Женщина в культуре и политике by Eugene Manolov

Феминизм – явление многогранное и неоднозначное, порождающее огромное количество толкований и практик. Особенностью данного сборника стало то, что он является собранием статей феминисток и феминистов считающих себя левыми. Что такое «социалистический феминизм» и существует ли он сегодня? Какие практики он разделяет и чем принципиально отличается от прочих течений? Дать ответы на эти, казалось бы, четко поставленные вопросы чрезвычайно трудно. Надеемся, что материалы нашего сборника послужат интересам широкой дискуссии на выше обозначенные проблемы. Феминистки и феминисты сегодня «растворены» в левой среде и не выделены в какое-то отдельное направление. Обычно вопрос о феминизме замалчивается и обходится стороной. Но с каждым годом все больше активистов сталкиваются с ним и пытаются дать ему собственное объяснение. Одной из таких попыток и стала наша конференция «Женщина в культуре и политике». Е. Безрукова (Фонд Розы Люксембург)

Сборник издан по материалам конференции «Женщина в культуре и политике», организованной Фондом Розы Люксембург в Москве с 14 по 16 февраля 2014 г. Над сборником работали: П. Васильева, А. Нижник – редактура Я. Каждан – оформление, верстка 1

От редакции Издание сборника «Социалистка» не претендует на то, чтобы дать готовые ответы на старые вопросы, однако мы надеемся, что наш журнал послужит толчком к началу широкой дискуссии. Такой дискуссии, которая служила бы не размежеванию тех немногих, кто готов заниматься этой темой, а их объединению. Мы убеждены, что именно сегодня проблема женского освобождения является одной из центральных не просто для левого движения, но для всего общества. Во время работы над сборником мы только глубже убедились в необходимости его издания. Мы встретились с неприятием нашей борьбы, «мудрые мужи», как это водится, менторским тоном пытались рассказать о том, каков необходимый и единственно верный путь к освобождению женщины. Нас пытались учить, как мы должны выглядеть, что говорить и какие идеи отстаивать. Мы решили самостоятельно выбирать дорогу к свободе. Женщина должна высказываться вслух – ее речь не только вскрывает припрятанную до поры до времени мизогинию товарищей и врагов, не только демонстрируют положение вещей в обществе, но и показывает ее сестрам, другим женщинам, что они не одни. Поэтому в нашем сборнике большая часть авторов – это женщины. Мы готовы учиться, но нам самим есть что сказать. Угнетенное положение женщины отражается во всех общественных сферах: в труде, в культуре, в бытовом укладе. Нигде в мире женщина не освобождена полностью. Что же до ближних стран, с момента распада советского блока в огромной части земного шара положение женщин только ухудшилось. Теперь нам не просто предстоит выстраивать «программу максимум» женского освободительного движения, но бороться за возвращение тех прав, которые у нас отняли. 2

Статьи, представленные в нашем сборнике, захватывают показательно широкий круг проблем: от потребности женщины в самореализации, ее права быть полноценным субъектом, личностью, до еще не решенных базовых нужд: права на аборт, на труд, на жизнь. Мы надеемся, что тематическое разнообразие статей наглядно продемонстрирует: женское освобождение – это целый спектр задач, которые должны решаться комплексно. Мы феминистки/феминисты и мы социалистки/социалисты. Мы живем в классовом обществе. Только антикапиталистическая борьба освободит Человечество от гнета капитала, от производственного угнетения. Но мы также понимаем, что будущая революция может оставить неизменным положение женщины. Никто не заявит о наших правах и требованиях, кроме нас самих. Мы уже сегодня открыто заявляем, что революция будет полноценной только при совмещении борьбы за женское освобождение с борьбой против капиталистической системы. У каждой/каждого из нас был свой путь. Некоторые пришли к идеям феминизма уже во время работы в левых организациях, некоторые – наоборот. Важно то, что для всех нас этот путь неразрывно связан с личным опытом. И мы осознаем, насколько наши судьбы являются частью общественного. Мы не согласны с тем, что женщина – «второй пол». Мы готовы отстаивать свою точку зрения. Пока левое движение не признает важность идеи освобождения женщины, мировая революция не может быть полной. Пока женщины находятся в рабском подчинении, пока рабы растят рабов, мы не сможем сбросить позорное ярмо человеческого угнетения. Только свободные отцы и матери воспитают свободных детей. Только отказ от угнетения сейчас позволит прийти к общему освобождению завтра. 3

Репрессированная сексуальность Полина Васильева

«Мы не хотим, чтобы «добродетель» принимали за «воздержание», не хотим, чтобы для мужчины действовала другая мораль, нежели для женщины» В.Райх Движение за женское освобождение выросло в патриархальном обществе. В условиях доминирования мужчин над женщинами складывается система угнетения, которая пронизывает всю культуру. В речи, в искусстве, в поведении, в ритуалах, в институциях – повсеместно мы встречаем глубинный след патриархальной цивилизации. Движение за освобождение женщины выросло в классовом обществе. И если гендерное угнетение мы встречаем повсеместно вне зависимости от принадлежности к той или иной группе, то представительницы низов испытывают двойной гнет: как женщины и как работницы. Поскольку для освобождения женщины необходимо преодоление и капиталистических отношений, и патриархата, осуществление идей феминизма станет возможным только после коренного изменения всей структуры общества, после социальной революции. Женщина может быть угнетена и при социализме. Поэтому борьба за женское освобождение должна быть неразрывно связана с борьбой антикапиталистической.

Женское освобождение и понятие сексуальной революции В 19 в. формируются основные ветви женского движения: феминизм, суфражизм, социалистическая концепция освобождения женщины, некоторые авторы выделяют нигилизм и радикализм. 8 марта 1857 г. – Марш пустых кастрюль (исп. Cacerolazo). Проблемы женщин к этому моменту обсуждаются далеко за пределами «салонов», работницы митингуют, появляются яркие имена революционерок. В большинстве стран в начале XX века не введено избирательное право для женщин, практически нет доступа к образованию, на производстве продолжительность трудового дня превышает 10 часов, а зарплата составляет треть от мужской. Развитие фабричного производства вытолкнуло миллионы женщин из сферы домашнего труда и превратило их в работниц. Остро встал вопрос о воспитании детей и проблемах материнства. Отчеты промышленных инспекторов сохранили данные о нечеловеческих условиях, в которых растили детей представители низов. Проституция по причине бедности носит массовый характер. В пролетарских районах, в узких лачугах царит нищета, социальная депрессия. Отчаявшиеся люди не обращают внимания на нравственные ограничители, они вынуждены вести борьбу за существование, за выживание. Социалисты (в их числе А.Бебель, Ф.Энгельс, К.Цеткин, А.Коллонтай) подробно рассматривали темы полового воспитания, влияния бытовых и культурных факторов на то, как строятся отношения 8

полов, как человечество воспроизводится, какие конкретно институциональные формы принимает человеческая сексуальность. Здесь речь шла в первую очередь о социологическом и политическом аспектах проблемы. В качестве основы угнетенного положения женщины принимался экономический фактор. Давление общества на женщину, унижение и обесценивание ее роли рассматривались как следствие того, что труд ее зачастую не оплачивается или оплачивается ниже мужского. Проблема равной оплаты равного труда не решена до сих пор. С ростом феминистского движения появляются научные работы на тему отношений полов. Хотя слово «гендер» появилось сравнительно недавно (1975 г.), ранее существовали идеи и разработки, которые легли в основу нового направления. Так, исходя из философских предпосылок, историю которых можно проследить с античности, в конце XIX первой половине XX в. началось формирование предмета и разделов гендерной психологии. В конце XIX в. в Германии, Франции, Великобритании, Италии, Нидерландах пробуждается научный интерес к исследованию женского пола. Издаются монографии, посвященные исследованию женщин или сравнению их с мужчинами. Это работа Г.Эллиса «Мужчина и женщина», исследования Х.Ланге, М.Лефевра, Х.Марион, Л.Мархольм, Э.Кей и др. Не потеряли своей актуальности некоторые положения из книги Г.Гейманса «Психология женщины». Издана книга Отто Вейнингера «Пол и характер», вызвавшая ожесточенные споры и пронизанная духом мизогинии. Неоднозначную роль в 9

развитии гендерной науки сыграла книга Кочетковой Л.П. «Вымирание мужского пола в мире растений, животных и людей» (исследование сочится духом ненависти к мужскому роду, автор призывала в том числе стерилизовать женщин, дабы снять с них ненужные биологические ограничения). Позднее работа М.Мид «Взросление на Самоа» стала важной вехой в развитии общественных наук. Сравнительный анализ культур заложил основы для понимания социального влияния на формирование личности и нормативов поведения. Первая половина 20 в. – время революций, свершившихся или неудачных, но именно тогда происходит рост массовых выступлений, столкновений с полицией и властями. Женщины играют не последнюю роль и в этих процессах. После Октябрьской революции в 1919 г. учрежден Женотдел под руководством Инессы Арманд, которую впоследствии сменила А.Коллонтай. Задачами организации стали изменение положения женщины в обществе, контроль над трансформацией институтов брака и материнства, кардинальное изменение быта. Цель состояла в воспитании женщин в духе социализма, вовлечении их в хозяйственное строительство и государственное управление. Итак, во время подъема массовых движений начали оформляться отдельные ветви протеста. Феминистское движение уже тогда не было монолитным, но каждая из его частей поднимала острые социальные вопросы. Начинается развитие гендерной психологии как части научного знания. Революционная борьба и грандиозный советский экс10

перимент дают беспрецедентные (и в тоже время зачастую спорные) для своего времени результаты. С другой стороны, развитие психоанализа и рост его популярности существенно дополнили ранее существовавшие представления о роли сексуальности. И в 30-е годы В.Райх ввел понятие «Сексуальная революция». Человечество не просто должно сбросить экономические оковы, освобождение общества - это сексуальная революция. Подавление сексуальности, по мнению Райха, «создает в массовой психологии основу определенного типа культуры, а именно: патриархальной культуры во всех ее формах, но оно не является основой культуры как таковой и ее формирования в целом». То есть при освобождении сексуальности (в отсутствие необходимости постоянной сублимации) человеческая культура никуда не исчезнет, а примет здоровые и общественно полезные формы. Бессознательное обусловлено культурой как в качественном, так и в количественном отношении. Огромную область бессознательных процессов занимает пласт вытесненного опыта. С уменьшением репрессии количество вытесненного материала, а следовательно и объем бессознательного будут уменьшаться. В нашем обществе здоровая сексуальность наталкивается на ряд препятствий. Только изменение общественных механизмов воспитания и распределения необходимых продуктов способно привести к возникновению здорового социума. По мнению В. Райха, невроз возникает, когда сексуальная энергия направляется в неверное русло. 11

Невроз включает в себя обязательно физическое расстройство оргаистической функции, которое возникает при неверно направленном душевном торможении. Конфликт психический и телесный застой возбуждения будут усиливать друг друга. Характер представляет собой типичный способ реагирования пациента. Это способ защиты от различного рода опасностей, который со временем окостеневает, превращаясь в «броню» или «панцирь». Райх делает важнейший шаг в исследовании мышечной ригидности. Мышечный панцирь формируется при сдерживании любых типов возбуждения, будь то удовольствие, страх, гнев, возбуждение и пр. Происходит разрыв с классическим психоанализом. Фокус исследования переносится с проработки самого эдипова комплекса на поиск тех механизмов, которыми человек защищался от этой ситуации. Важно не формирование нового запрета на влечение к отцу/матери, но поиск здорового выхода для сексуальной энергии. Мазохизм, с точки зрения Райха, является выражением неудовлетворенного сексуального напряжения, источником которого служит страх удовольствия. Боль не является целью возбуждения, но становится негативным переживанием, сопутствующим снятию напряжения. Подлинный психоанализ, не обращающий внимания на буржуазные предрассудки, предполагает перенесение сексуальных желаний пациента с родителя на друга/подругу и их удовлетворение. По словам Райха, это и противоречит всей Нацистской идеологии и со всей неумолимостью ставит во12

прос о сексуальном устройстве общества». Ведь для того, чтобы соответствовать требованиям сексуальной экономики, человек должен быть свободен не только с точки зрения своей генитальной сексуальности. По утверждению Райха, ему нужны «квартира, противозачаточные средства, друг, обладающий способностью к любви и потенцией, то есть человек, структура характера которого не отвергает сексуальность и не соответствует, следовательно, национал-социалистским представлениям. Нужны чуткие родители и атмосфера в обществе, включающая признание сексуальности». Чем уже материальные возможности, тем важнее для субъекта становится слом социальных рамок, поставленных перед половой жизнью юношества. В 60-70-е гг. исследователи приходят к переосмыслению и воскрешению понятия «сексуальной революции» и «сексуального освобождения». Идеологами того времени выступили такие авторы, как Маркузе, Фуко, Делёз и многие другие. Каждый из них по-своему подчеркивал амбивалентную роль сексуальности в утрате любви и производстве желания, как буржуазного механизма. Ж.Делёз и Ф.Гваттари обвинили некоторых психоаналитиков в том, что те прекрасно вписались в систему полицейского государства. Для формирования покорных субъектов и обеспечения воспроизводства общественной формации репрессия нуждается в вытеснении. Общественные формации производят различные формы репрессивности. Ж.Делёз и Ф.Гваттари утверждают, что «Эдип нужен психоанализу как культурное оправдание вы13

теснения, которое выдвигает его на первый план и рассматривает проблему подавления как вторичную с точки зрения бессознательного». Возникают общественные политические течения, которые поднимают флаг «сексуальной революции». Это время спорных экспериментов и сложного опыта, который не может быть воспринят однозначно. Во многих случаях из виду упускается теория свободных отношений равных людей, а объективация женского тела остается неизменной. Теперь она популяризуется под видом раскрепощения. Ритуалы, предшествующие сексуальному акту, меняются по форме, но содержание отчужденных отношений в буржуазной культуре остается неизменным. Данный процесс можно было наблюдать после развала СССР, когда под лозунгом «сексуальной революции» в страну ввозили порнографию и рекламные проспекты. Возможность носить короткую юбку или появляться на людях голой не освобождает женщину, но только усиливает объективацию. Обилие сексуальной жизни вовсе не означает, что сексуальная энергия расходуется должным образом. Расстройство оргаистической функции может проявляться как качественно, так и количественно. Т.е. при исследовании невроза мы можем иметь дело с частичной импотенцией/фригидностью, которые будут проявляться как неспособность к возбуждению без соблюдения ряда условий. Например, в ситуации изнасилования агрессор испытывает удовлетворение, более того, акт нападения является для него дополнительным источником удовольствия, а сексуальная разрядка в естественных 14

Юлия Резникова «Кукольный дом»

условиях оказывается практически невозможной. В качестве другого примера можно рассматривать навязываемое нам представление о том, что секс может быть гармоничным только в паре мужчинаженщина. Здесь тоже все не так просто, поскольку мы встречаемся с тем, что в моногамных отношениях зачастую присутствует уход от генитальности в пользу иных способов удовлетворения. Например, множество гетеросексуальных пар используют садомазохистские практики, применение насилия, как физического, так и словесного унижения и пр. Все эти средства задействуются для преодоления невротической импотенции/фригидности. Для многих гетеросексуальных пар здоровый генитальный оргазм оказывается невозможным/труднодоступным. Значит, отталкиваться мы должны не от морали и скрупулёзного подсчета сексуальных партнеров, а от реальной способности людей к сексуальному удовлетворению и от тех механизмов, которыми общественное устройство препятствует гармоничному развитию личности и ее сексуальных потребностей. В.Райх писал: «В борьбе между так называемым «культурбольшевизмом» и фашистским «антибольшевизмом» чрезвычайно важную роль играет утверждение о том, что социальная революция полностью уничтожает мораль и ввергает общество в сексуальный хаос. Чтобы опровергнуть этот аргумент, утверждается и обратное: как раз наоборот, расшатываемый капитализм порождает общественный хаос, и только социальная революция одна в состоянии создать в общественной жизни ситуацию уверенности». 16

Исследователи пересматривают понятие перверсии Практически все проявления эротизма, которые не связаны напрямую с функцией деторождения, общественная организация табуирует как перверсии. Фенихель утверждал, что объектом сублимации являются прегенитальные стремления. Фрейд пришел к заключению, что чрезвычайно жестокое табу на перверсии поддерживается не просто восприятием их как чего-то отвратительного и опасного, но и завистью к тем, кто ими наслаждается. Предпочтение прегенитальных механизмов наслаждения может выражать бунт против сексуального акта, направленного исключительно на деторождение, по словам Маркузе: «бунт против всецело порабощающего наступления «Я» реальности на «Я» удовольствия». Механистическое общество, полицейское государство – образы, которыми наполнено исследовательское пространство второй половины XXв. Общественная формация предстает как машина, созданная для того, чтобы надзирать и наказывать. Здесь место потребности занимает навязанное желание, чувственность заслонило потребление, удовольствие репрессировано принципом производительности. Возникает ряд исследований гомоэротической чувственности и любви. М.Фуко пишет «Историю сексуальности» и на лекциях рассказывает о различных сексуальных практиках. Критика института семьи перекликается с борьбой против сексуального норматива. Г.Маркузе говорил о самосублимации сексуальности. При специфических условиях сексуальность 17

способна создавать «высокоцивилизованные человеческие отношения, свободные от репрессивной организации, налагаемой на инстинкт существующей цивилизацией». Маркузе противопоставляет генитальному принципу производительности получение удовольствия от зон тела. Когда исторический прогресс достигнет определенных масштабов, воспроизводство к наслаждению телесностью, к удовольствию. Маркузе снова возвращается к переосмыслению содержания понятия перверсии и заметно расширяет границы нормы сексуальных отношений. Либидо будет преобразовано из подавленной приоритетом генитальности, к эротизации человека в целом. И здесь мы находим важнейшее различие в концепциях двух идеологов «сексуальной революции». Если для Райха центральной проблемой являются невротические механизмы, блокирующие оргазмическую функцию (что напрямую связано с генитальностью), то для Маркузе важной является легализация «выполнения детских желаний». Освобождение присущей телу эротичности для Маркузе означает не распад общества, но постепенное распространение либидо. Законы нынешнего государства и принципы патриархальной религии противоречат генитальному удовлетворению, имеющему «с сексуальноэкономической точки зрения решающее значение для предупреждения неврозов и формирования социальной эффективности». Именно соединение социологии и психоанализа в деле ликвидации вытеснения сексуальности вступают с противоречие с капиталистической культурой. 18

Женское тело: травма и переживание Термин «истерия» переводится с греческого языка, как бешенство матки. Шарко доказал, что истерия является не чисто женской, но и мужской болезнью. Учение З.Фрейда сыграло революционную роль в развитии психологии, философии и культуры XX в. Основные положения концепции шли вразрез с пуританской моралью. Психоанализ был создан мужчиной. Все психическое содержание жизни женщины рассматривалось через призму опыта аналитика, в фокусе внимания мужчины. Весьма остроумно это описала К.Хорни. Ранние психоаналитические представления о развитии женщин «ни на йоту не отличаются от типичных представлений мальчиков о девочках». Наравне с завистью к пенису, существует другой феномен. Классический психоанализ упускал из виду зависть мальчиков к женскому строению тела, способности воспроизводства, а также к строению груди. Также и девочка в своем психосексуальном развитии совершенно не ограничена «комплексом кастрации». Более того, для девочек зависть к матери, в том числе к ее способности кормить грудью, вполне преодолима за счет позитивной идентификации с объектом, в то время как для мальчика процесс идентификации с матерью является табуированной темой. При этом зависть сына к телу матери имеет высокую интенсивность, многие мальчики заявляют о своем желании иметь женскую грудь. Ференци утверждал, что побуждение к коитусу состоит в стремлении вернуться в материнское чрево. 19

В основу психоаналитической концепции было положено рассмотрение различий в строении гениталий, в то время как роль мужчин и женщин в воспроизводстве потомства изначально не рассматривалась. Мы видим, что не все так однозначно, как предполагалось изначально. Если верна гипотеза о том, что зависть к пенису у девочек существует наравне завистью к женской груди у мальчиков, что же происходит впоследствии? Общественное порицание женственности оказывает влияние на развитие обоих полов. Масштабы этого влияния видны уже в раннем детском возрасте. Эксперименты показывают, что уже с младенчества (!) к детям разных полов относятся неодинаково, оценки поведения, внешности, мощности крика будут пронизаны гендерными стереотипами. С первых дней жизни ребенок сталкивается с противопоставлением мужского женскому. Предпочтение обычно отдается мальчикам, а мужской тип поведения считается более ценным, чем женский. А.Адлер рассматривал детально мужскую психологию и говорил, что на этой стадии женские черты будут заменяться гипертрофированными мужскими. В итоге из противопоставления фемининного и маскулинного начал вырастает мужской протест. Проявления его мы видим в фантазиях человека о собственном величии и превосходстве. То есть невроз – это попытка превратиться из женщины в мужчину или скрыть собственную немужественность. С момента рождения до глубокой старости женщина сталкивается с проявлениями негативного от20

Представления мальчиков

Научные взгляды

Наивное предположение, что у девочек тоже есть пенис

Оба пола придают важное значение только мужскому половому органу

Узнают, что у девочек нет пениса.

