Северяне №1, 2013 by rednorth

НАРОДНЫЙ ЖУРНАЛ «СЕВЕРЯНЕ» №1 (54), 2013

АНАСТАСИЯ СУХОРУКОВА

Высшими наградами профессионального журналистского сообщества, учреждёнными Союзом журналистов России, награждены ямальские журналисты-ветераны. Это бессменный в течение 22 лет главный редактор пуровской районной газеты «Северный луч» Георгий Георгиевич Мерзосов и главный редактор газеты «Рабочий Надыма» Геннадий Павлович Гришков, отдавший журналистике почти сорок лет жизни.

ИЗ АРХИВА ГЕННАДИЯ ГРИШКОВА

ПРИЗНАНИЕ ПРОФЕССИОНАЛИЗМА

Г.Г. Мерзосову – единственному среди более чем трёхсот коллег на Ямале! – вручён Почётный знак СЖ России «Честь. Достоинство. Профессионализм». Журналистская семья Мерзосовых в полном составе продолжает успешно и ярко трудиться на ниве региональных СМИ. Г.П. Гришков, долгие годы бессменный секретарь Надымского местного отделения СЖ Ямала, отмечен Почётным знаком СЖ России «За вклад в развитие журналистского сообщества». Эстафета повседневного творчества, качественной работы над газетной строкой передана им молодым. Ровно сорок лет между датами рождения Г.П. Гришкова и Маргариты Ларичевой, зав. отделом информации газеты «Рабочий Надыма», да и стаж её в профессиональном журналистском союзе пока невелик, однако заслуженные награды не обходят Маргариту стороной.

письмо редактора

«А без меня народ неполный!» Так провозгласил Андрей Платонов устами героя одного из своих рассказов. Природная сметливость, ум, развитое чувство собственного достоинства, одухотворение работы, своего дела и окружающего мира, любовь к родине – разве это исчезло из нашей жизни сегодня, оставшись только в золотом фонде русской и советской литературы, публицистики? Да нет же! Оглянитесь вокруг! Без каждого из нас, без наших героев и авторов, без северян народ страны нашей явственно и ощутимо неполный. Говоря о народосбережении, чаще всего почему-то имеют в виду какие-то количественные и качественные показатели и параметры, демографические тенденции, деятельность мощных социальных институтов, развитие здравоохранения, образования, социальной защиты. Всё это, конечно, правильно. Но, наверное, стоит говорить и заботиться о сбережении русского национального характера, в том числе и истинного образа русской женщины. Сберегает ли народ журналистика, сохраняя и питая культурный, интеллектуальный, мировоззренческий контекст региона, проецируя его на всю Россию? Об этом в совершенно блистательном и жизненном, очень личностном интервью рассуждает известный публицист, газетчик Павел Гутионтов. Да и каждый редактор, каждое издание отвечают на этот опрос по-своему – своей повседневной работой, в каждом своём номере. «Северяне» на пороге своего 15-летия, которое грядёт ровно через год, 19 февраля 2014 года, отталкиваясь от пушкинского «Ариона», «гимны прежние поют». Журнал, изначально задумывался и рождался в сердцевине своей как народный, народосбережением он и занимается, к народу обращается, страницы свои предоставляет преимущественно народным авторам и народным героям. Вот и в этом номере более двадцати внештатных авторов – от самой юной дебютантки Ани Шклярук до ровесника округа, ветерана Великой Отечественной войны Ивана Сергеевича Погорелова. Такова наша вполне ощутимая лепта в Год народосбережения, которым губернатором на Ямале обозначен 2013 год. Главный редактор народного журнала «Северяне» Ольга Лобызова

severyane1999@yandex.ru тел. (34922) 4-44-77

Северяне № 1, 2013

в номере

Строганина Любовь Лаврова 6 Марзан почти не виден? Юлия Накова 16 Сын полка Иван Погорелов 18 Истоки Победы Судьбы. Характеры. Лица Ольга Лобызова 22 Духовная мать Ямала 24 Первому мэру – наша память и цветы! Владимир Жолондзь 25 Портрет вождя

Людмила Ульянова 43 Потомок шамана Ивана Ядне 44 Сталина из Кутопьюгана арктическая цивилизация Анна Квачева 46 Народная мудрость от Анастасии Айваседо Татьяна Гостюхина 49 Хадри Анна Шклярук 52 Не верь глазам своим, а верь сердцу своему, или Надёжный друг в пушистой шубке путешествие

Любовь Лаврова 26 Обдорская сага

Ольга Тренина 56 Санаторке – 60!

Юрий Юнкеров 28 Музыка – работа, увлечение, сама жизнь

Алла Симонова, Ольга Чулева 59 Тридцать лет со «Светлячком»

Любовь Лаврова, Ирен Монсе 33 Притяжение Севера

Эльмира Карымова, Дания Газизова 60 Лети, журавлик!

Галина Раюшкина 40 Не глянцевый героизм героической профессии Ольга Лобызова 42 Нести добро, не требуя взамен ничего!

Ангелина Лебедева 62 «Каморка» для всех и – только для меня! Мария Ёлтышева 64 Маленький пастух Зинаида Лонгортова 65 У синеводной Оби

Северяне № 1, 2013

95 литерАтурнАя гоСтинАя римма ефремовА 82 Не пускала мамка замуж 95 Пальто на вырост иван погорелов 115 Жестокость

обложка, стр. 5, 21, 45, 55, 81 – работы участников окружной выставки-конкурса детского декоративно-прикладного творчества «Ямальчик».

любовь лАвровА 120 Пути-дороги борис кАСАев 127 Записки очевидца 133 Инфекция Стихи в номере 25 Осип Мандельштам 120 Эдуард Мартышев Александр Южаков 121 Юрий Басков Фёдор Конев 122 Василий Мотин Валерий Котов Роман Скрыльников 123 Александр Юдашкин Анатолий Омельчук 124 Геннадий Цветков

Мероприятие проводится с 2001 года периодичностью раз в два года в рамках долгосрочной целевой программы «Культура Ямала». Организаторы – департамент культуры ЯНАО, окружной Дом ремёсел и МВК им. И.С. Шемановского.

Северяне № 1, 2013

государственное учреждение «Северное издательство» 629008, ЯНАО, г. Салехард, ул. Ямальская, д. 14 Тел.: (34922) 4-40-62 (факс), 3-38-56 E-mail: gusizd@yandex.ru, http://www.sevizdat.ru Директор Э.р. ярмаметов

Северяне народный журнал

№ 1 (54), 2013 Издаётся с 19 февраля 1999 года

Главный редактор о.г. лобызова Редакционный совет: наталья карымова – председатель Приуральского районного общественного движения «Возрождение» наталья ного – ветеран труда и Ямала, член регионального отделения Союза журналистов России надежда талигина – художник, кандидат исторических наук Хабэча яунгад – главный редактор ненецкой газеты «Няръяна Нгэрм», заслуженный работник культуры России Над номером работали: любовь лаврентьева (ответственный секретарь) екатерина малькова (вёрстка) людмила Юнусова (корректура)

адрес редакции: Народный журнал «Северяне» 629008, ЯНАО, г. Салехард, ул. Ямальская, д. 14, каб. 17, 18, а/я 41 Тел.: (34922) 3-27-27 (факс), 4-44-77. E-mail: severyane1999@yandex.ru Соучредители: Законодательное Собрание Ямало-Ненецкого автономного округа

(629008, Ямало-Ненецкий автономный округ, г. Салехард, ул. Республики, д. 72)

Департамент внутренней политики Ямало-Ненецкого автономного округа (629008, Ямало-Ненецкий автономный округ, г. Салехард, пр-кт Молодёжи, д. 9)

Издатель Департамент внутренней политики Ямало-Ненецкого автономного округа (629008, Ямало-Ненецкий автономный округ, г. Салехард, пр-кт Молодёжи, д. 9)

отпечатано ГУ «Северное издательство», 629008, ЯНАО, г. Салехард, ул. Ямальская, д. 14 Тираж 2000 экз. Заказ № 0176. Дата выхода в свет 30.03.2013 г. Распространяется бесплатно Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ТУ72-00566 от 20 апреля 2012 г. выдано Управлением Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций по Тюменской области, Ханты-Мансийскому автономному округу - Югре и Ямало-Ненецкому автономному округу

Редакция оставляет за собой право отбирать поступающий материал для публикаций, а также сокращать и редактировать. Рукописи и фотоснимки не возвращаются и не рецензируются. При перепечатке материалов ссылка на «Северян» обязательна (Закон РФ «О средствах массовой информации», ст. 42)

Полные версии каждого номера журнала «Северяне» также можно найти на интернет-сайтах: www.libraries-yanao.ru (Национальная библиотека ЯНАО), красныйсевер.рф (Общественно-политическая газета «Красный Север»)

Северяне № 1, 2013

Строганина

Северяне № 1, 2013

строганина | как слово наше отзовётся

Марзан почти не виден? Накануне открытия отчётно-выборной конференции Союза журналистов Ямало-Ненецкого автономного округа, на которую, собственно, и был приглашён Павел Семёнович Гутионтов, в неформальной обстановке – в уютном зале библиотеки МВК имени И.С. Шемановского – прошла его встреча с ямальскими журналистами. Легенда российской журналистики, яркая личность, истинный, без пафоса, патриот, человек, переживший трудные времена и не утративший вкус к хорошей литературе, сам блестящий мастер художественного слова, умный собеседник – всё это П.С. Гутионтов. О времени и о человеке в нём шёл на этой встрече разговор между людьми, работающими в одной профессии, – молодыми и опытными – интересный для обеих сторон. Было обсуждение острых вопросов: мораль и нравственность, политика и перспективы развития российской журналистики. В общем, всё то, что всегда волновало и волнует человека мыслящего. Подготовила Любовь Лаврова

очень рад, что мне удалось приехать в ваш город, посетить замечательный музейно-выставочный комплекс. Я в Ямало-Ненецком округе был всего раз в жизни, и то не у вас, а в Новом Уренгое. И многие мне сказали, что если бы я приехал сюда двадцать лет назад, как в Уренгой, то у меня остались бы иные впечатления. Я сразу же, с заботой о пополнении фонда вашей библиотеки, хочу сделать подарок. У меня есть две моих книжки. Понимаю, что несколько самонадеянно дарить свои книги научной библиотеке, но коль скоро журналисты

Северяне № 1, 2013

пишут историю современности, может быть, они когда-нибудь вам и пригодятся. Эти книжки мне дарить не стыдно. Одна про журналистику, называется «Марзан почти не виден». Думаю, что никто из здесь присутствующих слово «марзан» уже не знает. Однажды Михаил Сергеевич Горбачёв сказал мне: «Я прочитал твою книгу, мне понравилось, но ты только объясни, что такое марзан?» Я ему ответил: «Михаил Сергеевич, теперь я точно знаю, до какой страницы вы дочитали». Марзаном в прошлые времена называли металлический брус для заполнения пустых мест при вёрстке и при вставке

набора в раму. Я вспоминаю историю старого «Московского комсомольца», когда прислали нам нового главного редактора, не имеющего никакого отношения к журналистике вообще, тот внёс самый первый свой вклад в журналистику тогдашнюю следующим распоряжением: все материалы, в которых упоминается Леонид Ильич Брежнев, печатать только на первой полосе. Естественно, таких материалов было довольно много, поэтому какие-то из них попали на первую полосу, а какие-то на вторую. Он вызывает к себе дежурного секретаря и говорит: «Слава, я же просил всё поместить на первую

как слово наше отзовётся | строганина

Любовь Лаврова

полосу!» Тот отвечает: «Да я бы рад, да марзан не позволяет». «Кто у тебя начальник? – сурово спросил главный редактор. – Я или какой-то Марзан?» Так вот, этот самый марзан нам многого не позволяет, но, в общем-то, и позволяет много. Эта книга – некие мои преждевременные мемуары, опрометчиво изданные три года назад. Мне кажется, там есть и весёлые вещи, и совсем невесёлые и, может быть, даже поучительные. Вторая моя книжка обязана своим существованием в определённой степени вашему земляку, моему другу Фёдору Ивановичу Сизому. Он очень долго работал собкором «Тюменского комсомольца» в Новом Уренгое, потом собкором «Комсомольской правды» в Тюмени, потом стал создателем замечательной газеты «Деловой вторник», которая с 1994 года входит в качестве четырёхполосной вкладки в крупные региональные газеты страны – в лучшие времена в

шестьдесят четыре издания. Её тираж в иные годы составлял два с лишним миллиона экземпляров. Это уникальная вещь. И Федя в 2007 году подрядил меня писать ему еженедельные политические комментарии. Уже год, как нет Феди, но тем не менее я эти политические комментарии делаю. За это время ни газету не закрыли, ни со мной ничего не произошло. Я из этого всего сделал такие выводы: нашу власть мало интересует то, чего нет на экране телевизора, и то, что не издаётся в Москве. То, что не издаётся в Москве, того не существует. И то, что распространяется двумя миллионами отпечатков по всей России, никого не волнует. Если кто-нибудь скажет: это прекратят – не верьте. Политические комментарии, а в них жизнь современной России до 2011 года, собраны вот в этой книжке. («Каждый «Вторник» на том же месте. Из дневников российской жизни 2007–2011». – Прим. ред.)

С 1969 года я не переставал заниматься одним и тем же делом – я пишу, я газетчик. И в той или иной степени я остаюсь газетчиком до сих пор, невзирая на свои чиновничьи обязанности. Я работал, как мне кажется, в лучших газетах большой страны под названием СССР. Сначала в «Московском комсомольце», затем десять лет в «Комсомольской правде». Недолго, но честно служил в самой смелой тогда газете страны – «Советской России», при самом выдающемся редакторе, может быть, всего 20-го века Михаиле Фёдоровиче Ненашеве. Потом был на самом интересном месте, в самой интересной должности и в самое интересное время: практически всю перестройку я проработал внутриполитическим обозревателем газеты «Известия», что дало возможность очень много увидеть, с очень многими познакомиться и, как я самонадеянно скажу, кое-что понять и кое о чём написать.

Павел Семёнович Гутионтов – секретарь Союза журналистов России, председатель Комитета по защите свободы слова и прав журналистов с 1991 года. Родился 23 января 1953 года, окончил факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова. С 1970 года работал в «Московском комсомольце» (пять лет за вычетом срочной службы в погранвойсках). Затем десять лет в «Комсомолке» (капитан «Алого паруса», завотделом науки). Работал спецкором «Советской России». С 1987 по 1991 год – внутриполитический обозреватель «Известий». Автор нескольких книг и более полутора тысяч работ в периодических изданиях и сборниках актуальной публицистики. Член Союза писателей Москвы, лауреат премии Союза журналистов Москвы (1977) – за «Алый парус» и высшей профессиональной награды «Золотое перо России» (2001) – за книгу политических портретов и памфлетов «Судьба барабанщиков». Преподаёт в Высшей школе журналистики Международного университета в Москве. Награждён медалью «Защитнику свободной России».

Северяне № 1, 2013

строганина | как слово наше отзовётся Меня когда-то в качестве поощрения «Новая газета» навечно вписала в список своих обозревателей. Это им позволяет время от времени мне звонить и требовать, чтобы я немедленно что-то им написал. Первый раз они позвонили лет пятнадцать назад, это был заместитель главного редактора Акрам Муртазаев, он сказал, что ему некогда со мной говорить и нужно четыре

в трёх или четырёх областях СССР, включая среднеазиатские, украинские области. Это такой тур, который не организует ни одна турфирма. Сейчас журналиста легче отправить на Мадагаскар, нежели проехаться по тем местам, куда я ездил. Достаточно было придумать тему и составить план. Командировочных в московских газетах было несчитано, и самое главное, надо

письма, они имели возможность думать, в том числе над собственной жизнью. У каждого был свой кабинет, чтобы их никто не беспокоил. На трёх-четырёх спецкоров полагался референт. Из этих двадцати девяти человек пятеро могли в год вообще не написать ни единой строчки. Вот таким было отношение к журналистике. И зарплату им при этом платили, как всем.

Я думаю, журналисты внесли самый большой вклад в то, что мы имеем сейчас, и, может быть, сами больше всех пострадали от этого, пожалуй, кроме образования, культуры, науки... но журналистика в первых рядах. Это требует осмысления нашего профессионального пути за последние двадцать лет: куда мы шли и куда пришли в итоге. страницы вот буквально через два часа, но чтоб я имел в виду – мне ничего не заплатят. Самое интересное, что я от ужаса и внезапности написал, и он ведь не обманул. Не заплатили. И такой дурацкий обычай они держат до сих пор. Но их дружбой я горжусь и берегу её трепетно. Параллельно с «Деловым вторником» я был еженедельным колумнистом «Челябинского рабочего». Затем работал в петербургской газете «Час пик». Выпустил за эти годы четыре, как мне кажется, нестыдных книжки. Кроме этих двух, что я привёз сюда, есть ещё книжка, вышедшая в 1999 году, которая состоит из ста десяти портретов политических деятелей ельцинской эпохи. Я убеждён, что занимаюсь самой интересной в мире профессией. Когда-то, при советской власти, когда наша профессия была несколько иной, я умуд рился за казённый счёт объездить всю страну. Я не был только

Северяне № 1, 2013

было их обязательно потратить, потому что если не потратишь, то на следующий год их могут сократить. И если ты едешь куданибудь посевернее и повосточнее, то это очень хорошо. Главное, никто от тебя не требовал сильно много работать. Стыдно говорить об этом людям, которые не работали в таких редакциях... Скажем, в «Комсомольской правде» только на одном этаже находились двести журналистов, а выпускали они по нынешним временам маленький листок с зарубежными и спортивными новостями. Надо было в номер сдать порядка тридцати страниц машинописного текста. К этим журналистам прибавьте собкоров. Когда я дорабатывал в «Известиях», там числилось около шестисот журналистов, двадцать девять специальных внутренних корреспондентов. Причём эти люди были освобождены от всех пустячных и неприятных обязанностей и могли даже не отвечать на адресованные лично им

А если ты был обозревателем, то тебе ещё и полагалась дача с мая по сентябрь. Теперь порой думаешь: зачем же ты раскачивал эту систему как мог? Вот и получили ту «Комсомолку», которая сейчас есть, те «Известия», которые сейчас есть, «Московский комсомолец» – правда, в меньшей степени. И такова сейчас российская журналистика. Я думаю, журналисты внесли самый большой вклад в то, что мы имеем сейчас, и, может быть, сами больше всех пострадали от этого, пожалуй, кроме образования, культуры, науки... но журналистика в первых рядах. Это требует осмысления нашего профессионального пути за последние двадцать лет: куда мы шли и куда пришли в итоге. Я убеждён, что журналистика никогда не была у нас никакой «четвёртой властью», но было время, когда она была самым «человекообразным департаментом» одной-единственной

как слово наше отзовётся | строганина власти. Это огромная загадка. При всём том, что печатали в газетах. Среди той неприличной политической трескотни, лживой пропаганды журналистика была одной из самых уважаемых профессий в стране. Я мог поехать в командировку, забыв командировочное дома, меня и накормят, и напоят, и обогреют, и покажут всё, что надо, и посадят на обратный самолёт. А сейчас ты не в каждой компании согласишься сказать, что ты журналист, могут очень крепко накостылять, наслушаться придётся очень многого, как минимум. Что же произошло? В целом, не скажу – везде, но журналистика стала свободнее, говорить можно многое, но при этом далеко не все мои коллеги этой возможностью пользуются. Резко упал уровень компетентности журналистов. Дело в том, что тогда профессия журналист была штучная, сейчас это профессия массовая, как и во всём мире. А массовая профессия что означает? В основном это люди молодые, малообразованные, нелюбопытные. У меня есть знакомый ещё с прежних времен, он сейчас ректор академии государственной службы, Владимир Мау. Он мне как-то сказал: «Ты знаешь, когда мне сейчас звонят и просят дать интервью, я задаю сразу встречный вопрос: простите, а сколько вам лет? Если мне говорят, что менее тридцати лет, то я, не говоря худого слова, сразу вешаю трубку. Это означает, что человек придёт, будет меня мучить какими-то глупостями, ничего толком не поймёт, что я ему отвечаю. Когда напишет, никогда не принесёт показать то, что он накарябал, а мне потом полгода надо будет оправдываться перед всеми знакомыми, что я

не законченный идиот». Юрий Батурин, космонавт и мой друг, с Мау был полностью согласен. Ему позвонила одна молодая журналистка и сказала: «Господин Батурин, вы не могли бы дать мне интервью?» – и тут же уточнила его имя и отчество. То есть человеку лень даже набрать в любой поисковой системе фамилию человека, чтобы узнать, что он Юрий Михайлович. В те времена, когда в профессию приходил я, все журналисты были образцами индивидуальности, ума, внимательности, чего-то не знать за доблесть тогда не считалось. Сейчас произошла для профессии трагическая вещь. Всегда журналистика московская очень сильно отличалась от журналистики провинциальной, региональной и тем более районной. Но тогда некие каналы перетекания талантов снизу вверх всётаки были. Областные газеты выхватывали районщиков, пересаживали в областные центры, а там уже к ним приглядывались московские крупные газеты. Они при этом нещадно выгребали из провинции всё самое лучшее. Основной контингент московских газет составляли отнюдь не москвичи. Это люди, которых выхватывали из регионов. Их перевозили, давали им прописку, сажали на номенклатурные места. Сейчас подобного уже не происходит. Московская пресса, которая не стала лучше, мягко говоря, а стала качественно хуже, вообще перестала интересоваться тем, что происходит за пределами редакции. Сейчас нормальный московский журналист ездит в командировки только в трёх случаях: на войну, на катастрофу и на саммит. Если ничего из этого нет, то московский журналист

никуда не ездит. Когда я говорил, что объездил всю страну, это так и есть. В Якутии я был больше двадцати раз. Они не выезжают никуда. Им не надо. Компьютер – единственное окно в мир. И кроме этой форточки у них ничего нет. Зачем куда-то ехать? Из-за этого потеря интереса к московской прессе у всей остальной страны. Я убежден, что из вас никто не выписывает ни одной центральной газеты. И более того, никто не читает их. Вот и вы говорите, что есть же интернет-сайты изданий, выписывать их нет необходимости. А совпадает ли бумажная версия и интернет-сайт издания? Чаще всего нет. Приезжая в регионы, я както проводил следственный эксперимент. Узнавал, сколько в данном городе, в данном районе получают московских газет. Пока рекорд установил один из районов Бурятии, они получают четыре экземпляра московских газет. Из них два – «Российской газеты», это администрация и библиотека, один экземпляр «Аргументов и фактов» – та же библиотека, и ещё одна какаято – я уже забыл. И если когдато в совокупном тираже всей советской прессы 85 процентов составлял тираж московских газет, то сейчас пирамида перевернулась. Это совершенно естественный процесс. Построить систему, когда в любой точке страны население будет получать одну и ту же газету за три копейки, такой экономической системы быть не может. В авторитарном обществе это можно придумать и сделать, тем более что нормального человека и должно интересовать намного больше то, что происходит рядом с ним, а не то, что происходит во всём остальном Северяне № 1, 2013

строганина | как слово наше отзовётся мире. Но при этом мы потеряли очень важную деталь. Советская подозрительная власть совершенно для себя неосознанно создала некий заочный факультет журналистики. До сих пор, приезжая в какой-нибудь богом забытый район, нахожу там какого-нибудь старого дурака редактора, он вытаскивает пыльный альбом с вырезками Славы Голованова из «Комсомольской правды», которые он собирал с шестидесятого года. То есть люди читали, были известные имена, имена тех, у кого стоит чему-то учиться. Сейчас этого нет, и ты начинаешь вариться в собственном соку, а этот сок – далеко не всегда высокая кулинария. У нас была совершенно уникальная журналистика, ни на какую другую в мире не похожая. Я ещё немного преподаю на одном из московских факультетов журналистики и своим студентам каждый год задаю один и тот же вопрос: какое, на их взгляд, было самое неупотребляемое слово в советской печати? И когда они отшутятся по этому поводу, я им выдавал свою версию: вчера. Потому что в советской печати вчера не происходило ничего. Мог выступить Леонид Ильич Брежнев, могли сыграть в хоккей, всё остальное было неким документальным альманахом.

А весь мир в это время делал информационную журналистику, все материалы должны были начинаться со слова «вчера». Если ты не успел написать об этом сегодня, то значит, не напишешь об этом никогда. Было понятие «информационный повод». Это потому что у них печать развивалась по-другому, нежели у нас. Она создавалась снизу, из потребностей общества. Надо было узнавать конъюнктуру рынка, узнать, пришёл ли корабль с товаром и так далее. А у нас изначально всё было наоборот. Самым первым главным редактором был сам государь-император. У нас, как потом сказал Ленин, печать – часть общепролетарского дела. Тот же самый властный департамент. Мы были шестерёнкой одного большого механизма, так называемым приводным ремнём. И вдруг всё это обвалилось, и нас стали учить совсем иной журналистике. И мы кинулись учиться. Оказалось, что учиться-то и легко, и приятно. Журналистика факта или объективистская журналистика, она умрёт на наших глазах уже сейчас – с компьютером, с Интернетом журналистика факта соревноваться не может. Вот вам пример. В 1963 году в Далласе, когда сотни тысяч людей вышли поприветствовать

американского президента, за кортежем шла автомашина, в которой был радиотелефон, и в эту машину пустили двух журналистов, корреспондентов двух конкурирующих агентств. И когда раздались первые выстрелы и Кеннеди упал на сиденье, один из них успел схватить трубку и прокричать фразу: «Кортеж президента обстрелян!» После чего он зажал эту трубку в руках и повалился на пол, конкурент бил его ногами, пытаясь трубку отобрать, но не отобрал, и именно эта фраза обошла весь мир. Представьте себе, сколько сейчас десятков тысяч сообщений мгновенно пройдёт после выстрела в президентский автомобиль? В этом смысле журналистика факта убита. Что тогда остаётся? Остаётся журналистика личностная, журналистика авторская, та, в которой журналист умеет писать. Тогда в журналистике не было гонки за фактом, ценилось умение написать. А сейчас это не нужно. Резко упал словарный запас современного журналиста, катастрофически упала грамотность. Я работал в то время, когда для журналиста самый страшный кошмар – это перепутать инициалы секретаря обкома партии. А сейчас в самых больших московских газетах упразднены бюро проверки напрочь. Цитаты, цифры, имена...

Чем ты хуже пишешь, тем больше шансов, что тебя напечатают. Это технологичнее. Плохо писать сейчас технологичнее, чем писать хорошо. С одной стороны, это естественно, но только в том случае, если ты делаешь газету факта, если ты гонишься за текущей минутой. Главное для сегодняшнего журналиста – это постараться ничего не перепутать. Основное достоинство – спринтерская реакция на события. 10

Северяне № 1, 2013

как слово наше отзовётся | строганина экономят. Даже корректуры нет порой. Надеются на компьютерные программы, поэтому проходят удивительные опечатки. На слово похоже, но не на то. У Довлатова я как-то прочитал, что когда-то он для себя придумал, чтобы в каждой фразе не было ни одного слова, начинающегося с одной и той же буквы. Я специально потом его перечитал, и действительно, так и есть. Он и в газеты так писал. Этого никто, кроме него, не знает, но на самом деле это означает, что прежде чем написать фразу, он должен над ней хорошо подумать. Он должен её перечитать, синонимы поискать, хотя никакого практического смысла это не имеет. Чем ты хуже пишешь, тем больше шансов, что тебя напечатают. Это технологичнее. Плохо писать сейчас технологичнее, чем писать хорошо. С одной стороны, это естественно, но только в том случае, если ты делаешь газету факта, если ты гонишься за текущей минутой. Главное для сегодняшнего журналиста – это постараться ничего не перепутать. Основное достоинство – спринтерская реакция на события. В больших газетах это явно происходит. Сейчас нам надо возвращаться к тому, что не может Интернет. А это то, что наша журналистика вслед за великой русской литературой умела и старалась делать. Писателям, журналистам запрещали говорить о больших проблемах больших людей, и они обманывали тех, кто запрещает, когда писали о маленьких людях и их маленьких проблемах. Но делали это так в лучших своих произведениях, что становились ясны все те проблемы, которые ни один цензор не вырубит. Вот этому придётся сейчас учиться заново.

У газеты должна быть позиция, и она должна эту позицию защищать. Журналист не должен даже прикидываться объективным, всё равно ни у кого это не получается. Объективным может быть только Господь Бог. А кто из нас Господь Бог? Два года назад в очередной раз поменяли главного редактора в «Известиях», вроде бы очень славного парня тогда назначили – Виталика Абрамова. Мы его пригласили в Домжур с тем, чтобы он рассказал, что он собирается делать с газетой. И он говорил. Достаточно интересно. И тут кто-то с места его спрашивает: «Виталий, правда ли, что на первом заседании редколлегии ты крепко врезал Ямпольской за то, что она писала о Михалкове?» Он ответил: «Да, действительно, я сказал ей: «Лена, ты работаешь в «Известиях», а не пресс-секретарём Михалкова. Если ты так хорошо относишься к Михалкову, это не значит, что ты должна выплёскивать всё, что он думает о жизни, на страницы газеты. И будь добра, напиши рядом то, что думают его оппоненты». Зал тогда счастливо зааплодировал, я тоже захлопал, а потом подумал: «Почему? С чего вдруг Лена Ямпольская, которая боготворит Михалкова, должна идти к его оппонентам, которых она терпеть не может. Она знает, что они всё выдумывают, замахиваясь на её кумира. Почему она должна идти к Хуциеву и спрашивать у него что-то? Пусть он сам идёт в какую-нибудь другую газету и говорит там. У газеты должна быть позиция, и она должна эту позицию защищать. Журналист не должен даже прикидываться

объективным, всё равно ни у кого это не получается. Объективным может быть только Господь Бог. А кто из нас Господь Бог?» Должны быть разные газеты при этом. В Москве разных газет только две или три на фоне сотен выходящих. А в регионах ни одной, и в районах тоже. Вот проблема журналистики сегодняшней. Чем профессиональнее журналист, тем ему труднее работать. Вот взять журнал региональный. Он цветной, красивый, я в самолёте его листаю, и там четырнадцать фотографий губернатора. Ну, наверное, хороший в этом регионе губернатор, но нет ли в этом перебора? Вот, например, Воронеж. Пришёл новый губернатор – молодой, энергичный, бывший министр. Первое, что он сделал, – взял под крыло газету «Молодой коммунар». Газета с хорошей историей, хорошим прошлым, одна из самых ярких газет, которая дала возможность творческого взлёта десяткам людей, включая Василия Михайловича Пескова. И вот в первых сорока номерах этой газеты, которая стала газетой администрации, напечатано сто четыре фотографии губернатора Гордеева. А его управление печати рассылало по районкам указания. Например, отложить выпуск газет до предоставления материала, имеющего важное общественно-политическое значение. Отложить выпуск номера! Северяне № 1, 2013

строганина | как слово наше отзовётся Что же это за событие? Оказывается, жена губернатора дала интервью на полторы полосы. Такой это срочный материал, что нужно задержать выпуск всех газет. Союз журналистов пытался вмешаться в эту историю. Мы писали письма в прокуратуру, вели долгие переговоры с губернатором, потом я приезжал в Воронеж, встретился с редакторами районок, и они мне сказали: «Ради бога, перестаньте

даже пережить дикое ухудшение столичной прессы, в столице можно найти, что почитать. Если сейчас не будет выходить районная газета, все ли заметят? А велика ли потеря? Есть телевидение, включил да посмотрел. Когда в 1991 году Анатолий Иванович Лукьянов, тогдашний Председатель Верховного Совета, учредитель газеты «Известия», решил вмешаться в редакционную деятельность и

гениально, но тоже лаконично, как «срочная словесность». И всё. Без этой срочной словесности мы не несём ничего. Сломать прессу, а точнее, доломать – очень простая задача. Я понимаю наши власти. Мы им не нужны. Ничем облегчить их трудовую деятельность мы не можем. И без нас они прекрасно будут себя чувствовать. Не то чтобы мы им сильно мешаем... но и не помогаем. Они без нас

Не читающий газет очень быстро перестает читать всё остальное, а потом его приучить к чтению уже нельзя будет. Дичание, на мой взгляд, начинается с отсутствия привычки к ежедневному чтению. Даль определил слово «журналист» только одной трактовкой: журналист – это офицер штаба, ведущий ежедневный журнал. А «журналистика» определена гениально, но тоже лаконично, как «срочная словесность». нас защищать. Нам повысили зарплату, нам дали новую технику. Да чёрт с этими интервью и фотографиями». Сейчас приниженность региональной печати гораздо весомее, чем в самые жуткие годы коммунистического режима. Этому есть простое объяснение. Тогда в начальники приходили люди по ступенькам, а сейчас – такой коллективный директор автобазы, который не понимает, почему он хотя бы для виду должен считаться со своим главным редактором. Кто он такой, этот редактор газеты? В советские времена редактор хотя бы знал, кому жаловаться, а сейчас ведь некому. С одной стороны, совокупная районная газета стала номером один в стране, самой тиражной газетой, единственной, которая напрямую работает с потребителем, с другой стороны, она стала хуже, чем была. Можно

Северяне № 1, 2013

произвести целый ряд кадровых перемен, началась буря. Делегация «Известий» отправилась к Лукьянову, но общего языка стороны не нашли. В конце встречи они говорят: «Анатолий Иванович, а не боитесь вы, что завтра газета «Известия» не выйдет?» Анатолий Иванович изумился и сказал: «А что, ребята, вы всерьёз думаете, что, кроме вас, это кто-нибудь заметит?» Тогда он, конечно, немного ошибся… Но как дела обстоят теперь? Не читающий газет очень быстро перестает читать всё остальное, а потом его приучить к чтению уже будет нельзя. Дичание, на мой взгляд, начинается с отсутствия привычки к ежедневному чтению. Даль определил слово «журналист» только одной трактовкой: журналист – это офицер штаба, ведущий ежедневный журнал. А «журналистика» определена

выиграют любые выборы, они без нас найдут способ сообщить людям то, что им надо. А не найдут – и не надо. Ну не узнала бы страна об отставке Сердюкова, ну и что? Никакие более возвышенные доводы на них не действуют. Ельцин был чем хорош? Он всегда помнил, чем он обязан прессе. Ему было неловко кидать тех, кто его привёл к власти. А эти-то ничем не обязаны. Вы спрашиваете, есть ли выход? Ну как же! Есть! Помните сказку про двух лягушек, которые попали в кувшин с молоком. Одна потонула, а вторая лапками трепыхала, пока не взбила молоко в масло, и выскочила. Так или иначе приходится это делать. Убедить власть, что мы стране нужны, пока не получается. При этом все говорят хорошие слова. Председателем парламентского комитета

как слово наше отзовётся | строганина по СМИ делают Митрофанова. Это что, не оскорбление?! У него был когда-то комитет по геополитике. Ну и пусть он занимается геополитикой, но нет, он занимается нами. Ничего не понимая и не желая в этом понимать. Он шоумен. Нам вбивают в голову, что лучшие журналисты страны – это Малахов, Собчак... эти люди и сами думают, что они журналисты. Я в Союзе журналистов, помимо всего прочего, ведаю ещё и творческими конкурсами. Грубо говоря, распределяю премии. Делать это всё труднее и труднее. Так вот, молодых людей, которые могли бы претендовать на эти премии, с каждым годом всё меньше и меньше. Например, дали мы раз главную нашу премию «Золотое перо России» мужику из псковской районной газеты, который там печатает потрясающие очерки о людях. Но ему-то тоже под пятьдесят. Как сделать так, чтобы молодые интересовались не успехами Малахова, а успехом вот этого мужика?.. Проблема в воссоздании института профессиональной репутации. Ведь для этого надо знать, кто что пишет. Надо представлять, на кого ты хочешь равняться.

Анатолий Абрамович Аграновский и Валерий Абрамович. Так вот, Валера тоже хорошо писал, а ещё был прирождённым педагогом, его хлебом не корми, дай какого-нибудь молодого наставить на путь истинный. А брат его – нет… Или Ярослав Кириллович Голованов, журналист самого высшего класса, чтобы он сидел и кого-то чему-то учил – я представить себе такого не могу. Это разные люди. Что касается высшего журналистского образования… В Москве сейчас около ста факультетов журналистики. Кто там преподаёт? Что там преподают? Во Владимире, который никогда не был центром журналистского образования, шесть вузов ввели у себя факультет журналистики! Наши оппоненты говорят, что важно сделать газеты экономически состоятельными. Вот недавно разговаривали с одним из руководителей «Комсомольской правды», он мне говорит: «Что ты хочешь? Люди голосуют за нас рублём. Мы делаем газету, которую от нас требуют. И мы будем делать то, что хочет читатель. Он наш главный заказчик, для него восемьсот тысяч экземпляров ежедневной газеты, поэтому мы хорошо жи-

Проблема в воссоздании института профессиональной репутации. Ведь для этого надо знать, кто что пишет. Надо представлять, на кого ты хочешь равняться. На ваш вопрос «Кто должен позвать молодёжь за собой, какой великий публицист?» я скажу так. Далеко не все публицисты любят приходить и брать за руку кого-то. В нашей журналистике было два брата –

вём». Но это лукавство чистой воды, потому что исторически ничтожный срок назад тираж этой газеты был не восемьсот тысяч, а тридцать два миллиона. Честного тиража. Часть из этих читателей естественным обра-

зом ушла, у части этих людей нет денег, чтобы подписываться на газету. Ну, миллионов-то десять этих людей осталось. Людей, которым нужна совсем другая газета. Вот они предали десять миллионов, но предоставили возможность чтения восьмистам тысячам, которым никакая газета не нужна. Как сказал замечательный издатель из Барнаула Юра Пургин, может быть, лучший региональный издатель современной России, «газета для людей с облегчённым восприятием жизни». Так вот, люди с облегчённым восприятием жизни сегодня имеют невероятное количество прессы, которая никому не была раньше нужна. Это дешёвая пресса, на ней очень легко можно заработать. Аграновского раньше спрашивали: «Почему вы так редко пишете?», а он отвечал: «Мыслей не хватает». У него мыслей не хватало, он писал четыре-пять материалов в год, каждый из которых был событием, которое потом год обсуждали, а у этих хватает мыслей на всё. Три года назад вся страна отмечала очередной юбилей Аллы Пугачёвой. «Комсомольская правда» по этому случаю выпустила толстый спецномер, где всё рассказала об Алле Борисовне. Все мужья, все любовники, все предпочтения, все факты её биографии, меню юбилея... в общем, всё, что надо. И маленькая-маленькая сносочка о том, что в 1983 году они печатали интервью Инны Руденко с Аллой Пугачёвой. Его они повесили у себя на сайте. Я нашёл это интервью, почитал, убедился, что за это время материал не постарел ни капли, и почитал комментарии людей с «облегчённым восприятием жизни», которые не поленились Северяне № 1, 2013

строганина | как слово наше отзовётся залезть на сайт «Комсомольской правды». Это были сплошь восхищённые отзывы. Оказалось, что у Пугачёвой-то в голове чтото было... Руденко не просто пошла и поговорила, она встречалась с артисткой шесть раз, она ходила в семью, сидела у неё на концертах. Потом только написала эти несколько страниц. Это, может быть, не самый лучший материал Руденко, но лучше материала о Пугачёвой больше не было. Но это дорогая журналистика. Если же во главу угла ставится чистый доход главного редактора, чтобы он мог купить себе поместье где-нибудь в Смоленской области… Журналистику во всём мире двигают вперёд не успешные бизнесмены, а идеалисты. Идеалистам много не надо, дайте им возможность перерабатывать, и всё. Но это же невыгодно главным редакторам. Я позже подумал: а почему он не перепечатал интервью с Инной в этом спецномере, а забил номер всякой ерундой. А потому, что рядом с Инной нельзя было поставить всего остального. Я своих студентов заставляю читать того же Анатолия Аграновского. Упираются, не хотят, потому что в Интернете нет. В библиотеку идти надо. И потом приходят ко мне с круглыми глазами: как он пишет, как вообще может такое быть?! Нам было на кого равняться. И тем, кто читал, тоже было на кого равняться. И когда я говорил, что Аграновский никого не учил, был неправ, конечно, он учил. Учил тех, что читал его. Учил, что надо понимать то, о чём ты пишешь, что можно писать с интересом. Число людей, не в Москве, не на этаже «Известий», а по всей стране, которых он притащил в профессию, огромное.

Северяне № 1, 2013

Василий Михайлович Песков написал «Таёжный тупик», это было в 1982 году, тридцать лет назад. В Швеции до сих пор существует сеть клубов Агафьи Лыковой. И все думают: Пескову просто повезло, что он нашёл этих людей и написал о них. Мало тогда было сибирских журналистов, которые не писали о Лыковых два или три раза, это был всем известный факт. За две недели до Пескова о Лыковых печатает газета «Социалистическая индустрия» целую полосу. Так этого же никто не заметил, а Песков приехал, написал и – пожалуйста! Юрий Рост в то же время написал стострочную заметку «Два года ждёт». Во Внуково овчарка, которую бросил там хозяин, ждала его. Я одно время собирал заметки о собаках, которые ждут своих хозяев, и посылал их Росту, штук тридцать. Через неделю после своей заметки Рост получил

роших журналистов, которые ни разу в жизни его не видели. А кто сейчас потащит? Где сегодняшние тридцатилетние ребята, которые достигли бы того, чего в этом возрасте достигли все мной перечисленные люди? Вот вы говорите, что большая часть мною названных – мужчины, а сейчас мужчины из нашей профессии куда-то делись. Это легко объясняется. Что значит тот факт, что даже на войну сейчас ездят женщины? Первое, это резкое падение социального авторитета журналистики, второе, запредельно низкие заработные платы. Уже не получается писать пять-шесть материалов в год, а надо всё время закрывать чем-то белые полосы. И об этом мы тоже говорим нашей замечательной власти. Нельзя приравнивать выпуск общественнополитической газеты к торговле колготками или сигаретами. Пять лет назад с помощью

Журналистику во всём мире двигают вперёд не успешные бизнесмены, а идеалисты. Идеалистам много не надо, дайте им возможность перерабатывать, и всё. первые двенадцать тысяч писем. Вся страна мечтала забрать эту собаку. Рост потом написал ещё одну заметку – обращение к читателям. Оказывается, хорошее, профессиональное письмо, оно рентабельно. Юра Щекочихин… у него были два совершенно антипрофессиональных качества, определивших всю его судьбу: запредельная искренность и то, что он воспринимал своих героев, как собственных друзей. И это двигало журналистику. Один Щекочихин привёл в профессию тысячи хо-

журналистского сообщества написали новую редакцию Закона о печати, потому что в том законе, который действует сейчас, масса анахронизмов. Например, даже в 1991 году нельзя было написать «владелец газеты», поэтому было придумано слово «учредитель». Была сделана новая редакция закона, она попала в Думу, там завязла. И вдруг новый тогда президент, Дмитрий Анатольевич Медведев, вызвал нашего председателя Богданова и побеседовал с ним, вместо назначенных двадцати

как Слово наше отзовётСя | Строганина минут почти час. И Богданов ему всучил папку с тринадцатью нашими предложениями. Президент пообещал всё исполнить, потребовав ещё дополнительную информацию предоставить. Мы, конечно, предоставили. Ничего не сделано… нет, одно он сделал. Вдруг заскрипели шестерни, и правящая партия в Госдуме одобрила этот новый проект, к нам приезжал тогдашний первый вице-спикер Госдумы Морозов и заявил, что через месяц этот закон будет принят. А потом испуг прошёл, и до сих пор закона нет, и никогда его не вытащат больше из этих запасников. Это не нужно власти, так как не связано с её практическими интересами. Тем не менее надо биться. Надо биться за повышение общественного статуса журналиста. Приниженность наших журналистов, особенно региональных, не позволяет многого требовать. Когда-то, в восьмидесятые, работая в двух газетах – «Советской России» и «Известиях» – я стал свидетелем истории, произошедшей в Карелии. Так вот, там одна районка взбесилась и стала печатать материалы против местной власти: о секретаре райкома партии, который заселился в дом, построенный для ветеранов войны, ещё что-то… Причём серьёзнейшие материалы. Газетчиков стали травить. Я первый раз приехал от «Советской России». Потом там поменяли райком, первого секретаря сняли – я уже работал в «Известиях». Вот это было интересно. Это был случай, когда местная газета возомнила себя газетой, при этом прокурор возомнил себя прокурором, местные читатели возомнили себя общественностью. Цепная реакция пошла. Вы говорите, что тогда существовала вертикаль прессы, мы

Надо восстанавливать социальный авторитет журналиста, в корне изменить принципы материального обеспечения районной прессы. Сейчас она полностью зависит от власти. Никакая власть, дающая деньги на газету, не позволит писать о себе плохо. Общий кризис печати во всём мире коснулся только больших газет именно поэтому. могли из центральной газеты приехать и защитить районку, и я с вами согласен. Конечно, тогда власть на нас реагировала совсем по-другому. Я недавно был в Петрозаводске – там собирали редакторов районных газет. Мне представили девчонку, редактора Пряжинской районной газеты – той самой. Я рассказал ей эту историю. «О-о-о, – говорит она, – сейчас я даже представить этого себе не могу!» До того как стать редактором этой газеты, она была младшим специалистом в администрации района. Хорошая девочка, но к ней-то относятся как к младшему специалисту. К тогдашнему редактору газеты первый секретарь райкома партии относился как к врагу, пытался его выжить. Для того чтобы победить, редактора нужно было исключить из партии, уволить с работы, а сейчас ничего не надо. Надо восстанавливать социальный авторитет журналиста, в корне изменить принципы материального обеспечения районной прессы. Сейчас она полностью зависит от власти. Никакая власть, дающая деньги на газету, не позволит писать о себе плохо. Общий кризис печати во всем мире коснулся только больших газет именно поэтому. Предыду-

щий президент Франции, когда начался кризис и полетела французская печать, издал указ, по которому все молодые люди до двадцати пяти лет имеют право бесплатно, за счёт государства, выписать одну общественнополитическую газету. У них тоже капитализм, а Николя Саркози не коммунистической лидер. И новый президент отменил разве этот указ? Нет. Они не прикрываются зонтиком информационного обеспечения. Они говорят о спасении французской культуры. Мы проводили слушания, куда зазвали философов наших крупных, и они говорили о философии нашей прессы как части культуры. Мы – часть культуры. И если мы не справляемся с этой высокой обязанностью, нас надо наказывать за это, а не за провалы в информационном обеспечении чего-то. Информационное обеспечение – это второе или третье дело, как мне кажется. Вы правы: что делать, мы знаем, а как – это второй вопрос. Смотрите на нашем сайте. В апреле будет X съезд Союза журналистов России, и мы к этому съезду сделали некий меморандум о вещах, которые мы считаем необходимыми для изменения дел. Северяне № 1, 2013

строганина | как это было

Северяне № 1, 2013

К 70-летию Сталинградской битвы

Сын полка

ван Сергеевич Погорелов – человек, через судьбу которого прошла Сталинградская битва и который подростком вместе со взрослыми, как и многие в то время, своим непосредственным героическим участием выковывал в горниле войны для нас, сегодня живущих, мирное небо и светлое будущее. Более сорока лет продолжается дружба нашей семьи с Иваном Сергеевичем. Теперь это даже больше, чем просто дружба, он стал для нас родным человеком. Когда мы были маленькими, он очень помогал нашим родителям в нашем воспитании и образовании, именно он расширял географию наших знаний об окружающем мире. Долгими зимними вечерами, когда приезжали с дальних промыслов наши родители, он увлечённо рассказывал нам о русских писателях, наизусть читал отрывки из произведений как русских, так и зарубежных классиков. Очень многое, происходившее в действительности на войне, мы узнавали из его уст. «В 1942 году стали бомбить Сталинград. Через нашу небольшую станцию, называлась она разъезд 74, а сейчас – Привольная, пролетали армады немецких самолётов. Сначала ночью, а потом и днём… В августе, когда мы должны были эвакуироваться, нашего папу прямо с дежурства сняли немцы, перерезали все телефонные провода и заняли территорию. Все мужчины, кто не был ещё

Ольга лобызова

Среди многочисленных внештатных авторов и друзей «Северян», не станем скрывать, есть особенный человек. Зовут его Иван Сергеевич Погорелов. Уроженец села Абганерово Октябрьского района Волгоградской области, он навсегда связал судьбу с Крайним Севером: после окончания Волгоградского педагогического института учительствовал сначала в Самбурге, а затем в посёлке Катравож. С 2004 года «Северяне» публикуют совершенно потрясающие, написанные великолепным русским языком, на зависть любому знатоку и ценителю художественного слова, зарисовки, размышления, житейские истории, легенды, принадлежащие перу этого в прошлом обычного школьного учителя. Впрочем, почему обычного? Лучшего, талантливого, тонко чувствующего жизнь природы и человека. Вот и в этом номере – «Истоки Победы». А чтобы было понятно, почему Иван Сергеевич пишет о Сталинградской битве, прочтите сначала его рассказ, записанный Юлией Наковой (полный вариант читайте в № 2, 2005 г. – Прим. ред.).

призван на фронт, ушли тайком в лес. Тех, кто остался на разъезде, немцы выгнали из своих домов. Мы жили в бомбоубежище. Как-то раз после бомбежки я, бабушка и мама с маленьким братом на руках вышли из бомбоубежища. Вдруг видим: прямо на нас мчится немецкий танк. В упор нацелил на нас свою пушку. Мы назад – он за нами, мы влево – и он следом. Гнал он нас, гнал, а когда мы совсем выбились из сил и стали на месте как вкопанные, танк в метре от нас развернулся и остановился. Вылезла из люка пьяная немецкая морда и смеётся. А мама с бабушкой, обессилевшие, онемевшие от ужаса, вытирая слёзы, ещё сильнее обняли нас с братиком Толей и прижали к себе. Мне было тогда двенадцать, а Толе – семь лет. Мы, чтобы спастись, спустились в бетонированные

как это было | строганина разведчиков. Я был при них как сын полка. Мама с бабушкой плачут: «Да вы что, он наш кормилец, не забирайте». Я на своей трофейной лошадке возил им продукты, какое-то снаряжение на передовую. Я ж местный, дороги все знал. От смерти меня спас Курт, когда всё-таки стало немцам известно, что я помогаю нашим. Меня вместе с моим дядей, который бежал из плена, хотели отправить в Германию, но Курт успел предупредить нас. Меня оттеснили от всей толпы пленных, и я спасся, а вот дядю он не смог выручить, его отправили в Германию, где за 15 марок его купил один фермер. К счастью, дядя остался жив и после войны вернулся домой. Мы спасли одного нашего молодого солдата родом из Северного Казахстана. Его руки

и ноги были прострелены, он заживо начал гнить. Видимо, не в силах мучиться, он выполз на дорогу, чтобы немцы добили его. А те его привезли в посёлок и выкинули посреди улицы. Ну а мы, мальчишки, играли и нашли его. Одним словом, бабушка с мамой выходили его. Никаких лекарств у нас не было, детской мочой омывали его раны. А потом я ходил на поле и, не брезгуя, среди трупов подбирал бинты, марганцовку брал в аптечках у убитых. Когда пришли наши, он ушёл с ними, но, наверное, он всё-таки погиб, иначе всё равно бы нас разыскал. Тогда день и ночь шли танки, с неба падали снаряды, бомбы. Очень трудно было уцелеть и выжить. Война ведь не спрашивает, хочешь ты жить или нет. Ей всё равно, кто перед ней – ребёнок или солдат».

www.1zoom.ru

подвалы. Лишь через два дня со слезами и болью в сердце смотрели, как горят наши дома. Немцы построили пять виселиц, но наш самолёт сбил их. Хоть я и был совсем мальчишкой, но во мне была, не знаю откуда, твёрдая вера, что мы победим. Немцы пришли 15 августа, и мы во время непрерывных боев переходили из рук в руки: то наши придут, то немцы. Посёлок, в котором мы жили, немцы сравняли с землёй. Это очень страшно, когда бомбят. Ничего не видно, всё в дыму. Грохот, страх, слёзы. Немцы тоже были разные. Я никогда не забуду немца по имени Курт, мы его Колькой называли. Сам он берлинец. Говорил: «Война не хорош, не хорош, война капут, ты айда Берлин, вы айда Сталинград». Как-то у нас остановилась рота наших

Мамаев курган – памятник-ансамбль «Героям Сталинградской битвы» в Волгограде. Самый крупный военный памятник в мире является и самой большой братской могилой русских солдат, погибших в Сталинградской битве. Площадь Героев с видом на главный монумент «Родина-мать зовёт!»

Северяне № 1, 2013

строганина | как это было

Истоки победы Светлой памяти участников Сталинградской битвы

Иван Погорелов с. Катравож

од Сталинградом решался коренной вопрос: кто кого? Либо фашистская Германия одержит победу, прорвётся на юго-восток и сделает новый шаг к мировому господству, либо Советский Союз одолеет врага и сделает решительный шаг к победе над фашизмом. Все понимали, что наступил критический момент Второй мировой войны, что от исхода сражений под Сталинградом зависит судьба человечества. Война, подобно огромному пламени пожара, охватывала всё новые и новые территории Советского Союза. Гитлер решил молниеносным ударом разгромить части Красной армии и в течение первых трёх или четырёх месяцев войны взять Москву. Но упорное сопротивление и героизм нашего народа сорвали коварный замысел Гитлера. Потерпев поражение под Москвой, военное командование Германии решило изменить тактику и всю военную мощь бросило на Южный фронт. Немцы хотели вывести из строя про-

Северяне № 1, 2013

мышленные объекты Украины, захватить хлебные районы Кубани и Ставрополья, нефтяные запасы Северного Кавказа, прорваться к Уралу и уничтожить военные заводы и другие промышленные объекты всесоюзной кузницы, поставляющей военную технику и оружие Советской армии. Основное остриё этого удара было направлено на город Сталинград – самое удобное место для наведения переправы через Волгу. 17 июля принято считать началом великой битвы. День ото дня напряжённость боёв в большой излучине Дона всё нарастала. Подобно девятому валу на Сталинград двигалась лавина танков и пехоты 6-й армии Паулюса. По дорогам тянулись бесконечные колонны автомашин и тягачей с орудиями и другой военной техникой. Немецкая авиация господствовала в воздухе, сбрасывая свой смертоносный груз. В июле – августе четырёхкратно превосходящие силы врага преодолели сопротивление наших войск и прорвались к Волге. Довоенный Сталинград... более четырёхсот тысяч населения. Город, улицы которого утопали в зелени тополей, лип и клёнов,

www.mamaew-kurgan.ru

Проходят годы, десятилетия, а всё новые и новые поколения людей приходят к памятникам, мемориалам воинской славы, чтобы возложить венки и цветы, вспомнить о тех, кто погиб, защищая нашу Отчизну в годы Великой Отечественной войны. 2 февраля 2013 года наша страна отметила 70-летие Победы советских войск в Сталинградской битве.

