Ruspioner #35 by Russian Pioner

№2(35) апрель 2013

orlova

Где-то я это уже читал...

русский пионер №2(35). апрель 2013

Андрей Колесников

Клятва главного редактора стр. 2 первая четверть Урок истории. Расслабьтесь. Андрей Бильжо про пионеризм как фактор полового воспитания стр. 12 Урок уроков. Дежавю как элемент бытийности. Иван Охлобыстин про рваное полотно воспоминаний о будущем стр. 16 Сбор металлолома. Так оно и было. Екатерина Истомина про Медного всадника, «бугатти» и подвальные рюмочные Васильевского острова стр. 20

Прогул уроков. Сердце тьмы. Исраэль Шамир о Сергее Полонском стр. 24 Урок рисования. Опыт бессмысленного. Дмитрий Петухов о нахождении в кинотеатре стр. 28 Урок информатики. Связаны, но не расставлены. Иван Засурский про хрупкость бумажного медиума и «дематериализацию текста» стр. 32 вторая четверть Пионер-герой. Сын Чабана. «РП» опять в степи, у пади Бурун-курет-туй стр. 36 Следопыт. По ком звонит кока-кола. Наш корреспондент раскрывает тайну американского безалкогольного напитка стр. 42

русский пионер №2(35). апрель 2013

третья четверть Диктант. Державю. В тему номера стр. 52 Урок анатомии. Typpið № 281. Чем он отличается от typpið № 1 стр. 54 Дневник наблюдений. Родина, мать. Паломничество фотодиректора «РП» в «советскую Сицилию» стр. 60

Урок обществоведения. Святой Павлик. В гостях у пионера-героя Морозова стр. 64 Урок пения. Вперед, Малежик! Вячеслав Малежик о мадагаскарском дежавю стр. 70 Урок поэзии. Орлуша возвращается туда,

где не бывал никто и никогда. Стихи

Андрея Орлова (Орлуши) стр. 74 Сочинение. По диким степям Зазеркалья. Рассказ Марины Палей стр. 78 Комикс Андрея Бильжо стр. 87 четвертая четверть Урок мужества. Оборона «Севастополя». Обозреватель «РП» в помощь одноклассникам стр. 92 Урок географии. Не Суздаль. Путешествие в рукописном варианте стр. 96 Рассказ продолжается. Дневные

и утренние размышления о любви.

Светлана Василенко стр. 106 Фотоувеличитель. ГУМ: фото 120-летия стр. 113

русский пионер №2(35). апрель 2013

группа продленного дня Правофланговая. Промокашка истории. Ксения Собчак про трусливое и изворотливое существо стр. 132 Пионервожатый. Черные ажурные чулки. Виктор Ерофеев про свои парижские дежавю стр. 134 Запевала. Четыре девы. Стихи Елены Бугмыриной стр. 138 Горнист. Каланчевские анонимщики. Вита Буйвид про разные методы лечения алкоголизма стр. 140 Внеклассное чтение. Юрий Лужков. Сократ — всегда Сократ стр. 142 Урок правды шеф-редактора. Подведение итогов стр. 151

русский пионер №2(35). апрель 2013

про Медного всадника, «бугатти» и подвальные рюмочные Васильевского острова. Прогул уроков. Сердце тьмы. Исраэль Шамир о Сергее Полонском. Урок рисования. Опыт бессмысленного. Дмитрий Петухов о нахождении в кинотеатре. Урок информатики. Связаны, но не расставлены. Иван Засурский про хрупкость бумажного медиума и «дематериализацию текста».

русский пионер №1(13). февраль–март 2010

Урок истории. Расслабьтесь. Андрей Бильжо про пионеризм как фактор полового воспитания. Урок уроков. Дежавю как элемент бытийности. Иван Охлобыстин про рваное полотно воспоминаний о будущем. Сбор металлолома. Так оно и было. Екатерина Истомина

orlova

текст: андрей бильжо рисунок: анна всесвятская

Художник Андрей Бильжо проявляет себя на страницах «РП» не только как карикатурист, но и по основной своей специальности — как психиатр, причем действующий. И действует он исключительно в интересах читателей «РП».

русский пионер №2(35). апрель 2013

Пускай, пускай у вас возникнет не только симптом дежавю, но и симптом дежа ентендю — «уже слышанного», симптом дежа векю — «уже пережитого» и даже симптом дежа бэсэ — «уже от-пробованного». Я, врач-психиатр, призванный лечить эти симп томы, попробую вызвать их у вас. Чтобы вы получили удовольствие. Расслабьтесь. Примите удобное положение. Эти перечисленные симптомы возникли у меня, когда я взял в руки пожелтевший лист бумаги формата А3 с напечатанной на нем таблицей. С заголовком: «Пионеризм как фактор полового воспитания». Издана эта таблица была в 1935 году. Разве я, принятый в пионеры старшеклассницей с мушкой на верхней губе справа, в последующем сосланной за 101-й километр за занятие проституцией; я, почувствовавший себя мужчиной, когда она в момент повязывания мне галстука уперлась своей не по возрасту большой и рано появившейся грудью в мою грудную клетку; я, ответивший ей на ее призыв «Будь готов!» — «Всегда готов!», мог не испытать вышеописанные симптомы, держа в руках эту таблицу?

На этой таблице были фотографии с подписями: пионерский привет; групповой пионерский привет; пионеры в борьбе за чистоту и опрятность на кухне; пионерки поют «Вперед, заре навстречу!»… А заканчивалась эта таблица текстом. Я, как психиатр и гражданин, не могу этот текст утаить. Он свеж и по-прежнему актуален. Кажется, что ктото из сегодняшних депутатов — борцов за нравственность зачитывает его с высокой трибуны под бурные и продолжительные аплодисменты. Дежавю. Вот он, этот текст. Наслаждайтесь. «Пионеры — юные строители новой жизни, молодые энтузиасты. Это юноши и девушки, добровольно обуздывающие свои половые страсти вследствие страстного стремления к высшему счастью освобождения человечества от угнетения и насилия. Только участвуя в этой борьбе, наши дети обретут здоровую психику и тело. В системе полового просвещения пионеров половые темы не должны изолироваться от прочих вопросов общественности, этики, быта, труда ребят. Пионеризм, являясь прекрасной школой правильного полового воспитания, дает богатейший материал для переключения воз-

можной излишней половой энергии юношества в русло захватывающей общественно полезной работы. Здоровому половому воспитанию в большой мере благоприятствует совместная работа мальчиков и девочек в области учебы и общественной работы». Ну как? Мощно, правда? Возникло дежа ентендю? У девочек были белые блузки, у некоторых они уже топорщились, уже были натянуты, уже пуговка вот-вот отлетит. Юбки короткие, не то чтобы мини, бери выше, они как бы еще детские. Чулки были на резинке, а пупочки от резинки торчали через юбки, и было видно, где кончаются чулки. Особенно это было видно у рано созревшей пионерки Кротовой, носившей слишком короткое и слишком тесное платье. Какая может быть, скажите мне, пожалуйста, учеба, когда сидишь за одной партой с этой пионеркой и твои коленки касаются ее коленок, а волосы, если повезет, — твоей щеки? А одна пионерка на меня пожаловалась учительнице. Фразу эту я запомнил на всю жизнь: «А Бильжо меня за хулиганское место схватил». Ну было, было. Но я же аккуратно и как бы не-

взначай. И потом, Сидорова сама спровоцировала меня, когда мы играли в салочки на перемене. Она убегала, а я ее догонял. Ну и догнал. А у нашей учительницы по математике были очень полные бедра, и она, когда шла, издавала такой звук, типа «вжик, вжик, вжик». Это ее чулки друг о друга «чиркались». Мне казалось, что от трения должны были вылетать искры. Куда было девать эту излишнюю половую энергию? Конечно, в общественно полезный труд — сборы макулатуры и металлолома. Так что пионерская организация — это никакой не «гитлерюгенд», как ее однажды обозвала моя радикальная знакомая, а направление излишней половой энергии в полезное русло. Не более того. Ну что, испытали «уже виденное», «уже слышанное», «уже пережитое» и «уже от-пробованное»? Ну, будьте готовы. В смысле, будьте здоровы. И давайте активнее использовать половую энергию наших детей на благо процветания нашего общества. А не какого-то другого. И на строительство нашего светлого будущего. А не какого-то другого.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Чувство контекста Мир меняется. Традиции, экономическая ситуация, стандарты поведения — все преходяще. Всегда с нами лишь тонкий, но стойкий аромат воспоминаний, волнительный вкус будущего, волшебство настоящего. Все то, о чем и пишут постоянно наши колумнисты, чьи тексты сразу же расходятся на цитаты. Перед вами — очередной сборник крылатых выражений «Русского пионера».

О свободе Как Гражданин поэт, я порву того, кто скажет, что у нас нет свободы слова. Михаил Ефремов

Сомнения нужны, чтобы не смешаться с толпой. Потому что толпа хороша на футболе. И то не всегда. Тигран Кеосаян

Я не приемлю мысли, что я должен гордиться своей национальностью. Так можно дойти до того, что человек будет гордиться тем, что он блондин или родился в четверг. Роман Авдеев

победить время, то хотя бы сделать его своим. Марк Гарбер

Свой диагноз нужно знать. Даже если жить осталось год, или месяц, или день. Целый день! Матрос Кошка

Возраст — хорошая штука. Потому что не надо утруждать себя объяснять что-то другим и не надо ничего объяснять самому себе. Анна Николаева

О дороге Оказываясь на перекрестке, нельзя угадать правильную дорогу.

«Страха нет!» — не поэтическая вольность, но диагноз, приговор.

Илья Яшин

Игорь Мартынов

Андрей Колесников

В каждом из нас живет маленький сфинкс, способный если и не

Я вдруг поняла: не надо с ними разговаривать. Они разговаривают поступками.

Наша дорога нам дорога.

О времени О любви

И не надо им ничего отвечать, кроме: люблю, целую, ты прав, очень соскучилась. Божена Рынска

Даже те, кто нас искренне любит, понимают нас значительно реже, чем нам бы этого хотелось. Игорь Каменской

всех видеть вновь все-таки покрывает все расходы. Андрей Бильжо

Очень хочется видеть глаза стариков как можно дольше… Пока мы чьито дети, в нас есть та детскость, без которой жизнь была бы слишком скучной. Аркадий Дворкович

Женщины — они мудрее, они вообще все привыкли доводить до идеала, любую банальность и всякую технику самообороны. Николай Фохт

Красота — это единственное, что не приедается. Приедается все остальное. Маргарита Симоньян

О семье Загородный дом отбирает у меня кучу времени, довольно много денег и массу нервов, но желание

Намного важнее то, что на расстоянии вытянутой руки, что дальше — уже не важно. Алеся Казанцева

О работе Какой бы сервис вы ни делали, главное правило такое: вначале аудитория, деньги потом. Дмитрий Гришин

Почему-то больше всего

Можно безгранично толкать себя за зону собственного комфорта, и ты к этому никогда не привыкнешь. Зато появляется что-то вроде уважения к себе, как в детстве к взрослым. Софико Шеварднадзе

О жизни Жизнь превосходит любую самую изощренную фантазию и преподносит нам столь невероятные сюрпризы, о которых и рассказать-то толком невозможно. Иван Охлобыстин

Жить нам нелегко, и выходит, что, кроме как радоваться жизни, ничего и не остается! Михаил Прохоров

хочется работать именно тогда, когда условия для этого самые неподходящие.

Мозг может ошибаться, но невозможно обмануть интуицию.

Вита Буйвид

Ирина Апексимова

василий шапошников, ъ

текст: иван охлобыстин рисунок: инга аксенова

Актер, режиссер и общественный деятель Иван Охлобыстин всякий раз настолько глубоко погружается в заданную тему, что иногда кажется: а ведь не вынырнет... Но нет: выныривает, и еще как! Так бывает, только когда человеку есть что сказать.

русский пионер №2(35). апрель 2013

В круговороте бесконечного количества обязательств, возникших у меня, на почве столь же бесконечного количества возможностей я особое внимание уделяю обязательствам перед здравым смыслом и чувством меры. Отпусти я хоть на миг поводья текущего бытия, мир давно бы лежал в руинах. Уверен, что так думает каждый здравомыслящий человек. Во всяком случае, те из них, кто еще не стал жертвой принудительного лечения. Самый надежный способ избежать оного — не делиться своими взглядами на происходящее со случайными людьми в общественных местах и не предпринимать попыток навязать свое мнение силой. Но с учетом указанных выше обязательств перед миром и в силу данных редакции обещаний я все-таки рискну поделиться тем, что, в принципе, и так знают все, но не рискуют себе в этом признаться. Итак: в период с семи до двенадцати лет я составил довольно подробный план будущей жизни, о чем уже имел честь доложить читателю в своем рассказе «Тайна водонапорной башни». С тех блаженных времен вся моя

жизнь — это непрекращающееся дежавю. Что мной воспринимается со смирением, поскольку изменить что-либо у меня нет никакой возможности. Я добровольный пленник мечты. Каждое происходящее со мной событие, включая эту статью, уже случилось много лет назад. Таким образом, я вынужден взаимодействовать с другими персонажами моего детского воображения, причем быть одним из этих персонажей. И не факт, что положительным. Именно этим объясняются многие противоречивые поступки, совершенные мною за мою жизнь. Именно в этом стоит искать базовый смысл моего существования. Именно это и есть весь я — рваное полотно воспоминаний о будущем, регулярные всплески самоузнавания во всем вокруг. Солнечные зайчики в окнах домов, сумеречный туман прохладного леса, ревматичный скрип мельничного колеса, касание кончиками пальцев щеки новорожденного младенца, хруст рассекаемой бритвой плоти, истомная нега влажного шелка. И все остальное, включая надписи на стене туалета в придорожном кафе.

О последних стоило бы поговорить отдельно, но я боюсь, что дотошный разбор надписей в придорожных кафе способен утомить читателя и является прерогативой литературных критиков, созданных много лет назад моим же воображением именно для этого и ни для чего другого. Я понимаю, что мои представления о реальности несколько умозрительны, но судите сами: возразить тоже нечего. Где гарантии, что вы — это не я, который видит себя, пока я вижу вас? Или наоборот. Что не меняет дела. Момент наблюдения — вот границы нашей настоящей жизни. Где мы были до момента прочтения этих строк? И были ли вообще? Кстати, написанное выше не обязательно понимать, достаточно этого волшебного ощущения, что вас опять дурят. Причем по вашему же желанию и за ваши же деньги вам втюхивают случайный набор истин «мейд ин чина», типа: вода мокрая, скорлупки не жрать. Как могло это произойти с вами и почему вы так долго мучили свои «глазные яблоки» и не

русский пионер №2(35). апрель 2013

отбросили в сторону, с чувством справедливого негодования, предательски бессмысленное издание? Вы просто не сможете это сделать. Потому что в действительности вас нет вне чтения этого текста. Вы один из элементов всеобщего дежавю. Или я ошибаюсь и вы давно занимаетесь другим делом, живете исключительно своей жизнью? Хотя, с другой стороны, а что есть ваша жизнь и бывает ли она исключительно ваша? Вы — это список тех самых, уже дважды мною упомянутых, обязательств. Фигура, обязанная совершить определенный набор поступков, гарантирующих ей постоянное наблюдение, а значит — существование. Конечно, следование этим обязательствам можно мотивировать и тысячами других причин, но разве хоть одна из них способна объяснить все ваши поступки сразу? А словосочетание «просто живу» звучит еще безумней и не противоречит тезису «жить — значит быть наблюдаемым». А уж тем более «жить —

значит наблюдать». Дежавю — это признак наблюдателя. Чем ярче в вас проявлен этот психический феномен, тем вероятнее, что все вокруг когда-то, может и не осознанно, было создано вами и теперь входит в стадию реализации. Ваши фантазии сплетаются с миражами других «наблюдателей», создавая этот мир и его историю. Один мой добрый друг имел обыкновение при каждом удобном случае для потехи добавлять к любому своему утверждению фразу: «Якорь мне в... Ну, типа, в корму». И эта «карибщина» продолжалась, пока однажды он случайно «с маху» не сел на бронзовый кабинетный бюстик Буонапарте, подаренный ему на сорокалетие. Ни прохладный металл бюстика, ни порванные брюки заморского пошива, ни испуганный вскрик любящей супруги не поразили его так, как более чем явственное ощущение дежавю. Так было, когда он подавал после школы документы не в тот институт, куда хотел, а в тот, куда знал, что точно поступит. Так было, когда он первый раз женился по «залету» его однокурсницы. Так было, когда он продал квартиру родителей, а деньги вложил в финансовую пирамиду за день до ареста руководителей ее головного офиса. Бронзовая треуголка щекастого деспота, подобно квантовой частице, регулярно пронзала время и пространство в самых неожиданных точках жизни моего друга-горемыки. Иначе говоря: что бы мы сейчас с вами ни сделали, мы это уже делали раньше. Может быть, делали немного иначе, делали элегантнее, но «на выхлопе» получали, получаем и будем получать тугую инъекцию «се ля ви», научно именуемую «дежавю». Вот так все простенько. Грех не упомянуть еще об одной популярной теории возникновения дежавю: мол, одна половина мозга «обсчитывает» полученную от внешних рецепторов информацию на доли секунды быстрее, чем другая, отчего возникает ложное ощущение, будто вы это уже видели. Проще говоря, «не догоняем». Может быть. Дуальность в таких «открытых» вопросах допустима. Поэтому и районные диспансеры обычно не просто психические, а психоневрологические.

orlova

текст: екатерина истомина рисунки: анна каулина

Сходство Медного всадника и «бугатти», подмеченное автором колонки, покажется неочевидным только тому читателю, который позабыл, что обозреватель «Ъ» Екатерина Истомина с первых же номеров «РП» позиционировалась в журнале как автомобильный критик. Ну и еще тому, кто никогда не пил в подвальных рюмочных Васильевского острова. А разве есть такие?

русский пионер №2(35). апрель 2013

«Он был семейным человеком, он не царем был! Он был семейным мужчиной. У него была его любимая камера “кодак”, и он снимал на камеру семью и жену свою, немчуру, Александру Федоровну, все время. И они обнимались друг с дружкой. Все жались по углам Зимнего дворца. А царевны, царские юные девицы, курили. Да и все тогда курили в Зимнем дворце». Разговоры в подвальных рюмочных Васильевского острова всегда полезны для ослабевшего московского духа. Моим собеседником тогда был военный поэт из Кронштадта, хорошо известный в шести рюмочных острова. «Нет, и я не променяю Рашель на мужика!» — цитировал военный поэт сразу нескольких наших реакционных классиков и стучал по столу несчастным промокшим пирожком. «У царя был зеленый “бугатти”», — вспоминал поэт, служивший на флоте, а потом работавший в пельменной, что рядом с Морским собором Кронштадта 1912 года постройки. В рюмочных Васильевского острова — какие бы погоды ни стояли наверху, на улице, — всегда стоит грозовой Октябрь 1917-го. Здесь у столиков гадают тайными кружками пестели и муравьевы-апостолы, рылеевы и каховские,

герцены и нечаевы, верховенские и ставрогины, каляевы, керенские и распутины. Русская революционная мысль, западная, средне-срединная и почвенная, бьется тяжело, тревожно, сладко и мутно, и пульс твердо иногда и не прощупывается. Муниципальная полиция спускается сюда в экстренных случаях, с подготовкой государственного переворота никак не связанных. Полицию вызывает эксперт высоких дум, женщина-кассирша, если ее поэты затевают меж собой рыцарский турнир, опасный для бухгалтерии. «Позвольте, Михаил Юрьевич, но последний царь, позднее он же гражданин Романов, он же Николай II, ездил на “Руссо-Балте”, дорогом элитном автомобиле Рижского завода. Ездил вместе с великим князем Кириллом Владимировичем», — заметила я. «И вот Рашель! Краса красот сломала член и вдвое интересней стала! Какой еще “РуссоБалт”? Так вы берите неизмеримо выше, сеньора. Зеленый, говорю вам, “бугатти”!» — отчаянно зазвенел мой респондент. «“Бугатти” сломался. Чего же вы хотите от французов? Вечно суют нам, гордым скифам, всякую дрянь. Прудон, Фуке, Вольтер-Кандид

и Конституция. Французы — и это их вечное фру-фру, tabula rasa! А царь у нас — без руля, без ветрил, и сама империя в упадке». Мой поэт приметил спустившегося в рюмочную своего друга, другого поэта, по виду — бытового нигилиста с Петроградской стороны. Тот был представлен обществу как «либерал и коллекционер Евгений». Евгений начал издалека: он заказал много водки и очень дорогие бутерброды. За соседними столиками затихли пулеметчики. «Мой друг, коллега Евгений, пока недремлющий брегет не прозвонил нам всем обед, так сказать, выпьем!» — закричал, как посвященный, военный поэт из Кронштадта. «Михаил Юрьевич, пора, мой друг, уж пора», — торжественно прикинул атмосферу Евгений. И сам немедленно выпил, впрочем, так и в Москве частенько выпивают, и ничего страшного. «Я рассказываю нашей гостье. Она — из азиатской деревни, из Москвы, я говорю о том, что наш Петербург — это же город Петра и трех революций. А ты согласен со мной, Евгений? Дай же мне тотчас же руку свою!» — Отставной служитель пельменной из Кронштадта имел в виду, что он хотел бы немедленно чокнуться. Хотя он давно и успешно это сделал.

русский пионер №2(35). апрель 2013

«Так ты будешь читать сегодня, Евгений?» — заскребся военный поэт, крупный специалист по автопарку последнего царя. «Симфония, о, симфония…» — застонал военный поэт. Из пределов соседнего столика и правда уж закричали: «“Ленинградскую”! Седьмую! Шостаковича! Мравинского!» «А ведь действительно царь когда-то ездил на “бугатти”», — заметил мне Евгений, пока военный поэт успел удалиться в домик для уединения для поэтов и не только. «Причем это был эксклюзивный “бугатти” нежно-зеленого цвета, с фиолетовыми и персиковыми сиденьями и громким поэтическим клаксоном. Царь, бывало, выезжал на просторы родного Царского Села, ездил до милого Павловска, чтобы взглянуть на сердечных дачников с их русскими лукошками и топорами. А сзади сидела царица в коллекционной французской парюре», — монотонно, как это делал Бродский, читал про себя, но и, разумеется, вслух, для потомков, Евгений. «Читай же нам еще, Евгений!» — Пельменный поэт воротился из сортира с большим железным ключом (им аборигены рюмочной запирали дверь туалета — от чужих непрошеных поэтов). «Я немного в Гумилеве сейчас, да?..» — обрек нас Евгений. Он вскинул ногти вверх, приглашая

прислушаться и саму тишину. Далее африканская элегия яростно понеслась по пустыням духа и темным пещерам смерти, наслаждаясь рассветами прозрений, закатами свершений, горестью лишений, а также сладостью утрат. Дантес уже целился прямо в глаз этому трилобиту стихотворных сердцебиений. Юный, заплаканный Лермонтов выводил под белы руки вон, за окопы этой рюмочной, свою «На смерть Поэта». «Бис, бис, но ведь бис! Я генерал! Я теперь во хмелю, генерал!» — кричал военный поэт голосом Настасьи Филипповны, не успевшей броситься под электричку. Он был опален искусством совершенно. Тихо спросили еще водки. За соседними столиками немцы уже прорвали блокаду и рвались к Зимнему дворцу, а также в банкетный зал гостиницы «Астория». «Вернемся к нашим историческим студиям. Мадам, так что же вас смущает? Или вы за отечественного производителя? Или вы против импортных товаров? Что вам не нравится в зеленом “бугатти”? Тем более что он уже давно сгнил в Гатчине!» — прикладывая вареную колбасу к своей небритой щеке, спросил поэтический Евгений. «Вы еще скажите, что именно на этом зеленом “бугатти” сбежал в Финляндию премьер Керенский!» — сказала я. «Нет, Александр Федорович сбежал — кстати, не в женском платье, а в полосатом костюме матроса — на автомобиле английского посольства. А немецкая сука Вилли, кузен Вилли, потом предал кузена Ники. Расстреляли нашего Николашку-то! И убили, как его убили…» — захлебнулся в воспоминаниях военный поэт. «Да, я все это помню. Так оно и было. Убили в Ипатьевском подвале, вроде нашей рюмочной, но только побольше», — заметил Евгений. Вот что удивительно: они оба будто были свидетелями тех давних лет. Они видели все своими глазами: и прокуренный Зимний, и царский «кодак», и царицу с младенцем, и революционных горьковских дачников с топорами, и скоростной зеленый «бугатти». Я и сама почти уже поверила в эти личные свидетельства: после рюмочной Медный всадник показался мне зеленым французским «бугатти», медленно, аккуратно заносившим свои кованые круглые колеса над оперативными — для всех трех революций — просторами Невы. Поэтическое воображение, что ли?

a.savin

текст: исраэль шамир рисунок: павел пахомов

Исраэль Шамир — писатель, переводчик и страстный публицист. Но это еще не главное. Главное — он десантник. А кто, как не десантник, может понять Сергея Полонского? Потому что Полонский, конечно, крупный бизнесмен и олигарх, но в первую очередь — десантник. Что и доказывают пресловутые события в Камбодже. И десантник в глазах десантника выглядит совсем не так, как в глазах недесантника…

русский пионер №2(35). апрель 2013

С НОВОГО ГОДА известный русский девелопер, строитель, миллионер Сергей Полонский сидит в тюрьме предварительного заключения в маленьком курортном городке Сиануквилле на берегу Сиамского залива в Камбодже. Изо дня в день он надеется, что вот сегодня его выпустят, его обнадеживают друзья и адвокаты, но пока этого не происходит. Полонский оказался в тюрьме в канун Нового года, 30 декабря. Уходивший год был для него обломным, и завершился он хуже некуда. В этот день, после безумной погони между островами и отмелями, сопровождавшейся предупредительными выстрелами из крупнокалиберных пулеметов, Королевский ВоенноМорской Флот Камбоджи задержал судно Полонского и отбуксировал на свою базу. Там он был закован в наручники и взят под стражу. На следующий день он был передан гражданским властям и переведен в городскую тюрьму. Я навестил его там — несколько маленьких домиков, отгороженный проволочной сеткой вольер для встреч. Вокруг — крашенные синим цветом невысокие каменные стены.