Печальное открытие девочки: у меня нет пениса.

Идея: девочки — изувеченные, кастрированные мальчики.

Вера девочки: у меня раньше был пенис, он утрачен вследствие кастрации.

Вера в то, что девочки перенесли наказание, которое угрожает и им.

Кастрация понимается девочкой как наказание.

Девочки — низшие существа.

Отношение к себе как к низшему существу. Зависть к пенису.

Мальчик не может себе представить, как же это девочка когда-нибудь сможет пережить свою утрату и преодолеть свою зависть.

Девочка так никогда и не может преодолеть чувство своей неполноценности и униженности своего положения и должна постоянно бороться с желанием быть мужчиной.

Мальчик боится ее зависти.

Девочка всю жизнь хочет отомстить мужчине за то, что он обладает чем-то, чего она лишена.

ношения к своему полу. Я расширю рамки высказывания Гейманса о женщинах в науке, сказав, что практически вся ее жизнь - соревнование в беге, в котором принимают участие тысяча мальчиков и одна девочка, причем последняя стеснена в движениях непрактичной одеждой, а победу одерживает один из мальчиков. Шанс вырваться за пределы стереотипа существует. В гендерной психологии был проведен целый корпус исследований, подтверждающих это. Ученые сравнивали различия и сходства мужчин и женщин по таким показателям, как физиологические характеристики, психомоторика, ощущение и восприятие, интеллект, речь, эмоции, социальное поведение. Вариативность внутри выборок мужчин и женщин по разным показателям выше, чем между выборками. При этом давление общественных условий останется стабильным фактором. Мизогины любят использовать в качестве примера женщин, отклоняющихся от гендерной роли. Но нигде не указано, что для реализации в качестве женщины нужно носить высокий каблук или красить ногти. Нет биологически заданного поведения женщины. Женщину пытаются определить навязанным каноном, который мы не создавали и не выбирали, и как только свершается попытка свободно решать, нас обвиняют в подражании мужчинам. Разброс вариаций и комбинаций признаков, который лежит между стереотипическим представлением о мужском и женском, огромен. При этом существуют объективные различия между представителями двух полов. «Отказ от женственности – 22

Юлия Резникова «Рождение»

это отказ от определенной части своей личности», - как писала Симона де Бовуар. Какими будут освобожденные женщина и мужчина, еще предстоит определить. Противодействие культуры имеет далеко не абстрактные формы. Возникает мощная преграда для сексуального раскрепощения - насилие. С одной стороны, это проблема изнасилований и грубого сексуального поведения, которое обществом может рассматриваться как нормативное и одобряемое. С другой стороны, у многих женщин формируется мазохистский стиль сексуального поведения. Мужская эрекция связана в их сознании с ощущением боли. Это может происходить даже в раннем возрасте после просмотра мелодрамам, где главная героиня часто оказывается объектом страсти мужчины. Важно отметить, что у детей сексуальное возбуждение возникает под действием более слабых раздражителей, чем у взрослых. С жертвами изнасилований все сложнее. Статистика здесь огромна, и проще подсчитать процент женщин, которые никогда не подвергались изнасилованию или попыткам изнасилования, чем тех, кто избежал этой участи. Прикосновение к половым органам приятно уже в детском возрасте. Попытки воспроизводить вновь и вновь приятные ощущения называются самоэротизацией. Ребенок сталкивается с социальными ограничениями, что проявляется в стыде и страхе наказания. В данном случае может происходить углубление в фантазии или использование эротических картин. 24

Фригидность и импотенция часто выступают в качестве ответной реакции на запрет сексуальности. Для женщин фригидность может являться выражением запрета на материнство и/или частью бессознательной агрессии к партнеру. Последний случай касается и мужской потенции. Подкреплением данного тезиса служит тяга к изменам людей с ослабленной оргаистической функцией. Проблемы менструального цикла (в том числе боли и перепады настроения), многие осложнения при беременности (например, гипертонус матки) и осложнения при родах будут связаны с тревогой и неуверенностью, с травматическим опытом женской роли. Как отмечала К.Хорни касательно предменструального напряжения: «более серьезные симптомы и более сложные механизмы возникновения нарушений мы обнаруживаем у женщин, неудовлетворенных вследствие эмоциональных запретов». Осложнения при менструации будут связаны с желанием иметь ребенка. К.Хорни отрицала тезис Фрейда о том, что желание иметь ребенка получает вторичное подкрепление от желания иметь пенис. Проблема лежит гораздо глубже. Мы должны рассматривать стремление к материнству как первичную самостоятельную потребность. В формулировках Фрейда мы видим иллюстрацию страха мальчика перед женщиной (матерью). Данный тезис подкрепляется как анализом множества табу, так и проводимыми самой Карен экспериментами. Подчеркну, что речь не идет о перевернутой модели. Тревога и зависть явля25

ются обоюдными у мальчиков и девочек и вполне могут способствовать нормальному возбуждению и стремлению к гетеросексуальному акту. При этом Хорни отмечает, что: «страх мужчины перед женщиной является генитально-нарциссическим, тогда как страх женщины перед мужчиной – физическим». В вопросе моногамного требования в браке существуют два момента – собственная жертва и требование жертвы другого. Второе раскрывается как производная оральной фазы, в которой центральным звеном является захват и удержание объекта. К.Хорни делает предположение, что сама оральная потребность, выраженная в такой форме, будет сильнее развита у мужчин. Также требование моногамии будет подкрепляться анально - садистскими инстинктивными элементами. Если мы присовокупим к этому нарциссические, то в наиболее утрированном виде комплекс проявлений данных элементов мы найдем в древних наказаниях за неверность жен. Сразу оговорюсь, что Хорни была прекрасно осведомлена о праве наследования и материальных основах брачных отношений. Невроз имеет культурные корни. Подавление сексуальности будет происходить до тех пор, пока не произойдут коренные общественные изменения. Невозможно перестроить отношение общества к сексу в рамках заданных материальных условий. Изменение отношений и экономических условий будут происходить, взаимно дополняя друг друга.

Проблема брака Общественная форма производства репрессивна. Отчуждены наши эмоции, чувства, переживания и потребности. На их место встал принцип производительности. Мы вынуждены отказываться от влечений в пользу повышения эффективности. Этот процесс действует на всех без исключения. Репрессированное содержание вытесняется. Семья, по Ж.Делёзу и Ф.Гваттари, является подставным агентом вытеснения. Первично репрессивное общественное производство. Оно заменяется вытесняющей семьей, которая дает искаженный образ производства желания, представляя вытесненное в качестве побуждения к кровосмешению. Эдип является частной территорией европейского человека, делает человека покорным. «Эдип является производным от подобного националистического, религиозного, расистского чувства, а не наоборот: не отец проецируется на вождя, но сам он является следствием из него...». То есть сегрегация, ценность принадлежности к группе, деление на своих и чужих, а также поклонение перед вождями отражаются в семейных отношениях. Мы не просто узнаем в школе репрессивную идеологию, она проявляется повсеместно в нашей жизни, является частью воспитательного процесса и близких отношений. Садизм господствующего в патриархальной семье отца – следствие общественной формы производства, но он же является нашим проводником в мир жестокости. Такие отношения влияют на формирование личности, на производство желания. Райх утверждал, что массы не были обмануты, они же27

лали фашизма. Даже носители социалистических идей могут по структуре своей личности и характера быть репрессивными. Желание само по себе революционно, но Эдип затягивает его в свои сети, изменяет его форму. Репрессивность не присуща абстрактным отношениям мать-отец-ребенок, она воспроизводится под давлением общественных ценностей в особом типе семейно-бытового уклада. Сами по себе отношения внутри родительской пары могут иметь различное содержание, но в данной общественной формации на стадии развитого капитализма, в условиях отчуждения и под давлением репрессии приобретают форму подавляющего механизма. Существует множество типов семейно-бытовых укладов, домашних хозяйств. Борьба социалистов с семьей шла не против отношений привязанности и любви, но против той конкретной формы, в которой невозможно воспитание свободной личности. Центр тяжести должен был быть перенесен на общество. Изменившийся тип экономических отношений и общественный контроль над воспитанием должны были способствовать формированию нового человека. При этом в советском опыте сексуальное воспитание юношества и крылатый эрос были довольно рано отброшены в сторону. Симона де Бовуар пишет, что «самка – это жертва вида». В современном обществе ответственность за воспитание детей, двойной рабочий день, общественное порицание, объективация ставят женщину в неравное, угнетенное положение. Но биология не является изначальным недостатком. Способность 28

дарить жизнь, функция творца рассматривается как биологический изъян. Непризнание заслуг женщины перед обществом, угнетение и унижение – социальные основания, которые делают из женщины жертву. В здоровом обществе большинство проблем женщин, связанных с сексуальностью, родами и материнством, бытом будут решены. Избавление от экономической необходимости поддерживать общий быт, освобождение женщины от нудного и тяжелого труда по поддержанию домашнего хозяйства, равная ответственность обоих полов за воспитание детей, все это должно было значительно изменить структуру отношений. Возможность развода без потери средств к существованию создает основу для свободных отношений любви, где каждый из партнеров волен выбирать самостоятельно. Преходящие связи не способны обеспечить той полноты чувственного удовлетворения, соответствия партнеров, как длительные отношения. Для сексуального удовлетворения необходимо не просто телесное раскрепощение, но и отношения партнеров, доверие, нежность, свобода в выражении чувств, исследование друг друга. Это не этическое обоснование для длительной моногамии. Здесь нет нормированного промежутка времени. Не говорится даже, что они должны обязательно быть моногамными, поскольку сейчас нет задачи установить определенную норму. «В переживании любви заключена высшая форма ответа на проблему человеческого бытия, оно является залогом душевного здоровья», - пишет Эрих 29

Фромм. Отношения любви строятся на эротизме, уважении, дружбе, принятии. Эти слова являются пустым звуком в обществе угнетения, но в системе производства, где будет достигнуто экономическое равенство, где заслуги обоих полов будут признаны и уважаемы, станут возможны индивидуальное признание и дружба. Избавленная от экономических кандалов любовь будет осуществима. Учения социалистов невозможно было встроить в капиталистическую систему. На повестке дня стоял вопрос коренного изменения производственных отношений и распределения продуктов труда, победы угнетенного класса над угнетателями. Сексуальная революция мыслилась как часть социалистического проекта строительства общества равных. Любовь – процесс, разворачивающийся в отношениях субъектов, роль каждого из которых ценна и признана. Избавление от индивидуального быта и социальная поддержка родителей - основа для рождения детей без потери перспективы реализоваться в труде. Сам труд должен стать неотчужденным творческим процессом. Родители - двое осознанных и образованных субъектов, с пониманием подходящие к делу воспитания детей. В таких отношениях нет места фетишизируемому и наносному, сексуальность должна реализовываться свободно. Вполне успешно встроился в капиталистическую систему психоанализ, потеряв свою революционность. Те важные открытия, которые были сделаны в начале прошлого века, практически забыты, прогрессивное течение превратилось в ремесло. Родилось множество психотерапевтических школ. 30

Обсуждению вопросов сексуальности в психологическом сообществе отводится все меньше места. Второй пол. Симона де Бовуар.Т. 1 и 2. М.: Прогресс, Спб.: Алетейя, 1997 г. Гендерная психология: учебное пособие. – Спб.: Питер, 2006 г. Капитализм и шизофрения. Анти-Эдип. Жиль Делез и Феликс Гваттари, перевод Рыклин М., 1972 г. Марксизм и феминизм (лекция). Герберт Маркузе, перевод Кирилл Медведев, М., Свободное марксистское издательство, 2010 г. Наши внутренние конфликты. Карен Хорни, Эксмо-Пресс, 2000 г. Постклассический психоанализ. Энциклопедия. Лейбин В. Том 1, Том 2: Издательский дом «Территория будущего», 2006 г. Сексуальная революция. Вильгельм Райх, http://avtonom.org/old/lib/theory/reich/sexrev.html?q=lib/theory/ reich/sexrev.html Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества/Маркузе Г. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003 г.

Порнографический дискурс как продукт неолиберальной политтехнологии и экономический императив Мария Рахманинова

Настоящая статья посвящена анализу такого острого и повсеместного явления современного общества, как порнография. Феномен порнографии рассматривается с точки зрения его рыночных предпосылок и общей обусловленности логикой неолиберальной экономики, а также с точки зрения антропологии и неизбежных метаморфоз в этой области: в фокус исследования берётся отчуждение человека потребляющего от собственной субъективности и от другого. Коммерческая система порнографических нарративов рассматривается как аппарат репрессии в отношении инстанции тела и инстанции сексуальности. Природное и культурное: подмена категорий. Одно из несомненных важнейших открытий гуманитарного знания состоит в утверждении, что обыденное, повседневное сознание воспринимает все явления культуры как явления природы. В самом деле, наблюдая сложные феномены, обыденное сознание регистрирует только наблюдаемый факт и соотносится с ним как с некой природной данностью. Более того, как правило, это регистрирование происходит даже не на рациональном, а на эмоциональном уровне. Так, сталкиваясь со сложным политическим или социальным явлением, обыденным сознанием мы распознаём его лишь как вызывающее симпатию или антипатию, которые, между тем, продиктованы нашей когнитивной базой. Мы также не вписываем события в какие-либо системы, но восприни33

маем их как нечто единичные, случившиеся в той или иной степени спонтанно, и парящие в своего рода вакууме. Этот парадокс, в свою очередь, не позволяет нам делать обобщения, и явления остаются частными, локальными, а значит – не понятными. Иными словами, обыденное восприятие работает по принципу «за деревьями не видеть леса». Так, к примеру, обстоит дело с множеством важнейших феноменов современного общества: от религиозных ритуалов до отношения к абортам, от скандала с Pussy Riot до прямой линии с президентом, от подростковой субкультуры до глобальных корпораций: регистрируя все эти явления, обыденное сознание работает только с их чувственной и эмоциональной стороной, сиюминутно. В то же время генезис и контекст этих явлений – остаются в тени или тотально мифологизируется. Так, за модной надписью Nike покупатель едва ли прозревает всю многоуровневую систему эксплуатации людей, в том числе детей – на производствах этой продукции в странах Третьего мира. А потребитель Coca Cola в лучшем случае проникает в концепцию напитка, но никак не в те идеологические условия, которые эту концепцию вызвали к жизни. Точно также обстоит дело с таким сложнейшим и всеобъемлющим феноменом современного общества, как порнография – феноменом, изо всех сил позиционируемым как нечто абсолютно естественное и политически нейтральное.

Порнография как сложный конструкт Несмотря на то, что со времён зарождения фрейдовского психоанализа прошло более ста лет, на темы, связанные с сексом, по-прежнему не слишком принято говорить. Тем не менее, порнография со всей очевидностью дополняет ряд обозначенных выше явлений – с одной стороны составляющих значительную часть повседневности современного общества, но с другой, оцениваемых лишь чувственно, локально и не-системно – то есть обыденно. В таком взгляде полностью игнорируются антропологический, политический и экономический пласты этого феномена. Именно их раскрытию и посвящено настоящее исследование. Слово «порнография» в этих трёх ракурсах интересно уже этимологически: с греческого «порни» – проститутка, «графи» – писать. В свою очередь греческое слово «проститутка» восходит к глаголу «продавать». Так, очевидно, что в основе феномена порнографии – даже с чисто исторической точки зрения – лежит коммерческая сделка, акт куплипродажи (а отнюдь не всепоглощающая свобода любви, как это преподносится потребителям порнографии). При этом данная сделка касается важнейшей антропологической инстанции – инстанции тела. Принимая во внимание это обстоятельство, мы приходим к следующему: в самом моменте появления порнографии происходит пересечение как минимум двух систем координат: телесной (сексуальной) и экономической. Язык сексуальности переводится на язык денег, язык интимного и конкретного – на язык вербального и абстрактного. 35

Характерно, что это пересечение языков впервые осуществляется задолго до того, как появляется термин «порнография» – предположительно тогда, когда возникает феномен проституции на коммерческих (а не сакральных) основаниях. А значит, привнесённое в сексуальность экономическое измерение насчитывает многовековую историю, поэтому необходимо исследовать способы вербализации секса в обществе, прежде всего, именно с этой точки зрения (а не с точки зрения изображаемых очевидных чувственных фактов). Сам же термин «порнография» возникает в XVIII веке, когда выходит в свет книга Ретиф де ла Бретонна «Порнограф, или размышления порядочного человека об истинной безнравственности проституции». В этой книге представлен анализ людских пороков, которые общество находит особенно непристойными. Именно вследствие этого порнографией начали называть все действия подобного рода. Отдельно заметим, что изначально понятие «порнография» связывалось именно с проституцией – что очевидно из приведённой выше этимологии слова. Свидетельством тому могут послужить многочисленные порнографические эксперименты героев Марксиза де Сада, а также весь следующий за ним порнографический дискурс. И хотя изображения порнографического содержания намного старше самого понятия «порнография», как феномен она начинает осмысляться только в конце эпохи Возрождения и окончательно формируется в эпоху Просвещения – вместе с основными моделями миропонимания и представлениями человека о 36

самом себе – в том ключе, в каком многие из них существуют и по сей день. Заметим отдельно, что именно в этот период происходит самый бурный расцвет экономики предпринимательства. Это особенно важно, учитывая уже отмеченную нами искусственно сконструированную связь инстанции тела и инстанции денег, а также влияние этой связи на возникновение феномена порнографии. Отказ от антропологии Впрочем, как в древности, так и в XVIII в. порнографическое изображение носило намного более «мягкий» характер, чем сегодня. Эротические росписи Древней Греции и фривольные картинки художников XVIII столетия – рядом с самым умеренным порнофильмом современности (не говоря уже о порнофильмах «со спецификой») выглядят предельно невинно. И дело даже не столько в откровенности или собственно сексуальности изображения – в современном визуальном порнодискурсе они-то как раз вызывают обоснованные сомнения, – сколько в принципиально новой антропологии современной порнографии. А точнее – в радикальном отказе от любой антропологии. Этот отказ явил собой культурный перелом, после которого порнография прошлых эпох сместилась в жанр эротики, освободив место новым тенденциям визуального. Этот поворот оказался настолько принципиальным, что некоторые источники ведут отсчёт существования порнографии от момента создания первого порнографического кинофильма. 37

В чём же состоит фундаментальное сущностное отличие современной порнографии от визуального порнодискурса прошлых эпох? Что представляет собой порнография сегодня? Ответы на эти вопросы позволили бы нам лучше представить, во-первых, специфику психического портрета современного человека как продукта сложных политэкономических отношений, а во-вторых, – сами эти отношения и законы, по которым они функционируют. Не вдаваясь в подробный культурологический анализ жанров современной порнографии, коих можно перечислить несколько десятков, отметим лишь некоторые общие особенности и тенденции современного порнодискурса – в частности, на контрасте с порнодискурсами прошлого. Как было замечено выше, основной спецификой современного визуального порнодискурса можно назвать отказ от антропологии. В чём же он состоит? Даже если мы говорим о так называемом умеренном порнографическом визуальном ряде в кино или фотографии, так или иначе мы сталкиваемся с двумя совершенно не свойственными порноэстетике минувших эпох особенностями: с макропланом и с макроракурсом. Макроплан сообщает зрителю анатомические подробности полового акта, которые в реальном сексуальном контакте не попадают в визуальное восприятие человека – по крайней мере, настолько радикально и неотвратимо, а значит, никак не связаны с наслаждением от сексуальной близости. Иными словами, через подобный визуальный ряд зрителю открывается то, что не 38

связано напрямую с ощущениями, испытываемыми участником акта. Что ему открывается вместо этого – важный политический вопрос, который мы рассмотрим ниже. Макроракурс задаёт формат визуального ряда: если фривольные картинки прежних времён изображали вручную прорисованную эстетичную группу лиц, предающихся любовным утехам в неком сообразно происходящему организованном пространстве, то ракурс современности – это ракурс «расчленения» телесности в пользу быстро фиксируемых на цифровую камеру первичных и вторичных половых признаков. В самом деле, даже в эротическом дискурсе современности (не говоря уже о порнографическом) всё интенсивнее становится отказ от изображения человека целиком. Фокусное расстояние сокращается, концентрируясь исключительно на половых органах. Что, во-первых, фактически изгоняет из визуального процесса человека как субъекта сексуальности, как носителя сложной системы чувственности, а во-вторых, как следствие – искажает образ секса, всё многообразие ощущений от которого фактически редуцируется к сугубо генитальным ощущениям – как если бы секс не был формой коммуникации, но представлял собой медицинскую процедуру, вроде стоматологической. Очевидно, что такое представление не имеет ничего общего с реальным сексом и является совершенно искусственным. Поэтому превращение секса в сознании общества из сложной и многогранной формы эмоциональной и чувственной человеческой коммуникации в краткую 39

