Северяне 1 2017 by rednorth

ПИСЬМО РЕДАКТОРА

Что чувствует Земля?

МАРИНА ЛОНГОРТОВА

Лучше всех это знают, понимают те, кто ближе к ней умом и душой. Учёные? Возможно, ведь их знания и методы, инструменты исследования становятся всё более совершенными. Но абсолютно точно, что первопроходцы здесь – коренные народы мира. И в минувшие времена, и сегодня, в третьем тысячелетии, в эпоху необратимости научно-технического прогресса и перманентного информационного взрыва, они осознают себя детьми природы, сливаются с ней, обожествляют её, живут ею, берегут её и – наверное, самое главное! – искренне и сердечно благодарны ей за это. Коренные малочисленные народы Крайнего Севера, их традиционный образ жизни – своего рода лаборатория, где современное человечество может отыскать и проверить на практике варианты своей экологической жизнедеятельности. Находящиеся внутри матушки-природы северяне ранимы так же, как и она. Они не наблюдают за угрожающими планете изменениями, растущими как снежный ком, со стороны… им больно так же, как и ей. Размышления о том, что будет со всеми нами и с нашей Землёй, попытка заглянуть в будущее, тревога за происходящее чувствуются в творчестве Тагны Романовой. Коренная северянка, родина которой – полуостров Ямал. Своими художественными работами, публикуемыми впервые, она словно призывает всех нас задуматься, остановиться и оглянуться… В контрастности и резкости её графики звучит набатом, неуклонно зреет вопрос: только ли руководствуясь чёрным и белым, надо идти к постижению истины? Возможно ли достижение гармонии и в отдельно взятой душе, и в глобальном масштабе человеческого бытия? И взвихриваются волны яркого цвета на обложке, неся энергию созидания и надежду на деятельный разум человечества. Этими рисунками мы открываем первый номер «Северян» 2017-го, Года экологии в России. Обратимо ли то, что происходит? Насколько тесно связана жизнедеятельность человечества, погрязшего в тотальном разрушении, бездумном проедании природного достояния, принадлежащего не только ныне живущим, но и будущим поколениям землян, с усиливающимися повсеместно негативными тенденциями, с множащимися стихийными бедствиями и катастрофами, в том числе и рукотворными? Как нам вовремя повернуть вспять, выбираясь из ясно видимого, приближающегося семимильными шагами рокового тупика?.. Планета гораздо совершенней всех наших знаний и представлений о ней, а значит, она совершеннее всех нас! И если кому-то из современников, ничтожно мятущихся в своей гордыне, ещё предстоит это доказывать, коренные народы впитывают это с молоком матери, несут в своём исконном мировоззрении из глубины веков. Значительная часть материалов этого номера наглядное тому подтверждение. Лейтмотив нашего издания – это и экология духа. Практически каждая публикация – призыв не быть Иванами, не помнящими родства, внимать прошлому, устремляясь в будущее, жить по совести.

Главный редактор народного журнала «Северяне» Ольга Лобызова

severyane1999@yandex.ru тел. (34922) 4-44-77 СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СОДЕРЖАНИЕ

ПИСЬМО РЕДАКТОРА Ольга ЛОБЫЗОВА 1 Что чувствует Земля? СТРОГАНИНА Ольга ЛОБЫЗОВА 6 С журналистикой покончено? Забудьте! Дарья ЗИМИНА 9 Мы из Заполярья Андрей ТКАЧЁВ 13 Святитель вернулся! Ольга ЛОБЫЗОВА 16 А жюри пусть мучается!..

Борис ГОРЯЧЕВ 36 И Север наш оркестр слышал Лидия СЛОБОДЕНЮК 40 Они всегда были для меня примером Юрий ЮНКЕРОВ 42 Музыкальный шаман Ямала Ольга ГЕРАЩЕНКО 51 Орденоносец с рыбокомбината Марина ЛОНГОРТОВА 53 Из тех, кто пришёл из-за Камня Валентина ТЕРЕНТЬЕВА 55 Воспоминания кулацкой внучки АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА Михаил КАНЕВ 20 Она всегда смотрела куда-то вдаль… Светлана ЗУЕВА 23 Генералиссимус культуры Ямала Зоя БЕЛЯЕВА 27 Уроки добра и любви Владимир ВОЛЧЕК 29 Право выбора за вами Борис СМИРНОВ 34 Штрихи к портрету

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

60 Хатяко ЕЗЫНГИ Трудности нас не сломили Роза ЛАПТАНДЕР Флориан ШТАММЛЕР 62 Турбулентные периоды в истории ямальского оленеводства Александр ЮЖАКОВ 68 Ямальцы на земле коми Елена САЛИНДЕР 72 Законы ненецкой семьи Некое ХУДИ 73 Случай на дороге

55 Марина ЛОНГОРТОВА 75 Спасите Арктику ПУТЕШЕСТВИЕ

Виталий ЧЕМЛЯКОВ 111 Поединок в тундре Сергей ЗАМЯТИН 113 Все девочки мечтают стать феями

Герман САНДРИН 78 Хотим в тундру!

Татьяна ЗАВАЛЬНАЯ 114 Фантики. Записанный сон

Анатолий СТОЖАРОВ 82 Стройбат

Ольга ЛОБЫЗОВА 117 Отважно – сквозь пространство и время

Андрей СОЛОВЬЁВ 90 Конёк-горбунок: новые приключения

Тагна РОМАНОВА 119 Сюдьбя 119 Кто съел лепёшки?

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ Фёдор КОНЕВ 95 Быть самим собой Владимир ЯХОНТОВ 100 О двух братьях 103 Волшебная бандура Новомир ПАТРИКЕЕВ 105 Памяти большого человека Наталия ЦЫМБАЛИСТЕНКО 108 Живая оболочка Ямала

Стихи в номере 94 Иван Истомин

Обложка, стр. 5, 19, 59, 77, 93 – работы художницы из Салехарда Тагны Романовой. Тагна – ответственный редактор телевидения ГУ «ОГТРК «Ямал-Регион», многодетная мама, художник-иллюстратор, автор анимационных фильмов по мотивам ненецких сказок.

Уважаемые читатели! Информацию о народном журнале «Северяне», заархивированные материалы можно найти на общественном сайте http://severyane.su, созданном по инициативе нашего автора К. В. Кима.

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

Государственное учреждение «Северное издательство» 629008, ЯНАО, г. Салехард, ул. Ямальская, д. 14 Тел.: (34922) 4-40-62 (факс), 3-38-56 Email: severnoe-pr@list.ru, http://северноеиздательство.рф Директор Э. Р. Ярмаметов

Северяне народный журнал

№ 1 (70), 2017 Издаётся с 19 февраля 1999 года

Главный редактор О. Г. Лобызова Редакционный совет: Наталья Карымова – председатель Приуральского районного общественного движения «Возрождение» Сергей Лугинин – член Союза художников России, заслуженный работник культуры Ямало-Ненецкого автономного округа Надежда Талигина – кандидат исторических наук, член Союза художников России

Анатолий Стожаров – вице-президент Российского общества социологов, кандидат социологических наук, член Союза журналистов России Хабэча Яунгад – главный редактор ненецкой газеты «Няръяна Нгэрм», заслуженный работник культуры России

Над номером работали: Марина Лонгортова ответственный секретарь Наталья Бутиева художественный редактор Виктория Гниденко редактор Людмила Юнусова корректор

Адрес редакции: 629008, ЯНАО, г. Салехард, ул. Ямальская, д. 14, каб. 17, 18, а/я 41 Тел.: (34922) 3-27-27 (факс), 4-44-77. Email: severyane1999@yandex.ru

Соучредители: Законодательное Собрание Ямало-Ненецкого автономного округа

(629008, Ямало-Ненецкий автономный округ, г. Салехард, ул. Республики, д. 72)

Департамент внутренней политики Ямало-Ненецкого автономного округа (629008, Ямало-Ненецкий автономный округ, г. Салехард, пр-кт Молодёжи, д. 9)

12 +

Издатель: Департамент внутренней политики Ямало-Ненецкого автономного округа (629008, Ямало-Ненецкий автономный округ, г. Салехард, пр-кт Молодёжи, д. 9)

Отпечатано: ГУ «Северное издательство», 629008, ЯНАО, г. Салехард, ул. Ямальская, д. 14. Тираж 300 экз. Заказ № 0060.

ООО «Форт Диалог-Исеть», 620085, г. Екатеринбург, ул. Монтёрская, д. 3, тел./факс (343) 228-02-32 . Тираж 1260 экз. Заказ № 1770016.

Дата выхода в свет: 17.02.2017 г. Распространяется бесплатно. Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ТУ7200566 от 20 апреля 2012 г. выдано Управлением Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций по Тюменской области, Ханты-Мансийскому автономному округу – Югре и Ямало-Ненецкому автономному округу.

Редакция оставляет за собой право отбирать поступающий материал для публикаций, а также сокращать и редактировать. Рукописи и фотоснимки не возвращаются и не рецензируются. При перепечатке материалов ссылка на «Северян» обязательна (Закон РФ «О средствах массовой информации», ст. 42).

Полные версии каждого номера «Северян» также можно найти на интернет-сайтах: северноеиздательство.рф (ГУ «Северное издательство»), красныйсевер.рф (общественно-политическая газета «Красный Север»), www.libraries-yanao.ru (корпоративный информационно-библиотечный портал ЯНАО).

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

Рисунок ТАГНЫ РОМАНОВОЙ

СТРОГАНИНА

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СТРОГАНИНА | ПЕРЕКРЁСТОК ПРОБЛЕМ

С ЖУРНАЛИСТИКОЙ ПОКОНЧЕНО? ЗАБУДЬТЕ! КАК В САЛЕХАРДЕ ВСЕМ МИРОМ СПАСАЛИ СУХОГРУЗ «КАПИТАН БЕЛОДВОРЦЕВ» Ольга ЛОБЫЗОВА Сначала уточню, что заголовок этот возник, оттолкнувшись от знаменитой, замечательно-печальной книжки последних известинцев Анатолия Друзенко, Альберта Плутника и Гагика Карапетяна, вышедшей в 2007 году и выдержавшей уже два издания – «С журналистикой покончено, забудьте!». Эта книга – о разыгравшейся в 90-е годы прошлого века драме в редакции «Известий». О тайнах внутренней жизни знаменитого творческого коллектива и закулисных интригах, взорвавших его. О замечательных традициях и прерванной преемственности, квалификации и таланте, мастерах настоящих и мнимых, любви и коварстве, дружбе и предательстве, славе и бесславии. О противоречиях, оказавшихся характерными для отечественных СМИ в годы новейшего «великого перелома». О распаде некогда популярной профессии журналиста, так неожиданно совпавшем по времени с наступлением «свободы слова». Подводя черту своей многолетней творческой деятельности и значительному, невероятно весомому этапу развития российской журналистики, они выбрали именно этот заголовок, который отправлял ассоциации читателей к распространённому крылатому выражению для описания двух взаимоисключающих возможностей – казнить нельзя помиловать. В самом большом мегаполисе страны всегда шла своя особенная, собственная жизнь, с остальной Россией, с её регионами мало соприкасающаяся. Это во многом касается и журналистики. Но, как писал Бродский, «если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря». В далёкой северной провинции в России – почти семьдесят процентов её территории, и вся практически выходит не то что к морю – к Северному Ледовитому океану. Региональная северная журналистика, будучи частью этой суровой жизни, не может не обладать здесь своими, особыми чертами. Конкретная недавняя ситуация тому яркий пример. …Длиннющий понедельник, забитый делами до отказа, наконец-то близился к завершению, когда раздался этот телефонный звонок. Звонил мой давний знакомец, морской и речной флотский волк, капитан, тоболяк Виктор Дмитриевич Пономарёв. От услышанного от него – мороз по коже. Сухогруз «Капитан Белодворцев», который он принял под своё командование всего четыре месяца назад по настойчи-

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

вой и слёзной просьбе собственника находящегося на борту груза, стоит в акватории вблизи Салехарда. Главные двигатели сломаны, судно, выполнявшее рейс от Гыды до Сабетты с важным грузом для буровых установок Ямала, везло двести тонн высококачественной обсадной трубы, на буксире его доставили до Лабытнанги, оставив на рейде у острова Карантинный. Своим ходом судно идти не могло – его

дизеля ещё в прошлом году были заморожены в районе Гыды, и запустить «убитые» двигатели не удалось даже через год. Отчаявшись реанимировать их, груз на произвол судьбы команда всё же не бросила. Наняв буксировщик, дошли до Сабетты, сдали трубы заказчику. Удивительно колоритные снимки судна, зимовавшего тогда во льдах Гыданской губы, сделал неутомимый и вездесущий Сергей Анисимов,

ПЕРЕКРЁСТОК ПРОБЛЕМ | СТРОГАНИНА Сухогруз находился в таком бедственном положении не один день, ситуация ухудшалась, все суда постепенно или становились на зимовку, или споро поднимались вверх по Оби в домашние доки. К этому моменту на нём практически закончились вода, продукты и топливо. На остатках его экипаж в составе шести человек грел остатки еды, но и этих крох вскоре не стало. К тому же была сломана и спасательная лодка – экипаж и на берег-то попасть не мог. Люди остались один на один с замерзающей Обью. Но деваться некуда – не бросать же корабль на произвол судьбы?! Флотские – народ надёжный, долг свой исполняют до конца, невзирая на превратности судьбы и рукотворных обстоятельств. Виктор Дмитриевич, поняв, что помощь из Омска сейчас вряд ли придёт, решил действовать. Началом его действий и стал тот вечерний звонок с мобильного.

Буквально сразу же я стала обзванивать коллег. И все они моментально, без лишних вопросов, слаженно включились в работу. Один из руководителей СМИ тут же выделил свои личные деньги, чтобы уже утром, когда корреспондент и оператор поедут на встречу с терпящими бедствие моряками, передать продукты и воду. Сюжет о чрезвычайной ситуации был опубликован, передан в эфир, появился на интернет-сайтах практически моментально. Появился он и на федеральном телеканале. Что было потом? Узнав из телесюжета о бедственном положении команды сухогруза «Капитан Белодворцев», ямальцы звонили в редакцию, чтобы узнать, чем можно помочь. Почти сразу после выхода в эфир репортажа поддержать флотских вызвались жители Лабытнанги. Алексей Егоров и его друзья ночью доставили на теплоход топливо. На какое-то

СЕРГЕЙ АНИСИМОВ

и они, как видите, приобрели некое художественное звучание! Омская компания «Север» – буквально накануне прихода судна сюда – обанкротилась. Хозяин её В. Н. Щеглов отстранён от руководства, а кризисный управляющий О. В. Попова пока не может добыть хоть каких-то денег, чтобы законсервировать на зиму морской транспортник, оплатить его ответственное хранение на северах, рассчитаться с экипажем и найти деньги на отправку моряков домой, на зимние квартиры. – Последние полтора месяца фраза одна: мы вас не бросим, мы всё делаем для того, чтобы из кризисного положения вас вывести и поставить на место зимовки. Вот это – уже полтора месяца. Деньги, спрашиваю, Оксана Владимировна? Денег, отвечает, нет. Ни на топливо, ни на проживание, ни на питание. Нет денег! Крепитесь! – эмоционально рассказывает обычно сдержанный Пономарёв.

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ДЕНИС РЫБАКОВ

СТРОГАНИНА | ПЕРЕКРЁСТОК ПРОБЛЕМ

Капитан судна Виктор Пономарёв рассказывает журналистам о неудачной навигации

время его хватило, чтобы команда не мёрзла. «Увидел новости. Стал искать номер телефона капитана, чтобы узнать, где стоят, куда подойти к ним, подвезти продуктов. Как говорится, чем сможем, тем поможем», – сказал Алексей. А на следующий день привезли продукты, которыми безвозмездно поделились с экипажем предприниматели Лабытнанги. Попавших в беду омичей помощь северян заметно приободрила. Команда ждала, пока углубят русло протоки, по которой теплоход заведут на зимнюю стоянку. На это потребовалось около четырёх дней. Жизнь на борту «Белодворцева» постепенно налаживалась: электричество к судну провели от соседнего теплохода БМК «Евгений Петрохалкин». В очереди на зимнюю стоянку вместе с «Капитаном Белодворцевым» было ещё семь судов. Русло протоки Шамо-Посл расчистили, и глубина стала вполне достаточной для прохождения такого крупногабаритного и мощного флота типа «река – море». С помощью буксира ком-

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

пании «Реском-Тюмень» занял своё место у обского берега и «Капитан Белодворцев». После этого начальство в Омске обещало оплатить команде сухогруза дорогу до дома. Но как водится, обещание своё так и не сдержало. Тогда включились в работу омские коллеги, ведь пятеро человек из экипажа, терпящего бедствие, были их земляками. На знаменитом «12-м канале» объявили сбор средств среди телезрителей. Скажу сразу, что необходимая сумма была собрана. И пусть не авиатранспортом, а поездом люди, настрадавшиеся от бесхозяйственности хозяев компании «Север» и сопутствующих передряг, всё же добрались до родных мест. А капитан, как и водится на флоте, сошёл с судна последним: тоболяк В. Д. Пономарёв договорился с капитаном одного из последних в этой навигации судов, что до дома они его доставят. Детали громкой истории с «Капитаном Белодворцевым» сейчас изучает транспортная прокуратура, задействованы и иные властные структуры, как

региональные, так и федеральные. Конечно, чтобы получить заработанное, судя по развитию событий, экипажу судна ещё предстоит и побороться, и поволноваться, но самое страшное и безнадёжное в той ситуации уже позади. А на Ямал пришла настоящая зима! Вот такая иллюстрация суровости, непредсказуемости жизни и работы здесь, на Крайнем Севере, не прощающего расхлябанности и непрофессионализма. Яркий пример сохранившихся ещё неведомым образом товарищества и взаимопомощи северян... по первому зову. А также пример реальной действенности северной и сибирской российской журналистики, которая существует в экстремальном климате, в условиях отдалённости и сложности транспортной схемы. Но она есть и во что бы то ни стало продолжит помогать людям, делать чище и лучше реальную жизнь вокруг нас. Кто-то где-то утверждает, что с журналистикой покончено? Забудьте!

ДЕБЮТ | СТРОГАНИНА

МЫ ИЗ ЗАПОЛЯРЬЯ Дарья ЗИМИНА с. Яр-Сале Информационному агентству «ЯТВ», что в Ямальском районе, в декабре 2017 года исполнится двадцать пять лет. Вполне себе молодой организм, набирающий обороты, с уверенностью амбициозного профессионала смотрящий в светлое будущее. Как работает этот организм, чем он живет? Как у любого человека (коль мы уж взяли такое сравнение), в жизни ямальского информагентства были взлёты и падения, неудачи и успехи, но крепость и упорство «внутренних органов» не давали кануть организму в Лету. Спасибо этим «органам» – учреждение выстояло трудные времена и продолжает расти и развиваться. Сегодня нас больше двадцати человек. Информагентство «ЯТВ» структурно подразделяется на телеканал, радио и районную газету «Время Ямала». Вещанием мы охватываем шесть посёлков, самый северный из которых – Сеяха, а самый южный – Салемал. Наша рабочая жизнь состоит из постоянного поиска информационных поводов, необыкновенных героев, поездок на близкие и далёкие расстояния, раскрытия важных и острых тем. На месте мы не сидим – только движение оправдывает наше существование.

Кто бы мог представить, что заполярное информационное агентство займёт свою нишу среди победителей Всероссийского журналистского конкурса «Многоликая Россия»? Второе место жюри присудило документальному фильму «Кормящая огонь», который создали автор этих строк и оператор, монтажёр Владимир Беленко. Россия – одна из тех стран, которую можно по праву назвать многоликой и многогранной. Ненцы – представители древнейшей арктической цивилизации. Когда-то давно в жизни этого малочисленного народа было всё то, чего днём с огнём не сыщешь в наши дни, – таинственные шаманы, знания о лечебных травах и растениях, природное чутье опасности. На то есть свои причины. Наверняка, это сложно – не поддаваться влиянию цивилизации и современности, когда твои соседи – гудящие бурильные установки, на которых

ОЛЬГА ЛОБЫЗОВА

ЗОВ КРОВИ

Автор материала – в день награждения

работают люди, уже познавшие плоды века информационных технологий. Да, самоеды всё так же каслают по тундре, выпасают самое большое поголовье северного оленя в мире, шьют одежду из шкур, варят похлёбку на оленьей крови, лакомятся айбатом и строганиной. Но что-то изменилось. В истории народа наступил переломный момент. Об этом в фильме «Кормящая

огонь», который так высоко отметили на журналистском конкурсе в Казани, и рассказывает героиня Зоя Сафарбекова. Ненка по национальному самоопределению, она смогла найти себя в цивилизации, при этом не забыв и не потеряв свои корни. Как у неё это получилось? Зов крови. Самый сильный призыв, идущий изнутри, в обход смысла и логики, объясняет Зоя Прокопьевна. СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СТРОГАНИНА | ДЕБЮТ

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

и не хочется уезжать отсюда. Вспоминаю детство своё. Выхожу из чума и вижу много-много озёр с кристально чистой водой. Птицы поют, ветерок обдувает, трава шумит. И вот что в душу впечаталось, так это ощущение всепоглощающего счастья. Зоя Сафарбекова родилась в Байдарацкой тундре в семье оленеводов. В советское время кочевое население переводили на оседлый образ жизни, и родители маленькой Зои были в числе переселенцев. Семья поселилась на фактории, а потом уже окончательно перебралась в посёлок. И пусть пребывание Зои Прокопьевны в тундре было недолгим, родная земля и кровь не отпустили нашу героиню. Да, она не кочевала, как её другие соплеменники. Да, она не держала на себе всё хозяйство в чуме, но она, как хранитель истории, оберегает память своего народа. В фильме героиня рассказывает об отличительных чертах характера ненцев – сдержанности, скромности, гостеприимства. О традициях и национальных блюдах, о роли женщины в жизни семьи. У неё особое положение. – Мир женщины – всё, что в чуме. Мир мужчины – за его

пределами. Поэтому у женщин столько обязанностей. Выделать шкуры, сшить одежду, приготовить пищу, дрова наколоть. Она не сидит без дела, и никто ей не помогает. Это в городских условиях мужчина может и обед приготовить, пока супруга другими делами занимается. А здесь главе семьи не позволяет менталитет. Как бы ни хотел он помочь своей жене, так не положено. Ненецкая женщина – это дух семьи. От неё зависит, например, удачным ли будет улов или охота. Ей нельзя даже допускать плохой мысли, ведь всё это может отразиться на её семье. Ненцы верят, что мысль материальна. Потому женщина должна не только оберегать очаг, но и себя от злых помыслов. Она мать, жена, хозяйка, повар и лекарь. Народная медицина в тундре – это отдельная история. Мудрая природа предусмотрела всё. Северные люди не видят овощей и фруктов, но могут прожить без них. Откуда они получают все необходимые витамины и минералы? Ответ прост: из рыбы и мяса оленя, которые богаты витамином С и В2. Именно поэтому коренные жители тундры не знают цинги. Так и с лечебными травами и растениями. Раньше в

ДАРЬЯ ЗИМИНА

В селе Яр-Сале Зою Сафарбекову знают все жители. Ямальский районный музей – вот где трудится эта женщина. Здесь можно найти экспонаты как нашего столетия, так и постарше. В прошлом году музею исполнилось двадцать пять лет, Зоя Прокопьевна разделила с ним половину его возраста. Но кажется, что они всегда были едины. – Вот уже тринадцатый год я работаю в Ямальском районном музее, за полярным кругом, на полуострове Ямал. Раньше я работала в школе, но основатель музея переманил меня, и я осталась. Сразу поняла, что музейная работа для меня идеальный вариант. Мы не только проводим экскурсии. Делаем опись экспонатов. Нужно много читать – история не прощает незнания и некомпетентности. Наш музей работает в нескольких направлениях, но создавался он как оплот культуры и традиций коренного малочисленного народа Ямала – ненцев. Когда в руки научных сотрудников попадают такие уникальные вещи, как предметы культа, и мы понимаем, что такого больше нет ни в одном музее, вы знаете, дух захватывает. В документальном фильме героиня ведет повествование о себе от первого лица – написанного корреспондентом текста нет. Все мысли – самой героини. Всё по-настоящему. Это «не постановка», это жизнь реального человека. – Не могу долго находиться в посёлке. Мне нужно хотя бы раз в две недели выехать в тундру. Это как глоток свежего воздуха. Летом вообще ездим в тундру каждый день. Я бы не сказала, что цивилизация на меня сильно давит. Тут другое. Меня домой тянет какой-то силой неведомой,

Героиня фильма «Кормящая огонь»

ДАРЬЯ ЗИМИНА

ДЕБЮТ | СТРОГАНИНА

Далеко не каждый российский журналист может похвастаться такими насыщенными трудовыми буднями!

чумах не пили пакетированный чай. У ненцев был свой – иванчай. Сегодня наша героиня знает всё о травах, словно заправская шаманка. – Смутно помню, мама собирала и сушила разные растения. И это всё во мне дремало до поры до времени. Но в какой-то момент пробудилось, и я начала заниматься сбором трав. Я считаю, что всё, что создала природа, уже было предусмотрено для человека. Жаль, что молодёжь не хочет перенимать эти бесценные знания. Да и цивилизация… Сейчас проще к медикам обратиться. Раньше ненцы знали, например, как кашель вылечить: надо подышать дымом можжевельника. Знали, что брусника помогает при почечных заболеваниях. А иван-чай помогает при усталости, хандре, даёт организму бодрость. И я вам скажу, это не сказки и не легенды, а действительно так. Уж я-то знаю. На съёмках наша героиня привезла нас в очень красивое место – взгорье на верхней Хадыте. Там есть чистейшее

озеро, окружённое небольшим леском. Выделяется среди этой пейзажной картины священная, пожелтевшая от времени лиственница с оленьими рогами на ветвях. Мы не стали снимать – всё-таки сакральное место (наученные опытом, когда наша съёмочная группа ощутила на себе влияние языческих богов, но об этом позже). Недалеко от лиственницы Зоя Прокопьевна разожгла ритуальный костёр с чистым оранжевым огнём. Рядом с ним разложила съестные припасы: заготовленные чай, рыбу, кусочек хлеба и сахар. Постепенно пришло понимание: мы присутствуем при выполнении ритуала, вероятно, наша героиня хочет «покормить» огонь. Но она не стала класть приношения в само пламя – это запрещено, а подвинула пищу ближе к костру. Зоя Прокопьевна пояснила: – Каждая ненецкая женщина говорит с огнём. В ненецкой религии он выступает живым существом, женским божеством. Поэтому ритуал проводит лишь

хозяйка чума. Во время кормления огня женщина просит у него удачи для мужа в охоте, чтобы олень был упитанным и здоровым, чтобы улов был хорошим, чтобы боги не разгневались на их род. Я же сегодня прошу о том, чтобы мой малочисленный народ, мои соплеменники оставались жить на земле. Чтобы не исчез олень, чтобы тундра всегда давала ему жизнь. Чтобы наши дети не знали горя и бед, не забывали языка и всегда слышали зов своей крови. Идея создания документального фильма родилась благодаря фактурной героине – самобытной, нестандартной личности. Благодаря женщине, которая хранит богатейшее знание. Сначала появилась она, а уже затем вокруг неё выстроилось и само действие. И насколько же Ямал богат такими удивительными историями! Есть что-то увлекательно заманчивое, казалось бы, в неказистой, но откровенной в своём выражении природе и сильных людях, прошедших огранку Севером. СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СТРОГАНИНА | ДЕБЮТ БАЙКИ ИЗ ТУНДРЫ

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

двигается на север, но не может достичь нужной точки. Навигаторы будто сошли с ума – врут и водят водителей кругами. Всем становится не по себе. Путникам пришлось заехать на ближайшее стойбище и взять местного проводника. Но и с ним трэколы кружили ещё пару часов, лишь к полуночи прибыв на нужную факторию. Именно в поездках с журналистами обычно и случаются разные истории. Мы передвигаемся по бескрайним просторам на всех видах транспорта. Летом – по воде на моторных лодках и катерах, в межсезонье – на вертолётах, зимой – на трэколах. Бывает, и дорогу так заметёт, что приходится откапывать транспортное средство вручную. Однажды мои коллеги отправились в командировку на снегоходах. Семьсот километров до места назначения они ехали в санях (кто передвигался, тот

МАРИНА ЛОНГОРТОВА

Сразу признаюсь, мы редко сидим на месте – неспроста ведь родилась поговорка, что журналиста ноги кормят. Конечно же, случается много интересных и незаурядных происшествий, иногда смешных, иногда даже мистических! Было это в 2014 году, не так давно. В поездку по факториям Ямальского района вместе с делегацией чиновников отправилась и наша съёмочная группа – корреспондент-девушка (что в этой истории немаловажно) и оператор. Выезжали утром, в хорошую ясную погоду, на двух трэколах и нескольких снегоходах. На борту – пайковая снедь, вода, топливо и гуманитарная помощь пострадавшим от недавнего падежа оленеводам. Проехав несколько километров в направлении фактории Порц-Яха, караван остановился недалеко от священного места. Таково ненецкое поверье – нужно обязательно остановиться, принести небольшое жертвоприношение (обычно это еда или водка) и попросить у духов хорошей и беспрепятственной дороги. Но! Слабому полу там появляться нельзя. Для детей и женщин отведены свои сакральные места. Стоянка, как правило, возле священного сооружения недолгая. В этот раз девушкажурналист, свободная от религиозных предрассудков, выскакивает с оператором из трэкола, записывает на фоне культового места стэндап, и вскоре тандем скрывается в машине. И тут начинается самое интересное. Слабый ветерок превращается сначала в позёмку, затем в буран. Через пару часов уже не видно и белого света – вокруг только снежная пелена. Делегация про-

знает, каково это). Ребят не спасла амортизация – толстый слой ягушек и мягких оленьих шкур. Но это было не самое тяжкое испытание. В каждом чуме оленеводы журили оператора за то, что поехал в тундру в берцах, а не в кисах, как все нормальные люди. Журналисты поели горячей похлёбки только на пятый день поездки – до этого питались лишь строганиной из рыбы и оленины. Обратно домой добирались сутки! Вернувшись, в голос заявили, что это была самая тяжёлая командировка. Однако в полевых условиях никто не жаловался и не указывал на плохие условия работы – ведь это настоящие профессионалы и чуткие, уважающие чужую культуру и образ жизни люди. Я думаю, именно такие специалисты нужны сегодня телевидению. Скромные, терпеливые, самоотверженные, готовые на лишения и трудности ради зрителей.

Руслан Загаев (Чечня), Дарья Зимина (Ямал), Александр Абрамов (Москва) – в едином строю профессионалов!

МИР ВАШЕМУ ДОМУ! | СТРОГАНИНА

Святитель вернулся! Андрей ТКАЧЁВ г. Салехард

Все знали, что святыни утеряны безвозвратно. Как и многое из того, что было утрачено в те времена. Но в 2014 году мы стали свидетелями находки в доме купца Терентьева пяти икон иконостаса храма Святых Апостолов Петра и Павла. А в декабре в епархию пришло письмо от охотника-промысловика Николая Винникова. В нём Николай рассказал, что собирается покинуть Крайний Север и переехать на Большую землю. У него есть икона, которая когда-то находилась в Обдорске. И теперь он хочет, чтобы она вернулась под своды своего храма. Святыню он получил от ненцев, каслающих в верховьях Таза. Их предки жили раньше возле Обдорска. Когда в годы

Тасу ява — Тазовская земля

(нен.).

АНДРЕЙ ТКАЧЁВ

Чудо от Николая Чудотворца! Уникальное, действительно историческое событие для православных христиан свершилось в октябре прошлого года – вернулась на Ямал старинная икона Святителя Николая. Домой в родной храм она попала не сразу. За двенадцать дней с делегацией, которую возглавлял епископ Салехардский и Ново-Уренгойский Николай, она посетила практически все приходы Ямала. Как когда-то в двадцатых годах прошлого века, спасительно покинув разрушенный храм Обдорска, она удалялась всё дальше на север в земли Тасу ява1, так же теперь она проделала обратный путь, завершая историческое путешествие. Икона прибыла к своему постоянному месту в храм Святых Апостолов Петра и

Павла, где у распахнутых ворот застыли в ожидании прихожане. Был отслужен благодарственный молебен, по окончании которого все пришедшие в храм смогли прикоснуться к святыне и получить копию самой иконы с благословением епископа Салехардского и Ново-Уренгойского Николая. Само обретение её уже связано с чудом. Драгоценна икона тем, что она была одной из центральных святынь округа до революции. Трагические события начала прошлого века не миновали и салехардские храмы. Деревянную церковь полностью разрушили, а каменную приспособили под жильё для спецпереселенцев. Вместе с иконой Святителя Николая находилась частица мощей святителя Гурия, епископа Казанского. Его считают покровителем миссионеров.

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СТРОГАНИНА | МИР ВАШЕМУ ДОМУ! красного террора стало ясно, что храм снесут, они пробрались ночью внутрь, взяли богослужебные церковные книги и эту икону… Почти сто лет святой образ хранили у себя кочевые ненцы. О том, что она была, знали только специалисты. А охотник же слышал легенды, связанные с иконой, рассказанные тундровиками. Отдал не сразу – тяжело было расставаться. Сначала передал книги. Они теперь хранятся в краеведческом музее Красноселькупа, возраст их удалось определить по водяным знакам. «Водяные знаки представляли в то время год издания. В конце книги указано, что она напечатана в типографии Почаевской в 1785 году», – рассказала нашему коллеге-журналисту Ирина Бойко, экскурсовод Красноселькупского краеведческого музея. А когда окончательно собрался перебираться на Большую землю, Николай решился. Говорит, что-то на сердце легло, стало ясно, что икона должна вернуться в родные стены. Так и состоялось обретение, казалось бы, навсегда утраченной иконы Святителя Николая. По мнению тёзки святого – епископа Николая, это видимый божий знак, свидетельствующий об изменяющемся внутреннем состоянии общества, отдельных людей. Господь никогда не навязывает свою волю. Если у человека есть потребность в божьей поддержке, то он отзывается. И для нас явление иконы – это знак того, что Господь видит нас и наши духовные потребности и возвращает святыни, которые считались безвозвратно утерянными. Икону привезли в Ноябрьск. На Пасху в 2015 году пришло время лететь святыне в Сале-

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

хард. И возникла идея провезти её по городам Ямала. Люди охотно собирали деньги, и после реставрации в Троице-Сергиевой лавре решено было возвратить её, двигаясь по Ямалу тем же путём, чтобы народ мог увидеть святыню в обновлённом виде. К этому времени в дар епархии были переданы частицы мощей Святых Георгия Победоносца, Пантелеймона. И все святыни проделали этот крестный ход в обратном направлении, уже навсегда возвращаясь в Салехард. По словам жителей городов, в которых побывала икона, встретиться с ней, чтобы поблагодарить за заботу и помощь, пришло множество людей… Ну что ж, сам Святитель Николай – покровитель странников, так что его чудодейственное путешествие по ямальским приходам вполне отвечает духу святого. Сибирь, Север – место приложения сил людей незаурядных, смело отправляющихся в далёкие края. А почему он так почитается в тундре северными кочевниками? Оказалось, Святитель Николай часто являлся оленеводам, о чём есть много свидетельств и записей известных путешественников и исследователей Ямала. И, приезжая из тундры в Обдорск, многие при входе в деревянный миссионерский храм узнавали в лике святого являвшегося им человека. Святого Николая на Руси любили всегда. Лик чудотворца, покровителя путешественников, сопровождал когда-то первопроходцев Сибири, оберегая их от невзгод и опасностей. Благодаря русским миссионерам он завоевал доверие у ханты, ненцев и селькупов. В записках полярного исследователя Константина Но-

силова есть рассказы кочевников о том, как Святитель Николай «являлся им и спасал от бед, и многие после этого принимали крещение». Неизвестно, когда икона первоначально появилась в Обдорске. Упоминается она уже в конце девятнадцатого века в связи со спором местной общины и православной миссии. После постройки каменного храма организовали общину. Часть людей продолжила ходить в деревянный храм православной миссии, а кто-то – уже в новый каменный храм. И разгорелся нешуточный спор, где находиться всеми почитаемой иконе Святителя Николая. Настолько серьёзный, что в него пришлось вмешаться архиерею Тобольскому и Сибирскому, который и определил: икона должна остаться в старом деревянном храме Святых Апостолов Петра и Павла. До дней сегодняшних он, конечно, не сохранился. Человек неверующий скажет, что подобное обретение святыни – просто совпадение. И якобы икона Святителя Николая нашлась случайно. Но если вспомнить, как, рискуя жизнью, её спасали из разрушаемого храма ненцы, как нашёл её у тундровиков охотник по имени Николай и передал в руки другого Николая. А если ещё вспомнить, что явилась она практически из небытия с пятью другими иконами в одно время, в год 120-летия освящения храма Петра и Павла… Совпадений разного рода становится слишком много для такого сугубо рационального объяснения. Для верующего человека всё проще: явление святыни через множество лет и пространств – это обыкновенное чудо. Чудо, совершённое не кем-либо, а самим Николаем Чудотворцем!

АНДРЕЙ ТКАЧЁВ

МИР ВАШЕМУ ДОМУ! | СТРОГАНИНА

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СТРОГАНИНА | КАК СЛОВО НАШЕ ОТЗОВЁТСЯ

А жюри пусть мучается!.. Ольга ЛОБЫЗОВА

Изначальный смысл судейства в журналистских конкурсах – определение работ-победителей вкупе с муками творчества членов жюри, превосходящими порой подобные у авторов. И когда напряжённая кропотливая эта работа наконец-то заканчивается, есть смысл предать гласности не только её результаты, но и обсудить с участниками конкурса её результаты, обнародовать аналитическую справку, как это всегда делают, к примеру, организаторы ещё одного признанного Всероссийского журналистского конкурса «Патриот России». СМИ частенько сравнивают с огненной топкой, которая должна и освещать, и согревать, а значит, дровишки-материалы, подбрасываемые в неё, должны быть крепкими и качественными, чтобы поддерживать информационное, публицистическое пламя… У каждого творческого конкурса свой формат. Точно попасть в него, а не только создать актуальный добротный материал – это и умение, и опыт, и удача. Творческое обсуждение работ победителей Девятого Всероссийского конкурса «Многоликая Россия», состоявшееся в Казани накануне церемонии награждения, затянулось допоздна. Открыто, в атмосфере доброжелательности и профессиональной строгости одновременно члены жюри раскрывали секреты своей судейской коллективной творческой лаборатории, демонстрировали фрагменты представленных работ, отвечали на вопросы, комментировали и давали советы на будущее. Авторам тоже предоставлялось слово, и такая встреча, лицом к лицу, помогла не только оглянуться на сделанное – наметить новые творческие рубежи. Это был своего рода мозговой штурм, настолько полезный, насколько важна и неисчерпаема эта тема в непростых современных условиях. 1851 работа, присланная из 52 регионов России, была принята к рассмотрению, а ещё около шестисот задержались в дороге, не пришли к назначенному сроку… Это говорит и о накале состязательности, и о том, что этот конкурс федерального значения год от года приобретает и популярность, и силу. В 2017-м «Многоликая Россия» стартует в десятый раз!

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

Искренность, исповедальность, точность нравственных оценок, деликатность, аналитичность и стремление к раскрытию неоднозначных проблем современного российского многонационального общества отличают каждую из работпобедительниц. Чего стоит, к примеру, вот этот крик души, вынесенный в заголовок: «Прости меня, мой маленький народ, за то, что речь твою не понимаю…» А кто такие члены жюри, взявшие на себя ответственность раздавать сестрам по серьгам, да не каждой, ох, не каждой?.. Помимо профессионализма, глубоких знаний и должного статуса, делающих их мнение весомым и значимым, они прежде всего читатели, слушатели и зрители. Зацепить их внимание, тронуть эмоционально, открыть неведомое – дорогого стоит. Особенно, когда только печатных работ представлено 1181, а в линейке ТВ-конкурсантов – от культовой и высокорейтинговой программы «Поедем, поедим!» до смело состязающегося с ней документального фильма «Кормящая огонь» молодой ямальской журналистки Дарьи Зиминой из Яр-Сале. Энтэвэшник Александр Абрамов занял первое место, а Даша, совершенно по праву, – второе! Как признаются сами судьи, их очень тронули северные народы: – Потому что подано очень интересно, а не потому, что мы мало о них знаем. Вкусно подано! А поскольку представлен цикл публикаций, погружаешься всё глубже… Россия – северная страна, и тема насущно необходима, особенно в сегодняшнем мире, когда хочется, чтобы мы повернулись лицом друг к другу. Через историю одного человека раскрывается характер нации, народа… Становится ясно, почему принимаются те или иные решения. Поэтому всегда должен быть герой, через которого погружаешься в ситуацию или проблему, осознаёшь обретения и утраты. Редакция «Народного журнала «Северяне» за представленный на конкурс цикл публикаций получила второе место, разделив эту творческую победу со всеми авторами нашего издания, число которых – более четырёхсот.

КАК СЛОВО НАШЕ ОТЗОВЁТСЯ | СТРОГАНИНА

ОЛЬГА ЛОБЫЗОВА

ДАНИЛ КОЛОСОВ

Председатель Союза журналистов Татарстана Римма Ратникова подчеркнула, что тема благодатная, требующая не только мастерства – чистых помыслов. И поблагодарила: – Спасибо, что доверяете, присылая свои материалы на самую тонкую, щепетильную, самую нежную тему. Опасно здесь писать безответственно, бездумно идя вслед за «жареными фактами». От согласия и взаимопонимания всех народов зависит в целом развитие нашей многонациональной, многоликой страны. Казань готовится к новому, юбилейному конкурсу, в котором откроются имена и регионы, проблематика и удивительные герои, в своей многоликости живописующие наше общее российское сегодня и завтра. А жюри… жюри пусть мучается, выбирая лучшего!

