Переправа №6 2013

Исход Проклятие избранничества Знаменский сторож О России Победный 1813-й…

Диктатура безумия с. 43

Победный 1813-й Повесть о великом государе... С. 40

Он появился на свет в семье благочестивых верующих людей. Тихий младенческий крик, ласковый солнечный луч, протянувшийся от окна на кровать, летний погожий день. Таинство Крещения. Во время троекратного погружения в воду младенец Сергий самостоятельно осенил себя крестным знамением. Во время Херувимской он всякий раз замирал на руках матери и шептал что-то в сторону алтаря. Он рано начал ходить. В шесть лет подпевал на клиросе. Потом Сергий выучился грамоте и первым делом начал читать Евангелие. Со сверстниками общался по-дружески, ровно и всегда старался прекратить возникавшие между ними ссоры. Правда, почти ни с кем особо не играл, но часто о чём-то задумывался и молился. Достигнув совершеннолетия, решил идти в монастырь, но родители не пустили. Он был единственным сыном в семье, кормильцем трех младших сестер. Сергий не ослушался воли отца и матери, но остался в доме и работал. Пахал, сеял, ухаживал за лошадью, научился делать сбруи и нехитрую, но очень нужную домашнюю утварь. И вскоре стал на все руки мастер. Вдруг тишину жизни смел огненный смерч татаро-монгольского набега. Сергий был в поле, когда прискакала монгольская конница, похватала сестёр, убила отца с матерью, подожгла дом и пристройки. И умчалась. Бог определил Сергию стать воином. Тщетно он искал своих сестёр, храбро сражался с захватчиками и, наконец, пал смертью храбрых на поле боя, пронзенный в сердце каленой монгольской стрелой. Господь принял воина Сергия в Свои небесные чертоги, отер слёзы с его очей и свёл с родителями, которые радостно приветствовали его. Вскоре Спаситель благословил ему встречать и сестер-мучениц. Те не потерпели домогательств от иноверцев. Улучив момент, они бросились с высоты вниз и предали Богу свои чистые девственные души. *** Он родился от матери-наркоманки. Во младенчестве у него уже было тридцать три болезни. Его мать так и не вспомнила, кто был отец ребенка. В комнате было темно и холодно, за окном лил осенний дождь. Детство он помнил смутно. Его почему-то назвали Роберт. Мать водила на квартиру самых разных пап, одного хуже другого. Какие-то разнузданные, гоготливые, истеричные злобные. Мать не раз и не два били. Роберт не любил бывать дома. Пристанищем ему стала улица и ее расхожая мораль. Он начал пить с восьми лет, в школе учился из рук вон плохо, а в перестройку и вовсе ее забросил. В тринадцать лет укололся. В пятнадцать морально опустился и сожительствовал со взрослыми мужчинами-наркоманами. А за три дня до совершеннолетия его задушили в ванной какой-то съемной квартиры. На похороны его никто не пришёл, даже мать. Похоронили Роберта казенным образом. *** Два образа жизни, два дыхания – светлое и больное. Как сложна жизнь и как много зависит от нас в определении судеб наших близких! Берегите себя ради Бога и тех, за кого мы в ответе.

от редактора

Два образа жизни

И ещё раз

о

Смысле Жизни С.61

Основан в январе 2007 года Выходит один раз в два месяца Наблюдательный совет президент корпорации «Эконика» А.А. Илиопуло, президент ОТП Банка А.А. Коровин, руководитель фонда «Полиция нравов» Ю.В. Рязанов, руководитель инвестиционной группы М.М. Хури

Учредитель журнала Александр Нотин Главный редактор протоиерей Михаил Ходанов Заместитель главного редактора Арсений Замостьянов Дизайн и вёрстка Алексей Молодцов. Дина Орлова Корректура Юлия Познахирко Редакционный совет: А.И. Нотин (председатель) – президент АНО «Переправа», кандидат исторических наук; Г.М. Гречко – дважды Герой Советского Союза, лётчик-космонавт СССР, доктор физико-математических наук; К.М. Долгов – доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник Института философии РАН, заведующий кафедрой философии, политологии и культуры Дипломатической академии МИД РФ, заслуженный деятель науки РФ; А.А. Замостьянов – кандидат филологических наук, литератор; А.И. Зотов – Чрезвычайный и Полномочный Посол РФ; В.Ю. Катасонов – профессор, доктор экономических наук, заведующий кафедрой международных валютно-кредитных отношений МГИМО (У) МИД России; М.Ф. Морозов – руководитель «Обители ТИЛЬ: Терпение, Искренность, Любовь»; В.П. Пестерев – писатель; игумен Пётр (Пиголь) – духовник Высоко-Петровского монастыря, главный редактор церковно-исторического альманаха «К Свету»; В.Г. Распутин – писатель; М.А. Ходанов – протоиерей, член Союза писателей России; А.И. Яцков – Санкт-Петербург

Адрес редакции: Москва, проспект Вернадского, 86Б, стр. 1 е-mail: info@pereprava.org Формат 60х88 1/8, объём 8,0 п. л. Журнал «Переправа» зарегистрирован Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия 17 декабря 2010 года. ПИ № ФС77– 43084 При перепечатке материалов ссылка на журнал «Переправа» обязательна. Рукописи не рецензируются и не возвращаются. Редакция не несёт ответственности за представленную рекламу. Журнал издаётся на благотворительной и безгонорарной основе. Взгляды, изложенные в некоторых публикациях, могут не совпадать с точкой зрения редакции журнала.

© А.И. Нотин, 2013

Слово редактора Два образа жизни Переправа 4. Исход. Интервью Михаила Дмитрука с руководителем АНО «Переправа» Александром Нотиным О наболевшем 15. Исраэль Шамир. Проклятие избранничества Апологетика 21. Протоиерей Михаил Ходанов. Знаменский сторож. История одного воцерковления. Продолжение. Мир незримый 34. Иван Ильин. О России. Три речи. Продолжение Индекс благородства 41. Арсений Замостьянов. Победный 1813-й. Повесть о великом государе… Актуальная тема 43. Ирина Медведева, Татьяна Шишова. Диктатура безумия Литературная страница 56. Игорь Дьяков. Высоцкий. Тридцать три года назад 61. Андрей Большаков. И еще раз о Смысле Жизни

В журнале «Шестое чувство» (ныне – «Переправа») с января 2007 года и до последнего месяца своей жизни работал замечательный общественный деятель России, живая совесть народа, писатель, реставратор, искусствовед и публицист Савва Васильевич Ямщиков «…Движение «Переправа», ставящее целью постепенное подведение социально активных, но ещё не верующих наших соотечественников к порогу духовного выбора и веры, является востребованным и актуальным… Желаю движению добиться успеха в воспитании у своих будущих слушателей осознанного и ответственного отношения к миру духовному. Надеюсь, что журнал «Шестое чувство» как орган «Переправы» станет связующим звеном между православной традицией России и деятельностью «Переправы», гарантом её теоретической основательности и богоугодной направленности». Патриарх Московский и всея Руси АЛЕКСИЙ II 2007 год Журнал «Шестое чувство» рекомендован к распространению в приходах Русской православной церкви отделом религиозного образования и катехизации Московского патриархата (резолюция отдела за № 07–1827 от 30.07.07) С 1 января 2011 года журнал «Шестое чувство» по решению редсовета переименован в «Переправу». Полное название: «Переправа. Журнал о душе и для души»

ПЕРЕПРАВА

Исход «Пусть верующие составляют малую часть населения, но это самые светлые, умные, добрые, пассионарные люди России. Это закваска, которая обладает огромной преобразующей силой, потому что через неё поступает в мир Божественная благодать. И этой закваски в России больше, чем в любом другом месте земного шара. В молитвах, трудах и битвах верующие соединяются с Богом, Который непобедим. Поэтому в России формируется будущая победа над силами зла, и она уже не за горами», — доказывает, вопреки пессимистическим прогнозам, руководитель культурно-просветительского сообщества «Переправа», писатель и публицист Александр Иванович НОТИН.

Михаил ДМИТРУК

«Прививки» против хаоса

На традиционной встрече в зале собраний Синодального отдела Московской патриархии по взаимодействию с вооружёнными силами проходила презентация новых книг разных авторов. Самым бурным оказалось обсуждение романа Александра Ивановича Нотина «Исход» (Изд. 2-е. — Кислород, 2013). Ведь автор пытается решить тяжелейшую проблему наших дней, с которой сталкивается каждый человек и всё человечество. И он уже добился в этом деле определённых успехов, что позволяет и нам надеяться на лучшее. «Никогда себя не чувствовал писателем, — признался Александр Иванович, — и хорошо понимаю обращение Чехова к молодым авторам: «Если можешь не писать, не пиши». Я могу не писать, честно вам скажу. С другой стороны, ей-богу, накипело. Поэтому я не послушался Чехова». «Не чувствующий себя писателем» Александр Нотин рассказал в свой книге о самом главном — как спастись в катастрофе, которую старательно нагнетают в России её внешние и внутренние враги. Есть понимание, что эта наклонная плоскость, которую для нас построили и по которой мы катимся, она ведь небесконечная. Россия по ней сползает, быть может, медленнее, чем хотели бы западные «партнё4

ры». Но если так будет продолжаться и дальше, ситуация может резко измениться к худшему. В истории было много примеров, когда так происходило — неожиданно и драматично, ломая и калеча судьбы миллионов людей. «Картины этого будущего начали вспыхивать в моём сознании где-то с 2008 года, — рассказывает автор. — Я начал публиковать эти зарисовки в журнале «Шестое чувство», а потом из них была собрана книжка, которая называется «Исход». Там представлена перспектива примерно на середину двадцатых годов этого столетия. Там описана не революция. Там описан хаос. И мы уже видим, что сейчас по каким-то фрагментам этот хаос, увы, начинает возникать». Действительно, в книге описано состояние «ни войны, ни мира», которое постепенно перерастает в состояние «войны всех против всех». Мы с ужасом предчувствуем такое развитие событий. Вот как видит их лет этак через десять Александр Нотин: «Беда нагрянула в двадцатых годах двадцать первого века. После столетия относительной устойчивости планета погрузилась в хаос. Вспыхнувшие повсеместно раздоры и беспорядки по масштабам и чудовищным своим последствиям превзошли все прежние войны и катаклизмы, вместе взятые. Ни один регион или мало-мальски обитаемый уголок планеты не избежал общей горестной участи. У хаоса не имелось ни границ, ни линии фронта, ни правил ведения войны, ни явных противоборствующих сторон. Не было даже чётких заявленных целей. Словом, ничего, что укладывалось бы в устоявшиеся представления о порядке. Все против всех. Будто чья-то незримая и злая рука намеренно смешала и спутала былые программы. Будто раскалённая магма, веками копившая ярость под спудом государственного насилия, неодолимым

ПЕРЕПРАВА огненным потоком изверглась на поверхность, сметая государственные идеологии, хозяйственные устои, культурные формы, международные отношения, глобальные институты. Будто само провидение предъявило падшему человечеству счёт за ранее совершённые злодеяния, как бы… переломило ось, на которой держалась мировая стабильность со всей её атрибутикой. Каркас мироздания рухнул. Бунт и эпидемии, глады и моры повсюду, по поводу и без, где их ждали и где нет, поразили мир. Словом, весь род людской покрылся сыпью и язвами не известной доселе болезни. Наступил час возмездия, час суда Божия…» Казалось бы, можно только сожалеть о том, что футурологические наброски известного публициста Александра Нотина часто сбываются: не дай Бог нам такого будущего, какое он предрёк в своей книге. Но нас может утешить то, что там написано в отношении России: катастрофа в ней происходит гораздо «мягче», чем на Западе. Потому что Россия имеет как бы «прививки» от таких катаклизмов. Главная «прививка» — это наша непритязательность, потому что мы никогда хорошо не жили, а в последнее время не успели привыкнуть к так называемому либеральному процветанию. Ещё одна «прививка» — это невероятное терпение русского народа, потому что он свою цивилизацию формировал в жёстких климатических и пространственных условиях. С другой стороны, стабильность, которую мы сейчас наблюдаем, довольно-таки шаткая: это проявилось недавно в московском Бирюлёве. Сегодня она есть — завтра её нет. Стабильность может купироваться, а может растекаться. А условий для её «растекания» сколько угодно. Александр Иванович — бывший советник вице-мэра Москвы Валерия Шанцева, который в своё время курировал всё городское хозяйство. Работая в этом качестве, Нотин как никто другой ощутил чрезвычайную уязвимость, хрупкость мегаполиса. Только чудо уберегало его от больших потрясений. И это — на рубеже столетий, когда городская инфраструктура была изношена ещё гораздо меньше, чем сейчас, а в руководстве города оставались прекрасные специалисты и организаторы советской закалки. Что же говорить о нашем времени, точнее — безвременье? «Мы видим повсюду чудовищное воровство плюс некомпетентность, — отвечает Александр Нотин. — Элита нынешняя деградирует в полном соответствии с «законами Паркинсона» (чиновник стремится множить подчинённых, а не соперников; чиновники создают друг другу работу и так далее) и... нашей российской дурости. Плюс элита как никогда равнодушна к судьбе своего народа, в части её зреют зёрна измены. Иначе, наверное, и быть не может, если

правящий класс заражён вирусами чуждых, генетически чрезвычайно несвойственных нам либеральных «ценностей» — гедонизма, потребительства и нигилизма. Тем самым он сам отторгает себя от национальной почвы». Каковы причины столь плачевного состояния российской элиты и всего общества? Александр Нотин считает, что в течение четверти века мы были поставлены в условия, когда русский генотип был лишён космизма, высоких идей и устремлений. Когда пропала высокая цель вместе с идеологией, прямо запрещённой новой Конституцией. Это чрезвычайно страшно для нашего генотипа, потому что у него всегда было государственное, централизованное, вселенское мироощущение. Мы ощущаем мир через государство. Государство — это самоценность, это сакральность, это смысл, потому что у нас нет горизонтальных, родовых, тейповых, клановых и прочих восточных, как говорил Леонтьев, «кровяных связей». Нет у нас и европейской вертикальной «генеалогической родоприемственности». Русская семья не чувствует свой корень на несколько столетий в глубь времён. Нас постоянно корёжили и сотрясали разрывы, исторические разломы. Они разрушали связи — и горизонтальные, и вертикальные. В результате центральным оселком русского этноса промыслительно стало государство. Фигура, возглавляющая эту государственную пирамиду, какой бы сомнительной она ни была (как сейчас), сакральна. В этом объяснение неизменной устойчивости рейтинга Путина. Такая фигура в глазах народа священна, и неважно, как она именуется: царь, генеральный секретарь, президент. Потому что именно эта фигура — а не родовая горизонталь или вертикаль — образует целостность государства, она её обеспечивает. Наши предки сотни лет шли на подвиги и жертвы «за веру, Царя и Отечество». Это было главным смыслом в их жизни. Вера православная, собравшая под своё крыло сотню народов (у нас, кстати, не было ни одной религиозной войны), Царь как объединительная фигура — Самодержец, и Отечество как начало, удерживающее и оберегающее эти пространства и народы. Псково-печерский старец Николай Гурьянов, уходя из жизни в 2002 году, предрёк, что будут засухи и пожары (так и произошло в 2010–2012 годах), а потом придёт Царь… Правда, он не сказал, какой царь — то ли православный, то ли антихрист, то ли ещё какойто. И эти пророчества уже начали сбываться. «Платформа, на которой стоит наше государство, сейчас очень неустойчива, — подчеркнул оратор. — Ослаблены узы доверия между низами и верхами, истощена экономическая инфра5

ПЕРЕПРАВА структура, чрезвычайно высока зависимость от внешних факторов, которые нами, по сути, не контролируются. Поэтому российские мегаполисы сейчас крайне уязвимы. Чья-то злая воля за последние четверть века уничтожила двадцать тысяч русских сёл и деревень и фактически загнала аграрное население в и без того уже переполненные города. Кому это нужно? Или, лучше спросить, кому это выгодно?» Александр Нотин не сторонник теории заговоров, хотя и допускает их вероятность. Просто понимание истории у православных людей иное — сугубо промыслительное. Они убеждены, что управляют историей не люди, а три воли — человеческая, Божья и демоническая. Так вот взаимодействие свободной воли человека, падшей воли демонов и благой воли Божьей, сложнейшее переплетение этих видов воли, из коих Божья главенствующая, и даёт ход истории. Поэтому книга «Исход» — это, по мнению автора, не литературный труд, хотя она и имеет литературную обработку. Это, как он говорит, «функциональная вещь» — попытка помочь читателям мобилизовать свою человеческую волю на служение Богу и противодействие демонам. Попытка показать молодёжи, что православная вера — это не просто иконка в углу, не свечечка, не воспоминание о какой-то далёкой древности, не элемент культуры, — это образ жизни, образ мыслей, образ служения. Александр Иванович убеждён: в наши «последние дни» человек может выжить и остаться человеком только на основе духовности. Такого напряжения духовной жизни, такого разнообразного, напористого, наглого, бесстыжего глумления над человеческой природой раньше никогда не было. Это самый высокий за все времена уровень нигилизма и сатанизма. Бывали, конечно, и раньше подобные всплески, например при падении Римской империи. Однако такого, как сейчас, не было, потому что включились ещё научно-технические факторы. Но высшему уровню нигилизма может достойно противостоять только высший же уровень духовности. Ведь нигилизм — это тоже духовность, только с отрицательным знаком, это тёмная, демоническая духовность. Поэтому спасти нашу молодёжь никакими формальными стандартами образования невозможно. Спасать её надо, внося в образование и воспитание элементы практической, святоотеческой аскетики. Сегодня это уже не гипотеза, а суровая реальность. Где-то прописью, вторым планом эта тема прослеживается и в книге «Исход». Даже в хаосе образуются «анклавы порядка»: люди всё равно стремятся к организованному взаимодействию. К примеру, в «Исходе» выписан анклав, состоящий из полугосудар6

ственных криминализованных бандитских структур, сложившихся на базе бывших МЧС, МВД и других «силовиков». Показана и судьба государственной власти, оказавшейся в условиях хаоса самым слабым звеном: она в панике оставляет Кремль, бросает поле боя и бежит куда-то за Урал. Есть ещё один анклав, и ему автор уделяет ключевое внимание. Это православный укрепрайон: здесь православные люди собираются под давлением хаоса.

— Сейчас мы уже воочию наблюдаем вызревание чего-то подобного, — с грустью говорит Александр Нотин. — У Путина есть два варианта дальнейшего развития событий: первый — революция, то есть хаос. Система управления больна давно, глубоко, системно. Сколько у неё в запасе времени — год, пять лет? Ясно, что без серьёзного, столь же системного лечения кризис неизбежен, и он не за горами. От конкретных шагов власти будет зависеть, по какому сценарию он пойдёт — мягкому или жёсткому. Но бездействие и упование на «авось пронесёт!» хуже всего.

— Это что — значит, всё начинается? Выплёскивается наружу и «все против всех»? Или пока ещё у режима есть шанс направить события в русло более или менее нормальное, мирное русло — без насилия и хаоса? — спросил я собеседника.

— Да, но для этого режим должен как бы переродиться, преобразиться, стать иным. Чтобы стать иным, совершенно не обязательно, чтобы либеральная элита пошла в храм и в одночасье вся причастилась. Один человек исторически призван решать в России — один, сакральный по должности. Вот пусть и решает!

— Если бы вы были президентом, то с чего бы начали?

— С кадров, разумеется.

— Где же вы их возьмёте?

— Да они уже есть — кадры служения, чести, совести, достоинства. Не все, кому «за державу обидно», верующие, но верующим стать таковыми проще. Потому что, например, к воровству верующий человек занимает самую непримиримую позицию. Как говорит Господь: если рука соблазняет тебя, отсеки её, лучше войти в Царство Небесное без руки, но с чистой душой. Если православный верующий профессионал (не путать с профессионально верующими, коих тоже в нашей Церкви хватает) приходит работать в Минфин, то он не сможет воровать. Но есть ещё две категории людей. Вторая — может не воровать, но если предложат много, то может и не устоять — это нравственный человек. Третья категория, которая не может не воровать: это те, которых сейчас недопустимо много развелось там, наверху. Либеральная «элита» одним глазом смотрит на Запад, а другим в карман народа. Есть,

ПЕРЕПРАВА конечно, и во власти достойные люди, но по большей части на низших её этажах. Коррумпированная «элита» не принимает в свой круг эти кадры. А если вдруг и пускает, то ставит перед выбором: либо ты будешь жить, как мы, либо мы тебя уничтожим. Это с одной стороны. С другой — за двадцать пять лет «тотального отступления и убывания», под жутким прессом нигилизма (а может быть, и благодаря этому давлению) в стране возникла, возмужала и духовно закалилась новая, настоящая элита завтрашнего дня. Это десятки тысяч людей (я многих знаю, и вы многих знаете). В них произошли удивительные перемены. Эти люди многое передумали, пережили, перестрадали — и сейчас они готовы служить Отечеству. Таких людей (и себя в их числе) я называю «блудными сынами перестройки». Они действительно, правда, каждый на свой лад повторяют судьбу евангельского блудного сына, павшего до скотства, а потом покаянно вернувшегося к Отцу. Это целая резервная армия. Она есть. Теперь вопрос только в том, будет ли она востребована, призвана и мобилизована, или ей останется дожидаться «силового» разрешения этого кризиса, чтобы уже там сыграть свою историческую роль. Именно этот, худший, вариант и описан в «Исходе». …Итак — кратко о сюжете книги. Во время всеобщего хаоса начинают формироваться и быстро укрупняться некие «точки роста», места сбора православного люда. В нашем случае эту роль выполнила небольшая деревушка под Великими Луками, которая называется Казачий Дюк. Там ускоренно собираются беженцы, идёт строительство, укрепление, а в итоге возникает Псковско-Великолукский укрепрайон численностью… в пять миллионов человек. Школы, больницы, полиция, армия — всё как положено. Только на принципиально иных духовно-нравственных началах. Новый, Божий, мир с первых же дней вступает в очень сложные взаимоотношения с окружающим враждебным пространством. Там есть свои герои — например генерал Армии обороны православной воин Антон Савин. Есть американец Крис, который случайно примкнул к общине и с тех пор служит ей верно. Сенька — бывший уголовник. Епископ Феогност, главарь бандитов Шпиль и ещё десятки участников этой драмы. Они придуманы автором, но взяты из жизни и выписаны как реальные люди, со своими судьбами. Все в той или иной мере постигают науку из наук — как выжить в этом жёстком мире и не потерять человеческий облик. И опытно убеждаются: только с помощью веры, с помощью Христа. Для них вера — это оружие на всякий час. Оружие наступления и обороны. Они призывают помощь Божию, и... получают её.

Сюжет книги так и построен — функционально, чтобы все желающие могли почувствовать и понять, как действует система самостояния во Христе: о чём думают люди, как они относятся друг к другу, как принимают решения, ведут борьбу. Сюжет выбран детективноприключенческий: «просто для того, чтобы не скучно было читать». Продолжения книги автор не обещает — по крайней мере в ближайшее время. «Просто потому, что слишком много времени занимает текущая работа в «Переправе». Хотя были замыслы о продолжении в двух книгах: «Архипелаг верных» и «Царь». Но самое главное и удивительное, что Александр Иванович Нотин уже начал реальную подготовку к возможным грядущим катаклизмам. Подобно социалистам-утопистам, он не только предсказывает будущее, но и строит его сейчас. Правда, в отличие от иных представителей так называемой элиты строит не «персональный бункер», а поселения для братьев и единомышленников, которые намерены остаться на родной земле и встретить завтрашний день лицом к лицу, каким бы он ни оказался. «У нас есть несколько хозяйств, которые начинают жить по этому алгоритму. Радует, что многие люди признают: эти точки сборки, точки роста должны быть созданы уже сейчас. Если вдруг грянет хаос, Москва окажется слишком уязвимой. Все мегаполисы уязвимы. И исход из них — это одновременно и трагедия, и очищение, и судьба».

Последняя утопия

Похоже, что Александр Нотин — последний утопист на Земле. Если его сценарий сбудется, то в итоге наступит обещанный пророками Конец Света. «…небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят» (2 Пет., 3:10). Наступит «новый век», святые и праведники будут жить в прекрасном мире, где не нужны утопии, чтобы его совершенствовать. Но если произойдёт чудо — руководство России услышит призыв Нотина, предотвратит катастрофу в России и поможет потушить пожар на Западе, то на земле наступит пусть и временный, но рай, о котором мечтали социалисты прошлого. Православные аграрные поселения распространятся по Земле, очистят её, преобразят, сделают счастливой жизнь всех людей. Вы, конечно, понимаете, уважаемые читатели, что после презентации книги «Исход», которая поднимает ключевые проблемы современности, я не мог не встретиться с её автором для подробной беседы. Ведь от того, насколько будущее пойдёт по сценарию «Исхода», зави7

ПЕРЕПРАВА сит судьба каждого из нас, судьба Отечества и всего человечества. Мы должны знать, насколько это возможно людям, Промысл Божий. Чтобы достойно подготовиться к любому варианту событий. Через несколько дней после презентации я встретился с Александром Ивановичем Нотиным в его офисе (он возглавляет движение «Переправа») и задал ему вопрос, волнующий многих читателей, изучивших его предыдущие интервью в нашей газете.

— Давно не было человека, который пишет художественное произведение как утопию, которую он одновременно воплощает в жизнь вместе со своими единомышленниками. Ваши аграрные поселения — это, по сути, плацдармы для исхода из мегаполисов православных людей во время хаоса, который нам, похоже, старательно готовят некие «мудрецы». Плацдармы в масштабах страны небольшие, но по этим образцам могут создаваться настоящие укрепрайоны подобные тому, что описаны в вашей книге «Исход». Но, согласитесь, Александр Иванович, вы пытаетесь противостоять планам «Великого разрушителя», который несёт миру хаос и погибель, и поэтому должны быть уничтожены в первую очередь. А современные технологии позволяют разрушить любой укрепрайон за несколько минут. Например, в Афганистане все танки и прочую технику вместе с храбрыми воинами просто вдавили в землю вакуумными бомбами, которые по мощности сравнимы с атомными. Что вы можете сделать перед лицом такой угрозы?

— Во-первых, хаос в книге начинается с Запада. К нам он перетекает оттуда, а не наоборот. Так сейчас и происходит. Поэтому Запад не так уж неуязвим, как кажется. У них будет полно собственных забот, гораздо больше, чем у нас. Во-вторых, наш враг не так уж силён: скорее, мы слабы. Он выглядит сильным только на фоне нашей слабости, пассивности, разобщённости. Это лишь кажется, что армии, войска, силовые структуры, правительство, суды всё решают. На самом деле это всего лишь вещество, которое перед Богом ничто. Одна-единственная душа человеческая, согласно Евангелию, значит больше, чем все богатства мира. Почему немцы раз за разом вылетали на задание, но так и не смогли попасть в Пюхтицкий монастырь, где позднее подвязался наш будущий Патриарх Алексий Второй? Хотели попасть, но не могли, как ни старались это сделать. Почему? А никто не знает ответа. Ясно лишь то, что умом это постичь нельзя. То 8

есть произошло чудо Божие. Так же и в грядущие скорбные дни Бог чудесным образом поможет, подскажет людям, которые искренне Ему служат. Ошибочны и вредны представления о нашем противнике как о какой-то великой силе. Как сказал псалмопевец, это всего-навсего «прах, егоже возметает ветр от лица земли». Ибо носители зла и тьмы не имеют в себе Бога. Мы же, если будем с Богом, одолеем любого врага, и размеры его уже не будут иметь значения. Преподобный Марк Подвижник говорил так: «Если я с Богом, то нас уже большинство». Другое дело, что мы недостаточно открыты Богу, мешаем Ему свободно действовать в наших душах. Бог не до конца вернулся в русскую жизнь, и не по Своей вине. Возвращаясь к вашему вопросу: укрепрайоны в книге находятся под прямой Божьей защитой и покровом. Для современного «цивилизованного» уха это звучит, возможно, немножко странно, но в незримой брани, идущей параллельно нашим земным перипетиям, у Бога нет врагов, а у демонов — союзников. У демонов есть только марионетки среди людей. Этих марионеток они ненавидят и «ищут погубить» точно так же, как и всех прочих «человеков». Поэтому надо делать одно: очищать свою душу и призывать в неё Бога. А врага предоставим самому себе: он и без нашей помощи начнёт сам себя пожирать, лишь бы мы были сильны Богом. Да, Россия в вещественном, рационально-материальном измерении потерпела поражение. И я считаю, что дискуссию по этому вопросу пора закрыть. Но в духовном плане война только начинается. И этот духовный план будет решающим. В сущности, об этом вся книжка.

— Похоже, что вы неплохо осведомлены, Александр Иванович. Начали заранее строить аграрные поселения, которые по большому счёту станут востребованными только через десять лет…

— Наши общины лишь в какой-то степени прообразы будущих православных укрепрайонов. На самом деле ни у кого из нас и в помине нет апокалиптического настроения. Никакой паники. Ну что ж, пусть пока наши «ростки» существуют как экологические деревни. В них мы заложим троекратный запас прочности, чтобы в случае чего они смогли принять наплыв людей. Очень важно, чтобы аграрные поселения были именно православными, потому что мы знаем много сектантских поселений такого рода. И знаем, чем это чревато...

— Действительно, появилось много аграрных поселений, где насаждается язычество. Туда охотно едут молодые

ПЕРЕПРАВА люди, которые словно спят и не видят, что только православие может их спасти. Почему они так слепы?

— Вера православная возрастает только под давлением. Если у человека всё хорошо, и в стране всё хорошо, то вера убывает. А если мощные и, казалось бы, непреодолимые скорби действуют, то она прибывает. Вообще Церковь расцветает в периоды гонений. А в периоды благополучия (как и сейчас) она начинает хиреть и убывать. Это компенсируется тем, что миряне начинают просыпаться.

— Просыпаются очень немногие. Огромное большинство продолжает спать, убаюканное оболванивающими СМИ, которые выполняют политический заказ.