процедуру снятия сексуального напряжения на локальном уровне имеет самые глобальные последствия – в том числе политические. Отчуждение сексуальности В «Экономическо-философских рукописях 1844 года»1 Маркс описывает цепь разнообразных типов отчуждения: от отчуждения на производстве до вытекающего из него отчуждения человека от человека. Фрейдомарксист Э.Фромм идёт дальше и продолжает обнаруживать ряд отчуждающих факторов в направлении стандартных психологических ситуаций современности2. В частности он подробно анализирует отчуждение в условиях общества потребления – как апогея капитализма. В «Иметь или быть» он уже рассматривает секс как область, в ходе развития капитализма отделившуюся от человека и его индивидуальной интимности, и окончательно превратившуюся в фетиш-товар – вроде развлекательной комнаты, в которую заходят поодиночке, чтобы получить свою порцию разрекламированного наслаждения – как заходят за пирожным в кондитерскую. В частности против этого обстоятельства он ставит свой фундаментальный вопрос «иметь или быть?». В данном контексте мы могли бы переформулировать этот вопрос как «иметь секс (с реальным объектом или виртуально) или быть субъектом сексуальной чувственности (во всей её К. Маркс. Экономическо-философские рукописи 1844 года и другие ранние философские работы. – М.: Академиеский проект, 2010. 2 Э.Фромм. Иметь или быть. – М.: Издательство «АСТ», 2000. 1

полноте)?». В связи с распространением потребительского (и приобретательского) подхода на все фундаментальные области человеческого бытия секс также превратился из формы активной интимной субъективности в потребляемый отчуждённый предмет, преимущественно не требующий от потребителя никакого участия, кроме непосредственно генитального. Чему, главным образом, способствует порнография, т.к. ничего кроме генитальных переживаний она не предлагает, но при этом создаёт иллюзию, что в отношении сексуальности кроме них ничего и нельзя предложить в принципе. Эта иллюзия, в свою очередь, укрепляет в потребителе чувство полноценности непосредственно порнографического материала или процесса потребления живого человека как объекта порнографии. Отчуждение Другого Через это отчуждение сексуальности как формы коммуникации отчуждается существенная часть личности человека, редуцируясь к простейшим рефлексам, осуществляемым при помощи внешних средств – порнографии или порнографических императивов, предъявляемых к сексуальности наподобие того, как эстетические клише вменяются в обязанность под видом собственных желаний. Уже не говоря о том, что Другой через это отчуждение вовсе перестаёт существовать (главным образом как субъект), превращаясь в объект воспроизведения порнографичеких нормативов, артикулированных в порнодискурсе. Однако даже и Другой в контексте порнографической реальности совре41

менности – становится уже далеко не всегда необходим. Даже как объект. Свидетельство тому – растущее множество мужских сетевых сообществ, выступающих с радикально женоненавистнических позиций: часть из них призывает использовать женщин как предмет сексуального потребления – но только тех женщин, которые хотя бы отчасти соответствуют образам эстетики порно, остальных же предлагается подвергнуть жёсткому остракизму; другая часть – вовсе призывает отказаться даже и от таких женщин. И хотя количество тех, кто готов на такие меры, по понятным причинам пока не слишком велико, межгендерная коммуникация всё более затрудняется, а сексуальность из предельной, интимной формы этой коммуникации - превращается в виртуальный портал. Одним из следствий этого обстоятельства становится то, что даже в процессе сексуальной коммуникации с реальной женщиной мужчина взаимодействует не с ней как живым человеком, как с субъектом сексуальности, но с неким предметом, потенциально наполняемым образами (как правило, порнографическими) внутри своего сознания, что влечёт за собой отчуждение партнёров друг от друга и сводит на нет всю суть сексуальной коммуникации как сложного и многоуровневого феномена гендерных и экзистенциальных отношений. Однако вернёмся к проблеме отказа от сексуальной коммуникации во внешнем мире. В своём тексте «Культурная сексуальная мораль и современная нервозность» Фрейд высказывает соображение, которому посвящено множество исследований в совре42

менном феминистском социально-философском анализе: «Мастурбация портит характер, развивая изнеженность, и отнюдь не одним способом: вопервых, приучает достигать важных целей без особых усилий, доступными путями, вместо того, чтобы добиваться их путём энергичного напряжения сил, то есть по принципу сексуальности в качестве образца, и, во-вторых, поднимая сексуальный объект в сопровождающих удовлетворение фантазиях до такого превосходства, которое в реальной жизни нелегко обрести. Ведь сумел остроумный писатель (Карл Краус), переиначив акценты, высказать правду в циничной форме: коитус – это всего лишь неудачный суррогат онанизма»3. В самом деле, пользователи порнографической продукции, подвергаясь психологической и визуальной атаке коммерческих клишированных образов, поставленных на приносящий колоссальные прибыли поток, – рано или поздно утрачивают связь с реальностью другого (живого человека), в качестве реального (и требуемого для реализации своей сексуальности) воспринимая исключительно готовые визуальные шаблоны порнографических нарративов. На фоне этого контакты с живыми женщинами приводят их к неизбежному разочарованию, выливающемуся в стихийный формы сверхжестокого шовинизма. Чувство обманутости заставляет их предполагать, что причиной обмана выступает сама реальная женщина, а не эстеЗ.Фрейд Заклятие девственности. – СПб: Азбука, АзбукаАттикус, 2013, с. 101. 3

тических дискурс коммерческой сексуальности. В самом деле, с момента тотального распространения на постсоветском пространстве порнографии начался широкомасштабный расцвет сексизма в самых его причудливых, грубых, а зачастую и парадоксальных формах: синтезируя в сознании предъявляемые женщине взаимоисключающие консервативные императивы, которые предъявляет женщине господствующая идеология, и императивы соответствия эстетике порнодискурса4, которые диктует рынок, молодые мужчины обречены на разочарование: в реальности такое причудливое сочетание попросту невозможно. Впервые эту проблему поставил Фрейд (с тех пор она многократно усложнилась и расцвела самым причудливым образом). Он выделил в направленности либидо два так называемых «потока»: поток чувственности и поток нежности. Первый направлен на достижение наслаждения, второй – на коммуникацию с другим человеком.5 Подобный синтез обнаруживает себя во множестве мужских Интернет-сообществ, насчитывающих сотни тысяч участников (Mens life (на 2.05.2013 - 249 000 человек), Mens ego (на 2.05.2013 - 178 000 человек), Мужской журнал (на 2.05.2013 605 000 человек), Сексист (на 2.05.2013 - 6000 человек), и т.п.). 5 Во взаимодействии этих потоков Фрейд обозначил острый и важный момент: «Потоки нежности и чувственности только у очень немногих образованных людей как следует пронизывают друг друга; почти всегда мужчина чувствует себя в своих половых действиях скованным из-за почитания женщины и полностью реализует свой потенциал лишь тогда, когда перед ним приниженный сексуальный объект, что опять-таки 4

Х. Лаукканен «Мех»

Из этого наблюдения становятся очевидными сразу две проблемы. Во-первых, Фрейд проблематизирует консервативный дискурс и рациональность прагматического уклада - как первую причину разделения этих потоков. Повсеместная жёсткая регламентация реальной сексуальности влечёт за собой вытеснение её в область фантазии, реализация которой невозможна на легитимных основаниях. А значит, она с неизбежностью будет перемещаться в область нелегитимного и развиваться в ней – по её же законам. Г. Маркузе говорит об этом так «Поскольку сама цивилизация нанесла человеку эту рану, то лишь новая форма цивилизации может принести исцеление. Причина раны – антагонизм между двумя полярными измерениями человеческого существования. Шиллер описывает этот антагонизм рядом спаренных понятий: чувственность и разум, материя и форма (дух), природа и свобообусловлено тем обстоятельством, что в его сексуальные цели входят извращённые компоненты, которые он не осмеливается удовлетворить с уважаемой женщиной. Полное сексуальное наслаждение даётся ему лишь тогда, когда у него есть возможность безоглядно отдаться наслаждению, на что он не решается, к примеру, со своей добропорядочной супругой. Из этого проистекает его потребность в униженном сексуальном объекте, в женщине, которая с этической точки зрения является неполноценной, от которой не следует ожидать эстетических размышлений, которая не может знать и судить о других его общественных делах. Такой женщине он охотнее всего дарует свою сексуальную силу, даже если его нежность целиком принадлежит женщине более высокого сексуального положения» [цит. по З.Фрейд Заклятие девственности. – СПб: Азбука, Азбука-Аттикус, 2013, с. 66-67]. 46

да, особенное и всеобщее. Каждым из этих измерений руководит базовый импульс: «чувственный импульс» и «импульс формы». <…> Вместо того чтобы примирить оба импульса, сделав чувственность рациональной, а разум чувственным, цивилизация подчинила чувственность разуму таким образом, что утверждение первого принимает разрушительные и «дикие» формы, в то время как тирания разума истощает чувственность и толкает её к варварству»6. Именно такие тенденции мы наблюдаем в обществе, где – по консервативным соображениям морали и нравственности – в школах запрещено сексуальное воспитание детей и подростков, с одной стороны, но с другой – по соображениям рыночной рентабельности – повсеместно распространены визуальные изображения, так или иначе относящиеся к порнографическому дискурсу и стимулирующие соответствующие влечения. Подобный диссонанс уже ввергает подростка в разделение либидо на указанные Фрейдом два потока. О последствиях формирования так называемой «запретной» области фантазий подростка мы будем подробнее говорить ниже. Во-вторых, по этой логике очевидно, что чем в большей степени в субъекте пробуждаются желания, недостижимые в реальном мире, так как они не вписываются в общественные представления о морали, нормах поведения и т.д. – тем сильнее буГ.Макрузе. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2003, с. 162. 6

дет его потребность в объекте, над которым он мог бы осуществить эти желаемые действия, «мечты» о которых с момента появления кинематографа так успешно и легко, а главное, с прибылью, транслируют в его сознание производители порнопродукции7. В свете этого ясно, что через потребление такой продукции индивид отчуждается от реальности тем больше, чем большее удовлетворение ею же порождённых фантазий эта продукция ему принесёт – в сравнении с реальностью. И даже если это удовлетворение будет иметь место только в виртуальном пространстве, восприниматься оно в любом случае будет как превосходящее реальность, становящуюся суррогатом – как это и описывает Фрейд. Что, безусловно, приводит к ещё большему отчуждению человека от человека, чем это мог себе представить Маркс. «Человек человеку – суррогат коммерческого образа» – примерно так было бы справедливо описать современную сексуальную коммуникацию. Поле битвы – фантазия Здесь возникает важнейшая проблема сексуального дискурса в современном обществе. Проблема Уже Ф.Бэкон осознавал, что желание появляется у индивида только тогда, когда в его сознание попадает идея о потенциально желаемом предмете. В Новом Органоне он, в частности, приводит пример с оперой, желанию пойти в которую всегда предшествует идея того, что опера существует, и что в ней происходит то-то и то-то. В сущности, это наблюдение впоследствии легло в основу всего современного маркетинга. И тем более – такой его новой и специфической области, как порнография. 7

эта связана с фантазией. «Фантазия играет важнейшую роль в психической структуре в целом: она связывает глубочайшие слои бессознательного с высшими продуктами сознания, мечту с реальностью; она сохраняет архетипы рода, незыблемые, но вытесненные представления коллективной и индивидуальной памяти, табуированные образы свободы. <…> Близость фантазии и сексуальности имеет решающее значение для функционирования первой»8, – пишет Г.Маркузе. Фактически порнография монополизирует сексуальную фантазию индивида. Заполняя её готовыми образами и сюжетами, она не оставляет никакого пространства для его собственных фантазий. Таким образом, фантазия индивида оказывается тотально детерминирована коммерческими нарративами порноиндустрии. Из субъекта сексуальности человек становится потребителем сексуальности, но уже отчужденной и расфасованной порнографическим рынком в многообразные формы соответствующей продукции. По мере развития рынка сексуальных «фантазий», человек всё больше отдаляется от возможности фантазировать самостоятельно. Очень скоро он уже не может разобраться, где среди обуревающих его – вынужденно нелегитимных – желаний его собственные, а где – воспринятые из порнографического дискурса. В сущности, именно так он утрачивает связь не только с другим – о чём говорилось выше, но и Г.Макрузе. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2003, с. 124. 8

с собственным телом. Унифицированный рынок предлагает всем одни и те же фантазии, и все они никак не связаны с реальными индивидами. Погружаясь в эти фантазии и забывая в них себя, индивид утрачивает понимание и способность к переживанию специфики собственной уникальной сексуальной эмоциональности и чувственности. Так, его внутренняя творческая активность – потенциально предназначенная также и для сексуальности – постепенно угасает. Все эти процессы – не что иное, как совокупность идеологических (рыночно-экономических) репрессий, направленных на человека и общество. «Нерепрессивный строй, – пишет Маркузе, – возможен только в том случае, если сексуальные инстинкты смогут, движимые собственной динамикой, создать в изменившихся экзистенциальных и общественных условиях прочные эротические отношения между зрелыми индивидами»9. То есть между индивидами, не отчуждёнными от собственной сексуальности и реальной сексуальности друг друга. В сущности, речь идёт о необходимости преодоления этих противоположно направленных репрессивных процессов: с одной стороны – процесса подчинения либидо «принципу реальности» (как его понимают консервативная идеология и рыночная прагматичность), с другой – процесса монополизации порнографическим дискурсом единственной оставшейся «живой» и не Г.Макрузе. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2003, с. 172. 9

репрессированной этим принципом области индивида – фантазии. В противном случае, индивид окажется поглощён настолько тотально, что общество может приобрести самые антиутопические черты. На практике это могло бы означать необходимость легитимации сексуальности и адекватного её высвобождения на разных уровнях – начиная от введения сексуального воспитания в детском и подростковом возрасте, заканчивая реорганизацией производства и других трудовых областей, с целью высвобождения свободного времени и преодоления отчуждения в его основных формах. Впрочем, наряду с такой легитимацией необходимым представляется также преодоление коммерческого порнографического дискурса, вначале гипертрофирующего сексуальность, а затем отчуждающего её в область искусственно сконструированных «фантазий», потребление и реализация которых так хорошо поддерживают рынок. «… Потребность «расслабиться» с помощью предоставляемых культурной индустрией развлечений репрессивна, – пишет Маркузе, – и её подавление – шаг на пути к свободе»10. Заключение Итак, мы проследили несколько основных тенденций порнографического дискурса в современном обществе. В основе всех них, как мы могли Г.Макрузе. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2003, с. 195. 10

убедиться, лежат многообразные формы отчуждения, порождаемые фундаментальным принципом существующей экономической политики «Разделяй и властвуй». Именно этот императив как нельзя лучше вербализует неолиберальная экономика, культивирующая безграничное потребление и радикальный социальный индивидуализм. В самом деле, именно разделение, отчуждение людей друг от друга испокон веков становилось самой лучшей гарантией их бессилия, послушания и конформизма, их безликости под видом многообразия потребляемых ими вещей, их апатичного одиночества под видом множества развлечений и форм обслуживания. Однако современные типы отчуждения без преувеличения можно назвать принципиально новыми как по сравнению с тем, о чём говорили Маркс и Фрейд, так и по сравнению с формами отчуждения, описанными в неомаркисистком дискурсе: никогда прежде отчуждение не заходило так далеко. Никогда раньше рынок не мог пробраться в самые потаённые и интимные глубины антропологического, чтобы обездвижить и подчинить их. Отчуждённый от самого себя, от собственного тела и собственных эмоций, человек превращается в лишённый субъективности автомат по потреблению готовых продуктов – в том числе сексуальности, отчуждённой от него в отдельную маркетинговую сферу. Отчуждённый, в свою очередь, от другого человека нарративами порнографического (и не только) дискурса, индивид утрачивает его как субъекта взаимодействия и 52

обречён использовать его уже только как объект, потенциально предрасположенный к заполнению готовыми формами из его собственного сознания, отформатированного по последнему слову рыночных систем потребностей. Несоответствие этого объекта, то есть индивида (чаще всего – женщины), канонам нормативных систем порнодискурса вызывает диссонанс и страдание, как если бы человек приобрёл в магазине бракованную вещь. В самом деле, неолиберальная ценностная система, артикулирующая в качестве одного из своих главных свойств толерантность, требует, с одной стороны, трепетного отношения к вещам, но с другой – неприятия плохого сервиса. Поскольку же вещами для рыночной эпистемологической системы в той или иной степени являются все, кроме самого индивида – центра потребления и обслуживания – то это отношение с неизбежностью распространяется и на сексуального партнёра11. Таким образом, справедливо будет заметить, что именно эти новые формы отчуждения как никакие другие составляют основу усиливающейся год от года гендерной «войны». Разделённые рынком и его порнографическим дискурсом, мужчины Впрочем, в неолиберальном дискурсе и сам индивид становится для себя предметом – состоящим из деталей, требующих обслуживания, которое готовы предоставить сотни коммерческих лабораторий, учреждений и магазинов. Отчуждённый от своей сексуальности и от своего тела, индивид взирает на него как на предмет, подлежащий комфортабельному сервису и фактически соотносится с ним как с собственным автомобилем. 11

и женщины как никогда прежде сосредоточены на противостоянии: в сексистской риторике – романтизируя его и умиляясь; в антисексистской – остро осознавая разделяющие их баррикады. При этом, в сохранении этих баррикад по-прежнему заинтересована большая часть мужчин, опасающихся потерять право на своё подвергаемое сомнению априорное господство извечного потребителя над потребляемой вещью, а также большая часть женщин, привыкших быть предметом многопрофильного потребления: эстетического, сексуального, бытового, и.т.п.. В российском обществе этот рыночный условный рефлекс усугубляется также жёсткой консервативной политикой, что приводит к ещё большему антропологическому и гендерному резонансу как участников сексуальной коммуникации в частности, так и участников социальной коммуникации в целом. Единственный возможный выход из этой ситуации – противодействующая инквизиторскому конформизму легитимация сексуальности как важнейшей области антропологии (в воспитательных и образовательных учреждениях), а также радикальная борьба с отчуждающими императивами неолиберальной экономики – в частности, с порнографией. Отвоевать фантазию у коммерческого – для возвращения её из сферы рынка в пространство субъективного; преодолеть тем самым сексуальное отчуждение между людьми как носителями сложных психологических, чувственных и гендерных компонентов; освободить инстанцию тела от репрессий со стороны инстанции денег, 54

прибылей и прочих рыночных механизмов; – так можно кратко сформулировать некоторые основные задачи общества, уже крайне уверенно стоящего одной ногой в неолиберальной антиутопии.

