RusPioner #30 by Russian Pioner

№6(30) сентябрь 2012

orlova

Клянусь гордиться тем, что сделано в этом номере. Еще больше можно гордиться тем, что не сделано.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Андрей Колесников

Клятва главного редактора стр. 6 первая четверть Урок правды. Способность открытого

сознания.

Сергей Капков о различиях между гордостью и гордыней стр. 16 Урок информатики.Отвергнутый. Максим Лобанов о причинах своего самоубийства стр. 20 Урок уроков. Когда у нас все будет. Владимир Якунин о машинистах и разведчиках стр. 24 вторая четверть Пионер-герой. Волкособы профессора Касимова. О разнообразии псовых стр. 28 Следопыт. Бонапарт, Кутузов,

«Барселона». Наш корреспондент подводит итоги Бородинской битвы стр. 36

третья четверть Диктант. Гордыев узел. В тему номера стр. 46 Дневник наблюдений. Оранжевые люди. Производственный репортаж cтр. 48 Урок москвоведения. Квест на Козьем

болоте. Обозреватель «РП» в джунглях, полных непреодолимых препятствий стр. 56

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Урок поэзии.Поэт поднимает гордо

и смело гордости тему, раскрывши умело. Стихи Андрея Орлова стр. 64 Сочинение. Я — самый крутой соперник в мире. Рассказ Владимира Лорченкова в тему номера стр. 68

четвертая четверть Урок мужества. Моя борьба со сном. Страхи из подсознания Николая Фохта стр. 78 Урок географии. Не забудь умереть. Барселона с неожиданной стороны стр. 82 Рассказ продолжается. Временный

паралич головного мозга. Рассказ Бориса

Гайдука стр. 88

Фотоувеличитель. Туманные люди. «Лики ночи» Венди Пэтон стр. 97 группа продленного дня Правофланговая. Гордость и предупреждение. Ксения Собчак про свой сон в августовскую ночь стр. 114 Отличник. Находя разумные пределы. Роман Авдеев о казенных лыжах стр. 116 Пионервожатая. Я ищу Ноэ. Софико Шеварднадзе про предвкушения и желания Анны стр. 118 Запевала. Инициация первоэлементами. Единение Михаила Лузина с природой стр. 122

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Пионервожатый. Пьяный лес. Виктор Ерофеев про свои наблюдения за жизнедеятельностью соотечественников стр. 126 Звеньевой. Прорыв современницы. Михаил Довженко про сходство театра и митингов стр. 128 Подшефная. Банкирша и медвежата. Лера Тихонова об особенностях московского хотельерства стр.130 Горнист. O, banana! Вита Буйвид про банановый ликер детства стр. 134 Чтец. Около корабля. Кирилл Решетников про роман Натана Дубовицкого «Машинка и Велик, или Упрощение Дублина» стр. 138

Внеклассное чтение. Лестница. Рассказ Саши Назаровой стр. 140 Табель. Отдел писем стр. 148 Урок правды шеф-редактора. Подведение итогов стр. 151

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Урок правды. Способность открытого сознания. Сергей Капков о различиях между гордостью и гордыней. Урок информатики. Отвергнутый. Максим Лобанов о причинах своего самоубийства. Урок уроков. Когда у нас все будет. Владимир Якунин о машинистах и разведчиках.

русский пионер №1(13). февраль–март 2010

orlova

текст: сергей капков рисунки: варвара полякова

Редакцию «РП» заставило поставить эту колонку в начало номера то же, что заставило главу Департамента культуры города Москвы Сергея Капкова написать ее: идеи, возникшие у Сергея Капкова в связи с темой номера «Гордость».

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Мне никогда не доводилось рассуждать о том, что такое гордость, а само понятие казалось довольно однозначным и плоским. Поэтому сначала я хотел отказаться от участия в этой затее. Но спустя несколько дней я понял, что серьезно задумался о гордости. Мои выводы оказались не такими однозначными, как казалось вначале. Мне кажется важным различать гордость и гордыню. Хотя многие философы как раз считали, что это одно и то же. Говоря о «бесконечно маленьких людях», которые имеют «бесконечно великую гордость», Вольтер придавал этому понятию негативную интонацию, более близкую гордыне. Или взять, к примеру, пренебрежительное отношение Джозефа Аддисона, который считал, что гордость «происходит от недостаточного размышления и незнания самого себя». И в том и другом случае речь идет, скорее, о гордыне, когда человек считает себя лучше других, свои личные качества возвышает над чужими возможностями. Про гордыню я нашел очень точное высказывание Томаса Мора: «Гордыня измеряет счастье не своими удачами, а чужими неудачами. Она даже не по-

желала бы стать богиней, если бы не осталось никаких убогих, над которыми можно было бы ей властвовать и глумиться...». Гордость же, напротив, означает способность видеть и признавать достоинства других. Эти другие могут быть совсем чужими людьми. Более того, они могут иметь иные политические взгляды и жизненные принципы, но ты все равно гордишься, например, их смелостью и решительностью. При этом понятие «гордость» во многом «эгоистично», имеет прямое отношение к личности. Ведь гордимся мы, как правило, теми, в ком видим черты характера, схожие с нашими, или находим качества, которые нам бы хотелось иметь. Гордость подогревает наше потенциальное желание стать лучше. Именно в этом кроется принципиальное различие между гордостью и гордыней. Гордость двигает нас вперед, задает нам новые параметры для совершенствования, гордость — способность открытого сознания. Гордыня отражает сознание замкнутое, не способное адекватно воспринимать мир вокруг. Гордыня мультиплицирует самомнение, доводя его до карикатурного бешеного тщеславия.

Есть еще одно близкое гордости понятие — восхищение. Эта категория исключительно эмоциональная. Восхищаясь, мы романтизируем человека, наделяем его превосходными качествами, которых у него может и не быть. Лишь спустя время понимаем, что восхищение было по своей сути отражением влюбленности, которая прошла так же внезапно, как и началась. Восхищение — это аванс человеку на будущее, вера в то, что он совершит поступки, которыми мы будем гордиться. Гордость же всегда подразумевает оценку уже свершившихся дел. Гордиться мы можем лишь теми поступками и качествами, которые способны ассоциировать с собой лично, со своими ценностями, принципами и культурными кодами. Именно поэтому у людей разные герои. Одни гордятся поступком девушек из группы Pussy Riot, другие считают их акцию богохульством. Одни гордятся смелостью Алексея Навального, другие считают это эпатажем, продиктованным политическими амбициями. Недавно я посмотрел очередной фильм про Бэтмена и вновь задумался о том, как ловко и умело американский кинематограф приучает

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

своего (и не только своего) зрителя к определенным типажам героев, которыми можно гордиться здесь и сейчас. Вот вам «железный человек» (гений, плейбой и филантроп), вот человек-паук (простой студент), вот Бэтмен (аристократ-изобретатель)… Все эти герои комиксов олицетворяют набор характеристик современного героя. Такой пантеон героев, а точнее сказать, их базовых качеств и характеристик позволяет создать в обществе единую ценностную «стяжку», по которой проходит граница между «хорошо» и «плохо», между героем и мерзавцем. Мы в России любим гордиться героями прошлого, здесь у нас чаще есть консенсус. Никто не отрицает значимости Гагарина, Тихонова, Лихачева, Сахарова. А вот по поводу героев настоящего времени в нашем обществе постоянный конфликт, что отражает ценностный, культурный и даже бытовой разлом. И это внутреннее противоречие — лишь одна сторона проблемы. Другая заключается в том, что как нации нам пока в большей степени свойственна гордыня, а не гордость. Мы боготворим сборную по футболу, когда она выигрывает, и проклинаем ее, когда она терпит поражение, мы с нескрываемым

любопытством наблюдаем, как наши соотечественники устраивают дебоши в лучших отелях мира, но не замечаем достижения ученых в области медицины. Такой тип эмоций очень точно отражает подростковый возраст нашего общества, мы делим мир на черное и белое, агрессивно воспринимаем критику и с маху принимаем скоропалительные решения, надеясь на авось. Но рано или поздно нам придется повзрослеть, научиться в равной степени принимать победы и поражения, осознать, что не бывает людей только плохих или только хороших, нам придется понять, что люди разные, но когда они живут достойно и совершают поступки, ими нужно гордиться.

наталья львова

текст: максим лобанов рисунки: сандра федорина

Максим Лобанов, соавтор самого популярного в Рунете блога Техномад, решил покончить с собой. Об этом Максим сообщил прямо в Интернете, в личном блоге. Сетевое сообщество было шокировано и парализовано. Только наш журнал не растерялся. Мы предложили Максиму не спешить, разобраться в сложившейся ситуации — написать колонку. И он написал: честно, безжалостно к самому себе и враждебному социуму. И мы гордимся этой колонкой — потому что это лучший выход. русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Всякая медаль имеет две стороны. Вот и гордость, увы и ах, — это палка о двух концах. С одной стороны, это умение ставить перед собой грандиозные цели и последовательно, шаг за шагом, непреклонно идти к их достижению, наполнив свой разум непоколебимой уверенностью в себе и своих силах. С другой стороны, это необъятная бездна одиночества, голода, боли и разочарования в том случае, если гордость не была оправдана, не нашла подтверждения и опоры; не выявила вдруг под собой основания, которое всегда было в наличии. Когда мои мечты пошли прахом, мне оставалось только одно — самоубийство. Те, кто наивно полагает, что далее будет следовать текст о душераздирающей (ну а для кого-то даже захватывающей) борьбе с внутренним кризисом, закончившейся ошеломляющим успехом и хеппи-эндом, счастьем и обретением новых смыслов, — чудовищно заблуждаются. Даже сейчас, во время написания этих строк, я неустанно думаю о суициде. Те, кто читал мой блог, знают, в чем дело. Ситуация до боли проста. Я — выходец из бедной семьи, всегда видел себя в политике,

никаких других целей перед собой не ставил, восхищался и испытывал неописуемый восторг от чиновников, любил их больше собственного отца и готов был отдать все ради того, чтобы встать на один уровень с ними. А когда вся моя карьера была спущена в унитаз, я понял, что дальше нет смысла влачить свое жалкое существование. История не нова. Когда гремел кризис 2008 года, немало бизнесменов покончили с собой. Потому что понимали, что это лучше, чем ощутить себя причисленными к небогатому сословию рядовых обывателей. Но сейчас речь не об этом. Тут, скорее, важен принцип. И вот в чем он выражается. Любой состоятельный и влиятельный человек наверняка задумывается о том, кто такой он и кто такие бедные. И ему, разумеется, приятна мысль о том, что он особенный. Что живет в огромном доме за высоким забором, а на мир бедных надменно взирает через пуленепробиваемое стекло своего бронированного представительского седана. Каждому приятно ощущать свою власть и свою значимость. Может ли богатый человек обойтись без всего этого? Вряд ли. Почувствовав себя королем, падать очень больно, не всякий это выдержит.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Если у богатого отнять все и поселить его в хрущевку, выдать зарплату тысячу долларов в месяц, то, скорее всего, он заработает себе психическое расстройство или вовсе покончит с собой. И он это знает. Мысль о том, что он потеряет все, для него мучительна. И если этот самый человек склонен к некоему анализу, он наверняка также задает себе вопрос: «А почему же тогда эта мысль не мучительна для бедных?» И приходит к довольно правдивому, кстати, ответу: «У них другая система ценностей. Они привыкли к тому, что у них есть. У них иной менталитет. Они глупы и счастливы сами по себе». Так вот это, граждане, как раз и есть самая суть. Задача моей жизни — показать, что, хоть я и вырос в семье рядовых граждан, я не принял и не приму систему ценностей бедных людей. Я, как бы это нескромно ни звучало, достаточно умен и в состоянии глобально, перспективно и стратегически мыслить. И поэтому меня мало впечатляют бедные, их мелкие проблемы, мелкие нужды, мелкие дела. И моя главная цель — показать на своем примере, что не все бедные созданы для того, чтобы мычать в стойле. Есть и такие, кто не принимает правила игры, установленные в сословии. Я прекрасно понимаю, что это дорога в никуда. Потому что, естественно, только от того, что я признал этот факт, я не стану в одночасье миллионером и никто не подарит мне завод. А значит, я очень сильно рискую.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Потому что я выписался из одного сословия, отказался от него, отрекся от него. Но попрежнему не вписался в другое, вожделенное, заветное. Вернее, конечно, попытки обрести серьезный политический статус и вес были, но окончились провалом. Поэтому я оказался меж двух огней. Не принятый нигде и никем. Отвергнутый социумом. И, разумеется, обрел все возможные и невозможные расстройства психики и плавно подошел к идее о необходимости суицида. «И стоило ли оно того? — спросит меня внимательный читатель. — Не лучше ли было просто жить как все или, если уж так не терпелось выделиться, просто последовательно идти наверх, к успеху, не превращая это в балаган?» Да, стоило! Потому что нет ничего хуже, чем подобные глупые и бессмысленные вопросы, начисто лишенные хоть малейшей связи с элементарной логикой. По статистике, из 1500 человек лишь один становится долларовым миллионером. 1499 человек съедает бездна. «Кому память, кому слава, кому темная вода, ни приметы, ни следа», — как это было написано у Твардовского в «Василии Теркине». Так вот, как видно, 1499 человек из 1500 заканчивают как ничто. Просто их не видно. На виду лишь те, кто пришел к успеху. А я не очень-то хотел, чтобы меня постигла та же участь — стать всеми забытым бойцом невидимого фронта. Поэтому я решил, что, даже если успех покинет меня (а так и случи-

лось), я буду продолжать гнуть свою линию, свою идеологию и уже одним этим избегу судьбы тех 1499 неудачников, с которыми мне бы не хотелось иметь ничего общего. Тем более что работы здесь очень много. В обществе, где не уважают чиновников, где не уважают бизнесменов — по сути, единственно достойных людей, — мне есть чем заниматься. В блогосфере я стараюсь пропагандировать идею о том, что эти люди всегда правы. Хотя, конечно, мысль о самоубийстве попрежнему не дает мне покоя. Каждая минута прожитой жизни буквально режет меня на мелкие кусочки, я испытываю ни с чем не сравнимые боль и страдания. 25 лет тюрьмы (а мою жизнь иначе и язык не поворачивается назвать) — это слишком много, это невыносимо много. Мне настолько всегда претила моя семья, мое окружение, весь мой мир, что для меня самоубийство — единственный возможный выход. И я жутко ненавижу себя за трусость и за то, что не в состоянии поставить точку в этом безумии. Хотя очень надеюсь, что все же моя жизнь не пропадет зря и под ее занавес мне удастся сделать что-то по-настоящему великое — написать книгу или нарисовать картину — что-нибудь такое, что останется жить после меня в веках. Закончу свою историю фразой из культового боевика 90-х «Скорость». Герой Киану Ривза говорит террористу: «Ты сумасшедший». А он ему в ответ: «Нет, это бедные сумасшедшие. А я оригинал».

итар-тасс

текст: владимир якунин рисунок: анна всесвятская

Президент РЖД Владимир Якунин в своей колонке рассуждает о том, что для него является предметом гордости, и выясняется, что он не чужд сентиментального отношения к действительности, как прошлой, так и настоящей. Колонка недлинная и бурная — как гудок паровоза.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Рассуждать о гордости мне пришлось в олимпийском Лондоне, поэтому будет нечестно проигнорировать собственные эмоции по поводу соревнований. Если говорить откровенно, то я испытывал неоднозначные чувства по поводу выступления нашей олимпийской сборной. Наверное, все дело в том, что я воспитан на других примерах и традициях и прекрасно помню время, когда Советский Союз занимал по сбору олимпийских медалей первое место. Это ни с чем не сравнимое ощущение — испытывать гордость, когда на верхнюю ступеньку пьедестала почета ступает нога нашего человека. И хотя сегодня мы живем в другой стране и я прекрасно понимаю все сложности, которые переживала и переживает Россия, я не могу испытывать полновесную, абсолютную гордость, такую как раньше. Хотя я прекрасно отдаю себе отчет в том, что в 2012 году мы выступили менее провально. И у нас есть все возможности для того, чтобы умножить эти результаты на следующих Играх. Гордость для меня понятие простое и в высшей степени эмоциональное. В своей жизни я встречал немало людей, поступками которых

гордился. И мне жаль лишь, что порой эти люди остаются в тени, мы мало знаем о них, не читаем в газетах, не видим по телевизору... Недавно я был в Крымске во время наводнения. Я уже был в этом городе 10 лет назад, когда только-только стал первым заместителем министра путей сообщения, и так же, как и сейчас, поехал разбираться с последствиями наводнения. Сейчас я приезжал, будучи главой компании РЖД, чтобы разобраться, как железнодорожники справляются с восстановлением движения. Там мне рассказали историю про молодого парня, начальника станции. В шесть утра его по свистку, как и других сотрудников железных дорог, вызвали в срочном порядке на работу. Он был вынужден оставить дома жену, но как только сам уехал на работу, в его доме пропала связь и во всем районе отключили электричество. Он ничего не мог узнать про семью. Но несмотря на это, он до конца оставался на станции, спасал пассажиров. Его жена чудом выжила: когда пошла вторая волна наводнения, ей удалось выбраться на крышу, так она спаслась. В это время ее муж спасал других людей.

И вот я смотрел на него: молодой, сильный, красивый мужик. Не трус, не канюка, светлая голова, не запудренная глупостями про всякие там меньшинства. Этот парень, начальник станции, который до конца выполнял свой долг, — вот за него я испытывал настоящее чувство гордости. Чувство гордости именно за людей, а не за абстрактные вещи и понятия — одно из главных и сильных чувств. Поэтому я горжусь тем, что сам отношусь к той категории общества, которую в советское время воспитывали особым образом. Многие из этих людей придерживались удивительных принципов чести и совести. Современному поколению это может показаться странным, но мы, например, никогда в жизни точно не знали свою зарплату. И вовсе не потому, что у нас было навалом денег, просто нас воспитывали так, что даже неудобно было как-то спрашивать. Я больше скажу, нас когда на задание посылали, то неудобно было спрашивать: а что я там буду делать, а какую мне зарплату заплатят? Другие ценности были, другие приоритеты и, как следствие, другой масштаб героев и достижений. И так было во всех сферах. Это

была история про общее дело, которое было важнее личных приоритетов. И дух этой общности, он касался каждого. Я на всю жизнь запомнил встречу с одним пожилым человеком. Он, армянин по национальности, рассказывал о своей службе в нелегальной разведке во время войны. Он как-то ехал в поезде в одном купе с советским дипломатом. И вдруг остро почувствовал запах черного хлеба, который доносился из сумки этого дипломата. Я никогда не забуду фразу, которую мне сказал этот пожилой разведчик: «Я же русский человек, и я как представил себе этот черный хлеб, да еще, наверное, в сумке была икра, что я только и думал о том, как эту икру из него вытрясти». Ну и вытряс, конечно, иначе не был бы он специалистом в своем деле. Этот рассказ потряс меня очень сильно тогда. Я так ясно понял, что мы же все русские, независимо от разреза глаз, мы же все одна общность, мы же вместе. И этим надо гордиться и в прошлом, и в настоящем. И тогда у нас будут достижения не только в спорте, но и в науке, и в космосе, и в авиации. Тогда у нас все будет.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Пионер-герой. Волкособы профессора Касимова. О разнообразии псовых. Следопыт. Бонапарт, Кутузов, Барселона. Наш корреспондент подводит итоги Бородинской битвы.

Помесь волка и собаки — тупиковый путь гибридизации. Точнее, гибридный дисгенез. Ублюдки нежизнеспособны. Это природная защита — от смешения видов. И против природы не попрешь. А профессор Касимов попер.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

текст: дмитрий филимонов фото: алексей гущин

Корреспондент «РП» Дмитрий Филимонов отправляется в Пермь к автору исследования «Многообразие псовых» профессору Вячеславу Касимову, который в условиях строгой военной тайны и вопреки законам природы создает новую породу четвероногих специального назначения. Будет ли новое четвероногое другом человека?

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Тут

немец один приезжал. Хорст Вакербарт. Спрашивает: — А что у вас в Перми интересного есть? Необычного? — Ну, памятник Пермяк Соленые Уши. В него можно голову засунуть и сфо тографироваться. На память. С ушами. — Найн, — говорит немец. — Ну, еще музей современного ис кусства, там много всякого. Необычного. — Найн, — говорит немец. — Ну, есть профессор один, мон стров разводит. Волкособов. Он волков и собак скрещивает. — О! — говорит немец. — Гут! Хочу! Мне такой нужен! Я его на красном диване сфотографирую. Надо сказать, что Хорст Вакер барт — фотограф. Знаменитый. Он ездит по миру с красным диваном и всех на нем фотографирует. Старинной фотокамерой. Стив Джобс на красном диване посреди компьютеров «Макинтош». Капитан атом ного авианосца «Нимитц» на красном ди ване у борта своего корабля. Михаил Гор бачев на красном диване посреди стройки. Питер Устинов на красном диване и с чемо даном в поле неспелой ржи. Иегуди Мену хин на красном диване посреди городской свалки читает партитуру Баха. Исландская школьница на красном диване среди айс бергов. И так далее. Он со своим красным диваном три десятка лет по миру ездит. Проект всей жизни, можно сказать. И вот знаменитый фотограф го ворит: — Хочу! — Нет проблем, сейчас мы ему позвоним, привезем. Фотографируйте на здоровье. На своем красном диване. — Кому позвоним? — спрашивает немец. — Кого фотографируйте? — Профессора, кого же еще? — Найн, — говорит немец, — я мон стра хочу. Волкособа фотографировать. На красном диване. Ну, эта задачка посложней будет. Поди объясни зверю, что у старинной фото камеры выдержка длинная, поэтому си деть надо смирно — не моргая. А еще поди объясни фотографу, что ему, немцу натов скому, на территорию военного института,

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

где разводит своих волкособов профессор Касимов, путь заказан. Короче, командова ние запретило вносить красный диван на территорию института. Поэтому красный диван поставили у забора, с этой стороны. Прямо в снег. Дело было в начале марта. Профессор Касимов привел из питомни ка Гоя, велел ему запрыгнуть на диван и сидеть там. А чтоб не спрыгнул, профес сор ему кусочки сосисок бросает. Выдавит чуть-чуть сосиски из целлофана — бросит, выдавит — бросит. А Гой — здоровенный зверюга, альфа-самец, семьдесят пять процентов волчьей крови — сосиски на лету глотает. Ловко так. Волкособы вообще ловкие. На цепи сидя, птиц ловят. Добавка к армейскому пайку. Ну вот, сперва со сиски легко из целлофана выдавливались, а потом замерзли. И вообще все замерз ли — ассистент, переводчица, профессор. А немец — он в тулупе — знай себе снима ет. Час снимает. Полтора часа. Гою тоже все равно: волкособы хорошо мороз переносят. Ему главное — чтоб сосиски летали. Ну, наконец съемка закончилась. — Все, — говорит знаменитый фотограф, — гут. Мне теперь в туалет надо и чашечку горячего кофе. Вот беда! Институт за городом. В лесу. До ближайшего кафе ехать и ехать. В институте, конечно, тоже туалет имеет ся. И кофе горячий в офицерском буфете. Да только немцу натовскому туда нельзя. Что делать? Профессор Касимов на забор институтский указывает: — Вот туалет. Битте! — Да вы что?! — У переводчицы глаза стали круглые. Профессор махнул рукой и по вел всех в буфет. И по дороге по закону подлости они повстречали замкоманди ра. А немецкий ассистент в этот самый момент вытащил из кармана «мыльницу» и сфотографировал замкомандира на фоне плаца. Профессор успел прошептать «Найн!», но было поздно. Знаменитый фотограф, конечно, в туалет сходил, горячего кофе попил и к себе в Германию уехал. А профессора Касимова на плацу перед строем назвали пособником немец кого шпиона и пообещали уволить. Но не уволили.

Профессор Касимов читает в инсти туте курс лекций под названием «Многооб разие псовых». Его курсанты — кинологи. Минно-розыскная служба и патрульнорозыскная. В институте питомник есть. Там разводят овчарок и волкособов. Человек пытался скрещивать вол ка с собакой всегда и безуспешно. Чело век всегда думал, что, если скрестить вол ка с собакой, получится существо предан ное, как пес, могучее, как волк, смелое, как хозяин. А на деле выходит — пшик. Ублюд ки рождаются. Неуправляемые, трусли вые, с вечно поджатым хвостом. При виде человека их понос пробирает. Антропо фобия, извините за выражение. Это в на учной литературе описано не единожды. И всеобще признано: помесь волка и соба ки — тупиковый путь гибридизации. Точ нее, гибридный дисгенез. Ублюдки нежиз неспособны. Это природная защита — от смешения видов. И против природы не по прешь. А профессор Касимов попер. Три надцать лет назад.

Профессор интересовался поведен ческими аномалиями у диких животных. Ну, кто-то автомобилями интересуется, кто-то почтовыми марками, или моне тами, или моделями боевых кораблей. А профессор Касимов — поведенческими аномалиями. И его знакомый рэкетир Се режа знал об этом интересе. И вот однаж ды рэкетир Сережа звонит и говорит: — Профессор, тут один мужик вол чицу продает — ну чистая аномалия! Ведет себя как пудель. Сережа, к слову, разбирался в ди ких животных: прежде чем стать рэкети ром, он охотником был. Рысь добывал, медведя, волка. — Покажи волчицу, — говорит про фессор. — А поехали! И приезжают они в поселок лесоза готовителей. К мужику, что волчицу про дает. Он ее в логове взял. Щенком еще. Она у него два года живет. На цепи. По ночам воет. Дети из города приезжать перестали. Боятся. Весь поселок боится. Оу-у-у! — Берите, — говорит мужик, — а то я ее новым русским продам. На чучело.

...Согласно изысканиям профессора Касимова, нюх волкособа в четыре раза острей, чем у нем ца. И в десять тысяч раз острей челове ческого...

Профессор подошел к волчице, чтобы получше рассмотреть, она вскочила, положила ему лапы на плечи и посмотре ла в глаза. В этот момент с профессором едва не случилось то, что случается с тупи ковым гибридом при виде человека. Но тут волчица лизнула его в нос, и профессор понял: чистейшая аномалия. Волки себя так не ведут. — Беру, — сказал он. Если это генетическая аномалия, рассуждал профессор, то, вероятно, потом ство волчицы будет таким же дружелюб ным, контактным. Но чтобы это выяснить, нужно провести эксперимент. А чтобы провести эксперимент, нужно написать проект, выбить финансирование. И если провернуть это быстро, пока мужик не продал волчицу на чучело, то он, профес сор Касимов, совершит свою маленькую революцию в науке. А почему бы и нет? В назначенный день мужик привез волчицу в институт — на заднем сиденье своего автомобиля. Волчицу обступила толпа любопытствующих — так она даже хвост не поджала. Напротив, пошла к лю дям знакомиться. Люди — врассыпную.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Совершенно отвязный тип поведения. Доместикационный. У людей такое тоже случается. Вот у профессора племянник есть — ему тоже все пофиг. Сейчас в тюрь ме сидит. Короче, мужик, что волчицу привез, получил свои две тысячи рублей, сообщил, что зверя зовут Найда, и уехал. Зверя определили на довольствие, вколо ли прививки и посадили в вольер. Ну да, в клетку. Повесили табличку «Волк Най да». Оу-у-у! Профессор Касимов стал ждать теч ки. Сперва хотел покрыть волчицу мос фильмовским волком. На «Мосфильме» уже лет двадцать пытаются вывести ручных волков. Думал, что найдет хорошего сам ца. Без антропофобии. Отвязного. Чтоб как Найда. Не нашел. Поэтому подыскал под ходящего немца. В смысле кобеля немец кой овчарки. Очень покладистый. Капита на Киселева кобелек. В один прекрасный январский день профессор вывел Найду из вольера, сам на табурет сел, волчицу — животом на колено. Держит. А курсант сверху кобеля пристраивает. Ну, постарался кобелек капитана Киселева, и волчица понесла. Это потом профессор вычитал, что волчицы во время течки смертельно опасны. А тогда он про волков мало что знал. Потому и щенков слишком поздно забрали от Найды. Она их воспитать успе ла. Как только человек появляется у волье ра, мать командует: «Лежать, бояться!» Вот они и выросли — не сказать что трусли вые, скорей недоверчивые. Второй помет был удачным. И третий, и четвертый, и пятый. А все свои «неудачки» профес сор дома содержит. «Неудачки» по двору бегают, за высоким забором. Профессор им пять будок сколотил. По ночам воют. Соседи боятся. Коллективное письмо на писали — в администрацию, в милицию, в прокуратуру. Чтоб профессор Касимов от монстров своих избавился. Оу-у-у! Вот и жена с сыном сторону соседей при няли — не сказать что боятся, скорей не доверяют. Звери все-таки. И взгляд у них волчий. У собак, у тех все эмоции на лице: радость, обида, злость. А у этих — ис подлобья. Будто в душу тебе заглядыва ют. Внимательный — и никакой. Ноль

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

эмоций. Зверский взгляд. И зверем диким пахнут. «Удачки», они в институте живут. Гой, Рей, Дина, Заир, Берта, Харлей, Джек, мама Найда… Как завоют в десять гло ток — у личного состава кровь в жилах стынет. Оу-у-у! Их учат тому же, чему и слу жебных собак. Валить преступника, ис кать взрывчатку, наркотики, врезки в не фтепроводах. А поскольку звери эти силь ней собак, выносливей и нюх у них на че тыре порядка острей — со служебными обязанностями они справляются лучше любого немца. Берта за месяц научилась врезки искать — а у немцев на это два года уходит. И на соревнованиях побеждают. Гой, Берта — чемпионы войск. При минус тридцати спят в сугробе. Паразиты их не тревожат. Эпидемия энцефалита была — немцы мрут, а этим хоть бы что. Немцев в восемь лет списывают, а Гою уже тринад цать — и все работает. И зубы как у молодо го, не сточенные. Правда, команду «голос» не может выполнить. Не умеют они лаять. И когда

...Звери в стае ведут себя так, чтоб не раз гневать лидера, — объ ясняет профессор Ка симов, — но если лидер будет все время щел кать зубами, то стая распадется. Или убьет лидера...

преступника берут — норовят не за руку схватить, а «сходить в горло». Инстинкт, знаете ли. А еще они, взрослея, матереть начинают. Пытаются подчинить себе человека. Ну, как в стае. Рыкнуть могут, руку прикусить, команды не выполняют. «А ты кто такой, чтоб командовать?» И если вовремя не отреагировать, зверь станет неуправляемым. Тогда его — только на чучело. Поэтому с матереющим нужно поволчьи, как в стае: матом, пинком, голо дом. Хотя наказание голодом — не самое действенное. Эти звери по три недели могут не есть. Уже дерьмо свое жрет, мочу пьет, а все равно, увидав человека, рыкает. Ну, тогда его на строгий ошейник — и к бамперу. И по проселку, на средней скорости, до потери пульса. В общем, если вовремя обломать да как следует воспи тать — вот тогда друг человека получится. Курсант Леша на выходные Берту домой забирает. Шампунем помыть, феном высушить. А Лешиной дочке четыре года. И она ездит на Берте верхом. Один раз, заигравшись, сломала ей хвост — вот так взяла и закрутила своими ручонками. Бер та взвизгнула, поскулила, хвост зализала, но ребенка не тронула. Берта обломанная. Воспитанная. На задних лапах танцевать умеет. — Звери в стае ведут себя так, чтоб не разгневать лидера, — объясняет про фессор Касимов, — но если лидер будет все время щелкать зубами, то стая распадется. Или убьет лидера. Баланс нужен. Очень тонко все. Как в любом обществе, — много значительно молвит профессор. — Однако на минуту прервемся, — добавляет он, — надо в гастроном заскочить. — Вам как всегда? — спрашивает продавщица и взвешивает молочных со сисок. — Сто десять рублей. — Дорогие, сучье вымя! — бормочет профессор, отсчитывая купюры. Молочные сосиски — это тот самый баланс. Для сохранения равновесия в стае профессора Касимова. Однако сосиски не заложены в смету финансирования иссле дований. Собственно, в смету заложены лишь шестьсот граммов овса и четыреста граммов мяса. В день. На каждого зверя. Согласно уставу. А лабораторное оборудо

вание, публикации, поездки на семинары и конференции — такого нет в смете. В конце концов, это же не научный институт, а военный. Ать-два, левой! Но профессор и тому рад. И свои эксперименты он придумывает из чего бог пошлет. Из подручных средств. Вот, скажем, эксперимент на остроту обоняния. Профессор и его курсанты выкуривают пачку сигарет, тушат бычки и бросают на землю. И Харлей среди этих смердящих бычков находит тот, что курил Касимов. Или еще: пахучую жидкость разводят в ведре и дают нюхать. Уксус, спирт, масляную кислоту. В концентрации 1:10, потом 1:100 и так далее. Сперва людям дают нюхать, потом овчаркам, потом волкособам. Короче, стоят пять ведер, в четырех чистая вода, в пятом — этанол в концентрации 1:10 000. Это несколько молекул этилового спирта на ведро воды. Харлей подходит к пятому ведру и усаживается перед ним — принимает «сигнальную позу». Согласно изысканиям профессора Касимова, нюх волкособа в четыре раза

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

острей, чем у немца. И в десять тысяч раз острей человеческого. Узнав об этих изысканиях, приехала команда исследователей из Москвы. Из Федерального медико-биологического агентства. Привезли образцы крови женщин, больных раком. Здоровую кровь на месте взяли. И все это дали волкособам нюхать. И те вынюхали — которая кровь больная. — Это у них от волков, — объясняет профессор Касимов, — волк по запаху определяет: опа, дружок, у тебя проблемка! Ты болен, вот тебя я и съем. Они ж санитары леса. Тот эксперимент надо было б закрепить, но у москвичей финансирование кончилось. А потом их руководитель умер. Доктор наук. От рака. И все заглохло. Оу-у-у! Однако результаты собственных экспериментов профессор Касимов обещает опубликовать на будущий год. Когда все перепроверит. А потом закроет проект. Собственно, он уже закрыт. Новое

командование сказало: «Хорош вам там волков с медведями скрещивать». Да, так и сказало. Оу-у-у! Это после истории с немцем. Ну той, с немецким фотографом, который всех на красном диване снимает. Гой, кстати, немного попортил красный диван. Помочился. Профессор Касимов хотел было извиниться, но немец остановил: — Гут! Нет проблем. У него этих красных диванов… Первый он в Тихом океане утопил. Второй сгорел во время учений пожарной команды. Третий сотрудники музея по незнанию выбросили на свалку. Четвертый лев порвал. А фотографию Гоя на красном диване профессор Касимов видел. Она в пермской арт-галерее висит. Профессору не понравилось. Ничего особенного. И стоило ради этого диван через полмира тащить? Странные люди. Чем только не занимаются! Это профессор Касимов про немца так говорит.