— Свою лень, отсутствие пассионарности мы оправдываем помехами со стороны властей. А напрасно. Мы сами бездействуем и этим вызываем соответствующее поведение «верхов». Если бы Путин увидел в верующих профессионалах опору своей власти, что они его не предадут, не вонзят ему нож в спину, станут для него твердынью, он вёл бы себя иначе… Но пока президент не видит нас. Может быть, потому что мы слабы.

— Но Александр Иванович, вы однажды сказали, что хотите перетащить в аграрные поселения городскую инфраструктуру. Мол, горожане привыкли жить со всеми удобствами — им и на селе надо предоставить всё необходимое. Следовательно, вы переместите туда и компьютеры с Интернетом, а вместе с ними и весь разврат, который насаждают «ящики». Городские мальчишки днём и ночью играют в «стрелялки» или развлекаются порнографией, а девчонки сидят в «Вконтакте» в компании «готов», «эмо» и прочих сатанистов. Вы не боитесь, что поселенцы начнут предаваться тем же порокам, что и горожане, потому что жизнь со всеми удобствами даёт много свободного времени, которое заполняется суррогатами? Какой смысл перебираться в усадьбу, если дети станут так же развращаться и деградировать, то есть аграрные поселения будут обречены на вымирание?

— Проблема, конечно, очень реальная и страшная, спору нет. К сожалению, мегаполис сейчас максимально генерирует свою способность ожесточать и стравливать между собой людей, накапливать зло в различных формах, как пороховая бочка. Незримое духовное поле этой злобы и отчуждения (человек в нём чувствует себя бесконечно одиноким и беззащитным) достигло поистине апокалиптических значений. Я отнюдь не прохожу мимо того факта, что в Москве действует огромное количество хра-

мов, вокруг них формируются анклавы и очаги совсем иной, здоровой жизни, есть место святости. Но, если брать в целом, конечно, приходится признать: в современной «цивилизации» доминируют совсем другие начала — тёмные. К тому же город, любой город, даже небольшой провинциальный, — это всегда средоточие противоестественных рисков, угроз, вспышек острых конфликтов, технологических катастроф и т.п. Поэтому, подводя черту, я бы сказал, что сам выход из города в любом виде — это уже положительное явление. Первые волны переселенцев будут долго очищаться от того, что на них налипло в городах. Старшему поколению будет труднее и легче. Труднее, поскольку оно отвыкло от земли. Легче, ибо в нём жив советский духовно-нравственный стержень, а возрастные ограничения не позволили ему так сильно «приобщиться» к современным лукавым и искусительным изобретениям дьявола. Мы просто не успели «зависнуть» в Интернете… по крайней мере многие из нас. Мы имеем здесь некий иммунитет. Что же касается молодого поколения, то природа, конечно, очистит и его со временем.

— Почему, каким образом?

— Да просто некогда будет бездельничать и развлекаться. Надо трудиться в поте лица: дрова заготавливать на зиму, сено косить для скота, работать в огороде и в поле. Труды, пот быстро вычищают дурь из головы. Есть, наконец, и третий момент. А кто, собственно, сказал, что нынешнее «благополучие» будет долгот сохраняться? Ситуация может резко и драматично измениться в худшую сторону. Легко! Мы же видим, мы чувствуем, как трясёт в мире? У России благодаря реформам либералов слишком слабая и зависимая экономика, чтобы можно было долго уповать на стабильность. Завтра рухнут цены на нефть, и что тогда? Что касается самих поселений, то, если в них нам удастся создать человеческие отношения и условия жизни, надо это делать. Зачем делать хуже, если есть возможность сделать лучше? Пока есть. К тому же, как я уже не раз говорил, мы не решим проблемы в общегосударственном масштабе. Мы лишь создаём маленькие очаги, модели будущего. Государство может: а) взять их за основу и масштабировать, чтобы избежать хаоса; б) ничего не делать и... получить хаос.

Найденное поколение

— Кто будет тиражировать ростки нового, если молодёжь сидит у «ящиков» всё свободное время и живёт для собственного удовольствия, к чему её и при9

ПЕРЕПРАВА учают СМО (средства массового оболванивания)?

— Что касается молодёжи, то я стараюсь видеть не только её недостатки, но и её достоинства. На фоне, естественно, и нашей вины, вины старшего поколения. Недавно вернулся из Сургута. Там прошёл большой форум, посвящённый сохранению семьи и семейных ценностей. В городе много техникумов, великолепно оснащённых университетов. Сургут — нефтяная столица России. Они меня просто поразили своими залами, аудиториями, библиотеками, суперсовременным оборудованием. Ещё Достоевский писал: «Россия провинцией спасена будет». И я видел в сургутских ребятах, в их лицах, в их глазах неподдельный интерес к вопросу о возрождении утраченных ценностей. Это никакое не отупение, никакая не компьютерная шизофрения — это что-то другое, сокровенное, высокое. В этих глазах наша надежда! Да, Запад попытался привить России свою культуру. Хотя, с позиции русской философской и богословской мысли, на Западе давно уже нет никакой культуры. Так вот эту-то повреждённую, изуродованную, но некогда действительно величественную западную культуру, а ныне то, что от неё осталось, нам и попытались имплантировать, насильственно вживить в генетическое святорусское сознание. Мы понесли страшные потери в образовании, воспитании, культуре, науке, в моральном климате. Потери в народонаселении. Некоторые серьёзные учёные считают, что за годы «либерального реванша» Россия совокупно пострадала сильнее, чем в результате Второй мировой войны. Только официально у нас делается миллион абортов в год — миллион людей убивается в России. А неофициально — три миллиона. Извините, Бога ради, это что такое?! Это называется только одним ловом — истребление нации. Идёт война на уничтожение, нас целенаправленно стирают с лица земли. Наша молодёжь генетически талантлива. Её родовые корни тянутся из не досягаемых никаким «реформаторам» глубин Святой Руси. Корни эти мощные, берущие начало от Крещения Руси. В экстремальные, поворотные моменты истории, в том числе и такие, как сейчас, когда нация оказывается перед разверзшейся бездной, в людях русских начинают пробуждаться некий могучий протест и дерзновение. Человек, во-первых, просто не хочет умирать. Во-вторых, русскому человеку помогают его природное чутьё, смекалка, неприхотливость, тонкость восприятия. В-третьих, срабатывает важная особенность нашего сознания, отличная от западного: оно никогда не развёрнуто в сторону земли. У нас космогоническое ми10

ропонимание, нам неинтересны корнеплоды, нам подавай высшие идеалы, высшие цели, высшие перспективы. Вот и ныне русская молодёжь, испробовав генетически чуждых ей западных «ценностей», начинает отвергать их. Не все и не сразу, но поворот налицо. Лучшие представители молодёжи говорят нам: «Дайте другое, что душам нашим потребно». И мы должны, мы просто обязаны представить им это. Что именно? С сургутским студенчеством, например, мы живо обсуждали... христианскую антропологию! От кого произошёл человек — от обезьяны или от Адама первородного? Почему мы постоянно испытываем неутолимую жажду познания, что это такое? Жажда познания — это реализация нами того, что мы потеряли, когда Господь облёк согрешивших прародителей в «кожаные ризы». Мы потеряли способность пронзать взором пространство Вселенной, свободно проникать в глубины вещества, постигать духовную сущность явлений и процессов. Адам первородный, имея от Бога царское достоинство, давал имена животным, птицам и растениям, то есть он видел их сущность. И теперь с помощью телескопов, микроскопов и прочих «скопов» мы, его дальние потомки, пытаемся компенсировать то, что когда-то имели без всяких специальных «костылей», имели, но потеряли. Я говорил своим юным собеседникам в Сургуте примерно следующее: если мы движемся сквозь века от Адама, с его высоты, то мы скользим вниз, деградируем. А если от обезьяны — то вверх, совершенствуемся. Любой человек, даже бомж, может гордиться, сравнивая себя с приматом: «Конечно, я лучше. Я умею говорить, думать, я одет...». Точка отсчёта очень важна для молодых. Им надо понять и признать факт деградации. Сравните, предлагал я им, ваши «твиты» и «эсэмэски» с письмами ваших сверстников образца семидесятых годов прошлого столетия. Архимандрит Тихон Шевкунов, который преподаёт в Литературном институте, был поражён невежеством нынешних студентов. Троечник-школьник семидесятых — корифей на фоне второкурсников Литинститута с точки зрения знания русского языка и литературы. Чтобы уничтожить народ, надо уничтожить его культуру и язык. Тогда автоматически и личность начинает разрушаться, соответственно её способность строить, творить, защищать, осваивать, двигаться вперёд. Всё разрушается. И самый главный объект нападения на Россию сегодня — это не Министерство обороны, а Министерство образования, от которого напрямую зависит русское будущее. А там как ни в чём не бывало восседает

ПЕРЕПРАВА «непотопляемый Ливанов»! Гнать надо в шею этих Ливановых с Фурсенками! Необходимо возродить нашу великолепную классическую школу Ушинского и Ухтомского. Ничего не нужно придумывать — просто взять старые учебники, немного переработать, осовременить, сохранив всё ценное, что там есть, и вернуть в оборот. Классическое дореволюционное образование надо дополнить лучшими достижениями советской школы. Чего не хватает для полного совершенства? Знания основ православной веры (а не просто «православной культуры»). Понимаю под верой не церковную обрядовую ритуальность, а глубокое знание себя, психофизического устройства человека, его небесного, божественного происхождения, его двуипостасности, тонкого искусства «хранения души». Что такое незримая брань? Как устроены миры? Какие ресурсы, способности, таланты, энергии содержит в себе наша душа; они запакованы в каждом из нас — надо научиться их распаковывать. Как соотносится человеческая воля с волей Божественной и как успешно вести незримую брань с «духами злобы»? Брань, по словам апостола Павла, «не против плоти и крови, а против духов злобы поднебесной»? Не человек с человеком борется в этом мире, а человек с демоном. У человека только один враг в подлунном мире — он сам, вернее, его страсти, инспирируемые бесами, которые с радостью стравливают людей между собой. Эти и многие другие вопросы поднимались в Сургуте. И я убедился лишний раз — тут и доказывать нечего! — что сейчас в России нужны учебные заведения совершенно нового, неизвестного доселе типа, которые смогут воспитывать человека с высоким уровнем интеллектуального, профессионального знания и одновременно с высоким потенциалом духовнонравственного роста. Такого стандарта в образовании сейчас нет нигде в мире. Нам он нужен, как воздух. Это единственное наше спасение!

— Ну почему же? В Московском государственном университете путей сообщения (МИИТ) восстановили храм, который там был до революции, и преподают теологию.

— Это пока делается периферийно, отрывочно, чаще всего полуподпольно и факультативно. Я же говорю о государственной программе. Она важнее обороны. Ибо мы можем построить какие угодно авианосцы, но, если на них будут служить педерасты, духовно рахитичные существа, противные Богу, кого они победят или на худой конец устрашат? Правильно, никого. Тогда авианосцы окажутся просто безобидными железяками. Основа всякой армии — человек. Воин, здоровый, как сказал Путин на валдайской встрече, «здоровый физически и духовно».

Хочется задать вопрос нашим руководителям: что вы понимаете под словом «духовность»? Дьявол ведь тоже дух, и демоны духи.

— Видно, что они предпочитают под этим понимать нечто рациональное: книги, театры, кино, эстрада. Это для них духовность.

— Тогда плохо дело. Тогда ошибки неизбежны. Духовность — понятие религиозное. Сейчас этот вопрос становится решающим, от него зависит спасение молодёжи. Мы два поколения уже практически потеряли за четверть века.

— Достаточно и одного, чтобы страну лишить будущего.

— Да, но у нашей молодёжи, как выяснилось, есть колоссальный врождённый иммунитет, духовная сопротивляемость растлению извне. Конечно, она сильно пострадала и продолжает страдать от «наших раш», «домов-2», «битв экстрасенсов» и прочей нечисти, наводнившей, не без ведома и согласия властей, наши эфиры и СМИ. Но всё-таки нельзя сказать, что молодёжь погибла. Скорее, она выжила. Откуда у неё такой стойкий иммунитет? Конечно, не от политики нынешней власти в области образования и воспитания. Даже не от семьи. Потому что многие семьи разрушены и бедствуют. Простой факт: в России девяносто процентов разведённых мужчин не хотят платить алименты. Мы занимаем первое место в мире по разводам, пьянству, наркомании, суицидам и так далее. Причём в этом Россию упрекают либерасты: мол, русский народ — такой ни на что не годный. Но при этом они лукавят, упуская из вида одно маленькое такое обстоятельство: до их прихода к власти в 90-х годах прошлого столетия у нас ничего подобного не было. Наоборот, по этим же позициям мы находились «впереди планеты всей». Мы занимали первые места по уровню образования, были самой читающей нацией в мире, были, может быть, не такими уж трезвенниками, но ведь и не было такого, как сейчас, разгула наркомании, проституции, педерастии. Страна была девственно чистой, потому-то она и привлекала к себе множество как сочувствующих, так и ненавидящих взоров. Сейчас многие пытаются изобразить Советский Союз неким жутким монстром, «империей зла». На самом же деле у СССР было огромное количество союзников, сторонников и почитателей в мире, потому что это был образ другого, справедливого общества… Кстати, сегодня одна из самых острых проблем современной молодёжи — это страх.

— Страх перед чем?

— Страх перед жизнью. С одной стороны, с помощью ЕГЭ и западных образовательных методик их воспитывают зверьками: убегай или нападай! А с другой — предлагают войти в джунгли. Но в джунглях зверьку не очень-то 11

ПЕРЕПРАВА радостно живётся. Потому что всегда может найтись зверь покрупнее, похитрее, повлиятельнее тебя — и тогда не жди пощады. Сожрёт. Сожрёт безжалостно, и жаловаться некому. Это в традиционное русское историческое сознание вообще не укладывается, в нас заложен, скорее, общинный дух, жертвенный, сочувственный, православный: «Возлюби ближнего, как самого себя». А нам предлагают дух прерий, ковбоев: «Мне очень жаль, Билл, что твоя гнедая сломала ногу, но мой Боливар не вынесет двоих». Или так: «Прости, старик, бизнес, ничего личного!» Вот молодым и прививается этот параноидальный страх. В советское время мы знали, что с нами будет и чего точно никогда не случится. У нас будет работа, социальная защищённость, крыша над головой, кусок хлеба, одним словом, уверенность в завтрашнем дне. Эта забота начиналась с детского сада: с детства мы жили не поодиночке, как зверьки, а в коллективах, кружках, дружинах. А попробуй-ка прогуляй школу разок-другой! Быстро найдут, поставят перед строем и сделают соответствующее внушение. Займутся по-взрослому, какого-нибудь шефа прикрепят, сделают ещё что-нибудь. Сейчас ничего этого и в помине нет. Сейчас всем на всё плевать с высокой башни индивидуализма. И молодёжь в этой ситуации, с одной стороны, ужасается, страшится, а с другой стороны — предельно ожесточается и замыкается в себе. Дальше на выбор: агрессия, наркотики, самоубийство...

— А выход какой?

— Выход только один. Этому жуткому, страшному, крайнему нигилизму, перерастающему буквально на наших глазах в неприкрытый сатанизм, мы можем (и должны) противопоставить одно-единственное оружие, которое Господь припас для нас от начала времён, — христианскую православную веру и практическую аскетику (упражнения души). Не только в вузах, но с детского сада надо доступно и комплексно преподавать детям Святых Отцов, их «науку из наук», науку о человеке и Боге. Это наука о человеческом естестве, его неограниченном потенциале как «образа и подобия Божьего», о способах борьбы с вездесущими и невидимыми духами злобы, о приобщении Божественной благодати, которая снабжает верующего человека всеми необходимыми силами и создаёт все необходимые условия для победы над злом. О таком в безбожном Советском Союзе, к сожалению, никто и не помышлял, оттого он и пал! До поры до времени всё компенсировалось системой социальной защиты. Сейчас, когда эта защита снята, человек остался один на один с вызовами, угрозами и рисками, превосходящими его силы: беспощадная конку12

ренция, немыслимые темпы и нагрузки, информационные шквалы (когда он барахтается в этом мутном потоке и не может понять, что делать), всеобщее безразличие, ожесточение, отчуждённость. В такой ситуации вольно или невольно он вынужден искать уже внутри самого себя какие-то спасительные ресурсы и силы. На кого или на что рассчитывать? На тело? Но оно, во-первых, уже и без того скрипит на пределе своих возможностей. Во-вторых, оно убывает: тело тленное, и с возрастом оно дряхлеет. Где же тогда искать дополнительные ресурсы? В душе! У сургутских ребятишек ушки на макушке: так, какие такие у нас ресурсы? И мы начинаем с ними детально разбираться. Оказывается, ресурсы у каждого есть, и немалые. Оказывается, современный «цивилизованный» человек использует свой природный внутренний потенциал, дай Бог, процентов на пять– десять. И ничего об этом не знает, ничего не предпринимает, чтобы его использовать. Как тот нищий, что сидит на сундуке с золотом и клянчит гроши. Ему говорят: ну оторви свой зад от сундука, загляни, что там. Нет, я лучше буду на нём сидеть и клянчить. У нас получается то же самое. Вы спросите, о каких ресурсах идёт речь? Пожалуйста: возьмём, к примеру, страхи. Они есть у каждого. Их десятки и сотни на всякий день. Так вот девять десятых этих «мучителей», отравляющих нашу жизнь, — нами же придуманные ментальные фантомы, именуемые в православии прилогами и помыслами. Но, поверьте, вы не сможете от них избавиться, если не освоите аскетику и молитвой не призовёте на помощь Творца тел и душ наших — Господа Бога. А иллюзии? Эти миражи постоянно сбивают нас с пути, заставляют ошибаться, впустую тратить жизненные силы. А страсти, сжигающие наше нутро, и отношения с себе подобными? Вся наша жизнь без должного внимания к себе протекает впустую и напоминает бег белки в колесе. Разве не так?! А ложные цели, добиваясь которых мы уподобляемся котёнку, который изо всех сил гоняется за бумажкой на ниточке. Он, конечно, увлечён и тратит много энергии на ловлю воображаемой «мышки», и всё же...

— Ложные цели — это когда много денег, крутая тачка, отдых на Канарах?

— Да, молодой человек стремится стать зверем посильнее. Но это иллюзия.

— А чтобы принять правильное решение, надо посоветоваться с Богом?

— Надо знать, что нельзя тратить драгоценное жизненное время и энергию на пустые занятия, которые ни к чему хорошему не приведут. Мы даже проводили такие тренинги. Что такое ссора? Рисовали графики, показывали, как это всё устроено между людьми. Почему

ПЕРЕПРАВА ссора никогда не заканчивается для участников со знаком плюс. Она заканчивается либо со знаком минус, либо с отрицательно-нулевым результатом. Это когда люди просто обмениваются между собой энергией разрушения, не нарушая общий её баланс. А сколько сил мы тратим на ложные мысли, чувства, отношения, затеи! Может быть, в действительности не остаётся и десяти процентов полезного КПД! Чтобы наладить, гармонизировать самого себя, разумному человеку нужно прежде всего гармонизировать свою душу, а не тело.

— Но молодые люди порой даже и не подозревают о существовании души. Как же им её гармонизировать?

— От них сегодня специально, я уверен, намеренно утаивают знания о душе. Это подлая тактика, подлая политика! Намеренно утаиваются, по сути, замалчиваются творения Святых Отцов, которые сейчас, пожалуйста, можно найти в любой книжной лавке. Намеренно скрывается от людей эта спасительная правда. Она не допускается в учебные заведения всех уровней, как и люди, священники и миряне, способные её донести, преподать, объяснить, растолковать. Увы, к сожалению, и Церковь наша, она вся как бы углубилась в храм, замкнулась в нём. У неё, может, нет пока и сил, и возможности выйти в мир, прийти к этим молодым ребятам, которые жаждут Истины, но не могут её обрести. Это не вина их, а беда! Потому что, с одной стороны, стеной стоит нынешняя либеральная политика в сфере образования и воспитания. С другой стороны, пока слаб и недостаточно решителен (видно, не допекло ещё) сам православный народ, народ Божий. Впрочем, не стоит унывать. Всему своё время. Зато мы знаем: здесь колоссальный потенциал, которого и в помине нет у врага. Здесь непаханое поле, ожидающее плуга. С этой стороны мы можем, мы уже в силах пробить стену и дать России новых Суворовых, Ушаковых, Александров Невских, Димитриев Донских, Пересветов, Ослябей, Ломоносовых, Менделеевых, Горчаковых, Гончаровых и так далее. Только отсюда можно победить национальный кризис и позор.

Возвращение к образу служения

— Почему, за что нас так опозорили?

— Раньше, лет этак двести–триста назад, когда в жизни людей происходили драматические события: войны, эпидемии, глады, моры... что угодно, — это воспринималось как некое попущенное Богом (а Он не каратель) назидание, которое должно было вернуть людей в состояние трезвения и объяснить им, как надобно жить, чтобы такого больше не случалось.

Все проблемы внешнего мира неслучайны, их корни скрыты внутри человека, в его «тайных делах» и намерениях. Человек буквально сотворяет тот мир, которому сам же в итоге и ужасается. Только чаще всего он предпочитает отказываться от «авторства». Поэтому старец Паисий Святогорец, например, говорил, что в мире накопилось слишком много пыли и грязи — должно сильно подуть. Мы живём и накапливаем «грязь» сначала в своих душах, а потом и в делах. Когда количество её доходит до крайних значений, угрожающих самому человеческому роду, начинает «сильно дуть» — и ветер попущенных свыше скорбей «сдувает» эту грязь. Об этом как раз упоминает псалмопевец Давид, сравнивая нечестивых с «прахом, егоже возметает ветр от лица земли». Все наши так называемые технологические прорывы и достижения, всё сопрягаемое с ними благополучие — это фикция, иллюзия, мираж, и каждый из нас при желании может легко в этом удостовериться: удобств вроде бы становится больше, а радости всё меньше. Всё меньше вокруг чистоты, покоя, любви, уважения друг к другу, справедливости, красоты. Накануне Великой Отечественной войны люди готовились к отпуску, праздновали окончание школы, собирали снасти на рыбалку — и вдруг на тебе, шарахнуло. Никто и не чаял. Сегодня у меня сильное ощущение, что и мы где-то очень близко к такому же переломному рубежу. Это ещё не апокалипсис, но тоже «суд Божий». Кстати, многие экономисты считают, что, если бы мировая конъюнктура в ближайшие годы была не столь благоприятной для России, это для неё было бы даже лучше. Приток нефтедолларов сократился бы, власть оказалась бы перед целым рядом очень жёстких вызовов и реалий. Ей было бы легче слушать и слышать тех, кто давным-давно ощущает приближение «времени Суда». Тех, кто сознаёт, что у нас реально слабая, однобокая и зависимая экономика. Что коррупция разъела всё государство, и оно находится в крайне расстроенном состоянии. Нефтедолларовыми «дармовыми» потоками эта правда заливается, и кажется, что всё хорошо. А когда поток оскудеет, гнойники обнажатся и язвы откроются. Тогда власть увидит воочию, что происходит, но не через призму лживой статистики, продажных массмедиа и услужливых спичрайтеров, а реально, как оно есть на самом деле. Хочется ей того или не хочется, однажды она останется один на один с результатами своей деятельности и сможет реально, быть может, впервые трезво взглянуть на самое себя. И это «ошеломление» станет не только моментом истины, но и началом оздоровления и исправления. Преподобный Пётр Дамаскин говорил: «Первым признаком начинающегося здравия 13

ПЕРЕПРАВА души является видение грехов своих, бесчисленных, как песок морской». Ещё надо иметь в виду, что т.н. технологические достижения — штука искусственная, а потому очень уязвимая. В городе вода из крана течёт, лифт работает, метро ходит, но достаточно чуть-чуть задуматься, на чём держится эта «стабильность», мы сразу с дрожью почувствуем, как она непрочна, как уязвима, какое количество рисков ежесекундно угрожает ей. А вдруг где-то в центре мегаполиса вода из кранов перестанет течь, батареи остынут, перестанет функционировать канализация (уже были в Москве такие случаи), не завезут продовольствие (а это более ста эшелонов в день)... Тут же возникнет паника, начнётся хаос, преступления… Мы понимаем с вами, что всё это реальность, но реальность потенциальная, отстоящая от нас во времени, в будущем, которое нам неизвестно. Ясно одно: Бог шельму метит. Неправедная и нескладно, не по правде Божьей устроенная цивилизация рано или поздно не устоит, начнёт трещать по швам. В самом деле, сколько ещё можно эксплуатировать советскую инфраструктуру: социальную, инженерную, технологическую, промышленную и прочую? Но, хотя в ней и был когда-то заложен трёх-, четырёх- и даже пятикратный запас прочности, она небеспредельна. Она устаревает морально и, что самое главное, физически. А вместо того чтобы её приводить в порядок, модернизировать, деньги, выделяемые на эти цели, бессовестно «пилятся» и вывозятся за рубеж. Даже Д. Медведев признаёт, что триллион рублей в год обналичивается и «вчёрную» вывозится из страны. Власть, к сожалению, деградирует. Согласно законам Паркинсона, всякая бюрократическая институция обречена на деградацию. Каждый начальник подбирает себе подчинённых хуже и слабее себя: чтобы не подсидели. И одновременно власть безостановочно размножается: она становится всё более многочисленной, требует себе всё больше благ и при этом ничего не производит. Если сложить воедино все перечисленные факторы, мы получаем очень высокий уровень рисков. И когда председатель «Изборского клуба» Александр Андреевич Проханов, с позиций патриота-имперца, с каждым годом замечает на карте России всё больше и больше «красных флажков» — символов техногенных, экологических, климатических и прочих катастроф, рукотворных и нерукотворных, это и есть прямое указание, с одной стороны, на истощение и измождение советской инфраструктуры, а с другой — на беспомощность и бездействие в этой сфере нынешнего либерального режима.

— Если посмотреть с правого, либерального фланга, там тоже хватает алармизма. Акаде14

мик Рыжов и прочие либералы тоже голосят о системном кризисе «ручного управления Путина». Критикуют его справа, периодически выходят на Болотную площадь, пытаются завязать новую Февральскую революцию.

— Они говорят, что им велено западными хозяевами.

— Понятно, что идёт подкормка с Запада. Но о чём это свидетельствует? Это всё равно некий сигнал бедствия. Момент истины настанет тогда, когда, к сожалению, эта нарастающая и нависающая над страной лавина двинется с места. Тогда у власти останется всего два пути. Первый — предпринять некие авральные шаги по мобилизации и «самооздоровлению» в рамках «державно-патриотической альтернативы»: чтобы заработали социальные лифты, начала поступать вверх свежая кровь (как, например, во времена опричнины или «Чёрной сотни»), произошла решительная чистка и ротация кадров. Второй путь — хаос, мятеж, революция, которую России пережить будет очень трудно: слишком ослаблена и больна. Если власть придёт в разум истины, то она призовёт всех людей совести, чести, долга, и прежде всего православных людей, вооружённых высшей и наиболее эффективной против нигилизма святоотеческой духовностью. России нужен государственник нового типа, какого не было даже до революции. Были единицы, но как правящего класса не существовало. Православный чиновник (если он по-настоящему верует во Христа и исполняет заповеди Его) отличается тем, что не может воровать. Он лучше голову положит на плаху или руку даст на отсечение, как Господь рекомендует: «Если же рука твоя или нога твоя соблазняет тебя, отсеки их и брось от себя». Или вырви глаз, если он тебя соблазняет. Это высший уровень духовно-нравственной зрелости человека, когда он ещё, будучи здесь, на земле понимает, что внутреннее тело (душа) гораздо важнее внешнего, потому что внешнее умрёт и уйдёт в прах земной, откуда и пришло. А внутреннее тело продолжает жить, и ему стоять перед Господом. Как апостол Павел сказал: «Каждому человеку положено однажды умереть, а потом суд». Вот почему мы, «Переправа», «Изборский клуб», другие патриотические силы взываем к власти: «Власть, одумайся, пока не поздно, пока ещё есть некоторый запас прочности, времени, сил и тех же денег, пока ещё обстановка остаётся более или менее управляемой и устойчивой». Надо снять с глаз розовые очки и срочно принимать меры для спасения. окончание следует

О наболевшем

проклятие избранничества Призрак ходит по планете, призрак избранничества евреев. Этот призрак сводит людей с ума. В острой форме он принимает обличье клинического безумия, и тогда он называется «иерусалимский синдром». Человек ощущает себя Мессией, заявляет об этом у Стены Плача, и его живо увозят расторопные санитары вдоль по «Садам Сахарова» в психушку «Кфар Шауль». Есть и менее очевидные, но более вирулентные формы. Человек живёт, функционируя, что нельзя, дескать, равнять гоя и еврея. Этой формой душевной болезни страдает значительная часть израильского населения. Исраэль Шамир

Б

олезнь позволяет ведущим израильского телевидения говорить, что еврейского ребёнка «убивают (нирцах) гнусные убийцы», а гойский «умирает (нехераг) в столкновении с армией». Она позволяет возмущаться взрывом автобуса в Хедере и восхищаться бомбёжкой Газы. Она позволяет хоронить русских олимов (иммигрантов) за забором кладбища и отбирать поля и рощи у палестинцев. Болезнь эта дошла до того пункта, когда у нас с ней осталось только одно расхождение, и то по земельному вопросу. Или она нас похоронит, или мы её. Среди активно веровавших в идею избранности евреев был молодой венский художник, человек впечатлительный и поддающийся влияниям, сверстник Мусиля и Кафки. В своей книге 20-х годов («Становление молодого Адольфа») он писал: «Когда я задумывался об исторической деятельности еврейского народа, меня охватывало волнение: а вдруг по какой-то непонятной для смертных причине Провидение бесповоротно решило, что победа должна достаться этой маленькой нации? Может, они унаследуют землю?» Пожалуй, трудно точнее выразить сущность идеи избранности. Это мог бы сказать и его старший современник р. Кук, главный раввин сионистского поселения в Палестине начала века, или сверстник Шнеерсон — Любавичский ребе, недавно скончавшийся духовный глава сотен тысяч хасидов «Хабад». Будущее они представляли одинаково — мировое господство, когда у каждого еврея будет по 10 гоев-рабов, а особо упорные народы будут

произведены в ранг Амалека и уничтожены вместе с их жёнами. Р. Кук писал: «Отличие души еврея с её мощью, устремлениями, внутренним миром от души любого гоя куда больше и глубже, чем отличие души гоя от души животного, потому что между последними различие количественное, а между первыми качественное. Любое дело, даже самое доброе, совершённое гоем, только усиливает Сатану, любой поступок еврея, даже преступление, способствует Богу». Учение Любавичских хасидов изложено в книге «Тания»: «Клипот (субстанции зла и грубой материи) низшего стоя абсолют-

15

О наболевшем

но осквернительны и злы без единого луча добра. От них происходят души всех гоев и души всех нечистых и некошерных животных. Душа еврея — как свеча Бога, её пламя тянется кверху. Но души гоев происходят от Сатаны, и поэтому они называются «мертвецами». Мысль эта не исчезла: в газете (21.11.00) «Гаарец» помещено объявление группы раввинов. Раввины объявляют о тождестве палестинцев и вообще арабов, «Измаила» — «Амалеку», что означает в переводе на русский следующее: «Наш религиозный долг, такой же как освящение вина в субботу, устроить им не джихад, но такой холокост, какой и Гитлеру не снился, перебить всех, включая женщин и младенцев, и домашний скот, до последней кошки и собаки». В газете «Вести» р. Лайтман объявляет: «Еврейский народ всегда был главным действующим лицом в драме человеческой истории, а Творец не меняет актёров, взятых на главные роли. Наша богоизбранность неотменима». В газете «Завтра» р. Шмулевич говорит: «Евреи — программное обеспечение мира. Прибрать к рукам этот «софт» — значит захватить власть над всем миром». (Идеологи «избранности» изготовили также «версии для гоев», где они утверждают, что 16

различие между иудеем и гоем не означает превосходства иудея. Из приведённых выше цитат вам станет понятно, что они имеют в виду на самом деле. Назвать гоя исчадьем Сатаны, в котором нет ничего доброго, это, конечно, комплимент.) «Тора учит отвечать четырём сыновьям», — говорим мы на Пасху. Мудрому, злобному, невинному и не умеющему задавать вопросы мы отвечаем по-разному в пасхальную ночь. Так и я отвечу по-разному разным евреям на вопрос: не избранный ли мы народ? Что говорит злобный еврей? Он с восторгом упивается каждым словом в речах каббалистов, р. Кука и р. Шнеерсона. Скажем ему: молодого венского художника звали Адольф Гитлер, а цитированная книжка — «Майн Кампф». Если ты убедишь человечество в истинности своего учения о еврейском превосходстве, в том, что евреям суждено быть господами, а гоям — рабами, в том, что настоящее палестинцев — это будущее всех гоев, что судьба Газы постигнет Москву и Париж, ты получишь ответ Гитлера, а именно: «я сделаю всё возможное, чтобы остановить эту чуму». Это единственно возможный ответ существам, которые отказывают другим даже в общем человеческом происхождении. Если крыса считает себя божественной и утверждает, что ей суждено наследовать землю, на это можно ответить только дихлофосом. Силы евреев — с миллиардами долларов Гусинского и Бронфмана, с министерскими постами в США и России, с третьим в мире ядерным потенциалом Израиля — не помогут, если человечество поверит твоим словам. Наше счастье, что тебя не слышно. Невинный лупает глазами и говорит: «А ну как и впрямь мы избранный народ?» Ответь ему: а Наполеоном ты себя не считаешь? Человеку, который верит в то, что бог его избрал для господства, место только в психушке, пока он не начнёт более адекватно оценивать своё место в мире. Посмотри вокруг, на своих знакомых, на пассажиров автобуса, в котором ты едешь на работу, посмотри на своего бакалейщика, на своих избранников в парламенте, на израильских писателей, на наших гигантов духа вроде «Бледнолицего следопыта» и «Камерного квинтета», посмотри на крысиную мордочку нашего премьер-министра, на раздутое брюхо нашего лидера оппозиции, на грязные манжеты наших духовных лидеров, на бабу на скамейке, на фалафельщика напротив, на квартирного маклера, только что обманувшего тебя. Посмотри на реальных евреев вокруг тебя — и пройдёт наваждение.