Как Сталин боролся с абортами и что из этого получилось Сергей Козловский

На протяжении почти двух десятилетий в СССР действовал запрет на проведение абортов. Даная политика, призванная, по мысли её инициаторов, дать позитивный демографический эффект и официально трактуемая в качестве меры по защите здоровья женщин, обернулась множеством трагедий. В свете новой попытки властей лишить женщину права на прерывание беременности анализ опыта сталинской борьбы с абортами представляется весьма поучительным. Подготовка В конце мая 1936 года в советской печати был опубликован проект Постановления Центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров СССР «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей и детских садов, усилении уголовного наказания за неплатёж алиментов и о некоторых изменениях в законодательстве о разводах». Согласно этому проекту, для уличённых в совершении абортов женщин предполагались штрафы до 300 рублей, а для врачей и лиц, оказывающих подобные услуги вне медицинских учреждений, – тюремное заключение сроком от года до двух лет. В этом же документе предлагалось ужесточить законодательство о разводах: существенно повысить плату за регистрацию разводов – до 50 рублей за первый развод, 150 – за второй и 300 рублей за каждый последующий, а также обязать для регистрации развода присут57

ствовать в судебном заседании обе стороны. Для сравнения, зарплата советского служащего тогда составляла примерно 450 рублей. В качестве мер защиты материнства документ предлагал повысить размер алиментов до 30% заработка отсутствующего родителя за одного ребёнка, до 50% за двух и до 60% на трёх и более детей, а за уклонение от уплаты алиментов установить уголовное наказание – 2 года тюремного заключения. Определялись также пособия многодетным матерям – 2000 рублей в год для матерей с 7-ю детьми и доплаты за каждого последующего, предельная планка которых установлена в 5000 рублей, на которые могли рассчитывать матери, имеющие 11 детей и более1. Проект был опубликован в целях его «общенародного обсуждения», на которое отводился всего лишь месяц. Тогда как формально не числившееся в числе его инициаторов Политбюро ЦК ВКП(б) занималось в закрытом режиме обсуждением и разработкой проекта почти полтора года. Впервые вопрос был вынесен на рассмотрение Политбюро 9 июля 1935 года с формулировкой «Закон о помощи рожающим женщинам»2. Тогда, повидимому, и началась подготовка текста, рассмотренного в Политбюро спустя 9 месяцев, 9 марта Фитцпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России и 30-е годы: город. – М.: РОССПЭН, 2008., с. 184. 2 Политбюро ЦК РКП (б) – ВКП (б). Повестки дня заседаний. 1919 – 1952: Каталог / Т. II. 1930-1939. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001, с. 671. 1

1936 года уже под заглавием «Закон о воспрещении абортов, помощи роженицам и расширении сети детских яслей и детских домов»3. В течение весны вопрос рассматривался ещё дважды, пока 20 мая не было принято наконец решение опубликовать проект для изучения общественной реакции. О степени важности, которую придавало Политбюро данному вопросу свидетельствует не только длительная его подготовка, но и то, что в дебатах среди высшего партийного и государственного руководства приняли участие вдова Ленина, а на тот момент – заместитель наркома просвещения Надежда Крупская, нарком просвещения Андрей Бубнов, нарком юстиции Николай Крыленко, руководитель советских профсоюзов Николай Шверник, прокурор СССР Андрей Вышинский и другие ключевые фигуры. Для многих из тогдашних советских руководителей, большевиков с дореволюционным стажем, непосредственных организаторов Октябрьской революции, сама постановка вопроса о запрете абортов представлялась скандальной ревизией революционного наследия. Основатель большевистской партии Владимир Ленин считал требование «безусловной отмены всех законов, преследующих аборт» охраной «азбучных демократических прав гражданина и гражданки»4. Там же, с. 738. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 23. – М.: Государственное издательство политической литературы, 1961., с. 257. 3 4

Надежда Крупская в статье «Война и деторождение» (1920 г.) писала: «Аборт по закону был наказуем. И именно потому, что его надо было скрывать, он обходился недешево. Доктора и акушерки спекулировали на абортах. Дешевый аборт, к которому прибегали швеи, прислуга и прочие, производился обычно совершенно неосведомленными людьми и был связан с большим риском для женщины. Положить конец спекуляции в этой области может лишь отмена наказуемости аборта, вызываемого общими неблагоприятными социальными условиями. Борьба с абортами должна вестись не преследованием матерей, идущих на аборт часто с опасностью для собственной жизни; [борьба] должна быть направлена на устранение тех социальных причин, которые ставят мать в такое положение, что либо аборт, либо в воду […] Нельзя считать преступным уничтожение плода, еще не ставшего живым существом, составляющего еще часть организма матери»5. В подобном духе тема аборта освещалась во всех советских словарях, учебниках, популярных статьях и брошюрах6. Как сообщалось в «Большой советской энциклопедии», с момента провозглашения в советском государстве бесплатности и свободного характеКрупская Н.К. Педагогические сочинения. Т. 6. – М.: Издательство академии педагогических наук, 1959. Цит. по: http:// publ.lib.ru/ARCHIVES/K/KRUPSKAYA_Nadejda_Konstantinovna/ 6 См., напр. статью «Аборт» из «Малой советской энциклопедии» 1930 года. http://malayaencyklopediya.com/tom1/15.php 5

ра абортов женская смертность от их последствий снизилась с 4 до 0,28%, т.е. в 14 раз. Этот факт официально популяризировался в качестве одного из достижений советской социальной политики. По мнению Игоря Кона, «до конца 1920-х гг. СССР занимал ведущие позиции в мире по изучению абортов и методов планирования семьи»7. И хотя с 1929 года статистика по абортам была в СССР засекречена, тема абортов до 1936 года освещалась во всех советских словарях, учебниках, популярных статьях и брошюрах в духе статьи Крупской8. Так что предложенный к всенародному обсуждению проект выглядел абсолютно сенсационным. Тем более, что социальные причины, толкающие женщин на избавление от плода к тому времени преодолены отнюдь не были, что не являлось тайной для руководителей государства. Пойти на столь резкий поворот в семейной политике власти могли лишь в чрезвычайном положении. А оно как раз таким и было. В 30-е годы в связи с экономическими трудностями, и особенно – массовым голодом 1932-1933 годов в стране начинает неуклонно снижаться рождаемость. В середине 20-х население Советского союза прирастало на 4 млн. чел. в год. Если в 1928 году в стране рождалось 42, а умирало лишь 18 человек на тысячу, то к 1932 году рождаемость превысила смертность всего на 5,6%, а в 1933 году в городах европейской Кон И.С. Сексуальная культура в России: клубничка на берёзке. – М.: ОНИ, 1997., с. 299. 8 См., напр. статью «Аборт» из «Малой советской энциклопедии» 1930 года. http://malayaencyklopediya.com/tom1/15.php 7

части России впервые был зафиксирован отрицательный демографический баланс9. Запрет абортов, усложнение условий развода, введение почётных званий для многодетных матерей представляли собой попытку решить эту проблему наскоком. Попытку, которая вызвала такое раздражение, что даже в условиях середины 30-х находились люди, готовые критиковать её вслух. Всенародное обсуждение Хотя майская публикация была представлена как приглашение к всенародному обсуждению, документ при этом, о чём не сообщалось, отражал позицию большинства Политбюро ЦК ВКП (б), а потому наиболее заметные и влиятельные из его противников, такие как Надежда Крупская и Александра Коллонтай, не имели возможности выступать с публичной критикой, подчиняясь принятым тогда понятиям о партийной дисциплине. По мнению американского исследователя истории сталинизма Шейлы Фитцпатрик, обсуждения проекта в коллективах предприятий зачастую рассматривались работниками как формальная повинность – люди понимали, что у правительства уже есть определённое мнение, выступать против которого себе дороже. Тем не менее, критические высказывания попадали даже на страницы центральной прессы. Левин М. Советский век. – М.: Издательство «Европа», 2008., с. 118. 9

«Одна женщина сказала репортёру [газеты «Труд»], что пойдёт «буквально на всё, чтобы не иметь второго ребёнка» и «готова на аборт в любых условиях», хотя у неё муж и зарабатывает она хорошо. Причины этому – проблемы со здоровьем у первого ребёнка, требующие неусыпного внимания, и плохие жилищные условия: «Моя семья живёт в комнате в 30 метров вместе с другой семьёй. Имею я право позволить себе роскошь завести в таких условиях второго ребёнка? Я считаю, что нет». Другие женщины (и даже один случайно затесавшийся мужчина) писали в газеты письма с такими же аргументами. «Я живу с тремя детьми в 12-метровой комнате, - писала женщина-бухгалтер из Москвы. – И как ни велико моё желание иметь четвёртого ребёнка, не могу позволить себе этого». Аборты нужно запретить, но только частично, утверждал ленинградский инженер (мужчина): следует принимать индивидуальное решение по каждому отдельному случаю, после обследования «авторитетной комиссией» материальных и жилищных условий беременной женщины»10. На материалы о дискуссии, публикуемые советской прессой, обратил внимания и Лев Троцкий, некогда главный конкурент Сталина в борьбе за политическое руководство в правящей партии. Дискуссия о запрете абортов застаёт изгнанника в Норвегии, в разгар работы над книгой «Преданная революция», в которой он даёт развёрнутый комментарий происходящему: 10

Фитцпатрик Ш. Цит. соч., с. 185. 63

«Отдельные проникающие в печать сведения о практике абортов имеют поистине потрясающий характер. Так, через одну только сельскую лечебницу в одном из районов Урала прошло в 1935 году «195 изуродованных бабками женщин», в том числе 33 работницы, 28 служащих, 65 колхозниц, 58 домохозяек и пр. Уральский район отличается от большинства других районов только тем, что сведения о нём попали в печать. Сколько же женщин уродуется ежегодно на всём протяжении Союза?.. Обнаружив свою неспособность обслужить женщин, вынужденных прибегать к вытравливанию плода, необходимой медицинской помощью и гигиенической обстановкой, государство резко меняет курс и становится на путь запрещений […]. Заранее ясно, что в СССР, как и на Западе, в лапы тюремщика будут попадаться главным образом работницы, прислуги, крестьянки, которым трудно утаить шило в мешке. Что касается «наших женщин», предъявляющих спрос на хорошие духи и другие приятные вещи, то они будут по-прежнему делать, что найдут нужным, под самым носом у благожелательной юстиции»11. Впрочем, обличительный пафос Троцкого был адресован главным образом зарубежной аудитории, подавляющее большинство советских граждан не имели возможности ознакомиться с его высказываниями, так что на ход дискуссии они никак не повлияли. Троцкий Л.Д. Преданная революция. – М.: НИИ культуры, 1991., с. 126. 11

27 июня 1936 года Политбюро первым пунктом повестки дня ставит вопрос «Об итогах обсуждения законопроекта о запрещении абортов»12. На заседании происходит утверждение окончательного варианта постановления, которое в тот же день формально утверждает ЦИК и Совнарком. В итоговом тексте постановления из всех высказанных в ходе дискуссии предложений были принято только два – право на аборт получили женщины, имеющие наследственные заболевания, а размер алиментов понижен до четверти зарплаты на одного ребёнка, до трети – на двух и до половины на трёх и более детей. В соответствии с принятым постановлением была изменена 140 статья Уголовного кодекса РСФСР13. Отныне для предоставления женщинам права на аборт мнения лечащих врачей оказывалось недостаточно – требовалось разрешение специальных комиссий, которые разрешения эти давали весьма неохотно, опасаясь уголовного преследования. Вслед за запретом абортов появилось секретное постановление Наркомздрава об изъятии из торговой сети всех противозачаточных средств14. Вопреки запрету И до запрета абортов в СССР была широко распространена практика их производства вне стен медицинских учреждений, что создаёт затруднения Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б)…, с. 768. http://www.bestpravo.ru/sssr/eh-akty/x1r.htm 14 Соломон П. Советская юстиция при Сталине. М., 1998., с. 212. 12 13

при установлении реальной картины. После 1936 года подсчёты становятся ещё менее точными. Не вызывает никаких сомнений лишь тот факт, что за некоторым снижением числа абортов, которое наблюдалось в первый год действия постановления, затем эта цифра начала расти. Даже в сталинские годы проблема роста числа нелегальных абортов признавалась и даже обсуждалась в печати. Так, проф. Шаргородский в увидевшей свет в 1947 монографии «Преступления против жизни и здоровья», не приводя абсолютных цифр и взяв за 100% число абортов, зарегистрированных в 1935 году, показывает следующую динамику зарегистрированных абортов: Годы

Проценты

1935

100

1936

1937

1938

1939

1940

«При оценке этих данных, – считает автор, - следует раньше всего отметить, что наибольшее сокращение абортов имело место в 1937 г., а затем отмечался некоторый рост, который тогда привлек к себе внимание органов, ведущих борьбу с абортами. Должно также иметь в виду, что запрещение абортов имело своим результатом в годы 1937— 1941 увеличение числа незаконных абортов, производимых вне больничных учреждений, эти аборты 66

хотя в значительной степени и регистрируются, но, конечно, многие аборты остаются неизвестными даже медицинским органам. Из числа зарегистрированных абортов было в (процентах): Годы

В медицинских учреждениях

Вне их (недозволенные аборты)

Всего

в процентах 1935

100

1936

100

1937

100

1938

100

1939

100

Ясно, что многие случаи абортов, особенно производимых на ранних стадиях беременности, в эту статистику не попали»15. Понять порядок цифр, который не мог по понятным причинам показывать Шаргородский, можно из сводки Отдела судебной статистики Верховного суда СССР, подготовленной в 1955 г. По данным материалов сводки видно, что за 1937-1954 и первое полугодие 1955 года за нелегальные аборты было привлечено к уголовной ответственности 63280 врачей и 349092 беременных женщин. В разбивке по годам картина выглядит следующим образом: Шаргородский М. Преступления против жизни и здоровья. – М., 1947., с. 411; http://www.pravo.vuzlib.org/book_z995_ page_39.html 15

Годы

Запрещенный аборт Врачей

Беременных женщин

1937

3299

3755

1938

3057

4019

1939

2424

7959

1940

2533

9215

1941

3490

17021

1942

902

2876

1943

882

2211

1944

1476

3306

1945

2355

4221

1946

3295

10845

1947

2898

11193

1948

4148

20233

1949

5781

33772

1950

5477

43213

1951

5855

56193

1952

6380

64865

1953

3812

54195

1954

3731

1 полугодие 1955

1485

Статистические данные Отдела судебной статистики Верховного Суда СССР о числе осуждённых по Союзу ССР за 1937-1954 гг. и I полугодие 1955 г. (кроме осуждённых специальными судами). Извлечение16. История сталинского Гулага. Конец 1920-х – первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7-ми томах / Т. 1. Массовые репрессии в СССР / Отв. ред. Н. Верт, С.В. Мироненко. Отв. сост. И.А. Зюзина. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004., с. 615. 16

Интересно отметить, что в первые годы действия запрета число привлечённых к ответственности врачей и пациенток примерно совпадает, в предвоенные годы пропорция начинает меняться – на одного врача приходится уже 3-4 пациентки, в военное время количество привлечённых к ответственности по этим статьям падает, а затем начинает снова расти, как начинает расти и количество привлечённых к ответственности женщин на одного врача, достигнув в начале 50-х соотношения примерно 1 к 10. Снижение количества привлечённых к суду в военное время вероятно, может быть вызвано тем, что в этот период органы внутренних дел могли более лояльно относиться к такого рода правонарушениям. Тенденция же к изменению соотношения врачей и беременных женщин, показывает, первое время следственные органы не проводили тщательных расследований и передавали дела на врачей в суд на основании лишь одного факта аборта, но затем начали добиваться от попавших к ним врачей информации по другим случаям. Интересно также, что самое большое количество привлечённых к ответственности врачей приходится на 1952 год, совпадая по времени с печально известными «делом врачей» и государственной антисемитской кампанией. Отдельные сведения, приводимые в письме заместителя начальника Центрального управления народно-хозяйственного учёта Госплата СССР В. Старовского Председателю Госплана СССР Н.А. Вознесенскому ещё более проясняют картину: «В 1937 году было зарегистрировано 567,9 тыс. абортов, - сообщает В. Старовский, – в 1938 году 69

681, а в 1939 году – 722,9 тысяч абортов, что составляет к 1937 году 127,3%. По отдельным республикам рост абортов за 1939 год по сравнению с 1937 годом составляет в %: РСФСР - 123,6 УССР - 132,8 БССР - 130,6 Азербайджанская ССР - 113,4 Грузинская ССР - 122,7 Армянская ССР - 145,7 Туркменская ССР - 131,5 Узбекская ССР - 172,9 Таджикская ССР - 160,5 Казахская ССР - 157,3 Киргизская ССР - 107,6»17. При этом, по информации главного статистического ведомства росло и относительное число абортов в сравнении с количеством родовспоможений, с 1937 по 1939 год эта цифра выросла с 21,2 случая абортов на сотню деторождений до 29,5. Из 722,9 тыс. зарегистрированных в 1939 году абортов 656,4 тысячи, т.е. 90,8% были начаты вне лечебных учреждений. Таким образом, за время действия закона, запрещающего аборт, не менее полумиллиона женщин ежегодно оказывались в лечебных учреждениях в результате последствий подпольных абортов. Характерно письмо ташкентской комсомолки Н. Браун М.И. Калинину, зарегистрированное 27 апреСоветская повседневность и массовое сознание. 1939-1945 / Сост. А.Я. Лившин, И.Б. Орлов. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2003., с. 250. 17

ля 1937 года: «Мне всего 24 года, у меня уже есть один ребёнок, которого я с большим трудом воспитываю. Так как сама я специальности не имею, работаю техническим работником, оклад получаю 200 руб[лей]. На своём иждивении имею: 1. Мать 70 лет, ребёнка и мужа – студента 3-го курса Ин[ститу]та, который получает 130 руб[лей] стипендии, и сама я, вот все наши средства. Я сейчас беременна, аборт мне делать не разрешают, что я должна делать? Родить ещё я не могу, так как не в силах его воспитать. Кроме того, сама работаю, прихожу с работы, я не в силах чем-либо заняться, так как нужно с ребёнком заниматься, или пойти культурно развлечься я так же не в силах. И это с одним ребёнком, а если будет 2-е? Это ужас! И на мой заработок прожить в городе очень тяжело. Для того, чтобы избавиться от ребёнка, я начинаю пить разную дрянь, поднимаю умышленно тяжести и т.д., и это разве только одна я это делаю? Затем, сколько женщин приходят в больницу ежедневно с кровотечением? Потому что они или идут к бабке, или ковыряют сами, рискуя своим здоровьем, – тысячи. Что я предлагаю? 1. Контролировать комиссии и врачей, которые принимают на аборт, чтобы не было злоупотреблений с их стороны. 2. Учитывать материальные возможности родителей (согласно этого разрешать аборты). 3. Изобрести медицине реальные профилактические средства борьбы с абортами. Сейчас я вынуждена отрывать от семьи последний свой заработок и нести частному врачу за аборт 71

(стоимость его от 250 до 500 руб[лей])»18. Письмо комсомолки Браун показывает, что риск врачей, которым производство абортов грозило реальными тюремными сроками, делал эту услугу непозволительно дорогой для молодых девушек. В то время как получить официальное разрешение на аборт оказывалось весьма затруднительно: «Недавно я встретила одну женщину в консультации, у неё 6 месяцев ребёнку, и 4-й месяц беременна. Она такая худая и измученная, что мне было больно смотреть на неё. В грудях испортилось молоко, ребёнка врачи запретили им кормить, ребёнок на искусственном питании. Сама начала ходить на комиссию лечь на аборт, так её и не разрешили. Бедная просто в отчаянии, рассказывает: материально живёт скверно. Второй случай: моя подруга, оба они студенты, забеременела, пошла к врачам, как как у неё были больные почки, думала ей сделают. Врачи, осмотрев её, заявили, что почки у неё действительно больные, но если она родит, то тотчас же поправится. Это ли не издевательство со стороны врачей, они просто этим злоупотребляют и там, где можно, они говорят «нельзя»19. О причинах, которые побуждали комиссии, выдающие разрешения на производство аборта, их работники вполне откровенно признавались людям, в них обращавшимся. Рабочий-электромонтёр ЛенинПисьма во власть. 1928-1939: Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и советским вождям. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2002., с. 346-347. 19 Там же, с. 346. 18

градского завода им. Ворошилова П.Г. Агафонов, жену которого о нежелательности повторных родов в связи с пороком сердца предупреждали лучшие акушеры города, но работники абортных комиссий отказывались выписывать соответствующий документ, так рассказывал об этом в письме М.И. Калинину: «Я представляю 3 рентгеновских документа, снимки о положении сердца [жены] за 1929-[19]31, [19]35 [г]оды – не признают их, и кончено. У меня даже встал вопрос в голове: врачи ли там заседают? […] Иду доставать копии врачебного наблюдения за больной же в амбулаторию ф[абри]ки «Красное знамя» и Медиц[инской] академии – не дают: Вы – неофициальное лицо, а всего лишь только являетесь мужем, да и как мы можем Вам это дать. Иду в Отдел Мат[ери] и Млад[енца] Горздравотдела за помощью. Там отговариваются от защиты матери китайской стеной, заявляют: «Да, мол, что Вы, что нам из-за Вас хочется сидеть в тюрьме?». Спрашиваю: «За что Вы из-за меня сядете в тюрьму?» - «Да, мол, за помощь нашу. Если мы Вам окажем посодействие в достаче Ваших документов, да ещё для представления в Абортную Комиссию, - что вы с ума [сошли что] ли, сидеть за вас 2 года» (даже знают время) […]. И просил-просил я их помощи, так и не допросился, все инструктора боятся сесть в тюрьму»20. Ни письмо рабочего Агафонова, ни письмо комсомолки Браун на политику власти влияния не оказали. Да и направлены они были не по адресу – по20

Там же., с. 349-350. 73

литическое решение принималось не Калининым, а Политбюро ЦК ВКП(б), сам же всесоюзный староста даже не принимал участия в подготовке документа. Однако, на низовом уровне сопротивление одиозному постановлению выражалось в его массовом невыполнении врачами и работниками следственных органов, что в условиях сталинской поры требовало от них большого мужества. В. Старовский доводит до сведения председателя Госплана, как росло по годам количество разрешений, выдаваемых абортными комиссиями, несмотря на очевидный в данном случае риск, уже в течение первых трёх лет после появления постановления: «Количество абортов по медпоказаниям за 1939 год, в сравнении с 1939 годом выросло на 45,9%. По отдельным союзным республикам этот процент ещё значительно выше: УССР – 55,9% БССР – 203,4% Армянская ССР – 63,1% Узбекская ССР – 55,4% Таджикская ССР – 65,4% Киргизская ССР – 47,6%.» Сообщает Старовский и о невыполнении постановления в части уголовного преследования женщин, решившихся на нелегальный аборт: «По отдельным республикам количество дел, переданных прокурору для привлечения к уголовной ответственности за производство искусственных абортов, составляет меньше, чем 50% от общего числа установленных искусственных абортов. По Узбекской ССР – 46,4%, Киргизской ССР – 48,3%, Казахская ССР – 74

49,2%»21. Однако, в данном случае он воздерживается от указания абсолютных цифр по стране – и это не случайно. Сравнение приведённых им же данных с вышеприведёнными цифрами Отдела судебной статистики Верховного суда СССР показывает, что в 1939 году в целом по стране на 656400 зарегистрированных случаев нелегального производства аборта пришлось лишь 7959 случаев заведения в отношении совершивших аборт женщин уголовных дел. Т.е. реально средняя по стране цифра возбуждения уголовного дела по зафиксированному факту незаконного аборта составляла 1,2%, а упомянутые в его записке Узбекистан, Киргизия и Казахстан являлись по всей видимости рекордсменами не по нарушению, а по выполнению закона об уголовной ответственности, данные о которых, хоть с точки зрения тогдашней законности и выглядят неприглядно, но в то же время – не столь вопиюще, как 1,2%. В результате уже к началу Второй мировой войны число произведённых в СССР абортов почти сравнялось вышло на уровень, отмечавшийся до принятия запрещающего постановления22. Поскольку запрет на проведение абортов по факту не действовал, а лишь создавал для женщин дополнительные проблемы, негативно влияющие на их здоровье, ожидаемого демографического результата данная кампания не принесла. Кратковременный эффект наблюдался лишь в течение первого года действия постановления. В 1937 году в Москве родилось Советская повседневность и массовое сознание…, с. 250-251. 22 Соломон П. Цит. соч., с. 203, 208. 21

