Северяне №4, 2012 by rednorth

ОЛЬГА ЛОБЫЗОВА

15 лет 1997–2012

ПАВЕЛ ИВАНОВ

3. 5.

Н.Б. Акбердин (начальник управления государственно-патриотическо го воспитания Главного управления по работе с личным составом Вооружённых сил РФ), З.Я. Грязева (генеральный директор телеканала «Губерния», председатель Воронежского отделения СЖР), В.С. Козлов (замест итель руководителя Роспечати), А.Н. Чумиков (генеральный директор Международного пресс-к луба, доктор политических наук, профессор), В.В. Фетисов (директор Росвоенцентра, контр-адмирал).

ПАВЕЛ ИВАНОВ

ВАЛЕРИЙ БЫЧКОВ

ПАВЕЛ ИВАНОВ

ОЛЬГА ЛОБЫЗОВА

ВАЛЕРИЙ БЫЧКОВ

ОЛЬГА ЛОБЫЗОВА

письмо редактора

Зима пришла – весны не миновать!

Валерий бычков

Надеюсь, эти жизнеутверждающие строки английского поэта-романтика Перси Биши Шелли заденут вас за живое так же, как и меня, поведут за собой, освещая и согревая. Представляю, как вы читаете их сейчас, в разгар привычной для северян многоликой зимней стихии, порядком от неё подустав. Однако только ли о зиме речь – долгой, полярной, той, что сумрачнее некуда?.. Чёрная полоса жизни непременно сменяется светлой, вслед за печалью приходит радость. Птицы возвращаются на родину из благодатных, тёплых, но таких чужих краёв. Ржаную краюшку повседневности сменяет ароматный каравай праздника. Да и волшебные всполохи северного сияния, которые мы и на Крайнем Севере, любуясь современной подсветкой стремительно обновляющихся ямальских городов и весей, наблюдаем всё реже, лучше видны вдали от этих огней, в глубокой чёрной бархатистости полярной ночи. Яснее ясного: весна не за горами. А пока давайте-ка приблизим её! Не в тягостном ожидании светлого времени, а наслаждаясь живым сердечным словом, окунаясь в сюжеты и судьбы, обращаясь к авторам знакомым, таким как Галина Тахоля, Татьяна Зубарева, Никита Партанов, Нина Хатанзеева, и открывая для себя новые имена. Известный белорусский прозаик и сценарист, уроженец села Мужи Фёдор Конев, не потерявший родных корней, теперь в числе и наших авторов. Другом «Северян» надолго, надеюсь, станет и Александр Щемляев, профессионально и пронзительно лирично открывающий нам Ямал девяностых… Отчётно-выборной конференцией заканчивается юбилейный пятнадцатый год для региональной общественной организации «Союз журналистов Ямало-Ненецкого автономного округа», объединяющей в своих рядах более трёхсот ямальских работников средств массовой информации. Это не только обмен опытом, дискуссии и споры, а очередная веха в развитии региональной журналистики. Какой она будет завтра, что принесёт читателю, слушателю, зрителю, решается уже сегодня – в горниле редакционных буден, в муках творчества и определения своей собственной гражданской позиции – каждый раз, в каждом материале и встрече с героями будущих публикаций. В этом номере «Северян» календарь на год будущий, 2013-й, который мы традиционно дарим своим читателям. Ощущайте свежее дыхание и уверенную поступь Новогодья, планируйте и мечтайте! Стоит прислушаться и присмотреться, возможно, даже затаиться в радостном предвкушении того, как ослепительный, огненный шар солнца, тоже притомившийся в ожидании встречи с нами, взметнётся над заледеневшим горизонтом сначала краешком, а затем всё безудержнее и выше. Зима пришла – весны не миновать! Главный редактор народного журнала «Северяне» Ольга Лобызова

severyane1999@yandex.ru тел. (34922) 3-27-27 Северяне № 4, 2012

содержание

6 8

12 14 16 19 22

Строганина Ольга Лобызова Послание в будущее Два дня из жизни журналиста, или Патриаршее благословение на жизненный путь Северное братство и туманам не подвластно! Приуральский призыв Татьяна Голубенко Ну какой же дом без книг? Ольга Лобызова Бумажная книга не исчезнет! Александр Южаков Открытое письмо

Судьбы. Характеры. Лица 24 Фёдор Конев Особое отношение 34 Нина Хатанзеева Фотография из старого альбома 37 Татьяна Зубарева Икар из Правой Хетты

Ольга Лобызова

в номере

70 40 Юрий Морозов Валторнистка 41 Ольга Лобызова Показывать людей, которые живут своей жизнью Арктическая цивилизация 52 Зинаида Лонгортова Загляните в священные воды Оби 56 Никита Партанов Проточины

Александр щемляев. полярный урал. август 1992 года

Северяне № 4, 2012

содержание 58 Ольга Лобызова Легендарная Арктика, воплощённая в дереве 60 «Круг» на полярном круге 61 Галина Тахоля Слышу его голос. Неко 66 Оксана Алфёрова Сказка о том, для чего зимой морозы нужны Путешествие 70 Альбина Калабина Хорошей воды! 74 Календарь на 2013 год 80 Ольга Лобызова Сиюминутное и вечное 82 Зинаида Лонгортова У синеводной Оби. Повесть Литературная гостиная 92 Нина Парфёнова Огонь пламенной экспрессии 93 Анна Неркаги Белый ягель. Фрагмент повести 96 Владимир Герасимов Он умел побеждать 109 Юрий Кукевич Плановое отключение 111 Платон Мозговой На задворках постиндустриальности. Спецоперация. Стяжатель. Рассказы 127 Дмитрий Михайлов Попутчик. Рассказ 132 Людмила Ефремова «Божья коровка, улети на небко...» 138 Наши публикации в 2012 году

64 76 79 105 106 107 108 121

Стихи в номере Инна Лубковская Анатолий Шатилин Сергей Дон Софья Няч, Юрий Кукевич, Вера Мелихова Александр Амитан, Ирина Карпова Нина Парфёнова Андрей Головнёв, Борис Березин Ирина Крисанова Вероника Богданова, Евгений Бунин Александр Ульрих, Наталья Рыбакова Анатолий Марласов Обложка, стр. 5, 23, 51, 69, 74, 91 – Ирина и Андрей Вахрушевы, г. Салехард

Экклезиаст. Рисунок Андрея Вахрушева Поколение уходит, и поколение приходит, земля же стоит вечно. Взойдёт солнце и зайдёт, и к прежнему своему месту стремится, и там всходит. Оно движется к югу и склоняется к северу; вращается, вращается, движется солнце и возвращается к началу своего движения. То, что было, то и будет, и то, что происходило, то и произойдёт; и нет ничего нового под солнцем. Я увидел все деяния, которые творились под солнцем, и вот всё это суета и утомление духа. Из Экклезиаста На второй странице обложки фото из архива региональной общественной организации «Союз журналистов Ямало-Ненецкого автономного округа» разных лет: 1. Собрание местного салехардского отделения Союза журналистов России, 8 ноября 2012 года. 2. Леонид Константинович Гусельников (руководитель ОГТРК «Ямал-Регион»), Юрий Андреевич Кукевич (руководитель концерна «Ямал-Информ»), Юрий Васильевич Неёлов (губернатор Ямало-Ненецкого автономного округа), 1998 год. 3. Телеоператор Алексей Владимирович Волчек и специальный корреспондент ГТРК «Ямал» Татьяна Ивановна Волчек берут интервью у редактора газеты «Красный Север» Владимира Никитича Волошина, Дагомыс, 2006 год. 4. Нина Алексеевна Затолочина (редактор газеты «Рабочий Надыма») и Любовь Гавриловна Баженова (легендарный редактор окружной газеты «Красный Север»), 1998 год. 5. Коллектив газеты «Красный Север», 1996 год. 6. Местное новоуренгойское отделение Союза журналистов России провожает на заслуженный отдых своего бессменного председателя Бориса Михайловича Касаева, декабрь 2010 года. 7. Ветераны ямальской журналистики Юрий Николаевич Афанасьев и Валерий Михайлович Юхневич, 1998 год.

Северяне № 4, 2012

Государственное учреждение

ДИРЕКТОР Эдуард Ярмаметов

Северяне народный журнал

№ 4 (53), 2012 Главный редактор о.г. лобызова редакционный совет наталья карымова – председатель Приуральского районного общественного движения «Возрождение» наталья ного – ветеран труда и Ямала, член регионального отделения Союза журналистов России надежда талигина – художник, кандидат исторических наук Хабэча яунгад – главный редактор ненецкой газеты «Няръяна Нгэрм», заслуженный работник культуры России над номером работали любовь лаврентьева (ответственный секретарь)

екатерина малькова (вёрстка, сканирование, макет)

нина парфёнова (Литературная гостиная) людмила Юнусова (корректура) адрес редакции 629008, Тюменская область, Ямало-Ненецкий автономный округ, г. Салехард, ул. Ямальская, д. 14, каб. 17, 18, а/я 41 Тел./факс: (34922) 3-27-27 E-mail: severyane1999@yandex.ru адрес гу «северное иЗдательство» 629008, ЯНАО, г. Салехард, ул. Ямальская, 14 Тел.: (34922) 4-40-62, 3-38-56 (факс) E-mail: gusizd@yandex.ru http://www.sevizdat.ru

Издаётся с 19 февраля 1999 года соучредители Законодательное Собрание Ямало-Ненецкого автономного округа (629008, Тюменская область, Ямало-Ненецкий автономный округ, г. Салехард, ул. Республики, д. 72)

Департамент внутренней политики Ямало-Ненецкого автономного округа (629008, Тюменская область, Ямало-Ненецкий автономный округ, г. Салехард, пр-кт Молодёжи, д. 9)

иЗдатель Департамент внутренней политики Ямало-Ненецкого автономного округа (629008, Тюменская область, Ямало-Ненецкий автономный округ, г. Салехард, пр-кт Молодёжи, д. 9)

печать ГУ «Северное издательство» 629008, ЯНАО, г. Салехард, ул. Ямальская, 14 Тираж 2000 экз. Заказ № 0888 Дата выхода в свет 12.12.2012 г. Распространяется бесплатно Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ТУ72-00566 от 20 апреля 2012 г. выдано Управлением Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций по Тюменской области, Ханты-Мансийскому автономному округу - Югре и Ямало-Ненецкому автономному округу Редакция оставляет за собой право отбирать поступающий материал для публикаций, а также сокращать и редактировать. Рукописи и фотоснимки не возвращаются и не рецензируются. При перепечатке материалов ссылка на «Северян» обязательна (Закон РФ «О средствах массовой информации», ст. 42)

Полные версии каждого номера «Северян» также можно найти на интернет-сайтах: www.libraries-yanao.ru (Национальная библиотека ЯНАО), www.ks-yanao.ru (Общественно-политическая газета «Красный Север»)

Северяне № 4, 2012

строганина

Северяне № 4, 2012

строганина | о времени и о себе

Послание в будущее 2012 год – юбилейный для Союза журналистов Ямала, ему исполнилось пятнадцать лет. С чем ассоциируется эта цифра? Ольга Лобызова, председатель Союза журналистов Ямала с 2001 по 2012 год

онечно, в первую очередь, с ершистостью подростков, с проблемами роста и само идентификации в окружающем мире. Всё это, несомненно, присутствует в истории создания и деятельности этой, по большому счёту, юной общественной организации, возникновение, становление, работа её проходили в годы, ставшие переломными как для страны и Ямала, так и для российского журналистского сообщества в целом, частью которого была и есть северная, ямальская журналистика. Пятнадцать – считая с момента юридического оформления нашей организации. А был ещё так называемый протокол намерений, когда окружные журналисты в феврале 1995 года приняли решение о её создании. Увы, стечением обстоятельств документы того в определённой мере исторического заседания были утеряны. Но факт остаётся фактом, и забывать о нём нельзя. Прошло почти два года. А в январе 1997 года я стала ответственным секретарём Союза журналистов Ямала на штатной основе и приступила к регистрации новой общественной организации, разработке текста Устава СЖ ЯНАО и его согласования с юристами, а затем к процессу регистрации.

Северяне № 4, 2012

Как гласит Устав, принятый учредительной конференцией Союза журналистов Ямало-Ненецкого автономного округа и доработанный на расширенном пленуме СЖ Ямала 17 января 1997 года, который был зарегистрирован решением управления юстиции ЯНАО 1 апреля 1997 года, о чём свидетельствует решение о регистрации № 88 за подписью исполняющего обязанности начальника управления юстиции В.Д. Солонина, «Союз журналистов Ямало-Ненецкого автономного округа (Ямала) – официальная аббревиатура СЖЯ – творческая, профессиональная, независимая общественная организация, объединяющая первичные организации Союза журналистов, ассоциации, клубы работников средств массовой информации, действующая на территории Ямало-Ненецкого автономного округа, в муниципальных образованиях Ноябрьск, Новый Уренгой, Надым». Три, всего три местных отделения вновь созданной окружной журналистской организации стали основой, фундаментом, на котором продолжает строиться здание нашей профессиональной общности и взаимодействия, рабочего сотрудничества и человеческого общения. Сейчас уже в тринадцати городских и районных отделениях Союза журналистов Ямала объединены более трёхсот работников СМИ округа. А сам Союз журналистов Ямала с принятием окружной журналистской конференцией нового

Устава становится региональной общественной организацией. Это основанное на членстве творческое неполитическое общественное объединение, учреждённое для осуществления деятельности по защите интересов журналистов Ямало-Ненецкого автономного округа, а главное – региональное отделение Общероссийской общественной организации «Союз журналистов России» на территории Ямало-Ненецкого автономного округа. Если рассматривать появление нашей общественной организации в русле большой политики, то этот процесс совершенно закономерный после принятия Конституции Российской Федерации 1993 года, где впервые законодательно было подтверждено образование в составе Тюменской области совершенно самостоятельного субъекта Федерации – Ямало-Ненецкого автономного округа. Да, в пространстве политических, социально-экономических процессов и разграничения полномочий между субъектами долгое время до того единой и управляемой из Тюмени как центра большого – самого большого в стране! – западно-сибирского региона были немалые трудности. А Союз журналистов Тюменской области, куда ямальские журналисты до того входили, приказал долго жить и был восстановлен значительно позже впервые созданного нашего, окружного. Справедливости ради скажу, что после «воскрешения» своего регионального отделения

о времени и о Себе | Строганина тюменские коллеги действовали решительнее и конструктивнее: создан и активно действует Тюменский Дом прессы со штатом из пяти человек, проводится множество самых разнообразных творческих конкурсов, осуществляются межрегиональные проекты, журналистские экспедиции, серьёзная работа ведётся с творческой молодёжью и ветеранами-журналистами. Ямальские журналисты тоже не бездействовали, распахивая ниву северных СМИ и по мере сил развивая свой профессиональный творческий союз, но финансовая поддержка СЖЯ осуществлялась всего три года, а только на членские взносы бурную общественную деятельность не развить. Видимо, Крайний Север с его особенностями жизни и деятельности людей в экстремальных условиях Арктики, Ямал с его сложнейшей, не отлаженной и в ХХI веке транспортной схемой, нестабильной связью накладывает свой отпечаток и на нас. Так кто мы и какие мы, члены Союза журналистов Ямала, на сегодня в зеркале статистических данных? Нас 319 человек, и у СЖЯ, как и у нынешней российской и региональной журналистики, преимущественно женское лицо – это более 200 человек! Не в последнюю очередь это связано и с уровнем оплаты труда, и с престижем профессии, существенно пошатнувшимся, даже сокрушённым после короткого яркого взлёта в перестроечные и постперестроечные годы. Высшее образование – самое разное, в разные годы и в самых различных вузах полученное – у 210 человек, а высшее журналистское – у 70! Ядром региональных творческих журналистских союзов долгие годы

были работники печатных СМИ, их и сейчас в СЖЯ 88 человек. Однако центр тяжести сместился в сторону телевизионщиков – их уже 128. Подтягиваются в наши ряды радийщики – 9 человек, работники интернет-изданий – 4 человека, а есть и те, кто просто активно сотрудничают со СМИ, внештатный актив, и те, кто покинул редакции в поисках лучшей доли и заработка поосновательнее, – их 90 человек, тенденция интереснейшая. Значительный отряд членов СЖЯ работает в ведомственных СМИ, службах по связям с общественностью – как им удаётся оставаться в поле журналистского творчества, чем они могут быть полезны региональному союзу? Обнадёживает возраст! Центр тяжести ямальских профессионалов СМИ – это люди между 30 и 40 годами, их 110 человек, к ним примыкает молодёжный отряд из 24 человек до 30 лет, только что этой осенью получивших членские билеты. 84 человека – это возраст зрелости и, как правило, наивысшей работоспособности – между 40 и 50 годами, следующее десятилетие представляют 84 человека, а свыше 60 лет у нас 32 человека. Хотим мы с этим соглашаться или нет, но это так – в самое ближайшее время возникнет, уже возникает острый кадровый голод, особенно в печатных СМИ. Учитывая специфику региона, которую с наскока не постигнуть, журналистов, специалистов для региональных СМИ нужно готовить заблаговременно, как это, к примеру, делает одно из активных местных отделений СЖЯ, Ноябрьский союз журналистов, в содружестве с городским департаментом образования, организуя журналистские классы: в этом году шесть выпускников «Школы молодого журналиста»

поступили в профильные вузы. Сейчас 23 ноябрьских старшеклассника – 10а класс школы № 3 – осваивают азы профессии, а ещё на занятия в НТИА «МИГ» приходят те, кому интересны именно электронные СМИ – более 25 человек! Сельские СМИ в Союзе журналистов Ямала представляют 50 человек, городские – 269 человек. Общение редакционных коллективов-побратимов, находящихся друг от друга за сотни километров, решающих свои задачи, работающих в совершенно различных условиях, – это, несомненно, задача завтрашнего дня, не на словах, а на деле упрочения информационного пространства ЯНАО. За этими скупыми, но многозначными цифрами стоят журналисты – конкретные люди, настоящие профессионалы, служащие своей профессией нашему уникальному региону и людям его населяющим. Они создают, пишут и снимают историю современности, возможно, в горячке буден не очень-то и задумываясь о своём предназначении. А оно очень простое – их умами, сердцами, их гражданской и профессиональной позицией создаётся не только летопись дел и проблем сегодняшних, рисуется панорама жизни великой северной провинции Ямал, но и отправляется послание в будущее. Что мы любили и за что боролись, что ненавидели и к чему стремились, какие духовные ценности исповедовали и с кем дружили, кого выбирали в главные герои своих публикаций, а главное, были ли честны перед временем и собой – всё фиксируют газетные и журнальные страницы, радио и телеэфиры. Каким оно будет, наше послание в будущее, дорогие мои коллеги?! Северяне № 4, 2012

строганина | нечаянная встреча

Два дня из жизни журналиста,

или Патриаршее благословение на жизненный путь Это случилось в августе 2001 года. На Ямбурге, в вахтовом посёлке газодобытчиков, расположенном в Тазовском районе далеко к северу от полярного круга, готовились к открытию православного храма Святого Апостола Иоанна Богослова. Самого северного на Ямале, построенного в капитальном исполнении. В день святой памяти апостола и евангелиста Иоанна Богослова была забита первая свая фундамента. Ольга Лобызова

Северяне № 4, 2012

Ольга Лобызова

свящать его и служить первую службу должен был Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Я узнала об этом в последний момент, когда официальная аккредитация закончилась. Но разве это обстоятельство когда-нибудь останавливало журналистов? Никогда! Более того, знаю по собственному опыту, что самые лучшие материалы получались обычно не благодаря, а вопреки. Видимо, неприступный и много лет бессменный руководитель пресс-службы губернатора на тот момент был в отпуске, иначе жди, ага, так бы я и пробила брешь в сложившейся ситуации! Но мне удивительно везло. Кстати, и окружная власть в основном своём составе тогда всё же вмещалась как-то в одно здание на улице Республики, 72, и турникетов не было, чтобы войти в здание… с ума сойти, как же без них-то обходились?.. Не было и стро-

На фоне ВИПов. 14 августа 2001 года. Лётное поле посёлка Ямбург

гих стражей порядка в таком количестве… Стоял, положим, дежурный милиционер и сначала, в конце восьмидесятых, женщин в брюках не пускал, но все об этом нелепом и старомодном ограничении знали и в брюках туда не ходили. У меня, например, в бытность работы на окружном радио в фонотеке юбка висела, и я, как необходимость в «пятиэтажку» сбегать возникала,

сразу в неё облачалась… а потом и это препятствие тихо сошло на нет, юбка из фонотеки плавно переместилась домой, в шкаф, туда, где ей, собственно, и надлежало быть. И не сказать, что народ простой или какие-нибудь деструктивные элементы из его числа тем паче валом валили во властные кабинеты, приводя к хаосу в многотрудной чиновничьей работе, нет, и без турникетов

Его Святейшество и архиепископ Тюменский и Тобольский Димитрий

было спокойно и довольно малолюдно в коридорах власти, почти как сейчас. И вот я без малейшей задержки и при полном отсутствии иных препятствий попадаю прямиком к помощнику губернатора милейшему Владимиру Егоровичу Дегтярю, с первых слов умоляя, изыскать хоть какую-то возможность и помочь мне оказаться в сей знаменательный день на Ямбурге. Очень человечно и просто он к этой моей выглядящей совершенно безумно с колокольни сегодняшних протокольно-процедурных экивоков просьбе отнёсся. Надо сказать, он не очень-то долго думал. Предполагаю, чтобы отказать, да ещё как-нибудь мотивированно, думать надо дольше. Дегтярь же сосредоточился на другом, ведь как помощник губернатора, догадываюсь, помогал он не только ему или мне, помогал многим. Так вот Владимир Егорович что-то мысленно прикинул, посчитал и приказал мне, неуёмной, через час быть у него в полной журналистской готовности. А надо сказать, что я с дочерьми тогда усиленно готовилась к

переезду в новую, в капитальном исполнении квартиру. И это после многолетнего житья в почти стопроцентно изношенном доме – милицейском самострое с крысами, топочущими ночами целыми стаями по чердаку прямо у нас над головами и не стесняющимися выводить своих крысят в гнезде, прямо прогрызенном ими в квартире на втором этаже в полу под раковиной на кухне. Честно сказать, ответственно и планомерно к переезду готовились мои дочки, аккуратно пакуя домашний скарб в коробки и подписывая их. А я-то всё отлынивала от этой муторной работы под предлогом выполнения суперважных и неотложных редакционных заданий. Благо для ямальского журналиста такие предлоги растут немерено, как грибы в погожую осень, ну такую, что нынче выдалась у нас. Чтобы пресечь бунт в самом его зародыше и не дать возмущению перерасти в семейную смуту, я вбежала в дом, схватила фотоаппарат, платок на голову, скороговоркой сказала, что спешу на вертолёт в Ямбург и вернусь домой уже завтра, и также

Ольга Лобызова

нечаянная встреча | строганина

Храм Святого Апостола Иоанна Богослова в посёлке Ямбург

скоро, не дождавшись ответной реакции, испарилась. Быстрота и натиск! В общем, благодаря стараниям нестареющего комсомольца Дегтяря, понимающего толк в инициативе, нашлось мне местечко в губернаторском вертолёте, в самом его хвосте, отделённом от ВИП-зоны символической занавесочкой. Во время полёта нас со товарищи и обедом покормили, что пришлось весьма кстати, а из-за занавесочки по-братски и ещё кой-чего к обеду предлагали, но мы, честное слово, ни-ни, как-никак не только по службе, но и по духу в Ямбург стремились. Приземлились, когда под низким заполярным небом догорала поздняя августовская вечерняя заря, и на фоне её да тундровой необъятности таким маленьким, словно игрушечным выглядел свежевыстроенный храм из красного кирпича в вахтовом посёлке газовиков. Определили всех на ночлег быстро, но спать совершенно не хотелось, спокойствия Северяне № 4, 2012

Ольга Лобызова

строганина | нечаянная встреча

Хлеб-соль по-ямбургски

и серебром убранство, задала настоятелю храма игумену Симеону, которому служить здесь отныне, несколько вопросов, считая, что не вправе отвлекать его в такое время надолго, да попросила благословления на фотосъёмку для журнала. Удачные ситуации притягивались одна за другой, будто звенья нескончаемой золотой цепи! Все, кто были в храме, поехали встречать самолёт с патриархом. Взяли и меня. А чего ж не взять? Мы все в той короткой тёмной ночи были едины в своём благо-

В руках Алексия чаша со святой водой, с которой он обходит здание храма

Северяне № 4, 2012

Ольга Лобызова

не было. Я понимала, что хотя уже там, куда так трепетно стремилась, без аккредитационного бейджа мне внутрь храма вход заказан, да и ВИПов, их свиты и охраны будет немерено. Пойду сегодня, решила я, наверняка в здании идут последние приготовления. И угадала. Из журналистов практически в полночь пришла туда я одна. Не спеша осмотрела сияющее позолотой

говении и ожидании завтрашнего торжества. Завтрашнего? Да нет, уже сегодняшнего! Фотоаппарат, честно сказать, был у меня не совсем ахти, с плёнкой, рассчитанной исключительно на дневную съёмку. Но и он меня не подвёл. Мне даже удалось сделать снимок пожилой женщины в платочке с добрым лицом, которую все называли «матушка» и к которой бросились с цветами, немало смутив её, явно не привыкшую к такому вниманию. Сказали, что она помогает патриарху по хозяйст ву и, сопровождая в поездках, заботится о нём и здесь. Солнечное утро освящения ямбургского храма выдалось удивительным – кротким, умиротворённым. Ни ветерка, ни облачка – редкость чрезвычайная для глубоко арктической заполярной территории Ямала. Путь от кованой ограды храма до его новёхоньких ступенек был устлан душистыми тундровыми травами, кое-где среди них алели головки кипрея. Никогда, пожалуй, на Ямбурге, где обычно проживают шесть-семь тысяч специалистов, работающих вахтовым методом одновременно,

Участники знаменательного события. Валерий Мартынов справа вверху

не было столь многолюдно. Помимо гостей у храма собрались чуть не все жители посёлка, свободные от работы, почти тысяча человек. Совершенно в стороне от аккредитованных коллег-журналистов, поближе к делегации казаков, стоял Валерий Мартынов, известный журналист из Ноябрьска, глубоко верующий человек, приехавший сюда поездом просто по зову сердца. «Не мог остаться в стороне от такого события!» – сказал он мне. Как уж он попал не то что на этот поезд, а на территорию вахтового посёлка, являющегося особо охраняемой зоной, бог весть. Видимо, профессионализм и вера здесь сплелись воедино. Знаменательная праздничная служба эта прошла как на одном дыхании. Я только успевала перезаряжать плёнку, чтобы ничего из увиденного не пропустить. Ход службы транслировался через мощные динамики, позже освящённый храм распахнул свои двери для всех желающих, а патриарх отправился на встречу с жителями посёлка. Бесконечный полярный день клонился к закату. Все собрались на лётном поле. Первым улетал патриарх. Самолёт ждал, а его всё не отпускали, и он продолжал сердечное общение с ямбургцами, с тобольскими семинаристами, с делегациями прихожан всех ямальских храмов, получившими счастливую возможность прикоснуться к историческому событию. Сдержанный и суровый, представляющий высшую церковную власть, каковым он представал обычно в официальной телевизионной хронике, здесь он был сердечен и открыт, добр и приязнен. Совершенно очевидно, что и патриарх поддался магии общения с северянами!

Журналисты стояли поодаль, у самого трапа самолёта. И когда Алексий II уже почти проходил мимо нас, я подумала, что негоже и нам в такой день оставаться простыми наблюдателями: – Ваше Святейшество, благословите журналистов! Он замедлил шаг, подошёл и, продолжая улыбаться, осенил нас крестом. А с вершины трапа, прежде чем войти в салон самолёта, поднял в прощальном приветствии руку. Самолёт уже набирал разбег, взлетал, медленно удаляясь в золотистой небесной синеве, а стройные юноши-семинаристы в чёрных одеяниях, словно стайка неведомых божьих птах, всё махала и махала ему вслед, будто продлевая момент бывшей встречи и расставания. Отправились в путь и мы, и вскоре я была уже дома. Дочки, соскучившись, бросились ко мне в объятья, тревожно заглядывая в глаза: – Мама! Всё было хорошо? – Конечно, дорогие! А почему вы спрашиваете? Что-то случилось?.. – У нас-то ничего! Просто тут по телевизору показывали новости. Среди них – освящение храма на Ямбурге. Мы видели, как ты со своим фотоаппаратом куда-то протискивалась, а тебя так резко и сильно оттолкнул молодой церковный служитель в чёрном… такой мощный, накачанный. Ты в порядке? Мы волновались! – Отталкивал? Меня? – я искренне удивилась, а потом наконец припомнила, что и сама была не лыком шита и наступила в азарте съёмок отпихивающему меня дюжему молодцу на ногу. – Да, было. Это, видимо, охранник патриарха. Но он свою работу выполнял, а я свою. Так что без

ольга лобызова

нечаянная вСтреча | Строганина

благословение на жизненный путь

обид. Простите, девочки, что заставила вас поволноваться. На следующий день я пришла к В.Е. Дегтярю с подарком – с одной из лучших получившихся у меня фотографий состоявшегося события. Удивительное дело – все фото, сделанные в тот день на Ямбурге, были хороши, а ведь я не профессиональный фотограф. Даже сейчас, сквозь толщу лет они вызывают чувство светлой радости, греют душу. С тех пор много воды утекло. Окончил земные дни Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Уже невозможно представить себе Ямбург без храма Святого Апостола Иоанна Богослова. В «Северянах» тогда по свежим следам прошла публикация об этом событии. В редакционном архиве остались отснятые фотографии. А в моей памяти, как наяву, два этих чудесных августовских дня, да образок с изображением Владимирской иконы Божией Матери с патриаршим благословением на жизненный путь. Северяне № 4, 2012

Строганина | Сезоны ямала

северное братство и туманам не подвластно! как-то особенно долго и беспросветно висел над ямалом туман в нынешнем октябре. стихия – вещь сезонная, географически и климатически объяснимая, тем не менее, с неуклонным упорством чуть не неделями рушила планы огромного множества людей… или летать и ездить мы стали чаще?!

ольга лобыЗова

тро туманное, утро седое… Где-то даже романтическая пора, если наблюдаешь всеохватность этой обволакивающей стихии из окна собственной уютной квартиры, а не сидя на холодном металлическом кресле в зале ожидания аэропорта, когда такой же металлический голос каждый час, да и не один день порой, лишает тебя надежды улететь и на этот раз – туман... С воздушным транспортом понятно – просто сидишь и ждёшь хоть какого-то просвета в непроницаемом слоистом непонятно чём и послабления небесной канцелярии. А транспорт наземный, вернее, водители, им управляющие, в большей степени чувствуют себя хозяевами положения и всячески пытаются не поддаться стихии. С переменным успехом. Или вовсе без него.

Северяне № 4, 2012

Как это случилось в одну чрезвычайно туманную пятницу на дороге Аксарка – Салехард. Туман сопровождал ещё целый спектр сопутствующих обстоятельств, только усугубляющих дорожную обстановку. Светлое время суток сокращается, как шагреневая кожа. Изморось, мокрый снег, наледь, ветер или, наоборот, безветрие, когда клочки, целые полотна почти осязаемого и одушевлённого туманища выползают из сокрытой им и невидимой тундры на дорогу, заполоняя собой пространство. Вот таким образом легковая машина, спешившая со своими пассажирами в Салехард, при плюсовой температуре, видимо, заскользила по предательски мокрому и скользкому от шедшего всю ночь снега асфальту и на полной скорости, перевернувшись вперёд через капот, оказалась в кювете. К счастью, приземление вышло относительно мягким – стресс, синяки и ушибы не в счёт!

Не сказать, что на трассе в это время было многолюдно, но как-то удивительно тепло стало на сердце, когда ни одна из машин, проезжающих в оба направления движения, не промчалась мимо. Водители действовали профессионально и слаженно, быстро, без лишних слов. Живо и работает северное водительское братство! И никаким, даже самым плотным и долгим туманам, а тем паче современным социальным и экономическим процессам, порой разобщающим людей на ровном месте, его не одолеть. А Крайний Север остаётся таковым и в двадцать первом веке, несмотря на все блистательные достижения научно-технического прогресса и современные гаджеты, с арктическим упорством продолжая на оселке даже самых малых и вроде бы незначительных чрезвычайных ситуаций, подобных описанной мною выше, выковывать характеры северян.

Ольга Лобызова

Северяне № 4, 2012

строганина | о друзьях-товарищах

Приуральский призыв Как далеко и в каких направлениях должны простираться творческие и профессиональные устремления журналистов, особенно если они работают в СМИ муниципальных? Есть ли там возможность для роста, совершенствования? Плох тот солдат, в ранце которого не лежит маршальский жезл. Ольга Лобызова, председатель Союза журналистов Ямала с 2001 по 2012 год

Северяне № 4, 2012

андрей аширов

Ольга Лобызова

любом случае лучше действовать сообща! Так решили творческие работники информационного агентства «Приуралье», что вот уже двенадцать лет живёт и действует в районном центре посёлке Аксарка. И дружно вступили в Союз журналистов Ямала. Пятнадцать лет существует эта общественная организация в округе, являясь региональным отделением Союза журналистов России. Аксарковские журналисты – двенадцать человек! – теперь становятся местным отделением Союза журналистов Ямало-Ненецкого автономного округа. Немалая сила! Диапазон творческих и жизненных интересов, излюбленных тем, а тем паче возрастов их – огромен. Все приуральцы, читающие свою районку, не понаслышке знают острое перо и глубокие аналитические публикации Валерия Ивановича Андрущенко, отметившего в нынешнем ноябре своё 65-летие и награждённого в честь юбилея за свой

северный журналистский труд почётной грамотой Союза журналистов России. Почти на сорок лет моложе его специальный корреспондент агентства Анвар Кабулов, но его телесюжеты и материалы на злобу дня тоже привлекают зрителей. Отныне среди почти трёхсот ямальских журналистов, профессионально и на штатной основе занимающихся творческой деятельностью, двенад-

андрей аширов

о друзьяХ-товарищаХ | Строганина

цать журналистов из Аксарки. Конкурсы, стажировки, учёба, общение – планов у местного журналистского сообщества громадьё. Тем более что сейчас они, неотъемлемая часть современной российской журналистики, в действии. Смена поколений в нашей стране сейчас идёт буквально во всех сферах деятельности – этот процесс

неизбежен. Однако, взглянув на эти радостные, одухотворённые лица, можно только пожелать молодым коллегам удачи в поисках своих тем и героев, неустанной работы над собой, вдохновенного служения избранному делу, родному району и его жителям. Острого пера вам и неуспокоенности, коллеги! Северяне № 4, 2012

строганина | обратная связь

Ну какой же дом без книг?! В предыдущем номере журнала опубликованы письмо нашей читательницы из Нового Уренгоя Л.А. Мухачёвой о судьбе книг и личных библиотек северян и статья-отклик на него. Обсуждение важной темы продолжаем. Уважаемая Лариса Александровна! Прочитала Ваше письмо в редакцию журнала «Северяне», где звучит тревога, которую Вы испытываете за судьбу домашних книжных коллекций, становящихся невостребованными в нашем обществе в случае отъезда наших северян с Севера. Я постараюсь ответить Вам на ваши вопросы и рассказать, что об этом думают специалисты библио течного дела, которые, как никто другой, близки к книге и всю свою профессиональную жизнь решают проблему её сохранности. Чтобы решить вопрос о том, куда определить любимые книги в случае отъезда, надо знать следующие вещи. Первое. Коллекция коллекции рознь. Как правило, наши граждане, которые выезжают сегодня с Севера, – это люди, формировавшие свои домашние библиотеки в течение последних тридцати-сорока лет. А это значит, что в них находятся книги семидесятых– восьмидесятых годов издания и включают они в себя большей частью классические произведения русских и зарубежных авторов, а также всю советскую литературу из числа наших

Северяне № 4, 2012

известных писателей. Домашние библиотеки ямальцев, как правило, идентичны, они похожи, как близнецы. Да и города в Ямало-Ненецком автономном округе (Новый Уренгой, Надым, Муравленко, Ноябрьск, Губкин ский) создавались именно в эти годы, возникали библиотеки, фонды которых комплектовались такими же изданиями. Кроме того библиотеки в муниципалитетах не раз за эти годы заменяли эти издания на новые, поскольку при массовом использовании они изнашивались. Именно поэтому библиотекари, мягко говоря, не в восторге, когда им приносят в дар домашние книги. Бывают исключительные случаи, когда специалисты принимают книги от граждан, если это редкие издания, которых в библиотеке нет, но, как правило, граждане, которые имеют такие издания, знают толк в книге и расстанутся с такими раритетами только при исключительных обстоятельствах. Второе. Причина, по которой не принимают книги в библиотеки, – это необходимость соблюдения санитарно-гигиенических правил для хранения печатных книг: бумага имеет свойство стареть, а при

несоблюдении температурно-влажностного режима и негативно влиять на здоровье человека (бумага жёлтая, появляется специфический запах гнилости, в книге могу жить бактерии и даже насекомые). Об этом можно сказать, если вспомнить, что не все северяне начинали жить на Ямале в высотных благоустроенных домах, жили в общежитиях, балках, домиках с печным отоплением. Не всегда в них было тепло людям и книгам. Есть, безусловно, и такая причина, как отсутствие площади для приёма литературы. В последние два года муниципальные библиотеки, фонд которых в округе насчитывает сто пятьдесят тысяч томов из средств окружной целевой программы «Культура Ямала» получил существенную поддержку и обновился в 2011 году на сто тысяч экземпляров, а в 2012 обновится ещё на столько же… Можно сказать, что наши библиотеки сейчас не бедствуют. Третья причина невостребованности книги в том, что сегодня у бумажной книги появилась большая конкуренция.

обратная связь | строганина Да, действительно, в нашем государстве нет такой структуры (правил, учреждений), которые решали бы эти проблемы. А значит, надо проявить изобретательность. Первые приходящие на ум варианты – это подарить соседям, молодым друзьям-книгочеям, которые остаются на Севере, зайти с предложением своих книг в социальные учреждения, такие, как дома для проживания пенсионеров и инвалидов (в больницах, в детских домах и профилакториях не возьмут), отправить посылками в места заключения (а это дорого!), узнать о возможности бескорыст-

ного дарения в профкомах и управлениях предприятий, в компетенции которых находятся жизнедеятельность вахтовых посёлков, буровых и т.д. А можно… Можно вместе с коробками, где собраны вещи, отправить в контейнере несколько бережно запакованных дорогих своему сердцу книг. И тогда они навсегда останутся с вами. Я совершенно согласна: ну какой же дом без книг?! Татьяна Голубенко, директор Национальной библиотеки Ямало-Ненецкого автономного округа, г. Салехард

Ольга Лобызова

Её главным конкурентом является книга электронная, представленная в Интернете, на диске или в ридере – современном и очень распространённом аппарате для чтения. И с этим надо смириться. Время печатной (бумажной) книги стремительно заканчивается, и наступит пора, когда печатная книга станет раритетом, редкостью, роскошью, если хотите. Но вернёмся к проблеме. Куда же всё-таки определить домашнюю библиотеку, если она не вписывается в «новый формат» дальнейшей жизни северянина, покидающего Ямал?

Памятная доска у входа в Воронежский государственный университет. Рядом с ним – памятник Андрею Платонову. Хочется верить, что трепетное отношение к слову в крови у россиян.

Северяне № 4, 2012

строганина | обратная связь Ольга Григорьевна! Что сказать о статье по поводу книг? Я тоже думаю над этой проблемой. Мы в санатории под Кировом, а завтра едем в Киров, в том числе решать проблему с книгами умершего свойственника. Можно отдавать в школы, больницы, санатории, пансионаты, библиотеки, следственные изоляторы, колонии в Харпе, Лабытнанги – у них мало книг и т.п. В Екатеринбурге есть газета «Пенсионер», где любой может напечатать объявление, вырезав купон из газеты, что подарит или продаст за смешные деньги такие-то книги или целую библиотеку. По Интернету – там существуют рубрики типа «Старые вещи», ну Вы это всё, вероятно, знаете. Сейчас стоит серьёзная проблема – мало читают, а у старших поколений пылятся невостребованными книги, которые мы азартно добывали «по блату», подписные издания. Надо озвучить эту ситуацию в местной печати... авось, что-то придумается. Эльвира Гербель, г. Екатеринбург Тема, конечно, важная и интересная. Тема маленьких трагедий про расставание с книгами наверняка затронула каждую семью. Прав тот, кто называет две основные причины: во-первых, сейчас на самом деле уже читают не так много, как прежде (и не то), а во-вторых, те, кто всё же читает, – делают это всё больше с помощью электронных носителей. Кстати, та же история происходит сейчас и с кино и с музыкой: в своё время я собрал приличную коллекцию фильмов. Сначала на видеокассетах, потом на дисках, а теперь понимаю, что уже года два практически не покупаю ни того, ни другого. Есть Интернет с кучей сайтов, где в любую секунду я могу посмотреть любой фильм и послушать песню, причем как легально – за деньги, так и бесплатно... (что нехорошо, но коли возможность имеется – большинство наших сограждан воспользуются ею...). По сути, надобность в индивидуальных коллекциях книг, журналов, фильмов отпала, поскольку уже созданы глобальные библиотеки, фильмотеки, аудиотеки. Фактически каждый, кто имеет доступ в Интернет, является обладателем собственной гигантской бездонной кладовой, где есть всё... Один ноутбук сэкономил тысячи квадратных метров площади... И если мы ещё понимаем особое удовольствие «полистать» живую книгу, то те, кому сейчас лет двадцать, уверен, считают, что это так же непрактично и неудобно, как таблички из воска... Так что, избавляясь от книги, современный человек всё же не теряет информацию, он просто отказывается от носителя... Предпочитая более удобный... А что касается чисто практической стороны вопроса, заданного читательницей, то мы в редакции газеты «Красный Север» нашли эффективный способ продлить жизнь книгам. Уже года три в коридоре редакции стоит стол, на который любой может положить принесённые из дома ненужные ему книги, и любой – хоть гость редакции, хоть сотрудник – может взять понравившуюся книгу. Должен сказать, они не залёживаются... Кажется, это называется буккроссинг. Алексей Снегирёв, главный редактор окружной газеты «Красный Север»

Северяне № 4, 2012

У моей приятельницы умер муж-книгочей и одержимый покупкой книг, было у него их где-то тысяч семь. Попросила помочь быстро с ними разобраться – квартиру надо было срочно освобождать... Вот мы попотели... Всех друзей-приятелей созвала срочно, чтобы прибежали что-то себе взять, часть в МВК им. Шемановского отобрали, часть в храм Петра и Павла (богоискательством человек занимался), часть, увы, просто в мусорный контейнер отправили... Основную массу передали в Харп, в зоны – получилась огромная машина доверху... Вы бы видели, как они радовались: «Вот братки почитают...» А вдова сидела с невероятно грустным лицом все эти три дня, пока разбор книг был. Спрашиваю: – Тебе плохо? – Да нет. Просто если б Володя увидел, что происходит, он бы тут же умер снова... от разрыва сердца! А «столов» только в Салехарде знаю несколько, но всё равно, согласитесь, это достаточно локальное решение проблемы. Уходит поколение, а вместе с ним и многие атрибуты, составляющие его жизни. Эпоха уходит. Ольга Григорьева

обратная связь | строганина

Бумажная книга не исчезнет! О том, что в масштабах страны сейчас происходит с библиотеками как главными хранителями, пользователями и популяризаторами книг, в том числе и бумажных, рассказала Галина Закамская, председатель правления Библиотечного благотворительного фонда. Беседовала Ольга Лобызова

Ольга Лобызова

егодня в России существует почти 130 тысяч библиотек, в фондах которых находится около миллиарда книг. В крупнейших хранятся книги всех направлений, в районных – в основном художественная литература. Количество читателей в Москве и крупных городах отличается от числа посетителей библиотек в небольших посёлках. Например, ежедневно в Российскую государственную библиотеку (РГБ) записываются около 200 читателей, приходит почти четыре тысячи человек. Виртуальные читальные залы РГБ, расположенные в 80 городах России и ближнего зарубежья, ежедневно обслуживают более восьми тысяч посетителей. Раньше библиотеки были крупнейшими методическими центрами, с централизованным комплектованием. А теперь библиотеки подбирают книги, исходя из своих возможностей и интересов читателей. Библиотека – это не просто хранилище книг. Здесь ведётся краеведческая работа, проводятся тематические и музыкальные

Горковская сельская библиотека: В.Е. Дьячкова, О.А. Конева, А.В. Лонгортова

вечера, художественные выставки. Знаю, во многих небольших городах в библиотеках располагаются музеи истории, где экспонируются, например, старинные фотографии. Молодые люди приходят на эти встречи, а потом становятся читателями. В крупных городах библиотеки стали информационными центрами.

Вообще число читателей резко упало в девяностые годы, когда для многих книга отошла на второй план. У наших современников физически нет возможности читать книги – изменился ритм их жизни. К сожалению, эта тенденция характерна для всех стран. В советское время читали больше. Северяне № 4, 2012

строганина | обратная связь

– Как вы относитесь к ликвидации библиотек на базе предприятий? – Этот процесс неизбежен: сами предприятия сокращают объёмы производства, увольняют людей. Поэтому они не могут себе позволить тратить деньги на содержание библиотечных фондов и зарплату библиотекарям. Хотя встречаются и исключения. На ряде крупных предприятий и НИИ до сих пор существуют технические библиотеки. – Как вы относитесь к услуге московских библиотек «Библионяня»? – Мне нравится эта идея, хотя сама услуга не нова. Я узнала о ней, побывав в Германии. Родители на некоторое время могут оставить детей в библиотеке, где с ними проведут творческие занятия, почитают сказки. Многие библиотеки пытались внедрять её, но для такой работы необходимо иметь отдельное

Северяне № 4, 2012

помещение. Ведь ребёнок не будет заниматься в читальном зале. Кроме того, библиотекарь занят с читателями. Значит, надо вводить дополнительную ставку педагога. У вас, на Крайнем Севере, где мест проведения семейного досуга не так много, вполне можно было бы распространить подобный опыт работы. – Как привлечь в библиотеку молодых сотрудников? – Средний возраст библиотекаря в девяностых годах был 50–55 лет, молодых специалистов было очень мало. Сейчас ситуация меняется. Многие крупные библиотеки целена правленно привлекают молодых сотрудников. Им нравится там работать, у них есть возможность участвовать в творческих проектах. В маленьких посёлках и городах библиотекарями, как правило, становятся женщины, которым просто больше негде трудоустроиться. Но работа в библиотеке может стать не только средством к существованию, но и возможностью развиваться творчески. Тогда вы будете не просто выполнять свои обязанности, а всё время находиться в творческом поиске и обязательно делать то, что интересно современным читателям. Ведь время меняется, поэтому важно применять новые методы работы. А когда ты видишь, что твоя работа находит отклик и помогает людям, становится радостно. К тому же в маленьких населённых пунктах библиотекари – люди, которых окружающие знают и уважают. А кому-то работа в библиотеке может помочь кардинально изменить жизнь. Так, поэт Лариса Рубальская раньше была библиотекарем в библиотеке Политехнического музея.