Легче сгинуть, чем победить недруга. И это не жизненная философия солдат и офицеров, это своеобразная экзистенциальная, а то и инфернальная тактика подавляющего большинства русских полководцев.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

текст: николай фохт рисунки: александр ширнин

Ничего удивительного: именно сейчас, в сентябре, исполняется 200 лет Бородинскому сражению, а значит, с новой силой обострился вопрос — да кто же победил тогда, Кутузов или Наполеон? Самое время взяться за дело обозревателю «РП» Николаю Фохту. Разрубать одним махом гордиевы узлы истории — это его метод. И миссия.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Умрем

же под Москвой — только так и никак больше, никак иначе не протекают главные баталии. Легче сгинуть, чем победить недруга. И это не жизненная философия солдат и офицеров, это своеобразная экзистенциальная, а то и инфернальная тактика подавляющего большинства русских полководцев. С Бородинским сражением приблизительно та же история. Напрашивалось, но мне очень не хотелось ехать. Вроде под боком, под рукой место баталии, пойти напитаться духом места, окинуть взором ландшафт легендарной сшибки, проинспектировать Шевардино, да Бородино, да Семеновское; замерить глубину Колочи и насладиться обрывистостью ее восточного берега. Но что-то не пускает. Конечно, сыграла свою роль картошка. Все мы там были, все ковырялись в святой земле, все охлаждали водку в Колочи. Местность врезалась в память не на шутку, навсегда — необозримый и безнадежный простор с плавным ландшафтом. Ни укрыться толком, ни окоп вырыть глубокий — грунтовые воды близко. Я не знаю, зачем они сажали картошку на костях героев, но два лета в Бородине оставили какую-то непреходящую, незарастающую травму. Все бессмысленно и все кощунственно, кощунственная бессмысленность, больше ничего. Однако скрепя сердце выбрал именно Бородинскую битву для очередного открытия. Может быть, поставив точку в этом деле, избавлюсь от тоски, от этого вечного русского чувства, что ты заперт на огромных просторах Родины; на просторах Бородинского поля ты шагу ступить не можешь без того, чтобы не споткнуться о картофельный клубень. Надо срочно решить наконец эту двухсотлетнюю загадку: кто победил в Бородинском сражении — Наполеон или Кутузов? И снять грех с души. Разумеется, есть два взгляда на бородинскую проблему: одни твердят, победил Наполеон, другие — Кутузов. Сторонники Бонапарта аргументируют тем, что после битвы русские войска отступили к Можайску, а потом и вовсе оставили

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

без боя Москву. Патриотическое крыло исторической науки справедливо считает, что после того, как стемнело, поле брани оставили как раз войска Наполеона, а русские отошли незаметно, из стратегических соображений, по плану. Москву-то отдали, но Россию спасли. Мне сразу показалось, что тут все просто. В смысле, раз отступили и отдали Москву, то это явное поражение, а объявление Бородинского сражения победой русской армии — успешная попытка переписать историю, приписать викторию там, где ее и в помине не было. Поэтому лично я был настроен скептически. С этими скептическими чувствами я отправился в Бородинскую панораму, своеобразный паллиатив славных картофельных полей Бородина. Во-первых, это намного ближе от дома и метро рядом, во-вторых, в панораме я никогда не был. Панорама — это уже финал, апофеоз, точнее даже, виньетка моих исследований. К этому моменту освоены труды Бориса Юлина («Бородинская битва»), В. Афанасьева («Подлинные документы о Бородинском сражении…»), Лидии Ивченко («Повседневная жизнь русского офицера эпохи 1812 года»), внимательно изучены два фильма «Война и мир», кино начала двадцатого века «1812 год», куча научнопопулярных документальных лент, включая, разумеется, фильм английских документалистов. Весь массив знаний однозначного ответа не давал, скорее подтверждалась изначальная версия, что победил Наполеон. Почему? Да очень просто. Кроме того что он продолжил серию побед над российской армией (последняя — под Смоленском, она не вызывает сомнений ни у каких историков), кроме того что Бонапарт взял Москву, разграбил ее, а затем спокойно ушел, армия Наполеона потеряла в этой битве в полтора, а то и в два раза меньше убитыми и ранеными. Это при том, что наша армия отражала атаки с укрепленных позиций. Любой, кто играл в стратегии (да хоть в «Варкрафт», хоть в «Цивилизацию»), знает, что брать с боем маломальское укрепление — значит потерять большую часть своих юнитов. Наполеон же ухитрился и тут выиграть. Он

даже не пустил в ход козырь — императорскую гвардию. А это не просто порядка 50 000 солдат — это элитное подразделение, умелое и опытное, которое в состоянии решить ход любого сражения. Ну какие резоны у Кутузова считать, что мы выиграли? Знаменитые слова Дохтурова, только что вышедшего из кровопролитной схватки, отошедшего с Багратионовых флешей, но удержавшего наш левый фланг? Это ведь он сказал, что считает Бородинскую битву совершенно выигранной русской армией — а что он еще мог сказать? Правда, после его доклада, узнав о потерях Дохтурова, сложив с потерями других своих военачальников, Кутузов принял решение отступить. В общем, я думал, что практически завершил исследование. Для меня загадкой оставался только вопрос, который возник у нашего, пионерского, сетевого сообщества: а вот почему Наполеон вошел в Россию с шестьюстами тысячами войск, а в Бородинском сражении, по официальным данным, приняло участие только сто тридцать тысяч? Не могли же они рассредоточиться по России или потеряться по пути. Долгое время почему-то именно этот вопрос занимал умы сетевых волонтеров «Следопыта». А на вопрос, кто победил, ответ был предсказуемый: Наполеон. Но что-то странное произошло в Бородинской панораме, что на Кутузовском проспекте, недалеко от станции метро «Кутузовская», что-то странное и чудесное, что спутало такие стройные и ясные выводы, опрокинуло их, напрочь перечеркнуло уже готовые карты.

Мужской разговор Главное, что спешу доложить: вся Бородинская панорама отремонтирована прекрасно. Не придерешься. Чистенько, беленько. Портреты героев отреставрированы, сукно мундиров обновлено, кивера идеальны и блестят в неоновом свете. Сразу после кассы встречают пара смотрительниц, или как уж их назвать, не знаю — администраторы, что ли… В общем, в парадной своей форме (белый верх, черный низ) исключительно дамы, склоняя голову, будто перед тайским каким королем, надрывают

билетик и выжидательно смотрят в глаза. Правильно! Это же панорама, значит, все по кругу, и ни фига не догадаться новичку, где начало, а где конец. Дождавшись правильного вопроса, с радостью показывают рукой: вон туда. А если вон туда — доплатить надо, там отдельная экспозиция. А почему вы без экскурсии? За экскурсию надо доплатить, и будете с экскурсией. Вы уверены, что хотите без экскурсии и не хотите вон туда, на дополнительную экспозицию? Ну тогда вам вон туда — рука хорошей, свежей такой дамы все это время работала как семафор. На подмогу ей пришла более пожилая служительница панорамы и цепко так вслушивалась в беседу, выбирая мгновение, чтобы вклиниться. Не знаю, может быть, я не сказал какогото ключевого слова, а может, не сделал какой-то типичной ошибки, но вторая так ни разу и не встряла. И уже когда я, изможденный говорящим семафором, хотел отступить, она вдруг вспомнила: — У нас киоск работает! — Не работает. — В деле музейных киосков я человек опытный, там я покупаю магнитики и редкую, ненужную в простой человеческой жизни литературу. Обе женщины тревожно посмотрели на киоск. Киоск в панораме, как и положено, прозрачный, внутри действительно никого не было. Пожилая в недоумении посмотрела на свежую. — Она товар принимает, — нашлась та. — Она примет товар и поднимется назад. В общем, я улизнул и полчасика побродил по залам, включая собственно панораму. Ну да, вот тебе поверженные Багратионовы флеши, разбитая батарея Раевского. Смешались в кучу кони, люди, да… Из-за круглого характера панорамы не было никакого… саспенса, что ли. Смотришь на опушку, от которой движется вражья пехота, а у тебя за спиной — вражья же кавалерия. То есть, по идее, должно быть не по себе, должен задергаться, заметаться — а эффект обратный, апатия. Наверное, потому, что понимаешь, что так быть не может. Хоть и круглая земля, но не до такой степени, как в Бородинской панораме. Опыт житейский, что ли, старость?

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

...Тактика отступления, затягивания Наполеона вглубь России — это не Барклая никакого идея, а как раз генеральный план Александра...

Инстинктивно стал наблюдать за редкими детьми, которые пришли с родителями. Дети реагировали как-то вяло, а вот иностранцы — именно как дети! Японцы и поляки в ажиотаже перемещались вдоль окопов и редутов, бросались к поясняющим интерактивным мониторам в каждом секторе, шепотом восклицали, горячо обсуждали увиденное. Что характерно, отличались именно поляки. Разумеется, большую часть этой короткой круглой экскурсии они провели на правом крае наполеоновской атаки — там, где наших пытался обойти корпус Понятовского. По коротким удовлетворенным шипящим я догадался, что у поляков совсем нет сомнений, что победил именно Наполеон. Все переменилось в одночасье, когда я вернулся к киоску за магнитиком. Он был по-прежнему закрыт. На мой недоуменный взгляд, адресованный свежей темно-белой служительнице, получил успокаивающий семафор: мол, волноваться не надо, ждем с минуты на минуту. Я присел на стульчик, рядом с гражданином средних лет в бирюзовой рубахе с коротким рукавом. Он наблюдал за двумя девицами лет двенадцати-пятнадцати, которые метались в холле музея. — Вот своих привел, они в первый раз тут. Кафе не работает, киоск не работает — они и маются. Сейчас дождемся, хочу своему младшему купить книжку про битву. Оказалось, мужчина из Малояро славца — места для Отечественной 1812-го знакового, и там, можно сказать, ковалась окончательная, итоговая победа русского оружия над Великой армией. Я и не удержался, задал ему вопрос напрямик. А он будто и ждал этого разговора. — Я в школе любил историю, у нас про Отечественную эту войну особые были уроки — какие еще в Малоярославце достопримечательности? — Там Гоголь жил. — Я решил подбодрить собеседника. — Да что значит жил — проездом практически… Ну вот, у нас ведь и своя панорама есть, про нашу битву. Ну, не панорама, а диорама она, но все равно. В общем, интересовался я этим, глубоко знал

вопрос. И никогда не возникало сомнений, что и в сражении за Малоярославец, и в Бородинской битве мы победили. Хотя, конечно, Малоярославец Кутузов тоже того, сдал. Вот однажды, уже после того, как дочки родились, чего-то засомневался я. Ну и взглянул по-новому на это дело. — Чего получилось? Мужчина смотрел себе под ноги и разговаривал будто даже и не со мной. — Да у меня все равно наша победа вышла. — Он усмехнулся. — Ну объясните, почему? — А вы знаете, что войну-то не Наполеон начал? — Вдруг он посмотрел на меня. — Вообще, конфликт этот. Наполеон хотел мира, а Александр с дружком своим, прусским царем (это я так, фигурально, «с царем» говорю — с императором, конечно), стали его ругать всюду, искать драки. Особенно после того, как Наполеон расстрелял Людовика Бурбона, герцога Энгиенского, Александр и совсем уж неприлично стал себя вести. А потом и Аустерлиц… При Аустерлице Наполеон сам хотел перемирие заключить с Россией — Александр отказался. Ну и известно что, разбили нас под Аустерлицем (Кутузов, кстати, командовал). Потом ничья под Эйлау (тут руководил Беннигсен), опять разгром под Фридландом (тоже Беннигсен, Кутузов в опале, уже не принимал участия в войне), Тильзитский мир. А потом опять — Александр почти напоказ мир этот нарушал: с Англией торговал, а это было главное условие мира — изолировать Англию. В общем, Наполеон не выдержал и напал… — Ну и при чем тут наша победа при Бородине? — А я по аналогии. После битвы под Эйлау сам Наполеон писал, что он приписывает себе победу в этой битве только потому, что русские войска сами отошли с позиций. В то время не проиграть Наполеону было все равно, что выиграть. Ну как если бы наша сборная по футболу вничью с бразильцами сыграла. В финале или даже в полуфинале. При Бородине то же, даже круче — Наполеон сам отвел войска, первый. И не занял наших позиций, а только смял первый ряд укреплений.

...Наполеон хотел мира, а Александр с дружком своим, прусским царем, стали его ругать всюду, искать драки...

— Но он гвардию не бросил в бой — если бы она вступила, несдобровать. — А это как сказать. Он и не ввел гвардию, потому что видел: в штыковом бою наши сильнее. Он был не уверен, что гвардия опрокинет Дохтурова или Раевского, не говоря уж про наш правый фланг — там мощная артиллерия работала, там французам нечего ловить. И я так трактую, что если он не был уверен в победе в самый разгар, когда пали уже флеши и батарея Раевского, а потом отступил — значит, он признал поражение. Я с этой логикой не был вполне согласен, но что-то в словах мужчины нарушило мое равновесие. Я, как тот Наполеон, потерял уверенность. Я еще не мог понять что, подсознание уже вело какую-то непростую работу. — Вот только в ком разочаровался, так это в Кутузове. — Собеседник снова опустил глаза. — Но он же гений, сумел вон как заморочить Наполеона… — Ну, как ни крути, как ни перекладывай вину на Александра I, а Аустерлиц на совести Кутузова. Он боялся перечить государю, пошел на поводу — а это непрофессионально. И при Аустерлице именно Кутузов допустил несколько тактических ошибок и в расстановке войск накосячил… Он и в расстановке под Москвой тоже ошибочек навалял — Беннигсен, который начштаба был, полдня ездил, исправлял, переставлял грамотно отряды. И что левый фланг не опрокинулся — именно его заслуга. Его чуть ли не в предательстве обвиняют, что он полк из засады вывел и укрепил фланг, но иначе прорвался бы француз. А засаду эту странную все равно бы Понятовский смял во время фланговой атаки — они с ходу бы обнаружили и погнали бы резерв. Что хорошо Кутузов сделал, так это ж…у прикрыл — вся его расстановка железно обеспечивала отход армии на Можайск и гарантировала невозможность обойти нас с правого фланга. А левый — фиг с ним. Если бы прорвались они, мы бы просто ушли по новой Смоленской дороге на Можайск… Кстати, вы в курсе, что тактика отступления, затягивания Наполеона вглубь России — это не

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Барклая никакого идея, а как раз генеральный план Александра и его прусского советника? А Кутузов просто довел его до логического завершения, сдав Москву. Так что, как ни парадоксально, гений-то скорее царев, а не Михал Илларионовича… Я не знал этого. Между тем появилась киоскерша (прошло-то всего минут тридцать нашего разговора). Из товаров она несла связку шариковых ручек. Мужик окликнул дочерей и первым стал выбирать книжки. Я приглядел магнитик, а литературу решил не приобретать: мне показалось дороговато. С мужчиной и его девушками я и не попрощался даже. Он как-то замкнулся, быстро все купил и, даже не посмотрев в мою сторону, двинул к метро. Я тоже прошелся до «Кутузовской». Всю дорогу в метро я думал о словах малоярославского мужика. В общем, да, гений Кутузова всегда был под вопросом. Наполеон ведь как-то уж очень уверенно все сделал: занял Бородино без звука почти (а ведь это был для нас хороший плацдарм для контратаки). Вялая имитация прорыва с правого фланга, в которую Наполеон не поверил и не стал перекидывать туда войска. С трудом форсировали Колочь (берега с нашей стороны-то крутые, все рассчитано на то, чтобы неприятель не смог перебраться) и, конечно, не отбили Бородино. А Наполеон между тем выполнял простой и гениальный план. Он начал с Багратионовых флешей — Кутузову пришлось укреплять резервными силами, перебрасывать войска. А в это время французская гранд-артиллерия «работала» как раз по нашему левому флангу. Потом, когда флеши были разбиты, переместил направление удара в центр — та же история: мы бросаемся укреплять свежими силами центр, а дальняя артиллерия накрывает наших солдат. И спас армию от полного разгрома не гений главнокомандующего, разумеется, а героизм солдат и офицеров. Они абсолютно точно исполнили замысел главнокомандующего: компенсировать превосходство французов над нами в численности и мощи артиллерии

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

...Спас армию от полного разгрома не гений главнокомандующего, разумеется, а героизм солдат и офицеров. Они абсолютно точно исполнили замысел главнокомандующего: компенсировать превосходство французов над нами в численности и мощи артиллерии личным мужеством...

личным мужеством. Наполеон гений, он почуял этот беспримерный настрой войск и понял: этот ресурс русских неисчерпаем, можно вообще с половиной армии остаться, посылать в это пекло гвардию — совершенное безрассудство. Вдруг меня осенило: Наполеон не просто решил не продолжать сражение из-за темноты — он не мог его продолжать. Тонкий и бесстрашный Бонапарт, как мне кажется, осознал огромный риск продолжения битвы. И в этом смысле Наполеон проиг рал Бородино: в конце концов, он же атаковал, его целью было завоевать позиции русских. А он отступил. И вот что еще: какая-то появилась у меня уверенность, что, если бы битва возобновилась утром седьмого сентября, мы могли бы остановить, откинуть Наполеона. А может, и заключить долгожданное перемирие на хороших условиях. Третий вариант мне кажется совсем реальным. Русская армия, безусловно, одержала моральную победу шестого сентября и, как бывает в футболе, на подъеме, на одних морально-волевых могла смести на фиг Великую армию. Очень грамотный и осторожный Беннигсен был за продолжение битвы. Кутузов, по мнению многих современников и историков, в пику ему решил отойти. А заодно, на всякий случай, сдать Москву. В общем, совершенно беспроигрышная тактика: можно было Наполеона и до Владивостока пустить — там его даже Дарькин какой-нибудь смог бы разбить. И тут я вспомнил сравнение мужика со сборной России и Бразилии. Ну конечно, я видел аналог Бородинской битвы совсем недавно, в HD-качестве! Конечно же, речь о втором полуфинале Лиги чемпионов «Барселона»— «Челси», на «Камп Ноу», этой весной. Слава богу, что сегодня возможна аллегория военной схватки — футбольный матч. В этом разрезе вторая игра «Барса»—«Челси» — чистое Бородино. И главное, нам важен результат этой аллегории. Его можно, мне кажется, перенести с чистой совестью и на событие двухсотлетней давности. А это, в свою очередь, поможет сделать решительный вывод, разгадать тайну.

Пионерские игры — не для пионеров. Один раз в два месяца — тест на интеллектуальную совместимость читателей журнала

Кто будет спорить, что «Барса» весь матч атаковала, что разыгрывала гениальные комбинации, безупречно владела мячом. И в первом тайме получила сначала небольшое тактическое преимущество (из-за надрыва задней поверхности бедра был заменен центральный защитник Гарри Кэхилл), затем даже и численное преимущество — за хамский удар коленом в бедро Санчеса удалили Терри. Два основных игрока обороны выведены из строя, «Барселона» выигрывает 2:0. В конце тайма — искрометный прорыв Рамиреса по правому краю и отличный гол в ворота «Барселоны». Каталонцам во втором тайме надо забить хотя бы один гол. «Челси» обороняется исключительно на морально-волевых, на мужестве, на футбольном своем героизме. Простецкое построение в два эшелона: в первом три игрока, во втором соответственно шесть. Первый редут нарушает стройность барселонской атаки, второй подчищает, насмерть стоит, не пускает во вратарскую. Ну и Чех свое дело туго знает. Несколько раз «Челси» на волосок от гола, от поражения по итогам двух игр. И был момент, когда только чудо могло спасти «Челси»: Дрогба фолит в штрафной, пенальти бьет Месси. И бьет в штангу. Измотанный обороной аристократов, гений ошибается. А «Челси» удерживает до последних минут счет 2:1. Проигрышный счет устраивает «Челси». По итогам двух игр в финал выходит лондонская команда. Но тренер англичан на последних минутах меняет Дрогба на Торреса. Торрес в последней контратаке пробивает Вальдеса — 2:2! Великая «Барса» не проиграла в матче, но повержена. Может, моя аллегория покажется слишком легкомысленной, однако она ясно демонстрирует: победить можно и не выиграв. Что русская армия и доказала уже после Бородина. Неожиданно подтверждение пришло из серьезного источника. Проверяя эту свою догадку, я открыл словарь «Война и мир в терминах и определениях» под редакцией Дмитрия Рогозина. И вот какое определение победы в войне или сражении я нашел: «успешный итог войны,

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

...Как ни крути, как ни перекладывай вину на Александра I, а Аустерлиц на совести Кутузова. Он боялся перечить государю, пошел на поводу — а это непрофессионально...

военной операции, военной кампании или сражения для одной из противоборствующих сторон. Характеризуется разгромом или капитуляцией противника, полным подавлением его способности к сопротивлению». Надо отметить, что Дмитрий Олегович, конечно, не знал о моем исследовании и в данном случае его нельзя заподозрить в патриотической подтасовке. И получается, что Наполеон уж точно никаким образом не победил: разгрома и близко не было, капитуляции не было, полного подавления способности к сопротивлению — никогда! То, что с тактической точки зрения французы смотрелись интереснее, — смотри выше, «Барселона»—«Челси». В общем, непростой вывод, но честный и оптимистический. Формально в Бородинской битве нет победителя, это ничья. Фактически выиграла русская армия. А Москва… Ну что Москва, это ведь не столица России тогда. Смоленск вон сдали, Малоярославец тот же. Наши победы всегда трагичны, мы все-таки не «Челси».

P.S. Ну и еще обещанная разгадка про численность наполеоновской армии: почему в кампании участвовало 600 000, а под Москвой билось всего 130 000. Так вот, из шестисот тысяч в Россию вошло около четырехсот — до двухсот тысяч оставалось в резерве, в Центральной Европе. Феноменальная и ключевая цифра: сто пятьдесят тысяч человек еще до битвы под Москвой выбыли по болезни или дезертировали. Трудно подсчитать боевые потери французов и количество личного состава, оставленного в захваченных городах и форпостах. Ну пусть это будет двадцатьтридцать тысяч. Остается двести двадцать тысяч. Надо учесть, что по официальной российской версии в сражении принимало участие 185 000 человек — к ста тридцати тысячам уже непосредственно перед битвой подошло подкрепление, резервные подразделения. В результате численность Великой армии достигла ста восьмидесяти пяти тысяч человек. Ну и погрешность двадцать-тридцать тысяч уже не принципиальна вовсе. Так что все сошлось, оле-оле-оле!!! 44

Диктант. Гордыев узел. В тему номера. Дневник наблюдений. Оранжевые люди. Производственный репортаж. Урок москвоведения. Квест на Козьем болоте. Обозреватель «РП» в джунглях, полных непреодолимых препятствий. Урок поэзии.Поэт поднимает гордо и смело гордости тему, раскрывши умело. Стихи Андрея Орлова. Сочинение. Я — самый крутой соперник в мире. Рассказ Владимира Лорченкова в тему номера.

текст: игорь мартынов

сергей скуратов/фотосоюз

В прологе к главной теме этого номера — «Гордость» — Игорь Мартынов исследует особый статус гордости в преференциях новейших великороссов и вспоминает о тех мифических временах, когда гордыня еще считалась грехом и в священники шли не за тем, чтоб казнить или миловать.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Развеяны

последние сомнения! Особый статус подтвержден на высшем уровне! И богоизбранность, и титульность, и безусловный апогей над прочими пигмеями… От гегемонии не отвертишься даже во сне: бывало, стоит только вздремнуть, как то периодическая система привидится, то схема радио… А балет, а гимнастика, а синхронное плаванье? Едва икру взметнешь из-под воды, на пару пядей — уже феерия, уже виктория! А безграничная выручка, а несметная благодетельность, с которыми мы уделяем миру свои углеводороды, газы свои — природные, горючие! Кто еще способен на такой размах, такой масштаб?! Как же тут не возгордиться, когда уже с рождения русопят на штучном счету — всего-то 8 на кв. км, и с каждой переписью особей все меньше, а значит, гордости положено расти! Конечно, были малодушные попытки унизить, дестабилизировать геном. «Смирись, гордый человек!» — взывал ледащий эпилептик, но получил отпор от боевого буревестника: «Человек — это звучит гордо!» Теперь уже не верится и странно, что были времена, пару десятков лет назад, когда рукополагались в священники не для дополнительной избранности, не для опции «казнить и миловать», а для праведных трудов, для усмирения гордыни… Был, допустим, Александр Волохов — поэт-авангардист, кумир столичной тусовки, пастух метаметафор, но променял лавры на приход под Талдомом, в деревне Глебово, где вместо гулливых рифм — двести покорных овец и разбитая «Волга», а по соседству не музы в батистовых пеньюарах, но похмельный сосед дядя Валера порешает тесаком и без того верную жену, и езда вся — в знаемое: за кирпичом для детского приюта, который заложен тут же, возле храма, и служить подчас выпадает в одиночестве да на холоде, ибо печурка тесная недоделана, хотя для растопки папирус есть — это вирши, которые сочинял поэт Александр Волохов, но отец Александр сочинять принципиально прекратил, а получалось куда как складно: «На дантовом пути по

днищам темных колб / Из волосатых рыб нас вынимает кто-то / И учит делать, в общем, легкую работу, / Как-то: грести веслом, дышать и морщить лоб». Зачем же он сошел со сцены, зачем ушел от сочинительства? Вспоминается тот разговор приблизительно так: Я: С чего вдруг отторжение? Ведь темнота является продолжением света... Отец Александр: Темнота является отсутствием света. Я: А как же прибор ночного видения, чутко ловящий световые фотоны? Не такой ли прибор — творчество? Отец Александр: Типичный акт гордыни! Художник использует мир как объект, как кучу неорганизованной глины, из которой надо что-то слепить, не понимая, что эта куча и есть венец творения... И мой театр, и недоснятый фильм про Кагановича — вон под шкапом, и недописанный роман — все это жажда самореализации за счет мира, от нее на душе было муторно, как от греха. Я: Пусть труд есть блуд (и он у нас в крови), и зачатие порочно, и сочинительство — грех, но недаром сказано: «Господи, суди мя не по грехам моим, а по милосердию своему». Может, Бог нас и терпит за наши несовершенства? Отец Александр: Воля ваша, оставайтесь в системе заносчивости и амбиций... Потом мы говорили об англиканцах, допустивших к амвону женщин, о смекалке глебовских мужиков, которые научаются гнать самогон даже из речного ила… Из-под шкапа мирно торчал целлулоид недоснятого фильма… и подумалось: а усмириться-то, пожалуй, потрудней, чем возгордиться, тем более в столь статусной Одной Шестой… Укротить в себе жажду славы и превосходства, поравняться с миром, а не выситься сверхчеловечески... Ослабить, распустить гордыев узел, сдушивший горло этноса… И ограничиться, как говорил Волохов, еще будучи поэтом, «прокисшим снегом варварства и братства, кривой пехотой, низким потолком»… Такие были мысли — всего-то 20 лет назад. Еще до гордой, шприцевидной вертикали.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Железная дорога для российского обывателя давно уже не только средство передвижения, но и топографический ориентир, и культурный архетип.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

текст: алексей лукьянов

Алексей Лукьянов, наверное, думал, что все закончилось. Что «Русский пионер» опубликует его замечательный рассказ «Крылов» и отстанет от талантливого молодого писателя. «Русский пионер» не таков, так просто не отстанет. Алексею было дано экспериментальное задание написать статью. И вот результат: первый репортаж Лукьянова. А может, очерк. С писательской основательностью, но и с журналистской сметкой. А главное, на личном опыте. 49

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

это Москве стало интересно про путейцев? — с подозрением спрашивает у меня Семен. — Ко Дню железнодорожника, — вру я. — Везде сейчас снимают, по всей стране… вот и я… по заданию редакции… На самом деле я решил рассказать о том, что сам испытал. Железная дорога для российского обывателя давно уже не только средство передвижения, но и топографический ориентир, и культурный архетип. Скелет нашей страны — Транссибирская магистраль, а не массмедиа, не Интернет и не свет кремлевских звезд. Каждый из нас, владеет он личным транспортом или нет, пользуется услугами авиакомпаний или предпочитает передвигаться по воде, нанизан на две стальные нитки, имеющие маркировку Р50 и Р65. Мы все зависим от железной дороги. Большая часть моей взрослой самостоятельной жизни связана с железкой. Начинал я работать путейцем в железнодорожном цехе компании «Сильвинит», спустя энный промежуток времени стал работать кузнецом на межотраслевом предприятии железнодорожных перевозок, а три года назад, во времена экономического кризиса, судьба занесла меня в РЖД. Именно к бывшим коллегам я и пришел в поисках журналистского материала. Встретили меня так, будто мы только вчера расстались. — Ну как, Леха, написал о нас книгу? — Да некогда все. — Давай-давай, мы ждем. Кое-как бдительность путейцев была усыплена. Как и у всех российских пролетариев, рабочий день путейцев начинается с перекура. Бригадир уже дал задание, сейчас мужики попьют чаю, основательно накурятся и пойдут вершить трудовой подвиг. Пока они курят, расскажу, как сам работал на путях.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

— Короче, — сказал мне мастер Свиридов, рыжий мужик лет пятидесяти, с татуировкой в виде распятия на солнечном сплетении. — Военник, трудовая с собой? Садишься на электричку и дуешь до Березников. Там, если успеешь, на служебный до Шишей сядешь. Там у нас контора. В отделе кадров тебе бегунок дадут, направление на медкомиссию, а дальше сам разберешься. Все понял? От Соликамска до Березников — тридцать километров. От Березников до Шишей — еще столько же, и ходит туда очень специальный транспорт, раза два в сутки. — А чего контора так далеко? — Как раз на середине Березниковской дистанции пути, чтобы никому обидно не было. В дальнейшем на путешествие из Соликамска в Шиши и обратно, а также на прохождение медкомиссии я потратил неделю времени и тысячи две рублей, не говоря о нервах, потому что всегда не хватало какой-нибудь бумажки. Наконец в пятницу, около пяти вечера, я получил вожделенное заключение о том, что годен работать монтером пути и сигналистом. Ехать в Шиши смысла уже не было: дежурка за рабочими отправлялась около шести, отдел кадров работал до пяти, так что проще всего было приехать с утра в понедельник, оформиться не торопясь, получить рабочую одежду и более подробно узнать, что делать дальше. Начальник отдела кадров Паша, немного женственный, двигался и разговаривал плавно, растягивая слова. Заглянув в медицинское заключение, сказал: — В пятницу прием на постоянную работу закончен. — Как это — закончен? Я ж не виноват, что там доктора у вас как в космос лететь готовят. Вы сказали — пройти комиссию до конца недели, они мне в конце недели и сделали. — Надо было ехать сюда. — У вас на табличке написано: рабочий день с восьми до семнадцати,

а по пятницам и вовсе до шестнадцати тридцати. — Я в пятницу был здесь до полуночи! — А откуда об этом знать людям? — Я вас предупреждал. Таких, как я, было еще трое. Естественно, никого он не предупреждал, то ли блатных принимали, то ли еще что, но отступать было поздно — слишком много времени и средств потрачено на трудоустройство. — И что теперь делать? — Работайте пока по договору, ваше медицинское заключение будет в отделе кадров. Как только начнется новый набор, вас примут без комиссии. Что и требовалось доказать. — А когда следующий набор? — Ну, может, через месяц, может, через три. — А договор где заключать? — У себя заключите, в околотке. Схема, в общем, очень простая,

алексей лукьянов

— А чего

алексей лукьянов

но весьма эффективная. Штатному сотруднику требуется выдать спецодежду, обувь, средства гигиены, его надо доставлять на место работы и обратно за счет предприятия, ему, наконец, надо платить легальную зарплату. Быть штатником — это быть белым человеком. Товарищи же, которые трудятся по договору, получают деньги только за две технологические операции, хотя выполняют ровно ту же работу, что и штатные сотрудники. К тому же договорникам не надо оплачивать больничный лист, и если они, не дай бог, получат травму или вообще под поезд попадут, никто не отвечает. Большинство договорников — это не сезонные рабочие-новички, как я, а несколько лет уже отработавшие на путях штатники, лишенные статуса «по залету». Ядро договорников, к которому я в свое время прикрепился, состояло как раз из таких залетчиков. Бывало, нам везло — мы оставались работать на станции. Тогда рабочий день походил на нормальный: впахивать заканчивали около пяти вечера, потом мылись и отправлялись домой. Но лето, оно как раз для того, чтобы работать на перегоне, а это уже совсем другой коленкор. Я был, мягко говоря, шокирован, когда впервые узнал, что добираться до перегона придется своим ходом и за свой счет. Такой уж у нас околоток: Соликамск и Березники соединяет всего один путь, по которому почти каждый час идет если не электричка (хороша электричка — электровоз и общий вагон), то товарняк. По идее, забросить путейцев на дрезине — минут пятнадцать, не больше. Но это пятнадцать минут в одну сторону. И в обратную столько же, итого — полчаса. За это время может пойти состав. Поэтому ПЧ не очень заморачивается: дуйте на перегон электричкой. Для проезда у всех штатных имеется специальный документ. А вот у договорников таких документов нет, и ехать на перегон приходится за свои же деньги. Конечно, мужики, пользуясь оранжевыми жилетами вместо

...Путеец — работа, не требующая особой квалификации, примут кого-нибудь еще. С одной стороны — хорошо, с другой — невесело...

пропусков, всегда ездили бесплатно и проводницы относились с пониманием, но ведь понимание зависит от стольких факторов… А ну как ПМС? Или вздрючили проводницу накануне, что мало народу ездит? Или с мужем поругалась, или коллеги нахамили? Мало ли поводов для непонимания? В общем, оранжевый жилет не дает права на бесплатный проезд. Но если на перегон с кучей инструмента электричка еще может забросить, то обратно, согласно правилам техники безопасности, ничто, кроме спецтранспорта, путейцев забрать не может. Да и не хочет. Тут такое дело: за нарушение техники безопасности на железке штрафуют. Даже могут в договорники на время отправить, если ты путеец. А за сообщения о таких нарушениях в конторе материально поощряют, премируют. Поэтому доносительство цветет между службами, а не внутри конкретного подразделения, иначе коллеги могут тебя не понять. Но вот машинисту донести на путейца или наоборот — милое дело.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

В ту пору путейцы пили очень сильно. Я много где работал и свидетельствую: так, как на железной дороге, не пили ни на одном предприятии. Иначе вся та злоба, что копится в течение рабочего дня: на начальство ПЧ, которое завышает норматив везде, где только можно; на коллег, которые норовят сделать поменьше, а значит, побольше придется сделать тебе; на государство, где все делается через такую необъятную и глубокую неадекватность; на себя, что не можешь стукнуть кулаком по столу, чтобы это государство со страху опомнилось и начало работать наконец, как все нормальные государства работают, — так вот, иначе вся эта злоба выхода не найдет, и лопнет путеец. Не будучи пьющим, реально опасаясь лопнуть от злобы, я ушел из путейцев, о чем ни капли не жалею. Однако бывшие мои коллеги и тот опыт, что я получил, работая в РЖД, оставили во мне глубочайший след, и по этому следу я вернулся обратно. За эти три года многое изменилось. Во-первых, знаменитые березниковские провалы, которые в свое время перекрыли Соликамску кислород в виде доступа к транспортной артерии, вынудили местные власти строить объездной путь, и теперь пассажирские поезда вновь ходят до станции Соликамск, минуя соседние Березники. Это повлекло за собой увеличение длины соликамского околотка, следовательно, появились новые рабочие места. Договорников практически не осталось (только один сезонный рабочий), здесь только штатные монтеры пути. Средний возраст рабочих не превышает сорока лет, что весьма неплохо, если учесть, что молодежь стремится покинуть город и перебраться поближе к центру. Увы, работать на предприятиях никто не хочет, большинство предпочитает чистый офис. Во-вторых, на перегон путейцев доставляет теперь специальная машина, способная ездить по проселочным дорогам даже в самую распутицу. Хочешь не хочешь, а монтерам приходится вы-

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

полнять свою работу в любую непогоду, поезда не могут ждать. Сейчас даже на самый дальний участок путей бригада добирается быстро и без нервотрепки. Но только на дальний. В пределах станции таскать все инструменты приходится на себе или используя примитивную тележку. В-третьих, заметно улучшился быт путейцев. Если раньше они ютились в откровенно аварийном помещении, где не было ни горячего водоснабжения, ни канализации, ни нормальной кухни, чтобы разогреть обед или вскипятить чай (а зимой горячая пища нужна так же, как и теплые вещи), то сейчас для рабочих построили новый табельный корпус со всеми благами цивилизации. Наконец, здесь уже не пьют. И рады бы, но доносительство процветает по сей день, и тут уже окончательно придется увольняться. Путеец — работа, не требующая особой квалификации, примут кого-нибудь еще. С одной стороны — хорошо, с другой — невесело.

...Как и у всех российских пролетариев, рабочий день путейцев начинается с перекура. Бригадир уже дал задание, сейчас мужики попьют чаю, основательно накурятся и пойдут вершить трудовой подвиг...