О наболевшем Обычнейшие люди населяют Израиль и еврейские общины за рубежом. Ты был зачат тем же способом, что и прочие миллиарды людей, и кончишь так же, как и они. Тому, кто не умеет спросить, ответим. Искуситель посылает людям страшное испытание — искушение гордыней. Если ты — гений духа, великий математик, шахматист, поэт, ты можешь возгордиться, и это наверняка испортит твой характер и отношения с близкими. Если тебе нечем гордиться, ты можешь начать гордиться своим происхождением. Помни, что гордыня — это сатанинский соблазн. Величие учителей наших Авраама, Моисея, Эзры, Гиллеля и Христа было в их кротости и смирении. Собственными достижениями тоже грех гордиться, тем более — происхождением или национальной принадлежностью, которые ты получил при рождении. В рассказе Марка Твена «Человек, который совратил Геттисберг» описывается маленький ханжеский городок на Среднем Западе, уверенный в своей добродетели. Хитрый и злобный искуситель соблазняет его добропорядочных горожан солгать, чтобы получить двадцать тысяч долларов, и они ловятся на его удочку. Так гибнет доброе имя города, а доллары оказываются фальшивыми. Тот же злой искуситель подбил нас, скромных сыновей скромных счетоводов и книгочеев, примерить шапку если не Мономаха, то Черномора. Шапки окажутся фальшивыми, а доброе имя погибнет навеки. Каббалисты и талмудисты соблазняют нас поверить, что мы — от бога, а другие люди — от сатаны. Если одна сила стремится к мировому господству и порабощению всех народов, а другая — к братству освобождённого человечества, какая из них — бог, а какая — чёрт? Они сами прекрасно понимают, что толкают евреев в сатанизм, в исповедание культа Сатаны, которого они зовут своим богом. Но мы отречёмся от Сатаны с его предпочтениями и примем Господа, который хочет добра всем людям: палестинцам, русским, немцам и иудеям. У нас есть простой критерий: бог — за братство людей, сатана — за господ и рабов. А мудрому сыну мы объясним подробно, откуда взялась странная идея еврейского избранничества. Она основана на игре слов и совпадениях. Народ, или этнос, не то же самое, что этноним — название народа. Так, нынешние римляне не то же самое, что современники Юлия Цезаря. Россы — древний германский этнос — сгинули, но его имя унаследовали сначала славяне Киева, а затем сплав

славян, половцев и финнов Владимиро-Суздальской Руси. Этноним остался, а этнос изменился. Этноним «иудеи» так же переходил, как эстафета, от этноса к этносу. Сам этноним «еврей» — новейшего происхождения. Наши скромные прадеды, иды (отсюда и южнорусское «жиды»), жили до прошлого века, забившись в узкую щель между двумя великими цивилизациями — русской православной и европейской. Основные занятия — посредник, ростовщик, контрабандист, шинкарь, арендатор, мошенник, сапожник и портной. Как и наши соседи цыгане, наши предки были «воры в законе», поддерживали свою внутреннюю солидарность, а всех посторонних считали «лохами» и «фраерами», которых надо чистить. Наши предки были порядочной холерой. Не у нас одних. У нынешних фиджийцев дедушки были каннибалы, капитана Кука съели. Предки рейнских баронов жили грабежом, пытками и убийствами. Дедушки американцев торговали рабами и истребляли индейцев. В XIX веке наши прадеды освободились от своих раввинов («эмансипация») и начали новую жизнь. Тогда они и придумали себе новый этноним «евреи», а старый — «иды», или «жиды», — стали считать ругательством. Слово «еврей» несколько раз встречается в Библии как древний этноним, и оно соответствует именам «росс» или «галл». Смена этнонима у меньшинств — дело нередкое, так в наши дни негры стали «афроамериканцами», а индейцы — «коренными американцами». Наши прадеды были четвёртым этносом, взявшим себе иудейское имя. Будем называть их евреи-4. Кто же были евреи-1? Евреи-1 (которые так себя, понятно, не называли) были коренным населением Палестинского нагорья в 16–6 вв до н.э. Они складывали поэмы и эпические произведения, искали путь к богу, выращивали маслины и разводили овец. Их религиозная жизнь была разнообразной и бурной, они поклонялись разным богам, создавали небольшие княжества, вскорости распадавшиеся. Ничего плохого с ними не стало. Их биологические потомки и по сей день живут в тех же сёлах, молятся Аллаху или Христу на тех же местах, где их далёкие предки молились Элю, Анат, Яхве и его Ашере. Они по-прежнему выращивают оливы и пытаются камнями отогнать бульдозеры колонизаторов, как их предки — Голиафов из тогдашнего Тель-Авива. Рассказы об их подвигах бродили по Ближнему Востоку конца Ахеменидов — начала Ма17

О наболевшем кедонцев. В ту пору возникли большие города — Александрия, Антиохия, Ктесифон, Сузы, Вавилония. Городское население, вчерашние выходцы из деревень региона, этнически разнородная толпа, оторванная от своих корней, нуждалась в идеологии и религии. Одни обращались к орфикам, к эллинским мистериям, другие — к митраизму, зороастризму, культу Изиды. В этой среде возникла новая религиозная община яхвидов, «сынов бога Яхве». «Д» в этом слове — эллинское окончание, как в «Кронид» или «Леонид». Яхвиды, или яхуди, — это иудеи-2, хотя они первыми стали называться иудеями. Община провозглашала принцип взаимовыручки, круговой поруки и поддержки. Иудей иудею — друг, товарищ и брат. Иудей постороннему — волк. В городском обществе, где не действовали старые землячества и каждый пришелец был предоставлен себе, община была спасением. Так возникли миллионные общины иудеев-2 в Александрии, Антиохии, городов Персии и Месопотамии. Они не были выходцами из Палестины или из маленького княжества Иегуда (Иудея), хотя бы потому, что всё население княжества было крошечным и произвести такие массы физически не могло. Яхвиды, или иудеи-2, использовали тексты и традиции евреев-1, как дорийский Гомер использовал традиции Ахейской и крито-минойской Греции при создании «Илиады» и «Одиссеи». Они подвергли старые тексты строгой редакции, соединили, вычеркнули, добавили, переписали и создали Библию. Идея редактора Библии была такова: древний Израиль (современник Менелая и Ахилла) заключил особый союз с могущественным богом Яхве. Но Израиль нарушил свои обязательства по договору, и Яхве от него отвернулся. Теперь Яхве избрал себе «новый Израиль», очищенный от греха поклонения другим богам. К нему, «новому Израилю», относятся пророчества Библии. В Палестине не было больших городов, и поэтому не было иудеев-2. Когда в 450 году до н.э. Палестину (именно так он её называет) посещает неутомимый Геродот, в стране ещё нет иудеев-2, и Иерусалим неизвестен. Позднее возникает колония иудеев-2 и в Палестине. Её центром стал Иерусалим, маленький город в горах, бывший одно время столицей независимого княжества Иудея-1. Палестина была местом действия Библии, и люди, увлечённые её духом, приезжали в её горы тогда, как и в наши дни. Так в XIX веке в Палестину приезжали русские и немецкие 18

христиане и строили свои колонии на её холмах. В Палестине жило местное население — палестинцы, биологические потомки иудеев-1, по-прежнему поклонявшиеся разным богам. Отношения между иудеями-2 и палестинцами были такими же плохими, как и в наши дни. В Иерусалиме иудеи-2 построили маленький храм и в нём «возродили» культ Яхве в своём понимании. Среди иудеев-2 боролись две тенденции. Одна, универсалисты, верили, что бог один для всех и что единственная задача иудеев-2 — привести всех к единой вере. Другая, партикуляристы, считали, что Яхве — бог иудеев-2, могучий демон, связь с которым помогает членам общины. Партикуляристы делились на фарисеев (книжников, людей Библии) и на саддукеев (храмовое жречество и землевладельцев). Мечом и огнём иудеи-2 завоевали Палестину в конце II века до н.э., превратили население Галилеи и Иудеи в иудеев второго сорта («ам-гаарец»), а прочее население страны — в рабов. Правление иудеев-2 в Палестине завершилось в 63 году до н.э., когда римские войска освободили население страны от иудейского ига. Итак, правление иудеев-2 в Палестине продолжалось менее 80 лет — от начала хасмонейских завоеваний и до кампании Помпея Великого. Вот она, вся короткая история иудейского владычества, доказавшая, что общине, живущей по принципу «чужак — враг», нельзя жить государственной жизнью. После Помпея иудеи-2 остались лишь в Иерусалиме, и на периферии Палестины сохранились общины иудаизированных туземцев — палестинцев. В такой общине в Галилее родился Иисус Христос. Его деятельность привела к конфронтации и разрыву между двумя тенденциями общины. Универсалисты — в Палестине, Сирии, Египте и Риме — стали христианами. Партикуляристы в Палестине вышли на войну против всего мира (в первую очередь против бывших единоверцев-христиан) и проиграли её к 135 году. С разрушением Иерусалимского Храма исчезли саддукеи. Уцелевшие фарисеи Палестины слились с партикуляристами неэллинизированных Месопотамии, Парфии, Персии и создали новый этнос — иудеи-3, по времени синхронный грекам-ромеям, или византийцам. Частый генетический индикатор связи с Ираком у современных иудеев-4 возник именно тогда, а не в легендарные «дни Авраама». Иудеи-3, отделавшись от универсалистов, создали новый священный кодекс — Мишну

О наболевшем и Талмуд. Ненависть к чужаку была возведена у них в степень высшей добродетели, геноцид — высшей доблести. Их яд пролился в Йемене в 6 веке и Палестине в начале 7 века, когда десятки тысяч христиан были беспощадно ими вырезаны. Иудеи-3 сформировали костяк иудаизма, существующий по сей день. Жизнь этой злобной общины была недолгой: в 7–8 вв. иудеи-3 перешли в ислам, сохранились лишь несколько реликтовых общин на периферии. Но идея не погибла. Иудаизм-3 был удобен для торговцев, ездивших из страны в страну. Он стал верой, или клубом, наподобие масонского ордена, объединил купцов-международников, как арианская ересь стала верой воинов. Иудеи-3 посеяли семена для возникновения нескольких этносов, которые расцвели на границах враждующих цивилизаций. У этого была причина: иудей воспринимался как лицо нейтральное в конфликте миров, будь то западные христиане и мусульмане в Северной Африке и Испании, восточные христиане и ислам в Северном Ираке, восточные и западные христиане в Восточной Европе, ислам и православие на Волге. Один из этих этносов — предки наших дедушек, маленький народ идов на границе католицизма и православия. Как скромная девушка Тэсс, они гордились воображаемым родством с сиятельными д’Эрбервиллями. Что ж, втереть людям очки — дело недолгое. Молодым, семнадцатилетним, загорелым и стройным пареньком я выдавал себя на пляже в Сочи за сына испанского гранда, бежавшего в Советский Союз после победы Франко. Уходя, я уловил чутким ухом слова блондинки — брюнетке: «Что ни говори, а кровь и благородное происхождение сказываются». По этому же принципу пошли иды. Предваряя последующее, скажу, что и нынешнее иудейское мировое господство — миф, который распространяют иудеи, чтобы запугать своих оппонентов. Судя по синтаксису и фонетике языка идов (идиш), мы — народ смешанного (как и все на свете) происхождения с заметным элементом тюрок (возможно, хазар и половцев), южных славян (родичей болгар и греков) и прибалтийских славянских племён наподобие сорбов. Видимо, жившее в IX веке на границе Византии и Балканских стран какое-то племя болгарского корня приняло иудаизм и откочевало на север. На границе немцев и славян, в нынешней Восточной Германии, жило много славянских племён, увиливав-

ших от католицизма и православия и предпочитавших своего Перуна. Но за поклонение Перуну убивали — как православные, так и католики. Иудаизм мог показаться одному из племён хорошим выходом между враждующими цивилизациями. Разгром Хазарии с её частично иудаизированным населением мог послать волну в район Прикарпатья и белорусских болот. Генетика подтверждает тюркские, южнославянские, балтославянские корни, а кроме этого, и следы иудеев-3, жителей Ирака и Персии. Иды сложились в этнос в XII веке, но иудаизация завершилась лишь в XVI веке, а то и позднее. Есть ли среди нас потомки предшествовавших иудейских этносов? Слабее всего с евреями-1, легендарными героями Библии. Но и в Греции не на каждом шагу встретишь живого потомка Ахилла. Уже иудеи-2 не имели прямой биологической связи с героями своего эпоса. Это не странно — эпос о короле Артуре, легендарном владыке бриттов, правившем в V–VI веках, был популярен в норманнской Англии, пришедшей после Англии англосаксов. Потомки евреев-1 — это в основном палестинцы. Когда я вижу мужество юных борцов интифады, с пращой в руке стоящих перед танком, я вспоминаю о доблести Давида и его героев. Иудеи-2 не были этнически однородны, эта система общин в Средиземноморье и Месопотамии — суперэтнос в терминологии Гумилёва. Палестинцы являются потомками палестинской общины иудеев-2, породившей апостолов, отцов Церкви, деву Марию и св. Георгия Победоносца. Иудеи-3 больше повлияли на наш генофонд, но и тут связь не прямая, а опосредованная. Анализ языка идиш и генетический 19

О наболевшем анализ подтверждают, что наши деды были другим, новым этносом, лишь ухватившимся за стремя призрака. Это ощутил замечательный английский писатель Честертон. В его рассказе «Лиловый парик» появляется герцог Эксмурский, скрывающий своё ухо под причудливым лиловым париком. Ходили слухи о страшном проклятии, клейме дьявола, ужасной форме уха, передаваемой в его роду из поколения в поколение. Тот, кто увидит это адское ухо, лишится разума, говорили люди, жалея последнего отпрыска древнего проклятого рода. Только скромный католический священник отец Браун не испугался и сбил лиловый парик. Под ним оказалось обычное ухо. Герцог Эксмурский был разбогатевшим еврейским финансистом, Гусинским — Березовским, купившим титул и поместье, а заодно присвоившим и старинную легенду о «проклятии Эксмуров». Наши предки охотно выдумывали мифы для легковерных гоев, пока и сами в них не поверили. Это ощутил Анатоль Франс. В его «Харчевне королевы Педок» появляется старый еврей-каббалист, о котором говорят, что он родом из Древнего Египта, помнит Моисея и знает все тайны магии. Но его дочь, хорошенькая Яэль, говорит герою: не верь этим побасёнкам, ему нет семидесяти, и он не из Египта, а из Лиссабона, откуда ему пришлось бежать из-за убийства христианина. Сейчас мы можем вернуться к теме избранности. Одно из двух — избранность основана на биологии, крови, генетике или на религии и духе. Если вы предпочитаете кровь и верите в древнее избранничество евреев-1 (или иудеев-2), в любом случае у палестинцев куда больше крови и генов этих древних избранников. Если вы считаете, что дело в передаче религии и традиции, вы можете принять христианство, перенёсшее избранничество на всех желающих. Но если вы — консерватор и традиционалист и считаете, что вера наших дедов, их чтение иудаизма-3 является решающим для избранничества, то учтите: вы не найдёте среди сегодняшних русских евреев и несколько сот человек — легитимных иудеев. Иудаизм-3, или попросту талмудический раввинский иудаизм, навеки исключает из общины Израиля человека, родившегося от матери, не исполняющей законы «нида», и тем более родившегося от нееврейской матери. Человек, родившийся от еврейской матери и отца-нееврея, считается выблядком. Законы «нида» (ритуальной чистоты) практически не исполнялись в России уже много лет.

20

По законам иудаизма, мы, русские евреи, все (или почти все) заслуживаем смертной казни, а не избранничества. Иудаизм-4 был сломлен эмансипацией. Уже поколение наших дедов стало забывать язык и культуру идов. Они аккультурировались, как до них аккультурировались, утратили свою родную культуру финские племена Суздальской Руси или афроамериканцы на севере США. Сегодняшний интерес к еврейской культуре — это фантомные боли в давно отсохшем хвосте. Вторая мировая война ликвидировала территориальную базу, где сложился народ идов. Сионизм — это поиски утерянной территории, но территория была утеряна не 2000 лет назад, а в XX веке. Штетл идов, описанный Шолом Алейхемом, исчез безвозвратно. Народ идов рассыпался, и его, как Шалтая-Болтая, больше не собрать. Мы, потомки идов, должны устраиваться и находить каждый себе новый дом и жить поновому: как русский среди русских, палестинец среди палестинцев или американец среди американцев. Только одной опции у нас нет: жить как ид среди идов. Даже в Израиле потомки идов составляют менее одной четверти населения. Как мы показали, различные этносы — отпрыски иудаизма-3 — не объединены ни общей культурой, ни кровью, ни религией. Наши американские и российские родичи, поддерживающие идею еврейского государства, не понимают этого, им кажется, что без палестинцев у нас сразу появится новая возрождённая Касриловка, только в тысячу раз красивее и выше. Но те, кто живёт на Святой земле, знают: последние отблески культуры идов догорают в гетто Меа Шеарим и БнейБраке. Даже без палестинцев культура идов невозрождаема. Большой беды в этом нет. До XIX века наши предки иды не произвели ни в одной области ничего, достойного упоминания. (Достижения и преступления иудеев-1, 2, 3 — не наши достижения и преступления.) В XIX–XX вв. потомки идов, порвавшие с идской традицией, смогли сделать заметный вклад в культуру человечества почти исключительно в России. Коммерческий успех потомков идов в России и Америке не должен приводить к головокружению от успехов, но это тема другой статьи. Может быть, нашим потомкам удастся продвинуть культуру тех этносов, в которые они вольются.

Апологетика

Знаменский сторож История одного воцерковления Продолжение. Начало в №3 за 2013 год Автор повествует о своём переходе в Святое православие. Покинув в конце 80-х годов прежнее место работы в престижных госструктурах, он устраивается церковным сторожем в один из московских храмов, а затем поступает в семинарию.

Протоиерей Михаил Ходанов

Игуменья с журфака

О

днажды в гостях у одной верующей семьи я встретился с Натальей — послушницей Ново-Голутвинского монастыря. Она пригласила меня посмотреть на обитель: «Наша настоятельница, мать Ксения, тоже, как и ты, окончила факультет журналистики МГУ. Она — умная, начитанная и очень православная! С ней тебе будет интересно и полезно поговорить! Посоветуешься и насчёт семинарии!» Вскоре я поехал с ней в Голутвино. Было начало лета. Помню грязную станцию, провинциальный город, обшарпанные здания и местный храм, оборудованный под магазин. Монастырь только-только начал воссоздаваться. По праздникам и воскресным дням действовал один-единственный храм, который нуждался в капитальном ремонте. Окормлять сестёр сюда приезжал батюшка из местного благочиния. Неподалёку от церкви стояло трёхэтажное здание женского общежития. Там жили сёстры — монахини и послушницы. Наташа встретила меня радушно и повела через весь город показывать храм, где молилось когда-то воинство Дмитрия Донского перед походом на Куликово поле и где после битвы отпевали погибших. Мы забрались под самый купол. В памяти — своды из красного кирпича, жухлая прошлогодняя трава, пробившаяся сквозь разодран-

ный скат крыши, и приветливая Наташа, при общении с которой возникало чувство, что вот наконец перед тобой — твоя родная сестра во Христе. И так радостно было осознавать, что и она, и я думаем, мыслим и веруем одинаково. Вернувшись обратно, мы направились к матери Ксении. На пороге стояла игуменья с золотым наперсным крестом и с посохом — молодая и, как бы в миру сказали, привлекательная женщина.

— Мать Ксения, — представилась она, обратившись ко мне: — А ты, мил человек, кто будешь? Я наклонился под её благословение, назвал себя и коротко рассказал о цели своего приезда.

— Видела я, как ты фривольно расселся на скамейке! — сказала она. — Нога на ногу, грудь колесом, словно мешок с овсом! Не знаю — не знаю, как ты по духовному пути идти собираешься! В семинарии так не сидят! Там тебя за это любой старец палкой так огреет, что всю спину прогреет! Это — поза блудного беса! Ты ещё закури — и о спасении поговори!

— Простите, матушка! — отвечал я, краснея. — Больше не повторится!

— То-то же! Ну а петь-то ты умеешь? Я вспомнил, как любил петь Окуджаву и Высоцкого: — Умею.

— Небось как лягушка квакаешь! — и засмеялась. — Ну ты не смущайся, это я пошутить решила! В общем, я тебе так скажу: что-то 21

Апологетика не пойму я тебя — весёлости в тебе нет, но и тоски не вижу. Однако грусть в глазах имеешь. Чего грустишь-то? А-а? В двух словах я рассказал матери Ксении о своей жизни и поделился ощущениями, появившимися после поездок в лавру: отец Кирилл в семинарии меня учиться-то благословил, а всё равно на душе тревожно. Так ли я поступаю, туда ли иду? Всё-таки большая перемена произошла в жизни, и начинаю я всё с нуля. С работы ушёл, высшее образование забросил, иностранные языки потерял.

— Идёшь-то ты туда, куда надо, — сказала игуменья. — А время само покажет, куда путь тебе ляжет! Цель-то благая — и решил ты всё правильно. Хочешь, я тебе книгу дам хорошую? Она называется «Исповедь странника своему духовному отцу». Только обязательно отдай мне её обратно через Наталью, когда прочитаешь. Там об Иисусовой молитве написано. Не листай, а читай! Не оторвёшься! Ну а мне пора, везде на дыре дыра, а я с тобой всё лясы точу, никак не замолчу! Я поблагодарил мать-игуменью. Она была лишь года на три старше меня, но между нами была целая пропасть. В разговоре с ней я как бы вернулся в далёкое прошлое, во времена, предшествовавшие моему рождению. Там всё было серьёзно, реально и без фантазий, в рамках суровой аскетической жизни на фоне разлагающегося во грехах мира. Русский полусказочный пейзаж, лес вдали; порывистый ветер и тёплые лучи солнца на лице; пруд, подёрнутый ряской, полуразрушенный сарай, где хранились разные монастырские принадлежности по хозяйству, и, наконец, сам вид послушниц — девушек с чистыми лицами, скромных, молитвенных — всё это перечёркивало своей значимостью, жизненностью и невидимой многовековой традицией всю мою городскую — наносную и безбожную — жизнь, какие-то амбиции, горделивые иллюзии и раздутое самомнение. Я чувствовал себя жалким и никчёмным. Здесь, именно здесь, в монастыре, была настоящая жизнь. Жизнь двадцати девушек, посвятивших себя Богу под руководством мудрой матери Ксении. С какими трудностями они уже столкнулись? Сколько всего грязного и жестокого готовил им ещё окружающий мир? Как же я уважал их тогда за решительный жизненный выбор, как высоко ценил стремление вверить себя и своё целомудрие, всю свою юную и ещё нерастраченную красоту в руки Божии! Я глядел вокруг себя и старался всё запомнить — лицо игуменьи, её внимание ко мне, некоторое нарочитое юродство в использовании 22

народных поговорок и шуток. Да, ещё я присутствовал на трапезе. Вместе с каким-то молодым человеком с хвостиком на голове. Мы молча ели суп из лапши, постное второе, а сзади кто-то читал выдержки из жития святого. В окно краешком слепящего диска заглядывало солнце. Перед прощанием Наташа сказала мне доверительно, что пока ещё не все сёстры удачно подвизаются на духовной стезе. Бывают и срывы, и истерики. Наконец, у некоторых просто тяжёлый характер.

— Но всё равно, — добавила она, — мы все — одно целое и должны взаимно сострадать друг другу.

Уроки пономарства

Знаменский храм на Рижской многое дал мне. Под его низкими расписанными сводами с тонким запахом ладана я понемногу стал узнавать характеры людей, нюансы внутрицерковного общения. Александр Петрович, храмовый алтарник, уделял мне должное внимание и учил пономарить: — Текст читай без выражения, монотонно! С выражением читают люди экзальтированные и страстные! Особенно бабы там разные — прости Господи! Они навязывают своё настроение всем людям, а это недопустимо. Монотонное чтение Псалтири даёт возможность сосредоточиться на содержании и ни на что не отвлекаться! Ясно? Что молчишь? А ну читай дальше!

— Блажен муж иже не иде на совет нечестивых…

— Ну вот так-то лучше! И всё равно тебе ещё много надо работать над собой! А как же иначе? Иначе нельзя! Вот ты думаешь, что пришёл сюда с тремя высшими образованиями и всё знаешь-понимаешь? Нет! Думай о себе смиренно! Я грешник, ничегошеньки не знаю, ни бельмеса не понимаю, пень пнём! А все светские науки — ерунда и заумь, поверь мне, старику! Философия — сказки для взрослых и словесная эквилибристика! Ты скажи — кого-нибудь они спасли? Нет, дорогой мой! От большого ума большие скорби, только и всего! А потом люди в психушки попадают, в лестничные пролёты бросаются! А у нас с тобой здесь наука духовная! Высочайшего полёта! А как она познаётся? Только смирением!

— Александр Петрович, меня вот тут мучают вопросы разные…

— Оставь их пока при себе! Глядишь — и сами по себе рассосутся! Запомни: никогда не налетай на людей духовных и сведущих и не тереби их: а это как? А это почему? А то

Апологетика зачем? Знай помалкивай да повторяй про себя: «Я — хуже всякой твари»! Вот это будет польза! И начинай работать над собой! Тут сдержись, там отвернись, а дома запрись в свою клеть, то есть в комнату, и молитовку читай! Вспоминай грехи и кайся — вот твоя первая и главная задача! Ежедневное правило соблюдай неукоснительно — иначе пропадёшь! Только тот, кто верен в малом, верен и в большом! А потом, когда возрастёшь духовно, тогда многие вопросы — вновь повторюсь — сами собой отпадут! Останутся только самые нужные и насущные. Вот тогда и беги с ними к духовнику. А у кого попало ни о чём серьёзном не спрашивай. Насоветуют — век не разберёшься! А вообще, чем больше подвизаешься, тем меньше праздного пустословия остаётся в голове! Высшее состояние, Володенька, — это благое молчание! Да молчит пред Богом вся тварь! Так-то вот, мой дорогой! Ну продолжай!

— Живый в помощи вышняго в крове Бога небесного водворится. Рече Господеви…

— Не тяни слова!

