London 2012

лондон 2012:

бить или не быть

2

лондон 2012: бить или не быть

3

Уважаемые читатели и болельщики! Для меня это уже третье предисловие к олимпийским очеркам Андрея Колесникова и фотографиям Дмитрия Азарова, на сей раз из Лондона. Это стало доброй традицией, которая для меня всегда сопряжена со свежими и часто очень приятными олимпийскими воспоминаниями. Чем мне запомнятся эти Олимпийские игры? Конечно, прежде всего, победами наших спортсменов. Мы выступили лучше, чем в Пекине, завоевав 82 награды, из них 24 – золотые. Мне особенно запомнились победа Натальи Антюх на дистанции 400 метров с барьерами, бег на 3000 метров с препятствиями Юлии Зариповой, выдающаяся победа прыгуна в воду Ильи Захарова, побившего ставших уже здесь непобедимыми китайцев, победы наших дзюдоистов и, конечно, апофеоз – волевая борьба в течение всего турнира наших волейболистов, показавших все свои феноменальные качества в тяжелейшем по интриге финале против бразильцев. Нам есть чем гордиться по итогам этих Игр! Но, с другой стороны, мы впервые не попали в тройку ведущих стран в рамках «неофициального» зачета по золотым медалям. И вот здесь нам как великой спортивной державе предстоит сделать нелегкий выбор. Оставить все как есть – пусть все идет по накатанной, мы ведь еще в тройке по общему количеству медалей? Или все же найти в себе силы и волю для того, чтобы начать работать над усовершенствованием модели развития спорта в нашей стране, взяв все лучшее из советской системы и привнести наконец в него современную спортивную медицину, лучшие тренерские методики и, конечно, перейти уже от слов к делу в части воссоздания отечественной спортивной индустрии на принципиально ином технологическом уровне. Мне лично ближе второй путь и я хочу верить, что все мы вместе готовы начать движение в правильном направлении! Я знаю, у нас все получится, и пусть нам сопутствует удача на следующих, домашних для нас зимних Играх! До встречи в Сочи! Михаил Прохоров

4

лондон 2012: бить или не быть

5

СОДЕРЖАНИЕ Все в игре . ................................................................................................. 7 Дождались .............................................................................................. 39 Премьер-день Олимпиады .................................................................... 53 Девушки на пляжном ............................................................................. 75 Косой захват в плечах ............................................................................. 97 Плачущие мадонны .............................................................................. 115 Не все то золото, что серебро .............................................................. 133 Чудо-дзюдо ........................................................................................... 153 Ходьба между жизнью и спортом ....................................................... 179 Человек — хозяин своей борьбы ........................................................ 201 Рано ставить шест на карьере . ............................................................ 215 Синхроника одной победы .................................................................. 233 Допрыгался ........................................................................................... 265 Костромская аномалия . ....................................................................... 283 И дух наш — молот! . ............................................................................ 305 «За всех отомстили!» . .......................................................................... 323 Параобычные герои ............................................................................. 351

6

лондон 2012: бить или не быть

7

Все в игре

8

лондон 2012: бить или не быть

Как провожал олимпийцев Кремль и как встречал их Лондон Проводы. Еще в субботу олимпийцы собирались у дверей Большого Кремлевского дворца. Отдельно, как на пятачке под кольцом, держались баскетболисты (опасались, может быть, вопросов, на которые у них нет ответов). Словно уже готовясь выступить, стояли плечом к плечу синхронистки — мысленно в Лондоне. Было много одиночек, вернее одиночниц. Баскетболисты и в Георгиевском зале казались заранее уставшими: первыми разместились на банкетках в углу зала. Здесь вообще оказалось около ста спортсменов: многие уже в Лондоне, а большинство, наоборот, на базах в России и приедут только к соревнованиям. У спортсменов как-то не принято оценивать шансы — не то что свои, но и чужие. И все они их оценивали: — У меня такое впечатление, что девчонки в гандболе могут выстрелить... Жалко, Степанову в баскетболе потеряли, а то и там был бы шанс... Художественная гимнастика принесет сюрпризы... Так что о наших шансах на золотые медали говорили, прежде всего, как о сюрпризах. Звезда отечественного синхронного плавания Наталья Ищенко на мой вопрос, опасается ли она китаянок (вопрос был беспроигрышным — все опасаются китаянок и тем более китайцев), сказала: — Мы их в последнее время не видели: скрываются.

— А вы?

— Мы тоже скрываемся.

— Значит, есть что скрывать. Она пожалела, что на Олимпиаде нет одиночных соревнований.

— Ну, может, к Сочи появятся... — попробовал я утешить ее.

— Если только на коньках попробовать... — засмеялась она. В ожидании Владимира Путина некоторые не теряли времени понапрасну. Так, кавказские борцы активно знакомились с синхронистками. И уже через пять минут слышно было от одного: — Ну а с личной жизнью че у тебя, как? Девушка выразительно пожимала плечами.

— А готовить умеешь? — уже более конкретно спрашивал он ее.

— Я? Да я все готовлю!

— Да ладно... — не успокаивался он.— И корейскую кухню тоже что ли?

— Корейскую надо подучить...— признавалась она.

— Подучим... — успокаивал он ее. Владимир Путин произнес перед спортсменами в Александровском зале в меру пламенную речь. Он вспомнил 1952 год, когда советские спортсмены впервые выступили на Олимпиаде, и попросил сказать несколько слов Лидию Пономареву, которая выиграла для страны первую золотую медаль. Та призналась, что тогда, в 1952-м, за них некому было болеть на стадионах, «только Синявскому и Озерову». А болельщики из других стран долго читали буквы «СССР» на майках: «Си-Си-Си-Ар». Но быстро привыкли.

— И к концу Игр тысячи корреспондентов хотели знать, что мы такое едим, и мы кормили их борщом с кислой капустой... Но на уровне партии и правительства мы тогда не были встречены... — с болью вспоминала она. — Нам было тяжело от этого, ведь мы набрали, как и американцы, 494 очка... Потом Владимир Путин вместе с министром спорта Виталием Мутко и президентом Олимпийского комитета России Александром Жуковым обошел столы, за которыми спортсмены ждали его. Спортсмены делились с президентом сокровенным: — Я после родов попала на сборы, как в сказку... — говорила одна, и ее можно было понять: после родов и на улицу-то выйти — сказка.

— Скажите спасибо Владимиру Владимировичу за базу в Кисловодске... — подсказывал спортсменам Виталий Мутко, который в конце концов стал, я считаю, ньюсмейкером дня. Дело в том, что президент подошел к пятиборцам и узнал от них неприятную новость: лошадей (конный спорт — один из видов пятиборья) им выдают по жребию за 20 минут до начала соревнований. В Пекине лошади, как ни странно, понимали только китайский. Наши спортсмены опасаются, что в Лондоне лошади будут откликаться только на английский.

— Ничего, — сказал один из наших олимпийцев, — я собой для таких случаев морковь и сахар из Москвы беру.

— Нет, — возразил тренер, — надо интенсивно учить английский, как бы трудно ни было.

9

На проводах олимпийцев в Кремле романтичных надежд было, как обычно, достаточно, как и еды

10

лондон 2012: бить или не быть

11

Все стоящие в первом ряду олимпийцы вернулись из Лондона с наградами

12

лондон 2012: бить или не быть

Ветераны олимпийского движения: Лидия Пономарева и Владимир Путин

13

— Да ничего, — сказал Виталий Мутко,— я помогу. Стрелкам Владимир Путин рассказал историю о том, как он однажды стрелял на учениях: — Выстрелил вроде неплохо, — пожал он плечами.— Выбил 30 очков с трех выстрелов... Потом спрашиваю полковника из другой группы: «А кто лучше всех сегодня был?» Он говорит: «Главно­ командующий, конечно». — «И сколько он выбил?»

— «А я откуда знаю?» Синхронистки пообещали президенту, что не выйдут на старт, если он не приедет на них посмотреть 7 и 10 августа. Но у него, кажется, планы на другие дни. Напоследок одна спортсменка попросила сфотографировать ее с президентом в тот момент, когда она его будет целовать в щечку. Он некоторое время отнекивался — судя по всему, для вида. Но согласился, конечно. Впрочем, с первого раза нажать кнопку на фотоаппарате вовремя не удалось, и это позволило девушке второй раз поцеловать Владимира Путина. А в третий раз он поцеловал ее уже сам, без камеры.

— Настя, — сказал ей Виталий Мутко, — ты же вроде лучше целуешься?

— А вы откуда знаете? — спросила она его. Встреча. В Лондоне самолеты из Москвы приземляют в пять аэропортов, то есть во все, что тут есть. При этом для полноценного приема олимпийцев оборудован только Хитроу. Там же, в Хитроу, аккредитуют журналистов, там же на выходе из зала прилета в пятом терминале сидит человек, играющий на рояле ­(а мог бы боксировать, например). При этом я удивился, как встречали нас, нескольких в меру робких российских спортсменов и журналистов, в Гатвике. На выходе были развернуты два национальных полотнища, меж которых выставили в шеренгу десятка два детей (от пяти до пятнадцати и старше). Правда, флаги были почти полностью зеленые. С другой стороны, других олимпийцев, кроме нас, на борту не было. Я со вздохом подумал, что организаторы, конечно, ошиблись и приняли нас за жителей какого-нибудь небольшого островного государства, какими сами тоже и являются. Что ж, не в первый раз. Но оказалось, что так, с хлебом-солью, сотрудники белорусского посольства встречают своих спортсменов, которые должны были приземлиться на самолете из Минска через десять минут. Вряд ли кто-нибудь еще на британской земле от-

несся бы к ним с таким теплом. Дело в том, что, еще получая багаж, я узнал, что белорусскому президенту Александру Лукашенко отказано в аккредитации на Игры, несмотря на то что он президент Олимпийского комитета Белоруссии. Британские власти сослались на то, что он входит в список лиц, которым Евросоюз запретил въезд в страны, входящие в ЕС, «в связи с нарушением международных электоральных стандартов на президентских выборах в 2010 году и в связи с подавлением гражданского общества и демократической оппозиции» в дальнейшем. Запрет ЕС, с облегчением заявили британские власти, обладает юридической силой.

— Кто эти дети? — спросил я у человека, державшего одно из полотнищ. О том, кто он сам, спрашивать не стоило. Сотрудников посольства видно издалека, что бы они ни держали в руках.

— Из Чернобыльского фонда, — пояснил он.— На лечение сюда приезжают. Так все-таки в Великобританию пускают некоторых белорусов, подумал я, и даже приглашают. А в посольстве решили использовать их по назначению.

— А правда, что говорят, будто после того, как Александру Лукашенко запретили въезд в Англию, белорусские спортсмены могут объявить демарш и уехать с Игр прямо из аэропорта? — спросил я.

— Вряд ли,— с сомнением ответил он и спохватился. — Знаете, нам запрещено комментировать эту тему. В конце концов об отказе в аккредитации мы узнали из Twitter вашего главы НОК Александра Жукова. Может, это еще и не так! Увы, это было так. Господин Жуков, между прочим, посочувствовал господину Лукашенко: «Спорт вне политики? А как быть с олимпийскими ценностями и традициями? Каждый школьник знает, что в Греции на время Игр заключалось перемирие». Но Александр Лукашенко в сочувствии не нуждался. В этот день он открывал «Славянский базар» и заявил, что «Базар» и сам сможет претендовать на звание летней культурной олимпиады, а потом, разговаривая с трудящимися ОАО «Беларуськалий», добавил в сердцах: «Олимпийские игры — это не спорт, а политика. Грязная политика». Было очевидно, что этот отказ в грубой форме задел председателя Олимпийского комитета Белоруссии, и он постарался сделать все, чтобы и его последующий отказ ехать на Игры выглядел так же демонстративно. Оставалось понять, как быть белорусским спортсменам. А главное, где они? Самолет из Минска приземлился уже сорок минут назад, а ни одного спортсмена не было.

14

лондон 2012: бить или не быть

15

В это время белорусские чиновники негромко рассуждали о шансах команды: — И гребля, и тяжелая атлетика, и молот... Да, молот они метали бы со всей страстью. И за себя, и за того парня (которого не пустили в Лондон).

— Мы, кстати, флаг Белоруссии подняли в Олимпийской деревне еще 22-го... Шоу было грандиозное! Началось с театрализованного представления, а потом военные британцы подняли наш флаг!

— Да, — мрачно добавил другой сотрудник,— а почему нам самим не дали поднять? Максим Мирный должен был поднимать. Почему они нам не доверяют? Мы что, в конце концов, флаг Веселого Роджера поднимали?

— И музыку в зал аэропорта не дали пронести... — добавил еще один сотрудник.

— Так никому не дают самим флаг поднимать и музыку проносить... — сказал я. — Тут уж точно нет политики.

— Между прочим, насчет нашего президента окончательного решения не было, как мы знаем, до сих пор, — произнес первый сотрудник. — Они еще будут думать. Ну и мы тоже, конечно.

— А украинский президент сюда к ним меньше чем на сутки приезжает, — добавил еще кто-то из белорусов. Они гордились украинским президентом, что он не собирается тут задерживаться. Больше им, похоже, гордиться было нечем. Тут неожиданно из зала прилета вышли два казаха в парадной олимпийской форме. Опешили не только чиновники, но и дети, уже совсем было заскучавшие меж полотнищ.

— Это же наши парни должны были быть... — прошептал кто-то из белорусов.

Трагическое превращение белорусских олимпийцев в казахских, похоже, перепахало их сознание. Тут обстановка еще больше накалилась. Из зала прилета выпорхнули десятка два девушек в розовом. Они были юны и безупречны. Белорусские чиновники перестали понимать, что происходит.

— Это рейс из Минска? — спросил я.

— Да, — подтвердила одна из девушек.

— А кто вы?!! — простонал подошедший к ним белорус.

—Черлидеры! — с вызовом ответила одна из них. А, группа поддержки. Но где те, кого они приехали поддерживать?

— Может, велосипеды в окно багажа не проходят? — отчаянно предположил кто-то из чиновников.— Звоните им!

— О, привет, — встретил одну из RedFoxes подошедший парень.— Поехали. Он взял ее с собой и крикнул оставшимся: — Пока, девчонки! Найдемся! Так их всех разберут, с тревогой подумал я. Скорее бы уж спортсмены выходили. Между тем шел уже второй час ожидания. Очереди на паспортном контроле не было, я сам видел. Тут я обратил внимание, как мается молодой человек в национальном белорусском убранстве с хлебом-солью в руках. Я подошел к нему.

— Эх, — мечтательно сказал он, — еще бы сальца и чесночку!.. И что бы осталось от этого хлеба... Еще через несколько минут я увидел, как юноша аккуратно поставил хлеб-соль на пол и, присев рядом, увлекся разговором по мобильному телефону. Последняя информация, которую я в тот день услышал о белорусских спортсменах, была такова: — Паспортный контроль прошли, в зале их нет.

Выкованные футуристические конструкции в Олимпийском парке приковали внимание всех лондонцев и гостей Олимпиады, но для подавляющего большинства из них назначение этих конструкций так и осталось непонятным

и еще...

16

лондон 2012: бить или не быть

17

Спринтер из Ямайки Усейн Болт торопился обналичить каждую свою победу с помощью платежной системы «Visa»

18

лондон 2012: бить или не быть

В Гайд-парке не заметили начала Олимпиады, ни на что не смотря

19

20

лондон 2012: бить или не быть

Глава оргкомитета Сочи-2014 Дмитрий Чернышенко (слева) принял эстафету Олимпийского огня у принца Датского и его теней

21

22

лондон 2012: бить или не быть

По дороге на стадион «Уэмбли» каждый желающий мог обеспечить себе место на пьедестале

23

24

лондон 2012: бить или не быть

Вначале церемонию открытия Игр при всем желании нельзя было признать экологически чистой

25

26

лондон 2012: бить или не быть

Но потом все изменилось к лучшему

27

28

лондон 2012: бить или не быть

29

На церемонии открытия каждый занимался любимым делом

32

лондон 2012: бить или не быть

Иногда смысл происходящего становился полной загадкой для тех, кто не ознакомился с увертюрой в виде брошюры, лежавшей на каждом сиденье

33

34

лондон 2012: бить или не быть

Маски-шоу не могли не произвести впечатление на мирных граждан

35

36

лондон 2012: бить или не быть

В The Bosco-Club перед Играми тоже шли активные тренировки

37

38

лондон 2012: бить или не быть

39

Дождались

40

лондон 2012: бить или не быть

Российская команда на пороге исторического открытия Подготовка к церемонии открытия в Олимпийской деревне началась в 9:00 вечера по московскому времени в обширном дворе, в который выходят окна комнат спортсменов и их тренеров. Подготовка началась, как ни странно, с усиленной тренировки боксеров. Эти люди не жалели ни себя, ни своих потенциальных спарринг-партнеров. Я подумал, что так и следует готовиться к церемонии открытия, когда придется несколько часов провести в неподвижном ожидании — стоя и сидя. Но оказалось, что боксеры на церемонию не собираются. Обычная вечерняя тренировка.

— Время! Работаем! — услышал я команды тренера. — Вторая атака должна быть настоящей... Приготовились!.. И они приготовились. А потом началась эта разминка. Через некоторое время что-то я поверил, что эта Олимпиада может быть хорошей для нас. Возможно, очень хорошей. Я видел такие тренировки и раньше, но чтоб так!.. Когда уже темнеет... И когда тренер уже останавливает их... Они боксировали с тенью так, что и без слов было понятно: «Тень, знай свое место!» Потом увидел, как еще из одного дома вышли несколько наших ребят и неторопливо побежали по дворику. Эта неторопливость была такой спортивной, такой размеренно вялой, что я видел: ускорившись, они разнесут этот дворик к чертовой матери. Я вышел на улицу. Спортсмены из сотни стран здесь катались на велосипедах, сидели на травке; в столовой усиленно питались, и стук пластиковых вилок и пластиковых ножей о пластиковые тарелки был таким же ожесточенным, как, наверное, за завтраком в тюрьме строгого режима. Хотя здесь, в Жилом городке, где в этот вечер не было ни одного журналиста, кроме меня, спорт­ смены чувствовали себя очень вольно. Им некого и нечего было опасаться. Двое беззастенчиво целовались, словно только что встретились или надолго расставались, — и скорее всего, первое. Между тем до церемонии открытия оставалось все меньше времени. Спортсменам пора было переодеваться в парадное. Я вернулся в российский сектор S4, увидел, что бегунов здесь прибавилось, и обнаружил вышедшую из подъезда Марию Шарапову, знаменосицу. Она поздоровалась с вышедшими баскетболи-

стами (они оказались примерно одного роста с ней, исключая Андрея Кириленко, конечно). Баскетболисты объяснили, что идут получить недостающую экипировку и размышляют до последнего, ходить ли им в ней на церемонию. А господин Кириленко поинтересовался, нет ли в этой экипировке лишнего дождевика большого размера на всякий случай (этот случай представился за полчаса до начала церемонии: прошел короткий, но многообещающий дождь). Многие спортсмены вчера вечером предпочли этой церемонии очередную тренировку, особенно пловцы. Для руководства российской команды это была проблема: накануне поздно вечером исполком МОК решил в несколько раз ограничить проход на дорожку стадиона спортивных администраторов: хотелось, очевидно, видеть молодые лица, уверенные в завтрашнем дне, и показать их всему миру. А этим лицам, чтобы быть уверенными, надо было тренироваться. Тайная цель организаторов и членов МОК состояла и в том, чтобы делегации прошли побыстрее, а то церемония на репетициях оказалась затянутой и без спортсменов. Организаторы сократили время прохождения делегаций в два с половиной раза — по их, конечно, подсчетам. Мне казалось, впрочем, что нашей команде достаточно выставить одну Марию Шарапову и дело будет сделано — симпатии всего мира Россия приберет себе. И я спросил ее, знает ли она, какое тяжелое знамя (около семи килограммов) и что до сих пор его на последних Олимпиадах несли очень большие мужчины, которыми старается гордиться страна, — борец Александр Карелин, гандбольный вратарь Андрей Лавров, баскетболист Кириленко...

— Не знала, — призналась она, присев на цветочный бордюр во дворике. — Но мне потом рассказали.

— А как вы вообще узнали, что выбрали вас? — спросил я.

— Я играла на RolandGarros. Однажды проснулась в девять утра от того, что получила вопрос по телефону: есть ли желание? Я не могла понять, что за желание, при чем тут я, попросила повторить — мне еще раз сказали про знамя, я спросила у мамы,

41

42

лондон 2012: бить или не быть

Английская королева привыкла обращать на себя внимание

43

Иногда на открытии дети на трибунах плакали, видя происходящее на стадионе

она говорит: «Да, конечно, проснись! Ты не представляешь, как обрадуются бабушка и дедушка!» Именно так они и обрадовались.

— А вам рассказали, как вы понесете это знамя?

— Нет, — замялась она. — Сказали только, что есть ремешок такой там и что еще научат, как руки держать.

— Удержите?

— 400 метров?! — засмеялась она. — Конечно, удержу! Я в хорошей форме. Выиграла RolandGarros, очень хотела выиграть, прибавила на траве...

— Переживаете сейчас?

— Нет, волнения пока нет. В жизни все бывает, — неожиданно тихо сказала она. — Я знала, что придет сегодняшний день. Я тренировалась, не сильно думая об этом. Это жизнь такая: сегодня идешь на тренировку — завтра на церемонию открытия со знаменем олимпийской сборной в руках... Потом возвращаешься к тренировкам и выигрываешь еще один турнир... Она ушла к себе. Уже подходили волонтеры, чтобы вывести российскую команду. Все остальное вы увидели по телевизору.

и еще...

Пока некоторые гоняли по стадиону гусей (справа), Роуэн Аткинсон (мистер Бин) гонял музыкантов

48

лондон 2012: бить или не быть

49

52

лондон 2012: бить или не быть

53

Премьер-день Олимпиады

54

лондон 2012: бить или не быть

В Лондоне-2012 Дмитрий Медведев приоткрыл детали сценария Сочи-2014 Вот приходишь на волейбол посмотреть на Катерину Гамову, а видишь Дмитрия Медведева. Он сидит на трибуне и фотографирует Катерину Гамову. Ну не тебя же ему фотографировать. Я сначала просто недоумевал, с какой легкостью расправляется с английской сборной российская. Но потом выяснилось, что за англичан играют в основном натурализованные английские студентки. А за нас — натуральные блондинки. Потому что волейбола в Англии нет. Построили, конечно, во имя Олимпиады помещение из стальных конструкций-трансформеров в Лондоне, но кажется, только из уважения к олимпийскому движению, чтобы сразу после окончания Олимпиады разобрать его и перебрать в плавательный бассейн. Остается сказать по этому поводу, что база сборной Англии по волейболу находится в Шеффилде, в зале для игры в снукер. И вот с этой командой билась наша сборная. Выкладываясь так, как никогда не смогут выложиться игроки в снукер. И заслуженно побеждала. Господин Медведев фотографировал этот процесс с таким же интересом, с каким его самого фотографировал его личный фотограф. Рядом с премьером сидел глава Олимпийского комитета России Александр Жуков и давал сдержанные комментарии, потому что много говорить было не о чем — и так все ясно. А английские болельщики как дикие радовались, что в середине третьего сета, когда матч англичанками был, безусловно, проигран, они вдруг на полминуты сравняли счет. Затопали ногами, и я с тревогой думал о том, выдержат ли этот прилив национальной гордости чем-то увязанные или в лучшем случае приваренные стальные трубы, из которых состоял каркас, на котором крепился волейбольный стадион. Оставалось крепиться и нам. И даже в какой-то момент на трибунах поднялась волна, болельщики вставали, взмахивали руками и долго потом не хотели садиться (хотя по существу игры им пора было вообще уже расходиться). Я с интересом ждал, поддержат ли волну Дмитрий Медведев, Александр Жуков и другие люди, теперь ежеминутно присоединявшиеся к ним: министр спорта Виталий Мутко, посол России в Великобритании Александр Яковенко.

Поддержали. Дмитрий Медведев вскинул руки так, словно услышал из-за спины: «Рус, сдавайся!» В общем, болели. Дмитрий Медведев после игры из первого ряда трибун поцеловал каждую из специально для этого прошедших мимо него волейболисток (российских, разумеется). Там были, конечно, заграждения, но девушки оказались гораздо выше этого. Неожиданно в очереди среди спортсменок оказался один из тренеров, и ему, мне показалось, чудом не достался этот же знак внимания со стороны премьера, так как девушки проходили быстро, стараясь никого не задерживать, и не потерять бдительность было сложно. Потом премьер зашел в передвижную телестудию (ПТС) стоимостью 8 млрд руб. Может, по этой причине он и провел в ней не меньше получаса. Телестудия куплена для сочинской Олимпиады, и англичане великодушно дали российским телевизионщикам потренироваться с ней в Лондоне, в том числе на наших волейболистках. Выйдя из ПТС, Дмитрий Медведев рассказал, что игра ему очень понравилась и что они (наши волейболистки) были на голову выше английских. А Катерина Гамова, безусловно, на две. Английские волейболистки и в самом деле невысокого роста: он им не нужен. Похоже, они играют в волейбол не для того, чтобы выигрывать, а просто для того, чтобы парить над сеткой (то есть им ведь приходится очень высоко прыгать).

— Так оказывается, что кроме бадминтона есть еще игры, которые вам нравятся, — сказал я премьеру.

— Какие, например, игры? — переспросил он.

— Волейбол...

— Нет, дело не в этом, — покачал головой господин Медведев, — просто это один из немногих видов спорта, правила которого я знаю. На вопрос об оставшейся в прошлом (надеюсь, навсегда) церемонии открытия Олимпиады господин Медведев заметил, что местами она показалась ему затянутой, чего не скажешь об английской музыке, которая произвела на него сильное впечатление. (Накануне актер Сергей Гармаш справедливо заметил, впрочем, что армия барабанщиков, которыми восхищался весь мир, работала «под фанеру», несмотря на то что, по рассказам, трениро-

55

На волейбольном матче Россия—Англия министр спорта Виталий Мутко, президент Олимпийского комитета России Александр Жуков и российский премьер Дмитрий Медведев (слева направо) погнали волну (справа налево)

57

валась все те семь лет, что прошли с момента объявления Лондона столицей Игр. От себя добавлю, что и Пол Маккартни не отличался в этом смысле от барабанщиков.) Еще Дмитрию Медведеву понравилось, как работают английские гаишники.