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ОЛЬГА ЛОБЫЗОВА

СТРОГАНИНА | КАК СЛОВО НАШЕ ОТЗОВЁТСЯ

МАРИНА ЛОНГОРТОВА

В 2016 году редакция «Народного журнала «Северяне» одержала две крупные творческие победы – на ХХ Фестивале журналистов «Вся Россия – 2016» и IX Всероссийском открытом конкурсе «Многоликая Россия»

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

Рисунок ТАГНЫ РОМАНОВОЙ

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ

ОНА ВСЕГДА СМОТРЕЛА КУДА-ТО ВДАЛЬ… Михаил КАНЕВ г. Салехард

ИЗ АРХИВА ВЛАДИМИРА ВОЛЧЕКА

С возрастом всё чаще вспоминаешь и прокручиваешь прожитую жизнь, отмечая в памяти людей, которые повлияли на твою судьбу и, будучи кроткими и ненавязчивыми, при первой встрече попытались прежде всего разглядеть в тебе человека. Совсем недавно покинула этот мир Нина Петровна Коломникова, Человек с большой буквы. Светлая память. Услышав столь печальную весть, вспомнил начало лета 1977 года. Я, уволившийся из

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

Советской армии солдатик, вернулся на «Метеоре» в родной Салехард, окунувшись прямо с пристани в огромный и сплошной праздник беспечности и настоящего веселья – в то время этого у молодёжи было не занимать. Но, как говорится, делу – время, потехе – час, и я засобирался уезжать, чтобы поступить в мореходное училище. Однажды за утренним чаем, просматривая газету «Красный Север», я увидел объявление о наборе в Салехардское культ-

просветучилище на художественное отделение. Для меня это было ново, любопытно и удивительно, потому что до армии я и не слышал о таком, но к изобразительному искусству с раннего детства был неравнодушен. В школе за изрисованные парты меня уже не ругали – просто привыкли. Сложно вспомнить, почему я оказался в тот день на окраине города перед ромашковой поляной, на которой молодая девушка в очках собирала букет. Поздоровавшись, я спро-

сил, как пройти в учебную часть (не забыв армейский лексикон). Она охотно отозвалась и повела деревянными тротуарами. По дороге нам встретилась молодая женщина приятной интеллигентной наружности, с умным и каким-то простым взглядом и открытой улыбкой. Моя провожатая её представила: «Галина Фёдоровна, наш завуч» – и передала меня из рук в руки. Пока шли в учебный корпус, разговорились. Я объяснил, что местный, только уволившийся из армии и что мне любопытно и странно, как может быть художественное отделение при КПУ? В крайнем случае оно может быть при педагогическом училище. Уже потом я узнал, что отделение было экспериментальным и директор Нина Коломникова на свой страх и риск полулегально открыла сначала подготовительный курс. Уже затем был сформирован первый курс мастеровприкладников. Директор была на месте, и мы вошли в кабинет. Завуч, представив меня Нине Петровне, удалилась по своим делам, а я, уже тронутый приятным знакомством, присел на стуле у окна справа, коротко объяснив не очень определённую цель визита – разузнать про отделение. Возникла небольшая пауза. Нина Петровна, прищурив глаза, какое-то время изучающе смотрела на меня, затем медленно перевела взор в пространство за окном и завела разговор. Коротко рассказала о вновь созданном художественном отделении, концепция которого ещё только определяется, но поставлена цель обучать сту-

дентов декоративно-прикладному искусству применительно к местным материалам – резьбе по дереву, кости и рогу, работе с бисером, кожей и мехом. Нет пока наработанной базы, нужных материалов, станков и программ, всё в стадии эксперимента, и ей нужны именно такие, уже повзрослевшие парни для развития отделения, у которых руки на месте. – Я понимаю, – говорила она. – Вы молодой, энергичный, и вам захочется зарабатывать на своё содержание. Сразу говорю: у нас это приветствуется. Если у вас возникнет желание и надумаете поступать, расписание вступительных экзаменов на нижнем этаже, у входа. Со следующего понедельника будет работать приёмная комиссия… Ответив согласием и распрощавшись, я отправился домой. Не торопясь, шёл по ещё зелёным салехардским улицам, залитым светом августовского солнца, мысли мои пульсировали, перебивая одна другую, но было неизменное чувство, что я нечаянно что-то нашёл. Смутно понимая своё состояние, дико боясь это что-то обронить, не заметил, как дошёл до ворот своего дома. Домой не стал заходить, а прошёл в палисадник, присел на любимую скамеечку и задумался. То ли отвык за два года казарменной жизни от такого рода общения, что встреча меня так обаяла, то ли это ненавязчивое прямое предложение при первой встрече, а уже такое доверие! Ведь Нина Петровна не задала ни одного наводящего вопроса, ну мало ли? Да и должность вроде обязывает в таких случаях общаться на языке кастинга. Ан нет! Такой кредит доверия, словно сто

ИЗ АРХИВА ВЛАДИМИРА ВОЛЧЕКА

ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА

Нина Петровна Коломникова

лет знакомы и она давно меня ждала, а я просто задержался немного. А как же море, корабли, водный простор, движение, а главное – романтика? Да и телеграмму получил из Новороссийска, ждут. Подожди. Можно работать, приветствуется, а тут по приезде флотские друзья работать на катере предлагали. Навигацию отработал – зимой отпуск и отгулы, можно и межнавигационный взять. Это что получается, два в одном, два зайца поймать смогу! «Эврика!» – сказал я сам себе и поднялся со скамьи, уже по уши влюблённый в будущую профессию! Надо сказать, в то время бурного освоения на территории Ямала нефтегазовых промыслов была установка властных структур развивать культуру коренных малочисленных народов Севера. И особое внимание уделять развитию народных промыслов, связанных с увеличением стадного поголовья и ярко выраженным талантом аборигенов СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ИЗ АРХИВА МИХАИЛА КАНЕВА

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ

к изобразительному искусству и мастерству. Поэтому созрела необходимость, диктуемая временем перемен, создать при Салехардском культурно-просветительном училище отделение для художников-мастеров. Инициативные люди, не побоявшиеся взять груз ответственности и проявить волю в достижении цели, нашлись. Вот так я оказался на отделении художников-мастеров декоративно-прикладного искусства. Потом были бурные студенческие годы, сопряжённые с работой на речном флоте. Творческие выставки, которые организовывала и устраивала в спортивном зале наш ведущий педагог и наставник Лилия Михайловна Юнкерова, ответственная и талантливая женщина, первый помощник Нины Петровны в открытии художественного отделения. Можно смело сказать, что именно она взлелеяла это замечательное начало, кузницу

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

кадров для художников Ямала. Светлая ей память! Она откорректировала концепцию учебных программ и стала инициатором создания музея творческих работ студентов. Этот музей был флагманом профориентации для абитуриентов отделения художниковмастеров. Всего не расскажешь в короткой статье, но однозначно можно сказать, что не всё было легко и просто. Но самое главное, запущенный процесс понемногу начал обретать бурную и яркую жизнь, все были увлечены и счастливы. Педагоги и студенты прокладывали путь грядущим поколениям художников. Помнится, перед самым выпуском, в конце 1981 года, когда уже были готовы наши дипломные работы, Нина Петровна вызвала меня и Лилию Михайловну Юнкерову к себе в кабинет, где предложила мне остаться в училище преподавателем. Она рекомендовала нам съездить в Москву, в про-

фильный центр для работников культуры РСФСР, на курсы повышения квалификации сроком на четыре месяца. Приехав из Москвы, я, как говорится, с головой ушёл в работу педагога, параллельно поступив в Омский государственный педагогический институт им. А. М. Горького на художественно-графический факультет. Помню, как Нина Петровна через год на педагогическом совете устроила презентацию моих первых успехов, за что я ей безмерно был благодарен. Трудовые свершения преподавателей училища директор очень ценила и не оставляла без внимания. В начале 1983 года Нина Петровна Коломникова, не одно десятилетие бессменный директор уже училища культуры и искусств имени Л. В. Лапцуя, коммунист со стажем, можно сказать, в целую жизнь, оформилась на пенсию и собралась уезжать на свою родину, в город Ярославль.

ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА Перед самым её отъездом я решил зайти к ней попрощаться, пожелать здоровья и доброго пути. Взял в подарок одну из пленэрных своих картин, выполненную в масле, – летняя тундра. Пока заворачивал её, вспомнил почему-то о спичечном коробке, который уже давно хранил в кухонном шкафу. На наклейке был изображён як, выполненный в камне с характерными разводами тувинской резьбы. На наклейке написано:

«Тувинская резьба». С какимто шестым чувством, как сейчас помню, положил коробок в карман. Прощание было недолгим, подарку Нина Петровна была рада. Мы сидели на кухне среди упакованных ящиков, готовых к вывозу, и пили чай с пирожными. Когда я засобирался, она подошла к окну и так же, как и при первой встрече, прищурившись, стала пристально

смотреть куда-то вдаль. И вдруг спросила: – Миша! Как ты представляешь будущее нашего художественного отделения? Я достал из кармана спичечный коробок и, показав наклейку, сказал: – Хочу, чтобы на таких же наклейках было написано: «Ямальская резьба». – Ты на правильном пути, Бог в помощь, – сказала на прощание Нина Петровна.

ГЕНЕРАЛИССИМУС КУЛЬТУРЫ ЯМАЛА Нина Петровна Коломникова умерла, немного не дожив до своего восьмидесятипятилетия, которое её ученики и друзья собирались праздновать пятнадцатого января 2016 года. Эта утрата тем горше для ветеранов Ямала, что многим из нас она помогла сделать первые шаги в культпросветработе, журналистике, искусстве. В течение долгих десятилетий Нина Петровна оставалась нашим строгим учителем и внимательным наставником. Трагическая новость сплотила аксакалов культуры разных регионов. Телефонные звонки из Санкт-Петербурга и Тюмени, Омска и Волгограда, Пскова и Нижнего Новгорода, Ханты-Мансийского и Ненецкого автономных округов, а также из «общего гнезда» – Московского университета культуры – свидетельствовали не только о глубочайшей скорби, но и о

ИЗ АРХИВА СВЕТЛАНЫ ЗУЕВОЙ

Светлана ЗУЕВА г. Салехард

крайнем удивлении. Как будто человек, разменявший девятый десяток лет, дал зарок жить вечно и поддерживать своих

подопечных мудрыми советами и непоколебимой стойкостью на личном примере. И почемуто всем сразу стало ясно, что СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ ушёл из жизни гениальный педагог и воспитатель, один из самых выдающихся деятелей культуры Ямала. Пока её жизнь не успела перерасти в легенду, попытаемся понять, кем же была для современников окружная «железная леди» и что нового привнесла она в развитие отрасли, которой посвятила всю себя. Нине Петровне удалось достигнуть предела своего мастерства, как в высшем пилотаже организации и управления отраслью культуры, так и в проблемах педагогики. Многим её начинания и устремления были непонятны. Она по собственной инициативе делала гораздо больше, чем требовали служебные инструкции. Скажем, начинают сажать деревья – не два-три, а сотни, да не только в своём городе, а в самых отдалённых посёлках Заполярья. Казалось бы, зачем? Или, к примеру, удостоенный всех регалий и заслуженных наград руководитель отрасли региона, член окружного комитета партии, член партбюро окрисполкома ездит от села к селу, от оленеводческого стойбища к стойбищу, от одной бригады вахтовиков к другой с докладами и беседами… об искусстве. Таскает с собой передвижные выставки, узкоплёночные фильмы… Впрочем, наглядность ей была даже не нужна. Тот, кто имел счастье побывать хоть раз на публичных выступлениях Коломниковой, уже ждал продолжения уникального лектория на любую тему. Каждый приводил с собой новых потенциальных поклонников таланта её ораторского мастерства и широчайшей эрудиции. Чего ради? Зачем тратить собственное время?

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

…А сколько негодования вызывали её идеи учить (на общественных началах) интернатских детей музыке, живописи. И уже совсем непонятно, когда руководитель такого ранга проводит отпуска, подбирая себе команду в лучших институтах культуры страны. Натура одарённая, сильная, увлечённая и умеющая увлечь других, Нина Петровна везде находила единомышленников.

***

Мы познакомились в начале семидесятого года прошлого века на конкурсе студенческих работ в Москве. Мой реферат – пропуск в аспирантуру – неожиданно удостоился первого места и престижной турпутёвки. По-моему, совсем незаслуженно, но он понравился даже Нине Петровне и её мужу Эдуарду Леонидовичу Охмановичу, в то время занимающему пост заведующего отделом пропаганды и агитации окружкома партии. После поздравлений с победой энергичные покорители Ямала (я почему-то тогда представила, что это где-то за Анадырем) сообщили, что не стоит тратить жизнь на изобретение новых методик эстетического воспитания. А надо просто счастливо жить в суровом краю, где всегда найдётся применение всем способностям. Надо заниматься любимым делом. Несмотря на возмущения моего научного руководителя, жизнь сложилась по прогнозу счастливой салехардской пары.

***

Как-то на занятии клуба «Автограф», созданного мной на базе межокружного учи-

лища культуры и искусств, студенты театрального отделения спросили Нину Петровну, кем бы она хотела стать, если бы удалось прожить жизнь сначала. Она рассмеялась и отшутилась: «Самым главным генералиссимусом в своей профессии. Но это невыносимо трудно». Потом объяснила коллегам, что часто говорит своим ученикам о том, какой высокопрофессиональный, тяжкий и постоянный труд надо вкладывать, чтобы развивать духовное богатство региона. Здесь нельзя надеяться на «лотерейное везение» – приобрести вдруг и сразу. Никакие самые могущественные родители и покровители не в силах подарить это. А культработники просто обязаны думать о том, чтобы северян окружала обстановка, в которой невозможно культивировать потребительский азарт. Тогда, в годы диктатуры хрусталя и ковров, её возмущало желание земляков натащить в дом побольше модных вещей, выделиться среди земляков. По её мнению, бездуховность, вещизм, отнимающие время, силы и нервные клетки, не проходят безнаказанно – они непременно скажутся на отношении к работе, творчеству, а также на взаимоотношениях с другими людьми. Лучшим лекарством от такой болезни Нина Петровна считала искусство и литературу. Культуру в самом широком смысле этого слова.

***

Не по службе, а по душе… Вот уже больше недели я копаюсь в делах окружного государственного архива, снова и снова постигая шедевры

ИЗ АРХИВА СВЕТЛАНЫ ЗУЕВОЙ

ораторского искусства своей наставницы. Именно в текстах её уникальных лекций и докладов, а также в каких-то необычных текстовых отчётах-справках о состоянии и мерах улучшения деятельности учреждений культуры региона, в её выступлениях на заседаниях окружного Совета депутатов трудящихся и партийного бюро выстраивается культурная политика региона на десятилетия. Все так называемые инновации культуры Ямала родом из её маленького холодного кабинета, оформленного, как карта военных действий, схемами, графиками строительства и развития культучреждений, заваленного папками с бумагами районных отделов культуры. И не беда, что компьютеры появятся только через полвека. И не страшно, что в штатном расписании окружного отдела культуры всего три методиста и два инспектора, – ничего невозможного нет. Она так

ИЗ АРХИВА СВЕТЛАНЫ ЗУЕВОЙ

ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА

Нина Петровна среди любимых студентов из разных отделений. Примерно 1979 г.

подберёт, обучит и «выдрессирует» своих культармейцев, что они смогут не только в самом жёстком режиме осуществлять проверки, оказывать методическую помощь, организовывать учёбу и повышение квалификации кадров. Будут (с радостью!) регулярно проводить в самых отдалённых посёлках, на факториях, в чу-

Команда КВН училища. Вторая справа – капитан команды Светлана Лохова, вторая слева – Аида Верданен, душа и сценарист команды. 1985 г.

мах, на рыболовецких песках показательные мероприятия, фестивали творчества, тематические вечера, профориентацию. Они смогут работать в экстремальных условиях по двадцать часов в сутки, преподавать в училище более десятка предметов. Будут рады руководить на общественных началах двумя-тремя факультетами народных университетов культуры, шефствовать над красными уголками предприятий, курировать досуг одной из комнат общежития, а также им (под неусыпным руководством и контролем) предстоит проводить музыкальные вечера, путешествия в поэзию, «зажигать» в школах танцев, собирать жемчужины народного творчества. Нет, они вовсе не белые и пушистые. Кто бы разведал у лучшего руководителя агиткультбригад автономных округов страны Лёшки Сергиевского о систематичности пребывания на ковре «генералиссимуса» по поводу сомнительных авторских методик обслуживания коренного населения в форме делоСЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ вых игр «Мы снимаем кино»? После получасовой проработки двухметровый мужик вылетал из кабинета бледнолицым индейцем, с которого небезуспешно пытались снять скальп, и энергично божился о начале светлого творческого пути в соответствии с директивами. А кому бы удалось выпытать у самой талантливой студентки театрального отделения Лары Цупиковой, занятой в главных ролях во всех спектаклях каждого из однокурсников, почему её, такую незаменимую и звёздную, пытались отчислить из училища вместо бездарной «серой мыши»? А почему «неправильные» открытые уроки начинающего педагога Надежды Чанышевой по сценарному мастерству превращались в «суд над беспечностью»? Не будем кривить душой – воспитание в коллективе было поставлено жёстко и сурово. Режиссёр Владимир Якушев обозначил его девиз на одном из педсоветов как «Шаг влево, шаг вправо – расстрел!». Но всё имело свои результаты. И профессионалы, и студенты, и активисты втянулись в необычный ритм жизни. К примеру, меня нисколько не удивило требование руководства в течение года досконально изучить все клубные учреждения округа, их проблемы, познакомиться с работниками, побывать на лучших мероприятиях, а также провести на их базах по клубному вечеру или творческому отчёту из своей копилки. А клубов было шестьдесят семь… К тому же «копилки» у вчерашней выпускницы МГИКа, в общем-то, и не было. Впрочем, эта информация была воспринята даже с радостью: «Замечательно.

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

Никаких штампов. Используем местный фактор и для каждого села создадим свой оригинальный поэтический сценарий. Только не задерживайтесь: всё должно быть профессионально и интересно». Как я гордилась потом её оценкой моих «судов над фашизмом», вечеров-путешествий, поэтических гостиных! И как ревела из-за неприятия приуральских салонов искусств, в работу которых мои друзья-коллеги из музыкальной школы и районного Дома культуры при постоянном участии руководителя агиткультбригады Аксарки Екатерины Сотруевой вложили столько сил, творческой изобретательности… «Салон» с самого начала задумывался как передвижной. Планировались перелёты в забытые профессионалами уголки с целью показать северянам, сколько в округе талантливых людей, какой завидной жизнью они живут. А потом программы «Мир интересных увлечений» прижились бы на местах. А надо было всего-то немного агиткультбригадовских денег на авиаперелёты… Время всё расставило на свои места. Нина Петровна не умела ошибаться. Она тонко чувствовала состояние каждого своего подопечного, заботилась обо всех, как строгая мама. Не случайно заслуженный работник культуры России Анатолий Марласов в одной солидной статье назвал Коломникову крёстной мамой ветеранов культуры Ямала. Но строгим наставничеством в работе помощь не ограничивалась. С нею делились сердечными тайнами, советовались даже о пер-

спективах семейной жизни. А сколько пар сложилось только благодаря её вмешательству! Может, у кого-то эта информация вызовет улыбку, но именно вездесущая Нина Петровна слыла лучшей свахой Салехарда. Переженила всех самых завидных женихов… До сих пор никто не жаловался – получились крепкие творческие семьи. Её материнская забота проявлялась во всём. «Маечка Афанасьевна, ты не ходи больше ненакрашенной, – могла сказать она, затащив секретаря парторганизации училища к себе в кабинет. – И учти, что вчерашний макияж идёт тебе больше всего». Както увидев, что четыре «педагогини» умудрились купить себе одинаковые вязаные платья, организовала вечернее объединение любителей вязать под названием «Клубочек», чтобы каждая могла изготовить уникальную модель «Леди культуры». Какие только клубы по интересам не зарождались и процветали в училище по её же инициативе! Поэтическая «Лира» и спортивная «Грация», театральная «Рампа» и танцующая «Терпсихора», художественная «Палитра» и музыкальная «Мелодия», а также всевозможные клубы интересных встреч: «Выпускник», «Автограф», «Путешественник». Нельзя забыть о систематической эпидемии КВН, охватывающей все курсы. Ожесточённые битвы весёлых и находчивых отделений училища никого не оставляли равнодушными. Все флаги в гости были к нам! По итогам баталий сформировалась училищная сборная, которая вместе со сборной командой КВН Салехарда отправилась

ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА в Тюмень на мастер-классы и игры к Александру Маслякову. «Поющий КиВиН» удостоил ямальцев почётными грамотами и дипломами… Всё забывается. Как-то, десятки лет спустя, новые руководители культуры заявили с большой сцены: «Впервые в Салехарде – городской КВН! Наконец-то». Всё впервые для кого-то!

***

Вспоминаются картотеки кадров на полках кабинета Нины Петровны. В соответствии с их датами мы поздравляли юбиляров, готовили вечера-портреты, приглашали ветеранов на заседания коллегий, заслушивали информацию об общественной работе. Людей не хоронили заживо – предоставлялся шанс быть необходимыми. Конечно, хозрасчёт пришёл в жизнь учреждений культуры гораздо позднее. Но

в самом печальном сне не понять, почему коммерческие соображения обязывают культработников закрывать двери платных мероприятий, проводимых при незаполненном зале, перед безбилетными пенсионерами, отдавшими отрасли жизнь и здоровье. А каково профессионалу, привыкшему к круговерти бесконечных концертов и шоу, обязанному когда-то посещать все открытые уроки школ искусств, вдруг оказаться в вакууме наедине с пожизненной инвалидностью и больничной койкой…

***

Нина Петровна всегда убеждала своих учеников, что профессия культработника – прежде всего для того, чтобы дарить людям и себе радость. А для этого надо предоставить каждому возможность созидать, творить, заниматься

любимым делом. Нужны воля и настойчивость, умение отказаться от комфорта и взять на себя миссию носителя культуры, просветителя. Необходимо противостоять стереотипам мышления, не бояться никаких инноваций, вступаться за несправедливо обиженных. Если разобраться, каждый день энергичная наставница требовала от служителей культуры совершать поступки, которые помогли бы людям выжить в сложных обстоятельствах жизни, подкреплять силой, жизнелюбием и решительностью. Главным секретом своего успеха Нина Петровна всегда считала безграничную преданность профессии и воспитание одержимых учеников. Не случайно над классной доской в кабинете клубоведения она повесила строго оформленный лозунг: «Учитель, научи ученика, чтоб было у кого потом учиться!».

УРОКИ ДОБРА И ЛЮБВИ Зоя БЕЛЯЕВА г. Тюмень С теплотой и нежностью вспоминаю время, когда училась и преподавала в Салехардском межокружном училище культуры и искусств имени Л. В. Лапцуя. О культпросветшколе, как училище тогда называлось, я знала с детских лет. Часто приходила туда к сестре Галине Михайловне Сичик (Рочевой) – она в те годы училась на клубном отделении. Ещё раньше, в 1947 году, библиотечное отделение окончила моя сестра Елизавета Михайловна

Конева (Рочева), которая всю жизнь проработала библиотекарем в окружной библиотеке города Салехарда. К нам домой часто приходили школьники, готовились к мероприятиям, много говорили о профессии клубного работника, мечтали о будущей самостоятельной работе. В училище я поступила в 1957 году. С чувством огромной благодарности и признательности вспоминаю Нину Петровну Коломникову – настоящего учителя, психолога, талантливого руководителя. Обаятельная, грамотная, её уроки отличались

высоким уровнем педагогического мастерства. В училище она читала нам предмет «Клубное дело». Раскрывая азы клубной работы, Нина Петровна вкладывала в нас частицу своей души, передавала опыт, мастерство и любовь к профессии. Её огромный опыт, увлечённость и непостижимая эрудиция во всех вопросах позволяли создавать на уроках творческую атмосферу. С большим талантом и вкусом она использовала различные формы ведения уроков, но изюминкой каждого занятия была связь с будущей нашей проСЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ фессией. Мы выступали в роли директоров домов культуры, методистов агиткультбригад, художественных руководителей, инструкторов. Нам приходилось решать вопросы организации кружков, клубов по интересам, тематических вечеров и дискотек, хозяйственные проблемы, составляли планы культурного обслуживания рыбаков и оленеводов. Нина Петровна вселяла в наши души веру в огромную силу культуры. Это были поистине уроки добра и любви к профессии клубного работника. Нина Петровна умела находить новые, интересные формы работы. В 1959 году на базе училища под её руководством создана окружная агитбригада, в состав вошли и учащиеся нашего второго курса. С концертами на деревянном судне «Культбаза» мы выезжали в посёлки и рыболовецкие бригады. Наши выступления проходили и днём, и ночью, как только кораблик причаливал к берегу. В отдалённых посёлках нас встречали, как настоящих артистов. С Лидой Чупровой я пела под баян задорные частушки, а с группой учащихся танцевала с веерами китайский танец и ненецкий танец «Работницы». Помимо концертов мы проводили тематические вечера, беседы, выпускали молнии, «боевые листки» о передовиках производства. Вечерами на палубе судна Нина Петровна вела дружеские беседы с участниками путешествия. Вместе с нами в поездках были и наши преподаватели, партийные и медицинские работники округа. Они проводили встречи с местным населением и читали лекции. Этот «круиз» дал нам

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

уверенность в правильности выбора профессии. Благодарна Нине Петровне за то, что после окончания училища она направила меня и выпускниц отделения Нину Южакову и Лиду Чупрову для дальнейшей учёбы в Ленинградский институт культуры им. Крупской. Это был первый внеконкурсный набор в институт культуры по путёвкам Министерства культуры СССР. Окончив институт в 1964 году, я вернулась в родное училище преподавателем клубных дисциплин. Моим главным консультантом и наставником стала любимая Нина Петровна Коломникова. Для закрепления знаний на практике Нина Петровна на базе училища создала летний школьный лагерь «Лира», поручив его организацию мне. Лагерь посещали около восьмидесяти детей. Учащиеся старших курсов обучали их играть на музыкальных инструментах, рисовать, читать стихи, танцевать. Закончилось лето, желание школьников заниматься оказалось настолько велико, что было решено продолжить обучение. Так появилась школа художественного воспитания при училище. Прошли годы. И пусть не все дети, ходившие в школу, стали музыкантами и танцорами (такую задачу мы и не ставили), но она научила их понимать искусство, любить прекрасное, а студентам дала практику внешкольной работы. В 1968 году Нина Петровна, в то время заведующая окружным отделом культуры, пригласила меня на работу в Окружной дом культуры народов Севера (ОДКНС). Для меня решение моей наставницы было обязательным – наши отношения строились по принци-

пу учителя и ученицы. И здесь проявилась особая мудрость Нины Петровны. Она говорила, что клубная работа многогранна и широка по содержанию, невозможно знать всё и проводить культуру в массы во всех формах и всеми методами – нужно выбрать то, что особенно по душе, и эту работу делать на отлично. Я выбрала тему обрядов и праздников и учёбу клубных работников. В 1975 году Нина Петровна вновь становится директором училища, а я – преподавателем предмета «Клубоведение». Мне было доверено возглавить цикловую комиссию преподавателей клубных дисциплин – режиссуры, хореографии, клубоведения, художественных дисциплин. Это требовало огромных профессиональных знаний по методике преподавания. Нина Петровна, будучи мудрым руководителем, не раз отправляла меня и других преподавателей комиссии на семинары-совещания для повышения квалификации в Минск, Ригу, Петрозаводск, Ленинград, Калининград, Сыктывкар. Мы выступали с докладами и перенимали опыт преподавателей других культурно-просветительных училищ. Это была большая школа Нины Петровны, её огромный труд – вложить в душу человека любовь к делу, которое любишь сам, и я благодарна ей за это. Работая в одном коллективе с Ниной Петровной, я всегда удивлялась её энергии, умению увлечь нас, педагогов, чем-то новым, интересным. По инициативе директора мы занимались и спортом. Это она после пар приглашала нас в спортзал, и мы, преподаватели, играли в настольный теннис

ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА или бадминтон. Спортивный зал училища был построен в начале 70-х годов прошлого века, тоже по инициативе Нины Петровны. В те годы его открытие вызывало гордость и педагогов, и учащихся. Такого большого и оборудованного спортзала не было ни в одном учебном заведении Салехарда. Здесь же проходили главные мероприятия училища – посвящение в студенты, последний звонок для выпускников, осенние балы, спектакли, творческие концерты, новогодние представления. Задумки Нины Петровны всегда реализовывались. Это и вечера салона «Зелёная лампа», где мы слушали романсы, музыкальные произведения в

исполнении педагогов. Это и день домашней кухни, когда дежурный преподаватель на большой перемене угощал коллектив своим любимым домашним блюдом – рыбным пирогом, ухой из северной рыбы, приготовленной по особому рецепту фаршированной щукой, запечёнными куропаткой и уткой. Проводили капустники. Всё это сплачивало коллектив училища и делало его единым организмом. Я очень благодарна судьбе за то, что она связала мою жизнь с училищем, где я проработала двадцать два года. Именно здесь я приобрела главное, что позднее стало основным стержнем моей дальнейшей работы в Тюмени. Профессия

клубного работника требует знаний, умений, характера, настойчивости, решительности и больших организаторских способностей. И этот стержень дала мне Нина Петровна Коломникова. Прошло много времени, но остались в душе и чувство благодарности, и самые светлые воспоминания о ней как об очень умном и талантливом руководителе, воспитавшем и оставившем после себя целую плеяду выпускников-педагогов. Многие из них до сих пор работают как в Тюменской области, так и за её пределами, а некоторые выросли в руководителей клубных учреждений и организаций. Это Г. Г. Салин, В. М. Гуща, В. И. Рябовол и другие.

ПРАВО ВЫБОРА ЗА ВАМИ Когда я итожу то, что прожил, и роюсь в днях – ярчайший где… Владимир Маяковский Что такое Салехард в моей жизни? Да всего-то четыре года. Но до сих пор не проходит дня, чтобы мы с мужем, Волчеком Владимиром Михайловичем, не вспоминали его. И только добрыми словами. Прежде всего, это город нашей молодости, это начало нашей трудовой жизни в культуре Тюменской области. Это рождение нашей семьи, которая существует пятьдесят три года. А у истоков всего этого стоял удивительный человек – Коломникова Нина Петровна, директор Салехардского межокружного культпросветучилища.

Началось всё с того, что в училище в 1960 году открылось новое отделение – библиотечное. Уже начался учебный год, а преподавать специальные дисциплины некому. И Нина Петровна едет в столицу, в родной Московский государственный библиотечный институт, чтобы найти человека, который мог бы среди учебного года приехать в этот по тем временам безумно далёкий и мало кому известный город. Уговорили мою подругу, тогда тоже, как и я, студентку выпускного курса библиотечного факультета Подольскую Алю. Но… родственники сказали: «Ещё чего? К

белым медведям? Только через наши трупы»! А согласие уже дано, подводить нельзя. И я решаю её заменить. Мои родственники оказались лояльнее, сказав, что это моя жизнь и я вправе сама ею распоряжаться. И это решение оказалось моей судьбой. Мы должны были на последнем курсе по программе обучения проходить практику в районных библиотеках. Я пишу на имя декана факультета заявление с просьбой разрешить мне пройти практику в качестве преподавателя библиотечных (Продолжение на с. 32) СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ИЗ АРХИВА БОРИСА ГОРЯЧЕВА

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ВСПОМИНАЙТЕ ИНОГДА

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ВСПОМИНАЙТЕ ИНОГДА | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА

ВСПОМНИМ, ЧТО ПОМНИМ! Фотографию эту в редакцию принёс наш автор Борис Васильевич Горячев. Он есть на снимке. Специалисты «Северного издательства» фото бережно отреставрировали, и теперь светлые лица педагогов и первых выпускников училища стали отчётливее и как будто бы ближе к нам… В них хочется вглядываться, узнавать о дальнейшей жизни и судьбе каждого из них, хотя бы какието яркие и значимые эпизоды – времена-то на их долю пришлись непростые, слом эпох и формаций, конечно же, не мог не отразиться на жизненном и профессиональном пути. Став прекрасной иллюстрацией к трепетным воспоминаниям о директоре Салехардского культпросветучилища Нине Петровне Коломниковой, фотография эта достойна не только своего, отдельного существования – редакция открывает ею давно задуманную рубрику «Вспоминайте иногда». Дорогие читатели! Мы не сомневаемся, что в каких-то ваших семейных альбомах хранятся такие же фотографии – ясно же, что первоначально их было не меньше, чем людей, изображённых на ней… А остальные увидят её здесь, в нашем журнале. Увидят и наверняка узнают, вспомнят кого-то из учителей и студентов одного из старейших учебных заведений Ямала, а

возможно, и захотят рассказать о ком-то из них. Так старая фотография с вашей помощью станет частью истории повседневности, из частной реликвии – свидетельством эпохи, отразившейся в ней так, как в капле воды отражается окружающий мир. Но речь не только о фото, которое мы публикуем здесь и сейчас. Мы ждём от вас любую памятную, дорогую вашему сердцу фотографию из личного архива, которую вы считаете важным и необходимым опубликовать в «Северянах» с небольшим вашим комментарием к ней. Такое фото и его история, на ваш взгляд, должны быть интересны многим, потому что рассказывают о значимом событии, о человеке, пожившем на Ямальском Севере и послужившем ему, живописуют неповторимые приметы уже ушедшей в прошлое жизни, отзовутся в сердцах земляков чувством сопричастности, вызовут новые тёплые воспоминания… Электронный адрес редакции – в выходных данных каждого номера журнала. Там же – салехардский адрес редакции, куда можно самим принести фото и пояснение к нему. У нас в журнале всё готово, чтобы вместе с читателями отправиться в этот путь – по волнам вашей, ямальцы и северяне, памяти! Ольга ЛОБЫЗОВА

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ дисциплин в культпросветучилище в городе Солихарде. Он прочёл, ухмыльнулся, исправил ошибки и… разрешил! Так, в конце января 1961 года я оказалась в городе, о котором до того ни разу не слышала. Нас приехало трое. Кроме меня – ещё двое студентов с факультета культурно-просветительной работы, в том числе мой будущий муж Владимир Михайлович Волчек, тогда просто Володя, однокашник. Встречал нас на станции в Лабытнанги завуч училища Владимир Максимович Зенкин, годом раньше окончивший наш институт, друг Волчека. А первым человеком, которого мы встретили уже в Салехарде, была Нина Петровна. И с тех пор наша с нею дружба не прекращалась, хотя жили мы далеко друг от друга, мы – в Тюмени, она – в Ярославле. Интереснее человека, чем Нина Петровна, мне, пожалуй, не пришлось в жизни встретить. В ней прекрасно сочетались ум, строгость, доброта, умение разбираться в людях, неимоверная тяга к знаниям, совершенное владение профессией, чувство ответственности за коллектив преподавателей и других сотрудников училища, который был немаленьким, за учащихся, среди которых были люди старше нас и почти дети, которых надо было научить не только профессии, но и жизни. Большая часть учащихся была прямо из тундры, зачастую они плохо говорили на русском языке. Вспоминаю один случай: именно в то время, когда мы были там на практике, произошло величайшее событие в жизни человечества – первый полёт человека в космос. Я провела со своими первокурс-

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ницами политинформацию, рассказала об этом и других событиях в стране и мире, а в конце попросила их написать, что им запомнилось. И одна девочка, Галя Лапцуй, среди прочего написала: «Весь мир возмущён подвигом Гагарина, и я тоже им возмущена». И смех и грех! Три месяца вместо одного продолжалась наша практика. Нина Петровна очень тепло меня проводила. Был конец апреля. Усаживая меня в газик, чтобы ехать в Лабытнанги, расцеловала, пожелала успехов и счастья. Когда я вернулась в Москву, шло распределение выпускников на работу. Председатель комиссии, посмотрев мои документы, в том числе характеристику, которую дала мне по итогам практики Н. П. Коломникова, сказал: «Я знаю, что у вас есть преимущественное право выбора места будущей работы». И положил передо мной список крупнейших областных библиотек и престижных должностей в них, условий обеспечения жильём, и пока я этот список рассматривала, добавил: «Но вот передо мной телеграмма, в которой просят распределить вас на работу преподавателем Салехардского межокружного культпросветучилища. Решайте. Право выбора за вами». «Вот ведь какая хитрая эта Коломникова», – подумала я. При прощании ни словом не обмолвилась, но за три месяца сумела разгадать мой характер, поняла, что если я где-то нужна, то не откажусь. И я решила, тем самым определив течение всей моей дальнейшей жизни и судьбы. В Салехард по собственному желанию распределился и Владимир Волчек.

Всего четыре года! Но каких! Директор загрузила меня работой по самую макушку. Мой рабочий день начинался в восемь часов утра, а заканчивался в двенадцать ночи. Каждый день – четыре пары занятий, а я работаю первый год, у меня уже первый и второй курсы будущих библиотекарей. Преподаю библиотековедение, библиографию, организацию фондов и каталогов, историю зарубежной литературы, историю изобразительного искусства, основы советского искусства (у клубников), плакатное дело, переплётное дело, историю кино (на курсах киномехаников). А поскольку я была не такой уж прилежной студенткой в институте (предпочитала чтение, чтение и чтение), то можно себе представить, сколько требовалось каждый день подготовки к занятиям. А тут ещё меня избирают председателем первичной организации общества «Знание», я же и руководитель практики своих учащихся, и классный руководитель. А при училище ещё и интернат – надо проверить порядок в комнатах, провести беседу, проследить, чтобы вовремя сходили в баню. А некоторые из них уже вполне взрослые девушки, начинаются романы. А кому рассказать о проблемах? Классному руководителю. А тут ещё и окружная библиотека задействовала меня и моих девочек во всех своих крупных мероприятиях. А Окружной дом культуры народов Севера просит возглавить факультет изобразительного искусства при Народном университете. Вою! А Нина Петровна говорит: «Надо. Молодая. Справишься». Раз преподаю

ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА историю изобразительного искусства, надо «повышать квалификацию» – поступаю в Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина. А у Нины Петровны – одна идея за другой! Решили создать при училище клуб «Зелёная лампа». В чём состояла его суть? Каждый член клуба должен был к очередному заседанию подготовить для прочих участников какой-нибудь каверзный вопрос по своей профессии, ответ на который не лежал на поверхности, и надо было немало покопаться в книгах и журналах, чтобы найти нужный материал. Всем пришлось стать активными читателями окружной библиотеки. А потом она задумывает проведение концертов для учащихся силами преподавателей. Хочешь не хочешь, а пой, пляши, стой на голове. Никому не удавалось отлынивать. Так я оказалась в хоре. А мне при рождении бегемот на ухо наступил. Это не было принято во внимание, и мне со всеми вместе пришлось петь: «Мы кузнецы – хозяева металла, ковать мечи уменья нам хватало. Перекуём, перекуём, перекуём мечи на орала». Вспоминаю одну репетицию. Я стояла рядом с Валентиной Павловной Теленковой, преподавателем музыки (позже председателем Ханты-Мансийского окрисполкома). Слышу, она не поёт. Я спрашиваю шёпотом: – Ты почему не поёшь? – Я тебя слушаю. – Ну и как? – Хорошо интонируешь. Я не поняла, что это такое, но мне было приятно. Трудно ли было жить такой напряжённой жизнью? Нет!

Для нас это было нормой, другого мы просто не знали и не хотели. Нам было интересно. Один только раз я не выдержала. Провела четыре пары в училище, после занятий – педсовет, проверила, как там дела в общежитии, сходила в городские и окружную библиотеки, где мои девочки проходили практику, в одном из профтехучилищ прочла лекцию на тему «Как смотреть картину». Домой пришла в 23 часа. Печи не топлены, ужин не готов. Муж придёт домой не раньше часа ночи – он с 9 до 18 часов работал директором, а с 18 до 24 часов – художественным руководителем Окружного дома культуры народов Севера. Я бросилась на кровать и разрыдалась. Отрыдавшись, поднялась, затопила обе печи, приготовила ужин и села готовиться к занятиям – завтра опять четыре пары. Однажды, много лет спустя, я получила большую награду за все эти четыре года работы в любимом Салехарде. В Тюмени, уже будучи председателем обкома профсоюза работников культуры, я встретилась со своей бывшей студенткой, Валей Немковой. Мы оказались с нею рядом на одном из мероприятий, которые проводила областная библиотека. И она мне сказала: «Таисия Алексеевна! После окончания училища я поступила в Московский государственный институт культуры и все пять лет ждала, когда же здесь скажут что-нибудь такое, что не говорила Таисия Алексеевна». Как-то мы с Ниной Петровной были в Тюмени на областном совещании руководителей культуры. Она там выступала. Два самых ярких, самых тол-

ковых выступления на этом совещании были её и главного режиссёра областного театра драмы Е. А. Плавинского. Нина Коломникова умела ставить вопросы не местечкового, а государственного уровня. Руководителем она была строгим, иногда суровым и даже жёстким, а в быту – добрейший человек, простая, доступная, открытая. Иногда приглашала в кабинет, чтобы посоветоваться по каким-то житейским делам. И мы не стеснялись обратиться к ней. Вспоминаю случай, когда мы с мужем вечером ушли в кино и уже там вспомнили, что, возможно, у нас остался невыключенным утюг. Позвонили Нине Петровне. Она сказала: «Ну, молодёжь!» – и попросила своего мужа, Эдуарда Леонидовича Охмановича, заведующего окружным отделом культуры, добежать до нас и проверить. Или, например, я уезжаю в отпуск, она мне говорит: «Летом буду делать в квартире ремонт. Хочется чего-то свежего. Купи мне парочку эстампов на свой вкус». Библиотечное отделение только открылось. Никаких учебников, никакой библиотечной техники, совсем нет в училищной библиотеке зарубежной классики для изучения курса истории зарубежной литературы. Она меня отправляет в командировки в Тюмень, Москву, Ленинград для приобретения всего этого, а заодно просит купить ей пару платьев и один костюм. При всём своём сильном, почти мужском характере она оставалась женщиной. А это в маленьком Салехарде было непросто – один-два магазина, как тут сохранить индивидуальность? СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ А как она организовывала нас всех на строительство новых корпусов училища! Мужчины должны были вылавливать плывущий по Оби лес, а женщины – дёргать и носить из тундры в мешках мох. И никто не говорил, что это не входит в его обязанности, что ему за это не платят и т. д. Так же коллективно решались и другие хозяйственные вопросы.

