Алексей Капанадзе "Опытным путём. Эксперименты, изменившие мир" (отрывок)

1961 г.

Эксперимент Милгрэма Стэнли Милгрэм (1933–1984)

Мы уже знаем, что иногда экспериментаторы в попытке выяснить научную истину ведут себя не слишком этично. Однако бывают случаи, когда именно эксперимент позволяет выявить довольно сомнительные нравственные качества самих испытуемых, показав человечеству его истинное лицо. В 1960-е годы социопсихолог Стэнли Милгрэм устроил в Йельском университете эксперимент, прославивший его имя. Ученому хотелось выяснить, насколько человек готов подчиняться авторитетам, выполняя действия, которые идут вразрез с его совестью и убеждениями. Первые опыты были проведены в июле 1961 года – всего через 3 месяца после того, как в Иерусалиме начался судебный процесс над нацистским преступником Адольфом Эйхманом. В ту пору многие задавались вопросом: «Можно ли считать, что Эйхман и другие фашистские палачи просто выполняли приказ? Можно ли считать их просто сообщниками главных преступников?» В каждом милгрэмовском «сеансе» принимали участие три человека: «экспериментатор» (руководивший процессом), «учитель» (добровольно согласившийся поучаствовать в опыте: каждого такого участника заверяли, что он выполняет роль ассистента, хотя на самом деле он и был главным испытуемым; на роль «учителей» отбирали мужчин и женщин разного возраста и разных профессий) и «ученик» (организаторы эксперимента объявляли «учителю», что это 264

испытуемый-доброволец, хотя на самом деле это был актер, действовавший по указке экспериментатора). Перед началом сеанса экспериментатор объявлял ученику и учителю, что они принимают участие в «научном исследовании процессов запоминания и обучения», цель которого – выявить, как наказание влияет на способность человека удерживать в памяти информацию. Ученик и учитель определяли свои роли по жребию, но (этого не знали те, кого экспериментаторы заранее назначили в учителя) на каждом листке, который они вытягивали, было написано «учитель», просто актеры делали вид, что прочли на них слово «ученик»: таким образом, подлинный испытуемый всегда играл роль учителя. Затем учителя и ученика отводили в соседнюю комнату, где ученика пристегивали к устройству, напоминавшему электрический стул. Экспериментатор непринужденно сообщал участникам: это для того, чтобы ученик не сбежал. К запястью ученика подключали электрод. Перед началом испытания учителю давали самому испытать электрический разряд, подаваемый специальным генератором, чтобы почувствовать на себе, какие ощущения будут возникать у ученика, подвергаемого наказанию. (Правда, напряжение этого разряда было небольшим – всего 45 В.) После этого учителя и ученика разделяли перегородкой: они сохраняли возможность общения, но видеть друг друга не могли. Экспериментатор давал учителю список пар слов, которые предстояло запомнить ученику. Учитель поочередно зачитывал эти пары. Затем он читал первое слово из каж- дой пары, предлагая четыре варианта второго слова. (Например: «Прохладная – погода, тень, вода, краска».) Ученик всякий раз должен был выбрать вариант, который кажется ему правильным: для этого следовало нажать соответствующую кнопку. Если ответ был неправильным (или если ученик не отвечал в течение 4–5 с), учитель должен был подвергнуть ученика воздействию электрического разряда, причем напряжение следовало постепенно наращивать: всякий раз это возрастание составляло 15 В. (Напряжение самого слабого разряда также составляло 15 В.) Если ответ был верен, учитель, не давая разряд, переходил к следующему слову.

265

Объявление, приглашающее добровольцев принять участие в эксперименте по изучению памяти. Около 1961 г.