— Английские гаишники, — сказал он, — хорошо работают. Очень вежливо. Есть чему поучиться. Я потом видел, как перекрывали дорогу под кортеж российского премьера, который поехал в Олимпийскую деревню. И правда все было очень вежливо. Точно так же вежливо в Лондоне перекрыта масса улиц, и горожане вежливо ненавидят за это свои власти. В Китае во время Олимпиады, по моим ощущениям, горожане благодарили за это свои власти. По этой причине, кстати, Олимпиада ощущается в городе уже довольно сильно. Это, впрочем, не касается лондонского Чайна-тауна. Мой товарищ рассказал мне, что накануне побывал там вместе с Гариком Сукачевым и убедился, что это единственное место, где если и знают про какую-то Олимпиаду, то про пекинскую. (Хотя четыре китайских золота­ в первый лондонский день могут в чем-то переубедить даже Чайна-таун.) Между тем Дмитрий Медведев на вопрос, как мы сможем догнать и перегнать церемонию, например, открытия лондонской Олимпиады в Сочи, сказал, что примерно себе представляет, что там будет: — Режиссером, конечно, должен стать Никита Михалков. Уверен, что мы увидим на этой церемонии Кубанский казачий хор. Солисткой будет Алла Пугачева, да и Филипп Киркоров, я думаю, тоже что-нибудь нам споет... Он только не сказал, что первых лиц государства на этой церемонии может легко сыграть Сергей Безруков. Или, может, сказал. По пути в Олимпийскую деревню в кортежном микроавтобусе, в котором ехал, среди других сопровождающих премьера лиц, министр спорта Виталий Мутко, случилась нечаянная радость: кубанский дзюдоист Арсен Галстян выиграл первое для нашей страны олимпийское золото.

—Галстян, наш мальчик, японца в финале убрал... — с нежностью произнес Виталий Мутко. Через несколько минут по микроавтобусу уже ходил смартфон с сообщением об этом на одном из оперативных сайтов. Сайт был настолько оперативен, что в качестве Арсена Галстяна на фотографии был во всем великолепии представлен пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков.

— Нет, это, конечно, не Галстян, — присмотрев-

шись, сказал Виталий Мутко. — У Пескова доброты много в глазах. А у Галстяна глаза такие, что в них смотреть страшно, когда он к бою готовится. Министру звонили и поздравляли. Похоже, у нас теперь каждая медаль на вес золота.

— Да, не знаешь, где ждать... — сказал Виталий Мутко. — В фехтовании сегодня очень медали ждали, но они, к сожалению, в финал не вышли.

— А от Галстяна не ждали? — спросил я.

— От Галстяна? — промолчал Виталий Мутко. И еще несколько секунд в автобусе была тишина.

— Молодец, деточка... — снова сказал министр спорта. — Порадовал-то как... О, и казах выиграл шоссейную гонку! Винокуров! Вот они молодцы, казахи! Сосредоточились на трех видах спорта и берут медали! А ведь у него какие противники были. Англичанин только что выиграл Tour de France, а здесь ему вообще создали все удобства на дорогах, трассу всю сделали так, чтоб ни у кого шансов больше не было. А он у себя дома проиграл. Волнение, что ли... Господин Мутко вспомнил, как в свое время Сергей Сухорученков не упустил свой шанс на Олимпиаде-80 в Москве: — Сделал всех с закрытыми глазами!.. И тут же получил новые подробности о победе Галстяна: — Да, и на первой же минуте! И имя у этого японца непростое... Хироаки Хираока, извините за произношение... Мы все еще ехали. Без пробок, без остановок, но до Олимпийской деревни было еще не меньше 20 минут. Министр решил позвонить олимпийскому чемпиону. Но оказалось, что тот сейчас на допингконтроле. Виталий Мутко ненадолго погрустнел, но потом снова оживился: — А девушки наши, пляжные волейболистки!.. Выиграли сегодня у китаянок... А мы же вскочили в уходящий поезд... Устроили квалификационный отборочный турнир на Олимпиаду на Поклонной горе... Еле успели... А Галстян молодец... Мы подъехали к Олимпийской деревне. Здесь, в международной зоне, премьера ждали в основном девушки, причем в основном гандболистки.

— Я вас поздравляю! — сказал премьер.— Я пока с волейбола ехал, исписал все социальные сети!

— Надежда наша! — представили ему гандболисток.

— На церемонии открытия были? — спросил Дмитрий Медведев.

— Нет... — смутились они, словно их уличили в чем-то не очень приличном.

Главный тренер олимпийской сборной России Сергей Овчинников (на фото слева) скончался вскоре после Олимпиады

Волейболистка Екатерина Гамова, увидев премьера Дмитрия Медведева (за кадром) , всплакнула от неожиданности

Дмитрий Медведев на волейбольном матче демонстрировал образцы своих последних гаджетов

62

лондон 2012: бить или не быть

Доигровщица Евгения Эстес (1975, 191, 105)

64

лондон 2012: бить или не быть

Тут и правда была некоторая загвоздка. Все видели, в каком составе вышла, например, команда США. В полном составе, растянувшись на полстадиона. А наши гандболистки не пошли. Очевидно, у них была какая-то уважительная причина. Но ведь не только они не пошли. В итоге наша команда выглядела, конечно, не так, как команда Барбадоса (чей флаг должен был произвести впечатление прежде всего на украинцев — жовто-блакитный с трезубцем, больше, правда, похожим на шильдик Maserati), но и не так, как команда Испании.

— А церемонию открытия смотрели? — поинтересовался премьер.

— Спали мы, — обреченно признались гандболистки. Сон гандболисток, конечно, следует беречь: а вдруг они медаль выиграют? Но с другой стороны, американцы, не дорожа сном своим, выходят на церемонию открытия, а потом все равно выигрывают. И где тут правда? Ответ где? Справедливость? Дмитрия Медведева спросили, за какой вид спорта он болеет больше всего.

— Я за все болею, — признался он. — Не могу за один болеть. Очевидно, должность не позволяет. Тут к нему подобрались американские по виду тележурналисты и только хотели спросить, как господин Медведев опередил их: — Про Сирию не буду! В Сирии все очень сложно. С упоением снимал происходящее на видео в фотоаппарате китайский спортсмен, ни слова, конечно, не понимавший из того, о чем тут говорилось, но по количеству людей, окруживших господина Медведева, осознавший, видимо, что лучше снять, чем не снять. И он пробивался через толпу, и поднимал над головой фотоаппарат, и снимал, снимал... Тут Александр Жуков дал Дмитрию Медведеву телефон. На трубке был тренер Арсена Галстяна, который сообщил, что спортсмен тоже хотел поговорить с премьером, но вот его только что вызвали на пьедестал.

— И всем вам желаю оказаться на пьедестале! — продолжил Дмитрий Медведев, обращаясь уже к окружившим его спортсменкам. — А то некоторые думают, что у нас дзюдо каким-то легким путем идет по каким-то причинам, поэтому побеждают. А это не так! Спортсмены, конечно, попросили сфотографироваться с премьером. Фотоаппарат взял Виталий Мутко.

— Улыбочку! — сказал он.

— Фром май харт, — добавил господин Медведев и улетел в Москву.

65

У Либеро Светланы Крючковой даже ногти были в цвета российского флага

и еще...

66

лондон 2012: бить или не быть

В галерее «Exel» (справа), где проходили соревнования по десятку видов спорта, обеспечили особые меры безопасности

67

68

лондон 2012: бить или не быть

Олимпийская чемпионка по прыжкам в высоту Анна Чичерова могла выиграть и из положения лежа

70

лондон 2012: бить или не быть

Центр Лондона был парализован велосипедистами

71

Слева: Первый тренер президента России Владимира Путина Анатолий Рахлин (на заднем плане) продолжает выводить на татами дзюдоистов Справа: Члены азербайджанской делегации

73

74

лондон 2012: бить или не быть

75

Девушки на пляжном

Многотысячные трибуны на пляжном волейболе всегда были переполнены

78

лондон 2012: бить или не быть

Анастасия Васина и Анна Возакова как они есть То, что я увидел на трибуне для прессы на стадионе для пляжного волейбола в Сент-Джеймском парке, в минуте ходьбы от Даунинг-стрит, 10, по­ разило меня больше, чем то, что я увидел на корте. Половину трибуны занимали английские гвардейцы, только что со службы, всем взводом на бесплатные места. Можно было бы, конечно, предположить, что они охраняют журналистов, но это было бы враньем. Гвардейцы пришли посмотреть на девчонок, которые играют на пляже в волейбол. Или, вернее, поглазеть. Или, еще вернее, подсмотреть. Потому что ведь с чем у нормального человека ассоциируется пляжный волейбол? Речка должна быть рядом, а лучше море... в плавки, черт, песок набивается... отбить мяч и успеть углядеть, как у нее в ниточку там свернулись трусики... а она не замечает вообще... «Не гасить!..» и «Ну, пошли купаться!..» Да, шашлык!.. Пляжный волейбол так мощно связан с подростковыми фантазиями на понятную тему, что я, когда мгновенно вспомнил все это, перестал удивляться смирно, но нервно сидящим на трибуне для прессы гвардейцам Ее Величества. Играли немки с австралийками в парах. Играли хорошо. То есть настолько хорошо, что гвардейцы, думаю, ни на секунду не пожалели, что пришли. К тому же еще дождь пошел, а потом уже и ливень. И вот эти девушки в мокрых купальниках, барахтающиеся в мокром песке... со стоном летящие ласточкой и вытаскивающие безнадежные мячи... Конечно, не зря пришли. А счет какой? Да кто же знает? У нас здесь за Россию бьются две пары. И одна из них, Анастасия Васина и Анна Возакова, выиграла первый матч у китаянок. А китаянки — второй номер в мировой классификации. И конечно, для них пляжный волейбол — это что-то совсем другое, чем для гвардейцев Ее Величества. Я встретился с Настей и Аней в Олимпийской деревне перед их вторым матчем, с гречанками. Наши говорили, что попали в очень сильную группу и что первая победа, про которую все говорили, что она совершенно сенсационная, еще ничего не значит. Я, признаться, начал издалека. Я спросил их, почему про такой прекрасный вид спорта, популярный на любительском, так сказать, уровне, у нас так мало известно.

— На самом деле, — сказала Аня, — как мини-

мум шесть лет мы занимаемся этим профессионально. Просто об этом и правда мало кто знает. И часто под вопросом турниры. Последний Кубок мира, например, должен был пройти в Италии, на Сицилии, что ли, или в Сардинии, я точно не знаю, а потом они вдруг отказались, так никому и не объяснили толком... А что тут объяснять, подумал я. Еврозоне сейчас не до пляжного волейбола, и даже Италии. А вот мы еще можем себе позволить и поэтому уверенно провели турнир в Москве на Поклонной горе.

— А было России что-нибудь за это? — поинтересовался я. — Что мы от этого получили? Что-то должно же было быть?

— Две команды на Олимпиаде и получили, — сказала Аня. — Вот это и было то, что должно было быть. Пляжный волейбол на Поклонной горе — это не хуже, чем пляжный волейбол в Сент-Джеймском парке.

— А зачем вы начали профессионально играть в пляжный волейбол? — спросил я. — Я понимаю — для души поиграть. Но для спорта есть классический волейбол.

— А у меня вообще не было шансов в классическом волейболе, — пожала плечами Аня.

— А тут можно и на Олимпиаду отобраться, — добавила Настя. Девушки были правдивы, как утренняя роса на берегу Оки. Ведь Настя из Серпухова. А Аня играет за Обнинск. Мама Ани Возаковой тренировала детей в спортшколе, а ее институтский знакомый оказался тренером по пляжному волейболу. И он уговорил маму отдать ему дочку на воспитание в пляжный волейбол.

— Вот и начала играть, — сказала она. — И до сих пор закончить не могу. Уже почти десять лет, между прочим. А что, не скажешь? Нет, не скажешь, что десять лет. Это только китаянки, видимо, почувствовали в первом матче.

— Какой волейбол оказался тяжелее? — спросил я Настю.

— Конечно, пляжный. Тяжелей, а что делать? Она говорила так, как будто у нее не было и нет никакого выбора. Почти что так и оказалось.

— Меня тренер, Маслов Виктор Александрович, пригласил играть в классический волейбол в Мытищи.

79

Анастасия Васина и Анна Возакова играли не покладая рук

82

лондон 2012: бить или не быть

83

84

лондон 2012: бить или не быть

85

Он зимой тренировал классику, а летом погнал на пляж.

— Именно погнал?

— Именно. И я сказала в первое лето: не хочу песка!

— Ну да, — пробормотал я. — Он же набивается...

— Вообще везде... — пробормотала и Аня.

— Нет, сказал тренер, ты будешь играть в пляжный волейбол,— несмотря ни на что, продолжила Настя. — И начал ставить меня в пару к сильным девушкам.

— Чтобы вы почувствовали не только вкус песка, а и вкус победы?

— Да. А потом...

— А пото-о-о-м... — попробовала закончить за нее Аня.

— В 2009-м пригласили в сборную,— перебила ее Настя. Что-то там, было, видимо, еще, в этом промежутке, но ладно. В сборной они и встретились.

— Сначала я с одной играла год, потом с другой. Потом нас поставили друг с другом. Это от тренера зависит. А они сами постоянно менялись. А мы вместе сейчас.

— Мы зарабатываем очки, и разбивать нас невыгодно, — добавила Аня. — Ну, это наши дела...

— Значит, встретились две неудачницы в классическом волейболе... — начал я.

— О-о... Нас так еще никто не называл... Звучит красиво... — недобро произнесла Настя.

— И у вас появился шанс.

— Знаете, мы не выходим на корт с ощущением, что есть шанс или нет шанса,— заверила меня Настя. Они еще рассказали, что в дождь играть иногда даже интереснее, что мокрый мяч меняет траекторию и что это плюс для тех, кто играет на технике.

— А вы на чем играете? — спросил я.

— На нервах! — засмеялась Аня.

— Тренера, — уточнила Настя.

— А с каким ощущением вы выходите на корт? — решил я поговорить немного о другом. — Как вы выглядите сегодня? Какие на вас купальники?

— Мы вообще об этом не думаем! — возмущенно сказала Настя.

— А многие думают. Знаете, как говорят: мужчины ходят на футбол, а женщины — на футболистов.

— Ну мы же не в стрингах выступаем! — выступила Аня.

— Честно говоря, в какой-то момент кажется, что в стрингах,— признался я. Они засмеялись, а Настя даже закрыла лицо руками:

— Да, нам говорили иногда!.. Но мы же об этом не думаем! У нас задача — выиграть!

— В стрингах? — спокойно переспросила Аня. — Бывает. А что такого?

— Да нет, ничего, — сказал я.— Просто некоторые перестают за счетом наблюдать.

— Ну и что? — пожала она плечами.— А здесь и так мало кто разбирается в счете. Для англичан это все, по-моему, праздник такой, тусовка... При­ шли полюбоваться, как девочки прыгают. Посмотрите комментарии в сетях после наших выступлений. Обидно становится. Тут их наконец прорвало.

— Ну хорошо, мы будем играть в кофтах с длинными рукавами! — воскликнула Аня. — Лучше всем от этого будет, что ли?!

— Хуже будет! Хуже! — поспешил успокоить я ее.

— Вдруг недавно в мире это стали обсуждать, — продолжила она. — Мы заметили, да!

— Давит это на вас? Выходите, а они вас как будто взглядами раздевают?.. Я гвардейцев прежде всего имел в виду.

— На игре мы об этом не думаем, — покачала головой Аня.

— Значит, после игры думаете. Или до.

— Есть страны, — попробовала разъяснить Настя, — в которых запрещено в купальниках по телевизору появляться. Они и начали кампанию за то, чтобы разрешили длинные штаны.

— Но какой же это тогда будет пляжный волейбол! — возмутился я.

— Вот именно! — поддержали обе.

— Понятно. А из-за того, что у вас такая форма, некоторые страны в ваших соревнованиях и не участвуют. Ну и хорошо, конкуренция меньше. А после соревнований к вам люди подходят? Знакомятся? Или пытаются по крайней мере? — поинтересовался я.

— Не-е-т! — вздохнула Аня.

— Откуда такая тоска в глазах?!

— Это не тоска,— объяснила она. — Это голод. Я это объяснение не очень понял.

— А зачем им подходить к нам? — переспросила Настя. — Они насладились и говорят: давайте следующих на корт!.. Ой, что я говорю!..

— Ну да, — поддержала ее Аня.— Они насладились. А мы остались...

— Вчера с нами в метро фотографировались, — поправила ее Настя.

— Ну да, с нами... — вздохнула Настя. — С нашей формой они фотографировались. А мы были манекенами. Но они не манекены.

и еще...

Бег на 110 метров с барьерами сплачивал спортсменов

90

Женский забег на 100 метров

лондон 2012: бить или не быть

91

В этом виде пятиборья российские спортсмены ушли далеко назад

Директор Императорского балета Гедиминас Таранда на Олимпиаде выступал лучше многих спортсменов

в Велосипедистка Ольга Забелинская была одна из немногих россиян, кто выиграл на этой Олимпиаде медаль

После первой победы бразильские волейболисты вряд ли сомневались, что выиграют золото на Олимпиаде

95

Россиянка Татьяна Лебедева в тройном прыжке допрыгнула до финала

96

лондон 2012: бить или не быть

97

Косой захват в плечах

98

лондон 2012: бить или не быть

Как Мансур Исаев нашел средство против всех Мансура Исаева не было в The Bosco Club до глубокой ночи, хотя он обещал приехать, и ждали его тут. Поступали отрывочные сведения: парень выехал из международного пресс-центра, но один. С водителем, но без телефона. А мы знаем уже этих водителей, которых у международных федераций и делегаций гораздо меньше, чем свободных машин, выделенных или выбитых для спортивных и околоспортивных нужд. Водителей выбить сложнее, чем машины, их катастрофически не хватает, поэтому большинство из них отчего-то из Уэльса, и приходится объяснять им, как пользоваться навигатором в Audi... Да, очень долго можно было ехать из одного конца города в центр. Вот они и ехали. Здесь, в The Bosco Club, Мансура Исаева ждал другой олимпийский чемпион по дзюдо, Арсен Галстян, друг. Он ждал вместе со всеми уже несколько часов, пил воду без газа, зато хорошо ел и твердо намерен был дождаться Мансура. И он все-таки приехал. В окружении телекамер, на фоне развернутого полотнища российского флага он выглядел очень уж смущенным. Он улыбался, но это была какая-то страдальческая улыбка. Человеку, способному вымучить такую улыбку, выиграть Олимпийские игры — уже нечего делать, по-моему. Его спросили, а где же медаль-то его золотая. Он спохватился, и лицо его сделалось таким растерянным, каким только и бывает у человека, который вдруг осознал: блин, потерял я бумажник-то... Только у него было еще растеряннее, потому что он-то не бумажник потерял. И в тот же миг лицо это сделалось блаженным: он вспомнил! Покопался в кармане своих широких спортивных штанин и вытащил золотую медаль Олимпиады. То есть не хотел просто сидеть в машине с медалью на груди. Как будто едет такой Мансур Исаев из международного пресс-центра в The Bosco Club по Лондону, а на груди его сверкает олимпийское золото. Подумал, снял и положил в карман. Потом, правда, забыл в какой. Тут к нему подошел человек, который чаще, чем Мансур Исаев, держал в руках олимпийское золото.

— Молодец, порадовал! — сказал, обняв Мансура, переминавшегося с ноги на ногу на фоне российского полотнища, трехкратный олимпийский чемпион Александр Карелин.

И что-то еще шепнул ему на ухо. Мансур благодарно кивнул. Потом мы с Мансуром сидели в полутьме чайной гостиной, и я спросил у него: — А что вам сказал Карелин на ухо, можете сказать? Дзюдоист испытующе посмотрел на меня. Ему не хотелось, похоже, но он не удержался, улыбнувшись вдруг как надо, как-то светло и широко (я после тех мужественных улыбок под камеры и не ожидал от него): — Сан Саныч сказал: «Только одно примечание, Мансур, медаль надо держать за ленту, а то потемнеет». От такого человека такое замечание! Да уж, Александр Карелин знал, что говорил про золотые медали. Видно, пара первых медалей у самого потемнела, пока не понял, в чем дело.

— Дзюдо и в самом деле философия как часть жизни? Вы живете по дзюдо только на татами или и в мирной жизни тоже? — спросил я Мансура Исаева.

— Это очень реальная философия. Дзюдо — это... Он глядел на меня, как бы сказать... проникновенно. Он думал, может, что я пойму его без слов. И я, наверное, мог бы. Но мне нужны были слова.

— Это же не просто вид спорта... — продолжил он. — Какой-то вид спорта, и все... Нет, это очень много великих традиций! Это сохранилось в Японии. Мы, когда бываем там, видим это. Наполняемся этим... И побеждаем японцев на Олимпиаде, мысленно добавил я, но вслух говорить не стал, потому что я уже понимал: он ведь может и обидеться за японцев, которых он побеждал. В полуфинале он победил корейца.

— Первый номер мирового рейтинга вообще... — сказал Мансур.

— А у вас какой рейтинг? — поинтересовался я. На его лице появилось такое же выражение, как тогда, когда он начал искать золотую медаль.

— А, четвертое! — с облегчением вспомнил он. — Но вот этот полуфинал и финал — это были мои самые сильные соперники.

— В жизни? — переспросил я.

— Да, в жизни, в жизни, — подтвердил он. — Все ребята, кто боролся, могут сказать, что это за люди. Они великие.

99

100

лондон 2012: бить или не быть

Он не хотел сейчас подчеркнуть, что выиграл у великих. Он просто хотел сказать, что они великие.

— Как же можно было выиграть у таких великих? — спросил я.

— На самом деле я четко исполнял установку, которую давал на схватку наш главный тренер ЭциоГамба! — торжественно сказал Мансур Исаев.— Как говорит Эцио Гамба, никаких секретов в победе нет — только работа. Только работа, и все. Он еще что-то должен был сказать про тренера. Он еще не выговорился. Надо было просто немного подождать. Но ждать не пришлось.

— Я в дзюдо с восьми лет, вошел в сборную, в основную... — пересказал он в двух словах свою жизнь. — Но когда в сборную пришел Эцио Гамба, все так изменилось! Вообще все. Вся система работы! Кардинально!

— Так что была за установка на схватку?

— Как вам объяснить? С корейцем на опережение работать, неудобный для него захват применить.

— Что за захват? Мансур с сожалением посмотрел на меня: — Я вам скажу, а вы не поймете... Косой захват. Азиатам с ним очень тяжело бороться. Косой захват... Лучше не думать об этом.

— А вы что-то сказали японцу, когда победили. Нагнулись к нему и что-то сказали. По-английски?

— Да, — смутился Мансур.

— И что?

— Я ему сказал: «Я чемпион!»

— А он?

— А он — нет! Мансур засмеялся.

— А в финале уже главная задача была отключить рабочую руку японца, — продолжил Мансур.

— Косым захватом? — переспросил я. Мансур Исаев посмотрел на меня с интересом: — Да, опять косым захватом, точно! То есть, похоже, я показался ему небезнадежным.

— Мы с японцем впервые боролись, — признался Мансур. — Я на чемпионате мира не дошел до него одной схватки, а так только в международных тренировочных лагерях, но это не считается.

— Вы тут сказали журналистам, что не удалось ни с кем поговорить или даже эсэмэску прочитать, потому что телефон чего-то не подключается.

— Нет, я с мамой поговорил, — сказал он. — Удалось. Прямо там, в зале. Но плохо было слышно: там у нас, в Кизилюрте, в доме было очень много народу, все родственники, все кричали... Я ей сказал, что, когда поспокойней будет, наберу. Он сидел в полутьме чайной гостиной, пил воду, тоже без газа, отказавшись от еды категорически, совершенно не хотел есть (чувство адского голода при-

101

102

лондон 2012: бить или не быть

шло позже), и я видел, что он, кажется, впервые за этот день расслабился.

— Знаете, что мне мама сказала? — спросил он. — Она сказала: «Ты стольких людей заставил плакать!»

— От радости же... — у меня и у самого вдруг комок к горлу подкатил.

— Конечно, от радости! — засмеялся он. — И еще она сказала... Он задумался и продолжил: — Мать сказала, что отец, когда я победил, сказал: «Сынок...» Понимаете, он никогда в жизни меня так не называл. Никогда! Надо было сменить тему. Я не хотел заходить так далеко. И ему это было не нужно. И нельзя было пользоваться его беспомощным в этот момент положением. Если можно, конечно, так говорить про человека, который лучше многих владеет косым захватом.

— Уже разошлось по СМИ, — сказал я, — что мама обещает приготовить вам по возвращении чуду. Это что такое?

— Оно из мяса или из творога,— разъяснил он. — На тесте. Со сметаной подают...

— Не хватало вам в Олимпийской деревне чуду? — переспросил я.

— Здесь, — он сказал, — всего хватало. Здесь, главное, эмоций хватало. Идешь по Олимпийской деревне, видишь этих ребят, видишь таких звезд... И так приятно!

— А как приятно будет вернуться в Челябинскую область и получить миллион долларов от спонсоров! Губернатор же обещал, я читал?.. Вы понимаете, что вы теперь долларовый миллионер? Что вы с ним, интересно, сделаете? Все вас будут об этом спрашивать.

— Я думаю, — снова торжественно ответил он, — что, когда у меня будет мой первый миллион, мысли сами придут в голову.

— А когда Арсен, друг ваш, победил, вам, наверное, сил добавилось: нельзя же быть хуже в такой ситуации.

— Когда Арсен победил, у меня было намного больше эмоций! — воскликнул Мансур. — Такая была сильная радость за братишку! Мы как родные! Потом я спросил его про девушек. Вернее, про девушку. И он даже рассказал. Но потом попросил забыть об этом, потому что, сказал, он дилетант в этом вопросе. Я забыл.

— А вы понимаете, что жизнь ваша изменилась

теперь? Что еще можно и чемпионат мира выиграть, и чемпионат Европы, но все это будет уже не то? Вы на всю жизнь — олимпийский чемпион по дзюдо, — сказал я.

— Для Дагестана это такая вещь... — ответил он. — Очень важная. И для рода моего.

— А вы какого рода?

— Ну, у нас в Дагестане нет прямо такого, как тейпы в Чечне, например. У меня отец аварец, мать кумычка... И столько родственников!.. И со стороны матери, и со стороны отца...

— И братья, и сестры... — неосторожно предположил я.

— Нет, — покачал он головой, — я один в семье.

— Один в дагестанской семье? — переспросил я.