На часах — девять ноль-ноль. Чайник уже пуст, недопитый чай в стаканах остыл, бытовка вся сизая от сигаретного дыма. Мужики лениво докуривают, стараясь впитать в себя каждую секунду ничегонеделания. Работать никому не хочется, но день пасмурный, солнце не будет безжалостно шпарить, так что надо успеть сделать как можно больше. Я терпеливо жду у дверей, когда мои герои настроятся на рабочий лад. Это происходит внезапно — без лишних разговоров путейцы встают со стульев и молча выходят из бытовки. Все, работа началась. Пока лето, на станции меняют шпалы и стрелочные переводы. Это сложное устройство, состоящее из нескольких элементов, и один из них — остряк — нужно перенести ближе к стрелке. Этот остряк еще легкий, на станции половина рельсов старого образца, Р50, что означает, что масса одного метра равна 50 кг. Современный стандарт — Р65, и масса соответственно 65 кг. Длина остряка — 6 метров, он немногим легче рельса. Мужики подходят к выгруженным в межпутевое пространство деталям перевода, с помощью тупых, гнутых ломов высвобождают остряк из-под прочих контррельсов и крестовин и всемером поднимают его на ломах. Лица мгновенно краснеют от напряжения. Часто перебирая ногами, путейцы выносят остряк на другое межпутье, поближе к рельсам, и аккуратно, словно фарфор, опускают на землю. — У вас же дрезина, говорят, появилась, — напоминаю вполголоса тяжело дышащему Семену. — С подъемником же легче… — А что толку? Она все время в Яйве, это уже другой околоток. Сейчас потихоньку остальные детали подтащим, волоком на тепловозе увезем к стрелке. Если подумать, на семерых мужиков 280 кг — не так уж много. Предел — 50 кг, можно и не страдать. Но попробуйте тащить 40 кг не в рюкзаке за спиной, а на вытянутых руках. Особенно тогда,

алексей лукьянов

когда в других местах эту операцию выполняют специальные подъемники, да и у вас, теоретически, он имеется. Весь задор моментально пропадает. Однако мужики не жалуются. Они отправляются на дальний конец станции: оттуда нужно вывезти гнилые шпалы и брус. Пока идут — отдыхают. Чтобы перевезти что-то большое и тяжелое — например, несколько отсыревших от долгого лежания в земле двухметровых шпал, — путейцами используется нехитрое приспособление: козлы на колесах, которые ставят на рельсы и катят вручную. Это называется тележкой. Брус — это те же шпалы, только гораздо длиннее, потому что используется на стрелочных переводах. Конечно, бетонные шпалы гораздо удобнее и долговечнее в эксплуатации, однако руководству околотка они кажутся слишком дорогими. Ходят слухи, что на следующий год весь перегон Соликамск—Чашкино заменят на бетон и менять шпалы больше не придется, но путейцы в это не особенно верят. Приходит бригадир и двоих из семи путейцев забирает — мастер

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

...Пока лето, на станции меняют шпалы и стрелочные переводы. Это сложное устройство, состоящее из нескольких элементов, и один из них — остряк — нужно перенести ближе к стрелке...

распорядился уменьшить расстояние между шпальными ящиками. — На кой это надо? — спрашивает Леонид, напарник Семена. — И так нормально. — Сказали — делаем, — пожимает плечами Семен. Тупыми, гнутыми ломами разрыхляют балласт, выкидывают его в межпутье лопатами, подготавливая пространство, в которое они сместят старые шпалы и освободят место для двух новых. Начинается дождь. Те пятеро, что остались на перевозке гнилых шпал, уже освободились и привезли две относительно новые Семену с Леонидом. Сейчас старые шпалы чуть разведут в стороны и загонят две новые. — А где Большой? — спрашиваю у мужиков, вспоминая прежнего бригадира. — Уволился недавно. Петя Большой — молодой мужик, один из четырех бригадиров, работал как раз на станции. История оказалась тривиальной — попался на вывозе

...Пропитанные креозотом шпалы, особенно б/у, никому не нужны, разве что некоторым частникам, которые выкладывают ими стены овощных ям...

алексей лукьянов

шпал. Мужики говорят, что шпалы попросил вывезти для себя мастер. Пропитанные креозотом шпалы, особенно б/у, никому не нужны, разве что некоторым частникам, которые выкладывают ими стены овощных ям. Однако вывоз их без ведома ПЧ считается воровством. Большого вынудили написать заявление об уходе — попался-то он, а не мастер. Петя ушел и устроился бригадиром к жоховским. Жоховские — это путейцы с меж отраслевого железнодорожного предприятия, не зависящего от РЖД, у них даже пути собственные. Инструмент у жоховских и впрямь нормальный: ломы прямые, молотки и кувалды насажены на прямые и целые рукоятки, три дрезины, два подъемных крана, на каждой дрезине сварочный аппарат и газорежущее оборудование. — Мы посмотрели, как они шпалы меняют, — с неприкрытой завистью говорит Семен. — Приехала бригада, краном

быстро шпалы спустили, быстренько шпальные ящики раскопали, выдернули старые, заменили новыми, штопают не вручную, а электрическими шпалоподбойками. Старые шпалы сразу зачокеровали и на дрезину погрузили. Красота! Нашим же героям эти операции приходится выполнять по старинке, вручную. Инструмент при этом в ужасающем состоянии — черенки молотков выполнены из мягкой древесины и потому часто надтреснуты у самого бойка. Ладно если просто сломается и упадет, а может и кому-нибудь в голову попасть. О ломах я уже говорил, лопаты мнутся, будто сделаны из жести, такими не жесткий балласт ковырять, а только опилки грузить. Непонятная экономия местного ПЧ на безопасности и эффективности путевых работ даже не удивляет — такое сейчас везде и всюду. Куда смотрит инженер по технике безопасности — непонятно. Кто-то получает травмы, но в итоге получается, что виноват сам: почему работал плохим инструментом? Почему не доложил о неисправности? Есть много способов избежать ответственности перед законом, а мужикам просто не хочется связываться с начальством. Так и выходят мужики на дистанцию изо дня в день, рискуя проломить друг другу головы. Делается это не из любви к деньгам — зарплаты здесь не назовешь сказочными даже для провинции. Делается это не из любви к профессии — большинство из путейцев недовольны тем, чем они занимаются. Эту работу нельзя сделать раз и навсегда. На дистанции всегда что-то ломается, что-то требует улучшения и доводки. Но заниматься этим больше некому. Работа сделана, прощаемся. — Так ты книгу напишешь? — спрашивают. — Напишу, — вру я. Железная дорога связывает всех нас, и люди в оранжевых жилетах каждый день сохраняют нашу целостность надежней армии и милиции. Я рад, что хотя бы попытался рассказать об их жизни и какое-то время сам был одним из них. Хотя почему — был?

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

текст: александр рохлин фото: наталья львова

Обозреватель «РП» Александр Рохлин, втянувшись по собственной воле во внутристоличный квест, внезапно оказывается в джунглях, полных непредвиденных закавык и непреодолимых препятствий. Причем в переулках и во дворах, которые вроде бы с детства знакомы.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Два

помидора, два огурца, шмат сала, несколько перьев зеленого лука, краюха хлеба, непромокаемый дождевик, швейцарский нож, медная ложка, купленная на базаре родного Улан-Батора. Что еще нужно опытному человеку для дневного перехода в джунглях и поиска сокровищ? Вода в наших джунглях в изобилии. Медикаменты доступны круглосуточно. Компас в телефоне, и карта там же. В общем, я был готов к походу. Только команды у меня своей не было. Но устроители обещали подобрать. С утра над джунглями ветер гнал тучи. Иногда срывался мелкий дождь. И это вселяло надежду, что жары не будет. В пол-одиннадцатого утра я прибыл на точку. Человек тридцать соискателей уже топтались на западной окраине Козь его болота1. Длинноногий терьер из породы... ошалело набрасывался на проезжавших велосипедистов. Я пригляделся к будущим соперникам. Большинство — молодые люди в трусах и майках.

«Несчастные обитатели джунглей», — подумал я. Все приличные люди смотались в пампасы, к родникам и жареным баклажанам, а этим деться некуда. Убивают свою субботу. Чуть в отдалении держалась семейная пара с тем самым терьером на поводке. Два подростка — мальчик и девочка — сидели на лавочке с убитыми лицами. Их явно заставили сюда прийти против воли. У мамаши на груди висел плеер, и оттуда доносился голос неистовой Дженис Джоплин. А папаша вертел в руках прогулочную трость с головой лягушки. Эта семейка была куда интереснее прочих, и я подумал: неплохо бы к ним прибиться... Так и вышло. Когда настало время распределения на команды, меня, как одиночку, приписали к терьеру. В его честь нашу команду нарекли «МуМу» и присвоили порядковый номер — восьмой. У породистого пса на самом деле было три имени — Донато Ксавий Галкус. Хозяева звали его Гавкусом. Папаша

представился Вадимом Всеволодовичем, мамаша — Герой Леонидовной, подростков звали Антон и Гуля. Так мы и познакомились. В одиннадцать утра всем десяти командам раздали одинаковые географические карты и пакет заданий — десять ребусов. В каждом был зашифрован определенный адрес, или, иначе, контрольная точка в центральной части наших джунглей. Нужно было отгадать загадку, найти адрес, собрать дополнительную информацию, сфотографироваться на фоне объекта. В десятой точке скрывался некий агент, который должен был проверить наши успехи на случай жульничества и указать путь к финишу. — Не все из вас дойдут до финиша, — уверяла нас улыбчивая представительница организующей стороны. — Впрочем, это не страшно. По опыту говорю, самые толковые ищут ответы и до полуночи. Тех, кто сходит с трассы, мы из жалости пристреливаем. — Это про нас, — вздохнула Гера Леонидовна. — Мы все равно будем последними лохами. И зачем только ввязались? Сидели бы сейчас на даче... — А мы вам говорили! — хором отозвались подростки. — Зато Гавкус насмотрится достопримечательностей и будет хвастаться кобелям во дворе, — парировал Вадим Всеволодович. — Умоляю вас не ездить в Мытгород2! — продолжала наставление организатор гонки. — Все ответы — в пределах Кольца Б3 или выданных вам карт. Пользуйтесь любыми средствами добычи информации, но чтите Уголовный кодекс. Раз в полчаса имеете право на одну подсказку от меня. Но не раньше чем через час после начала поисков. Передвижение только на своих двоих или общественном транспорте. Главный приз — бесплатное путешествие на Иванозеро4, за второе место — 50-процентная озье болото — с XVII века — Патриаршие пруды. К Мытгород — Мытищи. 3 Кольцо Б, оно же вал, построенный москвичами против басурман при Борисе Годунове, — Садовое кольцо. 4 Иван-озеро — Московское море, или Иваньковское водохранилище. 1 2

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

скидка на Иван-озеро, за третье — утешительный компас в подарок. Как только прозвучал сигнал к началу игры, пошел дождь. Я люблю наши джунгли. Я постоянно слышу их зов. Зов этот часто заставляет меня оставить насиженное место и нестись на те же Козьи болота, или к Бобровому острову, или на Клеверные поля5, где, по легенде, семьсот лет назад две сотни наших баб в одиночку бились с басурманами и... победили. Или ехать в предрассветный час к Волосову оврагу и Девину камню6. Ведь возле него, если дождаться зеленоватого тумана, можно пропасть во времени и выйти из оврага только спустя двадцать лет. Или искать останки сгоревшего скоморошьего балагана7 в Антроповой яме8, наконец, приходить на пологие берега нашей самой большой реки и наблюдать, как в жаркой водице плещутся медузы. Наши джунгли полны

...В одиннадцать утра всем десяти командам раздали одинаковые географические карты и пакет заданий — десять ребусов. В каждом был зашифрован определенный адрес, или, иначе, контрольная точка в центральной части наших джунглей...

леверные поля — пойма Москвы-реки в районе нынешней Якиманки. Сегодня там находятся Центральный К Дом художника и «Музеон». 6 Волосов овраг и Девин камень — легендарный овраг с камнем сакрального значения на территории музеязаповедника «Коломенское». 7 Сгоревший скомороший балаган — «Новый Театр-буффо и сад Бауэра». Действительно сгорел в 1903 году. 8 А нтропова яма — название местности в Москве в начале XX века. Район нынешней Селезневской улицы. 5

тайн и загадок. Они так и просятся в твою жизнь с единственной целью — завладеть душой, растворить тебя в своей чаще. И подарить тебе, как ни странно, ощущение подлинной жизни... Дождь зарядил не на шутку. Козье болото сморщилось и посерело, лебеди спрятали головы под крылья. Берег болота опустел, все команды разбежались в разные стороны. Мы привязали Гавкуса к бревну, устроили крышу из зонтов и дождевика и принялись разгадывать ребусы. На первой картинке был изображен профиль мужчины. Мужчина чем-то отдаленно напоминал Гоголя. Напротив носа стояла буква «у» с плюсом. Ниже плеч зачеркнутая «е» сменялась на «а». Текст же гласил: «В 125 метрах на югозапад от того места, где начинается этот переулок, — памятник, а возле него лавочки. На правой странице раскрытой книги вы увидите “287”, а вам нужен весь текст с левой страницы». — Бред какой-то, — тут же заметила Гера Леонидовна. — Не видать нам никакого приза.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Мать этого семейства обладала редким даром сгущать краски. Она падала духом с постоянством крольчихи, плодящей потомство, и считала любую затею с участием своей семьи глупейшим занятием. — До первой подсказки еще пятьдесят пять минут, — с тоской посмотрел на часы Антон. — А если бы вы не отбирали у нас телефоны, мы смогли бы загуглиться на тему русских поэтов начала XIX века, — сказала Гуля. Вот отчего у них такие кислые физиономии, подумал я. — Ничего, ничего, потерпим еще минут триста, — успокоил детей отец. — Договоренности надо соблюдать. Давайте следующую загадку. На второй картинке с левой стороны завивался кольцами киплинговский удав Каа из мультика про Маугли — с подсказкой: «“Ну-ка повторите, как он меня назвал?!” (возьмите прилагательное)». А с правой — легионер футбольного клуба ЦСКА с бразильским паспортом просил: «Прочти меня

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

задом наперед». И подпись к обеим картинкам: «На этой улице есть мост, восточнее его северного края найдите коня. Чуть ниже коня — еще один монумент, а ниже всех — железный ангел. Запишите первое слово надписи около коня плюс первое слово возле второго монумента». — Это Вагнер Лав, — уверенно сказал Антон, вырастая в собственных глазах. — Имя наоборот, значит... Ренгав Вал. — А удава в мультике называли желтым земляным червяком, — вспомнил я. — Желтый, земляной... ренгав вал... — подытожил Вадим. — Земляной Вал! — радостно выдохнула вся команда, и мы поставили первую точку на карте. Следующий ребус состоял из трех картинок. От средневекового замка стрелочка вела к бородатому мужику в ермолке. — Я знаю, что это! — всплеснула руками Гуля. — Это замок Хогвардс и его директор Дамблдор! Я там почти живу!

— Да уж. Сутками пропадает в этой... Поттериане, — подтвердила Гера Леонидовна. Под Хогвардсом располагалась картинка с не менее выдающейся школой умников в тридцать шесть этажей на югозападе наших джунглей. Требовалось отгадать, кто же зашифрован под Дамблдором. — Ломоносов, — предположила Гера Леонидовна. — Садовничий, — предположил я. — Ломоносов — основатель, а не директор. — И все согласились. Текст под третьим ребусом гласил: «В том месте, где эта улица выходит на Кольцо, найдите примечательную парочку. Не забудьте с ней сфотографироваться. А недалеко, во дворе дома 77, много примечательных металлических изделий. Найдите подарок одессита Виталия и табличку у него, 1-я и 2-я строчки». Мы поставили крестик в самом конце Садовнической улицы. На следующей загадке не было никаких картинок. Лишь надпись: «ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЙ СТАТСКИЙ СОВЕТНИК=ГЕНЕРАЛ-МАЙОР=???????

У дома № 3 этого переулка барельеф с женскими ликами — вам нужна надпись под ним». — Звание генерал-майора соответствует контр-адмиралу во флоте, — сказал я. Вадим Всеволодович порыскал в телефоне и разочарованно объявил, что переулков с контр-адмиральским именем в центральных джунглях нет. — Продули! — немедленно отреагировала Гера Леонидовна, включила Дженис Джоплин на полную мощь и отошла в сторону, чтобы справиться с горем. Других мыслей на этот счет не появлялось. Гавкусу надоело грызть бревно, он начал поскуливать и дрожать всем телом. Пятая загадка оказалась легким орешком. Фотопортрет Виктора Цоя — стрелочка — кинопленка с бобиной. Фотопортрет Бориса Гребенщикова — стрелочка — ?????. — Если Цой — «Кино», то БГ — это... «Аквариум», — догадался Вадим. — Где у нас в джунглях аквариум? — Самый известный там, где находится генерал-губернаторский театр9, — сказал я. — Так это совсем рядом! Минут семь ходьбы. Будем думать на ходу! И мы ринулись вглубь джунглей. Дождь мелким просом сыпался с неба. Мы обогнули игрушечную башню Татлина10 и вышли на Кольцо Б, по которому еще пятьсот лет назад наши предки возводили защитные валы против набегов басурман. Гавкус, повизгивая от радости, тянул поводок вперед, словно точно знал, куда нам идти. «Вам нужно зайти во двор расположенного неподалеку дома № 10, найти зеленую дверь возле памятника и прочесть первые две строчки золотыми буквами на зеленой двери», — читали вслух задание Антон и Гуля.

Конечно! Можно было и быстрее догадаться. Десятый дом известен в наших джунглях каждому коту и бегемоту. Мы свернули в арку и тут же наткнулись на искомое. «Музей Булгаковский домъ» — золотыми буквами на зеленой двери. — Я знаю отгадку на седьмой вопрос! — заявил Вадим Всеволодович, пока мы выстраивались фотографироваться на фоне подъезда с нехорошей квартирой. — Это легче простого! Смотрите, здесь на картинках цветная капуста и цветной телевизор. — Он говорил и махал листочком с заданиями. — На бульваре с такой же характеристикой надо найти автомобиль, припаркованный по нечетной стороне. Три буквы регистрационного номера дают название государства. Бульвар — Цветной. А автомобиль наверняка никулинский, возле цирка. Приедем — увидим... — Точно! Папа, ты крут! — воскликнула дочка Гуля. — Отдай телефон, я тоже поумнею!

Но папаша не отреагировал, его понесло. Он уткнулся в лист и еще через минуту прорек: — Восьмая тоже есть! — Где вы такого умного нашли? — поинтересовался я у Геры Леонидовны. — Вообще-то на трассе Москва— Питер, — ответила она. — Родители раньше хипповали, — прокомментировала дочка. — Но папа во второй физматшколе учился. — Итак! — сиял Вадим Всеволодович. — На карте стрелочками указан путь некоего русского путешественника. Тут тебе и Тверь, и Казань, и, на секундочку, Индия! Кто у нас по Индии путешествовал? — Вопрос был обращен к подросткам. — Э... А... — замялись брат с сестрой. — Не дети, а бездари и уроды какие-то! Кого мы вырастили?.. — публично просамобичевалась Гера Леонидовна. — Речь идет об Афанасии Никитине, значит, путь наш — в Большой

Г енерал-губернаторский театр — Театр Моссовета. 10 Игрушечная башня Татлина — копия знаменитой башни советского архитектора Татлина, венчает крышу жилого дома «Патриарх» на одноименных прудах. 9

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Афанасьевский переулок, дом 15, строение 9, — ответствовал Вадим Всеволодович, — там нас ждет огромная ступня. Гавкус, за мной! В троллейбусе непреклонный папаша поддался на уговоры и вернул детям электронные гаджеты. И мы решились попросить подсказки по ребусу номер 6. «Перед вами портрет библиотекаря XVI века, — вещала телефонная трубка, — вам же необходимо вспомнить фамилию самого известного российского библиотекаря в пространстве Рунета... Фамилия подскажет улицу...» — Либ.ру? — сказал Вадим. — Максим Мошков, — вторила Гуля, порывшись в Интернете. — Только через «а». Машков, — уточнил Вадим. — Нет, через «о». Мошков. Спорим, папочка?! На двести рублей. — Спорим... — согласился отец. Тут только происходящее достигло ушей мамаши. Она успела крикнуть через троллейбус: — Не смей, урод! Но было поздно. — Папа, ты проиграл. — Ушлая девица продемонстрировала родителю строчку с правописанием фамилии основателя Либрусека. — Давай двести рублей. — Не может быть! — выдохнул пораженный Вадим. — Я был так уверен... Я подаю апелляцию... — Проиграл? — застонала Гера Леонидовна. — На неделю остаешься без денег на обед! Мы вышли на площадь возле Сталинского замка11, над которым нет звезды. И понеслись к Большому Афанасьевскому переулку. Джунгли замелькали перед глазами. Нас охватила настоящая лихорадка. У всех на лицах застыла мучительная гримаса — признак тяжелой работы мысли. На ходу мы приставали к людям, библиотекам, музеям, трамваям, уличным торговцам и шутам, памятникам и телефонным книгам. Везде, где только можно, мы искали ответы на вопросы. Положение казалось крити-

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

ческим. Мы двигались к цели слишком медленно. В искомом переулке находился музей скульптора Бурганова, а в музее огромная белая ступня с глазом — разгадка восьмого ребуса. После первой победы на лавочке «Гоголей» мы развернули походную кухню и уничтожили запасы провизии. Гавкус зарыл в землю кусок куриной ноги. Он думал, что еще вернется сюда. Обед дал изумительные результаты. Знакомые филологи по телефону подсказали, кто был изображен на первой картинке. Карл Христофорович Кнорре или Василий Иванович Туманский. Оба были поэтами и друзьями Пушкина, и оба считаются прототипами Ленского. В первом ребусе — профиль Ленского. С прибавленной буквой «у» и заменой «е» на «а» получался Уланский переулок. Вадим Всеволодович, увлеченный своим успехом, предлагал версию про действительного статского советника и генералмайора. Он уверял, что советник — это Грибоедов, генерал-майор — отец его будущей жены, значит, ответ — ЗАГС в Георгиевском переулке. Версия звучала слишком заумно и была отвергнута. Оба чина происходили от немецкого звания камер-дворянина. Камер... Herr... Короче, нам был нужен Камергерский переулок и женские головы на доме № 3. А Геру Леонидовну осенило по поводу девятой загадки. Она сложила воедино слова на английском «друзья», «жизнь» и «жизнь идет на» с картинками пиявок, лягушек и консервной банки. — Что тут сложного? Друзья мои — пиявки и лягушки, жизнь моя — жестянка. А ну ее в болото! Это же все про меня! — Болотная площадь! — воскликнули дети. Мы разгадали все загадки и больше не останавливались. Гавкус впервые посетил метро. Мы дважды меняли троллейбус на автобус. А дождь в джунглях бесповоротно сменился палящим солнцем. Гера Леонидовна с Дженис Джоплин на шее трижды предлагала «забить на все, купить пива и сойти с дистанции». Женщину не стали слушать, и тогда она попросила пристрелить ее на мосту через Узую12.

Ноги у всех гудели и набухали мозолями. Шел седьмой час наших блужданий. Мы неуклонно приближались к финишу. И тут произошло знаменательное событие... В Гофюнкерском переулке13 Вадим Всеволодович обнаружил дом своей первой возлюбленной. Вернее, это Гера Леонидовна объявила, что где-то здесь живет дама, чье сердце двадцать пять лет назад пытался завоевать ее нынешний супруг. Воспоминания разбудили в женщине неуемную ревность. Она немедленно вспомнила о своей тяжкой доле, несносности супруга и невозможности вернуть загубленную молодость. — С тобой не может жить ни одна нормальная женщина! — победоносно закончила она воспоминания. — Твоя Натуся Штильзее сама мне об этом говорила. А я вот — дура! Вадим Всеволодович, слушавший жену, как всегда, вполуха, вдруг остано-

вился напротив двухэтажного особняка с пристройкой грязно-желтого цвета и сказал: — А в этом доме я обрел веру. Все замерли. — Где обрел? — переспросила жена. — В подъезде. — Прямо на лестничной клетке? — Да. Женщина коротко хохотнула: — Знаю, какую ты там веру... с титьками третьего размера... обрел. А девственность потерял... — Я совсем не об этом, — очень серьезно сказал Вадим Всеволодович. — Мне тут было откровение... А ты как стрекоза растрезвонила... Еще через час мы наконец достигли финиша. Из десятка команд, ушедших с Козьего болота, мы пришли шестыми.

...Наши джунгли зовут нас к себе, чтобы мы, блуждая в их чащах и выходя из лабиринтов, заново переживали главные события в своей жизни...

талинский замок без звезды — единственная из сталинских высоток — здание МИДа, — не имеющая С звезды над шпилем. 12 Узуя — Яуза. 13 Гофюнкерский переулок — улица Чаплыгина. Раньше называлась Машков переулок, по домовладениям гофюнкера Машкова. 14 Перелесок между Волоцкой и Тверской дорогами — Тверской бульвар.

Победители опередили нас на три часа. Это был совсем неплохой результат. Но дело не в нем. Высокий Смысл нашего похода я понял позже, когда, расставшись с единомышленниками, на гудящих ногах пошел к перелеску между Волоцкой и Тверской дорогами14. Это самое дорогое мне место в наших джунглях. Здесь, на второй лавочке с четной стороны, двадцать лет назад я впервые признался в любви девушке с каштановой косой и баяном за спиной. Тогда я был решительно отвергнут. Год таскал баян, питаясь надеждами. Но лавочка эта с изогнутой белой спинкой запечатлелась в сердце навечно. Словно я на ней родился. Наши джунгли зовут нас к себе, чтобы мы, блуждая в их чащах и выходя из лабиринтов, заново переживали главные события в своей жизни. И непременно встречали любовь.

Редакция благодарит Клуб Приключений «vpoXod» за предоставленную возможность участия в интеллектуальном квесте «Москва Оригинальная».

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Конечно, толкование столь возвышенной темы, как «Гордость», было бы неполноценным без поэтического слова. Таким образом, появление на страницах «РП» поэта Андрея Орлова неизбежно. И необходимо!

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

ксения жихарева

текст: орлуша рисунки: инга аксенова

Как

только я успел родиться От мамы, папиной жены, Мне было велено гордиться Тем, что я — гражданин страны, Где все друг друга называют «Товарищ», а не «господин», Где в космос запросто летают, Где — ледоколы среди льдин, Где жили Ленин и Матросов, Где Ломоносов проживал… Предупредили, чтоб вопросов При этом я не задавал. А мне — чего? Мне дайте повод! Я был, как все, гордиться рад За Ленинград, геройский город, И за такой же Сталинград, Я гордо песни деда слушал, Я одинаково был горд И за мичуринские груши, И за изгон монгольских орд, За медведей на мотоциклах, За в небе звёздные крыла, За всё, за что страна привыкла Гордиться, как бы ни жила. Морозов Павлик сдал папашу? Построить все отряды в ряд! — Готовы в бой за гордость нашу? — Всегда готовы! — говорят. Нас всех тогда — хоть бей, хоть режь ты! Ура! Вперёд, как Кибальчиш. (Про наши танки в Будапеште Мы, правда, правду знали шиш.) Мы, как под солнечным ударом, Шли строем в школу и в кино, Гордясь Корчагиным, Гайдаром И Кларой Цеткин заодно. На нас — крестатых танков твёрдость? Гранату вновь сожмёт рука, У наших — собственная гордость, Мы на буржуев свысока И — смотрим, и — плевать хотели, У нас героев — миллион! От наших получить успели И Гитлер, и Наполеон! Мы славой прошлого гордимся, Нас, иноземец, не замай! Мы коль народно ополчимся, То — берегись, любой Мамай!

Чего-то автор расходился… Прям снова — юный пионер! Припомню, чем ещё гордился Я в пятом классе, например… Как с вышки десятиметровой Нырнул «солдатиком» в бассейн, Чтоб знала Ленка Иванова, Что я смелее школы всей. Гордился, что дружков не выдал Когда мячом — окно — фигак!!! Гордился, что с геройским видом Ходил, не избегая драк. Но это было всё в начале…

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Для нас, дворовых дурачин, Потом изрядно помельчали Ряды для гордости причин: Фасоня перед малышами, Я, будущий поэт Орлов, Гордился с клиньями клешами И длинной чёлкой «под битлов», Гордились первой папиросой, И первой рюмкой, что кривить, Гордились всем, хоть каплю взрослым, Весь двор мечтая удивить. Чуть позже продолжалась ржачка, В копилку памяти смотрю И вижу: я горжусь жевачкой… Про джинсы и не говорю! Сегодня объяснить пытайся — Не понимает молодежь: Ты в институт пришёл в «левайсе» — У всех девчат в коленках дрожь. Гордились дисками Deep Purple И пачкой Marlboro в руке, И тот считался недотёпой, Кто жил без этого, в тоске. Да… Детям объяснишь едва ли, Что, чтоб гордиться ерундой, Сперва её мы добывали, Как волк в погоне за едой. Вот, скажем, плащик из болоньи (Вы что, не помните его?)… Приходит к маме тётя Тоня: — Галёк, не нужно ли чего? И тут же из сумы бездонной — Мохер, рубашки из нейлона, Два «батника» в цветах и птицах — Чтоб можно было обгордиться! Да, кстати, вспомнил, вещи эти Везлись с широкою душой Той балериной, что в балете Прославила театр Большой. Большой же, мы сказать должны, Был главной гордостью страны, Балет был почестью одарен Ну разве меньше, чем Гагарин, Он покорял чужие страны, Везя с гастролей чемоданы Тряпья, шмотья и барахла, Вот так запутаны дела…

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

А впрочем, тут же всё понятно: Две гордости — «горжусь страной» И «люди смотрят, мне приятно» — Судьбою связаны одной. Похожа гордость на гордыню, Порой границы даже нет… К примеру, как арбуз на дыню — Чуть разный вкус, чуть разный цвет, Но, в принципе, они — одно, Как, для примера, взять вино — «Шато Петрюс» и бормотушка — Для пьянства. Кстати, где же кружка? Вовек мне не освоить лоций Морей, где капитанил Фрейд, «Вовнутрь направленных эмоций» Не понимаю, и апгрейд Мне делать, видно, поздновато. Бывало, с рожей глуповатой Я восклицал уныло: «Эх, ты!» На речи психотерапевта Про то, что «лучше, чем гордиться, Попроще быть, со всем смириться…». А про себя я думал: «Б…ь! Тебе нас, русских, не понять!» Я перестал к нему ходить, К лос-анджелесскому еврею, И думал про себя, зверея: «Зато вам нас не победить!» Я в Санта-Монике, в ночи, Злой, как пропагандист цековский, Пнул море (типа, получи!) И заорал: «А Циолковский?!! Вам не понять, уроды, нас! А Пушкин? Блок? Михайлов Стас? А Тютчев? А Кола Бельды? Мы ими как один горды! Мы будем в них до гроба верить, И не фиг нас аршином мерить!»

P.S. Да, я заносчив и упёрт, И этим, кстати, тоже горд, Мои стихи, по крайней мере, Опубликуют в «Пионере», А значит, я дурак не самый И мною погордится мама… P.Р.S. А. Колесникову: Я продал Гордость твоему изданию. Редактор, будут новые задания? Еще остались совесть, честь и ум. Но это будет стоить один к двум. 66

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

текст: владимир лорченков рисунки: павел пахомов

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Если

ты пловец, то ты слеп. Не видишь ты ничего, кроме пузырьков и во доворота из них на поворотах, плитки на дне бассейна — или его потолке — да изредка силуэтов соперников. Ты только слы шишь. Или гул, или Великое Безмолвие. Когда проходишь дистанцию на соревнованиях, мир зву чит очень странно. Гул доносится до тебя в те редкие моменты, когда ты делаешь вдох. Так и проходит вся дистанция: тишина, потом вдох, тишина, потом снова вдох, и во время вдоха — ко роткий всплеск звуков. Свист, крики, вопли тренера, подбад ривающие крики ребят из твоей команды, негодующие крики ребят из другой команды, визг девчонок, которым плевать, вы игрываешь ты или нет, им только дай повизжать, ритмичное подсвистывание тренеров... Все сливается в гул. Бум, говорит гул в уши. А потом умолкает, и наступает великое безмолвие. Это ты опустил лицо в воду, и звук снова выключили. Дистанцию я проходил красиво. Двухсотметровка спиной. Одна из моих любимых. Ни чего сложного. По свистку прыгаешь в воду. Перед заплывом надо разогреться, делаешь сначала разминку, потом одеваешь ся в тепл ый свитер и носки вязаные на ноги напяливаешь. Что бы не остыть. Так что хоть вода на соревнованиях и теплая — по стандарту, — но тебе все равно прохладно. Ты успеваешь по ежиться. Всплыть, выпустив струю пузырьков, как аквалангист гребаный, — только без ласт, маски и собственно акваланга. Ря дом всплывают такие же. Все прыгают ногами вниз, такое назы вается «солдатиком». Способ прыжка вниз зависит от моды. Да-да. Некоторое время назад — когда я был не то что молод, а юн — модно было прыгать как с обычного старта, головой и вытянутыми руками вперед. Ты прыгал, проплывал пару метров, а потом делал ку вырок прям в воде и возвращался к бортику. Это считалось ши ком. Сейчас просто прыгают в воду. Как и пятьдесят лет назад. В общем, вы всплыли. Подгребли к бортику. Взялись за поручни, повернувшись лицом к тумбочке и спиной к воде. По свистку согнулись, приготовились. В этот момент пульс зашка ливает. Ну а потом — выстрел. И все толкаются, как только мо гут, и летят, выгнувшись дугой, — в воду, как можно глубже, потому что чем глубже ты вошел в воду и чем сильнее бьешь ногами — а это называется «поддельфинить», — тем дальше ты выйдешь на поверхность. А чем дальше ты выйдешь на поверхность, тем быстрее проплывешь дистанцию, потому что под водой сопротивление ее телу меньше, чем на поверхности. Давно, еще когда никто не врубился в эту фишку, один русский проплывал под водой сорок-пятьдесят метров. Все только ртами хлопали, глядя, как он уделывает соперников на дистанции. И поделать с ним ниче го не могли. В правилах ничего про это сказано не было. Феерия продолжалась больше года, пока не спохватились разные там комиссии. И длительность прохождения дистанции под водой ограничили.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Так что, если вы войдете Чересчур глубоко, то выплывете Чересчур далеко. И вас снимут с дистанции. Если свистка после старта не было и вам не машут рука ми, значит, не было и фальшивого старта. Значит, можно плыть. И вы плывете. Ряд пловцов, идущих дистанцию на спине, завораживает. Вспоминаешь белогвардейские цепи. Силуэты танков в зареве сражений Второй мировой. Чем дольше ты плывешь, тем боль ше разгоняешься. И все разгоняются. Вы создаете волну, кото рая несет вас всех. Вы порождаете цунами. Вы создаете шторм. Вы как циклон. Как конная лава. Горе отставшему или тому, кто плывет с самого краю, — его-то волна оттягивает назад. Восемь спинистов, проходящих дистанцию в темпе... Со стороны это выглядит, как заход вертолетов с моря в фильме «Апокалипсис». Конечно, им не очень легко. Вертолеты идут на пределе возможностей, да и вьетнамцы не дремлют. В нос заливается вода, а если использовать зажим, то при поворотах голова рас калывается — это, чтоб его, давление. От поддельфинивания ноги немеют. Плечи выворачиваются. Ты задыхаешься, но бла годаришь Бога за то, что выбрал именно спину. Тем, у кого лицо в воде, приходится еще хуже. Тебе тяжело. Но этого не видно. Это как корабль. Суета, черномазые потные механики, пар, об варенные руки, пробоины, ужас, помпы... Все это внизу. Под ватерлинией, или как называется эта штука, разделяющая ко рабль на ту часть, что над водой, и ту, что Под. Снаружи вы види те махину, которая легко и играючи несется. Рассекает. Вот и пловцы — такие же. И если вы думаете, что мне все это легко рассказывать, вы, чтоб вас, ошибаетесь. Потому что я рассказываю и одновре менно проделываю все то, о чем вам говорю. Прохожу дистанцию. Главное в любой дистанции — ну, кроме самой короткой, которая всегда лотерея и поэтому никогда мне интересна не была, — не сдохнуть на второй половине. Ради этого люди и тренируются в бассейнах, залах, на рингах, стадионах годами. Если ты в состоянии проделать вторую половину пути хотя бы чуть-чуть медленнее, чем пер вую, — ну а уж если так же, как и первую, то ты в дамках, — то дистанция пройдена правильно. И вот как раз с этим в послед нее время у меня были проблемы. Я приподнял плечо и пошел на поворот. Гул. Как и со многими другими проблемами, подумал я, пере вернулся и ушел в воду, на поворот. Безмолвие. Я толкнулся и, отчаянно поддельфинивая, вышел на по верхность метрах в пятнадцати от бортика. Слабо, очень слабо. Гул. Я заработал руками, и наступило безмолвие.