Тюремщики относятся к пленному с уважением — он и ростом выше любого из них вдвое. Для заключенных он — как Дед Мороз и папа Карло: может дать подарок, а может и перекинуть через колено. Сергею Полонскому исполнилось сорок на днях — совсем молодой человек для его состояния. Высокий — под два метра, косая сажень в плечах, здоровенный, с приветливым лицом, светловолосый и кареглазый Полонский служил в ВДВ и сохранил стать, осанку и манеры десантника. Те, кто помнит его по Москве, удивятся: в Камбодже он резко помолодел, сбросил лишний вес. Стал поджарым и загорелым. Он похож на героев Джека Лондона — на Время-не-ждет, привезшего золото с Аляски и покоряющего биржу. И сюжеты с ним тоже напоминают Джека Лондона — скажем, «Сердца трех». А может, и более мрачные повести — «Морской волк», например. Характер у него крутой. Он демократичен по-русски, то есть легко общается с народом, но так же легко впадает в самодурство. Он может выпить с сотрудником и прогнать его. Уволенные им сотрудники рассказывают, что

он швырял их драгоценные айфоны об стену, когда они — всего-навсего — слали СМС-ки во время заседаний директоров. (Сколько раз мне хотелось это сделать, но я ни разу не смел!) Он может и приблизить, и наорать, и обидеть. Он человек настроения, может десять раз на дню менять свои решения, доводя сотрудников до бешенства. Со своими сотрудниками и даже с друзьями он обходится, как сержант с новобранцами. Если он недоволен, посылает собеседника обойти остров — мет ров триста. Деньгами он не очень увлекается. Для него важно хорошо построить дом. Он готов вкладываться, даже если это не окупается. Он может быть щедрым: подарить сотруднику часы или малознакомому человеку дать акции своей компании. Его увлекает духовность — он встречается с суфиями, монахами дзен, православными старцами и адептами цигуна. Как он оказался в тюрьме? Обычно олигархи и миллиардеры такие же узники своего бизнеса, как и их офисный планктон. Бизнес требует постоянного присутствия, за ним нужен глаз да глаз. Полонский — пример обратного; он не стал узником своего богатства; наоборот, он делал все, что хотел. Захотел — оставил бизнес и удалился в Камбоджу. Тут у него стоял большой дом из стекла и камня на маленьком острове в Сиамском заливе. Остров маленький, как планета Маленького Принца; такой маленький, что дом покрывает почти половину его поверхности, он скалистый и крутой, поросший джунглями, в которых водятся две обезьяны и две дикие бенгальские кошки, а также многочисленные шустрые крабы. На какое-то время он притормозил — ловил рыбу и аккуратно вывешивал в Фейсбуке гордые фотки с пойманными барракудами. Он гонял по морю на катере, погружался на морской торпеде в глубины, занимался цигуном — китайской системой медитации — и мало задумывался о своем бизнесе. Он созвал гостей, в основном людей искусства, мистиков, и своих старых друзей, московских и ленинградских художников и богему. Они вместе готовили огромную парти конца света, которая должна была произойти на одном из маленьких необитаемых островов. Что заставило Полонского уйти на острова Камбоджи? Он рассказывает о своих планах создать сеть поселений и отелей на архи-

пелаге, где россияне смогут восстановить свою связь с природой и оторваться от суеты. А если мир обвалится — здесь можно жить, пока не остынет Солнце. Он тщательно готовился к концу света, или, точнее, к закату цивилизации. Когда все рухнет, когда обвалятся банки и выключат горячую воду, его архипелаг в теплом море сможет принять беглецов. Были у него и другие планы — создать здесь, в самом экологически чистом месте планеты, центры для перезагрузки, для искусства, для изучения китайской медитации. Создать национальный парк, заселить вымирающими животными. Создать остров для стариков и детей — из России и из Камбоджи. Планы у него появляются быстро, один грандиознее другого. И таков его личный магнетизм, что многие верят и присоединяются к его проектам. Но, видимо, сложности бизнеса повлияли на Полонского, и его обычная спонтанность зашкалила. Он оставил компанию друзей, которых сам созвал, и ушел из своего оазиса комфорта. Не зная покоя, он метался с острова на остров. Я стал невольным свидетелем личной драмы, развернувшейся в южных морях, — драмы, о которой можно было бы снять незаурядный фильм. Трудно было не посочувствовать этому запутавшемуся человеку. Полонский в Камбодже напоминал Наполеона на острове Эльба после поражения. Он командовал своим потешным войском, гонял на катере — но с большим бизнесом он серьезно запутался, и это его расстраивало. Попытка выйти из бизнеса давалась Полонскому с большим трудом. Его дела заметно пошатнулись с тех пор, как он решил выйти из игры. Бизнес — особая игра: вход — рубль, выход — два. Ему нигде не было покоя. Его бегство продолжалось. Он уже напоминал не героя Джека Лондона, но более трагичные и мрачные фигуры беглецов от цивилизации, вроде Курца у Джозефа Конрада («Сердце тьмы»). Пока он метался от острова к острову, его компаньоны раздевали его как лоха, утверждают его друзья. Но он не мог остановиться. Один остров, затем еще один, меньше и дальше… Его потянуло к первобытной природе, к концу света. Поэтому он перебрался на необитаемый островок с девственно-чистым песочным пляжем под сенью косых пальм —

и без единого строения. Там он жил, как морской бродяга: спал под звездами, дышал свежим морским воздухом полной грудью. В нем проснулся десантник — или пират? Он спал с ножом в руке под москитной сеткой, зычно командовал своими помощниками, не принимал возражений и чужих доводов. Это колоритная фигура неукротимого человека на самом краю цивилизации, человека очень властного и решительного. Такие люди были всегда. В советское время такие люди становились директорами Магнитки или хозяевами Чукотки, в сегодняшнем быту масштаб поменьше, но самоуверенности и готовности принимать решения ему не занимать. Напоследок Полонский вернулся на свой остров с большим домом, приказал нагрузить свое быстроходное судно самыми ценными предметами искусства, дорогой оргтехникой, мебелью, книгами и отплыл в неизвестном направлении. Его планы менялись так быстро, что никто из его друзей и сотрудников точно не знал, к чему идет дело. То ли он хочет, как новый Петр Первый, взять и построить по своей воле новую столицу на песчаной отмели, то ли устроить парти, то ли переехать навсегда на необитаемый остров. Одну минуту все плывут, через минуту — только два помощника. Его пробило на измену. В эти последние дни на свободе он повсюду чувствовал опасность: в каждом местном рыбаке, в каждом солдате, в каждом проплывавшем судне он видел возможного врага. Он стал невероятно подозрительным — возможно, он знал что-то, чего не знали другие. И 30 декабря это пришло к развязке. Он увидел какой-то корабль и заподозрил его в попытке взять его судно на абордаж и ограбить. На борту судна была кхмерская команда — шесть человек — и двое русских помощников, компьютеристов, занимавшихся дизайном. Полонский приказал капитану срочно уплывать. И не просто приказал, а накричал, рассказывает капитан. Капитан и матросы говорят, что не поняли, чего хочет Полонский: они либо не видели «пиратское судно», либо не придали ему значения. Но Полонский был уверен, что его хотят ограбить. Он воспринял медлительность команды как доказательство сговора с пиратами. Он затолкал их в кубрик с помощью русских помощников и собрался уходить.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Перед уходом он предложил команде покинуть судно. Его корабль стоял на рейде возле острова, по его словам — в десяти метрах, по словам команды — в ста метрах. По его словам, он дал им спасательные жилеты и предложил спрыгнуть за борт. По их версии, он дал им пустые бутылки от минеральной воды в качестве плавсредств. Они без проблем добрались до берега и вызвали на помощь военных. Началась погоня. Катер Полонского довольно долго не давался преследователям — по его словам, он считал, что за ним гонятся пираты. Только очередь из пулемета его остановила. Полонский не очень-то и понял, что он сделал не так. Он отдал приказ команде своего судна, они не послушались, он их ссадил без опасности для жизни — и сам встал у штурвала. Рассказывают про некоего олигарха, что он приказал своему водителю ехать по встречке, тот отказался — и был немедленно высажен у обочины и уволен. Для самовольного миллионера, хозяина огромной компании, это кажется в порядке вещей — как для сталинского директора. Но в сегодняшнем мире это не принято. Западные тайкуны обычно сдерживаются и так себя не ведут. Когда-то так

русский пионер №2(35). апрель 2013

себя вели индийские махараджи или русские бояре, но те времена прошли. В России нравы другие, но даже в Камбодже эти нравы не понравились. Уже после ареста Полонский мог легко выйти из положения. Матросы просили какую-то мелочь — по шестьсот долларов на брата — за то, что их выбросили за борт. Но Сергей уперся. Он все еще был уверен, что команда в заговоре с пиратами хотела его ограбить. На суде он сказал: «Лучше я выброшу деньги в море, чем отдам этим разбойникам». В результате он остался в тюрьме. Его камбоджийский агент попытался найти, кому «занести», чтобы Полонского отпустили. На очередном заседании суда Полонский недвусмысленно намекнул на это судье. По крайней мере, так рассказывают кхмеры. Судьи не любят такие вещи. Полонский снова остался в камере, а «занесенные» деньги были возвращены его агенту. Он стал буянить — поджег утварь, снес дверь камеры, и его перевели в общую камеру. Там к нему отнеслись с уважением, но в общей камере сидит пятьдесят человек в очень трудных условиях. В конце концов Полонский стал понимать, что он оказался в трудном положении. Он успо-

коился, стал помогать другим заключенным. Они приходят и рассказывают ему о своих трудностях, о том, как бедствуют их семьи, — и он многим помогает. Пребывание в тюрьме обходится недешево. «Отец живет в самом дорогом отеле Сиануквилля», — шутит сын Стас. Власть над людьми сводит с ума, а у людей вроде Полонского власти не меньше, чем у сталинских министров. Таких сильных и властных людей заносит. Они ошибочно считают себя всемогущими и непогрешимыми. Любое ограничение своей воли они считают страшным унижением. А это верный путь к большим личным проблемам, которые и реализовались в полной мере. Короче, этому мультимиллионеру не позавидуешь. Можно снимать «Богатые тоже плачут-2» по его жизни. Но он сможет сказать, что он пожил в свое удовольствие, сделал много того, о чем другие могут только мечтать, — а за это и заплатить не жалко. Одно хорошо — сейчас, в тюрьме, он снова подружился со своим сыном, восемнадцатилетним Стасом, с которым порядком ругался в дни своего затмения. Стас живет в большом доме отца на маленьком острове в трудных условиях: редко работает электричество, не всегда есть вода, зачастую нет продуктов и не приходят лодки. Его одиночество разделяет русская девушка Маша, раньше работавшая фотографом у Полонского. По слухам, Полонский-папа ухаживал за ней, но она сказала ему прямо, что предпочитает его сына. Если учесть, что Сергею только сорок, выглядит он хорошо, у него немереные миллионы, а у сына нет ничего, — такой шаг указывает на недюжинный характер. Сейчас Стас и Маша навещают Сергея каждый день. Они надеются, что отца скоро выпустят. На это же надеются и камбоджийские партнеры Полонского и власти страны — они все еще верят, что он построит дивные дома и отели. Камбоджийская Ривьера — место, где идет активное развитие, туда пришло много русских инвесторов, уже возникли отели и кондо. Однако его затянувшееся отсутствие ставит его планы под угрозу. Но он везунчик. Таких людей рано хоронить. Может быть, он надышится свежим морским воздухом и воплотит один из своих грандиозных проектов, чтобы было куда убегать, когда все посыпется.

НЕЖ НОСТЬ Самые глубокие чувства выражены в уникальной композиции. Умения и навыки талантливых художников превращают в фарфор самые важные человеческие эмоции. Фарфор ручной работы из мастерских Lladró, Валенсия (Испания).

Сущность жизни

23 x 29 см

Бутики Lladró: Москва, Петровский пассаж, т.(495)6218767; ГУМ, т.(495)6203075; ТЦ «Сфера», т.(495)6907756; Cмоленский пассаж, т.(495)6440256; Екатеринбург, ТЦ «Архитектор», т.(343)2613941; Владимир, ТЦ «Торговые ряды» т.(4922)322200. В России изделия Lladró представлены: Волгоград, Воронеж, Екатеринбург, Иваново, Иркутск, Казань, Кемерово, Краснодар, Красноярск, Москва, Нижний Новгород, Новокузнецк, Новосибирск, Омск, Оренбург, Пермь, Пятигорск, Ростов-на-Дону, Самара, Санкт-Петербург, Сочи, Ставрополь, Тольятти, Томск, Тула, Тюмень, Уфа, Хабаровск, Чебоксары, Челябинск, Ярославль. информация по телефону (495)645 80 86 · www.lladro.com

анна буйвид

текст: дмитрий петухов рисунок: маша сумнина

Логично было бы предположить, что в своей колонке под рубрикой «Урок рисования» художник Дмитрий Петухов из питерской арт-группы «Мыло» каким-то образом коснется если не рисования и живописи, то хотя бы искусства. Однако надо учесть, что Дмитрий Петухов — художник современный, поэтому может коснуться чего угодно. И будет опыт.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Я начал писать этот текст только потому, что договорился, что буду это делать. Если бы не было договоренности, то я не стал бы этим заниматься, но я договорился потому, что на самом деле хотелось все это написать. Больше всего в писании меня интересует мотив исполнения обязанности — функционирование. Этот момент почему-то сильнее всего в данной ситуации будоражит. Я чувствую, что в моменте превосходства функционирования как такового над сутью производимого кроется масса приятного. Первично не то, что производится, а сам момент производства, и в идеале я хотел бы производить нечто минимально ценное, но необходимое в силу значимости процесса. Но сейчас я хотел бы рассказать об одном моем увлечении, а именно об увлечении бессмысленным пребыванием в общественных пространствах. Для пребывания в том или ином общественном пространстве необходима определенная мотивация, повод для нахождения. В повседневной жизни мы зачастую просто не задумываемся о подобных вещах и совершаем действия ради чего-то определенного. Мы едем в лес, чтобы набрать грибов, выносим мусорное ведро,

чтобы избавиться от ненужного, посещаем кинотеатр, чтобы посмотреть фильм. Такое поведение вполне обычно и абсолютно понятно, поскольку в нем прослеживается последовательность наших действий. Действие проистекает из цели. Наблюдая за собой, я в определенный момент стал фиксировать внутренний покой в тот момент, когда мотивации для моего нахождения в пространстве очевидны. И чем очевиднее мотивации, тем мне спокойнее, по этому у себя дома, например, я совсем спокоен и чувствую себя очень расслабленно. Здесь мне все знакомо и понятно. Я соотношу себя, то есть свои габариты, с габаритами более или менее крупных предметов мебели и стараюсь как можно меньше передвигать их. Так я сохраняю стабильность в моем пространстве, то есть контролирую его. А значит, нахожусь по отношению к нему в позиции контролирующего. Тот, кто контролирует, то есть создает ситуацию, тот занимает наиболее осмысленное место в ней. И наоборот, пришедший ко мне в гости человек попадает в ситуацию, которую он контролирует гораздо меньше, чем я. Траектория моего движения от стула до стола выверена неоднократными повторениями этого

русский пионер №2(35). апрель 2013

пути. Оно происходит примерно так: я встаю со стула, совершаю несколько шагов в сторону смежной маленькой комнаты, пересекаю ее по диагонали и оказываюсь возле стола. Проделывая этот путь, я спокоен и уверен в себе. Все элементы движения понятны и ведут к определенной цели. Но стоит мне выйти из дома, как ситуация моего самоощущения несколько изменяется. Внутренне я готов к переменам, но стараюсь двигаться избирательно, составляя маршрут движения из наиболее знакомых, понятных мне элементов и отметая менее знакомые и непонятные. Мне начинает казаться, что ситуацию создаю уже не я, а значит, и не я контролирую ее. В связи с этим мне стало казаться, что иногда бывает полезно взять и сознательно сойти с привычного, отлаженного длительными повторениями пути или хотя бы поразмышлять об этом варианте дальнейшего развития. Причем лучше всего делать это, когда движение очень отлажено, вошло в привычку и происходит без затруднений. Поэтому я решил попробовать ввести в практику нахождение своего тела в общественных пространствах без повода, то есть в ситуации, максимально беспокойной для меня. Пяти-десятиминутное нахождение в общественном пространстве без каких-либо ясных мотивов вполне укладывается в наши представления о норме. Скорее всего, это связано с двумя факторами. Первым фактором является время. Десять или пятнадцать минут в обычной бытовой ситуации воспринимаются нами как достаточно небольшой промежуток времени. И поэтому присутствие некоего не вызывающего явных подозрений тела как бы проскакивает в нашем внимании, не задавая очевидных вопросов. А вот пятидесяти- или семидесятиминутное пребывание этого тела в том же пространстве уже может вызвать подозрение. Но здесь важную роль играет второй фактор — степень публичности пространства. Можно сколько угодно долго имитировать собирание грибов в пригородном лесу, потому что это очень открытое, как бы разреженное в смысле публичности пространство. В лесу можно раствориться, потерять свою, ту или иную, установку и заполниться им как неким наполнителем. Энергия леса очень сильна, особенно для постоянно живущего в городе человека. Лес существует в иных временных

русский пионер №2(35). апрель 2013

координатах, чем, например, мусорный бак, стоящий во дворе дома. Публичность же мусорного бака гораздо более ярко выражена. Он постоянно контактирует с социумом, но в достаточно коротких промежутках времени. Человек подходит с ведром, наполненным бытовыми отходами, опустошает его в бак и возвращается обратно. По времени это занимает не больше тридцати—пятидесяти секунд. Опустошать ведро более медленно и сосредоточенно тоже можно. Шестиминутное тщательное вытряхивание мусора из ведра может быть прочитано как повышенная гигиеничность, чистоплотность хозяина. А вот провести возле него тридцать минут крайне сложно, поскольку каких-либо смысловых мотивов для этого найти невозможно. В такой ситуации главное — это четко осознать разницу, отделяющую такое бессмысленное пребывание возле мусорки от тунеядства или немощи. Травматизм данной ситуации заключается в ощущении оголенности — отсутствии одежды. Нагота бессмысленности, не прикрытая реальным безумием как поводом, может создать в выносящем мусор человеке чувство беспомощности и оцепенения. Похожие ощущения, наверное, испытывает обосравшийся в обществе человек. Конечно, подобные действия сводят с привычной колеи существования в смысловых координатах и перемещают на рыхловатую почву отсутствия смысла. Но нюанс заключается в том, что этот процесс полностью подконтролен его исполнителю и направлен исключительно в сторону диалога со своей собственной личностью. Элемент провокации по отношению к болевым зонам общества, таким как политика, религия, секс, полностью отсутствует. Вызывается на открытый диалог исключительно собственное представление о действии во временных параметрах. Но если перейти от маргинальной мусорной тематики в сторону массового искусства, в область культуры, то стоит заметить, что даже в таком гиперпубличном и уязвимом пространстве, как кинотеатр, исключается провокация. Кинотеатр как общественное пространство — достаточно сложный объект для данной практики. Реальность просматриваемого в нем фильма увлекает за собой, наполняет смотрящего зрителя, а значит, осмысливает. Соприкасаясь с материей кино, человек невольно погружается в действительность, выстроенную

по правилам искусства, и сохранить положение пустоты в этой ситуации крайне затруднительно. Таким образом, получается, что бессмысленно пребывать в кинозале невозможно. Для этого необходимо как минимум лишить себя зрения и слуха, на что, естественно, никто не пойдет. Оценив реальность, необходимо согласиться с тем, что нужно отказаться от кинозала как места для имитации реального действия, а вот фойе или билетные кассы очень хорошо подходят. Кассы в хороших кинотеатрах функционируют с раннего утра до позднего вечера. Одновременно происходит продажа билетов на несколько сеансов, что говорит о высокой степени публичности пространства и в то же самое время ярко выраженной сопряженности всех действий с временным фактором. Наблюдая за людьми, приобретающими билеты на ту или иную киноленту, можно зафиксировать ясность и последовательность их движений, соподчиненных с конкретной задачей. Сначала происходит выбор наиболее подходящего, удобного места. Затем его приобретение и перемещение через пахнущий попкорном вестибюль в собственно сам кинозал. Люди здесь объединены желанием просмотра, ознакомления с новым либо приятного погружения в уже знакомое ранее зрелище. Здесь, между покупающими билеты и идущими к своим местам зрителями, можно пребывать довольно длительное время. Можно совершать любые движения, соответствующие ситуации, оставаясь в ее рамках: входить или выходить из зрительного зала до начала показа фильма, зайти в туалет, помыть руки в раковине туалета. Направляться к выходу вместе с группой просмотревших фильм зрителей, затем двигаться в сторону автобусной остановки вместе с небольшой группой людей, обсуждающих просмотренный фильм. Возвращаться к кинотеатру и снова заходить внутрь. Стоять в очереди за билетом, затем направиться в сторону туалета и помыть там руки. Немного постоять в кабинке перед унитазом. Движения во время такого способа пребывания становятся плавными и, будучи вполне бытовыми по форме, по смыслу и общей композиции, напоминают специфический танец. Его исполнение подразумевает большую вариативность и сочетание самых разнообразных его элементов. Рисунок этого танца обусловливает архитектурное пространство кинотеатра, в котором он исполняется.

ПЕРСОНАЛЬНОЕ ФИНАНСОВОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ. НОВЫЙ ПОДХОД В БАНКОВСКОМ ОБСЛУЖИВАНИИ ЧАСТНЫХ КЛИЕНТОВ. ТЕПЕРЬ СОВСЕМ РЯДОМ – В ОФИСАХ СБЕРБАНКА.

Путь к мечте Знакома ли Вам ситуация: хороший доход: успешная карьера или собственный бизнес, на банковских счетах аккумулируются накопления для строительства нового загородного дома и покупки красивой машины, для долгожданного экзотического путешествия и достойного образования подрастающих детей, но средств для достижения этих целей почему-то все равно не хватает? Что же мешает реализации наших желаний? Как жить так, чтобы все успеть – и качество жизни не снижать, и планы на будущее осуществить? Вряд ли кто-то станет отрицать, что деньги нужно тратить с умом. Более того, с умом их нужно и копить. Но как оптимально распределить имеющиеся ресурсы: время и деньги? Где найти того, кто поможет разобраться и составить конкретный финансовый план? Новая услуга Сбербанка — персональное финансовое планирование (ПФП) — сразу стала популярной. Менее чем за год в банк обратилось около 100 тыс. клиентов с просьбой составить личный финансовый план. «Многие наши клиенты, располагая значительной суммой денег, даже не знали, что этими средствами можно эффективно управлять, и в результате упускали много возможностей, — рассказывает Дмитрий Огуряев, директор Управления сберегательных и инвестиционных продуктов Сбербанка. — Как показала практика, с введением в Сбербанке финансового планирования у части клиентов поменялось отношение к управлению личными финансами». В рамках формата обслуживания Сбербанк Премьер персональные менеджеры, прошедшие специальное обучение, предлагают клиентам только те продукты, которые действительно подходят им. Прежде чем рекомендовать, каким образом сформировать портфель в рамках ПФП, менеджер обсуждает с клиентом его финансовые цели и жизненные потребности. Только после этого они вместе составляют финансовый план, работают над стратегией вложений денежных средств, определяют оптимальный набор банковских продуктов и оформляют документы на их приобретение. Один из клиентов Сбербанка, Сергей, — держатель золотой банковской карты. Ее срок действия истекал, и менеджер пригласил клиента в офис банка для по лучения новой карты. Оформляя документы, менеджер обратил внимание, что на счете Сергея лежит вполне приличная сумма. Несколько лет клиент отклады

вал заработанные деньги, чтобы обеспечить достойное будущее своей семье. Деньги считались неприкосновенным запасом и долгое время просто лежали на счетах нетронутыми. На эти средства планировалось начать строительство большого дома для всей семьи и в будущем обеспечить детям первоклассное образование. Персональное финансовое планирование, которое провели для этого клиента, показало, что, если грамотно разместить его сбережения и регулярно инвестиро вать свободные средства в выбранные банковские продукты, хватит не только на учебу детей и собственный дом, но еще и на новую машину. Для каждого клиента ПФП формирует свой «рецепт успеха», распределяя про дукты в портфеле в зависимости от поставленных им целей и отношения к инвес тиционному риску. Это могут быть и страховые продукты (инвестиционное либо накопительное страхование жизни), паевые инвестиционные фонды, вклады, обезличенные металлические счета. Услуга персонального финансового планирования оптимально подходит как для тех, кто ставит краткосрочные цели, так и для тех, кто планирует свое будущее на годы вперед. Выбирая подходящие продукты под задачи клиента, ПФП позволяет сразу уви деть и прогнозируемую будущую стоимость портфеля. Удобно, что специально разработанная программа по составлению персонального финансового плана отображает расчеты с детализацией до квартала. Это позволяет клиенту легко определить, какие цели достижимы уже сейчас, а для каких требуется оптими зировать портфель. На руки Сергей получил готовый финансовый план на девяти страницах, где расписаны его цели, риск-профиль, портфели с выбранными продуктами. На составление плана он затратил всего 30 минут и, что приятно, ни копейки не заплатил — услуга ПФП в Сбербанке абсолютно бесплатная. Услуга доступна для клиентов банка, которые обслуживаются в канале Сбербанк Премьер, т.е. для тех, чей ежемесячный доход более 150 тыс. рублей в Москве и более 50 тыс. рублей в регионах, либо имеющих сбережения на сумму от 1 млн рублей в Москве и от 400 тыс. рублей в регионах. Составление персонального финансового плана в Сбербанке поможет понять, насколько эффективно могут работать деньги и какие возможности для своей семьи и бизнеса вы упускаете. Персональное финансовое планирование научит контролировать расходы и грамотно распределять свои доходы. Ведь жизнь — не игра, и в ней все зависит от обдуманных и спланированных поступков.