136 тысяч детей, почти вдвое больше 70 тыс., рождённых в 193523. Среднесрочный результат оказался менее внушительным. Если в 1935 году средняя рождаемость в советских городах составляла 25 младенцев на 1000 человек, к 1940 году эта цифра выросла до почти 31 младенца24. Однако, в сельской местности по ряду причин, в том числе – в связи с низким уровнем медицинского обслуживания, количество деторождений продолжало падать. Если в 1925 году на в стране было зарегистрировано 6,8 деторождений на одну женщину, то к 1940 году этот показатель составил уже лишь 2,5525. Инициированный руководством ВКП (б) запрет на производство абортов потребовал столь серьёзной ревизии идеологических установок большевистской партии, что для его введения власти пришлось имитировать «широкое общенародное обсуждение», попытаться представить дело таким образом, будто речь идёт о требовании «снизу». Однако, уловка эта провалилась – с момента публикации проекта постановления всем было очевидно – это готовая позиция правительства, повлиять на которую вряд ли возможно. После вступления в силу постановление оказалось фактически не работающим в части уголовного преследования решившихся на нелегальный аборт женщин – лишь не более полутора процентов зарегистрированных случаев незаконного аборта доводились до суда. Однако, жёсткая мера наказания (тюремное заключение сроком до трёх лет), предусмотренная Сакевич В.И. Что было после запрета аборта в 1936 году // http://demoscope.ru/weekly/2005/0221/reprod01.php. 24 Фитцпатрик Ш. Цит. соч., с. 187 25 Вишневский А. Демография сталинской эпохи // http:// demoscope.ru/weekly/2003/0103/tema04.php 23

для врачей, вызвала, с учётом риска – серьёзное повышение платы, взимаемой за подобнее операции. Решаясь на аборт в силу отсутствия средств на содержание и воспитания ребёнка, многие женщины к тому же не могли себе позволить и оплату услуг квалифицированных врачей, а потому вынуждены были прибегать к опасным для здоровья сомнительным услугам неспециалистов, либо действовать самостоятельно, «народными средствами». В результате из сотен тысяч ежегодно регистрируемых случаев абортов, 90% оказывались выявлены и попали в государственную статистику в связи с тем, что женщинам требовалось лечение от последствий аборта, начатого вне стен медицинского учреждения. Практика применения постановления о запрещении абортов довольно быстро вызвала у врачей и работников правоохранительных органов полное его неприятие, однако отменить его стало возможно лишь после смерти И.В. Сталина. Обусловленное стремлением к сокращению социальных издержек намерение современных проправительственных партий вывести аборт по социальным показаниям из перечня бесплатных медицинских услуг неизбежно в рыночных условиях приведёт к существенному росту спроса в платных клиниках, а следовательно – к росту расценок в коммерческих медицинских учреждениях. В свою очередь, результат предположить нетрудно – а именно очередное увеличение случаев непрофессионального вмешательства. Так что данная мера, снова представляемая в качестве меры по защите здоровья женщин и улучшения демографической ситуации, очевидно, вызовет прямо противоположные последствия. 77

Женское творчество 20-х годов ХХ века как форма феминистской полемики Анна Иванова

В рассуждениях о сферах общественной жизни, куда женщины вынуждены были пробивать себе дорогу в последние несколько столетий, часто опускается или замалчивается сфера художественного творчества. Наряду с областью высокой науки, эта сфера всегда оказывалась окружена множеством сложных идеологических построений и де-факто оставалась последним «бастионом» патриархата. Ситуация с женской наукой и женским творчеством в начале ХХ века ярко это демонстрирует: хотя формального запрета на писательство не существовало, под сомнением оказывалась сама способность женщины конкурировать с мужчиной на этом поле – в области, где формулировались в первую очередь вопросы о природе человека и его потенциале. Действительно, в творчестве любого писателямужчины мы обнаружим момент само-осмысления автора, его размышления о природе творческого дара, мифологизированное (в разные эпохи поразному) представление об особом месте художника в обществе. Когда на это место претендует женщина, существо иное, очевидно, что к комплексу идеологем, присущих теме творчества (в норме – мужского), прибавляется вопрос о том, способна ли она в принципе, подобно мужчине, порождать новые смыслы и делать художественно значимые публичные высказывания. В полной мере вопрос о женщине как субъекте творчества встает в начале конце XIX- начале ХХ века. С одной стороны, он привлекает внимание в силу открытий в философии общественных наук: Маркс, Бебель, Ницше и др. так или иначе подни79

мают вопрос о социальной и психологической роли полового разделения в обществе. В сфере литературы основной тон задают две гендерные схемы: 1) декадентская модель, в которой со времен Бодлера гендер становится одной основных переменных. Отсюда вытекает интерес символистов к пограничным гендерным ролям: любопытство к гомосексуальности, смягчение полоролевых рамок лирического героя (дендизм, чувствительность, слабость – признаки, которые относятся к фемининным в парадигме гендера XIX века). Вторая литературная модель, которая функционирует в тот же период, - реализм, опирающийся на позитивистские открытия, который отразился в основном в крупной романной форме. Э. Золя, Г. де Мопассан, Т. Харди ставят вопрос о месте женщины, но склонны впадать в наследственный, половой и социальный детерминизм. На русской почве эта модель в несколько вульгаризированном виде вылилась в крайне популярный роман о сексуальности – «Санин» М. Арцыбашева. Как мы видим, обе литературные схемы, при всем разнообразии стилевых и аналитических методов, именно в отношении женской темы не дают удовлетворительного результата: они отражают лишь «мужской» взгляд на гендерный порядок, даже если он подвергается критике. Однако в начале ХХ гендерная проблематика продолжает наступать. Например, ключевой вопрос о будущей судьбе России решается, как правило, с помощью гендерной метафорики. Блоковское «О, Русь моя! Жена моя!» – лишь обобщает огромную массу высказываний того периода. Высокое предназначение поэта, который 80

в символистской схеме становится Творцом, в первую очередь связано с его маскулинной сущностью: в качестве литературных масок (т.е. инвариантов лирического субъекта) появляются образы рыцаря (так, А. Белый даже подписывает письма «ваш рыцарь»), Христа, философа-мистика (излюбленный образ Брюсова). Другой ключевой момент, который нужно упомянуть в разговоре о развитии гендерной темы в пореволюционной России – постромантическая философия Н. Федорова и Вл. Соловьева. Важный общий момент для обоих философов – преодоление смерти, вернее, репродуктивного цикла, через творчество. Хотя обе философские системы напрямую связаны с традицией построения утопии, место женщины в ней остается неясным. Для Соловьева, при безусловном уважении к женственности абстрактной (София, Мировая Душа, «Жена, облеченная в солнце» «свое другое Бога» (определение О. Рябова), его современницы вряд ли представляют интерес: «баба – мешок, что положишь, то и несет» – цитирует он русскую пословицу. Н. Федоров воспринимает женщину как нечто не совсем пристойное: «Вопрос о силе, заставляющей два пола соединяться в одну плоть для перехода в третье существо посредством рождения, есть вопрос о смерти; это исключительное прилепление к жене, заставляя забывать отцов, вносит политическую и гражданскую вражду в мир…», а философия «воскрешения отцов» умалчивает о «матерях». Показательна и линия политической прозы. Так, скандальная повесть Б. Савинкова «Конь бледный» 81

(1909 г.) может служить показательным примером условения символисткой мифопоэтики, касавшейся «женского вопроса». Две героини повести, Елена и Эрна, даются рассказчиком с явным стилистическим расхождением. Эрна, девушка-террористка, товарищ рассказчика, которую он не любит, стилистически связана с низким, бытовым: ее образ перманентно сопровождает масса антиэстетичных деталей (напр. «Она часто плачет. Сначала краснеют глаза, затем опухают щеки, наконец, незаметно выкатывается слеза»). Елена же частотно изображается с помощью клишированной метафорики уже вырождающегося символизма: «В темной рамке кудрей лицо ее бледнее и тоньше. И глаза ее ждут ответа. Я молча целую ее». Явный диссонанс между двумя женскими образами делает их элементами игры разнородных стилей, условными героинями пьесы (недаром Савинков в какой-то момент стилизует свою повесть под блоковскую пьесу «Балаганчик» (1907). Таким образом, хотя литература конца XIX – начала ХХ веков полна женскими образами и пристально анализирует вопрос чувственности и сексуальности, о непредвзятом или участливом отношении к женщине говорить еще рано. Разоблачение буржуазных отношений между полами не формирует положительного образца, а оборачивается мизогинией. Например, федоровскую «линию» мы увидим позднее в литературе советской утопии (Платонов) и некоторых изводах раннего соцреализма, когда секс и пол не могут быть предметом эстетического изображения. 82

Виктория Ломаско

Хотя женщина как объект становится центром символистской философии, право на субъектность ей еще приходится отвоевывать. Здесь мы наблюдаем самые разнообразные стратегии. Первая из них, особенно удачно освоенная З. Гиппиус – отрицание своей женской сущности, моделирование «третьего пола» и таким образом вполне легитимное проникновение в мир мужского творчества. Другой вариант – инверсия гендерного порядка, «смена ролей»: муза, лирическое «ты» объективируются (хотя имеют мужской пол), а лирическая героиня копирует маскулинный поэтический язык. Третий вариант – поиск сестринства, универсальной модели творчества, где гендерные роли не менялись бы местами, а стирались, изменялись, но при этом довольно жесткие рамки литературного канона, разумеется, разрушаются. Началом формирования категорий «сестринства», женского товарищества в русской литературе можно считать возникновение феномена «новых людей» в творчестве и философии Чернышевского. По большому счету, «Что делать?» - один из первых русских романов (пальма абсолютного первенства, пожалуй, принадлежит «Накануне» Тургенева), где женщина была бы главной героиней, и где основная сюжетная линия и основные авторские рассуждения были бы отданы ей. «Дворец из чугуна и стекла» - квинтэссенция утопического социализма, показан именно героине, а не вполне достойным джентльменам-марксистам. Мир утопии имеет женское лицо и говорит от женского имени: «Поэтому, если ты хочешь одним словом выразить, что такое я, 84

это слово – равноправность». Как мы увидим, линия марксистской литературы двадцатых частично продолжает эту традицию. В частности, термин «новая женщина», который использует А. Коллонтай, отсылает читателя именно к «новым людям» Чернышевского. Итак, предыстория русского женского творчества начала века формируется из нескольких предпосылок: 1) философия постромантизма (символизма), сформировавшая новый канон изобразительности, который неизбежно включает жесткое разделение категорий фемининного/маскулинного и с сомнением относится к женщине как творческому субъекту; 2) социальная философия конца XIX века, которая вписывает женщину в экономическую и социальную жизнь, но пока только начинает разрабатывать гендерный подход в психологии и творчестве; 3) марксистская теория гендерного равноправия, которая выразилась в популярнейшем образе «новой женщины» из романа «Что делать?» (на Западе мы можем назвать в этой же линии Ж. Санд, Б. Шоу, Г. Ибсена и др. – разумеется, русские двадцатые годы разворачивались не в вакууме, а в плотной связи с европейским литературным наследием). Почему же женщины-писательницы достойны отдельного пристального внимания? Симона де Бовуар называла одной из черт положения женщин при патриархате их разобщенность: «дело в том, что у них нет конкретных способов образовать единство, которое полагало бы себя в противопоставлении. У них нет собственного прошлого, собственной истории, религии и нет трудовой солидарности». Запрос 85

на «женскую историю» остается актуален и по сей день: мы хорошо знаем историю культуры, остаемся во многом литературоцентричным обществом, однако женщины, внесшие свой вклад в формирование художественных достижений, которыми гордится всякий, относящий себя к человечеству, остаются за кадром. Огромная работа переводчиц и издательниц, которые во многом подарили в начале ХХ века мировую литературу русскому читателю, еще ждет своего исследователя. Внесение женских имен в литературный процесс, во-первых, играет свою роль в создании «истории женщин», во-вторых, позволяет наблюдать, как в этой узловой, болевой сфере разворачивались отношения между «мужской» культурой, языком, мышлением и теми, кто пытался изменить их или заявить свои права на то, чтобы интегрироваться в этот мир. Изучение почти любого поля человеческого труда принесет нам сходные результаты: женщине приходится отвоевывать свое право на высказывание. Область истории литературы в этом плане удобна для изучения, потому что ей свойственен самоанализ и самокритика, литературный процесс пристально вглядывается сам в себя и выносит результаты наблюдения наружу в виде публицистики, мемуарной литературы, литературной критики. Одним словом, путь женщины, например, в области точных наук, проследить сложнее хотя бы потому, что высказывания на личную тему (тему своего пола, своего призвания) там не распространены. Октябрьский переворот формально дал женщинам те же права, что и мужчинам- такова была из86

менившаяся историческая и экономическая реальность. Однако в культуре изменения происходят иначе. После 1917 года самыми яркими представительницами нового писательского поколения, которые затрагивают именно женскую тему, стали А. Коллонтай и Л. Сейфуллина. Две писательницы отражают два полюса литературной системы, сложившейся к 20-м годам из тех предпосылок, о которых мы говорили выше, и демонстрируют два метода феминистского анализа реальности. Коллонтай честно признавала, что не претендует на интересные художественные решения, а пишет беллетристику, - как и русские социал-демократы 70-х годов XIX века, как и Чернышевский. Однако в этом есть некоторое лукавство. Хотя стилистически проза Коллонтай не выверена в совершенстве, ее отличает чрезвычайное внимание к повествовательным инстанциям, к фокусу повествования (от чьего имени ведется рассказ, как конструируется его авторство). В этом смысле ее проза вполне отвечает той задаче, которую она сама формулировала в статье «Новая женщина»: «С тех пор, как писательницы перестают слепо подражать мужским образам, не боясь вскрывать тайники женской души, бывшие до сих пор скрытыми для величайших художников слова, с тех пор, как писательницы заговорили «своим языком», о своем «женском», их произведения, даже если в них отсутствует порою внешняя красота художественного творчества, имеют свою особую ценность и свое особое значение. Они помогают нам, наконец, познать «женщину», и именно женщину нового, складывающегося формирующегося типа». 87

Следует еще принимать во внимание, что русская высокая литература в тот период жила религией эстетизма, поэтому формы художественного творчества, находящиеся на границе между собственно художественным и публицистическим воспринимались без восторга. Коллонтай представляет аналитическую линию женской литературы: ее в первую очередь интересует дешифрация основных гендерных императивов. В публицистических и беллетристических произведениях Коллонтай непременно уделяет пристальное внимание оппозиции «прежде» и «теперь» и с точки зрения марксизма анализирует концепции любви в разные исторические периоды («Новая мораль и рабочий класс» (1918), «Тезисы о коммунистической морали в области брачных отношений» (1921), «Дорогу крылатому Эросу!»( 1923)). Но самый большой творческий успех Коллонтай – в невольном использовании стилистических клише как средства полоролевой социальной идентификации. Иными словами, в подчеркнуто романтических описаниях Коллонтай вскрывает подлинную природу отношений между людьми. Так, она пользуется классическими, нормативными, аллегориями: «… лукавый мальчик со стрелой и луком начал снова творить свое колдовство», а герой повести разговаривает языком символистского текста: «Сенечка, милый... Какая ночь!... А эти цветы... Сенечка, ты слышишь, какой аромат? - <…> Слышу. Это как аромат твоей души... Нежный и пьянящий. - И губы его коснулись ее пальцев, несущих цветы акации» (эротический символизм за цветами закреплен еще 88

с галантного века). Вспомним, что теми же клише пользовался, например, Борис Савинков о котором мы уже упоминали. Стилистика символизма (ночь, цветы и т.д.), которую Савинков в 1909 году закреплял, у Коллонтай дана как «типичная» стилистика старого мира. Возможно, сама того не ведая, Коллонтай восстанавливает гендерный порядок позднего символизма, а потом разрушает его, переходя к реалиям подлинной жизни героини: работе, партии, «делу». Соответственно, это столкновение двух стилей: критического реализма, характеризующего склад мышления героини («Любит, но как? Не меня... Женщину. Видовое» - таков принцип ее мыслей) и эпигонского романтизма (и символизма как его прямого наследника) и становится главным методом феминистской деконструкции. Если Коллонтай определенно относится к «старой» большевистской, еще дореволюционной литературной школе, которая опиралась на традиции критического реализма конца XIX века, то Л. Сейфуллина принадлежит скорее к ранней послереволюционной линии русской прозы, совершенно иной по тональности. Малые жанры (в основном это повести и рассказы) первой половины 20-х годов в первую очередь отличались крайним стилистическим разнообразием: каждый из общественных слоев, которые до этого не делали публичных художественных заявлений, так или иначе вступает в литературную игру. Матерью Сейфуллиной была русская крестьянка, а отцом – обрусевший татарин, воспитанный русским священником (заметный контраст по сравнению с дворянкой Коллонтай). Сама 89

Сейфуллина учительствовала в городе и деревне, какое-то время работала библиотекаршей, потом, закончив Высшие педагогические курсы, работала в Сибгосиздате. В двадцатые выходят первые ее повести, в том числе повесть «Четыре главы», главной героиней которой представлена женщина из народа. Однако самая интересная ее работа – повесть «Виринея». В ее центре – судьба деревенской женщины в пореволюционный период. Она ставит те же проблемы, с которыми сталкиваются героини Коллонтай: право женщины самостоятельно решать свою судьбу, ее зависимость от мужского мира и слова. Однако история Виринеи разворачивает в принципиально иной среде, среде дореволюционной деревни, и старый мир оказывается куда более жесток. Сейфуллина впервые, пожалуй, позволяет говорить в литературе женщине из народа, причем самостоятельно. Именно поэтому так важен сказовый элемент в ее прозе: она не моделирует беллетристические схемы, а опирается на стихию народной речи и через нее дает психологический портрет героев. Женский мир в ее прозе – это деревенский, патриархальный мир эксплуатации. Сейфуллина отказывается от анализа и позволяет народным риторическим формулам говорить за себя. Так, например, говорит с Виринеей мать ее партнера: «Ых, застращала! Ровно сватами выхоженная, сношенька желанная. Сама чисто сучка под ворота подбегла. Сперва, может, по другим подворотням натрепалась». Главная проблематика жизни деревенской женщины связана с продолжением рода: 90

героиня мучается от того, что ее друг бесплоден, а в конце концов, найдя счастье с идеологически выверенным большевиком, погибает во время Гражданской войны от рук белых казаков – когда приходит кормить своего ребенка: «И Вирка шла легкой сторожкой поступью зверя. Как волчица к волчонку своему пробиралась. Будто след нюхала, выгнув шею и влекомая своим запахом, - запахом крови, из ее жил взятым, - шла кормить или выручать детеныша своего». Героиня не показывает сложной рефлексии, но внутреннее чувство собственного достоинства позволяет ей быть независимой от патриархального уклада (она сама добывает кусок хлеба, так и не вступает в официальный брак). Скорее, она вписывается в линию горьковских бунтующих, несколько романтизированных героев. Именно поэтому рассудочная риторика «новых женщин» Виринее непонятна и смешна: «А барыня - такая: по-городскому ничего, стеклышки эдак на носу на шнурочке, кудеречки реденьки. Ну, а по-нашему: сохлая да конючая. И барин с ей ласков, а, видно, посдобней, повеселей чего захотел. Ну, и она приметила. Не осерчала, виду не дала. А только раз пришла ко мне и говорит: Виринея, давайте обсудим. Ну, разное там говорила, мещанки, говорит, которые за мужей держутся, а я нет. Если, мол, тебе нужен - бери. Я, дескать, сама уйду. Я говорю: он мне не нужен, а коли сумлеваетесь, рассчитайте. У меня, мол, свой, хуть плохой, да свой есть. Да и у тебя-то, мол, мужик не лучше. С Васькой парный, только что образованный. А она - нет, говорит, зачем расчет, давайте обсудим. И вот эдак раз двад91

цать все: обсудим. Ну, лучше бы она меня била, чем сусолить эдак! Плюнула я, да тишком рано утром от их ушла. Вот эдакая завидка потяжельше фырчанья!» Вполне возможно представить так встречу героини Сейфуллиной и героини Коллонтай – они современницы. Итак, Сейфуллина не принимает аналитический метод деконструкции гендерного уклада – напротив, она заставляет его работать на свою идею. Ее женщина – прежде всего носительница сознания своего класса, лишь затем – своего пола, поэтому история ее освобождения вписана в крестьянский космос. Именно поэтому главная стилевая стратегия Сейфуллиной – разнообразные формы сказа. Примеры Сейфуллиной и Коллонтай хорошо показывают стратегии, которые писательницы используют для изображения художественного мира, где субъектом и объектом повествования оказывается женщина. Для Коллонтай – это метод марксистского анализа, она опирается на работы предшественников-социалистов, и скорее рисует “иллюстрации к теории”, чем формирует самостоятельный художественный мир. Ее способ разрешения женского вопроса – смягчение оппозиции “мужского” и “женского”, преодоление животного и выход к новому, утопическому миру гендерного равенства. Сейфуллина, напротив, заставляет оппозицию фемининного и маскулинного работать на свою идею: ее Виринея – сверхженщина, которая не отказывается от женской сущности (она ее мыслит как желание иметь детей), но отстаивает ее, борется за свое право существовать независимо от кре92

стьянского патриархального уклада. Разницу между подходами легко объяснить разным социальным происхождением писательниц, но нам представляется, что это принципиальное различие в подходах отражает разные политические установки. Сейфуллина предъявляет к патриахальному миру “переходные требования” (отчасти осущественные Октябрьской революцией), и делает это самобытно и талантливо. Коллонтай, опираясь на работы предшественников, пишет программу-максимум, вплоть до полного социалистического идеала любви, свободной от всех и всяческих оков. Обе программы поддерживают друг друга и в итоге способствуют формированию образа подлинно новой женщины.