266

Подлинные испытуемые (т.е. учителя) всерьез полагали, что мнимые испытуемые (т.е. ученики) получают самый настоящий удар током. Перед учителями располагались переключатели с надписями «Слабый шок», «Средний шок», «Сильный шок», «Очень сильный шок» и т.п. – вплоть до «Опасно: острый шок» и двух других переключателей, обозначенных просто «ХХХ». Когда учитель задействовал тот или иной переключатель, зажигалась соответствующая ярко-красная лампочка, раздавалось «электрическое» жужжание, вспыхивала надпись «напряжение генерируется», стрелка вольтметра отклонялась вправо на нужную величину, щелкали многочисленные реле. На самом деле актеры не получали никаких ударов током, но знали, какое напряжение «подает» учитель в том или ином случае: они получали определенные звуковые сигналы через магнитофон, соединенный с генератором. По мере возрастания напряжения мнимых разрядов актер все громче кричал и протестовал, а затем начинал колотить в стенку, отделяющую его от учителя. При «напряжении» 120 В актер громко жаловался. При 150 В он требовал, чтобы его освободили. При 285 В он издавал агонизирующие вопли. Когда «разряды» превышали 300 В, актер замолкал. Если на каком-то этапе эксперимента учитель выражал желание его прекратить, экспериментатор должен был убедить его продолжать – подавая определенные реплики в определенном порядке: 1) «Пожалуйста, продолжайте»; 2) «Для эксперимента требуется, чтобы вы продолжали»; 3) «Совершенно необходимо, чтобы вы продолжали»; 4) «У вас нет другого выбора, вы обязаны продолжать». Если даже после четвертой реплики испытуемый хотел остановиться, эксперимент прекращали. В остальных случаях его прекращали после того, как ученик последовательно «получал» три разряда максимального напряжения (450 В). Экспериментатора заранее снабжали репликами на случай, если учитель будет спрашивать, нанесут ли такие разряды непоправимый ущерб здоровью ученика (полагалось отвечать: «Он испытает боль, но необратимого повреждения тканей не будет, так что, пожалуйста, продолжайте»), и на случай, если учитель скажет, что ученик явно хочет 267

прекратить сеанс (полагалось ответить: «Независимо от того, чего хочет ученик, эксперимент нужно вести до тех пор, пока он не выучит все слова, так что, пожалуйста, продолжайте»). Перед тем как приступить к этим опытам, Милгрэм провел опрос среди 14 йельских старшекурсников, выбравших специальность «психология». Все респонденты заявили, что из 100 гипотетических «учителей» лишь очень небольшая доля, от нуля до трех, будет готова к тому, чтобы подать максимальное напряжение. Опрошенные Милгрэмом психиатры предсказывали: таких «учителей» будет лишь около 0,1 %, т.е. не более одного из тысячи. Они считали, что после десятого разряда, когда «ученик» начнет просить, чтобы его отпустили, подавляющее большинство «учителей» захочет окончить сеанс, а когда напряжение дойдет до 300 В и актер перестанет отвечать, лишь около 4 % испытуемых будут продолжать эксперимент. Однако уже в первой серии экспериментов, поставленных Милгрэмом, 65 % испытуемых (26 из 40) «подвергли» своего ученика максимальному напряжению – 450 В. Все учителя дошли как минимум до 300 В. Правда, испытуемые (йельские студенты-старшекурсники) явно ощущали при этом дискомфорт и стресс, проявлявшиеся в повышенной потливости, дрожании рук, заикании, покусывании губ, а иногда в приступах нервного смеха. Каждый учитель не менее одного раза приостанавливался, чтобы задать экспериментатору вопрос, стоит ли продолжать. Некоторые даже заявляли, что готовы вернуть деньги, которые им заплатили за участие в опыте. После завершения эксперимента они явно испытывали облегчение. Каждый такой сеанс обычно продолжался около часа. В программной статье «Опасности подчинения», вышедшей в 1974 году, Милгрэм подчеркивал, как важно осознавать, когда мы должны повиноваться распоряжениям авторитетных фигур и органов, а когда – нет. Он указывал: «Философы консервативного направления предупреждают, что неподчинение угрожает целостности самой ткани общества, тогда как гуманисты заявляют, что совесть индивиду- ума важнее». Милгрэм рассказывал: «Я поставил в Йельском 268

