RusPioner #11

№11

октябрь–ноябрь 2009

orlova

На церемонии журнала GQ, где «Русский пионер» был признан печатным изданием года, телеведущая Дарья Спиридонова, объявлявшая со сцены лауреатов, вдруг заговорила о поисках смысла жизни, то есть начала рассуждать на одну из фирменных тем номера в «Русском пионере». Таким образом она давала понять, по крайней мере мне, что из четырех финалистов на сцену придется подняться, похоже, главному редактору «РП». Когда я поднялся, то объяснил, что в темах номера нашего журнала можно найти ответы на все поставленные вопросы. Так, тема этого номера «Деньги». И в самом деле, для многих именно в них заключен смысл, безо всякого преувеличения, жизни. Тема следующего номера — «Секс» — для многих тоже является исчерпывающим ответом на вопрос о смысле жизни. И эта категория людей заслуживает особого уважения. Дарья Спиридонова так расчувствовалась, что предложила начать раскрывать тему следующего номера прямо на сцене. Я сказал ей, что на эту тему нечего и говорить. Она еще ближе к сердцу приняла это утверждение и в волнении воскликнула: «Так за чем же дело стало?!» Я объяснил, что она просто перебила меня и не дала договорить: «На эту тему действительно нечего говорить. Писать надо». Я произнес это, хотя, честно говоря, когда Дарья Спиридонова стояла рядом и рассуждала обо всем этом, не хотелось ни говорить, ни писать. А чего хотелось, я так до конца и не понял. А за два дня до церемонии я разговаривал с одним колумнистом нашего журнала. Он услышал, что тема этого номера – «Деньги», тема следующего — «Секс», очень удивился и сказал, что это же тема не двух, а одного номера. Так вот, я не согласен. С одной стороны, это тема всех номеров «РП». С другой, именно в этом мы постарались, грубо говоря, на пальцах объяснить, почему эти понятия надо все-таки, увы, разводить. Причем пока я писал эту колонку, то понял, какой будет тема 13-го номера «РП». «Душа». Ну конечно, «Душа». После «Секса» разве не хочется поговорить о «Душе»? Не знаю, как вам… А нам, редакторам и колумнистам… Потому, что вы просто откроете журнал и посмотрите на этих колумнисток. И вы поймете… Что же вы поймете?.. И Дарья Спиридонова в голове что-то засела… и что-то я все сбиваюсь с темы на тему. С колумнистки на колумнистку… А! Что не все покупается за деньги! Хотя гонорар им все равно придется получить.

А. Колесников

Клятва главного редактора.

стр. 4

первая четверть Урок литературы. Коррумпированный Шекспир. Владислав Сурков о романе Натана Дубовицкого «Околоноля».

стр. 10

Прогул уроков. Плохая неспортивная злость. Андрей Васильев про свое кино.

стр. 14

Сбор металлолома. Всадники без головы. Екатерина Истомина об автомолодости.

стр. 16

стр. 18 Урок труда. Отец и дети. Иван Охлобыстин про невыносимые деньги. стр. 20 Урок истории. Код Миллера. Алексей Миллер о тайных датах. стр. 24 Урок информатики. Мужчина в бигуди. Fima_psuchopadt, блог его знают.

вторая четверть Пионер-герой. Глазами клоуна. Кибадачи Паганеля.

стр. 30

Урок английского. Fucking Лондон лыком shit! Наш корреспондент не может попасть в тюрьму.

стр. 38

Дневник наблюдений. Чешуеокрыленный. Зачем подполковнику бабочки.

стр. 48

третья четверть Диктант. Денежность. В тему номера.

стр. 58

стр. 60 Собеседование. Отчаянный Войс. Галерист без крыши. стр. 66 Урок рисования. Комикс восьмилетней девочки. стр. 75 Фотоувеличитель. Люди как люди. стр. 89 Урок иностранного. Вещный зов. Первые джинсы Канделаки.

7

четвертая четверть Урок мужества. Птички улетели. Правила разоблачения.

стр. 106

Урок географии. Босфорский пленник. Наш корреспондент все-таки попал в тюрьму.

стр. 110

группа продленного дня

стр. 120 Правофланговая. Без купюр. Ксения Собчак о друзьях и деньгах. стр. 122 Знаменосец. Подкаты и заплывы. Аркадий Дворкович пошел в школу.

Горнист. Чи хворый, чи падлюка. Маргарита Симоньян о женском пьянстве.

стр. 124

стр. 128 Часовой. Самоконтрольная работа. Марк Хайек о ловле мышей. стр. 130 Пионервожатая. Отслоения Я. Анна Николаева о видимом невидимом.

стр. 132 Подшефная. Выгаданная любовь. Наталия Осс, к гадалкам не ходи. стр. 134 Геннадий Швец о месте Михаила Жванецкого в легкой атлетике.

Юный натуралист. По следу редуктора. Екатерина Костикова в мире стебельчатоглазых.

стр. 138

Внеклассное чтение. Антон Орехъ, Владимир Чернышев.

стр. 144 Табель. Отдел писем. стр. 154 Путешествие из СПБ в МСК.

Урок правды шеф-редактора. Подведение итогов.

стр. 159

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

Физрук. С Торой на торсе.

Всегда готов

первая четверть 9

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

инга аксенова

Урок литературы. Коррумпированный Шекспир. Владислав Сурков о романе Натана Дубовицкого «Околоноля». Прогул уроков. Плохая неспортивная злость. Андрей Васильев про свое кино. Сбор металлолома. Всадники без головы. Екатерина Истомина об автомолодости. Урок информатики. Мужчина в бигуди. Fima_psuchopadt, блог его знают. Урок труда. Отец и дети. Иван Охлобыстин про невыносимые деньги. Урок истории. Код Миллера. Алексей Миллер о тайных датах.

■ ■ ■ Поздно

летом сего года осведомленные газеты произвели небольшой шум, уличив меня в написании «плохого» «романа» «о коррупции». Улик, впрочем, было не густо. Если не считать невнятных показаний полумнимых и безымянных чиновника и наборщика — всего одна. А именно: автором книжки «Околоноля [gangsta fiction]» является доселе никому

истину посредством сопоставления и созвучия имен, подумал я. Подумал. И спросил Наташу. На всякий случай: «Наташ, твой роман? Только честно. Я все пойму». Наташа посмотрела на меня. Посмотрела. Я тогда к своему художественному руководителю А.И. Колесникову: «Уважаемый А.И., я ваш колумнист и хочу знать правду. Я случайно какой-нибудь роман

И вот — Натан Васильевич меняет профессию (полное Наташино имя Наталия Васильевна, так что, сдается мне, не только имя, но и отчество писателя Дубовицкого всем известно). Из критикуемых — в критики. Книжка недолгая; течение речи в ней чистое, довольно быстрое; заводей, стариц и тихих омутов на ее страницах почти нет. Так что читается

риа новости

Пока сознательная часть страны до бессознания спорила о том, кто же на самом деле является автором романа «Околоноля», опубликованного в специальном приложении к «РП», 1-й заместитель главы администрации президента России не терял времени даром. Во-первых, он прочитал роман Натана Дубовицкого, которого подозревают в том, что он и есть Владислав Сурков. А во-вторых, он действи-- текст: владислав сурков тельно написал... не знаем, как насчет рома-не известный Натан Дубовицу вас не публиковал? «Околонона «Околоноля», а рецензию на него точнокий, а мою жену зовут Наталия ля», например?» А.И. отвечал длинно и неопределенно. написал (единственное, чего мы уже не вДубовицкая, следовательно… Что же следовательно? А то, увеТут слухи пошли всякие, и понял состоянии понять: если Владислав Сурковдомили газетные следователи, я, что судьба у нас с этим сочинаписал рецензию на роман, то кто же напи-что автором должен быть муж нением общая, не разъехаться сал роман?). Впрочем, читатель, которыйвышеозначенной жены, старик мне с ним уже никак. И все, что смог разглядеть в «Околоноля» ВладиславаДубовицкий, т.е. я. Почему, спра- можно сделать, — это занять Да потому! внутри этой судьбы несколько Суркова, конечно же, сообразит, зачем оншивается? Видимо, постмодернизм окондругое, более удобное полонаписал эту рецензию, которая по глубинечательно вырвался на волю жение. И стать этому роману проникновения в суть романа, по нашемуиз нечитабельных романов не автором (небезопасно, ко мнению, оставляет далеко позади всех пре-и охватил уже и периодическую многому обязывает), а хотя бы печать, если журналистское рецензентом (что не так уже следователей Владислава Суркова. расследование открывает обременительно).

11

[обоколоноля] легко [личные впечатления, возможно, обманчивые].И на том, как говорится, спасибо Натанвасиличу. Дальше все не так празднично. Фронтмен романа — интеллигентный головорез, торгующий текстами суровый лунатик Егор Самоходов. Очень плохой человек, который очень хочет похорошеть, но не может и оттого страдает. Сказано кем-то: блюз — это когда хорошему человеку плохо. Красивая, жалостливая музыка. В таком случае, gangsta fiction — это когда плохо плохому человеку. Жалеть его будем? Или ну его? Вот в чем вопрос. Сумбур какой-то вместо музыки получается. Надо, конечно, иметь сильно ушибленный повстанческим агитпропом мозг, чтобы назначить Дубовицкого разоблачителем «тотальной коррупции в парламенте, СМИ и силовых

структурах». Напротив, когда я то ли читал, то ли писал его роман, мне показалось, что автор — человек скорее книжный, готовый бы послужить библиотекарем, но заброшенный в иную, более беспокойную биографию. Что не скачет он с околонолем наперевес на гидру мирового бюрократизма, наоборот — прячется от реальности за причудами слоеного текста, двусмысленного, тресмысленного, восьмисмысленного, бессмысленного. О том, что все в его романе неопределенное, нечеткое, ненастоящее, он честно предупреждает во вступлении. Intro — не только афишка при входе, но и связка ключей к чтению. Цитирую выборочно: «Вы … люди, львы, орлы и куропатки … Хорошо ли вам видно пустое пространство, в которое входят два клоуна… Они… пересказывают несколько классических книг… настоящих имен у них

нет, а есть только роли». Итак, нам предстоит услышать пересказы классики. И мы с ходу начинаем выслушивать. «Люди, львы, орлы и куропатки…» — «Чайка» Чехова, слова из Костиной пьесы, а треплевское творчество, помним, формализмом отдает. По словам Тригорина, «ни одного живого лица». Затем — «пустое пространство». Так называется книга о театральном искусстве великого Питера Брука. Книга о лицедействе, игре. И наконец, «входят два клоуна» — главный ключ. «Enter two clowns» — первые слова пятого акта «Гамлета». Клоуны, они же «грубые люди, деревенские парни» [в переводе с англ.], они же комики, шуты — в нашей сценической традиции прижились как Первый и Второй Могильщики. Стало быть, нам предстоит буффонада с летальным исходом.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

рисунки: варвара полякова

Призрак «Гамлета» проступает даже раньше, с эпиграфа. «Give me some light» [«дайте мне свет», англ.], — так голосит король Клавдиус, увидев спектакль о собственном преступлении, ослепленный и обращенный в бегство стыдом и совестью. Значит, клоуны будут разыгрывать фарс разоблачения и раскаяния? Может, и так. По крайней мере, становится ясно, что, хотя пересказов в книге много разных, главный из них — постановка трагической истории принца датского в тарантиновских декорациях gangsta fiction. «А не замахнуться ли нам, г-н Дубовицкий, на Вильяма нашего, так сказать, Шекспира?» — «И замахнемся!» Как же пересказывает «Гамлета» Натан Васильевич? Нахально пересказывает, иногда даже матом (см. монолог Е. Самоходова в п. 38). Русский бандит, как и датский нобиль, не понимает толком, быть ему или не быть; случилось ли то, за что он обязан

мстить, или только пригрезилось; и если случилось, стоит ли оно греха мщения, — и медлит, и бранит себя за трусость, и снова медлит. И мстит в итоге, но как бы через силу, сквозь сон, того не вполне желая, почти случайно. И все бы ничего, но нельзя ли было поведать о том же, не замахиваясь на Шекспира? Конечно, от всех этих упражнений Шекспира не убудет, да и ни от чего не убудет, он же памятник. А сознательное искажение, понижение, «порча» классики — классический прием постмодернизма. Но всякий раз, когда коррупции [corruption — порча, англ.] подвергается мой любимый Шекспир, мне не по себе и неловко. Думаю, как и многим другим читателям (и писателям). Тем более что и уважения к постовым идолам отечественного запоздалого постмодернизма Дубовицкий, как замечали многие, тоже не проявляет. Постмодернистом,

очевидно, себя не считает. Тогда вообще зачем было портить «Гамлета»? И кому нужен этот коррумпированный Шекспир? Получается, просто так, походя, гвоздем на святыне: «Здесь был Натан». Нехорошо. Автору явно нечего сказать. Вот он и паясничает. Под пересказами, перепевами и переплетами — абсолютная пустота. Книга словно написана на оберточной бумаге, в которую упакован холодный полый ноль. Надутый неопознанным Натаном до размеров крупнейшей в этом году литературной мистификации. Романа — нет. Есть квазироман, кукла, чучело. Фикция. «Русский пионер» — медленный журнал. Приходит нечасто. Я пишу отзыв в конце августа. Публикация будет в октябре. Надеюсь, к тому времени всем надоест, по-дубовицки выражаясь, вкушать вакуум. И «Околоноля [gangsta fiction]» станет наконец тем, чем является на самом деле — ничем. ■ ■ ■ ■

новат один Леха Боков, которому поручили спродюсировать церемонию премии GQ-Man of The Year. А он мне поручил представлять четырех коллег-номинантов. Вроде бы логично: кому как не мне открывать дорогу в жизнь молодежи — Фишману, Зимину, Яковлеву и, простите, Колесни-

играет. И нетрудно предвидеть, что у зрителей шоу GQ-Man of The Year — я уж не говорю о телезрителях СТС — к исполнителю Васильеву будут вопросы. Типа: «А ты кто такой?» А я не хрен собачий — позориться. У меня добрый десяток ролей, в том числе на театре. У меня,

Но Вася Бархатов — не тот человек, чтобы растеряться перед стремаком пожилого актера. Он, Вася, в 24 года имеет устойчивую репутацию гения и поставил чуть ли не пять опер для самого маэстро Гергиева. И Вася не растерялся: — Вы, Андрей Витальевич,

наталья львова

Когда этот номер журнала появится у читателей, результаты конкурса журнала GQ будут известны и человек года в номинации «Главный редактор» с удовлетворением прочтет эту колонку. Удовлетворение будет вызвано тем, что как бы он ни страдал, готовя к выходу свой собственный жур-текст: вндрей васильев нал, эти страдания не идут ни в какое сравнениее с тем, что пришлось■ ■ ■ — Вот ты, папа, Джека кову? Я и согласился. И только может, «Антикиллер-3» в ноябре испытать постоянно-Николсона отказался играть, через пару дней понял, на что. выходит. С небольшой, но выпуклой ролью главврача психму колумнисту «РП»,а рыбку согласился, — удивилась Там так. Я выхожу в гриме мне дочка с заднего сидения Audi и костюме Джокера из фильма больницы № 5 города Чехова. Но шеф-редактору A8 Long. — Ну не козел?

Batman и со всеми его ужимками, играю-то я везде более-менее ИД «Ъ» АндреюПоследнюю фразу, врать не буду, прыжками и фокусами пресебя, а не Николсона. И потом — Васильеву. Он потра-она вслух не сказала. Все-таки зентую счастливых номинантов. текст почему дебильский? И фокусы за меня Пушкин, что тил такое количествовежливая у меня дочка: в Англии А этот позор снимут на камеру учится. и покажут по СТС. Какое отношебудет показывать? И какое, времени и сил, чтобыА виноват во всем главный редак- ние Джокер имеет к главным ре- ли, к свиньям, отношение имеют представить номинан-тор года по версии GQ. Тем более дакторам, как я без многомесяч- главные редакторы к… тов людям, что напи-что главный редактор года (по ных репетиций буду показывать Ладно! Все свои сомнения я инфокусы, почему я должен учить теллигентно изложил режиссеру сать потом колонкуверсии GQ) — это не я. Мне эту байду из плексигласа не вручали дебильский (а он дебильский) Васе Бархатову: про это было паройс 2002 года. Кстати, тот, кто ее текст — второй вопрос. Самое — Я же застремаюсь, Вася, пустяков. А гонорар,получит, тоже не виноват. Я-то его стремное, что Джокера в фильме дурья твоя башка. Застремаюсь, между прочим, при-знаю, но не скажу — сами потом Batman играет Джек Николсон, и фуфло получится. Тебе это надо? Мне — нет. мерно одинаковый. узнаете, почему. Получается, ви- твою мать! И очень хорошо

рисунок: александр ширнин смотрели мультфильм «В поисках Немо»? Нет? Ну, неважно. Там есть такая рыбка смешная — мы ее к вашему лицу примонтируем, и будет зашибись. И черт с ним, с Джокером. На следующий день я в тяжелых раздумьях — например, где мне купить мультфильм про рыбку или за каким рожном я пять раз смотрел Batman — ехал на премьеру мультбастера «9» в качестве киноколумниста «РП». Ну и от отчаяния поинтересовался у сидевшей сзади дочки насчет «В поисках Немо».

— Полное г…1, — ответила дочка. Ну а дальше вы знаете. Так я остался один на один с Джеком Николсоном. Хочешь не хочешь, надо перевоплощаться. На одном актерском мастерстве, понятное дело, слабо. Джокер ведь — мировое зло. Причем не тупое, как польская говядина или «Боржоми», а агрессивное, артистичное и виртуозное. Где такое в реальной жизни найдешь? Я нашел в газете «Коммерсантъ». А именно, в заметке «Спецназ пришел за яхтами». Про задержание совладельца яхт-клуба «Буревестник» Андрея Ломакина. Приключение получилось запоминающимся не

только тем, что клуб этот — старейший и элитнейший в Москве, что клиенты у него — будьте любезны и что происходило все практически на территории РИА «Новости» на Зубовском бульваре. Эксклюзивно, что и время приурочено с изыском: к началу пресс-конференции по поводу международной выставки «Буревестник Boat Show», на которую в числе прочих был зван полпред правительства РФ в Госдуме Андрей Логинов. И исполнительское мастерство не подвело. Хоть и не получилось у спецназовцев с первой попытки разбить стекло у Mercedes S500, но выволокли же из него господина Ломакина и мордой на асфальт швырнули, и даже вещдок при всем народе нашли — клюшку для гольфа. И вот я, вживаясь в роль, думал, как бы выполнял боевое задание Неджокер. Стал бы, небось, ныть: может, не надо в РИА «Новости», товарищ начальник? Может, дождемся конца прессконференции, а лучше — и конца выставки? Перед журналистами же неудобно, товарищ начальник. Перед иностранцами. Опять же, полпред правительства РФ в Госдуме Андрей Логинов…

Слава богу, товарищ начальник оказался настоящим Джокером. Так мне, по крайней мере, видится.

— Чё вы ноете? — задорно поддел он подчиненных. — Кого стесняетесь? Мы ж на родине! Веселей, парни. Show most go on! С таким жизненным примером — прямой путь на съемочную площадку. Я прямо почувствовал, как вливается в меня хорошая спортивная злость. Правда, очень скоро она переросла в плохую. И неспортивную. Для начала гримерша гордо заявила, что Batman никогда не видела, и процессом раскрашивания передней части собственной головы руководил я. Параллельно переписывая дебильский анонимный текст, чтобы как-то привязать Джокера к главным редакторам. Параллельно придумывая по просьбе Васи Бархатова (ау, маэстро Гергиев!) режиссерские фенечки под каждого номинанта. Для Колесникова я, например, придумал фокус с пионерским галстуком, которого в реквизите не оказалось, и пришлось отрезать красную тряпку от российского, прости Господи, флага. Зато в реквизите оказался фрак на размер меньше, синие трикотажные рейтузы на размер больше и цилиндр в самый раз,

которого Джокер никогда не носил. Чуть не забыл: еще же и играть пришлось! Я хохотал, кривлялся, стрелял из пистолетика, ронял из рукава карты, наклеивал их на лысину, пучил глаза, визжал — потный, грязный и раздавленный. Чем очень развлек не только режиссера Васю Бархатова, но и гримершу. Пять часов пролетело незаметно. А потом пришел Иосиф Пригожин, что меня и добило. Ему минут за десять намазали башку зеленой краской, еще за столько же он прочел текст Шрека и ушел — свободный и счастливый. Я даже не успел разгримироваться. Вот тут-то я почувствовал себя понастоящему в образе. Хоть снова Джека Николсона играй. Но я не стал больше играть. И даже не убил никого. Я просто позвонил Лехе Бокову за границу и интеллигентно, как мне присуще, сказал: — Знаешь что, Леха? Давай плати мне 40 тыщ рублей или… Леха — даже за границей — все понял по голосу. И ведь заплатил. ■ ■ ■ ■ 1 Слово-паразит сокращено главным редактором «РП»

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

15

■ ■ ■ Мне двадцать лет. Я перевожу на русский язык итальянских футуристов в своем замечательном институте, и жизнь моя поделена между Москвой и Волгодонском. Мой законный, а ныне безропотно покойный муж, англоман и сын московского профессора, торгует в Волгодонске семечками. Он продает семечки баржами в Израиль, а через двадцать дней из Гамбурга на счет в Мост-банке за этот подсолнечник приходят деньги. К черту счет! Это было даже смешно. Долларов в моем чемодане — не закрывается. Я в норковой шубе до пят летаю из Внуково в Волгодонск по средам на гулком Як-42. Туда — официально покупаю в «Аэрофлоте» билет. Обратно — просто даю сто долларов знакомому пилоту, и вот стюардесса Маргарита, любовница моего маленького мужа, с пережеванным лицом уже спешит ко мне навстречу. Она

несет нам две водки в запаянных пластмассовых стаканчиках (или же «русский йогурт»). Мне плевать на чувства знойной Маргариты, мне летать страшно. На дворе — 1995 год, до теракта (взрыва дома в 1999- м) далеко, но «первая Чечня» уже под боком. В Волгодонске мы прожили год в лучшей гостинице по имени «Отель» в трехкомнатном номере и съехали из него только один раз, когда в комсомольский городок въехал бессменный лидер Элисты Кирсан Илюмжинов с группой доверенных шахматистов. Наш компаньон в Волгодонске — дядя Алик, уроженец КабардиноБалкарии. Дядя Алик был на районе бандит известный. Тогда, в екатерининскую эпоху Ельцина, все мы были отчасти бандитами. Но кто-то любил песню «В шумном зале ресторана, средь веселья и обмана, пристань загулявшего

текст: екатерина истомина

поэта. Возле столика напротив, ты сидишь вполоборота, вся в лучах ночного света!», а ктото — нет. Но будущее одной великой иллюзии объединяло и тех и других. У дяди Алика был офис, в центре которого располагалась резиновая пальма с серьезным резиновым какаду на ветке. Уборщица исправно поливала эту резиновую пальму. Еще у дяди Алика было поместье — семь гектаров колхозной земли без единого дерева. В центре этой равнины был вознесен особняк из кирпича и мрамора в пять этажей. В стиле Пал Палыча Бородина. Особняк был похож на подмосковный пансионат «Ватутинки». В холле мне всегда нравилась реалистичная картина мрачным маслом под названием «Медведь обнимает Спящую красавицу». Собирались в доме дяди Алика ростовские бандиты. Пили водку, мешая с игристым вином

с близлежащего Цимлянского водохранилища, курили ростовскую шмаль с шишками и ели пельмени. Однажды, в разгар малины, захотелось в туалет: «Дядя Алик, где сортир?» — «На улице». И правда. Дачный сортир, милый домик уединения, только из кирпича, облицованный мрамором. Вонючая яма с дерьмом, но над ней — очко из куска полосатого мрамора, и ручка на двери — итальянская, с позолотой, и фонарь чуть ли не муранского стекла. Что-то такое я видела позднее в пустыне Негев, где богатейшие люди Израиля бедуины, как голуби, прицельно какают в ямки в твердыне библейского песка. У дяди Алика был Audi 100, «бочонок» красного цвета. Ворованный, без номеров. Это была первая машина в моей жизни. Водить я не умела и учиться не хотела. Для разъездов (и для охраны) имелся Санек. Санек с лицом в форме динамичного

orlova

На каких только авто не колесила по страницам «Русского пионера» наш автомобильный критик и обозреватель ИД «Коммерсантъ» Екатерина Истомина – на гоночных, на эксклюзивных. Но сегодня читатель наконец-то узнает, с чего начинался ее автомобильный путь в искусство. Не забывает-ся такое никогда. Аминь.

рисунок: анна каулина блина делил мужское население на конкретно «дядю Алика», «ментов» и «гнойных пидоров», но не боялся в жизни никого. Кроме меня, наверное, потому что мои сущность, существо и существование вызывали у Санька самое бессознательное беспокойство. Он не мог уяснить себе: в чем здесь дело с этой мутной московской бабой в шубе, поющей во всю глотку по утрам: «Идет смерть по улице, несет блины на блюдце! Кому вынется, тому сбудется! Тронет за плечо, поцелует горячо! Полетят копейки из-за пазухи долой! Ой!» В качестве развлечения (пока муж-англоман и дядя Алик возились в элеваторе) я и Санек устраивали гонки на Audi 100 в сакральном для Волгодонска месте. В комплексе завода «Атоммаш», где в советское время большой трудовой коллектив, собранный с большой трудовой страны, делал атомные реакторы. В 1995 году

запутавшиеся в эре новой жизни инженеры продолжали еще там махать кувалдами, но это уже никого не интересовало. Гоняли мы не в самих цехах, а вдоль них: нежно-голубого цвета стена одного цеха достигала в длину трех километров. Мы вставали на старт у одного конца стены. Охранник бывшей социалистической собственности командовал: «Раз, два, три». И наш «бочонок» визжал, долетая над мелкими ухабами до финиша. Постепенно мы с Саньком собрали команду «Лад», «Самар» и разношенных иномарок и ездили наперегонки. Собственно, так мне удалось организовать в Волгодонске команду street racing — «команду молодости нашей, команду, без которой мне не жить». Основными участниками street racing были опричники дяди Алика. Среди них был Алим, лысый человек с сизым располосованным ножом лицом, ездивший на «девятке» цвета «мокрый асфальт». Среди них я помню «зашитого» Моржа. Морж важно пел мультикультурные песни Александра Новикова: «Город древний, город длинный, минарет Екатерины. Даже свод тюрьмы старинной здесь положен буквой Е. Здесь от

веку было тяжко. Здесь пришили Николашку. И любая помнит башня о Демидовской семье. Мостовые здесь видали марш победы, звон кандальный. Жены верные рыдали, шли на каторгу вослед». Морж был «бичом», «бывшим интеллигентным человеком». И сел по пьяни. Среди гонщиков был волжанин Парашют, знавший невесть откуда, что его вазовскую «восьмерку» делали с помощью Porsche. Был жестокий Крендель с двумя ходками и старым синим «Фольксвагеном». Был Маяк, яркий запойный алкоголик, подрезавший соперников по трассе (его потом зарезали как-то утром в пельменной). Был Макс, южный томный красавчик и культурист. Макс бесконечно высасывал слюнями из кожуры семечки и водил растрепанную «пятерку» куртуазно одной рукой — словно «Феррари» на Риппербане в Гамбурге. Был Жорик тоже на Audi 100, маленький чернявый кавказский задрот с липкими лапками и глазками. Жорик выучил слово «baby» из порнофильмов, которые крутили тогда в видеосалонах, и всегда приводил с собой на гонки нетрезвый хоровод нечесаных крашеных блондинок.

Так сложился в Волгодонске стихийный автомобильный клуб. И даже сам дядя Алик однажды узнал о его существовании. Наш клуб стал предметом для обсуждения на сходке в особняке дяди Алика. И бандиты, молча, кивая и еще раз молча, одобрили это начинание. Было ли мне страшно рядом с этими немыслимыми людьми, без шуток, без раздумий, без предупреждения, без мысли на то и всяких оснований способными взять жизнь за пару сигарет? Во-первых, двадцать лет не знают страха. Не знают страха, во-вторых. Страха не знают, в-третьих. И, в-четвертых, двадцать лет. По-настоящему для меня тогда все было как в игре: я ведь не понимала, что могут убить. Я просто не знала, что это — можно. Ранней мокрой весной 1996- го мы с Саньком расплющили о стену «Атоммаша» Audi 100 дяди Алика. Моя жизнь в Волгодонске в общем и целом и даже в самых мелких деталях подходила к концу. Что стало с моим маленьким мужем? Его потом убили. Команда молодости нашей. Команда, без которой мне не жить. ■ ■ ■ ■

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

17

■ ■ ■ ■ Fima_psuchopadt

на виртуальных просторах появился неслучайно. В том, что блог обязательно станет со временем популярным, сомнений у меня не было с самого начала. И с самого начала я понимал — скорее, правда, интуитивно — значение того впечатления, которое должен произвести образ дневника на человека, впервые в него зашедшего. Поэтому, чтобы ментальная травма неподготовленного читателя оказалась как можно более впечатляющей, появился образ «маленького еврейского мальчика». С взрывным характером и абсолютно непредсказуемым развитием виртуальных и жизненных событий. У окончания «dt» в имени есть своя собственная короткая история. Во времена курсантской юности оно было тайно дописано кем-то к фамилии моего друга на шинельном клейме.

Хлоркой. Кто служил, тот понял, о чем я говорю: тогда около ста человек получили немало впечатлений на первом же строевом смотре. Память о том случае двадцатилетней давности очень хотелось увековечить. Халат и бигуди на картинке пользователя появились намного позже. Эту фотографию самого себя далеко не на пике физической и эмоциональной формы после бессонной ночи, отягощенной употреблением разрешенных, но не рекомендуемых детям, беременным женщинам и лицам, управляющим транспортными средствами, напитков, я сделал только потому, что в тот момент это было единственное, что я мог сделать. Моя френдесса nimcheg снимок незамедлительно обыграла в фотошопе, явив миру ту самую «гламурную домохозяйку», без которой образ блога представить уже невозможно.

текст: fima_psuchopadt

Таким образом и сложилось то, что есть сейчас: розовый Fima в бигуди и с телефоном в руках. Ни объяснить, ни понять невозможно. Даже самому. Тем не менее «психопадтичность» приходится поддерживать регулярными публикациями: когда у тебя много читателей, то это не только повод для надувания щек, но и определенные обязательства. Не скрою, что иногда время на блог тратится и за счет сна. И я очень тяжело переживаю, когда вынужден по какимто причинам делать перерывы в записях, и стараюсь этого не допускать. Даже в аэропорту или в такси с помощью ноутбука или мобильного телефона всегда стараюсь что-нибудь, но написать свеженького. Можно сказать, что в интернете я нахожусь постоянно: рабочие моменты разбавляю поиском чего-то интересного или необычного — а то, что заинтересовало

особенно сильно, выкладываю в журнал. Читателя любить обязательно, мне так кажется. Но важно еще и подчеркивать эту любовь. Я уверен, что постоянные мои комментаторы знают, что любое их мнение, высказанное у меня в журнале, внимательным образом прочитывается и получает реакцию, если таковая предполагается (тут очень кстати пришлись мобильные технологии, позволяющие читать комментарии к записям с телефона в любых вынужденных паузах: хоть в пробке, хоть в ожидании деловой встречи)… И все равно я периодически им об этом напоминаю. Я вижу журнал не только авторским монологом, но и площадкой для общения других людей и даже местом встречи. В прошлом году в комментариях к одной из записей встретились два человека, не слышавших ничего друг о друге в течение

александр саватюгин

Редкий писатель даже в самые читающие времена мог похвастаться таким количеством читателей, как некоторые нынешние блогеры: шутка ли, ни дня без миллиона! И вот один из таких почитаемых блогеров, fima_psuchopadt, не стал играть в волшебника, а просто на пальцах объяснил, как сделать блог для миллионов. И при этом попробовать остаться собой.

рисунок: маша сумнина пятнадцати лет с момента окончания вуза. Месяц назад меня нашла девушка, с которой мы шестилетними детьми дружили, приезжая к своим бабушкам с дедушками на лето. Случайности? Вполне возможно. Но так куда интереснее любого практичного расчета. И именно это мне очень нравится. «Банить» кого-то, конечно, приходится. Но для этого есть только две причины: спам в комментариях (ссылки на сторонние ресурсы) или неуважение к собеседнику, выражающееся в личном оскорблении: я убежден, что если человек с чем-то не согласен, то он всегда может попробовать это разъяснить спокойно. Аргументы типа «а сам-то ты кто» или нецензурная ругань в адрес меня или, тем более, других — первый шаг к тому, чтобы возможность комментирования была закрыта. Таким способом

удалось практически полностью очистить блог от недалеких провокаторов-троллей, «политических активистов» всех мастей или веселящихся подростков. Тем более мест, где они могут проявлять себя в сети через подобное самоутверждение, предостаточно. Какие-то приемы, позволяющие обратить на то, что я делаю, внимание, безусловно используются. Прежде всего, это общение в сообществах, темы которых лично мне интересны (футбол, вождение автомобиля, к примеру). Я стараюсь сделать переписку максимально запоминающейся: стиль комментария, необычность мнения, юмор… в ход идет всё. Встречи участников сообществ в реальной жизни, общение за чашкой кофе с автором какого-то конкретного журнала — тоже способы получить новых знакомых и читателей.

Равно как и развиртуализация ника. Это своего рода ноу-хау: надпись «fima_psuchopadt» уже появилась на моей зенитовской футболке и на автомобиле. Появится яхта — угадайте, как она будет называться? Но самым эффективным способом заявить о себе все равно был и остается постоянный поиск путей сделать присутствие читателя на блоге еще интереснее. И поэтому мне абсолютно нетрудно потратить несколько дней на то, чтобы сделать, например, юмористический обзор других журналов, пожелавших, чтобы о них написали. Усилия возвращаются сторицей. Но одной лишь техникой не подменить содержания: если не писать о том, что вызывает искренний интерес, то рано или поздно карточный домик обрушится. Чего очень бы не хотелось, ведь я практически буквально строю блог. И это строительство капитальное: с фундаментом, бетонными стенами, в несколько этажей. Получается у меня это? Решать вам. Но статью закончить хотелось бы нескромно, как это всегда бывает у fima_psuchopadt, а именно — несколькими советами для бло-

геров, желающих попробовать «пилюлю популярности». Для начала определитесь, зачем вам блог и кто будет его читать! Целевая аудитория может быть сколь угодно широкой, но, когда вы захотите понять, кто эти люди и чего они ждут, вам будет легче писать то, что может быть интересно. Помните, как в школе на уроках литературы вам твердили: «Мнение автора может не совпадать с мнением лирического героя»? Так вот, в блоге — с точностью до наоборот. Как бы банально и очевидно это ни звучало, но все, что написано в вашем журнале, — написано там вами. Поэтому пишите только о том, в чем разбираетесь и о чем можете поддерживать диалог. И делайте это просто. Помните: если человек не может объяснить то, что он делает, пятилетнему ребенку — значит, он шарлатан. Другое дело, что самого «лирического героя» очень неплохо было бы создать. Развивайте не журнал, а образ. И не надо стесняться дисгармонии, противоречий и экспериментов. Крайности притягивают — уж поверьте розовому еврейскому мальчику в бигуди. ■ ■ ■ ■

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

19

■ ■ ■ ■ Душная, лунная ночь, трасса «Новая Рига», фура, груженная оргтехникой, в дробовиках картечь 6,5 и вопрос подельщика: «А с этим что?» И ответ: «Как что!? Он нас в лицо видел». Стандартный сон многодетного отца. Деньги — забавная штука, абстрактная, не поддающаяся рассмотрению или анализу вне контекста. Опыт первый. Помню прохладное сентябрьское утро тысяча девятьсот девяносто третьего года. Бегу я по ялтинской набережной в сторону гостиницы «Ариадна», карманы моего роскошного кашемирового пальто туго набиты пачками стодолларовых купюр. За мной деловито семенят три душегуба с целью зарезать. Поначалу, на выходе из казино «Три семерки», у них было поручение от владельца игрального заведения просто

отобрать мой выигрыш, но после двадцатиминутной погони зарезать меня стало для мужчин делом принципа. Прекрасно понимая их зловещий энтузиазм, я на ходу разбрасывал немного денег, в надежде отвлечь преследователей от себя. Так и сохранился в моей памяти этот феноменологический слайд: сиреневое от лучей восходящего солнца, уже прохладное море, шум прибоя, истеричные выкрики чаек, стодолларовые купюры, элегантно планирующие на влажную ялтинскую брусчатку набережной, заинтригованное происходящим лицо рябого продавца в шашлычной, спасительный силуэт горы Ай-Петри в полутора километрах впереди и запах спелого каштана. Опыт второй. Тысяча девятьсот девяносто пятый год, на сцене МХАТа им. Чехова идет моя пьеса «Злодейка», я сижу

текст: иван охлобыстин

в полумраке директорской ложи и трясущимися руками пересчитываю деньги, выплаченные мне за аренду свадебного платья Оксаны. Исполнительница главной роли Евгения Добровольская с криками мечется в этом платье по декорации. Уложив деньги в карман рубашки, я заговорщицки перемигиваюсь с женой, и мы бежим в ночную пельменную за Политехническим музеем. Хотим есть до животного спазма. Платье нас кормит уже полгода. Все остальные заработки носят случайный характер. Была надежда на постановку «Гамлета» в качестве режиссера, но я совершил глобальную ошибку, понадеявшись на порядочность Шуры ...сяна, и привел потенциального инвестора из банка «Эскадо» к нему как к исполнительному продюсеру. С моей стороны — идиотский тушинский идеализм: свято

верить в «пацан сказал, пацан ответил». Настоящие москвичи по-другому живут. За неделю общения с инвесторами Шура убедил их не вкладывать деньги в никому не известного придурка, а нанять режиссером Сергея Александровича Соловьева. Через полгода тот поставил на сцене Театра на Таганке «Чайку». Не самый эффектный сценический опыт получился. Единственный запоминающийся момент в этой многочасовой нелепице — по ходу действия пьесы на сцену выкидывают из-за кулис резиновое чучело птицы, и оно, глумливо подпрыгивая, катится в первые ряды партера. Позже мы хохотали с несостоявшимися инвесторами — к слову, хорошими ребятами — над моим воспоминанием, как я впарил прямо на свадьбе за две тысячи долларов подаренную ими же мне

риа «новости»

Иван Охлобыстин, прежде чем написать про деньги, долго думал. Тема оказалась непростая. Он, когда услышал, что тема прошлого номера была про смысл жизни, огорчился: лучше бы про это написал. Гораздо проще. Удивительное дело: читать колонку будет смешно, а в конце у вас в душе появится светлая грусть. Признак настоящего. Настоящих денег.