Женщины в точных науках Екатерина Шемякина

Женщинам в естественных науках – путь заказан? В ХХ веке наука фактически полностью трансформировалась из удела одиночек в массовую индустрию; капиталистическая экономика нуждается в новых знаниях. Но жажда прибыли и необходимость защищать существующий строй накладывают свой отпечаток не только на то, в каких областях ведутся исследования, но и на то, что считать ценным результатом. Поэтому рядовым ученым часто приходится больше заниматься написанием заявок и отчетов по грантам, чем реальными исследованиями. С другой стороны, область естественных наук, к которой принадлежат математика, физика, химия, биология, геонауки, все еще остается той нишей, где можно работать “от чистого сердца”, т.к. даже если применимость некоторых “фундаментальных” исследований не очевидна на момент их свершения, многие научные открытия находят выход в широкие массы в лице техпрогресса. Заниматься естественными науками, однако, дано не каждому, и дело тут вовсе не в “таланте”, который так любит воспевать буржуазное государство. Еще бы, чиновникам и капиталу было бы выгодно иметь дело с Ломоносовыми из нищих деревень, которые не требуют затрат на образование и работать готовы за копейки “ради одной идеи”. Но правда такова, что государству приходится тратить ресурсы на образование, и, несмотря на это, абсолютное большинство лишено возможности получить его в необходимом объеме. При этом, как и всюду в обществе, одной только имущественной 95

дискриминацией дело не ограничивается. Наука – место, где пышным цветом цветет дискриминация половая. В этой статье мы попытаемся рассказать свое видение ситуации. Опыт автора – учеба в университете по специальности “физика” и дальнейшая исследовательская деятельность в научном институте – будет использован для приведения примеров. Помимо описания ситуации, мы также изложим наше видение того, как эту ситуацию возможно было бы изменить. “Это не для девочек” Дети с самых ранних лет получают от взрослых огромное количество информации. В нее входят в том числе закрепленные патриархатом гендерные роли, которые предписывают мужчине активную роль, а женщину ставят ему в прислугу. К чему это ведет в образовании? Многим знаком стереотип школьницы-отличницы. И действительно, представление о том, что девочки в школе учатся лучше мальчиков, частично подтверждается статистикой. Что же происходит с отличницами, почему на университетской скамье на физфаке девочек все равно меньше (а ведь идти на научную специальность – одно из логичных продолжений для прилежного ученика)? Дело в корсете женской гендерной роли. Если для мальчика определяющую роль в процессе познания играет интерес, желание развиваться, стремление к самореализации, то для девочки хорошо учиться – лишь способ быть хорошей. Хорошей дочерью, хорошей ученицей, 96

хорошей девочкой. И позже, когда, окончив школу, юноши делают следующий шаг на пути к собственному «я», девушки стремятся стать хорошими женами и хорошими матерями. Женщинам не предписывается заниматься умственной деятельностью, тем более наравне с мужчинами – того гляди, они тогда опрокинут “традиционные ценности” и не захотят быть вещью для секса и борща. У естественнонаучных областей давно уже существует ореол своеобразной маскулинности. Математика – не для девочек, физика – не для девочек. Поэтому, когда девочка выходит за рамки просто хорошей ученицы и, например, принимает участие в олимпиаде, ее ждет в лучшем случае смесь удивления, восхищения, непонимания; в худшем – слова о том, что ей здесь не место. И неприятнее всего то, что реакция эта высказывается не только сверстниками, но и преподавателями, в том числе – женщинами. Здесь необходимо отметить следующий важный момент: заниматься наукой профессионально женщине непозволительно с точки зрения патриархата, но при этом вести уроки физики или химии в школе все больше приходится женщинам. Патриархат оставляет женщинам низкооплачиваемые рабочие места с изнуряющим и однообразным трудом, коим является (особенно в России) работа учителя. Неудивительно, что, проведя годы на такой работе, многие женщины начинают своими действиями усиливать позиции патриархата, подрывая возможности школьниц. Таким образом, уже за школьной партой женщине, явно и неявно, навязывают, какой выбор она 97

должна сделать. Многие, однако же, имеют силы оказать на этом этапе сопротивление традиционной морали и поступить в технический вуз, где их ждет много интересного... “Не женщина и не физик” Гендерное соотношение на физическом факультете в год, когда у автора начались занятия, составляло примерно 30 девушек к 140 парням. И тут читателю могло бы подуматься: “Все, школа кончилась, в университете работают умные, образованные люди, уж теперь дискриминация будет гораздо меньше”. Однако же, одной из первых “крылатых” фраз, которую довелось слышать автору, была: “Женщина-физик, что морская свинка: ничего общего ни с морем, ни со свиньей”. Да, говорили и говорят по сей день это мужчины, как студенты, так и преподаватели. А что же женщины? Около половины из них всячески пытаются доказывать, что они настоящие… женщины. Некоторые из них приезжают сюда вместе с другом, кто-то просто не знает, куда поступить, кто-то приезжает, чтобы найти мужа, с чем многие блестяще справляются. В то время как парней отчисляют за неуспеваемость, девушки либо уезжают беременными, либо выходят замуж и, доучившись до конца бакалавриата или магистратуры, идут работать не по специальности. Зная о нежелании студенток продолжать образование (которое, впрочем, разделяют и большинство студентов), преподаватели часто завышают оценки девушкам, беря с них обещание, что они не 98

Лилли Логе «Дитя цирка, играй!»

станут заниматься наукой. Естественно, подобные проявления позитивной дискриминации наиболее характерны для преподавателей, придерживающихся точки зрения, что девушкам не место на физическом и математическом факультете, а также на факультете информационных технологий. Конечно, к моменту поступления в аспирантуру остаются девушки, которые не растеряли энтузиазма. И вновь им приходится доказывать, что они не хуже парней, а доказывать есть кому: это и научные руководители, не желающие тратить силы на аспиранток, которые могут прервать свое обучение в связи с беременностью, это и экзаменационная комиссия, которая с особым пристрастием допрашивает девушек об их целях и планах, это и родные и близкие, с точки зрения которых в 23 года пора прекратить тешить собственное самолюбие и заняться более важными делами... Стоит отметить, что среди поступающих в аспирантуру женщин есть и те, кто выполнили свой «долг перед обществом» и теперь в 40 лет вернулись к поискам себя. Да, для подобного поступка нужны и смелость, и сила, однако чего могли бы добиться эти женщины, если бы им не пришлось выбирать между карьерой и семьей? После защиты диссертации для многих наступает не менее сложная пора: поиск работы по специальности зачастую означает поездки на временные (постдокторальные) позиции в разных городах и странах до того, как (и это не гарантировано) удастся получить постоянное место работы. И, если женщина-ученый решает все-таки завести 100

семью и не расставаться с работой, то описанный карьерный путь приходит в противоречие с интересами семьи. Для мужчин же подобное противоречие снимается за счет женщин, которые следуют за своими учеными мужами, работая, где придется, или не будучи трудоустроенными вообще, выполняют весь домаший труд, воспитывают детей. Что при этом происходит с карьерным ростом и личным развитием? Вы знаете ответ. Но, если вы полагаете, что нежелание вступать в патриархальный брак и заводить детей являлось бы решением всех проблем, вы ошибаетесь. Патриархат прочно укрепился в лабораториях. Чтобы наблюдать “стеклянные потолки”, во многих институтах достаточно посмотреть на составы Ученых Советов. Женщин там порой нет вообще. Сквозь тернии к равенству Угнетение женщин – явление сложное и комплексное. До конца все проблемы удастся снять, только поборов все патриархальные аспекты общества, что кажется невозможным при капитализме, который всячески этот патриархат поддерживает. Но ограничиться этим комментарием было бы нелепо, и хочется уже сейчас попробовать ответить на вопрос, что же можно сделать. Меры, которые по факту применяются в разных странах для поддержки женщин в науке, – квотирование, предпочтение женской кандидатуры мужской при прочих равных, создание отдельных программ финансирования, которые выделяют ученым-женщинам дополнительные средства при 101

поездках на конференции и в рабочие группы. В качестве примера можно привести Европейский Центр Ядерных Исследований (ЦЕРН), который при отборе участников своих программ стремится не только к национальному разнообразию, но и к сокращению гендерного дисбаланса. Освобождение женщин-ученых от двойного угнетения возможно через те же меры, которые помогли бы и другим работницам: равная оплата за равный труд, гарантированный декретный отпуск с восстановлением, оплачиваемые государством ясли и детские сады, причем, такие, чтобы туда не страшно было отдать ребенка, дешевое и качественное общественное питание. Каждый из описанных путей в России развивается в отрицательном направлении, бюджетное финансирование тех же детских садов сокращается. Патриархальной пропаганде, которая объявляет науки неженским делом, следует противопоставить научное и гендерно-равноправное воспитание и развитие в школе и университете. А в России сегодняшний курс в образовании смотрит на небеса; и ищет он там не истину, а Бога; между тем, финансирование образования сокращается. Так или иначе, но за равноправие в науке необходимо бороться. Что-то можно сделать в своих институтах в рамках имеющейся системы (например, поставить на ученых советах институтов гендерный вопрос с целью улучшения положения женщинученых). Но вопросы финансирования и широкой образовательной политики невозможно решить, не объединившись с другими бюджетниками (мно102

гие из которых – женщины) и более широко – с работниками вообще – для совместной борьбы против урезания бюджета, за достойную жизнь для трудящейся женщины в России, чем бы она ни занималась.

103

Личное и политическое Елена Безрукова

104

Все, что будет написано далее, не претендует на авторитетное экспертное мнение, а лишь является сугубо моими измышлениями. При этом данное лирическое отступление — попытка избежать споров с теми, кто называет себя феминистками, а не отказ от своей позиции под гнетом патриархальной общественности. Начнем с того, что в нашем обществе трудно признать, что ты феминистка: многие женщины, стоящие на позициях освобождения и равноправия, просто не придают значения этому слову. Признать себя феминистской - значит обрести определенную идентичность, но что именно это значит? И через что именно определяется принадлежность данному движению, и вообще, является ли феминизм движением? Поскольку я лично придерживаюсь левых взглядов, для меня важнейший вопрос: что такое левый феминизм и какое будущее он имеет? Характерной чертой нашего общества в последние годы является непонимание феминистской проблематики, которая представлена западными исследовательницами и исследователями. В то время когда за рубежом шли ожесточенные споры о роли и месте женщины в обществе и политике, у нас единым декретом женщине выдали политические права, вывесив флаг равноправия. В стране, где вплоть до конца 19-го века женщины в крестьянских семьях жили по Домострою, а девушки ценились лишь по способности выйти замуж и нарожать больше мальчиков, женщина вдруг обрела независимость. Естественно, что 105

такая независимость была лишь декларативной, и не смогла в корне изменить поведенческих и общественных традиций восприятия женщины как субъекта и восприятия женщинами самих себя. За семьдесят лет формального «равноправия» положение женщины и её самосознание, конечно, изменились, но и представление о равноправии также исказилось. Отчасти исходя из вышеописанных причин, общество бурно или скептически реагирует, когда ему предлагают феминистскую повестку. В среде обывателей по-прежнему бытует представление о том, что феминистски — это женщины, которые носят мужскую одежду и ненавидят мужчин. «Неприятие американской разновидности феминизма в России имеет под собой две основных причины: наши женщины после семидесяти лет советской власти не могут слышать о равенстве полов, подозревая в этом очередной мужской обман («То есть я буду и на работу ходить, и в магазин? Нет, мужа я в магазин не пущу — он там не то купит!»), а с другой стороны, сдержанно относятся к разъяснениям, что их сексуальным поведением манипулируют извне. После десятилетий навязанного равенства и пуританизма многие женщины хотят неравенства и сексуальной свободы, причем сексуальная свобода понимается как возможность добиться неравенства, представляющегося выгодным для себя («Я буду дома сидеть, а он (они) будут меня содержать»). Американских же феминисток заботят другие проблемы — отсюда бытующие в обществе неадекватные представления о 106

них и о феминизме вообще («Феминистки — это те, которые против мужчин»)».1 С другой стороны, признание себя официально частью какого-либо движения означает вступление в конфронтацию со старым порядком. Особенно остро это выражается в сломе стереотипов обыденного сознания. Некоторые феминистки, надеясь закрепить и продемонстрировать новый, «верный» гендерный порядок, скачком переходят к нему% например, отказываются от мифа женственности, чтобы разрушить стереотипы. Вторая часть осознания себя частью движения — это «синтез» и предложение некой программы: «мы хотим ТАК, а не так». Это уже осознанный политический жест: призыв к обществу не просто прекратить жить как раньше, а начать жить по-новому. Конечно, отказ от старых предрассудков и сексизма — это, по сути, уже попытка жить по-другому, но это еще не политическая программа. В нашей стране феминизм (как и признание себя феминисткой), как мне видится, еще не перерос в полноценное движение, а является скорее жизненной установкой, направленной как раз на личное отрицание существующих устоев. На размышление об этом меня подтолкнули комментарии некоторых товарищей в социальных сетях. Они писали о том, что основными темами феминисток являются домашнее насилие и личные женские трагедии в условиях патриархального обКузнецов Сергей. Камилла Палья: черная овца в стаде американского феминизма. http://magazines.russ.ru/ inostran/1996/10/cuznec1.html 1

107

щества. Конечно, подобные заявления утрированы, однако, пока мы не видим иных примеров борьбы женщин, связанных с понятием политического. Здесь возникает еще более интересный и важный вопрос: а, что, собственно, есть политическое и как его оценить? Пользуясь типологией К. Шмидта, отмечу, что в вопросе о политике важно противопоставление: кто твой враг? Группа идентифицирует себя как политический субъект через определение противоборствующей ей стороны. Враг — это тот, кто может поставить тебя под сомнение и задать вопрос о твоем существовании, а, следовательно, и уничтожить тебя. Иными словами, политика начинается с артикуляции несогласия с теми или иными положениями. Если применить данный анализ к феминистскому движению, то на первый взгляд все кажется простым: в качестве основного врага выступают патриархальные традиции и подкрепляющее их общественное сознание. Однако из данного положения вытекает слишком много разнородных практик и ответвлений. Все ли они являются жизнеспособными и актуальными? Возьмем, к примеру, практику борьбы за женские права на рабочем месте. Конечно, несмотря на юридическое равенство работника-мужчины и работницы-женщины, проблема неравной заработной платы или чисто мужских и чисто женских профессий остается до сих пор. Но, как мне кажется, для борьбы за освобождение женщины это уже пройденный этап. «Они обрели избирательное право тогда, когда избирательный бюллетень перестал быть инструментом общественных измене108

Виктория Ломаско ний. Они были допущены к учебе в университетах тогда, когда на место рационализма и анализа в качестве «метода исследования» пришли «переживание», «чувствование» (Дильтей) и «любовное понимание» (Больнов), когда было запрещено критическое мышление, когда целью образования стало насаждение иррационального мировоззрения»2. Майнхоф Ульрика. Ложное сознание http://saint-juste.narod. ru/lozhnoe_soznanie.html 2

109

Вылепляя одну проблему из вороха всевозможных проблем и зацикливаясь на юридической борьбе за равноправие мы рискуем упустить из виду, что легитимные средства для подобной борьбы в существующей системе исчерпаны. Под легитимными средствами я, в первую очередь, понимаю борьбу в рамках системы: такую борьбу, которая в глазах общества выглядит именно как борьба с несправедливостью. Иными словами, на сегодняшний день мы уже имеем пакет юридических прав, которыми общество может ткнуть нам в лицо и спросить: что же вы еще хотите? В системе с такой логикой борьба за еще больший объем прав кажется иррациональной. Но кто даст нам право не думать подсознательно каждый день о рамках, которые накладывает на нас гендер? Как сделать «личное» политическим, перешагнув за грань переживаний? Если следовать методологии Т.Р. Гарра, который анализирует границы устойчивости системы, то можно быстро прийти к выводу, что существующая иерархичная система никогда не даст ответ на новые запросы «аполитичного» феминистского движения, которое требует переустройства общества. Аполитичного в первую очередь потому, что в оно требует коренного смещения ориентиров, которое капиталистическая система не в силах принять. Поэтому из существующей ситуации есть два выхода: маргинализация ( когда движение загнано в кризисные центры и оказывает дружескую психологическую помощь соратницам и т.д.) или же «взрыв», когда движение пытается всеми силами устранить угнетение. 110

Конечно, идея «единого антисистемного фронта» не нова, более того, стара как мир. Но с другой стороны, этого как раз у нас ни разу и не получалось. Сегодня же мы имеем в сотню раз больше коммуникационных возможностей и средств для завоевания культурной гегемонии. Все больше людей начинают осознавать границы свободы, предложенные им системой. Процент образованных людей увеличился в сотни раз, но что нам делать с образованием (особенно среди женщин), если наши знания о мире, гуманизме, научных открытиях мы не можем реализовать? Мы начинам искать ответ: «почему?». Все больше людей на планете задаются этим вопросом: почему, имея все современные знания об устройстве мира, мы до сих пор живем в эпоху варварства и неравенства? Я считаю, что феминизм, как и другие эмансипационные движения, имеет огромный потенциал. Но этот потенциал неразрывно связан с получением новых уровней свободы, в противовес её шаблонному пониманию как простого обезличенного равноправия. Как писал Фромм: «Как современная массовая продукция требует стандартизации изделий, так и социальный процесс требует стандартизации людей, и их стандартизация называется «равенством»». Я выступаю против такого равенства, против тотальной одинаковости. Истинное равенство возможно лишь тогда, когда люди уважают различия и перестают акцентировать на них внимание.

