. Эстонцев не жаловала. Однажды, сидели мы в общей кухне и с лестницы послышались мужские голоса с характерной небной протяженностью гласных. Губы Полины Ивановны сурово сжались. -Йестоцы! – сердито сказала она. – Опять намусорят, нашвыряют, наплюют… Выйдя на лестницу, принялась резко выговаривать двум, поднявшимся с нижнего этажа перекурить костлявым соседским мужикам. -Ну, чего здесь стоите. Опять мусорить явились? Окурки швырять? А кто убирать за вас должен? А ну иди те к себе… -А-а, советтский сою-ус! – похохатывали эстонцы, нахально крутя горящими папиросками. – Прифетт! -А вот я вас веником! – жестко обещала Полина Ивановна. -Советтский сою-ус, советтский сою-ус! – похохатывали эстонцы, однако, отступя. Ливонская война продолжалась. На этот раз за чистоту лестницы. Аккуратистка была необычайная – грязи не мгла терпеть физически. Однажды, приехав к нам в Подольск на пару дней по пути к родне на Волгу, едва поставив чемодан, взяла тряпку, ведро с водой и вымыла подъезд нашего дома, который ей показался слишком грязным, да два лестничных марша в придачу. С годами, однако, ее твердокаменный характер подтачивала все труднее скрываемая слабость – водка. Прилепились собутыльники – краснорожая почтальонша, шумная заводила, и ее муж, тихонький носатый старичок, в котором трудно уже было заподозрить бывшего капитана дальнего плавания. В день моего приезда на столе обычно появлялась четвертинка. «Ты меня не ругай, не ругай, - приговаривала она. – Только матери своей не говори, обещай…» Я, конечно, обещал, хотя маме и без того была известна ее «тайна». Когда начинал действовать хмель, на глаза ее наворачивались слезы и она повторяла: «Ах, если б ты зал, как я любила тебя, какой ты был симпатичный, милый, как я любила тебя, сразу полюбила, как только увидела, так полюбила!…» Любовь ее ко мне и в самом деле была удивительной безоглядно искренней, и я любил ее одно время даже сильнее, чем мать, ибо большую часть времени видел над собой ее ставшее мне близким мордовски скуластое с сеточкой морщин и носом картофелинкй лицо. И звал я её «Ба!» ибо воспринимал как свою истинную бабушку и то, что это она мне «не родная» , как я узнал с возрастом, практически не изменило во мне отношения к ней как к близкому человеку. И она, когда я уже учился в школе в другом дальнем от Таллина сухопутном городе, всегда присылала мне телеграммы или письма к дню рождения.

173

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Сын ее приходил к моим родителям. Ему, морскому офицеру, было стыдно, что мать работает няней у чужих людей. «Прогоните ее», - просил, однако Полина Ивановна у нас осталась. Раз в неделю, воскресенье, Полина Ивановна ходила в церковь, что по тем временам агрессивного атеизма было большой редкостью и в лучшем случае вызывало недоумение или снисходительную усмешечку. Отношение к религии у нее было своеобразным: если поблизости не было православного храма, шла в лютеранский, полагая, видимо, что Бог для всех един. Иногда брала меня с собой. Сам я не помню, но мама утверждает, что впервые я услышал орган в Раннамызе, где мы жили на даче, и бабушка повела меня в местную церковь. Последний раз я видел бабушку двенадцать лет назад. Она угасала: с трудом передвигалась по комнате, старческие усталые глаза смотрели на меня как бы издали, едва узнавая, каждый вдох и выдох отзывался в легких свистом и хрипом. С ней была дочь Минодора, полная спокойная женщина, она собиралась увозить Полину Ивановну к себе в Псков. «А то друзья тут все ходят, - хмурилась дочь, - почальонша с мужем…» В отношении Минодоры ко мне я почувствовал сдержанность, за которой, думаю, скрывалась с годами не изжитая ревность. В тот день она должна была ехать в Псков с частью вещей поездом, который отправлялся на пару часов раньше моего. От моей попытки помочь довезти чемоданы до камеры хранения она уклонилась, сославшись на то, что ей надо куда-то заехать по дороге, а в назначенное время у названного номера вагона, где я хотел помочь ей с погрузкой и, как был обещано узнать будущий бабушкин адрес, я ее не нашел. Когда я приехал сюда через несколько лет, бабушки здесь уже не было: на двери знакомой комнаты, как и на дверях русских соседей, у которых можно было бы спросить что-нибудь о ее судьбе, всели уже таблички с эстонскими фамилиями на латинице. До сих пор испытываю чувство вины, что потерял ее, так и не знаю адреса, куда она переехала, так и не смогу положить цветка на место ее последнего успокоения. -Прости, бабушка, - говорю я тихим заснеженным соснам, - прости, милая, за то, что в молодости не был достаточно внимателен к людям. К тебе, считал, что на доброе дело всегда найдется потом время. Я твою любовь не забываю. Молчат заснеженные сосны, даже снег перестал падать. Я иду по дорожке среди леса. Здесь темно, сыро и холодно. В геометрии прямых стволов и ответвлений сучьев сквозит набросок готического храма. Дорожка выходит на берег Пириты. Напротив – яхтклуб, похожий на огромный корабль, с иллюминаторми и высокой радирубкой. Сиденья трибун покрывает

174

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г сырой снег, над серым зеркалом разнокалиберный лес мачт – большие и малые яхты, катера в ожидании весы и путешествий. У трибун, где раньше стояла на приокле переделанная под ресторанчик трехмачтовая шхуна «Юхан», в которой пьянствовали финские туристы, теперь пришватована сверхсовременная посудина, стальной катамаран – валютный бар. Когда еще свидмся, Пирита?

Вольный поиск - Михалыч, а правду говорили, в Хибинах тебя снегом на шестнадцать метров завалило? Поход закончился, и небольшая мужская компания засиделась до утра: легкие сумерки белой ночи за окном обманывали - все казалось еще рано идти на боковую, только веки слегка тяжелели, а вот уж светлеть начинает... На столе - пустые бутылки, дым до потолка, высокая банка из-под тушенки засыпана окурками доверху. - Правда, - усмехается наш инструктор, достает предпоследнюю папиросу из пачки «Беломора». Михалыч невысокий, смуглый, весь из жил человек, быстрый, взрывной и неутомимый, как мотор. - Лыжи нас спасли, прочные лыжи, минские, мы их на две скалы положили, между которыми на ночевку стали, вроде крыши получилось. Вот они и сдержали всю тяжесть. Сплю я в походе зимой всегда сидя - голову на грудь опустил - вдруг чувствую во сне: будто что-то давит сверху, голова еще больше к груди пригибается и дышать трудно становится. Я инстинктивно голову вправо отвожу - дышать не легче, влево - опять не помогает. Открыл глаза: крыша палатки провисла, только свечка горит и все спят: супруга моя будущая дежурила и заснула, а сколько времени прошло, кто его знает - ну и завалило... Сообразил в чем дело, тихо бужу народ. Говорю, гасите свечку. Тут один приятель в крик: «Все пропадем!» А ну замолчи, говорю... Загасили свечу. Начали копать вверх котелками и тут проблема: куда снег девать? Ну, как-то распределяем, складываем его под себя. Копаем, копаем и вдруг видим - вверху маленькая дырка показалась, а в ней звезды - дышать сразу легче стало. Ну, мы наверх мою будущую супругу; я и Володька, мой приятель, здоровый, метра два малый, пятками уперлись, разом распрямили ноги и вытолкнули ее, как пробку из-под шампанского. Так и выбрались. Только с тех пор моя супруга в походы больше не ходит. - Совсем? - Совсем, вот уж тринадцать лет. Я смотрю и думаю: все-таки интересный человек Михалыч. Другие за всю жизнь ничего, кроме дороги из дома на службу, не видели и не тужат, путешествуют

175

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г не иначе, как по магазинам, да раз в году, быть может, на южный берег Крыма на солнышке пожариться или в деревню огород покопать (опять же время с пользой провести!). А у Михалыча чего только в жизни не было. Рос обычным деревенским пареньком где-то на Ветлуге, тайком от родителей вместо школы ходил в топографическое училище, потом странствовал с геологами, зимовал на Земле Франца-Иосифа, работал шофером-дальнобойщиком, путешествовал по Камчатке, первым спускался сквозь непроходимые пороги на Вороньей реке, сопровождал арктический круиз... ...Насмешливые, чуть выпуклые карие глаза с желтоватыми белками, острые нос и лицо, сплошь расчерченное в сорок лет жесткими мужскими морщинами. Строптив, что и говорить! Как-то на турбазу чуть было не зачастил генерал, начальник округа войск. Директор турбазы, холеный великан-бородач, встретил первый раз генерала и его приятелей финской банькой и рыбалкой. Понравилось, видно, генералу, приехал вторично. Закрутился, завился было снова директор вокруг высоких гостей, да тут осечка вышла: зам его, Михалыч, канистру бензина для моторки выдать наотрез отказался. «Ты меня до инфаркта доведешь!» кричал директор, но Михалыч был непреклонен. Недовольный уехал генерал и больше в этих краях не показывался. С начальством у Михалыча всегда отношения сложные бывали. Сам в начальниках подолгу не задерживался, а все больше в замах ходил, как и здесь, на турбазе. В замах держать его было выгодно, потому как и опытом обладал, и умел много, не умел только угождать - вот и приходилось терпеть его всякому руководству. За поход мы убедились, что людей он вычислял отлично, так же как и ориентировался среди островов и проток, всегда выводя нас в назначенное место. Был требователен, и не всем эта требовательность нравилась, особенно бездельникам не нравилась. Порою бывал даже излишне груб, но никогда без повода. Слышали как он распекал чудовищными матюгами инструкторшу, добрую и приятную женщину, жену своего друга, за то, что она потеряла одну из двух шлюпок с туристами. Две губы перепутала - губой здесь залив называют. Дело свое инструкторское Михалыч знал туго, и, я думаю, был бы на его месте кто другой, возможно тогда и деньки, проведенные в Заполярье, вспоминались бы не с таким удовольствием. Помню, как шли мы через шестикилометровый плес в слиянии двух рек, берущих начало в Финляндии, к островку, где находилась база рыбаков. Светило солнце. Справа по борту открывалась вереница то слегка заостренных, то пологих, как верблюжьи горбы, воздушно-голубых сопок. Широкая полоса воды под ними полыхала блистающим белым поясом, на который смотреть невозможно, не сощурившись, и сыпались из пояса непрерывно и щедро на холодные грани волн яркие ослепительные вспышки. - Вот это место малыми Курилами у нас называют, на Курилы очень похоже... комментировал инструктор наши невольные возгласы восхищения. Равномерно

176

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г поскрипывали весла, то появляясь из ледяной воды, то вновь вонзаясь в нее, в такт четким и звучным командам Михалыча: - И-рраз!.. И-рраз!.. И-рраз!.. Однако едва доплыли мы до середины плеса, как обнаружили, что вода начинает заливать днище: бесспорный признак того, что в шлюпке открылась течь. Вода прибывала равномерно и не очень быстро, и все же пришлось освободить гребца для ее вычерпывания, и скорость наша снизилась. А тут еще слева показалась темная туча в виде подковы с рогами, обращенными к нам, и ветер быстро гнал ее в нашу сторону, а еще волны расшалились, опять же снизив ход, и два-три гребешка залетели в шлюпку. - Ну-ну! - зычно подбадривал Михалыч, - на Севере должно немножко и покачать, а то и так все при хорошей погоде шли! Тут одна дама в крик: «Да чтобы я еще раз на этот чертов Север!..»- в ответ на что незамедлительно из пушечной глотки Михалыча раздался рев, в котором четко можно было разобрать недвусмысленное обещание выкинуть ее за борт, если она немедленно не замолчит. Вода стала прибывать быстрее, и пришлось освободить второго гребца для вычерпывания. Теперь мы шли только на четырех веслах из шести, а туча летела на нас, все шире распахивая на все небо свои пасмурные объятия. Ящик с вымокшим хлебом и крупы пришлось передать во вторую шлюпку, и она, перегруженная, шла тоже нелегко. Берег приближался, но как бы нехотя, загребные во всю силу налегали на весла, лица их стали вытянутыми и серьезно-отрешенными, вычерпываемая вода из лотка и котелков непрерывно летела за борт... Туча все же настигла нас метрах в ста от берега, дохнул холодный ветер, хлестнул дождь по лицу и рукам, забарабанил по клеенке, покрывающей рюкзаки, поверхность волн и воды в лодке, образовавшей небольшое озеро, сплошь ощерилась серыми оспинами... Все стало в один миг каким-то серым, скучным, однообразным - равномерные рывки весел, вода, прибывающая сверху и снизу, сизифовы действия вычерпывающих, лица гребцов с поджатыми губами... Мы пристали точно напротив сарая, в котором рыбаки хранили сети. Подтянув на берег шлюпки, пошвыряли рюкзаки на берег в кучу, накрыли их брезентом, а сами, уже изрядно вымокнув и промерзнув, кинулись в сарай, где среди сетей и красных шаров кухтылей сразу показалось тепло и уютно. Однако долго нам обретаться в теплом сарае не пришлось: минут через десять-пятнадцать туча прошла, дождь прекратился, и засияло солнце, да какое! Окрестности дымились белым туманом и просохли в считанные минуты. Галечный берег, к которому мы пристали, был покрыт рогатыми стволами плавника, такими

177

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г светлыми и отточенными, что казался усыпанным костями древних гигантов; за ним начинался прозрачный невысокий северный лес, в котором находилась изба рыбаков. Рыбаков на месте не оказалось, на дверях висел замок, в окно виднелись лавки, стол, чайники, котелки, большая белая печь, керосиновые лампы на ней. Позади избы мы обнаружили стоймя прислоненные к стене старые, с заржавленными полозьями нарты. Из живых обитателей острова нам встретился только кот. Завидев людей, он, тихо мурлыкая, сразу полез ласкаться. Судя по состоянию кота, люди давно не навещали остров: после его ласк на одежде оставались клочки шерсти, а при поглаживании можно было сосчитать все его крошечные косточки. Так что наш грядущий ужин был ему как нельзя более кстати. Народ расстелил вещи для просушки и отправился играть в волейбол, а Михалыч ремонтировать шлюпку. Мне стало любопытно, как он решит эту проблему, и я увязался за ним. Тем и хорош летом Север, что веселит дух частыми переменами: ничто уже не напоминало о непогоде. Ветер почти стих. В ясном воздухе ярусами клубились чистые облака, на горизонте обрисовывались верблюжьи горбы фиолетовых сопок, над гладкими, как оконное стекло, пышущими млечно- голубым сиянием водами кружились чайки, время от времени скрипуче перекликаясь. Михалыч трудился, сидя на корточках и согнувшись у носовой части шлюпки, клетчатая рубашка туго обтягивала мускулистую спину. Здесь в борту, почти у днища, он обнаружил дырку, в которую проходил мизинец: последней ночью на старой стоянке волны и ветер помотали шлюпку и, очевидно, борт пробила ветка плавника, мертвые стволы которого в изобилии покрывают здешние берега и дно. «Эх, гудрончику нет!» - сетовал инструктор. Выточив небольшой колышек, он обернул его куском брезента и заколотил в дырку, достав небольшую пилу, спилил с двух сторон колышек под уровень досок борта, закрасил место повреждения битумом. Потом встал и направился к костру (там уже открывали консервы) и, взяв аккуратно вырезанную крышку консервной банки, гвоздем пробил в ней равномерно по всей окружности ряд дырок. Вернувшись в лодку, приложил крышку к месту повреждения и намертво приколотил ее сквозь дырки гвоздями. Чистой получилась работа: на первый взгляд от фабричной не отличишь. «Ну вот, теперь еще кляп разбухнет от воды, только крепче станет!» - удовлетворенно сказал он, поднимаясь. Чтобы прижиться на Севере, многое должен человек уметь делать руками. Не меньше дюжины профессий у Михалыча, но главное призвание, от которого все остальное - Дорога! - С женой моей мы из тринадцати лет, дай Бог, три года вместе провели, смеется он. - Это она на причале была? - спрашиваю. - Она...