Ольга Лобызова

– С какими проблемами сталкиваются библиотекари? – Если пятьдесят лет назад в РГБ (ранее – Государственная библиотека СССР имени В.И. Ленина) работало около пяти-шести тысяч человек, то сейчас – всего две тысячи. Сократилось число отделов, меньше сотрудников занимаются научной деятельностью. Кроме того, в последнее время практически не строят новых зданий библиотек. Во многих библиотеках плохое состояние технической базы… В девяностые годы, чтобы хоть как-то выживать, библиотеки начали сдавать свои помещения в аренду. Многие до сих пор оказывают услуги по ксерокопированию и печати документов…

В сельском магазине, что напротив библиотеки, кроме продуктов, свои книги

– А кто ещё из известных людей работал в библиотеке? – До нас дошли имена поэта и учёного Каллимаха, писателей Эратосфена и Клавдия Птолемея, которые были библиотекарями Александрийской библиотеки. Хранителем университетской библиотеки в Оксфорде был государственный и церковный деятель, воспитатель будущего короля Эдуарда III Ричард де Бери. Немецкий философ и математик Лейбниц разработал целостную концепцию научной библиотеки. Первым профессиональным отечественным библиотекарем по должности считается ИоганнДаниил Шумахер. При первом директоре Императорской публичной библиотеки Алексее Оленине было создано специальное русское отделение, этим подчёркивался национальный характер библиотеки. Баснописец Иван Крылов 29 лет прослужил в Императорской публичной

обратная Связь | Строганина библиотеке, активно занимаясь созданием фонда книг на русском языке. Ректор Казанского университета Николай Лобачевский добился реорганизации системы комплектования, уделяя особое внимание сохранности фондов и строительству нового здания библиотеки. Модест Корф был директором Императорской публичной библиотеки и сделал её одной из лучших не только в России, но и в Европе. В Румянцевском музее Николай Фёдоров составил первый систематический каталог книг. Библиотека Николая Рубакина стала базой для воскресных школ для рабочих. Любовь Хавкина создала курсы по подготовке библиотекарей. Разработанные ею сводные каталоги и трехзначные авторские таблицы Кеттера до сих пор играют важную роль в организации фондов российских библиотек. Это лишь одни из немногих великих библиотекарей. – Электронные книги могут вытеснить бумажные? – Я так не думаю. Да, молодёжь в метро читает электронные книги, но мне это тяжело. К тому же читать печатные книги интереснее, чем читать с экрана. У печатных изданий есть ещё одно преимущество – испытать непередаваемые ощущения, когда берёшь книгу в руки. Качественные книги завораживают суперобложкой, иллюстрациями. А электронные, особенно с подсветкой экрана, вредны для глаз. В то же время в памяти электронной книги может находиться до тысячи бумажных книг, они весят меньше бумажных изданий. Появление электронных книг влияет на качество печати и оформление бумажных книг. Хотя, безусловно, тиражи печат-

ной продукции падают. Но мне такие рассуждения напоминают давние споры о том, что кино может вытеснить театр. Возможно, соотношение книг изменится в пользу электронных, но бумажная книга не исчезнет. – каково, на ваш взгляд, будущее библиотек? – У меня нет однозначного ответа на этот вопрос. Возможно, будут существовать только электронные библиотеки или библиотеки-фильмотеки, а в библиотеках по искусству будут проводиться выставки картин разных эпох. Но и сейчас есть библиотеки, которые не имеют равных по объёму и ценности своих фондов. Например, Научная музыкальная библиотека имени С.И. Танеева Московской государственной консерватории имени П.И. Чайковского. Здесь всегда людно. Студенты и музыканты приезжают за уникальными нотными материалами даже изза границы. В одном из залов стоит рояль, на котором посетители могут сыграть по нотам из библиотеки. Необычна Народная библиотека Уймонской долины Алтая имени Елены Ивановны Рерих, созданная в 1997 году коллекционером Леонидом Калошиным. За десять лет в ней появилось около восьмидесяти тысяч книг. Народной библиотекой пользуются более тысячи шестисот человек из двадцати четырёх деревень, около половины из них – дети. На мой взгляд, в каждом из российских регионов должна быть создана своя концепция развития библиотечного дела с учётом состава населения, проживающего там, социальноэкономических особенностей и перспектив развития террито-

рии. Скажем, у вас, на Ямале, кто и насколько успешно занимается библиотеками вахтовых посёлков, транспортных и прочих организаций, привлекающих к работе вахтовиков, трудовых мигрантов, причём не только из России? А ведь этот опыт насколько уникален, настолько и типичен, он может быть достоин не только всяческого поощрения, но и распространения. Для справки. Библиотечный благотворительный фонд существует с 1991 года. В рамках направления «Благотворительное комплектование библиотек России» (руководитель Галина Закамская) он снабжает нуждающиеся библиотеки книгами, компьютерами и оргтехникой, пожертвованными партнёрами. Среди них – московские библиотеки и их читатели, крупные издательства и IT-компании. Ежегодно поступает порядка ста запросов. За время работы фонда в регионы было отправлено более пятисот тысяч экземпляров книг. В рамках программы «Молодые в библиотечном деле» (руководитель Татьяна Макаренко) проходят конкурсы среди начинающих сотрудников, например, связанные с работой с читателями, и ежегодный конкурс «Лучший библиотекарь России». Авторы лучших работ награждаются премиями. Совместно с секцией «Молодые в библиотечном деле» Российской библиотечной ассоциации фонд создал молодёжное движение библиотекарей. Сейчас в разных городах существует около ста советов молодых библиотекарей, которые объединяют начинающих специалистов. Северяне № 4, 2012

строганина | открытое письмо Губернатору Ямало-Ненецкого автономного округа КОБЫЛКИНУ Д.Н. Уважаемый Дмитрий Николаевич! о за судьбу одного из стаОбратиться с письмом к Вам меня заставило беспокойств ской сельскохозяйственной рейших книгохранилищ округа – научной библиотеки Ямаль ии ямальской науки: она опытной станции. История библиотеки неотделима от истор инарно-бактериологическом начала формироваться в 1925 году при Обдорском ветер ию приложили руку такие создан институте – первом научном учреждении Ямала. К её ор ветбакинститута выдающиеся учёные, как профессор С.А. Грюнер, первый директ Д.В. Колмаков, братья АндА.Ф. Мишин, научные сотрудники института В.В. Ключарёв, риан и Антон Ревнивых, А.К. Краснобаев. станция. Её сотрудники, В 1926 году была создана Ямальская оленеводческая опытная хники М.Х. Аврамчик, Е.С. Леизвестные на всю страну и за рубежом геоботаники и зооте Дьяченко, П.Н. Востряков, нартович, К.Н. Игошина, П.П. Королёв, Е.И. Шубская, Н.О. , так и по всему Россий заложили основы научного ведения оленеводства как на Ямале они есть и в фондах науки, ной скому Северу. Их труды вошли в золотой фонд отечествен библиотеки ЯСХОС. станции на Ямале стало С созданием в 1932 году Салехардской зональной овощеводческой том грунте, а работы первых активно развиваться растениеводство в открытом и закры ова, М.К. Барышникова и Мочал учёных-агрономов Б.В. Патрикеева, Д.М. Чубынина, П.П. для экономики округа как других пополнили библиотечный фонд станции. Немало сделал а его работа «Оленеводство его руководитель и учёный Михаил Митрофанович Броднев, дана Союзом оленеводов Ямала» сохраняет актуальность и сегодня, а недавно она переиз . ЯСХОС России. Рукопись книги хранится в библиотечном фонде звероводству, экономике, Есть в фонде библиотеки и работы по животноводству, ство книг и периодических охотоведению, механизации, экологии. Значительное количе севера (ГУСМП), который изданий 30-40-х годов прошлого века выходило под эгидой Госком х пунктов по всему опорны и ии организовывал создание и курировал работу научных станц ы работ этого крупнейшеРоссийскому Северу. Это было одно из важнейших направлений лет после его закрытия. го ведомства, результатами которой пользовались ещё много и утратили свою научную акСегодня многие печатные труды того времени, возможно, и только возрастает. времен туальность. Но их историческая ценность с течением СХОС сегодня вызывают К сожалению, условия хранения библиотечного фонда Ямальской институту ветеринарной энсерьёзные опасения. После передачи станции Всероссийскому фактически бесхозной, ставка томологии и арахнологии (г. Тюмень) библиотека оказалась инвентаризация книжного ена библиотекаря сокращена полностью. Не была даже провед пожароопасное. Часть рукофонда при передаче станции институту. Здание деревянное, новского, а часть просто писного фонда и фотоальбомов была передана в музей им. Шема департамента по науке и расхищена. Поэтому предлагаю администрации округа в лице м передать округу часть жение инвестициям обратиться к руководству ВНИИВЭА с предло графическую ценность. библиотечного фонда, представляющего историческую и библио ь совместную комиссию Для определения исторической ценности книг предлагаю создат из числа учёных и музейных работников. С уважением, Александр Александрович Южаков, доктор сельскохозяйственных наук, профессор ТюмГУ, ветеран Ямало-Ненецкого автономного округа

Северяне № 4, 2012

судьбы. Характеры. лица

Северяне № 4, 2012

судьбы. характеры. лица | о самом близком, дорогом

Фёдор Конев. Писатель, кинодраматург, редактор, член объединённого Союза писателей России и Республики Беларусь, член Союза кинематографистов РБ. Родился 28 февраля 1935 года в селе Мужи, здесь же окончил школу. Отслужил армию в Забайкалье, после возвращения из рядов Вооружённых сил работал в районной газете «Ленинский путь». В 1958 году поступил на сценарный факультет ВГИКа, успешно окончил его и поехал работать на Сыктывкарское телевидение, которое только зарождалось. Снял там несколько документальных фильмов в качестве режиссёра. Написал сценарий полнометражного фильма «Судный день» и послал на «Беларусьфильм». Там заинтересовались автором и пригласили на работу. В 1968 году Фёдор Егорович Конев переехал в Минск и проработал на киностудии двадцать девять лет. Ровно в шестьдесят лет ушёл с работы, чтобы заняться литературой. Написал два романа и повесть о своём брате Петре. Закончил первую часть большого романа под условным названием «Золотая баба» – о вечном поиске человеком красоты. Действия второй части будут происходить в верховьях реки Сыни. Жена Мария Алексеевна, как ангел-хранитель, более сорока лет рядом с писателем, у них прекрасные дети – Андрей и Егор. С трепетом и явной грустью вспоминает Фёдор Конев о родном селе. Говорит, что с каждым новым приездом на родину душа и сердце наполняются силой, которую дают корни предков, а разум не хочет мириться с огромными переменами как в укладе жизни сельчан, так и в облике села.

Фёдор Конев

Особое отношение Очерк

ело стремительно удалялось. «Метеор» поднялся на крылья и скользил по ровной глади реки с таким весёлым озорст вом, словно в конце плеса готовился взлететь, как с прямой полосы аэродрома. Я стоял у высокого борта и смотрел на родное село, которое так изменилось за годы моей жизни, что ничего от поры детства не осталось. Прежние избы

Северяне № 4, 2012

заменили дома с яркими современными крышами, и со стороны селение походило на праздничный торт. Так подумалось, потому что кольнула сердце жалость к тому утерянному, ушедшему навсегда, что составляло когда-то целый мир и что бережно хранила память. Я всё реже навещаю родные края, потому что мало кого осталось из тех, с кем начиналась жизнь. «Всё ушло, и все

о самом близком, дорогом | судьбы. характеры. лица удалились», – вертелась в голове назойливая мысль, когда я услышал рядом женский голос: – Есть в этом селе какая-то своя аура. Соседкой оказалась женщина средних лет, как потом выяснилось, журналистка из Салехарда. – В каждый приезд я здесь отдыхаю душой, – добавила она. И я счастливо понял, что не всё ушло и утекло, не всё заросло мохом забвения, а осталась та аура, пропитавшая когда-то мою душу. Именно её-то, ту ауру, и почувствовала приезжая женщина. А это означало, что если и не в той первозданной чистоте, то хоть эхом, хоть отражением, но сохранилось то «особое отношение» к жизни в людях мужевских, в числе которых был мой дядя, Иван Филиппович Конев, о котором собрался рассказать. Или уместнее будет слово «поведать». Для меня он был тем человеком, который пробудил в детской душе интерес к окружающим людям и малой родине. Он любил поговорить о старине, хорошо знал историю села. Это теперь о Мужах можно почитать письменные источники, а тогда их не было, и только от старожилов можно было узнать, как жилось в селе до революции. Отчего-то и по сей день для меня остаётся знаменательным фактом то, что прежде возникла церковь на высоком таёжном берегу Малой Оби, а уж вокруг неё выросли рубленные из добротного леса избы коми-переселенцев, и таким образом явилось и стоит себе село Мужи. По теперешнему моему разумению, именно оттого, что от храма взяло своё начало поселение, жили в нём люди светлой непритворной доброты и того особенного разумения жизни, которое хорошо помню по дет ству и отрочеству своему. И эти воспоминания-то возникли из настоятельного желания поделиться своим пониманием того, что ж это было за «особенное отношение». Пониманию же тому много способствовал именно Иван Филиппович, человек, разделивший суровую судьбу великой тогда своей страны. Каким-то поколениям всё-таки выпадало на этом свете затишье, ровное и мирное движение дней за днями до самого заката. Люди жили своими заботами, обрастали семьями, поднимали на ноги детей, пополняли достаток, чего ради трудились в поте лица своего, и оставляли после себя ухоженное поле, дом и науку жить в ладу с другими, себе подобными. В прошедшем двадцатом веке долгого, достаточного для жизни хоть одного поколения затишья не было. Всё человечество сотрясали войны,

но особенно жестоко отнеслось столетие к России, будто вышние силы – коли есть они! – решили испытать на прочность дух не только многоликого народа в целом, но каждого человека в отдельности. Революция пятого года, Первая мировая война, Февральская и Октябрьская революции, «красный террор», насильственное изничтожение зажиточного крестьянства и создание нищих колхозов, граничащие с безумием репрессии лучших представителей народа, самая кровавая война в истории человечества – Великая Отечественная! – унесшая десятки миллионов жизней, разоблачение культа Сталина – низвержение земного бога, гонения против церкви, борьба с инакомыслием, непонятая народом перестройка, афганская история, чеченская бойня и, наконец, – крушение великой страны под названием Советский Союз. Одно перечисление событий вызывает оторопь: как можно было сохранить человеку себя, свою душу и веру в добро в эти лихолетья?!

Сегодняшний человек спросит: «Как жизнь?» И модно пожаловаться. Скажешь, что всё хорошо, собеседник вроде даже обидится. А тогдашний человек на тот же вопрос без притворства отвечал: «Всё слава Богу!» Жаловаться было совестно. И кому жаловаться-то? Таким же бедным? Уже хорошо помню послевоенные годы. В «счастливое детство», о котором писали в букваре, о чём пели со школьной сцены, мало верилось нищенски одетым и обутым, вечно голодным пацанам. Колхозные трудодни едва ли убеждали наших матерей, солдатских вдов, в том, что они на свете самые везучие женщины. Но что удивительно: ни дети, ни матери не были угнетены житейскими тяготами, не впадали в грешное уныние. Северяне № 4, 2012

судьбы. характеры. лица | о самом близком, дорогом Иван Филиппович, помнится, вспоминал какого-то соседа или знакомого, который после обеда любил сидеть на крылечке и копаться в зубах спичкой. Это он показывал соседям, что поел мяса, и оно застряло в зубах. А сам этого мяса давно не видал. Но он не хотел, чтобы люди знали, что вышел из-за стола полуголодным. Всё у него хорошо! Сегодня иной раз даже и остерегаешься заговорить со знакомым, потому что тут же начнутся жалобы на жизнь, которые уже надоело слышать из-за тупого однообразия. Сегодняшний человек спросит: «Как жизнь?» И модно пожаловаться. Скажешь, что всё хорошо, собеседник вроде даже обидится. А тогдашний человек на тот же вопрос без притворства отвечал: «Всё слава Богу!» Жаловаться было совестно. И кому жаловаться-то? Таким же бедным? В нетронутом облике сохранилось в памяти прежнее село Мужи. Среди крепких коренастых изб с потемневшими от времени тесовыми крышами, среди слепых амбаров и стаек с сеновалами возвышались каланча, безглавая церковь и двухэтажная школа. Теперь нет ни каланчи, ни старой церкви, ни той школы, давно разобрали по причине опасной ветхости, село разрослось, многоквартирные дома вытеснили избы и от прошлого, от поры моего детства, считай, ничего не осталось. Улицы, которые раскисали после дождей так, что лошади увязали по брюхо, замостили бетонными плитами, построили новую церковь и просторную школу под дерзко весёлым красным шифером, а там, где была прежняя, вытянулось одноэтажное здание, в котором живут интернат ские дети. Берёзы и ели, посаженные нами в десятом классе, разрослись в крупные деревья. Я всегда останавливаюсь перед ними при редких своих наездах на родину, и всё мне чудится, что вот-вот узнают они меня и приветливо шелохнутся листвой. Но этого не происходит, деревья живут своей отрешённой жизнью, не утруждая себя памятью. Да ведь и я не признаю никак в этой маленькой рощице те две берёзы, которые посадил когда-то с одноклассницей. Трудно усомниться в том, что именно детство определяет личность. Становление нашего «я» решительно зависит от того, от каких людей получал уроки в ту благодатную пору, когда всё было внове, всё было впервые, душа наполнялась чувствами, а ум – мыслями. Время старательным ластиком стирает из памяти целые годы, но не трогает образы тех людей, которые окружали в детстве.

Северяне № 4, 2012

Первые воспоминания сохранили картины того, как мужики поднимались по шаткому трапу с какими-то скромными узелками на пароход, который пыхтел и одышливо отдувался, словно тяжко было ему принимать этот живой груз, словно знал он, на какое дело везёт этих здоровых, кряжистых, уверенных в себе молодых людей. А я был горд и рад тому, что среди них мой отец. Уж он-то задаст фашисту поганому! И не понимал, почему на палубе так слаженно, так красиво поют мужики крепкими своими голосами «Прощай, любимый город», а бабы на берегу ревут в голос в каком-то обморочном отчаянии, замутившем разум. Ведь так ладно поют и все такие красивые! Вернулись единицы, и то не все целыми и здоровыми, а больше покалеченными. Среди них не было отца – война забрала. Мне стукнуло десять лет, когда она закончилась, наконец-то. Помнится, как – уже зимой – в маленькой нашей избушке, чуть ли не треть которой занимала русская печь, поднялась необычная суета. Стали чего-то на ночь глядя варить оленье мясо, соседки приносили то соли, то хлеба кус, то картофелины, делились скудными запасами, да всё как-то суматошно получалось, спешно, даже дверь, казалось, уже устала хлопать и скрипеть, а как-то обиженно взвизгивала. Кого-то ждали. У матери нас было трое, а ещё в нашей тесной избушке жили тётя Наташа с дочкой Ритой. И мне пояснили, что приезжает дядя Ваня, муж тёти и отец девочки, которую считал малявкой, потому что сам был старше, да ещё и мальчишкой. Ожидание затянулось. Тогда зимой из Салехарда можно было приехать в село только санным путём, а подводы ходили не по расписанию. Как уж лошадь изволит рысить, да укатанной ли окажется дорога. Переполох же в избе поднялся, как мне теперь думается, потому что на почту позвонили из Восяхово, ближнего посёлка. Какие-то подробности забылись, но отчётливо помнится, как за куржавелым окошком раздался звон настоящего ямщицкого колокольчика, с улицы послушались мужские голоса, а потом и шаги на крыльце, тётя Наташа вскочила со скамьи, кинулась было к двери, да замерла, чего-то испугавшись, бабы тоже всполошились, заслонив от меня дверь. Я не видел, как он вошёл, как скинул шубу, как обнял жену, не разобрал за бабьим гомоном слов, что он говорил, но вдруг все расступились, и я увидел. Видимо, он смотрел мимо меня – на кровати спала его дочка Рита – и всё

о самом близком, дорогом | судьбы. характеры. лица его внимание, конечно же, было занято этой дев чонкой. Да мне и неважно было, на кого он смотрел, я и сам не обратил внимания на его лицо. Я задохнулся от мальчишеского восторга, увидев рядом настоящую офицерскую форму, погоны, портупею и – главное! – широкий, в мужскую ладонь ремень с пряжкой с двумя язычками, обтягивающий гимнастёрку в тонкой талии. Ремень настолько потряс меня, такой завистью врезался в память, что потом, уже взрослый, увидел на барахолке в Гродно точно такой же ремень и купил, износил с ним не одни джинсы и теперь, уже сильно потёртым, опоясываюсь и хожу по грибы. Так в зимний вечер сорок пятого года прошлого века появился в моей жизни Иван Филиппович Конев, почти ровесник победившей страны.

Автобиография За свою короткую жизнь он воспитал пятерых детей, построил дом и дерево посадил – иву на краю огорода. Вроде бы всё, что должен сделать мужчина в жизни согласно народной поговорке, исполнил. Но, кроме этого, ещё ходил на войну и воевал с фашистом, не раз был контужен и серьёзно ранен. Вернулся домой при звании гвардии капитана с наградами на груди и с подорванным здоровьем. В ту пору ему было двадцать девять лет. Ему оставалось прожить еще пятнадцать. В моём письменном столе хранятся бумаги, что остались от него и что передала мне Маргарита Ивановна, моя двоюродная сестра, та самая, что девчушкой проспала приезд своего отца. Их до обидного мало, этих пожелтевших листочков, исписанных его рукой. По какой-то служебной необходимости – тогда отчёты о себе и заполнение анкет делались по любому поводу – Иван Филиппович 6 января 1950 года написал автобиографию на двух сторонках листа газетной бумаги. «Я, Конев Иван Филиппович, – пишет автор, – родился в 1916 году 25 февраля по старому стилю в семье крестьянина-середняка, оленевода. Отец, Конев Филипп Лазарьевич, происходит тоже из семьи середняка-оленевода, от родителей остался 14-летним юношей и воспитывался у родст венников. В 18-летнем возрасте женился. Мать происходила из бедняцкой семьи. Имущество, принадлежавшее отцу, находилось после смерти дедушки в ОПК. Когда отец стал в возрасте, то он

получил из ОПК более 200 оленей, 700 р. денег и дом. В 1916 году отец был призван в Красную армию, 1917–1918 гг. служил в 9 армии рядовым. По решению ОК был в 1920 году демобилизован. До 1914 года родители кочевали со своими оленями в тундре, но когда отнялись ноги у отца, вынуждены были принять оседлый образ жизни, а оленей 204 головы пришлось отдать на выпас. В 1932 году родители вступили в колхоз «Путь Ленина» Шурышкарского района. При вступлении в колхоз отец обобществил всех оленей с приплодом за восемь лет в количестве 429 голов и лошадь. Сейчас родители проживают и работают в колхозе «Путь Ленина». Мать умерла в 1930 году». Этот отрывок занимает чуть ли не половину всей автобиографии. И для начальника кадров, я думаю, эта часть исповеди имела самое сущест венное значение, потому так старательно автор подчёркивает, что и дед, и отец происхождения середняцкого, а мать вообще из бедняков, что родитель воевал на стороне «красных», а потом всё накопленное предками добро отдал в колхоз. Социальное положение Ивана Филипповича было бы безупречным, если бы происходил он из нищих босяков. Но советская власть относилась снисходительно и к середнякам. И конечно, начальство устраивало вступление отца в колхоз с полным отказом от личной собственности, то есть с переходом в то самое нищенское состояние, которое почиталось почему-то достоинством, залогом благонадёжности. Вызывает невольную грусть и даже печаль то обстоятельство, что гвардии капитан Конев, прошедший войну не в штабах, а на передовой, да ещё и при «сорокапятке», которая бьёт по танкам только прямой наводкой, отмеченный боевыми наградами, вынужден оправдываться, что не кулацкого он роду-племени, а свой в доску. Да разве он не доказал свою преданность Родине в боях? Эти оправдательные строки в автобиографии напоминают дух того времени: ты должен перед власть имущими исповедоваться, потому что власть эта тебе нисколько не верит. Если твой отец или дед были кулаками, то быть тебе социальным изгоем. Даже трудно сегодня представить, каким была безумием эта классовая нетерпимость, сатанинская придумка для самоуничтожения народа. Вот и приходится писать бывшему воину, орденоносцу: «Репрессированных органами советской власти, раскулаченных и осуждённых по суду нет никого из родственников как моих, так и жены». Северяне № 4, 2012

судьбы. характеры. лица | о самом близком, дорогом Помню, как в школе учили нас, что классовая борьба при строительстве коммунизма только усиливается. Но ведь не может быть здорова душа, если человек только и подозревает в соседе скрытого врага. Вроде бы скукожиться должна душа, великие свои крылья укоротить до воробьиных размеров. Ан нет! Как ни тяжело жилось мужевскому народу в сороковые годы, но люди были удивительно добры и доверчивы друг к другу, на каком-то интуитивном уровне понимая, что не официальные громкие лозунги, а жалость и сочувствие спасительно объединяют людей. Доброта эта была в генах, она, унаследованная от родителей, сохранилась в душах. Автор биографии пишет дальше: «Я воспитывался у родителей до выезда на учёбу в г. Обдорск (1929 год). По окончании школы Промысловой молодёжи прибыл из Салехарда в с. Мужи. Меня райком комсомола направил работать в Сынский национальный совет Шурышкарского района избачом, одновременно имел задание по борьбе с бандитизмом и шаманством. После чего работал массовиком в Красном чуме и в Кушеватском ПОСе, не прекращая работы с бандитизмом и шаманством. В 1934 г. летом получил ранение в правое колено от беженцев на Урале». Помню его рассказ, как он преследовал шамана. Чем уж так шибко мешали эти люди советской власти, что так на них велась охота, теперь трудно объяснить. Так вот шаман этот на глазах бойкого комсомольца забежал в юрту. Спрятаться там было негде: четыре стены и шкуры на полу. Но когда Иван прошёл в двери, то шамана не обнаружил. Шаман исчез, как растворился. А сидели старик со старухой. Не мог же рослый шаман превратиться в этого щуплого старичка? А может, и мог. Иван был природным человеком и не упрощал действительность. Что шаманы врачевать умеют, не раз убеждался. И что заговорить могут – тоже. Эти признания я от него слышал. Но важнее для комсомольца было то, что местный народ относился к шаманам с почитанием. И он в «борьбе с бандитизмом и шаманством» особой прыти не проявлял. Может, и показывал ревностную активность, но не было случая, чтобы кого-то сдал в «справедливые» руки органов. Уже работая в газете, я ездил по посёлкам, разговаривал с людьми и ни от кого не слышал плохого слова о нём. Что же касается ранения в колено, полученного от беженцев, то об этом он тоже рассказы-

Северяне № 4, 2012

вал. Я был мальчишкой и многие подробности забыл. Но беженцами этими были колчаковские офицеры, которые после разгрома подались на север подальше от большевиков. Я слышал, что кто-то из них даже прижился в тундре, занявшись оленеводством. А тут, видимо, небольшой отряд пытался перейти через Урал, наметив путь на запад, был обнаружен, завязался бой. Ивану было восемнадцать лет, когда он получил первое ранение. «В 1936 году окончил Остяко-вогульскую партийную школу, с июля 1936 года по август 1937 г. работал в системе народного образования, – отчитывается дальше Иван Филиппович. – С августа 1937 по 1940 г. служил в Красной Армии в должностях – рядовой, командир орудия, помощник командира взвода. С февраля 1940 года по апрель 1941 года работал помощником секретаря Шурышкарского РК ВКП (б), с апреля 1941 по апрель 1942 г. заведующим Красным чумом и с апреля 1942 г. по день мобилизации в Красную Армию, т. е. по июнь 1942 г., работал инструктором РК ВКП (б). С июня 1942 г. по апрель 1945 г. служил в Советской армии в должностях командира батареи, участвовал в боях с октября 1942 года по день мобилизации в связи с тяжёлым ранением и инвалидностью второй группы. Последнее воинское звание – гвардии капитан». В тот памятный зимний вечер как раз звёзд ные погоны капитана, впервые увиденные так близко, и привели меня в шоковое изумление. И портупеи, конечно. И ремень. Мальчишескому сознанию не понять было, почему такую роскошь дядя перестал носить, с первых зарплат купив гражданскую одежду. И о войне не любил вспоминать. Я слушал бы и слушал о том, как он расправлялся с погаными фашистами, но на мои вопросы он отвечал своей особенной улыбкой, когда его красивое чуть смуглое лицо оставалось почти спокойным, а чёрные глаза прямо лучились весёлым смехом. Должно быть, ему потешны были мои незрелые представления о войне, как о месте сплошного геройства, подвигов и лихой удали. В кино-то я видел, как Чапаев скачет на коне и машет саблей. А война – это «грязь и кровь». Почему-то эти слова, возможно как-то пророненные им, сидят в памяти. И военные фильмы тех лет он не мог смотреть. В них немцы показывались глупыми и трусливыми. Наши с ними запросто справлялись. Но почему же война тянулась долгих четыре года? Окопная правда о войне пришла в кино позже,

о самом близком, дорогом | судьбы. характеры. лица в шестидесятые годы, Иван Филиппович до этих дней не дожил. В Мужах в послевоенные годы с табаком было очень туго. Моя мать и тётя Наташа носили на проходящие пароходы сшитые из оленьих камусов пимы и при возможности меняли на махорку, чтобы обеспечить зятя и мужа. А то ведь и на самокрутку нет. Куда это гоже? А отношение женщин к мужчине было тогда очень уважительное. То ли мужчины заслуживали этого, то ли бабы были понятливей. А скорее всего то и другое.

Но я видел на его примере, каким должен быть мужчина. В нём было то мужское самоуважение, которое не позволяло мелочиться, поднимать голос на женщину, неуважительно относиться к людям, наказывать детей, не выполнять данного обещания. После удачной торговли женщин в избушке появлялись фронтовики, народ тёртый, ушлый и находчивый. Каждый придумывал какую-то причину прихода, но и так было понятно, что приманило-то их дефицитное курево. Сидели за столом, безбожно дымили и, конечно, вспоминали недавнюю войну, после которой многие остались калеками. Говорили, кто на каком фронте воевал, какие города брал, кто и как был ранен, по причине чего не дошёл до Берлина. Видимо, на такой сходке любивший больше слушать Иван Филиппович поделился одним воспоминанием. Эту историю я хорошо запомнил. Думаю, что случилось это в разведке. И весьма похоже, что задание было взять языка. Боец Иван столкнулся с немцем в тесном пространстве траншеи. Схватились один на один. – Они были крупнее нас, – заметил однорукий фронтовик. Мне тогда очень не понравилось, что он по хвалил фашиста.

– Рослые были, это верно, – согласились с ним. – Помял бы меня, – сказал Иван. – Да ну что вы – в плечах вдвое шире! Но как-то я в горло вцепился. Он своими ручищами пытался сорвать мои пальцы. Пыхтел, хрипел и обмяк. А я пальцы разжать не могу. Ребята еле оторвали от горла уже мёртвого немца. Это была другая картина, не киношная. Ярко представился неравный поединок, в котором сильного побеждает слабый, потому что он крепче оказался отчаянной силой духа. Потому, уже будучи взрослым, оказываясь в сложных ситуациях, когда казалось, поражение неизбежно, невольно из памяти всплывал тот дядин урок: побеждают не силой, а духом. Моё послевоенное мальчишество проходило среди женщин – бабушки, тётки, сёстры. Только и учили всего остерегаться: в лесу заблудишься, в реке утонешь, с дерева свалишься. Тоска зелёная! Дядя Ваня в ту пору был единственным мужчиной в роду. Он никогда не поучал, не читал нотации, не докучал советами. Но я видел на его примере, каким должен быть мужчина. В нём было то мужское самоуважение, которое не позволяло мелочиться, поднимать голос на женщину, неуважительно относиться к людям, наказывать детей, не выполнять данного обещания. В его спокойном и понятливом отношении ко всему и ко всем было то глубинное достоинство, что свойственно только сильным людям, без которого мужчина становится бесхребетным рохлей. Но поверх того в этом человеке очень сильно было выражено то «особое отношение» к жизни, которое я считаю главной наукой, необходимой человеку.

Записная книжка. Наблюдение «Движение отдельных солдат у сарая. К отдельному бугорку подошёл один солдат, постоял и скрылся. У бугорка замечены струйки дыма, пулемёт ведёт огонь. У кустарника, что восточнее, миномёт ведёт огонь. У отдельного сарая замечен блеск стёкол и движение людей. На углу огородной изгороди ведёт огонь ПТО». Северяне № 4, 2012

судьбы. характеры. лица | о самом близком, дорогом Это фрагмент из журнала разведки, от которого сохранились всего три странички. Судя по всему, начал войну Иван Филиппович разведчиком артиллерийского подразделения. И запись эта, сделанная его рукой, свидетельствует о том, в какой непосредственной близости от противника приходилось бывать бойцам, посланным в тыл врага не только собирать разведданные, но и добыть языка. Потому так важен был для них тот «один солдат», который подошёл к бугорку. Сохранилась и лежит в моём письменном столе записная книжка в тёмно-коричневом переплёте толщиной в два моих пальца и такого размера, что умещается на ладони. На первой странице: «Начато: 8.09.43 г.». Книжка в основном исписана мелким убористым почерком фиолетовыми чернилами обычным школьным пером, а частично – остро отточенным карандашом. Удивляет, как тщательно велись записи – без единой помарки, без грамматических ошибок. Только на первых страницах записная книжка имела практический смысл, служила конспектом и явно была для этого приобретена. Боец старательно записывал: «Линией прицеливания называется направление оптической оси в какуюлибо точку», «Указатель прицела ставится против шкалы заряда». И вдруг через несколько пустых страниц, оставленных явно для конспекта, блокнот обретает то своё главное назначение, которое было для бойца не менее важно, чем знание своей военной профессии. Он обретает некий духовный оберег. Этот блокнот заполнялся в течение двух лет, он постоянно находился с хозяином, возможно, остался немым свидетелем и боевых событий, умещаясь в кармане гимнастёрки. Можно представить, как заносились записи со слов или переписывались с подобных же блокнотов товарищей в короткие минуты отдыха или вынужденного госпитального досуга. Стихи уводили от страшного военного быта, от повседневной смертельной опасности, давая душе отдых и отвлечение. Читаю и перечитываю записанные Иваном Филипповичем, тогда молодым парнем, складные строки и цитаты. Да всё хочу понять, угадать, восстановить своим воображением душевное состояние бойца в те минуты, когда своим твёрдым почерком заносил он на небольшие странички слова, которые отвечали его чувствам, стараюсь угадать, почему появились именно они, а не другие строки.

Северяне № 4, 2012

А отбор явно прослеживается. На каждой странице далёким, едва уловимым эхом улавливается настроение. Обладатель записной книжки молод, поэтому всё, что касается любви к женщине, его особенно волнует. И странно то, что он ничего не пишет о себе, ни о прожитом дне, ни о прошедшем бое. Может быть, не хотелось возвращаться свежей памятью к той страшной повседневной реальности, а возможно, тут иная причина. Находясь рядом со смертью, молодой человек хочет понять смысл жизни. Не думаю, что случайно появляется цитата: «Жизнь устроена так дьявольски искусно, что, не умея ненавидеть, невозможно искренне любить. М. Горький». А рядом: «Содействовать славе не преходящей, а вечной своего отечества и благу человечества – что может быть выше и вожделеннее этого? Н. Чернышевский». Боец не стал бы записывать в свой блокнот эти слова, если бы они были не востребованы его душевным состоянием, если бы не отвечали они его собственным мыслям. «Смерть бежит от штыка и сабли храброго. А. Суворов». И снова берёт первенство тема любви. В блокноте появляется полностью письмо Татьяны Лариной к Онегину. «Я к вам пишу – чего же боле?» И с этого момента уже нет в выборе стихов того молодого легкомыслия, что было вначале, того игривого отношения к женщине. Хозяин блокнота заносит на страницы своим убористым почерком только те строки, что отражают его созревшую душу: Есть на севере хороший городок, Он в лесах суровых северных залёг, Русская метелица там кружит, поёт, Там моя подруженька-душенька живёт. Он уже не первый год на войне. За исключением госпиталей постоянно находится на передовой, лицом к смерти. И всё более чувствуется в отборе стихов и цитат тоска по родине, по селу Мужи, что «в лесах суровых, северных», в котором-то и живет «душенька». В одном из трёх сохранившихся писем боец пишет: «20.1.44. Добрый день! Здравствуйте, дорогая моя Наташа и дочьмалютка Маргарита Ивановна! Шлю я вам сердечный пламенный привет! Мне, конечно, трудно и грустно приходится без твоих писем, ибо я тебя с малюткой считаю самыми близкими сердцу. Ната, не скучай, будем живы,

о самом близком, дорогом | судьбы. характеры. лица встретимся и будем снова строить свою жизнь. В скором будущем опять поеду на передовую бить немчуру. Жди, очень жди – встретимся. С приветом твой Ваня». А в записной книжке появляются тем же настроением навеянные строки: А пока прощай, моя родная, Снова я в суровый бой иду. Страница за страницей заполняются текстами песен: «Живёт моя отрада в высоком терему», «Утомлённое солнце нежно с морем прощалось», «Милая, ты услышь меня», «Тёмная ночь. Только пули свистят по степи», «Жди меня, и я вернусь». И вдруг одна короткая фраза поражает меня тем, что становятся предельно понятными душевные поиски молодого человека, оказавшегося в самом пекле войны, да не какой-то очередной, а самой кровавой во всей истории человечества. Иван записывает: «Любовь – это единственное, для чего стоит жить».

Культ любви и здоровья Он умел любить. Это не каждому человеку дано, а многие и даже очень многие лишены этого умения, которое обретается жизненным опытом и при наличии богатой души. Женился он на своей Наталье Николаевне после срочной службы, и первые годы совместной жизни провели молодожёны в тундре, поскольку он заведовал Красным чумом. Потом осели в Мужах, родилась дочь, строили планы. Но пришлось пойти на войну. Женился он по любви, это естественно, но мне кажется, что молодой Иван проникся подлинным, глубинным чувством там, на войне. В условиях, когда можно было погибнуть в любой день, увидел свою жену Нату с высоты смерти, с великой высоты, и до конца жизни относился к ней с преданной благодарностью за одно только то, что она у него была. Едва ли он когда-то хоть раз вспылил, выразил хоть малое недовольство, слово поперёк сказал. По крайней мере, я не был свидетелем. Жена, бывало, и поворчит, и свои женские капризы выставит. А он смотрит на неё с той самой высоты пережитого, как на малое дитя, и всё ему по нутру. Какие там могут быть мелкие обиды или неприязнь из-за пустяков, когда человек

познал, чего стоит обыкновенное счастье жить, не опасаясь яростного артобстрела, штыковой атаки или шальной пули? Цена простой жизни очень высока, да мы в суете об этом забываем и размениваемся на постыдные мелочи. Он умел любить. Как теперь думается, и в семье он видел что-то большее, чем совместное проживание с женщиной, общее ведение хозяйства, воспитание детей. Он считал семью той необходимостью, без которой жизнь мужчины бессмысленна. Семья – это забота, но это и опора. А что ты за мужчина, если у тебя нет заботы ни о ком? И если нет у тебя опоры, то как можно жить? Он открыто говорил, как мечтает о сыне. Это свойственно мужчинам – хотеть сына. Видимо, подспудно человек надеется повториться в этом мире во плоти. Но жена рожала одних девочек, уже и четвёртая малышка в доме появилась. Он любил своих девчонок, и сколько бы ни явилось их на свет, на всех хватило бы его любви. Но была тоска по мальчишке, была. И он его дождался. Был горд и доволен. Я видел этого счастливого человека и помню – с его лица не сходила довольная улыбка. Но именно от той удачливой поры осталась зарубка в памяти моей. – Я не долго проживу, – как-то признался он.

В разрушительные девяностые годы стало модным ругать коммунистов, с цирковой ловкостью перекрашиваясь в демократов. Но если бы случилось так, что по одну сторону оказались все эти «демократы», перерожденцы, а по другую сторону – один Иван Конев, я встал бы рядом с ним, будучи сам принципиальным беспартийным. Северяне № 4, 2012

судьбы. характеры. лица | о самом близком, дорогом Должно быть, о чём-то думал, да из связной мысли вырвались эти слова, а я оказался рядом. Мне вообще казалось, что мой дядя Ваня вернулся с фронта живым и теперь уж ему ничего не грозит. Но война не оставляет солдат, она с ними остаётся до самого последнего их часа. В те годы он работал в райкоме, но не на идеологической должности, а заведовал военным и орг инструкторским отделом, потом уже вёл сектор учёта партстатистики и единого партбилета. В разрушительные девяностые годы стало модным ругать коммунистов, с цирковой ловкостью перекрашиваясь в демократов. Но если бы случилось так, что по одну сторону оказались все эти «демократы», перерожденцы, а по другую сторону – один Иван Конев, я встал бы рядом с ним, будучи сам принципиальным беспартийным. Он был коммунистом потому, что с молодых лет верил, что жизнь можно изменить к лучшему, что именно этим занимается партия. Он на практике доказал, что готов в любую минуту отдать жизнь за общее дело. И не его вина, что вожди были не достойны рядовых коммунистов, что они извратили «общее дело» ради собственной власти. Партия подгнила с головы, как рыба. Но не разоблачительный пафос обуял меня в эти минуты, запоздалый и пустой. Разговор к тому подошёл, с чего начался, – как можно было сохранить себя во времена ложных идей? И восстанавливая в памяти образ Ивана Филипповича, всё более уверяюсь, что опорой и живительной силой для тогдашнего человека оказалась любовь. Официальная идеология внушала людям, что их жизнь принадлежит не им, а государству, что они только винтики великого механизма, но потуги эти оказались напрасными. Люди, населявшие моё детство и отрочество, любили жизнь, и эта любовь была чужда пропаганде, она корнями уходила в миропонимание предков, несла в себе нечто протестное, неистребимое и неуправляемое. Мы стоим с дядей Ваней на крутом берегу и смотрим на ледоход. Река, обретшая вешнюю силу, крушит ледяные оковы, чтобы открыться во всей красе солнцу и небу. Льдины лезут на берег, теснятся на стремнине, поднимаются дыбом и рушатся под властью этой неудержимой силы. По весне старые раны напоминали о себе. Иван Филиппович был ранен осколком снаряда в локоть левой руки. В госпитале врачи настаивали на том, чтобы руку ампутировать. Но Иван не соглашался, терял сознание от боли, а умолял оставить руку. Он был физически ладно скроен

Северяне № 4, 2012

природой и не хотел стать инвалидом. Эта рука каждую весну начинала нарывать и приносила мучительные страдания. Помню, как ходил по дому, под скрип половиц укачивая руку, как младенца. Не жаловался, не стонал, терпел боль, стиснув зубы. И снова врачи убеждали, что не будет этих неизбежных по весне мук, если по локоть руку отнять. Не соглашался. Не мог он стать ущербным. Терпел. И вот даже теперь вышел на берег реки. Как упустить этакое зрелище – ледоход! Должно быть, сердце заходилось от боли, а он по-мальчишески восторгался: – Гляди, гляди! И показывал на льдину, которая поперла на берег, уткнулась с бычьим упрямством в обрыв и стала крошиться. «Пол-Европы прошагав», как поётся в песне, он по-сыновьи любил север, его природу, суровую в долгие зимы и такую щедрую и ласковую летом, словно за короткий срок стремившуюся окупить свой жёсткий нрав. И не было, пожалуй, тревожней времени, чем весна. Кончался один образ жизни – зимний, а наступал другой – летний, с его покосами, рыбалкой, грибными и ягодными сборами. Вот мы стоим на яру, и он рассказывает, как в старину сразу после ледохода, буквально вместе с отставшими льдинами приплывали купеческие баржи на север. Всё село выходило на выгрузку продуктов, мужики таскали на горбу мешки и ящики в склады, запасаясь на зиму. А пустые баржи куда? Поднять их против течения тяги не было. Так, те купцы разбирали суда и продавали просмолённый брус тем же мужикам. Из них строили амбары, которые простаивали по сто лет, да и потом еще служили брёвна отменными дровами. В школе учили, что купцы были классовыми врагами, а по рассказам дяди получалось, что без них селянам не выжить было. Он не любил объяснять, разжёвывать, а подносил факты – так было! – давая возможность самому своим умом доходить до правды. Для него культом были физическая сила и ловкость. Он сам до войны обладал теми качествами и теперь любил смотреть соревнования, оленьи гонки, клубные выступления физкультурников. Мы на сцене «строили» пирамиды, тогда это было модно, лезли на плечи друг друга, добираясь до потолка. И я чего-то старался с азартом. А после одного из выступлений он как-то сказал:

о Самом близком, дорогом | Судьбы. Характеры. лица – Ты боялся упасть. И всё. А для меня это значило много, началась самая серьёзная борьба с трусоватостью, которую за собой и прежде замечал, но прощал. А если со стороны заметили – это же позор мальчишке! Мы с приятелем плывём вперегонку. Дядя Ваня стоит на берегу. Шёл куда-то и остановился. Уж я старался показаться перед ним, обогнал друга. Думаю, теперь-то уж заслужил похвалу. А он говорит: – Ты больше силы тратишь, по плечи в воде, а он – по пояс. Опять наука. И всё, вроде бы, мелочи, и всё как-то мимоходом, без нажима, а настолько уместно и вовремя, что те мелкие уроки помнятся до сих пор. Эти «мелкие уроки» и составляли в целом главную науку, которая определила моё духовное содержание. Не могу отвечать за другие города и веси, не был свидетелем, но мужевские люди обладали особенным отношением к жизни, которое терпеливо внушал мне Иван Филиппович. А если вернее – помог увидеть вокруг себя. Люди были заняты обычными житейскими заботами, трудились, растили детей, сплетничали, бывало, и ссорились, да опять мирились, ничем их дни и ночи не отличались от принятого уклада сельского житья, но и вся-то суть в этом «но». Над привычными буднями, над повседневной суетой и даже однообразием занятий витала некая аура, подобно солнечному свету, и освещала души. Исходила она от любви.

они любили жизнь «Экая новость! – воскликнет какой-нибудь насмешник. – Да кто ж её не любит?!» Но нет, любовь любви рознь. Они любили жизнь, а не себя в этой жизни. Конечно, никто из них не хотел себе худа, а только добра, и эгоизма у многих хватало. Куда от него уйдёт человек? Но та любовь, о которой говорю, была выше собственного существования, а вернее – она наполняла смыслом собственное житьё-бытьё. Боец Иван Конев воевал, прекрасно понимая, что каждый его день на земле может стать последним. А в записной книжке появлялись строки, которые дают понять, что именно там, на войне, он и понял-то подлинно, как прекрасна жизнь. Он может её потерять, но от этого она не будет менее прекрасной. Вот ведь в чём дело!

Он любил всё то многообразие, которое проявляет жизнь. И рассветы, и закаты, и внезапные грозы, и зеркальный покой реки – всё наполняло душу тихой радостью. Мне помнится, как на покосе я вздрогнул и замер от его крика, замахнувшись косой. Он шёл мимо и увидел гнездо неведомой пичужки. А может, прежде заметил, как птичка металась надо мной, и тут же догадался о беде. Если бы я довершил замах, снёс бы косой это гнёздышко с яйцами. Я помню его испуганное лицо – сколько бы жизней я сгубил! Он учил меня видеть мир, как видели его мужевские люди. А они жили в огромном мире, в котором на весенней нежити, прямо из чёрной земли возникали зелёные ростки, и уже через короткое время поднималась густая трава… в котором неумолчно о чём-то гудела тайга, храня в своих дебрях неведомые тайны… в котором звери и птицы сосредоточенно занимались своими делами, а в досужие вечерние и утренние часы устраивали такие концерты, что заслушаться можно… в котором в глубинах великой реки Оби, в её протоках и в сорах большие и малые рыбы составляли свою империю… в котором от малого комара до мерцающих звёзд в небесной выси всё имело своё предназначение, а потому вызывало уважение человека. У этих людей с природой была сложная, нераздельная связь, как через корни с родной землёй у дерева. Они учились жить у природы, у которой непогодь сменяется погожими днями. Вот и люди беды принимали с терпением, не сомневаясь, что жизнь – это не бесконечная ночь, обязательно наступит и утро, а за ним – день. Иван Филиппович умер в сорок четыре года, война всё-таки настигла солдата. Умирал тяжело от полученных ран и контузий. И давно это было, в начале шестидесятых годов прошлого века. А нет-нет, да приснится поныне. И почему-то всегда в малице с хореем в руках возле оленьей упряжки. В таком виде при жизни я его ни разу не видел. Может быть, в том мире снова вернулся в тундру, где в молодости жил в чуме с молодой женой по имени Наташа. Хочется думать, что «особое отношение» к жизни мужевских людей поры моей молодости заключалось в том, что они воспринимали её с определенной высоты – жизнь от Бога и грех её хулить. Сопричастность к тому огромному и всевластному, что есть Жизнь, давало ту силу духа, что помогла им одолеть лихолетья, не теряя человеческого облика. И нам бы те силы духа! Северяне № 4, 2012

судьбы. характеры. лица | фото из семейного архива

Фотография из старого альбома На этом старом снимке парни в солдатской форме, трое из них уроженцы Пуровской земли. Через всю жизнь пронесли они верную мужскую дружбу, которая зародилась, когда они были ещё маленькими детьми. Нина Хатанзеева с. Самбург

Северяне № 4, 2012

из архива Нины Хатанзеевой

од 1931-й. Безмолвная Пуровская тундра притаилась, ожидая незнакомых, трудных перемен. В стойбищах люди встают рано. Чуть солнце появится из-за горизонта, как тут же все отправляются по своим делам. Пастухи идут в стадо. В чумах женщины разводят огонь, готовят еду (в основном строганину из муксуна, летние запасы юколы, порсы, оленью печень, мясо варёное и замороженное). Всё это ставится на столик родного чума. Первым, конечно же, садится за стол хозяин, затем все члены семьи, едят и молчат, каждый думает о сегодняшнем и завтрашнем дне – уже наслышаны о смутном времени. Глава рода Салиндер думает: «Может, шамана нужно позвать, пусть покамлает. Он ведь всё видит и знает: что на земле, что под землей, что на небе. Как жить без оленей и тундры? Почему людей просто забирают и увозят неизвестно куда?» После завтрака люди тундры стали ловить оленей из кораля. Вдруг раздался душераздирающий женский крик. Все притихли.

Моисей Салиндер, Алексей Рочев (он из п. Мужи), Кику Сегой, сидит Володя Вора, 1956 год

фото из семейного архива | судьбы. характеры. лица цов занесло. С людьми через ненцев-переводчиков провели разъяснительную беседу. Люди от страха жались друг к другу. Но что возьмёшь с неграмотных ненцев... Забрав оставшихся оленей, люди уехали. А Сябали с Авдотьей решили перебраться на другое место. Долго ехали. Оказались у строя

ходится мой отец. Видите, у меня ничего нет, кроме моих рук». Первые советы были кочевыми, и их задачей стало проведение разъяснительной работы среди единоличных хозяйств. Сябали учился владеть русским языком, довольно сносно разговаривал с русскими людьми, хорошо понимал их.

