Журнал "Наше дело" №6(20). 2013 by АНО Переправа

6 (20), 2013

О. Н. Четверикова

Современный трансгуманизм как упразднение человека Впервые понятие «транс-человек» было описано футурологом Ф.М. Эсфендиари (взявшим псевдоним FM-2030), исходившим из ницшеанского понимания человека как промежуточного звена в эволюции от обезьяны к сверхчеловеку (недаром Ф. Ницше с его «Человек есть то, что должно превзойти».

Экономическое приложение к журналу «Переправа» (печатный орган Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова)

Г.М. Шиманов

О ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ ПРИ СОЦИАЛИЗМЕ В чём отличие православного социализма от советского, выстроенного с такими бесчисленными жертвами и рухнувшего так бесславно? Что было ценного в этом рухнувшем социализме?

c. 8

c. 2 К. Е. Мямлин

США готовятся сбрасывать бумажные доллары, чтобы ввести деньги Гезелля. Экономика США уже находится на последнем издыхании, жизнь на рынках облигаций и акций поддерживается лишь благодаря не имеющим прецедентов в истории мерам ФРС по закачиванию ликвидности и печатанию денег. В первой половине ноября публично обозначился переломный момент в сложившейся глобальной финансовой системе. Так, бывший министр финансов США Лоуренс Саммерс, выступая на ежегодной конференции МВФ, заявил, что для достижения полного уровня занятости в экономике США потребуется установление отрицательных реальных процентных ставок.или публичности) и совершенно игнорируя главную ценность – собственную душу. с. 5

Б.А. Куркин

«А вы, батенька, случаем, не интеллектуал?» Давно известно, что само понятие «интеллигенция», несмотря на свой иностранный корень, является чисто русским явлением, о чём пишут даже учёные люди на западе и северозападе просвещённых Европ и Америк. На Западе же принято говорить об «интеллектуалах». Что такое интеллигент (интеллигенция), давно уже стало предметом всех и всяческих дискуссий, включая научные. с. 27

АКТУАЛЬНАЯ ТЕМА Четверикова О. Н., к.и.н.

Современный трансгуманизм как упразднение человека

овейшей формой «эволюционного гуманизма» стал трансгуманизм. Сам термин этот был заимствован у биолога Джулиана Хаксли, но у того речь шла о «понимании новых возможностей человеческой природы», при котором человек всё-таки остаётся человеком. Современные же трансгуманисты рассматривают эволюцию как процесс, направленный на преодоление человеческой природы и переход в качественно новое состояние. Средство достижения этого – применение и конвергенция НБИК-технологий (нано-технологий, биологии, информатики и когнитивных наук). Впервые понятие «трансчеловек» было описано футурологом Ф.М. Эсфендиари (взявшим псевдоним FM2030), исходившим из ницшеанского понимания человека как промежуточного звена в эволюции от обезьяны к сверхчеловеку (недаром Ф. Ницше с его «Человек есть то, что должно превзойти», считается главным вдохновителем движения трансгуманизма). Соответственно, трансгуманист был определён им как «переходный человек», как самосознающее существо, эволюционирующее в «постчеловека» – «потомка человека, модифицированного до такой степени, что уже не является человеком». В качестве главных его признаков Эсфендиари выделил улучшение тела имплантатами, бесполость, искусственное размножение и распределённая индивидуальность, то есть распределение его сознания и 2

личности в нескольких телах – биологическом и технологическом. Трансгуманистом стали считать того, кто готовится стать постчеловеком. Как идейное, культурноинтеллектуальное течение трансгуманизм сложился в 80-е годы в Калифорнии, откуда вышли и новые технологии (Кремниевая долина), и движение «Нью Эйдж» (Эсаленский институт). Трансгуманизм основали философы и футурологи, собиравшиеся в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Ведущую роль тут сыграл очередной архитектор «дивного мира», английский философ и футуролог Макс О’Коннор, взявший себе псевдоним Макс Мор. В 1990 г. он разработал свою собственную доктрину «Принципы экстропианства» (экстропия – степень живучести или организованности системного интеллекта), излагавшую пути перехода человека в постчеловеческое существование. В 1992 г. совместно с Томом Морроу он создал Институт экстропии, в котором обсуждались неодарвинистские футурологические проекты, предлагаемые в качестве «идеологии будущего». Наконец, в 2010 г. Мор стал генеральным директором крупнейшей американской крионической фирмы «Алькор». Экстропианская антропология – это, как выразился Э. Дэвис, «старый гуманизм, только включённый на полную катушку». Она объединила нью-эйджевскую перспективу (шестая раса) с техническим либертарианством, которое не признаёт никаких

природных барьеров для эволюции человека. Как утверждает Мор, «когда технология позволит нам преодолеть себя в психологическом, генетическом и нейрологическом аспектах, мы, ставшие трансчеловеками, сможем превратить себя в постчеловеков – существ беспрецедентных физических, интеллектуальных и психологических способностей, самопрограммирующихся, потенциально бессмертных, ничем не ограниченных индивидов». Свои принципы Мор рассматривает как этические установки, придающие смысл, направление и цель человеческой жизни, то есть имеющие отношение к религии. И действительно, хотя экстропианство выступает под маркой науки, его религиозные корни хорошо проявились в одной из статей Мора, явно рассчитанной не на широкую публику. Речь идёт о работе «Во славу Дьявола», напечатанной журналом «Либертарианский альянс» в 1991 г. Мор излагает в ней известную гностико-теософскую идею о Люцифере – «несущем свет» и восставшем против Бога, державшего человека во тьме. Пояснив, что его восхваление Люцифера носит чисто абстрактный характер, он, не скрывая, заявляет, что его задача – показать, насколько фундаментально система ценностей и взгляды экстропианцев расходятся с ценностями и мировоззрением, отстаиваемыми христианской традицией, которые он называет «иррациональной религиозной догмой». Дьявол-Люцифер воплощает

для него «силу во благо», разум, интеллект и критическое мышление. Возненавидев Царство Божие и требование слепо следовать догмам, он «покинул Небеса, это ужасное духовное «Государство», став символом способности человека к «вечному прогрессу». Мор бросает откровенно богоборческий призыв: «Богу также претит то, что мы можем получать удовольствие от жизни. Если мы войдём во вкус, то можем потерять интерес к послушанию. Мы скорее могли бы направить усилия на то, чтобы получить от жизни положительные ощущения, а не на то, чтобы избежать кары... Люцифер всё время убеждает нас в том, что у нас нет причин быть альтруистами. Мы сами можем выбирать для себя ценности точно так же, как и думать сами за себя. Для самого Люцифера такими ценностями являются поиск счастья, новых знаний и нового опыта... Я хочу напомнить вам, что все вы – папы. Вы сами высший авторитет для самих себя. Вы сами источник ваших действий. Вы сами, не важно, активно или нет, выбираете себе систему ценностей и жизненные цели. Вы сами выбираете, во что верить, как сильно верить и что воспринимать как развенчивающие факты. Никто не властен над вами – вы сами управляете собой, выбираете подход к жизни, думаете. Присоединяйтесь ко мне, присоединяйтесь к Люциферу и присоединяйтесь к Экстропианству в борьбе против Бога и его энтропических сил, посвятите свой ум сердце и отвагу этому делу... Вперёд к свету!» Ну а что именно Мор понимает под «светом» явствует, в частности, из другой его статьи, названной «Секс, принуждение и возраст согласия», в которой автор отстаивает право на педофи-

лию, утверждая, что «непринудительный секс с несовершеннолетними не аморален, а является всего лишь делом вкуса». В 1998 г. единомышленники Мора профессор Оксфордского университета Ник Бостром (специалист по вопросам клонирования, искусственного интеллекта, нанотехнологий, крионики и пр.) и Дэвид Пирс (сторонник «гедонистического императива» в сфере внедрения нанотехнологий) основали Всемирную трансгуманистическую ассоциацию (ВТА) – неправительственную организацию, поставившую цель добиться признания трансгуманизма широкой научной общественностью и правительственными структурами (в 2008 г. для того, чтобы имидж ВТА приобрёл более «человечное» измерение, её стали называть «Человечество плюс»). Именно ВТА подготовила принятую в 2002 г. Трансгуманистическую декларацию, в которой говорилось не только о том, что передовые технологии радикально изменят людей (преодолеют старение, ограниченность естественного и искусственного интеллекта, страдания и «заточение в пределах планеты Земля»), но и о необходимости отстаивать моральное право тех, кто собирается использовать эти технологии, перед лицом технофобии и нелепых запретов. Эта претензия на ничем не ограниченную «рукотворную эволюцию» была усилена следующим положением: трансгуманизм «защищает право на достойную жизнь всех существ с чувственным восприятием, о каком бы мозге ни шла речь – человеческом, искусственном, пост-человеческом или животном». То есть человек рассматривается как экспериментальный объект, как биологический материал для при-

менения новых технологий. И использование его не ограничено какими-либо соображениями нравственного порядка, а определяется только правами экспериментатора, вписывающимися в концепцию «прав Человека» и находящими выражение в законах биоэтики, которые крайне конъюнктурны и меняются в зависимости от потребностей заказчика. Например, Ник Бостром, являющийся теперь директором Института будущего человечества, убеждён, что нет никаких нравственных и этических причин, по которым они не должны вмешиваться в природу и добиваться бессмертия. Более того, он рассматривает как опасные и даже смертельные те религиозные доктрины, которые учат воскрешению в другом мире, поскольку «они беспомощны и поощряют бездействие». Таким образом, трансгуманизм изначально заявил о себе как о богоборческом антихристианском мировоззрении, которое открыто восстаёт против человека как творения Бога и «образа Бога». Но, вместе с тем, трансгуманизм означает самоуничтожение гуманизма, поскольку провозглашает в качестве «права человека» упразднение самого человека. Сегодня трансгуманизм представляет собой широкое движение, в рамках которого существуют различные течения (технократическое, экологическое, либертарианское, анархистское и др.) и объединены люди различных религиозных взглядов. Одни заявляют о своей «светской духовности», другие являются атеистами, третьи – последователями буддизма, индуизма и религиозных течений в сфере влияния «Нью Эйдж». Членом ВТА является и Трансгуманистическая ассоциация мормонов. Но всех их объединяет одно: стремление прео3

долеть человеческую природу для достижения качественно нового состояния – «нового тела» и «нового интеллекта» – либо путём большого числа изменений в самом человеке, либо в результате создания искусственного существа. Для этого разрабатываются различные варианты «эволюции», среди которых можно выделить следующие. «Человек фармацевтический» – с изменённым состоянием сознания, получаемым в результате использования соответствующих химических препаратов. Это позволяет создать любые настроения, чувства и даже верования. «Человек генно-модифицированный» (ЧГМ) – получаемый в результате генной инженерии и использования ГМО. Речь идёт о формировании людей с изменённым геномом, то есть с чужими генами (путём введения генных вакцин), которые будут обладать иммунитетом к любым болезням, переносить любые температуры, радиацию, жить под водой, уметь летать, иметь крайне маленькие размеры (для решения проблемы перенаселения) и т. д. Особенно большие возможности предоставляют в этом плане опыты с экстракорпоральным оплодотворением (ЭКО), в отношении которых трансгуманисты требуют снятия всех запретов. Наиболее активны тут представители постгендеризма, выступающие вообще за отмену полов и требующие перехода к искусственному оплодотворению. Не случайно один из трансгуманистов Филипп Годар подчёркивал, что они сторонники «улучшения человеческой расы во имя прав человека и прав меньшинств, включая права гомосексуалистов». «Человек бионический» – это, с одной стороны, роботизация самого человека, то есть внедрение в тело и в мозг искусственных имплантатов или чипов, в результате чего получаются люди-киборги, с другой стороны – создание 4

человекоподобных роботовандроидов. Наконец, в концепцию трансгуманизма входит «научный иммортализм», то есть достижение бессмертия, предполагающее два метода. Первый предусматривает применение биотехнологий (стволовые клетки, клонирование, крионика и пр.). Второй – использование информационных и нанотехнологий. Это так называемая загрузка сознания, при которой происходит полное копирование человеческого мозга на компьютере для создания запасных копий человека. Этот процесс «цифрового метемпсихоза» подробно описан в книге известного робототехника из Меллонского университета им. Карнеги Ханса Моравека в его книге «Дети разума», ставшей классикой экстропианства. Поскольку человеческая личность рассматривается исключительно как носитель генной информации, закодированной в ДНК, а мозг – как нейрокомпьютер, то бессмертие собираются достичь путём «динамического переноса» сознания с одного медианосителя на другой. Идея заключается в том, чтобы после сканирования структур мозга с помощью электроники реализовать те же вычисления, которые происходят в нейронной сети мозга. Таких постлюдей трансгуманисты называют «загруженными». Как указывает Ник Бостром, биологический метод достижения бессмертия является временным, а цифровой – главным. Что при этом будет с самим человеком, он описывает следующим образом: «Иногда различают загрузку с разрушением, при которой оригинал мозга уничтожается в процессе сканирования, и загрузку без разрушения, при которой оригинал мозга остаётся цел и невредим вместе с загруженной копией. Вопрос о том, при каких условиях личная идентичность сохра-

няется во время загрузки с разрушением, остаётся предметом обсуждения. Большинство философов, изучавших эту проблему, полагают, что по крайней мере при некоторых условиях загруженный в компьютер мозг будет вами. Суть в том, что вы живы, пока сохраняются определённые информационные структуры, такие как ваша память, ценности, отношения и эмоции; и не столь важно, реализованы ли они на компьютере или в той противной серой массе внутри вашего черепа». При этом, продолжает Бостром, «загруженные» смогут даже найти для себя полезным отказаться от собственного тела и жить в качестве информационных структур в гигантских сверхбыстрых компьютерных сетях и регулярно делать свои резервные копии. Но тогда возникают вопросы: «Какая из них это вы? Все они вы или ни одна из них? У которой окажутся права на вашу собственность? Которая останется в браке с вашей женой/мужем? Возникает изобилие философских, юридических и этических проблем. Возможно, они окажутся в числе горячо обсуждаемых политических вопросов этого века». Бостром откровенно заключает: «Трансгуманизм – это нечто большее, чем простая абстрактная вера в то, что мы находимся в процессе перехода наших биологических границ с помощью технологий. Это также попытка переоценить полностью определение человеческого существа так, как его обычно представляют... Технологии помогут нам выйти за пределы того, что большинство считает человеческим». Действительно, речь идёт о выходе за пределы человеческого и переходе в сферу инфернального мира. Мы имеем дело с нравственной и духовной мутацией, имеющей глубоко религиозные корни.

ГЛОБАЛЬНЫЙ МИР К. Е. Мямлин, экономический обозреватель

США готовятся сбрасывать бумажные доллары, чтобы ввести деньги Гезелля. Кто получит дивиденды с нового Бреттон-Вудса?

В первой половине ноября произошло важнейшее событие, которое полностью проигнорировали российские СМИ. Между тем это был переломный момент в глобальной финансовой системе. Так, выступая на ежегодной конференции МВФ, бывший министр финансов США Лоуренс Саммерс заявил, что для достижения полного уровня занятости в экономике США потребуется установление отрицательных реальных процентных ставок.

кономика США уже находится на последнем издыхании, жизнь на рынках облигаций и акций поддерживается лишь благодаря не имеющим прецедентов в истории мерам ФРС по закачиванию ликвидности и печатанию денег. В первой половине ноября публично обозначился переломный момент в сложившейся глобальной финансовой системе. Так, бывший министр финансов США Лоуренс Саммерс, выступая на ежегодной конференции МВФ, заявил, что для достижения полного уровня занятости в экономике США потребуется установление отрицательных реальных процентных ставок. Причём, его речь была подводящей черту под годовой конференции МВФ с характерным названием «Кризис: 1 Сегодня и Завтра» .

Повторение конфискационного сценария 1932 года Отметим, что установления реальных отрицательных процентных ставок можно достичь только путём избавления от бумажных

денег и 100%-ного перехода на электронные расчёты, одновременно изымая у населения бумажные доллары. По аналогии с реквизиционным «Указом №6102» Ф. Рузвельта от 5 апреля 1933 года, согласно которому ошарашенному населению предлагалось сдать все свои золотые сбережения до 1 мая 1933 года в обмен на бумажные долговые обязательства ФРС. Нарушителям грозило 10-летнее тюремное заключение и штраф $10.000 – эк2 вивалент $200.000 сегодня .

