Ogni nad biyei 34 2015 bumagniy nomer by Lyudmila Kozlova

Журнал «Огни над Бией» № 34

Выпуск № 34

Журнал «Огни над Бией» № 34 литературное художественно-публицистическое издание Бийского отделения Союза писателей России № 34 2015 г (Бумажный номер)

1. http://prozabiysk.narod.ru

2. ISSUU – Журнал «Огни над Бией» by Lyudmila Kozlova ( поиск в Googl )

Темы номера: Приложение -- анонс, КОМАР, Год литературы -- Бийск, конкурс газеты «Бийские ведомости»

СОДЕРЖАНИЕ:

ПОЭЗИЯ

Дмитрий ШАРАБАРИН.......................4 Ольга ЗАЕВА......................................21 Павел ЯВЕЦКИЙ................................27 Анатолий КРАСНОСЛОБОДЦЕВ.....44 Ольга СКВОРЦОВА..........................48 Михаил АНОХИН..............................89 Евгений БЕССМЕРТНЫХ................96 Любовь КАЗАРЦЕВА.......................137 Наталья КУРИЛОВА.......................156 Любовь ЮРКОВА............................163 Василий ОСИН.................................187

ПРОЗА

Редакционная коллегия:

главный редактор, издатель Людмила КОЗЛОВА – СП РОССИИ руководитель Бийского отделения (АКПО) Союза писателей России Дмитрий ШАРАБАРИН Редакторы отделов поэзии и прозы Ольга ЗАЕВА (СП РОССИИ) Павел ЯВЕЦКИЙ (СП РОССИИ, член. корр. Российской Академии Поэзии)

Людмила КОЗЛОВА............................9 Владимир НУРГАЛИЕВ....................53 Юрий КОВРИГА................................67 КОМАР Виктор АФОНИЧЕВ..........................98 (Краевое Обозрение Молодых АвтоРов) Леонид ИВАНОВ ............................166 Амин ИЛЬДИН.................................180 Иван ОБРАЗЦОВ (СП РОССИИ) ПОБЕДИТЕЛИ РЕГИОНАЛЬНОГО ЛИТЕРАТУРНОГО КОНКУРСА Интернет-директор ГАЗЕТЫ «БИЙСКИЕ ВЕДОМОСТИ» Вячеслав ЛЯМКИН..........................105 Николай ТИМОХИН Павел ПОНОМАРЁВ.......................123 (Всемирная Корпорация Александр СЕДЕЛЬНИКОВ............127 Писателей, СП России) К О М А Р .........................................191 Корректор Юлия РОМАНОВА Алексей АРГУНОВ.........................192 Евгений ЗАИКИН.............................201 Контакты: e-mail: max_nin48@mail.ru Елена ЖУРАВКИНА.......................205 *** *** *** *** ***** Алексей ДУДКИН.............................207 Редакция выбирает и награждает Мария РАЙНЕР.................................208 Дипломом Лауреата лучшего автора года Сергей КЛИМОВ..............................217 Артём ДЕРЕВЯНКИН......................220 *** *** *** *** ***** Иван ОБРАЗЦОВ..............................223 ПРАВИЛА ПУБЛИКАЦИИ ДЛЯ АВТОРОВ Захар ГОРОДИССКИЙ...................233 СМОТРИТЕ НА ПОСЛЕДНЕЙ СТРАНИЦЕ *** *** *** *** *** *** *** ПУБЛИЦИСТИКА Идалия ШЕВЦОВА.........................131 Перв ый н омер ж ур н а л а отд а н в печ ат ь Ольга ОВЧИННИКОВА..................151 в д ек абре 2004 г, и зд а н в ян ва р е 2 0 0 5 АНОНС ПРИЛОЖЕНИЯ. .................3 ( Изд аётс я в с оот ветс т в ии с З а к о н о м РФ ЛАУРЕАТ ЖУРНАЛА 2015 г..........234 о СМ И)

Журнал «Огни над Бией» № 34

РРРедколлегия благодарит Юрия Алексеевича Ковригу и Николая Викторовича Будаева за спонсорскую помощь в издании №33-34 «Огни над Бией» -----------------------------

АНОНС ЭЛЕКТРОННОГО ПРИЛОЖЕНИЯ К № 33-34 «Огни над Бией» - 2015 г ЧИТАТЬ НА САЙТЕ: ISSUU – Журнал «Огни над Бией» by Lyudmila Kozlova ( поиск в Googl ) СОДЕРЖАНИЕ: 1. Райнгольд ШУЛЬЦ (Германия, Гиссен) Проза, публицистика.................................................................................4 2. Светлана ШУШКЕВИЧ (Монголия,Улан-Батор)Очерк25 3. Евгений БАЛАКИН (Екатеринбург) Роман .............................35 4. Владимир ЯКУБЕНКО (Алтай) Стихи..................................351 5. Тамара ПОПОВА (Бийск) Очерки...........................................361 6. Николай МИРСКОВ (Подмосковье) Стихи............................367 7. Анатолий СУСЛИН (Бийск) Стихи..........................................378 8. Сергей ФИЛИППОВ (Москва) Стихи......................................389 9. Николай ТИМОХИН (Казахстан) Пародии.............................403 10. Инна КОМАРОВА (Москва) Сказки........................................420 11. Любовь ЮРКОВА (Усть-Каменогорск) Стихи ......................424 12. Оксана ЛОГАШОВА (Гатчина) Проза, стихи..........................438 13. Виктор АФОНИЧЕВ (Искитим) Роман...................................456 14. Василий КИСЕЛЁВ (Кемеровская обл.) Стихи ....................669 15. Олег КОРНИЕНКО (Сызрань) Проза ......................................685 16. Владимир КОРНИЛОВ (Братск) Публицистика....................759 17. Алла НОВИКОВА-СТРОГАНОВА (Орёл) Материалы о Н.С.Ле скове............................................................................................776 18. Сергей ФИЛИППОВ (Москва) Стихи.......................................818 19. Виктор МИХАЙЛОВ (Новосибирск) Проза............................837 20. Любовь ЧИКУНОВА (Красноярск) Стихи...............................858 21. ПРАВИЛА публикации в журнале «Огни над Бией»............86

ОБЛОЖКА №34 «Огни над Бией»: Проект АННЫ КАЗАНЦЕВОЙ

Журнал «Огни над Бией» № 34

ДМИТРИЙ ШАРАБАРИН

БАЛЛАДА Дмитрий Шарабарин выпускник Бийского пединститута, ветеран педагогического труда, автор двадцати книг поэзии и прозы. Лауреат муниципальной (1999 г.) и двух краевых литературных премий им. И.Шумилова (2008 г.) и им.В. Свинцова (2009 г.). С 1983 г. руководитель городского литературного объединения «Парус». Состоит в Союзе писателей России. Живёт в Бийске. Руководитель Бийского отделения Союза писателей России.

Вдалеке, за синей дымкой, Ищет нас который год Друг семьи, любимый Фимка, Самый лучший в мире кот. Кот восточного замеса. Красота! Сиамский дух. Двадцать лет делили вместе С ним и радость, и беду. Молодые дни и ночи Отзвенели, отцвели. С ним росли две наши дочки, Позже внуки поднялись. Фимка, Фимка! Что там ищешь? Не найти пути назад. В твоих преданных глазищах Загрустила бирюза… Часто снишься, милый Фимка, Самый лучший в мире кот, Бродишь ты За синей дымкой Одиноко, далеко. ***

Журнал «Огни над Бией» № 34

*** Под морозным сонным звоном Солнце тлеет, не горит. Ворон вешает на кроны Крики, словно фонари.

Бездонны выси. Дятла стук, Как в памяти живой – пометки. Стоят знакомо на посту Стволы, отлитые из меди.

След разгадывать не пробуй Кто? Откуда? И куда? – Там, где времени сугробы Не растают никогда.

Их звон, протяжный и густой, Как боль от воровского среза… Век беспощадный, Век железный Тебе грозит, мой лес, бедой!

Но из дальних лет доносит Память эхо голосов. Может, перекличка просек В синем сумраке лесов?

Ему, конечно, мало горя – Ни совести и ни стыда! – Что извести тебя под корень, Что душу дьяволу продать,

*** Нет на свете постоянства. Годы, годы – журавли. Ты заполнила пространство И растаяла вдали.

И потому тревожат чувства, Что с каждым годом уже круг Вокруг тебя, Родной мой, чуткий, Мой беззащитный, Верный друг!

Прихожу туда. Приметы Лебедою заросли. Бродят новые рассветы Там по краешку земли.

МОЛИТВА

Кто я? – Росток в полынном поле? Вокруг меня – друзья? Враги? И под небом поседелым, Себя мне сотворить из боли, Слыша сердца перебой, Творец Всевышний, помоги! Ухожу в свои пределы, Ещё – зачем Вновь наполненный тобой. Кружу по свету, Родных так много пережив? МОЙ ЛЕС Душа не ведает ответа. Мой лес, таинственный и чуткий, Зачем? – Премудрый, подскажи. Мой собеседник, верный друг! Ещё – аз грешен, окаянный. Не одинок я – ты вокруг, Не доглядел себя в пути. Природы заревое чудо! 5

Журнал «Огни над Бией» № 34

За все духовные изъяны, За жизнь мою И смерть прости! БЫЛОЕ Другим, но я вернусь В былые дни и ночи, В берёзовую грусть И болтовню сорочью. Родимые места! Пред вами я предстану Таким, каким я стал Или каким я стану! Мечты парят легко. И явью в дымке сонной Те годы табунком Бегут по горизонту. Да в травы тех полей Опять роса упала… Как угольки в золе Не угасает память. ПОКОС

Войны удаляется грохот. Растёт над окопом трава. Идёт за эпохой эпоха. Седеет моя голова. Но светятся детские дали. В жаре изнывает покос. И мама пьёт воду. Устала. О, как до неё далеко! ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ МИР Из рассветного тумана Вдруг услышу голоса. И проступят, и поманят В сонном мареве леса. Там, как тайна, сокровенно На метельном берегу Спит родная деревенька, Утонувшая в снегу. Там нанизывают ели Мироздания круги… Мир забытый, параллельный – Сон веков да свист пурги.

Вдруг вспомнилось: Мама пьёт воду С ладоней, взатяжку глотки. Воздух синий от мороза. В округе затихла природа – Полынья. Клубится дым. Там горят иные звёзды Кукушки, ручьи, ветерки. В чистом зеркале воды. А мама устало пьёт воду. С волос её сбился платок. А в небесный свод осевший Вмёрзли лодка и весло… Летят над покосами годы, Снова задохнётся сердце Событий струится поток. Первобытно и светло. Меняется карта Европы. Фашизм подыхает в петле. Жизнь делает первые тропы * * * По мирной оглохшей земле. 6

Журнал «Огни над Бией» № 34

*** Земля одевается шелестом трав И солнечных листьев серебряным звоном. И снова в лесные луга по утрам Туманные зори стекают по кронам. А мне вспоминаются юные дни – Те дали и запахи, Звуки и лица. Там чистые звёзды, как в окнах огни. О, Господи! Пусть эта память продлится! Земля одевается светом и тьмой, Печалью и радостью, Горем и счастьем. Вдруг вспыхнет желанье – Вернуться домой, По-детски в родное окно постучаться. ПЛЕННЫЕ

Бессильным стыдом опалённый И памятью той отдалённой, Я буду их видеть всегда! Сутуля поникшие плечи, Сквозь наши сердца и века Идут они хмуро и вечно, Безмолвно идут, бесконечно, Качаясь, как Волга – река. Идут, нам родные до боли, За дымный идут окоём По горем сожжённому полю – На смертные муки, в неволю, В позор и забвенье своё. Безвестное русское имя… Колонны на вечном пути. Над ними закаты, как нимбы, И ложь, и молчанье – за ними. И правду о них – Не найти. ПОСЛЕДНИЙ ПОХОД Идём на подъём Друг за другом по следу. Какой там хребет на пути? Родная! Поход этот – самый последний! Поверь ещё раз. Отпусти!

Более пяти миллионов наших солдат было в немецком плену в годы Великой Отечественной войны. Большинство погибло в лагерях смерти. В ущельях гроза громыхает Судьбы многих неизвестны. Тревожно. (Из телепередачи) Сияет ледник впереди. По снежному склону Их пять миллионов – Идём осторожно – пленённых! Не надо лавины будить! (Коснись – обжигают года!)

Журнал «Огни над Бией» № 34

Гляди! Громоздятся скалистые пики Над маревом вечных снегов, Где плавятся солнца Слепящие блики И тени седых облаков. Гранитное эхо доносится глухо. Вдруг вспыхнет огнём голубым В полнеба хребет С белоснежной Белухой – Вершиной бродячей судьбы! Маршрут не закончен. Продуктов – ни грамма. Холодные хлещут дожди. Родная! Отсюда не шлют телеграммы. Немного ещё подожди! Не хочется видеть И слышать салюты. Единственно хочется – есть! И кажутся чудом Какие – то люди. На свете они ещё есть? Зима за спиною. Спускаемся в лето. Туманы встают на пути. Родная! Поход этот – самый последний! Не веришь? Я тоже, прости. ***

ЖИЗНЬ Устала жизнь. Поникли тополя. И тишиною Дышат расстоянья. Остановлюсь И встану изваяньем, Пусть подо мною Кружится земля, Всё уникально Век и каждый миг. И жизнь моя, Как вспыхнувшая строчка. И уникален Этот сущий мир, Который состоит Из одиночеств.

Журнал «Огни над Бией» № 34

ЛЮДМИЛА КОЗЛОВА Автор 30 книг поэзии и прозы. Лауреат многих краевых литературных премий, в том числе, им. В.М. Шукшина, лауреат Международной литературной премии им. Сергея Михалкова, лауреат премии Алтайского края в области литературы. Стихи и проза публиковались в центральной, региональной и местной печати и заграницей (Дания, США, Канада). Член Союза писателей России. Награждена специальным Дипломом за развитие культурных связей между Россией и Германией и участие в совместных литературных проектах. В 2013 году в издательстве «Алтаспера» (Канада, Онтарио) издана отдельной книгой повесть Людмилы Козловой «Дух Темура». Публикации 2013-14 гг – Украина, Белоруссия, Бурятия, альманах «Академия поэзии», «Роман-журнал 21 век», журналы «Алтай», «Пикет», итоговый сборник Общественно-благотворительного Фонда «Возрождение Тобольска», Лауреат...международного литературного конкурса «Лучшая книга...года»-2014 (Германия). 2015 г - изданы четыре книги в издательстве «Серебряная нить» в г.Санкт-Петербурге. Публикация стихов в журнале «Новый свет»- №1 -2015 (КАНАДА). ГЛАВЫ ИЗ РОМАНА «СИЛЬВЁСТРОВ ДЕНЬ» Глава 12. Ньютон возвращается Существовавшая в потоке рукописей молодых (и не очень) авторов, Алиса, друг мой, не переставала удивляться. Когда-то СССР считался самой читающей страной в мире. Теперь можно было не сомневаться – Россия стала самой пишущей. Кроме редакционной суеты нашей героине пришлось подключиться к работе жюри литературного сервера – сотни тысяч авторов, миллионы произведений. Так что материала для объективных выводов у Алисы было предостаточно. И что же предстало глазу и уму редактора и просто думающего человека? О, друг мой! Это были интересные вещи. Мир в потоке сознания народных писателей представал в таком упрощённокартонном виде, что даже и малейшего разнообразия, типа 9

Журнал «Огни над Бией» № 34

умения взглянуть на человека с нескольких сторон – даже и этому не было места в окаменевшей лаве литературных творений. В основном, сочинения не шли дальше сакраментального жанра «житие мое». Каждый творец норовил обессмертить собственный жизненный путь, который казался единственным, неповторимым, необходимым всем и каждому откровением. Но Алиса, находясь вне потока, видела всего лишь тексты, калька которых совпадала с миллионами других – родился, учился, трудное детство, упорный труд, любовь, семья, дети, внуки. Если автор был молод, калька обрывалась на стадии любви или создании семьи. Образ трудного детства иногда мог быть заменён описанием счастливых дней. На этом разнообразие заканчивалось. В ходу у всех народных писателей был обычный бытовой язык без каких-либо авторских особенностей. Все сочинения казались одним бесконечным серым текстом – даже без оттенков, не говоря уже о других цветах. Вторым и последним любимым жанром народных писателей были сказки. У кого-то волшебные, у кого-то – не очень, но у всех обязательно в виде поучительной притчи, где вместо людей почему-то действовали предметы, зверушки, растения и какиенибудь феи или другие мифические создания. Сюжеты сказок, так же, как и истории «житие мое», повторяли друг друга с завидным постоянством. –Оказывается, люди – скучные, неизобретательные существа, – думала Алиса. – Их сознание стремится к упрощённой картинке, типа ньютоно-картезианского линейного бытия. Вот вам и человек – венец творения! Но, друг мой, всё закономерно, ведь даже учёные, знакомые с устройством атома и теорией относительности, всё ещё не могут отказаться от линейной картины мира. Что уж говорить о сознании обывателя, которому всегда и всё понятно. Он, вечный любитель лозунгов, легко поделит всё, что угодно, на чёрное и белое. Вот свои, вот чужие. Эти – хорошие, а те – плохие. Ату! И вот уже по городам и весям несётся победный клич и сметает на пути любого, кто задумался хотя бы на минуту. –Человек, ау! – взывала время от времени Алиса. Но ответом было молчание пустынных полей да шуршание манускриптов, клонирующих друг друга миллионами копий. 10

Журнал «Огни над Бией» № 34

Глава 13. Мультивселенная

Иногда, чтобы уйти от «красных и белых», «четвёртой и пятой колонны», то и дело толпами наплывающих из уличной бытовизны, Алиса пряталась в дебри какой-нибудь модернистской теории – чем сложнее, тем лучше. Это было её лекарством от линейного мира. Много интересного можно найти вокруг, стоит только включить объёмное мышление. И когда приходило понимание невероятной сложности даже самых простых на первый взгляд вещей, тогда, друзья мои, Алиса начинала чувствовать, что она живое, имеющее сознание существо, а не плакат на улице Коминтерна. Сегодня, как нельзя более к месту, попалась Алисе теория биоцентризма с его мультивселенной. Биоцентристы – вполне серьёзные учёные – физики, биологи, философы. Но все они настолько продвинулись в изучении своего предмета, что пришли к странным выводам – к уверенности, что мир не существует вне сознания. Они утверждают – сознание первично. Алиса знала, что в древности философы-идеалисты родили идею надмирного всемогущего демиурга. Но биоцентристы превзошли древних примерно настолько, насколько современный компьютер превосходит деревянные бухгалтерские счёты. Древние считали, что мир существует в единственном, определённом виде. Хотя что-то и меняется в нём, но, всё-таки, по сути – он един и один и тот же, и независим от человека. Мир биоцентриста – это мультивселенная, которая в виде бесчисленных вариантов рождена сознанием человека (или животного). Каждый из миров реален и существует автономно от других. Но сознание человека присутствует во всех этих вселенных одновременно. Если смотреть в корень, то теория биоцентризма – это доказательство бессмертия человека как существа, обладающего сознанием. Если физически человек умирает, то сознание его легко перемещается в любую другую ветвь мультивселенной и продолжает жить в каком-то ином физическом теле или без оного. Это уже детали, но, главное – продолжает жить. Получается, 11

Журнал «Огни над Бией» № 34

сознание так же вечно и неуничтожимо, как и материя. Сознание – матрица всего сущего. –Ну, просто всё тот же древнеиндийский эпос «Махабхарата», – думала Алиса. – Маха-Вишну, Причинный Океан, бесчисленные вселенные. Не прошло и нескольких тысячелетий, как наши учёные стали понимать, о чём говорится в древнейшем манускрипте. Вот к таким интересным мыслям привели нашу героиню биоцентристы. Получалось, религия – не выдумка, не сказка, а знание, данное в образной форме. Так что же такое, всё-таки, религия? Культ Карго – словесный отпечаток чьих-то совершенных знаний? Шифровка из прошлого или из будущего? А, может быть – из параллельных вселенных? А что если Леонардо да Винчи, Циолковский, Вернадский имели сознание, перемёщённое из какого-то более совершенного мира, и им оставалось только записать то, что принесли оттуда. Может быть, там они были всего лишь студентами, а здесь, в мире двоечников-школьников, оказались гениями. Обидно, что здесь обитают двоечники, которые способны лишь воевать, но как говорил один небезызвестный гражданин: «Факты – упрямая вещь». Вот вам, друзья мои, верхушка айсберга от мыслящих учёных. Ну, и от Алисы, конечно. Если хорошо подумать, можно представить себе и сам айсберг. Ну, хотя бы его часть. Глава 14. Вселенная двоечников Айсберг айсбергом, но жить-то нашей героине приходилось именно в той Вселенной, где оказалось её сознание – в мире вечных двоечников, неистребимых войн, в стране исчезающего времени. Даже революции, время от времени потрясающие Вселенную, ничего не меняли. Так – вспыхнул костёр и оставил выжженное пространство. А в нём снова поселились нахальные сорняки. Вот и весь результат! Но в последнее время даже и революционной ситуации не наблюдалось. 12

Журнал «Огни над Бией» № 34

–Как бы объяснил всё это умный человек? – думала Алиса. – Умный сказал бы примерно так: «Революционной ситуации нет, а причина проста – маргинализация и верхов, и низов. Собственником является лишь тот, кто превращает деньги в капитал. А капитал это то, что работает на развитие экономики. У нас нет собственников, есть грабители, которые хапнули, хапают и будут хапать. Развитие экономики для них всё равно, что полёт на Марс. Плевали они на экономику. Низы низведены до уровня нищих бродяг. Ни рабочих, ни крестьян, ни мыслящих технарей или гуманитариев – нет в наличии. Чиновники приобщены к части награбленного. Довольно успешно. Но ситуация от этого ничуть не изменилась. Страна третьего мира, где ничего не происходит, кроме суеты на рыночных толчках». Заметьте, Алиса соглашалась с этим умником. Да и что тут возразишь? Возразить нечего, можно только загромоздить реальность красивыми плакатами, так чтобы кроме простых и понятных картинок ничего нельзя было разглядеть. Напиши на большом полотнище: «Что ты сделал для страны сегодня?» или «С нами всё прогрессивное человечество!» – и готово! Народ уже озадачен, уже пошёл на митинг. А ведь это – самое главное: идёшь на митинг, значит, думать некогда. Да и незачем. Глава 15. Федул-ветреник Сегодня за окном, планируя над асфальтом, пронеслась домохозяйка на метле. Ведьмин атрибут отливал пшеничной желтизной и отличался густотой и пушистостью. – К чему бы это? – подумала Алиса. Однако спустя некоторое время, всё прояснилось. Заоконная картинка оказалась пророческой. Возвещая о своих правах громоподобным стуком в дверь, явилась некто гражданка Шароварова. На просьбу назвать имя-отчество, телефон и должность, коротко бросила: «Домком». Наша героиня, конечно, знала, что никакой должности и рабочего телефона у самопровозглашённой ОПГ не существует. Алиса уже привыкла к самостийным грабителям, но всё равно каждый раз интересовалась законностью их незаконных желаний. 13

Журнал «Огни над Бией» № 34

Мадам «домком» потребовала триста рублей на установку рубильника в электрощиток. В предыдущем случае заботница Шароварова требовала триста рублей на ремонт холодной трубы. В предпредыдущий период – на ремонт горячей. Ещё раньше – на срочную дезинфекцию подвала, на ремонт домофона, на поправку кирпичной перегородки, на очистку канализации и прочее, прочее. Но время мчалось вперёд, и аппетиты беспредельщиков росли. Погожий денёк Федул-ветреник принёс сразу две беды – отъём трёхсот рублей в пользу гражданки Шароваровой, и немедленно испорченный за эти деньги щиток. Последнее совершено было пьяным безработным Николаем, косившим под электрика. Теперь Алисе предстояло выложить ещё несколько раз по триста рублей за сложносочинённую этим специалистом электрическую схему. –Что же такое жизнь, которая всё ещё теплится в наших городах? – думала Алиса. – Кругом кипит криминал. Не успеешь оглянуться, как Федул – ветреник уже тут как тут. В управляющую компанию уплатили, теперь пришла очередь Федула. Дань за то, что ты жив – святое дело! Да что тут говорить, друг мой, ты и сам всё это прочувствовал и не один раз! Вот такие ОПГ, прикидывающиеся «домкомами» с начала девяностых повсеместно занимаются вымогательством денег, шантажом жильцов и отъёмом квартир. Полгорода уже превращено в частные съёмные квартиры, то бишь, в гостиницы на час, сутки, месяцы, годы. Откуда взялся этот огромный «лишний» жилой фонд? Куда исчезли прежние обитатели квартир? Оставалось только вспомнить, как радикально решался квартирный вопрос в добрые старые времена. Депортация какой-либо группы горожан в тайгу, и вот уже свободный жилой фонд служит тем, кто управлял этой самой депортацией. Так что, друг мой, «добрые традиции» живы и по сей день. Только «депортация» теперь происходит ещё кардинальней – не в тайгу, а сразу на кладбище. А в освобождённой квартире поселяется «домком». 14

Журнал «Огни над Бией» № 34

Если квартир образуется много, «домком» разрешает бывшему жильцу (неважно, что номинально этот бедолага уже давно на кладбище!) оставаться как бы хозяином жилой площади. А свободное (вернее, освобождённое общими усилиями) помещение просто переходит в распоряжение «домкома» и его квартирантов. Формально, по документам, в квартире проживает Иванова Софья Андреевна. Поди, докажи, что она «прописана» на высокой горе, в городе мёртвых. А денежки квартирантов исправно падают в карман «домкома». Встретив в очередной раз озабоченную гражданку Шароварову, Алиса отказалась положить в протянутую руку мзду. –Теперь начнут прессовать и запугивать, – сказала себе наша героиня. – А, может быть и хуже... И действительно, «домком» немедленно затеял в доме дезинсекцию и дератизацию. Аромат карбофоса (из подвала) прочно и надолго поселился в жилище, где обитала наша героиня. Алиса, к счастью, много знала о противоядиях. А что произошло бы с кем-то другим? Вот так потихоньку и продолжалась незаметная подпольная война городов против жизни на Земле. Происходило людоедское действо повсеместно – Алиса наблюдала такую же картину и в областном центре, где ей однажды пришлось прожить в течение трёх лет. И вот наша героиня, по складу характера, вновь оказалась на передовой. Позолотила бы жадную ручку гражданке Шароваровой, и жила бы себе от её щедрот. Но Алиса, друг мой, это Алиса! Она понимала – жизнь на планете вечных войн, в стране исчезающего времени, опасная штука, но поддаваться злу – ещё опаснее. Глава 16. Симон Посев Посреди долгого периода весенних дождливых бурь вдруг выдался тихий денёк – двадцать третье мая. В этот день Русская православная церковь почитает Апостола Симона Зилота. По народным верованиям в этот день земля-матушка именинница. И слышит она каждое слово человека и помогает преодолеть трудности. Недаром же другое название майского 15

Журнал «Огни над Бией» № 34

праздника – Симон Посев. Алиса, как и полагается, выходя из дома, поклонилась земле и про себя сказала: «Прости меня, земля-матушка». Мысленно попросила помощи во всех делах. А отправилась наша героиня на праздник – юбилей журнала. Вот уже десять лет тому, как Алиса издавала литературный журнал, где нашли приют литераторы города. И что интересно, друг мой, именно этот день для праздника определила Наталья Ивановна – завуч Музыкального колледжа. Волшебный говорящий Знак! Вот так пришла помощь, именно помощь, Алисе и авторам её журнала. Совершился Посев доброго дела и слова во времени и душах людей. Но земля-именинница откликается добром лишь на добрые дела. А вот для тех, кто дружит с ложью и лжесвидетельством, именно в этот день земля может разверзнуться. Так всё и произошло. Праздник получился красивым и душевным. Было много цветов, музыки, подарков, сердечных слов. Ведущая в прозрачных летящих одеждах стала Ангелом-Хранителем праздника. В её сценарии нашлось место для всех, кто помогал журналу. Но тем, кто творил препятствия, доносил, стукачествовал (были и такие!), пришлось помолчать. Земля «разверзлась» под ними и злобное ворчание их осталось за кадром. Алиса дарила цветы авторам, благодарила за сотрудничество с журналом. Они благодарили её. Так вот знай, друг мой – тот, кто безвозмездно отдаёт труд людям, умножает личную Духовную энергию и продлевает свою жизнь. Это не мораль, не проповедь – а Закон Природы. Закон созидания. Можно отнять энергию окружающих и разрушительными действиями. Но это – подпитка отрицательным зарядом, который, в конце концов, разрушает приобретателя. Эйфория от такого вампирского присовокупления быстро сменяется депрессией. И вампиру снова необходимо будет совершить разрушение, чтобы получить новую порцию дармовой (не заработанной трудом) энергии. Это тоже Закон Природы – Закон разрушения. 16

Журнал «Огни над Бией» № 34

Алиса знала давно об этих истинах, и прочувствовала их на практике. Однако Симон Посев по-новому раскрыл смысл народной пословицы:«Что посеешь, то и пожнёшь». Алиса поблагодарила Наталью Ивановну словом и подарками. Но потом... потом – мысленно много раз возвращалась в солнечный уютный зал, туда, где стоял белый рояль, где жила музыка, где сияла мудрость доброй и красивой души. День именин земли и День славянской письменности чудесным образом соединились в облике женщины, подарившей Алисе самое главное – поддержку в трудном пути. Вот это, друг мой, дорогого стоит! Глава 17. Астероид «Антихрист» За праздниками, как известно, приходят будни. На этот раз явились они снова в сумрачных одеждах дождя. Солнечное окошечко, по имени 23 мая, закрылось. Период весенних бурь продолжился ветрами и ливнями. Вода за окном стояла стеной. По асфальту катился пляшущий поток. Алиса кожей ощущала силу ветра и воды – непреодолимую мощь природы. И не ошиблась. В середине мая 2014 года астрономы обнаружили космический объект, приближающийся к нашей планете – трёхсот двадцати пяти метровый астероид HQ124, получивший название «Антихрист». Его размеры и масса в десять раз превышали параметры Челябинского метеорита, упавшего в районе озера Чебаркуль пятнадцатого февраля 2013 года. Восьмого июня «Антихрист» должен был пролететь всего в миллионе километров от Земли. За неделю до сближения астероида с планетой началось катастрофическое наводнение в Сибири и на Алтае. Длительный период проливных дождей привёл к невиданному повышению уровня рек – старожилы не могли вспомнить ничего подобного. Майские ливни сделали своё дело. Снежные запасы гор вместе с дождями спустились в долины рек. Вода поднималась поминутно. За четыре дня в начале июня уровень её достиг семиметровой отметки над нулём. Вершины Алтая сбросили миллионы тонн водяного груза на сёла, дороги, мосты и города. Рушились дома, гибли люди и животные. Ледяной поток легко, словно играючи, 17

Журнал «Огни над Бией» № 34

поглощал всё, что мог – смывал берега рек, съедал дороги, стада коров, деревья, машины. Вода захватывала всё новые пространства. Тысячи людей остались без электричества. Некоторые сёла полностью ушли под воду. Энергия человеческого сообщества не выдерживала никакого сравнения с хищной силой Природы. МЧС и добровольцы делали всё, что могли. Но стихия – это стихия. Многие моментально лишились всего, что было нажито за долгие годы. Сотни людей остались без крыши над головой. Очевидцы рассказывали, как едва успевали поднять немногое из имущества на чердаки домов. Одна женщина собралась затащить на крышу собаку – огромного «кавказца». Едва прицепила ему на грудь крепление с поводком, чтобы помочь животному взобраться наверх, как хлынул мощный поток ледяной воды. Пёс уцепился зубами за выступ ограды и отчаянно сопротивлялся смертельной силе. Когда женщина всё же сумела ему помочь и затащила на крышу, пёс плакал человеческими слезами и обнимал хозяйку. Плакали вместе. Спасателей не хватало на всю территорию беды, и люди спасали друг друга, как могли. Не меньший шок пришлось испытать и после того, как вода ушла. Катастрофические разрушения, грязь, горы мусора, запах гниющих трупов животных. Страшен лик апокалипсиса! Астероид «Антихрист», пролетев мимо, лишь краем своей погибельной мощи дохнул в сторону нашей маленькой планеты, но всё же сделал своё чёрное дело – принёс горе, разрушения и смерть. Несколько дней наводнения обернулись многими месяцами или даже годами труда. Сколько потерь досталось каждому, кто попал под гигантскую длань Матушки-Природы! А горе тех, кто потерял родственников! Смириться с гибелью жилища или животных – тоже почти немыслимо. Хрупкое живое создание легко сломать. Легко отнять у него всё. Вот так, друг мой, человеку постоянно идёт напоминание о том, ЧТО он такое. Но стоит только стихии разжать лапы, как человек 18

Журнал «Огни над Бией» № 34

снова возносит себя – моментально забывает о пережитом. И снова он – Царь и Бог. Не держит мозг человеческий правды: «Я – царь, я – РАБ, я – ЧЕРВЬ, я – Бог!» Поэтому человек – великое Ничто. Материализованный нуль. Уже то подвиг, что государство создало Службу спасения. А ведь не так давно и этого не было. Гулаг был, а службы спасения не было. Жизнь проста и учение её жестоко и однозначно: человек – малая ценность. Очень малая. Вот так думала наша героиня. И в чём-то, друг мой, она права. Спорить с этим можно, но факты говорят сами за себя. Глава 18. Деловитая ворона Приречные улицы, подтопленные стихией, спешно перекрыли новодельными дамбами. Маршруты автобусов превратились в запутанные зигзагообразные лабиринты. Всё автомобильное воинство полюбило стоять в пробках. Алиса по делам текущим пыталась добраться до музея, который в неудобство момента добавил немалый вклад – ехать нужно было в противоположный конец города. Стоя в безнадёжной пробке, наша героиня наблюдала за деловитой тётушкой-вороной. Покачиваясь на широко расставленных ногах, птица пробовала испить водицы из лужи на тротуаре. Водичка не пришлась – ворона мотнула головой, дескать, что за дрянь вы тут предлагаете! И, переваливаясь на когтистых лапах, отправилась к другой, более обширной луже. Тут питие продолжилось. В большом водоёме водичка оказалась вкуснее. Справа по тротуару двигался неспешным порядком прохожий в замшевой куртке с молниями. Этот «молниеносный» пешеход уже в третий раз обгонял маршрутку, в которой сидела Алиса. Прорвавшись вперёд на сто метров, автобус обходил дяденьку, а потом зависал на месте. Пешеход нагонял Алису, двигался вперёд и скрывался за поворотом. При следующем рывке маршрутка, поравнявшись с дяденькой в замше, оставляла его позади. Затем всё повторялось. Получалось, пешеход двигался быстрее автобуса. Вот так наводнение уплотнило жизнь всего города. Ненароком вспоминался незабвенный Швондер. Он ведь тоже играл роль стихии – уплотнял жилфонд. Именно в этой исторической 19

Журнал «Огни над Бией» № 34

роли и сошлись энергии двух стихий – природной водной и революционной. Люди, пережив гнев и той и другой, умудрялись, в конце концов, оставаться прежними – то есть эгоистами, думающими лишь о себе любимых. –Зря стихия прессует народ, – думала наша героиня. – Прессует, меняет всё и вся, но проходит сто и двести лет, и выясняется – не изменилось ничего! Глава 19. Вернулась... По приезду домой, словно в подтверждение мыслей Алисы, за окном нарисовалась печальная картинка. На асфальтовом пятачке между девятиэтажками стояла тощая измождённая собака и настойчиво лаяла. Шерсть её свалялась клочьями. Видно было, что животное преодолело долгий, нелёгкий путь. Собака лаяла – выговаривала: «Вот она – я! Пришла! Что же вы не встречаете меня? Где же вы, мои добрые друзья?» Что произошло – хозяева ли увезли собаку куда-то далеко и бросили, либо потерялась она во время поездки. Либо люди перебрались в другое место жительства, а собака ушла искать своё прошлое. Не узнать этого. Час лаяла собака, второй – ответа не дождалась. Не хотелось думать, что хозяева сидят за шторой, притаились и не желают впустить в дом преданного друга, от которого сознательно избавились. Собака устала, легла на асфальт и замолчала на некоторое время. Потом снова принялась лаять – выговаривать: «Это я!». Алиса понимала, что никто, именно никто, не заменит бедной страннице тех прежних друзей. Если бы это было возможно, собака давно нашла бы им замену. Но в том и трагедия, что близкий друг – он единственный на свете! Неповторимый. И никто не может занять его место. Нет друга – нет жизни. Есть и среди людей однолюбы. Редкие, глубокие, духовные личности. Их чувства подобны материнской любви. Никто не заменит матери погибшего сына. И время не утолит боль. Нет замены и забвения родной душе! *** 20

Журнал «Огни над Бией» № 34

ОЛЬГА ЗАЕВА Родилась в г.Карши (Узбекистан). Закончила три курса ТАШГУ. Стихи и проза публиковались в краевых периодических изданиях и за рубежом – журнал «Звезда Востока» (Узбекистан), «Современная литература мира»- Нью-Йорк. Участник краевых семинаров молодых писателей. Автор пяти поэтических книг и книги прозы. Имеет краевые награды за литературную деятельность, н а г р а ж д е н а . . . Д и п л о м о м . Б е рл и н с к о г о . . л и т е р а т у р н о г о института за активное участие в совместных проектах и популяризацию..Берлинской..библиотеки.современной... литературы..Лауреат Международного..конкурса «Лучшая книга года» - 2014 (ГЕРМАНИЯ). Лауреат журнала «Огни над Бией» - 2014 года. Член Союза писателей России. Живёт в Бийске.

*** Каждому дню – Своя война. Головы с плеч. Вредных условий никто не учтёт. Незачем жизни беречь. Без головы смерть не страшна. С дырами в сердце – Свистят сквозняки Сразу всё проще. Только вот каждый рассвет – Предвоенный. Нежность свою изливает На всех. Смерть откровенна. Жизнь дерзновенна. Кожа черствеет. 21

Журнал «Огни над Бией» № 34

И панцирь растёт. И боевой начиная поход Солнце встаёт. Миру – мир. *** Смешные желанья растут до небес. И солнце вполне загораживать могут. Сознанье убого. Движение строго по жизни вперёд. Назад не смотреть. Объедками жизни пресытится смерть. Съедается всё, что конечно и тленно. Но это безумство бороться и сметь Заложено свыше на уровне генов. Щетинится мозг недовольным ежом. Впиваются иглы. Сознание тает. Порой не хватает Пространства на жалкий глоток. Что мы сбережём? Бессмертную душу? Нас время потушит. Покинет душа. К финалу плетёмся, Натужно дыша. Пока ещё можем Видеть и слушать. Из всех своих сил Созидаем, любя. И платим за всё, Разрушая себя. Мир в нас и без нас. Но всегда он раним. Как жить, Чтобы в нём ничего не разрушить? *** Столкнуться лбами в тайне снегопада. Остолбенеть, застыть, душою тая. 22

Журнал «Огни над Бией» № 34

Обжечься взглядом, Главное читая. Понять необъяснимое словами. Всё стало просто. Счастье не пугает. И встреча встрече рознь. Тут суть другая. В случайности немыслимых событий Есть место быть им, Так нечасто, Желанным этим встречам судьбоносным. Так жгуче, остро, Раздирая кожу, Взрывая мозг, охватывая властно, Огнём навеки спаивает души Мгновение, ниспосланное свыше. Друг друга слышим. И живём, как дышим. Так происходит то, что быть не может. Беззвучный взрыв. Волнение опасно. И степень риска, Как езда на красный. Слепые дети чувствуют похоже. Их мир един. Он прост и сложен. И зрение души Не лжёт, Сводя непостижимость клином, Где мы едины. Дух расцветает. Лепестки, как пламя. Бог с нами. Всё сделал он, Чтоб мы столкнулись лбами И слились. Ожогами и болью. Так любовь Родные души метит. Жить нам этим. Свет видит свет. И дух находит дух. 23

Журнал «Огни над Бией» № 34

*** Страшна цена аборта и проста – Темно в утробе всё и всё стерильно. И душу абортируют насильно. Потом в душе зияет пустота. Так скальпели пороков и страстей, Зависимостей с дьявольским уклоном Зомбированных порождают клонов. Ходячих мертвецов любых мастей. *** Что есть жизнь? Всего лишь повод, Чтобы, долго не гадая, Заявить права на нишу, Что роднее прочих мест?.. Ведь пока подключен провод, Силы нам перепадают От щедрот инстанций высших – Если им не надоест. Громко спорим и решаем, Упиваясь правотою. Каждый – сам себе оракул, И рубаха к телу льнёт. Словно подвиг совершаем, Хлещем правдою святою. Если кто-то и заплакал, Не всегда же всем везёт. Досточтимый получатель Сил энергии небесной! Не надейся, что желанье – Стимул добрый для войны. Ведь небесный выключатель Щёлкнет датой неизвестной, Оборвёт твоё дыханье Беспределом тишины. 24

Журнал «Огни над Бией» № 34

Но не кончатся на свете Войны тягостные эти. *** По умолчанию Для всякого рая Есть Змей-искуситель. Сохраняя способность мыслить здраво, Пыл погасите. Душу спасите. Может, это и станет управой На Змея и на желания ваши… Только в каждом раю По умолчанию В мир открыто окно. Ветер мирской звереет, Воет всё пуще и пуще, Прорываясь в райские кущи Мириадами шквалов, Кошмарных снов, Пробуждений в липком поту. Не уследили Добродетели факел Потух. Тьма воцарилась, Отсутствие полное света. Это случайность? Или задумано это, Чтобы ты выбирал, Помнил, что жизнь – Бесконечный тревожный аврал?.. Каждый шаг не осмыслить. Идём наугад. А вернуться назад Не даётся нам права. Наказания – Словно полиция нравов. Можно закрыться, спрятать 25

Журнал «Огни над Бией» № 34

Смятенную душу свою В укромном раю. …Только в каждом раю Есть Змей-искуситель… *** Отпускаю тревоги и боли В небеса, словно птиц. Нет для мыслей границ. Только сердце даёт перебои. Сердце смертно. Бессмертна душа. И минуты спешат. А судьбу я несу, как письмо, Не вскрывая конверта. Знаю, правильно это. Знаю, тленности связь С бесконечностью Неясна и тонка. Ощущаю пока Лишь пульсацию тихую млечности С мириадами звёзд, Что в свечении дальнем слились. Жизнь есть приз. А душа – словно искорка света, Ей жива и согрета.

Журнал «Огни над Бией» № 34

ПАВЕ Л ЯВЕЦКИЙ Печатался в местной и центральной периодике, журналах «Алтай», «Молодая гвардия», за рубежом «Современная литература мира» Нью-Йорк, роман газете “Двадцать первый век”, «Антология ХХI век, Бийск». Награжден медалью и Дипломом Московской городской организации Союза писателей России в 2009 г. “За верное служение отечественной литературе”. Дипломом лауреата в номинации «Поэзия» журнала “Огни над Бией” 2011г. Член редколлегии журнала. Лауреат специальной премии Бийского района им. В.М.Шукшина 1983 года. Автор поэмы “Калины гроздь”, целиком посвященной В.М. Шукшину. Автор нескольких книг, изданных в Москве, Новосибирске, Барнауле и Бийске. В мае 2001 года, по ходатайству Академии поэзии принят в Москве в члены Союза писателей России (Московская городская организация), членкорреспондент Российской Академии поэзии с октября 2012 года.

НАРОД И ОЛИГАРХИ Ни Нострадамус, Цезарь, ни Плутарх, Во время незапамятное оно Не ведали: в России олигарх Родится полноправно и законно.

А мы, народ - в их логике простой Повально состоим из…охломонов.

Тюмени нефтеносные моря Нам явлены блистательным примером, Героев Капитала сотворя: “Как из пом-бура стать миллиардером”.

И нипочем финансовый им крах, Они как государства суверенны. Вершина пирамиды - олигарх, Все прочие, увы - олигофрены.

О, нефтедоллар - баррель золотой! Биржевики сгибаются в поклонах.

Для них мы - быдло и электорат, Безликая и стадная массовка, 27

Журнал «Огни над Бией» № 34

Иль биомасса и конгломерат, Ленивая, жующая тусовка. Они жиреют, жирные коты, А нам и с коммуналкою накладно. Отчизны нефтеносные пласты Высасывают, пожирают жадно. Спешит “реформ передовой отряд” По головам, хребтам и по лопаткам! Страну прозвали, видимо, не зря “Колониальным сырьевым придатком”... И, видя разграбление, дележ, Задумаемся с примесью обиды, Поскольку мы, народ, ядрена вошь! С рождения на нефть имеем виды.

Теперь не каждому он в радость: В коленях дрожь ступай в обход… На храбрость пробует, на слабость, Разнокалиберный народ. Робеешь?.. Так и не пытайся Поток форсировать… Шатки Перила, как не озирайся: Поддержит кто под локотки? Недаром крутится мыслишка Срезаю путь не на беду? В обход бы надо, не мальчишка, А вот, поди ж - к нему иду Сырою тропкой… Беспокоюсь, Хватило устоять бы сил! Протока ярая весною, Шурует так - дрожит настил! …Бывала и такая штука В купели с головы до пят: Какой и сверзился пьянчуга, То Змий Зеленый виноват!

...Не ведал ни экзарх и не монарх, Во время взлета славы и опалы: Появится в России олигарх А он устойчивее прочих, Розовощекий, Полу-погружен под волну… разворотный малый. Не подведи, шепчу, мосточек, Я берега с тобой сомкну. МОСТОК Не представляю мост здесь Мосток шатучий и осклизлый, новый. Старинных, грозных вётел (Прогресс - эпохи самоцель?) морщь… А он задуман был толково, Шатрами ветви их нависли И потому живет досель! Дресву в прострел истыкал хвощ. * * * 28

Журнал «Огни над Бией» № 34

Рвется с крыши дым несмелый. Скрипы мерзлые ворот... Там журавль заиндевелый Проклевать пытался лед.

Сея негромкий смешок, Помня, что скоро светает, Звездный старик-кострожег Шлях чумаков подметает.

На дворе метет и вьюжит, Вихри сходятся винтом, Затянула злая стужа У колодца стенки льдом.

Пересыпает в горсти Метеоритную крошку. Станет он хлопать-трясти Млечную, в искрах, дорожку.

И добудет ли водицы Для хозяйки - маята! Оттого бескрылой птице Безотзывной быть - беда.

Немудрено загрустить У сорока ветродуев: Канул на Млечном пути С солью обоз на Чугуев…

…Временные створки сдвинет Хлопотливый снеговей, А январь к ведру пристынет Серебром червленым дней.

* * * От зарницы дрогнул воздух, Месяц выплыл молодой. Коноплей пахнуло остро И примятой лебедой.

ДРУЖБА Пес приучился степенно ходить Рядом с хозяином - немощным, старым. Не поводок, а незримая нить, Им помогает быть дружною парой.

Тает в дымке луговина И уводит за гумно Краснощекая рябина, Что кивала мне в окно. Отсырело вязнут звуки. Потаенны вздохи мглы... От речной крутой излуки Скрип тоскующей ветлы.

Доброму рады соседи укладу Разве - облают дворняги, глупы... Затерялись в пожнях где-то Вот они оба уходят к закату, Метляки слепых огней... Связаны нитью единой судьбы. Где стреноженных, с рассвета Слышны ботала коней. * * * Пахнет былинно полынь На мостковые перила Вымыслом, горечью истин… Знобко морось потекла. Звездное небо, теплынь, А заря - золой остыла, Лепет полуночный листьев. Догоревшая дотла. 29

Журнал «Огни над Бией» № 34

Тополек на карауле Весь в росе воротничок... Скоро маковку июля Жнейка солнца отсечет! ДОКТОР КЛЕН

* * * Свищут ветры пустошами, долом, И раздет калинник донага. Странник-месяц острозубым сколом Пробует забытые стога.

Здравствуй, добрый доктор Клен - Огоньки мигают от обочин, Лекарь грусти неизбывной! Ширится тревога без границ... Полыхаешь - опален Или волчьи выкатились очи Октябрем в глуши пустынной. Из пустых невидимых глазниц? В кроне - месяца ночлег, Перезвоны звездных зерен... Не придет ли дровосек Подрубить тебя под корень?

Трудно беззаботным и веселым Проникать сквозь хмурое число, И следы надежды в небе голом Находить всем недругам назло.

Тут, потворна колдовству, Бродит осень в шубе рыжей. Непокорную листву Мягкой лапою колышет.

На какие крепи опереться? Я, возможно, трижды ротозей... Все ищу в судьбе единоверца Не слепых обманчивых друзей.

Хоть убор твой ветер злит, Но и он вдруг цепенеет... И оврагами земли Иссечённой - нет роднее!

Сушат весла звездных стругов рати На земной отзывчивый прилив... Только тот, души кто не утратил, Будет счастлив и нетерпелив.

Нет роднее уголка... И на тающем закате Временная глубь мелка, Как вода на перекате. Даль пространства испита, Нет её сейчас обманней. И - прозрачнее года, И младые дни туманней... ***

Ну, кого там запоздало носит Бечевой проселочных дорог? Легким взмахом хлопотунья-осень Обмела от инея порог. ВЫЖИВАНИЕ Нет грибов, и не ловится рыба, Накатила веселая злость! Выживай по чуть-чуть, либо-либо -

Журнал «Огни над Бией» № 34

На Руси испокон так велось.

Совсем не личит “кхекать” старчески.

На Руси искони выживали, Пробавлялись кореньем, травой, А “колчаны” набиты стрелами Вполне сухими электродами. И соляные бунты бывали Глад и мор, и поместный разбой. Они за сполохами белыми Всегда в окалине и в продыми! Проживаем, а всё выживаем, По швам их брак Год за годом понуро бредем не обнаружится, Утешаясь мифическим раем, А когда же мы жить-то начнем? И в перекур они не нытики: Когда в стране чего-то рушится Для них - плохой “провар” ГУНДА в политике! Дугою вольтовою вышита Гундит соседка за стеной, И наших смутных дней И день, и ночь нудит. мозаика… Гундит, подумаю, ну что ж! “Навар” прожженного Пускай себе гундит. барышника Всегда сосулькою истаивал! Гундит по сути ни о чем, Погрязла в мелочах: Не надо им кивать В минуту 300 слов течет на люмпенство, Попробуй заскучать! Ведь люмпен водится и в Люберцах! Вот эта ниша для неё О, им работа эта любится На почве бытовой… И потому - идут и трудятся! Опять гундит: ну ё-моё! Соседствую с гундой. В цехах, за грохотами-стуками, Она житейское нудит, (Дела случаются авральные!) Энергии - Китай! И если, между делом, “клюкают” Куда девать её? Гунди, И космос…согревай. Издержки профессиональные. МОИ ДРУЗЬЯ Гордятся робами прожженными И сигаретками “стреляются”… Мои друзья И в агрессивной и аргоновой отнюдь не спорщики, Среде любой Мои друзья все больше не затеряются! сварщики. Им погремушки-разговорчики 31

Журнал «Огни над Бией» № 34

О ПЕСНЕ Смахнув в узорах плесень, Явившись налегке, Опору ищет песня В недальнем далеке. Те песни не от жиру Иль скудости души, Эфир несет по миру И легче людям жить. Восстав из тьмы бездонной, Встают с живыми в строй, Сережка с Малой Бронной И Витька с Моховой. Мы с ней чего-то стоим. Она, глаза протру Калиновым разбоем Бушует на юру. У песни хватит силы Небытие пробить: Расстрелянный Корнилов В “Кудрявой” будет жить!

Самой России голос Ведь Зыкина поет! Что б жизнь ни намесила, Как в щелях не сквозит, Пока поет Россия Ничто нам не грозит! ПРАВИЛЬНЫЙ Слишком “правильный” поэт, Слишком правильное детство! В нем поэзия - наследство Пионерских дел и лет… Сжиться с рифмой так легко, Как намазать хлеб повидлом… Эта “правильность” его Всем до чертиков обрыдла! Слишком правильно живет, Мнит - наследие бесценно. Прав во всем он, несомненно… Очень правильно умрет, И забудется - мгновенно! ГРИНЬКА

Слезой глаза промочит, Как время не завьюжь… Он будет жить - “Платочек” И “Валенки”, к тому ж!

- Был нормальным мужиком, А теперь, того…местами. Ни с того и ни с сего Изъясняться стал стихами.