из архива Нины Хатанзеевой

А солнце встало из-за холмов и осветило тундру своими первыми лучами, всё примолкло кругом. Из крайнего чума вышла бабка-повитуха и объявила главе рода Салиндер, что у его невестки Авдотьи родился сын. В стойбище люди обрадовались хорошей вести, на радостях забили оленя для камлания духов, ведь родился внук – ещё один помощник. На время все забыли, что им грозит опасность, что уже завтра у них может не быть оленей, оставят несколько оленей для проживания, а остальных заберут. Но сегодня люди радовались наследнику рода – жизнь продолжается. Можно и шамана позвать, пусть предскажет будущее новорождённому, но нет, это очень опасно. У Авдотьи этот ребёнок уже шестой, у неё уже есть трое сыновей и две дочери. Ребёнок заплакал, мать прижала его к груди и сказала: «Кричи, кричи громче, будешь сильным, никого не бойся». И имя ему дали церковное, достойное – Моисей. Так прошёл этот день. Он был и радостным, и тревожным одновременно. Глубокой ночью старик Салиндер разбудил своих работников и, забрав у невестки старших детей, двух внуков и внучку, уехал в неизвестном направлении вместе с большей частью стада. Сыну Сябали, невестке Авдотье с двумя младшими детьми и новорождённым оставил для проживания небольшую часть стада. Началась пурга. Только через несколько дней к ним смогла пробиться комиссия по отбору оленей, но осталась ни с чем. На все расспросы о стаде, о старике Салиндере никто из ненцев ничего не рассказал приезжим людям, да и все следы бегле-

Моисей Салиндер и его родственницы: Аделина Сергеевна Салиндер и Нина Николаевна Хатанзеева, автор материала (в девичестве Салиндер), 9 мая 2004 года

щегося посёлка. Вон пекарня, баня, склады, несколько жилых домов, почта, строящаяся школа. Место им очень понравилось, и решили они остановиться здесь, недалеко от посёлка. Моисей рос бойким и смышлёным мальчуганом. Его всё интересовало. Часто он вместе с отцом приходил в посёлок. Тем временем в мае 1935 года в Самбурге создаётся первое простейшее производственное товарищество. На первых порах в него входило десять бедняцких и одно середняцкое хозяйство. Первым председателем избрали Сябали Салиндера. Некоторые кричали, что он сын кулака, что ему нельзя доверять. На что Сябали спокойно отвечал: «Что вы кричите? Я даже не знаю, где на-

В 1937 году построили школуинтернат. Сын Сябали, Моисей, вместе с другими детьми пошёл в школу. В классе все сидели вперемешку – малыши и старшие дети, девочек в классе не было, родители не отпускали девочек в школу. Занятия в школе вела одна учительница – Таисия Константиновна Становая. Дети не знали русского языка, жили в интернате. Еда, одежда – всё незнакомое. Моисей подружился с другими ребятами, лучшим другом стал Володя Вора. Отец Володи, Пилюта, работал рыбаком, потом оказывал большую помощь производственному товариществу. Впоследствии работал председателем колхоза «ЕдайИл» в селе Самбург. Другом стал Северяне № 4, 2012

Судьбы. Характеры. лица | фото из Семейного арХива Салиндер, Кику Сегой, Володя Вора и другие дети. Не покладая рук работал и отец Моисея Сябали Салиндер. Он, как общественник, проверял рыбаков, которые жили и работали в Мессо-Яхе, ездил в любую погоду на лодке-калданке. И один раз при переходе на другую сторону реки упал в воду, и никто не смог помочь ему. Его

из арХива нины Хатанзеевой

и Кику Сегой. Его отец, Кыри Сегой, тоже работал рыбаком в колхозе, пользовался большим уважением среди местного населения. Эти трое мальчиков как познакомились в школе, так и дружили всю свою жизнь. Заводилой в их играх всегда был Володя – озорник, выдумщик, шутник. Кику, молчаливый и рассудительный, был как бы

Северяне-ямальцы среди сослуживцев, г. новосибирск, 19 4 год

тенью своих друзей. А Моисей словно главнокомандующий – ни шагу назад, только вперёд! Вот так и росли ребята. Зимой учились в школе, а летом и осенью Кику и Моисей рыбачили, Володя был на сенокосе, помогал отцу в колхозных делах. Когда началась война, мальчишкам было по десять лет. Узнали о войне не сразу, а только когда приехали к ним в стойбище на лодках военные. В стойбище сразу стало тихо, даже собаки лаять перестали. В первые же дни ушли на войну несколько человек, отправили их на сборный пункт в посёлок Тазовский. На место ушедших на фронт встали мальчишки – Моисей

Северяне № 4, 2012

крик о помощи в чумах слышали, но пока добежали, было уже поздно. Авдотья, жена его, осталась одна с тремя детьми, но никогда не унывала, бралась за любую работу, чтобы накормить детей. До конца дней своих она оплакивала своего мужа, второй раз замуж так и не вышла, хотя в тундре без мужа ой как тяжело. Прожила Авдотья 75 лет. В 1954 году неразлучные друзья Кику, Володя и Моисей были призваны в армию. Они пошли служить вместе. Бабушка Моисея рассказывала, что, когда ребят посадили на катер, уходящий в сторону Тазовского, неожиданно пошёл сильный дождь с градом, опустился туман, и

люди испугались, подумали, что опять началась война. Ребята приехали в Тазовский, прошли медкомиссию, затем до Салехарда плыли на барже, оттуда – в Лабытнанги, затем на поезде до Новосибирска. Можно понять состояние парней, оказавшихся впервые так далеко от дома. Ровно три года служили ребята в рядах Советской армии. Вернулись в родные края в ноябре 1957 года совсем другими людьми – стройными, красивыми, образованными. Моисей и Кику снова занялись рыбалкой, охотой. Владимир пошёл в плотники. В 1960 году Моисей женился на красавице Елизавете из рода Ненянг. Он её украл тёмной ноябрьской ночью из Ивайсалинской тундры. Родились дети – четыре дочки и сын. За свой трудовой путь он неоднократно награждался почётными грамотами колхоза «Едай-Ил». Владимир тоже женился, у него родилась дочь, но жена вскоре умерла. И уже много позже у Владимира во втором браке родилось двое мальчишек. Старший работает в данное время капитаном на судне, младший учится в городе Омске на врача. У Кику тоже жизнь сложилась: женился, родились дети. Так прошло время. Длинными зимними вечерами дед Моисей рассказывал о своей жизни, о своей службе в армии, о своих друзьях, о далёком городе Новосибирске. Сейчас никого из стариков нет – ни деда Моисея, ни Владимира, ни Кику. Осталась только память о них, их дети и внуки. Я стараюсь рассказывать о них своим внукам, чтобы они знали, что когда-то в Самбурге жили и работали такие достойные люди – мой дядя Моисей Салиндер, Владимир Вора и Кику Сегой.

соль земли | судьбы. характеры. лица

Икар из Правой Хетты Встречаются на жизненном пути такие люди, которые остаются в наших сердцах. О них невозможно сказать «жил» или «был», потому что их дела, достижения, мечты – с нами. В память об этих талантливых людях, мечтателях и созидателях, неординарных творческих личностях я расскажу о своём земляке – правохеттинце Петре Георгиевиче Пивоварове. Татьяна Зубарева п. Правохеттинский

из семейного архива пивоваровых

ак заходится сердце, когда подъезжаешь к родному хутору Калиновка, затерявшемуся на широких просторах солнечной, цветущей Кубани! Здесь пашни необъятные, травы душистые, реки быстрые, в небесной голубизне гонятся друг за другом лёгкие, пушистые облака… А по осени калины красной на хуторе видимо-невидимо! Живут в Калиновке казаки кубанские – люди смелые, мужественные, честные, добрые. Издалека заметишь чистенькую белую хатку, примостившуюся на высоком берегу реки. Это родовое гнездо семьи Пивоваровых, где больше полсотни лет назад появился на свет мальчик по имени Пётр. Во круг хаты – заневестившиеся сады в бело-розовом весеннем убранстве, а среди них – посаженный ещё далёкими предками высоченный дуб. С этим могучим деревом, по осени засыпающим широкий двор крупными гладкими желудями, маленький Петя сроднился с пятилетнего возраста. Парню

Пётр Пивоваров

с детства хотелось быть поближе к облакам. Он часами наблюдал за кружащими в небе птицами и мечтал летать… Вы замечали, что обычно серьёзные взрослые мечты рождаются в далёком детстве? Жаль, конечно, что далеко не всем мечтам суждено сбыться. Разве только что к ним приблизиться… В выборе профессии у Петра Пивоварова сомнений не было – после выпускного вечера подал документы в лётное училище. Но строгая медицинская комиссия к экза-

менам хуторского паренька не допустила – светоощущение подвело. Расстроился парень, конечно, но потом решил самостоятельно построить вертолёт и научиться на нём летать. В Волгограде выучился на токаря, до призыва в армию трудился по профессии. Затем служил в столице Белоруссии городе-герое Минске. Был назначен командиром танка, не раз принимал участие в парадах военной техники. Вернувшись на Родину после армии, устроился на Краснодарский станкостроительный завод, затем Северяне № 4, 2012

из семейного архива пивоваровых

судьбы. характеры. лица | соль земли

Пётр Пивоваров первый справа во втором ряду, 1983 год

отправился по комсомольской путёвке в Тверь – решил осваи вать Нечерноземье. Весть о том, что в стройотряде появился парень, способный починить любую технику, в общежитии распространилась быстро – соседи по комнате уважительно сравнивали Петра с Кулибиным и Левшой. Симпатичная молоденькая фельдшер Люба, работающая по распределению в местной поликлинике, узнала от подруги об умельце-соседе, способном починить что угодно (у неё под Новый год сломались наручные часы). В часовой мастерской в ремонте девушке отказали, а денег на новые она ещё не заработала – вот и пришлось к незнакомому парню с просьбой обращаться. «К Новому году Пётр мои часы починил, и с этого времени мы начали с ним встречаться, – рассказывает Любовь Яковлевна. – Так маленькие часики привели нас к большой любви. Через три года отпраздновали комсомольскую свадьбу, и я стала Пивоваровой. Мы с Петей поженились в феврале, а осенью у нас родилась

Северяне № 4, 2012

дочь Даша. В начале 1983 года супруг получил вызов на Север: работал в СТПС, в АК № 6, на Ямбурге, в Правой Хетте. В мае в Правой Хетте купил балок, забрал семью на Север. Трудился в ПМК-2 механиком, затем главным механиком. В 1986 году окончил Тюменский индустриальный институт, а в 1991 году, когда ПМК расформировали, перешёл в Правохеттинское ЛПУ машинистом ТК». Петра Георгиевича земляки уважают, и нет у нас такого человека в Правой Хетте, который не знал бы местного Кулибина и за долгие годы не обращался к нему за выруч-

кой или советом. А для местной детворы дядя Петя всегда слыл кумиром. Его необычный, сделанный собственноручно автопарк – колёсный автотранспорт, болотоходы, техника на гусеничном ходу – как магнит, манил сорванцов, а особенно друзей сына Вани. От талант ливого инженера-механика можно было узнать, как смастерить машину. Можно было потрогать чудо техники руками, а если повезёт, то и прокатиться на нём по улицам трассового посёлка с ветерком. «Разбирать-собирать машинки Петя научился в дет стве, – рассказывает супруга, – и всегда говорил, что нет на свете вещи, которую невозможно сделать своими руками. На то, чтобы купить даже самый маленький вертолёт, у нас средств, конечно же, не было, и Петя решил его мастерить соб ственноручно. Читал, осмысливал, попутно делал чертежи, рисунки узлов и деталей. Прямо в гараже лопасти клеил. Мы привыкли, что семья возвращается из отпуска пассажирским самолётом, а глава – грузовым, доставляя на трассу специальные ткани, двигатели, различные детали. Кстати, первой самоделкой мужа была машина на воздушной подушке. Потом

Высунувшись в форточку, быстро делала снимки парившего над посёлком Икара, но даже сильное приближение не помогло его разглядеть… И только на следующий день я узнала, что Петина мечта сбылась – он всё-таки увидел Правую Хетту с высоты птичьего полёта.

Соль земли | Судьбы. Характеры. лица «В отпуске он ни о ком не забывал, – делится воспоминаниями о муже Люба, – всегда всех навестит, ко всем заедет, поинтересуется здоровьем, окажет реальную помощь. В свою последнюю весну Пётр в апреле вдруг взял десятидневный зимний отпуск и поехал домой – побывал у родственников, одноклассников, друзей, будто со всеми попрощался…»

сильное приближение не помогло его разглядеть… И только на следующий день я узнала, что Петина мечта сбылась – он всё-таки увидел Правую Хетту с высоты птичьего полёта». Не зря говорят, что талантливый человек талантлив во всём. По словам очевидцев, Пётр никогда не расставался с карандашом и блокнотом – там у него рождались четверостишия, превращающиеся в песни.

из Семейного арХива пивоваровыХ

он делал самоходные машины на пневмоколесах, болотоходы, аэросани… Детали и узлы на полигоне отходов собирал. Он никогда не жалел денег на мечту. Как-то загорелся и приобрел гидрокостюм за 180 тысяч рублей – мечтал погрузиться в Голубое озеро, расположенное вблизи Правой Хетты, чтобы проверить – правду ли говорят, что у него нет дна. Пётр понимал, что мастерить летательное средство – очень

пётр и любовь пивоваровы

долгий процесс, поэтому решил ускорить дело – приобрёл мотодельтаплан. И всё-таки он поднялся в небо и парил там, как птица! И даже получив травму при неудачном приземлении, не сдался, доставил технику к себе домой – на Правую Хетту. Помню, как-то выглянула в окно и глазам своим не поверила – кроваво-красный закат и последние лучи уходящего за горизонт солнца подчеркивали четко вырисовывающуюся чёрную фигурку высоко парящего в небе человека с крыльями. Высунувшись в форточку, быстро делала снимки парившего над посёлком Икара, но даже

Он успешно окончил музыкальную школу по классу баяна, самостоятельно освоил гитару, любил играть и петь. Про таких людей говорят: душа компании, их охотно приглашают в гости, с удовольствием гостят у них. Он очень любил родителей, родных, детей. Любил молодёжь. С любовью относился к животным. У него была собака по кличке Надым – двенадцать лет в семье прожила, везде с хозяином ездила и была ему очень преданной. Он её считал настоящим другом. Позже ещё одна собака была – её застрелили, и это трагическое событие для Петра было страшным ударом.

Пётр Георгиевич Пивоваров относился к тем людям, которые не любили оставлять дела на потом. Он спешил жить. Хотел жить полной жизнью, дышать полной грудью, любить всем сердцем. Он стремился к достижению цели и уверенно шёл к своей мечте. «С Петей никогда не было скучно. Он и сейчас стоит у меня перед глазами – весёлый, жизнерадостный, целеустремлённый и… живой… – вздыхает Люба. – И ещё тяжелей становится от того, что понимаешь: он больше не позвонит, не напишет, не приедет, не прилетит… Он очень спешил, делая последнюю машину, месяц без отдыха, без праздников и выходных. Как-то сказал мне: «Ты не представляешь, как я устал! У меня совершенно нет времени! А кто за меня всё это сделает?» Не успел…» Он ушёл, когда ему было чуть больше пятидесяти… Остались безутешные родные и близкие люди, несобранная машина, недописанные стихи, неисполненная музыка, неисследованное дно Голубого озера, непостроенный вертолёт… Сколько бы мог свершить этот человек, если бы продлить время его жизни… Но остаётся память, а у памяти, как известно, нет срока давности… Северяне № 4, 2012

Судьбы. Характеры. лица | молодые голоСа

валторнистка

Юрий мороЗов

а смену духовым оркестрам пришли всевозможные ВИА, затем дискотеки, а нежная и мощная духовая музыка то ли забылась, то ли ушла в прошлое, хотя все известные композиторы создавали музыку в расчёте на исполнение на духовых инструментах. Да тогда дикой попсы не было, имелась музыкальная культура. Поэтому с большим удовольствием отправился я на концерт, что давала студия духовой музыки Центра детского творчества «Надежда» в городской школе искусств. «Надежда» – название довольно многозначительное, может «воспрянет ото сна» и музыкальная культура наша? Большой зал школы искусств был полон: родители, ученики, знакомые… На сцену вышли участники студии со своими духовыми инструментами, ведущая рассказала об участниках концерта, и он начался… Звучали в исполнении юных дарований на духовых инструментах классические произведения, современные, били литавры, гремели трубы, и прозвучала волнующая и блестяще исполненная музыка «Прощание славянки», бились в зале ритмы наших мо-

Северяне № 4, 2012

гучих маршей, что поднимали людей на бой, на труд… Гремели трубы, медь духового оркестра блистала в лучах прожекторов. В рядах оркестра я обратил внимание на девушку, игравшую на валторне. Валторна, в переводе с немецкого – «лесной рог». А как духовой музыкальный инструмент она появилась после усовершенствования охотничьего рога, используют валторну как оркестровый или сольный инструмент. Как многие духовые, он требует и определённой силы лёгких, а тут играет на нём юная девушка, играет великолепно! После концерта мы встретились с валторнисткой. Зовут её Наташа Лач, и отроду ей семнадцать лет. Учится она в четвёртой школе, а музыкой занимается с одиннадцати лет. Наташа говорит, что в школе ей предложили несколько инструментов, но выбор пал на красивую медную трубу, чем-то её звук заворожил девочку. Да и теперь он волнует какие-то струны девической души, что-то сугубо своё личное находит она в зовущих и протяжных звуках «лесного рога». Можно многое говорить о том, что Наташа – лауреат и дипломант престижных отечественных и международных конкурсов музыки вообще и духовой в частности: «Таланты

юрий морозов

наверняка многим знакома одна из любимых песен прошлого «в городском саду играет духовой оркестр…», звучала она в садах и скверах многих городов. Звучала в годы юности в салехардском городском саду, где на танцевальной площадке играл духовой оркестр.

наташа лач

нового века», «Будущее планеты», «Зимняя сказка», «Новые имена». Она искренне любит музыку валторны, музыку души… Объективности ради скажу, что все музыканты оркестра – лауреаты и дипломанты – молодцы! Так что пожелаем успеха и ей, и всему коллективу духового оркестра. И чтобы оркестр чаще устраивал свои концерты не только в школе искусств, пускай концерты духовой музыки станут доброй традицией и радуют всех жителей Салехарда. Для этого в нашем городе предостаточно культурнодосуговых учреждений, которые зачастую «простаивают». Уверен, многие горожане с удовольствием пойдут на такие встречи с творческой юностью Салехарда, с радостью послушают валторну, саксофон, с которого начался великий джаз, и другие инструменты, на которых играют юные музыканты из «Надежды». Пока готовился к печати материал, Наташа успела закончить школу и поступить в Ямальский многопрофильный колледж, чтобы стать в будущем медсестрой.

лично свидетельствую | судьбы. характеры. лица

Показывать людей, которые живут своей жизнью В предыдущем номере «Северян» мы начали знакомить читателей с фотографиями Александра Щемляева. Обещаем, что общение с творчеством этого незаурядного мастера будет на страницах журнала долгим, причём Александр одинаково виртуозно владеет как фотоязыком, так и языком художественно-публицистического слова. А теперь короткая предыстория нашего знакомства и рассказ о мастере. Ольга Лобызова

марте этого года в Центре фотографии имени братьев Люмьер в Москве прошла персональная выставка Александра Щемляева «Ямал. НеСоветское фото». Выставка открыла новый цикл центра «Антология русской фотографии ХХ века. Часть II. Фото 80–90», который завершается масштабной выставкой в декаб ре 2012 года, а также выходом второго тома антологии «Фото 80–90», объединяющим более восьмидесяти авторов России, Украины, Беларуси и других постсоветских стран. Цель проекта – сформировать целостный и конструктивный подход к изучению русской фотографии. Вторая часть антологии – «Фото 80–90» – призвана отобразить жанровое разнообразие фотографии перестройки и нового времени, представить школы и направления, в которых ра-

ботали авторы двух последних десятилетий ХХ века – от независимого репортажа и прямой документалистики до арт- и концептуальной фотографии. Это попытка беспристрастного обзора фотографической среды на изломе советской истории. Приехав в отпуск в мае и увидев у дочери буклет уже прошедшей выставки, ахнула и начала через «люмьеровцев» разыскивать Александра. Наша встреча состоялась достаточно быстро, отношу сиё обстоятельство на счёт волшебного короткого слова «Ямал», которому слово «Сезам», будучи длиннее на целую букву, и в подмётки не годится. Щемляев был краток, конструктивен и – чем разительно отличался от большинства своих коллег – невероятно скромен. Он вручил мне диск со всеми ямальскими и своими автобиографическими материалами, пробормотав, что «это не вам, это Северу, я просто отдаю то, что взял». А когда я услышала, что его творческий

псевдоним Александр Мутный, то чуть не подскочила от неожиданности: – Так я вас знаю! У меня есть этот ваш потрясающий альбом «Люди Севера. Кто они?» – У многих он есть, – согласился бородатый интроверт меланхолично. – Хвалиться-то особо нечем. Получилось совсем не то, что мы задумывали. Это должно было быть т-а-аакое издание! И денег на него «Газпром» с лёгкой руки Рэма Ивановича Вяхирева выделил щедро. Но откуда ни возьмись, понабежали какие-то бандиты, деньги «распилили», и получилось то, что получилось. – Грустно, конечно, но вполне типичная история для того времени. Однако если не знать этого, то абсолютно ясно, что книга – новое слово в постижении и Ямала, и северян. И всётаки не скромничайте. Смотрите, сколько лет прошло, целых двадцать, а альбом ваш так и дышит живой жизнью, ваша авторская интонация только Северяне № 4, 2012

судьбы. характеры. лица | лично свидетельствую набирает силу. Разве это не так? И разве в противном случае состоялась бы ваша персональная выставка в таком признанном и по-хорошему профессиональном и одновременно пафосном месте, каким стал сейчас Центр фотографии имени братьев Люмьер? Итак, продолжим рассказ об Александре Щемляеве. Фотоистория Александра Щемляева «Ямал», составившая основу экспозиции, создавалась с 1992 по 1993 год. Это авторский проект о жизни народов Ямальского полуострова, не заказанный редакцией или агентством. Тогда, в начале девяностых, совпало всё: и подъём творческих сил, и возможность финансовой поддержки (со «спонсором» поездки на Север, известным надымчанином Геннадием Радиолой, Щемляев случайно познакомился в северной гостинице, пережидая в течение двух суток пургу). Но главное – Щемляев оказался в своей стихии, среди людей Севера. Что особенно притягивает в его работах, так это баланс реализма и романтики; человечности, правды и фотографической красоты одновременно. То, как, казалось бы, в экзотическом он видит общечеловеческое, насколько простая жизнь и быт поэтизируются в его фотографиях. Думаю, это происходит оттого, что любишь тех, кого снимаешь. Его фотоистория – это не быстрый командировочный «расстрел» местности, но вдумчивый рассказ. Он срастается с людьми и миром, в который попадает. Его снимки не заряжены концептуальностью, в них нет излишней поэтизации или

Северяне № 4, 2012

эстетизма, как нет и желания напугать, шокировать дикостью варварских народов. Мы видим, как люди работают, отдыхают, общаются, скучают, развлекаются. Всё как у всех. Лишь иной антураж: олени, чумы, унты, тундра, хаски. Удивительная для фотографа способность быть не наблюдателем, не вне процесса, а внутри него позволяет автору через снимки, сделанные как бы «местными глазами», дать и нам возможность увидеть и почувствовать непридуманную жизнь современного Ямала. Основной принцип работы Щемляева над фотоисторией – это принцип полного погружения. Получается неспешный, но вдумчивый рассказ о, казалось бы, простой жизни. То, что делал Щемляев, совершенно не вписывалось в традиции тассовского очерка. Это фотография изнутри, каждый раз – история, прожитая самим автором. «Я не хочу высмеивать или возвышать нацию, – говорит Щемляев, – я показываю людей, которые живут своей жизнью». В восьмидесятые и девяностые годы Щемляев – автор-одиночка. Он живет от одной командировки к другой. География его жизни рисовала зигзаги: из родного Комсомольска-на-Амуре уехал служить в Анадырь (Чукотка), затем учеба во Владивостоке, оттуда в Тверь, затем Новокузнецк, Торжок и, наконец, Москву. Он всегда выбирал сам, куда отправиться на профессиональную фотосъемку – на Байкал или в Дагестан, в Великий Устюг или на Чукотку, в Торжок или на полуостров Ямал. Везде его интересуют

люди, и чем дальше они живут от столицы, тем лучше. Все эти места обычному россиянину, не являющемуся заядлым путешественником, известны скорее по игре в города и передаче «Поле чудес». По ряду причин, географических и экономических, путешествия россиян внутри своей страны – дело совсем редкое. Визуальная коммуникация жителей России обеспечивается в глобальном смысле средствами массовой информации, а более глубокие и объёмные впечатления можно получить только из художественного материала: книг, фильмов, фотографий. Александр Щемляев как раз и является подобным проводником в параллельные миры российской действительности. В 1991 году Щемляев показывает свои работы фоторедактору АПН Всеволоду Тарасевичу. Гуру советского фото поражен манерой съемки молодого фотографа: «Снимаешь как чукча – что вижу, то и пою». Композиция, мол, уж больно непосредственная, не по-нашему, не по-советски снято. А уже через год Щемляев как раз уехал снимать аборигенов на Ямал. Но если Москва 1990-х активно пыталась стать Западом, на Ямале Совок сохранился в своей первозданной красоте, а вкупе с этнической окраской ямальская жизнь выглядит вдвойне экзотично. Девушки в одинаковых клетчатых пальто, симпатичные старушки, детишки и олени – ямальский рай, не тронутый западной цивилизацией. Тогда еще немногие могли позволить себе фотографировать столь откровенно, нарушая фотографические клише и штампы. Когда Тарасевич спросил у Щемляева о своих

лично СвидетельСтвую | Судьбы. Характеры. лица известных работах, тот скромно поинтересовался: «А вы что, тоже фотографируете?» – «Вот чукча, не знает даже кто такой Тарасевич!» Это и было ключом к разгадке фотографии Щемляева – он никогда не ориентировался на чужие работы. Он их даже не видел. Ещё в начале восьмидесятых по совету своего новокузнецкого друга, фотографа Владимира Соколаева Щемляев выкинул все подшивки «Советского фото», отказался от подписки и никогда больше не заглядывал в главный фотографический журнал страны. Поэтому имя Тарасевича, как и многих других советских фотохудожников, было Щемляеву неизвестно. выставка даёт начало проекту «Фото 80–90». Это время, когда сквозь разломы системы стали пробиваться свежие ростки, когда уже можно было, не оглядываясь, быть самим собой, и открыло в русской фотографии таких авторов, как александр щемляев. И с него галерея и начала рассказ об этой фотографической эпохе. Советская фотография, как правило, всегда выполняла идеологический заказ. Отсутствие цензуры, авторский взгляд на реальную жизнь хотел подчеркнуть фотограф Александр Щемляев, выбирая название для своей персональной выставки в Центре фотографии имени Братьев Люмьер: «ЯМАЛ. НеСОВЕТСКОЕ ФОТО». Путешествие на север Западной Сибири растянулось на два года – фотограф приезжал туда несколько раз. Все снимки как бы подсмотрены, сделаны случайно. Вместо четко выстроенной композиции – мелкие детали, обычно неприметные. на фотографи-

ях щемляева – неспешная летопись о, казалось бы, простой жизни людей в экстремальных условиях сурового края. в экспозиции 33 работы – 33 истории, пережитые самим автором. Примечательно, что в день закрытия выставки Щемляева прошла лекция того самого Владимира Соколаева, его новокузнецкого друга, «Независимая документальная фотография в СССР. Правда одиноких фотографов». Речь там шла о фотографах «новокузнецкой школы», невольно оказавшихся во времена СССР в творческой изоляции по идеологическим причинам. Было рассказано о том, как формируется индивидуальная художественная этика, позволяющая документировать правду – основу документальной фотографии. Введя зрителя в контекст исторической и культурной ситуации 70–80-х, автор обозначил точку перегиба, в которой появилась необходимость переосмысления целей, методов фотосъемки и создание собственной философии фотографии. Основываясь на опыте «новокузнецкой школы», организатор и участник первой в СССР творческой группы фотографов «ТРИВА» поделился опытом поиска путей неофициальной фотографии к зрителю. Фотограф рассказал о том, как проявить и развить фотографическую интуицию и динамическое чувство композиции, как «паспортизировать» ситуацию и местность, и о том, как выработать в себе «внутреннее право знать и видеть», столь необходимое для фотографа-документалиста. Вот в какой творческий и жизненный, даже профессиональный и философский кон-

тексты оказались вплетены и явно неслучайные по счёту ТРИДЦАТЬ ТРИ ямальские фотографии с выставки Александра Щемляева! Почему так подробно именно об этом контексте? А вдруг кому-то из коллег-фотокорреспондентов и просто журналистов, подчас иллюстрирующих свои материалы собственными фотографиями, ищущими свой творческий почерк, свой путь в нашей многотрудной профессии, пригодится знание именно такого взгляда на неё, на нашу высокую журналистскую миссию, которую Александр Щемляев выразил такими обыкновенными и точными словами – показывать людей, которые живут своей жизнью. У нас в портфеле редакции щедростью автора его фотографий не тридцать три, их гораздо больше. Мы будем публиковать их непременно. А к читателям журнала огромная просьба. Помогите отыскать героев тех давних снимков, расскажите нам о них! Двадцать лет прошло, как эти люди попали в объектив щемляевской фотокамеры. Как сложилась их жизнь? Кем стали дети, резвящиеся на свежем раздолье тундры? Сейчас они в среднем возрасте, весомая часть жизненного пути пройдена, есть опыт и впечатления у каждого, кому выпало взрослеть и состояться в переломное время страны, пусть и в достаточно отдалённой от социально-экономических бурь центра великой арктической провинции Ямал. Очень ждём ваших откликов! Северяне № 4, 2012

судьбы. характеры. лица | лично свидетельствую

Александр Щемляев. Полярный урал. Август 1992 года

Александр Сязи пожелал сфотографироваться в зимнем гусе

Хранительница домашнего очага

Северяне № 4, 2012

Дети помогают снимать шкуру с туши оленя

лично свидетельствую | судьбы. характеры. лица

Александр Щемляев. Полярный урал. Август 1992 года

Авка – олень, воспитывавшийся первые месяцы жизни в чуме среди людей

Северяне № 4, 2012

судьбы. характеры. лица | лично свидетельствую

Александр Щемляев. Полярный урал. Август 1992 года

На природе время проходит весело и интересно

Северяне № 4, 2012

Александр Щемляев. Полярный урал. Август 1992 года

лично свидетельствую | судьбы. характеры. лица

Северяне № 4, 2012

судьбы. характеры. лица | лично свидетельствую

Накидывание тынзяна на хорей

Александр Щемляев. Полярный урал. Август 1992 года

Праздник принято отмечать вместе

Северяне № 4, 2012

лично свидетельствую | судьбы. характеры. лица

В волейбол играют везде

Александр Щемляев. Полярный урал. Август 1992 года

Кусачее мыло

Северяне № 4, 2012

Судьбы. Характеры. лица | лично СвидетельСтвую

алекСандр щемляев. полярный урал. авгуСт 1992 года

ежегодно второго августа ханты празднуют ильин день. название праздника христианское, а обряды – языческие. в частности, под ритуальные крики приносят в жертву белых оленят, украшенных лентами

Северяне № 4, 2012

арктичеСкая цивилизация

Северяне № 4, 2012

арктическая цивилизация | экология: точка кипения 2013 год – Год охраны окружающей среды

Загляните

в священные воды Оби! Зинаида Лонгортова

ашу деревню украшали три речушки – соймы, которые вытекали из сотен маленьких лесных ручейков. Помню, мы с двоюродным братом Борей уютно устраивались на сойме у нашего берега на мостике, сооружённом из широкой плахи, с ковшиком и стеклянной баночкой, чтобы ловить мальков. А в речке косяками плавали крохотные рыбки. Чуть-чуть накрошив хлебца, чтобы приманить их к нашему пристанищу, мы черпали их ковшиком, потом вместе с водой переливали в баночку. Мелких рыбок было так много, что мы за короткое время наполняли ими её. Потом наблюдали, как они кишат в тесной посуде, выливали их в речку, а иногда просто забывали об этом. Мальки к следующему дню под жарким солнышком, конечно, умирали. Задумывались ли мы, что творим недоброе дело? Этого я не помню. Но бабушка, которая замечала нас за столь жестоким занятием, говорила нам: «Ем», то есть не святым делом вы занимаетесь. Нельзя играть водой, нельзя трогать мальков, ведь это будущая рыба, которую мы едим. Я не помню, чтобы нас ругали, но слово «ем» – «святость», «табу» – действовало на нас магически. И мы в меру нашего детского возраста её слушали, старались уходить от воды, но

Северяне № 4, 2012

речка же была буквально рядом и притягивала нас своей зеркальной гладью. Освободиться от её мощного притяжения детвора была просто не в силах! И хотя я всегда, ежедневно и ежечасно, ощущала святость воды, от дет ских забав мы никогда не могли отказаться. Однажды, возвращаясь от соседской бабушки, которой мы ежедневно относили бидончик молока, а жила она через речку, мы решили сверху посмотреть, как плавают мальки. Две части деревни объединял большой добротный мост, сложенный из круглых брёвен, по которому ходили запряжённые лошади. Помню, мы легли поперёк высокого сооружения и стали наблюдать за мальками. Достаточно низко свесив головы с моста, крошили остатки конфет, которыми нас угостила бабушказырянка, а затем и вовсе начали плевать в воду. Наблюдая, как от плевка рыбки разбегались в разные стороны, а потом вновь собирались в стайки, ожидая следующей порции конфетных крошек, мы громко смеялись и чему-то очень радовались. Увлечённые забавой, совершенно забыв о реальном времени, вскоре мы почувствовали на наших затылках чью-то сильную руку. За нелицеприятным занятием нас обнаружил дядя Юхур. Он поднял нас обоих на ноги и, неодобрительно качая головой, повёл домой.

– Разве можно свешиваться с моста, к тому же плевать в воду? – возмущался дядя. Дома он подтолкнул нас к бабушке и рассказал ей, чем мы занимались. Бабушка готовилась к обеду и сновала от печки к столу. Уже сидя за низким обеденным столиком, дядя Юхур весело, как бы в шутку, предложил нам: – Так красиво чай пьёте из блюдечка, аппетитно, вы и в речку так красиво плевали, так, может, плюнете себе в блюдечко, да и выпьете содержимое? Мы, на миг оторопев, удивлённо глянули на своего любимого дядю. Бабушка же спокойно сказала: – Видите, как вам неприятно даже думать о том, что из оплёванной посуды можно выпить чай, а речке приятно было, когда вы ей в лицо плевали, её ясные глаза оплёвывали? – Как в лицо? – недоумевали мы. – Просто в воду плевали… В то лето у моего брата Бори утонул на Оби папа, и он остался сиротой. Мы были слишком малы, чтобы знать причину его гибели. Рыбацкая доля нелёгкая, люди на Оби гибнут ежегодно. Бабушка обожествляла воду, относилась к ней так, словно река была человеком. Часто, прежде чем сесть в лодку, обращалась у кромки берега к Великим водам с просьбой оберегать её сыновей, внуков, не сердиться на них за их совершённые и возможные проступки. С того момента, как не

Предстоящий 2013 год в целях обеспечения права каждого человека на благоприятную окружающую среду объявлен в России Годом охраны окружающей среды. Указ об этом подписан Владимиром Путиным ещё в августе 2012 года. Вот и мы не будем ждать его начала, чтобы вновь и вновь обращаться к самым животрепещущим проблемам региона. На фотографиях – ход обсуждения жителями Тазовского района в 2001 году возможности использования плавучей буровой установки для добычи газа со дна Тазовской губы. Докладчик, представитель «Газфлота», вдохновенно уверяет, приводя в подтверждение цифры и данные экологов, что никакой опасности уникальным заполярным биоресурсам и окружающей среде нет. Но тревожно напряжены и недоверчивы лица тазовчан. А детям, которые, несомненно, наше будущее, словно передаётся тревога родителей – какой мир мы оставим им в наследство?! А фото Ивана Гриднева (стр. 54) сделаны в октябре нынешнем. Так был ли повод для беспокойства?..

стало дяди Ильи, нас перестали отпускать одних к речке, даже вёсла перестали нам доверять, когда мы переправлялись через речку. Бабушка управлялась с рулевым веслом калданки сама. Я же часто заглядывала в воду, желая увидеть лицо речки, но в ней отражалась только моя любопытная мордашка. Что я только не придумывала, чтобы обмануть хозяйку сойма и увидеть её глаза. Делала вид, что совершенно не интересуюсь речкой, старалась глядеть в сторону, в небо, разглядывала цветы, а потом резко кидала взгляд в воду. Но в её зеркальном от-

ражении видела то облака, то своё искусанное комарами лицо. Однажды я всё-таки пристала к бабушке, когда мы уже в почти высохшей осенью соймочке наполняли ведра прозрачной, как воздух, водой, которой, казалось, так же, как и воздухом, мы дышим. Вода в сойме маленьким ручейком быстро торопилась в полноводную Обь. – Унанки! А какое лицо у речки, как оно выглядит, почему я никак не могу увидеть её глаза? Она, наверное, обиделась на нас и не хочет показываться? Бабушка не удивилась и задумчиво сказала:

– Речка наша очень добрая, её глаза – это и твои глаза. Посмотри в её лицо и увидишь своё. А какое твоё отражение, река сама разберётся. Её воды всегда кормили, поили нас, в ней рождается столько рыбы, сколько может съесть каждый человек. И для меня, и для тебя она даёт рыбу, и для мамы твоей, и для дяди Юхура, и многим-многим другим, только её нельзя обижать – плевать в неё, бросать мусор или прыгать и шуметь в лодке, если куда-то плывёшь, говорить ей обидные слова, делать ей плохо. Она может рассердиться, и в следующий раз улова Северяне № 4, 2012

Ольга Лобызова

экология: точка кипения | арктическая цивилизация

Иван Гриднев

арктическая цивилизация | экология: точка кипения

Северяне № 4, 2012

Экология: точка кипения | арктичеСкая цивилизация у рыбака не будет, а ещё река может, сильно разгневавшись, забрать человека к себе. Почему я начала рассказ о своей кормилице – Великой воде? Мне кажется, что взрослые, серьёзные, несущие ответственность за свои воистину судьбоносные для жителей и природы Ямала решения люди на деле ведут себя порой не лучше описанных мною маленьких детей. Они гонятся за сиюминутным экономическим интересом, осуществляют рискованные промышленные и транспортные проекты, буквально балансируют на грани возможного, борясь за сегодняшние глобальные производственные планы, забывая о последствиях или вовсе не просчитывая их. В этом году нам с мужем в сети за всё лето попалось всего два муксуна. А ведь в предыдущие годы мы с ним, выходя на Обь, на улов совсем не жаловались. Кому повезло ещё меньше, кому-то, может, больше, но то, что рыбы в нашей Оби с каждым годом становится всё меньше, – это факт. Как бы нас ни успокаивали, что рыба не прошла из-за малой воды, «обского серебра», которого в реке в моём детстве было видимо-невидимо, не стало. Я уже не говорю об осетрах, за один плав когда-то у рыбаков в сети их попадало до пятнадцати штук. Эту самую большую и древнюю в различных водах рыбу в нашей Оби в последний раз я видела лет десять назад. За мою жизнь много разных людей Великая Обь забрала в свою пучину. Почему это происходит, стоит задуматься. И я часто вижу, как обижают нашу кормилицу – бросают мусор, сливают всякие нечистоты, а как плохо на неё влияет промыш-

ленное освоение общеизвестно. В этом году рыба по чьей-то вине не поднялась по Оби на кормовые протоки, значит, не попала она и на родовые нерестилища. И та малая часть икры, которую она выметала, для воспроизводства муксуна, нельмы и осетра, недостаточна. Именно эти виды рыб наиболее уязвимы. Да и щокура, сырка и других видов рыбы сиговых пород с каждым годом становится всё меньше. Квота, выделяемая ямальским рыбодобытчикам на вылов муксуна на 2013 год, значительно уменьшена, это уже данность. Не один год мы с самых высоких трибун слышим о необходимости строительства на Ямале рыборазводного завода, назывались даже точки его возможной дислокации, но воз и ныне там. Основной косяк «обского серебра» нынче остался на Обской губе. Люди говорят, что, видимо, газопровод, проложенный прямо на пути подъёма вонзевой рыбы в достаточно мелководной Обской губе, не дал возможности пройти ей на родовые угодья. Это совпало и с небывало малой водой нынче в западно-сибирских реках. Однако ямальцы не услышали мнения специалистов, что к этому привело, приводит и, возможно, ещё будет приводить? Отголоски ли это, как в случае с осетром, перевылова его в прошлые тучные годы, в период деятельности базы морлова в Обской губе и на магистрали Оби? Или мощного браконьерства в Обской губе, усилившегося в лихие девяностые, в лице его современных моторизированных и вооружённых новейшей техникой браконьеров, КамАЗами вывозивших осетров и сигов по зимнику заказчикам? Или это результат техногенного

воздействия и несоблюдения экологического законодательства и просто элементарных норм морали всё новых и новых освоителей полуострова, корпораций государственного, а то и мирового масштаба, перед которыми уникальным стадам реликтовых рыб не устоять? Где вы, экологи, рыбоохрана, специалисты по биоресурсам, рыбодобытчики, в конце концов? Раз государственные структуры не могут принимать серьёзные решения в защиту уникальных сиговых пород рыб, которые могут выжить лишь в холодных водах Севера, в том числе и в нашем регионе, должен же кто-то подняться на их защиту? Нужно широкое, с привлечением науки и общественности, обсуждение происходящих тревожных изменений в хрупкой природе арктического Ямала и его неповторимой и уникальной составляющей – сиговых рыб. А чтобы нам не питаться различными слухами, почему рыбы в Обском бассейне становится всё меньше, может быть, СМИ, общественным организациям, а их достаточно много в округе, стоит ежегодно инициировать организацию в период путины экологических экспедиций и, включая в их состав своих представителей, лично удостоверяться, что путь на нерестилища для нашего бесценного «серебра» свободен?! А сегодня для её естественного воспроизводства уйдёт многомного лет, если, конечно, дадут ей такую возможность. Поэтому каждому живущему на нашем Ямале у больших и малых рек предлагаю заглянуть в священные воды Оби и увидеть её обезображенное лицо и больные глаза. А заодно и увидеть своё лицо в ней. Северяне № 4, 2012

арктическая цивилизация | незатерянный мир

Проточины Поселение Проточины стояло на протоке, отсюда и родилось его мансийское название – Посалпавыл (посал – протока, павыл – поселение). Протока эта петляла по обской пойме между Малой Обью и Горной Обью. Никита Партанов г. Ханты-Мансийск

едалеко от него располагался святой амбар духа-по кровителя Кукушки (Кукук эквы). Посёлок как посёлок… Как один из многих других посёлков на Нижнеобье, в которых так уютно жилось хантам и манси, так незлобливо и гармонично сосуществовали природа и человек. Где культура обских угров сохранялась в своих естественных условиях и передавалась по естественному механизму преемственности поколений… Старожилами и, возможно, основателями юрт Проточиных были Шадрины. Поэтому неудивительно, что побывавший здесь зимой 1936–1937 годов известный сибиревед и один из классиков обско-угорской этнографии Валерий Николаевич Чернецов оставил в своих дневниках строчку именно об этой фамилии: «Дмитрий Шадрин (вогул), говоря по-мансийски, называет себя манси, говоря же по-хантыйски, – ханты». Чересполосное и совместное проживание манси и хантов в этом районе, а также множественные дружественные и семейно-брачные отношения этих родственных народов привели к тому,

Северяне № 4, 2012

что почти все, как и Д. Шадрин, владели двумя языками. Этот знакомец Валерия Николаевича прожил долгую жизнь, оставшись в 1970-х годах единст венным жителем посёлка. Случилось это после приснопамятной хрущёвской политики «укрупнения колхозов» конца 1950 – начала 1960-х гг. Сейчас и в исторической науке, и в художественной литературе многократно и доступно представлены те негативные последствия для экономики и социального развития страны, которые принесла кампания разрушения сложенной веками модели местного хозяйства, локальных связей, человеческих судеб… В историческую мясорубку попали тогда и юрты Проточины, жители которых были переселены в п. Нижние Нарыкары Октябрьского района. Остался только один дом с незаколоченными окнами – Дмитрия Шадрина и его жены Марии Неттиной. Не мог хранитель святого места оставить свой пост. Вот так и оказались эти двое единственными жителями посёлка. Одной из особенностей традиционных культур является параллельное или последовательное существование у одного человека нескольких имён и прозвищ. От последних, кстати говоря, произошли впоследс-

твии многие фамилии, в том числе и русские. Вот и за Дмитрием Шадриным закрепилось прозвище Труппка-ойка, или по-русски просто Трубка. Возникло оно из-за приверженности старика к предмету ушедшего уже угорского быта – курительной трубке. Когда все вокруг перешли на более удобные и дешёвые папиросы и сигареты, он по-прежнему затягивался трубочкой. Мария Неттина была родом из юрт Теги, что на землях нынешнего Берёзовского района. Она тоже имела своё прозвище – Сэмыл Марья. На русский язык это переводится как Чёрная Мария. Нынешнее младое поколение, выросшее на триллерах, возможно, вздрогнет от такого прозвища, вспомнив ужасы «Чёрного пса», «Чёрного тюльпана», «Чёрной акулы» и прочего киношного ширпотреба. В действительности всё обстояло гораздо прозаичнее. Пространство традиционной культуры ханты или манси – это река. С ветром, брызгами воды, палящим солнцем, струями дождя летом и снежным бураном зимой. Немудрено, что лица к старости становятся иссечёнными, морщинистыми и… чёрными. Дмитрий и Мария действительно буквально жили на реке. И не просто жили, а пытались

никита партанов

незатерянный мир | арктичеСкая цивилизация

сохранить впитанные в себя с детства привычки – собственно говоря, именно их и называют «традиционной культурой». К примеру, даже в пору повсеместного внедрения в быт лодочных моторов они предпочитали ездить в лодке по старинке – на вёслах. Хозяин садился на корму, женщина, как исстари было заведено, на вёсла-греби – и лодка неспешно двигалась туда, куда её вела уверенная рука кормчего. И не бедность обусловила такой образ жизни – деньги у них были. Супруги Шадрины неплохо зарабатывали на разведении лошадей, которых сдавали на мясо в магазины. Причина кроется, скорее, в другом – в стремлении последних жителей Проточиных следовать устоявшимся этническим традициям, исповедовать присущую хантам

и манси философию созерцательности, неспешности, гармоничного сосуществования с окружающим миром. Не все это осознавали. Со временем Дмитрий Шадрин и его жена стали фигурами нарицательными, некими символами уходящей или даже уже ушедшей жизни. Помню, как мой старший брат Геннадий писал из армии: «Как у тебя работают моторы, сломались или нет? А то будешь ездить, как Трубка…» Труппка-ойка был личностью неординарной, с шаманскими способностями. Правда, свой дар он никак не афишировал и публичных камланий не устраивал. В те времена борьбы с «религиозным опиумом» за шаманство можно было угодить в савын кол (страдающий дом) или того хуже...

Только сейчас, спустя годы, пришло понимание: именно такие старики, как Шадрины, и были теми самыми хранителями традиций моего народа, носителями традиционной культуры, которые не позволили и нам сегодня превратиться в безродный и беспамятный «электорат» или «контингент». Именно о таких, какой была эта пара, манси говорят лилинг хотпа (душу имеющий человек, сердечный, живой). А место, где стояли юрты Проточины, ныне поросло травой и крапивой. Нет домов. Нет людей и собак. Нет голосов и запаха рыбы… Только обская вода по-прежнему журчит в протоке, как будто хочет рассказать нам о тех, кажется, былинных уже временах, когда её рассекали вёсла Трубки и Чёрной Марии. Северяне № 4, 2012

арктичеСкая цивилизация | Север без границ

легендарная арктика, воплощённая в дереве кто бы мне сказал лет двадцать назад, что на ямале будут проходить фестивали парковой скульптуры! международные! да ни в жизнь бы не поверила. однако проходят. нынче, в первую неделю сентября, состоялся уже пятый, юбилейный. и проходил он на этот раз не в окружной столице, а по соседству, в лабытнанги, где и остались на радость горожанам все работы. ольга лобыЗова

Северяне № 4, 2012

ольга лобызова

сновная цель мероприятия – популяризация парковой скульптуры и развитие культурного общения между странами. Среди участников скульпторы из Дании, Бельгии, Индии, Новой Зеландии, Канады, Латвии, Республики Мордовии, Красноярского края, городов Санкт-Петербург, Тобольск, Ноябрьск, Лабытнанги, Салехард, а также Шурышкарского и Красноселькупского районов Ямала. Это если сухим информационно-протокольным языком формулировать. А на деле это и развитие профессиональных и человеческих контактов, взаимная учёба и взаимообогащение, та самая пресловутая глобализация, которая не всегда со знаком «минус». Просто когда в двадцати метрах от тебя трудится признанный мастер из далёкой Новой Зеландии, а поодаль самодеятельный лопхаринский резчик любовно извлекает из бревна потрясающую ворону, когда сообща решается та или иная проблема, уверена, в сердце каждого

из участников всё ярче и ярче разгорается огонь творчества, жажда новых свершений. Самый молодой участник недельного творческого марафона, что чуть не на перекладных добирался к нас с соседнего Таймыра, от его первого дня к последнему преображался на глазах – внимание старших товарищей, подсказка и дружеский совет окрыляли. Темой фестиваля-конкурса на этот раз стала «Легендарная Арктика». Легендарная, а вовсе не ледяная, пахнущая деревом, несущая тёплые фольклорные образы.

Подобно своей героине, доброй медведице, ходил, опекая и чуть не обволакивая участливым вниманием товарищей по резцу, неутомимый и уже почти ямальский известный тоболяк Минсалим Тимергазеев. Как всегда как будто бы в тени совершающегося действа был директор окружного Дома ремёсел Сергей Лугинин, с чьей лёгкой руки и с помощью его самоотверженных сотрудников вот уже пятый фестиваль состоялся и вошёл в историю развития многонационального, международного искусства на Ямале.

. 4.

из г. лабытнанги 1. игорь вячеславович громыко участвовал в конкурсе парковой скульптуры впервые и шёл вне конкурса.

инка, бельгиец 2. дебютант дима чуприн из г. дуд подчарска тиери ловерс и чешка агнешка ко на ямале. из дании могли встретиться толь ич тимергазеев . тоболяк минсалим валиахметов причине тоже был вне конкурса, но не по у мэтра неопытности, а наоборот. к слов ирович егоров дим вла рей анд я ютс прислушива айлович Сергеев из красноселькупа и борис мих из Санкт-петербурга.

ольга лобызова

лопхарей 4. михаил григорьевич толба из вна, за его добывает ворону из безликого бре ает наталья работой со знанием дела наблюд а. Сергеевна талигина из Салехард из ноябрьска, . никифоров кирилл викторович селькупа, сно кра иванов михаил иванович из рей анд и и пол динс из новой зеланди у одной лодки. владимирович егоров – четверо

Северяне № 4, 2012

арктичеСкая цивилизация | Север без границ

ольга лобызова

«круг» на полярном круге

ем временем в салехардском Арт-Центре по совместному российско-канадскому проекту любителей прекрасного объединила выставка современного этнического искусства циркумполярного региона «Круг». Ещё в памяти всех нас символическая фигура шамана, выполненная в 2008 году совместными усилиями художников Юкона, окружного Дома ремёсел, преподавателями и учащимися тогда ещё Государственного училища культуры и искусств им. Л. В. Лапцуя. И вот новая работа – инсталляция чума. В основание чума заложен символический круг, разделённый на 12 частей, соответствующих месяцам года или периодам календаря коренных народов Севера. Каждый участник работал с одной двенадцатой частью круга. 12 художников, каждый из которых отобразил один из месяцев круга в материале (бумага, ткань, кожа, дерево, сукно, кость, авторская бумага), используя мотивы легенд, сказаний и мифов. Надо ли говорить о том, что участники проекта не просто сдружились – они поделились профессиональными навыками и творческими идеями, больше узнали о мировоззрении и художественных установках художников-коллег, о культуре и традициях народов, объединённых великим полярным кругом, не только опоясывающим земной шар, но и скрепляющим арктические регионы. Партнеры из двух стран настроены на долгосрочное и плодотворное сотрудничество и в будущем. ольга лобыЗова

Северяне № 4, 2012

огонь зажигает пипили пиджам ини из канады

мы в ответе за будущее | арктичеСкая цивилизация

слышу его голос Памяти Валентина Ивановича Костецкого

первых учителей помнят всю жизнь, а я помню своего первого директора школы. галина таХоля

ак он появился в посёлке в сумерках сентябрьского вечера, не помню. По посёлку прошёл слух: – Нгацекы ма”ламбада нгани’ то. (Опять приехал тот, кто собирает детей.) Смотрю, дедушка мой спокоен: брата ещё в августе увезли в школу. Но я насторожилась, услышав лай собак и голоса людей: «Не к нам ли идут?» На всякий случай юркнула в полог. Так и есть – к нам. Зашёл мужчина в длинном чёрном кожаном пальто. Он был так высок, что казалось, головой достанет до макода’си (дымового отверстия в верхней части чума). В руке держал какую-то светящуюся штучку, которая противно жужжала, и направил жужжащий луч света в сторону деда: – Ань тарова! Ачекы таня? Ачекы тара! (Здравствуйте! Ребёнок есть? Ребёнок нужен!) Я поняла, что пришёл мой черёд покинуть родной чум, ведь мне было уже больше семи лет. Неужели я сейчас расстанусь с дедом и этот человек увезёт меня? Позже пришёл другой мужчина, тоже незнакомый, заговорил с дедом на ненецком языке. Дедушка ска-

зал, что внука увезли в августе, а внучка ещё маленькая. Тут он позвал меня, и я вышла из своего укрытия. В полутёмном чуме я, наверное, показалась приезжим действительно маленькой, и они ушли. Вот такой была моя первая встреча с Валентином Ивановичем. Он тогда работал директором семилетней школы в посёлке Щучье Приуральского района. Вторая встреча произошла позднее, когда всё-таки меня увезли в школу. По первому снежку возле чума остановился неожиданный аргиш, собиравший детей, которых не нашли в августе – сентябре. Привезли нас в интернат, стали переписывать и распределять по классам. «Нулевичкой» оказалась я одна. Воспитательница что-то говорит мне, а я не понимаю. Тут подошёл тот самый высокий дядя, которого я видела в своём чуме. Он заговорил с воспитательницей. Из их разговора я только и поняла, что меня хотят назвать Любой. Я громко закричала: – Мань нюми Галька! (Меня зовут Галька!) Позднее, когда я стала учиться в Салехарде в санаторно-лесной школе, Валентин Иванович возглавлял окружной отдел народного образования. Я постоянно чувствовала его внимание: при встрече он всегда справлялся о здоровье и учёбе.