«блестящей, лаконичной и новаторской презентацией наиболее актуальному экономическому вопросу нашего времени». Своего соплеменника, естественно, расхвалил в своём блоге в NYTimes «поп-звезда от экономики» Пол Кругман, который заявил, что он-де «думал в том же духе», и «намекал на этот выход из ситуации в различных трудах. Но формулировка Ларри намного ярче, более настойчива и в целом лучше, чем всё, что я сделал. Будь ты проклят, Красный барон Ларри Саммерс!». За этой завистливой похвалой у Кругмана последовал целый набор банальностей, которые нет смысла пересказывать, но стоит выделить лишь две ключевые фразы: «реконструировать

В одни ворота: Пол Кругман и «красный барон Ларри Саммерс» Выступление «потомственного финансиста» Саммерса на Научно-исследовательской конференции МВФ «вызвало настоящий ажиотаж» и было объявлено 5

всю нашу денежную систему – скажем, устранить бумажные деньги и платить отрицательные процентные ставки по депозитам» и «в МВФ Ларри произнёс не просто интересную речь. Он предложил радикальный манифест. И я очень боюсь, что 3 он может быть прав» . То есть нобелевский лауреат по экономике Кругман не зря получил свою премию – его озвучка предполагает и «глобальный кидок» всех иностранных держателей долларов. Что касается выступления Ларри Саммерса, то, увы, ничего принципиально нового в нём не было. По большому счету, он лишь констатировал, что за последние 50 лет Федеральная резервная система последовательно снижала краткосрочные процентные ставки для стимулирования экономического роста. Закономерно дойдя до нулевой нижней границы, которая ограничила ФРС в её монетарной возможности по «стимуляции экономики». Чтобы компенсировать лимит нулевой нижней границы, ФРС использовала эмиссионный механизм «количественных смягчений» (QE), дабы попытаться добиться «увеличения инвестиций». Но мы-то прекрасно понимаем: деньги давно перестали быть «дефицитным товаром», более того, в мире наблюдается явный их «кризис перепроизводства» – деньги, по сути, просто «некуда инвестировать». В результате все триллионы долларов от QE ушли на более «доходные» спекулятивные операции по получению «денег из денег», а не в реальную экономику. Саммерс озвучил, что реальная процентная ставка и сегодня ниже нуля, поскольку учётная ставка ниже инфляции, которая съедает стоимость денег. В резуль6

тате получается, что при количественном возрастании общей денежной массы их реальная стоимость уменьшается. При этом ФРС потеряла власть – способность к манипулированию экономикой и уже ничего не может сделать (отметим, что болезнь настолько запущена, что и чисто кейнсианские рецепты – в виде налогового регулирования и увеличения государственных расходов – также уже не спасут экономику США). В результате Саммерс сделал закономерный вывод – что в течение ближайших двух лет процентная ставка должна стать отрицательной: «Представьте себе ситуацию, где природные и равновесные процентные ставки упали значительно ниже нуля». Таким образом, не увеличивая налоговой нагрузки можно побудить людей более активно тратить деньги, что вновь подтолкнёт экономику. Останется устранить только одно препятствие на этом пути – устранить наличные и перейти на электронные деньги, где вопрос снятия демерредже решается элементарно (в отличие от марочных сертификатов, как это было в 1930-е годы в Германии, Австрии и др.).

Краткий исторический экскурс «Я убежден, что будущее научится больше у Гезелля, чем у Маркса» Джон Мейнард Кейнс

Как мы отмечали ранее, в самом начале ХХ века экономист-самоучка Сильвио Гезелль опубликовал труд Freigeld («свободное золото»), или «Естественный экономический порядок» (англ. The Natural Economic Order). Несмотря на отсутствие званий у автора, его

теорию вслед за Ирвингом Фишером признали прочие академисты, в том числе и британский «авторитет авторитетов» Джон Мейнард Кейнс. В середине 30-х Freigeld успешно вводились в Австрии, Швейцарии, Германии и – практически повсеместно – в Соединенных Штатах Америки в период Великой депрессии. Казалось, идее Гезелля обеспечено звездное будущее, однако очень быстро и его имя, и его теорию тщательно вытерли из общественного сознания. У всех попыток реализовать на практике теорию свободных денег в 30-е годы была общая судьба: в кратчайшие сроки (уже через несколько месяцев) они демонстрировали феноменальные результаты по преодолению самых мрачных проявлений экономической депрессии – устраняли безработицу, радикально повышали сбор налогов, возрождали муниципальную активность, вызывали расцвет местной торговли и – главное – ликвидировали дефицит живых денег, загнанных дефляцией в банковские сейфы. Однако, как только появлялось массовое желание муниципалитетов ввести «чудо-деньги», как в процесс вмешивался Центробанк, и под тем или иным предлогом закрывал проект. В частности, подобный сценарий был разыгран в Германии (эксперимент Wära в Шваненкирхен) и Австрии (сво-

бодные деньги в альпийском городке Вёргль). Тысячи экспериментов в Соединенных Штатах по введению свободных денег от океана до океана были задушены «Новым договором» 1933 года, подписанным с нацией в одностороннем порядке масоном 32-го градуса Ф.Д. Рузвельтом, – «естественно, в пользу ФРС» (см. выше). Вмешивались Центробанки потому, что, лишаясь монопольного права на денежную эмиссию, они сами тогда технологически не могли поддерживать деньги с демерреджем в объеме всей денежной массы. Но ситуация поменялась в корне сегодня, когда существуют электронные деньги, и списание демерреджа с каждого из счетов можно производить элементарно программными средствами. В основе самой теории Гезелля лежит простой постулат о том, что деньги должны быть «инструментом обмена и больше ничем». При этом традиционные формы денег предельно неэффективны, так как «исчезают из обращения всякий раз, как возникает повышенная в них потребность, и затапливают рынок в моменты, когда их количество и без того избыточно». Подобные формы денег «могут служить лишь инструментом мошенничества и ростовщичества и не должны признаваться годными к употреблению, сколь бы привлекательными ни казались их физические качества». Если бы Гезелль остановился на критике несовершенства денежных систем, его имя давно бы забыли. Тем более что критический анализ Гезелля и рядом не стоит с монументальной вивисекцией, проделанной Карлом Марксом над капитализмом. Гениальность Гезелля в выводах и – главное – практических рекомендациях.

У Маркса «зло» – в прибавочной стоимости, а восстановление справедливости предполагает изъятие этой стоимости у одного класса в пользу другого. У Гезелля «зло» – в кредитной природе денег, а восстановление справедливости предполагает ликвидацию этой кредитной природы, подпитывающей ростовщиков. Главное отличие: вместо насилия над людьми – насилие над абстракцией ссудного процента. Деньги в современной их форме превратились в «производящий сам себя идеальный товар», незаинтересованный в обслуживании рынка традиционных товаров и услуг. Но весь сонм виртуальных денежных производных финально обрушил мировую экономику. Сильвио Гезелль же выдвинул революционную для нового времени идею: недостаточно лишить деньги способности приносить прибыль за счёт процентов, их необходимо обложить процентами. Иными словами, за пользование деньгами должна взиматься плата (демерредж): «Только деньги, которые устаревают, подобно газетам, гниют, как картофель, ржавеют, как железо, и улетучиваются, как эфир, способны стать достойным инструментом для обмена картофеля, газет, железа и эфира. Поскольку только такие деньги покупатели и продавцы не станут предпочитать самому товару. И тогда мы станем расставаться с товарами ради денег лишь потому, что деньги нам нужны в качестве средства обмена, а не потому, что мы ожидаем преимуществ от обладания самими деньгами» (подробнее практику применения денег с демерреджем см. К. Мямлин, «Свободные деньги (Freigeld)», Институт ВК)

Фантастические преимущества гезеллевских денег Не будем подробно излагать все исторические примеры и нюансы использования денег с демерреджем, а напомним 12 неоспоримых преимуществ, которые должно получить от их внедрения общество: 1. Будет ликвидирован чудовищный перекос в перераспределении мировой прибыли: те 60%, которые сегодня незаслуженно получает финансовый капитал, можно будет направить в научную, культурную и социальную сферу (тем самым в 2,5 раза подняв качество жизни). 2. Применение демерреджа окончательно решит вопрос со специфичной особенностью денег – «денежным феноменом», заключенным в том, что владение деньгами как средством накопления богатства вовлекает их держателя в ничтожные издержки хранения, в то время, как хранение запасов (сырья для производства, продуктов питания и пр.) стоят много дороже. То есть «хранитель денег» – банкир, финансист – изначально поставлен в более привилегированные условия, чем любой человек, работающий в реальном секторе. (Продолжение в следующем номере)

1. см. 6-ю секцию конференции «Кризис: сегодня и завтра», сайт МВФhttp://www.imf.org/external/ np/res/seminars/2013/arc/index.htm 2. см., например, К. Мямлин, «Глобальная финэлита и валютные войны. Ч. III– IV. Великие золотые ограбления» (здесь и далее, если нет специальной оговорки, – ссылка на материалы, размещенные на сайте Института высокого коммунитаризма) 3. Пол Кругман, Консенсус ала. «Застой, угольные шахты, пузыри и Ларри Саммерс»// «Secular Stagnation, Coalmines, Bubbles, and Larry Summers», NYTimes, 16.11.2013

ДИСКУССИИ Г.М. Шиманов

О ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ ПРИ СОЦИАЛИЗМЕ отклик на статью Н.В. Сомина

татья Н.В. Сомина «Русская идея обязывает» ставит важную тему в дискуссии о судьбах русского народа – тему нового социализма, понятого не по-марксистски, а поправославному. На ней я и сосредоточусь. А в заключение добавлю несколько слов о том, с чего, на мой взгляд, следует начинать, выбираясь из ямы, в которой мы оказались. В чём отличие православного социализма от советского, выстроенного с такими бесчисленными жертвами и рухнувшего так бесславно? Что было ценного в этом рухнувшем социализме? Дать сразу точные и полные ответы на эти вопросы непросто. Но постепенно, если русские люди поймут их важность и если дискуссия о судьбах русского народа продолжится, эти ответы будут высвечиваться со всё большей определённостью. Ложные мысли будут отбраковываться, а правильные утверждаться. И, скорее всего, потянут за собою другие правильные мысли, ныне пока ещё незаметные.

Я согласен далеко не со всеми идеями Сомина, заявленными в его статье. Однако перечислять всё, с чем я не согласен, не буду. Буду писать лишь о главных, на мой взгляд, его ошибках. Одна из них заключается в том, что для него что Ротшильд, что крестьянин, нанявший другого крестьянина на какой-то срок, – это явления одного порядка. Это равным образом эксплуататоры, отличающиеся друг от друга лишь размерами своих злодеяний. Правда, в названной статье об этом в лоб не говорится. Сомин ограничивается в ней лишь отрицанием рыночного хозяйства. А что такое рынок – поди разберись. На эту тему потребовалась бы отдельная работа. В советское время работали колхозные рынки. Работали рынки при феодализме и в античные времена. Были они везде, где господствовал т. н. азиатский способ производства. Рынки были, а капитализма не было. Как так?.. Получается, что рынок и капитализм не одно и то же? Вот потому-то и могут возникать в головах читателей соминской статьи некоторые неясности насчёт отношения Сомина к разным видам частной собственности. Допустима ли она при социализме хотя бы в мелких её видах? Или, будь его власть, он запретил бы в СССР даже колхозные рынки? Однако в других работах Сомин не скрывает своего неприятия частной собственности во всех её видах. Для него частная собственность – что самая крупная, что самая мел-

кая – это источник зла. Это начало разрухи в обществе. При этом он отделяет частную собственность от личной собственности, которая, по его мнению, не связана с эксплуатацией. А частная собственность связана. Собственная одежда, квартира, мебель, дача – это хорошо, а собственная мастерская, в которой работают наёмные рабочие, – это плохо. Потому что её владелец их эксплуатирует. О частной собственности поговорим ниже, а пока спросим: так ли уж безгрешна эта личная собственность? Конечно, она по определению исключает явную эксплуатацию других лиц. А исключает ли она скрытую их эксплуатацию? Если у меня прекрасная большая квартира, да ещё в центре большого города, то я хороший жених для многих девушек, особенно из провинции. Даже если я несимпатичен. А у тебя лишь комната на окраине маленького городка или избушка в деревне. И кому ты нужен при всех твоих достоинствах?.. Кому-то и ты, скорее всего, пригодишься. Но наши возможности несоизмеримы. И не только по части брачной. Если я получил выгодное образование, если я получил выгодную должность, если я обладаю выгодными связями, то у меня будет не только великолепная квартира в столице, но и многое другое, не доступное обыкновенным людям. Я буду пользоваться всем лучшим из того, что предоставляет бесплатно или за малую плату социалистическое

государство своим гражданам. И детям своим я дам всё самое лучшее. А ты, плебей, будешь пользоваться из всех социалистических благ наименьшими. И дети твои тоже. Вот почему в советское время (при всех его достоинствах, особенно понятных в наше время) было такое стремление выбраться из нищей деревни в районный город, а из него – в областной или, если повезёт, в Москву, Ленинград или Киев. Вот почему была такая борьба за выгодное образование, за выгодную должность и выгодные связи. И это стремление к лучшему было, до известной степени, естественным. Однако затем оно перерастало в карьеризм, в ослепляющий душу материализм, в использование своего рабочего или служебного места для служения своекорыстным личным и групповым интересам. Тащи с работы всякий гвоздь, Ты здесь хозяин, а не гость!

Но тащить гвозди с работы – это удел самых мелких сошек. Чем выше поднимался человек в социальном отношении, тем более скрытным становилось его фактическое воровство. Оно принимало форму махинаторства, причём, как правило, коллективного. На этой почве складывалась система взаимных услуг за счёт остальных членов общества. Складывалась система «блата». «Ты – мне, я – тебе». А затем стали возникать своего рода «мафии» в разных видах общественной жизни, боровшиеся за господство в той или иной её области. Торговая мафия, научная мафия, концертная мафия, спортивная мафия и т.д. Затем стали выстраиваться так называемые теневые структуры в промышленности, обслуживающей непосредственные нужды населения. Они росли, совершенствовали свою технологию, создавали свои системы безопасности, вырабатывали свои законы, нарушение которых каралось с куда большей жёсткостью, нежели та, которую проявляло

государство по отношению к нарушителям своих законов. Государство проигрывало в соревновании с этими подпольными структурами, потому что добросовестные граждане, которых было большинство, были разрознены, а недобросовестные организованы великолепно. Само же государство, скованное марксистскими догмами, думало о происходящем близоруко или даже кривоглазо, то есть таким образом, чтобы не замечать причин гниения общества, таящихся в самой его идеологии и в самом его устройстве. По Сомину, личная собственность – это лишь обычная одежда, квартира, мебель, дача. Ну, конечно, книги, компьютер. Ему самому ничего больше не нужно. Поэтому он думает, будто и остальным людям тоже не нужно ничего сверх этого. А они нуждаются. Они мечтают об улучшении своей жизни. Особенно женщины. Тем более что жить красиво, как говорится, не запретишь. Не запретишь потому, что при социализме самой красивой жизнью живут социалистические бояре и дворяне, а они не такие безумцы, чтобы отказывать себе в самых законных удобствах и преимуществах. А если не отказывать себе, то надо позволять и другим пользоваться чем-то подобным. Но, разумеется, в соответствии с их положением в обществе. Поэтому, в отличие от Сомина, «нормальному» чело-

веку нужен автомобиль, и лучше престижной марки. Ведь тот, кто его не имеет, выглядит в глазах его жены и его детей растяпой и неудачником. «Нормальному» человеку нужны золотые кольца для жены, серебряная посуда и прочие драгоценности. И чем их будет больше, тем лучше. Чтобы жена его радовалась, а её приятельницы ей завидовали. Нужна не просто дача, а роскошная дача. Нужны вклады на сберегательных книжках, и тоже чем больше, тем лучше. Нужна лучшая школа для его детей и многое-многое другое. И этой жажде всё большего личного довольства нет конца. Нет конца жажде всё большего личного и семейного обогащения, с которой связана жажда всё большего личного престижа и всё большей личной власти. Личная собственность при социализме – это совсем не простая вещь. Она и условие социализма, без которого социализм превращается в военную казарму (то есть в карикатуру на себя самого). Она и начало превращения социализма в капитализм. Личная собственность при социализме, не ограниченная ни изнутри высоконравственным сознанием её владельца, ни извне высоконравственным влиянием общества, – это зародыш капитализма, развивающийся до времени в оболочке социализма, а затем разрывающий эту оболочку. Что роднит этот зародышевый капитализм с высо-