Центральная переправа в первые дни бомбардировки Сталинграда 4-м воздушным флотом люфтваффе. 1942 год

красивых парков, благоухающих цветников, город заводов и фабрик, театров и дворцов культуры 23 августа в одночасье превратился в пылающие руины, под которыми навсегда остались лежать более сорока тысяч мирных жителей. Началась героическая эпопея, которая длилась двести дней и ночей. Первую страницу героической летописи обороны Сталинграда открыли четыре гвардейца-бронебойщика: Пётр Болото, Григорий Самойлов, Александр Беликов, Иван Алейников. Тридцать танков пылили прямо на бронебойщиков. Целый день длился жаркий бой в знойной сталинградской степи. И только когда из тридцати на поле боя задымились

www.mamaew-kurgan.ru

пятнадцать танков, враг был вынужден отступить. Подвиг гвардейцев повторили тридцать три бронебойщикасибиряка, против которых враг бросил семьдесят танков. Бойцы разделились на три группы и целый день в окружении фашистов вели бой, расстреливая немецкие танки из бронебойных ружей и забрасывая их гранатами и бутылками с горючей смесью. Двадцать семь подбитых и сожжённых танков, большое количество вражеских трупов – таков результат этого боя. Тридцать три героя против семидесяти танков! Четыре раза немцам удавалось выйти к Волге, но всякий раз они встречали отчаянное сопротивление. Так, группа лейтенанта Очкина из шести бойцов укрепилась на заминированном берегу и не позволяла немцам приблизиться. Против них немецкое командование бросило батальон пехоты с танками-тральщиками, думая, что в оврагах засела чуть ли не дивизия. Но отважная шестёрка, не раскрывая своих позиций, всякий раз отбрасывала противника назад. Особенно ожесточённые бои велись за Мамаев курган, господствующую над городом высоту, и у стен заводских корпусов «Красного Октября», «Баррикад» и

Генерал-майор, Герой Советского Союза А.И. Родимцев в окружении своих бойцов-сибиряков 13-й гвардейской дивизии. 1942 год

тракторного. Рыжими кусками вставала земля над окопами и траншеями защитников Сталинграда. Взрывы снарядов и бомб сливались в сплошной, сотрясающий землю гул. Это было похоже на извержение вулкана. Однако нашим войскам удалось сорвать наступление трёх дивизий противника на Мамаев курган и заводские корпуса. Вместе с регулярными войсками на защиту родного Сталинграда встали стар и млад. Гражданские, каждую секунду рискуя жизнями, под бомбёжкой и обстрелами строили оборонительные рубежи и баррикады прямо на улицах. Создавались добровольные отряды народных ополченцев, которые с ходу вступали в бои. И на полях сражений рядом с убитыми бойцами можно было видеть ополченцев, крепко сжимающих винтовки уже окоченевшими пальцами. Мирные жители под обстрелами и бомбёжками доставляли на передовые позиции боеприпасы, продовольствие, воду, выносили раненых в безопасное место. Любовь к Родине, ненависть к врагу были мощным оружием в руках защитников города и вели их на подвиг. Так, простая женщина, сталинградка Валентина Стороженко была схвачена гитлеровцами возле своего дома, под дулами автоматов её заставили провести роту автоматчиков к опорному пункту нашей обороны. Когда до замаскированных огневых точек осталось метров тридцать, она крикнула: «Стреляйте, товарищи, за мной фашисты!» Рота автоматчиков была перебита, но погибла и верная патриотка Валентина Стороженко, повторив бессмертный подвиг Ивана Сусанина.

www.mamaew-kurgan.ru

как это было | строганина

Жители Сталинграда готовят пищу у развалин своего дома, разрушенного немецкими бомбардировками. 1942 год

Наряду со взрослыми в Сталинградском сражении принимали участие подростки 12–14 лет. Они были проводниками в так называемых истребительных отрядах. По знакомым городским коммуникациям они проводили небольшие отряды бойцов в тыл врага для внезапного боя или минирования маршрутов продвижения противника. Поэтому немцы говорили, что в Сталинграде даже камни стреляют. Двенадцать раз подросток Саша Филиппов ночью проникал в тыл немецких войск на Дар-Горе и передавал важные сведения нашим войскам. Гитлеровцы выследили его и схватили. Под пытками Саша погиб. Двенадцатилетний Саша Долгополов днём, тщательно маскируясь, выследил безопасные проходы немцев к складу с противотанковыми и пехотными минами, ночью пробрался в расположение наших частей и провёл сапёров к минному складу фашистов. Операция закончилась успешно, минный склад Северяне № 1, 2013

Строганина | как это было

www.mamaew-kurgan.ru

взлетел на воздух, а вместе с ним и десятки немецких солдат. Массовый героизм вместо растерянности и бегства из огня – вот что встретили гитлеровские стратеги в ответ на штурмовые удары по Сталинграду. Вслепую в полном смысле этого слова бросал Паулюс свои дивизии на штурм города. Непреклонная стойкость защитников волжской твердыни привела Гитлера в ярость. Он требовал от своих генералов во что бы то ни стало взять Сталинград. 14 октября 1942 года – особый день в истории великой битвы: началась самая крупная операция. По замыслу врага именно в этот день Сталинград должен был пасть. И снова над городом нависли тяжёлые бомбовозы, пикировщики, истребители, гружённые фугасами, осколочными и термитными бомбами для разрушения и прожигания заводских конструкций, подвалов и укрытий, в которых трудились ремонтники боевой техники. Однако и этот замысел гитлеровцев был обречён на провал. Наши войска прочно удерживали свои позиции и били врага в руинах Сталинграда. Велик был патриотический порыв советского народа, а моральный дух гитлеровцев иссяк перед возрастающим упорством защитников рубежей на подсту-

колонна немецких военнопленных проходит через Сталинград. 1943 год. автор съёмки е. копыт

Северяне № 1, 2013

пах к Волге. Героизм сталинградцев – воинов и рабочих – надломил у немцев веру в лёгкую победу. Их стал преследовать страх перед Сталинградом. Немецкая военная машина окончательно увязла на сталинградской земле. У немцев нарастало нервное и порой паническое настроение. Но Гитлер продолжал наращивать ударные группировки. В Сталинградском сражении участвовали 22 немецкие дивизии и 160 других воинских частей, были задействованы тысячи орудий, миномётов, танков, самолётов и другой техники. Советское командование понимало, что здесь решается судьба Родины. В район Сталинграда были брошены лучшие стрелковые дивизии, орудия, танки, самолёты, новейшее оружие. Силы были равными. Но, как говорится, дома и стены помогают. 19 ноября 1942 года советские войска перешли в решительное наступление, а уже 23 ноября немецкая группировка войск была взята в плотное кольцо. Вся страна радовалась этому событию: котёл, значит, получился! Для немецкого командования это был настоящий крах. И хотя Гитлер обещал вывести войска из окружения, послал шесть танковых дивизий (600 танков!) и огромное количество живой силы под командованием генерала Манштейна, это уже не могло повлиять на исход великого сражения. Манштейн был остановлен, и с декабря 1942 года началось планомерное уничтожение окружённой немецкой группировки. А 2 февраля 1943 года над Сталинградом взвился алый стяг. Город был полностью освобождён от немцев. Все, кому довелось выжить в боях за Сталинград, 2 февраля 1943 года

назвали днём своего второго рождения. Победа была бы невозможна, если бы на помощь сталинградцам не пришла вся страна. Труженики тыла снабжали защитников Сталинграда оружием, боеприпасами, продовольствием, оказывали им моральную поддержку. И прав исетский поэтфронтовик Аркадий Дмитриевич Лапшин, который сказал: В таком аду четыре года И тыл, и фронт не разделить, Дыханье целого народа Единым подвигом звенит! Один миллион пятьсот тысяч убитых, раненых и пленных – столько вояк недосчиталась германская армия со своими союзниками после Сталинградской битвы. И хотя после победы под Сталинградом было немало крупных сражений, но именно здесь начался коренной перелом в ходе Второй мировой войны, именно отсюда, от волжских берегов, от чёрных развалин непокорённого города берёт свои истоки Великая Победа! Подвиг советских людей в Сталинградской битве увековечен в величественном памятникемемориале «Родина-мать зовёт!» на Мамаевом кургане, земля которого напичкана осколками бомб, снарядов, мин и обильно полита кровью героических её защитников! Со всех концов страны, со всех материков нашей планеты едут сюда люди, чтобы взять с собой горсть священной земли и хранить её, как амулет. Приходят сюда, чтобы поклониться до земли светлой памяти тех, кто ценой своих жизней отстоял честь и независимость нашей Родины!

Судьбы. характеры. лиЦа

Северяне № 1, 2013

ольга лобызова

судьбы. характеры. лица | соль земли

Северяне № 1, 2013

соль земли | судьбы. характеры. лица А без меня народ неполный!

Духовная мать Ямала

ак пройти по жизненному пути так, чтобы в свой наипоч теннейший юбилей быть окружённой всенародной любовью, вниманием, заботой? Как по неоспоримому праву занять на ямальском олимпе редчайшее по значимости место, нимало о том не задумываясь и будучи такой хрупкой и женственной? Как не потеряться в тени великого мужа Леонида Лапцуя, мыслителя и поэта, десятилетия беззаветно любя, служа ему и после смерти, оставаясь при этом ярчайшей личностью? Учёный, педагог, музейщик, фольклорист, блистательный знаток и русского, и ненецкого языков, исполнитель народных и собственного сочинения песен! Одна из многих ненецких женщин, при этом единственная и непревзойдённая Елена Сусой – духовная и душевная мать Ямала!

ольга лобызова

Ольга Лобызова

Северяне № 1, 2013

судьбы. характеры. лица | соль земли

Первому мэру – наша память и цветы!

Небывалые январские морозы в это утро слегка приутихли. Заштатная, будто замершая в прошлом веке салехардская улочка ожила, а на пустынной в обычные дни площадке около бюста Владимира Деомидовича Артеева собрались люди. Чиновные и не очень, молодые и ветераны, знавшие этого уникального, легендарного теперь человека лично и воздающие ему дань в день его 75-летия по душе и делам его.

Ольга Лобызова

Северяне № 1, 2013

ольга лобызова

еформально и сердечно прошло возложение цветов к скромному памятнику неугомонного салехардца, патриота земли ямальской, ставшего не только первым мэром окружной столицы, но и в трудные переломные девяностые безоговорочно закрепившего этот статус именно за Салехардом. Человечный и противоречивый, вдохновенный и вдохновляющий, личность незаурядная и сложная, без времени сгоревший на огне эпохальных преобразований, он смотрит на нас из вечности так, как будто знает, какая серьёзная работа, сколько значительных изменений ещё предстоит его любимому городу и горожанам, смотрит, будто поддерживая – вы справитесь!

невыдуманная иСтория | Судьбы. характеры. лиЦа

портрет воЖдя К 60-летию со дня смерти И.В. Сталина

в тот день, 5 марта 1953 года, третьеклассница Аня, как всегда, шла в школу. Это была худенькая русоголовая девочка из бедной семьи. отец её в 1941 году раненым попал в плен к немцам, после войны был осуждён за это на десять лет лагерей. А в семье трое маленьких детей, старые дед и бабка. мать выбивалась из сил, чтобы прокормить всех. Аня летом за кусок хлеба и кружку молока пасла чужих коз, собирала в поле колоски. владимир Жолондзь г. ноябрьск

евочка любила приходить в школу за час до начала занятий: приводила себя в порядок, повторяла домашние задания. Когда она поднялась в свой класс на третьем этаже, то от ужаса оцепенела: портрет Сталина, ранее всегда висевший над доской, валялся на полу с разбитым вдребезги стеклом! Недолго думая, Аня выбежала, в раздевалке дождалась одноклассников и вошла в класс самая последняя. Там стояла гробовая тишина: все уже знали, что умер Сталин. Портрета вождя на полу не было…

Учащихся собрали в спортзале на траурный митинг. Многие плакали, даже учителя. Аня пыталась выдавить слезу, но плакать ей не хотелось. Исподлобья глядя по сторонам, она увидела, как один её одноклассник улыбается. Отец мальчика тоже был репрессирован, как и отец Ани. И тогда она подумала, что разбитый портрет вождя – его рук дело. С того времени немало воды утекло, культ личности Сталина осудили, памятники ему разрушили, как и тот злополучный портрет. Анна Петровна давно живёт на Севере, вышла на пенсию. Сейчас ей семьдесят лет. У неё взрослая дочь и внук-студент. Многое из прожитого забылось, но страх, который она испытала при виде разбитого портрета Сталина, помнит до сих пор. осип мАндельштАм

горец Мы живём, под собою не чуя страны, Наши речи за десять шагов не слышны, А где хватит на полразговорца, Там припомнят кремлёвского горца. Его толстые пальцы, как черви, жирны, А слова, как пудовые гири, верны, Тараканьи смеются усища, И сияют его голенища. А вокруг него сброд тонкошеих вождей, Он играет услугами полулюдей. Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет, Он один лишь бабачит и тычет, Как подкову, куёт за указом указ:

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз. Что ни казнь у него – то малина И широкая грудь осетина. 1933 г. Борис Пастернак осипу мандельштаму То, что вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, который я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу вас не читать их никому другому.

Северяне № 1, 2013

судьбы. характеры. лица | встреча для вас А без меня народ неполный!

Обдорская сага Очередное, а если быть точными, пятое заседание клуба «Краевед» при центральной библиотеке окружной столицы из серии «Обдорские династии» было посвящено истории семьи Ного. Ненецкий род Ного – из оленеводов Большеземельской тундры Архангельской губернии. Когда-то он носил имя Нохо, что в переводе с ненецкого – песец. Любовь Лаврова

колько современных фильмов идёт сегодня в прокате и по телевизору! Если хватает терпения иной из них досмотреть до финала, непременно восклицаем: «Ну и сюжетец! Надо же такое придумать!» А ведь придумывать ничего и не нужно! Сама жизнь и реальные, а не выдуманные герои – достойный материал для сценариев. Берите готовые. Вот, например, очерк Натальи Ивановны Ного «Устоял перед ударом судьбы и выжил Иван», опубликованный в номерах 2 и 3 журнала «Северяне» за 2007 год. В очерке этом – удивительная история жизни удивительных людей, услышанная нами из первых уст. Обдорская сага. Напомним её своим читателям в двух словах. Иван Фёдорович Ного – известный общественный деятель, первый ненецкий драматург, человек яркой судьбы, с его именем связаны многие славные начинания на Ямале. Но это всё позже, после Октябрьской революции, да и не об этом сейчас речь. Сначала было сиротство, переезд в Обдорск, к бабушке, в её старенький чум, учёба в миссионерской школе-приюте игумена Иринарха – И.С. Ше-

Северяне № 1, 2013

мановского, служба у обдорских купцов Карпова и Корнилова и… судьбоносная встреча… Жил себе Иван одинодинёшенек и вдруг, в одночасье, стал главой большой семьи. К купцу Карпову нанялась на работу женщина-тоболячка, сбежавшая от мужа в Обдорск с четырьмя малолетними детьми. Так они и познакомились – двадцатитрёхлетний Иван Ного и Наталья Логинова, старше своего суженого почти на десять лет. И судьбы, и характеры Ивана и Натальи во многом были похожи: оба рано осиротели, познали тяжкий труд и нужду, оба трудолюбивы, порядочны, от природы наделены светлым умом и добрым сердцем. В 1914 году их обвенчали в обдорском храме святых апостолов Петра и Павла. Детей Натальи – десятилетнюю Ольгу, пятилетнего Николая, трёхлетнего Константина и совсем крошечного Галактиона – Иван полюбил, как своих родных, и стал для них настоящим отцом. Все четверо звали его папой. Так появилась обдорская семья Ного. В 1916 году на месте старого дырявого чума на улице Больничной Иван построил дом и посадил лиственницу – светлое, святое для ненцев дерево, символ жизни и вечности. Из окон дома открывался живописный вид на

Полуй и Уральские горы с вечно заснеженными вершинами. Наталья Ивановна была истинно русской православной женщиной. Высокая, симпатичная, степенная, неустанная и хлопотливая хозяйка, на которой держался весь дом. Малограмотная, она между тем прекрасно знала русскую классическую литературу, устное народное творчество, песни. Для Ивана Фёдоровича она стала настоящим другом и верной любящей женой. Иван Фёдорович удочерил Ольгу, это позволило девочке поступить в институт народов Севера в Ленинграде и с успехом его окончить. Потом она с дипломом вернулась домой, вышла замуж за Виктора Ивановича Кичигаева, и у них родился сын Фёдор. Стали взрослыми и братья Логиновы, обзавелись семьями. Началась Великая Отечественная война. Сразу четверых мужчин в семье Ного проводили на фронт. Рядовой Николай Филиппович Логинов пропал без вести. Константин Филиппович, тоже рядовой, в феврале 1943 года погиб под Ленинградом. Вернулись домой Галактион и муж Ольги Виктор. Иван Фёдорович и Наталья Ивановна Ного удочерили Наташу – дочку погибшего на войне Николая, стали для неё вторыми

из фондов Центральной библиотеки

вСтреча для ваС | Судьбы. характеры. лиЦа

заседание клуба «краевед». Салехард, 2012 год

из архива натальи ного

наталья ивановна – единственная и последняя ного

наталья ивановна и иван фёдорович ного, ольга и виктор кичигаевы и маленькая наташа. Салехард, 1937 год

внучка Светлана и правнук артём

Салехарда. А ещё заботливая мать единственного сына Святослава Княжева, любящая бабушка единственной внучки Светланы Лясоты и счастливая прабабушка маленького Артёмки. Время летит стремительно. Вырастет Артёмка, появятся и у него дети. Пусть только не устают они передавать из уст в уста эту семейную сагу.

из архива натальи ного

родителями, и называла она их папой и мамой. Всю свою жизнь Наталья Ивановна с достоинством, гордостью и огромной ответственностью носит фамилию человека, которому обязана всем, – единственная и последняя Ного. Учитель, методист, краевед, общественница, член Союза журналистов России, просветитель, почётный гражданин города

н.и. ного с сыном Святославом. Салехард, 1988 год

Северяне № 1, 2013

судьбы. характеры. лица | мастера

Музыка – работа, увлечение, сама жизнь «Я убеждён: ничто не заменит человеку с хорошим вкусом живой народной музыки. Она воспринимается с теплотой и любовью в любые времена, потому что всегда живёт в самой душе народа. Кроме того, родное пение под аккомпанемент родных инструментов воспитывает и сохраняет чувство национального самосознания и здорового патриотизма, то есть как раз то главное, чего всем нам сегодня не хватает, чтобы снова ощутить себя единым и великим народом». Юрий Юнкеров

Северяне № 1, 2013

из фондов оцнк

то слова нашего юбиляра Александра Ивановича Пустосёлова – Преподавателя с большой буквы, заведующего кафедрой музыкальных дисциплин, руководителя оркестра народных инструментов Ямальского многопрофильного колледжа, заслуженного работника культуры РФ, великолепного аранжировщика и композитора, которому 8 марта 2013 года исполняется 60 лет. Слова эти наиболее полно отражают его жизненную позицию и творческое кредо. Родина Александра Ивановича – город Сталинград (ныне Волгоград). Самой судьбой ему был предрешён творческий путь. Ведь родился он в семье, где русская музыкальная культура была неотъемлемой частью бытия. Ещё пятилетним ребёнком свой день он обычно начинал громкой песней, которую слышал накануне по радио и сразу запоминал. Пение не

Тамара Сергеевна и Александр Иванович Пустосёловы

раздражало соседей, потому что было очень весёлым, чистым и красивым. Все настойчиво советовали Валентине Ивановне и Ивану Нефёдовичу, Сашиным родителям, обязательно учить сынишку музыке. Так они и сделали. В семь лет купили баян и повели мальчика в музыкальную школу. Параллельно он посещал Дворец пионеров и школьников, где учился играть в детском оркестре русских народных инструментов под управлением

известного педагога Евгения Коронова. В школе и оркестре Саше было интересно всё. Мальчик сразу же проявил незаурядные способности: природный музыкальный слух, превосходную музыкальную память, тягу к творчеству. Он мог часами подбирать знакомые мелодии, импровизировать. Но особенный интерес Александр испытывал к оркестровым занятиям. В оркестре Коронова дети изучали все инструменты,

входящие в его состав, и Саше Пустосёлову это удавалось легче, чем другим. Он был назначен концертмейстером – первая домра. Творческий коллектив побывал во многих городах бывшего Союза: в Москве, Тбилиси, Ереване, Горьком. И каждый раз – заслуженные овации залов, лауреатские звания. Когда Саше исполнилось одиннадцать лет, в доме появился ещё один инструмент – фортепиано. Его он осваивал в Волгоградском училище искусств, в секторе педагогической практики. Самостоятельно изучив технику игры на гитаре, он начал выступать в семейном дуэте с сестрой Надеждой, обладающей необыкновенно проникновенным тембром голоса. Они вдвоём пели романсы и народные песни. В общем, творческая жизнь Саши била ключом. Но время шло, и надо было определяться со специализацией. Выбор падает на домру (в те времена домра являлась чрезвычайно популярным инструментом). Нина Петровна Сурнина, педагог училища искусств по классу домры, давно приметила яркую технику, сочный и полновесный звук Александра, и Евгений Васильевич Коронов, посоветовавшись с ней, рекомендует выбрать эту специализацию как наиболее перспективную. В 1968 году Александр Иванович поступает в Волгоградское училище искусств по классу домры, по окончании училища, в 1972 году, поступает в Государственный музыкальнопедагогический институт (ныне Российская академия музыки им. Гнесиных) в класс профессора Р.В. Белова. Начались незабываемые студенческие годы. Студент Пустосёлов попадает

из фондов оцнк

мастера | судьбы. характеры. лица

Оркестр, 1995 год

на стажировку в оркестр Всесоюзного радио и телевидения под управлением В.И. Федосеева. Работает в других оркестровых коллективах Московского объединения молодёжных ансамблей и даже в ансамбле греческих эмигрантов, где осваивает народный инструмент бузуки. Природная одарённость, профессиональная подготовка, трудолюбие и постоянный творческий поиск позволили Александру Ивановичу добиться заметных успехов в музыкальноисполнительской деятельности. С будущей женой, Тамарой Сергеевной, они познакомились в институтские семидесятые. На экзамен ему пришлось искать аккомпаниатора, который не побоялся бы трудностей «Бурлески» Дмитрия Шостаковича (штатный отказался, ссылаясь на недостаток времени). Так и нашлась Тамара – студентка параллельного фортепианного курса. После экзамена комиссия отметила высокий профессионализм и великолепный, гибкий ансамбль нового творческого дуэта. У Александра и Тамары сложились не только творческие, но и личные отношения. Так и идут они с тех пор по жизни семейным музыкальным ансамблем.

После окончания института Александр, отслужив «как надо две зимы и две весны» в гарнизонном духовом оркестре города Волгограда, освоив попутно ещё и ряд духовых инструментов, молодым специалистом приезжает на работу в Салехардское культпросветучилище. Это был январь 1980 года. Ямал – суровый и прекрасный край, где уже в то время шло гигантское по масштабам и важности освоение газовых и нефтяных месторождений. За скрежетом металла и рёвом двигателей мало кто мог расслышать эпизодически возникающие голоса народных музыкальных ансамблей, а тем более самих музыкантов. У окружных работников культуры тех лет была масса нерешаемых финансовых и прочих проблем: нехватка помещений, музыкальных инструментов, партитур и, конечно, кадровый вопрос с педагогами и исполнителями. Естественным беспокойным центром общеокружной культурной жизни считалось культурнопросветительное училище в Салехарде, куда и был принят на педагогическую работу музыкант с высшим образованием, да ещё и с Гнесинкой, виртуоз-домрист Северяне № 1, 2013

судьбы. характеры. лица | мастера

Оркестр народных инструментов Ямальского многопрофильного колледжа, 2008 год

Ярослав Мамедов и Александр Пустосёлов

из фондов оцнк

Оркестру 30 лет!

Дуэт: Людмила Дибикова и Александр Пустосёлов

Северяне № 1, 2013

На концерте в детской школе иску сств, г. Салехард

мастера | судьбы. характеры. лица Александр Пустосёлов. Привыкший к напряжённому творческому труду, он первым делом взялся за организацию оркестра. Владея игрой практически на всех народных инструментах, Александр прекрасно знал своё дело, увлекая им всё больше молодёжи. Понимая, что по программе училища невозможно подготовить профессионально грамотного исполнителя или руководителя оркестра, Александр Иванович начинает добиваться открытия при КПУ отделения народных инструментов по программе училища искусств. Окружное управление культуры и директор училища Нина Петровна Коломникова идут навстречу, доказав в Москве необходимость открытия такого отделения. Разрешение пришло в 1982 году, тогда и появилась реальная база для создания оркестра народных инструментов, основу которого составляли выпускники и учащиеся класса Пустосёлова. Теперь для становления любимого детища – оркестра – появились новые, гораздо более широкие возможности. Его костяк составили студенты и преподаватели училища искусств с хорошей исполнительской подготовкой. Но главной особенностью коллектива, по мнению его организатора, должен был стать уникальный репертуар, основанный на пропаганде творчества коренных народов Севера, национального фольклора, произведений ямальских авторов. У истоков этого новаторского направления в музыкальном искусстве лежал тесный творческий контакт Александра Ивановича с первым ненецким композитором, педагогом этого же училища Семёном Няруем. Результатом их сотрудничества

стали многочисленные оркестровые обработки песен Няруя, исполнение его инструментальных произведений. Семён Николаевич с удовольствием пел под оркестр собственные песни. Да и сама романтическая природа Севера звала к творчеству… Одно за другим появляются и авторские произведения Александра Ивановича для оркестра, ансамблей, соло, обработки для домры, гитары, голоса. Я рад, что в репертуаре оркестра есть и мои сочинения. Премьеры произведений ямальских авторов шли одна за другой. Александр Иванович – действительно тонкий знаток народной музыки, с полной отдачей использовавший все возможности оркестровой палитры, ладовой окраски русских народных инструментов для передачи образов Севера. Удивительно эффектно получались у молодых, по сути, начинающих исполнителей колоритные образцы подголосочной полифонии напевов народов Севера, выразительные особенности русских народных инструментов помогали передавать многослойную красочную палитру образов заполярных широт. Новое колоритное звучание, высокий уровень ансамблевой игры, сочные тембральные крас ки оркестровых групп – всё это делает успешными многочисленные выступления оркестра народных инструментов Ямальского многопрофильного колледжа. Его слушали неоднократно и в окружной столице, и почти во всех городах и посёлках Ямала. Педагогический опыт, техника дирижирования, музыкальность, тонкое понимание замысла произведения, его формы – вот те блестящие составляющие, которыми владеет бессменный руководитель этого коллектива

Александр Иванович. Уроки Александра Ивановича Пустосёлова, кроме знаний, способствуют раскрытию душевных качеств музыканта, дают силу и уверенность в себе, стимулируют творческий рост, приобщают к духовным ценностям национальной музыкальной культуры. За прошедшие годы неоднократно менялся состав исполнителей оркестра в группах домристов, балалаечников, баянистов, гусляров, ударников. Преемственность поколений позволяет старшим ученикам быть образцом для младших, получающих прекрасные навыки ансамблевой игры и творческую свободу. Из года в год лучшие учащиеся и концертмейстеры оркестровых групп помогали руководителю в поступательном движении коллектива к успеху от формирования репертуара до его сценического воплощения. Коллектив не замыкается на инструментальном исполнительстве. С оркестром выступают великолепные солистки-вокалистки, выпускники Александра Ивановича, ныне преподаватели кафедры музыкальных дисциплин Людмила Дибикова, Елена Гаммер, Оксана Зинченко, во время учёбы завоевавшие звания лауреатов на окружных, всероссийских и международных конкурсах. Звонкий летящий голос Дарьи Первушиной и мягкий, глубокий тембр Динары Сулеймановой восхищают слушателей сегодня. Артисты оркестра постоянно находятся в отличной исполнительской форме, демонстрируя стабильную виртуозную технику, безупречный музыкальный вкус, подтверждая высокие звания лауреатов различных конкурсов и фестивалей. В составе оркестра играют бывшие выпускники Северяне № 1, 2013

Судьбы. характеры. лиЦа | маСтера Александра Ивановича, в настоящее время преподаватели: Ирина Порубова, Алина Палтырева, Ирина Володина, успешно воплощающие в жизнь педагогическую школу своего преподавателя уже со своими учащимися. С 2007 года в составе оркестра играет преподаватель-баянист Андрей Куленцов, органично вписавшийся в состав коллектива и великолепно владеющий инструментом. Жизнь коллектива насыщена музыкальными событиями. А сколько достойных наград привозили ученики Александра Ивановича с различных исполнительских конкурсов – из Пензы, Кирова, Костромы, СанктПетербурга! Оркестр и его солисты являются многократными лауреатами окружного конкурса молодых исполнителей «Полярная звезда» и конкурса оркестров зоны кураторства Нижегородской консерватории им. М.И. Глинки. А в 1996 году оркестр народных инструментов удостоен звания народного коллектива. Выпускники Александра Ивановича сегодня успешно работают преподавателями в детских музыкальных школах и школах искусств во многих городах и посёлках округа, а также за его пределами – в Казани, Москве, Ханты-Мансийске, Ненецком автономном округе. Многие окончили высшие учебные заведения: Российскую академию музыки им. Гнесиных, Нижегородскую консерваторию, Московский государственный университет культуры и искусств, академии культуры и искусств в Тюмени и Санкт-Петербурге. В 1997 году Александр Иванович решается на очередной новаторский шаг – закладывает, казалось бы, в далёком от высокого искусства Салехарде фундамент

Северяне № 1, 2013

первого профессионального музыкального учреждения – будущей северной филармонии. При городском Центре культуры и спорта «Полярный» в составе творческого объединения «Эксперимент» организуется ансамбль народной музыки. Администрация и творческий коллектив центра обеспечили молодым исполнителям хорошие условия для репетиций и выступлений. Приобретены великолепные концертные костюмы, хорошие инструменты, издано несколько нотных сборников из репертуара ансамбля. По статусу и по сути эти одиннадцать музыкантов – профессиональные артисты. Здесь же проходят практику и студенты училища искусств. Оркестр Пустосёлова проводит большую просветительскую работу. На протяжении всех лет оркестр русских народных инструментов и его руководитель демонстрируют слушателям всю красоту и величие народной музыки, которая является неотъемлемой частью жизни каждого человека. Нести людям свет – труд нелёгкий, но благородный. И в условиях современного мира, когда утрачиваются нравственные ценности и идеалы, духовное возрождение России невозможно без приобщения молодёжи к настоящему искусству, без воспитания гражданственности и патриотических чувств. Александр Иванович – неординарная, яркая, многогранная творческая личность. Для того чтобы возглавлять такой коллектив при сложившихся условиях, мало лишь одного энтузиазма, нужны какие-то волевые усилия, чтобы преодолеть и выдержать непонимание того, что традиционная российская культура должна поддерживаться государством. Но вопреки всему

национальная культура жива и продолжает развиваться благодаря людям неравнодушным, трудолюбивым, бескорыстно преданным национальной культуре. К таким людям по праву принадлежит и Александр Иванович. Все мы родом из детства. Однажды вылетев из родительского гнезда, пытаемся жить самостоятельно, учимся, работаем и порой не замечаем, что когдато приходят вот такие славные юбилеи. И каких бы жизненных высот мы ни достигали, в памяти навсегда остаются яркие картинки детства: первые родительские напутствия и наставления, первые пробы сил. Так, видимо, распорядилась судьба, что Александр Иванович, когда-то приехав на Ямал, полюбил его на всю жизнь, а Салехард стал для него не только местом личностного роста, но и вторым домом. Рядом с мастером постоянная спутница его жизни и творчества, неизменный концертмейстер, великолепная пианистка, его надежный друг и заботливая жена Тамара Сергеевна Пустосёлова – первая и единственная любовь. В последние годы Салехард преображает свое древнее лицо, становясь современным благоустроенным северным городом. В его концертных залах, помимо увеселительных программ, можно услышать и образцы высокого классического и современного искусства. И ансамбль народной музыки, и оркестр под руководством его солиста и руководителя А. Пустосёлова исполняет всё лучшее, что написано для русских народных инструментов. А благодарный слушатель у оркестра будет всегда, как всегда будет существовать народная музыкальная культура.

юбилеи | судьбы. характеры. лица

Притяжение севера

есколько страниц этого номера мы посвящаем нашим дорогим вне штатным авторам, для которых 2013 год – юбилейный. Юбилеи, несмотря на нашу любовь или нелюбовь к ним, – это особое отношение к виновнику торжества окружающих. Вот и мы, не только отдавая дань традиции, но и от чистого сердца говорим им спасибо за сотрудничество, талант, щедрое сердце, счастливые минуты общения. Им, это Сергею Ивановичу Дерновому, нашему старинному доброму другу, третий год тоскующему в Салавате по милому сердцу Надыму. Художнику, директору окружного Дома ремёсел Сергею Александровичу Лугинину, который не раз украшал своими работами журнал «Северяне» и выручал нас в трудную минуту. Его коллеге Владимиру Павловичу Полушкину, стоявшему у колыбели «Северян», с которым никогда не бывает скучно. Надежде Павловне Загноевой, сорок лет учительствовавшей в Салехарде. Она дебютировала во втором номере в 2012 году, а уже следующий её очерк «Мне часто снится родительский дом» принёс нам второе место в творческом конкурсе среди журналистов печатных изданий и телевидения «Семейные ценности в зеркале СМИ», который провёл департамент социальной защиты населения Ямало-Ненецкого автономного округа. Здоровья отменного, творческих удач и с надеждой на дальнейшее сотрудничество. Коллектив редакции

Блиц с Сергеем Дерновым Кому легче живётся – мужчине или женщине? Даже в нашей дружной семье легче живётся всё-таки мне – мужчине, пенсионеру с 14-летним стажем. Почему? Да потому что моя любимая инициативная жена-непоседа всё время в работе. Она тоже на

заслуженном отдыхе. Казалось бы, можно посидеть, полежать. Ан нет, любит чистоту, порядок и меня подключает к этому процессу. Иногда я пользуюсь её трудолюбием. Бывает, увлёкшись компьютером, «не замечаю», что жена включила пылесос, понесла на улицу пакет с мусором или часами стоит у гладильной доски. Но я лишь иногда откровенно сачкую, всю тяжёлую работу по дому беру на себя, любую просьбу жены выполняю беспрекословно (не всегда, правда, с энтузиазмом), участвую в еженедельных генеральных уборках квартиры. Как завоевать любовь и уважение окружающих? Специально завоёвывать (самопиариться) не нужно. О человеке окружающие судят по его делам и поступкам, поэтому

надо совершать добрые дела, не ожидая благодарности: сделал доброе дело и забудь о нём. Любовь и уважение окружающих обязательно приходит к людям бесконфликтным, общительным, добрым, трудолюбивым, честным и грамотным. Что вас раздражает в людях? Как вы с этим боретесь? Зазнайство и медлительность. Сам я, как бы сказала одна «русская бабка» в театре Петросяна, человек юркий – активный, энергичный и порой нетерпеливый. Мне надо всё сразу и много. Если бы, к примеру, я был лошадью, долго не жил бы – заездили б. Как борюсь? Зазнаек игнорирую и стараюсь меньше с ними общаться. Медлительных людей воспитываю собственным примером: если вместе выполняем какую-нибудь работу, вызываю Северяне № 1, 2013

судьбы. характеры. лица | юбилеи

Чем вы больше всего гордитесь? Горжусь родителями, давшими мне жизнь. Отец, Иван Яковлевич, 1914 года рождения, прошёл всю войну – служил с 7 мая 1939 года по 25 декабря 1945 года. Прожил всего 75 лет. Мама, Софья Анисимовна, 1927 года рождения, участник трудового фронта, жива до сих пор. Горжусь единственным сорокадвухлетним сыном Александром, внучкой Дарьей, которая в этом году пойдёт первый раз в первый класс, и любимой женой Любовью Ивановной, с которой 19 мая этого года отметим 43-ю годовщину совместной жизни. Какие три черты ваши друзья назвали бы, чтобы вас охарактеризовать? Открытый, бесхитростный, упорный в достижении поставленной цели. У вас три золотых монеты. Кому вы их отдадите?

Северяне № 1, 2013

Что вы считаете самым большим несчастьем? Слабое здоровье и жизнь в одиночестве. Способность, которой вам хотелось бы обладать? В совершенстве владеть игрой на баяне. В детстве отец учил меня, погодка Васю и сестру Таню играть на гармошке и баяне. Дальше всех пошёл я – учился в детской вечерней музыкальной школе при Дворце культуры «Нефтехимик» по классу баяна у преподавателя Александра Сергеевича Борешко (странное дело: с тех пор прошло более 45 лет, а фамилию преподавателя помню до сих пор!). Отец хотел, чтобы я обязательно пошёл учиться в музыкальное училище. В 1963 году наша семья из деревни переехала в Салават, и я подал документы в музучилище. Сдал первый экзамен по русскому языку и литературе, а на математику не пошёл (после деревенской школы шоковое впечатление произвело на меня внутреннее убранство храма искусства). Несмотря на уговоры родителей, забрал документы и отнёс их в ПТУ, где получил профессию столяра-мебельщика. Потом, после армии, выучился на электросварщика и проработал по этой специальности более тридцати лет. Если бы можно было начать жить сначала, выполнил бы волю отца. К каким порокам вы чувствуете наибольшее снисхождение? Бахвальство.

От чего зависит успех в жизни – от таланта или умения пробиваться? От таланта. Что такое талант? Это, прежде всего, выдающиеся врождённые качества, особые природные способности. Данный Богом талант надо постоянно развивать, а это большой труд. Бездельник никогда не будет успешен. Не в деньгах счастье. А в чём? Что такое счастье? Это, на мой взгляд, чувство и состояние полного удовлетворения. И зависит оно от многих удачно сложившихся обстоятельств. Человек может иметь много денег и быть несчастным. Если говорить о счастливых мгновениях моей жизни, то это служба на Северном флоте, любовь с первого взгляда (которая не угасает до сих пор), рождение сына и внучки, встреча с Анастасией Заволокиной в марте 2008 года, когда она снимала в Надыме передачу «Играй, гармонь», победа в 2009 году над знатоками в интеллектуальной игре «Что? Где? Когда?». Притяжение Севера – это что? Замечательно ответил на этот вопрос поэт, давным-давно написавший: «Если ты полюбишь Север – не разлюбишь никогда». Эти слова наиболее точно отображают наше с женой сегодняшнее состояние души. Прошло всего три года, как мы покинули родной Надым, а душой и сердцем по-прежнему там, где прошли тридцать лучших лет нашей молодости. Не проходит и дня, чтобы мы не вспомнили о Надыме, о друзьях, продолжающих там жить, не позвонили бы комунибудь, поэтому мы постоянно в курсе событий, происходящих в родном городе, гордимся его успехами и радуемся победам.

фото из архива сергея дернового

Что бы вы сделали, если бы выиграли в лотерею? Первым делом уплатил бы налоги. Во-вторых, сдал бы в издательство рукопись своей книги о бывшем заключённом 501-й стройки Аполлоне Николаевиче Кондратьеве, с которым был знаком семнадцать лет, из них тринадцать жил по соседству в посёлке на берегу реки Надым. В-третьих, накрыл бы «поляну» для друзей, родственников и песнями-плясками отметил бы эти два события.

Одну жене, другую сыну, третью оставил бы на чёрный день себе.

Подготовила Любовь Лаврова

на соревнование и тружусь с утроенной энергией. Закончив дело, демонстративно помогаю такому «лемуру» закончить работу. Иногда это помогает.

юбилеи | судьбы. характеры. лица

Как завоевать любовь и уважение окружающих? Не нравится мне слово «завоевать». Вообще-то, что посеешь, то и пожнёшь. Что вас раздражает в людях? Как вы с этим боретесь? Люди разучились жить мирно, слушать и слышать друг друга. Что я делаю, если оказываюсь в таких ситуациях рядом? Пытаюсь вразумить. Если не выходит, ухожу – иногда в прямом смысле слова. Не представляю, как руководят огромным предприятием, городом, страной… Что бы вы сделали, если бы выиграли в лотерею?

Чем вы больше всего гордитесь? Хорошим отношением ко мне большинства людей. В этом вижу заслугу своих родителей, воспитателей в период моего взросления, это они меня «слепили». Какие три черты ваши друзья назвали бы, чтобы охарактеризовать вас? Не очень хочется отвечать на этот вопрос… Но если вы так настаиваете… Во-первых, я многое умею. Во-вторых, я стараюсь оставаться честным и справедливым со всеми, даже с теми, кто не очень добр ко мне. В-третьих, увлечённость делом, которому посвятил всю свою жизнь. У вас три золотых монеты. Кому вы их отдадите? Ребёнку, калеке, старику. Что вы считаете самым большим несчастьем? Остаться одному. Я это понял в тот момент, когда не стало ни родителей, ни брата. Способность, которой вам хотелось бы обладать?

К каким порокам вы чувствуете наибольшее снисхождение? К лени. Но я могу сам себе её простить. От чего зависит успех в жизни – от таланта или умения пробиваться? В жизни встречается и то и другое. Мы же знаем немало примеров, когда бездарность посредством лести, денег, влиятельных знакомых пробивается «в люди». Есть таланты, которые сами идут к вершине славы, успеха и доходят. Вот пример. Александр Шилов. Могучий талант. В то же время он «придворный художник». А вообще, творческому человеку нужен хороший менеджер. Если не нашёл такого – так и будешь прозябать. Не в деньгах счастье. А в чем? В определенном их количестве. Спрашиваете, в каком? В таком, которое позволяло бы не бедствовать, быть свободным от забот о хлебе насущном и делиться с другими не в ущерб себе. Когда их очень много, то и хлопот с ними, наверное, немало. Хватает ли мне? Вполне. Притяжение Севера – это что? Для меня это память, горизонт и природа.

Северяне № 1, 2013

фото надежды семёновой

Кому легче живётся – мужчине или женщине? Как мужчина я, вероятно, должен ответить: женщине? Но всё-таки я бы поставил знак равенства, так как в разное время и в различных ситуациях достаётся и тем и другим. Не стоит забывать, что мы, мужчины, живём меньше… Так значит, всётаки нам?

Играть на фортепиано. Когдато, в годы студенческой юности, в Тюмени, я играл в инструментальном ансамбле на ударных, но всегда завидовал тем, кто умеет играть на фортепиано.

Подготовила Любовь Лаврова

Блиц с Сергеем Лугининым

Очень бы этому обрадовался. Построил бы наконец собственную мастерскую и закрылся в ней. Творчество мне доставляет истинное удовольствие. У меня порядка шестидесяти работ из кости, многие из них, на мой взгляд, удачны. Я люблю этот материал, чувствую его. Местные, этнические темы мне, как северянину, очень близки и понятны. Я не хочу эти работы продавать, во всяком случае, пока работаю и получаю зарплату.

судьбы. характеры. лица | юбилеи

два художника, два юбиляра, два северянина –

ольга лобызова

надежда семёнова

ольга лобызова

Сергей Лугинин и Владимир Полушкин

Северяне № 1, 2013

ольга лобызова

юбилеи | судьбы. характеры. лица

Северяне № 1, 2013

судьбы. характеры. лица | юбилеи

С юбилеем, друг! Ирен Монсе

орозным январским днём отмечает свой день рождения Владимир Павлович Полушкин. Юбилей не шуточный – 70 лет! Знаю юбиляра давно, общаюсь, дружу. Владимир Павлович – личность интересная, неординарная, и не хочется о нём писать официально: родился, учился… Владимир Полушкин живёт на Ямале давно, приехал в деревянный, занесённый снегами Салехард, будучи ещё молодым художником, с Украины, и влюбился в этот край. Ямальцы знакомы с творчеством этого художника по многочисленным выставкам – городским и региональным. Его пейзажи лесотундры, заснеженных вершин Полярного Урала, озёр и рек завораживают и запоминаются. Яркий, чистый цвет, без грязи и фальши. Пишет он эту суровую землю, вкладывая в работы всю свою душу, обострённое видение художника. По образованию Полушкин график, он учился в институте им. В. Мухиной в Ленинграде, а оканчивал графический факультет в городе Львове. Мы знаем его графику по многочисленным иллюстрациям в журнале «Северяне», по сборнику стихов О. Реолит «Striptis». Владимир Павлович сотрудничает с телевидением, где также востребована его дерзкая и неожиданная графика, у которой есть свой стиль, и её не спутаешь с графикой других художников. Есть ещё одна грань одарённой личности художника –

Северяне № 1, 2013

литературное творчество. Член Союза журналистов России Владимир Павлович пишет стихи и прозу. Недаром в одной из публикаций на страницах журнала «Северяне» назвали Полушкина «человек-оркестр». Его материалы – это размышление о прошлом, о проблемах нашего непростого сегодня. Его перо хлёстко, ёмко, искромётно. Встречаясь на различных мероприятиях, подмечаю тонкий юмор, иронию и оригинальность мышления своего друга. С ним легко и весело, можно вести беседы на различные темы – и не только об искусстве и литературе. У Полушкина на всё есть своё мнение, особое, зачастую не совпадающее с общепринятым. Вкусы и пристрастия порой неожиданны, шутки и замечания оригинальны. И спорить с ним интересно! Он всегда отстаивает свою точку зрения, не уступая оппоненту и не идя на компромиссы. Ну а если одобрит, согласится с мнением собеседника, то это дорогого стоит. Летом 2012 года Владимир Павлович принял участие во Всероссийском пленэре, который проходил здесь, на Ямале. Группа художников из Москвы, Санкт-Петербурга, Тюмени, Екатеринбурга и мы, салехардцы, выезжали поработать на Полярный Урал, реку Сыня, в Горнокнязевск. Это было прекрасно! В школе искусств проводились мастер-классы для учащихся школ и студентов. Владимир Павлович показал приёмы работы акварельными красками, поделился секретами мастерства с юными художниками.

Я тоже художник. Написав новую работу, обязательно показываю её Владимиру Павловичу. Я доверяю его художественному чутью: оно безошибочно. Последние годы Владимир Павлович летом отправляется на море, привозит пейзажи, выполненные пастелью. Закаты, прибои, восходы – различные по колориту, ритму, состоянию. А потом они выливаются в большие работы. Его бурный морской прибой, представленный на региональную выставку «Арт-Ямал», был отмечен членами Союза художников из Тюмени. Если говорить о различного рода наградах, то их у Полуш кина предостаточно, также он представлен в книге «Художники Севера и Дальнего Востока» Север – край сильных духом людей. Слабые уезжают, столк нувшись с суровым климатом, бытовой неустроенностью. А Владимир Павлович преодолел все невзгоды и остался здесь навсегда. С высоты своего жизненного опыта он на всё в жизни смотрит философски, и это помогает ему жить, восхищаться красотой мира и самому творить её. Убеждена: не обязательно писать огромные полотна, многофигурные композиции. Можно в небольшом пейзаже передать красоту земли и тем самым приковать взгляд зрителя, взволновать его чувства. Человек-оркестр бодр и полон творческих планов! Пусть его кисть и перо не устают, а ещё долгие годы радуют зрителей и читателей – всех ямальцев, умеющих ценить прекрасное.

юбилеи | Судьбы. характеры. лиЦа

кому легче живётся – мужчине или женщине? Мужчины считают, что женщине, а женщины – мужчинам. Поскольку я женщина, то, с моей точки зрения, конечно, мужчинам живётся легче в бытовом смысле. Ведь нам приходится всю жизнь «примерять на себя все роли», ну а мужчинам одну – главы семейства. как завоевать любовь и уважение окружающих? Просто быть человеком. И этим всё сказано. что вас раздражает в людях? как вы с этим боретесь? Лицемерие, высокомерие, чванство – эти черты, я думаю, можно даже объединить. Они характерны для человека недалёкого, эгоистичного. Бороться с таким человеком нет смысла. Просто я исключаю их из круга своего общения. что бы вы сделали, если бы выиграли в лотерею? Попытаюсь ответить на этот непростой вопрос просто: подарила бы дочерям. Я, конечно, воспитала их, дала образование. Это не так мало. Но, к сожалению, не смогла оказать им по-

какие три черты ваши друзья назвали бы, чтобы охарактеризовать вас? Мои друзья, я думаю, назвали бы только хорошие черты – на то они и друзья. Перечислять их не совсем удобно. у вас три золотых монеты. кому вы их отдадите? Мои родные – это для меня самое ценное в жизни. Если бы были живы мои родители, то, конечно, им как знак моей любви и уважения. что вы считаете самым большим несчастьем? Потерю дорогих для меня людей. Способность, которой вам хотелось бы обладать? Я – реалист по своей натуре, но если бы… в общем, это секрет. к каким порокам вы чувствуете наибольшее снисхождение? Наибольшее снисхождение вызывает у меня стремление человека вкусно покушать, хотя и в ущерб своему здоровью.

не в деньгах счастье. А в чём? Счастье – это когда рядом близкие и родные люди, способные тебя понять и поддержать в трудную минуту. Деньги же – понятие материальное. На них нельзя купить настоящие, искренние чувства. Они никогда не заменят душевного тепла, сострадания, милосердия, любви. притяжение Севера – это что? Север – мой родной дом, а притяжение к родному дому не покидает человека до конца жизни. Моё любимое время года на Севере – это осень. Осень… мне кажется, что нет нигде в мире такой палитры осенних красок, как на Севере, удивительно красочен усыпанный листьями ковёр изо мха, даже маленькое болотце радует глаз, оно как будто подглядывает за нами, неожиданно появляясь из густой травы, и заставляет остановиться в задумчивости. Вот она, красота, вечная и неповторимая, загадочная, скрывающая от глаз человеческих только ей одной известную тайну бытия. Как будто природный мир, прощаясь, хочет оставить о себе память на долгие месяцы суровой зимы. Такое слияние с миром природы чувствуешь только на северной земле. Северяне № 1, 2013

фото любови лавровой

блиц с надеждой загноевой

чем вы больше всего гордитесь? Я могу гордиться тем, что прожила свою жизнь не только для себя. А проработав в школе сорок лет учителем, воспитала, дала знания и выпустила в свет не одно поколение детей. Как приятно идти по родному городу и слышать от своих повзрослевших учеников: «Здравствуйте, Надежда Павловна! Как поживаете?»

от чего зависит успех в жизни – от таланта или умения пробиваться? Успех в жизни зависит не только от таланта, в большей мере, я считаю. От умения «пробиться» в хорошем смысле этого слова. Упорный труд, целеустремлённость, сила воли – вот некоторые черты, которые позволят человеку реализовать свой талант.

Подготовила Любовь ЛАВрОВА

мощь в решении материальных проблем. Вот и ответ – честно, без высоких слов, без ложного патриотизма и лицемерия.

судьбы. характеры. лица | чрезвычайные обстоятельства А без меня народ неполный! 27 декабря – День спасателя

Не глянцевый героизм героической профессии «Чтобы профессия пожарного стала определяющей, нужен особый набор моральных и физических качеств, поэтому в службу идут неохотно, – он говорит с сожалением о том, что молодые люди предпочитают всё-таки офисную работу. – А отказаться от благополучия офиса ради тяжёлой работы – это, наверное, уже героизм. Не глянцевый, правда». Галина Раюшкина, пресс-служба ГУ МЧС России по ЯНАО

Северяне № 1, 2013

Галина Раюшкина

-Д

а начни уже наконецто в жизни делать что-то путёвое, – разговор с отцом только что вернувшегося из армии новосибирского паренька Дмитрия Резинкина заканчивался всегда одинаково. Начало девяностых не отличалось ни политической, ни социальной стабильностью, и молодому человеку казалось, что всё, чему раньше учили, – зря! Как жить в этой неразберихе? Как соотнести желания с возможностями? Ответы на эти вопросы на тот момент для Дмитрия не находились. Поработать в пожарной охране ему предложил отец. – Сказал: поработай, осмотрись, а там дальше видно будет. У меня никогда даже в мыслях не было, что буду пожарным. Но, с другой стороны, меня всё устраивало: работа сутки через трое, да и несложная, – начальник службы пожаротушения

Дмитрий Резинкин

ямальского центра управления в кризисных ситуациях Дмитрий Резинкин улыбнулся. – Это я тогда именно так, по-обывательски, думал. Чего там сложного?! Приехали, потушили и три дня отдыхай. Но любви быстрой, с первого взгляда у Дмитрия Резинкина с профессией не получилось. То ли он её считал жизненной «транзиткой», то ли профессия не давалась залётному «пасса-

жиру» – до одурения изматывала на пожарах скомканностью чувств от детских слёз, людской беды, погибших, пострадавших. Он долго мучился вопросом: это действительно то, что мне нужно? Потребовалось время, чтобы слетело всё ненужное, наносное, чтобы понять, что это именно то. Поступление в Восточно-Сибирский институт МВД России было делом уже само собой разумеющимся.