Первые пятьдесят метров я шел за 33 секунды, вторые — за 40. Гул—безмолвие, безмолвие—гул. Это был дерьмовый результат. Я мог бы зачастить, но это ничего не меняет. Машешь руками быстрее, а плывешь еще мед леннее. Пришлось включать ноги и выворачивать плечо чуть сильнее. Я работал им как веслом. Третьи пятьдесят метров я прошел за 45 секунд. Гул. В принципе, можно было сходить с дистанции. Нет смысла продолжать попытку, если ты облажался и это уже совершенно очевидно всем, включая тебя. Продолжал я из-за упрямства. Гул. Пошли последние пятьдесят метров. На последнем участке надо выложиться. Это знают все. Пузатые дядьки в трениках говорят, глядя в телик: остался по следний раунд, пусть выкладывается. Спортивные молодые люди, которые ходят в зал аж три раза в неделю, морщатся, объ ясняя подружкам, что бегун-ниггер должен был взорваться на последних метрах. Бездарные кретины в офисах пишут в Ин тернете под рассказами писателей: «В концовке он сдал, а надо усилиться». И все в таком духе. Самое главное, они правы. Они правы, мать их так. На последних метрах и секундах надо взры ваться. Это очевидно, это, б…ь, совершенно ясно. Неясно только, за счет чего. Поэтому последние пятьдесят метров я прошел за 50 се кунд. Итого вышло две тридцать восемь. Коснувшись бортика, я ушел головой вниз, под воду. Все всегда так делают. Две тридцать восемь. Что-то около второго разряда. Срань. Воздуха не хватало. Но я не торопился выныри вать. Безмолвие. Безмолвие, безмолвие. Тем не менее я вынырнул. Безмолвие продолжалось. Я фыркнул и, подтянувшись, уселся на бортик. Над пустым открытым — это значит, что он без крыши, — бассейном дымился пар. Небо было еще черным, бассейн освещали фонари. Вода, взбаламошенная мной, успока ивалась. В воде, кроме меня, не было ни души. Еще бы. Какой еще кретин припрется сюда в полпятого утра. С чего все началось? Я был жирным неудачником тридцати семи лет и по думывал о самоубийстве. Никаких эмоций. Все рационально. Плюсы этого поступка перевешивали преимущества жизни. Я уже почти решился, но, к счастью, в тот момент умерла моя московская бабушка. Я поехал на похороны, случайно выяснил, что никого больше у нас не осталось — ни у меня, ни у нее, — и, стало быть, я круглый сирота. Поэтому именно мне выпала честь продать ее квартиру за два дня до того, как меня прире зали бы те, кто претендовал на ее жилье. Я и продал. А после срочно вернулся в Кишинев. Получается, сорвал куш. Заодно еще и трахнул толстень кую лимитчицу из Одессы, которая жила с бабушкой послед

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

ние пять лет, вытирая за старушкой говно. Я даже фамилию ее почти запомнил. Надулова, Задулова... Что-то в этом роде. Она перебралась в Москву во время дутого российского изобилия и подрабатывала в московских газетах и журналах до тех пор, пока их там не трахнул кризис, не прошли сокращения и ей не пришлось стать тем, кем она и была на самом деле. Украинской прекрасной няней из сериала «Моя прекрасная няня», только не такой стройной, не такой молодой и не такой прекрасной. В первый же вечер у гроба старушки она рассказала мне, какое ужасное говно эти москвичи, как они ее достали и как здорово жить где-нибудь в Турции, где-нибудь в Бодруме... — Где-нибудь в Бодруме во время турпоездки, — хотел сказать я, — хочешь ты сказать, детка... Но было поздно, мы уже целовались. Потом мы лежали в углу — квартира была однокомнат ная — и возились на пледе, при полном равнодушии со стороны воскового цвета бабушки. Не думаю, что ей — я, конечно, гово рю об одесситке — понравилось, но для лимитчика игра стоила свеч. Бабке, уверен, было все равно. Она меня ненавидела и презирала. Я отвечал ей тем же. Поэтому, не обращая на тело никакого внимания, про должал забавляться с девицей. Лимитчица рассчитывала про писаться в квартире и заполучить ее после смерти бабки или даже при жизни этой пожилой дамы. Наивная. Бабуля до самой смерти была цепка, свежа, бодра и человеконенавистница, ка ких свет не видывал. Единственное, что ее подвело, — вера в собственное бес смертие. Она не представляла себе, что умрет. Думала, что будет жить вечно. Пункта «смерть» в маршруте ее путешествия не было. Она совершенно серьезно рассчитывала пережить свою лимитчи цу — которую взяла, чтобы потрахать ей мозги да воспользовать ся услугами домработницы, — и взять новую. Довольно самонаде янно со стороны бабушки, но что ж поделать. У нас в семье все от личаются оптимизмом. Ну, кроме меня. Да и то я исправляюсь. Повезло же мне со смертью бабки! Итак, я быстренько приехал в Москву, сжег тело бабушки в одном из этих ужасных московских крематориев, закопал его на дальнем московском кладбище (три тысячи долларов за мо гилу, чтоб вас!), всплакнул на могилке с лимитчицей — мы уже держались за руки, она бесхитростно рассчитывала, что мы по женимся, — и быстренько продал квартиру. Помог одногрупп ник, который в Москве процветал. Он и объяснил мне, что или я продам квартиру быстро и недорого, или меня убьют на х…р какие-нибудь черные дилеры. Ну, или эта одесская женщина. — Я вернусь через три дня, любимая, — сказал я, при жимая ее руку к свитеру, а там под слоем бинтов на мне были деньги за квартиру. — Вот тебе ключи, — сказал я и дал ей ключи от замка, который сейчас должны были уже снять и поменять на новый сотрудники фирмы моего одногруппника.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

— Не шали тут и уж пусти меня в квартиру, — сказал я, чмокнув ее в толстую щеку, и она сделала вид, что растрогана и удивлена, и, кстати, я растрогался, такая она была вся несчаст ная, неловкая, Нездешняя на этом вокзале... — Я же не москвичка какая, чтоб так делать, — сказа ла она, — это они тут все помешаны на жилье своем б…дском, е…ный город!.. — Точно, солнышко, — сказал я. — Позвони, как приедешь, — сказала она. — И возвра щайся скорее, я так устала среди всех этих москвичей сраных, наконец-то попался нормальный мужик. — Ту-ту, ту-ту, — сказал я шутливо, чмокнул ее в нос и вернулся в вагон. Российские пограничники молдаванами брезговали, украинские — были слишком пьяны, молдавские меня, как русского, боялись — так что я привез все деньги целыми и не вредимыми. Пересчитал и офигел. Выпил на радостях бутыл ку коньяка с Любой. Я с ней жил тогда, хотя влюблен был, как всегда, в свою бывшую жену Ирину. Но она от меня давно уже ушла. Вернулась к своему первому мужу. Кишинев. Гребаный гадюшник! Ладно, к черту Кишинев. Итак, я заполучил денег на дватри года скромного существования. Первое, что я сделал — со вершенно неожиданно для себя, — вернулся в бассейн. — На кой хрен тебе это нужно? — спросила меня Люба, поглаживая перед зеркалом свои большущие, белоснежные, с синеватыми венками, груди. — В детстве я был чемпионом Северо-Западной зоны РСФСР по плаванию, — сказал я, и сказал, кстати, правду. — И, боюсь, я больше ничего не умею. — Ты задрот, — сказала она ласково. — Но дрочишь-то перед зеркалом ты, — сказал я. — Сись ки свои ты ведь дрочишь. — Выпьем, — сказала она. Пили мы в ту осень не то чтобы страшно, но много. И она, и я. Она приносила с работы то вискарь, то текилу, потому что работала барменшей. Я никогда столько напитков качествен ных не пробовал, как в тот год. Ликеры, вина, крепенькое. Жра ли литрами. И я все звонил Ирине тайком иногда — боялся ее чересчур здорового и крепкого мужа, да он, б…ь, даже в десан те служил и меня, мешок говна с жиром, уделал бы за так, — но она ко мне возвращаться не собиралась. И это было очевидно. Любой бы на моем месте сдался, ведь ушла она пять лет назад. Так я и сдался. Я уже ничего не ждал. Этот говнюк, ну, к которо му она вернулась, он меня снова сделал. Я был чересчур не му жик для нее. Так что я сдался, сдался, сдался. А звонил просто так. Ну и с плаванием было все то же самое. Так вот, насчет бассейна. Видимо, во мне сработал предохранитель какой-то. Ор ганизм встрепенулся и сказал: эй, стоять. Ну я и встал. А по

...Она не представляла себе, что умрет. Думала, что будет жить веч но. Пункта «смерть» в маршруте ее путешествия не было. Она совершен но серьезно рассчитывала пережить свою лимитчицу — которую взяла, чтобы потрахать ей мозги да вос пользоваться услугами домработни цы, — и взять новую...

том поплыл, потому что больше никаких видов спорта не знал. А плавал в детстве, потому что родители так хотели. Ну ладно, я поплыл. Купил себе абонемент в самый худший бассейн горо да, чтобы побыстрее завязать с этой долбаной затеей. Но я не учел одной своей особенности. Если я за что берусь, то берусь крепко. Поэтому уже через год я весил на десять килограммов меньше, чем когда начал, и скачивал в Интернете программы тре нировок с самых продвинутых страниц для пловцов. Я вспомнил все об анаэробных и аэробных нагрузках, купил лопатки, доску, пояс специальный, резину, три пары плавок, и, что самое удиви тельное, я этим Пользовался. За день проплывал по пять километ ров. Люба только посмеивалась. На кой хрен мне это было нуж но, я и сам не очень понимал. Но уж если взялся, держись, шептал я, расстегиваясь в туалете перед тем, как пойти в воду. Я ведь пло вец, а мы, пловцы, не ссым в воду. Мы в ней Плаваем. Я не работал, не писал книг, не читал их, ничем не инте ресовался и не надеялся ни на что. Ничего такого. Я просто плавал, каждое утро плавал, возвращался до мой, и трахал Любу, и пил с ней, но пил, правда, все реже, по тому что это мешало плавать. После моего первого года в нашем бассейне начали пла вать детская и юношеская сборные страны. Звучит угрожающе, но стоит вспомнить о том, что страна — Молдавия. Так что все было не слишком серьезно. Подумаешь, какие-то мастера спор та и кандидаты в мастера спорта лет семнадцати, да. Я плавал по крайней дорожке, а они беспощадной вереницей муравьев упорно жрали километры на своих центровых дорожках. Волны от них бросали меня на стены бассейна. Я ругался матом в воду и продолжал плыть. Улучшал технику. Играл с нагрузками. Ког да к двум командам добавилась третья — очевидно, запасные или талантов стало, б…ь, больше, — я обнаглел и в одно утро вы

...???...

плыл не на крайней дорожке, где плавали полулюбители типа меня, а на центральной. — Что этот ублюдок делает на нашей дорожке? — заорала одна тренерша. — Я смогу плыть так, чтобы не мешать ва... — А ну пошел на х…й отсюда! — заорала она и швырну ла в меня доской. Я не обиделся. Тренера все психи и все орут — попробуй те-ка поговорить с людьми, которые находятся в воде и в ушах у них вода. Тренера орут, а не разговаривают. В это время ве реница ее подопечных, плывущих друг за другом, словно аку лы на раненого дельфина, начала идти на поворот. Прежде чем я убрался, минимум трое малолетних засранцев шлепнули мне по голове пятками. Я покорно уплыл на крайнюю дорожку. Через два года я весил на двадцать килограммов меньше, чем когда начинал, плавал в день по семь километров и плыл наравне с юношеской сборной из озорства. Понятно, что ма ленькие ублюдки быстрее меня в разы, но у меня было меньше времени на тренировки, так что я не отдыхал в промежутках, как они, да и нагрузки разнились... В общем, я мог позволить себе выпендриться. — Что это за х…р плавает там? — спросил один из трене ров коллегу помоложе. Тот что-то негромко объяснил, и я все два часа чувство вал на себе пристальный взгляд. Потом рядом со мной шлепну лась доска. «Арена»-вская, а не мое китайское говно. — Чувак, — спросил этот тренер, — ты что, чемпионом мира стать хочешь? — Ну а если? — спросил я. — Никак, — сказал он. — Знаю, — сказал я. Я был бывший пловец, и он знал это. Он был тренер, и я знал это. Вся фишка в том — и ее знает любой, кто занимался спортом хотя бы год, но в модных фитнес-залах вам о ней не рассказывают, — что после двадцати пяти ваш организм уми рает. Все. Точка. Остальное говно не имеет значения. Поэтому человек, начавший тренироваться после двадцати пяти, никог да ничего не добьется. Максимум, затормозит свою смерть. Это как плыть против течения. Ты, если выложишься на все сто, за мрешь. Но вперед не поплывешь. Никогда. Я это знал. Но мне было плевать. Я не знал почему, но я плавал. От хлорки у меня уже изжога была. Я потел хлоркой. Пахнул хлоркой. Совсем как в детстве. — Послезавтра чемпионат Молдавии, — сказал он. — Хо чешь поставлю тебя на крайнюю дорожку прикола ради? — Да уж будь добр, — сказал я. — Какой у тебя был результат, когда ты бросил плавать? — спросил он. — Второй разряд, — сказал я.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

— Чего ты хочешь? — Кандидата в мастера, — сказал я. — Без тренера? — спросил он. — Ну, у меня же есть вы, — сказал я. — Вот придурок, — сказал он. На этот раз шум был всамделишный. Я стоял на край ней дорожке, рядом со мной готовились к старту детишки лет двенадцати. Это было форменным издевательством. Тем не ме нее. Я был здесь. На чемпионате Молдавии среди, б…ь, юнио ров. Только там я понял, что, как бы много ни скинул за послед ние года два, выгляжу все еще дерьмово. В сравнении с любым из этих Аполлонов я был настоящее говно. С валиками по бо кам. Что же. Я плеснул на очки водой, чтоб прилипали лучше, и приготовился к старту. — В воду! — велели нам. — На старт, внимание... Бахнул выстрел, и мы бросились спинами вперед. Ко нечно, очки подвели. Очки всегда подводят, сколько ни подго няй. Поэтому я сорвал их на первом же повороте через 25 мет ров и стал отчаянно работать. Я буквально рвал, б…ь, воду. Шел как на таран. И после пятидесяти метров понял, что три буны изумленно молчат, и дело не в воде. Они просто поража лись тому, как я иду! Потому что шел я, чтоб вас всех, феериче ски. Где-то на уровне кандидата в мастера спорта, определил я, и ошибся, кстати, совсем ненамного. Итак, я чемпион! Я, б…ь, великий! Я!.. Само собой, я сдох уже на следующих пятидесяти мет рах. И оставшиеся сто пятьдесят доплывал не знаю на чем. Потому что соревнования и тренировки очень разнятся. Я бук вально остановился метров за двадцать до финиша. У меня не было ни сил, ни желания, ни техники — ни хрена. Я уже решил, что сдаюсь и схожу с дистанции, как моя вялая рука ткнулась во что-то твердое. Боли я не почувствовал. Бортик. Само собой, я заехал в него и головой, как последний новичок. Оглянулся. На мой позор никто внимания не обратил, кое-кто из детей даже доплывали за мной. — Вылезайте, — скомандовал мужик в белом костюме, — следующему заплыву место освободить! — Ага, — сказал я. Но у меня не было сил. Ноги не сгибались. Мне было стыдно в этом признаться, и лишь минут через пять я перева лился боком через бортик, кое-как. На коленях — мне было уже пох…р — дотащился до скамьи и сделал вид, что отдыхаю. Ко мне подошла медсестра. — Вам плохо? — Нет, — соврал я и пополз в душевую. Там меня стошнило. Кто-то похлопал меня по плечу. Это был парень лет двадцати трех, один из лучших пловцов страны, явно профессионал, он все понимал. Парень помог мне встать под душ и пустил горячую, очень горячую воду, почти кипяток. Минут через десять я ожил.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

...На следующее утро вереница муравьев ползла по до рожке от одного бортика к другому, когда я вышел из раздевал ки и положил на край бассейна доску и лопатки. Нацепил очки. Присел и попробовал ногой воду. С улицы в открытый бассейн заходить всегда лучше — вода после воздуха кажется более теп лой. Выглядел я после вчерашнего не очень. Да и чувствовал себя примерно так же. Встал у крайней дорожки. Набрал в лег кие воздуха и приготовился прыгать. На спортсменов я не смот рел. Мне было все равно. У меня свой счет. — Дайте этому дебилу место на нашей дорожке, — сказа ла тренерша своим подопечным. Время шло. Я стал тренироваться два раза в день. Проплы вал шесть километров с утра и девять вечером. Денег все еще хватало, потому что я тратил минимум — на приличное (а при личное всегда недорогое) питание и оплату квартиры. Я строй нел и суровел. За три года скинул сорок килограммов, и с боков у меня теперь были только мышцы. Как, впрочем, и везде. Даже в душе у меня теперь были стальные мыщцы. И еще я понял все про здоровое тело и дух. Оказывается, нас с этим не поимели. Правда, вероятен и вариант того, что дух приоритетен. Впрочем, это уже рассуждения, а я отучил себя от них. Я просто плавал. В бассейне я был свой. Пловцы здоровались со мной за руку, знали по име ни, меня показывали новичкам плавательных секций, меня уважали качки из тренажерного зала, и я подумывал выбить себе — совсем как у членов молодежной сборной — татуировку акулы на предплечье. Правда, чувство юмора мне не изменило. И я предпочел пузатую золотую рыбку. Это оценили. Я плавал на одной дорожке со сборной и часто выполнял их задания. Это значило, что я могу выполнять их задания.

...Поэтому, не обращая на тело ника кого внимания, продолжал забавлять ся с девицей. Лимитчица рассчитыва ла прописаться в квартире и заполу чить ее после смерти бабки или даже при жизни этой пожилой дамы. Наив ная. Бабуля до самой смерти была цепка, свежа, бодра и человеконена вистница, каких свет не видывал... 74

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Как-то я постепенно перестал пить — нет, не бросил, а просто не хотелось, — и Люба от меня ушла. Я отнесся к этому очень спокойно. К своему удивлению, я оказался бойцом. Но бойцом, к еще большему моему удивлению, ока зался не только я. Я говорю о той одесситке, ну, Задуло вой? Она все же сумела вернуться, пусть не в высшую, а во вторую лигу, и все-таки зацепилась в московских СМИ. «Голос Вечерней Москвы» или что-то в этом роде. Свои ко лонки она дублировала в Интернете. Из них я узнавал, что дела у нее шли ни шатко ни валко и что ни жильем, ни рус ским паспортом она так и не обзавелась, на что регулярно сето вала. Но духом не пала, отдаю ей должное. Я даже решил как-то извиниться перед ней за то, что не оправдал надежд, но оказалось, что она меня помнит, и вход в ее живой журнал оказался для меня закрыт. Что же. Вместо этого я скачал статью «Актуальные проблемы в научных иссле дованиях в спортивном плавании в 90-х годах». Я плавал, пла вал и плавал. — Будь ты лет на двадцать моложе, стал бы великим чем пионом, — сказал мне как-то чужой тренер. Я отнесся к этому вежливо, потому что ценить нужно только те комплименты, который говорит тебе Твой тренер. Уж ему-то они, комплименты, даются нелегко. Как и тебе то, за что ты получаешь эти сраные комплименты. — Почему это? — спросил я. — Ты самый тупой и самый упрямый кретин, которого я когда-либо видел, — сказал он. — Я знаю, — сказал я. — Но сейчас тебе уже под сорок, и ты Никогда не станешь, Никем не станешь, — сказал он. — Знаю, — сказал я, меряя пульс. — Скажи мне, на х…р тебе все это? — спросил он. — Не имеет значения, — сказал я. — Трахнутый, — сказал он. — По сумме пульсов в третьей зоне, — сказал я. — Значит, надо еще поплавать, — сказал я. И снова поплыл. На четвертый год — мне уже стукнуло сорок один, и както незаметно для себя я увел свою бывшую и любимую жену Ирину от ее первого и третьего мужа, экс-десантника, — я както пришел в бассейн и не стал переодеваться. Вместо этого я собрал трех тренеров и заставил каждого из них взять по секундомеру. — Ты что, мать твою, не мог соревнований подождать? — жаловались они. — Вы же знаете, что от соревнований у меня выброс адре налина, Страшный, — говорил я. — Адреналин — убийца мышц! — смеялся я. — Давайте, б…я, — сказал я.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Они вышли на бортик, а я пошел переодеваться. На три буне был один болельщик. Моя бывшая, она же нынешняя, жена. Спортсменов не было, все умотали на сборы. Я размялся и вышел в воду. Принял стартовое положение. Стартовал. О том, что я проплыву двести метров спиной по канди дату в мастера спорта, я знал еще с утра, как только проснулся. Так что даже и не удивился. Тем более что все шло как надо и по следние пятьдесят метров я был просто уверен в том, что иду с опережением графика. Я с опережением и шел. Они знали, что я плаваю значительно лучше, чем когда начал. Но все равно уди вились. Первые сто метров я прошел за минуту и шесть секунд. И вторые сто метров я прошел за минуту и шесть секунд. Они удивились. А я не удивился. Я просто стоял у бортика, дышал глубо ко и вспоминал заплыв. Гул—тишина, гул—тишина, гул—тишина. — На чемпионате Молдавии ты произведешь фурор! — сказал мой тренер. — Восставшие из ада, — сказал кто-то. — Ожившие мертвецы, — пошутил я. Мы еще немножко посмеялись. Нужно ли говорить, что на чемпионате Молдавии я обла жался? На этом чемпионате через две недели я проплыл секун ды на три хуже своего нового достижения. Тем не менее я не пал духом. И уже через полгода-год подтвердил результат на со ревнованиях. Потом еще на одних. После чего решил, что сорев нований не будет. Но плавать я продолжу. Но никому об этом не сказал. Просто переоделся, посмотрел еще, как ребята-юниоры идут полтора километра кролем, и вышел на ступеньки школы, где был чемпионат. — На кой хрен? — спросил меня там чужой тренер. — На кой хрен тебе это? Ты же Олимпиаду не выиграешь, ты же не думаешь, б…ь, что ее выиграешь, а, ты же не псих, который так думает? — Конечно нет, — сказал я. — Так на хрена? Чувак, в мире знаешь сколько миллио нов кандидатов в мастера спорта, а? И это ВСЕГО лишь кандида ты в мастера спорта, это даже не профи, а ПОЛУ-профи. — Профи с мастера спорта начинаются, — открыл он для меня Америку. — А полупрофи — миллиарды, — преувеличил он, ведь их все-таки миллионы. Я сказал: — Да по х…ру мне на них. — И на них, и на миллионы, и на Олимпийские игры, — сказал я. — Во всем мире есть единственный кандидат спорта, ко торого я должен перегнать, — сказал я. — Самый крутой соперник в мире, — сказал я. Я говорил о себе. Конец

Урок мужества. Моя борьба со сном. Страхи из подсознания Николая Фохта. Урок географии. Не забудь умереть. Барселона с неожиданной стороны. Рассказ продолжается. Временный паралич головного мозга. Рассказ Бориса Гайдука. Фотоувеличитель. Туманные люди. «Лики ночи» Венди Пэтон.

текст: николай фохт фото: владислав краснощек

Читателю предстоит стать свидетелем метаморфозы бессменного ведущего урока мужества «РП» Николая Фохта, до сих пор являвшегося исключительно в образе непобедимого храбреца. Впрочем, кто-то из читателей, возможно, даже вздохнет с облегчением: оказывается, и Николаю Фохту нечто человеческое не чуждо. русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Некоторые

в шутку спрашивают: чувак, а есть ли вещи, с которыми даже ты не в силах справиться? Вру, конечно, никто меня об этом не спрашивает, но если бы спросили, есть у меня ответ. Я ничего не могу сделать со своими снами. Понятно, что никто не может — почти нельзя запрограммировать правильный, нужный сон. Не об этом речь. Проблема в том, как жить после некоторых. Такими они бывают настоящими, так попадают в самую точку; эти сны сами образуют эту точку. И оказываешься безоружен — как победить химеру, если эта химера из твоей собственной виртуальной плоти?

стороны — война, а оружия никакого не выдали. И вообще, в центре Москвы оказаться под огнем противника — как сейчас припоминаю: не только бомбили, но и наступление было очевидно. Поэтому и окопы, поэтому такая паника в городе. Колбасит-то наяву. Хочется выпить стакан водки, закусить черным хлебом и салом — а потом запеть грустную песню. Может быть, даже выйти в поле, дойти до опушки — в этом промежутке как раз и петь. И не спрятаться днем, наяву от страшных разрывов, воя сирены и свиста пуль. И вроде хочется жить, а с другой стороны — зачем? Если в любую ночь может начаться бомбежка?

Вторжение в «Армению»

Или вот классический сон про лифт. Лифт, разумеется, начинает набирать скорость и рвется вверх. Растет количество этажей твоего шестиэтажного дома — но вдруг направление движения резко меняется, и кабина перемещается между подъездами горизонтально. Но потом все равно вверх — начинаются перегрузки, гаснет свет. По идее, дальше должна быть высадка на Луне — но ты спокойно выходишь на нужном этаже. И открывается дверь, и свет заливает лестничную площадку. Из света выходит навстречу тебе кто-то очень нужный, важный именно сейчас, кто-то главный в этой жизни и на этом конкретном этаже. Никогда не могу разобрать, кто это, — сон обрывается. Иногда, правда, успеваешь разобрать лицо — но просыпаешься, а знание испаряется, и не задержать его: ты бессилен перед воспоминаниями о сне. Но результат этого классического сна поистине разрушителен. Утром выхожу на улицу, иду смотреть, где соединительная шахта между двумя подъездами. Я и говорю, слишком близко к сердцу принимаю. Но не знаю, что делать.

Вот, например, такой сон: бомбежка. Все начинается со страшного звука. Во сне не сразу понятно, что это падают бомбы. Но потом генетическая память подсказывает: надо на улицу, прятаться. Выходишь из своей квартиры на Винокурова, а оказываешься сразу на углу Тверского и Тверской, у магазина «Армения». А тут самая заваруха: прожекторы ловят бомбардировщики в перекрестья, работает зенитная артиллерия. Бомбы исправно ложатся чуть левее. И вспоминаешь вдруг, что рядом же подземный переход, — и ныряешь туда, вниз. Но следующий взрыв заваливает переход. Ты почти в ловушке — как Болконский, видишь небо над головой, видишь, как сужается горлышко этого коварного сосуда, в котором ты оказался. Нечем дышать, и каким-то неимоверным усилием продираешься вверх, прыгаешь к черному небу — и сразу на бульваре. Тут готовы окопы, тут рядом зачем-то мама — она и показывает, куда мне бежать. Как удобно — кто-то вырыл на Тверском окопы, насыпал валы. Сокрушительный взрыв, ноги подкашиваются, я забиваюсь в окоп. Так тут хорошо! Так сразу ясно, что не достанут никакие бомбы и гранаты — снаряды, в общем; тут я в полной безопасности. И так хочется спать, что засыпаю — и просыпаюсь в настоящей жизни. Весь день хожу сам не свой. Мне не по себе, что я так испугался. Но с другой

Лифт уходит в небо

Кафе счастья Однажды сдался, пошел к психологу. Вот, значит, еще сон. Вечер, я дома. Вдруг звонок — моя давняя знакомая (я даже не знаю, кто это, просто человек из прошлой жизни). И выхожу в ночной город, уве-

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

ренно еду в кафе. Такое мифическое кафе, стекляшка. Внутри — яркий свет. Я захожу в кафешку, и мне очень хорошо. Потому что тут свет, потому что я знаю, что еще хорошая встреча впереди. И все, сон заканчивается. А утром я пытаюсь понять, кто же это звонил, — хочу перезвонить в реальности, хочу встретиться — а не с кем. Хочу найти это ночное кафе — потому что там горячий чай и очень вкусные пирожные, — и нет этого кафе, ничего похожего нет. Я в отчаянии, в тупике. Психолог думал недолго. — Светящееся кафе — это счастье. Вы сквозь ночь стремитесь к счастью. А девушка, которая вам звонит, — это… Это просто девушка, которая звонит вам. Все ведь так просто — вы стремитесь к покою и любви, но на вашем пути стоит ночь. Да, спасибо. Я знаю, что на моем пути стоит ночь. Я сжился с этой мыслью: мое зрение уже хорошо различает в темноте оттенки серого, мой слух узнает шелест листьев березы и шелест листьев тополя. Ночь уже не мешает — наоборот, я жду ночь, как ждут неизбежность, чтобы скорей эта неизбежность миновала.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Я не боюсь своих снов, просто не знаю, что делать дальше, когда проснешься?

Ремонт и оттоманка Или вот частый сон. Прихожу в знакомый дом на Тверском. Странная обстановка — ремонт, что ли? Соседи объясняют, что из нашей коммунальной квартиры делают современное жилье, а мы скоро переедем. Куда-то там. Может быть, даже и никуда — тут останемся. Смутно все, чего возьмешь — сон. Все уже и забыли, что я тут тоже прописан. Но встретили дружелюбно. Иду в свою комнату — как давно я тут не был! Хорошо, что осталась старая мебель. Вот гарнитур красного дерева в стиле «ложный ампир» — с богатой бронзовой отделкой. И красивая лампа в спальне на месте — мы ее продали, когда тут пожар случился, но она тут. И оттоманка — я приходил домой, ложился и включал видеомагнитофон Supra. Вот и сейчас ложусь и проваливаюсь в сон во сне. Будит щелчок открывающегося замка. Входит отец, живой, за столом сидит бабушка. Они улыбаются. И горит лампа с зеленым

абажуром. Они молчат, собирают на стол. Это счастье длится вечность — можно не вставать и слушать стук тарелок, позвякивание хрусталя. Из того самого малюсенького холодильника «Север» бабушка достает настойку на черноплодке и маринованные опята. Уже дымится тарелка щей из свежей капусты. Они продолжают молча смотреть на меня, я вылетаю в черный коридор. Коммуналка растворяется, я обнаруживаю себя в другой квартире. Я звоню отцу — никто не берет трубку. Я звоню его друзьям, которых тоже уже нет давно в живых, но они мне отвечают. Они рассказывают мне с каждым сном разные истории, которые я не запоминаю все равно. Просто знаю, что все плохо, что я больше не вернусь в свой дом на Тверском бульваре, никогда не увижу отца. Я же пока не знаю, что все это будет регулярно повторяться. Эта пытка. Это блаженство. Это ведь со всеми бывает. Ведь всем снится, что завтра выпускная контрольная по алгебре (экзамен по химии, физике). Ведь не только мне снится, что целый год я не ходил на английский и русский — страшно, что завалю очередной экзамен и теперь школа никогда не закончится. Это происходит со всеми, и все, подчиняясь сну, пытаются справиться с изменившейся вдруг реальностью. Что тут можно сделать? Я точно не знаю, но мне кажется, делать ничего не надо. Странные и страшные сны, когда просыпаешься от собственного крика или в слезах, — это тренировка. Сон учит выживать, переживать, умирать. Требуется настоящее мужество, чтобы смириться с феноменом сна. Но не всегда следовать ему — сопротивляться тоже, да. Нужно помнить о сне всегда, нужно каждую ночь быть к нему готовым. Как подготовиться, если все случается спонтанно, если нет расписания, нет программы? Конечно же, все очень просто, интуитивно я все делал правильно. С утра надо искать в записной книжке имя той девушки, отслеживать направление извилистой шахты лифта и повторить на всякий случай алгебру за десятый класс. Другого способа, по-видимому, нет.

Литературная мастерская. Фотокружок. Место для дискуссий. на новом сайте журнала «Русский пионер» www.ruspioner.ru

Кто бы мог подумать? А ведь практически силком затащили. Точнее, поставили перед фактом: пять дней в Барселоне. Может быть, меня спросили, как я к Гауди отношусь или к Хуану Миро? Что мне там делать? В моем списке приоритетных направлений этого города никогда не было.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

текст и фото: вита буйвид

Фотодиректор «РП» Вита Буйвид продолжает бесстрашно осваивать территории Испанского королевства и теперь открывает Барселону — с довольно-таки необычной стороны.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Барселона

-а-а-а-а-а-а. Вот это «a-aa-a-a-a» можете исполнить в зависимости от своих вокальных способностей — то ли в стиле Фредди Меркьюри, то ли Монсеррат Кабалье. Но без «а-а-а-а-а-а» уже никак, теперь я это точно знаю. Кто бы мог подумать? А ведь практически силком затащили. Точнее, поставили перед фактом: пять дней в Барселоне. Может быть, меня спросили, как я к Гауди отношусь или к Хуану Миро? Что мне там делать? В моем списке приоритетных направлений этого города никогда не было. Я до Австралии до сих пор не доехала, мечты своего детства, а тут эта Барселона. Ни времени, ни денег лишних. Но пути, сами знаете... Попутчиков своих, которые меня затащили в Барселону без спроса, я теперь просто обожаю. Спасибо вам, дорогие! Я вас простила уже по пути из аэропорта. Точнее, как только колумбарий увидела. Получилось, что я въезжаю в город, в котором умереть не то что не страшно, а даже эффектно. Если, конечно, потом в этом колумбарии оказаться. Лежишь себе спокойненько, наблюдаешь за трафиком на шоссе, еще и пользу приносишь — укрепляешь собой склон горы Монжуик. Я сразу повеселела: у меня появилась цель. Колумбарий. Пока чисто теоретически, конечно. А что такого, жизнь планировать можно, а смерть нет? Может быть, это исключительно испанская идея? Помните фильм Альмодовара «Возвращение»? Эпизод, где женщины свои могилы начищали до блеска? Впрочем, не только испанская. Мама моей подруги еще в середине девяностых приобрела по случаю мраморное надгробие и преспокойно хранит его в гараже. Один раз надгробие повредило бампер. Или наоборот. Но большинство людей все же болезненно относятся к теме смерти. Вот и попутчики мои совсем не разделяли ни моих восторгов по поводу колумбария, ни планов его посетить. Честно говоря, мне это было на руку. Как минимум спасало от изнурительного группового туризма в стиле «мисс путеводитель». Пока мои друзья чинно проводили вечер пятницы, фотографируя

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

айфоном запланированные достопримечательности и ужиная в приличном туристическом месте, я бесцельно гуляла. Ну, не совсем бесцельно, конечно. Я изучала окрестности своего временного жилища. Это правило такое, почти шпионское: оценить ситуацию, продумать пути отхода, отметить источники питания. Поселились мы в самом туристическом месте, прямо на Рамбле, ближе к морю. Чутье меня, конечно, не подвело и быстренько увело из туристической зоны в зону реальной жизни — в Раваль. Хорошо, что фотоаппараты теперь крошечные. Нет-нет, я не фотографировала исподтишка. Я пока еще в своем уме. Наоборот, я удачно изображала человека без фотоаппарата. Жизненный опыт вещь полезная, а то, что проститутки и прочие маргиналы совсем не любят фотографироваться, это я давным-давно усвоила, еще в Париже. Но и без фотоаппарата в таком районе гулять интересно, просто наблюдать, только важно прикрытие. Праздношатающихся не любят, дело должно быть у человека. Придумать дело без знания языка сложно, поэтому я просто написала на мятой бумажке несуществующий адрес и пошла искать. Человек, который что-то ищет, — это не надоедливый турист, это хомо занятус. Для англоговорящих легенда была проста и душещипательна: ищу мужа, сбежавшего из России к испанской любовнице. Так я и гуляла. Если кто-то пристально на меня смотрел — сразу начинала внимательно изучать свою бумажку, а потом вертеть головой по сторонам. Правда, один раз я сама, вопреки правилам, пристально посмотрела на группу людей. Точнее, женщин. Не удержалась. Им было очень много лет, явно больше шестидесяти. Они стояли у маленького круглого стола у входа в бар, волосы их были выкрашены в невероятные цвета, а в руках были настоящие граненые стаканы. Старшая засекла мой взгляд и скомандовала по-английски голосом Галины Волчек: «Подойди!» Молча взяла у меня мятую бумажку, прочитала, брезгливо бросила на стол и сказала: «Забудь». Адрес, гово-

рит, у тебя левый. А мужик либо сам вернется, либо нет. Ты тут ничего изменить не сможешь. Лучше выпей-ка с нами. Тут же появился бармен с граненым стаканом и бутылкой вина. Все было не совсем чистое, но очень вкусное. Выпивали молча, только один раз женщина спросила: «Русская?» Я молча кивнула. Когда осталось примерно треть стакана, она тоном старшей сестры отправила меня спать. Я послушно поставила стакан и пошла. Говорила же я, что у меня актерские способности. Пять баллов по системе Станиславского. Мне уже самой было себя жалко, я смотрела на всех женщин как на потенциальных соперниц и совершенно искренне надеялась встретить в толпе условно сбежавшего мужчину. Оставалось решить вопрос с источниками питания и зайти перед сном к рынку Бокерия, посмотреть часы работы. Очень хотелось появиться на рынке рано-рано утром, когда он только начинает работать, и съесть какой-нибудь диковинной местной еды.