коразвитым капитализмом? Эгоизм. Но в высокоразвитом капитализме эгоизм не скрывает себя или почти не скрывает, а в зародышевом он стыдлив или почти стыдлив. Он старается выглядеть не эгоизмом, а нормальным и законным для социалистического общежития настроением. Поэтому имитирует свою заботу об обществе. Однако в своей глубине социалистический эгоист относится к обществу так же или почти так же, как эгоист капиталистический: общество для него есть нечто внешнее, не связанное с его сердцем, с его мечтами, с его любовью и болью. Итак, безгрешность личной собственности – это иллюзия Сомина. На самом деле борьба добра и зла происходит и в сердце личного собственника. Происходит она и в сердце собственника частного. Отнимать у последнего свободу воли нехорошо. Особенно в том случае, если это не плутократ, а представитель мелкой и средней частной собственности. Свободу воли дал ему Бог, поэтому покушаться на неё христианин не имеет права. Раскаяться может даже олигарх. Раскаяться и поставить свои богатства на службу обществу. Тем более способен на служение обществу владелец любого ларька или даже завода. Вот мы и подошли к разговору о частной собственности при социализме. Сомин демонизирует частную собственность, а я хотел бы показать её неоднозначный характер. Вернёмся к той частной мастерской, в которой работают наёмные рабочие. По Сомину, её собственник – эксплуататор в любом случае, независимо от того, как он оплачивает работу своих рабочих. И в каких условиях они работают у него. Если бы этот владелец мастерской стал, ради выяснения вопроса об эксплуатации, отдавать весь доход от своего предприятия своим работникам, не оставляя себе ничего, то, спрашивается, можно ли было в этом случае считать его по-прежнему эксплуата10

тором? Это было бы нелепо. А если бы он оставлял себе от дохода только одну копейку? Тоже нельзя. Но тогда возникает вопрос: с какой конкретной суммы денег или с какой части дохода, оставляемой им себе, начинается его превращение из добросовестного человека в эксплуататора? Справедливая плата. Вот ахиллесова пята марксистской и соминской социальной философии. Если справедливая плата возможна в принципе и если она выплачивается, то обнаруживается воочию несостоятельность утверждения, будто всякая частная прибыль есть непременно результат эксплуатации наёмного труда. Не потому ли понятие справедливой платы отсутствовало в советской экономической псевдонауке, что оно разрушало марксизм в корне? На это марксисты могут возразить, что в условиях жёсткой конкуренции, которая неизбежна при развитом капитализме, все частные владельцы вынуждены или снижать заработную плату своим работникам до того минимума, на который те соглашаются, или платить им по справедливости, но самим отставать при этом в конкурентной борьбе. А кому хочется отставать? Заметим, что в это возражение уже вкралось нехарактерное для марксистов понятие о справедливой плате. Но без него не обойтись, если речь заходит об эксплуатации. Эти два понятия невозможны друг без друга. Хотя марксисты, будучи софистами, пытаются обойтись без него. Но не будем задерживаться на этом моменте. Во всём остальном их возражение верно лишь в том случае, если конкуренция достигла своего пика. Тогда она действительно упраздняет свободу частного предпринимателя полностью и тем снимает с него ответственность за эксплуатацию его работников. Ответственность за эксплуатацию переносится в этом случае с конкретных предпринимателей на

высшую фазу капитализма, при которой свобода частных предпринимателей исключена полностью. Но разве таково положение даже в настоящее время? В каких-то случаях конкуренция сегодня так жестка, что действительно не оставляет выбора. В других же случаях выбор есть. Больший или меньший выбор. А если он возможен в некоторых случаях даже сегодня, то был тем более возможен в слабокапиталистическом прошлом. А в докапиталистическом прошлом и подавно. Частная предпринимательская деятельность тогда была, но возможность оплачивать труд наёмников справедливо или несправедливо была тоже. Из чего следует, что никакой фатальной связи мелкого и среднего капитала с эксплуатацией не существует. А если так, то справедливая плата тем более возможна при работе частного предприятия в условиях социализма, потому что в ней будут кровно заинтересованы, помимо наёмных работников и государство, и общество. В условиях социализма справедливая плата не только возможна, она неизбежна, за редкими исключениями, связанными с особо хитрыми махинациями частных собственников предприятия. Но что же она такое, эта справедливая плата? Определить её теоретически очень трудно или даже вообще невозможно, потому что она колеблется в зависимости от общего положения в стране или даже от положения самого предприятия. Однако практически она возможна и реальна в том случае, когда представляет собой какое-то равновесие между законными интересами собственника предприятия и законными интересами нанимаемого им работника. Когда она представляет собой свободное их согласие. Или более или менее свободное. Как на обычном рынке свобода продающих и покупающих не абсолютна, так и здесь.

Так что с этой стороны все возражения против мелкой и средней частной собственности при социализме должны быть сняты как несостоятельные. А вот вопрос о пользе мелкой и средней частной собственности для социалистического государства должен быть рассмотрен. Она, будучи при социализме на своём месте и под контролем общества и государства, способна разгрузить государство от множества мелких и средних хозяйственных, бытовых и культурных забот. Государство должно быть сосредоточено на главных своих задачах, а не на стирке белья для населения, не на продаже пирожков, ремонте автомобилей и других полезных, но не главных делах, с которыми частные предприниматели справляются куда успешнее государства. Успешнее потому, что им виднее все местные особенности, учесть которые не способен никакой Госплан. Да и способность частных предпринимателей реагировать быстро на местные нужды несравнимо выше соответствующей способности Госплана. Поэтому чрезмерная централизация вредна для самого государства. Отвлечение его внимания на мелочовку (которая в масштабе страны необъятна) не только снижает качество выполнения им главных его задач, но и ведёт к разбуханию чиновничьего аппарата. А это разбухание делает невозможным качественный контроль за ним и позволяет мелким и средним чиновникам использовать своё служебное положение в своекорыстных целях. Стремясь командовать всем и вся, государство выращивает питательную среду для паразитирующих на государстве. А почему сказанное не относится к крупным бюрократам?.. Крупный бюрократ, связанный с крупными государственными предприятиями, тоже доступен соблазнам своекорыстия, но он на виду у всех, его действия и отношения с людьми намного про-

зрачнее для общества, нежели действия и отношения бюрократов мелких. Кроме того, предприятия, с которыми он связан, не выпускают, как правило, продукции, интересной для населения. Поэтому его возможности наживаться на махинациях с продукцией зависимых от него предприятий невелики или отсутствуют вообще. Обладая огромной властью, он может наживаться иными способами, но возможности этого иного рода зависят в сильнейшей степени от нравственного состояния общества и от качества государственного контроля. Мелкие же и средние чиновники, связанные с предприятиями, обслуживающими непосредственные нужды населения, куда ближе к соблазнам организованного своекорыстия. Здесь куда больший простор для неформальной самодеятельности как чиновников, так и представителей государственных предприятий. Здесь слуга государства, заражённый своекорыстием, служит двум господам, одним из которых является он сам, но старается создать видимость, будто служит только одному государству. Контроль за ним в мутном и продолжающем мутнеть от своекорыстия обществе становится всё более формальным. Именно здесь, а особенно в торговле, самые уязвимые места социалистического хозяйства. Здесь быстрее всего возникают паразитические связи, которые растут и разъедают социалистическое общество. Бесспорно, что нравственное выздоровление общества, которое так и не произошло в СССР, значительно изменило бы положение в лучшую сторону и в этой области. Но оно не могло изменить его в корне. А почему?.. От нравственного состояния общества зависит многое, но далеко не всё. Характер общества определяется не только нравственным его состоянием, но и теми идеями, которые заложены в его основание.

Идея же всецелой централизации общества, упраздняющая свободу мысли его членов и свободу их самоорганизации, – это глубоко порочная идея. Столь же порочная, как и идея всецелой децентрализации общества, его распада на независимые друг от друга атомы. Крайности сходятся. К этой теме мы ещё вернёмся, а пока обратим внимание вот на какое обстоятельство. Стремление человека к личной выгоде нельзя запретить, и советская практика великолепно подтвердила эту простую истину. Запретить нельзя, а ввести это стремление в рамки закона, в рамки нравственности и здравого смысла, можно и должно. Должно потому, что если не дать стремлению человека к личной выгоде законного выхода, то он будет искать и найдёт выходы незаконные, разрушительные для общества и государства. Что же касается упомянутого выше здравого смысла частных предпринимателей (да и не только их), то он подсказывает, что правильный личный интерес должен не противоречить интересам общества, а сочетаться с ними. Ведь все мы в одной лодке. Разрушая общество ради своего личного успеха, эгоист готовит катастрофу для своих потомков. Об этом он не дотягивается подумать. А надо, чтобы все дотягивались уже с малых лет и не были эгоистами. В новом социалистическом государстве эта простая истина будет заучиваться вместе с таблицей умножения или даже ещё до неё. Она будет не просто пропагандистской идеей, далёкой от реальной жизни, но основой реальной жизни. Она сделает людей зоркими в социальном отношении. Поэтому эгоистам в новом социалистическом мире будет трудно скрывать свой эгоизм. Он станет для них неудобным. А если так, то эгоисты будут всё чаще отказываться от него. В новом социалистическом обществе, если оно у нас будет, природа его членов будет 11

светлеть. В том числе и природа частных предпринимателей. По мере их духовного взросления они будут видеть смысл своей деятельности всё больше не в личном и семейном обогащении, а в служении Богу и своему народу своими делами и своими капиталами. И в этом будет высшая их выгода. А теперь ещё об одном обстоятельстве. Отрицание социалистами мелкого и среднего капитала при социализме превращает практически всех мелких и средних предпринимателей (а также связанных с ними лиц) в противников социализма. А это такая услуга врагам социализма, которую переоценить невозможно. Потому что от представителей мелкого и среднего капитала зависит в громадной степени, на чьей стороне будет победа. На стороне капитализма или социализма. Правильный социализм должен не отталкивать от себя представителей мелкого и среднего капитала, а привлекать их к себе, разъясняя им две важные истины. Вопервых, то, что капитализм был создан не ими, а мировым антихристианским и антинациональным банковским капиталом, разрушающим все традиционные человеческие ценности и превращающим жизнь человеческую в кошмарную ночь без рассвета. И, во-вторых, ту истину, что всякому добросовестному человеку выгоднее жить в обществе нравственном и под его контролем, нежели под контролем врагов человечества. Создание же нравственного общества и нравственного государства как раз и есть цель правильного социализма, который пора научиться отличать от его подделок. Но и сказанным дело не ограничивается. Мелкая и средняя частная собственность, контролируемая государством и обществом, – это преграда, не позволяющая социалистическому государству перерождаться в государство тоталитарное. А такая опас12

ность есть в жёстко централизованном государстве, в котором всё хозяйство, все СМИ, вся педагогика, вся наука и вся культура принадлежат государству. При таком всевластии государства и, следовательно, беззащитности населения велик соблазн для его руководителей сделать государственную идеологию практически обязательной для всех граждан страны. Как это было в СССР. Без государственной идеологии государство обречено на гниение и в конечном итоге на распад. С утратой государственной идеологии подавляющее большинство населения утрачивает организующие его ориентиры и нормы жизни. Оно граждански слепнет и рассыпается на не связанные между собою атомы. А вслед за этим гражданским ослеплением начинается всё большее нравственное и духовное его ослепление. Или, что одно и то же, гниение. Причём вместе с гниением населения гниют сами представители государства, его функционеры. Вот почему так понятно стремление государственных мужей утвердить в стране государственную идеологию, объединить под её властью по возможности всех. Но как быть с теми, для кого она неприемлема? Отправлять их на лесоповал?.. Нет, все граждане должны иметь право думать по-своему. Иначе мы создадим бесчеловечное государство, которое будет уродовать людей. Превращать их в подобия манкуртов. Значит, необходим какойто разумный компромисс между стремлением утвердить государственную идеологию и стремлением утвердить право граждан на инакомыслие. Этот компромисс должен быть гарантирован не только соответствующей статьёй Конституции. Конституции слишком часто оказываются фальшивыми. Нужна более весомая гарантия. Правильно организованный частный сектор как раз и будет гарантией того, что социалистическое государство

не воспользуется своей силой для подавления инакомыслия в стране. А не воспользуется оно ею потому, что при законной мелкой и средней частной собственности такой силы у него не будет. Мелкая и средняя частная собственность станет надёжной опорой и убежищем для всех инакомыслящих, а попытки её ликвидировать или стеснить станут сигналом опасности для населения всей страны. Вот такие соображения в связи с частной собственностью при социализме. А теперь ещё одна важная черта правильного социализма, о которой в статье Сомина нет ни слова. Правильный социализм невозможен иначе, как в виде правильно организованной нации. А во всемирном масштабе он невозможен иначе, как в виде союза или сообщества правильно организованных народов. Сомин не обратил внимания на то, что капитализм не случайно разрушает вместе с христианской религией нацию, национальную общину и семью. А разрушает он их потому, что все эти институты взаимосвязаны, взаимозависимы и по большому счёту невозможны друг без друга. Что истинная религия исходит от истинного Бога – это понятно многим. А о том, что языки, эти зародыши народов, были сотворены Богом, забыли, похоже, даже христиане. Хотя об этом написано чёрным по белому в Священном Писании. Теперь едва ли не все привыкли смотреть на атомизированное псевдообщество как на нормальное общество. Вот до чего докатились. Но Бог космополитических обществ не создавал. Их создавали Его враги, чтобы властвовать над разрозненными и потому беспомощными человечками. Властвовать и выстраивать их в новую Вавилонскую башню, отличную от прежней по её внешности, но ту же самую по её сути. Вот почему истинный социализм невозможен без признания социалистами важности

организующих нацию идей. Тех самых идей, которые советские социалисты вымыли почти полностью из русского народа. И, наконец, о мысли, которой Сомин завершает свою статью. В ней он доходит, на мой взгляд, до верха нелепости. Судите сами. Он утверждает, что русские люди находятся сегодня в таком состоянии, что надеяться на какие-то изменения в них к лучшему бесполезно. Разбудить русских к высшей жизни может теперь только такая страшная катастрофа, какой не было ещё никогда в русской истории. Вот её-то, вещает он, и остаётся нам ждать в надежде на то, что она возродит русских. В чём сила его нелепой мысли?.. В том, что катастрофа, о которой он говорит, действительно вероятна. На неё работают могучие силы. И она действительно произойдёт, если русские останутся в своём нынешнем состоянии. Но почему Сомин решил, что она, если произойдёт, чему-то научит русских? В катастрофическом состоянии люди, как правило, вообще не соображают. Они мечутся в поисках спасения, а их метания организаторы катастрофы обдумывают заранее и готовят для них заранее новые идейнополитические ловушки. Так не лучше ли начать думать сегодня, а не после того, как катастрофа произойдёт? Мы не знаем, что будет с нами завтра. Может быть, случится самое худшее, а, может быть, не случится. Но мы обязаны знать, что наше будущее зависит в значительной мере от нас самих и потому должны правильно действовать. Или как минимум искать причину своего нынешнего бессилия и, найдя её, устранить. Казалось бы, главная причина бессилия русских – это вопиющая их безграмотность по части организующих нацию идей – религиозных, семейных, общинных и собственно национальных. Безграмотность обрекает их на взаимное непонимание в вопросах, чуть поднимающихся

над бытовым и хозяйственным уровнем, а непонимающие друг друга не могут ни осознать общенациональных целей, ни тем более осуществлять их. Но на самом деле причина бессилия русских гораздо глубже. Она не просто в их невежестве, а в такой его степени, которая не позволяет им о нём даже догадываться. «Пусть государство организует нас правильно – и мы будем жить нормально, без особых проблем». Вот установка, похоже, подавляющего большинства современных русских, привыкших жить под управлением государства и не испытывающих нужды в собственных мыслях – ни о религии, ни о нации, ни о национальной общине, ни даже о семье при всём её нынешнем очевидном развале. И тем более не испытывающих нужды в какой-то национальной идеологии. Это слишком заумные для них предметы. Русские уверены, что тех идей, которые у них есть, вполне достаточно для правильной жизни нации. Что вся беда лишь в преступных их правителях – в политике геноцида русского народа, которую те проводят. А поскольку изменить эту политику русские не могут, то им не остаётся ничего другого, как сознавать своё фатальное бессилие и истлевать в отчаянии. При таком самогипнозе русским не нужны никакие катастрофы для их исчезновения из истории. Они вымрут и без них спокойно и почти мирно, хотя и не сразу. Какой-то шанс на их возрождение появился бы только в том случае, если бы они догадались о том, что раньше у них были организующие их идеи – семейные и общинные, национальные и религиозные. Были, но были слабыми, а потому и были вымыты из них за последние триста лет их жизни, особенно в советские времена. Не говоря уж о времени послесоветском. Если бы русские догадались о том, что они ограблены по части самых важных

для жизни идей, то стали бы стягиваться в кружки с целью ликвидации своей национальной безграмотности. Причём по всей России. И это стягивание стало бы их ответом на политику геноцида русского народа. Малые кружки связывались бы между собою с целью взаимопомощи, а со временем превращались бы в малые русские общины. А затем во всё более крупные. И в зависимости от того, какие масштабы приняло бы это движение, русское население или превратилось бы в новый русский народ, или так и осталось разрозненным русским населением. Трудности, связанные с образованием русских кружков, неизбежны, но обещать лёгкий и беспроблемный путь выхода из нынешнего положения, в котором находятся русские, было бы заведомой утопией. 23 апреля 2010 г. Shimanov. narod. ru

После написанного

Я забыл написать о том, как обстояло дело с эксплуатацией наёмного труда в СССР. При отсутствии частной собственности никакой эксплуатации у нас не могло быть в принципе. Если частный предприниматель был эксплуататором по определению, то советское государство было по определению благодетелем тех, кто на него работал. Даже в том случае, если оно платило им намного меньше бывшего эксплуататора. А почему так?.. По той причине, что всё недоданное работникам в виде заработной платы шло в общенародный котёл, из которого возвращалось каждому в виде бесплатной медицины, бесплатного образования, практически бесплатных жилья и транспорта, не говоря уж о растущей скоростными темпами экономике, от успехов которой зависело общее благосостояние всех. Невозможно перечислить всё, что получал каждый советский человек бесплатно или за малую плату при таком устройстве общества.