университете несложный эксперимент, чтобы проверить, какую боль обычный гражданин может причинить другому человеку лишь из-за того, что ему приказал это сделать экспериментатор». В этих опытах «схлестнулись власть и мощнейший нравственный императив человека, запрещающий ему причинять страдания другим, и хотя в ушах испытуемых звенели крики жертв, власть чаще всего побеждала». Милгрэм пишет о 31-летней лаборантке, работавшей в Йельской медицинской школе и принявшей участие в эксперименте в качестве «учителя» (за пять лет до этого она переехала в США из Германии). Несколько раз, слыша жалобы ученика, она поворачивалась к экспериментатору и спрашивала: «Продолжать?» Когда тот отвечал утвердительно, она быстро возвращалась к работе. Когда напряжение достигло 210 В, она твердо заявила: «Извините, но я не думаю, что нам надо продолжать». Далее между ними произошел следующий диалог: Экспериментатор. Для эксперимента требуется, чтобы вы продолжали, пока он не выучит все пары слов. Учитель. Извините, но у него сердечное заболевание. Он вам сам об этом говорил. Э. Разряды могут быть болезненны, но они не опасны. У. Все-таки мне, извините, кажется, что они будут опасны, если мы продолжим. Сами спросите, хочет ли он, чтобы мы и дальше это делали. Ему решать. Э. Совершенно необходимо, чтобы мы продолжали… У. Я бы хотела, чтобы вы его спросили. Мы пришли сюда по доброй воле. Если он хочет продолжать, я продолжу. Он вас предупредил, что у него больное сердце. Простите, но я не хочу отвечать, если с ним что-нибудь случится. Я бы не хотела, чтобы со мной так поступали. Э. У вас нет другого выбора. У. Мне кажется, мы в этом участвуем по своей воле. Я не желаю отвечать, если с ним что-то случится. Пожалуйста, поймите меня. Она отказывается продолжать – и эксперимент прекращается. (Судя по всему, это тот редкий случай, когда «учитель» остановил опыт еще до того, как было достигнуто «напряжение» в 300 В.) В аналогичных случаях 269

экспериментатор часто отвечал, что ответственность за возможные негативные последствия лежит именно на нем, а не на учителе. Один из коллег Милгрэма заявил, что выборка из йельских студентов не очень-то показательна, ибо это «невероятно агрессивные ребята, они активно конкурируют друг с другом и готовы шагать по головам, дай только повод». Коллега предположил, что при тестировании «обычных людей» результаты окажутся иными. Тогда Милгрэм раздвинул рамки эксперимента, включив в него представителей самых разных слоев общества – и высококвалифицированных профессионалов, и клерков, и рабочих, и безработных. Он отмечает: «Мы наблюдали такие же результаты, как и в ходе опытов, в которых участвовали студенты». Милгрэм подробно описывает, как 50-летний безработный, «с виду – добрейший человек», действуя в качестве «учителя», много раз спрашивает экспериментатора, не остановить ли опыт («Слышите, как он вопит?»), но все-таки дает три разряда по 450 В – несмотря на то, что «ученик» уже не издает ни звука и сам «учитель» встревоженно спрашивает экспериментатора: «А вдруг он там уже помер?» Эксперимент Милгрэма неоднократно воспроизводили в самых разных странах мира, но результаты неизменно оказывались такими же или даже более удручающими. Милгрэм замечает: «Когда наши эксперименты повторяли в Принстоне, Мюнхене, Риме, ЮАР и Австралии, уровень подчинения всегда был даже выше…» Так, один из мюнхенских исследователей зафиксировал 85 %-ный уровень: иными словами, 85 % испытуемых давали ученику максимальный «разряд», будучи уверены, что это самый настоящий удар током. Уже в XXI веке эти опыты воспроизводили в том числе и как часть различных реалити-шоу. Большинство испытуемых не останавливалось перед тем, чтобы дать «ученикам» максимальный разряд. (В некоторых вариантах эксперимента «учителей» заверяли, что перед ними приговоренный к смертной казни, но так было далеко не всегда.) В наше время о милгрэмовских опытах известно многим, так что экспериментаторам приходится заранее убедиться, 270