В тундре летом много грибов. Нам как-то это было всё равно, а ей надо было кормить семью – мужа, сына, дочь. Нина Петровна брала велосипед и с ним шла в тундру, набирала две большие сумки грибов, вешала их через раму велосипеда и так доставляла домой. Об этой удивительной женщине можно рассказывать бесконечно. Жизнь её была непро-

ста, порою трагична. Но у неё хватило мужества перенести всё с достоинством. Мы благодарны судьбе за знакомство с нею, за то, что она подарила нам свою дружбу. По воспоминаниям Таисии Дементьевой подготовил Владимир ВОЛЧЕК, г. Тюмень

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ Вечер. В уютном кабинете горит бабушкина зелёная лампа, привезённая из Тулы, с моей малой родины. Я за письменным столом перебираю на ноутбуке фотографии, сделанные в далёкие теперь 70-е годы. Салехард, культпросветучилище, друзья, сослуживцы. А вот и «виновник» моего пребывания на Севере – Нина Петровна Коломникова, руководитель, педагог, человек, женщина! Из многих достоинств Нины Петровны (полная тёзка моей мамы) на первое место надо поставить определение – государственник! Умение видеть проблемы и пути их решения; планировать развитие сети учреждений культуры и подготовку кадров для них; умение находить кадры по всему СССР; раскрытие всех потенциальных ресурсов личности каждого из приглашённых специалистов в трудных условиях Крайнего Севера. Поэтапное, просчитанное на многие годы вперёд воспитание, взращивание и продвижение специалистов в разных областях искусства, их

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

карьерный рост, подготовка их к возможности впоследствии стать руководителями отделов культуры районов, округов, областных учреждений, при этом не выпуская их из своего поля зрения, помогая, журя по-матерински, подсказывая, направляя! Как преподаватель Нина Петровна всегда была в курсе последних достижений педагогики. Организуемые ею семинары, педагогические чтения, конференции, деловые игры, эксперименты со студенческим самоуправлением всегда являлись школой мастерства, не только педагогического! Умение полемизировать, сталкивать разные, порой полярные мнения и получать продуктивный современный багаж знаний, педагогических приёмов, новых учебных программ, внедрять в учебный процесс смелый, но далеко идущий эксперимент и получить в итоге высококлассного специалиста – итог её педагогической деятельности. Умение замечать в учащихся их таланты, порой глубоко

скрытые от них самих, было её уникальной способностью. Это дало посёлкам, городам округа, области и России многих талантливых музыкантов, художников, театралов, балетмейстеров, культорганизаторов, литераторов и журналистов. А что стоило умение Нины Коломниковой почувствовать нужды своих подопечных – учащихся, педагогов, выливавшееся в улучшение жилищных условий, предоставление дополнительного, не предусмотренного законом отпуска для продолжения образования, защиту диплома, прохождение практики с последующим трудоустройством. У мужской половины коллектива была возможность в сезон заняться охотой, рыбалкой; при этом Нина Петровна умело использовала их увлечения и на общую пользу – например, для озеленения территории училища и города! В моей жизни Нина Петровна предстала во всех вышеперечисленных ипостасях, но прежде всего помогла мне

ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА создать семью, вырастить детей и теперь внуков; благодаря ей я встретил мою Ларису Николаевну Есаулкову. Вот уже сорок пять лет мы вместе благодаря нашему другу, учителю, наставнице. Редкое качество женщиныруководителя – умение прощать ошибки, промахи сослуживцев и окружающих людей – сочеталось с непреклонностью в принципиальных вопросах дисциплины и порядочности, отношении к общему делу, верности профессии и творческому началу. Достижения культуры Ямала были отмечены многими наградами, а умение Нины Петровны находить для решения тех или иных творческих задач нужных исполнителей, будь то балетмейстеры, композиторы, музыканты, педагоги-репетиторы из наиболее известных в стране и за рубежом, не нуждается в комментариях. И при всём этом необычайная личная скромность, хотя похвастаться своим родным братом Валентином Петровичем Коломниковым, генеральным директором АЗЛК, разве не соблазн? Только узкий круг людей знал об элитном окружении Нины Петровны, в котором она периодически пребывала (она была знакома с Юрием Никулиным, мидовскими работниками). Когда в нашей семье заходит речь о Нине Петровне Коломниковой, мы вспоминаем её с большой любовью, признательностью, благодарностью и искренним почитанием! Её помощь и поддержку мы ощущали всю жизнь! И ещё! 1. Заметив в первый год моей работы в культпросветучилище

отсутствие в моём гардеробе тёплых вещей, Нина Петровна договорилась с тогдашним завучем Валентиной Павловной Теленковой, впоследствии крупным руководителем в Ханты-Мансийском округе, о презентации мне полушубка её мужа. 2. Получив информацию о начавшемся «охотничьем зуде», сосватала покупку речного катера с подвесным мотором. 3. Получив сообщение о появлении на свет первой дочери Маши, вручила мне, как главе нашей молодой семьи, ключи от двухкомнатной квартиры! 4. Узнав, что 8 марта 1972 года, находясь в гостях у педагога В. М. Сторожко, педагоги В. Е. Щербаков, Г. И. Прокофьев и Б. Г. Смирнов вышли помочь кочегару училища Вельгану заготовить для нужд котельной смёрзшийся ночью уголь, объявила благодарность на общей линейке педагогов и учащихся, заодно рассказав, что после трёх часов работы нас, вернувшихся к столу, не узнали. Наши лица, белые рубашки и руки были чёрными, а спины – белыми! 5. Группа педагогов КПУ без уважительных причин манкировала целый учебный день по причине безответственного отношения к своим служебным обязанностям и пагубного увлечения зелёным змием. Желая «продолжения банкета», группа в полном составе отправилась в так называемый «Тройной магазин». На дворе – середина февраля, дороги занесены, движение только по узким протоптанным тропинкам. И навстречу нашему квартету – Нина Петровна! Избежать встречи нельзя: шаг в сторо-

ну – провалишься по пояс! На вопрос директора: «Ну, когда закончим?» – выдали ответ: «Нина Петровна! Вот добавим, а завтра как штык на работе!» Она ответила: «Верю!» Мы не подвели! Борис СМИРНОВ г. Тюмень

Когда, по приезде в Салехард, мы впервые встретились с директором Салехардского культпросветучилища Коломниковой Ниной Петровной, мы были заворожены её талантом руководителя, умеющего убеждать, чётко ставить задачи и развеивать сомнения, если таковые возникали у кого-то из нас… Так нам было поручено вести ряд теоретических предметов, и мы, не теоретики, а инструменталисты (на основании чего пытались отказаться от предложения-поручения), даже не заметили, как приняли его и с удовольствием вели эти предметы много лет. Нина Петровна давала возможность молодым специалистам проявить себя, намечала карьерные перспективы и с мудрой снисходительностью относилась к ошибкам молодых педагогов. По прошествии многих лет понимаешь, какой великолепный руководитель-наставник встретился на нашем жизненном пути! Мы всегда и от всей души благодарим судьбу за все доброе и ценное, строгое и требовательное, мудрое и профессиональное, что дала нам Нина Петровна в начале нашей профессиональной деятельности! С уважением и любовью Т. С. и А. И. ПУСТОСЁЛОВЫ

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ

И СЕВЕР НАШ ОРКЕСТР СЛЫШАЛ Борис ГОРЯЧЕВ г. Курган В школе дела у меня шли настолько отвратительно, что дальнейшее моё пребывание в среде «пламенных пионеров» превратилось в каторгу для моих родителей и преподавателей. Отсидев два года в седьмом классе, я был исключён из рядов пионеров как враг школьной дисциплины, третировавший педагогический коллектив. Родители и пострадавшие преподаватели постоянно обсуждали вопрос: что со мной делать? Единственными моими защитниками, людьми, разглядевшими не только хулигана и «бандита с большой дороги», как однажды маме сообщила директор школы, были мама и Л. Е. Приходько. Лидия Евгеньевна на всех педсоветах, обсуждающих моё дальнейшее пребывание в стенах школы, убеждала коллег, что из меня получится человек не хуже отличников и передовиков учёбы. Позднее я навещал её при каждом приезде в Салехард. Светлая ей память. На фоне сестёр-отличниц Людмилы и Катюшки я действительно выглядел маленьким террористом. Моё пребывание в школе закончилось неожиданно и безболезненно. Мама, работающая главным ветврачом города, уговаривала меня пойти учиться в ветери-

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

нарный техникум. Я вырос буквально на скотном дворе, где лихо кастрировал поросят. Но Господь распорядился иначе. Всё решила моя последняя выходка в августе 1960 года, когда я в возрасте пятнадцати лет был на рыбалке трое суток. Мама взяла меня за руку и, доехав до конечной остановки «Мир», привела меня в Салехардское межокружное культурно-просветительное училище. До этого оно именовалось так: Межокружная культурно-просветительная школа. Будучи ярким представителем уличного воспитания, я не сильно сопротивлялся. Какая разница, где делать вид, что горишь желанием учиться? Ну а дальше посмотрим… В тот же день меня зачислили студентом первого курса оркестрово-дирижёрского отделения. Курс был экспериментальным и, как позднее выяснилось, первым и последним с обучением четыре года. Признаться честно, первые полгода я не совсем представлял, что от меня требуется и кого из меня предполагают сделать. Я попал в совершенно иную среду, нежели в общеобразовательной школе. В. М. Казеев, преподаватель математики, предмета, который я «уважал» так же, как и все остальные, брал меня с собою на охоту и добродушно приговаривал: зачем артисту ма-

тематика? Позднее я узнал, что до ссылки он работал в крупном научно-исследовательском институте математиком-теоретиком. За что был сослан в Салехард, как и большинство живущих в то время в любимом мной городе. Забегая вперёд скажу: не знаю, как и каким образом директор Н. П. Коломникова комплектовала студентов нашего курса, но в конечном итоге при выпуске на курсе не было ни одного студента, не обладающего каким-либо талантом. В первую очередь это заслуга преподавателей. На курсе были представители почти всех народностей Ямала: коми, ненцы, селькупы, ханты, русские. Все четыре года мы были большой дружной семьёй. Мелкие конфликты гасились на корню взрослыми и авторитетными товарищами, я не припомню не единого случая драки или воровства. Само училище представляло из себя длинное приземистое здание с насыпными стенами. Позднее мы узнали, что оно принадлежало управлению строительства железной дороги (501-й стройки). Жестокая действительность того, теперь уже далёкого времени открылась для нас в 1963-м. В ограде училища начали строить спортзал и, убрав верхний слой почвы до вечной мерзлоты, обнаружили продолговатые ящики из необструганных досок. Рабочие на

ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА наших глазах вскрыли ящики, и мы увидели трупы с фанерными бирками на руках и ногах, на которых просматривались какие-то цифры. Все они были в нижнем белье и убиты выстрелом в затылок. Обычно расторопные органы, в кавычках, на этот раз задержались и не вывозили ящики в течение двух суток. Позднее похоронили их в километре от училища, даже не обозначив место погребения каждого, на всех был один забитый колышек с указанием даты захоронения. Нам запретили говорить о виденном. На том всё и закончилось. Все иногородние студенты жили тут же, в училище, в правом крыле здания, где я часто оставался на ночлег, если на улице был сильный мороз или буран. Те, кто сейчас живёт в Салехарде, даже не представляют себе, что от нашего училища до ныне образованного рынка вдоль Шайтанки была голая тундра. Насыпное здание имеет специфическую особенность – в сильный мороз промерзают стены, покрываясь инеем. Спасает снежный покров, который к середине зимы создаёт изоляционную подушку, и можно спать в одежде под двумя одеялами. Для занятий были выбраны самые тёплые классы. Наша студенческая жизнь началась с замечательной поездки на открытой барже в посёлок Горки. До этого на Севере не было заведено отправлять студентов на трудовой фронт. По прибытии всех распределили на различные работы на рыбокомбинат. Работали ни шатко ни валко – по четыре часа в день, зато ели за троих. Любимое развлечение – набеги на кедровые заросли в районе посёлка Кушеват, там же, в

осыпи берега реки, я нашёл зуб мамонта и кусок бивня. Вообще природа в пойме между Большой и Малой Обью изумительной красоты. От клейкой кедровой смолы мы постоянно ходили с чёрными липкими руками. Через месяц нас на той же барже сплавили обратно, и мы приступили к учёбе. Надо сказать, что за нас и за наше воспитание взялись сразу и основательно. Разнообразию изучаемых предметов не было конца. Математика, история КПСС, ненецкий язык. Последние два предмета изучали все четыре года. Ненецкому языку нас терпеливо обучала Т. И. Белова. Тёплая и мягкая женщина, никогда не повышающая голос, с неизменной папиросой в руках. Кроме всего прочего, в обязательную программу входило обучение игре на баяне и фортепьяно. Преподаватели музыки были профессиональными музыкантами. Я не помню своего учителя игре на фортепьяно, это была пожилая подслеповатая женщина, за какие-то грехи оказавшаяся на Севере. Хулиганистому подростку не очень нравилось бренчать по клавишам несколько часов в неделю, и я пошёл на мелкопакостную хитрость. Всё было предельно просто: помазал подушечки пальцев химическими чернилами, и к концу занятий почти все белые клавиши стали чёрными. Преподаватель заметила это, лишь когда пришёл следующий страдалец. Был небольшой скандал, и меня навсегда отлучили от фортепьяно, но «Собачий вальс» я всё же освоил. Сложнее было с баяном. Практически все студенты ов-

ладели игрой на этом инструменте, кроме меня. За четыре года обучения я так и не сумел воспроизвести музыкальное произведение «Ехал казак за Дунай». Зато преуспел в народных инструментах – в игре на домре и балалайке. Класс струнных инструментов возглавлял Г. М. Сокуренко, добрейший души человек и прекрасный педагог. О создании духового оркестра нужно говорить особо. В первые дни обучения будущих оркестрантов собрали из мужской половины курса. Принцип распределения инструментов был гениально прост. П. В. Кравцов внимательно осматривал наши губы и зубы, после чего вручал соответствующий инструмент. Ранее звуки духового оркестра жители города слышали иногда по несколько раз на день, это всегда означало, что кого-то хоронят. Особенно часто звучал оркестр весной, когда в ледяных водах Полуя и Оби гибли охотники и рыбаки. Достаточно сказать, что из тринадцати мальчиков, с которыми я начинал учиться в школе, к моему приходу из армии осталось двое – Жора Московкин и я. Ну как тут не верить в милость Божью?! В большинстве случаев причиной гибели становился алкоголь или лихость в лодке на холодной весенней реке. Опасность подстерегала постоянно. Это и «плывуны», полузатопленные брёвна, и донная наледь, неожиданно выныривающая по курсу лодки. Даже те, кто сумел выплыть, погибали на берегу от переохлаждения. От того и звучал Шопен с ранней весны и до поздней осени. Оркестр похоронной команды был единственным с классическим реСЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ пертуаром. Всех оркестрантов знали поимённо и обращались к ним уважительно, заранее приготовив сосуд с жидкостью за три рубля шестьдесят две копейки. Созданием нашего духового оркестра занимался талантливый музыкант-тромбонист П. В. Кравцов. Этот человек научил нас игре не только на духовых инструментах, он обучал гармонии, азам нотной грамоты, музыкальной культуре, для чего доставал, привозил и давал прослушать оперные произведения почти всех композиторов. Не возбранялось слушать и пытаться воспроизвести джазовые композиции. Именно он привил нам хороший музыкальный вкус. Про нас нельзя было сказать: «Эх ты, тундра». Да, тундра! Но тундра грамотная и музыкальная. Первым произведением, с которым мы выступили через месяц, после того как взяли в руки инструменты, к великому удивлению и радости преподавателей, был туш. Мы так усердно «выдували медь», что были отмечены громкими аплодисментами. Очень быстро научились исполнять марши, вальсы, пасодобль. Одновременно осваивали народные инструменты. Если я играл на трубе, то в этом плане не повезло Андрюше Бердикову. Ему, самому маленькому, досталась туба, самый большой в оркестре инструмент. Относительно подработки на похоронах не было и речи, мы осуществляли проводы в последний путь только уважаемых товарищей, по указанию руководства. Зимой оркестрантам выдавали спирт для заливки в инструмент, чтобы не замерзали клавиши. К моему

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

глубокому сожалению, мне полагалось меньше всех – пятьдесят граммов. Все мальчики нашего курса владели двумя инструментами, а особо талантливые – тремя. Егор Нерин, Андрей Бердиков и Володя Петров играли на одном из струнных инструментов, обязательном духовом, и все трое великолепно владели баяном. Директор училища считала самыми музыкальными из народностей Севера селькупов, объясняя такой феномен красивой природой. В 1961 году Игорь Калиничев, работая в Окружном доме культуры народов Севера, создал первый эстрадный оркестр. Мне повезло быть первой трубой! Об Игоре у меня самые тёплые воспоминания. Зимой оркестр не только играл на больших праздничных концертах, но и с успехом заменял пластинки, звучащие из репродуктора по выходным на танцах. Зимой в ОДКНС собиралось большое количество молодёжи, а летом мы играли в городском саду. Высокая деревянная площадка превращалась в центр сбора, удобное место для знакомств. Кто-то уже позже назвал горсад сквером, но для нас это был сад, где красиво звучали мелодии типа «В парке Чаир распускаются розы…». Приезжая в город, я всегда посещаю растущие там деревья, разговариваю с ними. От старых построек остался как памятник только туалет. Второй год нашего обучения начался несколько необычно. В течение двух-трёх месяцев город готовили к какому-то событию, многие утверждали, что это на случай атомной войны. Поздно

вечером везде выключали свет, в небо взлетали один-два самолёта «Ан-2» и кружили с включёнными сиренами над городом, наводя страх. О подобных мероприятиях предупреждали заранее. Кончилось это тем, что 30 октября 1961 года всех студентов и преподавателей училища вывели в чистое поле на территорию бывшей сельхозстанции, что располагалась справа от типографии. Нас предупреждали, что в случае непредвиденных обстоятельств нужно лечь на землю. В какое-то время мы почувствовали продолжительные раскаты грома, он то усиливался, то уменьшался. Следом за этим стала дрожать земля. Жутко не было, весь процесс продолжался минут двадцать. Много позже мы узнали об испытании водородной бомбы, взрывная волна от которой обошла земной шар трижды. С весны 1961 нас стали готовить к плаванью по Оби на барже, гордо названной «Культбазой». Это было грандиозное судно, неизвестно, откуда его притащили и как рискнули загрузить на него две трети учащихся и почти всех педагогов училища. Знающие люди говорили, что баржа затонет в Полуе, не успев выйти в Обь. На верхней палубе оборудовали концертный зал, крышу его венчала капитанская будка с огромным штурвалом. Шкипер баржи, прозванный нами морским волком, навигационными приборами не пользовался ввиду отсутствия таковых. Мы передвигались в кильватере у маленьких судёнышек, удерживающих баржу на толстом канате. Под концертным залом располагались жилые помеще-

ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА бирали плановых рыбаков на путине. Все, кого успевали предупредить, окружали баржу на лодках, как индейские пироги – торговое судно. В концерте участвовали практически все обитатели «плавучей филармонии». Концерт всегда открывал духовой оркестр, он же играл роль музыкальной рекламы, когда на виду у посёлка гремели трубы и литавры, а музыканты, вдыхая множество комаров и мошек, мужественно отплёвывались, исполняя бравурные марши и вальсы. Непосредственно концерт начинался показом документального фильма о Ямале, где на Ангальском мысу стояла группа молодых

людей, обращая свой взор на седой Урал, и одновременно звучала песня «Алеет вершина Урала, дымок паровоза вдали…». Истерзанные злыми насекомыми, мы полностью отдавались концертной деятельности, за что вознаграждались бурными аплодисментами от благодарных зрителей. На Север, дальше Яр-Сале нас не сплавляли, таскали по большей части протоками. Учитывая ветхость судна, в Обскую губу мы попали, только пересекая её в сторону Ныды. Далее, держась ближе к правому берегу, мы заканчивали гастрольную деятельность в Аксарке. Такие поездки давали нам, молодым и красивым,

Рисунок МИАХИЛА КАНЕВА

ния типа морского кубрика с маленькими иллюминаторами и кухня. Студенты отдыхали в двух каютах на двухэтажных деревянных нарах. Самым зловредным местом на барже был трюм, постоянно заполненный гнилой водой – любимое место размножения неимоверного полчища комаров. Первый маршрут проходил в верховьях Оби, то есть приходилось тащить баржу против течения, поэтому дальше Шурышкар мы не заплывали. Да и не было такой необходимости – чаще всего мы останавливались на виду у какой-нибудь большой рыболовецкой бригады, расположенной с семьями на берегу. В течение суток со-

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ ощущение необходимости избранной профессии. Когда собирался полный зал мужчин с обветренными лицами в малицах, женщин с детьми, людей, может быть, несколько наивных, но искренних и благодарных, мы отдавались залу по полной программе. Так потихоньку набирались опыта и профессионализма. Без участия студентов культурно-просветительного училища в праздничные дни в ОДКНС не проходило ни одного концерта. На четвёртом курсе мы удостоились поездки в Тюмень, где в филармонии играли сводным оркестром, аккомпанируя певцам и танцорам. Постепенно начали готовиться к выпускным экзаменам. Получили различные музыкальные произведения, которые должны были аранжировать, создав самостоятельную партию для каждого инструмента. На

государственном экзамене каждый дирижировал оркестром со своим произведением. Все получили оценку «отлично». В наших дипломах указано «Клубный работник. Дирижёр народного оркестра». На выпускном вечере, который длился всю полярную светлую и тёплую ночь, мы уточняли места распределения, плакали и обнимались. Троих с курса, включая и меня, призвал военкомат. Через три года после демобилизации я интересовался судьбой однокурсников. К сожалению, судьба некоторых оказалась незавидной: Егорка Нерин и Андрей Бердиков утонули на рыбалке. Ничего не удалось узнать о рыжеволосой красавице, коми по национальности, Катюше Терентьевой… Вроде уехала на свою малую родину – в посёлок Мужи. Трагической оказалась судьба красивой кру-

глолицей Лиды Яр. Говорили, что она умерла в родах где-то на Полярном Урале. Самый талантливый на курсе Валера Южаков работал в областном Доме народного творчества. Будучи студентом, он подрабатывал сторожем в краеведческом музее Салехарда, где мы с ним, приняв на грудь, мирно засыпали в пыльном чуме в центре музея. Позднее, окончив вечернюю школу и работая грузчиком на рыбоконсервном комбинате, я поступил в медицинский институт, но моё предыдущее образование сильно изменило меня и помогало на протяжении всей жизни. Преподаватели вложили в нас всё лучшее, чем владели сами. Да, были среди них и ссыльные, и высланные. Этих интеллигентных и высокообразованных людей я всегда вспоминаю с любовью и благодарностью.

ОНИ ВСЕГДА БЫЛИ ДЛЯ МЕНЯ ПРИМЕРОМ Лидия СЛОБОДЕНЮК г. Салехард Трудно сказать, как бы сложилась моя жизнь, мои вкусы и пристрастия, не поступив я в свои четырнадцать лет в Салехардское культурнопросветительное училище. За время, проведённое в нём, я благодарю судьбу. Это были годы светлой радости. Здесь встретила прекрасных, талантливых учителей, энтузиастов своего дела, которым удалось создать атмосферу доброты и

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

взаимопонимания. И несмотря на то, что ютились мы в маленьком, тесном бараке, где не было никаких удобств для проживания, жили интересно, и каждый находил дело по душе. Курс наш был очень разношёрстный и разновозрастный, учились девочки и мальчики от 14 до 21 года. Помню, как вошла она – молодая, стройная и красивая, наш классный руководитель Татьяна Белова. Между собой мы называли её «наша мама» или «наша Таня». Весёлая и щедрая душой Татья-

на Ивановна учила нас вниманию друг к другу, вежливости, аккуратности. На музыкальных занятиях мы не могли позволить себе отвлекаться по пустякам, так как это были уроки Риммы Ивановны Семяшкиной – строгого и требовательного педагога, безмерно уважаемого нами. Римма Ивановна вела много предметов – дирижирование, сольфеджио, хор, сольное пение, теорию музыки. Много времени уделяла и мне. Высокообразованный педагог,

она смогла дать мне прочные знания по музыкальным предметам, и я с успехом поступила в Ленинградский институт культуры им. Н. К. Крупской. Предмет «Клубное дело» читала Нина Петровна Коломникова – обаятельная женщина, обладающая прекрасными организаторскими способностями, с огромным творческим потенциалом. Позднее она стала директором нашего училища, а затем заведующей окружным отделом культуры. За активную и безупречную работу Нине Петровне было присвоено звание «Заслуженный работник культуры РФ». Благодаря её инициативе на базе училища создали окружную агитбригаду, в состав которой вошли учащиеся нашего второго курса. Мы подготовили замечательную концертную программу и стали выезжать с ней в посёлки и рыболовные бригады округа. Это был 1959 год. С нами в поездках постоянно находились Нина Петровна, как руководитель агитбригады, преподаватель Владимир Максимович Зенкин и представитель горкома комсомола Тит Неонилович Мартышин. Последние принимали активное участие в концертах. Также мы проводили в посёлках тематические вечера, выпускали в рыболовецких бригадах молнии о передовиках. Погода благоприятствовала нашим поездкам на судне «Культбаза» – только один раз мы попали в шторм в Надымском районе. Выступали днём и ночью, а весть о концертах быстро разлеталась по районам. Нас ждали и приветствовали, как настоящих артистов. Тем летом мы все как-то утвердились в профес-

сии, научились работать, преодолевать трудности, дружить и любить свой северный край. Окончив училище в 1960 году, я поступила в институт, а в августе 1964 года приехала в Салехард на производственную практику в культурно-просветительное училище. Нина Петровна приняла меня в коллектив, оформила преподавателем теоретических дисциплин – сольфеджио, музыкальная литература, дирижирование. А для защиты производственной практики определила мне два хора. Первый хор – в училище на библиотечном отделении, а второй – детский на базе экспериментального класса во второй школе, в классе преподавателя Нины Емельяновны Костецкой. Вела я их на общественных началах. Работая в коллективе преподавателей, я убедилась, что Нина Петровна умела воспитывать не только учащихся, но и педагогов. И делала она это с большим тактом, уважением и терпеливо. Заботилась обо всех, ей можно было доверять, советоваться. Талант руководителя – вот то, чем обладала эта чуткая женщина. Все отделения в училище были тесно взаимосвязаны по внеклассной, учебной и общественной работе. Жизнь была очень интересной. Мы проводили диспуты, тематические вечера, капустники, лекцииконцерты, выставки и спортивные мероприятия. Проработав три года, я перешла в Салехардскую детскую музыкальную школу. Но связь с училищем не теряла, часто встречалась с директором, благо, мы жили в одном доме по ул. Республики, 70. Дочь Нины Петровны Марина окончила нашу

ИЗ АРХИВА ВЛАДИМИРА ВОЛЧЕКА

ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЁМ | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА

Справа налево – Людмила Кравцова (пианистка, педагог КПУ до 1997 года), Нина Коломникова, Таисия Дементьева

школу по классу фортепиано, по теоретическим предметам училась в моём классе. В 80-е годы, выйдя на пенсию, Нина Коломникова и её муж Эдуард Леонидович Охманович уехали в Ярославль. Мы переписывались, я, зная, что Нине Петровне всегда интересно знать о переменах в округе, иногда высылала ей журналы «Культура Ямала» и «Северяне». Прошло более тридцати лет, не стало многих из моих педагогов по училищу, в этом году не стало и Нины Петровны. Щемит сердце от того, что уходят из жизни люди, которых многим будет недоставать, с которыми не хочется расставаться… Но жизнь неумолима. А память удерживает светлые образы моих учителей, и для меня эти люди всегда будут примером настоящих педагогов, смелых энтузиастов и профессионалов своего дела. СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЮБИЛЕИ

МУЗЫКАЛЬНЫЙ ШАМАН ЯМАЛА Юрий ЮНКЕРОВ г. Салехард

ИЗ АРХИВА ЮРИЯ ЮНКЕРОВА

Начиная каждый творческий день с чистого листа, когда за спиной нет ни одной, написанной рукой представителя твоей культуры ноты, действительно не с кем себя сверить. Поэтому первому и пока единственному профессиональному ненецкому композитору Семёну Нярую приходилось в оценке написанного полагаться только на практику и на время – примут или нет земляки новую песню, танец, сюиту или пьесу? Ведь им, слушателям из маленьких затерянных посёлков или даже из нефтегазовых городов, отмеченных печатью современной цивилизации, воспитанных на непритязательной шумной попсе, всем им непросто воспринять своеобразие сложных по мелодике и гармонии долгих северных напевов. Спросите даже искушённого эстета, что он знает о музыкальной культуре ненцев и её представителях, – уверен, перечислит немногое. А скорее всего, скажет, что ненцы не имеют своей исторической музыкальной культуры.

Семён Няруй, 1970-е годы

В отрывке из книги писательницы Нины Ядне «Я родом из тундры» говорится: «И вот все аргиши двинулись в путь. О чём думают мужчины и женщины в эти бесконечные часы касланий? Монотонное скольжение нарт, бескрайние болота, речушки, мох, карликовые берёзки, травы, шуршащие под полозьями нарт и мысли, мысли,

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

мысли...» В этих словах слышится не только тишина беспредельных далей, но и их затаённая музыка. Она в многоголосии шуршания трав или снегов, в переливах вод и симфонии ветров, в порыве оленьего бега и скольжении нарт по насту, в таинственном потрескивании дров в очаге чума. Но самый главный звук для человека – это те самые мысли, о которых пишет автор книги. Им нет конца, они звучат внутри непрерывной мелодией – трудишься ты или отдыхаешь, веселишься или грустишь. Но совсем по-особому думается в долгой дороге касланий, когда думы не скачут, не путаются, а плавно и бесконечно, словно нараспев, тянутся одна за другой, порой становясь песней. В тундре национальная песня повсюду сопровождает человека: каслание, рыбалка, охота, рукоделие, ловля упряжных оленей, игры детей, ожидание мужа или отца с промысла, воспитание ребёнка, сама бесконечная полярная ночь – всё это повод для пения и рождения неповторимых напевов. У ненцев в основном существовал вокальный жанр – пение без аккомпанемента, лишь изредка сопровождаемое гулким звуком ударного народного инструмента – бубна, имя которому пензер. И ещё одна особенность: многие века никто не мог записать, увековечить музыку тундры. Лишь устно, от поколения к поколению, с вариациями

ЮБИЛЕИ | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА отец на колени первенца, маленького Семёна, да и запоёт негромко. Мальчик в такие минуты замирал от блаженства. Тепло натруженных отцовских рук, звуки родного голоса навевали на него чувство домашнего уюта, семейного счастья и сладкой дремоты. Сквозь неё он слышал и невольно запоминал отцовские напевы: то лирически-созерцательные, то страстно-взволнованные. Сочинялись у ненцев и особые – личные песни. Их дарили мать и отец своему ребёнку как талисман-хранитель в нелёгкой долгой жизни. Такую песню подарили родители и Семёну. «Ветер не свалит теперь мой чум потому, что сын родился» – так начиналась напутственная отцовская песня. – «Расти красивым и умным, научись в жизни хорошему сам и учи других. Но главное – не забудь родных песен, пой их, пой и свои новые. Пусть никогда не кончается песня рода Няруев…» Мать Семёна Николаевича, Мария, из рода Неркаги, рано ушла из жизни. В книге «Ненецкая песня» сын даёт ей такую характеристику: «Она была женщина с характером, самостоятельной была, быстрой и шустрой в делах. Помню, испечёт рыбный пирог, посадит нас вокруг низенького ненецкого столика, нальёт крепкого чая каждому, сама у края стола сядет. Тишина наступает, даже собаки в своих углах замолкали, ожидая лакомые кусочки. Хорошо было, уютно с матерью, вкусно и тепло». Но необычному ненецкому мальчику, умеющему слушать песни людей и музыку природы, предстояло пройти долгий жизненный путь от домашнего уюта, импровизированных музыкальных вечеров в отцовском доме, от прослушивания первых шипящих патефонных пластинок – в мир незнакомых людей и впечатлений, найти свой путь к беспредельно богатым кладовым Великого Искусства Музыки.

и дополнениями передавались музыкально-поэтические народные шедевры, сплетённые голосовыми узорами народных певцов за долгую полярную ночь, как традиция рода-племени, как его богатство и собственность. Это сделало мелодику ненецких напевов скользящей, вариационной, словно след от промчавшейся по снегу нарте. Такими их и услышал впервые Семён Няруй – мальчик из Ямальской тундры.

ИЗ АРХИВА ЮРИЯ ЮНКЕРОВА

***

Декабрь ненцы называют Месяцем Большой Темноты. И дело не только в краткости светового дня, когда почти круглосуточная полярная ночь давит на человека непредсказуемостью и беспросветностью. Воздух, стылый, как лёд, перехватывает дыхание, а бесконечные снега не дают человеку забыть о том, как мал и слаб он в этом белом, величественном и безмолвном мире. Но надо сказать, что для человека внимательного и чуткого даже средь тёмной, раскалённой от холода пустыни не так уж всё мрачно и безмолвно. Остановится, прислушается он – и в бесконечном снежном пространстве услышит чьё-то приглушённое вибрирующее пение. Видно, сама природа поёт от переизбытка собственного могущества и всесилия. И вот, в окружении такого вечно звучащего пейзажа, на затерянной в снегах крохотной фактории Ямальской тундры, в одном из нескольких притулившихся к самому берегу Обской губы чумов и родился 16 декабря первенец Семён. Год был тогда 1946 – первый послевоенный, голодный. Семья потомственного оленевода Николая Тимофеевича Няруя к тому времени оленеводством уже не занималась, поскольку глава её, обладая редким даром певца и просветителя, так и не пристрастился к традиционной профессии. Зато приезжавшие на факторию за товаром ненцы-оленеводы заслушивались его песнями, сказками и рассказами о Большой земле, о далёком городе Москве, куда Николай Няруй ездил на сессию как первый депутат Верховного Совета СССР от Ямала. На понятном всем родном ненецком языке объяснял он соплеменникам трудные политические вопросы, читал вслух газеты и книги. Но с особым интересом слушатели ждали его сказок, легенд и песен, в которых проявлялся не только художественный дар певца и рассказчика, но и отражалась история, вспоминались древние преданья ненецкого народа. Бывало, возьмёт

Семён Няруй в Салемальской школе-интернате

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ИЗ АРХИВА ЮРИЯ ЮНКЕРОВА

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЮБИЛЕИ

Три брата-друга. Слева направо Семён Няруй, его младший брат Фёдор Няруй и Леонид Лар, ныне известный художник

*** 1955 год. Пришла пора Семёну учиться. И, как водится, навсегда покинул он родной дом, родителей, троих младших братьев, переселился на долгие годы в казённый школьный интернат в посёлке Яр-Сале. Ох, если б не встретилась Семёну чуткая и внимательная учительница Юлия Степановна Асташова, плохо бы пришлось непоседливому озорному ученику. Она понимала, что он музыкально одарённый мальчик, и старалась, как умела, развивать его в этом направлении. На единственном заигранном школьном баяне по слуху Семён подбирал понравившиеся русские мелодии, пел пионерские песни со школьной сцены. Очень любил уроки музыки. Детская память жадно улавливала и звуки северной природы – то шепчущихся трав да шелестящих кустарников, то журчащих речушек да крик чаек-халеев, похожий на плач ребёнка, то раздольное пение обских волн, то рассерженный вой буранов с озорным посвистом ветра за нюками чума. Ещё детское воображение поражала грозная мощь бескрайней Оби, часто проявляющая свой крутой, буйный нрав. Увиденное и услышанное запоминал он на всю жизнь, чтобы потом запечатлеть в музыке. Видя крепнущую с годами склонность Семёна к искусству, учительница повезла его после окончания восьми классов средней школы в окружной центр – город Салехард, в культурно-просветительное училище. Здесь он полностью окунулся

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

в мир музыки, знакомясь с теорией, сольфеджио, музыкальной литературой, с основами вокала. С большим увлечением, старательнее других студентов он осваивал практические навыки игры на баяне и параллельно ещё один большой красивый инструмент с премудрым названием – фортепиано. Никогда не виданный им ранее рояль поразил юношу удивительно красивым звуком, богатством выразительных возможностей и диапазоном звучания. Настоящий концертный баян тоже притягивал к себе – большой, чёрного цвета с перламутровой россыпью кнопок. В руках преподавателя Виктора Евгеньевича Щербакова этот красавец-инструмент просто завораживал волшебными – то напевными, то насмешливыми, озорными, то яркими и призывными – мелодиями. Семён заслушивался всем этим звучащим миром и всё ещё удивлялся, что при помощи совсем незнакомых, чужих его народу музыкальных инструментов можно так выразительно передать неоглядную даль тундры, да, впрочем, любую картину природы. Ему самому страстно захотелось передать музыкальными звуками свои мысли и чувства, воспеть жизнь во всех её проявлениях, попробовать отобразить краски окружающего мира. Но для этого надо было долго и терпеливо учиться, ежедневно по несколько часов заниматься на музыкальных инструментах. Семёна ждали годы напряжённой и интересной учёбы, активного становления личности. Огромное желание, настойчивый характер и трудолюбие помогали преодолению трудностей. С каждым днём всё увереннее и свободнее становятся движения крепнущих пальцев по клавиатуре – и вот уже побежали, помчались в скорых, как оленья упряжка, ритмах. Хорошо! Всё было ему интересно и радостно, потому что он понял, музыка – это его жизнь. Когда уже в зрелые годы Семён Няруй вспомнит свои «университеты», то не забудет добрые слова сказать о своих первых наставниках: Георгии Михайловиче Сокуренко, Людмиле Константиновне и Павле Васильевиче Кравцовых, Викторе Евгеньевиче Щербакове – преподавателях, отдавших Салехардскому училищу культуры и искусств долгие годы работы и оставивших яркий след в истории учебного заведения и доброй памяти будущих работников культуры. Семён жадно впитывал каждое слово. «Дорогу осилит идущий» – это латинское изречение будущий ямальский композитор сделал девизом своей жизни. Размышления о судьбе своего на-

Семён, Володя и Федя, сыновья Николая Няруя, первого депутата Верховного Совета СССР. Лето 1967 г.

поют её поистине в каждой ненецкой семье. Популярность первой песни и внутренняя творческая потребность вдохновили начинающего композитора на создание следующей мелодии. В отличие от первой, весёлой, песня «Ватане» лирического плана. Она написана на стихи ненецкого поэта Ивана Юганпелика. Ватане – имя красивой ненецкой девушки-рыбачки, вся жизнь которой связана с родной рекой Обью. Песня также стала популярной и вошла в национальную классику. Окрылённый успехом, Семён Няруй сочиняет ещё и ещё, теперь уже осознанно, тщательно подбирая стихи, чаще останавливаясь на произведениях национальных поэтов-северян, наделяя их звучание соответствующими поэтическому образу мелодией и гармонией.

ИЗ АРХИВА ЮРИЯ ЮНКЕРОВА

рода придавали молодому музыканту старание и настойчивость в постижении тайн музыкальной науки. Всё чаще приходит мысль попытаться сочинять самому, для начала написать хотя бы простую песню. Но сможет ли он, поймут ли его земляки и получится ли вообще что-нибудь у него, простого мальчика из тундры… Но, вспоминая девиз Людвига ван Бетховена «Через борьбу – к победе», Семён твёрдо и решительно пробует сочинять музыку сам. Да, именно в те, шестидесятые, студенческие для героя нашего повествования годы в стенах культпросветучилища и раскрылся композиторский дар Семёна Няруя. Однажды, уже на втором курсе, подбирая и варьируя народные напевы на рояле, он понял, что получается какая-то новая, но словно уже знакомая с детства мелодия-наигрыш. Такой песни он не пел раньше, не слышал от других. Это была только его музыка, которую он сочинил сам на первые пришедшие в голову слова: «Саля’ яв’ вархана Пыдар соябансей, Тэтэль-Вэтэль, Тэтэль-Вэтэль, хамба’’ хыно’’ бацей’’», что по-русски значит: «Маленькому хозяину тундры, родившемуся на берегу Оби, волны песни пели». Так и родилась первая песня Семёна «Тэтэль-Вэтэль». Даже самый великий путь, как гласит китайская мудрость, начинается с первого шага. Это был первый шаг, начало творческого пути, поиск и обретение своего неповторимого почерка, стиля, манеры высказывания в многоголосом и в многожанровом мире музыки. Светлая, бесхитростно простая, национального склада мелодия «Тэтэль-Вэтэль», дополненная «волнами» аккомпанемента, сразу же приобрела популярность среди студентов, а потом и в народе. Мало кто из ненецких ребятишек, да и взрослых людей не слышал или не пел её. «Где бы я ни выступал, – позднее вспоминал в книге «Ненецкая песня» Няруй, – начинаю с исполнения именно этой песни. Почему? Даже не знаю. Может быть, тоска по детству или память о начале своего творчества. А может, и то, и другое». Немудрёной доброй песенке «Тэтэль-Вэтэль» о новом подрастающем человеке тундры, написанной в 1966 году, исполнилось 50 лет. Она стала поистине народной, подобно белой тундровой куропатке выпорхнув из-под пальцев начинающего композитора, а может – из самого сердца его, и до сих пор вдруг появится то в чуме, то в школе, то слышится на клубной сцене. Порой поющий и не знает, что у песни есть конкретный автор. А

ИЗ АРХИВА ЮРИЯ ЮНКЕРОВА

ЮБИЛЕИ | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА

Начало трудовой творческой судьбы. С 1972 года С. Н. Няруй преподавал по классу «Баян»

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЮБИЛЕИ ***

ИЗ АРХИВА ЮРИЯ ЮНКЕРОВА

Шло время. Семён поступает в Тюменское музыкальное училище, где совершенствуется в игре на баяне, расширяет музыкальный кругозор, а после завершения среднего музыкального образования получает направление в Салехардское училище как педагог-музыкант. Был тогда 1971 год. Весной, в мае, и состоялась наша первая встреча. Расскажу о ней подробнее. Получилось, что встретились мы не в Салехарде, а в Тюмени. Меня, преподавателя культпросветучилища, послали в командировку – переправить в Салехард автоклуб «Кубанец», были в ту пору такие передвижные автобусы-культбазы. В Тюмень я прилетел вместе с работником окружного отдела культуры Леонидом Комаровым. Он-то и предложил мне познакомиться с молодым специалистом, который направлялся на работу в наше училище. «Парень что надо, – говорил о нём Леонид Васильевич, – из коренных северян, ненец. Уже несколько песен написал, подаёт большие надежды». Мне, естественно, захотелось встретиться с будущим коллегой. И вот мы в общежитии Тюменского музыкального училища, где жил тогда Семён Няруй. Помню, как навстречу нам лёгкой походкой шёл, открыто улыбаясь, невысокий, худощавый молодой человек. Высокий лоб, тёмные волосы, удлинённые, с искринкой, добрые глаза выдавали в нём коренного ямальца. «Ань торова», – услышал я привычное на Ямале приветствие. Мы познакомились. Живо расспрашивал Семён о салехардских новостях, училище, о своих учителях, о концертной жизни в округе, и всё ему было интересно. Видно, скучал по родным местам. Спросил, поют ли его песню «Тэтэль-Вэтэль», при этом глаза его взволнованно вспыхнули, и с грустью заметил, что сочинять вдали от дома, от родной, понятной ему музыки своего народа не может.

Концертная поездка с ансамблем «Сэра’сэв» в Приуральскую тундру. Дер. Лаборовая, 1977 г.

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

Три месяца спустя молодой специалист Семён Няруй прибыл в качестве педагога по классу баяна в Салехардское культурно-просветительное училище. Он быстро и легко вошёл в коллектив, его неутомимая энергия находит выход в концертной деятельности и в творчестве. И с тех пор, на протяжении двадцати пяти лет совместной работы, мы почти ежедневно встречались с ним в училище, часто обсуждая в кругу коллег рабочие дела, новые сочинения. Горячий, темпераментный Семён всегда бурно отстаивал свои взгляды на музыку, в части северного фольклора он непререкаемый авторитет. Он подсказывал, как лучше передать северный колорит, советовал бережно сохранять стилистические особенности национального музыкального языка. В свою очередь, мы, музыканты с высшим консерваторским образованием, делились с ним, тогда начинающим композитором и педагогом, профессиональной наукой. Те 70-е годы для Семёна были периодом упорных творческих поисков. Кроме совершенствования в композиции Семён Николаевич по возможности всегда играл и пел на сценических площадках. Несколько лет мы вместе выступали дуэтом, играя на баянах обработки народных песен и классическую музыку. Вот что вспоминает преподаватель по классу фортепиано нашего училища Борис Смирнов: «Я понял, что у нас появился талантливый музыкант-баянист, но в нём чувствовались ещё и композиторский потенциал, неуёмная энергия, целеустремлённость, жажда знаний, природная музыкальность. С интересом я наблюдал, как Семён пытается пересмотреть фактурные приёмы игры на фортепьяно, стараясь приблизить выразительные возможности инструмента к традициям игры ненцев на шаманском бубне. При этом он добивался передачи даже энергетики камлания. Семёну Николаевичу свойственно крайне бережное отношение к песенному наследию своего народа. С завидным трудолюбием и целенаправленно он занимался сбором и записью ненецкого фольклора тундровиков Тазовского, Ямальского, Пуровского районов. Много сделал и для сохранения творческого наследия своего отца Николая Тимофеевича. С 1973 по 1979 год по поручению Окружного научно-методического центра я осуществлял редактирование сочинений Няруя, и этот этап совместной с ним работы я считаю одним из самых интересных в моей творческой и преподавательской деятельности».

ЮБИЛЕИ | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА

ИЗ АРХИВА ЮРИЯ ЮНКЕРОВА

Вот так начиналась трудовая биография Семёна Няруя. С тех пор на протяжении тридцати лет преподавателя по классу баяна и национального вокала Семёна Николаевича Няруя ежедневно встречали ученики. Сколько за эти годы их обучено, воспитано, направлено на дальнейшую учёбу или работу! А сколько написано песен, пьес для различных инструментов, фортепиано и скрипки, баяна! Сколько получено дипломов, грамот, лауреатских званий на бесчисленных фестивалях, конкурсах, смотрах, концертах, в поездках по округу, по России! «Заря над тундрой», «Ямальские напевы», «Северная сюита», «Ритмы тундры» – первые значимые сочинения в истории культуры ненецкого народа. Интересные аранжировки и переложения вокальной и инструментальной музыки Няруя для различных составов ансамблей и оркестров сделаны Александром Ивановичем Пустосёловым, заслуженным работником культуры Российской Федерации. Нежные, весёлые, страстные звуки домры, шутливо-озорные, трепетные аккорды балалайки, взволнованно-величавые голоса басов, призывно-певучие звуки баяна, тревожно-таинственные раскаты бубна-пензера захватывают радостным настроением, жизнеутверждающей силой. Надо сказать, на музыкальном отделении Ямальского многопрофильного колледжа изучение творческого наследия Няруя включено в учебные программы. – При первом же моём знакомстве с Семёном Николаевичем, состоявшемся в 1980 году, – рассказывает Александр Пустосёлов, – отчётливо просматривался яркий, эмоциональный характер и одухотворённость этого человека. Первый наш разговор был, конечно же, о национальной музыке. Я всей душой полюбил своеобразные

Ленинградские встречи северян. 1980-е гг.

ИЗ АРХИВА ЮРИЯ ЮНКЕРОВА

***

В Тазовской тундре у оленеводов вместе с Сергеем Харючи. 1970-е гг.

мелодии этого композитора и ямальский фольклор вообще. К юбилею округа в декабре 1980 года по просьбе Семёна Николаевича я сделал инструментовку для сводного состава оркестра его сюиты «Заря над тундрой» и выступил в качестве дирижёра. Премьера этого произведения прошла с огромным успехом. И в дальнейшем, безусловно под влиянием творчества Няруя, я постоянно обращался к мелодиям народов Ямала. Интересны и истории создания некоторых песен. Например, из книги А. Омельчука «На краешке земли» мы узнаём такой эпизод о появлении широко известной у нас на Ямале песни «Суляко» – «Весенний оленёнок», написанной в содружестве с ненецким поэтом Леонидом Лапцуем. Песня появилась не в результате долгих творческих поисков, а, как любит писать Семён Николаевич, на одном дыхании. «– Я в тундру лечу, надо бы землякам хорошую песню привезти, – сказал Семён своему старшему другу – известному поэту, посетившему его скромное жильё. – Давай напишем заводную песню. – Про оленя! – сразу согласился Лапцуй. – Нет, про оленёнка, – поправил Семён. – Это счастье, когда рождается оленёнок. Символ жизни тундры, а никто песней его не прославил! Чай не успел как следует завариться, а листок с ужимистыми лапцуевскими строчками уже лежал на столе. Семён присел к фортепьяно, попробовал клавиши, голос и, не прерываясь, единым духом, словно гнал волну по воде, пропел новую песню». У «Суляко» оказалась счастливая судьба. Всесоюзное радио после профессиональной записи песни в исполнении ямальца Арки Лаптандера распространило её по всем радиостудиям страны. Многие годы она постоянно звучала и на окружном ямальском радио, позывными которого стала СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ИЗ АРХИВА ЮРИЯ ЮНКЕРОВА

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЮБИЛЕИ

Дни Ямала в Москве. ВДНХ, 1985 г.

ИЗ АРХИВА ЮРИЯ ЮНКЕРОВА

начальная фраза «Суляко». Приведу ещё одну характерную для Семёна Няруя историю создания песенного экспромта. В посёлке Панаевск до сих пор хорошо помнят «Песню о Панаевске». Автор стихов, друг композитора Анатолий Марласов вспоминал, как летели они с Семёном в трясущемся и громыхающем «Ан-2» на очередную творческую встречу. – Плохие мы гости, – прокричал сквозь грохот Няруй, – даже песни с собой не везём. – Как не везём? Песен у нас на целое концертное отделение. – Про Панаевск песни нет. Обидятся. Семён Николаевич достал слегка помятый лист бумаги, протянул поэту. Тому ничего не оставалось, как призвать на помощь вдохновение. «На самом краешке России совхоз «Россия»

На выступлении с ансамблем «Сыра’сэв». ВДНХ, 1985 г.

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

неспроста» – эта строка легла на лист первой. Композитор тем временем уже расчерчивал на бумаге нотные линейки. К концу полёта песня была готова. Жители села приняли желанных гостей хорошо, особый восторг вызвала песня об их пока никем не воспетом совхозе… Надо заметить, как органично совпали душевные порывы композитора Семёна Няруя и поэта Анатолия Марласова. С первого дня знакомства они сотрудничали, легко находя общий творческий язык, и каждая встреча приносила свой музыкально-поэтический результат. Среди сочинений есть довольно известные в округе песни, как, например, «Сын родился», написанная по случаю рождения сына Семёна Николаевича Нядмы. Счастливое событие в жизни – рождение человека – воспето светлыми поэтическими и музыкальными образами. Более поздние песни на стихи А. Марласова – «Родина моя», «Песенка о Солнце», «Красноселькупская тайга» – не менее поэтичны и лучисты.