Это был, казалось бы, самый разумный способ его организации, если бы только не одно крохотное обстоятельство, которое вроде бы и не скрывалось, но зато и не обсуждалось открыто. Каким должно быть общество в духовном отношении – этот вопрос решала правящая партия в лице её руководителей. Эти руководители знали, есть Бог или нет Бога; знали, что есть добро и что зло. И как надо жить, а как не надо. Они распространяли правильные знания в народе, а несогласных наказывали, потому что те становились препятствием для правильного развития общества. Упорнейшие из несогласных становились врагами общества, а врагов, как учил пролетарский писатель Максим Горький, следовало уничтожать. Или наказывать так строго, чтобы после этого уже ни у кого не оставалось желания сопротивляться своим руководителям. Это стремление к сохранению единства страны было, в принципе, правильным. Дай людям полную свободу – и они разнесут страну вдребезги. Начнут с безобидной, казалось бы, идейной розни, а закончат тем, что всё рухнет на их же головы. Вот почему эту политику советского государства оправдывали раньше и оправдывают сегодня многие. Её оправдывали и оправдывают, кроме того, ссылками на тяжелейшие внутренние и внешние обстоятельства, не позволявшие советско-

му руководству действовать как-то иначе. Но если так, то приходится признать закономерным и результат этой политики: превращение граждан страны в покорных овец, не способных ни самостоятельно мыслить, ни тем более самостоятельно организовывать себя. Разве что на уровне очереди за пивом. Даже правящая многомиллионная КПСС, лишившись привычных приказов из Политбюро, превратилась тут же из главной организующей силы страны в стадо недоумевающих баранов, не знающих, как им защищать социализм в их собственной стране. И надо ли его защищать. Вот какою ценой советские люди оплачивали свою бесплатную медицину и все остальные свои завоевания. Завоевания были, бесспорно, огромными, но и душа человеческая тоже не мелочь. Она вмещает в себя весь мир. А что такое душа без её свободы и самостоятельной мысли? Что такое душа без её свободной связи с Богом и другими душами? Нет, ложной была высказанная выше мысль, будто всякое разномыслие – это начало краха общества. Эта ложная мысль подобна столь же ложной мысли о том, будто всякая частное предприятие фатально связано с эксплуатацией наёмных работников. Инакомыслие инакомыслию рознь. Возможно разрушительное для общества инакомыслие,

но возможно и созидательное. А как их отличить? Теоретически это так же трудно, как дать теоретическое определение справедливой оплаты труда, годное для всякого общества, независимо от того, в каких конкретных условиях оно находится. Как невозможно рекомендовать один размер одежды для детей и взрослых, так и в мире идей невозможно определить что-то заранее, независимо от конкретных обстоятельств, в которых находится общество. Однако практика позволяет людям разобраться и с размерами одежды, и со многими другими проблемами. Выше уже сказано о необходимости компромисса двух начал – государственной идеологии и права человека на инакомыслие, включая его право на самоорганизацию вместе с его сомысленниками. Дополню сказанное ещё одной мыслью. Отрицание государственниками законности инакомыслия – это причина заболевания самой государственной идеологии, а отрицание инакомыслящими спасительности государственной идеологии – это заболевание самого инакомыслия. Только безумцы не понимают того, что без государственной идеологии государство деградирует, а в деградирующем государстве плохо становится всем, не только большинству населения. Деградация государства бьёт и по инакомыслящим. Что же касается необходимости инакомыслия для здоровья государственной идеологии (или даже всякого правомыслия вообще), то здесь можно сказать следующее. Наличие инакомыслия, особенно умного, мобилизует правильную мысль, заставляет её совершенствоваться. Если возражать против правомыслия запрещено, то оно консервируется и мертвеет. Превращается в декорацию. А жизнь общества продолжается, приобретает всё новые черты, уже не осмысливаемые закостеневшими умами мнимых ортодоксов. Вот где начало кризиса правомыслия, а вместе с ним кризиса связанного с ним общества.

ДИСКУССИИ Н. Сомин, кандидат физ.-мат. наук

Какой же социализм нам нужен? Ответ Г.М. Шиманову Статья Геннадия Михайловича Шиманова «О частной собственности. Отклик на статью Н.В. Сомина», написанная в качестве ответа на мою статью «Русская идея обязывает», весьма поучительна. Ее автор – мой хороший знакомый и очень уважаемый мною человек – за преданность мыслетворческой деятельности, за несгибаемую православную позицию и просто за житейское и гражданское мужество. Шиманов – один из самых вдумчивых мыслителей современной России. И все же «Платон мне друг, но истина дороже». И я должен предупредить читателя, что поучительность его статьи – в ее, на мой взгляд, недостаточно продуманной концепции, и мой долг всю эту «поучительность» раскрыть. Кроме того, статья Г.М. Шиманова дает прекрасный повод уточнить и развить богословие собственности и рынка – разделов нравственного богословия, в разработке которых наша Церковь крайне нуждается. Цитаты из Шимановской статьи будут оттеняться жирным шрифтом.

I. В начале своей статьи Шиманов пишет: «Собственная одежда, квартира, мебель, дача – это хорошо, а собственная мастерская, в которой работают наёмные рабочие, это плохо. Потому что её владелец их эксплуатирует. О частной собственности поговорим ниже, а пока спросим: так ли уж безгрешна эта личная собственность?». Но разве Сомин когда-нибудь говорил, что личная собственность безгрешна? Этого не говорили и святые отцы, которых Сомин не только читал, но и почитает. Вот, например, высказывания великого святителя Иоанна Златоуста: «О сребролюбие! Все свелось к деньгам, – потому и перепуталось! Ублажает ли кто кого, помнит деньги; называют ли несчастным, причина опять в них же. Вот о том только и говорят, кто богат, кто беден. В военную ли службу кто имеет намерение поступить, в брак ли кто вступить желает, за искусство ли какое хочет приняться, или другое что предпринимает, – не прежде поступает к исполнению своего намерения, пока не уверится, что это при-

несет ему великую прибыль» /VII:885-886/. «До каких пор будем мы любить деньги? Я не перестану вопиять против них, потому что они причиной всех зол. Когда же мы насытим эту ненасытимую страсть? Что привлекательного имеет в себе золото? Я прихожу в изумление от этого (...) Откуда вошел этот недуг во вселенную? Кто может совершенно искоренить его? Какое слово может поразить и совершенно убить этого лютого зверя? Страсть эта внедрилась в сердца даже таких людей, которые по-видимому благочестивы» /XI:560/. Богатые никогда на оставляют этой безумной страсти, хотя бы овладели всею вселенною, и бедные стараются сравняться с ними, и какое-то неисцелимое соревнование, необузданное бешенство и неизлечимая болезнь объемлет души всех». /III:482-483/. «Подлинно, богатство делает (людей) безумными и бешеными. Если бы у них была такая власть, они пожелали бы, чтобы и земля была золотая, и стены золотые, а пожалуй, чтобы небо и воздух были из золота. Какое сумасшествие! /XI:417/.

“…золото не позволяет людям быть людьми, но делает их зверями и демонами” /X,409/. (Тома римскими цифрами указаны по «Собранию сочинений свт. Иоанна Златоуста», 1898-1914). Как видим, великий святитель видит в богатстве огромный, вселенских масштабов соблазн, приводящий к самым тяжелым последствиям. Но как вы думаете, к чему они относятся – к личной собственности или частной? Конечно же к личной. Именно она – вожделенная цель, гонясь за приобретением которой люди становятся «безумными и бешеными», «зверями и демонами». Идеалом имущественных отношений Златоуст считает объединение имуществ в общей собственности по примеру апостольской Иерусалимской общины. Но он прекрасно понимает, что это доступно только совершенным христианам; для новоначальных он такой нормы не предусматривает, считая, что пока им достаточно, имея собственность, не прилепляться к ней и с нее благотворить. Святитель хорошо знал глубину падшести человеческой природы, и потому не форсировал отмену личной собственности в то15

тальном порядке. Однако он призывал резко ограничить ее, ибо привязанность к богатству, по Златоусту, возрастает с размером богатства и это колесо взаимозависимости может легко погубить человека. Святитель воспевает бедность и аскетизм – свободный от собственности может следовать за Богом, а обремененного собственностью задерживает привязанность к ней. Как это ни покажется странным, но социальная политика в СССР в целом следовала рекомендациям Златоуста: личную собственность не отменили, но резко ограничили возможности ее умножения.

II. Ну а как же обстоят дела с частной собственностью? Заметим, что в данной статье под частной собственностью понимается принадлежащий частному лицу капитал, предназначенный для производства товара на рынок (и, разумеется, сам товар). Святые отцы говорят о ней немного, но вполне определенно – они ее полностью не приемлют. Но заметим, что ситуация тут довольно своеобразная: святые отцы видят по сути дела только один вид частной собственности – денежные средства, отдаваемые в рост. Ветхий завет запрещает давать в рост соплеменникам. Правда, он даже рекомендует давать под проценты иностранцам, но рассматривает это как средство приобретения Израилем большего влияния. Новый Завет процент осуждает. Поэтому неудивительно, что и святоотеческое предание сурово ополчается на эту некрасивую практику. Однако о других видах частной собственности отцы говорят очень скупо, хотя в то время активно производились, например, торговые операции. Тут мы сталкиваемся с определенным парадоксом. Византийский гений, создав выдающееся богословие 16

и изумительные по красоте церковные службы, оказался неспособным осмыслить социальные феномены. В Византии была выработана по-своему замечательная система «симфонии» Церкви и государства, обеспечившая тысячелетнюю стабильность Империи. Но она находилась где-то посередине между богословием и политологией. А вот собственно социологических разработок мы там не находим. Даже самого понятия «частная собственность» не было выработано, хотя, повторяем, отдельные виды частной собственности в обществе были налицо. Византийское богословие, которое было, так сказать, меганаукой и фактически вмещало в себя все знания, очень глубоко изучило личные грехи человека. Но уж так получилось, что от социальных проблем Церковь была отстранена государством («симфония» была с определенным «перекосом»), и потому социальные отношения в поле зрения богословов не попадали. А если и попадали, то рассматривались через призму личных грехов. А ведь суть частной собственности – именно в ее социальном и даже социообразующем характере. Поэтому «богословие частной собственности» надо фактически создавать заново, хотя и оглядываясь на святоотеческие творения. Я думаю, что ни у кого не вызывает сомнения цели, ради которых человек обзаводится частной собственностью. Прежде всего, он видит в ней замечательный механизм увеличения той самой личной собственности, о которой мы уже достаточно наговорили. Ведь прибыль-то остается собственнику, и тот волен распоряжаться ей, как ему заблагорассудится: пустить на развитие производства или накупить яхт, вилл и прочего шикарного барахла. Конечно, на самом деле предприниматель ограничен довольно жесткими рамками – значительную долю прибыли

он должен вложить в расширение своего дела – иначе его сожрут конкуренты. Но все же он может выкроить кругленькую сумму и для себя. Кроме того, частная собственность дает и другие блага – влияние, власть, престиж, вхождение в элитное общество. Ведь в этом мире все покупается за деньги. Впрочем, заметим, что тратить на себя любимого вовсе не обязательно. И потому есть частные собственники, которые занимаются благотворительностью, спонсируют Церковь, меценатствуют и проч. Знаменательно, что у нас что-то не слышно о гигантских стройках, о новых заводах, об успехах в космосе. Россия сейчас прирастает дачами и «тачками». И причина этого прозрачна – это принцип частной собственности, всегда и всеми используемый как вполне легитимный способ без границ увеличивать и увеличивать свою личную собственность, плюя на остальных, на Россию как целое. Все это лежит на поверхности, но удивительно, что мой именитый оппонент, не хуже Златоуста обличивший в своей статье личную собственность, тем не менее, ратует за оправдание и возрождение частной собственности, приводя вереницу аргументов. Обратимся к ним.

III. Шиманов пишет: «Справедливая плата. Вот ахиллесова пята марксистской и соминской социальной философии. Если справедливая плата возможна в принципе и если она выплачивается, то обнаруживается воочию несостоятельность утверждения, будто всякая частная прибыль есть непременно результат эксплуатации наёмного труда». Тут уже хорошо, что мой критик хоть и сближает меня с марксистами, но все-таки не до конца. Должен сказать, что на самом деле марксистом я

никогда не был (что видно из моих многочисленных статей), хотя и не отказывался от тех верных положений, в марксизме безусловно имеющихся, например, о разной функциональной роли личной и частной собственности. Но обратимся к шимановской статье: «Но что же она такое, эта справедливая плата? Определить её теоретически очень трудно или даже вообще невозможно». На самом деле – очень легко. Справедливая плата – это плата по труду. Все трудности заключаются в объективном измерении труда – трудности, с которыми, к сожалению, не справилась марксистская мысль, хотя очень много над этим вопросом трудилась (и потому упрек, что марксизм не занимался «справедливой ценой», несправедлив). Предприниматель, как управленец, участвует в производстве, и потому за его труд надо платить «справедливую плату», по труду. Если это соблюдается («если она выплачивается»), то, согласимся: никакой эксплуатации (со стороны данного предпринимателя) нет. Прав Шиманов и в том, что в принципе это возможно. А почему нет? – вполне можно мыслить предпринимателя, имеющего средний (по отношению к его рабочим) достаток. Просчет моего оппонента в другом. В том, что, несмотря на свободную волю человека, закономерности в социальном устроении все же есть. Но они носят не «железный», не безусловный характер, типа второго закона Ньютона F=ma, а характер статистический. Последнее означает, что под воздействием определенных причин, заметная

часть населения поступает определенным образом, что и фиксируют социологи в виде некой закономерности, (тенденции, правила, соотношения). Но вовсе не все этой закономерности подчиняются. Всегда находятся индивиды, которые будут действовать вопреки общей тенденции. Но если воздействующие причины существенны, то эти «диссиденты» погоды не делают, хотя и слегка портят статистику. Вот и в случае частных предпринимателей такая воздействующая причина налицо. Это – падшесть человеческая, выражающаяся в стремлении к наживе. Конечно, есть (и сбава Богу) предприниматели, затевающие бизнес ради дела, ради того, чтобы сделать что-то полезное. Но подавляющее большинство занимается предпринимательской деятельностью, чтобы получить как можно больше прибыли, как красиво говорят экономисты – «максимизировать». Правда, красота только на бумаге – желая отхватить от пирога как можно больший кусок, предприниматель сталкивается с такими же любителями сладкого и волей-неволей вступает с ними в конкурентную борьбу. Шиманов, конечно, об этом знает, и потому старается этот удар заранее отвратить, замечая: «Во всём остальном их возражение верно лишь в том случае, если конкуренция достигла своего пика… Но разве таково положение даже в настоящее время? В каких-то случаях конкуренция сегодня так жестка, что действительно не оставляет выбора. В других же случаях выбор есть. Больший или меньший выбор». Заметим, что выбор всегда есть, но «гуманный» предприниматель окажется в невыгодном положении с эксплуататором и безусловно проиграет ему конкурентную гонку. В результате рынок выносит эксплуататоров наверх. Они правят там бал и вынуждают

«гуманистов» действовать также – иначе банкротство. Поэтому на самом деле выбор у предпринимателя сводится к тому, на что использовать уже полученную прибыль. Что же касается этапа получения прибыли, то тут все, даже отчаянные альтруисты, вынуждены подчиняться волчьим правилам, устанавливаемым самыми прожженными, жестокими, хитрыми и беспринципными субъектами рынка. Конкуренция же при капитализме огромна. Она свирепствует не только между производителями схожего товара, но и между разными отраслями, между странами и континентами. И механизм конкурентной борьбы вовсе не в честном соперничестве на почве более качественной продукции в условиях свободного рынка, как наивно думают некоторые. Суть успешной конкуренции – в умении создать себе монопольные условия, пусть частично и временно, позволяющие получить сверхприбыли и, следовательно, поставить конкурента в невыгодные условия. И тут все средства хороши, и инновации да улучшение продукции далеко не на первом месте. Конкуренция как правило есть скрытое насилие, выламывание рук – или наемным работникам, или покупателям, или другим производителям. Штука эта безжалостная и, как правило, нечестная. И увы, играть в эти жестокие игры вынуждены все бизнесмены – хорошие и плохие, православные и атеисты. Я думаю, что читателю не нужно объяснять, что рынок, с его лозунгом успеха, обладает огромной воспитывающей силой, успешно формируя волков, «акул капитализма». Овцы же, хотя и появляются там вопреки этой силе, оказываются в значительном меньшинстве, и не могут быть в рыночном спектакле на первых ролях. И сколько не обличай бизнесменов в 17

их жестокосердии, сколько не призывай покаяться, исправиться, – нет, нет, у отдельных экземпляров такое возможно (и тут опять-таки можно с Шимановым согласиться: «Раскаяться может даже олигарх»), – но рыночная система в целом неисправима. Она, будет и будет штамповать жестоких эгоистов, видящих только себя и свое, и думать, что она может нравственно преобразиться, стать белой и пушистой – самая настоящая утопия.