— Так вышло, да, — сказал он. — А так обычно много бывает, да. Но я один. И вот эту тему он сам бы развивать ни за что не стал бы.

— Ну так, значит, за десятерых эта награда! — бодро сказал я.

— Конечно, хотелось бы... — не услышал он. — Очень. Но так вышло. Зато есть двоюродные братья... И есть друзья как братья. Они хотели подъехать сюда, кстати, но что-то не получилось у них... с визами, что ли... Но мы встретимся... Я попробовал представить себе это. Но можно было и увидеть. Через несколько минут он встретился с Арсеном Галстяном. Это было уже на замирающей дискотеке The Bosco Club. Она ожила, впрочем, с его появлением, конечно. Но сначала эти двое, Арсен с Мансуром, стояли долго, обнявшись. Потом я услышал звуки лезгинки. Арсен был готов, а вот Мансур — точно нет. Его подталкивали в круг, а он отнекивался, отступал, хлопал в такт музыке, но тут же старался уйти куда-нибудь в темноту... Никто не понимал. Арсен с наслаждением плясал лезгинку, а его друг, который, было точно известно, обожает заниматься этим же, в день своей главной победы в жизни старался незаметно уйти из круга света.

— Почему вы не стали танцевать? — подошел я к нему.

— Сейчас нельзя мне, — сказал он. — Никак нельзя, понимаете. Мне кажется, я понял. Так бывает у мусульман, когда идет священный месяц рамадан. Человеку нельзя танцевать. Выигрывать можно.

103

и еще...

104

лондон 2012: бить или не быть

Трехкратный олимпийский чемпион Александр Карелин (в центре) фотографируется на память

105

106

лондон 2012: бить или не быть

Россиянин Александр Иванов с трудом стал серебряным призером Олимпиады

Российский баскетболист Андрей Кириленко без труда в составе команды занял на Олимпиаде третье место

Наталья Воробьева из Иркутска (справа) всех своих соперниц перемолола одним приемом: «мельницей»

110

лондон 2012: бить или не быть

111

112

лондон 2012: бить или не быть

Олимпийский чемпион Пекина Андрей Моисеев не стал олимпийским чемпионом Лондона

113

114

лондон 2012: бить или не быть

115

Плачущие мадонны

116

лондон 2012: бить или не быть

Как на глазах Ларисы Латыниной русские девчонки упустили золото в гимнастике На соревнованиях по спортивной гимнастике в командном многоборье наши девушки шли на втором месте. Полбалла они уступали американкам. Все еще могло произойти. Я зашел в зал, когда выступали китаянки, которых все опасались, но выяснилось, что хоть тут-то их опасаться не следует. Там, где нет соревнований на скорость, китайцы почему-то не такие быстрые. Рядом, прямо надо мной, я увидел Ларису Латынину, чемпионку всех времен и народов, чей олимпийский рекорд, 18 медалей на Олимпийских играх, до сих пор не превзойден. В спорте есть легенды, а есть не укладывающиеся в голове легенды. И рядом с такой легендой было свободное место. И я его занял. Лариса Латынина и сама в хорошей форме. Может, и не в такой, как те девушки, которые сейчас крутились на брусьях, но все-таки в очень хорошей форме.

— Пока наши девочки неплохо держатся, — сказала она. — Всего полбалла уступают американкам. Одна девочка, которая прыгала, допустила ошибку... Мария Пасека вылетела после прыжка даже за маты, чего себе не позволила больше ни одна спортсменка в этот день, да и раньше, на квалификации, тоже. А ведь именно из-за одного этого прыжка, на который рассчитывали тренеры, ее и привезли на Олимпиаду. Пасека...

— Все девочки впервые на Олимпиаде, — сказала Лариса Латынина. — Но Алия Мустафина — чемпионка мира, Вика Комова — чемпионка юношеских Олимпийских игр в Сингапуре... Все-таки должны же что-то показать! Титул Виктории Комовой звучал, признаться, не очень вызывающе.

— А вот китаянка будет на бревне сейчас... О, упала... Я услышал даже сожаление в голосе Латыниной. Просто она понимала, что такое — упасть с бревна.

— Это минус один балл, — пояснила она, что это такое. — Никто не застрахован.

— Вы, по-моему, были практически застрахованы, — сказал я ей. Она засмеялась, но не стала отрицать.

— Сложно девочкам, — продолжила она. — Если раньше, когда я выступала, нас было шестеро, а в зачет шли пять лучших результатов, то есть команда имела право на ошибку, то сейчас выступают на од-

ном снаряде три девочки, и все идет в зачет. Но зато тренеры имеют право выставить трех лучших. Но из пяти всего-то, подумал я.

— Американки отпрыгали блестяще, — теперь уже с очевидным сожалением сказала Лариса Латынина. — Просто блестяще. Мне больше всех Дуглас нравится. Смотрите, девочка такая симпатичная, черненькая, к брусьям готовится... Я осмотрелся в поисках жгучей брюнетки в американской, с блестками, форме в районе брусьев, но увидел только негритянку. Впрочем, это и была Дуглас. Какой-то человек, проходя по ступенькам мимо Латыниной, послал ей воздушный поцелуй. Она кивнула. Это было больше, чем все, на что он рассчитывал. Он чуть со ступенек не рухнул.

— А вот Твиддл будет сейчас выступать, — пытаясь перекричать восторг зала, сообщила Латынина. — Англичанка, их кумир. Твиддл в это время готовилась к брусьям, перебирая руками, как Человек-паук, перекладину. И так же быстро.

— Все на бревне решится, — говорила, уже почти про себя, Латынина. — Кто не дрогнет на бревне...

— Между прочим, мама, китаянки еще не закончили на бревне, — сказала ей дочь, сидевшая по другую сторону от нее.

— Но одна-то у них уже и тут упала, — напомнила ей мама. К нам из нижнего ряда повернулась девочка лет семи и помахала рукой. Это была голландская кронпринцесса Амалия. Папа, принц, сидел рядом. Кронпринцесса отчаянно болела за Россию. Девочка, по-моему, голос сорвала. Стоило подарить ей наш значок полчаса назад...

— Американка на вольных хорошо отработала, — вздохнула Лариса Латынина. — А китаянки перегорели. То ли их слишком уж перенастроили на победу... Да, наверное так...

— У вас есть нелюбимые снаряды? — спросил я. Лариса Латынина задумалась.

— Меня об этом еще никто не спрашивал, — призналась она. — Спрашивали, есть ли любимые. Но это понятно: за всю историю Олимпийских игр никому не удалось три золотых медали на одном снаряде получить, а я на вольных получила.

— А нелюбимое, наверное, бревно? — несмело предположил я.

117

Надежда российской спортивной гимнастики Виктория Комова в Лондоне оставила российским болельщикам эту надежду на следующие Игры

118

лондон 2012: бить или не быть

Зато Алия Мустафина выиграла на этой Олимпиаде медали всех достоинств

119

Дело в том, что мы сидели очень близко к бревну, и я слишком хорошо видел, как оно дается девушкам. То есть оно мало кому давалось. Через час мне казалось, что я вижу, как только спортсменка поднимается на бревно, что с ней будет: упадет... покачнется... пройдет, не дай бог, ровно, если не наша... Я понимал: это потому, что в этот день я смотрел финал женского многоборья глазами Ларисы Латыниной.

— Наверное, бревно, — согласилась Латынина.

— Хотя и в Риме я на бревне серебро завоевала... Снизу и слева от нас отчаянно болели за своих на трибуне американские тренеры. Вот не очень хорошо соскочила с бревна черненькая Дуглас.

— Нет соскока, — на этот раз, мне показалось, уже с удовлетворением констатировала Лариса Латынина. Тут к ней из прохода протиснулся, бездумно наступая на кроссовки спортсменов и тренеров (я видел по их реакции, что он не страдает от этого, в отличие от них), англичанин и что-то сказал. Дочь перевела: — Мама, они хотят тебя объявить на весь зал. Так, вот тебе косметичка, губы надо накрасить. Лариса Латынина кивнула и раскрыла космет­ичку. В это время на бревне выступала Алия Мустафина.

— Ой-й-й!!! — услышал я крик Ларисы Латыниной. Это покачнулась Мустафина.

— Не меньше полубалла потеряла, — в отчаянии прошептала Латынина.

— Интересно, — сказал кто-то из русских снизу, — а вот Настя Гришина выступила на брусьях и ушла из зала вообще?! И выступила-то не очень, прямо скажем?

— А почему она не должна уйти? — вдруг вступилась за Настю Гришину Лариса Латынина.

— Ну может, надо команду поддержать? Или теперь уже все сами по себе? Я обратил внимание на то, что в эту же секунду американки как назло стояли около бревна впятером, обнявшись, и что-то шептали друг другу. Да, ситуация складывалась не в пользу Насти Гришиной.

— Да вот, — вскрикнула вдруг Латынина, — она уже вернулась! Вот она стоит! С нашими! Пописать не даете ребенку... На бревно поднялась Виктория Комова.

— Держись, дорогая девочка!.. — сжав кулаки, вполголоса говорила Латынина. — Держись!.. Стоп!.. Не падать!!!

Не упала. Но покачнулась-то как страшно. И соскок не вышел.

— Ай-ай-ай!.. — качала головой Латынина. — Такая трудная комбинация... И такой соскок... Но все равно неплохо... Выступила еще одна девушка, Ксения Афанасьева, ей дали 14,33 балла, я услышал: «Почему так мало?!» — и обратил внимание на то, что для наших бревно закончилось. Как и говорила Латынина, на бревне, похоже, все и решилось. Разрыв между первым и вторым местом сильно увеличился. Остались вольные.

— Мы сделаем как нужно, а американки — как получится. И тогда мы выиграем, — говорила Латынина. То есть она верила, вопреки тому, что говорила сама четверть часа назад.

— Так, Мустафина... Из поворота полностью не вышла, но это ерунда. Так, ну это тоже неважно...

— Мама, ну ты же сама говорила, что на вольных высоких оценок не бывает, — пробовала успокоить ее дочь после того, как объявили оценку.

— Говорила... Выступила Настя Гришина.

— Ой!.. — кричала Латынина. — Ой-ой!.. Вот что значит неопытный человечек! Ай, еще ошибка!

— Мы так и румынкам проиграем! — услышал я откуда-то сверху. Но тут вышла Ксения Афанасьева. И зал замер. Она была хороша. Блестяще хороша. До тех пор, конечно, пока не упала в самом конце, прямо, мне показалось, на колени... и чуть головой не ударилась о пол...

— С ума сойти... — услышал я шепот Латыниной. — Кошмар какой... Боже!.. Но тут дочь и сказала ей: — Мама, тебя объявляют! Латынину уже показывали крупным планом всему залу.

— Встань! — шепнула ей дочь. Она встала. Объявили, сколько медалей она взяла. Но можно было и не делать этого. Ее знали все. Зал тоже встал, аплодируя.

— Так не вовремя показали!.. — вздыхала она, сев. — Не могли после бревна хотя бы показать... Наши закончили выступление одновременно, можно сказать, с Латыниной. На самом деле, подумал я, ее показали именно что вовремя. И именно им, этим девочкам, которые на двух последних

120

лондон 2012: бить или не быть

упражнениях не справились и сорвались отовсюду. Им показали Латынину, которая справлялась. Оставалось наслаждаться тем, как выступают в последнем виде программы американки. Дуглас снова была лучшей.

— Ну ладно, — вдруг сказала Латынина, — были ведь времена, когда мы в тройку не попадали.

— Разве? — удивился я. Разве было при ней такое?

— Конечно, — кивнула она. — В Пекине, например, в прошлый раз четвертое место заняли. То есть она не себя, а Россию имела в виду. При ней-то такого не было. Зал устроил овацию американкам. Я видел, как наши девушки начинают рыдать: сначала одна, потом вторая... И все вместе... А еще оставалось одной американке выступить. И на вольных она это делала под «Хава нагилу». И не ошиблась ни разу. Я думал, зал пустится в пляс.

— Ну ладно, мам, поехали... — сказала Латыниной дочь. — А то не успеем. Поехали скорее! Они попрощались и уехали. Я еще подумал: куда так стремительно?

— На плавание они поехали, — рассказали потом мне. — Там же сегодня Фелпс выступает в двух видах. И может обойти Латынину по количеству медалей на Олимпийских играх. У нее 18, а у него 17. Сколько же лет никто не мог побить этот ее рекорд?! А перед Олимпиадой Майкл Фелпс сказал, что летит в Лондон только для того, чтобы побить рекорд Латыниной.

— Вот она и едет теперь на плавание, — рассказали мне там же, на трибунах. — Сказала: «Он бросил мне перчатку! Я не могу не принять!» Вечером выяснилось: он взял еще две медали в этот день. Так что он обошел ее. Но женщинам, мне кажется, не дано ее обойти. А мужчина... Пусть, если он такой.

Я спустился вниз, поближе к зоне награждения. Главный тренер нашей сборной говорил, что все пока хорошо идет, по его мнению, и что мы еще посмотрим... Я видел, как в нескольких метрах от меня стоят наши спортсменки, которых награждают серебром. Они сейчас не плакали уже, но и не светились, прямо скажем, от счастья. Они начали выходить, и тут я вдруг понял, что их выводят к другому выходу, а не к тому, где я стоял. Я вышел в зал и прошел за ними, перед румынками. Тут, в зоне награждения, они на секунду остановились, чтобы пару слов сказать тренерам.

— Что же вы так расстраиваетесь? — сказал я Виктории Комовой. — Серебро... Здорово же!

— Так обидно же! — сказала она, и я понял: сейчас опять заплачет. Передо мной стояла школьница, казалось, пятого класса, которой для того, чтобы заплакать, было достаточно, чтобы ее дернули за косичку. Но у нее не было косички. И до сих считалось, что у нее не стальные, а титановые, что ли, нервы. А теперь я видел эту размазанную тушь вокруг век и на щеках... Терла глаза... В руке она держала букет цветов. Каждой из них дали такой букет. Она вертела его и не знала, казалось, куда деть. Он был лишним в ее руке.

— Очень обидно! — повторила она.

— То есть вы думаете, что могли бы выиграть? Она посмотрела с недоумением: — Ну конечно!!! И на этих словах еще одна наша девушка разрыдалась на груди у тренера. А мне по спине кто-то постучал. Я обернулся: это была черненькая Дуглас. Мы не давали пройти американской команде. Они прошли мимо наших, ничего им не сказав. Взаимно. Хорошо плачет тот, кто плачет последним

121

Виктория Комова стыдилась своих слез, а сдержать их не могла

и еще...

Бегунья на 200 метров Нерсели Сото из Марокко начинала бег (слева) не с тем настроением, что заканчивала (справа)

124

лондон 2012: бить или не быть

Россияне на каяке-«двойке» Юрий Постригай и Александр Дьяченко выиграли Олимпиаду, кажется, неожиданно даже для себя

125

126

лондон 2012: бить или не быть

127

Египтянин Абдельхай Саад (слева) на соревнованиях по штанге отделался легким ушибом, а его соотечественница Халил Махмуд (справа) – несколькими сломанными ребрами

Пловцы в «Акватик-центре» иногда выглядели как синхронистки

130

лондон 2012: бить или не быть

Российские бегуньи, заняв в эстафете 4 х 400 метров второе место, уступили сами себе (на Олимпиаде в Пекине они такую эстафету выиграли)

131

Российскую волейболистку Екатерину Гамову редко можно увидеть счастливой

132

лондон 2012: бить или не быть

133

Не все то золото, что серебро

134

лондон 2012: бить или не быть

Главная девичья шпага и главная девичья штанга России Часть 1-я. Серебро Великой Саблистка Софья Великая стояла у входа в подвале The Bosco Club под ярким светом и готовилась войти в зал, где ее готовились поздравлять. Ее можно было назвать какой угодно. Красивой. Высокой. Стройной. Улыбающейся. Великой, наконец. Но только не счастливой.

— Какая красивая у вас медаль, — сказал ей ктото из болельщиков.

— Да, — согласилась она. — Вот только не блестит. Через минуту мне казалось, что она вообще сейчас заплачет. Но через час она, кажется, справилась с собой. Но я не был, конечно, уверен. Все знали: она очень хотела золота. И у нее был шанс.

— Что, — спросил я ее, — ненавидите сейчас свою серебряную медаль?

— Нет, — пожала она плечами. — Я ее люблю. После того как девушка говорит, например, мужчине такие слова таким тоном, он должен уходить. Потому что в этом «люблю» и правда было что-то настолько холодное и безразличное, что я понял: она не простит себе сегодняшний день, пока не выиграет наконец олимпийское золото. А если не выиграет, так и будет мучиться.

— Нет, — поспокойней продолжила она, — конечно, я очень рада первой медали на Олимпийских играх. И я понимаю, что это не осознается... Что еще я должна сказать? Я уже жалел, что спросил.

— Но мысли-то, — не выдержала она,— были только о золоте!.. Это не в плане высокомерия... Просто я могла... Я была готова...

— Но вы были так холодны, так спокойны, так бессердечны с кореянкой. А она радовалась каждому очку, как золотому.

— У нее весь день и все встречи были настолько напряженными, что, конечно, она такая и была. Эмоции были на пределе.

— А у вас?

— У меня в этот день были другие встречи. Мне было легче. И я упустила начало боя, когда она так агрессивно атаковала... А потом уже не могло быть уверенности никакой в себе. Появляется зажатость, переживания, делаешь больше ошибок, не показываешь того, что можешь, потому что стараешься быть осторожной...

— А все равно в какой-то момент сократили отрыв до двух очков. И я думал...

— Я до последнего удара верила, что счет будет 14:14, — вырвалось у нее (бой идет до 15 очков. — А. К.).

— Этот бой вам еще долго будет сниться. И это золото, — сказал я.

— Может, и не будет, — ответила она. — После Пекина я полтора месяца не спала. Действительно, как может человеку что-то сниться, если он вообще не спит?

— Сейчас, — закончила Софья Великая, — думаю, пройдет раньше. Я понимал, о чем она говорит. Я видел тот бой четыре года назад. Он боролась за бронзу, и счет был 14:14. И она не выиграла.

— Вы понимаете? — спросила она. — Есть такие вещи... которые были моим стремлением...

— Но есть же еще Рио через четыре года, — сказал я. Я, уже когда сказал, подумал, что она сейчас возмутится. При чем тут Рио, когда сейчас она сидит с серебряной медалью, которая должна была быть золотой, и думает только об этом.

— Ну да, — согласилась она. — Четыре года — это такое длительное и очень короткое время. После Пекина очень быстро, кажется, начался отбор на следующую Олимпиаду. Это был очень тяжелый отбор. На два места до последнего момента было три человека. Все с одним количеством очков. И я отобралась, несмотря на то что были проблемы со здоровьем, с иммунитетом... И за полтора месяца до Олимпиады рву связку на голеностопе! Она засмеялась: — Представляете, я только сейчас, когда с вами сижу, понимаю, что связка была порвана. Она не чувствовала этого несколько часов: во время боя и после него. Просто забыла. Хотя куда может уйти боль? Только в это адское сражение, которое она пережила в этот день.

— Голеностоп болит? — спросил я.

— Каждый день болит, — кивнула, помедлив, она. — Я хожу с этим ощущением. Я живу с ним. Так вот, когда я отобралась, то, конечно, думала только о золоте... Она не могла не говорить об этом. Потому что не могла не думать.

— Ну не потому, что самооценка завышенная! Не

135

Шпажистка Софья Великая очень хотела стать величайшей, но завоевала только второе место

136

лондон 2012: бить или не быть

137

поэтому же... Просто... — она честно пыталась объяснить. — Просто человек, у которого все получается, не может не думать об этом.

— Все думают о золоте, — уверенно сказала она. — Только не все это озвучивают. Думаете, ради участия едут на Олимпиаду? Это разве кому-нибудь не смешно? Если у человека есть хоть какой-то шанс, он начинает думать об олимпийском золоте.

— И поэтому не может расслабиться?

— Да, наверное, — вздохнула она. Она и сама, конечно, не выглядела расслабленной.

— Вот кореянка расслабилась. Она получала удовлетворение во время боя!.. Олимпиада — это такой вид спорта... — продолжила она и остановилась, поняв, наверное, что не так выразилась. Я подумал, что, наоборот, все правильно. Олимпиада — это такой вид спорта.

— Тут, если человек может реализовать себя хотя бы на 20 %, он побеждает. Все так боятся, все так нервничают... У нас ведь на этой Олимпиаде происходило что-то невероятное. Чемпионы мира, олимпийские чемпионы — все проиграли.

— Ну значит, вы выиграли! — обрадовался я.

— Я не думаю, что это серебро будет грузом моим, — ответила она, предпочитая не слышать.

— Все-таки не было у России вообще никаких медалей в женской сабле никогда, — я все-таки пытался гнуть свою линию.

— Да... — сказала она. — Я помню то ощущение в Пекине. В полумиллиметре от бронзы. Тут не было никакого преувеличения. Ее сабля и в самом деле была в полумиллиметре.

— И я понимаю, что как было бы хорошо с моей фамилией выиграть для России золото. Буду верить, что на следующей Олимпиаде... Нормально сказала? — засмеялась она.

— Заголовки про вас в газетах будут пересекаться, — сказал я.

— Почему?

— «Девушка с саблей», «Танец с саблей», «Роман с саблей»... Как-то примерно так будет.

— С саблей? — переспросила она. — Я ведь случайно выстрелила, можно сказать, не туда... Они жили в Алма-Ате, и фехтованием увлекался ее брат.

— Григорием зовут, — уточнила Софья. Потом он выиграл чемпионат Европы и уехал в Москву. «Сонь, — говорит, — тебе тоже надо фехтованием заниматься». То есть ему в Москве, видимо, одиноко было.

— А чем вы занимались в это время? — уточнил я.

— Музыкой. Я шесть лет училась в музыкальной школе. Танцами. Я любила бальные танцы.

— Но не окончили музыкальную школу. Года недоучились, да, раз шесть лет занимались?

— Потому что фехтованием занялась, — пожала она плечами.

— Так слушали старшего брата?

— На танцы я записалась, — разъяснила она, — потому что как обыкновенная девочка решила заниматься общеукрепляющими дисциплинами. Умело формулирует фехтовальщица, подумал я.

— Да, — продолжила она.— Брат меня убедил. У меня есть данные. Я высокая...

— Или Великая?

— А это важно? — посмотрела она на меня.

— И сейчас в Москве живете?

— Нет, за границей! — передразнила она меня. — Конечно, в Москве. Все в Москве у меня. И мама. И младший брат.

— И личная жизнь? — рискнул спросить я. Она изменилась за время этого разговора. Она уже иронизировала. Иронизирующего человека можно об этом спрашивать.

— Я не знаю, — быстро сказала она.

— Есть такое мнение, что у спортсменки, если она хочет выиграть золото Олимпиады, не может быть личной жизни. Надо забыть про нее, и все. У спортсмена еще может быть. А у спортсменки нет на это ни сил, ни времени... Она же хранительница очага.

— Ну как можно забыть про личную жизнь?! — воскликнула она. — Если ты встретила человека, если ты дорожишь им, несмотря на разлуки эти постоянные... Просто люди не встретили друг друга, если так думают.

— А как же встречаться? — переспросил я. — По скайпу?

— Что?! — расхохоталась она. — По какому скайпу?! Можно и прилететь. Сейчас это не проблема.

— То есть, — сказал я, — он здесь?

— Я этого не говорила,— опять засмеялась она.— Слушайте, а что вы все пишете и пишете? Про меня и писать-то нечего! Вы в фехтовании вообще разбираетесь? Или главное, что фонарь горит (когда удар засчитан. — А. К.)? Она перешла в нападение. Атаковала. Саблистка.

— А что, разве много людей, которые разбираются в фехтовании? — переспросил я.

— Очень много, — сказала она. — Гораздо больше, чем вы думаете. Она взяла, таким образом, еще очко.

— И в сабле?

— Да. Хотя это новый вид оружия.

— Оружия? — переспросил я.

— Ну а чего же еще? Это же не дисциплина. Это оружие.

— Я понимаю теперь, почему меня один лондонский таксист спросил: «Почему вы, русские, побеж-

138

лондон 2012: бить или не быть

140

лондон 2012: бить или не быть

даете там, где надо сражаться, убивать: дзюдо, фехтование, стрельба?! А в плавании не побеждаете».

— И что вы ему ответили?

— Я сказал, что мы и в стрельбе не побеждаем. Счет по очкам, мне кажется, сравнялся.

— Я никого не убиваю, — сказала Софья Великая.

— Хотя бывает в фехтовании, что ранят. Очень редко, но бывает. Всего несколько случаев. Одному человеку глаз проткнули. Другой российскому спорт­ смену через руку проткнул до печени — оружие под кожей прошло...

— С вами, надеюсь, ничего такого не случалось? — с тревогой спросил я.

— Отделывалась легкими ушибами и синяками.

— И сегодня?

— Что-то сегодня меня жалели... — она перестала улыбаться. Опять вспомнила о своем серебре.

— Если бы вас жалели, у вас сейчас была бы золотая медаль, — неосторожно произнес я.

— Это вы сказали, — кивнула она. Разговор был окончен. Часть 2-я. Серебро Царукаевой Мы встретились со Светланой Царукаевой в Олимпийской деревне, у нее в номере. Я был, кстати, поражен, как буквально за один день изменилась деревня. Появились совершенно новые люди. Девушки с ногами, которые не снились Еве Герциговой. И как много было этих девушек. И как они куда-то все бежали. И мужчины разных весовых категорий, но все какой-то одной породы. Выяснилось, что в Олимпийскую деревню заехали легкоатлеты.

— Я считаю, — сказала мне штангистка Светлана Царукаева, которая взяла серебро на Олимпиаде,— что штангой должны заниматься девушки, у которых есть к этому талант. Ведь у кого какие таланты. К примеру, у меня нет таланта быть баскетболисткой при росте 1 метр 53 сантиметра. И в шесть лет меня как гибкую отдали в художественную гимнастику.

— Вас? — удивился я.

— А что? Но потом, в 12 лет, брат привел в зал армрестлинга.

— Ну, логично, — пробормотал я.

— Конечно, — подтвердила она.

— А почему вы так легко бросили художественную гимнастику? — уточнил я.

— Потому что далеко было ездить, — легко объяснила она. — 30–40 минут из одного конца Вла-

дикавказа в другой. Тем более маленькая девочка. К тому же я бы не хотела постоянно вес держать, как это нужно в художественной гимнастике.