— Помилуй мя Боже по велицей милости Твоей и по множеству беззаконий моих…

— А теперь тараторишь! Не спеши! Читай не борзяся! Ладно, на сегодня хватит! Ставлю тебе четвёрку с минусом!

Помянник В алтаре Александр Петрович во время службы тайком давал мне особый помянник — об убиенных и замученных в 20-е и 30-е годы христианах — мирянах и священнослужителях. Это была небольшая самиздатовская книжечка с мелким отпечатанным текстом, но она вызвала во мне настоящее потрясение. Слушая литургию и пение «Верую во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца мира и земли…», я затаённо вчитывался в содержание помянника: протоиерей Мансуров — схвачен, подвержен пыткам и поднят на штыки; священник Пётр Зуев — утоплен в проруби; староста храма Знамения Божией Матери N-ского уезда Михаил Каверин — закопан живьём в землю; дьякон Фаддей Строганов — на виду у матушки и шестерых детей с него содрали кожу и отрубили голову, а супругу с детьми зверски изнасиловали и убили; три монахини — Вера, Мария и Нина — из Воронежской губернии после бесчеловечного надругательства над собой приняли мученическую кончину; мирянин Иван Крачковский — утоплен в нечистотах;

23

Апологетика священник Иннокентий Маслов — повешен за волосы на Царских вратах; алтарник Михаил Кожинов — сожжён в паровозной топке; учащаяся одесской гимназии Вера Залесская — схвачена революционными матросами в храме во время причастия, привязана в парке к дереву и изнасилована до смерти…

— Всех поминай! — говорил мне Александр Петрович, — моли Господа, чтобы Он простил им все прегрешения вольные и невольные, но и сам проси у них помощи и заступничества, потому что все они — святые мученики, пострадавшие за Христа! Дай и нам Бог так же достойно встретить свою кончину! Господи, какое страшное было это время! Как можно было так глумиться над человеком, издеваться над целомудренными инокинями, терзать школьницу — мою неизвестную сестру во Христе!.. Но, видимо, во времена беззакония и жестокости всё сходит со своих орбит, и злое безумие вселяется в сердце человека, делая его звериным и тёмным. И я ненавидел большевиков утробной ненавистью, но сдерживал эмоции, понимая в глубине сердца, что лучшее противодействие злу — кротость и твёрдость веры мучеников. Такое смирение в сочетании с религиозным достоинством обращает ни во что и штыки, и пытки, и саму смерть. Именно за эти качества христиан ненавидели так люто. А если человек не мог вытерпеть и ломался — или же ожесточался и вёл себя так же, как и мучители, то его кончина не была победой в полном смысле этого слова. Хотя, конечно, удержаться и не врезать по наглой матросской роже, если на то была возможность, довольно сложно. Но не физической силой берёт христианство, а голубиной кротостью. Хотя возможны и другие варианты. Как-то я читал рассказ об одном молодом белогвардейском офицере, которого читинские большевики схватили вместе с невестой. После долгих издевательств и глумления красноармейцы повели их, нагих и связанных, в мороз, на расстрел. Когда был зачитан приговор, белогвардеец плюнул комиссару прямо в лицо. И этот плевок был сильнее всякой пули. Он свидетельствовал о силе духа человека — даже перед лицом смерти. А что он ещё мог сделать, беспомощный физически? Конечно, это — не молитва за врагов. Но белогвардеец — воин, и он сделал то, что считал необходимым по долгу совести. И христиане древности под пытками тоже сотрясали молитвой идольские капища до самого основания — и говорили в 24

лицо цезарям и прокураторам дерзкие слова, предрекая их скорую погибель. …Комиссар в ответ на плевок рассвирепел, схватил пленника за волосы, вбил ему сквозь осколки зубов ствол маузера и, матерясь, выстрелил страдальцу в рот. Девушку закололи штыками и, ещё трепещущую, сбросили на убитого белогвардейца в яму и забросали мёрзлой землёй. …Господи, помилуй мою душу грешную и укрепи в вере, чтобы прожить оставшиеся годы на земле достойно и не согнуться под игом грядущих богоборцев! Не хочу окончить жизнь жалким трусом! Помоги преодолеть искушения и отведи душу от мысли о предательстве! Хочу быть таким, как все мои пострадавшие братья и сёстры, — мужественным и смелым, бесстрашным и твёрдым…

Жуйте сухарики!

Как мне рисовалось моё будущее? Сказать сложно. Я думал, вот поступлю в семинарию, буду сидеть на занятиях, готовиться к принятию сана. Что конкретно там, в семинарии, будет происходить, я совершенно не представлял, но всё мне казалось благостным, исполненным надежд и света. А потом — сан. Православный приход. Принятие исповеди у людей. Совершение службы. Проповеди. Стояние в истине. Опасности со стороны власти, которая будет уже антихристовой. И ещё я чувствовал, как меня что-то — или кто-то ведёт. Я ушёл с работы. И не пропал — устроился в храме. Да, пусть и на низовой должности, но в храме! И будучи сторожем, я уже осваивал новые реальности, изучал незнакомую мне обстановку, входил в жизнь прихода и православия. Что и говорить! Христианство на Руси было для многих тайной за семью печатями, необъятным миром с многовековыми традициями и двухтысячелетним прошлым. Вера открывалась мне изнутри, показывая вход в свои сокровенные глубины. Следя за службой, я удивлялся её сложности, красоте, благозвучию, слаженности отдельных её компонентов, обилию богослужебных книг — огромных, тяжёлых, с жёлтыми от времени страницами. А как-то я достал книгу «Русская православная церковь» на арабском языке и увидел там фотографии внушительных митрополитов, архиепископов на церковном симпозиуме, а рядом с ними — переводчика в рясе, который о чём-то бодро вещал. Вид у него, правда, был немного измождённый и высохший. Этот сюжет натолкнул меня на мысль: а не придётся ли и мне поначалу делать нечто

Апологетика похожее? Ведь пока я стану священником, целые реки воды утекут. Наверняка в Церкви захотят использовать мои знания языков… Что ж, пусть будет, как будет. Меня работники храма в принципе приняли в свой коллектив и даже считали за своего. Я во всём им поддакивал, соглашался, смеялся, когда нужно было смеяться, бросался бегом исполнять любое поручение — и это объективно работало в мою пользу. Матушки-монахини, которых было немало в храме, тоже приняли меня радушно. Самой старшей из них, Екатерине, я стелил постель в крестильне, слушал её неспешные рассказы о разных случаях из жизни прихода и старался помогать ей. Мне она нравилась и чем-то напоминала мою покойную бабушку. Один и тот же тип лица, похожий рост и говор. Она командовала прислужницами и прочими женщинами, которые добровольно оставались мыть пол в храме после службы. Я любил слушать её рассказы, когда мы оставались совсем одни. Иногда она просила, чтобы я почитал ей молитвы на ночь, крестилась, вздыхала… Потом я уходил, и она ложилась спать. Я осторожно закрывал дверь просторной крестильной комнаты и шёл в алтарь. Я наблюдал за жизнью пожилых монахинь в храме — совершенно безответные и тихие, они только и делали, что без конца работали, что-то шили, тёрли, скребли, убирали и следили за состоянием богослужебных одежд. Одна из них, чувашка, была особенно тихой и скромной. Необидчивая, маленького роста, она отвечала за пошив одежды. Иногда я помогал ей вешать облачения на антресоли — с помощью длинной палки, на конце которой был приделан крючок. У каждой из матушек была своя необыкновенная история прихода к вере. У кого горе произошло, у кого — болезнь, у кого — видение. А у кого и так, без всяких тяжких обстоятельств, запросилась душа, будто птичка, на волю, к Богу — и прилетела в храм. Матушка Екатерина говорила мне: «Старец один нам сказал — сёстры, хлеб нонче уже старайтесь не вкушать. Близится время, когда Антихрист воссядет на престоле в Ерусалиме! Сушите лучше сухарики да жуйте их вместо мякоти! Ибо когда начнётся голод, трудно будет себе сразу во всём отказывать, в том числе и в белом хлебушке! А вы уж сегодня привыкайте! Да, касатик! Мы пять мешков запасли! Слава Тебе, Господи! Накось, попробуй!» В морозные ночи я любил подниматься на колокольню. Открывал люк и выходил на площадку под холодные мерцающие звёзды. С вы-

соты я видел двор приходского дома, справа — железнодорожные пути, ведущие к Рижскому вокзалу. Рядом возвышались двенадцатиэтажные блочные дома, а вдали виднелись огни Сущёвского Вала. Тут и там на перекладинах висели тёмные колокола. Все они были старинной работы, самой разной величины. Чья-то опытная рука подвела несколько верёвок от языков к одной педали, а другие концы завязала в узлы и закрепила их к перилам. На большие праздники приходил звонарь — высокий, тощий мужичок навеселе, с красно-синим носом. Ему не стоялось на одном месте, он размахивал руками, притоптывал и гордо рассказывал о том, как в далёком прошлом был водителем номенклатурной машины и возил большого начальника. За ящиком ему давали пятьдесят рублей, он залезал на колокольню — и вскоре раздавался долгожданный звон. Однажды я застал его за работой. На ветру, зимой он стоял под небом, широко расставив ноги. Один ботинок он вдевал в верёвочную петлю, которая держала несколько верёвок от колоколов, правой рукой брался за верёвку от главного колокола, а левой контролировал звонницу. И — начинал плясать. Залихватски, высоко поднимая ноги, даже взбрыкивая ими, он извлекал с помощью этого танца первые звуки. Потом к ним присоединялись вторые, третьи — и вот уже не звонарь, а танцующий Шива извивался на деревянном помосте. На колокольный звон систематически жаловались местные жильцы. Приходили со скандалом в храм, писали письма в газеты, а несколько энтузиастов даже обращались в опорный пункт милиции с требованием «навести порядок»: «Они нам детей будят! Им спать надо, а они из церкви дикие звуки слышат — и пугаются, плачут! И нам тоже надо отдыхать после работы! Пусть прекратят свои бесчинства! Или храм закройте и поразгоните всех к чертям собачьим!»

А жизнь-то остановится!

…Я очень огорчался из-за бытового атеизма москвичей, тем более что их обывательский интерес к экстрасенсам и заговорённым ими банкам с водой и прочим оккультным вещам стремительно возрастал. Как-то по Москве заговорили об экстрасенсе из Англии, который выступил по российскому телевидению и завёл всем зрителям их сломанные часы. Я смотрел эту передачу и видел глаза этого человека, 25

Апологетика — Часы-то заведутся, а жизнь — остановится! Александр Петрович подтвердил со своего места: — Вполне возможно! В экстрасенсе — полчище бесов! Надо было не часы к телевизору подносить, а перекрестить его да прочитать молитву на отгнание всякой нечистой силы! Вот тогда бы мы посмотрели, чья взяла! Правильно, батюшка? Я надолго запомнил всё сказанное. Реакция отца Владислава и та власть, с которой он произнёс свои слова, произвели на меня глубокое впечатление. Так их, атеистов! и на меня они произвели неприятное впечатление. Как будто бы собранные в пучок тонкие иглы. Но не в этом дело. Действительно, он сказал во всеуслышание, с чопорными английскими интонациями: «Дамы и господа! Если вы храните в своих чуланах какие-нибудь старые испорченные часы — напольные, настенные или наручные, несите всё это в гостиную и положите перед телевизором — и я заведу их!» Кто-то из моих родных сбегал и, смеясь, — дескать, да в шутку я, просто так! — вернулся с женскими остановившимися год назад часами. И… неожиданно они пошли! Это было чудо. Правда, осадок от него остался неприятным. Что за сила была здесь задействована? На святого этот специалист по часам похож не был. На следующий день весь город только и говорил, что о часах, которые по внушению англичанина «сами собой исправились и пошли». Помню, отец Владислав, Александр Петрович и я ехали все вместе по Пречистенке в переполненном троллейбусе. Батюшка с Петровичем сидели по ходу движения и неспешно беседовали о спасении и всеобщем падении нравов. Пассажиры с любопытством прислушивались к необычной тематике их диалога. Потом одна пожилая женщина обратилась к своей соседке: — А вы знаете, вчера симпатичный молодой экстрасенс из Англии — ну тот, который Биг-Бен остановил, по телевизору всем часы завёл!

— И вам тоже?

— Вот именно! Вы представляете?! Я опрометью побежала к своему секретеру, вытащила сломанные часики, подарок мужа, и поднесла к экрану! И что вы думаете? Этот красавец взял их да и завёл! Отец Владислав поднял голову, посмотрел на неё и тихо произнёс: 26

Пасха Христова

Закончился Великий пост и наступила Светлая Христова Пасха. На ночную службу собралось великое множество народа, и все дежурные бегали как заведённые, пытаясь обеспечить порядок. Прибыли краснолицый участковый и наряд милиции. Всех их нужно было «угобзить» после службы — подарить куличи, кагор и яйца. Настроение у собравшихся было праздничным. Все пришли нарядно одетые, с детьми. Поначалу ходили вокруг храма, общались, разговаривали на разные темы, а затем, в полночь, начался крестный ход. В храме погасли паникадила. Священство, предваряемое свещеносцами и хоругвеносцами, в полумраке вышло из алтаря и направилось к выходу: — Воскресение Твое Христе Спасе, ангелы поют на небесех… Волнующееся море горящих свечей, звон кадильных бубенцов, приглушённые голоса: — Отец дьякон, иди рядом, куда понёсся?

— Простите, святый отче, затолкали! Вокруг храма — огромное число любопытных, стоит оцепление из милиции и дружинников. Где-то кричит пьяный голос. Верующие сосредоточены и взволнованы. В глубине моего сердца — вырывающаяся радость от светлого Воскресения Христова. Так птица высвобождает крылья из силков и облегчённо вылетает на свободу, в тающие облака и безграничную синеву неба. Мы обходим вокруг храма, возвращаемся к входу, останавливаемся. Наступает тишина. Настоятель даёт возглас: — Слава Святей и Единосущней и Животворящей и Нераздельной Троице, всегда, ныне и присно и во веки веков! Детский хор отвечает: — Аминь!

Апологетика Раздаётся пасхальное песнопение: — Христос воскресе из мертвых, смертью смерть поправ и сущим во гробех живот даровав! Дети подхватывают, священник оборачивается к людям и кричит изо всех сил: — Христос воскресе!» И слышится многоголосый ликующий ответ: — Воистину воскресе!» Начинаются запевы: — Да воскреснет Бог и расточатся врази Его…

— Яко исчезают дым да исче-е-езнут… Трещат свечи, тёплый весенний воздух пахнет озоном, и какое-то таинственное преизобилие жизни чувствуешь и в природе, и в людях. И небо как будто стало ниже, приблизилось к нам, раскинув мягкие ступени редких облаков, как лестницу из сна Иакова, и ощущение невыразимой вечной радости и бессмертия с каждым вздохом утверждало в душе мир и покой.

Уход из мира

Летом мне написали характеристику для семинарии, и я отвёз её прямо в Сергиев Посад — в приёмную комиссию вместе с остальными документами. Ездил я туда не один — со мной был ещё один будущий абитуриент по фамилии… Пржевальский. Как и я, в прошлом он работал переводчиком, но с немецкого. По характеру был педантичен, искренен, собран и целеустремлён. Мы познакомились на приходе и подружились. По светскому прошлому у нас было много общего. Мы не принимали Советскую власть, любили Христа, признавали необходимость Церкви с её таинствами и действие Промысла Божиего в мире. Мы вместе учились читать по-церковнославянски, сообща учили молитвы, необходимые для поступления. …Добраться до семинарии было не такто просто. В начале дорожки, ведущей к Академическому корпусу (там тогда находилась семинария), стояла сторожевая будка. В ней сидел непоступивший прошлогодник. Лица, подобные ему, ждали, когда кто-нибудь из первоклассников семинарии вылетит — за нарушение дисциплины там или по причине неуспеваемости, чтобы тотчас занять его место. Нас остановили и долго уточняли, куда мы идём и зачем. Проникнув внутрь, мы оказались в самом здании. Внизу на первом этаже — ещё одна будка, там сидел уже семинарист с книгой. Он рассеянно посмотрел сквозь нас: «Проходите!»

Мы поднялись на второй этаж. Я обратил внимание на массивную железную лестницу со ступеньками, протёртыми до блеска тысячами спускавшихся и поднимавшихся семинарских ног — прошлого века и нынешнего. А вот и третий этаж. Мы сдаём документы в узкое окошечко канцелярии, и нам сообщают о датах приёмных экзаменов. В перечень предметов входят церковно-славянский язык, пение, сочинение и три собеседования — у инспектора семинарии, проректора по учебной работе и ректора. И ещё нам сообщают, что мы должны приехать в Сергиев Посад в начале июня и оставаться там целый месяц в общежитии. Сдавать экзамены и после этого ещё две недели работать во славу Божию на семинарских объектах. Только что семинарии отдали завод детских игрушек, который располагался в переходном корпусе, и надо было освобождать помещения от гигантских станков, строительного мусора и прочих лишних предметов заводского профиля. Хорошо помню, как в начале июня я собрал рюкзак, положил туда самые необходимые

27

Апологетика вещи и, попрощавшись с родителями, поехал на Ярославский вокзал. Была пасмурная погода, дул тёплый ветер, и в электричке было жарко. Пассажиры читали газеты, верующие — духовные книги и молитвословы, а по проходам циркулировали нищие, продавцы разных мелочей, гармонисты, певцы и прочие мелкие деловые люди, волевым образом входившие в транзитную поездную жизнь. Мелькнул с правой стороны Хотьковский женский монастырь из красного кирпича, высокие мосты над дорогой, и поезд начал замедлять ход.

Молитва у преподобного Лавра встретила меня сыростью и прохладой. Повсюду были посажены яркие красивые цветы. Деревья скрывали Духовскую церковь, где покоились мощи преподобного Максима Грека. По мощёному булыжнику я пересёк площадь и вошёл в Троицкий собор — помолиться и попросить помощи преподобного Сергия на поступление в семинарию. Так, впрочем, делали все. Подсвечник перед ракой был уставлен свечками разной величины. Пожилая женщина собирала огарки в небольшой алюминиевый ящик. Каждый из приходивших в храм желал, чтобы его свеча стояла непременно на этом подсвечнике. Так сказать, ближе к святому, чтобы он лучше слышал обращённые к нему молитвы. Места не хватало, поэтому, как только какая-нибудь свеча сгорала хотя бы на одну четверть, её тотчас вынимали и бросали в коробку. Потом чья-то проворная рука быстро ставила другую свечку. Все они горели в недопустимой близости друг к другу, от жары

28

плавились, текли и наклонялись в разные стороны — и это опять служило поводом для очередной «зачистки» подсвечника. В правом углу иконостаса за стеклом были закреплены богослужебные сосуды, которыми пользовался преподобный в дни своей жизни. Позже я всегда считал своим долгом благоговейно поцеловать их, хотя бы и через стекло. К поверхности раки ежедневно прикасались тысячи губ и рук — и читающий акафист иеромонах осторожно протирал стекло над мощами и серебряные края раки тряпочкой с благовониями. Наклонясь перед преподобным Сергием, я просил у него молитвенного предстательства за себя, молил о вразумлении Нины, о здоровье родителей и сына.

В монастырской стене

Всех абитуриентов расселили в восточной части монастырской стены. Там располагались кельи для монахов, семинарские классы регентов и иконописцев, а также пошивочная мастерская и хозяйственные склады. Каждый из нас получил своё временное место — кровать и тумбочку, как в армии. Туалет находился на пол-этажа ниже, там всё протекало, капало и пахло хлоркой. За узкими окнами стены я видел площадь с нищими, толпившимися туристами, продавцами сувениров, стоявшими за складными столиками. В особом ходу тогда были матрёшки с меченой головой Gorbi. Где-то в Москве кустарями заготавливались болванки, с помощью местных «челноков» их привозили поездом в Сергиев Посад, примитивно раскрашивали — и скупые иностранцы традиционно скупали всю эту дешёвку. Площадь контролировалась местными мафиози, над которыми стояли подмосковные авторитеты, а тех, в свою очередь, «пасли» из Москвы. Смысл этих тройных контролей заключался в том, чтобы помимо непосредственных покупателей «обезжиривать» ещё изготовителей и продавцов и брать положенный процент. А не будешь давать, придут какие-нибудь собирательные махмуд с казбеком и долго будут стучать тебе той же болванкой по башке в педагогических целях. И ты лишишься торговой точки. А может, заодно и головы. Нищим, которых на площади перед лаврой было великое множество, уже тогда «спустили» из местного криминального мира несовершеннолетних беспризорных, которых они должны были выдавать за своих детей и за-

Апологетика ставлять попрошайничать. Грязные и дерзкие, дети приставали к прохожим, хватали их за ноги, громко требовали денег. Взгляд у беспризорников был тяжёлый и порочный. По ночам их спаивали, периодически насиловали, держали в антисанитарных условиях по чердакам и подвалам, привязывая к трубам: «Убежишь — враз поймаем! Убьём на х… — и не пикнешь, а труп собакам за монастырём в овраг бросим!» Часто я видел, как нищие дрались друг с другом, это было жуткое зрелище. Грязный мат, удары палками, крики, а вокруг радостно снуют те же беспризорники, свистят, матерятся и подзадоривают дерущихся. Святое место, всемирно известный монастырь — обитель мира и покоя… И я опять думал: ну почему всё так получается? Пороки мира в лице торгашей, криминала и нищих подступают к самому порогу святой обители. И стекает обратно за монастырь очередная тёмная людская волна, уступая место новой. Как-то Маргарет Тэтчер, побывав в лавре, сказала нечто следующее: «O, that monastery is a precious pearl in the widst of sheet!» И действительно, город был серым и тусклым, с безликими озлобленными людьми. Пожилые хмурились и смотрели исподлобья — по ним уже прошлась провинциальная советская жизнь и вывернула наизнанку всю душу, заполнив её ненавистью, неверием и страхом. Люди средних лет пребывали в суетной ожесточённости — безденежье, изматывающая работа, семейные проблемы, хроническая нехватка жилплощади. Да ещё опущенная личная жизнь, где почти всё время — скандалы, нервотрёпка, отсутствие любви, выяснение отношений, неверность и взаимное неуважение. Мир подростков — оттуда слышался бешеный смех, глядели бессмысленно глаза с расширенными зрачками, раздавалась матерная брань и торжествовала блатная распущенность. А то общее, что связывало всё население этого маленького захолустного города, представляло собой массовое пьянство. Семинаристы и монахи, выходившие по делам в город, разительно отличались от местного населения светлыми лицами и приличным поведением. Вместе со мной в одной комнате разместилось около тридцати человек. Днём мы сдавали экзамены, волновались, занимали очереди, желали себе успеха, а ближе к вечеру совершали прогулки по территории лавры — и всё нам казалось необыкновенным и новым. И даже запрет выходить за «расположение» монастыря воспринимался романтически. Я никогда в жизни не был в лавре вечером — тогда, когда

народ расходится по домам, и ворота монастыря запираются на замок. В июне ясными закатными часами, когда сумерки не спешили опуститься на обитель и вокруг было ещё светло и тихо, я в затаённом настроении подходил к Духовской церкви, смотрел на надгробия почивших насельников и замечал все мелочи: как роса прибила траву к могильным плитам, как закрылись, готовясь ко сну, нежные цветы — плоды монашеских трудов. Как на скат жестяной крыши лёг последний закатный блик уже невидимого солнца. Безоблачным было небо, и голуби улетели на нижний ярус колокольни, чтобы сидеть там, переминаясь красными лапками по карнизу, и ждать рассвета нового дня. Пустые пространства — площадь, монастырские дорожки, белые каменные плиты под ногами, сглаженные многовековой поступью паломников, — завораживали взор. Тишина, какая вокруг тишина, а я иду неспешно, как вечный путник и странник, и шаги мои порождают эхо, а никого нет — ни спереди, ни сзади. И я приближался к древней каменной стене Троицкого собора и благоговейно целовал её святую матовую поверхность, так много повидавшую на своём веку. И — тихо стоял рядом и молился. И так хорошо мне было на душе… Как же благодатно действует иногда одиночество!.. Лапы елей — тёмно-зелёные, с нежными светло-изумрудными ростками. Сколько верующих побывало в лавре, сколько людей, обуреваемых горем и страданием, приходило сюда за утешением?.. Смутное время, поляки, Мазепа. Революция, Отечественная война, годы разру-

29

Апологетика хи. Монастырь выстоял во все времена. Я узнал, что после закрытия лавры, ещё до войны, её стены были переоборудованы под коммуналки. Там жили — отдыхали от работы, ссорились и мирились, любили и ставили патефон с Утёсовым — обычные пролетарские семьи. Купола Успенского собора были потускневшие и ржавые, мощи преподобного Сергия изъяли и оприходовали, и везде царил дух запустения. В храме-трапезной во имя преподобного Сергия открыли тир, крутили кино. Народ метко стрелял в мишени, изображавшие Керзона и Чемберлена, ходил лузгать семечки на фильмы — короче, культурно проводил время досуга и посмеивался над религиозным дурманом прошлого. Обожествление Ленина, чьи останки заняли — по значимости — мощи основателя обители и были выставлены на предмет массового поклонения, никаких недоумений у советских людей почему-то не вызывало. Все искренно считали себя атеистами, хотя на деле представляли собой очередное извращённое религиозное движение в государственном масштабе с культом человекобожия. После войны лавру открыли заново. Разрешили организовать и семинарские курсы — правда, сначала только на территории Новодевичьего монастыря. Позже семинария переехала в Сергиев Посад. Учащихся было мало. Власть преследовала тех молодых людей, которые хотели связать свою жизнь с православием. То военкомат ставила им на пути, то угрожала расправой и даже заключением. Тем, кто действительно хотел быть с Богом, приходилось трудно. Всеми правдами и неправдами, часто — хитростью они попадали в семинарию. Но нередко их извлекали и оттуда. У государства глаз намётан. Писали ректору письма — и человек моментально отчислялся. С другой стороны, органы засылали в семинарию свои кадры — и те беспрепятственно учились, переходя из класса в класс и исправно стуча на верующих семинаристов и независимых преподавателей. Правда, когда наступало время Великого поста, засланные гэбисты понастоящему мучились и страдали. Это было подлинным испытанием их воли и выносливости. Восьмичасовые службы на ногах, длинные совместные молитвы в течение сорока дней — даже верующий с трудом выдерживает эту нагрузку. А неверующей-то душе каково? В классе и в разговорах ты можешь сколько угодно прикидываться и врать, но когда дело доходит до практической стороны христианства — молитвы и поста — и ты, 30

тайный атеист, должен совершенно бессмысленно выстаивать многочасовые богослужения, что тогда? Самая настоящая пытка... …Навстречу мне шёл молодой священник. Я подбежал к нему и с трепетом взял благословение. И увидел — он улыбался. Молодое приятное лицо, серебряный крест, чёрное облачение. На вид — лет двадцать пять. И полное ощущение, что у этого человека в сердце — торжественная тишина, свет и мир.

Бесы полосатые

Один из абитуриентов, молодой человек в коричневом пиджаке, привлёк всеобщее внимание тем, что искусно говорил на языке старцев и претендовал на знание святоотеческих творений. Он производил впечатление эрудита, и все мы были уверены, что он-то уж точно поступит : — Вот, братцы мои! Кончился ещё один Божий денёк! Скоро и на боковую пора! Слава Тебе, Господи, за всё! Но для христианина самое главное, чтобы и во сне об Иисусовой молитве не забывать! Он, рогатый-косматый, когда нас когтем-то подцепить норовит? Известное дело — когда мы спим! Святые Отцы мудрые были и ограничивали время сна. Бодрствовали, молились! Вот и мы так должны! Ну простите меня, грешного и окаянного, если кого чем обидел, не так посмотрел, лишнее болтал, может быть! Человек немощен! Господи, прости мою душу грешную! А поработали мы сегодня неплохо! Во славу Божию! Ну с Богом! А вы, братья, видели, как сегодня бесы полосатые над лаврой по воздуху летали?

— Какие ещё бесы?

— Да воздушные шары такие — огромные, с разноцветными полосками, на верёвках. Праздник здесь у них в миру — День города! Так они вишь чего учудили — народное гулянье устроили на площади перед святым монастырём! Ох уж тут бесов поналетело — видимоневидимо! А люди несмышлёные, грешники, ходят и ничего не ведают! Игорь Зорин, мой сосед по комнате, москвич с высшим образованием, шепчет мне: «Он что, crazy»? Игорь — высокий черноволосый молодой человек, с открытым и чуть ироничным взглядом. Он смеётся над порядками в семинарии, над нашими обязанностями как абитуриентов. Его возмущает, что нужно постоянно работать на территории бывшего игрушечного завода и выносить оттуда литые чугунные чушки.

— Мы должны больше отдыхать! Экзамены

Апологетика выматывают нервы! А потом — что это такие за послушания, когда ты как люмпен должен вкалывать за здорово живёшь, не высыпаться, а наутро, высунув язык, бежать на собеседования? Мы же приехали сюда учиться! К нему подходит украинец Михаил Пилипенко с тонкими усиками и ехидно спрашивает: — А чого это тебе то не нравится, это не нравится? А мабуть, ты зараз против православия? Игорь теряется: — Да я так, просто шучу!

— Не-е, братец, це не шутки! Ты поступаешь в семинарию и хочешь стать священником! А чому ж ты будешь учить своих прихожан? Шоб они, як и ты, не працювали и сачковали — и начальство не уважали? Не-е, дорогой, так дело не пойдёт!

— Ладно, — говорит Игорь, — хватит ко мне приставать! Но Михаил не может успокоиться: — Поступают тут разные у духовные школы, а потом рiдну вiру продают! Як католики! Игорь заводится. Он — поклонник отца Александра Меня, который любил католиков.

— А чем это католики тебе «предатели»? Они тоже верят во Христа, умирали за Него во время опасности!

— И нехай вмирали! Чем больше б их повмирало, тем лучше! Они ж — еретики, а як каже святой мученик Иустин Философ, «еретики — вони гирше бешеных собак!» И даже если такой умрёт мученической смертью за веру, он всё равно зараз пiйде в ад!

— Ну это ты, брат, загнул!

— Да это не я «загнул», а великий святой православной церкви Иустин Философ так сказал! Мабуть, тоби и наши святые не нравятся?