IV. Но как же возникла эта кошмарная система? И вообще раньше, как пишет Шиманов, «Рынки были, а капитализма не было. Как так?.. Получается, что рынок и капитализм не одно и то же?». Точно, не одно и то же. Но генетически вещи связанные. И, как нас учили в школе, тут произошел «переход количества в качество». Причем, по всем законам диалектики, – скачкообразно. Этот переход давно и подробно описан Карлом Поланьи, который и назвал его 1 «великой трансформацией» . И в самом деле, в Византии рынки были, но капитализма не было. Там ему закрывали дорогу и христианская идеология, и государственный характер экономики. В средневековой Европе все было несколько иначе. Сначала там образовались корпорации частных производителей – цеха. Однако в основном они работали на заказ, так что рынок не был основной формой реализации их изделий. Скачок произошел в результате развития техники (начиная со второй половины XVIII в): прядильная машина, ткацкая машина, паровая машина, позже – электромотор и дизель. Стало возможным массовое, промышленное производство изделий в столь больших количествах, что их стало выгодно выкидывать на свободный рынок – при 18

удаче можно было получить несравненно большие прибыли, чем при работе на заказ. Фабрики в городах стали расти как грибы. Крестьяне, до этого работавшие на сельских мануфактурах, бросились в города. Образовался рынок рабочей силы. И вот тут-то и наступила точка перелома, после которой рынок стал тотально-глобальным. Если раньше население во многом жило натуральным хозяйством и ремесленными заказами, то теперь все и вся покупается на рынке, а деньги становятся эквивалентом жизни и смерти. Человечество вступило в эру нового социального строя – капитализма, или индустриального строя. Если раньше, в эпоху традиционного общества, мамона был силен (что и приводило в такое горестное удивление Златоуста), то теперь он становится властелином мира, подлинным божеством, которому, – одни с восторгом, другие с проклятиями, – поклоняются все. Почему же мамона одержал столь впечатляющую победу? Да очень просто – он пустил в дело оружие огромной силы, так сказать «атомную бомбу социологии» – частную собственность, которая оказалась наиболее эффективным способом приобретения личной собственности, в особенности денег (которые, как известно, конвертируются во все другие блага). Точнее, это оружие уже существовало, но мамона, оценив его мощь, сумел организовать его «массовое производство», что и предрешило победу. В связи с этим необходимо коснуться одного не раз повторяемого Шимановым мнения. В своей статье он пишет: «капитализм был создан не ими (представителями среднего и мелкого капитала – Н.С.) , а мировым антихристианским и антинациональным банковским капиталом, разрушающим все традиционные человеческие ценности и превращающим жизнь человече-

скую в кошмарную ночь без рассвета». Да, контролирующий банковскую сферу – контролирует и капиталистическое общество. Но тонкость в том, что без банковской надстройки капитализм как социальный строй совершенно невозможен. Кредит – социообразующий институт капитализма, поскольку он дает возможность заниматься бизнесом в принципе любому человеку, а не только априори богатому. Кредит капитализму нужен как воздух, и потому неудивительно, что занимающийся этим получает особенно большие прибыли. Тем более, если кредитование монополизирует узкая прослойка людей. Так что не банкиры «создали» капитализм. Его создала неизбывная человеческая падшесть. Или другими словами, капитализм придуман не людьми, а сатаной, который ныне в образе мамоны правит миром. Правда, силы добра и справедливости попытались противопоставить ему свое оружие – общественную собственность, создавая на ее основе другой, альтернативный капитализму общественный строй – социализм. Однако грандиозная попытка реализации социализма в СССР, как все мы знаем, провалилась. И теперь наши мыслители ищут как причины гибели этой фактически новой цивилизации, так и пути построения такого социализма, который был бы устойчив к атакам мамоны. Упорно размышляет над этим и Шиманов – мыслитель все же социалистической ориентации. И тут мы подходим к самой интересной части его статьи – аргументам за частную собственность при социализме.

V. Шиманов считает, что средняя и мелкая частная собственность при социализме – как раз то, что надо. Если присмотреться к шимановским

доводам, то их можно свести по сути дела к двум: 1) частная собственность дает возможность гораздо лучше учитывать запросы покупателей; 2) она позволяет нейтрализовать многочисленных врагов социализма, являясь для них отдушиной для своей собственнической натуры. В дальнейшем мы оба довода разберем. Но сначала зададимся вопросом, а совместимы ли оба экономических уклада: частнособственнический и основанный на общественной собственности? Вопрос этот далеко не праздный, ибо уж очень подозрителен тот антагонизм, который наблюдается между этими двумя экономическими (мы пока рассматриваем вопрос в сугубо экономическом ракурсе) системами. Социализм, политически победивший в 1917 г. пытался (во времена НЭПа) ужиться с капиталистическим укладом, но не смог, и с начала 30-х начал строительство настоящей, «сталинской» социалистической экономики. С другой стороны, после контрреволюции 1991 г. советский социализм был разорван в клочья и сейчас от него остались лишь одни воспоминания. Совместно существовать эти уклады не могут. И не удивительно. До сих пор приходится доказывать, что экономика СССР была нерыночной. Людей путает, что и тогда мы ходили в магазины, и тогда предприятия «закупали» сырье или оборудование. Однако, это не был рынок в подлинном смысле этого слова. Рынок – это когда цены определяются его конъюнктурой, игрой спроса и предложения. В СССР же цены были назначенные; их величина определялась трудозатратами и социальной политикой – многое было завышено, но наиболее важные товары и услуги массового спроса были нарочито занижены: транспорт, коммунальные услуги, продукты первой необходимости.

Зарплата была занижена, но зато были общественные фонды потребления, откуда люди получали блага бесплатно: квартиры, участки, путевки и пр. Иначе говоря, экономика СССР была не рыночной, а «раздаточной» – за службу государству, человек получал частично раздачей общественных фондов потребления, а частично зарплатой. В этом случае деньги играли роль талонов, на которые можно было взять, что требуется, по назначенной государством таксе («цене»). Критерием успешности предприятия было выполнение плана, причем Сталин дополнительно ввел «план по снижению себестоимости», что вынуждало предприятия активно внедрять инновации, и потому научно-технический прогресс стремительно шел вперед. «Раздаточность» советской экономики давно выяснена добросовестными экономистами. Ясно, что рынок такой системе противопоказан и абсолютно с ней не совместим. Кому это все же не ясно, скажу только, что даже элементы «рыночности», которые ввели Хрущев с Косыгиным («хозрасчет и самоокупаемость») привели в конце-концов к развалу советской экономики. А уж явное параллельное существование рыночного контура и планово-государственного проведет просто к коллапсу плановой экономики. Собственно, это, только в изощренно-ужесточенной форме, мы проходили в начале 90-х. Рынок и экономика типа советской – антиподы, не только идеологически, но и экономически, и в истории не было случаев их совместного мирного существования в рамках одного государства. Так что такой способ введения частной собственности в социализм исключен. Но вполне возможен другой способ – создания единой экономики на основе регулируемого государством рынка. В такой экономике все субъекты хозяйствования, и

государственные и частные, играют по одним и тем же правилам – рыночным, но с определенными ограничениями. По такому пути пошел Китай, и, как видим, его успехи налицо. Многие считают китайскую экономику социалистической – на том основании, что правила игры устанавливаются государством, и оно, руководимое КПК, ведет политику в интересах Китая и его народа. Это и есть так называемый «социалистический рынок», который предлагают в качестве панацеи многие и многие современные социалисты. Мы все это проходили гораздо раньше: НЭП был как раз таким рынком. Однако, точнее этот строй следует назвать государственным капитализмом (как это и делал Ленин) – ведь там все работают ради прибыли, рынок правит, но правила игры устанавливает (и потому снимает сливки) основной рыночный игрок – государство. Конечно, это лучше, чем неуправляемый, «либеральный» западный капитализм. Но в сущности этот тот же строй, только с попыткой использовать «атомную энергию» предпринимательства в «мирных целях» национального развития. Теперь спросим, какой же способ введения частной собственности предлагает Шиманов – первый или второй? Не ясно, ибо никакой конкретизации, никакого ясного экономического уклада он не предлагает; его рассуждения носят идеологический и отвлеченно моральный характер. Но и на них необходимо дать ответ.

VI. Об «эффективности» частного предпринимательства много говорилось: оно быстрее реагирует на пожелания граждан, лучше удовлетворяет их спрос, и к тому же решает проблему управления большой и сложной экономикой. Но более внимательное рассмотрение заставляет во 19

всем этом усомниться. И вот почему. Начнем с последнего – проблемы «проклятия размерности» экономики большой страны, которой трудно управлять, задавая все цены и все производственные показатели. Экономика – система огромной сложности и непредставимым числом связей. Попробуйте их все задать, и, причем, разумно! Нужна целые армии чиновников, которые приобретают через это огромную власть. Так рассуждает Шиманов, и отчасти он прав. Наш реальный советский социализм показал и неповоротливость планирования и всесилие бюрократии. И тем не менее, проблемы эти в рамках социалистической системы решаемые. Диктат бюрократии устраняется контролем над ней. Каждый чиновник – лишь государственный служащий, и потому допустимы любые меры контроля. Вообще же, если социалистическое государство народное, то и контроль будет действенным, если же оно перестает таковым быть, то бюрократия и в самом деле всех задушит. Отметим, что советская система выработала меру весьма эффективную: контроль «по партийной линии», отслеживающую не только правовые нарушения, но и моральную нечистоплотность. А что касается чисто системного «проклятия размерности», то тут, как видится, далеко не все возможности использованы. Бешеными темпами растет мощность вычислительной техники. Уже много лет стабильно выполняется «закон Мура» – скорость обработки данных удваивается каждые два года; темпы же роста ВВП растет всего на несколько процентов. Так что обсчет параметров плана можно производить с каждым годом все с большей частотой. Это значит, что планирование можно сделать более гибким. 20

А главное, планированием у нас в СССР занималось очень мало народа – люди были в основном инженерами, учеными, учителями, строителями, военными, а не «секретарями», «консультантами», «менеджерами», «брокерами», «маркетологами», «рекламными агентами», «бухгалтерами» и проч. Как раз сейчас количество «офисного планктона», занимающегося тенденциями изменения экономической конъюнктуры выросло во много раз. Если бы столько было во времена СССР, то качество планов можно было сделать намного лучше. Однако, мы сознательно шли по пути наращивания именно производительных профессий – это давало нам возможность выдерживать паритет с Западом при его явном превосходстве в людских и природных ресурсах.

VII. Взглянем теперь на «эффективность» рыночной экономики. В чём прелесть рынка для обывателей? Ясно в чём: товаров море, выбирай, что душе угодно, были бы деньжата! Прежде всего, заметим, что целью предпринимателя всегда является получение прибыли, а не изготовление качественных и недорогих изделий. Да, хорошая продукция принесет предпринимателю прибыль. Но попробуйте ее сделать! В то же время есть множество гораздо более легких способов извлечения прибыли, от вполне легальных, до откровенного криминала. О криминале не будем – просто заметим, что частная собственность всегда будет поддерживать криминальную составляющую бизнеса на высоком уровне. Нам будет достаточно и легальных способов. Так, все знают о низкой цене, но и низком качестве китайских товаров. И тем не менее, они завоевали мир

и настолько вытеснили все остальное, что порой кажется, что кроме «китайщины» сейчас и купить ничего нельзя. Однако, на большинство таких товаров стоит лейбл всемирно известного бренда. Это означает, что все мировые ТНК специально разрабатывают изделия под китайскую специфику: с виду как настоящие, но после месяцадвух эксплуатации, обязательно что-нибудь отломится, сгорит, перекосится. Низкая же цена обусловлена феноменальной дешевизной рабочей силы в Китае, так что за прибыли западных бизнесменов можно не беспокоиться. Расчет же на то, что покупатель выбросит эту вещь и купит новую – тем самым стимулируя производство. Где же тут учет пожеланий граждан? Наоборот, налицо впаривание некачественной продукции, плюс приучение к морально нездоровому принципу: «выбросить и купить новое». И, может быть, второе куда аморальнее первого. И в самом деле, рынок (а он ориентирован на получение прибыли, и только на это) активно эксплуатирует падшую природу человека, коварно и незаметно его растлевая. Давно было замечено, что грех экономически выгоден, ибо человек своей нечистой душой тянется к пакости, быстро впитывает все гнусное, если таковое ему предлагается. Но «деньги не пахнут», в том числе и деньги за обслуживание греха. Иначе говоря, рынок неизбежно генерирует «экономику разврата». Сейчас мы в нее, как в солдатский сортир, погружены по уши. Она духовно губит всех – и нас и детей наших, и мужчин и женщин, и богатых и бедных. Вот настоящая цена за услужливо предоставляемые нам рынком товары! Шиманов, правда, говорит, что он за рынок при социализме, а это совсем другое дело: «В новом социалистическом обществе, если оно у нас будет, природа его членов

будет светлеть. В том числе и природа частных предпринимателей. По мере их духовного взросления они будут видеть смысл своей деятельности всё больше не в личном и семейном обогащении, а в служении Богу и своему народу своими делами и своими капиталами. И в этом будет высшая их выгода». Да, красиво. Только, как мы уже выяснили, рынок имеет свои законы, и потому если «природа частных предпринимателей» и может светлеть, то не благодаря рынку, а как раз вопреки ему. А потому надеяться на то, что произойдет просветление душ частных собственников весьма наивно. Скорее наоборот: частный сектор потянет за собой в нравственную пропасть все общество (что сейчас и происходит). Как говаривал Гамлет, «скорей красота (порочная – Н.С.) стащит порядочность в омут, нежели порядочность исправит красоту».