Пройти к рынку можно не по главной туристической улице города, а по задворкам. У них там тоже бурное строительство и ремонт дорог. И я оказалась в узком техническом проходе у стройки, на гулком помосте с жестяной крышей. Все-таки хорошо, что у меня была бурная молодость. Успела я приобрести определенные навыки, поэтому сразу поняла, что идущий сзади и появившийся в конце прохода хорошо знакомы. Прикинула содержимое сумки: телефон, пятьдесят два евро, фотоаппаратик новый совсем, банковские карты, пачка сигарет почти полная. Остальное им вряд ли интересно. Но мне и с этим расставаться совсем не хотелось. Интуитивно я резко остановилась как раз в тот момент, когда идущий сзади был рядом со мной, и присела завязать ботинок, сумку при этом придавила коленом к помосту. От неожиданности парень об меня споткнулся, ругнулся, извинился и пошел дальше. Я тоже ругнулась, не очень грязно, зато по-испански. Идущий впереди притормозил, потом устроил

...Оставалось решить вопрос с источниками питания и зайти перед сном к рынку Бокерия, посмотреть часы работы. Очень хотелось появиться на рынке ранорано утром, когда он только начинает работать, и съесть какойнибудь диковинной местной еды...

разборку второму, и они свернули с помоста. Может быть, они и не претендовали на мои вещи, но похоже, что все-таки они их интересовали. Нужно было срочно принимать решение. Помост гулкий, на нем все шаги слышны. А за ним песок рассыпан. Определить, ушли пареньки или нет, невозможно. Еще и телефон зазвонил. Спутники мои волновались, все ли со мной в порядке. Приятно все же, когда о тебе заботятся. Я быстро развернулась и очень быстрым шагом пошла в обратную сторону. С парнями, к счастью, больше не встретилась, но пришлось второй раз пройти мимо жуткого места — маленького парка на задворках церкви, где живут кошки. Очень много кошек. У них там множество домиков, лежаков, кормушек и поилок, но пахнет там ничем не лучше, чем в питерской коммуналке с соседкой — старой девой и десятком котов. Около шести часов утра я стояла у рынка. Как дура. Потому что он и не думал открываться. Никто не раскладывал продукты, не происходило совсем

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

ничего. Время работы указано на воротах — с 8:00 до 20:30. Пришлось опять изучать обстановку и пути отхода, но с другой стороны Рамблы. Да, промашечка вышла с питанием. Пустая утренняя Барселона прекрасна. Людей нет и в помине. Дворники, как по команде, вышли в восемь. Наши таджики к этому времени успевают уже весь двор подмести, позавтракать и разгуливают с собачками ленивых состоятельных соседей — подрабатывают. А барселонские только-только приступают к работе. Возможно, это субботнее расписание, а возможно, и достижения профсоюзов. Собаки тоже стали появляться, но ближе к девяти. А к десяти их уже было больше, чем в Москве. Никогда такого количества собак не видела. Это, разумеется, большой плюс городу в моих глазах. С котами у меня после жизни в коммуналке, сами понимаете, разладилось. Моя прогулка все же не была простой прогулкой, она была походом на блошиный рынок. Расстояние приличное, но это лучший способ узнать город. У меня была карта, проложенная с по-

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

...Около шести часов утра я стояла у рынка. Как дура. Потому что он и не думал открываться. Никто не раскладывал продукты, не происходило совсем ничего. Время работы указано на воротах — с 8:00 до 20:30. Пришлось опять изучать обстановку и пути отхода...

мощью «гугла лоция», удобная обувь, спасенные ночью пятьдесят два евро и фотоаппарат. Только есть очень хотелось. Но в этом городе спать любят больше всего. Первую чашку кофе удалось раздобыть только в 9 часов. Как в рекламе кофе, я пошла на запах. Кофе выпила, но сбилась с пути. Совсем незаметно для себя. Внутренний голос подсказывал мне, что я не туда направляюсь, но я ему строго так сказала, что все в порядке. Ориентируемся на Торре Агбар, а блошинка там рядом. Очень скоро я оказалась в скучнейшем с точки зрения архитектуры месте, очень пустынном даже для субботнего утра. Все магазины были, конечно, закрыты, но в витринах было что-то явно интересное, но не одежда и не еда. При ближайшем рассмотрении это оказалось похоронной атрибутикой. Всевозможные урны, украшения для надгробий, средства по уходу за мрамором, специальные щетки, рамки для фотографий, кресты и искусственные букеты, деревья и птицы. В основном в стилистике католического китча, но и хайтек присутствовал. Это было просто шикарно. Я уже

прикидывала, не использовать ли что-то из этого великолепия в дизайне интерьера, представляла, каким прекрасным окажется колумбарий, когда я до него доберусь, даже сфотографировала одну витрину. Барселона мне нравилась все больше и больше. За поворотом я увидела цветочный магазин, а в конце короткой улицы было какое-то движение, люди, и я решила, что это конец строгого тихого района, и свернула туда. Цветочный магазин оказался магазином похоронных букетов, а люди в конце улицы ожидали открытия крематория. Все были одеты странно. Точнее, сами люди выглядели странными. Они, конечно, были в черном, многие в темных очках, но скорее эта публика напоминала не похороны, а открытие выставки в модной галерее. Возраста все были приличного, молодежи совсем не было, но обувь, сумки, шарфы и цвет волос, прически и украшения — все говорило о том, что хоронят не какую-то домо-

хозяйку. Оторваться от этого зрелища было невозможно. Что скрывать, я и сама была нарядная, и тоже в черном с дополнениями. Скоро со мной заговорил аккуратный седой мужчина. Правда, он был одет скучнее всех, но многозначительная фраза «ах, такой талант...», понятная даже на каталонском, сразу все поставила на свои места. Я автоматически грустно вздохнула и многозначительно кивнула. Неужели это Тапиес? Нет, не может быть. Он ведь уже дней десять назад умер, я в Яндексе читала. Но седой мужчина отчетливо произнес имя Антони, и не один раз. Я пыталась мучительно вспомнить испанских деятелей культуры с таким именем. Тщетно. Людей становилось все больше. Седой мужчина, уже на правах моего знакомого, потер руки и спросил, какие цветы мы будем покупать. Я, конечно, не знаю не то что каталонского, я и испанского не знаю. Только всякую мелочь, слово «цветы», например, и местоимения.

«Мы» и «цветы» я поняла. Прекрасная артобразная женщина в серьгах, которые не снились даже Кате Бочавар, что-то язвительно сказала седому мужчине, взяла букет подсолнухов, перевитый черными шелковыми лентами, потом взяла под локоть меня, отвела чуть в сторону и чтото быстро заговорила мне на ухо. Я тоже шепотом сказала ей, что не говорю поиспански. «По-каталонски», — поправила она меня и перешла на английский. Текст был такой: дорогая, не стоит связываться с этим прилипалой. Он всегда тут ошивается, пристраивается к гостям, потом хлещет бесплатный алкоголь и произносит отвратительные слащавые речи. Я его уже на четырех похоронах встречала — понимаете, такой возраст, друзья часто огорчают, — так он даже имена покойников путает. Вы не заметили, он хотел примазаться к вашей покупке букета? Кстати, кто вам сообщил о смерти Антони? Я аккуратно рассказала о безграничных возможностях распространения информации в эпоху Интернета. Женщина понимающе кивнула и посоветовала брать желтые цветы, ведь она так любила этот цвет... Ну слава богу, это не Антони Тапиес, это сокращение от Антонии. И не художница она, а актриса. «Так и не снялась в кино ни разу», — посокрушалась ее приятельница и побежала трусцой к воротам крематория. В первом ряду стояли очень похожие женщины примерно одного возраста, у всех были желтые цветы. Прямо подружки невесты. Это было восхитительное зрелище. Совесть не позволила мне, прикупив желтых цветочков, заглянуть на церемонию, а так хотелось. Весь день я была под впечатлением. Вспоминала свою однокурсницу, блондинку Вольскую, которая стала звездой университета после того, как феерически перевела латинское Memento mori на русское «Не забудь умереть». И пришла в конце концов к банальнейшему выводу: хорошее место не там, где тебе хочется жить. Хорошее место там, где тебе умереть не страшно. Вот состарюсь — нужно будет еще раз в Барселону заехать, тем более что до колумбария я так и не добралась.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

текст: борис гайдук рисунки: олег бородин

Нет сомнений, что нобелевский лауреат 1927 года французский философ Анри Бергсон воскликнул бы «Браво!», если бы ему случилось услышать вопли гайдуковского персонажа: «Я свободен! Мы свободны! У тебя ничего не вышло, мозг!» У Бориса Гайдука, напротив, всё вышло. И не важно, знаком ли автор с мыслями Бергсона, считавшего мозг всего лишь подневольным аппаратом для мгновенной ориентации в мгновенной действительности, или со взглядами Патанджали, «отца» йоги, смотревшего на этот орган как на безжизненный кристалл. Рассказ, повествующий о непростых взаимоотношениях укротителя мозга со своим строптивым и коварным подопечным, получился по-чаньбуддийски веселым и по-селенджеровски сумасшедшим. Дежурный по рубрике Владислав Отрошенко

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

— Головной

мозг является основным элементом нервной системы. — Валентина шла по проходу, касаясь кончиком указки парт. — Мозг осуществляет управление всем человеческим организмом. Валентина уперлась грудью в книжный шкаф и развернулась. Указка описала дугу в воздухе. Вова Спичкин подвинул локоть, освобождая место для контакта с внеземной цивилизацией. — Головной мозг отдает команды ногам, для того чтобы они шли, рукам, чтобы что-то взять или сделать. Указка легонько стукнулась о парту Спичкина. Валентина двинулась обратно. На объяснение каждой новой темы Валентина тратила ровно двадцать две минуты и за это время успевала медленно проплыть между рядами туда и обратно. По пути туда ее указка касалась парт по правой стороне прохода, обратно — по левой. Партам среднего ряда доставалось, таким образом, по два прикосновения за урок. Многие всерьез были уверены, что Валентина таким образом зомбирует школьников. В учительской на третьем этаже чаще использовали слово «дрессирует». Также высказывалось мнение, что Валентина — секретный педагогический робот, созданный в рамках школьной реформы. Младшие школьники склонялись к версии, что сама Валентина не робот, но заслана инопланетянами, а постукиванием указки по партам отчитывается перед глобальной матрицей. Дети приземленные и неспособные к фантазии просто говорили, что у нее в голове таракан, глубокий, но безобидный. Медицинский факт, недоступный науке. Того же мнения придерживался и директор, поэтому, несмотря на странности, положение Валентины в школе было незыблемым. На то были свои причины. Ученики Валентины сокрушительно побеждали на олимпиадах по биологии, а соответствующий ЕГЭ сдавали на средний балл, который неизменно являлся почетной статистической погрешностью среди других школ города. У Валентины за двенадцать лет работы в школе так и не появилось прозвища. На ее уроках всегда было тихо, а в те двадцать две минуты, когда Валентина шествовала с указкой между рядами и продвигала в массы новую тему, тишина в классе стояла внимательная, впитывающая — мечта любого педагога. — Все движения, все действия организма контролируются и направляются головным мозгом. — Указка Валентины отметилась на столе сидящей впереди Маши Колобовой. — Без команды головного мозга мы ничего не можем сделать. Даже малейшее движение производится только по импульсам из мозга. Вова Спичкин вернул локоть на место. Здесь что-то не так. Причем тут головной мозг? Разве он не хозяин своему телу и своим поступкам? Валентина плыла на уровне третьей парты. Вова вытянул руку и ткнул Колобову между лопаток. — Колобова! — прошептал он. Великая и ужасная Валентина была слегка глуховата, поэтому за ее спиной можно было с большой осторожностью пере-

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

говариваться на минимальной звуковой волне. Косичка Колобовой вопросительно качнулась влево. — У тебя будут вопросы по теме? Колобова была «трудовая» отличница, пятерки доставались ей тяжелым усердием, а также заискивающей активностью на уроках. — Нет, — едва слышно прошелестела Колобова. — Мне все ясно. — Про головной мозг тоже ясно? — Да! Косичка Колобовой дернулась осуждающе. Голос Вовы был опасно близок к допустимому звуковому пределу. Кое-кто с передних парт оглянулся. — Что мозг тобой руководит! Тебе это нормально? Спина Валентины впереди дрогнула. Колобова окаменела от прилежания. Вова Спичкин подвигал на столе «Основы биологии» для пятого класса. Чушь какая-то. Есть, конечно, всякие безусловные рефлексы и непроизвольные движения тела, но чтобы руководить всеми действиями человека и контролировать все его движения? Какой мозг способен на это? Разве что инопланетный разум в фантастических боевиках. Вова снова подвигал учебник по парте. Он сделал это сам, без всякого сигнала или импульса от головного мозга. Нет, здесь что-то не так. Указка Валентины отметилась на первой парте. Начался разворот. Вова прислушался. Может быть, он отвлекся и прослушал разгадку? Но Валентина говорила уже про спинной мозг. Про спинной мозг было неинтересно. Вова сосредоточился и попытался мысленно нащупать головной мозг. Ничего не получалось. Вова видел и чувствовал свои руки и ноги, мог напрячь брюшной пресс, мог целую минуту не дышать, положив руку на грудь, слышал сердцебиение. А головной мозг никаких ощущений не давал. Вот, например, поднять руку и потрогать нос. Простейшее действие. «Ты можешь это сделать? — мысленно обратился Вова к головному мозгу. — Нет? А я могу!» — Правая рука — потрогать нос, — негромко сказал Вова. Вслух, чтобы не оставалось сомнений в том, от кого пришла команда. Указательный палец прикоснулся к кончику носа. — Спичкин! Кому ты рожи строишь? За инспекцией организма Вова пропустил приближение Валентины по левому ряду. Краска залила щеки. «Безусловный рефлекс», — некстати вспомнилась предыдущая тема.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

— Никому. — Повтори, что я сейчас говорила? — Про головной мозг. Что он руководит всеми нашими действиями. Класс осторожно засмеялся. До окончания темы Валентине оставалась еще одна парта вперед и проход назад по левому ряду. Потом она усядется за стол и начнутся вопросы по теме, дополнения, домашнее задание и все прочее. Расплывшаяся за столом Валентина больше похожа на старую больную тетку, а не на агента космических сил с деревянной антенной в руке. — Это то, что я говорила рядом с тобой. А чем ты слушал последние десять минут? Вова пожал плечами. Ничем. Головным мозгом. — К следующему уроку доклад по сегодняшней теме. — Хорошо. Вова сел на место. Валентина развернулась ровно в тридцати сантиметрах от книжного шкафа и двинулась обратно. Все ее действия много раз измерены поколениями учеников. На каждом уроке, в каждом классе происходит одно и то же. Вот уж кем руководит даже не головной, а спинной мозг. Или программа, в которую загружают разные темы уроков. Может быть, она все-таки робот? Вова сел за стол, открыл дневник и записал на следующий урок: доклад про головной мозг. На всякий случай, чтобы не забыть. «Я снова сделал это сам, — отметил Вова. — Без его команды, без разрешения. Я все делаю сам». Мозг все-таки занят чем-то другим, как поджелудочная железа или другой незначительный орган. Они там тоже что-то делают в организме, выделяют какую-то жидкость, которая смешивается с другой жидкостью. Но мы этого не чувствуем, нам это на самом деле по барабану. Валентина дошла до середины ряда. Стоп! А что если?.. Косичка Колобовой сдвинулась немного набок. — Вова, ты дурак, да? — прошептала Колобова. — На ровном месте огреб доклад. — Сама дура, — рассеянно ответил Вова, утратив контроль над громкостью звука. Валентина оглянулась. Примерно так оглядывался бы бегемот в саванне — повернув голову набок и скосив глаза. Что если все сказанное про мозг относится к взрослым и только дети свободны? Что если, вырастая, они утрачивают себя и начинают подчиняться головному мозгу? Вову бросило в дрожь. Ему вдруг ясно нарисовалась картина, как в один прекрасный день он проснется, а тело уже не его. Оно, тело, как и прежде, встанет с кровати, пойдет умываться, наступит спросонья на собаку, получит за это втык от мамы, дальше позавтракает и пойдет в школу, но будет уже не он, Вовка Спичкин, а его тело под контролем головного мозга!

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

«Надо спросить у папы!» — пришла спасительная мысль, но тут же Вовка себя одернул. Если папа тоже находится под контролем головного мозга, он никогда не скажет правды! Он скажет то, что выгодно мозгу! И мама тоже? Вова похолодел. Нужно поговорить со Славиком из второго подъезда. Славик старше на три года. Он еще, наверное, сам по себе. Или им уже управляет мозг? В каком возрасте это происходит? Наверное, у всех по-разному. Вова обвел взглядом класс. Кто-то из них уже мог быть рабом головного мозга. Колобова, например, которая зубами выгрызает пятерки, несмотря на насмешки одноклассников. Валентина за столом открывала и закрывала рот, но Вова ее не слышал. Проклятая марионетка головного мозга! Или… наоборот? В матрице произошел сбой, и толстая несуразная Валентина таким образом выдает людям тайну вселенной: люди! Вы в рабстве! Вами правит головной мозг! И выдает ее тем, кто еще свободен, ученикам пятого класса! Тем, кто еще может что-то изменить! У Вовы в голове тут же нарисовался сюжет фантастического боевика о борьбе детей против всесилия головного мозга. С подземными пещерами, гонками на звездолетах и лихими компьютерными взломами. И он, Вовка, главный герой! А в конце — победа, планета освобождена от головного мозга! И ослепительно красивая главная героиня вытирает кровь с Вовкиного лба и дарит ему поцелуй. Кто могла быть героиня? Павлова? Нет. Белоголовцева? Тоже нет. На самом деле лучше всего подошла бы Колобова, если бы не ее дурацкая косичка. Если бы она сделала себе нормальную прическу. Вовка вообразил себе Колобову в облегающем скафандре, точнее, не в скафандре, а в специальном фантастическом костюме для женщин-героев.

...Валентина за столом открывала и закрывала рот, но Вова ее не слышал. Проклятая марионетка головного мозга! Или… наоборот? В матрице произошел сбой, и толстая несуразная Валентина таким образом выдает людям тайну вселенной: люди! Вы в рабстве! Вами правит головной мозг!.. 92

Колобова, затянутая в черный сверкающий латекс, была конкретно хороша. — Вопросы по теме есть? — спросила Валентина. — В каком возрасте появляется головной мозг? — неожиданно для себя выкрикнул Вова. Класс грохнул так, что с дерева за окном слетела стая ворон. Пухлые губы Валентины тоже выпятились в улыбку. — У некоторых довольно поздно. Прозвенел звонок. — Все свободны, кроме дежурных. Вокруг зашевелились. Последний урок, все идут домой. — Ты отжег! Это подошел закадычный друг Дима Горячин. — Я понял, ты специально спросил! — одобрительно хохотнул Горячин. — Ну, типа в каком возрасте появляется мозг! Прикололся! Вовка замер. «Это не я спросил, — понял он. — Это… он за меня спросил. Подставил меня». Вовку прошиб пот. Голова закружилась. Мимо доски к выходу прошествовала Валентина. — Вылезай, мне стулья поднимать надо. Это снова Горячин. Он сегодня дежурный. «Нужно встать, собрать портфель и идти домой, — отстраненно подумал Вовка. — По дороге купить мороженого или колы. Того и другого не получится, осталось всего тридцать рублей. Завтра выходной, можно гулять допоздна. Весна ранняя, во дворе все высохло». Рука машинально опустилась вниз и взяла с пола портфель. Вовка замер. Он не давал команды руке взять портфель! Он даже об этом не думал! Все произошло как-то само собой, механически! Вовка уронил портфель обратно и выпрямился на стуле. Вот они, происки головного мозга! Неужели он сможет поднять его, Вовку, с парты и отправить домой? «А вот и нет! — отчаянно подумал Вовка, покрываясь мурашками. — Сейчас мы посмотрим, кто здесь главный!» — Нет, — твердо сказал Вовка. — Что? — выкатил глаза Горячин. — Что «нет»? — Не пойду. — Ты не заболел? — Он еще на уроке заболел, — хихикнула Колобова, вторая дежурная. Вовка положил ладони на парту и сосредоточился. Дежурные смотрели на него с тревогой. «Давай, гад! — подумал он. — Нападай! Попробуй дать мне еще какую-нибудь команду!» — Я пока воды принесу. — Горячин слегка отодвинулся. — А ты поднимай стулья с того конца. — Лучше я принесу, а ты поднимай, — возразила Колобова. — Ведро тяжелое.

...???...

— Половинки хватит. Полы не грязные. Колобова схватила ведро и выскочила из класса. — Э, Вован, — с расстояния позвал Горячин и пощелкал в воздухе пальцами. — Ты в норме? «Сидеть! — мысленно приказал себе Вовка. — Пока сам не уйду, никакой мозг мне не указ!» — Иди в баню, — монотонно выговорил он. Горячин попятился к учительскому столу. Мозг молчал. — Ты какой-то неадекватный. Горячин начал поднимать стулья. Вернулась Колобова с ведром. — Спичкин, ты там заснул? Вовка не отвечал, боясь растерять концентрацию, и только слегка отмахнулся рукой. — Спичкин, ты оглох? — От испуга Колобова сделалась нахальной. — Сейчас водой оболью! — Заткнись, — осторожно ответил Вовка. Нужно быть начеку. Головной мозг — серьезный противник. Колобова дернула Горячина за рукав и повертела пальцем у виска. — Я скоро уйду, — ровно и раздельно произнес Вовка. — Через пять, нет, через десять минут. Я сам подниму свой стул. Не мешайте мне. — Может, охрану позвать? — предложила Колобова. — Может, и надо, — сказал Горячин. — Но как-то западло. — Придурки, никого звать не надо, — тихим голосом оборвал их Вовка. — Я скоро уйду. Сам, без мозга. Колобова отступила к выходу и перевернула ведро. Вода вылилась на пол и широкой лужей потекла к стене. — Это эпилепсия! — крикнула она. — Да ладно! — Наш дедушка перед приступом точно так же разговаривает! Вовка хотел еще раз сказать им, что никого звать не надо, но тут онемела и мелко задергалась правая нога. «Вот оно! — ужаснулся Вовка. — Начинается!» В другое время он подумал бы, что ногу свело от напряжения и неудобной позы. Но только не сейчас. — Мама, — малодушно прошептал Вовка. Левая нога тоже затряслась. «Сейчас будут поднимать», — понял он и изо всех сил уперся спиной в спинку стула. Стул с железным грохотом ударился в дверцу книжного шкафа. — Начинается! — заорала Колобова. — Надо ему ложку в рот засунуть! Чтобы язык не откусил! Дежурные бросились из класса, но Вовке теперь было не до них. Сводило уже икры, крупно тряслись колени. По спине кап лями сбегал пот.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Сейчас из головы прозвучат отрывистые команды на чужом языке, тело поднимется и пойдет, топая ногами, как Терминатор, а он, Вовка Спичкин, бессильный этому помешать, будет молча вопить от этого немыслимого ужаса. А может быть, в этот момент его просто не станет, он просто умрет, а вместо него будет жить его тело, управляемое головным мозгом? И вокруг будут такие же зомби. — Зубами вцеплюсь! — процедил Вовка. — Не пойду! Фашисты! От этой фразы из фильма на секунду стало легче. Но тут же виски забились страшной пульсирующей болью, и тяжело бухнуло сердце в груди. От неожиданности Вовка вскрикнул. «Мозг атакует! — понял он. — Главное — без паники!» Вовка сделал несколько вдохов и выдохов. Это было похоже на искусственное дыхание на уроке ОБЖ, только как будто он делал его самому себе. — В атаку! — еле слышно прошептал Вовка. Он прижал ладони к груди и несколько раз нажал изо всех сил. Пальцы были как чужие и ничего не чувствовали. Сердце отчаянно забилось о ребра. Горло сдавило спазмом, стало трудно дышать. Атака захлебнулась, перед глазами поплыли радужные круги. «Это конец, — обреченно понял Вовка. — Если сердце захвачено, то все без мазы». Теперь оставалось только достойно погибнуть перед лицом превосходящих сил противника. Вовка постарался сделать суровое лицо. «Нужно напоследок подумать о самом главном, — вспомнил Вовка совет всех погибающих героев. — Чтобы жизнь промелькнула перед глазами». Вовка зажмурился, пытаясь промелькнуть перед глазами жизнь, но вместо этого вспомнились последние каникулы. И даже не две недели с родителями на море, а бабушкина деревня: колодец со скрипучим журавлем, яблоневый сад, круглые окуневые рты в укутанном травой судке, футбол с деревенскими ребятами, бабушкин торопливый приговор над разбитым в драке носом: у кошки заболи, у собаки заболи, а у Вовочки жирком затяни… Прикольно. Нос — и жирком. Зачем? Картинки каникул в деревне были такими яркими, что сквозь них пробивались даже звуки и запахи, это были не воспоминания или переживания, а как повтор в кино, проживание этих кусков жизни заново, еще более острое оттого, что было последним. «Как же хорошо жить», — подумал Вовка и открыл глаза. Сердце успокоилось, хотя ноги по-прежнему больно крючило судорогой. Произошло невероятное — мозг отступил. — Враг остановлен на подступах, — голосом военного диктора произнес Вовка. Снова вдох и выдох, вдох и выдох. Спасительная передышка.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

...«Нужно вспомнить что-то свое, — пришла нужная мысль. — Секретное! О чем не знают даже самые близкие люди, не то что какой-то головной мозг». И Вовка вспомнил...

Но что дальше? «Нужно вспомнить что-то свое, — пришла нужная мысль. — Секретное! О чем не знают даже самые близкие люди, не то что какой-то головной мозг». И Вовка вспомнил. Сначала — как он подсматривал за большими девчонками в раздевалке секции художественной гимнастики. Там была такая незаметная дырка из соседней подсобки, где на время ремонта лежали всякие маты и обручи. Об этом никто не знал, даже лучшие друзья. Потом ремонт закончился и подсобку закрыли. Еще Вовка вспомнил, как у бабушки он вылез ночью в окно, прибежал на деревенское кладбище к полуночи и, синея от страха, простоял там ровно час, потому что такой был спор с самим собой. Какой головной мозг мог бы додуматься до такого? И еще как он нашел мертвого воробья, решил его похоронить, и вдруг заплакал, и ревел до тех пор, пока не начал заикаться. От последнего воспоминания слезы снова навернулись Вовке на глаза. Этого чертова воробья с его скрюченными лапками было почему-то жальче всего в жизни. Такая фигня. Вовка вытер кулаками слезы. Не хватало сейчас только расплакаться. Вовка достал из кармана носовой платок, высморкался, сунул платок обратно и замер. Он сделал это сам. Спокойно произвел нужное действие. Сердцебиение успокоилось. Боль в висках прошла. Вовка больно ущипнул себя за руку и вдруг понял, что он победил. Мозг был разбит наголову. Секретные, никому не доверенные воспоминания, словно секретное оружие, сокрушили врага. Смерть воробья оказалась не напрасной. Вовка откашлялся. — Поднять правую руку! — громко скомандовал он. И тут же резко, до хруста в суставе вскинул вверх руку. — Поднять левую руку!

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Левая рука так же незамедлительно выполнила приказ. Вовка счастливо рассмеялся. — Это сделал я! — крикнул он поверженному противнику. — Мои руки и ноги будут слушаться только меня! Вовка вскочил из-за парты. Ноги слегка онемели, но Вовка понял, что победил навсегда и никто не будет управлять им. В коридоре послышался топот, и в класс вбежал охранник дядя Витя. За ним в дверь просунулись лица Колобовой и Горячина. — Вот! — крикнула Колобова. — У него припадок! Вовка опустил руки. — У Спичкина? — хмыкнул дядя Витя. — Что-то я сомневаюсь. Горячин и Колобова вдоль стенки проникли в класс. Вовка расхохотался. — Аутотренинг! — закричал Вовка. — Это был аутотренинг! Я же сказал — через десять минут уйду! Вы чего тут шороху навели? Дядя Витя несильно щелкнул Горячина пальцем по голове и ушел. Горячин потер ушибленное место. — Дурак ты, Спичкин, — обиженно протянула Колобова. — А ты, Машка, — самая красивая в классе! — сказал в ответ Вова, прямо глядя Колобовой в глаза. — Что? — опешила Колобова. — Ты самая красивая в классе, — повторил Вова. Вовка едва не обмолвился про блестящий космический скафандр, но вовремя прикусил язык. Колобова подняла руку и поправила косичку. — Ты правда так думаешь? Вовка кивнул. — Да. И вообще клевая девчонка. Всегда помогаешь, не жмотничаешь. Можно я тебе вечером позвоню? — Звони, — сказала Колобова. — Я пойду еще воды принесу. Горячин посторонился, пропуская Колобову с ведром, и наконец закрыл рот. — Жесть! — шепотом сказал он. — Ты сам-то понял, что сделал? Ты Колобову в шесть секунд заклеил! Это все твой автотренинг? — В целом да, — уклончиво ответил Вова. Рассказывать про битву с головным мозгом было слишком долго. — А меня научишь? В чем тут фишка? — Горячин еще понизил голос. — Я бы так тоже к кому-нибудь подъехал. — Фишка простая, — важно сказал Вова. — Главное — быть собой. — Быть собой, — повторил Горячин. Вовка взял портфель и вышел из класса. Внутри него все пело и ликовало. Ноги хотели танцевать, а сердце рвалось из груди, но не так, как в битве с головным мозгом, а с радостью и торжеством.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

...«Если я справился со своим головным мозгом, то и другие тоже могли! — пронзила его счастливая мысль. — И папа! И мама! И Славик из второго подъезда! Все они тоже наверняка без мозга! Особенно Славик! Он — настоящий!»...

Вовка вышел в коридор и остановился у окна. На улице светило солнце и лопались первые почки. «Если я справился со своим головным мозгом, то и другие тоже могли! — пронзила его счастливая мысль. — И папа! И мама! И Славик из второго подъезда! Все они тоже наверняка без мозга! Особенно Славик! Он — настоящий!» И от этой счастливой мысли Вовка снова засмеялся и по мчался по пустому школьному коридору. — Машка, я тебе позвоню! — на бегу крикнул он попавшейся навстречу Колобовой с ведром. — Ты самая красивая! Колобова поставила ведро на пол и заглянула в стекло, но окно, залитое весенним солнцем, отражения почти не давало. А Вовка с грохотом скатился по лестнице и кинулся к выходу. «Я свободен! — ликовал он. — Мы все свободны! У тебя ничего не вышло, мозг!» У дверей Вовка едва не налетел на Валентину. — Спичкин, — Валентина перевела дух, — осторожнее. Вне класса она сильно задыхалась. Только в проходах между партами с указкой в правой руке у нее был нормальный голос. Ну, почти нормальный, если не прислушиваться. — Валентина Петровна! — крикнул Вовка. — Я все знаю про головной мозг! — Я рада. — Валентина коротко вдохнула и выдохнула. — Не забудь отразить это в докладе. Вовка с грохотом врезался в дверь и выкатился на крыльцо. Охранник дядя Витя курил на углу. — Я свободен! — заорал Вова то, что рвалось из его груди. — Я победил свой мозг! И миллиарды нейронов, сплетений и нервных окончаний тут же понесли эту радостную весть к его легочным пузырькам, диафрагме, трахее, голосовым связкам, икроножным и прочим мышцам, глазным яблокам, кончикам ногтей — и даже к временно присмиревшим извилинам головного мозга, — и Вовка, размахивая портфелем, понесся по школьному двору.

туманные люди

Люди не отчетливы, туманны. И явно встает вопрос: есть ли люди вообще? Во всяком случае, остаются ли люди на ночь? «Русский пионер» всегда поощрял приближение к тайне. Не только к глобальной. Тайная повседневность завораживает не меньше. «Лики ночи», выставка Венди Пэтон в Центре фотографии братьев Люмьер, полна тайных отпечатков, аналоговых знаков и смыслов.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

100

владимир арнаутов

101

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

102

103

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

104

105

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

106

107

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

108

109

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

110

111

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Фотографии предоставлены автором. Венди Пэтон. Из серии «Лики ночи» (Wendy Paton. «Visages de Nuit») www.wendypaton.com

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

112

Правофланговая. Гордость и предупреждение. Ксения Собчак про свой сон в августовскую ночь. Отличник. Находя разумные пределы. Роман Авдеев о казенных лыжах. Пионервожатая. Я ищу Ноэ. Софико Шеварднадзе про предвкушения и желания Анны. Запевала. Инициация первоэлементами. Единение Михаила Лузина с природой. Пионервожатый. Пьяный лес. Виктор Ерофеев про свои наблюдения за жизнедеятельностью соотечественников. Звеньевой. Прорыв современницы. Михаил Довженко про сходство театра и митингов. Подшефная. Банкирша и медвежата. Лера Тихонова об особенностях московского хотельерства. Горнист. O, banana! Вита Буйвид про банановый ликер детства. Чтец. Около корабля. Кирилл Решетников про роман Натана Дубовицкого «Машинка и Велик, или Упрощение Дублина».

orlova

Телеведущей Ксении Собчак приснился сон. Приснился, и хорошо. Но история усугубляется тем, что в этом сне ей приснился разговор с президентом страны о стране, ее президенте и о ней, Ксении Собчак. Тему «Сон» «Русский пионер» раскрыл в одном из предыдущих номеров, но, как выясняется, не до конца.

текст: ксения собчак

В ночь на 21 августа, в годовщину путча, приснился мне странный сон. Я добивалась этой встречи с середины декабря. Очень важно было мне сказать, почему я собираюсь на митинг, почему участвую во всем том, что при определенных обстоятельствах и «доброжелателях» могло быть сочтено предательством. Столько событий произошло, что я была уверена: этой встречи больше никогда не будет. И думать оставалось только в категориях: отдадут деньги или украдут, посадят — не посадят… И вот звонок. На мобильный — незнакомый голос сообщает мне, что сейчас я буду говорить с президентом своей страны, — и сразу это гаденькое чувство, которое начинается с ног и далее разливается по всему телу, — чувство предстоящего разговора с начальником. Все мое прогрессивно-либерально-протестное сопротивляется во мне, но ноги и живот не обманешь…

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

— Ксюша, привет. — Здравствуйте, Владимир Владимирович. — Как дела? — Хорошо. Спасибо. — Еле удержалась от еще более дурацкого, чем эта реплика, «А у вас?». — Завтра сможешь в 8 вечера быть у меня? — Смогу, конечно, спасибо. — Хорошо, с тобой свяжутся. Ну а дальше мысли, мысли, ураган, вихрь мыслей — мыслей, за которые себя ненавидишь, но которые все равно как сквозняк проносятся в твоей голове (что надеть, кто накрасит, главное — не подобострастно разговаривать, лицо делать бесстрашное — нет, наоборот, ты жертва, о себе не говорить вообще — пусть поймет, что я только о России думаю, доклад принести с собой про коррупцию — нет, это уже было — а чего, собственно, не было-то?). Как сказать о самом главном так, чтоб услышал? Может, это мой исторический

шанс? Может, вся моя жизнь только ради этой встречи? Ни у кого не получилось преодолеть вакуум в Кремле, а у меня получится — именно я найду правильные слова и расскажу обо всем. Обо всем. О чем обо всем-то? О чем рассказывать и зачем? О коррупции? О цензуре? О Бастрыкине? Что сказать-то главное, что бы было не отторгнуто, а услышано?.. К ужасу, к полшестого утра стало абсолютно очевидно, что нет таких слов, скомпонованных в самые точные предложения, чтобы не наезжать, не критиковать, а просто рассказать. Все это банально и переговорено всеми по тысяче раз. И получается, что выкрикнуть один вопрос или написать открытое письмо гораздо легче, чем поговорить с живым человеком. Один на один. А ведь еще ж и про себя невозможно забыть — ведь надо как-то объяснить, почему ты оказалась на морозе зимой, зачем говорила вначале под свист, а потом уже и под аплодисменты… И вроде так искрен-

114

не хочется извиниться — ведь он живой и ему больно, — а вроде извиниться — значит предать то, во что веришь. Такая все это неловкость, такая ужасная мука, что в какой-то момент хочешь сбежать от самой себя и вернуться в собственное тело уже только после встречи с Ним. Встретил меня в гостиной. Улыбнулся. Пожал руку — целовать не стал. — Владимир Владимирович, я хотела вам сказать… — Да не надо уж ничего говорить, все ты уже сказала, наслушался. Давай лучше я тебе скажу. Вот ты думаешь, я такой диктатор, да? ОМОН, разгоны, бандерлоги. Деньги у тебя отнял. А ты вообще понимаешь, в какой стране мы живем? Понимаешь ли ты и отдаешь ли себе отчет в том, что будет, если в условиях той ситуации на Кавказе, которую мы имеем, в условиях уездных царьков в регионах власть отдать? Ты думаешь, выборы будут? Свободаравенство? Хаос будет и кровь. В лучшем случае военная хунта. А вы, как дети, спичками играетесь, потому что воспитатель вам не нравится. Вас как пену, как накипь сметет волной либо остервенелых и голодных, либо вооруженных и циничных. Ты с чего взяла, что в России для демократии предпосылки есть? Она когда была вообще в России, демократия? Хоть 10 лет была подряд? А с чего вы взяли-то, что тогда она будет? С глобального потепления, что ли? Да я страну по частям эту собирал, жил в кабинетах и поездках. Ты думаешь, я за кресло держусь? Да я б давно уже ушел на покой, только покоя не будет никакого — будет война, будет смута. Ты думаешь, я себя намеренно жуликами окружил? Да они все вокруг жулики — у них на генном уровне вшито воровать. Кто-то, думаешь, кроме меня о стране думает? Да даже если бы я у Тимченко все себе отбирал — мне тратить некогда. И не на кого. Я все время работаю на свою страну, всю жизнь. Детей не вижу, семьей нормальной жить не могу. Ты думаешь, друзья твои новые воровать не будут? Будут еще больше. Мне уже много лет. Я понимаю, как жизнь устроена, — они просто слабость почуяли и набросились, как шакалы… За демократию?