рисунок: анна всесвятская на этой же свадьбе картину Сальвадора Дали стоимости, соразмерной со стоимостью Спасской башни. О спектакле предпочитали не вспоминать. Их ...сян артистками попутал, а они, люди неопытные в шоубизнесе, поддались искусу. С моей стороны ноль осуждения. Сам из деревни. Да, наверное, самый адекватный образ, передающий экзистенциальную суть денег, — это жених, после свадьбы вскрывающий в туалете подаренные гостями конверты. Неизбежное, но немного неприличное. Опыт третий. В тысяча девятьсот девяносто восьмом году мой добрый друг выдал мне сто тысяч долларов на покупку квартиры. Детей у меня тогда было трое. Ничтоже сумнящеся я вложил эти деньги в чрезвычайно выгодную финансовую аферу, в результате которой я должен был получить что-то

около миллиона и купить квартиру побольше. В последний момент моего компаньона арестовал Интерпол за оригинальное прочтение Конституции и организацию в одной из прибалтийских республик крупнейшего бандформирования. На момент задержания и последующей депортации у него в сумке помимо его трехсот тысяч были и мои сто. Иначе говоря, деньги канули в Лету, а я остался без квартиры. Понимая, что вот-вот меня настигнет удушливый приступ сплина, я занял еще тридцать пять тысяч и в автосалоне на Тульской купил себе джип «Форд Эксплорер». Машина оказалась, конечно, дрянь, еле продал потом, но временно напряжение сняла. И вот такой слайд: полночь, Калининский проспект, огни над казино «Метелица», из которого выносят известную поп-звезду, упитую в дым. Я сижу в салоне

«Эксплорера», пью из бутылки абсент, слушаю Can. В голове ни одной мысли, как выбраться из финансового тупика, и неистовая тяга к беззаконию. Поп-звезда на мгновение очухалась, вырвалась из рук унылых помощников и на неверных ногах побежала вдоль освещенных витрин. Бежала недолго, потеряла, голубка, равновесие и упала навзничь, некрасиво распластавшись у табачного киоска. Я разочарованно плюнул, заменил диск Can на диск AС/ DС и поехал домой. Не помню, как выкрутился, но как-то выкрутился. Есть у денег такое свойство — саморегуляция. Опыт четвертый. Канун Миллениума. Мы с Оксанкой, как всегда без рубля в кармане, голодные как псы, зашли в модный тогда клуб «Табула раса», где встретили не менее модного кинорежиссера, да продлит Господь его годы до сроков праотеческих, который тут же нам презентовал «чек» с кокаином и свернутую в трубку стодолларовую банкноту для удобства употребления. Кокаин мы тут же спустили в унитаз, не наше это, суета одна, а доллары поменяли на рубли, купили в ночном магазине перекусить и выпить

дешевой водки. Волшебная ночь была, мы бродили по темной набережной в районе метро «Ленинские горы», по опорам моста над Москвой-рекой как-то перебрались на другую сторону. Через девять месяцев родился Вася, но к тому времени мы уже жили в Ташкенте у Миробадского рынка. Опыт пятый, современный. Дети за несколько месяцев набрали у меня же из карманов двести пятьдесят рублей мелочи, обменяли их внизу в магазине на бумажные купюры, сбегали к метро в мастерскую к нашему общему знакомому ювелиру (вместе на черный пояс дантест сдавали в «Будокане») и попросили папе сделать кольцо с черепом, как у капитана Барбароссы. Умиленный ювелир денег не взял, отлил из халявного серебра массивную «гайку», украсил изделие россыпью мелких бриллиантов и сапфиров да передал детям, а они мне на какой-то пиратский праздник подарили. Периодически перстень приходится носить, и я тайно горжусь этой сентиментальной обязанностью. Вот, пожалуй, и все, что я могу сказать о деньгах. Пока, во всяком случае. ■ ■ ■ ■

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

21

■ ■ ■ ■ Петербуржец,

где бы он ни жил, остается петербуржцем навсегда. Сейчас я хорошо понимаю, что «прививка» интереса к истории столицы империи российской мне была сделана в школе империи советской. И спасибо ей за это большое! Ведь, встречаясь с одноклассниками, мы с наслаждением сегодня вспоминаем баталии нашей команды в городском конкурсе «Ты — ленинградец». А ты помнишь? А что здесь, на этом месте, было сто лет назад? А двести? Триста? И эта магия дат рождает удивительный контекст уже других исторических и культурных событий в жизни Северной Пальмиры. И знакомство с этим контекстом каким-то невероятным образом расширяет систему координат времени и пространства нашего мироощущения, добавляет новые краски и тона в монументальное полотно по имени Санкт-Петербург.

Маленькие выписки на листках блокнота, которые я делал для себя, сложились в небольшую подборку фактов. Может быть, что-то интересное в ней найдут для себя и читатели «Русского пионера». Рожденный на невских болотах весной 1703 года, СанктПетербург рос быстро, превращаясь из небольшого поселения, где даже царь жил в деревянной избе, раскрашенной под кирпич и черепицу, в подлинное чудо, вызывавшее изумление у иностранных послов. Все самое новое, самое современное для того времени было сконцентрировано здесь, на берегах Невы. Иностранные дипломаты не переставали удивляться новомодным фонтанам в Летнем саду, каких на ту пору не было и в Париже, дворцам, выстроенным на голландский манер, но с варварским, неевропейским размахом, золоченым куполам

текст: алексей миллер

церквей, поднимающимся там, где еще недавно шумели сосны. А город, между тем, строился, строился, строился… Итак, вот мой личный список памятных дат Санкт-Петербурга.

305 лет назад, 28 сентября 1704 года, город на Неве впервые был упомянут в качестве столицы Российской Империи. Петр I в письме Меншикову, датированном этим днем, писал о своем намерении: «Аще Бог изволит, в три дни или четыре быть в столицу Питербурх». Правда, официальной датой превращения Петербурга в стольный город называют 1712 год, но, я считаю, это своего рода историческая условность: просто именно к этому моменту завершился переезд в Северную Пальмиру царского двора. А вскоре здесь появились и первые каменные здания, достойные столицы, известные сегодня нам всем: Петропавлов-

ский собор, дворец Меншикова, Летний дворец, Двенадцать коллегий.

225 лет назад, в 1784 году, завершено сооружение ограды Летнего сада. Ее звенья ковались на тульском заводе купца Денисова по проекту Юрия Фельтена. Эта ограда сразу же стала знаменитой далеко за пределами Северной столицы. Одна из питерских легенд рассказывает о престарелом англичанине, заявившем, что он не может умереть, не полюбовавшись на это чудо. Прибыв в Петербург на своей яхте, старик полюбовался кованой решеткой, но на берег сходить отказался, заявив, что самое прекрасное в этом городе он уже видел.

175 лет назад, в 1834 году, в городе на Неве появилось сразу два памятника, посвященных победе России в Отечественной войне 1812 года. 17 августа открыты Нарвские триумфальные

риа-новости

В этом номере мы торжественно принимаем в ряды колумнистов «РП» человека, который не то что писать, а и говорить с журналистами обычно отказывается. Впрочем, оказалось, что на самом деле нужно найти тему, на которую Алексей Миллер, глава «Газпрома», просто не сможет промолчать. Он, конечно, долго думал, черкал в листочках (см. в иллюстрациях) и — нет, не написал. Выстрадал. А потом уж написал.

25

ворота, созданные по проекту архитектора Стасова. Каменная арка, украшенная колоннами и скульптурами, пришла на смену обветшавшей деревянной, под которой в 1814 году действительно проходили возвращающиеся с победой полки. А 30 августа на Дворцовой площади была торжественно открыта Александровская колонна, возведенная по проекту Огюста Монферрана. Надо сказать, что горожане по первости опасались нового памятника, считая, что колонна, стоящая без дополнительных опор, исключительно под собственным весом, не может быть надежной. В том же году было открыто первое российское шоссе, соединившее Москву и Петербург. Вместо бревенчатого настила дорожным покрытием служил дробленый гранит. А о существовании асфальтовых мостовых петербуржцы впервые

узнали 170 лет назад, в 1839-м, когда городские службы ради пробы и напоказ заасфальтировали 150 кв. м тротуара и около 60 кв. м мостовой около Тучкова моста. Впрочем, повсеместно асфальт появился в Петербурге только в середине ХХ века. Кстати, сегодня некоторые улицы вновь возвращаются от асфальтового покрытия к историческим мостовым. Так преобразилась, например, одна из красивейших улиц города — Фурштадтская. С помощью «Газпрома» ее заново замостили гранитом, установили «старинные» фонари. И улица заиграла по-новому, получила второе рождение.

150 лет назад, в 1859 году, Петербург украсил памятник Николаю I — последняя работа скульптора Клодта. Таких конных памятников, стоящих на двух точках опоры, в мире всего шесть. По преданию, для аллего-

рических барельефов, украшающих пьедестал памятника, позировали жена императора и три его дочери. Питерские остроумцы быстро заметили, что новый памятник и Медный Всадник установлены на одной оси и смотрят в одну сторону, так что Николай как будто догоняет Петра. Если верить легенде, вскоре после открытия монумента на сгибе передней правой ноги коня Николая I появилась доска с надписью: «Не догонишь».

125 лет назад, в 1884 году, на маленькой площади посреди Пушкинской улицы появился, пожалуй, самый любимый в Петербурге памятник Пушкину, созданный по проекту скульптора Опекушина. Существует легенда, по которой выбор места для памятника был не случаен, а обусловлен личными обстоятельствами из жизни поэта. Якобы установить скульптуру именно

здесь упросила городские власти некая дама, былая возлюбленная «солнца русской поэзии». Некогда отвергнутая поэтом, она решила хотя бы памятник поставить так, чтобы Пушкин был с ней всегда. Это, конечно, всего лишь легенда, но если присмотреться, то можно заметить, что взгляд скульптуры обращен на угловой балкон соседнего дома, где будто бы и жила эта дама.

100 лет назад, в 1909 году, в Петербург получил две обновки — обе весьма монументальные и знаменитые. 23 мая на Знаменской площади (ныне площадь Восстания) был открыт памятник Александру III скульптора Паоло Трубецкого. (Сейчас он стоит во дворике Мраморного дворца.) Это оказался один из самых скандальных памятников монаршей особе. С одной стороны, он прекрасно характеризует изображенного монарха — настоящего богатыря по сложе-

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

рисунки: варвара аляй-акатьева

нию, неторопливого в решениях, консервативного. И А.Н. Бенуа писал, что открытие памятника следует отнести «к самым замечательным событиям в художественной жизни». С другой — народ воспринял памятник как карикатуру. По городу ходила частушка: «Есть на площади комод, на комоде — бегемот, на бегемоте — обормот». В общем, вопрос о праве скульптуры на существование обсуждала даже Государственная дума. А вот в советское время, в 1966 году, в год 100-летия со дня рождения Трубецкого, скульптура была признана одной из лучших в России. Так что, думаю, спорыразговоры о месте этого памятника, и в прямом и переносном смысле, еще не закончены. Другим подарком городу 100 лет назад стал Охтинский мост — тоже вызвавший массу споров и протестов со стороны горожан. Его обвиняли и в «голом

рационализме», и в «грубом инженеризме». Однако сегодня Петербург без него уже не представишь. Кстати, одна из заклепок этого моста, если верить городским преданиям, не стальная, а золотая.

75 лет назад, в 1934 году, Петербург отметился появлением двух ставших весьма знаменитыми магазинов. На Невском, 12 открылся магазин элитной женской одежды, в народе прозванный «Смерть мужьям», а на Невском, 66 начала работать «Книжная лавка писателей», надолго ставшая «центральным распределителем» редких книг. Как ни странно, в самой читающей стране мира книги всегда были в дефиците, а в «Книжной лавке писателей» находилось спецокошко, из которого этот дефицит получали люди, облеченные особым доверием власти. А 25 лет назад, в 1984 году, город на Неве получил пре-

красный подарок от городского футбольного клуба: «Зенит» впервые завоевал титул чемпиона СССР по футболу. Это событие оставило неизгладимый след в памяти всех горожан и вполне изгладимый, но очень заметный — на стенах домов: фраза «Зенит — чемпион» стала основной темой городских граффити. Тогда же, кстати, во множестве были выпущены целлофановые пакеты с зенитовской символикой. Болельщики нашего футбольного клуба, сопровождавшие команду, брали их с собой повсюду, так что вскоре за фанатами «Зенита» закрепилось сохранившееся до сих пор прозвище — «мешки». Конечно, это не полный список круглых дат Петербурга, а только некоторые яркие события, которые есть повод вспомнить в 2009 году. В одном из наших разговоров с губернатором СанктПетербурга Валентиной

Матвиенко я упомянул о том, как было отмечено сооружение Александровской колонны: тогда был выпущен первый в России памятный серебряный рубль. Валентина Ивановна мысль продолжила мгновенно — и обратилась к президенту с предложением о выпуске юбилейной монеты по случаю 175-летия Александрийского столпа. Такая монета будет. Пожалуй, надо найти время покопаться, чем знаменит 2010- й… Да вот, например, наша российская история: 300 лет назад в 1710 году английский посол передал грамоту от королевы Анны с извинениями за дипломатические оскорбления, нанесенные послу А.А. Матвееву в Лондоне. В этой грамоте по требованию русской стороны Петр I впервые именован титулом императора, и английская сторона согласилась применять этот титул впредь. Вот такие контексты. Ну, что? Продолжим? ■ ■ ■ ■

вторая четверть 29

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

инга аксенова

Пионер-герой. Глазами клоуна. Кибадачи Паганеля. Урок английского. Fucking Лондон лыком shit! Наш корреспондент не может попасть в тюрьму. Дневник наблюдений. Чешуеокрыленный. Зачем подполковнику бабочки.

текст: игорь мартынов фото: варвара михайловская

На ближайших страницах читателю предстоит совершить немало открытий: он узнает о высоком героизме производства смеха и о том, почему один из лучших клоунов мира Паганель упорно не едет на выгодные гастроли за границу. Но, может быть, самое важное знание, которое получит читатель эссе Игоря Мартынова, — о таинственной связи молокан и кибадачи. Параксизмы катарсиса обеспечены. Часть первая, от рождения С чего начинаются клоуны? Ликующе мальчик Сережа летит по школе на первый свой урок, навстречу завуч с оттопыренным, как фомка, ключом: когда мальчик пролетает мимо, завуч коротким ударом втыкает фомку-ключ ему в голову. Сережа падает на колени, теряя сознание. Завуч уходит, насвистывая Аппассионату. Отныне к таким местам — где порядок, муштра и классика — с настороженностью. Затаивши крылья... К десятилетию дедушка дарит мальчику Сереже обширную, как на себе, кепку-аэродром, сшитую в ателье по спецзаказу: чтоб уважали. Сережа едет на беспечном мотоцикле и теряет кепку под порывом ветра. Суровый дедушка, начальник ДОСА АФ Исмаилинского района Азербайджанской ССР, молчит, но потом заказывает повторную кепку.

Мальчик Сережа узнает, что он из молокан — из тех нелегальных христиан, которые обходятся без церкви, без креста, без икон. Первая мысль — теперь всю жизнь на молоке?! Но у родни другая трактовка: когда гонимые из России властями бунтари чуть не все потонули на какой-то переправе, императрица Екатерина якобы сказала: «Мало кануло!» Выжившие молокане обитают в просторных домах, они все умеют, у них все есть. Перед свадьбами бабки раскатывают хлеба в привольных, как футбольные поля, подвалах и поют из пророка Исайи: «Радуйтесь, небеса, и веселись, земля!» Осколочная Родина в совсем чужой земле. Дедушка построил новый дом, но и старый не тронул — крепкий, просторный, он отдан курам. Мальчик Сережа подолгу гостит у кур, они живут свободно — на холодильнике, в буфете, на трюмо, несутся в книжном, но без книг, шкафу. Куриные перья висят на солнечных лу-

... после концерта в германском городке к Паганелю в гримерку прорвалась 80-летняя гроссмуттер, приняв его за сверстника, за одноклассника. Хотела узами связаться...

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

31

чах, как в ожидании Тарковского. Здесь даже интереснее, чем у людей. В пионерском возрасте Сережа отправлен к родственникам в Питер, в просторную квартиру на Римского-Корсакова. Не сразу, но из дальних комнат проступает двоюродная бабушка: — Внучек, ты знаешь, во время блокады в этой квартире жил людоед. Заманивал людей с улицы, убивал, частично ел, остальное закатывал в консервы и продавал. А трупы хранил в ванной, пойдем покажу. Первый поход в цирк. Предвкушение чуда и жестокий облом: стыдно за мужиков в больших ботинках и нелепых париках, которые выдавали себя за клоунов. Среди прочих несовершенств мира — это задело особенно. Миру можно многое, почти что все простить— но только не бездарных клоунов! Юноша Сережа начинает заниматься пантомимой и брейк-дансом. Попутно превращая на фрезерном станке болванки в стратегически важные детали. Рядом работает токарь Коля Берда. Шум-

Тело не обманет. Тело не соврет. Мне, работнику фальшивого мира слов, отрадно сознавать, что где-то теплится правда. Я, может, за тем и приехал к клоуну — набраться точности ный цех, где главная информация передается невербально, ужимками, жестами, — лучшее место для рождения клоунов. Подтягиваются геолог, сантехник — вот и готова группа «Микосы», по первым буквам фамилий прабабушек. Привет молоканским корням. Его минимум грима, затаенность, сдержанность — мало идут тем открытым, слишком открытым, как пробоина, временам. Конец 80-х, из всех щелей сифонит гласность, но он выбирает молчаливый жанр. Подтянутый, молодцеватый, бритый налысо под Маяковского, Сергей Давыдов на сцене превращается в обрюзгшего, неповоротливого Паганеля. Однажды после концерта в германском городке к Паганелю в гримерку прорвалась 80-летняя гроссмуттер, приняв

его за сверстника, за одноклассника. Хотела узами связаться… Справедливости ради отметим, что у его гримерки дежурили и принцессы. В одной из реприз — мешковатые хламиды опадают с Паганеля как сморщенная кора и проступает натренированный атлет, гнущийся в бешеном, уму непостижимом танце. В параксизме катарсиса. Буря и натиск. Зрители: трепет и шок.

Часть вторая, осенний день в 09-м году — Опять киксанул! Знаешь, почему? — Сергей Давыдов обучает меня верному удару в бильярдной парка отдыха «Лисья нора», рядом с его загородным домом. — Ноги не так поставил. Точность на кончике кия — начинается с правильной стойки. С кибадачи. Тело не обманет. Тело не соврет. Мне, работнику фальшивого мира слов, отрадно сознавать, что где-то теплится

сеятель — теперь он уже косарь... И начинает широким жестом, от пуза веером — косить, косить, косить всходы… Пятиминутная реприза — томов премногих тяжелей.

— Самое безумное, что от нас до сих требуют, словесное писание номеров. Во всем мире клоуны предоставляют для ознакомления видеозаписи своих программ. Потому что на бумаге такое не читается. Например: «Выходит первый клоун, он хлопает в ладоши. Выходит второй клоун, встает рядом, тоже хлопает в ладоши. К ним присоединяется третий клоун, тоже хлопает. Выходит четвертый клоун — но он не хлопает в ладоши. Трое удивленно, с осуждением поворачиваются к нему и перестают хлопать в ладоши. Тогда четвертый, укоренный, начинает хлопать в ладоши — таким образом, снова не попадая в общий строй». «И что же здесь смешного?» — спрашивает худсовет. Ну как можно описывать словами то, что без слов, их упраздняет за ненадобностью?!

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

правда. Я, может, за тем и приехал к клоуну — набраться точности, чтоб слово влетало, как в лузу шар.

— Смотрел тут по телевизору, как премьер с народом говорит на СаяноШушенской ГЭС. И в какой-то момент у него так плечо дернулось — по одному движению стало ясно, как ему не по себе. Мир забыл смысл тела и жестов — идеи иссушены, язык бесплотен. Только и говорят «не могу молчать!» — а надо бы. И не минуту объявить, а год молчания. И всех отправить на пантомиму — туда, где оживают атрофированные мышцы зрителя, когда он физически переживает с мимом каждый жест. И понимает нутром, мясом — без разговоров, без речей.

— Хочу вернуть одну свою старую репризу, — говорит Сергей Давыдов, глядя на зеленое сукно, как на сцену. — Выходит сеятель… широким жестом разбрасывая семена… Сквозь пол начинают пробиваться руки, как у голосующих «за»… Их много… Снова выходит

варвара аляй-акатьева

33

варвара аляй-акатьева

Железобетонность мира — вот с чем имеет дело шут, вот что мозжит и коцает по мере сил. Это контактная работа. Слова, литература могут обойтись без читателя — в расчете на вечность, — авось потом найдут, оценят. Артист же оригинального жанра не бывает в отрыве от публики, он живет только с нею, здесь и сейчас.

— Иногда на репетиции номер кажется гениальным, а публика почему-то не смеется. Писатель бы высокомерно бросил: «Публика дура!» — и удалился в башню из слоновой кости. А нам так нельзя — нам надо придумывать дальше, пока публика не расхохочется. Реприза — дело обоюдное. Ты должен не только сконструировать свою реальность, но и затащить туда зрителя. И чтобы он там жил свободно. Мы выходим из бильярдной, спускаемся к озеру. За плетеной изгородью мужики в камуфляже упоенно шмаляют по взмывающим тарелкам. Опавшие осколки смешиваются со шляпками маслят.

Это осень, труппы возвращаются с гастролей, по театрам, время премьер. У Паганеля тоже есть театр, он собрал его сам, вручную, с остальными «микосами» — театр «Базиллиум» стоит на территории парка в Коломенском, прямо за входом, вот только спектаклей там нет еще с апреля. Какой-то чин из префектуры Южного округа (прославленного своим ворошиловским — в гастрономах — стрелком), побывав на представлении, обнаружил стриптиз: вертлявая эквилибристка на канатах в трико. Да и вообще — какие клоуны в Коломенском, в заповеднике?! Были бы еще нормальные клоуны, как положено — в больших ботинках, в веселых париках. А то странные какие-то, на что-то намекают, поддразнивают, с дулей за пазухой… И запретила префектура цирк — затем она и префектура, чтоб цирки запрещать, зачем еще. Все лето Сергей Давыдов со товарищи пытались разобраться в недоразумении, отказываясь от гастролей, от пред-

Конечно, можно бы опять катить по Европе, смешить германцев, французов, англичан. Но как же соотечественники?! Ведь их сейчас, похоже, сильнее прочих нардов скрутило, огорошило…

ложений — из «Фридрихштадтпаласа», из главного мирового цирка «Дю Солей», из Авиньона и т.д. Из Финляндии говорят: давайте перевезем ваш цирк, он же разборный, в финский парк культуры и отдыха. А Сергей Давыдов говорит: нет, хочу, чтоб мой театр был в Москве, причем именно в Южном округе, на территории заповедника «Коломенское». Ему говорят: Паганель, ты же, может быть, лучший клоун мира, из первой пятерки, ты же должен работать, нельзя оставлять надолго человечество без себя! Человечество — оно затвердеет, закиснет, заболотится без твоего искусства. Все мышцы, вплоть до мозга, атрофируются. А Паганель говорит: ведь если я не прошибу эту стену, то как смогу другие прошибать?! Как же справлюсь с железобетонностью мира?!

— Не беда, прорвемся, у меня же пониженный болевой порог. Я на себя однажды пианино уронил — есть такая реприза, я залезаю на пианино, а потом

с него рыбкой сныриваю. Пианино на гастролях по Европе мы обычно покупаем в антикварных лавках. Дело было в Германии, пианино оказалось увесистое, центнеров пять. Я пиджаком за крышку зацепился и завалил на себя. Ничего — поднял, поднялся. По идее — мировой рекорд в супертяже, но во время спектакля такие пустяки не замечаешь… Конечно, можно бы опять катить по Европе, смешить германцев, французов, англичан. Но как же соотечественники?! Ведь их сейчас, посильнее прочих народов огорошило… Сполна окрысились, манкируют идеям и речам… Их и так уж скоро станет меньше немцев, нужны радикальные меры спасения, заклятье смехом, «о, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!» Смех — это освобождение, бегство из клетки, средство от безысходности. По-

ржал до колик — как обнулился, переплавился. После спектакля руки жмут: «Паганель, ты нас реанимировал!» Следовательно, как надо трактовать запрещение клоунов? Вредительство. В особо крупных. Битва с реальностью — конечно, с переменным успехом, в духе сизифова труда. Сергею вспомнились гастроли, перелет из Тюмени в Надым. В Тюмени жара за тридцать, клоуны в шортах и майках томительно бродят по аэропорту в ожидании рейса… От нечего делать заняли пятьдесят копеек у Миши Усова, заказали объявление: «Мойша Усович, вас ожидает у входа автобус с харьковскими номерами». «И на это дело вы взяли у меня последний полтинник?» — только и сказал Миша под общий хохот. Приглашают на посадку — все пассажиры, кроме клоунов, оказались в дубленках и пыжиковых шапках, вызывая клоунское сострадание. Однако в Надыме уже люди в дубленках

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

35

Часть третья, вечером того же дня За черным-черным домом (маляры отказывались красить) Сергея Давыдова с вывеской «Паганель, 34», забора нет. Участок плавно переходит в лес. В том лесу Сергей Давыдов черпает вдохновение — задумана пантомима «Дерево», излагающая фазы жизни большого растения. По этому лесу зимой Сергей Давыдов бегает в трусах, обстукивая ногами ради тренировки встречные стволы. Однажды за этим занятием его застала семья лыжников, вышедшая

из лесу на поляну. Паганель доиграл и эту пантомиму — по крайней мере, хоть одна семья лыжников будет теперь знать, что снежный человек — это смешно. …Уже стемнело, когда, изрядно откушав продымленных мясцов и огненных напитков, мы вышли к самой кромке леса.

— Сейчас главное — правильно встать в кибадачи. — наставляет Сергей Давыдов. — Все начинается со стойки. С молчания и равновесия. Видишь ту сосну? Попробуй ее отодвинуть силой воли.

— Сосну пока не осилю, — говорю я — Начну с елки! Но Сергей Давыдов уже не слышит. Стоя в кибадачи, он выбрасывает руки перед собой в сторону чернеющей чащи. Сначала, как от щекотки, раскачиваются верхушки дерев, потом проходит вибрация, дрожь по стволам, и наконец весь могучий лес разражается хохотом. Я смотрю перед собой: елки больше нет. Сдвинулась.

варвара аляй-акатьева

глядят на клоунов с заслуженным превосходством: снаружи минус двадцать, метель. И когда гибель казалась неизбежной, к трапу самолета, как «деус экс махина», подруливает «пазик» и забирает шутов. Изнутри автобус обит шерстяными одеялами, войлоком, мехом. Оказывается, накануне здесь побывала Примадонна и для нее смастерили сей оазис тепла… Грешно отчаиваться. «Пазики» спасут.

текст и фото: вита буйвид

Фотодиректор «РП» Вита Буйвид была командирована в Англию, чтобы написать репортаж из подлондонской тюрьмы, где зэки устроили тюремный ресторан, кормящий всех желающих. Повара из убийц, официанты из мошенников – нам показалось, это наша тема. Однако в своем настойчивом стремлении попасть в тюрьму Вита сталкивается с такими препонами, что в итоге приходит к неутешительному (для англичан и им сочувствующих) выводу, что Лондон, как и вся Англия – и есть тюрьма. А у репорта- London меня не любит. Просто терпеть не На вопрос: «Purport вашего визита» — я жа после это- может. Что со мною Лондон вытворяет — бодро ответила: «Посещение ресторана». го не может это просто go nuts, товарищи. Я его, чест- Лондонский пограничник поморщился и со словами are you shure проштамповал быть другого но говоря, тоже не очень. Но меня интригуют наши отношения, мой паспорт. Хорошо еще, что я не сказаголовка. и я их старательно поддерживаю. Не дозала ему всю правду, пограничникам ждешься, little old man! Что его так бесит, мне, в общем-то, понятно. Вместо чинного изучения достопримечательностей — Westminsterа или Big Benа какого-нибудь, вместо Covent Gardenа или, на худой конец, славного английского shoppingа, я все время лезу туда, куда не нужно. Веду себя, как пэтэушница на вечеринке в приличном доме: не общаюсь с хозяевами, не восхищаюсь их прекрасной коллекцией, заглядываю в шкафы в дальней комнате, проверяю холодильник. Фу, как disgustingly и improperly. Кстати, о холодильнике. Всем известно, что английская кухня не очень. Это еще мягко сказано. Англичане осознают этот исторический факт со свойственной им невозмутимостью, но шуток на эту тему упорно не понимают. Полагаю, что все сложности моей поездки связаны именно с тем, что я пыталась именно кухню break into. Лондон психанул.

всю правду говорить никогда не следует. А правда в том, что ресторан находится в тюрьме. Мужской тюрьме High Down. Тюрьма-то, конечно лондонская, но вообще-то это Sutton, шестая зона. Для сравнения — типа нашего Северного Бутово или Бирюлево — я ни там, ни там не была, но интуитивно чувствую, что сравнение мое absolutely precised. Поселилась я у друзей, и прямо с порога пригласила их to have dinner в ресторане. В ответ услышала все то же are you shure, и пошла в очередной раз звонить в тюрьму. Предварительно я в тюрьму уже звонила from Moscow, но вразумительного ответа не получила — они рекомендовали связаться ни много ни мало, а с Ministry of Justice. Это для интервью, но просто поесть с друзьями я могу? В Dayly Mirror черным по белому было написано, что в Her Magisty тюрьме High Down открыт ресторан в west-end стиле, что

...I guess, у меня какое-то из полушарий не в порядке. В детстве я и правда очень сильно навернулась головой, от этого в нормальной семье завелся genious...

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

39

продукты там свежайшие, цены смешные — порядка шести фунтов, а все повара и официанты — сплошь убийцы и насильники, поэтому посуда ( на всякий случай) пластиковая. Я позвонила в тюрьму узнать, нельзя ли забронировать table в их ресторане и — о чудо! — мне сообщили номер телефона самого ресторана. London, неужели ты сжалился надо мной? Ничего подобного, Лондон — pitiless city. Сознание мое временно раздвоилось: одна его часть общалась с Министерством юстиции, с маниакальным упорством пытаясь получить permittion на фотосъемку и интервью с шеф-поваром,

я всегда попадаюсь. I guess, у меня какоето из полушарий не в порядке. В детстве я и правда очень сильно навернулась головой, от этого в нормальной семье завелся genious. На этот раз я перепутала direction. Минут через двадцать пути я отметила, что пассажиров на втором этаже становится все больше, а белых среди них — все меньше. Еще через десять минут я поняла, что являюсь единственным представителем белой расы в отдельно взятом автобусе. Не так чтобы я rasist, но мне стало как-то damned. Обрывки скабрезных шуточек я пропускала мимо ушей, претендуя на полное незнание странно похожего на english языка.

вернулась на остановку. Bus по расписанию не появился. Это меня шокировало. Я была абсолютно уверена, что такое в Лондоне absolutely impossible. Вместо автобуса появился здоровенный ниггер, который сплюнул на асфальт, поправил гениталии и попросил у меня сигарету. Я вспомнила серию отечественных jokes на данную тему и дала. Сигарету, разумеется. Минуты через три появился ниггер помельче, проделал те же действия, что и предыдущий, и тоже ушел с сигаретой. Буквально сразу из темноты appeared совсем мелкий, но тоже черный, который особенно развязно сплюнул и особенно нарочито поправил гениталии. И тут

Я решила доехать до конечной остановки и уж потом вернуться и посмотреть этот чертов London Bridge

вторая часть изображала экзальтированную тетку, которая просто хочет поесть в прикольном месте. Ничего не срабатывало — в ресторане не брали трубку, а в Ministry просили изложить просьбу в письменном виде, но на письма не отвечали. Так и прошел день — в endless переписке и телефонных переговорах. Отсутствие результата раздражало. Даже бесило. Особенно одна сотрудница, фамилию которой я перевела для себя однозначно — Джен Дубина. Ее mails отличались особенной резкостью и хамоватым тоном. Fucking бюрократия — она и в Африке бюрократия. К семи часам вечера я поняла, что сегодня уж точно ничего не произойдет, и отправилась на простейшую tourist прогулку. Я честно пыталась задобрить этот сложный город. Влезла на второй этаж автобуса, который шел к London Bridge, и решила изучать город немного свысока. Dick тебе — резюмировал Лондон. Правостороннее движение — простейший прием издевательства надо мной. И

К тому же еще и предательски темнело. По всем параметрам следовало выйти, перейти дорогу и валить в обратном направлении. Но после битвы за ресторан уровень моей энергии равнялся нулю. Я решила доехать до конечной остановки и уж потом вернуться и посмотреть этот чертов London Bridge. Problem в том, что водитель высадил всех пассажиров на конечной и уехал в парк. Я оказалась одна на остановке в каком-то лондонском «гарлеме», это место было далеко за пределами карты города, которую мне всучили заботливые друзья, а следующего автобуса следовало ожидать двадцать минут. В путешествие я всегда беру с собой sigarettes — для таких вот случаев. Но зажигалки не было. Я бодренько отправилась поискать торговую точку. На углу материализовалась невероятной красоты black girl. Она сказала, что до ближайшего магазина пилить десять минут, подарила мне спички и поинтересовалась, что я здесь делаю. Я ответила очевидное: «Жду автобус», и

меня прорвало — терпеть не могу мелких мужиков, — и он огреб по полной: и про fucking автобус, и про fucking расписание, и про весь их туристический shit и такую же бюрократию. Больше всего мелкого заинтриговало мое намерение попасть в prison, которое тоже отразилось в моем страстном спиче, и он стал меня утешать и отговаривать. Чувствовалось, со знанием дела. В подошедшем автобусе не срабатывал ticket — я выехала за пределы оплаченной зоны. Предложенные пять pounds водила (тоже, кстати, черный) брать отказывался. Я жестко заявила, что в этом случае поеду просто так, и прошла на второй этаж. Останавливать он меня даже не пытался. Первые тридцать минут я ехала alone, потом стали появляться белые. Я посмотрела этот пресловутый Bridge при ночном освещении. Это действительно очень красиво. Скорее всего, ради этого стоит ехать в Лондон. Потом я вернулась к друзьям, и мы далеко за полночь снимали stress всеми

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

варвара аляй-акатьева

41

возможными способами. Нализались и перемыли кости English System, прошлись по английскому юмору. Особенно всех веселило название тюремного ресторана — The Clink. Такое название носила старейшая лондонская тюрьма, где заключенных никогда не кормили и они навязчиво попрошайничали сквозь решетки. Да, с юмором нация, ничего не скажешь. Утром ресторан ответил. Оказалось, что забронировать столик могут только сотрудники тюрьмы. For public ресторан в настоящее время не работает. Причину назвать отказались. Но моя работа «под дурочку» дала кое-какие результаты — я все же узнала, что у них есть в меню. Ничего сверхъестественного, sandwichи навынос, но цены и правда смешные, как в столовке для персонала гостиницы «Националь» на Тверской. Потом в ресторан позвонил мой лондонский buddy и раздобыл телефон пресс-службы. Я тут же позвонила милейшей женщине, но она тоже попросила изложить свою просьбу

ответчик, которому я еще раз изложила всю важность своей миссии. Параллельная переписка и созвоны с министерством тоже ничего не дали, день близился к концу, и я вновь решила предаться туристическим радостям. Когда я вышла из метро в центре Лондона — погода была совсем different. Тривиальный rain. Я зашла в магазин. Это была вторая отчаянная попытка ублажить Лондон. Стресс ведь еще и шопингом можно лечить. Даже трудно себе представить, что может купить женщина на грани нервного срыва. Незамедлительно последовали: шуба из faux fur от Кейт Мосс — она напомнила мне времена моего детского увлечения группой Led Zeppelin. Пиджак из blue velvet — платье из точно такой же ткани дедушка привез бабушке из оккупированного Берлина, и в детстве бабушка изредка разрешала его потрогать. Кружевной combydress в бабочках, трусеражопорезы, колготки в розах (между прочим, trade сезона), а остальное перечис-

ни пришло вежливое электронное письмо от милейшей женщины из прессслужбы тюрьмы, в котором она благодарила за интерес к ресторану, обещала help с интервью, но просила связаться все же с Ministry of Justice для утверждения вопросов и разрешения на проведение фотосъемки. Прилагался mail и телефон. В деле появилось новое лицо. Утром я снова звонила в министерство. Новое лицо разговаривало корректно, но сообщило мне, что наступает long week-end и что рассмотреть мой вопрос смогут только на следующей неделе. Из особой любви ко мне Лондон подкинул национальный праздник в понедельник. В этот же день я должна была вылететь обратно в Москву. Я объяснила ситуацию новому лицу, мы сошлись на том, что все вопросы я отправлю by e-mail, а съемку сделаем через неделю — после получения официального разрешения. У нас ведь есть в Лондоне прекрасный photographer — Михеев. Тема не его, конечно, но он согласился помочь.