что выбранные ими испытуемые ничего не знают об этих исследованиях. Вначале Милгрэм пришел к выводу, что подобные эксперименты служат для испытуемых «официальным» оправданием для высвобождения глубоко скрытых агрессивных инстинктов, которые в обычной жизни, как правило, не проявляются: «Если человека поместить в ситуацию, где он обладает полной и безраздельной властью над другим индивидуумом, которого он может подвергать любой степени наказания по собственному выбору, все эти садистские и зверские черты выходят на первый план». Исследователь подчеркивает, что те, кто давал ученикам «максимальный разряд», вовсе не обязательно принадлежали к маргинальным классам, где распространена склонность к садизму и издевательствам. В связи с этим Милгрэм вспоминает, как Ханна Арендт в своей книге «Эйхман в Иерусалиме» (1963 г.) утверждает: подсудимый вовсе не был каким-то монстром, это был просто бюрократ, бесстрастно выполнявший свою работу. А значит (заключает Милгрэм), знаменитая концепция «банальности зла», предложенная Арендт, «ближе к истине, чем мы могли бы осмелиться предположить». Самый обычный человек, дающий жертве максимальный разряд, делает это не из садизма, а просто подчиняясь распоряжениям экспериментатора – фигуры, которую он считает авторитетной, наделенной правом принимать решения. Организаторы эксперимента намеренно создали такую ситуацию, в которой учитель как бы вынужден поражать ученика постоянно усиливающимися электрическими разрядами: если он откажется это делать, он тем самым нарушит условия проведения опыта. Опасения их нарушить в большинстве случаев оказываются сильнее боязни причинить боль другому человеку – как бы ни шокировал нас такой вывод. Любопытно, что в тех случаях, когда экспериментатор контактировал с учителем по телефону, а не лично, до 450 В доходила всего треть испытуемых. Милгрэм отмечает: «Испытуемые не испытывают удовлетворения, причиняя страдания, однако им часто нравится то чувство, которое у них возникает, когда они выполняют требования 271

экспериментатора. Они гордятся тем, что хорошо делают свою работу, подчиняясь экспериментатору в этих сложных условиях». В этом смысле очень показателен другой вариант эксперимента, в котором Милгрэм и его помощники разрешали «учителям» выбирать любое напряжение мнимых разрядов (конечно же, вплоть до максимального). Актер по-прежнему реагировал на «разряды» по заранее утвержденной схеме. В ходе 30 таких сеансов среднее напряжение составило 60 В – «ниже порога, при котором жертва демонстрировала первые признаки дискомфорта». Трое из 40 испытуемых не продвинулись дальше минимального уровня (15 В), 28 не поднялись выше 75 В, а 38 – выше 150 В (при этом напряжении актеры начинали громко протестовать). Один учитель дошел до 325 В, еще один – до 450 В. Милгрэм делает вывод: «Подавляющее большинство испытуемых использовало небольшие и обычно безболезненные разряды, когда им ясно давали понять, что выбор здесь делают лишь они сами». Если же опытом руководил экспериментатор, 30% испытуемых вполне готовы были дать максимальный разряд (450 В), даже если для этого им нужно было самим силой прижимать руку ученика к электроду (был и такой вариант эксперимента). Один из испытуемых, 37-летний сварщик, относился к ученику как к неодушевленному предмету и лишь один раз заворчал: «Давай-ка лучше отвечай – и мы быстро с этим покончим. Не можем же мы тут всю ночь торчать». При этом с экспериментатором учитель общался вежливо и почти подобострастно. Милгрэм проводил и опыты, в которых учитель действовал в присутствии сразу двух экспериментаторов, которые давали ему противоречивые указания. В таких случаях испытуемый прекращал подавать «разряды», пока экспериментаторы не приходили к единому мнению. На степень подчиненности также очень сильно влияло присутствие «учителей-бунтарей» (их роль также играли актеры): если испытуемый оказывался в присутствии двух человек, отказывавшихся давать разряды, превышающие определенное значение, 36 человек из 40 присоединялись к такому бунту. А вот если испытуемый всего лишь ассистировал другому 272