178

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Я вспоминаю стоявшую на причале женщину в штормовке. К ней подошел наш инструктор, как только шлюпки пристали и мы начали выгружаться. Есть люди привлекательные не столько внешне, сколько каким-то внутренним благостноспокойным светом, будто отмеченные чем-то высшим. Пару раз встретил в жизни такие лица - считай повезло. Такие лица у людей много думавших, много претерпевших и не сломленных. И все мы, мужчины и женщины, не сговариваясь, невольно почувствовали, отметили, не услышав от этой женщины ни слова, ее человеческую особенность, ее человеческую красоту. Ну а инструктор был хоть куда - в ковбойке, штанах, усеянных на ягодицах дырками, с лихо зачесанной назад волной уже редеющих каштановых волос, остроносенький - эдакий петухзадира. - А на этот раз я перед самым приходом на Вертишваре штаны порвал, когда, помните, ту здоровую корягу для костра мы с Валерой тащили, - рассказывает Михалыч. - Встречает она меня на причале, заметила штаны рваные и тихо говорит: «Ну как, вернулся?» - «Вернулся, говорю, вот только штаны порвал...» - «Ну, а задница хоть цела? - спрашивает...»- Михалыч рассмеялся. Ничего, продолжает, - вот дочка выйдет замуж, отдадим молодым квартиру в Мурманске, сами здесь осядем... Вот тогда и заживем вместе, тихо, внуков буду нянчить... Я попытался представить себе Михалыча тихим дедом, да ничего у меня из этого не вышло; вот он вздохнул смиренно, а в глазах озорство прыгает. - Черта с два, черта с два, Михалыч! Не сможешь ты спокойно сидеть! - не выдержал я. Он рассмеялся: - И вправду... Вот и она так говорит... На следующий день после нашего прощального ужина мы уезжали. Всей группой сфотографировались на память вместе с Михалычем, сидящим, как и положено, в центре. Стали собирать вещи и рассаживаться в автобусе. День был какой-то серенький, пасмурный, с низким небом, и думалось грустно: «Вот и прошел праздник!» Все возвращались к своим будням. Возвращался к своим будням и Михалыч - к турбазе надо было проложить какую-то траншею. Когда мы выехали из ворот, он уже стоял над траншеей, у шоссе, среди группы рабочих, в многокарманной спецовке и кепке, с отбойным молотком в руках: грунт здесь - сплошные скалы. А рядом тянулись к тяжелому небу две хилые заполярные сосенки с перекрученными от постоянно дующих с Севера ветров ветвями, и я подумал о наступающей зиме, что вот мы взяли все самое лучшее, что может дать Север кратким летом, и уезжаем, а здесь уже начинается осень, листва желтеет, и эти люди остаются на долгую зиму, на долгую полярную ночь, и скоро задуют здесь неведомые нам ненормальные и тугие ледовитые ветра... В том году я послал из Москвы Михалычу новогоднее поздравление. Через некоторое время из области полярной ночи пришла весточка. Почерк мелкий и

179

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г твердый, такой четкий, будто писал не рабочий человек, а служащий бухгалтерии или паспортного стола. Михалыч сдержанно благодарил за поздравление. В скупых строчках сообщал, что жена у него умерла, и теперь, чтобы не оставлять дочь одну, он, бросив прежнюю работу, переехал в Мурманск, где устроился водителем автобуса. Я сразу вспомнил женщину в штормовке на причале. Конечно, я уже не мог вспомнить черт и примет ее лица, |разве только, что была в нем несколько излишняя бледность, но я сразу вспомнил то ощущение света и чистоты, которое мы все испытали, раз взглянув на него, и преждевременная смерть этого человека резанула какой-то особенной своей несправедливостью, не оставляя места досужему вопросу о ее причине. Теперь можно поумничать, сказать, а, возможно, мы в ней и почувствовали Знак? - Пустое!.. То, что мы в ней почувствовали, не было Смертью, то была Жизнь в высшем смысле. Ну а как же Михалыч? Его дорога теперь от остановки к остановке, от перекрестка к перекрестку, день за днем, в темноте, в любую погоду, по одному и тому же маршруту в городе, где даже дома выстраиваются по кругу, как крепости, чтобы оборониться от лобовых ударов ледовитого ветра. Помню, как рассказывал : «А в отпуск беру моторку, удочку, ружьишко и ухожу один в такие места, что только я и знаю, недели на две. Вольным поиском у меня это мероприятие называется!» Вольный поиск! - Где вода настолько чиста, что ее можно пить, зачерпнув за бортом лодки, где бессонное солнце ходит по кругу, отменив все привычные ориентиры во времени и пространстве. Вольный поиск! - Что может быть в жизни правдивее? И о чем он думает, когда печет над костром нанизанный на ветку кусок пойманной и распотрошенной щуки, или, закурив сигарету, смотрит на ближайшую покрытую щетинистым северным лесом черную сопку над серебристо-стальной гладью губы? - О том, что самое лучшее должно обязательно повториться? А возможно, он и ничего не думает, бывает и так, что Север страшно и сладко растворяет человека в себе, без остатка. Ну а если и вспомнит то, что иной назвал бы «упущенными возможностями», так не без некоторого удовольствия, ведь главное - жить не для того, чтобы когда- нибудь кем-то стать, подняться по лесенке тщеславия, а быть в ладу с собою всегда, уже в настоящем, каждый день, каждую минуту… ***

180

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Михаил МАКСИМОВ Родился в городе Славгороде Алтайского края. Закончил экономичекий факультет АлтГУ. Участник и победитель ежегодных конкурсов «Взгляд Молодых» (с 2012 по 2015 гг.), финалист шоу «Поэт», (г. Барнаул), участник и вице-чемпион поэтических проектов «Говори» и «Говори-оффлайн», один из авторов литературного альманаха «ЛикБез», резидент творческого клуба «Чтиво», дипломант Пушкинской премии в области поэзии (2017 г.), лонглист «Волошинской премии» (2017 г.) и проекта «Добрая книга» (2017 г.) Публикации: в сборниках «Взгляд молодых» (изд. 2012 г., 2013 г., 2014 г., 2015 г.), сборник «Говори» (2016 г.), журнал «Фантастическая среда» (2017 г.). Живёт в г.Барнауле

Осторожно, дверь в лето закрывается - «Осторожно, двери закрываются...» Нахожу свободное место. Ехать очень долго. Так долго, что если подсчитать всё время, проводимое мною в метро, то хватит на отдельную жизнь. Устраиваюсь удобней и, как обычно, закрываю глаза... ...желтое, одуванчиковое поле. Лето. Так солнечно, будто само солнце вылилось из небесной чаши на землю. Я парю. Если бы шёл, давил бы одуванчики. Легкий ветерок нежно обнимает разогретым воздухом. Спокойствие и умиротворение. Вижу вдалеке дом. Чем ближе я к нему, тем больше он похож на старый дачный домик. Дверь открыта. В проеме видно силуэт. Силюсь понять кто это, но не могу. Силуэт размывается, как видео на старой кассете. Я очень близко... ещё чуть-чуть... Толчок. - «Станция площадь свободы». Открываю глаза, через одну остановку мне выходить. Нужная мне станция, располагается не в самом лучшем районе города, практически в промзоне полуразваленной, одичавшей, как и местные собаки. Но за свои годы я видел многое, гораздо хуже этого. Я успел поучаствовать в нескольких локальных войнах, получить два ранения и одну контузию. Мне 33 года. Возраст Христа. Хотя я и не сильно верующий, но сочетание цифр не запрещает мне проводить аналогии. Вот Лиза, наверняка, даже пошутила бы: - Попробуй превратить воду в вино, и мы с тобой постоянно будем молодыми и пьяными.

181

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Лиза... Если бы ты знала, чем я сейчас занимаюсь, шутила бы так? Разговаривала бы вообще со мной? - Привезли ещё трёх. – протрещал голос в нательной рации. - Чёрт, в день нельзя больше 15 человек, для кого регламенты пишутся? – недовольно ответил я. - У нас изменения в уставных документах, увеличен лимит до 23. Спрос в наше время очень большой, начинаем. - «Осторожно, двери закрываются, следующая...» Очередной день, опять в метро. Если соединить все дни в один, то получится детская головоломка «Найдите пять отличий между картинками». Одно, может два мелких ты найдешь легко, остальные не найдутся вовсе, здесь их не существует в принципе. Закрываю глаза... ...желтое, одуванчиковое поле. Ощущения такие же – легкость, спокойствие, только небо поддернуто серой дымкой. От того и солнце не такое яркое. Я по-прежнему парю над полем. Впереди знакомый домик, он очень похож на рисунок с рекламы какой-нибудь строительной компании: крыша-треугольник, под ним окно, справа дверь. Силуэт похож на женщину, угадывается платье, протягиваю руку... Толчок. - «Станция площадь свободы». Их всегда привозят в серых колпаках на лицах. Они не должны видеть моё лицо, а я их. Всё честно. Смотреть смерти в лицо, когда ты сам её позвал, страшно. Клиенты платят не за страх, а за свободу. Единственное – способ освобождения выбирает фирма-исполнитель, это одно из условий контракта. Наша фирма, как и многие, выбрала выстрел в голову. Для стопроцентного эффекта использовались только разрывные пули. Какая уж тут красота финала, мы берем исключительно гарантией на работу. Сегодня был один, воскресение. Как ни странно, в воскресение всегда была мало людей. Грузный мужчина, видно под колпаком тяжелое дыхание. Заметно – то ли молиться, то ли просит всё отменить, но за толстым, прозрачным стеклом мне ничего не слышно. Если ты сюда попал – назад дороги нет. Я направляю прицел механического ствола ровно по центру его головы. Щелчок. И всё. Следующий. Больше полгода никто не задерживается на этой работе. Я – исключение. Нужно понимать различие между словами «исключение» и «исключительный». Ни в коем случае не причисляю себя к последним. На этом месте я ровно два года, меня считают лучшим. Один раз получил даже грамоту из рук корпоративной «шишки», одного из учредителей фирмы для самоубийств. После того, как ушла Лиза, мне стало на всё наплевать. Она была всем. Когда у

182

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г тебя что-то исчезает, что-то самое важное и ценное в жизни – пустота накрывает целой Вселенной. Как-то Лизе я подарил кулон с кусочком метеорита. Черно-матовый камень в золотой оправе. Я сказал: «Это кусочек космоса для тебя». Ты улыбнулась и ответила: «Так, по кусочку, думаешь подарить мне целую Вселенную?». Сегодня в метро душно от количества людей. В такие дни я хочу, чтобы все они попали ко мне сегодня на «сеанс», легче было бы дышать. Закрываю глаза... ...одуванчиковое поле, только теперь они созрели, стали бело-пуховыми. Ветер не сильный, но с некоторых срывает «шляпки» - они улетают в пасмурное небо. Снова дом вдалеке, лечу к нему очень быстро. Вижу старое, морщинистое дерево из которого он сделан. В проеме силуэт, но уже более чёткий. Он? Оно? Она? Да, она. Тянет ко мне руку... Толчок. - «Станция площадь свободы, осторожно...» Осторожность в моем деле самое главное. И прежде всего по отношению к самому себе. То кто был до меня, допустил непростительную ошибку – клиентов было четверо, муж с женой и два ребенка, мальчики лет 11-12. Он прицелил стволы на четыре точки, но активировал только две. Пришлось срочно вызывать сменщика. Чувства отупляют, затуманивают разум. А что может сделать человек «невидящий»? Только глупость за которую придется платить. Я любил Лизу. Неправильно. Я люблю Лизу, до сих пор. Когда она исчезла, я не находил себе места. Короткая записка только больше сводила с ума «Прости, с тобой я потерялась». Может она тогда уже чувствовала во мне черную дыру, пустоту, которую я принес с собой из войны. Может это, может ещё что-то... я не знаю. Прошло три года и вот я здесь. За стеклом. У сенсорной панели для наведения. Сегодня седьмой клиент за день. Семь. Счастливое число для несчастных. Навожу прицел автоматически, не глядя, запускаю – один, два.. в последний момент, мельком, замечаю поверх кофточки, под серым колпаком – кулон, черно-матовый камень в золотой оправе. ...три, выстрел. Как я вышел с работы – не помню. Как проверял контракт клиента и анкету, надеясь найти ошибку, несовпадение – очень смутно. Но нет. Это была Лиза, почему? В метро спускался, будто другой человек, будто смотрел на себя со стороны и только дергал ниточки, вверх – нога делает шаг, вниз – делает другой. Черная дыра во мне поглощала остатки человеческого. Хотя правильно будет сказать

183

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г – останки человеческого. - «Осторожно, двери закрываются, следующая остановка площадь Освобождения» - не помню название такой станции. Дернул за ниточку – сел. Закрыл глаза... ... одуванчиковое поле. Одуванчики все разлетелись, маленькие палочки. Ещё чуть-чуть и пойдет дождь, ощущаю его запах. Темно и пасмурно. Впереди дом. В дверном проеме стоит Лиза и улыбается. Той доброй и теплой улыбкой, какой она умела. Она обнимает меня. Толчок. Но ничего не меняется. Я так же с Лизой. И теперь уже навсегда. Моя милая девочка. Дверь за мной закрывается, разделяя некрасивое одуванчиковое поле и мою новую реальность. Я теперь там, где и должен был быть всё это время. Спасибо Лиза, что наконец-то забрала меня к себе. Так хорошо и спокойно...