Понимая, что пару часов придется все же провести в ожидании ответа, я пошла в ближайший park и улеглась на газоне

в электронном виде. Ей я написала нежнейшее письмо, просто sickly-sweet. Мне казалось, что золотой ключик у меня в кармане. Понимая, что пару часов придется все же провести в ожидании ответа, я пошла в ближайший park и улеглась на газоне. Пасторальная картина — тепло, Indian summer, а вокруг шныряют джек-расселтерьеры. Через три часа ответа все еще не было, в пресс-службе сообщили, что милейшая женщина отбыла на какое-то совещание. Еще через два часа сказали, что она вряд ли вернется, но сообщили ее mobile. На мобильном включился авто-

лять даже неловко. На десятой покупке кредитка счастливо заблокировалась. Вечером мы опять had drink с друзьями. И они дали мне два дельных advice-а: сдать шубу обратно в магазин и продолжать attack на министерство и тюрьму. Честно говоря, подобное поведение абсолютно противоречит моим жизненным принципам, не ломлюсь я в закрытые двери. Но тут что-то вся эта история во мне задела. Скорее всего, повлияли terrible письма Дженни Дубины, и я решила идти напролом. Дубина представлялась мне толстой туповатой негритянкой из вчерашнего автобуса. Unexpectedly около часа ночи по лондонскому време-

После такого удачного поворота событий я радостно распевала песни под душем, но спустившись в свою комнату, обнаружила корректное и не терпящее возражений электронное письмо от нового лица, в котором оно stressed my attention на том, что ее коллега, все та же bitch Джесси Дубина, уже сообщала мне, что внимание иностранных журналистов к данному объекту не является приоритетным в их островной системе ценностей. Я выругалась на всех известных мне языках, including голландский. Если бы это был мой компьютер — я бы пнула его ногой. Вместо этого я стала топтать ни в чем не повинную шубу.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

43

45 Нервно покуривая на балконе, я даже хотела обратиться к Господу, asking помочь мне попасть в тюрьму, но вовремя остановилась. У них там, наверху, тоже бюрократия имеется. Рассмотрят просьбу с задержкой, и привет. No way, решила я, тревожить Господа по данному вопросу я не буду. Просто решила написать какую-нибудь гадость в ответ министерству. Для этого нужно было основательно подготовиться. Перечитывая свою переписку со всеми инстанциями, я наткнулась на электронный адрес самого шеф-повара. Кто-то вставил его в копию. К этому моменту я уже знала his name и даже кое-что из его биографии, но хвост

рынок на Brick Lane. Там я купила gorgeous украшение в виде золотой вставной челюсти. Оно на некоторое время улучшило мое настроение. Но все равно я чувствовала себя подавленной и completely lost. Еще часа три я проболталась в районе Covent Garden. Наш ответсек где-то узнал о том, что лондонские щипачи создали свою организацию TalkTalk’s и помогают народу в разгар кризиса, не воруя, а наоборот — подбрасывая деньги как раз в обозначенном выше районе. Это было второе, запасное задание редакции на тот случай, если ресторан гостеприимно не откроет свои двери. Я была настолько fucked up историей с рестораном, что чест-

раться пришлось на перекладных. По случаю holiday большую часть поездов отменили, какие-то автобусы пустили в объезд из-за ремонта дороги. Кроме того, меня преследовал фиолетовый colour. Я такие вещи сразу вижу, фиолетового было явно слишком много. Сиденья в автобусе, poster с фиолетовым Игги Попом, обертка от chocolate на ступенях. На платформе нас было двое, в вагоне я была alone again. В третьем по счету поезде обнаружилась семейная пара. Я спросила их, доеду ли этим поездом до тюрьмы Ее Величества, особенно напирая на это Her Magisty. Пара временно онемела, но сообщила, что совершенно

электронного адреса — gov.uk — меня поразил. Но не остановил, конечно. Я написала вежливо и корректно. В конце концов, я писала итальянскому мужчине, который прекрасно готовит, а вовсе не сидит в тюрьме, как предполагалось ранее, и открыл он там ресторан совсем по другой причине. А то, что у него в конце гов и юкэй — меня совершенно не смущало. В своем письме я выражала надежду на то, что во время длинного викэнда у него найдется совсем немного времени, чтобы побеседовать со мною за пределами тюрьмы and soon, and soon. Мысленно я представляла, как он угощает меня чем-то волшебным, extremely tasty, а я доверительно жалуюсь ему на Джуди Дубину, которая чуть было не лишила нас возможности этой прекрасной встречи. Ответа не последовало ни в субботу, ни в воскресенье. Два выходных дня я, впервые в жизни, посещала tourists spots Лондона. Я сходила в Tate и National Gallery, посетила музей дизайна и блошиный

но гуляла с разверстой сумкой в надежде отловить ток-токовца и взять у него интервью. Finaly я осознала весь идиотизм ситуации, плюнула на это дело, стрельнула сигарету у панкушки и поехала выпить с мужем своей галеристки. Вечером я, совсем уж обтуристившись, посетила театр. Performance, между прочим, мне очень понравился, хоть в тамошнем Time Out ему всего три звезды дали. В понедельник я проснулась в шесть часов утра. Мои нервы все же сдали.

National holiday не входил в мои планы. Я твердо решила посмотреть на эту fucking prison. Сборы мои напоминали сборы солдата перед боем. Я долго принимала душ, надела свою лучшую одежду — майку-тельняшку, нарядный черный пиджак и брошь, напоминающую орден, черные брюки и туфли на каблуках. Взяла с собою все свои фотоаппараты, даже надушилась с утра пораньше. Obviously, мой вид напрочь отключил мозг индийцу, продававшему билеты. Он мне всучил нечто совершенно useless. Доби-

точно я доеду до Sutton. Я и доехала, но выйти в город мне не позволял проданный индийцем ticket. Я отошла в сторонку и элегантно перелезла через тридцатисантиметровый заборчик. По Саттону шаркали старики и старухи. Их было мало, но всем было далеко за семьдесят. Все были с палками, ходунками, прочими диковинными дивайсами. Я уже стала опасаться за свой brain. Вспомнился «Заводной апельсин» Бёрджеса. Одна старушка подошла к остановке очень бодро, своим ходом, но когда я спросила ее про тюрьму — она сдвинула свой hat с уха, где оказался слуховой аппарат размером с первую «Моторолу». Тюрьма — конечная остановка. Наверное, уже понятно, что я была единственным пассажиром в автобусе. Спросила водителя про ресторан. Водитель — очень немолодая fat woman, которая больше ассоциируется с кексами и вареньем, вежливо вытаращила глаза. С погодой мне повезло. Яркое солнце, в чистом поле — комплекс зданий, все в

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

Тюрьма — конечная остановка. Наверное, уже понятно, что я была единственным пассажиром в автобусе

каком-то ореоле. Подошла ближе — оказалось, весь этот miracle — блеск колючей проволоки. На заборе обнаружился лист А4 с надписью Clink и стрелкой. Я встрепенулась. Надежда, которая, как известно, умирает после своего владельца, радостно вылезла наружу. Стрелка привела к домику для посетителей. Внутри многодетная семья ожидала свидания с папашей-заключенным. Ресторана не было, был buffet, где можно было купить кофе, бутерброды и шоколадки. И была сотрудница, что-то вроде babysitter для посетителей. Я допросила ее с пристрастием. Бедная женщина очень волновалась, говорила, что через час начальница будет, она-то и расскажет, наверное. А сама она в Clink не была,

ряжаются. Я спросила его, как пройти в ресторан. Все его ответы начинались со слова no — no, туда никогда не пускают публику, только один раз был корпоративчик по случаю открытия. No, он не знаком с шеф-поваром. No, он никогда там не обедал. No, он не может спросить вот тех двух коллег. И еще он посоветовал поторопиться к автобусу, потому что следующий будет только через два часа, что было очень nice с его стороны. Это был другой автобус, не тот, на котором я приехала. Он долго петлял по Sutton, больше часа. Я вяло наблюдала за национальным праздником на окраине Лондона, опять slightly свысока, продолжала щелкать фотоаппаратом и думала: ну как же так могло оказаться, что лон-

это была real disaster. Пристроив чемодан на хранение, я прошла в винный отдел и позвонила фотографу Михееву. Он руководил моими действиями на уровне левее-правее, но искомого Medoc не было. Я бесилась все больше и больше. Я, конечно, не такой знаток вина, как Михеев, но тоже спец. Пытаясь спасти situation, Михеев попросил меня перейти к другой полке, с винами ЮАР. Там тоже отсутствовал искомый продукт. Fucking Лондон, со слезами думала я — ну за что?! Я резко послала Михеева by phone. Обидно было до слез. Почему только in London я сталкиваюсь с ситуацией, когда от меня требуется выполнение того, что выполнить absolutely невозможно? Кроме

То ли автобус заблудился в Саттоне, то ли я, но в цивилизованную часть Лондона я попала с серьезным опозданием

у нее зарплата маленькая, не до ресторанов, и времени нет, и внутри тюрьмы она вообще не была ни разу. Пришел заключенный папаша, я и его про ресторан спросила. Он недвусмысленно повертел у виска. И я пошла в основное здание. Like zomby. Я уже не могла туда не пойти. По дороге снимала натюрморты с колючей проволокой, блики и тени, детскую площадку для детей-визитеров. Как водится, меня никто не останавливал и не делал замечаний. Там было совершенно безлюдно. Я самозабвенно снимала still lifes и пыталась представить подобную съемку в районе Крестов или Бутырки. Однозначно impossible, повязали бы через минуту. Я вошла в английскую тюрьму. После зноя снаружи, там было очень cool. И dark. Я сняла темные очки и прошла к стеклянной стене с дырочками. Подошел охранник в парадной белой форме. У нас так гаишники по праздникам на-

донский bus нарушил расписание, а в лондонской newspaper оказались не соответствующие действительности данные. И тут меня осенило: так вот почему меня так старательно динамило министерство в лице Джины Дубины. Obviously, не все в порядке в этом королевстве. То ли автобус заблудился в Саттоне, то ли я, но в цивилизованную часть Лондона я попала с серьезным опозданием. До departure мне еще предстояло: забрать у друзей вещи, сдать многострадальную шубу и посетить званый обед в свою честь у фотографа Михеева. Волк, коза и капуста, блин. Пришлось unsettled шубу. Я с трудом pushed ее в чемодан и поехала к Михееву. Вышла из автобуса на пару остановок раньше, чтобы купить чегонибудь к столу в supermarket. В это время Михеев, как назло, позвонил мне по телефону. Уточнив мой location, Михеев предложил мне deal — я покупаю вино, а он возвращает мне деньги. Для меня

того, не было никакой гарантии, что в доме у Михеева найдется вино. Вино было. Просто оно не вполне подходило к приготовленному блюду. Мне было indifferent. Михеев готовит божественно. Если где и можно в Лондоне вкусно поесть — так это у него. Но он же меня не любит! Not Mikheev, Лондон! Вот и нешептал кудеснику приготовить нечто special, и наш друг смотался в Harrods за продуктами. И угораздило же его приготовить зажаренную подкопченную свинину с горохом. Это было ужасно. Ужасно вкусно. Проблема в том, что я уже довольно давно не ем meat. Но обижать хозяина не хотелось, я и так его по телефону обидела. Он же не виноват, что меня в ресторан не пустили. Я честно ела. Когда Михеев выходил — вскакивала и перекладывала часть огромной порции обратно в кастрюлю. Во время обеда Михеев объяснял мне тонкости английской burocracy, объяснил, почему

Саттон населен стариками, внимательно изучил «индусский» билет и радостно сообщил, что с ним можно доехать до Airport Heatrow на метро. Мужик он не бедный, но экономный. К тому же вызвался меня сопровождать. Я сдуру согласилась. Поболтать в метро не удалось — оказалось битком, а я сидела затаив дыхание и считала остановки до аэропорта. В Хитроу Михеев пошел к лифту, а я рванула в ladies room. Тут зазвонил мобильный — чемодан зажало дверью лифта, он слегка деформировался, и из него вылезла шуба. Все это я выслушивала в кабинке и пыталась шепотом комментировать. Мы встретились у стойки регистрации. Михеев посоветовал надеть шубу на себя, это дало бы возможность опять застегнуть чемодан. А я и так уже была fancy dressed — в синем бархатном пиджаке, с золотой челюстью на шее. Если бы я еще и шубу поверх напялила — нашим пограничникам в пять утра пришлось бы вызывать скорую по случаю возвращения старой рэперши. Мы сдержанно попрощались. Я прошла на досмотр. Передо мной стояла женщина в фиолетовом плаще, с фиолетовым чемоданом и с фиолетовым ребенком. По инерции я их «щелкнула». В камере сработала вспышка. Она осветила весь block. Со всех сторон ко мне бросились employers. Особенно старался один китаеза. «Это я, я выявил шпиона!» — сигнализировало его лицо. Мне предложили стереть кадр. Оказалось, что камера не цифровая. Guys были в шоке. Меня основательно досмотрели. Мужеподобная женщина в форме и перчатках облапала мой новый бархатный пиджак. Потом потребовала его снять. Кто-то из security подтвердил, что я снимала ребенка, и меня отпустили. В duty free я купила традиционный drink для редакции, весь полет проболтала с соседом, а дома обнаружила мейл от шеф-повара: no problem, lets do interview by mail. Я победоносно улеглась спать. Проснулась часа через три, и обнаружила еще одно его письмо: «Все же для начала please contact Министерство юстиции». Победила Джоли Дубина.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

47

...В свободное от службы время подполковник Зарицкий ловит бабочек. Милиционер-энтомолог. В одной руке пистолет, в другой сачок....

49

текст: вадим зарицкий, маргарита кондратьева фото: наталья львова

бодное от службы время подполковник Зарицкий ловит бабочек. Милиционерэнтомолог. В одной руке пистолет, в другой сачок. «Есть бабочки, которые летают как пули, — говорит подполковник Зарицкий. — Чтоб поймать парусника графиум, нужно махать сачком, как Андре Агасси ракеткой». А вот ночных бабочек сачком не ловят. Только с помощью фонаря, на специальный экран. Ночные бабочки — они ведь мохнатые, их сачком ободрать можно. Ободранные бабочки — брак. Но ему и такие годятся. Из крыльев бабочек подполковник Зарицкий делает картины. ДСП. ПВА. Нож. Пинцет. Крылья. Объем. Светотень. И невероятный цвет. У художников нет таких красок. У подполковника Зарицкого нет названия тому, что он делает. Возможно, энтомодизайн. Или арт-хитин. Или хитосинтез. Он придумал эти слова, но они больше подходят поделкам африканских племен, что из бабочек орнаменты клеят. У подполков-

бочек. Разных цветов. Самый редкий цвет — красный. Как-то ему заказали «Купание красного коня». Чешуекрылокопию картины Петрова-Водкина. «Где ж я вам столько красного возьму?» — развел руками подполковник Зарицкий. Красный, фиолетовый, голубой, зеленый в лугах под Липецком не водятся. Поэтому в свободное от службы время подполковник Зарицкий ездит в экспедиции. На Алтай, остров Борнео, в Якутию, Киргизию, во Вьетнам, на Дальний Восток. За красками. В экспедициях он ведет дневник. Это очень толстая тетрадь. Потертая, мятая, заляпанная тушенкой, свечным воском, дорожной грязью, исписанная мелким почерком. И чем сложнее маршрут экспедиции, тем неразборчивей почерк, чем ближе цель, тем трудней прочитать записи. Мы предлагаем вниманию читателей отрывки из дневника Вадима Зарицкого, которые нам удалось расшифровать.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

На этом уроке географии читатель найдет дневник энтомологической экспедиции, в котором изложены приключения трех русских и одного немца, которые отправились на остров Русский в Японском море, чтобы поймать бабочку Parnassius Гинандроморф птицекрыл Александры. ника Зарицкого иначе, у него живопись. felderi maui. Дневник напи- Самая редкая в мире бабочка. Обитает Чешуекрылопись. сан участником экспедиции в Новой Гвинее. Одно крыло яркое, зелеЕго работы — в галереях Липецка. Вадимом Зарицким, рас- ное с голубым, второе серенькое. Ошиб- И в частных коллекциях. Он режет крылья на кусочки и склашифрован корреспондентом ка природы. Вадим Зарицкий — подполковник мидывает в коробочки, сортируя по цвету. «Русского пионера» Марга- лиции. Живет в Липецке. Преподает ог- Режет и плачет, режет и плачет. Это не ритой Кондратьевой, прочи- невую подготовку. Учит милиционеров жалость, это аллергия. Бабочки — они стрелять из пистолета Макарова. В своведь мохнатые. Ему нужно много батан вами.

Зов мауи*

анна всесвятская

И главное, не забыть сачок. Отправляясь за бабочками, я нередко оставлял сачок дома

Котелок, ложка, вилка, спички, примус — где он? На даче, на чердаке, за телевизором. Не забыть забрать завтра. Неужели я месяц не буду смотреть телевизор? Дальше: нитки, иголки, смена белья, нож, наконечники для стрел. Вдруг у нас кончится продовольствие, а местность вокруг будет кишеть дичью? Ведь в Приморье полно фазанов. Однажды огромный петух вылетел у меня из-под ног — истошно кудахтая и громко хлопая крыльями. Голубое небо, золотой фазан, la impression tout. Неизвестно, кто испугался больше — фазан или я. Вот тогда и возмечтал о луке. Чингачгук хренов. Так, удочка, три донки на терпуга и камбалу, расческа, мыло, шампунь. Чухать туда семь дней в плацкарте — уже испытание. Шляпа с накомарником. Надо бы взять две — может, выручу кого. Вещь полезная. А не понадобится людям — будет садком для гусениц. Спальный мешок, часы командирские. Если периодически встряхивать — тикают. С такими часами войну не выиграешь. Так и мне не на войну, а в экспедицию за букашками. Батарейки для фонаря, струнная пила. А вдруг нам придется построить плот — и я на глазах изумленных спутников вытащу из потайного кармана рюкзака эту чудесную пилу, которая десять лет провалялась среди прочего хлама, ни разу не вкусив древесины. И придет ее час. Три банки тушенки. До Владивостока хватит, а там пополним запас провианта. Переходим к списку «инсектарий». Надо наделать побольше «матрасиков» — так энтомологи называют пакетики для насекомых, бумажные кульки с ватной прокладкой внутри. И главное, не забыть сачок. Отправляясь за бабочками, я нередко оставлял сачок дома. Это все равно что забыть топор, уезжая в лес за дровами. Кстати, про лес: надо купить отравы от комаров. Приморье славится кровососами, один из видов которых известен своей подлостью — летает без звона, а укусы чешутся нестерпимо. Чудное местечко.

* Аполлон Фельдера мауи (Parnassius felderi maui). Редкая исчезающая бабочка. Обитает в Южном и частично Среднем Сихотэ-Алине, в Приморье. Отличается от номинативного подвида более ярким цветом окраски, которая бывает ярко-желтой

Я не подозревал, что Дальний Восток, который я давно покинул, так крепко засядет в моем подсознании, что Русский остров не будет давать спать по ночам, что предстоящая возможность снова ступить на землю, где я провел лучшие годы своей жизни, так взволнует меня. Последний автобус до станции Грязи (ох и могуч русский народ давать названия своим поселениям) отправляется в 21.00. «Вот и хорошо, — сказала жена, — уже не жарко будет». По мне лишь бы не холодно. Как и мои любимые козявки, в холоде цепенею, теряю работоспособность. Мой кошмар — заглохший автомобиль где-нибудь на заснеженном перевале. Мысль об этом рождает смятенье и панику. В Грязях не жарко. Провожало меня все семейство: жена, сын и добрый друг теща. Она выдала мне сто рублей на телефонные звонки (ах, милая Мария Федоровна), и в тот момент сомненья овладели мной: куда черт несет за двенадцать тысяч километров! Клещи энцефалитные, медузы-крестовики ядовитые, тигры зубастые, медведи свирепые, каторжники беглые. Но слышал я, слышал зов мауи, и летел на него, как бабочка на прожектор. В Челябинске вспомнил, что не учел в телеграмме разницу во времени. Я написал московское, а Серега придет встречать меня по владивостокскому. Шлепая задниками тапок, побежал на вокзал исправлять ошибку. Нашел почту, исправил. И на поезд не опоздал. Вот. Правда, на этот раз забыл правильно указать день прибытия. Но Серега сопоставит две телеграммы и вычислит день моего приезда. Серега не дурак. По челябинскому вокзалу бегают две девушки. В глазах — брызги шампанского, в руках — как хоругви — вешалки с лейтенантскими кителями. Лейтенант — это начало большого конца, говорили у нас на флоте. А вот и сами лейтенанты, в белых рубашках, свежесорванные цветы вооруженных сил. Мундир на Руси всегда в чести. Даже сейчас. И чем дальше от Москвы, тем сильнее эта любовь по привычке. И пор-

Местами облака залатали небесную синь, в солнечных лучах стали появляться сопки, похожие на приморские, и цветы, вид которых напомнил былые дни удачной охоты. Того и гляди — расчеркнет воздух стрижиными ножницами крыльев роскошный парусник Маака. Есть такая бабочка — самая крупная из наших, российских, самая красивая. Удивительный эндемик Дальнего Востока, полноценный собрат шикарных тропических парусников. Сине-зеленый бархат. Фантастической формы крылья. Артистические манеры. Вы видели, как они кормятся на цветах? Не плюхаются на соцветия, не топчутся по ним всеми шестью, не копаются в них, как жуки, нет! Эти мягкие прикосновения кончиками лап (так и хочется сказать — пальцев), эти трепетные взмахи крыльев, эти молниеносные удары шпагойхоботком. Неспроста все их семейство имеет еще название «кавалеровые», или «рыцари». Я увижу их, увижу взлет синей стаи на грунтовой дороге у лесной лужи. Вот промелькнули желтые воды реки Раздольной. Значит, это Владивосток. А вот и Серега. Он правильно понял мои телеграммы. Серега — не дурак. Надежный как нож. Честный как рашпиль. Воссоединяюсь с остальными участниками экспедиции. Сашу интересуют змеи, Хайнца, меня и нашего проводника Юру — бабочки. Змеи и бабочки в Приморье — в больших количествах. Путь мой был прочерчен через острова в океане — они громоздились в голубых далях Японского моря, как кочки в болоте. Запах моря! Во всех портовых городах оно воняет исключительно. Владивосток — не исключение. Добавьте солярки в корейское национальное блюдо кимчи — и вы получите этот запах. Но я дышал им — и был счастлив. «Владимир Пукало», «Бригадир Ришко», «Пролив Босфор» — это названия катеров и паромов, их выкрикивают сквозь городской грохот и мародерские вопли чаек бубнильщицы — специальные приставленные к рупорам женщины, которые делают объявления на

Он режет крылья на кусочки и складывает в коробочки, сортируя по цвету. Режет и плачет, режет и плачет. Это не жалость, это аллергия

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

хают вокруг лейтенантов голубоглазые длинноногие будущие гарнизонные жены. Эх, пацаны, когда-то и я тоже… По вагонам! Когда уже нет сил говорить с попутчиками, играть в карты, смотреть в окно — можно делать «матрасики». Их никогда не бывает много. На вагонном столике внушительная стопка белых треугольничков, при виде которой глаза проводника как-то масляно заблестели, и он стал интересоваться, и довольно настойчиво, что это, для чего и зачем в таких количествах. Попытки отшутиться не помогли. «Ну а если серьезно?» — повторял проводник. Ему, привыкшему возить икру, мои «матрасики» казались тарой для неведомой контрабанды. Я поманил его пальцем и зашептал на ухо, что я помощник наркокурьера и делаю кульки под дозу, и по приезде во Владик я эти кульки сдам и получу хорошие деньги. Проводник как-то резко погрустнел и исчез в своем купе, набитом бельем, пивом, кукурузными палочками, посылками-передачками. Вот и Байкал. Плещется у самой железной дороги. Уже четыре часа едем вдоль воды. С другой стороны — дикие луга. Бабочек — море. Если бы тормознуть поезд — вот был бы сбор! Никогда в жизни не видел такого количества боярышниц. Массовый лет боярышниц случается раз в несколько лет. Они облепляют деревья, дома, столбы, провода. Позже, когда пойдет дождь, он растворит экскременты бабочек, и с деревьев, с крыш, с проводов будут капать пурпурные капли. «Кровавый дождь» — к беде. Население нашего поезда фотографируется у памятника декабристам. Их медные профили врезаны в гранитную плиту. Государственные преступники, сосланные за попытку свержения власти. Я уже был здесь. Будучи лейтенантом. Ехал на Тихоокеанский флот. Моя молодая жена, глядя на этот памятник, спросила: «Какое же преступление ты совершил, милый, если от места ссылки Пестеля с Муравьевым нам еще двое суток мчаться скорым поездом?» Это была удачная шутка.

анна всесвятская

51

всех морвокзалах. «Вниманиюпассажироврусскогоостровавнадцатьчасовотправлетсяпаромамурскийзалив». А вот и сами русичи. Те же рожи. Те же сумки с батонами и колбасой, те же усталые взгляды, скользящие по тебе с ленивым интересом: а этому чего надо? Остров Русский — большая деревня. Тут все знают друг друга в лицо. 77 кв. км смертельно надоевшего пространства.

анна всесвятская

Остров извилистых пыльных дорог, Ставший моим местом службы. Остров разлуки, страстей и тревог, Местных трагедий и дружбы.

Зарицкий делает картины. ДСП. ПВА. Нож. Пинцет. Крылья. Объем. Светотень. И невероятный цвет

Я не был тут слишком долго. Меня забыли. Скрипит сходня, пассажиры толкаются, злобятся, контролеры выхватывают у них бумажки билетиков. Но я сегодня вне игры. Я не буду толкаться, искать свободное место в душном трюме. Я в сторонке вопреки флотской этике уселся на кнехт. Я больше не моряк. С неба сыплется привычная приморская пакость, но я с благодарностью принимаю ее на свою согбенную спину. И буду смотреть. На море. На вырубленный в камне канал. На остров Русский. Внимание, к парому приближается парочка бывших сослуживцев. Двое из ларца — одинаковы с лица. Физиономии красные, бороды окладистые. Батяня и Шуберт. Я знаю, что у них один билет на двоих, и пока Шуберт отвлекает разговором контролера, Батяня проворно сигает на борт. Я жду, когда они подойдут поближе, резко оборачиваюсь и велю предъявить билеты или проваливать с парома. Их рачьи глаза лезут на лоб, мы смеемся, обнимаемся, хлопая друг друга по мокрым спинам. Я уехал с острова Русский, когда нашу базу крылатых ракет расформировали. Батяня и Шуберт остались. Я знаю, что у них в сумке бутылка настойки «Золотой Рог». Паромное пьянство — славная традиция русскоостровного народа. «Эй, на аппарели, будьте осторожны!» — хрипит рупор на рубке. Спасибо, паромщик, будем! Твое здоровье!

По вечерам Русский пахнет маньчжурским орехом, амурским бархатом, железной березой, монгольским дубом. Совы-синюшки и квакши прочищают горло для ночного концерта. В сгущающихся сумерках, повинуясь биологическим часам, оживают букашки. Они покидают хризалиды своих саркофагов, прокачивают жидкостные системы, расправляют лопасти и несущие плоскости, включают сверхоборотные двигатели, чтобы взлететь, попирая законы аэродинамики, и превратиться в шоколадных бражников, мохнатых брамей, хвостатых сатурний. Как ни странно, островитяне всегда благосклонно воспринимали мою любовь к бабочкам. На сей раз они даже вызвались сопровождать нас в ночных блужданиях по острову. В прежние времена территорию базы крылатых ракет освещали мощные прожектора. Под ними можно было собирать бабочек лопатой — ослепленных и оглушенных. Теперь базы нет. И фонарей только два — у кочегарки и поселкового совета. Поэтому ночной улов был скромен. Попалась самка сатурнии Артемиды, пара довольно редких для местной фауны бражников и пухокрылая совка Юнона. Сторожа, а в основном это были женщины, пугались ночных гостей с сачками и робели, когда Хайнц протягивал им руку лодочкой и говорил: — Shmidt, Hainz Shmidt! Сегодня — восхождение на местный Парнас. Лезем в гору — от березы к березе, от дуба к дубу. Короткая остановка, прислонившись спиной к дереву, и снова вверх.

— Вон на том утесе, я уверен, сидит перламутровка Пенелопа, — умничает Юра.

— Точно, — подхватываю я, — целая популяция. Слабо добраться?

— Или какая-нибудь ма-аленькая неизвестная науке эребия. Поймаешь, и можно считать экспедицию состоявшейся, — развивает тему Юра. Но чем выше в гору, тем меньше воды в бутылках, тем меньше шуток.

! ĥŒŏʼnʼn œŒňŔŒŅőŗŢ ŌőŘŒŔŐńŚŌŢ Ħş ŐŒŊʼnŖʼn œŒŏŗśŌŖŠ œŒ ŖʼnŏʼnŘŒőńŐ: +7 (495) 287 30 55, +44 (0) 20 7298 5609 www.oceansky.com

BROKERAGE II CHARTER II MAINTENANCE & AIRCRAFT INTERIORS II MANAGEMENT, SALES & ACQUISITIONS II FIXED BASE OPERATOR

За спиной слышу грохот камней и шуршание чего-то тяжелого, сползающего по склону. Саша, подобно большому жуку, беспомощно шевелит конечностями, придавленный громадным рюкзаком. Мы с Хайнцем проворно устремляемся вниз, освобождаем нашего спутника и, пользуясь случаем, устраиваем привал. Клещеконтроль. У Саши с Хайнцем — по клещу, у Юры сразу два. У меня ни одного, но под мышками начинает чесаться — явный симптом клещефобии. Пора в лагерь. Спускаемся в долину. Чем ниже — тем выше становятся заросли борщевика. Стебли — толщиной с бутылку, листья — выше наших голов. Рядом журчит река. И вдруг — поляна. И бабочки! Крупные, белые, с красными пятнами на крыльях. Самец parnassius nomion, мой первый настоящий парнас! Я поймал его сачком, и это случилось так обыденно, как если бы это была какая-то боярышница у нас под Липецком. Но у парнаса было подпорчено крыло, и я его отпустил — бракованный. Мы с Юрой бегали по зеленой поляне как укушенные, махали сачками, но все напрасно: бабочки уже «облетались».

— Все битые!

— Хватит.

— Уходим. Мы плелись к лагерю, и Юра говорил, что завтра мы пойдем в другую сторону, в долину мауи, и вот там… Когда костер догорел, мы, подняв головы, увидели это. Над нами синей рекой протекало небо, истыканное булавками звезд. Звезды кувыркались, гасли и вспыхивали вновь. Хоровод светляков. На моей ладони крохотный жучок с красно-бурыми подкрыльями. На конце его брюшка — колония бактерий, способных светиться. Жук прокачивает через трахеи воздух, подавая кислород бактериям, и те вспыхивают. Как-то один молодой лейтенант, впервые заступив на дежурство, принял светляков за огни сигарет. Он устроил тревогу, под-

няв в ружье всю базу крылатых ракет. Тем лейтенантом был я.

— Вот это да! — прошептал Саша.

— Phantastik, — сказал Хайнц. Утром мы были разбужены страшными воплями. Выскочив из палатки, увидели Сашу. Он сидел на большом валуне, в одной руке книжка с картинками — про змей, в другой собственно змея.

— Ура! — кричал Саша. — Вот молодой щитомордник, и не простой, а японский! Таких у меня еще не было. Сашин рюкзак уже набит брезентовыми мешками со змеями. Точно в таких мешках он хранит сало. Кроме Саши, никто не решается искать сало в его рюкзаке.

— Ну хоть кому-то повезло, — вздохнул Юра.

И, низвергаясь в очередную яму, я уже знал, что мой стремительный бросок увенчался успехом — в кисейном колоколе сачка трепыхалась вожделенная бабочка Все русло ручья было утыкано, как спичками, скелетами некогда хвойных деревьев. Мрачный пейзаж утопал в тишине, не тревоженный даже вороньим карканьем.

— Так вот ты какая, волшебная страна мауи, — поежившись, проговорил я.

— Дивный пейзаж, — сказал Саша.

— Погодите, наверное, мы еще не дошли, — обнадежил Юра.

— А ты помнишь дорогу?

— Если честно, не очень. В поисках чудесной долины, ведомой только Юре, мы брели по красным от земляники полянам, с большим интересом разглядывая медвежьи следы. На одной из полян встретили мужика — в телогрейке, с недельной щетиной. Он с ходу предложил нам купить — не кедровых орехов, не голубики, не корень женьшеня, а метеорит. По десять центов за грамм. Хайнц обменял кусок оплавленной железки на доллар, после чего

мы побрели дальше, и я говорил Юре, что нет никакой долины мауи, что это его фантазия, фантом, а он отвечал, что если судить по мужику с метеоритом, то мы, кажется, уже дошли... Мы с Хайнцем двигались впереди, через луг к ручью, желая охладить водой свои разгоряченные лица. Внезапно он вскрикнул что-то по-своему и понесся вперед. Желая разгадать причину столь несвойственной ему прыти, я побежал за немцем, как вдруг он исчез с моих глаз. И тут я увидел ее! Впервые в жизни увидел, однако сомнений быть не могло — мауи. Полупрозрачные, будто выточенные из желтой смолы крылья фривольными взмахами относили ее прочь от меня к ручью. Я припустил за ней голодным гепардом. Как медленно она летит, успел подумать я, чувствуя, что земля уходит у меня из-под ног. Еще не долетев до дна, я понял, куда исчез Хайнц: он тоже увидел мауи и погнался за ней и не разглядел оврага за высокой травой. Я лежал — по колено в болоте, животом на гнилой коряге, вокруг торчали острые сучья, мне повезло не упасть на них. Выбравшись наверх, я выпрямил о колено чудом не сломавшийся, а только погнутый сачок и, хлюпая по болоту, вновь погнался за коварной мечтой своей. И, низвергаясь в очередную яму, я уже знал, что мой стремительный бросок увенчался успехом — в кисейном колоколе сачка трепыхалась вожделенная бабочка. Окрас крыльев вовсе не походил на райские переливы ее тропических собратьев. И это ради тебя я преодолел двенадцать тысяч километров, чтобы увидеть твое волосатое брюхо? И ради этого момента гонялся за тобой по горам и болотам? Мои размышления прервал Хайнц. Он предстал предо мной, перемазанный болотной жижей, но с улыбкой на устах. Обеими руками он прижимал к себе сачок. Он тоже поймал мечту. На рассвете меня разбудили спутники, они говорили, что ночью в долине что-то ревело — то ли медведь, то ли метеорит. В любом случае, пора было уносить ноги.

Всегда готов

третья четверть 57 Диктант. Денежность. Разъясняет тему номера. Урок иностранного. Вещный зов. Первые джинсы Канделаки. Собеседование. Отчаянный Войс. Галерист без крыши. Урок рисования. Комикс восьмилетней девочки.