Вдруг полыхнет огнисто В рубцах недавних ран, О том, как “Три танкиста” Прошли Афганистан…

С Гринькой, сталося к зиме Так писатель не напишет: В комбикорме сам, в назьме, Сыплет энти, блудостишья…

И - мэтра неуемность: И в космосе найдет,

Доморошшеный “Кольцов”, Постыдился б - выбрал тему:

Журнал «Огни над Бией» № 34

Так случилось: привяли ромашки, Надломились во ржи васильки, Приумолкли веселые пташки - И - и-и, кума! На месте чтоб, Холодам попадая в силки… Мне на ентом оставаться: ПЕРВОЦВЕТ Заведет глаза под лоб Дюже складно получатца!.. Пол села освещая лицами, Круг ребячий сомкнув тесней, - А меня-то, как назвал, За медунками-медуницами Участковый урезо-онит! Уходили мы по весне. Сарафанная молва По селу пошла трезвонить. Зазывали луга туманные, Май смеялся нам, желторот: - Ты, кума, как помело. Чтоб народ был не вареный, - И куда ж вы, карманы драные,Развеснушчатый сплошь, народ? Окультуриват село От тоски, змеи зеленой… За барашками, да за кашками, (жаль, слизун еще не поспел!) * * * Брел тропою как-то санной, Небеса забросать фуражками Босоногий отряд хотел. Приустал, замерз слегка. За опрометью буранной Пусть девчонки играют Не видать ни огонька… “в классики”… * * * В нашем обществе веселей! Время милует, казнит, И бежали Полканы, Барсики, И не вырваться из плена, За компанией нашей вслед. Переламывая дни Словно хворост о колено… Мимо носа ничто не минует: Нет дворняги, друзья, верней! С разулыбчивой, рядом, миною * * * Леха, Тоха и друг Корней. Ночи - прохладней. Остуднее омут. А поляны от солнца зыбились, Дремлют проселки, Прошивали травинки дерн. страдой отпыля. И добытчики все рассыпались Ветер в полях полирует Витаминный срывая корм. солому Цвета латуни ковры - Хоть косой коси, а не убыло, расстеля… Превеликие чудеса! Не стихали под неба куполом * * * Наши оклики-голоса. Про кобыл и жеребцов Сматершинничал поему.

Журнал «Огни над Бией» № 34

ДУША Взяли и взвесили душу Легкая, вроде б, душа! Птицей вспорхнула наружу, Долго парила, кружа… И размышляла несмело: Душу - Господь бережет… В тело вернуться хотела Чуткость весов не дает. В теле ей было так тесно! Видимо, жизнь позвала Все же вернулась на место, Просто отсрочку взяла… ПЕРЕРАСЧЕТ

ГНУС И не нашлось, не отыскалось средство От мнимого и явного вреда: Джунгарский гнус достался нам в наследство, И от него не скрыться никуда. РЕТРОСПЕКТИВА Из-за бурьяна не увидеть леса?! “На смерть поэта” строфы повтори: Отталкивает вотчина Дантеса, Но Родину люблю, Экзюпери…

ВЫХОДЦЫ Прибавка к пенсии нелепа Заклацал бы костьми скелет! Оканадились, онемечились, Прибавили на…булку хлеба, Объизраились, отуречились, Протянешь день-другой, поэт… Офранцузились, обританились: Чужедальней сторонке кланялись. ПОЭТ СЕЛА ВАРЯГИ Прямой будь, а не косвенный, Коль ты поэт села. Не верьте им, не слушайте Гордись судьбой ниспосланной Откуда и взялись? Твоя она была… А пришлые все - ушлые, Где бы ни прижились. ПАМЯТИ ЕЛЕНЫ ОБРАЗЦОВОЙ ТРОЙКА Ей сцена посохом была, Не шансонье и оперетки: Богиня оперы ушла Во вспышке славы, не в подсветке… 34

Рузвельт, сардельку умяв, Черчилль, сигарой дымя, Сталин с раскуренной трубкой… * * *

Журнал «Огни над Бией» № 34

* * *

ПЛОТОГОНЫ

Зеленый “ананас” Оттаял на пригорке: Граната - кто же Выдернет чеку?

- Какой вы веры, плотогоны? - Речной - откликнутся - верны. Пороги скальные, шиверы Милей нам, нежели затоны…

* * * Убили вновь поэта, И шепчутся, однако: “В нем было много света, Но и хватало мрака”.

ВЕТЕР КОЧЕВОЙ

ПОЛЕ РИСКА Забега, рывка - не ходьбы, Хватало дыханья- порыва… По “минному полю” судьбы, Да чтоб ни единого взрыва!? ЦУСИМА

Бор щетинится иголками, Песню ровную поет. Ветер сохлыми проселками Кочевать не устает… ЛЕТО Лето нарожденное так юно! Молодит, кому и за полста… Зори поцелуйные июня Вновь земные радуют уста. СТРЕСС

Не открыты Цусимы кингстоны, И невольно настигает стресс И на курсе надежд корабли. Из песка сооруженья хрупки. Добираю свои пенсионы Зачастую - логике вразрез, От мазута и пота рубли. И слова людские и поступки. ГОНОРАР ПЕРЕДЕЛ-БЕСПРЕДЕЛ Оптом все, за полцены! Даром - не усердствуй: Захватили “пацаны” Власть в стране советской.

Хлеб не ем нынче даром, (при деньгах - чудеса!) За лесным ”гонораром” Отправляюсь в леса…

* * * Не сочинились бы страницы, Не распевали б соловьи, Когда б поэзии границы Я не отстаивал свои…

ГЮЛЬЧАТАЙ Взгляд или намек хотя б подай, Под чадрою глаз не отыскать ведь… Личико открой мне, Гюльчатай 35

Журнал «Огни над Бией» № 34

Не могу ни в ком тебя узнать я!

В РОССИИ ЖИВЁМ

* * * Мир, расщепляя и деля Бессчетно - до родимой меты… Все непосильнее дела, Все обостреннее предметы.

В России живем, не в гостях Нас войны и беды терзали… В таких побывали страстях, В такие трясины влезали!

В ПУТИ Вилась дороженька куделью, И поступь легкая легка: Бор, зацелованный метелью Маячил, звал издалека… * * * Раскинет осень невода, А глядь - они на суше: Вползает пасмурь в города И замирают души…

У ПРОХОДНОЙ Здесь сосны величавые поют, И заводские корпуса знакомы… На Гейдек-штрассе беличий приют, Синиц порханье и веселый гомон. ОДИН Всего один, не более того Оборваны разрозненные звенья, Но воля человека одного И опрокинет ковш долготерпенья!

* * * Швыряет ветер листьев горсть, ДЕТАЛЬ Свинцом текут речные воды, А вбитый в раму ржавый гвоздь - В борьбе оружий Есть одна деталь: Стальной гарант от непогоды. Чей порох суше, Чья прочнее сталь… * * * Не ведали на брежневской Руси Колбасного, мясного изобилия, ЗИМЫ НАБЕГ Во времена Селедки Иваси, И Хека Серебристого засилья. Пустоты ноября Зима накрыла снегом, Румяня и бодря МЕЖА Размашистым набегом… Память нынче освежу, * * * Простирну, родимую: Прядь лунная - тесьма Там, на речке Мже, межу Сплеталась и томила, Перешел незримую… И вкрадчиво зима В свои права вступила… 36

Журнал «Огни над Бией» № 34

РОДИНА

ЧУДО-КОЛОДЕЦ

Не надо помощь скорую Всегда одно живило: Есть Родина, которую Никто отнять не в силах!

Я прибегал к нему один, И тайны бездны открывались: Дневные звезды колыхались На дне колодезных глубин…

ДОКАТИЛИСЬ!

СВЕТ ОТРАЖЁННЫЙ

- Жизнь нынче стала - не в жизнь, Друг за беседою ропщет: Ночью селом не пройтись Молоди стая затопчет…

И отдыхай, вольфрама нить! Луну обида гложет: Самостоятельно светить Она, увы, не может.

* * * Все развеялось как дым, И с того обида гложет: Засыпал - немолодым, И проснулся не моложе…

“ПОЦЕЛУЙ ДУШИ “ Крылатые строки и ныне свежи, И времени бег тут не властен: “Целую тебя поцелуем души” Обмолвился некогда классик…

ОБОРОТЕНЬ

* * *

Злодей, подлец и шулер, В ушко иглы мог влезть… Серебряная пуля На оборотня есть!

Там, где коттеджи строят частники, И жалко лепятся низы Бомжуют клены-теплотрассники Совсем от холода сизы.

ПОСТАВЬТЕ ПАМЯТНИК ДЕРЕВНЕ Поставьте памятник деревне, Останкам горестным села, Как опочившей светцаревне, Что незаметно умерла…

ТЕЛЕДИВО Блажен, кто разумеет! Отпрянул и баран: Гламурной глумью блеет Голубенький экран…

Журнал «Огни над Бией» № 34

ПОТОМКИ ДАНТЕСА

МЕЖДУ КНИГ

Фальшивы: “К России с любовью!” Черны, как грачи по весне Потомки Дантеса, гнездовья Свивают в родной стороне…

У затишья - норка мышья, Не в овчарню волчий лаз… Междометье междукнижья Жизнь поэта без прикрас.

ВЕНЕРА Любви творение изменчиво Сползла лукавства пелена: Венера шельмой беззастенчивой На небе властвует одна… ПРОТИВОСТОЯНИЕ Роилась графоманов рать Вопя, теснясь, и воя, Чтоб затирать, отодвигать В безмолвие глухое… ЗАЕЗЖЕННЫЙ ПЕГАС Один Пегас на всех не Боливар, И двух поэтов водрузить проблемно: Поэзия - не ходовой товар, Но громоздятся… Прокатиться стремно… РЕДКАЯ КНИГА Случай, фортуна, интрига, Или пропал я живьем? В рубрике “Редкая книга” Имя услышал свое. 38

МЕТЕЛЬ Дрожат и гаснут огоньки… И с проводами завывая, Срывая с труб печных дымки Шуршит метель сторожевая. РЕТРО-ЭКСПОНАТЫ И в какое время оно Вы поигрывали Патефоны, радиолы И проигрыватели? ХЛЕБ Памяти всплыло наследство, Хрусткий, горячий, парит: Булка с довеском, из детства Хлеб “кукурузной” поры… ШЛЯПА От восторга обмирал Холод вдоль телятинки! Как невесту выбирал Выпуклости, вмятинки… ПАСПОРТ А где твоя национальность? Она отсутствует в графе.

Журнал «Огни над Бией» № 34

Такая в паспорте реальность - * * * Безликий Гражданин РФ… Осень! В лисьи твои меха Завернусь, обернусь листопадом... ЗАМ - СЫРА Ты тиха, как дыханье стиха, Что затеплился в воздухе, рядом. И зачем продукт обидели “сыр” создав из ничего: МОЙ ПАСПОРТ Загустители, плавители Заменители его?.. Что делать с этим миром лживым? Той сельсоветчицы вина: ВОЗВРАЩЕНИЕ Живу я с паспортом фальшивым Рожденья дата не верна... Опять черновикам пылиться… Вам по секрету передам, Что рад я снова возвратиться ПОБУДЬ СО МНОЙ К моим уловистым местам… Повремени, побудь со мной, СИЛА Опутай нежно повиликой!.. Еще цепляется за зной Такую вижу мощь, Июль последнею клубникой. Такую вижу завязь! Охватной силой рощ Даруй раскаты гулких гроз, Незримо напитаюсь... И день бесследно не утрачен, Пока шурупами стрекоз ПРАВДА Листок желтеющий прихвачен. Правда-истина нужна (понимали б зрители!) Воспевают Шукшина Прежние хулители...

В протоки и луга зови, Влеки мелодией прекрасной, Пока чудачат соловьи В чащобе рощи непролазной.

ГЕРОИ РАССКАЗОВ

КУРСАНТ

Герои рассказов поныне свежи,Я полк кормил - картошку чистил, Вот чудик, Мне духовой оркестр играл. и малость “на взводе”… И я был прям, как курсы Шукшин - выразитель “Выстрел”, народной души А нож картошку ковырял... И вечно пребудет в народе. 39

Журнал «Огни над Бией» № 34

ВОЛГА

КАРТИНКА

Волги волглы берега. Волга долгая река...

Бор пугал свинцовой хмурью, Стыли дальние отроги. Небо капало глазурью На ледовые дороги.

В ПОЛЯХ ОСЕННИХ

В полях осенних, неприкаян, Ухарски шапку на излом ТАЛАНТ То ль месяц, то ли Ванька Каин Талант в воде не тонет, не горит, Разбойно бродит за селом... И он себя бесславно не уронит: На Мастеров достанет Маргарит, ИНЫЕ ДНИ И рукописи их огонь не тронет. В душе их сохрани, Услышь далекий оклик: Таят иные дни Нерукотворный облик... СТОРОННИЙ Пополнил звукоряд: Не кум, не сват, не брат...

КУРЯТ РОДИТЕЛИ Дым клубами извергают, И живое все губя Методично убивают И ребенка, и себя. СИВИЛЛА

О, эта старости бацилла, Что поражает бренный мир! Тысячелетняя Сивилла Я затвердил вчера пять слов, Бессмертья знала эликсир... Что мне пришли на ум крылато: НОЧИ Зажать бы их в тисках зубов Да жалко нет зубов, ребята... И ночи были так длинны, И жгли его для назидания ЧИНОВНИК Неумолимостью вины И долгим адом наказания... Возводит в степень ныне то, Что поразит любого: ДЕТОЧКА Печать со штемпелем - ничто Без штампа углового... Тельце - хрупкая веточка, Ждет ли кто с бережка? ПЯТЬ СЛОВ

Журнал «Огни над Бией» № 34

Зря рискуешь ты, деточка Ноша Слова тяжка... ПИК ЗИМЫ Закалимся и окрепнем, По-сибирски это просто: Пик зимы за этим гребнем Из сугробов и мороза...

НАШ ПУТЬ Наш путь в колдобинах, извивах, И не в грядущее - (вот греза!) С экрана зримо и правдиво Назад вращаются колеса... КЛАД

Великан дубравы, старец, * * * Мощной кроной шелестит. Креплюсь на своем рубеже Знаю - есть под дубом ларец Еще не надломленной веткой,От людских очей сокрыт… И тихо струится в душе Прапамять неистовых Кто зарок давал о кладе предков... Днем ли ясным, в ночь-полночь Знал - лежит на нем заклятье, ЧУДО И от древа гонит прочь. Стаж незримый рядом бродит, Мое несбывшееся чудо, Неотступно мне грозит, Жизнь без тебя моя пуста - Он глаза мои отводит Возникни вдруг из ниоткуда, И стращает, паразит! И не исчезни - в никуда... Помолясь, возьму я заступ, * * * Мышь летучую вспугну, Лунность ли манит с полей, Лешака шугну, заразу Ветра ль глоток напоследок? Клад у дуба отниму! Кружево темных аллей Спинки пятнает беседок... РОДНИК ЧЕРЕЗ РОССИЮ (На приезд А. Солженицына) Шпик торчал литературный, И у каждого вокзала Челядью номенклатурной “Бурно” Родина встречала...

Опять к нему тропинка привела Без родника село - на полсела. Без родника село и не село, И смотрится оно не весело... БАЛАГАН В логу истаивал туман, И не казался пленом 41

Журнал «Огни над Бией» № 34

Наш сенокосный балаган, Шалаш, покрытый сеном... ИЮЛЬ Сдержи его, укарауль С гряды смеется тыква-дуля. Еще июль, еще июль, Еще июль - на пол- июля! ЯКОРЯ Одним лишь душу грей, Когда венчают годы: С могильных якорей Срывал я теплоходы... СТРОИТЕЛЮ Вагончиков прокуренных уют, Командировок дальние забросы, И по следам незыблемо встают Творения его суровой прозы. * * * Шел, пока хватало силы, За мечтою шел своей: Позади - кресты, могилы И забвение людей. О ПОЛЬЗЕ ЧАЯ Могуче крепчая, Живу без забот: Отчаян от чая, А водке - отвод!

ДВОЙНИК Я встретил… двойника, Он брал билеты в кассе. Не смел я подойти И объявиться: - Здрассьте! * * * Румянил землянику зной. Сгорело таинство свиданий: Она ушла в туман лесной, И растворилась в том тумане… ОДИНОКИЙ КЛЕН Теперь он стоит убеленный В метельном и белом дыму. Пойду, поздороваюсь с кленом Тоскливо ему одному… * * * Чего бы, зима не месила, Поземками, вьюгой пыля Тоскуют с неистовой силой Под снегом о лете поля. * * * Накатила ярым шквалом От верховий зла беда: Гнула, долу пригибала Ошалевшая вода! ПОКА ТЫ ЖИВ Зубовный скрежет, крики, вопли ты Отринь велением души… Пока ты жив, пиши как проклятый, И если можешь - не пиши. * * *

Журнал «Огни над Бией» № 34

Я верю - совсем не напрасно, За гранью, где тени и свет, Из недр поколений безгласных Родится однажды поэт.

Вслед за гвардией такой Знаки препинания.

* * *

Ряд словесных схем Прикрывает вас: Там, тогда, затем… Тут, теперь, сейчас!

* * *

Лучше быть оборванным и босым, И по всей бродяжничать стране… На утеху быть сладкоголосым - ХОТЯТ ЛИ РУССКИЕ.. Не ко мне ребятки, не ко мне… Кому, ответь, война во благо? Мы и «холодную» в откат... ПОМОЩЬ Не прекращается атака на русский мир и русский лад. Помощь жду великую извне, И на сердце не пустынно-голо, Хоть на банду вируса, при мне - * * * Три таблетки парацетамола… Тучи прессуют Донбасс, Черные, красные тучи. * * * Выстрелы, трассеры трасс, Молнии режутся, жгучи… А четверостишие Потому и выжило, Ведь оно четвероного И несет опоры слога. У двухстрочий Две ноги Без подметок Сапоги. Однострочию, гляди, достаёт одной ноги. Ковыляет непреклонно, И зовут беднягу - моно. И витают мошкарой, Обрати внимание 43

Журнал «Огни над Бией» № 34

АНАТОЛИЙ КРАСНОС ЛОБОДЦЕВ

Публиковался в периодической печати, коллективных сборниках, в журналах «Алтай», «Барнаул», «Встреча», «Огни над Бией», «Бийский Вестник», «Огни Кузбасса». В антологиях: «Писатели Алтая» т. 13 – Барнаул – 2002г., «Дыхание времени» - г. Бийск – 2004г. ХХ век «Русская сибирская поэзия» - Кемерово – 2008г., «Обратный Отсчет» - г. Барнаул – 2010г, в журнале писателей Бурятии «Северо-Муйские огни». Лауреат журнала «Огни над Бией» 2014 года. Выпустил три самостоятельных сборника стихов: «В стороне моей простуженной…», «Свет зари на снегу», «Вернуться б снова к тополям…» Награждён медалью им. М.Ю. Лермонтова. С 2012 года в Союзе писателей России.

*** Я выходил к родным полям, Седым и белым. Метель февральская мела Осатанело. С тяжелым грузом тополя Вразброд шагали. О том, что трудная зима, Они-то знали. И все же всем ветрам назло Дышали, жили… Литые корни далеко Вглубь уходили. И только отчая земля Давала силы… У тополей и у меня – Одна судьбина. *** Есть мудрость в тихих днях осенних, Когда, склонив свою главу, Вдыхаешь воздух предвечерний, И листья падают в траву. Ты околдован и захвачен, Ты весь во власти золотой. И все былые неудачи Невольно тают пред тобой. Как удивительно и просто: И гладь реки, и рощи лик!.. Но где-то там, за перекрестком, Уже бредет глухая осень, Чтобы сорвать последний лист.

Журнал «Огни над Бией» № 34

*** Светла вода – до камешков, до донца… Но тень в окне. Все реже дни, раскрашенные солнцем, живут во мне. Ночных ветров скупых и осторожных не молкнет шум. И на душе печально и тревожно от горьких дум. Настанет осень. Зябнуть перелескам и стыть траве, И мир, в котором мне сегодня тесно, сгорит в огне. И станет дом – не домом, а пустыней, и страх возьмет… … И только гроздь сгорающей рябины вдаль позовет. ***

все сильней, И все сильней под песню ветра Вздыхает старая сирень. Сердечным мукам есть основа Печаль сирени глубока: Ей, как и мне, придется скоро Не спать до самого утра, А думать, вглядываясь в осень, О той заснеженной поре, Когда медлительные сосны Взорвутся эхом в декабре. *** В стороне моей простуженной, В непроглядной стороне День и ночь печально кружится Небо зябкое в окне. Подойду к окну промерзшему Поглядеть на стынь реки, И сожмется сердце, съежится, Потускнеет свет строки. Не рвануться, не отважиться К берегам наискосок!.. И судьба на миг покажется Птицей, раненой в висок.

*** Октябрь холодный небо чистит, Всполохом белым бьется Ясней закатные лучи. Метель меж дворовых прорех. Пустые улицы Мочища Откуда он только берется Пространно – гулки и легки. Этот неистовый снег? Дворовых дел ушли заботы, Снег - на простуженных лицах, В кострах Снег - на продрогших ветвях. с листвою сожжены. Тревожусь о малых птицах – Слагая песню непогоды, Синицах и воробьях. Играет ветер в три струны. Как они нынче зимуют? Звучат аккорды в стиле ретро.Кормятся чем сейчас? И с каждым тактом В стылую пору такую 45

Журнал «Огни над Бией» № 34

Хоронятся где по ночам? Сентябрь – затерялся в далях. До мая – как до луны. Выживут ли - не знаю Добрые птицы мои? ВОЗВРАЩЕНИЕ Позади горячая граница… Рвется лайнер в небо, в синеву. Кто сказал, что мне не возвратиться в край таежный, в горную страну? Вот она – надежная, святая – оберег моих тревожных снов предо мной, как чаша золотая в стороне от дымных городов. Где–то там внизу, в далеком детстве, колдовской реки вбирая речь, понял я своим ребячьим сердцем, мне мой край и речку ту – беречь!.. Вечность гор плывет в иллюминатор. Время невозвратное течет… И лучи осеннего заката Родине ложатся на плечо. РЕКА В ущелье пенится река, дрожит от напряженья. Доносится издалека тяжелых волн кипенье. Стремительна и глубока, огромная, живая, она проходит сквозь века, 46

теснины раздвигая. Какую мощь несет река! Таит какие силы?!... – Как я хочу, чтоб ты была такой, моя Россия! СИНИЦЫ Ах, бедные мои синицы!.. На белом вымерзшем снегу Я видеть ваши птичьи лица Без состраданья не могу… Как мне известна ваша доля И как понятна ваша боль… И я испытываю горе, Когда не теплится огонь В ночи безвестной и холодной, И нет уже запаса дров… И я сижу, полуголодный, Над неизбежностью стихов. В минуты те, мои синицы, Я верю в праведность судьбы – Перелистнет зимы страницу Рука спасительной весны, Холодные отступят сроки… И заискрится солнца нить, И мной написанные строки, И ваши песни - будут жить! *** Стога тоскующей низины, Речушки шаткие мостки… Я знал - тропа ведет крапивой, Что будет боль невыносимой, Но так хотелось к ним пройти. И проходил, сжигая ноги, Пытаясь суть земли понять… А издали грозила мать…

Журнал «Огни над Бией» № 34

Зато потом с каким восторгом На висках оставляя седины. Я мог об этом вспоминать! Мы не знаем, как скоро Закончатся дни, ЛИСТЬЯ С ВЕТОК На какой оборвутся дороге… ОПАДАЮТ… Но сегодня, сейчас, Мы подумать должны Листья с веток опадают О себе, о судьбе и о Боге. И летят, летят, летят… Чувства наши догорают, *** Видно, скоро догорят. В стране горевой, И не будет в этом мире где так много чудес, Ни меня и ни тебя, но все же не падает Лишь останутся в квартире манна, Отголоски бытия: ты песню возьми и по кромке небес Цвет герани на окошке, пройди, Чей-то профиль на стекле… обжигаясь туманом. Две столовых тусклых ложки, Не часто бывает Позабытых на столе, удачным маршрут, и роздыхи будут Отношений – многоточье, не часты. Тишина, обрывки снов… Успей в глубине И еще, быть может, строчки тех коротких минут Незаконченных стихов. на миг ощутить свое счастье. *** И если случится, Время быстро идет. судьба подведет, Осыпаются дни несносною станет Нашей жизни – легко, дорога,незаметно. Россия жива… Словно листья с рябин Россия живет… Опадают они И… слава Богу! И теряются где-то бесследно Среди скучных полей, Одиноких холмов, Среди этой бескрайней равнины, Под извечным течением Вдаль облаков, 47

Журнал «Огни над Бией» № 34

ОЛЬГА СКВОРЦОВА

Окончила Бийский пединститут, художественнографический факультет. Позже, работая в ДЮЦ «Приобский», организовала литературнохудожественную студию. Иллюстрирует книги земляков, как и свои собственные. Публиковалась в журналах и альманахах: «Чуйский тракт», «Алтай», «Бийск», «Огни над Бией», в средствах массовой информации. За эти годы у неё вышли сборники стихов: «Начало», «Исповедь», «Грани тьмы и света» и другие. Член Союза писателей России.

СТИХИ ДЛЯ ДЕТЕЙ *** Умеем попасть мы в чудесную сказку. Лишь стоит открыть разноцветные краски, И белый листок на столе развернуть, И кистью волшебной тихонько взмахнуть! Мгновенье – и солнце на небе сияет, Плывут по нему облака-корабли… Цветы на поляне лесной расцветают, И бабочки нежно порхают вдали. Вот серая в яблоках лошадь пасется. Игривая тучка воды принесет – Дождем мимолетным умоется солнце, И радуга крылья свои распахнет! И все засияет вокруг, заискрится, Заставит людей выходить из квартир. Летящая в небе высоком жар-птица Внезапно откроет неведомый мир! Лишь стоит однажды набраться отваги И мир поместить на листочек бумаги! *** Замок белый Чистый-чистый Снежною горой кружится,

Журнал «Огни над Бией» № 34

С белой крышей, с белым шпилем, Замок – самый белый в мире! Рядом – белая трава, В ней кузнечик скачет. Вот он прыгнул и сломал Белый одуванчик. Разлетелся белый пух Роем самых белых мух! Вдалеке красивая Лошадь с белой гривою. С белыми слонами ветер Дружный водит хоровод. Где, прошу вас, мне ответьте Сказка белая живет? Где бы оказаться мне бы? Ну, конечно, – в синем небе! *** Быть ребенком – нелегко! Даже очень трудно… Кипяченым молоком Поят при простудах. Ровно в девять – марш в кровать! Разве так гуманно… Утром будут донимать Жидкой кашей манной. Чистить зубы, руки мыть И учить заданья, Просто времени нет жить С этим воспитаньем! Но приходится терпеть Длинный список бедствий. Взрослых нужно пожалеть, Позабывших детство! ***

Мы с Катюшей и Антошкой Любим из песка лепить. Сделали пирог для кошки И решили накормить. У нее глаза – как плошки, Хвост трубою, дыбом шерсть. Странное создание – кошка. Наш пирог не хочет есть… *** Ура! На улице – весна! И я брожу по лужам. Мне разузнать изгибы дна Ну, просто очень нужно! Пускай всего мне пятый год, Но только знаю твердо, Что я отважный мореход, Точнее, лужеход я! Вдруг проломилась корка льда, Стою в недоумении: Откуда в сапоге вода? Зачем мне наводнение? Отец со мной домой спешит. Я с ним играть не буду! Не дал открытье совершить, Как всем великим людям! *** Больше не могу молчать – Взрослым не дано понять, Как учиться в школе трудно! Все предметы изучать, На уроках отвечать, И мучительно и нудно. 49

Журнал «Огни над Бией» № 34

Я с Серегою дружу. И сейчас вам расскажу, Как учиться без мучений: Надо вызвать интерес, Чтобы легким стал процесс Как его там…обучения. Биологию возьмем: Рыбы, звери, чернозем… Совершенно не понятно. В классе есть один секрет – Человеческий скелет! Вот действительно занятно. Мы нашли его – гляди, И, за парту посадив, Положили в руки книгу. Шутку нашу педагог Оценить, увы, не смог И орал он, будто дикий… Или химия предмет – Скучный – просто спасу нет! Колбы, формулы, расчеты… Мы с Серегой на пари Сделать химию смогли Занимательней в два счета. Шел урок без перспектив, Но случайно реактив Мы разлили по паркету. Был такой веселый взрыв, Только люстры нет, увы… И паркета тоже нету. За почти сгоревший класс Долго все ругали нас, Не нашли мы пониманья. И, слегка умерив прыть, 50

Побрели домой учить Мы по физике заданье. В ванну, полную водой, Стали мы бросать с тобой Табуретку, чайник, кеды, Куклу, ранец, телефон, Чтобы подтвердить закон Знаменитый - Архимеда. Даром все пошли труды С вытеснением воды. Начался потоп немедля. Как не избежать потерь, Если выломали дверь Неученые соседи. Но всего грустней финал: Взял директор и позвал Наших папу с мамой в школу. И мы помним до сих пор Этот трудный разговор Воспитательный, бесспорно. И теперь себя ведем Мы с Серегою вдвоем Тихо, скромно, между прочим. Только весь урок стоим Мы от личных от причин, Потому что больно очень! *** Снился светлый сон, веселый… Проснулась от сознания: Мне идти придется в школу… Что за наказание! Телевизор – друг мой давний,Смотрю до посинения… Но домашнее задание

Журнал «Огни над Бией» № 34

Вне зоны рассмотрения. Как сайгак степной, по классу На переменах бегаю. Строю рожи и гримасы Весь урок Олегу я. Занятия изоискусством Меня волнуют стойко: Особые рождает чувства Картина «Опять двойка!». Потому мыслишка бьется И мешает целый день: Будто изучать придется Новый мне предмет – РЕМЕНЬ! *** На душе ажиотаж: С мамой мы пришли на пляж. Я стою, подобно маме: Вся в бикини и в панаме. Мое бикини синее И звучит красивее. Я игрушки разложила, Рядом коврик постелила И сижу с куском арбуза, Мама рядом – кверху пузом. Загорает, говорит, Все лежит, лежит, лежит. Просто безобразие – Никакой фантазии! Но я маме не мешаю, На песке сижу, играю. Как целебной мазью Измазанная грязью. У меня довольный вид. Только мама говорит,

Что несносный я ребенок, Не ребенок – поросенок! Маме я не возражаю. Ей с восторгом предлагаю: Грязь – ведь это не беда! Вот река, а в ней вода, Я войду в нее по пояс, После до макушки скроюсь, А потом проверю дно – И помоюсь заодно! Мама – глупая какая, Мама – в воду не пускает! Утверждает – простужусь, Если в речку погружусь… Мама – сущее мученье! Просто кризис поколений! Мама – теплою водою, Будто маленькую, моет! Вот как стану взрослой самой – Я на пляж пойду без мамы! *** Что у нас сегодня было… Нынче я пирог лепила! И на мамину беду Приучилась я к труду… Потому у мамы стресс: Расскажу вам весь процесс. Надо взять муки стакан. (Мука целая мука! Ведь она летит столбом Станет белым весь ваш дом!)

Журнал «Огни над Бией» № 34

Дальше – по рецепту строго: В таз сметанки влить немного, Сахар с маслом растереть, (Поскользнуться, зареветь…) После надо непременно Пять яичек взбить до пены. (Миксер сломанный убрать, И подальше – под кровать.) Соды ложку чайную Проглотить случайно.

После эту всю бурду Вывалить в сковороду, В жаркую поставить печь, А потом поспать прилечь. Не пирог – а чудо будет! Мама точно не забудет.

Журнал «Огни над Бией» № 34

проза

ВЛАДИМИР НУРГАЛИЕВ

Родился в городе Семипалатинске 20 января 1960 года. После окончания школы поступил в Томский государственный университет. В 1982 году приехал в город Бийск Алтайского края для работы на одном из крупных предприятий города. Литературу любил с детства. Время от времени сам пробовал писать рассказы и стихи. Занимаюсь в городской студии прозы «Аспект». В декабре 2012 года в Канаде издана книга Владимира Нургалиева «Мы живём, работаем, чтобы выжить. От СССР до современной России». Лауреат журнала «Огни над Бией». В 2014 году получил от издателя приглашение на встречу с читателями в Канаде. В январе 2015 года в издательстве «Альтаспера» издана вторая книга прозы и публицистики Владимира Нургалиева «Россия и Украина в 2014 году». В Бийске в 2015 г издана книга прозы «Любимчики». Обратный отсчёт Галина, девочкой, выпорхнула из родительского деревенского гнезда, поступила в экономический институт. И было это так давно! Что и говорить страшно, в 1977 году прошлого века. Галя получила специальность экономист (со знанием бухгалтерии). Всё стандартно. Вышла замуж за городского парня. Родила ему двоих детей. На работе была старательной и прилежной. Из простой деревенской девчонки превратилась, со временем, в зрелую, привлекательную женщину. Так бы жить бы и жить в сытом веселье. Но революции вдруг раскачали качели. Михаил Горбачёв захотел всё подправить и, страну развалив, с "счастьем" этим поздравил. Борис Ельцин медведь, растоптав КОММУНИЗМ, на престол взгромоздился, править стал словно витязь. Государство трещит, ужимаясь как кожа, но правителям что, лишь не лопнула б рожа. Перевёртыш такой, подфартило подонкам, нагрузившим добра, в свои утлые лодки. Воровская страна, пляшет в диком запое, пропиты паруса, нескончаемо горе. После распада СССР, в России началась приватизация и реиндустриализация. Муж Галины, потеряв 53

Журнал «Огни над Бией» № 34

работу, сильно загрустил, запил и помер в обнимку с бутылкой водки. Галина осталась одна с двумя детьми, которых надо было доучивать и выводить в жизнь. Все женщины девяностых, замужние и незамужние, пытались найти "спонсоров". Галине, в этом смысле повезло. После нескольких очень тяжёлых лет для семьи Галины, когда буквально, даже не было хлеба на столе, и не на что было купить обновку детям в школу к первому сентября, жизнь пошла на поправку. Галина устроилась в частную фирму по оказанию услуг населению. К тому же, начальник фирмы, как говориться, "запал" на неё, буквально одаривая её деньгами и привозя ей машины цветов. Про бедность, с таким начальником, Галине пришлось забыть на долгие пятнадцать лет. Дети выучились, завели свои семьи. Галина помогла им приобрести квартиры, машины, обставить жильё мебелью. Сама же, на свой вкус отгрохала себе коттедж, на "площади нищих", так в народе прозвали элитный посёлок на окраине города с особнякамидворцами. Но всё хорошее когда-то заканчивается. В один из дней "грохнули" Галининого "пупсика"- спонсора-ухажёра. И тут Галя поняла, что на одну свою зарплату она не сможет содержать свой роскошный особняк. Она его продала и купила себе обыкновенную однокомнатную квартиру. И тихо-мирно дотянула до пенсии. Я по молодости знал Галину. Потом она выпала из моего поля зрения на долгие двадцать лет. И вот вчера, прогуливаясь по парку, я случайно встретил её. Мы долго смотрели друг на друга и прошли бы мимо, если бы я не решился окликнуть её по имени, будучи точно неуверен, она это или нет. Оказалась она. Мы, неспешно стали прогуливаться по аллеям и беседовать "за жизнь". Галя и поведала мне кратко про свою жизнь, я про свою. Вяло расстались, не горя желанием приглашать друг друга в гости и продолжать общение. И если смысл жизни состоит в том, чтобы жить, то мы и пошли, каждый по своим жизненным делам. Мой друг писатель (юмореска) Данное повествование написано для простого читателя. Ради его же интереса. С того момента, когда Господь Бог вкладывает в руки того или иного человека Перо (скажу скромно - "Золотое Перо России"), начинается период писательского 54

Журнал «Огни над Бией» № 34

творчества. И этот человек напишет ровно столько, сколько ему отведено свыше, ни строчкой больше, ни строчкой меньше. В писательской среде существует чёткая градация, пока ты ещё не достиг всеобщего признания и вершин мастерства, ты числишься подмастерьем (литератором). Когда же ты достигаешь вершин творчества и признания, ты считаешься мастером (писателем). Так вот, лично для меня всё начиналось так. Лёжа на диване, я смотрел через комнатное окно во Вселенную. В этот момент, в моём сознании стали формироваться образы, и в голове пошёл собственный стихотворный поэтический поток. Этот процесс шёл в моей голове несколько часов. Пока, наконец, я не встал, и не сел за стол. Стал пытаться запечатлеть этот стихотворный, поэтический поток (и как сейчас понимаю, довольно добротный по качеству) на бумаге. Из этого ничего не получилось, я просто не смог ничего вспомнить. Единственное, что понял намного позже, что всё, что пронеслось в моём сознании в течение нескольких часов и, скорее всего, записалось на подкорку головного мозга, я буду вспоминать и воспроизводить всю свою жизнь (в виде рассказов и стихотворений). Часто это происходит так. В голове, иногда целый месяц, крутится какой-нибудь литературнопублицистический сюжет. Я жду, когда рассказ (как правило, это рассказ-миниатюра) окончательно "созреет" в моей голове. В какой-то момент, мой внутренний голос говорит - пора батенька браться за Перо, не ленись и не увиливай от своей обязанности записать этот рассказ-миниатюру. Делать нечего, беру Перо и записываю в общую тетрадь то, что созрело к этому моменту в моей голове. В век отсутствия интернета эта тетрадь пылилась у меня в столе десятилетиями, как говорится в литературной среде: "Писал в стол". Рассказы-миниатюры накапливались. И что характерно, куда только я ни использовал эту общую тетрадь. Она мне служила и подставкой под горячую сковородку, и подкладкой под ножку стола, на неровном полу, и сынишка мял в ней листы и "калябал" шариковой ручкой.... Но я убедился: "Рукописи не горят". И только у меня появился Интернет - как ни в чём не бывало тетрадь оказалась целой, к тому же под рукой. И мне осталось только прилежно набрать текст и поместить его на сайт "Проза.ру". Первые отклики читателей, к моему удивлению, оказались положительными. Пока одна из читательниц, кстати, наша родная женщина-бийчанка (поистине 55

Журнал «Огни над Бией» № 34

Муза!), капризно не заявила мне, что рассказы не любит, а любит стихи. Памятуя, что у меня стихи, в своё время, проносились в голове несколько часов подряд, пришлось сесть за стол и в первый же час выдать на гора, аж двадцать своих первых стихов (которые, по секрету, скажу вам, считаю до сих пор самыми лучшими для себя, хотя с тех пор, написал их более восьмисот). Стихи стал прилежно помещать на сайте "Стихи.ру". Так бы жить бы и жить в виртуальном творческом писательском мире, но как говорится "потянуло на солёное". Появилось желание читать стихи и рассказы слушателям вживую. А как это сделать? Вот тут выясняется, как ты ни крути и ни верти, все дороги ведут в местную писательскую организацию, на суд маститых, талантливых, уже состоявшихся членов СП России (Союза Писателей России). И только когда они тебя выслушали, сказали "пару ласковых слов" тебе, насчёт твоего творчества, только тогда опускаешься на землю, после междусобойчика похвал виртуальных интернетовских "писателей". Ты, вдруг, со стеклянной ясностью, начинаешь понимать, что достичь уровня настоящих писателей или даже отдалённо приблизиться к этому уровню - задача очень сложная, требующая от тебя фанатического упорства, внимания и работы... Прогулочный калейдоскоп (миниатюра) Весенним апрельским днём прогуливался с двумя приятелями по аллее городского парка. Старшему моему товарищу Ивану под девяносто лет, среднему, Юрию, под семьдесят. Я шёл между ними. И так получилось, каждый из них "токовал" (говорил) посвоему. С Иваном мы вели речь о его романе. Юрий, показывая на исторические городские здания, говорил нам: "Здесь, до революции, жили купцы Гилёвы. А прямо перед их окнами, в этом сквере, были их торговые ряды". Иван: "Роман о поднятии целины я написал ещё при Советской власти". Юрий продолжал: "В этом здании была женская гимназия. А в том - мужская". Иван: "Роман взялся опубликовать один из толстых столичных журналов. Но, с началом перестройки в стране - передумал. Рукопись мне вернули назад. С пометкой: "Не актуально". Юрий: "А вот бывший дом купчихи Морозовой. А за домом - расстрельная стена и камень скорби". Иван: "Тогда решил актуализировать роман. И дописать 56

Журнал «Огни над Бией» № 34

про перестройку, приватизацию, деколлективизацию в бывших целинных совхозах, в связи с развалом Советского Союза". Юрий: "В этом здании были подвалы НКВД. От которых до расстрельной стены десяток шагов. И ведь расстреливали - сотнями, а может и тысячами". Иван: "Так и лежит в столе мой роман с продолжением, который я непрерывно писал пятьдесят последних лет своей жизни". Пришли на конечную остановку автобусного маршрута. Остановились у православной часовенки, наблюдая ледоход по реке Бии. Льдины разного размера и формы плавно двигались по течению реки. И я подумал: "Плывут льдины и тают. И через несколько десятков километров полностью растают, пополнив уровень реки. Так и Бийск. Идут года, проплывают человеческие судьбы, тая во времени. Наполняя наш город историями, легендами и мифами. Создавая неповторимую летопись замечательного града Петра Первого - наукограда Бийск!". 16 апреля 2015 Ты мне снишься С Таней мы сидели в школе за одной партой - пятой в первом ряду. С первого по четвёртый класс. Потом она уехала с родителями в другой город. И, казалось, я забыл её навсегда. Так бы и было, если бы не Интернет, опять собравший всех нас на сайте "Одноклассники". И вот она, Танюша, в лёгком сарафане, с фото, в обнимку с берёзой, опять вошла в мою жизнь. Сначала чопорная, официальная переписка. Что да как. Вдова, без детей, живёт в своём доме с престарелыми родителями, шесть соток огорода, на пенсии. Что ещё надо? Два года приветствий к праздникам, поздравлений с днём рождения. Пока, наконец, в один из вечеров не разговорились по-настоящему. Открыв друг другу свои сердца. Да, в общем, и открывать-то нечего. Так, пожаловались на одиночество, на подступивший возраст, пугающий неизвестностью. Пока, в конце беседы, она не обмолвилась: "Пошли спать!" "Пошли!" - автоматически написал в ответ. На следующий день, в переписке, смеялись. А ведь мы чуть вместе не пошли спать. Если бы не расстояние, между нами. Но мысль уже сидела в голове. Оказывается всё так просто, протяни руку сверстнице, возьми её за руку и веди по жизни. 57

Журнал «Огни над Бией» № 34

И, опять её: "Пошли спать!" На этот раз, немного подумав, написал: "Ты мне ночью приснишься!" Спал плохо. Снов было громадное множество. Но каждый раз, мельком просыпаясь после очередного сновидения, мысленно отмечал: "Нет, не тот. Здесь её не было". Переворачивался на другой бок, опять погружался в дрёму. Утром, пытаясь вспомнить последние сновидения, увидел перед собой только её ироническую улыбку. "А какой бы ты хотел видеть меня во сне?" - задала наводящий вопрос Таня при очередной переписке. Я замялся, не зная, как ей честно сказать: "Раскованной, любящей, нежной, в лёгких прозрачных белых одеждах". Явлюсь тебе сегодня во сне в своём любимом строгом зелёном платье", - написала Танюша. И вправду, наша полночная встреча состоялась в театре, где она была именно в красивом, оттеняющем все достоинства её фигуры и внешности, зелёном платье. Под ручку мы прохаживались в фойе. И раскланивались со знакомыми нам театралами. "Понравилось тебе моё платье?" - продолжила Таня беседу днём. "Очень! Ты была в нём великолепна!" – ответил я. «У меня ещё большой гардероб красивых платьев, и каждую ночь буду приходить к тебе в новом наряде". Так оно и было. Еженощно - Таня была со мной в новых шикарных нарядах. Но всё хорошее когдато заканчивается. И в одну из ночей, как очень близкие люди, мы с ней оказались в костюмах Адама и Евы. Я разглядывал её ещё стройное тело. Как вдруг увидел два больших послеоперационных шва. Один в области живота, другой, в области сердца. Сообщив ей об этом в переписке, с удивлением узнал. Да, всё верно, шрамы есть. И, именно, один - по женской части, другой, в результате операции на сердце. На время, Таня перестала являться мне во сне. Всё понимая, пока не настаиваю. Но, как говорится, клетка захлопнулась. Перешагнув грань запретного, мы стали близки, находясь в тысяче километров друг от друга... 11 апреля 2015 Головой об лёд (юмореска, наставление по технике безопасности) Головой об лёд я ударился в детстве, когда в начале зимы играл на замёрзшем болоте в хоккей. Пролежав на льду без сознания минут десять, попробовал подняться. Пацаны, не обращая на 58

Журнал «Огни над Бией» № 34

меня внимания, продолжали игру. Несколько раз консервная банка, которую и гоняли ребята с азартом, попала мне в голову, как бы напоминая: "Чего разлёгся! Вставай! Не мешай игре!" С трудом, но поднялся. На плечи сразу навалилась усталость, интенсивная игра в хоккей за полчаса выматывает любого. Массивная клюшка, вырубленная из ивы, кажется неподъёмной. Но бросать её нельзя, предстоит ещё пройти мимо крайнего двора, где жил Волчок. Волчок, это большая собака лайка, вечно не привязанная, свободно шастающая по улице. Я не слышал, чтобы она кого покусала, но техника безопасности, есть техника безопасности. Да и болото, знал, коварная вещь, лёд ненадёжный, в любой момент можно провалиться в вязкую, тягучую жидкость. Так и произошло. В самом неожиданном месте, почти у края болота, вдруг провалился в воду (где-то будет по пояс). Положив клюшку перед собой и опершись на неё, вылез на лёд. На коленях осторожно дополз до твёрдого берега. Двинулся домой. Мокрая одежда вскоре встала колом, замедляя движение. Проходя мимо двора, где проживал Волчок, я напрягся. И не напрасно. Лайка из подворотни кинулась на меня. Собрав все оставшиеся силы, огрел её клюшкой по спине. Далее вести борьбу не было сил. Волчок цапнул меня за задницу, потом ещё за ногу. Выскочившая на улицу хозяйка загнала собаку во двор, закрыла калитку на щеколду. Укусы на теле сразу заболели, но крови не было. Однако всё это мало волновало меня. Главное было, скорее добраться до дома, скинуть, наконец, грязную, мокрую одежду, напиться горячего чаю, согреться, прислонившись спиной к кирпичной стенке тёплой печи. Только сейчас понимаю, какое было у меня, да и многих моих товарищей-сверстников, экстремальное, в полном смысле этого слова, детство. Мы постоянно искали приключений, не задумываясь о последствиях. Проползали под носом мимо сторожки вооружённой охраны на Шубной фабрике, чтобы попасть на территорию и полазить, из любопытства, по цехам. Только вставал лёд в Затоне, начинали обследовать стоящие на приколе катера, буксиры, пароходы, баржи, также охраняемые сторожами. Переходили реку по раннему тонкому льду, трещавшему под ногами. Всего и не перечислить. Всё было нипочём: утонувшие товарищи, сломанные руки-ноги, обширные ожоги от вспыхнувшего в руках поджига, травмы, заикание от пережитых стрессов. И, мальчишеские драки, драки, драки - без конца и края, в любом месте, на пустом месте, по поводу и без 59

Журнал «Огни над Бией» № 34

повода. О драках отдельно. Перед окончанием уроков, к тебе кто-то подходит и сообщает: "Пацаны решили, будешь драться с таким-то". Это был неписанный закон, отказаться от которого было невозможно. И вот конец уроков. К двум назначенным ребятам подходят их одноклассники и "заводят" их, говоря каждому по отдельности: "Да ты его запросто побьёшь! Не трусь!" Это "запросто" потом стоило порванной рубахи, содранных ладоней, коленей, синяков под глазами, выбитого зуба, ушибленного или сломанного пальца, носа. В какой-то момент, увлёкшихся дракой противников, растаскивают в разные стороны, прекращая, тем самым, поединок. Иначе, никто останавливаться и сдаваться, не собирался. После чего, довольная, азартная толпа пацанов, обсуждая прошедший бой, расходилась по домам. На следующий день назначались другие дерущиеся и так по кругу. Сейчас многие уже взрослые бывшие учащиеся нашей школы у меня в друзьях на сайте "Одноклассники". Мы прекрасно дружим, общаемся. Но заметил такую особенность, никто не напоминает, что и нас стравливали в драке друг с другом. Редко с кем из нынешних "одноклассников" мне не пришлось драться, наверное, таких просто нет. Ан нет, дружба с годами продолжается, словно ничего и не было. И так бывает... P.S: О Волчке. На следующий день, прихрамывая от боли, я отправился на болото уже не один. Рядом со мной шёл мой пёс Тузик. Его щенком кто-то подкинул к нам во двор. Мы начали его кормить. И вскоре из щенка он вырос в огромного пса, самого большого по размерам в округе. Ещё издалека, я сразу увидел Волчка, бегущего по улице. Заметив нас, Волчок подбежал ближе и стал облаивать Тузика. Мы продолжали движение, Тузик до поры до времени не реагировал на лайку. И только тогда, когда Волчок кинулся в драку, Тузик пошёл в атаку: сбил его с ног и вцепился ему в горло. Шансов выжить у Волчка уже не было. И он, бездыханный, так и остался лежать на снегу. Вечером, вернувшийся с работы хозяин Волчка, работавший таксистом, забросив ружьё-двустволку на плечо, пришёл к нам с разбирательством. Мой отец, зарядив свою немецкую, привезённую им с войны, двустволку-бескурковку, вышел на разборку. Ещё немного и они бы перестреляли друг друга, но подъехал кем-то вызванный наряд милиции. Обоих увезли в управление. Где после составления протокола у них конфисковали 60

Журнал «Огни над Бией» № 34

оружие и тем же нарядом, на милицейской машине, привезли обратно домой. На том и закончилась история с Волчком. Но, через несколько дней "кто-то" отравил моего трёхгодовалого Тузика, и я лишился своего верного друга и защитника навсегда. С Тузиком я мог свободно пойти в согру (смешанный лес за болотом на окраине городка) и поспать на тёплой земле, на траве, под берёзой, у ручья. Мне это так нравилось - слиться с природой, уже не ощущая себя, своё тело. Быть частью природы-эфира, которой я на время становился. И лишь лай Тузика возвращал меня назад, в реальность света, тепла, красок природы, светотеней... 9 апреля 2015 По праву старшинства В детстве многие окружающие старики и старухи нашей небольшой и уютной семипалатинской улицы "Трудовая" называли меня другом. И любившая выпить и попеть, сидя на лавочке возле своего дома, русская баба Маруся. И сошедшая с ума в голодный послевоенный год баба Маруся-немка, которая добросовестно собирала любой появившийся на улице мусор, и складывала его в кучку (пустые бутылки, консервные банки, обрывки газет...). И деда Миша, живущий напротив нашего дома, и всё свободное время сидевший на лавочке, аккурат против окна моей комнаты. И огромного роста деда Федя, любивший выспаться под нашим забором, в душистой летней траве, после сильной попойки. Я доверительно принимал эту дружбу за чистую монету. Да так оно и было. А почему, до сих пор не нахожу объяснений. То ли по этой причине, то ли по недопониманию, считал этих пожилых людей большими детьми. Не видя особой разницы между собой и ими, и не понимая, что за их плечами огромная трагическая судьба людей нашей огромной страны СССР, которую я не знал, да и не мог знать, и понять в силу своего очень уж юного возраста. Соседей же среднего, между мной, ребёнком, и этими стариками возрастом, к которым относились и мои родители, я считал просто очень занятыми людьми. Которые всё время работали, а домой приходили только поесть и поспать. Так вот, с годами стариков не стало. Они тихо, никого не беспокоя, сошли на нет. А за ними, постепенно стали уходить и люди среднего, как я назвал, возраста. И вот, уже будучи пятидесятилетним, 61

Журнал «Огни над Бией» № 34

приехав в гости в родные пенаты, я застал в живых, из прошлой обоймы, только одного, знакомого мне с той поры соседа. Ныне уже почтенных лет деда В. В пору описываемого моего детства, когда он приезжал на обеденный перерыв на своём "Москвиче 408", все маленькие уличные мальчишки и девчонки, просили прокатить до конца улицы. Он с улыбкой открывал двери, мы набивались в салон: сопливые, грязные, потные после игры в мяч. И на очень низкой скорости В. вёл автомобиль. Счастливей нас, в тот момент, наверное, не было никого на свете. В последний свой приезд, я специально, не спеша, шёл по нашей "Трудовой" улице. Дома были те же. А вот жители сменились почти на сто процентов. И только около одного дома я увидел и узнал деда В., усердно подстригающего (окультуривающего) куст сирени в своём палисаднике. Поздоровался с ним. Он некоторое время смотрел на меня, потом спросил, кто я. Я назвал номер нашего дома. Его глаза просияли, показывая мне, что он вспомнил меня и даже рад встрече. Потом предложил, зайти вечером в гости на чай. В назначенный час я стучался к нему в ставень окна. Загнав своего цепного пса в будку, он пригласил меня в горницу. Уселись пить чай. Заочно зная его всю свою сознательную жизнь, тем не менее, я не имел никакого понятия, кто он по профессии. Тут же выяснилось, он бывший главный экономист "Гэс-строя". Что подняло его в моих глазах, не предполагавшего это. Но ещё больше меня удивило, когда узнал, что он ещё и бывший фронтовик, с 1943 года. А когда он сказал, что в детстве, в годы голодомора тридцатых годов в степях Казахстана, во время которого поумирали их родители, был в одном детдоме с моим отцом в Желандах, этим окончательно добил меня. Я понял, что за всеми моими былыми старшими друзьями, окружавшими меня в детстве, стояли такие же или подобные непростые судьбы. Которые я так и не познал, скользя по пространственным волнам жизни... 7 апреля 2015 Назначенные великими (лёгкая юмореска на тему "Поэт и гражданин") Возник как-то у меня спор с приятелем об одном, потом, другом, третьем и так далее "маститых" писателях, творивших на изломе 62