чрезвычайные обСтоятельСтва | Судьбы. характеры. лиЦа нет никакой романтики, это опасная, грязная и физически тяжёлая работа, мы вечно с ног до головы мокрые, ладно ещё летом, а зимой?.. – у Дмитрия Анатольевича часто бывает так:

и с минимальными материальными потерями. Справляться с эмоциональными перегрузками помогает красивая северная природа, рыбалка. Дмитрию Анатольеви-

алекСандр верховодов

Умный, наблюдательный, естественный взгляд. Неожиданно, мгновенно исчезает серьёзное выражение лица и является другое – доброе, открытое. А ещё Дмитрий Резинкин обладает удивительной способностью объяснять просто и понятно какие-то сложные темы. – Ну, не бывает двух одинаковых пожаров, бывают похожие. Да и нет чёткого алгоритма тушения. Есть только базовые знания, расчёт, навыки, опыт и ещё команда, с которой работаешь и готов с каждым в огонь и в воду… Ямальская пожарная охрана переживает не самые лучшие свои времена, поэтому, объясняя местные особенности, он начинает говорить эмоционально, обнаруживая по вопросу прекрасную эрудицию и тонкое знание предмета. Пожарные службы пожаротушения на сложных пожарах возглавляют непосредственное руководство тушением, полностью отвечая за его исход. На сленге пожарных профессионалов высокого класса называют коротко и ёмко – «тушила». За последние годы много профессионалов такого уровня, работавших в окружной СПТ, вышли на пенсию, и поэтому два года назад её состав был практически полностью обновлён. Чтобы из пожарного вырастить «тушилу», который будет обладать такими качествами, как предельная концентрация внимания, оперативность, выдержка, мужество, требуются годы и годы нелёгкой, опасной работы. – Ребята подобрались толковые, а самое главное – желающие работать «тушилами». В тушении пожаров, поверьте,

дмитрий резинкин первый слева

говорит серьёзно и искренне, а то вдруг усмехнётся. И в этой грустной усмешке чувствуется скептицизм человека, знающего цену своим словам. – Да и потом, нет чёткого графика работы – нельзя ведь просчитать, когда вспыхнет очередной пожар и где застанет общий сбор. Он замолчал, откинувшись на спинку кресла, тяжело вздохнул. Слежу за выражением его глаз: в них появляется тень то какой-то грусти, то искорки надежды. Но он совсем не жалуется, нет, хотя сейчас службе пожаротушения приходится чрезвычайно сложно: существует большая разница между профессионалами высокого класса, у которых опыта на несколько жизней, и молодыми ребятами, которые всего-то лет пять как после института. Можно только догадываться, чего им это стоит – тушить объекты в максимально короткие сроки

чу не присущ рыбацкий азарт, да и не важно, сколько будет пойманной рыбы – в этом деле важен сам процесс: неспешный ритм рыбной охоты, безмятежное ожидание в тишине под шум леса и реки, когда можно разобраться в своих мыслях и чувствах. Задача, которую ставит перед собой майор внутренней службы Дмитрий Резинкин, поистине амбициозная: сделать из службы высокоорганизованную, эффективную и мобильную службу окружного МЧС, тем самым подняв на заслуженную высоту престиж профессии пожарного. Он понимает, что не всё на службе зависит только от него одного… «Но ведь и от меня зависит многое», – говорит Дмитрий Анатольевич Резинкин, и ты понимаешь, глядя на него, цену слов человека, не раз смотревшего в лицо смерти, и безоговорочно ему веришь. Северяне № 1, 2013

Судьбы. характеры. лиЦа | о времени и о Себе

неСти добро,

не требуя взАмен ничего! ольга лобызовА

сть такое расхожее мнение, что суровые жизненные испытания, особенно перенесённые в раннем детстве, ожесточают, непоправимо меняют личность человека. К самым серьёзным среди них, наверное, можно отнести сиротство. Однако сколько людей, столько и судеб. Кто-то сгорает, сжигает свои самые лучшие личностные задатки в горниле этих испытаний, остро ощущая всю дальнейшую жизнь свою изначальную обездоленность и маясь ею, а кто-то, как наша землячка-северянка из Надыма Людмила Ульянова, выплавляет из них золото самой высшей пробы. Это золото человеческих отношений. Мало назвать её жизнь успешной, состоявшейся: она заботливая многодетная мать и счастливая бабушка, искренний и неутомимый общественный деятель, теперь вот ещё, переехав в Тюмень, и литераторством занялась, причём не столько для самовыражения, сколько с высокой гуманитарной целью. Она пишет воспоминания о своём нелёгком детстве и выросшем оттуда «Надымском районном детдомовском братстве» не

Северяне № 1, 2013

только чтобы воссоздать картину нашей жизни в 50-60-е годы прошлого века, добавить к ней свои северные наблюдения и заметки, но и протянуть оттуда ниточку к сегодняшним сиротам – как выросшим, так и воспитывающимся ещё в детских домах, к людям, которые готовы их взять в свои семьи, к опекунам. Не удержусь и процитирую. главное – понять, что в жизни нужно надеяться только на самого себя, не культивировать зло на свою судьбу. всегда и во всех ситуациях стремиться к светлому, хорошему и быть уверенным, что всё у тебя получится! А ещё нужно быть благодарным окружающим тебе людям и всегда стараться самому нести добро, не требуя взамен ничего! На VI региональном конкурсе «Книга года2012», который проходил в Тюмени, Людмила Ульянова стала лауреатом в номинации «Лучшая документально-мемуарная книга» за книгу «Боль и радость души моей», получив таким образом признание не только читателей, но и профессионаловкнигоиздателей.

о времени и о себе | судьбы. характеры. лица Людмила Ульянова г. Тюмень

Потомок шамана Ивана Ядне

Иваном Ядне я встретилась случайно, когда он приехал в Надым, на сессию, где в филиале Омского института физкультуры получал второе высшее образование на факультете адаптивной физкультуры. Обучение шло по индивидуальной программе. С радостью Иван сообщил мне, что сессию сдал на одни пятёрки. Тут же он добавил с гордостью, что первое высшее образование получил в Ленинградском пединституте им. А.И. Герцена. Профессорско-преподавательский состав был не только сильным, но и знаменитым. Например, спортивную психологию преподавали известные профессора. Полученные знания по адаптивной физкультуре Иван Кылалович будет применять в родном селе Ныда, в работе с детьми и инвалидами. А так как у него ещё есть шаманский дар, он может лечить людей. Известие о том, что Иван Ядне – сын шаманацелителя, облетело всю округу. Не один год к нему в Ныду из разных уголков Ныдинской тундры приезжают земляки, привозят больных стариков и детей. Лечение он осуществляет у себя дома, бесплатно. Мне интересно, с какими болезнями обращаются люди к моему собеседнику. Национальный недуг – душевное расстройство. Многие земляки Ядне не могут адаптироваться к условиям современной жизни, вынужденно отойдя от своей культуры, традиций, обычаев, они часто не могут понять и принять смысл жизни современного общества. Оторвавшись от своих родовых корней, представители коренных народов Севера растерялись. Сорокатрёхлетний Иван Ядне считает, что его поколение воспитано на двух культурах. Одна – советская. Другая, новая, перестроечная, очень пагубно повлияла на умы и сердца многих ненцев, заставив их плыть по течению. Отсюда и пьянство, и другие пороки, ранее неведомые северному человеку, привыкшему жить на родной земле, трудиться, уважать

традиции и обычаи своего народа. Растерянность, потеря нравственной опоры, силы духа особенно сказывается не только на физическом, но и психическом здоровье. Разрушенную ауру предков передают они своим детям. И дети, получив такое тяжёлое наследие, не могут уверенно встать на ноги. Кое-кто из покорителей Севера на вездеходах ездил по святым местам ненцев, грабил, разорял кладбища, забирая для музеев и личных коллекций вещи, не понимая ценность и святость их для тех людей, которые там живут. Ничто в этом мире не проходит бесследно. Такие люди, по мнению Ядне, долго не живут, потому что поруганная земля и священные для ненцев вещи как бы забирают у этих современных варваров энергию, мстят им. А ведь, придя в этот край, они должны были беречь и уважать культуру, обычаи тех людей, которые живут здесь веками. Видя, как приезжие люди убивают без меры всё живое, что попадается им в тундре, старикиненцы с упрёком и осуждением говорили: «Птицы тоже скучают по родине, они прилетели на нашу землю, чтобы украшать её, чтобы своими голосами радовать души людей. Нельзя стрелять в них!» Сам Иван в последнее время перестал охотиться, ходит в тундру, чтобы пообщаться с природой, послушать пение птиц, посидеть у костра, походить по земле босиком, поклониться травам. Верит, что скоро должно прийти к нему умение слышать растения. Он разговаривает с ними, собирает лечебные травы. Есть у него в этом сильная потребность. Потребность общаться с природой, видеть, слышать, чувствовать её он заметил в себе с детства, особенно когда учился в Ленинграде. Очень часто уезжал в Пулковский район, в берёзовые рощи. Там снимал обувь, ходил босиком, разжигал костёр. Там же тренировался по каратэ, выполнял необходимые упражнения. Лишь вечером возвращался в общежитие. Сокурсники не раз Северяне № 1, 2013

Судьбы. характеры. лиЦа | о времени и о Себе интересовались, куда уходит Иван и почему от него так дымом пахнет. Незаметно и сами стали с Ядне проводить время на природе, получая от этого большое удовольствие. Особенно городские ребята. А коренные ленинградцы говорили: «Мы и не думали, что там, где болото, комары и мошки, может быть лучше, чем здесь». Они не знали и

Сталина из кутопьюгана

национальном посёлке Кутопьюган (в переводе с ненецкого – «средняя река») живёт и трудится милая, добрейшей души женщина с необыкновенным именем – Сталина. Ненка по национальности, она родилась в уже далёкие от нас пятидесятые годы и долгое время жила с родителями в тундре, пока они не умерли, а она, выйдя замуж, не переехала с семьей в Кутопьюган. Имя Сталина получила от родителей в память о «вожде всех народов» И.В. Сталине. В Кутопьюгане многие её называют любовно Сталька. У Стальки семья большая, восемь детей: пять родных, а троих взяла под опеку. В её тёплом доме детей не делят на чужих и своих, всем находится тёплое слово, а трудности и радости делят поровну. Хорошие дети подрастают в этой семье. Пока учатся, живут в школе-интернате. Да и сама она трудится в этом же заведении. Труд технички очень важен в детском учреждении. Сталина выполняет его с большим старанием, добросовестно. Об этом я слышала от педагогов и заместителя директора интерната. Свой отпуск Сталина проводит дома, никуда не выезжает, да и куда ехать, когда с пользой можно провести время в родном посёлке. Как-то летом попросила Стальку моя приятельница, Валентина Анатольевна, присмотреть за огородом и небольшой тепличкой, в которой высадила рассаду огурцов, томатов, посеяла петрушку и укроп. А сама уехала в Тюмень. Вскоре раздался звонок в тюменской квартире моей знакомой. Звонила Сталька. Взволнованным голосом она сообщила: «Что-то чёрное лезет из земли». Моя приятельница стала размышлять о том, что может лезть из земли чёрное, но так и не

того, что Иван родился в селе Ныда, в семье потомственного шамана, известного на Севере. Сын будет продолжать традиции своего отца. Хочется пожелать Ивану Кылаловичу успеха в жизни. Он настоящий патриот своей земли, искренне желающий её процветания и светлого будущего своему народу.

Северяне № 1, 2013

могла сообразить. Хорошо хоть дочь приятельницы, Наталья, осталась в посёлке. Получив задание от матери узнать об этом явлении, Наталья сообщила, что это прорастает свёкла: лист у неё тёмный, с красными прожилками. Собираясь в Тюмень, Валентина Анатольевна поручила Стальке подвязать рассаду огурцов, когда они немного подрастут. И снова в квартире подруги раздался звонок. Весёлым голосом Сталина сообщила: «Валентина Анатольевна, нынче будет большой урожай огурцов. Я всё подвязала, как вы просили». Вернувшись из отпуска в Кутопьюган и войдя в теплицу, Валентина ахнула, увидев на нитках не только рассаду огурцов, но и укропа, петрушки, моркови. Аккуратно, со знанием дела, каждое растение было подвязано к потолку теплицы. Счастливая и довольная Сталина стояла тут же в теплице и, широко улыбаясь, рассказывала хозяйке, как она ухаживала за северным огородом. Валентина очень терпеливо объяснила ей, что надо было подвесить только огуречную рассаду и не более. А урожай овощей в тот год был и в самом деле на удивление хорош. Может быть, потому что Сталька ухаживала за ними с искренней любовью, поливая и подвязывая всё живое, что взошло в теплице. Да где же ей было знать о том, как растут овощи: ведь родилась и выросла она в тундре, в кочевой семье. А кочевники-северяне огородничеством не занимаются. К празднику, если Сталина захочет угостить друзей рыбой, обязательно на хвост красный бант привяжет. Если банта не найдёт, значит, из ткани придумает украшение, подчеркивая тем самым желание доставить душевную радость близким людям. 2009 г.

арктическая цивилизация

Северяне № 1, 2013

арктическая цивилизация | предками заповедано

Народная мудрость от Анастасии Айваседо

Анастасия Николаевна – поистине кладезь народной мудрости, хранительница зырянского фольклора. Родилась она 22 декабря 1932 года в селе Мужи, в многодетной зырянской оленеводческой семье Вокуевых. До 30-х годов Вокуевы жили в Саранпауле и не по своей воле оказались сначала на мужевской, а затем и на пуровской земле. Анна Квачева с. Самбург

Народные праздники коми-зырян Весенний праздник Бадь лун – Вербное воскресенье. В этот день зыряне не работают. С утра готовят разные зырянские праздничные блюда. Ходят друг к другу в гости с вербочкой. Зыряне верят, что через прикосновение верба

Северяне № 1, 2013

из архива Анны квачевой

о суровая пуровская земля стала для Анастасии Николаевны самой близкой и родной. Анастасия Николаевна живёт в самой отдалённой точке Пуровского района, в селе с необычным красивым названием Самбург. Здесь она вышла замуж за умелого ненца-оленевода Атко Лювовича Айваседо, родила и воспитала семерых детей. Она не только сама прекрасно владеет родным языком, но и мужа-ненца, и детей научила зырянской культуре и языку. Анастасия Николаевна считает, что без прошлого нет будущего. Жалеет, что в своё время её отец многое не рассказывал, отмалчивался. Сейчас она понимает, что тогда время было такое, очень тяжёлое для раскулаченных советской властью родственников. Анастасия Николаевна помнит, что у дяди Семёна, брата отца, была большая церковная книга, по разным вопросам обращался он к этой заветной книге, по ней называли новорождённых детишек, отмечали православные праздники. Некоторые из них запомнились особенно.

Анастасия Николаевна Айваседо

даёт человеку здоровье, силу и красоту. Поэтому в Вербное воскресенье её ветками хлещут друг друга, в первую очередь детей. А через неделю после Вербного воскресенья зыряне отмечают самый важный христианский праздник – Пасху! Пасху в народе называют праздником праздников, торжеством торжеств. В этот день забивают самого упитанного жирного оленя, готовят самые лучшие блюда, приезжают гости из соседних стойбищ. Добрыми, чистыми мыслями встречают этот день: ходят в гости, поют, танцуют, играют.

предками заповедано | арктическая цивилизация

Зырянские блюда Анастасия Николаевна любезно согласилась поделиться некоторыми рецептами повседневных и праздничных зырянских блюд.

Мясо свежезабитого оленя – айбарч. Сырое тёплое мясо макается в кровь. Иногда кусочки мяса жарят прямо на железной печке и горячими макают в кровь. Очень вкусно! Строганина из оленины – кын яй. Любимое блюдо взрослых и детей. Берётся свежее мёрзлое мясо оленя, особенно вкусны рёбрышки. Ещё вкусней, если макать строганину в кровь.

из архива Анны квачевой

6 мая – Ёхорэй лун. По народным поверьям, если в этот день дует северный ветер, то будет холодно и ветрено ещё сорок дней. 25 июля – Прокопий лун. В этот день в ясную погоду можно увидеть на небе первые звёзды и загадать заветные желания. В этот день забивают оленя, угощают друг друга, ходят в гости. Одним из наиболее значительных праздников коми-зырян считается Ильин день, по-зырянски Илля лун. Ильин день – летний праздник, который отмечается 2 августа. По народным представлениям считается, что в ведении Ильи-пророка находится небесная влага. Он может заслать засуху, ливневые дожди, град. Илья – грозный хозяин грома и молний, которые являются карающим оружием за земные грехи людей. Каждый год, именно в этот день, он ездит на своей огненной колеснице по небу, проверяет, что изменилось на земле за этот год. Перед праздником в чуме чистят, моют, наводят порядок, чтоб всё блестело, ведь Илья-пророк – это образ всего чистого, светлого, сверкающего. В этот день коми-зыряне одеваются в свои самые лучшие одежды. С утра нарядно одетые молодые женщины, девушки и дети обязательно должны сходить в лес и принести спелую морошку, чтоб в чуме было всего в достатке. А матушке-земле каждый несёт кусочек хлеба, чтоб она родила много плодов. В этот день обязательно забивают оленя, варят суп, жаркое, пекут пироги, мясные пирожки, шаньги. Устраивают большой праздник: гонки на оленьих упряжках, спортивные состязания, поют песни под гармонь, танцуют, играют. 9 августа – Пантилимон лун. 14 августа – зырянский праздник Пас лун. Олени-производители, хоры, начинают сбрасывать волосяной покров рогов, выбирают себе подруг-важенок, дерутся друг с другом, каждый доказывает своё преимущество. В этот день стараются не работать, варят, стряпают разные вкусности, ходят по ягоды. В праздники и в воскресенье зыряне никогда не работают. Если в эти дни поработаешь, то обязательно не то получится или руку порежешь. Старые люди говорят: «Если будешь работать в эти дни, то твоя работа не вперёд пойдёт, а на три дня назад».

Зырянский суп – шыд. Суп зыряне варят из оленины, весной из куропатки, из диких уток и гусей. Чтоб суп был вкусным, наваристым, в него кладут побольше мяса, солят по вкусу. Заправляют суп вермишелью, иногда просто мукой. Без лишних приправ суп, сваренный в чуме на печке-буржуйке, очень вкусный! Жаркое – жарко. Любимое, очень вкусное зырянское блюдо. Берутся грудинка, рёбра, мелко режутся, солятся по вкусу и долго тушатся в воде, пока она не выкипит. Раньше добавляли сушёный лук, лавровый лист. Котлеты – катлет. Сколько помнит себя Анастасия Николаевна, в чуме всегда была мясорубка. Оленину пропускали через мясорубку. Раньше у оленей сала было много, и его добавляли в фарш из оленины. Солили, перчили, делали котлеты, обваливали в муке и жарили на сковородке. Котлеты жарили на вытопленном оленьем жиру. Уха – чери уха. Оленеводы-зыряне рыбу в основном не ловили, иногда меняли у рыбаков на мясо, шкуры оленя. Варили уху из муксуна, нельмы, осетра. Рыбный пирог – чери нянь. Замешивается дрожжевое тесто. Начинка – муксун, пыжьян, сырок. Зыряне раньше рыбу не резали на кусочки, клали её целиком для сочности. Пельмени – пельнянь. Тесто – вода, соль, мука. Начинка – фарш из оленины. Северяне № 1, 2013

шкварки – шылига. Сало оленя мелко нарезается и вытапливается на слабом огне. Очень вкусны эти шкварки с зырянскими пирожками. зырянский блин – вира блин. Свежая оленья кровь, соль, сода, мука. Блины пекутся на сковороде, смазанной оленьим жиром. пончики – чапышъяс. Пекутся из дрожжевого теста, без начинки, в большом количестве жира. пирожки – яя нянь. Любимое блюдо Анастасии Николаевны и всей её семьи! Замешивается дрожжевое тесто. (Раньше кусочек теста оставляли, хранили его в прохладном месте, чтоб следующий раз использовать вместо дрожжей.) Начинка для пирожков – ливер и мясо оленя. Особенно вкусно, если печь пирожки в оленьем жиру. Анастасия Николаевна любит баловать детей сладостями. леденцы – юмо. Сахар растапливается на медленном огне, затем заливается в формочки.

зырянские песни Анастасия Николаевна очень любит петь, в молодости любила слушать старинные народные зырянские песни, многие из которых помнит до сих пор. Вот некоторые из них в авторском переводе на русский язык.

из архива анны квачевой

арктичеСкая ЦивилизаЦия | предками заповедано

и сказала им: «Если сможете, вырвитесь, оторвите уздечку. Хотела я замуж за любимого, а отдали меня за богатого». важэн олыс озыр морт (Жил когда-то зырянин богатый) Эту старинную зырянскую песню Анастасия Николаевна слышала ещё в молодости, когда работала зоотехником в Приуральских стадах, от молоденьких зырянок, эти женщины в военные годы работали на военном заводе в г. Омске.

мичаны да озыр зон (красивая девушка и богатый парень) Однажды вышел в чисто поле. Вдали виднеется палатка. К палатке той я подошёл, навстречу вышла красна дева. – Здравствуй, здравствуй, красна дева! – Здравствуй, парень удалой! При народе, в хороводе парень девушку обнял, А девчонке стало стыдно, горько стала она рыдать. – Не плачь, дева, не плачь, красна, не обману я тебя. Наступит осень, я приеду и женюсь на тебе. – Не тебе, парень, жениться, не тебе деву взять. Твоя мамочка-гордячка не разрешит беднячку брать. Звери, звери, мои звери. Звери лютые мои. Растерзайте моё сердце. Пейте, пейте мою кровь. Только с тем не разлучайте, с кем горячая любовь. вичко (церковь) Молодые северяне ехали вдоль реки с берёзами по берегам. Вместе с ними ехала и я. Посмотрела я вверх – ничего не видно. Посмотрела я вдаль, там увидела церковь. Поехала я к храму, привязала своих четырёх чёрных быков

Северяне № 1, 2013

Жил когда-то зырянин богатый, И была у него дочь-красавица, Была у него дочь-красавица. А звали её Таисия. Много женихов к ней сваталось, Но она замуж не хотела. – Папа, папа, папочка, У соседа свадьба намечается, Давай и мы к нему пойдём. – 30 ключей возьми и сундуки свои открой. Сундуки свои открыла, Принарядилась и обулась, И на свадьбу к соседу собрались. Жил когда-то зырянин богатый, И была у него дочь-красавица, Много женихов к ней сваталось, Но замуж она так и не вышла.

P. S. Благодаря народной мудрости моей мамы я стала методистом коми-зырянской культуры. Моя мама – первая помощница в моей работе. Благодаря ей наш коллектив «Самбургские зыряночки» занимает призовые места в различных фольклорных конкурсах и фестивалях.

предками заповедано | арктическая цивилизация

Хадри Татьяна Гостюхина

из архива татьяны гостюхиной

а Артёма Окотэтто я обратила внимание ещё в 2003 году. Ему было тогда одиннадцать лет, он участвовал в конкурсе чтецов в рамках Лапцуевских чтений и трогательно, с чувством продекламировал стихотворение Леонида Лапцуя. После мероприятия я подошла к воспитателям и поинтересовалась, откуда такой смелый мальчик. Оказалось, Артём приехал в санаторно-лесную школу из далёкой Сёяхи. Застенчивость и робость были, видимо, не в его характере. Как выяснилось позже, мальчик пробует писать стихи на родном ненецком языке, проявляет интерес к творчеству в любом его проявлении. Прошло время. Вторая встреча у нас была заочной. Из командировки в Сёяху вернулась корреспондент дирекции программ народов Севера Тагна Романова. Она с упоением рассказывала о новых героях своей программы. Среди них оказался и десятиклассник, ведущий школьного радио и телевидения, который сочиняет стихи, хорошо знает культуру и язык своего народа, свободно общается на русском языке. – Это не Артём ли Окотэтто? – спросила я. – Да, он! Мечтает быть журналистом. Окончит одиннадцать классов и в вуз – на факультет журналистики. Но так вышло, что школьные учителя отговорили сдавать ЕГЭ по литературе, необходимый для поступления на этот факультет.

Татьяна Гостюхина и Артём Окотэтто на фольклорном фестивале

Чтобы не терять время, решил учиться в многопрофильном колледже в городе Салехарде. И вот очередная наша встреча состоялась уже в Салехарде, на фольклорном фестивале. Я взяла у него интервью. Узнала, что у него есть ещё одно имя – Хадри. Артём рассказывает, что родился 23 мая 1992 года. В это время родители каслали в Тамбейской тундре. Когда подошло время появиться на свет ребёнку, они остановились у одного из истоков реки Яхадыяха (река важенки) – Ладакяхи. Роды принимали две его бабушки согласно ненецким традициям – в отдельном чуме. В этот день мела метель, поэтому и дали новорождённому мальчику ненецкое имя – Хадри, что означает «буран», «метель». Артём смеётся: «В жизни я такой, как метель – она быстро налетает, красиво укладывает снег и затихает. У меня так же: появляется идея, я её воплощаю в жизнь и… перерыв. И я, как ветер, люблю везде бывать, путешествовать. Не могу без дела сидеть, хотя затишье иногда бывает просто необходимо».

В свидетельстве же о рождении, которое выдали только в 1997-м году, записали имя Артём. С русскими именами в их семье получилась интересная история. Все мальчики (а девочек в их семье не было), за исключением одного, Геннадия, носят имена, начинающиеся на букву А: Артур, Артём, Альберт, Арсений, Аркадий, Анисий. Причём каждое из этих имён, кроме Хадри, было созвучно ненецкому имени. Говорят, это придумала двоюродная сестра мамы – Тамара. Только Гену назвала двоюродная бабушка. Родители мальчика – потомственные оленеводы. Семья прадеда Мэнако Окотэтто была раскулачена в 20-е годы. Их, уже не многооленных, а безоленных, отправили на работу в посёлок Новый Порт. Женщины строили мерзлотник, а мужчины добывали рыбу. И родные мамы из рода Яунгад тоже были раскулаченными. Отец, Хаволэ, или, как его называли учителя, Игорь (так и записали в документах), окончил десять классов. Во время учёбы много ездил на спортивные Северяне № 1, 2013

арктическая цивилизация | предками заповедано соревнования, в том числе и лыжные. Служил во Владивостоке. В общем, мир посмотрел, но учёбу не стал продолжать, вернулся в тундру. Мама, Ненгацекы Яунгад (её имя в переводе с ненецкого «девочка»), окончила восемь классов и очень хотела учиться дальше – в училище. Но поступать поехала её двоюродная сестра Тамара, которая воспитывалась в семье Яунгад после скоропостижной смерти родителей. А Ненгацекы осталась в семье помогать родителям. Потом её сосватали по тундровым обычаям. И вот на Севере появилась новая семья оленеводов – продолжательница рода Окотэтто. Правда, Хадри, правнук, внук и сын оленеводов, отошёл от исконного занятия предков, но он очень хорошо знает традиции и обычаи ненецкого народа и умеет сочетать элементы древней цивилизации и современности в повседневной жизни. – Любовь к жизни в тундре, к кочевому образу жизни заложена в меня с детства. Я и родился-то в тундре. Бабушка часто рассказывала сказки и легенды, поговорки, и даже сказкискороговорки у нас есть. В игры играли. И ещё у нас в семье строго соблюдались все обряды, очень-очень много древних обрядов. Самый, наверное, главный, который присутствует у всех северных народов, – это очищение огнём и умывание настоем чаги. Также проводились у нас крупные праздники. Это, например, Праздник солнца, когда после полярной мглы мы с радостью встречаем солнце – предвестника весны. Потом… Новый праздник – приезд детей из школы. По этому случаю забивается олень в знак того, чтобы у детей всё было хоро-

Северяне № 1, 2013

шо в будущем, чтобы, приехав к родителям (у нас говорят «подняться в тундру»), дети очистились, оставили за порогом чума все болезни, которые привезли из города, посёлка. Посёлок там, внизу, на «нечистой» земле… (улыбается). Поэтому у нас в тундре и не болеют, что все болезни отгоняются во время обряда. Потом наступает весна. В это время у нас проводится обряд поклонения воде, потому что приходит самое трудное время, когда олени очень слабы, природа только оживает, и земля очень «мягкая» – пропитанная водой. Вот и обращаются ненцы к хозяину воды, Ид Ерву, чтобы у них всё было хорошо, чтобы здоровье было, чтобы беды обходили стороной. Весной у нас начинаются грозы. А гроза у ненцев по легенде означает, что хозяин Юга Иба Сей присылает войска на Север, чтобы забрать девушку, которая выходила замуж за его сына. Потом у неё муж умер, она вернулась на Север, к отцу Нгэрм Сей. И они дважды приезжают. Первый раз приезжают весной, чтобы забрать девушку, но у них ничего не получается. Второй раз – в августе, и тоже безрезультатно. Именно в эти периоды наблюдаются особо сильные громы и молнии, и есть такой заговор, чтобы гроза обошла стороной стойбище. Если мы находимся на берегу моря, то говорим: «Поезжайте южнее, потому что на берегу моря нарты сломаете. Здесь от человеческих костей земля вся белая, неровная». – Пугаете? – Да. И в это время весной ставят чашку для определения урожая ягод. Когда весной начинается грозовой дождь,

на улицу, с той стороны, где у людей находится постель, ставят чашу. Когда дождь заканчивается, чашу заносят. Если чаша стала полной, значит, ягод будет очень много, если нет, то и ягод мало. Эта вода считается чистой, священной, её дают каждому, кто есть на стойбище. В конце июня – начале июля начинаем ловить рыбу. В это время мы обращаемся к воде, поклоняемся ей, чтобы в сетях всегда была рыба. Когда наступает лето, жара, мы проводим праздник середины лета, на котором тоже поклоняемся солнцу, которое очень высоко поднялось, день и ночь ходит вокруг нас, греет. В это же время проводится очень большой обряд, даже, можно сказать, не обряд, а ритуал. Распаковывается священная нарта, и кто-нибудь из старейшин проводит кормление духов. Ненцы не просят у Нума денег, чего-то материального. Всегда просят, чтобы люди были здоровы и беды обходили стороной их семью и всех, кто живёт вокруг. Потом наступает август. В августе, когда у нас появляются оводы, мы обращаемся к духу – хранителю жизни, оленей. В это время окуривают животных дымом, опрыскивают жиром. Это необходимо, чтобы оводы сильно не трогали оленей, чтобы олени набрались сил, не разбегались. Как раз в это время животные набирают вес, потому что хорошо питаются, подножный корм становится очень разнообразным. В конце августа дети собираются на учёбу в посёлки. В это же время идёт заготовка шкур на одежду и обувь: для девочек забивают оленей с белыми и пятнистыми шкурами, а для мальчиков – с тёмными.

из архива татьяны гоСтюхиной

предками заповедано | арктичеСкая ЦивилизаЦия

хадри о традициях ненцев знает почти всё

Перед тем как дети уедут, проводится обряд проводов детей в школу. Снова забивают оленя, обращаются к домашним божествам, к хранителям рода с просьбой, чтобы дети хорошо учились, чтобы в долгое тёмное зимнее время, когда господствуют злые духи, божества охраняли их. Проводится обряд, который способствует защите на долгое время, и только тогда дети уезжают. Ещё мы каждый год ездим на Карское море собирать сплав. Как раз в это время, когда встаёт лёд, раз в три года, может быть, раз в семь лет проводится ритуал поклонения на священном месте Ямал-хэсе”э. Это одно из самых крупных священных мест на Ямале. Оно принадлежит семи родам, но на поклонение каждая семья может ездить самостоятельно. После того как встанет лёд, у нас начинается охота на песцов – «талрава». Песцов тогда загоняют на высокую сопку. Перед тем как

начать охоту и после неё, проводится обращение-молитва к духам земли, чтобы они были благосклонны к людям, чтобы охота была удачной, а песцов хватило и для будущих поколений. А потом начинается тёмное время, и во время полнолуния проводится обряд поклонения луне, чтобы она всегда освещала дорогу и помогала ориентироваться в бесконечных просторах тундры. В тёмное время года праздников нет, зато проводится много обрядов очищения, чтобы прогнать злых духов, которые ходят по земле. Но люди ездят друг к другу в гости. А в феврале – марте, когда солнышко снова появится, играют свадьбы, рождаются новые семьи. – Хадри, ты сейчас живёшь в Салехарде. побывал во многих регионах россии и за границей. зачем тебе, современному человеку, эти знания? – Во-первых, эти знания нужны для того, чтобы правильно жить, чтобы были жизненные ценности, чтобы не утерять связь с природой, в которой мы живём. Все знания, все обряды, которые мы проводим, говорят нам о том, что надо беречь землю, на которой мы живём, надо оставить её далёким потомкам в таком виде, в каком она досталась нам. Нас не станет, а наши дети останутся, пусть и они так же хорошо живут, почитают законы предков и любят природу. – значит, от осознания себя коренным северянином, ненцем ты крепко стоишь на ногах? А вторая сторона? – Моя цель – напомнить людям, которые всё это забыли, тем же ненцам, которые

живут на другой территории и, может быть, оторвались от своих корней. Эти праздники, я уверен, могут объединить сегодня людей. – вот и сегодня северные народы собрались, чтобы исполнить песни, обряды, рассказать мифы, легенды. Атмосфера здесь какая-то особая, праздничная. – Да, некоторых участников мы спрашивали, как они чувствуют себя на празднике. И они говорили: «Как дома!» Это потому, что наши народы всегда встречались на священном Ангальском мысу – и зимой, и в рыбное время. Обряды проводили именно на этом месте. У ненцев считается, что если ты побывал на священном месте, которое находится очень далеко, это очень хороший знак. Сейчас обозначилась тенденция – возвращение людей к традиционной культуре. Многие уезжают из больших и малых городов пожить в деревню. Мы устаём от лавины информации, не даём себе отдыха, а на природе с её неспешностью мы можем плодотворно работать и полноценно отдыхать. А ещё Хадри, обучаясь в многопрофильном колледже (теперь уже на хореографа) и одновременно работая в окружной телерадиокомпании «ЯмалРегион», в зимнее время надевает малицу и ходит так по городу. Я его спрашиваю: –тебе удобно? наверное, студенты смеются? – Да нет, никто с дороги не сталкивает. А если один глупый человек найдётся, чтото скажет, так я не обращаю внимание. И он снова широко улыбается своей красивой улыбкой. Северяне № 1, 2013

арктическая цивилизация | дебют Сказку эту сочинила ученица восьмого класса Аня Шклярук специально для творческого конкурса «Народная сказка устами молодых», организованного Централизованной библиотечной системой города Салехарда в рамках ведомственной целевой программы «Культура, язык, традиционный образ жизни коренных малочисленных народов Севера муниципального образования город Салехард». Анечка сама и проиллюстрировала свою сказку.

Не верь глазам своим, а верь сердцу своему, или Надёжный друг в пушистой шубке Сказка Анна Шклярук

стародавние времена в бескрайней тундре жили-были старик со старухой. Жили бедно, но любили их и уважали. Всем старались помочь они добрым делом или добрым словом. Любого, кто приходил к ним, радушно встречали и вкусно угощали: старик брал сети и шёл ловить рыбу или резал молодого оленя, а старуха заваривала чай, садилась напротив гостя и выслушивала его. Главной же ценностью семьи были их внуки: Вылка и Некочи. Вылка – отважный охотник и ловкий рыболов. А Некочи – красавица и рукодельница. Не было никого в тундре, кто бы лучше её шил. Говорили даже, что если сошьёт Некочи гагаре шубку, превратится гагара в самую красивую девушку. Ценили брат и сестра друг друга, жили в любви и согласии. Но вот однажды исчезла Некочи. Искали её долго в тундре: и близко, и далеко. Но всё напрасно. Горе поселилось в доме старика и старухи. В середине зимы, когда сковали тундру своими ледяными оковами страшные морозы, отправился Вылка на охоту. Долго ли, коротко шёл он,

Северяне № 1, 2013

пока не увидел стадо диких оленей. Стал охотник подкрадываться к ним. Видит, немного в стороне стоит олениха, и что-то знакомое почудилось Вылке в ней. Бросил он аркан и поймал олениху. А она и говорит ему по-человечески: – Вылка, неужели не узнал ты меня? Ведь это я, твоя сестра Некочи. – Что же случилось с тобой? Почему ты бросила нас? Бабушка все глаза выплакала… – Не могу я вернуться домой в таком виде. Заставил меня злой дух Нылека сшить шубы всем зверям в тундре, и это позволило бы ему властвовать над теми, кто эти шубы оденет. Не согласилась я. И тогда Нылека заколдовал меня. И теперь на всю жизнь останусь я оленихой, – заплакала Некочи. Стал Вылка думать, как помочь сестре. Вдруг подбегает к нему заяц и говорит: – Я тебе помогу. Живёт Нылека на краю земли, у берега холодного океана. Добраться туда нелегко. Нужна волшебная нарта. Сможешь её добыть – полдела сделано. Нужно в дальней тундре найти старого шамана и служить ему целый год. Это будет очень сложно. Но за исправную службу получишь ты волшебные лук и стрелы, которыми можно убить злодея.

дебют | арктическая цивилизация

Очень хотелось Вылке помочь сестре. Внимательно выслушал он зайца и сделал всё так, как он велел. Пошел в дальнюю тундру, нашёл там старого колдуна и целый год служил ему. Каких только поручений – сложных и странных – ни давал шаман Вылке. Всё он выполнил, а доброе животное ему помогало. Поручит Вылке старик какое-нибудь задание, а тот со всех ног к зайцу бе-

жит и спрашивает, как лучше это сделать. Мудрый зверь его наставляет, а сам следит, чтобы всё было правильно. Наконец через год заячьих мучений и Вылкиных стараний шаман отдал юноше волшебное оружие с необычными нартами. А в придачу одолжил быстроногих оленей и сказал: – Знаю я зачем ты пришёл ко мне на службу, знаю, что хочешь сестру свою и зверей ты спасти Северяне № 1, 2013

арктичеСкая ЦивилизаЦия | дебют от злого духа Нылеки и хочу помочь тебе. Как будете подлетать к его жилищу, так и крикни: «Эй, Нылека, Нылека, я тебя не боюсь! Выходи со мной биться, я с тобою сражусь». Поблагодарили Вылка с зайцем доброго шамана, сели быстро в волшебные нарты и так же быстро помчались к берегу холодного океана. Видят они, что хочет им что-то сказать старик, да не слышат что: поднялись-то уже высоко. Быстро мчится нарта, летит над тундрой. Увидели они высокую гору. Не успели они приземлиться, как Вылка крикнул во всё горло: – Эй, Нылека, Нылека, я тебя не боюсь! Выходи со мною биться, я с тобою сражусь! Только он это сказал, как видит: выходит из пещеры огромный медведь – шерсть густая, как мох в лесу, и чёрная, как ночь без звёзд, а злые глаза похожи на бисер, которым любила шить Некочи. От воспоминания о сестре у Вылки подкосились ноги со злости, а заяц ему шепчет: «Злоба сейчас – твой главный враг, а хладнокровие – надёжный помощник». Кивнул ему Вылка, и начали они с медведем сражаться. Прицелился Вылка, выстрелил из своего волшебного лука, да промахнулся, второй раз выстрелил, опять невезение. Тогда он спрятался за могучий дуб – единственное дерево, росшее в этом месте, и пока зверь искал его, нацелился и приготовился выстрелить. Тут почувствовал он лёгкую дрожь в руках. Чувствует храбрец: что-то неладное творится, взглянул нечаянно на дерево и увидел маленького бельчонка, что-то держащего в руках. Пригляделся повнимательнее Вылка и увидел, что держит он человеческое сердце, а в глазах столько злобы, сколько хватило бы, чтобы весь мир сковать смертельными оковами бездушного мороза. И вдруг вспомнил он слова, которые любил повторять его дед: «Не верь глазам своим, а верь сердцу своему. Ведь облик обманчив: обычно в самом безобидном на первый взгляд существе таится самая большая опасность». Понял тогда Вылка свою ошибку и выстрелил в бельчонка, оказавшегося на самом деле коварным духом, и упал Нылека камнем на землю. Тут подходят к ним заяц с незнакомым Вылке юношей, и юноша говорит: – Спасибо тебе, добрый человек, за то, что убил злодея и меня освободил. Вижу, помог тебе мой отец, старый шаман. Давно мы с моей сестрой его не видели. И тут из пещеры вышла красивая девушка с косой по пояс и тоже поблагодарила своего спа-

Северяне № 1, 2013

сителя. Влюбился в неё Вылка с первого взгляда и говорит: – У меня тоже есть любимая семья, и все меня заждались, да и вам, я вижу, тоже не терпится увидеть отца, так что давайте скорее возвращаться домой. Все были полностью с ним согласны, и через пятнадцать минут они уже подлетали к чуму шамана. Вылка всю дорогу смотрел на Анико – так звали девушку – и даже забыл поблагодарить верного друга. Когда они спустились на землю возле чума шамана, радостный отец выбежал к своим детям со слезами счастья на глазах и обнял своих детей. Тут из шаманского чума вышла Некочи и бросилась в объятия к брату. Долго ещё стояли они так, но потом вспомнили о зайце. Он стоял в стороне и с умилением смотрел на объединившиеся семьи. С благодарностью посмотрели все на доброго зверя и решили его отблагодарить: Вылка сделал ему длинные уши, чтобы мог он приближение врагов слышать, семья шамана смастерила ему сильные и быстрые ноги, чтобы мог от хищников убегать. Но самый полезный подарок сделала Некочи, она сшила ему две пушистые шубы: белую – на зиму, а серую – на лето. Спрячется он зимой в сугроб – его и не видно. Спрячется летом в небольшую ямку – ищи не ищи, а всё равно не найдёшь. Поблагодарил их заяц, и расстались они: Вылка с Некочи в родной чум поехали, а шамана с его семьёй к себе в гости заяц пригласил. Как приехали они домой в родное село, видят, все их, как героев, встречают, самым вкусным оленьим мясом угощают и расспрашивают об их приключении. Всё рассказал им Вылка, ничего не утаил. Как всё-таки приятно вернуться туда, где тебя уважают! Но ещё приятнее снова увидеть радостные лица бабушки с дедушкой. Услышать их радостный смех и интересные рассказы, поесть вкусного мяса, зарезанного дедушкой оленя и с любовью приготовленного бабушкой. В этой истории суждено быть счастливому концу: Анико с Вылкой через год поженились, а Некочи с Ваем, братом Анико, построили новый чум на краю посёлка и живут в нём душа в душу. Каждый месяц собираются они всей большой семьёй вокруг гостеприимного костра: вспоминают прошлое, строят планы на будущее или просто веселятся. И их старый друг заяц приходит похвастаться новой шубой, которую меняет два раза в год.

путешествие

Северяне № 1, 2013

путешествие | мы в ответе за будущее

Санаторке – 60! Окружная санаторно-лесная школа отметила в декабре 2012 года свой юбилей. Впервые эта школа в окружной столице открыла двери в 1952 году. Потребность в таком учреждении была вызвана острой необходимостью: дети коренных жителей Ямала нуждались в длительном лечении и оздоровлении.

разные годы здесь лечили кожные заболевания, трахому, туберкулёз. Из года в год улучшались условия пребывания детей. За шестьдесят лет существования школы здесь успешно учились и проходили курс лечения свыше десяти тысяч детей. Из стен школы вышли известные на Ямале люди, грамотные специалисты сельского хозяйства, оленеводы и рыбаки, учителя и врачи, представители многих других нужных профессий. Выпускники всегда помнят о своих воспитателях, учителях и друзьях, а школу ласково называют «санаторка». Празднование юбилея проходило в окружном Центре национальных культур. В большом зале не осталось ни одного свободного места. Окружные власти высоко оценили работу школы. Были поощрены работающие в школе специалисты, сказано много приятных слов в адрес всего педагогического коллектива. Поздравления принимала директор школы Людмила Юрьевна Шевченко. В фойе ОЦНК была организована выставка работ воспитанников школы, фотовыставка – в том числе с редкими архивными

Северяне № 1, 2013

снимками. Прекрасный концерт подготовил коллектив ОЦНК, дети танцевали в красивых национальных костюмах. Не забыли и ветеранов, которые находятся на заслуженном отдыхе. Они получили подарки, цветы, а самое главное – внимание и немало тёплых слов. Многие спустя годы встретились именно здесь, приехали по приглашению специально на этот праздник. Вспоминали свои молодые годы, которые прошли в «санаторке», коллег, воспитан-

ников, от души веселились, танцевали. В общем, праздник получился хороший. С благодарностью бывшие воспитанники вспоминают любимых воспитателей, учителей, поваров, которые вкусно кормили, врача Вэсая Апаевича Салиндера, первую женщинуврача ненку Нину Владимировну Ядне. Большой неоценимый вклад внесли директора, которые в разные годы возглавляли школы (до 1992 года в Салехарде функционировало две школы).

из архива Ольги Трениной

Ольга Тренина

Будущий учитель на педпрактике во втором классе. 1975–1976 учебный год

марина яр

мы в ответе за будущее | путешествие

Северяне № 1, 2013

из архива ольги трениной

путешеСтвие | мы в ответе за будущее

каждый что-то сделал своими руками. 1975–1976 учебный год

Северяне № 1, 2013

Елена Николаевна Окотэтто пишет книги о воспитании дошкольников. Бывший директор школы Галина Павловна Харючи – автор научных трудов о жизни ненцев. Бывшая пионервожатая Галина Ивановна Вануйто выпустила несколько научных книг о жизни корен-

Весь жар души я отдавала Детишкам маленьким Ямала. Уж десять лет я отдыхаю, Но интернат не забываю.

из архива ольги трениной

Мы же знаем, как много зависит от первого руководителя, тем более если это детское учреждение, где ребятишки не по одному году живут вдали от родителей, зачастую не имея возможности видеться с ними, вдали от родных посёлков, от привычной обстановки. В разные годы директорами работали Юрий Яковлевич Каплан, который внедрял всё новое, передовое, современное, Александр Александрович Исаков, Иван Романович Тарасенко, Тамара Борисовна Рыбалка, Валентина Сергеевна Новосёлова. А какие прекрасные, талантливые педагоги работали вместе с нами! Для маленьких тундровичков они были гораздо больше, чем просто учителя и воспитатели. Одни ушли в науку, другие – на телевидение, на радио. Вот Фёдор Константинович Яунгад стал редактором газеты на ненецком языке «Няръяна Нгэрм», Руфина Андреевна Приезжих (Ирикова) ведёт радиопередачи на селькупском языке,

ного населения. Прекрасную азбуку в стихах создала Дарья Ивановна Чугаевская (Озелова), пишет о своём родном ханты народе. Бывший директор второй санаторно-лесной школы Роман Прокопьевич Ругин стал редактором журнала «Ямальский меридиан» и писателем, чьи произведения переведены на многие языки народов мира. Это мы взрастили хорошего специалиста – Галину Алексеевну Коневу, которая позднее стала директором объединённой школы, она и теперь работает в родном коллективе, оформившись на пенсию, в должности воспитателя и учителя Есть и такие, кто, уйдя на пенсию, продолжает бывать в ней довольно часто. Это, например, известная детская писательница Мария Савельевна Приходько. Часто бываю и я.

встреча нового 1977-го года

мы в ответе за будущее | путешеСтвие а без меня народ неполный!

тридцАть лет Со «Светлячком» Алла СимоновА, ольга чулевА

из архива веры ямпольСкой

ера ильинична ямпольская – заведующая детским садом «Светлячок». В ней счастливо сочетаются талант воспитателя, огромное трудолюбие, стремление к творчеству, редкое умение ладить с людьми. От деятельности Веры Ильиничны как руководителя зависит размеренный пульс детсадовской жизни, успехи педагогического коллектива как на городском, так и на региональном и федеральном уровне. Воспитание – дело очень тонкое и ответственное. Оно вдвойне ответственно, когда речь идёт о воспитании дошкольников. Именно в этот период закладывается основа личности человека. Чтобы понять маленького ребёнка, чему-то его научить, надо самому очень много знать и уметь. Вера Ильинична Ямпольская приехала в город Салехард из посёлка Казым-Мыс Шурышкарского района и осталась здесь. Сначала работала воспитателем в детском саду, затем окончила Шадринский педагогический институт и была назначена на должность заведующей детским садом «Светлячок» треста «Ямалгражданстрой». В то время в нём было шесть групп, тогда как в других садах – не более двухтрёх. Вере Ильиничне доверен был большой по тем временам

коллектив педагогов и воспитанников – 170 человек. Хрупкая, но очень сильная, справедливая, обладающая большой и доброй душой женщина работает в детском саду «Светлячок» бессменно почти тридцать лет. Выслушает каждого – будь то малыш со своими детскими вопросами или взрослый с серьёзными проблемами – она к каждому найдёт подход и поможет в любой трудной ситуации. В наше время в детские сады огромные очереди, и Вера Ильинична первая в городе предложила открыть группы кратковременного пребывания детей «Кроха», где малыши учатся общению со сверстниками, приучаются соблюдать режим, не бояться новой обстановки и чужих людей. Также это даёт возможность молодым родителям получать консультации и квалифицированную помощь психолога, логопеда и педагогов. От руководителя в современном обществе требуется деловая инициатива, трудовая

активность и компетентность в различных областях образования. Заведующая детским садом должна быть серьёзной, но ни в коем случае не скучной. Улыбка, шутки Веры Ильиничны могут разрядить напряжённую обстановку, сгладить конфликт и просто передать окружающим хорошее настроение. За действительно плодотворную работу Вера Ильинична награждена многочисленными грамотами, благодарностями администрации города и округа, ей присвоено звание «Почётный работник общего образования Российской Федерации», она ветеран Ямала. Но ничто не сравнится с любовью и уважением, которым Вера Ильинична пользуется у коллег в родном коллективе. Дорогая Вера Ильинична! Мы все, ваши коллеги и воспитанники, сердечно поздравляем вас с юбилеем! Мы ценим вас как прекрасного педагога, опытного методиста, талантливого руководителя, отдающего все силы, знания и богатый жизненный опыт благородному делу. Деловые качества сочетаются в вас с обаянием и сердечностью. Вы идёте в ногу со временем, не отставая ни на шаг. Именно такой вас видят каждый день дети, их родители, все работники детсада. Благодарим вас за душевную теплоту, чуткость и доброе сердце. Желаем крепкого здоровья, радости, моря теплоты и долгих-долгих счастливых лет! Северяне № 1, 2013

путешеСтвие | мы в ответе за будущее

лети, ЖурАвлик! культурно-досуговый центр «наследие» минувшей осенью провёл межэтнический фестиваль творчества «Журавлик». рассчитан фестиваль на детскую аудиторию, основная его тема – культурные традиции коренных народов Севера. Ямале стерх стал символом бережного отношения человека к окружающей среде, символом надежды на сохранение наследия предков. Сотрудники центра «Наследие» предложили юным салехардцам большую интересную программу: конкурсы прикладного и художественного творчества, автобусные экскурсии по городу, мастер-класс по изготовлению национальной куклы, просмотр этнографических фильмов, игровые программы и многое другое. Воспитанники окружной санаторно-лесной школы приняли активное участие в этих

марина яр

имволом фестиваля выбран самый крупный и красивый из всех видов журавлей – сибирский белый журавль, стерх, обитающий в наших северных краях. Эта величественная птица внесена в Красную книгу, о ней слагаются легенды и песни. Многие северные народы издревле считают стерха священной птицей, практически ни один традиционный праздник не обходится без неё. У нас на

Северяне № 1, 2013

мероприятиях: «Журавлик» вдохновил малышей и ребят постарше. Большая стая прекрасных белых птиц поселилась в дни конкурса в классах и жилых комнатах наших ребятишек – один рисунок лучше другого! Пришлось поломать голову, чтобы из такого количества замечательных работ выбрать на городской конкурс самые-самые. Лети-лети, белый журавлик! Пусть крепнут твои лёгкие крылышки в дальней дороге! Пусть твой путь будет безопасным! До следующей весны! Возвращайся скорее домой, а мы будем с нетерпением ждать тебя!