*** 1985 год. Семён Николаевич Няруй поступает в Ленинградскую (ныне Санкт-Петербургскую) консерваторию. Пять лет учёбы в её стенах (без отрыва от преподавательской работы в Салехарде) дались ему непросто. К тому времени опытный преподаватель, активнейший пропагандист и исполнитель

национальных ненецких произведений, собственных сочинений, известный и за пределами округа, имел множество почётных наград. У него уже была семья, росли двое детей. Но, несмотря на всё это, на солидные годы, Семён Николаевич – снова студент. К тому периоду относятся воспоминания Анатолия Губарькова, заслуженного деятеля искусств Нижегородского музыкального общества, дирижёра, активного пропагандиста творчества ямальских композиторов: – В августе 1986 года мне посчастливилось побывать в Салехарде, во время пятисуточного путешествия по Иртышу и Оби от Омска до столицы седого Ямала. Посетил тундру, чумы, познакомился с жизнью и бытом коренных жителей. И наконец лично познакомился с Семёном Николаевичем, человеком общительным, динамичным и эмоциональным. Сильное впечатление осталось от прекрасной и щемящей душу, потрясающей красоты северной природы, от мужественных и чистых сердцем и душой людей, живущих и творчески дерзающих на ней. Спустя несколько лет в моих руках оказалось несколько сборников песен Семёна Няруя «Праздник тундры». Каждая песня – это конкретная жизненная зарисовка, зримые действия, радостное восприятие жизни. Кажущаяся простота музыки говорит о высоком профессионализме автора, о его понимании национального стиля, народного фольклора и неутомимом творческом поиске». 1990 год. Преодолевая нехватку времени, Семён Николаевич успешно оканчивает консерваторию, и перед ним открываются новые творческие горизонты. Завязываются тесные профессиональные контакты с опытными российскими музыкантами, расширяется и список авторов стихов, с которыми работает композитор: Леонид Лапцуй, Роман Ругин, Иван Юганпелик, Геннадий Пуйко, Хабэча Яунгад, Прокопий Явтысый, Василий Ледков, Любовь Ненянг, Альфред Гольд, Алла Тарасова и многие другие. В 1995 году, к 400-летию Салехарда увидел свет первый его авторский сборник «Праздник тундры», изданный по инициативе окружного Центра национальных культур. В него вошли 32 песни Семёна Няруя. В 1997 году выходит в свет уже второй сборник из 23 песен. Вот что говорит давний ценитель его творчества, инициатор издания песенных сборников «Праздник тундры» Эмилия Абрамовна Эйхман, заслуженный работник Российской Федерации: – Более двадцати лет назад я впервые услышала музыку Семёна Няруя. Сначала это был

ИЗ АРХИВА ЮРИЯ ЮНКЕРОВА

ЮБИЛЕИ | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА

Встреча с вахтовиками Харасавэя. Конец 1980-х – начало 1990-х гг.

аккомпанемент к танцам национального ансамбля «Сыра’сэв», потом – песни композитора в исполнении ненецкого певца Арки Лаптандера. Но самое большое впечатление осталось от авторской интерпретации «Северной сюиты» для оркестра русских народных инструментов, где Семён сам исполнял сольную партию на рояле. Это был концерт, посвящённый 50-летию округа. Ощущения остались неповторимые и удивительные: зал наполнился волшебной атмосферой Севера, его суровым дыханием, ощущением величия северной земли и её могущества. В дальнейшем, общаясь с Семёном Николаевичем в течение ряда лет, была и остаюсь поклонницей этого замечательного музыканта, который творит свою музыку удивительно гармонично, самобытно, неповторимо. А вот мнение Виктора Голубничего, заслуженного деятеля искусств России, лауреата Международного конкурса, профессора Нижегородской государственной консерватории им. М. Глинки: «По-настоящему почувствовать красоту этой земли, как мне представляется, можно только в общении с людьми, выросшими здесь и впитавшими культуру своих предков, особое мироощущение полного единения с природой. Я благодарен судьбе за знакомство с таким ярким представителем коренного Ямала, как композитор Семён Няруй. Он относится к числу тех редких и счастливых художников, кто сумел в своём творчестве остаться самим собой – преданным, любящим сыном своего края. Музыка Семёна Няруя, несмотря на внешнюю простоту, содержит в себе широкий круг самобытных образов, ярких эмоциональных порывов и тонких душевных движений, рождённых неповторимой личностью в общении с близким и понятным окружающим СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЮБИЛЕИ

ИЗ АРХИВА ЮРИЯ ЮНКЕРОВА

Земля и небо словно солнцем озарились, Прислушиваясь к струнам жизни, света. Сиянье Севера и звёзды засверкали Огнём костра большого, родового. Именно так ощущала она, представитель ненецкого народа, а вместе с ней и чуткий к хрупкой нежности звука слушатель образную основу творчества первого композитора самобытного северного народа. И коль приняли его щедрый дар, значит, жить его таланту и дальше. Мудрые люди из тундры говорят, что секрет одарённости Семёна в корнях его рода Няруев. По народному поверью, тот, кто носит эту фамилию, наделён дополнительной небесной силой. Именно она и даёт человеку Божий дар творить новое и прекрасное во имя расцвета духовности нации, во славу древнего седого Ямала. Творчество Семёна Николаевича, словно короткое северное лето, быстро прошло все стадии созревания – от детской песенки «Тэтэль-Вэтэль» до крупных оркестровых произведений, таких как «Ритмы тундры». Пройдут годы, сменятся кумиры и приоритеты, но песни, написанные Семёном Николаевичем Няруем, будут продолжать звучать, исполняться, радуя и согревая сердца людей, вызывая слова глубокого уважения талантливому сочинителю, самобытному интерпретатору-исполнителю, воспевающему наш удивительный и прекрасный край земли – Ямал.

В культпросветучилище с коллегами Ю. П. Юнкеровым, А. Т. Бердышевым. 1998 г.

миром. Но чтобы понять и почувствовать своеобразие его творчества, надо побывать на Оби, в тундре, надо понять и полюбить Ямал, его людей. А музыка поможет лучше понять эту удивительную и величественную землю». За большие творческие достижения и заслуги в области пропаганды и развития музыкальной культуры Ямала Указом Президента России в 1994 году Семёну Нярую присвоено почётное звание «Заслуженный работник культуры Российской Федерации». О постоянстве, цельности натуры музыканта говорят записи в его трудовой книжке, их всего две: «1971 год – принят на работу в Салехардское культурно-просветительное училище; 2001 год – уволен в связи с уходом на пенсию».

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ИЗ АРХИВА ЮРИЯ ЮНКЕРОВА

***

Годы идут, и всё чаще обращают мысль человека в его прошлое: так ли прожил, так ли живёт… Семён Николаевич Няруй сверяет направление своего жизненного пути, как заправский тундровик, по вехам, приметным только ему. Самая главная из них –напутственные слова отца Николая Тимофеевича Няруя: «Когда вырастешь, станешь образованным, научишься жизни, будешь учить других, никогда не забудешь родных песен». Так и вышло. Известный деятель культуры Ямала, кандидат педагогических наук, исполнительница народных песен Елена Григорьевна Сусой сравнивала творчество Семёна Няруя с магической силой священного семибугорчатого бубна шамана, а семь нот его музыкальной палитры – со звоном сказочного семистрельного лука. Она пела:

Семья Няруй – Валентина Нёлёковна, Семён Николаевич, сын Нядма и Лидия Нёлёковна на крыльце нового дома по ул. Комсомольской. Март 1985 г.

ЛИЧНЫЙ АРХИВ | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА

ОРДЕНОНОСЕЦ С РЫБОКОМБИНАТА

ФОТОДОКУМЕНТЫ ИЗ ФОНДОВ ГОСУДАРСТВЕННОГО АРХИВА ЯНАО

Ольга ГЕРАЩЕНКО г. Салехард

Д. Ф. Колмакова, кавалер ордена Трудового Красного Знамени, ордена Ленина. 1981 г.

Впервые я увидела Колмакову в Окружном доме культуры народов Севера на встрече с избирателями. Кандидат в депутаты областного Совета, она рассказывала горожанам, как девчонкой приехала в Салехард, училась в ФЗУ, как работает на рыбоконсервном комбинате. А спустя шесть лет на салехардской отчётновыборной партконференции снова услышала её имя. «Ударник коммунистического труда, орденоносец, депутат областного Совета, расфасовщица Дарья Фёдоровна Колмакова является хорошим наставником молодёжи» – так писала о героине нашего повествования в 1980 году корреспондент газеты «Тюменская правда» Валентина Рощина. Смущённо сказала тогда Дарья журналисту: – Ну зачем же обо мне писать? Ничего я особенного не сделала. Просто работаю…

С тех пор прошло тридцать восемь лет. Тринадцать лет назад ушла из жизни Дарья Фёдоровна, но я считаю своим долгом ещё раз рассказать читателям о рабочей рыбоконсервного комбината, чей труд отмечен орденом Ленина и орденом Трудового Красного Знамени. Родилась Дарья Фёдоровна 1 октября 1933 года в деревне Большая Бакланова Ашлыкского сельского совета Вагайского района Тюменской области. Детство выпало на военные годы. Пришлось рано приобщиться к физическому труду – помогала взрослым в поле сажать, полоть, собирать урожай, косить сено, ухаживать за животными. В 1954 году после окончания школы фабрично-заводского ученичества в числе молодых комсомольцев по линии оргнабора, тогда ещё Бакланова, Даша приехала на Крайний Север и устроилась на Салехардский рыбоконсервный комбинат рабочей консервного цеха. Трудилась Дарья с удовольствием и огоньком, на рабочее место приходила задолго до начала смены и не уходила, пока вся продукция не была расфасована. Уже в первую отработанную смену перевыполнила план на 28 процентов! Все годы работы на комбинате отмечены самоотверженным трудом, инициативой во многих начинаниях, новаторством, активной жизненной позицией. Коллектив цеха, где она трудилась, в числе первых в округе стал ударником коммунистического труда. Сменная выработка Дарьи и её напарницы Марии Андреевны Биль была принята за единицу отсчёта, по которой стал выводиться коэффициент трудового участия. Возглавляя движение за коммунистический труд на Салехардском рыбоконсервном заводе, в 1969 году Дарья Колмакова выполнила пятилетний план раньше срока почти на два года. Много сил и энергии наша героиня отдавала общественной работе. В течение десяти лет её избирали депутатом Ямало-Ненецкого окружного и Тюменского областного Советов народных депутатов трудящихся, она входила в состав членов бюро Салехардского горкома партии. СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ФОТОДОКУМЕНТЫ ИЗ ФОНДОВ ГОСУДАРСТВЕННОГО АРХИВА ЯНАО

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЛИЧНЫЙ АРХИВ

Свидетельство о занесении имени Д. Ф. Колмаковой в Книгу Почёта Министерства рыбного хозяйства РСФСР за высокие показатели в труде

При активном участии депутата в районе рыбоконсервного комбината были возведены аптека, амбулатория, баня на шестьдесят мест, Дом культуры «Рыбник», два шестнадцатиквартирных дома, реконструирована и переоснащена заводская электростанция, построен провод технической воды для котельных. Хрупкая, как девчонка, лёгкая на подъём Даша, Дарья Фёдоровна, была частым гостем на встречах с учениками школ города, с рабочей молодёжью и молодыми специалистами рыбоконсервного комбината, искренне раскрывая секреты своей профессии. О ней писали в газетах, её имя вносили на Доску почёта, высокие показатели заслуженно отмечались грамотами и почётными знаками и даже двумя орденами, а Дарья оставалась скромным работящим человеком, болеющим за депутатские дела и выполнение производственного плана, была примерной женой и хозяйкой, растила с мужем Иваном Афанасьевичем сына Сергея. Как и прежде, считала, что не делает что-то особенное. Была по-женски счастлива. Закончив трудовую деятельность на Салехардском рыбоконсервном комбинате в 1986 году, с семьёй переехала на постоянное место

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

жительства в Киров. Но и там Дарья не смогла сидеть без дела – до семидесяти лет проработала в аптеке. К сожалению, 13 декабря 2003 года жизненный путь Дарьи Фёдоровны окончился. Ей был всего 71 год. Близкие тяжело перенесли потерю любимого человека. – Мы хотим, чтобы её помнили не только внуки и правнуки. Пусть остаётся о ней светлая память в летописи нашего края, – с такими словами сын Сергей Иванович с супругой Татьяной Владимировной передали в Государственный архив Ямало-Ненецкого автономного округа документы личного архива Дарьи Фёдоровны. В знак памяти в коллекции документов личного происхождения № 360 открыта опись № 5 «Колмакова Дарья Фёдоровна – рабочая-расфасовщица рыбоконсервного комбината, кавалер ордена Ленина, ордена Трудового Красного Знамени, депутат Тюменского областного Совета народных депутатов». Документы фондов личного происхождения в архиве хранятся вечно и открыты для изучения и использования.

ВСТРЕЧА ДЛЯ ВАС | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА

ИЗ ТЕХ, КТО ПРИШЁЛ ИЗ-ЗА КАМНЯ Марина ЛОНГОРТОВА г. Салехард

ИЗ АРХИВА ИВАНА ТЕРЕНТЬЕВА

В 1990 году Салехард включён в список исторических городов России. Самые старые его постройки относятся к концу XIX – началу XX века. Увы, в черте города практически не сохранилось зданий той эпохи. Единственный деревянный дом на Ямале с историей более ста лет – усадьба купца Терентьева, недавно восстановленная и отреставрированная. Не сохранили бы её – весь дореволюционный Обдорск ушёл бы в небытие. Но у неё оказалась совсем удивительная и славная судьба. Почему? Ответ на этот вопрос не будет однозначным, и он впереди, возможно, что и за пределами этой публикации…

Анатолий Макарович Терентьев, Татьяна Никитична Филиппова, в центре Надежда Терентьева, 1939 г.

История появления рода Терентьевых в Обдорском крае берёт своё начало с середины XIX века. Согласно семейным преданиям, их предки были выходцами из Архангельской губернии. За Уральскими горами, на территории современной Республики Коми тогда несколько лет подряд случались неурожаи, и люди, опасаясь голодной смерти, были вынуждены перебираться далеко на Север. Старшее поколение обдорян говорило о том времени: «Ми воим из саись – мы пришли из-за Камня». Переходили горы по-разному – кто на оленьих, а кто и на собачьих упряжках. Так случилось, что Терентьевы обосновались в Обдорске. Главой семьи был Осип Осипович, зажиточный купец, крупный оленевод. Торговые дела его шли в гору. Рассказывали, что первый капитал купец заработал на табаке – как-то купил его в большом количестве и затем удачно продал.

У Осипа Осиповича было три сына. Макар, Зиновий и Николай. Макар, 1882 года рождения, окончил тобольскую семинарию, и, как и отец, стал купцом, держал также большое стадо оленей. После революции 1917 года был счётным работником. Его жена Анна Николаевна, в девичестве Попова, – дочь Николая Попова, священника храма Святых Апостолов Петра и Павла. Окончила Тобольскую семинарию и работала учительницей в церковно-приходской миссионерской школе. После революции занималась ликвидацией неграмотности. У них было двое детей – Анатолий 1914 года рождения и Нина 1916 года рождения. Революция и гражданская война в России разрушила размеренную и устоявшуюся жизнь северных окраин великой империи. Наступил 1921 год, и в марте до Обдорска докатилось крестьянское восстание, к тому времени бушевавшее уже по всей территории Сибири. Во время боёв в селе погибли и коммунисты, и зачинщики смуты, недовольные новой советской властью. Но вскоре мятеж был жестоко подавлен. Макар Осипович пытался бежать, но без успеха. В 1922 году его раскулачили, и он вынужден был отказаться от семьи, чтобы уберечь её от репрессий. В следующем году Макара отправили в тобольскую тюрьму, где, судя по документам, в 1938 году он умер. По словам Ивана Григорьевича Терентьева, внука Макара Осиповича, жена и дети купца его помнили и любили, а в 1937 году ездили на свидание в тюрьму. «Моя бабушка рассказывала СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ВСТРЕЧА ДЛЯ ВАС

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

сённые владельцем дома практически накануне своего ареста из близстоящего храма Петра и Павла. Быть может, неявное и незримое жильцами наличие этих церковных святынь спасало сам дом от напастей, а жильцов его – от ссор и распрей?.. Как знать… Уже трудно сегодня представить, но в домеусадьбе до последнего жили люди, наши современники, и это было всего несколько лет назад. Но история не забылась. Комплекс городской усадьбы (жилой дом, ворота, амбар) – сегодня памятник истории и культуры местного значения, датируемый 1898 годом. Благодаря стараниям реставраторов старинные постройки удалось спасти, и теперь музей принимает посетителей. Кстати, некоторые фотографии, которые разместили на стенах восстановленного дома, – из семейного архива Ивана Терентьева, праправнука Осипа Терентьева. Теперь у нас есть возможность видеть, как жили люди той эпохи. А самые внимательные и чуткие, возможно, уловят тот добрый дух сердечного домашнего очага, который не покидал эти стены все годы его существования! Подготовлено по материалам ЦБС г. Салехарда

ОЛЬГА ЛОБЫЗОВА

мне об этом, еле сдерживая слезы, хотя с тех пор прошло очень много времени. Жестокие были годы. Одно дело, когда мы смотрим фильмы, читаем книги об этом времени, и совсем другое – когда жертвами этих страшных событий были родные люди». Сын Макара Осиповича Анатолий Макарович, дед Ивана Терентьева, работал на первом участке Окрсвязи мотористом. Работа была ответственная. Они обеспечивали беспрерывную связь с Большой землёй и посёлками округа. В июне 1942 года Анатолия забрали на фронт, а в ноябре этого же года он погиб в бою под Смоленском. «У деда была дочь Надежда Анатольевна, моя мать, 1934 года рождения. У нас большая семья – у меня два брата и две сестры, и я самый младший. Теперь у всех дети и внуки. Таким образом, род Терентьевых продолжается. И, конечно, очень хорошо, что усадьба, которую построил наш прапрадед, сохранилась и её отреставрировали. Это прекрасно, что мы можем прийти сюда, привести детей и внуков и прикоснуться к истории своей семьи». После революции в доме располагались ревсовет, радиостанция, потом помещение отдали под жильё нуждающимся. Согласно переписи 1921 года, в купеческом доме по улице Рабочей, д. 11 (с 1957 года – по улице Ламбиных, 1), поселились 9 семей, в общей сложности – 30 человек. Во второй половине прошлого века здесь так же были коммунальные квартиры, но людей проживало уже меньше. Несмотря на трагические события, предшествовавшие этому периоду, нельзя не сказать, что дом купца Терентьева стал не только местом проживания нескольких салехардских семей. Атмосфера дружбы, трудолюбия, взаимопомощи, уважительного отношения друг к другу передалась и жильцам дома от его прежних владельцев. По словам Надежды Кузнецовой, жительницы дома в семидесятых годах прошлого века, в доме по Ламбиных, 1, ещё сохранялся дух старых времён. Здание было поделено на пять квартир, которые объединял один общий коридор. Там находились умывальники, бочки с водой, и это было место, где жильцы часто встречались. Причём все соседи проявляли корректность по отношению друг к другу – никогда в доме не было интриг и скандалов. Надежда Викторовна с ностальгией отмечает, что именно там прошло её детство, там и осталась её душа. Во время реставрационных работ надёжно и бережно прикреплёнными к стене дома изнутри в одной из комнат были обнаружены иконы, спа-

Одна из трёх найденных в усадьбе Терентьева икон сейчас находится на реставрации в Тобольске

ФОТО ИЗ СЕМЕЙНОГО АРХИВА | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА

ВОСПОМИНАНИЯ КУЛАЦКОЙ ВНУЧКИ Валентина ТЕРЕНТЬЕВА г. Салехард

ОБДОРСКИЙ РОД – Хорошо помню, как было сделано это семейное фото. Четырнадцать человек – восемь взрослых и шесть детей – ввалились в маленькое ателье фотографа. Фотограф был ошарашен: – Как я всех вас размещу? И разместил. Если провести две диагонали, то точно в центре, в перекрестье сижу я. Дедушку и бабушку, как главных прародителей, посадили по бокам, окружив любимыми дочерьми. Дедушка взял на руки самого маленького. Это Валентин Родин. Мамы его, Феонилы, здесь нет – не отпустили с работы. Нет здесь и моей мамы, Нины Терентьевой, – болеет. Нет на фото любимого бабушкиного сына Семёна, он в армии. Стайка внучек заполняет пространство между дедушкой и бабушкой, а взрослые выстраиваются надёжной мощной стеной. Опора терентьевского клана. Обрамляют взрослый ряд две красавицы. Слева – Мария Архиповна Терентьева, она же Хатанзейская по мужу, справа – блондинка Зинаида. Рядом её двухметровый муж Виктор Сумароков. Забегая вперёд, скажу, что впоследствии Сумароков заберёт детей у Зинаиды и уедет в неизвестном направлении. А Зинаида отправится с новым мужем в Белоруссию, где её следы и затеряются. Теперь о моих двоюродных сёстрах. Между мной и бабушкой, вторая слева, Татьяна Хуланхова, а позади – её родители, Зоя и Виктор. Они уехали в Сургут, и дальше их судьба неизвестна. Чуть ниже меня стоит маленькая Наташа Игнатьева. Крайняя справа – её мама Зинаида. А внизу самая маленькая – Марина Гулиницкая, у неё в настоящее время двое детей, дочь проживает в Тюмени, а сын проходит воинскую службу. Ямальская энциклопедия мало уделила внимания Рочевым и Терентьевым, а ведь две эти фамилии составляли основное население Обдорска. По переписи населения 1921 года в селе проживало тридцать семей Рочевых и почти двадцать – Терентьевых. Семьи в то время были большими, до десяти человек. По скромным подсчётам выходит, что на две тысячи жителей Обдорска было триста Рочевых и двести Терентьевых. Это были рыбаки, рабочие, оленеводы, купцы, промышленники. Часто упоминаются они в Книге Памяти об участниках

Великой Отечественной войны. Двадцать Рочевых и пятнадцать Терентьевых полегли в лихую годину. Имена погибших золотыми буквами написаны на мемориале у Вечного огня в Салехарде. Недавно отреставрирована усадьба, которая находится на улице Ламбиных. Там проживала купеческая семья Арсения Григорьевича Терентьева. Чудом уцелел и дом богатого купца Рочева-Моторова по улице Карла Маркса, где прошло детство моей бабушки Вали. Старожилы помнят, что потом там находились паспортный стол и сберкасса, а сейчас рас-

полагается офис «Обдорского строителя». Первое упоминание о древе Терентьевых – в переписи Обдорска. В 2005 году в одном из номеров «Ямальского меридиана» опубликован список жителей села, который был составлен после кулацкого мятежа. Новая власть решила переписать население вместе с имуществом – оленями, собаками, коровами и прочей живностью. В доме по улице Ленина, 21, находилось, видно, какое-то общежитие. Здесь проживало аж пять семей – Витязевы, Ануфриевы, Булыгины, Ефинеевы. Двадцать шесть СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ИЗ АРХИВА ВАЛЕНТИНЫ ТЕРЕНТЬЕВОЙ

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ФОТО ИЗ СЕМЕЙНОГО АРХИВА

Валентина Терентьева-младшая. 1955 г.

человек! Тут записана и моя бабушка, Валентина Афанасьевна Терентьева. У неё были две лошади, корова. На 1921 год у Валентины была трёхлетняя дочь Зоя, первый ребёнок. Муж, Архип Григорьевич, не попал в перепись, так как находился в какой-то революционной командировке. Вот что пишет об Архипе Григорьевиче Иосиф Волков в книге «Революции опричник», уделивший большое внимание мятежу в Обдорске. После побоища коммунистам, которые расстреляли основную часть мятежников-купцов, надо было скрыться – с юга двигался отряд белых. «Поведёт нас через Урал и будет толмачом человек надёжный, Архип Терентьев. Наверное, физиономия моя вытянулась от удивления, – вспоминает Иосиф Волков. – Брало сомнение в отношении Архипа Терентьева. Полгода назад

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

мы безо всяких юридических оснований, а лишь в силу революционной необходимости отобрали у него дом. Недавно я подписал смертный приговор его старшему брату, опять без достаточно веских оснований, как я сам расценивал. Мог ли такой человек не питать лютой ненависти лично ко мне и коммунистам?» Напомню, что на групповом снимке и есть тот самый Архип Терентьев с внуками и женой Валентиной. Это мой дедушка. А расстрелянный Арсений – его родной брат. Надо признать, что Архип Григорьевич был неординарной личностью. Убили брата, отобрали дом. Но всё-таки он спас Иосифа Волкова и его расстрельную команду. Спрятал их на своей заимке на реке Щучьей, а затем переправил через Урал в Мара-Сале. И вот прошло много лет, и теперь его можно увидеть на снимке 1956 года. А ещё в нашем рочево-терентьевском древе есть хатанзейская веточка. По улице Ленина проживал известный учитель, ученик самого Ивана Семёновича Шемановского – Пётр Ефимович Хатанзеев. В переписи упоминаются его жена Прасковья и дочь Антонина 1917 года рождения. Очень гордилась Тоня датой своего рождения. Она стала советским партийным работником. В доме напротив жила наша семья – Терентьевых. В 1937 году Антонина родила Эльвиру, а Валентина Терентьева – долгожданного сына Семёна. Дети выросли, познакомились и поженились. Семён продолжил род Терентьевых. У молодой четы родилась дочь Света, которая в настоящее время со своей дочерью Мари-

ной живёт в Санкт-Петербурге. Так что древо Терентьевых продолжается. А Марина Терентьева ждёт пополнения в семье. Это пятое поколение Архипа и Валентины. Продолжили род и мои двоюродные сестры. Наташа родила от Василия Быкова Лену, Сашу, Таню и Наташу. Лена – Глеба и Агату. Они не покинули Ямал, живут в городе Лабытнанги. Ещё одна сестра, Нина Хрисанова, родила Таню и Ваню. Таня – в Швейцарии, Ваня – в Москве. Я родила Андрюшу, который с Анной Семяшкиной подарил мне внучку Ирочку, ей уже двадцать лет. Вот такие воспоминания навеяло посещение восстановленной усадьбы Терентьевых. А моё детство прошло в доме по улице Мирюгина, 36, но это уже не исторический дом. Его приобрёл дедушка после того, как отсидел срок за что-то в Сургуте. Потом его продали. Там живут другие люди, и им, наверное, не очень интересно, что в их доме проживала большая семья Архипа Терентьева, которая собралась на групповом снимке, с которого я и начала рассказ. От прежней кулацкой жизни сохранилась большая серебряная ложка, из-за которой дети вечно дрались – каждый хотел есть по-купечески.

УКЛАД ЖИЗНИ ТЕРЕНТЬЕВЫХ Моя мама – Нина Архиповна Терентьева, дед – Архип Григорьевич Терентьев, бабушка – Валентина Афанасьевна Рочева. Я родилась в холодном январе 1950 года, и жили мы

ФОТО ИЗ СЕМЕЙНОГО АРХИВА | СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА вы и накормлены. В этом нет ничего нового, я думаю, так и в любой семье. Бабушка целые сутки находилась у печки, стряпала и варила. Уже с утра у неё было заведено тесто, а к обеду пахло пирожками, и для всех был горячий бульон. Дедушка – охотник, рыболов, оленевод. В общем, добытчик. Архипушка, как его нежно называла бабушка. В доме всегда была рыба, оленина. В своей комнате он заряжал патроны, чистил ружьё. Потом куда-то уезжал на лодке, приезжал с уловом. А однажды чуть не подорвал дом. Во время работы курил, и загорелась занавеска. А рядом – мешок с порохом. Ну что ты, Архипушка, крестным знаменем осенила его бабушка. Ведь если бы огонь добрался до него, то все бы взлетели. Из своих кулацких поступков помню, что из детского садика приносила игрушки. Бабушка брала вафельное полотенце, скручивала его жгутом, охаживала меня и ставила в угол для закрепления учебного материала. Утром игрушки относились обратно в детский сад. Так я поняла, что чужое

Дома часто рассказывали, как все работали в годы войны. Зимняя рыбалка, дрова возили, пилили что-то, шили. Всё для фронта. Мама заболела астмой, которая и довела её до могилы. Но всё-таки больная мама успела родить меня и моего брата Пашу. У дедушки с бабушкой было семеро дочерей и один сын. В семье Терентьевых самое главное – чтобы дети были здоро-

ИЗ АРХИВА ВАЛЕНТИНЫ ТЕРЕНТЬЕВОЙ

в доме по улице Мирюгина, 36. Недавно этот дом снесли. Дом, в котором прошло моё детство. Да и детство и юность всех детей Архипа и Валентины Терентьевых. Семья наша православная. В правом углу избы был небольшой иконостас. Горела лампадка. Когда меня принимали в пионеры, бабушка тихо намекнула: галстук повяжут, а ты рукой сделай так – и показала, как надо перекреститься. Впоследствии я стала комсомолкой, сказалась интернатская закваска. А может, гены сработали. Ведь мои мама и папа были комсомольцами предвоенных и военных лет. Бабушку и дедушку я помню, конечно, старенькими, им было уже за шестьдесят. А вот в спальне висели два портрета. Здесь они молодожёны. Архипушка – лихой казак, прямо герой фильма «Тихий Дон». А бабушка в зырянском костюме, красивая, молодая, волосы – красная медь. Когда вдруг объявили, что они коми, а не зыряне, бабушка была очень огорчена, спрятала свой национальный костюм в сундук и почему-то больше его не надевала. О прошлом в нашем доме говорилось шёпотом.

брать нельзя. А вот ещё один кулацкий поступок. Тайком на чужом огороде я собрала урожай редиски. Как я радовалась ей в Салехарде в 1957 году! И была очень удивлена, что наказали. И ещё более была удивлена, когда бабушка и её тридцатилетние дочки почистили редиску, сделали салат и начали его уплетать. Правда, и мне оставили немного. Но я не притронулась к ворованным овощам, за которые была уже наказана. Обидчивая была. И сейчас, когда вижу редиску на прилавке, вспоминаю ту историю из детства. Ещё один случай, который напоминает, как я относилась к подаркам. В 1955 году мне вручили говорящую куклу с закрывающимися глазами. Конечно, это была совсем не такая кукла, как Барби, а этакий пластмассовый пупс. Кукла говорила «мама» и моргала глазами. И что я сделала? Желая узнать, что же это там говорит, разрезала живот. Представьте моё удивление и разочарование – в кукле были опилки и какойто примитивный механизм. Конечно, после этой операции

Валентины Терентьевы, внучка и бабушка. 1961 г.

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ФОТО ИЗ СЕМЕЙНОГО АРХИВА кукла уже не разговаривала. А меня снова наказали. По утрам бабушка давала мне бидончик, и я шла к соседям за молоком, семье милиционера, у которых была корова. Нашу корову к тому времени отобрали. Бабушка объясняла: чтобы быть здоровыми, каждый день все должны пить по стакану молока. Все пили, а я с тех пор терпеть его не могу.

Может, из-за того, что когда я шла с бидончиком обратно, дети милиционера через забор в спину мне кричали: «Кулацкая внучка!» Что я ещё помню о дедушке – он был грамотным. Помню его с газетой в руках. Потом он резал её на квадратики и делал самокрутки. В доме висела чёрная тарелка. Сейчас спутниковые тарелки

показывают по двести каналов, а тогда это было чудорадио, репродуктор. Иногда дедушка подходил к нему и вслушивался. – Фёдор Иванович Шаляпин поёт! Слышал я его на граммофоне. На граммофоне лучше звучит. Откуда он знал, что это Шаляпин, и где он его слушал, теперь мы об этом не узнаем.

ИЗ АРХИВА ВАЛЕНТИНЫ ТЕРЕНТЬЕВОЙ

Ещё раз посмотрим на групповое фото, сделанное в салехардском ателье в 1956 году. Это клан Терентьевых. Он набирает силу. Все молодые, уверенные. Внуки окружают дедушку Архипа Григорьевича и бабушку Валентину Афанасьевну. Сейчас, после фотосессии, они придут домой, дед достанет свой маленький топорик, острый-острый, из сеней принесут большого муксуна. Дедушка быстро настрогает его, а детвора окружит дедушку в ожидании, пока тарелка не наполнится розовой стружкой. Бабушка вынет из русской печи щи, и по всей квартире разнесётся приятный запах. Главное в семье – кормить большую ораву. Семь дочерей, сын и сейчас пока шестеро внуков. Бабушка знает, что надо кормить горячим, особенно после строганины, чтобы все были здоровы.

Семья Терентьевых, Салехард, 1956 г.

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

РИСУНОК ТАГНЫ РОМАНОВОЙ

АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ | ЛИЧНО СВИДЕТЕЛЬСТВУЮ

ТРУДНОСТИ НАС НЕ СЛОМИЛИ Хатяко ЕЗЫНГИ с. Яр-Сале С образованием совхозов в жизни кочевников произошли большие перемены. Появились зооветспециалисты, а в колхозах были в основном учётчики из числа оленеводов, которые могли кое-как писать. Начались лечение и профилактика болезней оленей от некробактериоза. И, самое главное, научно-практическая работа по борьбе с сибирской язвой. Жители тундры очень скрупулёзно готовились к вакцинации. Профессиональных коралей не было, использовали подручные материалы. Весной и в начале лета во время половодья на маршрутах оленеводческих бригад приспосабливали изгибы больших рек и озёр. Оленей ловили на тынзян, трудились двое-трое суток без сна и отдыха. В 1961–1965 годах в совхозах вплотную занимались зооветеринарными мероприятиями. На маршрутах оленбригад начали строить корали для проведения вакцинации от сибирской язвы. Основным материалом для столбов была лиственница – её оленеводы сами заготавливали на Хэнской стороне и везли на место установки загона. Совхоз обеспечивал сеткой-рабицей. Меня, как и многих мальчишек того времени, жизнь «подкупила» тем, что везти ящик с ветмедикаментами было почётно. Ехать в аргише – дело скучное, но очень важное – это была большая ответственность, нужно было следить, чтобы не намочить его, не разбить и так далее. Может, поэтому мне полюбилось оленье дело. Все эти меры привели к высококвалифицированному промышленному оленеводству. Для стабильного обеспечения мясом школ-интернатов, больниц, населения начала отлаживаться заготовительная система в кооперации, повсюду в тундре обустраивали фактории. Именно в эти годы началась, говоря современным языком, социализация аборигенного населения. Кое-где появляются разъездные фельдшера, начали обучать грамоте. Организовывая совхозы в арктической зоне, государство ставило большие, благородные цели, неся ответственность за совершенствование северных хозяйств, где живут и работают коренные жители. Мои учителя, старшие товарищи частенько говорили о преимуществе государственного хозяйствования, особенно на Севере. Душевно

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

признателен дорогим наставникам, участникам Великой Отечественной войны Дмитрию Никитичу Пузину, Алексею Ивановичу Рудь, Василию Кирилловичу Стрельцову. Особенно благодарен первому директору зверооленеводческого совхоза «Ярсалинский» Николаю Кугаевскому, у которого учился, слушая рассказы о премудростях хозяйствования на Севере, о жизни нашей непростой. И надо сказать, Николай Дмитриевич был организатором и ответственным руководителем первых официальных слётов оленеводов и охотников в Ямальском районе. Начало 70-х годов прошлого столетия – это период, когда в Министерстве сельского хозяйства СССР отмечали стабильность и укрепление северных хозяйств. Поводы для такой оценки были налицо. Во-первых, основную отрасль, оленеводство, поставили на промышленную основу. Приоритетом отрасли определили обеспечение населения округа мясом, появились договорные отношения поставки скандинавским странам. Заготовительные организации платили оленеводческим хозяйствам дополнительно 25 процентов цены телячьего мяса, это стимулировало увеличение маточного поголовья. По осени на убой шло до 50–60 процентов телят. Во-вторых, помимо стандартных к тому времени уже зоотехнических и ветеринарных обработок начали использовать опрыскивание репеллентами – против оводов и гнуса. То есть в тундре стали применяться достижения науки и техники.

ЛИЧНО СВИДЕТЕЛЬСТВУЮ | АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ Примечательная черта пятилетки – расширение формата производства. Наряду с оленеводством на местах параллельно развивалось клеточное звероводство. Увы, цена пушнины на рынке сбыта не соответствовала затратам совхозов – электроэнергия, тепло, механизмы, корма для зверей, ветсанобработка, заготовка сена. Но именно в этот период клеточное звероводство и полевая пушнина сыграли положительную роль в укреплении экономической и социальной стабильности хозяйства. В звероводстве и охотпромыслах совхозов было занято до 30 процентов кочевого населения. В совхозах содержался крупный рогатый скот. Об этом можно говорить много. Первое, что сразу сейчас говорят, – экономически невыгодно его держать на Севере. Да, это так, но тогда цена продукта деньгами не мерилась. Ведь это в первую очередь здоровье человека, особенно детей. Исторически и сейчас для арктической зоны хозяйствования звероводство, полевая пушнина, молочно-товарная ферма, строительство, механические цеха, содержание факторий были убыточны. Прибыль в основном давало оленеводство. За счёт него хозяйства могли заниматься воспроизводством отраслей, совершенствовать технологии. К примеру, начали внедрять племенное дело в оленеводстве, звероводстве, ранний убой оленей, просматривались проекты убойных пунктов. В первую половину семидесятых годов прошлого века материально-техническая база хозяйств укрепилась. Руководители совхозов и рыбозаводов, которые поднимали, можно сказать, их с нуля, удостоены правительственных наград. И было неважно, в основной или дополнительной отрасли работает человек. Основным ориентиром для руководителей был он сам. Отсюда их постоянное стремление делать всё для благосостояния трудового коллектива. Поэтому авторитет руководства был высок, а почёт им – по сей день. В этот же период состоялся Пленум ЦК КПСС по вопросам развития сельского хозяйства. Принято Постановление Правительства РСФСР «Об укреплении и развитии материально-технической базы зверо оленеводческих совхозов Севера России». Всё это дало широкие возможности для строительства жилья, обновления звероводческих комплексов, животноводческих ферм, повышения цены на продукцию традиционных отраслей. Для оленеводческих хозяйств 90-е годы были временем расслоения. Система взаиморасчётов

за продукцию не могла обеспечить заработной платой трудовые коллективы. Многие хозяйства становятся банкротами. В эшелонах власти констатируют: у кочевого населения нет денег, чтобы купить хлеб, чай, сахар… До 2003 года кочевому населению выплачивались так называемые баяндинские – 600–800 рублей в месяц на взрослых членов семьи. Этого категорически не хватало. В 2001 году главой муниципального образования Ямальский район избран А. Н. Кугаевский. Он активно взялся за новую для него работу. Все его решения направлялись на облегчение жизни населения. В частности, благодаря настойчивости главы на бюджетной сессии в 2002 году Государственной Думой округа принято решение о компенсационных выплатах кочевому и полукочевому населению автономного округа в сумме две тысячи рублей. Говорят, что коренные северяне – удивительно терпеливые люди. И всегда благодарны людям старшего поколения за то, что те сохранили стабильность в обществе. В последующем решениями органов государственной власти округа и муниципальных образований помощь была оказана именно оленеводам, охотникам и рыбакам за счёт социальных выплат. Как говорят в тундре, пенсии много не бывает – порой это единственный стабильный доход большой семьи тундровиков. Случай для размышления. В ноябре 2001 года, на забое стада бригады № 8 старший оленевод Сюка Параподович Худи глубоко вздохнул и с горечью сказал: «Земля опустела, никого нет. На просчёте – ни директора, ни главного зоотехника. Даже некому взглядом оценить труд пастуха-оленевода. Раньше начальство говорило, что олени хорошие. И это для меня было дороже, чем заработная плата. Хотя при них я получал много денег, не считал. Для меня главным было доброе слово и здоровье оленей». Возвращаясь к кочевым, надо сказать, что они-то и спасли сложнейшую ситуацию безденежья. Страшно подумать и вспомнить, как у многих тундровиков продуктов не хватало. Но при этом и муниципалитеты, и совхозы, и рыбозаводы, погружаясь в долги, помогали кочевому населению, а предприятия ТЭКа предоставляли авиатранспорт. В тот период Ямальский район сумел сохранить стабильность в оленеводстве. СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ | СОЛЬ ЗЕМЛИ

ТУРБУЛЕНТНЫЕ ПЕРИОДЫ В ИСТОРИИ ЯМАЛЬСКОГО ОЛЕНЕВОДСТВА Роза ЛАПТАНДЕР

г. Гронинген (Нидерланды)

Флориан ШТАММЛЕР

г. Рованиеми (Финляндия)

Наша научно-исследовательская группа антропологов Арктического центра Университета Лапландии уже несколько десятилетий работает на Ямале. Работа проводится совместно с тундровиками. Знания кочевников об истории тундры, окружающей среде, об оленях и изменениях климата вводятся в научный оборот и учитываются наряду с научными. Благодаря сравнительной работе с другими регионами, такими как север Финляндии, север Якутии, Ненецкий автономный округ, удалось выявить специфику и уникальность ямальской кочевой культуры – это ярко выраженное семейное кочевничество и долговременная устная историческая память, которая до сих пор передаётся молодому поколению.

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ИЗ АРХИВА РОЗЫ ЛАПТАНДЕР

Ненецкая легенда о рождении мира гласит, что ненецкий бог создал сначала человека, затем оленя. Для ненцев это животное было всегда символом первоосновы жизни. Оленевод получает своё счастье от бога Илебямпертя. Этот дающий жизнь бог, как переводится с ненецкого его имя, обеспечивает человека удачей, но может и повернуться к нему спиной, и тогда тундровик сам должен искать своё оленье счастье. Наверное, поэтому жизнь в тундре основана на бесконечном поиске ходов и передвижениях, которые всегда продумываются и анализируются наперёд, но в то же время способны гибко подстраиваться к условиям окружающей среды, природной и социальной. Со временем каслания приобрели установившуюся закономерность, скрупулёзно развитую за долгие столетия совместного сосуществования человека и домашнего оленя. Всё это вместе сформировало современную оленеводческую культуру Ямала.

Научно-исследовательская группа антропологов Арктического центра Университета Лапландии в Финляндии со своими детьми

Роза Лаптандер беседует с Ямбана Вэнго, старейшим жителем Тамбейской тундры (в 2011 г. ему было 110 лет)

За время работы записаны интервью с оленеводами, как частниками, так и работающими в совхозных стадах. Они делятся знаниями о наиболее ярких и значимых исторических событиях на Ямале, об изменениях в жизни кочевников начиная с конца XIX века. Многие из этих перемен – понастоящему турбулентные периоды. Рассказы тундровиков свидетельствуют о прошлых эпидемиях и болезнях оленей, аномальных природных явлениях, которые негативно отразились на жизни местного населения. По ним можно примерно высчитать, где, когда и какое несчастье случалось в той или иной тундре на Ямале. К слову сказать, болезни оленей и массовый падёж сопровождали работу кочевников повсеместно и всегда. Летом 2016 года на Ямале случилась эпидемия сибирской язвы. В средствах мас-

совой информации писали, что вспышки этой болезни в регионе не случались уже многие десятилетия. Мы читали в социальных сетях активные обсуждения этой темы, люди

ИЗ АРХИВА РОЗЫ ЛАПТАНДЕР

СОЛЬ ЗЕМЛИ | АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

даже выкладывали карты старых захоронений и могильников павших от сибирской язвы оленей. При этом почему-то везде и всегда говорится, что сами тундровики не помнят

Тюдё Лаптандер с дочерью, Флориан Штаммлер и Роза Лаптандер, Тамбейская тундра

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

этих мест и поэтому продолжают там активно кочевать. Но, например, в июле 2014 года мы записали интервью с оленеводом-частником Михаилом Подовичем Худи и его женой Валентиной, которые проживают на реке Мордыяха. Он рассказал, что в тундре есть места, куда запрещено ходить, – там случился когдато мор. Михаил: – В тундре есть места падежей, когда олени опухали и умирали. Давно это было. Есть такой остров на Юрибее. Там олени умерли от сибирской язвы. Люди так и оставили их. Валентина: – Так и люди умирали целыми стойбищами. И здесь, на Мордыяхе тоже есть такое место – мы туда не ходим. Там всё осталось, как было. Михаил: – Да, они все умерли от сибирской язвы. Потом приезжали русские, проводили исследования. Из разных мест, даже из Москвы. После всех этих болезней стали прививать оленей. Я не помню, когда именно начали ставить прививки от сибирской язвы. Но помню хорошо, что это было весной. Сейчас частники не получают для своих оленей никаких прививок. В бригадах ставят. Это интервью свидетельствует о том, что народная память, или, как официально говорят, коллективная память ненцев, владеет знаниями о потенциально опасных для миграций местах в тундре. Часто это запретные места, их называют хэбидя я. Поэтому мы можем сказать, что вспышки сибирской язвы случались на Ямале и раньше, и они приводили к массовому падежу. Но ведь и после этого кочевники остались в тундре, восстанови-

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ИЗ АРХИВА РОЗЫ ЛАПТАНДЕР

АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ | СОЛЬ ЗЕМЛИ

Оленевод-частник Михаил Худи с внуком, река Мордыяха, 2014 г.