Журнал «Огни над Бией» № 34

до "великой перестройки" в стране и после неё. Произведения которых печатались миллионными тиражами в Советскую, а затем многотысячными тиражами в Постсоветскую эпохи. Приятель, с пеной у рта, доказывал мне, что это величайшие писатели, до которых и Льву Толстому не достать. Именно это его изречение меня сразу и насторожило. Как так, я даже не читал произведения этих "великих", а их именами уже называют пароходы, города и веси. Ставят им повсеместно памятники. Ну, насчёт памятников, у меня вопросов нет. Ставят себе, и пусть, хотя бы скульпторам работёнка есть, памятуя, какой пантеон "вечных" памятников Советской эпохи сейчас предан забвению. А некоторые просто снесли или пустили в металлолом. Тогда стал задавать наводящие вопросы своему оппоненту. А где они были в годы трагического развала СССР, обездолившего Советский народ и в одночасье превратившего этот народ из Среднего класса в Нищих (резервную армию труда, в современных терминах). На что он ответил, что писатели эти, люди, по своей природе скромные, на баррикады не лезли, с трибун съездов не вещавшие. Тогда, почему они одинаково хорошо прославляли, задал ему ответный вопрос, и Советский Социалистический строй, и противоположный ему буржуазно-капиталистический. Не их это дело лезть в политику, снова ответил мой приятель. Их удел был "деревенская" проза, судьбы сельских тружеников-землепашцев. И где же эти сельские труженики-землепашцы сейчас, опять поставил я вопрос, точно зная, сколько деревень, сёл, малых городов России, приказали жить в последние два десятилетия. Вопрос повис в воздухе. Хорошо, сказал я приятелю, давай больше эту тему затрагивать не будем, чтобы не поссориться окончательно. И так уже кошка между нами пробежала из-за этого спора. 7 апреля 2015 Неожиданная свадьба Гостей было не так уж и много. Можно сказать, всё по-семейному. Родственники и друзья были в основном с одной стороны. А именно, со стороны невесты. Многие просто знали друг друга. Но мелькали и незнакомые мне лица. Начало застолья затягивалось. Жених и невеста всё не ехали с регистрации. И к назначенному часу проголодавшиеся гости просто сели за праздничный стол, 63

Журнал «Огни над Бией» № 34

предполагая, что жених и невеста вот-вот подъедут. Но прошёл час томительного ожидания, а новобрачных всё не было. Тогда, не в силах терпеть, сидя за обильным столом, то там, то здесь, гости вилками зацепляли понравившийся кусок ветчины или ещё что. Ожидание до неприличия затягивалось. И вот гости, по родственному, просто стали "обедать", пока ещё не притрагиваясь к спиртному и не произнося никаких речей. И вообще пытаясь не разговаривать, понимая, что что-то не склеилось на этой свадьбе. Так оно и произошло. Приехала свадебная процессия. Но невеста была без подвенечного платья, а жених, молодой офицер, просто был в военной форме. Невесту сопровождала пара подруг. А жениха - с десяток офицеров, в званиях от лейтенанта до капитана. Но как бы то ни было, встретив расстроившуюся "свадебную процессию", все опять уселись за столы. И как будто ничего не произошло на самом деле, открыли шампанское и веселье полилось рекой, как это водится в средней полосе России. Вскоре музыка и смех главенствовали на этом мероприятии. Танцы, возлияния, шутки, смех. Но не хватало главного, а именно, тостов за молодожёнов и традиционного "ГОРЬКО!". Я молча сидел за столом и пристально смотрел на молодую девушку в красивом праздничном платье, сидящую напротив меня за столом. В какойто момент мне подумалось, что в этом платье не стыдно было бы прийти и в ЗАГС в качестве невесты. Моё долгое разглядывание девушки заметил сидящий рядом с ней степенный мужчина. И когда наши с ним взгляды случайно встретились, он незаметно кивнул мне головой, как бы давая разрешение на ухаживание, как я потом выяснил, за его дочерью. Подойдя к девушке, я пригласил её на танец. Мы стали танцевать танго. Разглядывая ближе её простое, в веснушках, можно сказать "деревенское" лицо, я понял, что девушка чиста и непорочна. И, может быть, впервые вышла, таким образом, в "свет". Влечение с этого момента к Кате, так звали девушку, полностью овладело мною. Весь вечер я был рядом с ней. Мы почти не разговаривали, но это не мешало нам всё больше и больше понимать друг друга и принимать, как говорится, всем сердцем. И когда неудавшаяся "свадьба" подходила к концу, я взял Катю на руки. Вышел в центр зала и громко сказал: "Катя! Я прошу у Вас руки! Станьте моей женой!" И не успел это договорить, словно цепная реакция, прошла по залу. Несостоявшийся женихвоенный также взял свою несостоявшуюся жену на руки, вышел в зал, прилюдно попросил у неё прощения за происшедшее и вновь 64

Журнал «Огни над Бией» № 34

предложил ей руку и сердце. Не растерялся и другой молодой его коллега-военный, вдруг также вынесший на руках девушку, с которой он только что познакомился и тоже предложил ей руку и сердце, умоляя её стать его женой. Что тут началось! Сплошное сумасшествие. Зал буквально взорвался от криков одобрения и оваций. Расходиться по домам уже никто и не думал. Веселье вспыхнуло с такой силой, что никого не оставило равнодушным. И запомнилось всем присутствующим на всю оставшуюся жизнь. 3 апреля 2015 Неунывающий Неунывающий - это мой бывший сосед Сергей. Знакомство наше произошло двадцать восемь лет назад. Тогда, предприятие мне выделило квартиру на девятом этаже. До того одиннадцать лет, скитался по общежитиям, сменив их шесть раз. Квартиру получил в пору острого товарного дефицита в стране. И, как водится, была она у меня первые три года почти пустая. Койку и некоторую мебель мне пришлось сдать кастелянше при выселении из общежития. В квартиру пришёл с несколькими узлами. Спал на полу. Гостей принимал тоже на полу. Мы расположились с Сергеем на полу, напротив друг друга. И за знакомство пили вино, ничем не закусывая. Быстро захмелели. Сергей предложил сыграть в шашки. По принципу: "А, не сыграть ли нам в шашки". Вдруг предложил он. "Конечно, сыграть!" - сразу согласился я. После того, как он всухую выиграл пятьдесят раз подряд, отложили в сторону шашки. С тех пор к ним не прикасаюсь никогда. Пошли курить на балкон. Выкурив сигарету, Сергей сказал: "Пойдём теперь ко мне". И в мгновение ока переметнулся на свой балкон. Я не стал повторять за ним на высоте девятого этажа такой же кульбит. Благоразумно, перешёл в его квартиру, как положено, через дверь. Так получилось, что с развалом страны стали останавливаться градообразующие предприятия нашего городка. Меня и Сергея сократили с прежних мест работы. Сергей устроился в РСЦ (ремонтно-строительный цех) одного из химических предприятий. Вскоре за ним туда устроился и я. Суть новой работы заключалась в том, что после косметического ремонта 65

Журнал «Огни над Бией» № 34

некоторых высвободившихся зданий химических производств, их ставили на консервацию. Заваривали двери и ворота. За законсервированным зданием закреплялся ответственный, который приглядывал за ним. Для осмотра кровли Сергей смело забрался по вертикальной, ничем не огороженной, пожарной лестнице на высокую крышу здания без всякой страховки. Я отказался дальше работать в цехе и ушёл. Понимая, что вот так рисковать своей жизнью просто не готов. Иметь Сергея в соседях оказалось совсем необременительным. И обходилось в чашку традиционного вечернего чая или стакан вина. Устраиваясь на весь вечер у меня на кухне, Сергей был великолепным рассказчиком. Его рассказы часто прерывались обоюдным смехом и хохотом. Сергей несколько раз был женат. Но, заделав ребёнка, терял интерес к его воспитанию. Некоторое время жил один. Потом опять знакомился с женщинами. И так по кругу. Бесконечному. В какой-то момент Сергей решил, что в наше время лучше жить в деревне. Продав квартиру, купил в близлежащем селе дом с тридцатью сотками земли. Но и там смог продержаться всего несколько лет. Продав дом по дешёвке, вернулся в город. Некоторое время ночевал у меня. О покупке жилья даже не мечтал. Потом нашёл работу дворника у нового русского в его роскошном коттедже, переделанном из бывшего детского сада. Однажды я встретил Сергея. Он отгребал лопатой от ворот сугробы снега. Завидев, окликнул меня: "Володя, привет!". "Привет, Сергей!" - ответил ему в тон. "Где живёшь сейчас?". "Здесь", - показал он роскошно отделанный особняк в двух уровнях. "А к тебе в гости зайти можно?" - полюбопытствовал я. Сергей помялся. Но видно он уже устал и замёрз на ветру и морозе. И он сказал: "Пошли". Проходя через ворота, он крикнул охраннику ЧОПа (частного охранного предприятия): "Он со мной". И повёл меня. Но не к парадной двери, где стоял огромный "Лексус", а к боковой, ведущей в подвал. Там у него была оборудована лежанка. Мы присели. Помолчав, спросил: "А в старости куда подашься?" "Не пропаду, мне до пенсии совсем недалеко. А с пенсией уже и угол смогу снять недорого. Сейчас в частном секторе сердобольные хозяева, пристраивают клетушкикомнатушки. Там люди за небольшую плату и живут. Много пенсионеров. Они даже помогают друг другу, чем могут. Дружат. До самого конца..." 20 декабря 2014 66

Журнал «Огни над Бией» № 34

ЮРИЙ

К О В Р И ГА

Коврига Юрий Алексеевич родился 9 августа 1945 года в городе Бийске. Работал в геологоразведочной партии в Горном Алтае рабочим, шлифовальщиком. Служил за границей. Окончил заочно педагогический институт факультет ОТД в 1979 году. Одиннадцать лет работал в ВПК города. Занимался туризмом. Неоднократно принимал участие в спасательных экспедициях в Горном Алтае, Туве. Пишет невыдуманные истории… Публиковался в альманахе «Формула жизни», журнале «Огни над Бией», «Бийск литературный», «Сверстнику» Лауреат журнала «Огни над Бией» 2014 г. Автор четырёхтомника документальнохудожественной прозы. ДОБЫТЧИКИ Устав от интриг и «производственной» неразберихи, с экскурсионного бюро уходит старший методист Галина Ивановна Лиханова, а на освободившуюся должность не то назначается, не то прокрадывается «мягкая и пушистая» Людмила Михайловна: не то, проворовавшись на торговой базе, не то сокращённая из органов… Втянув коготки, с умилением в лице заверяет новый для неё коллектив, что будет благодарна за любой совет, за помощь в совместной работе. «Штатники» бюро слова её воспринимают, как должное. Жора, оставшийся летний сезон, мотается по маршруту: город – Озеро, отрабатывая две поездки на запад Союза: одну состоявшуюся, другую запланированную на осень. Ему претят зависть конкурентов и «доброжелателей», их открывающиеся рты «гавкнуть», и он глотает пыль дорог, оправдывая аванс доверия Дулькейта. Как-то в баре засиживаются с Николаем Гавриловичем Емельяновым. Летом он работает на плановых маршрутах инструктором, собирает целебные травы: «золотой» корень, «маралий» корень, бадан, мумиё. За лето работы запасался продуктами и в первой декаде сентября уходил в тайгу на 67

Журнал «Огни над Бией» № 34

заготовку кедрового ореха, если урожайный год. В тайге у него облюбованы свои места, свой инвентарь. Росточком он небольшой, коренастый. Широкий лоб, светло-карие глаза с «живинкой», крупные залысины, в волосах ранняя седина. За рассудительность и обстоятельность в работе инструктором, коллеги его уважают. Основная же его специальность – токарь. Невозможность и трения в получении освобождения по основному месту работы вынудили его сменить квалификацию: летом заготавливает, сушит; зимой фасует «товар» и продаёт на базаре. Ему под тридцать лет. Жора его приглашение принять участие в сборе и заготовки кедрового ореха считает за честь и доверие. У него есть свободное время, желание освоить этот вид деятельности, желание «выручить» денежку. Он собирается подобрать основное место работы к зиме не из-за заработка – из необходимости выплаты алиментов в тридцать три процента. В период «свободного» полёта – «свободных» заработков – переводил необходимую сумму самостоятельно, но судебный пристав сообщила: не зачитывается. Договориться с матерью сыновей, Валентиной Николаевной, о сумме добровольной выплаты, не удается. На «москвиче» Колиного соседа совершена заброска снаряжения под Семинский перевал. Здесь Николаю знаком каждый распадок. За поселком «Топучая» широкий, уходящий под, господствующую вершину горы Сарлык лог «Обуток». Жора о нём когда-то слышал от отца, когда тот работал на понтонном мосту. В этом логу у них находился лесоучасток… Для объявившихся добытчиков в этом логу много конкурентов. От деревни, левым бортом речки, по слабо проглядываемой дороге вдоль борта долины, поднимаются до заброшенной летней дойки. Выше машиной не подняться. Кедры боковых ложков ещё не обобраны. Нижние ветви на этих деревьях метрах в трёх от земли. Они могучие, разлапистые. Эти считаются лазовыми кедрами в отличие от парковых, могучих где-либо на Уймене, Пыже, Кара-Кокше. Нижние ветви тех деревьев хилые и не ниже пяти, семи метров от земли. Да и сами деревья: о-го-го! Шишка на ветвях держится плотно, а время «тушкена» не подошло. Приходит он с юго-запада, с Казахстана, дует с порывами, сбрасывая шишку, ветви, ломая деревья. Тогда только собирай! За день, другой можно набрать большой «бутор» шишек, только не дремли: белка, бурундук, медведь тоже кушать хотят… 68

Журнал «Огни над Бией» № 34

Лазают… Поднимаются до веток с шишками. У каждого добытчика своя технология сбора, свой метод, свой опыт. Шишки можно сбивать шестом, но с ним неудобно подниматься и карабкаться с ветки на ветку. Самый удобный, простой метод: резко стукнуть ногой в основание ветки с шишками. Падают… Обстучав кедр спускаются, собирают. У Николая глаз намётанный: безошибочно определяет сколько можно взять с того или иного кедра, в объёме мешков, разумеется. Работают «колхозом»: валят шишку в один бутор. Она смолистая, не разошедшаяся. В куче-«буторе» после нескольких суток процесса саморазогревания шишка нагревается, и чешуйки, прикрывающие ядрышко семени, отходят. Такой орех легчее шелушить. Заложив собранную кучу ореха целлофаном и замаскировав, меняют место стоянки: поднимаются до второй летней дойки и ставят бивак в одном из «карманов» Каменного лога. В этом месте бьёт родничок, а дым от костра не так виден постороннему глазу людям тайги. Всё, что не обобрано с могучих кедров Каменного лога – обирают. Стоят погожие дни. В один из таких сталкиваются с «конкурентом»: мужиком в ватнике, в резиновых сапогах, не бритым и давно немытым лицом. В тайге, если не хочешь получить неприятность - лишних вопросов не задавай. У встреченного человека к ним один вопрос: курево! Разводят руками. Николай умеет разговаривать с подобной «публикой». После нескольких фраз, брошенных встреченным, становиться ясно: не «конкурент». Предлагается сделать общий «перекур». Через полчаса «технического» перерыва о мужике знают следующее: тот профессиональный бомж; специализируется на лиственничной живице. Сейчас сезон ореха – собирает орех. Лазать опасается, да и не может: опухшие ноги. У него где-то схрон: яма обтянутая целлофаном, где живёт с «подругой» того же статуса. Насобирают ли ореха, накопают «маральего» корня – спустятся в Топучие – сдадут. Закупят продуктов, выпивку и – сюда. Так всё лето, осень до наступления холодов. А там… Звать его Володя Зуборев. Ребята ходят по гребням скал тянущихся над логом. Здесь зрелых кедров меньше, больше «борцовника» - молодых, только начинающих плодоносить кедров. Лет им под восемьдесят, сто. По таким лазать, практически, нельзя: ветви тонкие. Они пробуют, кое-где – получается, но на высоте десяти метров раскачиваются, как на мачте парусного судна в «свежею» погоду. Берут дань, но значительно меньшую. В одном месте, где молодых кедров 69

Журнал «Огни над Бией» № 34

достаточно много, обнаруживают странное сооружение: обрубок дерева насаженный на сухую еловую жердь метра в четыре, пять. Николай объясняет Жоре, что это орудие кадровых браконьероворешников: «бита», «ухало», «ботало». Приспособление довольно лёгкое и свободно транспортируемое одним человеком. Чтобы не лазать, не рисковать, ставят такой «молоток» вертикально. Точка опоры: пятка жерди. Бьют по стволу, шишка падает, только дереву во вред: от ударов по стволу нежная кора кедра сдирается, сохнет. Николай отвергает подобный способ добычи. Облазив гребень, они всё же накатывают маленький «буртик» и оформляют его. - Всё. Здесь брать больше нечего. Уходят обследовать седловину. - Со дня на день должен начаться «тушкен»: ноги ноют, заверяет Николай. На туристских маршрутах, здесь, на заготовке ореха, он ходит в резиновых броднях с отвёрнутыми голенищами. Отсюда такое предчувствие. С одной стороны – тяжело, неудобно. С другой частые броды ручьев и речушек: поднял голенища, бреди. Жора ходит в туристских ботинках. При сырой погоде ноги постоянно мокрые. В базовом лагере, собрав рюкзаки, снаряжение, палатку, уходят на плоский водораздел-седловину рек Песчаной и Семы. Кедры на ней кряжистые, лозовые от самой земли. Лагерь разбивают среди них ближе к гребневой гряде. Получается: далеко от воды, от конкурентов, а их здесь предостаточно. Заезжают на машинах с самого Семинского перевала. Делают ещё ходку за оставшимся инвентарём: возовым тентом от машины; примитивным аппаратом для шелушения шишек. Всё гениальное – просто! Аппарат: обрезок круглого бревна, утыканный крупными гвоздями в шахматно-шашечной последовательности, который зафиксирован на оси в пяти сантиметрах от дна-корыта. Обрубокбарабан - с кривой рукоятью рычага. В ящик-корыто засыпаются шишки. Крутишь – зубья-гвозди рвут… процесс пошёл! Предчувствия Николая не обманули: как-то сразу похолодало, поползли тучи… низко, низко. Посыпала снежная крупа, а затем снег, закрутило… Поутру откапывают свою обувь, оставленную у костра сушиться. График заготовки сбивается напрочь. Жорина очередь дежурить. Благо не надо идти за водой вниз с полкилометра – снег, снег… Готовый поздний завтрак подаёт в «берлогу». Рабочий день срезается в «стружку»: лазать опасно, а 70

Журнал «Огни над Бией» № 34

сбитая шишка теряется в снегу. Спальник. Палатка. Полудрёма до обеда. Снег таять не хочет. Жора готовит обед. Дремать надоело, до ночи далеко. - Была с нами, Колёк, подобная «ситуэйшен» в северозападном Забайкалье: трое суток шёл снег. Стояли у перевала: ни туда, ни сюда. Бока все отлежали. Жратва закончилась, накатила полоса «черного» юмора… - Этот быстро растает: день, другой… Важнее – конкуренты: все ждут… - На зиму куда-либо пристроиться не думаешь? - Если участковый не допечет… - А он-то с какого боку к этому вопросу? - Старый знакомый, давно конфликтуем. Говорит – статья за тунеядство «карячится». - Ну и ну! Пашешь, как пчелка – тунеядство! - То-то и оно – пашешь! На кого? На себя! Не на государство – на се-бя! Считается – тунеядство: на нетрудовые доходы живу… Сутки валяются в палатке. Пытаются играть в шахматы – бросают. Нет желания растрачивать тепло спальника. Николай не выдерживает. - Лежать - время терять. Пробежимся по «буграм». Посмотрим на запасной вариант: всякое возможно… Вот, где сапоги дают «фору» ботинкам: те скоро намокают. Налегке уходят за гребень водораздела. На скалах кедр есть, но бить шишку – больше потеряешь… Закатится - не достанешь. На снегу четкий след медведя. - Жирует! Видимо, пестун? - Пестун, говоришь! Прикинь! Даже для него след маловат. Скорее всего – росомаха. Чует, чем поживиться, - глубокомысленно увещивает Жору Николай. Они обследуют закоулки гребня настолько, насколько позволяют промокшие Жорины ботинки. - Сейчас её редко встретишь: осторожный зверь. Говорят раньше у «байгызов» существовал обычай: родители жениха сватам на свадьбе преподносили пару, в крайнем случае, одну шкуру этого зверя, для «оберега». Глядеть на восток – гора Сарлык. Голец её в снегу. Чуть ниже тянется полоска леса. - Вот, где орешничать, - замечает Николай, - но, не прорвешься: «колючка», военные локаторщики. 71

Журнал «Огни над Бией» № 34

Снег постепенно «сгорает». Ходят, лазят, собирают… Со стороны перевала иногда слышны выстрелы: там база подготовки биатлонистов, и те, по первому снегу, вкатываются. «Бурт» растёт, но медленно. В «колхозной» работе определяются по минимуму: два мешка шишек в общую кучу. Хочешь - лазь, хочешь – собирай. Как-то Жора не смог «наковырять» второй мешок и зашёл слишком далеко от лагеря. Дело к вечеру, а у него взыграло самолюбие: прийди с неполным мешком, вроде, как подло. У него ракетница, он спокоен, но у Николая другое мнение. Слышит – подаёт голос раз, другой, ближе… Жора откликается, подходит. Николай взъерошенный: - Какого хрена должен тебя искать… Жора раскрывает рот: «Недобор…» - Это всегда восполнится, а вот неприятностей мне не нужно… Жора дуется, молчит, пока идут к лагерю. Ему возразить нечего: Николай прав! До лагеря добираются в глубоких сумерках. Ужин остывший. Позже, когда пьют чай, когда настроение поднимается, Николай резонно замечает Жоре: - Я тебя пригласил. Я за тебя несу ответственность. Вот так то! На противоположном склоне «покати» слышен звук бензопилы. Он странен и чужд нарушаемой тишины. - У меня сегодня день рождения. «Пузырь» к ужину приготовил. Тебя нет и нет – забеспокоился. Жоре становится внутренне неловко от услышанного: человек беспокоился, у него праздник души, а он… Надуманная обида улетучивается, резкость мужского «отсчета» меркнет. - Что же молчал: я презент бы приготовил… - Это не столь важно, да и не люблю всякой «сопливости» в этот день: как-то не приучен… - Какое же сегодня число? -Тринадцатое. Тринадцатое сентября… «тридцатник» стукнул… - Колёк, прими поздравления – презент – за мной. - Не стоит: лишнее всё это, ну, а по махонькой не откажешься? - В такой вечер по такому случаю – грех отказаться. - Я сам противник подобных вольностей: хоть на работе, хоть на маршруте, но «тридцатник» - не каждый день. Бензопила надорвалась, заглохла. То ли потеплело, то ли от углей костра, то ли от этого человека струится тепло: вот он 72

Журнал «Огни над Бией» № 34

какой молчун на самом деле! Большие звёзды мерцают умытыми глазами; замерли кедры над головами… тишина… Тишина нарушается комариным писком машины, поднимающейся к перевалу… - За твоё здоровье! - И за твоё… - Свой «тридцатник» тоже разменял в горах… - Чуешь? Теплее стало! - Тоже ловлю себя на этой мысли. - Скоро, скоро подойдёт «тушкен», а мы – вот они: в нужном месте, в нужное время. Эти места лет с пятнадцати знаю… Нас у родителей шестеро детей: четверо братьев и две сестры. Мать – воспитывала, отец тянул «телегу» - работал. Как-то пацанами сорвались сюда… Вроде баловства, а орех привезли. Рюкзаков не было, так тесёмки привяжешь к мешку, а в нём: кто, сколько набрал ореха, но, не пустые… Какая никакая – подмога родителям. Позже «маралушку» приноровились копать. С середины августа до подхода ореха, её пластаешь. Промоешь в ручье и в Топучие. Там заготовители, принимали…Хотелось, как можно из нищеты вылезть… Восемь классов закончил, устроился учеником токаря на котельный завод. Сейчас у меня пятый разряд. Разряд высокий, а «бобра» не убьёшь: Начни перевыполнять план – за месяц сорвёшь, а потом расценки подрежут, коллеги смотреть косо будут. В горы отпускали только в отпуск, да и то… Старшая сестра окончила курсы инструкторов, работала на турбазе «Алтай»… - Постой, постой! Галка Емельянова – твоя сестра? В связи работала! - Да… - Знаю. А где она сейчас? На базе не видно? - Год, как катанула во Владивосток и младшую Надежду забрала. - Ну и ну… - Ходят в море на рыбопромысловой базе. От выпитого чая, от водки, спать расхотелось. Лес, горы живут незримой жизнью. Где-то на гребне рявкнул самец косули. Жора первоначалу вздрогнул: не медведь ли! Николай замечает: - Время гона у марала, косуль. Где-то пискнула мышь, спугнутая мелким хищником или в когтях совы. Днём замечали их, сидящих на ветках «борцовника». Прошмыгнёт осмелевший бурундук. 73

Журнал «Огни над Бией» № 34

- От нашей с тобой добычи будет завесить наш заработок – нужны деньги купить хотя какую халупу. У старшего брата квартира на стройке: заработал каменщиком, а мы трое живём у стариков. Тесно…ни жениться, ни бабу привести: все трое холостые. Ещё будешь пить? В сон не тянет, они пьют, пьют чай с целебной силой левзеи сафроловидной. Проспали долго. Солнечно, тепло, в палатке не капает привычный конденсат. Странно то, что голова не болит. Николай ещё раз инструктирует Жору, что даже неоконченную работу завершать засветло. За ночь снег «съеден» пришедшим теплом. Опавшей шишки не видно, лезут на кедры. После полудня накатывается волна тёплого воздуха. Сухость его струй ощущает вспотевшее лицо, мокрая от напряжения спина. Ветви кедра под ногами, над головой затрепетали. Нос ловит усиливающийся запах смолы. Жухлая, сорванная хвоя, падая, шуршит по штормовке. Дерево вздрагивает в предчувствии испытания. Неожиданно волна теплого воздуха слабеет. Всё притихло, как будто большой и незримый переводит дух - больше набрать в грудь воздуха. Вездесущие кедровки, кособоко, стайками, устремляются в ложбинки. Первые порывы ветра заставляют возмутиться деревья, стоящие выше по склону. С вершины кедра, на котором «торчит» Жора, видно, как машут их ветви. Недовольство спускается ниже, ниже… Весь обозримый кедровник противится ровному, всё усиливающемуся ветру. Вечер. Растяжки палатки перевязаны к кедрам и всячески усилены от сноса. Над горами стоит гул и треск. Костра не разводят, ужинают всухомятку. Тушенка под холодную воду застревает в горле. Одевшись теплее, лежат на спальниках в метущейся палатке. Ветер набирает и набирает силу. Слышно, как недалеко с хрустом падает сломанное дерево: раз, ещё раз… - Как бы нас не придавило? - Бог не выдаст, - «тушкен» не снесёт! Мрак ночи, рёв ветра, грохот падающих сучьев. За ночь они несколько раз выползают из палатки на ощупь проверить надёжность крепления палатки, скарба. Измученные постоянным ожиданием непредвиденного, лишь с рассветом задремали. Их спасли четыре корявых кедра, устоявшие в «каре». Кругом бурелом поваленных деревьев. Некоторые, вывернутые с корнем и их пальцы-корневища беспомощно цепляют гудящий ветер. Не 74

Журнал «Огни над Бией» № 34

многие его ждали, но он пришёл! Лихорадочное веселье Николая передается Жоре. Тайга надломилась, но выстояла. Им необходимо взять СВОЁ, пока ЭТО не возьмут ДРУГИЕ «чистильщики». В лихорадочной поспешности собирают, собирают упавшую шишку. Она на сломанных деревьях, она в ворохах намётанной хвои, она в расщелинах… Только собирай! «Бурт» растёт на глазах: считают дневную выработку, десятками мешков. Три дня тяжелого, но весёлого дела. Когда собрано всё, что попадало на глаза, а «бугор» вырос выше палатки – остепенились. Нужен отдых: сутки. Завтрак плавно перерастает в обед, так же плавно в ужин. Двигаться не хочется. Природа успокоилась. Лениво перебрасываются словами об поэтапности предстоящих работ. От бивака через «покать» теперь постоянно слышен звук работающей бензопилы. Слушать надоедает, идут смотреть пильщиков. Стоит автомобиль «нива», трое… ореховые бурты больше… «Народ» оказывается неприветливым, хмурым, но изобретательным: на базе пилы работает аппарат для шелушения ореха. Познавательное любопытство заканчивается приходом человека с карабином. Дожидаться, когда куча собранного ореха саморазогреется и сойдёт смола, не стали: чем-то не понравились «умельцам». Николай торопит: вовремя не переработаем и не «слиняем» - могут статься неприятностями. С карабином – лесник. Поинтересовался есть ли у них «билет» на добычу ореха. Тогда Николай, не моргнув глазом, отвечает, что они с биатлонной базы, командированные электрики, а сюда, дескать, случайно забрели на шум работающего движка. В свой лагерь возвратились кружным путём: любопытство… Корыто с зубчатым барабаном укреплено между двух деревьев. На сходе его, на четырёх вбитых гвоздях, навешен мешок. Из палок и куска мешковины выше барабана сооружен тубус. В него загружен орех, и, процесс начался: три мешка шишек – один мешок шелухи с орехом.. Под засмоленными верхонками, вскоре, крюк рычага начинает светлеть. Шелушение сваливают в кучу на целлофан. Работают до изнурения. Набегающие низкие тучки сыплют мелким дождичком, снежной крупой. «Умельцев» не слышно, но тем не менее, костровище отнесено подальше от лагеря. Переработанный продукт дозревает быстро. Делается 75

Журнал «Огни над Бией» № 34

разделение труда: Жора крутит ручку «мясорубки»; Николай устаревает возовой брезент для веянья ореха. Им найдено открытое пространство с небольшим уклоном. Брезент валиком загибается по всему периметру. Получается своеобразное корыто, сооружение ориентировано по ветру. Кусок алюминиевого листа с прибитой ручкой – лопата. В зависимости от силы ветра ею цепляется шелушенный полуфабрикат. Замах - плавный, но в конце его – рывок. Орех, как более тяжелый, падает ближе к противоположному валику брезента. Сильнее ветер – четче разграничение. Жоре доверено крутить рычаг барабана и теоретически набираться опыта работы, делаемой Николаем. При слабом ветре или его отсутствии работу повторяет дважды. Шишка в «бурту» не «перегорела», её лопатит Жора. Крюк становится светлым, а к окончанию шелушения – блестит. Очищенный орех тонким слоем рассыпан на свежем целлофане: его подсушит ветер, лишь только тогда его будут сеять. - У нас были гости, - Николай рассматривает погрызенные мелкими зверюшками мешки с готовой продукцией. Орех провеян, просеян, затаварен в мешки, но он полностью не просушен и от саморазогревания в таре может «загоркнуть». Им необходимо делать «ноги»: спустить готовую продукцию, инвентарь, снаряжение вниз, ближе к тракту. Собирают и упаковывают вещи. - За день всё перенесём до верхнего загона. До него километра два, три. Справимся? Задача поставлена: за дело! У Жоры свой опыт работы с мешками, у Николая – свой. Мешок несёт сначала на одном плече, затем на другом. - Попробуй, как я. Намного удобнее. Он несёт сорокакилограммовый мешок на загорбке. Жора пробует. При ходьбе вниз по склону, действительно, удобней: центр тяжести смещен вперёд. Он со знанием вопроса говорит, что подобным образом переносят грузы индейцы племени тараумара в Центральной Америке. Возле загона присматривают укромное место, где можно «закурковать» продукцию. Метрах в двухстах ниже – избушка. День в напряженной работе. Они сумели перенести груз, снаряжение, инвентарь, возовой брезент. Решают переночевать в избушке: в ней будет теплее. Здесь же готовят ужин, а позже, сидят, пьют чай, кайфуют. В избушке сухо. Камелёк, нары, а на 76

Журнал «Огни над Бией» № 34

них какие-то засаленные матрацы. Стол. На нём рваная газета… Слышны голоса: сверху, с покати трое мужиков тянут волокушу. На ней мешки. С чем – догадаться не трудно: наш брат – добытчик! Те рады свежим лицам. Костровище ещё не загасло, пришедшие занимаются собой, ужином. Жора с Николаем с любопытством рассматривают скатившееся сооружение: широкие полозья по жухлой траве большого сопротивления не дают. Тянули под гору, плюс шесть мешков и того около двухсот пятидесяти килограммов. Тащат всё сразу, не челноча: надо взять на вооружение. Кто-то из пришедших, занялся печью, кто-то – светом. Каменка слегка дымит: то ли забилась труба, то ли низкое атмосферное давление. Пришельцы, как и они, люди не привередливые: где сплюнут, где глаза протрут. Керосиновая лампа без стекла пуста. Есть поллитровая банка с каким-то протухшим жиром. С матраца клок ваты – горит, чадит, но горит. Теперь можно присмотреться друг к другу. Мужики говорят, что с посёлка Манжерок. - У нас есть знакомая – работала инструктором на турбазе «Алтай». - Кто, такая? Всех манжерокских знаем! Жора называет. - Как же, как же - знаем: хвалят всем селом, а в соседнем задаток дают. Диспетчером на нашей мебельной фабрике работает. Мужику её больше всех не везёт: на родной бабе поймать… Шоферит, а та уверяет его: болезнь – от грязных рук. Чаще руки мыть надо! А вот ещё одна история, с ней же… Всё явственнее, явственнее слышен звук работы перегруженного двигателя. - Кого на ночь, глядя, принесло? Машина останавливается где-то невдалеке. - Сходить, посмотреть, - кто-то из манжерокских. Дверь с треском хряскает о стену, зависает… - Всем руки на стол, не двигаться! В дверях стоит человек в камуфляже, с укороченным автоматом в руках. Когда его глаза пообвыкли к свету коптилки – требует: - У кого какие документы – на стол. Документы оказываются у всех присутствующих. - Оружие есть? Из-за его плеча выныривает суетливый человек, начинает шарить по нарам, задирать, засаленные грязные матрацы. 77

Журнал «Огни над Бией» № 34

- Нет. Всё чисто. Ракетница у Жоры в переднем нагрудном кармане штормовых брюк. «Не с руки будет – начни обшаривать…» Наклоняется пониже: карман начинает топорщиться, скрывая очертания… - Так, вот – рвань-срань, слушай! С утра, чтобы духа вашего здесь не было. Человек в камуфляже говорит эти слова с улыбкой и потеплевшим голосом. Открытая настежь дверь быстро выносит копоть свечи и дым каменки. Из-за «камуфляжа» выходит человек в полушубке, «хорошенький». - Чего ты с ними сопли жуешь!? Пойдём. Всё готово. Сдавать надо… Эти двое уходят. «Услужливый», не то егерь, не то лесник, разъясняет им: - «Менты» облаву на «бичей» и каких-то беглых «зэков» проводить намерены… «Ну, ну… заставишь их «бугры» ломать: приехали водки попить, да по банкам пострелять…» Из работающего двигателем автомобиля слышатся весёлые голоса. «Услужливый» уходит. В проветрившейся избушке оставшиеся люди переглянулись… Ночью Жору мучают блохи и кошмарный сон. Он, то чаще, то реже снится ему… Стрельчатая тевтонская арка КПП в Хеймице на Ленинштрассе… Каменные плиты зала штаба… Свет неоновых ламп… Седая голова подполковника Юхновского развёрнута к свету, но видящая его. Он шевелит губами, но понять ничего нельзя… Здесь кадры сна перескакивают… …река Влтава-Эльба – точно: гранитная кладка «кёнигбрука» высокая, высокая, а река где-то ниже в пороге-плотине… здание музея Цвингера или «итальянского гастштета» на берегу в Дрездене или оперный театр на Миллионной улице той же Эльбы, но по-чешски – Влтавы. Обходит здание с одной стороны, с другой… идёт, идёт – стенка… В здании – картины, переходы лестничных маршей… Всё выше, выше… Из окон – чужой город, чужая страна… Видит себя с Мальчиком, здесь… Тот же заплыв через реку ради спортивного озорства в тех же сточных канализационных водах Европы: до берега немного, но течение отбивает… За ночь блохи их доконали… Манжерокские мужики затемно 78

Журнал «Огни над Бией» № 34

впрягаются в волокушу, уходят вниз, к дороге. Начинает светать. Жора с Николаем трясут спальники, одежду. Из УАЗика, стоящего метрах в ста ниже избушки, виден свет, слышны оживлённые голоса: видимо, «народ» развлекается. Чувство псов, выброшенных из конуры, их особо не беспокоит: избушку и блох по акту передавать не собираются. Не спеша, демонстративно, готовят завтрак, приводят себя в порядок и… «сваливают». - Планировал в этом месте орех подсушить, а теперь придется всё перетащить до нашего схрона. Николаю видней: парадом командует он! Жора предлагает идею волокуши, но она категорически отвергнута: быстрее будет – на себе. Переброска занимает ещё день. От припрятанного ими «буртика» в схроне осталось больше шелухи, чем шишек: мыши, бурундуки очень аккуратно подчистили дармовое подношение. Оставшийся орех Жора перекручивает на «мясорубке», Николай – провеивает. Всего у них под двадцать мешков отборного, товарного ореха, но его необходимо просушить. Сушить – лопатить! Возовой брезент засыпают слоем ореха в высоту ребра ладони. Здесь, в долине, осенний, лёгкий ветерок им в помощь. Встряхивают, ворошат лопатой, руками. Они, «лапы» - ладони, в несмываемой смоле. Бережно собирают скатывающиеся за бортик драгоценные зёрна. - Здесь всегда так по осени: и дождик, и снег, и ветер. Погода ещё постоит. Вот и гора Сарлык ещё слегка, кое-где припудрена. Как полностью выбелит, считай - осени конец. За разговорами делают дело. СВОЁ дело! - Нам ещё «маралушки» надо накопать. Знаю хорошую поляну: здесь, повыше. От Николая Жора многое узнаёт из повседневного быта и навыков «добытчиков-заготовителей». В работе его чувствуется выработанная обстоятельствами твёрдая уверенность поставленной задачи. - Под Сарлыком хороший «золотой» корень растёт. Как-то орешничил по ту сторону перевала, так локаторщики постоянно гоняли. А брать его сейчас - самое время. Посмотрю: груз в город спустим – вернусь. Продукты из палатки убирают повыше на сучья елей: от росомахи ли, от бичей ли. Голенища его опущенных резиновых сапог постоянно трутся 79

Журнал «Огни над Бией» № 34

перед Жориными глазами. Последние дни они спускались в долину, теряя высоту, а сейчас подъём в «бугор» воспринимается тяжеловато. Идут… - Вот какая странная закономерность: идёшь пустой – тяжесть в ногах. Шёл бы груженый – нормально, только спина потела. Жора лишний раз удивляется его смекалки, его хозяйственной рачительности. - На наших спинах по пустому рюкзаку. Может отсюда всё это? Николай идёт размеренно, не сбивая дыхания, говорит кратко, но, ясно. - Хочешь сказать: медведь из берлоги – переели? Эту теорию Петровича от тебя слышал. Скорее всего: расслабились ночевкой в избушке, а организм напряжение потерял. Здесь в долине жухлая трава кое-где зеленеет, играет блесками инея просыпающегося утра. Одинокие, могучие лиственницы, уцелевшие от ветров, вырубок ещё кое-где держат на своих ветвях редкое золото хвои. Встречаемые ими могучие кедры, обобраны…Поляны начинают перемежевываться подлеском со скальником. День разгуливается. Дыхание восстанавливается. Воздух свеж. - Выходит – не один знаю эту поляну. На ней кое-где стоят высокие по грудь и выше сухие бодулины стеблей растений. Пожухлые, узенькие листья, коричневые. Головки-шарики когда-то цветка осыпались. - Полопатили здесь прилично, - не то с сожалением, не то с удивлением говорит Жорин напарник. Его это не устраивает. - Вот там, на середине поляны, точно: марал копытил. Он редко с краю берёт: осторожный зверь. Всё остальное дело рук нашего знакомого «бича» Зуборя, не иначе. - А с чего ты взял, что марал брал корень именно в том месте? - А вот, сам смотри, видишь овал ямы? Четких следов от копыт нет, но, зверь «окучил» корень со всех сторон. А здесь копали, скорее всего, лопатой или вот таким инструментом, как у меня. А ты мне всё жужжал: для чего рессору тащим.Для копки корня – самая удобная вещь. У меня она давно здесь припрятана. Палку воткнул – ручка, уступ – копай… Да-а… поработали … работнички. - Коля. Кто не успел, тот пролетел. Соскребём, что осталось. - Смотри, как это делается. Николай показывает, а Жора не считая преподносимый урок 80

Журнал «Огни над Бией» № 34

за подло – учится. Учиться, перенимая опыт у человека сведущего в этом деле, не грех. Корень левзеи сафроловидной – ценное лекарственное сырьё. Об этом знает человек, а раньше его – зверь. У марала в это время года идет гон. Сильный зверь вступает в схватку с соперником за самку. Пока они нагоняют страх: копытят землю друг перед другом, бодаются, самка, в это время, стоит поблизости и делает прикидку-предпочтение победителю любовного турнира. Сильный и опытный зверь сбивает стадо-гарем из шести, восьми самок. Самцы слабее, если улыбнётся «фарт», пока более грозные соперники выясняют отношения, а глаза их налиты кровью «первенства», отгуливает самку, ждущею победителя. Инстинкты, что в Природе, что у людей – одинаковые. Для покрытия такого количества самок гарема самец должен блистать не только силой и статью перед ними, а быть хорошим производителем. Заметил малейший блеск похоти в глазах «наложницы» - «впиндюривает… А если самок больше? Вот за этой силушкой приходит зверь на подобные поляны перед гоном и «окучивает» целебные корни, дающие силу и потенцию. Об этом и многом другом, о целебном «маральем» корне рассказывает Жоре его приятель-напарник. После копки разлапистые корни с жесткой проволочной «бородой» отбивают от земли, той, что остаётся в волосьях корневища. Остальное смоет промывка. - Заберём, когда пойдём вниз. С дохлого барана, клок шерсти не помешает. Не гнать же день в «стружку! Идут к скальнику собирать лист бадана. Перезрелые тёмно-коричневые и почти черные листья пачками кладутся в мешки. В него более пяти килограммов не входит. Будь мешок даже не «ленивым». Жора спрашивает у коллеги по добыче, чем они отличаются? - Нормальный мешок, наполненный доверху и увязанный – ставишь на «попа» - стоит. «Ленивый» - падает. Вот вся разница. Да! С Николаем не соскучишься! Прочёсывая заросли бадана, обирая спелый лист, поднимаются выше и выше. Вот и скальник с молодыми кедрами остаётся ниже. Пологая гряда, на которую вылезают, уклоном спускается в сторону посёлка Топучего. До него километров пять. Видны домишки, мостик, лента Чуйского тракта. Они отсюда хорошо просматриваются. Другой покатью на запад гряда 81

Журнал «Огни над Бией» № 34

формирует исток реки Песчаной. Лес её тёмный, хвойный: ель, пихта, лиственница. Кедр не любит такого соседства. По гребню просматривается хорошо набитые тропы. - Здесь ловить нечего: ни корня, ни ореха, ни бадана: видимо скотопрогонная тропа? Видишь, как измесили. В подтверждение слов Николая сначала слышат звук «ботала». Он ровный. Показываются две лошади с седоками. Те едут неспешно, делают частые остановки. Один из седоков при этом постоянно прикладывается к биноклю. Лошадные спокойно реагируют на безлошадных: троп много, разойдёмся! Поздоровались. Взаимно… Тот, который покрупнее и побелее, на белом мерине, спрашивает: - Трёх лошадей каурой масти не видали? Лошадей они не видали и это понятно белесому, и без вопроса, но приличие разговора, требует того. Николай с Жорой на «бичей» мало чем смахивают. Второй поменьше и потолше белесого, молчит. Вид, «добыча» встреченных людей убеждает верховых, что какой-либо опасности те не представляют, спешиваются. - Иди, Серёга, погуляй, - то крупный, белесый своему мерину. Высвобождает удила, забрасывает повод на седло. Лошадь, немного постояв, подумав, тянется к жухлой травке. Второй повода своей лошади не отпускает, ждёт. В тайге ли, в горах ли, праздношатающихся людей не так много: у каждого свой «интерес». Исключением составляют туристы, но и у них своя цель. - Топучинские будете, однако? – спрашивает Николай крупного и, видимо, старшего. Тот кивает. - Да привяжи, ты, его к лесине, что ли, - старший – не то к Николаю, не то к своему напарнику, слезшему с лошади и держащую её в поводу. Слова, видимо, действуют – привязывает лошадь к лесине. Они табунщики с Топучего, братья. В посёлке есть, оказывается, ферма по улучшению породы местных лошадей. В центральной части России колхоз закупил жеребца, за двадцать пять тысяч рублей – стоимость четырёх автомобилей «Волга». Производителя держат в вольере – большой загородке с навесом. К нему поставляют кобыл. Иную сразу принимает, а иную за холку зубами цапнет: «Не стоит на тебя!» Пасут табун покрытых кобыл, 82

Журнал «Огни над Бией» № 34

а три где-то отбились. К «серёгиному» боталу лошади приучены, знают, что свой, но, сколько не прочесывали места отгула, не обнаружили. - Да лярва с ними: по голу пущай гуляют. Снег притрусит – сами приёдут, - открывает рот, тот, что помоложе. - Чего говоришь-то, думай! Случись что – навесят на шею, раздраженно говорит белесый. Он постарше, звать его Николай. Его брательника звать Лёхой. Братья Лукины. Жора спрашивает табунщиков: знают ли они Бугреевых? - Да кто их не знает!? Те сватовья Валентина Петровича: его приёмная дочь как-то имела неосторожность быть в гостях к знакомым в этом посёлке. Разговор переходит в обычный трёп. «Добытчики» упоминают об УАЗике, ночном визите «ментов». -Знаем эту публику, рыскают по ночам. Лесникам норму заготовки на орех увеличили, а кто будет сдавать орех по такой низкой цене? Люди стараются вывезти в город, там продать. Кордоны проверочные выставлены, - толку-то: кому надо – вывезут. «Добытчики» уверены в этом! Разговор переметнулся на житейские темы. - У вас, мужики, верёвки не найдётся? Мой-то коняга спокойный: отпускаю на ночь без пут. У Лёхи – молодой, строптивый… За ночь на длину повода траву ощиплет, стоит голодным. Отпусти в путах – уйдёт. Верёвки метров десять надо. - Найдём. Вы нам лошадь на прокат, а мы вам «конец» в десять метров. - А где вас искать? - Мы вас сами найдём: нам за продуктами в Топучие идти. С табунщиками эту тему обсуждает Николай. Лёху интересует другой вопрос, но с незнакомыми людьми добытчики его не обсуждают. - Где вас здесь найти? Мы бы подъехали. Николай ещё раз отклоняет их любопытство. Младший из братьев ругает запутавшуюся лошадь. «Серёга» стоит, ждёт своего хозяина. Табунщики уходят вниз по гребню-водоразделу в сторону посёлка. Николай резонно замечает Жоре. - Пожалуй, за транспортные издержки стоит пожертвовать 83

Журнал «Огни над Бией» № 34

десятью метрами верёвки, как ты считаешь? Продукты благополучно закончились вместе с запасами сухарей и тушёнки. Собрав и замаскировав «добычу» и скарб, с пустыми рюкзаками идут в посёлок. Идут той же дорогой, по которой поднимались на «москвиче». Всё, что можно было собрать из даров тайги, собрано. Корыто с зубьями-гвоздями припрятано вместе с другим важным и ценным в этих условиях, инструментом. Остаётся пристроить в посёлке возовой брезент: он тяжёлый и неудобный в транспортировке. Оставить на зиму в схроне: мыши понаделают в нём дыр. На противоположном склоне долины – тракт. Он живёт своей жизнью. К дороге им необходимо поднести мешки с орехом. Далее - «поймать» попутную машину до города, загрузить «товар». Минуя все «рогатки» и «санитарные» кордоны, проскочить… Добытчики идут, обсуждают разные варианты. - Можно вывезти с знакомыми ЧВТвскими шоферами. Как-то вывозил в баке порожнего бензовоза. А вот ещё… «Дорогу осилит идущий!» Их устроит любой действенный вариант… Дорога, заросшая старая дорога, петляет по великолепным полянам с кое-где растущими молодыми кедрами, голубыми елями. «Я, непременно, выкопаю несколько деревцев и увезу в город, - мысленно озадачивает себя Жора. – Эту долину, шумливую речку, забоку с собой не захватишь, но память о ней – даже нужно!» На улице перед магазином толпятся люди. В основном «мужики»: завезли спиртное. Стоят местные жители, проезжающие по тракту шофера, «бичи» со всех окрестных логов. Отсюда вывод: выполнение плана по заготовке ореха, дикоросов – далеко. В ход идёт главное оружие торговли: водка – самое действенное средство «цивилизации» и режимов! Топучие, как и многие населённые пункты Чуйской тропы, а в последствии – Чуйского тракта, жило извозом. Прирост населения увеличивался за счёт «ямщины», разного делового и «тёмного» люда, а сейчас за счёт проезжающих шоферов. У каждого, из постоянно ездящих по трассе, хоть в одном из населённых пунктов, есть «залётка», а порой – не одна. Как, не прийти в головушку озорным мыслям-шалунишкам: Живёт моя залётка, в «высоком» терему, а в терем тот высокий, нет хода никому… 84

Журнал «Огни над Бией» № 34

Местный люд по лесинам за орехом лазать особой необходимости не испытывает: лучше заглянуть в рюмку, а местным лесничествам приходится рассчитывать на «бичей». Постояв в очереди, наслушавшись разных местных и иных новостей, закупив макароны, масло, рыбных консервов, а главное – хлеба, «добытчики» идут в лесничество задним числом оформить заготовительный билет на орех. Так, на всякий случай, для транспортировки… В кабинете начальника, за дверью, кто-то ругается мужским голосом, женским голосом возражают. Из-за закрытой двери выбегает человек, они входят. Начальник – молодая особа, видимо, недавняя выпускница лесхозтехникума ихнего города. Не предложив им сесть, замечает: - В каком районе стоите? Николай выкладывает свою легенду. - Сколько вас? - Двое. - По сто килограммов сдадите нам. У вас орех готовый или в переработке? Вариант озвучен «старшим» - в переработке. - Наши люди подъедут, рассчитаются на месте. Такая перспектива им не улыбается. Николай заверяет «ответственное» лицо, что перекусив, зайдут оформить соответствующие документы. «Светиться» ради какого-то мнимого документа им расхотелось. - Зайдём к моему знакомому: договорюсь оставить возовой брезент до следующего сезона, затем – к Лукиным. Нужного человека дома не застают, разговаривают с домочадцами. Женщина, видимо, жена, неопределённо машет в сторону лога Обуток: дескать, где-то там… Лёха Лукин вновь заверяет «добытчиков», что верёвка ему нужна, но лошадь не даст, а брат появится не скоро. - Колёк. Давай навестим родственников Петровича. Во дворе дома на завалинки сидит мужик с деревянной «культёй». Он плачет, плачет пьяными слезами. - Бугреевы здесь живут? - По какому делу? То подаёт голос один из двух парней, сидящих на берёзовом хлысте. - Просили передать привет от вашего свата. 85

Журнал «Огни над Бией» № 34

На крыльцо выходит женщина: белесая, сухопарая, с крикливым голосом. - Какого свата!? Чем голые приветы передавать, лучше с бутылкой пришли. «Явно попали в ненужное место, в неурочное время», - упрекает себя Жора. Инициатор «добродетели» передавать сухие приветы – извиняется. - Ребята. Коль вам не до нас – уходим. - Витька-то наш, как там со своей бабой живёт? Отписал, както: внучка вся вылитая в меня! «Ну-да! Не приведи господи: если в тебя». – Налить у нас нечего – чаем угостим, - размазывая по лицу подтёки рукавом рубахи, не то обнадёживая, не то извиняясь за свою «нескладуху»-культю в попытке приподняться с завалинки, заверяет мужик. - А ты, старый хрен, неча сопли размазывать: посадят, как пить – посадят за поножовщину. Участковый говорит: лет пять схлопочет… Иди, ставь самовар-то - гости никак… Добытчики ссылаются на занятость, на недостаток времени. Старуха вскользь интересуется здоровьем сватовьев, и на этом их разговор заходит в тупик. Ребята поднимаются с бревна, берут инвалида под руки и волоком тащат в дом. К назначенному добытчиками месту Лукин старший подъезжает вовремя. Лошадь «Серёга» без ботала, как и просили. Хозяин её придирчиво рассматривает «конец» основной верёвки, замеряет её, растягивая от пальцев вытянутой руки до плеча. Остаётся довольным. - Закончите – приведёте. Дома не застанете, привяжите. Покедова! К обычному седлу много груза не навяжешь, подтягивают поплотнее подпругу. Добытчики увязывают мешок в «тороки», а два, связанные вместе – через седло, ещё один сверху. Конь в возрасте и такой груз ему великоват. Дорога идёт вниз. Лошадь, переставляя копыта, ёкая селезенкой, идёт. - Давай Серёга, давай! За всё оплачено! Переброску груза делают до самой нижней дойки, та, сто в начале подъёма к перевалу. Под грузом лошадь быстро выдыхается, а они с каждой «ходкой» вниз уменьшают груз на мешок. Последняя ходка: возовой брезент. Его Николай везёт в посёлок, к вечеру возвращается пешком. - Стемнеет – мешки перенесём через тракт в верхний кювет, 86

Журнал «Огни над Бией» № 34

вон к тем пихтачами, прикроем. Рядом с дорогой и мы чистые. Не найдём попутку – на ночь останемся в строении. Да! Лукин точно заметил: беспредельщики ваши знакомые! Свет фар поднимающихся к перевалу и спускающихся с него машин, виден издалека. Никто не останавливается на их отмашку. Просидев часа два на мешках под пихтачами, плюют на бессмысленное ожидание и уходят спать на дойку. На ней коротать сентябрьскую ночь, как-то комфортнее. С утра вновь стоят. Некоторые машины, идущие сверху, с перевала, останавливаются, но услышав их предложение – отказываются. Ссылаются на разные причины: то не по пути, то не по цене. Снизу поднимается «будка» ГАЗ-53 с синей полосой наискось -- почта. - Давай тормознём: номер знакомый. Машут. Машина нехотя останавливается… Неожиданные встречи вдвойне приятнее. Николай водителю знаком: тот их города. Договариваются... Водитель едет в Онгудай, сдаёт почту, загружается и часов в пять вечера подъедет. Их устаревает всё, впереди день ожидания. Николай занимается громадным кустом шиповника, растущим в забоке за дойкой. Кустарник усыпан крупными, оранжевыми плодами, а первые заморозки сделали их мягкими, податливыми. Жора осуществляет свою задачу: выкапывает деревца молодых кедров, а позже занялся промывкой «маральего» корня – «маралушки». - Корень промываешь – смотри: в «бороде» посторонних корешков быть не должно. Гляди! Видишь? Тонкая, беленькая ниточка осталась. Это очень ядовитое растение – сюсюрея. С корнем в заварщик попадёт, считай – «ласты» откинуть можно. - А как же зверь? Он не разбирает… - У зверя организм подготовлен к подобным «абстракциям» природы. Человек – самая большая абстракция! То ли Николай разыгрывает Жору, то ли показывает пример бдительности или тщательности делаемой работы. Сначала воспринимается, как инструкция, позже берёт на вооружение: Природа – человек; Бог – человек. У Николая отличительное от многих других людей отношение к Природе. Сначала ему казалось, как инструкторская индивидуальная черта самоутверждения. Совместная работа за две недели отодвигает 87

Журнал «Огни над Бией» № 34

его концепцию оценки человеческих взаимоотношений: «Думай о человеке хуже, чем он есть на самом деле: приятнее – разочароваться!» - Сила человека - в его связи с Природой! Чем ближе к ней, тем сильней Человек! Всё это росло, приняло энергию солнца, жизни. Мы употребляем, и космические познания проникают в нас. Стоит чудесный день осени, горной осени… Они уезжают в ночь. За Топучим, Шебалино, Усть-Семой, как жерди поскотины – шлагбаумы лесничеств. Рядом с ними кое-где горят старые покрышки, стоят, зябнут люди. Ночуют перед Манжероком: посёлоком в несколько домиков. Николай с водителем уходят в жильё, а Жора в своём пуховом спальнике устраивается в «будке» на мешках с орехом. Утром – столовая в Манжероке; суп - в тарелке; кофе - в стакане. Ниже обелиска писателю-путейцу Владиславу Яковлевичу Шишкову Катунь спокойно несёт свои бирюзовые воды, утро расходится. Вот и солнце поднялось выше горы Синюха. Два маленьких окошка в «будке» зарешечены, солнечные потоки пляшут на посылках, мешках с сургучными печатями и… просто мешках. Черным ужом извивается полотно тракта. Здесь ещё не опавшее золото тоненьких берёзок. Иногда тряхнёт очередной мосток… Усталости ни в душе, ни в теле Жора не испытывает. Сознание их совместно проделанной с Николаем работы ощущает даже задница. Весь мир прекрасен, и он летит, летит…

Журнал «Огни над Бией» № 34

МИХА ИЛ А НОХИН НЕ ПИШИ ТЫ МНЕ Автор пятнадцати книг поэзии и прозы. Стихи и проза публиковались в краевых журналах Алтая, в московских литературных ж ур н а л а х , в центральной прессе, в периодической печати Кузбасса. Лауреат журналов «Огни Кузбасса» и «Огни над Бией», победитель Российского литературного конкурса «Энергия творчества -2013». В настоящее время живёт в Прокопьевске, Дипломант Международного литературного конкурса «Лучшая книга года» -2014 (Германия). Член СП России.