марина яр

Эльмира кАрымовА, дания гАзизовА

мы в ответе за будущее | путешеСтвие

артём Салиндер, 4-я группа

толя Сэротэтто, 6-я группа, 3б клас

наташа яптик, 6-я группа, 3б клас

дана Сэротэтто, 4-я группа

аня Сэротэтто, 4-я группа

коля Салиндер, 6-я группа, 3б клас

Северяне № 1, 2013

путешеСтвие | молодые голоСа

«кАморкА» для вСеХ и – только для меня! театральная студия «каморка» начала своё существование в 2002 году, и в 2012 отметила свой первый, такой маленький, но такой важный десятилетний юбилей водевилем «от судьбы не убежишь». Ангелина лебедевА

ействие происходит на пиратском корабле, собравшем на своей палубе обиженных мужчинами женщин. Капитан корабля Катарина – воинственная женщина, твёрдо желающая основать своё справедливое общество без мужчин, но судьба вносит свои коррективы. Долгие и усердные репетиции, вокальная и хореографическая подготовка, отработка трюков и боёв на шпагах… Весь этот скрытый до поры до времени процесс наблюдать было бы, конечно, интересно, но ещё интереснее, поверьте, участвовать! Всё это для меня началось не одновременно с другими участниками спектакля, а немного позже. Три с половиной года назад, когда я, поддавшись неожиданному порыву, пришла в малый зал окружного Центра национальных культур и решила попробовать себя в театральном искусстве. Я прочла стихотворение Саши Чёрного, выученное, к стыду моему, просто отвратительно. Попробовала поучаствовать

Северяне № 1, 2013

в тренингах, а позже услышала от Ирины Владимировны Фатеевой, руководителя студии, просьбу принести документы, чтобы моё пребывание в студии стало официальным. И вот тут понеслось! Участие в открытии творческого сезона 2009 года, роль в поэтическом спектакле «Дети войны»… Мне приходилось быть ведущей на Обдорской ярмарке – традиционном гулянии, посвящённом дню рождения Ямало-Ненецкого автономного округа, участвовать в новогоднем спектакле-сказке «Волк, Лиса и новогодние чудеса». А потом опять повтор спектакля «Дети войны», участие в концертереквиеме, посвящённом 9 Мая. И снова новогодний спектакль «Праздник с домовым», но уже вкупе со старшей труппой, сказка «В стране Дождевании» – новая работа с участниками старшей труппы и далее как прекрасное и светлое завершение и театральных моих лет, и наполненного серьёзным увлечением отрочества – водевиль! Для меня водевиль – это масса радостных и трогательных моментов. Радостных, потому что дело, приятное мне, растёт, развивается, это дело кому-то нужно, оно востребовано! А тро-

гательных – потому что это для меня некое завершение моей деятельности в театральной студии. Ведь нехватка времени для одиннадцатиклассников – довольно привычная и стандартная черта повседневного существования выпускников школ. Но я всё же выкраиваю в этом потоке дел сегодняшнее мгновение и хочу сказать СПАСИБО всем тем людям, которые прожили, провели со мной эти три незабываемых года, а именно: руководителю студии Ирине Владимировне Фатеевой, старшей труппе – этаким стихийным наставникам и воспитателям, и моим товарищам – младшей труппе! Спасибо вам за всё! от редакции Премьера спектакля «От судьбы не убежишь», поставленного бессменным руководителем и режиссёром молодёжной театральной студии «Каморка» Ириной Фатеевой, состоялась накануне присуждения самодеятельным артистам звания «Народный коллектив любительского художественного творчества». А ещё им вручена региональная премия в области театрального искусства. Судя по всему, новые премьеры не за горами!

ольга лобызова

молодые голоса | путешествие

Северяне № 1, 2013

путешеСтвие | образы земли ямальСкой

маленький пастух рассказ мария ЁлтышевА

егодня Мишку ничто не радовало: ни осенняя тундра, ни ослепительно яркое солнце, ни даже олешки. Будто чувствуя долгое расставание со своим маленьким хозяином, они нежно прижимались к нему. Расставаться всегда тяжело. Но надо ехать учиться в школу. Вот уже и вездеход с рёвом появился из-за горизонта. Собаки с весёлым лаем бросились навстречу. Родители хлопотали, собирая детей в дорогу, давая последние наставления. Водитель вездехода дядя Ёся, шутник и гармонист, своим приездом всегда вносил какое-то оживление. Вокруг него уже собрались пастухи, ожидая услышать новости из города. Нынешнее лето для Мишки было особенным. Впервые он почувствовал себя настоящим пастухом. Маленький чум, где летом живут одни мужчины, стоял недалеко от речки Усва. Мальчишке иногда не один раз в день приходилось ходить по жаре до большого чума (а это километров десять), где оставались сёстры и мама. Ведь и им тоже нужна была мужская помощь. Но теперь у Мишки появилась главная обязанность – лечить оленей. В этом году ветеринара в стойбище не оказалось. Сёстры, тринадцатилетняя Ира и восьмилетняя Юля, были его лучшими помощницами. Когда он сам был помладше, учился у друга Вовки ставить уколы. Тут самое главное – ввести лекарство в оленье бедро так, чтобы не было крови. Олень очень сильный, не сразу поддаётся человеку, может и задними ногами ударить, поэтому и нужны помощники. У одной важенки нога сильно распухла, её не удалось спасти, поэтому забили и мясо отвезли в холодильник в Пунги ю. Летом Мише часто приходилось лечить раны животным. А ещё он помогал пастухам вылавливать оленей. Этим летом все маленькие ручейки пересохли, поэтому Миша помогал отцу перегонять оленей к речке. Когда сильная жара, олени стоят на месте, могут даже три часа не двигаться. Когда много комаров, отгоняя вредных насекомых, они начинают крутиться на месте, раня ноги. В это время олень почти ничего не ест, теряет вес, и от ран на ногах

Северяне № 1, 2013

заболевает копыткой. Позже осенью они снова набирают вес. Однажды Миша со своим другом Игорем поднялся на возвышенность и увидел круги на земле, будто олени специально расписали чудные узоры. Но самая трудная и ответственная пора – это время отела. Тогда олень тоже не ест досыта. А ещё, бывает, и медведь наведывается. Правда, нынче дядюшка не беспокоил. Случалось, медведь подходил совсем близко к стойбищу женщин. Однажды Миша вместе с другими детьми поехал к отцу в маленький чум. В это время, посреди белого дня, к стойбищу подошли три медведя. В чуме в это время находилась только тётя Поля, но она не растерялась – завела мини-электростанцию, и, испугавшись шума, звери ушли. Возможно, и ночью они где-то рядом бродят, ведь Мишка часто слышит лай собак в темноте. Этой весной не было покоя от орлов, то и дело видишь: отгонят важенку, схватят только что отелившегося оленёнка, поднимут в воздух и уносят. Позже Мишка с отцом находили таких телят. Хищные птицы свою добычу прячут от других. Орлы бывают очень больших размеров, иногда величиной с двухлетнего оленёнка, с огромными крыльями, крепкими ногами. Орла можно застрелить только из ружья пулей, позже его склюют его же собратья. А в прошлом году близко к стойбищу подходил овцебык, он тоже очень большой. Овцебыки живут возле озера Хадыта. Зимой на воле ходят, а летом – в загоне. Отец рассказывал Мишке, что, когда он сам был ещё ребёнком, овцебыков в тундре было много. Что же касается Мишкиных сестрёнок, то им летом тоже работы хватает: воду носят, дрова заготавливают. Старшие девочки выделывают шкуры, шьют зимнюю одежду, ремонтируют её. Младшие вместе с мамами ходят по ягоды, собирают грибы. Нынче лето было тёплое, в тени холмов ставили ещё один маленький чум, чтоб спрятаться от жары. Много работы в тундре, и не всех оленей ещё вылечил Мишка. Но тут тишину тундры нарушил звук вездехода. Пора ехать, впереди пятый класс. А там, в городе, своя жизнь, другие заботы.

образы земли ямальСкой | путешеСтвие

у Синеводной оби повесть зинаида лонгортовА

Окончание. Начало в №4, 2012

осенние приключения

рисунок натальи талигиной

День выдался солнечным, ясным. Бабушка с утра принесла из лабаза свои узорчатые мешки и принялась выкладывать оттуда разные вещи. Оказалось, это подарки для родственников. Унанки сказала, что приезжала из посёлка Ялап вош воспитательница, что работает в школе-интернате, и предупредила, что их двоюродные сёстры и братья на следующей неделе должны идти в школу-интернат. Все дяди, снохи и их дети, которые приехали в гости к Унанки с другой стороны речки, разделяющей их деревню на две части, собрались идти в сельский магазин. Опережая

ледостав, прибыла и баржа. Привезли различный товар, чтобы обеспечить население деревни продуктами на зиму. Вместе со всеми пошли в магазин и Питлор эвие, её мама, Соръёхан похие и бабушка. Весёлый поход обещал много новых обновок и подарков. Лосёнок тоже увязался за большой толпой. – Нашему Длинноногому тоже хочется обновки! – шутили взрослые. – Анки19! Мама! – бросилась к маме возбуждённая от предстоящих покупок Питлор эвие. – Купим сукно! Я сама сошью нашему лосёнку ошейник, как оленятам. Только купи красное сукно, хорошо?! – Купим, купим! – успокаивала мама дочку. – Только не красное, а зелёное, а почему, бабушка вам потом объяснит. – Я тебе бисер возьму, – сказала бабушка, успокаивающе взяв ладошку внучки в свою тёплую шершавую руку, – и ты сама вышьешь красивый узор своему другу на обновке. Питлор эвие прижалась к тёплой руке бабушки и немножко угомонилась, но всё равно не могла спокойно идти за толпой родственников: нечасто они собираются все вместе. То вприпрыжку бежала рядом с бабушкой, то, решив, какой орнамент вышьет на ошейнике, подбегала к лосёнку и обнимала его за шею, обмеряя таким образом, сколько сукна понадобится для него. – Я тебе самый красивый орнамент вышью, вот увидишь! – шептала ему на ушко девочка. – Сам ошейник зелёный, как яркий, сочный листочек берёзы летом, а узоры будут жёлтыми. В магазине взрослые долго примерялись к покупкам для детей. Достались два шёлковых отреза на платья и Питлор эвие – от дяди Володи и дяди Ильи. Бабушка купила бисер, мама – отрез сукна себе для ягушки и, конечно, Длинноногому на ошейник. Девочка же всё дёргала маму за подол платья: – Анки! Купи мне товар! Не зная, какой ещё такой «товар» нужен дочери, мама взяла в придачу самых разных сладостей. Заметив бусы, попросила для дочери красивое ярко-красное ожерелье. Северяне № 1, 2013

рисунок натальи талигиной

путешеСтвие | образы земли ямальСкой

Северяне № 1, 2013

образы земли ямальской | путешествие – Ат ланхалаям мампащ! Не хочу конфет! – капризничала Питлор эвие. – Товар лута! Товар купи! Питлор эвие ещё не знала русского языка и не могла объяснить, что ей нужно. Народ в магазине начал уже обращать на девочку внимание. Все спрашивали её, что-то советовали, от смущения девочка спряталась под мамину широкую ягушку и уже ничего не могла ответить. О лосёнке, конечно же, все забыли, и он, воспользовавшись моментом, засунул свою длинную мордашку в мешок с продуктами. Обнаружив там сладости, без всякого смущения начал громко хрумкать. Теперь всё внимание, в том числе и Питлор эвие, переключилось на Длинноногого. Пришлось любителя сладостей выпроводить из магазина. А продавец, вспомнив о своих обязанностях, открыла крышку прилавка, куда не было хода покупателям, и позвала Питлор эвие: – Юва! Ты юва эвие! Иди сюда, сама покажи, что тебе надо. Покупатели тоже очень серьёзно и по-доброму отнеслись к капризам девочки. В магазине наступила полная тишина. Питлор эвие с опаской двинулась к прилавку, крепко ухватившись за мамин подол. Та стояла, не двигаясь, а неизвестный «товар» так манил, что пальцы непроизвольно разжались, и девочка быстро подбежала к мясистым кругам копчёной колбасы. Дотронувшись до них, моментально бросилась назад под дружный хохот покупателей. – Вот так товар! – весело смеялись люди, и продавец вместе с ними. Свой «товар» девочка получила под подолом мамы и постаралась быстро и незаметно выскользнуть из магазина. Возвращались из магазина Питлор эвие с лосёнком одни – Соръёхан похие, видимо, всё ещё ожидал подарков. Уже по дороге девочка откусила кусок колбасы, совершенно незнакомой для неё еды, но такой на вид аппетитной. Понравилось! Отломив кусочек, дала и Длинноногому. Тот быстро всё схрумкал и вновь запросил непонятное лакомство. Пока человеческий и лесной детёныши дошли до дома, от круга колбасы ничего не осталось. Взрослые ещё оставались в магазине – как-никак всё население деревни собралось там! Было им о чём поговорить. Вскоре малыши почувствовали дискомфорт в желудках. Ожидая взрослых, сидели они возле уличной печки, ощущая страшную жажду. Время от времени Питлор эвие черпала ковшиком воду и пила из уличного ведра. Лосёнок подходил к ведру и, це-

ликом засунув в него мордашку, без всякого ковша цедил содержимое. Питлор эвие, почувствовав жуткое недомогание и стараясь как-то спастись от неизвестной напасти, прилегла на холодную траву, свернувшись калачиком. Лосёнок валялся тут же. Прохладная земля освежала, но немощь не проходила. Вскоре малышей начало тошнить. Копчёная колбаса не желала задерживаться в детских организмах. К приходу взрослых малыши выпили содержимое трёх вёдер и без сил валялись на траве. Мама побежала за фельдшером, что жила на другом конце деревни, и зареклась покупать «русскую еду» в магазине. Вскоре недомогание прошло, но вспоминать о колбасе Питлор эвие уже не желала. К сентябрю двоюродных братьев и сестёр увезли в школу-интернат. Теперь в гости к детям уже долго никто не заглянет, разве что во время каникул внуки прибегут погостить к бабушке, а заодно и Питлор эвие с Соръёхан похие поиграют с ребятишками, узнают, как они учатся в школе. Кедры в тот год стояли в богатом убранстве смолистого урожая. Дядя Юхур собирался в лес за кедровыми шишками и ягелем для лосёнка и оленей, да и помощники у него добросовестные – никогда не отказывались от похода в лес. – Собирайтесь в лес. Нынче работы у нас много. Надо лосёнку ягель собрать, и у оленей корм закончился. Мы каждый день кушаем, не забываем про свой живот, вот и животные не должны голодать. А раз они не могут хлеб и рыбу есть, как мы, надо им ягеля собрать – это их любимая еда, – объяснял дядя. – А Длинноногий тоже в лодку сядет? – Нет, он побежит за нами по берегу, нам недалеко ехать, до Эрапты, где пасутся олени. – Ма мет олна актащлам! Ма! Ма!20 Я первая соберусь! Я! Я! – перебивая друг друга, дети побежали просить у бабушки резиновые сапожки. У Унанки уже всё готово, и когда она только успевает? Подала им свёрток с едой в дорогу, положила мешки для ягеля и шишек. И сапожки красовались в утренних лучах солнышка. В сентябре вода уже откатила от берегов протоки, осень в самом разгаре, и по берегу не побегаешь в нюки вай21. Кругом илистая няша22, без сапог уже никак не пройдёшь, надо быть очень осторожным, чтобы не увязнуть. Быстро собравшись в дорогу, прихватив съестные припасы, заботливо приготовленные бабушкой, дети побежали за дядей. Лосёнок во всю свою длинноногую прыть помчался за детьми, тут Северяне № 1, 2013

путешествие | образы земли ямальской же перегнав их. Он быстро догнал своего хозяина и пристроился, как самый послушный ребёнок, сбоку. Уже дойдя до лодки, дядя Юхур отогнал Длинноногого от воды. Остальные аккуратно прошли по настилу, сделанному из тальниковых веток, чтобы ноги не утопали в глине, и осторожно сели в лодку. Дядя завёл мотор и развернул нос лодки в сторону Эрапты. Лосёнок нервно прыгал на берегу, намереваясь доплыть до лодки, но потом догадался, что можно бежать за лодкой и по берегу, как он обычно и делал, не желая бросать хозяев. Он ни на метр не отставал от лодки, иногда даже забегал вперёд, потом останавливался на берегу и ждал их. Приехав к месту сбора ягеля, дядя Юхур начал подруливать к берегу. И тут лосёнок, радуясь, что его родные не забыли о нём, и, наверное, думая, что его хотят забрать к себе в лодку, бросился к воде. И, конечно, тут же увяз в глине. Вместо того чтобы выбираться на берег, он продолжал двигаться к воде, смешно выпрыгивая из няши, которая только ещё сильнее затягивала его в пучину. Ножки у лосёнка были тоненькие, и он уже почти по грудь увяз в глинистой массе. Но Длинноногий продолжал бороться за свою жизнь, дёргался, мотал туда-сюда головой и жалобно, почти со слезами смотрел на своих родных. Ведь Юхур был для него и матерью, и отцом, а Питлор эвие с Соръёхан похие он, наверное, считал братом и сестрой. Лосёнок тяжело дышал, хватал ртом воздух и вскоре мог лишь мотать головой. Дядя Юхур, бросив на глину длинную палку, выбрался из лодки и велел детям бежать на берег, собирать траву. Сам же сделал петлю из длинной верёвки и пошёл рубить ветки тальника. Перепуганные Соръёхан похие с Питлор эвие бросились рвать на берегу траву и сено. Увиденное их настолько перепугало, что от страха за лосёнка они быстро, наспех рвали траву, а под руками чаще всего оказывалась осока, которая до крови ранила ладошки. Тяжёлые от медных украшений ложные косы Питлор эвие мешали работать, путаясь в руках и громко бренча. Сена практически не прибавлялось. Вскоре Соръёхан похие поднялся и побежал к берегу. Питлор эвие поглядела вслед двоюродному брату. Ей хотелось убежать к лодке, немного отдохнуть, но она наклонилась и вновь потянула из земли длинную прядь травы. Сердце бешено прыгало в груди, как и лосёнку, ей не хватало воздуха. Ведь Длинноногий может утонуть. Пусть руки в крови и острая боль режет даже не руки, а доходит почемуто до самых пяток, нужно продолжать работать!

Северяне № 1, 2013

– Та кеши вуя! На вот, держи ножик! – подбежал Соръёхан похие. – Режь у самого корня, ножом легче! – Яна си! А ведь правда! – обрадовалась девочка. Как же она не додумалась, ведь так всегда делала бабушка, когда резала крапиву. Траву дети носили к дяде Юхуру. Он вплетал её в тонкую верёвку, как в девичью косичку – такую же, как и у Питлор эвие. Просто под рукой у Юхура не нашлось другой верёвки. Дети внимательно следили за действиями дяди: что же он собирается делать, как же спасёт Длинноногого этой лохматой травяной косой? – Пусть верёвка будет помягче и потолще, а то врежется в кожу Куран вой, и ему будет больно, – наконец пояснил дядя. Дядя набросал на глинистую няшу ветки тальника и по ним пошёл к барахтающемуся животному. Просунул руку в глину, прямо под живот Длинноногого, и обвязал его спереди, затем то же самое сделал с задней частью туловища. Наконец сам он выбрался из глины и протянул конец верёвки детям. – Я, муй! Сухталэв воев, тата хун хайлэв! Ну что, потянули за верёвки! Не оставим же нашего Длинноногого в няше! – подбодрил Юхур сникших и вконец перепугавшихся за своего любимчика детей. Племянники бросились к верёвке и со всех сил потянули за концы. – Не торопитесь, мы можем сделать Куран вой больно, – подсказывал мудрый не по годам Ака. – Тянем аккуратно, потихонечку! Не бойтесь, обязательно вытянем мы нашего малыша! Длинноногий тоже старался освободиться от глинистой массы и травяной верёвки. Он тяжело дышал, хватал ртом воздух и продолжал бороться за свою такую маленькую, длиной всего в четыре месяца жизнь. Как только верёвка ослабела и няша звонко хлюпнула под животом лосёнка, дядя сильно и быстро потянул его к берегу, чтобы тот вновь не встал на ноги. Уставшее животное легко покатилось на боку по мягкой глинистой поверхности. Дети, увидев, что он спасен, побежали по веткам к грязному, но такому родному и любимому животному. А Куран вой, вскочив на ноги, напрочь забыл о своих спасителях. Он ещё чувствовал опасность и нуждался в твёрдой земле, надёжной и верной. Возле леса он остановился, словно о чём-то задумавшись, и всем телом вздрогнул так, что жидкая глина от его шерсти разлетелась во все стороны, обрызгав и детей,

образы земли ямальСкой | путешеСтвие

рисунок натальи талигиной

и дядю Юхура… Все громко, облегчённо засмеялись, радуясь, что всё обошлось. Немного успокоившись, путешественники пошли за шишками и ягелем. Лосёнку ведь всё равно надо кушать. Юхур прихватил из лодки толстую колотушку. Кедровые деревья, полные шишек в густых смоляных ветвях, стояли тихо и задумчиво. Ака подошёл к высокому, усеянному шишками дереву и ударил колотушкой по стволу. Через секунду сверху посыпался град урожая. Дети разбежались в стороны; грязный, облепленный глиной лосёнок, ничего не понимая, тоже бросился за ними. Он решил, видимо, что на него опять свалилась какая-то напасть. А Питлор эвие и Соръёхан похие с восторженными криками бросились собирать пахнущий смолой и лесом урожай. Им понадобилось совсем немного времени, чтобы забыть, что случилось с их другом полчаса назад. Юхур, предупредив детей, ушёл собирать ягель. – У меня самая большая шишка! – Нет, у меня больше! – раздавались весёлые возгласы. Лосёнок, ничего не понимая, недовольно нюхал смолистые шишки. Что интересного нашли его друзья в этих невкусных вещах? Соръёхан похие с Питлор эвие собирали шишки в кучу, потом складывали в мешок. Найти их было непросто: те будто специально прятались в высокой траве, а то и скатывались под коряги. Подустав, дети присели и начали чистить шишки

от смолистой чешуи. Лосёнок совал нос под руки и всё надеялся получить что-нибудь вкусненькое, но шишки ему не нравились. Вскоре ребята с удовольствием щёлкали кедровые орешки, маслянистые, вкусные, пахнущие ароматом леса. Время от времени где-то недалеко раздавался гул колотушки дяди Юхура. Эхо разносило этот звук по всему лесу, и потому дети были спокойны, Ака находится где-то совсем рядом. Длинноногий, видимо от пережитого им ужаса, лёг на траву рядом с детьми и, свернувшись клубочком, уснул тревожным сном. Его шерсть скаталась, смешалась с глиной, лесными листочками, травой и даже хвойными ворсинками. И теперь он был как цветной, непонятный комочек. Время от времени, реагируя на весёлые возгласы детей, он поднимал голову, затем вновь прятал её под мышкой. Вскоре подошёл дядя Юхур, на его плече перевязанные верёвкой висели три мешка. Дети тут же бросились проверять, что же собрал их Ака. В двух мешках оказался ягель, а в одном – кедровые шишки. Их мешок был наполовину пуст. – А у нас мешок почему-то почти пустой, хотя мы все шишки вокруг собрали, – разочарованно протянули дети. – Вы у меня молодцы. С одного дерева так много шишек собрали, а мне вот пришлось с пяти деревьев собирать. Ногастый, смотрю, уже отдохнул, выспался! Вот и ладно, очень хорошо, сейчас чаю попьём и домой. Дядя вынул из мешочка съестные припасы. Семена орехов, конечно же, сытные, но кто же откажется от обеда? И дети с удовольствием принялись уничтожать припасы бабушки. Достался приличный кусок хлеба и лосёнку. Он тщательно, но с ленцой пережёвывал угощение. Купание в няше не пошло ему на пользу, он всё ещё был в каком-то оцепенении. В тот вечер, за ужином, дядя Юхур начал трудный для него самого разговор: – Утром всем надо встать пораньше. Отвезём Длинноногого в лес. – Как в лес! – вскочили дети. – Зачем его увозить в лес? Он ведь заблудится там! – Лес для нашего лосёнка – родной дом. Там живёт его мама, и она ждёт своего сыночка, – убеждая скорее самого себя, медленно заговорил дядя Юхур. – Куран вой уже окреп, вырос, стал большим и самостоятельным. Сейчас, осенью, его мама возвращается по своей тропе назад к зимнему пастбищу, там они и встретятся. Северяне № 1, 2013

путешествие | образы земли ямальской – А с кем мы будем играть?! – разочарованно протянули дети. – Ему лучше будет в лесу, чем с людьми, поверьте мне, – и, не желая больше отвечать на вопросы, Юхур вышел на улицу. Умом он понимал, что лось должен жить в лесу, но маленькое животное стало для него родным существом, как племянники, сестра, братья, мама, и расставаться с ним не было сил. К тому же он сам был почти таким же ребёнком, как и его племянники, которые ничего не хотели понимать. А ещё он опасался, что привыкшее к людям животное в лесу, ставшем ему чужим, может попасть в беду. Ведь там он только родился. – Лосёнок растёт, взрослеет с каждым днём, – не раз предупреждала Юхура старенькая мама, – и совсем скоро захочет увидеть себе подобных. Не сможет он вечно жить среди людей. Поэтому надо увести Длинноногого в лес, в его родной дом. Бабушка, отвлекая детей от горьких раздумий, после ужина помогла Питлор эвие выкроить лосёнку ошейник зелёного цвета. – Ошейник Длинноногому будет очень нужен. В лесу всегда много охотников. Увидят ошейник – не тронут вашего друга. Красный цвет будет очень ярким, другие звери могут его обидеть, а зелёный – в самый раз. – А мои узоры будут жёлтыми, как сейчас листочки на улице. И они тоже помогут ему, – с грустью согласилась девочка. – Бабушка! – приставали дети к той, которая знала ответы на все их вопросы. – А где в лесу будет жить Длинноногий? – У себя дома. Там, где живёт его мама. Она давно ждёт своего сына. – А какой у него дом? – Дом… – немного задумалась бабушка. – Дом его сделан из берёз, что нарядились в белые ягушки23, и из огромных лиственниц, что надели малицы24, а ещё из кедра, который своими широкими ветвями, как ладонями, будет защищать нашего лосёнка от дождя и ветра. – Какой красивый дом, – представив настоящие хоромы со стенами и потолком, украшенные ветвистыми деревьями, облегчённо вздохнула девочка. – А где он будет спать? – Для отдыха мама ему приготовила постель из мягкой зелёной травки, подушка его – из ароматного багульника. Ляжет он спать, и на такой подушке ему обязательно приснятся мои внуки. – Ну-у-у! Если его мама приготовила ему такой хороший, тёплый дом… – ловко орудуя иголкой,

Северяне № 1, 2013

протянула все ещё не готовая расстаться с другом Питлор эвие, – хорошо, тогда мы его увезём в лес. – Вот и хорошо… Он очень скучает по маме, и в лесу он познакомится с такими же, себе подобными друзьями. Ему ведь тяжело с вами разговаривать: вы его не понимаете, и он не понимает человеческого языка. А Длинноногому тоже хочется поговорить, поделиться своими радостями с друзьями, с мамой. Сшивая концы ошейника, бабушка достала самые старые нитки, которые легко рвались даже в руках детей. – Чем быстрее порвётся ошейник и Куран вой потеряет наш подарок, тем лучше для него, ведь ему трудно будет дышать, когда подрастёт: ошейник когда-нибудь станет ему маленьким. Утром все встали вместе с солнышком. Роса лежала на цветах, на траве, на деревьях, на лопастях вёсел. Крупные капли, как чистые, светлые слёзы ребёнка, переливались серебром по всей поверхности земли. Дети аккуратно ступали по траве, чтобы не повредить серебряные бусы на ромашках, а вот лосёнок не замечал этой красоты, длинными ногами наступал на сотни росинок, и те скатывались на землю. На берегу реки лосёнка погрузили в лодку, а чтобы он не выпрыгнул, связали ноги верёвками. Сели в лодку и Питлор эвие с Соръёхан похие. Дети гладили малыша по жёсткой шёрстке, а по их лицам скатывались прозрачные, как роса, слёзы. Привязанный лосёнок крутил туда-сюда мордочкой и шершавым языком слизывал солёные капельки со щёк опечаленных детей. – Ты не бойся, мы везём тебя к маме. Она тебя сразу узнает и поведёт к себе домой, – убеждали дети Ногастого и сами верили, что так и будет. Но вскоре ребята уже громко смеялись: длинный шероховатый язык щекотал им щёки и руки, и потому они быстро забыли свои горести. К тому же длинные солнечные лучи безустанно гнались за лодкой и играли с каждой капелькой воды, что брызгала из-под быстро движущейся лодки. На опушке леса, куда выгрузился Юхур с детьми и Куран вой, прибывшие вновь попали в царство красоты и серебра. Рябинка, что нарядилась в оранжевые бусы, была сплошь усыпана росой, и оттого казалось, что её украсили горными хрусталиками, которые оленеводы находят на Полярном Урале во время кочевий. Благородный для народа камень женщины, как оберег, кладут под порожек дома или в колыбель новорождённого

рисунок натальи талигиной

образы земли ямальСкой | путешеСтвие

Северяне № 1, 2013

рисунок натальи талигиной

путешеСтвие | образы земли ямальСкой

Северяне № 1, 2013

образы земли ямальской | путешествие ребёнка. Длинноногий, подойдя к рябине, тронул яркие ягоды мордочкой, и роса градом скатилась на него, отчего перепуганное животное бросилось обратно к детям. Потом, увидев крупные лепестки лопуха, усеянные капельками росы, он свернул губы трубочкой, желая попить, и действительно, от его движения серебряные капельки на листке враз скатились в самую середину лесной чашечки. Лосёнок будто соской вытянул собравшуюся водичку. – А я знаю, почему в лесной чашечке воды стало много, хотя капельки росы маленькие, – сказала Питлор эвие Соръёхан похие. – Бабушка говорила, что речушек в лесу очень много, и когда из маленьких соймов25 вода стекает в Обь, река становится полноводной, как в этом лепестке. Дети шептались, стараясь не нарушить лесного безмолвия и тишину раннего утра. – А я знаю, что листочки у деревьев скоро все опадут, когда их опалит морозцем, – делился своими знаниями Соръёхан похие. – Вон берёзка уже начинает желтеть, её уже тронул ночной холод. – Ака! Откуда появилось столько воды? Ведь вчера не было дождя! – любопытствовали дети. – Это ат йик, ночная вода. Ночью слепой дедушка Туман в своей мокрой длинной белой парке26, в которой и сам путается, прошёлся по земле, по берегам соймов и везде оставил свои следы. Потому и мокро всюду. А днём солнышко выпьет всю росу, и снова будет сухо. Лосёнок подошёл к плачущей берёзке, ухватился зубами за листочки, чтобы поесть, и вода с дерева вновь рухнула ему на голову. Длинноногий недовольно ухнул и отбежал в сторонку – что за напасть такая, везде мокро! Потом дядя Юхур привязал к ошейнику лося верёвку и, строго наказав детям сидеть в лодке, пошёл с ним в лес. Ходил он долго. Уже и роса высохла на траве, и низкое осеннее солнце поднялось над горизонтом, а дяди всё не было. Дети уже давно успокоились и даже забыли, зачем они здесь. Теперь их занимали рыбки, что забавно выпрыгивали из воды за кусочками хлеба, которые аккуратно крошили Питлор эвие и Соръёхан похие. Маленькие щурогайчики плавали косяками и хотели есть. Когда дети шлёпали по воде вёслами, они уплывали, а потом возвращались вновь. За этим занятием и застал их дядя Юхур. Он молча оттолкнул лодку и завёл мотор. Мальчик и девочка, глянув в его пасмурное лицо, не стали задавать вопросов. Они знали своего доброго дядю: он будет молчать, пока сам не за-

хочет поговорить. Отъехав почти на километр, дети, сидящие лицом к дяде, который рулил на корме, вдруг завопили: – Куран вой! Куран воев! Ванты са Ака! Ногастый! Наш Ногастый! Смотри же, дядя! По берегу со всех ног, кое-где утопая в няше, бежал Длинноногий. – Ему не понравилось у мамы! – кричали счастливые дети. – Он сбежал из дома! Ему больше нравится жить с нами! Лосёнка в тот день привезли домой.

Под созвездием Лося Питлор эвие лежит в постели и даже голову не может поднять. Болеет так сильно, что совершенно нет аппетита. А на улице мороз рисует на стёклах окон свои причудливые рисунки. Зимний день короткий, да и не бывает его во время жгучих морозов, когда кажется, что ночь вот-вот закончится, но вновь надвигается полярная ночь. Солнышко где-то спокойно спит, отдыхает. Краснолицая Най не хочет зябнуть, не выходит из тёплого чума. Остов её дымохода хорошо виден за широкой Обью, промёрзшей трёхметровым слоем льда и покрытой белым одеялом пушистого, тёплого снега. Река тоже дремлет подо льдом. Изредка, в ясные дни, озябшая, в красной ягушке Хатл Най выглядывает на улицу, чтобы посмотреть, как живут люди, не замёрзли ли? Увидит дымки, струящиеся из печных труб и дымоходов чума, и успокаивается. Её лицо краснеет от мороза, и она вновь прячется в свой золотой чум. На небо поднимается и начинает хозяйничать светлолицый мужчина – Месяц – Тылащь. Зимой ему не до отдыха. Девочке хочется протянуть до окошка руку, но сил нет. Мама с бабушкой поставили возле постели столько сладостей, что, будь она здорова, всё бы съела. А сейчас не хочется, и всё тут. Мама время от времени даёт лекарства, о чём девочка хорошо знает. Анки поворачивается к дочери спиной, достаёт пакетик с лекарством и насыпает его на ложку, затем заливает содержимое компотом и говорит: – Смотри, какой вкусный компот я купила, тут и яблоки, и ещё какие-то сладкие ягоды – они в тёплых краях прямо на деревьях растут. Выпей немного, очень вкусно. Ну, хотя бы чуть-чуть. Девочка представляет себе, как на ветвях деревьев висит много-много банок с компотом, Северяне № 1, 2013

рисунок натальи талигиной

путешеСтвие | образы земли ямальСкой

и удивляется, как же веточки не ломаются от такой тяжести. Питлор эвие не может говорить и поэтому молча открывает рот. В другое время она бы съела компот и все сладости в один присест. А тут, как нарочно, ничего не хочется. – Анки! Дай холодной воды, снежной, из ведра. – Нельзя, в больницу тогда положат. – Тогда мороженого молока отломи кусочек! – как же хочется чего-то холодного! – Нельзя, врачи будут нас ругать. В дом зашёл дядя Юхур. За ним, неуклюже передвигаясь по крашеному дощатому полу, скользя, шёл лосёнок. Дойдя до середины комнаты, Куран вой развалился для безопасности на полу, поджав под себя длинные ноги. Немного погодя, освоившись в тепле, он с грохотом поднялся на ноги и пошёл к постели больной. «Вот обжора, – думает Питлор эвие, – сейчас весь мой компот и сладости съест и ничего мне не оставит». Лосёнок обнюхал банки с компотом, фыркнул и лизнул руку маленькой хозяйки. Что-то в ней ему понравилось, и он основательно облизал всю ладошку.

Северяне № 1, 2013

– Ладно, я тебе потом половину всего вкусного отдам. Компот и правда вкусный, он тебе понравится. Лосёнок же всё поглядывал на дверь – когда она откроется и можно будет выскочить обратно на улицу. Питлор эвие знала: в это время дядя Юхур с Соръёхан похие поят на реке у проруби лошадей. А лосёнка оставили дома, чтобы ей было не совсем скучно. Соръёхан похие, наверное, сегодня один сидит на лошади. Обычно дети ставили лошадей возле конюшни, затем взбирались на крышу и прыгали на лошадь сверху. Иногда, если лошадь была чем-то недовольна и отходила от своего места, дети могли и мимо пролететь, прямо в сугроб. Тогда дядя Юхур сам подсаживал Питлор эвие на лошадь, а Соръёхан похие вновь поднимался на крышу конюшни: он никогда так просто не сдавался. Потом Ака с ломом идёт впереди всех к проруби, рядом с ним прыгает лосёнок, а дети едут на лошадях. Однажды не дождались дяди Юхура – в тот день он рано утром приехал с Эрапты на упряжке из трёх оленей и уехал к старшему брату, который со стадом оленей прикаслал с летних пастбищ Полярного Урала на зимнюю стоянку. Юхур помогал брату найти

образы земли ямальской | путешествие богатые ягелем пастбище. Тогда дети решили сами напоить животных. С места разогнали лошадей и на всём скаку помчались под горку. Без седла удержаться на крупе лошади, когда летишь под горку, непросто, и потому Питлор эвие, перелетев через голову лошади, свалилась под ноги Красавке. Та на всём скаку пролетела над девочкой, даже не задев копытом. Соръёхан похие долго смеялся, а девочке было обидно, молча вскочив на ноги, она побежала вслед за Красавкой к проруби. – Ни разу не перегнала меня, оказывается, даже на лошади не умеешь сидеть! – смеялся мальчик. Питлор эвие молчала: на лошадь ей теперь уже не взобраться. Обратно на горку пришлось подниматься на своих ногах, вслед за гордо восседавшим на коне Соръёхан похие. Лосёнок бежал рядом и бодал хозяйку в бок. Он хотел всего лишь поиграть с ней, но вместо этого только валил в снег. Питлор эвие отталкивала, отпихивала Куран вой, а он радовался, что на него обращают внимание. В конце концов, добившись своего, свалил девочку в сугроб. Питлор эвие громко и отчаянно заплакала – так ей было плохо и обидно. Мало того, что с лошади упала, а тут ещё и лосёнок шагу не даёт ступить, всё в снег пихает. – Иди отсюда, не приставай ко мне, – плакала девочка, – я на тебя обиделась, очень обиделась, ты меня уронил в снег! – обвинила Питлор эвие ни в чём не повинное животное. Не дождавшись, когда девочка наплачется и поднимется на ноги, длинноногий обидчик убежал к дому. На небе краюшка тающей луны, широко улыбаясь, глядела на девочку. Вот-вот луна исчезнет окончательно с небосвода на две недели, и ей было жалко расстроенную девочку, да и скучно будет без их забав. Когда всё стихло, Питлор эвие перевернулась в утеплённой изнутри заячьей шкуркой ягушке-шубке на спину, устремила взгляд в звёздную высь. Бесчисленное количество ярких звёзд, как бисер, рассыпалось по всему небу. Особенно ярко мигала россыпь Длинноногого лося, о которой часто рассказывала бабушка. «И зачем я обидела Ногастого, – подумала девочка. – Вот смотрит на меня его хранитель и, наверное, думает, какая я плохая. Но ведь он меня сам толкал!» – успокоила себя Питлор эвие. Она глядела на серебро звёзд и думала: «Сплести бы из этого серебряного бисера украшение для мамы… или для бабушки… Нет, для мамы! Бабушка откажется, а мама молодая и красивая. В магазин редко привозят разноцветный бисер, а ведь женщины его так любят…» Представив

маму в восхитительном звёздном, слепящем глаза нагруднике, девочка счастливо улыбнулась: так шло к маминым чёрным косам звёздное украшение! Питлор эвие поднялась на ноги и, утерев с лица снег и остатки слёз, отряхнула от снега ягушку, подтянула кисы и побежала домой. И в этот тёмный зимний вечер луна своей тоненькой округлой полоской изо всех сил старалась осветить узкую тропинку к дому Питлор эвие. «А сегодня, верно, Соръёхан похие доволен, что один сидит на лошади, а я болею», – горько размышляла девочка. Вскоре вернулись дядя Юхур с братом. Как только отворилась дверь, довольный лосёнок выскочил из жаркого дома и прогрохотал копытцами в сенях, убегая в стайку27 к лошадям. Соръёхан похие посидел немного с игрушками, но это ему скоро наскучило. – Хочешь пряник? Питлор эвие молча мотнула головой: аппетит к ней не возвращался. Наверное, мама ушла доить коров… – Дай лучше холодной воды из ведра, со снегом. Мальчик от радости, что и для него нашлось дело, мигом зачерпнул ковшом из ведра снежной, леденящей зубы воды. Увидев, что сестра не может поднять голову, начал черпать воду ложкой, в которой было лекарство, и сам аккуратно вливал воду ей в рот. Ох, какое это было блаженство! Мёд, а не вода! Питлор эвие точно бы весь ковш выпила, но тут с блюдом в руках, полным морошки, смешанной с рыбьей варкой, вошла мама и, увидев племянника с ковшом воды, отогнала его от дочери. Кто знает, вода ли помогла, или солнечная морошка, но на следующий день Питлор эвие уплела весь компот – и вишнёвый, и яблочный, и абрикосовый. Поделилась она только с Соръёхан похие, про лосёнка они, конечно же, напрочь забыли.

Музыка лесного нарасъюха – Завтра утром идём в лес собирать порвой28 – еловый мох. Кто будет долго спать, того не берём, – дядя Юхур расправлял свою постель, укладываясь спать. Это был сигнал к отбою. Значит, сказок сегодня не будет, и бабушку не удастся уговорить рассказать что-нибудь. Если кому-то надо рано вставать, Ака нельзя мешать спать, бабушка в таком случае непреклонна. Дети Северяне № 1, 2013

рисунок натальи талигиной

путешеСтвие | образы земли ямальСкой

Северяне № 1, 2013

образы земли ямальской | путешествие нехотя пошли расправлять постель. Им, конечно, очень хотелось прогуляться в лесу, но спать они не желали. Весной в лесу очень красиво. Солнце наполняет таёжные хоромы светом и весёлыми бликами. Деревья готовятся к лету: еловые и кедровые ветви с множеством иголочек набирают силу, и оттого их цвет из блёклого и вялого становится изумрудным. Веточки тянутся к солнцу, словно просят силы и цвета. Берёзки, одетые в белые узорчатые ягушки, похваляются друг перед дружкой нарядами. У которой же орнамент краше? На кого сегодня обратят внимание пришедшие в лес гости? Древние кедры молчаливо поглядывают на модниц: им, конечно же, не до них, они готовятся к короткому лету. Пора уже подготавливать урожай для белочек и соболей, кедровок и других птиц, ведь весна пролетит незаметно. Лето – короткое, а зима – длинная, не будет в их кладовых богатого урожая – останутся голодными многие звери и птицы. Стройные лиственницы, скинув с себя тёплые снежные малицы, готовятся надеть мягкие иголки. Они стоят гордые и неприступные, не зря к их древесине у ханты народа прикасаются только руки мужчины. Мохнатые старые ели, поросшие седым мхомпорвой, словно мудрые сказочники, задумчиво смотрят из-под лохматых бровей, созерцая лесной мир. Они стоят в ожидании, когда же длинноногие лоси и олени оберут с них излишек зимней одежды. Чем древнее ель, тем больше с неё свисает мха. Мхом обрастают не только ветви, но и смолистые, шершавые с незапамятных времен стволы. Солнце повсюду. Даже в мышиную норку заглянуло и выгнало оттуда заспанного хозяина, и тот побежал по лесу в поисках чего-нибудь вкусного. Лес, наполненный птичьим гомоном, словно струны древнего нарасъюха29, звенит от счастья, а всё от того, что дождался весенних лучей солнца. Лосиные струны «поющего дерева» рассказывают о том, как долго лесные жители ждали солнца в долгие зимние дни, в лютые стужи, мечтая о нежных лучиках Най Ими. В их весёлую песню вкралась грустинка о тех, кто не пережил тёмные полярные ночи. Где-то недалеко ухнула сова, и лосёнок, незнакомый с лесными жителями, вздрогнул и поднял длинные уши. Недовольная весенним переполохом, шумом и гамом, сова засунула голову под крыло: не дают поспать после ночной охоты.

Уж ей-то всё равно, весна или зима на дворе. Уж она-то в своём белом тёплом гусе30 не замёрзнет. Укроется днём тёплым одеялом крыла и спит до самой ночи. Широкие охотничьи лыжи, которые надели сборщики мха, легко скользили по тающему снежному насту и подпевали струнам нарасъюха. Под ногами дяди Юхура лыжи, обитые лосиной шкурой, шептались со снегом: «Шиитам, шиитам31», – а детские лыжи, без всякой обивки, шуршали громко и звонко: «Щирк-щирк, щюрк-щюрк». Лосёнок часто проваливался в снег по первому насту, и потому лесные струны инструмента время от времени подрагивали. Длинноногий со звоном бил копытцами по насту. Лыж у лосёнка не было, да и пришлось бы дяде Юхуру делать ему четыре лыжины, наверное, он бы в них запутался. Сначала лесные гости собирали мох на нижних ветках. Длинноногий собирал мох вместе с детьми и мешал им. Он хватал мягкими губами самое вкусное – изумрудную бахрому мха, которой касались нежные весенние лучи солнца. Порой нечаянно толкал детей прямо в снег, и те громко возмущались поведением лосёнка. Но Куран вой все эти недовольства абсолютно не волновали, наоборот: кричат – значит, он им нужен, и лосёнок, играя, уже нарочно пихал друзей. Питлор эвие, собрав мох на нижних ветвях, запросилась наверх: – Не могу наступить на ветку! Ака, помоги мне, я хочу залезть наверх, мне уже надоел Длинноногий. Юхур легко подсадил ребёнка на крепкую ветку – оттуда можно было уже лезть дальше, от ветки к ветке – и подал мешок. Лосёнок, глядя на девочку, хватался зубами за толстую нижнюю ветку: может, хотел есть, а может, тоже просился на дерево. А получалось так, что он только раскачивал опору, и Питлор эвие кричала на весь лес, визжа от страха: – Уходи от меня! Иди к Ака, у него порвой самый длинный и вкусный! У меня короткий и совсем невкусный. Видишь, даже в рот не могу его взять! Тьфу! – выплюнула девочка горькую жвачку. – И как только ты его ешь? Лосёнок, конечно же, не отходил от дерева. Чем больше возмущалась хозяйка, тем больше он вытягивал шею, стараясь дотянуться до её ног, хватаясь крепкими зубами за носок кисов32 и мешая работать. А может, он боялся, как бы подружка не упала вниз…. Но девочка не понимала этого, ветка под ней дёргалась и шаталась, и в конце концов Северяне № 1, 2013

путешествие | образы земли ямальской она плюхнулась в сугроб. Лосёнок тут же убежал к Соръёхан похие – надо же кому-то мешать! Вскоре раздались возмущённые крики на другой стороне леса: «Мана талта ел! У меня и так пустой мешок, не мешай своим носом! Куда встал на мою лыжу! Ята-а-а-а!!» Послышался треск дерева. Питлор эвие побежала спасать лыжу двоюродного брата. Спасать было уже нечего, Соръёхан пох со слезами держал в руках её обломок, стараясь как-то приладить обратно. Теперь ему придётся идти домой на одной лыже. – Муй хорпи каркам! Сломал лыжу! – похлопал по спине лосёнка подошедший к детям Юхур. – Как я пойду домой? – прыгая по насту, хныкал Соръёхан похие. – Ничего, домой мы дойдём, одна лыжа – это ещё не так страшно. Мешок лёгкий, нести не тяжело. Я лыжу починю, – разглядывал дядя своё изделие. – Может, даже придётся новые смастерить, а ты мне поможешь. Длинноногий совершенно не виноват, что копытца у него слишком тяжёлые. Ну что, пойдём домой? – он перекинул через плечо два мешка мха, привязанных друг к другу ремешком из оленьей кожи. «И когда он успел собрать так много порвой?» – удивлялись дети. У них-то и половины мешка не набралось. В том же порядке, что пришли в лес, сборщики двинулись домой. Теперь лосёнку надолго хватит самой полезной для него пищи – так говорит Ака. А то сена он не желает, хлеб да соль, понимаете ли, ему подавай, а хлеба ему много нельзя. Вот порвой – это его еда. Все лоси зимой жуют мох или кору деревьев. Куран вой пошёл второй год, и дядя Юхур снова решил вернуть его в лес. В апреле, когда весна вступила в свои права, они с длинноногим другом рано утром ушли в сторону старой родовой деревни Вулыкурт. Наверное, далеко ушли – уставший дядя вернулся только поздно вечером. Бабушка суетилась возле сына, стараясь угодить ему, чтобы он быстрее забыл про лосёнка. Ака молча сел ужинать, дети тоже молчали и угрюмо, с обидой поглядывали на него. Дядя Юхур ни на кого не смотрел и шумно пил чай. И тут, бабушка, глянув в окно, воскликнула: – Чего на глаза слёзы собираете, идите на улицу играть! Куран войн нын элтан холта манл! Куда от вас денется Длинноногий! Лицо у дяди посветлело, но он и вида не подал, а дети бросились на улицу. Лосёнок, уставший и весь обвалянный в лесных веточках и хвое, но счастли-

Северяне № 1, 2013

вый и довольный, что нашёл родной дом, просил хлеба, тыкаясь мордашкой в детские ладошки… А сегодня дядя Юхур сидел возле дома понурый и уставший, видно, силы совершенно покинули его. Со стороны саймы на калданке33 приехал Соръёхан похие. Выйдя из лодки, он медленно поднимался на горку. Шёл к дому тяжёлой походкой взрослого мужчины, не поднимая головы. Питлор эвие всё поняла. Он видел, как умер Длинноногий и как его хоронили в лесу. Тяжёлый комок горя подкатил к горлу девочки, мешая дышать. Соръёхан похие, ничего не говоря, подошёл к дяде и двоюродной сестре, сел рядом. Бабушка тихонечко, словно молчаливо поддерживая их, часто проходила мимо. Она понимала и сына, который был очень молод и успел прикипеть сердцем к лесному животному, и внуков, что лишились радости общения с весёлым, ласковым зверем. Молчали долго: слёзы у детей давно иссякли, а дядя Юхур старался держаться, как настоящий северный мужчина, хоть это ему давалось нелегко. «Ну почему?!» – невысказанный крик мучил и разрывал душу Питлор эвие. Почему? Почему он погиб? Наконец дядя Юхур, безмолвствовавший весь день, заговорил, словно отвечая на вопросы детей: – Не надо было мне забирать Куран вой в человеческое жильё… Оставил бы его на берегу с поломанной ножкой, может, лосиха-мама и вернулась бы к сыну… Ведь лес – его родной дом, он бы сумел выжить… Лесному животному надо жить в лесу! И у каждого живого существа должен быть свой дом – там, где он родился. Неправильно всё было! Неправильно!

Послесловие Жизнь бежит, торопится, спешит куда-то, как моя родная, величественная и трудолюбивая река Обь. Течёт её вода, торопится к холодному Карскому морю, не приостановится, не отдохнёт. Некогда ей, иначе круговорот русла нарушится, и может исчезнуть рыба, живущая в ней, зарастут илом её берега, и тогда погибнет всё. Всё в жизни, в природе закономерно. Так и моё детство пробежало, не остановившись ни на миг. Мне оно подарило яркие воспоминания, впечатления, которые ни забыть, ни выбросить из памяти. Два года общения с маленьким диким зверёнышем, безобидным

рисунок натальи талигиной

образы земли ямальСкой | путешеСтвие

Северяне № 1, 2013

путешеСтвие | образы земли ямальСкой и ласковым, на которого можно было просто так, по-ребячьи обидеться и вместе с тем любить, как родного, как брата или сестру, дали мне много душевной радости. Правильное формирование личности, доброе отношение к природе – это всё слова, которыми не передашь конкретные чувства и мысли. Мир зверёныша и человеческих детей, которые были всё это время словно единым целым, принципы воспитания, уроки традиционного мировоззрения ханты, данные нам моей старенькой, мудрой бабушкой, дали свои плоды. Она немногословно, незаметно и просто направляла нас в нужное русло трудолюбия, уважения и почитания старших, любви к животным и просто к добрым делам. Развитие духовного воспитания именно в период становления дитя на ноги, т.е. когда человек уже осознанно воспринимает окружающий его мир. Бабушка, хранившая вековечные ценности и традиции предков, своего народа, переходившие от дедов и прадедов, именно она, моя чуткая, любимая бабушка, мама моей мамы и дяди Юхура, сумела не только согреть нас своим сердечным теплом. Она вложила в наши детские души эти ценности и традиции, помогла нам постичь гармонию общения с природой, изначально свойственную той особой цивилизации Севера, о которой заговорили совсем недавно, стали изучать её. При этом необязательно быть великим учёным, но женская мудрость моей Унанки, старшей матери, опыт её жизни оказался очень ценным для нас. Молодой парень, который в наших глазах всегда был справедливым, мудрым, честным и на которого можно было положиться без оглядки, – это тоже чуткое воспитание бабушки. Ака старше нас, и мы должны его уважать. А мы маленькие, и он должен оберегать нас и помогать нам. А дитя дикого животного, весёлое и странное, притягивало детей само собой, но его нельзя обижать, такова хантыйская философия. Поэтому тот опыт общения с диким животным, я думаю, оказался значимей, чем если бы мы учились, как современные школьники,

перед компьютером. Сегодня принято говорить об экологическом воспитании, но на практике что-то здесь не очень получается. А нас не нужно было приобщать и учить взаимодействию с природой: мы просто жили в том мире, и он был для всех естественным. Наверное, нам просто повезло. И потому я не могла не написать о длинноногом друге, не рассказать о том, о чём продолжает щемить моё сердце. О родных дорогих людях и о милом, безответном, молчаливом друге-лосёнке, который не мог высказать свою нежность и любовь словами, но которого я помню до сих пор. Обо всех, кого я любила, кто пестовал и согревал своим сердцем меня, обычную девчонку. Сегодня нет со мной рядом никого из них: ни моей бабушки, ни моего Ака, ни брата Соръёхан похие, ни лосёнка, но есть я, которая и должна рассказать, как маленькое, дикое животное, родившееся в лесной глуши, научило нас любить. О бабушке, что так заботилась о трёх детях. Ведь наш дядя Юхур для неё всегда был ребёнком. Ака – наш идеал совершенства, взрослый, серьёзный человек – тоже был мальчишкой, со своей непростой любовью к лесному животному. А так как дядя был старше, и сердце его было больше, чем наше, наверное, оно и болело сильнее… Мы, как все дети, могли уже через час забыть про свои горести, а он не мог. А бабушка наша – обычная хантыйская женщина, трудолюбивая, немногословная, но её сердце полыхало жарким костром, возле которого грелись не только мы, дети, но и другие, с кем щедро делилась она теплом и мудростью. Как мало и как одновременно много нужно, чтобы сформировать человека. Я никогда не ударю животное, не сломаю дерево, не сорву без причины цветок. Если бы лосёнок тогда ушёл в лес, я бы, наверное, всегда потом выискивала глазами тёмную точку в глубине лесной чащи, в дикой природе, надеясь на встречу. Но я точно знаю: мой друг всегда в моём сердце.

19) Анки (хант.) – мама. 20) Ма мет олна актащлам! Ма! Ма! (хант.) – Я первая соберусь Я! Я! 21) Нюки вай (хант.) – летняя обувь из ровдуги, оленьей кожи. 22) Няша (хант.) – вязкая, илистая полоса берега, открытая в малую воду. 23) Ягушка – женская распашная верхняя одежда из неблюя (шкурка четырёхмесячного оленёнка) у народов Западной Сибири. 24) Малица – мужская верхняя одежда из меха у народов Западной Сибири. 25) Сойм (хант.) – речка, вытекающая из лесных родников.