РЕКЛАМА. ОАО «Сбербанк России». Генеральная лицензия Банка России на осуществление банковских операций №1481 от 08.08.2012

наталья львова

текст: иван засурский рисунок: анна всесвятская

В статье Ивана Ивановича Засурского есть все, вообще все. Есть прошлое и будущее, есть китайская народная мудрость и несколько неизвестных широкому читателю имен. Есть исповедь, есть проповедь. Есть анализ и инсайт. А все потому, что Иван Засурский — кандидат филологических наук, завкафедрой новых медиа на журфаке МГУ. Он знает про новые медиа все, он сам их и создавал. Но читает Иван бумажную прессу. И это парадокс.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Когда я начинал заниматься журналисти кой, в прессе тоже происходило много всего нового. Например, японцы придумали факс. Как следствие, появились частные инфор мационные агентства, которые работали на этой нехитрой технологии. В четырнадцать лет я устроился работать, наверное, в самое маленькое такое агентство — «Студинформо». Офис — в километре от моей школы, что дава ло мне возможность упоительно прогуливать скучные уроки на рабочем месте. Спонсором этого агентства был иракский спекулянт Вахаб, если мне не изменяет память. Как редактор агентства я, среди прочего, в ответе за первое интервью начинающего политика Владимира Жириновского и, для контраста, рассылку официального обращения правительства Республики Ирак по поводу начала первой иракской войны. В конце восьмидесятых — начале девянос тых я стал газетчиком — перешел в «Новую газету». Я познал блаженство этой профессии, заполняя полосы отдела «Экономика» и постав ляя ежедневную передовицу; тот абсолютный вечерний покой, который наступает после подписания номера и длится до утра. Равно

как и агонию от бесконечной непоправимости неправильной склейки первой полосы, когда передовица меняет смысл на противополож ный. При всей хрупкости бумажного медиума, он фиксирует сообщения во времени и рас полагает их в определенном порядке в про странственно ориентированном интерфейсе. Мозаика сообщений в конечном счете скла дывается в образ страны по тому же закону человеческого восприятия, который делает из 24 кадров в секунду движущееся изображе ние, а точки на экране — картинкой. Сочета ние информационных поводов вносит правку и детали в нашу картину реальности — даже если сами сообщения теряют различимость и воспринимаются как ежедневный информа ционный душ, по выражению Маклюэна. Трудно себе признаться в том, что я на самом деле консервативен — но я действительно люблю бумагу и текст. Текст на бумаге. Мой первый интернет-проект Литера.ру в 1997 году был про книги и «дематериализацию текста». Сейчас, почти двадцать лет спустя, мое при страстие к бумаге уже начинает выглядеть странновато даже несмотря на то, что практи чески все газеты, которые я читаю, достаются

мне бесплатно: в моей машине на полу перед задними сиденьями лежат мятые затоптанные позавчерашние издания, из сумки постоянно приходится вытаскивать вчерашнюю прес су, а сегодняшняя громоздится на рабочем столе вместе с бумажными книгами, которые я уже не успеваю читать — но ничего не могу с собой поделать, каждый раз в кафе я не могу не взять газету. Хорошо, что бумажной прессой можно топить печь на даче — а то моя жизнь была бы еще сложнее, потому что к ней добавились бы муки совести за бес полезно испорченную бумагу. Друзья стыдят. Исполнительный директор Ассо циации интернет-издателей Владимир Харито нов издевается надо мной, потому что как пре зидент этой ассоциации я предпочитаю читать «Коммерсантъ», «Ведомости», MoscowTimes, «Московские Новости» и РБК на бумаге. Тем более я сам написал предисловие к книге Андрея Мирошниченко «Когда умрут газеты». Вроде бы не о чем жалеть, но есть проблема: демократическое общество с рациональной системой принятия решений и представитель ской демократией пока что не может работать без хороших независимых бумажных газет. По

тому что «публичная сфера» — это место, где у людей должно быть пространство и время обменяться аргументацией, как это делают публицисты качественной прессы. Чтение позволяет следовать логике и разворачивать логику, в отличие от телевизионных ток-шоу, которые идеально подходят для скандалов и оскорблений — ТВ усиливает сенсорное вос приятие в противовес рассудку. Один из основателей Торонтской школы теории коммуникации и святой покровитель журнала Wired (он указан в выходных данных в каждом номере) Маршалл Маклюэн назы вал медиа «нервной системой человечества». Научную школу Инниса—Маклюэна—Онга принято называть школой «технологическо го детерминизма» за то, что она объясняет эволюцию человека и цивилизации через последовательные изменения системы и форм коммуникации от устной до ранней письменной, книгопечатания, радио и ТВ и до Интернета. Медиа, по выражению того же Маклюэна, являются чем-то вроде протезов для наших органов чувств, что каждый раз приводит к определенной мутации не только социальной системы, но и личности, которую, к примеру, в современном смысле яркой осо знанной индивидуальности воспитали в нас книги в «галактике Гуттенберга» подобно тому, как единообразное календарное «время» создали часы. Китайское проклятие гласит: «Жить тебе в эпоху перемен!» — и правда, изменения связаны с временами смуты, когда старый порядок рушится, а новый еще недостаточно окреп. В случае с эволюцией медиа сеть со брала нас всех в новой конфигурации. Следом

за Сонми-451 из фильма «Облачный атлас» нам следует признать: мы все связаны, а не расставлены. Это не тот порядок, который существовал в эпоху массмедиа. Медиа для масс предполагали коммуникацию через систему символов, то есть репрезентацию, в то время как сеть — это коммуникация всех со всеми в режиме реального времени. Это живой процесс, поток, который в конечном счете превратится в новый коллективный разум, а пока больше походит на гладиа торское шоу, в котором размывается грань между участниками драки и зрителями. Газетная статья в новом мире — всего лишь анонс в соцсети, а телепередачу смотрят только те, кто никому ничего не скажет. Нель зя больше инсценировать реальность — ее можно только делать. На смену фрейдистской школе манипуляции общественным мнением, популяризованной Бернейзом и использован ной Геббельсом, приходят методы, близкие Айви Ли, другому основателю public relations, который был сыном пастора и изобрел прессрелиз. В условиях тотальной открытости правда трудно что-то скрыть, поэтому лучше делать правильные вещи должным образом, если угодно, демонстративно — и в согласии с базовыми ценностями аудитории. Напри мер, можно сделать мать-природу нацио нальной идеей России (раз уж у нас четверть пресной воды и пятая часть лесов мира), развивать науку, втягивать людей в конструк тив. А на каждый негативный импульс новая среда резонирует в десять раз сильнее — по путно теряя газеты и… память о том, в чем был смысл спора и какую проблему хотели решить.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Пионер-герой. Сын Чабана. «РП» опять в степи, у пади Бурун-курет-туй. Следопыт. По ком звонит кока-кола. Наш корреспондент раскрывает тайну американского безалкогольного напитка.

Человек, у которого степь живет в крови, беззащитен перед ней. Она настигнет его, рано или поздно. Я видел место, где степь настигла сына Бабу-Доржо и вернула его себе.

русский пионер №2(35). апрель 2013

текст: александр рохлин фото: александр леснянский

В первом номере «РП» под рубрикой «Пионер-герой» был опубликован очерк про БабуДоржо Михайлова, чабана, Героя России. И вот по зову главной темы номера — «Дежавю» — автор того очерка, спецкор «РП» Александр Рохлин снова отправляется в бурятскую степь, чтобы увидеть там не совсем то и не тех, кого он увидел 5 лет назад. 37

русский пионер №2(35). апрель 2013

В седьмом

часу утра в тепляке зажгли свет — чабаны проснулись. Они сопели, кашляли, зевали до вывиха челюстей и подгоняли молодого пастуха Володьку. Он ночью во сне скрипел зубами. А мне снилось, что это ключ елозит в дверном замке. На электроплитке засвистел чайник. Загудела щелястая прожорливая печь. Мужики по очереди гремели рукомойником и выходили на двор. Дверь хлопала, и холод врывался в тепляк. Вылезать из-под овчинного тулупа представлялось мне занятием преждевременным. Утро было похоже на заплывший жиром бараний суп. Двор, земля, кошара, стога и техника плавали в белом сале — стужа не разжимала объятий. И степь казалась неживой, оглохшей и немой. Земли не было видно дальше двадцати шагов. И не верилось, что под ногами не остров в облаках, а материк, у которого нет границ. Дядя Валера стоял у окна, спиной к печке, и в осьмушку газетного листа засыпал табачок из сломанных папирос. Он делал это только утром. С таким видом, будто кофе себе варил и жарил тосты. — Во сколько выходим? — спросил я из-под тулупа. — Еще не скоро, — ответил пастух, слюнявя и склеивая края самокрутки. — Пусть развиднеется, оттеплится маленько. Потом посмотрим, откуда ветер дует. Мы помолчали. Я пытался разглядеть термометр за окошком. — Вы уже ходили в катон? Открыли овец? — А как же. Гуляют. А Мишку на цепь посадил. — Не было волков? — Нет. Чабан скрутил цигарку и спрятал ее за ухо. — Долгая зима в этом году, — сказал он и покачал головой. — Давит и давит без передышки… Такая чабанская жизнь. Я встал, сунул ноги в валенки и прилип к окну. Жилка градусника мерцала на донышке. — 39°…

русский пионер №2(35). апрель 2013

…И такой же обжигающий сухой холод стоял в декабре, когда я приехал сюда пять лет назад. Только снег еще не выпал. Желто-черная степь, расправив крылья, летела на край Земли, к последнему морю. Маленький, щуплый человек с лицом, похожим на треснувший кирпич, колол ломом лед в поильнике для скота. Он тонул в тулупе и валенках, рыжая ушанка гнездом сидела на затылке. Я спросил, это ли Желтая Падь — стоянка Героя России, чабана Бабу-Доржо Михайлова. Он ответил утвердительно. — А сам чабан дома? — спросил я. — Дома. Болеет. — Как же вы не уберегли героя? Маленький человек — дядя Валера — ничего не ответил и продолжил колоть лед. Ветер дул с юга и приносил дыхание Монголии. Бабу-Доржо Михайлов был не простой чабан. Недаром его имя с тибетского

переводилось как «алмазный герой». Алмазный герой открывал Степь своим ключом. Степь была Книгой его рода. С незапамятных времен род пас скот на земле между пустыней Гоби и озером Байкал. В неразличимой глубине истории соединялся он с родом Чингизидов. И это обстоятельство лежало на чабане смутно осязаемым бременем. В степи каждому уху открыта музыка Неба. Бабу-Доржо не боялся отпускать свое сердце на поиски Большого Бога. Он думал и говорил о Нем постоянно, даже ходил за Ним в Индию и Лхасу. В степи Время не обладает абсолютной властью. Границы между ним и пространством трудноразличимы. А Бабу-Доржо всегда оставался верен себе. Верил, что, выращивая тонкорунных овец-мериносов, строит могущество страны. Сама же страна к тому времени потеряла и компас, и карту, и в значительной мере волю. И двигалась по Истории вслепую, на ощупь.

Все говорили, что у него был дар. По-бурятски — талан. Лучший овцевод Забайкалья. Кавалер ордена Дружбы народов, лауреат премии Ленинского комсомола, звезда Героя России из рук президента Путина в Кремле. Страна нуждалась в людях с упрямой волей и ясным взглядом на вещи. И все же дар-талан Бабу-Доржо был не в этом. Говорили, что в нем живет Дух Степи. Как в детях живет Дух родителей. Степь делилась с ним своей силой. Два года назад знаменитый чабан умер. Желтая Падь лишь на мгновение вздрогнула, словно ее кто-то окликнул с неба. И продолжила лететь, расправив желто-черные крылья. Теперь чабаном стал я. Я собирался выпросить у степи… …Кобылу Маньку запрягли в узкие сани — кошевку. Лавку укрыли рваной дохой. Грива, морда, черные ресницы Маньки были густо выбелены инеем, она напоминала ряженую — лошадиную снегурочку. Дядя Валера привел Малыша — пса-охранника. Тот заливался лаем все утро — боялся, что его не возьмут. Чабан не любил, когда собаки бегали вокруг отары сами по себе. Он привязал пса. В кошевке лежали вилы, жерди, плетка, а под дохой — двустволка. Манька подтащила сани к поильнику. Ледяная вода обжигала старые кобыльи зубы, и пила она долго. Часто отрываясь и замирая как во сне — согревалась. Чабан покрикивал на нее, приводил в чувство, и лошадь снова и снова опускала заиндевевшую морду. Напоив лошадь, пастух привязал ее в сторонке и отворил загородь с овцами. Шерстяная река потекла по дороге. Толпясь и сваливая друг друга, мериноски чмокали белесыми губами, лизали соляные кули. — Будя, будя, покости! — закончил водопой чабан и, наградив плеткой самых нерадивых, погнал стадо прочь от стоянки. Мы шли по движению ветра, на северо-запад, не давая баранам разойтись по степи раньше времени. Только у подножия сопки чабан замедлил шаг и крикнул мне садиться в кошевку.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Послушная Манька тянула сани. Малыш бежал рядом. А овцы, никем более не сдерживаемые, растеклись в пади. Солнце вспыхнуло над степью с такой силой и яркостью, словно собиралось поджечь снег. И все вокруг мгновенно приобрело нереальную, «неестественную» выпуклость и четкость. Сухое травное былье, следы животных, санный путь и кривые колеи зимника, серый «пятак» из кустов орешника по ручью, и квадраты пахотных земель, и стога с соломой, и кошара наших соседей, и даже черная букашка — трактор, тащивший по степи бочку с водой. Свет обнимал всю землю, лился через край ее, сиял и вспыхивал над сопками, бесконечным караваном плывущими в Монголию. Овцы рассыпались в поле как горох. Мы объезжали отару, сбивали баранов в кучу. — Куда прете, лягуши?! — ворчал чабан на тех, кто далеко отбивался от своих. Он правил кошевкой стоя. Когда «карета» останавливалась, Манька тут же закрывала глаза и дремала. А Малыш забирался под лошадиное брюхо, исподлобья смотрел на дорогу. Мы жгли солому, чтобы немного согреться. Тепло от одной охапки в костре держалось всего несколько секунд. Но дым отпугивал волков. Мы ждали волков. Чабан редкую минуту не оглядывал степь. Но все было тихо. Они не пришли. Отара медленно перетекала по склону сопки, как на качелях. Я трясся в кошевке, завернувшись в тулуп, почти ослепший от солнца и оглохший от тишины. На кочках ружье било по лопаткам. Я задремал, а чабан сказал: — Пора бы и пообедать. Нам некуда было спрятаться от ветра. Дядя Валера опустился на колени в снег, достал из сумки буханку хлеба и шмат сала. Сало надрезал полосками до кожуры, насадил на вилы. Выложил ломти замерзшего хлеба. Жарил на скоротечном соломенном огне. Жир капал в черную солому, и она снова вспыхивала. Мы пили чай с молоком и уплетали подкопченные

русский пионер №2(35). апрель 2013

хлеб и сало. Руки мгновенно деревенели от холода. Манька за компанию с нами жевала присыпанный снегом стожок. Правда, без азарта, прикрыв глаза, словно во сне. Малышу ничего не дали. — Такая чабанская жизнь, — сказал дядя Валера. Солнце неподвижно плыло в небе и было похоже на пылающий стог прошлогодней соломы. И тепла от него исходило призрачно мало. Только свет… …Был сын у чабана, Андрей. Когда чабан заболел, сын приехал ухаживать за отцом. Четыре месяца они прожили вместе, как в детстве, и Бабу-Доржо умер. Сын чабана остался на стоянке. Хотя его ничто здесь не держало. Он так думал. Он ведь не был чабаном, как отец. Он жил в Улан-Удэ и работал в службе безопасности банка. Но Желтая Падь, похоронив одного чабана, не могла позволить себе остаться в одиночестве. И она вызвала на помощь память. Зов предков — страшная вещь. Степь широка и открыта, но где в ней спрячешься от ветра, который разглаживает сопки, разливает реки, переносит дыхание целых стран и народов? Все видит, запоминает, стережет, приводит в движение камни и стирает эти камни в пыль. Человек, у которого степь живет в крови, беззащитен перед ней. Она настигнет его, рано или поздно. Я видел место, где степь настигла сына Бабу-Доржо и вернула его себе. — Смотри, — говорит сын чабана. — Здесь был наш дом, сараи, загон для овец. А там бочка с водой, вагончик, погреб… Наша летняя стоянка. Я смотрю, но вокруг голая, заснеженная падь Бурун-курет-туй, степь, залитая солнечным светом. Ничего из того, о чем говорит Андрей. Замолкает двигатель чабанского «уазика». Я чувствую, что это — западня. Я стою в чьем-то сердце. Оно живо и бьется прямо под… ногами. А поднять нельзя. Зримая жизнь людей здесь кончилась. Но она не исчезла, а сжалась в одну точку. Такое возможно только в степи, где время с пространством спорят о власти, а земля никогда не изменяла своему предна-

значению. Тысячи лет приходят сюда с отарами люди. Заново придумывают жизнь — катон, кошару, поильник, бочку с водой, вагончик, погреб. Коротко живут, негромко умирают и уходят, как времена года. Но неизменно постигают что-то. Или им степной ветер приносит награду — верность. — Когда отец умер, — говорит Андрей, — выяснилось, что у него ничего нет. Отара государственная, стоянка тоже. Квартиру в Чите, положенную Герою России, он так и не увидел. Ордер выдали за день до смерти. Все, что можно было, разделили между родственниками. И хозяйство исчезло. Мне достались «уазик» и мопед. Геройское наследство… Алмазный герой пришел в степь ни с чем. Ни с чем и ушел. Если не считать доброго имени и дара выращивать лучших овец. — А оно мне надо?! — восклицает Андрей и смотрит в небо. Мы ждем, не упадет ли оттуда камень. С запиской. Еще ребенком он лучше взрослых стриг овец. Занимал первые места в районе. Мопед себе купил на заработанные деньги. — На рассвете я выводил коня и, не седлая, ехал в степь… А потом возвращался по дну пади. Там трава — по шею коню. И мы приходили домой мокрые от росы. И сейчас мне снится, как я еду и трава бьет по ногам. Могу ли я это забыть? Или изменить… Вот и ответ. Степь настигает человека. И открывается на странице, где записана история его рода, чернилами из росы на бумаге из ковыля… Никуда ты не убежишь. Если только не захочешь опозорить своих предков. Начинай все сначала: приводи отару, ставь катон, вагончик и погреб. Корми, ухаживай, защищай, отпаивай ягнят из собственных рук, спасай от огня и степных монгольских волков. Заведи жену и рожай детей. Слушай, как зимой в печи трещат дрова и воет метель в трубе, а в соседней комнате еще спит твоя семья, твой маленький род, и думай. А будет тебе худо, скачи к пади Бурун-курет-туй, забирайся на сопку, где

ты в детстве сложил из камней двугорбого верблюда. Садись на землю, выплачь слезы, вытри сопли, выпей водки для храбрости и поговори с Небом. Ведь оно открыто в степи каждому уху. И вспомни слова отца о том, что человек без Бога — ноль. Дождись, пока солнце склонится к западу и его свет начнет с угрожающей быстротой меркнуть. И пойми, что ты живешь, пока ходишь в этом свете. …Маленький, щуплый человек с лицом, похожим на треснувший кирпич, чувствует, что пришло время. Солнце падает за горизонт с обреченностью воздушного шара с оборванными стропами. Все гаснет с пугающей скоростью, и степь окрашивается свинцовым, мертвящим светом. — Вперед, вперед, срань голубая! — весело кричит чабан и тычет жердью в ребра Малышу. Тот хрипло лает и на бегу хватает за ноги отстающих овец. Манька неожиданно пускается вскачь. Мы словно удираем от чудища — ночи, которая только что на наших глазах заглотила живое солнце. Овцы бегут против ветра. Но этот ветер приносит запах кошары и жилья.

...Степь настигает человека. И открывается на странице, где записана история его рода, чернилами из росы на бумаге из ковыля… Никуда ты не убежишь. Если только не захочешь опозорить своих предков...

Только так в метель можно вернуться домой живым. — Завтра будет метель, — говорит дядя Валера. Манька останавливается возле ворот катона. День кончился. Овцы послушно затекают на ночевку. В их доме нет крыши, одни соломенные стены торчат в небо. Всю ночь, тесно прижавшись, овцы будут греться друг о дружку. А их дыхание свяжется в одну толстую, вонючую, но теплую шапку-облако, поднимется над их головами, да так и застрянет, придавленное холодом. Дядя Валера отвязывает и выпускает Малыша. Ведет Маньку на ночлег. Он оглядывается на запорошенный снегом катон и говорит: — Летом Манька ожеребится, ее жеребенок с нами будет ходить. Попробуй оставь его на стоянке! Изревется весь, а Манька, когда слышит его, по степи носится как чумная. Приезжай летом. Летом степь другая… Тьма вокруг жирная, вязкая и обжигает, как водка из морозилки. Степи ночью нет. Она вся исчезает в темноте. Сжимается в точку. Изумрудно-ледяные звезды светятся в окнах тепляка. На всей Желтой Пади свет только здесь и в домике Андрея. Чабаны готовят ужин. На печи не переставая бурлит чайник и кипит заварка. Дядя Валера, дядя Коля, по прозвищу Бусыга, и Володька садятся за стол. Хлеб, сало, чеснок и холодец. Андрей приносит водку. Мы разливаем ее в толстобокие рюмки. — Ну что, — говорит старый Бусыга, — видел степь? — И улыбается беззубым ртом. — Видел, — говорю я. В седьмом часу утра в тепляке зажигается свет. Утро похоже на заплывший жиром бараний суп. За окном метель. Дядя Валера насыпает табак из сломанных папирос в осьмушку газетного листа. Надевает меховые чуни и валенки. Выходит на двор, запрягает Маньку, привязывает Малыша, поит овец и уходит с ними в степь, в метель, в никуда, навсегда. Москва—Чита—Шилка—Усть-Ножевое

русский пионер №2(35). апрель 2013

Для каждого русско-советского человека реальное знакомство с кока-колой началось с пепси-колы.

русский пионер №2(35). апрель 2013

текст: николай фохт рисунки: александр ширнин

Никогда еще не была столь близка и знакома народу тема исторического разоблачения, как та, на которую решился в этом номере бесстрашный следопыт «РП» Николай Фохт. Речь пойдет, как многие догадались, о безалкогольном газированном напитке. Кокакола: что же это за хитрая субстанция такая? А никакой хитрости. Секрет раскрыт. 43

русский пионер №2(35). апрель 2013

Пришло

время сознаться: я нежно отношусь к брендам. Не ко всем, не ко всем. Скажем, люблю «Панасоник» — за то, что однажды на большой и дорогой телевизор этой марки обрушилась с потолка вековая штукатурка, и вообще, случился пожар в помещении. Никто из приборов не выжил в тот роковой день — только стиральная полуавтоматическая машина «Малышка» и этот телевизор. Не забуду момента: уже после всего, на новом месте, ни на что не надеясь, включил его в сеть, нажал кнопку. Он как-то беззащитно пукнул — и стал работать. И работает до сих пор исправно. Не выбрасываю и не отдаю его, самоуверенно жду, когда его век завершится сам собой. Со стиральной машиной «Малышка» было то же — она просто закончилась быстрее, чем телик. С газировкой «кока-кола» у меня хорошие ассоциации. Во-первых, и это в следопытскую тему, Шерлок Холмс. Распутать несложно: в минуты вынужденного простоя великий детектив баловался кокаином. А в кока-коле кокаин в названии, в логотипе. Еще одна хорошая ассоциация: август 1991-го. Похмелье — не политическое, самое натуральное. Разумеется, проснулся рано, друзья и вчерашние товарищи по застолью уже сообщили про танки. Я в «Макдональдс»: бигмак и самую огромную колу со льдом! И рядом за столик подсаживается девушка, у нее только кола, и трубочка из стаканчика торчит. Хрупкая и нежная, но со следами вечернего однозначного и злого макияжа на глазах и на губах. И нет сомнений: еще не ложилась, может быть, даже только что закончила свою замысловатую ночную смену. И, конечно, ничего не знает о путче. Мы обменялись взглядами, как будто поговорили. Пили молча, но я взял ее под крыло, я попытался защитить на пару минут эту несмышленую Катюшу Маслову. Молчанием своим, своим невмешательством я как бы продлевал ей ощущение светлого утра после ночного, может быть, кошмара. Мы синхронно придвигали упругие стаканчики с кока-колой к губам, делали глоток и одновременно

русский пионер №2(35). апрель 2013

ставили напиток на столик. И вдруг я зафиксировал, что газировка уводит похмельную тревогу за судьбу страны в иную плоскость, в голове, совершенно перпендикулярно ситуации, появляются другие, хорошие мысли. Что свежее утро за стеклом «Макдональдса», что лето не сдается, что чудесным образом, именно таким образом, все налаживается. Я заметил, что незнакомка едва улыбнулась, и посчитал это самым удобным моментом. Сделав последний глоток, сказал: — Всего хорошего. Поднялся из-за стола и пошел спасать мой мир. Она кивнула, не отрывая взгляда от необычайно пустого для этого времени сквера напротив. Короче говоря, кока-кола оставила в моей душе только приятный осадок. Я пил ее взахлеб — из двухлитровых бутылок, из жестяных банок, из фирменных бутылок; пил ее в разлив; я покупал колу в Таллине, в Бангкоке, в Берлине — и только в Новороссийске я пил пепси, только там. Мало кто верит, но я вижу разницу между колой и пепси. Мне трудно сформулировать, в чем она, но она существует (точнее, трудно было до начала расследования — теперь-то просто). Поэтому, когда выдалась возможность докопаться наконец до истины и раскрыть тайну рецепта кокаколы, я взялся засучив рукава. В смысле, с энтузиазмом — на первом этапе. Мне ведь как казалось: вот сейчас я приложу сверхусилие, выясню наконец, что туда подмешивают, и люди поклонятся мне, скажут: спасибо, братан. Иными словами, мне казалось, что дело это не только интересное, но и важное, социально значимое. Ведь интуитивно я предполагал, что в этой тайной сердцевине рецепта кроется не наркотик кокаин, а что-то по-детски радостное и очень полезное для организма любого возраста. Так мне казалось. Реальность оказалась суровее и прозаичнее. Однако, проделав этот путь, я тоже много чего поднабрался — но самое главное, получил некоторое количество

хороших эмоций и воспользовался поводом вернуться в прошлое. Для каждого русско-советского человека реальное знакомство с кока-колой началось с пепси-колы. В упомянутом Новороссийске, кажется, в советские и, что важно, доолимпийские еще времена построили завод «Пепси». Как всякий дефицит, пепси-кола возникала то там, то сям, соперничая по эксклюзивности с пивом «Останкинское». Был способ безлимитного наслаждения этой газировкой — поехать в Новороссийск. А и правда, так получилось, что проездом из пионерского лагеря я оказался в славном городе и действительно попал в потребительскую сказку. В Новороссийске, как и в других советских городах, продуктов и напитков в принципе было мало — даже квас, если кто забыл или не знал, в летние месяцы был в дефиците. Зато тут была пепси-кола: аккуратные бутылочки с лаконичной красно-синей этикеткой. Задним умом могу покритиковать: вкус был какой-то странный, как будто прекрасная вода города русской военно-морской славы не до конца принимала заморский концентрат. Но общее направление было понятно — и оно завораживало открывавшимися перспективами. В том смысле, что железный занавес — железным занавесом, но прогрессивные советские мальчишки и девчонки прекрасно знали, что пепсикола всего лишь эпигон главного прохладительного напитка планеты Земля — кока-колы. Еще я помню, как впервые столк нулся с уже подлинным продуктом «КокаКолы». На Пушкинской площади. Только это была не кока-кола, а фанта. На площадке перед кафе «Лира» внезапно возник киоск. Там разливали диковинный напиток. Причащались все: яркое воспоминание — в очереди передо мной Олег Табаков и Людмила Крылова. Олег Павлович, как сейчас помню, пил вдумчиво, медленно, даже как-то неестественно запрокинув голову. И от всего этого фанта казалась адски важным компонентом культурной жизни Москвы, достопримечательностью, достижением.