тема номера

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

инга аксенова

деньги

текст: игорь мартынов

В своей интродукции к главной теме номера — «Деньги» — Игорь Мартынов на неподдельных фактах и живых примерах разъяснит, чем наши деньги отличаются от прочих, откуда они деньгах немало песен сложено… столь берутся и куда их лучше Озадушевные слова не снились ни одной всего направить, чтобы они фемине: «Червончики, мои червончиникогда не переводились и ки — милые хорошие мои»… «Ох, деньвсегда составляли культур- день-денежки, слаще пряника, милее Оно и понятно — у денег в их ную основу нашей жизни, а девушки!» отечественном смысле много общего с также придавали ей непо- высокой поэзией, с блаженным творчевторимый шарм. ством: тоже берутся из Кастальских месторождений, из волшебных газов и исчезают в пустоту с молниеносным пуком. Были деньги, а теперь, гляди-ка — белеет парус одинокий… Или не парус — в триста футов моторная яхта… Бегут живые футболисты… Поет Мадонна на столе, средь артишоков… Мы никогда не опускали денег до низменного капитала, до будничного накопительства, они — это только ступени к бесконечной весне! Стальцою не заплесневеет глаз, способный на лирическую глаукому! Вспомним взятие пирамидального Мавроди… Под покровом «Земли-земли» и всего семипалатинского полигона ниндзя в намордниках по пеньке заползают в преступное логово, и что же?! Крупнейший Крез эпохи сам ютится в комнатенке три на два, а в остальных двенадцати залах не слитки золота и не охапки «зелени», но — бабочки! Всего лишь бабочки, пришпиленные к стеллажам, они таких расцветок, что Набоков роняет сачок и с блеклым кляссером уходит рыдать под ракиты... Не просто бабочки, но сгинуло пять экспедиций на Мадагаскаре ради той павлиноглазки,

аргемы миттреи, для рекламного щита МММ — вы, филозамия кинтия, аттакус атлас, абростола триплазия, и ты, бразильская агриппа, — вот на кого растрачены триллионы! В бахроме ваших крылышек трудные деньги народа — каков, однако, вкус, что за изящество, как быстро утончились былые нью рашен, как томно лижут плесень с камамберов, листая Бердслея, лицо и гардероб уже прекрасны, Антон Палыч носа не подточит, тупую водку вытесняет элитарный кокаин, слоны на тонких ножках от мэтра Сальвадора раскуплены уже до вернисажа, путь в греки сдан экстерном: из нулевого цикла, из потного Рубенса с мясом — руками в деликатесный декаданс, мизинчик на отлете. Оставим практичность Европе, наш путь — это сальто на радуге, скачок в кромешность чуда! Деньги — лучшее колесо обозрения, гиператтракцион. Всякий раз, проходя над бездонным котлованом на Соколе, который точно в срок, к 2057 или 3012 году, по некоторым смелым наметкам, рискует превратиться в туннель, всякий раз дивишься прозорливости предков, которые не зря прозвали здешние места Песчаными, Новопесчаными: да, Ленинградка лежит на песках, а тот, кто хоть раз был чадом с совочком, помнит, сколь бесперспективны подкопы в песочнице. Тем величественнее смотрится копательный подвиг мэра, который устроил натуральную бурю в пустыне и готов в поисках твердой основы дорыться хоть до центра земли —

59 не щадя ни единой городской копейки! Когда речь идет о таких категориях, как чаша Грааля, Шамбала или туннель на Соколе — уместны ль разговоры о деньгах, о пользе?! И, конечно же, никто нас не способен убедить, что деньги можно заработать. Нет, наши деньги происходят по воле случая, подобно стихии. Не лыком шитая нация, но породившая Левшу, Калашникова и скрестителя яблок Мичурина... разве же не обязана единым махом решить проблемы, тем более — финансовые, при этом ничуть не прибе-

Монте-Карло до Акапулько: по одному и тому же сценарию, под закрытие, в казино пружинистой походкой входил неброский мужчина полусредних лет и двумятремя ставками снимал весь суточный банк заведения. Сначала думалось, что это один и тот же игрок… но выигрыши в разных концах мира совпали временем! Об этих фактах посудачил интернет и сняли триллер, но никто не увязал события с закрытой школой доктора Аброскина, учение которого вкратце таково: в азартных играх нет системы, но игрок путем тренировок может раз-

государство спохватилось: а что, а не обернуть ли аброскинский метод во благо казны, на радость стабфонду? Не нефтью единой! Сколько сказано, что нужны ноу-хау, нужны наукоемкие прорывы — так вот вам победная поступь аброскинцев! Делайте ставки, господа! Обязательно делайте! Победа все равно будет за нами! И еще один аспект в общении с деньгами не забудем: чтоб они резвее поступали, надо уметь от них бесстрашно избавляться. Например, восстановить какойнибудь кратер на Луне — Пифей или

гая к американской насквозь потогонной системе, — так, чтоб не вставать каждое утро в шесть ноль-ноль и не уступить ни единой пяди живительных и задушевных перекуров... Это значит — решить как прирожденные умельцы: без всякой схемы, с помощью одних задатков и ловкостью, в прямом их смысле, рук! Обратим внимание на цепочку казусов, потрясших мировые казино от

вить интуицию, органы чувств до навыка выигрывать. Всегда Аброскин приводит как эталон знаменитого вратаря республики Антона Кандидова, который крепко стоял на воротах при своих минус семнадцати, то есть практически вслепую, и овладевал мячом, да еще как, исключительно на внутреннем зрении! Выпускники школы Аброскина разорили немало столичных рулеток, пока

Риччоли. Можно упразднить снегопад в одном отдельно взятом мегаполисе. Неплохо также устроить летнюю Спартакиаду где-нибудь на Земле ФранцаИосифа с регатой в море Лаптевых… Ведь если не почистить бивалютную корзинку — она же протухнет, сопреет. А надо бы успеть со всеми с ними ближе познакомиться: как много денежек хороших…

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

наталья вороницына

Оставим практичность Европе, наш путь — это сальто на радуге, скачок в кромешность чуда! Деньги — лучшее колесо обозрения, гиператтракцион

текст: тина канделаки рисунки: ляля ваганова

Этих пронзительных мемуаров Тины Канделаки могло и не быть — не вдохновляла тема денег Тину на творчество, пока не вспомнила она те благословенные времена, когда берег турецкий показался Клондайком и Эльдорадо, и устремились туда челноки с большими Вы меня извините, конечно, но про деньги я писать не хочу. Вот чемоданами, и вер- что про них мне писать? Их зарабатывать надо! А когда зарабанулись не все, а те, тываешь, то надо зарабатывать еще больше, потому что всегда кто вернулся, стали мало. Нужны деньги на ремонт — вроде заработала, со всеми даже остались, сходила на радостях на выставсовсем другими. Мо- расплатилась, ку. Увидела картину. Захотела. Купила. Денег нет. Опять надо жет быть, уловивши- заработать. Заработаю — надо еще. Вот была бы олигархом, не ми смысл денег. Или надо было бы… нет, надо было бы, но по-другому, как Керимов.

100 ярдов хотел заработать и остановиться... но не успел — криих отсутствия. зис... Потом еще непонятно — откладывать или не откладывать? Кому? Детям? Потратят или приумножат? Короче, не тема это вовсе. Поэтому я напишу про Турцию, тем более что там все недорого, наши ее любят и все там наверняка были. Я Турцию знаю хорошо. Когда границы открылись, из Грузии туда потащили все: лампочки, старые ковры, мебель, икру — все, что в Турции тоже было, но получалось, что вроде как и не было. Все стали челноками в один момент! Были деньги, не были, не важно. Если едешь, уже вроде без пары-тройки лампочек в кармане сесть в автобус и не в кайф. А так поехал, лампочки загнал, вот тебе и свежая «варенка». Из Тбилиси в Трабзон как на дачу мотались. Каждые выходные туда и обратно. Смотаешься, люстру привезешь, загонишь — вот тебе поездка и окупилась. Первое время все удивлялись, какие турки внимательные встречаются. Представляете, они, когда наши женщины в магазин заходили, чуть ли не на коленях им сами обувь примеряли. Это хозяева-то магазина! Наши за весь день находятся и, замученные жаждой, давай в магазин: типа, посидеть и бесплатный чай-кофе попить. Турки первое время не просекали, они покупателей увидят — и давай радоваться.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

61

— Ханум, чай или кофе? Ханум, садитесь! Вам удобно? Не вставайте! Не вставайте, я сам вам все примерю, только ножку дайте. Ай, вах-вах, какая у вас ножка! Не ножка, а куколка! Наши были счастливы. Так их трудовые, венозные советские ноги, забитые мозолями, дома никто не называл. А эти все: «Вай!», «Вуй!», «Зачем вам туфли, вас должны босую на руках носить, чтобы люди на такую красоту любоваться могли!» В общем, женщины в Турцию мотались с тройным энтузиазмом. Все женщины нашего двора были в Турции уже настолько своими, что умудрялись привозить по двадцать люстр сразу, забивая ими все комиссионки поблизости. В общем, слава Ататюрку, который сделал турок такими дружелюбными, и слава долларам, которые наконец-то без страха можно было честно копить. Но было в нашем дворе два человека, для которых Турция по-прежнему жила лишь в соседских рассказах. Моя мама и тетя Ламара с пятого этажа. Мама моя не ехала по этическим соображениям, потому что негоже человеку с высшим образованием лампочки выменивать, а тетю Ламару не пускал муж. Суровый, малоразговорчивый, никогда не улыбающийся Муртаз был грозой всего подъезда. Когда он проходил, люди интуитивно замолкали, не желая делать его невольным соучастником своих незатейливых разговоров. Его не то чтобы боялись, его просто не понимали. А это для грузина еще хуже. Ну вырос в детдоме, ну не получил высшего образования — и что? Не жить теперь? Не радоваться? Работаешь в продуктовом, в мясном отделе, все чисто, мясо свежее, людям еда — тебе копеечка. Только где он ее хранил, не понимал никто. Жена его Ламара ходила в двух платьях: одно выстирает, другое наденет. И так года четыре, как он ее из деревни привез. Дома стол скудный. Даже мясо, казалось бы, ешь каждый день, а он умудрялся только по праздникам. В общем, тоска-человек. Детей у них не было, да и что от такой тоски родиться может. На мое шестнадцатилетие встал вопрос, что неплохо было бы меня одеть. Мама, понимая, что поездка в Турцию неминуема, сопротивлялась как могла. Но Турция была неотвратима. Только у меня во дворе не было майки с Микки Маусом и вареных джинсов. Поэтому ехать было надо, чтобы попросту не стать изгоем в глазах общества. Ехала даже Ламара, непонятно как убедившая мрачного Муртаза в необходимости этой поездки. Провожали женщин всем двором. Пока все дружно грузились в нанятый автобус, дети не переставая делали все новые и новые заказы, а мужчины давали последние наставления, как вести себя с этими козлами, если турки в какой-то момент начнут выходить за рамки приличий. Женщины посмеивались и шутили о том, что турки гораздо более верные мужья и что у них там по закону попробуй женщину обидеть. Она хоть и в чадре, но все в своих руках держит. Если что, два слова муфтию — и мужику не поздоровится. В общем, всем было хорошо, всем было весело.

63 Мама давала последние наставления. Ее, как всегда, волновало только мое питание, потому что от него зависело все. Поэтому папа должен был за этим внимательно следить, и еще никаких сосисок и колы. И только Ламару никто не провожал и даже не помог дотащить два огромных чемодана, непонятно с чем. Все только понимающе улыбались. Ну едет женщина в первый раз, сразу хочет все заработать, два раза съездит, потом успокоится и начнет как нормальный человек ездить. Главное ведь не размер чемодана, а умение продать его содержимое так, чтобы на обратном пути он стал вдвое тяжелее от новых покупок. Первое время, даже сторговав что-то по очень выгодной цене, наши не решались заводить постоянных партнеров по бизнесу, потому что вроде турки-то не обманывают, им Коран не велит, а наши только на обман и надеются, иначе какой бизнес, если все по-честному. Поэтому развела турка — и все, главное, ему больше на глаза не попадаться, чтобы не передумал и не понял, что наши медные проволоки и кабели, которые мы им продаем, никому не нужны в Грузии и валяются на каждом углу. А чеканка? Это же вообще смех. По всей Грузии уже вовсю работали подпольные цеха по производству медных изделий. Тарелки с изображением Ататюрка шли на ура. Ну не мог уважающий себя турок не купить в дом такую тарелку. Вот наши и штамповали, придумывая все новые и новые сюжеты или умело перекладывая проверенные ленинские. Вождь — он и в Турции вождь. В общем, когда-то провинциальный Трабзон стал центром челночной цивилизации. Приехав туда однажды, все входили во вкус. Уже знакомых профессоров или их жен смело можно было приветствовать на центральном рынке Трабзона. А что? Деньги одинаково были нужны всем. Единственным человеком, который съездил туда в первый и последний раз, была моя мама. Даже несмотря на розовый рюкзак, зеленую спортивную форму и все «маст хев» того времени, она туда больше не вернулась, коротко сказав: «Это выше моих сил». Даже тетя Ламара стала полноправным членом грузинотурецких вояжей, и только моя мама осталась верна советскому презрению к мещанским ценностям. Неприлично так много думать о деньгах, говорила она, их должно хватать на питание, образование и отдых один раз в году. Так мы и жили, наблюдая, как другие в это время круто меняли свою жизнь. Соседки торговали все бойчее. Поездки становились все длиннее. Многие уже жили по месяцу в Турции, углубляя и упрочняя грузино-турецкие экономические отношения. Стали возникать первые совместные бизнесы. Турки щедро давали денег на открытие первых совместных кооперативов, помогая грузинским партнерам уже не просто зарабатывать деньги, а вкладывать их в новые предприятия. В этом контексте многие

привычные жизненные обстоятельства стали меняться на глазах. Женщины обрели больше уверенности и вытекающие из нее права. От них стал напрямую зависеть семейный бюджет. А от кого зависит бюджет, тот и главный. Именно эту житейскую мудрость быстро поняла тетя Ламара, заработав первые деньги. Вначале муж пытался вести себя как ни в чем не бывало, но потом ему все-таки пришлось осознать действительность. Деньги, которые зарабатывала Ламара, были заметны. Они были заметны во всем — в новой технике, новых нарядах, новых планах на будущее и, конечно, в новых отношениях со старым мужем. Теперь она уже не ждала его, сидя у окна, тревожно поглядывая на стол, не остынет ли горячая еда. Да и он, честно говоря, давно не ел ничего горячего дома. Когда Ламара наездами оказывалась в городе, на дом ее уже не хватало. Надо было распродавать привезенное добро, закупать новый товар, обороты которого увеличивались прямо пропорционально времени, которое она проводила в Турции. Ей даже стали звонить оттуда, так она стала там незаменима. «Алло, Тбилиси, 39–44–40, говорите с Турцией…» Муртаз первое время пытался вслушиваться, чтобы понять, о чем там они говорят, но потом, убаюканный на новом диване под новый видеомагнитофон, засыпал. Он вообще в этой новой жизни очень изменился. Стал вальяжнее, домашнее, добрее и разговорчивее. Когда он в первый раз вышел во двор сыграть в нарды, никто не поверил. А когда выпил — и вовсе открылся с новой стороны. Что все-таки деньги делают с человеком! А делают они его хорошим. Он уже вовсю выпивал во дворе с мужиками и со всеми ждал жену домой из Турции, встречал и провожал, как полагается, в белом костюме «Адидас», привезенном Ламарой из Турции. Ламара тоже сильно изменилась. Из сухой, рано заросшей морщинами женщины превратилась в налитую, с непонятно откуда взявшейся грудью матрону. Она уже никуда не спешила и не суетилась. В ее ушах и на пальцах поблескивали турецкие бриллиантики, которые Муртазу были представлены стекляшками с рынка, купленными на сдачу. Муртаз охотно верил, но соседки в это верить отказывались. Они стали завидовать. Почему у нее дела шли на порядок лучше, чем у других? Ответ нашелся. Ему было пятьдесят. Его звали Кемаль, и у него был золотой магазинчик в самом центре Трабзона. Как она ни пыталась жить со всеми в гостинице, выпущенное в Турцию женское нутро не давало спать по ночам. И отлучки заметили. Это было неслыханно. Замужняя грузинка и турок. Христианка и мусульманин с гаремом. Так вот каким местом зарабатывались деньги, так вот почему ей все турки оказывали знаки

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

Это было неслыханно. Замужняя грузинка и турок. Христианка и мусульманин с гаремом. Так вот каким местом зарабатывались деньги

внимания, так вот почему у нее везде были лучшие цены, так вот какие черти водятся в этом тихом омуте! Бедный Муртаз. Несчастный Муртаз. Порядочный человек, гордость нашего двора. С того дня, как только узнали правду, все принялись негласно опекать Муртаза. Все стремились пригласить его к себе, накормить горячим обедом, согреть теплым словом. Женщинам, видимо, доставляет особое удовольствие жалеть чужих рогоносцев и ощущать собственную порядочность. Так все и жили. Муртаз с соседями, Ламара все чаще с Кемалем и все реже с Муртазом. Она к нему по-прежнему возвращалась, хотя давно уже могла остаться в Турции. То ли жалела, то ли получала садистское удовольствие от принципиальной смены ролей. Соседи склонялись скорее ко второму. Единственным человеком, который склонялся к первому, был сам Кемаль. Его давно уже бесила Ламарина жалость к этому беззубому грузину, который не смог уберечь такую ханум. Не женщина, а персик. Брось ты его, уговаривал он Ламару. Построю дом рядом со своим, возьму тебя второй женой, будем бизнес развивать. Ламара упорно молчала и продолжала мотаться домой. И тогда Кемаль решил все взять в свои руки. Сказать все самому. Или показать. Да, пожалуй, лучше показать. Зачем ехать, настроение только портить. Взять камеру, когда Ламара-ханум приедет, записать, как она, его гурия, воркует с ним, и показать тому козлу кулак или просто подмигнуть, обнимая Ламару. Они поругаются, как у неверных бывает, и разойдутся. Сейчас уже столько женщин разведенных в Турции осело, что и его голубка прилетит навсегда. Кассету решил положить в сумку поглубже в надежде, что любитель видео Муртаз сам ее найдет. Когда рок все берет на себя, события начинают происходить с дьявольской точностью и последовательностью. Она приехала, он ее встретил, она бросила сумки и пошла к соседке, он стал копаться, нашел кассету и, обрадовавшись очередному фильму с Брюсом Ли, вставил кассету в видеомагнитофон. Когда из Ламариного окна повалил запах свежего обеда, на одной кухне кто-то пошутил, что Ламара, дескать, прощальный ужин приготовила, чтобы с Муртазом на сытый желудок попрощаться. Поэтому на второе утро мало кого удивило появление счастливого Муртаза, бессмысленно улыбающегося и приглашающего всех в гости. Зашедшие в квартиру первыми потом долго пересказывали увиденное всему Тбилиси, а потом и всему Трабзону. Их даже незнакомые люди стали приглашать, чтобы послушать страшную историю о том, как муж зарезал неверную жену и сварил ее на обед... потому что не выдержал измены и помутился рассудком, а всему виной деньги, которые отняли у него жену, а потом и душу. Так он и живет по сей день в своей палате, изредка высовываясь в окно и раскидывая мелко нарезанную бумагу со словами: «Эй, турок, ты меня слышишь? Забери свои вонючие деньги и верни мою Ламару».

Их даже незнакомые люди стали приглашать, чтобы послушать страшную историю о том, как муж зарезал неверную жену и сварил ее на обед...

текст: николай фохт фото: orlova

Когда речь заходит о деньгах, то с неотвратимной неизбежностью в разговоре возникает Петр Михайлович Тюленев (он же Войс) – московский галерист и легендарный пример удивительных взаимоотношений человека и денег: как легко они к нему приходят, так же просто он с ними расстается. Поучительная история, особенно в безденежные времена. Три раза судьба сталкивала меня с Петром Михайловичем — два раза с Тюленевым, один раз с Войсом. С известным московским галеристом, основателем одной из первых российских галерей, мы беседовали, разумеется, об искусстве: Петр Михайлович человек интеллигентный, но неугомонный. Всегда что-нибудь выдумает. Помню, он пропагандировал современных белорусских художников и их обильные художества. Я тогда снисходительно к белорусам отнесся, а время прошло, пересмотрел тут имена и изображения — правда неплохие ребята оказались. А Тюленев, когда перерос белорусов, совсем уж трудные стал себе задачи ставить. Внедрился в самое что ни на есть современное концептуальное искусство. Основанное не только на пластической программе, но и на акциях с публицистическим, философским и даже эстетическим подтекстом. Памятны его экспозиции иллюстрированной Конституции, выставки «Деньги на дороге», «Родина-мать зовет» музей подарков Жириновского, «Мир без границ»

— сбор посылки тогдашнему американскому сидельцу Павлу Павловичу Бородину. Яркие, эпатажные, смелые… да, именно смелые. Но не только об искусстве мы разговариваем с Петром Михайловичем. Это «не только» и запало в память — всякий раз, отвлекаясь от темы о прекрасном, Петр Михайлович рассказывал попутную историю, в которой он неизбежно терял деньги или боролся за них. Первый раз в конце девяностых Тюленев потерпел от American Express: в недрах этой прекрасной компании пропали деньги российских деятелей искусства — Петра Михайловича в том числе. Тюленев боролся, но проиграл. Второй раз в начале нового века его жена Галина вступила в схватку с «Фиатом» — из-за некачественной машины. Битва была жестокой и славной. Итог — самый крупный иск, выигранный у иностранной автофирмы. В последний раз я беседовал уже с Петром Войсом — псевдоним как раз появился в результате «Фиата»: вести публицистическую схватку с итальянским

67

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

...Памятны его экспозиции иллюстрированной Конституции, выставки «Деньги на дороге», «Родина-мать зовет» музей подарков Жириновского, «Мир без границ»...

Галерейное дело хрупкое, а современное искусство, которым занимается С.АРТ, тем более

гигантом Петру Михайловичу было неудобно под одинаковой с потерпевшей фамилией… Так вот, и в этот раз была история, даже две. Во-первых, Войса ограбили — деньги были приготовлены на ремонт галереи. Купюры и прочие ценные вещи вынесли из новой квартиры в Куркине. Но была и позитивная тема — во-вторых. ТСЖ куркинского дома, где Петр Михайлович председатель, впервые за всю московскую историю выиграло суд по недоделкам в новостройке у Лужкова. Что и стало, по словам Петра Михайловича, одной из причин квартирной кражи. В последний раз я вышел из галереи С.АРТ в смешанных чувствах. Ну, грубо говоря, чего это Петр Михайлович такой бодрый-то после всех этих перманентных финансовых передряг. Галерейное дело хрупкое, а современное искусство, которым занимается С.АРТ, тем более. Другой бы расстроился, запаниковал, может быть, даже плюнул бы и ушел из бизнеса. Или, наоборот, в большой, что

ли, бизнес. А Войс-Тюленев даже вроде рад, что все оборачивается так непросто, с преградами, со скандалами. И я решил поговорить с Петром Михайловичем начистоту. Решил выведать секрет его оптимизма — и, может, взять на заметку: я вот, когда у меня не приняли в супермаркете просроченную банку с консервированными ананасами, очень расстроился. И не из принципа, а из-за денег. Мне жаль денег на тухлые ананасы, я какой-то слабый, неустойчивый в этом смысле — в финансовом. Потом еще возникала интересная тема — деньги и искусство. Может, в этом дело? Может, файн-арт микширует эти примитивные финансовые переживания? …Мы разгуливали по небольшой неотремонтированной галерее. Разумеется, Петр Михайлович с воодушевлением стал отвечать на вопрос. Собственно,

ответ сформулировал он быстро, долгой была аргументация.

— Человек, у которого есть деньги, должен посвятить себя управлению этими деньгами. Получив деньги, ты должен их сохранить, бросить все на это. И не каждому дается такое умение. Мне не дается. Я предположил, что дело в бизнесе: торговать искусством — это так специфически. Петр Михайлович терпеливо окинул меня взглядом и проговорил: — Да, бизнес в современном искусстве это отдельная, сложная тема. Но лично я этот бизнес и не имел в виду. Придется объяснять издалека.

Ельцин I Издалека — это, оказалось, из проклятых девяностых. Войс стал с наслаждением вспоминать, я с наслаждением слушать. А как еще?

— А ведь мы были первым кооперативом, которому разрешили работать с

69 архитекторы страны, на нас переключали серьезные заказы — мы работали продуктивнее всех Моспроектов, вместе взятых. Дела шли хорошо, но разбогател я не на архитектуре. А Ельцина через пару дней после той знаменательной выставки сняли.

государственными лимитами, с бюджетом, если на сегодняшнем языке. Нам разрешили одновременно с Артемом Тарасовым. Живописная была история. Мы захотели создать архитектурный кооператив, проектировать не только и не столько для частных лиц, а для государственных организаций. Кажется, семнадцать или восемнадцать согласований надо было получить. Предпоследняя подпись — Лужкова (он тогда в Москве курировал кооперативное движение), последняя — у секретаря МГК Ельцина. Мы благополучно добрались до Лужкова — чтобы нас утвердить, нужна была личная встреча. Договариваемся с его секретарем. Он неожиданно предложил: давайте-ка в час, да, в час ночи вас устроит? Ну в час так в час. Приходим, а там очередь, мы не последние на прием записаны. Разговор с Юрием Михайловичем запомнился тем, что он сразу стал учить нас проектировать. Выговорился, вроде остался доволен. Сразу не подписал бумагу, мы еще встречались — но в результате все хорошо, осталась только

подпись Ельцина. Тот же секретарь Лужкова надоумил нас устроить свой стенд на выставке каких-то технических достижений и кооператоров, не помню точно, — туда ожидался приезд Бориса Николаевича. И он появился: как Петр I стремительно летел вдоль стендов: плащ развевается, свита едва поспевает. Помощник Лужкова, как и обещал, притормозил его у нашего стенда. Мы все красиво сделали, наглядно — Ельцин с интересом слушал, он любил с архитекторами разговаривать. Кстати, я бывал в то время в Свердловске: все, что при Ельцине построено было — ну… на прибалтийском уровне. А для СССР это значит современно и качественно. Так вот, Ельцин нас послушал и сказал «разрешить». А рядом увидел стенд Тарасова. А Тарасов мечтал продавать компьютеры госучреждениям — МВД хотел компьютеризировать, судебные органы. Ельцин и его выслушал внимательно и тоже резюмировал «разрешить». Так мы стали коммерческой организацией. Заказы повалили, с нами сотрудничали лучшие

Разумеется, как разбогатеешь на проектировании, что это за богатство? Кооператив АРТ Тюленева с товарищами ждали великие дела, прекрасные комбинации, композитором которых, кстати, и был Петр Михайлович. Вот, например, удобрения. Все помнят, что в те годы в почете была русская мочевина и прочие советские удобрения. Китай очень нуждался. А в Китае был ширпотреб. А валюты на этот ширпотреб тогда как раз и не было. И кооператив АРТ берется за проектирование санатория, нормального советского санатория. Сложилась композиция: достать удобрения для китайской стороны, которая расплатится частично ширпотребом, частично готовностью построить спроектированный АРТом санаторий. Деньги за проект уйдут на удобрения, за бартерный ширпотреб кооператив выручит деньги да еще получит возможность заработать на строительном подряде — вот такая комбинация. Она, кажется, и не получилась по каким-то причинам, но никто не расстроился, потому что удобрения хорошо пристроили — за них выручили китайские одноразовые шприцы. Совершенно неожиданно они озолотили АРТ и его обитателей. «Получилось пять концов, мы все стали миллионерами», — вспоминает Войс и будто сам удивляется сказанному. Все как положено: машина с водителем, для жены куплены два магазина — чтобы трудилась, чудеса всякие… По бизнесу Петр Михайлович общался в Таллине с главным санитарным врачом железных дорог Эстонии. И вот незадача — нет билетов обратно в Москву, дефицит. А поезд вот-вот отойдет. Решилось не просто, но красиво: железнодорожный врач распорядился прицепить

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

Одноразовый вагон

Петр Михайлович понял, что нужно искусством самому заниматься, не доверять консультантам

дополнительный вагон, в котором Тюленев в одиночестве и доехал до столицы СССР. Бизнес развивался, АРТ распался на восемнадцать кооперативов, Тюленев, как и положено, организовал художественную галерею, S.ART — С.АРТ по-нашему: советское искусство. И даже поучаствовал в первом «Арт-Мифе». Как вспоминает Войс (с энтузиазмом, разумеется) — провалились практически. Не то выставили, не тех художников. Петр Михайлович понял, что нужно искусством самому заниматься, не доверять консультантам. Но не это откровение было главным. Приблизительно в то же время ему в голову стали приходить вещи посерьезнее.

Дядя Юра — Однажды я проснулся и очень удивился: я понял, что меня окружают совершенно чужие и неинтересные мне люди, я занимаюсь бессмысленными, пустыми и опасными к тому же делами.

Вокруг денег возникли люди, которые должны были выбивать долги, защищать заработанные деньги. Делалось это, разумеется, не по закону, по закону ничего не заработаешь и ничего не защитишь. Бизнес стоит на понятиях. На плаву держатся те, кто эти понятия усвоил и руководствуется ими. А больших успехов добиваются те, кто рискует рамки этих понятий раздвинуть, перейти на более высокий уровень — ну и кому удается при этом выжить. А мне как-то сразу стало некомфортно в таких условиях, я, может, не такой дерзкий; мне хотелось, чтобы все правильно было, все по закону. Правда. Однажды возвращался домой по набережной и подумал: а хорошо бы сейчас разогнаться, пробить ограждение — и в реку. И все проблемы снять. Сначала АРТ пытался учиться на примере партнеров. С ними случались из-

вестные в те годы несчастья — людям ломали ноги, некоторые исчезали. Параллельно происходит стихийный тендер на «крышу» для кооператива. Первыми предлагают себя дагестанцы. Но победили, конечно же, чеченцы: не менее жестокие, но более интеллигентные. Потом чеченцы ушли на первую одноименную войну и «крышей» стал Дядя Юра, московский авторитет, который дело защиты провалил. Магазин Галины, жены Тюленева, подожгли. Через какое-то время поджигателей и воров нашли, но милиция, разумеется, ничего делать не стала. Потом было вооруженное ограбление второго магазина Галины. Дядя Юра повел себя почти как милиция — замял дела. И окончательно «крыша» отличилась в истории с Салтыковкой: этот первый «элитарный коттеджный поселок» спроектировал АРТ, и в проекте компания была партнером. А руководительница этого дела деньги собрала, а строить не строила. Люди стали немного волноваться — к Тюленеву приехали, напри-

мер, чеченцы, не «крыша», а другие, не поехавшие воевать, а вложившие деньги в Салтыковку. Они попросили как минимум деньги назад. Крыть было нечем, Тюленев обратился к командирше с вопросами и аналогичной просьбой: отдай средства. Хозяйка как-то не отдавала, а Дядя Юра, видя грусть Тюленева, предложил помощь. И вот звонит властелина Салтыковки и просит о встрече: подъезжайте ко мне, сейчас все и решим. Тюленев едет. В результате он оказывается в комнате, где на него смотрят двадцать или двадцать пять мужчин. Они сидят, Тюленев стоит и отвечает на довольнотаки риторические вопросы мужчин. Похоже на парткомиссию перед загранпоездкой. Но результат другой — Тюленеву настоятельно рекомендуют забыть о Салтыковке, ее хозяйке и тем более о претензиях. После встречи подошел и Дядя Юра, произнес поэтический, но туманный микроспич приблизительного такого содержания: ну завалили бы эту женщину, посадили бы на ее могиле яблоньку — но понимаешь, Петр, эта

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

71

яблонька не плодоносила бы золотыми монетами... А жена Галя объявила, что разведется с Тюленевым, если он не завяжет с бизнесом. Петр Михайлович и завязал — оставил только галерею С.АРТ: он вдруг почувствовал, что это его дело. Вроде и не бизнес в прямом смысле слова, где есть «крыши», переломанные ноги и другие отчаянные прелести, но, с другой стороны, при грамотном подходе и терпении приносит доход.

Декоративные деньги — Я понял одно: большие деньги — для больших людей. Сначала переживал даже — не справился, вышел из большой игры, испугался. А сейчас думаю об этом иначе: мой галерейный бизнес интересно устроен — он дает заработать ровно столько, сколько нужно для того, чтобы им заниматься спокойно. В современном искусстве нет прейскуранта — это во многом удача, везение. Хотя, как ни странно, больше справедливости. За ма-

ленькие по бизнесовым меркам деньги у меня есть круг общения, который меня устраивает, интересное дело. Жена.

— А с художниками дела вести каково?

— Да нормально. Это же, говорю, дело живое. Не получается продать картинку за ту цену, которую просит художник, всегда можно договориться: на ценообразование влияют личные отношение. С точки зрения бизнеса это никуда не годится. А мне так больше нравится. Художник вообще к деньгам относятся специфически… ну настоящие, честные художники. Деньги для них… они на них смотрят как на арт-объект, как на декоративный элемент. У меня даже выставки были про деньги: «Деньги на дороге» и «Пятая власть», «Кумиры от Кутюр». Смешно, но, как и в жизни, в современном искусстве деньги трактуются как фетиш. Только у художника фетишизация как-то веселее получается. Я даже рад, что терял в свое время деньги. И я деньгам этим потерянным благодарен — они показали мне мое место, справедливое место. И это место мне нравит-

ся, я получил главное: возможность высказываться так, как я считаю нужным, говорить, что хочу. И псевдоним выбрал Войс, потому что — голос. Деньги это, конечно, бог — потому что универсальный эквивалент. В деньгах нет дьявола, деньги, как всякий бог, стараются расставить все по справедливости, согласно личным коэффициентам. Парадокс в том, что этому богу нельзя поклоняться, да и верить необязательно. Достаточно знать, что он есть — тогда и возникнет гармония, которая и есть справедливость. Золотое сечение, которое, получается, не грех и деньгами померить. Выходит, опять надо искать — свои деньги. Надо вычислить свою норму — и в зависимости от найденного результата добрать недостающее или отсечь, избавиться от лишнего. Деньги не любят суеты — точно! Easy come and easy go — в самую точку! Все сходится, если правильно поставить дело. Петр Михайлович вот поставил ведь — и нам пора.

Всегда готов

русский пионер №11. октябрь-ноябрь 2009

75

русский пионер №11. октябрь-ноябрь 2009

77

русский пионер №11. октябрь-ноябрь 2009

79

Специально для «Русского пионера» В своем произведении, умышленно сочиненном для «Русского пионера», известный писатель Дмитрий Глуховский, как всегда, по-своему переиначивает главную тему номера и предлагает глубоко художественно-публицистическое осмысление денег.

81

рассказ дмитрия глуховского рисунки: николай пророков

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

■■■

Из окна Иванова, заслоняя собой вид на город, было видно только непостижимо большой воздушный шар с надписью «Вперед, Россия!». Андрей Рогов смотрел на этот шар, моргал, пытался проглотить вставший в горле ком, силился что-то сказать и не мог…

— Прости, Андрюш, ничего личного, — дежурно вздохнул Иванов. Тело Рогова сковал могильный холод. Эта гангстерская отговорка, с которой его сейчас заливали цементом, готовясь сбросить в Гудзон забвения, и эта гангстерская легкость и безжалостность, с которой ему вынесли приговор… Нет, его не пугали, просто решили с ним расправиться, не объясняя даже, где и когда он оступился, как будто он не служил им верно все эти годы. Им? Народу!

— Лучше пристрели меня, — попросил Рогов у Иванова.

— Ну-ну, зачем драматизировать? — холодно улыбнулся тот. — Жизнь не заканчивается.

— Для ведущего самой рейтинговой программы канала — с отлучением от эфира?!.. Разумеется, жизнь заканчивается! — с жаром воскликнул Рогов.

— Некогда самой рейтинговой, — поправил его Иванов.

— Да, я видел, цифры падают… Но это сезонное! И в прошлом году апрель был мертвым… А с сентября я планировал…

— Человек предполагает, а Бог располагает, — Иванов погладил обложенный свежими фруктами и цветами белый гербовой телефон на своем столе.

— Неужели приказ сверху? — Рогов сразу сник, прекратил трепыхаться в своей заполненной цементом бочке.

— Приказы сверху в нашей стране только юридически оформляют коллективное бессознательное, — ответил Иванов. — Был опрос ВЦИОМа. Спрашивали — что вы думаете о передаче Андрея Рогова. Спрашивали — идет ли она на пользу телеканалу. Спрашивали — что вы думаете о Рогове в целом. Иванов разворошил бумаги на своем бескрайнем столе, нашел нужную — с клеймом ВЦИОМа — и откашлялся.

— Читать?

— Читай! — словно Овод, командующий «Огонь!» своим палачам, произнес Рогов.

— Читаем… Так… Так… А, вот. Большинство респондентов считают, что передача Андреяа Рогова утратила свою первоначальную искру… За десять лет в эфире… Шестьдесят три процента… Надуманные проблемы… Семьдесят процентов… Отсутствие настоящего конфликта… Пятьдесят восемь процентов… Предсказуемость результата голосования зрителей… Шестьдесят процентов… Излишняя интеллигентность ведущего… Девяносто процентов. Вяло, короче. Нету адреналина.

— Но моя аудитория любит…

— Андрей! — Иванов назидательно помахал результатами опроса. — Нет твоей аудитории. Есть наша аудитория. И наша аудитория полюбила новую яркую концепцию вещания телеканала. Нашей аудитории нравятся сюжеты о том, как бультерьер съел младенца. Нашей аудитории интересна расчлененка. Наша аудитория хочет смотреть, как карлик в прямом эфире ведет репортаж из-под юбки Пугачевой. Это актуальные, жизненные темы. Что ты можешь предложить нашей аудитории?

— Я мог бы… — Рогов хватал ртом воздух, судорожно пытаясь придумать хоть что-нибудь.

— Андрей! Наша программная политика зиждется на трех китах: секс, смерть и деньги.

— Дай мне еще один день! Я исправлюсь. Завтра же принесу тебе концепцию обновленной программы, которая будет гармонично вписываться в ваш эфир. Программы, которую будет смотреть вся страна! Настоящий конфликт. Горячие темы… В голосе его сквозило такое отчаяние, что Иванов, внутренне уже поздравивший себя с победой в этом непростом бою, похваливший себя уже за проявленные стойкость и мужество, в последний момент дрогнул.

— От меня, сам понимаешь, ничего не зависит, — промямлил он. — Напишешь концепцию — скинь на почту.

— Да, да. Ты уж только перешли им, — заторопился Рогов. — А я все сделаю…

— Завтра чтобы все было. А то там на твое место уже очередь… Племя молодое, незнакомое, — усмехнулся Иванов.