человеку, зачитывая список слов, пока тот давал разряды, 37 из 40 читали список до конца – несмотря на то, что напряжение увеличивалось до максимального. Ученый замечает, что это служит иллюстрацией того, как легко в современном «сложно устроенном обществе» игнорировать собственную ответственность, если ты – всего лишь промежуточное звено в цепочке принятия решений. При этом Милгрэм подчеркивает, что в его опытах экспериментаторы не обладали никакими средствами поощрения или наказания испытуемых – в отличие от ситуаций проявления «реальной власти», когда руководитель предприятия, генерал и т.п. наделен массой возможностей для того, чтобы заставить других подчиняться. «Несмотря на это, ему [Такому экспериментатору. – А.К.] все-таки удавалось добиться ужасающей степени подчинения». В наши дни обсуждение экспериментов Милгрэма входит в обязательную программу обучения в американской Военной академии (в рамках курса психологии): будущим армейским командирам объясняют на этом ярком примере, как важно принимать решения, верные не только со стратегической или тактической, но и с нравственной точки зрения. Многие исследователи ставили под сомнение этичность милгрэмовских экспериментов, утверждая, что их участников не полностью информировали о сути опытов даже после их завершения. Впрочем, Милгрэм и его помощники отработали рутинную процедуру: после окончания опытов каждому испытуемому сообщали, что на самом деле он не причинял «ученику» никаких страданий, и показывали актера, игравшего роль «жертвы» и явно не получившего никаких повреждений. Ясно, что результаты были бы иными, если бы «учителей» с самого начала предупреждали, что речь идет о выявлении их готовности подчиняться авторитетам даже ценой причинения боли другим. К тому же следует отметить, что 84% опрошенных бывших испытуемых позже заявили, что были «рады» или «очень рады» принять участие в этих опытах. С другой стороны, некоторые современные социологи и психологи утверждают, что лишь около половины испытуемых полагали, что действительно причиняют боль «ученикам». Не исключено, что таким ученым 273

хочется задним числом как-то оправдать человечество. Возможно, отсюда же и гипотеза о том, что испытуемые в таких экспериментах доходят до «максимальных разрядов», веря, что все это делается во имя науки, а значит, по определению полезно и благотворно.

Литература Blass T. The man who shocked the world // Psych. Today. March–April 2002. Vol. 35, № 2.

Burger J. M. Replicating Milgram: Would people still obey today? // Amer. Psych. 2008. Vol. 64. P. 1–11.

Milgram S. The perils of obedience // Harper’s Magazine. 1974.

Nissani M. A cognitive reinterpretation of Stanley Milgram’s observations on obedience to authority // Amer. Psych. 1990.

Vol. 45. P. 1384–1385.

Perry G. Deception and illusion in Milgram’s accounts of the obedience experiments // Theor. & Appl. Ethics. 2013. Vol. 2, № 2.

P. 79–92.

Slater M., Antley A., Davison A. et al. A virtual reprise of the Stanley Milgram obedience experiments // PLoS ONE. 2006. Vol. 1, № 1.

P. e39.

2017 г.

Сенсорная и информационная депривация Джон Каннингем Лилли (1915–2001)

Экспериментаторы, изучающие биологию, биохимию, физиологию и психологию живых существ, часто прибегают к нехитрому приему: лишают подопытный организм той или иной разновидности сигналов, или питательных веществ, или типов энергии, которые этот организм при обычных условиях получает в более или менее равномерном режиме. Мы помним, как в XVIII веке первооткрыватели кислорода исследовали, что будет, если накрыть стеклянным колпаком зеленое растение или ничего не подозревающую мышь. К середине XIX столетия удалось понять основные особенности химического строения живых существ нашей планеты, и вряд ли на этом пути нас еще ожидают какие-нибудь слишком уж впечатляющие сюрпризы. В середине ХХ века основные усилия по естественнонаучным исследованиям человека и животных сосредоточились на их биохимии и на их психологии. Именно в это время экспериментаторы, специализирующиеся на нейрофизиологических и психологических проблемах, начинают все чаще прибегать к методу сенсорной депривации (перцептуальной изоляции) – лишения подопытного животного (или испытуемого – человека, добровольно согласившегося на участие в таком опыте) определенного типа внешних стимулов, которые обычно поступают в мозг через органы чувств. Расцвету таких исследований немало способствовало начало космической эры, а также очередной 310