Киоск пропал в одночасье: советские войска вошли в Афганистан, западный мир бойкотировал Олимпиаду-80. А штука в том, что американская «Кока-Кола» — бессменный спонсор Олимпийских игр. Собственно, фанта и была пробным шаром кока-кольного олимпийского вторжения, на разогреве, так сказать. И чтобы найти компромисс, во время Олимпиады кока-колу можно было попить только внутри олимпийских объектов — московские улицы захватила, разумеется, возликовавшая пепси. Такой трудный сюжет. И, получается, важный. Вообще, история создания кока-колы непонятно почему изобилует неточностями и пробелами. Если аккумулировать, получится вот что. Джон Пембертон, капитан (а по некоторым сведениям — подполковник) кавалерии армии конфедератов (то есть проигравшей в американской Гражданской войне стороны), 8 мая 1886 года сварил сироп. Опять-таки, разные мотивы приписываются: одни говорят, что это было такое фармацевтическое недержание — Пембертон получил медицинское образование, поэтому в мирное время нашел себя в изобретении разных препаратов. Другие отказывают ему в медицинском образовании (а куда девать Южный Ботанический колледж?) и сваливают все на время: мол, популярна после войны стала «народная» «индейская» медицина — всякие микстуры, травы, припарки. Третьи сразу берут быка за рога: преодолевая боль от ран, которые Джон получил в сражениях, он пристрастился к морфию. Чтобы справиться с зависимостью, решил перескочить на более легкий наркотик, который тогда и наркотиком не считался, — кокаин (вот и Шерлок Холмс). Но по-умному (в отличие от Холмса): на гомеопатических дозах решил сосредоточиться. То есть изюминкой сиропа стали вытяжка из листьев кустарника коки и экстракт из семян (орехов) колы. Другими словами, кокаин и кофеин. В первоначальном рецепте был алкоголь — красное вино (почти уверен, что бордо — потом расскажу почему). Дальше все просто: фосфорная кислота,

жженый сахар для специфического вкуса, просто сахар — да, в принципе, и все. Упс! Вроде вот он, весь рецепт, — где секрет? Но на всех газированных скрижалях зафиксировано: есть секрет. Собственно, в этом секрете вся фишка; его выкупал у Пембертона сначала Кэндлер (за две тысячи триста долларов), потом Вудрафф (уже за двадцать пять миллионов долларов). Да и сейчас на каждом углу «Кока-Кола» рассказывает, что секрет знают только два человека из топ-менеджмента компании… ну, может, трое… Короче говоря, всего несколько человек, ограниченный круг. А простые смертные, рабочие, которые готовят сироп, совсем не в курсе, что они там варят. У них просто емкости с ингредиентами под номерами и инструкция: номера второго лить столько-то, седьмого — столькото. Сами не знают, что льют, в общем. Так давайте разберемся, где секрет-то? Вон как поворачивается дело: в тайне рецепта кока-колы надо еще найти, где она, эта самая страшная буржуинская тайна.

...Другая часть человечества, которая пьет газировку, любит больше пепси. Как специалист могу сказать так: если бы проводили «слепую» дегустацию, большинство ее участников не угадало бы, где что: где кола, где пепси, а где какой-нибудь безвестный напиток из группы напитков типа «кола»...

Будем плясать от печки. Рецепт, написанный на бумажке рукой Джона Пембертона и хранящийся в сейфе «Кока-Колы», давно уже не актуален. Почти сто лет уже рецептура совершенно, принципиально другая. Во-первых, в самом начале в сиропе был алкоголь — его убрали почти сразу, когда в Атланте ввели «сухой закон». Еще через некоторое время, в начале двадцатого века, американцы наконец прочитали в книжках про кокаин — оказалось, это наркотик! И сразу, кстати, под удар попала кока-кола: прекрасный и полезный напиток от похмелья и головной боли объявили причиной беспорядков. Мол, черные, как выдуют галлон газировки, перевозбуждаются и начинают нападать на мирных белых жителей. Юг, что возьмешь. Короче говоря, кокаин из кока-колы убрали. Из интересных веществ осталась только выжимка из орехов колы — но это просто кофеин, его хоть из какао-бобов, хоть из кофе доставай. А сейчас и доставать ниоткуда не надо — синтетический давно научились делать. Некоторые люди, скорее всего осведомленные, считают, что весь секрет в Merchandise Х7. Он называется секретным компонентом, но при этом прекрасно известно, из чего состоит: из спиртового раствора, коричного масла, апельсинового масла, масла кориандра, эфирного масла. Тоже никакого секрета. Еще был случай: в этом веке уже объявили о раскрытии тайны рецепта. Турецкоподданный предъявил всей «Кока-Коле» претензии, потребительские. И якобы по законам Турции корпорация вынуждена была раскрыть тайну рецепта. А в тайне той таились специальные кошенильные червецы. Эти, я надеюсь, насекомые дают краситель кармин, который и является секретным компонентом. Но от жучков и вообще от этого красителя транснациональная корпорация открес тилась сразу и однозначно: никакой кошенили в кока-коловом концентрате не было и нет. Вот будете смеяться, но вопрос, в чем тайна рецепта кока-колы, остался. Пришлось пойти к специалисту.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Александр Колеснов, ведущий научный сотрудник научно-исследовательской «Лаборатории фундаментальных и прикладных исследований качества и технологий пищевых продуктов» Московского государственного университета пищевых производств. На столе между нами стояла банка с кока-колой. Но пить ее мы не стали, а сразу перешли к кофе. Александр Юрьевич смотрел на меня печально. Я — сразу к делу: в чем тайна рецепта кокаколы? — Я думаю, все дело в маркетинге. Тайны, на мой взгляд, нет никакой. — О! Александр Юрьевич, так скажите рецепт наконец. — Рецепт написан на банке в составе продукта: очищенная газированная вода, сахар, натуральный краситель карамель, регулятор кислотности ортофосфорная кислота, натуральные ароматизаторы, кофеин. Все предельно ясно, я бы даже назвал кока-колу «честным» напитком. Единственное, где может таиться эта ваша тайна, — в словосочетании «натуральные ароматизаторы». Но знаете, мне кажется, история эта с поиском тайны похожа на историю из анекдота про ковбоя по прозвищу Неуловимый Джо… — Но неужели конкуренты не хотели бы знать, в чем загадка неповторимого вкуса кока-колы? — Неповторимого? А в чем его неповторимость? Большинство потребителей с трудом могут установить различия между напитками. У пепси — похожий вкус, да и вообще, газированные напитки типа «кола» незначительно отличаются друг от друга, ну, может быть, составом тех самых «ароматизаторов». Но это не предполагает какой-то особой тайны рецептуры и наличия секретного ингредиента. Собственно говоря, секретных ингредиентов по определению быть не должно. Все ингредиенты должны быть приведены в составе продукта. Это требование закона. — Но разница же есть. Я вот могу отличить кока-колу от пепси — и считаю кока-колу вкуснее… — А другая часть человечества, которая пьет газировку, любит больше пепси. Как специалист могу сказать так:

русский пионер №2(35). апрель 2013

если бы проводили «слепую» дегустацию, большинство ее участников не угадало бы, где что: где кола, где пепси, а где какой-нибудь безвестный напиток из группы напитков типа «кола». С научной точки зрения сегодня раскрыть секрет рецептуры кока-колы и других напитков типа «кола» вообще не составляет труда. Любая современная пищевая научноисследовательская лаборатория справилась бы с такой задачей, в том числе и наша лаборатория. — Сколько для этого нужно времени и денег? Александр Юрьевич улыбнулся и после недолгой паузы сказал вот что: — В зависимости от программы исследований — до двух месяцев и до миллиона рублей. Да. — И прям гарантированно? — Конечно. Все просто: метод обратного инжиниринга. Сначала с помощью соответствующих аналитических методологий и инструментальных ресурсов выясняют, какие вкусовые и биологически активные вещества, в том числе их изотопомеры и оптические изомеры, в каком количестве и пропорциях присутствуют в продукте. Выяснив это, определяют далее, какое сырье, содержащее данные вещества, или продукты переработки данного сырья в каком количестве необходимо использовать. На последнем этапе составляют технологическую схему изготовления продукта. Грубо говоря. Конечно, могут быть расхождения. Вот кофеин. Он может быть натурального происхождения, например из ореха колы, кофе или чая, а может быть и искусственным. Я ничего не утверждаю, но есть ощущение, что для массового производства рачительный хозяин выбрал бы самый простой и доступный способ получения ингредиентов. — А с кокаином что? — Нет кокаина. — А зачем тогда вообще листья коки? — Сложно сказать… Да и есть ли они в современной производственной цепочке? Можно делать определенные выводы, исходя из заявлений компании, а как там выглядит все на самом деле…

Кому-то покажется, что разговор этот ничего не прояснил. Нет, он дал мощный толчок, потому что утвердил подозрение, что надо быть проще и не вестись на легенду. Кто-то, может, спросит: а в саму «Кока-Колу» не пробовал позвонить? В том-то и дело, что пробовал. Еще как. Даже пытался подружиться в Фейсбуке с руководительницей русской прессслужбы. Но, видимо, почуяв, что разгадка их тайны висит на волоске, кокакольщики месяц избегали давать прямые ответы на прямые вопросы. На письма не отвечали, от личных встреч уворачивались. Последний раз со мной так обращались в диспетчерской нашего микрорайона — это когда разошелся шов на крыше и требовалась срочная герметизация, а то и альпинисты. Я чувствовал, что близок к разгадке, но нужен был какой-то отдых мозгу, надо было переключиться. И я совершил два странных поступка. Во-первых, я с помощью Фейсбука задал вопрос своему постоянному консультанту в вопросах науки Артему Оганову. Не постеснялся отвлечь его от важных дел. Я спросил: а можно клонировать вещество, не подвергая анализу? То есть как бы сфотографировать структуру, а потом просто воспроизвести? Артем довольно долго размышлял над моим вопросом (я его понимаю) и ответил коротко: «Нет». Но я не остановился. Я решил сделать кока-колу в домашних условиях. Первый облом, как можно предположить, произошел с листьями коки. Их нет на eBay. Ни в Китае, ни в Гонконге. С грехом пополам разыскал орехи колы — но они располагались на Украине. И то оказалось, что в данный момент их нет на складе. Ну а без этого, без колы-то, куда? Отчаявшись, я вдруг обнаружил, что запросто продается кока-коловый сироп. Не от «Кока-Колы», но из Израиля. Главное, написано, что содержит кофеин. К сиропу прилагается сифон — за пять или шесть тысяч рублей. Может быть, жадность, а может, и ностальгия (что, в общем-то, одно и то же) бросила меня в другую крайность. Мне захотелось настоящего сифона, советского, с малень-

кими баллончиками. А к нему уж так и быть — сироп.

Я был искренне рад завязавшемуся разговору, поэтому продолжал свое алогичное наступление. — А я сейчас кока-колой занимаюсь. Вы в курсе, что рецепт так и не удалось разгадать? Девушка еще раз посмотрела на меня изнутри. Решила сделать мне приятное и стала отвечать в моем же стиле. — Про кока-колу я вам вот что скажу. Моя подруга мне тут рассказала, что перестала есть конфеты. Пока замужем была, ела тоннами. Развелась, стала жить, как ей хочется и с кем хочется, — как отрезало. Ни конфетки. У меня то же, но наоборот: до замужества литрами хлебала кока-колу. А теперь совсем не пью. Только кефир. На ночь. Понимаете, в чем штука? — В сексе? — В сахаре. Ладно, надо отсюда сваливать. — Может, перекусим? Подстаканников нет, но тут отличный бараний шашлык. — Шашлык я съем дома, уже послезавтра. Девушка удалилась с достоинством, дав насладиться вполне видом этого медленного, упругого ухода. А в голове моей только и пульсировало, в такт сокращению сердечной мышцы: сахар, сахар, сахар.

За сифоном я поехал в Измайлово, на блошиный рынок. Это, конечно, неунывающее место — Измайловский вернисаж. Я одно время жил совсем рядом и был свидетелем пары-тройки опустошительных пожаров тут. Но, зайдя в современный вернисаж, убедился, что главное — это несгибаемость принципов. Молдавские рабочие с упоением возводили новые деревянные павильоны. Рядом открылась барахолка — явный филиал опального Черкизовского рынка. Что меня потрясло навсегда — торговые модули. Они сделаны из натурального дерева и окованы настоящим железом: засовы, уключины… что там есть еще в русских народных воротах? Все остальное: шапки, часы, магнитики, матрешки — на своем месте. Сифона нигде нет, газовых баллончиков — тоже. А ведь еще пару лет назад я видел… У прилавка с какой-никакой живописью, как мне показалось, в оцепенении стояла стройная девушка. Вся ее задумчивость выдавала соотечественницу. — Картинки-то так себе, — начал я вежливо и издалека. Сразу к главному переходить побоялся. Девушка, не меняя выражения, посмотрела на меня. Не то чтобы оглядела с ног до головы, но, знаете, так — вглубь заглянула и уже из глубины, изнутри, осмотрела с ног до головы. — Картинки так себе. И вообще, даже подстаканников приличных нет. Я мужу хочу такой, тридцатых годов, советский. — Подстаканники большая редкость. — Звучало как отзыв на пароль. — Да что там подстаканники — сифонов порядочных даже нету. — После ее мужа я и не гнался за незаметными монтажными склейками. Она попалась — а кто не поведется на сифон? — А на фиг вам сифон? В смысле, зачем тут? Я сыну в Интернете купила, тысяч пять стоит. И сиропы сразу к нему. Тут же антисанитария, я брезгую.

Вот что я вам скажу: сейчас мы разберемся, быстро все решим. Итак, у нас есть несколько «настоящих» рецептов приготовления кокаколы — давайте сравним их.

...Рецепт, написанный на бумажке рукой Джона Пембертона и хранящийся в сейфе «Кока-Колы», давно уже не актуален. Почти сто лет уже рецептура совершенно, принципиально другая...

Сначала сделать «черный эликсир»: 80 капель эфирного масла апельсинового 40 капель эфирного масла коричного 120 капель эфирного масла лимонного 20 капель эфирного масла кориандрового 40 капель масла мускатного ореха 40 капель масла нероли эфирного масла лайма — по вкусу На 10 литров воды берется 42 грамма «черного эликсира», 113 граммов цитрата кофеина, 56 граммов ортофосфорной кислоты,

русский пионер №2(35). апрель 2013

28 граммов экстракта ванили. Теперь осталось добавить сахар — 13,5 килограмма.

2. Жидкий экстракт листьев коки (три драхмы) Лимонная кислота (три унции) Кофеин (одна унция) Сахар (30 единиц — точная мера веса не указана) Вода (2,5 галлона) Сок лайма (две пинты) Ваниль (одна унция) Карамель (1,5 или более унции) Секретный ингредиент Merchandise X7 (две унции на пять галлонов сиропа), который, в свою очередь, состоит из: спирта (восемь унций); апельсинового масла (20 капель); лимонного масла (30 капель); масла мускатного ореха (10 капель); кориандра (масло — 5 капель); эфирного масла цветов апельсинного дерева (10 капель); коричного масла (10 капель). А третьим я предлагаю рассмотреть рецепт пепси-колы. Конечно, объясню позже, почему мы и его берем.

3. Сахар: 3405 килограммов Вода: 5460 литров Карамель (жженый сахар): 54,6 литра Сок лайма: 54,6 литра Ортофосфорная кислота: 26,3 килограмма Этиловый спирт: 2,3 литра Лимонное масло: 170,4 миллилитра Апельсиновое масло: 142,1 миллилитра Коричное масло: 113,7 миллилитра Масло мускатного ореха: 56,8 миллилитра Кориандровое масло: 56,8 миллилитра Петигреневое лимонное масло: 28,4 миллилитра Метод простой: надо отобрать совпадающие ингредиенты. Вперед. 1. Апельсиновое масло 2. Коричное масло 3. Кориандровое масло 4. Мускатное масло 5. Сок лайма

русский пионер №2(35). апрель 2013

...Самое главное: чем же отличается пепси от коки? Кофеином — в пепси его нет. Но главное — сахар. В кока-коле его намного больше, чем в пепси. Девушка из Измайлова права оказалась: сахар, сахар, сахар...

ские африканские орехи. С листьями коки с самого начала непонятно: как только перестали сыпать в газировку кокаин, листья эти вообще никому не нужны, считаю. Только проблема: представляете себе — из коки делают вытяжку без кокаина? Это значит, он остается в сырье, то есть его еще можно оттуда извлечь. И что, эта чертова куча потенциального кокаина хранится на складе компании? Да просто доставить к месту переработки кокаиновые листья — это риск какой! В коке, конечно, имеются ингредиенты кроме кокаина — тонизирующие, но никак не влияющие на вкус. Да ну от греха подальше, кофеина за глаза хватит! В общем, рецепт кока-колы — это тот, что на банке плюс ароматизаторы: ваниль, апельсиновое масло, кориандр, коричное масло и т.д.

6. Кофеин 7. Лимонная или ортофосфорная кислота 8. Сахар 9. Ваниль 10. Карамель 11. Газированная вода

Самое главное: чем же отличается пепси от коки? Кофеином — в пепси, как я понял, его нет. Но главное — сахар. В кокаколе его намного больше, чем в пепси. Девушка из Измайлова права оказалась: сахар, сахар, сахар. Остались ли еще вопросы по составу? По пропорциям можно поспорить, помудрить — но это уже дело десятое, на мой взгляд. В крайнем случае есть выход: научно-исследовательская лаборатория — до двух месяцев и миллиона рублей.

А где же пресловутые вытяжка из колы и, главное, листьев коки без кокаина? А вот вы посмотрите на официальный, безо всяких секретов рецепт пепси-колы. Дело в том, что в 1923 году компания «Пепсико» обанкротилась. Чтобы оформить банкротство, глава фирмы и создатель рецепта Калеб Брэдем вынужден был его обнародовать. Совершенно очевидно, что более чем за двадцать лет рецептура пепси оптимизировалась: нет ни фермента пепсина, ни орехов колы — названиеобразующих элементов. Они убраны, заменены другими или просто более дешевыми ингредиентами. А почему с кока-колой должно быть иначе? Орехи колы, как говорили, нужны для кофеина — его можно получить каким угодно способом; наверняка есть более простой путь, чем использовать экзотиче-

А теперь — бонус. Прямой предок знаменитой газировки — вино «Мариани», запатентованное корсиканцем, соответственно, Мариани в 1863 году. Состояло это вино из бордо и вытяжки из листьев коки. Напомню, в первоначальной рецептуре кока-колы тоже присутствовало красное вино. Но клоню я вот куда. Чтобы попытаться понять, каким был вкус изначальной кока-колы, можно к порции коки из бутылки добавить, ну, скажем, тридцать граммов красного, в идеале — бордо. Оно как раз кисленькое, отобьет немного избыток сахара. Или пойти по израильскому пути: купить новый сифон, сироп и все-таки бордо. И делать практически домашнюю колу изначальную. Вот так. А тайна-то раскрыта.

Диктант. Державю. В тему номера. Урок анатомии. Typpið № 281. Чем он отличается от typpið № 1. Дневник наблюдений. Родина, мать. Паломничество фотодиректора «РП» в «советскую Сицилию». Урок обществоведения. Святой Павлик. В гостях у пионера-героя Морозова. Урок пения. Вперед, Малежик! Вячеслав Малежик о мадагаскарском дежавю. Урок поэзии. Орлуша возвращается туда, где не бывал никто и никогда. Стихи Андрея Орлова (Орлуши). Сочинение. По диким степям Зазеркалья. Рассказ Марины Палей. Комикс Андрея Бильжо.

дмитрий борко/фотосоюз

текст: игорь мартынов

В своем зачине к главной теме номера — «Deja vu» — Игорь Мартынов прогнозирует, каких окончательных успехов можно добиться, если максимально широко истолковать, если смело вывести дежавю за узкие пределы психологии и использовать на государственном уровне.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Не

забывается такое никогда. И не такое — тоже. И только попробуй забудь! Нас не догонишь — в беге по кругу… кто за кем — не разобрать, да и не важно… мы свято помним олимпийский принцип: главное — участие… Скоро, скоро, под 401-й колокол, явятся агитаторы: всучив бюллетени, скажут, что весь процент народа уже «за» и, пока не поздно, голосуй-ка, паря, за генцаря! По данному округу кандидатуры на престол: пономарь Милешко и Жучков, экс-капрал камышинского ВОХРа. Почти ослепнув от такого выбора, представим: допустим, годовщина Октября... Жучков под Мономахом, верхом, в красных революционных шароварах и золотых эполетах с трунцалом… Статс-дамы, фрейлины, рабфаковки, милсестры опали в книксен... С фасада щурятся лики Сусанина, Солженицына, Сталина... Из рестайлинговой шеститрубной «Авроры» стреляет наследник Романофф, отличник училища Нахимова... На закуску под штык-нож Жучкову вброшена залежалая мумия — вуаля, очередной триумф державности! Точная копия ХХС отстроена в каждом уезде, но с прилегающим бассейном, для сдачи ГТО, но в виде проруби. На селе полный Столыпин, но чередуется с сов хозами и продразверсткой, по меже идет живописная резня казаков и голытьбы, а над схваткой не в голубых (не приведи Господь!), но в белых вертолетах, аки ангелы, пропархивают, просто потешиться видами, фельдмаршалы сероводородов, комиссары цветметов: они летят на чемпионат мира в рамках одной, отдельно взятой — по игре в нога-мяч, где ворота есть только у врага и победа будет за нами, да потому что ей некуда больше деться! Пшеницу сплавляем Америке за так, за девать некуда, пусть подавятся, но внутренне голодаем — для тренировки аскетизма, для развития преданности, вообще для страха. Сибирским маслом мажем медуз, чтоб не мерзли в проруби. Вальдшнеп по три копейки пара. Постмодернист и рэпер сосланы на каторгу, переходящую в ГУЛАГ и обратно, — это кому какой стиль милее, на выбор… Россий-

ский флот, памяти «Варяга», готов утонуть за Курилы... Дума распущена, Верховный совет расстрелян вместе с воскресным митингом; жиды спрессованы в резервацию, но и местами, в области библиотек, назначены на ключевые посты; по всем каналам с утра до полуночи «Лебединое озеро», а после, с полуночи до утра, тоже «Озеро», но балерины без трусов, как когда-то Истомина, звезда Онегина… Трудовитые китайцы на правах перманентной концессии дружественно заселяют и поднимают Сибирь, на новый виток геополитики, под лозунгом «Не пядью единой!». Студенты забросали картриджами памятник Майклу Джексону в Екатеринбурге, в духе программы «Янки, руки прочь от Марса!». Все визы отменены вместе с загранпаспортами — кроме служебных, для работников Дворца, Двора и Синода. Во имя рождаемости в каждом жилище подвешен видеорегистратор для контроля за обязательными, дважды в неделю, внутрисемейными соитиями: отдельные, самые яркие, фрагменты засматриваются и обсуждаются на заседаниях кабмина. Контрацептивы, но и аборты — вне закона. Мужчинам — ежедневный сиалис. Женщинам — опрыскивание феромонами. А в рамках заботы о детях будут караться в равной мере как педофилы, так и педофобы. На обложках удостоверений личности, синтезированных с единым курсом истории, переводной портрет: под одним углом — Отец-Создатель, под иным — Отец народов, а вместе — вылитый Жучков! Чем принцип дежавю хорош? Можно расти сразу из всех щелей, от всех корней, в любую сторону, куда растется. Взять нужное из каждой эпохи! Дыба и кол — от Иоанна Васильевича… Штрафные баллы — от Леонида Ильича… Кузькина мать — от Никиты Сергеевича… И т.д., и т.п. — зачем что-то выдумывать, модернизировать, когда столько уже наворочено, только зачерпни! Нет ничего вернее бывшего; держава ражих дежавю; б/у. А вдоль дороги мертвые с косами стоят. И тишина.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Сигурдур Хьяртарсон, директор школы из рыбацкого поселка Акранес, учил детей рыбаков испанской словесности. Сервантес там, Гарсия Лорка, Лопе де Вега. Зачем детям исландских рыбаков испанская словесность — не знали ни рыбаки, ни их дети.