— То есть вы могли бы быть хрупкой и... — я замялся.

— Меня устраивает, как я сейчас выгляжу,— резко сказала она. Выглядит она и в самом деле впечатляюще.

— К тому же я хотела, чтоб у меня фигура была красивая, — добавила Светлана. — Поэтому в том числе занялась армрестлингом. И еще потому, что не хотелось дома просто так сидеть. Через два месяца после того, как начала заниматься штангой, она стала кандидатом в мастера спорта, через год мастером, через полтора — мастером спорта международного класса. Потом выиграла чемпионат России и попала в сборную. Это было десять лет назад. И все эти десять лет она шла к олимпийскому золоту. В Лондоне остановилась в опасной близости от него.

— Я уже полжизни штангой занимаюсь, — сказала Светлана. — То есть 12 лет. Она выиграла и первые свои международные соревнования. Они проходили в Ницце.

— Вы в первый раз оказались за границей? — Сильное впечатление было?

— Да, — подтвердила она. — От моря. Я никогда до этого не видела моря.

— А как же осетинские мужчины относились к тому, что вы, девушка из художественной гимнастики, стали заниматься штангой? Мужским, мягко говоря, видом спорта. Их видом спорта.

— У меня есть два старших брата. Я участвовала в своих первых серьезных соревнованиях — а тогда во Владикавказе никто из девочек штангой не занимался — и среди мальчиков заняла четвертое место. Но я хотела оценить себя как девочка! И я стояла заплаканная, и сказала: «Я же первая среди девочек. Я же выиграла!» И мне написали грамоту за первое место. Я пришла домой довольная, показываю брату, а он говорит: «Ты же не выиграла! Потому что ты же одна среди девчонок выступала». Я грамоту в клочья разорвала! «Я покажу тебе, — сказала я, — как я ее не выиграла!» И до сих пор, мне кажется, показываю.

— Но теперь-то по-другому к вам, конечно, относятся, — сказал я.

— Конечно. Но я вообще-то не обращаю внимания на то, как относятся.

— А как же личная жизнь? — удивился я. — Ее может не быть?

Российская штангистка Светлана Царукаева тоже надеялась на золото и тоже взяла серебро

141

Российская команда шпажисток, удачно начав (слева), итоговым вторым местом была не удовлетворена

143

144

лондон 2012: бить или не быть

145

— Личная жизнь исключена, — так же резко сказала она. — Не все так просто, как казалось бы... Если я и маму по полгода не вижу, то какая личная жизнь? Тем более женщина — это хранительница очага... Мужчины — да, они могут себе позволить. И ребенок может появиться, а женщина будет с ним сидеть.

— Но можно же встречаться... — попробовал возразить я.

— Нельзя, — отрезала она. — Как вы себе это представляете? Но зато мы знаем, ради чего мы трудимся.

— Ради чего?

— Ради золота на Олимпиаде, — объяснила она мне как маленькому. — Это серебро... Тяжело описать мое состояние... В какой-то мере я рада... Рада... В той же, в какой Софья Великая.

— А с другой стороны... Я же способна была!

— Но я знаю, какую вы травму получили. Как вы можете себя за что-то упрекать?

— Да, за три недели до Олимпиады повредила мениск. День тренировалась, три ходить не могла. По приезде сюда решили подать заявку на обезболивающий укол на колено. Ни сесть, ни встать не могла. А еще и страну же надо поддержать. Поэтому еще я так расстроена была, что не оправдала надежд.

— При таком колене? То, что вы сделали, и так не укладывается в голове.

— Без обезболивающего ничего нельзя было сделать, — сказала она. — Мне тут компьютерную томографию делали, меня английский врач осматривал, чтобы разрешение на укол дать. В конце концов дал. И вышла на помост — либо пан, либо пропал. Но ничего, пронесло. Меня потом в Олимпийской деревне врач осматривал: «Неплохо выглядит колено, я думал, ты на одной ноге обратно прискачешь».

— Разве можно было с таким коленом вообще выступать?

— Потому что это не физкультура, а спорт, — сказала Светлана. — Разница-то есть? А вы говорите: личная жизнь...

— Действие обезболивающего еще не закончилось? — спросил я.

— Заканчивается, — ответила. — Через пару

деньков.

— Как же это с вами случилось? Он пожала плечами: — Было асимметричное движение, но надо было опереться на ногу и зафиксировать вес.

— Зафиксировали?..

— Зафиксировала.

— А обязательно надо было зафиксировать?

— Обязательно. А на Олимпиаде меня хватило на один толчок только. Там ведь ножницы, надо ногу вперед... а она у меня болит. Мы с тренером с самого начала решили: что колено даст, то и буду работать. А в рывке сто килограммов вырвала, говорю: «Давайте подстрахуемся и поставим теперь 106». Взяли... Главное, думаю, зацепиться... Вроде зацепилась... А 111 килограммов — нет. А 112 — вырвала.

— Все равно же больше человек не смог бы сделать, — говорю я ей.

— Можно было, может быть, попробовать, — думает она. — Но с другой стороны, как толкать, когда передняя нога в таком состоянии и через обезболивающий укол так болит?.. А может, и надо было... Я ведь не серебро выиграла. Я золота не выиграла. Я разговаривал с ними в один день. Софья Великая не выиграла золото в этот день, а Светлана Царукаева — два дня назад. Но два дня, выяснилось, не лечат.

— Операцию будете делать?

— Буду. Ничего страшного не вижу. У многих такие проблемы. Домой съезжу.

— Вот там мужчины вас будут окружать вниманием...

— В каком смысле? — настороженно переспрашивает она.

— В таком.

— Наоборот, — отвечает Светлана Царукаева. — Если мужчина видел меня по телевизору и потом поддается таким вещам и обращает на меня внимание, то это же неприлично выглядит у нас. Уважение к такому человеку пропадает.

— То есть пока на улице случайно не познакомится, не зная, кто вы такая...

— Боюсь, уже бесполезно. Могут узнать все.

и еще...

Победители и призеры в легкой атлетике вынуждены были идти в раздевалку как пассажиры в аэропорту на таможенный досмотр – по длинному лабиринту

148

лондон 2012: бить или не быть

Легкоатлетический олимпийский стадион был переполнен каждый вечер

149

Победителей на Олимпиаде, даже если не знать их имен, не спутать ни с кем

152

лондон 2012: бить или не быть

153

Чудо-дзюдо

154

лондон 2012: бить или не быть

Владимир Путин не зря ехал в Лондон В перерыве соревнований по дзюдо ко мне подошла девушка, которая очень старательно говорила по-русски. Русский был не совсем родным ее языком: она родилась на Украине, а живет в Израиле. Но ей очень хотелось поговорить с русским, который живет в России. Потому что у нее накопились претензии ко мне.

— Ну как же ж так! — с упреком сказала она мне. — Наш израильский мальчик (она это сказала с таким выражением, как будто он и мой тоже. — А. К.), тридцать пять лет, умничка, так боролся!

— Не вышло у него? — с сочувствием переспросил я, потому что только в перерыве и появился здесь.

— За него болеет весь Израиль! — продолжала она, предпочитая не слышать.

— Так что случилось?

— И проиграл русскому мальчику, живущему в Германии! А для него это последняя Олимпиада! Ну что же это!

— А ваш израильский мальчик не из России? — поинтересовался я. Все бы как-то встало на свои места. Была бы законченная картина. Последнего мазка не хватало.

— Ну какая разница?! — вздохнула она. — Нет никакой разницы. А мне казалось, что это две большие разницы. Русского мальчика из Германии я, кстати, очень скоро увидел. Он участвовал в полуфинале: он же победил израильского мальчика 35 лет. В полуфинал, главное, вышел Тагир Хайбулаев из России, чемпион мира 2011 года. В зале, где два татами, схватки теперь шли только на одном: каждый бой был на вес золота. Здесь, у самого татами, было три ряда стульев для членов Международной федерации дзюдо, глав олимпийских комитетов, для международных чиновников. Несколько стульев пустовали, но на столах напротив них имелись таблички. Те, кто еще чего-то не понимал, могли прочитать, что места эти полагаются премьер-министру Великобритании Дэвиду Кэмерону, принцу Уильяму и президенту России Владимиру Путину. Немного позади, под трибуной для членов олимпийской семьи, поставили стулья для российских дзюдоистов. Здесь сидели и Арсен Галстян и Мансур Исаев, уже выигравшие золото, и все другие тоже. Началась первая схватка: голландка против китаянки. Если кто-то не был на дзюдо, расскажу: здесь

очень громко орут. Тренеры, игроки... Они подсказывают дзюдоистам на татами, что им делать. И не услышать их невозможно. Причем спортсменам на татами приходится, по моим представлениям, тяжело: пожелания и рекомендации с трибун идут чаще всего взаимоисключающие. Одна голландка с трибун орала так, как бабы не орут при родах. Ну у нее была просто истерика. Я видел, что ее даже пытаются успокоить, причем, конечно, не свои, а китайцы, сидящие рядом. Потом они поняли, что она не прекратит, пока не закончится эта родовая для Голландии схватка, и сами стали орать — отвратительно визгливыми женскими голосами. Двое судей на стульях из IKEA, представляющих собой такие же легкие металлические конструкции, из которых собран весь этот передвижной зал, только и успевали выдергивать из-под себя эти стулья и бежать с ними прочь, когда спортсменки в обнимку катились на них с татами в надежде заработать «иппон». Зал был чуть не весь оранжевый, то есть голландский. Я вообще-то был удивлен: еще несколько лет назад трудно было предположить, что может выиграть кто-нибудь, кроме японцев, а теперь на дзюдо заявились 35 стран, и японцы с корейцами терялись среди них. Голландка и выиграла, вышла в финал в категории до 78 кг. Мне, правда, казалось, что до 78 кг ей очень еще далеко. (Выяснилось, впрочем, что впритык.) Вдруг очень быстро стала заполняться трибуна для «олимпикфэмили»: здесь появились министр спорта России Виталий Мутко, глава оргкомитета «Сочи-2014» Дмитрий Чернышенко, его многочисленные соратники, председатели федерации, бизнесмены, которых я тут до сих пор не встречал (похоже, специально на этот матч и приехали: а вдруг?)... бессмысленно перечислять всех, кто появился на трибуне для членов олимпийской семьи. Случайных людей тут не было. Американка боролась с бразильянкой в другом полуфинале — и выиграла, когда та, увидев, что осталось катастрофически мало времени, отчаянно пошла вперед. С ней случилось то, о чем любит говорить господин Путин: надо, как в дзюдо, использовать вес противника. Американка использовала его как надо. Все 78 кг бразильянки ушли в дело.

155

Президент России Владимир Путин обнимает олимпийского чемпиона Тагира Хайбулаева

лондон 2012: бить или не быть

157

158

лондон 2012: бить или не быть

В супер-VIP-рядах у татами появились президент Международной федерации дзюдо Мариус Визер и глава НОК России Александр Жуков. И очень скоро ушли: встречать, как я понял, дорогих гостей. Бои были в разгаре. Солдаты на трибунах теперь стучали ногами по металлоконструкциям, из которых собран в том числе и пол, заглушая даже крики мирных англичан, которые болели за свою полуфиналистку. Я с удивлением обнаружил, что не унимается голландка, которой, кажется, можно было бы уже расслабиться: очередная схватка ее соотечественницы закончилась преждевременным выкидышем той с татами. Англичанка была так счастлива, выиграв, что разрыдалась на глазах у осчастливленной публики. Эту блондинку, которая выиграла, по-моему, в том числе и потому, что сильно мешала противнице своими прекрасными растрепанными длинными волосами, залезая ей ими прямо в нос и уши и щекоча шею... — так вот, эту блондинку в самом деле просто трясло от рыданий после решающего победного броска. Было такое впечатление, что это она так бездарно проиграла свою Олимпиаду. Потом появился русский мальчик, живущий в Германии, и выиграл свой бой. Потом появились Дэвид Кэмерон и Владимир Путин. В это время в полуфинале схватились (друг за друга) азербайджанец и узбекистанец. Российский президент начал что-то горячо объяснять английскому премьер-министру: я думаю, что несколько первых минут ушли на то, чтобы рассказать, что за страны представляют эти люди на татами. А уж потом он рассказал, что такое татами. Я сидел метрах в трех от них и через некоторое время с удивлением увидел, что Кэмерону понравилось. Он даже отвлекся от комментариев господина Путина, словно сам начал что-то понимать. Но потом он сам обратился к российскому президенту, причем с такой горячностью, как будто что-то вспомнил из невысказанного на переговорах, которые у них перед этим шли на Даунинг-стрит, 10... Что-то там насчет Сирии, конечно. Еще один бой был очень коротким. Путин объяснил Кэмерону почему. Объяснение заняло больше времени, чем сам бой. В финал в категории до 100 кг после схватки с корейцем вышел монгол Найдан. Сокрушил, чего говорить. Наконец появился наш спортсмен, Тагир Хайбулаев. Он сошелся с немецким мальчиком Дмитрием Петерсом (уж не знаю, какой была его фамилия в прошлой жизни). Пришла очередь прокричаться нашим олимпийским чемпионам. Арсен Галстян

и Мансур Исаев вскочили со своих мест. И вот что я услышал (не знаю, слышал ли это Тагир Хайбулаев) над самым своим ухом: — Ногами проверяй!

— Аккуратно!

— Руку держи!

— Ногу скинь!

— Аккуратно!..

— Сорви его!!! (не путать с «Порви!!!». — А. К.)

— Спокойно, не давай затягивать!

— Руку закрой!.. Счет после схватки был 0:0. Решали судьи. Российский президент снял пиджак и засучил рукава рубашки. Кажется, он готов был выйти на татами. Но это не понадобилось. Хорошо, что немец во время боя заработал предупреждение. Оно, похоже, все и решило. Трое судей единогласно отдали ему победу. Тагир Хайбулаев был очень бледен. Я не понимал, как он сможет бороться за золото через 20 минут. Но главное, он вышел в финал. Пока это было главное.

— Красавчик! — кричал ему Арсен Галстян. — Рос-си-я! Стоя аплодировал даже господин Кэмерон, который тоже, в конце концов, как оказалось, пришел не зря, не просто за компанию: ему предстояло посмотреть женский финал с длинноволосой британкой. К нашим олимпийским чемпионам подсела, я обратил внимание, другая английская девушка, волонтер, по-настоящему эффектная, хоть и шатенка, и я обнаружил, что под расстегнутой формой волонтера (этот ядовито-фиолетовый цвет заполнил весь Лондон) у нее российская олимпийская форма. В это время немец Петерс уже боролся за бронзу с узбеком Саидовым. Немецкий мальчик все-таки победил, и я увидел, как активно аплодирует ему российский президент. Нет, не за узбека он болел в этот день. Тренер на своей шее нес немца к выходу, все были в восторге. Потом, когда тренер бережно снял его, Петерс сам попробовал поднять хрупкого на его собственном фоне тренера — и не вышло у него, не смог, совсем, видно, кончились силы. А у тренера только начались. Начался финал американки Харрисон против англичанки Гиббонс. Теперь на татами были две блондинки, причем одна из них крашеная. Путин пальцами, сжатыми в когти, показывал Кэмерону, что американка делает с англичанкой. Английский премьер вздрагивал от каждого намека на бросок. В этот момент он, я видел, очень любил дзюдо. Американка победила по-честному. Она оказа-

159

Тренер олимпийской сборной России по дзюдо Энцио Гамба (на переднем плане) стал для России настоящим героем Игр в Лондоне

Президент России Владимир Путин (слева) объясняет правила дзюдо премьер-министру Англии Джеймсу Кэмерону

162

лондон 2012: бить или не быть

Владимир Путин на соревнованиях по дзюдо: мысленно вместе

лась гораздо сильнее англичанки. Дэвид Кэмерон, кажется, никак не хотел понять этого. Его роман с дзюдо оказался слишком коротким. Но он пережил сильные чувства. Он попрощался с господином Путиным. С одной стороны, это был сильный ход: британский премьер демонстрировал, что он здесь не потому, что прямо вот в таких товарищеских отношениях с российским президентом, что просто оторваться от него не может, когда тот в Лондоне, а что пришел поболеть за свою. С другой — а что ему было здесь делать теперь? Готовился выйти Тагир Хайбулаев против монгола Найдана. Готовился российский триумф в самом сердце одного из торговых центров Лондона (англичане приспособили его сразу для нескольких видов спорта, как и многие другие торговые центры; разумно с точки зрения бизнеса и малопонятно с любой другой точки зрения: магазинная толчея врезается в спортивную толчею, любительское дзюдо начинается прямо на эскалаторах...). И что здесь делал бы английский премьер? Встал бы или остался сидеть? И как потом решать, Дагестан напал на Чечню или Чечня на Дагестан, в результате чего и пришел к власти Владимир Путин?.. Пришлось бы ведь говорить правду: что Дагестан напал на Монголию... Владимир Путин пожал на прощание руку Дэвиду Кэмерону, а также его соседу. Сосед руку пожал, но сел на место: он и не собирался никуда уходить. Дэвид Кэмерон попрощался, но тоже не ушел: он решил напоследок поздравить англичанку с поражением. Она уже шла по направлению к нему, и он инстинктивно рванулся ей навстречу. Тут его и схватили за руку. Дело в том, что зал в это время бешено аплодировал, но не ему, а блондинке Гиббонс. И на премьера никто на трибунах не обращал внимания. Его вообще не замечали. Его тут не было. А он думал, что есть. Нет, тут сейчас был только один герой. И вовремя это поняла секретарь премьера, которая и схватила его за руку. Она отвела его поближе к выходу, чтобы он не бросался в глаза людям. Она показала ему жестами (потому что от гула на трибунах ничего не было слышно), что она сейчас подведет к нему девушку и что все будет как положено. И что-то она ему еще крикнула на ухо. Что-то, видимо, насчет того, что рушится его рейтинг и что он должен еще поглубже спрятаться пока во имя страны. Он все делал, как она ему говорила. И девушка в конце концов подошла к своему премьер-министру, и он пожал ей руку. Но поразительно, что зал и в этот момент, по-моему, не заметил своего премьер-министра, как будто и не знал его в лицо. Это был один из немногих олимпийских спортзалов в Лондоне, где понимали в том виде спорта, какой тут давали. Найдан против Хайбулаева. Финал. В зале появились несколько монгольских болельщиков, обобравших накануне краеведческий музей Улан-Батора: в остроконечных шапках, отороченных мехом, в расписных клешеных полупальто из замши... Но их было, главное, слышно. И уже вскочили с мест Арсен Галстян и Мансур Исаев: — Ножки добавлять!..

— Еще чуть ногами!

— Отлично! Делай, делай!

— Да-а-а-а! Это был короткий бой. Через несколько секунд Тагира Хайбулаева, обернутого в рос-

164

лондон 2012: бить или не быть

Россиянин Иван Нифонтов не вышел в финал соревнований по дзюдо (на фото справа), но зато завоевал третье место (на фото слева)

165

166

лондон 2012: бить или не быть

Россиянин Александр Михайлин в финале проиграл французу Тедди Райнеру, выиграть у которого сейчас, судя по всему, невозможно

167

сийский флаг, уже несли на руках тренеры. Владимир Путин пошел к нему.

— Красавец! — сказал ему президент. Парень, по-моему, ответил ему тем же. Потом один дзюдоист пошел готовиться к награждению, а другой вернулся на трибуну. Когда он поднимался, я спросил у него: — Три медали в дзюдо — это теперь для нас... наверное, маловато?

— Такого же не было никогда! — воскликнул Владимир Путин. — Ни в российской, ни в советской истории! Сколько времени-то к этому шли! Готовили систему... Тренера нашли, Эцио Гамбу...

— Вы уговорили?

— Нет! Честно: не имел никакого отношения! Федерация нашла и уговорила. А вы знаете, что это за тренер?! Владимир Путин был совершенно воодушевлен.

— Я знаю, — сказал я, — что наши спортсмены его боготворят. Я ними разговаривал.

— А знаете почему? Вы знаете,— сказал президент, стоя на ступеньках трибуны и не обращая внимания на ревущий зал (Тагир Хайбулаев в этот момент поклонился этому залу), — что он за полтора месяца до Игр распустил всю олимпийскую сборную по домам? Такого никто никогда не делал! Больше того, он сам поехал с ними по их дагестанским селам, по домам... Он знакомился с родителями, с друзьями, с родственниками, жил у них... Он их всех объехал! Понимаете, всех! Могли они после этого не победить? Через несколько минут нашего дзюдоиста награждали. Мне показалось, что у его соперника, монгола, не осталось вообще никаких сил. Он едва поднялся на помост. Что ж, человек сделал что смог, и ни в коем случае не следовало требовать от него большего. После этого Владимир Путин поднялся на третий этаж, в лаунж-зону, где поговорил с тренерами и спортивными чиновниками.

— Три золотых медали в дзюдо! — рассказывали они ему. — Понимаете, три!.. А когда он вышел и уже подходил к лифту, я услышал из этой комнаты троекратное «ура». Волонтеры на первом этаже вздрогнули. И я еще вспомнил, что Эцио Гамба, перед тем как распустить этих парней по домам, поехал с ними в Италию, в Альпы. И там придумал для них страшное испытание для выработки, видимо, командного духа: прыгнуть с моста над пропастью с тарзанки. Каждого привязали веревкой и сбросили с моста. И его тоже. Только один вопрос: когда они тренировались?

169

и еще...

170

лондон 2012: бить или не быть

Художественная гимнастка из Украины Ганна Ризатдинова мучительно отбывала свой номер

171

Российская гимнастка Евгения Канаева в упражнении с булавами старалась не зря

Бегун из Ямайки Усейн Болт взял на этой Олимпиаде три золота, и попробовали бы ему не дать

Россиянка Елена Соколова завоевала серебро в прыжках в длину

Пьедестал, на который поднимались призеры Игр, сначала долго опускали из-под потолка арены

178

лондон 2012: бить или не быть

179

Ходьба между жизнью и спортом

180

лондон 2012: бить или не быть

Как возвращался к жизни Валерий Борчин Ходоки нарезали свои 20 километров около Букингемского дворца. Я подошел к ленточке, отделявшей от них, минут за двадцать до финиша. Через некоторое время мимо прошагал китаец Чен Дин. Он был первым перед последним кругом. Он шел по трассе, махал руками всем знакомым и незнакомым, родным и неродным. Он, мне казалось, успевал любоваться раскормленными до размеров поросят голубями на завитых кверху деревьях в Сент-Джеймском парке. Потом я увидел Валерия Борчина. Он шел метрах в десяти за китайцем. Я не понял, что с ним. Он был весь бледно-синий. Не то что бледный до синевы, а бледно-синий. Когда он шел мимо меня и чуть не задел локтем, я хотел крикнуть: «Валера, давай!», так в конце концов всем кричат, а тут еще была гарантия, что он услышит, но успел подумать, что ему в лучшем случае сейчас можно крикнуть: «Валера, держись!» Он и так держался. Да и не уверен я, что он тогда уже что-то слышал. Через 300 метров, напротив пункта питания, он сначала как будто присел, а потом повалился на землю и больше уже не встал. Я не видел этого момента. Я видел только, что на финиш пришел сначала китаец, а потом гватемалец, а не Борчин. Это была первая медаль на Олимпиаде в истории Гватемалы (а мы еще не научились радоваться шести своим серебряным за один день...). Я думал, Борчин хотя бы в пятерке, и еще расстроился, что он не удержался и в пятерке. Когда его не оказалось и в десятке, я понял наконец: что-то ведь произошло.

— Да сняли его вроде за предупреждения... — сказал один из проходивших мимо фотографов. Дошел еще один наш спортсмен — Андрей Кривов, и я крикнул ему: — Что с Борчиным?! Он даже не оглянулся, подошел к турникету, где никого не было, перегнулся через него... Я поразился его деликатности. Других тошнило после финиша прямо на дорожке. Адский вид спорта. Еще марафон такой же. Но у Борчина предупреждение было только одно.

На трассе стали готовить церемонию награждения, а я увидел двух тренеров наших ходоков.

— Что с Борчиным? — повторил я.

— Сошел с трассы. Ничего вроде серьезного, — сказал один. — Бывает. В 2007-м с ним такое же было. В ходьбе с людьми так случается.

— Да что случилось-то?

— Его привезут скоро сюда, в медицинский центр, — сказал один тренер. — Он без сознания пока. Там скорая. Здесь, около медицинского центра, стоял президент Олимпийского комитета России Александр Жуков, который собирался успеть на легкую атлетику и теперь, конечно, никуда не поехал, и еще несколько человек. С трассы, где с Валерием Борчиным был Виктор Чегин, его тренер, поступали отрывочные сведения: «Ждем скорую... скорая идет... пытаемся выехать к вам... Да, пока еще без сознания...»

— Говорят, он не двигается пока, но уже реагирует, — сказал другой стоявший рядом тренер. Тут я понял, что дело гораздо серьезней, чем тренеры до сих пор, кажется, и сами думали.

— Да что же случилось? — спросил я его.

— Ну, наверное, удар... — пожал он плечами.

— Да солнца-то почти не было... И нежарко. В Пекине было гораздо жарче, а он выиграл и был в полном порядке, — сказал я. — Как этот несчастный китаец сейчас.

— Какой-то удар, — снова пожал плечами тренер. — Может, тепловой... Мы не знаем пока. В Осаке с ним так же было. Просто не повезло в какой-то момент, и все. Скорая приехала только минут через сорок. За ней захлопнулись ворота медцентра. Впрочем, это, конечно, сильно сказано —медцентра. Медпункта скорее. Но все же здесь могли ему помочь. Его вытащили из скорой на носилках, и я увидел его. Та же синева, кислородная маска на лице. Он был по-прежнему без сознания. Его лицо ничем сейчас, по-моему, не отличалось от того, что я видел, когда он уходил на последний круг. Я подумал, что он уже тогда был, наверное,

Еще за круг до финиша дистанции на 20 километров было видно, что на этот раз олимпийский чемпион Пекина Валерий Борчин может не дойти

181

182

лондон 2012: бить или не быть

183

184

лондон 2012: бить или не быть

почти без сознания. И что этот круг и правда мог стать последним в его жизни. Я стоял у входа в этот медпункт. Туда не пускали больше двух человек: места не было. Не пускали даже тренеров. А приехавший Виктор Чегин даже за ворота не зашел, стоял где-то далеко, потом присел на корточки, потом опять встал... Он был, мне казалось, просто раздавлен происшедшим. Здесь никого не волновало то, что у нас нет медалей в ходьбе на 20 километров. Ни одному из тренеров не было до этого никакого дела. Они думали только про Борчина и пытались рассказать друг другу и, например, мне, что это бывает и что он уже скоро встанет. Из медцентра вышел врач-англичанин и сказал, что Борчин приходит в сознание.