этап холодной войны, сопряженный с разработкой новых видов и систем оружия. Как себя будет чувствовать космонавт, длительное время находящийся в невесомости и лишенный возможности контактировать с какими бы то ни было другими людьми? Что будет ощущать солдат ракетных войск, вынужденный много суток подряд в одиночку нести дежурство на отдаленной базе? (В современном мире метод сенсорной депривации иногда применяют и для того, чтобы подготовить преступника к допросу: вначале его содержат в камере, где нет практически никаких зрительных, слуховых и т.п. стимулов, а затем вызывают в ярко освещенное помещение, где громко задают вопросы. О том, насколько бесчеловечна такая методика, нередко применяемая по отношению к захваченным террористам, ведутся нескончаемые споры.) Одной из самых распространенных (и, вероятно, самых известных среди широких масс населения) установок для проведения таких исследований стали сурдокамеры – небольшие герметичные помещения, куда не проникают никакие внешние звуки и куда на какое-то время – как правило, всего на несколько суток – помещают испытуемого. Разумеется, такого добровольца постоянно снабжают воздухом, водой, пищей, возможностью сравнительно комфортно отправлять естественные потребности. Экспериментаторы желают выяснить, как человек воспринимает такую довольно неестественную ситуацию для всех от природы наделенных слухом: полное отсутствие каких-либо внешних звуков (а иногда – вообще полное отсутствие контактов с внешним миром, даже, к примеру, посредством текстовых сообщений). Подобный эксперимент описывает, в частности, Станислав Лем в одном из рассказов о пилоте Пирксе: там испытуемых помещают в теплую подсоленную воду (имеющую температуру человеческого тела), где они несколько часов плавают в некоем аналоге невесомости, в полной темноте и при полном отсутствии звуков, а также, по сути, и осязательных стимулов. Такие процедуры используются и в некоторых медитативных практиках: справедливо считается, что это помогает отрешиться от всего лишнего и суетного, прислушавшись к тем сигналам, которые возникают в вашем сознании, подсознании и т.п. (Метод «флотационного 311

резервуара», судя по всему, изобрел в 1954 году американский нейропсихолог Джон Лилли.) Некоторые психотерапевтические школы даже рекомендуют современному человеку, живущему в условиях почти постоянной активной стимуляции всех или многих органов чувств (во всяком случае, в периоды бодрствования), время от времени прибегать к такого рода разгрузке. Энтузиасты парапсихологии пытаются с поДжон Каннингем Лилли мощью опытов с сенсорной (1915–2001) депривацией доказать существование телепатии, но такие изыскания пока вроде бы не дали убедительных положительных результатов. В 1962 французский геолог Мишель Сиффре намеренно провел 63 дня в одной из альпийских пещер, находясь в полном одиночестве. Правда, он имел возможность связываться со своими ассистентами по специальному телефону, так что чувства времени он не потерял, а его здоровье (в том числе и психическое) практически не пострадало. В 1972 году он повторил эксперимент в более жестких условиях, на полгода уединившись в одной из техасских пещер (спонсором опыта выступила НАСА). К его голове присоединили электроды, позволявшие отслеживать сердечную, мозговую и мышечную активность. Он «проводил опыты, слушал музыку на кассетнике, обследовал пещеру и штудировал тексты Платона, с которыми еще не успел ознакомиться». Правда, его психическое равновесие стало нарушаться уже к концу третьего месяца – когда сломался кассетник и плесень начала разрушать бумаги. Геолог впал в депрессию, так что когда во время грозы он вдруг стал испытывать сильнейшие головные боли, ему не сразу явилась мысль отключить электроды. В январе 2008 года канал «Би-би-си» показал реалити-шоу «Полная изоляция». Каждый из шести добровольцев 312