26) Парка – верхняя зимняя одежда из оленьих шкур, сшитая мехом наружу. 27) Стайка – помещение для домашнего скота; хлев. 28) Порвой (хант.) – мох, покрывающий еловые деревья в болотистых лесах. 29) Нарасъюх (досл.: «поющее дерево») – струнно-щипковый музыкальный инструмент народы ханты. 30) Гусь – зимняя дорожная одежда из оленьего меха, сшитая мехом наружу. 31) Шиитам, шиитам (хант.) – тише, тише. 32) Кисы – обувь у северных народов (ненцы, ханты, манси и др.), сшитая из лап оленя, высотой выше колен. 33) Калданка – небольшая узкая деревянная лодка.

Северяне № 1, 2013

литературная гостиная

Северяне № 1, 2013

литературная гостиная | дебют Римма Ефремова г. Москва

Не пускала мамка замуж

ападная Сибирь, 1951 год. …На фонарном столбе дрожал фанерный лист: «Не влезай – убьёт!». А под столбом, посреди сельской улицы, перед домом Насти Кромкиной, дрались Валька и Микко. В ватных телогрейках и валенках, покряхтывая, елозили в глубоком сугробе, что-то друг другу доказывая. Открылась дверь магазина «Культтовары», украшенного плакатом «Труженики Обского Севера! Смело боритесь с пережитками прошлого!». Вышли две зырянские кумушки, одетые в потёртые от старости плюшевые жакетки и закутанные в шали. Увидев парней в снегу, принялись судачить, кого же опять мир не берёт. Пригляделись, определили, что Валька, Голо-Шуркин сын, да Микко Пакканен, из карельских переселенцев финнов, мутузятся. Если парни силой меряются, значит, кто-то поблизости заневестился. Неужто Настя Кромкина? Вот так новость! Мать-то её в строгости держит, без баловства. А что же поделаешь, раз у девки уже всё выросло? Не спрячешь ведь. Что, и Мюллер с ними?! Из соседнего дома, одеваясь на ходу, выскочил разнимать дружков Альфред Мюллер, немец, тоже из сосланных, как и Микко Пакканен, только из Поволжья. За Альфредом вышла на крыльцо его мать Генриетта и суровым тоном приказала: – Альфред! Zurük! Comm nach haus! – Что ты вечно боишься? – Альфред чуть не заплакал. – Никуда нельзя! Всё равно дальше не сошлют! Мне всю жизнь под замком сидеть из-за того, что немцем родился? Но Генриетта погрозила пальчиком и втащила своё неразумное чадо в дом. Кумушки удовлетворённо закивали: – У Генриетты не забалуешь! Дисциплина-то немецкая! Чуть что – и «хенде хох!» Слышала, у Артеевых сын вернулся? – В каком годе он без вести пропал? В сорок первом? Десять лет уже…

Северяне № 1, 2013

– Мать-то от радости заговариваться стала… – А то! Что-то долго он воевал-то? – В плен немецкий попал, – зашептала женщина. – А потом… туда, в лагерь. Обе тут же поплевали, перекрестились: свят, свят! Не сговариваясь, уставились на показавшийся вдалеке конный обоз. Но ничего интересного не увидели, а стоять было зябко, и они, переговариваясь, пошли: – Ну и ладно, может, выберет Настя кого… Я ведь по хлеб собиралась сходить. А то разберут. Колыхнулась ситцевая занавеска на окне, и показалось девичье лицо. Настя всё-таки не утерпела, поглядела на парней. А им того и надо было! Побарахтались ещё для виду, чтоб закрепить произведённый эффект, и на том закончили. Отвалились друг от друга, поднялись, подобрали шапки и рукавицы, бросая украдкой взгляды в её сторону. В улицу втянулся санный обоз, гружённый гулкими от холода лесинами. Тихо, со скрипом пополз через село. Иван, молодой породистый ханты, в меховой малице и кисах, шагал рядом с конём, придерживая вожжи. Издалека насмешливо окликнул отряхивавшихся от снега парней: «Эй! Берегись! Дорогу дай!» Настя кинулась к окну посмотреть, кого там ещё принесло. Лошадь в голове обоза вдруг распряглась и встала как вкопанная прямо перед Настиным домом. Иван сердито, под глупое хихиканье Вальки и Микко принялся затягивать упряжь. По примете ведь как? Распряглась лошадь перед чьим-то домом, значит, тут и живёт твоя невеста. Вот и покатывались со смеху Валька с Микко: Настя – невеста вот этого возчика?! Иван нахмурился и насмешкам, и вообще… Откинув заиндевевший капюшон малицы – жарко! – закончил с упряжью и взглянултаки на окно. Настя не успела юркнуть за занавеску; из-под смоляного чуба на неё полыхнуло таким пронзительно-густым взглядом, что она, застыдившись, быстро присела на пол.

дебют | литературная гостиная Сидящей на полу её и застала мать. Марии не было ещё и сорока, работала она учётчицей на молоканке, сильно уставала и не одобряла жениховских игрищ у дома. Сердито стянула телогрейку, пропитанную запахом молока и навоза, заворчала с порога: – Срам голимый. Всех женихов собрала? – Ну, я виноватая, что ли?! – распахнула голубые глаза Настя и обиженно вздёрнула точёный носик, но, жалея вечно уставшую мать, не стала

Римма Ефремова. Родилась в посёлке Ямгорт Шурышкарского района в замечательной большой семье. Отец Афанасий Александрович Пырысев прошёл войну, вернулся с тяжёлым ранением, большую часть жизни был рыбаком в совхозе. Мама Антонина Петровна растила нас, семерых детей, и работала санитаркой. Их нет уже пятнадцать лет, а для нас это до сих пор невосполнимая потеря, и не потому, что родители (хотя и потому тоже!), а потому, что это были люди иного, непостижимого для меня измерения. Нежная, деликатная мама и всё понимающий, но строгий отец – одного его взгляда было достаточно, чтобы приструнить любую нашу выходку. То чувство дома, которое они нам дали, согревает нас всю жизнь… Школ-интернатов было несколько, основные – Овгорт (восемь классов) и Мужи (средняя школа). Окончила историкофилологический факультет Тюменского государственного университета и поехала за мужем, инженером-буровиком, в Сургут. Отработала пять лет в школе, а потом окунулась в журналистику: газета, телевидение. После переезда в Москву рискнула и освоила новую профессию – кинодраматурга. Правда, сначала написала сценарий четырёхсерийного «Золота Югры», а затем, чувствуя нехватку профессиональных знаний, отправилась учиться во ВГИК. Мне очень повезло – я попала в мастерскую профессора О.А. Агишева, автора потрясающих сценариев фильмов «Нежность» и «Влюблённые» (это помимо большого числа других его работ). И по окончании в 2003 году института работала с ним во ВГИКе в качестве второго педагога.

ссориться. – Долго ты сегодня. Опять кого подменяла? – Две доярки заболели. Не рано гулеванить начала? Что ни день, то парни возле дома колготятся. Отец бы увидел? Мать всегда подчёркивала присутствие в доме отца, погибшего на фронте. Он смотрел на них с довоенной карточки, вставленной в рамку зеркала, в самый его уголок. Настя шмыгнула на кухню собирать на стол. Тронула бок старинного пузатого

Сценариев написано уже немало, но не все, к сожалению (по разным причинам), сняты. В свет вышли многосерийные ленты «Золото Югры» (4 серии), «Буровая» (12 серий), «МУР» (20 серий). А также полнометражные фильмы «Свет мой», «Невеста», «Красный снег. Сага о хантах Югры». На нескольких фильмах была редактором. Сейчас в работе ещё два больших проекта. Член Союза журналистов РФ, член Союза кинематографистов РФ, заслуженный деятель культуры ХМАО. У меня две дочери, и замужем второй раз. Люблю приезжать на родину, сидеть на крыльце отчего дома и смотреть на Сыню… Разве это не счастье?

Северяне № 1, 2013

литературная гостиная | дебют самовара с фамильным вензелем на боку. Это единственное, что осталось у матери от прошлой жизни. Она устало опустилась на самодельный табурет. Плеснула в чашку вчерашней заварки, налила кипятка из самовара. Медленно, ещё не отойдя от трудов дневных, завернула фигурный краник. – Выбрала бы уж кого… – продолжила разговор. – Только не Мишку этого, Пакканена. Вдруг опять война с финнами? – отпила, подержала во рту сахар. – А Мюллеры? Какая Генриетта Францевна культурная! Как ты смотришь на Мюллера? Дочь улыбнулась, слушая материны грёзы, пожала плечом: – Он же немец! И вообще, Альфред за Райкой ходит. – Ну, чего – Альфред? Можно ведь просто, понашему – Федя. Хотя нет, ты права. Уедут к себе в Поволжье. Тебя увезут… А сын Голо-Шурки? Ну, что смешного? – недовольно одёрнула хихикнувшую дочь. – Почему тётю Шуру так дразнят? – Вовсе не дразнят. В гражданскую её отца белые в прорубь бросили. А он подо льдом одежду скинул и выбрался. Рыбаки его подобрали. – Голого? – не унималась Настя. – Ну. Был Василий до этого, стал Голый Васька, Голо-Васька, – мать не разделяла её веселья по этому поводу. Для неё Гражданская война была так же близко, как и Отечественная. – И пошло с тех пор: дочка выросла, стали Голо-Шуркой звать. За глаза, конечно. – А Валька, значит, Голо-Валька? – Пока ещё мал зваться по-взрослому. А женится и станет. Куда уж теперь ему деваться. – Значит, если я выйду за него замуж, меня будут называть Голо-Валькина жена? Или ГолоНастя? Мать уже не здесь мыслями, где-то далеко впереди. Допила чай, перевернула чашку донышком кверху, вздохнула: – Выучить бы тебя… На медичку. Или избачку. Отец бы порадовался. Керосин в лампу заправила? Сняла пальцами нагар с фитиля, поднесла зажжённую спичку, осторожно надела на лампу стекло. Робкий керосиновый свет разогнал вползшие в дом сумерки. От него не хотелось уходить, и они долго ещё сидели, делясь последними деревенскими новостями. Мол, в сельпо сатин завезли, но продают его только передовикам охотникам.

Северяне № 1, 2013

Был бы отец жив, тоже бы купили, он-то лучший охотник в районе. Говорят, в клубе новое кино крутят, сходить бы. А мать о своём, что зима нынче холодная вышла, дров больше ушло, чем в прошлый год, а без мужика где их напасёшься?

темнело по-зимнему быстро. Топили рано утром, и в доме уже похолодало. Мария принялась растапливать печку да с обедом на завтра мараковать. Поужинали, как обычно, картошкой в мундире с солью и постным маслом. А на обед завтрашний сварили рыбу, с осени засоленную в большой кадке. К весне и эти запасы скудели, но люди, кто рыбачил, выручали, делились, как могли. Каждый раз, принимая соседскую помощь, Мария давила что-то мутное в душе, боялась, вдруг ей когда-нибудь, не дай бог, понравится чувствовать себя бедной вдовой. Нет, говорила себе, у неё есть муж, просто он ещё не вернулся с войны. Вот вернётся, и всё наладится. Дров будет вдоволь, еды. А пока да, пока приходится принимать помощь, спасибо. Нужда, она ведь временная. После ужина Мария села к лампе чинить прохудившуюся драповую жакетку. Весна вот-вот, нехорошо без обновы, пусть даже такой. Жизнь давно научила Марию ставить заплатки с изнанки так, чтобы налицо не было видно. Умела всё, хотя родом была из богатых уральских промышленников, рассеянных революцией по миру и добитых под корень коллективизацией. Одна осталась и, чтобы не жалеть об утраченном навсегда, старалась ни о чём не вспоминать. Откладывала воспоминания на потом. Ей казалось, потом, когда-нибудь, она уже не сойдёт с ума, доставая из памяти картины прошлого. Её-то мать сошла с ума, когда на её глазах озверевшие красноармейцы положили Коленьку на рельсы под бронепоезд. За то, что не сберёг от белых заводскую кассу. Коленька был её первенцем. Ему недавно стукнуло девятнадцать лет. И он кричал: «Мама, отвернись! Не смотри!..» Кричал, пока бронепоезд не накрыл его. Десятилетняя Мария сидела в это время в погребе у Никитиных. Они были сапожники, потому их никто не трогал – ни красные, ни белые. Никитины ночью забрали Марию к себе, засунули в погреб и велели молчать. А Коленька отказался прятаться, и мама из-за него тоже. И Мария молчит до сих пор. Нет, конечно, она разговаривает с людьми, но это внешне. А внутри она молчит. Чтобы не сойти с ума. …Тем временем Настя налила в глубокую миску горячей воды и быстренько сполоснула

дебют | литературная гостиная посуду. Потом повертелась перед зеркалом, прихорашиваясь. Тут и подружка Рая зашла, в кино с ней ещё днём сговорились.

клубе народу собралось изрядно. Сидели на деревянных лавках, разнокалиберных стульях, а детвора и вовсе лежала на сцене, задрав головы к экрану. Раньше и Настя с Раей так же смотрели кинофильмы. Бывало, лёжа там и засыпали, если картина оказывалась скучной. А сейчас, взрослые и нарядные, они занимали места в центре зала. Не успели устроиться, одёрнуть юбочки, чтоб не помять, как вокруг расселись Валька, Микко и Мюллер. Валька достал из кармана горсть кедровых орешков, отсыпал в подставленные девчоночьи ладошки. Едва погас свет и на экране появились первые кадры, они вкусно защёлкали орешками. Так незамысловато утерши нос друзьям-соперникам, Валька самодовольно откинулся на спинку стула. Микко нервно ёрзал, украдкой косил на девчонок ревнивым глазом. Ему тоже хотелось сейчас же, немедленно высыпать им припасённые карамельки! Чтобы и ему – мимолётно, благодарно – улыбнулись! Но он терпел, ждал, когда у них кончится Валькино подношение. Дождался. Пока киномеханик заправлял в установку следующую бобину и народ расслабленно шелестел в темноте, Микко небрежно вынул из-за пазухи маленький кулёк с конфетами-подушечками, обнёс им подружек. Девушки церемонно взяли по липкой карамельке, воскликнув: «Ой, откуда у тебя «дунькина радость»? Спасибо!» Он расплылся в снисходительной улыбке. А Мюллер невозмутимо дожидался, когда опустеют карманы его друзей, чтобы поставить свою победную точку. Распахнулась дверь, в освещённом проёме появился Иван с малицей в руках. Настя чуть не поперхнулась конфетой, узнав в нём давешнего возчика. Тут ещё Рая насмешливо толкнула в бок: «Твой!» Иван обвёл взглядом зрителей, кому-то кивнул. Прислонился к стене и стал с интересом глядеть на экран. В свой триумф Мюллер въехал под гремящие на экране фанфары. Из неведомо каких закромов он выудил плитку настоящего шоколада! Хрустко распечатал и преподнёс девчонкам с таким видом, будто делал это сотни раз. Хотя Валька и Микко были уверены, что он сам никогда в жизни даже и не пробовал шоколада! Но он их обошёл. Обошёл красиво, и они чуть не заплакали от досады. Ошеломлённые девушки отломили по квадратику,

на большее у них и рука бы не поднялась. Глядя, как друзья-соперники глотали то ли слёзы, то ли слюну, он предложил лакомство и им, но те замотали головами: нет, подавись своим шоколадом! Остаток запасливый Мюллер завернул в фольгу и убрал в карман. Девчонки робко, по крошке стали смаковать лакомство. Тянули, чтоб запомнить вкус, оставить его в себе, про запас… на те дни, когда ни сушки, ни сахара, один только пустой чай. После киносеанса Настя и Рая чинно под ручку шли по тёмной заснеженной улице, чувствуя себя совсем взрослыми в присутствии следовавших неподалёку кавалеров. Возле Настиного дома их уже поджидал Иван. Валька присвистнул: однако! А у Микки от волнения финский акцент появился: – Что такое, кто такой? – Щас разберёмся, – расхрабрился Валька. – А ну, паря, проходим! Здесь наше место! – бесцеремонно толкнул плечом новоявленного соперника. Ну, как такое стерпеть Ивану? Он сбросил с себя малицу и одним неуловимым движением отправил здоровяка Вальку в снег. Поняв, что началась драка, Микко по-боксёрски запрыгал перед противником, делая грозные выпады с целью его напугать. Но вскоре и его валенки уже торчали из сугроба. А Валька из него как раз вылез и с рыком снова кинулся в бой. Девчонки, забыв про свою взрослость, с визгом разбежались по домам. По неписаным деревенским правилам порядочным девушкам, чтобы не испортить репутацию, нельзя влезать в мужскую драку. Тут уж хочешь не хочешь, а визжи, да погромче, чтобы всем было понятно, что ты испугалась. И что вообще эта заварушка вовсе не из-за тебя. Настя вбежала в сени, задвинула щеколду. Отдышавшись и убрав с лица неуместную сейчас улыбку, вошла в дом. Тихо, чтобы не разбудить мать, разделась. Но мать всё равно проснулась, проворчала недовольно, мол, опять твои там машутся? Настя замотала в темноте головой, запротестовала: «Да вообще не знаю, кто такие, что всё на меня теперь валить… Кроме меня, в селе никто не живёт, что ли?» Мать не поверила ей, но настаивать на своей правоте не стала. Толкуто? Пока замуж не выйдет, так они, женихи-то, и будут скакать. Парни на улице продолжали мять друг дружке бока. А Мюллер растаскивал противников и взывал к их разуму: «Какого чёрта? Хватит уже! Ваш трофей убежал! Девчонки убежали!» Услышали про девчонок, и драка закончилась как по Северяне № 1, 2013

литературная гостиная | дебют команде. Когда отряхнулись, обнаружилось, что Валька порвал Ивану старенький свитер. – Извини, не хотел, – виновато развёл он руками. Иван поднял с земли малицу, пожал плечами: чего уж там, бывает. Уж и разошлись вроде в разные стороны, а Микко вдруг чего-то надумал, вернулся к Ивану: – Только ты здесь больше не ходи. Вместо ответа тот беззлобно натянул ему шапку-ушанку на нос. Микко не обиделся. Хоть и мутузились на равных, но они всё-таки понимали, что Иван с ними не дрался, а играл, барахтался. Захотел бы – убил. Руку фронтовика, ходившего в рукопашную, они почувствовали сразу.

того вечера, вроде, ничего и не изменилось в Настиной жизни. Так же маячили перед окнами Валька с Микко, то врозь, а то и вместе, чтоб веселей. Иногда к ним присоединялся Альфред Мюллер. Но ему нравилась Рая, и с парнями он стоял за компанию, на чужие окна не пялился. Так же каждый день бегала Настя в больницу, где работала санитаркой. И так же мечтала выучиться на медсестру. Ещё после семилетки могла уехать в город и поступить в медицинское училище, но мать испугалась отпускать её от себя. А Рая поехала и выучилась. Теперь вот каждый год Настя ждала, когда мать сочтёт её достаточно взрослой для учёбы в городе. Но время шло, а мечта оставалась мечтой, не удаляясь и не приближаясь, неизменная, как репродукция «Рожь» из журнала «Огонёк», висящая над кроватью. И всё же что-то с Настей произошло. Рая, увидев, как она шоркает тряпкой пол, сразу спросила, не влюбилась ли та? А иначе чего одну доску тереть полчаса, да ещё и посуху? Настя даже удивилась: разве так влюбляются? Она-то все эти дни жила с ощущением свалившейся ей на голову судьбы, от которой не уедешь, не сбежишь. И про любовь совсем не думала. Закончив с полами, она выскочила во двор больницы. Мартовское солнце, рассыпанное искрами по снегу, брызнуло в глаза, ослепило. Настя зажмурилась и так, на ощупь, подошла к поленнице. Набрала охапку дров, но тут же выронила, услышав суровый голос: – Почему раздетая бегаешь? Иван, не дожидаясь ответа, уже собирал с земли поленья и вкладывал по одному в её протянутые руки. – Я знаю, тебя Настя зовут. Меня Иван. Придёшь сегодня в клуб?

Северяне № 1, 2013

– Ладно, – не посмела почему-то отказаться Настя. Вечером, прежде чем зайти в клуб, Иван снял малицу, под которой оказалась только что купленная сатиновая рубаха. В зале поискал Настю глазами, сел рядом. Она улыбнулась, ощутив давно забытый запах новой мануфактуры. Когда погас свет, Иван чуть нагнулся к её уху, чтобы не потревожить шёпотом соседей: – Тебе сколько лет? – Девятнадцать. – А мне двадцать шесть. «Пожилой», – с облегчением подумала Настя. Позади нервно хихикали Валька и Микко, всячески пытаясь привлечь к себе её внимание. После кино они всю дорогу шли следом, что-то обиженно выкрикивая, смачно сплёвывая себе под ноги и натужно гогоча. Настя обернулась и выразительно посмотрела, но было темно, и что она выражала взглядом, они не увидели. Иван шёл рядом и молча улыбался. Молчанием своим он словно отгораживал их двоих от окружающего мира. Вот уж и до дома почти дошли. Ей хотелось узнать о нём что-то важное, необходимое ей. – Я тебя раньше не видела… – Нас сюда из Важгорта перебросили, лес возить. – Далеко. У вас, небось, и электричества нет? Мотнул головой: – Нет. – А драться где научился? И он буднично: – На фронте. «Ну, вот как с человеком разговаривать?!» – отчаялась она. У калитки он придержал её за рукав. Она смущённо отдёрнула руку. – Постой ещё, – попросил, ни на что не надеясь. – Нельзя. Мамка и так ругается. Убежала в дом. А он хлопнул от досады ладонью по изгороди: «Эх!» Неподалёку оживилась, заколыхалась тёмная гурьба местных парней под предводительством Вальки и Микко. – Что, глухарь? Токуешь? Опять к нашим девкам наладился? Иван привычным жестом снял малицу, сердито откинул её на снег: – Один на один будем? Или все вместе? Вперёд выступил Валька, шапку и ватник – оземь: – Чего там! Давай один на один!

дебют | литературная гостиная Иван неторопливо расстегнул новую рубаху (жалко – порвут!), кинул её на малицу. В темноте забелел крепким жилистым телом. Валька засопел, натужно раззадоривая в себе ярость, и с криком «ага!» кинулся на противника. Но тут же полетел в снег, лбом проломив твёрдый весенний наст. – Уй-юй-юй! Больно ведь! – завопил подетски, с обидой. А Иван снова наизготовку: кто следующий? Микко некуда деваться, они же в спарке с Валькой женихуются, надо биться. Он мрачно двинулся на соперника, сделал подсечку, и они месте завалились в снег. Микко не сразу и понял, что уже лежит на лопатках. Иван пружинисто вскочил, в азарте не замечая, что тело до крови иссечено острыми кромками наста. – Кто ещё хочет драться? – набычился, твёрже упёрся ногами в снег. Другие парни заскучали, стали рядиться: ещё или хватит? Драться из-за чужой девчонки никому не хотелось, тем более по одному не справиться, а втроём уже нечестно. Договаривалисьто один на один. Вразвалочку, чтоб не подумал, что струсили, пошли дальше, подхватив Вальку и Микко. Иван обтёр снегом кровь, натянул на себя рубашку, кинул взгляд на Настин дом и вдруг улыбнулся какой-то своей мысли. А она стояла за занавеской и боялась выглянуть в окно. Так и не посмотрела, кто победил.

сельмаге продавщица черпаком наливала керосин из бочки в подставленный Настей трёхлитровый бидон, сочувственно приговаривала: – Обещают нынче норму на керосин прибавить. – Хорошо бы, – обрадовалась Настя. – Экономим, экономим, а всё равно не хватает. На выходе из сельмага путь ей преградил Валька с ссадиной на лбу. И сразу в оборот: – Придёшь на танцы? Или с этим снюхалась? Я ведь не посмотрю! Я ведь!.. Настя увидела его ссадину, поняла откуда. Ласково провела ладошкой по рукаву его телогрейки: – Бедный Голо-Валька… Тот опешил, не понял ничего. Дорога после дневных оттепелей и ночных заморозков была скользкой, потому Настя ступала осторожно, чтоб не расплескать керосин. Увидев идущий навстречу обоз с брёвнами, обрадовалась, но шагу не сбавила. Семенила мимо, как будто

не видела Ивана, торопилась донести керосин до дому. Иван кинул вожжи в сани, попросил напарника посмотреть за его конём, мол, я сейчас, догоню. И – к Насте. Здороваться, о житье-бытье спросить. А она голову опустила: – Давно чё-то не видно… – Делянка далеко. Там и ночуем, – оправдывался Иван. – Скоро распутица, вот стараемся успеть… Торопишься? Настя прибавила шагу: – Не очень. – Я что хотел сказать? Скоро домой уезжаем. Она, замедлив шаг, залилась румянцем во все щёки. И керосин… его ж ни капли нельзя пролить… и так не хватает. Перехватила бидон обеими руками. А Иван набрался смелости, выдохнул: – Давай распишемся! – Как?! – изумилась Настя. – Прямо так сразу?! – Я же не пацан, с твоими ухажёрами драться. Или ты не согласна? Момент был торжественный, и Насте хотелось ему соответствовать. Поставила бидон на землю, сняла вязаную варежку и солидно пожала Ивану руку. Ответила почему-то баском: – Согласна! В конторе сельсовета тайком в печное поддувало курила папироску секретарь тётя Шура, та самая Голо-Шурка. На голове, как и положено ответственному работнику, шестимесячный перманент. Иван вошёл решительно, а Настя с бидоном – прячась за его спину. Голо-Шурка едва успела закинуть окурок в печку. Вскинулась почти ласково: – Чего тебе, Настя? Но ответил за неё Иван: – Расписаться хотим. Голо-Шурка многое повидала на своём веку, а тут чуть не подавилась остатками дыма: – С кем, простите? – Со мной, тётя Шура, – выглянула Настя из-за Ивановой спины. Брови Голо-Шурки поползли вверх, к перманентной завивке. Она подозрительно сощурилась на Ивана, осмотрела с ног до головы. Потом строго уставилась на Настю: – Мать знает? – А как же? – не моргнув глазом соврала Настя. – Тогда чё она сама-то не пришла? – искренне недоумевала Шура. Северяне № 1, 2013

литературная гостиная | дебют – Дак не она же расписывается! – парировала Настя. – И это… шаньги нам стряпает. Резонно, что тут возразить? Да и не замечалось раньше за Настей вранья, не такая она. Голо-Шурка мучительно обдумывала возникшую ситуацию. Парень, вроде, ничего… И почему Мария по-соседски не поделилась с ней, что у Насти жених завёлся?.. Одно слово – ссыльная. Ненадёжная. Голо-Шурка приступила к своим обязанностям, сухо обратилась к Ивану: – А вы, гражданин, кто? У вас документ есть? Он вынул из карманов сложенные листочки, положил на стол. Шура каждый развернула, посмотрела на просвет. Прочитала-пробормотала: справка о ранении… Метрика… Партбилет… Медаль «За отвагу»… Начисление на трудодни… Документы в порядке, это и смущало. Шура растерянно листала гроссбух, словно ища в нём необходимый ответ. Наконец, обмакнула ручку в чернильницу, принялась записывать метрические данные. Настя устала стоять с бидоном, поставила его на стол. Шура и не поняла даже, что это ещё такое. Уставилась на бидон, а в голове пустота. Настя пояснила, что керосин это, только тогда Шура успокоилась: – Ещё и с керосином… Распишитесь вот тут. Молодожёны расписались. Шура поздравила их рукопожатием: – Поздравляю! Вас, Иван Григорьевич Калданов, и тебя, Анастасия Ильинична Калданова! – Ты чё, тётя Шура? Кромкины мы, – хихикнула Настя. – Забыла, что ли? – Может, кто и Кромкин, а ты теперь Калданова! – торжественно и безоговорочно припечатала Шура, будучи при исполнении. Когда молодожёны, взяв бидон, вышли, на неё накатила ужасная растерянность. Затянулась папироской, уже не в поддувало, а открыто, как в последний раз. На улице Иван погладил Настю по голове, поправил выбившуюся из-под полушалка русую прядь волос. Как будто жалел её. – Я пойду догонять мужиков, ладно? Настя бестолково закивала: – Да, конечно! Ты и так слишком задержался… Не утерпела, спросила всё-таки: – А дальше что? – Как ледоход пройдёт, я за тобой приеду. Жди. И ушёл. Настя сделала несколько шагов следом, порываясь о чём-то спросить, потом повернула назад и, ступая осторожно, чтоб не расплескать

Северяне № 1, 2013

керосин, пошла домой. Ожидаемой радости она не чувствовала, думала лишь о том, как скрыть от матери это неожиданное событие.

есколько дней спустя Голо-Шурка встретила на улице Марию. Оживилась: наконец-то подружка поделится новостью про зятя! Ведь любопытство распирало, невмочь терпеть! Но Мария ничем не делилась, пришлось Шуре подъезжать издалека, мол, зашла бы чайку попить. По-соседски, а? Мария пообещала в другой раз, а то Настя приболела, на живот жалуется. – Ну, это дело понятное, – со значением подхватила беседу Шура. Мария отмахнулась легковесно: – Да никогда она животом не маялась! – Ладно тебе! – во весь рот захохотала Шура. – Забыла, как бывает? А сам-то как? Помогает? – Кого там! Смотрит с фотографии… Ты же знаешь. – Удрал?! Маша, я сразу догадалась: гусь! Этот, перелётный! Тебя не хотела расстраивать! Она за ним, как на верёвочке привязанная! А он – глазом-то насквозь смотрит! Бесстыжий! Уже обрюхатил?! – Шура, ты, никак, умом тронулась?.. Папиросы куришь, вот и привиделось тебе… – голос Марии дрожал, иссякал… Она слепо толкнулась в калитку и, опустив голову, бочком, как подбитая куропатка, заковыляла к дому. Голо-Шурка, задыхаясь справедливым гневом, кричала ей в ободрение искренне и громко, на всю улицу: – Найдём, Маша! Мы его к ногтю-то прижмём! Я как знала! Все документы его переписала! Не на таковских нарвался! Из-под земли достанем! От алиментов ещё никто не уходил! И он не уйдёт! …Берёзовым веником Мария лупила по подуш ке, под которой укрылась дочка: – Кто?! Кто?! Кто-о-о?! Веник рассыпался, она в бессилии отбросила прутья в сторону. В наступившей паузе Настя с обидой протянула: – Не знаю… Мать села на кровать, сняла с её головы подуш ку. Заглянула в глаза, всё ещё не веря в худшее: – Васька? Мишка Пакканен?.. Неужто Мюллер?! Настя мотала головой, сдерживая рвущиеся всхлипы. Мария, как к иконе, обратилась к фотографии мужа:

дебют | литературная гостиная – Илюша, ты видишь? Я же бьюсь из последних сил… А она… Илья, прости! В подоле принесла! Вертихвостка… – Мам, ты про что?! – оторопело вскинулась «вертихвостка». Мария прерывисто вздохнула, перевела на непутёвую дочку затуманенный слезами взгляд: – Ладно, доча, что уж теперь… Подымем какнибудь… Настя на всякий случай кивнула и боязливо спросила: – Кого подымем-то? В ответ мать по-бабьи громко и протяжно завыла: – Справимся, лишь бы войны не было… Разве дитё виновато? – Дитё! Ой, я сейчас умру! – залилась звонким смехом Настя, пугая мать его беспричинностью. – Какое дитё?! Откуда?! Ой, я не могу! – корчась от колик, захлебываясь смехом, она сползла с кровати. Мать затормошила её, встала на коленки рядом, с надеждой в голосе стала уточнять: – Так ты… не тяжёлая? Нет? – замотала головой вместе с дочкой. – Да? Нет?.. Господи… Доченька… А я дура… Правда? Не беременная? Настя, отсмеявшись, переводя дух, принялась обмахиваться газеткой: – Не беременная. Правда. – Слава богу! – Мария поднялась с пола, сгребла прутья, подобрала подушку. – А я испугалась. Думаю, людям как в глаза смотреть? В подоле… Байстрюка… Безмужняя… – Ну, почему безмужняя? Мы расписались, – именно сейчас вдруг решила признаться Настя. И тут же, увидев выражение лица матери, торопливо полезла под стол. Продолжила уже оттуда: – А ледоход как пройдёт, он за мной сразу приедет.

той весной богом забытый Важгорт стал строиться. И вот уже целая улица из новеньких срубов дышала терпким смоляным духом. Разносившийся над тайгой перестук топоров наполнял воздух счастьем. Мужиков в деревне после войны осталось немного, и почти все сейчас, пока не началась рыбацкая путина, были заняты на строительных работах. Иван ошкуривал бревно, когда услыхал треск. Всадил топор в бревно, прислушался. Следом за ним и другие плотники прекратили тюкать топорами. Вновь

затрещало, глухо, опасно. Мужики поднялись на сруб, откуда было видно, как взламывался, выворачивался на реке лёд. Льдины расходились, образуя чёрные щели, снова наползали друг на друга, сталкивались и тёрлись боками, словно огромные хищные животные. Заворожённые стихией люди забыли про работу. Наконец Иван стряхнул оцепенение и, улыбаясь чему-то своему, взялся за топор. За ним потянулись остальные. И снова пошёл по деревне перестук вперемешку с музыкой ледохода. Новость о том, что Иван женился, всей деревней обсудили уже взад и поперёк. Гадали только, почему жену не привёз. А спросить у Ивана опасались: с крутого нрава мог и ответить. Вместе с ледоходом по деревне пополз слух, что он уже и развёлся. И некоторым женщинам хотелось знать наверняка, так ли это. Заведующая клубом, а поместному просто избачка Тамара, единственная, кто решился об этом у Ивана спросить. Причём в форме, обидной для него. Встала неподалёку от сруба, ногу отставила, одной рукой подбоченилась. Мол, правда ли, что он, не успев жениться, уже разводится с изменщицей-женой? Иван повертел в руках топор, попробовал пальцем острие… Тихо и спокойно спросил, откуда такие новости? А Тамаре весело, дурехе радостно, что жених обратно освободился. Звонко ему туда, на сруб, выкрикнула: – От людей ничего не скроешь! Всё знают! Кто женился, кто родился. А кто и развёлся с санитаркой? А вам даже не сообщили?! – вот тут она сфальшивила с сочувствием-то. – Не сказали, что мать её против? И заочно развод оформила? Да как же так, а? Вы не переживайте! Приходите вечером в клуб, Гриша на баяне будет играть. Споём, спляшем! Тамара удалилась, всей походкой изображая, как она равнодушна до чужой личной жизни. Плотники усерднее застучали топорами. Баянист Гриша проявил мужскую солидарность: – Вот дура! – поглядел на Ивана, решил его ободрить. – Как поймёшь, что у этого женского пола на уме? Я так думаю, с ними надо как на фронте: или брать в плен, или уничтожать на месте. (Иван поднял на него взгляд от топора.) Н-н-ну, за исключением матерей, конечно…

ария потеряла покой и сон. Как на работу, ходила в сельсовет и вместе с Голо-Шуркой горевали над скоропалительным Настиным замужеством. Северяне № 1, 2013

литературная гостиная | дебют В конце концов, после бабьих слёз постановили, что надо молодожёнов развести, пока не поздно. «Пока не поздно» в их разговорах звучало особенно зловеще и подталкивало к решительным действиям. Конечно, слухи выползли из сельсовета и пока добрались до Важгорта, обрели законченную форму уже состоявшегося развода. Настя ничего об этом не знала, но, чувствуя недоброе, замкнулась, на материны вопросы отвечала односложно. В ожидании ледохода каждый день ходила на берег Оби. А он начался, когда субботним вечером Настя мылась на кухне. Сидела по пояс в воде в большом корыте и хозяйственным мылом задумчиво намыливала плечи. Вошла Мария с ведром холодной воды, громыхнула, когда ставила его на плиту греться. Теперь она чаще всего была в одном – сердитом – настроении. Сняла с гвоздя мочалку, кинула в корыто – брызги по полу: – Мойся, мойся! Шибче! Не получив ответа, распалилась сильнее: – Ишь, чего удумала – с хантом расписаться! Других ей нету! Валька ей не хорош! Пакканен не угодил! А Федя Мюллер?! Генриетта Францевна всё про тебя спрашивает, думает, у меня путная дочь! Настя упрямо тёрла себя мочалкой: – Альфред с Райкой ходит. – Помолчи! Лучше б с командировочным каким-нибудь сошлась! Нет, это я, конечно, к слову. Да ты же этого Калданова знать не знаешь! – чуть не шмякнула Мария дочку по затылку. Набрала в ковш тёплой воды, стала обливатьополаскивать ей волосы. Хотела сказать ещё какой-нибудь аргумент против Ивана, самый важный, но ничего на ум не шло. Сердце холодело от мысли, что дочка уходит от неё, ускользает, утекает, как эта вода. После, прогретые, распаренные, они сидели у самовара, прихлёбывали из блюдец чай. В халатике, с гладко зачёсанными мокрыми волосами, румяная, Настя смотрелась совсем подростком. Мария набралась духу и, стесняясь, задала вопрос, который не давал ей покоя: – Он с тобой что-нибудь делал? Ну, трогал как-нибудь? Настя подумала, кивнула. Мать побледнела, но в руках себя удержала. – По голове погладил, – поделилась воспоминанием Настя. – Волосы поправил. Руку пожал. –А целоваться лез? – Мам, ну он же не зверь, – посмотрела с укором.

Северяне № 1, 2013

– Вот и хорошо, – боялась спугнуть удачу мать. – Всё наладится. Мы с тётей Шурой уже договорились: она вас разведёт. Потихоньку. Никто и знать не будет. Настя открутила кран самовара и, протестуя молча, по-детски, подставила палец под кипяток. Мать отдернула её руку. Да ещё и подзатыльником наградила: вот заполошная! В наступившей тишине обе разом услышали, как на улице пробежала ватага ребятишек с криками: «Ледоход! Ледоход начался!» Майские вечера тянулись долго и светло, плавно перетекали в рассветы и, растаяв на день, наступали вновь, тягучие, нежные, многообещающие. В клубе устало доигрывал баян. Кто-то тянул частушку и никак не мог её закончить, сбивался с рифмы. Обрывки слов, всплески ласкового девичьего смеха…

о дворе вросшего в землю домика тенью скользил Иван, одетый по-дорожному, в суконную малицу-нойгусь, перехваченную поясом с ножнами. Положил в карман коробок спичек, проверил папиросы, ружьё с патронами. Прислушался к спавшей деревне и пружинистобесшумно, чтоб никто не видел, углубился в лес. На берег вышел уже далеко за деревней. Ледоход набирал полную силу, но местами ещё покоились огромные льдины. По ним идти было легче, чем по глинистому берегу, где надо обходить выброшенные на берег коряги и покрытые ледком коварные промоины. Иван шагал быстро и решительно, не думая о том, что надо рассчитывать силы на шестьдесят километров опасного пути. Он знал точно, если их с Настей разлучат, то никто не сможет закрыть её от холодного ветра жизни. Серое утро настигло его на берегу протоки с небольшими заберегами. Опираясь на палку, попробовал ногой лёд. Скользящим шагом, чтобы не потревожить его, пошёл к противоположному берегу. Под ногами раздался тихий треск, пришлось лечь и дальше уже перекатываться от опасного места. Прочный снаружи лёд оказался подмытым изнутри, и трещин вокруг становилось всё больше и больше.

абота на молоканке приносила Марии душевное успокоение. Глядя, как тёплое живое молоко льётся из ведра во флягу, она забывала обо всём плохом. Ноги подламывались, пока натаскаешься с полными флягами к сепаратору, но всё равно хотелось улыбаться и даже

дебют | литературная гостиная петь. Закончив с утренним надоем, Мария сняла с себя белый халат и, на ходу натянув телогрейку, поспешила домой. Не стала даже заходить по дороге в сельмаг. Сердце не обмануло: застала дочку у фанерного чемодана, в который она складывала свои нехитрые вещички. Испугалась, но сделала вид, что ничего не заметила. Принялась радостно мыть под рукомойником руки: – А Францевна, Генриетта-то, нам патефон продаёт! Дёшево! Вместе с пластинками. Ты ела? Они ж, правда, летом уезжают! Неужто Раиса с Альфредом укатит? Настя продолжала собираться. Мария, вытирая полотенцем руки, не выдержала: – Собралась-то далеко ли? – Ледоход. Он сказал, как лёд уйдёт, сразу за мной приедет. – И ты с ним уедешь? И меня не спросишь? – не скрывала Мария сарказма. – Ну, почему? Спрошу. Ответ я знаю. – Если знаешь, к чему тогда эти сборы? Не надо так на меня зыркать! Через мой труп! Перешагнёшь – живи с Богом! Дочка вжала голову в плечи. Мария отбросила в сторону полотенце, откинула крышку сундука: – Вот – приданое! В тайгу его! К чертям собачьим! Я урождённая Головина! Мы и не такое видели! На барже подыхали! Деда твоего, – а просто так! За то, что заводы имел! – расстреляли! А брата моего, Коленьку… – споткнулась тут Мария, спохватилась, себя же и перебила. – Я французский знаю! Немецкий! Латынь! И что?! Да ничего! На молоканке с коровами говорю! Она рубила фразы, выбрасывая из сундука отрез материи, кофту и бельё. «Несметные богатства» быстро закончились. Она, не веря, заглянула в сундук. Убедившись, что он пуст, пнула его. Пылая взором, ушла на кухню, вернулась с самоваром, с гордым стуком поставила его на стол: – А ты! Ты – не Головина! Ты даже не Кромкина, как твой отец! Ты – Калданова! И навсегда забудь, что твоему деду сам Столыпин руку жал! Ты не достойна этого! Ты была моей единственной надеждой… Ты не себя – ты меня, его, – ткнула пальцем в отцовскую фотографию, – в землю зарываешь!.. Настя расплакалась, беззвучно, без слёз, стала выкладывать из чемодана на стол вещи: кусок мыла, тарелку, ложку, тряпичную куклу – хозяйство, с которым она собралась в новую жизнь. Горе её было таково, что мать замолкла на полуслове.

сё-таки льдина откололась от берега и, освобождённая, поплыла, обнажая чёрную пасть воды. Иван тщетно пытался зацепиться палкой за берег. Попробовал достать до дна – глубоко. Ещё немного, и льдину вынесет в основное русло реки, что равносильно смерти. Он в отчаянии перевернулся на спину, раскинул руки. Голый лёд, голые деревья, голое небо… Придумал! Сел, стянул с себя нойгусь, свитер. Снял рубашку – новую, сатиновую, ни разу после свидания с Настей не надёванную – поддел её ножом, разорвал на полосы. Связал их в верёвку, добавил брючный ремень, и получилась петля. Стоя на коленях, замер, словно боясь спугнуть добычу. Берег удалялся, и не за что было зацепиться. Наконец увидел торчащую из глины корягу. Быстро раскрутил над головой самодельный аркан, кинул, но промахнулся. Выбрал его из воды и, пока коряга ещё оставалась досягаемой, сделал новый бросок. Есть! Лёг на нойгусь и начал плавно подтягиваться на аркане. Медленно сужалась полоса воды. Только бы не сорвалась коряга, не соскользнула с неё петля... Глаза его, обычно тёплые, синие, сейчас – прозрачнее и твёрже льда. Кажется, этот берег он притягивал не арканом, а взглядом… Наконец льдина с шорохом села на мелководье. Иван перебросил на сушу ружьё, одежду и броском преодолел полосу воды. От толчка льдина захлебнулась, закружилась, поплыла. Всё дальше и дальше. Он снял с коряги аркан, оделся, сел на поваленное дерево, закурил. Только сейчас позволил страху ненадолго заглянуть в душу.

астя стояла у окна, смотрела на улицу. Снег растаял, и земля с обнажившимся мусором, навозом, клочками сена выглядела неопрятной и хмурой. Раньше она, может, загрустила бы от этой неприглядности, а сейчас ей было всё равно. На кухне мать вполголоса, как будто в доме находился больной, чаёвничали с Голо-Шуркой. Перед ними на столе лежал тетрадный лист с заявлением о разводе. Шура докладывала: – Я всё изложила, мол, так и так, прошу развести. Осталось подписать. – Подпишет! – заверила Мария и тут же всплеснула руками. – Чем он её взял?! Шура, ну чем?! – Известно, чем! – Шура перешла на шёпот. – Нашаманил! – Скажешь тоже. Поповские выдумки, – Мария давно уже стала атеисткой и ни в какие чудеса не верила. Но Шура была совсем другого мнения: Северяне № 1, 2013

литературная гостиная | дебют – Да он на меня-то как глянул, я к стулу присох ла! Умом понимаю, что не то делаю, а рука сама так и пишет, так и пишет! Это я – ответственный работник! А она? Бедная сирота! – Тьфу на тебя! Какая она тебе сирота? При живой матери? По улице шла группа парней. Поравнялись с Настиным домом, замедлились, заиграли на гармошке. Что-то громко сказал Валька, ему поддакнул Микко. Заметив кавалеров, Настя демонстративно задёрнула занавески.

ван шёл уже сутки. Шатаясь от усталости, держался на ногах из последних сил. Увидев далеко впереди село, остановился перевести дух. Зачерпнул воду, сделал жадный глоток. Ополоснул лицо. Поправил на плече ружьё. В доме играл патефон, купленный по случаю у Генриетты Мюллер. Разрумянившись от выпитой бражки, Мария и Голо-Шурка дурачились под фокстрот. Настя сидела за столом, бездумно вертела в руках пластинку. Подскочила Шура: – Настька, чего куксишься? Ну-ка, выпей бражки! Мария любовно крутила ручку патефона, наслаждаясь самим процессом завода механизма. – Какой бражки?! Ты что?! Ей рано ещё! – она перехватила из рук подружки стакан. Но та вцепилась: – А чего? Пусть выпьет! Развод и девичья фамилия! Настя отобрала у них стакан и одним махом выпила. – Ты в кого такая шелупонь?! – взвилась мать. – С таких-то лет пить? – Смотри, она ядрёная! В голову шибает! – на всякий случай предупредила Шура. А Настя налила ещё стакан и снова выпила, будто и не слышала материных увещеваний. И захмелев, закружилась по комнате. – А потом на культработницу выучим! – раззадорившись, кричала Шура, отбивая ногами дробь. – С моим Валькой поженим! Отслужит в армии, и распишем! Чем тебе не жених?.. Иван подошёл к ограде и замер от неожиданности: из дома доносились громкая музыка, топот и женский смех. Швырком распахнул калитку и с ружьём наперевес пошёл к дому. Никто и не услышал, как он вошёл. Мария, в такт подруге выбивая дробушки, чуть не споткнулась об него, прислонившегося к косяку. А Шура мигом отрезвела. Схватила со стола листок с заявлением и су-

Северяне № 1, 2013

нула его в лифчик. Настя, закружившаяся вконец, с размаху упала на лавку, гадая, Иван ей чудится или он взаправду здесь? Марии же больше всего не понравилось, что незнакомец вошёл в дом с ружьём. Иван понял свою оплошность, убрал ружьё за спину и посмотрел на Настю, мол, собирайся. Мария вопросительно уставилась на дочь, потом на Шуру. Та размашисто поклонилась: – Твой зять, Маша! Мария осела рядом с глупо улыбающейся дочерью. Иван сказал Насте, чтобы она собиралась, и вышел на улицу. А Шура тут же вынула из лифчика заявление и порвала его на мелкие кусочки. Хоть и хватала её Мария за руки, увещевала: – Что ты делаешь, Шура?! Она же его ещё не подписала! А Шура уже от всего открестилась: – Поздно! Забудь! Ты его видела? Лешак лешаком! А я не враг себе. Теперь тут у вас семейное дело. И меня не вмешивайте! Я под статью не хочу! И ушла. Настя сидела на лавке, опустив глаза, чтоб не встретиться с матерью взглядом. И уже по одному этому Мария всё поняла. Уйдёт от неё дочка, уйдёт… Она тяжело прошла к двери, открыла, кивком пригласила Ивана войти. Он сел напротив, через стол, на лавочке в оконном простенке. Немного смущался оттого, что под свитером нет рубашки, и местами через дырки просвечивает голое тело. Мария налила из самовара чаю, пододвинула к нему чашку, тарелку с ватрушками. Оглянулась строго на Настю, нервно теребившую оконную занавеску: – А ты чего тут шебуршишься? У нас взрослый разговор. Выйди. Иван промолчал, проводил Настю глазами до двери. Там она обернулась, смутилась, зацепилась ногой за порог и чуть не упала. Удержавшись, кубарем вывалилась из дома. Мария будто и не заметила ничего. – Будем знакомы. Мария Кромкина, урождённая Головина. Но вы такой фамилии, полагаю, и не слыхивали. Это мой муж, – гордо повернула голову в сторону фотографии. Мол, заступиться за нас есть кому. Иван вызов принял, посмотрел на неё жёстко: – Калданов. Иван. С вашим мужем Кромкиным Ильёй Александровичем уходили вместе на фронт. В августе сорок третьего. Мария впала в замешательство: как же так, почему никто не сказал, что он с Ильёй вместе… на фронт… Переставила блюдце, потрогала бок

дебют | литературная гостиная самовара – горячий ли? Надо бы спросить его об Илюше… да что уж теперь… лет-то сколько прошло… Теперь вот за Настей пришёл… А может, ему Илья наказал: присмотри там за ней, за дочкой моей?.. Тем временем Настя топталась на крыльце, сгорая от любопытства. За сарайчиком послышался шорох, она окликнула: кто там возится? Вылезли смущённые Райка и Альфред Мюллер, стали оправдываться, что шли мимо и всё такое. А как узнали про Настины события, ахнули, отчего она сразу почувствовала себя значимой, даже дыхание перехватило от гордости. Как ни пытались они втроём подслушать разговор в доме, ничего не вышло. Домашнее тепло сыграло с Иваном коварную шутку, очень скоро он почувствовал, что смертельно устал, и теперь ему хотелось только спать. На разговор сил не осталось, но Мария не отступалась. – И что вы намерены делать с Настей? – Жить. – У вас, простите, какое образование? – Семилетка. И курсы счетоводов, – с трудом вытолкнул из себя Иван. – Негусто. Вы ватрушку-то берите. Иван мотнул головой, на еду тоже не было сил. – У вас там и колхоза-то нет? – Уже есть, – Иван упёрся затылком в стену, чтобы поддержать падающую голову. – «К победе коммунизма». – Вот как? – с ехидцей переспросила Мария. – И вы в нём рыбак? Лесоруб? Водовоз? – Председатель. Всё. Это было последнее слово. Он закрыл глаза. И так, сидя за столом, заснул мёртвым сном. – Эй! Что с вами? – Мария испуганно протянула к нему руку. – Товарищ, вы меня слышите? Она выскочила на крыльцо, с надеждой произнесла: – Настя! Там этот Калданов… Кажется, умер… Настя вбежала в дом, роняя с плеч пальто, присмотрелась: – Ну, что ты, мам, он просто спит. Не трогай. Человек устал с дороги. Взяла со своей кровати подушку, положила на лавку. Иван, не открывая глаз, качнулся в неё головой, растянулся во весь рост. Никакая сила не смогла бы его сейчас разбудить и поднять с этого места. Настя собрала со стола тарелки, унесла на кухню. Стараясь не шуметь, налила в миску горя-

чей воды и принялась мыть посуду. Мать сидела рядом, о чём-то думала, перебирая бахрому накинутого на плечи платка. Дочь не выдержала этой затянувшейся тишины, виновато проговорила: – Мама, это всего шестьдесят километров. Я буду приезжать. И ты. А потом что-нибудь придумаем. Всё наладится. Станем жить вместе. – У меня никого, кроме тебя, нет… Я не знаю, как мне быть… – Мария притянула дочку за руку, усадила рядом. – Послушай меня, Настя. Мало ли что случится… Если вдруг… одним словом… Пообещай, если меня не станет… Я тебе не рассказывала. Ты знаешь, у меня был брат Коля, он… в общем, он умер. – Мама, я же никуда не денусь! Мы всегда будем вместе! Ну, что ты? – Я никогда тебе не говорила, но… У меня был ещё брат… Андрей, шестнадцати лет он в гражданскую убежал на войну. Я была уверена, что его нет в живых, но однажды совершенно случайно узнала от одного человека, не буду называть его имени, что он спасся, что его видели в Харбине. – Господи, мама, нас же за это посадят… – Об этом никто, кроме меня и тебя, не знает. Пообещай, что ты его найдёшь. Или его могилу. Разумеется, не сейчас, не завтра. Возможно, не послезавтра. Когда-нибудь. Будут ведь другие времена, людям же станет совестно за содеянное?.. И позволят, наконец, найти родных своих, навестить их могилки?.. А? Как ты думаешь? – Не знаю… – Настя уткнулась лицом в ладони, прерывисто вздохнула, и на глаза навернулись слёзы. – Почему ты раньше ничего не рассказывала? Мария промолчала. А что она могла ответить? Что боялась: а вдруг ненароком дочка где-нибудь проговорится, и на них снова обрушатся испытания? Хотя куда ещё можно сослать? С Крайнего-то Севера? Уж и некуда. Дальше только арктические льды. Что не хотела впутывать дочь в историю семьи, чтоб не проросло в ней испуганное чувство перед жизнью, с которым ты уже и не человек, а так, скотина забитая… Огонёк в лампе задрожал, заметался и медленно погас. Но ни Мария, ни Настя не шелохнулись, чтоб заправить лампу керосином. Вместе с темнотой в дом вкралась тишина, которую не хотелось разрушать словами. Молчали, вслушиваясь каждая в своё. Мать – в шаги за окном, в голоса припозднившихся прохожих, в собачий брех… Дочь – в дыхание спящего за перегородкой человека… Северяне № 1, 2013