Ближе звезд только… - Господин президент! Мы в полной заднице! Первый советник президента всегда воспринимал действительность самым крайним образом. Президент Николас Второй Великолепный отложил планшет в сторону, прервав просмотр смешного ролика про говорящую собаку. - Что случилось Игорь? - Эти рептилоиды оставили очередной куб. В этот раз на площади имени Киркорова в Барнауле. Президент недовольно посмотрел на советника, словно оценивая возможность казнить его прямо сегодня. Однако, даже для него, больше трех казней в день было перебор. Всё-таки он «Великолепный», а не жестокий, как его предшественник. Да и Игорь ему нравился, пока нравился. А эти рептилоиды… Прошло полгода с первого «куба», который оставили пришельцы в его стране. Больше вопросов, чем ответов. Теперь кубов было семь и новость из Барнаула только добавила очередной крестик на карте из городских площадей. - Восемь. – задумчиво произнес Николас Второй. – Восемь гребанных кубов! Игорь съежился в один момент, да так, что лицо стало похоже на узбекский изюм. Президент продолжил в менее благозвучном тоне: - Мы не можем этого так оставить. Мы будто слепые котята – не понимаем до сих пор, зачем они их оставляют, что с этим делать. Народ начинает волноваться. Нам нужно найти того, кто найдет разгадку желаний рептилоидов. - Но… наши лучшие ученые, только разводят руками, теми что ещё остались… - заметил советник и на всякий случай отступил на пару шагов ближе к двери. Президент закурил. В его больших руках, сигарета казалась игрушечной. Он

184

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г устал. Он устал ещё после девятого срока, а этот был двенадцатый. И чем дальше, тем хуже, больше всяких странных и непонятны дел, требующих принятия постоянных решений. Президент взял планшет, запустил видео с собакой и безапелляционно произнес: - Игорь, даю тебе три дня. – советник при этом сделал ещё пару шагов к выходу, упершись спиной в дверь. – Три дня на поиски тех, кто мне точно скажет зачем и для чего эти пятидесяти метровые кубы, в моих городах и моей земле, иначе я тебя казню. - Так точно! – отчеканил побледневший первый советник и бесшумно исчез из кабинета. На второй день поисков, Игорь наткнулся на сайт фирмы «Лямбда». На главной странице которого красовалось: «Помогаем понять – что нужно Вам, будь Вы хоть другой планеты». Это выглядело глупо, но за отведенное президентом время, он попробовал всё. Гадалки, психи-ученые, эксперты из Азии, аналитики из Швеции и всё тщетно. Казнь — это штука неприятная, уж вы поверьте. Ему об этом рассказывали предыдущие советники через популярный сервис «Призракофон». Так что терять ему особо было нечего. Заполнив форму обратной связи на сайте, он стал ждать. Через несколько минут раздался звонок, Игорь было схватил телефон, но быстро сообразил, звонили в дверь. Открыв, он увидел на пороге весьма престранного молодого человека: высокий, с острыми чертами лица, как у хищного зверька, в блестящем, белосинем костюме, да ещё и в треугольном колпаке. Всем видом своим человек напоминал ведущего из старой телевизионной передачи про угадывание мелодий. Улыбаясь во весь рот, незнакомец заговорил: - Лучший специалист в мире, приветствует Вас. В ответ на запрос, ответ и вопрос! – воскликнул субъект и бесцеремонно, потеснив Игоря в проходе, смело зашел в квартиру, усевшись в кресло напротив дивана. - Что за… - начал было Игорь. - Сударь, придержите вопросы. Начнем сразу с ответов! Присядьте. Расскажу, не утаив почти ни слова. Ха-ха! Почти! – посмеялся странный человек сам себе. Игорь и раньше встречал сумасшедших, но этот тип явно рекордсмен среди всех. Но всё-таки, что-то такое было неуловимое в незнакомце, заставившее Игоря послушно сесть на диван. - Очень хорошо! Я из компании «Лямбда», не удивляйтесь скорости прибытия, мы профессионалы! Я пришел поговорить про пиар-акцию. - Какую пиар-акцию? – у советника задергался глаз, последний раз такое было при собеседовании в команду президента. - Ох… - выдохнул гость. – Все ваши ученые и специалисты не продвинулись и

185

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г на пол шага, только потому, что не правильно выбрали форму взаимодействия. Угол зрения меняется при перемещении в пространстве. Нужно выбрать верную точку и взглянуть по-новому. Пришельцы поставили кубы для проведения пиар-акции. Они привезли «что-то» и это «что-то» хотят подарить нам! – гость перекинул ногу на ногу, смешно поскрипывая блестящими штанами. – Так, по крайней мере, считают наши специалисты. - Да кто Вы такой в конце-то концов? - Оу, простите, мысли бегут впереди меня, где мои манеры. Я пиар-агент, Даниил Костик! – весело представился теперь уже знакомец. – И не смущайтесь, Кости моя фамилия, но вы можете обращаться ко мне и так, и так, я привык. Игорь встал с дивана, налил себе пол стакана водки и выпил залпом. После этого с каждой секунды абсурдность ситуации скатывалась на «нет». Мир приобрел краски и размеренность. Вернувшись на диван, слегка покрасневшим, он спросил: - И чего Вы хотите от меня? - Всё очень просто! Работу! Наймите нас и за 24 часа у вас будут первые результаты, рептилоиды и кубы – всё расскажут без «балды»! – опять срифмовал Костик или Даниил, Костик Даниил в одном лице. Советник задумался. Немного, секунды на две. Но за это время из всех возможных вариантов, этот – из разряда странных, перерос в разряд «а чего бы нет». - Какова цена? – деловым и спокойным тоном спросил Игорь у Даниила. - Деловой вы человек! – воскликнул и хлопнул в ладоши пиар-агент. – цена скромна и более чем, полный доступ к кубам. И самое главное, если наш подход даст результаты, мы получаем эксклюзивные права на предоставление интересов пришельцев. Всё, имеющее пользу для человека, любой продукт от рептилоидов, продвигаем на медиа-рынках только мы! - По рукам! – согласился Игорь, подумав, при любом удобном случае эскадрилья президентского полка засунет этот «эксклюзив» глубоко в… Марианскую впадину. И тут нет никаких двойных смыслов, действительно, существовала правительственная программа, когда неугодные президенту элементы, отвозили на вертолетах к впадине и на глубоководных аппаратах загружали на веки вечные на дно впадины. Через три часа, пиар-агент Даниил Костик, всё в том же блестящем костюме, стоял в пяти метрах от куба в Барнауле, на знаменитой площади имени Киркорова. Гигантская, украшенная незнакомым орнаментом, поверхность куба излучала мягкий, розовый свет. Даниил улыбался. Площадь Киркорова, улыбающийся сумасшедший в диско-костюме с блестками и огромная внеземная конструкция. Идеальная картина для комиксов, ни

186

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г никак не для полудня, в центре провинциального города. Военные, стоящие в окружении, на танках, с искренним любопытством, наблюдали со стороны. Один даже перестал жевать бутерброд, пребывая в состоянии тупого удивления и задумчивости. И если первая эмоция была самой популярной в президентской эскадрилье, то вторая для армейцев был довольно редкой. Даниил Костик, тем временем, продолжая улыбаться, раскрыл принесенный с собой альбом. На первом листе был расположен шоколадный батончик с названием «Звезда». Показывая рисунок, на вытянутых руках кубу, он перелистнул на следующую страницу. На ней был тот же шоколадный батончик, только в другом цвете, с названием «Chok-star». Магия ребрендинга. Затем Даниил повторил манипуляции, меняя: автомобиль ГАЗ-5216 на «Реносент-Газ», зубную пасту «Белоярск» на «Дента-бел». После последнего рисунка из куба послышался рокот, волнообразно прокатилась вибрация. Военные тут же схватились за оружие, танки призывно повернули стволы в сторону куба. Даниил, положив альбом подмышку, сократил расстояние между собой и кубом. Когда вибрация закончилась, то на уровне земли показался проем, озаренный теплым светом и из проема вышел рептилоид. В «руках» он держал, что-то похожее на коробку для переезда, только черно-матового цвета. Рептилоидов уже успели визуально изучить после первого визита в «свет». В контакт они вступали мало, языковой барьер преодолеть пока не получалось. Двухметровые, зеленокожие, с могучей грудной клеткой и головой, похожей на ящерицу с чертовски умными глазами, они выглядели больше устрашающе, чем дружелюбно. Пришелец подошёл к Даниилу и протянул коробку. Тот заулыбался ещё шире и сказал: - Рады представлять Ваши интересы на Земле. Желание клиента - закон, а уж поверьте, в желаниях мы разбираемся лучше всех на этой планете. - Господин президент! Мы в полной заднице! Новый первый советник президента всегда воспринимал действительность самым крайним образом. Президент Николас Второй Великолепный уже начал подозревать, что у него либо проблемы в кадровой службе, либо они специально подбирают именно таких советников. Но Паша ему нравился, пока нравился. Президент отложил планшет, на котором смотрел последнюю рекламу от агентства «Лямбда». Под веселый музыкальный мотив они продвигали новый продукт от рептилоидов, крем «Альфа-Центавра». Крем не только лечил 93 процента всех известных науке заболеваний, но и при регулярном применении заменял все необходимые питательные вещества для человека. Уже два месяца на планете не было голода. - Что случилось Паша?

187

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г - Пиар-агентство, работающее с пришельцами, через несколько дней займется пятым кубом. Предыдущие четыре они смогли раскрыть, заполнив рынок немыслимыми товарами. Президент встал, подошел к окну и облокотившись на подоконник, задумчиво произнес: - Паша, мир меняется. Меняется с каждым днем всё быстрее и быстрее мы с тобой, как призраки. Еще немного и нас перестанут бояться, потом в нас перестанут верить, и мы растворимся в потоках истории. Новый советник сделал пару шагов поближе к двери, его пугали странные слова президента, но он на всякий случай спросил: - И что же делать, господин президент? - Мы либо растворяемся, либо движемся вместе с миром. – после небольшой паузы продолжив. – Закажи мне несколько коробок «Альфа-Центавры» на пробу, и прошу, сделай это быстро. - Понял! Я мигом! – Паша вылетел из кабинета, не чувствуя пола под ногами. Президент, продолжая смотреть в окно, начал насвистывать веселый музыкальный мотив, очень похожий на тот, который он не так давно слышал в рекламе от «Лямбды».

Заказ Когда к нам на завод поступил заказ на крупную партию оцинкованных гробов, мы слегка удивились. Конечно потому, как это не совсем профильная наша продукция. Мы изготавливали котлы, теплицы, печи, профилированный лист и даже кровельный материал, но никак не гробы. Я помню, как в цех вбежал начальник по производству с криками «мать перемать», красный и злой, и юркнул к себе в каморку. Явно он чем-то был сильно недоволен. Через час у него уже сидели старшие мастера и выдумывали, как можно сделать крупный заказ. Деньги заплатили хорошие и сразу всю сумму, а так как времена были непростые – то и производство одной тысячи гробов, как бы парадоксально не звучало, было как «манна небесная». Соорудив новую наладку, мы начали работу. Городок у нас небольшой, все как огурцы в банке, трутся постоянно между собой. О заказе на утро знал весь город. Мог бы и раньше, если бы сторож завода, заядлый и первый сплетник, не напился настолько, что не мог даже имя произнести свое. Версии в народе бродили самые разные: от начала войны до грозящего дефицита на рынке, и многие уже задумались, закупить и себе парочку. Когда мы сдали с производства на склад первый сто гробов, пришли пожелания

188

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г от заказчика. Начальник по производству собрал всех и объявил: - Нужно в каждом «изделии» (он старательно избегал слова «гроб») – установить проточную вентиляцию. В цехе повисла мертвая тишина. Очень подходящий эпитет. Старший мастер по прозвищу Юрич, хотя его звали Петр Степанович, выкрикнул из толпы: - Нахера? Глубоко философский вопрос, применимый, пожалуй, только в России в самых разных жизненных ситуациях, будто оживил всех. Все начали переговариваться друг с другом, лица были озадаченные, да такие, будто в конце смены всем вместо молока выдали по ложке дерьма. Начальник по производству выглядел не лучше. - Заказ есть заказ. Всем за работу. Вам за что деньги платят? Быстро! – сказал, как отрезал. И быстро ушел в свою каморку. Все разбрелись по рабочим местам. А потом в городе начали пропадать люди. Целыми семьями. Вот семья Николаевых – ещё вчера была на празднике по случаю открытия нового магазина, а завтра ни муж, ни жена не вышли на работу, а дети не пришли в школу. И так несколько семей в городе исчезли. «На заработки поди уехали, на севера» - шептались бабки возле подъездов. Правда эти же самые бабки не могли объяснить, почему люди не брали с собой вещи, оставляли машины и неоконченные дела. Участковый побегал даже немного. Целый день. Потом напился и послал все подальше, уверовав сам себя и начальство, что это массовая миграция людей в «хорошие края». Россия-матушка. В этот день начальник пришел совсем не в духе. Да и выглядел он очень нехорошо – бледный, глаза красные. Видимо приболел после очередной рыбалки, подумали мужики. - Заказчик требует в новых изделиях проделать открывающиеся изнутри смотровые окошки. – произнес шеф медленно, почти по буквам. Было видно, что ему в принципе тяжело говорить. Мастер Юрич, хотел было крикнуть уже вопрос «погорячее», но как-то осекся, заметив в каком состоянии его начальник. Теперь уже без вопросов все принялись за работу. К концу мая сдали 590 гробов. В складе уже было не протолкнуться от этих цинковых изделий. Кладовщики порой пили чай прямо на них. Ну а что? На кладбищах вон и едят, и пьют, а тут совсем по-другому. Традиция – производственным процессам рознь. В городе, тем временем, становилось всё хуже. Мало того, что водку перестали привозить на продажу, из-за «пшеничных забастовок» (это когда колхозники в задницу слали корпоративных переработчиков по причине насильно заниженных выкупных цен на сырье), так ещё пропажа людей – приняла массовый характер. Уже и региональные СМИ приезжали. И по телевизору чиновники выступали – давайте, мол, дотации выделят больше в регион, а то все уезжают. Только

189

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г говорить можно бесконечно и обо всем, и дотациями туда-сюда болтать, как бык яйцами, однако, люди как пропадали – так и пропадают. На заводе вот никто не пропал. Заговоренный что ли? Середина апреля. Работа полным ходом идет. Гробы только и вылетают из цеха на склад, как пирожки горячие. Холодные и оцинкованные пирожки. Начальник по производству в каморке своей и днем, и ночью, домой не ходит уже. Вернее, даже планерки все – ближе к вечеру. И вот очередная: - Заказчик, пожелал... – начал шеф на очередном собрании, глаза навыкат, белый, как первый снег. – пожелал, в каждом «изделии», ха-ха, епта. В каждом изделии разместить порт для подзарядки мобильного телефона или планшета. Начальник закончил, окинув мертвецки тусклым взглядом рабочих, да так, что мурашки по телу. Юрич вышел в центр: - Сергей Алексеевич, Серега. Мы с тобой 20 лет здесь работаем. Ты ж меня знаешь, как брата. – Юричу видно было неудобно говорить. – Что за чертовщина происходит? Что за заказ такой долбанутый? - Заказ, как заказ!!! – рыкнул начальник цеха. – Юрич, ты либо делаешь, либо идешь куда подальше. Жена, дети – в порядке? Дома? А то глядишь тоже пропадут, пока ты тут лясы точишь. Юрич отступил обратно в толпу. Мужики как-то все сжались в размерах, похожи стали на сморчков. Это грибы такие, маленькие, слабохарактерные, на футболистов похожи русских, таких пнешь – они не ответят, а только в стороны разлетятся. Тысяча инновационных гробов к майским праздникам была готова. А в городе парад должен быть, день трудящихся, да только на улицы никто не выходит. Тишина ужасная. Ни людей, ни собак, ни кошек, даже птиц с гулькин нос. И, если раньше, хотя бы бабки у подъездов шептались, то и они видимо другие места нашли для «шептаний», более потаенные. Зато на заводе объявили о торжественной сдаче заказа и даже велели всем «заводским» прийти со своими семьями в заводской актовый зал. Встречу назначили почему-то после заката. В назначенное время помещение актового зала было забито полностью, чуть ли на головах ни сидели. Кто-то даже сказал: «Может даже премию какую дадут». Этому кому-то тут же ответили: «Ага, гляди, чтоб последнее не забрали». На небольшую сцену вышел начальник производства, бледный как луна в полнолуние, с красными глазами, замученный какой-то: - Попрошу тишины... – прохрипел начальник. – Попрошу тишины!!! После второго раза, даже окна задрожали, в зале – гробовая тишина. - Мы справились! – продолжил он. – Сдали заказ вовремя, тысяча изделий на складе. Каждого из Вас мы наградим! Помимо почетной грамоты с занесением в личное дело, Вы и Ваши семьи получат награду – самую прекрасную и самую ценную, какая может быть в этом мире...