Не пиши ты мне о друге – не пиши. Расскажи ты мне о вьюге – расскажи. Расскажи, о чем бормочет русский лес. Расскажи, как похохатывает бес. И как бестолочь в нас входит – расскажи, И как мир уже весь поднят на ножи! Как войной идет на брата кровный брат. Как кричат до хрипоты: – Не виноват! Может поздно, кто там знает очерёд? Нам с тобой идти и каяться в народ. И народ, сказать по правде – сатана! Он глумлив и безобразен без вина! Не пиши ты мне о друге – не пиши! Хорошо с удою в заводи, в тиши. Пескариный клев 89

Журнал «Огни над Бией» № 34

и хватка окунька, вот она природная строка. Вот где жизнь! И проклятый комар, все же лучше чем та нежить – государь! Мы с тобой, друг в нежити живем. Сами - нежить Жизнь незнавшие – умрем. Прокопьевск 2015 июнь МИНУЙ МЕНЯ Минуй меня расслабленная старость, спокойная, как тление могил. Пусть будет гнев, пускай сжигает ярость! Пусть будет всё, чего я не любил! И прежде чем сомкнутся мои веки, и мой язык гортань мою запрёт, скажу я всё, о гордом человеке, как о пчеле, покинувшей свой сот. Минуй меня расслабленная старость! Хвала Творцу за жизнь, что мне досталась! 90

Я этой жизнью в склень был упоён. Реальна боль, а радость, только сон. Прокопьевск 2015 июнь РОДИНА Только это остается, То, что на сердце лежит. То, что шепчется, поётся, родником хрустальным льётся и водой на дне колодца чистым зеркалом дрожит. Край таёжный, рудный, горный в детской памяти моей! Ты огромный, ты просторный, край мой серых журавлей. Когда листья на рябине осень холодом сожжет Слышу крики, Клики, всхлипы журавлиный перелет. Только я тоски не ведал отрываясь от корней! Я забыл тебя – не предал! Я всё тот же, еже-ей! Что-то кровное творится,

Журнал «Огни над Бией» № 34

там - далеко вдалеке, словно в клетке бьётся птица, или зимняя синица ноги спутала в силке. Вдалеке, но не далеко С часу на час – семь часов! От заката до Востока путь моих бессвязных слов. Путь – души моей страданье, путь, как горе матерей! Путь, как Божье наказанье за распущенность детей. Только то и остаётся, что на сердце залегло! В чистом зеркале колодца отражается лицо! Отразилось и исчезло! Словно крышкой гробовой люк колодца ляг над бездной… Ведра с чистою слезой! Понесли, несем и ноша, рук не тянет, плеч не жмёт, Зной ли, дождь, или пороша, или вьюга снегом бьёт! Тянем, тянем эту ношу через годы и века. Почему же. всё же, что же

так ломается строка? Почему же гимна нету, или просто похвальбы? Почему на всю планету Нет нам доли и судьбы? Плачет мать, жена рыдает, сын сурово брови свел. Снова ворог нападает, снова к грани подошел. Грань, граница, а за нею мир тяжелый, мир скупой! Я себя не пожалею, я собою тебя развею, словно пепел над землей! С правдой, верою и с богом устоит мой отчий край. Я прошу тебя не трогай, и за душу не хватай! 2015 март. Прокопьевск НЕЛЬЗЯ ОТЧАИВАТЬСЯ Ничего в голове моей нет! Только звон в голове моей есть. А ему все равно, что подлость, что честь. Этот звон в голове меня ест. И уже половину меня сожрал. Я не помню где явь, где сон. Я шипами из роз свой путь устлал, чтоб не слышали люди стон. 91

Журнал «Огни над Бией» № 34

И стихи бормочу ГЕННАДИЮ ВОЛОДИНУ совсем не так, когда был я и юн В природе не бывает тишины, и свеж. Ведь для неё она подобна И в стихах этот звон, смерти этот стон Г. Володин и мрак перешли словесный рубеж. В природе не бывает тишины, Объявляю войну самому себе! лишь сны проходят В безнадежный иду поход. тихо Знаю словно тени. мне суждено Да память, погибнуть в борьбе, поднимаясь по ступеням но себе говорю: беззвучно повторяет имена. - Вперед! О как же длинен Ни шагу назад! этот мартиролог! Ни ступни В небесной сини ни пяди! приоткрылся полог! Пусть от звона голова И вижу я раскалывается! на склоне своих дней Пусть гогочут литературные вас всех, бляди, ушедших твержу как молитву: явственно, - Нельзя отчаиваться! живей! В природе не бывает тишины. Бесстрастно небо * * * и беззвучны сны. 2015 Прокопьевск.

День Победы - у каждого он свой У кого-то со слезами на глазах, а у кого-то и с порохом в глазах. Для меня он - это слепые, безногие, обожженные, голодные и пьяные. Это эшелон в тупике из плацкартных вагонов, набитых, как бочка селедкой, офицерами. Это было во времена, когда летом шли теплые дожди, а зимой трещали такие морозы, что конские яблоки на дорогах вдруг с треском разрывались и подпрыгивали, а вода в горной речушке Базанча шла поверх льда. 92

Журнал «Огни над Бией» № 34

Это было время, когда юные красавицы шеголяли в одеждах перешитых из военного обмундирования, а особо шикарные если удавалось разжиться трофейным отрезом крепдешина. И даже для ребенка видимое соперничество между теми, кто воевал и кто в тылу «прохлаждался». Но всё послевоенное детство вспоминается светло и чисто, беззаботно и бездумно. Впервые стал задаваться вопросами во время смерти Сталина - что будет? Но это, наверное, подражательное взрослым. А дальше пошли денежные реформы, снижение цен - всё следствие Победы. Победы - вот чего не хватает на Украине! Ибо только Победа несет на своих крыльях мир. Вот и мы живем в мире только потому, что была Великая Победа. И мир велик, то есть длителен. *** Не раз, не два я вспоминал Калары, Пред взором правды - истина проста: Для всех калек Пристанище - вокзалы, Постели из газетного листа. И думал я Душой неискушенной, Сбивая на дорогах лопухи, Что людям этим - рук и ног лишенным Помогут подходящие стихи. Напрасно всё! Прочитано немало От песен Соломона и до од. Слова воды, Тяжелого металла, Слова огня И вымерзших пустот. Не эстетичны ни тела, ни лица, отмеченные пламенем войны. А это - не поется,

не глядится, лишь - плачется, а слезы - вне цены! Вот потому упрятали подальше С вокзалов и базаров тех калек, чтоб дать простор любой красивой фальши, чтоб меньше знал и думал, человек. За Родину? Но Родина не слышит. За свой очаг? Но нужен ли он там? Об этом не споют, и не напишут, не поклонятся в ноги, матерям. ***

Журнал «Огни над Бией» № 34

МЫСЛЬ О СУМАСШЕДШЕМ ДОМЕ Для чего это в грозное весело Грязных кулачищ замах В.Маяковский Что-то нынче дружок невесело Кулаками махать пришлось. Заневестилась, уши развесила, а потом пошло, понеслось. Майданутый на площадь выскочил, заорал: - Гоньба и Долой Не проспались с тех пор не выспались И собачитесь меж собой. Не хотел о тебе, Руина, да вот с губ с моих сорвалось! В голове у тебя бузина Бузыкает и кровью рвет. Демократы и казнокрады Все сплелись, как змеи в клубок! Ой, не рады тебе, не рады и не Запад твой, ни Восток. Сшита ты на живую нитку из лоскутьев, 94

а не с холста. И сосешь ты чужую титьку подлой матери и отца. 2015 январь. Прокопьевск. ПРИКЛЮЧЕНЬЕ Приключение у меня – производное. Словно память у меня – инородная. Словно небо надо мной - чуждо-блеклое. Словно этот шар земной – древо беглое. Ты - бегляночка моя, ты – земляночка! Земляничка на полях, окояночка! Приключенье у меня – приключилося Бестолкова голова отключилося. Земляничных губ твоих я отведаю! Отведи беду мою ту, что ведаю! А не ведомую мне - дай проведаю, потому что на земле я обедаю. Потому что на земле - беды-радости! Потому что на земле всяки гадости! Приключенье у меня - приключилось!

Журнал «Огни над Бией» № 34

Как гора с уставших плеч ты - свалилась. Приключенье у меня, мама родная! Жизнь, жестяночка моя - несвободная! Жесть и жесткость, или желчь - всяко разное, но любовь твоя ко мне не заразная! А поэтому пройдет – рядом, краешком точно в омут упадет, канет камешком. 2015 июнь. Прокопьевск. ИЗ БЕСЧЕСТЬЯ В ЧЕСТЬ Тогда придите -- и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, --как снег убелю; если будут красны, как пурпур, --как волну убелю Исаия 1.18 Раньше в доме было сито, хоть кого спроси. И дубовые корыта были на Руси Нынче в доме только пластик, Сан-фаянс и сталь. Как кобыл ведет на кастинг адова спираль. И в средине вмерзший в льдину

ждет нас сатана. Бес игривый тычет в спину похоть жжет меня. Раньше в доме жил несыто, был зато, счастлив. И душа была открыта в дружеский порыв. Нынче всё закаменело и в душе разлад. Еще терпит время тело, как и год назад. Еще сладостны мне звуки, русские слова, но в предчувствии разлуки лепечу едва. Этот лепет, этот трепет, этот зной и лед пусть на время – не на веки в мой войдут народ. И возможно, кто там знает, беды отведут. Бес, конечно, всё облает, но есть божий суд. И на том суде предстану я такой, как есть. Бог излечит мою рану из бесчестья – в честь! На любовь его надеюсь больше ни на что! Солнце встало солнцем грею я своё лицо. 2015 июнь. Прокопьевск. 95

Журнал «Огни над Бией» № 34

ЕВГЕНИЙ БЕСС МЕР ТНЫХ В Год литературы Бийская писательская организация СПР подготовила и издала книгу поэзии Евгения Бессмертных Евгений Бессмертных «СВОБОДЫ ПРИХОТЛИВасильевич родился ВЫЕ СПИРАЛИ». Поздравляем автора с 20 июля изданием этой книги, высоко оцененной 1954 года в Бийске. литературным сообществом города и поПубликуется в этом, профессором филологии Констанжурналах тином Белоусовым (Пермь)! «Алтай», «Барнаул»,«Москва», ЛЕДА «Встреча»,«Бийск», Бедная, бледная Леда, «Бийский Вестник» Тенью сакрального бреда ,всесоюзных альманахах «Истоки», В этой убогой общаге «Академия поэзии» и Кличу тебя на бумаге. Песнь лебединая спета др.) Автор Средь маргинального пепла. трёх поэтических Ведали древние греки сборников, Нам недоступные реки... вышедших в свет 7 апреля 2015 небольшими тиражами: ПОЭТ ПРИДУРОК, ПИРОМАН «Неопознанный летающий поэт» Поэт придурок, пироман, (Бийск, 1994 г.), Спали дотла сей клоундайк, «Пепельные сны» С его маразмом кантриментов – (Бийск, 1995 г.) и Узри в зорах жарких чудо-птицу! «Рыбный день» 5 апреля 2015 (СанктПетербург, 2000 г.). ГРАНД-ПАТИ НА ПРАХЕ! Занимается также прозой и рокЧёрные рёбра разгрома дымятся ещё, музыкой. Ныне живёт в родном Но преданы ветру цинично – Отраднее фэйков петарды! Бийске. 96

Журнал «Огни над Бией» № 34

Им, матерям, омовенье слезами Радужных грёз простаков. Молчанье овечье – и вечность! Увечных обратно не ждут... Они портят имидж и просят заботы! – Мешают, плебеи, златому веселью. Растленные чада беспечно танцуют, Уж им-то расстрел не грозит! Но в Ибице скачут иначе – гламурно. Ведь те простаки никогда не проснутся, Не спросят, к чему этот гвалт, – Это «пати» на прахе!!! 8 апреля 2015 Январь... Проснувшись спозаранку, ты понял, что смертельно ранен уже не Саша и не Коля... Есть запредельность в слове "воля" – она и манит, и страшит. Стихийный стихотворный табор остался там, в инетной дымке – уходит в небо обнажённая душа. 30 января 2014 ТРИЗНА ПО ШЕВАРНАДЗЕ... Ты сеял ветры благ... Но вот поспела тризна – И лживый лис, актёрствуя, «свалил»... Чтоб в «Джоджии» уже , на жёрдочке цинизма Открыто гимны петь вчерашних тёмных сил! Успев нагадить здесь, во славу чуждой мощи – Сиятельный Плохиш, ты Сэму угодил. Вот, наконец, почил. Увы, не святы мощи! – И не начистить фэйс, и словом не почтить... 3 февраля 2015 *

Журнал «Огни над Бией» № 34

1 проза

ВИКТОР АФОНИЧЕВ г Искитим

Тексты публиковались в «Юности», «Севере», «Дарьяле», «Зарубежных задворках», «Литературной учёбе», «Нашей Канаде», «Южной звезде» и других изданиях.

ОШИБКА №404

Роман 1 Я сознательно придумал неправдоподобную историю, и в своём начинании я не одинок. Среднестатистический гражданин за десять минут разговора успевает солгать, даже порой, не замечая этого, три с половиной раза. Людям более интересны небылицы, чем реально произошедшие события, разный вздор они охотно пересказывают друг другу, при этом добавляя в первоначальный вариант что-то своё ещё более неправдоподобное. С историей, изложенной ниже, с её героями и страной, в которой они проживают, я явно перещеголял в полёте фантазии среднестатистического гражданина. Конкретно, наврал с три короба. Придуманное государство вместо защиты прав граждан, предлагает народу только одни советы: как распознать недобросовестного продавца, неквалифицированного врача, милиционера-бандита, чиновника-взяточника. Тем более абсурдно звучат претензии правителей: «Почему ты, народ, не сообщил этому милиционеру о том чиновнике и не свёл вместе того врача с тем продавцом?» Сии встречи по разумению властей могли закончиться чудесным образом: не стало бы плохого торговца, а государственный служащий после беседы с милиционером, не на шутку испугался бы и начал работать по совести. Сии претензии от лукавого. Все выше перечисленные персонажи друг с другом давно знакомы и, надо заметить, уживаются между собой не плохо. Даже больше - у них симбиоз. Исчезновение любого из них, неминуемо повлечёт за собой уход в небытие и других. Требования, предъявляемые к жителям страны ещё нелепее: 98

Журнал «Огни над Бией» № 34

- Иметь неброский внешний вид. - Грамотность не вообще, успехи на этом поприще мало кого интересуют, а именно политическая, сравнимая с безответной любовью. Объект воздыхания - власть. - Уметь каждому жителю страны пользоваться огнетушителем, делать искусственное дыхание рот в рот и накладывать шину на место перелома у пострадавшего. - При встрече с правоохранительными органами не надо лепетать несуразности: «Представьтесь, пожалуйста. Какое вы имеете право!?» И тому подобное. Не огорчайте блюстителей порядка! Помните: они при исполнении! Наберитесь мужества да честно признайтесь: «Дорогие наши защитники, деньги, находящиеся у меня в кошельке, я нашёл. Заберите их, пожалуйста. Не обессудьте. Пусть вас не обидит данная сумма». - Тем, кто ничего не находил, рекомендуется иметь при себе документ, удостоверяющий личность, справку с места жительства и с места работы, а также валидол, бинт, йод, огнетушитель, каску на голове, спасательный жилет на теле. Если этого всего нет, то нужно уметь изготовить необходимое плавсредство и защиту на голову из подручных материалов. Ибо самый ходовой лозунг в государстве: «Спасение утопающих - дело рук самих утопающих». Потенциальным утопающим с чувством радости, что не ухудшили среднестатистические показатели по стране, вопреки всему, необходимо попытаться не умереть до пенсии. После шестидесяти ощущение счастья пропадает, так как к этому времени начинаешь путаться у всех под ногами и обременять бюджет страны. Только очень смелые доживают до восьмидесяти. Каждый восьмидесятипятилетний засвечен на телевидении. В то, что кому-то девяносто лет и он ещё живой, никто не верит, и это воспринимается как ошибка отдела записей актов гражданского состояния. Жители описываемой страны во время поездки заграницу любят бывать на кладбищах, удивляясь ухоженностью местных погостов и с неверием несколько раз пересчитывая: «Сколько же прожил лежащий под надгробной плитой?» Государство Германия для них вообще один сплошной вопрос: «Мы же их в сорок пятом?! А они…?!» И молчание, когда узнают, что пособие по безработице в проигравшей войну стране больше, чем способен заработать внук победителя, стоя каждый день по восемь часов около станка. Получается придуманная страна - не государство, а полный 99

Журнал «Огни над Бией» № 34

эрзац, где предлагается к употреблению колбаса без мяса, пиво без солода, сливочное масло без молока, кетчуп без помидоров, в таблетках один мел. Кто, что производит, тот сам этим не пользуется. Самолётостроители при перемещении в пространстве предпочитают поезд. Если врач заболел, то у него такая безысходность в глазах. Хоть сейчас на исповедь. Зато оптимизмом отличаются доморощенные химики, они все как один нацелены найти философский камень. А пока, до своего главного события в жизни, на кухнях и в гаражах энергично перемешивают всякую гадость, синтезируют что-то, стараясь получить цимус. Надо заметить, если не учитывать отрицательного воздействия на организм, сходство по цвету, запаху, вкусу со временем становится всё ближе к оригиналу. И вообще в данной стране химик не профессия – это состояние души. Так как химичат все, и этот процесс происходит по наитию, при игнорировании писаных и неписаных законов. Без дела не сидят и кладбищенские работники. Им всё подвозят и подвозят, а они закапывают, закапывают и закапывают. И самое главное, народ в этой стране, не как везде, работает, чтобы жить, а живёт, чтобы работать. Любой здравомыслящий человек скажет, что в этом случае ничего не связывает людей между собой. Такая общность индивидуумов просуществует не более одного дня и развалиться. А описываемый временной промежуток значительно больше. Чтобы совсем не спускаться до бредятины, в нашу историю добавим элементы реализма. Для объединения людей, используя опыт предков, возьмём грязь. Древние целые города из неё строили. Обляпаем всех и соединим людей между собой. А к тем, к кому она не пристаёт, навяжем чувство вины за себя и за всех нас. Усугубим, приняв правила и законы, противоречащие друг другу, и будем регулярно их менять. Вчера за это расстреливали, а сегодня - иди в Кремль, получай орден. Кто не знает, куда идти? Поясняем. Это там, где центральное кладбище, сразу за забором. И вот уже из сказки сделали быль. Тем самым исполнив пропетую ранее в песне мечту своих соплеменников: Стонем – значит, поём. Умом понять ничего нельзя, остаётся только верить. На вопрос: «Что делать с теми, кто не обляпался и не взял вину на себя?» Задаём встречный вопрос: «А для чего у нас есть кладбищенские работники?» Повторюсь, из приведённых выше утверждений следует: все, 100

Журнал «Огни над Бией» № 34

что будет написано ниже, – чистой воды фантасмагория. Поэтому мой совет: не тратьте время, не крутите глобус, нет страны на карте этой. А встречающаяся схожесть в географических названиях и совпадения с историческими событиями - всего лишь случайность. В такое удивительное государство по праву автора и определю, почти как приговорю к пожизненному заключению, наших героев. Один из участников событий - директор военного завода Каменев Виктор Алексеевич. Он до такой степени основательно, как обороняющийся солдат, окопался на своём месте, что пророс и пустил корни во всех здешних структурах. С прокурором - охота и рыбалка, с местным главой администрации, а до этого с первым секретарём горкома партии - баня и шашлыки. Шло время, на этих должностях менялись люди и в том числе политические пристрастия в государстве, но совместные увлечения именно с прокурором и первым лицом района оставались незыблемы. В общем, жизнь, как у всех людей данного круга в этой стране. В девяностые годы, ветры перемен унесли в прошлое пуританские взгляды, и в вышеперечисленные забавы присовокупились элементы эротизма. В сауне к пиву и ракам добавился массаж пальчиками и другими частями девичьего тела. На пикнике поменяли официанток, применив к ним возрастной ценз от восемнадцати до двадцати пяти лет и убрав требование отбора по политическим взглядам, заменив его на креативность. Для вновь созданного кордебалета обновили репертуар, теперь канкан шёл не как завершающий номер, а в самом начале, для разогрева публики. Нельзя категорично утверждать, что при коммунистах всего этого не было, но и с выводами, что было, тоже не будем торопиться. Свидетельства по этому вопросу путаные и, в основном, в пересказе от третьих лиц. Теперь всё в режиме онлайн. Не увидел в прямом эфире - тогда вечером смотри в новостях или читай в завтрашней газете. Сначала думали – подстава, позже оказалась – пиар-акция. Новые времена! Нано технологии! Рейтинги! Это там, у них за бугром – одна жена, любовница засекречена, как субмарина на дежурстве у вражеского берега, чисто побрит и улыбается. Наш товарищ – изрядно выпивши и угрюмый, качающийся, но ещё стоящий на ногах, что уже вызывает трогательную влюблённость у окружающих: «Ух, ты, родной!» Изо рта обильный мат с переливом через уши, расстегнут гульфик и, 101

Журнал «Огни над Бией» № 34

в довершение с большой вероятностью, в губной помаде, причём в неожиданных местах. Где? С кем? Что? И сколько? Вспомнить не может. Отбило напрочь. Надо заметить, Виктор Алексеевич, хотя являлся человеком системы, но не был ярким представителем советской номенклатуры. Он при развитом социализме получил прозвище «буржуй», зато, что без лишних слов и суеты умел организовать работу и добиться результата. После назначения на пост директора для сотрудников своего предприятия за короткое время решил жилищный вопрос. Как бы и хорошо, но, когда ещё в стране ютятся в коммунальных квартирах и общежитиях с плотностью один человек на один квадратный метр, такой шик непонятен. Или тут не так, или там?! Плюсуем подсобное хозяйство, обеспечивающее работников предприятия овощами, мясом и молочными продуктами; дом культуры, профилакторий, пионерский лагерь, спорткомплекс. Выглядело это всё как-то не понашему. И совсем вызывающе, с возможностью одновременной помывки мужчин и женщин в один день и, причём в разных помещениях, смотрелся построенный банно-прачечный комбинат под названием «Дельфин». Если ещё добавить существование в бани двух больших бассейнов для купания после парной для всех посетителей без исключения, а не только для членов партии и активистов профсоюзного движения. Получалось, вроде как бы по директиве приблизительно на коммунизм похоже, но почемуто ассоциации у народа связаны были с капитализмом. Созданные блага - верхушка айсберга. А что под водой? А под водой – долгий и мучительный процесс собирания резолюций. Сколько людей пришлось ублажить! Доказать целесообразность, проекты утвердить, фонды выбить. Тут одного красноречия с трибуны мало. Необходимо было субтильное общение в соответствующем антураже. Для создания антуража построили запруду на протекавшей мимо речке и в образовавшемся водохранилище развели рыбу. На берегу нового водоёма воздвигли строения культурного характера: «Дом рыбака и охотника», баню, беседки, лодочную станцию. Для удобства купания часть берега засыпали песком. Все командировочные из столицы непременно были гостями этого специально облагороженного уголка природы. Правда, выше перечисленный антураж числился как испытательный полигон. Да, и банно-прачечный комплекс был на бумаге «лабораторией по доводке специзделий при повышенной 102

Журнал «Огни над Бией» № 34

влажности». База отдыха по документам проходила как запасной командный пункт. Подсобное хозяйство – дополнительная промышленная площадка на случай военных действий. Поэтому банщики по штатному расписанию числились лаборантамииспытателями, доярки – стрелками ВОХР, а полеводческая бригада – связистами. При втором шествии капитализма по взлобкам и топям нашей Родины Виктор Алексеевич за несговорчивость по разрушению созданной им ранее инфраструктуры получил новое погоняло – «красный директор». Надо отметить, вопреки обстоятельствам много чего удалось сохранить ему в это лихое и смутное время. Возникают вопросы: «Откуда берутся такие люди? Как? И где?» А вышел Витя Каменев из народа. Родился он в средней полосе России, в небольшом городке. Время было переходное - от диктатуры пролетариата к социализму. Детство прошло на этом историческом стыке. Вчера ещё в стране была диктатура, а сегодня уже наступил социализм. Об этом тут же написали все советские газеты, и объявил диктор по радио. Народ понял: «Ну, наконец, дождались – социализм». Отец, мать – рабочие; братья, сёстры - обычная семья. Место проживания – две комнаты в бараке с общим коридором, уборная на улице. Конфеты заменяла морковь, которую сами и выращивали на пустыре за домом. Незатейливые детские игры - «чиж простой», «чиж морской», футбол тряпичным мячом. Первая выкуренная папироска между дровяниками, одна на несколько соседских мальчишек, а точнее, подобранный окурок – «бычок». Она останется первой и последней. Больше для него никогда не будет аргументом: «Это делают все. Поэтому и ты должен поступать также». Проявив слабость, поддавшись на уговоры, ощутив себя управляемым кем-то, в ту минуту что-то перевернулось в детском мозгу, сознание воспротивилось плыть по течению. И настолько сильно, что в дальнейшем у него будет кредо: «Поступать так, как выгодно тебе самому, при этом не крысятничая, подчиняя свои поступки намеченной цели». Окончил Витя семь классов, далее образование получал в ремесленном училище, затем пошёл работать на завод. Благодаря природным задаткам и серьёзному отношению к делу на трудовом поприще преуспевал. Поступил заочно учиться в техникум - назначили мастером. Потом институт – начальник цеха. К тридцати годам поставили главным технологом завода. Тут уже был замечен людьми сверху, то есть из Москвы. И решили 103

Журнал «Огни над Бией» № 34

эти товарищи: «Пора Вити Каменеву заняться более серьёзным делом». Так он получил назначение в Сибирь в провинциальный городок Захолустьев директором Московского пимокатного завода. Валенки на этом предприятии катали около десятка работниц, полностью удовлетворяя потребность местных жителей в зимней обуви, а при использовании в комплекте с калошами и в летней тоже. Они назывались изделием №242. Были ещё изделия: №240, №243, №245 и много других номеров. Они не были обувью, но пинка, со сто процентной вероятностью смертельного исхода, с помощью их можно было дать. Вот эту продукцию и производили другие три тысячи тружеников предприятия. Завод только что построили, и требовалось выйти на проектную мощность. Поэтому директора – строителя менял директор – производственник. Обычная ротация кадров советских времён. Почему завод назывался московским, а находился в Сибири, и ещё в каком-то Захолустьеве? Это принятая на тот момент в стране система конспирации. То есть, чтобы никто не догадался о секретности объекта. *** ПОЛНЫЙ ТЕКСТ РОМАНА ВИКТОРА АФОНИЧЕВА «ОШИБКА №404» ЧИТАЙТЕ В ЭЛЕКТРОННОМ ПРИЛОЖЕНИИ К № 33-34 «ОГНИ НАД БИЕЙ» НА САЙТЕ: ISSUU – Журнал «Огни над Бией» by Lyudmila Kozlova ( поиск в Googl ) ***

104

Журнал «Огни над Бией» № 34

Рассказы победителей Регионального литературного конкурса газеты «Бийские ведомости» 2015 г.

ВЯЧЕСЛАВ ЛЯМКИН (Бийск) 1.

АВДОНЬКА

Сегодня ночью Авдоньке приснился его погибший сын Гришка. Приснился мальцом – босоногий выбежал на крыльцо встречать его с работы. -Батька, тикай! Мамка в тракторе пол-литра нарыла. Ох, счас устроит! Следом бежит жена Валентина и начинает лупить Авдоньку мокрым полотенцем и поносить его последним словом: -Поганец! Обещал же не прикладываться! Опять за свое принялся, язва! Правды на тебя нет! -Валя, Валя! - оправдывается Авдонька,- в выходные Петровне огород пахал, сунула в благодарность. Вот, приберег. -А я для тебя полотенце приберегла! Вот держи подарочек! Пару раз прилетело Авдоньке по шее. А потом сидели с Гришкой в сарае под пахучими березовыми вениками. Здесь сын уже взрослый тихим голосом ему говорит: -Батька бросай пить, добром не кончишь! На мать посмотри, что она от хорошей жизни в веру подалась! Авдонька помнит, что жутко захотелось пить. Он вышел за ограду и тут же очутился на кладбище. Перед ним возникли опухшие от слез лица жены и дочери, глубокая яма, в которую на белых полотенцах опускают Гришку. Гулко ударился первый ком земли о крышку гроба, кинутый кем-то из родственников. Второй, третий... Проснулся Авдонька весь в поту. В голове Гришкины слова, вырванные у сна всполохами раннего утра: «Батька бросай пить, добром не кончится!» -Эх, раньше бы сынок, раньше об этом знать! - шепчут пересохшие губы, смоченные скупой мужицкой слезой. Лукавил Авдонька, самому себе врал, а все потому, что не мог 105

Журнал «Огни над Бией» № 34

ничего с собой поделать. Как о стену горох. Что только с ним ни делали. И бабка Илясиха над головой его воск отливала, и жена Валентина какой-то настойки в чай украдкой подливала. Все без толку. Только переблевался после этих процедур да чуть не помер. А все едино прикладывался к бутылочке. С жадностью, с трепетом, опрокидывал в себя полный стакан и ждал, когда горькая разольется теплом по телу и ударит в голову. Пил Авдонька всегда до беспамятства, часто с устатку, но еще чаще, чтобы заглушить неуемную грусть, которая клещом майским всасывалась в его душу. Может, от этого и любил шумные компании и почти всегда вел всех к себе. Завалятся разноликой гурьбой в ограду, разместятся под навесом у сарая, и пьяные орут до одури и дерутся, а потом обессиленные и побежденные зеленым змием валятся с ног, забываясь тяжелым пьяным сном. Подобными урывками и прошла жизнь. Прошла неслышно, но оставила за собой привкус горечи. Авдонька давно уже живет один, и круг его общения состоит из нескольких людей. На главном месте стоит соседка тетя Маша, которой Авдонька отдает часть своей небольшой пенсии – получает по инвалидности. На эти деньги тетя Маша берет ему продукты, платит за свет и откладывает на уголь и дрова. Ко дню, когда приносили пенсион, Авдонька выходил из запоя. И только почтальонша Зойка появлялась в дверях, стучал костылем по стене, зовя соседку. -Машка, скоро там? Пенсион прибыл! -Эх, безнадега, - вздыхает тетя Маша, пряча несколько тысяч в передник,- ничему тебя жизнь не учит! -Зато проучила! – бурчит Авдонька, расписываясь в ведомости. - Если не было бы горя, то люди его сами бы придумали, а то шибко сладко жилось бы. Тетя Маша махала на него рукой: - Разве счастье - это плохо?- спрашивала она то ли у себя, то ли у присутствующих и, уходя, в дверях предупреждала: «Сильно не буйствуйте!» Особый статус занимали собутыльники, на которых тратилась остальная часть пенсии: сосед дядя Вася, бывший спившийся инженер рыбхоза, Ростик - вечный шабашник и алкаш, и сердобольный Антип, числившийся в том же рыбхозе работником МТМ, особо любивший одну присказку и вставлявший ее, каждый 106

Журнал «Огни над Бией» № 34

раз, когда держал в руках полный стакан: «Душа все примет, а задница – хоть взбеленись!» В день пенсии первый в гости заскакивал Ростик. Всегда запыхавшийся он вытирал рот тыльной стороной руки и спрашивал: «Ну что, принесли?» Авдонька кивал головой. Тут же Ростик интересовался: «Машка была? Взяла?». И, получив утвердительный ответ, облегченно вздыхал, хватал деньги и бежал в магазин. Брал четыре бутылки дешевой водки и столько же портвешка и мчался обратно. Антип появлялся тихо. Всегда тщательно вытирал сапоги о задрыпаный коврик, будто чувствовал себя в чем-то виноватым. Самый последний приходил бывший инженер дядя Вася. Важно прицеливался на место у окна и начинал распоряжаться: «Стаканы, помой! - погонял он Ростика. - Да помидорки на тарелку выложи. Антип, ну что сидишь! Вилки давай». «Эх-ма, мужики,потирал он ладоши, когда все было готово, - в любом застолье самое главное - культура! Закусочка, ритуал какой-нибудь!» В дяде Васе всех раздражала эта манера «руководить», которая зачастую приводила к ожесточенному спору, нередко заканчивающемуся потасовкой. В разгар посиделок кто-нибудь вменял ему за чрезмерную деловитость, и дядю Васю начинало нести. -У меня два высших образования,- ораторствовал бывший инженер, когда все были уже в хорошей «кондиции», - это вам не два пальца обмочить. Впрочем, такими, как вы, необходимо руководить! Иначе вы - «серая масса», можете выйти из-под контроля общественной нравственности и превратитесь в опасное оружие. Вот ты, Ростик, - тыкал он шабашника в грудь, - один ничего не стоишь! Лоботряс и бездельник - что с тебя взять! А вот десять, таких как ты, двадцать - уже угроза обществу и морали, жизненному устою. Поэтому тобой надо управлять, приучать к порядку, иначе уподобишься животному сельскохозяйственному и начнешь хрюкать! Худосочный Ростик надувался, как индюк, напускал на себя важность не набравшего еще в теле молоденького петушка, запинаясь, с трудом подыскивая слова, парировал: -Образованием своим тычешь!? Вокруг тебя тоже не дураки живут! -Да, да, прав!- поддакивал Антип. - Что мы два плюс два сложить не можем, что ли? -Серые массы говоришь!?- продолжал Ростик. - Мы такие, 107

Журнал «Огни над Бией» № 34

каких нас воспитало нынешнее время, действительность! Приспособленные! А насчет порядка, где ты его сейчас найдешь? Нигде! Вон посмотри в мире сплошь и рядом бардак! И все молчат, словно всех это устраивает! -А это тебе за сельскохозяйственное животное!- подводил итог душевного разговора кулак Антипа, который впечатывался под глаз дяди Васи. После таких инцидентов наступала идиллия в отношениях «общества». И снова пили за дружбу и уважение, а Ростик и Антип чувствовали себя опять равноправными членами компании. С неделю шиковали, покупая водку, а затем переходили на самогон. За неделю до очередной пенсии средства все заканчивались, самогон в долг тоже переставали давать, и тогда Ростик шел канючить деньги у тети Маши, но почти всегда получал моральную трёпку. -Ах, ты гадина ползучая! - орала на весь поселок тетя Маша,совести нет, приперся! Тебе глотку почесать, а он что неделю исть будет? Ты же его не накормишь! Дождешься от тебя! Последнее вытащишь! После взбучки Ростик терялся на несколько дней и появлялся снова в «долгожданный денек». У каждого из этой троицы были свои обязанности. На Антипе была печка. Когда наступали холода, он регулярно приходил и закладывал голландку на вечер и сразу приготавливал на утро, чтоб Авдонька сам смог затопить. Не забывал, конечно, Антип и про себя. Нет-нет, да вынесет ведерочко угля из Авдонькиной сарайки. На Ростике были другие заботы. Сажал и выкапывал картошку, засыпал ее в погреб. Еще колол и складывал дрова. Ростик все делал старательно и быстро, потому что знал, что час расплаты уже близок. А инженер дядя Вася всем этим руководил. - Вот как ты, дурень, чурку ставишь!?- вещал он с крылечка.- Надо вниз сучком ставить! -Тебе надо, ты и ставь, а мне удобно, когда вверх сучком стоит! отзывался Ростик. -Я б тебе показал, да у меня ревматизм! - Алкоголизм! - бурчал шабашник себе под нос, косясь недовольно на инженера. 2. До сих пор Авдонька чувствует на своих обожженных губах 108

Журнал «Огни над Бией» № 34

привкус пролетевшей как ураган жизни. Жена, не выдержав вечного пьянства, ушла от него с простыми, горькими как соль словами: «Толя, сил моих больше нет! Прости!» -Да и то верно, Валька! - поддерживали ее соседки.- Сколько ты от него натерпелась! То в бане ночуете, то синяки тональным кремом замазываешь! Живи своей жизнью! Дети взрослые, поймут! И переехал Авдонька жить в малосемейку, доставшуюся ему еще от рыбхоза. Одна была отрада у Авдоньки - гордился, что дети все пошли в него. Что старшая Ирка, что Гришка. Оба долговязые, сутулые, с несуразно длинными руками. И даже походка у всех одинаковая была – наклонят немного голову вправо и чешут по улице. Любил Авдонька называть дочь «кровинушка моя», особенно когда был выпивши. И пьяный слушался только ее. Придет Ирка вечером разогнать шалман в доме, а он хоть и «никакой», а понимал что «кровинушка его» пришла и беспрекословно уходил в комнату, заваливался спать на диван. Что касается работы, то Авдонька считался незаменимым в плане механизации. Мог движок на тракторе откапиталить, краном управлять, К-700, на крайний случай комбайнера мог заменить. Если бы не пил, цены бы не было. Валентина же, с которой он прожил к тому времени половину своей жизни, на все село зналась как толковая знахарка. От любого недуга у нее травка имелась, настойка или отвар лечебный. Случись у ребеночка жар какой-нибудь, так молодая мамка сразу к тете Вале бежит, консультируется, чем попоить свое чадо. Онато и выходила Авдоньку, когда с ним приключилась беда лихая (Уж года два прошло, как они развелись). В ту зиму морозы стояли настоящие сибирские. Командировка в Шелаболихе заканчивалась. До хрипоты спорили, как вывозить строительный деревянный вагончик. Помог выйти из положения Васька Круглыхин. Отыскал у одного деда во дворе добротные сани, оставшиеся от тяжеловоза. На них и погрузили вагончик, прицепив эту конструкцию к 66-му. Мужиков в вагончик набилось человек пятнадцать. Дорога предстояла длинная, и кому-то в голову пришло подтопить буржуйку. Плеснули на дрова бензин, да так, что попали и на сани, с которых в второпях забыли убрать старое сено. Вот и погрелись, называется. И сани, и вагончик вспыхнули в одно мгновенье. А шофер с поварихой в кабине заигрывал. Не видел, что у него сзади фейерверк. Люди 109

Журнал «Огни над Бией» № 34

в вагончике, подпертые, горят. Благо, местный житель в конце села по дороге шел, вовремя оповестил да засов отодвинул. Мужикам тогда всем сильно досталось. Рыжий с ремзавода угорел насмерть. Авдоньку и еще двоих мужиков, которые рядом с буржуйкой сидели, огонь лизнул основательно. После пожара состояние у Авдоньки было тяжелое. Ему ампутировали левую ногу по колено и три пальца на правой руке, и если бы не жена Валентина, не выкарабкаться бы ему. Хоть и в разводе, а полжизни из памяти не выкинешь. Она не отходила от него ни на час. Поила его отварами и настойками. И когда Авдонька пошел на поправку, сразу же забрала его домой. Но беда одна не приходит. Не успел Авдонька привыкнуть к своему новому душевному и физическому состоянию, как отравился Гришка. Только-только притупилась боль, как с новой силой вспыхнула, словно колуном пытались отделить душу от тела. Плакал, а рассказывал в трубку телефона двоюродному брату Валентины, который жил в Ребрихе. -Толя, как!? Как же это случилось?! -Да я сам не пойму, Андрей! У Валентины в подполе взяли банку литровую спиртовой настойки на каком-то корне. С другом выпили. Этому, Кольке-то, сразу плохо стало. Он маленький, щупленький. А наш пока «скорую» вызвал, пока помогал друга спасать про себя и не вспомнил. Спохватились только в больнице, когда он без сознанья в руки медсестры упал. Приезжай, приезжай, Андрей, послезавтра вынос! После смерти сына тетя Валя вся поседела, осунулась. На голове ее черный платок появился, который она больше не снимала. В церковь стала каждый день ходить. Знахарство свое из души выкинула. -Не от Бога все это было!- отвечала она на просьбы. - Вот Господь через смерть Гришину и указал на это! А через год, продав бабкин дом, уехала тетя Валя с дочерью в Ленинградскую область в женский монастырь. Купили при монастыре домики и остались там жить, Богу молиться за грехи, за непутевого Авдоньку, за упокой сына Григория. 3. Особенно любил Авдонька в ранние утренние часы сидеть у окна и смотреть на улицу. Это были особенные минуты, когда он мог прислушаться к самому себе. Вокруг не было ни суеты, ни дружков-собутыльников и никто ему не мешал насладиться 110

Журнал «Огни над Бией» № 34

тишиной. В эти утренние минуты он замечал, как меняется природа, как начинает просыпаться улица: первым вылезал из будки, гремя цепью, соседский пес. Лохматый, неухоженный, вечно голодный он чем-то напоминал ему самого себя. «Налить ему в миску спирта и точно будем похожи!»- думал Авдонька, грустно улыбаясь. В стайке тяжело вздохнула корова. Гулко ударили копыта о доски настила - поднялась. Только потом гдето в конце поселка проснулся петух. Хлопнула дверь, и ранняя хозяйка, гремя подойниками, готовится к утренней дойке. Мимо проехал Холька на старой кляче, запряженной в скрипучую телегу. Видно, надыбал, где можно покосить или на свалке что путное приглядел. А вот меж сосен пробился первый лучик солнца. Утро! Еще одна бессонная ночь ушла в прошлое, в небытие. Первое время, оставшись один, Авдонька чувствовал себя инопланетянином. Хоть и был под присмотром тети Маши, хоть наведывались друзья-собутыльники, а все равно чувствовал свое одиночество остро, называя себя «сиротой казанской». Особенно обострялось это чувство, когда получал письмо от дочери. И тогда приходило четкое осознание того, что никому на свете до него нет дела. А прошлой зимой, когда тоска, словно асфальтный каток выжимала из души последние соки, он неожиданно встретил близкого ему человека. По крайне мере так ему показалось. Хрупкая девчушка-подросток в несуразно большом пуховике, обутая в обыкновенные летние кроссовки, шла утром по крепкому морозцу со стороны остановки. Авдонька сразу почувствовал ее. Ему стоило только взглянуть на нее, и стало понятно, что это еще одна человеческая жизнь-веревка, запутанная в крепкий узел. -Знаешь, кто это? - спросил он у Антипа, который пришел затопить к вечеру печку. Антип так и не понял о ком идет речь. Все рассказал Ростик, придя на вечерние посиделки с бутылкой самогона. - Да это же Танька, дочка Зайчихи, помнишь, пьяная она еще сгорела. Девчонке тогда лет пять было, ее сразу в детский дом отправили. Вон видишь, какая вымахала. Теперь по выходным к бабке Смольяновой приезжает, помогает по хозяйству. - Сирота, выходит! - скорее самому себе сказал Авдонька, закуривая в печку. -Выходит,- вставил Антип.- Заяц-то старший на МТК при мне еще на тракторе с дамбы кувыркнулся! -Ты че, Авдоня, удочерить ее хочешь? - хихикнул Ростик. 111

Журнал «Огни над Бией» № 34

-Да мне не позволят. Это я так. Смотрю, идет сегодня утром, от холода ежится. Думаю, спрошу кто такая. Ни разу не видел. А ближе к полуночи, когда Ростик с Антипом разбежались по домам, Авдонька постучал костылем по стене: -Машка, не спишь? Зайди, дело есть! -Чего, тебе?- Тетя Маша появилась на пороге, запустив в дом клубы морозного воздуха. - Проводил дружков, скучно стало? -К Смольянихе девчонка приезжает по выходным. Знаешь? -Танюшка. Сирота горемычная! -Купи ей валенки! Бедолага, в кроссовках ходит, - Авдонька протянул ей деньги. -Ты, Толик, случаем не заболел?!- тетя Маша округлила глаза. - А на что пить будете? -Машка, не лезь под шкуру! Просто купи! А на следующий день Авдонька с нетерпеньем караулил Таню, когда она вечером пойдет на последний автобус. И каково было его умиление, когда он увидел ее, идущую на остановку в новеньких валенках, на резиновой подошве, купленных тетей Машей на рынке сегодня утром. Впервые за много лет он почувствовал себя значимым в этом мире. 4. Рассвет накрыла осенняя хмарь, и трудно было угадать который сейчас час. Пошел дождь. Забарабанил по крыше, напрашиваясь в гости. Рваные облака плыли медленно и настолько низко, что казалось вот-вот врежутся в лесной массив. Из окна всмотришься в молоденькие сосенки, что на опушке растут, и те ежатся, и тесно жмутся друг к дружке. Березка молоденькая стыдливо прикрылась последними листочками, безжалостно сорванными хлестким северным ветром. На горе в загоне жалобно блеют овцы, сгрудившись плотно у копешки промокшего за ночь сена. От осенних дождей в доме сыро и зябко. В комнате местами кусками отвалилась штукатурка, обнажив ребра дранки. Авдонька поднялся с неуютного видавшего виды дивана и проковылял до кухни. Докурил оставшуюся с вечера сигарету, закинул в голландку дров, принесенных вечером сердобольным Антипом, и пока грел чай, успел почистить картошку. Знал, что скоро забежит Ростик и попросит червонец на опохмелку. Сам же Авдонька в последнее время пил с неохотой. Пропустит стаканчик, чтобы кровь по жилам разогнать да для поддержания разговора и все. Сядет у печки, откроет дверцу, 112

Журнал «Огни над Бией» № 34

курит и смотрит на огонь молча. Нет, самогон хуже не стал. Да что там говорить, привередой никогда не был, и нитхинол пил за неимением лучшего. А вот что-то перевернулось у него внутри. То ли эти утренние часы уединения отразились на душевном состоянии, толи еще неведомое что-то. Но как бы там ни было, все это заметили. -Авдоня, ты че, поди прихворал? - беспокоился Ростик, трогая ему лоб. - Давай Машку позову, пусть «скорую» вызовет. -Не беспокойся, - отнекивался Авдонька.- Так, что-то кишки прихватило. Пройдет скоро. -Ну, смотри, тебе виднее, - успокаивался Ростик. - Если что, маякни - я мигом! Сегодня к обеду Авдонька ждал гостя. Двоюродный брат бывшей жены Валентины, с которым у Авдоньки сохранились хорошие отношения, позвонил несколько дней назад и предупредил о своем приезде. Андрей где-то их возраста. Жил с семьей в Ребрихе. Проездом был в Павловске вот и решил навестить бывшего родственника. -Ну, как ты тут живешь, Толик?- еще с порога начал Андрей. - Ты сиди, не вставай, говори, где что есть, я сам похозяйничаю. Андрей выглядел молодо. Коренаст, плечист. Простоват. Сам был павловский, но уехал в Ребриху за женой к ее родителями, там обосновался, пустил корни. С Гришкиных похорон Авдонька его больше и не видел. - Живем, хлеб жуем! - отвечал Авдонька. - Скрипим помаленьку. Чайник на печке, только что вскипел, картошка на сковородке жареная. Садись, перекуси с дороги. С Валентиной созваниваешься, как они там? А то от Ирки с год назад письмо было. - В том месяце звонила. Болит у нее сердце за тебя. -Поболит и перестанет. Машке позвонит, узнает, как да что, а со мной не хочет разговаривать. Ты картошку-то ешь! -Ем, ем. Я собственно, что приехал. Перебирайся, Толя, ко мне в Ребриху. Там в доме престарелых друг мой хороший работает. Пока есть такая возможность, устрою. Сам понимаешь, за тобой там и уход должный будет, и питание, и лечение. А тут что? -Машка вон за мной ходит. Продукты покупает, я ей часть пенсии отдаю, она следит. Ростик дрова колет, картошку нынче и посадил, и выкопал, в погреб ссыпал. Антип уголь перекидал. Печку мне на ночь заправит, наутро принесет. Ведро помойное выльет. Вот и 113

Журнал «Огни над Бией» № 34

все дела наши. Пожрать я сам себе сгандоблю. Еще есть силы. Чего я там, в твоей Ребрихе-то, забыл. -Ты подумай, Толя. Эти твои Антипы и Ростики не вечны. Ну, год, ну два еще так проскрипишь, а потом что? Захочешь, а поздно будет! -А с домом что делать? Тебе подписать!? -Да он мне даром не нужен! Можешь продать, деньги на книжку положить. Можешь подарить кому-нибудь. Можешь дочери в наследство оставить. Все, что угодно! -Вот, взбаламутил, только!- ответил Авдонька и обещал подумать. Андрей посидел еще немного и, сославшись на срочные дела, вскоре уехал, оставив свой номер телефона. Приезд Андрея, а вернее его предложение, оставило на душе двойственный отпечаток. С одной стороны заставил немного задуматься, покопаться в себе, а с другой настолько его напугало и ошеломило, что он первое время и не хотел об этом вспоминать. А потом както представил себя уезжающим из поселка в Ребриху, и ему стало жутко, страшно и одиноко. Он просто ужаснулся, представив, как покидает родные места. «Нет, этого никогда не произойдет, - решил он для себя.- Здесь женился. Дети здесь родились, выросли. Если разобраться, роднее этого клочка земли ничего и нет. Единственная дочь за тридевять земель живет, а я корнями, кровью, судьбой врос в этот поселок, в сосновый бор, речушку, бегущую позади огородов, что не мыслю себя без этого. И как Андрей мог мне предложить такое! Бред и нелепость! Но вскоре жизнь все расставила на свои места, показав, что, по существу, человек одинок в этой жизни. «И кроме матери родной ты сильно никому не нужен». 5. Лег первый снег. Перед этим почти с неделю лили дожди, загоняя сырость в дома. Погода могла поменяться на дню по три раза. С начала ветер, словно пастух, пригнал тяжелые, свинцовые тучи с севера, и те, словно долгожданные гостьи, надолго засели в пойме небольшой речушки. К обеду за лесной опушкой вроде просветлело и, казалось, что всю эту капризную массу протянет стороной, но не тут-то было - зарядило от всей души дня на четыре. К обеду четвертого дня дождик прекратился. Наступило затишье. И чувствовалось, что все чего-то ждут от вечернего похолодания. Снег белый-белый, пушистый и почему-то особенный. Первый, 114