— О! — обрадованно произнес тренер Алексей Денисов. — Слышите, говорит, что его колотит всего! Значит, пошел отходняк. Это нормально. Это так и должно быть.

— Говорят, они с него не могут чип до сих пор снять, чтоб аккредитацию отдать (перед стартом у всех спортсменов забирают беджи с аккредитацией в обмен на этот чип на груди. — А. К.). Ерунда какая-то происходит, — произнес Александр Жуков.

— Да, — сказал мне еще один наш тренер, Федор Рыжов, — редко кто себя до такого состояния доводит... Ведь он же мог сойти еще за километр... или хоть за 500 метров до того, как упал... Но Борчин, пытаясь догнать китайца, остановился только тогда, когда потерял сознание.

— Организм на себя много в долг взял, — сказал тренер. — Из-за этого все. Может, не полностью готов был. Или просто не его день. Он же этих китайцев обходил раньше.

— Говорят, уже ходит! — сообщил еще один тренер. Но это было не так. С этим поспешили. Борчин был еще не ходок. Совсем. В это время он еще лежал, совсем еще почти без сознания, и его трясло на кушетке. Взявший на себя в долг организм отдавал. Утром, еще до этого старта, я виделся с отцом Вадимом, который ездит на Олимпиады еще с Атланты, а живет в Саранске. И он мне рассказывал про Валерия Борчина: — Я опекаю его. Он мордвин-эрзянин, у него такая нежная душа, очень добрый молодой человек... на мордовском, кстати, говорит... Когда в прошлом

году был в Берлине на чемпионате мира... прошлый год это был или позапрошлый?.. прислал перед стартом мне эсэмэску: «Отец Вадим, благословите на победу!» И получил золото... Я как-то дома, в Саранске, угощал его вином, оно было дешевое, а он попробовал и сказал: «Отец Вадим, вы меня угощаете таким вкусным вином, какое я еще никогда в жизни не пил...» Он же деревенский парень, из Дубенок, и я приезжал к нему, как-то попросил его баню поставить, он сделал, а сам со мной париться не пошел, видно, постеснялся. Я сам на прошлой Олимпиаде, когда Валерий Борчин победил, тоже встречался с ним, долго разговаривал и был поражен, каким простым и чистым может быть человек. Во мне до сих пор сохранилось это ощущение от встречи с ним. А отец Вадим сказал, что хочет благословить Борчина и перед лондонским стартом. И задолго до того, как все началось, ушел туда, к Букингемскому дворцу. Но на следующее утро признался, что не удалось: — Там было столько народу, я хотел подойти к бортику, но это было невозможно!.. Меня пытались прогнать, и одна женщина-волонтер начала бить меня! Это был тихий ужас... Я потом решил отправить ему эсэмэску, как тогда, в Берлине, но отправил уже за минуту до старта, она до него не дошла, потому что у него не было мобильного телефона в кармане... Как мог этот китаец обойти его?! Я же знаю мальчика как облупленного! Он бы просто так не уступил! И вдруг вижу с трибуны: идет на последний круг уже третьим... А еще один наш, Канайкин? Что с ним случилось? Почему его сняли?.. Он бы помог Валере... Я стоял и плакал, когда его увезли... не смог защитить мальчика. Здесь, около входа в медпункт, один из тренеров спросил Виктора Канайкина, который был снят с дистанции после трех предупреждений: — Ты-то как?

— Я в полном порядке! — сказал он.

— Правда? — переспросил я.

— Да нет, шучу... — сказал он. На Канайкина тоже очень рассчитывали. Он и правда мог помочь Борчину бороться с китайцами на трассе. А так они задали рваный темп на трассе и вдвоем терзали нашего парня. Вышел еще один врач и попросил кого-то из русских, кто знает английский, зайти, чтобы попробо-

185

Валерий Борчин, отдав все силы ходьбе и упав без сознания за полкруга до финиша, на следующий день вернулся к жизни

186

лондон 2012: бить или не быть

Сергей Кирдяпкин отомстил за Валерия Борчина, с поразительной, на первый взгляд, легкостью выиграв спортивную ходьбу на 50 километров

187

188

лондон 2012: бить или не быть

вать поговорить с Валерием Борчиным и перевести врачам. Значит, с ним уже можно было разговаривать. К нему ушел Жуков. Он вышел минут через десять. Я спросил его, что там.

— Он понимает, о чем говорит, — произнес Александр Жуков. Все-таки дело было нехорошо.

— У него спрашивают, что болит, он говорит: «Голова болит... В ушах звенит...»

— Врачи еще о чем-то спрашивали?

— Да, — кивнул Жуков, — много вопросов. Спросили имя и фамилию, он назвал. Я по их просьбе спросил имя, фамилию, какой сегодня день... Он все назвал. Я удивился, что он назвал и день тоже. Я, например, с трудом представлял себе, какой сегодня день. Потом я понял, что он, конечно, еще несколько лет назад выучил день своего старта на Олимпиаде: 4 августа. И потом учил во всех подробностях весь этот старт. И немного не дотянул до конца урока. Около километра всего из двадцати. Потом его еще спросили: — Чего вы хотите?

— Я домой хочу, — сказал он. — К родителям.

— Ну куда ж ему сейчас в Саранск! — воскликнул кто-то из тренеров.— Ему в Олимпийскую деревню срочно надо, в наш медцентр. Но Борчина, как выяснилось, хотели до утра перевезти в лондонский госпиталь.

— А как они его лечат? — спросил я Александра Жукова.

— Я не понимаю, — пожал он плечами. — Они дали ему парацетамол.

— Что, и все?! — переспросил Алексей Денисов. Конечно, подумал я. Он же сказал, что у него болит голова. Ну ему и дали парацетамол.

— А капельницу ставят?! Глюкозу капают?! Александр Жуков отрицательно покачал головой.

— Надо его к нам забирать! Какой парацетамол!!! Под нашу ответственность... Как угодно! Они все-таки договорились везти его в Олимпийскую деревню.

— Кто бы мог подумать, что парацетамол — такое универсальное средство!.. — повторял один из тренеров. Валерия Борчина вывезли из медпункта. На этот раз глаза у него были открыты. Он смотрел как-то ошарашенно, словно видел мир в первый раз, и не отвечал ни на какие вопросы.

— Конечно, сам испугался немного, — сказал Александр Жуков. В скорой его снова стало колотить. К нему подсела наш тренер и стала гладить его по голове, стала что-то шептать ему. Он успокоился и что-то прошептал ей на ухо.

и еще...

Елена Лашманова выиграла спортивную ходьбу на 20 километров, обойдя свою подругу Ольгу Каниськину, и от этого не выглядела абсолютно счастливой

192

лондон 2012: бить или не быть

Наталья Антюх стала олимпийской чемпионкой в беге на 400 метров с барьерами

193

Наталья Виеру из России в борьбе с француженкой Изабель Якобу перепутала мяч с ее головой

198

лондон 2012: бить или не быть

199

Россиянка Юлия Зарипова победила в женском стипльчезе, но долго еще не могла остановиться

200

лондон 2012: бить или не быть

201

Человек — хозяин своей борьбы

202

лондон 2012: бить или не быть

Как Роман Власов десять лет шел к олимпийскому золоту — Я не знаю, сможет ли он вообще говорить сейчас, сразу после схватки, — сказал мне трехкратный олимпийский чемпион Александр Карелин, когда свой финальный бой выиграл Роман Власов из Новосибирска. — Я, когда выигрывал, потом шесть часов по полу босиком бегал и ничего не мог сказать. Зато сейчас могу рассказать даже то, чего не знаю! Я видел перед собой абсолютно счастливого человека. Ни его бывший тренер Виктор Кузнецов, ни даже сам новый олимпийский чемпион, которому удалось разорвать прочнейшую серебряную цепь, которая опутала нашу сборную, не выглядели такими счастливыми.

— Кузнецов уже пятьдесят лет тренирует, — сказал Александр Карелин. — В этом году — пятьдесят лет! Великий человек. До этого за третье место боролись азербайджанцы с белорусами, и спорную победу присудили азербайджанцу. Я сидел рядом с тренерами их сборной, и они в лихорадочном возбуждении объясняли мне, что бросок белорус провел уже после того, как заступил за ковер.

— Заступил — стоп! Схватку прекращают! — кричал, наступая на меня, азербайджанский тренер. — Понимаешь?!

— А если нет? — робко возразил я. — А если белорусы правы?.. Сейчас повтор будет...

— Белорусы никогда не могут быть правы!!! — вскричал тренер. Грузины рядом выше после повтора, когда победу все-таки отдали азербайджанцу, качали головами: — Да, слили белоруса... Свистка-то не было... Здесь, в греко-римской борьбе, царствовало первенство стран СНГ. Только литовцы попытались расширить в какой-то момент это пространство до размеров СССР, и у них даже получилось: их борец с русско-белорусской фамилией Казакевич тоже выиграл бронзу. Бой у Романа Власова был тяжелый. Но он смог, и теперь в зале наконец-то играл российский гимн.

— Ну слава богу, — сказал Александр Карелин, — прорвались.

А люди, которым я отправлял эсэмэски, уже не верили, что у нас через несколько дней после дзюдо опять есть золото (и в том же зале, где было дзюдо... «Зал-то фартовый!» — сказал тут другой наш бывший борец), и переспрашивали, неужели правда такое еще может быть. Роман Власов ушел на допинг-контроль, а в разминочном зале через несколько минут после награждения я увидел его тренера Виктора Кузнецова. Здесь, на борцовских коврах, повсюду были раскиданы резиновые куклы, я вздрогнул, когда увидел их, да в таком количестве. Что же борцы тут с ними делают? Бросают их, конечно. Называются «борцовские чучела».

— Да, и правда, — сказал Виктор Кузнецов, человек, конечно, немолодой и при этом очень крепкий,— у меня в этом году много юбилеев. У меня семидесятилетний юбилей, с женой мы вместе пятьдесят лет...

— Так вы что, — удивился я, — тренируете, получается, с двадцати?

— Получается так, — согласился он. — Я за все время перебрал тысяч двенадцать ребят. А по большому счету четверо получились. Зубков, в категории 48 кг, потом Саша (Карелин, конечно. — А. К.), и еще один был Саша, на многое был способен, но вот рано женился... Многие на молодежи (молодежном первенстве. — А. К.) заканчивают, трудно перейти из молодежи во взрослую сборную... А Роман дальше пошел. Ему семь лет было, когда он заниматься начал, а в двенадцать лет на городе стал выступать, там я его и нашел...

— И много тогда было на городе тех, кого вы нашли? — поинтересовался я.

— Много их не бывает, — сказал он. То есть с Кузнецовым Власову понадобилось еще десять лет, чтобы стать олимпийским чемпионом.

— Тяжело, конечно, парень выиграл у армянина, — сказал тренер.— Такая борьба... С Сашей не было таких волнений...

— Слушайте, — подбежал к нему какой-то человек, — мы аккредитацию Ромы потеряли! А без нее он даже допинг-контроль не сдаст!

Роман Власов шел к золоту много лет, а добрался за несколько минут

203

Во время схватки с Романом Власовым азербайджанский борец летал над ковром как птица

205

206

лондон 2012: бить или не быть

— Может, кто-то уехал с ней? — после раздумий предположил Кузнецов.

— Да не дай бог!

— Такое только армяне могли сделать! — подошел еще кто-то.

— Вы зря смеетесь, — сказала русскоговорящая девушка-волонтер.— Дело-то серьезное. Англичане не пустят его никуда.

— Надо во всех куртках там посмотреть, во всех карманах! — разволновался Кузнецов. — Ведь была же аккредитация!

— Да я уже посмотрела!..— с досадой сказала девушка. Они с ответственным за вес (есть в команде такая работа. — А. К.) снова ушли искать аккредитацию.

— Главное, чтоб Роман не остановился, — продолжил Кузнецов.— Если остановится — значит все. Там еще есть над чем работать. Но он будет.

— Если не женится... — предположил я.

— Ну, в конце концов, Саша ведь женился, а все равно выигрывал... — сказал Кузнецов. — Просто рано не надо... Хотя многое, конечно, меняется сейчас... Когда Саша после третьей Олимпиады, где он, можно, сказать, с одной рукой боролся, вышел на четвертый цикл, я не верил. А он серебро завоевал. И схватка-то была на равных. Ни одного балла не проиграл! — воскликнул тренер так, как будто эта схватка закончилась две минуты назад. Я подумал, что есть человек, который переживает ее до сих пор больше, чем сам Карелин.

— Нельзя было ему захват распускать! — продолжал Кузнецов.— Руки надо было держать!.. А так, конечно, — судьи сразу фиксируют, и все... А сейчас можно, разрешается... Тренер опять вспомнил о пропавшей аккредитации, звонил куда-то... Потом сказал: — Знаете, для меня тоже очень важно было так закончить...

— Разве вы уходите? — переспросил я.

— Да, я знаю, говорят, на таком подъеме уходить нельзя... — немного смешался он. — И у меня еще один мальчик есть...

— Да?! — обрадовался я.

— Даниил Иванов, слабослышащий. Мы с ним

в следующем году на Олимпийские сурдоигры поедем, — так что нет, пока не ухожу. Но мне кажется, я понял, что он сказал. У него, наверное, не будет уже других учеников, из которых он будет делать олимпийских чемпионов. Но после Карелина ему важно было доказать, что он может их делать и дальше. К нему подошел доктор, Марат Абдулпатахов.

— Ты не знаешь, где аккредитация Ромы? — бросился к нему тренер.

— У меня, — удивился доктор. — Я ее отдал.

— Кому?!

— А ко мне один нерусскоязычный подошел и попросил отнести на допинг-контроль. Я отнес.

— Ну слава богу!.. — облегченно произнес Кузнецов. — Рома уже там?

— А где же ему быть? — пожал плечами доктор.

— Подождем... — сказал тренер. — Иногда это надолго затягивалось... Один мой ученик в таких случаях, бывало, по четыре часа сидел... Это такая история непростая... Мы пошли к комнате допинг-контроля.

— Меня бы тоже уже надо проверить... — засмеялся Кузнецов. — Пятьдесят лет тренирую все-таки.

— Да, без допинга это не очень реально,— согласился я. У дверей, на входе в допинг-центр, стоял индус в чалме и в форме волонтера и никого не пускал. Но тренеру-то можно было. Через несколько минут из этой же комнаты выскочил наш ответственный за вес.

— Как там, есть надежда? — спросил я.

— Какая надежда?! Там Ромы нет!

— А где же он?

— Он там интервью какое-то давал, может, до сих пор в зале?! Через минуту он ходил по пустому залу и протяжно кричал: —Ро-о-ома! Ро-о-о-ма!.. Еще через минуту по залу и подтрибунным помещениям ходил и тренер с тем же криком. Но Ромы не было... Они везде заглянули. Я и не думал, что Кузнецов может так быстро ходить. За ним невозможно было успеть. Он ужасающе волно-

207

208

лондон 2012: бить или не быть

209

вался. Рома потерялся, а не то что его аккредитация. Мы вернулись к комнате допинг-контроля ни с чем. Здесь стоял доктор Абдулпатахов.

— Ты не знаешь, где Рома?! — опять бросился к нему тренер.

— Как где? На пресс-конференции, — с недоумением ответил доктор.

— Какая пресс-конференция!.. — простонал тренер.— Его же на допинге ждут!

— Подождут... — сказал доктор. — С ним допингофицер... А Семенов там... У него, правда, первая попытка неудачная!.. Наш борец Семенов в этот день взял бронзу в другой категории — 55 кг.

— А, ну если допинг-офицер! — сразу успокоился Кузнецов. Мимо прошел литовский тренер, который вел под руку огромного негра-волонтера: — Покажи мне, где бус, — настойчиво повторял литовский тренер на таком родном среднерусском языке, что у меня сердце, можно сказать, защемило. — Бус покажи! Негр покорно шел с ним. Я понимал, что на самом деле это литовский тренер ведет его к автобусу (хоть и не знает, где он), а не наоборот. И негр это понимал и шел. Мы показали им дорогу. Потом я и сам нашел Рому. Он сидел в полутемном зале для пресс-конференций этажом выше. Здесь были только допинг-офицер и переводчица. Власов открывал бутылку с водой.

— Разве можно? — спросил я.

— Ой, — испугался он, отставил бутылку и посмотрел на допинг-офицера: — А что, нельзя? Тот на это мгновение на что-то отвлекся, так же испуганно посмотрел на бутылку и сказал: — Она же заперта была. Можно!

— ...Кузнецов? — переспросил у меня Власов. — У него очень профессиональный подход. Когда он меня взял, начались другие тренировки. Но ведь до двенадцати лет меня довел другой человек, Роденко... И тоже было здорово... Я вообще-то всегда говорил, что стану олимпийским чемпионом... Просто исполнилась мечта. Теперь другая мечта. Хочу дом построить за городом, переселить туда маму и жить...

— А...

— Папы нет с детства, — закончил он за меня,— а за папу у меня был старший брат.

Он переспрашивал каждое мое слово, отвечал не сразу и каждый раз просил поблагодарить всех, кто помог ему достичь этой победы. Я тут вспомнил, что говорил Александр Карелин про «голыми ногами по ковру по шесть часов»...

— Тяжело вам сейчас? — спросил я.

— Каша какая-то в голове, — признался он. — Это все сон какой-то. Я не хочу просыпаться... И спать не хочу... Брат мой сейчас, кстати, здесь, я видел его лицо после финала!.. Слезы его видел. Он знает, чего это стоит... Это же только так кажется, что олимпийский чемпион — это так просто...

— Так не кажется, — сказал я.

— Не кажется? — переспросил он. — А, ну хорошо. А то вчера не удалось заснуть даже, в пять утра заснул где-то... Семенов живет со мной в комнате, с детства мы вместе, в юности боролись в одной категории, он пахарь, эта бронза дороже моего золота.

— А он, значит, спал?

— Да, — первый раз засмеялся Роман и не переспросил. — А я, короче, боялся его разбудить. Боялся окно открыть... Потом еще думаю, продует его... Выходил в холл, включал телевизор... Потом возвращался. И так три-четыре раза... Все пытался заснуть... А в семь вставать. Он опять засмеялся: — Так что больше нет вообще никаких сил! Правда. Допинг-офицер как по команде встал. Мы спустились в допинг-центр. Пока шли, он, держа в руках бутылку, сказал: — Я вообще-то уже готов! Это быстро будет. Власов сначала не заметил тренера, стоявшего у стены и разговаривавшего с кем-то, а когда заметил и рванулся к нему, было уже поздно: офицер открыл ему дверь на допинг-контроль. Она захлопнулась, и через несколько минут я услышал восторженный крик десятка глоток. Господи, подумал я, они так реагируют на то, что у него все быстро получилось?! Армянский тренер, тоже с недоумением, приоткрыл дверь. Несколько врачей и допинг-офицеров сидели здесь перед телевизором и переживали сладкие моменты видеоповтора. Просто это Усейн Болт на стометровке тоже выиграл.

и еще...

Украинка Алина Максименко и россиянка Евгения Канаева на соревнованиях по художественной гимнастике занимали места и принимали позы

211

212

лондон 2012: бить или не быть

Оказывается, самое уязвимое место у гимнасток – коленки

213

214

лондон 2012: бить или не быть

215

Рано ставить шест на карьере

216

лондон 2012: бить или не быть

Что теперь думает Елена Исинбаева о жизни своей Мне было очень хорошо видно все, что происходило с Еленой Исинбаевой в этот вечер. Я сидел в третьем ряду трибун за ее тренером Евгением Трофимовым и смотрел. Она пыталась изо всех сил скрыться от чужих глаз на 80-тысячном стадионе. Она полулежала, и с одной стороны ее прикрывал короткий ряд малиново-фиолетовых сидений для спортсменов и навес от дождя, а с другой, с той, где сидели мы, ничего уже не прикрывало. И она сидела, накрыв голову синим полотенцем, как делает почти всегда на соревнованиях, и пропускала одну высоту за другой. Кроме полотенца на голове у нее была бейсболка, капюшон... Ну чем еще она могла защититься от людей и остаться один на один с этой еще не заказанной высотой? Соревнования начались в семь вечера по местному времени. В начале девятого она скинула полотенце и начала разминаться. Сняла бейсболку, куртку, длинные, до колен, шерстяные носки, под которыми оказались кроссовки. Сняла тренировочные штаны, потом медленно сняла футболку... На этом стоило остановиться. Из длинной трубы она достала шест, потом вдруг снова накинула на голову полотенце. Так она и стояла некоторое время перед ним, уговаривая его, что ли. Потом прямо передо мной встал тренер, который до этого сидел, закусив палец. Он семафорил руками, как гаишник на перекрестке: поднимал в небо одну, другой показывал куда-то в центр Лондона... Она посматривала на него. Я обратил внимание, что она даже прыжок без его разрешения не начинает. Но она не взяла 4,65. Мимо, с российским флагом на вытянутых руках, по дорожке стадиона пробежала счастливая Евгения Колодко. Она только что взяла бронзу в метании ядра. (Золотая и серебряная призерки мимо не пробегали: мне кажется, они, как и их ядро, не смогли бы пробежать и нескольких метров. Эти девушки были рождены, чтобы толкать.) Елена Исинбаева заметила Евгению Колодко, потому что в этот момент шла к тренеру, он позвал ее.

Колодко пробежала с флагом между ними. И очень счастливая. Они стали советоваться, какую высоту ей брать. Все спортсменки здесь так делали: подходили к бровке стадиона и что-то кричали тренерам, сидевшим на втором, третьем ряду. Правилами это не поощряется, но и не запрещается.

— Возьми 4,65 и потом давай 4,75! — крикнул ей тренер. — И поймай ветер! Исинбаева кивнула и ушла в сектор для прыжков. Там она снова надела бейсболку, куртку... весь этот ритуал... Потом сняла. Готовясь к прыжку.

— Лена! — крикнул ей тренер. Она подошла.

— Слишком сильный встречный ветер! Давай 4,70! Она снова беспрекословно кивнула, заколола подругому волосы и пошла прыгать. Теперь она взяла 4,65 с большим запасом и потом засмотрелась на свой прыжок в видеоповторе. Все было правильно. Тренер стоял, засунув руки в карманы.

— Лена, — крикнул он ей, — оденься, потом подойди! Странная летняя Олимпиада, когда спортсмены, пока не выступают, ходят по стадиону в вязаных шапочках и осенних куртках (а китаянка, толкательница ядра, была, естественно, в китайском пуховике). Зрители в этот день оказались, например, не такими предусмотрительными и теперь коченели от холода. К бровке подбежала немка в солнцезащитных очках, хотя солнца никакого не было (а очки были вместо, видимо, полотенца на голову). Все в ней выглядело таким мужским: голос, фигура, особенно ноги... да не бывает таких женских ног... И вдруг неплохая улыбка раскрасила ее лицо. Вот улыбка была девичья. Исинбаева подошла к Трофимову и сказала: — 70 я нормально!.. 75?.. Не надо?.. А мы видели, что даже очень хорошо. Трофимов кивнул: не надо. Она отошла, и тут заиграли гимн победившей

217

218

лондон 2012: бить или не быть

219

Ямайки в честь выигравшего накануне стометровку Усейна Болта. Не только зрители, а прежде всего прыгуньи выстроились в сторону флага, замерла было и Исинбаева, но потом стала, может, незаметно даже для себя, разминать пальцы ног об землю. Стадион между тем ликовал так, что казалось, эти люди пришли сюда именно на это награждение, а не на прыжки Исинбаевой. Падали немка, американка, Исинбаева снова куталась в полотенце, разминала поясницу перед новым прыжком... Приготовилась прыгать. Но тут начался старт финала на 400 метров с барьерами, и она долго пережидала, пока не выиграет доминиканец Феликс Санчес, который потом так долго рыдал на пьедестале. Перед самым прыжком она посмотрела тренера. Он уже давно семафорил ей. Но она что-то недопонимала, и он начал говорить ей в такт движениям своих рук, старательно артикулируя, как слабослышащей: — Стойки — туда — на пять!

4,70 она опять взяла с запасом. Пошел дождь, и Исинбаева зарылась уже не только в куртку и бейсболку, но и в дождевик тоже и теперь сидела на земле, медленно покачиваясь. Она заказала 4,75, которые только что не взяла американка Дженнифер Сюр. Немец, сидевший рядом со мной, сказал, что Исинбаева выиграет обязательно и кубинка Ярислей Сильва тоже, которая, казалось, не очень хороша, но уже установила, впрочем, национальный рекорд и готовилась с шестом в руках к чему-то большему. Трофимов показал Исинбаевой, что сильный встречный ветер слева, а потом сразу дал команду начинать: видимо, понял, что ветер меняется. Она сразу стартовала, но не взяла.

— Лена! — крикнул он ей. — Лена! Она посмотрела на него и не пошла. Потом она говорила, что ветер все-таки был слишком сильным и что она хотела переждать, но команда уже была, и она побежала. Она была раздосадована. А вот кубинка бегала к своим тренерам по делу и без дела. Закончила выступления немка Силке Шпигельбург, подбежала к бровке, потрясаясь от плача, и что-то кричала своим, вытянув к ним руки в какойто мольбе. Я спросил у сидевшего рядом немца, что она кричит.

— Она кричит: «Какая я дура! Как всегда!..» Вот что она кричит. Через минуту он утешал ее уже на трибуне, под

дождем, слез было больше, чем дождя. А Исинбаева, готовая к очередному прыжку, пережидала начало еще одного забега, на этот раз на 3000 метров с барьерами, завалила еще одну попытку, а через несколько минут к ее сектору подбежала Юлия Зарипова, победившая в этом забеге, и поцеловала последний барьер, после которого она оторвалась от соперниц. Это все было в пяти шагах от Елены Исинбаевой, но этого она, наверное, к счастью, не видела (может быть, и к сожалению, конечно). Теперь она сидела, с головой уйдя уже и в плед. Я видел эти пледы, ими накрывают постели в Олимпийской деревне. Оттуда был этот плед. Она хоть и не жила в деревне, но заселялась туда и, видимо, тогда и приглядела его для своих нужд.