190

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г За окном послышался топот. Словно первомайская демонстрация наконец-то вышла на улицу. Только целью была не главная площадь города, а территория завода. ... сегодня мы выполнили не только заказ, но и произвели своими руками – тысячу новых домов для наших новых братьев и сестер. – начальник говорил всё громче и даже в размерах увеличился. В зале люди явно нервничали. Стали переговариваться. Мастер Юрич, как обычно, первая затычка в каждой бочке, пролез к выходу, попробовал открыть дверь, но не смог. С обратной стороны держали двери крепче крепкого. Кто-то, выглянув в окно, заметил, как к зданию склада идут горожане. Сотнями. Очень похожие на тех, кто по заверению властей «мигрировал». Все бледные. - ТИШИНА В ЗАЛЕ!!! – крикнул начальник, как-то по-звериному, в груди у него булькало. Все замерли. - Порошу поприветствовать аплодисментами, наших Заказчиков, они вручат каждому из Вас награду за вашу работу. По углам заводского актового зала висели красные шторы, со времен самого Ленина. Из-за этих штор стали вылезать существа, похожие на людей. Голые, бледно-серые, руки и ноги длинные, жилистые. Головы лысые с вытянутыми ушами, глаза красные и навыкате. Зубастые, как окуни осенью. Через час – весь зал стал красным в цвет штор, развешанных по углам. Через два – люди до этого лежавшие безжизненно начали медленно подниматься и выходить в сторону склада готовой продукции. Каждый, у себя в голове, слышал шепот. Шепот на древнем, забытом языке, но каждый его понимал: У нас, впереди, ещё много работы... Завтра, дети мои, Ваши новые дома отправятся в другие города. Вам нужно больше братьев и сестер. Завтра, дети мои, те, кто останутся здесь, послужат общей цели. У Вас новый «заказ», для начала – ещё тысяча новых домов. Завтра, дети мои, вы станете другими... А сейчас, дети мои, Вам нужно отдохнуть и поспать. Спите крепко, любимые мои – у нас, впереди, ещё много работы...

191

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

Коллективная подборка стихотворений молодых авторов Барнаула

Мария КРИКСУНОВА *** Ты хочешь однажды проснуться лихим поэтом, На фото – улыбчивых лиц, а не кислых щей. Ты хочешь чего-то, когда-то и, верно, где-то, А в общем простых, банальных почти вещей. Ты хочешь дневного сна и хорошей книги Про дружбу, любовь и смерть – это всё равно. Ты хочешь, чтоб пацаны не стреляли сиги. И девочки тоже. по жизни, а не в кино. Ты хочешь, чтоб мир крутился без лишних сдвигов И не заставлял крутиться, как он, нет-нет. Ты хочешь, чтоб было больше прекрасных мигов, А лучше минут. В сухом идеале – лет. Ты хочешь уснуть великим, как тот, на Мойке. Ты хочешь остаться в памяти, вот же чёрт. Но это – потом. Сейчас – прикорнуть на койке, Устав от графических линий: паденье – взлёт. Ты однажды уйдёшь, не сказав мне и слова, Не оставив иголки в шитье и стогу. Ты уйдёшь, не сказав, что мы встретимся снова, Ты уйдёшь, не оставив следов на снегу – Их буран заметёт, или вьюга с метелью. Так на миг уходя, ты исчезнешь навек. И тогда я найду на холодной постели Пару слов этих губ, пару слёз с этих век. ***

192

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г *** Вдох. Вдоль. В дом. Мы как туфли: мы пара, раз-два. Я глотаю, как воздух, слова, Жду ответа, что будет потом. Только нужен ли этот ответ? Разве завтра – реальная вещь? Не цепляясь к словам, я не клещ, И к тебе не цепляюсь, нет-нет. Будь свободен, ищи свой ночлег, Приходи, когда хочешь, куда, Время – лгун, время – лекарь, вода, И не нужный тебе человек Растворился в простом H2O, Испарился. И стало одно Вместо двух. Но не будем вслух, Ведь мой мозг разбух. Это было давно. И не правда – слух. *** Этот мрамор для бедных, уложенный снег, Будто волос, припудренный белой мукою. Он летит на меня и он падает с век, Только мне ничего: я смирен и спокоен. Я не помню твой образ, не помню лица, И сетчатка забыла про фото на память, Я стою и терзаю себя без конца, Только это напрасно: уже не исправить. Вызывайте 03, раз мозги коченеют, Этот вирус грозит удаленьем ПО, А под снегом уложенным земли чернеют, Я скучаю по ком-то, но вспомнить бы, по Кому. Снег подтаял, и падают капли, И ты так же стоишь и скучаешь, не так ли? И ты тоже забыла, хотя не могла, И из белого снега рисуется мгла.

193

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г *** А в нашей квартире Содом и Гоморра: Там жарятся раки в котлах преисподней, По ящику Юрмала или Умора: Мяукают, лают и пляшут в исподнем. И глупые куклы в плену карнавала Рожают детей от капустных мешков, А мне одного только не доставало – Тебя, столько лет, столько зим и веков. И если не явится сквозь ураганы, Как посуху, лужи пройдя стороной, Твой образ, всплывут за углом хулиганы И всенепременно столкнутся со мной, А я заблужусь в двух берёзах у дома, И в луже замерзшей мне встретится Брут, Но ты не дойдёшь до родного Содома, Твой конь не подкован, а ты не обут. Но если ты сможешь, я жду тебя, ладно? Мой адрес в заметках, надеюсь, что есть. Записывай: триста два – бис и палата С повисшей табличкой и номером шесть. *** Чтобы стать человеком, наверно, им нужно родиться, Со второю сигнальной системой нащупать язык. Научиться раскладывать пазлы, скользить по страницам, Расставаться с вещами, к которым, казалось, привык. Вырастать из детсадовской группы до группы студентов, Проходя через школьные классы, звонки и ЕГЭ. Научиться ловить и удачу за хвост, и моменты Вдохновения, счастья, боязни и боли в ноге. Научиться прощать и другим, и себе неудачи, Признавать, что без лени, увы, невозможен прогресс. И работать: в науке, на сцене, на кафедре, даче, И учиться всему и всегда, хоть с любовью, хоть без. И добро сохраняя всю жизнь и в душе, и в поступках, Так прожить до финала, конца, до смыкания век. И смиряясь, что желанное счастье случайно и хрупко, Только так мы поймём, как родится на свет человек.

194

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Пенелопа Мне ведь тоже так много хочется! Хоть не глыба я, так, опал. Я, привыкшая к одиночеству, Привыкаю, что ты пропал, Что попал добровольным пленником В сеть сирены, во власть её. Где бы ни был ты: в ГУМе, в Ленинке – Я достану тебя живьём! Я шучу, чтоб не плакать. Знаешь, как Расставаться не по любви? Ты дошел до конца, до краешка – Не совет, а себя лови! И не верь, что любовь неверная. Посчитай, есть ли смысла грамм? Как причалишь, иди в таверну, я Вмиг почую и буду там. *** Мой сон принадлежит не мне. Кому же? Автомобилям с длительным гудком, Стучащему по незамёрзшим лужам Дождю и невозможному потом Звонку из деканата иль с работы, Забитому соседями гвоздю, Скрипящей двери, лестничным пролётам И слишком громкой речи Кости Цзю. За то лишь ненавижу своё утро, Что без предупреждения разбудив, Гневятся, что придумываю сутры О том, как убивать месье и див. *** Ты снова покидаешь город Б. Летишь, плывёшь, затем перекладными… И невозможно высказать тебе, Как много значит для меня лишь имя, Как много говорит случайный взгляд, Что я его ловлю, как птицу счастья.

195

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Мне слишком, слишком много говорят Твои слова, намёки и объятья. Я глупая, ведь я люблю сильней Всего, что можно измерять в ньютонах. И вереница невозвратных дней Пройдёт легко, без всхлипов и без стонов, Прожду полжизни точно. Но тебе Всего одна лишь просьба, так немного: Ты только возвращайся в город Б. Пожалуйста, не забывай дорогу. *** Одинокий старик достаёт бинокль и Наблюдает безмолвный Дом-2 из окна. Одинокая дева рифмует сопли. Одинокий мужчина допил до дна. Одинокая книга лежит на стуле. Одинокий обед не остыл – замёрз. Одинокий наган с одинокой пулей Точно знают, кто жив, а кто будет мёртв. *** Сердце бьётся в такт Атакам в катакомбах. Танк. Или не так Учили гекатомбам? Дама не герой И не рыцарь в латах. Лишь упрёков рой – Насмерть. Как лопатой. Отнести доспех В сбор металлолома? Будет людям смех: Вот те на, кулёма! Иль зажать в тиски Нрав железной леди? Но ревут виски – Никуда не едем. Я привыкла так, Т-34.

196

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Я надёжный танк В ненадёжном мире. *** Видишь вокзал? Там всегда продают билеты В каждый конец и в каждую сторону света. Аэропорт же отправит на север иль юг, Вместе с билетом выдаст обед и уют. Даже маршрутка тебя довезёт до конечной, А из ракеты можно увидеть Млечный. Купишь путёвку – поедешь на Кипр или Крит. Только вот в сердце моё тебе путь закрыт. *** Снова весна, и влюблённые парочки Заполонили углы и щели, Заняли все подоконники, лавочки, Что-то болтают – без смысла, без цели. Я только в этом апреле неистовом Мчусь одиноко среди умилённых, Метко бросаю не взгляды, а выстрелы В пары целующих в губы под клёном. Только не надо, не надо жалости! Золушкой я залетела в зал уж… Господи, выдай меня, пожалуйста, Выдай же, глупую, мудро замуж.

Михаил ИСАКОВ (Michael Bark) Мелочь всё, что осталось от этого города смяв, можно с лёгкостью резвой убрать в карман кому-то на этих улицах было холодно, а когда-то на них мы могли танцевать канкан когда-то кругами петлял в закутке с сигаретой и твёрдой уверенностью, что знаю и как-то всё помнилось: кто, почему и зачем

197

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г но - "Как ты со временем всё забываешь?" а просто - хотя бы единожды кто-то оставленный и кажется, будто вовсе земли под ногами нет по итогу - тебя, хоть стараются - не догоняют по итогу - для них есть не ты, а всего лишь твой след расскажет про то, что было, вспомнит про завтра допивая вторую пальцами едва узнаваемыми и вот - на вокзале рукою дрожащей греешь дырявый карман всё случившееся - просто мелочь, куда-то то она провалилась, но уже не торопишься вытрясать у пальто подклад.

Без тебя ещё ничего без тебя ещё ничего я держусь и я буду держать удар но хотел ли хоть кто-то вот так понять что любовь есть не выслуга лет, а дар? я катаюсь по странам и городам и ночами я кутаю встречных женщин им так нравится всё целиком загребать и не нравятся линии разделений на любовь, на чувства, на секс на созвездие Змееносца на Бога, на веру, на крест на то "сложно", что на деле "уж слишком просто"... извините, опять спешу мой поезд успел отойти вчера от берегов, где уже не ждут к перронам, где не будут ждать никогда. но я всё таки допишу, сигаретным дымом и каплей крови мой друг без тебя ещё ничего и уже ничего слишком долго.

198

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Отрывок из недописанной поэмы «Ромул и Рэм» Разговор с Фастулом и Рэмом Смотри, Фастул Двенадцать птиц Летят У самой кромки солнца Говоришь знамение Не верю Всё это быль обман Всё это ожиданья у оконца В предвестьи скорых встреч Которых не бывает А я устал от ожидания Устал от переносов дат, Границ, учёта голосов Любви, которой грош цена От преданных и громких псов Гранита лиц, раскатов смеха Конечно, время есть смеяться Когда за узким лбом своим не видно ничего И потому я буду тем - кто против всех Кто в ногу шёл за веком И внутренний закон отдал в размен величию икон Примет, гаданий, знаков и Богов Я буду тем, кто сможет здесь, сейчас Заложит город, жизнь и смерть Мы станем тем, что навсегда Из-за чего замолкнет смех Я буду тем, кто смог Порвать себя на части Чтоб лучшее собрать из лоскутов Кто мой отец? Правитель или призрак? Ответишь ты или опять прикажешь потерпеть? О том тебе опять расскажут птицы?

199

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Не слеп, по глуп Фастул И знаю я, что вовсе не специально Но можешь дать ответ Зачем меня ты обманул? Здесь кругом столь сыро и серо, Что на фоне и я - интересный образ. И коли там кто-то есть Пусть услышит мой крик, Ведь только для этого Я сейчас обретаю голос. Мой брат Ты видишь Рим в глазах моих Он полыхает Огнём, что был замешан на крови Бесплотная Луна Над ним опять сверкает В тени её Сокрыты те пути Которыми пройдём И та рука, что покарает Всех возомнивших Что сущность их - закон Но жизнь проста Сильнейший выживает Или привыкший, Коль сильнейших не найти Мы поменяем полюса Сломает этот вывихнутый вектор И звёзды освЕтят иначе небосклон Закон людской падёт, как пал когда-то Гектор И мира сильные сего придут к нам на поклон.

Волчица и дети Я стала матерью, Я стала человеком, Лишь для того, чтоб дать свою любовь. Чтобы сыновьим , Опустевшим векам

200

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Подставить материнскую ладонь И их сокрыть навеки! Совсем не я вас сделала волчатами И пробудила дикой крови зов. Вы родились хрупчайшими пернатыми, Чтоб превратиться в одичавших псов. Но что "собака"?! Ошейник сделает счастливым лишь раба! А волчий вой Колышет небеса И пьёт последний вздох луны Голодным взглядом. Моё проклятье волчье Бежит по вашим венам Но проще проклинать виновников судьбы А коли до спасителей добраться На деле всё одно Увы И нехотя влачить безбожное сознанье Сквозь реки и скитания И образ города, что так поспешно Построен был в тени Мои сыны Моя отрада, гордость и судьба Я прокляла одним своим существованием Всё то, что родила Но вы Другой оскал в глазах Другие жизни, смерть ,скелеты и строение Другие песни вы поетё для Луны Я вас люблю не так Как прочие волчицы, своих щенят лилеют А садовод - цветы Ведь кровь, что не имеет плоти Клеймом висит, и вскоре запоёт Как вдруг заговорят стихи Что ране не имели формы

201

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г И камень полетит И цель свою найдёт На дне колодца Где видно небо, Где можно создавать своих богов, империи, династии Где купол - лишь каркас Для мира красок и картин Кто видел дно, а вы его познали Тот отражение неба покорил! И вы, мои создания В которых, к сожалению - не я, вдохнула жизнь На две ноги встаетё гордо Плечом к плечу, напротив сильных и светил И кто бы что ни сделал, ни сказал До своего дойдёт упорный В покой влюблённый - проиграл.

Отрывок из монолога Ромула А ты - мой брат Мы связаны с тобой одною цепью Одна лишь смерть – моя Нас может разлучить. Вся наша жизнь Игра меж светом с тенью, Игра меж временем, что ими не затмить. Я вознесу тебя, как символ нашей власти, Как символ той любви, что пешей сквозь века Пройдёт, по головам величием и славой Пройдёт, как дым, что созидает облака Но не исчезнет! Город наш, Что уготован Точкой отправной Для будущих завоеваний, Он будет слышать топот войск И он уже основан нами, Но только кровь - твоя, Омытая моим позором, Скрепит на грозных валах кирпичи И только братская любовь,

202

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Сродни Иерихону, Будет звучать В столетиях И никогда не замолчит. Все то, что есть, что будет Все то, Что вечно повторялось и прошло Все это - прямо здесь, Куда нам торопиться? Пойми же брат, Не мы должны бояться мира А целый мир - лишь нас страшиться. Или я просто трус? О, мать моя, волчица Мы с братом вскормлены тобою С молоком Что разгоняло в венах кровь Я разгоняю время, И мы с ним - не боимся Дать жизнь тому, что мир перевернёт. О мать, скажи – я трус? Я заношу клинок Над тем, Что дорого мне больше всех людей! И трус ли я, Коль повторяю судьбы лебедей Что от потери близкого Со скал предсмертным криком Нутром своим и кровью Отражают Благодать светил... Я знаю: После – Ничего не будет мило Что было мило – Сам я погубил.