■■■

я по свое му лоф ту, обд умы вая До глуб окой ноч и Рогов металс тбук у, занося на хард-диск ноу к пла н спасен ия. При ник ал по тут же сти рал, хле стал себя робкие, тще душ ные иде и, и его сал бро и е коф ил вар водой, щек ам и умы вался лед яной в ву при ход ила нов ая мыс ль, голо в что ому пот ть, ипа вык же зу сра ти ген иал ьной, но поч первую секу нду каза вша яся ий. нен сом й лото кис разъ едае мая себе он. Нуж но надели ть Нужен ребрен дин г, твердил . Им недостаточно конфли кта? програм му новой энергети кой пер едач у более дра мат ичной. Что ж, Рогов зна л, как сделать даст им запоминающ уюс я кар Не хватает зрел ищности ? Он дать зу сра ть и назв ание, что бы тин ку! Мож но будет поменя Да! чил ись, теперь все всерьез! кон ы игр ауди тори и пон ять: Но вот тема? тол ько что прошед шей Для первой его пер едачи, а. С одной стор оны — глоб аль ребрен дин г, нуж на ярк ая тем и ая ятн пон — гой дру ба. С ная, госу дар стве нного мас шта . хватает госу дар стве нно сти Не с? Сек у. дом каж зкая бли кур енц ия… Смерть? Сли шком бол ьша я кон л поз дние новости. Попал ючи вкл в Рого сь, вши Изм учи р-м инистр осм атри вал мье пре на эконом иче ски й блок: лутол ько что введенн ые в эксп новейш ие возд ушн ые шары, ом, ветр ым адн зап овен ным атац ию. Наполн яем ые бла госл вал и, расп рям лял ись, как ожи тро быс нты гига ые нов паруси на, разд ува лис ь, как гор стра ен кол сама под нимающ аяся с размеров. дел ивые кле щи невообрази мых ья рее т деся ток тре хсот меолж Пов ями пол над и — Миг аем ых ветр ом с запада… дув под тровых возд ушн ых шар ов, году состави т более сем и «Приро ст экономи ки в этом — ы, сообщил корреспондент. процен тов, — любуясь на шар ВВП ие оен удв году 0 202 к ное Так им образом, зап лан ирован о лет ран ьше уста нов лен ног будет дос тиг нут о на пят ь срока!» ил теле виз ор и полез в Рогов, чернее туч и, вык люч аствовал себя сей час, как пасс мор ози лку за вод кой. Он чув иссаж я ици мил а», которого жир поезда «Сол ика мск –Мо скв , как раз когд а лучезарная нке уста пол м юче вон на то вает гдеите льно красивой жиз руж вок голо и желанная стол ица с ее вда леке… нью тол ько забр езж ила где- то и не успел. так в Рого ки вод ть пну Хло я провод ниц а, улыбнулась ива Его муз а, словно жалостл езн ую под нож ку, и Рогов, спо ему и милости во отк инула жел уг вдр ие увш лын нах я набива тык аясь на сып уче м гравии, аюа, успел-таки наг нат ь отъ езж тбук ноу е тур виа кла на и иде расраск и, ку чит ь на под нож щий гол убой вагон, успел вско тяжело дыша, забратьс я тья, счас от и бега невшийся от вну трь. мозговой шторм, он упоряЕле уня в разбуше вавш ийс я ал кнопку «Send». доч ил креати в в «Ворде» и наж

83

— Новое оформление студии — тоже браво. Ринг, залитый жидкой грязью, на котором будут лоб в лоб сталкиваться политические оппоненты — это красиво

■■■

На этот эфир Рогов собирался как на дуэль, как на последний бой. Лично присматривал за рабочими, которые заполняли ринг жидкой грязью, две ночи напролет как школьник зубрил редакторскую справку по экономической ситуации в стране, как тренер сам массировал плечи обоим героям… Потом, когда студия уже наполнилась отборной публикой — не какими-нибудь старушками по пятьсот рублей за передачу, а ухоженными женщинами и мужчинами среднего возраста по две с полтиной, Рогов надел свежевыглаженную белую рубашку, глубоко вдохнул и перекрестился. Все, пора!

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

■■■

— Твои мольбы услышаны, — произнес Иванов. — Тебе дают еще один шанс. Давай обсудим концепцию по пунктам. Рогов в экстазе перекрестился.

— Что понравилось, — начал Иванов. — Во-первых, удачная мысль о смене названия. Рогов скромно потупился.

— Новое оформление студии — тоже браво. Пусть это и обойдется нам в копеечку, но оно того стоит. Ринг, залитый жидкой грязью, на котором будут лоб в лоб сталкиваться политические оппоненты — это красиво. Единственное, ты вот тут предлагаешь, чтобы герои были одеты в борцовские трико. Мне лично кажется, что строгие костюмы дадут больше контраста. И еще можно считать баллы по итогам раунда… Кто проигрывает раунд, снимает с себя одну деталь одежды. Это позволит подключить женскую аудиторию.

— Отличная идея, — согласился Рогов.

— А если тема, например, свобода слова… Можно там Хакамаду позвать от демократов, а от «единороссов», скажем, Хоркину, — начал фантазировать Иванов. — Молодец, в общем! — похвалил он Рогова.

— Как озарение вчера случилось, — зарделся тот.

— Теперь о неприятном, — оборвал его Иванов. — Тему ты выбрал опасную для первого выпуска. Не боишься, что ситуация выйдет из-под контроля? Все-таки прямой эфир!

— Но они же хотели конфликта! Хотели ведь настоящую проблему!

— Допустим. Но стоит ли сейчас, когда в стране наступила долгожданная стабильность, тревожить народ апокалиптическими пророчествами? Зачем заставлять его задаваться лишними вопросами?

— Рейтинги будут, — уверенно сказал Рогов.

— Будут, — согласился Иванов. — Ну, смотри… Не удержишь в правильном русле — мы с тобой не знакомы и никогда раньше не встречались, сам понимаешь. Тебе-то терять нечего…

— Возьму всю ответственность на себя! — решительно насупился Рогов.

— Иди готовься, — Иванов поднялся из кресла, сжал Рогову руку.

— Погоди! — в гримерку шагнул Иванов. — Вот, тебе просили передать… Он разжал кулак. Внутри оказалась маленькая бархатная коробочка — из тех, в каких принято преподносить обручальные кольца. Рогов осторожно поднял крышку…

— Что это? — он покрутил в руках миниатюрный наушник телесного цвета.

— Внутренний Голос, — произнес Иванов. — Это тебе только на время эфира. В нем будут комментарии от нашего куратора из администрации. Если собьешься, Внутренний Голос подскажет. Рогов молча кивнул и осторожно вложил крошечный Внутренний Голос в ухо. По-военному отдал Иванову честь и вышел из гримерки.

— Это программа «Мордобой» и я, Андрей Рогов! Вы ждали продолжения этого поединка десять лет, и сегодня он состоится! Дамы и господа, поприветствуйте наших героев! В левом углу ринга — политический супертяжеловес, бессменный лидер ЛДПР Владимир Жириновский! Хорошо натренированная студия взорвалась овациями.

— В правом углу — возвратившийся в большую политику после травмы и многолетнего перерыва Борис Не-еемцов! Хорошо натренированная студия жидко похлопала.

— Для этого грандиозного матч-реванша мы выбрали самую острую тему! Тему, которую не обсуждают по телевидению…

— Кхм-кхм… — сказал Внутренний Голос.

— Потому что просто не решаются за нее взяться! — выкрутился Рогов. — Кто угодно, но только не мы! Но, прежде чем наши герои схлестнутся в схватке, давайте посмотрим сюжет, подготовленный нашими корреспондентами! Над рингом, чуть не погрузившись в жидкую грязь, развернулся экран. Заработал проектор, и белое экранное полотно превратилось в синее-синее небо, по которому под симфоническую музыку поплыли огромные воздушные шары. Потом вкрадчиво вступил закадровый голос: «В последние десять лет экономика России растет ударными темпами. Денежные поступления в бюджет увеличиваются в среднем на десять процентов ежегодно. ВВП — на семь процентов в год. И происходит это прежде всего благодаря сооружению и вводу в эксплуатацию сверхсовременных воздушных шаров. Используя благоприятную климатическую конъюнктуру, правительству сегодня удается не только полностью выполнять социальные обязательства, но и повышать зарплаты бюджетникам в среднем на двадцать процентов в год, а пенсии — на восемнадцать процентов…» На экране появились циклопические ангары, в которых муравьи-рабочие шили оболочки воздушных шаров, проводили испытательные надувы, собирали высокотехно-

— Красавец… — полувнятно шепнул Внутренний Голос, когда по экрану поплыл могучий, окрашенный в державный триколор шар с надписью «Петр Великий»

сата, кле или киломе тры гиб логи чные приемн ики кон ден ких гофрир ова нны х тру б… но развивается и шар о«…Вслед за возд ухопромом бур я сотн и тыс яч раб очи х мес т. строите льная отрасль, созд ава ляю тся в деве лоп мен т, в авто Зарабо тан ные сре дств а нап рав » пром, на сооруже ние дор ог… омразви тия — сти лиз ова нэкон Мин а тип На фоне лого а е дву главого орла — возн икл ног о возд ушного шара на фон про лась ели под ва Голо ва. голо чья-то говорящ ая бор одатая жай шие два года . гнозам и рос та рын ка на бли мов поволжско е поле… И пос я имс рав отп час «А сей ики . ном эко й ско сий рос ца три м, как бью тся эти серд и стратеги ческ ими объ екта ми, Воз душ ные шары счи таю тся про ппе гру ной моч ей… Но съе сюд а не част о пус каю т гост ов, шар из н оди на ь нут ник про грам мы «Мордо бой» уда лос ь ». нашей стра не берутся ден ьги что бы пок азат ь вам, отк уда в . улся ркн смо в нервно Вну трен ний Голо с в ухе Рого ушного шара!» — пре двозд трь вну м яне загл е айт «Дав стви тельно уви дела дей а лик пуб лож ил корреспондент, и грапри помощи ком пью терной разр ез шара, отрисован ный фик и. сверхпр очной син тети че«Шары изго тавл ива ютс я из денсирующ им пок рыт ием на ской паруси ны с особым кон я мат ериала, который требуетс вну трен ней поверх нос ти. Из рейить пош бы о был но мож а, для производст ва одного шар л тен ште йна !» — гордо отмети тузы для всег о насе лен ия Лих корреспондент. хмощны х тягачах они «Ког да шары готовы, на свер ван ия. Здес ь их подерты разв о ног вывозят ся к мес ту пос тоян нес кол ьки х вер толе тов Ми-26 нимают в возд ух при помощи жащ ие рам ы. Все рам ы сооружа и надеваю т на огр омн ые дер эфф екее бол но мож как ам шар ютс я так, что бы позвол ить . ые пот оки, иду щие с запада тивно захв аты вать возд ушн увозд ся яют олн нап уже шары Всег о чер ез нес кол ько мин ут …» хом о шеп нул Вну тре нни й — Красаве ц… — пол увн ятн мог учи й, окраше нны й в дер Голо с, когд а по экрану поп лыл й». ики Вел тр «Пе ью жавный три колор шар с над пис а на вну трен них стен«Под действием западного ветр сат. азуе тся денежн ый кон ден ках шар ов пос тоя нно обр рая кото е, онк вор к — з вни ает Есте стве нны м образом он стек бы уходят тру Эти бе. тру й нно ова рир ведет к сверхгибкой гоф

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

85 к самой земле, где денежн ый конденсат собирается в сверхвмести тельны х приемн иках-сб орника х. В них конден сат преобразуется уже в пачки банкно т. Послед нее достижение воздухопрома — производство из конденсата новых пятиты сячных купюр. Именн о отсюда деньги попада ют в Центро банк, в бюджет Российской Федера ции, на фондов ый рынок, в государ ственн ые и частные банки и наконе ц через кредит ы или зарплаты — в карман ы гражда н». Вся студия, будто на сеансе Вольфа Мессин га, зачарованно уставилась на экран. У некоторых зрителей непрои звольно сжимал ись пальцы. Кое-кто даже рефлек торно сглатывал. И вдруг один из титани ческих воздуш ных шаров начал сдувать ся! «Но что, если наше благосо стояние не вечно?!» — каркнул коррес понден т. Публик а в ужасе охнула и принял ась растеря нно переше птыват ься. Рогов усмехн улся, довольный произведенны м эффектом.

— Вот сейчас было на грани, — произнес Внутре нний Голос.

— Слово Борису Немцову! — громых нул Рогов. В полурасстегну той льняной рубашке, загорел ый и отдохн увший, Немцов подвернул штанин ы и сделал осторожны й шаг вперед.

— Сегодн я в стране постро ены и действуют около двадцати тысяч воздуш ных шаров, — начал он издале ка.

— Двадцать три тысячи девятьсот тринад цать, — вставил Рогов.

— Сука, прини жает наши успехи , — проши пел Внутре нний Голос.

— И все они разверн уты на запад, — сказал Немцов, брезгли во вступа я в грязь.

— А вам-то чем запад не угодил ? — широко шагнул вперед Жириновский, сразу провал ившись в болото по колено. — Я думал, вы их любите…

— При чем здесь это? — Немцов засучи л рукава и принялся кружит ь вокруг Жириновского. — Разговор ведь не обо мне… Это государ ственн ый вопрос…

— Да потому что вы продал ись давно! Потому что вам заплат или, чтобы вы смуту сеяли! Однозн ачно!

— Жириновский бросился вперед , головой ударил Немцов а в живот, и тот, крякну в, осел.

— Позвол ьте… Но почему… — Немцов поднялся, отряхнулся, — почему у нас строят все ловушк и для ветра, все воздушные шары только лицом к западу ? Почему такая непред усмотрительность?

— А куда их еще строит ь? Ветер во все времена дул с запада на восток, приход ится признать, — Жириновский подобрался поближе. — У вас что, лишние средств а есть во все сторон ы рамы строит ь? А вы подели тесь с государ ством! У вас вот дача в Антибе, давайт е продай те ее! У вас дети в Майам и отдыха ют! Чтобы вербов аться удобне е! Подонок!

— Жириновский изловч ился и швырн ул горсть грязи Немцов у в глаза.

— Дорогие телезри тели! Вы можете поддер жать одного из наших героев, позвон ив по телефонам, которые сейчас высвечены на ваших экрана х. Вы платит е только за телефо н-

ный разговор с Домин иканской Респуб ликой! И пока… Пока с отрывом в тридца ть процен тов лидирует Владим ир Жириновский, — глянул прямо в камеру Рогов.

— Но вдруг ветер однажд ы переме нится?.. — робко предпо ложил Немцов, прокаш ливаяс ь и снова поднимаясь с колен. — Вдруг однажд ы он подует с востока? Эти рамы… Эти ловушк и для ветра… Их можно было бы хотя бы сделать подвиж ными… На шарни рчиках , там… Чтобы поворачивать вслед за ветром…

— Сейчас пора бы сбалансировать либера льную истерику, — подска зал Рогову Внутре нний Голос.

— За всю истори ю наблюдений в послед ние десять лет такого не было! — встрял Рогов. Но инициативу перехв атил Жириновский — наверное, у него имелся собстве нный Внутре нний Голос и он тоже призывал к действи ю.

— Да что вы нас пугаете?! Что вы народ пугаете? Нас не запугат ь! У нас пенсии во как растут! У нас военные кварти ры получа ют! У нас медици на! У нас космос ! Балет! Наноте хнолог ии! Мы народ, победи вший фашизм! — удар за ударом уминая нос Немцов а, переше л в решающее наступ ление Владим ир Вольфович.

— Но почему…

— Брейк! И у нас вопрос участн икам схватки от одного из судей! — Рогов знал, что слишком быстро е пораже ние оберне тся низким рейтин гом. — Слово поэту Игорю Перепе лкину. Перепе лкин, худой и сломле нный, скверно одетый, с эполета ми из перхот и на костля вых плечах , поднялся со своего места. Обычно он был подавлен, выглядел как алкого лик и сильно заикался, поэтом у его часто звали защищ ать либера льные ценнос ти в полити ческие ток-шоу. Но сейчас Перепе лкин держался непривычно уверен но и почти не горбился. Рогов настор ожился, опасаясь провокации.

— А… А… Ска-а… Ска-а-ж ите. А если ветер во… вообще сти… стихне т? — с искрен ним интере сом спроси л он.

— Так… Готови мся уводит ь студию… На резерве две серии «Ментовских войн»… — окреп и стал раздавать приказы Внутре нний Голос. Понимая, что вот-вот случит ся непоправимое, Рогов, не прислу шиваяс ь к нему больше, сам переше л в наступ ление.

— Да что вы говори те такое? Ветер в нашей стране дул всегда!

— Еще до Петра Великого, до Ивана Грозного, со времен основа ния государ ства Российского деньги тут делались из воздух а! — поддер жал его Жириновский. — Говори ть, что ветер однажд ы иссякнет, может только вредит ель! Только трус! — он разбеж ался, оттолк нулся от ограждения и с лету заехал Немцову локтем в лицо.

— Погоди те с сериалом, — смилос тивилс я Внутре нний Голос.

— Воздух у как основе благосо стояни я нашего государ ства и нашего народа нет замены! — Рогов, увлекш ись, сам перелез за ограждение, и побежа л к сжавше муся Немцов у.

— А я-то что? Я ничего и не говори л… — тот прятал голову в руках, пытаяс ь защити ть от ударов лицо.

— Ветер дул, ветер дует, ветер будет дуть всегда! —

87

Жириновский сел на Немцова сверху и принялся топить его в грязи. — А такие наймиты, такие враги народа, как вы, просто мутят воду, потому что надеются однажды сами оседлать наши воздушные шары…

— По итогам зрительского голосования победил Владимир Вольфович Жириновский! — Рогов схватил Жириновского за пятерню со сбитыми в кровь костяшками. — Борису Немцову засчитывается поражение! — он пнул ойкнувшего политика.

— Еще поживешь, — шепнул ему Внутренний Голос.

— Спасибо вам! — крикнул Рогов. — Спасибо всем, кто смотрел эту передачу! Воздуха хватит на всех! Дышите глубже!

— Всем спасибо! — прогундосил на всю студию режиссер. — Эфир окончен. Рогов, изможденный, но абсолютно счастливый, присел на краешек ринга и закурил. Подошел Иванов, ласково потрепал его по загривку.

— Двенадцать с половиной процентов. Доля тридцать. Пятьдесят тысяч звонков в Доминиканскую Республику, твой интерес учтен. Рогов устало улыбнулся, развел руками.

— Слышь, чё-то он не дышит, — рабочий попинал лежащего лицом в грязи Немцова.

— Черт, увлеклись… — Рогов почесал в затылке. — Но зато какие цифры... — он зажмурился и затянулся глубоко, как после оргазма.

■■■

«Прослушайте прогноз погоды на завтра, 1 июня 2008 года. В Москве будет солнечно, температура — днем плюс двадцать, ночью плюс пятнадцать градусов. На всей территории России завтра будет дуть сильный западный ветер. Ветер будет дуть и всю неделю…»

— Ветер теперь будет дуть всегда, — подмигнул себе в зеркало заднего вида Рогов и переключил радио на музыку.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

— Слышь, чё-то он не дышит, — рабочий попинал лежащего лицом в грязи Немцова.

— Черт, увлеклись… — Рогов почесал в затылке.

— Но зато какие цифры...

Андрей Князев. Инна Чурикова и Виктор Павлов

89

И классики когда-то были молодыми. И чушь прекрасную несли. Короче – ни в чем себе не отказывали. Рекомендуем всмотреться в лица еще молодых, но уже счастливых советских звезд (спасибо Фотогалерее имени братьев Люмьер за предоставленные фото), казалось бы, вовсе не за тем, чтобы проиллюстрировать расхожее мнение, что, мол, по молодости все сойдет и счастье неизбежно. А если честно, то именно за тем.

Владимир Лагранж. Евтушенко. 1977

русский пионер №11. октябрь-ноябрь 2009

Василий Егоров. А.Н. Косыгин в головном уборе вождя индейского племени. 1971

91

Андрей Князев. А. Папанов у своего автомобиля. 1960-е

русский пионер №11. октябрь-ноябрь 2009

Андрей Князев. Актриса Людмила Хитяева

93

Александр Забрин. Б. Гребенщиков, А. Липницкий, С. Курехин. 1982

русский пионер №11. октябрь-ноябрь 2009

Владимир Мусаэльян. Л.И. Брежнев во время прогулки на яхте

95

Михаил Трахман. Ольга Лепешинская. 1950-е

русский пионер №11. октябрь-ноябрь 2009

В. Арутюнов. Андрей Миронов на гастролях в Одессе

97

Андрей Князев. Никита Михалков

русский пионер №11. октябрь-ноябрь 2009

Владимир Богданов. Ф.Г. Раневская. Ленинград. 1968

99

Борис Кауфман. В. Зайцев и его модель. 1970

русский пионер №11. октябрь-ноябрь 2009

Евгений Умников. Плисецкая. Съемка фильма-балета «Конек-Горбунок». 1962

101

Лев Бородулин. «Папа, больше жару». Артист Жаров. 1956

русский пионер №11. октябрь-ноябрь 2009

Николай Рахманов. Евгений Моргунов. 1960-е

103

Александр Забрин. Марис и Андрис Лиепа. 1982

четвертая четверть 105

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

инга аксенова

Урок мужества. Птички улетели. Правила разоблачения. Урок географии. Босфорский пленник. Наш корреспондент все-таки попал в тюрьму.

Вольно же демонстрировать мужество, когда тебе противостоит битюг, качок, слиток мускулов. А что если противник — существо хрупкое, тонкое, слабое, почти как птичка? Николай Фохт решает драматическую дилемму: наказать зло, явленное в девичьем обличье, или простить — подумаешь, всего-то несколько зеленых бумажек… текст: николай фохт рисунки: анна всесвятская Не люблю лишнюю ответственность — опасная это штука. Надо брать на себя только то, что способен сделать, не приходя в сознание, не отвлекаясь от приятного разговора или морской прогулки. Но иногда и выбора-то нет. Вот, к примеру, какой у меня был выбор, когда Анастасия попросила помочь ей оформить покупку и вывезти из салона Volvo 60 в новом кузове? Главное в ее аргументации было не то, что это последняя партия снятых с производства машин, даже не то, что для покупки необходимо было перевезти с места на место порядка 25 тысяч долларов и по дороге обменять их на рубли. Решающим аргументом Анастасии было то, что она не умеет водить машину. Да, есть права — а у кого их сегодня нет? Но это совсем разные вещи, не унималась девушка, — права и вождение.

Она была в чем-то права, конечно. Как я мог ей отказать? Да еще представьте себе: 179 см, красивые каштановые волосы средней длины, карие глаза, красивые ноги. В этом году она ходит в шортах — собственно, на это я и рассчитывал, соглашаясь. Предпочитаю юбки на девушках, но у Анастасии шорты получались исключительно удачно. Я заехал за ней в 12.00, поднялся на четвертый этаж, предупредив предварительно. Она открыла, уже готовая к действиям: в шортах, в короткой приталенной джинсовой курточке, в солнцезащитных очках Gucci. Деньги в фирменном пластиковом пакете гипермаркета «Карусель» — пока все шло по плану.

— Может, все-таки кофейку? Нервишки не выдержали, с улыбкой отметил я про себя.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

тимофей изотов

107

— Настя, договорились ведь: сделаем дело — и кофейку, и коньячку, и чего еще нальешь — все выпьем. А теперь давай по плану.

— В смысле?

— В смысле, вниз спускаемся. Лифта в Настином доме 1939 года постройки нет — для безопасности это хорошо. Как положено, я спускался впереди, поглядывая в пролет. Настя, благоухая и поцокивая каблуками, едва сдерживала себя, чтобы не обогнать меня — темперамент, скажу я вам. Вчера, когда за полночь мы обсуждали план… Ладно, не в этом дело. Без приключений вышли из подъезда.

— А тебя не смущает, что когда я на каблуках, я выше тебя?

— Не смущает, Настя, нет. Конечно, по всем правилам она должна была сесть сзади, но я ничего не мог с собой поделать: эти мимолетные касания во время переключения передачи добавляли мне мотивации, поддерживали адреналин на должном уровне. Мы ехали по Москве. Надо ли говорить, что я заказал в проверенном обменнике на Зубовском нужную сумму — там всегда хороший курс, да и знают там меня. Мы ехали по относительно свободной субботней Ленинградке, я переключал свои передачи, все шло по плану, мы уже выезжали на Тверскую-Ямскую, и вдруг… Я не знаю, что со мной случилось, это совсем на меня не похоже, это совсем не я, это даже анти-«я», но факт: впереди я увидел табло обменника с курсом намного лучше, чем мой. Нереально лучше. Я свернул в первый переулок, прижался. Настя, разомлевшая немного от быстрой поездки, только и спросила: — Что?

— Меняю план. Выиграем время и деньги.

— Ок.

Exchange располагался в ювелирном, банк известный. На входе — охранник в униформе. Лучше бы мент, но и это сойдет. Льготный курс от десятки — норма. Девица внутри: лет 25, пухленькая, ярковатый маникюр и маловато золота на руках — профессиональные кассирши зо-

Повторим урок

Все, что связано с перевозкой денежных средств, тщательно планировать. Деньги класть в неприметный пластиковый пакет. Если вы с девушкой, всегда идти впереди нее: заходить первым в любые помещения, само собой — в лифт, и выходить тоже первым. Никогда не менять план. Никогда..

Любые проблемы решать по горячим следам. Органы правопорядка привлекать в крайнем случае — если под угрозой уже физическая безопасность. Не знаю, как кому, мне Volvo не очень нравится — рафинированная какая-то машина. Женская, одним словом.

лото на пальцы нанизывают только так… стандарт, что ли? Фиг знает, это меня не смутило, глаза застила жажда наживы: получалось, мы с Настькой наварим лишнюю штуку баксов — это же пара опций на «вольвешник», подарок мой, можно сказать. Захлестнуло, короче говоря. Обратил только внимание еще на взгляд девицы — беспредельный немного. Но мало ли, может, амбициозная, фиг знает, по каким критериям кассирш теперь набирают. Дальше было так.

— Двадцать пять поменяете?

— Конечно.

— Курс тот, что указан?

— Разумеется. Выкладываю две котлеты из пакета в кормушку. Она притягивает кормушку к себе, делает движение, чтобы взять валюту, но тут как бы осекается.

— Одну секундочку, пусть деньги полежат, я проверю, хватит ли у меня рублей. Через минуту: — Знаете, есть проблема. Нормальными купюрами только две тысячи могу поменять.

— А остальные?

— По 10 рублей.

— Смеетесь?

— Ну вот так. Будете?

— По десять рублей не буду, это бред какой-то.

— Да, вот извините, но так уж... Думала, достаточно средств. Деньги тогда заберите, я их вот даже и не успела достать из лотка. Я взял пачки и двинул к машине. Когда уже закрыл дверь магазина, что-то во мне встрепенулось… Нет, если совсем честно, я все понял, но не мог сразу же признаться себе в этом. Сел в машину, завелся — будто во сне, отъехал метров триста, прижался. Достал пачки и пересчитал. Да, не хватало, на секундочку, четырех штук — из каждой пачки пропало почти одинаковое количество купюр.

— В чем дело? — Настя тоже расстроилась.

— Фигня получилась, Анастасия. Сейчас будем улаживать. Хотя не скрою, это будет непросто.

Достал пачки и пересчитал. Да, не хватало, на секундочку, четырех штук — из каждой пачки пропало почти одинаковое количество купюр И улыбнулся. Как-то сработало мгновенно. Со словами «мне надо кассу пересчитать» опустила шторку. Я засек время — через четыре минуты шторка открылась. Девочка хороша — глазом не моргнув, нежно так и с достоинством: — Я пересчитала кассу и обнаружила лишние 5 тысяч. Вот, пожалуйста. Извините.

— Угу. Так какой рост?

— 170.

— Значит, весишь 59, плюс-минус.

— Все ты видишь. Мы решили вопрос?

— Да. Привет начальству, береги себя. Я вышел очень довольный. Очень. Как важно не бросать концентрацию. Если бы настроился на терки с ее ребятами, деньги упустил. А продолжил с ней работать — увидел эту татушку на внутренней стороне запястья: две эти птички летящие, этот минималистский пейзажик — он решил ситуацию. Девочка сидела по малолетке,

галочки эти значат: «Их не судят». Любой мент, который будет смотреть ее документы, увидит, что сидела, — и разговор другой пойдет. Плюс наверняка без регистрации. Не дура же она рисковать. Хотя как сказать — лишнюю штуку с перепуга подложила… будут, значит, опции!

— Ну что? — Настя обреченно вздохнула.

— Все отлично.

— Поехали?

— Ага. Черт, погоди, еще одно забыл. Я вернулся к кассе. Постучал в зашторенное стекло. Она подняла жалюзи и мертво посмотрела в глаза.

— Косарь лишний, красавица. Аккуратней, ага? Она молча приняла и опустила жалюзи. Вот теперь все. Деньги мы поменяли хорошо. К сроку успели в салон. Взяли машину, и я, хотя редко на автомате езжу, прокатил Настю по завечеревшей уже столице. Машину поставили на стоянку, я попросил отложенный кофе. Настя не отказала. Все получилось в тот день — и это было чудо.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

Я бросил в рот две подушечки жвачки, прежде чем склонился к окошечку с наманикюренной беспредельщицей.

— Привет. Вот ведь какое дело, надо проверить кассу — было 25, осталось 20. Пошукайте там под прилавком, что ли, еще где.

— Да я даже не доставала ваши деньги из лотка, мужчина, что вы!

— Да, понимаю, но надо проверить. Денег нет.

— Я-то при чем тут?

— Какой у вас рост?

— Это зачем?

— Любопытно. Просто вы сидите, а мне интересно, какая вы в полный рост. От этого и вес зависит — от роста. Знал бы рост, я бы определил ваш вес с точностью до 400 граммов.

— Вы сумасшедший?

— Нет. Я расстроился. 5 тысяч — это слишком.

— Я уже все сказала. Я звоню менеджеру, сейчас они приедут и разберемся. Так, это уже хорошо. С одной стороны. С другой — если начнется разборка, дело окончательно выйдет из правового поля, а это морока. Я судорожно проигрывал варианты. По всему получалось, что у меня есть только визуальный и вербальный контакт с девицей. Приедут товарищи менеджеры — лишусь и этого контакта. Они отделят меня от девчонки, полчаса проболтают, придет сменщица — все, концы в воду. Параллельно с этими ужасными мыслями продолжаю жадно разглядывать кассиршу —то, что видно: руки, челку, фрагмент платья... Опа! Есть шанс. Озарение сделало меня сильным и уверенным. Ну таким, какой я преимущественна всегда.

— Я смотрю, в Москве недавно? — с удовлетворением отметил, как девушка поправила правый рукав кофточки. — Я не сука красная, мне денежку надо вернуть, я форс так глупо не отдам, я форс держу. А иначе — сейчас позову мента — вон он уже у моей тачки копошится что-то. Документы будем проверять, деньги в кассе считать. Подведешь своего менеджера-то.

наталья вороницына

109

Под воздействием чарующих строк Орхана Памука корреспондент «Русского пионера» Андрей Штефан устремляется в Стамбул, чтобы прогуляться по ночному Босфору, однако вместо этого, преданный другом, попадает в полицию, подозреваемый в подделке денег, чудом избегает страшной казни и, вырвавшись на волю, осуществляет свою мечту. текст и фото: андрей штефан рисунки: татьяна фохт

Пароход отчалил от одесской пристани и взял курс на Стамбул. Я бывал в Стамбуле и раньше, но всегда мечтал попасть в гавань бухты Золотой Рог по воде. На койке в моей каюте сидел апостольского вида мужчина с бородой и длинными волосами, стянутыми на затылке яркой желтой резинкой. Уж не священник ли, в первый момент подумал я, но ярко-оранжевая майка, штаны с кожаными вставками и запах дешевого бренди развеяли мое предположение. Через полчаса мы уже сидели в баре. Перед нами стояла бутылка водки, блюдо с селедкой, вареной картошкой и порезанным колечками луком. Мой сосед, как выяснилось, был сторожем, трактористом, работал в морге, одно время писал картины маслом, иллюстрировал детские книжки, календари, открытки. Одна знаменитая особа приобрела у него портрет Наполеона за большие деньги, однако наш художник раздал гонорар бомжам на вокзале. Еще он фотографировал людоедов в джунглях Папуа—Новой Гвинеи, пил сливовицу с диктатором Чаушеску.

Имени своего нового товарища я не запомнил. Он просил называть его Профессором. В момент нашего знакомства он работал известным писателем и ехал в вечный город, чтобы написать монографию об Османской империи. Мы не расставались всю ночь: выпивали в спасательных шлюпках, в бухтах канатов, в трюме — за здоровье капитана, за белый пароход, за черного кочегара. Профессор мне искренне понравился, и следующий день в Стамбуле мы договорились провести вместе. Выяснилось, что мой новый друг хочет отпраздновать в древнем городе свой юбилей. Ранним утром я проснулся на коечке в одежде и в ботинках. Чувствовал я себя скверно, казалось, что голова вместо мозгов заполнена сухофруктами. В проеме между койками, неловко свернувшись, храпел Профессор. Во рту у него был зажат догоревший бычок «Примы», на столике стояла початая бутылка ракии. Теплоход гудел, напрягая свои голосовые связки. Мы торжественно покинули воды Черного моря и вошли в про-

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

111

лив Босфор, мифические воды которого соединяют Европу с Азией. Я выбрался из недр корабля на верхнюю палубу. Свежий ветер и азиатский завтрак, приправленный ядреным перцем, почти изгнали хмель из моей головы. Я швырял остатки бутерброда парящим, словно привязанным невидимыми нитями к палубе старенького теплохода бакланам. Пернатые ожесточенно дрались за каждый кусок, неизменно роняя добычу в соленую воду и ныряя за ней. Через некоторое время ожил мой новый друг. Он облачился в пиджак, на голове у него красовалась выцветшая на солнце фетровая шляпа, глаза скрывали черные очки с перемотанными изолентой дужками. Сначала он был угрюмым и неразговорчивым. Помятое лицо его чудесным образом менялось с каждым новым глотком из бутылки с ракией. Не прошло и получаса, как он совсем оживился и даже запел, повторяя странный припев: «Вкуси банан...» Он хлопал меня по плечу, нервно требуя принять участие в утреннем веселье. Я нехотя топтался на месте в такт незнакомой мелодии. Между тем наш теплоход неспешно вполз в черту города, минуя стоящие на близком берегу и утопающие в садах особняки богатых турок. Мы плыли, лавируя между низкими судами городских линий, от нашего лайнера увертывались утлые шаланды, из которых едва не вываливались корзины, полные фруктов. На берегу валялся сухогруз с распоротым штормом брюхом. С его ржавых бортов ныряли в маслянистую воду залива мальчишки. Рыбаки с удочками, улавливая ритм большой воды, облепили истертую волнами набережную. На далеком берегу, в Азии, висел огромный воздушный шар, в его корзине бликовали на солнце окуляры бинокля. Мы с Профессором радовались как дети, приплясывая на полубаке. Он бросал рыбакам свои визитные карточки. В какой-то момент порывом ветра с него сорвало шляпу, и через минуту

она уже красовалась на голове ловкого загорелого дочерна карапуза. Поддавшись душевному порыву, я отдал Профессору свой рыжий берет. Расталкивая сонных пассажиров, мы выкатились по трапу на улицы зачарованного города. Древний центр Стамбула находится на полуострове меж Мраморным морем, Босфором и заливом Золотой Рог. Первым делом мы отправились к выброшенному на берег кораблю. Здесь, под сенью запутанных канатов, спрятавшись от ветра и солнца под перевернутой палубой судна, мы допивали последнюю флягу бренди и решали, как лучше отпраздновать случившийся юбилей. Программа вышла нехитрой. В течение дня мы должны посетить все сакральные места города и справить специально заготовленный Профессором ритуал. А именно: обмакнуть в бокал со спиртным мизинец и окропить местность. Итак, мы как умалишенные носились из Азии в Европу, из Европы в Азию с бутылкой и стаканом, окропляя и прикладываясь вначале к стакану, потом прямо к бутылке. Мы бродили по улочкам между Таксимом и Тепебаши, по старым кварталам Перы, Касымпаши и Балата, посетили бывшие греческие и еврейские кварталы, блуждали по мрачным закоулкам Ускюдара и Коджамустафапаши, оказались среди уродливых бетонных построек Куртулуша и Ферикея. Мой друг периодически исчезал, ныряя то в подворотню, то в подземелье заведений, на дверях которых не было вывесок. Впрочем, он довольно быстро возвращался, и наша безумная карусель начиналась снова. На мосту Галата нас застала ночь. Ее черный занавес будто рухнул на город. Темень была настолько плотной, что казалось — она шарит по вашему телу холодными пальцами. Профессор пребывал в состоянии какой-то нервозной задумчивости. Он стал замкнут, но при этом глаза его блестели. Он где-то потерял свою резинку, стягивающую волосы, берет съехал набекрень, волосы разметались по плечам и слиплись,

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

113

клетчатые брюки были по колено мокрые (в какой-то момент он помогал рыбакам снимать рыбу с крючков и промочил ноги). Мой друг из порочноблагообразного персонажа превратился в опасного идиота с явными признаками шизофрении. Я всеми правдами и неправдами пытался убедить его следовать в гостиницу, которую мы успели снять в один из моментов безумного дня, но не тут-то было. Ему срочно нужно было, как он выразился, «дунуть». При этих словах из темноты возник склизкого вида тип. Он был похож на звезду индийского экрана: костюм с иголочки, зализанные назад волосы, во мраке светились выцветшие глаза. Профессор ожил и бросился к нему в объятия. Я пытался оттащить его от подозрительного типа, но тщетно. Незнакомец обещал выполнить любые наши пожелания, причем все — бесплатно. Подвернувшееся такси-долмуш унесло нас в темноту греческого квартала. Мы летели по узким улицам, забираясь все дальше и дальше в порочное брюхо древнего города навстречу новым приключениям. Профессор, забыв про меня, дружески ворковал со склизким. Мы вышли в глухом тупике, заставленном разным хламом. По стенам струилась вода, пахло протухшим мясом и кошачьей мочой. По скользкой лестнице, придерживаясь за веками отполированные стены, спустились под землю. Массивная дверь со скрипом распахнулись, и наша компания оказалась в зале, освещенном цветными прожекторами. На сцене в свете стробоскопов извивались на шестах абсолютно голые танцовщицы, меж ними кривлялся отвратительного вида карлик. Не помню, как мы оказались за сервированным на четверых столом. К незаказанному банкету прилагались две откровенно одетые блондинки — Мэри и Люси. Одна из Кемерово, вторая из Воронежа. Склизкий тип куда-то испарился. Вежливо выяснив, что нового в Воронеже, Профессор съел лежавший на столе персик, пронзительно заорал, требуя, чтобы ему дали «дунуть» обе-