— Нет, почему же, я уважаю Иустина…

— Святого Иустина! Не треба панибратства со святыми! Гусь свинье не товарищ! Игорь в раздражении обращается к Михаилу с каверзным вопросом: — Скажи — а вот если бы ты родился в Италии? Тебя бы крестили в католическом храме, и ты всю жизнь был бы католиком? В чём здесь твоя вина? И почему тебя, воспитанного в другой конфессии, когда все кругом католики, Бог должен обязательно направить в ад? Михаил задумывается, а потом пристально смотрит на Игоря и отвечает: — У них у всiх есть доступ к информации. Православие — не иголка у стогу сена. Могут и побачить. А я благодарю Бога за то, шо народився тута! А ты зараз можешь їхати и чмокати свово Папу в гузку! Я слушаю разговор и умираю от смеха.

А как насчёт прихода Антихриста?

Из всех собеседований я запомнил встречу у проректора по учебной работе. Я оказался в большом полутёмном кабинете. Справа и слева от входа висели иконы и большие картины в золочёных рамках на библейские сюжеты. Проректор сидел за массивным столом и внешне был как две капли воды похож на Штирлица из телесериала «Семнадцать мгновений весны». Красивый и подтянутый, он производил впечатление военного человека, одетого в штатский костюм. На вид ему было меньше пятидесяти лет. Он листал моё личное дело, которое уже успели завести, и молчал. Потом поднял глаза: — Скажите, стоит ли православному человеку заниматься миссионерством среди интеллигенции или, скажем шире, вообще общаться на христианские темы в миру среди неверующих? Не лучше ли замкнуться на приходе и работать в своей общине, чтобы углубляться в вере и приближаться к личному спасению?

— Если Господь сподобит меня стать священником, то заниматься апологетикой необходимо. Ещё апостол Павел сказал: «Горе мне, если я не благовествую!» Обществу необходимы правильные нравственные ориентиры, в том числе и интеллигенции. Только для этого нужно иметь соответствующий багаж знаний. Личным спасением священник в любом случае заниматься обязан, то есть формировать 31

Апологетика из себя живой пример жизни во Христе. Но батюшка живёт не только для себя, он — пастырь. А значит, замыкаться в себе он не имеет права. В принципе это касается любого христианина.

— Ну а, скажем, католики? Они же еретики? Как с ними общаться? Не кажется ли вам, что диалог с ними ни к чему не приведёт? Что же тогда — конфронтация, взаимная нетерпимость?

— Конечно, нет. Конфронтации быть не должно. Ничто так не разъединяет людей, как дух вражды и пролитая кровь. Необходимы серьёзные богословские дискуссии и наличие искреннего желания серьёзно разобраться в тех проблемах, которые мешают нашему объединению. Здесь необходимы терпимость и взаимное уважение. Полагаю, что на таких условиях диалог может состояться.

— Я смотрю, вы настроены оптимистично! А как насчёт прихода Антихриста? Некоторые верующие говорят, что он должен вот-вот появиться, видят везде масонский заговор?

— Времени прихода Антихриста никто не знает. Есть определённые признаки — взаимное охлаждение любви и так далее. Но и это не даёт нам права опускать руки. Надо делать наше общее духовное дело до тех пор, пока есть силы. И не падать духом. Поэтому есть ли заговоры или же их нет — всё равно, жизнь продолжается, и каждый новый день нужно прожить достойно.

— Что ж, желаю удачи. Вы, как я понимаю, человек пишущий. Нам нужны люди, владеющие пером. Так что если поступите, будем вас привлекать. Не возражаете? Я поблагодарил проректора, попрощался и вышел. В коридоре была толпа абитуриентов. Наиболее ушлые занимали очередь сразу в три кабинета. Несколько человек с интересом изучали доску объявлений. Я подошёл поближе и прочитал: «Учащийся четвёртого класса МДС Долбилин М.В. отчислен из состава учащихся за дачу неискренних показаний инспекции и за поведение, не соответствующее общему духу семинарии». Другое гласило: «За самовольное отсутствие на вечерней молитве в расположении семинарии студенту третьего курса академии Е. Панкратову объявить выговор с последним предупреждением. Предупредить, что повторная неявка повлечёт за собой отчисление из состава учащихся». Рядом висел список проповедников на воскресные и праздничные дни. Перечень 32

курсовых сочинений поражал сложностью богословских формулировок. Оказавшийся рядом Зорин спрашивает меня: — Что, «тропари» читаешь? Тебя там ещё нет? Тропари — это молитвы, которые посвящены тем или иным святым. В них перечисляются добродетели подвижника и прославляются его достоинства. Я ещё не знал, что «тропарями» семинаристы называли внутренние дисциплинарные взыскания. И ещё одно собеседование — у инспектора семинарии.

— Какая книга из ветхозаветного корпуса Библии произвела на вас наибольшее впечатление?

— Книга Иова.

— Хорошо. Значит, вы намерены быть терпеливым к страданиям?

— Я бы очень этого хотел. От терпения проистекает смирение, а без него нет христианства.

— Посмотрим, посмотрим. А сколько посланий написал апостол Павел?

— Четырнадцать.

— Кто является автором «Катехизиса»?

— Митрополит Филарет.

— Следующий! Через три дня вывесили списки поступивших. Я обнаружил себя в числе принятых во второй класс. Тем, кто не поступил, сказали приблизительно следующее: «Не расстраивайтесь, братья! Значит, такова воля Божия! Дерзайте в следующий раз! А за труды по расчистке завалов — спаси вас всех Господи!»

Гаишник

Новый второй класс расселили в восточной стене. Те же кровати и тумбочки — по военному образцу. Почти все из нас имели высшее образование и достаточно солидный возраст — в среднем от двадцати пяти лет и выше. Рядом с нами жили учащиеся четвёртого класса — люди, поднаторевшие в семинарской

Апологетика жизни и пытавшиеся поначалу учить нас умуразуму. Некоторое время мы смирялись, подчиняясь неписаным законам «дедовщины», но уже очень скоро стали чувствовать себя на равных — сказались жизненный опыт и обретённые ранее социальные навыки общения. В большинстве своём новоиспечённые семинаристы представляли собой тихих и спокойных людей, имевших врождённую склонность к созерцанию и внутреннему самоуглублению. Но, как и везде, были свои исключения — по характеру, темпераменту и общему складу мышления. Почти все мы с удовольствием подчинились внутреннему распорядку жизни. Утром — учёба, затем — перерыв на обед, час отдыха и после — вечерние занятия, так называемая самоподготовка. Она заключалась в том, чтобы учащиеся обязательно находились в своём классе и штудировали учебные пособия, готовили уроки на завтра. Давалась также возможность сидеть в библиотеке, но для этого нужно было специально отпрашиваться либо у классного наставника, либо у старосты. В библиотеке был старый паркет, который скрипел под ногами, и тёмно-коричневые столы со специальными полками для литературы. В зале находилось окошечко для получения книг. На выдаче трудились как штатные сотрудницы, так и девушки с регентских курсов. Нередко через это окошечко соединялись судьбы будущих батюшек и матушек. Поэтому семинаристы любили сюда захаживать. Но всё было очень благопристойно, и шуток, открытого флирта никто себе не позволял. Можно сказать, что библиотечные девушки чувствовали себя в этом отношении достаточно вольготно, и у них был широкий выбор в устроении личной жизни. И время также работало на них. В зале заказов можно было подобрать редкие богословские труды. В этом смысле академическая библиотека была действительно уникальной на всю Россию. Заведовал ею архимандрит Иеремия, который преподавал литургику в младших классах семинарии. У него была непростая жизненная судьба и специфический характер. Похожий чем-то на Салтыкова-Щедрина, он обладал детским незамутнённым взглядом и совершенно неумолимым характером. Как утверждали семинаристы-старшеклассники, когда-то отец Иеремия работал милиционером в ГАИ, и некоторые особенности милицейской психологии стали неотъемлемой частью его духовного склада. Особенно это проявлялось в категоричности суждений и отсутствии всяко-

го снисхождения к провинившимся — независимо от того, в чём именно состояла вина — в невыученном уроке или же в нарушении библиотечного распорядка. Спецификой его устной речи было то, что он после каждого слова ставил точку с паузой.

— Так! Вы — учащийся — третьего — класса «В» — Камперов! Я — вас — правильно — назвал? Повторите — свою — фамилию! Правильно. Вы — не — приготовили — задание!

— Ваше Высокопреподобие! Дело в том, что вчера нас отправили на послушание — разгружать машины с кирпичом! А когда мы вернулись, то было уже поздно, и я не успел подготовиться! Простите меня, пожалуйста, завтра я всё исправлю!

— Вы — меня — не поняли, — учащийся, — отец Иеремия говорил с расстановкой, делая паузу после каждого слова, — я — вас — спрашиваю — вы — не — приготовили — урок! Так?

— Батюшка, да вчера машину с кирпичом…

— Учащийся — Камперов! Я — ставлю — вам — двойку!

— Простите, батюшка, библиотека была уже закрыта!

— Вы — получили — двойку! И — не — надо — оправданий! Оправдания — от — лукавого! Семинаристы шутили, представляя его гаишником в рясе, с жезлом и придумывая для водителей, нарушивших дорожные правила, совершенно безвыходные ситуации: — Стойте! Вы — водитель? Водитель. Так — и — говорите!

— Да я…

— Вы — нарушили — дорожное — правило — №1248 — и — должны — быть — наказаны!

— Да я не виноват, потому что…

— Ваши — права! Так — они — проколоты! Всего — хорошего!

— …!!! Как-то раз я искал одну редкую книгу на арабском языке. В сопровождении сотрудницы библиотеки мне нужно было пройти по лабиринтам хранилища и опознать фолиант по названию. Вдогонку мне отец Иеремия успел сказать следующее: «А — по — сторонам — не — смотрите! Интересуетесь? Не — надо — интересоваться! Люба, — проследите, — чтобы — учащийся — не — вертел — головой — по — сторонам!» Это был удивительный в своём роде человек, закавыченный старец.

Продолжение следует

33

Мир незримый

О России Три речи

Иван Ильин философ

3. РОДИНА И ГЕНИЙ

В

чужой стране, далеко от родных пределов, исстрадавшиеся и утомлённые, но не забывшие и не разлюбившие, собираемся мы здесь, отторгнутые сыны, живые обломки нашей чудесной и несчастной России. Собираемся для того, чтобы сказать друг другу, что мы — по-прежнему её верные сыны; что попрежнему мы ею живём и дышим; и что алтари её будут святы в наших сердцах до последнего нашего земного вздоха… Этот день Русской Культуры есть как бы день нашей свободно и добровольно из глубины обновляемой присяги, не формальной, а таинственно-духовной — присяги на духовную верность нашей Родине. Что бы ни случилось с нами, какие бы ещё испытания и страдания ни ожидали нас впереди, — ей принадлежат и будут принадлежать наши помыслы, наши мечты, наши усилия и труды, ей и её грядущему, невиданному ещё расцвету. Это верно так, как священны её святыни, как велики её пророки и зиждители, как крылат её дух и могуч её язык. Это верно, так как есть Бог и благодатны пути Его…

***

Легка и радостна нам эта духовная присяга; ибо в ней выговаривается то, что для нас единственно возможно. Ведь эту присягу выговаривают не уста наши, и не рассудок, и не душевное настроение; нет — её безмолвно произносит некое последнее недро нашего человеческого естества, над которым не властен человеческий произвол, но в глубине которого уже решён навеки вопрос, имеем ли мы Родину и где она. Воистину не от человеческого произво-

34

ления зависит иметь Родину или не иметь её, оторваться от неё или переменить её. Одни хотели бы уйти и не могут; другие хотели бы приобрести её и знают, что для этого сделать… Здесь могут не помочь ни усилия сознания, ни решения воли; здесь может обмануть и мечта, и всякая бескрылая теория; и быт здесь не свяжет, ибо к быту можно привыкнуть; и даже начало расы и крови не сможет сказать здесь последнего, решающего слова. Здесь — тайна, живая тайна неразрывной связи; и большинство людей стоит перед этой тайной как бы в беспомощности и бессилии: одни, счастливые, нашедшие свою Родину, сами не зная как, богатые и сильные, с осмысленной и освящённой жизнью; другие, не-

Мир незримый

счастные, не нашедшие своей Родины и сами не знающие ни того, как это случилось, что они её не нашли, ни того, что им надо сделать, чтобы её обрести, — бедные, слабые и безродные, с неосмысленной и неосвящённой жизнью… И вот, нам счастливым и богатым, подобает здесь и сегодня, в День Русской Культуры, сказать друг другу об этой тайне; и о том, как Родина обретается, и о том, чем надлежит поддерживать в сердцах её огонь. Ибо легко и незаметно, так, как распускается цветок, как плывут облака и как текут наши великолепные, пышные реки, так родится и слагается чувство Родины, и любовь к ней, и власть её над человеком — тогда, когда люди живут в своей стране и среди своего народа, в потоке и в цветении его единой и общей жизни; и мы, прожившие так большую часть нашей жизни, получившие, напитавшиеся и обогатившиеся, — стали русскими легко и незаметно; и утратить нам нашу русскость невозможно. Но не так обстоит с нашими детьми, или безвременно оторванными от единой и общей русской стихии, от русского быта, царственно насыщенного русским бытием; или же — рождающимися на чужбине. И у них таинство России не может свершиться в душе с тою незаметною лёгкостью рас-расцветания, как это было у нас. Живя в чужой стране, в иной природе, окружённые чуждым бытом и нерусскими народами, они не могут напитаться духом своей Родины, пребывая в состоянии бездеятельной восприимчивости. Нет, Родина может быть дана им и может быть взята ими только в процессе творчества, делания, в процессе пробуждения, укрепления и насыщения тех задатков, которые скрыты в глубине их душ… Не так, как вздыхают лесные ароматы; но так, как находят, расчищают и окапывают подземные ключи. И если мы, живя в своей стране, среди родного народа, могли быть уверены, что Родина сама пропитает души наших детей и удержит их в своём щедром и властном лоне; и если мы поэтому, как неразумные богачи, не заботились о главном сокровище наших душ и нашей жизни, — то ныне это стало невозможным. Ныне мы призваны к тому, чтобы найти ключи от тайны русского духа. Мы должны найти пути, которые ведут к русскости души; мы должны соблюсти эти тропинки и дороги. Мы должны передать нашим детям живую уверенность в том, что эти тропинки и эти дороги действительно ведут к великим свершениям

и чудесным, ещё невиданным возможностям; что быть русским — это дар и счастье, призвание и обетования; что в этом есть Божия благодать, зовущая к служению и подвигам. И затем мы должны указать нашему молодому поколению пути, ведущие к этому дару, и трудные задания, ожидающие его на этом пути, — вот так, как мудрая старушка снаряжала в путь ИванаЦаревича… Но, чтобы передать эту мудрость нашим царевичам, нам надо самим сначала умудриться. Надо самим иметь и уметь. Надо знать, в чём состоит русскость русского и как приобретается она…— та особенная своеобразность нашей Родины и её народа, её души и её культуры, которую из других народов не любит и не чтит только тот, кто её не изведал, не испытал и не уведал. И если мы доселе не знаем этого и не умеем этого, то вот наше очередное и величайшее задание: познать, чтобы передать, и уметь, чтобы научить; — чтобы показать это и рассказать об этом и нашим детям, и другим народам, среди которых мы влачим неволю нашего рассеяния.

***

Не пытайтесь свести Родину к телесному, к земле и природе… Посмотрите: силою судеб мы оторваны ото всего этого; а она незримо присутствует в нас. Она не покинула нас, и мы не оторвались от неё; а внешняя разлука состоялась уже давно. Ищите лучше русскость русского духа прежде всего в душевном укладе человека и ещё в тех содержаниях, которые были созданы этим душевным укладом, а потом уже — в той природе, которая взлелеяла этот душевный уклад, и во всём том телесном и вещественном, что укрыло его в себе и явило его через себя. Но не останавливайтесь на этом: ищите русскость русского в тех душевных состояниях, которые обращают человека к Богу в небесах и ко всему божественному на земле, т.е. в духовности человека. Вот подлинное жилище Родины, вот подлинное её обнаружение, когда душа человека, «томимая духовной жаждою», отвёртывается от «случайных и напрасных даров» земной жизни и, испытывая жизнь без Бога, как «мрачную пустыню», обращается из глубины своей к благодатным предметам. Пусть скудны и слабы её силы; пусть не даётся ей более, чем осязание краешка ризы Божией… Но именно в эти минуты свои, в этих состояниях своих — она вся жизнь, вся трепещет 35

Мир незримый

сверху донизу: в ней оживают её главные дары; в ней напрягаются её главные силы, и она переживает час своего духовного плодоношения. В эти минуты, — знает человек это или не знает, хочет он этого или не хочет (и иногда может быть лучше, если не знает, если не старается и не умничает) — в эти миг и часы в бессознательной глубине его души, томившейся и рвавшейся и вот, подобно ангелу, воспевшей песнь своего полёта, пробуждаются исконные, родовые, народные силы души и содержание духа. И тогда человек любит именно так, как любит его народ в своеобразии своём; тогда он молится его молитвою; тоскует и поёт так, как тоскует и поёт его народ; «народно» творит, национально веселится и пляшет; — чудесно вдохновлённый, являет и осуществляет свою Родину.

***

Душа не священна сама по себе; она священна духом и своею одухотворённостью. И быт не свят сам по себе; он освящается бытием — личным и народным. Но то, что освящено духом и бытием, то становится его сосудом или его ризою. И то, во что излился дух, — и человек, и картина, и напев; и храм, и крепостная стена, — становится священным и дорогим, как открывшийся мне и нам, нашему народу и нашей стране лик самого Божества. И вот, Родина есть выстраданные нами и открывшиеся нам лики Божии: в молитвах, иконах и храмах; в песнях, поэмах и трагедиях; в созданиях искусства и в подвигах наших святых и героев. И ещё. Родина — это тот национальный строй и уклад души, который выстрадался и выносился нашим народом в его бытии и в его быту и который незаметно, но неизменно владеет и моею душою, её дыханием, и вздохом, и стоном, и жестом, и языком, и пляскою. И ещё, Родина — это те люди, те вдохновлённые боговидцы и осенённые пророки, которые, пребывая в этом духе, осуществляя и закрепляя его, увидели и создали для нас узренные ими лики Божии. Родина есть нечто от духа и для духа. И тот, кто не живёт духом, тот не будет иметь Родины; и она останется для него тёмною загадкою и странною ненужностью. На безродность обречён тот, у кого душа закрыта для Божественного, глуха и слепа для него. И если религия, прежде всего, призвана раскрыть души для божественного, то интернационализм безрод36

ных душ коренится, прежде всего, в религиозном кризисе нашего времени. Но именно поэтому творцы духа суть живые очаги Родины. Назови мне, кто те пророки, гении и герои, перед которыми ты в любви преклоняешься, и я скажу тебе, какого ты духа и где твоя Родина… Ибо ты любишь их и преклоняешься перед ними потому, что они облегчили тебе бремя твоей жизни, показали тебе путь к устроению твоей души, дали тебе утешение, дали тебе радость быть сильным; через них ты утвердил себя, свою личность, свой дух и свой характер; и поэтому, знаешь ты о том или не знаешь, — они твои пастыри, учители и вожди, создавшие твою Родину и указавшие её тебе. Свершив своё жизненное дело и покидая землю, гений оставляет нам в назидание и облегчение — ризу своего душевного уклада и своего духовного акта. И народы искони понимали это, связывая своё бытие и своё национальное и государственное самоутверждение — с культом своих великих предков, героев и святых. Дело пророка и гения состоит в том, что он, пребывая во внешней и внутренней стихии своего народа, приемля все его бремена и слабости, его страдания и беды, ставит себя, и в своём лице свой народ, перед лицо Божие и выговаривает от всего своего народа символ национального Боговосприятия. Этим он указует своему народу верный путь к духу и духовности; и сам остаётся тем духовным очагом, около которого размножается среди целых поколений огонь духовного горения, размножается, не умаляясь, не убывая; и сам остаётся тем духовным алтарём, вокруг которого собираются и из века в век будут собираться сыны его Родины, утверждая в нём и через него, через его творчество и через его создания — своё единство с ним и своё единение с Родиной. Вот почему правы мудрецы, утверждавшие, что народ и его герои — суть одно. Да, пророки и гении зиждут Родину… И тот, кто ищет путей к России, тот пусть идёт к её гениям и пророкам. Ибо они подняли на свои плечи наши бремена и наши слабости, наши страдания и беды и приняли дары нашей природы и нашего духа; и, поставив нас во всей этой данности перед лицо Божие, — открыли наши очи, и отверзли наш слух, и дали нам мощный язык, и закалили наши сердца, и выговорили за нас и от нас символ нашего национального Боговосприятия. Они показали нам и то, чем мы призваны быть; и то, к чему

Мир незримый мы способны; и то, как нам восходить на эту высокую и трудную гору. Это наши живые алтари, наши очаги, наши ангелы-хранители. Не к ним ли, не к ним ли идти в минуту горя, в час крушения, в тот час, когда нам покажется, что наша жизнь «осуждена на казнь тайною судьбою»? Не к ним ли вести наших детей, чтобы они дали им в порядке чистой духовности то, от чего тайная судьба отторгла их по пространству и по быту?

***

Да, конечно, к ним. Тот, кто нашёл свою Родину, тот знает её гениев и пророков и испытывает их как своих учителей, вождей и ангелов-хранителей. И тот, кто ищет путей к своей Родине для того, чтобы открыть их детям, — пусть ведёт их к гениям, пророкам и вождям своей Родины. И не естественно ли, не верно ли поступили мы, что связали День Русской Культуры, справляемый нами на чужбине, с именем нашего великого и чудесного Пушкина?

***

Единственный по глубине, и ширине, и силе, по царственной свободе духа и по завершённой необходимости формы, Пушкин, этот «таинственный певец», дан нам был для того, чтобы создать солнечный центр нашей истории, чтобы сосредоточить в себе всё необъятное богатство русского духа и всю его вселенскую ширину, и вернуть всё это в глаголах бессмертной красоты… Он дан был нам, как залог, как обетование, как благодатное удостоверение того, что и на нашу ширь и на нашу страсть, и на наш беспредельный размах — есть, и может быть, и будет найдена и создана такая совершенная, такая завершённая форма, о которой мечтали и всегда будут мечтать для себя все народы… Его дух, как некий грандиозный водоём, собрал в себе все живые струи, все подпочвенные воды русской истории и русского духа. И пока стоит Россия, до тех пор к целебным водам этой вдохновенно возмущённой купели будут собираться все её народы — и гордый внук славян, и финн, и ныне дикой тунгус, и друг степей калмык…

— все с одной жаждою, все с одной надеждою: упиться божественной гармонией, в которой восславлен Господь из глуби и шири на-

шего безмерного простора, наших непокорных страстей… Здесь всё наше бремя, и все страдания и трудности нашего прошлого, и все страсти наши — всё принято, всё умудрено, всё очищено, всё просветлено и прощено в глаголах законченной солнечной мудрости. Всё смутное стало очевидным; все страдания преобразились в радость бытия. Оформились, не умаляясь, наши просторы; и дивными цветами зацвели горизонты нашего духа. Всё нашло себе лёгкие законы неощутимо-лёгкой меры, и самое безумие явилось нам в образе вдохновенного прозрения и вещания. Взоры русской души обратились не к больным и бесплодным запутанностям, чреватым соблазнами и гибелью, а в кристальные глубины солнечных пространств. И дивное глубокомыслие и глубокочувствие сочеталось с радостью поющей и играющей формы… Впервые раздался и был пропет Богу и миру от лица России гимн приятия и утверждения; гимн радости сквозь все страдания; гимн очевидности сквозь все пугающие мороки земли. Впервые от лица России и к России была сказана эта чистая и могучая осанна — осанна глубокого, русским Православием вскормленного мироприятия и Бого-благословения; осанна пророка и поэта, мудреца и ребёнка, о которой мечтали Гераклит, Шиллер и Достоевский… И если какой-нибудь народ, одарённый и великий, измученный в непомерных напряжениях и страданиях своей истории, имел нужду и право на этот пророческий гимн, на эту радостную осанну, — то это был наш народ, это были мы, русские… И могло ли это не состояться, что этот ра37

Мир незримый достный и чудный утешитель, этот совершитель нашего духовного акта, этот основоположник русского национального характера, этот завершитель нашего национального естества, — стал солнечным центром нашей истории? Пушкин, наш шестикрылый серафим, отверзший наши зеницы и давший нам внять горнее и подводное естество мира, вложивший нам в уста «жало мудрыя змеи» и завещавший нам превратить наше трепетное и неуравновешенное сердце в огненный угль, он дал нам залог и явь нашего национального величия, он раскрыл нам блаженство и власть, и спасительность завершённой формы… И он же дал нам ещё один великий и последний дар: он дал нам возможность, и основание, и право благословлять нашу Родину всегда и во всём, любить её, гордиться ею и прозревать её великое будущее, — нерушимо верить в неё и в её грядущий расцвет, что бы ни принесла нам её история, какие бы ещё лишения и страдания ни выпали на долю русских поколений… И в годы разложения и стыда, унижения и смуты, воочию созерцая «бессмысленный и беспощадный русский бунт», — сколько раз, там, в глубине России, в опасностях и тюрьмах, сколько раз спрашивали мы себя: «неужто конец? неужто мы погибли? неужто кончено с нашей замученной, с нашей изумительной Россией?..» И каждый раз два луча утешали и укрепляли душу в её утомлении и сомнении: религиозная чистота и мудрость русского Православия и пророческая богоозарённость нашего дивного Пушкина...

***

Скажем же всем народам, у очага которых мы сидим, как временные странники: «Хотите видеть и испытать Россию, — тогда идите к её пророкам и гениям; и научитесь внимать им на их языке. Не думайте судить о России, не озарив свою душу подлинным звуком реченных Пушкиным глаголов. Научитесь петь и молиться с ним. Научитесь радоваться и принимать мир из цельности и глубины его осанны. Научитесь отводить ему его место в мировом пантеоне гениев; и поймите, что он был тем, чем хотели быть многие и многие из ваших гениев…» А детей наших поведём и приведём к нашим алтарям, к нашим пророкам и нашим гениям. А из гениев — прежде всего и навсегда — к Пушкину… Ибо здесь они найдут солнечное средоточие нашей истории. Здесь они найдут свою Родину.

38

ЧТО СУЛИТ МИРУ РАСЧЛЕНЕНИЕ РОССИИ I

1. Беседуя с иностранцами о России, каждый верный русский патриот должен разъяснять им, что Россия есть не случайное нагромождение территорий и племён и не искусственно слаженный «механизм» «областей», но живой, исторически выросший и культурно оправдавшийся ОРГАНИЗМ, не подлежащий произвольному расчленению. Этот организм есть географическое единство, части которого связаны хозяйственным взаимопитанием: этот организм есть духовное, языковое и культурное единство, исторически связавшее русский народ с его национально младшими братьями — духовным взаимопитанием: он есть государственное и стратегическое единство, доказавшее миру свою волю и свою способность к самообороне; он есть сущий оплот европейски-азиатского, а потому и вселенского мира и равновесия. Расчленение его явилось бы невиданной ещё в истории политической авантюрой, гибельные последствия которой человечество понесло бы на долгие времена. Расчленение организма на составные части нигде не давало и никогда не даст ни оздоровления, ни творческого равновесия, ни мира. Напротив, оно всегда было и будет болезненным распадом, процессом разложения, брожения, гниения и всеобщего заражения. И в нашу эпоху в этот процесс будет втянута вся Вселенная. Территория России закипит бесконечными распрями, столкновениями и гражданскими войнами, которые будут постоянно перерастать в мировые столкновения. Это перерастание будет совершенно неотвратимым в силу одного того, что державы всего мира (европейские, азиатские и американские) будут вкладывать свои деньги, свои торговые интересы и свои стратегические расчёты в нововозникшие малые государства; они будут соперничать друг с другом, добиваться преобладания и «опорных пунктов»; мало того, выступят империалистические соседи, которые будут покушаться на прямое или скрытое «аннексирование» неустроенных и незащищённых новообразований (Германия двинется на Украину и Прибалтику, Англия покусится на Кавказ и на Среднюю Азию, Япония на дальневосточные берега и т.д.). Россия превратится в гигантские «Балканы», в вечный источник войн, в великий рассадник смут. Она станет мировым бродилом, в которое будут вливаться социальные и моральные отбро-

Мир незримый сы всех стран («инфильтранты», «оккупанты», «агитаторы», «разведчики», революционные спекулянты и «миссионеры») — все уголовные, политические и конфессиональные авантюристы Вселенной. Расчленённая Россия станет неизлечимою язвою мира.

2. Установим сразу же, что подготовляемое международною закулисою расчленение России не имеет за себя ни малейших оснований, никаких духовных или реально-политических соображений, кроме революционной демагогии, нелепого страха перед единой Россией и застарелой вражды к русской монархии и к Восточному Православию. Мы знаем, что западные народы не разумеют и не терпят русского своеобразия. Они испытывают единое русское государство как плотину для их торгового, языкового и завоевательного распространения. Они собираются разделить всеединый российский «веник» на прутики, переломать эти прутики поодиночке и разжечь ими меркнущий огонь своей цивилизации. Им надо расчленить Россию, чтобы провести её через западное уравнение и развязание и тем погубить её: план ненависти и властолюбия.