203

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Дмитрий САВЕНКОВ Из мини-цикла «Рассуждение о литературном наследии» 1 Мертвые поэты, Уступите место другим, Да, по-прежнему в моде ретро, И куда нам, неопытным, Молодым. Ведь стояли за честь вы, Падали наземь ради нее, А для нас не важен и крестик, Вот бы снять дорогое чужое Белье. Осуждать я не вправе, Классику уважаю, Несомненно – им Слава, Но зачем нас, Рожают? 2 Может быть нас родили С благороднейшей целью Чтоб чтение стало Для нас панацеей? Нет, это плацебо Красивых строчек эффект Хватит заумного бреда Мы - неудачный проект Я тут возложил на себя большой груз Твердить про наследие литературы И намотав опыт на младой ус Типа делюсь прочитанной мукулатурой Я раньше ходил по мирам, видел драму, фантастику А сейчас мне не стыдно - без чтения классики.

204

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Мне нормально и так, словечки умные знаю А перед сном телефон вместо книг закрываю. 3 Подарите мне книгу Чтобы кроме слов в ней Ничего я не видел. Чтобы автор стал другом А каждая строчка - цитатой Чтобы хотелось смеяться И безумственно плакать Но пока то самое не отыскал И понял что все впереди Начал писать, пробовать сам Но литературно лишь наследил Оставил ещё частичку себя В стихах этих Но оставить что-то другим! Вот в чем учесть поэта. И пока я бесплоден в этой стезе Хочу на других полицезреть Так что желаю себе и другим развиваться Старался сказать вам по делу и вкратце.

Жизнь Я вместе с кровью бегу по сосудам В клапанах затерялся, здесь слишком паскудно. Бегу я левее, слышу отрывистый стук И вокруг сердца делаю круг. Куда бежать дальше, где мне искать выход Опускаюсь пониже, ребра побиты и рыхлы Скачу через них, об одно спотыкаюсь И в позвоночник теперь попадаю.

205

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Здесь весело крайне, неровно как кочки, Со смехом я тут ночевать буду ночью. Утречко наступило, вниз по позвонкам съехал, И попал в то самое место, где меня ждут с успехом. Ой, друзья вы так часто меня сюда посылали, Теперь то попал - надеюсь хоть посмеялись? Вдруг томить начал голод, побежал до желудка, Здесь куча отравы, ну хоть в промежутках. Успел попитаться тем что не переварилось Теперь двигаюсь дальше с появлением силы. Через долгое время добираюсь до горла Нажимаю так сильно, чтобы там стало больно. Прыгаю на языке, чтобы вырвало гада Разошелся - и на зубах танцую ламбаду. Но все тщетно, без шансов спастись Запел себе колыбельную, завтра вставать к восьми. Но ночью я чувствую как вдруг съежилось тело Соединившись с плевком из рта полетело. Значит я на свободе, а здесь кричат Оглянись, Ты рад что нашёл свою новую жизнь? ***

Андрей КОРОВИН Родился в Тульской области (1971). Окончил Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького. Автор восьми поэтических книг. Стихи публикуются в поэтических антологиях, журналах «Арион», «Дружба народов», «Новый мир», «Октябрь» и других изданиях, переведены на десять языков мира, в том числе на английский, немецкий, польский, армянский, грузинский и другие языки. Руководитель Международного культурного проекта «Волошинский сентябрь», литературного салона в Театре-музее «Булгаковский Дом» (Москва) и других культурных проектов. Лауреат премий литературных журналов, Кавалер Золотой медали «За преданность Дому Максимилиана Волошина» (2010). Живёт в Московской области.

206

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г кто здесь однажды я съел кофейное зёрнышко с тех пор я не такой как вы с миром стали происходить странные вещи по ночам через распахнутое окно я слышу крики обезьян тигры моих снов охотятся на мартышек а в ванной поселились летучие мыши за моим окном вместо осени теперь растут пальмы а вождь соседнего племени хочет отдать за меня свою красавицу-дочь потому что считает меня богачом из-за множества ручек которые я ношу в карманах зеркало и вода деревянные стрелки времени и розмарин сны мои становятся всё абстрактней я отправил письмо знакомой гадалке но мне ответили что такой гадалки не существует а по этому адресу проживает Бог приёмные дни вторник и пятница с трёх до шести я шёл к реке но всегда приходил к морю я садился в поезд проехать одну станцию а проезжал их все и выходил где-то на краю света а за углом всегда находил свой дом мир так устроен надгробные плиты

207

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г лишь двери в другие комнаты всюду жизнь особенно там внутри возле центра земли единственное чего я не понимаю это при чём тут женщины зачем они пришли в наш мир и почему здесь остались впрочем у меня есть смутная догадка по ночам тропический ливень шумит в моих джунглях и я по всему дому расставляю тазы потому что у меня протекает крыша если кто-нибудь слышит меня отзовитесь кто здесь в моей вселенной в моей вселенной столько жильцов что я и сам их далеко не всех знаю да это и неважно в моей вселенной всем хватит места каждому бездельнику и шарлатану каждому пахарю и пекарю каждому поэту и трубадуру каждой красавице в моей вселенной хватит места каждому кто с миром постучится в ворота моей вселенной

208

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г впрочем какие ворота у меня и заборчика-то никогда не было китайские колокольчики я измеряю женщин китайскими колокольчиками сколько их прозвенит пока она идёт рядом китайские колокольчики самая точная штука они звенят не от скуки а только когда есть о чём рассказать самое главное в женщине это история её души не глаза или попка не губы и грудь а сколько тысяч ли прошагала её душа для встречи с тобой твой колокольчик я слышу не перестаёт звенеть

почему великие империи умирают на древней земле бурят в Усть-Орде я познакомился с художником скал и лепщиком поз мы пили тарасун разбрызгивая его вокруг в знак уважения к местным духам и рассуждали о том почему великие империи умирают

209

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г потому ли что женщины рожают мало детей потому ли что солнце выжигает корм для лошадей оттого ли что духи теряют свою силу за уральским хребтом оттого ли что вино привлекательнее новых земель мы уснули обнявшись чтобы утром продолжить спор о радости успешных набегов о красоте захваченных женщин о богатстве чужих городов империи всегда умирают но остаются великие предания наскальные летописи места силы и позы в которых любили повелевали сражались и умирали герои ставшие духами этих мест

собака с человечьим лицом собака с человечьим лицом выходит из подворотни лижет меня своим языком

210

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г мокрым шершавым тоскливым говорит забери меня отсюда мой дорогой человек буду твоей домашней твоим домашним буду хорошей ласковой совершенно не страшной что мне говорю с тобой делать розовая собака обучить тебя сцене речи технике танца купить антиблошиный ошейник о чём будем говорить с тобой долгими зимними вечерами я говорит начитанная даром что и собака в прошлой жизни была блондинкой высокой стройной пила из блюдца полюбила одного кобеля волшебника а он надо мной посмеялся превратил в собаку выгнал из дому нет покоя моей душе только стихи и спасают когда голодно и мёрзнут лапы Мандельштама помню всего Гумилёва много Ахматова сестрица моя небесная ладноговорю раз Гумилева пойдём со мной что ли розовая собака там разберёмся

капитан Карлсон Карлсон милый Карлсон больше не прилетай

211

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г нет больше сил разгребать за тобой бардак долго тебя терпели Малыш фрёкен Бок и я эти твои спокойствие только спокойствие пустяки дело житейское и прочий инфантилизм прикольно конечно иметь летающего друга но всему же ведь есть предел мы прощали тебе издевательства над бедной фрёкен Бок съеденные запасы варенья разбитую вдрызг посуду но когда мы узнали что твоя фамилия Кузнецов что ты бывший конструктор который ушёл от жены поэтому живёшь на крыше а летаешь на непринятой госкомиссией секретной военной штуке и голодаешь потому что с работы тебя тоже выгнали нам стало жалко тебя Кузнецов пожалуйста больше не прилетай заходи в гости как человек звони в дверь вытирай ноги в гостиной мой руки с мылом и садись есть самый вкусный на свете борщ а после поговорим капитан Кузнецов который живёт на крыше кстати фрёкен Бок давно ожидает от вас серьёзного предложения

212

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Одиссей и Калипсо это всё остаётся отсветами в темнице памяти разрушенная башня древней крепости Калипсо обнажённая входящая в холодное рассветное море столетний дом увитый виноградными лозами скрипящий всю ночь её волосы повсюду до самого рассвета она говорит глазами останься со мной подольше останься со мной навсегда Одиссей твоя Троя разрушена а Итака недостижима и ты можешь быть бессмертным и вечно юным без мечты об Итаке о Пенелопе и сыне нам надо плыть говорит Одиссей вставая а тебе ждать новых странников по вселенным встречать с ними холодный рассвет и провожать на их бесконечные итаки

посвящается всем люди посвятившие себя искусству с годами сами становятся произведениями искусства люди посвятившие себя борьбе с криминальными элементами

213

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г с годами сами становятся криминальными элементами люди посвятившиеся себя политике становятся её арт-объектами пирамидами мавзолеями сброшенными памятниками люди посвятившие себя народу в конце концов сами становятся народом чем сильнее любовь к профессии тем мощнее вживание в образ психиатры становятся сумасшедшими врачи пациентами шахтёры землёй журналисты строкой в новостях дрессировщики едой для зверей юные модели старыми страшилищами всемогущие миллиардеры беспомощными овощами ***

Саше Барбуху всё куда-то уходит - любовь, море, ореховые и яблоневые сады... так много наших уже ушло, а мы всё плывем куда-то в руках бесполезного времени.всё проваливаемся в пропасть дней, месяцев, лет. только и отмечаем, что рядом нет уже этих любимых нами людей, домов, городов. все куда-то уходят, оставляют свои вещи, стихи, письма, голос, мы всматриваемся в их лица, такие счастливые когда-то, такие красивые лица, а их больше нет рядом с нами или вообще больше нет, только ветер и голос, только запах и эхо, привкус горечи, вкус ванили, немного корицы.мы никогда не любили так, как любим теперь. и никогда не будем любить так, как любили прежде. мы совсем другие, каждую секунду времени мы превращаемся в прошлое. а прошлое становится нами, такими, какие мы есть.где наши с тобой разговоры, южные звёзды, стихи, стихии? всё пронеслось как падающие звёзды в августе ночью, у тебя на балконе в Симфи. чувствуешь ветер в лицо, что сдирает кожу? это планета движется против нас, в обратном движении, воздуха, воздуха, только бы не сорваться с места. как эти люди, дома, деревья, которые пролетают над головой. ***

214

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г ...выбирай только самое лучшее.страны, слова, города. тихий берег, дальний огонь. скрип ночного песка под ногами. шум прибоя. крабы, выбегающие из воды. парень и девушка. бутылка вина. раздеваются медленно. входят в море. море волнуется раз. наклоняется небо. роняет звёзды. море волнуется два. огни рыбацкого судна на горизонте вспыхивают и гаснут. море волнуется три. ветер уносит слова. слова поглощают ветер. сегодня слово люблю.завтра прощай. мокрые полотенца. вынесенные на берег тела. нет никого, кроме них. луч прорезает небо. подводная лодка во сне издаёт сигналы точного времени. жар оголённого дня забывается в оливковых рощах. тяжко дышат апельсиновые сады. молодые гранаты шепчут друг другу вольности. летучая мышь истребителем режет полночь. тьма накрывает город. и берег. и ночь.

небесные персики любимая, если когда-нибудь у нас появятся деньги мы пойдём с тобою на рынок и купим небесных персиков с них будет течь сок нектар амброзия они будут мурлыкать в наших руках ластиться к нашим пальцам щекотать нас шершавой шкуркой подаваться на лёгкие нажимы пальцев как женщина подаётся навстречу любимому всем телом обволакивая его собой впуская в свою жизнь целиком без обмана растворяя его в себе и растворяясь в нём становясь одним телом и духом сгустком нежности души входят друг в друга как будто у них есть такие же инструменты как и у тел персики это и есть вечные неразделимые любовники все ромео-джульетты все петрарки-лауры и прочие кавалеры-де-грие после смерти стали персиками это такой вот посмертный рай

215

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г стоит надкусить персик и ты увидишь какого-нибудьромео в запрещённой форме застывшего над джульеттой - эй, какого тебе здесь надо, дядя? скорее всего скажет он отрываясь от вечных дел и ты ответишь - я просто люблю персики, милый ромео продолжайте, прошу вас, не обращайте внимания сегодня прекрасный день видишь, любимая, жизнь побеждает смерть

мазурка выходишь из неба заходишь в море насвистываешь мазурку мазурка выпрыгивает из моря хватает тебя за ноги и прочие части тела ты говоришь мазурка-мазурка не хватай меня за ноги и прочие части тела давай с тобой просто поплаваем полежим на спине посмотрим на звезды мазурка отвечает бог с тобой золотая рыбка я уже так наплавалась со всякими разными звездами что нету мочи моей хочется просто хвататься за ноги и прочие части тела быть веселой и беззаботной давай лучше хвататься за ноги и прочие части тела давай будем как дети чисты и невинны во всех забавах ибо не ведают дети что творят нееетговорю дорогая мазурка я хочу раствориться в море стать солью и пеной морской хочу распасться на миллионы атомов хочу стать слухом и зрением хочу видеть всё и всех быть в каждой точке вселенной быть звёздной пылью хочу быть ветром и эхом хочу быть запахом леса и гладью озера бессмертным хочу быть как мама и папа и ещё братик мой дунканмаклауд расскажи мне мазурка как стать бессмертным ты же знаешь все хотят быть бессмертными отвечает мазурка одного только не понимают вот ты сейчас уже от жизни своей устал хочешь распасться на атомы

216

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г или что там у вас а представь себе вечность это же бесконечное множество жизней и бежать тебе некуда и умереть ты не сможешь даже если захочешь ты думал вообще почему все поэты кончают жизнь самоубийством да от ужаса бессмертия своего от страха вечности от холода ее зеркал от льда ее губ оттого что вечность это проклятие а не победа над временем ты и сейчас ведь можешь ходить куда хочешь во времени и пространстве так ходи себе милый ходи ножки сотрёшь присядешь ещё что сотрёшь полежишь отдышишься вот тебе мир весь как на ладони весь он открыт для тебя столько тебе городов построили и лесов посадили столько родили для тебя женщин столько зрения дал тебе бог что ж ты жалуешься зараза тать твою так люби эту жизнь пей эту чашу пока не придёт срок твоей кукушки прокричать тебе время вышло в небе будешь лежать там растворишься в сонме великих певчих станешь нотой одной на клавикордах господних а здесь ты сам по себе один трубадур-затейник приманивай к себе женщин люби их нежно и страстно пусть они рожают тебе детей пока не прервётся время что ты плачешь как баба что негде мол развернуться сам себя приковал к трупам городов и вещей свободен только свободный вот и будь уходи забудь будь кем ты хочешь будь говорила вдали мазурка а я уже шел по небу

загадать желание когда мне говорят я хочу того и того и того в жизни я думаю успей хотя бы одно жизнь так быстро пролетит только-то и успеешь что загадать желание

217

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

Комар - детям Мария РАЙНЕР Родилась в 1975 году, в городе Рубцовске Алтайского края. Закончила Барнаульский государственный педагогический университет, факультет иностранных языков. Печаталась в журналах «Алтай», «Барнаул», «Бийский вестник». мечтает жить в Сиэтле (городе кофе и дождей).