Олег Сыромятников. Ледоход на оби

литературная гостиная | дебют

Северяне № 1, 2013

дебют | литературная гостиная

Пальто на вырост

осреди мощной свинцовой Оби маленькой настырной букашкой ползла самоходная баржа. Пологие волны бились о её борта, рассыпаясь брызгами, и казалось, это самоходка сама шумно и весело отфыркивалась от воды. На корме трепетал бело-голубой флажок, а на верёвке, натянутой между рубкой и кормой, вялилась распоротая рыба. В рубке капитан, поглаживая штурвал, мурлыкал себе под нос незатейливый мотив. Задорный молоденький матрос пробежал на корму, вытянул из воды верёвку с привязанным к ней бельём. Ловко отжал полотенце, майку и рубаху и развесил их на верёвке рядом с рыбой. – Эй, боцман! Глянь, как они там? – через динамик лениво попросил капитан и принялся разглядывать в бинокль появившийся из-за поворота рыбацкий песок: два летних чума на берегу, сети, раскинутые для просушки на жердях, хантыйская женщина, хлопочущая у костра, бегущие по берегу ребятишки. Матрос вразвалочку пошёл к трюму, поднял крышку люка, заглянул внутрь. Из темноты наверх, к внезапному свету полезла детская фигура в большом не по размеру светло-сером зимнем пальто. Одной рукой она хваталась за ступеньки лестницы, в другой так же цепко держала маленький чемоданчикбаретку. Неожиданно кто-то снизу схватил её за ногу, девочка испуганно обернулась, чуть не свалившись с лестницы. Но забияка уже отскочил вглубь, а кто – она не разглядела. Выбраласьтаки наверх. Вот она, Женя, семи лет от роду. В пальто до полу, с подвернутыми длинными рукавами, в завязанном под подбородком ситцевом платке и чумазой щекой. Аккуратно обогнув развеселившегося при её появлении матроса, она помахала рукой удалявшемуся рыбацкому поселению: «До свидания, папа!» Не выпуская из рук баретки, направилась к корме, обошла рубку, толкнулась в одну дверь, в другую, но ни одна не поддалась. Вытерла со лба проступившую испарину. Матрос натирал шваброй палубу, не замечая, как Женя бегала вокруг рубки, мельтеша перед глазами капитана. Вот она перешла с бега на шаг, пошла всё медленнее, а потом и вовсе за-

семенила, прижимая коленки. Остановилась на корме, опустила на пол баретку, скрестила ноги, обеими руками уцепилась за поручни. Зажмурилась. Когда матрос, насвистывая, пошёл на корму ставить швабру, Женьки уже и след простыл, осталась только лужица, которую матрос машинально смахнул. И не заметил, что по сухой палубе с другой стороны рубки протянулась цепочка мокрых детских следов. А Женька на полусогнутых ногах, так, чтобы пальто вокруг шалашиком, просеменила в нос самоходки, спряталась за чугунную тумбу с канатом. Озираясь и всхлипывая, открыла баретку, достала трусики и чулки. На противоположном дальнем берегу появился другой чум с едва различимыми фигурками рыбаков. Матрос задрал голову, крикнул капитану, показывая рукой в сторону берега: «Может, зайдём? Рыбы возьмем?» Капитан отрицательно качнул головой. Женька уже переоделась в сухое белье и, стоя по пояс в трюме, всматривалась в далёкие фигуры на берегу и снова махала рукой: «До свидания, папа!» Матрос, бросая за борт ведро на верёвке, весело подмигнул ей: – У тебя что, везде папа?! – Да. Он рыбачит на Оби. Матрос достал полное ведро, качнул головой вслед спускающейся в трюм Женьке: – Вот народ! Сами придумают, сами и верят! Капитан навёл бинокль на одинокую берёзу, увешанную разноцветными ленточками: ничего интересного, обычное место хантыйских ритуалов. Матрос унёс в кубрик ведро с водой, вышел с булкой хлеба и банкой сгущёнки. Только сейчас заметил, что на бельевой верёвке, рядом с развешанной им одеждой, примостились детские трусики и чулки в мокрых пятнах. Подал еду вниз, на руки пацанам: «Держи, арестанты! И по палубе не бегать!» Всё обошлось, никто не заметил Женькиного позора, поэтому, как только матрос исчез, она облегченно воскликнула: «Боятся, что мы убежим!» Пацаны втроем разломили буханку, раздали всем по куску, принялись макать хлеб в сгущёнку. Валерка в куртке нараспашку, без Северяне № 1, 2013

литературная гостиная | дебют единой пуговицы с видом бывалого мужичка ногой пододвинул банку девчонкам, произнёс как бы не ей, а так, в никуда: «Всё равно словят!» На эту реплику, на подвинутую небрежно банку Женька откликнулась всем сердцем: поплевав на ладошку, пригладила себе чёлку, стянула платок и смахнула с пальто крошки. Смущённо поглядела на него исподлобья, но, увы, её красота не возымела на него никакого действия. Матрос опустил крышку люка, и в наступившей темноте, давясь хлебом, горестно запричитала Наташа, сидевшая рядом с Женей: «Я домой хочу… Домой…» Пацаны цинично хмыкнули. Женя вздохнула, облизнула сгущёнку с хлеба и положила его в баретку, про запас. Вынула детский калейдоскоп, покрутила его, но увидела только темноту…

о уже темноту не трюма, а елового шалаша, который Женя и её дружок Паша построили на задворках огорода. Сидя на корточках, Женя, восхищённая калейдоскопом, пыталась отобрать его у друга: – Вот это да! Дай подержать! Пашка жадничал, мол, самому нужен, а она не унималась, выспрашивала, что же там видно? – Да всё, что хочешь! – сжалился он и, не выпуская калейдоскоп из рук, дал заглянуть в него. Поражённая красотой узоров, она не сумела скрыть зависть и дернула его за ухо, похвастав, что ей зато купят городское пальто. Паша отреагировал философски: – Ну и чё? Модница что ли? На этом и помирились. Женя похвалила его за хороший шалаш, «как настоящий дом», и, уколовшись о еловую ветку, ойкнула и предложила быть мужем и женой. Наивный Паша поинтересовался: – А как? Неужели непонятно? Она будет жена, а он пойдёт на охоту! На охоту Паша не хотел, а хотел рыбачить. Женя сварливым голосом отправила его на рыбалку, но другу не понравился её командный тон, и он отказался также и рыбачить. – И что мне с тобой делать, бестолочь? Побить, что ли? – заохала Женька и вылезла наружу. Сдула чёлку со лба, подбоченившись, оглядела огород с едва проклюнувшимися ростками картошки. – Давай тогда картошку копать… Но тут её внимание привлекло движение возле дома. Она раздвинула кусты, присела, затем

Северяне № 1, 2013

встала на цыпочки, залезла на изгородь, чтобы всё-таки разглядеть происходящее. Возмутилась, заметив уходящих мать и сестру: «Сами в магазин пошли, а меня не взяли!» Ловко спрыгнула с ограды и, подтягивая на ходу чулки на резинках, побежала. – Ты куда? А подраться? – обиделся Паша. – Потом! А ты копай! Деревенский магазин подслеповато щурился на дорогу одним окном, два другие были наглухо закрыты ставнями. Женя с трудом потянула на себя тяжеленную дверь, протиснулась внутрь и застала мать и старшую сестру Настю как раз в самый важный момент – они разглядывали зимнее пальто серого цвета, только что выложенное на прилавок продавщицей Анной Андреевной, в обиходе сокращенной до Андрианны. – Нынче товар завезли, ещё никто не мерил, – сообщила она. Мать, волнуясь, поправила на голове зырянский кокошник и натруженными руками благоговейно дотронулась до ткани пальто: «Шевиот?» Откуда Андрианна, имевшая дело в основном с брезентухой, могла знать о таких тонких и возвышенных материях? – Кто его знает!? Драп, наверное. А может, и шевиот. – Почём? – Тридцать два рубля. И фасон хороший. – Больно уж светлый, – вслух боролась с искушением мать. Сёстры замерли в ожидании решения. Мать протянула пальто старшей, помогла застегнуть пуговицы. – Как раз, – выдохнула Настя. – Шибко маркий… – всё сомневалась мать. Дрогнувшим голосом дочь возразила, что она в нём не валяться же будет, а в школу только ходить. Женя не могла отвести от пальто восторженного взгляда. Протиснулась между сестрой и матерью, просительно заглядывая им в глаза: – А я?! Я же нынче тоже в школу пойду! На что мать заметила, что у неё есть малица и, поборов сомнения, сказала Андрианне: «Беру». – Она мне совсем малая… – канючила без всякой надежды Женька, дёргая сестру за подол. – Дашь поносить? Но Настя как будто не расслышала её вопроса, и Женька констатировала: «Жадина!» Мать уже подошла к продуктовому отделу, младшая дочка приплелась следом, встала на цыпочки, чтобы лучше разглядеть витрину, украшенную

дебют | литературная гостиная спиралью из шоколадок и холмиком шоколадных конфет «Ромашка». С пальто не повезло, поэтому пришлось хитрить, чтобы выгадать для себя хоть что-то. Андрианна взвесила две буханки хлеба, кило сахару и полкило печенья. – Настя, а шоколадные конфеты сильно сладкие или нет? – громко и жалобно обратилась Женя к сестре. Та, уже с пальто на руке, толкнула её в бок, шёпотом одернула: – Забыла что ли? Нам же покупали на Новый год! – Как сгущёнка, да? – не унималась Женька. Андрианна просекла её манёвры, улыбнулась. Мать смутилась, выбрала из кошелька оставшуюся мелочь, протянула Андрианне: – Взвесь на сдачу. Женькин палец намертво приклеился на стекле над «Ромашкой». Андрианна положила на весы четыре конфеты. Ей охота поговорить, а когда ещё следующий покупатель зайдёт? – Вот, Майка уж какой вечер без молока приходит. Мать посочувствовала: – Может, заболела? – Холера её знает! С виду весёлая. А вымя – пустое! Прямо не знаю, что и думать, – жаловалась продавщица, пока мать укладывала продукты в сумку. Дома Женька сняла с гвоздя ножницы и спрятала их под подолом ситцевого платья. При первом же шаге ножницы вывалились, она засунула их под резинку чулок. Убедившись в отсутствии свидетелей, пробралась в кладовку, где при тусклом свете, пробивавшемся сквозь редкие щели, принялась искать среди висящей на гвоздях одежды свою малицу. Нашла. Бормоча «Малая она мне! В такой ходить – чё люди-то скажут?», ножницами обкусала рукава, «выровняла» подол. Обрезки шкуры спрятала здесь же за сундук. С улицы раздался голос Насти: – Мам, мам! У нас кто-то картошку выкопал! Полгрядки! – Как выкопал?! Мы же её только посадили! Женькино сердце ухнуло в пятки. Через несколько минут она уже стояла в прихожей с ножницами в руках. За столом, закрывшись газетой «Правда», сидел отец, которого разбирал смех. Мать из кухни бросала на него осуждающие взгляды. Наконец отец откашлялся, отложил газету в сторону, спросил, как дела в полеводстве и большой ли урожай собрала дочь. Уловив в его

голосе смешливые нотки, Женька с готовностью стрельнула по сторонам в поисках поддержки. Мать не разделяла такого легкомысленного отношения к посаженной картошке: «Чересчур, видно, мы тебя разбаловали. С таких-то пор хулиганить…» Отец резюмировал, что они сами такую дочь вырастили, значит, по её прихоти придётся зимовать без картошки, впроголодь. А мать многозначительно намекнула про ремень, которого та не знает, но вполне заслужила. Женька грустно шмыгнула, потупилась. Самое лучшее было сейчас зареветь, но слеза не шла, девочка натужно шмыгнула ещё раз, вздохнула. Подтянула чулок. – Тасму видела? – с наигранной суровостью спросил отец. Женька изумленно вскинулась: – Бить будешь?! Покосилась на стену, где висела грозная тасма – кожаный пояс с металлическими бляхами и ножнами. Родители переглянулись, отец не выдержал, схватился за газету и уже оттуда сдавленным голосом приказал: – Иди, сажай картошку. Женька послушно положила ножницы на стол, повернулась уходить, но мать тут взяла со стула порезанную малицу: – А с этим что? – Что-что? Будет носить. – невозмутимо ответил отец. Как только за Женькой закрылась дверь, мать укоризненно попеняла мужу, что ему всё смешки, а как ей с ней управляться? – Да что с ней управляться? Подрастёт – поумнеет. – Как же! Сейчас-то ей слово, она десять в ответ, а потом и вовсе от рук отобьётся! Ведь не сама картошку выкопала? Пашку науськала! Отец беззаботно рассмеялся: – Значит, бригадиром будет. Или министром! А мать уже и не сердилась, так, для проформы проворчала, мол, с ним говорить, что сено жевать. Женя стояла у забора и с завистью следила, как пацаны на улице играли в «штандер». К ней подбежал девятилетний брат Миша и вполголоса, чтоб не услышали пацаны, сочувственно поинтересовался: – Чё папка? Про тасму спрашивал? – Ну! Я даже испугалась, – вздохнула Женя и тут же показала язык пробежавшему мимо Северяне № 1, 2013

литературная гостиная | дебют «вредителю» Пашке, который честно выполнил её наказ. Под нижней жердью пролез младший братик Алёшка, она деловито вытерла ему нос. Он не выговаривал ещё звук «ш»: «А Пафку мы отлупили. За нафу картофку». С тазиком мокрого белья вышла Настя, принялась развешивать его на верёвке. «Кому было сказано посадить всё обратно?» – грозно прикрикнула на сестру. Та неохотно поплелась за дом. Уже вечерело, а Женька в дальнем углу огорода всё засовывала назад в землю картофельные клубни с ростками. Озиралась на окна дома, тщетно ожидая жалости к себе, несчастной. Ничего, только в окошке шевельнулась занавеска да мелькнули лица братьев. Она всхлипнула, руками сгребла землю вокруг последнего ростка. Во дворе отец собирался на рыбалку, тщательно, чтобы не спутать, сложил сеть в мешок, забросил его на плечо. Искоса глянул за проходившую мимо понурую Женьку: «Посадила?» Она кивнула, он ободряюще хлопнул её по макушке, показал на стоявший на земле закопчённый котелок с кружкой и ложкой: «Поможешь?» Мигом просохли слёзы, она с благодарностью взглянула на отца, схватила котелок и весело потопала к берегу, стараясь попасть ему в шаг.

самоходка продолжала свой путь. Басовитым гудком поприветствовала встречную моторную лодку с двумя рыбаками. Женька поднималась из трюма наверх, по-прежнему цепко ухватив свою баретку. Как только из глубины к ней опять потянулась рука, она резко обернулась и пнула обидчика прямо в лоб. Валерка, а это оказался именно он, потёр лоб и через силу скорчил ей рожу. Женька под доносившуюся из рубки модную песенку про белого медведя снова помахала вслед какой-то моторке. Побрела по палубе, наткнулась на распахнутую дверь, просунула внутрь голову – это оказался туалет. Втянулась внутрь вместе с пальто и чемоданчиком. Счастье. К дежурившему за штурвалом матросу подошёл свежевыбритый и причёсанный доктор, повертел с любопытством головой, сладко потянулся и навёл бинокль на речные просторы. Женька стащила с верёвки своё одиноко болтающееся бельишко, запихнула в баретку. Уселась за тумбой с канатом, принялась жевать вчерашний хлеб. Матрос кивнул на неё, поинтересовался у доктора, как они их вычисляют.

Северяне № 1, 2013

– Опыт! Ну и талант, конечно! – ответил доктор и перевёл бинокль на девочку. Матросу было любопытно, много ли за это «плотят», за количество или как? – Если бы! Так, за вредность доплачивают, – небрежно заметил доктор. Женьке не слышно разговора взрослых, но сквозь шум двигателя из трюма донеслись обрывки фраз: – Опять разнылась? – Ага, тебе хорошо! А я слишком трудно досталась маме, чтобы она могла так легко меня потерять! Этот пассаж явно озадачил мальчишек, они замолчали, а потом загоготали: – Психованная, что ли? – Да чокнутая! Женька плотнее запахнулась от ветра, уткнулась носом в колени…

зволнованная мать металась по дому, не зная, за что в первую очередь взяться. Женьке была дана команда не вертеться под ногами, поэтому она изо всех сил старалась удержать себя на стуле. Настя бегала взад-вперёд, наливая в цинковое корыто горячую воду. Мать умяла рукой Женькины вещички, лежавшие в раскрытой баретке: – Доченька, сама стирать сможешь? Женя беззаботно кивнула: – Ага! Из чего сестра резонно заключила: – Не сможет… Мать одёрнула куртку на дочери – маловата! – и чуть не заплакала. Женька резко ткнулась головой в её большой живот – ей же невдомёк, что мама на последних месяцах беременности. Мать сдержанно охнула: – Стой, не шебуршись! Отца бы дождаться… Приспичило ему сегодня на рыбалку ехать! Да куда ж вы так растёте? Скоро осень… Замёрзнешь… Она посмотрела на Настю, та поняла всё без слов. Достала с вешалки из-за занавески своё новое пальто, стряхнула с него невидимую пылинку. – Это – мне?! Ух, ты! – не поверила Женька в свалившуюся на неё роскошь и тут же напялила на себя, утонув в ней целиком. – Большевато…– опечалилась мать. – Зато тёплое! – возразила ей Настя. – Разве что на вырост …

дебют | литературная гостиная Жене не нужна была эта огромная сестринская жертва, и вообще ей надоело торчать посреди комнаты, душа рвалась на улицу, на волю. Насупилась: – Я не поеду! – Доченька, надо. Сказали, всего на два месяца. Ты ведь потерпишь? Два месяца кажутся Женьке сроком небольшим, она великодушно качнула головой. Мать быстро выкупала её в цинковом корыте, уговаривая, чтоб не плакала она там, не хулиганила. А потом торопливо, на бегу перешила на пальто пуговицы и подогнула рукава. Летний зной сморил деревню. Женька в сопровождении родных, обливаясь потом, гордо мела улицу подолом зимнего пальто. Поодаль замер ошалевший от этого зрелища Паша в выгоревшей на солнце майке. Женя, довольная произведённым на дружка эффектом, проходя мимо, улыбнулась свысока: – А у меня – туберкулез! И я – уезжаю! Паша, окончательно оробев, даже не решился показать ей в ответ рожицу. Она же, в ореоле солнечного света, ослепительно-яркой звездой потопала дальше. Опомнившись, он догнал её и протянул калейдоскоп. – Мне?! Насовсем?! – изумилась Женька. Не ответив, он дал деру.

амоходка подошла к пункту назначения. Дети в трюме услышали, как трап глухо стукнулся о деревянный причал. Матрос, проверив ногой, надежно ли он установлен, провозгласил: «Салехард! Прибыли!» Их встретило одноэтажное деревянное здание с вывеской «Санаторно-лесная школа-интернат». Повели по очереди в кастелянную, в которой всё завешано, завалено пальто, обувью, тюками с бельём. На свободном пятачке торчала Женя со своим пальто в руках, с вытаращенными от ужаса глазами, а из дебрей полутёмного помещения грохотал голос кастелянши: – Умершие… Где тут у меня умершие?.. Наконец кастелянша со сдвинутыми на лоб очками выбралась из завалов, смутным взглядом окинула девочку, широкими шагами перешагнула через тюки. Пройдя мимо, оперлась на Женькино плечо, приоткрыла дверь и крикнула в глубину соседней комнаты: – Всех умерших я списала ещё в прошлом квартале! Их было-то всего двое! Вернулась назад, погружённая в свои мысли.

Вспомнив что-то важное, снова семимильными шагами перемахнула через тюки и взревела раненым зверем: – Вспомнила! Нижнее бельё я списала на уничтожение, а пальто! Пальто – отдали как материальную помощь этой, да как её! Тьфу ты! Ну, поломойке! Многодетная она! Замерла посреди комнаты и пожаловалась неизвестно кому: – Инвентаризация, чёрт её дери… работать некогда. Раздевайся! С этими словами задрала подол Женькиного ситцевого платья и бесцеремонно осмотрела бельё: – Белье хорошее, оставим. Ботинки пока носи. Будут сапоги – выдам. – Я ненадолго…– подала робкий голос Женя, прижимая пальто к груди. – Конечно. Пальто вон туда клади. Та-а-к, что тут у нас есть? – Она нырнула в дебри развешанной одежды, возникла уже с пальто размытого красного цвета, в своей учётной тетрадке поставила галочку: – Фамилия? – Рокина. – Русская? Коми? Тогда новое подыщем, – понесла пальто вглубь комнаты. – Ханты. По папе. А по маме… Кастелянша вернулась с этим же пальто: – Значит, сойдёт это. Хотя ты не очень похожа. Она попыталась забрать у Жени её пальто, но та вцепилась в него, зашипела: – Не отдам… Это не мое… Это Настино… Я скоро от вас уеду! Кастеляншу так и подмывало дать ей подзатыльник: – Не положено в своём ходить! У нас спецучреждение! Да и лето сейчас! Женя пыхтела, но не сдавалась. Силы оказались неравными, и тётка всё-таки вырвала пальто, швырнула в общую кучу. Тихо скуля, Женя потащила его назад и пошла к дверям, с трудом перешагивая через тюки. – Ладно, – сдалась кастелянша. – Давай платок! Будешь уезжать – заберёшь! Вещь хорошая, новая… Она ловко свернула пальто валиком, уложила на расстеленный платок и перевязала узлом крест-накрест. – Не потеряется? – У меня?! – рассмеялась кастелянша. – Нет! Северяне № 1, 2013

Александр Щемляев. интернат

литературная гостиная | дебют

100

Северяне № 1, 2013

Александр Щемляев. интернат

дебют | литературная гостиная

Северяне № 1, 2013

101

литературная гостиная | дебют Смотри, куда кладу, – засунула узел в дальний угол комнаты, где таких тюков скопилось не меньше десяти-пятнадцати. С красным пальто и бареткой Женя вошла в отведённую ей комнату, где на трёх кроватях чинно сидели девочки, четвёртая была свободна. «Что это?! – поразилась про себя Женька. – Почему они все одинаковые?! Смуглые, узкоглазые и черноволосые». Она присела на краешек кровати и, чтобы не видеть девочек, уставилась на свои руки и с ужасом услышала, как они заговорили на совершенно непонятном языке. Оцепенело сосредоточилась на царапине на пальце. Одна из девочек, Рита, спросила: – Тебя как звать? Получив ответ, подозрительно уточнила, не русская ли она. Женя прошептала: – Нет, хантыйка. А вы… кто? Вместо «ненцы» ей послышалось «немцы». В ужасе Женя сползла с кровати, на деревянных ногах доковыляла до двери, в коридоре пустилась бежать, чуть не сбила с ног соседку по трюму Наташу. Схватила её за руку: – Там немцы! Наташа оторопела: – Где?! Женя указала пальцем на комнату: – Там! Они и говорят по-немецки! – Врёшь?! Подкрались к двери, просунули носы в щель – одинаковые девочки продолжали сидеть на одинаковых кроватях. – У меня в комнате такие же, – прошептала Наташа. Им стало страшно, прижались спинами к стене: – Я их боюсь. – Я тоже. Женьку осенила идея: – Давай их в плен возьмём! Всех! По коридору разнесся крик: «Спать! Сончас!» Мимо них пробежала стайка ещё таких же девочек. В сончас Женька лежала на кровати, укрывшись с головой, и незаметно из-под одеяла пальцем стреляла по девчонкам: «Кх! Кх!»

о дворе дома восторженно вопили Настя, Миша и Алёшка, стреляя из палок по пролетавшему над деревней самолётукукурузнику: «Кх! Кх! Бах-тарабах! Война! Ура! Война началась!» Лишь испуганная Женя сидела

102

Северяне № 1, 2013

на корточках, накрывшись медным тазиком для рыбы. «Ура! Война! Мы первые узнали! Бахтарабах!» – радовались братья. Миша первым заметил, что к ним с ружьём наперевес короткими перебежками мчался сосед по кличке Шайтан-Петька. Спрятавшись за поленницу, дети наблюдали, как приземистый цепконогий ханты прямиком заскочил в дом. И с порога, стараясь не наводить панику на гражданское население в лице матери, обратился к хозяину, заряжавшему патроны: – Егор Иванович, немцы! Собирай из коммунистов ополчение! Отец забил пыж в патрон, отложил его в сторону, с недоумением посмотрел на соседа: – Ты чего, Пётр? Лишнее выпил? Все коммунисты на покосе. – Я хозяйку свою уже эвакуировал туда. В лес, с сухарями, – гнул тот своё. Мать, разжигавшая на кухне самовар, прыснула, чуть не уронила самоварную трубу: – Комаров что ли кормить? Посмотрела в окно: его жена с мешком сухарей на спине, корова и трое детей гуськом торопились в сторону леса. – Гм-гм… Зачем? – усмехнулся отец. – Дак немцы! Наверное, опять война! Нас, фронтовиков, шесть человек, самолёт не собьём, что ли? Или ты сдаться хочешь? – заподозрил неладное Шайтан-Петька. – Ты про какой самолёт говоришь? Этот, что ли? – кивнул отец на окно. – Ну! Летает… туда-сюда, туда-сюда. Разведчик. – Да какой разведчик?! Война когда уж кончилась! Тридцать лет почти. Геологи, наверное, или ещё кто. Шайтан-Петька сел, поставил рядом ружьё, вытер с виска пот. Достал самодельный кисет, скрутил самокрутку. В непослушных руках табак рассыпался, Петька смутился, запихнул курево в карман: – Вот шайтан! Вздремнул немножко, а тут смотрю, самолёт летит… Как под Ленинградом, когда в блокаде сидели… – вынул из-за пазухи ополовиненную бутылку водки, заткнутую бумажной пробкой, поставил на стол. – Выпьем тогда, что ли… Отец бросил виноватый взгляд в сторону матери, но отказаться от такого искушения был не в силах. Придвинул к центру стола пару гранёных стаканов.

дебют | литературная гостиная Вскоре повеселевший Шайтан-Петька вышел из дома. Женьке из-под тазика видны его ружьё и ноги в летних кисах. – Она боится, что самолёт ей на голову сядет, – подала голос из-за поленницы Настя. – Не сядет. Хотя… кто его знает, что у самолёта на уме? – задумчиво протянул сосед. Когда он ушёл, Алёшка стал допытываться, почему Шайтан-Петька не стреляет, ведь у него настоящее ружьё. Его жена, не дождавшись военных действий, с тем же составом – корова и дети – медленно вернулась домой. Миша разочарованно протянул: – Война кончилась. Женька, не трусь, вылезай!

аз! – и сорвано одеяло! Два! – и наотмашь по спине ремнём! Спросонок Женя не могла понять: за что?! Схватилась за одеяло, потащила на себя. Увидела Веру, дежурную по интернату, высокую симпатичную девочку, которая возвышалась над ней, поигрывая ремнём. Для пущего эффекта Вера рявкнула: «Подъём!» Затем уточнила у остальных, надо ли ещё когото будить. Девчонки, заправляя кровати, дружно откликнулись: «Нет!» Женя запуталась в рукавах своего платья, наконец, надела, но на левую сторону, сняла, перевернула. Снова натянула. Обида прожигала сердце, но она не подала виду, что ей больно. – Что-то ты мне не нравишься… – процедила Вера, наблюдая в дверях, как новенькая неумело заправляет кровать, старательно приглаживая руками бугры под покрывалом. Когда она, не дождавшись ответа, вышла, Женя осмелилась спросить: – А она кто? Русская? Услышав, что хантыйка, страшно удивилась – таких злых людей она в своей деревне не встречала. Женя и Наташа выскочили из дверей интерната и, переговариваясь на ходу, побежали к стоящему напротив дощатому туалету: – Тебя тоже били? – Нет. – А почему? – А я сразу сказала, что русская. Скрылись в туалете, накинули изнутри крючок. В дырку из-под выпавшего сучка Женя смотрела на снующих детей: – А русских что ли не бьют? – Говорят, нет.

– А почему? – Боятся. Потому что русские всегда начальники. Рысцой потрусили назад. – Я ей сдачу дам! – пообещала Женя. Разумная Наташа посоветовала лучше наврать, что она тоже русская, и тогда все от неё отстанут. Остановились в коридоре за углом. Женя лизнула таблетку, поморщилась – фу, горькая! – и просунула таблетку в щель на полу. Следом отправились ещё горсть и порошок в бумажке. Наташа своё лекарство, подумав, вернула в карман. В столовой Женька мучилась перед тарелкой с котлетой, не в силах проглотить откушенный кусок. Воспитательница Таисия раздражённо ткнула её головой в тарелку: – Ешь! Я кому сказала? Глотай! Страна вас кормит-поит, а вы неблагодарные дикари! Что, котлет никогда не ела? Женька замотала головой. С усилием сглотнула первый кусок: – Противная. – Дома лучше жрала?! А с чего тогда болеешь?! Я не уйду, пока ты не… не съешь её! – Таисия искромсала вилкой котлету, нанизала кусок и сунула его Женьке под нос. Та покорно, давясь, начала жевать, но подступившая к горлу дурнота мешала проглотить. Попыталась встать. Воспитательница вжала её в стул: – Куда?! Сидеть! Женю стошнило прямо на тарелку. – Вот свинья! – брезгливо отдернула руку Таисия. – Дежурные, помогите убрать! Осунувшаяся и побледневшая Женя боялась поднять глаза, пока воспитательница рядом вытирала носовым платком руки. Наташа, чтобы подкормить потом подружку, украдкой стянула с общей тарелки два куска хлеба. Наконец Женька осмелела, подняла на Таисию глаза: – А вы знаете, я русская! Правда. Таисия бросила на стол платок, пошла, даже не пытаясь понять смысл её слов. Зато Вера, Рита и присоединившаяся к ним Аня преисполнились праведным гневом и пинками загнали её в угол рекреации: – Отца предаёшь? Вжавшись спиной в стену, Женька безуспешно отбивалась от их тумаков. – От национальности своей отказываешься? Русская, значит? – градом сыпались обвинения. Северяне № 1, 2013

103

литературная гостиная | дебют Рита дернула Женю за волосы: – А ну, пой! С другой стороны руку ей заломила Вера: – Пой свою песню! У тебя есть своя песня? Женька отрицательно замотала головой. – У каждого человека есть своя песня! – убеждала её Рита. – Значит, будешь петь мою! – заключила Аня и протяжно затянула. – Не-е-хоралие-э-э, маньха сава мюнэ-э-э, салям хаби нюнэ-э-э, маньха сава мэ-э… – Повтори! – скомандовала Рита. Женька крепко сжала губы и зажмурилась в ожидании побоев. Они втроём опять принялись мутузить её, но тут прибежала Наташа: – Не бейте ее! Я вам спою! Её отталкивали за ненадобностью, но она продралась к подружке, встала плечом к плечу и попросила чуть не плача: – Женя, спой, пожалуйста! Трудно, что ли? – затянула. – Не-е-хоралие-э-э… Женька сдалась, и остаток они допели вместе. Враги оттаяли: – Молодцы! В следующий раз выучим второй куплет. Наташа деловито поинтересовалась, много ли куплетов в этой песне. Аня снисходительно похлопала её по плечу: – Когда как, иногда песня длинная получается. А Вера уставилась Женьке в глаза и отчеканила: – Надо свою песню иметь. Иначе всегда будешь петь чужую. Крутанулась на пятках. Ушла, покачивая бедрами. Женя растолкала девочек и выбежала на улицу. На крыльце долго и натужно, до испарины на лбу, кашляла. Унимая озноб, обхватила себя за плечи, присела на ступеньку. Из-за угла вышел Валерка, бросил тлеющий окурок, затоптал его и нарочито равнодушно поинтересовался: – Чё, ревёшь что ли? Женя буркнула, что нет. Валерка со знанием дела посоветовал лупить девок, если они дерутся. – Без тебя знаю, – нервно дернулась Женя. – Убегу я отсюда. – Я сам собираюсь. Вот только зимы дождусь. – Лучше на катере. – Чё ты понимаешь? Зимой пешком – в любую сторону. Река встанет, болота подмёрзнут.

104

Северяне № 1, 2013

И гуляй! Хоть на Северный полюс. – Холодно же. – Фигня. Я привычный, – Валерка поднялся на крыльцо, вдруг повернулся и погрозил кулаком. – Смотри, если кому скажешь – Москву покажу! Ха-ха! – А как? – удивленно привстала Женька. Валерка спрыгнул с крыльца: – А вот так! – сжал ей голову ладонями, оторвал от земли. Женька, болтая ногами, ойкнула. Валерка довольно засмеялся. Прибежала запыхавшаяся Наташа: – Женя, в ординаторскую! Забыв обо всех обидах, Женька запрыгала по коридору:«Ура! Меня выписывают!» В ординаторской медсестра после взвешивания на напольных весах посетовала, что ребёнок похудел на два килограмма, и это плохо. Женя, услышав цифру два, обрадовалась: – И два месяца прошло! Теперь вы меня отпустите домой – Отпустим, но года через два, не раньше. – Меня мама ждёт, – непослушными губами прошелестела Женя. Медсестра запустила руку ей в карман, вынула горсть таблеток: – Та-а-к. Сама будешь пить или мне проверять? Потом сжалилась, погладила её по плечу и сказала по секрету, что ей надо больше есть, особенно витаминов, и отсыпала из флакона три витаминки. На столе их стояла целая упаковка. В коридоре её с нетерпением ожидала Наташа: – Отпустили? Женя замотала головой, потёрла глаза кулаком, чтобы не расплакаться: – Меня в вашу комнату перевели. – Смотри, сколько я фантиков накопила, – сочувственно затормошила её подружка. – Один уже этим отдала, – показала на бегающих друг за дружкой Аню с Ритой. – Чтоб не задирались. Хочешь фантик? Женя молча прислонилась лбом к стене, погладила царапину на стене.

солнечных утренних лучах, пронизывающих ситцевую занавеску, стоя спиной, отец снимал через голову майку. Женьке с кровати виден был большой шрам на его худощавой, мускулистой спине: наискосок через левую половину в сантиметре от позвоночника.

дебют | литературная гостиная – Пап, а ты на войне солдатом был? – Солдатом. – А когда тебя ранили, ты плакал? – Не помню. Наверное, – отец застегнул на рубашке пуговицу. С постели на полу поднялся проснувшийся Миша: – Солдаты не плачут! Правда, пап? – Верно, сын, – улыбнулся отец. Мимо Женьки промаршировал полусонный Алёша: «Я солдат! Я солдат!» Она выставила изпод одеяла ногу, и брат, растянувшись на полу, горестно расплакался. А потом Женя с Пашкой играли в партизан. Её привязали к забору, а он зловеще поигрывал перед ней кнутом: – Русский партизан? Но она бесстрашно призывала: – Фашист, лучше сдавайся! Паша вдруг озабоченно уставился за ограду: – Это ваш бычок? А Женька, полагая, что это фашистская уловка, гордо отрезала: – Пытай! Я тебе ничего не скажу! Пришлось тому остудить её воинственный пыл: – Женька, ваш бычок сосёт чужую корову. И вправду, неподалёку от них бычок Валет с шумом сосал вымя Майки – коровы продавщицы Андрианны. – Вот фашист! – Женька зубами развязала узлы на руках, кинулась отгонять бычка. Взбудораженная семья приняла все меры, чтобы прекратить это безобразие. Полуторагодовалого Валета загнали в ограду, и он, лишенный свободы, стал томиться неволей: не ел и не пил, хотя Женька, ползая на четвереньках, охапками рвала траву и совала ему в морду. Неподалеку, не сводя с Валета тоскливого взора, призывно мычала Майка. Её прогоняли, но она упорно возвращалась. Наконец мать, не выдержав этой вакханалии, загнала бычка в стайку, отчего Майка горестно склонила голову. Женька исчезла в сенях, а потом в дикарском танце выскочила в своей искромсанной малице. Залезла на ограду, издавая угрожающее «у-у-у» и растопырив торчащие по локоть руки. Корова испуганно унеслась прочь. – Вот-вот, только скотину пугать! – вздохнула с облегчением мать. Через несколько дней исхудавшего Валета пришлось выпустить на волю, и он тут же вос-

соединился с Майкой, преданно поджидавшей его за сараем. Отец прибегнул к крайней мере: смастерил кожаный намордник с торчащими наружу гвоздями и надел его на морду Валета. «Ну, всё, теперь она его сама не подпустит», – затянулся удовлетворенно папиросой. Открыли калитку, и бычок вприпрыжку поскакал на волю. Голод не тётка – через минуту он уже приспособился щипать траву через намордник. Но тут из-за сарая появилась неугомонная Майка, подошла к Валету, шумно обнюхала его. Раздражённый намордником, он взбрыкнул. Корова промычала ему на ухо что-то бархатисто-нежное, и бычок успокоился, послушно ткнулся мордой с торчащими гвоздями в её вымя. Майка, постанывая от боли (или от удовольствия?), гордо вскинула голову в сторону людей: ну, что, чья взяла?! – Тьфу! Вот поганка! – отец в сердцах бросил окурок в банку с водой и ушёл в дом.

ундра нежилась под сентябрьским солнцем, подставляя ему оранжевые, жёлтозелёные и красные бока. Местами тускло проглядывали рельсы убегающей в бесконечную даль железнодорожной колеи. Первоклассники сидели на потемневших от времени шпалах, положив на колени альбомы для рисования. Душистая и пушистая учительница Людмила Васильевна, распираемая восторгом собственной молодости и окружающей красоты, почти захлебывалась в звонких словах: – Дети, сегодня вместо уроков у нас экскурсия! Даже в нашем городе на полярном круге мы можем встретиться с прекрасным! – широко повела вокруг рукой. – Постарайтесь передать на бумаге эту красоту и те чувства, которые она в вас вызывает! Дети ничего не поняли, заёрзали. Сеня, сидевший рядом с Женей, шмыгнув носом, уточняет: – Нарисовать что ли? – Ну, конечно! Ребятишки как по команде оживились, принялись отбирать друг у друга карандаши. Большую часть добыл Сеня и победно сжал их в кулаке. Кто-то из малышей пропищал: – А мне только жёлтый достался… Учительница потребовала, чтобы Сеня поделился с товарищами, но он возразил, что для картины ему нужны карандаши всех цветов. Женька в дележе карандашей не участвовала. Печатными буквами писала на альбомном листе: «Я хочу домой. А во-вторых строках, вышлите мне Северяне № 1, 2013

105

литературная гостиная | дебют фантики. То есть бумажки от конфет. Мы летом покупали четыре штуки». Пока дети рисовали, учительница вытянулась к солнцу, подставив под его нежаркие лучи свой изящный профиль. Жене хотелось о многом рассказать родным. Но написала только, что в свободное время они поют свои любимые песни. Одна девочка поёт, а остальные плачут: «По приютам я с детства скитался, не имея родного угла. Ах, зачем я на свет появился? Ах, зачем меня мать родила?» Вдруг Рита выхватила у неё альбом, отскочила в сторону и громко по слогам прочитала: «Эту песню мы любим всем интернатом. Заберите меня отсюда. Лети, письмо, прямо мамочке в окно». Женя в бешенстве налетела на неё, впилась зубами ей в руку, отчего та пронзительно закричала и выронила альбом. Подбежала учительница, с трудом оттащила Женьку и отшвырнула в сторону: – Что за дикость?! Разве можно так на людей кидаться? Ты что, в зоопарке росла? При слове «зоопарк» дети стали охотно прыгать, громко ухать и кривляться. – Сама ты зоопарк, – набычилась Женя. – Разбираться будем у директора! – учительница отвернулась, снова подставила лицо солнцу. – Дети, продолжайте рисовать. Сеня, разукрасивший свой лист всеми цветами радуги, застучал по рельсу железякой: – А до дома по ней можно дойти? – Нет. Это мёртвая дорога. В ни-ку-да, – не отрываясь от солнца, отозвалась учительница. Сеня раздал уже ненужные карандаши, шмыгая носом. спросил: – А когда будем знакомиться с прекрасным? Людмила Васильевна обернулась к нему, с её лица исчезла радость: – О господи… В следующий раз. Дети играли во дворе интерната, а Женька, потупившись в пол, стояла в кабинете директора. Пожилого усатого мужчину с орденской планкой на пиджаке она видела впервые, и его директорское звание внушало ей трепет. Людмила Васильевна, устроившись на стуле возле стены, докладывала про Женькино плохое поведение: «Накинулась на девочку, покусала её. Потом надерзила мне. Я не знаю, что с ней делать, Афанасий Петрович. Давайте как-то накажем». Прикрыв культурно кулачком рот, Женя откашлялась. На лбу опять проступила испарина, вытерла её рукавом платья. Директор нахмурился, поднялся из-за стола, подошёл к ней. Съёжившись, словно ожидая удара,

106

Северяне № 1, 2013

подняла на него испуганные глаза. Директор положил большую тёплую руку на её взлохмаченную голову: – Скучаешь по мамке? А кто ж не скучает? Женька торопливо закивала. Людмила Васильевна с недоумением смотрела на это «наказание». – Надо потерпеть, – директор поправил челку, спадавшую ей на глаза. – Подлечишься и поедешь домой. А сейчас иди. Женя, не веря в такой благополучный исход конфликта, бочком выскользнула из кабинета. Людмила Васильевна демонстративно отвернулась к окну. Директор достал из пачки папиросу, закурил, долго и задумчиво посмотрел на учительницу. Ей стало не по себе, она нервно вскочила: – Я всё поняла. Извините, Афанасий Петрович, пожалуйста.

интернатской рекреации кипела обычная жизнь. Сидя на подоконнике, Валерка с дружком своим Славкой обсуждали план побега: – А дорогу как найдём? – Хоть как. Можно по солнцу. – Я не умею. – Да чё тут уметь? Выведу, куда надо. Девчонки углядели Женю, принялись запихивать её в угол: – Смотрите! Сейчас она будет петь мою песню! Пой! Женя при Валерке петь точно не собиралась, стала вырываться. Но девчонок было больше, и она, не в силах справиться с ними, нахально уселась на корточки. – Пой давай! А то получишь! – ткнула её Рита. – Бе-бе-бе! – показала Женя язык. – А я, между прочим, на самолёте летала! – Да кто тебя туда возьмёт? – Меня-то? У меня же отец на войне воевал! Генералом! А потом немцы его ранили, а лётчики спасли! И сейчас всегда к нам прилетают! – независимо цыкнула сквозь зубы, наслаждаясь произведенным эффектом. Вера перехватила заинтересованный Валеркин взгляд, подошла к Жене: – Эта малявка ещё и сопит?! Не поёт? Может, мальчиков стесняется? Грациозно повернулась к Валерке, удивленно округлив глаза. Он мельком глянул на неё,

дебют | литературная гостиная не теряя из виду Женьку. Откуда-то из-за спин возникла Наташа: – Чё вы к ней лезете? Ей ответили, чтоб не лезла не в своё дело. – А у меня теперь своя песня есть! – с вызовом объявила Женя. – Про советскую власть! Вот! – Спой! – предложила Аня. – Про советскую власть?! Петь кому попало?! Дура, да?! Милиция заарестует! Девчонки задумались, но аргументов для спора не нашли. Вера, презрительно скривив губы, прошла мимо Валерки, как бы нечаянно задев его локтем. Через два дня обнаружили пропажу витаминов и всех согнали на построение. Таисия объявила трагическим голосом: – У нас произошло ЧП. Кто-то украл из ординаторской упаковку витаминов. Десять флаконов. Лучше признайтесь добровольно. Конечно, никто не признался. Тогда Таисия пригрозила, что стоять они будут так до тех пор, пока не найдётся виновный. – Я прошу того, кто взял витамины: не ешьте сразу. Это очень вредно! – предупреждающе умоляла медсестра. Женя прошептала Наташе на ухо: «Сама говорила, что полезно. Врут все!» Взрослые ушли, а в строю началось хихиканье, разговоры, шевеление, выпихивания, в общем, своя жизнь. – Кто взял, лучше признавайтесь! – истерично выкрикнула Вера. – Я не собираюсь здесь стоять! – Ну и катись колбаской! – хмыкнул Валерка. – Самый умный, да? – А ты задницей покрути! – посоветовал он, вызвав дружный смех пацанов. Вера покрылась лихорадочным румянцем. Подошла к Валерке, дала пощёчину и тут же получила сдачу. Началась общая потасовка. В этой кутерьме Женька незаметно убежала в комнату, вытащила из-под матраса витамины. Заметалась, не зная, что с ними делать. Бросила на пол, а один флакон спрятала в карман. Выбежала в коридор, по которому с криком неслась Таисия: «А ну, прекратить! Немедленно прекратить! Всем разойтись!» В туалете, закрывшись на крюк, Женька горстями проглотила витамины. Пустую упаковку выбросила в «очко». Когда вернулась, у стенки стояли только Вера и Валерка. А Таисия брызгала в крике слюной:

– Государство о вас заботится! Лечит! А вы что делаете?! Неблагодарные! Да такого государства больше нигде в мире нет! Где ещё бесплатно лечили бы вас?! Женя прошмыгнула мимо них, в комнате подсела к Наташе на кровать. – Витамины нашлись. Прямо в комнате! – поделилась та новостью. – Ничего себе! И кто их взял? – «удивилась» Женька. – Знаешь, я хочу увидеть государство. – Это трудно. – Я знаю. Но оно доброе… Полезное. Наташа попросила ещё раз показать письмо из дома. Женя охотно вынула из-под майки замызганное письмо, перечитала его наизусть: «Недавно у нас родился Юрик». – Юрик –это брат? – Ну. И откуда он взялся? Его же не было. Фантики почему-то не прислали. Наверное, забыли. У нас ведь их полным-полно, некуда девать, – врала Женька, сама не понимая, зачем она это делает. Наташа испуганно смотрела на её лицо, прямо на глазах распухавшее и красневшее. А Женя, ничего не подозревавшая о передозировке витаминов, отдуваясь, посетовала: «Ух! Чё-то жарко». За несколько минут её лицо стало похожим на шар с щёлочками глаз и ушами нарастопырку. Из умывальника-жёлоба Женя плескала на себя холодную воду, мяла лицо, но ничто не помогало. Погрузила голову целиком в бочку с водой, когда, отфыркиваясь, вынырнула, увидела в дверях Таисию. – Ты кто? Новенькая? Когда поступила? – не узнала она свою воспитанницу. Женька виновато улыбнулась, но получилась странная гримаса. Её наказали – вечером после отбоя босую, в трусиках и майке поставили в коридоре. Из комнат выглядывали хихикающие ребятишки: «Голая! Голая!» Чтобы как-то закрыться от стыда, она села на корточки и, натянув майку до колен, обхватила голову руками. Валерка и Славка щелчками в лоб загнали любопытных по местам, вразвалочку прошли в комнату девчонок, вынесли её платье. – Заругают… – глухо отозвалась Женя. – Плевать, – успокоил её Валерка. – Не дрейфь. – Не имеют права! – поддакнул Славка. Она торопливо натянула платье. Через два часа, когда истёк срок наказания, вошла в тёмную Северяне № 1, 2013

107

литературная гостиная | дебют спальню. При её появлении смолкли разговоры, даже Наташа повернулась к ней спиной. В тишине раздались голоса: «Воровка… бойкот…» Кровать её зияла голым матрасом, подушка и одеяло валялись на полу. Она не стала ничего собирать, перешагнула через тряпки, сбросила матрас и в платье легла на панцирную сетку. Утром, когда строились в колонну, чтобы идти в столовую на завтрак, она осталась в одиночестве. Встала, как обычно, рядом с Наташей, но подошла Вера и обняла Наташу за плечи: «Здесь я стою!» Женя озиралась в надежде найти пару, но все были по двое. Поплелась одна в хвосте колонны. По дороге сочиняла письмо родным: «Милые мама, папа и все мои братья и сёстры. Если спросите, как я живу, то я отвечу: отлично, чего и вам желаю! А зачем у вас родился какойто Юрик? Он теперь будет вместо меня?» Чтобы никто не догадался о её страданиях, Женя независимо вертела головой, напевая себе под нос: «У Советской власти сила велика!» Вера что-то сказала Наташе, они громко рассмеялись. Возле столовой её подкараулил Валерка и подставил подножку. Ко всеобщему веселью, она во весь рост растянулась у дверей. Медленно поднялась, отряхнулась и кинулась на Валерку с кулаками, а он, подсмеиваясь, увертывался от её наскоков. В бессилии Женя развернулась и пошла прочь. – На фиг ты витамины стибрила? – догнал её Валерка. – Я… я… вылечиться хотела! – Женьку душили рыдания. – Она сказала… через два года!.. У всех есть фантики, а у меня нету!.. Он остановился, а Женя пошла дальше, сквозь слёзы разговаривая сама с собой, шла, не замечая, что сбился платок, что сентябрьский ветер раздувал полы её расстегнутого красного пальто: «Дорогое государство, я не воровка… Я хочу домой. Отпусти меня. Ты же доброе, ты всё можешь. Жду ответа, как соловей лета…»

Из рубки вышла тёть Зин – в штанах и с «беломориной» в зубах: – Может, возьмём? Жалко. Где твои мамка с папкой? – В Ямгорте. – Не по пути. Мы на север идём. Так что бегика ты в интернат, – подтолкнула её в спину. Женя понуро потопала по трапу. Тёть Зин сплюнула папиросу за борт: «И чего детей мучают?» – Эй! – окликнула девчонку. – Голодная? Иди сюда. Женя поспешно взобралась обратно на самоходку. В маленьком кубрике теть Зин отрезала ломоть хлеба, поставила тарелку борща. Когда с едой было покончено, расчесала ей волосы, на макушке повязала редкостный по тем временам голубой капроновый бант. – Москву видела? – полюбовалась на дело рук своих. – Конечно. – Да ну?! – не поверила тёть Зин. – Дак в кино показывали же! – Вот когда вырастешь большая, увидишь её взаправду. – А меня туда пустят? – застеснялась Женя. – А как же? Ты же будешь молодая, красивая. Как же не пустят? Наденешь туфельки на каблуках и пойдёшь по асфальту – цок-цок. – Я маму с собой возьму, – расплылась в улыбке девочка. – Можно? – Обязательно. Но сначала вырасти надо. А если не будешь лечиться, то и не вырастешь. Поняла? Жись-то, она вся впереди. Бант завязан, погрузка закончилась. Женька стояла на берегу и провожала отчалившую самоходку, подарившую ей напоследок прощальный гудок. Потом устроилась в закутке за ржавым катером на ящике из-под рыбы. Достала из кармана заветный калейдоскоп, прижала к глазам: один узор, другой…

оги сами привели её в речной порт. Спустилась по длинной лестнице вниз, к причалу, побрела по берегу. И вдруг увидела самоходку, стоявшую под погрузкой. Именно в такой её привезли сюда из дома! Грузчики таскали на спинах мешки с мукой и сбрасывали их в трюм. Не веря своему счастью, она пристроилась за их вереницей. На палубе дорогу ей преградил незнакомый матрос: – Пассажиров не берём. Дуй отсюда. В милицию хочешь? Тёть Зин, проводи девчонку!

108

Северяне № 1, 2013

емья ужинала нарезанной солёной рыбой и горячей картошкой в мундире. Раздался стук в дверь. – Войдите! – разрешил отец. Разъярённой фурией ворвалась Андрианна, в калошах, косынка набекрень: – Егор Иванович! Где твоя партийная совесть?! Совсем её потерял?! Почему твой бык мою корову сосёт? А?! Женька уронила горячую картофелину на пол, полезла за нею под стол. Услышала, как отец

дебют | литературная гостиная поинтересовался, причём тут его партийная совесть?! А мать деликатно попросила не ругаться при детях. На что Андрианна взъярилась: – У тебя дети, а у меня?! Им молока не надо?! Дело принимало крутой оборот, потому отец скомандовал: – Ребятишки, марш на улицу! Пришлось им отложить еду и выйти. Уселись рядком на крыльце и съели картофелину, с которой выползла из-под стола Женя. – Да он у вас просто бесстыжий! – кричала Андрианна. – Ты на мою скотину не клевещи! Это у тебя корова распутная! – парировал отец. – Он ей всё вымя гвоздями расцарапал! Видимо, ей это нравится? – ехидно спрашивал отец. – Привяжите его в ограде, иначе я за себя не ручаюсь! Или забейте! – Кто же летом скотину забивает? Головой-то немного думай! Андрианна выскочила из дома, перешагнула через детей. Подняв с земли палку, истово размахнулась перед их носом: – Если он ещё раз подойдёт к Майке, мы его пристрелим! В дверях появился отец: – Только попробуй! Следом вышла мать с крынкой молока: – Мы виноваты, что у тебя корова от старости с ума сошла? Анна! Возьми молоко! Андрианна безнадёжно отмахнулась. Поскользнулась на коровьей лепёшке, чуть не упала, но вырулила. Утром отец в лодке-городовушке увёз истомлённого от недоедания Валета на остров посреди реки. Выбравшись на сушу, бычок уже без намордника в компании блеющих овечек жадно принялся за траву. Женя, запыхавшись, бегала по высокому берегу наперегонки с Пашкой: – Папка Валета увёз! А то от Майки ему житья нету! Недалеко от них у воды, по колено в грязи, томилась, призывно мыча, Майка. С острова добродушно отозвался наевшийся Валет: «Му-у!» Услышав ответ, корова радостно взбрыкнула, забежала в воду и поплыла к острову. Первым её заметил Паша: – Это же корова Андрианны! Майка! Женька всплеснула руками: – Всё из-за тебя!