Когда передо мной встал вопрос о выборе профессии, Валентин Иванович посоветовал: – Иди в педучилище, ты сможешь работать в школе. И я пошла, хотя до этого кем только не мечтала быть: врачом и даже геологом. Врачом – потому что, выучившись, хотела лечить детей. А геологом… а кто в те годы не мечтал им стать. «Пришёл геолог русский на Ямал», как сказал поэт Леонид Лапцуй. Диплом об окончании педучилища вручал мне Валентин Иванович. Диплом этот для меня сейчас самый дорогой документ: он с автографом В.И. Костецкого. Поехала работать в самую северную школу Ямальского района – в посёлок Се-Яха. Приехал Валентин Иванович однажды к нам в школу. Учителя волновались: к кому же он пойдёт на урок? Все вздохнули с облегчением, когда он сказал: – Я пойду на урок к Гале. Я, конечно, тоже волновалась: всё-таки пришёл на урок заведующий окроно. В классе было прохладно, отопление тогда было печное. У малышей«нулевиков» замерзали пальчики. А я так важничала, стараясь показать себя с самой лучшей стороны. До середины урока Валентин Иванович сидел молча. По выражению лица было не понятно, доволен он или нет. Северяне № 4, 2012

арктическая цивилизация | мы в ответе за будущее Потом он встал, подошёл ко мне и предложил отпустить детей побегать, чтобы согрелись. Сам же придвинул одну из парт к печке и сказал: – Садись! Сама тоже грейся. А дети... Надо ли говорить, как они были рады. Вдруг в класс заглянул завуч и спросил строго: – Галина Ивановна, почему такой шум в классе? До перемены ещё далеко.

Но, увидев нас с Валентином Ивановичем, удивленно осеклась. Да и кому не показалась бы странной такая картина: на парте (заметьте, не за партой) у печки сидят заведующий окроно и учительница, тихо беседуют, а вокруг бегает детвора. Валентин Иванович тогда сказал мне: – Никогда не начинай урок, не выяснив, все ли дети здоровы, тепло ли им, во что одеты-

обуты. Ты должна быть для них не только учителем, но и заботиться о них, как родная мама. Это была наша с ним по следняя встреча... А я как сейчас слышу его голос. В.И. Костецкий погиб в Салехарде в автокатастрофе, и Нина Емельяновна, жена, увезла его в далёкий Краснодарский край. Но он навсегда остался на Ямале, в наших сердцах.

Неко

Александр щемляев

Санаторно-лесная школа. Весёлая переменка

Северяне № 4, 2012

ыла у меня в классе девочка, она всегда всё знала. Что бы я ни объясняла на уроке, она, ничуть не смущаясь, говорила: – Мань тикым теневав! (Я это знаю!) Мы уже выучили две буквы – А и У. В букваре есть картинка, где изображены дети, гуляющие в лесу. На переднем плане девочка, приложив ладони ко рту, что-то кричит. Под картинкой простейшее предложение: «А-у!». Я объясняю детям, что девочка боится заблудиться в лесу и кричит так. Не успела договорить последнее слово, а Ангелина (так девочка назвалась мне на первом уроке, хотя имя у неё было другое) быстро выпалила: – Я тоже всегда кричу так, когда боюсь заблудиться в тундре. Сосед по парте посмотрел на неё, усмехнулся: – Тарси мэкадан! (Ты такая странная!) С её именем связан один курьёзный случай. Ещё в мае взяла в сельском совете список малышей, которые

алекСандр щемляев

мы в ответе за будущее | арктичеСкая цивилизация

Санаторно-лесная школа. после уроков

осенью пойдут в «нулевой» класс. А первого сентября в классе не обнаружила девочку с ненецким именем Неко, а вместо неё появилась Ангелина. Я всё-таки решила выяснить, почему весной Ангелина не попала в список. А где Неко? Решила пойти в сельский совет с девочкой. Думала, увидев её воочию, узнают, чья она дочь. Пришли. Представила девочку, которой почему-то не было в моём списке. Оказалось, что Ангелины моей нет и в их списках. Несколько раз перелистали толстые документы, так называемые «похозяйственные книги». Девочка с таким именем и такого возраста не значилась ни в одной семье. Тогда председатель сельсовета спросил ребёнка: – Ненэй нюмл таня? (Есть у тебя ненецкое имя?) – Таня. Неко. (Есть. Неко.) Мы облегчённо вздохнули. Оказывается, перед школой старшие в семье дети решили дать сестрёнке такое красивое имя – Ангелина. Когда мы вышли на улицу, я сказала

девочке, что её ненецкое имя записано в главных документах, значит, отныне и в классе она будет Неко. Прошло полгода. Ученики уже знали все буквы, могли читать небольшие тексты. С любопытством рассматривали всё, что я приносила в класс: газету на ненецком языке «Няръяна Нгэрм», детские журналы, особенно любили «Весёлые картинки». А как-то принесла «Юный натуралист» – несколько экземпляров журнала разных годов выпуска. Думала: не смогут прочитать большие тексты, так хоть картинки посмотрят. Положила на каждую парту по журналу, попросила внимательно посмотреть картинки, попытаться что-нибудь прочитать. Дети увлечённо уткнулись в страницы журнала, полушёпотом беседуя между собой. Два мальчика что-то оживлённо обсуждали. Подошла к их парте, чтобы услышать, о чём это они говорят. А они рассматривали картинку, на которой изображена обезьяна. Вот их разговор:

– Ой, что это? Ты знаешь? – Нет, я не знаю. – Может, собака? – А почему она на дереве сидит? – А может, человек? – Нет, не человек. – Давай спросим учительницу. – Галина Ивановна, что это такое? Я им говорю, что это «нгая тар”» (дословно – тело покрытое волосами), по-русски – обезьяна. Неко сидела за первой партой, во время разговора мальчиков с любопытством тянула шею, пытаясь разглядеть предмет их беседы. Она не видела картинку с обезьяной. Но по оживлённому её взгляду я поняла: она знает, что это. И не ошиблась. – Галина Ивановна, а я видела обезьяну, тело его было с волосами. – Где ты видела – в кино, по телевизору? – Нет, в спортзале, он был в майке и играл с ребятами в мячик. Я и все ученики поняли, что Неко говорит об учителе физкультуры: она увидела его волосатую грудь. Тогда мальчики показали ей картинку: – Ти нгая тар’’! (Вот обезьяна!) Когда весь класс смеялся, Неко смеялась громче всех. Несмотря на «всезнай ство», одноклассники никогда её не обижали. А мне девочка нравилась своей любознательностью, добрым и весёлым характером. В рассказе я изменила имя своей героини. Она давно стала почтенной женой и мамой дружного семейства. Северяне № 4, 2012

арктическая цивилизация | мы в ответе за будущее

Случай в Заполярье Инна ЛУБКОВСКАЯ г. Новый Уренгой

Пуйко меж тем за речной переправой. Зимняя ночь, в интернате темно.

Пуйко не спится, он смотрит в окно. Видит – во мгле, за застывшей рекой Женщина в белом взмахнула рукой. «Мама вернулась!» – малыш задрожал, Вмиг по скрипучим ступенькам сбежал. Няня открыла глаза в полусне: «Вроде бы тихо. Почудилось мне». Пачку печенья и сникерсы – в сумку, В руки игрушку – любимого умку. Стойбище рядом, на том берегу. Я же не маленький – я добегу! Шкура оленя тепло сохраняет, Шубы теплей на земле не бывает. Пуйко шагает по тундре ночной Спит интернат далеко за спиной.

Утро настало, забрезжил рассвет, Дети проснулись – а мальчика нет. Ищут ребёнка по всем этажам. Выговор нянечке и сторожам.

Женщина в белом то слева, то справа. «Кажется, я уже сбился с пути. Страшно, но всё-таки надо идти.

Надо, но больше уже не могу!» Шумно вздохнул и упал на снегу. Только остался на небо смотреть Маленький плюшевый белый медведь.

А в интернате, тревогой объяты,

Плачут и взрослые все, и ребята. Слёзы глотая, на «Справку» звонят: – Ищут ли Пуйко? Каков результат? – Просим прощенья, ответ неприятный. Поиск пока ещё безрезультатный. – Что же нам делать? – Молиться и верить. Бог вас услышит – вернёт вам потерю.

едкие звёзды мерцают во мгле. Пуйко лежит на промёрзшей земле. Слишком неласковым стал бережок. Пуйко во сне заметает снежок.

Нету нигде, первоклассник исчез. Надо звонить в окружной МЧС. Куча вопросов: как Пуйко одет? Нет ли каких-то особых примет?

Снится ему, будто женщина в белом Из-под седин на него посмотрела: – Я отведу тебя к нашему Нга. – Кто ты? – Я Хада, старуха-пурга.

Вскоре над тундрой взлетел вертолёт, Сложный манёвр совершает пилот. Номер тринадцать – ноль шесть бортовой, Надпись внизу «МЧС – Н. Уренгой».

Сразу же под руки Пуйко взяла И закружила в пурге, понесла Мимо посёлков, мостов, городов, Мимо полярных арктических льдов,

Круг и второй, только времени мало, Снизу бескрайняя тундра Ямала. – Что там видать, Николаич, приём? – Мальчика ищем и скоро найдём.

Прямо на Север, где Пуйко отныне Жить суждено в белоснежной пустыне. Только пока ещё он и не знает, Кто этот Нга, что его ожидает?

Северяне № 4, 2012

мы в ответе за будущее | арктичеСкая цивилизация

Долгим был путь, но открылся им вскоре Берег холодного Карского моря. Прямо за камнем тоннель в подземелье. Снизу доносятся звуки веселья.

Злая пурга все следы заметает,

Вера в удачу стремительно тает. Бедный пилот от усталости взмок, Вышел уже на последний виток. До горизонта заснеженный край, Смотрит с иконки Святой Николай. Страшно пилоту – не видно ни зги, Крестится он: «Николай, помоги!»

Только представь, как тебе повезло Встретить могучее страшное зло. Будем с тобою в земной круговерти Всем посылать и болезни, и смерти…

Сразу же звёзды блеснули вдали: – Вот он! Ура! Это Пуйко! Нашли! – Где это мы? – удивились спросонок Пуйко и белый смешной медвежонок.

Пуйко отдёрнулся, как от огня: – Зло – это плохо, уйди от меня! Пуйко мотает во сне головой: – Нет, никогда я не буду с тобой!

На борт подняли, вернули назад, Плачет от радости весь интернат. – Знаю, что чуть не накликал беду… Больше я в тундру один не пойду!

рисунок ирен монСе

Нга для гостей дал торжественный бал. Сразу же Пуйко к себе подозвал: – Э, дорогой, мы с тобою вдвоём Весело вместе теперь заживём!

Северяне № 4, 2012

арктическая цивилизация | мы в ответе за будущее

Сказка о том, для чего зимой морозы нужны В наше время телевизором в тундре никого не удивишь. Почти в каждом стойбище есть направленные в небо круглые спутниковые антенны. Они несут тундровикам новости со всего света, поют для них песни, показывают кино и мультфильмы. Только у кочевников времени на отдых мало, даже жалко порою его короткие часы проводить у цветного экрана. Большую часть суток коренные жители Севера в работе: оленеводы стадо оленье стерегут, рыбаки рыбу добывают, а у чумработниц свои хлопоты по хозяйству с раннего утра до поздней ночи. И так круглый год. Одни малыши-дошколята могут подольше поваляться на мягких шкурах перед телевизором. Оксана АЛФЁРОВА

днажды маленький Нядма – ему скоро пять лет исполнится – увидел по телевизору, как ребята, живущие далеко-далеко от его любимого стойбища, накануне Нового года играли на улице в снежки, катались на лыжах и санках, снеговика лепили. Решил малыш последовать их примеру. Натянул через голову малицу, выскочил из чума. А на улице мороз трескучий! Не дал мороз мальчишке даже минутку по стоять на месте, погнал Нядму в соседний чум, где жил его другодногодок Сялё. Услышала мама Сялё, что несмышлёныш Нядма предлагает её сыну поиграть под открытым небом, и даже изумилась. Го-

Северяне № 4, 2012

ворит, мол, какая прогулка в конце декабря? Какие снежки и снеговики, какие, мол, санки и лыжи? Прогноз погоды по телевизору недавно передавали. Диктор сказал, что морозы на Ямале ещё два месяца держаться будут. Вот, говорит мама Сялё, тепло наступит, тогда и набегаетесь вволю по тундре. А сейчас термометр минус пятьдесят градусов показывает. Да и ветер северный, нет-нет да дунет угрожающе. «Не время сейчас для прогулок, – сказала мама Сялё, – оставайтесь лучше в чуме. Я вас чаем ароматным напою, а вы потом мультфильмы посмотрите». Пригорюнились мальчишки. Ни чай с конфетами и сушками, ни любимые смешарики с роботами-трансформерами их не радуют. Сидят и ворчат они, сетуют на мороз, на пургу, на

ночь полярную. Доворчались до того, что, разобидевшись на погоду зимнюю, сказали: пусть, мол, весь год в тундре лето будет. Разве плохо, когда солнце не прячется за горизонт, когда ягоды на каждой кочке зреют, а навязчивых комаров и мошек ласковый ветер шустро разгоняет? Как ответить на этот мальчишеский вопрос, мама Сялё не знала. Растерялась она. Действительно, разве плохо будет? Только понимала мама, что невозможно такому быть, неправильно это будет. А почему – ответа никак не находила. Решила она вместе с малышами узнать у мудрого дедушки Едэйко, для чего зимой морозы нужны. Долгую жизнь прожил дедушка. Тысячи оленей вырастил, тысячи рыбин неводом из рек и озер вытянул, сотни соболей,

Оксана Алфёрова

мы в ответе за будущее | арктическая цивилизация

Северяне № 4, 2012

арктичеСкая цивилизация | мы в ответе за будущее песцов, лисиц и другой мелкой живности на охоте добыл. Не раз его добычей медведи и волки становились. Много добрых дел дедушка Эдэйко совершил за долгие годы. Взамен каждый год давал ему много знаний. На все вопросы старик ответы знал. Даже больше, чем все телепередачи всех телеканалов вместе взятые. К кому, как не к мудрому дедушке, идти за ответом? Зашли в чум старика неожиданные гости, поздоровались, задали свой вопрос. Улыбнулся старый кочевник. Посмотрел внимательно на Сялё, его маму и маленького соседа Нядму и сразу понял, что ответ его очень важен для них. Ждут гости ответа дедушки, волнуются, что скажет он им. А тот почему-то спросил, любят ли они спать? Что за вопрос чудной?! Конечно, любят! В тёплой постели под потрескивание дров в печурке так сладко спится, такие сны чудесные приходят! Тут дедушка другой вопрос задаёт. Спрашивает, мол, а можете ли вы от сна насовсем отказаться? Играли бы в игры круглые сутки, зачем время зря на сон переводить? Подумали гости, подумали и сказали, что рады бы не спать, да глаза сами собой вечером закрываются, никакой силой их не открыть, прямо-таки слипаются до утра крепко-накрепко. А если не спать хотя бы ночь одну, то и утру наступившему рад не будешь. Ни настроения весёлого, ни бодрости тебе. Только и будешь весь день о подушке мечтать, того, гляди, на ходу задремлешь да на печку и свалишься. «Только к чему такие вопросы дедушка Едэйко задает? Мы ведь сами к нему за ответом на свой вопрос пришли, а он нам свои вопросы подкидывает», – недоумева-

Северяне № 4, 2012

ют мальчишки, друг на друга поглядывают. Даже мама Сялё плечами смущённо пожимает. Смотрит на гостей дедушка Едэйко. Смотрит, смотрит, да вдруг как рассмеётся. Говорит сквозь смех, что, мол, ребятишки на свой вопрос сами же и ответили верно, да только ответа в своих словах разобрать не смогли. Ещё больше удивились гости, просят от старика объяснений. Сказал мудрый кочевник, что человек и тундра очень похожи. Только размеры разнятся. Человеку для сна и отдыха ночь дана, а тундре, чтобы сил набраться, зима отведена. Днём человек работает, дела полезные вершит. У тундры своя пора трудиться есть. Эта пора летом зовётся. Недаром примета есть, по которой о будущем лете по настоящей зиме судят. Помните такую? Чем сильнее зимой мороз, тем летом солнце жарче. Иначе сказать, чем ниже температура зимой, тем крепче сон у тундры. Отдохнёт тундра, выспится, силу великую накопит. А как лето придёт, всю её, накопленную, и отдаст природе. Не ругайте, малыши, мороз, а благодарите его за будущие ягоды тундровые сладкие, цветы, что скромностью своей красивы, грибы, которые олени очень любят. За яркую траву, за доброе солнце, за ветер игривый. Даже за комаров и мошкару докучливую благодарите, ведь от них рыба речная и озёрная только жирнее и вкуснее становится. Всему, что человека окружает, он должен благодарен быть. Выслушали Нядма, Сялё и его мама ответ дедушки и согласились с ним. Всё в ответе старика им верным показалось. Однако неугомонный Нядма ещё один вопрос задал. Спросил, зачем, мол, тогда осень и весна нужны?

Пусть тогда по тундре только зима и лето гуляют. Возразил мальчику мудрый Едэйко. Сравнил он осень и весну с вечером и утром. Когда малышам хочется чуть-чуть всплакнуть, покапризничать немного? Конечно же, вечером, когда ножки и ручки устали от дел дневных, когда голова гудит от впечатлений и эмоций. Вот так и тундра ко сну долгому зимнему готовится, жалуется матери-природе, как устала она за лето, сколько сил отдала, чтобы красиво и светло людям было в короткий срок тёплого времени года. По мнению мудреца, весна очень с утром схожа. Потягивается человек утром, косточки затёкшие расправляет, так и весна заставляет тундру встрепенуться. Человек спешит умыться, и тундра весенними дождиками смывает с себя остатки снега, а ветерок, дождём подгоняемый, спешит разбудить цветы, кустарники и другие травы. Успокоил ответ старика гостей его. Довольны остались они услышанным. Всему объяснение дедушка Едэйко дал. Знают теперь Нядма, Сялё и его мама, почему морозы зимой должны быть, и что капризы природные в межсезонье обязательны, и что чем выше сугробы лягут, тем больше ягод на том месте потом созреет. Поблагодарили гости мудрого дедушку и побежали к своим чумам. Бегут и прислушиваются к звонкому хрусту, что под кисами снег издаёт. Бегут, прислушиваются, и чудится им, что это не просто снег хрустит, а сама тундра им спасибо говорит. Благодарит тундра любознательных малышей за их интерес к себе, за любовь к природе и уважение, оказанное старикам, их опыту и мудрости.

путешествие

Северяне № 4, 2012

путешествие | встреча для вас

Хорошей воды! Давным-давно, как будто и не было его, закончилось наше короткое северное лето, которое мы с нетерпением ждём всю зиму. Но в уходящем году выдалось оно особенным – тёплым, солнечным, ягодным и грибным. В жаркие деньки тянуло к воде – прокатиться по реке, вдохнуть её прохладу, полюбоваться бескрайней ширью, солнцем, которое совсем не заходит за горизонт, насладиться тишиной, забыв хоть на время суету и повседневные заботы. Альбина Калабина

Северяне № 4, 2012

Ольга Лобызова

этом году мне посчаст ливилось проплыть на теплоходе Иртышского пароходства «Родина» из Тобольска до Салехарда. Этот маршрут пользуется очень большим спросом не только у местного населения, но и у бывалых путешественников. Уже в Омске раскупаются все билеты, и жителям отдалённых посёлков трудно бывает попасть на теплоход, поэтому с 2003 года по просьбе руководства Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского автономных округов теплоход «Родина» работает также на линии Тобольск – Салехард – Тобольск. Но даже и на него достать билет мне удалось с большим трудом. Теплоход ждал нас у причала, сверкая на солнце белоснежной кормой, а потом знакомым с детства протяжным гудком пригласил на палубу. Взойдя на борт, честно говоря, даже не поверила, что судно давно уже разменяло шестой десяток. Верх нюю палубу отдраили до блеска: ни соринки, ни пылинки. В каютах тоже чистота и порядок.

Александр Иванович Лоров, капитан теплохода «Родина»

Теплоход «Родина» построен в Германии в 1956 году. Прямо со стапелей он был направлен в Архангельск, а в 1957 – в Омск, и с тех пор ходит себе, работяга, по сибирским рекам, бороздит их просторы. Есть у него и два старших брата – теплоходы «Калашников» и «Чернышевский». Все три теплохода давным-дав-

но кто-то метко назвал лебедями не только за их внешний облик, красоту и стройность, но и за техническое совершенство, эргономичность, выносливость и к буйным северным штормам, и к толпам пассажиров, буквально атакующим в сезон каждый рейс на каждой остановке. Вот что значит немецкое качество!

встреча для вас | путешествие Протяжённость пути от Омска до Салехарда – 2714 километров. Таких привычных вроде бы, сотни раз пройденных и каждый раз таких неизведанных и непростых. За короткую северную навигацию, с июня по сентябрь, теплоход перевозит более семи тысяч пассажиров. Самое напряженное время, конечно же, – начало лета, когда масса желающих погреться на солнышке устремляются в путь, и конец августа, когда отпускники с детьми возвращаются домой к началу учебного года. Раньше по данному маршруту ходило восемь теплоходов, и каждый их приход был настоящим праздником для северян. Радостным событием для салехардцев был приход в порт первого в навигацию теплохода, так красиво, по-лебединому, открывающего её в Заполярье. Я очень хорошо помню, как в детстве мы через день бегали на пристань встречать и провожать теплоходы, те светлые мгновения, наверное, в сердце каждого из северян-старожилов, ведь это была связь с «землёй», с шумной и многоголосой жизнью, такой манящей, но пока ещё недоступной нам, детям отдалённых районов Ямала. Возникали и тревожные моменты в истории проторенных сотнями лет северных водных путей, особенно в конце двадцатого века, после крушения советского государства. И тогда гладь великой труженицы Оби, которую обычно бороздили с уходом последней льдины весной и до самого ледостава сотни мощных самоходок и барж, судов, судёнышек, катеров и бударок, особенно непрестанно в период нефтегазового освоения региона, замирала в обмороч-

ном бездействии. Когда-то и эту линию пассажирских перевозок хотели закрыть. Но это же Крайний Север! До сих пор здесь есть посёлки, в которые добраться можно только водным путём: ни автомобильных дорог, ни постоянного воздушного сообщения. А если и есть авиарейсы, то очень дорогие. А сколько самых необходимых грузов пассажиры везут из отпуска, ведь на юге всё дешевле: и бытовая техника, и мебель. Особенно впечатляет завершение навигации! В её последний рейс вниз по реке всегда везут много картошки, других овощей. Многие своим родственникам-северянам передают посылки. Построенное несколько десятков лет назад на совесть работящее судно на «пенсию» отправлять не хотят, но оно, естественно, требует постоянного ремонта, который чаще всего из-за плотного рабочего графика приходится делать прямо на ходу. То, что требует особой основательности, – в порту приписки. Стоянка в Омске почти сутки, и за это время надо многое успеть. Ну а в ответе за всё, конечно же, капитан. И за воспитание подрастающей смены тоже. Каждый сезон на теплоходе проходят практику студенты Омского речного училища, хотя и сам экипаж слаженный, костяк его работает здесь долгие годы, так что поучиться молодёжи есть и у кого, и чему. Вот, к примеру, сменный капитан Вячеслав Валерьевич Бодунов, восемнадцатилетним пареньком почти девятнадцать лет назад после окончания Омского речного училища пришёл сюда рулевым. И он такой не один на «Родине». Мне посчастливилось по знакомиться с капитаном теп-

лохода «Родина» Александром Ивановичем Лоровым. Это удивительный человек, профессионал высокого класса. Он – вот уже тридцать три года! – бессменный капитан этого судна, вошедшего, кстати, так мощно, по-родственному не только в его личную трудовую биографию – в трудовую династию Лоровых. Александр Иванович из семьи потомственных речников. Родители проработали в Иртышском пароходстве в общей сложности 87 лет (отец – 45 лет, мама – 42). Мама Анна Константиновна была старшим проводником на теплоходе «Родина», а отец Иван Мартынович работал боцманом на этом же судне. Уважаемые люди, ветераны труда, прекрасные специалисты, они неоднократно поощрялись за добросовестный труд руководством пароходства и Министер ством речного флота. Ясно, что любовь к этой профессии, к реке была впитана сыном с детства. Сам Александр Иванович с шестнадцати лет начал ходить на теплоходах: сначала на Тихоокеанском флоте, потом вернулся обратно в родные края, устроился работать матросом на теплоходе «Космонавт Гагарин», затем окончил Омское речное училище, Новосибирский институт речного транспорта. С уважением вспоминает он о своих учителях: капитанахречниках В.И. Евдокимове и К.В. Аносове. А заступить на должность капитана теплохода «Родина» предложил ему директор судоремонтного завода И.И. Яновский. О человеке как о профессионале во многом говорит оценка его труда. За многолетний и добросовестный труд на речном транспорте Александр Северяне № 4, 2012

Альбина калабина

путешествие | встреча для вас

Альбина калабина

Ольга Лобызова

Вот и снова под марш «Прощание славянки» трудягатеплоход, покинув Салехард, устремился вверх по Оби

Вячеслав Валерьевич Бодунов под началом Александра Ивановича Лорова трудится уже 18 лет. От рулевого вырос до сменного капитана

Северяне № 4, 2012

Ольга Лобызова

Эмблема «Родины» – творение рук и души капитана – теплоход-лебедь

Официантка Татьяна Краснобаева восьмую навигацию на «Родине»

вСтреча для ваС | путешеСтвие Иванович награждён отраслевыми знаками «Отличник речного флота», «Почётный работник речного флота», медалями «300 лет Российскому флоту», «Ветеран труда». За особые заслуги и безупречную многолетнюю службу на транспортной стезе, а в общем-то, за верность выбранному делу в 2006 году легендарному капитану А.И. Лорову присвоено высокое звание «Заслуженный работник транспорта Омской области». Но и это ещё не всё. Помимо многих прочих наград в 2011 году А.И. Лоров в Москве из рук министра транспорта РФ получил знак «За безаварийную работу на речном транспорте» пятой, высшей степени. Знак такой степени даётся за 25 лет безаварийной работы на флоте. Таких знаков в России вручено всего семь, а в Обь-Иртышском пароходстве только один – у Александра Ивановича. «Родина» для капитана – второй дом, о котором он может рассказывать часами. Хотя порой складывается впечатление, что и первый… Особенно когда на верхней прогулочной палубе, присмотревшись, увидишь любовно нарисованную Александром Ивановичем и не лишенную художественных достоинств эмблему теплохода-лебедя на фоне голубогопреголубого абриса земного шара… да и каким ему быть в восприятии капитана-речника, одну часть года бороздящего голубые просторы, а другую живущего в предвкушении этого. А теплоход, словно нет за плечами столь солидного для речного труженика возраста, с лёгкостью преодолевает бесконечные водные километры, точно по расписанию доставляя местных жителей и гостей За-

полярья в пункты назначения. Теплоход-то преодолевает с лёгкостью, но какими усилиями и нервами это даётся капитану и штурманам, удерживающим в непогоду штурвал и выбирающим единственно верный путь, скорость и правильную технику движения?! Теплоход борется со штормами, обходит мели и заводи, идёт себе в любую погоду, а пассажирам внутри тепло и уютно. Из ресторана разносятся аппетитные запахи – не усидишь в каюте. Вот и официантка Таня Краснобаева, одна из гостеприимных работников ресторана, восьмой год ходит на «Родине» и лучшей доли себе не желает. После известных событий с казанской «Булгарией» («Булгария» построена в Чехословакии, это другой тип теплохода), нет-нет да и закрадываются сомнения: как же на самом деле обстоят дела с безопасностью, ведь теплоходы эти тоже очень старые?.. Александр Иванович на все сомнения говорит одно: «Случай с «Булгарией» лишний раз доказывает, что любому работнику необходимо относиться к своим обязанностям добросовестно и ответственно. Практика показывает, что в вопросах движения любого транспорта, особенно если он связан с перевозкой людей, важна каждая мелочь, которая в определённых обстоятельствах может привести к серьёзным последствиям. Мы очень стараемся не допустить ничего подобного. Это наша повседневная забота». За долгие годы плавания у капитана Лорова появилось на Севере много друзей, как он говорит сам, это прекрасные, культурные, интеллигентные люди. Ни один рейс не обходится без встречи с ними.

По-прежнему, как и более чем полвека назад, теплоход медленно отчаливает от причала, звучит марш «Славянки», и провожающие машут платочками, смахивая слезу. На мой вопрос, изменились ли за это время люди, Александр Иванович отвечает: «Что говорить… с каждым годом жизнь становится более интенсивной, сложной, люди тоже изменились, конечно же, не всегда в лучшую сторону… стали нетерпимее что ли друг к другу, к окружающим. Приходится и это учитывать, создавая и поддерживая благоприятный психологический климат на корабле». Более двухсот тридцати тысяч пассажиров перевезла «Родина» под командованием Лорова. Кого только не приходилось возить капитану и его команде за все годы. Неоднократно выполняли спецрейсы. Возили участников 27-го международного конгресса геологов, на борту судна были делегаты девяти стран мира. По заданию правительства перевозили специалистов Института экономики и организации развития производства в регионах Севера и Сибири. Выполняли рейсы с представителями Омской и Тобольской епархий. На вопрос, скучает ли зимой по работе, по Северу, Александр Иванович, улыбнувшись, тоже ответил вопросом: «А вы как думаете?..» Нужен ли другой ответ?! Поэтому и капитану, и всему экипажу судна, названному когда-то так тепло и ёмко «Родина», на прощанье я пожелала новых встреч и навигаций, просто добавив традиционное на флоте: – Хорошей воды! Северяне № 4, 2012

Северяне № 4, 2012

Рисунок Андрея Вахрушева

путешествие | дебют

Уважаемая редакция! Вот решился послать вам своё стихотворение, написанное по следам одной из поездок в ваш замечательный край. Может быть, редакция сочтёт возможным напечатать его на страницах вашего журнала. Коротко о себе. Живу в Омске, инженер, всю жизнь проработал конструктором на одном из оборонных заводов. С детства увлекаюсь рыбалкой, рыболовным туризмом. Сейчас на пенсии и почти каждый год приезжаю в ваши края, в Катравож, где живёт мой сын. Не перестаю восхищаться суровой красотой вашего края. Иногда пишу стихи, в основном о природе и рыбалке. С уважением, Анатолий Шатилин.

Анатолий Шатилин г. Омск

На Обском Севере Проплыв 2700 на теплоходе До Салехарда Иртышом и по Оби, До моего сознания доходит, За что Сибирь Великую любить.

Идём протокой Марьиной дырою И вскоре переваливаем Обь. Она здесь морем выглядит порою. А через полчаса заходим в Собь.

Какая ширь! Просторы необъятны! Разливы рек – не видно берегов. И всюду жизнь – от городков опрятных До деревенек в несколько дворов.

А вот уж показался и посёлок, И хутор сына на крутом яру С высоким домом в частоколе ёлок, Сюжет – подарок кисти и перу.

И всюду рыбаки, всё что-то ловят. Над закидушками сидит пенсионер, Бригада профи невод свой заводит, На лодке плавит сетку браконьер.

Родные лица. Радостная встреча. Уже и банька нас с дороги ждёт, Где жаркий пар натруженные плечи Горячею волною обожжёт.

Иртыш и Обь, кормилицы-трудяги, Много веков, всегда, до наших дней, Презрев бушующие в мире передряги, Кормили щедро живших здесь людей.

А после бани – чудное застолье, Такого не попробуешь нигде: «Нярхул» – почти живой муксун в рассоле И нельма по-хантыйски на воде.

«Дорогой жизни» в праздник и невзгоды Их сделал беспокойный человек. И тащат они баржи-теплоходы С людьми и грузами, трудясь из века в век.

Грибы, оленье мясо и брусника, Холодные оленьи языки И местная морошка с княженикой, И всё это из леса и реки.

Когда шесть суток были на исходе, Почти у устья матушки Оби Я, завершив круиз на теплоходе, Лечу навстречу Северной Соби.

И всё это под добрую настойку: За встречу и за будущий улов, За то, чтобы судьба нам «неустойку» Платила в виде пойманных хвостов.

Сбылась моя мечта о сокровенном: Вместо чужих заморских южных стран Вернуться в этот край благословенный С названием красивым Собь-юган.

И планы наших будущих рыбалок Мы обсуждаем с сыном до утра. Мечтаем выехать с ночёвкой, как бывало, Чтоб посидеть полночи у костра.

Северяне № 4, 2012

дебют | путешествие

А завтра решено «разведку боем» Произвести на дальних омутах. Нам часто вспоминается обоим, Каких мы щук ловили в тех местах!

Бросаем якорь на средине плёса. Под нами метров девять глубины. Докуриваю нервно папиросу, Оглохнув от звенящей тишины.

Наутро хлопоты, волнительные сборы, Уложен в лодку рыболовный реквизит, И блёсен арсенал, любая из которых Воображенье щучье поразит.

Как я люблю минуты «перед боем»! Секундомер ещё на старте не нажат, А сердце уже пляшет с перебоем, И руки от волнения дрожат.

Садимся в лодку. Прочь тоска-печали! Вперёд! От суеты и от людей. Взревел мотор, и с места вскачь помчали Полсотни хондовских японских лошадей.

Ещё всё впереди: успех и неудача, Душа ещё надеждою полна: А может быть, судьба опять «без сдачи» Одарит меня щедро и сполна?

Мелькают берега, ведёт нас навигатор В обход подводных мелей и камней. Здесь у реки изменчивый фарватер, И ездят все с оглядкою по ней.

Вот первый мой бросок и первая проводка Нетвёрдой от волнения рукой. Вдруг вижу, как вблизи, у самой лодки, Метнулась тень за поднятой блесной.

Благословенный край! Приветливый народ, И жизнь без суеты и наворотов. Однажды побывав, сбегаю каждый год Сюда от жизни городской круговорота.

Так повторялось трижды, раз за разом. Меняю срочно я блесну на джиг, Бросаю вновь, и там же почти сразу Потяжка плавная, рывок, и… вот он, миг!

Как серпантин, за поворотом поворот, И каждый новый вид – душе награда. Прошли протоку мелкую, и вот Открылся вид на щучье Эльдорадо.

Желанный миг, когда большая рыба Берёт блесну в полнейшей тишине, И тяжесть, словно каменная глыба, На леске повисает в глубине.

Знакомые места. Зимовье вдалеке В оправе старых лиственниц дряхлеет. Продрогшая на свежем ветерке Сентябрьская осина багровеет.

А дальше началась сплошная йога: Рассудок выключен, а бал там правит страсть. Я, словно в трансе, умоляю бога Лишь об одном, чтоб выдержала снасть.

Когда-то в этом месте краном брали Со дна песчано-гравийную смесь, Речное русло постепенно углубляли, Вот так образовалась яма здесь.

Тянулось время, рыба всё «давила», Потом прибегла к тактике другой: Спиннинг из рук неведомая сила Рванула вдруг, согнув его дугой.

Мы не одни, стоят в начале плёса На якоре две лодки рыбаков. Подходим к ним с излюбленным вопросом Про клёв, на что клюёт и про улов.

И следом слабина, а щука, сделав свечку, Прогнувшись в леопардовой спине, Фонтаном брызг всю расплескала речку И с шумом снова скрылась в глубине.

«С утра бралась неплохо, – отвечают, – А вот сейчас отрезало совсем». Но мы уже давненько замечаем, Так незнакомым жалуются все.

Так длилось долго: то броски, то свечи, То вдруг ни с места, как глухой зацеп. Уже от напряженья ныли плечи И безысходность тлела на лице.

Северяне № 4, 2012

путешеСтвие | дебют

Но всё кончается, пусть так или иначе. Щука сдалась, уставши от борьбы, Мирно зашла в подставленный подсачек, Смирясь с предначертанием судьбы.

И среди этих ярких сочетаний, Вплетаясь гармонично в их канву, Стоит зимовье – плод моих мечтаний, Осуществлённых сыном наяву.

Ну вот и всё…Сознанье возвращалось… Вокруг реальным становился мир, Включая щуку, что изящно изгибалась У ног моих. Цветной её мундир

Глядит на озеро приветливо окошко, Под ним рябина красная костром, И всюду переспевшая морошка Рассыпана оранжевым ковром.

Уже поблёк и становился серым. И вся она от пасти до хвоста Казалась идолом мне неизвестной веры Или сюжетом древнего холста.

Как многим путникам такие вот приюты Спасали жизнь в тайге или в горах, Являясь им в последние минуты, Когда в душе уже отчаянье и страх.

Так повторялось много раз подряд. И каждый раз, как будто бы впервые, Я совершал этот таинственный обряд, Переживая страсти роковые.

Тем временем, пока я осмотрелся, Не мешкая, сын взялся за топор, И вскоре у зимовья разгорелся, Потрескивая искрами, костёр.

Однако рыбу всю не переудишь, (Хотя для многих это спорный взгляд). Одним адреналином сыт не будешь – Ведь так у нас в народе говорят.

Потом была уха, как подобает – Наваристая, свежая, с дымком. Ну и, конечно, следует добавить Про фляжку с пятизначным коньяком.

К тому же день уже клонил к закату, И слово «голод» было на слуху, А потому пора уже до хаты, Варить душистую рыбацкую уху.

Мы с чувствами исполненного долга Вели неспешный задушевный разговор. Потом сидели молча ещё долго, Заворожённо глядя на костёр.

Решили ночевать в зимовье сына, Оно у озера, что связано с рекой Недлинною протокой-пуповиной, Отсюда до него подать рукой.

В костре поленья плавились, как свечи, В душе цвела такая благодать, И думалось, что за такой вот вечер Полжизни можно запросто отдать.

На сборы две минуты. Якорь поднят, Запел фальцетом радостно мотор. Мы славно порыбачили сегодня, Пора на берег разводить костёр.

Вечерняя заря цветным узором Расцвечивала Северный Урал. Закат багровый, оплавляя горы, За ними где-то тихо догорал.

Скребёмся мелью. Узкая протока Петляет в зарослях густого ивняка. Доходим вскоре до её истока Из круглого глухого озерка.

И жизнь казалась вечной и нетленной Свободною от временных оков… Земля неслась безбрежною вселенной Сквозь краткие мгновения веков.

Библейский вид! В оправе тёмных елей Песчаный берег с голубой водой, А вдалеке, угадываясь еле, Урал темнеет горною грядой.

Северяне № 4, 2012

дебют | путешеСтвие Уважаемые сотрудники журнала «Северяне», несколько дней назад я вернулся из Салехарда в родной СанктПетербург с огромными впечатлениями от северного края, всё рассказал своему давнему другу-поэту Сергею Дону, который начал писать стихи, когда ему было уже около шестидесяти лет. По моим рассказам родились вскоре два стихотворения, которые я и направляю вам с огромной просьбой опубликовать их в журнале. Владимир Николаевич ПЕТРОВ, профессор, д. э. н., завкафедрой лесной политики, экономики и управления Санкт-Петербургского государственного лесотехнического университета

на ямале Владимиру Петрову

сергей дон г. санкт-петербург

ямал. тундра Тундра спит под толщей снега Девять месяцев в году, Разложила обереги, Покамлала на звезду, Ночь полярную проспала. Солнце встало над рекой И лучом своим достало Мёрзлой кочки верхний слой.

Мой приятель – путешественник бывалый, Труд пустой – его пытаться удивлять, Но недавно возвратился он с Ямала, И, скажу вам честно, – парня не узнать.

Кочке сделалось щекотно, Кочка к солнцу подалась, Снега слой стряхнула плотный – И от смеха затряслась.

До сих пор во взгляде дальняя дорога, Отблеск то ль костров, то ль грусти мягкий свет… Шепчет, за руку схватив: «Пойми, Серёга, Много ездил, но прекрасней края нет!

И её соседки-кочки Смех весёлый подхватив, Рвут покровы снега в клочья, В ручейки их превратив.

Ты бы видел эти дивные просторы, Охру тундры и сиреневость озер, Как разносит ветер солнечные споры, Жизнь рождая мерзлоте наперекор.

А по тем весёлым кочкам, Деловито торопясь, Лезут травки да цветочки, К солнцу тёплому стремясь.

Ну а люди? Думал, нет таких на свете: Не коснулся их монет нечистых смрад, Души чистые, отзывчивы, как дети, Не деньге большой – тебе, как брату, рад!..

Дней за десять буйным цветом Расцветилась тундра вся, Лезут, лезут травы к свету И кричат: «Пора, пора!»

Ах, как водочка идёт под строганину! Гладит горлышко, журчит, как ручеёк… Раскраснелись, рассупонились мужчины, Полился неспешный здешний говорок…

Всё сильней, всё ярче краски, Люд по ягоды спешит, И под шляпкой жирно-красной Лист берёзовый дрожит…

Уплывает разговор таёжной речкой… Как под шкурою пушистой сон глубок!.. Тишина… Залаял пёс… И нежно печка Гладит тёплою рукой открытый бок…»

Ягод сладких вмиг не стало, Гриб замёрз, траве не встать, И опять пора настала Тундре лечь под снег и спать.

Замолчал – и снова грустно смотрит мимо… Ох, похоже, не в красотах тут дела! Не запала ль в душу путника дивчина, Не любовь ли парня в тундру позвала?

И под мягким снегом тундра Потихоньку вновь замрёт, Вновь раскинет обереги, Покамлает – и заснёт… Северяне № 4, 2012

путешествие | картинки из жизни

Сиюминутное и вечное

Ольга Лобызова

лакаты, афиши, объявления, реклама, граффити… Всё и не перечислить! Приметы нашей жизни, её маленькие чёрточки, из которых складывается портрет сегодняшнего дня маленького северного города со статусом окружной столицы. Сиюминутное и вечное, рацио и эмоцио, глубоко прочувствованное скрытое и вынесенное на всеобщее обозрение – часто ли мы задумываемся об их содержании, прочитав на ходу очередной крик мятущейся души? Вот уже и снег повалил густыми хлопьями, и «сиверко» подул, скрыв и сорвав многое из написанного. А мы кое-что для вас сохранили. Смотрите, читайте, улыбайтесь и печальтесь, восклицайте и вопрошайте вместе с безымянными авторами этих творений. Ольга Лобызова

Северяне № 4, 2012

Ольга Лобызова

картинки из жизни | путешествие

Северяне № 4, 2012

путешествие | образы земли ямальской

У синеводной Оби Повесть Зинаида Лонгортова

Земля, дающая силы Каждому человеку силы для жизни, для творчества даёт его малая родина. И та земля, где я родилась, даёт мне эти силы. Маленькая, почти забытая, но с богатым историческим прошлым деревенька Кушеват дарит мне вдохновенье. Сколько бы я ни жила вдали от неё, вспоминаю буквально каждый момент моего детства. Вот и маленький лосёнок своей короткой жизнью оставил добрые воспоминания о той счастливой поре, о которой хочется рассказать другим. До сих пор в Кушевате всё лето, сменяя друг друга, радуют глаз полевые цветы. Как только земля оголяется после весеннего таяния снегов, появляется нежная зелёная травка. Ещё не растаяли последние проталинки снега – просыпаются жёлтые головки мать-и-мачехи. Значит, пришло лето, теперь надо ждать вонзи1, летнего хода рыбы. В середине июня с Обской губы поднимается на нерест нежная красавица нельма. А за нею вся рыба сиговых пород: она стремится в свои родильные дома, заливные сора2. Так уж в природе устроено: и рыбы, и птицы, и люди всегда стараются попасть в то место, где они родились. Для меня Кушеват – самая красивая земля. И когда я встречаю что-то, похожее на неё, сердце моё замирает на мгновение – от нахлынувшего счастья и воспоминаний. Как-то я побывала в Карелии, на всем известном священном острове Кижи. Там так же, как и на моей малой родине, ослепительно светило солнце, остров был усеян лютиками, васильками, землю устилала мягкая пушистая травка. Колокола пели о чём-то великом и недосягаемом. Мне казалось, что я иду по тропинкам своей родной деревни. Раньше Кушеват, наверное, заселяли только ханты. А уже на моей памяти в деревне жили разные народы. За речкой-саймой, которая вытекает из таёжных хором, на высоком холме когда-то была построена православная Свято-Троицкая церковь, на той же стороне Кушевата жила и моя семья. Церковь стояла за нашим домом, полураз-

Северяне № 4, 2012

рушенная, с пустыми глазницами вместо окон. Нас, детей ханты, туда не пускали. Для взрослых даже пустое и разрушенное здание оставалось священным. Не помню, какими были её стены, но в мамино детство Святой дом – так называли его ханты – красовался цветом ясного неба. Для меня Кушеват – это моя родина. Я родилась здесь в июне 1962 года, в годы советской власти. Детство прошло в полном спокойствии и умиротворении. Вокруг росли только вековечные могучие кедры, которые, несмотря на свою вековечность и мощь, тоже цветут. Цветы могучего вечнозелёного дерева – нежные, алые, цвета утренней зари – пахнут хвоей и детством. Когда я была маленькая, детей не пускали в соседние дворы, это было признаком плохого воспитания: неприлично, мол, шататься без дела по чужим домам. И мы с двоюродным братом до семи лет практически не общались с другими детьми. И тем не менее, как бы ни хотелось поиграть с соседскими ребятишками, нам и в голову не приходило мысли ослушаться взрослых. Со сверстниками мы перекликались, свесившись с забора. И только когда бабушка брала нас с собой в гости, мы играли с ними вдоволь. А когда уже к нам в гости приходили соседи с детьми, наступал настоящий праздник. Мы дарили им лучшие куклы, показывали самые богатые орехом кедры, угощали молоком – радости нашей просто не было предела. Дом и берестяной чум, который бабушка в летнюю пору ставила для удобства в десяти метрах перед ним, и были нашей родиной. Именно там протекало моё детство – среди цветения трав в летнюю пору, среди белых снегов и сорокаградусных морозов зимой… Хотя этот мир для меня запомнился больше всего как летний, солнечный и погожий. Студёную зиму в восемь месяцев дет ская память, видимо, постаралась вычеркнуть, а вот коротенькое северное лето в два месяца она ухватила крепко. Когда я вспоминаю своё детство в Кушевате, жизненные бури, накопившиеся в душе, утихают, и мне хочется, как тогда, прижаться к прохладной земле, усеянной полевыми цветами, и смотреть, смотреть на ярких бабочек, перелетающих от

образы земли ямальской | путешествие

Рисунок Натальи Талигиной

цветка к цветку. Протянуть руку к божьей коровке – пусть отдохнёт на моей ладони – и зажмуриться от счастья, от того, что есть такая земля, что даёт силы и уверенность в завтрашнем дне. Знаю, что в трудную минуту или в момент серьёзных размышлений, принятия важного решения можно вернуться домой, в место, где протекало моё детство, где я родилась, выросла, где маленький длинноногий друг бодается, упираясь в меня головой, требуя кусочек хлеба… Пусть эти картины сейчас оживут и перед вами.