Из цикла рассказов «Кошачьи истории» Кто съел печенье? – Я не буду учить стихотворение! – заявила Иришка, ковыряя ложкой в тарелке. – Оно скучное. – Тогда тебя не примут в первый класс, – возразила мама, помешивая деревянной лопаточкой клубничное варенье. – А пусть Кузя ходит вместо меня в школу, он уже большой! Иришка посмотрела на маму с хитроватыми блёстками в глазах. Кузя, толстый чёрный кот, дремал на стуле. – А ты будешь вместо Кузи ловить мышей? – улыбнулась мама, поправляя фартук. Иришка заливисто рассмеялась. – Доедай кашу, Ира, и садись заниматься! – Строго велела мама. А когда Иришка потянулась за печеньем, стоящим в плетёной вазочке на подоконнике, мама заметила: – Пока не выучишь стихотворение, печенье ты не получишь. – Пойдём, Кузя, – грустно прошелестела Иришка и, стащив кота с подстилки, закрылась в своей комнате. Мама доварила варенье, разлила ароматный джем по малюсеньким баночкам. Потом замесила тесто на пироги и прилегла отдохнуть. Когда мама вернулась, печенье из вазочки таинственно исчезло. Не осталось даже маленькой крошечки.

218

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г – Кто съел печенье? Мама с пустой вазочкой в руках поочерёдно оглядывала дочь и кота. – Это Кузя! – Иришка показала пальцем на Кузю. – Это он виноват! – Кузя, это ты съел печенье? – Мяу! Мяу! – замяукал Кузя. – Вот видишь, он признался! – развела руками Иришка. – Вот что, Кузя, – мама присела перед ним на корточки. – За то, что ты плохо себя вёл, я отправлю тебя в кошачий приют. Там тебе найдут новую семью! И мама вышла из детской. – А… Иришка осталась стоять с открытым ртом. Мама допекала пироги, когда перед ней появилась зарёванная Иришка с листом бумаги. – Мамочка, пожалуйста, не отправляй Кузю в приют! Он очень хороший. Он очень тебя любит. Он обещает, что будет ловить мышей и не будет спать на подушках. А ещё он написал для тебя стихотворение! Иришка залезла на табуретку и громко, нараспев, прочитала: – Ваши руки пахнут колбасой. Я за ними побежать готов трусцой! – А печенье съела я… Мама долго-долго смеялась, а потом простила Кузю.

Курица Собрались на крыше Вася, Кузя, Муська – и стали хвастаться. – У меня хозяин колбасным бароном работает, – промурлыкал чёрный, как уголь, Вася. – А я у него главный дегустатор! Хозяин мне колбасу на пробу носит. Если я ем, то он её первым сортом штампует, если не доедаю, то вторым. А морду ворочу – третьим. – А моя хозяйка – писатель! – поддержал разговор Кузя. – Книжки разные про меня пишет, и деньги большие получает. Креветки мне по утрам варит. – Эхххх, – вздохнула тяжело Муська. – А моя хозяйка из ума выжила. Курицей меня кличет и яйца заставляет нести. Говорит: держу тебя, дармоедку, а пользы от тебя никакой! Поднимет высоко кусочек сыра и танцевать заставляет. Чтобы, пожрать, говорит, надо заработать! – Надо твою хозяйку проучить, – решил Вася. Отправились коты к продуктовому магазину, где Кузя дегустатором работал, устроились в засаде и стали наблюдать. – Иди, Муська, на разведку.

219

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Вышел из магазина грузчик в синей фуфайке и увидел полосатую Муську. – Здорово, коврик! – обрадовался грузчик. – Иди, гостинец дам. Кинул он Муське шкурки от копчёной колбасы. Муська объедки подлизала и была такова. – Теперь, Кузя, ты иди. Увидел грузчик Кузю. – Здорово, шуба енотовая! – обрадовался грузчик. – Иди, гостинец дам. Кинул он Кузе сосиску. Кузя сосиску схватил и был таков. Настал черёд Васе идти. – Здорово, барин! – обрадовался грузчик. – С инспекцией пришли? Пажалте! Обошёл Кузя подсобное помещение. Всё чисто, прибрано, спиртом не пахнет. Заметил обходчик контейнер с яйцами, поднялся на задние лапы и стал яйца обнюхивать. – Страусиновые, барин, – докладывает грузчик. – В обед привезли, щас в витрину закладывать будем. Вася лапой самое крупное яйцо шевелит, на грузчика смотрит и мяукает. – Отведать желаете? А это запросто! Завязал грузчик страусовое яйцо в платочек и отдал Васе. – Держи, Муська! Забрала Муська яйцо и понесла его аккуратно домой. Положила в свою коробку, а сама улеглась сверху. Увидела Муську хозяйка. – Ты всё лежишь! Яйцо-то когда снесёшь? Потянулась Муська и выпрыгнула из коробки. Хозяйка, гладь, а там яйцо необъятных размеров! Выпучила хозяйка глаза, рот открыла и икает, слова все забыла от радости. А на другой день Муську по телевизору показали, в экстренном выпуске. Хозяйке её почётную медаль дали на ленточке и денежный приз.

Мизантроп У одних хозяев жил кот шотландских кровей по прозвищу Мондор. Был Мондор страшным мизантропом: не любил, когда его брали на руки, гладили, тискали и жали. Приехали к хозяевам в гости внук и внучка, схватили Мондора и стали его друг у друга из рук рвать. Терпел он, терпел, а потом укусил хозяйскую внучку и спрятался. Целый день его дети искали, не нашли. И у кур смотрели, и у индюшек, и даже в подпол спускались – нет шотландца, как сквозь землю провалился!

220

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Хозяйка его на ужин звала, звала – не дозвалась. Оставила миску с рыбой на крыльце и ушла внукам сказки читать. Вышел хозяин ворота на ночь закрывать, смотрит, а Шарик на крыльце, на коврике вытянулся и на Луну тоскливо поглядывает. Заглянул хозяин в собачью конуру, а там кот развалился и похрапывает. Усмехнулся хозяин и пустил Шарика в дом. Наутро выбежал Шарик из дома и прямиком к себе в будку. А Мондор проснулся, умывается. – Эх ты, серый, – смеётся Шарик. – Прошляпил ты своё счастье! Я теперь у хозяев вместо тебя котом буду! Меня хозяйка молоком напоила, хозяин рыбки дал, а внуки колбасы! – Ну, ну, работай, – посмеялся кот, свернулся клубочком и заснул. Ночью спустился Мондор в подпол, поймал мышь, наелся и вернулся в конуру. «А неплохо мне живётся», – подумал кот, сладко дремля. – «Сам себе хозяин, хочу сплю, хочу мышей ловлю. Да и Шарик не показывается, понравилось ему, видно, котом быть! Проведаю, как он там?» Дождался кот, когда Луна за облачко спрячется, пробрался в кухню и видит: лежит Шарик на половичке и плачет. – Ну, как тебе, Шарик, жизнь кошачья? – мурлычет Мондор. – Прости меня, морда серая! – скулит Шарик. – Я думал, ты как сыр живёшь, в масле катаешься! А на деле-то жизнь твоя хуже собачьей! Внучка меня за хвост таскает и шею бантиком повязывает. Внук на мне катается и пятками пришпоривает. Хозяйка за то, что я диван когтями испортил, тапком меня отходила… – Ещё день такой жизни, и стану я, серый, мизантропом! Придумай чтонибудь, а я с тобой за это мяском буду делиться, и лаять на соседскую кошку не буду. Сжалился Мондор над собакой и вернулся домой. И, пока внуки не уехали, жил наверху самого высокого шкафа.

Француз на белом коне Пошла баба в лес по грибы и увидала возле берёзы привязанного кота с запиской на шее. «Кто кота этого возьмёт, у того всё добро и пропадёт». Посмотрела баба на кота: шерсть чёрная, шелковистая, глаза как две ежевики, хвост, как у белки, пушистый, и галстучек белый, как у джентльмена. «Не может такой красивый котик быть плохим!», – подумала баба и

221

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г принесла кота в дом. На следующий день сгорел у бабы телевизор. – Подумаешь, добро! – махнула баба рукой. – Там одну рекламу показывают да сериалы. Я и без них проживу! Без телевизора появилось у бабы много свободного времени. Навела она в доме образцовый порядок, выбросила разную рухлядь, а чтобы по вечерам скучно не было, стала язык французский учить. Долго ли коротко, сгорела у бабы плита. На новую денег нет, остаётся только дрова колоть да печь топить. Через неделю баба так похудела да постройнела, что её на работе не узнали да с работы и выгнали. На последние деньги купила баба швейную машинку, достала из сундуков одежды старые и давай всё перешивать, переделывать, да так ладно у неё всё получается, прямо haute couture. Других бабёнок зависть берёт, народ к ней валом валит, платья концертные да бальные заказывает. Скопила баба капитал, купила лошадёнку, свинью, козу, кур. Как белка в колесе крутится, даже французский забывать стала. А про то, что из-за кота добро пропало, и думать забыла! А кот у неё хорошо устроился! От коровы молоко да маслице каждый день, от козы сыр, от курочек то ножка, то крылышко. Мышей погонял да спи с утра до ночи на завалинке! Вышла как-то баба передохнуть и слышит: – Quel beau chat noir! Combien il en coûte à? (Какой красивый чёрный кот? Сколько он стоит?) «Ишь какой прыткий!», – подумала баба. – «Кота ему продай!» – Le chat n’est pas vendu! (Кот не продаётся!) – отвечает баба, а сама выглядывает из-за калитки: для кого, мол, кот-то не продаётся. Стоит за калиткой лошадь белая, взмыленная, на ней всадник, обычный такой мужичонка в джинсах, рубахе и кепке с большим козырьком. – Quelle pitié, – сокрушается мужичонка. – J’adore les chats! (Какая жалость! Я обожаю кошек!) – Котов-то ты любишь, а лошадь напоить не можешь! – упрекает баба. – Venez! Je donnerai à votre cheval de l’eau! – мол, приглашаю от чистого сердца. Угощайтесь, чем богаты. (Проходите! Я напою вашу лошадь!) Попил француз молока, шанежками закусил и интересуется: – Comment puis-je me rendre à Paris? (Как мне добраться до Парижа?) – Ну, уморил! – смеётся баба. – Так и быть, дорогу покажу! Взяла баба кота, села на лошадь и уехала в Париж!

222

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Сказка о непутёвой хозяйке Жила-была непутёвая хозяйка. Решила она однажды пожарить рыбу. Пошла хозяйка на рынок и купила большого карася. Дома она его выпотрошила, нарезала на кусочки и положила в большое блюдо. Достала хозяйка сковороду и поставила её на плиту. Кинулась – а масла-то нету! Надела хозяйка пальто, сапоги, взяла сумку и кошелёк. Принесла кошку Муську и посадила её рядом с блюдом, где карась разделанный лежал. – Смотри, Муська, – наказала хозяйка. – Я пошла за маслом в магазин. А ты сиди, охраняй карася! Смотри, чтобы соседская кошка не пришла и тебе бока не намяла! – Мяу! Мяу! – отвечает Муська. Мол, иди спокойно хозяйка, дадим отпор соседской кошке и рыбу убережём. Побежала непутёвая хозяйка в один магазин. А там учёт! Побежала в другой. А там масло закончилось. Побежала в третий. А там очередь. Пока отстояла, пока домой прибежала – много времени прошло! Заходит хозяйка в кухню и видит: блюдо пустое донышком кверху на полу валяется, а Муська с набитым брюхом на коврике лежит, лапы кверху подняла и стонет. – Ах ты, моя горемычная! – запричитала хозяйка. – Не уберегла карася! Намяла тебе бока соседская кошка! А Муська пуще прежнего стонет, лапой задней дёргает, судороги изображает. – Бедная ты моя, защитница, – хозяйка Муську гладит, за ушком чешет. За добрую службу дам я тебе колбаски! А соседскую кошку за то, что карася нашего съела, мы поймаем и в подпол к мышам посадим!

Волшебная кастрюля Вернулся мужик с рыбалки и хвастает жене: – Я вот такого карася поймал! Метр двадцать в длину, не меньше! Только ты его не трогай, я сам его выпотрошу и поджарю. А рыба пока пусть на морозе полежит. Завернул мужик рыбу в два пакета, уложил на веранде, присыпал снегом, сверху закрыл кастрюлей, а на кастрюлю положил чурбан еловый, чтобы кот не стащил. Уехал мужик на дежурство, а баба давай ногти красить, волосы укладывать, всю комнату французскими ароматами задухарила. Скучно стало коту Барсику. Запрыгнул он на подоконник, синиц посчитать, что в кормушке семечки клевали, да остолбенел!

223

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Под окном, на веранде, недруг его заклятый, разбойник рыжий да бездомный, вокруг большой зелёной кастрюли круги наматывает! Рассердился Барсик, выскочил на улицу, спину выгнул и грозно зашипел: – А ну-ка, признавайся, разбойник беспородный, чего это ты на моей веранде отчебучить задумал? А рыжий даже ухом не ведёт. – Ты рыбу есть будешь? Растерялся Барсик, на снег плюхнулся, да какой же кот от рыбы откажется? – Буду. – Тогда помогай! Поднимайся на задние лапы и упирайся в деревяшку. Вдвоём мы её быстро сдвинем! Поднатужились коты и опрокинули полено. А там дело быстрее пошло. Просунул разбойник под кастрюлю лапу, а хозяйский кот подцепил когтём краешек пакета и стал осторожно на себя тянуть. Попыхтели недруги, но карася вытащили. Взялся рыжий за один конец, Барсик взялся за другой, разодрали они пластик и съели всю рыбу, одни кости оставили. А тут и мужик с дежурства вернуться должен. Увидала баба, что карася нету, испугалась и побежала бегом в рыбный магазин, даже спиральки с волос не скрутила. – Дайте мне, – говорит, – рыбу метр двадцать длиной! – Нет у нас такой рыбы, – разводят руками продавцы. – Такие только в океане водятся, а мы речной, обычной торгуем. – Да как же! – не верит баба. – Муж мой вчера с рыбалки именно такую принёс! А кот её слопал! – Не может такого быть! – удивляются в магазине. – Зимой рыба маленькая клюёт. А вы поезжайте на базу и купите морскую щуку. Купила баба морскую щуку ровно метр двадцать длиной и в точности, как давеча муж, в снегу её спрятала. Приехал мужик, собрался карася жарить. Полез под кастрюлю, а там рыбина огромная еле умещается! Вытаращил мужик глаза и бегом к жене: – Люба, а кастрюля-то у нас волшебная! Бросим с тобой работу, будем осетров да скумбрий разводить! Да только когда мужик на радостях угомонился, выбросила Люба волшебную кастрюлю от греха подальше.

Мышеловка Пришёл кот на базар покупать мышеловку. Повертел одну в лапах – ненадёжная. Повертел другую – махонькая, у третьей крепление слабое, четвёртая от влаги рассохлась.

224

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г – Одолели меня мыши! – Жалуется продавцу кот. – Совсем от них житья не стало. До того обнаглели, что из миски моей молоко лакают! – Этой беде помочь легко. Вы, уважаемый кот, возьмите ведёрко, налейте в него на четверть воды. Положите тонкую дощечку, можно линейку подлиннее взять, так, чтобы один конец в пол упирался, а другой над серединой ведра висел. А на край, что над ведром, положите кусочек сыра или сала. – Ну, сыр-то мышам жирно будет, а за совет спасибо! Вернулся кот домой и принялся мышеловку мастерить. Взял он красное ведёрко, выстрогал тонкую планку, установил, а на край шмат сала положил для надёжности. Да только плюхнулся шмат в воду. И так его кот прилаживал, и этак – падает в воду сало, хоть режь его! Разозлился кот. Притащил пятилитровый таз, доску дубовую над тазом приладил и к полу гвоздями прибил, а на край насыпал хлебных крошек. – Вот теперь у меня мышеловка надёжная, основательная! – потёр кот лапы и затаился невдалеке мышь караулить. Скоро вылезла из норки мышка. Подбежала к дубовой доске, взобралась по ней и давай кошки хлебные уминать! Смотрел кот, смотрел, не выдержал и бросился из укрытия. Прыгнул за мышью, да не рассчитал! Мышка обратно в норку убежала, а кот в воду шлёпнулся. Начал из тазика выбираться, головой о дубовую доску ушибся. Лежит кот в кровати с перевязанным лбом и вздыхает: «Обманули меня на базаре! Придётся самому мышей ловить!»