ли стада и определили новые места на путях кочевий. Мы считаем, что необходимо учитывать их знания для выявления территорий, где в прошлом случались эпидемии, исследовать их и определить опасность. Это нужно делать по многим причинам, но прежде всего потому, что из-за изменений в тундровом ландшафте и потепления климата эти места могут вновь стать потенциально опасными. Фиксация и дальнейшее обеззараживание будет своевременной профилактической работой. Возможно, эта работа будет безопаснее для людей и значительно дешевле для бюджета округа.

О пастбищах Сейчас, когда стали говорить о проблеме перевыпаса и износа пастбищ, многие оперируют результатами мониторинга ус-

ловий содержания пастбищ на Ямале. Были предположения, что вспышка сибирской язвы в 2016 году произошла из-за их деградации и перевыпаса оленей, и по этой причине необходимо сократить поголовье. Если говорить о правилах использования ягельников и лишайниковых пастбищ в целом, можно сказать, что оленеводы знают, сколько оленей нужно для жизни и сколько можно выпасать на той или иной территории. Пастухи, будучи адаптированы к ежегодному круговому ритму миграций, рационально подходят к сезонному распределению пастбищ в зависимости от размера стада. С другой стороны, миграции на большие расстояния рассчитаны на определённое поголовье оленей. Иными словами, их должно быть достаточно много для того чтобы средняя семья оленеводов могла совершить

СОЛЬ ЗЕМЛИ | АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ переход с побережья Карского моря на юг в сторону лесотундры. Как, например, ямальские оленеводы кочуют на Хэнскую сторону. Те оленеводы, у которых оленей немного, не могут каслать далеко. При этом олени могут спокойно выпасаться в местах даже с малым содержанием ягеля, поскольку кроме этого корма их вполне «устраивают» трава, листья, ягоды и грибы. С другой стороны, есть другой конкретный пример – тамбейские ненцы. Раньше, ещё до прихода советской власти, они кочевали зимой на юг и даже ездили за продуктами до Берёзово на оленях. После установления в середине XX века границ кочевий, ориентированных для работы с совхозными стадами, этим оленеводам запретили покидать территорию Тамбейской тундры. Всё же они смогли приспособиться к жизни на севере полуострова, хотя раньше из-за дефицита топлива и дров никогда не оставались там на зимний период. Поэтому со времён установления границ кочевий администрация Ямальского района и посёлка Сеяха вынуждена обеспечивать тамбейских оленеводов дровами. Но, обратите внимание, эти кочевники выпасают свои стада на небольшой территории, где пастбищ немного. Но их олени намного крупнее ярсалинских, хотя они не питаются ягелем в зоне лесотундры. О том, что олени могут обходиться малым количеством ягеля, можно читать в трудах Александра Южакова, который пишет об этом на примере чукотского оленеводства. На Чукотке олени могут выжить при совсем малом количестве

ягеля. Доля ягеля в питании оленей часто меньше половины от среднего рациона в году. Это значит, что при оценке пастбищ надо не только смотреть на количество ягеля, но и проследить баланс по сезонам. Кроме того, автор считает, что оценка пастбищных угодий для оленеводства, которая основывается исключительно на количестве и качестве кормовых ресурсов и оленеёмкости на гектар земли, слишком проста, ошибочна и неизбежно приведёт к неверными выводам. Комплексный подход учитывает нужды и знания самих оленеводов при характеристике пастбищ. На оценку параметра идеального соотношения «количества оленей на гектар земли» нужно калькулировать и выбор оленеводов. Также необходимо учитывать и доступность пастбища. Существующие корма, к примеру, становятся недоступными во время гололёда, или когда угодья затравлены бактериями эпидемических болезней либо загрязнены отходами промышленного освоения. В таких случаях цифры оленеёмкости пастбищ ни имеют никакого значения для оленеводов, поскольку там невозможно выпасать оленей. Таким образом, оленеводам необходимо подстраиваться под внезапные обстоятельства, которые влияют на выпас оленей. По результатам наших исследований мы можем сделать вывод о том, почему на Ямале оленеводство развито и работает с учётом перехода оленей от одной кормовой базы к другой. Летом в районах крупных рек, таких как Юрибей и Мордыяха, основной корм – растительный, а зимой в районе лесотундры

это ягель. С другой стороны, много пастбищ разбивается не во время выпаса, а при перегонах оленей. Поэтому, по мнению профессора Арктического центра в Рованиями Брюса Форсба, необходима постройка мобильных забойных пунктов недалеко от мест массового скопления и перегона оленей. Надо отметить, что главная цель менеджмента оленных пастбищ на Ямале должна быть нацелена на сохранение кочевой культуры. Нельзя забывать, что здоровая кормовая база и определённое количество оленей – не как таковая цель, а всего лишь инструмент для достижения главной задачи – давать оленеводам возможность самостоятельно вести кочевой образ жизни. В конечном итоге сами кочевники принимают меры по организации маршрутов кочевий, выпаса своих стад и их забоя. Поэтому любые планы по внедрению каких-либо изменений должны включить уже на ранней стадии полное и равноправное участие тех людей, которые должны воплотить их в реальность. В международном законодательстве есть принятое понятие для такого подхода: free prior informed consent – добровольное предварительное информированное согласие, оно обозначено в декларации ООН по правам коренных народов и в принципах этой организации о практике бизнеса и правах человека. Цель оленеводства – это не производство мяса или сохранение растительного ландшафта Ямала, а обеспечение источника самостоятельно заработанного дохода для тех, кто решил жить традиционным образом. Если оленеводство как образ жизни будет замещено СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ | СОЛЬ ЗЕМЛИ на параллельную газодобывающей отрасли оленеводческую промышленность, направленную только на производство оленьего мяса, это послужит причиной появления целого комплекса новых проблем. Переход к загонному оленеводству теоретически звучит хорошо. Всё же стоит подумать и о его практической стороне, к каким последствиям он может привести. Ведь уникальность Ямала состоит в том, что оленеводство сохранено как образ жизни. И именно ямальское оленеводство во всём мире считается эталоном традиционного оленеводства. Это важнейшая составляющая имиджа округа, о которой говорят наряду с другими, например, нефтегазодобывающей промышленностью. В августе 2009 года на семинар на Ямале, организованный Всемирным центром оленеводства, приехали саамы. Тогда один из норвежских оленеводов признался, что очень завидует ямальским кочевникам и их методам работы со стадами. Хотя те удивлялись современным пластиковым арканам, квадроциклам гостей, при этом уже тогда, впрочем, критически относясь к тому, что они дают комбикорм и держат оленей в загородях. Поэтому стоит обратить внимание на опыт наших скандинавских коллег по истории северо-саамского оленеводства. Они могут подтвердить, что именно развитие промышленного производства оленьего мяса послужило причиной исчезновения традиционного саамского оленеводства, о чём глубоко сожалеют. Увы, его уже невозможно возродить. Как об этом писали сорок лет назад,

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

развитие саамского промышленного оленеводства имеет свои выгоды, но акцентирование только на его развитие не имеет положительных тенденций. То же самое говорил и президент саамского парламента Финляндии Пекка Айкио на Всемирном конгрессе оленеводов в 2008 году. Тогда он подчеркнул, что традиционное ямальское оленеводство является уникальным и единственным в мире. Сейчас мы можем с уверенностью сказать, что все эти так называемые признаки современного оленеводства не являются плюсами. И потом, современная ямальская оленеводческая культура основана на взаимоотношении людей и оленей. При этом она не подразумевает только получение как можно большего дохода от продажи мяса. Ямальские оленеводы высоко профессиональны, но для них это не работа, а образ жизни, который приносит доход для обеспечения более-менее приемлемого проживания в тундре. Поэтому было бы целесообразно не переводить ямальское оленеводство, без участия самих оленеводов, на модель финского рационального производство мяса, а постараться занести его в перечень культурного наследия Юнеско. Даже если тундровики и получат денежные выплаты на забой оленей, которые можно использовать для покупки квартир, это не гарантирует, что они найдут работу, адаптируются к жизни в городах и посёлках округа. Такой колониальный подход переселения коренного народа ближе к цивилизации может навсегда разрушить

современный социум оленеводов. Этот целый комплекс веками складывавшихся сложных и переплетающихся культурных ценностей взаимоотношения человека и оленя помог сохранить психологическое здоровье коренного населения округа. В настоящее время кочевники живут в естественных для них условиях, и это позволяет им быть на расстоянии от многих социальных проблем больших населённых пунктов. Обратите внимание на другие арктические страны, в которых произошло подобного рода переселение коренных жителей в крупные населённые пункты. Практически повсеместно там один и тот же набор проблем, таких как алкоголизм, безработица, проституция, суициды и так далее. К тому же появится возможность разрушения уже нормированной социальной жизни в городах и посёлках, когда большое число недовольных людей, чувствующих себя ненужными, начнут вести себя «неадекватно» для поселковой среды, разрушая тем самым устоявшуюся психологическую атмосферу социума на Ямале. Так как это только в тундре тундровик «крутой», а в посёлке может стать обузой обществу – для этого есть определённая вероятность и опасность. Поэтому важно не повторять ошибки других стран – массовый перевод кочевого населения на осёдлость, перевод оленеводства на загонное и массовое сокращение поголовья за сравнительно короткие сроки. Ямальское оленеводство в его настоящем виде показало

СОЛЬ ЗЕМЛИ | АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ ков, в партнёрстве с которыми можно разработать стратегию развития современного оленеводства. Например, будет хорошо, если оленеводческая семья получит возможность жить хорошо с меньшим количеством оленей, но при этом сохранив традиционную структуру стада, проверенную на практике, включая ездовых, яловых оленей и так далее. Оленеводы могут доказать, что она может быть самодостаточной, лучше адаптируясь к природными изменениями. При этом сто-

имость мяса должна быть намного дороже. Поэтому мы, команда Арктического центра Университета Лапландии, подчёркиваем необходимость сохранения и поддержания традиционной оленеводческой культуры Ямала. Поддержание ямальского оленеводства – не только имиджевая политика Ямало-Ненецкого автономного округа, мера сохранения всемирного культурного наследия, но ещё и разумная социальная политика региона по отношению к его коренным жителям.

РОЗА ЛАПТАНДЕР

и доказало, что это одна из лучших в мире форм работы человека с оленями. Если подсчитать, сколько будет стоить для бюджета округа содержание одними только пособиями безработных оленеводов в посёлках со всеми дополнительными расходами (медицинскими и так далее), то мы увидим, что это легко может стать намного дороже, чем если бы кочевники как можно дольше оставались кочевниками и жили достойно за счёт своего труда. Есть много грамотных и умных тундрови-

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ | ВЕКТОР В БУДУЩЕЕ От редакции. Ценная новаторская инициатива аграриев в соседнем регионе, поддержанная республиканской властью, с опорой на кадровый состав специалистов с Ямала, а также на ямальских оленей, уже даёт первые положительные результаты. Распространение подобного опыта хозяйствования и на соседние оленеводческие северные регионы страны дало бы новый импульс развития этой традиционной, этнообразующей отрасли хозяйствования в новых социально-экономических, климатических условиях, в особых условиях существования человечества в двадцать первом веке. Для нашего округа это было бы спасением и традиционных тундровых пастбищ от перевыпаса, и уже существующего поголовья оленей от резкого сокращения его численности. Работа в данном направлении начата. В план развития оленеводства ЯНАО планируется внести пункт о перемещении оленей из тундровой зоны, которая наиболее страдает от перевыпаса, в таёжную и лесную зоны. Это было одно из предложений оленеводческих общин региона. Кроме того, предлагается ввести верхнюю границу нормы по количеству оленей на одну семью. Причём норма должна зависеть не только от состава семьи, но и от территории выпаса.

ЯМАЛЬЦЫ НА ЗЕМЛЕ КОМИ Александр ЮЖАКОВ г. Санкт-Петербург Историки пишут, что ещё в середине ХIX века семьи коми-ижемцев начали переселяться в Берёзовский уезд Тобольской губернии, на берега полноводной Оби, а потом и дальше, до реки Надым. Переселялись со всем скарбом и скотом, включая оленей. Переселенцы достаточно быстро освоились, построили свои поселения: Мужи, Саранпауль – или селились в уже существовавшие Берёзово, Обдорск, Кушеват, Аксарку. В местное оленеводство коми внесли товарные отношения, свои приёмы кочевания и пастьбы. Переселение на восток усиливалось в годы бескормицы и эпизоотий в печорских тундрах, при коллективизации оленей советской властью. Коми-оленеводы долгое время вели кочевой образ жизни в приуральских и надымских тундрах ЯНАО. Сейчас число кочующих коми невелико, они почти все работают на сельхозпредприятии «Салехардагро». Оленеводство Ямало-Ненецкого округа относится в основном к тундровому или межзональному, здесь выпасается самое большое в мире стадо домашних оленей –

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

семьсот тысяч во всех формах хозяйств, включая личные, доля которых составляет семьдесят процентов от всех имеющихся в округе. Однако лесное оленеводство на Ямале занимает незначительное место в общем поголовье. Перегрузка тундровых, переходных паст-

бищ – главная, уже губительная для отрасли проблема, которая до сих пор не решена. В Республике Коми оленеводство сохранилось только в тундре, а лесное оленеводство осталось лишь в воспоминаниях старожилов и литературных источниках. Реализация проекта развития таёжного оленеводства в республике началась в 2012 году. По бизнес-плану окупаемость его составляет десять с половиной лет. При успешном построении хозяйственной деятельности таёжное оленеводство будет приносить стабильный доход уже через пять лет. На строительство изгороди направили 15,7 миллиона рублей, на строительство кораля – почти миллион рублей и на покупку пятисот лесных оленей – более шести

миллионов рублей, из них из бюджета Республики Коми – восемь миллионов, 570 тысяч рублей и три миллиона рублей соответственно, то есть почти половину всех финансовых затрат. Остальные средства поступили из внебюджетных источников. За оленями обратились к известному на Ямале оленеводу и руководителю частного оленеводческого хозяйства «Хамба» («волна» в переводе с ненецкого языка) Михаилу Едайковичу Яру. Михаил хорошо знает как тундровое, так и таёжное оленеводство. Не один раз он организовывал перегоны и перевозки оленей на Таймыр, в Эвенкию и Югру. Большой проблемой стало найти семью, которая взялась бы за это необычное дело. Идти работать в оленеводство, тем более таёжное, желающих мало. Те кочевники, что уже работают, менять своё место жительства наотрез отказывались. После длительных уговоров решилась идти в далёкий таёжный край семья родной сестры Михаила – Ольга с мужем Романом Тибичи. Потом нашли ещё двух молодых помощников, одного в Надымском районе, другого – в самой Республике Коми. Первую зимовку и весну провели в предгорьях Урала, на пастбищах бывшего совхоза, а ныне государственного унитарного оленеводческого предприятия «Саранпаульский». Вначале директор предприятия принял Михаила не очень любезно, присматривался, больше молчал. Но постепенно, увидев, что «гости» трудятся профессионально, своих оленей не оставляют без ухода и присмотра, в корне поменял отношение. Много расспра-

АЛЕКСАНДР ЮЖАКОВ

ВЕКТОР В БУДУЩЕЕ | АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

База оленеводов

шивал о секретах ямальского оленеводства. А когда они собрались кочевать дальше, уговаривал остаться в хозяйстве, сулил хорошие условия для работы. Что поделаешь, и у него хороших оленеводов не хватало… Саранпаульцы пугали их: переход по пастбищам будет трудный, олени могут не дойти. Михаил поблагодарил хозяев за помощь и поддержку, но менять свои (да не только свои) планы не стал – его ждала таёжная Емва. Идти по густой тайге зимой со стадом оленей – задача сверхтрудная. Сами оленеводы передвигались на снегоходах, снег был глубиной около двух метров, спрыгнешь с «Бурана» – утопаешь в нём выше пояса. Местами приходилось рубить проход для аргишей – настолько плотно стояли деревья. На установку и сборку чума в короткий зимний световой день уже не хватало времени, спали в палатке с печкой, благо дрова в тайге повсюду. К весне пришли на реку Вымь, на берегу которой построили изгородь для оленей и поставили балки для людей. Здесь и провели первый таёжный отёл. Телята рождались слабенькие –

сказывался тяжёлый переход матерей, отход оказался выше обычного, но это не самое страшное. Весной повылазили из своих берлог медведи и, стремясь покормиться после зимней спячки, стали часто навещать оленье стадо в изгороди. Через неё они просто перелазили, нередко сминая и повреждая металлическую сетку. Приходилось брать на обход изгороди карабин и постреливать в воздух при встрече с хозяином тайги. Сетку могли повредить и громадные лоси. Падающие деревья проламывали в сетке огромные бреши, через которые могли выйти, затерявшись в глухой тайге, олени. Кто-то верно сказал: в лесу оленей пасёт изгородь. Но вот за таким «пастухом», в свою очередь, постоянно требовался глаз да глаз. В новом корале провели прививку против «сибирки», и началась первая летовка на новом месте. Лишайниковый покров в местной тайге-парме оказался богатейшим – огромных зеленовато-белёсых полей кладонии, или лишайницы, вокруг много, о чём на Ямале и не мечтают. На такой «диете» важенки быстро поправились, СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ | ВЕКТОР В БУДУЩЕЕ структуру, поскольку сейчас схема финансирования проекта излишне сложная, через Инту, что не очень удобно и медленно. Из техники на базе есть автомобиль, квадроцикл, мотобайк. К сожалению, отсутствует постоянная связь: для сотовых телефонов в этих малонаселённых местах нет покрытия, спутниковые – дороги. Но связь нужна, ведь при несчастном случае до дороги – семнадцать километров, а до Емвы – больше сотни. Но самое главное в организации таких оленеводческих ферм, считает Михаил Яр, это люди. Взяться за такое непривычное, рискованное и часто неизведанное дело могут только достаточно увлечённые и убеждённые в своей правоте специалисты, такие как и он сам. Ведь мог бы, как и сотни его земляков-собратьев, сидеть на Ямале, делать привычное

дело и никуда, ни в какие эксперименты не ввязываться. Но нет, не такой он, вице-президент Ассоциации «Оленеводы мира», член правления Союза оленеводов России Михаил Едайкович Яр. Он считает, что если не возродить лесное оленеводство, и тундровое обречено на исчезновение. Это вопрос времени. И оттуда уйдут люди, если не поменять технологию, не сделать её близкой хотя бы скандинавской. Она тоже имеет немало проблем, но более адаптирована к современному образу жизни, а потому не испытывает недостатка в оленеводах. Там никогда не было колхозов и совхозов – только частное хозяйство. «Один олень – один хозяин» – именно такая формула сохраняет оленеводство на севере Европы, а в наших российских сельхозпредприятиях олень обезличен, он как бы ничей… Почти всю продукцию

АЛЕКСАНДР ЮЖАКОВ

телята стали давать хорошие – до полкило в день – привесы. К концу августа самцы-хоры почистили рога и начали испытывать их на прочность в боях с соперниками за внимание важенок. Вовремя провели подготовку к гону: кастрировали лишних самцов, отпилили рога работающим. Увы, в большом «огороде» собрать оленей вместе и загнать в кораль оказалось невозможно. Придётся ждать, когда выпадет достаточно глубокий снег. Михаил Едайкович не привык жаловаться – из собственного ямальского опыта он знает, что надёжнее рассчитывать на собственные силы, чем на доброго дядю. Но о местном руководстве отзывается с уважением: всё, что просит, делают, привозят, помогают. Михаил считает, что Княжпогостскому филиалу с оленфермой лучше выделиться в самостоятельную

Важенка с телёнком в октябре

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ВЕКТОР В БУДУЩЕЕ | АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

АЛЕКСАНДР ЮЖАКОВ

на Ямале производят частные хозяйства, сельхозпредприятия лишь скупают выращенное частником да получают многомиллионные дотации, на которые и существуют. Создание оленьей фермы в лесу должно осуществляться поэтапно. Первый и основной этап – это поиск людей, специалистов, которым будет не страшно заниматься оленеводством в тайге. Более того, они должны проникнуться идеей возрождения лесного оленеводства и не бояться трудностей и неудач, которые неизбежны в таком проекте. Затем надо найти подходящее место, рассчитать потребность в площади для планируемого поголовья. Важный этап – строительство

изгороди. Капитальная изгородь из металлических опор и сетки – дорогостоящее сооружение, но с длительным – до двадцати пяти лет! – сроком службы. Деревянная изгородь значительно дешевле, однако и служит она в пять раз меньше «капиталки». Можно комбинировать: основную изгородь сделать капитальной, а внутри неё пастбищеоборот осуществлять с помощью деревянной или электрической изгороди. Последний вид изгороди требует надёжного источника тока и квалифицированного электрика. А ещё Михаил Едайкович хочет испытать беспилотный летательный аппарат, так называемый дрон для оперативного

контроля изгороди и пастбищ, поставить на базе альтернативный источник энергии и внедрить электроизгородь. И, конечно, он убеждён, что в Республике Коми можно организовать целую сеть оленеводческих ферм – кормовые запасы вполне позволяют. Для этого надо уже сейчас готовить специалистов лесного оленеводства, создавать обучающий центр. И верить в правоту своего дела. Он уверен, что ямальские олени и оленеводы приживутся на древней земле коми и станут началом нового этапа развития этой традиционной отрасли жизни и хозяйства в такой северной и обширной стране, как Россия, лесного оленеводства.

Богатые таёжные ягельники

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ | ПРЕДКАМИ ЗАПОВЕДАНО

ЗАКОНЫ НЕНЕЦКОЙ СЕМЬИ Елена САЛИНДЕР пос. Салемал Ямальского района Элементов, благодаря которым складывается стиль государственности, много, и один из них – народ. Чтобы понять, почему он такой, какой есть, необходимо заглянуть в детство любого жителя нашей планеты. Так как именно там происходит развитие персоны, её самоутверждение и образование. И именно от воспитания зависит, добросовестным будет человек или нет. Семья – это своего рода малая родина. В ней формируется человеческая личность, происходит воспитание индивидуума. От того, в какой семье воспитывался ребёнок, зависит, каким он станет в будущем. Это особый мир. И очень хорошо, если он полон тепла, ласки, заботы, сострадания, взаимной любви. Если в семье ценятся трудолюбие, честность, тяга к знаниям, ребёнок вырастает правдивым, любознательным, ответственным за порученное дело, и свою дальнейшую жизнь он строит созвучно этим понятиям. Воспитание любви к родной земле, к родному языку также начинается с раннего детства. Отец и мать прививают маленькому человеку уважение к родным и друзьям, к окружающим, воспитывают потребность в изучении истории своего края. Ведь именно семья является колыбелью духовности. Для ненцев понятие счастья связано прежде всего с детьми, потомством. По их представлениям, богатым можно быть не столько оленями, сколько детьми, особенно сыновьями. В речи коренных жителей часто можно услышать такие пословицы: «Сына имеешь – олени твои по тундре не разбегутся», «Дочь родится – зятя заимеешь». Чем больше детей в семье кочевого человека, тем счастливее родители. При этом многочисленная семья, состоящая из представителей разных поколений, легче справляется с воспитательными задачами, используя опыт старших. Ненецкое воспитание носит мягкий, гуманный характер. Как бы многочисленны ни были семьи, взрослые

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

стараются создавать атмосферу добра, взаимного уважения, ответственности. Родители помнят, что отношение к детям – это отношение к ним самим в будущем. На Крайнем Севере рождение человека воспринимается как появление на свет будущего труженика. Это обусловлено, конечно, и хозяйственными потребностями. Поэтому малышей с раннего возраста приучают к труду. У каждого ребёнка свои обязанности, в основном это небольшие дела по хозяйству. Мальчики находятся при отце, девочки – при матери. В воспитании детей одинаково важную роль играют и мать, и отец. Слово отца и его пример имеют огромное значение для ненецкого мальчика, юноши в условиях кочевой жизни. Мать у ненцев сравнивается с солнцем. Ведь материнское воспитание оставляет след на всю жизнь. Ненцы сильно осуждают женщин, которые сознательно не хотят иметь нескольких детей, но с большим состраданием относятся к тем, кто бездетен от природы. Авторитет стариков непререкаем. К ним обращаются за советом, их поступки и дела являются образцом для подражания. Память о доброте, нежности, мудрости бабушки и дедушки остаётся в сердцах детей и внуков. Приобщение младшего поколения к заботе о людях преклонного возраста служит укреплению связи между поколениями. Если кто-то забыл об этом, окружающие напомнят бытующими в народе поучениями: «Не следует плохо относиться к детям, иначе, когда ты станешь старым, они будут так же относиться к тебе». Есть у ненецкого народа неписаный закон – гостеприимство. Эта традиция распространяется на всех жителей стойбища и их гостей. Неважно, кем является гость, каковы его социальное положение, возраст, национальность, пол, он всегда будет почётным лицом. Любой человек, оказавшийся в тундре, может войти в

ПРЕДКАМИ ЗАПОВЕДАНО | АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ чум и рассчитывать на тёплый приём. И до сих пор у ненцев чум не закрывается. И дети, если родителей нет дома, всегда рады гостям и по возможности обогреют путника. Дети никогда не спорят со взрослыми. Это считается дурным тоном. Ведь издавна повелось, что «слово отца – закон, а мать всегда права». На детей не полагается повышать голос. Родители знают, что ребёнок обязательно скопирует их поведение. Поэтому поведение, речь взрослого при детях сдержанные, спокойные и доброжелательные. Тундровая ненецкая семья – «мяд’ тер», в буквальном переводе – «содержимое чума». В одном чуме могут жить две и более семьи. У ненцев до сих пор считается неслыханным позором, если кто-либо из родственников остался равнодушным к судьбе сирот, нуждающихся в помощи. Ненцы – носители языческой культуры и свою жизнь и воспитание детей строят на языческих традициях. Понятия «священный угол чума», «священная сторона стойбища», «священная нарта», «священный олень», «олень священной нарты», «священное озеро» знакомы детям с младенчества. Верования воспитывают уважение к ясновидящим, шаманам, старикам как

носителям народной мудрости и справедливости, бережное отношение к природе, орудиям труда, нартам, чуму. В последние десятилетия молодое поколение ненецких семей утрачивает национальные традиции, обычаи и духовную культуру, забываются секреты древних ремёсел. Ведь веками создавался своеобразный свод законов ненецкой семьи. Современные молодые родители уступают предыдущим поколениям в знании народных методов воспитания. Сейчас, когда сельские и городские жители всё меньше и меньше обращаются к национальным истокам, процесс обезличивания может привести к утрате самобытных, уникальных семейных традиций, формирующих ненецкое лицо и душу. Поэтому в школах необходимо вести более углублённое изучение традиций и промыслов народов Севера как важную составляющую кочевого образа жизни. Где, как не в семье, человек получает то, к чему стремится в любом возрасте: ощущение нужности, осознание того, что ты любим и любишь сам, веру в то, что есть на земле место, где тебя ждут. Позаботимся же о том, чтобы наши дети стали истинными хозяевами тундры и достойно продолжали дело отцов!

СЛУЧАЙ НА ДОРОГЕ Некое ХУДИ с. Мыс Каменный Ямальского района

Много воды утекло с тех пор. Но одно происшествие не выходит у меня из головы. В то время я жила самостоятельно, далеко от родного чума. Можно сказать, давно вылетела из родительского гнезда. Мои дети к тому времени успели подрасти. Я родилась в Ярсалинской тундре в семье оленевода. В районном центре окончила школу. Потом была учёба в большом, красивом Ленинграде. Оттуда вернулась на малую родину, на Ямал, чтобы начать трудовую деятельность. Зимой с детьми решила съездить в гости к родственникам в Ярсалинскую тундру, как раз начались зимние каникулы.

Из тундры за нами приехали на снегоходе. Им управлял мой племянник, которому в то время едва исполнилось четырнадцать. К вечеру мы были готовы отправиться в дальнюю дорогу. А путь, как потом оказалось, нам предстоял нелёгкий. Во-первых, в тот день на факторию Порца-Яха отправились машины с грузом, поэтому дорога была вся изрытая и ухабистая. Наш старенький «Буран» постоянно ломался, а сани проваливались в ямы. Иногда приходилось подолгу стоять на одном месте. На наше счастье, мороз был не очень крепкий, и мы не сильно замёрзли. Пока племянник чинил снегоход, мимо часто проезжали люди на разной современной тогда СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ | ПРЕДКАМИ ЗАПОВЕДАНО уже технике. И никто не остановился, не предложил помощь. Я вспомнила о давно прошедших школьных годах. Тогда учеников школы-интерната забирали на каникулы в тундру. За нами приезжали родные на оленьих упряжках. По пути встречались люди. Каждый ехал куда-то по своим делам. Но тогда останавливались всегда. Здоровались, обменивались новостями. Ну а если кому-то нужна была помощь, её оказывали просто и без промедления. Не остановиться и не поприветствовать человека, неважно, знакомого или нет, считалось дурным тоном. Земля, на которой мы выросли, всё та же, родная и любимая. Но наши земляки, пересев на быстроходную технику, стали другими. Забыли заповеди, по которым жили когда-то наши деды и прадеды. Почему же их души стали черстветь? Ведь в нашем суровом северном краю люди испокон веков славились добротой, чуткостью и гостеприимством. Лучше бы мой народ, как и прежде, ездил на оленьих упряжках... Может, я чего-то не понимаю?

***

Уже будучи взрослым и самостоятельным человеком, хоть редко, но возвращаюсь к родным истокам. В то лето я и мои дети прилетели на вертолёте к родственникам в тундру. Лето было хорошее, тёплое. Даже не помню, чтобы нас одолевали комары. И тогда во время очередной перекочёвки моему взору предстало то, что не может оставить равнодушным ни одного здравомыслящего человека. На земле, в земле и из земли торчал лом. То там, то здесь валялись ржавые бочки. Куски железа будто впились в земную кору, как что-то зловещее. Я ехала на оленьей упряжке и боялась, что моя деревянная нарта зацепится и быки пострадают. Но, слава богу, они шли ровно и спокойно. Дул лёгкий ветерок. Тундра благоухала зеленью. А меня одолевали грустные мысли. На душе было тревожно. Мне хотелось кричать во всё горло: «Почему мы, люди, не бережём нашу планету?! Ведь она у нас одна! Мы бездумно засоряем её, губим, делаем больно, втыкая в неё кучу металлолома». Почему меня не оставило равнодушным это зрелище? Да, наверное, потому, что я здесь ро-

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

дилась. Я люблю нашу хрупкую землю, несмотря на суровый климат. Мои родители своим личным примером учили любить и беречь её. Всё детство я наблюдала за тем, как мама делала уборку на становище перед касланием, потому что знала, что через какое-то время мы вернёмся сюда. В тот день наша перекочёвка подходила к концу. Мой брат решил поставить чумы на берегу большого озера. А там стояла старая заброшенная буровая. После чая я с ребятнёй из нашего чума отправилась обследовать буровую. Любопытные ребята вместе с оленегонными лайками бежали впереди. Я молча шла сзади и наблюдала за ними. И вдруг собаки подняли лай, за кем-то яростно погнались. Приглядевшись, я увидела испуганного оленёнка. Мы тут же забыли про буровую и начали ловить его. Для чего нужно было это сделать? Да потому что оленёнок, оставшийся без мамы, не выжил бы без помощи человека. И мы, взрослые, решили: он будет авкой, то есть ручным. Найдёныш оказался девочкой. На морде у неё было одно белое пятнышко. И на семейном совете было решено назвать её Падвэко. Падвэко очень быстро привыкла к нам. Пока я с детьми гостила у родных, мы постарались заменить ей маму. Собирали для неё ягель, мох и растения, гуляли с ней и кормили вкусной ухой. Для меня она стала почти что ребёнком. Но пришла пора расстаться – время отпуска подошло к концу. Позднее я интересовалась судьбой найдёныша. Из неё выросла красивая олениха, которая многократно становилась мамой, увеличив таким образом поголовье стада моего брата. С тех пор прошло много лет. Но ржавое железо, вросшее в землю моих предков, оставило глубокую, незаживающую рану в сердце, которая, наверное, не затянется никогда. И боль не утихает от того, что несёт с собой цивилизация, которая не щадит природу, нашу планету, наш общий дом. А самое страшное – ни один человек не может противостоять этому злу... Тот солнечный день разделился для меня на две половинки. Он оставил вначале грустные, а потом радостные и даже счастливые воспоминания, связанные с судьбой оленёнка. Несмотря на то что мы, люди, не щадим природу, она подарила нам себя в образе маленького оленёнка Падвэко, которому хочется пастись в чистой, первозданной и нетронутой тундре.

МЫ В ОТВЕТЕ ЗА БУДУЩЕЕ | АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

СПАСИТЕ АРКТИКУ Марина ЛОНГОРТОВА

ФОТОМАТЕРИАЛЫ ПРЕДОСТАВЛЕНЫ ГРИНПИС РОССИИ

Наша соотечественница Анастасия Терехова из Санкт-Петербурга победила в международном конкурсе плакатов, посвящённом защите Арктики. Другие два победителя – Эмиль Маэ из Канады и Сара Медина Родригез из Испании. Всего на конкурс было представлено 2038 работ из 77 стран. Больше всего – из России, целых 482. Труд художников, которые не попали в число победителей, был ненапрасным. Их плакаты помогают донести до правительств и корпораций мысль о том, что Арктика неприкосновенна. Например, в прошлом году Гринпис России передал послу Норвегии в России письмо о необходимости прекратить рыбный промысел в северной части Баренцева моря и подарил ему несколько работ с конкурса плакатов.

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ | МЫ В ОТВЕТЕ ЗА БУДУЩЕЕ

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

Рисунок ТАГНЫ РОМАНОВОЙ

ПУТЕШЕСТВИЕ

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ПУТЕШЕСТВИЕ | ПРИТЯЖЕНИЕ СЕВЕРА

ХОТИМ В ТУНДРУ! Герман САНДРИН г. Салехард Однажды осенью, в сентябре, я сопровождал туристов – четырёх человек из Австрии и Дании и переводчика. Москвич Дмитрий по телефону рассказал, что вчера летали на вертолёте в сторону Бованенково, иностранцы хотели увидеть своими глазами кратер-воронку в Ямальской тундре. К этому моменту образовавшаяся в результате взрыва огромная яма уже почти полностью заполнилась водой – до края осталось около пяти метров. Туристам понравились разноцветная осенняя тундра, многочисленные стада оленей, жилища кочевников. Им непременно захотелось посетить оленеводов, пожить в чуме, расспросить стариков, записать мифы и легенды, связанные с происхождением озёр. Я охотно согласился помочь им. Приближаясь к гостинице, в которой они остановились, мы с водителем Вадимом увидели на повороте дороги странного вида человека: высокого, худощавого, в длинном светло-зелёном плаще, трико и ботинках. – А бомж что тут делает? Обычно стоят там, где многолюдно, возле магазинов, – размышлял водитель. – А этот на пустом повороте стоит и весело покуривает, видать, у кого-то стрельнул. Мы проехали мимо. Я вышел из трэкола и уже собрался зайти в гостиницу, когда увидел, как бомж, улыбаясь, подходит к машине и начинает поглаживать большое колесо. Ну, думаю, сейчас будет у Вадима что-нибудь клянчить. Зашёл в гостиницу, познакомился с иностранными гостями. Дмитрий сказал, что оператор пошёл нас встречать. «Так это он и есть, длинноволосый, небритый, – понял я. – Вовсе не российский бомж. Западные санкции человека до такого довели?!» Нет, оказалось, всё наоборот: они только поспособствовали тому, что иностранец оказался у нас, на Ямале. Накануне ходили наши туристы в ночной клуб, так его в таком наряде охрана не пустила. Хотели даже в полицию звонить. Пришлось вызывать директора заведения, который, когда узнал, что это иностранный турист, сказал, мол, ничего странного, пропустите. Переводчик рас-

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

сказал, что у оператора жена модельер, и этот вот шикарный плащ – её рук дело. Дмитрий объяснил, что сейчас такая мода пошла у них, на Западе. Иностранцы оказались приветливыми и весёлыми. Я провёл с ними небольшой инструктаж по технике безопасности, рассказал, как вести себя в тундре, в чуме. Объяснил переводчику, что хозяева стойбища будут рады их приезду и уже принимали раньше туристов. И что, если к моменту нашего приезда кочевники будут заняты подготовкой к касланию1, они не смогут особо уделить нам внимание. Конечно, не стоит думать, что нас не ждали, просто условия жизни здесь такие, что хочешь не хочешь, а надо двигаться вперёд. Москвич быстро перевёл. По весёлым лицам, кивкам и словам «окей, гуд» я понял, что они готовы к путешествию. Мы переправились на пароме через Обь, заехали в ближайший продуктовый магазин, где купили всё необходимое и отправились в путь. На нулевом километре спустили давление на колёсах – дальше дорога насыпная, с ямами и буграми, её давно не обслуживают. Переехали реку Харбей, перекусили. Туристы поснимали гнилой мост, реку. Вот и развилка, дальше дороги нет. Старый карьер, и за ним начинается заросшая травой оленеводческая варга2. Ещё немного приспустили давление в колёсах, до одной морщины. Наступили сумерки. Проезжая очередной болотистый ручей, застряли. Туристам это и нужно! Повыскакивали, включили свои фонари и давай снимать происходящее. А нам-то проблема! Чтото нужно делать! Оказалось, чуть ранее в темноте мы наехали на острый край камня и слегка порезали боковину резины переднего левого колеса. А при газовке

Каслание – перекочёвка оленеводов. Ритм и продолжительность их определяется состоянием пастбищ, их способностью прокормить животных. 2 Варга – летняя дорога, проложенная оленьим стадом, шириной в одну грузовую нарту. 1

ГЕРМАН САНДРИН

ПРИТЯЖЕНИЕ СЕВЕРА | ПУТЕШЕСТВИЕ

ГЕРМАН САНДРИН МАРИНА ЛОНГОРТОВА

на болоте вследствие нагрузки разрез увеличился. Накачивать бесполезно – дыра сантиметра четыре, воздух спускается, как из ведра, ремкомплект не помогает. Пробоину заткнули тряпкой, накачали воздух и попробовали выехать с помощью лебёдки. Забитый в грунт объёмный лом при натяжке металлического троса всё время гнулся буквой Г и выдёргивался из земли. В общем трэкол никак не хотел вылезать из болота. Что делать? Воздух с шумом выходит из колеса, тряпка или провалилась внутрь, или выскочила наружу. В темноте в болотной жиже ничего не видно. Короче, приехали. Иностранцы залезли в салон машины и от безделья начали дегустировать водку «Тундра». Обсудив возникшую проблему, решили выгружаться, ставить палатки и ночевать прямо здесь. Перед сном туристы любовались сиянием Млечного Пути, пересекающими ночное небо спутниками, пролетающим самолётом. И вдруг небосвод ярко вспыхнул прямо над нашими головами. Это засверкало северное сияние, поиграло змейкой изумрудных, красновато-зелёных оттенков и быстро исчезло. Нам крупно повезло – увидели северное сияние в начале сентября! Утром собрали хворост и разожгли костёр, заварили чай. Недалеко, в двух-трёх километрах, виднелся железнодорожный мост. Сходили к нему, взяли пару старых досок. Добравшись до стоянки, подложили их под реечник и подняли передний мост. Вадим нарубил тальник, а мы с переводчиком

Гостеприимное приуральское стойбище

Красавец бычок

Датчанин в дизайнерском плаще на карстовом озере

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ПУТЕШЕСТВИЕ | ПРИТЯЖЕНИЕ СЕВЕРА накидали его в болото. Выпрямили кувалдой лом. И при помощи электрической лебёдки трэкол выскочил на сухой участок тундры. Туристы весело забормотали на своём языке и стали хлопать в ладоши. Пока иностранцы любовались тундрой, ходили к речке за водой, пили чай, мы сняли колесо, разбортовали половину, а потом затолкали внутрь камеру от «Урала»-лаптёжника. Забортовали шину обратно, затянули трещоткой болты и гайки. Установили обратно и накачали до необходимого давления. Попили чаю и тронулись. И, слава всем богам, доехали до места без приключений, один раз только сделав остановку по просьбе одного из туристов. Он фотографировал просторы тундры. А тем временем на осеннем стойбище нас уже ждали. При встрече хозяева рассказали, что и вилка с ложкой падали со стола, и шмель залетал в чум, и хозяин Алексей Тайбери крепко уснул перед нашим приездом. Как говорят старые люди в тундре, своим приездом мы его «придавили». Накормили нас, напоили, показали, кто где будет спать. Утром пригнали стадо, и хозяин стал вылавливать транспортных быков. Привязанные собаки помогали – время от времени полаивали и направляли оленей. Конечно, иностранным туристам всё это в диковинку. Было видно, как им интересно! После обеда соседка, жена Данила Лаптандера, зашла в чум и сообщила мужу, что его бык подыхает. Олень хрипел, его глаза закатывались. Животное пришлось забить. Наши туристы, конечно, побежали туда. Гости ночевали на одной половине чума под большим пологом. В первую же ночь выяснилось: двое из них любители похрапеть. Хозяин чума посмеивался, мол, один уже завёл генератор в 900 ватт, а другой подключился с пятикиловатткой. Спать в такой обстановке совершенно невозможно! Будто две собаки что-то не поделили и рычат, оскалив пасть, друг на друга всю ночь! Потом переводчик, видимо, с ними пообщался, и на следующую ночь тот, который заводил пятикиловаттку, ночевал в палатке. Возможно, совесть у него проснулась. Больше эти ночные соревнования мы не слышали. Так здорово! Почти всё время погода стояла отменная. Осень в тундре – прелесть, благодать! Меняет окраску растительность, и каких только цветов нет! Комары не хозяйничают, кругом несметное количество ягод – голубики, брусники, водяники. В один из дней выезжали на трэколе на ры-

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

балку с ночёвкой. Поймали несколько щокуров, налимов. Останавливались на весеннем стойбище, где стоит больше двадцати грузовых нарт и хранится зимняя одежда кочевников. Укрытые брезентом несколько снегоходов ждут своих хозяев. Мы любовались красотой нетронутой природы, скалистых обрывов, горной речки и дышали чистым воздухом. И, конечно, фотографировались на фоне «каньонов». На обратном пути, поскольку уже рано темнело, не стали рисковать – дороги нет, кругом болота. Решили переночевать на стойбище, где хранятся зимние вещи оленеводов. Разожгли большой костёр, сварили уху из налима, заварили чаю. С аппетитом поели, поставили палатки – и спать. Утром мы планировали выехать пораньше. Не получилось – стоял плотный туман. После завтрака со стороны Уральских гор подул ветерок, и туман рассеялся. Мы тронулись в путь. По дороге добыли куропатку. Останавливались на отдых, дегустировали сохранившуюся по берегам ручьёв спелую морошку и бруснику. Встретили оленёнка, который так одичал один в тундре, что принял наш трэкол, видимо, за олениху и километров десять бежал, хоркая, за нами, пока не устал. Проехали пару затяжных холмов. Здесь встречаются старые вездеходные дороги – следы освоения Арктики в советское время первопроходцами-геологами. Остановились на старом чум-месте, расположенном на возвышенности. На земле видны надписи, аккуратно сложенные из крупных плоских камней: «Дуня, я люблю тебя!», «Я найду тебя!». А история такова: в семидесятые годы прошлого века геолог без памяти влюбился в дочку оленевода! База геологов находилась на берегу горной реки. И влюблённый молодой человек страдал, скучал и часто приходил к ней на стойбище. А однажды увидел, что чумов нет. Возможно, в тот момент он едва не умер от горя. Ведь геолог без неё жизни не представлял. Его единственная и неповторимая уехала… Душевные страдания подсказали ему этот необычный способ признания в любви и обещания обязательно найти её. И тогда, наверное, на душе ему стало полегче – у парня была хоть какая-то надежда, что любимая обязательно прочтёт его послание в следующем году и они обязательно встретятся! Письмо геолога не стереть ничем – даже время ему не подвластно… Когда любимая вернулась, базы геологов уже не было. К сожалению, мы можем только гадать, встретились ли они вновь…

ПРИТЯЖЕНИЕ СЕВЕРА | ПУТЕШЕСТВИЕ А вот и наше стойбище. Стадо пасётся неподалёку. Поужинали. Мы с Вадимом занялись небольшим ремонтом нашего транспортного средства. Нужно было перекинуть, поменять колёса, чтобы предотвратить износ резины. Туристы решили сходить в гости к одинокому ненцу, чей чум виднелся за пригорком. У Алексея было около трёх тысяч оленей, но в гололёд почти всё стадо погибло от бескормицы. Осталось около пятисот голов. Алексей – из воркутинской тундры. Физически он существует, а юридически – нет, так как у него нет никаких документов. По его словам, раньше были. Бесконечно кочуя по просторам необъятной тундры, где-то их потерял. Даже вспомнить не может, в какой момент, почему и где. А говорит об этом очень просто, только надо его слова осмыслить. Я ещё для себя называю это явление потундровому: «Моя не сснает». Лично я его понял. По-русски очень плохо говорит. Зато отлично знает свой родной ненецкий, как будто речка горная весело бежит по накатанному руслу! Если бы судьба предоставила ему возможность выучить русский язык, то из него вышел бы прекрасный переводчик и проводник! Нам их так не хватает! Громко залаяли привязанные к нартам собаки. Их было много, семь или восемь. Хозяин, одетый в старую изношенную малицу-хорчу, ел сырое парное мясо и запивал свежей кровью из кружки. Губы и щёки перемазал кровью. Такую вот картину впервые узрели и москвич Дмитрий, и иностранные гости. Алексей старался говорить, как мог, по-русски, громко, добавляя в конце предложений, видимо для убедительности, пару слов на родном языке, и при этом жестикулировал своим ножом. – Моя кусает, тепа тосе кусать путу!.. – и демонстративно макнул в кровь кусок мяса. Прикусив его передними зубами, ловко перерезал острым национальным ножом. От увиденного и, видимо, ещё услышанного переводчик развернулся и побежал прочь, за ним последовали растерянные иностранцы. – Что-то скоро вернулись туристы, – сказала, увидев их, хозяйка нашего чума. Двое промокли. Оказывается, один из них, тот, что в длинном зелёном плаще, поскользнулся и уронил камеру в воду, переходя горный ручей. Переводчик Дмитрий кинулся за плывущей по течению камерой и тоже промок. Хорошо, что эта дорогостоящая техника была в чехле и не успела пострадать. В чуме переоделись в сухие вещи. Вечером за ужином Дмитрий подробно рас-

сказал, что увидел и услышал от одинокого ненца. Как он напугался за своих туристов! Вместе с хозяевами мы долго смеялись над этим приключением. Виталий, парень из соседнего чума, предположил, что Алексей, скорее всего, хотел пригласить гостей на трапезу. Человек-то он такой – очень гостеприимный. На следующий день с ружьём на плече и биноклем на шее пришёл сам хозяин одинокого чума. Про вчерашний случай он на родном языке рассказал земляку. Тот долго хохотал и перевёл. Оказывается, так и есть, Алексей перед нашим приходом забил оленя, разделал. Только собрался приступить к трапезе, как подошли люди. Он хотел пригласить гостей на дегустацию парного мяса оленя с кровью, национального блюда оленеводов! Но знание русского языка, вернее плохое знание, его подвело. Конечно, он порядком обиделся, что люди, не успев прийти, сразу куда-то побежали. Ему их поведение показалось очень странным, ведь в тундре так не поступают. – Тратуте! Твоя сачем хотила? Моя нехорошо? – чувствуя то ли вину, то ли обиду, пытался спросить он одного из датчан. Тот в ответ что-то сказал на своём языке и, улыбаясь, протянул ему руку. Алексей пригласил туристов к себе в гости. И мы у него побывали. Иностранцам понравилась вяленая оленина. Много расспрашивали гости о происхождении озёр, выживании в экстремальных условиях. И очень радовались за оленеводов, потому что, если международная обстановка накалится до предела и будет война, тяжело придётся им в своих мегаполисах. А скромные и добродушные от природы, трудолюбивые и подвижные ямальские оленеводы – мамонтов даже пережили! – уцелеют, поскольку они существуют автономно, каслая заложенными их предками тропами по родной тундре. Надо отдать должное их терпению и мудрости! – Надо жить в мире! – сделали вывод наши гости. – Мы против санкций, потому и приехали на Ямал! – перевёл Дмитрий слова туриста в зелёном плаще. Как быстро летит время! Незаметно пролетели дни нашего пребывания в гостях у добродушных хозяев стойбища. Поблагодарив их, ясным, чистым утром мы покинули гостеприимное стойбище и взяли курс на Салехард. К вечеру подъехали к гостинице, помогли выгрузить туристам рюкзаки и сумки. Они нас поблагодарили за организацию очень интересной и познавательной поездки. СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ПУТЕШЕСТВИЕ | МЕМУАР

СТРОЙБАТ Анатолий СТОЖАРОВ г. Санкт-Петербург Армия окружала нас с детства. Первое послевоенное поколение. Самое многочисленное. Я с сорок шестого, Славка с сорок восьмого, Юрик с пятидесятого. Четыре года – три пацана. Будущие защитники Родины. Наши отцы ещё носили фронтовые гимнастёрки и фуражки. Собирались на 9 Мая и вспоминали Восточную Пруссию. Помню медали на отцовской груди – «За взятие Кёнигсберга», «За оборону Сталинграда» и «За отвагу». Три самые достойные медали. В статусе медали «За отвагу» прописано «За мужество и отвагу, проявленные в прямом соприкосновении с противником». Вот так вот. Мы гордились своими отцами. Родина была рядом. Село Александерталь. Долина Александра. Рядом другие «долины» – Мариенталь, Визенталь. До войны это была Республика Немцев Поволжья, простиравшаяся от Саратова до Симбирска. В августе 41-го все её население, около полумиллиона человек, было выслано в Сибирь, Казахстан, на Крайний Север. Приехав в Салехард после института, я встречал уважаемые фамилии – Гербель, Май, Майер. Работящий был народ. В Надыме к нам в редакцию в девяностые годы приехал из Казахстана журналист Коля Юнгус, потомок переселенцев. Рассказывал занятную историю о трудолюбивых казахских немцах. По итогам жатвы (что это такое для Казахстана, понятно) ЦК КПСС республики представлял лучшего комбайнера к званию «Герой Социалистического Труда». Всё по-казахски просто – намолотил больше всех, и герой. И вот в ЦК поступают данные: наибольший «намолот» 170 тонн… лучший комбайнер… фамилия Геббельс… Члены ЦК впадают в ступор и вызывают героя. Это невозможно. Не может Герой Социалистического Труда СССР носить фамилию рейхминистра пропаганды фашистской Германии. И ласково увещевают: так ведь тебя и так все Ваней зовут… сменишь фамилию… Фёдоров, скажем… и все дела. «Я Геббельс! – заревел передовик. – Иоганн Геббельс! И отец мой был Геббельс! И дед!!!» Пришлось дать героя второму по списку. В Александертали в сорок шестом году из немцев была разве что Ванда Иосифовна, супруга преподавателя Варенцова. Отец с ним работал вместе в школе механизации. Более чем насущное дело, кстати, судорожно восстанавливалась вся сельхозтехника.