111

Положение женщины и патриархальная реакция в современной Центральной Азии Бермет Борубаева

112

На фоне общей патриархальности и зависимости стран Центрально-Азиатского региона от крупного иностранного капитала мы наблюдаем поклонение культу потребления, инертность, пассивность, аполитичность, атомизированность индивидов. Всё это происходит в условиях тотальной деградации социальной инфраструктуры, разрушения качественной системы образования и социальной политики в области здравоохранения и культуры. Если мы вспомним, как проходила индустриализация и модернизация Туркестанского региона (современная территория государств Центральной Азии), то можно проследить галопирующий регресс в положении женщин в политическом и культурном аспектах. Период соцстроительства начала 20-30 гг. ХХ века стал неимоверным шагом вперед в вопросе эмансипации женщины и построения нового общества. Женщина получает доступ к образованию, науке, культуре, профессиональному развитию и политическим правам. Проведение новых транспортных коммуникаций по всему СССР, строительство электростанций, развитие тяжелой промышленности и реализация модернизационного проекта требуют колоссальных человеческих ресурсов, новых людей нового общества, в котором идеологически невозможна традиционная роль женщины. Порой борьба за новые ценности влекла за собой многочисленные жертвы: волна патриархальной реакции оказывала активное сопротивление новому порядку по всем фронтам. В статье А. Аграновского «Паранджа», которая была опубликована в 1929 г. в 113

журнале «Красная Нива», в выпуске, посвященном Туркестанскому региону, автор рассказывает, как стал свидетелем расправ над женщинами после выхода Декрета о снятии паранджи: «В Бухаре узбек облил себя керосином и сжег себя всенародно из-за того, что обе его жены раскрылись. Вы чувствуете силу протеста? В Андижанском округе в одном селе группа узбеков отрубила голову раскрытой женщине и, как футбольным мячом, играла головой на глазах у односельчан. В третьем месте раскрытая женщина, спасаясь от преследовавшего ее мужа, стучалась во все двери, но ни один сосед не впустил несчастную в дом. Она была зарублена в присутствии десятка мужчин и женщин. И вот такому варварству, для определения силы которого не подберешь подходящего эпитета, пытаются противопоставить декрет. Женщина вправе-де будет заявить мужу: не я сняла паранджу, меня заставил декрет. Ах, декрет? – переспросит муж, тогда прошу извинения. Больше не буду мучить тебя, издеваться и резать. <…> Наша женщина абсолютно неграмотна, некультурна, и потому снятие паранджи далеко еще не есть раскрепощение женщины»1. И дело было даже не в парандже, а в самом положении женщины, которое невозможно улучшить одними декретами. Хотя женщина получила право на труд и саморазвитие, за ней остались закреплены многие традиционные обязанности, что в итоге обернулось двойной эксплуатацией. «Дискриминация женщин Аграновский А. Паранджа // «Красная нива». № 46, 1929 г. Иллюстрированный литературно-художественный и общественно-политический журнал. Известия ЦИК СССР и ВЦИК. Стр. 6-7. – URL.: http://www.art-initiatives.org/?p=1533. 1

114

возможна и при социализме. <…> Всё более активное участие женщины в индустриальном трудовом процессе, расшатывавшее материальную почву мужской иерархии, одновременно расширяло человеческую базу эксплуатации и дополнительной эксплуатации женщины как домохозяйки, матери, служанки, в дополнение к её работе в процессе производства». Сейчас, спустя несколько десятилетий после падения СССР, когда волны «демократического транзита» и реформирование политической системы в Центральной Азии, казалось бы, должны принести женщине окончательную эмансипацию, мы наблюдаем парадоксально обратный эффект. С обретением независимости среднеазиатские лидеры берут курс на создание и/или возрождение традиционных мифов, где явно доминирующую позицию занимают этно-националистические элитарные группировки, которые держат в руках властные рычаги, финансовые капиталы, природные ископаемые и углеводородное сырьё. Трудящиеся лишены всяких социальных гарантий, прекарный труд становится основой капиталистического производства2. Женщина занимает теперь своё «привычное» место, становясь необходимой принадлежностью в хозяйстве и объектом сексуальной эксплуатации в средствах массовой информации, популярной культуре, в секс-индустрии и т.д. Теперь её тело, её мысли и поступки принадлежат «нации» – актуальное положение женщин в обществе мужского доминирования. Она – это не ведущая научная сотрудница, не Маркузе Г. Марксизм и феминизм. Пер. К. Медведева. – Москва, 2008. – С. 11-12. 2

115

министерша экономики и не управляющая инновационная лабораторией по нано-разработкам, Она – это мать, Она – это послушная дочь, Она – это преданная жена, Она – это сексапильная любовница и тому подобное. Такая патриархальная система ценностей с ярко выраженной национальной идентичностью позволяет создавать систему, где женщина и её тело – это объект/ предмет, которым можно нужно и должно управлять, и каждый вправе наказывать за женщину за любые отклонения от установленной линии поведения, например, за общение с «самцами» другой национальности. Положение о чистой нации/расе/ этносе находит отражение в создании мифа о женщине, как об инструменте для их воспроизведения в самом чистом виде. В последнее время на популярных интернетпорталах появились видео, снятые в Москве на мобильный телефон теми, кто называет себя «патриотами» Кыргызстана. На видео «патриоты» стремятся запечатлеть «публичную расправу» над девушками, которые по их мнению встречались/ были замечены вместе с представителями другой этнической группы (с таджиками, узбеками, чеченцами). Девушек избивают, в некоторых случаях раздевая до гола, с обязательной демонстрацией на камеру лиц «неверных своему народу»3. По данным информационного агентства «Азаттык», группировки мигрантов, борющихся с «неподобающим поведением» кыргызских девушек действуют сегодня в Москве, Санктhttp://kloop.kg/blog/2013/12/17/rossiya-novoe-video-izbieniyaky-rgy-zskoj-migrantki-sootechestvennikami/ 3

116

Виктория Ломаско Петербурге и Екатеринбурге4. Женщины в таком случае оказываются под давлением сразу нескольких угнетающих систем. С одной стороны, неолиберальная система заставляет их ехать на заработки из стран Центральной Азии в Москву и другие города, и становиться наёмными работницами без каких-либо социальных гарантий, без бесплатного качественного медицинского обслуживания, отпусков, зачастую даже без оформления на рабочем месте. С другой стороны, на них воздействует патриархальная система где женщина имеет строго ограниченную социальную функцию, «предназначенную ей природой». Гендерные стереотипы, смешиваясь с существующей экономико-политической системой, составляют для женщин строго очерченный поведенческий шаблон, при котором невозможны http://kloop.kg/blog/2012/07/10/podozrevaemy-e-vizdevatel-stvah-nad-devushkami-iz-ky-rgy-zstana-pojmany-vekaterinburge/ 4

117

альтернативные варианты, и это обеспечивает сохранение текущего положения вещей. Однако было бы преждевременно выражать гнев исключительно в сторону мигрантов-мужчин, полагая, что такое прямое насилие является только следствием их внутренней агрессии. Вся существующая система служит основанием для появления таких «патриотов» на просторах любого государства, это всего лишь агрессивная фаза выражения патриархальной иерархии, которая в современном обществе представлена в широком ассортименте: от бабушек и тётушек, которые с детства твердят девочкам, что замуж нужно выходить только за представителей своей этнической группы, до радикальных борцов «за чистоту нации». Здесь очень важно представлять себе всю последовательность этой цепочки от бытового (домашнего, скрытого, непубличного) до публичного националистического дискурса, представленного в медиа-ландшафте современности. Существует огромное количество подобных примеров, важно анализировать связь между распределением гендерных ролей и артикуляцией национальной идеи в современном обществе, определяя как программу максимум: демифологизацию связи этнической идентичности и гендерной роли. Такое положение вещей в традиционном обществе поддерживается через всевозможные авторитетные каналы распространения информации, например, через религиозные институты, СМИ и т.д. На экономическую зависимость периферии накладывается зависимость в сфере производства символов, так как мы не можем рассматривать процессы образования символического капитала отдельно от материальной 118

составляющей самого производства. Культурная зависимость обусловлена экономической зависимостью «периферии» от всевозможных вливаний «центра». Например, в области современного искусства большинство проектов, реализованных в Центральной Азии, поддерживались частными иностранными фондами, такими как Сорос, Хивос и др. При этом выделяемый институциям бюджет составляет приблизительно 1/10 годового госбюджета на развитие культуры, то есть значительную его часть. Тем не менее, этого не хватает, чтобы обеспечить доступ более широкой аудитории, а также реализовывать региональные проекты. Соотношение экономического потенциала между развитыми и развивающими странами равно пропасти. Г. Маркузе в книге «Марксизм и феминизм» говорит о радикальной потенции женского движения, как о подрывной силе, без которой невозможно революционное изменение: «...Феминизм — это бунт против разлагающегося капитализма, против отживающего капиталистического способа производства. Феминизм — это шаткая связь между Утопией и реальностью: социальная почва движения как потенциально радикальной и революционной силы; сердцевина мечты. Но капитализм по-прежнему способен сделать так, чтобы мечта не стала реальностью, победить силы, борющиеся против бесчеловечных ценностей нашей цивилизации. Эта борьба за уничтожение существующих условий имеет по-прежнему политический характер, и феминистское движение в этой борьбе играет все более важную роль». Маркузе Г. Марксизм и феминизм. Пер. К. Медведева. – Москва, 2008. 5

119

Жизнь африканских женщин: такое разное неравенство Наталья Журавлева

120

Бюджеты большинства влиятельных стран мира, в том числе России, ежегодно включают статьи расходов, целью которых является помощь Африке. Однако, несмотря на денежные вливания, статистика не меняется: проблемы тропической Африки1, которая имеет наихудшие в мире показатели экономического и социального развития, благосостояния и здоровья населения, выглядят неразрешимыми, а все усилия по оказанию африканским странам помощи - тщетными. За полгода волонтерской работы в рамках проекта развития африканской деревни мне удалось узнать о жизни, пожалуй, наиболее угнетенной части населения Африки – о жизни африканских крестьянок. На сегодня у большинства африканских этносов преобладают патриархальные принципы организации общества, при том, что следы доминирования женского начала историки и археологи находят во многих памятниках, наскальных рисунках и в устном народном творчестве. Мифология многих африканских этносов до сих пор нередко выводит происхождение того или иного рода, племени, правящей фамилии от женских культурных героинь, тесно связанных с животными-тотемами.2 Так, мне довелось жить и работать в регионе Субре, районе ШантьеМо Кот-д’Ивуара, среди представителей народа бауле, ключевой историко-легендарной фигурой котоСтраны африканского континента, за исключением стран северной Африки и ЮАР. 2 И. Г. Рыбалкина. Женщины и экологические проблемы в Африке. – Африка. Гендерное измерение. – Институт Африки РАН, М., 2010. 1

121

рых является правительница Абла Поку. Память о ней у современного крестьянина-бауле соседствует с необычайным высокомерием в отношении всех женщин вокруг, достигающим абсурда: например, мужчины и женщины в большинстве семей не едят вместе и практически никогда не разговаривают. Большую часть времени женщина, живущая в сельской местности Кот-д’Ивуара, вынуждена проводить в повседневных делах – ходить за водой, за дровами, затем колоть дрова, обрабатывать и сушить овощи, готовить и стирать – без газа, без электричества и без малейшего уважения со стороны местных мужчин к этому женскому труду. Женщина ведет хозяйство на отдельном выделенном ей в пользование участке, при этом она отвечает за все звенья производственной цепи – от выращивания продовольственных культур до приготовления еды. Основная традиционная обязанность отца – финансирование семейных расходов: труд мужчин оплачивается преимущественно в денежной форме, в основном они занимаются выращиванием экспортных культур или работают по найму; таким образом, доход мужчины является основным доходом в семье. В соответствии с традициями, работая на выделенном ей в пользование участке, женщина может реализовывать излишки продукции и распоряжаться по своему усмотрению полученным доходом, а также доходами от побочных занятий – торговли, ремесла и пр.3 Среди женщин довольно распространена мелкая коммерция – например, почти в каждой деревне есть предприимчивая дама, которая в определенные дни жарит 122

123

Вирджиния Шиота

и продает оладьи; раз в неделю женщины на рынке продают не только излишки овощей с собственного участка, но и, например, трудоемкое в приготовлении блюдо из маниока атчеке и к нему — жареную рыбу. Особенно активные молодые женщины могут заняться чем-то более масштабным: например, ходят по деревням, продавая шлепанцы или кремы; или, заручившись поддержкой семьи, могут инвестировать средства в строительство печи и впоследствии выпекать хлеб и булочки. По оценке 2010 года, общий уровень грамотности в Кот-д’Ивуаре составляет 56,2%, умеют читать и писать лишь 65,2% всех мужчин и 46,6 % женщин; среди молодежи: 88,6% юношей и 79,7% девушек.4 Большинство правительств тропической Африки провозглашает равное право на начальное образование для девочек и мальчиков, но, поскольку образование не является бесплатным, всеобщим и обязательным, на практике девочки бросают школу чаще, чем мальчики. В районе Шантье-Мо доступно только начальное образование – для дальнейшего обучения подростки должны отправиться в город, и большинство семей просто не может себе этого позволить. Однако, если семья решит вложить имеющиеся средства в дальнейшее образование одного или нескольких детей, более вероятно, что это будут мальчики, тем более что не каждая семья готова отказаться от помощи дочери по хозяйству и позволить ей получать образование вдали от дома. “UIS Fact Sheet”, September 2013, №26. // UNESCO Institute of Statistics. URL: http://www.uis.unesco.org/literacy/Documents/ fs26-2013-literacy-en.pdf 4

124

Удельный вес замужних женщин, использующих различные средства предотвращения нежелательной беременности, в странах тропической Африки составляет 22%.5 Можно с уверенностью утверждать, что большая часть этих женщин – жительницы столиц и крупных городов, в то время как в деревне зачастую с удивлением относятся к самой возможности планирования семьи, в т.ч. потому, что в деревне средства контрацепции, так же, как и средства гигиены на случай менструации, в продаже не появляются. Сексуальные отношения здесь не воспринимаются слишком серьезно и редко сопряжены с чувством глубокой вины, распространены добрачные и внебрачные половые связи. В результате, женщины с момента полового созревания беременеют практически ежегодно. В языке бауле одно из имен, которые даются ребенку при рождении, связано с тем, какой по счету это ребенок у матери. Так, Н’Гессан – третий ребенок того же пола, что и два предыдущих от одной матери, Бру – десятый ребенок от одной матери (имя хоть и не повсеместно распространенное, но, видимо, все же нередкое). Количеством детей, дозволенных одной женщине без нарушения природного равновесия считается одиннадцать, поэтому двенадцатый является «излишеством»: ему (или ей) дают имя Н’Гбен (дословно: «ничего») или Адженгбе («нарушитель»). В большинстве стран тропической Африки на одну Абрабова И.О. Новая роль Африки в мировых демографических процессах. – Азия и Африка сегодня. 2009, № 1. – С. 28. 5

125

женщину приходится в среднем от 6 до 8 детей.6 На Африку приходится 11% мирового населения, однако, при этом, 50% всех случаев смерти матерей при родах. По данным ВОЗ за 2010 год, вероятность смерти при родах в тропической Африке 1 к 31, по сравнению с 1:4 300 в развитых странах.7 В силу того, что медицина в Африке является привилегией лишь обеспеченных слоев населения, очень малая часть женщин района Шантье-Мо при родах прибегает даже к вызову фельдшера, не говоря о квалифицированной медицинской помощи в оборудованной клинике. Большинство исследователей указывают в качестве причины высокой рождаемости в странах Африки патриархальную организацию труда крестьянских семей, где дети являются экономической и социальной необходимостью. В регионе Субре, где крестьяне занимаются выращиванием кофе и какао, эта зависимость с первого взгляда неочевидна: к непосредственной работе на поле детей привлекают редко, во-первых, потому что они недостаточно эффективны при выращивании этих культур, во-вторых, благодаря активной государственной кампании против детского труда. Однако, в долгосрочном периоде, в силу отсутствия действующей системы социального обеспечения, Там же. Trends in maternal mortality: 1990 to 2010, WHO, UNICEF, UNFPA and The World Bank estimates. // United Nations Population Fund. URL: http://www.unfpa.org/webdav/site/africa/users/africa_admin/ public/Trends%20in%20maternal%20mortality%20A4.pdf 6 7

126

127

Вирджиния Шиота

родственники и дети действительно рассматриваются массовым сознанием как основная форма социального обеспечения в старости и при болезни. Тяжелые условия жизни и быта в деревне для большинства крестьянских семей являются единственным вариантом существования: они «привязаны» к имеющемуся у них участку земли, кроме которого у них, как правило, ничего нет. Девушки, выросшие в деревне и не планирующие остаться там навсегда, зачастую отправляются в поисках работы в Абиджан. Мечта каждой деревенской девушки – «жить, как белые» и «работа в офисе с кондиционером». Однако в городе, будучи неграмотными, большинство из них найдут только работу прислуги и нянь, где делать нужно ровно то же, что и в деревне: так же готовить традиционные блюда на огне (чтобы экономить газ) во внутреннем дворе городского дома, так же, в отсутствие дорогостоящих электроприборов, стирать белье на большую семью руками. Все это – за крышу над головой, питание и символическую плату порядка 15 000 CFA (900 рублей) в месяц. При таком уровне оплаты, служанок могут себе позволить далеко не только зажиточные люди, и жизнь работающей по найму горожанки в большинстве случаев скрашивается свободой от большинства забот по дому. В городе, работая в формальном секторе, женщины чаще всего заняты в здравоохранении, на инженерно-технических должностях или в других профессиях так называемого женского типа, требующих начального или среднего образования, например, в качестве младшего медицинского 128

персонала и т.д. Социологические исследования показали, что грамотная работающая по найму африканка в среднем хочет иметь не более 2-3 детей. Африканские женщины, живущие в городе и работающие по найму, сталкиваются с проблемами иного рода, чем африканские крестьянки. Помимо общегородских проблем, как то: слабо развитая инфраструктура, безработица, недостаток доступного и качественного медицинского обслуживания и общественного транспорта, высокие цены на продовольствие, уличная преступность, это также такие специфические проблемы: сексуальное насилие, домогательства на рабочем месте, дорогая и труднодоступная контрацепция и другие. Одной из главных проблем, волнующих африканских горожанок, является законодательство, которое, несмотря на лоббируемые западными странами положительные сдвиги, остается во многих вопросах дискриминирующим в отношении женщин. Так, еще год назад, согласно законодательству Кот-д’Ивуара, муж был обязан содержать свою семью и, в соответствии с этим, считался «главой семьи», имеющим определенные специфические права, например – избирать место проживания семьи. На сегодня под давлением ООН, «замяв» обсуждение закона в парламенте и после тихого увольнения выступавших против принятия закона министров, эта статья изменена, теперь она гласит, что «муж и жена – равноправные участники семьи». Примечательно, что такой декларативно-дискриминирующий закон был изменен в первую очередь, в то время как, например, аборты в Кот-д’Ивуаре, как и в большинстве 129

Африканских стран, по-прежнему запрещены. При этом надо понимать, что любое законодательно закрепленное право в Африке – в основном привилегия обеспеченных слоев. Для остальных, особенно для малообеспеченных или не имеющих собственного дохода женщин, даже при наличии законов, которые гарантировали бы им те или иные права, эти права останутся недоступной абстракцией, ассоциирующейся только с неподъемной оплатой адвокатов и выплатой официальных и неофициальных судебных пошлин. Все попытки негосударственных некоммерческих организаций изменить к лучшему жизнь африканских женщин (как в городе, так и в деревне) сводятся, в основном, к двум направлениям: требованиям отмены дискриминирующих законов и к вовлечению женщин в «деятельность, направленную на получение независимого дохода» – стимулирование женского малого предпринимательства через гранты и микрокредиты. Первое направление может иметь плоды, но наиболее угнетенные женщины изменений не почувствуют: в африканской глубинке, как правило, не действуют никакие законы, кроме «у нас это так» – всеохватывающего закона традиции, а законы, в рамки традиции не вписывающиеся, здесь просто не существуют. Стимулирование же малого бизнеса имеет в Африке свои ограничения: при выходе индивидуального предпринимателя на уровень более серьезный, чем работа швеей на дому или выпечка булочек на продажу (уровень, которого женщины могут при активном желании достичь и сами, без микрокредитов, но который все 130

131

Вирджиния Шиота

равно не приносит им полной экономической независимости), во всех наиболее прибыльных сферах приходится сталкиваться с серьезной конкуренцией, в том числе со стороны обосновавшихся в Африке международных корпораций. То, что все усилия по улучшению положения женщин связаны с идеей о том, что нужно сделать всех, кто этого достоин, предпринимательницами, является прямым следствием идеологии неолиберализма и иллюзии, что политикой малых дел можно решить глобальные проблемы. В действительности же тяжелое положение женщин является ничем иным, как производной от тяжелого положения большинства населения в странах Тропической Африки. В рамках решения этих проблем развитые страны оказывают странам Африканского континента официальную помощь развитию (ОПР) в форме грантов (их в общем объеме помощи не более 25%)8 и кредитов. Усредненные условия кредитов в рамках официальной помощи развитию таковы: срок кредита 2530 лет, льготный период – около 10 лет. Большая часть стран, воспользовавшихся кредитом, не способна вернуть его в течение льготного периода, что в последующем связано с обязанностью выплатить и без того неподъемный долг еще и с процентами. Обслуживание долга лишает страны возможности выделять средства на социальную сферу, тем более, что после окончания холодной войны при предоставлении ОПР стало принято выдвигать перед государКовальчук А.П. Как мир помогает Африке. – Азия и Африка сегодня. 2013, № 5. 8

132

ствами условия по проведению неолиберальных реформ и программ структурной перестройки. Значительная стоимость программ структурной перестройки влияет в том числе на семью и положение женщин. Вследствие сокращения бюджетных средств на социальную сферу, доступ к образованию, здравоохранению и другим социальным параметрам был резко сокращен, таким образом, снизилось общее благосостояние всех семей, в особенности беднейших. Отмена субсидий на основные продукты питания привела к резкому повышению на цен, и они стали недоступны для значительного числа семей. Из-за увеличения стоимости топлива люди были вынуждены вернуться к более дешевым дровам и углю, требующим от женщин значительно больших временных затрат на приготовление пищи и поиск дров. Несмотря на льготный характер ОПР, она отнюдь не является проявлением альтруизма со стороны стран-доноров. Ведущие государства-доноры подавляющую часть своей помощи направляют в страны, входящие в сферу их влияния, а кредиты, как правило, привязаны к поставкам заранее определенных товаров, цены которые нередко завышаются. Обусловленность кредитов и субсидий особенно характерна при реализации проектов в области транспорта, энергетики и телекоммуникаций. Переплаты получателей помощи по обусловленным поставкам вследствие завышения цен в среднем составляют 15%9. Тот факт, что большая Рощин Г.Е. Африка и международная помощь. – Азия и Африка сегодня. 2012, № 7. 9

133

часть ресурсов, выделенных в счет ОПР, привязана к финансированию конкретных объектов, предполагает контроль за их использованием со стороны стран-доноров. Африканские политические элиты при этом не прилагают особых усилий даже для того, чтобы создать иллюзию, что выделяемые их странам средства помощи направляются на цели, которые были заявлены изначально: образование, здравоохранение, инфраструктурные проекты. Например, обязательство руководителей африканских стран направлять 15% полученной помощи на нужды здравоохранения выполняют лишь единицы, в большинстве же стран, независимо от объемов получаемой помощи, этот показатель составляет менее 10%. 10 Ответ на вопрос о том, куда же все-таки уходят средства, выделяемые в рамках ОПР, лежит на поверхности. Мрачные спутники общественной жизни Африки – огромная дифференциация доходов и глубокое социальное неравенство. В качестве примера для иллюстрации мысли о том, что самыми бедными странами управляют самые богатые люди, можно привести множество невероятных фактов из жизни африканских элит. Так, например, в 2012-2013 годах министр природных ресурсов и энергетики Кот-д’Ивуара Адама Тунгара в течение полутора лет жил в отеле Пульман Абиджана в «королевском люксе», стоимость проживания в котором составляет 90 миллионов CFA Виганд В.К., Корендясов Е.Н. Наступление на бедность в Африке. - Азия и Африка сегодня. 2009, № 1. – С. 35. 10