Театр Утром вместо своего отражения в зеркале папа Валерика и Леры увидел большую яркую афишу. Прыгающие буковки приглашали и папу, и маму на вечернюю премьеру «Гамлета». Умывшись и побрившись, папа оделся и отправился на кухню завтракать, обдумывая, как бы ему улизнуть от Шекспира. Целый день папа недовольно думал о предстоящем спектакле и мечтал, чтобы он не состоялся. Но ничего подобного не случилось, и даже увесистый баклажановый синяк под глазом, который главный режиссёр получил во дворе, не сорвал премьеру. По случаю постановки мама нарядилась. Она надела своё самое красивое платье, приколола к вороту блестящую серебристую брошь, волосы тщательно зачесала наверх и уложила в виде подгоревшего бублика. Большая комната была превращена в театр.

225

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Через всё помещение была протянута бельевая верёвка, которая одним концом крепилась к гардинам, а другим – к специально вбитому для этой цели Валериком – большому гвоздю. На верёвку на кольца были повешены старые шторы из маминой спальни, представляющие занавес. Бабушка нашила на ткань крупные звёзды из серебряной фольги. На телевизор была наброшена белая простынь, антенна заменена на плоское блюдо с искусственными фруктами. Перед телевизором возвышался длинный помост, сооружённый из кухонных табуреток, по обоим концам которого располагались: плюшевый медведь и обезьяна с коронами на головах. У медведя этот символ царской власти был склеен из куска картона и обшит медовым жакардом с тонкими сиреневыми полосками, который при ближайшем рассмотрении удивительно напоминал один из папиных галстуков. Обезьяне досталась не такая красивая корона, но нашитые на острые углы крупные золотистые бусины с лихвой окупали простой жёлтый трикотаж. У подножия помоста, на который был наброшен плед тигровой раскраски, стояла большая детская ванночка, наполненная водой. Рядом стоял детский стульчик, на котором восседала большая златокудрая кукла в платье принцессы. Спектакль начался ровно в семь часов. Близнецы в отглаженных костюмах распахнули занавес, Лера выступила вперёд, и почти не глядя в текст, торжественно произнесла: – Жили-были в одном королевстве король, королева и их приёмная дочка, прекрасная принцесса! Перечисление главных персонажей сопровождалось тем, что Валерик по очереди поднял и посадил на место медведя, обезьяну и куклу. – У короля и королевы был ещё один, родной сын, по имени Гамлет, – продолжала Лера. – Гамлет очень любил покушать, чем сильно огорчал маму, папу и названную сестру. В этом месте папа заёрзал и посмотрел на маму, которая сидела с невозмутимым выражением лица. – Однажды соседний король прислал нашему королю килограмм невиданной копчёной колбасы с запиской, что если наши не съедят к вечеру всю колбасу, то заморский король поработит всё королевство! Лера сделала эффектную паузу. В комнату вошла бабушка в домашнем фартуке с огромной тарелкой в руках, на которой горкой была выложена нарезанная соломкой колбаса. Валерик принял тарелку из рук бабушки и осторожно водрузил её между царственной четой. – Король попробовал кусочек колбасы, но не смог его съесть и заболел, – в голосе Леры зазвучали печальные нотки. Валерик поднёс тонкий длинный кусочек к медвежьей морде, потом опрокинул мишку на спину и незаметно съел колбасную соломку сам.

226

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г – Королева съела маленький кусочек и отравилась, – голос Леры стал выше и тоньше. Валерик проделал то же самое с обезьяной. – А бедная принцесса, – голос Леры задрожал, в глазах появились настоящие слёзы. – А бедная принцесса не выдержала грубого вкуса и утопилась! Валерик бесцеремонно спихнул куклу в ванночку с водой, забыв приложить заморское угощение к её кукольному личику. Мама выпучила глаза и возмущённо засопела, но папа крепко сжал её руку и приложил палец к губам. – Тогда во дворец короля прибыл наследный принц Гамлет! В комнате снова появилась бабушка. Она несла в руках большой ящик, в каких посылают посылки, и передала его Валерику. Режиссёр открыл крышку и вытащил оттуда удивлённого кота, потом быстро нахлобучил ему на голову маленькую жёлтую корону, держащуюся на резинке. Барсик затряс головой, и корона съехала на загривок. – «Есть иль не есть, вот в чём вопрос!», – воскликнул Гамлет и бросился спасать королевство! Валерик выпустил кота. Тот, коротко мяукая, запрыгнул на помост, свалив королеву-мать на пол и, особенно не церемонясь, захватил лапой кусок колбасы и, урча, зажевал. Мама положила на грудь руку и шумно задышала. – Так Гамлет спас своих родителей от рабства! – Весело закончила чтица и подмигнула папе и маме озорным глазом, под которым расплылся в улыбке нарисованный синяк. Валерик опустил занавес и поклонился. Папа хлопал громче всех.

***

227

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Ирина ЦХАЙ Финалист международных конкурсов "Сказка сегодня" (Германия), “Open Eurasia and Central Asia Book Forum and Literature Festival”, I Международного Конкурса-фестиваля современных пьес и сценариев для детей и молодежи "Калейдоскоп XXI", обладатель Гран-При V международного конкурса «Новые сказки», лауреат 1-го Всероссийского конкурса детских литераторов. Полуфиналист и финалист конкурсов «Новая детская книга», "Настя и Никита", лауреат Всероссийских поэтических конкурсов "Хрустальный родник", "Чем жива душа...". Дважды победитель краевого издательского конкурса и конкурса "Лучшая книга Алтая". Автор стихов и прозы для взрослых, книг для детей: «Сказки», «Поющая Радуга», «Солнечная азбука» (г. Барнаул), "Как Букашечка маму искала" и "Грибное лукошко" (г. СанктПетербург). Сказки включены в школьную программу Алтайского края, выпущены в аудиоформате Алтайской краевой специальной библиотекой для незрячих и слабовидящих, изданы в альманахе "Колобок и Два жирафа" (Москва) и в альманахе британского издательского дома «Hertfordshire Press» «Творческое содружество». По сказкам поставлен спектакль в государственной филармонии Алтайского края, по произведениям снято два мультипликационных фильма. Член Союза писателей России.

Как мы узнали, что писатели не врут У Лены день рождения был. И я в гости пришла. Мишку подарила плюшевого. Хоро-о-ошенького! Даша куклу подарила, а Лера – розового пони. Мы ели салаты, курицу, торт и мороженое, а потом на улицу пошли. На улице – красота! Деревья от инея кружевные, небо синее, солнышко сияет. Мы к турнику побежали. Его снегом засыпало, теперь до перекладины достать можно. А летом – никак! И тут я вспомнила книжку одну. Там рассказ интересный был. Про то, как мальчик зимой на морозе железку лизнул и языком очень сильно прилип. Чтобы его отодрать, на язык тёплую воду из чайника лили. Вспомнила я рассказ и думаю: «А это правда или писатель всё вы- думал?» И лизнула перекладину. И прилипла. Крепко! Лена подошла и спрашивает: – Ты чего?

228

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г А я молчу. Я боюсь отвечать! Вижу, Лена шарф разматывает и язык высовывает. И как закричу: – Не надо!!! Ох, как больно было! Кожа от языка на перекладине осталась. Но Лена все-таки тоже успела лизнуть. Совсем чуть-чуть. И тут же отклеилась. Но все равно больно было. Вот так мы узнали, что писатели не врут. Только вы не проверяйте. Прилипните.Точно знаю!

Самый умный мыш на свете У нас дома крысёнок декоративный живёт. Сам серенький, а одно ухо и животик белые, лапки розовенькие. Зовут его Мыш. Он не только в клетке живёт, мы его по полу погулять выпускаем. Мыш – самый умный крысёнок на свете. Знаете, почему? Сейчас расскажу. Однажды сижу я в комнате, интересный мультик по телевизору смотрю. А мама картошечки нажарила – с луком, чесночком и укропчиком! И даже разрешила мне перед телевизором поесть! Я тарелку в комнату принесла и принялась за еду. Вкуснятинкой по всей квартире пахнет! Вижу: бежит ко мне Мыш, на задние лапки встаёт и скребёт своей крохотной ручкой по моей ноге. Я картошку ем, мультики смотрю, не до крысёнка мне. И вдруг вытаскивает Мыш из-под дивана засохший кусочек сыра и карабкается с ним на мою ступню. Всем своим видом будто говорит: «Возьми, Ирочка, мой сыр! А мне картошечки дай!» Какой умница! Вот если бы человек захотел у крысёнка что-нибудь попросить, как бы ему объяснил? Да никак! А Мыш сумел. Самый умный Мыш на свете!

Как у нас ёжик жил Угадайте, кого папа с работы принёс? Ёжика! Настоящего! Колючего! Хорошенького! Прямо в шапке. Ёжик сначала боялся и в шапке сидел. А потом понял, что мы не кусаемся, и по дому стал бегать. Он пил молоко, ел колбасу и варёные яйца. Днем спал, а ночью выходил на охоту. Папа сказал, что ежи – ночные хищники. И не понимают, что в нашей

229

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г квартире мышей нет. Очень громко по полу топал. Коготками – плюх-плюх! Он же не кошка, когти втягивать не умеет. Вроде маленький, а сколько от него шума! Спать мешает. Мама ему мягкие башмачки из старого пальто сшила. Красивые! Только ёжику они не понравились. Он их снял и под шкаф спрятал. И снова по полу топает и плюхает. Пришлось нам привыкать. Так прошла весна, и наступило лето. В квартире стало совсем тепло, и мы с Лизочкой босиком ходили. Ёжик почему-то стал меньше спать и выходил на охоту даже днём. Однажды захожу я на кухню, а там ёжик за ножкой стола прячется. А потом каа-ак прыгнет! Как вцепится в мою ногу! Мёртвой хваткой! И повис всей тушкой своей! Ужас, как больно! Я завизжала, ногой дрыгнула изо всех сил, а ёж висит! Я как стукну этот килограмм гвоздей ладошкой! Прямо по иголкам! И чуть не разревелась. Но тут вижу: ёжик отлетел и на пол пузом шлёпнулся. Вдруг он себе сломал что-нибудь? Подбегаю к ежу, а он злой такой! Лежит на полу и пыхтит как паровоз! Глазками меня насквозь сверлит… Ногу мне йодом помазали, ладошку – спиртом, а ёжика мы решили в лес выпустить. Так и сделали. Ёжику днём спать надо, ночью – охотиться, мышей есть, а не колбасу. И свежим воздухом дышать! Плохо лесным зверушкам в неволе жить!

Стрекозиный бадминтон Как я люблю в бадминтон играть! Папа меня учит по вечерам после работы. Я прямо дождаться не могу, когда он придёт и поужинает. Прыгаю вокруг него с ракетками! Мы выходим за дом и начинаем воланчиком перекидываться! Его надо высоковысоко подбросить и ударить ракеткой изо всех сил, чтобы до папы долетел. А потом снова попасть, когда он обратно прилетит! Прямо разговор получается! Я – папе воланчик, папа – мне! Как здорово! Вдруг прилетела огромная стрекоза и зачем-то стала за воланчиком гоняться! То ко мне летит, то к папе! То к папе, то ко мне! Странная какая-то. И тут я по этой стрекозе ракеткой ударила. Нечаянно! Когда воланчик отбивала.

230

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Воланчик отлетел, а стрекоза в ракетке застряла. Головой между струночек. Мы с папой еле-еле её вытащили! Так боялись ей голову оторвать! У бедной стрекозы, наверное, сотрясение мозга. Мы её на кустик посадили и домой пошли. Папа сказал, что стрекозы на летающих букашек охотятся, на комаров и мух. Наша стрекоза очень голодная была и за воланчиком охотилась. Называется она «громовик». Большая, а глупая!

Небесная морковка Когда я была маленькая, мы с папой каждый день ходили в парк. Там почти как в лесу: много деревьев, цветов, бабочек и даже пруд есть! Просто замечательно! Только вот идти далеко. Поэтому папа шёл, а я на велосипеде ехала. На трёхколёсном! Однажды мы возвращались вечером, когда солнце уже садилось и всё небо в оранжевый цвет выкрасило. Мы шли по длинной тополиной аллее. Я ехала рядом с папой, крутила педали и смотрела вверх. Так интересно! Наверху тоже дорожка получается: не по земле, а по небу, между тополиных макушек. Почему-то надо мной эта дорожка широкая-преширокая, а чем дальше глядишь, тем она уже становится. Около солнышка совсем узенькая! И совсем оранжевая! Смотрю я на эту оранжевую дорожку и вспоминаю: на что же она похожа? Вспомнила! На большую сочную морковку! Мы домой шли, к маме, а над нами летела чудесная небесная морковка.

Замечательная крокозяба Мы с папой в парк пришли. Там пруд есть, а в пруду живут карасики, улитки, жуки и клопы водяные. Папа мне столько интересного показал и рассказал! Сверху по воде длинные клопы-водомерки как на коньках спешат, будто воду меряют; а маленькие жуки-вертячки кругами бегают. У вертячек не два, а целых четыре глаза! Два над водой смотрят – нет ли чего-нибудь вкусненького, а два – под водой. В глубине разные жуки живут: полосатые полоскуны, большие чёрные водолюбы и бурые с жёлтой каёмочкой плавунцы. Интересно то как!

231

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Папа за лимонадом пошёл, а я сижу на корточках и в воду смотрю. Вижу – сидит за водорослью невиданная страшная крокозяба! Челюсти как сабли! Хвост над спинкой закручен, крыльев нет совсем! Вдруг это редкая крокозяба, науке ещё неизвестная? Ну, я и схватила её рукой. И на весь парк как завизжу! Потому что это чудище в мой палец своими саблями вцепилось по самые уши! Только я не отпускаю! Прибежал папа, отодрал крокозябу и в банку из-под лимонада засунул. И водички из пруда налил. Пришли мы домой и стали в Интернете картинки похожие искать. Оказалось, что это детёныш большого водяного жука-плавунца. Он совсем на папу не похож! Ну, ни капельки! И на маму – тоже. Ничего общего! Ни красоты, ни крыльев. Личинка называется. Она под водой на других букашек охотится и даже на маленьких рыбок и головастиков – лягушкиных деток. Потом на берегу ямку роет и превращается в куколку – твёрденькую, округлую и без ножножек. А весной из этой куколки жук вылупляется, как птенчик из яйца. Вот какая личинка замечательная! Я её хорошенечко через лупу рассмотрела, в тетрадку зарисовала, а на следующий день мы её в пруд выпустили. Пусть наедается, растёт и в красивого жука превращается. Приятного аппетита, крокозяба!