Длинноногий друг Питлор эвие3 бежала к дому старшего дяди, а сердце в её груди прыгало так, что невозможно было дышать. Она хотела пойти в клуб на дневной киносеанс – показывали сказку «Огонь, вода и медные трубы», но подружки, остановив её, прокричали, что их лосёнка перекормили печеньем и конфетами, и теперь он умирает… Люди, что в воскресные дни приходили из соседнего посёлка в их клуб, всегда брали с собой что-нибудь вкусненькое. Они знали о лосёнке, и им было просто интересно пообщаться с необычным животным. Диким, ласковым и добрым. Он

тянулся к ним, принимал подарки. В тот воскресный день гостей в деревню пришло больше, чем обычно, а значит, и конфет тоже было много… Питлор эвие резко остановилась на углу дома, увидев дядю Юхура и лежащего рядом с ним на земле лосёнка. Любимый её дядя Юхур гладил раздувшийся живот животного. Ноги её от ужаса вдруг словно превратились в деревянные ходули… Подойдя ближе, девочка коснулась плеча Ака4 и пытливо глянула в его лицо, не найдя сил спросить, что случилось. Дядя поднял глаза, в которых было столько боли и непролитых слёз, и вновь опустил их, как будто боясь показать свою слабость перед маленькой девочкой. Слёзы сразу брызнули на лежащего перед ним лосёнка. Куран вой5 вздрогнул, беспомощно приподнял веки, остановив мутный взгляд на людях, и вновь закрыл глаза. Длинные тонкие ноги его лежали раскинутыми и время от времени подрагивали. Девочка, привыкшая видеть дядю Юхура жизнерадостным и всемогущим, а лосёнка – бодающимся и сильным, сжала пальцы в кулачок. Она вдруг поняла, что своим немым вопросом делает самому родному, любимому человеку больно. Ака не сможет ответить, а значит, его нельзя беспокоить. Лицо Юхура, напряжённое и бледное, выражало каждым своим мускулом муку лосёнка. Легче было бы ему самому умереть, чем так расстаться с этим животным! Из-за свалившегося на него неподъёмного горя он не мог говорить и ни разу больше не посмотрел на племянницу. И тем не менее Ака, продолжая на что-то надеяться, не прекращал массировать живот лосёнка, но тот уже ни на что не реагировал. Чувство страшной безысходности потрясло, подняло девочку на ноги, и она понеслась куда глаза глядят. Пробежала через весь посёлок, который казался длинным и бесконечным, и наконец-то достигла опушки леса. Бежала через лес, по узкой тропинке, и даже не вспомнила, как страшно бывает в этом сумрачном месте. Бежала молча – просто слёзы, как у дяди Юхура, брызгали из глаз и мешали смотреть вокруг. Обычно Питлор эвие громко ревела, чтобы привлечь внимание старших, а тут боялась, как бы люди не увидели её горе, её слёзы. Время от времени мотая головой, чтобы они слетали с лица, бежала дальше. Отчаяние переполняло маленькое сердце… Никогда ещё не было в нём столько боли и страха. Нет, не за лосёнка, ведь он не плакал и был ещё жив, а за дядю, всегда такого сильного, а оказалось, и его сердце может страдать. Северяне № 4, 2012

путешествие | образы земли ямальской

Два с половиной года назад, в начале июня молодой двадцатидвухлетний парень Юхур возвращался с рыбалки. Он поставил на обской протоке первые сети после долгой зимы на местную рыбу – щуку да язя7. Лёгкий ветерок наполнял капюшон суконной малицы воздухом, ерошил чёрную, вьющуюся шевелюру волос. В ушах звучал шум воды и до сих пор слышался ласковый голос старенькой мамы: «Не забудь, сыночек, после долгой зимы смочить волосы и омыть лицо священной водой Оби. Вчера наконец-то река освободилась от зимнего покрова – льда. Попроси у Великой богини воды Йик Ур Ими благословения на езду по её священным водам, по её священному телу». И хотя Юхур с детства знал древние обычаи поклонения святой воде, приятно было вспомнить, что мама заботится и беспокоится о нём. Он с удовольствием смочил волосы и умыл лицо ледяной водой, прошептав заклинание: «Ущ вой поть, поть, поть! Лор вой поть, поть, поть!8» – и легко запрыгнул в лодку. Не очень разговорчивый, как часто бывает у северян, улыбчивый и открытый, он всё же отличался чем-то особенным в облике и характере от остальных сверстников-односельчан. Округлое лицо парня, тёмное от ветра и солнца, излучало особый свет притяжения, доброты и надёжности. Честное, уважительное отношение к тем, с кем Юхур общался, привлекало к нему людей. И хотя он ещё молод – уже передовой рыбак, уже в особом уважении и у товарищей, и у начальства совхоза. На него всегда можно было положиться. Не зря нынче во время весеннего праздника директор совхоза Георгий Яковлевич Саенко вручил ему почётную грамоту за очередное выполнение годового плана

Северяне № 4, 2012

по пушнине, а на заработанные деньги Юхур купил новый мотор для лодки, быстрый «Ветерок». Таким сильным двигателем, единственным пока на весь посёлок, нынче мог похвастаться лишь он. В районе их продавали только тем, кто выполнил пятилетний государственный план. Радуясь весеннему дню, Юхур умело управлял моторной лодкой, ловко объезжая запоздавшие льдины. Два дня назад стремительные воды Оби облегчённо вздохнули полной грудью, освободившись от наскучившей зимней одежды. Тогда в исступлении от ярости и непогоды ветер разметал всё на своём пути, ломая тяжёлые льдины жгучими, холодными руками. Точно разбушевавшийся, голодный, злой людоед Ялань Ики9 в поисках пищи, разбивал и сокрушал он перед собой всё, что видел. Нагромождённые друг на друга льдины яростно рушили края берегов и уносили за собой сорванные с корнями деревья и кусты. Оголодавший за долгую зиму Ялань Ики искал, чем можно поживиться среди этой неразберихи. Ничто не могло спастись от тяжёлых, но вёртких ледяных нагромождений, как и от всемогущего существа. И, видимо, злой дух всё же нашёл себе жертву. Проезжая мимо поваленного тальника, Юхур увидел лосиху. Казалось, она была очень

Рисунок Натальи Талигиной

Она бежала через ручеёк, не замечая кочек, которые нужно перепрыгивать, иначе зачерпнёшь в сапоги воду. И маленький, обросший разной травой бугорок всё-таки подвёл. Питлор эвие плюхнулась в воду. – Хом по΄талы6! Противная кочка! Кривая и вредная! Чтоб ты развалилась! – ударив по ней кулачком, громко и отчаянно разрыдалась Питлор эвие. Держась за неё и вытирая мокрое от слёз лицо, лёжа на траве, она не замечала холодных прозрачных струй, вырывавшихся из образовавшегося затона. Лесной ручеёк, петляя между кочками, обросшими травой и осокой, торопился к величавой, полноводной Оби и уносил с собой первую боль и печаль маленькой девочки. Наконец Питлор эвие успокоилась, вышла на сухое место, выжала мокрую одежду и побрела домой.

образы земли ямальской | путешествие встревожена и напугана. Подъехав ближе, парень увидел совсем маленького лосёнка, запутавшегося в ветвях. Заметив человека на лодке, лосиха оставила детёныша и уплыла на другую сторону протоки, она будто вручила жизнь своего малыша в руки надёжного человека. Юхур причалил к коряжистому дереву и начал выпутывать лосёнка. Освободив его от ветвей, сказал: – Я, мана, мана анкен юпиян! Плыви, плыви за мамой! Ну! Чего не торопишься? Но малыш не мог ни стоять, ни плыть: оказалось, у него сломана нога. Тогда молодой человек поднял дрожащего малыша из воды и положил его в лодку, накрыв дождевиком, приговаривая: – Главное, не утонул. Живой, и ладно. А ногу мы вылечим. И друзья у тебя быстро найдутся. Без мамы, конечно, страшно, но что теперь делать? Она уже далеко, не сможет помочь… – с этими словами он завёл свой «Ветерок» и двинулся в сторону деревни. Племянники Юхура, под лучами весеннего солнышка занятые бесконечными играми, заметили странную пару, когда дядя подходил к дому. Он осторожно прижимал к груди нечто крохотное, с длинными болтающимися ногами. Увидев эту картину, дети побежали навстречу. Странное животное дёргало ногами, вздрагивая всем телом, и косилось на незнакомцев. Дети молча бежали рядом, усердно присматриваясь к малышу, и не могли определить, кто это. Может, жеребёнок? Тогда почему ноги длинные? А откуда горбик на спине? Да и мордашка – длинная-предлинная. Нет, это не жеребёнок! Дядя молчал, на лице у него светилась таинственная улыбка. Всё это так заинтриговало детей, что они даже не решились расспрашивать дядю. Аккуратно положив малыша на прошлогоднюю травку у дома, чтобы не беспокоить больную ногу, Юхур скомандовал: – Бегите к бабушке и попросите кипячёного молока в бутылке с соской! – Унанки10! Унанки! – побежали дети к бабушке. – Ака принёс Куран вой – ногастого зверя и просит кипячёного молока в бутылке с соской, как для телят! Бабушка, ничему не удивляясь, налила в бутылочку чаю с молоком – кипячёного молока под рукой не оказалось – и подала им соску. Сама взяла котелок, налила туда свежего молока и ушла ставить его на печь. Она ещё издали сразу заметила необычную парочку и поняла, что ма-

лышу потребуется помощь. Младший сын, опора и надежда её старости, никогда не пройдёт мимо зверя ли, человека ли, не оказав помощи, и она втайне очень гордилась им. Прибежав обратно, Питлор эвие и Соръёхан похие 11 увидели малыша уже с перевязанной ножкой. Дядя Юхур крепко привязал бинтом к ноге животного небольшую доску. Взяв у детей бутылку, аккуратно капнул из соски чаю с молоком на губы Длинноногому. Тот вначале недовольно мотнул головой, настороженно глядя на детей, как бы говоря: «Чего смотрите, мне и так страшно». Капли тут же разлетелись в разные стороны и даже попали в нос, отчего малыш громко чихнул. Юхур, счастливый от того, что нашёл такое милое существо, радуясь совсем как ребёнок, ещё раз капнул молока, и на этот раз успешно. Длинноногому, видимо, очень хотелось пить. Он высунул язык, чтобы слизнуть капельки с носа. Вскоре детёныш уже сам потянулся к соске. Дети нетерпеливо крутились вокруг дяди и лосёнка, тоже желая получить бутылочку в руки. Опыт кормления малышей-животных у них уже большой, хотя им самим всего по шесть лет. Только за весну они выкормили сначала бычка, когда отелилась корова Зорька, а потом и тёлочку, когда отелилась Марта, мама Зорьки. Дети ловко управлялись с литровой бутылкой молока, хотя маленькие животные, почему-то всегда голодные, порой валили их с ног. Дети хотели бы кормить и жеребят – их в этом году тоже двое, но лошади не особо подпускали их к своим детёнышам. Тем более у кобылиц и своего молока достаточно. Этой весной приплод животных в семье был полный, недавно даже собака Щапа ощенилась. И у оленей на острове больше десятка оленят. Есть с кем поиграть и побегать. А тут такое странное существо! Вот только Длинноногий был без мамы, и, главное, дядя, эталон примера и мудрости, таинственно молчит, интригуя и разжигая любопытство. Наконец Юхур, покормив дрожащего малыша, объяснил детям: – Это лесное животное. Ханты его называют Куран вой – ногастый зверь. Он запутался в длинных ветках тальника и поломал ножку, и потому его мама доверила своего детёныша нам, пока мы его не вылечим. Теперь вам придётся ухаживать за ним, пока он не поправится. Согласны? О готовности приглядывать за новым животным говорили горящие от восторга глаза. Перебивая друг друга, дети закричали: – Ма, ма, манэм мии мисъйик киван! Я, я! Мне дай бутылочку с молоком! Северяне № 4, 2012

Рисунок Натальи Талигиной

путешествие | образы земли ямальской

Северяне № 4, 2012

образы земли ямальской | путешествие – Драться не надо, иначе бабушка сама будет кормить ногастого. Пусть первым кормит Соръёхан похие, он мальчик. Ну, а ты, моя хорошая, – взял на руки племянницу дядя Юхур, – вечером покормишь, я тебе помогу, хорошо? – Хорошо, – согласилась расстроенная девочка. Она уже привыкла, что первым всё делает двоюродный брат: он мальчик. Питлор эвие сбегала и принесла оленью шкурку, которую бабушка уже достала из сеней, и они с дядей подложили её под лосёнка, чтобы холодная земля не студила бока животного. Весна, раскрывая свои объятия тёплыми лучами солнца, нежно гладила беспомощного, оставшегося без мамы малыша. Протягивала свои светлые, нежные пальчики и к детям, подбадривая и подталкивая на добросердечные дела мальчика и девочку, которые вот уже шесть лет бегают и играют в маленькой деревушке, что расположилась у синеводной Оби, величаво несущей свои воды к Карскому морю. Щекотала и слепила глаза, и везде от весеннего солнца становилось тепло и уютно… Земля, нежась и млея, благодарно расправляла навстречу ласковым лучам Великой Най Ими12 застывшую после долгой, студёной зимы грудь. Из-под чуть оттаявшей вечной мерзлоты уже выглядывали первые пёрышки будущей зелёной травки... Лето понемногу вступало в свои права. Через неделю лосёнок уже бегал за детьми. Соръёхан похие с Питлор эвие, покормив лосёнка из бутылки молоком, дразня, отнимали у того остатки питья и убегали, чтобы длинноногий друг догонял их, выпрашивая молоко. – Догонишь – молоко твоё! – кричали дети лосёнку, который, слегка прихрамывая, путался в своих тоненьких ножках. Однако бегал он быстро – тому способствовали длинные ноги – и в конце концов получал свою порцию. Потом дети собирали первую зелень, траву для Длинноногого, а тот отворачивал мордашку, не желая её есть. Ему только бутылку с молоком подавай. – Хитренький! Так мы тебя теперь будем называть, – говорили дети, насильно пихая лосёнку пучки зелени в рот. – Ешь листочки, а то не вырастешь! Хотя дети и играли с животным, больше всего лосёнок любил своего спасителя. А дядя Юхур относился к животному как к своему ребёнку. Если племянники могли забыть покормить Куран вой, то он – никогда. Гладил его по холке, чесал ему шёрстку, разговаривал и жалел малыша. Уж точно мама-лосиха не ухаживала бы за ним и не любила

так, как дядя Юхур. Он в буквальном смысле заменил малышу родную мать. Обычно Длинноногий, видя, что хозяин возвращается с рыбалки, забывал про своих маленьких друзей и во всю прыть мчался к берегу, словно там конфеты для него были припасены. А когда Юхур задерживался надолго, его кормила мама Питлор эвие. Она смотрела за всеми животными, и, конечно, не оставался без внимания и Длинноногий. Летом, в самую комариную пору, бабушка поставила во дворе берестяной чум. Ночью в чуме прохладнее, да и днём комары не так донимают: у входа всегда стоит дымокур. Дядя Юхур тоже устроился в чуме. Каждый вечер, когда он собирался ложиться спать, у ситцевого полога уже нёс караул Длинноногий. Дядя Юхур, будто не замечая лосёнка, забирался с опахалом из гусиных крыльев в полог, чтобы прогнать оттуда комаров, и устраивался в постели. Напротив, из бабушкиного полога, в ожидании увидеть нечто интересное выглядывали дети. Через некоторое время дядя тихонечко приподнимал край своего полога, и лосёнок, встав на четвереньки, вползал в человеческое укрытие от кровососущих насекомых. Там он устраивался у ног хозяина и спокойно спал всю ночь. Бабушка, зная проделки сына, неназойливо ворчала, что нельзя баловать лесное животное, но и она жалела любимчика семьи и потому спокойно ложилась спать. Поэтому это действие продолжалось каждый вечер. А дети с любопытством смотрели, как аккуратно вползает в полог животное, лишь бы ночами не кусали комары. Если бы лосёнок попадал внутрь низкого ситцевого полога, как обычно, на четырёх ногах, а не на четвереньках, то непременно запускал бы туда бесчисленное количество кровососущих, а заодно и полог бы снёс, а тут дядя Юхур так надрессировал своего малыша, что и бабушка уже махнула на происходящее рукой. Дети, конечно, тоже хотели ночевать в одном пологе с лосёнком и дядей, но этого им никто не разрешал. Тут бабушка была непреклонна: – Ака должен отдыхать, ему завтра на работу, в пять часов утра сети надо проверять, а их у него около двадцати провязов, государственный план должен выполнять, а вы ему помешаете! Дети ещё долго смотрели через полог в чуме в сторону розовеющего солнца и ждали ночи, она за всё лето ни разу не приходила. Они скоро уснут, а вот Най Ими, чуть присев на искрящиеся серебром синие воды Оби, отдыхая от дневных забот, так и не скрывшись за горизонт, не входя в Северяне № 4, 2012

путешествие | образы земли ямальской свой золотой чум, вновь начнёт своё движение по Вечному Небу. Летом ей некогда отдыхать, а вот зимой она уж точно успеет выспаться. Днём Питлор эвие и Соръёхан похие ходили к безлесному островку Харыпаты13 искать коров. Там животные спасались от комаров. Длинноногий, не желая оставаться дома, бежал за ними, как собачонка, и просил хлеба или молока. Дети убегали, прятались в траве, но Куран вой всё равно находил их. Он бодал головой маленьких хозяев так, что малыши отлетали в сторону, но те не обижались: надо успеть пригнать коров домой к дойке. Как только мама Питлор эвие садилась возле дома доить корову, лосёнок был тут как тут. Дожидался первых струй молока и начинал бодать хозяйку в бок, как бы говоря: про меня не забудь, я тут и хочу есть! Мама, чуть подоив корову, переливала молоко в другое ведро, которое и подставляла для Куран вой, и тот, довольный, тут же опустошал содержимое и через несколько минут сытый убегал к бабушке. Унанки всегда носила с собой кусочки хлеба, она прятала их в нагрудном кармашке широкого хантыйского платья. Бабушка тихонечко разговаривала с животным, гладила его по холке и угощала лакомством. – Ешь вот хлеб! Много тебе нельзя, а полакомиться нужно. Вам, маленьким, всё бы сладенькое, как и твоим друзьям. От конфет они никогда не отказываются, это их любимая еда. А тебе конфет и вовсе не надо, хлеба поешь, и ладно. Лосёнок смешно управлялся с куском хлеба, половина которого обязательно вываливалась изо рта. Длинной ногой он подталкивал лакомство поближе, наверное, чтобы никто не утащил, а затем, дожевав первый кусок, ловко и аккуратно поднимал губами остатки. Пообедав, ложился возле уличной печки, где целый день хозяйничала бабушка, приготовляя на зиму золотистую, цвета солнца, рыбью варку, и, вытянув во всю длину ноги и откинув голову, дремал. Возле старенькой хозяйки дома всегда было спокойно, уютно и сытно. Дымокур медленно окутывал прозрачным дымом жёсткую шёрстку, спасая от комаров и мошкары. – Не обижайте Длинноногого, – просила детей бабушка, шинкуя очередной пласт рыбины для шумаха14. – У вашего друга тоже есть защитники, и они наблюдают за вами, чтобы вы чего плохого не сделали ему. – А кто, кто его защитники? – оживлялись дети.

Северяне № 4, 2012

– Сам Великий Турам и его помощники лунхат15 присматривают за лосёнком. У нашего народа есть священные животные, птицы и насекомые, которых нельзя обижать. Горностая беленького нельзя трогать, Сидящую на кочке16 нужно обходить стороной, и стрекозу, и росомаху, и Хозяина леса, и орла, и многих других птиц и животных. Помните, какая с нами беда приключилась в начале лета, а всё оттого, что вы Сидящую на кочке камешками закидали? – Бабушка, мы больше так не будем, мы же не знали! Мы думали, что лосёнок съест живую лягушку, – вспомнили неприятный момент дети. В тот день Длинноногий нашёл в траве Сидящую на кочке. Она прыгала, привлекая его внимание. Не зная, что это за существо, Куран вой норовил поймать её. Дети же решили, что Длинноногий захотел съесть живую лягушку. Им стало очень страшно за своего друга: вдруг и у него в животе лягушка будет прыгать? Балуясь, они забросали Сидящую на кочке палками и камнями. Может, убили её, может, она убежала, этого они не знают, но лягушку обидели… В тот же вечер мама Питлор эвие слегла. Она тяжело дышала: что-то мешало в груди. Бабушка переполошилась. Не зная, чем помочь дочери, она приступила с расспросами к внукам: не видели ли они Сидящую на кочке? Только обиженная прародительница, Богиня великих вод Йик Урр Ими может войти в грудь человека и не давать ему дышать. Но чем обидела её дочь, чем разгневала богиню? И тогда, в страхе за маму, Питлор эвие во всём призналась. В ту ночь никто не спал. Бабушка велела сыну отлить из металла образ Сидящей на кочке и до утра просила у Великого Турама и Йик Урр Ими прощения за проступок неразумных детей. Дядя же Юхур аккуратно вырезал в берёзовом чурбачке углубление в виде лягушки, а в это время на священном углу, за домом, на жарком костре из берёзовых дров в специальной посуде плавилось олово. Расплавленный металл Юхур влил в подготовленную форму, и дети увидели, как получившаяся горячая жидкость стала образом Сидящей на кочке. Остывшую фигурку дядя Юхур отдал бабушке провинившихся детей. Унанки с благоговением приняла её, поцеловала и завернула в большой красивый платок. Юхур поднялся на чердак крыши дома. Фигурку Сидящей на кочке с подарком в виде платка он положил к домашним духам, хранившим покой его рода, его семейства. Детям, которым не разрешили спать всю ночь, было жутко и страшно смотреть за происходящим.

образы земли ямальской | путешествие Питлор эвие всё время молилась за маму и просила у прародительницы-лягушки Йик Урр Ими прощения. В завершение бабушка поставила на священном углу дома угощение для прародительницы и только после всех обрядов отпустила домочадцев спать, сама же осталась смотреть за дочерью. Проснувшись, дети увидели бледную, но здоровую маму Питлор эвие, которая уже возвращалась с утренней дойки. Теперь дети, как только увидят Сидящую на кочке, далеко обходят её стороной. – Когда я была молоденькой, чуть старше вас, – рассказывала бабушка, – случалось, что охотники приводили домой Младшего Брата (так нужно называть медведя). Тогда люди устраивали священное поклонение. Семь дней для Младшего Брата пелись божественные песни. Помню, осенью такое поклонение устраивали и лосю, когда охотники добывали его мясо. Мы не можем жить без мяса и рыбы – так живут все ханты. Но мы должны почитать «ногастого зверя», ведь его жалеет сам Великий Турам. Вот осенью, когда небо потемнеет, посмотрите на небо и увидите среди звёзд образ Длинноногого. Однажды, – начала рассказывать бабушка очередное древнее сказание, – трое мужчин гнались за длинноногим лосем. Зверь очень устал, но не хотел погибать и потому из последних сил бежал по глубокому снегу, стараясь оторваться, уйти от ловких и быстроногих охотников. Великий Турам, объезжая свои владения на упряжке, запряжённой семью белоснежными оленями, увидел с небес поединок людей и уставшего лося, и так ему стало жалко Ногастого, что он забрал его на небо. Охотники остались без добычи. – Унанки! А почему многие другие животные, птицы и насекомые священны, почему их нельзя трогать? – Потому что их прародительницы – хранители чьего-то хантыйского рода, большой семьи, они оберегают их от бед и невзгод. А если вы кого-то обидите, их защитник может обидеться и не помочь в трудную минуту человеку, – старая женщина ни на минуту не прекращала разделывать рыбину за рыбиной, готовые пласты дети тут же развешивали на длинные вешала. А бабушка всё говорила и говорила, не замечая ни комаров, ни мошкары: солнце палит, и рыба скоро портится, а в разговорах с внуками и работа спорится в её искусных, натруженных руках. – Меня вот всю жизнь оберегает Най в образе чёрной кошки, Великая богиня Кассам Най. А тебя, внучек, бережёт Лэв Кутап Ики, один из сыновей Сорни Турама17.

– Значит, прародительница лосихи тоже оберегает чей-то род? – обрадовались дети за своего любимца. – Правильно, так и есть, – подтвердила Унанки. – Может, эти люди живут далеко от нашей деревни, но раз «ногастое животное» священно, значит, его прародительница – защитница целого рода, и у тебя защитник есть, внученька! – Знаю, знаю, это прародительница Цветной собаки, ты нам уже рассказывала. Потому я никогда не обижаю собак. – Да, твоего отца, и весь его род, и тебя оберегает Элян Оры, Ханшан Оры18, поэтому собак никогда не обижай и вовремя корми щенят. – Буду их вовремя кормить, обязательно! Бабушка, убрав с колен разделочную доску для рыбы, помассировала ноги: – Хей-я! Целую неделю на горизонте Старики стоят, чуть хлестнут плёткой-камчой своих лошадей – и опять тишина. Пошумят, погремят – и опять молчат. Хоть бы пролились дождём! Духотато какая! Ноженьки мои ноют и ноют. – Бабушка, о каких стариках ты говоришь, нет у нас в деревне ни одного старика! – О Стариках Грозовых, внуки. Вон над горизонтом тучи тёмные висят, неделю духоту и тучи нагоняют, и никакой прохлады. – А-а-а! – поглядев на иссиня-чёрный горизонт над лесом, протянули дети. – Вон какие Старики! Этих Стариков Питлор эвие с Соръёхан похие очень боялись. Уж так они громыхают, будто горы Уральские рушатся. – Поправьте свои платочки, нельзя ходить под грозовыми тучами без платков, а то раньше времени ваши волосы поседеют, будут, как у древних стариков, белыми. Грозовые Старики требуют к себе уважения, нельзя при них с непокрытой головой ходить. У вас ножки молодые, – продолжала бабушка, – будете бегать – попросите у Без-НожаЛетающего-Дядюшки, стрекозы, дождя. Стрекоза с Небесными Стариками дружит. Дождь прольётся, назавтра и ногам моим будет легче. – А я помню такую закличку! В прошлом году тоже дождик просила у стрекозы: Щёхры, хухры акем ики Вурэм шепам вет сот Вурэм шепам хут сот Акем ики элты Ертан палан воха. Стрекоза, стрекоза, Кровь мою пятьсот раз выпила, Кровь мою шестьсот раз выпила, Северяне № 4, 2012

путешеСтвие | образы земли ямальСкой Так попроси у Стариков Дождевые тучи! – А как у тебя, бабушка, ноги ноют? – положив свои маленькие ручки на колени бабушки в надежде услышать её боль, спросила Питлор эвие. – Я вот вчера упала, коленки чуть поболели и прошли. Теперь уже не больно. – Молодым ножкам и не надо болеть – им надо бегать. Пусть твои ноженьки никогда не знают, что это такое… Засиделись мы с вами, а рыба-то лежит. Похие! Эвие! Янхатан са имайн ими хося! Отнесите соседской бабушке немного рыбы, угостите её. Дети, только что пообедавшие, даже расстроились: бабушка Ватушка, что жила недалеко от их дома и которой они каждый день носили рыбу, всегда угощала их чаем со сладостями. А тут они так хорошо поели, теперь никакие конфеты не полезут в горло. И почему бабушка отправляет их относить молоко или рыбу к соседям всегда после обеда? Вот бы до обеда! Но делать нечего, зацепив за жабры рыбины, они побежали к Ватушке. – Лоятан са, стойте же, забыли простоквашу для бабушки, она её очень любит, ну куда так быстро… – но внуки уже ничего не слышали. – Придётся попозже самой сходить, – вздохнула Унанки. Дети бежали по тропинке, а по бокам из травы вылетали стрекозы, вестники дождя. Питлор эвие, увидев близко летящую стрекозу, только хотела прокричать свою закличку, как обо что-то споткнулась и шлёпнулась в густую траву. Рыба отлетела в сторону, а стрекоза, не собираясь улетать, жужжа крыльями, приземлилась недалеко. – Щёхры, хухры акем ики! Стрекоза! Стрекоза! Попроси, очень тебя прошу, у Небесных Стариков дождя, – шептала, боясь спугнуть насекомое, девочка. – У моей бабушки очень болят ноги, они у

неё ноют и ноют. Если дожди пройдут, ноги её не будут ныть. Слетай до Стариков, скажи им. Пусть не задерживают дождь. Стрекоза, будто услышав просьбу, плавно отделилась от тоненькой травинки, на которой сидела, и улетела в неизвестном направлении. Девочка подняла рыбину и побежала догонять брата, думая о том, поняла ли её стрекоза? Бабушка Ватушка, увидев детей, тут же начала привечать гостей. Выдвинула на середину комнаты низкий обеденный столик и выставила нехитрую снедь. Конечно, и конфеты с пряниками. Дети наливали чай в блюдца и с шумом тянули его, смакуя конфеты, – на большее не хватало сил. Помня наказы своей Унанки, старались не забыться и смотрели, чтобы после них в конфетнице остались лакомства, поэтому вскоре чинно отсели в сторонку. Для приличия надо ещё дождаться, когда хозяйка уберёт столик. Ватушка жила одна и охотно беседовала с детьми, не желая быстро расставаться с собеседниками. Но и она помнила о свежей рыбе, которую надо обработать, и, расспросив о деревенских новостях, отпустила гостей. Ближе к вечеру небо потемнело, где-то рядом прогромыхало так, что стало жутко. Бабушка, плотно закрыв чум и схватив за руки внуков, поправила им платки и потащила домой: – Небесные Старики своих лошадей камчой хлестнули, сейчас лошади понесутся. Услышали, видно, стрекозы ваши заклички, передали Грозовым Старикам, теперь дождь собирается, а мы пойдём в дом. И только успели закрыть за собой дверь, как застучал по крыше дома проливной дождь…

1) Вонзь (хант.) – летний ход промысловой рыбы против течения. 2) Сор (хант.) – пойменный луг, заливаемый водой в половодье. 3) Питлор эвие (хант.) – имя девочки. К хантыйским именам обычно добавляется принадлежность к полу или возрастные категории. Например, нэ, ими – женщина, пох – мальчик, ики – мужчина. В данном случае, эви – девочка. 4) Ака (хант.) – дядя. 5) Куран вой (досл.) – зверь с длинными ногами, лось. В хантыйском языке к названиям животных прибавляется уточняющее слово. Здесь «вой» – животное. Или, например, в названии осетра (сух хул): сух – осётр, хул – рыба. 6) Хом по΄талы! – здесь и далее: в хантыйских словах ударение всегда падает на первый слог. 7) Язь – пресноводная рыба семейства карповых, в длину достигает 70 см, в весе – 2–3 кг. Обитает в основном в небольших быстрых и холодных реках.

8) «Ущ вой поть, поть, поть! Лор вой поть, поть, поть!» – в этой хантыйской закличке воды Оби и её притоки сравниваются с маслом или жиром, по которому на нерест поднимается рыба. 9) Ялань Ики – сказочный персонаж, злой дух леса. 10) Унанки (хант.) – бабушка. 11) Соръёхан похие (хант.) – имя мальчика. 12) Най Ими – хантыйское божество, олицетворение Солнца. 13) Харыпаты – небольшой безлесный островок посреди реки. 14) Шумах (хант.) – блюдо из рыбного филе, обжаренного с обеих сторон до золотистого цвета. 15) Лунхат – боги, покровители рода. 16) «Сидящая на кочке» – лягушка. 17) Сорни Турам (хант.) – Золотой Турам (верховный бог в мифологии ханты). 18) Элян Оры, Ханшан Оры (хант.) – Священная собака, цветная собака.

Северяне № 4, 2012

Продолжение следует.

литературная гостиная

Северяне № 4, 2012

литературная гостиная | проза

Артём тытюк

Огонь пламенной экспрессии

огда северный ветер ожесточённо бьётся о стены домов, когда холод сковывает реки, лица и тела людей, согреть может только огонь. Живой огонь, поддерживающий жизнь. Зимой он не должен гаснуть никогда, чтобы не прерывалось плавное течение жизни. Но огонь может стать и убийцей, если направить его по неверному пути. На мой взгляд, никто об этом не написал лучше, чем Анна Неркаги в выдающемся произведении «Белый ягель», как она сама коротко называет этот фрагмент – разговор женщины с огнём. Он потрясающе силён энергетически – каждое слово завораживает, подчиняет себе, ты его ловишь буквально на лету и никак не можешь покорить его, сделать послушным, как комнатная собачка. При кажущейся простоте этого слова оно острое и колючее, оно делает облечённую в него мысль ёмкой и неохватной. Этот текст можно читать, как стихотворное лирическое произведение с драматическим завершением: «Если сын мой пожелает смерти тебе... сожги его! – и после долго молчала,

Северяне № 4, 2012

лишь по склонённым худеньким плечам прошла судорога, будто последняя просьба причинила ей невидимую острую боль». Огонь творческий постоянно горит в груди каждого писателя, не важно, поэта или прозаика. Именно этот огонь не даёт ему «застаиваться», этот огонь заставляет его вновь и вновь ловить в пространстве разлитые там мысли и чувства и облекать их в отточенные строчки стихотворений и пружинистые абзацы прозы. Когда-то Прометей украл у олимпийских богов огонь и преподнёс его в дар людям. Так и писатели приносят в дар людям этот божественный огонь вдохновения. Огонь жизни, огонь чувства, огонь пламенной экспрессии. Пусть же он не иссякнет никогда! Сегодня в нашей литературной гостиной вас ждут новые встречи, новые стихи, новые рассказы. И тон нашим литературным чтениям задаёт Анна Неркаги. Читайте, это возвышает душу! Нина Парфёнова, кандидат филологических наук

Артём тытюк

проза | литературная гостиная

Анна Неркаги родилась в 1952 году в горах Полярного Урала у подножия хребта Саурей. В 1970 году окончила среднюю школу в посёлке Аксарка, после чего поступила на геологоразведочный факультет Тюменского индустриального института, но проучилась там только два года. Живёт и работает в родном для неё Приуральском районе. В 1977 году издательство «Молодая гвардия» выпустило её первую повесть «Анико из рода Ного», и имя Анны Нер каги встало в ряд ведущих писателей Севера. Затем журнал «Урал» печатает её повесть «Илир». Обе повести выходят позже в издательстве «Современник». Следующее произведение писательницы – повесть «Белый ягель» – появилось после значительного перерыва (1995), первоначально в сокращённом варианте (альманах «Под сенью Нохар-Юха»), а затем в полном (1996). Последнее на сегодня произведение Неркаги – повесть «Молчащий» (1996). Анна Павловна – лауреат премии имени Н.М. Чукмалдина. Член Союза писателей СССР с 1978 года.

Анна Неркаги

Белый ягель (фрагмент повести)

наступлением тёплых дней мать Алёшки убирала печку-буржуйку. Она берёт много дров, и тепло от неё не такое, как от огня. Будто живёшь с человеком, а лица его не видишь, дыхание не чувствуешь и голос слышишь издалека. Огонь, получивший волю, горел бойко, дышал и не мог надышаться, весело поглядывая на свою хозяйку. Золотые нити красного солнца свисали из отверстия сверху и, смешиваясь с дымом, дрожали, как осенние паутины. Велика у радости сила. Проснувшись поутру, женщина улыбнулась, быстро разожгла огонь. Хотелось тепла, и чем больше, тем лучше. Пока молодая сноха убирала постель, она заварила чай, протёрла чистой тряпкой чашки, нарезала солёной рыбы. Всё делала быстро, сноровисто и просто. Сегодня особое утро. Детям нужен праздник. И слово. Её, матери, слово. Она сама поставила столик, расставила чашки, наполнив их, села. Дождавшись, когда сын возьмёт в руки блюдце с чаем, она от волнения поправила огонь, хотя он в

этом не нуждался. Но уж так заведено между ними. Кто поможет ей в трудном слове, как не он. Перед святым его лицом и говорить легче. – Дети... – и тут же замолкла, потому что как только она сказала первое слово, огонь рядом цыкнул. Какая-то дремавшая головёшка вспыхнула в нём и погасла со вздохом. Женщина удивлённо обернулась... О чём предупреждает огонь, призывая молчать? Всё хорошо. В том, что случилось, нет плохого, не цыкать, а радоваться надо. И не поверила женщина своему огню. – Дети, – повторила она ещё раз и всё же опять смолкла, но ненадолго. – Теперь вам жить. Чум хороший ещё. На нюках больших дыр нет, а маленькие... Они чуму нужны. В них смотрит солнце. Сын, твои братья разошлись, как заячьи дети. Чум им не нужен. Он твой. Алёшка не ответил. Зачем эти слова? Чум есть чум, и, какой бы он ни был, жить нужно. Норы человеку не полагается. И что особенно хорошего в нём? Таких много, и все они с дырами и без дыр. Северяне № 4, 2012

литературная гостиная | проза Но мать, словно угадав его мысли, упрямо и ласково продолжала: – Хороший чум. Крепкий. Отец его ставил. Цепко и радостно потянулись к этим словам живые воспоминания, но женщина легко оттолкнула их. Не время сейчас вспоминать, время говорить. – Ты, сноха, помни. Муж придёт с охоты – в чуме у тебя должно быть тепло. Муж придёт без добычи – в чуме обязательно должно быть тепло. Она замолчала, давая понять снохе первую заповедь, какую женщина, жена, мать должна выполнять. Это её главная работа на земле. Молодые сидели, опустив головы, почти забыв о чае и еде. Слова проходили не только мимо ушей, но и мимо сознания. Уходили, как осенние листья, уносимые течением. Они не трогали их душ. Оба думали о прошедшей ночи, пустой для обоих. В ней не было не только любви, простой жалости друг к другу. А старая женщина смотрела на случившееся из мира, где ценности уже определены, когда человеку ясно, что жизнь было бы правильней начинать не с начала, а с конца. Она говорила тихо, проникновенно, чутким ухом прислушиваясь к шёпоту огня за спиной. – Оленей-кормильцев вам хватит. Не очень их много, но и не мало. Мы с отцом начинали жить, и у нас был один передовой на двоих. Но свой чум мы и тогда перевозили сами. Нужно самому себе быть головой. Очень важно – нести свой огонь вперёд. Отец всегда этим гордился. Его гордость я тебе передаю. Мать в упор посмотрела на Алёшку, и он смешался под её взглядом, понимая, что жизнь началась так, что отцовскую гордость в таком виде, в каком сохранила мать, ему не поднять, не по силёнкам такая ноша. Он отставил от себя пустую чашку, хотел откинуться на подушки и опять почувствовал себя как ночью. Во всём лишний, чужой. Серьёзная радость матери не для него. Хотелось уйти от разговора, устало закрыть глаза и молчать, а вместо этого он сказал: – Ты говоришь, мать, так, будто сама умираешь. – Жизнь теперь в ваших руках. Поэтому я так говорю. Я же буду, как эта... – и она указала глазами на маленькую старушку, сидящую на подушке. Сколько Алёшка себя помнил, она всегда восседала тут, невозмутимо спокойная, равнодушная к радости чума и к его горю. И невозможно поверить, что она добра и мудра. Что не было Алёшки, а она

Северяне № 4, 2012

была, что не будет Алёшки, а она будет. Эта седая старушонка с нелепым лицом из меха, со множеством ягушек, одетых одна на другую. Стало тяжело и обидно. Какой длинной и прекрасной кажется жизнь, пока её не начнёшь жить. Он тихо вздохнул. А мать не заметила его вздоха. Она вспомнила ночь, когда не дождавшись сына, испуганная, растерянная отошла от погасшего уже огня, прилегла на свою постель и не смогла уснуть. Те же мысли обступили её: 26-летний сын не хочет жениться. Разве так бывало раньше?! Люди хватались за жизнь, любую, голодную, бедную, лишь бы жить, не боялись любой работы. А теперешние дети?.. Алёшка вернулся под самое утро. Не открывая глаз, не подглядывая за ним, она почувствовала, что он пришёл ещё злее, чем ушёл. Не скрываясь, прошёл на свою постель и как был одет, так и упал. Сапог не скинул и полог не опустил. Нет, не хозяин это и не мужчина. Это играющий человек, таких всегда боялись ненцы. Но это её сын, в навязанной им игре она, мать, должна быть сильней. Вот почему она не заметила его вздоха и продолжила, обращаясь уже к снохе: – Девочка, ты мне теперь дочь. Одевай мужа сама, руки у тебя хорошие, я это вижу. Ты из тех женщин, которые берут работу один раз, не два и не три. И ещё скажу. Не пытайся смотреть дальше мужа. Жизнь – длинное кочевье, и дорогу в ней всегда выбирает мужчина. Алёшка откинулся назад и, прикрыв веками неспокойные глаза, ждал, когда мать кончит говорить и уберёт стол. Перешагнуть же через отцовский стол он не решился. Если жизнь – кочевье, то что же любовь? И почему болит душа любовью? Почему тоскливо? Всегда тоскливо днём, ночью, утром. Почему ему нужна только та женщина? Что, она лучше этой, слаще? Нет. Быстро убрав со стола остывший суп и посуду, желая остаться как можно скорей одна, женщина попросила сноху пособирать в лесу валежник, и, когда шаги детей смолкли, растерянно остановилась посреди чума, чувствуя, что должна что-то сделать сейчас же. В давние времена, если в чуме был больной и не знали, как лечить его, искали шамана. А кто поможет теперь? Времена другие, вместе с бубнами шаманы спрятали силу свою, нелёгкое умение глядеть человеку в душу, а из тела изгонять болезнь. Кто поможет? Женщина посмотрела на Огонь, чувствуя, что он сохранил силу и святость. Нужен

проза | литературная гоСтиная разговор с Огнём. Может, рановато, вроде ещё и не время. Ей всегда хотелось подготовиться, насторожить душу для такого разговора, чтобы не краснеть перед лицом Великого Огня. Не растерянным ребёнком лепетать, но и не шамкать беззубым ртом. Слово к Огню – слово души. Первое и последнее, и оно даётся лишь раз в жизни, как рождение и как смерть. И не всякий решается со словом, как не всякий торопится со смертью. Огонь не человек, которому можно признаться в грехе, он простит, можно обмануть – и поверит, можно похвалить – и в ответ услышать льстивый смех. Торопливый разговор с Огнём может обернуться горем, а может и счастьем. Женщина шагнула к Огню... и ноги у неё подкосились. Но теперь отойти, не обратившись, означало пренебрежение и неверие. Тревожным взглядом окинула она огневище. Жив ли где уголёк? Развести огонь для разговора – это не разбудить его для того, чтоб чаю вскипятить. Отделив из серой золы уголёк, притаённо вспыхивающий с одного боку, она оставила его в серёдке, словно живое горящее сердце, и осторожно подтолкнула к нему два звонких уголька. И они все трое, коснувшись друг друга, мгновенно занялись голубеньким пламенем. Несмелая чистая улыбка тронула губы женщины. Неужели примет?.. Сухие, ломкие ветки сушняка загорелись без дыма. Стараясь не торопиться, не суетиться, женщина подложила тонких смолистых поленьев. Ровно загудело высокое пламя. Покорно сложив на коленях вмиг онемевшие руки, села женщина на место, откуда началась её жизнь и где, придёт время, и оборвётся. – Со словом пришла, – негромко сказала. Но твёрдо сказала, ибо знала, что сомневаться ни в душе, ни в голосе уже нельзя. – Последний раз я разожгла тебя. Последний раз мои руки коснулись твоего тела, а глаза искали взгляда. Зорко следила за пламенем женщина, сдерживая дрожь в руках, зная, что нельзя уже подложить поленьев. Огонь сам знает. Дальше его дело. Он может потухнуть, когда есть ещё дрова, а может и гореть, если даже не останется ни одного уголька. Его воля. Не поднимая головы, лишь чувствуя на лице своём тепло и свет, женщина продолжила, окрепнув душой: – Я не уроню слёзы на лицо твоё. Не пожалуюсь и не прокляну. Руки другой женщины будут беречь

тебя. Вот почему я тут... но не только поэтому, – торопливо поправилась она и сменила позу. Она стала на колени, ещё ниже склонив голову. Огонь ей не чета. – Я преклоняюсь перед тобой. – Слышу! – ответил Огонь. Но это был не тот огонь, который загорался по утрам по воле рук старой женщины. Великий корень жизни. Ему поклонялись самые гордые, горячие головы, во все века вымаливая для себя не только тепло и благополучие. Непостижимо велика власть Огня над человеком, и робкой просьбой, не капризом и не угрозой стал звучать тихий, печальный голос женщины, боясь перейти на отчаяние и боль. – Когда со стороны нетающих льдов придёт Великий Холод, чтобы испытать сына моего, не покинь его. Жарким всполохом ответило пламя. – Когда дурной человек сядет за стол сына моего и, насытившись, плюнет в лицо тебе, умоляю, не перенеси свой гнев на сына моего. Ровно горел Огонь. Много исповедей, молитв, радостей, прощаний и смертей видел и принял Огонь. Он слушал и старую женщину. – Когда жестокий холод жизни превратит в лёд сердце моего сына, не пожалей силы своей, растопи тот лёд. Поднимающимся новым всполохом ответил Огонь, поленья горели не сверху, как обычно, а чистым внутренним огнём, от которого идёт огонь золотой, редкостный по цвету. – Если сын мой, обезумев, наступит на сердце твоё, прости его. Когда сын моего сына подсядет к тебе, прими его. Так просила старая женщина-мать, с каждой новой просьбой всё ниже наклоняя в сединах старости голову и тишая голосом, успокаиваясь больной душой. Огонь горел. Поленья прогорели, он всё горел, и было странно видеть пламя без корня. Но сила его и воля его. Благодарно улыбнулась женщина чуду, и радость, заполнив её, билась в каждом толчке крови. Её слово было принято. Не упало в землю холодным камнем, не вороном в небо поднялось, а в Великую душу принято. И тогда, смяв дрожащую на губах улыбку, она подняла опущенную голову и, твердея голосом, сказала жёстко: – Если сын мой пожелает смерти тебе... сожги его! – и после долго молчала, лишь по склонённым худеньким плечам прошла судорога, будто последняя просьба причинила ей невидимую острую боль. Северяне № 4, 2012

литературная гостиная | к 200-летию бородинской битвы

Владимир Герасимов родился в 1939 году в Ульяновской области. Начав трудовую деятельность в 1957 году на деревообрабатывающем заводе, немало помотался по стране и сменил профессий. В 1971 году приехал в Надым. Трудился мастером в СУ-34, стропальщиком в УПТК треста «Надымгазпромстрой». Участвовал в освоении газового месторождения Медвежье – ГП-2. Работал плотником, бригадиром плотников в СМУ-1 треста «Севертрубопроводстрой», в разных подразделениях ООО «Надымстройгаздобыча» на строительстве Ямсовейского и Юбилейного газовых месторождений. За многолетний добросовестный труд награждён многими почётными грамотами, медалью «За освоение недр и развитие нефтегазового комплекса Западной Сибири». Ветеран труда. Стихи и рассказы публиковались в периодической печати города, в книге «Легко ли быть пожилым», в издании «Земля Надымская», альманахе «Врата Сибири», в журнале «Северяне».

Владимир Герасимов

Он умел побеждать Село Бородино. Бородинское поле. Бородинская битва

амая жестокая и кровопролитная битва XIX века. В этой битве проявился беспредельный патриотический дух русской армии, её величие. И началось бесславное, позорное, гибельное поражение великой французской армии. Военное счастье изменило Наполеону, его надменная, самонадеянная личность была раздавлена, и он впервые потерял покой и упал духом. Впереди ждали бесславие и мучительный конец. В честь знаменательной даты – 200-летия Бородинской битвы – хочу рассказать об одном из героев этого сражения и Отечественной войны 1812 года – Давыдове Денисе Васильевиче. Впервые я увидел его в бронзе, когда в 1950 году в бывшем его имении, а точнее в имении его невесты Софьи Николаевны Чирковой, на которой он женился в 1819 году, в селе Верхняя Маза, что в Ульяновской области, в сквере возле сельсовета установили ему памятник-бюст. Меж селян побежали тогда разговоры разного толка. Особенно среди старшего поколения, перешагнувшего за 80-летний возраст и помнящего то барское время по рассказам своих родителей и по своей ещё не увядшей памяти. Многие из них

Северяне № 4, 2012

были озадачены таким поворотом дела. Давыдов – барин, и вдруг – памятник. За что такие почести барину в советское время? Ещё не забыты те времена, когда с барщиной велась беспощадная, ненавистная борьба. Одни высказывали своё возмущение, мол, гнул крестьян в бараний рог. А более ретивые старики даже бегали к районному руководству за двенадцать километров, заявляя о своём негодовании. Другие отзывались о барине положительно, считали его доброжелательным,

к 200-летию бородинской битвы | литературная гостиная гуманным и отзывчивым к нуждам крестьян. Разговоры вскоре утихли. Жителям села, обременённым сельскохозяйственными заботами, было не до болтовни, отнимающей у них драгоценное время в летнюю страду, и к памятнику они отнеслись, как к обыденному явлению, а не как к историческому событию. Мы же, школьникиподростки, бегали к нему, любовались, перечитывали несколько раз выбитые на сером граните основания пьедестала строки: «Давыдову Д.В. от комсомольцев и молодёжи Радищевского района. 1950 г.». А под бюстом с волнением шептали, невольно выпятив грудь, скромную надпись: «Давыдов Денис Васильевич 1784–1839» Мы гордились тогда, что из всей округи памятник установлен только у нас, в нашем селе Верхняя Маза. И что к нам 16 июля, в день рождения Давыдова, приезжают школьники со всего района и возлагают к подножию памятника букеты и венки из полевых цветов, которые так любил Денис Васильевич. Во время этих мероприятий учителя и гости много рассказывали о Давыдове, о его военной и гражданской жизни, а мы, подростки, ловили каждое слово о великом, легендарном человеке, герое-партизане. Став взрослым, я старался расширить знания о жизни и деятельности своего земляка и в свободное время с упоением набрасывался на литературу в библиотеках. И уже осознанно гордился заслугами перед Родиной Дениса Васильевича Давыдова – большой, значимой частью истории не только нашего Отечества, но и нашего села – моей малой родины. Много перечитал книг, статей о Д.В. Давыдове. Ознакомился с его очерками о русской военной славе, об опыте партизанских действий 1812 года, о его поэзии и дружбе с поэтами его времени. Мне и по сей день приятно осознавать, что я причастен своим рождением к селу Верхняя Маза, где жил и творил великий корифей войны 1812 года. И что под влиянием этого человека – патриота России, беззаветно любившего Отчизну, я воспитывался и учился в школе, которую построил в 1867 году его сын Николай Денисович Давыдов для крестьянских детей. В этой школе учились мои родители, братья и сёстры. В этой школе мы получали не только знания, здесь формировались наши взгляды на любовь к Родине, на патриотизм, на нравственность. Помню, моя мать рассказывала о молодом барине – правнуке Дениса Давыдова – Николае

Николаевиче: «Славный был барин. Чай запряжёт тройку с бубенцами и катает нас, молодых, по Мазе с гиканьем. Мы целой гурьбой сядем в его сани-розвальни весёлые, румяные с мороза. Перед революцией где-то… Мне тогда пятнадцать-шестнадцать лет было. Добрый, весёлый был барин. Мы яблоки собирали в его саду, смородину. А по весне грачей гоняли, чтобы они не водились в усадьбе. За это он нам целковый давал». Многое сохранила память народная о Давыдовых. Вот и я хочу, чтобы она не стёрлась за давностью лет, чтобы память о Денисе Васильевиче жила в сердцах народа вечно. Я расскажу о нём не только как о бесстрашном, храбром герое-воине и партизане-поэте, но и как о человеке гуманном, доброжелательном, отзывчивом на чужую боль, на чужую нужду. Денис Васильевич Давыдов родился в 1784 году. Тридцать лет жизни провёл на военной службе, в походах, в сражениях и войнах. За период военного времени участвовал в восьми военных кампаниях. Начало XIX века, обагрённое пожарами сражений, кровью и битвами, закалило молодого гусара. Не ведая страха в бою, среди града свистящей картечи и взрывов снарядов, он первым бросался в пекло сражений и чудом оставался живым. Благословение великого А.В. Суворова воодушевляло молодого Давыдова, и тридцать лет он был верен суворовским традициям.