115

Ха. За свои собственные мелкие амбиции и интересы. Демократия их беспокоит. Беспокоила бы — уже давно объединились бы против меня, организовались в единый фронт. Но они ж даже этого не могут, шакалы, — им же каждому кусочек урвать побольше надо. От «Демократии»… — Владимир Владимирович… — А ты куда полезла вообще? Ты думаешь, они тебя пожалеют? Да половина уже сейчас открыто тебя предали. И это только начало. Да ты отца своего вспомни — он был настоящий демократ. Идеалист. Честный, порядочнейший человек. И что его дружки, помогли ему? Хоть кто-то из пламенных демократов, кто-то заступился? Кроме, как вы это там называете в ваших кругах, «чекиста-кагэбульника» что-то не нашлось никого рядом. Ты-то это все видела — как же ты могла допустить, что тебя эти мошенники используют? Ты ж им нужна, только чтоб мне еще побольнее сделать. Или у тебя мозгов это понять не хватает? — Я просто хотела… — Да знаю я, что ты хотела, спуталась с проходимцами. Яшин еще этот твой… Использует тебя. — Я за справедливость, я работать хочу, политикой заниматься, для людей созидать, а не Билана объявлять, я столько лет свои проекты носила, показывала — и на ТВ, и Суркову — и что? Кому это все нужно? — неожиданно для себя самой выпалила я. Черт, ведь зарекалась ни слова о себе — нет, все равно вот это подленькое про свои нужды выплыло. Первый раз за разговор он замолчал. О чем-то думал. — Я не знал об этом. Суркову, говоришь, показывала проекты? Улыбнулся. — Ну вот видишь, всем что-то нужно — все с проектами, с мечтами — и все что-то хотят делать, а когда им не дают — злятся, в оппозицию уходят. — Вы даете делать, но только посредственностям всяким и подлецам — в этом проблема, — вдруг выпалила я и сразу как будто сама испугалась и через секунду возненавидела саму себя за испуг. Он внимательно на меня посмотрел: — Понимаешь, подлец — понятие от-

носительное: для тебя они подлецы, для них — ты. А я должен думать о своей миссии — пусть сколько угодно орут, что я вор, сволочь, диктатор, — я им страну развалить не дам. Я жизнь свою стране отдал. Они не понимают, сколько у нас проблем: какая отсталая экономика, какие люди вороватые и ленивые. У них все легко и просто: бумажку написал, всех уволил и работай на благо — я это в 90-е все видел, когда твоему отцу помогал хлеб, как в блокаду, людям доставать. Я этого не допущу. Пусть меня все считают кем вздумается. Я до последнего от своей миссии не отступлюсь. У нас и так угасающая, умирающая империя — так они еще и ускорить эту смерть хотят. Не при моей жизни. Почему-то я молчала. А ведь мне было что сказать. Но так искренне он говорил эти слова, и во всей этой геополитике как будто не было места хипстерам, Интернету и всему прочему. Я предательски молчала. — С дружками твоими понятно, ну а с тобой мне что делать? — неожиданно сказал он. — Не отнимайте у меня возможность работать. У меня в жизни больше ничего нет. — Я сказала это как-то очень тихо, но твердо. — И друзей не трогайте — там очень много искренних… — Вот искренних мы пристроим, ты не переживай, да они и сами поймут, что у нас выбора нет, кроме как не потерять страну и сохранить то, что есть, от проходимцев… Нашла героев — все неудачники, которых просто к кормушке не пускают, искренние… Я знаю, что нужно уметь хоть на несколько мгновений «встать в чужие ботинки», чтобы что-то понять. В историю мой собеседник уже точно войдет как авторитарный монарх, душитель свобод. Вдруг он готов тащить на себе этот жуткий исторический крест не ради бабла и замков, а ради сохранения умирающей империи Россия? Когда-то великой страны, которая теперь хочет просто спокойно состариться и не умереть, расколовшись, как царский фарфор, на десятки маленьких кусочков… Просто давайте представим на секунду, что это так.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

тая невская

Уж кому-кому, а банкиру Роману Авдееву, безусловно, есть что сказать о гордости — все-таки самый многодетный миллиардер России. Четверо своих и 19 приемных. Итого 23. Чем не повод для гордости и для колонки в «РП»?

текст: роман авдеев

Много лет назад, когда я еще относился к когорте молодых, но уже успешных бизнесменов, на одном горнолыжном курорте в Альпах со мной произошел примечательный случай. Примечательный потому, что заставил задуматься над собой и своими представлениями о гордости, гордыне и уважении. Дело было так. В горах я люблю кататься на лыжах вне трассы. В тот день, сойдя с накатанного маршрута, я доехал до обрыва — дальше пути не было. Пришлось снять лыжи и идти обратно пешком. Так я и сделал. Снега — по пояс, тащу с собой лыжи, палки. И иду я таким образом в гору уже час, весь вспотел, думаю про себя: «Я же богатый человек! Выброшу эти лыжи из проката, чего я их тащу? Приду в прокат и скажу: “Выбросил я ваши лыжи! Скажите мне, сколько они стоят, я заплачу! Дайте мне новые, а те я выбросил!”». Но нет, думаю, стыдно будет, я не мужик, что ли? В итоге спустя два часа я все-таки русский пионер №6(30). сентябрь 2012

добрался обратно с этими лыжами на вершину, съехал по общей трассе и, пропустив обед, сразу пошел спать. И был очень горд тем, что не выбросил эти злополучные казенные лыжи. Рассказал как-то эту историю в кругу друзей, и один мой товарищ, человек вдумчивый, мне сказал: «А ведь не гордость тебя обуяла, а гордыня». Тогда я не стал спорить, но теперь думаю, что товарищ все-таки был не прав. Я испытал удовольствие от своего поступка совсем не потому, что гордился собой. На самом деле нашлось бы немало людей, которые могли пройти этот путь по снегу и сделать это с гораздо меньшим трудом. А другим хватило бы ума вообще туда не поехать. Если говорить о деньгах, то мне не было бы стыдно сказать в пункте проката, что я выбросил их лыжи. Взяли бы с меня какие-то франки и, может быть, были бы только довольны. Поэтому сказать, что

я был горд собой, пожалуй, нельзя, а вот что я себя сам потом зауважал — вот это правда. Так в чем же заключается феномен гордости и гордыни? В Интернете можно найти много готовых определений и формул, но мне бы хотелось попробовать вывести свою. В русском языке «гордость» и «гордыня» имеют значения, которые интуитивно понятны всякому. И все же, каков смысл их различения? Гордость — это хорошо, а гордыня — плохо? Интересно, что оба эти слова имеют свои эквиваленты в одном и том же глаголе — гордиться. В таком случае не являются ли гордыня и гордость чем-то более близким друг другу, чем принято считать? Вполне возможно. Но при их очевидной близости гордость и гордыня, конечно, различны. Это просто показать, заменив термин «гордыня» более внятными словами — например, «тщеславие», «честолю-

116

бие», «высокомерие», «амбициозность», «надменность». Предполагается, что гордость всего этого не включает. Но, помоему, очевидно и то, что одно от другого отделяет весьма тонкая грань. Вот почему, общаясь с детьми, я стараюсь слово «гордость» не употреблять. Если говорить о воспитании, то, на мой взгляд, гордость как вполне естественное душевное свойство каждого человека следует не культивировать, а, наоборот, обуздывать, находя для нее разумные пределы. Есть гордость или нет — это не так принципиально для человека как морального существа. Поэтому, на мой взгляд, одно из главных качеств, которое следует воспитывать в ребенке, совсем не гордость, но уважение. Когда человек уважает себя, он через себя учится уважать других. А когда он горд за себя, это точно, что он противопоставляет себя другим и уж точно не учится уважать других.

кретным людям. А в этом, так или иначе, проявляется естественный для каждого человека эгоизм. Поэтому лично для меня так называемая национальная гордость представляет мало ценности. С моей точки зрения, гораздо более ценным является уважение к той или иной, в том числе и «своей», нации, что позволяет всегда держать дистанцию и не идентифицировать себя с каким-либо социумом или институтом. Я не приемлю мысли, что я должен гордиться своей национальностью, тем, что я русский. Потому что так можно дойти до того, что человек будет гордиться тем, что он блондин или родился в четверг. А что от него зависит в этом плане? К сожалению, сегодня я не могу сказать, что у меня есть гордость за свою страну, а вот гордость за русскую культуру и за то, что я являюсь частью этой культуры и православной традиции, у меня есть. Мне не раз приходилось вести беседы

в меру аполитичная, не коммунисты и не диссиденты, но никогда не говорили, что советский строй самый лучший, а СССР — самая счастливая страна в мире. Я тогда не очень обращал внимание на репортажи программы «Время» о жизни в США, но сама среда, наверное, привела к тому, что даже во сне мне, четверокласснику, снилось, что как хорошо, что я не родился негром в Америке. Там бы я голодал, а так живу в такой хорошей стране, хожу в школу, у меня все есть. При этом жили мы в коммунальной квартире вчетвером в одной комнате. Признаться, я не сразу пережил эту совершенно ни на чем не основанную гордость, граничащую с нелепостью и даже глупостью. Зато мои дети не задают мне вопрос, почему Россия — не Америка. У них этого нет. Они часто бывают за границей, свободно говорят на английском. В свои 10—12 лет они уже законченные космо-

Есть гордость или нет — это не так принципиально для человека как морального существа. Одно из главных качеств, которое следует воспитывать в ребенке, совсем не гордость, но уважение. На самом деле, если я, гражданин России, живя по большей части именно на территории этой страны, буду гордиться, например, американскими демократическими институтами, это будет как-то странно. Но я могу их уважать. Предмет гордости должен каким-то глубинным образом касаться притязаний и пристрастий человека. Я могу гордиться талантом художника, если, скажем, он мой близкий друг или родственник. Но нелепо гордиться талантом какого-нибудь N. Можно уважать человека за его очевидные достоинства и поступки и при этом быть абсолютно равнодушным к нему как конкретному индивиду. Поэтому гордость имеет в себе и нечто от страсти в смысле привязанности к конкретной стране, кон-

117

с иностранными коллегами, что-то им объяснять и доказывать, приводить примеры из истории, и когда они соглашаются, что наша культура — органичная, но самобытная часть мировой, я испытываю настоящую гордость. Потому что я не просто знаю это, но и живу этим. Но не всем такая простая трактовка нравится. Политикам и партгосстроителям очень хочется привязать к понятию «гордость» еще какие-то мотивы и смыслы. Во времена СССР нас убеждали, что мы должны гордиться своей страной, партией большевиков и социалистическим строем. И на этом поприще неплохо преуспели. Приведу пример из собственного детства. У нас была самая обычная рабочая семья,

политы, но осознают себя русскими и не видят ни в ком врагов. Конечно, они все сопоставляют, сравнивают, оценивают, находят плюсы и минусы, но для них это чисто географическая разница и какого-то особого пиетета перед западным миром они не испытывают. У них есть оттенки серого, белого, черного, а у меня в их возрасте была только черно-белая картинка. Поэтому наши дети с одинаковой степенью радости готовы поехать в деревню под Липецком или в пригород Лондона. А вот когда я первый раз попал в ГДР в составе студенческого стройотряда, то я четко понимал, что я нахожусь в чужой среде. У моих детей этого нет, и я за это искренне горд.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

orlova

До сих пор журналист Софико Шеварднадзе писала колонки в «РП» от первого лица, но хотя главные герои сегодняшнего рассказа существуют в третьем лице, история про Анну и Ноэ не стала от этого менее личной или более отстраненной. Читатель сам поймет, в чем этого причина.

текст: софико шеварднадзе

Было утро седьмого июля, и Анна открыла окна под знакомое: «Раз и-и-и два! Раз и-и-и два!» Она задержалась у окна и подумала: «Неужели кто-то еще ходит на занятия?» Было еще жарче, чем вчера, и солнце пекло беспощадно. Во дворе играла одна маленькая Этуна. Мамы ее никогда не было дома, и она могла играть во дворе круглый год, в любую погоду. К Анне в комнату зашла няня с бледно-фиолетовым начесом, из-за которого Анна любила ее еще больше, и сказала: «К тебе пришел Ноэ». В глубине души Анна надеялась, что это тот самый Ноэ, который всегда на нее смотрит из окна первого этажа, пока Алексий, его отец, преподает уроки танца. С Ноэ она никогда не играла. Он был на год младше, а еще он вовсе был не из их двора. Он просто приходил к отцу после школы и ждал, пока закроется студия, чтобы затем уйти с ним домой, куда-то далеко. русский пионер №6(30). сентябрь 2012

— Какой Ноэ? — спросила Анна, как будто впервые услышала это имя. — Сын Алексия! Танцора нашего! Анна вздрогнула от радости, и от волнения заиграл левый глаз. Но своему новому чувству она не поддалась: — Я его вообще не знаю!.. Что он хочет? Няня подняла бровь и сказала: — Цветы принес чудные! Замуж, видимо, просит! У Анны вскипела кровь. Она вдруг разозлилась: — Цветы?! Как он смеет! Кто он вообще такой? Наглец! Ему всего 14 лет. Пока Анна натягивала платье и новые лаковые балетки, у нее потели ладошки. Ноэ стоял у приоткрытой двери и держал в руках плоскую вазу. В ней поверху плавали три речные лилии. Белые цветы оттеняли его костлявые обгорелые плечи. Прикусив себе щеку, она нахмурилась от внезапной боли. Увидев ее лицо, Ноэ отвел взгляд и быстро проговорил:

— Это тебе. — Что это? — спросила Анна, будто никогда не видела цветов. — Тебе прислали! — Что?! Кто прислал? — Я не могу тебе этого сказать! — Что за глупости?! — Не могу. Меня убьют, если я тебе скажу, — героически сказал Ноэ, глядя прямо в ее огромные карие глаза. На тот момент у Ноэ было две мечты: быть сыном богатого человека и жениться на Анне, когда он повзрослеет. Анна испытывала к нему противоречивые чувства, впрочем, как и ко всему, что ей по-настоящему нравилось. Как-то раз, в пятом классе, она была влюблена в старшеклассника и три минуты до звонка всегда стояла перед дверью его класса. Когда тот выходил, она делала вид, что не замечает его, и потом рассказывала подруге: «Знаешь, как я здорово сегодня пококетничала с ним? Прошла

118

мимо и не посмотрела на него!» К пятнадцати годам мало что изменилось. После недолгой паузы, не дав Анне возможности сострить в ответ, Ноэ поставил вазу с лилиями у порога и крикнул через плечо: «Я пошел!» Он быстрым шагом, почти спотыкаясь, спускался с пятого этажа. Пока Анна смотрела в отдаляющийся затылок, она была уверена, что история про незнакомца была предлогом ее увидеть. Но вот только как он нашел речные лилии в городе, где их не существует? К ее изумлению, история оказалась правдой. В течение двадцати двух дней Ноэ приносил ей три речные лилии в день, и ее дом постепенно превращался в одну большую лилию. Она так и не узнала, кто их посылал. И хоть это был первый случай, когда незнакомый поклонник осыпал ее цветами, Анну это особо не будоражило. Единственное, что доставляло ей тайное удовольствие, было то, что цветы эти приносил Ноэ, и в ее представлении он должен был от этого страдать. А Ноэ совсем не задумывался об обстоятельствах. Он был счастлив, что каждый день, хоть на долю минуты, мог видеть Анну и ее родинку на шее. Утром тридцатого июля Ноэ поднял цветы на пятый этаж, как он это делал каждое утро, и увидел, как прислуга выносит многочисленные чемоданы. На секунду он перестал дышать и увидел за приоткрытой дверью, как Анна укладывает свои длинные волосы перед зеркалом. Ее торопили, вокруг суетливо носилась няня, а Анна стояла будто одна во вселенной. Она увидела Ноэ в зеркале и сделала вид, что не заметила. Ноэ стоял ошеломленный и от безысходности чувствовал, что его тело сыпется, как песочный замок. Анна наконец-то повернулась к нему. — Мы уезжаем на море, — сказала она. — До сентября? — спросил Ноэ небрежно, будто разговор с ней был привычным для него делом. — Да, до сентября, — ответила она, почему-то решив не упоминать о том, что в сентябре она уедет жить в другую страну. Ноэ поставил вазу у входа, улыбнулся ей, развернулся и ушел. Анна поверну-

119

лась обратно к зеркалу и продолжила собирать волосы в хвостик. В тот момент, когда она упорно зализывала переднюю часть, проступили слезы. Прошел год. Другой. Еще один. Ставни дома, где жила Анна, давно не открывались и были забиты жирной пылью. Ноэ окончил школу и все реже приходил к отцу в студию. В один июльский день того года, когда у Алексия на уроке был всего один ученик, безнадежно пытавшийся поступить в балетное училище, а розы посередине двора сохли от жары, окно Анны открылось. Услышав, как счет под размер польки испаряется в горячем воздухе, Анна наконец почувствовала, что она дома. Ничего не изменилось, только комната казалась меньше и няня перестала красить волосы бледнофиолетовым. Теперь у нее был белый, как снег, пушистый начес. Поспав немного, Анна решила навестить подружку. При выходе из дома она увидела Ноэ, который

прошептал ей Ноэ. Она улыбнулась и ничего не ответила. Как-то вечером они лежали на крыше ее дома, куда можно было выбраться с пожарной лестницы квартиры. Ноэ впутал свои пальцы в ее нескончаемые волосы и положил ее лицо себе на грудь. — А что ты хочешь? — спросил Ноэ. — Много чего! — засмеялась Анна. — Нет, правда! Ответь мне. — Сейчас или вообще в жизни? — И то, и другое. Анна подняла голову и посмотрела ему в лицо. Сумерки преломляли его источенные скулы, а зрачки терялись в темноте. «“Сейчас” и есть мое желание», — подумала Анна. — Я всегда представляла себя в большом доме, — продолжила она вслух. — Но это не просто большой дом, а большой и плоский... со двором внутри дома! Как в Мексике! Думаю, он должен быть пестрым и с мозаикой на террасе двора.

В течение двадцати двух дней Ноэ приносил ей три речные лилии в день, и ее дом постепенно превращался в одну большую лилию. пытался захлопнуть багажник своей машины. Последние три года она время от времени думала о Ноэ. Бывало, что забывала его совсем. А теперь он стоял точно таким, каким она себе его неоднократно представляла. — Привет! — слегка истерически крикнула Анна, сама не понимая, почему она это сделала. Ноэ поднял голову, сделал глубокий вздох и постарался выдохнуть очень медленно, так, чтобы никто не заметил. Волнение улетучилось. Вместо него наступила приятная ясность. Этим летом они поцеловались. Это был первый поцелуй Анны. «Я люблю тебя», —

Там обязательно должен быть кинотеатр. Вечером будут показывать по два фильма. Первый дети будут смотреть с нами. Во время второго они пойдут спать. После фильма надо будет выйти на террасу и обсудить фильм с гостями или вдвоем. Возможно, я буду его режиссером. Анна захлебывалась при рассказе. Ноэ, улыбаясь, слушал ее с закрытыми глазами. — Ну и конечно, всегда будет играть хорошая музыка. Предпочтительно — Лиза Станфилд. Там всегда будет вкусная еда и распахнутые двери. Наступила тишина. Анна взяла его левую руку, подложила ее под свою левую грудь

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

сергей борисов/фотосоюз

— Я всегда представляла себя в большом доме, — продолжила она вслух. — Но это не просто большой дом, а большой и плоский... со двором внутри дома!

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

120

и легла на нее. В ладони руки он слышал, как в неровных два счета бьется ее сердце. В июле следующего года Анна вернулась. День был жарким, как и всегда в этом июльском городе. По прошествии времени дом для Анны перестал определяться родной комнатой, белым начесом, громким счетом и прочими деталями. Главное теперь было — предвкушение. Вечером Анна сидела на лестнице перед своей квартирой и ждала Ноэ. Раздались быстрые шаги, а внизу появился силуэт. Их разделяли четыре лестничных пролета. На втором этаже Ноэ посмотрел наверх и ускорил шаг. Анна непроизвольно улыбнулась и прикрыла губы рукой. Потом вдруг убрала руку, в которую просочилось неодолимое чувство слабости. У него тоже сразу появилась улыбка, почти болезненная. За эти четыре этажа, которые их разделяли, она знала, что любит его. Немного наивного, свободного, худощавого. Этим вечером они поехали кататься на его машине. Проехали центр, массивы, автостраду. Ехали в непонятном направлении. В какой-то момент Анна перебралась на его сиденье и обняла обеими руками, зарыв голову в живот. Со всей недосказанной лаской она бесперебойно целовала его голубое поло. Неожиданно Ноэ спросил: — Хочешь, я тебе спою? Анна опять рассмеялась и кивнула головой. Пока она его обнимала, иногда мешая ему управлять машиной, Ноэ спел единственные две песни, которые знал наизусть. Это были колыбельная, которую он знал с детства, и один куплет из песни «Битлз». Пел он совсем неплохо, весело`. В этот момент он ей казался бесконечно красивым и вечным. У Ноэ было одно желание: всегда быть с Анной. На втором курсе университета Анна встретила смуглого иноземца. Он исповедовал другую веру. Иноземец был старше ее на восемь лет. Хватило всего нескольких дней знакомства с ним для того, чтобы попасть в дальнее зазеркалье. Ей казалось, что иноземец знал о жизни то, чего не знала ни она и ни один ее знакомый. После многочисленных скандалов дома, вопреки всему, бросила учебу

121

и уехала с ним путешествовать на другие континенты. Она решила ничего не писать Ноэ и не объяснять. «Так будет легче для всех», — уверяла она себя. Первые полгода Анна со сладкой мятежностью и горькой радостью поглощала все, что преподносила ей жизнь. Ни о чем не задумываясь, не боясь захлебнуться насмерть. Но постепенно линия горизонта выравнивалась, и Анна насильно пыталась не думать о Ноэ. Мысли свои она вырывала клочками и загоняла в глубину подсознания... Потом Анна стала просыпаться рядом с незнакомым мужчиной. Однажды она нашла его голым в объятиях общей знакомой. В этот день она плакала, потому что никогда не любила его. Потому что они наконец расставались. Скорее, ей было обидно за себя. Иноземец пытался утешить Анну, но, как любой царь-самозванец, был совершенно не способен понять ее животную боль. Это был в меру глупый и ровный мужчина, с маленькими изменами среднего мужчины, с маленькими жестокостями среднего мужчины, который случайно пересекся с Анной там, где пересекаются души всех сортов и видов. После длительного странствия Анна вернулась к родителям в чужую страну. Было непонятно, какой стоял месяц. Погода и время не считывались в этой стране. Похудев на десять килограммов, она была похожа на истощенного дикого зверя и порождала лишь щемящие чувства. Зайдя в свою комнату, Анна тут же увидела огромную стопку писем. От Ноэ. Анна взяла ее в руки и вытянула из нее два последних: «Моя Анна, я не знаю, где ты. От тебя уже семь месяцев как ничего не слышно. За это время я думал за несколько жизней. Взорвал в себе самые глубинные фибры души. Умер, для того чтобы заново начать думать. Я построю этот дом — плоский и пестрый. У него будет внутри двор, как в Мексике, и огромный кинотеатр. Каждый день будут показывать по два фильма. Там всегда будет вкусная еда и распахнутые двери. Я построю его для тебя, даже если тебя рядом со мной не будет. А где

будешь ты, Анна?» Две недели спустя было отправлено еще одно письмо: «Моя Анна, сегодня умер мой отец. Он умер во сне. Я сидел у его кровати. Я сразу понял, — последний вздох ни с чем не перепутать. Ты просто знаешь, что он последний. Он ни на что не похож. Теперь есть только ты». Это было последнее письмо, которое он ей написал. С того момента прошло уже пятнадцать месяцев. У Ноэ не было больше желаний. Для него теперь суть была не в ответе, а в ожидании, где вопрос больше не ставился. Анна мелкими осколками соскребла остатки всей имеющейся силы и воли и на следующее утро оказалась в своем городе. Она не очень отчетливо помнила, какими путями она добралась туда, но это было совсем не важно. Главное было дойти. Она стояла перед входом во двор. Было сентябрьское утро, и из студии раздавалась музыка. Незнакомый ей голос считал под вальс. Она зашла во двор и посмотрела сквозь распахнутые окна студии. Зал с зеркалами был заполнен девушками в белых балетках. В начале зала у станка стояла худенькая блондинка с мелкими чертами лица. Когда закончилась музыка, она закончила считать. Когда все ушли, блондинка встала в профиль и посмотрела на свой круглый живот в зеркале. Она увидела Анну в отражении и сразу ей улыбнулась: — Здравствуйте! Вы записать маленькую? — Нет, — медленно, почти угасающим голосом ответила Анна. — Я ищу Ноэ. Девушка повернулась к ней и весело ответила: — Ноэ здесь не бывает. Я увижу его вечером дома. Передать ему что-нибудь? Анна молча качнула головой и слегка улыбнулась одной стороной лица. Она развернулась и неторопливо направилась домой, проходя мимо нового лифта. Поднимаясь по лестнице, она смотрела сквозь каменные жалюзи. Улица зарастала людьми. Снаружи просыпался осенний, еще не пестрый город. Вдали раздавались бессрочные: «Раз-два-три! Раз-два-три».

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

александр саватюгин

Музыкант Михаил Лузин, не в силах более противостоять зову родной природы, оказывается на лоне ее и именно в том виде, как положено: в чем мать родила.

текст: михаил лузин

На днях ко мне в Петербург из Берлина прилетел друг Кристоф. Крис — фотограф и заядлый путешественник. Последние полгода прожил в Португалии, проложил на мотоцикле маршрут из Германии в Албанию, а четыре года назад в разгар русской зимы поехал покорять Транссиб. Так мы и познакомились — я прилетел в Екатеринбург навестить родителей и чуть ли не в дверях дома натолкнулся на худощавого голубоглазого немца, которого приютил мой брат по программе Hospitality club. Брата больше интересовали компьютерные виды отдыха, а мы с Крисом обошли все екатеринбургские клубы в поисках куража и дев. Так и подружились. Встречались потом в Москве, Киеве, Петербурге, досуг особо не менялся. За последние четыре года мой немецкий друг заметно прибавил в русском. Раньше мы объяснялись на языке жестов и «Битлз», а теперь люди, с которыми русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Крис заговаривает, первым делом думают, что над ними издеваются. «Да русский он, просто слова коверкает, чтоб надо мной посмеяться», — сказала в сердцах одна пожилая дама, к которой Крис по незнанию нюансов обратился на «ты». Инцидент был исчерпан только после демонстрации ай-ди кард. В общем, освоил Крис великий и могучий почти в совершенстве. Этому можно найти несколько объяснений, но я думаю, дело в любви, любит он к нам возвращаться. Крис жалуется: за последние десять лет Россия изменилась не в лучшую сторону. И нет, не из-за того, о чем вы подумали. Исчезает самобытность, говорит. Раньше было много «бабушка», «старый машин», «милиц в смешной шапка», вообще люди и антураж были другими. А сейчас все почти как в Европе. Новые машины, пробки, масс-маркеты, реклама и т.п. Скучно. Даже милицию переименовали и переодели. По крайней мере, в больших

городах. Мне теперь, говорит, интересней Латинская Америка — там колорита хоть отбавляй. И это человек, который изучал русский язык в школе, первой любовью которого была русская девушка, который, в отличие от большинства из нас, в Байкале купался, в конце-то концов! Так получилось, что на выходные мы уехали праздновать день рождения Вари Шведовой, моего директора и прекрасной девушки. Уехали за 350 километров от Петербурга, на границу Ленинградской, Вологодской областей и Карелии, в нетронутые цивилизацией места. Криса взяли с собой, это ж известная забава — брать иностранцев на гуляния/охоту/ рыбалку. Крис всех веселил. Удивился, что лес растет так густо, — в Германии все леса (видимо, сведенные под корень и рекультивированные потом) выглядят как парки. Наотрез отказался есть чернику с куста, потому что «на нее могла

122

владимир крылов/фотосоюз

Россия — это специальное место для воспитания сильных людей. А сильный человек не может не быть свободным. Никто его к несвободе не принудит.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

пописать лиса и можно отравиться». А потом увидел деревянную часовню во имя Ильи Пророка, которую возвел Варин отец посреди острова на озере, и сказал, что чувствует себя так, как будто попал в сказку. И надо обязательно устроить тут фотосессию с девушками (тут невольно вспоминается эпизод с участием экс-губернатора Свердловской области Эдуарда Росселя, попросившего «поставить органчик» внутри только что отреставрированного его стараниями собора в Верхотурье). Часовня — вроде бы простая, из дерева, но с невероятной красоты резными куполами, коньками и наличниками в исполнении гениального местного мастера. Я вообще человек неверующий, но рядом с этой часовней у меня всегда случается приступ духовности. Недавно знакомый подвозил с канала Грибоедова до площади Восстания и сказал такую фразу: «У меня трое детей. И я отчетливо понимаю, что я смертен, а кровь моя

владимир соколаев/фотосоюз

Пьяные прозрения — неотъемлемая часть почвеннических практик или можно обойтись одной баней?

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

уже получила продолжение. Кровь только и бессмертна». Вот он, момент истины. Какие там православие, язычество, коммунизм, фрейдизм? Кровь и почва — вот что важно (да-а-а-а, и это я так рядом с немцем думаю). Я стою на своей земле, в часовне, Варин отец, Владимир, прибивает к алтарю образы Святого Духа и Спасителя, я принимаю молоток, подаю иконы, кругом свечи горят. И нет никаких посредников, и мне абсолютно все равно, есть бог, нет его. Точнее, я уверен, что нет, и все равно, вне всякой зависимости, происходящее просто, исконно и свято. Вечером, изрядно так уже посидев за столом, пошли в баню. И в бане духовностью накрыло меня окончательно. Это ведь, думаю, в чистом виде ритуал единения русского человека с природой! Вошел, одежду снял, даже крест снял — наносное это все, не исконное — и остался в чем мать родила. И началась инициация первоэлементами: огонь горит,

вода течет, воздух свежий, горячий, медный ковшик руку тяжелит, а потом веник в руку — и париться. Босиком по холодной влажной земле — и с мостков в озеро с головой. Все элементы смешались в тебе. Огонь, вода, земля, металл, воздух, дерево. Все чистое внутри и снаружи, и ты часть этого мира, и мир в тебе. Можно и за стол возвращаться. Черт, я был слишком пьян, чтобы попытаться объяснить это Крису. А у него случился другой приход. В баню мой друг пошел в красной туристической ушанке с кокардой, которую ему подарил Владимир. Он вообще эту шапку весь вечер не снимал, и я никогда не видел столько гордости на лице своего друга. Плечи расправил, грудь колесом — бравый солдат, да и только! И я опять подумал о корнях. Наши-то деды в своих ушанках дошли до Берлина. Житель Берлина надевает дебильную туристическую копию этого архетипического шлема и, наверное, чувствует себя сопричастным к победителям. По крайней мере, очень хорошо вживается в эту роль, и она ему нравится. Я смотрю на Криса. Он голый по пояс, в руке стопка водки, во лбу горит краснозвездная кокарда. Говорю: ты же русский! Все смеются, пьют виски, дышат прохладным ночным воздухом... И нет никаких противоречий, и всем все понятно, и кругом мир, покой, свобода, и все это наполнено колоссальной внутренней глубиной и гордостью. Мы на своей земле, крепко стоим на ней, питаемся ее силой. Любим погулять, гостей любим. Так было, так есть и в наших силах сделать так, чтобы это длилось вечно, — кровь-то бессмертна. А еще, глядя в спокойные глаза людей, сидевших за одним со мной столом, я понимал про родную страну одну очень важную вещь: Россия — это специальное место для воспитания сильных людей. А сильный человек не может не быть свободным. Никто его к несвободе не принудит. Утром, держась за голову, я думал: пьяные прозрения — это неотъемлемая часть почвеннических практик или можно обойтись одной баней?

124

orlova

Писатель Виктор Ерофеев, оказавшись в странном, так называемом пьяном лесу, становится свидетелем жизнедеятельности своих соотечественников. Увиденное наводит его на размышления о сути, о природе гордости. В результате читателю предлагается еще одно прочтение главной темы номера.

текст: виктор ерофеев

Я недавно похоронил своих родителей, сначала папу, потом, меньше чем через год, маму, на Ваганьковском кладбище, и, несмотря на их почтенный возраст, оба умерли, перевалив через девяносто лет, редкий и счастливый случай совместного долголетия, несмотря на то что они полностью израсходовали свой жизненный ресурс, решил поехать не на какой-нибудь модный курорт, а в какуюнибудь красивую глушь. В качестве красивой глуши я выбрал Куршскую косу на Балтике, старую рыбацкую деревню на заливе, окруженную сосновым лесом, дюнами, грибами, папоротником, дикой малиной, утопающую в лесном-морском запахе. Это всего в пяти километрах от литовской границы и примерно в ста километрах севернее могилы Канта в бывшем Кенигсберге. Там, в папоротниковой глуши, я пытался разобраться в своих запутанных отношениях с умершими родителями, особенно русский пионер №6(30). сентябрь 2012

с мамой, но даже в глуши не выдерживал и отвлекался на жизненные увлечения. C женой и семилетней дочкой мы ездили на длинный малолюдный пляж на велосипедах, везя на спицах солнце, прыгали на волнах, ловили медуз, учили дочку плавать, ели мороженое, вернувшееся из советских времен, а по вечерам парились в русской бане. Но постепенно калининградские люди разведали о нашей июльской берлоге, стали наезжать с шашлыками, арбузами, водкой, звали на могилу Канта, окантованную в стильную усыпальницу, ровесницу ленинского мавзолея, звали в аэроклуб под Гвардейском полетать на двухместных самолетиках, звали, наконец, в тюрьму под тем же Гвардейском, гордясь уникальностью этой тюрьмы, находящейся в роскошном старинном замке. В тюрьму, однако, мы не собрались, только облетели ее по очереди на винтовом самолетике и подивились:

роскошный гулаг! Затем решили съездить в пьяный лес, который находился от нашей глуши неподалеку. Собственно, пьяный лес — это научное название, но он больше известен как танцующий лес. Это — участок на Куршской косе в обычном сосновом лесу, где сосны ведут себя самым неподобающим образом. Вокруг лес как лес, а здесь они извиваются как змеи, откалывают коленца, завязываются в узлы. Это абсолютно отпадное явление, которому ученые так и не нашли никакого объяснения. Пьяные, танцующие сосны остались неразгаданными. Нашлось объяснение местным деревьям, кроны которых похожи на флаги, обращенные на восток, — это понятно, здесь дуют западные ветры, а вот чтобы так танцевать — никакие ветры не закружат. Это уникальное явление, нет таких в мире. И все, конечно, в бывшем Кенигсберге гордятся этим пьяным лесом не меньше, чем своей непосредственной

126

близостью к Европе, коварной близостью — потому что мы ездили в Литву на велосипедах, обедали в Ниде и качали головами: уплывет, уплывет Калининградская область в европейское море, не завтра, так послезавтра, потому что здесь очевидное очевидно. Но сегодня она еще никуда не уплывет, потому что народ хоть и подпорчен Европой и нет там ни одного русского автомобиля, но все равно народто наш, пока еще наш, в доску. В этом мы непосредственно убедились в пьяном, танцующем лесу. Перед танцующим лесом выделен паркинг, стоят лавки с безвкусным янтарем, а дальше через воротца — деревянная дорожка: ты идешь по ней и ахаешь, ахаешь, поражаясь выкрутасам природы. Ты ахаешь, но наши родные посетители совершенно дуреют от пьяной невидали. Сначала они дико орут, кокетничают, щипая друг друга за попы, и задорно фотографируются с голыми торсами на фоне провокационной природы, но это их уже не устраивает, этого им мало, они на глазах превращаются в тарзанов и обезьян. Если первые от входа сосны остаются необсиженными, то дальше начинается стихийное бедствие: люди начинают лазить по раритетным деревьям, которые как будто специально так устроены, чтобы вызвать желание по ним скакать. И наши люди начинают прыгать со ствола на ствол, с ветки на ветку, висят, раскачиваются, болтаются на соснах, штаны сползают, они висят. Ошалевшие литовцы, которые — и мужчины, и женщины — все чем-то похожи на режиссера Римаса Туминаса, как будто он их породил, и старенькие немцы, дети простых рыбаков, фашистов и кусателей ворон, приехавшие сюда по ностальгическому зову, никак не могут поверить в то, что они видят своими глазами. Кусатели ворон? Тоже экзотика! Когда-то немцы любили есть ворон, а лучшие вороны были на Куршской косе, и чтобы их доставить в Берлин полуживыми, их кусали зубами, чтобы придушить. Но наши все равно лучше! Наши отечественные орангутаны сношаются с природой не на шутку. Тут мне в голову закрадывается крамольная мысль: уж не являются ли эти пьяные

127

сосны совместными детищами деревьев и этих обезьян? Ведь наши люди больше всего гордятся тем, что они могут сами уничтожить, задушить, исковеркать, сломать своими собственными руками. Не случайно победа — это наше самое гордое слово. Победа ничем не отличается от убийства, кроме гордой мотивировки. Но чем дальше в пьяный лес, тем больше удовольствий. Наконец мы подходим к соснам, которые окружены специальными заграждениями. Это уникумы из уникумов. Если остальные сосны просто пьянеют и пляшут, то это — лесные акробаты, гибкости которых позавидуют тропические лианы. И что же? На них сидят, в их кольцах ползают все те же наши люди. Вместе с младенцами, детсадовскими детьми, школьниками, студентами и студентками. Они так обсадили эти лесные чудеса, что кажется: им здесь раздают бесплатный корм и они никак не могут нажраться.