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

Поволжье – вечно голодный край. Довоенные американские тракторы типа «Фордзон», локомобили, молотилки, транспортёры. И тем не менее, по рассказам матери, что называется, лебеду ели. Выросли на картошке и молоке коровы Зорьки. Красавица голландка, красная с белыми пятнами – три дойки по девять литров. В четыре утра, когда стадо выгоняют пастись, в обед мать бегала на пастбище, и вечером, когда Зорька, всегда сама, громко мыча, приходила домой. А народу-то прибавилось – девки пошли, Танька в пятьдесят первом и Надя в пятьдесят третьем. А мы сейчас толкуем о демографической политике. Нет, эти явления природные. Во многом спасла нас тётя Миля, наша нянька и вторая мамка – Эмилия Густавовна Керсон. Не то что жрать нечего, жить было негде. И мы три года жили у неё «на квартире». Деревянный домик, огород и, самое главное, пчёлы! Два здоровенных сына, молчаливые эстонцы, держали хозяйство. Я, кстати, замечательно ругался на эстонском. Да мы там всё время проводили – отец и мать на работе с утра до вечера. И сейчас перед глазами здоровенная алюминиевая миска с мёдом и наломанными сотами, и мы макаем туда ломти хлеба. Но это раз в году, во время качки. Хлеб, кстати, был по карточкам. Большие такие буханки. На вес. Не понять этого сегодняшним покупателям сетевых магазинов премиум-класса. Не тот класс, не тот… Из магазинных деликатесов – конфеты «подушечки», слипшиеся в единую массу. И совсем сказочные «матрасики» – конфеты «Гусиные лапки». Опустевшие после депортации сёла заполонил самый пёстрый народ – татары, башкиры, мордва. В июне вовсю гремел Сабантуй. Со всеми

ИЗ АРХИВА АНАТОЛИЯ СТОЖАРОВА

МЕМУАР | ПУТЕШЕСТВИЕ

Сержанты Вячеслав Стожаров и Витя Пронь. 1973 г.

Сержант стройбата Юрий Стожаров. Камчатка, 1975 г.

Отец автора материала с богатой добычей. 1957 г.

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ИЗ АРХИВА АНАТОЛИЯ СТОЖАРОВА

ПУТЕШЕСТВИЕ | МЕМУАР

Анатолий Стожаров на игре в волейбол в Усолье. 1968 г.

фишками – борьба, конные скачки, лазание на столб, разбивание горшков. Да что там – верблюды ходили! Оренбуржье тоже недалеко. Природа вокруг уникальная. В речке с языческим названием Кондурча водились золотые караси размером с тарелку. За селом у малюсенькой деревушки Четыровки был деревянный паром, на котором «на ту сторону», в луга переправлялись в сенокос «люди и кони». Году в 1964 мы со Славцом, студенты-первокурсники, заехали на родину… Подходим к деревушке, три домика всего. Сидят на завалинке три деда, старые такие, в картузах, в чёрных костюмах, несмотря на жару. Угощают друг друга самосадом. Коробочка из-под монпансье, в которой уложены махорочка и газета… – Здорово, деды! – Здорово, коли не шутите, – и деды сняли картузы. Да, раньше так положено было. Мы прониклись… В августе в пойме, на озерцах и болотинах гнездилась масса уток. Отец был заядлым охотником и приобщал каждого из нас к этому древнему занятию по достижении семи лет. Выглядело это так: мы уходили в лесопосадку, отец укладывал стволы уникальной двустволки (бельгийский «Пипер Баярд» – фронтовой трофей!) на развилку подходящего дерева, упирал мне приклад в грудь – в плечо нельзя было, ключица слабенькая – и командовал: «Стреляй!» Славка зажмуривал глаза, я, кажется, тоже, Юрик ползал рядом в траве. Ба-бах! Инициация состоялась. Оружие. Выстрел. Вот тебе и подготовка к армейской службе. В Салехарде я первым делом купил себе одностволку «Иж-18» и с тех пор без охоты не могу. Отец, кстати, в 1975 году приезжал

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ко мне посмотреть, как там старший сын на далёком Севере. Поездом до Тюмени и самолётом до Салехарда, а ведь далеко за шестьдесят ему было. И вышли мы в августе в пойму речки Полябты, и местный охотничий бог послал нам добычу. Честно сбили по утке каждый. До Славки отцу не добраться было. Норильск, рудник «Медвежий ручей». Это он уже после Дальнего Востока завербовался туда, намаявшись на родной Волге электриком в колхозе. Оргнабор так называемый. И вот сидит он в Домодедове, задержка двух рейсов, и две сотни норильчан толкутся вокруг буфетов. Подходит здоровенный бородатый мужик с вопросом: «Первый раз?» Выпили, ясное дело, выяснили детали. – Ты вот что, паренёк… Я лечу вторым рейсом, держи ключ. В Алыкеле (аэропорт Норильска. – Прим. авт.) идёшь в котельную, спросишь дядю Колю, он покажет мой балок… Возьми бутылку водки и жди меня. Никому не открывай. Вот такой народ тогда был на северах. Этот мужик потом практически спас Славку, когда его направили на флотационную фабрику. Там три года работы – и инвалид. Работал брат на открытом руднике, «бугром» команды ВВС (высоковольтные сети). После забурки шпуров и закладки аммонала они опутывали всё это хозяйство проводами и, поскольку радиосвязь в полярную ночь и пургу работала ненадёжно, все смотрели на сигнальщика. Два красных флажка вверх, все «носом в пол», и очередной «горизонт» с грохотом взлетал в воздух. Дальше шли сорокатонные «БелАЗы». Боевой был у Славы коллектив, работал даже знаменитый Ваня Грифенштейн, враг народа, попавший в Норильлаг ещё при Завенягине. Да что там говорить, вся индустрия Советского Союза построена этими врагами народа – Беломорско-Балтийский канал, Волго-Дон, Магнитка, Магадан, Экибастуз… В 1957 году школу механизации объединили с Усольским сельхозтехникумом, и мы переехали в Усолье, старое русское село на Волге, вернее, на берегу только что созданного Куйбышевского моря. Везло нам на природные ландшафты, здесь мы ловили леща под утёсом Стеньки Разина. Помните песню «Есть на Волге утёс»? Вот это он и есть. Тут армия стала ближе. Возвращались со службы наши старшие братья, щеголяли на танцах дембельской формой, дрались с подросшей молодёжью. Так, для уважения, «пойдём выйдем». Парень, не служивший в армии, был

МЕМУАР | ПУТЕШЕСТВИЕ заведомо ущербным. Слово «откосить» никто не знал. Всё равно что больной. Да ещё, не дай бог, пугающий диагноз «плоскостопие»! Не… С такими и девки-то не танцевали. Райцентр Шигоны был в пятнадцати километрах. Конечно, это заслуга техникума, крупнейшего в области. Не могу не вспомнить первого физрука Виктора Игнатьевича Евсеенкова. Мастер спорта, бывший лётчик, он вырастил несколько спортивных поколений. Ходил по улицам зимой в совершенно невиданной обуви – унтах. На базе техникума стабильно проводились областные первенства ДСО «Урожай». Тем более что комплекс спортплощадок находился в старинном парке имения графа Орлова-Давыдова. Сирени – море! Традиционные футбол, волейбол, баскетбол и редкий тогда, тем более на селе, гандбол! Надо было видеть моего одноклассника Витю Дьяконова, когда он выходил «бить» штрафной семиметровый. Размахивался Витя по-русски, от ноги. Вратарь белел, раздавался свист, и мяч влетал в сетку. У вратаря лицо было такое – «слава богу, мимо». Это было просто помрачение какое-то. Перворазрядников были десятки. А это надо было заработать. Юрик бегал сто метров за одиннадцать секунд!! И это всего лишь первый разряд. Он и сейчас много играет, а ведь ему шестьдесят шесть! Каждый сентябрь они миасской командой вот уже десяток лет едут с Урала на турнир ветеранов волейбола в Сочи и Анапу. За свои деньги. И неплохо там выглядят. Олимпийка, то есть спортивный тренировочный костюм, синий с белыми полосками на воротнике, был пределом мечтаний! А уж если шёл парень со значком «Мастер спорта СССР», то народ чуть ли ни шапки снимал. Да, физически мы были к армии более чем готовы. Что уж говорить о НВП – начальной военной подготовке, если кто помнит. В старших классах школы или в техникуме мы подробно изучали знаменитое оружие ППШ и револьвер-наган. И стреляли из малокалиберной винтовки ТОЗ-8. Я и сейчас в любом тире (из пристрелянной воздушки, понятно) легко выбью девяносто из ста. И не надо говорить, что сейчас всё другое, электроника и прочее. Это базовая подготовка – встать, лечь, отжаться сорок раз. Цены этому нет. Старые солдаты меня поймут. Ну и непосредственно об армейской службе. В пединституте не было военной кафедры, и в 1970

году в Салехарде меня разглядел ушлый военком. Так… А это кто? Двадцать четыре года, спортсмен, волейболист… Почему не в армии? И загремел я в ноябре на призывной пункт в славный город Тюмень. Началось. Нары в два этажа, более сотни призывников, суматоха. Тут ведь что надо понимать, юридически мы были никто – паспорта сдали, военные билеты должны получить в воинской части. Свобода! И народ лез через забор в окрестные магазины и гулял по-чёрному. Каждый вечер по нарам бегал какой-то паренёк в фуфайке с подбитым глазом и орал: «Упоровские! Упоровские!!!» Есть такой хулиганский район в области. Потом медосмотр. Это отдельная песня. Десятки голых пацанов, прикрываясь ладонями, чередой ходят по докторам. А среди них ведь и проктолог, которого большинство и в глаза не видели. Да, скучно не было. Короче, нашли у меня повышенное давление, близорукость минус три. Резюме: годен к нестроевой. Светил стройбат. Помыкался я там почти неделю, чуть не уехал эшелоном в Монголию (интересно, что бы там-то было?) и наконец отбыл в славный город Хабаровск. Девять суток ходу. Эшелон прибыл ночью девятого декабря. Минус 28. Вдоль строя ходит здоровенный, без малого два метра ростом капитан в полушубке и унтах и объясняет, куда мы прибыли и чего он от нас ждёт. Дальше, как всегда, «карантин», курс молодого бойца. За нами, как курица за цыплятами, присматривает старший сержант Вовка Ульянов. Тюменский, кстати, потом мы плотно дружили. Мне проще всего, служить-то год всего. И дембель вместе с тем же Вовкой. Да и возраст… Прямо скажем, командир нашей роты старший лейтенант Гогота годом младше меня. Посидел я два месяца в группе связи, режим сменный, круглосуточный. «Берёза… Берёза… дай мне Тюльпан… Тюльпан… Тюльпан?! Опять спят, бродяги!» Ну и так далее. Но в принципе работа была тяжёлая. Мы же УМР, то бишь управление монтажных работ. Конкретно мы строительный батальон, в/ч 25 986, пять рот, шестьсот человек. Краснознамённый Дальневосточный военный округ. Строилась мощная система военных объектов, включая ракетные шахты. Наше дело – вода, отопление, сантехника, электромонтаж и прочее. Пахали парни, как карлы. СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ПУТЕШЕСТВИЕ | МЕМУАР В феврале вызывает меня замполит на беседу. Есть мысль, говорит, нам нужно избрать секретаря комитета ВЛКСМ части. Ты парень взрослый, работал в радиокомитете, политически грамотный. Образованный, со значением добавил он. Как потом я уточнил, в батальоне высшее образование имели командир части (замечательный подполковник, Леонид Васильевич Жуков, настоящий «батя»), командир штаба (тот самый двухметровый капитан, что нас встречал, Мартыненко, по прозвищу Штабс-капитан) и сам замполит. Образовательный уровень основного состава я представлял ещё плохо. Может, говорю, я всё-таки на связи лучше, уже привык. А как же комсомольский долг, резонно толкует замполит. В феврале на общем собрании таки и стал я комсомольским секретарём. Тут-то я и понял, что почём. Основной состав у меня во многом был «пять – пять», то есть пять классов образования и пять лет отсидки по малолетке. Но за год я понял, что это не так важно. И уровень образования, и колония по малолетке – это всё в прошлом. А сейчас каждый из нас солдат. И до сих пор отношусь с недоверием к неслужившим. Шинель, хэбэ, кирзачи и пилотка – через это надо пройти. Достойно. Как можешь. А мы попали в боевое место и боевое время. На улицах Хабаровска каждый второй был в военной форме. Ровно год назад был остров Даманский. Наш батальон стоял на окраине города, на Красной речке. До Даманского – пятьдесят километров. Час ходу на танке. Мы нестроевая часть, оружие нам не положено. Да что там говорить – дежурный офицер по части ходил без пистолета. От греха. Вдруг отберут. Конечно, рядом был военный аэродром, но три роты – четыре сотни пацанов – спали в казармах у границы, понимая, что из оружия у них – только лопаты. Это тоже надо было прочувствовать. И не было так называемой дедовщины, не было. Некогда было. Работали ребята. Понятно, что первогодки-салаги огребали все наряды вне очереди. Уж это святое. Можно было и в «бубен» заслужить. Но – заслужить. И никаких там чисток туалетов зубными щётками. Некогда. На работу завтра. Всем. И, поди, уже мало кто знает, мы же на хозрасчёте. Мы зарплату получаем, на книжку. У нас поэтому и паёк масла сорок граммов, а не двадцать, как у строевых. Пятая рота наша стояла в Анадыре, так там ребята за два года по несколько тысяч рублей получали. На руки-то выдавали положенные воинские то ли пять, то ли семь рублей. Так ведь есть вариант – пишешь заявление

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

комроты: прошу выдать 21 рубль 50 копеек на покупку электробритвы. Покупаешь бритвенный станочек за рубль, остальное – в карман. Надо сознаться, перед дембелем я должен был увезти с собой минимум четыре электробритвы. Ну и какой тут комсомол? Реально было только одно: спорт (привычное дело, всё-таки я играл за сборную института) и культурный досуг. С ним был швах. Глаза боятся, руки помнят. Через месяц мы в любое свободное время, как бы мало его ни было, колотили в волейбол. Периодически «драли» соседних лётчиков, на что они сильно обижались. «Забивалой» у меня был Пиля, замкомвзвода сержант Пилипенко, рост метр девяносто пять. При хорошем пасе шансов у лётчиков не было. Пас у меня был. С культурой тоже наладилось. В командирский «ГАЗ-69» влезало ровно одиннадцать бойцов. Двенадцатый никак не влезал, мы пробовали. И уж дважды в неделю, если не через день, очередная бригада получивших увольнительную, начищенная и при параде, впихивалась в бедный газик, пятнадцать минут по грунтовой дороге до конечной остановки автобуса, и там полчаса до центра города. А красавец был Хабаровск – Амур-батюшка, набережная, Дом офицеров, театры и прочая цивилизация. Даже на сеанс великого Вольфа Мессинга попали! Да что там говорить, драмкружок был! Это в стройбате-то!.. Одну пьесу, правда, и поставили. Главного героя, кавторанга, потерявшего память при взрыве, играл Петя Гуров, совершенно отвязный субъект, прошедший два года дисбата в страшной Советской гавани. Но ведь артист! Его друга, мичмана, играл Вовка Гудин, жену – главный бухгалтер УМР (мы же на хозрасчёте) Ирина Николаевна. И я – доктора-психиатра. Успех был оглушительный. Мотивация заработать увольнение была будь здоров. Почему «батя» и машину свою давал безропотно. Не то что Штабс-капитан. Два метра, килограммов сто двадцать, осанка «лом проглотил» и на руку скор. По слухам, у него была мощная «лапа» в штабе КДВО, но что он такое сотворил, чтобы сослали в стройбат, не знаю. Строевик природный. А откуда строевая в стройбате? Так он роты на обед водил, там метров восемьсот до столовой. Топает сотня красноармейцев за ворота, выходит на тракт, и рёв начштаба: «Рота!» Тут важно как бы «зависнуть» и с грохотом

МЕМУАР | ПУТЕШЕСТВИЕ «Пахалковец» попытался продрать глаза и прохрипел: «Да пошёл ты…» Штабс коротко размахнулся. Паренёк с грохотом вылетел сквозь тройные двери, вышибив собой остальных двоих. Мартыненко брезгливо отряхнул платочек и сказал: «Ну, пошли дальше!» Это армия, друзья мои, и не судите поспешно. Полгода затем грозные «пахалковцы» скромно заглядывали к нам в дверь: «Вашего майора нет?..» Ну и, конечно, политработа. Вот тут у нас были профессионалы. Начальник политотдела УМР полковник Коцюба, главный пропагандист майор Бойцов по прозвищу Боец и старшина Володя. Всё. Аббревиатура УМР обычно расшифровывалась как Управление морской разведки. А вот работали они здорово. Время-то было политически смутное – студенческие волнения во Франции, «красные бригады», да что там – Чехословакия была в шестьдесят восьмом году! Личный состав должен быть политически грамотным. И нам читались лекции о международном положении. Художественно. Дико в кинозале стройбата звучали имена Жана-Поля Сартра, Герберта Маркузе, Альбера Камю и прочих революционных

Рисунок МИХАИЛА КАНЕВА

одновременно припечатать «левой». Штабсу не нравится и – «Отбой». И через минуту: «Рота!» А есть охота, народ рычит. А капитан знай орёт: «Почему столбы не падают?!» В самоволку только ленивый не ходил. Магазины кругом. Дырки в заборе – тоже. Что значит, если повяжут? Трибунал и два года дисциплинарного батальона. А он в Совгавани. Когда-нибудь слышали про такой городок? И потом ещё дослуживать оставшееся время. Видел я ребят, вернувшихся оттуда. Не хотелось бы. Шесть часов строевой в день. И чуть что не так – в «торец». Так вот, самовольщиков Штабс заводил лично в свой кабинет. Три минуты профилактической беседы, раздавался звук «дыц!», и «красноармеец» выходил, держась за челюсть. Это как понимать? Или судить? А Штабс ходил руки за спину, прямой, как мачта, и, увидев «клиента», рявкал: «Красноармеец! Ко мне!!!» В бригаде связи дружил я с Вовкой Гудиным, так он умудрился сфотографировать начштаба и ночью, на дежурстве, накатив маленько алкоголя, плакал и говорил: внукам буду показывать… чтоб знали! Ей-богу, это правда! И ещё. Четвёртая рота у меня стояла в Комсомольске-на-Амуре. Не вылезал я оттуда. Восемь часов поездом, полтора часа самолётом. Как-то приезжаю, и друг мой Христя (редкий случай, старшина роты срочной службы, немец Христиан Пауль, вот от него точно зависела жизнь сотни человек) рассказывает… А рота прикомандирована к полку стройбата… дислокация посёлок Хапсоль, типа пригород Комсомольска… Полковник Пахалков… «Пахалковцы» все их звали… А что значит прикомандирована? Арендуется казарма, даётся питание. Остальное никого не волнует. Понятно, что зависело от старшины? Тем более, когда Петя, старлей комроты, появлялся три раза в неделю. Приезжает, говорит, Мартыненко утром, только развод на работы прошёл, и ходит по казарме, протирая чистым платочком спинки коек и табуретки, как на подводной лодке… Сюрреализм… Христя вряд ли знал такое слово… А времени девять утра! Вдруг шум на входе, а казармы как бы полярные были, то есть тройной тамбур, и через него лезут три «пахалковца» в гости… С утра… Закосившие в санчасти… Влезает первый – глаз подбит, воротник расстегнут до пупа… это они зря. Мартыненко встрепенулся, как боевой конь: «Красноармеец! Ко мне! Вы как выглядите?!»

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ПУТЕШЕСТВИЕ | МЕМУАР философов, бывших тогда на слуху. Неслабо, однако, готовили политработников в Советской армии. Думаете мне, как комсоргу, приходилось солдатиков силком загонять? Да кинозал ломился от слушателей! Перед лекцией майор, удовлетворённо разглядывая плотно сидящих красноармейцев, поучал меня: как говорил великий оратор Демосфен, первым делом надо привлечь внимание, потрясти слушателей, далее можно нести любую чушь, и в завершение рявкнуть какой-нибудь оглушительный лозунг. И отправился к трибуне, ощупывая в кармане знаменитую указку – она у него телескопически складывалась, как антенна у «Спидолы». – Международное положение, – с ходу начал он, – архисложное. Проклятые империалисты окончательно распоясались и проводят морские учения рядом с нами, в Корейском проливе. – Боец рванул из кармана указку, как шпагу, ткнул ею в карту и заорал: – Вот он, этот пролив! Зал вздрогнул. Майор подмигнул мне и продолжил: – А теперь более конкретно… Конкретика несколько усыпила аудиторию, Боец опять подмигнул мне и перешёл к финалу: – Международные империалисты думают, что всё это сойдёт им с рук. Как бы не так! – голос его окреп. – Наступит время, и они со своей бледной… гм! Пятой точкой нарвутся!!! – Уаааа! – ревел зал. – Учись, студент, – дружески пихал меня в бок майор. – Вот так надо батальоны в атаку подымать! Короче, относившийся ко мне сугубо благосклонно начальник политотдела Коцюба предложил остаться на сверхсрочную, обещая сразу комнату и в перспективе квартиру. Нет, говорю, тарщ полковник, не могу, Север зовёт! А жил в Салехарде в то время в общежитии Речпорта, и перспектив не было видно. – Ну и болван! – отечески высказался он, и на дембель я ушёл одним из последних, ровно 9 декабря, год в год. Правда, в новеньком офицерском пэша, не пожалел Вовка. Хорошие же были люди. Солдат срочной службы чрезвычайно редко навещают родственники. Ну, мать приедет, жена, может быть. Но чтобы в Хабаровск приехал брат с Волги?! Славка учился тогда вместе с Юриком, кстати, в Тольяттинском политехническом. На первом же курсе ушёл на вечернее, работал на монтаже завода Оргсинтез. В войлочном костюме и широкополой шляпе, поскольку сверху капала фосфорная

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

кислота. Пять часов рабочий день, и зарплата сто восемьдесят рублей. Экстремал! Накачал сто десять килограммов мышц при росте «рубль девяносто» и ходил шкотовым на «Звезднике». В Тольятти был приличный яхтклуб. Шкотовый матрос вывешивается на тросе за борт яхты и откренивает её в крутом повороте. Те ещё игры. Рулевым был Женька Воробьёв. Кличка Воробей, вес 52 килограмма. Экипаж брал призы. И получаю я в Хабаровске письмо от Славика. Из порта Находка. Нет, это только в Советском Союзе могло быть. «Обмывали мы с Воробьём как-то очередной приз в ресторане «Волна», – пишет брат. «Волна» – это ресторан-поплавок на пристани в Тольятти. Прибежище лихого народа. – И несёт нам очередное пиво знакомая официантка по прозвищу Рыба. И какие-то солидные дядьки, сидящие за соседним столом, рявкают на неё: «Ты кому пиво таскаешь без очереди?!» Славик вылетел из-за стола: «Вы как говорите с женщиной?!» Короче, директор шиферного комбината и, что совсем худо, зампредседателя горисполкома огребли перелом челюсти и нескольких рёбер. В общаге Славик, отдышавшись, сказал: «Валить надо… Нанесение тяжких телесных… Срок светит…» «Я с тобой», – тихо сказал Воробей. Ну вот кой чёрт их понёс на Тихий океан?! С тихой и сонной Волги. Денег у них хватило до Хабаровска. Лето они работали на островах Амура на сенокосе. Во Владивосток нельзя, погранзона. И окольными путями они добрались до Находки. Сейчас мало кто помнит УАМР, управление активного морского рыболовства. Нанялись беглецы на БМРТ, большой морозильный рыболовный траулер, «Аркадий Краев». Японское море, остров Шикотан, Поронайск. И решил Слава брата навестить. На первомайские праздники. Первое мая. Стройбат гуляет. В столовой котлеты. Кино американское «Раз картошка, два картошка». Серебряный призёр Каннского фестиваля 1964 года, между прочим. Сижу, смотрю «Картошку». Дежурный: «Сержант Стожаров на выход!» Ну что ещё там?! И бас: «Толик!» Я рванул к выходу. А ливень лупит. Майский. Стоит амбал, весь в бороде, грива волос. Если добавить, что на ногах у него модные туфли (коцы,

МЕМУАР | ПУТЕШЕСТВИЕ как сказал бы майор Бойцов), причём на два размера меньше, и задники разрезаны до каблука, ну, чтобы налезли, то картина для войсковой части запредельная. Ночевал он во Владике, перед самолётом на Хабаровск, и сосед по номеру ушёл в его ботинках… В поисках стройбата он где-то в районе аэродрома перелезал через заборы. Как его там «летуны» не пристрелили, не знаю. Надо в штаб, думаю, пока не повязали. Подполковник Жуков тихо «гулял» в кабинете. Выпучив глаза на Славку, он вопросительно посмотрел на меня. – Брат! – пояснил я. – Сутки увольнения! – крякнул он, ещё раз посмотрел на Славца и отвёл меня в сторону. – Стожаров… Ты это… Смотри там! В казарму Славка не пошёл, прогуливаясь под дождём, зато туда влетел Вовка Ульянов. «Толик! Это брат, что ли, твой? Ну, пачка! Пойду ещё раз посмотрю!» В городе мы гуляли два дня (увольнительную я, конечно, продлил), познакомились почему-то с артистками драматического театра, ночевали у них в общежитии. Это у них я потом брал театральный реквизит для нашей пьесы – пиджак, тросточку, портфель. И бороду, кстати, я ж психиатра играл. Через полгода после моего дембеля Славку забрали на два года в войска связи КДВО, и служил он на той же Красной речке. И я всё поражаюсь, какие всё же колоритные были у нас годы службы. Народ, что ли, был другой?.. Следующим летом сержант Вячеслав Стожаров, начальник мобильной радиостанции на базе «ЗИЛ131» двигался в составе роты связи на воинском эшелоне в район учений. На очередной станции командир роты капитан Лысенок, маленький лысый толстячок с неудавшейся карьерой, стоял ранним утром, облокотившись на перекладину в дверях вагона и наслаждаясь таёжным пейзажем. Помните, как в военных кинохрониках: теплушка «сорок человек – восемь лошадей» и дверной проём перегораживает перекладина. Только у связистов вагон-то был для перевозки сыпучих грузов, и дверь там была «гильотинного» типа, она каталась на роликах и острой стороной входила в паз, чтобы зерно не высыпалось. Сменный тепловоз неудачно въехал в сцепку, и по составу покатилась волна толчков, дошла до вагона связистов… Лысенок только выпрямился, как дверь сошла со стопора, мелькнула мимо его

носа и, лязгнув, вошла в крайний паз. Наступила полная темнота, в которой раздался рёв капитана: «Стожаров! Кувалду!» Дверь отдраили, капитан Лысенок ярко представил себе кровавую картину сработавшей гильотины и, побелев, выскочил из вагона, на лету дёргая из кобуры табельный макаров. Попал он прямо на старенького смазчика, который мирно тюкал молоточком по тормозной колодке. «Ты, что ли, железнодорожник?! – завизжал Лысенок. – Расстреляю! По законам военного времени!» Смазчик сомлел и прилёг. И что характерно, понятия не имею, каких ребят призывают в ракетные войска, танковые и прочие боевые подразделения. Наверное, у них всё-таки техника на первом плане. Но в стройбате, связи, я уж молчу про желдорбат, народ был какой-то специальный. Ну и, наконец, третий брат, Юрик. Лучший из нас – позитивный, неконфликтный, весёлый. В отличие от нас со Славкой, которых мотало, как сказал бы товарищ Сухов, «от Амура до Туркестана», честно окончил десятилетку в родном Усолье, отучился в политехническом рядышком, в Тольятти. Честно уехал по распределению в неизвестный Целиноград и уж оттуда в армию. Стройбат, ясное дело. Но где! Военный аэродром Елизово, Камчатка. После службы попал в уральский городок Миасс, КБ Макеева, ныне ракетный центр России. Ведущий конструктор, Доска почёта, командировки на пусковые испытания в знаменитую бухту Балаклава. В 2010 году к нему на шестидесятилетие приехали и мы со Славиком. После всех официальных тостов на авансцену вылез здоровенный небритый мужик в кожанке, рокер или байкер, с гитарой, лет за сорок уже с виду, и прохрипел: «Дядя Юра! Хочу вас от души поздравить! Вы ко мне в детстве ещё Дедом Морозом приходили! Потом я школьником ходил на все ваши волейбольные матчи! Сейчас играю за команду «УралАЗ»! Спасибо вам за всё! И хочу спеть песню, написанную специально для вас!» Ударил рок-н-ролл. А Юрик, точно, от профсоюза вечно ходил Дедом Морозом по местным детишкам, где-то до сих пор у него в гараже снаряжение – шуба, посох и борода. Что значит прожить всю жизнь в небольшом городке. Честно, позавидовать можно. Ну вот. А вроде хотел написать про стройбат… СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ПУТЕШЕСТВИЕ | ДЕБЮТ Эту рукопись передали в редакцию наши друзья и коллеги из ГТРК «Ямал» – может, «Северян» заинтересует и автор-тоболяк, и написанное им продолжение к знаменитой сказке Петра Ершова? В истории есть цифры-совпадения или такие многозначные, которые у людей творческих, да и у просто вдумчивых читателей вызывают некое волнение, сродни мистическому. Ну сами посудите! Через 175 лет после её написания девятнадцатилетним Петром Ершовым, воспитанником лицея, девятнадцатилетний же сибиряк Андрей Соловьёв берётся за сочинение её продолжения. Конечно, студенту Ершову помог его учитель, профессор словесности Пётр Плетнёв… Мы не знаем, какова была первоначальная рукопись «Конька-горбунка». Но сразу же после этого, в 1834 году, сказку напечатали многие журналы. Всё остальное творчество писателя не стало столь популярным. А вот «Конёк-горбунок» Ершову принёс славу и обеспечил безбедное существование: только при жизни писателя он издавался семь раз. А

всего сказка пережила 170 изданий на разных языках мира. Самыми большими тиражи были в советский период, доходили до сотен тысяч. Наверняка почти в каждой семейной библиотеке эта всемирно известная книга есть. А уж сколько крылатых слов оттуда у всех на слуху… О таких цифрах изданий и тиражах автор новых приключений всемирно известного «Конька» даже не мечтает. Ни одно издание пока не заинтересовалось его литературным трудом. И старшего товарища-словесника не нашлось, чтобы бережно и качественно поработать и с автором, и с рукописью. Сейчас Андрей Соловьёв живёт и работает в Тобольске, преподаёт в одном из учебных заведений города. Со своей давней мечтой опубликовать когда-нибудь свой вдохновенный труд не расстаётся, тем более что один восторженный и самый благодарный читатель у Андрея есть – его маленькая дочь. А сейчас с фрагментом старой истории в сказочном контексте и приметах XXI века познакомитесь и вы.

КОНЁК-ГОРБУНОК: НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ Андрей СОЛОВЬЁВ г. Тобольск (Отрывок из сказки) Ой ты, гой-еси, Русь-матушка! Ты поведай-ка нам Из Тобольска сказ. Словно рыба-кит, Горы сизые В Иртыше-окияне купаются. И на тех горах Град раскинулся, Царский град раскинулся Белокаменный…

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ГЛАВА ПЕРВАЯ Десять лет уж град-столицей Правит наш Иван с царицей. Опосля царя седого Всё вздохнуло как-то ново, Всюду праведный порядок, Дескать, так, как было надо. Царство сбросило рутину, Всё проходит чин по чину. Кстати, через пару лет Ждал их радостный момент.

Царь-девица понесла, Весть благую принесла. Девять месяцев спустя, Чрево перстом окрестя, На рассвете юных лет Дочь произвела на свет. Ваня с радости такой Всем устроил выходной. На устах – медок с пивцом, Наш Ванюша стал отцом! Ну, так вот, пойдём далече, Чтоб не тяготили речи.

ДЕБЮТ | ПУТЕШЕСТВИЕ

Дочка – лапочка, краса! Очи – словно небеса, Голос – звонкий, как струна, И прекрасна, как луна. Только глянет в окна свет, А её уж дома нет, И роса, что утром рано, На подоле сарафана. Наберёт в своё лукошко Ягод да грибов немножко И, набегавшись приятно, Возвращается обратно, Где у царского крыльца Ждут объятия отца. Доча, славный ангелочек, Папе сделает веночек, Полевой красы букет, Васильков небесный цвет. В ней Иван души не чает, От напастей сберегает. Даже верный Горбунок У её по воле ног. Так за годом год идёт, Дочка-лапочка растёт. Обретает формы тело, Дочь Ивана повзрослела. Восемнадцать полных лет, От женихов отбоя нет! Я скажу вам без обмана, Что зовут её Светлана. В волосы вплетён цветок, Кожа нежная, как шёлк. Губки алые горят И дурманит милый взгляд. Описанием девицы Я бы занял две страницы… Но не будем отвлекаться, Сказке надо продолжаться. Слух идёт, уже все страны Знают о красе Светланы. И со всех концов земли Подплывают корабли Ко причалу град-столицы.

В трюмах – шубы из лисицы, Злато, жемчуга да вина. Право, чудная картина! Знают все, что наш народ На гостеприимство горд. И очередной посол Уж косится на рассол. В граде, только рассвело, Женихов полным-полно. Понаехали все страны. Только Свете всё равно, Ведь царевне все не любы – Не нужны ей злато, шубы, Жемчуга да ожерелья. Ей совсем не до веселья. И, раздумия полна, К Горбунку пошла она. – Горбунок, скажи на милость, Как мне быть? Ведь я влюбилась. Он не принц и не герой. Даже кажется порой, Будто он один на свете… В голове моей лишь ветер, Флейтой мне он нежит слух, По призванию – пастух. –Не горюй, царевна, боле, Прогуляйся в чистом поле. Ты не плачь и не реви, Одуванчиков сорви. Как там говорит народ, Ляг поспи – и всё пройдёт… В первый день аглицкий лорд Был со свитой у ворот. Наш Иван гостей встречает, Хлебом-солью угощает. В государственну казну Лорд несёт дары ему. Далее – накрытый стол И сурьёзный разговор. – Наш английский знатен род, – Говорит Ивану лорд.

Скакунов пидьсяд голов, Два десятка гончих псов Для охоты на косулей И на прочий дар лесов. Я, конечно, не король, Но играю важну роль В государственных делах. Замок есть на островах. Широки мои владенья, И моё такое мненье. Дочку выдашь за меня – Половина, знай, твоя. Тут последовал ответ: – Дочку за полцарства? Нет! У меня земель навалом. Дочь – одна, Ю андестенд?! Ты не обессудь, родной, Дочке нужен молодой. Я ещё хочу внучаток, А тебе седьмой десяток. Ну и что, что земли есть, Ежель так, не в землях честь. Скакунов десятков пять – Это, верно, благодать. Но у нас медведей люди Обучают танцевать. Лорд Ивану поклонился И спокойно удалился. На вторые сутки хлеще – Драгоценности и вещи, Из французской, из слободки, Шарфики, духи, колготки. Граф приехал за женой, Весь наряженный такой. Но, увы, фасон не тот, Свете он не подойдёт. Так неделю, день за днём, Вёлся во дворце приём. В день седьмой, уже к рассвету, Новый ждёт жених ответа. Ко дворцу из южных стран

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ПУТЕШЕСТВИЕ | ДЕБЮТ

Прибыл свататься султан. Шах турецкий, вот кто он. Девяносто девять жён! – Моей воле все подвластны, Мои жёны все прекрасны, Но, увы, для полной сотки Не хватает мне красотки. Я её озолочу, Танцам разным обучу. Будет первая в гареме И хозяйничать над всеми. Ваня чуть не подавился. –Ты совсем с ума изжился? Даже если так, формально, Сотня – это ж ненормально. Две – и то уж перебор! Будет ежедневный спор. Мало одного желанья, Их взаимопониманье Будет быстро потухать И обидой обрастать. Ну а ежели иначе, С сотней жён ты, шах, богаче Вряд ли станешь, ведь в гарем Столько денег надо всем. На шелка, крема и маски, Той шарпея, этой хаски. Если честно, это грех, Ведь жена не для утех. У меня одна супруга, Да и то красивей всех. Шах от дерзости такой Дрогнул нижнею губой.

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

Скрипнул челюстями нервно, Исподлобья глянул гневно, Топнул правою ногой, Дёрнул бровною дугой. Покраснел, надулся грозно: – Думай, царь, пока не поздно. Коли ты меня обидишь, Пожалеешь, вот увидишь! Я, Иван, не так уж прост! Шах поднялся в полный рост, На не нашем изъяснился, Из покоев удалился. (На турецком он, наверно, Выругался очень скверно…) – Ишь ты цаца, вот те на! Ну, зачем ему жена? Так, побаловаться, что ли? И потом держать в неволе. Не понять мне, разве мало Одного лишь идеала? Милой, нежной и родной, Той, что мы зовём женой. Близок к вечеру был день. Опускалась тихо тень На просторы град-столицы. Створки заперты в светлице, Всюду тишь и благодать, Всё спокойно, так сказать. Вдруг в покои ко Ивану Забежал дозорный рьяный. – Не вели, Иван, казнить, Дай мне слово говорить. После главного обхода

Видел я во тьме кого-то. Борода, халат до пола – Разглядеть не смог я вора. Тут дозорный задрожал, В ноги на ковёр упал. – Ох ты, горюшко мне, горе! У Ивана ком встал в горле. Причитает, как бабёнка: – Эх, не уберёг девчонки!.. – Ну-ка, обожди, милок, Ты кого сберечь не смог? – Ваня сел. – Ты не томи, Ясно, чётко говори. Где, кого, когда и как? Без намёков, а не так… Что стряслось, чего украли? Ты же не в исповедальне, Чтобы все грехи и проче Мне рассказывать полночи. Ну, выкладывай давай, Ты не бойся, не скрывай. – Ваня, тут такое дело… – У Ивана смякло тело. – Вашу дочь сегодня в ночь Из дворца похитил прочь Кто-то, некто неизвестный, Непонятный и неместный. Признаю, моя вина. Ване стало не до сна. – Что ты мелешь, верно, спьяну?! Кто посмел украсть Светлану? Так, без чести и без бога?! Срочно, общая тревога!

Рисунок ТАГНЫ РОМАНОВОЙ

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ | ПОДВИЖНИКИ ПОЛЯРНОЕ СИЯНИЕ

ИЗ ФОНДОВ МВК ИМ. И. С. ШЕМАНОВСКОГО

Вновь полярное сиянье Над Ямалом занялось. Ты откуда, ты откуда, Диво дивное, взялось? Разноцветными лучами Ты всё небо обожгло. Сразу звёздочки померкли, Сразу в тундре рассвело. Ты над ненцами и раньше Полыхало, как сейчас, Но, забитых и бесправных, Ты не радовало нас. А теперь, когда чудесен Наш родной ненецкий край, Говорим мы, улыбаясь: Чудо Севера, сверкай! Повторяет каждый житель Полуострова Ямал: – Это звёзд кремлёвских отблеск В нашем небе заиграл! Иван ИСТОМИН

НА ЯМАЛЕ МЫ ЖИВЁМ Вы на карту посмотрите И Ямал на ней найдите, Потому что здесь наш дом. На Ямале мы живём! Вот заря, как знамя, реет, Солнца луч ударил ввысь. Из столицы в это время Позывные донеслись. Будет день такой, что любо! Сразу тундра ожила, И спешат навстречу людям И заботы, и дела. Пастухи поедут в стадо, Ладит снасти зверолов. А рыбацкая бригада Привезла большой улов. Тишину окрест нарушив, Из соседней буровой Из земной коры наружу Взвился факел голубой… Загремел над нашей крышей Вертолёт, бросая тень… Мы диктант в тетрадках пишем: «Над Россией новый день».