русский пионер №2(35). апрель 2013

текст: дмитрий филимонов рисунки: олег бородин

В страну льдов, гейзеров и вулканов летит специальный корреспондент «РП» Дмитрий Филимонов, чтобы сперва узнать, а потом разъяснить читателю, что такое, в конце концов, типис и чем типис № 281 отличается от типиса № 1, с которого все и началось.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Сигурдур

Хьяртарсон, директор школы из рыбацкого поселка Акранес, учил детей рыбаков испанской словесности. Сервантес там, Гарсия Лорка, Лопе де Вега. Зачем детям исландских рыбаков испанская словесность — не знали ни рыбаки, ни их дети. Ну разве что, встретив однажды живого испанца, высказать ему в лицо всю правду — на чистом испанском: «¡Alto! Хватит лгать! Ваш Колумб не открывал Америку!» В Исландии каждый ребенок знает: Америку открыл Эрикссон. Нет, телефоны тут ни при чем. Лейф Эрикссон, сын Рыжего Эрика. А хитрый Колумб специально плавал в Исландию, чтобы выведать у доверчивых викингов путь в Новый Свет. И таки вынюхал, вызнал. И заполучил заветную карту. И присвоил славу. Однако не ему, коварному испанцу, стоит памятник в центре Рейкьявика, а Лейфу Эрикссону Счастливому, истинному первооткрывателю. А Колумб — это просто испанский пиар-проект. Это вам любой исландский ребенок скажет. Но даже возможность высказать правду в лицо не подвигала детей рыбаков на изучение испанской словесности. Потому что дети в большинстве своем ленивы и тупы. Директор Хьяртарсон очень страдал от этого. Он сильно любил испанскую словесность и думал, что ему удастся привить эту любовь детям. Поэтому был строг. Отцы-рыбаки, оценив успеваемость своих отпрысков, вытаскивали из штанов ремень, потому что тогда, сорок лет назад, исландские отцы еще лупили детей ремнем. Дети воспринимали это как данность, уважали директора, но еще больше — побаивались. А учиться все равно не желали. Как говорится в исландских сагах, прошла зима, и ничего не случилось. Может и лето пройти, и ничего не случится. В Исландии время течет медленно, поэтому годы мелькают быстр о. Так бы и сгинуло имя директора Хьяртарсона в пучине исландской истории, когда бы не случай. Бывший его ученик, который так и не освоил испанской словесности, но школу окончил и стал неплохим рыбаком, привез с острова Снайфельдснес плетку из бычьего typpið — директору в подарок. «Вот, — сказал бывший ученик, — с помощью этой штуковины вы сможете вбивать в головы своих оболтусов знания». Надо сказать, что такие плетки в Исландии не диковина. Когда директор Хьяртарсон еще не был директором, а был маленьким мальчиком, родители отправили его на лето к родственникам на ферму. Родственники вручили ему плетку из конского typpið и велели пасти баранов. Вместе с овчарками юный Хьяртарсон бегал за баранами, лупил их плеткой по шерстяным бокам, загоняя в стойло. Так что с этой штуковиной директор Хьяртарсон управляться умел. Короче, он принял подарок. Но поскольку тогда, сорок лет назад, учителя уже не лупили учеников плеткой, директор просто клал typpið на стол. Для устрашения нерадивых. И стучал им по столу, если сердился. Ученики, особенно девочки, этого стука боялись. Учителя же подсмеивались над своим директором. И однажды летом, во время каникул, когда не нужно проверять тет радки и все исландские мужчины, даже учителя, вспоминают, что они потомки рыбаков, и выходят в море, — так вот однажды

русский пионер №2(35). апрель 2013

они привезли директору моржовый typpið. Длиннющую губчатую кость. Весть о том, что директор школы, бакалавр Исландского университета, магистр литературы и латиноамериканской истории Университета Эдинбурга, автор учебников и монографий Сигурдур Хьяртарсон коллекционирует typpið, быстро разнеслась по рыбацкому поселку. И вскоре в его дверь постучали рыбаки. «Herra директор, — сказали рыбаки, — господин директор, мы добыли кита и хотим подарить вам китовый typpið». Чтобы забрать подарок, нужен был грузовик. Найти грузовик не проблема в портовом поселке. Но как сохранить подарок? И директор Хьяртарсон отправился в Рейкьявик, в свой родной университет, чтобы раздобыть там специальную посудину для анатомических препаратов. Самую большую. Самую длинную. И пару канистр формалина. Директор Хьяртарсон заделался анатомом. В рыбацком поселке родилась новая забава. Рыбаки и окрестные фермеры приносили директору подарки. Herra директор покорно принимал их. Чтобы не обидеть дарящих. Местные жители страшно веселились, рассказывая друг другу о новых экспонатах коллекции чудака-директора. Так прошел год, и ничего не случилось. Ничего абсолютно. В Исландии редко что-нибудь случается. Последнее все мирно-историческое событие — встреча Рейгана с Горбачевым в Рейкьявике. Положившая конец холодной войне. К тому моменту Сигурдур Хьяртарсон уже преподавал историю, а также испанский язык в столичном колледже. Собственно говоря, он сбежал из рыбацкого поселка в Рейкьявик — от насмешек, от

...Так прошел год, и ничего не случилось. Ничего абсолютно. В Исландии редко что-нибудь случается. Последнее всемирно-историческое событие — встреча Рейгана с Горбачевым в Рейкьявике. Положившая конец холодной войне... 56

русский пионер №2(35). апрель 2013

рассерженных мамаш, которые не считали забавной коллекцию директора школы. Однако рыбаки и фермеры не забывали своего директора и, будучи по делам в городе, привозили ему подарки. Когда Горбачев с Рейганом договаривались про конец холодной войны, у Сигурдура Хьяртарсона было уже пятнадцать typpið. Пять китовых, моржовые, конские, бычьи, бараньи, козлиные и один, самый маленький, — хомячка. Прошло десять лет, и ничего не случилось. Исландцы пили свой тминный бренневин, закусывали тухлой акулой, отмокали в горячих бассейнах, вдыхая бодрящий дух сероводорода. А в это самое время где-то там, в мире, рушились империи, возникали новые государства, заканчивалась холодная война. Американцы вывели из Исландии свою военно-воздуш ную базу — за ненадобностью. И перестали платить деньги — за аренду. Халява кончилась. Исландцы вылезли из бассейнов и стали думать, как жить дальше. Придумали развивать туризм. Вулканы, гейзеры, водопады — красота! Иногда эту красоту можно увидеть. Если не идет дождь. А поскольку в Исландии дождь идет чаще, чем не идет, увидеть красоту сложно. Поэтому помимо природы туристу нужно предложить что-то еще. Всемирно-исторических памятников, кроме особняка, где встречались Горбачев с Рейганом, в Исландии нет. Значит, надо создавать музеи. И Сигурдур Хьяртарсон понял, что настал его час. Он ушел на пенсию, ибо время уже подоспело, подал заявку в Министерство туризма, получил от государства двести тысяч крон подъемных, арендовал помещение рядом с автостанцией, перевез туда все свои typpið, которых накопилось ни много ни мало 62 штуки, и открыл Исландский музей фаллологии. Первыми в музей пришли журналисты. Надо сказать, что в стране, где ничего не происходит, журналистам приходится туго. Поэтому всякое, даже самое незначительное, событие порождает шквал газетных публикаций. Как-то по случаю юбилея всемирно-исторической встречи Горбачева с Рейганом возле особняка, где они встречались, установили мемориальные доски. На исландском, английском и русском. Прибыли послы — прием, шампанское, речи, все пристойно. А потом один русский эмигрант, единственный русский эмигрант в Исландии, потому что редкий русский эмигрирует в страну, где ничего не случается, обратил внимание: на доске начертано «Николай Сергеевич Горбачев». Этот редкий русский надпись сфотографировал и в местную газету отправил. Началось такое! Сенсация! Доску тут же заменили новой, правильной, но газеты месяц не унимались. Редкому русскому даже намекнули, что он чересчур глазастый. Если бы промолчал — никто бы никогда ничего не заметил. А так — ущерб имиджу государства. Ну вот, и когда Herra Хьяртарсон открыл свой музей, газеты подняли страшный шум, развернулась дискуссия, нужен ли Исландии такой музей. Herra Хьяртарсон убеждал, что это научно обос нованная коллекция, собранная народом — рыбаками, фермерами. Не убедил. Были пикеты, возмущенные мамаши. Herra Хьяртарсон разозлился, плюнул, собрал свои typpið и перевез музей из Рейкьявика в Хусавик, рыбацкий городок на севере.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Местные жители не были против. К тому же в Хусавик туристов возят — на китов смотреть в местном фьорде. Поэтому музей с китовыми typpið пришелся как нельзя кстати. Местные китобои добавили в коллекцию Herra Хьяртарсона еще экспонатов. Чтобы киты всех видов были представлены. Усатые и зубатые. Гренландский, серый, горбатый, синий, финвал, полосатик… Ну, еще typpið лосося, морского окуня, белого медведя, который чудом на льдине приплыл в Исландию. Herra Хьяртарсон вошел во вкус музейного дела. Он изготовил typpið тролля, эльфа, йоласвейна (это что-то типа Деда Мороза). Ну и единственный экспонат, который он купил, а не получил в подарок, — typpið африканского слона. Herra Хьяртарсон установил входную плату в 1000 крон, и люди потянулись в музей. Туристы и местные жители. В основном почему-то дамы. Шли годы, и ничего не случалось. Herra Хьяртарсон подсчитывал выручку, а потом шел в бассейн и плавал в горячей водице, вдыхая запах сероводорода. И вот подплывает к нему Йон Арасон. Старик Арасон из Акюрейри. Он всю жизнь альпинистов в горы водил. На ледники. Проводник. Бабник и хвас тун. Говорит, у него двести девяносто шесть женщин было. Туристки-альпинистки. Он счет вел. Зарубки на сердце или где там еще. Но это в молодости. А теперь он все больше в бассейне. — Halló, Хьяртарсон. — Halló, Арасон. — Как твой музей? — А ничего, — отвечает Хьяртарсон, — стоит. — Всем хорош твой музей, — молвит Арасон, — только бесчеловечный он. Тебе не хватает человечьего typpið. — Так есть у меня, — говорит Хьяртарсон, — целая сборная по гандболу. Надо сказать, что ныне живущих героев Исландии немного: певица Бьорк и национальная сборная по гандболу. Которая завоевала серебряные медали на Олимпийских играх в Пекине. Ну, с певицей Бьорк все ясно, а вот когда гандболисты вернулись героями из Пекина, Herra Хьяртарсон позвонил их тренеру и попросил для музея слепки всех typpið. Гипсовые слепки. Всех членов сборной. Ну и вот сборная в полном составе плещется в бассейне, вдыхая аромат сероводорода. Входит тренер. «А ну-ка, парни, поможем музею!» Объяснил, что и как. Парни обрадовались, отправили шофера в магазин — за мешком гипса. А может, за двумя. Теперь сборная в полном составе в музее представлена. — Это не то, — морщится старик Арасон. — Хочешь, я тебе свой typpið завещаю? — Takk, — говорит Хьяртарсон, — спасибо. Он же не привык от подарков отказываться. Невежливо. Нельзя людей обижать. И года не прошло — стали события случаться. Сперва кризис. Это во всем остальном мире кризис, а в Исландии — крах. Государство-банкрот. Все банки лопнули. Экономика умерла. Лучшие головы мира на полном серьезе подсчитывают, что дешевле — реанимировать экономику или вывезти всех ис-

ландцев на материк. Чтобы не умерли с голоду. Исландцы даже из бассейнов вылезли. Огляделись. Экономики нет, работы нет. И обратно в бассейны полезли. А следом — извержение вулкана Эйяфьятлайокудль, который парализовал аэропорты Европы и название которого тщетно заучивали дикторы мировых телеканалов. Исландцы из бассейнов вылезли, пепел с крыш убрали, дороги восстановили, мосты построили — и обратно в бассейны. Но от этих невзгод будто что-то щелкнуло в национальном сознании. Жители Рейкьявика выбрали мэром комикашоумена, который создал дурацкую партию и обставил на выборах серьезных дяденек. Премьер-министром стала розовая леди. Геи устроили штаб-квартиру на главной улице столицы. То, что вчера взбудоражило бы общество, поделило на противников и сторонников, сегодня никого не колышет. Пофигизм. Толерантность в квадрате. Herra Хьяртарсон нутром почуял: пора перебираться в столицу. Обратно. В Рейкьявик. Музей-то не умер в кризис. Туристы не дали умереть. Ну а в столице туристические потоки погуще будут. Прибыль поболе. К тому же муниципальный чиновник, крививший рот по поводу этической составляющей и смысловой целесообразности музея, ушел вместе с прежней администрацией. А новым, комикам, такой музей только в радость. Накануне переезда Сигурдур Хьяртарсон призвал своего сына и молвил: — Сын, я уже стар и хочу передать музей в твои руки. Это неплохой бизнес. Оглянись вокруг: лопаются банки, прогорают компании. А наш музей стоит. Береги его. А когда станешь старым, передай его своей дочери. — Да, папа, — прошептал Хьёртур Сигурдсон и густо покраснел. Теперь Хьёртур водит экскурсии по музею. Водит и краснеет. Подле экспоната старика Арасона он краснеет еще больше. Да, старик Арасон умер. В феврале годовщина. Девяносто семь ему было. Согласно завещанию, коронер отсек завещанное и положил в банку с формалином. Теперь это 281-й экспонат музея. Печальное зрелище, надо признать. Впрочем, как сказано в исландской саге, над седым стариком никогда не смейся; цени слово старца; цедится мудрость из старого меха, что висит возле шкур, качаясь средь кож, с сычугами в соседстве. А народ идет в музей, интересуется. Четырнадцать тысяч посетителей в прошлом году. Да еще окрестные проститутки то и дело забегают — сувениров клиентам купить. Штопор там или брелок в форме typpið. Хьёртур продает и краснеет. В общем, бизнес стабильный. Фаллологический. Надежней любого банка.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Может быть, вы отдадите мне мой любимый ресторан «Маяк» под арт-центр — он же все равно заколочен фанерой, хоть и шедевр архитектуры семидесятых, а я вам там буду международные арт-проекты устраивать, и да, пожалуйста, запретите белого лебедя.

русский пионер №2(35). апрель 2013

текст и фото: вита буйвид

Фотодиректор «РП» Вита Буйвид отправляется в город чугуна и стали, «советскую Сицилию», на Днепр, чудный при тихой погоде, — в родной Днепропетровск. Дежавю по-украински. «Вже було».

русский пионер №2(35). апрель 2013

Где

родился — там и пригодился? Нет, это точно не про меня. Какая польза от меня городу чугуна и стали, советской Сицилии, Днепру при тихой погоде и редким птицам? Никакой. Вот я и сбежала. Теперь у меня есть не только родина-мать, но и родина-отец и даже родина-сестра. Потому что от родины-отца я тоже сбежала. Родина-мать самая терпеливая, конечно: все прощает, всегда готова принять и особенно накормить. Все время робко так обратно заманивает. Года три назад в Фейсбуке меня решил добавить в друзья странный мужчина. Точнее, мужчина абсолютно нормальный, что странно. В костюме, галстуке, по виду — ровесник, и фамилия на «о» заканчивается. Вспомнить я его не могла. Вряд ли у меня с ним был мимолетный роман в юности. Может быть, учились вместе? Ну-ка, где тут у нас информация? Опа, мэр Днепропетровска. Ну ты, родинамать, даешь. Присматриваешь за мной издалека, заботишься. Ну кто же от такого друга откажется? Беру. В прошлом году еще серьезнее подкат. Выставку предложили в Днепропетровском художественном музее. Что же мне, репатриироваться теперь? Если и дальше так пойдет, мне еще и бюст предложат. На родине героя. Не устояла я, засобиралась, поехала. Это же все равно что предложение в Музей Гуггенхайма получить. При наличии нью-йоркской прописки, разумеется. Вышла из самолета, и накрыло меня. Дежавю. «Вже було» по-украински. Огромная площадь перед зданием аэропорта. Пустая. Туман. Пастораль практически. Тридцать лет назад в такой же туман я стояла на этом же месте и очень боялась, что рейс в Ленинград отменят. И вдруг очень громко из-за плеча это ужасное: «Ну шо, деушка, куда поедем?» Никуда не поедем, я сестру жду. «Тю», — и испарился. Сестра выплыла из тумана. Победоносно затолкала меня в маршрутку. А там белый лебедь на пруду орет на всю громкость и местные жители. Я скукожилась и опять очень захотела сбежать от родины-матери к родине — другому родственнику. Любому. Ну как тут сбежишь? У меня с собой

русский пионер №2(35). апрель 2013

полный чемодан контрабандно вывезенных произведений, муж сестры уже подрамники привез из мастерской и собственноручно их укрепил металлическим уголком, родители ждут к ужину. Музей государственный опять же. Приехали к родителям. Всем подарки. Отцу — бонус. Журнал наш с моей заметкой про банановый ликер. Не извиняться же в таком возрасте за детские шалости, разве что так, в виде статьи в солидном издании (см. №6 за 2012 год). Пока накрывали на стол, отец почитывал, потом молча в сторону отложил. Я все же не выдержала, и перед десертом поинтересовалась — как, мол? Отец развел руки со словами: «Видишь ли, детка, я сейчас серьезно увлечен Толстым». Ну вот, не послушала сестру. Она же предупреждала меня, что все чувство юмора в нашей семье досталось мне одной и отцу не понравится. Ну, это я тоже проходила. Еще после традиционного школьного сочинения «Как я провел лето». Мне еще тогда говорил отец, что не все писатели делают из родственников идиотов. Странно, зачем ему тогда Толстой... Утром я пересекала Днепр на такси. Правда, на грузовом. По Старому мосту. Подрамники громыхали. Металлические уголки кстати пришлись, укрепили и украсили. На века. У водителя истошно орал белый лебедь. Господи, что я здесь делаю? Пожалуйста, заткните вашего лебедя. Это же невозможно слушать. Водитель кивнул с пониманием и врубил Верку Сердючку. В музее было хорошо. В музее было прохладно. Точнее, совсем не топили. Отапливался только второй этаж, на котором оказались импрессионисты из нормандских музеев. Вот это соседство! По этому поводу охрана музея была усилена и все сотрудники были задействованы. В конце концов появились рабочие и бодро взялись за развеску моих работ. То, что у них оказался электронный уровень, меня совсем не впечатлило, хотя они постоянно рекламировали этот гаджет, а вот то, что рабочие обращались друг к другу на «вы» и по имени-отчеству, меня потрясло значительно больше. Неужели привычку разговаривать со всеми на «вы», так раздра-

жающую москвичей, я впитала с молоком родины-матери, а не из Питера привезла, от родины-отца? Выставка была готова, а я погрузилась в очередное дежавю. Домой ни под каким видом не хотелось. И я пошла пешком. Через весь город. С простой целью: раскопать хоть какие-нибудь сентиментальные воспоминания и подавить неуемное желание бросить все и уехать на любом виде транспорта в любую точку мира, и чем дальше — тем лучше. Ностальгия упорно не наступала, только злорадное счастье оттого, что я здесь не живу. И жалость. К городу, пусть и не любимому, но когда-то прекрасному. Мозгами-то я это понимаю, просто душа не лежит. Как же он был красив, когда позиционировался родиной генсека и третьим городом страны! Шедевры архитектуры семидесятых моя дочь недавно обнаружила на арт-форуме в Вене и радостно звонила бабушке рассказать, как рассчитанная ею конструкция украшает Венскую выставку. Сейчас бы

этот летний театр австрийцам тоже понравился, но уже как пример тарковщины в жизни: потертые фактуры годами не крашенных стен и обвалившиеся детали завораживали не меньше, чем фотография новехонького объекта. И опять этот лебедь! Ну сколько можно? И почему так много заброшенных зданий с выбитыми стеклами? Многоэтажных, прямо в центре? Разве здесь были военные действия? Был теракт недавно, взрывчатка в урнах. Но не может быть такой результат. Нужно родственников спросить. Или друзей. Или массажистку. Черт, я же на массаж опаздываю. Вот массажа такого нигде не делают. Знаменитый ломи-ломи массаж по сравнению с этим — жалкое поглаживание. Этот массаж примирил меня и с городом, и с родственниками, и с выставкой, и со всей окружающей действительностью. Даже с маршруткой и белым лебедем. Я даже отменила версию инкогнито и поехала в гости к друзьям. И началось очередное «вже було». По большому счету, ничего и никто не изменился. Совершенно очевидно, я все это уже говорила, и видела, и слышала, и спор этот уже был, и Катя уже скрывала, что не умеет готовить, и делала вид, что сама приготовила ужин. А ее муж по-прежнему скрывал, что готовит в семье он. А Верочка по-прежнему с головой в литературе и рукоделии, но никак не может закончить ремонт и найти заварку. А Танька... Домой я попала уже за полночь, конечно же, не очень трезвая, и полезла в Фейсбук оповестить нормальных и виртуальных друзей о выставке. А там он — мэр. Дорогой Иван Иванович, как я рада, что вы решили со мной дружить. И как я рада, что мы можем познакомиться лично на открытии моей замечательной выставки в вашем прекрасном музее, и тогда я смогу вам лично рассказать, как ужасно ехать по Старому мосту, познакомлю вас с моими друзьями — вашим электоратом, может быть, вы отдадите мне мой любимый ресторан «Маяк» под арт-центр — он же все равно заколочен фанерой, хоть и шедевр архитектуры, а я вам там буду международные арт-проекты устраивать, и да, пожалуйста, запретите белого лебедя. Ну что вам стоит?

...Утром я пересекала Днепр на такси. Правда, на грузовом. По Старому мосту. Подрамники громыхали. Металлические уголки кстати пришлись, укрепили и украсили. На века. У водителя истошно орал белый лебедь...

На открытии выставки я со смехом рассказывала своему другу Сереге, до которого так и не добралась накануне, о своем письме мэру. Мы весело представляли, что бы еще такое могло оказаться в этом письме, если бы я еще и с Серегой выпила. И вдруг все присутствующие как-то и притихли. В зал вошел высокий плотный мужик в светлом костюме, его сопровождали два еще более плотных, но костюмы были темные. Тройка обошла зал по периметру, и вдруг мой друг Серега подошел к светлому, они пожали друг другу руки и перекинулись парой слов. Кто это был, Сережа? Это депутат, мы с ним в институте учились. Его мэр прислал, сам не смог. Вот теперь жду: ресторан «Маяк» на берегу Днепра под арт-центр, бюст, ремонт Старого моста… Что там я еще просила? Вечером, отмечая событие в ресторане с близким местным жителям названием «Мафия», я существенно расширила этот список. Но отправлять пока не стала. Нужно ведь и совесть иметь. Да, и по пути в аэропорт белого лебедя в такси уже не было.

русский пионер №2(35). апрель 2013

текст и фото: дмитрий филимонов

Рано или поздно это должно было свершиться. Журнал «Русский пионер», как ни откладывал эту тему, как ни пытался обойти этого пионера-героя, — всетаки решил разобраться с ним. Специальный корреспондент «РП» Дмитрий Филимонов отправляется в места, где Павлик Морозов совершил то ли подвиг, то ли преступление. То ли что-то еще. То ли ничего. 65

русский пионер №2(35). апрель 2013

Дружно,

радостно живут жители Герасимовки! Вот Масленицу гуляют. Председатель музыку включил, на крыльцо выставил. Музыка играет! Бабы частушки спевают! Дед Книга, хромой инвалид, пританцовывает. Над сельсоветом флаг наш российский — хлопает на ветру. Тетя Зина, Книгова женка, тоже хлопает — не в ладоши, нет: поди-ка сними рукавицы, морозище вон какой, градусов двадцать. Мужики самогоном греются — на кедровом орехе. По чуть-чуть, не балуют, меру знают. В магазине-то водки нету, лицензия кончилась. Оно и к лучшему — от водки дурь. От самогона кедрового — благостно. Мариночка блинов напекла, всем раздает. Закусывают. Ой, хорошо! Нина Ивановна подъехала. На такси, как барыня. Автобусто раз в неделю ходит, по пятницам. А нынче суббота. Корреспондента привезла. Корреспондент ходит — фотоаппаратом щелкает, в блокноте карандашиком чиркает, потому что ручка замерзла. Дети набежали. Снимите нас! Снимите! Павлик Морозов подле стоит. Бронзовый. Вдаль смотрит. Будто вспомнил чего. Ему бы в этом году девяносто пять стукнуло. Возраст, однако. Хотели свергнуть его, бронзового. Мужики залетные приехали. На самосвале. Трос приладили — сейчас дернут. Местные увидали. — Кто такие, чё надо? — А ничё, свергать будем, он же не герой больше, предатель он. — Чё? А вот оглоблей промеж глаз не хотишь? Бежали залетные. Тутошние своих в обиду не дают. Пришлых вообще не жалуют. Хотя сами пришлые. Столыпинские переселенцы. Самоходы. Из Белоруссии. Морозовы, Кулукановы, Книги. Дед Книга домой пришел — руки к печке. Отогрелся. Морковки натер в миску, сметанки добавил, хлеба черного отломил. Только ложку в рот — тук-тук — корреспондент стучится. — Корреспондент, морковки хотишь? Дед Книга — из самоходов. Батька его сюда пришел. Из-под Баранович. Сход в деревне собрали: реформа, говорят, рефор-

русский пионер №2(35). апрель 2013

ма! Кто в Сибирь на новые земли пойдет, тому пятнадцать десятин и три года по пятьдесят рублей. Итого — сто пятьдесят. Это ж какие деньжищи! Целых три коровы. Или пятьдесят пар кирзовых сапог. Ну, коровы одной на семью хватит. Сапоги и вовсе крестьянам ни к чему. Главное, чтобы земля хорошая и лыко в лесу — лапти плести. У них-то в деревне все лучшие земли — панские, и лыко в лесу давно перевелось. В общем, народ возбудился. Решили кого-то в разведку послать. Шапку по кругу — денег собрали и двух мужиков, что помоложе, покрепче да без семьи, в Сибирь отправили. Через два года обратно приходят. Рассказывают: земли — сколько хочешь. Лыка — немерено. Тайга, зверь, грибы, ягоды… — Поешь морковки, корреспондент! Чё, кроликом быть не желаешь? Люди пожитки собрали, скотину к телегам привязали — в Сибирь двинулись. Два года шли до Тобольска. Царский режим о людях позаботился: просеки в тайге прорублены, колодцы выкопаны.

Стройся и живи. Хотели осесть на берегу Тавды — чалдоны не дали. Ну, это самые первые поселенцы, что вслед за Ермаком объявились. Да и ладно, отправились дальше — в тайгу. На другой участок. В конце концов, не за рыбой сюда шли. А за хорошей землей. За лыком. Местечко вроде сухое, вокруг леса и болота. Прямо как в родной Белоруссии. Если бы не здешние морозы. Зимой чуть не околели в своих землянках. По весне стали строиться основательно. Добротно. Что для самоходов, в общем-то, непривычно. Они ж у себя на родине привыкли жить временно, как на войне. Западная Белоруссия же. Туда война — обратно война. Литовцы, поляки, немцы, французы, русские. Эти придут — хату спалят, те придут — корову уведут. У местного народа и характер сформировался особенный: сховать подальше и схавать втихаря — пока не отобрали. Кулацкий такой характер. Куркулистый. — Вкусная морковка, корреспондент! Не хотишь — не надо.

Дед Книга — Павлику Морозову троюродный брат. Морозовы, Книги, Потупчики — все ж друг на друге переженились. Все самоходы — родственники. Они в Герасимовке вроде как премиум-класс. Потомки отцов-основателей. Белая раса. Голубая кровь. На остальных — пришлых, чалдонов — свысока смотрят, по лицу вычисляют, по говору. «Здоров, чалдон!» — «Здоров, самоход!» До сих пор так. У них в Герасимовке даже колодцы другие — журавли. Когда Нина Ивановна в Герасимовку приехала, на нее тоже свысока смот рели. Ну, это она сейчас Нина Ивановна, директор музея, а тогда просто Нинка Купрацевич, экскурсовод. Поначалу с ней на улице не здоровались, хотя она тоже из самоходов, только из другой деревни. Окончила музейный — сюда распределили. В музей Павлика Морозова. Дед Книга, тогда еще не дед вовсе, а Толик, лесник, на Нинку заглядывался. Хороша, чертовка! А ей-то некогда вокруг смотреть — у нее ж экскурсии. По десять автобусов в день! Толик-лесник новую оградку вокруг памятника ставит и за Нинкой наблюдает — как она экскурсии водит. Вот автобус подъехал, пионеры вываливают. Тру-ту-ту! Труба трубит, салют отдали — и строем через поле, следом за Нинкой, в лес, где Павлика с братом Федей убили. На том месте два обелиска стоят. Через некоторое время — обратно. Бегут гурьбой, руками машут — ай-яй-яй! За ними облако гнуса — оводы, слепни, комары. А следом Нинка. Спрячутся в автобус — выходить не хотят. Жила прямо в музее. А что? Дом двухэтажный, кулака Пилипенко, экспозиция маленькая — школьные парты, гипсовый бюст да вырезка из старой газеты. Места много. Там все музейные жили-были. Пока времена не изменились. Пионеров привозить перестали. Западные корреспонденты хлынули. Писать про Павлика Морозова, символ советской эпохи, родного отца предавшего. Однако Нина Ивановна этого позора не застала. Ее в город позвали — новый музей создавать. А музей в Герасимовке ветшал и разваливался. Наступало небытие.