VIII. Мы подходим к самому главному. Шиманов утверждает, что без рынка и частной собственности социализм может быть только тоталитарным, насильственным. А значит – невозможным, поскольку, как он пишет: «Стремление человека к личной выгоде нельзя запретить, и советская практика великолепно подтвердила эту простую истину. Запретить нельзя, а ввести это стремление в рамки закона, в рамки нравственности и здравого смысла, можно и должно. Должно потому, что если не дать стремлению человека к личной выгоде законного выхода, то он будет искать и найдёт выходы незаконные, разрушительные для общества и государства». Представляется, что этот абзац – центральный в статье моего оппонента. В нем целая философия. Раз падшесть человеческую преодолеть нель-

зя, то с ней надо договориться, дать этой падшести отдушину, поле для своего проявления. Ошибка советского строя в том и заключалась, что он такой отдушины не давал, и потому наживал себе великое множество врагов, что в конце концов и привело к его разрушению. Нет, – говорит Шиманов, – мы пойдем другим путем – дадим людям возможность проявлять свои эгоистические интересы, но в определенных рамках: в виде мелкого и среднего предпринимательства. Тогда и волки будут сыты и овцы целы. На мой взгляд, это панихида по социализму. Смысл социализма – в очищении души, в том, чтобы на социальном уровне направить человека по пути духовного совершенствования, ограничив его эгоистические стремления и наоборот – способствуя проявлению его альтруистических и коллективистских потенций. Можно сказать и иначе: смысл социализма – в изменении в лучшую сторону общего уровня падшести членов общества. По необходимости этот сдвиг вверх будет небольшим, ибо свободу противиться лучшему никто никогда отнять у человека не может. Но и небольшие, еле заметные статистически изменения имеют огромное значение, поскольку касаются целого, а значит – всех. Но для этого изменения необходимо отсечение страстей – так учит православная аскетика. Думается, это верно не только для личности, но и для общества в целом. Общая собственность, разумеется, не решает всех социальных проблем. Но она ставит пволне ощутимую преграду практике стяжательства, ориентирует человека на другие ценности. Частная же собственность, как мы выяснили, – прекрасный способ разжигания страсти стяжательства. В результате мы как раз обесцениваем то, ради чего весь социализм и затевается. И уж конечно, в таком случае нечего и говорить о

выполнении Россией своего метаисторического предназначения – реализации подлинно социального христианского государства. Эту мессианскую роль России ощущало даже старшее советское поколение, привыкшее мыслить социализм не иначе, как переходную стадию к коммунизму. Тут же об этом и речи нет. Частная собственность, рынок – это навсегда, и никакого восхождения к коммунизму не предполагается. Впрочем, как и восхождения России к своей русской идее – даже сама эта идея Шимановым не сформулирована, несмотря на вызов, заключенный в нарочитом названии моей статьи. Повторяем, «социализм», предлагаемый Шимановым – вовсе не социализм. Это некая приземленная попытка конвергенции, гибрида социализма и капитализма, попытка хоть что-то сделать в социальной области, не меняя уровень падшести людей Тут Шиманов-политик, считающий, что синица в руках лучше, чем журавль в небе, тут победил Шиманова-мыслителя. Ибо подлинная логика социального мышления парадоксальна: если не стремиться заполучить журавля, то и синицу упустим.

IX. Так что же мы получили в результате проведенного анализа? Обсуждалось три варианта построения экономики социализма: – социализм «китайского типа», когда экономическая деятельность и государственных и частных предприятий строится вокруг единого рынка. Еще раз подчеркнем, что это, по нашему мнению, не социализм, а вариант капитализма, где среди участников рынка государство доминирует; – социализм «сталинского» толка, где нет частной собственности, а госпредприятия работают по государственному плану и обме21

ниваются продукцией не по рыночным, а по спланированным ценам. Шиманову такой социализм не нравится из-за его тоталитарности. – «двусферная» экономика, в которой государственная часть работает по плану, а частная продает свою продукцию на рынке. Такой вариант, по моему мнению, возможен только в умах теоретиков; реально он существовать не может. Да если бы и мог, то означал бы постоянное разделение общества, постоянное противостояние. Ни о какой «соборности», единства нации тут нельзя и мечтать; Так что третий вариант отпадает и сравнению подлежат только первые два. Кто спорит? Принуждение – это плохо, лучше обойтись без него. Лучше, когда человек свободно и по любви жертвует частью своих интересов ради всего общества. Но та самая статистическая падшесть, о которой мы не раз упоминали, не дает этого достичь. А потому выбор неумолим: либо капитализм, и значит – в исторической перспективе сдача сатане всей социальной сферы; либо социализм, который многим будет тесен, с принципами которого многие будут не согласны, и потому определенное (но строго дозированное) принуждение неизбежно. Что мы, православные христиане, выберем? До сих пор православие, ничтоже сумняшись, выбирало частнособственнический строй. И сейчас наши иерар22

хи активно наводят мосты с нынешней олигархической властью, стараясь в ухватить для Церкви как можно больший кусок собственности. Нет, тут не стоит обвинять их в банальном сребролюбии. Просто собственность дает устойчивость, и они заботятся о выживаемости Церкви – этого корабля спасения – в социальном море, столь неспокойном и непредсказуемом. Церковь, говорят наши батюшки, будет всегда свидетельствовать о Христе, и уже дело человеческой свободы – выбрать сторону Христа или сторону противоположную, сторону сатаны. Так что, по любимому выражению церковных людей, «спастись можно при любом строе». Но давайте посмотрим на вопрос более внимательно. Действительно, человеческая падшесть – вещь очень упорная, победить которую куда как непросто. Но в том-то и дело, что христианство, Церковь призвана тем не менее бороться с падшестью, преображать людей. И не привлекать социальные рычаги в этой грандиозной борьбе с сатаной было бы полным неразумием. Но мы, христиане не просто игнорируем социум, а, как назло, сознательно выбираем капитализм, имеющий совершенно антихристианский характер. Это означает, что члены Церкви, если и будут спасаться, то вопреки губительно действующей на них социальной действительности. И, как результат, спасающихся будет «малое стадо».

И если во времена Христа (и в первые века христианства) христиан действительно было немного, и это речение отражало численность Церкви, то уже в наше время, при громадном количестве крещеных людей, «малое стадо» спасающихся уже будет свидетельствовать о неверном социальном выборе церковной иерархии. Выбор же должен быть противоположным – социалистическим. И думается, именно его «советская практика великолепно подтвердила». Несмотря на несметные полчища врагов, советский социализм просуществовал 70 лет (если точнее, то с 1930 по 1990 гг. – 60 лет) и добился колоссальных успехов, в основном в развитии материального производства. Правда его успехи в формировании нового человека куда скромнее, и именно в этой области ему можно предъявить претензии. Поэтому социализм как экономическая система обязательно должен быть дополнен идеологией, способствующей росту духовности. Иначе говоря, выбор Церкви – православный социализм. Что это означает? В самом деле, как пишет Шиманов, «Стремление человека к личной выгоде нельзя запретить». Но, вопервых, можно указать на отрицательную моральную ценность этого стремления. Этим должна заниматься Церковь, и объяснять, что христианская любовь состоит не в стяжании личной выгоды, а в жертве себя и своих интересов ради других. И как это не покажется странным, для многих это будет действенным. Ибо у нас аж 70% населения называют себя православными, а многие и в самом деле искренне стремятся быть настоящими христианами. Вот они бы не только крепко задумались, но и наверно покорились бы голосу матери-Церкви. Но, разумеется, при господстве капитализма таких будет меньшинство. И тог-

да, уже во-вторых, и в самом деле надо, как пишет Шиманов, ввести это стремление «в рамки закона, в рамки нравственности и здравого смысла». Иначе говоря – создать мощное православное государство, задачей которого было бы выстраивание экономики подлинно социалистической, без частной собственности на средства производства. Ибо она – частная собственность – по сути дела вне христианской нравственности, вне христианской любви, т.е. вне тех устоев, на которых держится русская цивилизация уже более тысячи лет. Разумеется, создание христианской государственности должно стать одним из главных приоритетов церковной социальной доктрины. Церковь должна желать этого и своим авторитетом продвигать эту концепцию. Тогда будет и результат, Пока же мы боимся пикнуть об этом: а вдруг сильные мира сего урежут нам ломоть от собственнического пирога?

X. В связи с христианским государством стоит коснуться одного частного, но смущающего многих вопроса. Ныне многие православные люди чают православного государства. Но видят его суть в монархии – мол, помазанник Божий тогда уже решит, как ему устраивать экономику. Взгляд, надо сказать, наивный. Во-первых, суть государства не в форме правления, а в своем назначении: поддерживать, хранить и развивать определенный социальный строй, в нашем случае – строй христианского социализма. Форма правления, безусловно, важна, но, тем не менее, вторична. Так что по большому счету будет ли православное государство монархическим или каким иным – не столь существенно. Важно лишь, чтобы оно выполняло свои функции. А во-вторых, никакая помазанность не гарантирует вы-

полнения Божией воли. Ибо Господом каждому человеку дарована свобода, причем, свобода подлинная, – не свобода поступать как захочется (мы все подвержены телесным и социальным ограничениям), а свобода принять или отринуть дело Христово и правду Его. Простой пример: у нас огромное количество населения крещено, а значит – и приняло таинство миропомазания. Но следующих за Христом и выполняющих Его заповеди куда как меньше: нынче большинство служит другому богу – мамоне. Вот и с миропомазанием на царство та же история, и несмотря на выполнявшийся в Византии обряд посвящения на царство, экономическая сфера империи всегда была далека от христианских идеалов. Однако в практическом плане не исключено, что роль монархии может быть велика – сакральность монархической власти дает христианскому социализму дополнительный шанс: если к его построению призовет монарх, то для многих его слово будет весомее, чем просто решение правительства. И, кто знает, может быть именно монархическая форма сыграет здесь свою положительную роль.

XI. Закончу небольшим комментарием о моем предсказании грядущей русской катастрофы. Шиманов говорит об этом как «верхе нелепицы», но, удивительное дело, его последующие разъяснения свидетельствуют, что фактически он со мной согласен. Сначала он замечает: «В чём сила его нелепой мысли?.. В том, что катастрофа, о которой он говорит, действительно вероятна. На неё работают могучие силы. И она действительно произойдёт, если русские останутся в своём нынешнем состоянии». А затем заявляет: «на самом деле причина бессилия русских гораздо глубже.

Она не просто в их невежестве, а в такой его степени, которая не позволяет им о нём даже догадываться», ибо «Русские уверены, что тех идей, которые у них есть, вполне достаточно для правильной жизни нации». Но позвольте, если русские в таком самообольщении, что даже не догадываются о своем плачевном состоянии, то что их может исправить? Статьи Шиманова? Но они их и читать-то не станут. А вот причины грядущей катастрофы мы трактуем поразному. У меня взгляд религиозный: люди побежали за собственностью, Господу это неугодно, и потому Он, хотя и долготерпелив, но обязательно накажет. Однако наказание у Господа, по Его неизреченной милости, всегда связано с указанием выхода их трудной ситуации. И потому есть надежда (хотя и не стопроцентная), что ментальность нашего народа изменится, и он все же исполнит свое предназначение. Шиманову же говорить о соблазнах частной собственности не с руки – он за нее ратует. И потому он говорит о чудовищном невежестве нашего народа по части иных основ жизни: семейных, религиозных, общинных, национальных. А потому народ наш становится игрушкой в руках темных «могучих сил», которые и ведут его к катастрофе. Кто прав – судить читателю. Впрочем, это относится и ко всему остальному, о чем сказано в этой статье.

1. К Поланьи. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени — СПб.: Алетейя, 2002. — 320 с.

АНАТОМИЯ СОВРЕМЕННОГО КАПИТАЛИЗМА

В.Ю. Катасонов, проф., д.э.н., председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова

Американский капитализм: экспроприации как способ выживания Председатель Комитета по финансам Сената США демократ Макс Бокус в ноябре 2013 года предложил ввести единовременный налог на капитал корпораций. К сожалению, данное событие оказалось почти незамеченным. Между тем, оно логично вписывается в те тенденции, которые ярко стали проявляться в мире после финансового кризиса 2008-2009 гг.

Змея-паразит приступила к поеданию собственного хвоста.

Впрочем, в неявном виде эти тенденции наблюдаются в капиталистическом мире уже на протяжении, по крайней мере, последнего столетия. О них писали и говорили еще классики марксизма-ленинизма. «Капитал» Карла Маркса, по сути, сводится к одному: доказательству исторической обреченности капитализма. Для пущей убедительности он даже сформулировал закон-тенденцию понижения нормы прибыли. В какой-то момент времени, отмечает Маркс, эта норма (доходность капитала) упадет до нуля, и капитализм самоуничтожится. Уже сегодня, в банковском мире мы видим интересную ситуацию: как по кредитным, так и депозитным операциям банков многих стран процентные ставки близки к нулю, а с учетом обесценения денег эти ставки даже приобретают отрицательные значения . Одно из самых простых и лаконичных определений капитала таково: самовозрастающая стоимость. В первую очередь самовозрастающей стоимостью является банковский капитал, который прирастает за счет ссудного процента. Торговый и промышленный капиталы занимают подчиненное место по отношению к банковскому (денежному) 24

капиталу, в конечном счете, они обеспечивают самовозрастание именно банковского капитала. Банковский капитал, ядро современного капитализма, в начале XXI века перестал быть «самовозрастающей стоимостью». Механизм создания денег «из воздуха» на основе «неполного (частичного) резервирования банковских обязательств» почти перестал работать. Одним из признаков обреченности капитализма стало то, что плутократия (капиталистическая элита) решила пожертвовать священным принципом неприкосновенности частной собственности и капитала. Фактически змеяпаразит начала поедать свой хвост. Ярким выражением этой новой тенденции стали события на Кипре в марте нынешнего года, где была произведена операция по конфискации банковских депозитов. Вскоре этот опыт был легализован уже в масштабах всего Европейского союза. Брюссель в июне принял директиву, согласно которой для спасения банков могут использоваться денежные средства клиентов, размещенные на депозитных счетах . Европейский капитализм стал активно рубить тот сук, на котором он сидел на протяжении нескольких веков. Впрочем, по мнению некоторых наблюдателей, в

этом нет ничего удивительного, т.к. социалистическая «зараза» уже давно гуляет по Европе. Почему-то принято считать, что до Америки «ересь» «банковских конфискаций» не дошла. Возможны ли «банковские конфискации» в Америке?

Власти Америки весной этого года «закрыли глаза» на события, связанные с банковскими конфискациями на Кипре. Не поддержали и не осудили. Впрочем, по отдельным высказываниям американских политиков и экономистов можно было понять, что Вашингтон присматривается к европейскому опыту. Вашингтон пока сказал «А», но еще не произнес «Б». Что я имею в виду? И «народные избранники» на Капитолийском холме, и хозяин Белого дома, и чиновники правительственных ведомств в один голос заявляют, что банкам в дальнейшем не стоит рассчитывать на помощь из государственной казны. Во время кризиса 2008-2009 гг., по самым скромным оценкам, за счет налогоплательщиков банки США получили не менее 1 трлн. долл. Сегодня бюджетные проблемы Америки резко обострились. Об этом, между прочим, свидетельствует и бюджетный кризис первой половины октября с.г. И в то же время никто не

отменил действовавший до сих пор на Уолл-стрит принцип «Too Big to Die» («Слишком большие для того, чтобы умереть»). Вашингтон не может допустить, чтобы крупнейшие банки Уолл-стрит пошли на дно, ибо тогда они потянут за собой на дно всю банковскую систему США, а затем и всю американскую экономику. Чисто логически можно предположить, что спасать крупнейшие банки будут их клиенты. Но до поры до времени этот «крамольный» вывод не озвучивается официальным Вашингтоном. Существует видимость, что Америка более трепетно относится к институту частной собственности, чем Европа. Но это не так. Если Европа еще только планирует заняться «банковскими конфискациями», но Америка давно их уже практикует. Под видом разного рода экономических санкций в отношении всяких «неправильных» (с точки зрения Вашингтона) стран. Конечно, экономические санкции Вашингтона преследуют, прежде всего, политические цели. Но, представляется, что для дяди Сэма санкции уже превращаются в бизнес. Речь идет о «замораживании» в американских банках средств физических и юридических лиц других стран. Примеров более чем достаточно. Из старых примеров можно привести экономические санкции Вашингтона против Кубы. Из свежих примеров – против Ливии, Сирии, Ирана. Формально речь идет не о конфискации, а о «замораживании» или «аресте» средств на банковских счетах. Но, во-первых, «замороженные» деньги – это, по сути, безотзывный депозит. Такой депозит – подарок для любого банка, он повышает устойчивость кредитной организации, позволяет наращивать активы. Во-вторых, даже после «размораживания» совсем не факт, что деньги с депозита возвращаются их законным собственникам. До-

статочно вспомнить историю с Ливией. Только золотовалютные резервы ЦБ и суверенного фонда Ливии, размещенные за пределами страны, оценивались по состоянию на 2011 год в 150 млрд. долл. Вашингтон добился «замораживания» валютных резервов Ливии в банках США и других стран Запада. При этом обещал, что после падения «преступного» режима Каддафи «деньги будут возвращены народу». Война закончилась, однако деньги не были возвращены народу. За счет «размороженных» средств Вашингтон стал «возмещать» свои военные расходы по насаждению «демократии» в Ливии. О «налоге на капитал»

О «налоге на капитал» почти ничего не слышали даже те, кто всю жизнь занимаются экономикой. В условиях капитализма этот налог – полный нонсенс. Такой налог противоречит букве и духу капитализма. Понимая несовместимость налога на капитал и капиталистического строя, никому из представителей истеблишмента Запада и в голову не приходило вводить такой налог. Но всё-таки иногда об этом налоге вспоминали даже самые последовательные защитники капитализма. Примеры этого можно найти в работе известного американского экономиста, профессора университета Беркли Барри Эйченгрина «Теория и практика налогообложения капитала», которая была написана в начале 1990-х годов . Она содержит анализ отдельных попыток в двадцатом веке введения налогов на банковские вклады и капитал (capital levy). Каковы результаты этого анализа? Вопервых, таких попыток было очень немного. Во-вторых, речь всегда шла о единовременном, а не постоянно действующем налоге. В-третьих, далеко не все попытки завер-

шались практическим введением налога. В-четвертых, почти все попытки имели место в Европе. Почти все случаи, как отмечает американский экономист, относятся к периоду первых лет после окончания первой мировой войны, когда экономики европейских стран находились в состоянии полной разрухи, а государственная казна была пуста. Каждый раз введение налога сопровождалось дискуссией: что хуже – тяжелейшие долговые проблемы и «дыры» в бюджете или конфискация части капитала граждан. Всегда возникал конфликт между экономической целесообразностью и долгосрочными разрушительными последствиями нарушения краеугольного догмата капитализма о неприкосновенности частной собственности. Затяжки в дискуссиях приводили к тому, что в условиях высокой инфляции реальная величина налога оказывалась крайне незначительной. Кроме того, владельцы ликвидного имущества успевали вывести его за пределы страны, увести в «тень» или спрятать. Наконец, возникали и чисто «технические» вопросы, связанные со сложностью оценки капитала. Впрочем, чаще все кончалось дискуссиями, налог не вводился. Так было, в частности, в Германии, Венгрии, Франции, Британии. Известный английский экономист Джон М. Кейнс сначала был активным сторонником введения налога на капитал, но глубоко разобравшись в вопросе, перешел в стан противников налога. В какой-то мере налог удалось провести лишь в Италии, Чехословакии и Австрии, но его фискальный эффект был крайне не велик. «Золотая конфискация» президента Франклина Рузвельта.