— Давай 4,80,— сказал через несколько минут тренер, и она снова ушла в покрывало, теперь надолго. Покрывало перед ее лицом шевелилось, словно она что делала перед ним с руками. Четыре года назад, в Пекине, когда победила, она призналась мне, что молится в это время, и даже обещала потом сказать слова молитвы. Правильно, что не сказала. С ней и в этот день, я уверен, была одна или даже две иконки, которые она незаметно достала откуда-нибудь из сумки. А может, они так и остались лежать в ней, но все равно были с Еленой Исинбаевой в этом секторе. Теперь она даже не одевалась, не чувствовала холода, только ходила по сектору, завернувшись в покрывало, которое от холода совсем не спасало. Американка взяла 4,75. А Елена Исинбаева не взяла 4,80 и осталась. На этом все и закончилось. То есть бронза. Она тщательно собрала вещички, разбросанные, как выяснилось, чуть не по всему сектору, и начала одеваться. Красные штаны, серая куртка... Она о чем-то напряженно думала. Потом подбежала к тренеру, обняла его и снова ушла. Я тоже подошел к Евгению Трофимову и спросил его, почему так все вышло.

— У нее, — сказал он, — понимаете, были причины личного характера. Не могу сейчас сказать. Но она сделала все, что смогла. Она сегодня не могла больше. У меня не было такого ощущения. Все же видели, как она два раза взлетала над планкой. Елена Исинбаева стояла в этот момент у бровки и пожимала кому-то руки. Она теперь плакала. Больше в этот вечер никто ее слез не увидел. Потом она говорила журналистам, что плакала от радости,

222

лондон 2012: бить или не быть

223

что получила бронзу. Еще через несколько минут, на пресс-конференции, она сказала, что если бы знала, что получит здесь, в Лондоне, бронзу, то вообще бы сюда не поехала. Я думаю, что и то и другое правда. Рядом плакала, и правда от счастья, победившая американка. В общем, в этот вечер плакали все. Потом Исинбаева подошла к нам, и я спросил ее здесь же, у бровки: — Могло получиться?

— Сегодня не мой день! — она звонко выкрикнула эту простую фразу, не требующую такой самоотдачи (трибуны в этот момент как раз затихли, словно специально для того, чтобы она успела это произнести).

— Конечно, — подтвердил тренер.

— Я знаю, что я лучшая,— добавила она. — Я же знаю это! Просто судьба показала мне...

— Что? — переспросил я.

— Ну что, может, мне надо остаться до Рио! В Рио хорошая погода... А здесь такой холод.

— Останьтесь.

— Я устала, — сказала она. — Я так устала! Навалилась усталость. Мне так все надоело! Мне тренироваться надоело, выступать надоело!.. Теперь она говорила удивительно спокойно, хотя вокруг снова бушевал стадион и было не очень хорошо слышно, хотя она стояла в шаге от меня.

— Вот она сама вам все и сказала, — произнес Трофимов, когда ее забрали от нас организаторы.

— Про усталость? Это и есть причина личного характера?

— Да, — подтвердил он. Рядом, по обе стороны от нас, все еще стояли американка и кубинка, получившая серебро и ставшая, без сомнения, полноценным национальным героем. Исинбаева подошла к ним и сказала: — Ну все, пошли! Потом повторила это на английском. Они послушно пошли с ней к выходу. В комнате, где заполняют протоколы перед тем, как пройти на допинг, Юлия Зарипова спрашивала: — А как Лена-то выступила?.. Ой... Олимпийскую чемпионку вывели под трибуны

раньше, и теперь она старалась заполнить этот протокол, и не очень у нее получалось, а еще надо было переодеться перед вопросами в смешанной зоне и пресс-конференцией в зале... И она деликатно попросила помочь стоявшую рядом девушку. Та осмотрелась в поисках каких-то вещей, не нашла ничего, что хотела, и тогда взяла в руки российский флаг и заслонила Зарипову от людей: — Дайте ей переодеться! Так на пляже в исключительных случаях пользуются полотенцем. Правда, флаг просвечивал. Зарипова еще успела рассказать, что ей этой ночью не дали поспать, хотя она очень хотела, потому что кто-то за стеной все время ходил по комнате (то есть сон все-таки был слишком чуткий) и что разбудили буквально среди ночи... А Исинбаева давала интервью в смешанной зоне, сначала тележурналистам, потом пишущим...

—Гайз! — кричала она, как и на стадионе, хотя здесь было тихо. Но она, казалось, не могла сдерживать себя.

— Вы дождались, гайз! Я думала, вы уже разбежались, потому что у меня же бронза, а не золото!!! Она казалась неприлично даже оживленной и радостной. Она рассказывала телевизионщикам, что у нее была травма и чтобы ее больше не спрашивали, почему она не взяла золото: — Я не взяла золото, потому что я взяла бронзу! Другим журналистам в микст-зоне она объясняла: — Да я 4,80 могу прыгать с закрытыми глазами! Она объясняла им, что довольна, что «а) мой мировой рекорд не побит... б) мой олимпийский рекорд не побит... в) девочка как прыгала, так и прыгает!..», ее спрашивали, останется ли она в спорте, и она кричала: — Ексель-моксель, от вас, если и захочешь, не уйдешь! И повторяла, что рада, рада, рада этой медали!

— Я уже привыкаю к ней!.. И мой пляж!.. Песок!.. Она так кричала и так громко смеялась, что было немного боязно за нее. Но она должна была продержаться. И она продержалась, а потом, когда вышла с боль-

Шест на этих Играх превратился для Елены Исинбаевой в крест

шой пресс-конференции, сама спросила с каким-то ликующим в душе отчаянием: — Ну что, здорово я всем насочиняла? А пока шла эта пресс-конференция, тренер ждал ее возле комнаты, где сдавали пробы на допинг бегуны и бегуньи. Тут сидел на корточках обессилевший американский тренер, обнимался с волонтерами бегун Санчес, счастливо и быстро сдавший свои пробы, и лежал на полу его тренер в черных брюках с резкой стрелкой; тут ходила ошалевшая от происшедшего кубинка, прыгнувшая намного выше своей головы... Быстро освободилась и вышла Юлия Зарипова... Здесь, в небольшом холле, было очень много счастья.

— Понимаете... — говорил мне Евгений Трофимов. — Эх, да ладно, не буду, в конце концов, медаль же... А мы ветрозависимые, а тут все время встречный ветер! Организаторы страшно неправы, что так поставили сектор. Этого нельзя было делать! В Волгоград нам по просьбе Мутко даже яму двустороннюю привезли, чтоб мы от ветра не зависели! А тут поставили и все, забыли... Я хотел ему сказать, что ведь и у остальных спортсменок был встречный ветер...

— Ладно, — повторял он, — не будем о грустном! Но жалко, конечно... Но ведь могло бы и бронзы не быть! Она же в квалификации могла не пройти, была такая опасность! Многие не прошли! Это потому, что неправильно поставили сектор... Я так устал... Конечно, все хотели от нее золота. И он тоже, видел я. Через несколько минут она пришла с прессконференции.

— Вы снова молились там, в секторе, под покрывалом? — задал я ей последний вопрос.

— Молилась, — сказала она. — Что же еще я могла делать?

и еще...

225

226

лондон 2012: бить или не быть

Зато россиянин Илья Захаров, который прыгал не вверх, а вниз, и не в небо, а в воду, выиграл олимпийское золото

228

лондон 2012: бить или не быть

Баскетболист Андрей Кириленко пытался отличиться на этих Играх. Просто не смог

231

Американские штангистки (слева) отличаются от российских гимнасток. Иногда не в лучшую сторону

232

лондон 2012: бить или не быть

233

Синхроника одной победы

234

лондон 2012: бить или не быть

235

236

лондон 2012: бить или не быть

Каковы Светлана Ромашина и Наталья Ищенко в воде и на суше Победы от Светланы Ромашиной и Натальи Ищенко, конечно, ждали все. Это их больше всего и беспокоило. Мир может треснуть и расколоться, и не только советский, и не только спортивный мир, а в синхронном плавании и художественной гимнастике мы будем выигрывать всегда. Так ведь все думают. Потому что они все время выигрывают. Многие пытаются повторить то, что делают наши девушки в синхронном плавании, а не получается даже приблизиться к ним. Испанки заняли второе место и были так счастливы, как будто обошли Ищенко с Ромашиной. Но обошли они только китаянок, и это было для них и для Испании чудом. Я уверенно говорю, что в день их серебра над всей Испанией было безоблачное небо, потому что вечером специально посмотрел испанские каналы и видел, как сходит с ума от их победы их страна. В этот день она была больше ничьей. И я видел, как президент их олимпийского комитета подбежал к ним после соревнований, когда они ушли уже под трибуны, покинув яростно наслаждающихся их победой соотечественников в зале, и долго, гораздо дольше, чем должен был бы, обнимал девушек. Они уже не рассчитывали на это серебро, потому что перед последним танцем были третьими, но все-таки выиграли у китаянок. А наши девушки рассчитывали на золото и получили его. И не выглядели такими уж счастливыми. Они выглядели скорее уставшими. И их тренер Татьяна Данченко. Я спросил ее перед тем, как они вышли в микстзону к журналистам, неужели они так привыкли к победам?

— Да нет, — сказала она, — просто мы озадачены, честно говоря. Наташе сказали, что у нее будут брать допинг-пробу на кровь. Такого раньше не было.

— А врач с вами?

— Да нет у нас врача, у нас массажист за двоих... И мы боимся. Что за анализ? Кто будет делать? Надо, наверное, попробовать успеть вызвать врача из Олимпийской деревни, пока они будут на прессконференции. Мы не знаем эту процедуру!

В микст-зоне они говорили обычные слова: про то, что не читали интернет, чтоб не волноваться перед стартами, про то, что вместе уже семь лет и что бесконечно благодарны своему тренеру, без которого ничего бы не вышло... И тоже не выглядели счастливыми, а перед пресс-конференцией, которая является обязательным условием соревнований, они упали в кресла в небольшой комнатке.

— Ох!.. — сказали обе синхронно. Они сели первый раз за весь день.

— Вот это, — Татьяна Данченко показала на их волосы, — я закалывала своими ручками... На головах у девушек были необычные, прямо скажем, конструкции: золотисто-красные шишечки, звезды... Волосы были намертво упакованы в прозрачную клейкую оболочку.

— Что это такое? — спросил я Наталью Ищенко. — Чем у вас волосы политы? Какой-то специальный гель?

— А, это? Обычный клей, — сказала она. Я ужаснулся, представив, как они будут смывать его. Такие жертвы... Никто даже не подозревает, на что они вынуждены идти ради победы... Да это все равно что травма...

— Да не расстраивайтесь, она пошутила! — засмеялась Светлана Ромашина. — Пищевой желатин. Все остальное, что можно смыть, растворяется в воде. Волонтер принесла им горсть конфет. Ищенко взяла, мгновенно раскрыла одну и надкусила, прежде чем тренер успела вскрикнуть: — Да не надо! У тебя же еще допинг-контроль!

— А мне можно, — сказала Светлана, жадно доедая вторую. — У меня нет допинг-контроля. Они, по-моему, были страшно голодны. Волонтер знала, чем их угостить.

— А почему у вас нет? — поинтересовался я.

— А говорят, компьютер выбирает, — пожала плечами Светлана. — Только почему-то все время Наташу на таких соревнованиях. Постоянно.

— Мы эту процедуру не знаем, — повторила тренер. — Поэтому так беспокоимся. На пресс-конференции к ним было очень мало

237

240

лондон 2012: бить или не быть

241

вопросов. Ведущий держал долгие паузы, ожидая, что журналисты все-таки заинтересуются ими. Потом появились испанки и с ними вся команда, которая еще будет выступать в Aquatics Centre в групповых соревнованиях. Две поднялись к микрофонам, остальные расселись в углу на полу и начали с восторгом ждать вопросов. Но и к испанкам было немного вопросов. Хотя они как раз сильно хотели ответить. После пресс-конференции перед допинг-контролем я спросил, как это они так понимают друг друга там, в воде, или тем более под водой. Я отдаю себе отчет в том, что тренировки по восемь-десять часов в день и что семь лет вместе, но и остальные тоже так тренируются. Но почему только у них и на замедленном повторе все так магически синхронно?

— Как понимаем? — переспросила Наталья. — Без слов. Татьяна Евгеньевна ругает нас: «Ну вы хоть иногда говорите что-то!» А мы и так все понимаем. Я представил себе эти молчаливые ежедневные тренировки по десять часов вниз головой под водой. Стало, между прочим, понятней. Когда Наталья ушла на допинг-контроль, я сказал Светлане: — У вас хотя бы не травмоопасный вид спорта.

— Внешне похоже, да... — согласилась она.— Но очень часто рвутся связки. Колени, плечи... На соревнованиях иногда ломают носы. Я одну девушку сама знаю. Наталья Овчинникова, она потом олимпийской чемпионкой в Пекине стала... Вышла из воды после выступления, сняла зажим, и сразу стало понятно, что с носом... Я уж не говорю про пальцы на руках и ногах. Сила удара бывает знаете какой?!

— И чем бьете? — поинтересовался я.

— В основном ногами, конечно, — засмеялась она. — Ну и много другого бывает... Мне в 2010 году операцию на грыжу делали, полгода восстанавливалась...

— А что, на тренировках меньше травм?

— Да, и в самом деле, — опять согласилась она. — Просто на соревнованиях дополнительный мандраж, порезче стараемся все делать... Я понял, что под водой им лучше не попадаться на глаза. Ее, она говорит, кинули в московский бассейн с характерным названием «Труд» в шесть лет. Хотели научить плавать. И вот учат до сих пор.

— Правда, в десять лет мне надо было выбирать: или бальные танцы, или синхронное плавание, — говорит она. — И я бы выбрала бальные. Но теперь я счастлива, что у меня не очень хороший партнер был и я выбрала плавание. А в 2005-м стала тренироваться с Наташей. Наташа оказалась более хорошим партнером.

— Интересно, вы и в Олимпийской деревне живете вместе? Ответ значил больше, чем она думала.

— Конечно, — подтвердила Светлана. — Нам предлагали поодиночке, но мы не стали, нам скучно. Две кровати в комнате... Не такие уж большие это комнаты, я видел. То есть вдвоем им не скучно. А что не скучно? Молчать? Просто находиться вместе? Ведь если бы они могли обходиться друг без друга, то уж точно не поселились бы в одном номере. Конечно, разъехались бы с облегчением. Журналистам можно много рассказывать про понимание без слов, но проверяются эти слова, когда выясняешь про один такой номер.

— Бывает, конечно, какое-нибудь недоразумение иногда, — продолжила она. — Но для спортсмена главное — терпение. Все понимают, для чего работают. Крайняя мера — можем не разговаривать. Какая же она крайняя, хотел спросить я, когда вы и так по десять часов в день не разговариваете!

— Никак не пойму, почему вы совершенно не выглядите счастливыми, — сказал я.

— Голова очень болит от этих шишечек! — неожиданно призналась Светлана. — И зудит! Знаете, как это, когда шпилька стоит прямо в голову? И так пять часов подряд! Она показала на свои золотисто-красные украшения. На шишечки. А так красиво выглядело.

— А когда начнем снимать, даже не знаю! — с какой-то обидой сказала Светлана. Я еще спрашивал ее, не слишком ли они накрашены перед стартом, а она убеждала, что их, наоборот, перед соревнованиями проверяют и на накрашенность тоже: чтобы краска не выходила за некие пределы лица... И что татуировки тоже надо закрашивать, и что у нее есть одна, «на боку», как она выразилась.

— Очень хотелось. Сама не знаю почему, — сказала девушка. — Неделю не спала! Пришла в салон, перелистала все их альбомы, и мне больше всех орхидея понравилась. Меня спрашивали потом, почему не ромашка. Я же Ромашина, меня так и зовут: Ромашка. Но я не хотела, чтобы было так банально... А у Натальи нет татуировки. Она вообще такая спокойная, терпеливая, слез ее не увидишь никогда... Значит, слезы Светланы увидеть можно, решил я.

— А я не понимаю,— сразу подтвердила она,— как это все можно держать в себе! На этих словах она в сердцах сорвала наклейку с бутылки с водой.

— Я правда не знаю, что у нее творится внутри, — вздохнула Светлана. — Иногда мне кажется, что тоже полыхает все...

242

лондон 2012: бить или не быть

243

Красоты много не бывает

246

лондон 2012: бить или не быть

247

248

лондон 2012: бить или не быть

249

Сборная России нацелилась на победу

252

И получила ее

лондон 2012: бить или не быть

253

— Вы с ней целую огромную жизнь уже прожили вместе и не знаете, что творится у нее внутри? — не поверил я.

— Очень хочется пить и есть, — ответила она. Тут она не выдержала и начала одну за другой выковыривать эти ненавистные шпильки из своей головы. По-моему, она все время, пока разговаривала со мной, только об этом и думала. Мне казалось, шпильки засели намертво. Но она поддевала одну другой и тащила, тащила... Я думал, они уйдут только вместе с волосами... Но она уже держала в руке штук десять. Потом и этот колпачок, эту шишечку выдрала. Под ней оказались скрученные в жгут волосы. У нее были красивые длинные волосы. Но только не сейчас. Через четверть часа дело дошло и до второй шишечки. По-моему, у нее на глазах выступили слезы. Но она отчаянно сражалась со шпильками...

— Ну ладно, хватит! — сказала тренер. Но слова, оказывается, эти были адресованы не Светлане Ромашиной. Тренер подошла к своей сумке и достала из нее небольшую металлическую фляжечку.

— Будете коньяк?.. А я буду. На нее с неожиданным одобрением посмотрел сидевший рядом допинг-офицер и поощрительно улыбнулся ей. Он понимал толк в допинге. Но ему она не предложила. Он был на работе. А она свою сделала. И прежде чем произвести краткий глоток, Татьяна Данченко сказала: — Нам много не надо. Нам только две золотые медали нужны (финал в группах — 10 августа. — А. К.)... И осмотрелась по сторонам, кивнула всем и закончила: — Ну, за Россию, е-мое!

и еще...

254

лондон 2012: бить или не быть

Михаил Куснирович и Олег Табаков тоже в деле

255

Олимпийская чемпионка в спильчезе Юлия Зарипова приложилась о победный барьер

258

лондон 2012: бить или не быть

259

Штангистки: американка Сара Роблес (вверху в центре), Светлана Подобедова из Казахстана (вверху справа), Наталья Заболотная из России (внизу в центре) и россиянка Татьяна Каширина (внизу справа). И художественная улыбка гимнастки Елены Канаевой

260

лондон 2012: бить или не быть

Неизменный американец Майкл Фелпс установил абсолютный рекорд Олимпийских игр по числу медалей

261

262

лондон 2012: бить или не быть

263

Сергей Гармаш и Юлия Бордовских (снимок слева) пытаются помочь российским спортсменам. Вице-премьер правительства России Аркадий Дворкович с сыном просто наблюдают

264

лондон 2012: бить или не быть

265

Допрыгался

266

лондон 2012: бить или не быть

То, что не рассказал журналистам Иван Ухов Иван Ухов, я понимал, не очень любит журналистов. Вернее, он их очень не любит. Я понимаю: за что их любить-то? Любить их не за что и незачем. Но обойтись без них олимпийский чемпион не может, как и, например, президент.

— В самом деле не любите? — спросил я Ивана Ухова. Я встретился с ним после церемонии награждения.

— Так... — пожал он плечами. По-моему, не хотел продолжать, но не удержался и признался: — Не очень. Не складывается с ними общение. Немного странно было говорить это мне, к тому же в начале разговора, но я же сам спросил. Я спросил — он ответил.

— После истории с телеоператором, — сказал я, — который встал у вас на пути, когда вы вроде решили прыгать на мировой рекорд, и в самом деле задумаешься об истинном призвании журналистов.

— Нет, — ответил Иван, — телеоператор — это совсем другое. Он работает на публике. Он должен это делать. То есть телеоператор — не журналист. Хорошо. Видимо, жизнь ему портили в свое время не снимающие, а пишущие или, может, показывающие журналисты. И эта история, когда он в Лозанне на соревнованиях зашел в сектор для прыжков не с той стороны, потому что не мог найти ту... И до планки так толком и не добрался... Интересная история. Могучий ведь парень. Что ж его так сломало тогда? Я понимал, впрочем: лучше его пока не спрашивать об этом. А операторы, которые этот момент тогда сняли, по его логике, кстати, ни в чем не виноваты: они должны были это делать. А вот показывать, наверное, не надо было, да? Потому что могли и не показывать. Его тренер Сергей Клюгин, сидевший рядом, продолжил за него: — Да больше того, там два оператора было. Правда, мешал только один. И Клюгин с Уховым в этой истории были заодно. Вместе они обсуждали эту ситуацию и пришли к выводу: невиновен.

— Я был готов, — закончил Иван Ухов, — я был на кураже. Думаю: расслаблюсь и сделаю прыжок на мировой рекорд. Завел толпу, начал двигаться... Тут он сидит!

— И вы...

— Ну да, остановился. Он два раза это делал. Первый раз, перед высотой 2,38, я его ногой отогнал. Так он опять пришел!

— И тогда вы его рукой отогнали... Ну, замахнулись... — поправился я. — Но это же не диверсия была?

— Я думаю, нет. — По-моему, Ивану эта мысль первый раз пришла в голову, и теперь он ее хорошо обдумал. — Просто такой... непрофессионалист. Не знает нашей техники. Он последовательно выгораживал этого оператора.

— Если бы ему объяснили, — продолжил Клюгин, — то да. А ему сказали: «Нужен кадр!» Он и пошел...

— На ваш мировой рекорд... Но говорят еще, что вас судьи остановили на самом деле из-за старта одного финального забега.

— Да нет, — сказал Иван, — просто совпало так, что они побежали. Но меня никто не останавливал, кроме этого оператора. Может, войдет и этот оператор в олимпийскую историю, протиснется как-то бочком в нее.

— Расскажите лучше, — сказал я, — не про несчастного оператора, а про свою жену. Как вы познакомились? Он кивнул, снова подумав сначала. Честно говоря, мне этот парень и его тренер все больше нравились. Была в них какая-то здоровая сила, причем не тела даже, а духа.

— Познакомились на концерте «Мумий Тролля» в Москве. Я пошел туда с сестрой... Иван замялся.

— ...моей жены! — со смехом закончил тренер.

— Ну да, — согласился Иван. — И с ее парнем! А на концерте я ее увидел, и мы сначала переглядывались...

— Знаете про любовь с первого взгляда? — уточнил у меня тренер. — Так бывает. Засмотрелся — и все, 8 марта!

— Мы переглядывались, — повторил Иван,— по-

Прыгун в высоту Иван Ухов не сдулся на этих Играх

267

268

лондон 2012: бить или не быть

том Лена (сестра жены. — А. К.) подошла к ней, сказала про меня, взяла у нее телефон...

— Грамотно вы действовали!

— Конечно! — засмеялся тренер.

— Но вас-то там не было, — сказал я ему.

— Я же тренер... Я не могу на концерт идти с учеником... Не все под моим руководством... Он мог, конечно. Я видел уже, что передо мной вообще лучшие друзья.

— Потом я к ней подошел и сказал буквально пару слов. Так, ни о чем.

— И?..

— И через пару дней она ко мне переехала, — светло улыбнулся он.

— Да? — переспросил я.

— Ну конечно, нет, — успокоил он меня. — Шутка.

— Это и в самом деле любовь с первого взгляда такая? — спросил я.

— Это она и есть, — ответил Иван.

— А вообще, — продолжил Сергей Клюгин, — я за то, чтобы люди отвлекались время от времени от спорта. В смысле спортсмены.

— Вот он и отвлекся! — отметил я. — Сын ведь у вас родился...

— Два месяца его не видел! — воскликнул Иван.

— Да уж, отвлекся, — согласился тренер. — Я считаю, удачно. Некоторые тренеры пытаются отодвинуть спортсмена от семьи. На сборы не разрешают приезжать с семьей. Я наоборот считаю. Конечно, они же друзья, тренер и спортсмен. Почти породнились, я вижу. Уникальный, кажется, эксперимент. Они и выглядят едва ли не на один возраст. Как бы он мог отказать Ивану, если бы тот попросил, чтобы жена приехала на сборы... В конце концов, с самим Клюгиным жена всегда ездила на сборы. Потому что он ее тоже тренировал.

— У нас, конечно, теплые отношения, — как будто услышал Сергей Клюгин, — но только не на стадионе.

— А на стадионе какие?

— Хулиганские, — ответил он. — Я издеваюсь над ним, мучаю его...

— У него есть час тиранского времени, — согласился Иван.

— Всего час? — удивился я. — А синхронистки тренируются по десять часов в день...

— А прыжки в высоту, — кивнул Иван, — легкий вид спорта. Я вам серьезно говорю. И насчет тренировок. Главное время уходит на то, чтобы доехать до стадиона. Час туда, час обратно...

— Не десять часов вы, конечно, тренируетесь в день, но и не час же!

— Правильно подметили, — отозвался Ухов, — не час. А 40 минут обычно.

— Если серьезно, то ведь работа идет и вне стадиона, — решил все-таки рассказать тренер. — Такто мы работаем, можно сказать, 24 часа в сутки.

— Это уже другая крайность, — сказал я.

— Понимаете, когда сам прошел через все это... — не обратил он внимания. — Мы же с Ваней у одного тренера занимались, у Евгения Загорулько. С ним Сергей Клюгин выиграл и золото Олимпиады в свое время.

— То есть, наверное, вы заканчивали, а Иван начинал... — наверняка предположил я.

— Так и было,— подтвердил Клюгин. — И система подготовки одна была. Так что я слишком хорошо это знаю...

— Ну да, — сказал Иван. — 500 граммов воды в день... Сергей посмотрел на него, и Иван замолчал.

— Это сборная СССР, он ее тренировал, и эта система работала, — сказал Клюгин.— Но должна быть ведь, наверное, и другая система. Надо же двигаться.

— То есть ограничение было во всем: в людях вокруг, в воде... В еде, видимо, тоже... — сказал я.

— И в еде, — согласился Иван. — Я в межсезонье сразу сто килограммов набирал... То есть он немедленно расслаблялся без тренера.

— Вы рассказывали, что легко сбрасываете... В день можете несколько килограммов скинуть легко.

— По молодости — да, легко,— сказал он,— а сейчас не легко...

— 26 лет — по молодости... — засмеялся Сергей. Тренер смеялся как-то коротко, виновато и подоброму. Мало кто так смеется. Этот смех нельзя было назвать заразительным. Какой-то совсем другой смех. Он не заражал, а притягивал. Вот именно так.

— Между прочим, — продолжил тренер, — Ваня себя считает самым старым в команде.