...Полтора миллиона рублей! Вот это деньжищи! Это ж какой музеище можно отгрохать! Проект реконструкции заказали знаменитому свердловскому дизайнеру. За шестьдесят тысяч. Знаменитый дизайнер макеты изготовил — витрины застекленные, инсталляции разные. Креатив! Красота!..

И вдруг — тру-ту-ту! Труба трубит, Нину Ивановну призывая. Нашлись люди в большом городе, решившие музей возродить. И не то чтобы им музей нужен был — им нужны были деньги, на музей выделенные. Короче, написали заявку на грант и подали в Фонд Сороса. Но поскольку дядюшка Сорос вряд ли дал бы денег на возрождение музея Павлика Морозова, символа советской эпохи, то решили назвать иначе — просто «Музей коллективизации». И получили грант. Полтора миллиона рублей! Вот это деньжищи! Это ж какой музеище можно отгрохать! Проект реконструкции заказали знаменитому свердловскому дизайнеру. За шестьдесят тысяч. Знаменитый дизайнер макеты изготовил — витрины застекленные, инсталляции разные. Креатив! Красота! Нина Ивановна тоже денег получила немного — крышу перекрыть, чтоб не текла, полы и стены покрасить. Ну, еще компьютер купила с принтером. Куда остальные финансы делись? Да кто ж его знает. Макеты так и остались макетами. В музее стоят. Креатив! Красота! Нина Ивановна дала музею другое название, более честное. «Музей коллек-

русский пионер №2(35). апрель 2013

тивизации им. П. Морозова». Позвала на работу экскурсовода. На пятьсот рублей в месяц. — Мариночка, — говорит, — вы подумайте, прежде чем соглашаться. Пособие по безработице больше будет. — Это вы не передумайте, Нина Ивановна, — отвечает Мариночка. У них-то в Герасимовке работы, считай, нету. Почта, магазин, школа, клуб, да еще вот музей. В общем, вместе с Мариночкой распечатали на новом принтере приглашения — на сельский сход. Побросали в почтовые ящики — Морозовым, Книгам, Потупчикам. И самоходам, и чалдонам. Пришли все. Нина Ивановна речь произнесла. Сказала, что скоро в Герасимовку снова поедут люди — на экскурсии. Снова придется заборы белить, чтоб перед людьми не стыдно было. Кафе открыть, чтоб приезжих кормить. Сувениры делать, чтобы туристам продавать. И жизнь станет радостной и счастливой, как в прежние времена, однако для этого надо приложить силы. А еще — притащить в музей все, что пылится на чердаках. Люди шуметь стали.

русский пионер №2(35). апрель 2013

...Павлик Морозов подле стоит. Бронзовый. Вдаль смотрит. Будто вспомнил чего. Ему бы в этом году девяносто пять стукнуло. Возраст, однако. Хотели свергнуть его, бронзового. Мужики залетные приехали. На самосвале. Трос приладили — сейчас дернут...

На кой нам музей предателя? Прежнего не вернешь! Это чалдоны кричали. Но большинство поверило ей. И понесли долб леные корыта, угольные утюги, крынки, деревянные коньки, сундуки, плетеные короба, оглобли. Мариночка притащила зыбку из лыка, в которой взрастал ее муж. — Вы б, Мариночка, еще корову свою привели, — говорит Нина Ивановна. — Мы ее эксплуатировать будем. Вдруг кому из туристов корову захочется подоить. — Нет, — отвечает Мариночка, — я Красулю не дам. Чего доброго молоко давать перестанет. Нина Ивановна по домам пошла: со стариками беседует, документы собирает и понимает, что все про Павлика Морозова — пионера-героя — выдумки и художественная литература. И все про Павлика Морозова — предателя — выдумки и художественная литература. Иначе было. Жили в тайге люди. Жизнью тертые, опытом ученые. Сховать и схавать — пока не отняли. Только жизнь налаживаться стала — Советы пришли. Зерно отобрали. Книга-старший на задах яму выкопал,

чтобы там урожай сховать. У всех на задах ямы. Советы ушли — Колчак пришел. Стали молодых забирать — под ружье. Книгастарший сына своего в бочке сховал. Не нашли. Колчак ушел — Советы вернулись. Уполномоченные приехали, сход собрали: колхоз создавать будем. Скот отобрали, в Пилипенков сарай загнали. День держат, два держат. Скотина орет некормленая. Уполномоченные поросят режут — чтобы чем закусывать было. На третий день народ говорит: айда колхоз грабить! Забирают свою скотину, уполномоченными не съеденную. Вот так трижды колхоз создавали. Потом люди поняли, что пора подчиниться. Выбрали председателем самого грамотного — Трофима Морозова. Хороший председатель, свой. Сам ворует — и другим дает. Поэтому самый отстающий колхоз: два центнера бульбы с пяти гектаров. Вот урожай, а? Курам на смех. Председатель ворует — и пьет. От страха. А еще он справки делает спецпереселенцам. Это ссыльные раскулаченные. Кубанские, воронежские,

белгородские. Ссыльные в окрестной тайге землянки роют. А чтобы уехать отсюда, то есть бежать, им документ нужен. Трофим фальшивые справки штампует. Дескать, местные. У него ж печать. Не задаром, конечно. Штампует — и боится, штампует — и боится. Оттого пьет еще больше. И семью бьет. Пьет — и бьет. Павлика вон оглоблей огрел, чуть руку не сломал, изверг. А потом и вовсе к Нинке Амосовой ушел, семью бросив. Танька Морозова с четырьмя детьми осталась. По родственникам ходит — в Тавду, в Городище: поможите чем можете. Ну и попался председатель Морозов. Взяли на станции ссыльного — с фальшивой справкой. Следствие. Суд. Танька на суд с пацанами пришла. У нее спрашивают: воровал твой мужик? Воровал, негодяй! Справки фальшивые штамповал? Штамповал, подлец! Вот и пацаны подтвердить могут. Нешто мамка соврет? Подтвердили. Трофима отправили Беломорканал строить. Танька с пацанами в Герасимовку вернулась. Дед и бабка Морозовы, Трофимовы братья на

нее волком глядят: такого мужика спалила, гадина! Не прошло и полгода — пацаны пропали. Всей деревней искали. На третий день охотничья собака наткнулась на трупы. В этом месте у Нины Ивановны дрожит голос. Мариночка утирает слезы. — Да какие ж они герои? — вопрошает Нина Ивановна. — Какие ж они предатели? — вторит ей Мариночка. — Они ж дети! Кто убил? Понятное дело, дед и бабка Морозовы, Трофимовы братья. Всех и расстреляли. Следствия не было, экспертизы не было, адвоката не было, свидетелей защиты не было, пионера-героя тоже не было. Материалы того, что назвали следствием, из архивов зачем-то изъяты, и где они — неизвестно. В общем, Нина Ивановна собирается всех реабилитировать. Деда и бабку Морозовых, Трофимовых братьев. А что? Помогла ж она деду Книге тестя реабилитировать. Кулака. Теперь тетя Зина, Книгова женка, прибавку к пенсии получает как дочь безвинно пострадавшего и бесплатно на поезде каждый год. Сама своему счастью не верит. А недавно еще одно чудо случилось — автобус с детьми приехал. На экскурсию. Нина Ивановна все кулоны кедровые, которые продавать думала в качестве сувениров, раздарила детям на радостях. Этим летом штук десять автобусов было. Из Тавды, Тюмени, Тобольска, Ирбита. Правда, теперь никаких тру-туту. В остальном все по-прежнему. Сперва в музей, потом через поле, следом за Мариночкой, в лес, где Павлика с Федей убили. Через некоторое время — обратно. Бегут гурьбой, руками машут — ай-яй-яй! За ними облако гнуса — оводы, слепни, комары. А следом Мариночка. Дед Книга потом в лес ходил — мимо того места. Смотрит — записочки в оградку воткнуты. Выдернул одну, прочитал. «Павлик, я хочу поступить в МГУ». Выдернул другую. «Хочу быть знаменитой, как Алла Пугачева». Третью выдернул. «Сделай, пожалуйста, чтобы папа меня не бил».

русский пионер №2(35). апрель 2013

Я вышел с микрофоном на край сцены, сделал паузу и в полной тишине заорал революционный клич. Весь зал, как будто всем в одно место одновременно воткнули шило, взлетел вверх, слившись в едином вопле восторга. Я от неожиданности забыл все слова, но петь мне уже было не нужно.

русский пионер №2(35). апрель 2013

текст: вячеслав малежик рисунок: анна каулина

Наш новый автор, музыкант Вячеслав Малежик дебютирует с прозой на заданную тему и демонстрирует свои неограниченные сюжетные и стилистические возможности в изучении человека. Про кого же может написать Малежик? Про того, кого Малежик лучше всех знает. То есть про себя.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Ночь

моего дня рождения. Все спят, а я сижу у стола и мечтаю: какое бы я себе в качестве подарка дежавю пожелал? А вот и не знаю… Наверное, я неправильно делаю, что не сплю и не аккумулирую силы для сегодняшнего праздника с гостями и зрителями. Но это мои проблемы, и они никого не касаются. Мой день рождения, и будьте любезны быть моей свитой и сыграть короля, а я тем временем, как Бальзаминов, помечтаю… Хочу ли я яхту о семи палубах на комбинированном ходу? Раз — и ты под парусами, и «снова ветер запел нам попутную песню». Или нет ветра, но ты включил движок и не зависишь от причуд погоды. Но, Бог ты мой, сколько проблем: парковка судна, содержание команды, а главное — потеря друзей, которые могут не простить твой успех. А папарацци? Эти проникнут везде и всегда и сделают твою жизнь адом. Женщины… А женщины превратятся в товар, который тебе попытаются впарить, и у тебя не будет сил отличить истину от фальшивки. И, конечно, жена, которая возненавидит все яхты на свете, меня, моих друзей и армию моих соискательниц. Стоп, стоп, стоп… Но яхта же не вписывается в схему дежавю! Ну не было яхты ни во сне, ни наяву! И не приходили на борт моей «белоснежной красавицы» Дидье Дрогба и Джон Терри из «Челси», а Александр Грин не списывал «Алые паруса» с моей поездки в Феодосию в составе ансамбля «Пламя». Так что… Дежавю с женщинами? Это можно, это бывало… Можно с одной, можно с несколькими… Ну почему вы сразу о групповом сексе? Просто в мое дежавю явились девушки из разного времени и из разных городов. Сколько? Больше двух, наверное, не стоит, ведь я уже немолоденький дяденька. А две? Ну, две так две… Плохо, конечно, что не соображу, как они меня, вернее, мою любовь делить будут. И непонятно, от кого из них у меня родится ребенок. Да и потом, в соседней комнате спит жена. Что ей-то мы скажем — что это ее сестры? Пошлятина какая-то… Неужто не было в моей жизни ничего, что пожелал бы я себе в качестве праздничного дежавю? Было! Начитался я в детстве Жюль Вернов и Стивенсонов и скитался с их героями по Патагонии и Андам, заглянул на острова Полинезии и Новой Зеландии, спасаясь там от кровожадных каннибалов и прочих хищников. Нет, я не мечтал быть моряком, но отправиться в путешествие на далекие материки и острова хотелось, хотя не очень верилось, что это может случиться. Но мечтам все-таки свойственно сбываться. В семьдесят девятом году (я тогда служил в ансамбле «Пламя») наш худрук Сергей Березин однажды принес благую весть: нас в составе официальной делегации Советского Союза отправляют на остров Мадагаскар с визитом дружбы в Мальгашскую республику для укрепления. На острове за пять лет до этого свергли деспотичных французских империалистов, и страна находилась на революционном подъеме. — Я только что из их посольства, и у меня есть запись двух самых популярных на острове песен, — сказал Березин. — Петро, Ирэн, — обратился он к Петерсону и Шачневой, — вы споете этот дуэт.

русский пионер №2(35). апрель 2013

С этими словами Сергей включил магнитофон, и мы услышали очень приличную лирическую песню. — Я заказал русский текст, к завтрашнему дню мне обещали его сделать, — продолжал наш шеф. — А ты, Малежик, споешь второй номер. То, как орет их певец, так проорать сможешь только ты. Мне сказали, что песня жутко популярная на острове. Вот тебе транскрипция слов — учи. — Послушать можно? — спросил я. — Нужно! — И Сергей Владимирович нажал на кнопку «play». Из динамика раздался надсадный голос с очень мелкой виб рацией. — О, за-ла-и-и-и-и-и! — орал мальгаш а капелла. После этого призыва вступили бончи, конго с разными бас-гитарами и революционным хором, и песня шла своим чередом. — Серега, а может, не нужно «Залаи»? — Ты хочешь на Мадагаскар? И мы хотим. Учи! И я начал учить. Выучить бессмысленные сочетания гласных и согласных (будь то мальгашский или финский язык) — дело трудное. Но дорогу осилит идущий. И я выучил революционный сонг, и мы его срепетировали с ансамблем. Мне не нравилось, но ради общего дела я наступил на горло своей песне. — Сегодня мы прогоним мальгашские песни, — сделал предусмотрительную установку наш худрук перед очередным концертом в брянском цирке. Сначала Шачнева с Петром, а потом Малежик с «Залаей». — Может, не надо прогона, все-таки полный цирк публики? — робко спросил я. — Так у тебя блестящий цирковой номер, — поставил точку Березин. Лирическая мальгашская имела несомненный успех. Березин погасил овацию зрителей и представил революционную песню борцов за свободу Мадагаскара против французского владычества. Зрители брянского цирка замерли в ожидании. Я вышел в центр арены и дурным голосом заорал: — О-о-о, за-ла-и-и-и-и! Секундная пауза с леденящей тишиной, затем вступили все, Ирэн даже чего-то там делала бедром, но это не спасло ситуацию. Провал был оглушительным. Зрители, по-моему, растерялись и даже не знали, что им делать. Я сбежал за кулисы с чувством не описуемого стыда. — Малежик, мы разок еще ее споем там, у них, и больше не будем, — утешил меня худрук. Я промолчал. Через два дня мы в Шереметьеве готовы были к полету в Антананариву. Разговоры наши крутились около четырнадцатичасового перелета с посадкой в Одессе, Каире, Адене и Дар-эс-Саламе, что в Танзании. И только потом на Мадагаскар. С чьей-то «легкой» руки обсуждались возможности нашего захвата и подрыва делегации террористами из Анголы. И никого не смущало, что эта страна в другой части Африки. Мы были готовы к теракту психологически, и нас осталось только уложить лицом вниз на пол аэропорта. В те годы интуристы затаривали себя спиртным под завязку, и поэтому продолжительность перелета не пугала. Что-то случи-

лось с нашим яснокрылым лайнером, и мы еще дополнительные три часа проторчали в салоне Ил-62. В итоге аэропорт Антананариву нарисовался только через семнадцать часов полета. Дружеское застолье в самолете не утихало ни на минуту, и все спиртное практически съели. Взрослые мужчины-музыканты были пьяны от перелета и от предстоящей встречи с островом-сказкой. Щетина, проросшая на щеках и подбородке, завершала наш облик. Торжественная встреча нашей делегации в порту столицы Мальгашской республики. Революционная молодежь и дети с бусами из орхидей в руках. Детки бросаются к нам навстречу и надевают орхидеи на шею нам, пьяным миклухо-маклаям. Переводчик нам объяснил, что нас повезут в ЦК молодежной партии. Мы нестройными рядами пошли к автобусу. Тронулись и вскоре добрались до их ЦК. Большого многоэтажного здания мы не увидели. ЦК являл собой навес из тростника на четырех столбах по углам. Одинокая лампочка тускло освещала «помещения». Мик рофон и непонятно как забравшийся в такую даль «Redent-60» — аппарат производства Германской Демократической Республики — завершали убранство зала. Вышел лидер революционной партии молодежи Мадагаскара и что-то по бумажке начал читать. Нам еще не успели перевести начало речи на русский, как в ЦК погас свет. В полной тишине и темноте вдруг стало слышно, как где-то неподалеку завывают собаки. Всем стало не по себе. Почему-то опять вспомнились ангольские террористы. Помню, я подумал: «Щас как рванет, и кишки по люстрам…» По каким люстрам? Не важно… А еще почему-то вспомнился глобус: Мадагаскар, а где-то там на севере, еще дальше, чем Черное море, — Москва. И так не захотелось умирать на чужбине, что засосало под ложечкой. Но вскоре свет включили, и докладчик продолжил свою речь. Наверное, не стоит вспоминать все впечатления о поездке: их креветки и мясо на вертеле и вообще «царский» прием, оказанный первой советской делегации. Были у нас поездки на прием

...Хочу ли я яхту о семи палубах на комбинированном ходу? Раз — и ты под парусами, и «снова ветер запел нам попутную песню». Или нет ветра, но ты включил движок и не зависишь от причуд погоды. Но, Бог ты мой, сколько проблем: парковка судна, содержание команды, а главное — потеря друзей, которые могут не простить твой успех... 73

к президенту Рацираке и в революционный детский сад. Об этом, может быть, в другой раз. А вот о концерте… Мы собирались выехать на площадку, где должно было произойти представление, заранее, чтобы подготовиться. Так получилось, что я спустился в холл отеля первым, стоял, дожидаясь ребят, глазея по сторонам. Ко мне подошел швейцар — молодой статный парень, и мы разговорились по-английски. — Ты музыкант? — спросил он. — Да, гитарист, сегодня у нас концерт. — Скажи, девочку хочешь? — Как? Сколько стоит? — спросил я. Мальгаш называет цену, я быстро перевожу ее в доллары и получаю семьдесят пять центов за ночь. Моему удивлению нет предела, и швейцар, наверное, неправильно истолковывает мое выражение лица. — Знаешь, — говорит, — если ты споешь, то можно и бесплатно. Я, ошеломленный, не сказав моему сутенеру ни «да», ни «нет», присоединяюсь к нашему коллективу и отправляюсь на концерт. По дороге к залу, где мы должны были выступать, я разговорился с нашим гидом. Он разъяснил мне мотивации швейцара: — Мы живем на острове. Мальгаши вообще считают, что они выходцы из Полинезии, и даже обижаются, если их называют африканцами. Но приток свежей крови ограничен, и поэтому поощряется связь с иностранцами, особенно выходцами из Европы. Эта информация меня почему-то не вдохновила, и в итоге я не поучаствовал в процессе улучшения генофонда мальгашей — мою ДНК искать на острове не стоит. Концерт же в столице вызвал ажиотаж, и, дабы избежать инцидентов, принимающая сторона привлекла для охраны нашей делегации группу каратистов. Им с ходу пришлось продемонстрировать свое умение. Драка с «хулиганствующей молодежью» состоялась прямо в начале концерта рядом со сценой. Нам все это напоминало кадры из американских вестернов — наши победили. Однако мне было не до драк. Я… я с ужасом ждал своего выхода с «Залаей». И вот этот миг наступил… — Вперед, Малежик! — послал меня в атаку Березин. Я вышел с микрофоном на край сцены, сделал паузу и в полной тишине заорал революционный клич. Весь зал, как будто всем в одно место одновременно воткнули шило, взлетел вверх, слившись в едином вопле восторга. Я от неожиданности забыл все слова, но петь мне уже было не нужно. Ядерная реакция была запущена, и порыв революционного народа остановить было уже невозможно. Зрители спели песню под наш аккомпанемент и устроили мне и «Пламени» овацию. Мы не единожды повторили «Залаю» на бис, и каждый раз мой вопль был спусковым крючком, запускавшим энтузиазм мальгашей. Усталые, но счастливые, мы вскоре вернулись в СССР. И вот сейчас я сижу и мечтаю о мадагаскарском дежавю: я кричу «За-ла-и» или чего-то там еще, а вся страна в едином порыве… Только непонятно, нужно ли свергать для этого колониальное владычество?

русский пионер №2(35). апрель 2013

Раз уж номер посвящен дежавю, которое есть — согласно научным данным — психическое состояние, то без знатока психей, без мастера задушевного слова, без поэта, без Андрея Орлова (Орлуши), мы не смогли бы обойтись. И не обошлись. русский пионер №2(35). апрель 2013

ксения жихарева

текст: андрей орлов (орлуша) рисунки: инга аксенова

Иногда

я бываю не там, где живу, Там порой, с удивленьем дебила, Ощущаю я то, что зовут «дежавю», Вижу то, что со мной уже было. Прага. Осень. Идти до гостиницы — в лом, Небо серое, мысли-удавки… Понимаю, что вот, за ближайшим углом, — Дом, и я ночевал там у Кафки. Ноги за угол вдруг почему-то несут, Будто там и любовь, и зарплата, А меня через миг от безумья спасут Дом и вывеска «улица Злата». Я здесь не был, и мой удалой экзистанс Не водил меня этим проулком, Но в ушах вдруг колотится: «Здравствуйте, Франц!» — Ненавистно и явственно гулко. Я здесь не был, но был, объяснять ни к чему, Что знаком хлебный запах из лавки, Я, застывши, молчу и никак не пойму, Что я делал в то утро у Кафки. Вы поймите, виной не вчерашний стакан, Вены памяти бешено бьются: Он лежал на спине, как большой таракан, Я помог ему перевернуться. Я не мог это видеть, ведь я никогда Не был в Праге до этой недели. По полоскам обоев сочилась вода, Половицы тревожно скрипели. Я (сегодняшний) точно за день не купил Ни полграмма дурманящей травки, Но себя, как булавкой жука, прикрепил Странной памятью к домику Кафки.

Мне в гостиницу надо, мне нужно поспать, К чёрту Кафку! Меня развернуло, Но я знаю, что там была слева кровать И — дырявый носок возле стула… А наутро всё будет, как было всегда, Будет Прага рассветно красива,

Странный холод тревожит мне столбик спинной, Странный звон дребезжит в перепонки. Это было когда-то, и было — со мной. Я — не псих! Отвяжитесь, подонки!

русский пионер №2(35). апрель 2013

И свежа мини-барная будет вода, И желанно праздройское пиво,

Для меня ж эта память — основа основ, Мозга, вечно живущего, мщенье.

Снова Карловский мост мне раскроет секрет Лучших видов на старую Прагу, Лишь спустя много лет я смогу этот бред Положить в пять утра на бумагу.

Эту память не высморкать, как гайморит, Не отрезать мизинцем якудзы, Эта память, фламбируя мысли, горит, Заставляя куда-то вернуться.

Я — бесстрашен, как маршал французский Даву, Бородинским сражением гордый, Но порой настигает меня дежавю И стеной ударяет по морде.

Заставляя зачем-то вернуться туда, Где знакомы чужие рассветы, Где чужими ногами прошёл города, Где писал незнакомкам сонеты.

Это было со мною не раз и не два, Например, острова Кабо-Верде С корабля увидав, знал, что те острова Мне бывали подножною твердью.

…Кони кровью из ран орошали траву И несли нашу лаву на пики… Неужели сейчас я живу, как живу, Позабывши предсмертные крики?

Мне не нужно на берег там было сходить И с Цезарой встречаться не надо, Мне уже приходилось когда-то с ней пить Смесь из грога и пунша, кортадо.

Неужели сейчас я хожу в гастроном Покупать себе сыру на ужин, Если вспомнить могу, как в костюме льняном Фред Эстером бесился по лужам?

Я боюсь этой памяти, правда боюсь, Как боятся негаданной смерти. Если скажут, что так не бывает, — смеюсь: Так, к несчастью, бывает, поверьте.

Неужели сейчас, через пьянства туман Проезжая по жизненной визе, Я не помню в шнурах золотых доломан И «Клико» из горла на карнизе?

Говорят, дежавю — воплощение снов, Старых фильмов и книг воплощенье.