Но вторая мысль страшнее первой. Ты оглядываешься по сторонам и думаешь: а где охрана? Почему не охраняются пьяные сосны? Почему нет полицейских с дубинками, которые должны разогнать это стадо? Куда смотрит администрация? То есть ты начинаешь выступать за порядок, то есть ты переходишь на сторону власти и фактически требуешь отменить демократию в том обезьяньем виде, в котором она только и может существовать в широких массах посетителей пьяного леса, то есть ты ищешь защиты у тех, кто сам — в твоих непристойных видениях — карабкается по соснам и долезает до макушек. Ты гордишься, что ты — не дикарь, но требуешь от дикарей защититься с помощью командиров, командующих и главнокомандующих тех самых дикарей. И чего же ты тогда гордишься собой, если ты не можешь

Ты гордишься, что ты — не дикарь, но требуешь от дикарей защититься с помощью командиров, командующих и главнокомандующих тех самых дикарей. И у тебя в голове возникают сразу две мысли. Первая: слава богу, что я на них не похож! Ты начинаешь гордиться тем, что ты — не их, что ты — другой. И ты догадываешься, что ты ближе к ошарашенным, к тем, кто смотрит на это как на полную дичь. И вдруг у тебя начинаются видения: тебе кажется, что по веткам бегают прокуроры и судьи, которые засудят любого, кого им прикажут судить, прыгают по ветвям продажные жуирыжурналисты, по веткам, залезая на самый верх, бегает сама власть, радуясь своей безнаказанности, знакомые лица власти, вот они — вот они бегают.

разрешить это простое противоречие? Ты гордишься собой, оставаясь среди дикарей? А ты сам ли не дикарь, если ты начинаешь рассказ с того, что похоронил своих родителей на престижном, на зависть друзьям, Ваганьковском кладбище, рукой подать от Есенина? И тебе не совестно гордиться твоим похоронным успехом? И разве ты после этого не дикарь? Нет, не дикарь? А кто? Я памятник себе воздвиг нерукотворный… Ну да, конечно, конченый дикарь!

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

orlova

Из колонки журналиста, шоумена, актера Михаила Довженко читателю предстоит узнать, что роднит митинги и театр. И при чем тут цветы.

текст: михаил довженко

Прорыв современницы Лет пятнадцать назад мне довелось поработать вожатым в пионерском лагере «Орленок». Том самом, где в вожатые принимают торжественно. И обязательно рано утром 19 мая у памятника Орленку, практически на берегу «самого синего в мире» Черного моря. Правда, при мне, в конце 1990-х, в этом легендарном лагере уже много чего изменилось с советских времен. Например, официально нас даже не называли «вожатыми». Официально, согласно КЗоТу и трудовым, я был «педобразом». То есть «педагогом дополнительного образования». Согласитесь, вряд ли об этом слове можно сказать, что «оно звучит гордо». С другой стороны, ведь «роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет». Моментов, которые гордость всетаки у меня вызывали в то постсоветское пионерское лето, было предостаточно. Вне зависимости от того, кто и как решил переименовать нормальные человеческие названия. русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Я до сих пор с удовольствием вспоминаю мой раздолбайский старший отряд, мужская часть которого одной прекрасной ночью отправилась набегом на теплицы с цветами. В «Орленке» всегда столько высокопоставленных гостей, что покупать каждому цветы — денег, сэкономленных на детских завтраках, не напасешься. Цветы в лагере выращивают свои. Так вот, мои 15-летние хлопцы, все как один в камуфляжах, потому что смена у нас была специальная, пограничная, пробрались в наш лагерный дендрарий с единственной целью — нахламить побольше цветов для девочек из своего отряда. В цветнике они увидели нас — нескольких вожатых, — тоже в камуфляжах, лежащих на земле. Честно говоря, мы, двадцатилетние, были там по той же причине — добывали цветы для своих объектов мечтаний. Встретившись на месте преступления, все всё сразу поняли и разошлись по своим романтическим

делам. Мои дети в первую минуту решили, что им от меня влетит, но ни слова в упрек я тогда не сказал. Лишь испытал гордость за то, что они — подростки, которые по идее должны были бухать ночью утаенное от вожатых пиво, — на моих глазах по-настоящему мушкетерили… Когда в Москве начались митинги, я был в Кремле. Вернее, мой друг Алекс Дубас захватил меня туда 5 декабря 2011 года на премьеру фильма «Елки-2». В ожидании показа мы сидели в зале и уже знали, что на Чистых прудах в этот момент арестовывают людей, которые решили высказать свое недовольство прошедшими накануне думскими выборами. Я тоже был ими недоволен, но я не пошел на Чистые пруды в тот вечер и сидел во Дворце съездов, не испытывая никакой гордости за происходящее. Ни в Кремле, ни на бульваре. Скорее, было как-то неудобно за себя и еще за несколько тысяч людей, которые, в общем-то, не обязаны были

128

129

Я до сих пор с удовольствием вспоминаю мой раздолбайский старший отряд, мужская часть которого одной прекрасной ночью отправилась набегом на теплицы с цветами. войну. Не больше и не меньше. В какойто момент было ощущение, что на улицах вот-вот начнут стрелять, «даже из пулеметов». Сколько виртуальных перестрелок произойдет позже в социальных сетях. Сколько невиртуальных митингов еще случится с декабря по май. И не будет уже неудобно за то, что в какойто момент они начнут напоминать тебе день города и ты перестанешь на них ходить. И не будет никакой гордости за то, что ты все-таки был на каких-то из них. Ведь ты не прорывался сквозь московский ОМОН, в борьбе с которым

за последние месяцы было создано уже столько имен, лишь для того, чтобы вовремя сыграть спектакль. Почему-то именно этот случайный, маленький и политически совершенно незначительный эпизод вызвал ощущение настоящей гордости «за». Не за себя. Но за когото. За такую вот «современницу». И ее «прорыв». Интересно, в каком-нибудь пионерском лагере, когда Лене Плаксиной было пятнадцать, какие-нибудь пацаны лазили за цветами для нее в какой-нибудь дендрарий? Надеюсь, что да.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

нина свиридова, дмитрий воздвиженский/фотосоюз

в тот вечер отказываться от просмотра неплохого предновогоднего кина. Несколькими часами позже мы уже переезжали из ресторана в ресторан, отмечая со знакомыми знакомых съемочной группы премьеру. Получали новости о происходящем в Москве через социальные сети. В какой-то момент кто-то прочитал в фейсбуке: «Убили Навального…» «Это же — война!» — сказал кто-то очень тихо, но было отчетливо слышно «средь шумного бала». Кажется, это был режиссер Руслан Бальцер. И я помню, как мы все согласились — а и вправду может быть война… А ближе к утру выяснилось, что один человек в тот вечер все же сбежал из Кремля на Чистые пруды. То есть — сбежала. Лена Плаксина, сыгравшая в «Елках» «Ольгу — девушку Урганта», просто должна была выйти тогда в «Современнике» во втором акте «Трех товарищей» на сцену. Она примчалась на бульвар за несколько минут до выхода и увидела толпы людей, еще больше омоновцев, отсекающих их к автозакам… Прорваться в такой ситуации к театру было невозможно. Тем более — успеть вовремя. Что произошло с Леной в тот момент, известно, наверное, лишь Мельпомене да мобильному телефону, который утонченная девушка, прорываясь сквозь ОМОН, автоматически включила на видеозапись. Именно ее мы потом несколько десятков раз пересматривали… Ко второму акту Лена, играющая фрау Хассе, все-таки успела. По ее словам, когда она выбежала на сцену, то услышала следующие реплики: «Что нового, фрау?» — «Ничего: грабежи, митинги. Я на улицу не выхожу — стреляют даже из пулеметов!» — «Это уже не новости, фрау Залевски…» Ремарк вряд ли хотел предугадать московские «уже не новости» конца 2011 года, но очень точно сделал это. Узнав об этой почти кинематографической истории, я невольно испытал гордость за Лену. Без пафоса и лишней политики в Интернете она просто сыграла спектакль в ту секунду, когда Москва готова была заиграться в гражданскую

из личного архива

Бурый медведь — национальная гордость. Лера Тихонова доказала это всему миру еще раз. Весь мир Леры — пятизвездный отель, где она работает. Или работала — потому что после второй откровенной и искрометной истории (первую читайте в предыдущем номере) хотельерское будущее Тихоновой под большим вопросом. А успешное писательское — все очевиднее.

текст: лера тихонова

Я горжусь своим криминальным талантом. Переманивать чужих клиентов — это святой долг «продажников». Мы по очереди ходим по конкурирующим отелям и вынюхиваем, какие у кого мероприятия и группы. И чем больше мы воруем, тем жирнее квартальные цифры и тем возвышеннее проходят наши пятничные совещания. Мой день — среда. Две недели назад я ловко увела крупного фармацевтического клиента из-под носа соседнего отеля, и сам генеральный пожаловал в отдел продаж, чтобы бить мне поклоны. Те, кто не сражаются на передовой, обрабатывают клиента в тылу. Первое мероприятие моих фармацевтов доверили самому опытному сотруднику в «банкетке». Улыбчивая, с изящными ручками и грушеобразной фигурой, Аня носит ласковую кличку Жопаня и даже не подозревает об этом. Ее попа поистине внушительного размера. Правда,

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

слегка приплюснута сзади. И все потому, что сидит в офисе до ночи и иногда все выходные напролет. Я люблю Жопаню за приветливость и добрый нрав. — Измучилась я с твоим «Ноартисом». — Она протиснулась крутыми боками в наш отсек и взгромоздилась на краешек стола. Как ни странно, Жопаня всегда норовит примоститься на каком-нибудь крохотном пятачке, словно испытывает судьбу на прочность. — Запросили развлекательную программу в русском стиле. Десять вариантов на выбор. Просто не знаю, что еще придумать. Я взглянула на нее рассеянно. Уже полчаса, как я сочиняла письмо для «Гранит банка». Сводки с полей донесли, что они селятся у соседа через реку и дают хороший объем. План Барбаросса зрел в моей голове. Для начала надо было заманить директоршу банка к нам на ужин. — Ну, не знаю… Балалайки там разные…

— Балалайки я написала. — Жопаня вздохнула. — И гармонь, и певицу в кокошнике, и «хлеб-соль», и даже ансамбль «Березка»… Один пункт остался. — Предложи им живых медведей. Очень по-русски. — Живых?! — удивилась та и поерзала, отчего стол угрожающе заскрипел. — Генеральный не одобрит. Еле-еле кроликов на Пасху разрешил. — Да ладно. Для «Ноартиса» он сам готов рядиться медведем и плясать… И потом, ты найди маленьких медвежат. С дрессировщиком. — Может, и правда? Напишу десятым пунктом. Все равно до него не доберутся. Закажут «хлеб-соль», как обычно. Под моим опасливым взглядом Жопаня слезла со стола и скрылась за дверью. Завлечь директоршу на ужин оказалось не так-то просто. Она упрямо не откликалась на письма и звонки. Но мой криминальный талант щедро пересы-

130

davide monteleone/saltimages.ru

— Да. В честь грядущего Дня независимости, — начала я бодрым голосом Якубовича, — хочу подарить вам ужин на двоих в нашем роскошном ресторане!

131

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

евгений умнов/фотосоюз

— Балалайки я написала. И гармонь, и певицу в кокошнике, и «хлеб-соль», и даже ансамбль «Березка»… Один пункт остался. — Предложи им живых медведей. Очень по-русски.

пан креативностью. Я выяснила, когда у нее день рождения. К сожалению, оказалось, только в ноябре. День дурака уже прошел. Жаль, по сути, он как раз самый подходящий. Пришлось ждать 9 мая и под этим благовидным предлогом нагрянуть к ней в офис с букетом роз и тортом. Директорша, монументальная дама, словно олицетворяла собой «Гранит банк». Она сдержанно приняла подношения и, сложив рот гузкой, указала на маленький стульчик у дверей кабинета: — Я вас слушаю. Мля! Вести беседу на расстоянии четырех метров друг от друга, да еще сидя на две головы ниже! Я приосанилась и светски улыбнулась. Упомянула еще раз славный праздник, прошлась по метеорологическим пре-

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

вратностям прошлого, настоящего и будущего и перешла к нашим прекрасным номерам. Гузка сжалась в копеечную монету: — Нас устраивает отель, которым мы пользуемся. И менять его не намерены. У вас что-то еще ко мне? На встречах я частенько чувствую себя навязчивым кавалером. Причем заставить клиентов бронировать наши облезлые номера сложнее, чем затащить в постель. — Да. В честь грядущего Дня независимости, — начала я бодрым голосом Якубовича, — хочу подарить вам ужин на двоих в нашем роскошном ресторане! Поле чудес работает безотказно. Ровно через неделю я лично встречала банкиршу у входа в отель, чтобы проводить их с мужем до ресторана и пожелать

приятного вечера. Метрдотель Эдуард, принявший эстафету, обещал окружить важных гостей эксклюзивным сервисом. И я ему доверяла, как себе. Наш криминальный отдел кадров переманил Эдуарда из самого дорогого стейкхауза города. Он обладает редким даром вести гостей к столику и при этом обаятельно улыбаться затылком. По пути из ресторана я размышляла, когда лучше пригласить подобревшую директоршу в наш единственный отремонтированный номер — после десерта или до, как вдруг увидела бегущую по коридору Жопаню. Ее зад колыхался, как большой, полный воды аквариум. — Ты куда?! — Там медведей привезли! — крикнула она на ходу, задев меня бедром и чуть не расплескавшись, и помчалась дальше

132

по направлению к служебному входу. Я поспешила следом. У входа стоял фургон, напоминавший перевозку для лошадей. Крепкий мужчина щелкнул кнутом, и огромный медведь выгрузился из фургона. Мы застыли. К нашему ужасу, за ним последовали еще два, не менее крупных, собрата. Косматые, обсыпанные опилками звери были в намордниках. — Что это?! — в страхе воскликнула Жопаня. — А где мои годовалые медвежата?! — Так это и есть годовалые! А вы что, девушка, думали, они размером с годовалых детей?.. Куда идти? Командуйте! Попятившись, она задом оттеснила ко входу испуганно выглядывающих из-за ее спины охранников и еще каких-то набежавших сотрудников. — Близко к ним подходить нельзя! — строго предупредил дрессировщик. — Минимум десять метров. Скальп с человека сдергивают одним когтем. — Это конец! — Жопаня обернулась ко мне побелевшим лицом. — Зал весь от края до края — десять метров! Они снимут скальпы со всех топ-менеджеров «Ноартиса»! Будет международный скандал! «Опять переметнутся к конкурентам, суки, — подумала я. — Столько усилий впустую!» По команде медведи встали мордами к стене и задрали лапы, как арестованные. Дрессировщик достал щетку. — Сейчас причешемся, и можно идти. Из коридора торчали любопытные головы, прибывавшие с каждой минутой. Налегая кормой на дверь, Жопаня попыталась ее закрыть. Она пугала народ скальпами, но это только усиливало интерес. Видимо, каждая из голов была уверена, что подобная участь постигнет непременно ближнего. — Ты тоже иди, — сказала она мне севшим голосом. — Не дай бог! — Я тебя не брошу. Тем более это я придумала десятый пункт. Дрессировщик сосредоточенно чесал зверей. Опилки и шерсть летели в разные стороны.

133

— Боже! — стонала Жопаня. — Тут рядом кухня. Если шеф-повар это увидит, он обезглавит меня раньше медведей! — Готово! — Дрессировщик сунул щетку в сумочку на поясе. Мы с Жопаней переглянулись, одновременно сообразив, что зал на восьмом этаже и нам еще предстоит транспортировать медведей наверх в битком набитом служебном лифте. — Две «Белуги», — отрапортовал Эдуард. — Сначала ругалась со своим мужиком, а потом и вовсе выгнала. Просила еще третью бутылку, но, к счастью, вырубилась. Я заглянула в ресторан. «Гранит банк» безмятежно спал на стуле, склонив голову на грудь. Пока мы поднимали медведей, пугая до смерти горничных и официантов, пока стояли под дверью зала, ожидая предсмертных криков фармацевтов, я ее упустила. — Вот черт! Хотела ей номера показать! — Поздно. Она уже в другом измерении. Я пятнадцать минут пытаюсь ее вернуть в нашу действительность. Но бесполезно. — Эдуард брезгливо потряс мою медведицу за плечо. — Эй, мадемуазель! Просыпайтесь! Та оглушительно всхрапнула, и я чуть не описалась от неожиданности. — Ну и что будем делать?! — негодовал Эдуард. — Не в ресторане же оставлять на ночь! Меня вдруг осенило: — Идея! Уложим ее спать в номере. Это намного лучше, чем просто показать. Пусть испытает наши удобства на собственной шкуре. Эдуард окинул даму опытным взглядом работника мясного ресторана: — Тут килограмм сто двадцать. Не дотащим. — А что если погрузить на тележку для чемоданов? — И прямиком на кухню, — хохотнул Эдуард. — Завтра как раз банкет на двести персон. — Вы нам устроили настоящий праздник. — Сияющий президент «Ноартиса» тряс бледной Жопане руку. — Только, пожалуйста, попросите мишек напосле-

док обойти гостей и угостить их черной икрой вот из этой баночки. Жопаня дернулась, как от удара током, но устояла. Мы с Эдуардом тихонько прошли мимо, катя спящую на тележке банкиршу к номеру. Все-таки отель — это удивительное место работы. Чем только не приходится заниматься. То медведей транспортируешь, то пьяных директоров банка. Причем и с теми, и с другими можно попасть в нешуточный переплет. Нам оставалось совсем чуть-чуть, как вдруг показался генеральный. Он шагал сердитым циркулем, словно измеряя коридор, нам навстречу. — Быстро! Прячем ее сюда! Закатив тележку за дверь, мы приняли непринужденные позы. — Что здесь происходит?! — с ходу накинулся генеральный. — Кто пустил в отель опасных зверюг?! Я давал разрешение только на маленьких медвежат! Вы отвечаете за мероприятие?! — Господин Деллайтис, — начала я, с трепетом думая, что если он сейчас обернется, то увидит еще одну зверюгу, и тогда мне конец. — Дело в том, что… Но договорить я не успела. Из-за двери раздался жуткий всхрап. Не медля ни секунды, генеральный перемахнул через перила и бросился вниз по лестнице. Закончилось все хеппи-эндом. На следующий день я вежливо поинтересовалась у генерального, успел ли он вчера на важную встречу. И он с удовольствием принял эту версию. «Гранит банк», проспавшись, оценил по достоинству наш упругий матрас и бутылочку холодного шампанского. Вчера они подписали с нами контракт. «Ноартис», оставшись при своих скальпах, прислал благодарственное письмо, и Жопаню простили. А мне дали бонус и «лучшего сотрудника месяца». Всю неделю я висела на доске почета возле столовки, и голодные сотрудники в ожидании обеда плотоядно меня рассматривали. Завтра — среда. Моя очередь идти на «дело».

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

orlova

Фотодиректор «РП» Вита Буйвид продолжает демонстрировать феноменальную выдержку, справляясь который номер с ведением самой опасной — потому что самой алкогольной — рубрики журнала. Сейчас читателю предстоит узнать, откуда у Виты такая выдержка.

текст: вита буйвид

Вот всегда так: все про спорт и Лондон, а мне опять про алкоголь! Что я, хуже других, что ли? Я тоже хочу как все. Возвращалась я как-то из Лондона. Правда, не с Олимпиады. С выставки. Но это тоже, между прочим, серьезные нагрузки. И возвращалась я уставшая. И даже слегка раздраженная. Потому что я не понимала, выиграла я или проиграла. И попадается мне, как водится, странный попутчик. Индиец. Или индус? Не знаю, как правильно. Он меня сразу расцеловал. Ну так, приветственно. Не подумайте, ничего личного. Под это дело занял мое место у окна. У него была какая-то серьезная мотивация, сейчас не помню уже. Все это не располагало к общению, плюс странный запах. Не могу идентифицировать. Нет, не физиологический, может быть, специи какие-то? В любом случае, запах был чужой, незнакомый и очень раздражал. Акцент тоже. Чтобы

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

понять, нужно было не просто сосредоточиться, а сделать усилие. И взлет тоже не очень, сразу стало поврежденное в детстве ухо побаливать. А повреждено оно было на тренировках по прыжкам в воду (я тоже про спорт хочу писать!). Но индиец/индус был не совсем безнадежен. Он почувствовал, что что-то не так, нажал кнопку вызова стюардессы и попросил принести напитки. Его новая мотивация полностью исключала предыдущую, ту, которая позволила занять мое место у окна. Он и мне попросил принести выпить, мотивируя это тем, что ему будет неловко пить одному в моем присутствии. Он был невероятно мотивирован. По любому поводу. Но заказал он себе, о ужас, ликер куантро. Две порции. Я скромно попросила красного вина. Идея апельсинового ликера отбросила меня в детство, точнее, отрочество. Этот индус/индиец все же сильно действовал на мой мозг. Вспомнилась одна из самых

сильных с точки зрения эмоций детская история. Личная волшебная сказка с жутким концом. Официальный сказитель у нас в редакции уже есть, поэтому я только фабулу опишу. Как-то подарили моему отцу на день рождения бутылку бананового ликера. Для провинциального миллионника середины семидесятых это был королевский подарок. Без шуток. Хоть и родина Брежнева, а бананов у нас не было, а из импортного алкоголя — только болгарский «Слънчев бряг» да «Пщерна мечка». Бутылка была редкостной красоты, светилась желтым неоном. Следует добавить, что по телевизору в то время шел сериал про очень продвинутую шимпанзе Джуди, и я, что скрывать, мечтала ею стать. Бананы в моем сознании были возведены в ранг фетиша. И тут эта бутылка. У меня дух захватило. Отец, напротив, совершенно спокойно отвинтил пробку, налил в нее немного неоновой жидкости, понюхал,

134

борис смелов/фотосоюз

Бутылка отправилась в самый дальний угол отцовского мини-бара. Мини-бар тоже был со странностями.

135

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

иван галерт/фотосоюз

брезгливо поморщился и выпил. Пробку он завинчивал со словами «Для женщин и инвалидов». Бутылка отправилась в самый дальний угол отцовского минибара. Мини-бар тоже был со странностями. Жил он в кладовке. Видимо, генетическая память что-то такое нашептывала моему папе о винных погребах и не позволяла держать напитки в серванте. Весь следующий день я нервничала. И на первом уроке, и на втором, а больше всего на последнем. Домой пришла быстрее обычного и первым делом проследовала в кладовку, достала неоновую бутылку, налила банановый ликер в пробку и выпила. Знаете, что такое счастье? А я знаю. Это было оно. Про биохимию я тогда ничего не знала, про скорость всасывания алкоголя с глюкозой в голодный детский организм тоже, поэтому это было счастье чистое и незамутненное. Я почувствовала себя обезьянкой Джуди, получившей поощрительный банан. К сожалению, но скорее к счастью, рабочий график отца был стандартномедицинским, и дома он бывал значи-

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

тельно чаще, чем мне бы того хотелось. Придаться своей тайной страсти мне удавалось два, максимум три раза в неделю. Но даже при таком темпе через некоторое время я заметила, что осталось чуть меньше половины. Липкий страх заменил липкий ликер. Кроме того, приближалось Восьмое марта, и внутреннее чутье подсказывало мне, что красный день календаря может стать черным. И тут случилось чудо! Накануне праздника старшей сестре подарили шампунь. Не поверите — банановый! На следующий день я сидела перед двумя яркими желтыми бутылками и решала нравственную проблему. Сестру я, конечно, тоже побаивалась, все-таки тринадцать лет разницы не шутка. Но по сравнению с отцом в состоянии ярости это было сущей ерундой. Взвесив все шансы, я выбрала меньшее из двух зол. И стала постепенно добавлять банановый шампунь в банановый же ликер. Периодически пробуя смесь на вкус. Хорошо еще, что интуиция подсказала добавить туда водку. Все же я прирожденный художник, по цвету

расхождений не было. А вот по вкусу не очень удачно получилось. Знаете, почему я Восьмое марта не люблю? Потому что я пережила жуткий стресс. С самого утра родители собирались в гости. К Казимировне, папиной кузине. И оказалось, что он забыл на работе подарок. И туда было не попасть. Они с мамой весь день обсуждали альтернативные варианты. Вдруг мама вспомнила про ликер. Но отец даже вспылил: ты что, я же его открыл! Во время этой фразы я от счастья свалилась с температурой. Родители остались дома. Но я никак не могла забыть об этой бутылке. Она мучила меня. Отец, видимо, о ней совсем забыл, а я мучилась ужасно. Стала хуже учиться в школе, по ночам мне снились кошмары. Я все время жила в ожидании приговора. Но его не было даже со стороны сестры. Может быть, у меня способности к химии? Вспомнить бы, чем я ее шампунь разбавила. Но примерно через полгода опять случилось страшное. К папе пришел в гости его фронтовой друг. Мама была в командировке, далеко-

136

далеко. Сестры тоже не было. Я была совершенно беззащитна. Когда я увидела этого незнакомого человека у подъезда с бутылкой коньяка — я сразу поняла, что это к нам. И детская интуиция подсказала, что это не предел. Так и оказалось. Они не виделись много лет. Выпивали на кухне. Спорили, периодически переходили на шепот. Иногда отец ходил в кладовку. А я сидела в своей комнате и немела от страха. Пыталась делать уроки. Но я знала, что они дойдут до конца. До этой несъедобной бутылки. Зачем-то я надела на себя все колготки, гамаши и спортивные штаны. Хотя порки в нашей семье не практиковались, я была уверена, что за такое будут пороть. Иногда я пробиралась с фонариком в кладовку, чтобы оценить масштабы бедствия. Вскоре мой внутренний сейсмограф зашкалило: осталось всего две бутылки. Одна из них, которую я тоже любила, но только внешне, была от коньяка «Камю», матовая такая, совершенно непрозрачная и очень приятная на ощупь. В ней уже давно жила спиртовая настойка прополиса. Мама пыталась вылечить папину язву с помощью альтернативной медицины. Вторая — сами понимаете, с моим мыльно-банановым ликером. Как сейчас помню голос отца: «Толя, у нас дилемма». Мне повезло. Бывшие военные медики выбрали прополис. Точнее, спирт. Но везение не может быть вечным. Его там оказалось совсем мало. Грамм по сто, не больше. И развезло их от него так, что они решили отрезвить себя с помощью пары чашек кофе. А к кофе в приличных домах подают ликер. Эту фразу я тоже запомнила. Спас меня папин друг. Фразу «Что за мыльная гадость» он заткнул ироничным «Главное, приличия соблюдены». Когда отец отправился провожать друга, я вылила остатки в умывальник. От греха подальше. Впрочем, не так уж много там оставалось. Как умная и воспитанная девочка, оставила немножко на дне, алиби стопроцентное. Эта жуткая история всколыхнулась в моем сознании при виде куантро. Следует отметить, после этого детского

137

кошмара я с большим подозрением отношусь и к сладким напиткам, и к мужчинам, которые их употребляют. А такие встречаются. Так что индус не только не расположил меня к общению, а наоборот — неприязнь усилилась. Но он-то решил, что дело сделано, расслабился и поведал мне о сокровенном. О своей девушке. Не просто девушке — невесте. Из далекого Саратова. Интернетзнакомство. Он действительно собирался жениться на ней, а она при этом автоматически становилась верноподданной Соединенного Королевства. Но летел он не к ней, а по делам. В противоположную от Саратова сторону. С пересадкой в Москве. И попросил меня позвонить девушке в Саратов, рассказать ей, какой он прекрасный человек. Написал мне номер телефона на клочке бумаги, имя и слово «хэндс». Почему-то он был фанатом собственных рук, долго мне рассказывал о них, а я должна была все это переска-

кабинку, поднимает крышку унитаза и на самом видном месте видит листок с телефоном Раисы. Я же не проследила, я же ничего там не делала, в этой кабинке, просто смыла бумажку в сердцах, хоть и запрещено это, и все. Ну, такой протест. А вдруг она прилипла??? Попутчик вернулся на свое место какойто подавленный. Ну, сейчас-то я знаю про биохимию. Сброс глюкозы с уриной. А вдруг бумажку прилипшую увидел? Но, скорее всего, это моя личная реакция: ликер=угроза. Я занервничала. Самобичеванием занялась. Человек счастье хочет свое построить, а тут я со своей мизантропией... На всякий случай стала рыться в карманах сумки, а потом попросила его еще раз написать телефон Раисы. Мол, вечно все теряю, на всякий случай, не сочтите за труд. Он посмотрел на меня как-то устало, но телефон еще раз написал. В это время мы как раз заходили на посадку, и мое пострадавшее

К папе пришел в гости его фронтовой друг. Мама была в командировке, далеко-далеко. Сестры тоже не было. Я была совершенно беззащитна. зать неведомой Раисе. Имя девушки его возбуждало больше всего, а вот наличие великой русской реки Волги в Саратове пугало. Плавать индус не умел. Вплавь он, что ли, к невесте добираться планировал? Скрыться от этого потока индийского сознания не было никакой возможности, пришлось отправиться в туалет. Первым делом я злобно спустила записку с телефоном Раисы в унитаз. Но не тут-то было. На выходе из сортира меня ждал мой спутник. Он лучезарно улыбнулся мне, опять показал руки и закрылся в кабинке. Когда я вернулась на свое место, меня накрыло. Я представила страшную картину. Она выглядела следующим образом: индус/индиец входит в туалетную

от прыжков в воду ухо опять побаливало. Так я и не знаю, что там произошло, в туалете самолета Лондон—Москва. Обнаружение цинично сброшенного туда клочка бумаги или сброс глюкозы, повлекший за собой приступ усталости. Но мне было неловко. А неловкость лучше всего снимается алкоголем. Муж встретить меня не мог, выслал вместо себя беспилотный модуль. Им оказался фотограф Тимофей Изотов, который изредка фотографирует для нашего журнала. Без машины, разумеется. Он моментально оценил мою нравственную проблему, и мы выпили прямо в Домодедове. Потом еще по дороге. Потом дома. В час ночи мы позвонили Раисе.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

даниил баюшев

Поэт и филолог Кирилл Решетников (Шиш Брянский), уклоняясь от водоворота политизированных домыслов, клокочущих вокруг таинственного Натана Дубовицкого еще со времен его первого романа «Околоноля», внимательно, главу за главой, читал в «РП» его новейшее произведение — «Машинка и Велик, или Упрощение Дублина». В итоге получилась первая обстоятельная рецензия на свежий роман.