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ЯМАЛЬСКОЕ УТРО Лишь восток позолотится, Я проснусь, и слышно мне, Как струится из столицы Гимн по радиоволне. Вижу – все взялись за дело: В стаде – смена пастухов, Вон идёт охотник смелый, Рыбаки – у неводов. Самолёт гудит над крышей – Значит, почте быть пора. «Труд теперь у нас в почёте», – Пишет в школе детвора. Я же на рассвете алом Запеваю – мне под стать О друзьях моих с Ямала Песни звонкие слагать.

ПОДВИЖНИКИ | ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ

БЫТЬ САМИМ СОБОЙ Фёдор КОНЕВ г. Минск – с. Мужи

ИЗ ФОНДОВ МВК ИМ. И. С. ШЕМАНОВСКОГО

Теперь уже, по истечении такого огромного времени, не могу упомнить, когда впервые услышал об этом человеке, о моём земляке-односельчанине, писателе Иване Григорьевиче Истомине. Скорее всего, в раннем детстве. Писателя уже в Мужах не было, но родственники его жили по соседству с моим другом Леонидом Хозяиновым.

В те времена коми женщины фабричных платьев не носили, а сами шили свои широченные сарафаны и кофты с пышными рукавами, поэтому нам с Леонидом было удивительно смотреть на Февру, которая одевалась «во всё русское». Мы сидели на крыльце, глупо хихикая, когда она пробиралась к тротуару через соседский двор по шатким дощечкам. Шла неловко, изгибаясь всем телом, готовая упасть, но когда поднималась на твёрдый тротуар, преображалась и дальше плыла прямо-таки павой. Работала в пекарне, готовила разные сдобы, была из себя видная женщина, здоровой полноты и довольно крупная. Это была родная сестра Ивана Истомина. Она не походила на остальных женщин-коми. И первая, должно быть, мысль о писателе возникла у меня, что и он ни на кого из мужевских не похож, а какой-то особенный.

Потом убедился, что проще человека и быть не может. Он был наделён той простотой в общении, что дана только мудрым людям. Первая встреча с Иваном Григорьевичем случилась по окончании мною девятого класса, в пятьдесят третьем году прошлого века. Тогда Салехард казался далёким городом, и то сказать – пароход тащился туда чуть ли не сутки. Народу ездило мало, не находя нужды в досужих поездках, в основном разного калибра начальство моталось в командировки. А тут я месяц проработал в пионерском лагере вожатым и получил за то деньги. Уж не помню, сколько стоил билет четвёртого класса, то есть палубный, но при скудном нашем семейном достатке и эти расходы показались маме жуткими. Однако она согласилась отпустить меня в первое путешествие в чужедальний город, потому что по-своему понимала, как важно её сыну встретиться с Иваном Истоминым. Она-то видела, сколько керосина я тратил ночами, сопя над стихами. И слава богу, что ничего из той писанины не сохранилось, теперь не приходится краснеть. Моя малограмотная мама моих стихов не читала, и не о них пеклась, а решила, видимо, что встреча с Иваном Истоминым пойдёт мне на пользу – человек не в колхозе остался, а добился в жизни лучшей доли, потому что учился хорошо, старательно. В детстве я был невероятно стеснителен. По этой причине я раз сто прошёл мимо дома Ивана Григорьевича, а ведь приехал только к этому человеку, ничего другого мне в Салехарде на дух не надо было. Я и по городу-то не походил, любопытства не было, вся душа была наполнена нетерпеливым ожиданием встречи. На десятый или на сто первый раз моего променажа в калитке одноэтажного домика я увидел невысокого полноватого человека, опирающегося на костыли. Но я этому не удивился, потому что знал, что в детстве он простыл, перенёс тяжёлую болезнь и остался калекой. Его добродушное СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ | ПОДВИЖНИКИ круглое лицо улыбалось, и улыбка эта явно была адресована мне. Скорее всего, он догадался, что я не просто так прохаживался перед окнами его дома, но не стал смущать меня, а сказал, что увидел в окно паренька из Мужей и оттого вышел. Как он мог определить, что я мужевский? И он безошибочно назвал мой род по имени деда. Есть такое у коми слово – «чужем». Это что-то вроде породы, Коневы отличались от Рочевых, Филипповы от Дьячковых… Конечно, в те времена это было более приметно, теперь всё перемешалось, но и то – приглядишься к какому-либо мужевскому пареньку и уловишь черты его деда, моего возможного сверстника-приятеля. Этот момент встречи почему-то я по сей день помню. А какой случился разговор сразу после, естественно, в подробностях забыл, но суть осталась в закромах памяти. И очень мне помогает воскресить тот момент слово «эдем». Уже в доме Иван Григорьевич полистал мою «книгу». Тетрадные листы, сложенные пополам, стянуты были дратвой к твёрдой обложке какого-то учебника, подрезанного под размер. Мне показалось, что он просто перелистал, и даже стало обидно, как быстро отложил мои перлы на край стола, почему-то озабоченно повторяя одно и то же слово: – Эдем, эдем, эдем… Моё самостоятельное внешкольное образование целиком зависело от сельской библиотеки, а она довольно богато была снабжена классической литературой и почти не имела современных поэтов. По этой причине я запоем читал поэзию начала девятнадцатого века с его языковыми особенностями. Иван Григорьевич, помнится, очень серьёзно обратился ко мне, тая смешинки в глубине глаз: – Что это такое – эдем? Он говорил чуть напевно, растягивая отдельные смысловые слова. Я весьма был удивлён тем обстоятельством, что настоящему писателю приходится объяснять значение слов. – Рай, – говорю. – Вон как! – удовлетворённо кивнул он, да вдруг поспешно спросил: – А соседка по парте знает про эдем-то? Да откуда знать Таньке или Тоньке – не помню, кто была тогда моей соседкой по парте, – такое поэтическое слово, как «эдем»! Дословно не помню, но Иван Григорьевич тогда преподал мне очень хороший урок, да за короткое время. Мол, писать надо так, чтобы соседка по парте поняла. С языка начинается поэт, с

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

языка. И должен быть твой язык не только понятным, сегодняшним, но и сугубо твоим, только тебе свойственным. Пожалуй, я тогда впервые понял, что язык – это не просто слова, а нечто гораздо большее, что это целый мир, который предстоит освоить. Будет правдой, если признаюсь, что по сей день следую его совету и неизменно отношусь к языку с трепетной любовью, не всегда взаимной, и всё не устаю изумляться, как неизбывно слово красочным своим богатством, как оно уклончиво недоступно зачастую в твоём желании выразить мысль. Это сегодня я с благодарностью вспоминаю урок Ивана Григорьевича, а тогда свинцовой тяжестью придавила душу обида. Мне-то казалось, что пишу безукоризненным штилем. И разве можно сочинять стихи для Таньки или Тоньки? Нет и нет! Только для всего человечества! И почему-то очень хорошо помню, как эта обида мигом улетучилась. Пришёл гость. Не знаю, кто это был, но они явно состояли в добром знакомстве, обрадовались встрече, и Иван Григорьевич представил меня: – Молодой поэт. Я чуть не задохнулся от гордости, благо успел глотнуть побольше воздуха, отчего надулся, как индюк. Гость уважительно протянул руку, пожал доброжелательно и улыбнулся. Скорее всего, это был Лапцуй, ненецкий поэт. Иван Григорьевич сумел так ловко повернуть всё, что я уже почувствовал себя в семье поэтов. Как это давно было и как дивно было! И что за люди жили тогда… Помнится ещё, что все трое направились на стадион, который в те годы находился по той же улице и недалеко. Иван Григорьевич двигался на костылях, рассказывая что-то смешное. Может, о каком-то мужевском чудаке. А там, в старой жизни, было много чудаков. Может, о том мужике, который брал под мышки два мешка овса и садился в сани. – Да чего мешки-то под мышками? – спросят сельчане. – А чтоб коню было легче, – ответит силач. Мы смеялись, и я не замечал, как тяжело ему идти. Мне казалось, что он останавливается, чтобы мы прониклись самыми интересными местами его рассказа, а на самом деле он отдыхал. Стадион представлял собой просторное поле с дорожками, с двумя футбольными воротами и двумя же баскетбольными сетками на столбах. Но был там ещё дощатый киоск, в котором про-

давали довольно дешёвое и очень вкусное вино. Вот эта культурная точка и влекла, как оказалось, моих новых друзей. Со мной они были осторожны, принимая во внимание школьный возраст, но сами причастились с охотой. Потом сидели на скамейке и смотрели на бегунов. Меня и тогда, и потом удивляло отношение Ивана Григорьевича к здоровым людям. Он восхищался бегунами, азартно болел, был весел, остроумен и добродушен. В его замечательном романе «Живун» страницы об увечном мальчике Илье пронизаны такой высокой художественной силой, что физически ощущаешь немощь удивительного маленького человечка, желающего единственно подняться на ноги и побежать по траве, как другие. Он ищет встань-траву, веруя в чудо, и не находит, потому что нет её в природе – встань-травы. Но мальчик не приходит в отчаяние, он не озлобляется на весь мир, не впитывает в душу зависть к здоровым сверстникам, а проникается ещё большей любовью ко всему, что его окружает. И когда отец зимой берёт его с собой, усаживает в сани и пускается в путь, Ильюшка смотрит на мир с таким изумлением, с таким душевным приятием, что здоровым-то и недоступно. Мне думается, что иногда природа винится перед теми, кого обидела физически. Она одаряет их взамен умом, богатым фантазиями, и восприимчивым сердцем, способным любить. Моя бабушка по материнской линии так же обезножела в молодости, сильно простыв, и могла только сидеть на кровати, свесив иссохшие ноги, как плети. Но вся огромная родня бежала к ней, если кому надо было выплакаться или посоветоваться. Она и утешит, и надоумит. Она, увечная, всех жалела, потому что духом была сильней и богаче всех нас, суетливых, поверхностных, обидчивых… Я вырос рядом с этой удивительной женщиной, оттого понимал природу доброты и мудрости Ивана Григорьевича, его отзывчивости к людям и такого живого любопытства к человеку как личности. И люди тянулись к нему. Жил в Мужах примечательный человек Терентий Васильевич Конев, участник Великой Отечественной войны. Рассказывал он мне о том, как отправлялся на войну. Увезли их, новобранцев, поначалу в Салехард. Там выпало свободное время, и они толпой человек в десять пошли в гости к земляку, «к нашему писателю». – Вот сидим на кухне. Болтаем. Мечтаем живыми вернуться с войны. Сами себя тешим надеждой, что не успеем до фронта добраться, как

ИЗ ФОНДОВ МВК ИМ. И. С. ШЕМАНОВСКОГО

ПОДВИЖНИКИ | ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ

Иван Истомин в 1957 г.

фашиста побьют. А уж если не справятся без нас, так мы врежем, за нами не заржавеет. А Иван-то всё слушал, слушал, да и говорит: погодите. Ушёл в комнатку, недолго и не было его, а тут появляется с исписанной бумажкой в руке. Вот, говорит, песня. Подобрали мы под эти слова чужой мотив и пропели. Здорово получилось, прошибло до слёз. Такие слова о Мужах, о родном крае мы не слышали. А Иван и радуется тому, что нам понравились его слова, и чего-то опасается. Потом уже говорит, мол, никому не говорите, что я написал. Оно и понятно – как это без дозволения начальства? Могли по шапке дать по тем-то временам. Но мы ведь тоже не лыком шиты. Спросят, скажем – слова народные. Я этот рассказ очень хорошо помню, потому что Терентий Васильевич рассказывал ту историю снова и снова, как встретит меня при очередном моём приезде в Мужи уже и в семидесятые годы. Видимо, была уж больно памятной, согревала душу. Как же я удивился, когда в окружной газете появилось моё восьмистишие! Иван Григорьевич заменил какое-то одно слово только, и то, знать, в назидание. А так смотрю – мои слова печатными буквами оттиснуты. Впервые! И я твёрдо уверен, что поместил он этот слабенький стишок, накрепко мною теперь забытый, только ради того, чтобы поддержать меня. Житейской мудрости в нём хватало. Я ему по сей день благодарен. Со временем Салехард приблизился к Мужам, не по расстоянию, конечно, а по времени, потому СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ИЗ ФОНДОВ МВК ИМ. ШЕМАНОВСКОГО

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ | ПОДВИЖНИКИ

Значительная часть творческого наследия Ивана Истомина посвящена подрастающему поколению

что поплыли по Оби быстроходные теплоходы, а затем и прямо-таки летучие «Метеоры». Да и народ привык к поездкам, стали они будничными. Не так часто, но встречался я с Иваном Григорьевичем ещё не раз. И остались памятные моменты. Но хочется рассказать об одном поучительном разговоре, который случился уже в ту пору, когда он жил в Тюмени. Я в тот год учился в Москве, на втором курсе института кинематографии. Были хрущёвские времена, начало шестидесятых, после «лакировки действительности» деятелей искусства призывали повернуться лицом к жизни, и нас, студентов, будущих сценаристов, разослали по разным телестудиям, чтобы мы узнали, как живёт народ. Меня, выходца из гущи того самого народа, эта восьмимесячная практика научила только одному – в своих киноочерках необходимо приукрашивать жизнь, то есть врать, иначе материал не пойдёт в эфир. Попросился я в Тюмень. В те времена телестудия находилась на верхнем этаже сталинской постройки дома по главной улице. А Иван Григорьевич жил неподалёку. Легко влившись в коллектив студии, состоявший из очень интересных людей, я принялся активно «делать кино» в качестве автора и режиссёра. Даже дослужился до штатной должности кинорежиссёра. И в этом качестве поехал с двумя друзьями – оператором и

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

его помощником – в Тобольск. Затеяли мы снять киноочерк о тамошних косторезах. Когда эту работу показали по телевизору, я пошёл к Ивану Григорьевичу в гости, чтобы послушать похвалу, потому что на летучке картину хвалили, и сам я был тоже доволен. До этого мы в Тюмени уже виделись с ним, но те встречи почему-то улетучились из памяти, а эта не забылась, будто засела, как гвоздь в дубовой доске. Встретил он меня сдержанно, всё чего-то хмурился. Устроились мы на кухне. Я решил, что человеку нездоровится. Не мог же допустить мысль, что он расстроен моей работой. – Смотрел, смотрел, – сказал он, не глядя в глаза. – Пороть тебя некому. Блаженно ожидавший восторженной оценки, я аж похолодел. А он поднял глаза на меня, и в них я увидел страдание. И он стал говорить, что косторезы ведут себя на экране очень уж неестественно. Так никто резец не держит, как в моём кино. Мастер не будет сидеть в такой позе, как у меня. Это же неудобно. Густо краснея, я вспоминал о том, как на съёмках заставлял косторезов принимать те позы, которые были наиболее эффектны по моим понятиям. Тогда кумиром киноизображения был оператор Урусевский, любитель неожиданных ракурсов, которыми особенно отличился в филь-

ПОДВИЖНИКИ | ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ ме «Летят журавли». И, естественно, я того же требовал от своего оператора. Иван Григорьевич косторезное дело знал до тонкости, и его мои «ракурсы» возмутили до глубины души. Он увидел неправду в жестах героев фильма, позах, в лицах, которые не были схвачены в их естественной мимике. И как когда-то давно он учил меня говорить просто и ясно, так теперь просил уважать правду. Я, конечно, слушая его упреки, думал, что у кино свои законы и в конечном итоге я прав. А что тут такого? Я так увидел косторезов и так показал. Это моё авторское право. Но последующая его мысль запала в память накрепко. – Ты мало об этих людях узнал, – примерно такие слова сказал он мне, – не полюбил их, не проникся их трудом. И это чувствуется в работе. Так нельзя, нельзя. Он был прав. Мы приехали в Тобольск, нашли косторезов и за два дня сняли киноочерк, толком даже не запомнив имён мастеров. И это снова был урок: говори о том, что знаешь, а более того – к чему душою потянулся. Душа – всему мерило в нашем деле. И тут он вдруг посветлел лицом. Этот переход был настолько быстрым, что я не успел остыть от обиды. – А вот оленей любишь! – негромко воскликнул он. – Это видно. И уже не сдержался от детского любопытства. – А как ты сделал – олени идут? А? Потихоньку приходя в себя после холодного душа, я стал рассказывать, что мы вырезали круг из фанеры, установили на столе, вбив посредине гвоздь, по краю расставили костяные фигурки оленей и уловчились крутить тот круг. А в кадре вышло – идут олени, движется стадо, следует за ним аргиш. – Хорошо получилось, – не столько похвалил, сколь утвердился в своём мнении Иван Григорьевич. – Вот за это я тебе остальное прощаю. Старайся никогда не врать. Лучше промолчи, когда надо врать. В жизни я встречал умных людей. Не очень много, но встречал. Были и такие, что повлияли на мою судьбу. Но Иван Истомин был первым среди тех, кто приметными вехами остались на пройденном жизненном пути. После моей тюменской командировки я уже ни разу не свиделся с Иваном Григорьевичем. Жизненный поток, в который я попал, увёл в какие-то свои круговерти. Изредка переписывались. И так жаль, что в один

из каких-то переездов не уберёг всю тогдашнюю переписку. О смерти Ивана Григорьевича узнал от своего друга, теперь уже покойного Алёши Терентьева. И почувствовал боль. В книжном шкафу – его книги, среди них двухтомник. Недавно не в первый и не второй раз перечитал его роман «Живун». Была опаска, что устарела вещь, оказалась в сторонке от нынешней невразумительной и суетной жизни. Ан нет! Читал, как впервые, с увлечением. Отчего-то особо обратил внимание на то, каким сочным языком ведётся повествование, как слова подобраны и подогнаны друг к другу. Вспомнился разговор о косторезах, которым во время работы некогда принимать позы, каждый занят извлечением из кости пока только ему видимого образа, для чего нужно щепетильное мастерство. Иван Григорьевич был мастером, ничего лишнего и предельно полно. А главное – люди и проблемы нисколько не устарели. История происходит в двадцатые годы прошлого века, небольшая группа мужевских сельчан решила создать коммуну, перебралась на пугор-остров и стала обустраивать жизнь по новым большевистским веяниям. Всё общее, все равны, хоть и не родственники, а единая семья, в общем, коллективизм в чистом виде. Но энтузиазм устроителей новой социальной жизни постепенно гаснет. Людей не устраивает уравниловка, не сходятся характеры, зримо выписанные писателем, душа каждого противится единой мерке. Неестественно это, против природы, люди не овцы, в отаре не приживутся. Кому не хочется быть единственным, неповторимым, самим собой и жить в сообществе таких же непохожих, притягательных особостью и вызывающих интерес личностей. И этот роман Иван Истомин писал в ту пору, когда официальная идеология с пеной на губах доказывала, что колхозы и есть единственно правильное ведение сельского хозяйства. Он же в своей спокойной, чуть усмешливой манере убеждал, что нельзя человека лишать воли быть самим собой. А большей-то воли и не бывает. Проза Ивана Истомина со временем будто настоялась и стала ясней, доступней, мудрей. Такое бывает с хорошими писателями. В его произведениях есть то, что никогда не устаревает – любовь к родной земле и живущим на ней людям. Это всегда будет вызывать отклик в душе читателя. А писатель жив, пока его читают.

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ | ПОЭЗИЯ

Владимир Михайлович Яхонтов родился в 1953 году в Красноярском крае, в селе Южная Тунгуска. С 1970 года проживал в Киргизии. Здесь окончил политехнический институт и сразу же был переведён в милицию. Карьера оказалась не из лёгких. Много лет он проработал в уголовном розыске в отделе профилактики. Неблагодарное занятие – работа с тунеядцами, пьяницами, наркоманами. Неоднократно выезжал на задержания и на обыски. В 1995 году переводится в Салехард. В 2001 году с должности заместителя начальника штаба управления внутренних дел Ямало-Ненецкого автономного округа полковник милиции Владимир Яхонтов вышел на пенсию, живёт в г. Губкинском. Казалось бы, при такой работе можно очерстветь и окончательно породниться с милицейской дубинкой. Но Владимир Михайлович – человек мягкий, загубленная душа – личная его боль. Это чувствуется и в его творчестве. Он не претендует на профессионализм, но доброжелательный читатель найдёт в этих стихах искренность, любовь и нежность автора к людям.

Владимир ЯХОНТОВ г. Губкинский

О ДВУХ БРАТЬЯХ (По сказке Ивана Истомина «Два брата») Стояли на Ямале два ненца – два брата. Брат младший был бедным, старший – богатым. Имелся у бедного чум обветшалый, А в чуме старуха-мать жизнь доживала.

Наутро проснулся от голода бедный, Кормить надо мать да хоть раз пообедать. Тогда снял он с вешал гнилого язя, Пошёл на охоту – где ж мяса-то взять?

Богатый имел десять тысяч оленей, Двух жён, спал в трёх чумах, опухший от лени. Ел муксунов, самых жирных да сладких, Играл от безделья в оленьи лопатки.

Ходил он бродил, не нашёл близко дичи, Не встретил следов на снегу даже птичьих, Неделю ходил так, другую и третью, Но нет даже мыши, хоть верьте, не верьте...

С ним жили все девять его пастухов, Девять семей, ненакормленных ртов. Так жили они, так всегда поживали, По вёснам прошедшее время считали.

Однажды ушёл бедный брат на охоту За дальнюю тундру, в гнилые болота. А мать захотела водицы напиться – Нет в чуме воды, не попить, не умыться.

Пошёл раз брат бедный к богатому брату, Для матери мяса кусочек забрать бы. На гостя богатый с женой не взглянули, И, как от врага, от него отвернулись.

Взяла она старый пузырь от налима, И к проруби – сына богатого мимо. Воды набрала, в пузырь сколько входит. Глядит, а за Обской губой кто-то бродит.

Вернулся брат бедный в свой чум, чуть не плачет: «Нет, мать, у богатого мяса-то, значит». Что делать, уснули, не евши, не пивши, Нюком дырявым от ветра укрывшись.

Идёт, не спешит, снег скрипит под ногами, Глядь – великан Сюдьбя глазами моргает. «Что делаешь, старая, что реку мутишь?» Ох, страшно ей стало, ну как тут не струсишь?

100

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ПОЭЗИЯ | ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ «Пришла за водой – отвечает старуха. – Нет в доме водицы, такая проруха, Ушёл на охоту далёко мой сын, Придёт – хоть горячей воды дам, прости. Вот, бедно живём, кипятком себя греем, Богатый есть сын, мы, как он, не умеем». Задумался Сюдьбя, очнулся нескоро, И вдруг сунул руку в морозную прорубь. А вынул когда, то расплылся в улыбке: На каждом из пальцев повисло по рыбке. «Возьми, накорми муксунами ты сына, Ешь рыбу сама, пока та не застыла. Пусть сын твой, старуха, как я, рыбу ловит. Сумеет – жду в гости, попьём вместе крови», – Сказал это Сюдьбя, шагнул лишь три раза – За Обской губой оказался он сразу. Вернулась старуха, наелась, помылась. Пришёл сын из тундры, его накормила. Потом рассказала, как Сюдьбя рыбачит, И сыну такое толкует, значит: «Иди, сын, на Обь, опусти руку в прорубь, Поймается рыба, ступай к Сюдьбе в горы». Всё сделал сын бедный, как мать научила, Принёс он в чум рыбы, всё получилось.

Жена его будит, растолкать не может, Спит Сюдьбя, громадный, на гору похожий. Кричали, толкали – не помогает, Ворчит во сне Сюдьбя, жену лишь ругает. Ну, та разозлилась да как мужа стукнет, Вскочил великан и моргал ещё сутки. «Давно ждёшь, брат бедный? Уснул вот я крепко». Сам смотрит на гостя хитро взглядом цепким. Вдруг как закричит, как слюнями забрызжет: «А ну-ка, вы, пояс, тынзян и лыжи!» Откуда-то пояс, весь в бисере, взялся, На Сюдьбю как будто живой повязался, Тынзян прилетел, прикатились вдруг лыжи, Само всё наделось, обулось, поди же. Смутился брат бедный: «Откуда всё взялось?» А Сюдьбя довольный смеётся: «То малость». Вошёл деду в рот, изо рта бабки вышел, Несёт двух оленей, что десять нарт выше. «Бери мясо, бедный, и ешь, сколько хочешь». Уж ел гость оленину до поздней ночи. Наелся брат бедный: «Спасибо большое, Теперь во мне сил поприбавилось втрое». Понравился, что ж, бедный брат великану, Чем взял он его, говорить я не стану.

Надел бедный лыжи, и в след великана Он в горы пошёл, набив рыбой карманы. Шёл долго ли, коротко ль, съел в пути рыбу, Вдруг видит – огромный чум высится глыбой.

Окликнул дочь Сюдьбя, сказал густо гостю: «Возьми её в жены, с ней сумка не просто, Открой в своем чуме, богатым ты будешь, Откроешь в дороге – себя враз загубишь».

Струхнул бедный брат, потоптался немного И чувствует – в чум понесли его ноги. Не стал упираться, снял быстренько лыжи, Вошёл, огляделся, от страха не дышит.

Увидел дочь бедный и сразу влюбился, Таких, как она, не встречал, не добился: Брови, что дуги, глаза – оленьи, Хореями косы снуют по коленям.

Глядь, прямо у входа далёко-далёко Старик со старухой из камня, бок к боку. Сидят, как живые, навеки застыли, Рты каменные широко пораскрыли.

А тут великан приглашает остаться, Но в чуме ждёт мать, куда ж сыну деваться. В гостях хорошо, да ещё лучше дома, «Прощай, добрый Сюдьбя, до первого грома».

Направо храпит великан Сюдьбя громко, Жена ему волосы гладит гребёнкой. Налево курчавый мох-ягель плетётся, Два стада оленей спокойно пасётся.

Пошёл бедный скоро, с жены глаз не сводит, На Обской губе чей-то голос заводит: «Открой, ненец, сумку, она же пустая», А бедный сжал сумку и не отпускает.

Чуть слышно сказал бедный брат: «Ань торова». А Сюдьбя храпит и мычит непутёво.

Схватил жену за руку, ветром помчались, Лишь в чуме родном, как смогли, отдышались. СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

101

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ | ПОДВИЖНИКИ Обнял мать бедный: «Жену вот встречайте, Любите друг друга и уважайте». Здесь сумку открыли, глядят, что в ней сложено, А там туча оводов бьётся тревожно. Рванулись вверх дружно, из сумки полезли, На улицу вылетели... и исчезли. За ними вслед все побежали из чума, Глядят – сто оленей. Что можно подумать? Из оводов злобных, жужжащих, большущих – Олени! Как в сказке, друг друга лучше! Стали жить хорошо мать, невестка и сын, Каждый день мясо есть, каждый сыт. Тут брат богатый, узнав про такое, Зашёл погостить, не даёт им покоя. «Что? Да зачем? Как всё это случилось? Скажи, бедный брат, мне, как так получилось». Брат бедный был честным всегда от природы, Поведал всё брату – иной тот породы. От жадности жирной ручищей он хлопнул, Глаза от натуги того гляди лопнут. Помчался на Обь, в прорубь руки засунул, Сидит час, другой, ждёт, пока не уснул он.

Затих великан, зло косится на гостя. «Садись», – говорит и оленя приносит. Уселся богатый, моргнуть не успел, Как тут же оленя со шкурою съел. Толкнул ногой кости и тянет гнусаво: «Ещё бы олешку, один – мне забава, Мал-мал закусил, лишь живот всколыхнул. Я, Сюдьбя, пожалуй, сейчас отдохну». На бок свалился, где ел, брат богатый, Ртом воздух хватает, расплылся пузатый. Не выдержал Сюдьбя, ткнул пальцем нахала: «Утроба твоя дома бы отдыхала». Заныл брат богатый, скатал губы в кукиш: «Ты дочь мне и сумку дай в жёны получше». Скривился здесь Сюдьбя, не выгнать же гостя. «Жён хватит тебе». Ну а сумку приносит. Схватил богач сумку и не попрощался, Прижал к груди, к стойбищу быстро помчался. До Обской губы брат богатый добрался. Присел отдохнуть и на льду размечтался. А из-подо льда голос громкий встречает: «Открой, ненец, сумку, она же пустая».

Проснулся, от злости визжит брат богатый, Проклятия шлёт громко бедному брату: Ни рыбки ему не поймалось на пальцы, Ещё приморозился к проруби малицей.

Подпрыгнул от жадности ненец богатый, А может, соврал ему Сюдьбя проклятый?! Открыл богач сумку, руками в ней шарит, Вдруг… оводов рой из неё вылетает.

Плюнул в прорубь богатый и к Сюдьбе помчался. Бежит, спотыкается, еле добрался, Ввалился в чум к Сюдьбе, глазёнки таращит, А руки, что есть вокруг, всё к себе тащат.

Обрадовался, заплясал брат богатый, Рванулся к себе, побежал мешковато. Примчался и смотрит… от страха стал страшный, А там волчьи стаи, творят, что не спрашивай. Те оводы в злобных волков превратились, И разом оленей всех передушили…

Нахмурился Сюдьбя, как крикнет на брата: «Кто звал тебя, ненец, скажи, брат богатый?!» Но жадность и страха сильней оказалась, Молчит брат богатый, чтоб с ним не сталось.

102

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

Как видно, молва не напрасна в народе: Жадность да зависть к добру не приводят.

ПОДВИЖНИКИ | ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ

Волшебная бандура (По сказке Ивана Истомина) Жили когда-то шаман и шаманша. Вставали, проснувшись, к полудню, не раньше, Поевши-попивши, по лесу бродили, Богатство копили, его и любили.

Наелся шаман, кое-как отдышался, Где ел, там и лёг и опять размечтался. Шаманше бессовестно шепчет на ушко: «Сейчас тебе новая будет ягушка.

Работать, конечно, они не хотели, Соседей ругали под вздохи метели. Так жизнь проживали, ни пользы, ни дела, Пока их безделье совсем не заело.

А ну-ка, жена, мне клади на колени Бандуру мою да в очаг брось поленьев. Пусть струны из жил первогодка-медведя Ягушку поищут тебе по соседям.

Была у шамана волшебная сила, Она-то богатство и приносила. Та сила таилась, как в хитром прищуре, В поющего дерева чудной бандуре.

По правую руку топор положи-ка, По левую – нож да две горсти брусники. А пику поставь прямо под дымоходом, Уж мы посмеёмся над ханты-народом».

Сел как-то шаман, к очагу сдвинул ноги, Сидит, будто кот, даже глазом не дрогнет, От жара и сытости царственно млеет, Жене говорит, будто злость свою сеет:

Исполнила та все его приказанья, Шаман под бандуру запел заклинанья: «Тринь-тринь, молодые медвежьи жилы, Тринь-тринь, ты, поющее дерево, живо Доставь мне ягушку жены сына Лондо, А молодая пусть греется холодом…»

«А ну-ка, жена, мне клади на колени Бандуру мою да в очаг брось поленьев. Пусть струны из жил первогодка-медведя Позволят нам мяса сегодня отведать. По правую руку топор положи-ка, По левую – нож да две горсти брусники. А пику поставь прямо под дымоходом, Уж мы посмеёмся над ханты-народом». Шаманша исполнила все приказанья, Шаман под бандуру запел заклинанья: «Тринь-тринь, молодые медвежьи жилы, Тринь-тринь, ты, поющее дерево, живо Доставь бедняка Тарагупты бычка мне, А сам Тарагупта пусть кушает камни…» И тут же волшебная чёрная сила Бычка Тарагупты вдруг крепко схватила, Промчала по воздуху, ухнула дико И в юрте шаманской надела на пику. Шаман преспокойно закончил то дело, С женой приготовили варево смело, Нажарили мяса – не съесть, до отвала, Его и собакам досталось немало.

И тут же волшебная чёрная сила Ягушку, что только жена сына Лондо пошила, Промчала по воздуху, ухнула дико И в юрте шаманской наделась на пику. Шаманша примерила быстро обновку, Осталась довольна ягушкой воровка… …Шаман и шаманша совсем обнаглели, Чего им хотелось, ну всё заимели! Совсем разорили сородичей-ханты, Остался на всех лишь пёс старый, блохатый. Не знает народ, что на них за напасти, Исчезли бесследно одежда и снасти, Все лодки исчезли, и рыба, и шкуры. Ну кто мог подумать о сипе бандуры? …Однажды ходил Тарагупта по лесу, На жизнь обижался – да ну её к бесу! Вдруг видит: над лесом быстрей горностая Последний хантыйский их пёс пролетает. Промчался, как ветер… и в юрту шамана… Через трубу… будто в зубы капкана! СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

103

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ | ПОДВИЖНИКИ Всё понял бедняк, кто в их горе повинен, И ханты презрели шамана отныне. В народе пошли недовольные слухи, Что в жизни тяжёлой виновны не духи – Проклятый шаман с ненасытной утробой Своих же сородичей потчует злобой. Узнал всё шаман, решил мстить Тарагупте, От злости сопит и грызёт свои губы: «А ну-ка, жена, мне клади на колени Бандуру мою да в очаг брось поленьев. Пусть струны из жил первогодка-медведя Позволят мне мести кровавой отведать. По правую руку топор положи-ка, По левую – нож да две горсти брусники. А пику поставь прямо под дымоходом, Уж мы посмеемся над ханты-народом».

Старейшина рода Пырысь ики хмуро Взял в руки бандуру, ударил по струнам: «Тринь-тринь, молодые медвежьи жилы, Тринь-тринь, ты, поющее дерево, живо Умчи же шамана с шаманшей отсюда, Пусть люди о них навсегда позабудут». И тут же волшебная чёрная сила Шамана с шаманшей вдруг крепко схватила, Промчала по воздуху, ухнула дико… Лишь эхо зашлось от их злобного крика. И зажили счастливо мирные ханты, Откуда-то взялись пёс старый, блохатый, Одежда и снасти, и лодки, и шкуры. Ну кто мог подумать о силе бандуры? …Никто о шамане не вспомнил ни разу, Как будто шамана и не было сразу… За что же жалеть людям хищного волка, Когда, как его ни корми, всё без толку?

Исполнила та все его приказанья, Шаман под бандуру завёл причитанья: «Тринь-тринь, молодые медвежьи жилы, Тринь-тринь, ты, поющее дерево, живо Доставь Тарагупту – да сердцем на пику, Пусть юрта замрёт от предсмертного крика!» И тут же волшебная чёрная сила, Рыча, Тарагупту вдруг крепко схватила, Промчала по воздуху, ухнула дико И бросила в юрте шаманской на пику. Но смел и удачлив бедняк Тарагупта. Схватился за пику, за палку как будто, Все силы свои приложил, изогнулся, Взлетел и к шаману лисицей метнулся.

Схватил Тарагупта бандуру и ходу. Он понял, кто в юрте и как – мутит воду! По лесу промчался к сородичам-ханты, Всё им рассказал, кто такой есть шаман-то. Сошлись бедняки на едином решенье – Будь проклят шаман за все прегрешенья! Не место шаману с шаманшей в лесу, Пусть чёрные силы их вдаль унесут.

104

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

Рисунок ТАТЬЯНЫ ГАВРИЛОВОЙ

От страха шаманьи задёргались пальцы, Глаза закосили, как будто у зайца. Игра прекратилась, бандура упала, И силы волшебной в помине не стало.

ПОДВИЖНИКИ | ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ

ПАМЯТИ БОЛЬШОГО ЧЕЛОВЕКА Ушёл из жизни Роман Ругин, большой человек. Так ханты называют самых уважаемых людей своего народа. Меня связывали с ним многолетняя дружба и творческое сотрудничество, что, естественно, усиливает боль потери. И биография, и библиография выдающегося хантыйского поэта, прозаика, фольклориста, организатора литературного процесса, заменившего на посту ямальского писательского лидера своих предшественников Ивана Истомина и Леонида Лапцуя, широко известны и нет смысла их заново перечислять. Меньше информации о его общественно-политической и педагогической деятельности, но, думаю, достаточно отметить следующее: директор школы в посёлке Восяхово Шурышкарского района, директор санаторно-лесной школы в окружном центре, преподаватель Салехардского педагогического училища, комсомольский и партийный работник, наконец, народный депутат и член Верховного Совета СССР. Всему этому соответствовало и всестороннее общественное признание: государственные награды и литературные премии, звание почётного гражданина Салехарда и Ямало-Ненецкого автономного округа, диплом члена-корреспондента Петровской академии наук и искусств по специальности «Писательское искусство» (1995 г.), занесение его имени в «Антологию уральских народов» (1975 г.), в энциклопедию «Сибирь в лицах» (2001 г.), Большую Тюменскую энциклопедию (2004 г.), энциклопедию «Ямал» (2004 г.), в престижную энциклопедию «Лучшие люди России XX века» (2005 г.). Добавлю только личные штрихи к его жизненному пути. Родился в 1939 году, по официальным данным, в переселенческом посёлке Питляр Шурышкарского района, но подлинным родовым гнездом Романа были окрестные юрты ХантыПитляр. Мне довелось побывать там полвека назад. В то время я ещё не был знаком с писателем.

ИЗ АРХИВА НОВОМИРА ПАТРИКЕЕВА

Новомир ПАТРИКЕЕВ г. Тюмень

Автор материала с Романом Ругиным

Рано утром 6 июня 1956 года, будучи научным сотрудником Салехардской сельхозопытной станции, я приехал в Питляр на посевную. Остановился в доме колхозного кузнеца П. Ф. Черепанова. Днём работал, вечерами чаёвничал с хозяевами, попавшими в первую волну спецпереселенцев. Как-то поинтересовался, каким образом практически выброшенные на голый обской берег раскулаченные крестьяне смогли выжить, а затем создать передовую в округе сельскохозяйственную артель «Красный пахарь», переименованную после войны в колхоз имени Жданова. Создали тяжёлым, упорным трудом. А выжили, как сказала хозяйка дома, только благодаря помощи аборигенов из юрт Ханты-Питляр. В то время вдоволь было рыбы и мяса, а в тайных таёжных лабазах хранились запасы муки, в том числе, говорят, ещё царской. Они щедро делились продуктами с голодными и холодными новыми соседями. Ссыльные, конечно, отвечали знанием разных ремёсел. Кузнец Черепанов, например, мог починить и сделать заново любую металлическую вещь из обихода хантов. Так вот откуда идут гены доброты, сострадания и бескорыстия, что были свойственны Роману Ругину! СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

105

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ | ПОДВИЖНИКИ В один из дней я сходил в Ханты-Питляр посмотреть поле бывшего здесь раньше национального колхоза «Голос рыбака». Здесь в годы войны, наряду с другими передовиками полеводства округа, как писал «Красный Север», «освоила агротехнику стабильного получения высоких урожаев на северных почвах огородница Анна Илларионовна Ругина» – мать Романа. Маленькое селение стояло на высоком берегу Большой Оби, откуда открывалась панорама разлившегося Питлярского сора – кормильца рыбаков, перекрывавших осенью его устье запором. Были видны и просеки для установки утиных сетей-перевесов, а кругом бескрайняя тайга. Здесь в трудовой семье (отец – рыбак и охотник) прошло военное детство Романа, здесь он ощутил на себе и след войны – на фронте под Москвой погиб его брат Пётр. Через много лет в книге «Память» по Тюменской области он не обнаружил его фамилии. Ошибку исправили в следующем издании. Как подающий надежды начинающий поэт Роман Ругин стал известен после состоявшейся в 1961 году в Ленинграде I Всероссийской конференции писателей народов Севера, в которой он участвовал вместе с другими ямальцами – Иваном Истоминым, Леонидом Лапцуем, Микулем Шульгиным и Прокопием Салтыковым. В 1993 году в Тюмени вышел первый сборник стихов на хантыйском языке «Лыланг ик» («Живая вода»), который положил начало многочисленным книгам разных жанров писателя, но если говорить о поэзии, сделал заявку на дальнейшее развитие всеобъемлющего образа «живой воды» с апогеем в книге избранных стихов «Многодумная Обь» (1993 г.). Здесь река у Ругина – центр природной жизни ханты, и она, обладающая душой, действительно живая. Течение воды – связующее звено между прошлым и настоящим. Японский учёный Эмото доказал, что вода имеет память, в том числе отображает сознание и мысли человека. И вот строки Романа Ругина: «Добра исполненные мысли сами по реке плывут ко мне». А это уже проявление поэзии высшего порядка, не созерцательной, воспевающей момент, красоту пейзажа, а отвлечённо-медитативной, когда поэт начинает размышлять, постигать вечность и очистительную силу природы, а значит, сам становится философом. Написанную мною по просьбе автора рецензию на этот сборник под заголовком «Разговор с

106

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

родной землёй» Роман предложил опубликовать не в Салехарде, а в ханты-мансийском журнале «Югра» (1993 г., № 12). Она вызвала интерес местных хантыйских филологов и литературоведов и была напечатана в книге «Хантыйская литература в школах Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов» (ХантыМансийск, 1996 г.). Так реализовалась задумка Романа Прокопьевича – в разговор с родной землёй включились и ханты соседнего округа, более многочисленные, чем на Ямале. И как итог – будучи лично знаком со всеми поэтами двух национальных округов, пишущими на родном языке, начиная с Ивана Истомина и Григория Лазарева, и их творчеством, могу смело назвать Романа Ругина подлинным зачинателем хантыйской поэзии, да и национальной литературы этого народа в целом. В 1970 году я переехал в Ханты-Мансийск, и наши встречи стали очень редкими, тем более что Роман то работал секретарём райкома партии в Тарко-Сале, то жил как член Верховного Совета СССР в Москве. И только с выходом в сентябре 1992 года первого номера журнала «Ямальский меридиан» начались наши тесные дружба и сотрудничество. Историко-культурный научно-популярный журнал, конечно, родился на волне культурного подъема и экономического роста Ямала. Но начались лихие девяностые, и прежде всего нужно было создавать материальную базу при дефиците и дороговизне бумаги, отсутствии полиграфических мощностей, высокой цене распространения. Преодоление этих трудностей – уже часть редакторского подвига Ругина. Но требовалась также и творческая программа первого на Ямале журнала, которую редактор изложил в обращении к читателям в первом номере. Надо отметить, её основные направления сохранились на долгие годы. Решая кадровую проблему, редактор сплотил вокруг «Ямальского меридиана» наиболее талантливых журналистов, литераторов, краеведов, учёных, национальную интеллигенцию, привлёк чиновников и специалистов разных областей. У истоков издания были главный редактор газеты «Красный Север» Владимир Волошин, журналистка и поэтесса из Ленинграда Лидия Гладкая, художница Надежда Талигина. Среди авторов первых двух номеров – известные в округе Сергей Харючи, Анатолий Омельчук, Николай Дудников, Анастасия Лапсуй, Елена

ПОДВИЖНИКИ | ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ Сусой, Пётр Отшамов, Юрий Морозов, Прокопий Салтыков, Хабэча Яунгад, Людмила Липатова, Роберт Рудольф, Анатолий Херсонский, фотохудожники Иван Сычёв и Евгений Гапонов. Из литераторов первыми были Лидия Гладкая, Людмила Тышкевич, Юрий Басков, Константин Кривчиков. Многие из них стали постоянными авторами на долгие годы, так же, как и журнальные рубрики, в которых они публиковались. А это свидетельствует как о высокой требовательности редактора к авторскому профессионализму, так и о правильной стратегии на перспективу. Часто печатался и сам Ругин. Добавлю, что и ваш покорный слуга, начиная с первого номера, опубликовал в «Ямальском меридиане», в том числе под псевдонимами Н. Борисова и Н. Обдорского, более семидесяти материалов об истории и природе Ямала. В девяностых и самом начале нулевых годов я довольно часто бывал в доме Ругина и в редакции. Замечу, что мудрый и спокойный Роман Прокопьевич был добрым, но иногда и строгим отцом редакции, а по-своему цементировала коллектив, как и всю его жизнь, жена и подруга Раиса Семёновна. Мы, старые авторы журнала, называли её просто – Раечка. И я не могу не выразить ей свои глубочайшие соболезнования в связи с постигшим семью горем. Держись, дорогая! Думая о том, что столь активный и плодовитый литератор, имевший в портфеле материалы на многие и многие книги, решился на создание от нуля «Ямальского меридиана», отдав ему много времени и обеспечив долгую жизнь, я понял, что Роман Ругин поступил, как и некоторые известные российские писатели XIX–XX веков. Стал издателем, чтобы не только проводить через журнал «добра исполненные мысли», но и давать дорогу молодым. С чувством особой благодарности хочу сказать о важной роли Романа Прокопьевича в моей писательской судьбе. Дело в том, что с 1957 года я занимался газетно-журнальной краеведческой и публицистической тематикой, однако к художественной литературе это не имело отношения (кроме того, что писал об охоте и природе – но только для души и в стол, так как издать подобное тогда было невозможно). Книгу «Планета любви» (записки охотника Обского Севера) я всё же подготовил и с появлением «Ямальского меридиана» привёз её Ругину. Знаток своего

края, природы и охоты, он принял её для публикации в журнале, а в 1993 году сумел напечатать в Москве в рамках созданной им «Библиотечки всероссийского журнала «Ямальский меридиан», которая открыла путь в литературу не только мне. Опубликовал он в журнале рецензию на книгу из Москвы, где говорилось, что она возродила забытый жанр русской художественной литературы XIX–XX веков – записки охотника, которые не печатались уже тридцать лет. Ругин опять не ошибся. Роман посоветовал мне и дальше работать над «записками», но не забывать и о краеведении. В 1995 году он опубликовал в журнальном варианте книгу «Ямал: страницы былого» об истории округа, написанную на базе архивных, литературных источников и личных наблюдений. Посмотрев подобную книжку о Югре и рукопись очередных охотничьих записок, он дал мне рекомендацию для вступления в Союз писателей России. Сильную поддержку мой друг оказал мне в декабре 1996 года на состоявшейся в Салехарде международной конференции писателей народов Севера, где обсуждались уже пять моих книг. Хотя конференция посвящалась теме «Отечествоведение», выступавшие московские критики, в основном литературоведы-беллетристы, почему-то неоднозначно оценивали краеведческую, а тем более незнакомую им охотничью литературу. И опять же по предложению Романа Ругина было принято решение о рекомендации к изданию книг нескольких участников конференции, в том числе и моей – «Тридцать лет со спаниелем», которая позже была признана московскими специалистами охотничьей классикой. В 1997 году с огромной помощью Романа Ругина я был принят в ряды Союза писателей и стал считаться профессиональным писателем. Так получилось, что мои воспоминания о покойном друге, знаменитом писателе, философе и просветителе переполнены высокой оценкой и чувством личной благодарности ему за многолетнее сотрудничество. Хотелось бы, чтобы этими чувствами прониклась общественность Ямала. Поэтому беру на себя смелость внести предложения по увековечиванию памяти Романа Прокопьевича Ругина – присвоить его имя одной из улиц Салехарда, одной из библиотек округа, Восяховской школе, где он работал, установить мемориальную доску на доме, в котором он жил. СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

107

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ | ПОДВИЖНИКИ

ЖИВАЯ ОБОЛОЧКА ЯМАЛА Наталия ЦЫМБАЛИСТЕНКО г. Салехард

В 80-е годы прошлого века Романом Ругиным были написаны повести и рассказы, в которых со всей остротой встала та же проблема выбора пути. Писатель-ханты вынужден идти трудным путём, пытаясь правдиво рассказать о драме своего народа и в то же время не погрешить против идеологических и эстетических принципов социалистического реализма. Это были самые сложные годы для коренных народов Ямала, когда освоение недр полуострова достигло апогея, и, соответственно, наиболее ярко и драматично высветились проблемы, связанные с этим процессом. Именно в это время русское, а точнее сказать, советское вторжение в жизнь коренного населения всё чаще стало рассматриваться национальными писателями как враждебное, опасное для своих народов. Этот внешний фактор так или иначе определяет тематику, проблематику и даже отчасти поэтику всего цикла повестей. Рушатся нравственные, человеческие ориентиры у персонажей повести «Ранний ледостав», живописующей еще далёкие военные годы. Покидает отчий дом после службы во флоте и связывает свою судьбу с русской девушкой молодой Микат («В ожидании сына»). Уходит из родного селения в город молодой учитель-ханты Тавет («Ланги»). Сломана первая любовь Айнэ и Карыкура («Гул далёкой буровой»). Из-за войны трагично складывается судьба молодой девушкиханты Таясь («Сорок северных ветров»). Старый рыбак Митри тяжело переживает хищническое разграбление богатств родной земли и решается вместе с сыном на организацию акции коллективного протеста против загрязнения Оби («На нерестовой реке»). Забывает о традициях отцов герой повести «Три шкуры» («Особая командировка») Микипур. С другой стороны, эти же традиции вносят внутренний разлад в душу девушки Туньлы в рассказе «Сватовство». Роман Ругин отнюдь не акцентирует тему

108

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

враждебности конкретных пришельцев к коренным жителям, он далёк и от осуждения своих соплеменников, которые покидают родной кров ради комфортной и насыщенной жизни в городе. Не идеализирует он и старшее поколение ханты, которому также присущи человеческие слабости и недостатки. Писатель стремится быть верным жизненной правде, он показывает, что часто не личные качества его персонажей, а обстоятельства диктуют им тот или иной поведенческий выбор. Роман Ругин обстоятельно, детально, тщательно живописует в своих повестях и стихах животных, птиц, деревья, растения, лес, тундру, реки, во всех подробностях рассказывает о процессе охоты и рыбной ловли, описывает повадки оленя, медведя, собаки. Немалое место в его творчестве занимает автобиографический материал, лирические отступления, описания любовного чувства. Писатель пересказывает предания и мифы ханты, умело передаёт сочный народный говор. Психологическое мастерство писателя базируется на принципе описания внутреннего мира человека через внешние его проявления. Излишняя разговорчивость и самоанализ вообще не характерны для северян, в особенности для молодых, в плане психологической изощрённости народов. Не типичны для ментальности коренных народов и внутренняя рефлексия, интеллектуальный релятивизм, которые считаются скорее слабостью, чем достоинством. Среди повестей Р. Ругина показательными, знаковыми являются два произведения: «Гул далёкой буровой» (1984 г.) и «Ланги» (1986 г.). Первая повесть – образцовое произведение социалистического реализма начала 80-х годов прошлого века с национальной спецификой. Она стала беллетризованным обвинением бесхозяйственности нефтегазового освоения Западной Сибири при полном игнорировании вопроса о том, кто же инициировал такой способ

ОЛЬГА ЛОБЫЗОВА

ПОДВИЖНИКИ | ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ

Роман Ругин и Анатолий Гольдберг (директор НТИА «Миг», г. Ноябрьск) на совещании руководителей СМИ

«покорения» природы. Традиция В. Распутина, В. Белова, Б. Можаева и других «деревенщиков» просматривается достаточно чётко. С современной точки зрения повесть Романа Ругина представляется идеалистичной и наивной попыткой ещё раз обратить внимание властей предержащих на бедственную ситуацию, в которой оказался народ ханты в результате освоения недр Ямала. Однако не так представлялась ситуация в 80-е годы. В то время повесть имела несомненный общественный резонанс. Значение её, конечно, не в художественных достоинствах (они несомненны, если подходить к ней с мерками социалистического реализма), а в публицистическом пафосе. С этой точки зрения повесть не утратила своей актуальности и в настоящее время. До сих пор не решены проблемы, о которых пишет автор: «Но картина, которая открылась Карыкуру здесь, поразила его. Геологи ушли… И такое оставили после себя!.. Стой и думай: то ли война в этих местах прокатилась, то ли какой-то погром… Под обрывом, недалеко от кромки льда, валялись пустые бочки…» Ещё одно произведение Романа Ругина, затрагивающее ту же проблему выбора коренным человеком Севера своего пути в жизни, написано принципиально иначе. Повесть «Ланги» построена на традиционной сюжетной коллизии анималистской прозы.