щанной травы. Девчонок как ветром сдуло, а мы направились к выходу. Не тут-то было. Через мгновение мне выворачивали руки двое огромных горилл. Профессор месил в углу своего недавнего друга, пытаясь оторвать ему рукав от рубашки, а тот настойчиво требовал заплатить за персик. На помощь склизкому бросился огромный одноглазый турок. Мерзавцы со знанием дела выгребли содержимое наших карманов. Через минуту помятые и побежденные мы загорали в желтом свете фонаря, а вокруг валялись перевернутые мусорные баки. Трудно вспомнить, как мы оказались в гостинице. То я тащил Профессора, то он поддерживал меня. Когда я очнулся от забытья, Профессор лежал поперек кровати, в руке его была зажата чудом спасенная голубенькая банкнота в двадцать евро. Почуяв мое пробуждение, он забормотал, что лишь я могу спасти его, сбегав за ракией. Ночной магазин находился недалеко от Цистерны базилики. Мне нужно было пройти ветхими кварталами старого города Эминеню и выйти к АйяСофии. Нетвердо шагая по брусчатой мостовой, я немного пришел в себя и осознал, как великолепна ночь в Стамбуле. Теплый ветер пригнал с Босфора запах водорослей. В окнах домов не горел свет, поэтому покосившиеся деревянные строения казались руинами волшебного замка. Картина древнего византийского собора, подсвеченного желтым светом прожекторов, вовсе развеяла мое уныние. С улыбкой на лице я сунул двадцатку в окошко магазина. Усатый и сладкий как шербет турок выдал мне огромную бутылку и закуску в придачу. Мы долго кланялись друг другу, рассыпаясь в любезностях. Я повернулся, чтобы поспешить на помощь моему другу Профессору, как вдруг сладкий турок, не стирая улыбки с лица, попросил вернуть товар обратно. «Это формальность», — радостно заверил он меня. Я наслаждался душистой сигаретой и видом величествен-

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

115

ного купола святой Софии. Турок тем временем звонил кому-то по телефону, периодически поглядывая на меня и салютуя мне ладошкой. Вскоре послышался визг тормозов, из темноты вынырнули двое полицейских. Моя голубая бумажка перекочевала к ним в руки. При свете фонарика я понял — это фальшивка, причем весьма убогая, выполненная на ксероксе. Попытки объяснить, что эту купюру мне по рассеянности передал уважаемый человек — профессор, писатель, художник, а посему я не стал проверять ее подлинность, не возымели эффекта. С этого момента никто не понимал моего русского, английского, турецкого. Со мной обращались как с неодушевленным предметом. То, что от меня осталось, грубо запихали на заднее сиденье полицейской машины. По дороге в участок полицейские арестовали еще кого-то. В свете фар, словно загипнотизированный заяц, перед машиной бежал жалкого вида человек, одетый во все клетчатое. Его скрутили и с размаху бросили в машину — прямо на меня. Полицейские его долго мутузили. При каждом ударе клетчатый заяц кряхтел, а локти его больно ударяли меня под ребра, голова моталась из стороны в сторону. Нас привезли в участок. Соседа по несчастью поволокли в просторную комнату, освещенную десятком галогенных ламп. Следуя общему течению, там оказался и я, тихо замер в углу. Никто не обращал на меня внимания. Вскоре клетчатого усадили на табуретку посреди комнаты. Начался допрос. Люди в форме кричали, брызгали слюной, мне казалась, что они молятся какому-то своему богу. Клетчатый с грохотом, словно мешок с деревянными ложками, валился на пол; в угол катилась выбитая из-под него табуретка. Полицейские менялись. Это длилось без малого час. Меня по-прежнему никто не замечал. Однако не возникало сомнений, что следующим будут допрашивать меня. В памяти возникали кадры из фильма «Полночный экспресс», где европеец

попадает в жуткую турецкую тюрьму, проходит все круги ада, медленно превращаясь в животное. Все случившееся со мной этой ночью казалось нереальным, я превращался в персонажа киноленты. Я вспомнил описания турецких казней. Янычара, похитившего у имама жену, засунули в ствол мортиры, потом забили пыж из промасленных тряпок и выстрелили в небо. А вот еще способ: осужденного раздевали, привязывали к кресту головой вниз, втыкали в задницу зажженную свечу. Когда я был полностью деморализован собственными размышлениями, в темном дверном проеме появился полицейский начальник, вокруг него вилась услужливая свита. Он брезгливо поманил меня толстым пальцем, унизанным золотыми печатками. Я подошел к нему, униженно бормоча: «Профессор. Писатель. Недоразумение». Показав всем окружающим мою голубую бумажку, начальник долго рвал ее на крошечные кусочки, затем высыпал их в мои услужливо подставленные ладони. Суровый взгляд его пылающих глаз говорил: «Пошел вон». Что я с радостью исполнил. Я вывалился в ночь, точно заключенный, получивший неожиданную амнистию, и побрел наугад, повинуясь свету выкатившийся на небосвод луны. Скоро я выбрался из темного города на просторы залитого лунным светом Босфора. Над головой, между мною и небом, дрожал самый длинный в Европе автомобильный мост. Старые баркасы на волне ночного прибоя нежно чесались друг о друга боками, издавая еле уловимый ритмичный звук. Я прилег на теплые камни и уставился в звездное небо Европы и Азии одновременно. Мое сознание охватило сладкое оцепенение. Мне пришли в голову строчки из сочинений Орхана Памука: «Не такая уж плохая штука жизнь, думаю я иногда. В конце концов, всегда можно прогуляться по Босфору». Когда я утром вернулся в гостиницу, Профессора там уже не было.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

117

Всегда готов

группа продленного дня 119

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

инга аксенова

Знаменосец. Подкаты и заплывы. Аркадий Дворкович пошел в школу. Правофланговая. Без купюр. Ксения Собчак о друзьях и деньгах. Горнист. Чи хворый, чи падлюка. Маргарита Симоньян о женском пьянстве. Пионервожатая. Отслоения Я. Анна Николаева о видимом невидимом. Часовой. Самоконтрольная работа. Марк Хайек о ловле мышей. Физрук. С Торой на торсе. Геннадий Швец о месте Михаила Жванецкого в легкой атлетике. Подшефная. Выгаданная любовь. Наталия Осс, к гадалкам не ходи. Юный натуралист. По следу редуктора. Екатерина Костикова в мире стебельчатоглазых.

группа продленного дня

продленного дня группа

Подкаты и заплывы Жизнь плавно влилась в очередную осень. Эта оптимистичная мысль посетила меня еще накануне того, как календарь отбросил предшествующую единице тройку. Безнадежное отсутствие в Москве солнца после двухнедельного пляжного отдыха сильно давило на голову, еще не переключившуюся на рабочий режим. Но преждевременный, не дождавшийся сентября понедельник заставил задуматься. И о прошедшем лете, и о наступившем сезоне листопада. Не могу отказать себе в удовольствии написать краткое сочинение на любимую тему школьников — «Как я провел лето». Этим летом исполнилась мечта моего детства — выйти на футбольное поле против тех, кем я в детстве восхищался на экранах телевизоров. Искрометный, забивший нам гол на первой же минуте Валерий Газзаев, которому чуть ни сломал нос наш центральный защитник Олег Малышкин, некогда пытавшийся стать президентом России. Рвущийся вперед Георгий Ярцев, простивший мой полукорректный подкат. Блестящие игроки обороны еще советских времен Андрей Баль и Виктор Онопко, съевший в 1992-м самого Гуллита. Тренеры нашей нынешней сборной-надежды — Игорь

евгений сорокин

Придется читателю поломать голову, почему помощник президента России Аркадий Дворкович для очередной колонки в «РП» избрал форму школьного сочинения «Как я провел лето». Автору есть что сообщить: были и подкаты, и заплывы, и землетрясение. Но главное событие, определившее жанр колонки, случилось, когда с календаря упал последний летний лист.

знаменосец аркадий дворкович

Корнеев и Александр Бородюк, способные еще дать фору своим подопечным. Невероятные по мастерству и куражу вратари Сергей Овчинников и Станислав Черчесов… И, конечно, Федор Черенков и Зико — любимые футболисты, которые заставляли трепетать Россию и весь мир. Они видят поле не так, как все. Они чувствуют себя на поле комфортнее, чем в любой другой обстановке. Мяч в их ногах — это их продолжение. И расстаться они готовы с ним только в тот единственный момент, когда уверены, что попадет он в «хорошие руки». Или — окажется в воротах.

Это лето запомнилось и чередой событий, в каждом из которых была своя изюминка. Июньский экономический форум в СанктПетербурге прошел под дождем. Это стало неожиданностью для всех. Кроме нас, пригласивших друзей в Шахматную гостиную под крышей. Наверное, пора мне переквалифицироваться из экономистов в синоптики — качество прогнозов может повыситься. А потом был саммит «восьмерки» в Италии. Это тот случай, когда кавычки оказываются уместны не только из-за условности названия. Согласитесь, тяжело называть «восьмеркой» группу

людей, не собирающихся вместе меньше чем по десять человек. А в среднем — по двадцать. Может, из-за этого и происходящее в мире не всегда называется своими именами? Но главное впечатление было даже не от самой встречи лидеров, хотя ее решения были важны для всего мира. А от города, рядом с которым проходило высокое собрание. От потрясенной подземными толчками Аквилы. С манекенами — вместо людей — за разбитыми витринами магазинов. Вообще без людей. Без единого человека на улице. Мертвый город. Бывший красивейшим местом еще несколько недель назад. Заглянув в окно, я увидел лишь камни, обрушившиеся сверху. Каким же хрупким оказался мир для живших здесь людей... А еще мы всей семьей впервые прошли по Волге. Спасибо нашему другу Ильсуру Метшину, за казанскими заботами никогда не забывающему доставить радость окружающим его людям. Мы были там совсем чуть-чуть. Но даже это принесло неповторимое ощущение простора и силы страны, в которой мы живем. Закат на слиянии Волги и Камы своей красотой затмил все уголки природы, что мы видели когдалибо раньше. А рассказ о спорах между теми, кто считает, что

группа продленного дня

группа продленного дня

121 огромное масляное пятно. И ни одна пограничная застава не зафиксировала, кто же оказался нарушителем. Ни одна — кроме детской. И Россия выиграла в суде, получив десятки миллионов рублей в государственную казну, окупив, наверное, годичное существование центра. Но главное в этом году произошло не летом. А сразу после

С футболистом. Тоже с невероятным букетом, каких в наши времена еще не делали. Тоже с мамой, папой. Без дедушек. Но со счастливыми бабушками. И с четырехлетним братом Вовой, который отнесся к этому событию не менее серьезно, чем мы. Надел подаренный старшим братом старый рюкзак. Пошел провожать, заявляя, что

и утверждавшего потом, что не считал он ворон, а не помнит, что говорила Юлия Евгеньевна (имя-отчество воспроизвел почти сразу, что обнадеживает), совсем не поэтому. И понял, что он стал другим. И я стал другим. Мы теперь — родители школьника. И нас теперь волнует, как в школе будут кормить и в чем надо приходить на уроки физ-

него. Первого сентября наш старший сын пошел в школу. Первый раз в первый класс. Как я — тридцать лет назад. Был повод достать старые фотографии. С огромным букетом, закрывающим почти всего меня (не гладиолусы, кстати, были — астры). С другом Лехой на школьной линейке и девочкой Машей за партой. С молодыми дедушкой, папой, мамой. С огромным ранцем за спиной. Без брата — его, четырехлетнего, оставили дома с бабушкой. А теперь все то же самое было у Паши. Тоже с огромным ранцем. Красным. Шикарным.

сам потом идет в детский сад и это — не менее ответственное дело, чем школа. Прозвучал первый звонок, и началась новая жизнь. С ежедневным провожанием в школу, с дневником, напоминанием о «конечно-же-скоро-будутсделанных» домашних заданиях. Я случайно, не зная, что никого туда не пускают, прошел к классу, в который привели 1-й «В» (единственное разочарование для меня, проведшего десять лет в «А», но компенсируемое отличным впечатлением от учителя). И увидел сына, сидящего за третьей партой у окна

культуры. Страшная для многих аббревиатура ЕГЭ еще далека, но — кто знает — может, последуют нововведения и для других ступенек образования. И пока непонятно, как новая школьная жизнь будет совмещаться с прежней, свободной от ежедневной учебной дисциплины. Останется ли время на все те удовольствия, которые делали ее по-детски счастливой. Или счастье будет приносить что-то другое. После окончания школы иногда говорят с некоторой долей шутки: забудьте все, чему вас научили в школе. Забывая при этом только одно — школа дает опыт, который не купить ни за какие деньги. И друзей, с которыми ты еще долго будешь ближе, чем с кем бы то ни было. Поэтому второе для меня настоящее «первое сентября» — это не просто еще один день в жизни. А один из главных ее дней. И я буду ждать свое третье «первое сентября», третий «первый раз в первый класс», когда лицо Вовки закроет огромный букет и прозвенит его первый звонок.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

После окончания школы иногда говорят: забудьте все, чему вас научили. Забывая при этом только одно — школа дает опыт, который не купить ни за какие деньги

ляля ваганова

Кама впадает в Волгу, и приверженцами противоположной точки зрения еще раз подтвердил, сколь творчески подходят в России к любому вопросу. И заставил еще раз задуматься: а действительно ли Волга впадает в Каспийское море? Прочитал недавно высказывание Георгия Довженко: «Почему сейчас люди так не любят работать? Почему их надо подгонять газетами?.. Как хотите, а, по-моему, не надо быть героем, чтобы трудиться... Труд — штука приятная, радостная...» Еще за пару недель до отпуска я стал чувствовать, что мне не помешало бы постоянное напоминание о радости от трудовых буден. Пожаловаться на неинтересность работы я, конечно, не мог. Но все больше чувствовал себя героем... Отдых стал счастливой паузой, пролетевшей как мгновенье. А место, которое мы выбрали, столь похоже было по распорядку дня на пионерский лагерь (подъем-завтрак-мореобед-сон-футбол-ужин-футболконцерт-отбой), что постоянно вспоминалась двухнедельной давности поездка в детский черноморский центр «Орленок». То замечательное, что происходит сейчас в этом знаменитом на весь Советский Союз месте, заслуживает отдельной колонки для «Русского пионера». Но не могу удержаться от упоминания истории, рассказанной нам на пограничной вышке, расположенной прямо в лагере. Каждый год глава Федеральной пограничной службы издает приказ, позволяющий детям вместе с настоящими пограничниками вести абсолютно легальное наблюдение за происходящим на морской границе, записывая все в специальный журнал. Однажды на море появилось

группа продленного дня

продленного дня группа

Без купюр И все-таки главное — это деньги. Деньги — главный эквивалент жизненной силы, ресурса, труда, здоровья. Деньги и особенно добровольное расставание с ними — акт настоящего героизма, дающегося многим колоссальным усилием воли. И, наконец, именно деньги всегда проводят настоящий, решающий водораздел между другом и посторонним, между предательством и верностью, между добром и злом. Откэшенные в сложные многоуровневые турбийоны и многолитровые сверкающие машины деньги продолжают завораживать. Ведь нет ничего более сложного, чем помыслить конечное, материальное. Любой может тебе на ура выдать концепт вечности или бытия, а вот концепт шубы? Или часов «Патек Филлип» с лунным календарем «лимитед эдишн»? Растрата, так презираемая нашими «новыми ответственными олигархами», на самом деле есть невероятное преодоление себя и даже здравого смысла. Только переступив эту грань невозможно абсурдной цены за полнейшую никчемность, можно познать настоящую радость, сравнимую разве что со сжиганием денег Настасьей Филипповной на глазах теряющего сознание Ганечки. В этом сила, в этом настоящее преодоление,

владимир широков

Так всегда и бывает: если по-честному писать про деньги, то получится обязательно про отношения между людьми, причем про такие отношения, что лучше об этом, может, даже не знать. Вы сами, перед тем как читать колонку Ксении Собчак, должны решить, хотите ли вы знать это. Нет, ничего особенного: просто речь, как обычно, о жизни и смерти.

правофланговая ксения собчак

а отнюдь не в ответственном хранении ценных бумажек или отрицании главенства денег в нашем мире. Шукшинские сапожки, заботливо купленные жене, это и есть акт настоящей, всепоглощающей, героической любви. А слова и признания оставьте себе на сдачу… У меня вообще есть ощущение, что бриллиантовый бизнес весь создан как возможность красивого и бессмысленного сжигания денег. Кто на сколько может — кто на карат, кто на двадцать. И как толстовский мужик обладает некой сермяжной правдой жизни и вековой генетической мудростью, так и региональная

красавица, приезжающая в Москву в плацкартном вагоне, точно понимает на своем инфузорном уровне, что лишь настоящая любовь способна заставить мужчину добровольно поделиться нажитыми непосильным трудом дензнаками. Причем тут всегда работает библейское правило: от бедняка последний целковый всегда важнее, чем одна из ста золотых монет от богача. Говоря простым языком караоке, «и на все деньги купил целое море цветов» — по-прежнему главная песня о всепоглощающей любви. Когда человек слишком много говорит о высоком, значит, ему не хватает чего-то совсем

низменного — либо секса, либо денег. Это две темы, о которых в обществе не принято говорить, и это то, на что мы нацелены, то, вокруг чего вертится мир. Да-да, вы правильно меня поняли — не любовь и не духовность, как нам хотелось бы думать о себе, любимых, а секс и деньги. Я уже не раз замечала, что в любых творческих переговорах, во всех этих обсуждениях «прожектов» и «бизнесов», люди спокойно пьют кофе, задумчиво улыбаются ровно до того момента, пока разговор не заходит о деньгах, ну или о том, чтоб «обменяться телефончиками». Зрачки сужаются, поза становиться упругой, пружинистой, дыхание учащается, речь оживляется. Всем жадинкам и любителям попрезирать материальные ценности очень рекомендую спектакль Гришковца «Дом». Фабула проста: вполне успешный врач хочет купить загородный дом. У него есть четкий план, как продать квартиру, расплатиться с долгом и жить счастливо. И тут оказывается, что из всех его богатых клиентов, друзей детства и просто бизнес-партнеров никто не готов дать денег в долг. Особенно не на больную бабушку, а на такой элемент буржуазной роскоши, как дом. Причем, как и полагается, у каждого есть своя стройная теория, почему он не может дать

группа продленного дня

группа продленного дня

123 Ювелир Онаньев был никому не известным человеком, работал в старом убогом подвале, пока отец не разглядел в нем большой талант и не помог основать свой бизнес. Помог договориться с банком взять кредит, познакомил с нужными людьми, создал правильный имидж. И вот уже по

Лишь настоящая любовь способна заставить мужчину добровольно поделиться нажитыми непосильным трудом дензнаками подлое, связанное и с деньгами, и с властью, и просто с самоцензурой, встречается гораздо чаще. Тем и отвратительнее. Когда началась травля моего папы, мама ходила по друзьям и собирала деньги на частный самолет с медицинским оборудованием, чтобы вывезти отца из страны. Несмотря на слухи и газетные публикации, тридцать тысяч долларов были огромной суммой для нас. Мама пошла к нашему другу семьи, ювелиру, скажем, Онаньеву.

всей стране знают ювелира Онаньева — открываются магазины, в очередь становятся уважаемые клиенты. Мама принесла ему его же брошку, которую папа подарил ей несколько лет назад. Пришла, как в ломбард, с просьбой дать тридцать тысяч для того, чтобы оплатить самолет. Ювелир Онаньев посмотрел на брошку и сказал фразу, с которой точно было не поспорить: «Ну она же столько не стоит. Я не могу дать за вещь больше, чем она стоит. Брошь эта стоит шесть тысяч дол-

ларов. Вот ровно столько я и могу за нее дать». И говорить что-то про «я верну» или «мне просто сейчас очень нужны деньги» уже было как-то бессмысленно и абсолютно нелепо. Больше с ювелиром Онаньевым мама не общалась. Потом он помешался на казино и куда-то стерся из

социальной жизни. А те люди, которые помогли, как это часто и бывает, были зачастую далеко не самые близкие и далеко не самые жарко обнимающие. Просто Люди. С большой буквы, хотя и без больших денег. Так что любите деньги, боготворите их, ведь только через них можно быстро, экспрессметодом узнать о друзьях, врагах и любимых столько, сколько не скажут вам годы огненной страсти, пылкой дружбы и витиеватых разговоров. Я вот пару раз узнала и теперь, как поет Розенбаум, «пью на свои». Так спокойнее и разочарований меньше.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

оказывается, что поспорить о духовном наследии Шопенгауэра есть с кем, а вот у кого денег в долг взять, решительно нет. Жизнь начинает рассыпаться на глазах. И единственный способ ее собрать — это проникнуться идеей, что вот оно, мерило всех мерил, — деньги. И нечего тут сопротивляться, надо просто, как сказала одна моя знакомая блондинка, «больше работать». Или в Гоа или Тибет — самовольно вычеркнуться из системы мировой экономики. Так что хотите узнать, как к вам по-настоящему относятся близкие и друзья, — попросите их купить вам что-нибудь по их

масштабу дорогое. Очень дорогое. Смогут ли? Выстоят ли? Переломят ли себя? Но все-таки самое обидное предательство — это по мелочи, за тридцать сребреников, которые уже и в библейские времена были небольшими деньгами. И такое предательство, мелкое,

армен асратян/agency.photographer.ru

денег в долг. Теория настолько выстроенная и понятная, что этих людей никак нельзя назвать подонками или негодяями. Просто как только из сферы чаепитий, жарких дружеских объятий, разговоров о сущем нужно перейти в разговор о ста тысячах долларов — сразу

группа продленного дня

продленного дня группа

Чи хворый, чи падлюка Вспомнила я одну историю. Лучше бы не вспоминала. А вспомнила потому, что Андрей Иваныч Колесников предложил мне писать в этот раз не про еду, а про выпивку. Как странно, подумала я, ведь Андрей Иваныч не пьет. По крайней мере, в ту нежную пору, когда мы проводили друг с другом больше времени, чем со своими семьями, Андрей Иваныч не пил. Мы — это я, Колесников, Аня Николаева и еще не так уж много надежных людей из кремлевского пула. Так вот, однажды давным-давно, работая, или, вернее, бездельничая на родине предков (моих) в районе Бочарки, пошли мы с Колесниковым и с Николаевой целомудренно шляться по пляжу. Был вечер, и закупорена туго была бутылка красного вина, как заметил великий. Мало того, что был вечер, так был еще и февраль. И был северный ветер и дождь. На что одна из девушек — стыдно сказать, какая — предложила: — Ну что, искупаемся?

— Обязательно! — мигом сказал Колесников. Можно сказать, приказал. И было уже неважно, кто это первым предложил. Дороги назад не было. Мы с Николаевой сняли пальто. Сбросили пиджаки. Я расстег-

orlova

Рубрика «Горнист», посвященная алкоголю и алкоголикам, по праву считается самым беспокойным, самым опасным разделом журнала. На этот раз выступит не «горнист», а «горнистка», главный редактор телеканала Russia Today Маргарита Симоньян. Читателю предстоит узнать, как и отчего пьют женщины. Страшно. Интересно.

горнист маргарита симоньян

нула юбку и блузку. Николаева вынула длинные ноги из джинсов. Обе стянули чулки. И покрылись гусиной кожей вокруг пипеточных стрингов и робких бюстгальтеров. Колесников наблюдал за процессом со своей знаменитой ехидцей. Но все-таки плотоядно. Мы нырнули в бурое море, умирая от холода и унижения. Колесников, что удивительно, тоже нырнул. Он плескался и фыркал так, как будто на улице было плюс тридцать, а не от силы плюс три. Нас с Николаевой хватило на пару минут. Или, может, секунд. Экзотический флирт, затянувший нас в Черное

море, не стоил таких испытаний. Даже если речь шла о флирте с Колесниковым. Короче, мы бросились вон из воды анорексичными афродитами в пленительных мокрых ресницах. Наши стринги и наши бюстгальтеры поприлипали к тому, что под ними. Мы скользнули юными попами мимо пары прожорливых глаз.

— Одна беленькая, другая черненькая, — хрипло сказал Колесников. Он затаился в волнах и оттуда разглядывал, как мы вытираем попы чулками и вертим всем телом, как головастики, пытаясь сменить мокрое на сухое так,

чтобы получалось стыдливо и не без изящества. Мы просили его не смотреть — вполне искренне, — но он отказался и нагло смотрел.

— Я не мог позволить себе не смотреть. И вам тоже, — признался Колесников через годы. Пойди пойми, что именно он этим хотел сказать. Видимо, это только мужчины поймут. Оцените драматургию! Колесников — соблазнительно женат третий раз и с младенцами. Николаева — в свежем гражданском браке. Я — только что влюблена в другого. Девушкам — упоительные двадцать два, юноше — рискованные тридцать пять. Сколько сладостных версий дальнейших событий рисует нам хрупкий жизненный опыт! И что? Он даже не выпил! Мой отец — чистокровный армянский казак — про такое сказал бы: «Чи хворый пацан, чи падлюка». Как подмечено в прошлой колонке, на Кубани так говорят про непьющих. Но я точно знала: Колесников — не падлюка. Наверное, хворый, подумала я втихаря. И даже его пожалела. И потом всю дорогу жалела каждый раз, когда он не пил. Пока вдруг не случилась беда. Свет моей жизни, огонь моих чресел по имени тоже Андрей

группа продленного дня

группа продленного дня

125 и бросил. Радовать, говорит, перестало. Дорогие Андреи! Если вас перестало радовать, то осмелюсь предположить — вы просто не то пили. Сама-то я пью с упоением. Ведь сколько в мире всякого вкусного пойла. Текила, к примеру. Без нее — вообще не могу. Сейчас объясню, почему. Как все хорошо помнят, год где-

под кроватью. Какие-то гномы с носами, русалки с зубами, мертвые девушки в парке и живые на кладбище с косами. Все они норовили сожрать меня и сестру, особенно если выключить свет, особенно если родители в ресторане, а баба Валя их обманула и к нам ночевать не пришла. Сестра, правда, знать не знала, что нас собираются жрать, по-

Нельзя впечатлительным девочкам читать про зубастых русалок ни на ночь, ни по утрам. Все кончилось тем, что детский журнал снабдил меня на всю жизнь упаковкой весьма утомительных фобий. Если кто-нибудь знает, кто был главредом этого «Пионера» в те годы, сбросьте контактик. Я приду к нему ночью. Я ему

Тем временем свет моей жизни вообще ничего не пьет уже третий год. Один раз за все это время случайно глотнул из моего стакана каплю кампари-черри — думал, что это сок, — и тут же выплюнул в раковину. И еще рожу скорчил. И ведь не был же никогда алкоголиком, чтобы сказать — молодец, завязал парень. С чем там было завязывать? С бокалом вина перед сном? Ну, раз в полгода с друзьями — в хлам какой-нибудь гадостью в честь победы кого-то над кем-то, вечно не помню, над кем. В общем, на ровном месте взял человек —

то под девяностый всё рухнуло. В первую очередь рухнули дети. В пионерскую комнату нашей обшарпанной школы вожатые притащили магнитофон, стали врубать «Ласковый май» и целоваться. Нас перестали бесплатно кормить булочками и учить не обманывать старших. А в толстом детском журнале — не скажу каком — вместо историй про подвиги Лени Голикова стали печатать ужастики. Эти ужастики сломали мне жизнь. В мои прежде чистые допубертатные ночи ворвались леденящие душу красные руки. Жили они

скольку плохо училась и ничего не читала. Спала себе как идиотка, пока я усилием воли спасала ее от черных перчатоквампиров. Никогда не забуду стихи, которыми детский журнал пытал меня перед сном классе в третьем. Вслушайтесь в эти строки! Ползут-ползут по стенке зеленые глаза. Сейчас девочку задушат — дада-да! Ладно, скажу — это был журнал «Пионер». Для детей и юношества. У кого есть живые дети — очень рекомендую. Будут тихие-тихие.

покажу и кровавого мальчика в темном шкафу, и папину шляпу-убийцу, и тапочкиживодеры. Девочка — то есть я — подрастала, и мои пионерские фобии взрослели вместе со мной. Русалок и красных рук я уже не боялась, но стала бояться собак, соседского мальчика, землетрясения, голода, что не вырастет грудь, что Сережа поедет на дачу с Наташей, а не со мной, и дальше по списку. Пионерский ужас скакал с одного на другое и в конце концов остановился на худшем. Теперь я боюсь летать.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

татьяна фохт

скоропостижно и наглухо бросил пить. «На кого же ты нас, родимый, покинул?» — читалось в глазах початых бутылок в нашем обширном баре. Хозяин гарема Андрей почти все успел приласкать, но не овладел ни одной. Страшно представить, что творилось в отвергнутых душах этих несчастных. Пришлось мне самой их утешить.

группа продленного дня

Я присела на край табуретки.

— Какой функционал у вас разбалансирован в данный период? — сходу спросил психотерапевт.

— Никакой, — ответила я, оробев. Псих устало вздохнул, но нашел в себе силы снисходительно переспросить: — У вас период психологической дистрофии, что именно вас беспокоит?

— Нет, доктор, — сказала я, — у меня все нормально. Я просто

— Тогда расскажите о нем подробнее, — твердо сказал доктор.

— О ком?

— Об отце.

— О каком отце?

— О вашем отце! Не смущайтесь, я врач! Расскажите, как именно он вас насиловал.

— Доктор, вы что! Мой отец если кого и способен изнасиловать, так это только Зурабова.

— Вы хотите сказать, ваш отец не пытался вас изнасиловать? — расстроился доктор.

са, а вам хотелось, чтобы он проявил к вам интерес — и именно не как к дочери. В каком возрасте это у вас началось?

— Доктор, я не это имела в виду. Если уж мы об отце, то нет, мне не хотелось, чтобы он проявлял ко мне интерес — ни как к дочери, ни как к сыну, ни как к валютной проститутке. Но я не понимаю, мы сейчас зачем об этом говорим? Я же с конкретной проблемой — я очень сильно боюсь летать.

— Вы совершаете ошибку, —

боюсь летать. Псих задумался. Он молчал минуты две. Потом произнес изумленно: — Вы боитесь летать — и что?

— Я боюсь летать, поэтому я к вам и пришла.

— Не вижу связи. Чем я могу вам помочь, я же не летчик. Я смутилась. И сказала с сомнением: — Ну, может, вы, там, убедите меня, например, что не надо бояться? Типа?

— Абсолютно, — ответила я.

— Даже не проявлял к вам интерес не как к дочери? — сказал доктор. Похоже, он сам начал терять ко мне интерес.

— Если честно, бывали моменты, когда он не проявлял ко мне интереса не то что не как к дочери, но даже и как к дочери, — сдуру призналась я.

— Ага! — победоносно выкрикнул псих. — Вот вы и обнажили ключевую проблему! То есть ваш отец не проявлял к вам интере-

перебил меня псих. — Вы уводите меня и себя от первопричины вашей жизненной неустроенности.

— Секундочку. Какой жизненной неустроенности? У меня все в порядке с устроенностью. Доктор, давайте с начала. Я пришла сюда потому, что я сильно боюсь летать. Я боюсь летать до такой степени, что на борту перестаю себя контролировать. Я могу заплакать, могу кричать и рваться к пилотам. Дело в том, что семь

татьяна фохт

Вообще я всю жизнь работаю в журналистике. Эта профессия несовместима с двумя вещами: с материнством и аэрофобией. Того главреда мамину маму, как говорит один дядя, о котором чуть ниже. Я знаю, что аэрофобия — это, конечно, туфта. Но туфта, доложу, неприятная. Что делает тот, у кого по жизни случились проблемы? Реальные? Он идет в церковь. А тот, у кого по жизни какая-то неприятная туфта? Идет к психотерапевту.

продленного дня группа

И я пошла. Как человек современный, я выбирала доктора не по знакомству, а в Яндексе. Ну и дура. Психотерапевт — для краткости назовем его психом — принял меня у себя в квартире сильно за Третьим кольцом. Кабинетом ему служила, видимо, по БТИ кладовая. Пробираться в нее пришлось сквозь свалку рваных игрушек и грязной обуви. Из глубины квартиры несся детский ор. Где-то жарили лук.

группа продленного дня

группа продленного дня

лет назад, когда я летела из...

— Вы испытываете оргазм? — перебил меня псих.

— Что?!

— Оргазм вы испытываете?

— В самолете?

— Да нет же. В принципе!

— Доктор, это вас не касается. И самолетов, мне кажется, тоже.

— Оргазм у вас с партнером или без? Вообще — вы замужем?

— У меня гражданский брак.

— Почему?

— Что почему?

— Почему вы не регистрируете свой брак?

— Потому что у нас нет времени идти в загс. И желания тоже.

— А если начистоту — у кого именно из вас нет времени и желания — у вас или не у вас?

— И у меня, и не у меня! У нас обоих. Я не люблю белые платья, он не любит золотые кольца. Мы счастливы вместе. При чем тут это? Мы уже почти орем друг на друга. Психотерапевт, надо отдать ему должное, спохватывается первым и начинает говорить со мной медленно и отчетливо, разделяя слова, как с подростком. Как с подросткомпсихопатом. Он говорит: — Это тут — при том — что — мне нужно разобраться — в глубинных первопричинах — вашего желания умереть.

— Доктор, вы с ума сошли? Какого желания умереть? Я совсем не хочу умирать! Я именно наоборот — очень не хочу умереть и ровно поэтому боюсь летать.

— Но вы же продолжаете летать! Вы продолжаете совершать действия, которые вы сами же считаете смертельно опасными. И делаете это совершенно осознанно. То есть фактически вы каждый раз совершаете

самоубийство! Как часто вы летаете?

— В среднем три раза в месяц. То есть шесть — если считать туда и обратно.

— Шесть попыток самоубийства в месяц! Да вы тяжело больны! У вас серьезнейшее нервное расстройство! Возможно, вам даже нужен психиатр, а не психотерапевт.

— Доктор, вы извините, но мне начинает казаться, что вы надо мной издеваетесь. Может, я лучше вам расскажу, с чего все началось? Может, гипноз там какой-нибудь, а?

— Послушайте, что вы от меня хотите? — плаксиво спрашивает доктор.

И не хожу больше к психам. А просто тупо пью перед вылетом. До потери связи с реальностью. После бутылки текилы я отчетливо вижу, что мы подъезжаем к Куала-Лумпуру в мягком комфортном автобусе, который легонечко прыгает на ухабах неровной дороги. Конечно, в автобусе и по дороге, а как же еще? Не по небу же, в самом деле, мы добрались до экватора. Смешно даже предположить. Людям летать не дано, это все знают. Ух ты, какая колдобина, думаю я благодушно. Вот красивая тетя-кондуктор принесла мне еще текилы. Это все сказки про самолеты — их не бывает.

Теперь сыпем в стаканы до горлышка льда, а сверху прямо половником наливаем мохито. Ну что, дорогие Андреи, чувствуете, как пахнет? Неужели все равно не выпьете стаканчик?

— Я? Я хочу не бояться летать — больше ничего.

— А с чего вы взяли, что это вообще возможно?

— Ну как же, ведь миллионы людей летают и не боятся. Они сидят рядом со мной в самолете, читают книги, смотрят фильмы, пьют вино. Им не страшно! Я тоже так хочу. Тут псих саркастически улыбается и поднимает вверх указательный палец, как будто ему сейчас придется объяснять мне очевидную истину. Он произносит торжественно: — Дорогая моя! Эти люди — клинические идиоты! Они просто не понимают, что летать — действительно очень опасно! В общем, я заплатила ему двести евро и послала подальше.

Хотя, если отставить полеты в автобусах, алкоголь у нас дома, честно сказать, стоит недопитый годами, как и положено в домах не алкоголиков. Однажды ко мне приехал гостить троюродный дядя, который, с большой вероятностью, когдато качал меня на коленке. Дядя заглянул к нам в бар и два дня ходил грустный. Потом он признался: знаешь, говорит, что меня потрясло в вашем доме? Что у вас в баре стоят открытые бутылки. То есть кто-то их открыл, чуть-чуть выпил, закрыл и поставил обратно. Не допив до конца!

— Что вы за люди такие? — всхлипывал дядя. — Во что вас Москва превратила? Бедненькая ты моя, — схватил он меня

за шею. — Ну ничего-ничего, потерпи. Скоро у нас будет Олимпиада, и вы все к нам переедете жить. Не дай бог. Правда, один конкретный напиток я могу пить столько, сколько его есть. Для этого я даже пыталась выращивать мяту, но она ни фига не растет. Это, конечно, мохито. Обычное летнее пойло Москвы и окрестностей. Убийца кваса и пива. Готовим мохито быстро — не так, как положено, а так, как вкусно. Купите, где хотите, мяту. Большой пучок на пять литров. Берите сразу пучков пять, чтобы два раза не бегать. Порвите мяту на кусочки руками — бросьте в кастрюлю. Сверху вылейте пол-литра «Золотого Бакарди». На него — два литра спрайта. Порежьте большими дольками лайм или лимон. Если честно, неважно, что именно. Свалите дольки туда же, немного их отжимая. И все готово! Теперь сыпем в стаканы до горлышка льда, а сверху прямо половником наливаем мохито. Ну что, дорогие Андреи, чувствуете, как пахнет? Пахнет всей свежестью мира! Неужели все равно не выпьете стаканчик? В жару, в духоту? Не выпьете? Ну не знаю, это что-то уже клиническое у вас. Похоже, вы все-таки хворые. А мы — здоровые люди — нальем, выпьем, закусим, опять нальем, выпьем, закусим. Как говорит чистокровный армянский казак, будэм пыть, пока нэ отлэтыть, а як отлэтыть — ще пуще будэм пыть. Что он имеет в виду, мне даже страшно подумать. Но именно так я и пью — пока что-нибудь нэ отлэтыть, ибо отца надо слушаться. Чего и вам, дорогие Андреи, советую.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

127

группа продленного дня

продленного дня группа

Отслоения Я Хочу сказать важное владельцам автомобилей с тонированными стеклами и носителям темных очков: не обманывайте себя, вас видно. Вас очень хорошо видно. Вот вы, молодой человек. У вас большая черная машина с рычащей пастью. Вы ехали по улице Барклая.