134

(5,5 миллионов рублей) в месяц.11 Среди африканских богачей все больше женщин. Сопровождаемый одобрением и финансовым поощрением западных стран (гранты и премии за достижения в области демократии), в Африке набирает обороты процесс продвижения женщин во власть. Однако, наличие квот женского представительства в руководстве в большинстве случаев может лишь способствовать «семейности» во власти африканских стран. Опубликованный в прошлом году Forbes список «20 Young Power African Women»12 возглавляет самая богатая женщина Африки и самый богатый человек Анголы, миллиардер Изабель Душ Сантуш, – предсказуемо, не «добившаяся всего сама» крестьянка, а дочь президента Анголы. Семейность и клановость, являющиеся основной чертой африканской власти, – пожалуй, главная причина большинства столь распространенных здесь коррупционных схем. Например, летом прошлого года министр экономики Кот-д’Ивуара мадам Ниале Каба досрочно разорвала контракт с обществом «Veritas» на право контроля качества прибывающих в порт Абиджана продуктов, чтобы передать это право фирме «Webb Fontaine», хоть Toungara «vide' » du 7e e' tage de l’ho^ tel Pullman d’Abidjan. – Connectionivoirienne.net, 6.12.12. // URL: http://www. connectionivoirienne.net/78989/toungara-vide-du-7e-etage-delhotel-pullman-dabidjan-2 12 The 20 Young Power Women In Africa 2013. – Forbes.com, 12.04.2013. http://www.forbes.com/sites/mfonobongnsehe/2013/12/04/the-20young-power-women-in-africa-2013/ 11

135

и не имеющей никаких очевидных доказательств своей компетентности, но связанной дружескими и семейными связями с окружением президента Кот-д’Ивуара. За досрочный разрыв контракта (плановая дата окончания – 2017 год) стране пришлось заплатить штраф в размере 10 миллиардов CFA (6 миллиардов рублей).13 Многочисленные благотворительные ассоциации состоятельных африканских женщин – жен депутатов, сестер министров и дочерей директоров заводов, – вновь и вновь говорят о том, женщины едины, что их объединяет то, что «все женщины – сестры». Они вдохновенно говорят о достижениях в области законодательства и о том, что с каждым годом жизнь африканок становится лучше. Но в жизни женщины из поселка Матьюкро района Шантье-Мо ничего не меняется. В ее деревне нет даже колодца, и она все так же проходит каждый день несколько километров к источнику, возвращаясь с огромной бадьей на голове, из которой вода плещется на напряженные плечи и на розовую футболку с МикиМаусом. В ее семье нет денег на газовую плитку – и она, в закопчённой кухне, задыхаясь от дыма вечно влажных в этом климате дров, готовит на огне. Все так же каждый вечер она часами толчет в ступе традиционное блюдо футу, каждую пятницу ходит за 8 километров на рынок, и каждый год рожает еще одного ребенка, который с довольно высокой Contro^ le Qualite' au Port: La mort dans les assiettes des ivoiriens. – Revue de presse du ministere du commerce, de l’artisanat et de la promotion des PME, 05.07.13. // URL: http:// www.commerce.gouv.ci/fichier/RP-05-JUILLET-2013.pdf 13

136

вероятностью не доживет до пятилетнего возраста. Чтобы изменить эту ситуацию, мало принятия закона о том, что мужчина и женщина в их семейной жизни обладают равными правами. Только путем коренных преобразований общества, которые положат конец экономическому и социальному неравенству, беднейшие африканские женщины смогут переломить предначертанный для них ход событий. Убедить их в том, что это именно так, можно только через проговаривание близкой и понятной им женской повестки в программе борьбы за социалистическое будущее.

137

Феминизм в Турции Александра Челик

138

Термин «феминизм» начинает использоваться в Турции после военного переворота 1980-го года. До этого времени никто из активисток не идентифицирует и не ассоциирует себя с феминизмом. Но деятельность левых активисток до переворота повлияла на будущих феминисток в Турции и стала для них немаловажным опытом. Поэтому говоря о феминизме в Турции, для начала стоит упомянуть о женской борьбе в «дофеминистский» период. В 1968 году в Турции появляются партизанские движения, военизированные отряды, в которых активное участие принимают и женщины. Пример партизанок привлекает внимание: начинается период левой политики с женским лицом. Когда 1975 год был объявлен ООН Международным годом женщин, это оказало свое влияние на левых активисток в Турции. Группа марксисток из Коммунистической Партии Турции организует Общество Прогрессивных Женщин. Их целью было создать организацию с участием активисток из различных левых партий, но это не нашло поддержки в политических кругах, так как считалось, что не было никакой необходимости в создании женских организаций. Активисток из КПТ обвиняли в том, что они хотят разделить и ослабить левое движение. Те в свою очередь заявляли, что никогда не имели такого намерения и избегали называть себя феминистками - феминизм считался тогда мелкобуржуазным движением. Левые активистки считали, что все проблемы решатся после социалистической революции. Тогда никто из левых не говорил о социальной 139

революции, основной целью борьбы был приход к власти рабочей партии, так как бытовало мнение, что решение всех проблем заключается исключительно в политической революции. В результате в Обществе Прогрессивных Женщин состояло только 300 активисток из КПТ, а также беспартийные, учителя, студентки, но большинство – около трети организации - составляли работницы фабрик. В целом ОПЖ в Турции насчитывало 15 тысяч активисток. Общество выпускало журнал «Голос женщин», который продолжал выходить нелегально некоторое время и после закрытия организация в 1980 году. Основой идеологии ОПЖ был социализм. ОПЖ была первой в истории Турции организацией, в которой состояли только женщины. Многие активистки ОПЖ в последующие годы продолжили борьбу в составе феминистских организаций. 12 сентября 1980 года в Турции происходит военный переворот, который влечет за собой приостановление деятельности всех партий, уничтожение оппозиции в стране, политические процессы со смертными казнями и тюремными приговорами, исчезновение неугодных лиц. Общественные оппозиционные движения в стране сошли на нет, улицы опустели, наступил длительный период политической пассивности. Оставшиеся на свободе участники левых организаций продолжают свою деятельность нелегально. Также одними из первых, кто нарушил затишье после военного переворота, стали феминистки. В период реакции были репрессированы в основ140

ном мужчины, очень мало женщин попало в тюрьму. Оставшись одни, без мужчин, женщины столкнулись с массой проблем, и именно тогда осознали всю сложность своего положения. Первой феминистской группой считается издательство под названием «Женская среда», которое образовалось в 1984 году. Тогда начинают впервые переводиться и издаваться статьи западных феминисток. Одной из важнейших работ, которая была переведена на турецкий язык, стала книга британской социалистки и феминистки Джулиет Митчелл «Положение женщин». Вскоре «Женская среда» становится местом, где женщины, интересующиеся феминистской повесткой, могут встречаться друг с другом. Устраиваются домашние собрания, в основном в небольших группах по 5-6 человек. Именно так феминистки начинают свою политическую деятельность. Познакомившиеся благодаря «Женской среде» женщины начинают проводить первые акции. 17 мая 1987 группа феминисток организует свой первый митинг против домашнего насилия. После этого митинга начинает формироваться группа, позже организующая общество «Фиолетовая крыша», которая и по сей день продолжает свою деятельность. В том же 1987 году феминистки начинают выпускать первый в Турции феминистский журнал «Феминистка». Этот журнал не был похож ни на один другой журнал, выпускавшийся в Турции до этого. Не только с точки зрения феминистского движения, но для истории всего политического движения Турции этот журнал имеет большую ценность. 141

В том же году феминистки начинают кампанию против сексуальных домогательств и кампанию, лозунгом которой было «Мы не хотим быть целомудренными женщинами!». Символом кампании против домогательств стала фиолетовая игла. Феминистки раздавали женщинам иглы с фиолетовыми бантами в транспорте и общественных местах. Игла была не просто символом, но намекала на то, что применение такого предмета в качестве оружия при сексуальном домогательстве должно было считаться оправданной самообороной. Следующей радикальной акцией феминисток стали рейды по барам и заведениям, которые традиционно посещали только мужчины. Группа феминисток посещала бары и проводила беседы с мужчинами. Эта акция получила широкий резонанс в прессе. Подобного рода акция не только для Турции 1989 года, но и в наши дни кажется очень смелым шагом. Основной идеей было донести до мужчин тот факт, что ничто не может быть причиной для сексуального домогательства – вне зависимости от того, как одевается или ведет себя женщина, – и что домогательство приравнивается к изнасилованию. Также целью данной кампании было изменении статьи Турецкого Уголовного Кодекса, согласно которой изнасилование секс-работника не влекло за собой такой же ответственности, как изнасилование «целомудренной» женщины, а к лицам, совершившим акт насилия над секс-работниками, применялось снисходительное наказание. Итогом протестных акций и кампаний стало изменение статьи. Следующей кампанией феминисток стала спор142

Айпек Дубен, «Манускрипт 2, 2011 ная кампания в поддержку разводов. Многие феминистки развелись, заявив, что это политический шаг, так как таким образом они выступают против патриархальной семьи, ставшей главным источником насилия над женщинами. Во всех этих акциях принимали активное участие и социалистки-феминистки, которые 1 мая 1988 начинают выпускать свой журнал под названием «Кактус», и становятся первой группой социалистическо143

го феминизма в Турции. В 1989 году проводятся I Феминистские Выходные и I Женская Конференция. На смену простому энтузиазму и волнению от новых открытий приходит осознание политической и идеологической важности женского движения. В начале 90-х происходит институционализация женского движения, это отражает не только динамику его развития, но всю политическую атмосферу в стране того времени. Общественная оппозиция начинает снова набирать силу. Но по мнению многих феминисток, институционализация женского движения имеет негативный результат. Боевой запал 80-х годов сменился легальной политикой. Не было уже стремительных атак с быстрыми отходами, феминистки оставили метод уличной партизанской борьбы. Другая особенность 90-х годов - это появление новых сил с феминистской повесткой, которые никак не проявляли себя в 80-ые года. Это курдское и исламское движения. Курдские женщины подняли как проблему патриархальности самого курдского освободительного движения, так и проблему «турецкости» феминизма в Турции. Мусульманские «феминистки» в свою очередь выступили против элитарно-властного подхода в феминистском движении. Они хотели показать, что нет противоречий в набожности женщин и их борьбе против подавления со стороны мужчин. Позиция женщин из курдского освободительного движения и феминистокмусульманок стала причиной для серьезных споров и разногласий как в феминистском движении 90-х годов, так и в современной Турции. 144

По сей день многие радикальные феминистки и социалистки не признают мусульманок-феминисток. Мусульманские активистки и сами не используют термин «феминизм», поэтому правильнее говорить о мусульманском женском движении, которое набрало какую-то силу и значимость после событий вокруг парка Гези в июне 2013 года. Также в 90-е годы феминистское движение перестает быть только активностью больших городов, но образуется в целом ряде городов по всей Турции. Курдское Освободительное Движение начинает свою деятельность с конца 70-х годов, но принимает массовый характер в 90-х годах, тогда тысячи не только мужчин, но и женщин уходят воевать в горы. Причиной ухода женщин в партизанские отряды было не только стремление бороться с врагом внешним – турецким правительством и турецкой государственностью – но и внутренние проблемы общества, в котором жили курдские женщины. Таким образом, участие в войне было также бегством от патриархальных семей и феодальных отношений. Стала популярной идея о том, что освобождение девушки из феодальной семьи – это вовсе не брак, а уход на партизанскую войну. С созданием Турецкой республики происходит модернизация и секуляризация общества, в том числе женщинам запрещается носить платок в госучреждениях. Закон менялся постоянно на протяжении многих лет, но до сих пор нельзя говорить о том, что в Турции женщины свободны в ношении платка во всех учреждениях. Данный запрет порождает два полюса мнений: с одной стороны, феминистки гово145

рят, что платок ограничивает свободу женщины, с другой стороны, мусульманки заявляют, что каждый человек волен по своему предпочтению вести себя согласно своей вере, а запрет на ношение платка – это ограничение свободы верующей женщины. Несмотря на то, что большинство радикальных феминисток и феминисток-социалисток не признают существование исламского феминизма, никто из них не оспаривает деятельность мусульманкифеминистки Конджи Куриш. Конджа Куриш – представительница исламского феминизма в Турции, сама себя называла «верной феминисткой». Интересовалась религией и сектами и состояла в нескольких, в том числе, по некоторым данным, в курдской Хизболле1. В конце концов, Куриш приходит к выводу, что никто и ничто не может встать между человеком и Богом, и в подтверждение этой точки зрения выходит из Хизболлы, чем подписывает себе смертный приговор. Куриш активно участвует в деятельности Общества Независимых Женщин и работает в приюте для женщин. В 1998 году члены религиозной группировки похищают и убивают ее. В последнее десятилетие в феминистском движении образовалась новая форма деятельности – это организация различных платформ и кампаний на злобу дня. По поводу конкретной, насущной проблемы собирается инициативная группа, которая проводит протестные акции и распространяет информацию в обществе. Такой вид деятельности многим кажется наиболее удобным, так как каждая занимает место в той платформе, которая ближе и насущнее для нее на данный момент. 146

Примером может служить платформа по борьбе с законом об абортах. Также общества женщин юристов, женщин работников масс медиа, которые следят за употреблением языка пропуская его через так называемый «феминистский фильтр». Так, например, несколько лет назад 8 марта в Диярбакыре было создано первое в Турции новостное агентство «Жин» (в переводе с курдского «женщина»). Агентство распространяет новости на курдском, турецком и английских языках. Работают в нем только женщины. Многие из них давно работают в прессе и обеспокоены употреблением языка мужского доминирования в СМИ. Их цель – изменить текущую ситуацию. Линии развития феминистского движения в Турции, намеченные выше, определяют феминистскую повестку и по сей день. Радикальные феминистки и беспартийные социалистки-феминистки 80-х – 90-х годов пришли к общему основанию: мы живем в мире капитализма и патриархата. С одной стороны, буржуазия угнетает рабочий класс, с другой стороны, мужчины как отдельный класс угнетают класс женщин, то есть необходимо свершение двух революций: первой – социалистической, чтобы освободить класс трудящихся, и второй – феминистской революции, которая освободит всех женщин. Кроме различных независимых платформ, в рамках которых работают многие радикальные феминистки и феминистки-социалистки, есть также ряд феминистских организаций, образованных внутри социалистических партий. Здесь необходимо упомянуть о Социалистической Партии Восстановле147

ния (SYKP) и Социалистической Партии Угнетенных (ESP). Это те социалистические партии в Турции, которые иначе смотрят на женский вопрос и поддерживают независимое женское движение. На их деятельности хотелось бы остановиться подробнее. Социалистическая Партия Угнетенных (ESP) была образована в 2010 году, и с самого начала в партии была создана женская организация Меджлис Женщин Социалисток, которая является частью партии, но при этом действует независимо от других партийных органов. Все решения принимают только сами женщины. И членом МЖС может быть также беспартийная женщина. Социалистки из ESP рассказывают о том, как непросто было им начинать борьбу с патриархатом внутри самой партии, но они добились уже немалых результатов. К сожалению, и женщины внутри социалистических партий сталкиваются с сексизмом. Поэтому по всей Турции МЖС начали проводить внутрипартийные семинары, где мужчинам популярно объяснялись их ошибки: сексистское поведение и маскулинистские высказывания. В партийном уставе также есть положение о минимальной квоте в 35% для женщин. На деле по стране не везде получается соблюдать данную квоту, но в крупных же городах доходит до 70%. Секретарем партии также является женщина. В программе партии говорится о женской революции. Женская революция – это восстание угнетаемого пола, это борьба с тем положением, которое имеет историю в 5 тысяч лет - с патриархатом, борьба с насажденными понятиями женственности и мужественности. Женская революция – это процесс 148

освобождения женщины и очеловечивания мужчины. Женскую революцию нельзя отложить на потом, нельзя ожидать, что свершится чудо после социалистической революции, нужно уже сегодня внутри самих социалистических партий вести борьбу. Если в социалистической партии большинство составляют мужчины, это отражает в первую очередь их проблемы, а не только проблемы женского самоопределения в политике. Социалистическая Партия Восстановления (SYKP) образована в 2013 году в результате 10-летней работы над объединением нескольких социалистических партий. В программе и уставе этой партии также с самого начала было включено положение о том, что женщины в партии образуют независимый меджлис. В партийном уставе прописано положение о равном представительстве женщин и мужчин в партийных органах. Так, женская квота составляет 50%. Помимо этого есть квота для ЛГБТ. По мнению многих членов SYKP, в социалистической партии не должно быть квот, но они являются одним из методов борьбы с сексизмом и гомофобией в среде товарищей. В программе партии говорится о необходимости Женской Освободительной Борьбы, так как система мужского доминирования имеет куда более длинную историю, нежели капитализм. Капитализм в свою очередь унаследовал систему патриархата от предыдущих общественных формаций, преобразовал и дополнил патриархат своей материальной базой. Патриархат сейчас – это часть капиталистической системы, начиная от мужского склада ума, 149

заканчивая материальным производством, система мужского доминирования над женщинами. Поэтому борьба с патриархатом должна строиться на антикапиталистической основе. Ключ к освобождению женщин – в социалистической борьбе, поэтому, помня об ответственности за организацию будущего общества, социалисты должны думать о том, как преобразовать повседневную жизнь, должны развивать средства борьбы с мужским доминированием в обществе уже сейчас. Независимо от того, работают ли женщины на оплачиваемой или неоплачиваемой работе, в качестве «естественных женских обязанностей» за ними остаются ведение домашнее хозяйство, присмотр за пожилыми, детьми, больными и инвалидами. Все мужчины при этом пользуются неоплачиваемым женским трудом дома. Пока женщины занимаются домашним хозяйством и детьми, мужчины могут развивать себя, накоплять силы и капитал. Таким образом, мужчины на трудовом рынке получают привилегированное положение по отношению к женщинам. Капиталу нужен резерв дешевой рабочей силы, для этого необходим резерв рабочей силы в виде безработных. Женщины, ослабленные неоплачиваемым трудом, могут работать в основном на низкооплачиваемых без социального обеспечения работах, что в результате усиливает зависимость женщины от семьи и мужчины. Во времена кризисов груз домашнего хозяйства падает в первую очередь на женщину, а возможности ее трудоустройства резко уменьшаются. 150

Женщина дома готовит и стирает для мужа, удовлетворяет его сексуальные потребности, смотрит за детьми, обеспечивает продолжения рода и таким образом не только занимается воспроизводством рабочей силы, но и повышает производительность рабочего-мужчины. Освященная узами брака гетеросексуальная семья – это институт, из-за которого продолжается порабощение женщины неоплачиваемым домашним трудом. Мы все видим, что некоторые социалисты в повседневной жизни и политической деятельности употребляют маскулинистский язык и ведут себя по-сексистски и гомофобно. Осознанно или нет, они препятствуют политической активности женщин. Поэтому женщинам внутри социалистических партий очень важно вести совместную работу. Очень важно суметь обеспечить единение женщин и солидарную борьбу со всеми проявления мужского доминирования среди самих же социалистов. Мужчины-социалисты не должны забывать о том, что, осознанно или нет, являются частью патриархальной культуры, насажденной им с детства. В борьбе за социалистическое будущее борьба с патриархальной системой крайне важна сегодня и будет важна с новой повесткой и требованиями в будущем. В опыте «реального социализма» мы видим, что в обществе может свершиться политическая революция, уничтожающая капиталистическую систему, но при этом то же общество остается патриархальным. Нужно учиться на ошибках прошлого и начинать борьбу уже сейчас. 151

Вступление..........................................................................................1 Полина Васильева «Репрессированная сексуальность» Иллюстрация Юлии Резниковой.......................................................6 Мария Рахманинова «Порнографический дискурс как продукт неолиберальной политтехнологии и экономический императив» Иллюстрация Хелены Лаукканен .....................................................32 Сергей Козловский «Как Сталин боролся с абортами и что из этого получилось» Иллюстрация Виктории Ломаско......................................................56 Анна Иванова «Женское творчество 20-х годов ХХ века как форма феминистской полемики» Иллюстрация Виктории Ломаско......................................................78 Екатерина Шемякина «Женщины в точных науках» Иллюстрация Виктории Ломаско......................................................94 Елена Безрукова «Личное и политическое» Иллюстрация Виктории Ломаско......................................................104 Бермет Борубаева «Положение женщины и патриархальная реакция в современной Центральной Азии» Иллюстрация Виктории Ломаско .....................................................112 Наталья Журавлева «Жизнь африканских женщин: такое разное неравенство» Иллюстрации Вирджинии Шиота .....................................................120 Александра Челик «Феминизм в Турции» Иллюстрация Айпек Дубен................................................................138

152