Преданность собаки и предательство человека нередко становились объектом писательского внимания, достаточно вспомнить «Муму» И. Тургенева, чеховскую «Каштанку», купринского «Белого пуделя», «Белого Бима» Г. Троепольского, «Верного Руслана» Г. Владимова и так далее. В повести «Ланги» проблема утраты корней, пагубности ухода северного человека в «большой» мир решается камерно, без какого-либо публицистического пафоса, однако пограничная ситуация предательства человека по отношению к собаке превращается в развёрнутую притчу об измене природе, родному краю, близкому человеку, наконец, самому себе. Роман Ругин сочетает в повести фольклорные элементы (поговорки, причитания, сам мотив близости и взаимопонимания охотника и его собаки) с незлобивой иронией и юмором северян. Но за этим внешним планом повествования прослеживается глубинная мысль о связанности причин и следствий, об органичности и цельности природной жизни, метафорой которой становится естественность поведения собаки. Поступкам человека явно противопоставляются повадки собаки, именно она становится носителем морального императива. Прежде всего, Ланги в повести Ругина по сути своей не охотничья собака. Кровожадных охотничьих навыков ей привить так и не удалось СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

109

Роман Ругин с надымским литератором Махмудом Касимовичем Абдуллиным

(в реальной жизни грош цена такой собаке, но литературное произведение строится по иным законам). Ланги не хищник, а защитник, он ни на шаг не покидает своего хозяина и готов в любую минуту вступиться за него. Ланги хитёр и умён, но он не убийца, и лишь тогда, когда на карту поставлена жизнь хозяина, он приносит в зубах спасительную пищу; но и в этом случае это не беззащитная утка, а ястреб-тетеревятник, побеждённый в честной и кровавой борьбе. И тот же Ланги, в сущности, спасает жизнь Тавету, сумев найти и привести помощь раненому хозяину. Авторский замысел, таким образом, прочитывается весьма прозрачно. Как же отвечает человек на преданность собаки? С точки зрения житейской Тавет, покидающий родное селение ради более престижной работы в городе, делает всё, чтобы Ланги оказался в хороших руках. Но собаке этого недостаточно. Она не в состоянии понять человеческую логику, и тут вступает в силу известное правило Сент-Экзюпери: мы в ответе за тех, кого приручили. И, как бы ни был хорош сосед, которому доверили собаку, предательство остаётся предательством. Ланги буквально засыхает от тоски, коротая дни у такого же заброшенного парии, только человеческого рода. Параллелизм и притчевость авторского замысла несомненны. Логичной выглядит развязка пове-

110

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ИЗ АРХИВА РЕДАКЦИИ «СЕВЕРЯН»

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ | ПОДВИЖНИКИ сти: выход в смерть стал освобождением для Ланги из клетки земной жизни, последней наградой – отчаянный крик хозяина. Таким образом, финал повести ясен для собаки, но открыт для хозяина: «Тавет ушёл в каюту. Лёг на койку лицом к стене и пролежал так, не двигаясь, до самого вечера». Читатель может только догадываться, как сложится судьба хозяина Ланги: автор прерывает повествование в нужный момент, оставляя многое в подтексте. «Ланги» повествует о ещё одной иллюзии цивилизации о том, что человек понял мир природы и открыл тайну прекрасного. Собака и её хозяин на самом деле существуют в разных мирах, граница между которыми прозрачна, но непроходима. Именно поэтому людям, при всём их разуме и творческих возможностях, так и не удалось постичь тайну всклокоченного, облезлого существа, которое тем не менее представляет высшую гармонию и красоту в своём естественном единении с природой. Произведение Р. Ругина не вызывает какихлибо сомнений при определении его жанровой принадлежности. Это повесть в её традиционном, русском, чеховском понимании. Сам выбор темы и конфликта – взаимоотношения человека и собаки – вполне укладывается в канон жанра повести. Прекрасные картины северной природы, неспешность повествования, психологизм, отсутствие резких, непредсказуемых сюжетных ходов, эмоциональный настрой произведения – всё это типичные характеристики повести как жанра. Отметим психологическое мастерство писателя, который скупыми внешними деталями сумел передать внутреннюю драму человека, в душе которого столкнулось наносное, умственное, рациональное начало и глубинное, коренное, интуитивное чувство принадлежности родной земле и роду. Измена этому подлинному «я» приводит к финальной драме: гибель собаки – это смерть чего-то очень важного в душе самого героя. Повесть «Ланги» написана в традиционном стилистическом ключе, который сближает её с классической реалистической прозой XIX – начала XX века. Тургеневские и чеховские интонации сплетаются в ней с мотивами прозы Э. Хемингуэя и философии А. де Сент-Экзюпери.

ПРОЗА | ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ

ПОЕДИНОК В ТУНДРЕ Виталий ЧЕМЛЯКОВ г. Уфа Молодой пастух Вэнго Хэйма с утра ломал голову: куда это Миш Вась так быстро уехал? Запряг четвёрку белых, как полярные куропатки, оленей. Это в характере бригадира – подбирать олешек, которые, по его словам, «делают пургу» – пятьдесят километров в час по любому снегу… Тем временем Миш Вась, как по-зырянски называют Василия Михайловича Терентьева, сидел в одном из зданий фактории. Его малица в коричневой вельветовой сорочке лежала у порога – в холодке. Так ведётся на Севере: малица, которая часто висит на вешалке рядом с городскими пальто, начинает от тепла линять, как шкура июньского оленя. Пара-другая чашек крепко заваренного чая, выпитого с дороги, должна была давно развязать его язык. Но Миш Вась молчал. Порой казалось, что он к чему-то внимательно прислушивается. Хозяйка дома, жена связиста линейно-технического участка, привыкшая к тому, что, когда у мужчин работают челюсти, языки молчат, принялась угощать гостя по-северному: строганиной, жареным мясом и мороженой брусникой, которая тундровикам отменно прибавляет силы. Миш Вась поблагодарил хозяйку за угощение. Он провёл по своей вытертой, как холка старого оленя, голове, крякнул и полез за табакеркой. Потом долго начинял табаком нос. Душистый нюхательный табак походил на бездымный порох. Старик набивал ноздри, тщательно трамбуя табак пальцами, как если бы и впрямь начинял порохом охотничьи патроны. И всё это время продолжал прислушиваться. Его уши, чуткие локаторы старого тундровика, умевшие в белом безмолвии за целую версту различать слабый писк леммингов, сейчас ловили доносящийся из курятника шорох берёзовых веников, которые здесь, на Севере, заменяют несушкам витаминный корм. – Фрося, – обратился наконец к хозяйке Миш Вась, – не продашь ли мне яичка? – Для вас, Василь Михалыч, хоть целый ящик наберу, – с готовностью отозвалась хозяйка. Она была из тех женщин, у которых лицо хоть и усыпано обильно оспинками, зато нет этих самых оспинок в характере.

– Переложу вам их оленьей шёрсткой, – продолжала Фрося. – В целости довезёте. Миш Вась тут громко чихнул и замахал руками, то ли от слов хозяйки, то ли оттого, что в носу у него засвербили чертенята. Справившись с собой, он возразил: – Зачем так много? Яйца не рыба, солить не будешь. И когда Фрося принесла чашку с горкой яиц, бригадир выбрал одно крупное диетическое яйцо. И тут же засобирался: – Однако пастухи потеряли. Шибко быстро из стада уехал. Всю обратную дорогу Миш Вась беспокоился за яйцо, ради которого из тундры чуть не за двести километров ехал. Малицу свою он перепоясал широким ремнём, и теперь она свисала просторным мешком. В этом мешке без труда мог уместиться полугодовалый оленёнок. Обычно Миш Вась держит за пазухой свою берестяную табакерку. Но теперь её место занимает яйцо, бережно завёрнутое в тряпицу. …День выдался морозным, но кочевник кружил тропу, привычно откинув капюшон малицы. Ветер раскидывал летящий снег его седых волос, те остатки, что держались по бокам крупной, как у лося, головы. Вдруг олени резко дёрнули нарты. Миш Вась с трудом остановил их, до боли намотав на руку ремённую вожжу. Пройдя несколько шагов вперёд, увидел выбитую в снегу ямку. Она напоминала погасший очаг, только вместо обгоревших хворостин в нём лежала кучка красноватых, обглоданных костей – всё, что осталось от нялуку, годовалого телёнка. – Ой-ёй, опять хромой лешак пришёл, – не удержал досады Миш Вась. След подтверждал догадку: на махах зверь тяжело давил снег двумя передними и одной задней лапой. Это был матёрый хищник, дерзкий, самоуверенный. С осени он следовал за совхозными стадами и затравил не один десяток оленей. Сам же был неуловим. Побывав однажды в капкане, он не шёл ни на какую приманку. Кто-кто, а Миш Вась слыл в таких делах мастером. Но против этого зверя были бессильны все его охотничьи хитрости. Где только Миш Вась не маскировал капсулы с ядом: и в кусочке мороженого мяса, и СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

111

Рисунок МИХАИЛА КАНЕВА

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ | ПРОЗА

в оленьих потрохах, и в свежей утке. Всякий раз волк обнюхивал отраву, затем перемахивал через оба настороженных капкана и уходил. Миш Вась недолго задержался над костерком оленьих костей. Походил вокруг, покопался в снегу своей лопаткой – такие лопатки служат оленеводам для выбивания меховых кисов. Потом поехал на далёкий лай оленегонных собак, гнавших стадо. – Под старость сон отлетает, как птица от взрослых птенцов, – думал Миш Вась, ворочаясь на постели из оленьих шкур, хотя на самом деле у него были совсем другие причины не спать эту ночь. Сейчас дежурит Хэйма Вэнго. Он молодой пастух – на пальце, которым курок карабина спускают, ещё школьные чернила не просохли. Окончил восемь классов, а в работе на первый снег ступает. Хорошо, что дал ему вчера свой карабин. Тот, которым нынче летом в хасырее медведя уложил. Да патронов к ракетнице целую панду парнишке насыпал. Пусть стадо лучше охраняет. Миш Вась в который раз полез за табакеркой. Постучал ею о ладонь, но в темноте пальцы не ощутили мягкого и тёплого, как зола, нюхательного табака. – Ну лешак, – удивился старик, – одну табакерку сутки держу. А тут ночь едва в чум вошла. Теперь до утра нос будет мёрзнуть. Сам же внутренне радуется, что вот есть причина сбросить с плеч старую ягушку, которая заменяет ему во время сна домашний халат. Он поднимается на свои стреляющие во всех суставах ноги, набирает из берестяного туеска табаку и больше в постель не ложится. Пастух зовёт собаку, на ходу застёгивая свой широкий, как оленья лямка, пояс, и выходит из чума.

112

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

Его так и тянет гикнуть на оленей и вмиг пролететь попрыск , отделяющий его от стада. – Э-э, поспешишь без толку – кисы порвёшь, – успокаивает себя бригадир. …Хэйма налетел на бригадира, как буран. Лицо горит, не щёки, а яблоки, что рисуют на консервных этикетках. Машет ракетницей. – Сармик, сармик! – Когда приходил? Помощник освобождает руку из рукава малицы, смотрит на часы: – Час сорок будет. – Поезжай в чум, – на ходу бросает бригадир молодому пастуху и, гикнув на оленей, срывается в сторону вчерашней стоянки стада. – И чему он радуется? – недоумевает Хэйма. Миш Вась отыскал останки нялуку. Весь снег вокруг изрыт. Волк побывал здесь снова. Бригадир медленно поехал по следу. Вот у чернеющего пня хищник сделал несколько кругов. Побежал дальше. Тёмный куст – и снова круги. – Кружится. Значит, слепнуть стал, – определил Миш Вась. Вскоре впереди зачернел ещё один пень. Вблизи оказался не пень, а волк, мёртвый волк. Волки в природе не упускают случая съесть кладку яиц тетеревов или иных птиц. Вот и куриное диетическое яйцо сделало своё дело: Миш Вась долго держал его в горячей воде, растворяя внутри таблетку с ядом. Теперь осталось немного. Положить добычу на нарту, обвязать платком волчью пасть, а то собака лизнёт – сдохнет. Василий Михайлович снимет шкуру и сожжёт зверя на костре. Просто так бросить его в тундре нельзя: на костях вырастет ядовитый ягель. И мёртвым волк будет опасен в природе.

ПРОЗА | ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ

ВСЕ ДЕВОЧКИ МЕЧТАЮТ СТАТЬ ФЕЯМИ Сергей ЗАМЯТИН г. Салехард Поздней ночью, когда родители давно уже видели десятый сон, Рая тихонько вылезла из кроватки, схватила со стола мамин нетбук и на цыпочках прокралась на кухню. В окно светила полная луна. А значит, медлить с ритуалом превращения было нельзя. «На этот раз у меня точно всё получится», – подумала она, поставив нетбук на стол. Рае шёл всего пятый год, но для своих лет, по мнению родителей, она была очень смышлёной. Сама умела включать компьютер, выходить в Интернет, подписываться на каналы на YouTube. Даже свой видеоблог уже вела и имела постоянных подписчиков. Родители удивлялись таким вундеркиндским способностям дочери и при любом удобном случае спешили похвастаться её достижениями перед знакомыми. Поначалу они внимательно следили за её первыми робкими шагами во Всемирной паутине, но чем дальше она забиралась в её дебри, тем реже обращали внимание на то, какие сайты дочь посещает и какие видеоролики просматривает. А в один прекрасный момент и вовсе перестали её контролировать. В конце концов, ребёнок чем-то занят, не мешается под ногами, сидит себе тише воды и ниже травы. Разве не об этом втайне мечтает каждый родитель? Рая включила нетбук и зашла на любимый канал на YouTube, где девочки делились рецептами, как стать настоящей феей с крыльями в домашних условиях. Девочка уже давно пыталась сделать это. Ведь феи такие маленькие и милые и обладают огромной силой. Рая перепробовала кучу разных способов. Ела бумагу с написанным на ней желанием и запивала водой, мазала указательные пальцы рук зубной пастой и не смывала её в течение сорока пяти минут, поджигала вырезанный из зелёной бумаги кленовый лист, опускала его на воду в глубокой тарелке и, отразив в зеркале, произносила специальный заговор по превращению. Даже старалась как можно чаще нести добро и пользу людям. В общем, что

только Рая не делала, но волшебные крылья так и не выросли. «Наверное, – думала она, – все эти способы – для малышей. Наверняка, есть рецепты для более взрослых девочек, таких как я». Родители, конечно, знали об увлечении дочери, но не видели в этом ничего странного, ведь все девочки мечтают стать феями. В конце концов, ребёнок подрастёт и сам поймёт, что всё это лишь сказки. Но шло время, а веру в фей Рая так и не потеряла. Наоборот, ещё ревностней стала искать способы превращения, дни и ночи напролёт пропадая в Интернете. Там, к своему счастью, она нашла много способов стать феей, в которых описывались более сложные заклинания и рецепты – от прыжка с крыши (чтобы быстрее распустились крылья) до отрезания пальцев на руках. Но большинство из них Рая опробовать так и не решилась. Побоялась. Однако совсем недавно нашла весьма любопытное видео от некой девочки, которая сама недавно стала феей. Она уверяла, что её рецепт – самый действенный. Всего-то нужно было дождаться, когда на небе будет полная луна. Надеть лёгкое платье с открытыми лопатками, чтобы ничто не мешало крыльям расти. Налить в миску два стакана воды, добавить четыре ложки яблочного уксуса, сто миллилитров ацетона, прядь своих волос, желатин и блёстки. Окунуть в волшебную смесь лицо. Возможно, будет щипать, но это не страшно – так действует магия, уверялось в видеоролике. После нужно сесть в позу лотоса и ждать. В течение пяти минут Рая должна будет почувствовать резкую и жгучую боль в лопатках, затем они будут сильно чесаться, а потом начнут прорезаться крылья. Нужно потерпеть. Полное превращение наступит через полчаса. Но можно и быстрее, говорилось в ролике. Для этого нужно пять раз повторить: «Фея, приди!» А когда она появится, вырезать ножом на ладонях знак полной луны и попросить у неё волшебной силы: СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

113

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ | ПРОЗА Фея Солнца и Луны, Силы мне свои дари, И если я тебя подведу, То в тот же день тогда умру! Крылья дай мне поскорей, Унеси меня в мир фей! Силы мне свои дари И жертву от меня прими. Главное условие – все приготовления и сам ритуал тщательно скрывать от родителей, потому что они спугнут волшебную силу, превращающую в фею. «И помните, – говорилось в видеоролике, – ваши крылья увидит только тот, кто верит в фей или когда-либо раньше тоже пытался стать феей». Рая достала из ящика кухонного стола заранее припрятанный рюкзачок, в котором лежало всё необходимое для проведения ритуала, открыла его и сделала всё, как говорилось в ролике. Чтобы запомнить последовательность действий, а также необходимые ингредиенты и слова, она заранее посмотрела это видео, наверное, раз пятьсот. После пятикратно произнесённой фразы: «Фея, приди!» – села в позу лотоса и начала ждать. Поначалу ничего не происходило, но вскоре Рае

показалось, что она почувствовала рядом с собой лёгкое движение воздуха и услышала едва уловимое порхание маленьких крыльев. Мама Раи посреди ночи проснулась от звуков шумной возни на кухне. Она надела халат и отправилась посмотреть, что её разбудило. На кухне горел свет. Рая стояла босиком на подоконнике и открывала окно. – Ты что тут делаешь в такой час? – спросила она дочь, заслоняясь от яркого света и потирая заспанные глаза. Но Рая будто не слышала её, прыгая от радости на подоконнике и махая из стороны в сторону руками с окровавленными ладонями. – Мамочка, я теперь самая настоящая фея! Смотри скорей, какие у меня клёвые крылышки на спине! – Не болтай ерунды. Никакая ты не фея. Их не существует, это всё глупые сказки. Слезай сейчас же и быстро марш в постель! – Нет, мамочка, я фея! Я даже летать умею! Вот, смотри! Не успела мама ахнуть, как Рая взмахнула, словно на прощанье, парой прозрачных крыльев, переливающихся всеми цветами радуги, и выпрыгнула в открытое окно.

ФАНТИКИ. ЗАПИСАННЫЙ СОН Татьяна ЗАВАЛЬНАЯ г. Салехард Конечно же, это был сон. На самом деле в моей квартире не было такой отвратительной комнаты – длинной, узкой, неуютной. Всё пространство занимал стол, такой же длинный и нелепый. На столе беспорядочно и некрасиво наставлены тарелки, чашки, салатницы, чистые и грязные вперемешку. Так бывает в конце шумного и весёлого застолья, когда и хозяева, и гости уже веселы и беспечны настолько, что не обращают внимание на убранство стола. Им всё равно. Но поведение моих гостей – вернее, людей, которые находились в этой странной комнате, – было иным. Не наблюдалось ни веселья, ни благости, ни беспечности, сопутствующих обычно

114

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

празднику. Лишь озабоченность и тревога. Тихие приглушённые голоса, торопливые и при этом какие-то скованные движения. Так бывает, когда люди боятся обратить на себя чьё-то внимание громким звуком или размашистым жестом. Люди поспешно укладывались спать. Тут же, на узких лавках-скамейках, стоявших вдоль стен и для сна вовсе не приспособленных. Прямо в одежде, не снимая обуви, они плотно прижимались друг к другу и укутывались одеялами в белых пододеяльниках. Натягивали одеяла на головы, пряча лица и оставляя незакрытыми ноги. И прямо на эти ноги ложились головами их соседи по этому странному общему ложу.

ПРОЗА | ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ Я долго ходила рядом, а потом приткнулась тут же. Потому что кто-то мне сказал: «Ложись, она скоро придет. Надо уснуть до её прихода». Я торопливо натянула на голову одеяло, почти стащив его с человека, оказавшегося рядом. Даже не поняла, мужчина это был или женщина. Эти условности-подробности не были важны. И я уснула. (Что может быть естественней, чем уснуть во сне?) А через какое-то время проснулась. (Что может быть естественней, чем пробудиться ото сна во сне?) Проснулась от лёгких, но весьма ощутимых щелчков и уколов во всём теле. Будто кто-то посылал слабые, но чувствительные электрические разряды. Волнами – от макушки до пяток. И обратно. Это заставило меня выглянуть из кокона одеяла. Комната в полумраке, лишь стол слабо освещён. Ни лампой, ни свечой, ни другим приспособлением, знакомым в быту. Так, сам по себе – ровной, мерцающей сферой. И в центре этой сферы спиной ко мне за столом сидела Дама. Не баба, не тётка, не женщина – Дама. Как ещё можно назвать особу, пришедшую в облике актрисы Аллы Демидовой во время съёмок фильма «Стакан воды»? Герцогиня Мальборо, кажется?.. Дама неторопливо перебирала пальцами что-то пёстрое и мелкое. Что-то, рассыпанное на столе. Что-то, сухо шелестящее от прикосновений её длинных, красивых пальцев. Красивых и страшных – хотя ни жуткого маникюра, ни устрашающих перстней не было на этой изящной руке. – Проснулась… – то ли спросила, то ли констатировала она, спиной почувствовав моё невольное пробуждение. Пальцы пробежали по маленьким пёстрым предметам… Это были фантики. Разноцветные фантики от конфет – карамелек, леденцов, шоколадок, самых разных. Изрядно потрёпанные и новенькие, тусклые и блестящие, они цветным ворохом лежали между тарелками и стаканами. Гостья наугад выбрала один из них и поднесла его к своему лицу. Задержала на секунду. Принюхалась. – Ах-х… – выдохнула она. – Клубника со сливками. – Сладко. Запретно. Бросила бумажку обратно в кучку. Выбрала другую. – М-м… Горький вкус, – словно укоряя меня в чём-то, произнесла она. – Почему? Тебе и былото всего шестнадцать… Я очень медленно, как во сне (ах да, это ведь и был сон!) подошла к ней. Дама, улыбаясь, жестом указала место напротив себя. И я села.

Она оглядела комнату и спящие, затихшие под одеялами тела. – Всегда одно и то же. Спят. Боятся меня увидеть, – сказала она. – А я почему проснулась? – произнесла я наконец. – А разве ты проснулась? – улыбнулась Дама. – Ладно, считай, что проснулась. Я тебя разбудила. Иногда я так делаю. Редко. Но…. – она посмотрела на меня этим, знакомым по множеству фильмов, взглядом Аллы Демидовой. – А почему… Демидова? – спросила я. – Почему-почему… – ворчливо ответила она. – Пугать тебя не хочу. Могу и в образе дементора прийти. Хочешь? Я не хотела. Я вообще не хотела её видеть. Тоскливая тревога исходила от её присутствия. Тягостная и безысходная. – Думаешь, я за тобой? – она откинула голову в пудреном парике и прищурила глаза. – Я надеюсь… – с трудом проговорила я, – что… за мной. – Ха-х, – выдохнула сдавленную усмешку гостья. – Надейся. Её взгляд и интонация утратили игривость и вальяжность. Стали жёсткими. Ну точно – герцогиня Мальборо. Она сгребла цветные бумажки и сжала их в руке. – Знаешь, что это? Губы сжаты в узкую полоску. Гестаповка. – Фантики… – прошептала я. – Фа-а-нтики! – передразнила она. – Это то, во что вы превращаете свою жизнь. Вернее, то, чем она для меня является… Фантики… от съеденных конфет. Вот, – дама вновь бросила бумажки на стол. И вытащила из разноцветной кучки одну, свёрнутую квадратиком. – Вот это – тебе двадцать. Помнишь, что было в этот год? Можешь рассказать? – Могу. Но… не хочу. Зачем? Не слишком важные события в моей жизни. – А ты разверни, разверни… Вдохни этот запах, этот аромат… потерянных возможностей, упущенного времени, талантов, растраченных зря… Незаконченных начинаний. Все вы такие, – она гневно сжала руки, хрустнув пальцами. Я молчала, глядя на ворох фантиков. А что я могла сказать? Что сожалею? Да. Иногда. Попытаться её разжалобить? Её разжалобишь… – Ладно, – Дама вновь поменяла тон. – Я не воспитатель. Просто иногда хочется как-то развлечься. Сыграем? СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

115

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ | ПРОЗА – Во что? – запинаясь, спросила я, чувствуя подвох во всём – в предложении, в манере разговора, в самом этом странном визите… – Во что? В фантики! – она рассмеялась. А потом подвинула ко мне весь этот пёстрый ворох цветных бумажек. – Это твои… м-м… как бы фишки. Карамельные – мелочь. От шоколадных – крупнее. И вот самые дорогие – твои любимые – трюфели. Я всё про тебя знаю! – она игриво погрозила пальцем. – Играем? – И осторожным движением вытащила из бархатной сумочки, расшитой стеклярусом, ещё одну горсть фантиков. Гораздо менее пёструю. И не такую большую. – А правила? – Пра-авила… – снова передразнила она. – Ну да, ну да… У каждой игры – свои правила. Я наугад достаю фантик. А потом – ты. Если твой крупнее, ты забираешь мой. Если мой дороже, я забираю у тебя. А если равные – каждый остаётся при своих. Просто! Обожаю эту игру. На чужие… фантики… – она снова засмеялась. А я похолодела от страшной догадки. – А чьи это – у вас – бумажки? – спросила я, и Дама поперхнулась смехом, оборвав его на мурлыкающей ноте. – А ты хочешь это знать? Действительно хочешь? Ну что ж, может, я и скажу тебе. Потом. Моя игра – мои правила. – Но ведь сон – мой, – у меня ещё были силы с ней спорить. – Да-а? – «герцогиня Мальборо» развеселилась. – А ты попробуй проснуться! Я посмотрела на часы, висевшие над тёмным провалом входной двери. Без четверти три. Секундная стрелка замерла, хотя в комнате и раздавалось отчётливое тиканье. Гостья поймала мой взгляд и покачала головой. – Здесь нет времени. Петух не пропоёт. Я не Вий… – Я его знаю? Этого человека? – кивнула я на невзрачную горку фантиков, лежащих под её ладонями. – До конца – нет, – ответила она. И я вздрогнула. – Умная… – протянула гостья. – Догадалась. А может, ты ошибаешься? – Я могу отказаться? – спросила я со слабой надеждой, что сейчас сон развеется, я проснусь, и ничего этого не будет. – Можешь, – она улыбнулась сладко-сладко, и у меня запершило в горле. – Но тогда у него не

116

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

будет шанса. И не надейся, что проснёшься. Потому что… игра уже началась! – она вытащила первый фантик… Мы вытаскивали фантики – каждый свои. И я понемногу успокоилась. Что-то выигрывала я. Что-то она. Время стояло, не продвигаясь вперёд ни на секунду, застыв, как оплавившееся стекло. А улыбка моей гостьи становилась всё тоньше и слаще. И пальцы порхали по разноцветным бумажкам всё легче и бесшумнее. – Знаешь, почему у меня нельзя выиграть? – тихо спросила она, доставая очередную обёртку от конфеты, свёрнутую в тоненькую трубочку вроде сигареты, и я замерла, вспомнив, кто так сворачивает бумажки от съеденных конфет. – Потому что я всегда играю на чужие… фантики… Я посмотрела вниз. На столе, где только что лежала кучка бумажек, было пусто. Не поверив глазам, я провела рукой по несвежей скатерти. Пусто. Герцогиня Мальборо улыбалась. А потом милостиво махнула узкой кистью. – Ладно, – её левая бровь высоко взметнулась на выбеленном лбу. – Выбирай. У тебя в кармане фартука (а я действительно была в фартуке – своём любимом, красном в белый горошек!) – две о-очень крупные бумажки. Хочешь выкупить мой выигрыш? Только… Предупреждаю: у тебя ничего не останется. Ну, не могу же я быть в проигрыше! Мне не по чину, – она откровенно забавлялась. Я нащупала в кармане две хрусткие, гладкие бумажки и положила их на стол. – О-о!.. – Дама закатила глаза. – Шоколад «Бабаевский». Две штуки. И каждая – по двадцатке. Весомые фишки. Беру! Если решишься. Я тебе их разменя-а-а-ю… – она понизила голос до шёпота. – Разменяю на сто карамельных! – Они не меняются! – я швырнула в ненавистное лицо обёртки от шоколада. – Ах-х-ха… – незваная гостья покрылась серым налётом, потом просела, подёрнулась тонкой сетью трещин и, упав на пол, рассыпалась пылью. А я, проснувшись в своей постели, долго ещё ощущала в руках присутствие бумажных фантиков от съеденных когда-то конфет. Сколько их осталось у меня после этой игры? Семь? Или девять… Не помню…

Дементор – выдуманное существо из мира Гарри Поттера.

ДЕБЮТ | ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ

ОТВАЖНО – СКВОЗЬ ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ Ольга ЛОБЫЗОВА

Всё когда-нибудь бывает впервые. Так впервые и Тагна Романова в достаточно зрелом возрасте стала создавать совершенно необычные, далёкие от традиционного мировоззрения, обычаев и приёмов художественного творчества коренных северян, да даже от реалистической манеры и стилистики окружающих её земляковхудожников работы. Чисто ли это художественное творчество? И именно оно ли это? Предполагаю, что нет. Давно профессионально работая в сфере региональных СМИ, в мощном потоке разномасштабной информации, соединив в недрах собственной ячейки общества, в семье, две ветви старейших хантыйских и ненецких родов, Тагна волей-неволей оказалась на классическом перекрестье единства времени, места и действия. И вот в этой самой точке, наполненной энергией, стала не только её получать, трансформировать, но и перерабатывать, транслировать через свои мысли и чувства, через художественные образы важные не только для неё – для всех нас тревоги и надежды. Спрашиваю себя и вас, друзья-читатели: что напоминает вам сюжет рисунка, что ниже? Не правда ли, практически сразу появляется ассоциация с повестью «Маленький принц» Экзюпери?.. Но сама автор этой тончайшей по исполнению и метафизически глубокой по мысли работы признаётся, что прочла знаменитую вещь Экзюпери уже после того, как она была создана… Когда-то, постигая азы гуманитарных наук, мы приняли аксиому о синкретичности первоначально возникших на заре человечества культуры и искусства. Сегодня эта синкретичность проявляет себя в новых формах на современном этапе постижения мира и бытия. Примеры тому разбросаны буквально повсюду, они ошеломля-

ют, радуют и тревожат одновременно. Что это, провозвестие нового этапа развития человечества? Аранжировка хрестоматийного «не спрашивай, по ком звонит колокол»?.. Звучащий в разноцветных раковинах шум Океана-Вечности? «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у неё – наша задача» – в конечном итоге этот мичуринский призыв оказался губительным. Уже и наукой доказано, наша планета – живой организм. Уже и практика показала: техногенные цивилизации на ней – как паразиты на её теле. Питаясь соками Земли, мы продолжаем изгаживать её и всё интенсивнее уничтожать. Мы добрались вглубь до литосферных плит, научились создавать землетрясения и вызывать цунами. Забрались и ввысь, в космосе ведём себя совсем не так безобидно, как подаётся людям, – не об этом ли было сказано напуганным американским астронавтам на Луне? Мы уничтожаем леса, обезвоживаем моря и реки, десятками видов исчезает на наших глазах разнообразие флоры и фауны, неумолимо иссякают энергетические ресурсы планеты… Однако в связи с мичуринским, когда-то очень популярным постулатом вспоминается и другой, наполненный совершенно иным, гуманистическим смыслом. Природа – это не храм, а уникальная мастерская, где человек – работник. Так говорил устами своего героя Иван Тургенев. Работник! А не всевластный и от своего всевластия всё чаще бездумный и жестокий деятель, мнящий себя хозяином. Светлый ангел, в отчаянии устремляющийся куда-то ввысь из зияющих пустотой недр безымянной планеты… Как приглашение думать и действовать. И именно сейчас, пока не поздно! Вспоминая своё детство, Тагна говорит, что отец, оленевод, каслающий стада в Ямальской СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

117

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ | ДЕБЮТ пример, не знаю, не могу сказать, куда уведёт меня моя бурная фантазия. Через какое-то время, может быть, я напишу или скажу всё это совершенно по-другому. Но в данный момент я думаю именно так, так и излагаю свои мысли. То, что я слышала и ведала в детстве, когда я верила (а я и сейчас верю!) в сказку, в любовь, волшебство, во всё красивое, вкусное, яркое, милое, доброе, мечтаю подарить моим читателям и зрителям. Через мои произведения, я надеюсь, они почувствуют тепло, запах весенней тундры, услышат, как тает и ломается лёд, как поёт в печной трубе ветер, как скрипит снег под копытами оленей. Я верю, что сквозь пространство и время они услышат и полюбят предания моего народа.

ТАГНА РОМАНОВА

тундре, часто рассказывал древние сюдбабцы, ярабцы, сказки ненецкого народа, которые сыграли значительную роль в её дальнейшей жизни. Своеобразным авторским продолжением этой древней ненецкой традиции стали сказки, которые Тагна сочиняет сама. С одной из них мы тоже знакомим сегодня читателей. Творческий, неустанно ищущий новое вокруг и в себе человек – а каким ему быть, если довелось родиться в первый день наступившего года? – Тагна Романова, следуя заветам своих предков-кочевников, неустанно идёт вперёд, меняясь и меняя окружающий мир. – Надеюсь, что смогу воплотить в жизнь всё то, что наметила, запланировала, хотя сама, на-

118

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

ДЕБЮТ | ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ Тагна РОМАНОВА г. Салехард

СЮДЬБЯ1

Жил на свете великан. И этот самый великан шёл по берегу большой реки. И даже, может, по берегу большого моря. И был, наверное, голодным великан, увидел рыбака и сразу его съел. И так же съел он оленевода вместе с оленями. И так он шёл и всё, что видел, съедал. И вырос он, головой упираясь в небо, а под ногами – земля размером с мяч. Да ты, малыш, совсем напуган! На самом деле нет на свете великанов, Это всё сказки, рассказанные дедом. Все свои страхи собери в стеклянный шар. Смотри, встряхнём, и нет великана.

КТО СЪЕЛ ЛЕПЁШКИ? Народная ненецкая сказка в изложении Тагны Романовой С неба падали большие снежинки. Их было так много, что всё вокруг было белым-бело, и невозможно было понять, где соприкасается тундра с землёй. Тундра давно отдыхала под белой ягушкой. Около своего чума, чуть ли не по самую макушку занесённого снегом, стоял Хорки (куропатка). Созерцая падающие с неба хлопья, он размышлял: – Снег, снежок, снежинка. Много-премного снежинок. Как они похожи на аппетитные лепёшки, такие же круглые и мягкие… Только холодные. Наверное, там, наверху, кто-то стряпает снежные лепёшки. Может быть, он так и стоял бы под танцующими снежинками, пока бы его совсем не завалило. Но тут Хорки увидел бегущую домой мышку Писяко. – Писяко, ан торова2! Куда ты так спешишь? И Хорки даже побежал за

ней, чтобы узнать, куда же всётаки она торопится. – Домой! Куда ещё! Холодает. Да и снег этот… Услышав голоса, из чума выглянул Ханебцё (сова). Увидев куда-то спешащих и оживлённо разговаривающих Писяко и Хорки, хотел сделать вид, что ему неинтересно, но они шли прямо на сову. – Нани торовати3! Куда спешим? – Домой. Куда же ещё, – пропищала Писяко и пробежала мимо, не обращая внимания. Хорки и Ханебцё пришлось припустить за ней. Так все они и оказались около чума мышки. Писяко была вежливой мышкой и пригласила незваных гостей в жилище. – Как я устала! Хорки, Ханебцё, я вас угостила бы, да нечем. Может, лепёшки постряпать? – предложила Писяко. – Да! Да! Я очень люблю

лепёшки, – воскликнули хором сова и куропатка. Ханебцё и Хорки стряхнули снег с малиц и уселись на постель, весело болтая о том о сём. – Помогите мне! Сходите за хворостом, – выбивая снег с кисов, обратилась к гостям Писяко. – Я не могу. У меня ножки устали! – заявил Хорки, выставив ножки. – И я не могу. Крылья болят, к непогоде, видно, – вторит ему Ханебцё, поднимая то одно крыло, то другое. – Ничего. Я сама схожу, – промолвила мышка и, надев ягушку, вышла из чума. Она долго ходила. Ведь нелегко в тундре достать из-под снега хворост. Принесла Писяко вязанку дров, сбросила быстро ягушку. Развязала вязанку. И говорит: – Разожгите печь, а я тесто заведу. – Не-е-т… – протянул Хорки. – Я не могу. Я свои белые крыСЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

119

ДВИЖЕНИЕ ЧУВСТВ | ДЕБЮТ

ТАГНА РОМАНОВА

лышки подпалю. – И я не могу, – разглядывая рисунок на покрытии чума, важно ответил Ханебцё. – У меня других крыльев нет. Подпалю, некрасивый стану. Писяко вздохнула, сложила хворост и развела огонь. И грустно спросила: – Кто тесто сделает? – Я не буду. Испачкаю мукой свои белые крылышки, – отвечает Хорки. – Я тоже не могу. Мне в глаза попадёт мучная пыль, и глаза воспалятся, как у Хорки, – говорит Ханебцё, показывая на куропатку. Взяла мышка миску, насыпала муки, воды долила, замесила тесто. – Кто желает запечь первую лепёшку? – спрашивает Писяко. – Только не я! Я устал, –

120

СЕВЕРЯНЕ № 1, 2017

вздохнул Хорки и закатил глазки для пущей правдоподобности. – А я как устал! Нет, ничем не могу помочь, – прищурился Ханебцё. – Ничего. Я сама. Вы отдыхайте, – сказала Писяко. И начала стряпать лепёшки. А в это время друзья устроились поудобнее на постели, наслаждаясь теплом, идущим от костра, и слушали, как на улице завывает пурга. Мышка постряпала лепёшки и накрыла стол, вытирая лапкой капельки пота со лба. – Кто будет лепёшки кушать? – Я буду! Я так люблю лепёшечки, – облизывая клювик, тут же откликается Хорки. – Я больше всего на свете люблю румяные лепёшки, – поглаживая животик, важно вторит ему Ханебцё.

Посмотрела на них Писяко и возмутилась: – Не будет вам никаких лепёшечек. Я всё сама делала. А вы только себя жалели! Так бы и ушли несолоно хлебавши по домам Хорки и Ханебцё, но добрая Писяко пожалела их, вздохнула и накормила румяными лепёшками. Если ты пришёл в гости незваным, будь вежлив, соблюдай приличия, предложи свою помощь. За добро всегда плати добром.

Сюдьбя – великан (нен.). Ан торова – здравствуйте! (нен.). 3 Нани торовати – неформальное приветствие, которое можно использовать в общении с друзьями, близкими знакомыми (нен.). 1 2