Почему-то в упоминавшемся выше исследовании амери25

канский профессор Барри Эйченгрин забыл сказать о том, что «налог на капитал» применялся не только в Европе, но и в Америке. Я имею в виду ту операцию, которую провели правящие круги США в разгар экономического кризиса 1930-х годов. Только ее не называли «налогом на капитал». После прихода в Белый дом президента Франклина Рузвельта одним из первых его громких решений был указ № 6102 об обязательной сдаче золота в государственную казну. Указ вступил в силу 5 апреля 1933 г. Все находившиеся на территории США физические и юридические лица были обязаны до 1 мая 1933 г. обменять золото (в виде монет и слитков) на бумажные деньги по цене 20,66 долл. за тройскую унцию. Обмен мог производиться в любом банке на территории США, имеющем право осуществлять операции с металлом. На выполнение указа отводилось немного более трех недель. Нарушителям грозили 10-летнее тюремное заключение и штраф 10.000 долл. (по тогдашним меркам – целое состояние). В следующем, 1934 году Рузвельт подписал закон о золотом резерве государства: он предусматривал конфискацию золота у банков, которые в обмен получали золотые сертификаты. При этом обратный обмен сертификатов на металл был запрещен. В 1934 году цена золота была поднята до 35 долл. за унцию. Поэтому можно говорить не о покупке государством золота по «справедливой» цене, а именно о конфискации, на которой государство очень хорошо заработало. Кстати, на этом заработали также банки Уолл-стрит, которые имели доступ к инсайдерской информации и заблаговременно вывели свое золото за пределы США. Спустя 4 года всё отобранное государством золото было торжественно свезено в специально построенное хранилище Форт-Нокс 26

в штате Кентукки. Между прочим, упомянутый закон действовал более четырех десятилетий и был отменен лишь в 1974 году. По нашему мнению, конфискация золота в 1933-1934 гг. преследовала не только и не столько фискальные цели, сколько далеко идущие цели превращения доллара США в мировую валюту. Спустя 10 лет, в 1944 году на территории США проходила международная конференция в Бреттон-Вудсе, на ней обсуждались вопросы послевоенного устройства мировой валютно-финансовой системы. Америке тогда удалось «продавить» решение о том, что доллар США будет выполнять функцию мировых денег, Вашингтон обещал свободный размен доллара США на «желтый металл» денежным властям других стран. Гарантией этого выступал тот самый запас золота в Форт-Ноксе, который возник в результате «золотой конфискации» Рузвельта. Америка XXI века обсуждает налог на капитал.

Вернемся в сегодняшний день. Мы упомянули в начале статьи инициативу американского сенатора Макса Бокуса. Его предложение как раз касается налога на капитал. Сам факт того, что такая инициатива прозвучала на Капитолийском холме, означает, что Америка переживает очень непростые времена. Предложение было сформулировано через несколько дней после того, как «грозовая туча» дефолта правительства США прошла мимо (17 октября в Конгрессе США удалось добиться соглашения между демократами и республиканцами о повышении «потолка» государственных заимствований – до февраля 2014 года). Сообщу кое-какие подробности, касающиеся предложенного налога на капитал. Этот налог сенатор

предлагает взыскать с крупных транснациональных корпораций США, которые на протяжении многих лет накапливали свои ликвидные активы за рубежом, уклоняясь от уплаты налогов. Причем речь идет не о штрафе, компенсации или уплате долгов по старым налогам, а именно о новом налоге, причем единовременном. Ставка налога предложена в 20% денежных запасов американских корпораций за рубежом. Каковы эти денежные запасы? Оценки очень разные. Но не менее 2 трлн. долл. Следовательно, налог даст американской казне как минимум 200 млрд. долл. Впрочем, данные цифры следует рассматривать как минимальные. Согласно официальным данным, финансовые активы компаний США за пределами страны на конец 2012 г. составили 20,5 трлн. долл. Как сообщили американские СМИ, представители республиканской партии в Конгрессе согласились рассмотреть предложение сенатора Бокуса, а министр финансов США Джейкоб Лью заявил, что находит данный проект интересным и конструктивным шагом. Еще несколько лет назад такой реакции от американского истеблишмента ожидать было невозможно. Это свидетельствует о том, что Америка, «созрела» для конфискаций и экспроприаций. 1. В.Ю. Катасонов. Мировая банковская система при смерти // Сайт «Фонд стратегической культуры», 20.03.2013. 2. Подробнее см.: В.Ю. Катасонов. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных проблем «денежной цивилизации». Книги 1 и 2. – М.: НИИ школьных технологий, 2012. 3. См.: В.Ю. Катасонов. Конфискация банковских депозитов как глобальная перспектива. // Сайт «Фонд стратегической культуры», 03.06.2013. 4. Barry Eichengreen. The Capital Levy in Theory and Practice. University of California, Berkeley – Department of Economics; National Bureau of Economic Research (NBER); Centre for Economic Policy Research (CEPR) // NBER Working Paper No. w3096 October 1991 (http://papers.ssrn. com/sol3/papers.cfm?abstract_id=980223).

5. Подробнее см.: В.Ю. Катасонов. Бегство от Америки: процесс набирает обороты // Сайт «Фонд стратегической культуры», 16.10.2013.

О НАБОЛЕВШЕМ

Б.А. Куркин, проф., д. ю. н.

«А вы, батенька, случаем, не интеллектуал?»

аглянул я тут с подачи М. Соколова на сайт colta.ru http://www. colta.ru/ и прочёл: «Самый влиятельный интеллектуал России: кто он? Четыре года спустя мы снова выбираем тех, кто меняет нашу жизнь при помощи слов и идей». Читаю список, разглядываю портреты мудрецов («интеллектуалов») и поражаюсь собственной дремучести: наличия в этом мире многих из числа указанных в качестве подсвечников (светильников) разума даже вообразить себе не мог. Но есть середь них и «проминенции»: те, имена которые у всех на слуху. Тут и мотающие свой срок злостные хулиганки «пуськи» (без одной покаявшейся не то от чистого сердца, не то из политических соображений товарки), вечно протестующая супротив всего нервическая М. Баронова, здесь и вечные правозащитники дедушка Ковалёв с бабушкой Алексеевой, и Кох с Кашиным, и беглый экономист из ВШЭ С. Гуриев, и арт-критики и «кураторы» с М. Гельманом во главе, и Ксюша Собчак, и Навальный с Немцовым, и, конечно же, Ю. Латынина, спалившая на костре вместе со стрелками осциллографа Коперника, и феерическая И. Ясина вместе со своими перепрофилированными под орудийные стволы «макаронными дырками». «Все промелькнули перед нами, все побывали тут».

И как же всех их прикажете называть, коли сведены они в одну кучу по какому-то неведомому принципу? А принцип их комплектации в единый список прост: высочайший «интеллектуализм». Однако отчего не называют их привычным словом «интеллигент», тем более, что на Руси испокон веков водятся именно «интеллигенты», а что до интеллектуалов, то эта популяция размножается исключительно «там, у них»? Попробуем разобраться. Давно известно, что само понятие «интеллигенция», несмотря на свой иностранный корень, является чисто русским явлением, о чём пишут даже учёные люди на западе и северо-западе просвещённых Европ и Америк. На Западе же принято говорить об «интеллектуалах». Что такое интеллигент (интеллигенция), давно уже стало предметом всех и всяческих дискуссий, включая научные. Оставим, однако, в покое мудрёную социологию и напомним, что за истекший период слово «интеллигент» неоднократно меняло свой окрас, а то и смысл. «Русский» (т. е. дореволюционный) интеллигент» звучало в своё время гордо, хотя понятие «чеховский интеллигент» весьма смущало. Немало для уяснения феномена интеллигента может добавить и картина И. Репина «Манифестация 17 октября 1905 года», если ознакомиться попутно

с пояснениями к ней В.В. Розанова. После известных событий октября 17-го интеллигент превратился в «буржуя», с которым не шибко церемонились и частенько попросту «сводили в овраг» и «отправляли на луну», однако извести под корень сию популяцию так и не сподобились. Традиционно слово «интеллигент» подразумевает лицо штатское. Однако вспомним сцену психической атаки из кинофильма «Чапаев», когда между двумя красноармейцами, наблюдающими, как надвигаются на них с винтовками наперевес стройные ряды каппелевцев, происходит вот такой короткий диалог: — Красиво идут! — Интеллигенция. Есть повод задуматься. Стало быть, и военные могут восприниматься простым народом в качестве «интеллигентов». После войны — в начале и середине 50-х годов — слово «интеллигент» приобрело ироничный оттенок. Под «интеллигентом» стали разуметь недоделанного гражданина в шляпе, не умеющего вбить в стену гвоздь (в отличие от «человека в кепке»). В 60-е быть интеллигентом стало модным и престижным. Правда, именно в эти годы стал плодиться подвид «интеллигента» — «кухонный интеллигент» — вечный оппозиционер, постоянно держащий фигу в кармане. После перестройки и грянув27

ших громом реформ слово «интеллигент» стало окончательно бранным и означало уже никчёмное, злобное и малограмотное существо, глубоко убеждённое в том, что демократия и рынок обеспечивают всеобщее благоденствие, а булки растут на деревьях даже в тундре. Так что назвать «интеллигентом», скажем, патриарха Кирилла или кинорежиссёра Н. Михалкова означало бы безнаказанно нанести им оскорбление, то есть, следуя исконному смыслу этого слова, вогнать их в состояние скорби. Много было суждений на эту тему учёных людей. Вот и выходит, что называть перечисленных в списке colta.ru персон «интеллигентами», влекло за собой риск стать ответчиком по делу об оскорблении чести и достоинства. Скорее всего, именно во избежание неприятностей жюри сайта и решило назвать отмеченных властителей думок не «интеллигентами», а «интеллектуалами». Что ж, поговорим об «интеллектуалах». И не просто «интеллектуалах», а об интеллектуалах на Руси — Великой, Малой и Белой. Для начала начнём с вопроса, что понимается под интеллектуалом «там, у них». Можно ли, например, назвать «интеллектуалом» великого Хайдеггера? Да язык не повернётся! Хайдеггер — это ФИЛОСОФ! Всем философам философ. 28

И это несмотря на то, что само слово «интеллектуал» производное от слова «интеллект». Другой пример: был ли «интеллектуалом» Платон? Ведь в мощном интеллекте ему вот уже две с лишним тысячи лет никто отказать не может, однако «интеллектуал Платон» звучит как-то странно. Зато применительно к представителям так называемой Франкфуртской школы — М. Хоркмаймеру с Т. Адорно вкупе с Г. Маркузе эпитет «интеллектуалы» звучит более чем оправданно и даже органично, несмотря на то что занималась это троица подобно Платону тоже философией, а популярность её была чуть поменьше, чем у битлов. Зато совершенно не режет слух «идентификация» в качестве интеллигента, скажем, М.Т. Цицерона. Мыслителем и философом назвать его едва ли можно, несмотря на то что товарищ Марк Туллий, как и Платон, писал философические трактаты, включая знаменитый трактат «О государстве», над которым мучается теперь сдавший ЕГЭ студенческий контингент правоведческого профиля. Отчего же, спросит себя, не коробит нас выражение «Цицерон как первый в истории интеллигент»? Отчего он не «философ», несмотря на то что писал сочинения на философические темы, до сих пор изучаемые? И тут, крепко подумавши, мы приходим к одному интересному заключению. Платон, равно как и Хайдеггер, мыслили «от себя», то есть оригинально и затрагивали вопросы, которые до них никто не поднимал, или рассматривали известные вопросы в совершенно неожиданном ракурсе. Не то Цицерон: он не был оригинален, зато любил знание как таковое и собирал библиотеку, ибо любил наслаждаться чужой мудростью и рассматривал накопленное не им знание в качестве абсолютной ценности.

Эту же традицию продолжила и русская «интеллигенция», привыкшая жить чужим умом и никакого иного ума, кроме чужестранного, не признававшая. Теперь обратимся к «типичным представителям» уже упоминавшейся нами Франкфуртской школы. Они тоже любили цитировать чужие мысли и на их основе придумывать свои конструкции, переиначивая чужую философию и выворачивая её наизнанку. Однако самое главное заключается в том, что считали они себя специалистами во всех вопросах и по каждому важному поводу высказывали своё мнение, живо откликаясь на злобу дня: то о фашизме выскажутся, то о воспитании детей. Вот тот же Адорно писал о том, что нельзя-де воспитывать их авторитарно, властно. И уж тем более, наказывать детишек. Родитель должен, по мнению сего утончённого интеллектуала, стать собеседником и участником «дискурса» со своим чадом, иначе воспитывает он уже не вольного гражданина свободно-демократической страны, а сущего фашиста, привыкшего быть «гнобимым» и оттого стремящегося «гнобить», «плющить» и «строить» своих ближних и дальних. И слушали сии нетривиальные размышления во всём мире, развесив уши и раскрыв рты, потому что были они уже к тому времени персонами «раскрученными», то есть модными «авторитетами». Одна учёная дама, реферировавшая по долгу службы статейки товарища Адорно, прочла мне однажды целую лекцию о воспитании детей «по Адорно». Только вот незадача: собственных детей у дамы не было, как не было их ни у кого из числа знаменитой франкфуртской троицы. Или ещё один пример: вёз меня однажды по городу Парижу мой друг француз и показал мне плакат с какой-то шансоньеткой или

танцоркой из варьете — в трико, цилиндре и сигарой во рту. Внешние данные сей дивы предпенсионного возраста были оценены мною не слишком высоко. Тогда мой друг сообщил мне, что девушка эта является главным консультантом по России у бывшего марксиста, а ныне антимарксиста и философа «новой волны» Бернара Анри Леви — негласного духовного главы французского МИДа. И добавил при этом, что помимо месье Леви бабуля консультирует на предмет России ещё и его приятеля А. Глюксмана — тоже «философа», тоже бывшего марксиста, а ныне антимарксиста той же «новой волны». Так что дама вполне себе интеллектуалка и не в красоте одной заключается женское (да и мужское) счастье. Возразить мне было нечего. Действительно, какое, в сущности, значение имеет то обстоятельство, что в перерывах между выступлениями в кабаре и стрип-барах девушка-бабушка консультирует ведущих интеллектуалов Франции и сама является первостатейной интеллектуалкой? Разве профессия клоуна и лицедея делает человека неспособным собирать и анализировать информацию, даже если она выходит за рамки циркового искусства? Вот и И. Ургант тоже включён в список ведущих интеллектуалов России, а в графе «профессия» скромно указано: «комик». Он тоже «весь вечер на арене», однако ж записной интеллектуал.