3. Напрасно они ссылаются при этом на великий принцип «свободы»; «национальная свобода» требует-де «политической самостоятельности»… Никогда и нигде племенное деление народов не совпадало с государственным. Вся история даёт тому живые и убедительные доказательства. Всегда были малые народы и племена, не способные к государственному самостоянию: проследите тысячелетнюю историю армян, народа темпераментного и культурносамобытного, но не государственного; и, далее, спросите — где самостоятельные государства фламандцев (4,2 милл. — в Бельгии, 1 милл. — в Голландии) или валлонов (4 милл.)? Почему не суверенны уэльские кимры и шотландские гэлы (0,6 милл.)? где государства кроатов (3 000 000), словенцев (1 260 000), словаков (2,4 милл.), вендов (65 000)? французских басков (170 000), испанских басков (450 000), цыган (до 5 милл.), швейцарских лодинов (45 000), испанских каталонцев (6 милл.), испанских галлегосов (2,2 милл.), курдов (свыше 2 милл.) и многого множества других азиатских, африканских, австралийских и американских племён? Итак, племенные «швы» Европы и других материков совершенно не совпадают с государственными границами. Многие малые племена только тем и спаслись в истории, что примыкали к более крупносильным народам, государственным и толерантным: отделить эти малые племена значило бы — или передать

их новым завоевателям и тем окончательно повредить их самобытную культурную жизнь, или погубить их совсем, что было бы духовно разрушительно, хозяйственно разорительно и государственно нелепо. Вспомним историю древней Римской империи — это множество народов, «включённых», получивших права римского гражданства, самобытных и ограждённых от варваров. А современная Великобританская Империя? И вот именно таково же культуртрегерское задание единой России. Ни история, ни современное правосознание не знает такого правила: «Сколько племён, столько государств». Это есть новоизобретённая, нелепая и гибельная доктрина; и ныне она выдвигается именно для того, чтобы расчленить единую Россию и погубить её самобытную духовную культуру. окончание следует

39

Индекс благородства

Победный 1813-й Повесть о великом государе... Арсений Замостьянов

Э

ту кампанию почему-то не причисляют к Отечественной войне. Как будто изгнанием Наполеона за пределы империи завершилось великое противостояние двух империй. Так и Великую Отечественную можно «обрезать» 1944-м, когда захватчиков отбросили за границы Советского Союза. Но

40

мы всё-таки считаем Днём Победы дату капитуляции, которая была подписана после падения Берлина. И тут прослеживается аналогия. Наполеоновская Франция капитулировала в мае 1814-го, после падения Парижа. А в 1813 году шли сражения и на поле брани, и в дипломатических кабинетах. И относиться к этим сражениям надо бы как к эпизодам Отечественной войны. Причём к эпизодам ключевым. Начал кампанию фельдмаршал Кутузов, предусмотрительно пытавшийся поставить под ружьё Саксонию и Пруссию — в помощь России. Он вовсе не был противником продвижения на Запад. Просто Михаил Илларионович стремился побеждать с наименьшими потерями и не намеревался таскать чужие чемоданы — в данном случае германские. Но в начале кампании фельдмаршал умер. Россия оплакивала его и замены Кутузову не находила. Ни Витгенштейн, ни Барклай не могли полноценно заменить всеми уважаемого князя Смоленского. А талантливых полководцев Милорадовича и Ермолова император до поры до времени не подпускал к главным командным высотам. Наступало время самых кровопролитных сражений в истории Наполеоновских войн. Грозный 1813-й. Между тем кампания 1813 года остаётся в дальнем чулане народного сознания. Её воспринимают как второстепенный эпилог к Отечественной войне 1812 года. Когда мы поём «Наши деды — славные победы!», мы не имеем в виду Битву народов... А ведь это была кульминация Наполеоновских войн! Вообразим: если бы Наполеон получил возможность воспитать новую Великую армию, Россия получила бы на границах грозного соседа. А то и новое вторжение. И героический 1812 год тогда вспоминался бы как один из эпизодов в череде войн... Двухсотлетие сражений 1813 года у нас

Индекс благородства вспоминают только историки и знатоки Германии. А в Европе не забыли, когда был побеждён великий корсиканец, но постарались заретушировать роль России в той кампании. А роль была главнее некуда. Император Александр выступил в роли инициатора новой большой европейской войны, а Россия стала доминирующей силой в коалиции. Все сражения 1813 года — русские сражения. Лучше всех это понимали французы. Это русская армия, закалённая на Бородинском поле, освободила германские государства от захватчиков и предопределила будущее объединение Германии. Сегодня, когда немцы и англичане вспоминают о Лейпциге и Дрездене, императора Александра почти не упоминают. А ведь его роль в устройстве Европы после Наполеоновских войн была определяющей... Но удивляться тут нечему. Не могу припомнить ни одной отечественной кинокартины, посвящённой событиям 1813 года. Мы разбрасываемся «звёздными часами» истории... Конец лета и начало осени 1813 года решили судьбу всеевропейского противостояния. Две битвы двухсотлетней давности, между ними — несколько недель напряжённых, нервных маневров и сражений, в которых русская армия снова показала себя непобедимой. Дрезден подарил Наполеону надежду и стал последним его крупным и несомненным военным успехом. Лейпциг считается очередным «началом конца» прославленного завоевателя, которого противники предпочитали называть узурпатором. Дрезден к тому времени стал главной базой Великой армии в Германии. Терять его Наполеон не желал. И ему удалось организовать защиту города от наступления союзников, хотя французам катастрофически не хватало ни времени, ни сил. Быстрые действия Наполеона привели в состояние растерянности австрийского фельдмаршала Шварценберга, командовавшего самой крупной армией союзников — Богемской. Русско-прусская армия под командованием Барклая входила в состав Богемской. Но тут же присутствовал и император Александр I... Участник того похода, будущий выдающийся военный историк А.И. Михайловский-Данилевский писал: «Всего неприятнее был недостаток в единоначалии, ибо тут присутствовали три монарха, и каждый окружён советниками, подававшими мнения, нередко противоречащие, а главнокомандующий князь Шварценберг не имел довольно веса, чтобы согласовать всех и принять

такие меры, которые бы всех удовлетворили. Место, где стояли монархи с штабом своим и конвоем, уподоблялось шумному народному совещанию». Вспомним: в 1812 году благородный рыцарь Шварценберг командовал австрийским корпусом... в составе Великой армии Наполеона, сражавшейся против русских. Правда, действовал он осмотрительно, по отношению к французам почти предательски. И всё-таки воевал под знамёнами Бонапарта! Вряд ли русские генералы могли забыть об этом во имя дипломатического компромисса. Не только в Богемской армии власть получили полководцы, не раз битые Наполеоном. Во всех трёх армиях союзников русские генералы оказались подчинёнными иноземцев... Северную армию возглавил Бернадот, Силезскую — Блюхер. Ощущался перекос: западноевропейские полководцы получили много власти, а на поле боя всё зависело от русских частей. Собственно говоря, дело под Дрезденом и началось с того, что русский авангард союзников под командованием генерала П.Х. Витгенштейна атаковал французский корпус Л. Сен-Сира, который оборонял город. После Дрездена французы отбросили Бо-

41

Индекс благородства гемскую армию и едва не добились раскола в рядах союзников. Лейпциг спас честь коалиции. В грандиозной четырёхдневной битве союзникам удалось сломить сопротивление французов ценой немалых потерь. Выдающийся военный историк А.И. Михайловский-Данилевский, участник тех событий, пишет: «В четырёхдневном сражении под Лейпцигом убиты у французов: маршал Понятовский, 4 дивизионных и 4 бригадных генерала и 20 000 нижних чинов; ранены два маршала, Ней и Мармон, и значительное число генералов, офицеров и солдат. В плен взяты: король саксонский, принц Эмилий Дармштадтский, два корпусных начальника, Ренье и Лоринсон, 20 дивизионных и бригадных генералов и до 40 000 нижних чинов. Трофеи состояли из 325 пушек, 130 000 ружей, 900 зарядных ящиков и множества обоза. У союзников убиты и ранены: 21 генерал, 1800 офицеров и 45 000 нижних чинов, в том числе 22 000 русских, 15 000 пруссаков, 8000 австрийцев и 300 шведов». Историческое наименование сражения нашёл полковник прусского генерального штаба барон Мюфлинг: «Четырёхдневная Битва на-

42

родов под Лейпцигом решила судьбу мира», — напишет он в донесении. Крылатые слова! Наполеон отступал во Францию. Там развернутся события 1814 года... Русская армия обживалась в Европе, теснила Бонапартия... За что сражалась Россия в 1813-м? Дипломатическое объяснение в те годы был хорошо известно всем, кто интересовался политикой: Россия стремилась к восстановлению законного порядка, то есть к спасению европейских монархий. Главный противник — революция, то есть борьба с престолами, королевским и церковным. Был здесь и личный подтекст: император Александр после июня 1812-го относился к Наполеону как к личному врагу. Им двоим было тесно на континенте. Но нельзя не учитывать и объективную, стратегическую необходимость уничтожения Великой армии. Завоевательные планы Наполеона затрагивали интересы России. Через год-другой после неудачного русского похода он мог обрести необоримую силу. Современники знали, а может быть, и преувеличивали гений великого мобилизатора. Не раз Наполеон «из ничего» собирал стотысячные армии. Известны аргументы критиков победного похода. Тут и пацифизм, и «сбережение народа» как национальная идея. Только история суровее благонамеренных построений: никто не гарантировал России покойного благополучия в изоляции от большой политики. А после Битвы народов горизонты политических возможностей для империи значительно расширились. Другое дело, что дипломаты императора Александра не слишком рационально воспользуются ресурсами Священного союза. Умами наших политиков овладеет опрометчивая самоуверенность. И всё-таки четыре десятилетия на западных границах империи царил мир. Разве что Польша беспокоила, но это внутренняя болячка державы. И мы не слишком преувеличим, если скажем: осенью 1813-го русские пушки и штыки на сорок лет определили порядок в Европе. Друзья, когда мы входим в Московский Кремль через Троицкие ворота, слева перед нами вырастает здание Арсенала, построенное при Петре Первом. Вдоль жёлтых стен Арсенала на низких пьедесталах разложены трофейные орудия — пушки, отбитые русскими частями у французов в 1813-м. Поклонимся этим трофеям, а главное — памяти русских богатырей, о которых сказано: «Да, были люди в наше время».

Актуальная тема

Диктатура безумия Ирина Медведева, Татьяна Шишова

О

чень многие вещи, о которых мы сейчас пишем, стали нам понятны далеко не сразу, порой через годы после какогото первого импульса. Что это был за импульс, трудно объяснить, но, как правило, всё начиналось со смутного чувства: неловкости, беспокойства, внутреннего протеста... Логически мы обосновать этого дискомфорта не могли, а в случае, о котором сейчас расскажем, даже поначалу стыдились своей негативной реакции.

Необычный конгресс

Летом 1994 года, приехав на международный конгресс по социальной психиатрии в Гамбург, мы увидели странную картину: заметное число делегатов конгресса выглядели как душевнобольные. «Удивительно! Почему западные врачи так похожи на своих пациентов?» — подумали мы. Но вскоре выяснилось, что это натуральные пациенты. Мы снова изумились: как можно показывать больных людей огромному залу, будто зверюшек в цирке? Западные коллеги снисходительно улыбнулись стереотипности нашего мышления и объяснили, что мы являемся свидетелями величайшего гуманистического эксперимента. Впервые на научном конгрессе пациенты психиатрических клиник, в том числе и страдающие глубокими расстройствами, будут делать доклады наравне с корифеями медицины. И они действительно их делали, перемежая подробные описания бреда и галлюцинаций с яростной критикой врачей и методов лечения, а также требуя для себя права на вождение машины, на работу в суде и прочих органах власти. Поведение врачей тоже, впрочем, было для нас непривычным. Они всё время что-то жевали, пили воду из бутылочек, громко переговаривались, вставали посреди выступлений —

даже когда доклад делал учёный с мировым именем! — и косяками выходили из зала. Очереди за кофе и бутербродами в рабочее время и в перерывах были практически одинаковыми. Слушая же выступления пациентов, врачи почему-то очень веселились. Так потешаются дошкольники и младшие школьники, глядя на клоунов, дубасящих друг друга надувными молотками. Подобная бестактность шла вразрез с нашими представлениями о врачебной этике, но мы и это списали на совковую стереотипность. В последний же день произошло нечто и вовсе невообразимое. Больные, на которых вся эта непривычная обстановка действовала возбуждающе, совершенно растормозились и уже без приглашения валом повалили на сцену, пытаясь дорваться до микрофона. Индианка с чёрными распущенными волосами, в ярком экзотическом наряде завывала, размахивая руками, которые были все от плеч до запястий увешаны сверкающими браслетами. Так, наверное, неистовствовали древние пифии, впадая в экстаз. Другой, местный, пациент (вернее, кли-

43

Актуальная тема

ент — на конгрессе много говорилось о том, что из соображений политкорректности больных теперь нельзя называть пациентами, поскольку это ставит их в подчинённое, а значит, униженное положение) кричал, что ему в Германии тесно, не хватает свободы. И грозился сбежать в пампасы. А потом, оборвав себя на полуслове, запел песню тех самых пампасов или, может быть, прерий и принялся изображать ковбоя верхом на лошади. Но вскоре и песня была прервана, потому что любитель свободы подбежал к старому профессору, восседавшему в президиуме, и начал его душить. Устроителям пришлось поступиться правами человека, и раздухарившегося ковбоя вывели из зала. Но не успели мы перевести дух, как на сцену выскочила девица, которая, не претендуя на микрофон, с разбега плюхнулась на колени к другому члену президиума (он был гораздо моложе первого) и быстрыми, ловкими движениями стала его раздевать. Зал взревел от восторга. Сквозь хохот, свист и ободряющие выкрики психиатрической братии доносились обрывки фраз: «Что мы тут делаем?.. Дорогой, мы только теряем время... Пойдём отсюда... Мы нужны друг другу...» Тут уж мы не выдержали и, плюнув на политкорректность, сказали немецкой коллеге, которая нас опекала на конгрессе: «Зачем было привозить сюда эту больную женщину? У неё же острый психоз». Коллега отреагировала неожиданно и с заметным раздражением: «Откуда вы знаете, что это больная? Вы что, её тестировали? Может, она как раз пси44

хиатр, подруга доктора Крюгера...» Мы пристыженно замолкли, ведь и вправду не тестировали... А то, что видно невооружённым глазом, так это у кого какое зрение... Но тут нашу подмоченную было репутацию спас сам полураздетый доктор Крюгер (назовём его так). Отстраняя непрошеную возлюбленную, он извинился в микрофон перед залом за то, что больная разволновалась и ведёт себя несколько аффектированно. Что было дальше, мы, честно говоря, помним слабо. Осталось лишь впечатление кошмара, какого-то всеобщего беснования. А ещё в опухшей голове промелькнула мысль, что на следующем конгрессе душевнобольные, наверное, будут уже сидеть не только в зале, но и в президиуме. А через раз полностью захватят власть, обретя полномочия устроителей. Ведь с их маниакальным напором они сметут на своём пути любую преграду. Тогда нам эта мысль показалась, скорее, юмористической. Во всяком случае, мы не стали её развивать. Но теперь, глядя на то, что происходит вокруг, как-то очень живо припомнили свои гамбургские впечатления и подумали, что всё это скорее грустно, нежели смешно. А главное, совсем не так далеко от истины, как нам казалось в начале 90-х! На конгрессе была воочию явлена одна из важнейших тенденций современного переустройства мира — стирание границ между безумием и нормой.

Догоняя Америку

Вообще-то разговоры о том, что нормальных людей в принципе не существует и что никто не знает, где кончается яркая личность и начинается личность психически нездоровая, велись давно. Мы, во всяком случае, помним подобные сентенции с самого детства. А кому незнаком расхожий миф о сцепленности безумия и гениальности? Равно как и о том, что все талантливые люди хоть с лёгким, но приветом? Во времена застоя критическое отношение к психиатрии среди нашей интеллигенции усугублялось ещё и практикой помещения диссидентов в сумасшедший дом. Случаев таких было не столь много, как принято думать, но зато они получали громкую огласку, ибо в брежневское время в «железном занавесе» появились бреши: кто-то слушал радиостанцию «Голос Америки», кто-то читал самиздатовскую литературу. И даже тогда, когда диссидент действительно был психически не вполне нормален, на это закрывали глаза, потому что восхищение храбростью человека, который подвергал себя риску во имя всеоб-

Актуальная тема щей свободы, перевешивало все остальные соображения. Поэтому когда в перестройку разрешили сниматься с психиатрического учёта по желанию или вовсе не вставать на учёт, общество восприняло это законодательное послабление как торжество попранной справедливости. Казалось, что политические борцы наконец получили право снять с себя ложные обвинения. Но на деле вышло, что с учёта снялось огромное количество настоящих больных, ведь один из признаков серьёзной душевной болезни — это снижение критики. Больной неадекватно оценивает своё состояние, считая себя абсолютно здоровым, а близких, советующих ему лечиться, сумасшедшими или злодеями. Мы часто склонны превозносить свою самобытность и первенство даже в каких-то отрицательных вещах. По логике «наши паралитики — самые прогрессивные». Но в данном случае подобную логику легко развенчать. В 1997 году петербургское издательство «Питер Пресс» выпустило книгу американского автора Э. Фуллера Торри «Шизофрения». В ней, в частности, рассказывается о так называемой деинституализации, разгосударствлении психиатрической помощи в США — процессе, включавшем в себя, в частности, и резкое сокращение пациентов в государственных психиатрических больницах. Эта политика стала набирать в Америке силу с начала 60-х годов, как раз тогда, когда пошла разработка социальных проектов, вроде бы совсем разных и независимых друг от друга, а на самом деле связанных одной целью: целью построения

глобалистского общества. «Масштабы деинституализации, — пишет автор, — с трудом поддаются восприятию. В 1955 году в государственных психиатрических клиниках насчитывалось 559 тыс. хронически больных. Сегодня их менее 90 тысяч. Численность населения в период с 1955 по 1993 год выросла со 166 до 258 млн человек, а это значит, что если бы на душу населения в 1993 году приходилось такое же количество госпитализированных пациентов, как и в 1955 году, то общее их число составило бы 869 тысяч. Следовательно, в настоящее время примерно 780 тыс. человек, то есть более трёх четвертей миллиона, которые в 1955 году находились бы в психиатрических лечебницах, живут среди нас». И подводит итог, говоря: «90 процентов из тех, кто сорок лет назад был бы помещён в психиатрическую больницу, сегодня в ней не находится». По мнению автора, на такое положение дел во многом повлияла нашумевшая книга Кена Кизи «Над кукушкиным гнездом», вышедшая в свет в 1962 году. В России более известен фильм, снятый по этой книге. С подачи Кизи люди начали путать причину и следствие: госпитализация стала считаться одной из серьёзных причин психических заболеваний. И соответственно, в качестве лечения предлагалось просто выпустить больных на свободу. В фильме, как вы помните, эта идея воплощена в образе индейца, убегающего из сумасшедшего дома, который как-то подозрительно напоминает концлагерь. (Так что крик о «карательной психиатрии», поднявшийся у нас в перестройку, тоже был эхом, долетевшим с другого континента, когда появилась возможность сокрушить психиатрическую службу не только в Америке, но и в Советском Союзе.) Фуллер считает, что Кен Кизи добросовестно заблуждался, хотел хорошего и просто чего-то недодумал. Но, скорее, тут заблуждается Фуллер, а Кизи был весьма искушённым человеком и добросовестно выполнял заказ. В 60-е годы он играл одну из важных ролей в создании так называемой молодёжной контркультуры, крупнейшего глобалистского проекта по внедрению идеологии неоязычества. В частности, Кизи читал лекции в Эсаленском институте, девиз которого «Делай, что хочешь» был позаимствован у сатанистов. Зачем понадобилось разрушать психиатрическую службу, мы скажем чуть позже. Пока лишь отметим, что делалось это умышленно. Очень способствовали «освобождению» психических больных, по словам Фуллера, и американские юристы, коих, кстати, распло45

Актуальная тема

дилось в те годы великое множество. В главе «Масштабы бедствия» читаем: «В штате Висконсин один такой защитник заявлял, что больной шизофренией — ...человек, поедавший свои фекалии, — для самого себя опасности не составляет, и судья, приняв сторону защиты, не счёл необходимым принудительно лечить больного». «В качестве награды за свою деятельность, — горько иронизирует Фуллер, — они <юристы> имеют теперь огромное число бездомных, психически больных людей, которые зато свободны — свободны находиться в состоянии постоянного психоза». Читаешь эту книгу — и почти всё, что в ней написано о разрушении психиатрической помощи, может быть отнесено к нам. Прибавить только надо лет 30 — и получится ситуация в России. Например, Фуллер сетует на то, что услуги психиатров и психологов после разгосударствления психиатрических служб стали для многих недоступными. Специалистов сколько угодно, но они предпочитают заниматься частной практикой. Разве у нас не то же самое? До перестройки все психиатрические службы были бесплатными. Теперь во многих — в том числе детских! — официально лечат за деньги, и немалые. Сильно возросла стоимость лекарств. Ряд дешёвых отечественных препаратов (таких, скажем, как пиразидол, азафен, френолон) исчезли из продажи; перечень лекарств, которые больные с группой инвалидности должны получать бесплатно, теперь сильно ограничен. Обратите внимание, что даже в таком ультракапиталистическом государстве, как США, психиатрическая помощь ещё недавно была бесплатной, поскольку душевные заболевания входили в разряд социально значимых, и государство считало своим долгом, с одной стороны, покровительствовать таким больным, а с другой, обеспечивать здоровым их вполне законное право на психическую безопасность. Теперь после смены «курса» не то что о психической безопасности нет речи, но и физическая часто не обеспечивается. «По данным одной из работ, — пишет Фуллер, — за последний год 9 процентов больных шизофренией, не изолированных от общества, в драках применяли оружие. По другим данным, 27 процентов выписанных из психиатрических клиник пациентов как мужского, так и женского пола совершили по крайней мере один акт насилия в течение первых четырёх месяцев после выхода из больницы. Резко увеличилось также число актов агрес46

сии, совершаемых больными шизофренией против членов их семей». Ничего удивительного, что автор называет разгосударствление психиатрической службы «самым крупным провалившимся социальным экспериментом в Америке» и добавляет, что оно «сравнимо по своим последствиям со спуском на воду своеобразного психиатрического «Титаника». Тем не менее эксперимент не только не прекращён, но и распространён на другие страны. В том числе на нашу. Результаты соответствующие: огромное количество бомжей, нелеченных алкоголиков, которые беспрепятственно терроризируют и взрослых членов семьи, и детей. А малолетние бродяжки, среди которых так высок процент психической патологии? Да и рост тяжких преступлений во многом на совести лукавых гуманистов. Теперь человек, страдающий серьёзным психическим расстройством, может сколько угодно угрожать своим близким. Пока он не привёл свою угрозу в исполнение, не смей говорить о принудительной госпитализации. Муж одной нашей знакомой в состоянии психоза бросал с балкона тяжёлые предметы. И что, его удалось положить в больницу? Как бы не так! Он от лечения отказывался, считая себя идеально здоровым. А жене, когда она пришла в психдиспансер, сказали: «Сожалеем, но ничем не можем помочь. Вот если б он не просто сбросил с балкона телевизор, а пришиб прохожего, тогда — да, мы бы за ним приехали. А в данном случае не имеем права». Если ещё раз повторить вслед за Фуллером длинное и труднопроизносимое слово, надо отметить, что, деинституализировав лечение, адепты глобализма институализировали, как бы огосударствили, узаконили безумие. А попросту можно сказать так: широко раскрыв двери сумасшедших домов, они стараются превратить в дурдом весь мир. Объявив больных здоровыми, прикладывают в то же время гигантские усилия к тому, чтобы здоровых свести с ума. У нас, правда, «процесс пошёл» с опозданием на несколько десятков лет. Как-то раз, уже не в Германии, а в Москве, мы долго беседовали с немцем. Разговор был сложным и касался духовных проблем современной жизни. Обычно с иностранцами такие беседы длятся — если вообще возникают — очень недолго. Их это явно утомляет. А наш немецкий гость понимал всё с полуслова и был настолько захвачен разговором, что не проявлял ни малейших признаков усталости. И даже, позабыв о

Актуальная тема

европейском этикете, готов был проговорить до утра.

— А что думают по поводу обсуждаемых нами проблем люди вашего круга в Германии? — спросили мы, тайно вздохнув о том, что не встретили там столь близких по духу собеседников. Лицо немецкого историка омрачилось.

— У меня нет круга. В Германии мне вообще некому это сказать.

— Почему? Он ответил, не задумываясь: — У нас «промывка мозгов» длится уже более 40 лет, а у вас она только началась. Так что в России ещё много нормальных людей, которые способны вникнуть в смысл происходящего.

Прогулки с Ганнушкиным

Что ж, воспользуемся своим преимуществом. Оно, как ни парадоксально, заключается ещё и в том, что, навёрстывая упущенное, глобализаторы стараются поскорее закачать в нас все «достижения цивилизованного мира», к которым западные люди привыкали постепенно, в течение полувека. Поэтому плавной смены ценностей в России не произошло, как и тотальной адаптации к новой реальности: у многих она, наоборот, вызывает аллергию и отторжение. Но даже у тех, кто вроде бы хочет вписаться, ещё вполне свежа память о том, что в России (да и до недавнего времени на Западе!) традиционно считалось нормой, а что — психопатологией. Ну а коли так, давайте, пока у нас до конца не отшибло память, посмотрим, как жизненное пространство усиленно превращается адептами глобализации в различные отделения сумасшедшего дома. Взять хотя бы моду. Проектировщики глобального мира, судя по всему, решили использовать её в качестве одного из сильнейших средств патологизации психики. Да, конечно, мода существовала всегда, но она, скорее, отражала процессы, происходящие в обществе, а не формировала их. (Скажем, необходимость пользования общественным транспортом вызвала некоторое укорачивание юбок.) С начала же 60-х годов, когда глобалисты заговорили о необходимости произвести в мире «сдвиг культурной парадигмы» и начали активно формировать «культуру рока — секса — наркотиков», моду стали использовать в качестве тарана, пробивавшего бреши в массовом сознании. Сперва шла раскачка контрастами: мини-юбки — макси-юбки; брю-

ки-дудочки — широченные клёш; узконосые туфли — квадратные носы; облегающий силуэт — «мешок». Сначала перемены происходили довольно медленно, поскольку новая мода всякий раз вызывала у старшего поколения шок, общество сопротивлялось. Вспомните хотя бы, сколько дебатов вызывали туфли на платформе или на высокой шпильке. Но со временем мелькание кадров убыстрилось. Не успеешь глазом моргнуть, а мода кардинально поменялась. К концу 70-х годов в иностранных журналах мод типа «Бурда» писали, что теперь мода может меняться даже в пределах одного сезона: скажем, в начале лета писк — платье в крупный горошек, а через месяц — в полоску. Но всё же примерно до середины 80-х мода всё-таки соответствовала своему главному предназначению, которое состоит в том, чтобы людей украшать. И одежда проектировалась и подбиралась так, чтобы скрашивать, скрывать природные недостатки внешности. Помните, ещё совсем недавно не только в модных, но и просто в женских журналах давались советы, как с помощью одежды замаскировать излишнюю худобу или, наоборот, избыточный вес, визуально сузить слишком широкие плечи или расширить чересчур узкие бёдра. Конечно, и тогда встречались толстухи, которые напяливали мини-юбку, но они были посмешищем для окружающих. А родные старались образумить модниц с таким дурным вкусом. Но ближе к концу 80-х стали появляться силуэты и фасоны, которые не могли украсить никакую фигуру, а делали облик нелепым, карикатурным, порою клоуноподобным. Брюки со сборками на животе уродовали даже самых стройных девушек. Женщины ведь всегда заботились о том, чтобы живот скрадывался. Отсюда — просторные народные сарафаны; дворянки, следовавшие европейской моде, наоборот, затягивались в корсет. Но в любом случае демонстрировать большой живот считалось неприличным. А тут даже худышка выглядела пузатой! И вдобавок сужающиеся к низу брюки создавали впечатление огромного отвислого зада. Не дамские брючки, а мечта паяца! Тогда же сделались популярными и совершенно несуразные мужские наряды. Например, красные брюки, рубашки с кружевными манжетами и гипюровыми жабо. Кто-то может спросить: «Чем же такая одежда карикатурна? Что в ней клоунского? Жабо очень даже украшает». И действительно, жабо — красивый эле47

Актуальная тема мент одежды. Только женской, а не мужской. «А как же графы, маркизы и бароны на балах?» — не унимается спорщик. Но прошло время графов, маркизов и дворцовых балов. А современный мужчина, который приходил в жабо на работу или давился в перестроечных очередях, отовариваясь маслом по талонам, выглядел, прямо скажем, нелепо. Нелепость же никого не украшает. Вот и получается, что в моде 80-х уже достаточно отчётливо прозвенели сигнальные звоночки, ведь и карикатурность облика, и стремление походить на существо другого пола, да и анахронизм в одежде — всё это психиатрические симптомы. В последующие же годы в моде всё меньше оставалось смешных нелепостей и всё больше появлялось нелепостей откровенно безобразных, уродливых и даже пугающих. Высоколобые умники заговорили об эстетике безобразного, искусствоведы — об агонийных (от слова «агония») формах искусства. Но мы не станем развивать агонийное искусствоведение, на то есть патентованные специалисты, получающие заграничные гранты. Мы лучше посмотрим на новейшую моду с точки зрения психопатологии. Интересно, что бы сказали корифеи русской и советской психиатрии, пройдясь по современным московским улицам, спустившись в метро, заглянув на молодёжную дискотеку? Корсаков, Ганнушкин или Кащенко могли бы не устраивать свои знаменитые профессорские разборы для студентов-медиков в стенах психиатрических клиник, носящих теперь их имена. Зачем извлекать больных из палаты и приводить в аудиторию, когда можно выйти на улицу и с приятностью устроить практикум на свежем воздухе? Вот женщина не просто полная, а с болезненным ожирением. Но она в обтягивающих, больше похожих на рейтузы брюках и такой же облегающей майке. Да, не прошли даром так называемые fat-show, фестивали и клубы толстяков, в которых задавали тон звёзды эстрады, тоже, мягко говоря, не отличавшиеся худобой. На эту женщину никто даже не обращает внимания. И разве она такая одна? Между тем это яркий пример сниженной критики, сопутствующей серьёзным психическим заболеваниям. Вот старуха в джинсовой юбке, кроссовках и бейсболке с ярко-красным козырьком. Стиль девочки-семиклассницы. Ганнушкин, наверное, квалифицировал бы это как старческое слабоумие. Но сегодня за такой диагноз 48