текст: кирилл решетников

Дебютный роман Натана Дубовицкого «Околоноля», опубликованный в 2009 году, вызвал специфическую, хотя и по-своему характерную для наших широт реакцию. Водоворот политизированных домыслов, загрохотавший вокруг авторского инкогнито, агрессивно блокировал возможность вменяемого прочтения. К тексту приклеили штамп «роман о коррупции»; медийные литераторы, работающие источниками бесперебойного звука, ударились в головоломные конспирологические интерпретации и предъявили автору невообразимые обвинения в плагиате; рукопожатные обозреватели, как и их оппоненты, увидели в романе скрытый политический смысл; примерные гуманитарии, окончившие советские вузы по специальности «порядочный человек с чистой совестью», гордо заявили, что роман читать не будут, чтобы не участвовать в затеянной темными силами провокационной игре.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Между тем «Околоноля» представлял собой фантасмагорическое резюме постперестроечной эпохи, а также, пожалуй, сатиру, хотя далеко не только политическую. Но вместе с тем — еще и лирическую исповедь, скорбную песнь о судьбе сорокалетних, для перипетий и курьезов которой вдруг нашлись какие-то на редкость верные определения. Все это, как и литературное качество романа, оказавшегося диковинной шкатулкой с языковыми самоцветами, оценили обычные, то есть не профессиональные и не медийные, читатели. Те, кого за ором вышеозначенных публичных оракулов тогда, в 2009-м, было еще практически не слышно. «Машинка и Велик» — шаг в том же направлении, что и «Околоноля», но одновременно — выход совсем в другие пространства. Захолустный город Константинопыль, представляющий собой босхиански утрированный собирательный образ русской провинции,

располагается на берегу Средиземного болота и обслуживает устрашающий химкомбинат, производящий серую колючую пыль. Здесь обитают отец-одиночка Глеб Дублин и его десятилетний сын по имени Велик. Глеб — математик, переселившийся сюда из Москвы, выдающийся ученый, характерным образом превратившийся в пьяницу-аутсайдера в силу катастрофических обстоятельств. В числе других жителей Константинопыля и его окрестностей — милицейский генерал Кривцов, его дочь Маша, она же Машинка, его жена, она же любовница Глеба, а также частный детектив Евгений Человечников, местная богачка Эльвира Сиропова и отец Абрам — баснословный поп-алкоголик, вместе с которым Глеб регулярно напивается. Где-то рядом обретается роковая милиционерша с непростой судьбой, а чуть поодаль курсируют теневые бизнесмены, матерые бандиты,

138

простые труженики и еще кое-какие фоновые фигуры. Но это красочное многолюдье, идеально подходящее для завязки пухлой провинциальной эпопеи в духе новых реалистов, — лишь одна половина здешней вселенной. Другая половина выглядит совсем иначе. В северных морях плавает величественный корабль — парусный ледокол, управляемый несравненным капитаном Арктикой. В его рубке установлены миллиарды мониторов, которые позволяют наблюдать в режиме реального времени за каждым жителем Земли. Арктика — как будто бы всего лишь вымышленный кумир мальчика Велика. Но именно потому, что Велик в него верит, капитан существует на самом деле и, более того, оказывается мистическим заступником за людей, советчиком самого Господа Бога. Капитана сопровождают странно знакомые нам люди и символические звери, а прямо по курсу высится Семисолнечный Скит — самая строгая на Земле монашеская обитель, где живут семь скитеров — самые аскетичные на свете иноки. Два мира — уныло-провинциальный и блистательносверхчеловеческий (в котором, однако, тоже бывают свои неувязки и конфликты) — запросто встречаются и взаимодействуют друг с другом. Заурядная российская история об офшорном бизнесе оборачивается горестным эпосом о похищении детей, а тот, в свою очередь, — удивительной притчей о жалости, выборе, вере, Боге и Провидении. Участь персонажей решается на двух уровнях — бытовом и сказочном. Цепь событий на первый взгляд причудлива, но в глазах мало-мальски внимательного читателя она предстает ясной и логичной. Здесь все к месту, и ни один элемент действия при ближайшем рассмотрении нельзя назвать случайным. Свои архиважные и безальтернативные роли исполняют самые неожиданные фигуры, будь то помогающие героям усмиренные бесы, восставшие из мертвых моряки «Курска» или простой русский мент, вдруг обнаруживающий в себе иную индивидуальность. При этом «сделанность» сюжета совершенно не видна, и он

139

непредсказуем; главный вопрос нервно пульсирует в отсутствие ответа вплоть до последних страниц. Въедливые интерпретаторы обязательно начнут — да и уже, собственно, начали — выискивать в романе месседж, соответствующий их картине мира, нащупывать ожидаемое злободневное ядро. В самом деле, о чем это? О безнадежности отечественного предпринимательства? О российском воровстве? О милицейском беспределе? О пропасти, отделяющей русскую провинцию от остального мира? О неизбывной тоске, поселяющейся в сердце обитателя здешних мест с раннего детства? Да, отчасти и об этом тоже (хотя Дубовицкий — и это принципиально важно — отнюдь не из тех, кто ставит крест на многострадальном Отечестве). Но тот, кто ограничится тем или иным вариантом подобного перечня, упустит главное. Эта проза — о блеске и нищете бытия, о его грозных и вместе с тем, по сути, гомерически

в принципе, часто следует неопределенность авторского посыла, причем далеко не всегда преднамеренная: ни серьезность, ни юмор не действуют в полную силу. Однако в «Машинке и Велике» происходит нечто обратное: оба модуса работают параллельно, усиливая друг друга. Симпатичные начитанные черти, несущие героев на полюс, — одновременно и забавные литературные гомункулусы, и живые участники человеческой судьбы. В итоге создается роман-мистерия, где комический взгляд на вещи стремительно оборачивается космическим, а противоположности составляют безоговорочное единство. Детективная интрига, приводящая в движение сюжет, намертво спаяна с религиозной рефлексией, а гротеск и довольно рискованный юмор — с искренним лирическим посланием. Старые и новые русские образы, кружащиеся в разноцветном хороводе, обретают убедительность 3D-кадра, оставаясь при

Эта проза — о блеске и нищете бытия, о его грозных и вместе с тем, по сути, гомерически смешных винтиках и пружинах. смешных винтиках и пружинах. Пробуя достучаться до небес и до ада, стоически глотая слезы и отчаянно улыбаясь, автор изображает чудесную и страшную реальность, которая, как у русских символистов, то и дело оказывается больше себя самой. Гротескные оборотни Пелевина, метафизические люди Мамлеева и ушедшие из социума чудаки Иличевского сходятся вместе, чтобы сыграть никогда еще не ставившуюся богочеловеческую трагикомедию. Дубовицкий все время балансирует на грани глубочайшей серьезности и изощренной литературной клоунады. Это отражается в самом языке, парадоксально сочетающем сугубо игровые перлы с проникновенной пассионарной поэзией. Из такой двойственности,

этом первозданно утрированными и диспропорциональными, как на иконе или детском рисунке. Идея спасения, которая оказывается здесь ключевой, видится сразу в нескольких ракурсах: метафизическом, этическом, психоделическом, социальном. А жизнь алхимически претворяется в миф, намекая тем самым на возможность обратного превращения. Дубовицкий, собственно говоря, написал новейший русский роман о главном, очевидным образом конкурирующий со всей топовой русской прозой как минимум последних десяти лет. В этом, на самом деле, нет ничего невероятного; не существует закона, по которому такие тексты могут писать лишь прижизненно канонизированные гуру.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

текст: александра назарова рисунки: ляля ваганова

Может быть, кто-то забыл, что рассказ «Лестница» был в шорт-листе экспедиции «Русского пионера» по поиску новых писателей рассказа. Кто другой, может, и посчитал бы, что юной Саше Назаровой хватит и упоминания в значительном литературном иллюстрированном журнале. Но «РП» ничего на ветер не бросает, рачительно относится к тому, что далось большим, но увлекательным трудом. В общем, скорее всего, это первая публикация нового писателя в центральном журнале. Другими словами, событие.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

140

141

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

1 — И мы такие идем по коридору, а везде пусто. И тут такой… парень… мужчина… в общем, лохматый такой из-за угла. Говорит: «Девушки, — послышался голос Бандераса, скрещенный с Конфуцием, — вы знаете, куда попали? Это — ВГИК». То есть да ладно?! А мы думали, тут шоколадки продают! «Это ВГИК. Место, где не бывает света». — Тут Банфуций сфальшивил до Альбуса Дамблдора. Что-то подсказывало мне, что история очередного Элиного поступления превратится в очередной же роман — почти курортный, потому что фонтаны вполне заменяют пляж. Ботанический сад, скрипач в метро, горячие сосиски, Арбат, дней семь — как раз пока идут экзамены. Это давно уже не мечта о кино, это способ отдыхать. А у меня все, здравствуйте, традиционно. В правой руке — дом на колесах. В левой — четыре сумки, которых вообще-то была одна, но на отдыхе они имеют свойство размножаться. Самый ценный сувенир в них — копченая рыба, которую так настойчиво предлагали на каждой станции по пути от Петрозаводска, что я решила-таки угостить родных, и даже просветили соседи, что не надо рыбу на ночь в пакет — задохнется, и ночью купе наполнял тонкий аромат рыбы, которая вчера плавала. У меня в сандалиях прибрежная крупа Онежского озера, на теле следы страстных карельских вампиров, в иных регионах известных как комары, на голове позавчерашняя косичка. Между ухом и плечом мобильный с голосом Эли, а это значит — с любым голосом Земли, какой только, ей кажется, подходит к случаю. В глазах сплошной поток машин пересекает белое — зеленое — черное — зеленое — белое. А в целом так рада и довольна, что могла бы здесь и сейчас вам ламбаду, если б для этого не надо было руки прочь, и чемодан все же тошнит моей одеждой, рыба уплывает на проезжую часть под колеса автобуса. К тому же мне — зеленый человечек. — Бу-утылка кефира, полбатона. Бутылка кефира, полбатона. А я сегодня до-ома, А я сегодня до-ома, А я сегодня дома один. Это мы так с Элей переходим дорогу, перевозим нашу рыбу, припеваючи. Тем более у меня эта песня еще с ночи крутится, знаете под стук колес «бу-уты-ылка кефира, полбатона…». В том же ритме навстречу липы и фонари. У четвертой липы Эля распрощалась со своим Бандерасом, который — вот неожиданность! — играл Конфуция посредственно. У пятой я распрощалась с ней, пообещав перезвонить вечером, мобильный шлепнулся на голову рыбе. У шестой — поворот к дому. Небесная лампа поджаривала двух старушек на лавочке, одну кошку и двух автомобилистов — во дворе ничего не меняется. — Оранжевое настрое-е-е-е-енье… Лопатками в дверь, руки пока будут вешалкой, переправляем чемодан на другой берег, осторожно: крутой порог, такое ощущенье, что в теньке чемодан расслабляется и тяжелеет. — Ядрен батон! Уснули, что ли, сволочи?!

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Судя по всему, говорил лифт. Тембром щуплого щетинистого дядьки, у которого на завтрак соточка и семечки. Откуда знаю? Так, ассоциации. Лампа в потолке была безжизненным стеклом, и только улица высвечивала клавиши ступенек. До, ре, ми, фа, соль, первый этаж. Набитое брюхо лифта тряслось и ругалось. Не верить ассоциациям: щуплый, а бьет вон как громко. — Свет хотя бы дайте, с…и! Угу. Сегодня электричества не будет. У нас так всегда — если уж отключили, то часов на шесть крепитесь. В других районах не так, наверно, но меня всегда учили не зариться на других. — Эй! Все будет хорошо, не волнуйтесь. — Чего? Ты кто? Даже без клаустрофобии застрять в грузовом в полной темноте — наверное, на смерть похоже. — Хорошо, говорю, все будет. Точно. — Пошла ты! И пойду. У меня-то точно все хорошо: чемодан, четыре сумки, взглядом томной коровы врезаюсь в лестницу. Мне — на шестнадцатый.

У каждого, наверно, есть мелкие странные привычки, которые появляются, когда никого рядом нет. Я, например, издаю звуки: курсовые работы — это тихий-тихий вой, дописала-таки — звук пробки из бутылки, радость — можно поурчать; когда мне сообщили, что после крещения двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю со мной будет ангел, жутко сконфузилась. Так что для бедной бабушки это выглядело так: пару пролетов назад кровожадное рычание. Приближалось неуклонно и неумолимо и как-то там еще, бухая, шурша, потом — зловещей тенью по перилам, потом уже за поворотом, а потом — извиняюсь — показалась моя пятая точка, потому что каждый этаж я меняла позу, и дом на колесах кривил меня то влево, то вправо, то назад, а теперь вот вперед каракатицей. — Фу-у-у, — издали мы дружно. И я, в очередной раз перестраиваясь, увидела ее. На голове как будто поздний одуванчик, казалось, любой порыв ветра сдует этот белый тонкий пух вместе с заколкой и оставит голый шарик в точечках. Платье старше меня и намного, в фиалках, гвоздиках и катышках. Но главное — она сидела на полу, раскинув в стороны ноги в каких-то круглых, крупных, будто клоунских туфлях. — Вам плохо?! Я грохнула все свое на пол, зашуршала за телефоном. — Не-е, милая. Отдыхаю просто. Спиной к стене, в руках у нее трость указывала на меня. — А-а-а-а… Может, все-таки «скорую»? — Хех. А она, «скорая»-то, что ж, поможет… вскарабкаться? — Слабый жест рукой вверх. Кожа на руке, как зыбь на озере. Стою с открытым ртом, ходячий насос для воздуха.

142

...Он сидит в дурацких шортах и с гитарой, на подоконнике. На колене пластырь, веснушек нет, но растрепанность и правда редкая. Окно настежь, и воздух, казалось, тоже танцует ламбаду. А голуби мимо, глядят как на дурака. Рядом с пластырем — Lipton, холодный, зеленый, мой любимый…

вы слышали как безапелляционно, заявила, что не доверяет Мурку никому! И с упорством альпиниста в эту лестницу. Сначала тростью по ступеньке — на тебе! Потом сама, рукою намертво в перила. А рядом я, мобильный чуть ли не в зубах, в одном глазу ноль, в другом три — ничего, залезут. И не порычишь уже, только пыхтишь косолапым. Этаж — всегда остановка. Теперь мы знаем, что зовут нас Вера Михайловна и Марина и что одна из нас чуть только из Карелии, а вторая в год, когда мне было три, похоронила мужа. Конечно, до того мы друг о друге не подозревали. Согласились: соседний этаж — другая планета.

— Доктор-то сюда… и сам не влезет. — Мда, вы правы. Тут только пожарных. То ли смех, то ли кашель выходит из бабушки, полусмешокполуфырканье — из меня. — Да зачем же вы вообще полезли?! Надо было подождать! Когда… Лифт особо звучно вздрогнул. Шахта дышала натужно, скрипела, и все это всегда было слышно на каждом этаже. Как он там, застрявший? — У меня кошка дома не кормлена, Муронька. А я одна живу, голова уж дырявая, не купила ей… Вот сходила в магазин. И это ее повод?! — А то пока они там наладят… Я думаю, уж быстрей сама, с передышечками. Наверно, просто ей не высоко. — А вам на какой? — Затащив багаж на ее пол, опускаюсь на корточки. — Высоко-о-о, — пропела бабушка, как будто мечтательно катя глаза к потолку. — На последний.

И вот мы идем, если это можно так назвать, и к своему стыду я не могу придумать, что же делать с этой бабушкой, что вообще я должна делать: заставить ее остановиться на каком-то этаже у кого-то в гостях, а самой пойти кормить ее кошку? Но она, если б

143

— Бу-утылка кефира, полбатона. Бутылка кефира, полбатона. А я сегодня до-ома, А я сегодня до-ома, А я сегодня дома один. Что? Да как вы могли подумать, что в моем положении можно петь? Это двумя пролетами выше, так недостижимо высоко, что пока дойдем, уже будет вечер. Чей-то как будто навсегда недоломавшийся голос кажется веснушчатым и растрепанным, но я уже решила не верить ассоциациям. Все равно никогда не узнаю чей. — Молодежь. Гитара. А у нас все в основном на гармошке считалось самое… такое. — С утра я почитаю газету, А вечером сгоняю в кино. А в общем, все равно-о, А в общем, все равно-о. Пылинки танцевали в этом ритме. Крупицы с онежского берега катались в сандалиях в том же. Мобильный и рыба, наверно, ламбаду, пока никто не видит. А мы вползаем на очередной этаж, дышим, как храпим. Чувствую себя копченой рыбой. — Оранжевое настрое-е-е-е-енье… Он сидит в дурацких шортах и с гитарой, на подоконнике. На колене пластырь, веснушек нет, но растрепанность и правда редкая. Окно настежь, и воздух, казалось, тоже танцует ламбаду. А голуби мимо, глядят как на дурака. Рядом с пластырем — Lipton, холодный, зеленый, мой любимый. — Ой! Здрасте, — вскочил. — Вы чего? И хором: «Отключили электричество», — мы утвердительно, он вспоминая. — И тебе здравствуй, милый. Глаза с компакт-диск, прокатились по дому на колесах. — А вы чего ж не дождались, когда включат?! — Так разве дождешься? — И Вера Михайловна охотно объясняет почему. А вот чего же я, такая умная, не дождалась — действительно вопрос. Залезла бы на лавочку, достала полотенце, загорала б целый день. Пошла бы в гости к Эле. Один ее нерусский друг счи-

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

тал, что, мол, у нас, у русских, вечно надевают брюки через голову, мы до первой пены у рта доказывали, что нет, это не так… — Слушайте, хотите — заходите ко мне: там подождете. А я сбегаю покормлю вашу Мурку. В результате: Мы снова идем на рекорд покорения лестницы. Мой чемоданище везет Денис из триста второй квартиры. И хотя мы убеждали Веру Михайловну, что его идея самая правильная, она заявила, что старая и, уж наверно, лучше знает жизнь и что правильно, что неправильно, и что никто не заставляет нас идти, если мы не хотим, и что она без нас разберется, уж сколько лет, слава богу, живет одна-одинешенька, и внукам на нее плевать, и пенсионному отделу, и районной поликлинике, а Мурка там одна умирает с голоду, и ждать, пока какие-то… какие-то в очередной раз сладят с электричеством, — это фашизм, и вообще она, быть может, не дождется, потому как может умереть в любой момент! Идем. Ступенька в ступеньку. А бабка тоже не без странностей.

...Домовые превращаются в зверей, — говорит она. — И в предметы. Я, хехе, раньше это… верила. Еще говорили, что души умерших собачек и кошек тож домовыми становятся…

— Я умер, да?! В аду, да?! А где, с...а, черти?! Лифт бился о стены, и я почти уже уверена, что в нем не щупленький, а оперный певец. — Пожалуйста, успокойтесь! Глажу бесполезную теперь дверь лифта, как будто шахта даст это почувствовать застрявшему. Денис — ладони рупором к щели в той же двери. Кричим на весь подъезд что-то о том, что все прекрасно или, по крайней мере, все наладится. Вера Михайловна охает, ахает, эхает, срастаясь с перилами, и глаза испуганным животным бьются в сетях из морщин. Такое ощущенье, что подъезд пуст. Да, у нас двери, а за ними еще двери, и обычно я тоже не слышу, что происходит на лестнице. Но, например, на этом этаже неужели не слышат крики? — Я им, б…ь, успокоюсь! Я… Кто мне жизнь мою вернет?!

— А знаете, мультик был такой, назывался «Дверь». — Стена, к которой прислоняемся, прохладная, и мой голос, обычно как летний песок, тоже холодеет, впрочем, из шершавого он становится мягким, почему-то так бывает, только когда устаю. — Представляете, есть дом. В нем дверь не открывается. Вообще. И люди пользуются кто чем: кто водосточной трубой, кто корзину, как лифт, на улицу, кто воздушные шары. У них там еще свадьба, и невеста никак спуститься не может. Только есть бородатый старик и его кошка, они проходят прямо сквозь дверь. Однажды это кто-то видит, подбегает, у него получается открыть. Но ни старика, ни кошки. Видимо, это духи той самой двери. Ну и в конце, когда дверь открыта, никто ее даже не видит. То есть пользуются все кто чем привык.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

— Любопытно. — Да. Еще была такая книга. Я пью его чай, и бутылка почти что уже перешла в мое пользованье. Что-то урчит в черной трубе, которая поднимается вместе с нами, только без всяких лестниц, напрямик. Подозрительно тихо в шахте лифта. Вера Михайловна смотрит на трубы так, словно эти два факта связаны, а она имеет к ним отношение. — Домовые превращаются в зверей, — говорит она. — И в предметы. Я, хе-хе, раньше это… верила. Еще говорили, что души умерших собачек и кошек тож домовыми становятся. — А у нашего дома, как думаете, был бы один домовой, такой здоровый, или свой в каждой квартире? Э-э-эй, домовые подъезда! — окающим мужичьим голосом, тоже мне вторая Эля. Денис стучит по батарее: — Собирайтесь-ка, дело есть! — А чего так — был? Мож, он и щас есть. Пух белой прядью занавесил Вере Михайловне один глаз, она снова косилась на трубу. Смотря на нее тогда, я думала: вылитая домовиха. Переглянувшись с Денисом, который до этого хитро смотрел на нее же, поняла: он думал ту же мысль.

— Сколько?! Десять дней, и такой чемодан?! У тебя там складной холодильник с прицепом?!

144

145

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

— Что-то я не пойму, кто тут взялся мне помогать? И вроде даже добровольно… У нас самый обычный подъезд, зеленые стены, кое-где на них надписи. Знаете сказку «Репка»: внучка за бабку, бабка за дедку? — Давайте считать, что занимаемся легкой атлетикой. Казалось, мимо шли часы, шли ступеньки, шли годы, века, а весь мир превращался в подъездную лестницу. Бесконечную пыльную лестницу к дому, на которой изредка кто-то тебе оставлял следы — газеты, пустые бутылки и бывшие семечки, то есть оставлял, конечно, не тебе, но так казалось, что это затем, чтобы знали: по ней еще ходят и даже, возможно, приходят, куда хотели. Вот и мы сидим и едим мою рыбу. Запиваем Денискиным чаем. Когда хотела плюхнуться не на пакет, Вера Михайловна трогательно оборала меня: не садись, простудишься. — Той зимой мы в подвале от немцев прятались. Братик мой Ванька заболел и не выжил. А я тоже того… застыла, а потом еще натаскалась тяжестей… И, ну ты понимаешь, детей я иметь не могла. У нас с Пашей был Саня, от первого брака ему остался. У него щас семья, свои заботы, да. Потом здесь, на каком-то этаже из семнадцати, в каком-то доме из бесконечного числа, закрыв глаза, можно было услышать взрывы.

Через десять минут мы решились на следующий переход через Альпы. Тем временем в лифте орали, да так, что, казалось, дождит побелкой с потолка: — Раскудрявый, клен зеленый, лист резной! Здравствуй, парень, мой хороший, мой родной! Эй, чего замолчали-то?!

Я думала, последней волей Дениса в этом мире будет — ткнуться носом в горизонтальную поверхность, будь она стол или коврик под дверью. Думала, другим человеком становятся, прыгнув с парашютом, побрившись наголо, покорив Эверест, а не прогулявшись с соседями по лестнице. Думала, божий одуванчик по имени Вера Михайловна, который еще себя называл «Бабушка, которая живет на крыше», убьет в объятьях свою Мурку. А она, лишь потрепав за ухом «Мурочка, соскучилась», совсем как нам «Ну что, ребятки? А теперь ко мне на чай», пружинистым шагом на кухню. И Денис такой, как если б я его встретила где-нибудь на Арбате с хот-догом в руке и оранжевым настроеньем.

— Вчера я первый раз застрял в лифтЕ — Отличная возможность поговорить с собой. Тут свет погас, и я остался в полной темноте. Поковыряюсь в своей душе часок-другой. Но ночь на исходе, а лифт так и не пошел, И вот я, сидя на полу, пою свой рок-н-ролл. Рок-н-ролл этой ночи у-у-у-у-у! Рок-н-ролл этой ночи у-у-у-у-у! Я думал будет хорошо-о… А вышло не очень… — Кстати, тот, в лифте, он ведь молчит? Мне страшно. Надо еще поговорить с ним. — А что ты сделаешь? — Денис доигрывал последний проигрыш. — Хорошие у вас песни, ребятки, веселые. А я тебя, Дениска, кажись, даже видела во дворе. Играл на лавочке, компания еще была, тебя, Мариш, там не было? — Не. Мои компании все не здесь почему-то. — Да, когда играешь, всегда душа компании. — Так, я знаю. Надо что-то такое, что знает, так сказать, весь коллектив. Ну-у… На гитаре это странно, наверно, будет. Но попробуем. Как-то летом на рассвете заглянул в соседний сад. Там смуглянка-молдаванка собирает виноград. Я краснею, я бледнею, захотелось вдруг сказать: «Станем над рекою зорьки летние встречать!»

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

...Казалось, мимо шли часы, шли ступеньки, шли годы, века, а весь мир превращался в подъездную лестницу. Бесконечную пыльную лестницу к дому, на которой изредка кто-то тебе оставлял следы — газеты, пустые бутылки и бывшие семечки, то есть оставлял, конечно, не тебе, но так казалось, что это затем, чтобы знали: по ней еще ходят и даже, возможно, приходят, куда хотели… 146

Да и у меня в ногах гуляет ветер, как в трубе, а не кровяные бури, как думала. Что-то в этом есть — хотя нет-нет, не разувайтесь, голой ступней на цветастый половичок, и тогда, хлопоча и хлопая старыми веками, старыми дверцами, тебе достанут пару таких гномьих, матерчатых, остроносых, с вышивкой, бахил, что беспричинная улыбка и тоже погладишь Мурку. А еще в таких квартирах мне мерещится запах ковров на стенах, даже если нет никаких ковров. Их нет и впрямь, но мы выдыхаем «Ух ты!» от того, что есть. Цветные маковки, крендели, бублики в коричневой лавочке, красные шелковые купцы, зеленые бояре, желтый с золотистым круг над этим всем закрывает марлевое облако. Еще есть портрет Мурки, пятна черные на белом один в один, только усы длиннее и улыбается. Из синих и голубых кусочков, в разной степени вылинявших, — гжелевый сервиз. На этих панно ни единой нитки, кроме облака, вместо стежков — еле-еле заметные точки. — А, это вас интересует… Ну, это выжигание по ткани, — таким тоном, словно покупает колбасу. Потом она показывает нам странный столик, стеклянный, с лампочкой внутри. И ее аппарат, древний, весь в клейкой ленте. Просто коробка, у нее, как на поводке, на проводе — ручка со стержнем-иглой. Говорит: раскаляется, плавит ткань, можно резать и точками приплавлять друг к другу. Потом мы пьем чай, и что бы я с Денисом ни тараторили, она не понимает, что такого особенного.

Из-под лавок, из-под деревьев, из-под машин выползли тени, встали в полный рост и сделались вечером. В доме напротив, теперь серо-синем, как джинсы, с окнами-блестками, ругались собаки. — Луна появилась и лезет настырно все выше и выше. Сейчас со всей мочи завою с тоски… Никто не услышит. Ой-ё-о-о Ой-ё-о-о Ой-ё-о Никто не услышит! Это вечер другого дня, и мы с Денисом сидим на подоконнике, на котором сидел он тогда, и пугаем голубей своими ойями, а еще моей никудышной игрой на гитаре. Зато я теперь выжигаю по ткани, и это у меня вполне получается. Если б только еще электричество не вырубали посреди работы! Впрочем, мы тогда идем пить чай. Папа шутит, что надо, мол, люк пробивать между нашей квартирой и Веры Михайловны. — Дэн, слушай, хватит уже эту грустную песню! — Есть, сэр! Бу-утылка кефира, полбатона, Бутылка кефира, полбатона. А я сегодня до-ома, А я сегодня до-ома, А я сегодня дома один.

147

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

Как всегда — разнообразие мнений, схватка оценок, буйство суждений. Читатели, блогеры высказываются о текстах и колумнистах «РП». А «РП» публикует самые яркие (на взгляд редакции) высказывания. Есть контакт! @russianproject у нас есть русская служба новостей, российское телевидение, журнал русский пионер, но мы нигде не слышим голоса русского человека. @PhParade Кто-нибудь уже читал журнал «Русский пионер»? Стоит читать?

@pronkofm В. Сурков написал новый роман? В «Русском пионере» вышла новая работа Натана Дубовицкого: Машинка и Велик, или Упрощение Дублина. Сурков???

@s_shkludov Все книжные завалены «Русским пионером» с новым романом Владислава Суркова по 500 рублей копия. @ivandmitryevich купил сегодня Русский Пионер, а там последняя глава «Машинки.....». История про Капитана закончилась адски :)

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

http://shot-consulting.ru Ааааааааа!!!!! Мене тепер ненавидять чоловіки !!!!!!!!!!!!!!!! Дуже сильно !!!!!!!)))) Написала в РуссПіонер текст про хороші манери під час залицяння — і огребла від юзерів по повній програмі! Мужики просто в сказі, особливо хтось під ніком Сергій Володимирович (потік свідомості): «Для типу жінок, до якого Ви належите, існують постулати — все що Ви робите (говорите, пишіть, курите, їсте, мозок мужикам, включаючи головного редактора порталу, е*ете) — все, сука, сексуально, а все що робить мужик (державою керує, на кордоні служить, в пожежі горить, біля верстата стоїть) — все, асексуальність. Ваш ідеал чоловіка повинен відразу, не розстібаючи калитку, віддавати гаманець (будинок, машину, своє життя і т.д.) і мовчазно тікати. І тільки

148

це його, недбайливе бидло, може врятувати від критики такої великосвітської дами як Ви. Честь маю…» І ще прекрасне: «Хочеться» чесно попередити «Аріну, що жінка з сигаретою — в будь-якій позі несексуально». (Це фотка на блозі там) І ось, власне, джерело роздратування.

Олег Мишин Андрей Васильев хорошо пишет.

Кира Аристархова Кстати про рекламу алкоголя в СМИ эт я рада, потому что в @ruspioner_ru много её было как-то...

Антоша Капитоша Зато теперь журнал закроют за нерентабельностью.

рисунки: анна всесвятская

Блог Елены Рыковцевой Если конкретнее, то в Barvikha Luxury Village. Мы поехали туда с подругой Светкой. Cроду не были в этой Barvikhe и очень боялись пропустить поворот. Но все оказалось просто: сразу после того, как заканчивалась деревня Барвиха, начиналась Barvikha. Разница между этими деревнями в том, что если в Барвихе еще можно встретить какую-то живность в виде, допустим, новых русских чиновников или даже бедных коренных барвиховцев, то в этой самой Luxury Village единственными живыми существами были гости журнала «Русский Пионер». Некоторые из них начинали сходу фотографироваться на фоне строгих витрин и аккуратных фонтанов пустынного торгового комплекса, из чего я сделала вывод, что главный редактор журнала «Русский пионер» Андрей Колесников, при всех признаках пристрастия к гламуру, продолжает общаться с неиспорченной публикой.

149

Павел Вардишвили День рождения отмечают не то чтобы совсем на свежем воздухе, а в лобби Barvikha Luxury & Spa Hotel, переходящем в окруженную соснами веранду. В такой неспокойный для отечественной прессы момент за здравие «Пионера» поднимают коктейли с коньяком Martell Андрей Макаревич, Андрей Фомин, Юлия Бордовских, Марк Гарбер, Николай Усков, чета Ремчуковых и другие представители бизнес-артистической среды. Многие запрещают себя фотографировать даже на «мыльницу». Кажется, если Рудольф (фотограф — прим. ав.) выйдет сегод-

ня отсюда целым, ему очень повезет. Под блинчики с уткой гадаем, когда писатель Дмитрий Быков отойдет от кормушки. Многие из присутствующих не помнят, когда в последний раз брали журнал-виновник в руки, а все происходящее на сцене напоминает капустник: что-то подобное делают участники передачи «Театр + ТВ» на телеканале «Россия». Исключительно про «своих» и для «своих». Кульминацией тусовки для меня становится исполнение еврейским хором песни «Let My People Go». Под нее приезжает «доводить» вечер Ксения Анатольевна. Когда наконец доходит до «Гражданина поэта», мы с Рудольфом теряем нить происходящего. Его смысл доступен лишь избранным. Остальные либо давно ушли, либо сплетничают на веранде. Поскольку ни к первому, ни ко второму кругу себя отнести не хочется, с чувством выполненного долга и свежим воздухом в легких отправляемся обратно в Москву.

Konstantin Grigoriev В Холидее продают журнал Русский Пионер, я удивлен честно говоря.

matv2hoda Рифлекшын. Качусь я вчера на велике не спеша. А навстречу мне мужик. Издалека меня заприметил, улыбается, руками машет. Подъезжаю поближе, а он мне и говорит: «девушка, я тоже хочу покататься, дайте телефончик!» «На телефоне, — отвечаю, — далеко не укатишься». И покатила себе дальше, довольная. Впереди тучи перекатывались, сзади — синее небо, кругом город и деревья зелёные. И было мне хорошо и радостно. Сегодня вот печаль. Еду на историческую родину завтра — в Бразилию, где так много диких обезьян на Украину. Провела сегодня планерку, накормила всех собственноручно сделанными минипиццами или как их там. Прикупила шмотья. Встретилась с Максом, отдала ему журнал «Пионер». Точнее «Русский пионер». А он мне — штопор, которым мы винище открывали у него дома. Хорошие люди, в общем, и позитивные события. И поездка впереди. А на меня така печаль накатила вдруг. И непонятно с чего. Может что-нибудь богоугодное сделать? Допустим купить и послать Ваенгу Ваенге словарь Ожегова? Или Отжигова хотя б. русский пионер №6(30). сентябрь 2012

ГДЕ

КУПИТЬ ЖУРНАЛ Москва: • Сеть мини-маркетов на АЗС ВР • Супермаркеты: «Азбука вкуса», «Алые паруса», «Бахетле», «Глобус Гурмэ» • Торговые центры: ГУМ, «Крестовский», «Стокманн», «Цветной» • Книжные магазины: «Московский Дом Книги» на Новом Арбате и Ленинском пр-те, ТД «Книги «Москва»», «Республика», «Фаланстер» • Магазины прессы «Наша пресса» в а/п Шереметьево • Галереи: «Люмьер», «ФотоЛофт»

Санкт-Петербург: • Сеть мини-маркетов на АЗС ТНК-ВР •С упермаркеты: «Александровский», «Глобус Гурмэ», «Лэнд», «Окей», «Призма», «Ренлунд», «Супер-Бабилон», «Лента» • Книжные магазины: «Буквоед» • Магазины прессы: «1-я полоса», «Нева-Пресс»

Регионы РФ: Книжные магазины, супермаркеты, магазины и киоски прессы в городах: Барнаул, Волгоград, Горно-Алтайск, Екатеринбург, Казань, Калининград, Кемерово, Красноярск, Новокузнецк, Новосибирск, Омск, Пермь, Саратов, Томск, Тюмень А также: Магазины и киоски прессы в Латвии, Эстонии и Казахстане

НА ЭЛЕКТРОННУЮ ВЕРСИЮ www.imobilco.ru — «Аймобилко», крупнейший российский интернет-магазин по продаже лицензионного медиаконтента. www.ruspioner.ru — раздел «Журнальный киоск». http://www.parkreader.ru/ — «Паркридер.Ру», универсальный сервис для чтения газет и журналов. http://www.yourpress.ru — «Ваша пресса», электронные версии газет и журналов. http://ru.zinio.com — Zinio.com, международный цифровой журнальный киоск.

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

150

Закрывается номер про гордость, и скоро минут торжества по поводу победы над французами… Так неужели больше нечем нам гордиться?! Вот календарик памятных дат, по мере углуб ления: 963 год. Русы победили сарацин в Сицилии и Сирии и покорили Крит. 907 год. Русский князь Олег взял Константинополь. 152 год. Готер, сын шведского короля Готброда, погиб в сраже нии с Боем, сыном русской княжны Рынды. 1102 год до н.э. Славянский богатырь Сварог пропахал Змиевы валы. 2953 год до н.э. Русские изобрели колесо. 3012 год до н.э. Рождение славянского обряда «Колосок». 5013 год до н.э. Русский бог Солнца Яр победил Змею. 9427 год до н.э. Славяне-арии-атланты пришли в Египет и стали прародителями фараонов. 21013 год до н.э. Славяне из Курса создали флейту. 28007 год до н.э. Проторусы из Сунгиря познали сверление. 37993 год до н.э. Прилетел на Землю бог Перун и поведал сла вянам о грядущем. 78002 год до н.э. У мужчин-славян произошла мутация М168. 158017 год до н.э. У женщин-славянок произошла мутация М168. Отмечаем, празднуем, ура!

тимофей изотов

Игорь Мартынов

151

русский пионер №6(30). сентябрь 2012

№6(30). сентябрь 2012

выходит с февраля 2008 года Главный редактор Андрей Колесников Шеф-редактор Игорь Мартынов Заместитель главного редактора по работе с vip-авторами Помощник главного редактора Олег Осипов Специальный корреспондент Николай Фохт Ответственный секретарь Елена Юрьева Арт-директор Павел Павлик Заместитель арт-директора Варвара Полякова Фотодиректор Вита Буйвид Бильд-редактор Ксения Жихарева Цветоделение Снежанна Сухоцкая Препресс Андрей Коробко Верстка Александр Карманов Корректор Мария Киранова Менеджер по печати Валерий Архипов Ассистент редакции Ольга Дерунова

Анна Николаева

Генеральный директор Глеб Дунаевский Директор по маркетингу Анастасия Прохорова Заместитель генерального директора по рекламе Наталья Кильдишева Заместитель руководителя по рекламе Анна Матвеева Заместитель генерального директора по развитию Елена Резникова Директор по дистрибуции Анна Бочкова Оптово-розничное распространение ЗАО «МДП «МААРТ» Тел. (495) 744-55-12, www.maart.ru, inform@maart.ru Редакция: 119072, Москва, Берсеневская наб., д. 8, стр. 1, телефон +7 (495) 504 17 17 Электронный адрес: ruspioner@gmail.com Сайт: www.ruspioner.ru Подписка: телефон: +7 (495) 981 39 39, электронный адрес: podpiska@ruspioner.ru Обложка: Аксёновы(е) FREE PROUD PUSSY, 2012 Авторы номера: Роман Авдеев, Вита Буйвид, Борис Гайдук, Михаил Довженко, Виктор Ерофеев, Сергей Капков, Максим Лобанов, Владимир Лорченков, Алексей Лукьянов, Игорь Мартынов, Александра Назарова, Андрей Орлов (Орлуша), Кирилл Решетников, Александр Рохлин, Мария Смирнова, Ксения Собчак, Лера Тихонова, Дмитрий Филимонов, Николай Фохт, Софико Шеварднадзе, Владимир Якунин Фотографы: Даниил Баюшев, Алексей Гущин, Ксения Жихарева, Наталья Львова, Тая Невская, Orlova, Александр Саватюгин Художники: Инга Аксенова, Олег Бородин, Ляля Ваганова, Анна Всесвятская, Павел Пахомов, Варвара Полякова, Сандра Федорина, Александр Ширнин, Иван Языков В оформлении журнала использованы работы Ивана Языкова из серии «Книга Букв» Учредитель и издатель: ООО Медиа-Группа «Живи», 119072, Москва, Берсеневская наб., д. 8, стр. 1 Тираж 50 000 экз. Отпечатано в типографии GRASPO CZ, a.s. Pod Šternberkem 324 763 02, Zlín Цена свободная Издание зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. Свидетельство о регистрации СМИ ПИ № ФС 77-33483 от 16 октября 2008 года Запрещается полное или частичное воспроизведение текстов, фотографий и рисунков без письменного разрешения редакции За соответствие рекламных материалов требованиям законодательства о рекламе несет ответственность рекламодатель