Важно, чтобы анализ «интеллектуала» был верным. А бывает и так: в своей области человек успешный и умный, но стоит ему залезть в область сферы «чистого разума», не связанного с его основной работой, как тут же может случиться досадный конфуз. Помнится, слушал во время оно наш доверчивый народ «академика Глюкозова», ибо тот считался светочем мысли («интеллектуалом» высшей пробы), а по совместительству ещё и «совестью нации». А бросал он в массы примерно такие идеи: «Отчего живут в России бедно, не как в Люксембурге? Да всё оттого, что Люксембург маленький и не тратит деньги на военные нужды. Вот и надобно разделить Россию на пару тысяч «люксембургов», связав их, правда, неким общественным договором, или конституцией. Тогда не будет у России нужды в военных расходах (разве кто на нас нападает?), высвободятся деньги на соблюдение прав человека и демократию, и заживут тогда все в наших «люксембургах» сыто и счастливо. И не скажешь, что человек в умственном отношении был совсем уж девственным или являлся жертвой тайной репрессивной психиатрии. Какникак, водородную бомбу делал. Причём успешно. Что же до списка нынешних интеллектуалов, по версии colta.ru, то желающим предлагается полнить список по своему усмотрению, добавив в него, в частности, следующие кандидатуры (цитирую): политика М. Горбачёва, журналиста А. Венедиктова, актрису Л. Ахеджакову, политика, предпринимателя Л. Волкова, писателя М. Жванецкого, муниципального депутата М. Каца, блогера А. Лебедева (сына писательницы Т. Толстой, обозначенной в основном списке всероссийских интеллектуалов), музыканта А. Макаревича, журналиста Н. Сванидзе, сценариста, режиссёра и телеведущую А. Смирнову (жену

Чубайса), политика С. Удальцова и т.д. и т.п. Подытоживаем: так что же являет собой нынешний российский «интеллектуал»? Это человек, высказывающийся по всем животрепещущим вопросам современности, которому предоставляется для того широчайшая публичная трибуна. И неважно, в какой сфере человеческого духа сей субъект специализируется. Да будь он хоть рыжим ковёрным клоуном! Главное, что он признан в СМИ мудрецом универсального профиля, «интеллектуалом», наподобие тех же Адорно, Хоркхаймера, Маркузе или того же Б.А. Леви с его профурсеткой из ночного кабаре. Одним словом, просматривая основной и дублирующий состав ведущих «российских «интеллектуалов», так и тянет спросить, наткнувшись на очередного незнакомца: «А вы батенька, никак тоже интеллектуал»? В народе таких называют обычно «пустобрёхи». Но такое определение не вполне точно. Я бы выбрал для обозначения «объекта» иное слово. Однако прежде чем произнести его, придётся сделать вводную. Означает оно в переводе с церковно-славянского ошибку, заблуждение. Иногда даже ересь. Чаще всего, оно употреблялось и употребляется ныне в канонах святым, посрамлявших еретиков, в Акафисте Пресвятой Богородице. Оно звучит в древних летописях и старопечатных книгах. Статус «крепкого» это слово обрело благодаря горячей любви к нему В.К. Тредиаковского и нелюбви к нему императрицы Анны Иоанновны, невзлюбившей непрестанное употребление оного Василием Кирилловичем, читавшим матушке-государыне свои вирши. А теперь после столь затянувшегося вынужденного комментария привожу его: «блядословы». 29

НАША СТРАНА В.Н. Тростников, православный философ, историк, богослов, математик

ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РОССИИ В СВЕТЕ ЕВАНГЕЛИЯ Беседа третья «АЗ ЕСМЬ ПУТЬ И ИСТИНА И ЖИЗНЬ»

д материализма отравляет сегодня сознание людей как на Западе, так и в России. Но действует он на них и на нас по-разному. Это очень важное обстоятельство, на котором следует остановиться. Европейцы начали вдыхать этот дурман много раньше нас и успели привыкнуть к тому патологическому миропониманию, которое он рождает. Противоестественное восприятие окружающего мира и самого себя стало для западного человека нормой. Люди же, доверяющие своему религиозному чувству, которое подсказывает им совершенно другое мировосприятие, выглядят для них ненормальными. Кто же прав? Лев Толстой сказал как-то на старости лет. – «У меня иногда возникает такое чувство, что все вокруг сумасшедшие, а я один в здравом уме». То же самое может сказать о современном мире всякий христианин. Он и его братья по вере правы, а все остальные, хотя их подавляющее большинство, неправы. В этом нет ничего удивительного, ибо вопрос о правоте не решается голосованием. В четвёртом веке все епископы Римской империи, кроме нескольких, придерживались арианской ереси, но правы оказались эти несколько, не согласные с тысячью. В нашем случае тоже право меньшинство, т.е. мы с вами. А как ещё может быть, как могут быть правы те, сколько бы миллионов их ни было, кто исходит из шизофренического допущения, будто из матери-

ального может само собой возникает духовное, что мёртвое вещество способно породить жизнь?! Европейский человек долго сопротивлялся принятию этой шизофренической картины мира, изобретая компромиссные теории, позволяющие сохранить представление о высоком как о чём-то независимом от материи, но в конце концов капитулировал. Он обкарнал свою душу, отсёк все её потребности в высоком и заставил заботиться только об удовлетворении низменного – потребностей тела. Он поборол свои «прекрасные порывы» и смирился с тем, что превратился в “consuming animal” – потребляющее животное, и единственное, что он хочет изменить в своей жизни (естественно, в сторону увеличения) – количество и разнообразие потребляемых им материальных благ. У западного человека атрофированы духовные потребности. Совершенно по-другому подействовал материализм на русском Россию. Дело в том, что она приняла его в усечённом виде, а именно – в виде марксизма-ленинизма, в котором два основополагающих принципа – рационализм и антицерковность _ были такими же, как на Западе, а третий – индивидуализм – был заменён коллективизмом. В «истмате» в центр бытия вместо Бога ставилось не «Я», а «Мы», т.е. социум, поэтому принятый русскими вариант материализма был назван социализмом. Это привело к огромному психологическому различию между русскими и

западными материалистами. Западный, воспитанный в духе индивидуализма, делался эгоистом, наш, выращиваемый в духе коллективизма, остался человеком, «отдающим душу за други своя», каким и был в православии. Советский человек, исповедуя материализм, не утратил такие качества, как самоотверженность, чувство долга, желание служить обществу. Поэтому когда нас переселили из социализма в капитализм, заставив перейти от коллективизма к индивидуализму, мы почувствовали, что «всё не так, как надо», и стали брюзжать. Так что же, нам теперь следует вернуться в социализм? Нет, в этом не будет никакого смысла. Социализм неустойчив, он снова начнёт агонизировать. Христианское начало коллективизма, называемое в православии соборностью, несовместимо с рационализмом и антицерковностью. Выходить из неустойчивого состояния социализма нам следовало бы путём отмены рационализма и атеизма, а мы именно их оставили. Капитализм более логичен – в нём все три начала созвучны друг другу, так может, давайте к нему привыкать и, привыкнув, вместе с Западом существовать вечно? Нив коем случае нам нельзя этого делать, ибо капиталистический Запад тоже живёт «не так, как надо», поэтому и его уклад жизни неустойчив. Только период распада у него длиннее, чем у социализма. Там нет внутреннего противоречия, и это продлевает ему жизнь, но есть противоречие

с требованиями, предъявленные внешней инстанцией. Эта инстанция – Творец и Вседержитель всего Бытия, в том числе и людского бытия, Который нас создал, и «жить, как надо» - значит делать то, для чего Он нас создал. Здесь мы возвращаемся к вопросу «зачем Бог сотворил человека?» Из Откровения Иоанна Богослова мы знаем, что Богу нужно набрать из людских миллиардов определённое число святых, чтобы заселить предуготованное для них от начала времён Царство. Святые – это обоженные люди, пригодные для пребывания в Небесном Царстве. Процесс их отбора описан в знаменитой евангельской притче. Господь сеет доброе семя, а ночью приходит диавол и сеет плевелы. Господь даёт вырасти и тому, и другому, а когда приходит время жатвы, наполняет пшеницей свои закрома, а сорняки сжигает в огне, но добрый плод – это не только святые души, но и вся та часть тварного мира, которая оказалась обоженной – как непосредственно исходящим от Бога-Отца Святым Духом, так и «отражённой благодатью, исходящей от праведников. Это значит, что Бог ожидает от человека не только того, чтобы он сам пришёл в Царство, но и чтобы привёл туда обоженную им тварь. Симеон Новый Богослов в Х веке высказал мысль, что в обожении окружающего мира состоит предназначение человека А как нам обоживать нашу среду обитания? Для этого нужно жить в ней так, как велит Бог, т.е. Евангелие. Как же могла такая дикость как материализм овладеть значительной частью человечества? Ответ мы найдём всё в том Евангелии, в притче о человеке, посеявшем пшеницу: «Когда же люди спали, пришёл враг его и посеял между пшеницею плевелы и ушёл; когда взошла зелень и показался плод, тогда явились и плевелы» (Мф 13,25). Сеятель – это Бог; Он сеет Слово, т.е. учение Христа. Враг Бога – дьявол; он сеет антислово и противоположную

учению Христа о первенстве Духа над плотью философию - материализм. Семенами материализма были догматы протестантизма – индивидуализм, рационализм, антицерковность; хотя Лютер и швырнул в дьявола чернильницу, семена эти были успешно посеяны и через пару веков дали всходы. Концепция главенства материи – очень коварное изобретение лукавого: приняв её, попадаешь в заколдованный круг, из которого трудно выйти. Это наглядно показывает нынешняя трагедия нашего народа. Поверив врагу рода человеческого, будто материальное первичнее духовного, мы приняли ложную шкалу ценностей, стали строить по ней свою жизнь - и от этого страдать. Разумеется, мы хотим избавиться от страданий, но для этого надо найти и устранить их причину. А поскольку мы считаем материю началом всего, мы ищем причину в материальном – в низкой зарплате и т.п. а там её можно искать до бесконечности, ибо она совсем в другом – в духовном убожестве нашей жизни, в её сосредоточенности на угождении плоти, в её примитивности, совершенно не устраивающей живую душу и наводящую на неё тоску. Но не в том цель хвостатого, чтобы люди тосковали, – он загадывает дальше. Будучи отменным психологом, он знает, что долго тосковать человек не захочет, и если потребительская жизнь утвердится прочно, высокие запросы его души атрофируются и перестанут его беспокоить. Человек, задуманный Творцом как богоподобное существо, превратится в существо скотоподобное – разве это не будет победой дьявола над Богом? Тут мы с вами подходим к вопросу вопросов: для чего Бог создал человека? Хотя богословы всегда задумывались над этим вопросом, единого ответа на него - такого, который мог бы быть принят в качестве догмата - пока не существует. Высказывалось мнение, что преизбыток любви, наполняющий Пресвятую Троицу, заставил Её сотворить существо, на которое Она могла бы вы-

плеснуть этот преизбыток, поделясь с ним радостию бытия. Но тут возникают по меньшей мере два вопроса. Почему в качестве соучастников пребывания в океане любви и радости Богу не хватало одних ангелов, почему Ему понадобились ещё и двухприродное, духовно-материальное существо? И ещё: если Бог создал человека для радости, зачем Он допускает зубную боль? Другое объяснение заключается в том, что человек создан как единственное богоподобное в тварном мире существо, задачей которого является обожение остального творения. Это – искра духа, внесённая в косную материю, чтобы её преобразить и приобщить к Творцу. Именно такого рода преображение и одухотворение мира библейский Бог включает в наказ человеку «возделывать» его (Быт 2,15). Это звучит убедительно, но порождает новый безответный вопрос: а зачем Богу обоживать тварное бытие? Очень интересна третья точка зрения, согласно которой конечной целью того грандиозного предприятия, которое именуется «сотворение мира», является обретение Богом в качестве конечного продукта определённого количества святых, которыми Он заселит предуготованное для них ещё до начала творения Небесное Царство. В пользу этой версии свидетельствует такой серьёзный документ, как Откровение святого Иоанна Богослова (Апокалипсис): тайнозритель видел своими глазами, как гибнет весь тварный мир, и у Бога остаются лишь мученики и праведники, основное ядро которых составляют сто сорок четыре тысячи душ. Логика сотворения мира получается такой: физика создана для биологии, биология для одушевлённых тварей, одушевлённые твари для человека, человек для святости. Как только объём человеческой святости станет соразмерным Небесному Царству, всё предприятие свернётся и произойдёт рассотворение мира, описанное в Апокалипсисе. 31

Какому варианту отдать предпочтение? Скорее всего, третьему. Во-первых, только он находит прямое подтверждение в Священном Писании – остальные два являются плодами размышлений богословов. Во-вторых, в нём имеется стройная причинно-следственная цепочка, одно из звеньев которой подтверждено современной научной космогонией, установившей так называемый «антропный принцип»: законы физики с самого начала были именно такими, чтобы на их основе оказалось возможно существование биологических полимеров – нуклеиновых кислот и белков – без которых не было бы жизни, а следовательно, и человека. Значит, богословы ошибались? Как ни удивительно, и они были правы! Достигая святости, человек чувствует в своей душе мир и покой - а это и есть земное счастье, покинув же землю, обретает на небесах вечное блаженство. Что же касается обожения плоти, то способность к этому святых людей доказывается тем, что их тела часто остаются нетленными. Итак, материальный мир есть не что иное, как почва,

сотворённая Богом для того, чтобы на ней произрастали святые души; сама по себе она никакой ценности для Бога не представляет. Это с очевидностью следует из самой Книги Бытия: «И увидел Господь Бог, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что сотворил их» (Быт 6,5). Как видим, с ликвидацией вершины пирамиды Творцу становятся ненужными и предыдущие её ступени. А вершина, т.е. человек, становится ненужным, если в нём нет святости, а есть одно развращение. На вопрос же, для чего Богу нужны святые людские души, правильнее всего ответить так: нам, живущим на земле, этого знать не дано. Чтобы понять до конца весь Божий Замысел, надо обладать мудростью божественного уровня, а мы не божественны, мы только

богоподобны. Не будем повторять греха Адама и Евы, дерзнувших проникнуть в непостижимую для человека тайну всего сущего, вкусив от древа познания добра и зла. Как разведчик или контрразведчик должен неукоснительно исполнять данные ему инструкции, не пытаясь вникнуть во все тонкости плана операции, разработанного в центре специалистами, так и мы должны заботиться и думать только об одном: чтобы выполнить то, чего требует от нас наш Создатель. А Он требует, чтобы мы принесли плод. Как же это сделать? На это нам даны совершенно чёткие инструкции: «Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой – виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы больше принесла плода… Я есмь Лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода « (Ин 15,5). Пребывать во Христе означает следовать Его заповедям. В них Он указывает нам путь к истине и жизни.

ПОПЕЧИТЕЛЬСКИЙ СОВЕТ НОТИН Александр Иванович (председатель) – президент автономной некоммерческой организации «Переправа», к.и.н. Морозов Павел Анатольевич – председатель фонда «Крестьянская слобода». НИКИТИН Александр Анатольевич – президент компании «Альфапро». ХУРИ М.М. – руководитель инвестиционной группы.

РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ КАТАСОНОВ Валентин Юрьевич (главный редактор) – д.э.н., профессор кафедры международных финансов Московского государственного института международных отношений (университет) МИД РФ, председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова. ЗАМОСТЬЯНОВ Арсений Александрович – к.ф.н, литератор, заместитель главного редактора журнала «Переправа». Сомин Николай Владимирович – кандидат физ.-мат. наук. КУРКИН Борис Александрович – д.ю.н., профессор Московского государственного индустриального университета. ХОДАНОВ Михаил Алексеевич – главный редактор журнала «Переправа» (печатный орган АНО «Переправа»), член Союза писателей России, протоиерей. ЧЕТВЕРИКОВА Ольга Николаевна – к.и.н., доцент кафедры истории стран Европы и Северной Америки МГИМО (У) МИД РФ; товарищ (заместитель) председателя Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова. ЯКОВЛЕВА Ольга Алексеевна – адвокат Московской областной коллегии адвокатов, почетный адвокат России, руководитель гражданского движения «Земля России – достояние народа», председатель Союза православных юристов. Редакция не берёт на себя ответственность за публикацию присылаемых материалов в полном объёме. В несокращённом виде материалы помещаются на сайт www.pereprava.org

Дизайн – А.Ю. Молодцов Вёрстка – Д.А. Орлова Корректор – Ю.В. Познахирко Адрес редакции: Москва, проспект Вернадского, 86Б, стр. 1; e-mail: info@pereprava.org