У него было обостренное чувство патриотизма и гордости за свой народ, за Россию, и это возвышенное чувство вело его на подвиг во всех сражениях, во всех битвах, и он в прямом смысле слова рвался именно в действующую армию, где шли ожесточенные, смертельные бои. Он был беспощаден к себе в этих благородных, патриотических порывах и однажды заметил о себе, что «рожден единственно для рокового 1812 года». Северяне № 4, 2012

литературная гостиная | к 200-летию бородинской битвы Его мужеством восхищались фельдмаршал М.И. Кутузов, П.И. Багратион, А.П. Ермолов, Я.П. Кульнев и другие генералы, офицеры и солдаты, воевавшие с ним. О его подвигах рассказывали европейские газеты, называя его Чёрным капитаном. Военную службу Денис Давыдов начал в 1801 году в Петербурге юнкером в кавалергардском полку, одном из самых привилегированных в гвардии. Закончилась его военная карьера в 1832 году. В чине генерал-лейтенанта он ушёл в неофициальную отставку и оставался числиться при кавалерии. Его военная служба состояла в ношении военного мундира. Среди его боевых наград имеется Золотой Прейсиш-Эйлаусский крест на георгиевской ленте, жалованный ему за мужество и отменные боевые качества. Тогда, в декабре 1807 года, при штурме города Прейсиш-Эйлау в жестокой схватке у 23-летнего Дениса Давыдова в его пышном чернявом чубе на всю жизнь появилась поседевшая прядь, о которой поэт Н.М. Языков писал в посвященных Давыдову стихах: «Много в этот год кровавый, В эту смертную борьбу, У врагов ты отнял славы, Ты, боец чернокудрявый, С белым локоном на лбу!..» Он трижды награждался орденом святого равноапостольного князя Владимира 4-й, 3-й и 2-й степени, дважды орденом Святой Анны 2-го и 1-го класса. За воинские заслуги в заграничном походе награждён прусским почётным орденом «Pour le merite». За бои под Гауштадтом и Деппеном удостоился золотой сабли с надписью «За храбрость». На награждении Давыдова Георгиевским крестом 4-го класса поэт князь П.А. Вяземский в посвящённом стихотворении «К партизану-поэту» писал:

Северяне № 4, 2012

«Душа, двойным огнём согрета, В тебе не может охладеть: На пламенной груди поэта Георгия приятно зреть». Последней наградой поэта-партизана был прусский знак отличия «За воинское достоинство» 2-го класса, во время польской кампании. Было бы у Давыдова больше награждений и высших чинов, но много раз представления его к очередной награде и очередному чину, попав к государю, последствий не имели и лишь удостаивались очередного дежурного монаршего благословения. Уезжая из армии после польской кампании, Давыдов воевать более не собирался, тем более что новым главнокомандующим был назначен И.Ф. Паскевич-Эриванский, с которым у Дениса Васильевича были натянутые отношения и ждать от него чего-то доброго для себя Давыдов и не мыслил, а вновь броситься на поле брани могла заставить его только смертельная угроза любимому Отечеству – России. К счастью, войн более не ожидалось, в Европе установились затишье и мирное время. В августе 1831 года Давыдов возвращается в Москву. Жизнь вошла в мирное русло. Находясь среди своего милого семейства, он восторгался счастьем и любовью к близким. Это его вдохновляло. Он много пишет, встречается с друзьями по перу. Особенно рад встрече с А.С. Пушкиным. Пушкин тоже был душевно рад этой встрече. Они, доверяя друг другу, высказывались обо всём наболевшем и встречались много раз. Ездили к Николаю Михайловичу Языкову, встречались у В.Я. Сольдан на большом балу, который она устроила в честь Александра Сергеевича. После встреч с Пушкиным, общения с ним Давыдов наполнялся его обаянием, и это вдохновляло на поэтическое творчество. И в 1832 году выходит первый стихотворный сборник Д. Давыдова «Стихотворения». Тёплые поздравления друзей окрыляли. Желание творить не покидало его, и он уезжает со всем семейством в имение в лесостепную Верхнюю Мазу Сызранского уезда Симбирской губернии (ныне Радищевский район, Ульяновская область). Москва ему показалась тесной и душной. Ему не хватало простора и воли. И он писал друзьям: «Страсть, как хочется в Мазу, в наши благословенные степи». «Мне душно здесь, я в степь хочу». В Мазе он бывал и раньше наездами, а теперь

к 200-летию бородинской битвы | литературная гостиная поселился навсегда. Он любил это имение – Верх нюю Мазу, о чём писал друзьям: «Наслаждаюсь моими необозримыми степями и дышу свободно». «Я поживаю здесь так, что лю-ли». Живя в Верхней Мазе, Давыдов занимается хозяйством. Провёл от одного из ближайших родников, бившегося из-под холма, водопровод из керамических труб, по которому вода шла самотёком. Построил из красного камня два баканакопителя для воды. Один бак в своей усадьбе, другой посреди улицы для крестьян. Родник тоже обустроил каменным баком, предусмотрительно сделав лаз на высоте полутора метра для очистки родника. Бак этот стоит и поныне, и вода теперь уже по металлическим трубам течёт на скотоферму, а по селу построены колонки, куда вода подаётся из другого родника. Мы, подростки, собравшись по весне, решали куда сходить. В дубраву или к баку? Ходили чаще к баку, где в степи и на холмах, и по оврагам цвели пионы. Мы их называли лазорьки. Идёшь будто по какомуто зареву. Красотища! Денис Васильевич любил, очень любил пионы, и они в пору цветения всегда стояли в его кабинете. Он даже их пересадил в свой сад, где построил пруд, где иногда работал и отдыхал. Занимался обустройством дома. Приводил в порядок дворовое хозяйство. Часто заходил в избы крестьян, запросто заводил с ними разговоры о жизни и быте, об их нуждах и чаяниях. Помогал им лесом, хлебом, иногда деньгами. Разрешил им косить травы на лугах. Снизил оброк, убавил барщину, запретил позорные, ненавистные и унизительные физические наказания. Обустроил для крестьянских детей школу и содержал учителей. А иногда даже лечил больных, называя себя «гусаром-эскулапом». Удовлетворил своё желание заиметь охотничье хозяйство. Купил скаковых лошадей, завёл борзых и гончих и увлёкся приручением и тренировкою степных ловчих ястребов. Симбирская земля для этого была щедрой и превзошла все его ожидания. Счастливый, с радостью скакал на коне по степному приволью, держа на кожаной рукавице степного ястреба, готового взмыть и броситься камнем на вспугнутых перепелов и зайцев. Вольность и свобода ободряли Давыдова, и он чувствовал себя на верху блаженства. Но больше времени он проводил за письменным столом и считал это для себя главным занятием. В тихом, мирном и благодатном деревенском уединении Давыдов «мешая дело с забавою» много и плодотворно трудится на ли-

тературной ниве, занимается воспитанием детей. Стремился привить им самые лучшие качества: честность, правдивость, трудолюбие, любовь к Родине, к знаниям, верность гражданскому долгу и ответственность за порученное дело. Здесь он приводит в порядок свои военные записи, которые велись прежде от случая к случаю. «Теперь я пустился в записи свои военные, пишу, пишу и пишу», – признается Давыдов в дружеском послании Вяземскому. «Кочевье на соломе, под крышею неба, вседневная встреча со смертью, неугомонная жизнь партизанская! – восклицает он. – Вспоминаю вас и теперь с любовью, когда в кругу семьи своей пользуюсь полным спокойствием, наслаждаюсь всеми удовольствиями жизни и весьма счастлив… Но отчего по временам я тоскую о той эпохе, когда голова кипела отважными замыслами и грудь, полная надежды, трепетала честолюбием изящным и поэтическим». В Верхней Мазе им были написаны лучшие поэтические произведения – «Душенька», «Речка», «Я помню глубоко». А «Море воет, море стонет», положенное на музыку, стало в Среднем Поволжье известным романсом. Было у Давыдова ещё одно поприще, кроме поэзии, где проявилась его незаурядная личность. Он много писал о русской военной славе первой трети XIX столетия. В Мазе появились его замечательные воспоминания о войне 1812 года, о народном партизанском движении, о славных русских полководцах, с которыми сводила его судьба. Давыдов сотрудничал со столичными журналами, вёл оживлённую переписку с Пушкиным, Баратынским, Жуковским, Языковым и другими писателями. В Мазе появился его очерк «Краткое обозрение войны 1806–1807 годов», которую он прошёл в качестве адъютанта «при бессмертном князе Багратионе» и поэтому «имел случай видеть и слышать весьма много любопытного и поучительного», создал очерки о сражениях и военоначальниках того времени. Особое место в творчестве Давыдова занимают «Опыт теории партизанских действий для русских войск» и «Дневник партизанских действий 1812 года», где он выступает не только как историк, но и как теоретик. В этих работах о партизанах Давыдов пришёл к важному выводу: партизанские действия придают войне народный характер. Кроме всего прочего, Давыдов был хорошим художником, о чём пишет в казачьем романе «С Дона выдачи нет» Геннадий Семенихин: «…Мать достала карандашный рисунок, обёрнутый материей: «Это Северяне № 4, 2012

литературная гостиная | к 200-летию бородинской битвы наша семейная реликвия. И самая дорогая. Этому рисунку более ста лет. Вглядись получше, это твой прадед, человек драматической судьбы. – На рисунке был изображён у дерева казак в высокой чёрной шапке. С длинной саблей на боку и держал под уздцы осёдланного коня. – Так твоего прадеда в восемьсот двенадцатом году нарисовали, когда Кутузов погнал Наполеона от сожжённой Москвы на запад. Прадед твой только-только вернулся из боя и спешился, чтобы размять ноги. И вдруг подъехал к нему всадник усатый, весёлый и крикнул: «Послушай, братец! А ну-ка задержись в этой позе, я тебя увековечу. Ишь ты, какой красавец». Незнакомец быстро нарисовал твоего прадеда, свернул было рисунок, чтобы забрать с собой, но вдруг передумал и сказал, обращаясь к Андрею Якушеву: «Нет, лихой рубака, ты лучше на память его возьми. И всем потом говори, что тебя сам Денис Давыдов увековечил во время привала». С этими словами он поставил подпись. Вот так это было, сынок…» И далее по тексту: «Андрей Якушев, вернувшись после войны, показал рисунок жене. – Какой ты тут красивый, – замирая, прошептала она, разглядывая карандашный рисунок. – Это меня под Смоленском сам партизанский командир Денис Давыдов нарисовал. Чудесный барин был, как солдаты и казаки любили. В огонь за ним шли как один. Не зная, видимо, об этом, Языков в своём стихотворении, посвящённом Давыдову, писал: «Жизни баловень счастливый, Два венка ты заслужил: Знать Суворов справедливо Грудь тебе перекрестил». Думаю, знай Языков художественный талант Давыдова, возможно и написал бы: «Жизни баловень счастливый, Три венка ты заслужил…» То есть воинский, поэтический и художественный венок, но, как мы знаем, за карандаш и кисть Давыдов брался изредка. Много времени он отдавал поэзии и прозе военных лет. Давыдову, как герою-воину, как певцу гусарской жизни современники посвящали свои лучшие стихотворения. Ф. Глинка: «Вот потонул в густых лесах с отрядом – И след простыл!.. То невидимкой он, то рядом, То, вынырнув опять, следóм Идёт за шумными французскими полками

100

Северяне № 4, 2012

И ловит их, как рыб, без невода, руками. Его постель – земля, а лес дремучий – дом!» Благодаря дружбе с Давыдовым, их встречам и откровенным разговорам Пушкин в начале творческого пути сумел уберечься от подражательства модным тогда литературным течениям, называл Давыдова «отцом и командиром» на Парнасе. Восторгался им и выражал это в своих стихах: «Я слушаю тебя и сердцем молодею. Мне сладок жар твоих речей, Печальный, снова пламенею Воспоминаньем прежних дней». Исключительно метко и кратко выразил всю суть характера Давыдова, обращаясь к его портрету, двоюродный дядя великого русского писателя Л.Н. Толстого Фёдор Толстой (Американец): «Ужасен меч его Отечества врагам – Ужаснее перо надменным дуракам». И действительно, его «ужасное» перо создавало такие хлёсткие, язвительные, протестующие, сатирические эпиграммы, басни, стихи, которых боялись царские вельможи и делали всё для того, чтобы царь обошёл его в наградах, чинах, должностях и других почестях. И было это неоднократно. Обиды были мучительными для Давыдова, но здоровая (чистая) мысль побеждала и выводила его из печального состояния, а поэт князь Вяземский Пётр Андреевич, зная об этом, писал: «Пусть генеральских эполетов Не вижу на плечах твоих, От коих часто поневоле Вздымаются плеча других; Не все быть могут в равной доле, И жребий с жребием не схож! Иной бесстрашный в ратном поле, Застенчив при дверях вельмож; Другой застенчивый средь боя, С неколебимостью героя Вельможей осаждает дверь; Но не тужи о том теперь! На барскую ты половину Ходить с поклоном не любил, И скромную свою судьбину Ты благородством золотил. Врагам был грозен не по чину, Друзьям ты не по чину мил!» Многие поэты и поэтессы с огромной любовью посвящали стихи певцу и герою Давыдову. Среди

к 200-летию бородинской битвы | литературная гостиная них Жуковский, Батюшков, Нечаев, Воейков, Баратынский, Шахова, Ростопчина и другие. Много было друзей-писателей у Давыдова в близлежащих имениях от Верхней Мазы. Так Давыдов бывал частым гостем в селе Репьевке, тоже расположенном в Симбирской губернии. В то время селом владел А.В. Бестужев, который увлекался литературой, писал стихи, печатался в «Современнике». Женой Бестужева была сестра поэта Н. Языкова, который часто посещал родственников, приезжая к ним из своего родного села Языково той же Симбирской губернии. Там в доме Бестужевых встречались Ознобишин, Давыдов, Языков, бывал там и историк Валуев. А в селе Самайкино той же губернии жил писатель А.Ф. Воейков, который тоже встречался с друзьями и посвящал Давыдову стихи о его уже мирной, деревенской жизни: «Давыдов, витязь и певец Вина, любви и славы! Я слышу, что твои совсем Переменились нравы. Что ты шампанского не пьёшь, А пьёшь простую воду, И что на розовую цепь Ты променял свободу: Что ныне реже скачешь в клоб, В шумливые беседы, И скромные в семье своей Тебе вкусней обеды. Не завиваешь ты уса; Конь праздный в стойле тужит, И сабельная полоса За зеркало не служит…» Скучать Давыдову не по характеру. В одной только Симбирской губернии было у него множество друзей, а он ещё наведывался в Петербург и в Москву, где также были рады встрече с ним. Однажды он уехал в пензенские края – в село Богородское навестить своего сослуживца по партизанскому отряду, бывшего гусара-ахтырца Дмитрия Бекетова. И надо же было такому случиться! Будучи на пороге своего пятидесятилетия, Денис Васильевич познакомился с племянницей Дмитрия Бекетова, двадцатидвухлетней Евгенией Золотаревой, приходившейся дальней родственницей А.С. Пушкину. Общительная, незакомплексованная светскими нравами, она вскружила голову гусару и завладела не только душой и сердцем Давыдов, но и всем его существом. К тому же она знала обо всех его героических подвигах

со слов дяди, читала наизусть многие его стихи, особенно о любви. Взаимной симпатией ответил и Давыдов. Его уснувшие в боях и сражениях нежные чувства проснулись таким пожаром в груди, что он забыл и про возраст, и что у него на тот момент было шестеро детей. Возвращаясь в своё имение, опьянённый неудержимой любовью к Евгении, он мучился разлукой, ревновал, писал ей письма, посвящал стихи: «…Летит воздушна и стройна Моя любовь, моя харита, Виновница тоски моей, Моих мечтаний, вдохновений, И поэтических волнений, И поэтических страстей!» 1834 г. «…Я не хочу войны, я разлюбил войну, – Я в мыслях, я в душе храню тебя одну. Ты сердцу моему нужна для трепетанья, Как свет очам моим, как воздух для дыханья». 1834 г. «…Я вас люблю без страха, опасенья – Ни неба, ни земли, ни Пензы, ни Москвы, – Я мог бы вас любить глухим, лишённым зренья... Я вас люблю затем, что это – вы!..» 1834 г. Любовь эта длилась три года, – безрассудная, счастливая, мучительная любовь. И он, прямодушный, не скрывал этого ни от кого и испытал многое: восторженное упоение юной красотой, тяжёлый гнев и ледяной холод оскорблённой жены, мечтательный полёт души и змеиное шипение сплетен. Эта любовь дала ему великое вдохновение, большие творческие силы. Он посвятил любимой Евгении Золотаревой множество стихов. Все эти три года они рвались друг к другу. Но… однажды, ощутив безысходность своего положения, отчаявшись, Евгения выходит замуж за немолодого отставного драгунского офицера В.О. Мацнева, а Денис Васильевич смиренно возвратился в своё семейное лоно. Любовь Давыдова к Евгении не отдалила его от друзей. Он по-прежнему встречается с ними. Часто посещает город Сызрань, где выходил литературный журнал «Радуга». Это в сорока километрах от Верхней Мазы. Вот что пишет собкор газеты «Известия» в рубрике «Находки» Э. Кондратов: «Изучая архив, предоставленный одним из старожилов города Сызрани, журналисты Северяне № 4, 2012

101

литературная гостиная | к 200-летию бородинской битвы обнаружили переплетённый годичный комплект рукописного литературного журнала «Радуга», выпущенного в 1862 году. В двенадцати номерах, искусно иллюстрированных миниатюрами, помещены стихи и проза членов литературного кружка, существовавшего в городе Сызрани, а также стихи А. Пушкина, Н. Языкова, А. Плещеева, М. Кольцова и два письма гимназиста Н. Гоголя, писанные им в Полтаве. Самарские литераторы высказывают мнение, что вероятно кружок в Сызрани сложился не без влияния Дениса Васильевича Давыдова, знаменитого гусара и поэта, жившего неподалеку в селе Верхняя Маза». Возможно, Давыдов с его неуёмной энергией и стремился создать литературный кружок в Сызрани и иметь свой журнал. Но в этом вопросе точку должны поставить литературоведы. А мы вернёмся к Давыдову в его селение Верхняя Маза. Последние годы он был озабочен перенесением праха князя П. Багратиона из захолустного, глухого, пустынного и никем не посещаемого села Симы Владимирской губернии на Бородинское поле, где полководец скончался от жестокой, глубокой осколочной раны в правой ноге. В марте 1839 года Давыдов обратился к находившемуся тогда в Петербурге А.П. Ермолову с просьбой получить от военного министра «заблаговременные» распоряжения о переносе праха полководца на Бородинское поле, рассчитывая лично руководить этой траурной церемонией. «Высочайшим указом» Давыдову поручалось командовать эскортом – гусарским полком, сопровождавшим гроб Багратиона. Приказ о почётном назначении Денис Васильевич получил в Верхней Мазе 22 апреля 1839 года. Взволнованный известием, он скончался от апоплексического удара в тот же день за письменным столом, не дожив до своего 55-летнего юбилея. Прах Д.В. Давыдова в течение шести недель покоился в склепе при церкви в Верхней Мазе. Затем был перевезён в Москву для захоронения на Новодевичьем кладбище подле родовых могил его предков. На могиле установлен бюст с надписью: «Денис Давыдов Герой Отечественной войны 1812 г. Инициатор войсковых партизанских отрядов военных действий». На смерть поэта, воина и гражданина поэтесса Е.П. Ростопчина написала стихотворение «Одним меньше». Вот несколько строк:

102

Северяне № 4, 2012

«Твой стих замолк, твой меч упал… Ты сам, как призрак мимолётный, Вмиг из среды живых пропал… Так! Без тебя торжествовала Россия день Бородина… И, в час молебствия, она, Когда защитников считала, – «Еще одним их меньше стало!» – Сказала, горести полна!..» Россия-мать потеряла великого сына-воина, защищавшего её, поэта, прославляющего её и гражданина честного, прямолинейного, свободомыслящего, бескомпромиссного, независимого – все эти качества были чертой его характера, и этим он умел побеждать всё, что давило его дух. Печально и грустно, жаль, что и корифеи умирают рано. Денис Давыдов был современником крупнейших событий в истории России и занимал не последнее место в их участии. Он первым пробил через своего непосредственного командира князя Багратиона инициативу создания военных партизанских отрядов. Фельдмаршал М.И. Кутузов предоставил ему эту возможность, оценив её, как значительное дело, и распорядился выделить подполковнику Давыдову 50 гусар и 80 казаков. Так, 24 августа 1812 года по старому стилю был организован первый военный партизанский отряд, и 26 августа в сумерки, сразу же после Бородинского сражения, Давыдов с отрядом ушёл в леса, в мир неожиданностей, опасностей, где всё решали быстрота и храбрость. Ни днём, ни ночью партизанский отряд Давыдова не давал покоя войскам Наполеона. Давыдова называли отцом партизанской войны, а было «отцу» 28 лет. Кутузов вскоре оценил мудрое предложение Давыдова и потом уже сам стал отправлять отряды солдат в тыл неприятеля, к которым присоединялись тысячи крестьянских отрядов. Прорвался гнев крестьянский, и война приобрела народный характер. Имя русского патриота Давыдова заслуженно окружено уважением благодарных потомков. Его образ увековечили Толстой в романе «Война и мир», Серебряков в историческом романе «Денис Давыдов», Алексеев в «Рассказах о русской истории» и многих других книгах, очерках и письмах, в биографическом фильме «Эскадрон гусар летучих» (киностудия им. М. Горького, 1980 г.). Генерал-лейтенант Давыдов, отчаянный храбрец, стал ещё при жизни легендарным героем.

к 200-летию бородинской битвы | литературная гостиная

В.Г. Белинский писал о нём: «Давыдов примечателен и как поэт, и как военный писатель, и как вообще литератор, и как воин – не только по примерной храбрости и какому-то рыцарскому одушевлению, но по таланту военоначальства и, наконец, он примечателен как человек, как характер. Он во всём этом знаменит, ибо во всём этом возвышается над уровнем посредственности и обыкновенности». Славные партизанские действия Давыдова и его боевой клич – «Теснить, беспокоить, топить, жечь неприятеля без угомона и неотступно!» – нашёл своё отражение и служил вдохновляющим примером миллионам народных мстителей в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Для легендарного разведчика-партизана, героя Советского Союза, кавалера четырёх орденов Ленина Дмитрия Николаевича Медведева примером был гусар Денис Давыдов. И когда началась Великая Отечественная, Медведев пошёл к Л.П. Берии, наверняка понимая, чем это всё может обернуться, без страха говорил о партизанской тактике Дениса Васильевича. И Медведев пробил эту идею: создание отрядов, заброски их в тыл врага. Об этом позже Дмитрий Медведев написал книги: «Сильные духом», «На берегах Южного Буга», «Отряд идёт на восток», «Это было

под Ровно». Много героических страниц вписали в годы Великой Отечественной войны партизанские отряды, руководимые дважды Героем Советского Союза генерал-майором С.А. Ковпаком, дважды Героем генерал-майором А.Ф. Фёдоровым, Героем генерал-майором В.И. Козловым и многими другими. Так передавалась от поколения к поколению героическая инициатива Дениса Васильевича Давыдова. Достойным своего прадеда оказался его правнук Николай Николаевич Давыдов, который с первых дней оккупации города Майкопа ушёл в партизаны. Л.П. Низовцев, тоже партизан, вспоминает: «Николай Николаевич Давыдов был человеком большой культуры и редкого душевного обаяния» (газета «Неделя», № 9, 1983 г.). Н.Н. Давыдов до войны работал библиотекарем Майкопской опытной станции Всесоюзного института растениеводства. В партизанском отряде «За Родину» очень пригодилось его отличное знание немецкого и французского языков. Он стал переводчиком, участвовал в допросах пленных фашистов. Знание Давыдовым немецкого языка сослужило партизанам ещё одну службу. В отряде решили распространять сводки Совинформбюро и среди вражеских солдат. Николай Николаевич, достойный потомок партизана Д.В. Давыдова, прекрасно справился с заданием. Партизаны запомнили правнука Давыдова и как храброго бойца. В землянке в минуты досуга партизаны просили Н.Н. Давыдова рассказать о Денисе Давыдове. И он рассказывал о том, с какой любовью в их семье чтят память поэта-партизана, сколько у них хранится книг и картин, посвящённых прадеду. Николай Николаевич знал множество стихов героического предка. «В июне 1944 года в Верхней Мазе состоялась конференция, посвящённая увековечению имени Д.В. Давыдова. На ней выступил 90-летний Николай Борисович Волков («Ульяновская правда» от 14 июня 1944 г.), он поделился воспоминаниями, сказал немало тёплых слов в адрес самого Давыдова, его сына Николая Денисовича и внука Николая Николаевича, которые в отличие от других помещиков «относились к крестьянам справедливо». Старожилы села Верхней Мазы и сейчас ещё могут рассказать о последних годах проживания Н.Н. Давыдова в селе и о том, как в октябре 1918 года, сказав крестьянам: «Берите всё, теперь это ваше» (А.И. Соснин), уехал, но Советскую Россию не покинул (М. Качалина, газета «Восход», октябрь 1987 г.). Северяне № 4, 2012

103

литературная гоСтиная | к 200-летию бородинСкой битвы Примечание: внук и правнук Д.В. Давыдова полные тёзки – оба Николаи Николаевичи Давыдовы. Другой правнук Дениса Васильевича Давыдов Лев Денисович воевал, защищая Родину в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. А до войны, после окончания сварочного техникума, работал на строительстве нефтепроводов Гурьев – Орск, участвовал в строительстве нефтебазы в Астрахани. Летом 1940 года Лев Денисович познакомился с правнуком великого поэта А.С. Пушкина Григорием Григорьевичем Пушкиным. Это произошло благодаря Косте Сипатову, с которым Лев Денисович учился в сварочном техникуме, а потом Сипатов служил во время финской кампании в прожекторном полку вместе с Григорием Пушкиным. После войны, в 1946 году, гвардии старший сержант Давыдов и старший лейтенант Пушкин и встретились на Тверском бульваре около памятника А.С. Пушкину. Их воспоминаниям не было конца, и все про войну, про боль души, Давыдов воевал под Сталинградом, на Курской дуге, дошёл до Германии. Был тяжело ранен. После госпиталя снова в строй. Есть боевые награды. Пушкин воевал в финскую кампанию. Партизанил под Москвой, был разведчиком, сражался на Курской дуге, форсировал Днепр. Имеет боевые награды. Начавшаяся дружба между двумя потомками знаменитых предков продолжалась до кончины Григория Пушкина, который ушел из жизни 17 октября 1997 года. После войны Давыдов снова на стройке, а после 60-ти лет еще 10 лет возглавлял заводскую сварочную лабораторию треста № 7 «Главнефтемонтажстроя». Имеет двух внуков – Лидию и Дениса, это уже праправнуки Дениса Васильевича Давыдова. (Л. Хайкин, журнал «Советские профсоюзы» № 3 (1151), февраль 1989 г.) Правнучка легендарного партизана Мария Коронатовна Дубровская (Попова) проживала последние годы в г. Новокузнецке у дочери, которая приходится Д.В. Давыдову уже праправнучкой и которой, если она жива, примерно 73 года. Мать Марии Коронатовны Людмила Вадимовна Попова (Давыдова) являлась дочкой младшего сына Д.В. Давыдова – Вадима. Такая вот родовая ветвь у знаменитого гусара. А вообще у Дениса Васильевича Давыдова было пять сыновей – Василий, Николай, Денис, Ахилл, Вадим и четыре дочери – Софья, Юлия, Екатерина, Евдокия. Известно, что Софья умерла в детстве.

104

Северяне № 4, 2012

В г. Новокузнецке в семье Марии Коронатовны и её дочери находились личные вещи Д.В. Давыдова. Хорошо сохранившаяся шкатулка из красного дерева. По рассказам Людмилы Вадимовны, этой шкатулке свыше 150 лет. В ней Денис Давыдов держал парадные перчатки. Долго хранилась в семье Давыдовых и пепельница, сделанная некогда по заказу Дениса Васильевича из копыта его лошади, которая передана в дар Историческому музею. (Рубрика «Далекое и близкое» М. Конев, г. Новокузнецк, 1978 г.) Память о Денисе Васильевиче Давыдове неугасима. Она живёт в сердцах не только у жителей его бывшего имения села Верхняя Маза, но и по всей России. Его именем названа одна из центральных улиц села Верхняя Маза, на которой находилась его усадьба, и школа, построенная его сыном Николаем в 1867 году для крестьянских детей. От барской усадьбы почти ничего не осталось, кроме ветхого покосившегося дома да кустов сирени, обожаемых некогда хозяином. Школу из-за ветхого состояния снесли, остался лишь ветвистый сквер, что был высажен вокруг школы и теперь буйно расцветает по весне и напоминает сельчанам о добрых делах и помыслах потомков Д.В. Давыдова. Взамен старой, снесённой давыдовской школы построена в 1982 году новая, белокаменная Верхнемазинская средняя общеобразовательная школа имени Д.В. Давыдова. Туда же, к школе, был перенесён памятник – бюст Давыдова. В школе открыт музей имени Д.В. Давыдова. Юные краеведы в своем поиске находят новые сведения о жизни и деятельности героя-партизана через переписку с его потомками. Так, проживавший в Москве правнук Дениса Васильевича Лев Денисович Давыдов передал в музей фотокопии рисунков, картин, книги, фотографии и фамильные реликвии. Прошедшим летом 2011 года юные краеведы проехали по местам боевых действий партизанского отряда Д.В. Давыдова. Ежегодно 16 июля, в день рождения легендарного героя Дениса Давыдова, проходят праздничные фестивали «Тебе певцу! Тебе герою!», на которые съезжаются гости из многих городов и посёлков округа. Читая и перечитывая многое о Д.В.Давыдове и особенно сейчас, когда пишутся эти строки, невольно вновь и вновь испытываешь гордость за ратные подвиги нашего земляка, наших предков во имя Отчизны, имя которой – Великая Русь. с. Верхняя Маза – г. Надым, январь 2012 г.

поэзия | литературная гостиная

Антология одного стихотворения Софья Няч

Юрий Кукевич

Один шаг

Один лишь шаг остался до полёта, Один лишь миг от горя и обид. Засасывало чёрное болото, Теперь душа моя уж не болит…

* * *

Дожди запарусили над Россией, Забил крылом последний рыжий лист. Хватает сил, чтоб не сорваться вниз, Взлететь за стаей тающей бессилен.

Я вновь смогла освободиться От всех трясин людского идеала И заново на свет родиться, Не испытав предсмертного кошмара.

И нет вопроса: быть или не быть, Ему не быть. И вот уже метели Сорвали лист и дальше полетели, Но пядь земли он смог собой прикрыть.

Солгали человечьи гороскопы, Приврали чьи-то губы и сердца. Свои направлю в небо телескопы Искать себе подобные глаза.

Вера Мелихова

Искать того, кто понимает, Что без любви жизнь скоротечна. Кто в сердце злость не принимает, Которая с толпою вечна. Любовь сумеет оживить, Доставить свет в кромешный ад… И я способна полюбить, Отвергнуть суицида яд… Один лишь шаг остался до развязки. Один лишь миг до истинного света. С лица срываю грубые повязки И различаю правильность ответа.

* * *

Как убеждённо речь лилась! Глаза слезою застилались. Бесповоротно жизнь, казалось, Шальною тройкой понеслась. И всё скорее, всё скорей Раскручивалось и мелькало Полёта сложное лекало За крепостью твоих дверей. Влюблённым верится легко И обещается беспечно. Жаль только время быстротечно, Не то б забрались далеко…

Но только, Боже, помоги! Я без тебя погибну в мире этом. Мой ангел, душу сохрани, Дай насладиться вашим светом.

Северяне № 4, 2012

105

литературная гостиная | поэзия Александр Амитан

Поплачь со мной, любимая природа… Осенний лес утих и чуть заметно дышит Ленивым шорохом желтеющих берёз. Мой крик души никто здесь не услышит И не увидит след от тайных слёз. Поплачь со мной, любимая природа, Под хмурым небом медленным дождём. С тобою вместе жили год от года, С тобою вместе в зимний сон уйдём. Но ты воспрянешь буйною весною, Оставив стылый холод позади. А я, предавшись вечному покою, Приникну к твоей трепетной груди… Моя душа – мой неуёмный странник – По-прежнему останется с тобой. Я из земного мира не изгнанник, Я просто буду в жизни жить другой… Где неба синь иль снова непогода Омоет нас живительным дождём. Поплачь со мной, любимая природа, Присядем на дорожку… И пойдём…

Ирина Карпова

* * *

В летнем платье, с голыми ногами я стою на взлётной синеве. Лето, лето! Не прощайся с нами, не губи фиалки в голове… Я венок тот плача выплетала, вспоминая зиму, холод, грязь… Лето, я уже умнее стала, я с тобою, лето, собралась… Ты пришли за мною самолётик, пусть бумажный, только чтоб летал, Ты пришли за мною тот кораблик, что мой папа в детстве запускал… Будет всё – пластмасса и бумага и фиалки белые в косе, В летнем платье, с голыми ногами я стою на взлётной полосе… Не пришлёшь, уйдёшь? Жалеть не стану, О тебе худого не скажу, А фиалки, чтоб не умирали, Я на подоконник посажу…

Нина Парфёнова Из цикла «Алтайские сказки»

* * *

Глядя на разнотравье, очень хочется плакать, В мягких изгибах горных прячутся облака. И где-то вдали остались Север, дожди и слякоть, И так далеко всё прошлое, а Шамбала так близка. Да я совсем не об этом, и не смотри с укоризной, – Я не о религии, милый, я ведь совсем не о ней. Всё, что сейчас происходит, – из параллельных жизней, И я не знаю, которая станет всего важней. А с гор наползает дымка и закрывает солнце, Дальние перевалы уже совсем не видны. В сплошной полосе тумана мы двигаемся на ощупь, И в мире сейчас существуют лишь горы, туман и мы.

106

Северяне № 4, 2012

поэзия | литературная гостиная Андрей Головнёв

Погадай Погадай на меня, погадай, На берёзе венок заплети И три глупых вопроса задай, Чтоб три глупых ответа найти:

Борис Березин

* * *

Помолись за меня, помолись, На прощание перекрести, По привычке на всё согласись И за всё по привычке прости.

Успокой мне снегами душу, Заметель неспокойный взгляд, – Ночь тревогу мою иссушит, Выпьет боль облетевший сад. Четверть века метался птицей, Раня крылья о ранний лёд: Обернулся крутой горчицей Поцелуев янтарный мёд. Растерялось, разбилось, уплыло, – Не к рукам, знать, богатство то, И в погасшей печурке стылой Не затеплит огонь никто. На промозглом закате грустно, И не тянет смеяться под вечер... У опушки заснеженной пусто, Чей-то след заметает ветер.

Ведь пока ещё время стучит, И случилось не всё, что могло, Повезёт мне, как прежде везло, Если Бог твой меня охранит.

Ирина Крисанова

Что случится с тобой через год И что будет со мной через два, Сколько лет нам кукушка сочтёт, Сколько бед наморгает сова? В свой звездопад-наряд лето одето Из перепутанных синих полос. Хватит на всех утех в этих приметах, Стало быть, сбудется, что не сбылось.

Свой листопад-наряд осень набросит, Сшив его нитками из паутин. Но ветер клочьями врозь их разносит И рвёт их сучьями голых лесин. Отрекись от меня, отрекись, – От бредового долгого сна, От обид, что жгутом заплелись, От тоски у ночного окна. Там за сумраком чистый восход, Там за болью вся жизнь – пустяки, Там попутным теченьем несёт В лёгкий мир, где всё с лёгкой руки.

Дед Мороз Он пришёл ко мне поздним вечером, Белой вьюгой слегка потасканный. Я открыла ему доверчиво, Он мешок свой достал со сказками. Ожерелья дарил алмазные, Говорил: «Борода не колется». Дед Морозы бывают разные, Но того я впустила в горницу. Пили мы до утра шампанское, И была я его подругою. Не беда, что он чуть потасканный Своей белой лохматой вьюгою.

А снегопад-наряд зиму обнимет, Как белым саваном, крепко сомкнёт, Скроет за вьюгами стылыми, злыми Всё, чего ждали мы, всё, что нас ждёт.

Северяне № 4, 2012

107

литературная гоСтиная | поЭзия вероника богданова

* * *

Жизнь постигаем, любовь постигая: Трепетность ада, отсутствие рая, Хрупкость преград пред всесилием страсти, Злой телефон, рвущий утро на части, Краткость ответов на бездну вопросов, Сладость одной на двоих папиросы, Ты, словно в акте творенья, нагая… Жизнь постигаем, любовь постигая…

евгений бунин

инфаркт Любовь моя, судьба моя! Ну, здравствуй! Ты навестить меня пришла? Прекрасно! А до тебя инфаркт забрёл Болючий! Евгений от него ушёл, Везучий. Теперь другая жизнь пойдёт – Без пива, И пачка «Мальборо» уйдёт Игриво! И чтобы слушалось тебя Сердечко, Ты отключи мир от себя Навечно! Но остаёшься ты, любовь. Прекрасно! Ты навестить меня пришла? Ну, здравствуй!

Северяне № 4, 2012

александр ульриХ

снег Как и год назад, Снова этот снег. В рваных небесах – Хаотичный бег. Мелок и колюч, Нáсквозь прошивал, В занавесках туч Дырочки латал. Долгой ночь была, Кропотливым – труд, Да земля бела, Да морозец крут. Речку лёд сковал, Крепок вышел мост, Я во сне летал, Вот куда? – вопрос. Засыпал-кружил Жёлтых листьев шум. А глаза открыл – Всё белым, гляжу. Всё лежит в тиши, Будто кануло, Хоть бери пиши Жизнь всю заново.

наталья рыбакова

* * *

Вязких помыслов груз неподъёмный, А в глазах – неземная тоска, И, как звёздное небо, огромный Груз сомнений, сдавивший бока... Вздох... Раздумья... До крови, до боли... И – желание всё изменить... Как непросто бывает с собою В этой жизни порою мне жить...

проза | литературная гостиная Юрий Кукевич

Плановое отключение Рассказ

астёжка у куртки зажевала кусок подкладки и не хотела двигаться ни взад, ни вперёд. Фёдор Иванович снял обнову через голову и, тихо матерясь, начал с удесятерённой силой теребить выскальзывающий из потных пальцев металлический язычок бегунка на никудышной молнии. «Там люди ждут, машина возле конторы стоит, уже три раза водитель звонил, Ирка из приёмной без конца заглядывает, а я тут… Ах ты, япона мать!» И Фёдор Иванович одним могучим рывком разрубил гордиев узел, но чудо: китайская молния осталась цела, а вот куртка треснула вдоль неё по шву. И в этот момент заглянула секретарша. Увиденное её ошеломило. Всегда добрый и спокойный шеф выглядел страшнее атомной войны: красный, потный, с бешеным взглядом, а по кабинету летали какие-то перья или пух. – Фёдор Иванович, к вам по срочному делу просится слесарь Фефелов. Вообще-то она этого недотёпу Фефелова только что прогнала, потому что шеф уезжал на совещание, и заглянула в кабинет ещё раз об этом напомнить. – Давай сюда этого Фефелова и пусть здесь уберут это всё. Фёдор Иванович решил плюнуть на совещание. Он и так их не терпел, а тут в таком состоянии слушать занудство начальника управления… Фефелов не вошёл, а как-то застенчиво просочился в кабинет и встал молча у порога, глядя широко открытыми глазами в стену за спиной шефа. Фёдор Иванович тоже исподволь зыркнул себе за спину, но ничего не увидел, кроме портрета Горбачёва с мудрой, всепонимающей улыбкой на устах. – Что случилось, Коля? – Сын у меня два дня назад родился, – безучастно откликнулся Николай. «Ничего не знаю, что в родной конторе делается. Ирку – уволю», – мелькнуло в голове Фёдора Ивановича. Он встал, вышел из-за стола, протянул Николаю свою большую руку.

– Поздравляю с первенцем. Мы это дело обязательно отметим, отцу материальную помощь окажем. Правильно, что так решили, нам, россиянам, надо размножаться, вон сколько земли пустой стоит. Но Николай как-то слабо реагировал на рукопожатие и неуклюжие шутки начальства, скорее, никак не реагировал, так и смотрел в свою неведомую даль. – Ты что, очумел от счастья? – Фёдор Иванович ощутимо приложился к плечу молодого отца своей могучей дланью. И Коля, как будто ждал этого, заплакал горько и безутешно. Плачущих мужиков Фёдор Иванович на дух не терпел. Грешным делом он мог и сам иногда всплакнуть, но не дай Бог на публике! И происходило это с ним чаще всего ближе к 9 Мая – Дню Победы. Сильно печалило его это давнее событие, особенно количеством наших жертв. Старался в эти дни меньше смотреть телевизор, избегал разговоров о войне, но всё равно настигала его эта беда, и тогда заливался он горючими слезами, давя вырывающийся из груди плач, ничего не видя на расплывающемся экране и старательно пряча в полутьме лицо от жены. И она делала вид, что ничего не заметила, уходила на кухню греть чай. Этих минут хватало, чтобы начисто стереть следы слабости и успокоить расходившееся сердце. Фёдор Иванович был коренной сибиряк, на медведя не раз хаживал, какие тут могут быть сопли и слёзы? Он даже сильно злился на себя из-за этого, но ничего поделать не мог. Само кричало из души. В родном посёлке скажи кому, что Федька Перевалов от фильма плачет, – никто и не поверит. У них в роду все мужики – кремень. Отцу Фёдора вон трактор на руку наехал, когда он помогал трак менять одному горе-механизатору. Так он даже голоса не повысил, когда сказал: – Ну-ка, сдай назад… Кости наружу повылазили из ладони, кровь брызнула во все стороны, а он своим ремнём перехватил руку выше локтя, заставил тракториста сделать разворот на месте, чтобы проверить, Северяне № 4, 2012

109

литературная гоСтиная | проза не будет ли снова соскакивать гусеница и только потом сам пошёл к фельдшеру. – Ты кончай мокроту разводить, что у тебя случилось? – спросил, не глядя на Федулова. – Фёдор Иванович, ребёнок больной родился, его на искусственном дыхании держат. – Сегодня на искусственном, а завтра сам задышит, чего ты так… распустился? – Фёдор Иванович, они хотят вечером отключить этот аппарат. Он же умрёт! – Ты что, с ума сошёл? Как отключить? – Электрики поселковые, у них плановое отключение для профилактики… – А в больнице же запасной дизель есть – резервное питание? – Он у них убитый совсем, уже давно, два года, как запороли. Мы с мужиками из гаража ходили смотреть, там работы на неделю и то, если запчасти есть. Главврач сказал, что полчаса будут дышать всей больницей рот в рот, а потом – всё, он умрёт, – и Коля, уже не стесняясь, просто завыл на глазах у Фёдора Ивановича. – Да погоди ты раньше времени всех хоронить… Ирка увела несчастного молодого отца из кабинета, а Фёдор Иванович прикинул расклад на текущий момент. Ведь не авария же в самом деле, а только плановое отключение, можно и повременить с ним, пока ребёнок в таком положении. Главное было не допустить отключения света сегодня, чтобы успеть что-то предпринять. – Ира, соедини меня с директором электростанции, да побыстрей. – И стал ждать, прижав телефонную трубку к маленькому мясистому уху. Через минуту трубка басовито зарокотала: – Здорово, Фёдор Иванович, что за спешка, что случилось? С директором Ерпылёвым они были знакомы давно, даже водку пивали не раз на всяких районных праздниках, но дружбы не водили. Фёдор Иванович насчёт дружбы был очень строг, и друг у него всю жизнь оставался один-единственный. Настоящий, с которым и в разведку, и на смерть пойти можно. Другой дружбы они оба не признавали. – Слушай, Пал Петрович, у вас сегодня намечено плановое отключение в посёлке, а в больнице моего работяги ребёнок двухдневный дышит через аппарат, если вырубить свет, врачи его только полчаса смогут продержать, а потом всё… – Ты что, на старости лет помощником главврача заделался? – заржал Ерпылёв, а потом вдруг без всякого перехода заорал: – Чего вы все лезете

110

Северяне № 4, 2012

не в свои дела? И главврач твой звонил, ротозей без дизеля, всякие начальнички позванивают повыше тебя. Мы всех загодя предупредили. И так уже откладывали не раз это отключение, у меня подстанция сгорит, если не сделаем профилактику. Вот за это мне придётся отвечать, а всё остальное мёртвому припарки. Хрен вам всем, больше никого не буду слушать – в семь часов всё вырублю! Внутри Фёдора Ивановича полыхнула молния знаменитого переваловского гнева. Ребёнок умирает, а он ещё и насмехается. Развелось этих смехачей в последнее время, ничего святого для них нет. Черти, а не люди. Фёдор Иванович выдержал небольшую паузу и мёртвым голосом членораздельно вбил в мозг Ерпылёву несколько раскалённых гвоздей: – Выключишь свет – застрелю. Раздетый, мимо секретарши, изумлённых людей в приёмной вышел на улицу, сел в заснеженную машину и коротко бросил водителю: – Домой. Машину он сразу же отправил обратно в контору, а заряженную картечью пятизарядку положил в багажник собственной «Нивы». Дома никого не было, жена ещё не пришла с работы, поэтому сам себе заварил крепкого «купеческого» чаю и обдумал план действий. Сначала он решил и главврача казнить за бессердечие и халатность, но главврач ещё и месяца не успел поработать, не его вина, что дизель раздербанили, а вот Ерпылёв… 18.45. Фёдор Иванович аккуратно припарковал «Ниву» рядом с ярко сиющей окнами больницей и стал ждать, когда они погаснут. Он знал, где ему потом искать директора электростанции… Через час дома его встретила встревоженная жена: – Где ты бродишь? На работе тебя нет, а тут без конца названивает Ерпылёв, ты ему зачем-то нужен. Вот – опять, – она передала ему трубку. – Фёдор Иванович, видишь, не стали мы делать это отключение. Что ж я не человек, что ли. Ты извини меня за болтовню. Да и сам хорош – застрелю! А что, и в самом деле застрелил бы? – дрогнувшим голосом спросил Ерпылёв. – Ты меня тоже извини, Пал Петрович, – проникновенно сказал он и под изумлённым взглядом жены вдавил трубку в телефонный аппарат. Фефелов назвал сына Фёдором. А что, звучит – Фёдор Фефелов. В ничего не подозревающей конторе все долго потешались над ним – ишь как прогнулся перед начальством…

проза | литературная гостиная Платон Мозговой

На задворках постиндустриальности

ачало получается бесхитростным. У моей бывшей тёщи был крёстный. Но сам крёстный человек если и не великий, то занимательный – это точно. Юного мужа, а потом и отца звали Воль де Мар Лукашин, или просто Вова. Его гражданская супруга, а впоследствии и законная, трудилась в банке «Прибалтийский», куда составила ей протекцию всё та же моя бывшая тёщенька. А сам юноша трудился в метро строе города Санкт-Петербурга. Стаж его работы был, в общем-то, немалый, да в придачу ещё был он неплохим и трудолюбивым работником. И рано или поздно любое начальство начинает оценивающе приглядываться к персоналу на предмет подбора команды для того, чтобы было на кого опереться в трудовых буднях. Происходит так на всех широтах и на всех климатических поясах. Попал в оперативную разработку и Воль де Мар. В один прекрасный солнечный день его вызвали в помпезное здание у Царскосельского вокзала и предложили бесплатно, за счёт конторы, с компенсацией затрат и сохранением трудового места поучиться в Высшей школе рудознавства Императорской Берг-коллегии, а попросту в Горном институте имени Бородатого основоположника марксистских кружков в России. Разумеется, с последующим обратным трудоустройством, уже на вышестоящую должность в тот же метрострой. Предложение было заманчивое, но, соблюдая формальности, наш мальчуган попросил тайм-аут на раздумья. Безусловно, его начальство оценило эти слова и в душе сказало, что главный маркшейдер Кировско-Выборгского участка метростроя Иосиф Лаврентьевич Демократо-Костоломов умеет работать с вверенными кадрами. Вместо раздумий наш герой отправился почему-то к моей тёще, где зачем-то спросил совета, как ему быть в такой ситуации. И моя бывшая

тёща, как человек с безусловно своеобразной активной жизненной позицией, не устояла и устроила точку бифуркации: «Как ты сказал, Воль де Марчик? В Школу рудознавства? Да ты с ума сошёл! Мир вступил в эпоху постиндустриализма, а ты собираешься связать свою судьбу с миром машин, металла и пара? Глупо! Глупо! Это вон мой зятёк недалёкий пусть батрачит на верфях, а ты у меня умный мальчик! А куда надо идти? Разумеется, в мир финансов! Мир топ-менеджмента банковских корпораций! Не слушай никого! У меня два высших образования! Иди в Финансовоэкономический имени злодейски расстрелянного Красным Императором Иосифом Железной Рукой дурачка Вознесенского! Там учился мой лепший кореш Естюфеев, одно его слово – и ты студент, а через лет пять-семь станешь управляющим партнёром «Соломон Бразерс» в России!»