в сумасшествии обвинили бы самого Ганнушкина. Это ж так прекрасно, когда человек не помнит о своём возрасте и в семьдесят пять хочет выглядеть, как в пятнадцать! Значит, он молод душой, не унывает, верит, что у него ещё всё впереди... А вот всамделишные пятнадцатилетние. Он в майке без рукавов, которая всегда считалась атрибутом нижнего мужского белья. Голые плечи обезображены татуировками. На одном плече дракон, на другом — какая-то харя. В ухе масса серёжек — по всему периметру ушной раковины. Осветлённые, как у женщины, волосы стоят дыбом. Вид довольно кошмарный, но ещё уродливее выглядит девица. Синими губами она напоминает покойника, чёрными ногтями на руках и ногах — того, кто не к ночи будь помянут, а выбритые на голове дорожки похожи на проплешины, которые бывают у страдающих трихотилломанией — очень тяжёлым невротическим расстройством, когда больные вырывают у себя на голове волосы, выдёргивают брови и ресницы. Такое явное обезображивание своей внешности называется в медицине «порчей образа». Оно бывает при весьма серьёзных душевных расстройствах. Но если полистать свежие журналы мод, становится понятно, кто индуцирует безумие широкой публике. Журналы причёсок будто издаются в помощь ведьмам, чтобы они смогли привести себя в надлежащий порядок перед полётом на шабаш. Все представления о красоте волос вывернуты наизнанку. Всегда ценились пышные, густые волосы. Теперь с помощью особых приёмов создаётся впечатление, что на голове три волосинки. А сколько усилий тратил парикмахер, чтобы добиться аккуратной стрижки, идеально ровной чёлки! Сейчас же модно стричь вкривь и вкось, сикось-накось. Вдумайтесь в само слова «причёска». Приставка «при» означает приближение. Волосы чешут, приближая друг к другу и одновременно к голове. Теперь же модную причёску уместнее было бы называть «растрёпкой» — неровные патлы ещё и старательно хаотизируют. Ну и наконец, при самых разных модах на причёски никогда не оспаривалось, что волосы должны быть чистыми. Теперь их нужно специально засаливать и вдобавок превращать в паклю. Неопрятность вообще сейчас поднята на щит. Юбки с перекошенным подолом или даже в виде лохмотьев, прорехи на джинсах, специально, художественно порванные пятки на чулках, рубашки, торчащие из-под свитеров

Актуальная тема или нарочно застёгнутые не на ту пуговицу, обвислые футболки, трёхдневная щетина... Но ведь неопрятность тоже один из клинических симптомов. А если точнее — одно из важнейших указаний на шизофрению. Психиатрическому больному-хронику свойственно забывать, застёгнута ли у него одежда, давно ли он мыл голову или брился... «Да ладно вам пугать! — возмутится читатель. — При чём тут психиатрические хроники? Мало ли, как люди выглядят, чтобы соответствовать моде?» Но нельзя соответствовать моде чисто формально. Мазать губы синей мертвецкой помадой и при этом оставаться доверчиво-радостным ребёнком. Демонстративность, неряшество, уродство, непристойность моды диктует и стиль поведения. А стиль поведения уже прямо связан с внутренней сущностью человека. Даже те люди, которые рабски не подражают моде, всё равно варятся в этом соку и постепенно привыкают к уродству как к новой норме. Если бы великий Ганнушкин, которого мы оставили проводить воображаемый практикум на московской улице, увидел пьющую из горла пиво беременную женщину в короткой летней маечке, заканчивающейся прямо над огромным голым животом с кольцом в пупке, он бы вынужден был развести руками и признаться своим юным коллегам, что это какое-то неведомое доселе, сложное, полисимптомное душевное расстройство. Зато наши современники вообще никаких болезненных симптомов тут не наблюдают. А что? Нормально! Надо же в чём-то ходить, когда жарко! Живот голый? Подумаешь! Что естественно, то не стыдно. Ну а про пирсинг в пупке вообще смешно упоминать. Это и декоративно, и, может, там какаято точка акупунктуры в пупке полезная. Да и потом, девушка, наверное, давно пупок проколола и просто забыла колечко вынуть. Замоталась и забыла, перед родами сами знаете, сколько хлопот. А пивко пускай хлещет на здоровье, ребёночек тогда будет расти у неё внутри, как на дрожжах... Сколько веков люди помнили, что женщина, которая ждёт ребёнка, должна вызывать чувство благоговения, ибо прообраз её — Богоматерь! И даже в безбожное советское время благоговение ещё не выветрилось. Часто повторяли вслед за одним дореволюционным писателем: «Будущая мать всегда прекрасна», с Мадонной сравнивали... И вдруг разом всё позабыли... Прямо какое-то коллективное слабоумие получается, или, в переводе на психиатрический язык, деменция... Но деменция эта во многом рукотворна. И

законодатели мод занимают среди её творцов далеко не последнее место. На какую головокружительную, олимпийскую высоту подняты представители этой профессии! Кутюрье, которых раньше называли модельерами и модельершами, а ещё раньше — модистками, закройщиками и портными, существовали с незапамятных времён. И люди очень даже нуждались в их услугах. Мы уже говорили, что одежда играла важную декоративную роль, особенно в жизни женщин. Поэтому к советам модельеров прислушивались. Но их както не принято было спрашивать, — тем более в печати и по телевизору! — какая экономика нужна государству, какую сторону следует поддерживать в «военном конфликте» США с Ираком, стоит или не стоит легализовать продажу наркотиков, есть ли будущее у клонирования человека и что целесообразнее: сохранить призыв в армию или перейти на контрактную службу. Люди видят это на экране, слушают по радио, читают и думают: «Он такой умный, такой важный! Вчера показали в новостях, как он присутствовал на праздничном кремлёвском обеде. А этот, из Франции, с двойной фамилией, больной СПИДом, одевает королев... Он вообще вчера по телевизору рассуждал о будущем планеты, и все ему смотрели в рот... Раз они такие великие, эти кутюрье, все про всё понимают, значит, уж в своём-то деле они наверняка академики! Где тут у нас делают пирсинг? Надо идти...»

Как сводят с ума

Наряду с модными закройщиками «стилистами жизни» теперь назначены эстрадные певцы и популярные ведущие. Тут уже модели поведения транслируются не опосредованно через модели одежды, а напрямую. И представляют собой широчайший спектр психических отклонений, извращений (на профессиональном языке — девиаций и перверзий). Эстрадные певцы были популярны и раньше. Но даже если кто-то из них вёл

49

Актуальная тема себя несколько экстравагантно, то, с поправкой на профессию, это не выходило за пределы нормы. Теперь же, по признанию самих артистов, если у тебя нет извращения или хотя бы какой-то «сумасшедшинки», приходится что-нибудь себе придумать. В противном случае забудь о карьерном росте. Попробуйте однажды посмотреть на экран отстранённым взглядом. Пожалуй, для этого даже лучше выключить звук, чтобы зрительный ряд проступил более выпукло. Часто уже немолодой артист или артистка задирают ноги выше головы, порывисто сбрасывают с себя одежду на сцене (страсть к публичному обнажению называется эксгибиционизмом), скачут козлом, дёргаются в конвульсиях на манер тяжелейшего неврологического заболевания — пляски святого Вита или болезни Паркинсона. У них выпученные глаза, как у больных в состоянии острого психоза. Ну а если включить звук, то послышатся крики, вой, стоны, хрипы, и мы поймём, что имеем дело с безумием, которое старательно индуцируется залу. И публика тоже начинает дрыгаться, свистеть, улюлюкать. Безумие заразительно, так что весь концертный зал, а то и стадион на время превращается в огромное буйное отделение сумасшедшего дома. А вспомним молодого ведущего появившейся в конце 90-х музыкальной телеигры «Угадай мелодию». Поначалу многие люди недоумевали, почему этот симпатичный парень всё время принимает неестественно-вычурные позы. Почему его деревянная пластика напоминает пластику тростниковой куклы с острова Ява или движения в брейк-дансе? Люди более продвинутые успокаивали себя и других тем, что таков нынешний западный стандарт. Но ведь это тоже, по существу, ничего не объясняло. И лишь человек, профессионально знающий психиатрию, явственно видел перед собой очень точную, грамотную имитацию каталепсии — специфической пластики при определённых формах шизофрении. Невыносимо было смотреть на потуги участников передачи, которые пытались подражать ведущему-кукле. Выглядели они порой как-то совсем простецки, от них не веяло никакими западными стандартами. Но, вероятно, без этого «нового стиля» до участия в передаче просто не допускали. Впрочем, это лишь предположение. А вот как около получаса натаскивали целый зал старшеклассников перед съёмкой передачи «Большая стирка», одна из нас видела соб50

ственными глазами. Женщина-режиссёр командовала в микрофон: — Когда я взмахну рукой, вы должны дать реакцию. Ну-ка попробуем! Подростки, часть из которых, судя по всему, была на телевидении не впервые, с готовностью заорали, заулюлюкали и засвистели. Режиссёр отрицательно замотала головой и резким жестом остановила шум. Выражение лица у неё было очень недовольным.

— Вы что, спите на ходу? Поехали по второму разу! — она опять взмахнула рукой. Юные статисты завопили и заверещали что есть мочи. Но режиссёрша снова насупилась.

— Где драйв? Я не чувствую драйва! — заорала она в микрофон, как помешанная. — А ну-ка ещё раз! Третья попытка! Дети, взятые «на слабо», надрывались так, что казалось, у них сейчас кишки полезут горлом. И, наконец, заработали одобрительный кивок. Съёмка началась. Из приведённой сцены видно, что психотронное оружие — это не обязательно какието загадочные излучения, невидимо разрушающие человеческий мозг. Двадцати минут наглого напора оказалось достаточно, чтобы вызвать пусть временный, но массовый психоз. Да и по поводу временности вопрос спорный. Разве беснование может пройти бесследно для человеческой души? Ведь в следующий раз одного взмаха руки (или слова «драйв») будет для кого-то достаточно, чтобы в памяти всплыла вся цепочка стимулов, приводящих к безумному буйству... Личность подростка, участвующего в подобных массовках — на телевидении ли, на стадионе, на рок-концерте или на дискотеке, — начинает искажаться. Практически все родители обращают внимание на то, что ребёнок становится повышенно раздражительным, агрессивным, не терпит замечаний, заводится с полоборота. В нём появляется какаято непонятная жажда разрушения, пропадает сочувствие, умолкает совесть, сердце будто глохнет, достучаться невозможно. Но ведь такая сокрушительная агрессия в сочетании с душевной тупостью — одна из главных характеристик гебоидной, или ядерной (затрагивающей самое ядро личности), шизофрении! И вот гебоидные шизофреники предлагаются нашим детям в качестве образцов для подражания. Герои компьютерных игр, с которыми отождествляет себя ребёнок, только тем и занимаются, что проламывают стены, поджигают дома, взрывают города и убивают всех без разбору. Гебоидными шизофрениками нашпигованы и современные кинофильмы.

Актуальная тема

Вы возразите, что они там, на экране, отрицательные персонажи. И это возражение верно. В нормальной реальности зрители обычно сопереживают положительным героям и неприемлют злодеев. Но в реальности психогенной всё по-другому. Сейчас, когда творцы «нового глобального мира» делают всё, чтобы поменять полюса добра и зла, возвести зло в ранг нормы, а потом и в ранг добродетели (соответственно, низводя добродетель до уровня курьёза, а затем — до уровня порока), дети интуитивно чувствуют эту перемену знаков и хотят подражать злу, как они хотят подражать чемпионам. У нас на психологическом приёме всё чаще появляются дошкольники, которым нравятся отрицательные персонажи: Бармалей, Карабас-Барабас, Баба-яга, Кощей Бессмертный. Чтобы почувствовать, какое это серьёзное личностное искажение, постарайтесь вспомнить себя в этом возрасте и свою реакцию на сказочных злодеев. Вспомните, как вы содрогались от негодования и ужаса, когда злодеи творили свои злодейства, как хотелось помочь Ивану-царевичу, Буратино, привязанным к дереву Танечке и Ванечке. А когда немного подрастали, какие проблемы возникали при игре в войну, потому что никто не желал быть «фашистом». И на эти роли обычно соглашались дети-изгои, которым важно было на любых условиях быть принятыми в игру. А как непросто было педагогу театрального

кружка найти кандидатуру на роль отрицательного персонажа! Какие обиды часто возникали у получившего такое «спецпредложение»! Собственно говоря, у нас есть и личный опыт раздачи подобных ролей. Ставя на своих психологических занятиях пьесу по мотивам сказки Д.Н. Мамина-Сибиряка «Серая шейка», мы раньше регулярно сталкивались с нежеланием детей играть злодейку Лису. Приходилось по-лисьи хитрить, выдумывать аргументы типа: «Ты такой талантливый актёр, покажи класс!» — или: «Только очень большая актриса, будучи хорошим человеком, способна изобразить злодейку». Но в самое последнее время картина принципиально изменилась. Теперь не успеваем мы при чтении пьесы вслух дочитать её до конца, как сразу несколько ребят выкрикивают: «Можно я буду Лисой? Отдайте мне Лису! Нет, мне!» И это в подавляющем большинстве случаев дети из культурных семей, где родители достаточно много занимаются их воспитанием. И патологии серьёзной у ребятишек нет, а садистические пристрастия, как у клинических больных. Другие образчики безумия являет нам телереклама, где здоровые мужики смачно облизывают губы, сладострастно вздыхают, пускают слюни и в экстазе закатывают глаза, почти что лишаясь чувств, когда пробуют йогурт, мороженое, пиццу. Такое несвойственное возрасту утрированно-чувственное отношение к еде свойственно душевнобольным, классифицируемым как «шизоидные инфантилы». Это дитя малое так зависит от вкусной еды, что для него отказ купить шоколадку — трагедия, а получение её — источник восторга. Нормальный же взрослый человек, даже любящий поесть, не шалеет от одной только мысли о «вкусненьком». Один из примеров, который любят приводить на лекциях по психиатрии, это когда шизоидный инфантил готов бросить все важные дела и мотаться по городу в поисках ранней клубники, а потом до изнеможения стоять за ней в очереди (пример, как вы догадываетесь, взят из советского периода). Многим ли сегодня он будет понятен? Мы имеем в виду не очереди, а патологию поведения. «Да что такого? Мужчина просто любит клубнику, — возразит обыватель, уже повреждённый ежедневным лицезрением слабоумных, которые с бесстыдной жадностью обсасывают пальцы, вымазанные кетчупом. — Какие вы, однако, злые, ко всему придираетесь! Это в конце концов его дело, на что тратить собственное время!» А ведь ценностная ориентация инфантила 51

Актуальная тема

только кажется такой безобидной. Особенно когда вспоминаешь о современной политической обстановке: натовских базах на территории бывшего СССР, бесчинствах Америки, которая ведёт себя как гигантский распоясавшийся гебоид; включение России в «ось мирового зла», претензии Японии на Курилы, претензии Германии на Калининградскую область, скупка иностранцами отечественных предприятий и земель. Вот на каком фоне взрослых, боеспособных мужчин приучают наслаждаться, выбросив из головы эти «глупости», — дескать, всё равно от нас ничего не зависит, — клинским пивом и выпечкой фирмы «Ням-ням» (название, приглашающее не просто впасть в детство, а отождествиться с младенцем, ещё не вышедшим из периода лепетной речи). И актёры, которые корчат нелепые рожи, изображая пищевой восторг, одновременно с рекламой йогурта рекламируют патологический образ человека. «Согласно теории социального научения, как дети, так и взрослые, приобретают определённые установки, осваивают эмоциональные реакции и новые типы поведения кино- и телегероев (Bandura, 1973; Liebert, Neale & Davidson). Ввиду высочайшей эффективности и широкого распространения телемоделирования средства массовой информации играют чрезвычайно важную роль в формировании человеческого поведения и социальных отношений», — пишет исследовавшая этот вопрос Н.Е. Маркова в книге «Технология уничтожения» (М., 2002).

Эталоны, они же симптомы

Нельзя не упомянуть и о целенаправленном расщеплении массового сознания. И в теле-, и в газетной журналистике появился 52

специальный термин: «нарезка». Это чтобы всего было по чуть-чуть и всё в одной куче. При этом редакторы с апломбом заявляют, что люди якобы разучились воспринимать мало-мальски объёмные и серьёзные материалы. Помнится, на заре перестройки режиссёр А. МихалковКончаловский, обогащённый опытом работы в Голливуде, рассказывал об особенностях требовательной американской публики. «Внимание у тамошнего зрителя, — объяснял он, — очень суженное, как будто они смотрят в подзорную трубу. И очень кратковременное — они его не в состоянии зафиксировать на чём-то одном дольше минуты. Поэтому в Штатах такие высокопрофессиональные фильмы: никаких длиннот, только «экшен» (action)». Теперь такого «требовательного» зрителя формируют и у нас. А ведь Михалков-Кончаловский, сам того не подозревая, — он же по профессии режиссёр, а не психиатр — описал больных с так называемым полевым поведением и вниманием, выражаясь профессионально, «суженным по типу коридора». Даже у детей полевое поведение считается нормой лет до двух, максимум до трёх. А тут оно у взрослых... Комментарии могут показаться бестактными. Лучше перейдём к краткому перечислению других патологий, провоцируемых злополучной «нарезкой». Это и разорванность сознания, когда человек неспособен выстроить простейшую логическую цепочку. Это (снова профессиональная терминология) скачка идей. Это эмоциональное отупение, которое возникает как патологическая защитная реакция на склейку трагических известий с нейтральными и даже радостными. («Маньяк зверски убил очередную жертву. Курс доллара остался прежним. Завтра открывается фестиваль пива».) А ещё когда человека ежедневно оглушают таким количеством шокирующих новостей, у него возникает — тоже защитного характера — амнезия. На войне подобные расстройства памяти нередко бывают следствием контузии. В сегодняшней же информационной войне роль снарядов и бомб играет умно скомпонованная и соответствующим образом поданная информация. Контуженные её взрывной волной телезрители с трудом вспоминают, что видели вчера. А уж политические события, за которыми они так напряжённо следили год назад, невозможно восстановить в памяти даже под дулом пистолета. А сколько сил брошено на то, чтобы приобщить как можно больше людей к различным

Духовные аспекты Актуальная тема половым извращениям, которые (может, не все это знают?) тоже относятся к разряду психопатологии! Скажем, нашумевшая телепрограмма «За стеклом», кроме всего прочего, провоцировала такое психосексуальное расстройство, как вуайеризм (попросту говоря, это когда получают специфическое удовольствие, подглядывая в замочную скважину чужой спальни). Или взять передачу «Голая правда», где, сообщая новости, ведущие поэтапно раздеваются. И эти две передачи, и масса других поощряют вуайеризм со стороны зрителей и эксгибиционизм — отклонение, связанное с любовью к прилюдному обнажению участников. А как подогреваются в СМИ монстрофилия (патологическая любовь к уродству) и педофилия (ещё недавно этот термин приходилось объяснять, но сейчас, увы, уже не требуется, телевидение позаботилось о просвещении масс)! Иногда клинический диагноз поставить нелегко. Например, в телерекламе, когда вся семья, собравшись за столом, ворует друг у друга сосиски, и это подаётся как забавная игра. Кто эти игруны: олигофрены или клептоманы? Или тут может идти речь о комбинированном дефекте? Очень не хватает профессора Ганнушкина... До недавнего времени хотя бы совсем маленьких детей оставляли в покое. Компьютерные игры, идиотские книжки и даже мультфильмы с Бэтменами и киборгами — всё это было ещё не для них. Но теперь появились разработки, охватывающие и эту возрастную группу. А то вдруг они за первые три года жизни успеют нормально сформироваться? «Телепузики» — первая в мире программа для младенцев до одного года — появилась в Англии в 1997 году и тут же была экспортирована в США компанией PBS (Public Broadcasting Station — Общественное телевидение («Улица Сезам»), — специализирующейся на детской образовательной продукции, — пишет уже цитировавшаяся нами социолог Н.Е. Маркова — С самого начала производители телепередачи настойчиво позиционировали её как обучающую... Реклама утверждала, что программа развивает воображение младенцев, облегчает их моторное развитие, способствует довербальному развитию языка и учит обращению с техникой». Видите, как привлекательно? Тем более что сейчас модно заниматься ранним интеллектуальным развитием детей. Но из разбора Н.Е. Марковой становится очевидно, что ни о каком интеллектуальном развитии не может быть и речи. Скорее, наоборот. Как учат маленького ребёнка? Показывают ему какой-то предмет или картинку и говорят: «Это — то-то».

В «Телепузиках» же словесная информация часто противоречит зрительной. Маркова приводит характерный пример: «Визуальная информация — крупный план: рука мальчика держит кусочек яблока. Вербальная информация: голос ребёнка за кадром: «Это виноград». Или: детские пальцы держат кисточку с красной краской, раскрашивая дымковскую игрушку. Голос ребёнка за кадром: «Это зелёная краска». Так хаотизируется ещё очень хрупкая психика малыша, блокируется усвоение правильной информации. Обучают «Телепузики» и девиантному, отклоняющемуся поведению. Н.Е. Маркова предлагает рассмотреть некоторые из моделей внедряемого поведения. Модель поведения: для исполнения желаемого достаточно немного поныть и похлопать в ладошки. Результат усвоения модели: пассивный характер, неспособность добиваться поставленных целей и бороться с жизненными трудностями. Модель поведения: перед сном надо ныть, прятаться, говорить «Нет-нет». Результат усвоения модели: неврастения, расстройства сна. Модель поведения: садясь за стол (на кресло, диван и пр.), громко имитировать пуканье, что вызывает веселое одобрение окружающих. Результат усвоения модели: формирование девиантности, неразборчивости, грубого, бесчувственного, эгоистического характера. Модель поведения: можно лихо прыгать в любые отверстия (дьявольски похожие на открытые люки), как это делают телепузики. Результат усвоения модели: увеличение детского травматизма. Переломанные руки, ноги и позвоночники; исковерканные детские судьбы. «Перечислим наши предыдущие открытия, сделанные при просмотре «Телепузиков», — подытоживает исследовательница, — склонность к асоциальному поведению, девиантности и депрессии; эмоциональная тупость, пассивность, беспомощность, деструктивное мышление, неврастения; прибавим к этому крепко усвоенные в младенчестве неправильные связи элементарного вербально-визуального ряда (ребёнок будет путать зелёный и красный, яблоко и виноград и пр.), и мы получим портрет будущего неудачника и преступника — потребителя наркотиков». А скольким людям развинтили психику так называемым сетевым маркетингом! Наивно думать, что многочисленные приёмы запудривания мозгов влияют только на покупателей. Присмотритесь к агентам, распространителям и дистрибьюторам всяких там гербалайфов, 53

Актуальная тема цептеров и омолаживающих бальзамов. Разве можно считать нормальным человека, который, как заведённый, скандирует заученный рекламный текст, нисколько не ориентируясь на реакцию тех, к кому он обращается? Они могут его не слушать, могут даже попросить выйти и не мешать работать, если он пришёл со своим товаром в учреждение, — всё без толку. Пока этот живой граммофон не прокрутит свою пластинку до конца, его никакими силами не выключить. Согласитесь, такое поведение не назовёшь адекватным. Неадекватно и то, что «специалист по сетевому маркетингу» перестаёт дифференцировать людей на своих и чужих, всучивая «эксклюзивный продукт» (якобы вчера ещё секретную разработку военно-промышленного комплекса или лекарство, которым лечили только членов Политбюро) всем без разбору, в том числе близким родственникам и закадычным друзьям. Хотя нормальный торговец на своих не наживается. Не реагирует одержимый распространитель и на ситуацию. На дружеской вечеринке, на похоронах, на свидании с девушкой он может в самый неподходящий момент вытащить из сумки образчик заветного товара и начать рекламную кампанию. Скажите, разве может всё это вытворять человек в здравом уме и твёрдой памяти? И разве обязательно быть крупным психиатром, чтобы диагностировать его нездоровье?

Усугубление признаков

А как губительна для людей истероидного склада (которых на свете не так уж и мало!) оголтелая сексуальная пропаганда и призывы раскрепоститься! Может быть, не всем известно, что «истерия» по-гречески значит «матка». Когда половые влечения гипертрофированны, особенно опасно эту сферу растормаживать, подогревать. Бытует, правда, мнение, что чем меньше себя сдерживаешь, тем лучше. В том числе и в интимной жизни. Отбросим ложный стыд — и психика якобы успокоится. Но на самом деле всё наоборот. Истероидность (т.е. конституциональная особенность нормального характера) может при подобной раскачке перерасти — и нередко сейчас перерастает — в натуральный истерический психоз. «Никогда раньше не видел таких острых форм истерии, как сплошь и рядом вижу сейчас, — признался нам один психиатр с тридцатилетним стажем работы в крупной московской больнице. — Даже истерическую дугу можно увидеть, о которой раньше только в литературе читал (это когда в состоянии исте54

рического припадка больная выгибается мостиком. — Прим. авт.). Позволить истеричной женщине (а истерия по преимуществу женская болезнь, хотя в связи с феминизацией мужчин количество истериков среди представителей сильного пола существенно увеличилось) беспрепятственно удовлетворять свои нижепоясные желания — это всё равно, что позволить человеку, страдающему ожирением, есть столько раз и в таких количествах, сколько ему заблагорассудится. «Раскрепостившись», толстяк очень быстро отправится на тот свет. Но если больной ожирением вредит распущенностью только себе, то душевнобольной, которому общество позволяет распуститься, губит не только себя, но и других. Взять тех же истеричек. Раньше избытки их дурной энергии выплёскивались на окружающих главным образом в виде криков, скандалов, обид, внезапных слёз, которые так же мгновенно высыхали, как и появлялись. Пока общественная мораль не была расшатана, повышенное внимание истеричек к определённой стороне жизни часто оборачивалось парадоксальной стороной, т.е. ханжеством: они уличали других в тайных амурных отношениях по принципу «куре просо снится». Это тоже было малоприятно, приводило к конфликтам, даже к трагедиям. Но теперь, когда эротика в почёте, сексуально озабоченные граждане и гражданки уже не скрывают своих истинных пристрастий. И жизнь многих семей превратилась в ад. Нетрудно себе представить, что слышит теперь муж «просвещённой» истероидной женщины, как она унижает его, как попрекает мужским бессилием, как афиширует свои связи на стороне, ссылаясь на рекомендации, вычитанные в журналах и даже услышанные во врачебных кабинетах. А поскольку истерички демонстративны, они с удовольствием устраивают свои концерты на публике. В том числе и при детях. Страшно подумать, как калечится душа ребёнка, который слышит непристойные обвинения в адрес своего отца. А какое сейчас раздолье для сексуально озабоченных учителей в школе! Валеология, уроки здоровья, элементы полового воспитания в литературе, истории, не говоря уж о биологии, в которой при желании всё можно повернуть «в ту степь». Тем более что курируют соответствующую тематику в школьном образовании поистине «достойные» люди. К примеру, старый содомит с совершенно развинченной психикой, позирующий для газетных фотоснимков в трусах и кокетливо выставляющий напоказ голые ноги, он же академик

Актуальная тема

Академии образования и чуть ли не главный консультант по вопросам полового воспитания школьников. А другой психбольной, госпитализированный в своё время с диагнозом «навязчивые сексуальные фантазии и прилюдный онанизм», теперь выступает как крупнейший сексопатолог по телевидению и окультуривает отсталых россиян, заявляя, в частности, что только в такой чудовищно дикой стране, как наша, до сих пор отсутствуют в школах уроки сексологии. Позор на весь цивилизованный мир! Быстро, однако, реализовались наши гамбургские фантазии о сумасшедших, которые скоро будут диктовать нормальным людям свои правила человеческого общежития! И если бы дело ограничивалось только «сексуальными революционерами»... Коллеги-психиатры не раз говорили нам, что многим пред-

ставителям современной власти легко можно поставить диагноз прямо по телевизору — настолько выпирает болезнь. И эти больные люди в последние годы решают судьбу целой страны. Что, опять случайность? Но в это даже малое дитя не поверит. Особенно сегодня, когда нам неустанно объясняют, что без «раскрутки» выбиться наверх нельзя. Тогда с какой целью создаются условия для главенства безумцев, а в конечном итоге и для превращения всего мира в психбольницу без врачей? окончание следует Источник информации — http://www. rospisatel.ru/medvedeva-shishova.htm

55

Литературная страница

Высоцкий.