Журнал «Огни над Бией» № 34

всегда такой. Лег тихо, ночью. Утром вместе с первым снегом пришла и дурная новость. Прибежала Ольга, тети Машина дочка вся зареванная и сказала, что матери плохо с сердцем, что уже вызвали «скорую». Медики приехали быстро, и Авдонька в окошко с беспокойством наблюдал, как соседку увозят в больницу. На следующий день приехала старшая Машкина дочь Нинка, жившая в городе, и забрала Ольгу с собой. Перед отъездом зашли к нему. Нинка выросла на его глазах. Выучившись в техникуме, уехала в город и там выскочила замуж. Похорошела, пополнела. По одежде и машине было видно, что жили в достатке. -Дядь Толь, как ты тут? - зашли с Ольгой, которая стояла за спиной зареванная. -Мамку на операцию положили. Ольгу я к себе забираю. Воду из системы слили. Деньги вот твои - мать велела передать. И сказала, чтоб ты тут один держался. Она скоро вернется! Оставляю тебе ключи от дома, если позвонить нужно будет, воспользуешься. Они уехали. А в доме долго еще стоял аромат терпких Нинкиных духов. Не сразу, на третий, может, на четвертый день подкатил к горлу ком и четко почувствовал, осознал, что в соседке своей и ее дочери приобрел семью, а теперь невольно ее лишился. Ненадолго. И сразу с отъездом тети Маши рухнул остов его жизни. Вместо крепкой стены он ощутил пустоту. «Да-да, Машка есть фундамент, за который я держусь, чтобы не грохнуться!» - осознал он. Первое время за продуктами ему ходил или Антип, или Ростик. А затем, когда уже зима пришла окончательно, сложившиеся обстоятельства заставили его не раз вспомнить о переезде в дом престарелых. В поселке случилось происшествие. Вовка Ухин утопил своего вороного тяжеловоза в Касмале. По молодому льду, дурень, погнал его, держась кромки, где места самые коварные - до берега рукой подать, а глубоко. Вороной по грудь в воду ушел, не выдержал тонкий ледок и как ни хлестал его Вовка нагайкой, все тщетно, не смог жеребец выкарабкаться. И пока горе-рыбак добрался до поселка, пока собрал мужиков в подмогу, пока приехали к месту, было уже поздно. В те дни жизнерадостного Вовку было не узнать. Небольшого роста с широченными плечами, вечно грудь нараспашку, он сидел дома, склонив пьяную голову над столом, и всхлипывал, словно 115

Журнал «Огни над Бией» № 34

ребенок. А Антип и Ростик, которым пришлось участвовать в спасении жеребца, его успокаивали. -Я его жеребчиком у деда Коваля на Запорожец синий выменял. Помнишь деда Коваля, на Ядринцева жил. Он-то знал толк в лошадях. Не хотел так меняться, давай, говорит, еще тыщу, знатный конь будет. Два раза жуковские его выкрасть хотели. Не конь, а картинка был. Ух-ху-ху-ху! Уууууу! Вовка был мужик запойный, поэтому «раз пошла такая пьянка, режь последний огурец». Все получилось из этой оперы. С месяц где-то оплакивал своего жеребца. А Ростик и Антип, забыв вовсе про Авдоньку, пропадали вместе с ним. 6. Авдоньке все это время без помощи было нелегко. В магазин пришлось теперь ходить самому. Но если за продуктами сходить было еще полбеды, то вот занести в дом уголь и дрова было совсем тяжко. Но ничего, как-то приспособился ведра таскать на двух пальцах левой руки. Дни бежали в заботах, а в глазах росла тревога. Вот уже скоро и декабрь на дворе, а от соседей не было никакой весточки. Как там тетя Маша, сделали ей операцию, как себя она чувствует? Теперь он каждый день выбирался на улицу, подходил к калитке, и, долго опираясь на старые костыли, всматривался в сторону дамбы, ожидая приезда машины, на которой привезут тетю Машу и Ольгу. И вот когда зима вступила в свои календарные права, он наконец-то дождался той долгожданной машины. Но только на ней не приехали ни тетя Маша, ни Ольга. Приехал муж Нинки – толстенький молодчик, бритоголовый, небольшого роста, со всех сторон ровный, напоминавший шар. Казалось, что у него даже шеи нет, сразу от головы начинается туловище. «Деловой!» - дал ему определение Авдонька. -Привет, батя! – он застал его у калитки. - Как ты тут? -Да так же как и там!- ответил Авдонька. - Ты чей, Нинкин? -Ага! - протянул молодчик нараспев. - Ну, что, бать, за домом смотришь? Давай следи, чтоб порядок был. Скоро у тебя новые соседи будут! -Как новые!? - Авдоньке показалось, что он это слово прокричал. – А Машка где? -Да не переживай, бать, все нормально! Живые все! - молодчик похлопал Авдоньку по плечу.- Просто Марии Степановне после 116

Журнал «Огни над Бией» № 34

операции нельзя тяжести поднимать. Да и уход за ней первое время нужен. Вот Нинка и решила ее у себя оставить. Дом продадим, рядом с нами им с Ольгой квартирку купим. В городе все веселей, чем в вашей дыре. Деловой, проверив дом и забрав кой-какое шмотье, вскоре уехал. Перед Авдонькой рушился его маленький незатейливый мирок. Каково быть очевидцем крушения собственного корабля? Ощущать себя беспомощным не так-то и приятно. С того самого дня, как тетю Машу забрала «скорая», он жил в надежде и с великим ожиданием ее приезда. И даже первую пенсию, которую получил без нее, разделил на две части и одну спрятал, чтобы отдать ее соседке, когда она вернется домой. А теперь как? И поэтому, раздираемый мыслями, был сам не свой и остаток дня провел в бесполезной суете. А тут вдобавок ко всему на следующий день поскользнулся на крылечке с дровами в руках. И то ли зашиб единственную ногу, то ли связки потянул, сам не понял. Кое-как добрался до дивана и дня три не мог с него встать. Естественно, что дом выстудил и вдобавок к этому схватил тяжелейший бронхит. Все это время он даже и не спал. А просто лежал на своем стареньком диване и смотрел в потолок, ощущая острую боль в колене. Думал, для чего все-таки человек рождается на белый свет, чего больше должно в нем быть - добра или злости. Каким надо жить: быть счастливым или страдать в горе. Но так и не смог ответить на этот вопрос. Лишь знал по своей жизни, что не искал ни горя, ни счастья. Жил как жилось. Как Господь в начале положил. И счастье, и горе сами его нашли. И еще пришла одна мысль - понял, что костюм примеряют по плечам. Будет великоват - запутаешься, запнешься. Будет маленький, не успеешь начувствоваться. Раньше с себя его скинешь. И скорей всего у него костюмчик был великоват. Очнулся от того, что кто-то тормошит его за плечо. -Дядя Толя! Дядя Толя! Проснись! Это Таня Зайцева, сирота, которой валенки в ту зиму просил купить, зашла по просьбе бабки Смольяновой справиться о здоровье тети Маши. -Дядь Толь, ты чего такой бледный? Прихворал, что ли? Холод какой, страшенный! Ты когда печку- то топил? Он взял ее за руку и сел на диване. Долго на нее смотрел. Всматривался в черты лица, чувствовал доброту, исходящую от ее сердца. 117

Журнал «Огни над Бией» № 34

- Кровинушка моя!- вырвалось вдруг у него. - Помоги мне на кухню перебраться. Я-то ногу зашиб! С горем пополам добрались до кухни. Таня усадила Авдоньку на табурет у печки, потрогала у него лоб. -Горячий-то какой! – вскрикнула она. - Вы вообще тут как? К вам кто-нибудь ходит, помогает? -Да кому я нужен! Такой же сирота, как и ты! - ответил Авдонька и вдруг зашелся в клокочущем кашле. Таня не стала больше ни о чем его спрашивать. -Так же нельзя, дядь Толь! - сказала она.- Сейчас все исправим. Вы сидите, а я тут похозяйничаю немножко. Таня первым делом затопила печку, напоила Авдоньку горячим чаем и таблетками, которые отыскала в кухонном шкафу. Вымыла посуду, пол. Принесла угля и дров на несколько дней. Пожарила ему картошки. -Вот, назавтра вам хватит, дядь Толь, - сказала она, управившись с делами. -Таблетки не забудьте выпить, на столе лежат, я вам приготовила. Утром и вечером. А я к вам во вторник приеду. И если лучше не станет, то будем вызывать фельдшера. От Таниной заботы, раскаленной печки и таблеток Авдоньке стало лучше. И он даже разговорился немного. -Ты в каком классе учишься, кровинушка моя? -В одиннадцатом. Летом буду поступать в медицинский. - Молоток! Ты скажи, трудно без мамки с папкой жить? Она ничего не ответила, только отвернулась в сторону. -Вот и мне тяжело. Привык. Да и ты, наверно, привыкла. С отцом твоим на комплексе вместе работал, хороший мужик был, безотказный. Да ты его и не помнишь, поди. Махонькая еще была. Мать твоя после него и запила. - Авдонька спохватился. - Ой, чего это я чепуху какую-то замолол. Ты прости дурака старого. Так, нахлынуло. -Да ничего, дядьТоль, бывает! Ладно, я пойду. А то мне еще до детского дома добираться, автобус-то уже ушел. Он окликнул ее на пороге: -Спасибо, Танюша, тебе за заботу! Ты приходи, я буду только рад. Утром Авдонька даже сам вышел на улицу. Подышал свежим морозным воздухом, вылил помойное ведро в зад огорода и с удивлением заметил, что в душе и в мыслях нет никакой тревоги. Кашель немного еще донимал, в колене чуть-чуть саднило, но это были «мелочи жизни», - как он сам выразился. 118

Журнал «Огни над Бией» № 34

А чуть позже Авдонька поймал себя на мысли, что часто смотрит на часы и считает минуты, и ждет не дождется, когда наступит завтрашний день. Причиной же всему была сиротка Таня, которая излечила его, нет, не таблеткой горькой, а своей простой детской непосредственной заботой. Но, несмотря на это странное состояние беззаботности и некой легкости мыслей, где-то в потаенном уголке души и памяти, из их глубин всплывал разговор с Андреем. К вечеру в каком-то безудержном порыве ощутив, как острыми клещами впивается в него чувство одиночества и ненужности, да-да, именно ненужности близким, из коих была-то одна дочь, или тому же обществу, он кинулся искать оставленный Андреем номер телефона. Помнил, что на каком-то клочке прошлогодней районки Андрей писал размашистым почерком. А куда он его засунул, из памяти вышибло. Поднял вверх дном весь дом, даже пробовал пол на кухне вскрывать - все было бесполезно. И уже когда в горькой безнадеге его отыскать ложился спать, пододел на ночь фланелевую рубашку в крупную клетку, которую ему шила тетя Маша, и, ворочаясь с боку набок, неожиданно почувствовал уплотнение в нагрудном кармашке. Сразу вспомнил, что как раз был в этой рубахе, когда приезжал Андрей. Развернул долгожданный листочек газеты, убедился, что это тот самый, и вроде бы успокоился, окончательно определив для себя свое будущее. 7. Таня, как и обещала, пришла через день. Влетела в дом легкая, веселая, наполнив комнаты теплым, ласковым светом. -Дядь Толь, привет! Ну как ты тут? Как самочувствие? -Благодаря тебе, доченька, почти выздоровел. -Ну, скажешь тоже! Давай температуру смерим. - Ого, тридцать восемь! Ты сиди, я сейчас мигом. И привела фельдшера с рыбхоза. -Теть Ларис, посмотрите его. Третий день уже температура не спадает. Лариска своя, поселковская. Чуть полная, чуть скандальная. Ну, а так, вроде неплохой человек. Правда, начала его в плохом свете выставлять, но это для профилактики можно. - Пить ему меньше, Танюш, надо бы! И температуры бы не было. И уже обратилась к нему: - Авдонькин, а где твои друзья неразлучные, бросили что ли? 119

Журнал «Огни над Бией» № 34

-Ухин больше им наливает. А я, Ларка, вот как Машку увезли, ни капли в рот! -Ладно, давай глянем, что там у тебя. Она посмотрела горло, послушала грудь: - Хрипы у тебя, Авдонькин. Будем надеяться, что бронхит. Дам тебе антибиотик, парацетамол, будешь пить, ну и горячее там всякое, отвары – поди, от Вальки-то чему-нибудь научился. Фельдшерица ушла, а Таня снова начала хозяйничать. Сбегала ему в магазин за продуктами, управилась с печкой, немного прибралась на кухне, приготовила суп. После за чашкой чая спросила Авдоньку: -Дядь Толь, а расскажи мне еще про отца? А то я про него и ничего толком не знаю. - Ну, они моложе нас были, квартиры тогда молодым всем давали. Где Витька Барсуков сейчас живет, они – напротив, в малосемейке жили. И ты там родилась. Леха, отец-то твой, он простой был, незатейливый. Работящий. Смотришь, то он на комбайне, то на тракторе. Погиб, почем зря! По дамбе осенью поехал, а насыпь, когда пруды перед отловом спускали, подмыло. Вот он и опрокинулся на тракторе. Мать твоя его шибко любила. Так что, если кто будет говорить, что она алкашкой была, не верь никогда. Это она уже после гибели отца начала пить. Красивая женщина была. А у тебя фотки есть? -Откуда, все сгорело! -Ну-ка, достань вон ту коробку! - Авдонька показал на верх кухонного шкафа. – Сейчас я тебе покажу. Из пыльной коробки, которую подала Таня, он достал несколько старых фотографий. -Вот, смотри, это мы тут день рыбака отмечаем. Видишь, отец твой стоит в фуражке, а вот мать за ним. На, держи! Дарю на память! Все забирай. -Ой, дядь Толь, спасибо тебе огромное! - Таня, не сдержавшись, кинулась его обнимать. -Бери, бери мне они уже ни к чему!- пробурчал он и еле сдержал слезу. 8. Говорят, когда летаешь во снах, значит, душа твоя счастлива. Это она возвращается в места, где человеку было хорошо. Летит душенька где-то среди вершин сосновых, среди ивовых касмалинских проток, пролетает над березовыми колками 120

Журнал «Огни над Бией» № 34

и холмистыми сочными сенокосами, над прудом с теплой прозрачной водой и словно манимая чем-то, неожиданно опускается на лесную полянку, где маленький мальчуган впервые в своей жизни находит боровик и, с неподдельной радостью сорвав его, бежит и показывает отцу. -Папка, смотри, я гриб нашел! -Вот теперь ты настоящий грибник, сына, самый «дорогой» гриб отыскал! Авдонька с трудом узнает в молодом человеке с корзинкой в руках себя самого, а в забавном мальчугане Гришку, еще ходящего в садик. «Летающие» сны Авдонька приметил, после того как окончательно решил уехать в дом престарелых в Ребриху. Если до этого некое предчувствие тяготило и не давало покоя, то сейчас ощущалась легкость. Как будто сбросил с себя кандалы и взлетел. Поэтому все делал легко и непринужденно. На выходных, когда Таня снова пришла его навестить, подал ей газетный листок, на котором был написан номер телефона и ключи от Машкиной половины, которые Нинка, ее дочка, оставила ему. - Сходи за стенку, позвони по этому телефону. Спроси Андрея. Скажешь, что дядя Толя захворал, пусть приезжает и забирает меня к себе. Спросит, кто говорит, скажешь как есть. Поняла? Ну, иди! Таня кивнула головой и ушла. Вскоре вернулась. -Сказал, что в среду приедет. Дядь Толь, а ты что уезжаешь? - Уезжаю, доченька.Так лучше будет для всех. Для тебя, для меня, для других. -Да брось, дядь Толь, чепуху городить! -Это не чепуха! Что я, Танюш, не вижу, что обуза и для себя, и для других, кто со мной возится? - И вовсе не обуза!- вскликнула Таня, и видно было, что чуть не заплакала. –Мне не обуза! Авдонька вовремя спохватился. - Доченька, не слушай старого! И, правда, замолол. Я ненадолго, в гости. Развеюсь, сколько можно на одном месте сидеть. Так что давай прощаться, долго наверно не увидимся. Таня обняла Авдоньку крепко-крепко. -Ты, дядь Толь, как приедешь, дай знать. Я буду опять приезжать к тебе помогать. -Конечно же, доченька! 121

Журнал «Огни над Бией» № 34

9. Андрей, как и обещал, приехал в среду. -И правильно, что решился! С домом что надумал? Продавать? -Нет, надо к нотариусу заехать, дарственную напишу. - На Ирку? -Не угадал. Есть тут сиротка одна. Отец погиб, а мать спьяну сгорела. Он всегда задавал себе вопрос, что чувствует человек, когда покидает родные места. Вот живет человек, живет себе потихоньку и вдруг срывается, и едет куда глаза глядят, и что тогда душа чувствует? Страх перед неизвестностью сковал его, когда они закрывали дом, грузили вещи в машину. Но где-то в подсознании теплилась надежда, что когда-нибудь он сюда еще вернется. С этой надеждой он вышел на улицу и, обернувшись к Андрею, сказал: -Немножко, подожди. Пройдусь по улице. Не торопясь, опираясь на костыль, пошел. Шел, вспоминая прожитое, запоминая родную улицу, какая она есть, с разноликими заборами и крышами, с пригорком позади огородов с одной стороны и небольшой речушкой с другой. Запоминал жизнь и быт сельчан с их достоинством и недостатками. Прошел мимо ограды Саньки Корнея, который начал рубить новый сруб для бани, мимо Хольки, который завалил пол-улицы всяким хламьем, что нашел на свалке, прошел мимо барака, где жил Ростик. Сжалось сердце, и понял, что всего этого ему будет не хватать. Понял, что был частичкой этого самобытного мирка, был его главной составляющей, потому что непосредственно принимал участие в его создании. Поэтому, наверное, и не сдержал слез, дал волю чувствам и расплакался. Подумал про своих закадычных дружков Ростика и Антипа, которые все еще оплакивают с Вовкой Ухиным его коня, вспомнил дядю Васю, который сейчас лежал дома с приступом хондроза, подосадовал, что не распили с ними бутылочку на посошок. Он не обижался на них, что они совсем забыли про него, внутренне понимал, и поэтому уезжал с чистым сердцем. И уже возвращаясь обратно, отчего-то вспомнил, как друзья на руках несли гроб с телом сына. Представил себя в красном гробу и понял, что сегодня он тоже стоит на пороге. Что сегодня он так же провожает себя в последний путь. И глядя в небо над поселком, 122

Журнал «Огни над Бией» № 34

пожелал, что если будут его хоронить, пусть придут проводить его дружки и просто поселковые. И как хотелось обратить на себя внимание, чтоб кто-нибудь, хоть помахал ему вслед. Но так никого и не дождался. Невольно сравнил себя, с их старым псом Верным. Когда тому пришло время умирать, он просто ушел из дому. Так, ни с того ни с сего, исчез. Только через неделю, ища заплутавшуюся корову, он нашел его на опушке в противопожарном рву, свернувшегося в калачик, с закрытыми навек глазами. «Прощай, родной поселок, прощай!» - вырвалось у Авдоньки из уст, когда машина увозила его вдаль. А потом и вовсе впервые в жизни произнес: - И с Богом! 10. Авдоньки не стало через несколько дней после его отъезда. Все хлопоты на счет похорон взял на себя Андрей. Он перевез тело в Павловск, договаривался с ритуальной конторой. Даже тетя Маша с дочерью приехала из города, хоть толком еще не отошла от операции. Ростик, Антип, Вовка Ухин вызвались копать могилу, а дядя Вася договорился на счет автобуса. В последний путь провожали Авдоньку всем поселком, как он и желал накануне своего отъезда. А сиротка Танюшка рыдала навзрыд. Возможно, только ей одной и удалось заглянуть в душу этому человеку и увидеть там неуемную грусть, с которой он прожил всю жизнь. Прожил, так как положил Господь.

ПАВЕЛ ПОНОМАРЁВ (Барнаул) ПОЖИЛОЙ МАЛЬЧИК Саша рано стал понимать, что мир, в котором он родился, несправедлив. Он ползал по обшарпанному полу студенческого общежития, используя мамины конспекты в качестве случайных холстов для своих рисунков. Саша рисовал грузовики, солнце и папу… Папы не было. Он тихо спивался в глухой сибирской деревне и разводил кур. Но рисовать папу было приятно. Особенно хорошо получались большие печальные глаза и армейская тельняшка. Саша запомнил папу именно таким. Потом к маме стали приходить «гости». Они лохматили Сашины 123

Журнал «Огни над Бией» № 34

волосы, говорили «мужик растет», давали конфеты, и, когда мама отправляла его к старой вахтерше «поиграть», занимались уроками… Саша не любил вахтершу. А та сладострастно щипала его за пухлые щеки и воняла лекарствами. Когда Саша пошел в школу, он стал ненавидеть людей. Однажды к нему подошел толстый мальчик из третьего класса и спросил: - У тебя есть папа? - Есть, - ответил Саша. - Врешь, нету у тебя никакого папы. Мне пацаны сказали, что ты с мамкой живешь. После этого разговора Саша начал стареть. Учась в пятом классе, на уроке труда он смастерил миниатюрный памятник из картона, указав на нем свои инициалы и дату смерти. Пацанам работа понравилась, но трудовик по прозвищу Чеснок поставил ему двойку и сказал: «Ты больной ребенок, Саша. Из таких потом вырастают убийцы и маньяки». Саша дерзнул подарить свою поделку учительнице по литературе, которую любил, но она лишь прослезилась и долго гладила мальчика по квадратной голове, отчего у нее неделю болела рука. В старших классах Саша влюбился в отличницу Олю. В ее, цвета мартовского льда, чернила, в ее бледную прозрачную кожу, сквозь которую просвечивали синие жилки из тех же чернил; в ее хрупкие пальчики, готовые хрустнуть в любую секунду от крепкого нажатия карандаша. - В тебя Сашка втюрился, - говорили Оле большеглазые школьницы. - Это тот, у которого на голове седые волосы? - Да, у которого на квадратной голове седые волосы, - звонко хохоча, уточняли школьницы. Оля на время стала задумчивой, как пушкинская Татьяна. И округлые буквы ее стали уже, и почерк стал похож на кардиограмму умирающего. Но потом она вспомнила, что влюблена в Мишу из 10 «Б», который играл в школьной рок-группе на гитаре, и стала сама собой. Когда Саша окончил школу, мама заволновалась, что сына могут забрать в армию и убить на войне. Она сгребла все его рисунки со стола и унесла в военкомат. Саше дали отсрочку по состоянию здоровья и поставили диагноз: расстройство личности. Первое время Саша сидел дома и рисовал. То потолок нарисует с зияющим куском синего неба, то агонизирующую мышь в 124

Журнал «Огни над Бией» № 34

мышеловке… Однажды в комнату вошла мама и сказала: - Сынок, ты уже взрослый. Я должна сказать тебе: у нас дома будет жить мужчина. Его зовут дядя Коля. - Хорошо, мама. Я запомню, - сказал Саша, продолжая рисовать. Через месяц мама снова вошла в комнату и сказала: - Сынок, дядя Коля оставил нас. Тебе нужно найти работу. - Хорошо, мама. Тогда я буду работать шофером, как мой отец. Так у Саши появились первые «знакомые по работе». Это были простые работяги, которых он возил на дребезжащей «таблетке» к местам канализационных аварий. В свободное от работы время мужики собирались в гараже и угрюмо резались в дурака. Когда появлялась водяра, рабочие устраивали «праздник», и тогда в гараже становилось дымно и весело. - Пошли поссым, - обратился к Саше слесарь Серега в разгар очередного «праздника». Это означало, что Саше предлагается пройти своего рода «инициацию», после которой он становился полноценным членом коллектива. - Не хочу, - ответил Саша. - Как это «не хочу», - неодобрительно заметил Серега, призывая в свидетели сильно выпивших мужиков. – Либо ты, бля, с нами. Либо ты мудак. - Сам ты мудак, - печально ответил Саша, получив от слесаря Сереги неожиданный удар в печень. С тех пор Саша перестал быть шофером и стал постижером. Он прошел платные курсы на парикмахера и теперь клеил бороды артистам местного драмтеатра. После спектакля артисты, как и слесаря, накачивали себя водкой. Но сценарий богемного «праздника» был значительно сложнее, если не сказать изощреннее. Сначала артисты много шутили, курили, делали друг другу комплементы. Затем рыхлые женщины, с повадками уличных проституток, поставленными голосами издавали истошные вопли, указывая тем самым на кульминацию, и начинали раздеваться… Становилось темно от табачного дыма и разврата. А после, когда дым рассеивался, артисты плакали, обнимали друг друга и вспоминали то далекое время, где всё еще было возможно – и Гамлет, и князь Мышкин, и Нина Заречная… - Александр, знаете, у вас такое загадочное лицо… вам нужно играть, - мурлыкал бархатным баритоном пожилой артист, дотрагиваясь до Сашиного колена. 125

Журнал «Огни над Бией» № 34

- Мне грустно, - сказал Саша. - Вы еще так молоды. Отчего же вам грустно? – сентиментально произнес артист, подняв брови домиком. - Я слишком много думаю. - О чем же вы думаете, мой мальчик? - Вы правда хотите знать? - Да, конечно. - О том, как жалок и одинок престарелый пи**р в провинции. Мне бесконечно грустно… Саша оставил работу постижера, затворился в комнате и кропотливо работал над автопортретом. На его квадратной голове серебрились взъерошенные волосы, путалась рыжая борода. Испорченной пластинкой за окном шипел дождь. Зеркало тускло отражало осенние сумерки, забредшие в комнату, и лицо пожилого мальчика со случайными мазками краски на щеке. Мальчик стыдливо глядел на себя в зеркало, как на чужого, и водил кистью по холсту. Робко постучав в дверь, в комнату вошла мама и сказала: - Саша, у тебя слабые нервы и безотчетная тревога с самого детства. Ты никогда не верил в Деда Мороза. Ты не любил картинки художника Билибина в старой книжке со сказками, помнишь? А еще боялся смотреть ночью в окно… Твой папа умер. - Мама, от чего он умер? – спросил Саша, осторожно проводя красную линию. - Папа умер от тоски, сынок. - А как же его куры? – говорил мальчик, не отрываясь от холста. - А куры походили-походили, поклевали-поклевали и тоже сдохли, сынок. - Мама, мне очень грустно. Я где-то читал, что Бог умер. Жизнь несправедлива, мама… Однажды Саша привел в дом женщину. Он познакомился с ней на улице, когда пил пиво на лавочке. Она попросила купить ей пива, потому что хотела пить, и еще тонких ароматических сигарет. Саша сказал ей: «Ты пьешь пиво и не можешь насытиться, а я знаю, где находятся источники воды живой». И повел ее показывать свои картины. - Узнаешь меня? – спросил Саша у женщины. - По-моему, ты спятил, - ответила женщина, всматриваясь в темное пятно с красной линией посередине. – Давай лучше пить пиво. 126

Журнал «Огни над Бией» № 34

- Нет, женщина, ты не права, - возмущался Саша. – Тут весь я. А эта красная линия – мой папа. Хочешь, я и тебя нарисую? Это был единственный случай, когда Саша мог стать мужчиной. Но не стал. Ему это было неинтересно. Саша быстро старел. Он постарел так, что уже не мог передвигаться без костыля в свои двадцать с небольшим лет. Старики на лавочке у подъезда принимали Сашу за своего и спрашивали, получил ли он пенсию… Рисовать Саша бросил – зрение упало. А то главное, что он хотел изобразить – алело тревожной линией на его автопортрете. Всё остальное – он и так прекрасно понимал, без живописи. Он знал, что скоро умрет. Однажды Саша увидел по телевизору передачу, где говорилось, что некоторые животные уходят умирать на пустыри, в глухие чащи, подальше от людей. Он подумал: чем же я хуже собаки? Поеду умирать в отцову деревню. И поехал. И умер.

АЛЕКСАНДР СЕДЕЛЬНИКОВ (Симферополь) МАЛЕНЬКИЕ ЛЮДИ 1 Он приходил всегда по четвергам, утром, часов в одиннадцать. Мужчина лет за шестьдесят. Неприметный такой. Потертый, как кожаная старая куртка. - Мне кроссворды. Дешевенькие. Я доставал несколько. Таких, знаете, на бумаге серой, некачественной. Тоненькие, маленькие. Он смотрел, новые или нет, не брал ли случайно ранее. Был этот мужичок маленького роста, с неопрятно растущей клочковатой бородкой, каштановыми, давно не стрижеными волосами, сетью морщинок на лице и глазами светлого неопределенного цвета. Одежда его была самая простая. Не бомж, конечно,но пенсионер на грани бедности. Всегда – одна и та же одежда, коричневого цвета свитер и брюки.. Но перегаром от этого человека никогда не разило. Несколько месяцев он брал кроссворды по мере поступления. Потом попросил оставлять их для него в любом случае, ведь иногда новые у меня раскупали, а ему они были очень, очень нужны. Именно эти. На более дорогие не хватало денег. 127

Журнал «Огни над Бией» № 34

-Жена лежит у меня. Болеет. Одна радость у нее - вот эти кроссворды. Гадает запоем. Все на свете забывает, - рассказал он однажды. – Уж так мне хочется ее порадовать… Звали его Коля. Николай. И так прошло пять лет. Каждый четверг приходил ко мне на точку Коля - постоянный мой клиент… Я сочувствовал ему. Это ведь очень тяжело, когда болеет кто-то из родни. Тем более лежит без движения. Однажды не пришел Николай. Прошел один четверг. И еще один. Пришла в начале недели какая-то женщина, смутно знакомая. Позже я узнал ее: мы постоянно с нею виделись и здоровались, она работала гардеробщицей в супермаркете, куда я завел ежеутреннюю привычку заходить за стаканом зеленого чая. Звали ее Мария. Попросила она продать ей кроссворды. Те, Колины кроссворды. Я и спросил: а для кого? Никогда не видел у нее в руках кроссвордов. Вот книги она на работе читала. -Умер Коля, - сказала она мне, словно родственнику. – Сердце. А это, ну, вы знаете – для его старушки. Какая же у них любовь была…эх! В кино лишь такое показывают… да и то иногда. Он так ее любил! Жаль его… Как жаль. А теперь я за ней приглядывать буду. Он все порадовать ее пытался…. Как мог, порадовать… Все, что я смог сделать в память о Николае – это передать его жене с Марией еще несколько кроссвордов. Чтобы она хоть в чемто забылась и хоть немного, если это возможно, порадовалась. Вспомнились слова: «Одна у нее радость - эти кроссворды. Запоем их решает…моя Надюша…» А детей у них не было. Мария рассказала, что случилось с женой Коли: еще молодой, через полгода после свадьбы, попала она в аварию. Ноги остались парализованы. Всю жизнь они прожили вместе. Сорок пять лет. Всю жизнь Николай за ней ухаживал. Чудо? Конечно, чудо. Маленькое, незаметное, будничное. Без пафоса, красивых платьев и костюмов, ежедневных букетов и рекламных щитов с клятвами в любви. Маленькие люди. Большая любовь.

128

Журнал «Огни над Бией» № 34

2. - Браток, не будет прикурить? – прозвучало откуда-то снизу. Я оторвал взгляд от книги и увидел его. Человек на каталке. Нет… полчеловека. Ног у него не было. Крепкий торс, мускулистые руки, тельняшка. «Полчеловека». Надо же, как мой реактивный ум его идентифицировал. Нет, человек, конечно же. Просто он вполовину меньше ростом каждого из нас. Афганец? Впрочем, какая разница.Инвалид. Не повезло парню. - Не курю, к сожалению. Жень, есть зажигалка?- обратился я к соседке. Мы прикурили парню. Он поблагодарил, затянулся несколько раз со смаком. Не спеша, затушил сигарету, бросил в урну. Покатился по направлению к стеклянному магазину напротив. Двери были тяжелыми, и ему никак не удавалось проехать на своей доске-каталке. В конце концов, когда мы уже хотели пойти на помощь, дверь ему придержала пожилая дама. -Благодарю! - улыбнулся ей парень. Подъехал к витрине. Посмотрел на товары. Покатился чуть дальше. -Девушка! Сделайте мне кофейку покрепче! Из-за прилавка его и видно не было, но продавщица прекрасно знала этого человека, а также и его привычки. Вежливо уточнила: - Сахара одну ложечку? - Да! - Со сливками, как всегда? - Сегодня без! Кофе обжигал пальцы, и девушка предложила поставить стаканчик еще в один стакан. Парень поблагодарил, улыбнулся ей, и она поймала себя на мысли, что в который раз засмотрелась на его улыбку. Пожалуй, лицо его можно было назвать красивым и мужественным, хотя его несколько портил заметный шрам на левой скуле. Странное дело, но несмотря на то, что так бросалось в глаза в его внешности, этот парень вовсе не производил впечатления несчастного. Наоборот. Он явно наслаждался жизнью. Это просматривалось в каждом его движении. Смотрел на солнце. На красивых девушек. Пил свой кофе мелкими глотками , полузакрыв глаза… Перехватив мой взгляд, слишком долго задержавшийся на нем, 129

Журнал «Огни над Бией» № 34

он неожиданно сказал: -Жалеешь меня, что ли? Не стоит. Глухой номер! Я теперь жизни радуюсь. Наслаждаюсь каждой мелочью. Считаю все подарком свыше. И саму жизнь, и каждую мелкую мелюзгу в ней… Жаль, что понял это только после той переделки… Лучше не вспоминать. Но до этого жил без цели, да и недоволен был, как все у меня складывается. Неудачником себя считал. После… После все изменилось. Теперь я просто обязан быть счастливым… сколько смогу. Просто потому, что я жив остался. Я верю - это Ему для чего-то нужно. Я Ему нужен. Поэтому я должен продолжать жить. И получать удовольствие. - Поверь, - продолжал он, прикуривая еще одну сигарету, – вам, здоровым и целым только кажется, что возможности у меня ограничены. Например, вот видишь идет девушка в платье выше колена? Вы с высоты своего роста видите только платье. А я могу во всех подробностях разглядывать ее красивые ножки, и никто меня за это не упрекнет! Вот так! - он подмигнул мне и улыбнулся широко. - Ну пока, приятель! Помни: будь счастлив, что бы ни случилось! Просто от того, что ты жив! Видишь солнце, пьешь кофе, куришь сигареты, смотришь на красивых девчонок! Жизнь сама по себе великое чудо! Помни это… И уехал, отталкиваясь от асфальта колодками. Теперь я часто вспоминаю его и стараюсь следовать его совету радоваться. Каждый день. Просто так. Без причин.

130

Журнал «Огни над Бией» № 34

ИДАЛИЯ ШЕВЦОВА Публиковалась активно с 1973 года в России, а с 1995 года в Дальнем и Ближнем зарубежье. Издано более двадцати брошюр и сборников стихов, прозы, статей. Лауреат всесоюзного фестиваля народного творчества, Москва – 1987 год. Лауреат краевого конкурса к 50-летию Победы за сборник стихов «Соната военных лет». За пропаганду творчества В.М.Шукшина отмечена грамотой Отдела культуры г. Рыбница, Приднестровье. Неоднократно за активную литературную деятельность награждалась ценными подарками, грамотами, благодарственными письмами городским и краевым руководством. Литобъединение «Парус» периодически посещала с 1958, а постоянно – с 1964 года. Член Союза писателей Приднестровья с 1995 года, член Международного сообщества писательских союзов – с 2000 года, член Союза писателей России – с 2006 года. В клубе Шукшинистов с 1985 года (с 1991 по 1997 год – председатель клуба). Ветеран труда. Отличник Советской милиции. Медаль МВД за десять лет безупречной службы. Лауреат литературного конкурса МВД России «Доброе слово» (2014).

ПАМЯТНИКИ У ДОРОГ

Есть по Чуйскому тракту дорога. Много ездит по ней шоферов, Но один был отчаянный шофер – Звали Колька его Снегирёв (Михаил Михеев) Эту знаменитую песню Михаила Михеева знают все водители мира. Сюжет прост: шофёр трёхтонной «АМО», как бы сейчас назвали, дальнобойщик Колька, полюбил скромную Раю, водителя «ФОРД», с которой они постоянно соревновались, кто быстрее, и кто кого обойдёт. История любви двух водителей придумана. На самом деле Михаил Михеев работал в гараже, 131

Журнал «Огни над Бией» № 34

слесарил, а влюбился в кондуктора автобуса, парковавшегося в этом гараже. Но написал совершенно отвлечённый текст о двух водителях, какой-то любитель положил на музыку слова, понравившиеся всем, кто связан с водительским трудом. И пошла гулять песня вначале по Чуйскому тракту, а потом и по дорогам России, а теперь и по всей планете. И Василий Макарович Шукшин в фильме «Живёт такой парень» использует мелодию песни для сопровождения эпизодов или для создания музыкального фона. Но дело в том, что событие, отражённое в песне, оказалось настолько правдивым, и народу пришлось по сердцу, что, спустя много лет, трактовалось реальным. И, в конце концов, нашлись добровольцы, воздвигнувшие памятник у Чуйского тракта Кольке Снегирёву, который погиб (по сюжету песни), обгоняя «ФОРД», не справился с рулевым управлением и разбился, упав с машиной в горную бурливую реку Чую. Это редкий памятник литературному герою на Алтае. Теперь есть памятник на горе Пикет (Бекет) Ивану Расторгуеву, герою сценария фильма «Печки-лавочки», а не Шукшину, как считают многие. Просто Василий Макарович в данном фильме играл главную роль. Так что народ помнит талантливых людей, героев и утверждает любовь памятниками. Мнений по этому поводу много и положительных, и отрицательных: если всем литературным героям будут ставить памятники, а потом и пишущим, ещё и историческим деятелям, то ногу некуда будет поставить живущим. Да и что получится – не место проживания, а могилы с памятниками. Так с лёгкой руки одного, двух энтузиастов, у дорог, отмечая место погибших в аварийных ситуациях, ставятся памятники или отметки с венками на них, да ещё и с портретами погибших, создаётся жуткая картина у дорог. Невозможно проехать мимо, не цепляя на себя грустные мысли, не сопереживая. Грустно по таким трассам не только ездить, но и совершать прогулки молодожёнам или отмечать путешествием радостные знаменательные даты. Тяжелеет душа, грустнеет взгляд, сжимается сердце. Ослабленные здоровьем, пожилые и эмоциональные водители за рулём начинают волноваться, увеличивая скорость, стараются быстрее проехать злополучное гиблое место, могут допустить ошибку при вождении, а за рулём надо бы оставаться хладнокровным, соблюдая правила дорожного 132

Журнал «Огни над Бией» № 34

движения. Ведь не секрет, что Колька Снегирёв разволновался, обгоняя Раю, и на узком тракте не вырулил, совершил аварию… Скорее всего, дорожные службы ответственны за самовольные действия граждан. А кто несёт ответственность за установку могильных надгробий у дорог, не имеет значения, какого вида, - это искусственно созданные могилы с отрицательной энергией изначально. Каждый регион, входящий в ту или иную зону административного управления, обязан навести в этом вопросе порядок. Только власти могут конкретно запретить самовольство, потому что последствия непредсказуемы. Поэтому и отведены отдельные места захоронения. За покойным дома убирают всё, вплоть до смены мебели и побелки стен, мытья полов, раздачи одежды. Почему бы не оставить в доме покойного всё, что у дорог оставляется? Боятся, что домой ходить будет покойный и тревожить живые души. А разве легче покойному, когда его душа делится на три части: место, где он жил, где похоронен и ещё, где погиб? А каково людям, проживающим рядом с искусственной могилой, выходя из дома, постоянно видеть покойного в обрамлении венков. Среди могил жить не совсем приятно. Прошли поминальные дни, и надо всё убрать: пусть душа погибшего успокоится, а не будет на этой шумной трассе день и ночь проживать духовно аварию. Мы ещё ничего не знаем о мёртвых. Ещё ничего нам толком не объяснила наука, создавшая космические аппараты. Зато во сне приходят души мёртвых и требуют, чтобы близкие им создали покой, помолились бы за их, отпели, отстояли молебен. Значит, есть что-то в мире такое, что пока неподвластно человеческому разуму. И Рыбницу это новое явление не покинуло. Я заметила у объездной дороги памятный венок и портрет погибшего юноши. Вначале не поняла, подумалось, что здесь похоронен юноша. Но мне пояснили, что родители решили увековечить место гибели юноши, хотя вокруг жилые дома. И взрослые, и дети проходят постоянно мимо, идя утром по своим делам, кто на работу, кто в школу. Представить невозможно, с каким тяжёлым настроением они начинают день, да и родители погибшего духовно постоянно травмируются. Но родители несут свой крест. Почему должны страдать остальные, живущие в этом районе… То же самое я увидела на набережной Днестра. Кто-то из детей утонул, а родители поставили маленький венок – память. Весёлое 133

Журнал «Огни над Бией» № 34

настроение во время прогулки по набережной улетучивается мигом. Возвращаешься домой в состоянии траура. Повторение этих ситуаций и вдоль оживлённых трасс Алтая, в частности, Чуйского тракта – первозданной красоты места, куда тысячами рвутся туристы. Понимаю и духовно принимаю выстроенную часовню у места гибели Михаила Евдокимова. Неординарная его личность и любовь народа к нему потребовали установки данной часовни… И в тот момент, когда богатые мира сего «привалили» основное захоронение губернатора на кладбище в с. Верх-Обское тяжёлым гранитом и мрамором, закрыв плотно надгробие – соединение тела покойного с природой, простором неба, тогда на часовне икона Божьей матери замироточила, по-простому, заплакала… Что это? Кто объяснит передачу духа заточённого тела, хотя, как говорят, душа улетела, на отдалённое от него расстояние. Отсюда вывод, что и место гибели, и место захоронения покойного настолько взаимосвязаны, как мать с дитём пуповиной, телесной – до родов, духовной после отделения ребёнка от матери. Естественно, что и памятники у дорог имеют конкретную энергию, получаемую от покойного, захороненного где-то в другом месте, на конкретном кладбище. А, значит, и несущиеся мимо автомобили, лёгкие и тяжёлые, как бы пересекают эти биополя - линии связи погибшего с местом его захоронения. И эта энергия воздействует и на водителя, и на грузовик, какой он ведёт. Отсюда, чем больше памятников погибшим у дорог, тем с геометрической прогрессией увеличивается количество аварий на дорогах и трассах любого направления. И это вызывает мучение умерших, нуждающихся в покое. А покоя нет, когда мимо туда и сюда с грохотом, шумом, лязгом проносится транспорт, зачастую с живыми людьми, подвергающимися неизвестной пока отрицательной энергии погибших ранее, если их энергия купируется ядом с памятниками у дорог. Повторюсь, душа мёртвого разрывается на три части, ей надо быть и там, где умерло её тело, и дома, рядом с любимыми, родными и та, где покоится тело… Неужели такое мучение душ мёртвых и живых будет не только продолжаться, но и усиливаться, учащаться, и вокруг мы будем иметь только траурные места при выходе из дома, во время прогулок и выездов. Зачем тогда кладбища – места удалённые от жилого сектора? Неужели всё превратим 134

Журнал «Огни над Бией» № 34

в могильный траур. Каким оптимизмом воспитывать новое поколение? Фильмы своей темой и детективными сюжетами убивают радость и стремление жить. Зачем и мы, взрослые, подыгрываем траурной стороне жизни. А кто и что будет настраивать детей и окружающих на прекрасное состояние души? … «ФОРД» зелёный и грузное «АМО» друг за другом летели стрелой! (статья публиковалась в газете «Гомин», г. Рыбница, ПМР) ***

Вы говорите, смерть страшна... Да Вы глаза протрите: листов висячая краса волнуется от ветра - его мелодия проста, прозрачны волны света... Я гляну в милые глаза - там осень отражается, и взгляда гибкая лоза с моей душой сражается! *** И зелень, и огонь, и бирюза Всё отразилось в трепетной воде! Вот чудо света! Вы страдали где? Здесь голубое, жёлтое и за каштаном диким ёжик - отраженье, вода купает всё и всех и вся, и красок, и травы соединенья вниз головой в воде висят, ныряя в бирюзовое пространство и создают мотив зелёных глаз: из-под воды хозяин неких таинств глядит, серьёзно наблюдая нас... *** 135

Журнал «Огни над Бией» № 34

*** Три пальца твоей руки, два пальца моей руки вот и замок любви! *** Мне тяжко стало в феврале, засобиралась умирать, но Бог пришёл из-за морей, решил годок-другой мне дать, и глядь, легко я поднялась и наслаждаюсь жизнью всласть! Сломанный ритм ПодсвЕченные снизу деревья солнцем дико манящие, дико зовущие, к небу летящие ломятся медь, серебро, золото, платинавсё и в листах, и в коре, и в платье... Ах, не налюбуюсь, не наворкуюсь чувствами, взглядами с ними, с великолепьем России! Зелень -перина... Земли пелерина!

136

Свидание Заскрипели снега под ногами, заходили сугробы под ветром воробьи и синицы раздетые за тобою по следу сверкали... Любовалась картиною снежной не вспугнуть бы тебя белоснежного. Улыбаясь, ты шёл осторожно и степенно так, и вельможно: на свиданье ко мне поспешал. А сугробы и ветер мешали. Я ждала в тёплой вязаной шали кровь горячая грела меня! От волнения шаяли щёки и горели глаза, страстью полнясь... мой любимый земной, сероокий воробья и синицы помесь. ***

Журнал «Огни над Бией» № 34

ЛЮБОВЬ КАЗАРЦЕВА Любовь Казарцева – родилась и до 17 лет жила в с. Петропавловском. Окончила Бийский педагогический институт, работала в школе и в библиотеке. Много лет была жительницей г. Магадана. Живёт в селе Смоленском, директор районного краеведческого музея им. А.П.Соболева. Автор нескольких книг поэзии и прозы. Руководитель Бийской городской литературной студии «Аспект» (г. Бийск). Член Союза писателей России.

МОЯ ДОРОГА К БОГУ РОЖДЕСТВО Ночь. Рождество. И не спится… Стёкла в узорах резных, Будто сквозь чудо-ресницы Вижу сиянье луны.

Нежный, Неведомый звон... Было ли это со мною? Или привиделся сон... Январь 1998 г. ПАМЯТЬ

Сосны в пушистом наряде, Шитом из призрачных грёз. Чёрного бисера пряди Светятся в косах берёз.

Средь села недальнего Церковь деревянная С обелиском каменным Рядышком стоит.

Иней живой серебрится, Кутая кружевом лес. Свет звездопада струится – Зимний подарок небес.

С материнской кротостью Да с девичьей робостью На скрижалях пламенных Боль беды горит.

Перед кристальным собором Я собираю дары, Белым, прозрачным убором Зябкие плечи накрыв. Слышится мне под луною

От лугов не скошенных, От садов заброшенных, Уходя в бессмертие С отчего крыльца,

137

Журнал «Огни над Бией» № 34

Чья-то юность рьяная, Чьё-то счастье пряное За своё Отечество Отдали сердца. Пред святыми молится Церковь Богородицы, Поклоняясь подвигу, Памяти сынов – Знать, беда вселенская Да кручина женская Обручили с церковью Тот гранит седой. Октябрь 1999 г. МОЛИТВА О, мой Господь! Прошу Позволь прозреть – Какой огонь мне Душу будет греть. Соблазны все позволь преодолеть, Не допусти стяжательством болеть.

Не дай в тот час мне тронуться умом. Чтоб путь земной Не зря меня носил, Позволь трудиться До последних сил. Всесильный Бог, Наставь меня на путь! Прошу! Мою молитву не забудь. Март 2000 г. ПРЕДЧУВСТВИЕ Чуткие замерли звёзды, Месяца серпик погас, Значит, невинные слёзы Где-то прольются сейчас. Где-то холодное детство В сумраке ночи не спит, Да материнское сердце В долгой разлуке болит.

Сколь испытаниям Длиться Прозри меня. На благодатной Сними с Души туман. Руси? Терпенья дай прощать друзьям Господи, изъян, Внемли молитве. От лжи людской меня убереги Боже, спаси нас. И трудный выбор сделать Спаси. помоги. Май 2000 г. О, Боже! Дай мне Как-нибудь понять, Что я должна отдать, а что принять. А если вдруг любовь покинет дом, 138

РОДНОЙ ЯЗЫК Водой живительной родник Пришёл из недр народа… Давно он на Земле возник Певец Отчизны и Свободы.

Журнал «Огни над Бией» № 34

Он бьётся пульсом на виске Земли моей родной, Рисуя знаки на листке Не для меня одной. Молюсь, над Книгою склонясь, Словес живую воду пью… И открывает знаков вязь Мне истину свою. Слова словам на смену шли, В веках теряя путь. Но жил язык моей земли, Душа её и суть. Людей роднил он меж собой, Российский Дух растил, И управлялись все с бедой, Кто Божьим Словом жил. Февраль 2001 г. *** Им навстречу камни, тучи… А тропа всё круче, круче. Господи, спаси! И на той тропе воспетой начинаются поэты матушки-Руси. Декабрь 2002 г.

Подняли в избах потолки, Печей по-чёрному не топим, Надели шляпки, не платки И не онучи – книги копим. Я спорить дальше не берусь, Но веры всё-таки не скрою. Что выживет Святая Русь Не только лишь курной избою! Февраль 2003 г. НЕ МОРОЧЬТЕ …Моя душа, как мох на кочке… Н.Клюев Покой и мрак царит в болоте! Туда заказан слабым путь, Вы счастья там не обретёте, Коль забредёте как-нибудь. Себя надеждой не морочьте, Что Дух в болоте жить бы мог: Душа совсем не мох на кочке, Она – Небесный огонёк. Январь 2003 г. ОДНА ФРАЗА

Мир без меня не станет грустен, Но в жизни, звонком ожерелье, Янтарных тех не будет бусин, Которые во мне горели, Блестели нежностью слезы, Сияли свежестью росы, *** Светились искоркой …Изба – святилище земли… Господнего огня Н.Клюев И были капелькой Изба – святилище земли… Сегодняшней… меня. Дворцы – ристалища разврата? Февраль 2003 г. Ну, как же мы не сберегли Всё то, что прежде было свято! 139

Журнал «Огни над Бией» № 34

ЧУЖИЕ Мы судачим о том и о сём, Как чужие, взираем на всё, Что поёт и вопит, Что скорбит и болит, Что безвинную Душу На закланье ведёт. И на жертвенник нашу Кровь бесценную льёт. Не судачить бы – Каяться нам, Да забыта дорога во храм. Февраль 2003 г.

У полёта Мотылька, У страны И Провиденья, У святого Откровенья. От сомненья До Прозренья – Божья Вера нам дана. Вера – жизни всей цена. Июль 2003 г.