17 сентября. Помните, стояли на светофоре. Там еще девушка была на красном «Мерседесе» с открытым верхом и прикрытыми торжеством глазами, и все глазели на нее. Так вот, все глазели на девушку, а вы тем временем, сидя за своими тонированными стеклами, ковырялись в носу так откровенно, как может ковыряться только человек, пребывающий в уверенном одиночестве. А потом вы стали выдергивать волосы из затылка и рассматривать. Я сразу вспомнила тогда фразу моей тети, нацеленную на моего дядю: «Что ты лежишь весь день, волос расщепляешь». Имелось в виду, что он бездельничает. А девушка в огромных стрекозьих очках в очереди в магазине. Вы еще переминались в этой очереди с ноги на ногу потому, что были на высоких каблуках. Помните, с каким интересом вы разглядывали нутро моего кошелька, хотя там ничего интересного-то и не

orlova

В своем беспощадном (в том числе и по отношению к себе) обследовании вранья главный редактор сайта «РП» Анна Николаева с настойчивостью, присущей настоящим пионервожатым, вынуждает читателя пойти на самую нешуточную жертву — искоренить наконец самообман. И читателю ничего другого не остается, как начать жить не по лжи. Хотя бы с собою.

правофланговая анна николаева

было? Но вы же были в скучной очереди в темных очках и могли себе позволить то, что другие не могут, вас же не видно. Только это не так. Вас видно. Видно потому, что есть такой угол света, когда свет забирается прямо под эти темные стекла, очков ли, автомобилей, и высвечивает вас до такой степени откровенности, что даже тем, кто стоит рядом, можно сказать, неприкрытым, становится за вас, надежно защищенных, стыдно. Вот ведь как бывает. Так бывает рано или поздно со всеми из нас, кто осмеливается по глупости или несуразности обстоятельств врать само-

му себе, насобачившись на окружающих. Умение изобретательно и искрометно врать себе приходит с возрастом, а оттачивается детством. Там, в детстве, врать приходилось постоянно. Потому что в той битве детства вранье было единственным способом выживания среди своих и среди чужих. Редко кому из нас приходила в голову наглая мысль сказать правду или попросту промолчать. Это мы потом уже, позже, поняли, что, сказав правду или вовремя заткнувшись, можно так обмануть, как девушкам в темных очках и не снилось. А пока мы этого не понимали, мы просто врали:

много, откровенно и совершенно неубедительно. Нас ругали за это. Наказывали. И мы старались не врать. Мы старались не врать окружающим, а взамен стали врать себе. И вот, научившись не врать окружающим, я сижу на ветхой высокой табуретке в комнате с довольно-таки белым потолком, без всяких прав, и думаю. А как ловко все обошлось. И ведь удалось избежать страшного, по лезвию бритвы, можно сказать, удалось пройти. И никого не обманула, никого не подвела и даже в дураках никого не оставила. «Знаю: брата я не ненавидела и сестры не предала. Отчего же Бог меня наказывал каждый день и каждый час?» (А. Ахматова)… Только вот не так все… Потому, что нельзя же пройти по лезвию бритвы и не оступиться. Потому, что даже если не подвела и в дураках не оставила, то обидела точно. Только говорить себе об этом совершенно не хочется, а надо… Потому, что больше никто не скажет. Никто не подойдет в очереди и не снимет с тебя эти дурацкие очки, а ты будешь пялиться на чужой кошелек и думать, что «никто не узнает, никто не увидит, никто не поймет, что внутри, когда закрывают, как стекла линкольна, глаза темным блеском очки» (С. Шнуров).

группа продленного дня

группа продленного дня

Etum do odit prat loborper sequat.

Alit, con hent praestis nonsecte doloreet am, conse commodi onsequipit prate vero od doloboreet aut augue esed te coreet venit wisi ent lutat Редко комуvelit из нас приходила vulluptatem adionsequat.

Duisim в голову наглая мысль сказать правду или попросту промолчать Врать себе — это не просто «нехорошо», это опасно. Так же опасно, как заболеть гриппом и пойти на работу. И получить осложнение, только не в виде запорошенных бактериями ушных раковин, а в виде отслоения сетчатки собственного «я» от собственного «я». И нет ничего страшнее, когда рядом есть друзья и подруги, а само-

го себя рядом нет. Потому, что в какой-то прозрачный миг ложь во спасение себя крадет настоящее и оставляет обезличенное, трусливое и продрогшее. Говорить себе правду — альтернатива жестокая, но, похоже,

единственная. Жестокость кроется в одиночестве, насыщенном, может, богатой повседневной общительностью, но не более того. Одиночество — следствие любой правды, будь она громкая политическая или

тихая философская. Вынести одиночество почти невозможно, как невозможно выносить барабанящие по железной крыше дожди вперемешку с каштанами. И только одно слово, глупое и счастливое, вливается этим дождем в позвоночник и пропитывает северным ветром корни волос. Свобода.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

сергей дуванов/agency.photographer.ru

129

группа продленного дня

продленного дня группа

Самоконтрольная работа Возможно, время – деньги, но сейчас это предположение подтвердится: внук именитого часовщика Николаса Хайека, глава Blancpain Марк Хайек, в колонке для «РП», расскажет о непростом бое вечного и земного. А в итоге, может быть, назовет победителя. «РП» считает победителем тульского рабочего Виктора Загаевского, который недавно снял с руки Владимира Путина его любимые часы Blancpain. Идея написать о своем отношении к деньгам поначалу казалась мне странной. Рассуждать о деньгах вроде бы неловко, особенно когда ты богат. К тому же эта тема требует честных аргументов, которые могут потревожить идеалистические представления об устройстве мира некоторых людей. И тем не менее я рискну. Потому что мне интересен риск сам по себе, но особенно — если на кону стоят деньги. Для начала я предлагаю смириться с существованием денег. Они есть и будут наиболее удобной и простой формой обмена, обеспечивающей человеческое существование. Моя жена, родом из Кубы и воспитанная в коммунистической системе, иногда задает риторический вопрос, который несет в себе категоричный ответ: зачем людям деньги, которые приносят только несчастье? Я же считаю, что несчастье или счастье — продукт, который каждый из нас производит исключительно своими руками, а деньги лишь один из способов для получения того или другого. Деньги — это средство. Не сила, не статус, не власть сама по себе. Главное, что могут дать деньги — свобода. И чем больше денег, тем больше степеней свободы формируется в личном

часовой марк хайек

пространстве. Это та свобода, которая раскрывает возможности интеллекта, кормит амбиции изысканности, а не только дает возможность заполнить базовые потребности: пища, тепло, комфорт. Ценить деньги, но не обесценивать истинный смысл жизни меня научили родители. Я всегда знал, что есть бедные и богатые, знал, что зарабатывать деньги не просто, и очень рано почувствовал цену деньгам. Мне было тогда, наверное, девять или десять лет. Обычным ребенком я учился, занимался музыкой и спортом. Как обычному ребенку мне хотелось

иметь свой велосипед. Я предложил родителям купить мне велосипед. А они предложили мне заработать деньги самому. Вокруг нашего дома не было работы для маленького мальчика, но были огромные сельскохозяйственные поля, на которых водились вредные для урожая полевые мыши. Мой бизнес заключался в том, чтобы ловить мышей. За каждого грызуна мне платили пятьдесят сантимов. Так я скопил на велосипед. Мои деньги исполняют мои мечты. Я страстно люблю спортивные автомобили и участие в гоночных ралли. Я люблю свою Lamborghini. Но я люблю не цену

этой машины, а езду на ней. Это процесс, который доставляет мне удовольствие. Но это удовольствие дорого стоит, поэтому мы дорого платим за деньги, отдавая себя постоянному труду. Мне нравится такой подход. Конечно, деньги таят в себе опасность. Ловушка проста: денег становится больше, ты привыкаешь к этому и однажды, сам того не ведая, становишься заложником денег. Ты не видишь этого, потому что деньги прячутся в дорогих вещах, приятных словах, красивых людях. Кажется, что это — лишь новый образ жизни. Но это всего лишь деньги. Поэтому так важно хранить в себе глубокие настоящие эмоции. Видеть, слышать и чувствовать то, что есть на самом деле: в собственных мыслях, в словах и ощущениях других людей. И если тебя воспринимают таким, какой ты есть, значит, ты по-прежнему свободен. Уверены ли вы в том, что женщина любит вас, а не ваши деньги? Если вы знаете, что да, то никакие деньги не страшны. Не так опасны деньги, как стереотипы, с ними связанные. Например, стереотип мира luxury связан с набором якобы необходимых дорогих вещей: автомобили, часы, роскошные дома. Эти вещи бессмысленны, если не приносят удовольствия.

группа продленного дня

группа продленного дня

вита буйвид

131

поймать рыбу и пожарить ее на заднем дворе гостиницы. Даже самая дорогая вещь ничего не стоит, если не несет в себе глубину, интересность, искусство. Настоящая вещь должна вызывать страсть. Мне проще всего привести в качестве примера часы Blancpain, которые дают долгое удовольствие, а не надоедают через пару месяцев. Их непросто купить, потому что это дорого, их можно долго желать, прежде чем позволить себе. Более того, за это удовольствие не всегда достаточно просто заплатить. Однажды ко мне приехал покупатель. Он хотел приобрести юбилейные часы Blancpain, но настаивал на некоторых дизайнерских изменениях. То, что он предлагал, никак не

вязалось с духом марки, и, хотя эти часы стоили около миллиона долларов, я отказался. Тогда он предложил купить сразу трое таких часов. А это уже сразу почти три миллиона долларов. Что и говорить, мне было нелегко. Но я прекрасно понимал, что могу продать часы, но не могу продать идею и смысл компании. Пришлось сказать категорическое «нет». Но через год клиент вернулся и сказал: «Вы были правы». Мы внесли лишь незначительные дизайнерские изменения, и он купил часы. Возможно, все дело в том, что я удачлив, но, мне кажется, это просто хорошая иллюстрация

того, что за любыми деньгами всегда стоит нечто большее, чем деньги. Людям, у которых есть деньги, важен самоконтроль. Вещь, которая достается легко, неинтересна. Надо стремиться к ней, иначе она быстро перестанет быть привлекательной. Я могу себе многое позволить, но сознательно ограничиваю себя. Например, я никогда не беру кредит. Для меня это тюрьма. А желаний много всегда: для кого-то большой корабль, кому-то — хорошие часы. Но я точно знаю, что искренние неистовые желания гораздо важнее, чем самые драгоценные покупки.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

Обладание ими само по себе ничего не значит. Для себя я вывел универсальную формулу luxury. Это возможность делать то, что ты хочешь, это то, что действительно нравится. Хотя надо признать, что зачастую это вещи, которые нам в принципе не нужны для того, чтобы просто выжить. Например, для меня luxury это подводное плавание. Для людей, которые живут на Филиппинах, это обычное дело, а для меня — роскошь. Или другая история. Однажды мы с другом поселились в шикарной гостинице на берегу моря. Это обычное дело: дорогие рестораны, хорошие гостиницы. А вот настоящим удовольствием, тем, что я бы назвал роскошью, была возможность

Деньги — это средство. Не сила, не статус, не власть сама по себе. Главное, что могут дать деньги — свобода. И чем больше денег, тем больше степеней свободы формируется в личном пространстве

группа продленного дня

продленного дня группа

С Торой на торсе Когда-то я был тренером Михаила Жванецкого — в самом деле, это не хохма. Лет двадцать назад я приехал в отпуск в Одессу, где в это время и Миша находился, мы с ним давно были знакомы. Я каждый день делал пробежки на так называемом Среднем плато, это прямо над морским берегом. Жванецкий захотел последовать моему примеру, я начал давать ему уроки, даже дефицитные кроссовки «Адидас» (как сейчас помню, красного цвета) выхлопотал для него у кладовщика команды «Черноморец». Мы бегали рядом, я задавал щадящий темп в угоду новичку и наставлял его: «Миша, когда мужчине за пятьдесят, главное — не переборщить вначале. Пятьсот метров бежим, потом километр — ходьба. Постепенно ходьбу полностью заменим бегом, на это потребуется недели две». Через неделю этих подводящих нагрузок я на несколько дней уехал из города, наказав Жванецкому: «Не форсируй. Я приеду, и мы с тобой попробуем безостановочно пробежать три километра». Возвратившись в город, я пошел в условленный час к Среднему плато. Миша был уже на месте, он пришел раньше, я наблюдал за ним с берегового откоса. Мой подопечный явно игнорировал тренерскую установку, он бежал и бежал безостановочно… Я ринулся в его сторону, гнался за ним,

евгений сорокин

Наш физрук отправляется на Землю обетованную вроде бы не из паломнических побуждений, а на Олимпийские игры, в которых принимают участие только евреи, но со всего мира. Однако на месте он становится свидетелем зарождения нового культа и проникается тем поучительным неистовством, с которым население Израиля предается спорту.

физрук геннадий швец

но достал не сразу: «Миша, ты меня под монастырь подведешь! Где медленный бег, где чередование с ходьбой?» Жванецкий не ответил сразу, мы пробежали рядом еще километра три на приличной скорости. Наконец он переключился на долгожданную ходьбу, улыбнулся: «Не люблю делать что-либо вполсилы. Шесть километров пробежал и пока не умер». Я думаю: если бы Михаил Жванецкий в молодости подался не в юмор, а в легкую атлетику, то сейчас он вполне мог бы стать участником Олимпийских игр среди евреев под названием «Маккабиада». В разряде юмора евреи первенствуют в мире. А в спор-

те? Шахматы — их вотчина. И в атлетических видах спорта у семитов немало завоеваний. Их человек Марк Спитц — семикратный олимпийский чемпион по плаванию. Первый из советских спортсменов чемпион — штангист Григорий Новак, ему даже Сталин прощал пятую графу. Очередная Маккабиада прошла минувшим летом в Тель-Авиве. Участвовали граждане 56 стран, но каждый, будь он израильтянин, американец, кореец, эфиоп или русский, должен быть хоть немного евреем — по отцу, по маме, да хоть по прабабушке или по соседу (шутка). Я, не будучи евреем (насколько мне это известно),

приехал на Маккабиаду в качестве журналиста и почетного гостя, но сошел за своего, ко мне нередко обращались на иврите. Так до конца и не понял, по каким лекалам и профилям мандатная комиссия утверждает именные заявки. Изначально инициаторами Маккабиад двигало желание доказать: евреи могут не только на скрипочке виртуозно играть, но и в футбол, в баскетбол, во что хотите. Единственное явление в мировом спорте: любителям предоставляется возможность соревноваться со звездами, с олимпийскими чемпионами, никаких квалификационных нормативов и предварительных рейтингов не существует. Мне кажется, Пьер де Кубертен, задумывая возродить Олимпийские игры, имел в подсознании проект, схожий с Маккабиадой: пусть соревнуется всякий, кто пожелает, спортивные показатели не важны («Главное — не победа, а участие»). Мое главное спортивное впечатление в Израиле напрямую с Маккабиадой не связано. Раньше я считал, что самые спортивные города в мире — это города США. В Нью-Йорке, в Сентрал-Парке, едва ли не дорожные пробки образуются из толп любителей бега. В эпизодах голливудских фильмов, снятых на обычной улице американского

группа продленного дня

группа продленного дня

Я и сам там бегал и никого не обогнал ни разу. Почему и зачем они бегают так быстро, в среднем пять минут на километр?

stone/gettyimages/fotobank

города, в кадре на заднем плане нередко можно увидеть случайного бегуна, взятого не из сценария, а из натуры. В жилых кварталах, особенно в «черных», на стене каждого дома взгляд обнаруживает баскетбольное кольцо. Теперь могу сказать, что Тель-Авив побил этот рекорд. На набережных, на пляжах граждане всех возрастов упражняются на открытых тренажерных площадках, играют в волейбол, в разновидность тенниса, йоге предаются, тибетской гимнастике, метают тарелочки. Там еще и серфингом народ массово занимается, не под парусом, а на голой доске, я ни в одной средиземноморской стране не видел такого и не предполагал, что на этом море бывают достаточной высоты и мощи волны. Особо поразил меня один длинноволосый паренек на пляже, он загорал, лежа на спине, читал толстую книгу (не исключено, что Тору) и периодически, не прекращая чтения и загорания, качал пресс — раз по пятьдесят подтягивал колени к груди. Но больше всего было бегунов всяких, в том числе и с избыточным весом. У некоторых тетенек-бегуний были такие формы, которые по российским меркам исключают возможность появления на публике в обтягивающих шароварах или шортах. А эти дамы нисколько не стеснялись своих грушеобразных фигур, не боялись улюлюканья. Но в большинстве фигуры у бегунов и бегуний достойные, поджарые, мускулистые. Что показательно, бегают быстро, в Нью-Йорке можно увидеть и медленных бегунов, в Тель-Авиве — нет. Я и сам там бегал и никого не обогнал ни разу. Почему и зачем они бегают так быстро, в среднем пять минут на километр? Я нашел объяснение в соревновательном духе этих людей, в их стремлении повысить

самооценку, каждый еврей хочет обогнать каждого еврея, а не только палестинца. Потом один бывший наш соотечественник Михаил по-иному прокомментировал пристрастие местных бегунов к высокому темпу на длинных дистанциях. Подавляющее число израильтян обоих полов прошли армейскую службу, а там у них к спортивной подготовке отношение серьезное, это не у нас — раз в год солдатиков выгоняют на сдачу нормативов по кроссу, и ребята пыхтят, еле передвигая ноги на трехкилометровой трассе, а потом неделями приходят в себя. Израильтяне демобилизуются из армии, будучи в отличной спортивной форме, и стараются поддерживать ее — зачем терять хорошее приобретение. Командную победу на Маккабиаде-2009 одержали евреи, живущие на своей исторической родине, они выиграли больше всех медалей. Это объяснимо: израильтяне взяли массовостью, у них была самая большая по численности команда, больше тысячи человек. Второе место заняла еврейская сборная США, и это тоже закономерно в силу многих обстоятельств. Российская команда сначала шла на пятом-шестом местах, но в конце устроилась третьей за счет художественной гимнастики, карате, шахмат, дзюдо. Наши могли бы выступить и лучше, но им не хватило средств на полноценную подготовку, что странно: ведь немалое число российских олигархов в состоянии оказать спонсорскую поддержку истинно своим, но нашелся среди них всего один, выделил 200 тысяч долларов. Ну и компания «Боско» выручила бесплатной экипировкой, которая, кстати, была у россиян, как обычно, самой привлекательной.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

133

группа продленного дня

продленного дня группа

Выгаданная любовь Это было осенью. Ранней золотистой осенью я ехала по улице Дениса Давыдова, героя 1812 года. Рядом со мной на сиденье лежала курица, не расходник для бульона, а птица счастья. Дело в том, что я ехала к гадалке. Вы спросите, с какой дури я, молодая и во многом даже преуспевающая женщина, вздумала путешествовать по такому маршруту. Спросите, если вы мужчина. Женщины поймут. Воск, кольцо, жженая бумага, свет мой зеркальце, скажи, когда он явится из чернойчерной комнаты прямо на нашунашу дискотеку, накручивание на палец нитки, оторвавшейся от подола, с целью узнать начальную букву имени — вся эта магическая атрибутика знакома с детства каждой пионерке. Ромашки спрятались, ободранные на корню романтическими подростками, бьющимися над разгадкой — так любит или не любит? Вот эта неясность мужского поведения и дает гадалкам целевую аудиторию. Курица, конечно, тяжелая артиллерия, к которой прибегают в случае, когда отступать некуда, позади Москва. Я влюбилась и хотела понять, что думает он и что будет дальше. Вместо того, чтобы спросить у него самого. Такая нормальная логика. И вовсе не женская. Не всякий

orlova

Почитайте душераздирающую историю любви Натальи Осс, походите с нею по гадалкам, по цыганкам, помыкайтесь по городу Тутаеву, попейте водки из пакета в забегаловках, как она пила — сами поймете, что другой подшефной у «Русского пионера» в этом номере и быть не могло. Уж слишком настрадалась.

подшефная наталья осс

мужчина напрямик спросит. Узнать у курицы гораздо проще. У любой курицы ответ готов. Гадалка оказалась православная, бывшая ИТР. Классическое сочетание. В прихожей болталась большая грязноватая собака, она приветливо обслюнявила мою руку, норовя снюхаться с курицей. Занавесочки с люрексом, иконы, на кухне, превращенной в зал ожидания, — гора немытых чашек. Там мы с курицей и сидели. Пока другая варилась на плите — неизвестно, с магической или с гастрономической целью. Но воняло от нее, как от магической. Диагноз был поставлен бы-

стро — венец безбрачия, порча и сглаз. Вопрос — а с ним-то что? — даже не поднимался. Сначала подлечимся, потом будем разбираться. Птица счастья, курица, была обречена — надлежало ее сварить особым образом. Семь бульонов надо сливать, а потом чтобы ее непременно съела собака.

— Ваша? — спросила я.

— Нет, конечно! Дикая! Насколько дикая, я отчего-то постеснялась переспрашивать. На обратном пути, кружа в поисках выезда на Рублевку, я услышала лай. Гаражи. Вышла из машины, подкралась к забору — свора цепных псов смотрела на

меня с ненавистью. Вот они! На следующий день я вернулась. Заслышав звяканье цепи, стала подбираться осторожно, как Николь в «Догвилле» — она хотела утащить собачью косточку, я, наоборот, несла им курицу парную, кости от семи варок. И швырнула за забор. Собаки в ярости бросились на проволоку, им хотелось терзать. Ничего не подействовало. Он по-прежнему не говорил ничего конкретного. А однажды даже пришел ко мне домой, напросился на чай. Я заварила самый лучший. Он сидел на кухне и утверждал, что чашка пахнет аспирином. А я — ну что я? — двадцать с хвостиком лет, теленок инфантильный, только из-под мамы. Я думала, что он должен все решать. В половине четвертого он ушел. А я плакала над расстеленной постелью. Почему аспирином? Он любит или нет? И что мне делать без него, если он никогда не вернется? Это было зимой, 2 января, если точнее. С Ярославского вокзала отходила электричка, в которую сели я и еще две таких же. С собой у нас была бутылка водки (если честно, то две), банки с салатом и прочей колбасой, сахар, крупа. В Ярославле мы вышли, спросили, как доехать до города Тутаева. Десять таксистов отказались нас

группа продленного дня

группа продленного дня 135

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

тимофей изотов

Птица счастья, курица, была обречена — надлежало ее сварить особым образом. Семь бульонов надо сливать, а потом чтобы ее непременно съела собака

группа продленного дня

везти даже за две цены, даже за четыре. Потому что неохота. Взялся один, согласился почемуто за три цены. Мы боялись: 50 километров по России на такси, 30 км в час, 40 градусов мороза — не шутка. Но сели. За счастьем же едем, а что плохого может случиться, если ехать за счастьем? К Тутаеву мы подъехали в пару и дыму, поэтому ничего о нем сказать не могу. Холодно было, в машине нас укачало, хотелось есть и выпить водки. Но мы крепились. Искомая фея обитала в одноэтажном бараке — он же деревянный памятник зодчества, романтический снаружи и прогнивший внутри. Когда попадаешь в такие места, сразу забываешь о том, что ты преуспевающая. Отчего-то возникает детское желание, чтобы утешили, ободрили, погладили по голове. Маме родной не стала бы я говорить то, что рассказала гадалке в Тутаеве. Добрая полная женщина кивала, проверяла уроки у сына лет восьми, давала указания мужу подколоть дров, рассовывала по полкам пакеты с крупой, а я говорила, говорила, вдыхая запах пота от ее байкового синего халата в красных цветах, глядя на ее массивные потрескавшиеся пятки, на грубые руки с безвкусным перстнем на безымянном пальце. И почти собиралась задремать, как в комнату ворвался ледяной вихрь — моя подруга Алка, которая ждала в сенях, заорала: «Ну скоро уже ты, мы сейчас все, из-за чего гадаем, отморозим!» Я усовестилась и уступила место. Отправилась на холодок обдумывать услышанное. Очнулась я, открыв дверь в леденящий душу сортир. Очко, желтые глыбы мочи.

Что я искала здесь, какого ответа? Да и в чем был вопрос? Внутри защемило от ощущения чего-то несостоявшегося. Водки, выпить водки. От обморожения, как в сказке «Морозко», меня спас сын гадалки, пришедший выливать горшок. В молчании мы проделали обратный двухчасовой путь по темной, снежной и покрытой коркой зимы России. Стало наконец страшно. Но бог, который пасет дураков и пьяниц, дотащил нас обратно до центральной площади Ярославля без приключений. До поезда оставалось часа четыре. Хотя в Москву таксисты

продленного дня группа

чаю, не выпил его, не успел. Все, как я мечтала. Только мало времени. Он всегда куда-то спешил. А я ждала ответа на главный вопрос — так все-таки да-да или нет? Он медлил, ничего не спрашивал. И весна стала медленно тускнеть, угасать, выгорать... Это было летом. Он уехал. Он не звонил полтора месяца. После того, что было, ни одного звонка. Я понимала, что это все. Надо было ставить точку. Ее звали Галина. Вот только ее я помню по имени. Она сидела в гостинице «Пекин», в маленьком номере. Стол, стул, карты. Цыганка настоящая. Ее потом даже по телевизору показы-

Внутри защемило от ощущения чего-то несостоявшегося. Водки, выпить водки. От обморожения, как в сказке «Морозко», меня спас сын гадалки, пришедший выливать горшок были готовы ехать, мы решили, что дождемся проходящего из Абакана. Ресторан был закрыт, пришлось есть в забегаловке стоя, разливая водку из пакета.

— Что это было? — спросила я. И мы выпили. И расхохотались. Потому что эти двое — с эм-биэй и я со своим журналистским острым, как казалось еще в Москве, умом. В ночном поезде Абакан — Москва доели колбасу. В Тутаеве осталась фотография Алкиного ухажера, и мы решили, что так ему и надо. Спрыгнув с подножки в московский рассвет, я поняла, что январское утро будет прекрасным. Оно таким и было. На Рождество он пришел. Загремел ключами от машины в прихожей, затребовал

вали. Она быстро сделалась знаменита. Я начала: — Вот он, понимаете...

— Ничего не говори, я сама, — и она заметала на стол повешенных, отшельников и колеса фортуны. И вдруг я слышу: — А Саша — это кто? Я замерла, потрясенная.

— Он. Как, каким образом она прочитала имя? Необъяснимо. И в этот момент решилась моя судьба.

— Это все пустое, — вынесла приговор цыганка. — Оставь. Я вышла на площадь Маяковского, ослепшая от солнца и слез. И я оставила. Пришлось изрядно потрудиться. Попробуйте не встречать человека, которого

вы встречаете, куда бы вы ни пошли — по делу или просто так. Мне пришлось изменить делу. Я поменяла работу. Я спряталась там, где он бы меня не нашел. Где я сама себя не находила или потеряла. Я перестала дружить с его друзьями. Я даже не читала некоторые книги — исключительно ему назло. Это удавалось не всегда. Случайно столкнувшись с ним в тесной московской толпе, я чувствовала, что опять задаю себе тот же вопрос. И потому больно кололась. Он в долгу не оставался. Не знаю, может, у него тоже вставал вопрос. И мы снова разбегались, чтобы спрятать концы в воду, в свои собственные проживаемые отдельно жизни. Если совсем становилось невмоготу, я вспоминала приговор гадалки: это все пустое. И чувствовала облегчение. Но ничего с этим уже не сделать. Прошло десять лет. И вот ни с того ни с сего. Молния, гром небесный и солнечный удар. Я задыхаюсь, я падаю в обморок, у меня кружится голова на расстоянии пяти метров. И как будто никто никуда не уходил. Все еще ярче, острее и роднее, чем десять лет назад. Ожидая в очередной раз его звонка и прохаживаясь по потолку, я вдруг наткнулась на слова цыганки. Скукоженные, сухие. И поняла, что слова пусты, в них был только мой страх услышать ответ. Причем любой. Да или нет, любит или не любит — это же одинаково страшно. Цыганка это и угадала. Вместе с именем. Все-таки они кое-что умеют, эти цыганки. Я больше не боюсь. Потому что теперь я хотя бы знаю свою часть ответа на вопрос. Люблю. Да.

группа продленного дня

продленного дня группа

По следу редуктора После случая каннибализма у наблюдаемых ахатин при попытке спаривания было принято решение расселить улиток в разные террариумы. Условия содержания в обоих террариумах одинаковые. Каждый представляет собой пластиковую емкость, площадь дна 50х70 см, объем 50 литров. Внутри обустроен водоем (чашка Петри, наполненная водой), в крышках — вентиляционные отверстия. Насыпной грунт — почва, смешанная с гранулированным активированным углем в пропорции 7:1. Для декорирования используются куски известняка, сложенные горкой в углу. Горка является для подопытных улиток местом отдыха и убежищем, к тому же известняк — источник необходимого для построения раковины кальция. Наблюдаемые ахатины Один и Два получают одно и то же питание (зелень одуванчиков, банан, огурец, яблоко, свежий укроп, тыкву, прикормку). Расселение произведено на 33-й неделе наблюдения. На 38-й неделе наблюдения установлено, что индивидуальные особенности каждой ахатины накладывают (в прямом смысле слова) отпечаток на среду обитания. Так, номер Первый значительно крупнее номера Второго,

orlova

Продолжая настойчиво, из номера в номер, изучать жизнь гигантских африканских улиток, корреспондент «РП» находит в их поведении пугающее сходство с человеческим и приходит к выводу, что некоторое способности стебельчатоглазых человеку даже не снились.

натуралист екатерина костикова

агрессивнее, отличается более высокой пищевой активностью, следствием чего является скопление в террариуме большего количества отходов жизнедеятельности (фекальных масс). Следствием двигательной активности является скопление большого количества слизи. (Эпителий ноги улитки выделяет слизь, которая способствует лучшему скольжению по поверхности субстрата. Соответственно, чем больше улитка двигается, тем больше выделяется слизи.) Плановая чистка террариумов и засыпка свежего грунта производится каждые 14 дней. Однако уже за 7 дней до следую-

щей плановой чистки в террариуме Первого наблюдалось явное переувлажнение (180%, что значительно превышает принятую норму), причиной чего, скорее всего, стал большой объем фекальных масс и слизи. Несмотря на высокое содержание абсорбента в грунте, в нижней части террариума отмечено скопление жидкости. Грунт достиг консистенции густого киселя. На стенках террариума — большое количество конденсата. В целом подобные условия содержания могут быть признаны неблагоприятными для ахатины. Весь период наблюдения вплоть до плановой чистки террариума

номер Первый отказывался закапываться в переувлажненный грунт, старался держаться в верхней части террариума максимально близко к вентиляционным отверстиям крышки, через которые в террариум поступает свежий, более сухой, чем внутри емкости, воздух. Излюбленная поза Первого в этот период наблюдения: туловище максимально вытянуто вдоль линии вентиляционных отверстий, голова высунута наружу. В период с 1 по 5 сентября Первый спускается на дно террариума для еды. В период с 5 по 8 сентября — не спускается, от еды отказывается, предпочитает оставаться в верхней части террариума. Отмечено, что начиная с 4 сентября Второй также предпочитает проводить время в верхней части своего террариума. К 6 сентября он занимает позицию под крышкой, туловище вытянуто вдоль ряда вентиляционных отверстий, голова высунута наружу. Поза Второго идентична позе Первого. Вплоть до плановой чистки 8 сентября Второй остается в этом положении, от пищи отказывается, вниз не спускается, в грунт не закапывается. При этом следует отметить, что в означенный период наблюдения условия содержания номера

группа продленного дня

Улитки-реципиенты в замке на другом конце княжества в точности повторяли движения улитокредукторов. Приставленному к ним человеку оставалось лишь записать сообщение

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

139

николай пророков

группа продленного дня

Второго признаны удовлетворительными и соответствующими принятой норме. Жидкость в нижней части террариума отсутствует, скопления конденсата на стенках не отмечено, влажность — 90%. Итак, Второй номер не имеет объективных причин держаться поблизости от вентиляционных отверстий. Ахатины содержатся в разных емкостях и не имеют возможности вступать в непосредственный контакт. То, что ахатины обладают исключительно слабым зрением, исключает и визуальный контакт. Все вышеперечисленное позволило сделать предположение, что мы имеем дело со случаем так называемой биотелепатии. Биотелепатией называют явление передачи информации у растений и животных на расстоянии без помощи физических органов чувств. Передающий информацию называется редуктором, принимающий — реципиентом. Впервые о феномене биотелепатии у стебельчатоглазых упоминается в статье французского врача Анри Фальбициуса, опубликованной в середине XIX века. Фальбициус пишет о системе связи между сторожевыми крепостями небольшого государства Лангедок. На рубеже XII–XIII веков Франция неоднократно пыталась захватить Лангедок, однако при явном численном превосходстве в течение шестидесяти лет французские войска неизменно терпели поражение. Секрет военного успеха Лангедока был как раз в оригинальном способе передачи информации на сколь угодно большое расстояние без всяких гонцов, почтовых голубей и тому подобного. Связь между крепостями и форпоста-

продленного дня группа

николай пророков

группа продленного дня

С целью выяснить, является ли поведение наблюдаемых ахатин случайным совпадением или же имеет место случай биотелепатии, нами был проведен контрольный эксперимент ми поддерживалась с помощью виноградных улиток. В каждом замке имелось особое помещение, где под присмотром специального человека содержались два десятка улиток. На полу помещения были написаны буквы алфавита. При необходимости передать сообщение в соседний замок приставленный к улиткам человек по очереди загонял их на соответствующие тексту сообщения буквы алфавита. Для стимуляции использовалась обычная булавка, которой улитку кололи в заднюю часть подошвы, пока она не заползет на нужную букву. Улитки-реципиенты в замке на другом конце княжества в точности повторяли движения улиток-редукторов. Приставленному к ним человеку оставалось лишь записать сообщение.

Статья Фальбициуса вызвала широкий резонанс. Уже в 1878 году Гуго Цайманн публикует работу «Опыт использования самого неспешного существа в качестве самого быстрого гонца», где описывает собственные опыты над улитками. Затем французские ученые Алликс и Бено проводят знаменитый сеанс связи между Францией и США тем же способом, правда, вместо булавки для иннервации улиток использовали слабый электрический ток и кислоту. С целью выяснить, является ли поведение наблюдаемых ахатин случайным совпадением или же имеет место случай биотелепатии, нами был проведен контрольный эксперимент. В качестве экспериментального оборудования подготовлено: ламинированные таблицы с изображением букв русского алфа-

вита (2 шт.), штопальная игла с затупленным концом (1 шт.). Таблицы с алфавитом помечены номерами 1 и 2 и для чистоты эксперимента помещены в разных комнатах. На таблицу 1 помещен номер Первый, на таблицу 2 — Второй. Для того чтобы простимулировать передвижение Первого по таблице, производится иннервация хвостовой части подошвы ахатины затупленным концом иглы. По достижении Первым ближайшей буквы авлфавита (Ж), иннервация прекращена. В то же время было отмечено повышение двигательной активности у номера Второго. До начала иннервации Первого он неподвижно сидел на поверхности своей таблицы-алфавита, втянув голову и большую часть туловища внутрь раковины. Спустя три минуты после того, как Первого начали стимулировать иглой, второй забеспокоился, высунулся из раковины и пополз по поверхности таблицы алфавита. Остановился он спустя четыре минуты рядом с буквой Ж. Контрольная серия опытов показала, что в каждом случае Второй останавливается на тех же буквах алфавита, на которые вынудили заползти Первого (буква О во второй серии опытов, П и А в третьей и четвертой соответственно). Таким образом, в ходе опыта из комнаты 1 в комнату 2 было успешно передано короткое сообщение. Позволяет ли все вышесказанное предположить, что люди, существа куда более высокоорганизованные, чем ахатины, обладают способностью к телепатии? Полагаем, нет. Впрочем, опытов с людьми мы пока не проводили.

Best Spirit in the World Б

ез преувеличения можно сказать, что некоторые виды шотландских односолодовых виски – настоящие шедевры старинных вискикурен. Таков, без преувеличений, Highland Park, заслуживший статус самого уважаемого знатоками и гурманами виски в мире.

Наслаждение каждой каплей

«НИ ОДИН ДРУГОЙ ВИСКИ МИРА НЕ ОБЛАДАЕТ ПОДОБНЫМ ВКУСОМ, СОЧЕТАЯ В СЕБЕ ЛЕГКИЕ ДЫМНЫЕ НОТЫ И МЕДОВУЮ СЛАДОСТЬ ХЕРЕСНОЙ БОЧКИ» напитка в мире — The Best Spirit in the World по итогам голосования авторитетной международной комиссии экспертов, собираемой американским журналом Spirit Journal. Это всемирное признание обусловлено уникальной сбалансированностью вкуса Highland Park. Его букет гармоничен и чрезвычайно многогранен. В нем улавливаются ноты шоколада, медового вереска и восточных пряностей, ириса и марципана. Подобное сочетание, словно лишенное острых углов, совсем не характерно для типичных островных виски, в которых, как правило, ярко преобладают насыщенно копченые и торфяные оттенки.

Искусство делать подарки Подарок в виде односолодового виски может многое сказать об образовании, вкусе и чувстве стиля персоны, отдавшей предпочтение подобному напитку. Для дружеского комплимента бизнес-партнеру, например, превосходно подойдет односолодовый виски Highland Park, начиная от 12 лет выдержки. Что же касается особых случаев — то пространства для выбора здесь также достаточно. Так, этой осенью вискикурней Highland Park будут выпущены первые экспрессии виски винтажной серии — 1964 и 1968 годов. В дальнейшем линейка винтажей будет регулярно пополняться. Также совсем скоро в продаже появится уникальная лимитированная серия виски Highland Park бочковой крепости 58,5% — Earl Magnus. В качестве прототипа был использован образец архивной бутылки, выпущенной в первые годы существования вискикурни Highland Park. Бутылки серии выполнены в технике, имитирующей обработку стекла начала 19-го века и дополнены старинной этикеткой с изображением главного покровителя островов Оркни — легендарного графа Магнуса. Каждая бутылка индивидуально запечатана корковой пробкой и упакована в элегантный деревянный короб.

ЧРЕЗМЕРНОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ АЛКОГОЛЯ ВРЕДИТ ВАШЕМУ ЗДОРОВЬЮ ЧРЕЗМЕРНОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ АЛКОГОЛЯ ВРЕДИТ ВАШЕМУ ЗДОРОВЬЮ ЧРЕЗМЕРНОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ АЛКОГОЛЯ ВРЕДИТ ВАШЕМУ ЗДОРОВЬЮ ЧРЕЗМЕРНОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ АЛКОГОЛЯ ВРЕДИТ ВАШЕМУ ЗДОРОВЬЮ ЧРЕЗМЕРНОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ АЛКОГОЛЯ ВРЕДИТ ВАШЕМУ ЗДОРОВЬЮ

на правах рекламы

Суровая природа северного шотландского острова Оркни, где несколько сотен лет назад была простроена вискикурня, практически лишена зелени. Когда же приближается осень, каменистые берега острова словно обволакивает сиреневый туман цветущего вереска. Именно из вереска обязуется местный торф, который при просушке над ним солода наделяет виски тончайшими медовыми и цветочными оттенками, полностью лишенными густой древесной дымности. Равномерный холодный климат острова, без перепадов температур, создает идеальные условия для вызревания виски. Ни один другой виски мира не обладает подобным вкусом, сочетая в себе легкие дымные ноты и медовую сладость хересной бочки, которые специально доставляются сюда, на вискикурню, из Испании. В 2009 году, уже второй раз подряд, односолодовый виски Highland Park (18 лет) получает титул лучшего алкогольного

145

текст: антон орехъ, владимир чернышев рисунки: варвара полякова

Литература не хочет, не может, но и не должна оставаться в стороне от главной, а может быть, и самой главной схватки современности между двумя населенными пунктами одной отдельно взятой страны. Москва – СанктПетербург. Авторы (Антон Орехъ, журналист «Эха Москвы», и Владимир Чернышев, журналист НТВ) внедряют читателя в раскаленную атмосферу кровавого, но творческого поединка.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

■■■

Москвичи, как известно, любят путешествовать. Но денег у них, прямо скажем, ну не очень так чтобы много, ну или там… В общем, концы они делают небольшие, столичные путешественники: из Спасского — в Лутовиново, из Петровского — в Разумовское. Из Орехова — в Борисово, иногда в Зуево, из Бирюлева-Товарного просто в Бирюлево, но уже с товаром. Также жители Белокаменной, так сказать, жители Вайт Стоун-сити, любят ходить в гости и столоваться там, от Соколова к Микитову, от Мамина к Сибиряку, от Эля к Регистану, ну и конечно, от Степняка к Кравчинскому. А интеллигенция в основном у Бруевича, от которого сразу к Бончу. Ну не сразу, предположим, но в конце концов — да, все оказывались у Бонча на пирогах. Уж не знаю, что там за пироги были такие ароматные, но подвисал народ с этих пирогов крепко. Иной раз по неделе из квартиры не выходили, только особый хлебный запах шел наружу, аромат выпечки, иными словами. Мистики, а таких в Москве немало, собирались в кондоминиуме у Лебедева и проводили заседания клуба «Мистическая Москва». «Москоу мистикал клаб». А затем по подземной галерее из кондоминиума Лебедева переходили в кондоминиум Кумача, напоминавший настоящее логово.

Также жители Белокаменной, так сказать, жители Вайт Стоун-сити, любят ходить в гости и столоваться там, от Соколова к Микитову, от Мамина к Сибиряку, от Эля к Регистану, ну и конечно, от Степняка к Кравчинскому ■■■

Но иногда, когда погода располагает и деньжата карман не то чтобы оттягивают, но все-таки оттягивают, москвичи совершают большие заграничные путешествия. Излюбленное место заграничных поездок москвичей это Петербург. А, к слову, любимое место заграничного отдыха петербуржцев, это как раз Москва. И так и ездят они друг к другу в гости, и никак не могут застать друг друга дома, потому как в то время, когда все москвичи выезжают в Петербург, все петербуржцы тут же снимаются и едут в Москву. И в результате встречают в чужом городе знакомые все лица, по правде говоря, опостылевшие. Вот и в этот раз закадычные друзья, любящие друг друга так, разве что не задушить готовы, собрались в путь. Купейный вагон заполнили: рабочий Евгений Вохр и кондитер, зачинатель новых конфет Михаил Парагваев. Марк Шейдер и Марк Шнейдер. И физик Игор Филтр. Дачник-пасечник Нетреба и рантье Карл Генрихович фон Барон.

147 Кстати, с Нетребой вы уже знакомы. Он с тех пор окончательно переехал с Украины в Москву и теперь на даче-пасеке мучает дымом пчел. Не столько даже мед добывает, сколько ради того, чтобы дым повдыхать. Ну, вы понимаете.

■■■

Выскочив из туалета, десантники принялись разнимать дерущихся. Так это у них называлось.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

■■■

Поезд отходил от Ленинградского вокзала около полуночи. «Красная стрела» не спеша набирала ход, скрипя полуосями и вздрагивая на стыках. Нумерация шла с хвоста состава. Но это все лирика, которая вскоре закончилась. Пассажиры помнили, что дорога до Питера не близкая, но и не так чтобы далекая, поэтому не стали откладывать дела в долгий ящик, так сказать, на потом, так сказать, на завтра, то, что можно уже сегодня. Драка вспыхнула буквально на перроне. Били проводника Легкоступова Николая. Так люто, что даже пропустили отправление поезда, а когда опомнились и побежали за ним, швыряя камни в стекла вагонов, было уже поздно. Тогда около тридцати отставших от состава, набросились в зале ожидания на носильщика Легкоступова Дмитрия, брата Николая. Участь носильщика, прямо скажем, была незавидная. Особо ретивые пытались снять с него скальпелем скальп. Но, вспомнив о том, что они не апачи или чероки, а все же православные, ограничились поркой и вздели на дыбу, на которой пытали Легкоступова огнем до рассвета, а потом разошлись по домам, по пути сокрушая скарб. А тем временем поезд «Красная стрела» приближался к Граду Петрову. Едва он отошел от платформы, в вагонах вспыхнула беспрецедентная битва. Кто-то тут же вырубил свет во всем составе. Пассажиры принялись избивать друг друга тяжелыми цепями и дубинами. Они были все как один пьяные. Успели переодеться в спортивные трико и отъесть от целикового батона колбасы по солидному куску, а ведь с момента отправления прошло минут пять, не больше. К моменту выезда за черту города, когда проводники открыли туалеты, оказалось, что в туалетах все это время терпеливо сидел десант. Вы представляете, сколько их было?! Тринадцать вагонов, в каждом по два туалета, ну а в каждом туалете человека по три-четыре. А реально их было человек по десять-пятнадцать. Со знаменами, саблями, на конях, у каждого автоматы, остро заточенные ножи, пики, палицы. В каждой кабинке по служебной собаке, с трудом контролировавшей себя. Собаки были натренированы на поиск взрывчатки, которую и нечего было искать, поскольку каждый десантник набил карманы динамитом. Только что парашютов у десантников не было. Зато была Боевая Машина Десанта, которая виднелась на пригорке из окна туалета. Машина молча проводила поезд, а затем пристроилась за ним и загрохотала по шпалам. Быль Одинокие прохожие не обратили внимания на несущееся с бешеной скоростью устройство. «Не трамвай — объедет», — подумали прохожие. Но устройство оказалось трамваем и не объехало.

Первым делом они сожгли огнеметом почтовый вагон, где мародеры вскрывали заказные письма и продуктовые наборы. А также ели паек. Последний раз в жизни ели паек. Они думали, что всегда могут уйти от трудностей. В красивое искусство, когда их станет подпирать молодежь. И они действительно ушли в красивость. Ах, видели бы вы это зрелище, как зачаровывающе горел почтовый вагон. Долго ли, коротко ли, но объятый пламенем, омытый кровью поезд с символичным названием «Красная стрела» в предрассветной дымке остановился на станции Балагое. Утомленные ратным трудом, москвичи, отирая об штаны кровавые ладони, вышли покурить, и тут метрах в семистах-восьмистах заметили другую группу курильщиков.

— Какие-то люди, гляди, — указал на группу вдали рабочий Евгений Вохр. — Какие-то не свои, не местные какие-то.

— Да как-то странно они на нас поглядели. По-моему, это наезд, это вызов, который мы, по-моему, не можем не принять, — согласился зачинатель конфет Михаил Парагваев, выплевывая зубы. И битву начали не откладывая. Через секунду уже огромная толпа отчаянных москвичей с ломами, заборными досками, пищалями неслась, разрезая туман. И у тихой столовой, где одинокий пассажир в уединении оприходовал 150 и сосису, столица налетела на дюжину курян. А куряне-то оказались непростые. Это жители Петербурга ехали на отдых в Москву, и их поезд тоже встал в Балагом. Ехали петербуржцы не налегке, и вскоре закипела самая кровавая распря наших дней.

■■■

Петербуржцы, казалось, только и ждали встречи с москвичами, и когда те напали на них, ответили своим сокрушительным контрнападением. Командовал северными пальмирцами некто Стумп.

— Урий, это я, Стумп, ответь, Урий, почему молчишь, как понять, Урий, — вызывал Стумп начальника своего штаба, некоего Урия, и разделял на ходу головные части.

— Жетоаынеюхдвгойзужрна, — ответил Урий, непосредственно перед битвой принявший разрыхлитель текста, и замолчал навеки. А тем временем москвичи атаковали, но их встретили бронебойными из башенных орудий. Казалось бы, какие же на пассажирском поезде могут быть башенные орудия? И мы бы не поверили, пока своими глазами не увидали пассажирский поезд с башенными орудиями главного калибра. Внезапно на враждующих обрушились с неба водяные потоки.

— Это дождь, — уверенно заявил рантье Карл Генрихович фон Барон. — Грибной дождь.

— Откуда взялся дождь? Этот, так сказать, струйчатый некий, — начал физик Игор Филтр, явно умничая и подставляя под влажный поток закопченное пороховым нагаром лицо. — Откуда, так сказать, взялся грибной? Дождь действительно оказался грибным. Уже через минуту грибы стали появляться отовсюду. Огромные, как коты-гиганты, грибы вылезали наружу, взрывая асфальт, разрушая шпалы, опрокидывая вагоны. Старинное здание терминала Балагое-Товарное рухнуло, как будто и не было его никогда на этом месте. Через час крайне густой грибной лес заполнил все пространство на сотни верст, отделив Москву от Петербурга.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

149

А с воздуха две столицы разделили тучи-громовержцы, которые — метая искры — продолжали стимулировать грибницу.

■■■

Тогда русские люди, как всегда бывает в дни лихолетья, дружно объединились перед лицом великой угрозы. Для того чтобы это произошло, нужна была действительно большая беда, и эта беда пришла. И они отворили ей ворота. Но беда не пришла одна. Вместе с чудо-грибами и стимулирующим их водяным дождем пришли ягоды.

— Черт, откуда же это? — сокрушался рабочий-лирик Евгений Вохр. — Ведь сначала должны быть цветочки, а ягоды потом. А тут сразу ягоды.

— Весна в этом году с опозданием, так сказать, по ускоренному пошло, все, того этого, вместе — грибы, ягоды, животные, предметы, — вывел крендель физик Филтр.

— Урий, где ты? Почему не отвечаешь? Это я, Стумп. Не молчи, почему молчишь, Урий? — принялся возобновлять попытки найти начальника своего штаба ленинградский вожак Стумп.

— Дклшатпрцимсжхзи огепвмфмйъхбр ао, — только и ответил Урий своему предводителю. Урий по-прежнему интенсивно принимал разрыхлитель речи, и ему было не до веселья.

— Пора грибы мочить, туда их, на, мочить, это! — воскликнул пасечник Нетреба, позабывший про пчел, но не прекращавший окуривания, поэтому вокруг него постоянно было какое-никакое, а облако. Это был сигнал. Через мгновение закипело великое грибное мочилово и начался плодово-ягодный разгром войск овощных и бобовых. Сначала на разведку вышел маркшейдер Марк Шнейдер с гигантской линейкой и линеей, замеривший грибы, а потом по его наводке тысячи калашниковых, стечкиных, дегтяревых, макаровых, а также ивановых, петровых, сидоровых и ППШ обрушили железный поток на шляпки грибов и головы ягоды. Ну, вы понимаете, голова — это иносказательно. У гриба, у него — шляпа, а у ягоды что? Она как бы сплошная такая, уязвимость повсюду, как у головы.

— Это что же вы делаете, а? — стонали грибы, прошиваемые пулями.

— Только не в голову, — умоляли ягоды, среди которых первыми истекли кровью волчья, вороний глаз, а также медуница. Но рано радовались наши люди. Грибы и ягоды выросли на дороге из Петербурга в Москву не сами по себе. И кровавая междоусобица между жителями двух столиц вспыхнула не на пустом месте. И то и другое произошло по воле зарубежного чародея Мандриана, потомка чародеев Адриана и Мариана. Мы подчеркиваем, зарубежного чародея Мандриана, то есть не надо пояснять, был он добрый или злой. Раз зарубежный — значит злой. Зарубежье, где жил Мандриан, было Дальним. Он жил в Кювете или Мшистой пещере крупного заказника и поедал там тьмутараканов, водомерок-мутантов и крыс, и вступал в единоборство с саблезубым тигром. На пороге его гнездилища был найден труп Железного дровосека. А однажды он даже задрал лисицу и похвалялся этим. Именно этот страшный греховодник и наслал стаю туч, небесных странников, на пассажиров фирменных поездов. Но он встретил достойный отпор и был в шоке от увиденного. Ягоды умывали руки, на ходу мимикрируя в джем. А грибы делали ноги. Если вспомнить о том, что у грибов нет ног, можно себе представить, что должно было произойти, чтобы они их сделали.

— Черт, откуда же это? — сокрушался рабочий-лирик Евгений Вохр. — Ведь сначала должны быть цветочки, а ягоды потом. А тут сразу ягоды.

— Весна в этом году с опозданием, так сказать, по ускоренному пошло И этот невиданный отпор москвичей и петербуржцев из Ленинградской области вынудил волшебника срочно бежать в свое Дальнее зарубежье. Но там за время его отсутствия произошла перемена под кодовым названием «чейндж». Группа молодых местных магов, витий и хилеров, может, и не таких злых, как Мандриан, но вполне ушлых, подсидела его, и злобный чародей прибыл домой уже к шапочному разбору, то есть был низвергнут. Причем с позором. Казнь была кровавой, но не смертельной. В сущности, шаманствующие — они ведь не злые. Помучать помучают, но убивать-то зачем? Случай у станции Балагое сделал Москву и Петербург городами-побратимами. Москвичи, и раньше любившие ездить в Питер, теперь практически не вылезали из него. А петербуржцев нынче уже калачом не заманишь из Москвы обратно в Северную Пальмиру. В конце концов оба города просто решили объединиться в единый мегаполис и назвали его Мосбург.

Роман Натана Дубовицкого «Околоноля», выпущенный приложением к журналу «Русский пионер», оказался в центре внимания читающей и пишущей общественности сразу поcле того, как некоторые мировые СМИ предположили, что под псевдонимом Натан Дубовицкий скрывается Владислав Сурков. рисунки: анна всесвятская

Michael Stott, Independent: «Close to Zero is the tale of a Russian publisher operating in a murky political system featuring paid-off media, corrupt officials, dubious politicians and law enforcement agencies on the take.

The short novel was published last month and passed unnoticed until yesterday, when a newspaper reported that its author was none other than the Kremlin's chief political strategist Vladislav Surkov, writing under a pseudonym». Борис Гребенщиков: «Про «Околоноля» нужно сказать одну вещь. Начав ее читать, я не смог остановиться до самого конца. Когда же закрыл последнюю страницу, вместо мрака и непонимания «зачем это писалось», я чувствовал совершенно другое — печаль и свет. Почему и как — не

мое дело. Но если какие-то книги и могут претендовать на «искупление истории», то, по-моему , это одна из них».

Шиш Брянский (Кирилл Решетн иков), «Известия»: «Текущий литературный сезон не балу ет открытиями. Нет, кажется, ни экстраординарного рома на (если, конечно, не считать таковым «Сокола и Ласточку » Бориса Акунина), ни нового культового писателя. На само м деле нужно просто внимательнее смотреть по сторонам . Мистер Икс, призванный динамизировать шоу, все же появился. Присутствие незнакомца пока мало кем замечено ; одна из причин этого в том, что он вошел с черного хода. Дебютный роман Натана Дубовицкого «Околоноля», заявленный как gangsta fiction, опубликован не под маркой «АСТ» или «Эксмо», а в специальном выпуске журнала «Русский пионер», редакция которого возрождает традиции «Роман-газеты». …Вслед за Шекспиром Дубовицкий отваживается эксцентрично говорить о страшном; ни на йоту не становясь циником, он просто заглядывает в экзистенциальную бездну, где смешное и мучительное не разделены. …«Околоноля» — резюме эпохи. 1990 -е и 2000-е предстают здесь трагикомическим карнавал ом, участники которого поглощены лихорадочной смен ой масок. Дубовицкому блестяще удаются сатирические порт реты; интеллектуальная анатомия любой описываемой среды, будь то олигархи, литераторы или сбрендившая лева я богема, демонстрируется им с беспощадной точностью. …Дубовицкий — счастливый обла датель меткого, проникновенного, остроумного и по-хорош ему эстетского языка, благодаря которому следующее прои зведение дебютан-

155

какой язык поBecky sharpe: «А у Решетникова-то ый». венн икно прон хорошему аленное произведеE_lemon: «После такой рецензии обхв ние страшно в руки брать». дит жуткий смрад. Отто Ванн Дориан: «От героев исхо , дерьма, гара пере » маты «аро ом Они воняют. Круг Нет ни одного ов. труп ся щих агаю разл » ание «благоух онажа. Реальность по-настоящему положительного перс цами, террористами, убий и, нцам аще извр романа населена бандитами и прочими моральными уродами. Роман-обман. В нем все фальшивое: поэты, любовь и даже смерть оказываются нена но овен откр и онаж Перс и. щим стоя страдают ерундой. Но эта ерунда я для них — единственная доступна не они му руго по-д ть, ьнос реал умеют. …Страшно то, что автор не дает героям никакой надежды на выход. Света в конце тоннеля не видно. Люди «Околоноля» никогда не выберутся из могилы, которую вариант для них — насами себе выкопали. Единственный авишь. испр не уже го стоящая могила. И ниче яжении и рассланапр в теля чита ит держ ние …Повествова тыми цитатами скры биться не дает. Весь роман наполнен из них — все не ко дале мо, и аллюзиями (я понял, види Первой е). прощ т буде м теля чита нным более образова оноля» Окол ром авто мыслью после прочтения было, что слишком это него для — нет но , вполне мог быть Проханов ь даже очен евич Юрь в исла Влад что Так серьезный текст. ого. вицк Дубо на Ната может скрываться под псевдонимом Читать стоит однозначно». лывались два света, Nataliaoss: «По оконному стеклу расп аясь в металличестек , электрический и бледно-солнечный рой, говорят, довокото а ровк дози скую на вкус смесь, пере

дит иных слабаков до суицида». Занимательно написано, но очень душно. За горло автор берет и придушивает слегка».

Barabanch: «Просто «авторское послание передается здесь на мало кому доступных набоковских и платоновских частотах» *))) Александр Проханов, «Завтра»: «Случился удивительный казус. Перед очами общественности вдруг обнаружился роман «Околоноля» никому доселе не известного автора Натана Дубовицкого. Роман обнаружился так, как если бы сразу нескольким астрономам порекомендовали направить телескопы на определенный участок неба. Участок неба именовался журналом «Русский пионер». Звезда была открыта, роман прочитан, в ряде изданий появились восторженные рецензии. Сенсация была взвинчена сообщением, что автором романа является замглавы кремлевской администрации Владислав Сурков, псевдоним Натан Дубовицкий» ассоциируется с именем жены Суркова Натальей Дубовицкой. И как следствие — язвительные насмешки и колкие шуточки, осторожные суждения и пылкая апологетика. Не часто из-за кремлевской стены к нам вылетают романы. Всё больше указы, закрытые инструкции, циркуляры политических мероприятий — таких как, скажем, президентские выборы. Этот казус показался мне настолько захватывающим, интрига с авторством столь увлекательной, что я отыскал упомянутый журнал с упомянутым романом упомянутого, но неопознанного автора, и разом прочитал его. …Роман отличный, пожалуй, безупречный, несущий черты изысканности, школы, литературного мастерства, которые даются трудами, приходят с годами, добываются множеством предварительных упражнений. И выглядит странно, что у романа нет литературных прелюдий, мы не знаем молодого, начинающего Натана Дубовицкого. Ведь даже у великого Гоголя были ученические работы. Пушкин и Лермонтов писали юношеские неопытные стихи. Этот роман одинок, как книга, единственно уцелевшая из сгоревшей библиотеки. Что увеличивает интригу, затягивает на ней еще один узел.

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

дленно опознано та, если таковое появится, будет неме ему вздумается если е даж как написанное именно им, рское послание Авто ем… имен им друг опубликоваться под ковских набо х упны передается здесь на мало кому дост и платоновских частотах. вероятно, будет подо…Интерес к роману «Околоноля», «Угадай автора»: Натан греваться очередным раундом игры ее имя засекречено. оящ Дубовицкий — псевдоним, наст конечно, интересен, ий, вицк Дубо й Вопрос о том, кто тако факт: человек в маске, но еще интереснее исторический настоящим и нужным дебютант-инкогнито вдруг оказался случалось. Недостатка не о давн ь писателем, чего уже очен некто Zотов, есть Анна в мистификаторах у нас нет — есть ненные личности… Но Борисова, есть и другие неразъяс этих книг не было? бы если что, однако, изменилось бы, о обойтись. А без легк но мож них без — Вероятно, ничего удастся. Дубовицкого, похоже, обойтись не

Petrshiev: « Кто вы, мистер Дубовицкий? О романе Натана Дубовицкого «Околоноля» волей-неволей приходится говорить в двух планах, хотя текст сам по себе вряд ли заслуживал бы подробного разговора даже в одном».

Главным героем романа является язык. Изящный, сложный, метафоричный, он меняет от эпизода к эпизоду свою музыку, густоту, цвет. Несет в сокр овенной глубине незастывающую магму, в которой плав ятся залетающие в язык фрагменты сленга, англицизмы, техн ицизмы, строки из Евангелия, цифровые коды, изречени я древних, легкомысленный мат. Этот язык является дост ижением постмодернистской словесности… Автор — не провинциал, блестяще изучил школу современного постмоде рна. Он филолог до мозга костей. …«Околоноля» — это состояние всел енской энтропии, приближение Вселенной к «абсолютному нулю», остывание мироздания, где все слипается: добр о и зло, боль и сладость, преступление и добродетель, — и людям уже не удается сберечь суверенность, свою тающ ую личность даже ценой великих злодеяний. …Но, быть может, это роман-послан ие, в котором кремлевский демиург из-за каменных зубц ов подает весть о себе, рассказывает о том, какой он на само м деле, что творится в его душе, в чем его бездна, в чем его мучительная трагедия? …Это лишь первый роман, изысканн ая «проба пера», обещающая могучее продолже ние. Оно случится, когда кончится его «отсидка » в Кремле и он, по амнистии или по условнодосрочному освобождению, будет выпущен на свободу. Легкий, изумленный, выскользнет из Спас ских ворот, куда его подведет охрана. Минуту поме длит, как птица перед открытой дверцей клетки. Скак нет и полетит. Мимо Лобного места, Василия Блаж енного, прямо в метро, в мир людей. Чтобы зате ряться среди них и затеять свой великий роман — о власти, о Кремле, о Боге, о великом счастье жить и умереть в таинственной ненаглядной России».

Anonimus: «Хоть Сурков это писал, хоть Путин, хоть Регина Дубовицкая, хоть все его подобост растно и предусмотрительно захвалили на годы вперед, у «Околоноля» реально есть только один видимый плюс — он короткий». Дмитрий Быков: « …Другой писа тель — главный идеолог, литературе время уделя, хотя и скры лся за узорный полог, пришел с памфлетом «Околоноля». И тоже, мамма мия, сколько правды!» Газета «Россия»: «Вне зависимости от того, писал Сурков этот роман или не писал, его реце нзия тут ясности не добавит: примеры саморецензирован ия известны — от Набокова до Галковского. Да и не так уж и важно, кто автор. Важнее другое: «Околоноля» — пока единственное произведение года, вызвавшее бурн ый интерес».

Made_of_honor: «Не верю, повторю я по поводу авторства романа «Околоноля». Вполне здоровой печенью чую: не он это, мистификация, ловкий трюк с немалым набором хитрых причин, и нарочито прозрачный псевдоним тупо рассчитан на дубин редковицких. Хотя всё может быть».

Mike_anderson: «Я уже читал, что автора обвиняют в закосе под Сорокина или Пелевина, но, на мой взгляд, «Околоноля» куда ближе к Квентину нашему Тарантино». Полисандр: «Уже скоро листья на деревьях пожелтеют, а я все еще так и не прочел роман «Околоноля». Виолетта Виннюк: «Пишут же люди всякие странные вещи. Про какую-то совсем другую жизнь, не то что здесь у нас... Обсуждают роман «Околоноля» на «Эхе Москвы», в блогах обсуждают... А я его так и не прочитала. Зашла, глянула — а прочитать и сил нет. Все равно не про нас, не про меня то есть. Да и я мoгла бы что-то написать... книгу, стихи... А вместо этого — прозанималась ерундой». Мандарин на сносях: «К роману «Околоноля» очень применим аргумент, который обычно высказывают противники теории о смерти автора: мол, автор умер, автора не существует — а за гонораром кто пришел?» Валерия Новодворская: «Теперь уж точно известно, каких «русских пионеров» намерен продвигать в люди Андрей Колесников из одноименного журнала. Журналист он как журналист, может, и милосердие иногда стучится в его сердце, только кремлевский пул его испортил. Некто Натан Дубовицкий заполнил спецвыпуск журнала своим романом «Околоноля». Сведущие люди и из «Ведомостей», и из «Коммерсанта» предположили, что этот Натан Дубовицкий — Владислав Сурков. Почему-то А. Колесников уверен, что это произведение станет культовым. Станет, конечно, если прикажут. Может быть, будут его читать по телевизору, как «Малую землю». Помните песенку «Малая земля»? «Околоноля» — тоже будет хорошо звучать».

Elbonia: «12:14. Крошку-картошку съел, в Bejeweled Blitz поиграл, скачал «Околоноля», а батарейки все равно везде сели.

здесь читают «русский пионер»

ПОДПИСКА НА ЖУРНАЛ Подписка через редакцию: Q по телефону: (495) 981 3939 Q по e-mail: podpiska@ruspioner.ru Q 6 номеров 1122,00 руб.

Q 3 номера 660,00 руб. *Цена указана с учетом курьерской доставки по Москве и Санкт-Петербургу и доставки почтовых отправлений 1-го класса в регионах РФ *Цена действительна только по России С 01.10.2009 г. *Журнал выходит из печати 1 раз в два месяца.

2009 год: октябрь-ноябрь №5 (11); декабрь №6 (12) 2010 год: февраль-март № 1 (13); апрельмай №2 (14); июнь-июль №3 (15); августсентябрь №4 (16); октябрь-ноябрь №5 (17); декабрь №6 (18)

Владивосток, Воронеж, Екатеринбург, Иваново, Ижевск, Иркутск, Калуга, Кемерово, Комсомольск-на-Амуре, Краснодар, Красноярск, Курган, Липецк, Мурманск, Нижний Новгород, Нижний Тагил, Новороссийск, Новокузнецк, Новосибирск, Омск, Орел, Пермь, Петрозаводск, Петропавловск-Камчатский, Пятигорск, Ростов-на-Дону, Рязань, Смоленск, Сургут, Сыктывкар, Ставрополь, Таганрог, Тверь, Томск, Тюмень, Улан-Удэ, Хабаровск, ХантыМансийск, Челябинск, Чита, Ярославль.

Q Магазин «Открытый Мир» (ул. Павловская, 18) Q В редакции: м. «Курская», Нижний Сусальный пер., д. 5, стр. 19, офис Медиа-Группы «Живи»

Тел. центрального офиса (Екатеринбург) +7 (343) 26 26 543 www.ural-press.ru

Краснодар

ЖУРНАЛ МОЖНО КУПИТЬ

Дополнительную информацию о возможностях, которые дает подписка, вы найдете на нашем сайте: www.ruspioner.ru

Q Магазины прессы «Хорошие новости»: а/п Внуково, Домодедово, Шереметьево Q Магазины прессы HDS СНГ в крупных торговых центрах и а/порту Шереметьево Q Сеть мини-маркетов на АЗС ВР Q Гастрономические бутики «Глобус Гурмэ» Q Торговые центры «Калинка Стокманн» Q Супермаркеты «Седьмой континент» Q Книжные магазины «Республика» Q Супермаркеты «Азбука вкуса» Q Гипермаркеты «МЕТРО» Q Галерея «ФотоЛофт» (территория ВК «Винзавод»)

Q Москва: ООО «Интер-Почта-2003» Тел.: (495) 500 0060 Факс: +7(495) 580 9580 E-mail: interpochta@interpochta.ru www.interpochta.ru

Q Санкт-Петербург: ООО СЗА «Прессинформ» Тел. (812) 335 9751; 335 2305 Факс: (812) 337 1627 E-mail: press@crp.spb.ru www.pinform.spb.ru

Q Агентство «Урал-Пресс»: Абакан, Астрахань, Архангельск, Белгород, Благовещенск, Братск, Брянск, Великий Новгород,

Q Магазины прессы «Хорошие новости»: а/п Пулково Q Магазины прессы «Нева-пресс» Q Супермаркеты «ОКЕЙ», «Ренлунд», «Супер-Бабилон», «Призма», «Глобус Гурмэ»

Q Супермаркеты «Абрис»

С ЖУРНАЛОМ МОЖНО ОЗНАКОМИТЬСЯ

Любые вопросы по оформлению подписки вы можете задать по адресу podpiska@ruspioner.ru или телефону +7 495 981 39 39

Подписка через подписные агентства:

Санкт-Петербург

Москва Москва

Q Яхт-Клуб «Пестово», МО, Мытищенский район, с/п Федоскинское, д. Румянцево, ул. Никольская, вл. 1, стр. 1 Q Центральный Дом Литераторов, ул. Б.Никитская, д. 53 Q Swissotel Красные холмы, Космодамианская наб., д. 52/6 Q VIP-залы а/п Шереметьево

Рестораны: Q Sky Lounge, Ленинский пр-т, д. 32а Q Beef bar Moscow, Москва, Пречистенская наб., д.13, стр.1 Q Kalina bar, Новинский б-р, д. 8, здание Lotte Plaza, 21 эт.

Q Шоколад, Б.Путинковский пер., д. 5 Q Zолотой, Кутузовский пр-т, д. 5/3 Q Обломов, ул. Пушкинская, д. 48

Q Nabi, М.Афанасьевский пер., д. 4 Q Чиполлино, Соймоновский пер., д. 7, стр. 1 Q Пиццерия Bocconcino, Страстной б-р, д. 7; Кутузовский пр-т, д. 48, галерея «Времена года», 2 эт.

Q L’Altro Bosco Caffe, Петровка, д. 10, Петровский Пассаж, вход с ул. Неглинка Q Bosco Bar, Красная площадь, д. 3 Q Bosco Cafe, Красная площадь, д. 3 Q Michael’s, Тверской б-р, д. 7 Q Ноа, Проточный пер., д. 7 Q Internet-lounge Библиitека, Новинский б-р, д. 8, Lotte Plaza, 6 эт.

Q Буйабес, Ленинский пр-т, д. 37 Q Павильон, Б.Патриарший пер., д. 7 Q Bistrot, Б.Саввинский пер., д. 12, стр. 2 Q Прадо, Славянская пл., д. 2 Q Чайка, Садовая-Спасская ул., д. 12/23 Q Osteria Montiroli, Б.Никитская ул., д. 60, стр. 2 Q Эль Гаучо, ул. СадоваяТриумфальная, д. 4 Q Атр-кафе Х.Л.А.М., 1-ый Голутвинский пер., д. 3, стр. 1

Рестораны

«Дома Андрея Делоса»: Q Турандот, Тверской б-р, д. 26/5 Q Бочка, ул. 1905 года, д. 2 Q Шинок, ул. 1905 года, д. 2 Q Манон, ул. 1905 года, д. 2 Q Каста Дива, Тверской б-р, д. 26 Q Кондитерская ПушкинЪ, Тверской б-р, д. 26, стр. 5

…Ходи, ромалэ, говори — была когда-то жизнь натянута, звенела, только тронь… и задыхалась на низах, над самым пеклом, но из последних возлетала к тем верхам, куда беде нет ходу… и пальцы в кровь, и маячила воля — совсем где-то обок, за тем полуштофом, в табачном дыму… И деньги были не нужны... Ака-дяка, туса-туса — такие были времена, когда играли по на слух, не по учебнику… не знали толком нот — но дребезжала песня, как подраненная… в любом мажоре проступал минор, изнанка рая… каждый звук понижен грузиком бемоля — чтоб из огня да в полымя, так уж настроена верная-манерная, подруга семиструнная… не разберешь, что у ней на уме, какой фортель выкинет — то ли погубит, то ли спасет… эх, распошел, ту мросивый грай пошел, эх да распошел, хорошая моя… Гитарою цыганки Тани вдохновясь, уходит Пушкин проучить жуира — пускай не очень эффективно, зато по-нашему… Лермонтов перебирает струны перед дуэлью с Мартыновым, который в то время спит здоровым сном, как полагается стрелку, чтобы не дрогнула рука… В Рулетенбурге Достоевский, на страх мирной жене, спускает весь семейный капитал, отстукивая по игорному сукну да еще много-много раз… Л.Н. Толстой, напевая про себя, на два голоса с живым трупом Невечернюю, уходит в последний парад на волю как победитель, осклабившись в сторону деспотической Софьи Николаевны… До свиданья, друг мой, до свиданья, — рисует Есенин последний романс, макая перо в приоткрытые вены… А потом кто-то решил, что это лечится. Что струны можно сократить до шести. Зачем седьмая, зачем излишества?! Пришли правильные люди — рекомендовали упорядочить строй. Обойтись без переборов, не транжирить звукоряд. Трижды стыдно теперь за те малодушные пассатижи, которыми выкорчевал я седьмой колок из отцовской гитары, поддавшись шестиструнной ажитации… «Деньги ей не нужны» — диск, который вложен в этот номер, есть мой акт реабилитации седьмой струны и не мог бы состояться без семиструнки. Она звучит, да еще какая, перламутровая, в руках, по-моему, лучшего на сей момент семиструнщика Федора Конденко. Его гитара звучала и в «Таборе» — который уходит в небо, и много еще где, без него немыслима современная цыганочка. Спасибо ему, что подыграл мне. Спасибо семиструнке — что живая. Поговори хоть ты со мной… Йов парувэла… ой, чаворалэ, ой, сам амэли... тулыян...

И. Мартынов

русский пионер №11. октябрь–ноябрь 2009

orlova

159

Выходит с февраля 2008 года Издатель: Медиа-Группа «Живи!» Главный редактор Андрей Колесников Помощник главного редактора Олег Осипов Шеф-редактор Игорь Мартынов Ответственный секретарь Дмитрий Филимонов Арт-директор Павел Павлик Фотодиректор Вита Буйвид Дизайнер Варвара Аляй-Акатьева Цветоделение Снежанна Сухоцкая Препресс Андрей Коробко Верстка Александр Карманов Корректор Нина Саввина Менеджер по печати Людмила Андреева Генеральный директор Михаил Яструбицкий Директор по работе с VIP-клиентами, главный редактор сайта ruspioner.ru Анна Николаева Директор по маркетингу Анастасия Прохорова Директор по рекламе Наталья Кильдишева Офис-менеджер Ольга Дерунова Адрес редакции: Москва, Нижний Сусальный пер., д. 5, стр. 19 Телефон: (495) 504 1717 Электронный адрес: russpioner@gmail.com Сайт: www.ruspioner.ru Обложка: Тимофей Изотов и Игорь Киндинков «Ясь и канюшина», 2009 Авторы номера: Вита Буйвид, Андрей Васильев, Дмитрий Глуховский, Аркадий Дворкович, Вадим Зарицкий, Екатерина Истомина, Николай Камнев, Тина Канделаки, Андрей Колесников, Маргарита Кондратьева, Екатерина Костикова, Игорь Мартынов, Алексей Миллер, Анна Николаева, Антон Орехъ, Наталия Осс, Маргарита Симоньян, Ксения Собчак, Владислав Сурков, Николай Фохт, Андрей Штефан, Владимир Чернышев Фотографы: Orlova, Вита Буйвид, Наталья Вороницына, Тимофей Изотов, Наталья Львова, Александр Саватюгин, Евгений Сорокин, Владимир Широков, Андрей Штефан Художники: Инга Аксенова, Варвара Аляй-Акатьева, Ляля Ваганова, Анна Всесвятская, Анна Каулина, Варвара Полякова, Николай Пророков, Маша Сумнина, Женя Ужинова, Татьяна Фохт, Александр Ширнин Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного неследия. Свидетельство о регистрации СМИ ПИ № ФС 77-33483 от 16 октября 2008 года. Запрещается полное или частичное воспроизведение текстов, фотографий и рисунков без письменного разрешения редакции. За соответствие рекламных материалов требованиям законодательства о рекламе несет ответственность рекламодатель. Отпечатано в типографии ЗAO «Алмаз-Пресс» Тираж 30 000 экз.