Тридцать три года назад К ДНЮ РОЖДЕНИЯ ПОЭТА Игорь ДЬЯКОВ

Н

едавно, копаясь в Интернете, обнаружил сайт, посвящённый Высоцкому, на котором формировалась коллекция материалов о Владимире Семёновиче. И зацепился за слова в преамбуле: «Есть в «закромах» и статья «Без страховки», опубликованная в газете «Новые рубежи» от 4 февраля 1982 года, — практически одна из первых статей о Высоцком во всём Советском Союзе… Это потом волна статей, воспоминаний, уверений в дружбе с поэтом стала напоминать бурный поток, в котором каждый автор старался поспеть к сроку, вовремя подать свой голос… В 1982 году «Новые рубежи» выглядели почти белой вороной». Тон преамбулы был такой, будто автора той статьи давно нет в живых. Это слегка огорчило и заставило задуматься о бренности жизни. Но и вспомнить «дела давно минувших дней», ибо автором той нашумевшей в своё время статьи был аз многогрешный…

56

Меня много раз за прошедшие годы просили рассказать ту давнюю непритязательную историю. Но слишком лукавы были предложения, исходившие в основном от «демократов», которые «лепили» из Высоцкого закоренелого антисоветчика, коим он никогда не был. Как не был он и прозападником, и либералом, как не был и своим в «диаспоре», хотя окружали его при жизни люди именно с такими взглядами и качествами. Не хотелось лить воду на их мельницу. Забегая вперёд, скажу, что, когда в 1987 году в «Советской культуре» вышла другая моя статья о Высоцком, где о нём в пику торжествующему тогда либеральному хамству говорилось о поэте как глубинном государственнике, совершенно прорусском, давешние «предлагатели» не поленились названивать на дом и истошно материться. Хотя «СК» сделала автора одним из лауреатов года. Когда же в 1989-м стал заведующим отдела очерка и публицистики «почвенного» журнала-миллионника «Молодая гвардия», первым моим условием было — ни слова хулы на Высоцкого не пропущу. Так что он был как бы «третьей силой», неподвластной слишком уж подозрительно стерильным и «разведённым» партиям — «либералов» и «патриотов». И там, и там — «свой среди чужих, чужой среди своих». Это было мне близко. По сей день близко… Сегодня же, когда «года минули, страсти улеглись», вспомнить о начале 80-х не грех. Чтобы войти в атмосферу того времени, процитирую начало той статьи: «Боль первых месяцев после июля 1980 года сменилась тихой, но неотступной печалью. На место жгучей безадресной обиды пришла память с привкусом горечи. Человек, чьё жизнелюбие мощными импульсами передавалось миллионам сограждан, чей голос вселял веру в свои силы и здраво-ироническое, круто-оптимистичное отношение к жизни; человек, песен которого ждали уже даже и не с нетерпением, а со спокойной уверенностью в том, что они по-

Литературная страница явятся; человек, сосуществование с которым остро чувствовали даже те, кто его ни разу не видел, — этот человек превратился в легенду, до конца расплескав казавшуюся бездонной, щедрую свою душу». В 1982-м мне было 24. Окончив в 1980-м м/о журфака МГУ, я работал в довольно престижном журнале Общества по связям с соотечественниками за рубежом «Отчизна». Последовательно отказавшись от неизбежного для выпускников международного отделения предложения «комитета глубокого бурения», затем от вступления в ряды членов КПСС и написания кандидатской на тему насколько тоскливо-фальшивую, настолько же и «проходную», — я практически сознательно отказался от карьеры. Зато, совершенно уверенный в себе, почуял, что руки мои связать не смогли. А, чтобы сжечь все мосты к официозным соблазнам, стал по мере сил писать так и про то, как и к чему душа ложилась. Песни Высоцкого впервые я услышал в шесть лет, в 1964-м, в военном городке под Минском. Друг отца торжественно и чинно ставил редчайшие по тем временам записи на тяжёлых магнитофонных бобинах. Не специально для нас, детей. Но мы, глядя на теплеющие взгляды суровых взрослых, слушавших Высоцкого, инстинктивно впитывали те песни, несмотря на трескучесть записей. С тех пор Высоцкий для меня, как и для миллионов, наверное, стал частью жизни. А лучшие песни становились для нас, невоцерковленных, подобием молитв. В свои лучшие годы я знал и наизусть до трёхсот… При воспоминании о 1975-м по спине до сих пор бегут мурашки блаженства. Брежнев ещё до инсульта, бодр и решителен. Своей страной, которой присягали, (а присяга по определению имеет смысл, когда она одна-единственная в жизни) гордимся. Только что на экраны вышли великолепные и светлые фильмы — «Земля Санникова» и «Романс о

влюблённых». Я поступаю в «Щуку» — в основном по желанию отца-офицера, актёра по натуре. Но, несмотря на то что отец для бодрости покупает 400-граммовую банку чёрной икры, как помню, аж за 24 рубля, и я её съедаю с батоном, поступления не случилось. Но уныния никакого не было. Напротив. В мозгу победоносно гремели свеженаписанные Высоцким «Колея» и «Горизонт»: Я должен первым быть на горизонте! Так, сидя с гитарой на крыльце отныне недоступного театрального училища в отцовской полевой летней куртке, и орал эти песни ваш покорный слуга, утешая сидящих вокруг непоступивших красавиц со всего Союза. И вдруг… мимо идёт… Высоцкий! Кажется, с кем-то из таганских. Солнце! 17 лет! Девчонки вокруг! И тут ещё… Я захлёбываюсь «Горизонтом», он подходит, хлопает по спине и, склонившись, говорит на ухо: — Не боись, командир! Поступишь! Взвившись от радости, я и пошёл на журфак. Благо идти было недалеко, и документы уже освобождены от «театральщины». Больше, кроме как на концертах и в театре, Высоцкого я не видел. Признаюсь: даже имея такую возможность, тогда бы ею не воспользовался. Отношение к нему было настолько благоговейным, что отнимать у него минуты, в которые, быть может, родится шедевр, казалось верхом неприличия… «Пятилетка счастья» на факультете закончилась скомкано. Олимпиада-80 спрессовала выпускные. Суета смыла всякий намёк на торжественность. Декан Ясен Николаевич За-

57

Литературная страница сурский, всегда сдержанный и по-хорошему вальяжный, был тороплив и озабочен неведомыми нам, выпускникам, тревогами. А тут ещё валились один за одним кумиры поколения: Джон Леннон, Джо Дассен…

25 июля я пел песни Высоцкого в компании друзей на берегу Псла, в родном городе Сумы (УССР). 26-го с Киевского вокзала позвонил другу по телефону-автомату: — Как дела? Как жизнь? Друг, Сергей Марков, сын великолепного поэта Алексея Маркова, да и сам не промах (только что в «ЖЗЛ» вышла его книга о Габриэле Гарсиа Маркесе), ответил замогильным голосом: — Какие дела? Какая жизнь? Вчера умер Высоцкий… Я осел по стене вместе с телефонной трубкой… Больше песен не ждать. Больше снов не смотреть… На похороны опоздал: родители запланировали мероприятие, от которого послушный сын не посмел отказаться, так воспитан. Миллионная толпа не расходилась. Плакали, не стесняясь. Кто-то прилепил к стене Таганки четверостишие: Володи нет. Теперь он ваш, потомки. Его не будет. Дальше — тишина. У мира завтра лопнут перепонки, — Настолько оглушительна она. Попросил у кого-то ручку и бумагу. Написал на мотив «Автобиографии» («Час зачатья я помню неточно…):

Он ушёл, измочаленным нами, — От друзей, от врагов и от славы. Погребальные вирши цунами Захлестнули просторы Державы. Те, кто яд вместе с фигой в кармане Так привык от людей хоронить, Кто глубил его язвы и раны, — Ярлыки поспешили сменить. Унылые пророчества, стихи и панегирики Пекут на виллах творчества прозаики и лирики. В друзья и исповедники прёт масса угорелая. Вонючие передники идут за скатерть белую. Мужчины крутят плёночки, сверкая лимузинами, А дамочки в дублёночках спешат назваться «зинами». Он ушёл. Потускнела Таганка... Впрочем, только в Таганке ли дело? В нашем храме погасла лампада, Что живей всех и ярче горела. В нашем царстве, чей герб слишком розов, Умер чистый и сильный король. И засела зудящей занозой В наших душах высоцкая боль. Но двери заколочены, которым — открываться бы. Края у ран всклокочены, которым — рубцеваться бы. Под бубны золочёные, украденные с паперти, Струятся мысли чёрные по-прежнему старательно. Довольно-ка юродствовать, транжирить время странное, Вздыхать и философствовать над потными стаканами, Рулады «под Высоцкого» на пьянках отчебучивать, Неделями стихи его бессмысленно заучивать!

58

Литературная страница Не дать словам его лежать впотьмах. Пустыми звуками! В них есть о чём помозговать и с чадами, и с внуками!

14 июля 1981-го из Грибоедовского мы с юной женой отвезли все цветы на Ваганьково, к Высоцкому. Ещё через месяц я получил гонорар в размере семи рублей — за первую статью о Высоцком в «Новых рубежах». Она вышла 28 июля под названием «От жизни никогда не устаю». Юной жене полушутя сказал, что это, возможно, последний гонорар. Но резонансной стала вторая, о которой и вспоминается, от 4 февраля 1982-го. Дело в том, что незадолго до этого в издательстве «Современник» вышел первый сборник стихов Высоцкого «Нерв» под редакцией и с предисловием Роберта Рождественского. Тираж его был всего 55 тысяч — мизер для Союза. Сам я его получил из рук какого-то тайного почитателя Высоцкого, видимо, крупного «партайгеноссе», в его квартире на Украинском бульваре. Когда же «стеснительно» вышел кусочек из «Кинопанорамы», ретивое забилось вконец. Я воспринял это как издевательство и написал «Без страховки». И «грянул гром». Оказывается, ещё в типографии «Новых рубежей» сделали массу «левых» копий и потом раскидали по Москве. Благо КСП (Клуб самодеятельной песни с его «самиздатской» многотиражной газетой «Менестрель») работал, как в своё время работала «Искра» с её распространителями. По выходе номера в 50 тыс. экземпляров в редакцию нагрянули с обыском. Это потому, что статья вышла под рубрикой «По письмам читателей». Письма искали и нашли. Редактора — Николая Рыжкова — дербанили на райкоме партии и в конце концов уволили. В то же время в моей «Отчизне» тоже начались разборки. Стал вопрос об изъятии меня из комсомола. Это сейчас зал на Большом Харитоньевском, 10, — уютный зальчик, где собираются остатние патриоты. А тогда для меня это был практически эшафот. Но внутри духоподъёмно подгрохатывало: Сам виноват, и слёзы лью, и охаю: Попал в чужую колею глубокую… И люди-то были неплохие. Обстоятельства велели погнобить мальца. Лет через двадцать секретарь парткома, возглавлявший экзеку-

цию, извинился передо мною за давешнее… Но я был беспартийный, а ещё и уверенный в себе молодой человек. И тогда, как я теперь понимаю, решили пугнуть. Вызвали в «секретный номер» в гостинице «Россия», где три солидных человека со слоёными затылками пытались объяснить, какую «бяку» я подложил стране родимой, написав эту статью. Одним из главных маразматических аргументов была Марина Влади как иностранка. «Какой сюжет для Высоцкого!» — подумалось тогда, внутренне хохоча… Мать, прочитав, пошатнулась: — Теперь тебя, безродного, отовсюду выпрут! Зашёл на родной факультет. Там уважаемые преподаватели посоветовали, чтобы как минимум на три года исчез из журналистики. Отец сокурсника, крупный чин в отделе пропаганды ЦК КПСС, прочитав статью, схватился за голову: «Что ты наделал? Тебя не отмазать». А что уж там такого было? Что даёт Высоцкий? Силу. Какого рода силу? Исконную, изначальную, силу «от земли», добрую силу, которая покоится в каждом, но иногда не пробуждается и в течение всей жизни. Способность её пробудить — привилегия подлинного, наступательного искусства. Высоцкий — уникальное явление, уникальный человек. Потеря его невосполнима. Но на том и стоит наша земля, что рождаются на ней новые таланты, новые люди с ранимой душой и щедрым сердцем, которым дано проникать в неназываемое, делать понятным то, что мучит нас своей неопределённостью, и тем самым постоянно спасать нас от духовного удушья. Нельзя отдавать Высоцкого на откуп снобам и делягам. Они изолгут, препарируют, исковеркают его образ и слово своим подражанием и дурными толкованиями!

59

Литературная страница

Ничего особенного. Разве что напечатано ровно тридцать лет назад. …Итак, с работы выгнали из-за статьи. Но за неё же и взяли — в «Аргументы и факты». Оказывается, ныне покойный Владислав Старков, первый главный редактор «АиФ», был, можно сказать, фанатом Высоцкого. И началось странное. Меня стали приглашать интеллигентные семьи и компании. Перед нами с женой раскрывались сокровенные диваны, под которыми вместо постельного белья лежали кипы машинописных расшифровок выступлений Владимира Семёновича в разные годы в разных городах при разных обстоятельствах. На слётах КСП разговоры доходили до того, что спина покрывалась инеем, в то время как перед раскалялся от костра. Никто этого замечать не хотел. С меня сдували пыль и смотрели сочувствующими взорами, будто провожали вслед за моим героем. «На волне» этого нежданного ажиотажа состоялось даже несколько встреч с Булатом Окуджавой. В 1986 году в августовском номере журнала «Культпросветработа» (не смейтесь, был такой — тиражом, между прочим, в 90 тысяч экземпляров) вышло моё интервью, в котором кумир нашей юности говорил о Высоцком буквально следующее: «…мы в чём-то дополняли друг друга, ведь человек ищет в песне отзвуки и своих гром60

ких страстей, и своих тихих размышлений. Но и то, и другое связано бесчисленными узами: размышление порой порождает страсть, и наоборот». Потом ещё с трудом пробивались публикации в журналах «Юность» (1986) и «Сельская новь», в газете «Советская Россия» (1988). О последней хочется сказать особо. Именно через неё когда-то пытались травить Высоцкого, но именно её главный редактор в конце 80-х — «волкодав советской журналистики», дай Бог ему здоровья! — Валентин Васильевич Чикин, с немалыми трудностями и немалым риском (из ЦК на него хищно зарился Александр Яковлев) напечатал материалы о Владимире Семёновиче. Пожалуй, с этих пор писать о нём стало «неопасно». …1982-й. Район Чистых прудов. Полковник в отставке Семён Владимирович Высоцкий, седой коренастый человек в очках с толстыми линзами, курит сигарету за сигаретой, читая очерк «Судьба и песни Владимира Высоцкого». Прочитал, помолчал и вдруг произнёс родным для миллионов голосом: — Знаешь, ты мне как сын! Это было высшей наградой. Это когда было «опасно». Тридцать лет назад.

Литературная страница

И ещё раз о

Смысле Жизни Андрей Большаков

Н

есмотря на регулярно накатывающиеся на развитые страны волны кризиса, уровень жизни населения в общем и целом постепенно растёт. Но удивительно, что так же неуклонно растёт и число самоубийств. Раньше решение досрочно закончить свою жизнь принимали в основном определённые категории людей. Обанкротившиеся купцы и обесчещенные девицы. Должники, не имеющие надежды отдать долг. Офицеры, совершившие проступок, несовместимый с кодексом офицерской чести. Высокопоставленные государственные чиновники, утратившие доверие. Влюблённые, не нашедшие взаимности. Психически больные люди, в конце концов... Со временем понятия о личной чести претерпели большие изменения, и теперь потеря доверия людей, офицерской или девичьей чести, безответная любовь и всё тому подобное не являются уже не только причиной для самоубийства, но даже и поводом для чрезмерного расстройства. Не приводит даже к потере аппетита и сна! Проворовавшиеся чиновники и офицеры-предатели, архитекторы рухнувших финансовых пирамид и увязшие в фантастических кредитах должники продолжают невозмутимо и с надеждой смотреть в будущее. Как говорится, до Бога высоко, а царя у нас вообще нет! А в тех странах, где он и есть, его как будто и нет... Казалось бы, самоубийств должно стать меньше! Но статистика утверждает обратное: в наше время люди стали чаще добровольно уходить из жизни, чем это бывало раньше. Так, по данным ВОЗ, ежегодно на Земле до 20 миллионов людей предпринимают попытки преждевременно завершить свою жизнь. Миллиону людей это удаётся. И около 50 тысяч из них, увы, наши соотечественники! Растёт и количество психически больных людей: на сто тысяч человек населения их в России около трёх тысяч. И это не просто люди с какой-нибудь сезонной депрессией или расстройством сна. Это люди, официально стоящие на учёте у психиатра...

Оба этих явления — самоубийство и потеря рассудка — связаны, как утверждают психиатры и психологи, прежде всего с потерей человеком смысла дальнейшего существования. Ещё знаменитый психиатр прошлого века К. Юнг говорил: «Большинство моих пациентов — это люди, потерявшие смысл в жизни». Смысл жизни — это именно тот фактор, который стимулирует жизненные процессы в организме человека. Наличие Смысла Жизни продлевает саму жизнь. Исчезает Смысл – угасает Жизнь. Поэтому после выхода на пенсию люди долго не живут. И какие-нибудь японцы или немцы живут дольше, чем мы, не из-за того, что как-нибудь по-другому питаются, а именно потому, что они на пенсию позже выходят. И люди творческих профессий чаще доживают до глубокой старости, чем работникиисполнители, как раз потому, что имеют перед собой если не смысл, то по крайней мере цель жизни. Поэтому и здоровье обычно не покидает бабушек до того времени, как подрастут внуки... А дедушек покидает, потому что внуки обычно находятся вне сферы их интересов. Смысл жизни — это стимул жизни. «Горе людям, не знающим смысла своей жизни», — справедливо заметил Б. Паскаль. А Диоген Синопский ещё раньше предположил: «Если в жизни нет удовольствия, то должен быть хоть какой-то смысл». Впрочем, ещё один философ, Ж.-П. Сартр, с ними обоими не согласился: «Смысла жизни не существует, мне придётся самому создавать его». Вот именно этим — созданием для себя личного смысла жизни — и занимается сегодня большинство людей. Для современных людей Смысл Жизни — это не обязательно что-то непременно очень возвышенное. Люди совершенно серьёзно считают, что смысл их жизни может заключаться в самых обыденных вещах — работе, детях, написании книг, изготовлении миниатюрных моделей кораблей, карьерном росте, коллекционировании пивных крышек, бесконечном 61

Литературная страница обустраивании квартиры, посещении по возможности всех достопримечательностей мира и прочих подобных занятиях. С начала времён существуют люди, видящие смысл своей жизни в наслаждении самой жизнью (гедонизм). И если апостол Павел только иронизировал: «Станем есть и пить, ибо завтра умрем!» (1 Кор.,15:32), то до поры молодая, временно здоровая и пока что необразованная плоть в средневековом студенческом гимне «Гаудеамус» провозгласила совершенно искренне: «Будем веселиться, пока мы молоды! После приятной юности, после тягостной старости нас примет земля»)... Всегда были и будут люди, смысл жизни которых — личная выгода... Это — утилитаризм. Кто-то искренне считает, что родился на свет, для того чтобы бесконечно самосовершенствоваться (перфекционизм)... При этом о конечной цели этого самосовершенствования не задумывается. Результат не важен, главное — процесс! Даже для рекламы пива «Парнас» был выбран девиз: «Смысл жизни в постоянном движении вперёд»! Часть людей видит свою миссию на Земле в беззаветном служении человечеству (гуманизм)... Прагматики видят смысл своей жизни в накоплении в своих руках власти и богатства... Множество людей, чувствующих себя в одиночестве неуютно и незащищённо, примыкают к какой-нибудь неформальной группе, чтобы хотя бы внутри неё обрести подобие смысла своего существования (корпоративизм)... И им не очень важно, кем быть — футбольным фанатом или байкером, готом или бандитом, рыбаком-любителем или битломаном. Главное — это чтобы, как мушкетёры, «один за всех и все за одного». Тогда есть хоть какой-то эрзац смысла! Некоторые, откровенно курьёзные случаи, стоят особняком и не вписываются в рамки каких-либо философских взглядов. Например, Александр Блок договорился до того, что «смысл жизни заключается в беспокойстве и тревоге». Каждый, конечно, имеет право на личное мнение, но всё-таки как-то не хотелось бы верить, что человек приходит в этот мир только для того, чтобы, добеспокоившись и дотревожившись до инфаркта или инсульта, с чувством исполненного долга перейти в иной мир, предварительно на пару лет основательно осложнив жизнь своим близким. А ведь «поэт в России — больше, чем поэт»! В общем, поскольку нет на свете двух одинаковых людей, то, соответственно, нет и двух полностью совпадающих взглядов на Смысл Жизни. Следует ли считать тогда, что смыслов Жизни столько же, сколько людей? И что вообще 62

понимать под словом «смысл»? Может быть, «смысл» — это «цель»? Для большинства людей это именно так. Но, наверное, нет. Слово «смысл» всё-таки означает нечто гораздо большее, чем просто «цель». Цель ставится для какого-то отдельного этапа. Целью одного этапа жизни может быть, например, окончание музыкальной школы. Целью другого — поступление в университет. Постройка собственного дома. Замужество. Помощь в воспитании внуков. Приобретение нового авто. Руководящая должность. Цель — это, можно сказать, тактика. Смысл — это стратегия. Это главная, основополагающая идея, ради которой всё и затеяно. Помощь в подращивании внуков — очень важая цель, но она всё-таки не может считаться Смыслом Жизни, поскольку отмечены случаи, когда внуки благополучно вырастали и без участия бабушек и дедушек. И разве придёт в голову, что Жизнь может быть дана человеку лишь для того, чтобы, выждав положенные пятьдесят лет, он наконец приступил к выполнению своего главного предназначения на Земле: отжимал соки, стирал рукавички и ставил горчичники? Помогать бездомным животным — благородная цель, но на Смысл всей Жизни не тянет! Создать микстуру от кашля, таблетку от поноса или даже лекарство от рака — замечательная, достойная человека цель, но и это не Смысл Жизни. Что такое вообще «смысл»? Можно предположить, что слово «смысл» означает: «С какой МЫСЛью». С какой мыслью создано что-то. С понятными нам вещами всё просто. Чтобы ответить, например, на вопрос: «В чём смысл компьютера?», надо этот вопрос задать немного по-другому: «С какой мыслью человеком был создан компьютер?» И ответ придёт сам собой: «Компьютер был создан с мыслью, что он сумеет эффективно помочь человеку в запоминании, хранении, переработке и воспроизведении огромных объёмов информации». В этом его смысл. В чём смысл существования молотка? «С какой мыслью человек изобрёл молоток?» С мыслью, что гвозди в стену молотком забивать гораздо сподручнее, чем голой рукой! Смысл молотка — в забивании гвоздей! А в чём смысл, например, маленького лесного ручейка? Ответ тоже ясен: ручеёк был создан (ну не сам же создался!) с мыслью, что он будет отводить излишки влаги с определённой территории. В этом его смысл... В пустыне вот нет излишков влаги, соответственно, и ручейков нет...

Литературная страница А в чём же Смысл Жизни? С какой мыслью была создана Жизнь? Если, кстати, считать, что Жизнь никем не была создана, то тогда и о Смысле можно забыть! Для атеиста какого-то высшего Смысла Жизни именно потому и не существует: атеист не может согласиться с тем, что Жизнь была кем-то создана. А раз Жизнь возникла сама собой, никто её не создавал и никаких мыслей и планов насчёт неё не вынашивал, то она бесСмысленна. Получается, у всего — и у компьютера, и у молотка, и у ручейка — есть смысл, а у Жизни его нет! Максим Горький, кстати, так прямо и сказал: «В жизни нет ничего бессмысленного, если не считать саму жизнь». Существует такое мнение, что «смысл жизни заключается в самой жизни, а не в выводах, сделанных из неё. Он — в переживании самого течения жизни. Поэтому к жизни надо относиться как к непрерывно воспринимаемому опыту, а не как к решению задачи, совпадающему или не совпадающему с ответом в конце учебника» (М. Дронов). С большой натяжкой можно было бы согласиться с этим высказыванием, если бы речь шла не о человеке, а о кошке, кролике, слоне или любом другом животном. Животные живут просто потому, что живут. Выводов никаких не делают. Относятся к своей жизни как к непрерывно воспринимаемому опыту. А главное — перед животными не поставлено никакой задачи, которую велено решить в сжатые сроки и притом именно так, чтобы ответ по возможности всё-таки совпал с указанным в конце учебника! Поэтому приведённое высказывание не только уравнивает человека с животными, но, что самое страшное, одновременно лишает жизнь и того, и других какого-либо смысла. Жизнь всех живых существ на Земле предлагается понимать как случайный финт безумной материи, и искать в нём какой-то скрытый смысл просто смешно! Получается, утверждения типа «Смысл компьютера — в самом компьютере», «Смысл молотка — в самом молотке» или «Смысл ручейка — в самом ручейке» явная нелепость, а вот «Смысл жизни — в самой жизни» — это да! Это уже некоторым образом философия! Как бы то ни было, но, видимо, до Смысла Жизни не добраться, не разобравшись в том, что же такое сама Жизнь. Для атеиста вопрос «что такое Жизнь?» непосильный: дано уже множество материалистических определений Жизни, но ни одно из них не может быть признано исчерпывающим. Слов-то много, а вот сколько-нибудь приемлемого ответа как-то всё не получается...

Для человека же, не придающего Материи чрезмерно большого значения, этот вопрос решается на удивление легко. Начнём с того, что никто из живых существ свою Жизнь не организовал себе сам. Не купил; не выменял; не арендовал на время; не присвоил, отняв у другого; не нашёл на дороге; не обнаружил в виде клада в потаённом месте; не выиграл в лотерею; не получил в наследство; не украл под покровом ночи; не получил в виде поощрения за хорошее поведение... Но каким же ещё образом можно стать обладателем чегонибудь? Получить в дар. И какой-либо другой способ стать обладателем Жизни, кроме как получить её в дар, как-то и не приходит на ум. Значит, каждое живое существо получило свою Жизнь в дар. Через родителей, но вовсе не от них, поскольку и они, в свою очередь, тоже получили свою Жизнь в дар. Надо полагать, Жизнь — это дарованная свыше возможность поучаствовать в Бытии. Но у любого дара есть два признака. Дарение, то есть безвозмездная передача в личное пользование, осуществляется, во-первых, от своего избытка и, во-вторых, в знак своей любви. Никто не может дарить что-то от своего неимения и в знак своего равнодушия. Как подарить то, чего сам не имеешь? Зачем дарить тому, к кому равнодушен? Поэтому деньги может подарить только имеющий их в избытке. Доброту может подарить только имеющий её в избытке. Любовь может подарить только имеющий её в избытке. И Жизнь может подарить только имеющий её в избытке! Кроме того, любой дар передаётся навсегда, в вечное пользование. Поэтому и Жизнь, если она дар, должно быть, дана навечно, а не на семьдесят лет, как человеку; не на пять лет, как воробью; не на два месяца, как мухе... Конец земного бытия — это не конец Бытия вообще, а всего лишь конец его маленького этапа. Для Адама, прожившего 930 лет, и для Ноя, прожившего 950 лет, для Моисея, прожившего 120 лет, и для соседки Клавдии Петровны, прожившей всего 70 лет, этот этап одинаково неизмеримо ничтожен по сравнению со следующим за ним! Ну, спросим, и Кто бы это мог быть, Кто от избытка в себе Жизни и Любви может подарить Жизнь ещё неисчислимому множеству существ навсегда и безо всяких условий? Природа, что ли? Это у неё, что ли, избыток Жизни и Любви, которым она готова поделиться? Спора нет, Природа велика, неповторима, бесконечно разнообразна, но она не является собственно Творцом, потому что она сама тварна во всех её проявлениях. Одна часть Природы остаётся неживой. Другая часть — живая, но жива-то она не по своему личному произволе63

Литературная страница нию, а только потому, что получила это свойство свыше... Вот и получается, что единственный способ получить Жизнь — это принять её в дар от Того, Кто сам есть Жизнь, и Кто есть Любовь (Ин.,14:6 и 1 Ин., 4:8). Но тогда надо согласиться и с тем, что Тот, Кто дал Жизнь, сделал это с какой-то заранее Ему известной целью. С какой-то МЫСЛью. Что Он предопределил для жизни Своих творений Смысл — ту высшую цель, ради которой и дал им Жизнь... Н. Бердяев предположил, что «смысл связан с концом. И если бы не было конца, т.е. в нашем мире была дурная бесконечность жизни, то смысла в жизни не было бы. Смысл лежит за пределами этого замкнутого мира, и обретение смысла предполагает конец в этом мире». Идея эта витает в воздухе от сотворения мира и подсознательно живёт в каждом человеке, а Н. Бердяев просто лишь сумел выразить её. Первым людям приходилось самим разбираться в Смысле Жизни. Это была непростая задача, и на решение её отводились века. Решая эту задачу, люди жили по девятьсот лет. Потом требования стали жёстче, и соображать нужно было быстрее, опираясь на опыт и знания предков. Продолжительность жизни людей стала снижаться до восьмисот-шестисотчетырёхсот-двухсот лет... В настоящее время на решение этой задачи людям отводится всего несколько десятков лет. И это совершенно справедливо: ну, можно же наконец научиться выполнять одно и то же веками неизменное задание чуть быстрее, чем это делали предки! Это как с кубиком Рубика: то, что поначалу трудно, спустя какое-то время выполняется уже на автопилоте... Зато нам теперь гораздо проще, у нас ведь есть не только опыт и знания предков, но и Писание! До нашего сведения доведено, что мы приглашены в Жизнь исключительно только для того, чтобы стать соучастниками и сотаинниками Творца в Его вечном Бытии, полном Жизни и Любви. С этой мыслью Он нас и воззвал из небытия. В этом Смысл Жизни. Сказано: «…приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира…» (Мф., 25:34). Человек — существо абсолютно свободное в своём выборе. Тем, кто решает принять приглашение, приходится всё-таки постараться соответствовать. То, что в Английский клуб требуется приходить в смокинге и с сигарами, а не в ватнике и с «Беломором», никого не удивляет и не возмущает — таковы уж установленные 64

хозяином правила, и они не обсуждаются, а либо принимаются, либо отвергаются. Каждый сам решает, по какую сторону порога он желает оказаться. Ну а уж к вселению туда, «идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная» надо основательно готовиться, потому, что ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи не войдёт в Царство Небесное (Откр., 21:27). Некоторые «сосуды избранные», такие, как Сергий Радонежский или Серафим Саровский, Иоанн Кронштадтский и Патриарх Тихон, изначально по Промыслу Божьему наделённые сыновней любовью ко Творцу, становятся наследниками уже в этой земной жизни. Абсолютному же большинству людей, теоретически готовых принять приглашение, на практике приходится жёстко принуждать себя, но известно ведь, что «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф., 11:12). Очень трудно заставить свою испорченную грехом природу начать долгий путь к исправлению! Но что делать! Если жить нам суждено вечно («И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему» (Быт., 1:26), то лучше всё-таки жить в своей отдельной райской обители, чем в адской коммуналке! Опять этот земной утилитаризм! Но так вот и получается, что Смысл Жизни человека предельно прост и неизменен от начала мира: во-первых, определиться со своим отношением к приглашению наследовать Царство Небесное и, во-вторых, если желание есть, то попытаться сделать всё возможное, для того чтобы это удалось. Хоть в качестве раба, боящегося наказания, хоть в качестве наёмника, ожидающего платы за труд! Главное — попасть туда! «В доме Отца Моего обителей много», — ободряет нас Господь (Ин., 14:2). Ну а если нет желания, то тогда всё гораздо проще — ничего особенного делать не надо! Ешь, пей, веселись и ни о чём не переживай! Там видно будет! Не сейчас... Когда-нибудь потом... Когда-нибудь потом станет понятно, что скрывается за словами «Раб той, ведевый волю господина своего, и не сотворивый, биен будет много» (Лк., 12:47). И не просто — биен! Всё может оказаться гораздо печальнее там, где «плач и скрежет зубов» (Мф., 22:13). Что делать! Dura lex, sed lex — «Закон суров, но это закон»!

О России Три речи

С. 34.