(четырех мужчин и двух женщин) согласился провести 48 ч в том или ином абсолютно изолированном помещении, которое располагалось в заброшенном бомбоубежище, некогда сооруженном на случай ядерной войны. Через двое суток после начала опыта добровольцы заявили, что уже не представляют себе, сколько сейчас времени. Кроме того, у трех из них начались зрительные и слуховые галлюцинации. Собственно говоря, такое воздействие полной темноты и/или полной тишины известно с древних времен: еще пифагорейцы удалялись в пещеры, где царил непроглядный мрак, дабы набраться мудрости благодаря возникающим видениям. Шахтеры, выбравшиеся из-под обвала, часто сообщают о том, что в тихом и темном штреке им «мерещились всякие штуки». Исследователи Арктики и Антарктики, постоянно наблюдающие сплошную белизну ландшафта, лишенную каких-либо отчетливых черт, также нередко начинают страдать галлюцинациями. Человеческий мозг привык к тому, что в него непрерывно поступает информация – во всяком случае, когда мы не спим. И мозг постоянно выискивает в этой информации какой-то осмысленный рисунок, какие-то закономерности. Если же таких сведений поступает слишком мало, мозг, продолжающий работать по инерции, начинает порождать образы, имеющие мало отношения к действительности. По данным некоторых исследований, иногда при сенсорной депривации даже меняется характер энцефалограммы. Но современный человек привык постоянно жить не только в условиях непосредственного потребления сведений об окружающем мире с помощью имеющихся у него органов чувств (частенько эти сведения оказываются совершенно ненужными, но деваться, как правило, некуда). Он уже несколько десятилетий существует в условиях колоссальной информационной насыщенности, и чем дальше мы продвигаемся в «светлое» высокотехнологичное будущее, тем эта насыщенность выше. Представители поколения людей, родившихся после 1995 года и выросших в странах «первого и второго мира» (Северной Америки, Европы, Японии, Австралии и т.п.), вряд ли вспомнят в своей жизни хотя бы один эпизод, когда они на протяжении нескольких часов бодрствования были начисто лишены не только возможности воспринимать 313

информацию о внешнем мире с помощью электронных устройств, но и передавать ее. Недаром самая жуткая сцена во многих сегодняшних фильмах ужасов – не появление зловещего монстра или кровавого маньяка, а тот страшный момент, когда героиня обнаруживает, что ее телефон находится вне зоны доступа. С каждым годом мобильная связь и Интернет охватывают все более обширные территории нашей планеты. Число их постоянных пользователей уже приблизилось к 5 млрд. Это очень хорошо и полезно, однако что происходит с людьми, которые оказываются лишены таких средств коммуникации – хотя бы временно? В 2017 году британский телеканал Channel 5 решил провести собственный эксперимент, создав для пяти добровольцев (в число которых вошел самоотверженный ведущий канала Джордж Лэмб) условия самого настоящего одиночного заключения. Каждого из участников телепроекта «Одиночка. Антисоциальный эксперимент» запирали в небольшой комнате без окон, где имелись кровать, достаточное количество воды и пищи, чтобы протянуть пять суток (такой срок установили экспериментаторы), постоянно включенное электрическое освещение, а также, разумеется, туалет. В комнату разрешалось взять три «неэлектронных предмета личного обихода». От настоящего одиночного заключения все это отличалось – помимо всего прочего – тем, что любой участник имел право в любое время попроситься наружу, нажав на специальную кнопку. Именно это и произошло уже спустя 4 ч после начала опыта с одной из участниц – 28-летней Шармейн, медсестрой и студенткой. Она подала заявку в эту группу, потому что ей хотелось доказать себе самой и другим, что она «может обойтись в своей жизни без очень многих вещей». Как выяснилось, в число этих вещей не входили мобильный телефон и аналогичные гаджеты. Уже в первые же часы эксперимента она стала изнывать от скуки, почувствовав, что ей «ну просто нечего делать», а вскоре начала всхлипывать, «чувствуя ужасное одиночество». Не удержавшись, она даже распечатала (бумажное) письмо, которым ее снабдил муж, хотя они договаривались, что Шармейн откроет его, 314