Как Кеша нахального синица прогнал Ур-ра! Папа купил двух настоящих попугайчиков! Волнистых! Которых можно дома в клетке держать! Они на улице вообще не живут, только в жарких странах. Такие красивые! Мальчик ярко-зелёный, а девочка беленькая, как снег! Мы назвали их Кеша и Каня. И отправили жить на балкон. Им там хорошо – тепло, светло и полетать можно. Пусть живут, пока лето не кончится! Это мы хорошо придумали! На балконе лишняя пена строительная торчала. Так Каня сидит и целыми днями эту пену выковыривает! А Кеша ей песни поёт. Хорошо так всю лишнюю пену срезала! Папа сказал, что сам он так аккуратно нипочём бы не сделал. Очень обрадовался! Так и жили наши попугайчики. Мы дверь в комнату держали открытой, так что они и в квартиру залетали, когда захотят. А ели и спали в клетке на балконе. Мы их кормили зерном, творогом, яичком варёным, тёртой морковкой и зеленью. Но вот Кане скучно стало. Ковырять-то уже нечего! А тут на балкон синица прилетела. Села на раму со стороны улицы и на Каню

232

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г смотрит. Удивляется, наверное! Никогда такой красивой беленькой птички не видела! И стали они разговаривать! Синица по-синичьи, а Каня – по попугаячьи. Громко. И ведь понимают как-то друг друга! Они даже подружилась! Синица каждый день прилетать стала, в обед! А Каня уже её ждёт! Сидят по разные стороны от стекла и чирикают! А Кеше обидно. Они же на него никакого внимания не обращают! Мне даже кажется, что это и не синица вовсе, а синиц. Потому что уж очень Кеша расстраивался. Кричал, летал около них и крыльями хлопал. А им всё равно! Вот однажды только прилетел этот нахальный синиц и на раму уселся, а Кеша как залетел в комнату, скорость набрал, вылетел на балкон да ка-а-ак в стекло врежется, с громким криком! Синиц тут же свалился! И не прилетал больше. А потом у попугайчиков появились птенчики. Такие славные!

Как я хвасталась Мама говорит, что я очень гибкая. На редкость! Я на «шпагат» могу сесть и в позу лотоса – это когда садишься, ноги пятками наверх выворачиваешь и крест-накрест друг на дружку кладёшь. А ещё могу в эту цветочную позу сесть, а потом на коленки согнутые встать и пару шагов так сделать! Мне было очень приятно, что я так могу. Когда гости приходили, я не стихи на табуретке читала. Я в позе этой по полу бегала. Не по ковру, потому что тогда коленки шершавятся. И ещё по полу быстрее выходит. Все гости удивлялись и хвалили меня. И другим рассказывали. Вот наконец-то я пошла в первый класс! Столько новых друзей! Столько уроков! Особенно мне физкультура понравилась! Бегаешь, прыгаешь, шумишь даже, а тебе за это отметки ставят! Вот однажды учитель за журналом пошёл, и все что хотят, то и делают. Захотелось мне всем показать, какая я гибкая. Только позу лотоса я уже показывала. Что бы ещё сделать? Я уселась на мат, спиной в стенку упёрлась и закинула на шею сначала правую ногу, а потом левую! Не знаю, как эта поза называется, но все очень удивились. А я радуюсь. Но тут звонок с урока прозвенел, все про меня забыли и побежали в столовую. А я сижу! У меня голова в ногах застряла.

233

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г Хорошо ещё, что недолго так сиделаВиталик Гулаков за курткой вернулся. Посмотрел на меня и прогудел: – Хочешь, я тебя разогну? Я как поглядела на его кулачищи, так сразу и разогнулась сама. Очень испугалась! Выходит, когда хвастаешься, не только приятно бывает!

Про грипп Я тогда ещё маленькая была. Мама сказала, что на улице грипп. И в магазин без меня ушла. Я огорчилась и стала думать, что это за грипп такой вредный? Взяла фломастеры и картинку нарисовала: сидит он на дереве, маленький, горбатый, огромный красный нос крючком. А руки у него холодные, синие и длинные! Он этими руками прохожих за нос хватает, и они чихать начинают и кашлять. Злой он и хитренький такой – никто его не видит! Потому и ходят все под этим деревом. Которое около магазина «Детский мир» растёт. Я тогда рисунок на холодильник прилепила, чтобы мама с папой гриппом не заболели.

234

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

СТРАНИЦЫ ПАМЯТИ

235

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

Памяти Геннадия Петровича Шабанова

В конце февраля в городской газете должна была появиться статья, в которой я поздравляла с Днём рождения и Днём защитника Отечества замечательного человека, бийчанина Геннадия Петровича Шабанова. Но статья не успела выйти. 21 февраля 2018 г художник, музыкант и композитор Геннадий Шабанов ушёл от нас навсегда. Светлая память замечательному человеку! Вот эта статья.

О ПЕСНЕ СОЛДАТА ЗАМОЛВИТЕ СЛОВО Есть такие люди на земле, к имени-отчеству которых, хочется добавить княжеский титул. Геннадий Петрович Шабанов, Светлоозёрский. Село Светлоозёрское Бийского района находится недалеко от места, где он родился, но, по сути – это его родина. И совсем никакая не малая, а великая, потому что любое село полями да лугами продолжается окрест и убегает дорогами в просторы России. Вот и село Светлоозёрское – это Россия, Сибирь, Алтай. Геннадий Петрович – человек России, потому что однажды пришлось ему прямо от крыльца родного дома сделать первый шаг и отправиться по дороге судьбы в

236

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г просторы нашей великой страны. Военкомат призвал парнишку Родине служить. И замелькали за окнами вагона поля, перелески, холмы, реки и долины, города и сёла. По южной ветке Сибирской магистрали, через Москву прибыл новобранец в город Петрозаводск, столицу Карелии, где в течение нескольких месяцев изучал военное дело – прошёл курс молодого бойца. Отсюда транспортировали солдат через станцию Плесецк в знаменитый северный город Мирный. Так что служить пришлось в той точке России, где небо с землёй сходится, где до космоса – рукой подать. А когда обнаружилось, что новобранец Гена Шабанов не только владеет баяном, поёт, но и готовится художественное образование получить, командир присоединил к его княжескому сельскому титулу ещё один. Так пришлось солдату в дополнение к обычной строевой службе стать «богомазом» – то есть полковым художником. Командир приказывал, солдат отвечал – есть! Может быть, и сейчас где-нибудь в музейных глубинах хранится одна из его многих армейских работ – огромный портрет Ленина, некогда украсивший зал рабочих и праздничных заседаний военных и партийных кадров. Военный городок Мирный жил своей армейской жизнью. Солдата Геннадия Шабанова за его таланты знали не только в части, но и за её пределами. Однажды подполковник Суханов за мастерски исполненное задание – разработку эскизов, чертежей и изготовление вазонов для украшения территории, представил солдата Шабанова к награде. А генерал Григорьев наградил его отпуском на родину. Однако для каждого таланта в жизни всегда находятся антиталант – некто, старающийся из зависти унизить одарённого человека. Вот таким антиталантом – непосредственным начальником солдата Шабанова, командиром взвода, отпуск был отменён. Однако генерал не забыл о своём распоряжении. И при первой же случайной встрече поинтересовался: «Как дома, солдат?». Узнав, что отпуск не состоялся, приказал немедленно исполнить распоряжение. По окончании срока службы солдату Шабанову не сразу удалось покинуть часть. Приказ по армии «Боеготовность

237

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г номер один!» задержал отъезд домой на полгода. Как говорит Геннадий Петрович – Куба зацепила. Тот самый Карибский кризис. Солдат Геннадий Шабанов, как и многие срочники, записался добровольцем на случай войны, ведь никто не знал, чем закончится этот мировой конфликт. Начальство уговаривало остаться на сверхсрочную службу, предлагало квартиру в Ленинграде. Но солдат Геннадий Шабанов не изменил своему сельскому княжескому титулу. Его сердце принадлежало родному Светлоозёрску. Вернулся на родину солдат, где пришлось ему поработать и на стройке, и в школе – в течение нескольких лет преподавал разные предметы, в том числе занимался подготовкой лабораторных работ в кабинете физики. Учителей в школе не хватало, работа продолжалась с 8 утра и до 8 вечера. После открытия нового клуба пригласили Геннадия Петровича на должность директора и руководителя художественной самодеятельности. В это время он окончил Московскую государственную академию мскусств После переезда с семьёй в Бийск, Геннадий Петрович стал своим в городском братстве художников и музыкантов. Все городские, краевые и республиканские художественные выставки проходили с участием его картин. Чего только стоит, например, один лишь его карандашный рисунок «Отец Шаляпина»! Это шедевр! Знаменитая мозаика на входе в здание Бийского Медицинского училища (два больших красочных полотна – часть серии его великолепных работ) сделана на века – мастерски, и в художественном плане, и в части технологии. Это работа, которая может выдержать тяжкую длань времени, если, конечно, не приложат руку какие-нибудь варвары, местные потомки Герострата. Впервые я увидела Геннадия Петровича на юбилейном торжестве, когда литераторы Бийска праздновали десятилетие журнала «Огни над Бией». Писатель, заядлый турист, горноспасатель, инженер Юрий Алексеевич Коврига привёл на праздник Геннадия Петровича. Именно привёл, потому что к тому времени художник, музыкант и композитор Геннадий Шабанов уже почти потерял зрение. Вот тогда впервые я

238

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г услышала, как он совершенно молодым, юношеским голосом под баян исполняет собственные песни на слова бийских поэтов. С тех пор мы часто разговариваем по телефону. Я открыла для себя огромную вселенную – необычайно одарённого многими талантами человека. И один из главных, это талант жизненного мужества. Что делает Геннадий Петрович, потеряв зрение и силы в борьбе с тяжелейшим недугом? Сочиняет новую музыку на стихи поэтов Бийска и поёт! Его юношеский голос, виртуозное владение баяном – золотая нить творчества, ведёт живую душу к свету. Художественное творчество, музыка, песня – самое надежное оружие народа. Так было всегда. Так дело обстоит и сейчас, и примером тому солдат, бессменный часовой Родины, Геннадий Петрович Шабанов, с княжеским крестьянским титулом – Светлоозёрский. Память о Геннадии Петровиче отныне – в наших сердцах! Людмила Козлова

239

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г П РА В И Л А П У БЛ И К А Ц И И НАД БИЕЙ»

ЖУРНАЛЕ

«ОГНИ

П у бл и к у я с в о и п р о и з в ед е н и я в ж у р н а л е « О Г Н И Н А Д Б И Е Й » , к от о р ы й п р е с л ед у ет л и ш ь од н у ц ел ь – у ч а с т и е в л и т е р ат у р н о м п р о ц е с с е А л т а я и Ро с с и и , а вт о р п р и н и м а ет с л ед у ю щ и е у с л о в и я : 1.

240

Журнал «Огни над Бией» не я вл я ет с я к о м м е рч е с к и м и зд а н и е м , п о эт о м у а вт о р п у бл и к у ет с в о и п р о и з в ед е н и я н а б ез в о з м езд н о й о с н о в е ( с п ол у ч е н и е м 1 - 2 –х а вт о р с к и х э к з е м п л я р о в н о м е р а – д л я б и й ч а н . И н о го р од н и е а вт о р ы ч и т а ют с в о и п у бл и к а ц и и н а с а й т е ж у р н а л а в Эл е к т р о н н о м п р и л о ж е н и и ) . Ра с с ы л к а бу м а ж н ы х н о м е р о в от м е н е н а . Ра з р е ш а ет р а з м е с т и т ь с в о и п р о и з в ед е н и я , о п у бл и к о в а н н ы е в ж у р н а л е « О г н и н а д Б и е й » , на персональном сайте журнала или на с т р а н и ц е « Р у с с к и е п и с ат ел и . Б и й с к . А л т а й » н а П р о з е . р у с п р о с в ет и т ел ь с к о й ц ел ь ю и д л я п о п ул я р и з а ц и и с в о е го т в о рч е с т в а . Ра з р е ш а ет р ед к ол л е г и и п р ед с т а вл я т ь с в о и п р о и з в ед е н и я , о п у бл и к о в а н н ы е в ж у р н а л е « О г н и н а д Б и е й » , в д р у г и х п е р и од и ч е с к и х и зд а н и я х с о бя з ат ел ь н ы м и н ф о р м и р о в а н и е м а вт о р а д о и л и п о с л е ф а к т а п у бл и к а ц и и , и р а с с м ат р и в а ет т а к у ю п у бл и к а ц и ю к а к п р о п а га н д у с в о е го т в о рч е с т в а . Ра с с м ат р и в а ет п у бл и к а ц и ю в ж у р н а л е и е ё п о вт о р е н и е в д р у г и х п е р и од и ч е с к и х и зд а н и я х к а к с п о с о б т в о рч е с к о го р о с т а и у ч а с т и я в л и т е р ат у р н о м п р о ц е с с е , ч т о в п е р ву ю оч е р ед ь н е о бх од и м о с а м о м у а вт о р у. Ред к ол л е г и я п р о с и т ж ел а ю щ и х у ч а с т в о в ат ь в р а б от е ж у р н а л а н а п л ат н о й о с н о в е и а вт о р о в , р а с с м ат р и в а ю щ и х п у бл и к а ц и и к а к с п о с о б з а р а б от к а , н е п р ед л а гат ь с в о и у с л у г и и п р о и з в ед е н и я в н а ш ж у р н а л .

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

Б и о г р а ф и ч е с к и е с в ед е н и я а вт о р п р и л а га ет к т е к с т у п р о и з в ед е н и я . Е с л и б и о г р а ф и ч е с к а я с п р а в к а н е о б н о вл е н а а вт о р о м , р ед к ол л е г и я и с п ол ь з у ет и н ф о р м а ц и ю и з п р ед ы д у щ и х номеров журнала. 7 . О т в ет с т в е н н о с т ь з а с од е р ж а н и е , м о р а л ь н ы е у с т а н о в к и и к ач е с т в о т е к с т а н е с ё т а вт о р . 8. Все вопросы, возникающие в связи с и с п ол ь з о в а н и е м псевдонима, и от в ет с т в е н н о с т ь з а е го и с п ол ь з о в а н и е , л о ж ат с я н а а вт о р а т е к с т а . 9 . М н е н и е р ед к ол л е г и и м о ж ет н е с о в п а д ат ь с мнением и х уд о ж е с т в е н н ы м и ц е н н о с т я м и а вт о р а . 1 0 . Ред к ол л е г и я н е п р е п я т с т ву ет а вт о р а м в б ез в о з м езд н о м д а р е н и и ж у р н а л а « О г н и н а д Б и е й » в б и бл и от е к и . 1 1 . З а с о бл юд е н и е а вт о р с к и х п р а в в к ол л е к т и в н ы х п од б о р к а х ( п од б о р к и , вкладыш) несёт от в ет с т в е н н о с т ь лицо, п р ед о с т а в и в ш е е м ат е р и а л ы д л я п у бл и к а ц и и . 1 2 . П р а в и л а о п у бл и к о в а н ы н а с а й т е ж у р н а л а « О г н и н а д Б и е й » . ogni-nad-biyei.netdo.ru/ ( поиск в 6.

Google )

241

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

«Огни над Бией» - веб-ресурсы

1. https://magru.net/users/2485 2. Проза.ру - Русские писатели. Бийск. Алтай 3. http://prozabiysk.narod.ru 4. ISSUU – Журнал «Огни над Бией» by Lyudmila Kozlova (поиск в Google) __________________________

242

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

Ог н и н а д Б и е й

литературное художественно-публицистическое из дание Бийского от деления Союза писателей Р оссии № 45 - 2018 г. Издательство “ИП Платонов” Сдано в набор 04.03. 2018. Подписано в п ечать 05.03.2018. У сл.печ.л. 29,2 Заказ 03/18 © Огни над Бией © Издательство «ИП Платонов» © ФОТО НА ОБЛОЖКЕ – АЛЕКСАНДР ТИХОНОВ (г. Тара)

243

Журнал «Огни над Бией» - №45 - 2018 г

244