— Конечно, — сказал Иван, — я же с юниорского возраста сразу во взрослую в сборную попал. И уже сколько лет...

— И все забывают,— кивнул Сергей, — что Андрей Сильнов (он не прошел квалификацию на этой Олимпиаде. — А. К.) на два года старше его! Вот, теперь говорят: «Самый старый в команде прыгнул выше всех!» А это не так! Просто он дольше всех в команде.

— А как вы ушли от Евгения Загорулько? — приступил я к непростой теме. — Что вы ему сказали? Ведь надо было сказать какие-то слова.

— Да, я ушел, — медленно ответил Иван. — Да

Оператор пытался помешать российскому прыгуну победить

270

лондон 2012: бить или не быть

это замечательный человек! Он мне, кстати, когда я выиграл здесь, флаг передал. Но просто... Через четыре года занятий с одним человеком... И прыгая очень высоко на тренировках... И не достигая результатов, не выигрывая... Может, просто не везло... Надо было, в общем, что-то сделать... тем более он хотел уходить после пекинской Олимпиады.

— Раз в четыре года он хотел уйти! — рассмеялся Клюгин. — Но не получалось. В итоге получилось.

— И что я сказал ему? — сам себя переспросил Иван. — Сказал, что хочу уйти к Сереже. А он говорит: «Я догадывался. Видел. Ну что же, давай». А Сережа в это время Вику тренировал...

— Она в клубе прыгнувших на два метра была уже в это время, — перебил его тренер. — Но не отобралась на Олимпиаду в Пекине... А потом закончила.

— Почему? — поинтересовался я.

— Потому что однажды прямо на старте узнала, что беременна! — не выдержал Сергей Клюгин. — Сына нашего зовут Денис!

— Сколько ему?

— Девять месяцев!

— Вы ведь тоже в Пекин не отобрались? — спросил я Ивана. Тут я, конечно, подошел к опасной черте, потому что есть ведь несколько версий, почему он тогда не отобрался и что за этим последовало. Кто-то считает, что та история в Лозанне — неутешительный итог того, что он не отобрался. И мы сейчас с ними вплотную подошли к этой истории. Уже некуда было деваться: или рассказывать про нее, или нет. И может, странно было не рассказать, когда уже столько всего рассказали. Мне было интересно: расскажут или нет? Никому ведь не рассказали до сих пор. Одни догадки.

— Почему не отобрался? Эх, мне бы сейчас мой опыт на те молодые годы!.. — вздохнул Иван. — Красота была бы! Он и в самом деле считает себя человеком по крайней мере немолодым. И не очень понятно было, про спорт он сейчас сказал или нет. Вряд ли только про спорт.

— Самое страшное в спорте — закончить, — сказал Клюгин.— Самое тяжелое.

— И поэтому вы стали тренером, — сказал я. — Ушли, но не закончили.

— И, честно говоря, — кивнул он, — только сейчас понимаю, что сделал правильный шаг. А может, надо было еще раньше уйти. Если бы я раньше ушел...

— То мениски, может, сохранил! — засмеялся Иван, и я увидел, что улыбка у него точно такая же, как у его друга тренера, точь-в-точь. И насчет менисков... Это, видимо, к тому, что прыжки в высоту — легкий вид спорта.

— Ну что ж, — продолжил Клюгин, — когда ушел, тогда и ушел. Значит, такая судьба, значит, так и должно было произойти.

— Молодец! — перебил его Иван. — А я-то журналистам про судьбу обратные слова говорю! Что ее нет!.. Сергей замолчал, по-моему, растерянно.

— Все-таки вы два разных человека, — сказал я. — Можете же и по-разному думать.

— А чаще такое впечатление, что один, — сказал Сергей. — Оба мартовские, Овны, оба родились в год Тигра... Разница в пять дней...

— И в 12 лет, — добавил Иван. — У нас как получилось? Мы сначала дружили, а потом он моим тренером стал.

— Испытание, наверное, для дружбы оказалось, — сказал я.

— Конечно! — поддержал Сергей. — Мы обычно и не разговариваем друг с другом, только сейчас на вас работаем!.. А разойдемся — и в комнате шторкой друг от друга отгораживаемся!..

— Ясно, — сказал я. — После Пекина, видимо, началось, да?

— Да! — засмеялись они.

— И то, о чем вас спрашивают журналисты, а вы не рассказываете никому... я про случай в Лозанне... Тоже после Пекина? Иван хотел что-то сказать, потом вопросительно посмотрел на тренера. И тот тоже, мне показалось, сначала хотел рассказать, а потом махнул рукой и сказал: — Вы знаете, это такое очень тяжелое прошлое.

— Не хочется просто, — добавил и Иван. Странно, может, но я обрадовался за них, что они не стали об этом рассказывать. Просто молодцы: удержались. Я не мог не спросить, но им не надо было отвечать. И я был полностью на их стороне.

— Ну рассказали бы, — сказал Иван. — И что, на

271

272

лондон 2012: бить или не быть

273

этом бы все закончилось? Нет, на этом бы все только началось! Он говорил, что давно уже живет в Москве и что, например, к екатеринбургскому клубу «Луч», где начинал, никакого отношения уже не имеет.

— Но вы никогда не объясните это екатеринбургским болельщикам, — сказал я.

— И не надо, — ответил Иван.— Мне рассказали, что они там на шестнадцатиэтажном доме большой плакат вывесили, когда я выиграл. А может, и не очень большой... А может, и в форточку вывесили...

— В Москве, я думаю, вообще никакого плаката на вашем доме не повесят.

— В Москве повесят, но не плакат, — ответил мне Сергей.

— А жена ваша в Москве осталась?

— Да, — подтвердил Иван. — Первый раз за все время дома осталась, с ребенком.

— Но по вашей же логике, — обратился я к Ивану, — спортсмену лучше быть с семьей.

— Да мы бы с удовольствием! Но ведь привозит сюда Российская Федерация! — воскликнул Иван. — Они решают. Да была бы здесь Поля — я бы мировой рекорд в любом случае установил!

— А не надоело прыгать? — спросил я, вспомнив то, что говорила мне накануне Елена Исинбаева.

— Нет! — засмеялся он. — Разве это может надоесть! К тому же я всего-то еще только восемь лет прыгаю! Еще бы столько дай Бог попрыгать!

— Хотите двукратным олимпийским чемпионом стать? Или трехкратным?

— Двукратным бы хотелось, — признался Иван. — У нас в прыжках еще никто не становился двукратным. Никогда в мире такого не было. Вот она и есть, его новая цель, подумал я. Ради этого ему стоит идти дальше. Может быть, это и есть единственный смысл теперь для него. Он сейчас производил впечатление уверенного в себе человека, и я решил проверить.

— Я был уверен в себе с самого утра в день финала, — подтвердил он.

— И спали нормально? Мало же кто может заснуть как надо перед стартом.

— Нормально, — ответил он. — Я раньше плохо спал, а потом научился бороться с нервами.

— Научите.

— Со временем приходит, — объяснил он. — В крайнем случае — на успокоительных...

— А я, например, в Сиднее на Олимпиаде, когда ехал на финал, свою остановку проспал... — вспомнил Клюгин.

— А вы, как известно, майку проспали свою в Лондоне, — сказал я Ивану.

— Загадочная история, — вздохнул Иван.

— А может, украли ее? — спросил я наугад.

— Так ее и украли, — сказал тренер.

— Может, все-таки кто-то расстроился и когда вещи собирал, случайно к себе положил? — вопросительно посмотрел на него Иван.

— Ага... Хотя, с другой стороны, у нас же такая психология: если майки нет — значит, ее украли... — отозвался Сергей.

— Да, но спутать ее с какой-нибудь другой трудно. Упасть она не могла... — вслух думал Иван.

— И дождем ее смыть не могло... — продолжал Сергей.

— И ветра не было как такового... — произнес Иван.

— И искали тщательно, — закончил Иван. — Это, между прочим, Андрей Сильнов дал мне свою майку.

— Но сперва тренер английский...

— Да-да! — перебил своего тренера Иван. — Английский тренер кричал судьям: «Остановите время! Найдите майку!» Вот, видимо, своего судьи и послушали. А их могли бы и не услышать.

— Такого на соревнованиях раньше не было? — спросил я у них.

— Никогда, — ответил Сергей. — Сумки прятали иногда. И то для смеха. А майку с номером — до этого еще никто не додумался.

— Теперь она у меня в комнате лежит, — сказал Иван.

— На вешалке висит, — уточнил Сергей.

— И в Москве, видимо, на видном месте повесите, — предположил я.

— Вообще-то ее надо бы Андрею Сильнову отдать, — поглядел он на меня.

и еще...

Россиянка Алия Мустафина выиграла золото в упражениях на брусьях

Саблист Николай Ковалев выиграл бронзу в соревнованиях на саблях. И это был успех

Дзюдоистки, англичанка Карина Брайант и украинка Ирина Кинджерская боролись стоя

Штангистка Светлана Подобедова из Казахстана вырвала победу и кусок кожи

282

лондон 2012: бить или не быть

283

Костромская аномалия

284

лондон 2012: бить или не быть

Есть женщины в русских селеньях, которые берут олимпийское серебро в боксе Еще до того, как на меня сильное впечатление произвел женский бокс, сильное впечатление на меня произвели его болельщики. Огромный вестибюль перед входом в зал был набит ирландцами. Их не было на Играх все две недели. И вот оказалось, что их много тысяч и что один стоит тысячи. Все они не могли поместиться в зале, хоть и заполнили его, казалось, целиком, и вот теперь по крайней мере столько же их разместилось в вестибюле, гудевшем от их ирландских застольных песен, которые они складно, до различия в словах, исполняли на радость друг другу во весь охрипший от веселого напряжения и пива голос. Это была страшная на первый взгляд сила, она не могла сравниться ни с какой другой на Олимпиаде, даже англичане так не болеют за своих, и на выздоровление можно было надеяться только после боя ирландки Кэти Тейлор с нашей Софьей Очигавой, то есть с Софой, как ее все тут от души называют. Я уже понимал, что женский бокс — главная национальная забава ирландцев, а Кэти Тейлор — их кумир. Но Софья Очигава была теперь моим кумиром. И, кстати, осталась. Женский бокс впервые попал на Олимпиаду, и медали разыгрывались всего в трех весовых категориях. На девушек в первой из них без слез, казалось, взглянуть невозможно. На тоненькие девчоночьи ручки натянули настоящие боксерские перчатки (правда, запястья их все равно выдавали) и выставили худышек на ринг. С трибуны казалось, что они довели себя до анорексии после неудачно сложившегося для них конкурса красоты, хоть непонятно было, а как он еще может для них сложиться. И вот теперь они махали перчатками налево и направо, только бы не подпустить к себе соперницу, и казалось, что сейчас вот-вот в ход пойдут и ноги... Все это было, в общем, как в сцене драки поссорившихся из-за парня его любовниц из какой-то комедии времен немого кино. Дрались китаянка и англичанка. Я, кстати, понемногу увлекся. Здесь не только перчатки были настоящие. Был настоящий ринг, настоящие судьи,

настоящие болельщики. Да и девушки время от времени наносили настоящие удары. И сами они в конце концов оказались настоящими, как и их медали, золотая и серебряная. В конце концов, золотая медаль англичанки, выигравшей этот бой, ничем не отличается от медали Усейна Болта на стометровке. А если и отличается, то, как осознал я к концу этого дня, скорее в лучшую сторону. На ринг вышли Кэти Тейлор и Софья Очигава, и... лучше бы я этого не слышал. Но это невозможно было не слышать. Зал содрогался от криков тысяч ирландских глоток. Это было совершенно невыносимо. Я представил, каково это слышать и чувствовать нашей девушке. Она, между прочим, как и ирландка, выглядела уже совсем по-другому. Все-таки это был другой вес. Перчатки были ей, можно сказать, к лицу. Когда во время боя ирландские хоровые громоподобные песни на мгновение стихали, я слышал истошный женский крик: «Софа, давай!!!» Так кричат, когда умоляют защитить от насильников ночью в беспросветном лесу. А счет-то после второго раунда был в ее пользу. В третьем она пропустила несколько чувствительных ударов, а в последнем, четвертом, Софья врезала ей так, что великая Кэти Тейлор рухнула на ринг. И перед тем как судья после боя поднял руку ирландки, она прыгала от радостного нетерпения, тщетно пытаясь просто стоять рядом с ним, и вытягивала вверх свою руку. Но судья поднял руку ирландки. Тут я, конечно, на некоторое время оглох. «Равный бой был... Слили, слили нашу Софу в угоду ирландским болельщикам!..» — слышал я через несколько минут от одного нашего высокопоставленного болельщика. Но наши тренеры потом говорили между собой, что все на самом деле было по делу. «Чуть-чуть не хватило... — говорили они. — А черт его знает, где это чуть-чуть...» А уж если они, расстроенные в тысячу раз больше любого болельщика, так говорили, значит, так и есть.

Россиянка Надежда Торлопова оправдала наши надежды в женском боксе. Но не оправдала своих

286

лондон 2012: бить или не быть

287

Потом Надежда Торлопова билась с американской Клариссой Шилдс. Мужественная светловолосая богатырка с длинными мускулистыми (я еще тогда подумал: настоящими крестьянскими...) руками... На таких, как говорят, пахать надо... Сзади, судя по фигуре, ее можно было сперва принять за русского белокудрого витязя на распутье: серебро будет или золото?.. Идеальной ее манеру боксировать назвать, конечно, нельзя. Но она очень хотела победить. Просто ничего не могла сделать против американки. А я так вообще молил Бога только о том, чтобы она не пропустила такой же сокрушительный удар, какой так хотела нанести сама. У нее были шансы оказаться на полу ринга: она, мне казалось, совершенно не думала о защите, а может, даже и забыла, что это такое. Разрыв по очкам оказался не такой уж и большой, и выяснилось, что у нашей сборной по женскому боксу на первой в истории этого бокса Олимпиаде две серебряных медали, что само по себе является результатом, можно сказать, невероятным. После боя, перед награждением, я нашел Надежду Торлопову в тренировочном зале. Она сидела на стуле, казалось, обессилевшая, опустив голову на руки, рядом стоял доктор команды и даже не пытался ее утешить. Она подняла голову, и я увидел, что эта грандиозная женщина готовится заплакать.

— Сильно устали? — спросил я ее, чтоб она подумала о чем-нибудь другом, а не о том, как проиграла и как могла выиграть золото Олимпиады.

— Да я не устала, — вздохнула она. — Просто расстроилась.

— А все расстраиваются, когда получают серебро, — сказал я ей. — Только потом появляется ощущение, что это — серебро Олимпийских игр.

— Я хотела золота, — ответила она. — Я шла на это. Я понял: и ни на что другое. Как все.

— Но я немножечко не успевала за ней, — призналась она. До награждения было еще несколько минут, и я спросил, зачем женщины занимаются боксом... чтото в этом роде. Она удивилась этому вопросу: как будто он ей и в голову не приходил. Потом она здесь же, в тренировочном зале, пока не началась церемония награждения, рассказала мне свою историю, и я сначала не поверил. Хотя бывает ведь много невероятных историй. Но вот что она рассказала.

— Сыну было лет семь, — сказала Надежда Торлопова, — когда мы отдали его в секцию бокса. Он занимался, я его привозила туда и забирала. А потом ему что-то разонравилось, и он сказал, что хочет попробовать что-то другое. А я смотрела, смотрела,

как это все происходит в зале, и потихонечку решила сама... То есть он ушел, а я пришла. Причем к его же тренеру.

— И он вас взял? Вам сколько лет тогда было?

— 26 лет, — сказала она. — А что?

— Да нет, ничего. На самом деле я, конечно, удивился. Я думал, ее таланты заметили, когда она была девочкой, и растили из нее чемпионку, или, вернее, серебряную медалистку... Что все было, как полагается. Как везде, как у людей. Как растили с младых ногтей американку, выигравшую у нее. Но у нее все было совсем не так, как полагается.

— А до этого вы занимались каким-нибудь спортом? — спросил я. Доктор стоял рядом и улыбался, предвкушая ответ.

— Нет, — сурово ответила она. — До этого нигде не занималась. А негде было. У нас в деревне никаких залов-то не было. Только когда в город переехали, сына смогли отдать в секцию. Переехали они в Кострому. Я не успел спросить откуда, потому что к ней подошла волонтер и сказала, что нужно переодеться.

— Что? — переспросила она.

— Переодеться для церемонии награждения, — пояснили ей. — Тренировочные брюки надеть...

— Скажите ей, что я так пойду, — мрачно сказала Надежда Торлопова. — Не пойду я никуда переодеваться.

— Она спрашивает — почему... — ненастойчиво перевели ей.

— Потому что нет у меня штанов! — она наконец уже вышла из себя. — Скажи, что забыла! Так пойду! Или вообще не пойдет, понял я. Причем она не хотела идти, не рвалась, мягко говоря.

— Так что вы спрашивали? — она демонстративно отвернулась от волонтера и повернулась ко мне.

— Откуда вы в Кострому переехали?

— Из деревни, я же сказала. Деревня Убинка Восточно-Казахстанской области Казахстана. Оттуда переехали в Кострому.

— Дубинка? — не расслышал я.

—Убинка! — терпеливо повторила она. Ну, тоже убедительно.

— А вы хоть посоветовались с кем-то, прежде чем в секцию записываться в 26 лет?

— В 27... Почти... — поправила она.

— Да, почти в 27.

— Да, на семейном совете решили, — кивнула Надежда. — «Как смотришь, — говорю мужу,— что я...» ну и так далее. Но я не поняла, что это мое дело, пока первый бой на соревнованиях в Костроме не выиграла. А потом она выиграла и сами эти соревнования.

288

лондон 2012: бить или не быть

Россиянка Софья Очигава проиграла бой за олимпийское золото и не могла понять почему

289

290

лондон 2012: бить или не быть

А ее соперницы боксом занимались действительно всю сознательную жизнь, но в конце концов оказывались наедине с деревенской девушкой из Убинки. Недалеко от нас российский тренер утешал казахского: — Ну что ж, худо-бедно бронзовая медаль... Тоже неплохо...

— Да это отлично! — сопротивлялся казахский тренер. — Особенно для начала...

— Бронза-то? — сочувственно отзывался наш. — Да чего уж тут хорошего...

— Так что вы отвечаете, когда вам говорят, что не женское это дело — мужской бокс? — поинтересовался я у Надежды Торлоповой. Она, кстати, за этим разговором, по-моему, отвлеклась от своих черных мыслей про серебро. Уже не зря поговорили.

— Скептически отношусь к этим разговорам, — пояснила она. — А что, мало, что ли, такого, что не женское? А женщины этим занимаются. Не только в спорте причем. Тут ей некстати напомнили про серебро: сказали, что надо идти на церемонию. Она встала: — Ну что, я пошла... Пока мы подошли к выходу в зал, где уже стояли и американка, выигравшая у нее (Надежда не удостоила ее даже взглядом), и казахская спортсменка, я еще спросил ее, кем она работала до того, как стала заниматься боксом.

— Я воспитатель детского сада, — сказала она. — По образованию. Больше она ничего сказать не успела. Ее поставили впереди американки, и она стояла, опустив свои мощные плечи и медленно переминаясь с ноги на ногу. Она опять вспомнила, что проиграла главный бой за те шесть лет, которые занимается боксом. И главный, без сомнения, бой в своей жизни. Волонтер объясняла ей правила награждения.

— Да не понимаю я! — прямо в лицо ей сказала Торлопова. — Ай доунт андерстенд! Волонтер приветливо кивнула и встала впереди нее, давая понять: фоллоу ми — я все покажу. Торлопова тоже кивнула. Потом подошла еще одна девушка и попросила выключить телефон, если у кого-то есть и включен. Телефон оказался только у Торлоповой. Насчет телефона ей все было понятно. Она выключила. Я обратил внимание на то, что американка стоит в очереди на награждение за Надеждой и тоже как будто бы горюет. Никакой радости — по крайней мере на лице. Не светится от счастья. И даже тренер подошел к ней и дернул за руку: да ладно, мол, тыто чего? И она ему кивнула и сделала улыбку на лице. На пьедестале американка даже прыгала, словно от радости, но у нее получалось не очень убедитель-

но, видимо, она все-таки сильно устала. Торлопова не пыталась ни прыгать, ни улыбаться. А когда она снова зашла в тренировочный зал, я уже увидел слезы на ее лице. Это уж точно не были слезы радости. Но тут ей позвонили.

— Спасибо!.. — говорила она. — Им всем тоже привет... Сынуля там как?.. Что? А, ну да, выиграла все равно... Медаль? Да, тяжелая... Но не золотая!.. — вырвалось у нее. — Спасибо... Ну ладно... В 17.50 завтра должны уже прилететь... Я тебя тоже люблю...

— Муж позвонил, — сказала она.

— Кстати, что он вам ответил тогда, на семейном совете?

— Сказал, что, как ты хочешь, так и будет.

— А сам не начал заниматься?

— Конечно, нет! — первый раз рассмеялась она. — Кто-то ведь и деньги должен был зарабатывать...

— А сын как к этому отнесся?

— Нет, не возражал. Он потом вернулся, кстати, в бокс, а потом опять ушел. Мы не настаиваем... Ему 14 сейчас. Она не пошла к журналистам на прессконференцию (хотя это считается обязательным для спортсмена), потому что не хотела она, плохо ей было. И она теперь рассказывала, какие она соревнования выигрывала до того, как поехать на Олимпиаду, и как первый раз выехала за границу, на чемпионат Европы.

— Оно, знаете, как получается? — сказала мне Надежда Торлопова. — Ты приезжаешь и не видишь ничего. Только тренировки и выступления... А тебе потом говорят: «О, ты поездила...» Но я мечтаю поездить.

— А где был чемпионат Европы?

— На Украине, — сказала она.

— Вы будете продолжать? — спросил я. — Еще есть цель: золото Олимпиады.

— Нет, конечно, — вздохнула она. — Я закончила. Возраст у меня же. Ей сейчас 32. Может быть, почти.

— Так, значит, поездите теперь! — попробовал обнадежить я. — Прямо сейчас можно на море. Тем более что денег теперь и вы заработали. И много!

— К маме хотим поехать, в Казахстан, — сказала она. — Она там одна. Просто папа не дождался даже первой моей победы, умер, и она оттуда, из деревни, не хотела уезжать от него. Но думаю, маму перевезем все же в Кострому. На следующий день она прилетит в Шереметьево, ее встретят муж и сын. И если есть ночной поезд, они успеют. Утром она будет уже в Костроме.

и еще...

Мария Шарапов в финале турнира по теннису проиграла американке Серене Уильямс. Во время соревнований россиянка была такой же расстроенной, как и после них

В игре Мария Шарапова сливалась с ракеткой

295

296

Перехотела

лондон 2012: бить или не быть

297

298

лондон 2012: бить или не быть

299

Во время исполнения гимна американский флаг спорхнул на землю, и справедливость восторжествовала

300

лондон 2012: бить или не быть

301

Китаянка Люлю Жоу и россиянка Марина Беликова (справа)

302

лондон 2012: бить или не быть

Украинские гимнастки Жанна Ризатдинова и Алина Максименко

304

лондон 2012: бить или не быть

305

И дух наш — молот!

306

лондон 2012: бить или не быть

Татьяна Лысенко не оставила шансов на золото никому Татьяна Лысенко выиграла так, как и должна выигрывать метательница молота: в первой попытке она метнула так, что до нее так никто в конце концов и не дотянулся. А в пятой попытке она еще и улучшила свой результат. Победа в метании молота могла показаться легкой. И даже показалась. Церемонию награждения назначили на следующий день, и пресс-конференцию тоже. Теперь она ушла на допинг-контроль, а у двери в допинг-центр я застал ее тренера Николая Белобородова. Времени у нас, похоже, было много. Тем не менее и так уже было около полуночи, и на стадионе, где победила Татьяна Лысенко, сейчас шла репетиция парада закрытия, которой никто из посторонних не должен видеть. Но я все-таки посмотрел кое-что. Не так уж и впечатляюще. Есть к чему придраться.

— Брат ей со слезами на глазах звонил из Батайска (Татьяна родилась и жила в этом городе под Ростовом-на-Дону часть своей жизни. — А. К.). Пожалуйста, умолял, выиграй там у всех! Я, говорил, на работе, и мне никто не верит, что у меня такая сестра! — сказал Николай Белобородов. — Я почему об этом говорю? Потому что мы всем столько всего наобещали перед Олимпиадой! У Татьяны Лысенко шестеро братьев и сестер. Наобещали не только им.

— А при этом, если честно, это было самое тяжелое соревнование для нее, — рассказал тренер. — Не очень все гладко легло. В край (сектора. — А. К.) попадала. Я видел, как ее саму метает. Она должна была добавлять в следующей попытке, а она не добавляла. Надо было что-то сказать ей, надо было завести ее. И он постарался.

— Я сказал ей, что ее все сейчас обметают и что она слабачка. И сработало в пятой попытке! И после чемпионата мира я начал ее ругать, а она говорит: «Ну ты бы, шеф, хоть сутки подождал! Я же победила!» Я и сейчас ошибки видел. И наругаю! А мне казалось, он не будет ее ругать в этот день. Он должен был сейчас выговориться, мог и ругать ее сейчас сколько угодно, пока она не вышла с допинга. Но он сказал: — В таком деле нельзя без веры. Есть тот, кто смотрит за нами. И она это знает. Она намного светлее меня. Меня вот поздно воспитывать. Вообще-то выглядит он так, что мне казалось, еще не поздно.

— Я продукт советской эпохи, а она ее не знает. Она искренне за Россию, за стариков ее, за детей. Пафоса при этом не было в его словах, хотя словато были пафосными.

— Она все делает сама. Моя задача — достать ее нутро. Это великая задача — достать нутро человека. Ну, у меня есть большие учителя: Чегин, Загорулько. Чегин смог достать нутро из Борчина в ходьбе на 20 километров, и парень так и не остановился, пока был в сознании. А наш бегун, который пятое место занял сегодня в эстафете четыре по четыреста? Вы видели, что с ним здесь было?.. Он бежал в команде последним. Сделал рывок, потом отстал, пришел пятым, потом незамеченным прошел через микс-зону и зашел на допинг-контроль. Перед входом он постоял и упал. Потом он начал биться в судорогах, и британские врачи ничего не могли сделать, а он только повторял: «Компьютер сломался... Доктор!.. Компьютер сломался...» Так продолжалось около четверти часа, и в чувство его привел только успевший сюда наш доктор Василий Авраменко. Потом его все равно увели на допинг-контроль. А сразу после финиша я слышал, как два журналиста сокрушались, что наши никак не хотят выкладываться.