лишь отбыв половину положенного срока, т.е. спустя 2,5 сут. «У меня началась паника, – рассказала она позже. – Я поняла, что не могу, просто не могу. Мне очень хотелось домой». И добавила: «Видно, мне гораздо меньше нравится собственное общество, чем я думала раньше». Ее место заняла Сара, 36-летняя мать-одиночка из Белфаста, которой хотелось проверить, «насколько она сильная личность». Следующим вышел из эксперимента сам телеведущий Джордж Лэмб, обнаруживший, что ему очень трудно существовать в среде, где непонятно, что сейчас – день или ночь. Вскоре он начал кричать, обращаясь к ярким лампам, постоянно горевшим в комнате. (Его вовсе не останавливало то, что по своему формату проект относился к категории реалити-шоу, а значит, почти все происходящее в камерах постоянно транслировалось в эфир.) Спустя 24 ч после начала опыта Джордж тоже признал свое поражение и вышел наружу. У «сильной личности» Сары вскоре начались почти патологические страхи: она стала опасаться, что в ее комнату проникнут злоумышленники. Кроме того, она стала страдать от приступов рвоты. Продюсеры шоу даже задумались о том, не вывести ли ее из эксперимента. Но женщина сумела побороть себя и продержалась до самого конца. Пять суток сумели пробыть в таком заключении и еще два участника. 28-летний Ллойд, строитель из Йоркшира, сам признавался, что испытывает острейшую зависимость от соцсетей, и перед началом опыта заявил: «Мне просто хочется ненадолго расстаться со своим смартфоном». Блогер Люси незадолго до этого развелась после всего четырех месяцев брака и хотела «испытать себя». Оказавшись в добровольной изоляции, Ллойд придумал свою особую тактику – разговаривать с телекамерами (впрочем, те ему, конечно, не отвечали). Люси же проводила время за рисованием (принадлежности для этого занятия она принесла с собой как «неэлектронные предметы личного обихода»). (В 2016 году российские исследователи провели аналогичный опыт со школьниками старших классов (тоже, естественно, добровольцами). Их помещали в комнату без гаджетов не на несколько суток, а всего на несколько часов. Почти все испытуемые ощущали при этом существенный 315

дискомфорт. Один из участников эксперимента от отчаяния даже начал делать домашнее задание.) Этот эксперимент – лишь один из типичных опытов подобного рода, которые сейчас вовсю проводятся далеко не только телеканалами, но и вполне серьезными психологами. Как выясняется, далеко не для всех современных экспериментов требуется дорогостоящее оборудование, высококвалифицированные специалисты и т.п. В данном случае речь идет, наоборот, об отказе от оборудования. Вероятно, такой опыт может позволить себе практически каждый человек, способный на пять суток полностью оторваться от служебных и семейных забот и осознать степень своей зависимости от информационных потоков, которые постоянно нас омывают.

Литература 4 bizarre experiments that should never be repeated // Mental. Floss.

27 November 2010.

Hyman R. The evidence for psychic functioning: Claims vs. reality // The Skeptical Inquirer. 1996. P. 24–26.

Newton J. Lock Mes. TV experiment sees five volunteers locked in solitary confinement for FIVE DAYS… but one quits after just FOUR HOURS // The Sun. 28 August 2017.

Schindling E. Amplify the neural noise // ЕVSC. 13 October 2010.

The systemic and institutional drivers of abuse and lack of safety.

Newark, NJ, Commis. on Safety and Abuse in Amer. Prisons. July 19–20, 2005.