ад спящей в ящике на берегу девочкой склонились местный сторож и Таисия. – Значит, ваша пропажа? – сердито поинтересовался сторож. Не успела Женька открыть глаза, как Таисия рывком подняла её: – Наша, наша… Дрянь! Ты мне все нервы вымотала! Убила бы! – Я нечаянно, – залепетала виновато Женя. – Я хотела прийти. – Ты у меня забудешь, как бегать! Всю жизнь здесь проведёшь! – Таисия сдернула с неё пальто, отшвырнула в сторону. Из кармана выпал калейдоскоп, Таисия носком поддела его. – У кого своровала?! – Мне Паша подарил… – Какой Пашка? Опять врёшь?! Дети тебя сами накажут! Она с хрустом раздавила игрушку. Её таинственные узоры оказались всего лишь горсткой маленьких стекляшек. Когда пришли в интернат, девчонки обступили Женю: – Выделка! Воображает! Воровка! Таисия строго оглядела всех: – Накажите её! Иначе вся комната неделю будет мыть полы в коридоре! Вы меня поняли? Перед уходом она включила настенное радио, оттуда громко понеслось: «Где-то на белом свете, там, где всегда мороз, трутся спиной медведи…» Женя попятилась от наступавших девочек. Первой её толкнула Вера. Кто-то стукнул в спину. Обернулась дать сдачи, но на неё навалились всей толпой. Отбивалась до последнего, как могла. По коридору носилась ребятня. Из девчачьей комнаты раздавались визг и задорная музыка: «Вслед за весенним ливнем раньше придёт рассвет, и для двоих счастливых многомного лет…» Из ординаторской крадучись выскользнули Валерка со Славкой, заметив по дороге, что «девки опять бесятся». Валерка предложил посмотреть, но Славка насмешил, изобразив, как «девки крутят твист». Девчонки в это время потащили упиравшуюся Женьку к кровати.

ацаны пробрались в сарай для хозяйственного инвентаря. Развязали небольшой мешок с сухарями, положили в него три флакона с витаминами, коробок спичек, пачку папирос. Спрятали мешок снова. Северяне № 1, 2013

109

литературная гостиная | дебют – Скоро лёд встанет, и можно двигать, – прошептал Валерка. – Нет, Женьку я здесь не оставлю. – На фига нам девка? – засомневался Славка. – Ты чё, Женька – пацан! На самоходке, знаешь, как мне звезданула! – для пущей убедительности Валерка шлёпнул себя по лбу. – А если она будет ныть? – Волкам скормим! – рассмеялся Валерка. – Тогда берём, – согласился друг. Вынул из кармана папиросы, закурили. – Дорога дальняя. Ты ей скажи, пусть силы копит. – Скажу. Где конфета? – Валерка взял у него конфету, потрепал за бумажный хвостик. – Это фантик? Которые девки собирают? – Ну. Он самый, как просил.

ё привязали к кровати по рукам и ногам разноцветными капроновыми бантами, и поэтому издалека она была похожа на празднично разукрашенную неподвижную куклу. На макушке болтался чудом уцелевший в потасовке подарок теть Зины. Руководила экзекуцией Вера. Она зорко следила, чтобы каждый ударил, ущипнул или плюнул в неё, сопровождая это ругательством. Кто-то делал это с удовольствием, от души, кто-то с неохотой, подчиняясь воле большинства. Женька смотрела на них сначала с изумлением, а потом с ужасом, чем вызывала ещё большее раздражение: – Чего зыришь, бесстыжая? Ты плохая! Думаешь, ты одна хочешь домой? – Вы все ненцы-немцы противные! – не осталась она в долгу. – Что?! Мало получила? Добавить? Вера отвесила пощёчину, сорвала с неё голубой бант, кинула его на пол. На соседней кровати всхлипывала перепуганная Наташа: – Что вы делаете?! Она же умрёт… – Пусть просит прощения! – Свинья такая, ещё и молчит! Думает, она гордая! А мы подлые, да? – Голубые глаза – значит, русская стала? – Рита щипала и щипала Женьку и никак не могла остановиться, хотя руки пленницы уже превратились в сплошной багровый синяк. Наташа не выдержала, кинулась отпихивать мучительницу, но та в бешенстве швырнула её на пол, а потом, решив, что этого мало, стала таскать за волосы. Женька отчаянно закричала,

110

Северяне № 1, 2013

пытаясь вырваться из пут, чтобы помочь Наташе, но узлы намертво впились в тело, не давая ей пошевелиться. Она откинула голову на подушку, сморщилась, вытирая со щеки о подушку чей-то плевок, сдула с лица чёлку. – Потом я вас убью, – сказала Женька спокойно, как о давно решённом деле, обвела врагов внимательным взглядом. – Всех. Тебя, Ритка, первую. А ты, Верка, гадина, подними бант. Девчонки, выпустив накопившуюся злобу и не дождавшись мольбы о пощаде, поскучнели. Вера подтолкнула Аню, чтобы та подняла бант и положила его на Женькину подушку. Молча разошлись – перебирать свои фантики, мусолить перед зеркалом брови, вышивать. А Женя равнодушно уставилась в потолок. К вечеру заглянула Таисия, довольно хмыкнула: – Хорошо придумали. На ночь развяжите, а то описается. В ответ кто-то угодливо захихикал: – И обкакается! Остальные шутку не поддержали. Вера процедила: – Только попробуйте развязать! Когда все уснули, пришла Наташа, попробовала снять банты. – Потерпи. Ножницы бы… – вгрызлась зубами, с трудом освободила одну руку, вторую. – Не говори им, что это я… Укрыла подругу одеялом и мышкой проскользнула на свою кровать. Женька не смогла пошевелить руками-ногами: тело стало чужим и неподвижным. Позвала маму, с ужасом понимая, что её никто не слышит. Захрипела, натужно отрывая голову от подушки: «Добрый день, весёлый час! Милая мама, недавно у нас был концерт, и я плясала матросский танец «Яблочко». Когда ты меня забёрешь отсюда, я тебя тоже научу его плясать. А если я умру на чужбине, то не грустите над моей могилкой. Напишите, доплыла ли Майка до Валета?» Заправляя утром кровать, Вера обернулась в сторону Женьки и наткнулась на её опрокинутый взгляд. Подошла: – Вставай! Испуганно позвала: – Девчонки… В комнату, кажется, набился весь интернат. Девчонки сгрудились в кучку, прячась за спины друг друга. Заспанная медсестра тормошила Женьку:

дебют | литературная гостиная – Ты можешь встать? Нет? Совсем? Миленькая, попробуй, – подняла на директора виноватые глаза. – Надо «скорую» вызывать. Побежали за «скорой». – Давно лежит? – допытывалась у детей медсестра. – Со вчерашнего дня? Да что же вы фашисты такие? Директор, спрятав за спину подрагивающие руки, тихо приказал всем принимавшим участие в избиении построиться в ряд. Когда девочки кое-как выстроились перед ним вдоль стенки, хмуро поинтересовался: – Все били? И никто не вступился? В шеренге девчонок начался тихий рёв. Наташа стояла, опустив голову. – Я под суд пойду за это! Вы понимаете?! – Мы не хотели… Нам Таисия Тимофеевна велела… Женька пошевелила губами, медсестра нагнулась к ней, вслушиваясь в её шёпот. В глазах Афанасия Петровича затеплилась надежда: – Что? Что она сказала? – Говорит, что в Москву уедет… – Видите, что вы натворили?! – изменился в лице директор, решив, что Женька после всего произошедшего сошла с ума. Когда её на носилках понесли к «скорой», среди расплывшихся белыми пятнами лиц она выхватила Валеркин взгляд. Он выскочил следом на улицу, что-то вложил ей в руку. «Скорая» уехала, увозя Женьку с зажатой в кулаке конфетой. А Валерка с перехлёстнутым через ладонь ремнём яростно метался по коридору: – Кто?! Гады! Кто?! Никто не хотел признаваться, только Вера с вызовом вскинула голову: – Я! В его руке сверкнула металлическая пряжка. Девочка присела, прикрыв голову руками. Отчаянно завизжала Рита: – Не бей! Она резаная! Не бей! Валерка задрал кофту на Вериной спине: правую лопатку обрамлял огромный прямоугольный незаживающий шрам – след операции на лёгком. Она поднялась, криво усмехнулась: – Мог бы ударить. Я и так скоро умру.

ситцевом халатике, в валенках на босу ногу дома пьянствовала Таисия. Сидя на табурете перед топившейся печкой, отхлебывала водку прямо из горлышка.

– Да меня в любой интернат с руками-ногами возьмут! Вот пусть теперь поищут себе культурную! Правда, Герочка? – не выпуская из рук бутылки, повернулась к столу, на котором с фотографии, обрамлённой поблекшими бумажными цветами, смотрел её десятилетний сын. Таисия шмякнула бутылку на стол. – Гера, ты за мамку не переживай. Мамке много ли надо? Да ничего твоей мамке не надо… Пр-р-аживу! Пьяно озираясь, заглянула под стол, свалилась с накренившегося табурета. Уселась на пол, раскинув ноги: – Гера! Ты где, засранец? Гера, иди к своей мамке! Из-под кровати вылез кот, вспрыгнул ей на колени. Удерживая его за шкирку, Таисия взгромоздилась на табурет: – Вот ты где! А чего прячешься? Герка, дуралей… Глотнула из бутылки, потянулась к фотографии: – Гера, сынок, как они за тобой не углядели?! От туберкулеза… за полгода… сгорел! Мыслимо ли?! У меня попробуй кто умри! Каждого, каждого – спать вовремя! Жрать! Лекарства принять! Им, видишь ли, не нравится… А я не для того… Всхлипнула, вынула из волос гребёнку, стала чесать кота. Её голос, обращённый то ли к коту, то ли к фотографии, одиноко зашелестел в скудной полупустой комнате: – Гера, сынок, ведь для тебя стараюсь… А ты… хоть бы приснился…

отсутствие железной руки уволенной Таисии в интернате наступила анархия. Дети целый день прыгали на кроватях, дрались подушками, кидались валенками, стреляли из рогаток: «Домой! Отпустите нас домой!» Заодно разодрали стенгазету и перевернули все тумбочки. По коридору с опаской пробиралась кастелянша со стопкой постельного белья. На неё налетела ватага пацанов: устоять-то она устояла, но бельё рассыпала, и по нему тут же побежали чьи-то ноги. «Ну, черти, вы ещё придёте ко мне! Вот тогда я вам покажу!» – грозилась она. Медсестра, забаррикадировавшись в ординаторской, запирала на ключ шкафчики с лекарствами. Торопилась, потому что снаружи в дверь ломились дети, жаждавшие витаминок. Валерка, пробегая по двору, запустил снежком в стайку девчонок. Славка в ожидании его Северяне № 1, 2013

111

литературная гостиная | дебют мёрз с мешком в руках за сараем и, когда друг появился, проворчал, мол, умру от холода, пока ты с девками заигрываешь. Валерка вытащил из-за пазухи самодельную карту: – Вот смотри, по прямой километров двести. – Сто девяносто два, – со знанием дела уточнил Славка. – Идём до Мужей? – Ну! И расходимся по своим посёлкам. – Да там-то свои, всё равно кто-нибудь подвезёт! – возбуждённо рассмеялся Славка. Из-за угла показалась голова пацанёнка: «Курите? Дайте дернуть!» Тут же юркнул назад, увёртываясь от полетевшего в него снежка. Валерка подставил ладонь снежинкам, падающим с неба: – Через неделю уходим. Славка возразил, что рано, продуктов мало, лучше через месяц. – Нельзя. Снега навалит – не пройдём, – нахмурился Валерка. – Главное, в первый день подальше уйти. А то в прошлом году пацаны ушли километров за пять, костёр зажгли, ну, их и накрыли. – Нас не словят. Зуб даю. Директор понимал всю сложность психофизического состояния своего контингента и звонил в гороно, требуя опытного педагога. В ответ завгороно предлагал прислать наряд милиции, чтобы подавить детский бунт. Афанасий Петрович уверял начальство, что никакой это не мятеж против советской власти, а просто дети хотят домой, и это нормально. Прервал разговор на полуслове, потому что в приоткрытую дверь к нему на стол прилетела дохлая мышь с куском котлеты в зубах. «Мучители… Тебя-то за что?» – заметил он беззлобно. Вошедшая без стука Людмила Васильевна при виде мыши чуть не упала в обморок. Он выбросил мышку за хвост в открытую форточку, и учительница пришла в себя. Пожаловалась, что дети никого, кроме него и Таисии, не боятся, что не едят положенный минтай, и что делать дальше, она не знает. Афанасий Петрович объяснил, что опытные педагоги к ним идти не хотят, смертельно боятся туберкулеза, что минтай они за рыбу не считают, привыкли к своей. В общем, другого выхода, как вернуть Таисию, у них нет. В рекреации, ходившей ходуном, Аня, как ни старалась, не могла удержать бюст Чкалова. Упала в обнимку с ним. Мелкой крошкой рас-

112

Северяне № 1, 2013

сыпалось гипсовое ухо.«Чкалова убили!» – испугался кто-то. Таисия, прибранная, без следов пьянства, остановилась в центре рекреации, дождалась, когда Аня поднимет бюст, а Рита пристроит ему нос, и сказала строго и сухо: «За него вы ещё ответите. А сейчас полчаса на уборку». Все, как один, без возражений, принялись мести полы и возвращать казённую мебель и инвентарь на место. Вечером на линейке воспитательница по списку огласила распоряжение директора: «Для усиления дисциплины и укрепления вашего здоровья перетасовать всех в больницу и в аналогичный интернат». Дети пробовали возмущаться, но железный голос Таисии неумолимо называл фамилии и пункты их нового назначения. Из распоряжения выходило, что Валера Бударин и Слава Конкин попадают в разные заведения. Они понуро, руки в карманах, побрели по коридору. – Я так и знал! – отчаянью Славки нет предела. Валерка взял его за плечо: – Ладно… Уходим! Рано утром, когда интернат спал крепким сном, они, прихватив свои котомки, перелезли через забор и скрылись в утренней тьме. Но сначала свернули к больнице. Приложив ладони к стеклу, Валерка вгляделся внутрь палаты: на кровати с закрытыми глазами лежала Женя. Он подтянулся на руках, упёрся коленками в подоконник, протолкнул в форточку бумажный свёрток. Свёрток упал на тумбочку, развернулся, из него веером рассыпались разноцветные фантики.

алерка и Славка побежали. По белой тундре, навстречу короткому зимнему солнцу... Падая от усталости и вновь поднимаясь... Жаркое запалённое дыхание куржой оседало на шапках и ресницах. Их побег обнаружился быстро: Сеня побил маленького Ардальона за то, что тот собирался ябедничать. – А про что ябедничать? – поинтересовался директор. – Да про то, что Валерка со Славкой домой убежали, – простодушно ответил Сеня, размазывая по щеке рукавом сопли. Искали мальчишек три дня, пока не началась метель. Не нашли. А через пять дней девочки уже собирали венок из еловых веток. Тут же

дебют | литературная гостиная на теннисном столе лежала красная лента с неразборчивой надписью: «Дорогому…». Рита вдруг спохватилась: – А Валерке венок? – Его же не нашли… Может, живой… – с опухшими от слёз глазами прошептала Вера. – Славку, говорят, не могли разогнуть, – вздохнула Аня. – Как уснул, так и замёрз. Подошла озабоченная Таисия: – Готов венок? Девочки, надо поплакать, – забрала венок и ушла. Девчонки обнялись, захлюпали носами. Славкина смерть примирила девчонок, стёрла из Женькиной памяти пережитый ужас, и она простила своих обидчиц. Когда отпускали из интерната, девочки навещали её в больнице. Прибежали Наташа и Рита, принесли письмо из дома: «Пляши!» Женька с трудом села в кровати, сделала рукой пасы – пляшу! Распечатала конверт, достала исписанный листок, из него выскользнул один фантик от конфеты «Ромашка». Спрятала его под подушку. – Нашли Валерку? Девчонки лишь по-взрослому скорбно поджали губы. – Значит, живой, – убеждённо произнесла Женя. – Говорила я ему: зимой только дураки убегают. Рита достала из кармана стопку фантиков, выбрала несколько самых красивых, протянула Женьке: – Это тебе. Та в ответ открыла верхний ящик тумбочки, битком набитый разноцветными фантиками: – Бери на обмен, какие хочешь. Девочка помотала головой: – Нет. Таисия говорит, ты калекой останешься, – вспомнила Наташа. – Фиг ей! Сама она калека. – А можно твоё письмо почитать? – вдруг попросила Рита. – Ну… на… бери… – удивилась Женя, протягивая ей листок. Рита бережно расправила его на коленках, стыдливо попросила: – Только вы не смейтесь. Я ни разу из дома письма не получала… У нас чум далеко. В тундре. – Хочешь? Возьми моё насовсем? – Я только почитать, и всё… – Рита пробежала глазами по строчкам, заулыбалась. – Как будто мне пишут!

Оставшись одна, Женя вынула из-под подушки фантик «Ромашка», приложила его к щеке. Потом прочитала письмо и, помуслив карандаш, стала писать ответ: «Во первых строках, с горячим интернатским приветом к вам Женя. Фантики больше не присылайте, я уже накопила. И здоровье у меня хорошее. Во вторых строках, я не знаю, когда мой день рождения. Сообщите. Чтоб я тут спраздновала. А в третьих строках, если вы ещё кого-нибудь родили, то я очень рада. Дорогие мама и папа, я по вас скучаю. Ещё по вас скучает одна девочка по имени Рита, поэтому пишите в письме: здравствуйте, Женя и Рита!» Услышав лошадиное фырканье и скрип санных полозьев, Женя медленно поднялась с кровати, посмотрела в окно. Сердце бешено заколотилось, она, держась руками за стену, пошла к двери.

больничный коридор ввалился мужчина в тулупе, шапке-ушанке, неся на руках мальчишку, завёрнутого в меховое оленье одеяло. Положил его на кушетку, сбивчиво объясняя прибежавшему врачу: «Пацан замёрз… Мы сетки проверять, а он там… Лежит… Дышит?» Врач ножом разрезал валенки, медсестра стянула пальто, шапку, похлопала мальчишку по щекам. – Открой глаза! – потребовал врач. – Слышишь? Сейчас согреем… Эй, пацан! Ты меня видишь? – Это же Валерка… Медсестра обернулась к Жене: – Кто? Валера? Ты его знаешь? Валерка! Валерочка, зайчик… – Грелки! Капельницу! Хлорид натрия. Быстро! – отдавал распоряжения врач, позвал Женю. – Иди сюда! Говори с ним! Женя робко взяла Валерку за холодную руку: – Ну, что тебе сказать, Валерка… у меня теперь много фантиков… а твои самые красивые. Я могу их тебе обратно задарить. Мне не жалко. А хочешь, я тебе песню спою? У меня уже есть своя… Мама, мама, дорогая мама… Оттаявший Валеркин чубчик мокрыми прядями прилип ко лбу. Едва заметно дрогнули смерзшиеся ресницы. А уже бежали врач с медсестрой, несли капельницу, шприцы, грелки…

а четыре года, проведённых в интернате, Женька вытянулась, повзрослела, отрастила длинную толстую косу, которую Северяне № 1, 2013

113

литературная гоСтиная | дебют повязывала голубым бантом. Всё реже она вспоминала родной дом и однажды обнаружила, что забыла мамино лицо. Закрыла глаза, пытаясь его вспомнить, но перед глазами всплывал почему-то образ продавщицы Андрианны. Наташа посоветовала, чтоб написала домой и попросила фото матери, да и всех остальных родственников на всякий случай. Чтобы хоть как-то скрасить интернатскую жизнь, Женька стала сочинять. Про принцесс, про коммунизм, в котором всех ожидала счастливая жизнь. Девчонкам нравилось. Однажды летним днём они с Наташей, как обычно, делали посреди комнаты гимнастику: садились на шпагат, вставали на мостик, тянулись в «берёзке». Потом улеглись на пол и принялись – в который раз! – перечитывать единственное Валеркино письмо. И тут торжественно вошла Таисия: – Долгушина, Рокина, собирайтесь! Бегом! Женька обессилено уронила письмо: – Домой?.. Ответ Таисии истошным воплем заглушила Наташа: – Домой!!! В своём закутке безмятежно напевала кастелянша. Увидев Женьку, закричала: – Чистое завтра получать! – Я за пальто… – Какое пальто? Только что новое выдала! – Я за своим… – И где я тебе его возьму? – подбоченилась кастелянша. – Времени-то сколько прошло. Три года? Четыре? Тем более! А в коридоре ругалась Таисия: – Где Рокина? Женька где? Катер уходит! Её никто ждать не будет! – Отдайте моё пальто! – отчаянно закричала Женя. Кастелянша покорно развела руками: – Ну, ищи. Женя бросилась в дальний угол, стала сбрасывать с полки пыльные тюки. Схватила один – не тот, второй – тоже. Какой-то свёрток показался знакомым, разрезала ножницами узел – увы… Кастелянша зорко следила за её поисками: – Зачем оно тебе? – Как? – растерялась Женя от такого странного вопроса. – Настя же ни разу не надела… Все деньги на него истратили… – Вспомнила! – всплеснула руками кастелянша. –

114

Северяне № 1, 2013

Я же его переложила! Вещь, думаю, новая, хорошая… Сняла с ближайшей полки тюк, кинула Женьке. Она зубами развязала платок: в нём светлосерое, совсем новое пальто. Её пальто. Вошла Таисия, насмешливо протянула: – Ну…Я ищу её, а она тут барахлом трясёт! Женька, опустив голову, с узлом в руках прошмыгнула мимо. Захлопнула за собой дверь, словно опасаясь, что сейчас выскочит Таисия и никуда её не пустит. Оглянулась – прямо перед глазами торчали две скобяные дужки для замка. Выдернула из косы голубой бант, связала крепко-накрепко скобы. Таисия догадалась, принялась колотить в дверь: – Выпусти! Я приказываю! Немедленно! Взявшись за руки, Женя и Наташа в окружении девчонок побежали прочь. К берегу на минутку причалил небольшой катер. С трапа спрыгнула Женя в своём сером, ставшем коротким пальто и бареткой в руках. Обернулась и прощально помахала стоявшей на палубе Наташе. С горки на Женьку смотрела ватага ребятишек. От смущения она ссутулилась, зашагала по берегу низом, утопая сапогами в глинистой грязи. Ребятня с гиканьем понеслась в деревню, за ними еле поспевал самый маленький. Она радостно распахнула нелепо торчавшие из рукавов руки: – Алёшка? Алёша… Он, улепетывая, оглянулся: – Дула! Я не Алёшка! Я Юлык! Как она сама не догадалась, что это тот самый Юрик, родившийся в её отсутствие? В лодкекалданке, привязанной к колышку, она сняла пальто, из которого давным-давно выросла, уронила голову на баретку и заплакала. От страха, что её все здесь забыли… От счастья, что наконец вернулась. За спиной раздались голоса: «Женя! Женька приехала!» Она растёрла ладонями слёзы, неуверенно улыбаясь, обернулась: к ней бежали выросшие Настя, Миша, Алёша и Юлык, за ними торопилась мама. Женька выпрыгнула из лодки и неуклюже засеменила навстречу своей семье. Её обнимали, целовали, расспрашивали, а она прижимала пальто к груди и всё никак не могла выпустить его из рук, чтобы обнять их в ответ. Во дворе дома её ждал отец. Увидев подросшую Женьку, улыбнулся повлажневшими глазами, похлопал ласково по спине: «Ну, здравствуй, дочь. Вот ты и вернулась».

проза | литературная гостиная

Жестокость Иван Погорелов с. Катравож

очти целый день небольшая рыжая дворняжка Жучка ходила по двору строительной площадки, слегка скулила, обнюхивала самые укромные места. Раздувшийся живот и набухшие соски делали её немного смешной. По всему было видно, что она выискивает себе подходящее логово. Лишь к вечеру всё-таки выбрала себе нужное место под штабелем досок. Сначала она разрыла лапами лаз, затем, расширив яму, стала таскать старые мешки и разную ветошь, носом старательно уплотняла их, и, наконец, получалось что-то вроде гнезда. Потом она легла, долго ворочаясь и выбирая наиболее удобное положение, и лишь в полночь успокоилась. Довольная собой, она задремала, но ненадолго, готовые вот-вот появиться на белый свет щенки беспокоили её. Утром её вдруг охватила какая-то непонятная тревога, ей стало страшно, и она жалобно заскулила, забеспокоилась, вся напряглась. И в тот момент, когда на землю легли первые лучи солнца, у неё появились три щенка, три крохотных, тёпленьких, мокреньких комочка. Они беспомощно ползали около ослабевшей матери, тоненько попискивали, тыкались слепыми мордочками друг в друга и расползались в разные стороны. Жучка облизывала их, бережно, по-матерински подталкивала носом к себе, подставляя им свой живот с набухшими сосками, готовыми брызнуть молоком. Наконец, верные извечному инстинкту, щенки захватили розовыми ротиками по соску и зачмокали. Вкусное, тёплое материнское молоко тоненькой струйкой потекло в рот и впервые в их жизни стало наполнять желудки. После еды, немного усталые и раздувшиеся, они уснули, тесно прижавшись друг к другу. Задремала и Жучка. Два щенка, точная копия матери, были рыжие, третий был пятнистым. Тепло и забота матери быстро поставили их на ноги. Вскоре у них открылись глаза, и они, часто моргая, щурились от света, пугались незнакомых предметов и с великой осторожностью обнюхи-

вали их. B отсутствии матери возились между собой, хватали друг друга за торчащие хвостики, неуклюже переворачивались на спины, смешно дрыгая всеми четырьмя лапками. А спустя месяц, они уже смело выползали через лаз во двор, внимательно осматривали окружающий их мир, а освоившись и привыкнув ко всему, отправились в путешествие по двору, переваливаясь с боку на бок и путаясь в густой траве. Они находили небольшие предметы или тряпки, грызли их острыми, как иголки, зубами, устраивали возню, отнимая их друг у друга. Их безмятежная весёлая жизнь так бы и продолжалась, если бы не случай, который круто изменил всё в жизни одного из щенков. В один прекрасный, солнечный летний день, когда щенки, рыча, отнимали друг у друга какуюто тряпку, мимо двора проходили дед и внук... Мальчика звали Алёшей. Он остановится около забора и с интересом стал смотреть на возню щенков. Его охватил неудержимый восторг, мальчик громко смеялся, слегка приседал и что-то выкрикивал, готовый сам кинуться в эту кутерьму. Стоявший рядом дедушка напомнил ему: – Нам пора идти, Алёша. – Дедушка, ну давай ещё немножко постоим и посмотрим. Знаешь, как смешно и интересно они играют. – И снова с увлечением стал наблюдать за вознёй щенков. – Дедушка, давай возьмём одного себе, – посмотрев на деда, проговорил мальчик. – Ну вот ещё чего выдумал! Где ты его держать будешь? В городе любая животина обузой становится: тут тебе ни кола ни двора. Это не в деревне, где вся живность вольно себя чувствует. – Дедушка, мы будем держать его на балконе, я сделаю ему конуру и буду за ним ухаживать. Он умоляюще посмотрел на дедушку и снова проканючил: – Дедушка, а, дедушка, ну давай возьмём! – Ну, смотри у меня, чтобы слово своё сдержал, это ведь живая тварь и с ней надо обходиться, как говорится, по-божески. Собаки быстро привязываются к хозяину и становятся очень преданными, ведь не зря же в народе говорят: «Преданный как собака». И человек должен Северяне № 1, 2013

115

литературная гостиная | проза до конца поддерживать эту дружбу, ведь всё зависит от него, человека. Дедушка с внуком зашли во двор и поймали пятнистого кобелька. Мальчик сразу же дал ему широко распространённую кличку: Шарик. Оторопевший, испуганный щенок попытался вырваться из рук, жалобно заскулил вслед убегающим своим братьям. Но тут его нежно погладили рукой по голове и спине, сказали что-то ласковое, и щенок притих, затаился. Алёша вертелся около дедушки и тянулся рукой, чтобы погладить щенка. Тот слегка щурился от удовольствия и, широко открывая ротик, зевал. Один раз он даже пошевелил хвостиком, и мальчик сразу же обрадовано закричал: – Дедушка, дедушка, смотри, он узнал меня! – Не узнал, а признал, – поправил его дедушка и толстым корявым пальцем почесал щенка за ушами. Внук никак не мог дождаться, когда они придут домой, и всю дорогу тараторил дедушке о том, как он будет растить Шарика и ухаживать за ним, как они будут дружить, что он никогда-никогда никому не позволит обидеть его и не оставит Шарика в беде. – Смотри, внучек, ты много наговорил хороших слов, теперь надо сдержать их и только тогда ты вырастишь и станешь настоящим человеком. Дома, конечно, все обрадовались появлению Шарика. Алёша бросался то к отцу, то к матери и взахлёб рассказывал им, как они с дедушкой нашли Шарика, как он будет жить с ним. Мать подошла к щенку и указательным пальцем потрогала чёрненькую пуговицу прохладного и влажного носика. – Ух ты, какой хорошенький, маленький. Сейчас мы накормим тебя, потом сошьём постельку, ты у нас будешь членом семьи. Она принесла блюдечко с молоком, поставила его на пол перед щенком, сюсюкая: – Ешь, маленький, ешь, мой хорошенький. Но щенок ещё не умел есть из блюдечка, да и растерялся от безмерной ласки. Он озирался по сторонам и слегка поскуливал. Тогда дедушка взял его за загривок двумя пальцами и ткнул мордочкой прямо в блюдце с молоком. Шарик смешно фыркнул, стал облизываться и заодно осознал, что он проголодался и ему предлагают что-то вкусное. Он наклонился к блюдечку и розовым, похожим на нежный лепесток, язычком

116

Северяне № 1, 2013

стал лакать молоко. Ел он степенно, не спеша, потом отошёл в сторону, аккуратно облизал мордочку и двинулся вдоль стены, обнюхивая предметы. На коленях Алёша неотступно ползал за ним, заглядывая ему в глаза и нежно-нежно гладил его по мягкой шелковистой шёрстке. Шарику отвели уголок, постелили кусок дорожки и огородили табуретками. Алёша здесь же рядом присел на корточки, поставил локти на колени, обхватил руками подбородок и продолжал наблюдать за щенком. Шарик тщательно обнюхал угол, постель, повертелся немного и лёг на живот. Задние лапки он подтянул под себя, а передние немножко вытянул вперёд, положил на них свою мордочку, раза два сладко чмокнул ротиком, облизнулся, закрыл глаза и стал засыпать. – Мама, мама, смотри, как он смешно спит, – сказал мальчик. Мать подошла к Алёше, взяла его за руку и отвела в сторону, сказав: – Он ещё маленький, и ему надо много кушать и спать, чтобы быстрее вырасти. Проходили дни, Шарик, окружённый заботой и лаской, быстро подрастал, становился избалованным, но сообразительным. Алёша по-прежнему был привязан к нему, часто играл с ним, водил на прогулки, учил выполнять отдельные команды. Шарик заметно подрос, освоился в квартире и чувствовал себя свободно. Запросто бродил по комнатам, встречал хозяев звонким лаем, когда они приходили с работы. По выходным все долго спали, Шарик томился одиночеством и, скучая, начинал громко лаять, стаскивать одеяла со спящих, совсем не понимая, как это раздражает хозяев. Алёша всё чаще стал забывать выводить Шарика на прогулку, кормил кое-как, убегал на улицу, оставляя его дома одного. Шарик скулил, просился на улицу, царапал лапами дверь и вконец изорвал дерматиновую обшивку, за что, конечно, получал наказания. На него стали кричать, пинать ногами, когда он, ласкаясь, хотел повиниться. А однажды, надолго оставленный один дома, не смог вытерпеть до прихода хозяев и справил свою нужду прямо в квартире. Мокрое пятно расползлось по полу и впиталось в ковровые дорожки. Потом, играя, он нечаянно толкнул стол, ваза с цветами опрокинулась, упала на пол и разбилась. Это было уже пределом терпения, и мать заявила Алёше:

Александр Щемляев. друзья

проза | литературная гостиная

Северяне № 1, 2013

117

литературная гостиная | проза – Откуда принёс его, туда и отведи. – Больно он мне нужен, – ответил недовольно сын. Шарик, притихший, сидел здесь же, переводил свой умный взгляд с одного на другого, не понимая, что решалась его судьба. В тот вечер взрослые решили избавиться от Шарика. Однажды утром раньше всех встал отец Алёши, быстро оделся и, выходя из квартиры, позвал с собой Шарика. Не подозревая, ничего плохого, тот с радостью бросился следом, заранее радуясь ранней прогулке. Они шли по длинным улицам, сворачивали в проулки, шли по асфальтовым и грунтовым тротуарам. Шарик бежал с удовольствием, обнюхивал незнакомые предметы, часто поднимал одну заднюю ногу, делал стойку на трёх и справлял общепринятый собачий ритуал пометки пути следования. Делал он всё это бессознательно, чисто инстинктивно, ещё не ведая о том, что впоследствии это пригодится ему. А человек, не зная собачьей психологии, не придавал этому никакого значения. Наконец, довольно изрядно проплутав по улицам и переулкам, хозяин остановился у высокого, глухого забора частного дома, нажал рукой на щеколду калитки. Дверь подалась, приоткрылась, тогда он быстро схватил Шарика за загривок, втолкнул его в чужой двор и захлопнул дверь. Воровато озираясь по сторонам, он почти бегом бросился прочь. Ошарашенный Шарик стоял на дорожке, посыпанной жёлтым песком. Он не знал, как вести себя, что предпринять, поэтому долго стоял у калитки: не послышатся ли знакомые ему шаги. Но время шло, а хозяина всё не было. Тогда Шарик бросился вдоль забора, надеясь найти какуюнибудь лазейку и выбраться на улицу. Hо его надежды оказались тщетными: забор был сделан на совесть, сплошной стеной и высокий. Он присел и задумался: что бы это значило, почему его сюда привели и оставили? Не иначе, как испытывают его на сообразительность. Потом прилёг, положил голову на передние лапы. И вдруг: «А лапы, лапы-то зачем, да ещё острые и крепкие когти?». Залившись радостным лаем, он начал быстро разгребать рыхлую землю под забором и вскоре достиг своей цели. Сначала появилась небольшая щель, а ещё через некоторое время был проделан настоящей лаз. Шарик прошмыгнул через него и очутился на улице. Отряхнувшись

118

Северяне № 1, 2013

от прилипшего песка, он посмотрел по сторонам, но хозяина нигде не было видно. Тогда он низко опустил голову и стал обнюхивать следы на тротуаре. Один раз он учуял что-то знакомое, но вскоре след хозяина затерялся, затёрся чужими. Пробежав ещё немного, Шарик остановился у невысокого пенька и уже собирался проделать тот ритуал, который обычно справляют в таких случаях все собаки. Но вдруг он уловил знакомый запах – собственный запах. И тут же понял, что это и есть его обратный путь. Так перебегая от предмета к предмету и обнюхивая их, он находил знакомый запах и уверенно приближался к дому. А вскоре показался знакомый двор. А вот и дом! Не задерживаясь и высунув розовый влажный язык, Шарик опрометью бросился по лестнице на пятый этаж. Подбежав к знакомой двери, довольный собой, он залился радостным звонким лаем, представляя себе, как хозяин откроет дверь, улыбнётся, наклонится к нему, потреплет его по загривку и ласково похвалит: «Умница, пёсик ты мой, умница!» Щёлкнул замок, дверь приоткрылась, показалось удивлённое и немного растерянное знакомое лицо. Шарик быстро прошмыгнул между ног в коридор и завертелся, ожидая ласки и похвалы. Но вместо всего этого с силой хлопнули дверью, хозяин сердито чертыхнулся и удалился на кухню. Ошеломлённый пёс присел на задние лапы, слегка склонил голову набок и с удивлением посмотрел вслед ему: «Неужели я опять что-то не так сделал?» – не понимая того, что от него просто хотят избавиться. В его чёрных глазах впервые в жизни появилась грусть, а предчувствие какой-то беды не давало ему покоя. И она не заставила долго себя ждать. Его просто не стали замечать, кормили плохо, уже никто не ласкал, больше покрикивали и отпихивали от себя. И вот однажды отец Алёши, уходя на работу, позвал с собой Шарика. Думая, что с ним хотят восстановить прежние отношения, пёс, виляя хвостом, бросился вдогонку. Вдвоём они пересекли улицу, другую и направились к электричке. Долго ждать не пришлось. Подавая сигналы, лязгая металлом, приближался электропоезд. Хозяин наклонился к Шарику, натянуто улыбнулся и слегка погладил его по голове. Шарик радостно завилял хвостом и прижался к его ногам. Зашипев, открылись двери вагонов, хлы-

проза | литературная гоСтиная нул поток людей, сначала из вагонов, а потом обратно. Вошли в вагон и они. Состав слегка дрогнул, качнулся, под полом глухо застучали на стыках колёса. Шарик доверчиво заглядывал в глаза хозяину, как бы спрашивая: «А куда это мы едем?» Проехав несколько остановок, они направились к выходу. На остановке хозяин немного задержался в тамбуре, а потом резко отшвырнув от себя Шарика, бросился на перрон. Пёсик не успел опомниться, как снова зашипело, и двери закрылись. Вагон дрогнул, а потом качнулся, застучали колёса, и поезд помчался вперёд. На следующей остановке, едва успели открыться двери, Шарик опрометью бросился вон из вагона и сразу же очутился под ногами людского потока. Потом пассажиры исчезли, укатила электричка, и он остался на перроне совсем один. Кругом всё было незнакомо, на душе стало тоскливо и тревожно, в горле застрял какой-то комок, хотелось выть, но он прекрасно понимал, что скулят только слабые и нехорошие собаки. Чтобы вытолкнуть из горла застрявший ком, потихоньку, тоненько и жалобно взлаивал, одновременно вытягивая шею и поднимая кверху голову. Мимо изредка проходили люди и бросали на него мимолётные взгляды, они все куда-то спешили и были безучастны к его судьбе. Незнакомая обстановка, одиночество, предательство хозяина до того на него подействовали, что Шарик заплакал настоящими человеческими слезами. Они большими прозрачными каплями собирались в уголках его глаз, потом, отяжелевшие, выкатывались оттуда, сползали по ворсу шерсти и падали на землю. Один из прохожих заметил это, остановился, внимательно посмотрел на Шарика и, поражённый увиденным, зло выругался: «Вот гады, до чего довели собаку!» Сколько так просидел Шарик, он не помнил, потерял меру времени и поплёлся к вокзалу, где были люди, где он ещё на что-то надеялся. Свободно войдя в помещение, он немного растерялся от его внушительных размеров, мебели, сверкающих табло, снующих туда-сюда людей. Забившись в угол под скамейкой, он прилёг на живот и, немного успокоившись, стал обдумывать случившееся. Первое, что его тревожило: за что, почему его бросили, обманули, предали? Но отсутствие, как и у всех животных, способности логического мышления рождало сомнения и надежды: а может быть, произошла какая-то

ошибка, случайность. Так и не придя ни к какому выводу, Шарик положил голову на передние лапы и уснул. Ему снился Алёша, двор, где они вдвоём носились словно угорелые, отнимая друг у друга палку или мяч. А он, Шарик, заливался звонким лаем. Сон настолько вернул его к прошлому, что он, уже просыпаясь, подумал: «Ну, вот и кончились мои мучения и сомнения». Шарик окончательно проснулся, слегка потянулся и зевнул, ещё находясь под впечатлением только что увиденного во сне. Но, когда он открыл глаза, то увидел всё тот же огромный зал ожидания и услышал всё тот же многоголосый шум. Шарик пожалел, что проснулся: ведь во сне всё было так хорошо. А тут ещё заурчало в животе и захотелось есть. Он облизнулся и сглотнул набежавшую слюну, но голод не отступил. Тогда он вылез из своего укрытия, сел напротив пассажиров и долгим просящим взглядом уставился на них. Конечно, кто же мог устоять против такого взгляда, и люди делились с ним тем, что у них было. Так Шарик научился утолять голод, продолжая надеяться на встречу со своими и вернуться домой. Прошло уже довольно много дней, а он попрежнему жил на вокзале и никого из своих не встретил. Люди уже привыкли к нему, подкармливали, а иногда какая-нибудь сердобольная рука ласкала его, нежно почёсывая за ушами. Но такие ласки ещё больше волновали Шарика, возвращали его к прошлой жизни, и он с новой тоской озирался по сторонам, провожая каждую электричку. Однажды, сидя на перроне, он увидел, как ко второй платформе подкатил электропоезд, хлынул поток людей, и тут ему показалась знакомой походка какого-то человека. Радостно взвизгнув, ничего не замечая вокруг, он кинулся ко второй платформе, но тут же почувствовал, как на него, лязгая и гремя металлом, что-то навалилось, больно ударило и отбросило на шпалы. Это по первому пути катились вагоны маневрового поезда. Тупая боль заполнила всё тело Шарика. Жалобно скуля, он собрал все силы, напрягся и прыгнул из-под вагона на платформу, но не рассчитал свои силы, и высокий барьер перрона словно отшвырнул его снова под вагоны. Шарик упал прямо на рельсы, и в этот момент огромное блестящее колесо наехало на него. Мгновение – и Шарика не стало. Северяне № 1, 2013

119

литературная гостиная | поэзия

Подготовила Любовь Лаврова

Пути-дороги Дорога. Она начинается с малозаметной тропки в густой траве или среди снегов… Бежит неприметная по лесам и полям. А может, с трудом поднимается на крутые холмы, пробирается меж обрывов, средь сыпучих песков или арктических льдов. И кажется, вот оборвётся и совсем пропадёт… Беда, когда не нужна никому! Зарастёт, забудется… Но пройдёт человек, другой, третий... И уж вовсе не тропинка это, а настоящая дорога вырвалась и помчалась дальше, за горизонт!.. А вот и огни видны. Что там? Деревня, село, город?.. Люди не могут без дорог. Обмотав дорогами твёрдую землю, они продолжили их в зыбком океане, потом – в прозрачной атмосфере. Чтобы заглянуть внутрь себя, каждый в своей жизни выбирает свой путь и свою дорогу: кто привычную, накатанную, прямую, а кто по лугу, по некошеной траве, может, и по грязи, через кюветы иль по глубокому, рыхлому снегу – туда, где гуляет ветер, а кто и за пределы земного притяжения. Каждый выбирает дорогу по себе, по своим силам…

Эдуард Мартышев

***

Гудит асфальт от сотен ног, Подков и каблуков, Свернувших с тысячи дорог, Покинувших свой кров. Кто друга ищет, кто врага Преследует в пути, Кто славы ищет, кто греха – Всяк вынужден идти. Гремят цепями кандалов, Спешат на поводке, С ленивой грацией ослов, По-львиному в броске. Но эти двое не спешат – Закончен долгий бег. Любовь нашедшие стоят, И слышен тихий смех...

120

Северяне № 1, 2013

Александр Южаков

Дороги, которые нас выбирают След самолёта в небе словно память: Сначала чётко всё и прямо... Проходит время, где-то полчаса, Уже теряет чёткость полоса... Вот через час размыт воздушный след, А через два его, глядишь, и нет. Недолговечен след оленя на снегу, Теряется в метель или пургу, Неровная прерывистая нить... Вот снова нам приходится торить Дорогу, что живёт лишь день иль два, А после лишь виднеется едва. Но есть у тундры тайные пути, Которые на карте не найти. Их знают лишь кочевники и птицы, Когда весной на север устремится Живой поток людей, оленей, стай Путями древними в свой благодатный край. Вершат они из года в год свой путь, Который не забыть, и не свернуть С него, пока не устаёт крыло, Пока полярными ночами так светло, Что хочется лететь, каслать, спешить, И чум поставить, и гнездовье свить. Так каждую весну, из века в век! Олени, птицы, человек, Теряя сон, забыв покой, Спешат на север – за зимой. В отличие от всех иных Дорога выбирает их!

поэзия | литературная гостиная Юрий Басков

Белые олени. Белый снег. Нарты мчат, Олени хрипло дышат. Им кричит на нартах человек: – Стойте!!! Но они его не слышат. Усмирить, унять оленей пыл Человеку на лету не просто. И тогда он их остановил, Вырезав резцом из белой кости. Кончил песню, Молча опустил Он устало руки на колени, Но с недоуменьем ощутил, Что его, как прежде, мчат олени… Белые олени. Белый снег. Нарты мчат, Олени хрипло дышат. Им кричит на нартах человек: – Стой!!! Но они его не слышат.

***

Фёдор Конев

Не можем мы спокойно жить И всё бежим куда-то ходко. Не лучше ль, братья, до горы Идти спокойною походкой? А у подножья посидеть, Подумать – нужно ль восхожденье? И надо ль ошибаться впредь Прожившим долго в заблужденьях? Что даст изнеженным телам Вершин сияние пустое? Коли гора не подошла, То, может, к ней идти не стоит? Знать, есть желаниям предел, И жив я радостью другою – Как бури в юности хотел, Так нынче я хочу покоя. Люблю я сельского пруда Невозмутимый лик зеркальный, Люблю закатный час, когда Душа полна любви прощальной. Июнь 2004 г.

Рисунок надежды Талигиной

Олени

Северяне № 1, 2013

121

литературная гостиная | поэзия

***

Василий Мотин

***

Валерий Котов

Пути-дороги снегом занесло. Привыкший всё прощать и всем делиться, Я снова растранжирил по столицам Твоё провинциальное тепло. Желание плутать по этажам, Стучать в полузабытые квартиры Сильней меня. С ухмылкой дезертира Жму руку опечаленным друзьям. Я снова весел, зол и одинок, В кругу таких же злых и одиноких Высмеиваю клятвы и зароки, Что дал тебе и что не дать не мог. За мной, как прежде, водятся грехи. Я бросил пить, но я любить не бросил, Я снова привязался к папиросе, Разменивая сердце на стихи. Я вновь переступил бы ту черту, Тот минимум привычных унижений, Когда б ни эта вера в чистоту, В тепло провинциальных отношений. Когда б ни эта вечная тоска, Когда б ни это вечное виденье – Аэропорта хрупкое строение, И самолёт, И ты недалека.

122

Северяне № 1, 2013

Рисунок надежды Талигиной

Дорога, старая дорога, По ней ходила моя мать. Не обрывалася у лога, Всегда надёжной была гать. Теперь от ней остались крохи, Что не всегда можно пройти. Дела дороги очень плохи, К ней все отрезаны пути. Всё оттого, что нет деревни, Она не встала от войны. Лишь одинокие деревья До крайности обнажены. Давно колодцы пересохли, Сады растаяли в дыму... Они хоть мизер для эпохи, Но больно сердцу моему.

***

Роман Скрыльников

Семь часов на восток – Я опять устаю. Снова я одинок – Я покинул семью. Я был вами любим, Только вот не судьба. Я ветрами гоним, Ждёт дорога меня. Мне до боли приятен Запах пыльных дорог. На одном плече – дьявол, На другом плече – Бог, За спиною котомка, Посох в правой руке. Мои мысли о доме Утонули в реке. Я любимец судьбы, И судьбы я изгнанник, Я свободен душой, Потому что я странник. Семь часов на восток – Я опять устаю. Снова я одинок, Я оставил семью.

поэзия | литературная гоСтиная Александр ЮдАшкин

Анатолий омельчук

***

Жёсткий вереск волос. Дикий лес черноты. И жестокий татарник, обезумевше-чёрный, непознанно жёсткий. Здесь красиво, таинственно, странно. Философское место. Тянет понять и проникнуть в смысл женщины и бытия. По-осеннему стынут колеи. Гололёд и дорога на Ямбург. Я рыдаю беззвучно в эту осень разлуки.

рисунок надеЖды талигиной

***

Мы уходим, уходим на Север! Нас встречает неласковый ветер! Здесь нас солнце ямальское метит Ярким всполохом по утрам! Мы от холода лица не прячем, Верим в силы свои и удачу! Просто жить мы не можем иначе – Мы уходим к полярным снегам! Здравствуй, край снегов и метелей! Здравствуй, край морозов и вьюг! Нас встречают сосны да ели И полярный загадочный круг! Здесь в почёте мудрость седая, Рядом молодость в ногу шагает. Здесь «так надо» без слов понимают И не ведают слов «не могу!». Нет различий и нет разногласий, Кто с Молдовы, а кто из Абхазии, Здесь посланцы Европы и Азии В нерушимом согласье живут! Мы уходим! На Север уходим! У судьбы лучшей доли не просим! Мы не знаем, куда нас забросит – В Муравленко? В Надым? В Салехард? Мы о подвигах не мечтаем, Для страны нефть и газ добываем, Мы теперь твёрдо верим и знаем: Красный Север для нас – друг и брат!

Северяне № 1, 2013

123

литературная гостиная | поэзия

Геннадий Цветков

Сказочный мир

Мир волшебный рядом с нами есть, Ты поверишь в это сам. Стоит книгу сказок лишь прочесть, И начнутся чудеса: Прилетит ковёр-самолёт, Водяной придёт из болот – Всё это будет рядом с тобой, Только книгу открой!

Живёт в селе Самбург Пуровского района, работает учителем информатики в школе-интернате. Давно пишет стихи, но публикуется впервые. Человек творческий и по всему видно – романтик.

Книгу открой, в сказочный мир дверь отвори. Будет с тобой сказочный мир, ты посмотри! Столько чудес, столько добра, мудрость веков! Сказочный мир счастьем тебя встретить готов! Людям надо верить в чудеса, Чтобы было легче жить, Чтоб исчезла грусти полоса, Чтоб вилась надежды нить. Насреддин и Баба-Яга, Мальчик-с-пальчик и Айога – Все они будут рядом с тобой, Только книгу открой! Май – сентябрь, 2002 год

Самбург мой дорогой

По Ямалу через долгие века Катит волны своенравная река. У реки, под невысокою горой Примостился Самбург мой родной. Если ты ещё здесь не был – приезжай! И тебе подарит сказку этот край, В твоём сердце приютится красота, И ты Самбург не забудешь никогда! Здесь такие необычные места – Есть и тундра, и болота, и леса. Всё смешалось в нашем самбургском краю, И за это Самбург я сильней люблю! Будут годы быстро мчаться над землёй, Будет жить и процветать Ямал седой. Самбург не угаснет, в это верю я, Ещё краше станет родина моя! Март – апрель, 2007 год

124

Северяне № 1, 2013

День оленевода Солнце светит с небес, Дарит людям тепло, Дарит время чудес. На душе так светло! В этот радостный день Веселится народ. Мчит по тундре олень, Быстро мчится вперёд. Мы не будем скучать – Состязанья идут. В клубе песни звучат, Нас на праздник зовут. В этот праздничный день Каждый радость несёт. Мчится быстрый олень, Словно песню поёт. День оленевода – Наш любимый праздник! Музыку разносит Ветерок-проказник! Мчат олени, Нам их не догнать! Скоро-скоро будем Лето мы встречать! Март, 2009 год

поэзия | литературная гостиная Весенняя упряжка

По дорожке в лето

Разрывая небеса, Мчится к нам весна-краса И бросает с высоты дивные цветы. Наполняет солнца круг Тёплым светом всё вокруг, Согревает тёмный лес, край земных чудес.

Быстро отшумели зимние метели, Больше чудо-вьюга песен не поёт. И весной капели быстро отзвенели, А теперь к нам лето жаркое идёт.

В речке бурная вода Сбросит шубу изо льда, И начнётся ледоход, лёд пойдёт в поход. Оживает всё кругом, Наполняется добром, И приветствует весна тундру и леса. Март, 2003 год

Маленький подснежник отряхнулся нежно, Лепестки расправил солнечным лучам. Тундра оживает, вся благоухает, Летнею улыбкой улыбнулась нам. По дорожке в лето мы с тобой уходим, По дорожке в эти солнечные дни. По дорожке в лето радость мы уносим, Мы уносим в лето песенки свои! Май, 2007 год

Рисунок Анатолия Салиндера, 14 лет, п. Яр-Сале, 1999 год

Весенняя упряжка мчится в гости к нам, И слышится повсюду цокот оленей, Весенняя упряжка дарит счастье нам, И каждому из нас становится светлей.

Светит нам в оконце радостное солнце, Дарит всем надежду, дарит всем тепло. Долгою зимою, быстрою весною Солнечное лето ждали мы давно.

Северяне № 1, 2013

125

литературная гоСтиная | поэзия Азбука безопасности Если вдруг внезапно что-то приключилось, То не надо в панику впадать! Только надо чётко, что бы ни случилось, Азбучные истины познать.

В мире так мало стало чудес. Сказки уходят в таинственный лес… Надо обратно их возвратить, Чтоб интересней всем стало жить.