Наша жизнь — как плохое картинки превью, Как часов ненавистных вращенье.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Я ищу дежавю! Я хочу дежавю! Я хочу в дежавю возвращенья! Я оставить хочу за усталой спиной То, что мне ежедневно постыло, Я хочу, чтобы было по правде со мной То, что «якобы в памяти было». И когда перед «как бы знакомым» углом Я почувствую сердца биенье, Я сверну за него, позабыв о былом, Без смятенья и тени сомненья. И, как ствол, что прилажен навечно к цевью, Как тела, что едины любовью, Я сольюсь навсегда со своим дежавю Духом, памятью, сердцем и кровью. Мне не страшно с нуля свою жизнь начинать Там, где всё мне знакомо и мило. Просто мне надоело всю жизнь вспоминать То, что «вроде бы, правильно было». Откажусь от любимых и дружеских лиц, От подкорных своих червоточин, Чтобы топот кошмарных ночных кобылиц Не вгонял меня в пот среди ночи. Нитки памяти крепко в канаты совью И на них раскачаю качели. Не люблю дежавю, ухожу в дежавю, Ухожу! Не завидуйте! Съели? В этой жизни я много бездумно бросал, Тёк по ней неживою водою. Этот стих я когда-то уже написал. Так, поверьте, бывает со мною. Иногда я бываю не там, где живу, Там порой, с удивленьем дебила, Ощущаю я то, что зовут «дежавю», Вижу то, что со мной уже было. Прага. Осень. Идти до гостиницы — в лом, Небо серое, мысли-удавки… Понимаю, что вот, за ближайшим углом, — Дом, и я ночевал там у Кафки. Что, похоже, ты снова читаешь главу? Все слова — с предыдущей страницы? Объясняю, дружок, у тебя — дежавю, Этот стих тебе попросту снится…

русский пионер №2(35). апрель 2013

текст: марина палей рисунки: варвара полякова

русский пионер №2(35). апрель 2013

Маргарите Меклиной

Доказательств нет. На этот раз обнаруживаю в потолке несколько гвоздей. К счастью, безопасных: всаженные хоть и не до конца, они резко загнуты — и притаранены к фанерной обивке. Довольно дол го вожусь — и наконец выдираю один, самый крупный. Затем спус каюсь (ныряю) — и кладу гвоздь на свою прикроватную тумбочку. С большим злорадством, надо сказать. Утром проснусь — и вот она, жуткая улика: моему «я» удалось вырваться из телесного футляра. Там, по ту сторону наспех одомашненного мозга, — там, где царствует сон, — мое «я», усилием воли, уплотнило окружаю щий воздух. Преобразовало его в жидкость (видимо, морскую воду). Затем «я» оттолкнулось от пола… И — вверх, вверх — к упомянуто му потолку, под которым немного поплавало. …Утро. Прикроватная тумбочка. Гвоздя нет. Как вы думаете — почему? Угадавшему — призовой пакет: туристический рейс к звезде Тау Кита — с последующим захоронением на хорошо иллюминиро ванной части Луны. Сейчас вот эта девушка, заказывающая ванильный милкшейк, повернёт ко мне голову и скажет: «Просто твоя подруга про снулась раньше — и выбросила ржавый гвоздь в мусор». Откуда я это знаю?.. Девушка поворачивает ко мне голову и говорит: — Просто твоя подруга проснулась раньше — и выбросила ржавый гвоздь в мусор. Её губы: свиная сарделька — лопнувшая пополам от жара, жира — и густо намазанная кетчупом. Зубы словно дублируют её же прямоугольные когти, зверски наращенные. Одновременно с тем эти зубищи смахивают на беломраморные надгробья… Взор: стеклянный (оловянный, деревянный). Щёки полыхают — словно от свежеполученных оплеух. Но мне отчётливо видно, что это не румянец, а босяцкая передоза румян. В ушах болтаются два обода крестьянской телеги… Где-то я её уже встречал… Девушку, не телегу… Определён но встречал! Где? Или нигде? Или… везде, повсюду? «Девушка, ка жется, мы уже где-то встреча…» Да уж… на такую-то, прямо скажем, блесну… Ответ девушки, кстати сказать, неправильный. Никакой подруги у меня не наблюдается. Дважды в неделю заскакивает па рикмахерша. Попробовала бы она выбросить с моей тумбочки хоть волос. А гвоздя нет. Вот вы, молодой человек, — вы, в красной бейсболке с прин том «Isabel Apart». Сейчас он разомкнёт свой узкий ротовой разрез и скажет: «Потому что ты выдавил из себя человека. По каплям». Почти не размыкая рта, парень цедит: — Потому что ты выдавил из себя человека. По каплям.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Что за чертовщина! Это не имеет никакого отношения к мое му вопросу! Допустим, человек я довольно-таки отстранённый, холодно го аналитического ума, что не значит, будто бы я… Но главное — совсем иное… Некий голос внутри меня, безо всякого звука, произносит эту дурацкую фразу на пару секунд рань ше. (На парочку лет?.. десятилетий?..) Мальчик в синей матроске говорит: — Потому что у тебя, дядя, чичиковское лицо… васильковые свиные прорези глаз… Кожа под волосами — ярко-розовая. В це лом — такая вот смесь… ну, голландского сыра и ветчины… Я хочу заорать: да как ты смеешь… человеку… который стар ше тебя… годится тебе в отцы… (Никому в отцы я не гожусь.) Глав ное: при чём тут гвоздь?! И тут мне думается: да ведь это — про чичиковское лицо, про голландский сыр — одна женщина уже писала… кажется… Наложила на себя руки… Да или нет?.. Да — или нет?.. Как раз на гвозде закончила земной свой путь… Я знаю — гвоздь у меня в сапоге кошмарней… кошмарней, чем фантазия у Гёте… А это — откуда, по чему, где? Это не её… Но и не моё. Почему ж этот голос — во мне? О боже, гвоздь, гвоздь! Просыпаюсь окончательно.

Гвоздя на тумбочке нет. Тумбочка здесь, а гвоздя нет. Причина мне ясна. Причём сразу. Комната — моя. Именно так: моя, обычная. А та, во сне, — была другая. Я не знаю чья. Никогда раньше там не был. Или был?

Ладно. Другое доказательство. Его попытка. Я точно знаю, что я нахожусь в своей комнате. Совершенно точно! Полная тьма. По стенке, на ощупь, я пробираюсь к выключа телю. Вот он под моими пальцами. Но свет не включается. Света попрежнему нет. Самое главное: звука нет тоже! Никакого. Никаких там «щёлк-щёлк»… Полное беззвучие. Это, кстати, очень пугает. Так же, по стенке, пробираюсь к окну: хочу отдёрнуть што ру — есть ли свет в окнах напротив? Здесь — обрыв кадра. Всегда. Как раз в момент отдёргивания шторы. Из повторов, из многократных повторов этого эпизода я по нял, что он-то, этот эпизод, и есть самая важная улика. То есть теперь

всякий раз — всякий раз! — когда я не смогу включить свет и, вот что главное, звук не станет «включаться» тоже, я буду знать наверняка… И снова — злорадство. Теперь-то я… Теперь-то уж я… Что — «теперь-то»? Стоило мне так хитроумно (как я думал) расставить силки, как свет в комнате всякий раз стал включаться. Со звуком. Как и на яву. (Явь! явь! явь! — тявкающее словцо… Облезлый, мерзопакост ный мопс — из загаженной подворотни…)

Проекция как при съёмке сверху, с потолка комнаты. Там, далеко внизу, двое. Она: белая женщина, известная своим немногочисленным знакомым под вымышленным именем (сочинила его для отсече ния своего прошлого), — белая женщина, лежит на белой про стыне (кровать — в центре комнаты, громадная, квадратная, тоже белая). Итак: молодая белокожая женщина лежит в постели с мо лодым чернокожим мужчиной. Они уже закончили то, для чего встретились, и сейчас спокойны. Оба — лицом к потолку. Отдель но друг от друга. Сейчас каждого из них, что неизбежно, напрягает присутствие другого. Откуда он родом, она не знает, это для неё не важно. Возможно, он даже не африканец. А кто? Ну, афроамерика нец. У него сносный, удобно усреднённый английский. Возможно, он с островов Карибского архипелага. Или из Суринама. Не исклю чено, что он — самбо: смесь индейской и негритянской крови. На зови он свою отправную точку на этой планете, женщина всё равно забудет. Да и зачем это помнить? Важно одно: его тугая гладкая кожа похожа на шкурку свежего баклажана. Мужчина спокойно, дольку за долькой, поедает оранжевый фрукт. Закат. Нежные мандариновые дольки на тёмно-лиловом фоне кажутся подсвеченными изнутри… словно ёлочные игрушки ввечеру… как ёлочные игрушки…

Ты когда-нибудь наряжал ёлку? Pardon? Слушай… давай я сейчас попробую тебе кое-что переве сти… можно? Это стихотворение, понимаешь? No problem, говорит он.

Они лежат в некой третьей точке планеты. Где никогда не жили ни она, ни он. Название точки неизвестно, они торопились с мотелем, а страну назовём Лемниската… (Дьявол! Конечно, нет. Лемниската!.. ха-ха!) Назовём ее… Как? Ну… Германия, что ли? Нет: заканчивает ся на «мания»… Что-то совсем уж фантомное…

Страна, о которой потом вспоминаешь. Всегда внезапно, нек стати. У русских повседневно преобладают отличные, в смыс ле — очень комфортные — безличные и неопределённо-личные предложения. Ответственности — ноль целых, ноль десятых. Никто ничего не делает. Ни плохого, ни хорошего. Всё делается само. Как-то так: само собой. Оно, нечто (совершенно не понятно, что именно), непонятно, каким образом, — что-то проделывает со мной, с тобой, с нами. Вспоминается… не живётся… еле дышится… показалось… Чужеземцы, например, спрашивают: откуда у вас слово «самолёт»? Почему оно не международного корня?.. Ха! «Корня»! Корень-то в том, чтобы всё делалось само, не понятно вам, что ли? Чтобы оно — само! — что-то делало с нами. Утончённая нега замате релых эротоманов. Ковёр-самолёт… Ковёр — распластанная бабочка — остался пришпиленным к распялке-стене, — а самолет улетел. Ну, вроде как расстались они… форевер… Самобранка, самовар, самокат, самогон… У русских — всё волшебное…

...Итак: молодая белокожая женщина лежит в постели с молодым чернокожим мужчиной. Они уже закончили то, для чего встретились, и сейчас спокойны. Оба — лицом к потолку. Отдельно друг от друга... 81

Мне кажется, в прошлой жизни я не был русским. Ну, по теории вероятности, это нетрудно, даже наоборот: попробуй-ка так извер нуться, чтобы прибыть в этот мир тем же самым… Да и к чему эти тошнотворные повторы? Хотя… повторы просвечиваются повсюду: разве нас спрашивают?.. Во снах, если бы я мог знать, что сплю, — если бы я мог знать это наверняка! — и управлять снами, — я обязательно выяснил бы, кем был. Но узнать, по какую сторону мозга в данное мгновение я нахожусь, мне не дано. Я щипал себя до чёрных синяков, мне было больно, очень больно! И — просыпался. В той же комнатке. В «моей». Без гвоздя.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Иногда — не знаю, как это объяснить, — но мне кажется, я был чер нокожим. И не только был, но… как бы это сказать… Существую тако вым в параллельном мире… Эврика! Чёрные синяки — там, во сне, — может быть, под сказки для меня? Да… но ведь синяк не становится чёрным сразу. Он сначала красный, багрово-красный, а только потом уж — синефиолетовый, как баклажан, — почти чёрный. Потом он становится оливково-карим, словно кожа мудрецов Лхасы… В конце концов он желтеет: «китайский». Однако же что значит — «потом»? Во снах время течёт иначе… Так что вот эти островки негроидной кожи на белых (молоч ные реки) руках — островки, которые (после зверских моих щип ков) проступают сразу же, сразу! — возможно, и есть визуальные подсказки от невидимого суфлёра.

У Пушкина, в лицее, были друзья: Антон Дельвиг, Вильгельм Кю хельбекер, Иван Пущин, Фёдор Матюшкин. У меня, в институте, были: Вася Чертушкин, Лёха Златоябко, Витька Лобок, Паша Убий коненков. Пушкинские друзья были соответственно: барон; саксон ский дворянин; сын сенатора; потомок древнейшего аристократи ческого рода (сенатор). Мои: алкоголик; алкоголик-графоман; алко голик и бабник (первое, конечно, взяло верх); наркоман. Но у всех, не только у этой квадриги, — у всех, кого я когда-либо знал, — в родословной, ясный пень: Нарышкины, Боголюбские, Шуйские. Плюнуть, ей-богу, нельзя, чтобы не попасть в отпрыска Рюрика или Мономаха. Хотя бы и от морганатического брака. Откуда они так хорошо знают своё прошлое? Я — ничего о своём не знаю. Точнее сказать, так: меня не интересует моя родо словная в этой жизни, по эту сторону мозга и пяти чувств. Я же не фокстерьер для плановых вязок. Меня интересует жизнь меня самого в прошлых воплощени ях. Или так: моя жизнь в параллельных воплощениях. (Может быть, кто знает, это одно и то же?) Хотя случаются, совсем неожиданно, такие моменты, когда мне словно бы показывают… я не знаю, как это объяснить… Ну вот не делаешь вроде бы ничего экзотического — наоборот, самое обыденное: берёшь, скажем, стакан с водой… на своей же кухне… И почему-то вдруг кажется… Нет, ясное дело, что брал его тысячи раз — и будешь брать — но (NB!) брал не здесь, не ты или… или… как бы это сказать… не вполне ты — давно, в про шлом, — или далеко, в будущем, — и вот сейчас, прямо сейчас, лес ной голубь в окне сядет на сломанную грозой ветку платана… И голубь садится.

…То есть: ту страну ты — ты сама — вспоминать не будешь. Будет так: тебе вдруг вспомнится… Что значит: «вспомнится»? Что это

русский пионер №2(35). апрель 2013

за состояние такое — «вспомнится»? Кем, чем, на кой? Не даёт ответа. Тебе — покажут. Вот это: чёрно-белый иероглиф на белой странице твоей книги. Две пентаграммы: белая, чёрная. Тебе дадут послушать. Вот это: как он сказал — no problem, dear. Эти, безымянные, всегда так говорят другим безымянным, чтоб поскорей вдавить их в постель, в пол, в стену. А потом — чтобы не слушать, не слышать. ЧИТАЙТЕ, ЧИТАЙТЕ — Я НЕ СЛУШАЮ. Господи боже, откуда это? Ночь, постель, подушка, бакенбар ды… «Моя косая мадонна»… Свеча. Детский плач издали… Да или нет? Маша, Саша, Гриша, Наташа. Как твоё брюхо, жёнка? Можно я тебе… прочту? — Ночь создана для того, чтобы спать. — Но я про чту тебе, можно? Я быстро…

Итак, некая третья страна, где она встречается со своим любов ником. Ну, каким там любовником… Так, one night stand… Но совокуплялись-то вы днём… Можно ли сказать — one day stand? Верней всего мероприятие можно было бы назвать так: coitus на закате… (One sunset stand?) Долька мандарина на коже чернокоже го парня светится изнутри, словно ёлочная игрушка… Ты когданибудь наряжал ёлку? Pardon? (Это, кажется, уже было?) Ладно. И чёрен, и смолен зелёный за теремом бор… Господи, от пусти. (Все три фразы — молча.) А вслух: слушай… можно я тебе… ну… стихотворение переведу? No problem. Бог мой, почему? Почему — сейчас? Я помню спальню и лампадку… игрушки… тёплую кроватку… И милый, кроткий голос твой:

...Так что вот эти островки негроидной кожи на белых (молочные реки) руках — островки, которые (после зверских моих щипков) проступают сразу же, сразу! — возможно, и есть визуальные подсказки от невидимого суфлёра... 82

...???...

русский пионер №2(35). апрель 2013

«Ангел-хранитель над тобой!..» Господи, почему — почему здесь и сей час?! (Это — молча.) А вслух: так можно я тебе стишок попробую перевести? Будешь слушать? No problem, dear. Я же сказал: читай. Белая фигурка придвигается к чёрной. Вплотную. Как в шах матах. Но, совсем не как в шахматах, обнимает её. Без этого не по лучается. Чёрная фигурка (повтор — в надежде на повторный сoitus): dear, no problem. Белая (перестраивая тембр и дыхание): ну… понимаешь… лучше сначала на языке оригинала… На языке оригинала это зву чало бы так… И цветы, и шмели, и трава, и колосья, И лазурь, и полуденный зной…

«The very nice language, dear… Really: the very nice…» «And flowers, and… ну, они как осы, но не осы… они та кие кру-у-у-углые (показывает пальцами), понимаешь? Такие: вжжжжжжжж… Такие, ну…» Чёрная фигурка (осторожный ход): «Bumblebees?..» «Оh, yes!!! Yes!!! Bumblebees! Давай я тебя поцелую…» «No problem». «Ну вот. Сейчас дальше попробую перевести. На моём языке будет так… Сейчас повторю… Срок настанет — Господь сына блудного спросит: Был ли счастлив ты в жизни земной?..» В этой точке времени белая фигурка неожиданно совершает полностью внешахматный ход: она начинает рыдать. То есть даже не просто рыдать, а выть. Слёзы безудержно, абсолютно незатруд нённо стекают по мощному, очень гладкому, баклажанному три цепсу уроженца некой, скажем, Тау Киты. Одновременно с этим женщина видит себя словно бы сверху… Ну да, словно при съёмке сверху — с высокого потолка… Она видит сейчас себя, белую фигурку, и эту чёрную фигурку; они составляют словно некий иероглиф (какой?) — и словно бы вспоми нает, потому что это она уже когда-то видела… Оттуда же — сверху, высоко сверху… Когда… где?.. Сейчас будет вот что. Сейчас он страшно испугается. У него есть все основания: Бог их разберёт, этих белых женщин! Разве он обидел её?.. Может, и впрямь обидел? Или, может, она, как там это называется, шизофреничка, маньячка припадочная, кто её знает? Итак, он испугается, разомкнёт свои арапские (ага, «пушкин ские»! выкуси) — сейчас он разомкнёт свои арапские губы и скажет: «What is the problem, dear? There is no problem, sweetheart, come on… Are you o’key? Everything is under control. No problem…»

Он страшно пугается. Если про негра можно сказать, что он бледне ет, то делает и это. Точнее, это с ним делается.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Затем он размыкает губы и говорит. То, что она уже знает. Где-то видела, слышала, но не здесь и не с ней. И даже не по телевизору. Потому что она всё это уже обоняла, осязала и пробовала на язык. Но то была «она — не она».

«…Проблемы не могут быть решены на том же уровне осведомлён ности, который их породил» (цитата).

«Человеческий череп — это космический шлем скитальца» (цитата).

…Она делает пересадки, много пересадок. (Больше пересадок — де шевле билет.) Запоминать названия станций нет смысла: они запи саны в приложении к билету. И: не нужно засорять голову. Зачем? Уехав, ты выбрал пространство, но время не хуже его… Действительны оба лекарства: не вспомнить теперь ни-че-го. Пассажирка в очередной раз выходит на одной из безымян ных для себя станций (название на указателе: мазнула взглядом — забыла) — ей надо пересесть на другую платформу. Голова приятно-пуста. И уже немного седа. Сама не зная почему, женщина вдруг достаёт зеркальце и начинает яростно выдёргивать из чёлки седые волосы. И пока она делает это, ей вставляется в голову — кто бы знал почему — вот что. То есть она смотрит на своё лицо в круглом зеркальце, а слышит: …на остановках Василий Иванович смотрел иногда на сочетание каких-нибудь совсем ничтожных предметов — пятно на платформе, вишнёвая ко-

...Белая фигурка придвигается к чёрной. Вплотную. Как в шахматах. Но, совсем не как в шахматах, обнимает её. Без этого не получается. Чёрная фигурка (повтор — в надежде на повторный сoitus): dear, no problem. Белая (перестраивая тембр и дыхание): ну… понимаешь… лучше сначала на языке оригинала… На языке оригинала это звучало бы так... 84

сточка, окурок — и говорил себе, что никогда-никогда не запомнит и не вспомнит более вот этих трёх штучек в таком-то их взаимном расположении, этого узора, который, однако, сейчас он видит до бессмертности ясно… Вот что звучит в её ушах. Вставлено в уши. В которых болтаются большие круглые серьги. А там, где находится экран, «внутренний взор», ей показывают почему-то вот того негра, который, с врождённой точно стью отделяя дольки от плода (похожего на шарик-растягайчик её детства), — изящно удлинёнными, слегка суховатыми паль цами — кладёт их в свой рот. Губы — как лопнувшая от жара сарделька… Крупный план… Самый крупный план.

Лучше не спрашивать. Откроет рот и спросит: какое стихо творение? Он открывает рот и говорит: а можно я тебя о чём-то спрошу? Давай. Сейчас скажет: ты не против, если мы встретимся в мотеле? Я свободен по вторникам. Он открывает рот и говорит: «А помнишь, ты читала мне стихотворение? По-русски, ка жется?»

Женщина встряхивает головой… Пони бегает по кругу… и в уме… круги считает… С трудом, она поднимает чемодан, старомодный, еще до-колёсочный, и взлезает, взволакивается с ним по метал лической лестнице на металлический надземный переход (на таких станциях, даже в стране с окончанием «мания», нет эскалатора). По переходу направляется на нужную платформу. Сверху, с перехода, видны переплетения рельсов — словно ру чьёв, вен… На платформе народу немного, потому что рабочий день еще не закончился. Лесной голубь, неизвестно зачем сюда залетевший, садится на спинку пустой скамьи. На соседней с ней сидит пожи лая женщина. Она, надев очки, читает газету… Враки. При чём тут голубь, женщина. Тебе сразу бросается в глаза именно он. Особенно черный — на фоне белого автомата с кофе и вся кой сникерсовской ерундой.

Я, я, я — что за странное слово? «Ты, конечно, ты, а то кто же. Кстати, как тебя зовут?..» Какие просторные, совсем летние поля за окном!.. Осень, а они летние. «Ты не могла бы мне концовку прочесть? Очень было краси во. Только не реви, как тогда, ладно?» Женщина хмыкает. Нет, читать она, конечно, не будет. На шел перформансистку. А в голове… А в голове… И забуду я всё — вспомню только вот эти Полевые пути меж колосьев и трав… И от сладостных слёз не успею ответить, К милосердным коленям припав. «…The very nice language… Я помню… Мы же вместе пыта лись перевести, помнишь? Я тебе помогал, ты помнишь?» «Нет». (Это назло. Или от страха. Или… она сама не знает по чему. Так, само как-то ответилось.) «А я помню. Даже прочесть могу». And when I forget all else… I shall remember Оnly these trails in a field between ears of corn and sprouts… Failing to answer being chocked with sweet tears, To compassionate knees falling.

Подходит поезд. Они вваливаются в вагон. Входят в пустое купе. Двери его полностью прозрачны. Кажется, что прозрачен сам поезд. Вот этот вагон. Каждый вагон. Прозрачен, призрачен весь состав.

Он срывает с неё пальто. Обнимает. Они молча смотрят сквозь две ри купе, сквозь окно коридора — туда, где расстилаются поля. Осень, а поля ещё словно бы летние. Оттенок воздуха — со всем июньский. Она думает: он ничего не помнит. Вот скажи я сейчас про стихотворение, он скажет: какое стихотворение?

За окном купе, за окном коридора — расстилаются поля. «Бескрай ние»? Да, бескрайние. И жизни ещё — навалом. Навалом, понимае те вы? «У нас проблема была. Ты сказала, что фоллинг — это просто фоллинг. Упав. А надо было другое — упав и прикоснувшись. С бла годарностью. И любовью. И с бессловесной мольбой о прощении. Это ты так мне объяснила. Хочешь, покажу?» «Не надо. Я тебя наградить хочу. Интересней, чем ты думаешь». «А в мотель придёшь?» «Да в мотель-то приду. Может быть. Но: хочешь, расскажу тебе притчу?» «No problem». Поля за окном. Не осень — лето. Земная ширь. «А у тебя есть другие слова для меня — кроме no problem?» Он смеётся. Затем:

русский пионер №2(35). апрель 2013

«Did you create this parable yourself?» (Ты сама эту притчу со чинила?) «Да ну! Разве я могу?! Разве это (круговой жест рукой) — пере фантазируешь? перекошмаришь? перещедришь? (Он смеётся.) Вот слушай».

Жил-был на свете некий экривайн. Кто?.. Ну, в смысле: райтер. Где? Ну, в самых разных царствах-государствах. И вот, когда закончилось его детство, выпало ему (безличный оборот) жить не там, где он родился. А потом — не там, где учился. А потом — не там, где он похоронил своего отца. А затем — не там, где похоронил свою маму. И вот, после всего того, — даже не там, где к нему пришла слава. А под конец — не там, совсем не там, где мечталось прожить свою жизнь. Потому что мечталось прожить её — именно там, где родился. Но так — не получилось. С некоторыми так бывает, знаешь? Смерть — это то, что бывает с другими. (Кто это? кто это сказал сейчас в моей голове?..) А потом этот райтер, в смысле писатель, уже не жил, потому что умер. И на его могильном камне написано: ḖCRIVAIN. Потому что перед тем, как перестать жить, он обитал где-то на внеорбиталь ной космической станции, а там, по умолчанию, установлен иной язык — не тот, который был в стране его детства. Человеческий череп — космический шлем скитальца… это уже было… разве это напи сано не мной? И вот у того писателя есть роман — о человеке по фамилии П. Наверное, писатель дал этому человеку такую фамилию, потому что П. (как, кстати, и Повествователь) происходил из города на ту же самую букву. Но вскоре так случилось, что пришлось существо вать — и этому П., и Повествователю — там, где о городе П. слышали только Жрецы — хранители толстых-претолстых книг. Роман этот — толстый-претолстый. А суть его — в частич

...А там, где находится экран, «внутренний взор», ей показывают почему-то вот того негра, который, с врождённой точностью отделяя дольки от плода (похожего на шарикрастягайчик её детства), — изящно удлинёнными, слегка суховатыми пальцами — кладёт их в свой рот. Губы — как лопнувшая от жара сарделька... русский пионер №2(35). апрель 2013

ке, соринке. Весь роман до этой одной соринки как раз дьявольски и спрессован. То есть: где-то в середине книги Повествователю вспоминается, при каких именно обстоятельствах он познакомился с чело веком по фамилии П. Оказывается, давно, когда Повествователь был ребёнком, то есть жил ещё в городе П., ему в глаз залетела соринка. Какая-то со вершенно ничтожная соринка, а вот застряла там — и хоть плачь. Вот он плачет и плачет. А достать соринку из глаза не может. И ни кто не может. И повела тогда мама его к некоему П., знаменитому на весь город П. окулисту. А тот доктор как раз и явился отцом П., о котором речь. Это — что касается самого знакомства. Так вот: окулист вмиг соринку из детского глаза достал. И всё. Дальше в романе опять что-то происходит — то-то и то. Ну что значит — «происходит»? Ну, это не совсем то — точ нее, совсем не то, что под этим понимает большинство: гангстеры грабят банк, а потом — ррраз! — в свои «понтиаки» — и знай трахтах-тах по копам. Ну, или там (action в более широком значении) быстро-быстро мелькают туда-сюда — конечности, половые орга ны, дензнаки, детальки конвейера. Что же «происходит» в нашем случае? Там, в романе, — и не только? …Ну, кто-то моет посуду… кто-то перепутывает лекцион ную тетрадку… кто-то тихо и одиноко попивает свой тепловатый чай, а в это время обрушивается его жизнь. Причём тот, кто попи вает чай, знает об этом беззвучном обрушении много загодя. Буд то где-то (и не единожды) уже это видел. С собой в главной роли. Ну, это понятно. Но и это не самое сейчас существенное. Ибо писатель из го рода П. не был бы писателем и, определённо, он не был бы собой, если бы не закончил тот — как бы проходной пассаж (о знакомстве со знаменитым окулистом) — именно так, как закончил. В том пас саже ещё много всего понаписано, много всяких манёвров, ловко отвлекающих от прямого, на поражение, попаданья в живот… «Кончена жизнь», — слышу я в моей голове… Что это, что?.. Хрип рухнувшего в петербургский снег потомка не ведавших о том чернокожих охотников и собирателей?.. Или наоборот — ведав ших, видевших за тысячи лет до этого: странный белый покров странной, как призрак, страны, кабинет с книгами, дети, которых привели прощаться, арапские губы — треснувшая в агональной жаровне баклажанная плоть… предсмертный взор: стеклянный (оловянный, деревянный)… Или это мой собственный хрип? Но почему он беззвучен? Так вот: упомянутый экривайн не был бы собой, если бы не закончил тот пассаж так: «…И какое это было райское облегчение, когда милый доктор — крошечным инструментом, напоминавшим барабанную палочку эльфа, — извлёк из моего глаза терзавший его чёрный атом!» И дальше, дальше — самое отчаянное, тихое: «Интересно: где теперь этот уголёк? Скучная, безумная мысль… Но ведь где-нибудь он да есть». Maassluis, 2013

русский пионер №2(35). апрель 2013

Урок мужества. Оборона «Севастополя». Обозреватель «РП» в помощь одноклассникам. Урок географии. Не Суздаль. Путешествие в рукописном варианте. Рассказ продолжается. Дневные и утренние размышления о любви. Светлана Василенко. Фотоувеличитель. ГУМ: фото 120-летия.