*** «… но не постигшие вины….» Л.Козлова. СВЕТ Тот не постиг своей вины, В ком сердце слепо, Одна, единственная мера И он на празднике весны – Моих поступков, мыслей, слов – Бездушной глины слепок. В Душе живёт святая вера Отважных предков – казаков. Да, не постигшие вины Не имут сраму. Как и они, легка на поступь, И уступать мы им должны Дорожный зыбкий быт ценю, Дорогу к храму. Люблю Апрель 2003 г. «рассейской» речи россыпь И помню дальнюю родню. РАССУДИТ БОГ Соблазн безверья и безделья Грозит столкнуть в ущелье бед… Держусь. Ведь не в конце тоннеля, А вот он, в сердце Божий свет. Март 2003 г. *** Что бесценно, То нетленно: Нет цены У родника, 140

Не ты виной. Не я права, Что вслед бегу, что ночью плачу И не надеясь на удачу, Шепчу из Библии слова. Не ты, а я схожу с ума, Когда слабеет притяженье Полей любви, и, к сожаленью, Иду на жертвенник сама. Не ты судья. Рассудит Бог И боль, и доброту оценит,

Журнал «Огни над Бией» № 34

И, может, счастьем нас наделит Над своею дверью За всё, что ты забыть не смог. Не пишу: «Не верю!» – Июль 2003 г. Я боюсь и верю, И люблю, О ПОЭЗИИ И молюсь, и плачу, И прошу удачи… Не топ-модель И жива ещё Поэзия моя. Лишь потому, Не львица светская Что жду Твоей любви. салонов красоты, Люблю и жду любви. что свет затмив Октябрь 2004 г. собою, с высоты блистает внешностью. *** И ранит вас шутя… Всё приходит и уходит Рядом с сердцем, Жеманство слов Рядом с нами, Не для меня. Хотя Мимо нас… Печаль и радость В маске скорби Найдёте здесь, Иль пародий И тень, и свет, Без прикрас, Но лести, выгод Иль на показ. Иль коварства, Говорю себе – Обмана нет. Покайся, Говорю себе – Моя поэзия – Молись. Наивное дитя. Бог даёт – В ней суть моей Не отрекайся. Души, которая Это жизнь. В сомненьях и трудах Февраль 2005 г. Во славу, нет – Во имя Света *** Одолевает жизни мрак. Красивым Бог Даёт болезни, Уверена, что это А сильным – нрав Не пустяк. Незлобный, Январь 2004 г. Чтоб уравнять Хотя бы так *** Всё то, «Не верь, не бойся, не проси»… Что равным быть от живущих по «понятиям»Не может. 141

Журнал «Огни над Бией» № 34

Да и не должно. Не аргумент для счастья Красота. О, да. Февраль 2005 г. *** Слышен смех, а может, плач Иль призыв на помощь… С виду жрец, ан, нет – палач Полосует полночь, Полосует белый день, Обещая жизнь. А приходит тень и тлен… Помолись. Апрель 2005 г. *** Вьётся, вьётся вороньё Над моей Душою, Только выживет моё Чистое, святое. Воронью не по зубам Эфемерность мысли, Тлеет сердца фимиам В поднебесной выси. Мне чужды Карма и Коран, Камасутра – бесова печать. Наболело в сердце Много ран – Врач не знает, Чем их исцелять. «Кришна-хари! Хари-рам», – Вязко лезут в уши. Не отдай чужим богам, Господи Иисусе! Апрель 2005 г. 142

ДВЕ ПТИЦЫ Ворона каркает и ссорится. Воркует горлица и молится… Питается отбросами одна, и, видно, потому черна. Другая ждёт зерна, ей Бог даёт зерна, и потому светла она, покладиста, смирна, духовной прелести полна. Кружась над смрадными откосами ворона видит только грязь. Какая связь? Я – человек, за мною выбор сей, что сердцу моему милей. На свалке суеты ворона горбится. У моего окна Голубка молится. Апрель 2005 г. НЕ ОТЛУЧИ Под впечатлением книги А. Кураева «Дары и анафемы» Увы! Роптать мне Не к лицу… Я не ропщу. Взываю я к Отцу. Когда же, Господи, Увидишь Ты меня? Я не Адам, Не прячусь по кустам. Ищу в себе Господнего огня Для очищения Души. И Ты ищи меня.

Журнал «Огни над Бией» № 34

О, Господи, ищи! Спасёшь иль нет? Опять впадаю в грех? Грешна… грешу. Привычна сладость – Упасть и ждать прощенья. Скорее слабость… Мученья Духа И жаждущей Души. Молюсь, прошу, скорбя: О, Господи! Взыщи, Но умоляю, от Себя Не отлучи. Июнь 2005 г. *** Это росное имя Земли и страны, Где от века родными Далеки и стройны, Только вёрсты и сосны, Мне одной суждены. И со мною близки, Словно сёстры. И, росою искрясь Да Крестом осенясь, Просыпается росная Русь, Рось, Россия. Вот и я молодою С зарёй становлюсь, Наполняясь крестною силой. Возрождаются россы, Рось иль Русь, Словом, наша Россия.

Так сложилось давно, И с тех пор повелось, Что в Кресте да в Христе Наша сила. Июнь 2005 г. *** Грешу я, Господи! Грешу – нет мочи. Слаба я, Господи, Слаба, и очень. Никто не может мне Подать свой посох. А я иду сквозь ночь, И ноги в росах. Грешу и на Тебя ропщу, И на себя взыщу… Взыщу и каюсь. Молюсь, мой Отче. Не дай мне мочи Самой себя во грех втоптать. Июль 2005 г. *** Не смолчу, не спою – Охну стоном За деревню свою, Что затянута дёрном, За мечту и за Крест, Опрокинутый навзничь, И за веру с небес, Что навеки, не на ночь. Да, не вечность, лишь годы Здесь пращур мой жил, Но небесные своды На меня возложил. Май 2005 г. 143

Журнал «Огни над Бией» № 34

*** Поэзия – мой скит, А я – скиталица Страстей, потерь, побед. И странствую рекою-талицей В долине чувств и бед.

СВЯТОЙ КЛЮЧ

И радуюсь пока, что нет Сердечных перебоев ритма, И удивляюсь, что Господний Свет Находит скит мой скрытный, Даруя свой волшебный слог.

Зыбкой снежною дорожкой К роднику тому сбегу. Помолюсь над ним немножко Да послушаю пургу.

И верую, что даст мне Бог Не испытать момент, когда, Потоком чуждых слов, как города Быть может срыт Мой русский скит. Нет! Он одолеет всех, кто ждёт, Что в петлю иноземщины пойдёт Родной язык и Дух его. И верую, что я И скит – поэзия моя – не упадём под нож безверия. Сентябрь 2005 г.

в Соловьихе Под горою, меж берёзок – Ключ, поющий тенорком, Он с утра стыдливо розов, В полдень дышит холодком.

И, доверив сердца тайну, Наберу воды святой. И, наверно, не случайно Ключ подарен мне судьбой. Окропит вода святая Мысли дерзкие мои, И сойдёт на сердце тайно Благодатный Свет любви. Ноябрь 2006 г. *** Однажды, сто веков спустя, Моя Душа восплачет громко, И станет ясно вдруг, что я Звучала реквием, и рондо,

Что быть могла росой к ногам, Подвижной горною грядою, *** Есть Господин всех сфер и неба! Стелилась зыбью по снегам На грани бури и покоя. Меня ведёт Он по земле – Каким бы смирным конь мой не Однажды, в сокровенный час, был, Моя Душа исторгнет слово, Не удержусь сама в седле. Что даст спасение для нас… И вновь Началом будет Слово. С утра спешу, верша ошибки, Август 2006 г. Потом, раскаявшись в грехах, Я жду Божественной улыбки. Считая – всё в моих руках. Май 144 2006 г.

Журнал «Огни над Бией» № 34

ПРОЗРЕНИЕ

Не поклоняйтесь гробу моему. Солнце в пустыне белое-белое, Не там свершённые дела, Выжжено небо, мои открытые и сердце несмелое и тайные мечты, Высохло, сжалось и опустело… тем более Душа. Жизнь угасла. Душа отлетела И воспарила над миром тоски. Сердечную тоску, В мире пустынном – любовь и сердца силу пески, пески… вложила я в слова, жизнь записав А в тени бархана, на белые листы. В росинке ночной, Прочтите их, увидите меня. Словно лукавый обман, Поймёте, чем жила Ни твой, ни мой и кем была. Поднялся алого мака тимпан, От солнца и грешного сока пьян. Возможно, в миг летучий этот Через пустыни к зелёным горам Душа моя Дьявола слуги ведут караван… очнётся ото сна Ловчие сети и сладкий дурман и устремится к Свету. Душам незрелым везёт караван. В небеса. Господи! Февраль 2008 г. Души несчастных спаси, Даруй прозрение детям Руси. *** Ноябрь 2006 г. Душа – не место для ЗАВЕЩАНИЕ Я не свята и смертна. Истлею, как и все, и кость моя не будет белой. Так не студите ног по утренней росе, бродя по кладбищу походкою несмелой. Я не велю искать моей могилы.

ристалищ, не кубок для игры вина. Душа – вселенский свет пожарищ. Вмещает жизнь и смерть она. Благодарю Тебя, мой Боже, 145

Журнал «Огни над Бией» № 34

за всё, что даришь в жизни мне. Душа с годами чище, строже, а сердце – в солнечном огне. Май 2008 г. ЛОЖЬ Наше время рискует и лжёт премного. Чьи-то кисти рисуют нового бога, земного, понятного, на Магдалине распятого. Я плачу, Господи, скорбя! И стражду за Тебя. Август 2008 г. *** Важнее тех, Кто есть, Кто будет, Дороже те, Кто не забудет Любовь, надежду, веру. Кто был, Того уж нет. Кто будет, Я не знаю. На честь и совесть Сердце уповает. Россию славлю я 146

Родную, Великую, Свободную, Святую. И в этом Счастье. Ноябрь 2008 г. ВЕЧНОЕ Если сердце с Христом, То душа для Христа. Если смерть под крестом, То и жизнь от креста. Встречу ветер и дождь, поклонюсь. Счастье горько до слёз? Улыбнусь. Если рядом беда, отзовусь. Слышу, песнь соловья набирает зенит, оглянусь. Вижу – солнце и высь, обнимаются лес и река, золотятся поля, облака – помолюсь. Это вечная жизнь. Ноябрь 2009 г. *** На великой Руси Не было ничего Дороже, чем жизнь.

Журнал «Огни над Бией» № 34

Не бывало естество Важнее Души, Которую можно За Русь положить. А Душа чиста, Когда свет Христа. Лучше, чем вера, Нет для Души оправы. Выше, чем крест, Нет для героя славы. Апрель 2010 г.

ОТЦУ

ГРЕХ МЕДИТАЦИИ

В часы, когда пишу, в Душе светло, и слышатся ясней благие звуки жизни! И небеса роняют на меня Корпускулы добра. И открывается тогда иное зрение – читаю прошлую дорогу.

Подметаю листву, убираю планеты клочок. На иные миры и сферы направляю сознания ток.

Прости, отец. Я не ношу твою фамилию. Зато бурлит во мне твоя шальная кровь. Я помню деда твоего по имени… Он мне открыл Господнюю любовь.

И лицом на восток, словно тибетский древний монах, Листаю чувства, медитирую, Грядущие вижу годы на лилейный дыша цветок. и славлю Бога. Душа вещам Изнутри его сердцевины не поклоняется – я взираю сама на себя, и в чём явилась, ускоряю движение лет, в том уйдёт. и в открытой Душе Она не сталь, возгорается Свет. но закаляется, хоть в нас Свет – есть Дух, и временно живёт. то есть Бог, и закован Август 2010 г. быть в темнице не может. УПОВАЮ Ибо невидимой стать пред Богом – О, Боже, помоги! устремление ложно. Молю Тебя, Июль 2010 г. раба Твоя – Любовь.

147

Журнал «Огни над Бией» № 34

О, Святый Отче! Благословением Святым наполни мир и помоги моим собратьям! Душа моя всегда в долгу перед Тобой. О, Ангелы святые! Надежда и Вера – сестрицы мои, и матушка Софья – премудрого разума мать. Кланяюсь вам, уповаю на вас премного. Смилуйте Господа Бога, мне помогите – всё, что умею, миру на пользу отдать. Сентябрь 2010 г. НА ПУТИ Ангелы мои! Со мной всегда вы вместе: в дороге и в печальной вести. Но в этот трудный час меня ведите прямо, туда, где встретит нас Отец любимый самый. Отец наш, Бог. И Он всегда – любовь – одарит нас любовью, благорасположением сердца наполнит, воздаст нам по труду. 148

Ведь я давно иду к Нему, к стопам священным упаду, свой крест приму. О, Ангелы мои! Споспешествуйте мне! И вечно, сколь живу, я стану славу петь вам, Ангелам святым, и Господу Христу – Светлейшему из сыновей и в небесах, и на земле. Отец наш – Бог, и он – любовь. И Сын Его – любовь. Да будет Их любовь В душе моей – любовью! Июль 2011 г. КОЛОКОЛАМ Не раз на памяти народной Снимала Русь колокола… Когда пшеничные поля Сжигали вражеские орды, На пушки медь святая шла – То было Господу угодно. Но было бедствие иное, Страшней, чем голод и чума… Когда безверия туман Навис над русскою стороною, Срывались ниц колокола С непокорённою душою. На смену пламенному веку Грядёт цветения пора…

Журнал «Огни над Бией» № 34

Открыты двери в Божий храм, И, значит, петь колоколам! Душа бессмертна, и она Не даст погибнуть человеку. Июль 2011 г. КРЕЩЕНЬЯ СВЕТ Когда нас утомит по жизни путь, уныние иль гнев, иль тьма сомнений наш ограничит окоём, кусочек рая всегда мы вправе вернуть в наш дом. Откроем окна, двери, очистим от неверья, омоем угол правый святой водой. От Иордана та вода Крещенская – свята... И возвестят колокола, что жизнь светла. Огонь семи свечей Воспламеним и, каясь и молясь, молитву вознесём… И сокровенный свет Божественных очей прольют в наш дом Святые Образа. Январь 2012 г. БЛАГОВЕЩЕНЬЕ Смятенный мир, Трудами утомлённый, Слабея телом и Душой,

Дремал, от Бога удалённый, Не ведая судьбы иной. Во сне, иль это было наяву, Услышала простая дева: – Мария, радуйся Ему. К тебе Господь взывает с неба. Благая весть в Душе воспела: – Господь благословил тебя, Пречистая готовься, Дева, Родить Небесное дитя. В Нём будет кровь твоя, Бессмертный Дух – от Бога… Великой скорби бытия Полна Его дорога. Верь, наречётся он Мессией, Воспримет смертный груз креста Во имя веры, что красивей Душа людская без греха. Святым распятием Христос Укажет путь спасенья. И станет царствовать вовек Его великое свершенье. И счастлив будет человек. Апрель 2012 г. *** Когда моя душа наплачется, Когда переболит печаль, Усталый взгляд переиначится – Осветится любовью даль. И я пойду простоволосая В страну, где море и пески, Где виноградник над откосами И встречи с будущим легки. 149

Журнал «Огни над Бией» № 34

Тогда нежданно и негаданно Услышу Господа шаги. Приму свечу, крупицу ладана, Вино и хлеб с Его руки. Февраль 2013 г. *** Я характером На мамочку похожа, Группа крови от отца. Муж меня весьма моложе… Гляну в зеркало на себя – Господи! С кем же я? Ядовитой сверкая кожей, Сидит на левом плече Соблазна змея… Ах, помилуй, Святый Боже, Грешную меня. Июнь 2014 г. *** Сверкает на тропе в пыли Нательный крест златой. С душой кого расстался он? Иль вора встретил на пути? Иль кровью обагрён? Быть может, чей-то гнев на нём Иль девичий инцест… Слепит глаза мои огнём, Смущает душу дорогой, Отринутый грехами крест. Не подниму я крест чужой, Не обручу себя с бедой – Былой не оживить мечты, Когда сорвёшься с высоты Спасения Души. 150

Хранима Высшею любовью, Я сердце к подвигу готовлю Во имя правды, мира и добра. И в помыслах своих чиста – Не оброню с груди креста. Июль 2014 г.

Журнал «Огни над Бией» № 34

ОЛЬГА ОВЧИННИКОВА В 1973 году закончила филологический факультет Бийского педагогического института. В 1981 году – очную аспирантуру в МГПИ им. В. И. Ленина, защитила кандидатскую диссертацию по теме «Проблема народного характера в романах В. М. Шукшина». Кандидат филологических наук, доцент АГАО им. В.М.Шукшина, Почётный работник высшего профессионального образования. Автор многочисленных публикаций в Барнауле, Бийске, Москве. Сфера научных интересов: Русская литература и культура 20 века, Русский вопрос в творчестве В.М. Шукшина, поэты и прозаики Бийска и его окрестностей. Основные читаемые курсы: "Русская литература 20 века", "Региональная литература. В.М. Шукшин".

Над страницами повести-сказки В.М.Шукшина «До третьих петухов» (к 40-летию первой публикации). А он простак в начале сказки, Прочтите сказку до конца! В. Башунов «До третьих петухов» - последнее произведение Шукшина. Оно создавалось в перерывах между съёмками фильма «Они сражались за Родину» на Дону летом и осенью 1974 года. Впервые опубликовано в журнале «Наш современник» №1 за 1975 год. Имеет подзаголовок: «Сказка про Ивана-дурака, как он ходил за тридевять земель набираться ума-разума. Таким образом, автор предложил читателям воспринимать своё произведение как сказку. Шукшинское время – время, когда в стране диамат и истмат чувствовали себя вершиной мировой философии. Труды великих русских религиозных философов были запрещены. Не поощрялась и вера. Произведения русских писателей издавались с нужным 151

Журнал «Огни над Бией» № 34

системе идеологическим освещением. Самая христианская литература мира превратилась в материалистическую, революционную и безбожную. Многие выдающиеся писатели и поэты были не в чести. В частности, любимые Шукшиным Ф. Достоевский и С. Есенин. Некоторые произведения этих авторов и книги многих других выдающихся писателей были запрещены. Массив так называемой «запрещённой» литературы был огромен. Бедная Лиза, Обломов, Онегин, Ленский, гоголевские и чеховские персонажи в угоду системе стали мифами культуры, обросли бесчисленными контекстами и вне этих контекстов не существовали. Шукшин их воспринял, что называется, в девственном, первоначальном виде. Сценами в библиотеке автор как бы предлагает нам самим определить литературные муляжи, перечитать всё заново и осмыслить героев произведений поновому. Связь шукшинской сказки с народной присутствует в образных и художественных приёмах, сюжетных реминисценциях. Алогизм, «кентавренность» - ведущий художественный приём. Автор соединяет несоединимое: разрушая временную логическую последовательность, объединяет фольклорных и классических персонажей, переносит их в своё время. И к этой современности проявляет резкое неприятие – отсюда сатира в произведении. Но оно и глубоко философское, многозначное и воспринимать его можно по-разному. По сути своей частная ситуация в сказке касается автора, нас, всей России, прошедшей в XX веке через огромные искушения. Грандиозный обман и одурачивание стражника монастыря увенчались успехом при помощи хитроумного совета Иванадурака, который оказался пособником чертей ради злополучной справки о том, что он умный. Сбылось сказанное великим русским философом К.Леонтьевым: «Народ-богоносец породил антихриста». Монастырь захвачен, черти торжествуют. Иван-дурак – самая яркая философская точка в произведении, наиболее проблемный его герой. Наделённый смелостью, находчивостью, честностью он не хозяин положения, даже не хозяин самому себе. Делал Иван не то, что хотела душа, поступал не так, как считал нужным, ища выход, казалось бы, из совсем уж тупиковых ситуаций. По определению бабы Яги он «бесхитростный», и этим пользуются окружающие. Иван глубоко сожалеет, что стал пособником у чертей в захвате монастыря, 152

Журнал «Огни над Бией» № 34

понимает, что совершил грех. Слово «грех» полтора десятка раз повторено в тексте. Чувство греха – чувство присутствия Бога. Готовность к покаянию в совершённом зле обнаруживает высокую нравственную чистоту его души. Он обескуражен, что монахи готовы терпеть, и не помышляют о возврате утраченной святыни. Впервые у Ивана к этой покорности вспыхивает ненависть: «Да что же терпеть-то?! Надо же что-то делать!» В столкновении со злом в Иване созрело чувство ответственности за свои поступки, сознание необходимости борьбы против него: «Всё терпеть да терпеть!.. Только и умеем – терпеть». Изображение монастырей – хранителей и питательных источников православия – глубинная традиция в русской литературе, начиная с памятников древнерусской письменности, где говорится о их создании, о первых подвижниках и святых, о становлении и возрастании святой Руси. Образ монастыря как Божьей обители и небесных врат на земле представлен в произведениях Ф.Достоевского, Л.Толстого, Б.Зайцева, И.Шмелёва. «Если Бога нет, то всё дозволено» - эту провидческую фразу скажет герой Ф.М.Достоевского Иван Карамазов. А опальный роман «Бесы», опубликованный весной 1974 г. в 10-м томе собраний сочинений Достоевского, утвердит автора повести-сказки в правильности выбранных им ориентиров. Шукшин выступает как продолжатель традиций русской литературы, но в его случае нет изображения обители как таковой. Здесь представлены две сцены у монастыря, которым отведено примерно десять страниц из пятидесяти книжного текста. Но само упоминание о монахах и монастырях в 70-е годы прошлого века уже равно подвигу травы, пробившейся сквозь асфальт. Бастион православия в шукшинской сказке повержен и превращён в притон. Чертячий визг далеко разносится по округе. Они выбивают на булыжнике монастырской площади массовую чечётку и поют. В сочинённой ими песенке семь раз повторяется слово «аллилуя». Черти славят своих богов – пьянство, блуд, разбой, утверждая в монастыре новый устав и грозя приучить к нему всех остальных. В повести - сказке «До третьих петухов» представлены бесы всех мастей. Их пастырь - «изящный чёрт» - не просто тип, характер, но и духовный знак зла, идейнополитический символ. Он умён, выдержан и чётко представляет свою задачу идеологического растлителя: полностью уничтожить память о Боге, его заповедях, дабы беспрепятственно насаждать 153

Журнал «Огни над Бией» № 34

свою мораль. Именно он цинично предлагает монахам переписать иконы, изобразив на них вместо святых праведников - чертей. Но монахи, на которых «чёртова музыка» уже было начала действовать, взбунтовались и отказались от святотатства. И этот их бунт – обнадёживающий момент сказки. «Какие же вы грубые, - стыдит оказавших сопротивление монахов изящный чёрт, - невоспитанные, воспитывать да воспитывать вас. Дикари. Пошехонь. Ничего, мы за вас теперь возьмёмся», обещает он. Василий Макарович вслед за М. Салтыковым-Щедриным также употребляет слово «пошехонь», означающее косность, отсталость, невежество, дикость, а также нескладицу и абсурдность жизни. Но черты абсурда изначально не свойственны тихой обители, а привнесены нечистой силой. Общение с чертями пагубно отразилось на лесном жителе Медведе. Он начал курить, пить, лишился работы, разогнал семью. Но несчастный, со сломанной судьбой грозный когда-то хищник осознаёт своё падение и уходит подальше от чертей, чтобы сохранить свою «живую душу». Он уже не верит в победу добра над злом и советует Ивану: «Брось. Уйди лучше… Эту шайку не одолеешь. Везде достанут». И он прав. Черти вхожи везде и без проблем организуют Иванудураку встречу с Мудрецом. Этот персонаж, занимая ключевой пост в структурах власти, сведущ в происходящем, знает о катаклизмах, но ничего не решает, а только констатирует факты и ставит резолюции. Мудрец - карикатурный и одновременно устрашающий знак системы с её изощрённой бюрократией, демагогией и античеловеческой политикой. Всё это устраивает бесов. А по сути – он их координатор, дирижёр всех вакханалий и такой же растлитель. Его реакция на захват монастыря обескураживает: грозит пальцем чёрту, сопровождающему Ивана, и выговаривает: «Озоруете, а теоретически не готовы». И тут же подсказывает теоретическую базу, говоря «о возможном положительном влиянии крайне бесовских тенденций на некоторые устоявшиеся нормы морали». Пройдя через унижения, опасности, обман, Иван снова оказался в роли шута уже при Мудреце среди дуреющей от скуки молодёжи. Но герой уже не тот. В разговоре с секретаршей Мудреца Милкой он полон собственного достоинства: «А-а… ты решила, что я – шут гороховый. Что я - так себе, Ванёк в лапоточках… Тупой, как ты 154

Журнал «Огни над Бией» № 34

говоришь. Так вот знай: я мудрее всех вас… глубже, народнее. Я выражаю чаяния, а вы что выражаете?.. Во мне есть суть, а в вас и этого нету». Он, сделав посмешищем перед молодёжью Мудреца, забирает печать и с честью выходит из ситуации. Испытав на себе всю силу реального зла, герой в результате «хождений по мукам» не ощущает себя победителем. Искоренить чертей «до третьих петухов» невозможно, но Шукшин верит в грядущую победу христианских идеалов. Мировоззрение Шукшина в 70-ые годы в основе своей стало религиозным и привело к осознанию того, что истинное возрождение России возможно лишь на пути православия. История, как мы знаем, совершила крутой поворот, всего-то через полтора десятилетия после ухода В.М.Шукшина страна отметила 1000-летие крещения Руси и по этому поводу прошла торжественная служба в Успенском соборе Кремля. В творчестве В.М.Шукшина есть то, что называется «тайной». Разгадывая её, некоторые мысли-отгадки высказаны в этой статье. Но только некоторые. Произведение столь глубинно, что исследователям предстоит открыть ещё многое, особенно если внимательно читать между строк . Для Шукшина (вслед за Ф. Достоевским) было очевидно, что если жизнь отдельного человека и целой нации ограничивается материальными интересами, сиюминутными претензиями, а не освещается абсолютными идеалами и не опирается на многовековые традиции, то она подвергается опасности загнивания и уничтожения. В полный голос звучит здесь призыв к сохранению русской культуры, русского языка. Спасение народа в спасении своих национальных ценностей. Ситуация грехопадения обостряется в кризисные, катастрофические моменты, когда грани добра и зла размыты, а моральные устои расшатаны. Это черти прекрасно понимают и, после того «как их изгнали из храмов и монастырей», благополучно перебрались в СМИ. В глянцевых журналах, по интернету и телевидению продолжают вести свою деятельность растлителей: показывать насилие, бандитизм и разврат. Взахлёб расхваливать удачливых нуворишей и их богатство, откровенно призывая к поклонению Золотому Тельцу. Но это не наша религия. «Ванька, смотри!» - это предупреждение Ильи Муромца об опасности актуально и сегодня.

* * *

155

Журнал «Огни над Бией» № 34

& поэзия

НАТАЛЬЯ КУРИЛОВА

Наталья Курилова живёт в Бийске. Образование высшее техническое. Член литературного объединения «Парус». Стихи публиковались в журнале «Огни над Бией». Лауреат журнала «Огни над Бией» 2014 года. Секретарь литературного объединения «Парус». ** Любовь! И я лечу в бесконечность! Любовь! И я в лучах всепрощенья! Любовь – световая безмерность, Дарующая вдохновенье.

*** Восторг, ликованье - души упоенье Я суть уловила - пришло озаренье. И каждая капелька вечного знанья Сосуд наполняет и дарит прозренье. *** Я душу изолью в стихи И болью не взорву планету. Склонясь пред Матерью стихий, Прильну к дыханью утра лета. Взмолюсь: - Любовь, не покидай, В улыбке будь со мной и в стоне! Промолвит тихо утро: - Да, Скользя лучами по ладоням. ВОПЛОЩЕНИЕ МЕЧТЫ Пыльца Небесных лилий Коснулась сна мечты… 156

Журнал «Огни над Бией» № 34

С крыльца чудес пролил-ли Нежнейший звук свирели Лель, иль устами ты Волшебных чаш Покой Нарушил, иль строкой?... НАЙДИ В СЕБЕ БОГА В начале было Слово, и Слово было у Бога и Слово было Бог. Новый завет Слова упрятаны в обёртки Значений ложных и нечётких. Кривых зеркал немыты лики, Надменны нефы базилики, Душа изъедена коростой. Увы, совсем, совсем не просто До сути слово обнажать. Лишь единицам труд под стать. *** Нам режет суть чужая речь На ярких вывесках, с экрана. Как корни нам свои сберечь От иностранного тумана? Как свет в душе не замутить, Как сохранить своё начало, Чтобы величием своим В Душе и Букве Русь звучала? ***

157

Журнал «Огни над Бией» № 34

ИСХОД НОЧИ В рассвете зреет день. Январь. Зависли вязы у дороги. К утру притих старик-фонарь. На Запад все ползут звероги. Долой! Долой ночную тень! Замесим день на зёрнах кофе!.. Весы, кропя, качнула сень Фиала солнц, где зорь подковы. СТАРЫЙ ГОРОД Молочной пенкой небо Отнежило закат. Ах! Прогуляться мне бы В Пассаж, торговый ряд, Где в полночь под луною Старинный Бийск не спит – Возвышен тишиною, Степенно парусит. Плывёт, колышет память Купеческих домов, Там бийские мещане Ведут дела торгов. Там дамы у Клевцова Заказывают шёлк И из Парижу новый Фасон а-ля Коко. У Фирсова-то с шиком Приказчик всяк одет От галстука в горошек До новеньких штиблет. Туман воспоминаний… Стук женских каблучков В настилах деревянных Исхоженных мостков. Любимый, старый город 158

Журнал «Огни над Бией» № 34

Парю в ночной тиши, Не сетуя и гордо Живу в твоей глуши. ИСХОД ЗИМЫ Снег на ступенях - кружевом белым. Вешнее солнце - светом неспелым. Строки на вылет - боли похмелье С сердца срывает звонкой капелью. Грусть притаилась тенью в театре… Пьеса… Аншлаг… Отыграна в марте. *** Последний поцелуй, Прикосновенье, Звезды угасшей темноту Несу в себе. И плавятся бездушные мгновенья, По тёмно-алым парусам текут с небес. И делят всё на до и после С тобой и без… Не уходи, Постой... Но только эхо, Шелестя листвой, Роняет шёпот За спиной: - Пустое… *** Расстались... Что ж, пришла пора. Весна Ещё была вчера. Сегодня осень Льёт печаль Сусалью На сырой асфальт. 159

Журнал «Огни над Бией» № 34

*** Слова любви я под венец терновый уложу. Прощай. Отмолит боль седой чернец – найдёшь причал. В проём окна сквозит луна, в проёме лет – печаль. Пустынность ночи пью одна, укутывая нежность в шаль. *** Тону в тиши твоих озёр, Шепчу, дыханью ветра вторя, Люблю… на радость и на горе Русь от заката и до зорь. *** В закате дня купалось солнце, Лила капель весны хрусталь. От зноя медленного танца Всё таял, таял злой февраль. Потом опять мели метели, Крутили чувственные па. Года летели в бездну селем… Неужто всё – циничный фарс? ОДИНОЧЕСТВО Я с любимым хочу у вершин Покориться весеннему ветру. Ты, полуденный луч, не спеши, Закружи нас мелодией ретро. Я с любимым хочу у вершин, Где кристальна вода голубая, Жизнетоком из самых глубин Утолять его жажду нагая. 160

Журнал «Огни над Бией» № 34

Я с любимым хочу у вершин, Ароматами трав упиваясь, Нанизать на изломы души Поцелуев живительных сладость. Я с любимым хочу… Одиночество тихо свернулось Загасило привычно свечу, Погружаясь в знакомую снулость СИРЕНЕВАЯ ЗВЕНЬ Вселенскому ритму внимая, В дни мая кружит голова. Слова льнут к бумаге. Не спится, А птицы всех сводят с ума. Пленительны мысли забавы Запала весны кутерьма, Романсы любовной отравой, Лукавые сводят с ума. Веснится, бушует природа, В угодьях раскинулся май, Ломая обыденность, звенью Сиреневой сводят с ума. БЕССОННИЦА Тупик потаённых желаний Стреножил рассудок. Одна… Карминово-алым пожаром Охвачены пологи сна. Ночь–ключница, злая старуха, Былого теребит кудель, И пряжей колючей упругой На волю опутала дверь. 161

Журнал «Огни над Бией» № 34

Там горлинка белая бьётся, Порхнула, попала в смолу. Старуха над нею смеётся, Сплетая хулу и молву. А тело охвачено яро Страстей неуёмен букет… Карминово-алым пожаром Пылает холодный рассвет. *** Мы все в кого-то влюблены Со страстью или так – немножко, Без этой маленькой войны Пресна обыденности ложка. В груди порхает мотылёк, Мерцаньем томно тело нежит… С годами цвет его поблёк, Мечта встречается всё реже. Ему теперь бы в небеса Пыльцой лазури крыльца красить, У солнца бредить в волосах, Была бы Самость вся в атласе. Настойчив, усик гнёт малец, А лапки тянет к чаше с мёдом. Прилип!.. И тут ему конец… Мораль – летай, пока свободен.

162

Журнал «Огни над Бией» № 34

& поэзия

ЛЮБОВЬ ЮРКОВА

Усть–Каменогорск, ВКО, Казахстан Поэтесса, член редакционной коллегии журнала "Нива" (Астана) по Восточно-Казахстанскому региону, член областного регионального объединения "Звено Алтая", руководитель литературного объединения "Прииртышская лира". Публикации стихов, эссе в журналах «Простор», «Нива», «Вестник культуры».

Люблю задумчивость снегов… *** Люблю задумчивость снегов, Берёз затейливую снежность, И гул декабрьских ветровЗимы седой и грусть, и нежность. Лазури ласковый чертог, Лимонный свет луны над крышей, И голос, что звучит всё тише, И тайну мимолетных строк.

Вновь летят журавли Вновь летят журавли из забытых миров. Над погостами Родины-лето. Вновь над маем - июнь Долгим эхом войны. Белым пухом осыпался где-то. Журавли, журавли! Вам известен мотив, Что пронес наш солдат

До Берлина. Кто пропал под Орлом, И под Курском стоял, В Сталинградской Взрывался на минах. В светлой сини небес Раздается призыв: Окликает вожак вас, родные. В нашей памяти вы В списке вечно живых. Помнит Родина вас молодыми. Вновь летят журавли Из далеких краев, Над просторами Родины-лето. Вновь над маем-июнь Долгим эхом войны Белым пухом осыпался где-то.

О Любви незабытой Деревня из детства. Деревня из лета. Тобою вся жизнь моя 163

Журнал «Огни над Бией» № 34

Светом согрета Любви незабытой, Бездонного счастья. В лугах и покосах Хочу затеряться.

И нет предела Этому блаженству. Стремится выпить Дней несовершенство. И мимолетность Встречи на земле.

До речки, до плёса Тропинкой знакомой. Душистого хлеба, Воды родниковой. В ладошке - клубника И запах полыни. Все это на сердце Живет и поныне.

Горный Алтай Красота и покой. Вечность в камне застыла. Здесь туманов разлив И величье, и сила.

Росою умыться. Тебе улыбнуться, Чтоб вновь в мою юность, Хоть взглядом вернуться, Ты в светлой рубашке Стоишь у плетня... Чтоб снова, и снова Окликнул меня.

Здесь загадки живут, И легенды, и слухи. Богом созданный рай У подножья Белухи. Ароматов настой. Песнопенья Катуни. Медоносный июнь. Разнотравье июля. В сердце – Горный Алтай, Мирозданья частица. Припадаю к тебе, Чтоб святым причаститься…

Моя Душа Моя душа Целуется с твоей.

Ты - июнь, я - февраль Ты - июнь. Я - февраль. Между нами тоска расстояний. Ты - тепло, я - метель из завьюженной сказки судьбы. Не забыть откровенность минутных, ненужных признаний. Сумасшествия лета и прозы суровой зимы. К нам приходит любовь и стучится в сердца незаметно. Как порой подступает к вискам седины пелена. И не манны небесной ты ждешь от неё, неприветной, А воды родниковой, испитой в печали до дна. 164

Журнал «Огни над Бией» № 34

Православная Русь Родные пейзажи: просёлки, долины, Да клин журавлиный, да запах калины, Да где-то в истоках -томленье и грустьЖивет в небесах православная Русь. Иконы, погосты, молитвы, обеты Родимой сторонки из детства приметы. Гостим мы недолго на этой землеЛишь звон колокольный, зима в хрустале. Картинки земные, тропинки лесные Уносим с собой в небеса расписные. Чтоб колосом зрелым, травинкой вернуться И милой сторонке слезой улыбнуться. Речною протокой да иволгой звонкой Бегом по росе шаловливой девчонкой…

Запах Родины Наслаждалась река пробужденьем зари, Поцелуем июльского лета. В щебетанье листвы Пели нам глухари, вспоминая шальные рассветы. Сколько б минуло лет. Сколько б минуло зим В нашем сердце живет и поныне запах Родины тот, Что мы с детства храним, запах мёда и горькой полыни.

165

Журнал «Огни над Бией» № 34

ЛЕОНИД ИВАНОВ

Иванов Леонид Кириллович ( 8.10.1949, с. Озерки Вологодской области). Родился в семье лесничего из сосланных финнов. После окончания сельской восьмилетки работал сплавщиком леса, дровосеком, рабочим на строительстве ЛЭП, заведовал сельским клубом. В семнадцать лет с восемью классами образования и несколькими написанными рассказами был принят литературным сотрудником в районную газету «Волна» Вологодской области и с тех пор всю жизнь занимался журналистикой. Экстерном сдал экзамены по программе средней школы. Служил в армии. После окончания 3 курса филологического факультета Череповецкого государственного педагогического института (окончил в 1977 г.) был переведён редактором информационного вещания Вологодской областной студии телевидения. Окончил отделение журналистики Высшей партийной школы ЦК КПСС (1982). Работал в Тюменском областном телерадиокомитете, в пресс-службе администрации Тюменской области. В настоящее время – главный редактор литературно-художественного альманаха «Врата Сибири». С 2014 года - ответственный секретарь Тюменского регионального отделения Союза писателей России. Заслуженный работник культуры РФ. Автор 15 книг прозы, в том числе «Первый парень на деревне» (Тюмень. 2009), «Леший» (Тюмень. 2010), «Палата 206» (Вологда. 2011), «Будем жить» (Тюмень. 2011), «Покойники – народ смирный» (Тюмень, 2012), «Побег с погоста» (Вологда. 2012), «Пришалимки» (Вологда. 2012), двухтомника прозы «Будем жить!», «Тоскова-а-л!» ( Тюмень, 2013), «Люди добрые» (Тюмень, 2014), серии книг издательства «Баско» (2015). Член Союза писателей России. Живёт в Тюмени. ТОСКОВА-А-АЛ! - Тосковал Фёдор-то Андреич! Ой, тоскова-а-ал! – баба Маня уголком повязанного под подбородком платка вытерла глаза, 166

Журнал «Огни над Бией» № 34

хотя слёз вроде бы и не было. – Как Клавдию-то схоронил, так и затосковал. Оне ить душа в душу шестьдесят годков прожили и, поверишь ли, ни разу не ругивались. Да, тоскова-а-ал. Да и она, видать, там тоже по ёму тосковала, вот и забрала к сибе. Ить как раз на сороковой день и забрала. Помянули, как полагается, на погост сходили, потом чаю попили, по рюмочке на помин души выпили. Утром прихожу, а Фёдор-то Андреич всё сидит в красном углу, к стене привалившись. Видать, сразу опосля нас и помер сердешный. Слава те, господи, что не намаялся. Тоскова-а-ал дед-то. Переживал, что на похороны Клавдеи ни Тамарушка, ни ты не приехали. - Баба Маня, - а тебе сколько лет? - Ой, голубок ты мой сердешный, дак я и сама уже забывать стала. У миня уж внучка на пензию лонись вышла. На северах работала дак на пять годков раньше отпустили. А мне-то самой уж девяносто скоро стукнет. - Здорово! – восхищённо сказал Андрей. - Дак и чо здорово-то? Здорово, когда не болит ничо, а когда то суставы стонут, то голова кружится, дак уж и здоровова-та мало. Ладно, пошли-ка, вон старухи уж почти до деревни доковыляли. Не догнать. Андрей ещё раз обвёл взглядом могилки деда и бабки, поправил прислонённые к крестам привезённые им из города венки, поклонился. Баба Маня трижды перекрестилась, и они пошли с погоста. Несмотря на свои почти девяносто, баба Маня шла довольно резво. Старух, конечно, не догнали, но и к дому Фёдора Андреевича пришли немногим позднее их. Баба Маня перед дверью посторонилась, пропуская Андрея вперёд. Он, было, хотел зайти следом, но она подтолкнула: - Тибе первому нада с погоста. Едва Андрей переступил порог, как стоявшая сбоку от двери старушка брызнула ему в лицо изо рта водой. Он отпрянул в сторону, потянулся утереться ладонью, но ему услужливо подали полотенце. - Не обижайся, милок, так полагается. Это чтобы печаль смыть. Дед-то твой в приметы не верил, вот и тосковал. Не пошедшая на кладбище Зинаида, которую Андрей почемуто так и не мог вспомнить, вымыла пол, прибрала в доме, накрыла стол. Пришедшие с погоста помыли под рукомойником 167

Журнал «Огни над Бией» № 34

руки с мылом, прошли к столу. Снова, как на кладбище, помянули усопшего кутьёй, несколько старушек перекрестились на висевшую в углу икону Николая Угодника, защищающую от нищеты и нужды, выпили, не чокаясь, по гранёной стопке водки, съели по блину. Зинаида принесла кастрюлю сваренной на курином бульоне лапши, разлила по тарелкам. - Андрюшенька, скажи слово за деда, - обратилась к нему баба Маня. - Хороший был человек! Как в таких случаях говорят, царствие ему небесное и пусть земля ему будет пухом. Андрей не знал, что ещё можно сказать в таких случаях про своего только что похороненного деда, поэтому замялся. - Да, и его светлый образ навсегда останется в нашей памяти, добавил он дежурное, что обычно пишут в некрологах. - Святой был человек, - добавила баба Маня. – Никому худова слова не говаривал. А уж с Клавдией-то как любо жили! Душа в душу, - повторила она уже сказанное на кладбище. - Да уж, да уж, - вполголоса заговорили старушки. Мужиков, что копали могилу и хоронили деда, за столом вопреки обычаю, не было. Они взяли две бутылки водки и уехали работать, обещая зайти вечером и помянуть честь по чести. – Клавдея-то порой, бывало, и прикрикнет, а он смолчит и всё. Уж чево-чево, а не ругивались, это правда. - А мастеровой-то какой был! – поддержала Зинаида. – И по дому все умел, и топором потесать, и доску строгнуть. А печки, почитай, у всей деревни его руками сложены. - Да-а-а, мастер был, царство небесное… - И какой мастер! Печку-то зимой как протоплю, дак всё тепло в доме остаётся, не выдувает. И окна не плачут, хоть какой мороз. - Ево лежанкой я тольки и спасаюсь. И простуду выгоняю, и поясницу лечу, когда прихватит. Выпили чаю с принесёнными кем-то из соседок ягодниками и стали расходиться. - Ты, Андрюша, мужики-то ввечеру придут, дак зови миня, говорила Зинаида. – Я угощение-то сделаю. Не мужицкое дело стол накрывать да посуду мыть. - Хорошо, спасибо большое! Я обязательно позову. - Вон на той стороне дороги дом с зелёными окнами. А то можно и у нас стол собрать. 168

Журнал «Огни над Бией» № 34

- Нет, Зинаида, не гоже поминки в чужом доме устраивать, урезонила баба Маня. – Не по-людски это. Да и беду накликать можно. Ох, жалко, што матушка-то твоя Тамарушка, не приехала. Жалко! - Так я же говорил, что она в больнице лежит. - Вот и на похороны Клавдии-то тибя дед ждал да ждал, не дождалси. И на погосте всё на дорогу поглядывал, не едешь ли. - Да я за границей в командировке был. Я ведь и узнал-то уже только спустя неделю, когда домой вернулся, - в который уже раз меньше, чем за сутки оправдывался Андрей. Все в деревне это уже знали, но каждый в отдельности хотел сказать ему, как ждал его дед на похороны бабки. И что тосковал очень. Когда все ушли, Андрей сел к столу, налил стопку водки, ещё раз мысленно пожелал деду царствия небесного, выпил, медленно обвёл взглядом внутреннее убранство дома. В последний раз был он здесь несколько лет назад, но ничего с тех пор не изменилось. Всё было на прежнем месте, так же стояли в застеклённой горке гранёные стопки и привезённая им из-за границы красивая чайная пара из тонкого китайского фарфора. Наверняка, за все эти годы никто ни разу не пил из этой чашки чай, а служила она украшением да поводом похвастать перед односельчанами иностранным подарком внука. Всё в доме было как всегда, только на этот раз по давнему обычаю на зеркало и экран старенького телевизора были наброшены полотенца. На телевизоре стояло блюдечко с поставленной на него накрытой давно зачерствевшей скибкой хлеба, стопкой, водка из которой тоже почти полностью испарилась. Значит, дед не убирал эту поминальную стопку с самых похорон и в знак траура не включал телевизор. - Тоскова-а-ал! – вспомнил Андрей не раз сказанное бабой Маней слово. Затоскуешь тут в одиночестве, когда не с кем перемолвиться словом. Тем более, что прожили вместе больше шестидесяти лет, с того самого дня, как пришёл дед с фронта и почти сразу же женился. -Просто удивительно, - подумал вдруг Андрей, - но ведь они все эти годы, кажется, ни разу не разлучались даже на несколько дней. Ну, да! Насколько он знает, ни который из них не бывал в санатории или на курорте, не ездили ни разу к дочери в город. 169

Журнал «Огни над Бией» № 34

Это они с матерью наведывались в деревню. Иногда вместе, иногда, если Андрей уезжал в детский оздоровительный центр, мать навещала родителей одна. - Поразительно! – сказал Андрей, удивившись, что его дед и бабка ни разу в жизни не расставались. И тут же удивился, что произнёс это слово вслух, хотя был в доме один. – Да, тут затоскуешь! Он вышел в ограду, сел на лавочку возле стены, где ещё совсем маленьким не раз сиживал с дедом. Он тогда всё порывался сорваться и куда-нибудь бежать, а дед обнимал его за плечи и просил побыть с ним рядом. - Набегаешься ещё, - говорил он. – Вот вырастешь, набегаешься по белому свету, придёшь, сядешь на эту лавочку, а нас с бабкой уж и нет. И не к кому прижаться, пожалиться. Посиди ишо маленько. Побудь с дедом. Эти слова Андрей слышал и, будучи ещё совсем маленьким, и уже достаточно взрослым, когда учился в старших классах. Ребёнком не сиделось, потому что надо было бежать к ребятам, а, будучи старше, как-то стеснялся проявления дедовой нежности. Мать растила его без отца, держала в строгости, считая, что только так сможет вырастить его закалённым, готовым к суровостям жизни. Бабушка, наоборот, пыталась дать то, чего не получал от матери. Она окружала его такой заботой, что даже в совсем юном возрасте он стеснялся, а когда подрос, бурчал, что не маленький, чтобы с ним сюсюкать. А теперь сидел на лавочке и вспоминал, как бабушка по утрам гладила морщинистыми сухонькими ладошками его голову, и он удивлялся, что такие скрюченные и мозолистые пальцы могут быть такими нежными. Он бы сейчас прижался к деду, сам бы обнял его за костлявые плечи, но нет уже деда. И никогда больше не будет. Прав он был, говоря, что потом некому будет пожалиться. Андрей бы и не стал жалиться, он бы просто сидел рядом, такой молодой и сильный, и чтобы дед молча смотрел на него и радовался, что у внука всё хорошо. А бабушка бы тоже сидела на ступеньках, как это часто бывало по вечерам, и любовалась бы ими, своими родными, как она говаривала, мужчинками. Баба Маня говорит, что дед тосковал. Тоскова-а-ал… Затоскуешь тут, когда каждая мелочь напоминает о былой силе, которую не вернуть, об ушедшей из жизни жене, о стремительно пролетевших годах, и когда остаётся только ждать собственного 170

Журнал «Огни над Бией» № 34

конца. Тяжело, наверное, вот так сидеть и ждать смерти, которая уже не пугает, потому что впереди нет ничего светлого и радостного. Единственная дочь вот уже тоже на пенсии, внук мотается по белому свету, раз в несколько лет заглядывая к старикам в деревню, где скоро начинает скучать по привычной шумной городской суете. Сходить поговорить к соседям? Так ведь всё уже переговорено на много раз. Газеты не ходят, это раньше выписывали много всяких от районной «сплетницы» до, самых что ни на есть, центральных. Клавдия, как помнит, всегда первым делом оформляла «Крестьянку» да «Работницу». А потом и эти стали и слишком дорогие, и запестрели рекламами дорогих, совсем не крестьянских одёжек и украшений. Вот телефон в каждый дом поставили. Им, как семье ветерана войны – в первую очередь. А кому звонить? Мане через дорогу или Зинаиде? Так ведь лучше так сходить. Тамарке в город? Так она сама каждую неделю звонит, с бабкой про пустяки разные треплются. На озеро отходил – ноги не те, да и законов всяких напридумывали, что нельзя сетками ловить. Браконьерство, видишь ли! Да раньше, пока всё общественное было, всей деревней сетки круглый год ставили, рыбой жили, а теперь какието, вроде аж из самой Москвы, хозяева объявились. Обо всем этом, помнится, дед с горечью рассказывал Андрею, когда он приезжал навестить стариков, и укорял, что они, журналисты, не пишут про эти дела, а всё выискивают разного рода страшилки. Вон недавно «Сплетница» писала, будто в их лесах какой-то снежный человек водится. Да отродясь тут про таких никто не слыхивал, а уж мужики все леса вдоль и поперёк исходили на охоте-то. За этими воспоминаниями Андрей вдруг встрепенулся, что за сутки, как он приехал в деревню, его телефон, не умолкающий в городе даже поздним вечером, не зазвонил ни разу. Достал из кармана мобильник, посмотрел на экран. Сети не было. - Надо же! – удивился почему-то. – Вроде в самых глухих местах связь теперь есть, а тут, всего-то в каких-то полутора сотнях километров от областного центра он оказался оторван от жизни. В прошлый приезд не было, но ведь уже столько времени прошло, могли бы где-нибудь поблизости и поставить вышку. Зашёл в дом, достал из рюкзака ноутбук, положил на стол, и только тогда вспомнил, что без мобильной связи и с ноутом в интернет не выйти. Захлопнул крышку и стал смотреть в окно на 171

Журнал «Огни над Бией» № 34

медленно наползающие из-за деревни сумерки. Скоро должны заявиться мужики, что копали могилу и хоронили деда. До их прихода надо было чем-то заняться. Андрей встал, открыл верхний ящик комода, где раньше лежали фотографии и поздравительные открытки. Они никогда не выбрасывались, а складывались стопочками и перевязывались разноцветными ленточками. Всё это добро оказалось на прежнем месте, накрытое большой тетрадкой с картонными корочками. Эти тетради именовались амбарными книгами. Андрей помнил их ещё с тех пор, когда приезжал на каникулы, а дед, работая счетоводом, просиживал вечерами за разными бумагами и переписывал из них в такие же амбарные книги какие-то цифры, по несколько раз пересчитывал их на счётах, весело стуча нанизанными на проволоки деревянными костяшками. - Странно, - подумал Андрей. – Неужели дед на старости начал сводить баланс семейного бюджета? Или вдруг решил пересчитывать сальдо-бульдо бывшего колхозного баланса? Достал из ящика эту книгу с привязанным к ней тонкой капроновой ниткой химическим карандашом, открыл первую страничку. Крупным почерком на ней было написано: «Я ушёл на озеро. 04.30». Ниже стояла вторая запись: «Сударыня! Не соизволите ли Вы почистить рыбу и сварить уху? 12.15». А ещё ниже другим почерком: «Сами не баре! Я с Вами не намерена за одним столом сидеть до тех пор, пока не услышу извинений. 12.20». Андрей заулыбался. Значит, эта книга была семейным бортовым журналом, при помощи которого общались между собой почемуто поссорившиеся дед и бабушка. Перелистнул страницу. «Сударыня! Уха получилась вкусной. Рекомендую отведать. 13.45» «Спасибо! Сыта по горло Вашей наглостью. Без ухи проживу. 13.50» «Ну, как знаете! Было бы предложено. 13.55» «А перец куда задевали? 13.58» «Глаза разуйте! Где был, там и лежит. 14.00» Эта переписка была настолько умилительной, что Андрей сел на стул и во весь голос рассмеялся. Ай да старики! Это же надо додуматься! Поссорились, не хотят друг с другом разговаривать, переписку затеяли. Ой, молодцы! «Не пойти ли нам спать, сударыня? 21.45» «Я с таким кобелём не намерена спать в одной постели! Лучше на лежанке. 21.46» «Лежанка не топлена – простынете. Заболеете. 21.48» «А заболею 172

Журнал «Огни над Бией» № 34

да помру, дак Вам хоть руки развяжу. У вас вон уже есть молодуха на примете. 21.50». «Не говорите глупостей, Сударыня! Пойдёмте спать. 21.52» «И один поваляетесь в холодной постеле! 21.55» «Да полно глупости-то пороть! Только и делов, что помог бабе стайку отремонтировать. 22.00» «Полдня он стайку ремонтировал. Кобель Вы и никто больше! 22.10. Спокойной ночи!» Судя по тому, что следующие записи были на другую тему, дед с бабкой этим вечером всё же помирились. Поскольку в журнале было указано только время, но не было дат, нельзя было и определить, когда они поссорились снова. «Щи – в печке. Кушайте на здоровье, морда бессовестная, кобель несчастный! Не знаю, сколько времени. Могли бы хоть часы отремонтировать, а не по чужим дворам шляться». «Часы отремонтировал. Что ещё изволите? Время вечером по телевизору поставите». «Дров-то и я мог бы принести. Чего же не сказали?» «Сама не переломилась! Вам силы на молодух беречь надо». Потом снова шла переписка, что пора ложиться спать. И, похоже, постель снова помирила. Увлекшись чтением, Андрей очнулся, только когда открылась входная дверь. - Можно? - Да, да, конечно! – засуетился Андрей. - Проходите, пожалуйста, к столу! Или руки помыть? - Да не надо! Не такие уж и грязные, - отмахнулся муж Зинаиды. -Мне Зинаида наказывала, чтобы, как вы придёте, её предупредил. Она хотела закуску приготовить. - Да не надо нам тут Зинаиды. И без неё найдём, чем закусить. Выпить-то есть? - Этого – сколько угодно. -Вот и ладно! Ну, мужики, помянем Фёдора Андреича, добрейшей души был человек. Пусть земля ему будет пухом! Поскольку в доме не было соблюдающих обычаи старух, первым делом выпили, а потом уже закусили кутьёй, блинами и рыбником. Андрей пошёл разогревать суп, но Николай его остановил: - Не суетись ты! Мы и холодного похлебаем. Так даже вкуснее. - Не надо греть! Не надо, - поддержали остальные. – Мы это, не интеллигенция. Мы по-простому любим. А не за столом дак и совсем бы хорошо было. 173