Северяне № 4, 2012

111

Рисунок Александры стрельниковой

Рассказ

Скажу честно, я пытался отговорить. Но моё красноречие и исторические примеры оказались бессильны против упёртости этого неофита. Такие же чувства, наверное, испытывали и советские технократы, пытавшиеся объяснить массам, что реформы алкаша Борюсика Е. приведут к массовому обнищанию и катастрофе. Но что поделать, не удалось. В Финэке быстро выяснилось, что словечко некоего Естюфеева стоит там ровно ноль целых хрен десятых копейки и фуа-гра в прованском масле в придачу. Пришлось Воль де Мару распотрошить мошну и регулярно отстёгивать в кассу этого «версититькета» шуршащие купюры Центробанка РФ. Потом я развёлся с прежней жёнкой и после арьергардных оборонительных боев, зажимая рукой раны, отступил в Северную Ойкумену, где высшие руководители, освоившие этот суровый край, в те времена, когда моя бывшая тёща блистала на перестроечных митингах и наяривала диссидентский Сэм-издат на гектографе, были выше этих пошлостей, а про постиндустриальную эпоху и горизонты либерализма и не слыхивали. Там меня взяли в дружную команду исследователей недр. И вот в мае 2011 года я с женой и пятимесячным сыном прибыли по подложным (заграничным) паспортам в город, где разместились на явочной квартире резидента Северной Ойкумены в Северной Пальмире Димитриуса Малухи. Резидент как раз надумал делать ремонт в квартире, поэтому после краткого отдыха мы всем гамузом направились в магазин «Бигхаус» для приобретения стройматериалов для ремонта. В «Бигхаусе» к нам на полусогнутых бросился выводок «манагеров» торгового зала, дабы втюхать нам свой ассортимент. На одном из них красовался жетон «Воль де Мар Лукашин». После краткого допроса выяснилось, что после окончания Финэка жизнь Воль де Мара круто свернула в сторону. На проходку его поставить уже не могли, ибо всевидящее око циркуляров и инструкций нерушимо говорило о том, что на проходческом щите могут работать только специалисты со средним техническим образованием, а к ним наш главный герой уже, увы, не относился. Но, покинув базу проходчиков, отшвартоваться у пирса ИТР у него тоже не получалось, ибо образование, полученное им, было насквозь гуманитарным и в горном деле абсолютно бесполезным. И пришлось нашему знакомцу плавать яко роза в проруби под ухмылки своих уже бывших коллег. В общем,

112

Северяне № 4, 2012

Рисунок Александры стрельниковой

литературная гостиная | проза

получился из юноши, как говаривал мой давний знакомец, выпускник ВВМУ подплава Лёха Иричук: «Пересушенный проходчик, недосушенный инженер». Место в топ-менеджменте «Соломон Бразерс» никто ему предлагать не спешил, даже, наоборот, из офисов крупных финансовых структур он вылетал вслед за своим резюме, как пробка из шампанского десятилетней выдержки. Был, конечно, шанс, заинтересовать своей персоной старого сатира и гея со стажем Естюфеева. Но на этот роковой во всех смыслах шаг он пойти не решился… Батрачить же на щите в проходке ему уже не давали. Инструкция-с! Пришлось нашему главному герою пополнить собой стадо «манагеров», зарабатывающих на жизнь в торговых точках по необъятной покамест матушке России. Цимес этой истории заключается в том, что когда Воль де Мар в состоянии сценической фрустрации и эмоциональной возбуждённости явился с дипломом пред светлы очи моей уже бывшей тёщеньки и начал резонно задавать вопросы про «Соломон Бразерс», топ-менеджмент и голубую «Вольву», то моя бывшая родственница удивлённо вскинула бровки и возопила, как медведь, покусанный пчёлами: «А чего ты меня, дуру старую, слушал? Зачем туда пошёл учиться? Я тебе сказала? И что? Своей головы на плечах нет?» В общем, ловко съехала, включив, как говорят в российской армии, дурака. Ну, что я могу сказать в заключение? А вот! Перефразируя чеканную латинскую поговорку: «Бойся данайцев, дары приносящих!», закончить рассказ можно обновлённой поговоркой: «Бойся демократов, советы дающих!» Люди, будьте бдительны!

проза | литературная гостиная

Спецоперация Рассказ

оя бывшая тёща Тамара Ильинична Сатановская страстно ненавидела служивых людей. Любое существо в форме независимо от знаков различия, пола или ведомства вызывало у неё утробный рык «У-у-у-у-у! Нахлебник! Вот придёт к власти Ирина Муцуовна, мы ещё разберёмся, чем вы там занимались!» Почему с армией разбираться должна была эта японская мулатка, мне до сих пор непонятно. Ну да ладно. Однажды в погожий летний вечерок ей позвонила такая же экзальтированная подруга и поведала леденящую душу историю о своей ненаглядной дочке, получающей образование в Англии, но в данный момент отдыхающей на даче под Петроградом. В стоявшей неподалёку воинской части при невыясненных обстоятельствах у неё завёлся сердечный друг, скромный пулемётчик из обычного номерного и отнюдь не гвардейского мотопехотного полка ещё боле заштатной стрелковой бригады. Девица по доброте душевной подкармливала приглянувшегося воина йогуртами, котлетками из чистейшей паровой телятины и прочими домашними лакомствами, взамен таская домой стреляные гильзы разных калибров, шевроны и знаки различия. Когда в гардеробе студентки Оксфорда стали преобладать камуфляжные куртки и даже солдатские ремни, её маменька забила тревогу. И позвонила моей бывшей тёще. Надо сказать, что бывшая мама моей бывшей жены обожала простые и прямолинейные решения. Главное, чтоб они были действенные и попутно демонстрировали её крутизну и нахрапистость. Реагируя на сложившуюся напряжённую обстановку, она лично разработала спец операцию по нейтрализации нежелательного элемента. К секретной акции были подключены самые тёмные петербургские силы. Через пару дней, ближе к ночи, к воротам пресловутой воинской части подкатил здоровенный «Линкольн-Навигатор», из которого вылезли накачанные дяди с причёской «умные волосы покинули голову». Зайдя в караульное помещение, они небрежно пошелестели зелёными купюрами

с изображением Линкольна. Был истребован дежурный прапорщик. Пообещав незамедлительно оторвавшемуся от сна фельдфебелю некоторую сумму «зелёных», ежели им на собеседование доставят одного юного охальника, что служит здесь первый год, серьёзные дяди стали дожидаться развития событий. Деловой и шустрый прапор дальтонизмом не страдал, поэтому помчался в казарму и доставил заспанного охламона прямо в ручки благодетелей. По-братски обняв мотострелка, посланцы тёти Томы испарились из караулки, словно их тут никогда и не было. Через полчаса, вытирая разбитое в кровь лицо, наш «рейнджер» прошествовал мимо караула и ушёл в казарму, где, ополоснув лицо и застирав камуфляж, улёгся на неуютную панцирную койку. Ещё через три часа, когда наступило время, именуемое на флоте «собачья вахта», караульного привлекли странные звуки, раздающиеся за ограждением. Они напоминали уханье совы, гуканье филина, мычание коровы и заунывные крики муэдзинов. Разбудив несколько струхнувшего прапора и прихватив оружие, караул в бронежилетах отправился на разведку. Картина им предстала живописная. Один из их недавних визави лежал на раздолбанном асфальте в позе Данаи на бессмертном полотне Рембрандта и, тихонько подвывая, стонал и мычал: «Нога-а-а-а! Больно-о-о-о-о!» Второй, держась за лицо, гукал и пускал пузыри, словно младенец на прогулке, при этом пытаясь виновато улыбаться. Сзади стоял покорёженный джип с выбитыми стёклами и спущенными колёсами. Арматура, с помощью которой было сотворено столь вопиющее варварство с чудом автотехники, валялась неподалеку. Начальник особого отдела мотопехотной бригады, которого прапорщик дребезжащим старческим голосом снял с сеанса кратковременного отдыха, благоухая французским одеколоном и буравя окрестности грозным взглядом, прибыл на место событий. Окинув оценивающим взглядом заляпанных грязью и хвоей Северяне № 4, 2012

113

литературная гостиная | проза

Рисунок Александры стрельниковой

непрошеных гостей, он порекомендовал надавать им поджопников и выкинуть за пределы воинской части. Ну и вызвать милицию, потому как ежели из-за всяких штатских шаромыжников ему будут мешать спать, то он не сможет выполнять свой священный долг по обеспечению безопасности вверенной ему части. Вызванный наряд милиции, отнюдь не горевший желанием заниматься непонятными личностями, обшарил карманы у граждан и, если верить злоязыким демократам, заодно прихватив у них наличность из толстых портмоне, обнаружил корочки питерских частных охранников. Оперативники позвонили в лицензионный отдел. Тем временем к бастионам мотопехотной бригады подкатили «белые братья» на машине с красным крестом. Эскулапы прямо на месте диагностировали сложный перелом ноги у одного и сломанную челюсть у другого чоповца. Дело стало попахивать авиационным керосином, тем более что пришёл сигнал и из лицензионного отдела, откуда доложили, что оба несомненно достойных гражданина находятся в федеральном розыске за вымогательство, а корочки их аннулированы ещё три года назад. В это время флегматичные парни из РУБОПа, прихватив ребят из легендарного питерского ОМОНа, на двух «Уралах» мчались сквозь ночь, пугая прохожих воплями сирены. Тут уже областные милиционеры скрутили фигу прямо в микрофон и внятно заявили, что «палку рубанули», то есть преступление раскрыли именно они, РУБОП с ОМОНом могут и

114

Северяне № 4, 2012

дальше отдыхать в своём уютном особнячке на улице Чайковского. Впрочем, наблюдая такую нешуточную конкуренцию за джентльменов, натурально истекавших кровью, начальник особого отдела бригады напрягся и по доброй традиции заорал так, что окрестные дубы мигом очистились от собравшихся в ожидании возможной падали ворон. «Особист» орал о том, что «злодеи» вероломно напали на бригаду особого назначения, временно находящуюся в стратегическом резерве Верховного главнокомандующего. В общем, часа через три у КПП скопилось не меньше десяти автомобилей, включая «Жигули» из областного ОВД, «Уралы» с ОМОНом, микроавтобус с РУБОПом, «Шевроле» районного прокурора, армейский «УАЗ» начальника особого отдела Ленинградского военного округа и «Волгу» со следователем военной прокуратуры. Тем временем первый слой показаний с фигурантов федерального розыска был снят, и на КПП доставили испуганного мотострелка со следами насилия на лице. Дотошные силовики уже выяснили, что, заведя служивого в лес, злодеи стали глумиться над рядовым Российской армии, нанося ему тычки и подзатыльники, сопровождая их нравоучительными проповедями на тему о том, что барские дочки есть, да не про его честь. Избиваемый мальчонка только прикрывался руками и говорил: «Дяденьки, не бейте!» Но когда оборзевший от своей крутизны урка несколько даже стихотворно выразился: «Помни вечно: самого под забором тебя мамка родила неизвестно от кого», глаза мальчонки по волчьи блеснули, и он, резко распрямившись, вскочил и, подхватив здоровенную каменюку, врезал ей по скуле графоману. Раздался неприятный хруст, и уркаган, всхрапнув, рухнул на землю. Второй герой, осознав, что его соратника, романтика эпохи первоначального накопления капитала сняли с забега, а сейчас вплотную займутся и его кандидатурой, резко отпрыгнул и свалился в яму, которую не одно поколение мотострелков использовало для сваливания объедков от самовольных пикников на обочине. Падая, он получил сложный перелом бедра, и эхо его воплей, долго летая над лесом, вызвало массовую миграцию хомяков, мышей-полёвок и прочих грызунов, что не замедлил отразить в своей работе «Миграция хомячков, как детерминированный признак ущемления демократических преобразований» профессор кафедры

политических реформ СПбГУ Фармазонов-ТяньШанский. Ребята из РУБОПа всё же находились в более выгодном положении, потому что нити преступления тянулись в тот город, где они дислоцировались, поэтому после соблюдения всех необходимых формальностей они, заполучив бумажку под названием ордер, с подписью человека под названием прокурор, перешли к следующему этапу карательной акции. Тем временем Тамара Ильинична Сатановская, нанеся на сон грядущий омолаживающую маску стоимостью 200 долларов за грамм, собиралась в личную опочивальню почитать на сон грядущий свежую агитброшюрку мадам Хакамады. В это время в её чугунную дверь требовательно позвонили. Открывая врата, Тамара Ильинична сделала лицо разъярённой барыни, к которой приплёлся холоп-челобитчик. Но облик искажённого гримасой гнева лица сменился на выражение морды недрессированного павиана, который обнаружил в кустах африканской сельвы играющий патефон. За дверью стояли молодые парни, волевые лица и глубоко посаженные глаза которых выдавали навык и тягу к совершению насильственных действий в отношении правонарушителей. Часть из них была в масках и держала дверь под прицелом короткоствольных автоматов А-91, которые моя бывшая тёща приняла сперва за марсианские бластеры. Делегацию возглавляли короткостриженый верзила в замшевой куртке и слегка полноватый седой мужчина с усталым взглядом, упакованный в старинный кожаный реглан. «Гражданка Сатановская? Капитан Токмаков, РУБОП», – представился верзила и предъявил удостоверение. «Самарин, прокуратура», – как эхо молвил дядя в кожаном лётном реглане и даже попытался изобразить улыбку. «А что вам угодно? Я вас не звала», – тётя Тома, как всегда, была само остроумие. «Мы обычно сами приходим. Собирайтесь. Мы за вами. Вот ордер. И не задавайте банальных вопросов», – сухо отреагировал капитан. – Но я ничего противоправного не совершала! Вы не имеете права! Я не бомжиха какая-нибудь, я главный бухгалтер крупного банка, и, поверьте, я найду законные способы испортить вам жизнь. Сейчас не тридцать седьмой год! – Гражданочка, милая, я это уже тридцать лет слышу. И отдать на съедение амурским тиграм меня обещали, и глаза выколоть, и в Мухосранск

Рисунок Александры стрельниковой

проза | литературная гостиная

ветеринарным прокурором отправить, одна валютчица даже узбекскую мафию обещала натравить. Неинтересно, поверьте мне это. Зато нам с капитаном весьма хотелось бы узнать, как респектабельная женщина оказалась связанной с преступной группировкой Миши Шрама. Как вы, женщина с республиканскими убеждениями, завалившая прокуратуру жалобами на произвол органов в области посягательств на демократию, осуществляете заказ бандитам на избиение военнослужащего Российской армии. Более того, я просто жажду пообщаться с женщиной, которая возмечтала отмутузить сына человека, спасшего мне жизнь ценою своей! И не делайте удивлённое лицо! Избитый солдат – сын милиционера, спасшего мне жизнь 14 лет назад! И мне очень жаль, что сейчас не тридцать седьмой год! Законности тогда было больше, чем сейчас, можете об этом и написать! За полгода до пенсии мне уже стыдно бояться барыг. Собирайтесь! Или эти парни заговорят уже по-другому! Северяне № 4, 2012

115

литературная гостиная | проза Выслушав столь блистательный монолог, моя тёща, забыв смыть всю двухсотдолларовую красоту с покрасневшего лица, умчалась в ночь в неизвестном для домашних направлении. Появилась она под утро притихшая и припахивающая чем-то странным, невкусным. В течение месяца она ходила так, словно боялась в любой момент провалиться сквозь землю. Иногда тревожна оглядывалась… Если бы у меня возникла идея гаркнуть ей на ухо: «Будь готова!», она бы, наверняка, молодцевато, вскинув ручонку ко лбу, выкрикнула бы: «Всегда готова! Ленин! Партия! КГБ! Дойчланд, дойчланд, юбер аллес!» Подруга её, заказавшая это безобразие на хохломском подносе с подольскими рушниками, прослышав в трубке трясущийся голос бывшего тестя «Томку закрыли!», практически мигом (в течение суток) испарилась на другой конец глобуса, в Буэнос-Айрес. Там она просидела шесть месяцев, попутно осваивая технику аргентинской самбы. Вернулась она в родные пенаты через год, подхватив редкий в Петербурге штамм одной заразной болезни. Возвратившаяся беглая жёнушка уверяла мужа, что вирус подхватила, скрываясь от Интерпола в дремучих лесах аргентинской сельвы, где была покусана бешеной собакой цеце, которая обитает только в Южной Америке.

Муж этой дамы, заглянувший как-то раз в результаты анализов, был несколько удивлён увиденным, тем более что, читая «Брокгауза и Эфрона», он выяснил, что джунглей в безлесой Аргентине нет, потому как 93 процента страны занимают пампасы, или степи, а собака цеце вообще-то ё в Африке, и даже не живёт, а скорее летает, потому что всегда числилась мухой. Впрочем, это уже совсем другая история… А как же побитый отрок, спросят меня любительницы дамских романов? Он женился на той девочке? И на его свадьбе гулял сам прокурор с ребятами из РУБОПа, а провинившийся прапорщик был наряжен ангелочком и носил трен платья его невесты? Увы, всё закончилось гораздо более цинично! Следы мотострелка сгинули в нетях. Доподлинно известно, что «особист» бригады, получивший за это дело очередную звездочку досрочно, потрепал его по загривку и сказал: «Не в тех войсках ты служишь, парень!» Ходили слухи, что парень был переведён в разведроту, где и закончил свою срочную службу, потом его видели в Питере в форме с буковками «К» на погонах и краповом берете, но всё это слухи и не более чем. А как же девочка? Слышу я опять же звенящий от любопытства голос любительниц дамских романов. А никак, цинично скажу я им. В Оксфорд отправилась доучиваться.

Стяжатель Рассказ

ело происходило в смутные 90-е годы прошлого столетия. Такие события не скоро стираются из памяти… Помнится один актёр в телесериале устами своего героя, уголовного авторитета по кличке Старик как-то сказал: «Ну что за страна у нас такая!!! Все – святые через одного!!! А порядочного человека уже днём с огнём не найти!!!» Верно сказал «вор в законе», в точку прямо. Вот возьмите ситуацию, которая произошла у нас в городе Н. в самом ключевом моменте «свинцовых» 90-х годов. Учился у нас один хлопчик, по фамилии Кудасов. Не тот Леопольд Кудасов, начальник белогвардейской контрразведки из «Неуловимых

116

Северяне № 4, 2012

мстителей», а весьма даже не простой мальчик с именем Володя. И выяснилось на втором курсе, что дедуля у него был чистокровный немец-перец-колбаса. По фамилии Фухсен. И в связи с этими пикантными обстоятельствами намечается в их семействе воссоединение с исторической родиной. И вот в далёком сибирском городе семейство полным ходом пакует чемоданы и учит язык великого Гёте, чтобы, значит, в кругу соотечественников блистать не только стандартным набором фраз, наподобие «Гитлер капут!» и «Хенде хох!». Умчались туда они быстро, а вот Володя, или, как его теперь называли, Вольдемар, что-то задержался. Попутно выяснилось, что к учёбе

Рисунок Александры стрельниковой

проза | литературная гостиная

он охладел, пропускал занятия и был отчислен из института, а чтобы не помереть с голодухи, пошёл простым торговцем в контейнер на оптовый рынок. Там он просидел почти год, что по меркам того сурового времени было вещью почти невероятной, ибо работали там в основном либо кавказцы, либо асоциальные элементы, что держались за место до первой зарплаты или первых разборок с использованием холодного и огнестрельного оружия. Обдурить непутёвого оптовика из провинции там считалось таким же естественным поступком, как и посещение душа или бани. И вот однажды его хозяева сделали Вольдемару шикарный подарок. Можно даже сказать, одарили полной мерой – переписали на него своё ООО с нулевым банковским балансом, а в качестве погашения долга по зарплате подарили 40-футовый контейнер, который был и складом, и офисом, а иногда даже и ночлежкой для оставшегося без квартиры Вольдемара. И правда, кто же будет держать в общежитии давно отчисленного студента?

Сами же хозяева открыли для себя новый увлекательный вид бизнеса, куда и перебросили все оборотные капиталы и мало-мальски ценные активы. Сам факт превращения во владельца собственной фирмы прошёл для Вольдемара без особых волнений, потому что всей душой он уже был в далекой Баварии, которая ему снилась по ночам. О ней он рассказывал омоновцам, которые охраняли этот рынок от гопников. Временами Вовке снился даже вкус настоящего баварского пива «Кюле Блонде», пузырьки которого лопались у него на губах, и он просыпался в блаженной истоме. И вот, наконец, самолёт «Люфтганзы» взмыл в воздух с герром Вольдемаром Фухсеном на борту и взял курс на далёкую Баварию. А в его 40-футовом контейнере, взятом в аренду вьетнамцем Сяо, поселились пятеро поросюков, которых Сяо планировал превратить в котлетки и прочие вьетнамские лакомства для клиентов его кафе. Прошло три года. И однажды в марте 1998 года на пороге обшарпанной комнаты общежития появился явно преуспевающий импортный господин с двумя пакетами с импортными названиями. Улыбнувшись голливудской улыбкой, он бодро гаркнул: «Здорово, подонки!» И тут же возникла иллюминация, все стали ходить в гости и поздравлять Вольдемара с прибытием в родные Палестины. На залитом спиртом ещё в первую русскую революцию столе водрузился шнапс, дюжина пива, гонец уже мчался за добавкой, а Вольдемар, чем-то неуловимо похожий на барона Мюнхгаузена, рассказывал, рассказывал и рассказывал. Судя по рассказам Вольдемара, на «Фатерланде» ему жилось скучно. К приезду сына папенька уже открыл небольшой автосервис, маменька с сестрёнкой, разобравшись в функциях программируемых швейных машинок, вовсю обшивали различных фрау, став в районе нечто вроде «русиш кутюрье». Братишка ходил в ПТУ при заводе, где обучался ремонту двигателей. Все худо-бедно сносно умели калякать на «хохдойче» и в общем и целом вписались в жизнь своей второй родины. Получив в кассе социальной помощи толстенькую пачку дойчмарок и направление на курсы немецкого языка, Вольдемар оживился. И направил свои стопы в ближайшую пивную, где совершенно случайно обнаружил такие же осколки Советского Союза, в компанию которых он вписался так же естественно, как рука в форменную генеральскую перчатку, сшитую по личной мерке. Северяне № 4, 2012

117

И тут немец Фухсен погиб! Вместо него в Германии появился Володя Кудасов, потому что турок-бармен, сделавший молодым господам замечание, что надо бы вести себя потише, получил в тыкву так, что минут пятнадцать приходил в себя, а потом вызвал полицию. Прибывшим полицейским новоявленные жители Германии сказали две фразы: «Гитлер капут!» и «Кто войну выиграл? Забыли уже?». После чего дружно умчались на полицейской машине в участок, громко распевая: «Артиллеристы! Сталин дал приказ! Артиллеристы, зовёт Отчизна нас!» В полиции наследникам победы во Второй мировой войне выписали по 82 марки штрафа и отпустили по домам. С тех пор у околоточных полицаев появилась головная боль, потому как герр Фухсен давал стране угля, мелкого, но много. Социальное пособие, по местному «вэлфер», у него было немаленькое, поэтому попутно между визитами в «околоток» Вольдемар побывал и в Испании, где омыл грешные телеса в бурной реке Эбро, прославленной великим Кольцовым, как место самых ожесточённых боев в Гражданскую войну 1936–1938 годов. Отметился он и во Франции, из которой его выпроводили бравые «ажаны», потому что «нуар бош» перевернул лоток торговца шаурмой на улице Вожирар. Съездил он и в Неаполь, где подавал «на макароны» пару сольдо нищим, правда, тему посещения Неаполя Вольдемар обходил краями, обмолвившись об этом только парой фраз, видимо, там тоже было всё не так уж и благолепно, как по его рассказам. С какой целью герр Фухсен прибыл в Россию, осталось загадкой, потому что даже после пяти стаканов шнапса и дюжины чудного портера Вольдемар колоться не хотел. Наутро он пропал. Судьба свела меня с ним через полгода, когда в стране бушевал дефолт. В газетах придворные юмористы жалостливо рассказывали о своих мытарствах на курортах всего мира, где у них обнулились кредитные карточки, народ сатанел и сметал харчи с магазинных полок, «Киндер-сюрприз» что-то лопотал о происках коммуно-фашистов в Думе, а Хакамада и Боровой призывали народ не бояться и богатеть, собирая грибы в лесу. Среди этого хаоса островком оптимизма и позитива возвышалась фигура Вольдемара. Он обзавелся ухоженным «Фордом-Скорпио», отъел личину и улыбался в тридцать два зуба. Пригласив меня в кафешку, он заказал два подноса яств и стал рассказывать…

118

Северяне № 4, 2012

Рисунок Александры стрельниковой

литературная гостиная | проза

Оказалось, что Вова намедни продал своё гражданство. За сто тысяч полновесных дойч марок. Сложно сказать, как называли эту процедуру педантичные немцы, но герр Фухсен лишился права избирать и быть избранным в бундестаг (невелика потеря, подумал я), заодно его сняли с социального довольствия (это хуже, отметил я про себя), у него отобрали карточки государственного социального страхования и прочие приятные привилегии принадлежности к «золотому миллиарду». Взамен ему разрешили проживать с семьёй, оплачивая свою долю коммунальных платежей, право жить в Германии и пить её пиво, то есть быть её подданным. Наподобие гражданина без гражданства, резюмировал под конец Вовик. Привезя в Россию сто тысяч дойчмарок наличными, Вольдемар первым делом потопал на рынок и снял с Сяо «ченч» за затянувшуюся аренду. Потом, отделив немного «тенге» окрестным бомжам, он приказал им вымыть контейнер с мылом, чтобы сиял, как «купола синагоги». И отбыл в банк, в котором числился счёт его многострадального ООО с нулевым балансом. Выполнив все формальности, Вольдемар нырнул в омут коммерческих оборотов. Но так как денег было маловато, да и налогов платить

проза | литературная гостиная махновские тачанки, Вольдемар начал бойкую торговлю. «Пскопская» милиция обеспечивала порядок в очереди. Через пять часов товар закончился, и герр Фухсен остался один на один с двумя полиэтиленовыми пакетами денег и своим маленьким воинством, которое смотрело на него, как сенегальская пехота на белого сагиба в окопах под Верденом. «Слышь, бугор! – обстоятельно начал один из сержантов. – Налицо спрос. Значит надо организовать предложение! В том совхозе мы всё под метёлку выгребли, но в пятнадцати километрах от него есть точно такой же. Где товар в наличии, а наличности нема. Я туда сгоняю, а ты давай здесь торговлю организовывай. Ты тут живёшь – тебе и карты в руки». «Денег не дам!» – сказал Вовик и крепко прижал к себе пакеты. «А и не надо, – бухнул зарождающийся на глазах «бизнесмен», – я тебе вместе с картошкой председателя привезу – с ним и расплатишься. Ну, и мне отгрузишь.

Рисунок Александры стрельниковой

не хотелось, он занялся поисками поставщиков, которые возьмут наличку и подмогнут с доставкой. Тернистый путь привёл его в нищие полуразвалившиеся совхозы Псковской губернии. Показав председателю толстую пачку купюр и несколько смущаясь, коммерсант Кудасов заявил, что он желает купить морковочки, капустки, картошечки и прочих даров земли прямо сейчас, за живые деньги, но мимо кассы. Вова едва не тронулся умом, когда председатель подскочил к нему, пал ниц и завопил в экстатическом угаре, подобно холопу, которому проезжавший мимо царь даровал вечную вольную вместе со всем семейством: «Отец наш!!! Кормилец!!! Всё будет!!! Всё!!! И морковочка!!! И капустка!!! Токмо с денежкой не обмани!!! Мы тут с репы на хрен перебиваемся!!! А пока, может, баньку с дорожки? Или откушать чего изволишь?» Вольдемар, ободрённый таким началом, быстро спрятал руки за пазуху, потому как перепугался, что председатель сейчас начнет её лобзать в горячечном бреду, и отрицательно помотал головой. Уже часа через три чадящий и перхающий вонючим выхлопом старенький «ЗиЛ», загруженный мешками, двигался по направлению к Петербургу. Первый рейс принёс небольшую прибыль, но заставил его задуматься об увеличении оборотов. Второй рейс задумывался уже на конец июля, но состоялся в начале августа. Через неделю после его начала к Питеру двигалась колонна из четырёх машин, возглавляемых старенькими патрульными ментовскими «Жигулями» из райцентра. Вольдемар Кудасов сидел с милицейскими и нервно грыз ногти, на эту партию груза он грохнул всю наличку и употребил половину своих дойчмарок из заначки. В Питер они въехали на второй день дефолта. Вольдемар был несказанно удивлён, когда за его автопробегом выстроилась очередь «Жигулей» и прочих чудес автопрома, в которых сидели плохо говорящие горцы и верещали, прямо на ходу высовываясь по пояс в окна: «Э-э-э-э-э, дарагой! Пастой! Куда! Продай! Всэ оптам вазму! Хоть счас!» Оптовый рынок на улице Салова блистал девственной чистотой и закрытыми контейнерами. По территории метались толпы покупателей, которые желали чего-то прикупить, но голландская морковка, польская картошка и прибалтийская капуста закончились вместе с долларами в Центробанке. Поэтому, лихо развернув свои

Северяне № 4, 2012

119

литературная гоСтиная | проза А нет, так больше у нас ты и не появишься. Леса у нас обширные, а места глухие!» – и захохотал, как Мефистофель. Заплатив водилам суточные, комиссионные, прогонные и дав им на бензин, Вольдемар помахал вслед механизированной процессии платочком и пошёл домой. Поспать ему не дали. Ибо в пять утра раздался телефонный звонок, и радостный голос сержанта завопил в трубку: «Босс!!! Выезжаем десятью машинами. Будет морковка, капуста, свёкла и пять машин картошки. Председатель едет с нами. А зять евонный шукает по району, ищет, где ещё чего достать. Готовься там. Они обещают послезавтра еще пару машин подбросить! Так что шевели булками, зимой отоспишься!» – и бросил трубку. Август, сентябрь, октябрь и часть ноября пронеслись у нашего героя, как в горячечном бреду. Он встречал и провожал машины, сдавал оптом и в розницу, менял картошку на соляру, а соляру на пряники, которые он превращал в запчасти для тракторов, которыми он расплачивался с колхозами и совхозами за овощи. Он пинками открывал двери в поселковые администрации, когда местная бюрократия не пропускала машины на Питер. Он давал взятки ментам и налоговикам. Щедро жертвовал на храм и отбивался от колхозных красавиц, шикарные бюсты которых заставили бы удавиться от зависти Памелу. Он купил псковским районным гаишникам два новых патрульных «Жигулёнка», и его машины ходили под плотной охраной по трассе, так что ни одному мазурику не пришло в голову взять их на гоп-стоп. Он рассекал по Питеру в стареньких кроссовках и потёртой кожанке, так что никто не мог бы и помыслить о том, что это баловень судьбы, ухвативший тётю Фортуну за волосы. В середине ноября обороты стали падать. Торговать стало нечем. Продразвёрстка выгребла из псковских деревень весь провиант, включая семенной фонд. Вова подвел итоги. За вычетом «абиссинских» налогов, социальных выплат его подданным и после окончательного расчёта с поставщиками в его банковском сейфе оказалось 204 тысячи дойчмарок. Частично рублями, частично дойчмарками и долларами. После краткого отдыха Вовик потихоньку стал превращаться в респектабельного молодого человека. Он вложил часть денег в свою «хрустальную мечту» – купил пай в частной фирме, делавшей на заказ небольшие яхты и буера. Недостаток образования он компенсировал обучением на

120

Северяне № 4, 2012

вечернем факультете Кораблестроительного института, а всё остальное, как свято верил он, приложится само собой по трудам и заботам. Не знаю, кто дёрнул меня за язык рассказать эту поучительную историю Серёже П. Просто взял вот и рассказал. Не пришло мне как-то в голову, что во внушаемых, как у собаки Павлова, мозгах Серёженьки произойдёт сбой. И когда через пару месяцев я встретил в коридорах университета одну милую студентку, которая тоже была немкой по национальности, причём приехала учиться в Питер из того же сибирского городишки, что и герр Фухсен, я был несказанно удивлён, когда она со светящимся лицом поведала мне, что Серёжа П. сделал ей предложение и официально (стоя на одном колене) просил стать его женой. «Ну что ж, совет да любовь!» – ответил я тогда и помчался дальше, выкинув тут же эту историю из головы, потому что наш «птенец Сирожа» был настолько любвеобилен, что объяснялся в любви и предлагал себя в мужья по три раза на дню. Была у него такая миленькая фишка в жизни. Ещё через три недели, когда я сидел со своим научным руководителем и обсуждал отдельные разделы своей диссертации (которую я так ещё и не защитил), в кабинет ворвалась та плачущая навзрыд немецкая девчушка и, бросившись мне на грудь, начала всхлипывать в мой свитер. «Что случилось, малыш?» – спросил я тогда. Брови моего научного руководителя подлетели выше положенного. Панибратства со студентами он не одобрял. «Понимаешь! Я думала у него ко мне чувства! Чувства! («Девочке 19 лет, – подумал я тогда, – хочется чувства, большого, чистого и светлого».) Большие и светлые! А он! А у него! А там!» – она продолжала всхлипывать. И тут меня осенило!!! «Он что, предлагал уехать в Германию и продать гражданство?!» – спросил я. «Да-а-а-а-а-а-а!» – сквозь всхлипы выдохнула она. «Вот, блин, бородавка! – пронеслось у меня в голове. – Ничего нового придумать не может! Плагиатор фигов!» На этом история практически и закончилась. Сергей П. в Германию вместе со своей пассией так и не съездил. А Вольдемар Кудасов на очередном вираже российской истории пошёл в политику и, конечно, спустил все свои непосильным трудом заработанные деньги, но депутатом Государственной Думы так и не стал. «Денег не хватило», – в частной беседе сокрушался он.

поэзия | литературная гостиная

Анатолий Марласов родился в 1943 году в Пятигорске. Окончил Московский институт культуры по специальности «библиография» (1969). Работал заведующим отделом культуры Тазовского района, затем Нижневартовского, ХантыМансийска, Ямало-Ненецкого автономного округа. С 1993 года директор областной научной библиотеки. Участвовал в коллективных сборниках, печатался в журналах «Уральский следопыт», «Библиотекарь», «Сибирский тракт». В 1995 году в издательстве «СофтДизайн» вышла книга «Белый посох». Ныне находится на заслуженном отдыхе. Член Союза российских писателей.

Анатолий Марласов

Страна Ямал Я знаю – Север не для всех, Для тех, Кто полон свежей силы... А вам такой не снился снег И ночи белые не снились. Конечно, Тут ещё не рай – Я тропку правды не нарушу, Но я влюблён в суровый край, В его талантливую душу.

* * *

А вы видали северное небо? Оно собой напоминает невод. Водой переливается в нём воздух И рыбьей чешуёй сверкают звёзды. О невод чешут круглые бока Диковинные рыбы – облака. А вы видали северное небо? Оно прелестно, как одежда Евы. В нём тысяча оттенков, тонких линий, А ночью – украшает месяц-бивень. Но почему не слышу я ответа – Так вы видали северное небо В подзорную трубу – отверстье чума? Прекрасней чуда не могу придумать. Оно как будто спеленало чум, Оставив для дыхания чуть-чуть...

Белая ночь Как будто шар надули над планетой, А после пополам перепилили И изнутри неясным странным светом Ту часть, что над планетой, осветили. Такая ночь, такая ночь, ребята! Она – как символ северного лета, Она скользит, как девушка, куда-то, Как девушка из музыки и света...

* * *

Нет, я юность не рассеял На нечаянные дни, Полюбив Полярный Север И полярные огни. Я мотался по Ямалу, Сердце не берёг в груди... Не успел я даже маму В путь последний проводить. Десять лет – не выстрел пули, Им не виделся конец... Чайки белые вспорхнули – Умер батя, мой отец. Может, лет пройдёт немножко – Мне ль предсказывать беду? – Я, как ненец за морошкой, В невозвратное уйду. А пока, влюблённый в Север, В эту хладную зарю, «Зрелость надо не рассеять», – Сам себе я говорю.

Северяне № 4, 2012

121

литературная гостиная | поэзия

* * *

Неба сумрачный бархат, Шторм на Обской губе... Я сквозь тундру на нартах Пробиваюсь к тебе. Ах, олени, олени, Что ж вы медленно так? Вам бы скорость мгновений Или скорость атак. Мне бы было не страшно, Лишь бы только быстрей, Ветер тундры — в упряжку, В руки солнца хорей. И помчатся, помчатся, Не касаясь травы, Задыхаясь от счастья, Приближенья любви.

* * *

Анатолию Стожарову

В начале мая почернеет снег, И будет снег не снег, А просто смех. И на душе моей печально станет... А если поразмыслить – чепуха, Ну разве это повод для стиха? Конечно, снег когда-нибудь да стает. Пусть под напором ветра, не сама На льдине уплывёт от нас зима, Взорвётся солнце от любви к растеньям И будет сутки круглые светить. Ну, кто тогда мне сможет запретить Весёлые писать стихотворенья? Пусть торжествует солнце, но его Недолговечно всё же торжество, И хлопья снега закружатся вскоре, И снова девять месяцев зима, И я сойду, наверное, с ума – И напишу стихи о Чёрном море!

122

Северяне № 4, 2012

* * *

Василию Самбурову

О, эта комната с камином, В камине жаркие дрова, В ней поклоняются картинам И чтут поэзии слова. В ней не считают и не копят, Друзей своих не предают, Тут не увидишь пошлых копий, Тут свой таинственный уют. В нём – незаконченность этюда, Незавершённость тех идей, Что если выпорхнут отсюда, То потрясут сердца людей. О, эта комната с камином...

* * *

Это было давно. Однако Можно даже уже забыть. Мне понравилась в чуме собака, И решил я её купить. Мёл слова я, Как электровеник, Но сказал не спеша мне Дед: «У тебя, видно, много денег, А простого понятия нет». Вывел молча меня из чума, Там металась оленья рать: «Надо думать. Немножко думать, А потом уже торговать. Без собаки я, как собака. С нею в тундре я – человек». Это было давно. Однако Я запомнил урок навек. И когда предлагают мне дельце – Место... Деньги... Уютный кров, Вспоминаю я старого ненца И к собаке его любовь...

поэзия | литературная гостиная

* * *

Упала сосна вековая В объятья сугробов своих, Я крикнул, нутро надрывая, Но крик неожиданно стих. И снова болезненной тишью Придавлен я, словно сосной, И, будто летучие мыши, Снежинки кружат надо мной. И мне захотелось забыться – Зачем я живу на земле, В медвежью берлогу забиться, Заснуть, растворившись в тепле, И спать непредвиденно долго, И видеть в замедленном сне, Как солнцем пронзённая Волга Стремится навстречу весне.

Ситуация Шёл снег, Но масть не шла – Я проиграл Чукотку, остров Белый и Ямал. Я торговал Россией, Как купец, Пока не понял, Глупый, Наконец, Что мой партнёр В лицо смеялся зло: «Продай своё родимое село!» Я повод дал – Врал в телеграммах маме, Что мне тепло и в стужу на Ямале, Врал в письмах и в стихах, Что забываю Любовь свою к отеческому краю. И вот стряслось, И вот оно – пришло: «Продай своё родимое село». Мгновенье – Согласиться и пропасть. Я пятернёй ему заклеил пасть, Чтобы не смела скалиться она, И смыл вину остатками вина.

* * *

Картина эта вам знакома? Ушло моё пальто из дома. Надело брюки, башмаки, Ушло, мне не подав руки, Надело шапку набекрень, Презрело общую молву И укатило в град Тюмень, А, может быть, и в град Москву. А там господствует она, Она – из капель, света, смеха Непостижимая весна Без огорчений и без снега. Пальто вслед скажут: «Идиот! Он сводки метео не знает». Пальто, сбежавшее, идёт, Отсутствия лица стесняясь...

Весна Зашумели леса Белым взрывом берёз, Зашумели леса, зашумели. Из лесов вышел дед – Краснолицый Мороз И сбежал От пронзительной сини апреля. И тогда был весною Раскрыт парашют – Голубиных небес Голубого отлива. Опустилась весна На зелёный маршрут. Это было, как в сказке, Или в цирке – у Кио...

Северяне № 4, 2012

123

литературная гостиная | поэзия Случай

* * *

Валентине Няруй

Анатолию Стожарову Утверждали – Это ересь, Не пройти туда. Берег белый, белый берег, Чёрная вода. Не поймёшь – Зима иль осень, Осень ли, зима? Только помню – Надо очень, Как сошёл с ума! Улыбнулся старый егерь: «Это – ерунда. Ну и что ж, Что белый Берег И черна вода. «Вихрь» надёжен, Лодка тоже – Звонкий алюминь, Так что трусить Нам негоже И кричать «Аминь!». Мы промчались с ним, Как звери, Сквозь шугу из льда. Берег белый, Белый берег, Чёрная вода.

* * *

Что этот северный размах Для всей страны и мира значит, Когда я видел – ненка плачет С ребёнком малым на руках? Вы скажете: «Не в этом суть». Конечно, нефть и газ важнее, А что, ответьте, будет с нею, Когда строения снесут, Уйдут, железный бросив хлам, Оставив чёрные подтёки?.. ...Во сколько горькие уроки В дальнейшем обойдутся нам?

124

Северяне № 4, 2012

В неводе моей печали, И друзья не ожидали, Вдруг попалась рыба счастья, Рыба счастья – чёрт возьми! Был я к счастью безучастен. Хочешь – режь меня на части, Хочешь – рви меня на части Иль хоть как ещё казни. Я, конечно: «Да, спасибо!» Но зачем мне эта рыба? Я не знаю, что с ней делать, Что с ней делать, чёрт возьми! Я могу распутать смело Всей моей печали невод, Но зачем попалась мне вот Рыба счастья? С ней возни... Я распутал невод грусти И сказал: «Давай отпустим – Вот уж не было печали – Рыбу счастья навсегда». Надо мною птицы-чайки Возмущённые кричали, Волны бедрами качали, Но решил я: «Не беда!»

* * *

Ненцы – мудрый народ. Суеверный немножко, Ведь когда умирает Какой-нибудь дед, Он родным говорит: «Я пошёл за морошкой», – И уходит из чума... И его больше нет... И когда меня жизнь Невзначай заморочит – Пусть не так уж я стар, Пусть не так уж я сед, Поступлю, словно ненец. «Он ушёл за морошкой», – Так скажите, коль спросят, Любопытным в ответ.

поэзия | литературная гостиная Осень И вот уж неожиданно опали С деревьев листья на седом Ямале, Хоть август только вздрогнул синевой... И мой сосед в балке небритый Яков Вдруг засмеялся, а потом заплакал И лёг, укрывшись шубой с головой. Я на гитаре что-то запиликал О стройке всенародной и великой, Чтоб чем-то грусть у Якова отбить, А он взглянул и мудро, и мохнато: «Ну, что же делать? Делать что-то надо!» Но я заверил, что не буду пить. Я вышел в августовскую природу И шёл так тихо, словно нёс я воду На коромыслах в вёдрах... Между тем Я был пустой, словно порожний чайник, Как бы сказал насмешливый начальник: «Пустой – и всё, И никаких проблем». А жизнь – одна. И надо делать что-то, Чтоб не одна, хоть важная, работа, А было всё же нечто для души. Под сапогами листья заскрипели: «Мы ничего на свете не успели – Так ты хоть, неопавший, поспеши». А я-то что? Ответственностью полный Я эту стройку долго буду помнить, И этот август с проседью осин, И Якова, и повара-поэта, И как нам тяжко с комарами летом, И то, как я сейчас бреду один... Я возвращаюсь – никуда не деться, По крайней мере, надо бы согреться И постирать стоящие носки. И, обалдевши озирая нары И то, что там осталось от гитары, Я сам смеюсь и плачу от тоски...

* * *

В балке и весело, и жутко, И очень тесно – не пройти. «А ты не подсадная утка В рабочий славный коллектив?» – Спросил отчаянный детина, Любуясь силою чуть-чуть, И, словно ручейку плотина, Он перекрыл собою путь. «Тут каждый мастер на все руки, Певец – Иван, Игрок – Колюн. А я вот гирею от скуки Орешки мелкие колю. Да не робей! Ответствуй смело, На вахте так заведено, Какое ты умеешь дело?» И я сказал: «Кручу кино». «Неужто?» – оттолкнув детину, Пропел восторженно Иван. «Да мы притащим “Украину”». «Живём», – одобрила братва. Спортсмен стал ниже ростом даже, Обмяк, но всё же невзначай: «Ну... если ленту не покажешь, Пущу на мыло, так и знай».

Такая радость – Птица прилетела! Не ворон И не северный халей. На серых крыльях Маленькое тело – Простуженный, Но бойкий воробей. И, слово честное, – Я вовсе не был пьяным – Я распознал в нём Друга своего. Я с ним чирикал В синем океане И понимал Отчётливо его.

Северяне № 4, 2012

125

литературная гоСтиная | поЭзия ямал

в салехард В ударе Салехардская зима – Мороз ударил... И такое диво – За ниточки подвешены дома, За тоненькие нити – Струйки дыма. Мой проводник – Весёлый ненец Лар, В душе – поэт, Пастух большого стада, Восторженно кричит мне: «Салехард!» Дома плывут, Как кораблей армада. Теперь не мчится нарта, А летит Над тундрой, Лесотундрою И лесом. Снега вокруг, Как облака в пути, Берёзонька стоит, Как стюардесса. Мой проводник – Чудесный парень. Во! Ему За эту скорость Благодарен, Сказал уже у дома я: «Саво!» И «Вери велл», Смеясь, Ответил парень.

Северяне № 4, 2012

Я такое вытворял, Я такое делывал – Я застёгивал Ямал На застёжку белую. Я шутил и пел шутя, Время было славное. Я считал, что буква «Я» На Ямале главная!

* * *

Лечу над белым пламенем снегов, Над чёрными ожогами оврагов, И кажется, что крылья самолёта И винт – в моё вмонтированы тело. И это я по струям голубым Скольжу, как птица, С болью замечая И шрамы перекрещенных дорог, И холм, и одинокую сосну, Торчащую, как памятник деревьям.

* * *

Александру Герберу

Снег неожиданный, как негр В моём сибирском далеке, В июле начал падать с неба, Но не застал людей в тоске. Они работали устало, Они не видели помех, И даже радио Ямала Не подтвердило – падал снег. А я шёл тундрою зелёной За солью, сахаром в село, И было на душе влюблённой Немного жутко, но светло. Снег падал тихо и печально, И тут же таял, чёрт возьми! Он обречён был изначально На смерть без вздохов и возни... Ах, если б мне года вернули Иль мне вернуться в те года, Когда срывался снег в июле И сам я падал иногда.

проза | литературная гостиная

Дмитрий Михайлов в 1993 году окончил Луганский педагогический институт, получил профессию учителя истории и стал работать в средней школе г. Ноябрьска. Одновременно вёл театральную молодёжную студию «Д.Е.», где снималась программа о подростках. В 1999 году перешёл работать на ТВ, редактором в детскоюношескую студию «Кругозор». А в 2000 г. был взят автором программ в телекомпанию «МИГ». С 2005 г. работает главным режиссёром. Снимает художественное и документальное кино, его работы отмечены на различных фестивалях России (последняя – «Патриот России»). Назван лучшим режиссёром 2009 года на Ямале за художественный фильм «Праздник для незнакомки». С 2010 начал писать рассказы о людях, живущих в современной России. 12 рассказов – 12 месяцев. Каждому месяцу отведено своё событие. Главные герои здесь – простые люди, которые живут в современной России. Они видят мир своими глазами и стараются жить по законам чести. Они разные, некоторые из них тоскуют по советскому прошлому, другие воюют с несправедливостью, третьи живут ради своих любимых. Всех их объединяет одно – преданность Родине, семье, своим традициям.

Дмитрий Михайлов

Попутчик Рассказ Ноябрь – просто дорога, просто попутчик, а оказалось – твоя и его судьба могут переплестись, если поймёшь, что тебе не всё равно, что можно думать не только о себе и что на самом деле ты живёшь вовсе не по волчьим законам.