— Хорошо, что у организма, — сказал Белобородов, — есть рубильник. Этот рубильник отключает спортсмена, когда не может справиться. Он так Борчина отключил. И этого парня тоже. Слава богу, что после финиша. И дело только в том, у кого на какой высоте находится этот рубильник. У спортсменов, которые приехали в Лондон, он очень высоко. У Тани он высоко.

— А она же очень хрупкая, можно сказать, на вид. Особенно по сравнению с другими метательницами. И даже без сравнения. Стройная такая, — сказал я тренеру. — Ни грамма лишнего веса. Для вашего спорта удивительно.

— Да, в силе мы немного проигрываем, — согласился тренер. — Зато у нее — нутро. Которое надо каждый раз достать. Понял.

— Мы с ней, например, в футбол играем, — сказал Белобородов, — и оба заводимся, и она, и я. И остановиться не можем. Вы знаете, что она за два месяца до чемпионата мира в прошлом году ногу сломала? Вот, и никто не знает. Втихаря от всех лечили, даже гипс, мы с ней сказали, не будем класть:

308

лондон 2012: бить или не быть

309

тогда бы не уложились до чемпионата мира, команду бы только подвели. А доктор, когда увидел перелом, запретил даже думать о выступлениях на ближайшие полгода-год. А она на чемпионате мира в итоге наметала с этой ногой 72 метра!

— Ну и зачем? — спросил я.— Зачем это?

— А мы в этом году учли, — согласился тренер,— и в футбол перед Олимпиадой не играли. Ее не было уже часа два. В допинг-центр заходили и заходили спортсмены, и что-то, я обратил внимание, никто не выходил.

— Эти сантиметры так добираются... — сказал Белобородов. — Самое главное — хорошо поспать. Не поспал — метр в секторе потерял. Позавтракать надо только немножечко... И вот ты все это сделал и, в отличие от них, метр уже набрал. У Тани этот опыт и труд с 15 лет копится. А вот парень, который бронзу взял в таэквондо... Вы знаете, что он тоже из Батайска и они с Таней из одного микрорайона? Она, правда, переехала в Жуковский, а он так и живет в Батайске! И заниматься начал не так уж давно. И расстроен. Я его отругал: «Ты что, ты не понял, что выиграл?.. В следующий раз, может, выиграешь по делу...» А Таня столько шла к этому... Это и по другой причине известный в Батайске микрорайон. Микрорайон занимается редиской. Почти у каждого кроме квартиры в доме есть участок рядом, по 20–30 соток, и выращивают редиску.

— Почему именно редиску? — поинтересовался я у Белобородова.

— 20 дней в начале лета идет редиска, — терпеливо объяснил он. — Кто-то за сезон успевает снять три урожая редиски. Кто-то, правда, садит болгарский перец.

— Лысенковщина какая-то! — пробормотал я. Судя по выражению его лица, с теми, кто садит болгарский перец, ему не по пути.

— Аксенов, тренер в Батайске, мне рассказывал: «Не приходят ребята на тренировку вовремя и все! Или вообще не приходят. Я спрашиваю: где он? Мне говорят: он на огороде поливает редиску. А там канавки такие, и пока прольешь их все, четыре часа пройдет». Белобородов очень сильно увлекся воспоминаниями про редиску. Я слушал его сначала с какимто смятением: тут, в Лондоне, он мне рассказывает про эту редиску в ожидании олимпийской чемпионки по метанию молота... Но потом мне стало интересно: — А зачем они редиску выращивают?

— Как зачем? — удивился он. — В Ростов возят. Так вот, знаете, какие дети у нас терпеливые в Батай-

ске? Я раньше разгильдяем был, на полчаса сам мог на тренировку опоздать, а они стоят ждут, и глаза такие просящие... Это сейчас я проще стал делать: опоздание на минуту — круг по стадиону. Бывает, люди по 30 кругов бегают. Но это и к нему самому относится.

— Самый главный принцип в том, что я должен, — сказал Белобородов, — встретиться со своими учениками через 20–30 лет, и они должны сказать, искренним ли я был. Я хочу, чтоб они не сказали: «Что ты нам тогда лапшу на уши вешал про жизнь...» И надо, чтоб они не курили, матом не ругались... У нас в команде слово мата знаете сколько стоит? В России сто рублей, а за границей два евро. За границей, получается, дешевле, да? Но все равно дорого. Я предлагаю: хотите, абонемент покупайте за сто евро... Дверь допинг-центра открылась, и он рванулся к ней глазами. Но вышла украинская спортсменка, Украина в этот день взяла бронзу в эстафете 4 по 400 метров. Она нас даже не заметила. Тоже, наверное, страдала из-за этой бронзы. А вперед Украина пропустила только США и Ямайку... И Ямайка страдала. Такая боль...

— Дети-то у нас есть, — сказал Белобородов. — Это дети мечтающие. Особенно маленькие. У них еще не испорчен характер. Они хотят выиграть Олимпиаду... Мы с ними в походы ходим, я с их родителями по пять-шесть часов разговариваю... У меня всегда переработка была: не 36 часов в неделю, а 50... А мы в баскетбол играем, остановиться не можем... Ты должен ловить кайфушу от того, что ты даришь. Короче, люблю я эту профессию...

— Это видно, — говорю я.

— Да? — переспрашивает он. — Ну ладно... Он спохватывается, что говорит про себя, а надо про Таню.

— Она главная, — повторяет он. — Не надо ничего про меня. Вы знаете, сколько у нее братьев и сестер? У нее очень большая семья!

— А своя семья у нее есть? — интересуюсь я.

— Ну, — помявшись, отвечает он, — мы с ней в гражданском браке живем. Я понимаю, что лучше об этом больше не говорить, и спрашиваю, как ему удается людей на молот заманивать. Столько есть видов спорта...

— Смысл какой: я конкретно на молот не приглашаю, — говорит Николай Белобородов. — Я на спорт их ловлю. А то на молот-то ведь не пойдут, понимаю я.

— Мы с ними всем занимаемся. В городки можем играть, кроссы бегать... Сразу ведь не сунешь

310

лондон 2012: бить или не быть

в руки человеку молот, — подтвердил он. — И ее брал с прицелом на молот, только она не сразу поняла... Главное, чтоб человеку компания стала дорога, чтоб было жалко ее бросить... Я Тане про молот сказал лет в 17. А она пришла в 15. Дверь допинг-центра снова открылась, и я увидел, что вышла россиянка Светлана Томашова. Она бежала в финале полторы тысячи метров и на несколько сотых проиграла бронзу. Теперь она шла к выходу со стадиона. Вернее, она пыталась идти, держась за стену и за пожилого волонтера. Ее никто не ждал, и она, сгорбившись, тащила левую ногу и, по-моему, еле могла ступить на правую. Мы помогли ей добраться до машины в Олимпийскую деревню. Нога ее распухла, смотреть на это было невозможно. Сама она, кажется, не сделала бы ни шагу. А в Олимпийской деревне ей идти от машины до дома около километра еще. Глубокой ночью, одна, не успевшая на несколько сотых, вывихнувшая или, скорее, сломавшая ногу на финише. Четвертое место. Не бронза же. Белобородов потом рассказал, как в допинг-центре берут кровь на допинг-пробу. Накануне взяли у Марии Белобородовой, которая выступила не очень удачно и заняла 11-е место.

— Сначала один доктор подходит, очень важный, и не попадает иголкой в вену. «Ой, извините!» — и уходит. Им запрещают два раза брать, считают, что если один раз не попал, то и второй может не попасть, нервничать начнет. Подходит второй, такой же важный, и опять не попадает. И третий тоже. И каждый дырявит вену, а так как второй попытки у него нет, то копается в ней иголкой, старается найти, тем более что больше трех раз вообще колоть нельзя. И он уже сухожилие задел, она кричит, плачет, ей больно, у нее рука уже вот такая в этом месте... Потом Белобородов ушел посмотреть комнату для награждения, которое должно было состояться на следующий день, а тут и вышла Татьяна Лысенко, и оглянулась по сторонам в поисках шефа. Я убедил ее, что он сейчас придет, и она присела.

— Вы в край сегодня метали, мы видели... — сказал я ей.

— В край, — подтвердила она. — Это очень плохо. Я же ворую у себя метры. Так, я услышал интонации тренера.

— Да, метнула по длине, — продолжила она, — причем это риск большой, он летит, а я молю: блин, попади в сектор!

— Вы были готовы сегодня?

— Готова? Да, готова была, что меня могут обметать. Но я все равно могла сегодня и сильно за 78 метров метнуть!

— Сильно? Это как-то даже слишком.

— Нет, нормально! Тут подошел Белобородов и встал над ней, показывая жестами: говори, говори...

— Очень высокие результаты были! — улыбнулась она и продолжила: — Самые высокие за последние годы... Я следила за девчонками в секторе...

— Но и они за вами...

— Я объясню! — вмешался он. — Мы же, например, скрывались, не показывали наш результат до чемпионата мира, и там облетели их, они не ожидали просто. А теперь решили сразу метнуть, чтоб они задергались.

— Манипулировали людьми? — спросил я.

— Старались... — вздохнул он.

— Когда человек так метает в первой попытке, это трезвит людей, — подтвердила Татьяна. Белобородов подумал и вдруг отошел, он решил нам не мешать. Он, наверное, испугался, что захочет еще что-нибудь рассказать вместо нее.

— Он меня чувствует, — сказала Татьяна. — Вместо тренировки может сказать: давай погуляем... Кто бы сомневался.

— Я метала сегодня, честно надо признать, не очень хорошо, — произнесла между тем она.

— Не очень хорошо? — переспросил я. — А вы знаете, что вы олимпийская чемпионка?

— Но перетягивала же под линию, рисковала,— засмеялась она. Она рассказала, что, когда он ей первый раз сказал, что ей надо молотом заниматься, она подумала: «Молоток надо метать!»

— А потом увидела молот, и мне понравилось. Да и жалко было уже от всего отказываться... Мы тогда в походы ходили, на море ездили... На Дону рыбу ловили большой компанией... Такое счастье... Я бы и сейчас туда съездила, в каждое из этих мест... В Костроме были... Я там на русской печке спала и в первую ночь думала, что все себе сожгу, а потом додумалась положить под себя резиновый коврик для тренировок и вторую ночь уже спала спокойно. Дом такой старый, бревенчатый. Из допинг-центра вышел доктор Василий Авраменко, послушал нас и вступил в разговор: — А один день перед Олимпиадой мы посвятили Богу. В Строгино есть храм, куда мы их всех повезли. Исповедь, причастие, молебен на труд... Потом поехали в пионерлагерь под Тулой, там полдня с детьми.

311

— Мальчик один там меня тоже спросил, как это я молотом стала заниматься, а я сказала, что давно метала все камни, которые оказывались у меня под рукой, это правда. Он спросил, била ли я окна... Таня Чернова была, Аня Чичерова, Андрей Сильнов, Таня Лебедева...

— Я треть времени, — сказал доктор, — провожу на Афоне, со старцами. Я и не предполагал, что он будет об этом говорить. До этого мы виделись, когда бронзу взяла Елена Исинбаева, и он тогда за час не проронил ни слова.

— И один великий старец мне сказал, что у Господа на весах все золото Олимпиад все равно слабее, чем слезы искреннего покаяния. Татьяна слушала его с огромным вниманием, хотя, уверен, он рассказывал ей об этом не один и не два раза.

— А в финалах ваших, сказал старец, встречаются равные люди, и доли секунд распределяет Господь, и смотрит он, кому отдать, по чистоте и святости души. Да, вот и врач команды. Или, вернее, врачеватель... Потом мы ехали в Олимпийскую деревню, и Татьяна Лысенко вдруг спросила: — Шеф, а как меня завтра наградят? Я же даже ничего не заполнила, ни одной бумажки. Она беспокоилась о своей золотой медали, боялась, что могут не дать.

— Дадут, — успокоил Белобородов. — Главное — вовремя приехать. Там начало в 8:05, надо к 7:30 подъехать.

— Лучше к семи, — сказала она.

— Гимн-то споешь завтра? — спросил он.

— Конечно, — ответила Татьяна и повернулась ко мне. — Я на чемпионате мира в Корее мечтала петь гимн, слова разучивала... А ни слова спеть не смогла.

— Да, я смотрю, она не поет, а так учила! — вспомнил и тренер. — Вижу, хочет, а не может, дыхание перехватило... задыхается, а не может! Так и не спела тогда.

— Теперь спою, — уже не так уверенно сказала она. А когда машина подъехала к деревне, продолжила: — Я, между прочим, репетировала еще до нашего молота, пела потихоньку, когда Наташу Антюх награждали (за день до этого, за победу в беге на 400 метров. — А. К.).

— Вот когда все выясняется! — покачал головой тренер. На следующий день она спела.

и еще...

314

лондон 2012: бить или не быть

Олимпийский суд

315

316

лондон 2012: бить или не быть

Российская гимнастка Дарья Дмитриева и бегун из Ямайки Усейн Болт

317

318

лондон 2012: бить или не быть

Синхронистка Светлана Ромашина во время выступления думала больше, чем пловчиха Анастасия Зуева. Возможно, поэтому и победила

319

320

лондон 2012: бить или не быть

Россиянка Юлия Ефимова занималась брассом даже на суше. Майкл Фелпс не занимался им даже в воде

321

322

лондон 2012: бить или не быть

323

«За всех отомстили!»

324

лондон 2012: бить или не быть

30 лет спустя наши волейболисты стали теми, кем должны были стать Сразу после победы в раздевалке нашей творилось то, что и должно было твориться. Там было счастье.

— Вот так надо играть! — кричал один волейболист. — Вот так!

— За всех отомстили!

— За девок наших!

— За спорт весь наш!

— За все!

— За все! Один из них не выдержал и начал петь: «Этот день Победы!..» Через несколько секунд пела вся раздевалка, вся команда, все тренеры и врачи. Кто-то успел подсоединить к специальному принесенному плееру Bose в раздевалку телефон, достал оттуда музыкальные файлы, и теперь уже Лев Лещенко подпевал нашим волейболистам. Волонтеры пытались добиться от них, когда один, выбранный компьютером, пойдет на допинг — до или после награждения?

— Да когда угодно! — говорил он им. — Хотите, прямо сейчас! Они поняли это, конечно, буквально и стали показывать дорогу. Но тут же были остановлены другими волонтерами: поздно было идти на допинг. Их ждали в зале. Правда, некоторые все-таки попытались успеть принять душ. Но ни у кого не вышло: им всем звонили, они успевали отвечать и звонить сами.

— Кто чемпион?! — крикнул кто-то из тренеров.

— Мы чемпионы! — хором ответила команда. Тут зашел один из ее руководителей и сказал им, что надо понимать: они все сделали эту победу, и никогда потом не надо выяснять, кто был главнее.

— Вы все теперь главные, — говорил он, — а то были случаи... Тут вошел главный тренер Владимир Алекно, и раздалось «Ура!!!».

— Да, — сказал тренер через несколько минут, — никогда еще за восемь лет Серега Тетюхин меня не посылал...

— А это когда? — припомнил Тетюхин, у которого это была пятая Олимпиада и первое золото, один эпизод. — Ну, я же не то чтобы послал...

— Да ладно... На полотенце на небольшом столике лежали бананы и яблоки, рядом стояли и пластиковые стаканчики с соком. Бананы пользовались бешеной популярностью. Время от времени кто-то взрывался и с криком: «Ну и как мы?! Только так!» — вскакивал с места и обнимался с товарищами. Все-таки они хотели принять душ, и два человека даже дошли до него, но тут выяснилось, что в душе нет воды.

— А у бразильцев, наверное, есть... — мечтательно сказал кто-то.

— А ты сходи к ним, помойся... — посоветовали ему. Пора было все-таки идти на награждение. Игроков направили в зал, тренеров — на скамейку. К Владимиру Алекно подошел президент Олимпийского комитета России Александр Жуков и передал телефон: — Поговорите...

— Представляете, — через несколько минут, отдавая телефон, сказал Алекно, — я трубку беру, а там: «Привет, Володя, это Путин». Президент спросил тренера, зачем тот ругается матом во время игры, и Алекно ответил, что подругому иногда не понимают...

— Ладно, — сказал президент, — мы тебя понимаем... И добавил, что когда смотрел этот финал, то выгнал всех из комнаты, а когда игра закончилась, «был весь сам такой же мокрый, как и все вы». Потом, когда им вручили золотые медали, Алекно стал петь гимн, и я хотел спросить у него, специально ли к этому дню он выучил слова. Но спрашивать не стал, потому что совершенно уверен: слова эти он выучил давно. Только не было случая спеть.

325

Главному тренеру волейбольной сборной России после победы позвонил президент России Владимир Путин

326

лондон 2012: бить или не быть

327

328

лондон 2012: бить или не быть

Президент Олимпийского комитета России Александр Жуков (слева) не верил своему счастью, но верил своим глазам (справа внизу – член Совета Федерации Артур Чилингаров)

329

Не всегда и не все в этой игре было в нашу пользу

332

лондон 2012: бить или не быть

333

336

лондон 2012: бить или не быть

337

и еще...

Российские фехтовальщики старались

344

лондон 2012: бить или не быть

345

Гимнастка Евгения Канаева не оставила шансов никому. В том числе и болельщикам

348

лондон 2012: бить или не быть

349

350

лондон 2012: бить или не быть

351

Параобычные герои

352

лондон 2012: бить или не быть

Как в Кремле принимали лучших людей Лондонских Игр Некоторых в Малахитовый зал привели товарищи, это были слабовидящие, других привезли на инвалидных колясках. Многие пришли сами. Я смотрел на них и невольно искал в них что-то, из-за чего они попали не на Олимпийские, а на Паралимпийские игры. Иногда сразу находил. Иногда не понимал вообще. В Малахитовом зале Большого Кремлевского дворца сидел немолодой человек, ему было за сорок, и прилично. Валерий Пономаренко выступал в стрельбе. Их всех попросили надеть медали. У него на груди была серебряная.

— За что вы ее получили? — спросил я.

— Стрельба, — сказал он. — Очень плотная была борьба. На прошлой Олимпиаде у меня в пневматике золото было. Сейчас очень тяжело было. И вот серебро. Наверное, очень сильно захотел. Но здоровым еще больше повезло. Здоровыми они называют тех, кто выступал на Олимпиаде за две недели до них. Я заметил, что у него что-то с правой рукой.

— Родовая травма, — увидел он мой взгляд. — Стреляю, конечно, с левой. Мог выиграть. Разрыв между мной и корейцем был в шесть очков в третьей попытке. Потом поравнялись. После пятой — у него лучше. В шестой — у меня... Едва он у меня выиграл. Этот кореец недавно появился. В Атланте его не было.

— В Атланте? — удивился я. — Вы что, с Атланты в Олимпиадах участвуете?

— Уже 20 лет занимаюсь стрельбой. В Атланте тоже второе место было. С чего начал, тем и закончил, — улыбнулся он. Оксана Савченко взяла пять золотых медалей в плавании.

— Вы же наш Фелпс, — сказал я ей.

— Я не Фелпс! — засмеялась она. — Здоровые пловцы гораздо больше нас работают.

— Но побеждаете-то вы. А я понимаю, почему вы работаете меньше. Просто у вас столько сил нет.

— У нас много сил, — возразила она. — Вы даже не представляете. Но на все не хватает. У американских пловцов, у австралийских подготовка лучше. Но мы и правда можем побеждать. Мы умеем настраиваться. У нас жизнь такая. Надо всегда настраиваться. Мы — оптимисты, даже если не получается ничего. На Олимпиаде я видел, кажется, железных людей

со стальными нервами. И часто эти стальные тросы рвались на глазах как тростинки, как соломинки. Но сейчас зал был заполнен людьми, которые состояли просто из жести. Их можно было попытаться согнуть. Но их нельзя сломать. Они не настраивались на Паралимпиаду специально. Они специально настраивались на жизнь. Иначе бы жизнь не обратила на них никакого внимания. Иначе они оказались бы даже не на обочине ее, а за обочиной, в какой-то канаве.

— А почему вы попали на Паралимпиаду, не на Олимпиаду? — рискнул спросить я.

— А у меня врожденная глаукома, — охотно объяснила она. — С трудом спасли один глаз. Второй так ничего и не видит. Все пять золотых медалей висели у нее на шее. Каждая по 400 граммов. Нельзя сказать, что она не чувствовала эту тяжесть. Именно что чувствовала. Поэтому и была здесь одним из самых счастливых людей. Да и вообще, мне кажется, вчера в Большом Кремлевском дворце было что-то особенное. Не было здесь никогда таких людей. Они вели себя очень тихо, словно боясь помешать друг другу. Здесь была атмосфера глубочайшего, выстраданного спокойствия. Вот чего здесь до сих пор никогда не было. Эти люди устали. Оксана Савченко сказала, что вчера их привезли из аэропорта прямо на базу на озере Круглое, домой не отпустили даже москвичей.

— Боялись, наверное, что мы не приедем сюда, — сказала она. — Но мы бы, конечно, приехали. Вы, наверное, не представляете себе, что для нас это значит. Но очень хочется домой. А спать не хочется. Бронзовых и серебряных призеров наградил глава администрации Сергей Иванов. Наталья Гудкова, которая получила серебро в метании копья, собиралась ответить на его поздравление, кажется, хорошо выученной речью, которую ей доверили, но, выйдя к микрофону, сказала: — Это мои пятые Игры... Я завоевала серебряную медаль... Она у меня семь сантиметров выиграла! На семь сантиметров всего!.. И я хотела поблагодарить руководство страны... В общем, скоро Рио, и мы удвоим наши физические возможности!.. Особые слова благодарности министру спорта Виталию Мутко...

353

354

лондон 2012: бить или не быть

Наталья Гудкова выиграла серебро в метании копья

355

Виктория Потапова взяла бронзу в турнире по дзюдо

356

лондон 2012: бить или не быть

357

Виктория Потапова вышла в черных очках к микрофону, приняла из рук Сергея Иванова орден Дружбы и цветы, а потом еще долго держала руку ладонью вверх на уровне живота, немножко не рассчитав. Потому что Сергей Иванов не сразу увидел эту руку. Но она думала, что он видит. Перед награждением золотых призеров в Александровском зале я поговорил с Натальей Гудковой.

— Вы знаете, жизнь так прекрасна! — сказала она. — Вы знаете, как прекрасна?! Я что-то, наверное, знаю про жизнь и даже про то, как она может быть прекрасна, но я ничего, вообще ничего не знаю про это в сравнении с ней.

— Раньше, после первого олимпийского серебра, мне премии хватило на цигейковую шубу, знаете, такие были, тяжелые, и на зимние сапоги. И я была так же счастлива! Сейчас призеры Паралимпийских игр получают столько же, сколько и олимпийские, то есть десятки тысяч долларов. Но вся эта история совсем не про деньги, хоть они и слишком много значат в их жизни...

— Я же ребенком в обычной школе училась, хотя у меня руки не было (я заметил это, только когда она сказала: и в самом деле протез. — А. К.). Прошла через все издевательства детей... А сейчас люди стали к нам по-другому относиться... Люди изменились.

— Издевательства? — переспросил я.

— Ну да, — кивнула она. — Один мальчик, второгодник, на всю школу кричал, что я безрукая. А отец мне говорил: «Сама за себя заступись!» Родители только не хотели, чтобы я ходила на физкультуру. А я не понимала почему! Я вообще до пяти лет не понимала, что у меня нет руки! Мы носились с детьми, с моими друзьями, и они не замечали, что я безрукая. И я не собиралась носить протез. Но потом она поняла, что руки нет. Вернее, ей дали понять. Она даже в жару стала носить закрытые вещи с длинными рукавами. Но все-таки она стала ходить на уроки физкультуры.

— Я очень хорошо играла в баскетбол, — рассказала Наталья. — Я думаю, что, если бы не рука, я бы обязательно профессионально играла в баскетбол. Я мечтала об этом.

— Но как же... — спросил я. — Как, с одной рукой, на уроке физкультуры, в баскетбол...

— Да легко! Я же могу мяч прихватить обеими. Она показала как.

— А бросить как? — не удержался я.

— Поверьте, я попадала чаще всех... Прихватываешь локтем, кидаешь... А вторая рука вообще целая. Ой, вы не представляете себе, что можно делать одной рукой! — воскликнула она. — Бабушка моя все причитала: «Ой, как же ты будешь чистить картошку, ой, как же ты будешь воспитывать сына!..» Сыну шесть лет... Потом, уже в Атланте, подруга сказала ей: «Слушай, да надень ты блузку! Все с голыми руками ходят!»

— И я сняла, — сказала Наталья Гудкова. — Научилась так ходить. Потом и мужа научила шорты носить. У нас с ним за пять Паралимпиад пять медалей. Он мой тренер.

— А вы его, да?

— Так и есть, — засмеявшись, подтвердила она.

— Будете еще выступать? — спросил я.

— Я не хотела, — призналась Наталья Гудкова.— Была мечта: закончить в Лондоне с золотом и мировым рекордом. И рекорд установила. Но эта девушка облетела меня в предпоследней попытке на семь сантиметров... Но у меня злости не было...

— Не было? — переспросил я.

— Ну что же она за засранка! — крикнула Наталья так, что на нас оглянулись. — Ну, в общем, да, порадовалась за нее... Так теперь в Рио, что ли, придется ехать?.. Не знаю... Президент вручил чемпионам ордена Почета и Дружбы. Сразу было видно борцов: выходили вразвалочку, придерживая, как и остальные, медали руками, чтобы не звенели... уходили руки в карманах. Один спортсмен вышел в черных очках, нашел руку президента и взял ее в свою, но держал не за ладонь, а за запястье. Это продолжалось несколько секунд. Слепой к чему-то прислушивался, потом отпустил руку, кивнул и отошел к своему месту, там его подхватили соседи. Он теперь знает о Владимире Путине, по-моему, больше всех нас.

Оксана Савченко взяла пять золотых медалей в плавании и еще одну получила от президента России Владимира Путина

358

лондон 2012: бить или не быть

359

360

лондон 2012: бить или не быть

Автор фотографий — Дмитрий Азаров («Издательский дом «КоммерсантЪ») Автор текстов и составитель — Андрей Колесников («Издательский дом «КоммерсантЪ») Отпечатано в типографии «НексПринт», 2013 год Тираж — 500 экземпляров