Журнал «Огни над Бией» № 34

- Да ты, Николай, скажешь тоже, чо нам из-за стола на улицу што ли поминать идти. Нет, покойный в дому жил, тут и положено поминки устраивать. - Да я это так просто. Мы ведь чаще-то как? На берегу с мужиками. Или возле бани. Напаришься, в озеро окунёшься, да как по стопарику накатишь! - Ой, после байны-то душевно! Вот завтрия бабы байну натопят, мы тибя по-нашему, по-деревенски-то веником попотчуем! Ладно, чо расселись-то? Наливай, Никола! Заодно и бабу Клаву помянем. Ой, хорошая у тебя была бабка! Не зря её дед Сударыней называл. Ну, царствие им небесное! Не заждалась своего Сударя. Быстро к себе призвала. Она ведь ревнивая была! Ну, спасу нет, до чего ревнивая! Как-то на Иванов-день баба Маня пошутила, что дед-то в молодости ещё тот ходок был. Мол, и к ней клинья подбивал, даром, что на пять годков старше, а уж молодух так ни одной юбки не пропускал. А баба Клава-то сидит, смотрит так на всех, и непонятки берут – это как же так? В дерене все про всех знают, а она про своего мужа такого да не знала! Ох, кобель проклятущий! Ну, старухи-то захохотали, мол, разыграли тебя, дуру старую. Разыграли-то разыграли, а она с тех пор стала за дедом приглядывать. Упаси бог, с кем из баб на деревне остановился! А уж если какой вдове по хозяйству чем помог, так потом неделю с ним не разговаривала. - Погодите, а как же дед печки клал? Ведь, говорят, во всех домах он печки делал. - Дак она от него ни на шаг не отходила. Он клал, а она глину месила, кирпичи подавала. Ни на шаг от мужа. - Это что, на восьмом десятке? – изумился Андрей. - Да и на девятом тоже, - уточнил Николай, и все засмеялись. И вот теперь стали Андрею понятны те намёки про старого кобеля, что написаны в «бортовом» семейном журнале. Ну, дед! Ну, бабка! Ей богу, как молодые! Помянули мужики хорошо! Уходили с поминок нетвёрдой походкой, обещая назавтра устроить городскому гостю настоящую баню. - Ты смотри, Андрюха, не сгузай, - обнимали его по очереди и хлопали по плечу. – Девять дён надо пожить, на погост сходить. А потом можешь и ехать в свой город. Да завтра с бабками сходи на могилку. Положено на другой день после похорон. 174

Журнал «Огни над Бией» № 34

Андрей несколько раз благодарил мужиков за помощь, те, в свою очередь спасибкали за гостеприимство. Расстались у калитки, когда на улице уже совсем стемнело. Вернулся в дом, убрал со стола, помыл холодной водой с мылом посуду. Вспомнил, как раньше, когда приезжал в деревню на несколько дней, суетилась возле гостя бабушка, как не могла она нарадоваться внуку, подсаживалась рядом погладить его по плечу, взять в свои скукоженные временем ладошки его руки, а дед сидел с другой стороны почти под иконой и молчал. - Да, уходят старики, - с тоской подумал Андрей. – Ушли из жизни дед с бабкой, а многие ли останутся в живых через пару лет из тех старушек, что ходили сегодня на кладбище провожать в последний путь деда Фёдора? И пусть это были совсем чужие люди, их было очень жаль, потому что уходило вместе с ними чтото очень большое и значимое в его жизни, разрывая невидимую нить с его детством. Андрей снова взял в руки амбарную книгу, открыл наугад на странице, где была сделана последняя запись. «Ну, почему ты, Сударыня, меня одного тут оставила? Что мне тут без тебя делать? Пусто на душе и тоскливо. Тоскую!» Андрей прочитал текст, отодвинул книгу на середину стола и долго сидел молча. Потом придвинул ближе, взял привязанный карандаш и крупно вывел: «Дорогие мои старики, я только сейчас понял, как трепетно вас люблю и буду очень без вас тосковать... Очень-очень!». ИГРА НА РАЗДЕВАНИЕ Свет опять виновато моргнул и погас. Телевизор скорёхонько свернул картинку, сверкнул узенькой горизонтальной полоской и слепо уставился чёрным экраном в кромешную темень избы. - Едрит твою мать! – в сердцах выругался Фёдор. – Как всегда, на самом интересном месте. Татьяна отодвинула занавеску и выглянула в окно. - Ну, чево там? - Чево, чево? Знамо, чево! Темень одна, - проворчала в ответ жена. – Сходи, посмотри, может у нас на столбе чо. - На столбе, на столбе, - буркнул Фёдор, но встал из-за стола и направился к двери. Он вышел на улицу, погружённую в августовские густые потёмки, открыл калитку, сделал несколько 175

Журнал «Огни над Бией» № 34

шагов по мягкой, густо заросшей конотопом тропинке, остановился, посмотрел по сторонам. Деревня, так же как их дом, была укутана тяжёлой влажной после недавнего уже по-осеннему нудного дождя чернотой рано наступающей ночи. Не было бы низко надвинутых туч, которые небо повесило проветриваться на высоченные от старости берёзы, что росли вдоль дороги, звёзды да красивые всполохи восторженных в эту пору зарниц радовали бы взор, а тут – хоть глаз выколи. Фёдор достал сигареты, закурил. Справа кто-то кашлянул. - Нюрка, ты что ли? - Ну, а кому ещё? - Мало ли! Может, мужик какой… - Ага, мужик. От сырости разве что… Кого тут мужиков-то на всю деревню кроме тебя? - Дак вдруг заехал какой из города наших баб повеселить. Вон вас, молодух, сколько. - Ага, в городе своих старух мало, дак они по деревням шастать будут. Молодухам-то нашим вон всем уже на восьмой десяток перевалило. Чо там Татьяна? - Сидит, свет ждёт. Думает, я ей электричество в штанах принесу. - Да в штанах-то у тебя динама, поди, уж сто лет как отсырела, засмеялась Анна. – Чо делать-то собираетесь? - А чо делать? Спать рано, читать с лампой не вижу, Татьяна опять в карты играть сгоношит. Пошли за компанию. - Ой, нет, умаялась я сегодня с грибами, пойду спать завалюсь. - Спать-то оно спать, а потом ни свет, ни заря проснёшься, на улице ещё делать ничего не видно. Лежишь, на сто раз жизнь свою перебираешь. А чо перебирать, всё одно не переделаешь. - То-то и оно, что не переделаешь… - вздохнула невидимая в темноте Анна. – Спокойной ночи. - И тебе того же, - откликнулся Фёдор, сделал последнюю затяжку, загасил окурок о мокрый столб, бросил в сторону дороги и пошёл в дом. - Ну, чо там? - Темень там, - отозвался Фёдор. - Я думала только у нас, дак хоть к Нюрке сходить, кино досмотреть. - Спать она наладилась. Умаялась, говорит, с грибами. - И спать-то рано. Татьяна взяла со старинного комода лампу, стала шарить в поисках спичек. 176

Журнал «Огни над Бией» № 34

- Дай-ко спички-то. Фёдор достал из кармана коробок, чиркнул, зажёг фитиль услужливо подставленной Татьяной керосиновой лампы. - Ой, стекло-то опять забыла почистить, совсем закоптилось. Погоди-ко хоть газеткой протру, а то ничего и не видно. При свете пляшущего пламени она оторвала от газеты клочок бумажки и стала со скрипом протирать стекло. - Не программу хоть оторвала-то? – обеспокоенно спросил Фёдор. - Да вон твоя программа, на комоде лежит, - успокоила Татьяна и надела стекло на лампу. Пламя сразу же успокоилось и осветило комнату. - Как думаешь, надолго свет-то отключили? - А чего думать? Ясно, до утра никто делать не станет. Первый раз что ли? – ворчливо ответил Фёдор. Татьяна взяла какой-то старый журнал, надела очки, полистала. - Хотела ведь в районе очки новые купить, эти совсем слабые стали, да денег пожалела, - сокрушённо сказала Татьяна и отодвинула журнал в сторону. – Твои-то где? Или сам читать будешь? - Какой читать? С лампой всё одно ничего не вижу. - Ну, давай хоть в подкидного сыграем. - А-а, не интересно. Под стол овечкой блеять не лезешь, на стул петухом кукарекать не хочешь, на щелбаны боишься… - Конечно, ты вон со всей дури лупишь дак... - Да ежели бы со всей дури, у тебя бы и лоб треснул. Это я, любя, тихонечко. - Ничего себе тихонечко! – возмутилась Татьяна. – Вон волдырь до сих пор не проходит. Вот если ты подряд пять раз выиграешь, я тебе сто грамм налью. - Чтобы скорее окочурился? Целый день таблетки от давления горстями кормила, а теперь сто грамм она нальёт. На тот свет справить торопишься? - Типун тебе на язык, - трижды сплюнула Татьяна. – Нюрку не звал? - Да звал, не хочет. Говорю же, умаялась. - Ну, давай на интерес. - А какой с тобой интерес? Всё одно проигрываешь. - Потому что ты мухлюешь. - Да не мухлюю я, - заверил Фёдор. - Мухлюешь, мухлюешь, сколько раз ловила, - настаивала Татьяна. 177

Журнал «Огни над Бией» № 34

- Ну, если когда сослепу, - согласился Фёдор, глядя, как жена уже тасует и раздаёт карты. - Черви козыри, - объявила Татьяна. - У меня семёрка. Фёдор взял свои карты, развернул. - Ну, дак ходи, коли семёрка. Хоть Татьяна и начала игру первой, карта ей не шла, и вскоре она проиграла, оставшись чуть не с половиной колоды на руках. - Всё, больше не буду, - остановил жену Фёдор, когда она начала заново раздавать карты. - Ну, ещё разик. - С тобой не интересно. - Ну, давай ещё разок, не дурой же мне да ещё с погонами спать ложиться. - Тогда – на раздевание. - Ишь чо удумал! У тебя скоро правнуки на раздевание с девками играть будут, а ты, старый пень, туда же, - запротестовала Татьяна. - Дак хоть стариной тряхнуть, - засмеялся Фёдор. - Стариной ты и без карт трясёшь… - поддела жена. – Ходи давай. - Не буду. Только если на раздевание. - За пятьдесят лет он ещё не нагляделся. Вон завтра баня будет, смотри, сколько хошь. - Ну, баня – это само собой, а тут дело другое. Тут стимул важен. - Да уж стимул-то у тебя давно и не шевелится, - снова поддела старуха. - А мне и не надо, - отмахнулся Фёдор. – На раздевание играть буду, а так – собирай карты. - Дак я уж раздала. - Ну, и собирай. - На раздевание вон тебе с Нюркой играть надо. Она чужая, интерес какой-никакой. - Вот именно, что никакой – больно тоща. - Эк на старости-то лет завыкобенивался. Тогда вон с Людмилой. - Глаза лопнут всё тело осматривать. - И то не ладно, и это не глянется. Ходи давай. - Сказал, не буду на интерес. - Ходи, старый распутник. Только не мухлевать. Снова оставшись в дураках, Татьяна принялась снимать кофту. Это заставило её внимательнее следить за тем, как бьёт её карты Фёдор. 178

Журнал «Огни над Бией» № 34

- Ты какого лешего мою даму вальтом кроешь? – возмутилась она, когда старик попытался схитрить. - Это чо, валет что ли? Я думал, король. - Валет, валет. - Очки совсем слабые стали, - посетовал Фёдор. - Да и лампа еле горит. Ты-то хоть рядом сидишь, лучше видно. Ладно, не нравится валет, на тебе туза. То ли Фёдор снова где-то смухлевал, а она не заметила, то ли действительно карта шла неудачно, но пришлось Татьяне снимать и юбку. Потом без рубашки и без штанов остался-таки Фёдор. Обстановка накалялась. Старик ещё дважды был уличён в попытке мошенничества, но, тем не менее, снова выиграл. Татьяна под ликование мужа покорно сняла и повесила на спинку стула бюстгальтер. Боязнь проиграть ещё раз и остаться совсем голой притупила её бдительность, чем не преминул воспользоваться старик. Он мухлевал уже без всякой осторожности, уличённый в мошенничестве, тут же менял карту, но через пару ходов крыл вместо бубновых козырей червами, торопился скинуть карты в колоду, туда же незаметно, пока Татьяна прикручивала фитиль лампы, спровадил две мешавших игре шестёрки и снова оставил жену в дураках. - Трусы не сниму, - категорично заявила Татьяна, встала из-за стола, собрала в охапку одежду, сунула под мышку бюстгальтер и пошла в другую комнату, где стояла кровать. Фёдор, не торопясь, начал аккуратно собирать разбросанные по столу карты в колоду. - Ну, и долго ты там ещё керосин жечь будешь? – вскоре послышалось из-за занавески, закрывающей дверной проём стариковской спальни. – Иди, ложись спать, старый бесстыдник! Вот ужо мы завтра с Нюркой тебя вдвоём-то припозорим. У неё память хорошая, она тебе мухлевать не даст. Ишь, на раздевание он играть выдумал. Жеребец старый… - ворчала Татьяна, удобнее укладываясь в постели.

179

Журнал «Огни над Бией» № 34

АМИН ИЛЬДИН Автор родился в Бийске

БОЛЕЗНЬ Рассказ Всякий раз он пробуждается в непереносимой пустой тишине и сразу же окружает себя шумом и светом. Зажигались светила, всюду клубились облака газов. На планетах развивалась жизнь. Женщины с роскошными волосами привлекали мужчин, и вот уже детский крик взлетал до небес тысяч миров. Больше шума, красок и форм, больше движения – до тех пор, когда это станет невыносимо, утомит и погрузит в забвение. И Он снова заснет, чтобы проснуться и вступить в Судьбу. Его Судьбой было творить движение, звуки, до бесконечности повторяться. Он был Вселенной, Временем, Бытием, болезнью. После миллионов лет мертвой стагнации он вновь пробуждался и тщился заполнить бесконечную пустоту своим телом. И всякий раз погибал – ибо скопленные во снах силы иссякали стремительно. И Пустота вновь безмятежно несла идею о нем. Общее отношение людей к тебе, восприятие твоей личности – важно, но отходит далеко в сторону, когда единственный в мире человек уже решил для себя, что ты плох, что ты не достоин доверия. Это всегда окончательно, без шанса на реабилитацию – до тех пор, пока ты, может быть, не будешь искренне прощен. Миновало уже немало времени, но я так и не могу свыкнуться с мыслью, что человек, которого я привык считать родным, о котором так много думаю, забыл меня. Для него это не представляло сложности. Мне дико думать, что в эту минуту, когда ее образ стоит у меня перед глазами, она думает совсем о другом – возможно, даже не о человеке - просто о ерунде. В отношениях с человеком, особенно с женщиной, всегда наступает момент, когда вы внезапно все друг о друге узнаете. Никакое прикрытие уже не срабатывает, все образы -напускные, 180

Журнал «Огни над Бией» № 34

фальшивые. Остается голая истина, сам человек. И ты понимаешь, что из сказанного прежде было притворством, игрой. Дальше – или принять человека, позволяя ему в меру импровизировать, либо стать его неприятелем. Большинство выбирают второе – лишившись оружия самозащиты, обмана, рвут отношения. Особенно это касается женщин. Подобно большинству писателей, переживших сильнейшую неудачную влюбленность, период полнейшего погружения в другого человека, я обречен отныне писать лишь для нее – и, пожалуй, о ней. За какую бы тему я не взялся, в моем романе всегда найдется для нее место: пусть даже она будет лампой, осветившей чью-то комнату. И как бы я ни старался писать для всех, я буду писать для нее одной, повествуя так, как я рассказывал бы именно ей о любви, космосе или смерти. Мне необходимо было пространство для новой громадной истории – очередная вселенная, заказанная издателем. И, недолго думая, я понял, что это ее Вселенная – место, в котором я вечно, будь у меня эта власть, искал бы ее. Я приходил бы в миры, где она уже давно умерла – или туда, где обитали ее далекие предки. Я окружил бы их почитанием, непонятным и неприятным для них. Ее черные волосы и глаза всюду мерещились мне – на всех рынках, на улицах всех городов. На площадях перед мечетями, в переулках восточных базаров. Вселенная Гульнары. Но я знал, что убегающий набор генов, пазл, который однажды сложится в личность и облик нужного мне человека, когда-нибудь может быть найден. И тогда я прижму ее к себе и уже не отпущу. И это была основа моей вселенной, важная лишь для меня и не известная никому из читателей моей новой книги. Но жена, мой чудесный и верный друг, мой прекрасный рыцарь в доспехах из лепестков роз… Она чувствует мою боль. Я никогда не рассказывал ей подробностей пережитого мною прежде, но она многое угадала. И она знает, как усиливается мое страдание от занятий литературой. Страдание для меня всегда окрашено в цвета сумерек. Жена не оставляет меня наедине с прошлым, ставшим Вселенной. Она совсем не похожа на Гульнару, хотя тоже татарка, у нее светлые волосы и удлиненное худое лицо. Ее имя – Алсу, и теперь для меня нет ничего дороже ее улыбки и острых скул. - Она слишком легкомысленно отнеслась к твоим чувствам, говорит мне супруга, имея ввиду Гульнару. – Встретиться бы мне 181

Журнал «Огни над Бией» № 34

с ней! Второй раз я ей не позволю этого сделать с тобой. Мы будем вместе! Я вынужден скрывать замысел и от нее. Жена часто подсаживается ко мне, работающему за компьютером. После она просит разрешение прочесть набранное мною за день. Скрыть личность женщины, изумившей и навсегда изменившей меня, от жены гораздо сложнее, чем от тысяч читателей. Им все это, в конце концов, просто неинтересно. Не настолько я крупный писатель, чтобы кто-то занялся анализом моего творчества и дознался, чем рождены те или иные образы на страницах романа. Сколько сравнений с женщиной придумано человечеством: солнышко, звездочка, океан, космос, Бог. Когда-то я выразил почитание всего женского фразой: Бог есть, в этом меня убедила женщина. Вскоре после знакомства с Гульнарой. Она так восторженно возносила молитвы Аллаху, что я проникся Исламом и изучал основы этой религии. Я готов был принять ислам, чтобы жениться на ней. Впоследствии, после нашего расставания, я столь же стремительно охладел к этике Мухаммеда. Мою Алсу, например, совершенно не напугало, что я христианин, она никогда не придавала значения этому. Мы обошлись без обрядов – зачем они, если люди просто друг в друге нуждаются? Но не мог же я написать, что обитатели моего мира поклоняются некоей темноокой Богине? Банально, да и Алсу задалась бы вопросом, кого я тут разумею? Я не хочу ее обижать, она такого не заслужила. К тому же, я как-то решил для себя, что на сей раз буду описывать общество поголовного атеизма. Нет, мне необходимо было найти что-то совершенно новое, уникальное и универсальное. Метафору человеческой личности, которая так и не отпустила меня, и которую сам я не отпускал ни из памяти, ни из внимания. Ведь она живет совсем рядом, Гульнара, мы жители общего, пусть и крупного города. Мы живем с ней, окруженные чужаками. Моя Алсу и муж Гульнары ничего друг о друге не знают. И у Алсу, и у Гульнары есть десятки знакомых – частицы их мира, - мне абсолютно неведомых – при том, что в избраннице нужно все обожать. В том числе и этих людей из слов, некогда упомянутых ими. Миллионы людей из слов, из неизвестности, услышанные случайно, вскользь увиденные, неинтересные… Есть что-то громоздкое, сложное в этой мысли, страшное. Она – не плод озарения, она повседневна. Иногда я задаюсь вопросом, сколько человеческих судеб и личностей мы 182

Журнал «Огни над Бией» № 34

способны воспринять полноценно, душой? Или ленимся? Но быть чужаком для большинства все-таки обыденно. Стать чужим для единственного в мире человека – по-настоящему жутко. В моем романе корабли падают в ямы космоса – и выныривают возле бутонов живых планет, где красавицы в разноцветных платках встречают их взмахом руки. Солнце блестит на золоте украшений, черные волосы трогает ветер. Сколько бы я не старался, у меня не хватит таланта передать звучание тех языков, что бытуют на планетах моей Вселенной, какая музыка веселит и печалит его обитателей. Это звуки из мира Гульнары, звуки восточных городов – это звуки и моего мира. Но Гульнару я не могу отыскать в этом мире. Это безусловно болезнь. Я не сумел побороть ее несмотря на встречу с Алсу, на счастье, подаренное ею, на наш союз. Неужели мне суждено, как Достоевскому, из романа в роман выписывать образ роковой женщины, изведшей меня, над загадкой поступков которой столько бился и продолжает биться мой разум? Спасти от этой зависимости не может никто, кроме вызвавшего ее человека. Прошлое не отпускает – напротив, разрастается во мне непомерной вселенной подробностей о другом, счастливейшем времени. Будущее, невзирая на нашу светлую с Алсу жизнь, словно стягивается в узкую линию и завершается черной точкой на горизонте – порой она мне видится столь отчетливо, что я с ужасом отворачиваюсь и отчаянно всматриваюсь в лицо жены, находя в его чертах непродолжительное спасение. Мое бытие протекает в двух параллельных потоках. Иногда воспоминания о минутах, проведенных с Гульнарой, явственнее, живее реальности. Особенно музыка вызывает воспоминания, изводящие болью. Вспоминаю, как провожал ее из столовой до троллейбусной остановки. Все, о чем мы говорили. Ее улыбку – ослепительный взрыв радости на темном прекрасном лице. Ее глаза за стеклами очков – дали космоса, просеивающие звездный блеск, погасшие черные солнца, сыплющие белесым пеплом, глаза статуй эпохи Шумера. Я работал в книжном – она приходила ко мне по делам и без дела, просто поговорить, вместе пообедать. Я обещал быть ей другом, но полюбил ее. Она полюбила другого, и все закончилось. Весной она зашла ко мне в магазин и сказала, что только что купила красное платье. - Надену первого июня! - улыбаясь, сказала она. – Ладно, побегу! 183

Журнал «Огни над Бией» № 34

Она сделала мне прощальный знак и вышла, и тут я понял, что она была с пустыми руками… И где же платье? Я выскочил на улицу, но не застал ее в потоке прохожих. Ни ее, ни его. Он уже был тогда, я уверен. Не знаю, случайно ли она назвала эту дату – первый день лета. День, который для наших отношений стал последним. Накануне мы встретились в турецком уличном ресторане, поели мороженого, и я, как всегда, провожал Гульнару до остановки. Я уже был осведомлен о наличии в ее жизни «парня», не удержался и пристал к ней с расспросами о нем. Меня, собственно, занимало одно: можем ли мы общаться, как прежде, насколько у них все серьезно? - Хороший парень? – спрашивал я. - Хороший… но, я не скажу, что без ума от него… - Ты его любишь? – в шутку сказал я. - Нет! – резко, с болезненно изменившимся лицом сказала Гульнара. Вот это и было моей ошибкой, за которую она меня не простила. Не понимаю только, зачем ей надо было тогда сказать «нет» вместо «да»! Но она сказала – нет – и винила меня за то, что я стал причиной этого ложного «нет». Я же, глупец, вместо извинения за оплошность, вместо попытки обратить ее в шутку, сказал еще: - Зачем же тогда он тебе нужен? - Дело не в этом… Женщина и не обязательно должна любить! Мне бы заткнуться или переиграть тему, я же сказал: - Твой парень – русский или татарин? - Он – узбек! Я тебе писала, что он узбек, работает в строительной фирме. - Здорово, Гульнара! Тебе повезло встретить соотечественника… Слушай, а у него тоже нет нашего гражданства? ( Зачем я это спрашивал, Господи? Но я знал, что проблема гражданства ее тоже заботит. Видимо, я невзначай задел чуткую, гордую душу мигранта. ) - Нет, разумеется! – громко сказала Гульнара. - А что, это так важно? - Нет-нет, я просто… Рад за тебя, что на чужбине ты можешь общаться на родном языке. - Мы общаемся на русском! Русский язык для меня такой же родной, как и для тебя. И для него. Мы простились, как обычно, на несколько дней, с улыбками 184

Журнал «Огни над Бией» № 34

и рукопожатием, и ее троллейбус уехал. А когда она не пришла через те самые дни, и я начал звонить, ответом были гудки неизвестности, равнодушия. Две недели спустя состоялся наш последний осмысленный разговор - после сотни моих сообщений с просьбой все объяснить. - Смирись, меня в твоей жизни больше не будет, - сказала Гульнара. - Как же так?! А обещания долгой дружбы? Мы ведь столько раз выручали друг друга, поддерживали! - Все меняется, это жизнь! И потом были другие звонки, мой лепечущий голос, умоляющий приютить меня в ее гордой красивой жизни. А ее голос с каждым нашим разговором становился грубее и нетерпимее. Человека всегда можно простить, если он дорог, если что-нибудь значит. И она сказала мне, только для успокоения, что прощает. Но знать меня дальше не хочет. Предаю ли жену, погружаясь в пучину этих воспоминаний? Нередко я просыпаюсь и, еще бессмысленный, содрогаюсь от чувства утраты и невозвратности чего-то огромного, как солнце. Алсу рядом, моя душа с ней – предает мозг, зараженный вирусом неистребимой любви. Душа радуется всему прожитому с Алсу, а в мозгу совершается вредоносная деятельность, вырабатывается отрава, не дающая воспоминаниям стать кадрами, звуку голоса Гульнары – записью на катушках памяти. Воистину это вселенная – но вселенная обреченного. Так и в моем романе: все его персонажи будут жить, зная, что их Вселенная – конечное существо. Это наши ученые и теологи строят гипотезы, а у них там давно все устроено, решено. Во всех языках моего мира смерть и вселенная названы единым словом, и слово это – женского рода. Страшно сказать, но когда я писал об этом, я вспоминал ту гримасу, что исказила прекраснейшее лицо Гульнары вследствие моего бестактного любопытства. У всех покойников моего мира именно такое выражение на застывших лицах. Моя вселенная – самая несчастливая из всех придуманных человечеством. Умерев, она рождается вновь, хилая и изнутри гнилая. На краткое время в полную силу возгораются ее звезды – и умирают, и население обитаемых редких планет проживает судьбы под их угасающими лучами. Рождается вновь и вновь, по инерции, вместо того, чтобы растаять в вечности. Так и я живу из 185

Журнал «Огни над Бией» № 34

последних сил, ловлю счастье минут с Алсу и теряю его, обессилев от судорог-воспоминаний. Моя вселенная возрождается вновь, дабы в очередной раз убедится, что не способна за все мириады веков своего бытия создать и подобие того чуда, что некогда в ней свершилось – рождение, жизнь и смерть Гульнары, неповторимые и единственные. А роман пишется своим чередом. Автор фантастической беллетристики трудится.

186

Журнал «Огни над Бией» № 34

& поэзия

ВАСИЛИЙ

ОСИН

Родился в 1955 г в г. Бийске. В 1975г. Окончил Бийский Механикотехнологический техникум (техник-электрик). 1975-1977 служба в Армии. Работал на «Сибприбормаше»: электриком, энергетиком. С 1994 года на железнодорожном транспорте (проводник пассажирских вагонов). Член литературного объединения «Парус». Стихи публиковались в коллективных сборниках, в журнале «Огни над Бией».

БЕЛАЯ ПТИЦА (Прощёное воскресенье) Не на рысь, не на грозную львицу Безрассудство меня навело. Покушался на белую птицу И, наверное, ранил крыло. Виноват и в содеянном грешен. Гордый дух от меня застонал. Но клянусь, что в дурном не замешан, Оперений её не пятнал. Грациозное чистое тело… Догадался, что здесь ей не рай. Не хочу, чтоб она улетела, Чужеземный покинула край. На заре от родного порога За прощением нынче пойду. - Не суди меня, Господи, строго. Сам бездумно накликал беду… Поднимусь на четыре ступени, Чтобы честь снова стала чиста, Преклоню перед нею колени, Помолюсь в светлый праздник Христа. 187

Журнал «Огни над Бией» № 34

И спадут с белой птицы оковы, И расправит своих два крыла, Вознесётся свободною снова, Станет краше, чем раньше была… Пред иконой зажгу тихо свечи. Успокоится сердце притом. И наполнит таинственный вечер Ароматами воска мой дом. ЛИСТОПАД У пилотов нынче «выпускной». Как бы это объяснить попроще? Покидали листья дом родной, Оголялись радужные рощи. Дал сигнал багровый верхний лист, Грянул бал большого листопада. И по ветру, под протяжный свист, Танцевали листья до упада. А поймав напористый форсаж, Чтоб от птиц попутных увернуться, Совершали сложный пилотаж. Не могли соколики вернуться… Среди них трусливых вовсе нет. Пролетев торжественно над миром, И проделав сложный пируэт, Всяк гордился золотым мундиром. И родная приняла земля. А они, боясь расстаться с другом, Разукрасив рощи и поля, Улеглись спокойным, мягким лугом. И никто из асов не стонал, Меж собой о прожитом шуршали 188

Журнал «Огни над Бией» № 34

Под ногами тех, кто их пинал… По «пилотам» люди прошагали. Ночь укрыла снегом до весны, И холодный бисер лёг бездушно. А под шубой асам снились сны Про чудесный бал, парад воздушный. НАСТЯ – А правда ли, что по ту сторону звёзд всё наоборот? – спросила Анастасия. – Да, и даже имена, – ответил ангел. «Амур и Анастасия» Спустилась ночь. Утихла вся округа. В историю ушёл чудесный пир. Богатое колье – признанье друга. Окно раскрыла Настя в звёздный мир. Под шорох золотого листопада, Тумана запоздавшего узор, Влекла ночная милая услада – На небо устремила нежный взор. Чарующе Вселенная лежала: Созвездия мерцали в вышине. Казалось даже: время не бежало В прекрасной строгой вечной тишине. От звёзд волшебных, магией горящих, Среди миров, танцующих светил, Спокойный, ясный, теплоту дарящий, Такой же взгляд из бездны поманил. Там, вглядываясь вдаль до упоенья, Вот также вдохновения полна, Девчонка, отмечая День рожденья, Стояла у раскрытого окна. Ни серебра ни злата ей не дали. Держа букетик, что принёс пацан, Смотрела в глубину Вселенской дали Красотка, белокурая ЯТСАН. 189

Журнал «Огни над Бией» № 34

ОСЕННИЙ ЭКСПРЕСС Взошла заря. И, землю согревая, Лучи вливались алою каймой. Диск солнца выползал, почти зевая. Уже слегка повеяло зимой. Восток окутан дымчатой вуалью: Не каждый ведал, в чём природы суть. Перрон покрыт был платиновой шалью, И лишь «Калина»* знала верный путь. Глазели люди в окна и молчали: Холодный бисер бился о стекло. Луга тонули в пасмурной печали. В вагоне было чисто и тепло. Снежинки вили партии балета, Показывая людям чудеса. …На локонах остатки чудо-лета. Глазам оттенок дали небеса. Тактичная, воспитанная лаской, А взор…был полон тайны и огня. Красивая блондинка, словно сказка, Открыто посмотрела на меня. Спокойный взгляд: гармония и прима. Лицо, с чертами доброго ума. Изящный стан, а шарм – неповторимый… И преуспела в этике весьма. О прошлом и о будущем заочно Попутчице пророчить не берусь. Но вот готов поклясться – это точно: Такими и гордится наша Русь! ___________ * – «Калина» - экспресс «Калина красная» 190

Журнал «Огни над Бией» № 34

КОМАР

( Кр а е вое О бозрение Мол одых АвтоРов)

Материалы предоставлены Иваном ОБРАЗЦОВЫМ

191

Журнал «Огни над Бией» № 34

АЛЕКСЕЙ АРГУНОВ

Барнаул Родился в 1972 в городе Барнауле. Окончил Алтайский государственный университет, исторический факультет. В 2012 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Настоящее как мера социального времени» (специальность социальная философия). Печатался в журнале «Ликбез». Альманахе «Причал». Преподаёт философию. Не мечтает жить в Сиэтле.

Поэзия и рок: различные способы стихописания Поэты и любители их творчества обычно презрительно относятся к поэзии советских рок–музыкантов (Б. Гребенщиков, Е Летов и других) и, по–моему, совершенно напрасно. Мне кажется, что поэты и их поклонники не понимают, что песенная поэзия предполагает другой способ стихописания. Принципиальное несовпадение которых заключается в различном временении события поэзии. Скажем так, событие поэзии – это нечто такое, что побуждает поэта писать стихи, оно вызывает череду разнообразных эмоций, которые идентифицируются с помощью художественных образов и далее происходит сочинение стихотворения. Я утверждаю, что у поэтов и рок–поэтов сочиненные ими стихи существуют в различном режиме временения. Чувства и художественные образы, вызванные событием поэзии, разнообразны и подчас противоречивы, это значит, что поэт попытается устранить, сгладить противоречия и сделать 192

Журнал «Огни над Бией» № 34

целостное стихотворение, то есть свести все переживания к единому и целостному художественному образу. В таком случае, то, что описывается в стихотворении (явления природы или общества, отношение поэта к ним, конкретные происшествия и ситуации, и так далее) выстраивается так, что описываемое событие разворачивается в непрерывном времени, в таком, которое стягивается в одно мгновение. Непрерывное время – это и есть мгновение, мгновение–сейчас, как пишет поэт И. Образцов, мгновение настоящего. Однако осознание мгновения– сейчас делает мгновение прошлым, поэтому стихотворение и откладывает встречу читателя с событием поэзии на будущее, после того, как стихотворение будет прочитано. Скажем проще, «искусство поэзии требует слов», слова имеют смысл, смысл стихотворения может быть понят, когда оно, состоящее из слов, прочитано. Если стихотворение не прочитано, но уже читателю всё понятно, то это значит, что стихотворение страдает многословием, а это серьёзный недостаток. Иное искусство – музыка, оно предполагает переживание произведения в настоящем, музыка вызывает эмоции, когда она звучит. Поэтому, как правило, песни, написанные на хорошие стихи, обедняют поэзию. Например, стихотворение А.Тарковского «Вот и лето прошло» музыкально (рефрен, созвучия и так далее) и тем самым подталкивает к написанию музыки на его слова. И если даже отбросить вульгарную музыку В.Матецкого, то совершенно понятно, что и другие более аккуратные варианты музыки не дают мне прочувствовать то, что происходит со мной после прочтения этого стихотворения. Почему? Потому что событие стихотворения существует в непрерывном времени, в таком времени, которое стягивается в одно мгновение, в мгновение осознания того, что «вот и лето прошло», а это стихотворение и есть попытка раскрыть содержания этого мгновения. И это мгновение длить означает разрывать его, что приводит к тому, что слушатель песни не сможет ощутить всю глубину этого мгновения. У рок–поэтов песня рассказывает о событии поэзии так, как будто, оно происходит сейчас, песня воспроизводит это событие, длит его. Такое дление есть формирование своего настоящего, некой повестки дня – это отношение автора к событию, вызвавшему поэзию. Это позволяет встретиться с поэзией в настоящем, то есть переживать поэзию во время прослушивания песни. За счёт чего это происходит? Песенное стихотворение поётся, раскрывает себя в прерывном времени, то есть его переживание состоит из 193

Журнал «Огни над Бией» № 34

череды мгновений, оно не сводимо к единому мгновению. Именно поэтому тексты песен, опубликованные на бумаге, как обычные стихотворения выглядят лишёнными целостности, рыхлыми, их трудно читать. Но текст песни и не нуждается в том, чтобы его содержание сводилось к единому, целостному художественному образу. Однако при прослушивании эта целостность песни задаётся музыкой, мелодией, в соответствии с которой строится текст. Таким образом, песенная поэзия позволяет сказать больше, в то время как поэзия для чтения стремится говорить глубже. Поэты Алексей Хвостенко и Анри Волохонский написали на музыку Вавилова стихотворение «Город золотой» и превратили его в песню: Над небом голубым есть город золотой С прозрачными воротами и яркою звездой А в городе том сад, всё травы да цветы Гуляют там животные невиданной красы Одно как огнегривый лев, другое синий вол, Исполненный очей, с ними золотой орёл, Чей так взор незабываемый. А в небе голубом горит одна звезда Она твоя о, ангел мой, она твоя всегда Кто любит, тот любим, кто светел, тот и свят Пускай звезда тебя ведёт дорогой в дивный сад. Тебя там встретят огнегривый лев и синий вол, Исполненный очей, с ними золотой орёл, Чей так взор незабываемый. Это хорошие стихи, но плохая песня. Песня плохая, потому что мгновение–сейчас я успеваю пережить ещё до того, как она закончилась, песня не нужна для этого. Борис Гребенщиков меняет в первой строчке слово «над» на «под». (Как презрительно сказал один поэт, он сделал это «для народа»). Это превратило данный текст в неуклюжее и напыщенное стихотворение, но в хорошую песню. Это позволило Гребенщикову выразить своё понимание жизни, указать на возможности, распахнутые перед человеком. Иногда трудно не заметить своеобразный диалог рок– музыкантов и поэтов. Марина Цветаева пишет: Полюбил богатый — бедную, Полюбил ученый — глупую, 194

Журнал «Огни над Бией» № 34

Полюбил румяный — бледную, Полюбил хороший — вредную: Золотой — полушку медную. — Где, купец, твое роскошество? «Во дырявом во лукошечке!» — Где, гордец, твои учености? «Под подушкой у девчоночки!» — Где, красавец, щеки алые? «За ночь черную — растаяли». — Крест серебряный с цепочкою? «У девчонки под сапожками!» Не люби, богатый, — бедную, Не люби, ученый, — глупую, Не люби, румяный, — бледную, Не люби, хороший, — вредную. Золотой — полушку медную! Хотя в тексте поэта есть наставление «Не люби», но не следует понимать его буквально. Это стихотворение – осознание негативного исхода неравной любви и оно может вызывать чувство протеста. Может быть, чувство протеста было и у самой Цветаевой. Поэт здесь передаёт глубину мгновения осознания трагичности любви, а не фиксирует свою жизненную позицию. Её лишь можно подразумевать при чтении, да она и не так важна для читателя, гораздо важней позиция самого читателя. Антипотребительски настроенный Вадим Кузьмин («Чёрный Лукич»), считающий, видимо, что любовь предполагает дарение, самоотдачу откликается на вызов и пишет свой антитекст на это стихотворение. Вот он–то как раз и заявляет свою жизненную позицию: Полюби, богатый, бедную, Полюби, румяный, бледную. Самый сильный, полюби убогую, Самый видный – незаметную. 195

Журнал «Огни над Бией» № 34

Непонятно, неизведанно, По груди ладошкой тёплою. И не видно краем глаза бедную, И не слышно безответную. Загляни–ка, ясно солнышко, Ты в нору, в каморку тесную, Только малым – вся трава по поясу, А деревья – поднебесные... Только малым – вся трава по поясу, А деревья – поднебесные... Полюби, богатый, бедную, Полюби, румяный, бледную Кстати говоря, текст Вадима Кузьмина, возможно, даёт кому–то шанс прочувствовать глубину стихотворения Цветаевой. Если стихи поэтов всё–таки достаточно редко становятся хорошими песнями, но и рок–поэты, когда, обманутые тем, что их называют «настоящими» поэтами, начинают писать непесенные стихи, то они редко достигают сколько–нибудь серьёзных достижений на этом поприще. Различая два вида стихописания нужно, безусловно, понимать, что они ни спорят друг с другом, ни воюют, а дополняют и раскрывают бОльшие возможности перед словом. Различные способы стихописания позволяют слову передать глубину мгновения и сказать многое в прерывном времени песни.

Почему разрушается литературное пространство в Алтайском крае? Читатель скажет, что вопрос в заглавии поставлен безапелляционно. И будет прав. Но не будем спешить. Я предлагаю обратить внимание на своеобразный парадокс: людей, занимающихся литературным творчеством, становится больше, а значительных произведений меньше. Например, так ли много восторгаются произведениями местных авторов за пределами Алтайского края? Думается, что ответ очевиден. Разумеется, в данной статье я не намерен дать исчерпывающий ответ на поставленный в названии статьи вопрос. Причин много и освятить в одной статье их невозможно. Я лишь хочу обратить 196

Журнал «Огни над Бией» № 34

внимание на две проблемы. Но это именно те проблемы, которые плохо осознаются литературным сообществом. Но всё по порядку. Литературное пространство – это одно из полей социального пространства. Здесь обозначается контур первой проблемы. В действительности, литературных пространств много. Существует различные литературные сообщества, возникшие по региональному, эстетическому или организаторскому принципу, которые подчас плохо взаимодействуют или не взаимодействуют между собой вовсе. Насколько они не взаимодействуют между собой, настолько отсутствует целостное литературное пространство. Может быть, целостное литературное пространство невозможно и не нужно. Но здесь я хочу обратить внимания на литературные «островки», которые остаются за горизонтом… Возьмём, к примеру, поэзию. Обычно поэтом называют стихотворца, пишущего для чтения. Почитатели поэзии стихи читают, иногда стихи слушают в авторском исполнении или исполнении артистов, но это лишь дополнение к чтению. При этом поэты зачастую пеняют артистам, за то, что те неправильно читают их стихи. Известно, например, что поэт Иосиф Бродский был недоволен исполнением его стихов артистом Михаилом Козаковым. Поэт пишет так, что может взволновать читателя, и его стихи не нуждаются в дополнительных эффектах, например, в музыке или даже чтении вслух. Однако, по сути, стихотворчеством занимаются и по–другому. Например, барды, рок–музыканты или рэперы создают стихи, но эти стихи они поют, (рэперы говорят, что читают (вслух)). Вроде бы, можно сказать, что это не поэзия, а, стало быть, и не литература. Но не будем делать скоропалительных выводов. Во– первых, следует не упускать из виду, что они работают со словом, а во–вторых, их произведения существуют в другом времени. Так, скажем, стихотворения из восьми строчек, можно прочитать за несколько секунд, а песня из восьми строчек может звучать несколько минут. В таком случае будут работать разные законы восприятия. Между стихотворением и песней, примерно такая же разница как между фотографией и кино. Поэтому будем взвешены и осмотрительны и скажем, что авторы, поющие свои стихи (барды, рок–музыканты, рэперы) могут также создавать поэзию и эта поэзия может быть «другой» поэзией. Вполне можно предположить, что отсутствие 197

Журнал «Огни над Бией» № 34

«мостов» между поющими поэтами и поэтами, пишущими для чтения, обедняет ту и другую поэзию. Но дело не только в этом. Скажем, рок–музыкант, в следствие отделённости и отдалённости от литературного сообщества, вполне вероятно, и не сможет написать поэтический текст, предназначенный именно для чтения. Невозможно сказать, что это только его трудности, потому что в этом случае он не сможет пополнить ряды, скажем так, традиционных поэтов. Иными словами, у человека, работающего со словом, возникают какие–то поэтические (может быть, и прозаические) идеи, но он не сможет их реализовать. Я приведу пример. В Новосибирске существовала группа БОМЖ, потом она распалась, а её вокалист Евгений Соловьев написал роман «Полёт Валькирий» о 80–х годах. Издательства отказались от его публикации, Евгений умер, считая, роман главным делом своей жизни. Может быть, его произведение было слабым – я его не читал. Но если бы он был втянут в литературное пространство, то его опус мог быть издан или написан лучше. В конце концов, в Алтайском крае тоже не написано значительное произведение о годах перестройки, хотя такие попытки и предпринимались. Здесь мы выходим на следующую проблему. В бушующем океане общественной жизни литературное пространство лишь островок. По большому счёту писатели пишут, главным образом, для себя. Да, это печально. Но я хочу сказать не о чувстве печали, а в том, что такая локальность не даёт пополнять писательское сообщество новыми силами и идеями. Литературное пространство становится похоже на море, лишённое впадающих рек. Поэтому нужно искать выходы не только к тем, кто пишет художественные тексты, не относящееся к привычной поэзии (барды и т.д.), но и к тем, кто мог бы их написать. Современная школа вряд ли может научить понимать поэзию. Тем не менее, писатели полагают, что для этого существуют литературные студии и проводятся литературные семинары. Здесь читатель вправе спросить: «Тогда почему людей, занимающихся литературным творчеством, становится больше, а значительных произведений меньше?» Видимо, этих форм работы с молодёжью недостаточно. Более того, они работают неэффективно. Что же мешает вовлекать молодёжь в литературный процесс? Часто это самомнение и самовлюблённость и как следствие догматизм писателей. Если молодой человек, не понимающий 198

Журнал «Огни над Бией» № 34

поэзию, но смутно чувствующий тягу к ней, напишет неудачное стихотворение, то литературные мэтры скажут ему, что стихотворение не получилось, потому что: тезис №1– вы мало страдали, у вас недостаточно чувств и так далее; тезис №2 – вы не поэт (поэты самонадеянно считают, что поэт – это данная при рождении сущность). Эти соображения писателей, на мой взгляд, ошибочны! И эти заблуждения могут носить фатальный характер. Ошибочность этих их суждений может быть не очевидна, поэтому следует её разъяснить. Тезис №1: это застарелый штамп, например, ещё И.С. Тургенев нечто подобное говорил молодому К.Н. Леонтьеву: «Не хорошо художнику жениться. Если служить Музе… так служить ей одной; остальное надо принести в жертву. Ещё несчастный брак может способствовать развитию таланта, а счастливый никуда не годится» [Леонтьев К. Собр. соч. – Т.9. – с.21]. Великий писатель заблуждался: счастливый и несчастливый брак здесь не при чём, потому что поэт (любой деятель искусства) не выражает напрямую своих эмоций, в том числе, страданий, поэт создаёт художественные образы. Именно поэтому стихи растут из сора, как утверждала А. Ахматова. Конечно, я бы не стал свои жизненные впечатления называть пренебрежительно сором, но суть в том, что стихи отдалены от глубинных переживаний человека, его счастья или несчастья, поэтому для рождения стихов достаточно сиюминутных впечатлений. Безусловно, глубокие и сильные чувства необходимы, но нужно уметь от них дистанцироваться. Иначе образ не получится. Так неумение создавать художественные образы выдаётся за отсутствие чувств или их недостаточность. Вместо того, чтобы учить начинающего поэта создавать образы, мэтры критикуют его чувства. Стоит ли говорить, что в ряде случаев такая «критика» звучит оскорбительно для создавшего неудачное стихотворение автора. Автор–то знает о наличии у него чувств. Тезис №2: поэтами не рождаются, а становятся, развивая способности, необходимые для поэтического творчества. Конечно, способности развиваются из природных задатков. Задумайтесь, ведь это редкий случай, когда автор сразу начинает писать хорошо. Так человек, не написавший сразу удачного стихотворения, в дальнейшем может не рассматриваться как поэт, становится изгоем. В результате писательское море мельчает, и не создается множество произведений, которые могли бы заинтересовать читателя. Так творчество, а, иногда, и жизни уходят в песок, в никуда, в небытие. 199

Журнал «Огни над Бией» № 34

Итак, литературное пространство предполагает не только отношения писателей между собой, но и отношения между писательским сообществом и читателями, а также и потенциальными литераторами. Но именно эти отношения налажены плохо. Такая оторванность писательского сообщества и не позволяет ему развиваться, и разрушает литературное пространство.

200

Журнал «Огни над Бией» № 34

ЕВГЕНИЙ ЗАИКИН Председатель регионального отделения Русского Литературного клуба в г. Рубцовске

ГОРЯЧАЯ ВОДА Нет горячей воды, Отключили – и ладно... От беды до беды Можно мыться прохладной. Жара мало в аду, А без жара там голод. Отключите беду! Я согласен на холод. *** Ни в долларах и ни в евро Храню я свои сбережения, А в русских железных нервах, Натянутых для сражения.

Здесь всё – и страна рублёвая С копеечной жизнью бранной, И слово моё суровое С молитвою неустанной. *** Я знаю, что добро умножится На человеческий приплод. Страна с ободранною кожицей Бронёю славы обрастёт. Я верю, что наступят сроки – Благодаря иль вопреки, И станут умными дороги, И станут лучше дураки. ***

201

Журнал «Огни над Бией» № 34

ОБЛАКА Облака – это время, плывущее вдаль, Наших дней ускользающих в вечность. Это наша любовь и земная печаль, Это нашей судьбы скоротечность. Это счастьем и горем очерченный путь, Что ведёт нашу жизнь в неизбежность. Это истин забытых великая суть, Это Мира иного безбрежность... Это боль об утраченном, совесть эпох И людская надежды отрада. Это слёзы под небом и плачущий Бог У ворот опустевшего сада. _____________________

РАЗБУДИ… Разбуди меня, любимая, поскорей разбуди. Слишком... Слишком страшный сон мне снится. Словно бы, вгрызаясь в рёбра, ползёт по моей груди бронетанковая единица. Словно бы на наших с тобой детей, на кровиночек, хладнокровно снайпера наводят прицелы, и снаряды рвутся в домах матерей, и молодые вдовы над кладбищами весны сделались старей престарелых. 202

Да и будто бы – это совсем не весна, да и не лето, если всё тепло в одном жестоком пожаре, если мирных людей пожирает большая война на маленьком тесном шаре. Разбуди меня, и пусть не закончится снег – на полгода раньше жизнь ещё не забыта. Разбуди, родная, возле замёрзших рек... Я не хочу проснуться убитым. ***

Журнал «Огни над Бией» № 34

В УКРАИНЕ ВОЙНА, А В СИБИРИ... В Украине война, а в Сибири дожди – Близкое небо, как горе далёкое. Непогодь буйствует и не щадит, Низко роняя когда-то высокое. Под напряжением, в тысячах ватт, Перемешалось святое и пошлое. Град ледяной? Или огненный "Град"? – Взрывы и молнии, время сапожное. Переселенцы затопленных пойм, Из-под обстрелов ушедшие люди... Нас выживают, а мы – всё живём. Нас разделяют, а мы вместе будем.

______________________

КОШКА Кошка была бездомной Вшивой больной грязнулей, Видела жизнь притонов, Пьяный бомжиный улей. Кошка хотела выжить, Кинулась нам под ноги. Кошка нам руки лижет, Мы для неё как боги. Сытая, в тёплом доме, Все позабыв ночлежки, Тихо урчит в истоме До-обрая Белоснежка.

МНЕ БЫЛО ТРИ Мне было три, Мы с мамою и с папой Шли через двор

И обходили лужу Огромную, И лезли по бордюрам. Я за руки Родителей держал. Мне сорок три, И мама постарела, И восемь лет, Как мы живём без папы. А лужа как была, Так и осталась Огромною, И лишь бордюров нет. А город наш Растёт и хорошеет. Дороги Превращаются в траншеи. Всё бренно на земле, И только ямы Здесь будут вечно Жить и процветать.

203

Журнал «Огни над Бией» № 34

НЕ БЕСИ НЕБЕСИ

И миром станут править хамы, Не слушай их, иди за ней.

Не беси небеси, Не прекословь, когда она Ибо Бог в небе сил Приберёг не для бесова семя. Костьми ложится пред ногами И под чужими сапогами И на синей оси Тебя зовёт, не зная сна. В небе силу осин На семи Семионах засеял. Ложись и ты, забудь свой рост, Зуб за зуб... Суп за суп... Пади с высот, ломая рёбра, Не пили Божий сук. Кубе - куб, а Ямайке - на майки. Довольствуйся сумой в трущобах, Но лишь с любовью, а не врозь. А России – росы И в цветочек трусы, И на каждом болту по две гайки. Не прекословь, когда любой Готов тебя презреть за это. Раздай врагам свои победы, БУРЛЕСКИ Отдай им всё, но не любовь. СТАИ ВОРОБЬИНОЙ Бурлески стаи воробьиной Кошачий прайд свели с ума, И чешут спины о рябины Квадратнолобые дома.

Будь слаб пред миром и войной, Но на любовь потрать всю силу. Чего бы жизнь не запросила, Всю жизнь отдай любви одной.

На крышецах голубки квычут, Вдыхая запах "Бахетле", И щедро льётся песня птичья На мир, который стал светлей –

Каким бы не был трудным век, И хоть какого будь ты рода, Но лишь тогда ты сможешь гордо Назваться словом "Человек!"

МАЛЕНЬКИЙ МАЛЬЧИК Светлее светлого надежды, Дворы, дороги, тополя, Весна, любовь... и где-то между Все мои одногодки – не дети, Только я вот как маленький мальчик. – Я. Я хотел бы бежать по планете, Догоняя свой солнечный зайчик, *** Не прекословь любви своей, Когда, срывая с петель двери, Тот, что прыгает, скачет по лицам И щекочет ресницы прохожим. Она готова в клетку к зверю Надо ж было такому случиться – Войти. И ты иди за ней. Мальчик маленький в старенькой коже. Не прекословь на пике дней, Когда разрушат боги храмы, 204

***

Журнал «Огни над Бией» № 34

ЕЛЕНА ЖУРАВКИНА Родилась в г. Рубцовске, с детства занималась музыкой, закончила РГМУ, затем Уральскую Государственную консерваторию по классу фортепиано, с 1989 г. преподаёт в музыкальном училище. На протяжении всего этого времени занимается творчеством, помимо преподавательской работы выступает в сольных и камерных программах с разными солистами. Стихи пишет с 14-15 лет (время, когда стихи пишут все), более серьёзно где-то с 23. В студенческие годы писала сценарии капустников, пародии, эпиграммы и прочее. Авторских сборников нет, но в разные годы отдельные стихотворения печатались в газетах и некоторых журналах (г. Екатеринбург), Лауреат нескольких номинаций Большого литературного конкурса – 2013, проходившего в г. Рубцовске в 2013 году.