ария Семёновна настроилась проспать всю дорогу, хотя понимала, что с водителем подержанного «Вольво» необходимо разговаривать. Ей многие об этом рассказывали – всю ночь ему нужно будет крутить баранку, и, чтобы не заснуть, он должен общаться с пассажиркой. Николай ради этого и брал попутчика. Дал объявление в местную газету, и вот эта женщина. На вид ей было за шестьдесят, ухоженная, очень приветливая. Идеально в дороге было бы познакомиться с молодой и перспективной блондинкой, желательно без комплексов и с вредными привычками. Остановиться на сутки в какой-нибудь дорожной гостинице и провести незабываемый вечер. Хотя это, скорее, были мысли бывшего холостяка, потому как парень был женат. Бывает такое – в тридцать лет влюбиться и уже не мыслить своё

существование без своей девушки. Она же долго не решалась на замужество, всё откладывала эту роковую для него дату, но всё-таки сдалась. Подействовали каждодневные букеты красных роз и, конечно же, стихи собственного сочинения. Действительно, это была любовь, а иначе откуда вот это жизненное вдохновение. Вообще Николаю в этой жизни нравились две вещи – женщины и машины. С первым вроде бы он разобрался. А совсем недавно его Наташа настроила его на покупку нового авто. Взяли в долг немного у друзей, небольшой кредит в банке и в путь. В Самаре его мечта стоила на порядок дешевле, правда, из-за этого нужно будет преодолеть больше семисот километров. – Вы не будете возражать, если когда захотите курить, то будете останавливать машину? Северяне № 4, 2012

127

литературная гостиная | проза Николай всхлипнул и кивнул головой в знак согласия. А что он хотел, женщина компенсирует ему половина горючего, поэтому имеет право пользоваться некоторыми привилегиями. – Давайте знакомиться, дорога предстоит у нас длинная. Меня зовут Николаем, фамилия моя Тихонов, родом из этих мест, а вы, я так понял, в отпуск? – Фамилия моя Новикова, пенсионерка, направляюсь к дочери на побывку, давно её не видела. Мария Семёновна хотела ещё что-то сказать, но решила, что всё-таки они мало знакомы, чтобы так откровенничать. В свою очередь Николай не хотел оглашать цель своего визита – мало ли завистливых людей. – Ну что ж, попрошу пристегнуть ремни безопасности, мы начинаем наше путешествие, продолжительность пути более десяти часов, в салоне вам будут предложены прохладительные напитки и бутерброды. Дальняя дорога нравилась Николаю. Включил музыку и погрузился в волшебный мир скорости. Сильно не экспериментировал, 120 в час – это предел. Даже когда его жена Наташа настаивала прокатиться с ветерком, пробовал её обмануть – придумывал различные поломки. То аккумулятор старый, то масло забыл поменять. Хорошо, что она в машинах не разбиралась, поэтому быстро соглашалась с мужем. Скорость – это ведь как заплыть за буйки. Вначале возбуждает, потом настораживает, а затем и убить может. Это в воде судорога схватит, есть большой шанс выкрутиться, а вот на дороге. Здесь какой-нибудь из Нижнего Тагила выскочит из-за поворота и прямо тебе в лоб. Лучше не рисковать. А пассажирка попалась неразговорчивая. Уставшая какая-то. Свернулась калачиком на заднем сиденье и дремлет потихоньку. Обычно всё происходит с точностью наоборот. В прошлом году один фрукт ему попался. И вроде трезвый был. Но говорил больше, чем дышал. Поначалу нравилось поддерживать такой разговор, потом это стало раздражать. Тогда мелькнула мысль: завести говоруна куда подальше, чтобы не видеть его и не слышать, бросить в чистом поле, авось перевоспитается. И откуда они такие берутся начитанные – и в политике понимают, и в экономике? А то, не дай Бог, попадётся тот, кто в машинах разбирается, тогда хоть караул кричи. Тут Николай представил, как он застрял в лифте с одним из них. Замкнутое пространство,

128

Северяне № 4, 2012

никуда не деться. Стоишь и в сотый раз слушаешь про то, как марсиане атакуют Землю. А вот сейчас есть шанс насладиться дорогой. В салоне тишина, только очень тихо звучит ретро-мелодия. А ведь ему всегда нравились старые песни, написанные во времена Советского Союза. Жаль, мало он знал о том времени, читать некогда, а смотреть телевизор не хотелось – одна антисоветчина. Если и вправду там было плохо, как же такие песни могли писать? Как будто разгадав мысли Николая, Мария Семёновна очнулась: – Вот это моя самая любимая мелодия. Конечно, он знал эту песню. Сразу нахлынули воспоминания о самой счастливой поре – детстве. Вот мама подарила самый в его жизни первый велосипед, и в тот же вечер Николай порвал дорогой костюм. Его кассетный магнитофон «Протон» был самой дорогой игрушкой во дворе, а вечером все танцевали, соседи, какие-то приезжие и просто прохожие. Особенно были популярны итальянцы. Ну, и конечно, Анна Герман и песня «Надежда» – Вот и нет той, для меня дорогой страны. – А вы думаете, это песня о стране? – И о людях, и, конечно же, о стране. Сейчас всё не так. Словно в другом мире живём. Странно, но он молодой и сам это понимал, только вот характер и любопытство брали верх. «Ну и сейчас же ведь не так всё плохо. Ну, пусть не империя, ну, ведь сильное же государство. Почти все нас боятся». – А вы думаете, смысл в том, чтобы все нас боялись? Ошибаетесь, молодой человек. Это государство было для людей, и все живущие в нём платили ему тем же. Стариков никто и никогда не мог обидеть. «Понятно, про диссидентов лучше не говорить, расстроится бабушка. Может, это старческое – ностальгировать и вспоминать, когда всё было хорошо?» – Я тогда была сильно счастлива, впрочем, как и многие. «Ну вот, сейчас плакаться начнёт, а ты сидишь и баранку крутишь, делаешь вид, что тебе интересно, иногда врёшь, чтобы и тебе посочувствовали». – Скажите, а у вас дети есть? Тихонов о них пока не думал. Но ему бы понравилось быть отцом. «Вот, Наташка говорит, что семья должна жить по плану. Кстати, очень простому плану –

проза | литературная гостиная холодильник, телевизор, новая машина, квартира, а уже потом ребёнок. Или нет, ещё дачу нужно обустроить. А взять хотя бы соседа – наплодил четверых, постоянно весь в долгах, просто скука, а не жизнь». – Извините, Николай, я не расслышала. – Простите, задумался, а насчёт детей у меня мысль следующая. Сейчас мне тридцать, еще два года поработаю, и тогда будем смотреть. Видно было, что ответ немного расстроил женщину. «Да, мы совсем другое поколение. Да, у нас всё не так. И работаем мы спустя рукава, и деньги ставим превыше всего, и человек у нас человеку волк. Что ж мы со страной сделали? Уроды…» Ему расхотелось вести беседу именно на эту тему. – У вас, молодых, всегда так. Всё просчитаете, а жить-то когда? «Жить. А сейчас что я делаю? Мне нравится крутить баранку, я свободно дышу, мне даже музыка, которую слышу, нравится. Завтра плюс ко всему этому у меня появится новая машина, дома меня ждёт любимая жена. Что же ещё? Эх, лучше бы вы продолжали спать…» – Дети есть самое ценное, это наш кислород. Они дают цель какую-то, в конце концов, смыслом заполняют нашу жизнь. Вы, конечно, можете со мной не согласиться. В салоне повисла пауза. Николай знал, что, если долго не поддерживать разговор, пассажир или тему сменит, или ещё лучше – просто заснёт. Но Мария Семёновна не сдавалась: – Вы на меня не обижайтесь, просто вы такой же, как моя младшая дочь. Не признаёте авторитетов, умные, начитанные, а внутри пустые. «Вот, старая карга, это уж извините, что ж я сказал такого? В жизни никого не обидел, из друзей никого не подставил. Вот нельзя с пассажирами по-доброму – сразу на голову садятся». – У меня две дочери, и уже год я ни одной из них не вижу. Светлана, та хоть денег высылает, каждый месяц точь-в-точь, и сумма приличная. А вот Марина… Больше года назад поссорились мы с ней не на шутку. Я ей всё о жизни её пустой и беспросветной, жизни без детей, без продолжения. «После тридцати пяти, говорит, начну правильно всё делать, а то, говорит, ты мне всю жизнь испортила, постоянно продыху не давала. Оставь, говорит, меня в покое». Хлоп-

нула дверью. Всю дорогу оглядывалась, думала, догонит и обнимет. Напрасно. Светлана всё помирить нас собиралась. А я говорю: нет у меня больше дочери. Даже на телефонные звонки её не отвечаю. Женщина задумалась. Впереди сидящий человек стал ей на время родным, и с ним она готова поделиться сокровенным. Машина к этому времени остановилась. Николай вышел покурить и обдумывал разговор со своею попутчицей. «Бедная она, бедная, живёт в одном городе со своей нелюбимой дочкой и один раз в год ездит к любимой». Тихонов знал много таких случаев, когда дети забывали своих родителей, да, права собеседница, что время сейчас такое, никто друг друга не щадит. Может, было бы лучше, когда бы ввели статью в Уголовном кодексе за разрыв отношений со своими стариками? Пошёл холодный дождь, именно это обстоятельство заставило Николая сесть обратно за руль. «А ведь она права. Приходишь домой с работы, и вроде бы там всё как положено – жена ужин сделала, улыбается, в хорошем настроении. Посмотришь вместе с ней кино интересное, может, друзья какие-нибудь придут. На следующий день то же самое. Улыбка, ужин, постель. Кино пропустил. А потом всё-таки пустота. Может, перепрыгнуть и где-то между покупкой холодильника и ещё какого-нибудь бытового прибора сделать себе сыночка. А ведь и моя мама всё время твердит, где моё продолжение? Только вот я не слышу её, странно, действительно, её не слышу…» – Светлана пока тоже меня внуками не радует, но она совсем другой человек, добрый, отзывчивый, в жизни ей всё с трудом даётся, вот уже год как из командировок не вылазит, вот я и решила сама. «А я в прошлом году забыл о мамином дне рождения, так она неделю со мной не разговаривала. Потом обнял её, это же мама моя, как же без неё. Стоп. А сейчас когда последний раз звонил? Месяц назад, а виделись летом. А сейчас ноябрь на дворе. Ну, и кто ты после этого?» Николай расстроился. А ведь он чистой воды эгоист, никого вокруг, кроме себя, не видит, а детей нет, потому так легче жить. Не каждый может на себя посмотреть со стороны, а потом не каждый может увидеть своё отражение. «Обманываем себя, ленимся работать над собой. Эх, мама, ты права на все сто». Северяне № 4, 2012

129

литературная гостиная | проза Машина остановилась по просьбе пассажирки. Наверное, у неё затекли ноги, ну, ничего, десять минут прогулки и можно двигаться дальше. Женщина вплотную подошла к водителю. – Как вы думаете, моя дочь Марина любит меня? Пошёл опять дождь, и Николаю показалось, что она плачет, хотя нет, ошибся, просто это большие капли, скатывающиеся по лицу. – Нет такого человека на земле, который не любит свою маму, всё будет хорошо. «А всё-таки она хорошая, и несчастная и счастливая одновременно, и дочери её любят, и с младшей помирится». – Я решил вас до самого дома Светланы доставить, мне же спокойней потом будет. Просто у вас эмоции сейчас через край льются, глядишь, сердце не выдержит. Адрес какой? Этот вопрос немного смутил попутчицу. Она действительно его не помнила, и мысль, что она не сможет найти дочь, испугала её. – Звоните ей на сотовый. – Она так часто меняет свои номера, что невозможно с ней связаться. Ехать семьсот километров зря – не очень приятная новость. Но Николай не унывал: – Вы говорили, деньги она вам отсылала, обратный адрес должен быть, её адрес. – Деньги в любой кассе «Сбербанка» положены на предъявителя. Даю свой паспорт и получаю. Только вот уже месяца три как нет мне перевода. Наверное, некогда, всё по заграницам, да по заграницам. Через пару часов машина Николая въехала на окраину города. Он решил, что не бросит эту женщину, по крайней мере, пока она не увидит дочь. Это было для него очень неудобно. Звонили из автосалона, и в любой момент нужно будет забрать товар. Но что-то не давало ему уйти. – Вы меня только правильно поймите. Нужно позвонить Марине и спросить адрес. – Это невозможно. Она всегда ревновала к своей старшей сестре, это исключено, может быть, я кое-что вспомню, давно тут была. За год двор, где жила Светлана, был сильно перестроен, старые магазины были снесены, а дома обшиты сайдингом. Решили, что пойдут по квартирам и по фамилии найдут дочь. Так и сделали. В первых двух подъездах только пожали плечами, а вот в одной квартире вроде бы что-то прояснили. Да, вспомнили высокого девушку, даже ее фамилию, но, скорее всего, она жила уже в другом районе.

130

Северяне № 4, 2012

Видя, что они с дороги, их с радостью пригласили в дом. Там, в зале, был накрыт шикарный стол. Праздновали что-то вроде крестин. Как уместилось в одном помещении столько человек, Николаю было не понятно. Но все они были рады неожиданным гостям. Поесть с дороги было хорошей идеей, а Мария Семёновна даже рюмочку за здоровье хозяев опрокинула. А потом столы поставили к стенке и стали танцевать. Тихонов впервые видел, чтобы так веселились. Это было не его поколение – младшему здесь перевалило за пятьдесят. Как говорят, это ещё был тот Советский Союз. А ведь нужно было решать свои проблемы. Она подошла к нему сама, весёлая и румяная и, как ему показалось, очень красивая. Сейчас она будет его уговаривать уйти. – А ведь вправду, Николай, чего тебе здесь со стариками веселиться… Я ещё похожу здесь немного, потом в сберкассу. – Хотите, я позвоню вашей дочери и всё объясню? – Да что я деньги на предъявителя никогда не снимала, в крайнем случаи милиция разыскать поможет. Хозяин объявил зажигательный танец, и понеслось. Трудно сказать, что испытывали в это время соседи этажом ниже? Оставалось надеяться, что они были тоже пригашены на этот вечер. Кто-то из мужчин подхватил под руку Марию Семёновну и увлёк в середину толпы танцующих. Николай действовал быстро. В куртке попутчицы нашел её сотовый телефон и уже через минуту знал, как связаться с Мариной. Весёлая музыка просто разламывала мозг, и, чтобы без проблем поговорить с абонентом, нужно было выйти в подъезд. Дочь Марины Семёновны долго не могла понять, что от неё нужно незнакомому ей молодому человеку, даже грозилась повесить трубку. В прин ципе, так и произошло, но по вине Николая, он случайно нажал не ту клавишу. Когда перезвонили, то ему показалось, что на том конце провода был совсем другой человек. – Вас как зовут? Но, в принципе, это не так важно. Послушайте, только очень внимательно. Я не могу дать адрес моей сестры. – Вы меня, наверное, не так поняли, ваша мама пожилая женщина, и мы можем долго искать Светлану, помогите нам или вы настолько ненавидите свою мать?

проза | литературная гоСтиная – Бог с вами, как я могу, просто вы ничего не знаете. Только прошу вас, не перебивайте. Год назад в нашей семье случилась беда. Светлану сбила машина, пьяный водитель за рулём и всё такое. Но это не главное. Понимаете, смерть была мгновенной. Да, у меня не стало сестры, а вот мама об этом не знает. Думаете, легко монтировать телефонные разговоры и присылать новогодние открытки от Светланы? – Так это вы присылаете ей деньги? – Правильней будет сказать – присылала, работаю на двух работах, даже мне не хватает, вот последние накопления кончились три месяца назад. – Но как же так? – Все тогда понимали, что это убьёт её, переложили на другое время, и вот так день за днём, месяц за месяцем. Никто из нас так и не решился сказать ей правду. Я, может быть, скажу глупость, но вы бы не могли… – Вы хотите, чтобы я сказал ей? – Я не могу видеть это, я боюсь это увидеть, скажите, сделайте это ради неё. В это время дверь квартиры приоткрылась, и Николаю было видно, как счастлива Мария Семёновна. Вот он подойдёт сейчас к ней и всё разрушит, всю её жизнь. Стало жалко Марину, сколько нужно иметь силы терпеть эту боль, и с каждым годом она становилась всё невыносимей. – Вы что-то хотите мне сказать, Коля? – Хорошо танцуете. – Нет, молодой человек, у вас плохо получается обманывать пожилую женщину, что-то случилось? Вы меня покидаете? – Понимаете, мне нужно разобраться, здесь у меня есть кое-какие дела, но вы меня ждите и никуда отсюда не уходите, договорились? И когда он уже спускался по лестнице, она его окликнула: – Спасибо тебе, сынок. Вот так. А в душе он ответил: «Не за что, мама». Николай до конца не был уверен в том, что он делает. Всё получалось автоматически. Её паспорт, «Сбербанк», банкомат, карточка, пинкод, красивая девушка пересчитывает деньги. – Вы действительно хотите всю эту сумму оставить на предъявителя? Тогда, пожалуйста, номер паспорта этого человека. Марина Семёновна ждала у подъезда. Она знала, что её водитель обязательно придёт. – Ну, как у вас, разобрались с вашими делами?

Хорошие такие люди, предложили остаться у них заночевать, но ведь у нас с вами есть ещё незаконченные дела. Вот что я предлагаю, едем сейчас в банк, а потом опять на поиски, согласны? Машина никак не заводилась, почувствовала, что её могли поменять на другую? Но, оказалось, всё проще – кончилось топливо. Повезло, что заправка была в двух шагах и с канистрами далеко не нужно будет тащиться. Бензин был, но заплатить за него было нечем. Все деньги Николай положил на предъявителя. Продавец понимающе пожал плечами. – Что, проигрался? – Слушай, возьми часы, реально новые, войди в положение. Нет, ему не было жаль часов, просто случайно оказавшись соучастником страшной трагедии, он не знал, что делать дальше. Наташка, конечно же, всё поймёт и насчёт новой машины, и этой женщины. Он проводил её взглядом до «Сбербанка», сейчас она снимет деньги, и они поедут искать её дочь. Сколько времени это может продолжаться? Николай включил музыку. – Сегодня что-то много денег, наверное, накопилось за три месяца. А вы меня действительно балуете. Моя любимая Анна Герман. В это время Марии Семёновне позвонили. Было видно, что это самый важный звонок для неё, наверное, за всю жизнь. Николай не слышал разговора, но понимал, что звонила Марина. Она сейчас всё расскажет. – Это моя дочь звонила. По её щекам текли слезы. Значит, она всё знает. Николай напрягся, как будто приготовился подхватить на лету свою попутчицу. – Она меня любит, понимаете, Николай, любит. – А Светлана? – Она потом сама к нам приедет, разгребётся с работой, главное сейчас – Марина, так что домой, прямо сейчас. И не выключайте, пожалуйста, музыку. – Есть не выключать. В машине ехали двое – счастливая мама и немного растерянный водитель. Он полюбил эту женщину всем своим сердцем и дал себе слово помогать ей. Ну а пока Николай с интересом слушал истории о Советском Союзе, о верных и бескорыстных людях, которых в наше время, увы, уже не сыскать. Северяне № 4, 2012

1 1

Людмила Ефремова родилась в Киргизии. Окончила филологический факультет пединститута. На Севере с 1983 года. Двадцатый год в ДК газовиков «Прометей» ведёт лит объединение «Надым». Редактор и составитель многих книг надымчан, пяти выпусков альманаха «Окно на Север»; член редколлегии журнала «Мир Севера» (Москва), альманаха «Врата Сибири» (Тюмень). Публиковалась во многих российских литературных изданиях: «Литературная Россия», «Литературная газета»; в журналах: «Урал», «Наш современник», «Свет. Природа и человек», «Литературный Кыргызстан», «Литературное Приднестровье»; альманахах и коллективных сборниках: «Литрос», «Медный всадник», «Эринтур», «Саратов литературный», «Обская радуга», «День поэзии», «Ненецкая литература», «Тюменской строкой», «Тобольск и вся Сибирь. Лукоморье», «Время Русь собирать» и других. Автор девяти книг поэзии и прозы. Награждена многими почётными грамотами, в том числе – Почётной грамотой министра культуры Российской Федерации. Член Союза писателей, Союза журналистов России.

из архива людмилы ефремовой

литературная гостиная | проза

Людмила Ефремова В основе повествования реальные события недавнего времени.

«Божья коровка, улети на небко…»

аричка рассеянно смотрела на проплывающие за окном автобуса пейзажи родного города, в котором для неё не осталось места, ведь за свои тридцать пять она толком не научилась общаться ни с миром людей, ни с миром природы. С тех пор как слегла мама, вне стен родного дома она всё делала машинально: после девятого класса окончила медучилище, устроилась в ближайшую клинику санитаркой, вовсе не потому, что была плохой студенткой, а чтобы по первому зову быть рядом с любимой и единственной… Мама Марички Надежда Ивановна в раннем детстве, задолго до войны, осиротела и воспитывалась в детском доме, потом неудачное замужество, пил да гулял суженый. В общем, развелись, вернее, расстались по-хорошему, в ЗАГСе они не записывались. И осталась Надя одна с грудной Машенькой

132

Северяне № 4, 2012

на руках в общежитском улье. И дай Бог здоровья председателю профкома машиностроительного завода, который похлопотал, и матери-одиночке, «идейно подкованной честной труженице» выделили однокомнатную квартиру. В скромном дворике хрущёвской пятиэтажки, так уж вышло, возились в песочнице, играли в куклы и прыгали через скакалку сплошь девчушки, наречённые или Машами, или Дашами, будто других имён не существовало. И Надя, чтобы как-то выделить дочь из группы тёзок, стала называть её на украинский лад Маричкой. Жили они дружно, как говорят, душа в душу. Мама смотрела и радовалась: «А доченька-то у меня загляденье: большеглазая, стройная, умненькая. А волосы-то какие густые, тёмно-русые в отцовскую породу. Вон уже и мальчики на неё заглядываются. Особенно Артёмка из девятой квартиры. Всё норовит внимание на себя обратить, то у подъезда стережёт, то у

проза | литературная гостиная школы после уроков. А что, годков пять, и выдам свою Маричку замуж, а там внучата пойдут». На бывшего мужа Анатолия зла она не держала и алиментов не спрашивала, тоже ведь хлебнул горюшка немало, отец и старшие братья на войне полегли, а у свекрови ещё пятеро подрастало, накормить бы, где уж тут доглядеть за всеми... Вот и вырос – красивый, большой, а беспутный. В три смены вкалывала Надежда на заводе, освоив совсем не женскую профессию штамповщицы горячего цеха. Числилась в передовиках производства, всё хотела деньжат побольше заработать, а заработала тяжёлую астму и, как следствие, болезнь сердца. Врачи так и сказали дочери перед выпиской Нади из больницы: «Хороший уход, питание, современные медикаменты, глядишь, поживёт ещё твоя матушка. И никаких переживаний! Полный покой». Наплакалась Маричка вволю и решила во что бы то ни стало поднять маму на ноги. Да много ли позволишь себе на инвалидную пенсию и зарплату санитарки? Мать ещё кое-как передвигалась по квартире, пока силы совсем не оставили её, ограничив мир панцирной кроватью у окна, уткой и пролежнями. А годы шли... И Маричка очень удивилась, когда случайно встретив одноклассницу, узнала, что её близнецам уже по двенадцать лет. Нет, она не роптала на судьбу, она несла свой крест со смиренностью любящей дочери. И вот мамы не стало... Маричка плакала и плакала, образовавшаяся пустота в сердце ничем не заполнялась. Единственная подруга Валя пыталась как-то утешить, настроить на новую полноценную жизнь, где ещё возможны семья, дети, просто человеческие радости и привязанности. Но Маричка оставалась неприступной в своём горе, ей хотелось только одного – поскорее уйти туда, где они опять будут вместе. Её не влекли мысли о суициде, мама была глубоко верующей и сумела внушить дочери, что приход и уход человека определён свыше, но каждый раз, засыпая, Маричка мечтала лишь об одном: увидеть мамочку, попросить её похлопотать там, на небесах, чтобы их разлука длилась как можно меньше… Автобус фыркнул на остановке возле колхозного рынка, выпустил на волю спрессованную массу человеческих тел и такую же втянул в своё потное и душное чрево. Над Маричкой навис мужчина с ребёнком на руках. Она попыталась, было, встать, но папаша отрицательно мотнул головой и протянул ей сынишку трёх-четырёх

лет. Мальчик сидел, не шевелясь, боясь даже вздохнуть, и только через летнюю рубашонку Маричка слышала, как быстро-быстро стучит его встревоженное сердечко. Спустя время он успокоился и задремал. Маричка с умилением разглядывала загоревшее личико малыша, пушистые реснички сомкнутых век, русые волосёнки. Ближе к конечной пассажиров значительно поубавилось и мужчина сел напротив. И только он протянул руки, чтобы забрать сына, как тот широко распахнул глаза, вцепился в Маричку и звонким голоском, срывающимся на плач, закричал: «Нет, не хочу к тебе! Хочу с мамой ехать!» Мужчина побледнел, а у Марички непроизвольно брызнули слёзы. Они не знали, что и сказать друг другу. Некоторое время помолчали и робко познакомились. – Я Маричка, Мария, Маша. – А я Иван. Не вдовец, в разводе. А это Сергунька мой. Дочь с бывшей осталась, пьёт она. Вы уж простите мальца, тоскует по материнской ласке. Но чтобы вот так, это впервые с ним… От остановки шли вместе, оказалось, в одну сторону. – Ну, вот и наш подъезд. Скажи тёте «до свидания». – Это не тётя. Это моя мама, – упорно повторял мальчик. И никак не хотел отпускать руку Марички. – Может, зайдёте, чайку попьём? – как-то виновато, с нотками надежды предложил Иван. Маричка вспыхнула, словно юная девушка на первом свидании, но, переборов неловкость, согласилась: – Ну, чай так чай. Понравились они ей. Одинокий отец, по всему просто хороший, обиженный судьбой человек, мальчонка – грустный воробушек. Вот ведь как бывает, у кого-то отцы горькую тянут, а тут женщина, мать… С этого дня Маричка стала бывать в доме Ивана почти каждый день. И неизменно, завидев её на пороге, Сергунька восторженно кричал: «Мама, мамочка пришла!»… Через полгода Маричка с Иваном расписались, поменяли две однушки на трёхкомнатную и зажили счастливо, в любви и согласии. В гости к ним частенько забегала четырнадцатилетняя дочка Ивана Ксюша, то просто пообедать, поужинать, а то и с ночёвкой. Мать она жалела, говорила, что если совсем от неё уйдет, та сопьётся и погибнет. Заглядывала и подруга Валя, искренне радовалась Северяне № 4, 2012

133

литературная гостиная | проза за Маричку: «Вот видишь, как всё обернулось хорошо, теперь и у тебя и муж, и сынок, а ты не верила…» В Сергуньке Маричка души не чаяла, всю неистраченную материнскую нежность она отдавала своему воробышку. Читали вместе книжки, рисовали, ухаживали за рыбками, хомячками, другой живностью, населявшей квартиру. Гуляли по парку, разглядывали бабочек, жучков, паучков. Сынок сажал на указательный пальчик правой руки божью коровку и повторял за Маричкой: «Божья коровка, улети на небко! Там твои детки кушают конфетки! – и обязательно добавлял от себя: – Там твои детки кушают котлетки!» – Мамочка! – однажды полюбопытствовал он. – А если там, на небе, всё есть, зачем тогда божья коровка сюда прилетает? – А чтобы поиграть, порадовать нас с тобой, – нашлась Маричка. – А почему тогда бабушка к нам не прилетает? Ты же рассказывала, что она такая добрая была. Маричка смахнула слезу и как можно спокойнее объяснила, что люди с неба тоже прилетают, но только во сне. Воробышек и тут озадачил Маричку своим совсем не детским умозаключением: –Жалко, что только во сне… Но ведь мы когданибудь встретимся с ней, да? – Встретимся, сынок, всему своё время… Набежавшая грусть быстро улетучилась. Вокруг столько занимательного и интересного влекло детское любопытство, что Сергунька сыпал вопросами, не умолкая. Времени на походы – хоть отбавляй! Иван хорошо зарабатывал на деревообрабатывающем комбинате, его портрет плотника-краснодеревщика не сходил с доски почёта, и в смешном заработке санитарки семья не нуждалась. Серёжа рос любознательным и добрым мальчиком, и таким бесхитростным, что порою Маричка спрашивала себя: «А правильно ли они с Иваном воспитывают сына? Каким он будет во взрослой жизни? Ведь его так легко обмануть, обвести вокруг пальца. Смалу легко расставался и со сладостями, и с новыми игрушками. Прибежит со двора, светится весь: «Мама, мама, а у Павлика сегодня день рождения! Я ему свою новую машинку подарил!» Маричка пыталась как-то деликатно объяснить Серёже, что дни рождения бывают только раз в году, а у ребят они день через день, но сынок не переставал радостно твердить: «Ну, мамочка, ну и пусть! Знаешь, как Егорке понравился робот!»…

134

Северяне № 4, 2012

«Вот и школу окончил неплохо, но решил, как и отец, стать краснодеревщиком, пошёл учеником в его бригаду. А всё такой же наивный мой воробышек. В армию скоро призовут, как он там будет... – от этих мыслей у Марички учащённо билось сердце и поднималось давление. – На дворе перестройка, Союз развалили, а в армии лучше, что ли?» Иван её успокаивал: «Да брось ты, мать, убиваться прежде времени. Парню служба только на пользу пойдёт, характер закалит, а то он у нас чересчур нежным вырос – Сергей-воробей! А в армии беспорядка не допустят». Серёжа попал в весенний призыв 1992 года. На призывном пункте у Марички случился сердечный приступ. Она упала на руки Ивана, когда их сыночка в толпе таких же стриженых пацанов куда-то повёл за собой старшина. Сердце Марички пронзила невыносимая боль утраты, очень схожая с той давней, когда у гроба матери она потеряла сознание. Не на шутку перепуганный Иван вызвал скорую. Придя в себя, Маричка попыталась было извиниться перед мужем. На что он умоляюще прошептал: «Ты только не разговаривай, отдохни, всё будет хорошо…» И действительно: первые полгода с острова Русского, где служил сын, раз в три недели приходили подробные и ласковые письма. Это и понятно: остров – не материк, да ещё закрытый, пока то да сё… Но постепенно ручеёк писем иссяк. Третий месяц Маричка с Иваном жили в неведении, пытались в военкомат обращаться, но там лишь отмахнулись: «Что вы, мамаша, тень на плетень наводите! Всё у вашего солдата нормально, может, учения какие! – военком многозначительно поднял к потолку указательный палец. – Сами понимаете, остров имеет статус закрытой территории, все сведения засекречены». В Большой советской энциклопедии Маричка нашла скудную справку: «Русский остров в заливе Петра Великого Японского моря к югу от Владивостока. Длина 18 километров, ширина до 13 километров». Ещё ряд сведений вычитала подруга Валя в каком-то журнале, стала успокаивать, мол, ничего плохого с Серёжей произойти не могло, потому как остров – это крупнейшая учебная база всего военно-морского флота пусть и бывшего СССР. Его ещё иногда называют «Дальневосточный Кронштадт» за множество воинских частей и знаменитые укрепления Владивостокской крепости. Об учебных частях Маричка с Иваном также знали из писем

проза | литературная гостиная Серёжи, о чём он писал с нескрываемой гордостью: «Мама, папа, представляете, какой здесь выбор для обучения: школа механиков, школа оружия, школа связи, школа мичманов! Я теперь курсант радиотехнической! Во как!» Подходил к концу тревожный декабрь девяносто второго. Как грибы на улицах города росли киоски и магазинчики, набитые чем попало: от спиртного до порошков и унитазов. И так же быстро по причине банкротства закрывались некогда солидные предприятия. Деревообрабатывающий комбинат тоже забуксовал и отправил всех работников в бессрочный отпуск. Иван стал таксовать на стареньком жигулёнке, да много ли им двоим надо… Серёжины письма так и не нашли дорогу к дому… Новый 1993-й год встретили в полной тишине…. Впервые за много лет не нарядили ёлку. Ни праздничного стола, ни прогулок по ночному городу, ни радио, ни телеконцертов. Не хотелось ничего. Маричка плакала в комнате сына, Иван всё тянул и тянул папиросы у кухонной форточки. Под утро кое-как уснули. …Пустота и душевная боль поселились в некогда жизнерадостной светлой семейной обители. Звонила несколько раз Ксюша, она давно вышла замуж и жила теперь в другом городе. Заходила помолчать Валентина. …В тот хмурый январский день Валя против обычного вечерия зашла сразу после работы, около шести, не раздеваясь, присела на табурет в прихожей и, глядя в пол, стала что-то путано говорить о недобросовестных военоначальниках, о том, что командир прежде должен накормить солдат, а потом своё брюхо набивать. – Да объясни, наконец, в чём дело? – перебила её встревоженная Маричка. – Ты о Серёже что-то узнала? Валя подняла покрасневшие глаза и, судорожно проталкивая ком в горле, выдавила: – Новости вечерние по первому смотрите. Я пойду, ладно. – И сгорбившись, как от непомерной ноши, шагнула в холодный проём двери, оставив хозяев квартиры наедине с предчувствием неотвратимой беды…. Иван накапал корвалола в два стакана, сел на диван рядом с Маричкой, взял её за руку и включил телевизор. Диктор быстро пробежала по основным темам и, заметно волнуясь, стала читать текст с листа: – …В частях Тихоокеанского флота на острове Русском от голода умерли четверо военнослужащих срочной службы, более 250 матросов попали

в госпиталь с диагнозом «алиментарная дистрофия». С проверкой на Русский отправился главком ВМС Феликс Громов... На экране мелькнули кадры из госпиталя… Врач стягивает простыню с одного из матросов, и глазам зрителей предстают ужасающие кадры времён Великой Отечественной из концлагеря. С одной лишь разницей: голый скелет, обтянутый кожей, лежит не в груде таких же у вырытой ямы, а на кровати, на белой простыне. И если бы не всё ещё живые зрачки в глазных впадинах, можно было бы подумать, что это образец мумии для студентов-археологов… Дом сотрясли глухие рыдания, Маричка и Иван, обнявшись, обречённо плакали, телевизионный сюжет, хоть и не назвал поимённо, лишь подтвердил страшную догадку – там, среди четверых умерших голодной смертью солдат, их Серёжа, Сергунчик, воробышек…. …Хоронили Серёжу в закрытом гробу ясным зимним днём. Маричка настаивала, чтобы гроб открыли, и они смогли бы попрощаться со своим сыночком, но сопровождавшие военнослужащие, отводя глаза в сторону, рекомендовали этого не делать. Ивану они шепнули, что от парня одни косточки остались, лучше пусть он им помнится здоровым и крепким. …Уже позже, на поминках, пригубив пару рюмок горькой, младший лейтенант рассказал в деталях, как и что произошло…. И без того скудное питание последних месяцев урезалось всё больше и больше, пока однажды, придя в столовую, солдаты не увидели на обеденных столах по кружке кипятка и сухарику. Перешли на «подножный» корм, да много ли его насобираешь зимой? Пока ещё поддерживали молодые силы, срезали, замачивали и ели кору деревьев – липы, клёна, дуба… От такой кормёжки многих выворачивало наизнанку. Когда совсем обессилели, в основном лежали. Повезло тем, у кого были офицерские ремни, из чистой кожи, подаренные отцами и братьями перед службой. Ремни эти долго-долго варили, потом резали на маленькие кусочки и ели. «А ведь и у Серёжи был такой ремень, мой армейский, – вздрогнул Иван. Душу рвали на части боль и обида на весь этот несовершенный мир, на эту лживую страну, дирижёра-президента, командование Русского острова, бросивших своих сынов на произвол судьбы, обрекших на голодную смерть. – И это на исходе двадцатого столетия!..» Северяне № 4, 2012

135

литературная гостиная | проза Знала своего воробышка и Маричка: «Сынок, поди, свой ремень первым и отдал, не взяв себе ни кусочка, ни крошечки…» Она больше не причитала, не рыдала, сидела, как каменная, по осунувшемуся, почерневшему от горя лицу нескончаемыми струйками текли и текли слёзы… Перед глазами всплывали чудные летние деньки. «Божья коровка, улетай на небко! Там твои детки кушают конфетки… кушают котлетки», – распевал веселый мальчуган. Теперь Серёжа в раю возле бабушки и у них в изобилии всего-всего… Смерть сына, нелепая до чудовищности, просто раздавила Ивана и Маричку, их трогательная любовь и забота друг о друге вдруг стали им совсем не нужны, как становится ненужным птицам разорённое гнездо. Они продолжали как-то жить дальше, но без интереса и радости. Чувствуя неладное, приезжала Ксюша с внуками, погостила недельку, да и вернулась восвояси. Иван всё чаще стал прикладываться к бутылке, сидя в одиночестве на кухне. И однажды Маричка нашла его там под утро со стаканом в руке и стеклянным потусторонним взглядом. Она не закричала, не испугалась, а села напротив и в ожидании милиции стала выговаривать мужу, мол, сам-то уже с сыночком обнимается, а её здесь в одиночестве оставил… Теперь дни Марички мало чем отличались: кладбище, церковь или наоборот – церковь, а потом кладбище, раз в месяц изнурительное стояние в очереди за крошечной пенсией. Ксюша, зная бедственное положение мачехи, помогала оплачивать коммунальные, её родная мать давно потерялась среди огромного количества бомжей – новой социальной прослойки демократического общества. Однообразие дней сменяло такое же однообразие месяцев, времён года и лет… Маричка заметно постарела, но пережитое не ожесточило её. Она всё так же была приветлива с соседями, с болью и грустной нежностью наблюдая, как теперь дети Серёжиных друзей катились с горки, копошились в песочнице, ловили бабочек, стрекоз и напевали такую знакомую песенку: «Божья коровка, улетай на небко…» Она мысленно осеняла их крестом и просила Всевышнего, чтобы «сия чаша горя», какую пришлось испить ей, «да минула их родных». Не жила она и мыслью о возмездии и наказании тех, по чьей вине её сынок и ещё трое ребят вернулись к своим родным в цинковых гробах, оставив безутешными матерей до конца дней. Уголовное

136

Северяне № 4, 2012

дело Русского острова расследовалось несколько лет, а в итоге пятью годами лишения свободы наказали лишь старшего мичмана, у которого дома обнаружили похищенные со склада продукты, да ещё двух капитанов первого и третьего ранга приговорили к штрафам… Последнее время у Марички сильно болели ноги, и она, отстояв утреннюю службу в церкви, по дороге домой непременно несколько раз присаживалась передохнуть. На этот раз её одиночество нарушили проходившие мимо мужчина с женщиной, они удобно расположились на другом конце скамьи и стали активно и нарочито громко обсуждать недавнее чудесное воскрешение своих родственников. – Ты знаешь, а я тётушку на той неделе видела. Она садилась в автобус у драмтеатра. Представляешь? Похорошела, помолодела. Неспроста: она ведь так любила наш театр, ни одной премьеры не пропускала. И берет на ней был любимый вязаный, только не бежевый, а яркого зелёного цвета… – Это ещё что! А к нам домой сразу двое явились той ночью – отец и сестра. Чаю попили и исчезли. Но их незримое присутствие я просто физически ощущаю в квартире, а иногда и краем глаза вижу, а поверну голову – никого. Видать, им рано оттуда совсем-то. Не до конца сформировалась костная и мышечная ткань. – А вы по какой методике воскрешаете? Я вот 19-ю применила. Хотя многие 47-ю советуют... – Думаю, надо всё пробовать, главное – верить, что получится. Ну, и, конечно, быть готовым встретить воскресшего родственника не только в прежнем, но и в новом облике. И даже где-нибудь в другой стране... Невольно слушающую Маричку сначала обдало сильным жаром, а потом затрясло, как при лихорадке. Заметя явную заинтересованность пожилой женщины, парочка тут же плотно подсела к ней с двух сторон, участливо и ласково стали заглядывать в лицо, расспрашивать, кого она потеряла и не хочет ли воскресить своих близких. – А разве это возможно? – Ещё не до конца веря во всё услышанное, с надеждой спросила Маричка. Илья и Маргарита, так звали собеседников, будто только и ждали этого. – Конечно, возможно! Всё возможно! – И наперебой стали рассказывать о Втором Пришествии Христа – Грабовом Григории Петровиче, который знал о своей миссии с самого рождения, но до времени не открывался, а рос и созревал в глуши,

проза | литературная гоСтиная где-то в казахстанском селе. Зато теперь его признал весь мир, его книги о возможностях любого человека расходятся миллионными тиражами. Он может всё: воскрешать, исцелять, омолаживать, на расстоянии диагностировать автомашины, космические объекты... И всего-то берёт за свои услуги концентрированную энергию – 39 500 рублей, символизирующую тридевятое царство в пятом измерении… Вся эта просто невероятная, фантастическая по своей силе и воздействию информация, свалившаяся на Маричку, перевернула её сознание. Она лихорадочно вцепилась в руку Маргариты: – Помогите мне, Христа ради, воскресить моего Серёженьку! Но у меня нет таких денег! Жизнь свою отдам, только бы он вернулся… Напор Марички, её горящие, молящие глаза даже ввели в некоторое замешательство новых знакомых. Но они быстро с этим справились и, пообещав устроить встречу с самим Григорием Петровичем, мало-помалу выведали у Марички, где её квартира, сколько комнат и кто её навещает. Буквально на следующий день обещали позвонить. Маричка не шла домой, она летела, не замечая боли в ногах и готового вырваться из грудной клетки трепещущего сердца. Люди, шедшие навстречу, удивлённо расступались, сочувственно смотрели вслед, принимая растрёпанную женщину за блаженную. Зайдя в квартиру и немного отдышавшись, Маричка первым делом позвонила Вале. Ксюше она решила пока ничего не говорить, пусть будет для неё сюрпризом. Из сбивчивого взволнованного монолога, рвущегося из телефонной трубки, Валя, наконец, поняла, о ком и о чём идёт речь. В своё время она тоже проявила интерес к школе Григория Грабового, уж больно много и всякого о нём трезвонили в прессе вслед за Чумаком и Кашпировским, подсадивших страну на нездоровую тягу к земным чудесам и сверхвозможностям «гомо сапиенса». Собственно, сделала это из любопытства, чтобы уяснить суть и учения, и учёного, сумевшего за десяток лет заморочить головы весьма серьёзным людям. Чего стоят одни названия бессмертных творений Грабового: «Фактология воскрешения», «Воскрешение людей и вечная жизнь – отныне наша реальность!», «Восстановление организма человека концентрацией на числах» и так далее. Десятки, сотни тысяч изданных книг! Далеко же он раскинул свои паучьи сети, что и здесь, в сибирской глубинке, отличавшейся в иные времена

холодным умом и здравым смыслом, орудовали его «доброхоты». Валентина немедля начала собираться, она ещё не знала, какие слова найдёт для Марички, но то, что подругу нужно спасать, поняла сразу: «Грабовой – шарлатан, каких свет не видывал! Ну, как она, неглупая женщина могла попасться на эту удочку? – И тут же себя урезонила: – Да ведь Маричка давно отгородилась и от «ока дьявола», и от «его децибел», да и радиоточку отрезала «от греха подальше». Откуда ж ей знать, горемычной, каким суррогатом нашпиговано нынешнее общество…» …Впервые за много лет после смерти сына и мужа Маричка встретила Валю не в затёртом бесформенном халате, а в ярком цветастом платье из «сундучка» своей некогда радостной, наполненной жизни. Глаза её горели неземным огнём, она говорила и говорила о том, что они снова все будут вместе, и не там, а на этом свете. Пытаясь как-то переключить Маричку и серьёзно поговорить о её глубоком заблуждении, о том, что она попала в руки отъявленных мошенников, наживающихся на людском горе, Валя попросила чаю. Но Маричка, всегда такая заботливая и гостеприимная, будто её не слышала. Она кружила по комнате с портретом Серёжи, нежно целовала его и приговаривала: «Воробушек мой, скоро, совсем скоро мы свидимся». Внезапно лицо её исказила гримаса безумия, она громко расхохоталась, подскочила к окну и стала пальчиком подзывать к себе Валю: «Иди сюда, иди... Смотри, а ты не верила. Вон, гляди, мама Серёженьку за ручку ведёт. А Иван-то, Иван! Как франт разодетый, с букетом роз. Надо поскорее дверь открыть…» Валентина попятилась. Ей стало страшно и горько. Маричкин разум не справился с пережитым потрясением. Ловцы душ человеческих собрали неплохой урожай: светлая, израненная душа Марички теперь сидела в темнице за семью замками беспамятства…. Улыбаясь солнечными майскими деньками, снова благоухала весна. Птицы хлопотали над обустройством гнёзд для будущего потомства, горожане спешили по своим делам дорогой XXI века. Звенел птичьими голосами и больничный двор. В этот весёлый хор вплеталась песенка странной седой женщины, сидевшей у зарешечённого окна: «Божья коровка, улети на небко. Там твои детки кушают конфетки. Там твои детки кушают котлетки…» 3 мая 2012 года Северяне № 4, 2012

1 7

наши публикации 2012 (1, 2) Северяне № 2 Строганина 6 Помогать, не вмешиваясь 8 Виталий Затлер / Жив олень – и праздник будет! 13,14 Ольга Лобызова / Семь Я семьи Лаптандер. Спешите видеть!

Северяне № 1 Строганина 6 Ольга Лобызова / Северянину нужны эмоции 12 От Советов – к Заксобранию 14 Борис Белый / Исповедь на заданную тему 19 Золотой фонд 66 68 70 72 76 78 80 83

Судьбы. Характеры. Лица Маргарита Ермакова / Я помню Юрий Костиков / Хантыйский идол Татьяна Зубарева / Память сердца Любовь Лаврова / Не убила судьба меня Наталья Ного / Поэзия правды и добра Юрий Кеерт / Мудрый Вэсако Борис Шушаков / Знакомство в Гыде Юрий Юнкеров / Песенный аргиш Няруя

Арктическая цивилизация 90 Ольга Лобызова / Успех, удача, улыбка! 92 Любовь Лаврова / Счастье – это когда есть дом и родные. 94 Человек-праздник Хабэча Яунгад Путешествие 98 Нина Лаврентьева / Лондонские каникулы 102 Владимир Полушкин / Лабиринт 106 Любовь Лаврова / Наши северные были 107 Сергей Дерновой / Встреча Литературная гостиная 112 Леонид Лапцуй / Пензер над тундрой звучит. 120 Разорванная паутина 122 Валерий Бажмин / Хроника одиночных скитаний. Пай-Ер, 2002 г. Стихи в номере 73 Лазарь Шерешевский 106 Сергей Дерновой Обложка, стр. 5, 19, 65, 89, 97, 111 – Ирина и Андрей Вахрушевы, г. Салехард

138

Северяне № 4, 2012

18 24 26 27 28

Судьбы. Характеры. Лица Надежда Загноева / Жизнь прожить – не поле перейти Нина Хатанзеева / Жизнь, которой коснулась война Анатолий Даничкин / Его оружием была кинокамера Наталия Цымбалистенко / Звезда Хабэча Яунгад / Камитовский «куропаткин чум»

32 35 37 39 42 46

Арктическая цивилизация Ирина Батарышкина / По стопам предков, по зову сердца Никита Партанов / Как манси и в городе остаться манси. Малица Клавдия Аверьянова / Унесённые снегом Валерий Ольшевский / Правило движения Ольга Лобызова / Блестящий юбилей

Путешествие 50 Лидия Слободенюк / Воспоминания о малой родине 56 Вера Антонова / Взгляд из окна 59 Владимир Потёмин / Одиночество: северный аспект 60 Нина Фальшунова / На электромобиле к всеобщему благоденствию. 62 Прекрасное далёко становится ближе 65 Любовь Лаврова / ОЧумелые ручки 70 Ольга Чулёва, Мария Долгачёва / Светлячки 73 Любовь Лаврова / По одёжке встречают 76 Нина Фальшунова / Это совсем не больно 78 Борис Касаев / Однажды в тундре Литературная гостиная 86 Нина Парфёнова / О личностях и литературе 88 Александра Гетманченко / Литература – альфа и омега общественной жизни 91 Елена Пекка / Романтики седых широт 104 Владимир Полушкин / Из колоды моей утащили туза 108 Тимур Грановский / Знакомая фамилия. Пропорции. Моменты детства. Звёздное время. Шахматные истории. Рассказы 122 Полина Росошик / Слова и краски – символ вдохновенья 123 Лилия Юнкерова / Ода девятому этажу. Дом начинается с крыльца. Душа, умытая дождём. Из письма родным... 133 Хасана Боязитова / Рукописи не горят 136 Прокопий Салтыков / Проза и стихи 140 Нина Фальшунова / Двое нас, а он один 16 48 72 94 95 96 97 98 99 100

Стихи в номере Светлана Дерепащук Галина Рыбак Фаина Нагорнюк Юрий Басков Владимир Герасимов Алевтина Сержантова Елена Попова, Иван Барков Ирина Ипатова Ирина Стецив Людмила Ефремова Сергей Гудков Александр Ульрих

101 Вита Четверик Тимур Грановский 102 Наталья Массальская 103 Вера Малова, Дарья Брусова 130 Константин Кравцов Нина Парфёнова, Елена Самойлик 131 Альфред Гольд, Виктор Мурзин Константин Кривчиков 132 Светлана Бочкарёва Валерий Котов Олеся Бондаренко Юрий Кукевич

Обложка, стр. 5, 17, 31, 49, 85 – Ирина и Андрей Вахрушевы, г. Салехард

наши публикации 2012 (3, 4) Северяне № 3 Строганина 6 Александр Южаков / Возрождение тундровой традиции 12 Ольга Лобызова / Книги в утиль? Всё равно что щенка на живодёрню! 14 Александр Щемляев / И Север – дело тонкое Судьбы. Характеры. Лица Юрий Юнкеров / Песенные дороги касланий Эльвира Шуренкова / А параллели-то сходятся! Ольга Тренина / Салехардцы не запирали дверей Надежда Загноева / Мне часто снится родительский дом 41 Ирен Монсе / В поисках своих корней

26 30 33 37

48 50 54 56 58

Арктическая цивилизация Нина Фальшунова / Сказочник Правдивого рода Владимир Енов / Два мальчика с пальчик. Юган ики и вор Никита Анагуричи / Схватка Н.Д. горбунова, А.Ф. Макеев / Учебное пособие-новинка

Путешествие 60 Любовь Лаврова / Женни, Пауль и костяной медведь 62 Андрей Гусев / Древнее святилище Усть-Полуй: история открытия 68 Олеся Сязи / Разноцветье ямальского пленэра 72 Иван Погорелов / Ой, больно! 75 Анатолий Ильиных / Последний выстрел 76 Эдуард Мартышев / Собака 78 82 87 92 109 119 135 136 138

Литературная гостиная Ольга Парфёнова / Автора! К добру нужно привлекать добром Константин Кравцов / Дорога на Старый Надым Ирина Ипатова / Увидеть Париж Борис Касаев / Где Дина? Константин Кривчиков / Взгляд Левенгука Ирина Карпова / Клуб любителей животных. О переселении душ и не только. Сальвадор Дали – детям!

Стихи в номере 74 Иван Погорелов 131 Юрий Кукевич Нина Парфёнова 132 Вера Ушарова Нина Егерь Сергей Замятин 133 Анатолий Омельчук Павел Черкашин Альберт Окотэтто 134 Любовь Шульгина Наталия Рыбакова Обложка, стр. 5, 25, 47, 59, 77 – Ирина и Андрей Вахрушевы, г. Салехард

Северяне № 4 Строганина 6 Ольга Лобызова / Послание в будущее 8 Два дня из жизни журналиста, или Патриаршее благословение на жизненный путь 12 Северное братство и туманам не подвластно! 14 Приуральский призыв 16 Татьяна Голубенко / Ну какой же дом без книг? 19 Ольга Лобызова / Бумажная книга не исчезнет! 22 Александр Южаков / Открытое письмо 24 34 37 40 41

Судьбы. Характеры. Лица Фёдор Конев / Особое отношение. Очерк Нина Хатанзеева / Фотография из старого альбома Татьяна Зубарева / Икар из Правой Хетты Юрий Морозов / Валторнистка Ольга Лобызова / Показывать людей, которые живут своей жизнью

Арктическая цивилизация 52 Зинаида Лонгортова / Загляните в священные воды Оби 56 Никита Партанов / Проточины 58 Ольга Лобызова / Легендарная Арктика, воплощённая в дереве 60 «Круг» на полярном круге 61 Галина Тахоля / Слышу его голос. Неко 66 Оксана Алфёрова / Сказка о том, для чего зимой морозы нужны 70 74 80 82

Путешествие Альбина Калабина / Хорошей воды! Календарь на 2013 год Ольга Лобызова / Сиюминутное и вечное Зинаида Лонгортова / У синеводной Оби. Повесть

Литературная гостиная Нина Парфёнова / Огонь пламенной экспрессии Анна Неркаги / Белый ягель. Фрагмент повести Владимир Герасимов / Он умел побеждать Юрий Кукевич / Плановое отключение Платон Мозговой / На задворках постиндустриальности. Спецоперация. Стяжатель. Рассказы 127 Дмитрий Михайлов / Попутчик. Рассказ 132 Людмила Ефремова / «Божья коровка, улети на небко...»

92 93 96 109 111

138 Наши публикации в 2012 году Стихи в номере Инна Лубковская Анатолий Шатилин Сергей Дон Софья Няч, Юрий Кукевич Вера Мелихова 106 Александр Амитан Ирина Карпова Нина Парфёнова 64 76 79 105

107 Андрей Головнёв Борис Березин Ирина Крисанова 108 Вероника Богданова Евгений Бунин Александр Ульрих Наталья Рыбакова 121 Анатолий Марласов

Обложка, стр. 5, 23, 51, 69, 74, 91 – Ирина и Андрей Вахрушевы, г. Салехард

Северяне № 4, 2012

139

награды журнала «северяне» За участие во всероссийскиХ конкурсаХ сми

екатерина малькова

ольга лобызова

«патриот россии»

ОЛЬГА ЛОБЫЗОВА

15 лет 1997–2012

ПАВЕЛ ИВАНОВ

3. 5.

ПАВЕЛ ИВАНОВ

ВАЛЕРИЙ БЫЧКОВ

ПАВЕЛ ИВАНОВ

ОЛЬГА ЛОБЫЗОВА

ВАЛЕРИЙ БЫЧКОВ

ОЛЬГА ЛОБЫЗОВА