Как из леса выйти, избежать пожара, Смело удержаться на воде – Обо всём расскажет, а ещё покажет, Вам поможет азбука в беде! Азбука, азбука, Азбука безопасности – Для детей надежная верная звезда. Избежать опасности Для всеобщей радости Вам поможет азбука раз и навсегда! Сентябрь, 2007 год

чудо-ягодки Август лето завершает, Песенки поёт. Тундра красками играет, В гости всех зовёт. На болотцах созревают Чудо ягодки И на солнышке сияют, Словно огоньки. Топ-топ! Топ-топ-топ! Иду я по дорожке. Наберу я, наберу Ягоды морошки. Сладкие, душистые, Ярко-золотистые Ягоды морошки Прыгают в лукошко! Сварит мамочка варенья Литров двадцать пять! Я гостей в свой день рождения Буду угощать! Январь, 2010 год

126

Северяне № 1, 2013

Старые сказки

Каждый из нас пусть мечтает о чуде, Старые сказки встречая в пути. Верьте, друзья, что счастливее будет Тот, кто сумеет все сказки найти. Время торопит быстрый свой бег, Новые сказки диктует нам век. Нет в них того, что даёт нам мечтать, Что позволяет в снах нам летать. Мы испытаем новый полёт, Если к нам сказка в гости придёт. Будет веселье и радостный смех, Счастье, удача, в жизни успех! Февраль, 2006 год

мамочка моя За окном пурга резвится, за окном зима… Почему тебе не спится, мамочка моя? Почему сидишь у печки, голову склоня? Что волнует твоё сердце, мамочка моя? Не грусти, сожми в ладонях грустную волну. Мамочка, не надо плакать. Я тебя люблю За твоё тепло и ласку, за покой, уют… Мама, расскажи мне сказку добрую свою… Ты седа, и я не молод… Но к чему грустить? Между нами протянулась тоненькая нить: Мы друг друга понимаем без ненужных слов. – Ты нужна мне, слышишь, мама! – повторяю вновь… Скоро-скоро снег растает и придёт весна. Ты одна на белом свете, мамочка моя! Январь, 1998 год

проза | литературная гостиная Записывал Борис Касаев

Записки очевидца Первый день В 1971 году, в один из морозных мартовских понедельников, я впервые явился на работу в редакцию «Советского Заполярья». Это был одноэтажный брусчатый дом, похожий на избу, где размещалась и типография. Из растворенной парадной двери доносились громкие голоса. Я шагнул за порог и едва не брякнулся навзничь, поскользнувшись на ледяной корке. Спасла ручка двери, за которую ухватился. Оглядевшись, увидел, что полы редакции с типографией были похожи на хоккейные корты, а в кабинетах свирепствовал космический холод. Электрическая проводка была повреждена и лампочки не горели. Из громкой возмущенной речи редактора газеты Арликина Землянушина, стоявшего с поднятыми кулаками среди столов и стульев, впаянных в лёд, стало понятно: катастрофа постигла редакцию по вине истопника Прокопия. Оказывается, вместо того чтобы исправно топить дровами печь с вмурованным в неё котлом водяного отопления, прохиндей Прокопий еще с пятницы исправно налегал на портвейн «Агдам», забыв про службу. Печь погасла, теплосистему прорвало. Фонтанируя, батареи облили мутной жижей полы и стены, табуретки и диван. Прокопий едва-едва протрезвел к понедельнику и рано утром по настоянию супруги, орудовавшей черенком от лопаты, пришёл топить печку. Увидев поразившую его картину ЧП, он вмиг протрезвел и скрылся в неизвестном направлении. Землянушин громко слал проклятия по адресу истопника-вредителя. Коллектив удручённо молчал. Закончив свой ругательский монолог, редактор с надрывом в голосе вопросил: – Ну, что делать будем?! – Писать статьи дома, – ответила Лариса Вох мина. Её поддержал заместитель редактора Леонид Андреев: – Логично! Землянушин развил идею:

– Правильно. С рукописей будем делать ручной набор и ночью на «американке» отпечатаем тираж. А я срочно займусь ремонтом отопления и электросетей. Помолчав, добавил строго: – Чего стоим? За работу! Мне поручили взять интервью у директора сов хоза. Директор носил пижонские усики и модный пиджак. Он подробно рассказал о достижениях в оленеводстве и звероводстве, коснулся проблем на МТФ. – Что-то коровы стали плохо доиться! – пожаловался он. – Наверное, витаминов не хватает. Позже я долго удивлялся: надо же – настоящее парное молоко! И где? Аж в Заполярье! Ещё поражало продовольственное изобилие: в магазинах полно было рыбы различных сортов, мяса, консервированной овощной, фруктовой и молочной продукции. И как дёшево! На «югах» такого отродясь не видывали. Хорошо обеспечивался Север… …Ближе к вечеру творческие сотрудники принесли рукописи. В типографии зажгли керосиновые лампы. Наборщицы, одетые в полушубки и валенки, встали за реалы и принялись, буковка к буковке, набирать текст. Леденели пальцы от холодного металла – сплава олова, свинца и сурьмы, индевели ресницы и брови. Но работа не останавливалась. На квартире заведующего промышленным отделом Ильи Болдырева, жившего по соседству с редакцией, шла читка газетных страниц. После полуночи полосы «Советского Заполярья» были готовы. Их засунули в «американку»… Старинный тигельный печатный агрегат! Привыкший к полуавтоматам – ротационным машинам и линотипам, я был сражен этой самой «американкой», моделью девятнадцатого века. На такой машинке, наверное, ещё президент Линкольн размножал свои призывы к отмене рабства в Америке, Маркс печатал «Манифест», а Ленин – «Искру». Жива курилка! Я чуть не прослезился. Вдвоём с корректором Люциллой Деменевой мы взялись за рукоять и крутанули маховое колесо. Заскрипел ремень, пошла гулять вперёд – назад станина, зашелестели оттиски, вынимаемые Северяне № 1, 2013

127

литературная гостиная | проза печатником. При тираже газеты в полторы тысячи экземпляров надо сделать три тысячи таких оттисков. На первой тысяче мы, конечно, запыхались, но потом открылось второе дыхание. Работа кипела до утра. Вышла газета! Не загрустит читатель… Подпольщики! Газета «Советское Заполярье» – отличная газета. Все дороги вели к ней. Время было такое. Телевидения нет, радио нерегулярно, электричество – иногда. В 1970 году, в юбилейном номере, посвящённом 100-летию со дня рождения В.И. Ленина, газета вышла с броской шапкой, сочинённой коллективом: «Когда б всё это смог увидеть Ленин, сказал бы он: тюменцы – молодцы!» Райком подвоха не заметил. И газета творила! Её делали при керосиновых лампах (как подпольщики до революции) сотрудники редакции Нина Павловна, Лариса Николаевна, Элина Исааковна, Илья Фёдорович, Люцилла Фёдоровна, Октябрин Иванович, Борис Михайлович, верстальщики Фая, Надя. Был коллектив, руководимый начальниками Арликином Александровичем и Леонидом Павловичем.

Идет мимо председатель поссовета Валентин Суриков – зайдёт в редакцию. Телевидения ведь нет, радио нерегулярно, свет до полуночи – надо заглянуть, покалякать о достижениях на депутатском фронте. Дефилирует мимо окон заведующий отделом пропаганды райкома партии Валерий Трубкин – зайдёт в редакцию. Радио нерегулярно, телевидения нет, то да сё. Надо рассказать журналистам о достижениях на идеологическом фронте, о развешанных флагах и транспарантах. Шагает мимо комсомольский вожак района Станислав Ламбин – заглянет в редакцию. Телевидения и света нет, радио нерегулярно. Один свет – «Советское Заполярье». А не рассказать ли о громадных делах и свершениях на молодёжном фронте? Движется мимо редакции начальник рыболовецкого участка Зиновий Саньков – да и зайдёт в редакцию! Света нет, радио нерегулярно, а рыбы наловили – тьму! И рассказывает Зиновий Саньков, и записывают, строчат корреспонденты о тьме. Бежит мимо поэт и завотделом культуры Анатолий Марласов – да и ввалится в редакцию. А куда идти? Телевидения и света нет, где ещё будут слушать стихи о безответной любви в Заполярье? «Советское Заполярье» семидесятых. Все дороги вели к ней, единственной и неповторимой! И сегодня, в новые и трудные для печати времена, к ней не заросли народные тропы. Возраст солидный, а задор молодой. Хотя… Над газетой время не властно: это особая форма существования материи.

Газета ямальской «Швейцарии»

Андреев Леонид Павлович, ответственный секретарь районной газеты «Советское Заполярье» – в период работы и на пенсии.

128

Северяне № 1, 2013

В августе 1979 года я летел не в Тартарары и не в Тмутаракань. Назначенный редактором, я нёсся на «вертушке» в ямальскую Швейцарию создавать районную газету. Так обозвал этот уголок округа за его неописуемую красу журналист «Красного Севера» Валера Камитов. В тутошней Швейцарии, то есть в Пуровском районе, он бывал регулярно – на интервью, на рыбалке. И он первый поздравил меня с назначением на пост редактора «швейцарской» газеты «Северный луч». Впервые я побывал здесь в командировке прошлым летом, будучи инструктором ЯмалоНенецкого окружкома КПСС. Вглядываясь через иллюминатор в проплывающее под вертолётом зелёно-голубое пространство, я безмятежно

проза | литературная гостиная наслаждался тогда красотами природы. Вольный простор, светлые ленты рек и речушек с жёлтыми песчаными плёсами, синие глазища озер, густые живописные леса. Их издревле на Руси называют красными. Это сосны, кедры. В тот раз я ступил на Пуровскую землю с радостным любопытством. Бодро дефилируя по селу к райкому КПСС – рекомендоваться, я не ощущал никакого волнительного предчувствия. На широких песчаных улицах Тарко-Сале было пустынно. Тишь и солнечь. Вот проехал «Урал» – и вновь тишина. Вот появилась коровка с телёнком и ушла за поворот. Вот рядом, в палисаднике, хавронья с поросятами в тёплом песочке нежится, хрюкает. Райский уголок, он мне понравился. А вот предчувствия, что через несколько месяцев буду создавать здесь газету – никакого не было. Тогда – другое дело! Теперь же я брёл, волнуясь, по скрипучему снегу. Мои плечи отрывал не только ремень сумки с пожитками, но и груз партийной ответственности. И чем ближе подходил я к райкому, тем тяжелее становился этот груз. Хорошо помнил слова, сказанные мне со значением в секторе печати обкома партии: «Ты самый молодой редактор в области, поэтому будем тебе помогать, будем за тобой следить. Ты ж не подкачай!». Потаённый смысл этих слов надо было понимать примерно так: «Ты ещё молодой, а по молодости да по дурости можно всяких глупостей натворить. Так что не обессудь, ежели когда в ухо дадим». Заскрипела заиндевевшая входная райкомовская дверь, я пересёк порог. Рубикон пройден. Думал – буду тут первым из редакционных. Нет! Райком позаботился. Здесь, оказывается, уже сидела сотрудница газеты и стучала на машинке. Мы познакомились. Это была Галя Степанова. – Статью готовишь? – удовлетворённо поинтересовался я, потирая руки. Светловолосая и голубоглазая Галина засмущалась и отрицательно покачала головой. Оказывается, она была принята машинисткой, пока редакцию не открыли. И печатала материалы пленума. Да, редакция ещё не открыта. Нет помещения, нет людей. Штатное расписание пришлют аж в следующем году. А первый номер газеты надо выпустить совсем скоро – 1 января 1979 года. И он выйдет! Так повелел Центральный комитет… Первый секретарь райкома партии Анатолий Максимович Анисимов встретил приветливо. Рассказал об экономическом и культурном развитии

района, о проблемах. Поговорили о тематике, о задачах будущей газеты. – Сельский район становится индустриальным, – оптимистично сказал секретарь и приблизился к карте района, широкой, как весь Советский Союз. – Расширяется геологоразведка, разворачивается промышленное и гражданское строительство. Поддерживается коренное население, традиционные отрасли – оленеводство, рыбный промысел. Раскручивается идеологическая работа, развертывается коммунистическое воспитание населения. – А где ж будет редакция с типографией? – наивно вопросил я, неуважительно перебив первого секретаря. Анисимов посерьёзнел. – Выйдем на улицу и посмотрим окрест, – сказал он мрачно. – Что мы увидим? Избушки, избушки, и ничего, кроме избушек. Такая, брат, обстановка. В одной из них будет твоя контора, скоро подыщем. А пока… Собирай материалы, ходи на аппаратные совещания по понедельникам, знакомься с руководителями, ищи свои «штыки», то есть кадры. Дел полно! Насчёт штыков – это верно. Один «штык» уже стучал на печатной машинке. И второго я нашёл в райкоме – им оказался собственный корреспондент окружной газеты Василий Мотин. Когда я предложил ему стать моим заместителем, Василий Степанович обещал подумать и через полчаса согласился. Два «штыка», хоть и на общественных началах, во главе с молодым и рьяным редактором – это о-го-го! Большая сила. За наполняемость газетных страниц можно было не беспокоиться. В первом секретаре мне нравились его невозмутимость и спокойная уверенность. Даже когда верить уже было нельзя, он заряжал меня глубокой уверенностью. Шли дни, а помещений для типографии и редакции не находилось. Звонил начальник управления по делам издательств и полиграфии облисполкома Александр Вешкурцев, громко сокрушался: – Дави на райком, верезжи, чтоб быстрее дали, хоть сарай! Но чтоб тёплый! Мы ж не успеем разместить печатные машины и линотипы! А первый номер, кровь из носу, должен выйти первого января! Через полтора месяца! Я шёл к Анатолию Максимовичу, «давил и верезжал» – и получал от него очередной заряд бодрости и глубокой уверенности в скором решении вопроса. Я понимал, конечно, что дело не в Анисимове – подходящее строение действительно не подыскивалось. Его не было в природе. Северяне № 1, 2013

129

литературная гостиная | проза И вдруг в природе грянуло изменение. Строение наконец нашлось! За месяц до Нового года районная поликлиника переехала в новое здание, а барак, в котором она ютилась все годы советской власти, выделили редакции и типографии «Северного луча». Барак был ветхий, но дарёному коню ведь в зубы не смотрят. Я срочно вылетел в Тюмень за оборудованием, а мой нештатный пока заместитель занялся оперативным ремонтом, связанным с побелкой, покраской цехов и кабинетов, сооружением ряжей (деревянных фундаментов) под многотонные полиграфические машины. Ровно неделю Валерий Былино, заместитель Вешкурцева, помогал мне организовывать перевозку оборудования от складов до аэропорта и его погрузку в чрево могучего четырехмоторного «АН-12». Пока доставляли грузы в Тарко-Сале, пока затаскивали машины в цеха – тут и Новый год подоспел. Стало ясно: никак не выпустить первый номер «Северного луча» на местной базе, не налажено ещё оборудование. Я предложил Анисимову отпечатать газету в Салехарде и в срок, авиарейсом, доставить весь тираж читателям. Аккурат под праздник почтовики и принесут в дома первый номер. – Что ж, правильно. Валяй! – невозмутимо и уверенно откликнулся первый секретарь. …Через пару дней, вечером, я стоял возле ротационной машины и держал в руках номер пуровской районной газеты. Господи, первый! В таких «волнительных» случаях принято говорить: «Газета пахла свежей краской». К черту! «Северный луч» просто благоухал! Возле меня были редактор окружной газеты Владимир Дубровин, его зам Николай Сорокин, ответственный секретарь Иван Вихрев, директор издательства Аркадий Нагибин. Владимир Прохорович протянул мне авторучку: – Подписывай в печать, старик! Я осторожно и красиво, почти каллиграфическим почерком, поставил на развороте свой автограф. Печатный станок зашумел, набирая обороты, а мы подняли бокалы, стоявшие тут же на тумбочке: за крепкое журналистское братство, за рождение «Северного луча». …Будет много потом у газеты всего. Трудности её не сломили, а слава не испортила. Её дела – её богатство. А становым хребтом был и остаётся коллектив. Разве можно забыть тех, кто делал

130

Северяне № 1, 2013

газету в те годы, – молодых, задорных, талантливых журналистов? Заместителя редактора Василия Мотина, заведующих отделами Наталью Нержавину, Галину Степанову, Светлану Бабаскину, Ларису Гранкину, Людмилу Микрюкову? Корреспондентов Василия Клочнева, Владимира Белоусова, Андрея Жулина? Корректора Галину Анкину, секретарей приёмной Веру Горгопко и Валентину Ложкину? Полиграфистов: бригадирапечатника Александра Иванова, линотиписток Татьяну Иванову, Антонину Черепанову и Наталью Мавлютову? Наборщиц Валентину Анисимову и Надежду Николаеву, печатниц Марию Грабареву и Розалию Пяк, уборщицу Ольгу Айваседо? Да нет же! В судьбе многих из них «Северный луч» стал главной газетой. Появится у газеты широкий общественный актив, он станет ей серьёзной опорой в сборе и подготовке материалов для печати. Большую помощь будут оказывать редакции первые секретари райкома Анатолий Анисимов и Николай Дедюхин, председатели райисполкома Владимир Столяров и Геннадий Кудрявцев. А партийные работники? Евгений Харитонов, Виктор Балахонов, Раиса Ходарковская, Михаил Жерносек, Надежда Колесникова, Геннадий Зленко. Хозяйственные руководители – геофизик Владимир Королёв, буровик Алексей Шапошников, рыбник Николай Яковенко, животновод Николай Бабин, кооператор Вадим Чертков… Будут захаживать в редакцию наслышанные о газете журналисты центральных и региональных СМИ – Владимир Лисин, Юрий Переплёткин, Анатолий Омельчук, Виктор Горбачев, Николай Дудников, Николай Горбенко, Валерий Камитов, Юрий Ленцов… Но это будет потом. А пока – вот он, первый номер «Северного луча»! Он бежит, этот луч, по бесконечной бумажной ленте ротатора, и, похоже, его свет нескончаем…

В Багдаде всё спокойно… В феврале 1981 года в нашу редакцию позвонила секретарь Ямало-Ненецкого окружкома партии Розалия Ильина, приказав съездить к новоуренгойским коллегам и помочь в выпуске только что открывшейся газеты «Правда Севера». – У них кадров не хватает, – сказала Розалия Ивановна. – Писать некому, хоть плачь… Пушкина собираются печатать… «Капитанскую дочку»...

проза | литературная гостиная Мне как члену бюро Пуровского райкома, депутату и редактору газеты «Северный луч» выделили вездеход. Часов через десять, преодолев бездорожье, «Урал» с облегчением замер на пустыре, именуемом проспектом имени академика Губкина. На одной стороне пустыря, в жилом деревянном доме, ютилась редакция. На другой, в вагончике, – типография. Условия были неважные. Все поголовно строительные и монтажные тресты, все газодобывающие подразделения были заложниками деревянных сараев. Даже Главуренгойгазстрой располагался в трущобах. Да что там Главк! Все министры, жившие в те героические времена в Новом Уренгое, ютились, как Гавроши, где придётся. Никто не думал о себе... Бригадир полиграфистов Славик показал хозяйство: плоскопечатные машины, два линотипа. Последние механизмы были крайне вредны для здоровья: металл, из которого отливались газетные строчки, содержал в себе адскую смесь — и сурьму, и свинец, и олово. В нашей державе они благополучно «дожили» до конца двадцатого столетия и отравили не одно поколение мастеровлинотипистов. – У нас всё крутится-вертится, газета выходит! Все вопросы – к редакции, – отчеканил Славик и взялся за пилу — пилить рулон бумаги... Редакция занимала трёхкомнатную квартиру на первом этаже скрипуче-трескучего дома знаменитой «бамовской» серии. Изюминка этих домов состояла в том, что по скрипам все соседи получали друг о друге самую достоверную информацию. Вот раздаются тяжёлые скрипы от шагов и радостные вздохи в дальнем верхнем углу дома. На кухню, значит, прошагал хозяин пятой квартиры – колбасу кушать. Подфартило ему: целую авоську дефицитной краковской колбасы приволок вчера вечером. Не выходя из своего кабинета, редактор всегда знал о направлениях движения своих сотрудников. В оленьих бурках «прошелестел» кто-то в сторону входной двери. Чутким ушам редактора этот шелест о важном, назревшем говорил: бухгалтер Лидия в банк за деньгами подалась. Явно мужские групповые скрипы, вразвалочку. Это малыши-корреспонденты принесли массу событийных информации с предприятий и организаций города – попутно они обогатились знаниями о состоянии дел в соседнем, «нашенском», гастрономе. В магазин завезли дефицитное чешское пиво. Завмаг выделил редакции бочку.

Очень кстати подалась Лидия в банк! Эксперт Владимир – мастер анализа и синтеза. Разберётся в любой уренгойской проблеме из сферы экономики или политики. Веско докажет. Корректно «ущучит» и «припечатает». Первым в городе освоил шагомер. Виктор – лирик, поэт. Доказал, что нет «низовой» печати, что требования к слову, языку, стилю одинаковые – хоть для «Известий», хоть для «Колхозной молотилки». Первым из новоуренгойцев пересел на велосипед. Другой Виктор – мастер фоторепортажа, коренной северянин. Первым из журналистов Ямала вступил в казачество. За что получил чин есаула, саблю и медаль. Вот торопливые скрипочки. Валентина, ответственный секретарь, прибежала из типографии. Сегодня у неё праздник – муж вернулся из командировки. Празднично и в редакции. В такие дни Валентина печёт пироги, но муж всех пирогов не съедает, половина достаётся коллективу. Валентина – мастер доказательств, логических построений и умозаключений. Если надо с кемто «разобраться», – выпускают Журавлёву. Она намного хуже прокурора. После её разоблачений в горком потоком идут жалобы обиженных. Первый секретарь хватается за сердце. В борьбе за справедливость Валентина неумолима. Это после её публикаций начались известные в городе «судебные процессы» восьмидесятых годов, которые потом стали доброй традицией для «Правды Севера». Судов было так много, что их уже считали неотъемлемой частью редакционной жизни коллектива. Совершенно бесшумно, как разведчица, порхала по редакции заведующая отделом писем Татьяна. Глядь, а Татьяна уже сбоку стоит, улыбается. Видела, как вы заначку в потайной карман прятали. Мастерица незаметно, без шума делать дело. Она организовала школу общественных корреспондентов, лучшую, пожалуй, на Ямале. Питомцы этой школы стали местными политиками, депутатами, студентами журфаков. Общественно-массовая работа «Правды Севера», организованная Татьяной, получила высокую оценку: на Всесоюзном конкурсе в конце восьмидесятых годов редакция удостоилась диплома Союза журналистов СССР. Летящая походка – это Светлана. Её стихия – лирическая зарисовка, душевный рассказ о человеке, очерк, интервью. Любит весёлую компанию, открытость, хорошую зарплату, копчёную курицу. Северяне № 1, 2013

131

литературная гостиная | проза Не любит фальшь, безденежья. Ненавидела выступать на партийных собраниях. Когда не удавалось отвертеться, речь свою начинала обычно так: «Выполняя исторические решения (назывался номер) съезда Коммунистической партии Советского Союза, положения и выводы, изложенные в докладе Генерального секретаря Ленинского Центрального Комитета КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР, четырежды Героя Социалистического Труда и Героя Советского Союза товарища Леонида Ильича Брежнева, наш отдел редакции принял на себя дополнительные обязательства по освещению...» и т. д. и т. п. …Каждый из сотрудников газеты имел свою неповторимую походку, свой характерный почерк. ...В редакции ответили, что шефа нет: – У него нога сломана, лежит в гостинице с подвешенной конечностью, там и полосы читает. Валерия я вызвал когда-то на Север из Челябинска – работать редактором газеты надымских трубопроводчиков «Трасса». Там отличился и был замечен. Так он стал редактором «Правды Севера». Мы обнялись. Я рассказал о цели приезда. Валерий пришёл в ярость: – Они что – подозревают нас в политической слепоте? Да у нас всё пылает! Всё горит! Синим пламенем! – «Капитанскую дочку», говорят, печатаете, – подлил я масла в огонь. Валерий вскочил с кровати и запрыгал по гостиничному номеру, размахивая костылями. Он долго ругался на весь дом, а потом объявил, что начинает публиковать материалы очередного исторического съезда КПСС. – Ни одного номера не пропустим! Я похвалил коллегу за идеологическую дальнозоркость и как мог успокоил. Действительно, газета и без журналистов выходит регулярно, печатает важнейшие для державы программные материалы. Чего еще надо? – А съезд закончится, будет видно, что печатать. Письма читателей, вот что! Я понял, что в Новом Уренгое делать больше нечего, без меня справятся. Выпили с Валерием ведро водки и под утро я собрался в путь. Последний наш тост звучал во здравие журналистики: чтоб крепла она и наливалась силой на радость друзьям, на страх врагам, и чтоб панически боялись её партийные и прочие бюрократы всей Руси... …Я доложил Розалии Ивановне, что Уренгой хоть и не Багдад, но там всё спокойно…

132

Северяне № 1, 2013

Поэт в Союзе – это ж о-го-го! В одну нелёгкую перестроечную годину пришлось мне побывать в шкуре доверенного лица кандидата в депутаты Верховного Совета СССР. Как лицо я ещё ничего, привычно ношу его, можно сказать, с рождения. Но вот как доверенное – то в первый раз. Ни за какие бы коврижки не согласился! Но когда узнал, кто кандидат, – сдался. Им был свой брат – журналист и писатель Роман Ругин. С Романом Прокопьевичем мы знакомы ещё с середины семидесятых, не понаслышке знаем друг друга. По приезде его в Новый Уренгой наметили план действий. Он считал, что быка надо сразу брать за рога, а не за хвост – и я был согласен. В самом деле, призывать со страниц газет, конечно, неплохо и не хлопотно, но это полумера. Как бывшие партийные пропагандисты, мы оба прекрасно знали, что наиболее эффективной агитация тогда бывает, когда она проводится непосредственно в «массах», в гуще людей. Мы не собирались устраивать многолюдных встреч, какие любили иные партийные или хозяйственные руководители (чтоб одним махом!). Нет, мы решили, как говаривал ещё красноармеец Сухов, «лучше помучиться», но дойти до каждой строительной бригады, каждого монтажного участка, каждой газодобывающей смены. С небольшим коллективом легче устанавливается контакт. К тому же голос у моего кандидата – отнюдь не звучный шаляпинский бас, а так, слабенький тенорок. Потому «широкая аудитория» нам была ни к чему – не услышат. А вот махонький коллектив – в самый раз, подходящий для беседы. И мы пошли в народ. В первый день побывали в нескольких «низовых» коллективах. Я представлял Романа Прокопьевича публике, посвящая её в жизненные и творческие «перипетии» кандидата, а потом он рассказывал минут двадцать о своей программе и отвечал на вопросы. Ночь провели «за аналитикой». – Ну, не хватает чего-то! – разводил я руками, – А не пойму чего. Уж как- то всё буднично получается, даже рутинно. Слушают, говорят «спасибочко» и в молчании расходятся. Завтра придут другие. Их также вежливо выслушают, поблагодарят. Разве у народа в памяти что-то отложится? – Верно! Через день забудут о нашем существовании. Может, действительно надо поменьше политики? – Ругин возбуждённо заходил по гостиничному номеру. – А больше душевности? Стихи им читать?

проза | литературная гостиная …Наше утро началось в каком-то ремонтномеханическом цехе. На полчаса смолкли производственные стуки и шумы, два десятка рабочих в промасленных робах, покуривая и тихонько переговариваясь, расселись по лавкам в красном уголке. Я представил им Романа Прокопьевича, рассказал биографию и призвал проголосовать за него. Ругин объяснил собравшимся, какая у него замечательная программа, а потом без лишних слов предложил послушать стихи: Собеседник языкастый И метатель жарких стрел, Расскажи мне, сколько спас ты, Скольким душу обогрел. Мой товарищ драгоценный, Мой прекрасный алый брат, О тебе не зря «священный» Братья-ханты говорят. И пускай проходят годы – Я тебе не изменю. Приходите все народы Греться к нашему огню. Раздались голоса: «Почитайте ещё!»

Роман Прокопьевич раскрыл сборник своих стихотворений «Метель на ладони» и начал с первой страницы, не пропуская ни одной. Голос его окреп, стал звонким. В паузах между стихами он рассказывал о народе ханты, о культуре и традициях, о сказах, легендах. Мастер цеха тронул меня за рукав: «Пора заканчивать – полтора часа сидим! Людям работать надо!» Пора так пора. И вдруг, к нашему изумлению, эти чумазые, грубоватые работяги разразились аплодисментами! Лишь тогда мы поверили, что так будет все двадцать бессонных суток: мучительных, зато поэтических, победных, под аплодисменты. ...А что удивительного? Было время такое – романтическое, одухотворённое. Мы воочию видели, как люди хорошо чувствуют настоящую поэзию, как глубоко воспринимают её. Да, было! Сейчас не то. «Гарри Поттер» с «Домом-2» пудрят мозги и застят глаза. В те времена действительно поэт в России значил о-го-го! Больше чем поэт. Если с лёгкостью на депутатских выборах «повергал в прах» прожжённых номенклатурщиков…

Инфекция Рассказ 1.

Глава Чувякинского райкома КПСС Иван Ильич Шкетин, приятный мужчина с разлапистой бородой, согревавшей щёки в морозы, был когда-то санврачом. Несколько лет после мединститута мотался он по тундре, вдохновенно внедряя санитарию в рыбацкую и оленеводческую среду, прививая азы гигиены аборигенному населению. Но в начале буранных перестроечных годов вдруг неожиданно охладел к своей благородной профессии, увлёкся партийной пропагандой, окончил ВПШ. Новоиспечённый выпускник, политически образованный и идейно подкованный, платонически влюблённый в Горбачёва, вернулся в Чувякино сразу в ранге секретаря райкома, а через год уже воссел в кресло первого секретаря. Стремительному восхождению Ивана Ильича к вершинам власти было несколько причин. Вопервых, он слыл хорошим организатором. Под его

предводительством район впервые перевыполнил планы по заготовке сельхозпродукции и по бурению геологоразведочных скважин. Велики были достижения на идеологическом фронте – политическим просвещением райкомовцы сумели охватить практически всё население, включая кормящих мамочек и больных в стационаре. Во-вторых, Шкетин обладал талантом убеждать: когда санитар внедрял в быт тундровиков зубные щётки и пасту «Поморин» с фтором, он лично демонстрировал обитателям чумов приёмы пользования. В-третьих, Иван Ильич был женат на дочери влиятельного сановника из обкома партии. Дочери сановника он впарил своё сердце ещё в студенческую пору. Этот сановный тесть сказал однажды: «Бросай, Ванька, своё гиблое дело и переходи в райком! Надоел твой романтизм…» Став главным вельможей Чувякина, Иван Ильич не зазнался, ухитряясь быть одновременно Северяне № 1, 2013

133

литературная гостиная | проза и величавым человечищем, и простецким мужичком. Что интересно, отголоски первой профессии часто выдавали в нём былую принадлежность к санитарии. Скажем, выступая на совещании или делая доклад на конференции, он нет-нет да подпускал медицинские термины, украшавшие речь. Говоря о достижениях в оленеводстве, он мог с оптимизмом воскликнуть: «Вот такие у нас, товарищи, полезные, как говорится, микробы!» Или: «Вот такая у нас, друзья, хорошая, как говорится, диспансеризация!» Если речь заходила о мелких недостатках, то после их бичевания обычно звучало: «Такое у нас, товарищи, в некотором роде гриппозное положение!» Анализ же крупных упущений и недоработок заканчивался нелицеприятно и даже грубо: «Это же кошмар и позор, товарищи! Это же форменная в некотором роде дизентерия!» Утром второго апреля 1988 года Иван Ильич, как обычно, сидел в своём кабинете под портретом генсека Горбачёва и перебирал документы. Он вскрыл пакет из обкома, вытряхнул листок с грифом «Секретно», надел очки и приступил к чтению. Дойдя до последней строки, Шкетин отложил записку в сторону, пожал плечами, задумчиво отбарабанил пальцами по столешнице дробь, пробормотал странную фразу: «Что за инфекция, ядрёна вошь?» и срочно вызвал к себе редактора газеты…

«Молния» с известием о кончине Л.И. Брежнева. Шесть лет стенной листок повествовал любопытным колбасникам о печальном событии… Егор был продвинутым перестроечным редактором, требовал в каждый номер фельетон или сатирическую подборку, бичующую недостатки. Пишущая братия критиковала шефа (дескать, нельзя пихать столько сатиры на полосы), но как истовый демократ Чечорин стойко отбивал наскоки коллег. Даже Катя Васина, завотделом писем, давняя подруга Егора и верная любовница, сомневалась в правильности его линии. Часто после работы, во время жарких встреч на редакторском диване, она шептала шефу: – Пойми, я всей душой за критику, но ведь мы лупим по воробьям! То крыши латаем, то ямы засыпаем. Кто главный бездельник и трепач у нас? Райком! Только болтает о перестройке! Шеф расслабленно упирался, гладя круглые Катькины коленки: – Ты не права, райком – это святое. Посягать на партию и обобщать я не позволю никому, у нас демократический централизм! Первичку критикуй, пожалуйста, а выше – ни-ни! …Егор поставил точку, кинул рукопись обзора «Датская печать и перестройка» на стол машинистки и собрался было «в поход по отделам», как вдруг раздался звонок от Шкетина…

– Садись, кури, – хмуро сказал Шкетин и пододвинул Егору пачку «Мальборо» с пепельницей. – Кури и слушай сюда: к нам едут из Москвы… – Ревизоры? – улыбнулся Егор. – Хуже. – Из генеральной прокуратуры? – продолжал веселиться редактор. – Не угадал. Едет корреспондент из центральной газеты. К тебе, кстати, конкретно прётся, к твоей персоне! – Ко мне? – удивился Егор. – Ну да. Тебе фамилия Тюлькин о чём-нибудь говорит? Кузьма Петрович? – Говорит, – успокаиваясь, пожал плечами Егор. – Это очеркист, часто публикуется. Будет, думаю, писать о районе. Нам есть чем похвастать, что ему показать, достижений у нас – во, прорва! – Э-э нет! Это вряд ли, – Шкетин вздохнул и прямо из графина глотнул воды. – Обком вот сообщает, что гость нагрянет к тебе по заданию ЦК.

Редактор районной газеты «Чувякинская Правда» Егор Чечорин, молодой человек в очкаххамелеонах, строчил в номер разгромный обзор на тему «Датская печать и перестройка». Стенные газеты трудовых коллективов, писал Егор, у нас «датские», выходят по датам, все они ни к чёрту, по содержанию пустые, ни ума в них нет, ни фантазии, о проблемах даже не заикаются. Парткомы спят, а профкомы пляшут краковяк с начальством, им до рабочего люда и до проблем агитации дела нет. Значит, задавался вопросом Егор, идеи перестройки им «до фени»? А политика ЦК для них – пустой звук? Редактор рассказал о возмутительном случае в зверосовхозе «Чернобурка». Тамошняя работница Татьяна Ч. родила аккурат под Восьмое марта. Молодую мамку поздравили в праздничном номере стенгазеты. С той поры прошло три года, пацан пошёл в детсад. А газета с поздравлением всё красуется! Кошмарный скандал разгорелся на хладокомбинате «Вечная мерзлота». В колбасном цехе обнаружена

134

Северяне № 1, 2013

ольга лобызова

проза | литературная гоСтиная

автор рассказа, очевидец и сказитель борис касаев

Дескать, Центр во все концы страны направил аж сто таких гонцов, в сто газет. Чуешь? – Чую... Но зачем, Иван Ильич, вся эта заваруха, как считаете? – Зачем, зачем… – промолвил Шкетин, помолчал, взял сигарету, чиркнул колёсиком зажигалки, затянулся, выпустил дым. – Тебе скажу по секрету как члену бюро моё мнение: перестройка, видишь ли, буксует, чихает, даёт чахоточные кашли… Кинулись искать виноватых. Вот и придумали для отвода глаз через газеты

глянуть, что на местах творится, где измену искать. Месяц будет этот шпик Кузя у нас шнырять, зреть, как газета освещает выполнение программ партии по социально-экономическому развитию страны, как решает задачи перестройки, какая у неё действенность, ну и так далее, сам знаешь. Короче, диапазон вопросов широк – от ушей и до хвоста! А через тебя на меня будут глазеть и делать выводы! – Ничего себе! Обмочиться и не жить! – воскликнул Егор, взял графин и тоже отхлебнул воды Северяне № 1, 2013

135

литературная гостиная | проза прямо из горла. – Значит, снова газеты виноваты! Значит, пресса губит перестройку?! Так? Шкетин поморщился: – На колу мочало – начинай сначала! Говорю ж тебе – газеты для отвода глаз, удар придётся по партийным комитетам. Наверняка этот Кузя тихой сапой под райком и под меня начнёт копать, вынюхивать и выуживать всякую дрянь. Такая, брат, неприятная инфекция свалилась на наши головы… – Не пойму! Чем нам грозит эта, как вы образно выразились, инфекция? – в запальчивости возразил Егор. – Нам чего бояться? Район гремит, газета, ручаюсь, на уровне… Шкетин хмуро взглянул на собеседника, нервно, как-то по-кошачьи, фыркнул. Помял пустую сигаретную пачку, выудил окурок из пепельницы, включил зажигалку и, закуривая, поджарил свою ветвистую бородку. Запахло палёным. – Ну вот, из-за тебя сжёг, – обозлился Шкетин. – Теперь вонять буду! Бороду Иван Ильич отпускал в зиму, чтобы, как он говаривал, «рожа фейса» не мёрзла, а к лету сбривал. Зимой в бороде было, конечно, уютно и комфортно, но и хлопотно. Часто в ходе обедов к ней прилипала то капуста, то лапша, то хлебные крошки. Однажды он вышел на трибуну с вальяжно пристроившейся к бороде вермишелью. – Придётся сбрить, – сказал Шкетин и погрозил Егору кулаком. – Втемяшь в башку: это молотилка… жернова… Не дай бог…Усёк? – Я усёк, – сказал Егор. – Значит, ежели сильно там захотят, то дерьмо тут найдут?.. – Хорошо, что понял. Если ЦК признает «Чувякинскую правду» никудышней – тебя тут же с насиженного места попрут. Но меня первого… Под зад… За плохое руководство газетой. Как пить дать! – Что же делать, Иван Ильич? Как избежать беды и позора? – Как… Тесно сойдись с этим Тюлькиным. Выведай цели, его сильные и слабые места, интересы, хотелки… Будет ли он копать под райком… Потакай ему во всём, исполняй все его желания, в том числе «левые»… – В смысле баб? – Кумекаешь… Для достижения наших целей обеспечь ему комфортные условия. Следи за ним, аки нянька за младенцем. Словом, собирай компромат. Ежели надо – мы подмогнём. А там увидим, кто кого… Понял?

136

Северяне № 1, 2013

– Яснее ясного, – махнул рукой Егор. – Ступай и начинай подготовку! – приказал Шкетин.

Ольга, любимая жена Егора, по-домашнему Муся, заведовала столовой «Снежинка». После кабинета первого секретаря Чечорин помчался к супруге поведать о свалившемся на него несчастье. Ольга с беспокойством выслушала рассказ мужа. – На карту поставлена не только моя карьера, – ныл Егор, – но и наше семейное благополучие, наш авторитет, наше реноме! – Как же теперь? – испугалась Ольга. – Шкетин рекомендует обаять этого хмыря… Вниманием, обхождением… Удушить, короче, врага в объятиях… – На что намекаешь? Чтобы я обаяла? – взвилась Ольга. – Причём здесь ты, Муся! – нервно заорал супруг. – Найдутся охотницы на этого Кузю! Ты организуй жрачку! Бесплатную! На тридцать дней! Утром, днём и вечером! Чтоб как на приёме в посольстве! И даже лучше! Чтоб уха по-царски с расстегаями, розовый тунец на блине с грибами, каре ягнёнка с овощами гриль, телятина на картофельном креме!.. Грудка перепёлки с вялеными томатами, лебединая гузка с жареными фруктами и ягодным соусом!.. На десерт чтоб шоколадные бенье со сливками, крем-брюле с ванилью, чизкейк с ягодным муссом!.. Само собой – коньяк «Арарат», вино «Кьянти», пиво «Шариш», натуральный кофе, чай… Иначе я пропал! Погиб! Скоропостижно умер! Когда Егор угомонился, Ольга покрутила пальцем у виска: – Ты не из райкома пришёл, ты из сумасшедшего дома сбежал! А давай продадим наш «жигулёнок», на свои кровные достану я тебе не только филе лебедя, но и гузку страуса, и даже сапоги всмятку! Но мы ведь желаем даром! И как мне выкручиваться? А? – Мусенька… Ну, может… Как-нибудь, а? – умоляюще промычал Чечорин. – Как что, так сразу Мусенька! – с обидой произнесла Ольга, начиная сдаваться. – Ох, загремлю я в кутузку! Ладно, раз надо, давай прикидывать. По нашей бедности вместо царской ухи дадим суп с рыбными фрикадельками… Дёшево и сердито… Тунец мы заменим щукой мороженой, у нас её полно. Можно и с блином… В рыбные дни к щуке добавим плотву. Вместо ягнёнка и телёнка

проза | литературная гостиная подсунем свинину… Хоть вареную, хоть пареную… Обойдётся твой гость без лебедя с перепёлкой, пусть говяжьи котлеты и рыбные тефтели трескает. Чизкейков и кремов-брюле нет и в помине, бери компот из сухофруктов. Что ещё? Гречка, лапша… Пюре из сушёной картошки, но это резерв, дозировано, раз в неделю… Свежих овощей нет, подадим солёные огурцы и квашеную капусту. Зато есть клюква с брусникой, хрен, перец, соль, грузинский чай, водка с народным названием «коленвал», пиво «Жигулёвское»… Всё! – Ладно, – буркнул Егор, целуя жене ручку. – С козы драной – хоть шерсти клок! Шутка… Решив вопрос простого мужицкого питания Тюлькина в «Снежинке», Егор нагрянул к директору магазина «Гастроном», главному держателю заморских дефицитов. Директор Пётр Цапкин, облысевший на своём трудном и мучительном посту, полном воровских соблазнов, с товароведом Василисой, габаритной красоткой в синем халате, как раз составлял разнарядку по новой партии дефицитов. Василиса читала номенклатурный список, а Пётр, пыхтя и потея, распределял кому чего, записывая в школьную тетрадь. – Икра чёрная – сто банок, цена за штуку два рубля, – сообщила Василиса. – Хоть бы баночку мне, Пётр Гаврилович, на день рождения… – Так, значит, – сурово пыхтел Цапкин. – Тебе дулю… А секретарям райкома партии по три банки каждому, нет, первому секретарю – пять банок, председателю райисполкома – шесть, начальнику милиции – восемь, прокурору – десять, председателю народного контроля – двенадцать, начальнику ОБХСС – пятнадцать банок… – Икра красная, – читала Василиса, – двести банок, цена – полтора рубля… Ну, хоть красной, а? Пётр Гаврилович? – На красную надейся. Значит, первому секретарю райкома – шесть банок, председателю – семь, начальнику милиции – десять, прокурору – пятнадцать банок, народному контролю – двадцать… – Консервы крабовые, – вещала обрадованная Василиса, – двести банок, цена – один рубль… Лобстеры – двести банок, рубль за штуку… Колбаса финская, салями, по два рэ за кило… Окорок немецкий, копчёный – три рэ… – Можно, Пётр Гаврилович? – вероломно просунув голову в приоткрытую дверь, вопросил Чечорин. Завмаг тяжело глянул на Егора, недовольно кашлянул, шепнул что-то Василисе. Товаровед

атомным ледоколом выплыла из кабинетаподсобки. Цапкин молча, жестом, пригласил Егора сесть. Помолчал, погладил лысину, спросил: – Ну? Слушаю тебя! – В этом году «Чувякинская правда» напечатала по просьбе райкома пару бравурных материалов о твоём застойном гадюшнике. В период перестройки! Народ плевался, меня тошнило, я скрежетал зубами, но терпел. Так было надо… – Не печатай, раз тошнит! – сухо сказал Цапкин. Чечорин нехорошо усмехнулся: – Конечно, не буду. Также могу не печатать фельетон по материалам одного журналистского расследования. О чём? О твоём крысятничестве! Хочешь почитать? Интересно, спасу нет! Ну, ты и хищник, Цапкин, ну и лиходей! Потенциальный клиент ОБХСС! Райком не спасёт, не надейся! – Пошёл ты! – огрызнулся завмаг. – Сейчас, – сказал Егор и достал из портфеля листки с машинописным текстом. – Читай, вникай на досуге… – Проваливай! Не буду читать твою галиматью… – Куда ты денешься! Прочитаешь! Плахой ведь пахнет. Ещё тебе список товаров, нужных мне для крайне полезного дела. Крайне! И заметь – бесплатно! Подаришь мне ящик армянского коньяка, три десятка банок икры, окорока, балыки, салями, английский чаёк, молотый кофе и прочее… Понял? Завтра… Утром товар – в обед компромат. В обед товар – вечером досье. Помнишь Осю Бендера? И я больше тебя не трону. Ты меня не видел, я тебя не знаю. Воруй. Есть деляги похлеще тебя! Займусь ими. Но помни – бог шельму метит. Пока! Обеспечив Тюлькину яства для роскошных праздничных застолий, Егор примчался в редакцию и вызвал к себе обозревателя Зайцеву. Вероника Ниловна Зайцева, или, как ласково называли её коллеги, Верюга, была миниатюрным, похожим на статуэтку созданием с бездонными глазами, таившими неизвестность. Однажды в гибельную бездну её глаз угодил и Чечорин, но огромным усилием воли заставил себя выплыть в пять утра. Верюга была не только талантливой и красивой, но и незамужней, что, впрочем, не помешало ей родить двоих детей – мальчика и девочку. Никто не знал, кто их отец. Когда она пропадала в командировках, за детьми зорко присматривали Северяне № 1, 2013

137

литературная гостиная | проза по очереди её любовники – каждый из них в душе считал, что он отец. Она была, конечно, любвеобильной, но и мужества ей было не занимать: одной, на хрупких плечах, тащить непосильный груз – творческую работу, дом, детей, любовников… И ничего – жива, весела! – Садитесь, Вероника Ниловна, – сказал Егор официально. – Спасибо, Егор Иванович, – ответила Верюга, преданно глядя на шефа. – Вам ответственное задание: станете гидом нашего гостя, столичного очеркиста. На днях прибудет… – Сочту за честь! – прищурила свои бездонные и наглые родники Вероника. – Что мне показывать москвичу, о чём рассказывать? – Всё, что знаете об истории Чувякина, о трудовых коллективах, передовиках производства… Ну, там по ходу дела определимся, – Егор помялся и засопел. – Главное, доставить гостю удовольствие. От него зависит дальнейшее процветание нашей редакции. Я очень надеюсь на вас. – Ладно! – улыбнулась Вероника, окатив Егора бездонностью глаз. – Я пошла? Шеф кивнул. Когда Вероника скрылась за дверью, Егор снял телефонную трубку и доложил Шкетину о проделанной работе.

Кузьма Петрович Тюлькин оказался, к горю Егора и огорчению Шкетина, небольшого ростка старичком лет под семьдесят. На мир глядел он строгими глазками через серебристые очки, похожие на пенсне, и попыхивал душистым табачком в трубке. – Я погиб! Всё пропало! – стонал Чечорин в райкоме. – Этот старикашка в рот не берёт спиртного и не жрёт икру с лобстерами! Сам расплачивается за гнилые столовские котлеты! Сам – за пещеру в гостинице! – Плохо, ишь ты – не пьёт, – отбивая пальцами по столешнице дробь, задумчиво покачал головой Шкетин. – Запускай Веронику! – Какой смысл? Он ведь старый пенёк! – Ты, вроде, не дурак, Чечорин, а мыслишь примитивно… Как простой жеребец-осеменитель. Что ты знаешь об этих старичках? Слухай сюда. Притча. Жил-был один старый генерал и решил жениться. Сказано – сделано. Женился генерал и засомневался. Жена – двадцатилетняя красавка, требует к себе внимания, а ему уже под семьде-

138

Северяне № 1, 2013

сят, радикулит, то да сё. Звонит старый генерал своему боевому товарищу, тоже генералу, за советом. Так, мол, и так, что делать? Товарищ посоветовал нанять молодого секретаря. Через полгода советчик в лампасах интересуется: «Ну как?» «Всё отлично, – отвечает молодожён, – жена беременна!» «А советом моим воспользовался насчёт секретаря?» «А как же, – отвечает довольный генерал, – секретарь тоже беременна!» Понял, Чечорин? Ха-ха-ха! – Усёк, хе-хе-хе! – откликнулся на шутку начальника Егор. – Что ж… Устоять супротив Вероники – это утопия! Каково же было изумление Егора и Ивана Ильича, когда чувякинская чаровница и одновременно Мата Хари районной газеты потерпела сокрушительное поражение! Вероника рыдала. Дед бесцеремонно и нагло отказал ей, объявив, что она не в его вкусе, что он женат на молодухе и будет верен ей до доски гробовой. Веронике он посоветовал катиться колбаской со своими самопальными грудями к чувякинским кобелям. Блин, какие самопальные?! Все знают – настоящие! Старое строение, практически развалина, избушка на курьих ножках оказалась крепостью из стали, камня и бетона! – Я ж говорил, эти старички – ещё те бузотёры! – хмуро прокомментировал эту новость Шкетин. Егор впал в прострацию, перешедшую в мерехлюндию…

…Первые дни Кузьма Петрович, покуривая трубочку и бурча себе под нос что-то сатирическое, неторопливо слюнявил подшивки «Чувякинской правды». Закончив листать, обратился к Чечорину со словами: – Можете вы, Егор Иванович, тряхнуть райком? Конкретно – отдел пропаганды и агитации? Не побоитесь? Объятый мерехлюндией, граничащей с равнодушием, Егор, к своему ужасу, вдруг понял, что потерял страх. Ему было решительно всё равно, кого долбать – райком, вора Цапкина, президента Рейгана или даже генсека Горбачёва. Он лишь вяло уточнил: – Конечно. А за что? Расхаживая по кабинету, Кузьма Петрович язвительно перечислял: – Смотрите. В Чувякине полно всяких призывов и лозунгов, свидетельствующих о кипучей

проза | литературная гоСтиная деятельности райкома. Но! Сколько в этой кипучести идиотизма! Например, плакат «Слава КПСС!» трепыхается над баней недалече от городского сортира. Чья идея? Идём дальше. Неоновый лозунг возле райкома по ночам светится без буквы «н». Читаем: «Решения партии – выполим!». Пока райком выпалывает эти решения, народ рыдает от смеха. А плакатом «Решения съезда – в жизнь!» на здании милиции ваши идеологи свою редкую образованность показали – вместо твердого знака в существительное «съезд» они влепили мягкий! Или вот ещё: «Оленеводы! Будьте на передних рубежах строительства коммунизма!» Какой обормот сочинил эту чушь? Оленеводам некогда искать в тундре дурацкие «передние рубежи», их заботит сохранность поголовья и увеличение сдачи мяса государству! Чтоб заработать! Садитесь и сочиняйте, Егор Иванович. Да злее! Егор сел и сочинил. Прочитав, Кузьма Петрович удовлетворённо хмыкнул и позвонил Шкетину: – Редактор тут написал критический материал о работе отдела агитации и пропаганды… Надеюсь, Иван Ильич, вы не будете возражать насчёт публикации? – Что вы, что вы, что вы, Кузьма Петрович! – егозил, расшаркиваясь, Шкетин. – Мы только за критику! Ни шагу назад! – Правильно, молодцы! – похвалил Тюлькин первого секретаря. Громыхнув статьёй, Егор принимал поздравления за смелость. Чечорин вошёл во вкус и отважно, с подачи Кузьмы Петровича, подготовил разгромную статью о нефтеразведчиках, оставляющих после себя не тундру, а «марсианскую пустыню». – Куда пошлём для принятия мер? В экспедицию? – Нет. У вас право шурануть запрос в министерство геологии. В Москву! И пошло! И поехало! В каждом номере «Чувякинской правды» – «бомба»! Шкетин хватался за сердце и умолял Чечорина бомбить помягче. Егор обещал. И готовил новую «гранату». Журавлиным клином летели запросы от Чечорина в министерства сельского хозяйства, здравоохранения, бытового обслуживания и даже обороны. Общественность билась в радостной истерике. Шкетин сосал нитроглицерин, скрежетал зубами и материл отщепенца Тюлькина и ренегата Чечорина. А Кузьма Петрович, желчный и язвительный, только потирал ручки да похваливал

Егора. И Чечорину он вдруг стал нравиться – за прямодушие и честность. Но в последний день своего пребывания в Чувякине уже на перроне возле вагона Тюлькин разозлил Егора. – Что говорить о вашей газете? – отвечая на вопрос Егора, надменно сказал Кузьма Петрович и пожал плечами. – Ещё не знаю… Туман, морось… Поживём, мгла рассеется – увидим. А как надо работать – вы теперь знаете. Прощайте! «Туман-чурбан, – с раздражением размышлял Чечорин, возвращаясь с вокзала. – Оракул чёртов».

…Две недели прошли в тревожном ожидании. Наконец из Москвы фанфарно прозвучало: газета вроде ничего себе, райком тоже сойдёт, живите! – У тебя армянские коньяки, икра и окорока сохранились? – расслабленно и томно спросил Шкетин. – Всё в целости! – отозвался Егор. – Тащи ко мне, будем стресс после работы снимать! Снимали-снимали и напились. Шкетин ходил босиком по ковровой дорожке кабинета со стаканом и, расплёскивая коньяк, гремел: – Чечорин, подлец! Кончилось твоё время! Брысь под лавку! Побузил! Пошкодничал! Помахал саблёй – будя! Не то башку снесу! – А вот нет! Поздно! – рвал на себе рубаху Егор. – Гнев! Пепел Клааса стучит в моё сердце! Сарынь на кичку! Ядрёный лапоть пошёл! Гулять по берегам! И крутил Шкетину кукиши, и делал ему неприличные жесты. Пили и ругались всю ночь. Утром подрались. Уборщица Митревна, шумя вёдрами и шваброй, едва вошла в предбанник святая святых – приёмную, как тут же окоченела от страха: из кабинета вышел, шатаясь и размазывая кровищу из покорёженного носа, редактор газеты «Чувякинская правда». Был он в пальто нараспашку, в разорванной рубахе навыпуск и в разбитых очках. Следом выполз, возвещая о себе ругательством, сам Иван Ильич – босиком, с фингалом под левым глазом. Иван Ильич угрожал подлецу Чечорину кастрацией. А Чечорин, перед тем как хлопнуть входной дверью, обещал гаду Шкетину ведёрный клистир с гвоздями и швейными иголками. Митревна как стояла, так и села на пол. Жуть подкосила. Такая вот «инфекция»… Северяне № 1, 2013

139

арктическая | север границ еверяне» лабез«С ы журна градцивилизация На

за участие в творческих конкурсах СМИ

осенью и зимой 2012 года

Творческий конкурс среди журналистов печатных изданий и телевидения «Семейные ценности в зеркале СМИ», проведённый департаментом социальной защиты населения ЯНАО. В номинации «Моя семья – моё богатство»: II место – Надежда Загноева с очерком «Мне часто снится родительский дом», специальный приз – Любовь Лаврова за лучший материал о семейных династиях округа.

140

Северяне № 1, 2013

АНАСТАСИЯ СУХОРУКОВА

ИЗ АРХИВА ГЕННАДИЯ ГРИШКОВА

ПРИЗНАНИЕ ПРОФЕССИОНАЛИЗМА

НАРОДНЫЙ ЖУРНАЛ «СЕВЕРЯНЕ» №1 (54), 2013