ПОЛУНДРА У русских мужиков любая драка Словцом солёным сопровождена, В кулачный бой шли или шли в атаку – Выкладывали слов запас до дна… И в крике страшном надрывались глотки: «Ура!.. За Сталина!.. В гробину-мать…» Во время боя разговор короткий – Живёшь, покуда можешь так орать. Густой поток отборнейшего мата Горячий воздух словно рассекал! То пёрли обречённые штрафбаты, А в спину свой огонь их подгонял. Когда ж особенно нам приходилось трудно, 205

Журнал «Огни над Бией» № 34

Из арсенала всех призывных слов Вдруг вылезало жуткое: Полундра!.. – Предсмертный крик одесских моряков. Земля и небо! – всё сплошное пекло… И ленту закусив, примкнув штыки, С усмешкой, без особого аффекта Вступали в бой жестокий моряки!.. Комок эмоций выражался скудно, В неистовом и радостном – Полундра!.. Значенье слова вряд ли уловить: «Вперёд, братишка!.. Будем долго жить!..» И прыгал бес в отчаянных глазах, Когда мальчишка, падая, сказал: «Проща, браток! Мой бот идёт ко дну…», В предсмертном вздохе выдохнув: «Полу…» Земля была, как выжженная тундра, Сквозь пепел, груды ржавого песка Горячий воздух нёс издалека В ушах закостеневшее – Полундра!.. Полундра! - заглушала пулемёты Победной яростью морской пехоты!..

206

Журнал «Огни над Бией» № 34

АЛЕКСЕЙ

ДУДКИН

Поэт, прозаик. Родился в 1937 году в Новосибирской области. Жил в Кемерово. Работал на целине. Служил на Тихоокеанском флоте. С 1964 года живёт в городе Рубцовске. Двадцать два года проработал на АТЗ. Печатался в местных и краевых изданиях.

ФРОНТОВИК А он вернулся с той войны, Пародией на человека. Он вынес тяжесть всей вины Вдруг обезумевшего века.

Он говорил врачам в сердцах. Когда уж доконали пытки. И соль окопного словца Врачи глотали без улыбки.

Ему полчерепа снесло, Разворотило ягодицы. Хлебнул по первое число, Как у народа говорится.

И двадцать лет потом, в селе, Он был свидетелем и мукой. На перекошенном челе Все отпечатались разлуки.

А руки, ноги, по частям Хирурги кое-как сложили. И вымолвив: «Назло смертям!» Его заштопали, зашили.

Полупомешанных вдовиц, Что с похоронкой у порога, В бессилье опускались ниц Кляня и дьявола и Бога...

И год ещё в госпиталях Свои ошибки исправляли. «Из ниток, что сгноили в швах, На мне бы петлю завязали!»

И, будто гаснул яркий свет, Когда всем миром хоронили. Звезду поставил сельсовет, И водкой скорбный путь обмыли.

207

Журнал «Огни над Бией» № 34

Названные мной проблемы взаимосвязаны, в их основе лежат незнание и неумение писателей выходить за пределы своего сообщества, выходить в большую жизнь.

МАРИЯ РАЙНЕР

Барнаул Родилась в 1975 году в городе Рубцовске Алтайского края. Окончила Барнаульский государственный педагогический университет, факультет иностранных языков. Печаталась в журналах «Алтай», «Барнаул», «Бийский вестник». Мечтает жить в Сиэтле (городе кофе и дождей). MR-GIOTTO

КАКТУС –1– Каждый день Она шла на работу одной и той же дорогой. Она любила работу и любила дорогу. На дороге всегда происходило что–то удивительное. То собирался зацвести робкий ландыш, то растрёпанный воробей чистил в луже свой мягкий кафтанчик, то ива тянула тонкие, опутанные вьюнком, ветви к суетливым прохожим. Она останавливалась, обрывала гибкую спираль сорняка 208

Журнал «Огни над Бией» № 34

и, улыбнувшись, шла дальше. Тайком Она срывала ландыши, прячущиеся в тени могучих клёнов и, замерев, вдыхала их сладкий аромат. А молодой дубок, похожий на взъерошенного котёнка, Она гладила по непослушным листьям, и он затихал, мурлыча в такт ветру. Он тоже любил этот изумрудный мир молчаливых существ, наполненный осенью шафранным мёдом, зимой обсыпанный сахарной пудрой, весной гомонящий и облизывающий оттаявшую землю зелёным, шелковистым языком. Он любил лето. Он писал стихи о любви, о Ней, о том, как Он ищет и ждёт Её. Он писал о том, что, возможно, Она идёт параллельно с Ним, тенистыми прохладными дворами, и о том, что Она не знает, что Он чувствует Её сквозь золотистый бетон жилых коробок. И Он сворачивал с шумной улицы, ныряя в тихие травянистые каналы опалённого солнцем города. А Она, следуя за полётом яркой оранжевой бабочки, устремлялась на пыльную, увенчанную автомобильным туманом улицу, погружаясь в мармеладный асфальт, и в дребезжащем трамвае зефиром уносилась вдаль. А вечером той же дорогой Они возвращались обратно. – Сюда, теперь сюда, нет–нет, поворот влево, теперь вправо… – Антон держал за талию высокую поджарую девушку. Глаза её были завязаны шёлковым платком. – Ой, ну, Тоша, – капризничала девушка, – ты бы предупредил, у меня тушь размажется, да размазалась уже, наверное… Хотя, тушь от Ирины Сергеевны из «Роспотребнадзора»… – Ты похожа на Фемиду, – прошептал ей в ухо коренастый спутник, с намечающимся брюшком и лоснящимся лбом. – Я и есть Фемида, – высокомерно вскинула подбородок Жанна Запискина, накануне получившая должность мирового судьи. – Только я не слепая и очень–очень справедливая… Фемида шлёпала по блестящему паркету обутыми в сандалии на венском каблуке узкими ступнями. Её стройные ноги облегал канареечный шёлк брюк, васильковый атлас блузки с бантом на плече оттенял матовую бледность щёк. Неподвижные каштановые волосы, обрызганные лаком, придавали девушке сходство с несгибаемой статуей. – Пришли, – Антон неохотно убрал руки, неторопливо развязал 209

Журнал «Огни над Бией» № 34

платок. – Неплохо, – пальпируя кожу под глазами, Жанна оглядела подвесной потолок, бежевые стены, зеркальный начищенный пол отремонтированной квартиры. – Тушь не размазалась? А где ещё один сюрприз? – Рядом, в детской, – Антон смотрел на невесту влюблёнными глазами. Жанна шагнула за порог. Антон последовал за ней и оторопел. Возле окна, выходящего во двор, на оплетённом солнечными тенями паркете, в горшке стояло растение. Ребристый, костлявый кактус с хаотично растущими ветвями на искривлённой колонне запылённого стебля. –Что это за каланча? – прошипела девушка, дотоле казавшаяся довольной и уверенной. Антон рванулся к кактусу, вернее, к клочку бумаги, белевшему в засохшей земле, но Жанна опередила его. –«Это тебе вместо зеркала, дорогая», – прочла она безучастным надменным голосом судьи. Жанна размахнулась и влепила жениху пощёчину. А закруглённым мыском сандалии пнула вышарканный пластик кашпо. Цереус распластался по паркету. –Ты! Бездарь! – набросилась Жанна на красного, как рак, растерянного жениха. – Дурошлёп! – кричала она, гневаясь всё больше и больше. Схватив разъярённую жрицу Фемиды за крепкие запястья, Антон стал оправдываться: – Жанночка, это ошибка, я заказывал совсем другое – корзину роз, наверное, перепутали в агентстве. Я позвоню и всё улажу! Жанна вырвалась и отступила к выходу. –Быстро позвонил! – скомандовала она, тяжело дыша. Неловко повернувшись, судья споткнулась и чуть не упала, но вовремя схватилась за отделанный под дуб косяк. – Веник! – брызнула слюной Жанна и мотнулась за сумочкой, зеркальцем, салфетками. – Гусев моя фамилия, – взволнованно фонтанировал Антон. – Еловая 137, квартира 31… Да, да… да… Корзина с розами… Понятно… Хорошо… Нет, не нужно… – Жанночка, я всё выяснил! Это должны были отправить на Ежовую 137 – 31, там мужчина развёлся… – Они у меня все ответят! – не слушала Жанна сбивчивые 210

Журнал «Огни над Бией» № 34

объяснения жениха. – Я на них папу натравлю! – Дорогая, успокойся, прошу тебя… – мямлил взмокший обескураженный жених. – Выброси это уродище, неси его на помойку, я сказала, ему там самое место! – Жанна выглядела успокоившейся, но глаза её метали молнии. Антон поднял кактус, подбородком прижал длинный ребристый стебель к плечу и, сгорбившись, поплёлся выполнять указание. Она, размахивая сумочкой, скользила по орошённому ночным дождём асфальту, не замечания впадин, лужиц и грязных узоров шин. Её улыбка, – обращённая на распускающийся куст таволги, на рой толстобрюхих шмелей, на краснеющие горошины нарядившихся в гофрированные юбочки вишен, – Её улыбка, словно губка, стирала налёт повседневности и, казалось, сама жизнь стелется за ней шлейфом. Антон, толкнув дверь, бочком вышел из подъезда. Боязливо вскинув голову на окна верхнего этажа, где его оскорблённая невеста румянами и тушью рисовала новое лицо, Антон осторожно опустил растение на асфальтированную площадку, присел, положил крепкий стебель на плечо и вдруг увидел Её. Она шла, легонько касаясь пальцами зубчатых листьев вяза. Несомненно, это была Она. Антон испугался. Предательская краска залила лицо, ладони взмокли. Он словно увидел себя Её глазами: низкорослый, потный, с короткими пальцами, белёсыми ресницами и водянистыми глазами. «Может, Она забыла?», – тоскливо подумал он, прячась за ребристым витиеватым стеблем. Но Она заметила его. Остановилась, как вкопанная, и Антон готов был поклясться, что куст шиповника позади Неё, атлетические тополя у дома и даже хрупкая маргаритка – встали на Её защиту. В то время, когда Она приблизилась к трусливо прячущему глаза, обманувшему ЕЁ клиенту, ОН ехал в дребезжащем трамвае и украдкой глядел на сидящую чуть поодаль юную девушку с гривой нечесаных волос, огромными, густо подведёнными глазами. На коленях у незнакомки лежала развёрнутая тетрадка, исписанная бисерным почерком. Незнакомка плакала. 211

Журнал «Огни над Бией» № 34

Он отводил взгляд на мелькающие рекламные проспекты, бело-жёлтые пешеходные «зебры». Фигурки людей казались игрушечными солдатиками. Трамвай притормозил. Дорогу переходила забавная девчушка в белом платьице и рэперке. В руках она несла гору коробочек и стаканчиков с логотипом Subway– ресторана быстрого питания. Он рассмеялся. Всхлипывающая брюнетка зыркнула на Него волчонком, захлопнула тетрадку и пересела. Антон с ужасом смотрел, как на него надвигается Она. Та самая девушка, с которой у него были связаны неприятные воспоминания. Жанна собралась построить загородный коттедж. Антон возил её в посёлок «Сосновый», и она фотографировала образцы домов для проектировщика. Потом заехали в «Гроссбух», чтобы распечатать. 74 снимка на фотобумаге общей стоимостью 1998 рублей Жанна нашла ужасающим расточительством. Не удовлетворила её и цветная распечатка в два раза дешевле. Жанна возмущалась прейскурантом цен, кричала, что это грабёж, требовала встречи с директором, потом требовала скидку. Удовлетворил её чёрно-белый вариант домов всего-то за злосчастные 518 рублей. Продавщица распечатала фотографии. Положила стопку перед Жанной. Клиентка небрежно, двумя пальцами, пролистала стопку и потребовала влажную салфетку. Девушка ответила, что таких услуг они не предоставляют. И тогда Жанна разбросала образцы своей мечты по стойке, по плитке пола, крича, что «это полное фуфло, а не распечатка», и что платить она не собирается. Антон стоял рядом и потел. Ему казалось, что продавщица смотрит на его невесту с жалостью. Он решился оплатить заказ. Жанна, заметив, как он полез за бумажником, схватила его за рукав и потащила к выходу, брюзжа, чтобы «он не был лохом». Она подошла к Антону и погладила шероховатый стебель кактуса. – Вы его на воздухе хотите оставить? – поинтересовалась Она. – Лучше прислонить к дереву, а то он рухнет. – Да, конечно, как скажете, – лепетал Антон, боясь посмотреть Ей в глаза. 212

Журнал «Огни над Бией» № 34

– Давайте я помогу, – Она наклонилась и взялась за кашпо. Вдвоём они поднесли кактус к тополю и установили на земле. Она порылась в сумочке и вытащила лиловую ленточку. Привязав растение, Она улыбнулась Антону: – Здесь ему будет хорошо. Только не забывайте поливать. Она достала упаковку салфеток и протянула Антону: – Держите, у вас руки вымазались. Антон вытер руки. – Мразь, кобель, козёл драный! – сжав кулаки, Жанна застучала ими по пластиковому окну. – А ты, батрачка, вылетишь со своего тёплого местечка, тебя потом даже в мусорщицы не возьмут! – Это… это же какое–то издевательство… – Жанна схватилась за васильковый бант и с силой потянула его так, что ткань треснула. Антон, вытащив бумажник, отсчитывал купюры – с пятого этажа ей было не видно, какие именно. Отсчитав, он протянул их Ей, но Она, пятясь и прихрамывая, махала руками. Жанна прекрасно её помнила. И скандал закатила в «Гроссбухе» потому, что не собиралась платить. Она знала, что её будущему мужу нравились именно такие скромницы с короткими волосами, маленькие – под его рост, смазливенькие, вечно угождающие, лезущие со своим «вам помочь?» да «вам подсказать?», выпячивающие блестящие губы, обнажающие грудь, так что виден лифчик. Жанна терпеть не могла продавщиц, считала, что это неудачницы, которые не смогли устроиться в жизни и оправдывающиеся детьми, ушедшим мужем, а сами палец о палец не ударившие, чтобы получить образование, выбиться в люди, бросить это угодничество. Нахватавшиеся умных фраз, пишущие с ошибками. И глазеющие завидущими глазами на ухоженных женщин с мужьями и мечтающие их увести. «Надо же, гордая какая! Деньгами Она брезгует… Тварь». – Я ничего от вас не возьму, пожалуйста, перестаньте! – пыталась Она урезонить мужчину. – Извините, – Антон от волнения едва находил слова. – Это было неправильно. Вы, наверное, вложили эту сумму… У Жанночки очень нервная работа. Вы даже не представляете, с 213

Журнал «Огни над Бией» № 34

какими людьми ей приходиться сталкиваться. Хотите, я встану на колени? – Да вы с ума сошли! – возмутилась Она. – Что вы делаете? А вдруг ваша невеста видит вас сейчас? Вы же сейчас, в эту самую секунду делаете ей больно! Жанна отвернулась от окна, опустилась вниз и, обхватив плечи руками, впилась острыми ногтями в кожу. Он обернулся, чтобы снова посмотреть на плачущую девушку, но волосы скрывали её лицо. Может, Его нечаянный смех спугнул её? Но та девчушка со стаканчиками из «Сабвэя» была такая смешная, с такой хитроватой мордашкой! Он расстроился и достал записную книжку. Жанна с застывшим ледяным взглядом закрыла квартиру и спустилась вниз. Эта тварь уже смылась. Антон дрожащими пальцами мял сигарету. Жанна с гулко колотящимся сердцем прошла к машине. Он молчаливой тенью прошмыгнул следом. Жанна завела мотор и отъехала к соседнему дому. – Ой, я, кажется, губную помаду где-то на лестнице выронила, поищу пойду. Антон, сцепив пальцы, остался сидеть на переднем сиденье. Он не пытался понять, почему такая женщина, как Жанна – красивая, ухоженная, из хорошей семьи – снизошла до него. Мать твердила ему, что в руках судьи – он игрушка, прихоть её, подкаблучник, угодник. А он её любил. «Толку, что я красивая, что отец мой крутой и богатый, а сама я никому не нужна, нужны только мои связи, моё положение, мои бабки, – думала Жанна, приближаясь к подъезду. – Как же я презираю этого лоха… Зато он мне задницу лизать будет!» Она прокралась к злосчастному растению, привязанному к дереву. Дёрнула за узел, но он был завязан намертво. Тогда Жанна присела, крепко обхватила колючий стебель одной рукой, а другой украла у кактуса цветочный горшок. Обнажённые корни, едва касающиеся земли, привели её в неописуемый восторг. Вернувшись, она чмокнула Антона в щёку и провозгласила: – Поехали в ресторан! Она, прихрамывая, поднялась к почтовым ящикам, машинально 214

Журнал «Огни над Бией» № 34

вытащила газеты, рекламки. Нагнувшись, помассировала колено. Внезапно ожившая старая боль то усиливалась, то стихала. С трудом поднимаясь по лестнице, Она думала: «Может, я зря не взяла эти деньги? Может, не надо было так мужественно отказываться? А он так женственно мне их предлагал. Глупо. Нет, лучше заплатить за то, чтоб никогда не встречать подобных типов». Улыбаясь, Она открыла дверь. На коврике в прихожей сидела и лопотала большая яркая птица с распущенным, как радуга, крылом. – Кешенька, – нагнулась Она к попугаю. – Как твоё крылышко? Ты скучал? А я тебе яблочко принесла и орешки. В ответ попугай двигал шеей и курлыкал. – Пойдём, посмотрим, что ты там сегодня натворил… – Она со смехом подбирала кусочки бумаги, разбросанные по ковру. – Ты хоть знаешь, что это было, дурачок? – Она погладила птицу по сломанному крылу. – КУУУУУУРРРР, – ответил Кеша. – Да, книга о том, как заработать много денег… – КУУУУУУРРРР, – ответил Кеша. – Ты знаешь, я уже всё решила. У меня есть старинная брошь, она мне от бабушки досталась, ещё серьги и гребень инкрустированный. Я всё равно длинные волосы не ношу. Я сегодня договорилась: как раз хватает, чтобы кредит за тебя выплатить. – КУУУУУУРРРР, – Кеша сонно прикрыл глаза. Она взяла попугая на колени и села на тахту, поджав ноги. – Ветеринар сказал, что ты уже не сможешь летать…А бабушка завещала набор этот беречь…А ещё тебе нужен свежий воздух. Так незаметно наступила ночь. Он, в памяти которого всё ещё плакала красивая юная девушка, сидел на подоконнике и писал стихи, питаясь вдохновением от тепла горящих окон, от шелеста клёнов, от птицы со сломанным крылом, которую он видел во дворе вечером. Черноволосая девушка в коротком платьице выгуливала попугая. Он смешно прыгал, пытаясь взлететь, но у него ничего не получалось. А потом попугай шёл к хозяйке, укладывался в кольце рук и замирал. 215

Журнал «Огни над Бией» № 34

И Он написал своё лучшее стихотворение. Он сразу узнал вчерашнюю брюнетку, которая, прихрамывая, выгуливала красно-жёлтого попугая. Она сидела на корточках, а рядом с ней лежал коряжистый, некрасивый стебель кактуса с оголённой мочалкой корней. Она оглядывалась, тяжело дыша, и выглядела очень–очень озабоченной. Он хотел подойти ближе, но постеснялся. Когда Он поравнялся, Она взглядом заставила Его замедлить шаг. – Помогите, пожалуйста! – Она взглянула на Него умоляющими глазами. – Надо спасти цветок. Вы побудьте рядом, покараульте, а я сбегаю, куплю горшок и землю. Она выпрямилась. – Я не люблю, когда кто-то умирает… – Я сам схожу, – Он забыл о занятиях, о расписании. – Куда идти? – Нужна земля, горшок, и, может, у вас есть немного воды? Он вытащил из сумки, которую носил через плечо, бутылочку с водой. Она вздохнула облегчённо, отвинтила крышку и смочила сухие корни растения. – Я быстро! – ОН уже перебегал улицу… ______________ Поджарый - (разг.). Сухощавый и мускулистый, сухопарый. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1992. Пальпировать - (спец.). Ощупать (-ывать) какую-н. часть тела. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1992.

216

Журнал «Огни над Бией» № 34

СЕРГЕЙ КЛИМОВ

р.п. Белоярск, Алтайский край Родился 13 июня 1958 года в р.п. Белоярск. Окончил Алтайский государственный институт культуры. Работал в школе учителем музыки, заместителем директора по воспитательной работе, является Отличником народного образования. Является автором слов и музыки Гимна Первомайского района и Почетным жителем муниципального образования – село Зудилово. Выпустил пять поэтических сборников: "Мое родное захолустье"; "Переулками божьего дара"; "Влюбленный в молодость закат"; "Случайное мгновение"; «Стихи не о войне». Написал две философских книги: "Нечто случайное" и "Вслух о сокровенном". Имеет собственные страницы (стихи, малая проза) на сайте международного литературного клуба «Интерлит». В 2010 году стал Дипломантом международной премии "Филантроп". В 2011 году сборник стихов "Случайное мгновение" победил в губернаторском конкурсе на издание литературных произведений. Выпущено 800 экземпляров книги. В 2012 и 2013 году награжден дипломом лауреата международного поэтического конкурса «Звезда полей» научного объединения «Рубцовский творческий союз», г. Москва. В 2012 году был победителем в межрегиональном конкурсе «Стойкость» в номинации «Литературное творчество», г. Красноярск. В 2014 году занял первое место в краевом поэтическом конкурсе «Моя малая родина». *** Где-то там, за кострами веков промелькнули ацтеки, Оставляя на пыльных дорогах тяжелый закат, Где-то здесь, на окраине города, в старой аптеке Выбор средств для продления жизни совсем не богат.

Тишину пробивают насквозь ливня летнего копья, С криком плюхнулась птицей на площадь моя суета, Я решил от неё отдохнуть, и в глубоком окопе, Чтоб уснуть, все считал и считал потихоньку до ста. 217

Журнал «Огни над Бией» № 34

Не боюсь остроглазого горя, покуда клыками Сквозь огонь мою чуткую душу ему не достать, Разлетится на две половины расплавленный камень, И поднимется ввысь из окопа особая стать. Золотое кольцо горизонта шаги повенчало То ли с грустью, а, может быть, просто с улыбкой смешной. За итогами года я вижу большое начало Там, где будет спасаться в ковчеге от древности Ной. *** Медь сентября унижать не спеши – Просто терпенье теперь не из стали, Надо бы нам сохранить барыши Те, что на средства любви вырастали. Млечный наш путь, словно тонкая нить, Рвется и тут же петляет вдоль взгляда, Я не хочу эту ночь очернить, И озарять её рано не надо. Камень гранитный упал поперёк Чуткой дороги, и листья устали, Видимо, я по ошибке изрёк Грубое слово твоими устами. Медная осень срывается вниз – Не для поэзии чувств, а для прозы, Волю свою замени на каприз, Может быть, чуткость вернётся сквозь слёзы. Громкая речь, словно белая нить, Грубо сшивает любые границы, Млечным путём нам бы надо спешить И не споткнуться о камень гранитный. *** Низкое небо, дождей затяжных не стыдясь, И разгоняя бродяг по уютным высоткам, Падает в грязь, горизонтами падает в грязь Там, где гранит из вчерашнего времени соткан. 218

Журнал «Огни над Бией» № 34

Сердце вгрызается в чувства, которых нельзя Мне на ходу удержать городской остановкой, Вечность скользя, по широким проспектам скользя, Снова неловко бежит вслед за памятью ловкой. Ленится ветер тяжёлую тучу прогнать, Ленится ветер, и видимо, прячется где-то, Разве найдется в дождях затяжных благодать, Если на чистое небо наложено вето. Валится дело, серьёзное дело из рук, Я не могу свои чувства собрать воедино. Мне бы вернуть мою ловкую память, но вдруг Вечность вздохнула, как будто холодная льдина. *** Осталась до вьюги минута в запасе, Становится день в снегопаде белее, Билеты на юг мы оставили в кассе, Нам север сегодня милее. Глубоким дыханием тянется вьюга, Сквозь грусть к твоему благородному взгляду, Желанием жить мы спасаем друг друга, Короткой тропой покидая досаду. Отчаянный юг притаился в вагоне, Там солнце застряло в густой паутине, Вчерашнее счастье бежит от погони, Ему бы пропасть в белоснежной пустыне. Осталась до вьюги в запасе минута, Узлом горизонты затянутся туго, Нам север сегодня милей почему-то, А, может быть, просто, мы любим друг друга…

219

Журнал «Огни над Бией» № 34

АРТЁМ ДЕРЕВЯНКИН член Союза писателей России г. Барнаул

Психоанализ Бог по-мещански в море солит сельдь, Любя овец, войну и мелодрамы... Моим первейшим словом было "секс" Сам Зигмунд Фрейд из гроба крикнул: "Браво!" В яичницу добавим божий дар: Когда нельзя, но хочется, то можно! По малолетству мне никто не дал Я понял, что ученье Фрейда ложно, А Ленин жив, он перевёл псалтырь На лозунги, кино и киловатты, Дорогой верной новый вождь в сортир Пригнал мочить уриной супостатов. В прямом эфире любит он страну, Частенько прерываясь на рекламу, А овцы мирно режутся в войну, На сценах спален ставя мелодрамы. Бог учит благодарно принимать, И опиумом лечит вирус правды, А я устал – вернусь обратно в мать, Пусть Зигмунд Фрейд опять воскликнет: "Браво!" 220

Журнал «Огни над Бией» № 34

СЫЗРАНЬ Поставить хрен с копейкой не «зеро», Стать чайником, испытывать кипенье, Выиграть хрена целое ведро С горстями драгоценнейших копеек. Дать дуба. Заиграться в города, Упрятаться в безвылазную Сызрань, Где русский дух и водка без акцизов, Куриный грипп, китайская еда, Звериный стиль – эклектики эклер, Тут за базар пред Богом отвечают И, азбуку открыв на букве «хер», Печали непечатные встречают – Любви и боли вольный перевод На жгучие глаголы невозврата. Здесь в каждой божьей твари вижу брата, А ей во мне мерещится урод вне логики (ведь логин и пароль для входа в личный рай утрачен мною). Райком кромешным, Сызранью сырой Опохмелюсь и дар в себе открою Синичий трупик стискивать в руке С тоской по перелётным обещаньям, Воспев его на рыбьем языке Глубинно-содержательным молчаньем. … Ловлю ветра, играю в города – С волками еду зайцем в никуда. ***

221

Журнал «Огни над Бией» № 34

ТОБОЛЬСК Моей северной музе Красна девица, нас нет В перспективе этих мест, Мы пригрезились во сне Снежной северной зиме. Степь не видела морей, Но галеры ждут рабов, И татарский бог-злодей Аки Молох, ест любовь.

Здешний холод в дар принять, Словно рыбу съесть сырой... Этот город без меня Называется тобой.

КОНДУКТОРША Кондукторша – хозяюшка салона Всё рвёт и рвёт билетики. Толкаются знакомо и законно Старушки да студентики.

Здесь в мире льготно-суетно-просящем Так трудно быть красивыми. Мы документик липовый обрящем Я лирический дурак, Будь же ты во всём права, И будем ездить сирыми… Уходящая во мрак, В глухой тоске трамвайного вагона, Где снега и татарва. Где никакой эстетики, Стой, одумайся, окстись! – Кондукторша – хозяюшка салона Всё рвёт и рвёт билетики. Не пройти живому вброд Гнойно-въедливую слизь Человеческих болот. За душой сибиряки Носят ноющую боль, И по венам их тоски Разливается Тобол. Смерть играет в докторов Хан Кучум сыграл в татар... Начихаешь - будь здоров, А помрёшь - Аллах акбар! Нет на свете нас с тобой, Ибо каждый "в одного", Между нами встал Тобольск Кроме прочего всего.

222

Журнал «Огни над Бией» № 34

ИВАН ОБРАЗЦОВ Родился в 1977г. в городе Бийске Алтайского края. Стихи и проза публиковались в краевой и центральной прессе. Победитель краевого издательского конкурса 2012 г. Автор нескольких книг поэзии. Член Союза писателей России.

Рецензия на сборник Михаила Гундарина «Старый поэт и другие стихи» Несмотря на огромное количество попыток привлечь читателя через заигрывание с ним, через его развлекание, поэзия Михаила Гундарина не имеет совершенно никакого отношения к так называемому развлекательному жанру, и очередной сборник стихотворений – лишнее тому подтверждение. В данном контексте под развлеканием я подразумеваю всё то, что доносит до читателя основную идею текста такими методами, как шутки-прибаутки, откровенный стёб, эпатаж, использование ненормативной лексики. Гундарин, хоть и грешит порой ненормативными вставками, но делает это искусственно, выморочно. В такие моменты лирический герой поэзии Михаила Гундарина похож на Александра Гордона, сыгравшего в фильме по роману В. Пелевина «Generation П» роль Ханина и произнёсшего знаменитое матерное из трёх букв с принуждённой улыбкой добровольно изнасиловавшего себя человека. Но что же представляет из себя поэзия сборника без этого замечательного отступления? Для начала нужно иметь в виду, что круг читателей (не путать с «почитателей») поэта Гундарина, тех, кто действительно понимает все его символы, метафоры и большой объём цитатности – это, прежде всего, люди знающие, искушённые в литературе. А новый сборник рассчитан именно на такого читателя и является более интересным и менее вымученным, чем те же «Новые календарные песни», вышедшие годом с лишним ранее. И, разумеется, М. Гундарин последователен в 223

Журнал «Огни над Бией» № 34

собственной проповеди постмодернизма. В этом отношении очень показательно стихотворение, которым сборник открывается: Марине Выпрямитель, знаешь, и прерыватель Затевают спор, и опять не в тему – Ведь они как вид и видоискатель В одну запаяны схему. Так зачем разбирать, кто кому подобен, Кто часть глаза, кто часть пейзажа. Каждый хочет похвал и любой подробен. А в итоге выходит лажа Для того, кто внутри, а для прочих – басня. Но и то, и это – литература. Чтобы вырваться, нужно шутить опасней, И подпрыгивать вверх, как температура! Личный взгляд поэта и та мысль, что является ключевой для всего стихотворения – первые две строки. Именно «не в тему», но что? Авторский ответ на этот вопрос – «но и то, и это – литература». Сердцевина текста – это, если отбросить две строки начала и две строки окончания, практически буквально процитированный Бродский в методе изложения. И эта бродскость, что достигает пика в ответе на вопрос: что не в тему? – «Литература», - словно примиряет всех спорящих о преемственности традиции в русской поэзии и, вообще, в литературе – «и то, и это – литература!» Эта строка упруга, спрессована до максимума, что создаёт напряжение, нуждающееся в разрядке, снятии. Потому личный взгляд поэта высказан после – он снимает напряжение своей размеренностью, сказанностью на грани шаблона: «Чтобы вырваться, нужно шутить опасней/И подпрыгивать вверх, как температура!» Собственно, критической заметкой об одном стихотворении можно было бы и ограничиться, если бы не одно замечание: Гундарин поэт, искушённый настолько же, насколько и понимающий его читатель. Учитывая эту искушённость, было бы несправедливо поставить точку сейчас и создать впечатление цитированного Бродского, и только. Нет, всё несколько хитрее. Постмодернизм, на мой взгляд, - это не жанр, не направление, не стиль и даже не школа. Если рассуждать в некоторой степени отстранённо, то постмодернизм – это свойство, точнее, качество всей поэзии (хотя есть соблазн распространить данную трактовку 224

Журнал «Огни над Бией» № 34

и на другие разделы искусства), что включает в свой арсенал весь предыдущий опыт изящной словесности. А присвоить автору качества постмодернизма, означает признать в нём способность к обобщениям и подобиям, к цитатности не только словесной, но и манеры, метода и т.д. Здесь получается, действительно, странная штука – постмодерн, это вообще перманентное свойство искусства. В новом сборнике способность М. Гундарина к цитатности словесной не вызывает сомнений, причём делает он это умело и, где-то, изящно. Всё-таки хочется найти, пускай и в следовых количествах, что-то помимо геометрически точной манеры Бродского. И первое, что можно здесь заметить, это следы символизма, а показательными текстами в этом отношении будут эпические «Романсы вдогонку» из второй части сборника «Водные процедуры». Одно только "Летом ты ходишь в лиловом" отсылает к целому пласту русской символической традиции, со всем её набором символов, метафор и гипербол. Тем не менее, нужно не забывать, что мы имеем дело со старым поэтом, а потому восторженных юношеских од ждать не стоит. Взгляд поэта предстаёт печальным, а чаще – разочарованным. От прошлого очарования миром остаются только отблески воспоминаний. В конце концов, именно воспоминания/мемуары, рефлексия по сему поводу и есть отправная точка "Романсов вдогонку", и чем дальше в прошлом эти воспоминания, тем больше они превращаются в символы. Ощущение прошлого усиливается за счёт частого употребления глаголов прошедшего времени. И если в "Романсах 1 и 2" прошлое настигает поэта только в последней строке, то "Романс 3" с этого прошлого начинается: «Мы виделись - давно. Блистающая даль» - и замыкается им же: «Мы виделись давно... И никому не больно!». "Романс 4" вроде бы возвращает поэта в сегодня, но выясняется, что прошедшее время - неизбежно: «Но ты всё же права - нам пора расставаться». Закрывает цикл "Романс 7" - это уже внезапно возникшая потребность проговорить/запечатлеть хоть что-то из сегодня, выделить символы окружающей поэта реальности настоящего времени. Но предыдущий опыт шести "Романсов" уже задал тон неизбежности, и «Знаю, что как всегда/Ты промолчишь в ответ» звучит обречённо и, в какой-то степени, с высоты прошлого опыта. "Путешествие (Пейзаж и вокруг)" – здесь, конечно же, трудно 225

Журнал «Огни над Бией» № 34

не узнать (опять же) Бродского в "Косить эффективней серпом по яйцам", так же, как и перифраз из Есенина в "Смешавшей моржиное с голубиным". Кроме того, в субъективной интерпретации автора данного маленького исследования, узнаваемы осовремененные, упорядоченные (можно сказать, причёсанные) технические методы Маяковского: Здесь тоже командует ими кто-то Выводит шеренгой на спины улиц. Но это каторжные работы, Бег без шнурков и пуговиц. Хотя уверен, что сам Михаил Гундарин вполне может со мной согласиться. Так же, как и с тем, что в строках «Берите меня, влажногласые воды/Блуждать по неведомым миру пучинам» мандельштамовских интонаций больше, чем элегических мотивов Бродского. Но, при всей разности использованных средств, этот цикл стихов очень гармоничен и читается без особых сбоев, как ритмически, так и семантически, по логике развития сюжета. Здесь поэт предстаёт не только как преемник традиции, но и как этой традиции хранитель. История показывает, что человечество периодически нуждается в проговаривании простых, часто – банальных, истин. Поэзия же нуждается в проговаривании наработанного предшественниками опыта, но она всегда имеет задачу сказать больше, чем простой пересказ - проговорить некую сверхидею, сверхмысль. Думается, что в "Путешествии" сверхмысль высказана совершенно открыто, практически прямым высказыванием, чуть ли не единственным во всём цикле: Вот так язык нас довёл до ручки А сам остался неубиваем. Что касается третьей части сборника - почти поэмы "Старый поэт" - то она вызывает лёгкое недоумение попытками то ли отдать дань моде, то ли внести элемент авангардизма. На мой взгляд, делать этого не стоило, так как авангардизм - явление временное и, в большинстве случаев, инфантильное. То есть, если поэт созревает, то, помимо независимости суждений, приобретает чувство ответственности - звучит это довольно пафосно, но сама изящная словесность располагает к пафосу. И если все эти "б...", предполагающие нецензурную лексику в первых двух частях сборника, выражают эмоции, и тем хоть отдалённо оправданы (хотя не типичны для стихов М.Гундарина), то в третьей части 226

Журнал «Огни над Бией» № 34

эти недосказанности выглядят как кокетство на потребу толпе. И мысль-то поэмы понятна, и понятно, что по прочтении настоящей заметки определённая часть аудитории кинется читать именно эту, третью часть, и всё же... Подобного рода тексты я ожидаю от молодых, несозревших (а часто и до самой старости не созревающих) авторов. И не спасают ситуации ни хлебниковские отсылки вначале, ни многоярусные "ра": Чужого ярда расстегай Я рад я радиомечтатель Я раб я рай Средства не ведут к цели, но – уводят от нее. Если свести всё к выводу, то третья часть сборника - почти поэма "Старый поэт" - не оправдана ни этически, ни эстетически. Дело не в моей "лакировке" действительности, дело во вкусе поэта - скажи, каков твой вкус, и я скажу - какой ты поэт! Цитировавшийся на протяжении всего сборника Бродский как основная фигура поэтической речи Михаила Гундарина вынуждает, как минимум, к последовательности в выборе средств. Но если поэзия - есть высшая форма речи, то не думаю, что нецензурная лексика, при всех оправданиях её использования, к упомянутой формуле о высшей форме имеет хоть какое-то отношение. Кстати, весь объём творчества Иосифа Бродского содержит, по большому счёту, меньше нецензурного, чем использовано в "Старом поэте". И всё же... И всё же, в целом, новый сборник стихов Михаила Гундарина я бы рекомендовал к чтению, но с одной оговоркой: для полного, полноценного понимания данного произведения необходима значительная база знаний русской поэзии, в том числе таких оригинальных авторов, как В. Хлебников, так как вам придётся иметь дело с традиционным русским постмодернизмом. Барнаул 2012г.

Из личного дела: причина смерти – дуэль В связи с результатами издательского конкурса 2012 года, много разговоров вызвали не столько книги, сколько личности авторов Владимира Токмакова и Ивана Образцова. Так вот, желая, хотя бы отчасти, восстановить справедливость, я решил написать рецензию, возможно даже, что эссе, на новый сборник 227

Журнал «Огни над Бией» № 34

стихотворений Владимира Токмакова «Личное дело». Итак, начну со своего понимания названия книги. Мне название кажется замечательным по причине его многослойности. То есть, личное дело, это есть дело, что заводится на человека на протяжении его жизни несколько раз (как минимум) – в больнице, в военкомате, в школе, в университете, а если повезёт, то и в соответствующих органах. Вторая трактовка (к слову о многослойности), это личное дело, как дело моё, никого не касающееся. Другими словами, это - моё дело и какое вАм до него дело. Есть ещё и третий слой, более сложный, но тем и ценный для понимания – личное дело, что объединяет в себе оба первых значения. А именно, личное дело, заведённое на самого себя (некий элемент исповеди от известного философа, но не Августина Блаженного), но личное дело, заведённое именно самим собой (без вмешательства чьих-либо трактовок и правил, потому и не от Августина Блаженного). Если абстрагироваться от личного отношения к автору, отношения чаще поверхностного, то любой, кто хоть что-то вообще понимает в литературе, вынужден будет признать, что название книги просто замечательно, но… Давайте перейдём к содержанию, чтобы понять одну простую вещь – а не случайно ли это название, не сказал ли автор что-то, не ведая, что творит? Причём, постараюсь выполнить двойную задачу – сравнив некоторые произведения вышеупомянутых авторов для контраста, но, всё-таки, больше буду рассматривать стихотворения Владимира Токмакова. Начну с упрёка от А. Махаона по поводу заброшенности Образцовым венка сонетов на восьмом сонете. Махаон, видимо и не подозревал, что языком выразительности, может послужить как раз окончание на восьмом сонете, то есть, речь идёт о цифре 8 или, другими словами – о бесконечности-времени, о бесконечной замкнутой череде событий. Именно обрывание на восьмом сонете делает стихотворение цельным, оконченным и… одновременно бесконечным – слов больше не нужно. Использование такого технического приёма – достаточно редкий случай в русскоязычной поэзии, разве что если вспомнить символистов или вечно экспериментирующих эгофутуристов. Владимир Токмаков, решая такую задачу, использует несколько иные, не столь иносказательные средства. Фактически, уже в открывающем сборник стихотворении прямым текстом заявляется: 228

Журнал «Огни над Бией» № 34

Плавится смысл – обретается суть, в буквах течёт не то кровь, не то ртуть. Если удастся выплыть живым бросишь стихи, станешь глухонемым, ибо великая тишина главная тайна второго дна. Выход в бесконечность происходит в иной плоскости – в плоскости однонаправленной, прямой и широкой, как вечная тишина. Помните, у Блока «зачем слова в безбрежности лазурной…». Так вот здесь, практически, о том же, но с принципиальной разницей – Блок готов молча слушать и смотреть, Токмаков готов молчать и не слышать, но, кажется, видеть не отказывается. Прав или нет Владимир Токмаков, думаю, это его личное дело. Достаточно удачное второе стихотворение сборника «Город для ливня мал…». Хорошо подчёркнут грохот и шум ливня: листья бешено листал ветер (отмечу попутно удачное листья-листал); расколовшийся бетон неба; топал, словно слон и т.д. Замечу, что многие строки стихотворения как бы срезаны и последнее слово поэтической строки-фразы часто оказывается вначале следующей строки, что создаёт особое ощущение косого ливня. И на фоне хаоса разбушевавшейся стихии, вдруг умиротворяющая остановкаокончание: Мальчик это понимал. Мальчик был душой картины. И всё сразу меняется - и ливень-стихия уже не ливень вовсе, а гам и ажиотаж суетной жизни; и мальчик-душа, как центр тишины. Если тот же Иван Образцов ограничился в своём сборнике лишь парой эпиграфов из А.С.Пушкина и Ю.П.Кузнецова, тем самым как бы посвящая свой сборник поэтам великим, классикам - самой Поэзии, то у Токмакова целый ассортимент эпиграфов и посвящений. Что касается посвящений, то поэты – народ, как правило, небогатый, а самое ценное у них это, разумеется, стихи, которые и дарят с самыми искренними чувствами и пожеланиями, а то и с подтекстом друзьям, знакомым, а хоть и первому встречному – широка душа поэта. Но посмотрим «Стихотворение с эпиграфами», точнее, с пятистопным эпиграфом. Всю цитатность, перефразы и сверхцитатность этого стихотворения можно бы было свалить 229

Журнал «Огни над Бией» № 34

на уже порядком подзатасканный постмодернизм, но нет здесь постмодерна, нет и всё тут. На самом деле, текст реалистичен до рези в глазах и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы узнать и акул, и китов, и пиратов-проказников, и все остальные горести-мыканья гения, а гения, поэтому, играет именно Гоголь (писатель-птица, птица-тройка). А если кому что не понятно, то вернитесь к эпиграфам и перечитайте книги указанных авторов, а потом вновь это стихотворение. Что ж, здесь Токмакову удалось остаться ясным, но непростым. Сонетами Владимир Токмаков может удивить не меньше Образцова. Это сонеты и о душе, и о конце лета, и о зрелости (хотя, если есть о конце лета, можно было бы и не повторяться про зрелость), и о горящих мостах, и даже сонет прошедшего времени. Автор, видимо лучше зная критикующую публику, не рискует писать венок сонетов, да ещё и останавливаться на восьмом, подразумевая в этом смысл бесконечности. Автор просто пишет пять сонетов и эпитафию – всё это вещи грустные – о смерти, старости, умирании всего и вся. Я бы сказал - на любителя - и написано достаточно простым языком, что понятен и менеджеру, и домохозяйке, но первый почувствует себя философом, а вторая – расстроится. Это не плохо, а как раз и есть задача поэта – вызвать переживания и мысли, так что пускай люди философствуют и грустят, значит есть в них ещё много человеческого. В сборнике много откровенно неудачных стихов, но это моё личное мнение, а делиться с читателями своими неприятными открытиями я не буду, так как считаю, что каждый должен делать такие открытия самостоятельно. Подозреваю, что и сам Владимир Токмаков знает о своих неудачах, а так как он поэт уже достаточно искушённый, то, надеюсь, преодолеет в себе неудачи и разовьёт успехи, в конце концов, это ЕГО личное дело. В завершение приведу полностью стихотворение, закрывающее сборник, на мой взгляд, оно одно из лучших, хотя влияние известного нобелевского лауреата здесь и есть, но потому стихи и замечательные, что это не эпигонство, а полноценный диалог с поэтом другой эпохи на языке нашего времени: «ПОЭЗИЯ» Я шёл по переулкам, плохо помня дорогу к своему родному дому. В такую ночь морозную, 230

Журнал «Огни над Бией» № 34

глухую, прохожие давно мне не встречались. И вдруг на повороте я столкнулся с толпой парней, довольно крепких с виду. Я был нетрезв, в приличной куртке зимней, одеколоном пахнущий французским. Я что-то им рассказывал о Данте, показывал наверх и увлечённо почти кричал о том, что звёзды держат на небе наши взгляды, как подпорки… Сейчас я вспоминаю их карманы, что оттопырены не семечками были. Я вспоминаю, как позвякивали цепи под куртками запрятанные, вспомнил отличную заточенную финку, показанную мне как бы случайно, из одного в другой рукав засунул, в момент, когда их старший попытался со мной вести беседу. Остальные стояли и чуть видно улыбались. Я вспомнил их, увидев на процессе о нескольких убийствах и разбоях. Судья всё называл часы и даты, количества и качества, и вдруг средь этих данных выплыла наружу та ночь, когда я с ними повстречался. В ту ночь они убили двух девчонок. …Поэзия, неужто ты и вправду с орфеевских времён способна чудом спасать своих творцов от верной смерти, чтобы они потом, в тебя поверив, слагали гимны в честь тебя и песни, чтобы стихом своим, как кровь горячим, твоё сухое тело наполняли, 231

Журнал «Огни над Бией» № 34

состаренное временем и жизнью, эпохами убийств, разврата, пьянства, ненужное, забытое на свалке, но жаждущее жить, и этой жаждой, способное творить любое чудо. Как видим, Владимир Токмаков вполне способен изъясняться красиво, романтично и глубоко, ведя диалог с традицией, не унижая и не унижаясь. Как пишет в своей вступительной к сборнику статье Михаил Гундарин «В «Личном деле» мы встречаем Токмакова-лирика. Причём лирика нового типа. Автора, не просто остро чувствующего, но и отвечающего за свои чувства». Разве можно к этому что-то добавить, ну если всего лишь пожелать отвечать автору не только за свои чувства, но и за свои сказанные слова. Критик Андрей Куликов. Новосибирск, январь-февраль 2013г.

232

Журнал «Огни над Бией» № 34

ЗАХАР ГОРОДИССКИЙ (1923 - 1943)

А если мне смерть повстречается близко, Положит с собою в кровать, Ты скажешь друзьям, что Захар Городисский Совсем не привык отступать, Что я, нахлебавшись смертельного ветра, Упал не назад, а вперед, Чтоб лишних сто семьдесят два сантиметра Вошли в завоеванный счёт. Захар Матвеевич Городисский родился в Самаре в семье служащих. С отличием окончил десятилетку. Увлекался литературой, мечтал стать режиссёром. Писал весёлые, остроумные пародии на стихи известных поэтов. Когда началась Великая Отечественная война, Захар одним из первых подал заявление в военкомат. Был разведчиком, пулеметчиком, командиром взвода, комсоргом роты, членом полкового комитета ВЛКСМ, а по должности – помощником политрука. В феврале 1942 года Захар был ранен в первый раз, но снова вернулся на фронт. 1-го июля 1943 года был контужен. Остался в строю до конца боя, за что удостоен медали «За отвагу». 12 июля 1943 года в бою за село Прохоровка (Орловско-Курская дуга) командир взвода 866 стрелкового полка старший сержант Захар Городисский был тяжело ранен в обе ноги. Скончался 12 августа 1943 года, не дожив четырёх месяцев до своего двадцатилетия.

233

Журнал «Огни над Бией» № 34

ЛАУРЕАТ ЖУРНАЛА «ОГНИ НАД БИЕЙ» 2015 года

По результатам года Игорю Решетову присуждается звание Лауреата журнала «Огни над Бией» и Диплом лучшего прозаика 2015 года за роман «Байка о Чёрном Байкере». Редколлегия поздравляет автора и желает ему новых творческих успехов!

234

Журнал «Огни над Бией» № 34 П РА В И Л А

П У БЛ И К А Ц И И В Ж У Р Н А Л Е « О Г Н И Н А Д Б И Е Й »

П у бл и к у я с в о и п р о и з в ед е н и я в ж у р н а л е « О Г Н И Н А Д Б И Е Й » , к от о р ы й п р е с л ед у ет л и ш ь од н у ц ел ь – у ч а с т и е в л и т е р ат у р н о м п р о ц е с с е и о б щ е с т в е н н о й ж и з н и го р од а , а вт о р п р и н и м а ет с л ед у ю щ и е у с л о в и я : Ж у р н а л « О г н и н а д Б и е й » н е я вл я ет с я к о м м е рч е с к и м и зд а н и е м , п о эт о м у а вт о р п у бл и к у ет с в о и п р о и з в ед е н и я н а б ез в о з м езд н о й о с н о в е ( с п ол у ч е н и е м 1 - 2 – х а вт о р с к и х э к з е м п л я р о в н о м е р а – д л я б и й ч а н . И н о го р од н и е а вт о р ы ч и т а ют с в о и п у бл и к а ц и и н а с а й т е ж у р н а л а в Эл е к т р о н н о м приложении). 2 . Ра з р е ш а ет разместить свои п р о и з в ед е н и я , о п у бл и к о в а н н ы е в ж у р н а л е « О г н и н а д Б и е й » , н а персональном сайте журнала или на сайте А ДЛ с п р о с в ет и т ел ь с к о й ц ел ь ю и д л я п о п ул я р и з а ц и и с в о е го т в о рч е с т в а . 3 . Ра з р е ш а ет р ед к ол л е г и и п р ед с т а вл я т ь свои п р о и з в ед е н и я , о п у бл и к о в а н н ы е в ж у р н а л е « О г н и н а д Б и е й » , в д р у г и х п е р и од и ч е с к и х и зд а н и я х с о бя з ат ел ь н ы м и н ф о р м и р о в а н и е м а вт о р а д о и л и после факта п у бл и к а ц и и , и р а с с м ат р и в а ет т а к у ю п у бл и к а ц и ю к а к п р о п а га н д у с в о е го т в о рч е с т в а . 4 . Ра с с м ат р и в а ет п у бл и к а ц и ю в ж у р н а л е и е ё п о вт о р е н и е в д р у г и х п е р и од и ч е с к и х и зд а н и я х к а к с п о с о б т в о рч е с к о го р о с т а и у ч а с т и я в л и т е р ат у р н о м п р о ц е с с е , ч т о в п е р ву ю оч е р ед ь н е о бх од и м о с а м о м у а вт о р у. 5 . Ред к ол л е г и я п р о с и т ж ел а ю щ и х у ч а с т в о в ат ь в р а б от е ж у р н а л а н а п л ат н о й о с н о в е и а вт о р о в , р а с с м ат р и в а ю щ и х п у бл и к а ц и и к а к с п о с о б з а р а б от к а , н е п р ед л а гат ь с в о и у с л у г и и п р о и з в ед е н и я в н а ш ж у р н а л . 6 . Б и о г р а ф и ч е с к и е с в ед е н и я а вт о р п р и л а га ет к т е к с т у п р о и з в ед е н и я . Е с л и б и о г р а ф и ч е с к а я с п р а в к а н е о б н о вл е н а а вт о р о м , р ед к ол л е г и я и с п ол ь з у ет и н ф о р м а ц и ю и з п р ед ы д у щ и х н о м е р о в ж у р н а л а . 7 . О т в ет с т в е н н о с т ь з а с од е р ж а н и е , м о р а л ь н ы е у с т а н о в к и и к ач е с т в о т е к с т а н е с ё т а вт о р . 8 . В с е в о п р о с ы , в о з н и к а ю щ и е в с в я з и с и с п ол ь з о в а н и е м п с е в д о н и м а , и от в ет с т в е н н о с т ь з а е го и с п ол ь з о в а н и е , л о ж ат с я н а а вт о р а т е к с т а . 9 . М н е н и е р ед к ол л е г и и м о ж ет н е с о в п а д ат ь с м н е н и е м и х уд о ж е с т в е н н ы м и ц е н н о с т я м и а вт о р а . 1 0 . Ред к ол л е г и я н е п р е п я т с т ву ет а вт о р а м в б ез в о з м езд н о м д а р е н и и ж у р н а л а « О г н и н а д Б и е й » в б и бл и от е к и . 11 . З а с о бл юд е н и е а вт о р с к и х п р а в в к ол л е к т и в н ы х п од б о р к а х ( п од б о р к и , в к л а д ы ш ) н е с ё т от в ет с т в е н н о с т ь л и ц о , п р ед о с т а в и в ш е е м ат е р и а л ы д л я п у бл и к а ц и и . 1 2 . П р а в и л а о п у бл и к о в а н ы н а с а й т е ж у р н а л а « О г н и н а д Бией». 1.

235

Журнал «Огни над Бией» № 34

Огни

над

Бией

л ит ерату р н о е х у д ож ес тве н н о -п у блицистич еск ое издание Б ий с к о го о тд ел е н и я С о ю за п исателей России № 3 4 - 2 0 1 5 г. И зда те ль с к и й Д о м « Б ия » С д а н о в н а бо р 1 5 .0 9 . 2015. П од пи с а н о в печ ат ь 1 5 .0 9 .2015. Фор мат 8 4 х 1 0 0 1 / 3 2 . Ус л .печ.л. 30,25. З а к аз 0 4 1 5 © Ог н и н а д Б и е й © И зд ател ь с кий Д о м « Бия» © О бл ож к а - пр о е к т Ан н ы КАЗА Н ЦЕ ВОЙ

236