владимир соколаев/фотосоюз

текст: николай фохт

Бессменный ведущий урока мужества Николай Фохт делится своим мужеством не только с читателями «РП», но и со своими бывшими одноклассниками, даже если они, бывшие одноклассники, от Николая ждут чего-то совсем другого. В отличие от читателей «РП».

русский пионер №2(35). апрель 2013

С каждым

прожитым годом нарастает желание не просто оставить все как есть (оно же стабильность), но и даже пойти дальше — вернуть все как было (ностальгия или даже анахронизм). Тянет на старые места. Замечаешь, например, раздражение внутри, когда видишь, во что превратился родной школьный двор. Новенькие футбольные ворота с настоящей сеткой, искусственное покрытие поля; хорошая, ухоженная беговая дорожка; снаряды для воркаута вдоль. В наше время все было не так: естественное грунтовое покрытие, галька на треке, окантованном занозистыми деревянными брусочками, и деревья вдоль забора — дополнительные, тренировочные ворота. То есть надо бы сказать, что в наше время было лучше, — да язык не поворачивается. Но не оставляешь, разумеется, попыток найти лазейку и утвердить свое молодое прошлое как эталон. Поэтому, когда позвонил Серега, привычно взбодрился: любой одноклассник сегодня — это потенциальный стратегический единомышленник. — Коль, привет. Можешь в среду, в шестнадцать ноль-ноль, в «Чайхоне» — знаешь, где раньше хозяйственный был? — Могу, а что случилось? — Да чего, не знаешь? Двадцать вторые совсем оборзели, беспредельщики. — Сереж, какие двадцать вторые? — А мне Ленка Сазонова сказала, что ты в теме… Эти, лохи из 622-й школы, ведут себя неправильно, пытаются отхватить кусок нашей территории. — Территории школы нашей? — Ну ты вообще… Оторвался. Нинка Беклетова мне сказала, что ты часто в наших краях бываешь. Мог бы знать ситуацию. — Звучит как упрек, Серега. — Ну а что? Ты же наш, свой. Должен свою малую родину защищать… Короче, давай, ждем тебя в «Чайхоне». Надо сказать, в среду я очень удивился, очень. В кафе присутствовало человек двадцать. Женщин, как положено, больше. Лица все вроде знакомые, а вроде и совсем чужие. Сдвинули столики —

фрукты, чай, какие-то восточные сласти. Речь держал Серега. — Ну, в основном все знают повод, по которому мы тут собрались. Тем, кто оторвался и не в курсе, напомню. Вот уже тридцать лет усилиями наших активистов мы соблюдали баланс, проще говоря, паритет между двумя нашими школами — нашей родной, шестьсот двадцатой, и чертями из шестьсот двадцать второй. Мы строго следили за соблюдением границ и организационной структуры. Почти все эти тридцать лет было как: возникал торговый павильон на территории, подконтрольной двадцать вторым, — мы отвечали овощным киоском Партизана, Дрона Протазанова. На кафе «Орион» ответили вот этим прекрасным заведением, которое курирует Денис Шилов. Человек с очень знакомым лицом, в черном люстриновом костюме, похожий на охранника, кивнул. — Мы даже смогли ответить на их банк. Не стали огород городить и влезать в убыточные финансовые схемы — просто внедрили в филиал Сбербанка на Большой Черемушкинской нашего человека. И фактически взяли под контроль. Продуктовые магазины, дом быта, автомойки, разумеется, и автозаправки — все шло в хорошем, соревновательном режиме и духе соперничества. И, замечу, в пределах границ — мы никогда не пересекали улицу Дмитрия Ульянова в сторону области, они соответственно — в сторону центра. Были, хочу напомнить, и апофеозы — это наша победоносная операция по перехвату у двадцать вторых офисного центра «Москва». Но теперь — трудная минута. Кошкарев, Кот, как я уже говорил, совсем оборзел. Все мы знаем прекрасный магазин Лены Сониной, восемьдесят четвертый год выпуска. Магазин с символическим для каждого из нас названием «Севастополь». Мы все вместе давали название этому кораблю — по имени легендарного Севастопольского проспекта. И все эти восемь лет Лена радовала нас прекрасными товарами для детей. Я уж не говорю, что в этом магазине одевали своих крох — детей и вну-

русский пионер №2(35). апрель 2013

ков — сотни выпускников. И Кот решил отобрать наш магазин. Что будем делать? Наверное, зря, но я как-то сразу среагировал на вопрос: — А что с документами? Там есть зацепка? — А вот и наш журналист проснулся, — в общем и целом добродушно произнес Серега. — С документами есть проблема. Накосячила Ленка немного — но Кот, он кто? Он налоговая, что ли? Мент ли? Он же прекрасно знает, какая хрупкая ситуация сложилась. Взял и заложил соответствующим органам. Не подлость ли? Ну и пошли — пожарные, санэпиды, кавказцы. Мы поработали немного и всех отжали. Но с налоговиками из тридцать четвертой уже не хватило ни силенок, ни легитимности. — Серега говорил хоть и понятно, но все равно загадочно. — Так чего делать? — не унимался я. — Вот мы тут и собрались, чтобы решить. Думаю, надо для начала создать оборонительные отряды, взводы самозащиты. Думаю, наши дети нам помогут. Бойцов, думаю, двадцать наберется. Чтобы пресечь инциденты. — Ну а чего, я могу возглавить. — Я понял наконец, чего меня позвали. — Нет, Николай, отряд самозащиты возглавит подполковник внутренних дел Андрей Смирнов, год выпуска восемьдесят седьмой. — Лысый мужчина в сером свитере, в хороших часах «Бреге» и десятком лишних килограммов уверенно кивнул. Обидно. — А я зачем тогда? — Колян, ты у нас секретное оружие. Тут нужна информационная поддержка, понимаешь? Сайт там какой сделать, заметку тиснуть в районную газету. Понимаешь, мы, конечно, в курсе твоих подвигов и что ты самбист там… но у нас тут люди, можно сказать, заслуженные. Авторитетные. По обе стороны баррикад побывавшие. Вот Игорька Саввина помнишь? Чего, четыре года оттянул, он обеспечит прикрытие от братвы двадцать вторых. Дина Зариева, помнишь, на год младше нас, — не последний чин в цент

русский пионер №2(35). апрель 2013

ральном аппарате ФСИН, специально из Питера приехала на время разбора. Это на всякий случай, чтобы мы чувствовали себя защищенными при любом раскладе. Орхан, девяносто второй год выпуска, осуществляет финансовое прикрытие — пытаемся пробить одного человечка в налоговой, чтобы снять претензии любимого государства. Нужен мощный информационный кулак! Кулак так кулак, чего. В общем, немного обидно, но логично. Я сразу создал страничку магазина «Севастополь» в Фейсбуке и ВКонтакте, да и в Одноклассниках, разумеется. Убедил, что статей в бумажной прессе нам не понадобится — новые медиа и так сделают свое дело. За десять дней собрал тысячные группы на всех трех площадках — с фотками магазина, ассортимента (особенно лайкали картинки плюшевых медведей производства Белоруссии), с архивными черно-белыми школьными фотографиями — Серега и почему-то Дина Зариева (я вспомнил эту девочку, она даже поглядывала на меня в пятом классе, зыркала своими черными глазищами, ух!) обеспечили меня отличным фотоархивом. На десятый день сообщил о попытке рейдерского захвата пушистого и беззащитного магазина для детей. На стену групп стали поступать предложения встать на защиту, даже не от выпускников 620-й школы, а вообще из Ярославля. Я склонялся к организации коллективного письма в управу. А чтобы подействовало наверняка, вынашивал в мыслях целую акцию: письмо это главе нашей управы должны были вручить тоже коллективно. Человек двести. А может, пятьсот — сильный ход. Серега и Дина одобрили, Дина даже решила проконсультировать меня по юридической части — чтобы ни сучка ни задоринки… В общем, неплохо посидели в ресторане «Максим» на Цветном бульваре. Дина оказалась неглупой, начитанной довольно женщиной. Читала мне свои стихи, да и вообще… Однако все пошло не так. За пару дней до массовой передачи коллективного письма зазвонил мой мобильник.

— Слушай, черт мохнатый, это Кот говорит, понял кто? — Так ты же сказал — Кот, чего непонятного. — Ты это, ботан, не умничай, не выводи меня. Чего ты там задумал, крыса, в Интернете своем, чего ты рыпаешься, без яиц хочешь остаться, а? — Кот, много слов. Давай к делу. — Ах вот как, ну давай. Забиваем стрелу у четырнадцатого дома, где раньше яблоневый сад был, знаешь? Сегодня в одиннадцать, вечером. — Заметано, Кот. Конечно, я его вычислил. Он ведь на что рассчитывал? Думал, Интернет поручили дохляку какому-нибудь. Он сейчас жестко наедет, дохляк кинется к Сереге, нервы у Сереги не выдержат — кинет на стрелку бойцов. Там провокация какая-нибудь — вмешаются менты, никакая Дина не поможет. Да и подполковник спалится. Хорошая попытка. Поэтому на стрелку я поехал один, Сереге — ни слова. Кота я сразу узнал: это же тот чувак, с которым как раз лет тридцать назад мы почти подрались — из-за результата футбольного матча, который мы выиграли у двадцать вторых. Они разобиделись и стали нас по одному выуживать — и бить. Тогда нам подраться не получилось — участковый мимо шел: почуял, пресек. Значит, все-таки судьба дает второй шанс. Рядом с Котом шестеро добрых молодцев. В двухстах метрах, на проезжей части Севастопольского, припаркована ментовская машина не нашего, Южного, округа. Я поздоровался. Кот офигел: — Чего, пришел? — Плохо видишь? Я-то один, а ты чего команду «Пахтакор» притащил, очкуешь, Кот? — Зарою. — Да ладно, надорвешься. Добры молодцы распахнули пиджаки. — Слушай, Кот, давай-ка о деле. Ребята запахнули пиджаки обратно.

Повторим урок Второй раз в одну реку войти можно, но есть опасность, что это все испортит.

«Севастополь» — это на Севастопольском.

Богатый фотоархив способен творить чудеса.

В школе у меня никогда не было клички.

анна всесвятская

— Тебе вообще не в лом во всю эту фигню с «Севастополем» вписываться? — Говори, что знаешь. — Ты хоть в курсе, кто генеральный в магазине? — Мне зачем? — Лена Сонина. — И че? — В девичестве Говорухина, вот че! — Не понял. — Это та девочка, которая тебе после игры в семьдесят пятом, когда вы нам слили 8 : 0, шоколадку подарила. Не помнишь? Черненькая, из нашей школы, подарила шоколадку врагу. Ей у нас даже двухнедельный бойкот устроили за это. Вспомнил? — Ну, чего-то припоминаю. У нее погоняло было Горюха, у той, у моей. — Точно. Развелась, одна двух детей подняла, внучка уже. А ты магазин отбираешь. — Развелась? На что намекаешь? — Кот, ты какой-то непластичный совсем. Включись. — Есть ее телефон? Конечно, у меня есть ее телефон. У меня был ее номер все эти тридцать лет, потому что она мне в шестом классе нравилась, Горюха. И тот эпизод с шоколадкой очень меня обидел, поэтому запомнил я все в мельчайших подробностях. И всплыла эта история, когда изучал фотоархив — там были карточки с этой игры. Кот вернул мобильник после короткого разговора с Горюхой. Мне показалось, глаза его повлажнели. — Решили вопрос. Сворачивай свою байду в Одноклассниках и где там еще. Скажи, это ты тогда три нам забил? — Нет, это Игорек Власов. Я забил четыре. Мы пожали друг другу руки. А знаете, что самое замечательное? Когда Горюха проставлялась в «Чайхоне», Кот приехал с букетом — 101 роза. А потом они вышли с Серым (Серегой) покурить и долго что-то обсуждали, конструктивно, с улыбками. Вот это я называю новыми медиа. А то самозащита, самозащита…

русский пионер №2(35). апрель 2013

мария заикина

Спустились к морю. Уверили полицейского, что не будем купаться. Песок. Вода теплая. Лунный свет.

русский пионер №2(35). апрель 2013

текст и фото: игорь ивандиков

Игорь Ивандиков вообще ни в чем не виноват. Он честно вел рукописный журнал и фотографировал странички, потому что Игорь Ивандиков — фотограф. Опытный глаз «РП» не только смог оценить качество фото, но и наконец прочитал, что там написано. И оказалось, что это целая литература — искренняя, наивная, но и остроумная. 97

русский пионер №2(35). апрель 2013

28 октября 2012 Шел пешком до Синякова, весь вымок. Доехали на такси до терминала С. Удивительно: без очередей зарегистрировались. Купили в дьюти-фри: литр грейпфрутовой водки (15 евро) (Синяков купил) и джин за 8 евро (я). В самолете я сидел у окошка, девка рядом с Синяковым собачилась с очередью в туалет. Читал Хайнлайна, и в это время один мужчина упал в обморок в проходе возле нас. Пассажиры кричали: «Девочки, сюда! Мужчине плохо!» Приземлились. Синяков словчил и не купил визу за 15$, зато за 10$ купил нам оформление. Приехали в отель пятыми. Наш отель внешне самый херовый. Чувак на ресепшене сказал, что его зовут Амурчик. Дали хороший номер: с видом на море и рядом со столовой. Сидели час на балконе и пили ром. Пошли ужинать в 7. Обожрался. Весь персонал так мило представляется. Портье Соло. После ужина сидели с коктейлями у бассейна, певец пел русские песни и «Роллинг Стоунз». Спустились к морю. Уверили полицейского, что не будем купаться. Песок. Вода теплая. Лунный свет. Ложимся спать. Балкон и ром.

29 октября 2012 Проснулись в 5 утра по-местному, в 7 по-нашему. Пошли к морю с фотоаппаратом. Синяков решил купаться, я отказался, но снимал его. Идти по понтону непросто. Синяков нырнул, а ровно в 6 утра солнце вышло над островом Тиран. Дождались завтрака в 7. Давали омлет. Мы сидели на веранде. На завтраке впервые встретил немолодую тетю и с ней двух девушек-близнецов. Близнецы нервные. В 8 опять пошли на понтон к морю. Я нырнул. Я зашел в море в 8 утра; это рекорд.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Купаться немного страшновато. Возле понтона много рыб «билайн». Потом сдвинули лежаки и лежали в тени у моря. Когда возвращались с понтона, увидели немолодую женщину, лежала топлесс слева от понтона, отпуская своих близнецов. [Назвали ее «Сисястая».

Тем временем на соседние лежаки пришли близнецы из столовой (не сисястовские). Мы тупили на лежаках, читали, ждали открытия бара. Ветер сильный. В 9:15 взял в баре Copacabana, пока шел со стаканом к столику, встретил близнецов (не сисястовских); их мать говорила про мой стакан: «Это сок?», одна из близнецов шипела: «Это коктейль, мама! Это коктейль!» Нервные. Сисястая пришла к бару у моря в лифчике. У нее татуировка: крылья на пояснице. В 12 у нас «инфовстреча» с гидом. Считаем минуты.]

Пришли на инфовстречу с Ольгой. С. опоздал. Я победил. Ольга впаривала экскурсии. Потерялись с С. Обедали голубями. Интернет тут дико дорогой: 6$ за 30 минут. Прошлись по магазинам. Купил карты за 7$. Научил С. играть в чешского. С. признался, что плавает с закрытыми глазами! Играли в чешского на то, что кто проиграет, идет к Сисястой и говорит с ней, например: «Вы похожи на моего друга» или: «Можно с вами сфотографироваться?» Почти весь день пили узо-лемон. Только за ужином пришлось пить вискиколу. Потом сидели на мини-диско. R-n-R не хватало. Ушли. Из номера услышал R-n-R. Вернулся к бассейну, оказалось, что зря.

30 октября 2012 Проснулся в 7:30. С. уже позавтракал. Сходил в столовую один. Хотел потом тупить у бассейна, но внезапно взял маску-трубку и пошел к морю.

С. занял лежак рядом с близнецами. Сисястая тоже на месте. У С. на пузе какой-то ожог: обжегся в море, пока ждал, когда вылезут близнецы. Я нырнул в море с маской. Делал снорклинг. Риф. В рифе как будто есть пещеры. Видел рыбку из «Немо», которая всегда все забывала. Никто меня не ужалил. Обсохли на пляже и пошли к нижнему бассейну. Узо-лемон. У бассейна сидели две пары, кажется, из Харькова, кажется, менты. Большие мужики с голдами и их громкие жены. Пока С. ходил за картами, я показал им, как надо плавать. Поутихли. На другой стороне тетка загорала топлесс, но не Сисястая. Сисястая приходила в купальнике. Вся. Играли в чешского. С. выиграл. Чувак, который меняет полотенца, не любит их менять на новые, но нам поменял. Опять узо-лемон.

[Когда вчера сидели у верхнего бассейна, в нашей пепельнице был кусок хлеба. Теперь зовем пепельницы «хлеб». «Дай хлеб», «Где хлеб?» и т.д. В 15:30 пойду играть в боччу, если не усну. Те, из Харькова, интеллектуально спорили: «Жопа?» — «Нет!» — «Жопа же!» — «Да нет!» — «Жо-па!!!» Потом тетки в бассейне делали аквааэробику. Сисястая не пришла,] а мы так ждали!

На обед давали говядину; повар брал куски и кромсал их в тарелки. Мне показалось, что у него был поранен палец. Говядина с кровью. Так себе, как выяснилось. После обеда С. пожелал искупаться в верхнем бассейне. Пробовал плыть кролем, я его с берега учил и поправлял. Потом он уже на лежаках попросил показать, как надо, и уселся на лежак мне между ног прям. Я показал, вроде никто не заметил. Оставил доллар в номере уборщику. За это он красиво сложил трусы С. Опять играли в чешского. С. второй раз победил (пили под это водку грейпфрутовую из дьюти-фри). Начали новую партию. Я веду.

К 15:30 спустились к морю. Я играл в боччу. Играли в боччу на песке. У команд разные шары: одни тяжелые и маленькие, другие — большие и легкие. Непривычно. Проиграли первую партию, потом мужики ушли играть в волейбол, и у детей я выиграл. 10 : 9. То-то! Все поняли, что я эксперт по бочче, и потом уже сами подносили мне шары. Целый час играли. Потом я сидел у пляжного бара и высматривал С., а С. сидел у моря. Два раза видел его на понтоне. Сказал, что ожог прошел и спал. Вот еще что! На обеде видели Сисястую, но не просто так, а с мужем. Муж прикольный. Похож на Бенни Хилла. У него много татуировок, вместе с Сисяст ой смотрится очень хорошо. Сисястая все больше становится культовой фигурой, мы решили не обижать ее и дали новое имя: «Миссис Си», мужа зовем «Бенни Хилл». Когда я сидел в баре у моря, Бенни Хилл и Миссис Си тоже сели за столик. Я слышал ее смех! А когда Бенни шел к бару, мы обменялись взглядами. Он мне кивнул! Вернулись в номер. Я разгромил С. в чешского. Сейчас вернулись с ужина. Давали индейку, но я все больше ем сладкое. Видел близнецов. Нарядные такие, к караоке готовятся, что ль? За ужином сцепились с С. в споре: он упрекнул меня, что я не открываю новую музыку и по 100 раз перечитываю одни и те же книги (Хайнлайна, например). Он пил узо, а я джин. Поэтому я без труда парировал его тезисы, и С. принял и мою точку зрения. Сейчас 20:22, но темно и кажется, что часов 23:22. Возможно, мы дойдем до взрослой дискотеки в 21:30, там сегодня караоке. Аниматорша на пляже днем звала на это, сказала: «К вечеру запоете». Завтра собираемся ехать в город. Ужинали на веранде. Опять. Пришли на караоке, то есть мы его дождались! Караоке-шоу: сначала был Владимир, он спел Цоя. Не попал ни разу! Но искренне. Потом пели разные. Нас порадовал Леша. Он спел «Старый рояль», а потом «Комарово». Не знал, что

русский пионер №2(35). апрель 2013

есть фанаты Скляра. У Леши футболка с Гомером. Бармен налил мне коктейль с зеленым ликером (?). Караоке кончилось, и С. пустился в пляс. Смешно. За 1,5 часа до этого так же на сцену бежали дети. С. такой дает Мамонова для глухих. Но все равно его затмевает девушка, которая пела караоке. Я ее назвал «Марина-с-жопой». Это так: идем снизу — каблуки, штаны черные облигашки и ремень на уровне груди. Она и была центром в этих танцах. Музыка — говно. Чтоб сказать по-местному «Слишком дорого», надо сказать «Ряхи Геддан». Это я спросил охранника, а он отвел меня к торговцу в лавку. Долго учил произношение. Должно сработать завтра. С. лежит голый. Прикрыл.

31 октября 2012

даша зорькина

Опять С. проснулся раньше меня. Но я его настиг на завтраке. 8:30, кажется. После завтрака хотели сразу ехать в город, но оказалось, что раньше 10:00 нет смысла: такси еще нет и магазины закрыты. Сели у верхнего бассейна. С. взял себе пива, я не стал. Хотел искупаться в бассейне, зашел в душ и как-то замерз. Решил не купаться. В 10:10 пришли в лобби. Освоили банкомат и поменяли $ на местные фунты. Я поменял 100$ и получил 605 фунтов, С. поменял 75$ и получил 450. Взяли такси, 13$ или 73 ф. «Тойота», сзади вмятина небольшая. Поехали на OldMarket. Оказалось не так уж и близко, минут 20—25, хотя иногда гнали 120 км/ч. Водитель не пристегнулся. Доехали, и водитель передал нас Мохаммеду (Миша), Миша — молодой, начал нам впаривать сувениры, футболки, «папирусы с любовь-морковь». [По-

том усадил на диван и предлагал маслa. Капал маслом мне и С. сначала на предплечья, потом на ладонь, потом на свою руку. И мы нюхали арабскую руку. Отбились от Миши и пошли на OldMarket. Покупателей почти нет. На нас накидывались хозяева лавок и звали «просто

русский пионер №2(35). апрель 2013

посмотреть». По-русски говорят, один даже матернулся. Но жарко, хочется в тенек, а С. все выбирает очки. Так и не выбрал, кстати. Зато он купил себе 5 (sic!) арафаток. Продавцы всегда спрашивали имя. Еще они трогали нас, один поправил мне рюкзак, другой хотел кинуть в меня кошку. Кошек видел трехчетырех. Очень худые и пришибленные.] Один продавец обозвал С. евреем и сказал: «Давай, до свидання». Но они не злобные. Меня, кстати, не обзывали. Еще у них в ходу фразы: «Чего такой жадный? Хохол, что ли? Или бульбаш?» Научил их кто-то из Тагила, похоже. Еще смешные рекомендации висят на стеклах лавок. Пишут русскоязычные, типа: «Вова самый не жадный на рынке. Не проходите мимо! Света из Воронежа» и дата или: «Виагровый чай работает, стояк моментально. Оргазм ниприходящий (sic!)». В одной лавке прилюдно свежевали туши. Наверное, коровьи. В итоге купили: С.: 5 арафаток нестандартных расцветок (одна зимняя), 3 шали — для Маши, Вари и Ир. Львовн ы + сумочку Варе, лошадку Варе и зеркальце Варе. Потратил он всего 75$. Я купил: сначала дайверскую толстовку Федору (175 ф.), ключницу из сандала (антикварную) за 120 (просили 300 ф.), рюмку с красным стеклом (40 ф.), воду, 1,5 л за 10 ф., сидящего фараона, тяжелого, из меди или латуни, за 180 ф. (просили 235) и, наконец, антикварную турку за 60 ф. Все это для Кати, кроме толстовки. Всю эту фигню я купил из-за ключницы. Сидящий фараон странный: у него голова как будто может открыться или типа крышка, но нет — просто статуэтка, но тяжеленькая, на груди египетские иероглифы. Когда купил его, то другие торговцы подходили спрашивать, почем я его взял, я отвечал, а они говорили: «Хорошо!» Вернулись к Мише в 13:00, вызвали такси обратно. Они смеялись над моими шлепанцами, а я устал. На бал-

коне сфотографировал одного местного, показал ему фото, он попросил снять его еще раз, но чтоб его шлепанцы не были в кадре. Шлепанцы на мои похожи. Потом он снял меня на фоне рынка. Приехал такси. Когда ехали обратно, то он ехал другой дорогой, параллельной той, что ехали туда. Дороги идеальны. Опять 120 км/ч, но я не показал, что боюсь. Тем более тогда, когда мы, казалось, едем по встречке, а на нас летела машина. Увернулись. Заплатили таксисту помесью долларов (5) и фунтов (40). Сначала не хотел брать, потом посчитал и взял. Они тут медленно считают, не то что я. Вернулись в отель в 14:00. С. по дороге, еще в такси, рассматривал все свои арафатки. Пришли в номер. Так он их там на кровати разложил и любовался. «Какая тебе больше нравится?» — спрашивал. Взяли полотенца и пошли к нижнему бассейну. Я опять хотел окунуться, пошел в душ, замерз и передумал. Мне как-то поплохело. Типа озноб. С. потрогал мой лоб и сказал, что все ОК. Взял нам узо-лемон. Пью с трудом, колбасит. Начал читать книжку с интервью Тома Уэйтса. На задней обложке хорошее: «Кит Ричардс: “Однажды Уэйтс посоветовал мне купить десять тысяч червей, чтоб аэрировать газон. Великий человек!”» Можно дальше и не читать. Перед бассейном, после такси, ходили на обед. С. рассказал, что его там встретила Марина-с-жопой и спросила: «А почему вы вчера были такой веселый, а сегодня нет?» С. сдержался. Кстати, пока ходили по OldMarket, мне пришла СМС от Вжика: «Алло, как вы там?» Я ему написал про ключницу, и он сразу перестал писать. Нужная вещь! Тогда же написал СМС Кате, что купил ключницу, она ответила, что надо бы пить поменьше. Женская логика! Ушел от бассейна в номер. Хотел отлежаться, потому что как-то не так себя чувствую. В номере открыл холодильник и плеснул себе на 2 пальца водки «Старая Мск». (Синяков из Москвы привез по совету Кутинова. В трех пластиковых бутылочках. Я налил из той,

100

на которой надпись: «Агуша. Вода для детей».) Хлопнул эти 100 грамм. Времени было почти 17:00. Тут темнеет в 17:00. Как-то взбодрился. Вернулся С. Поет опять «У природы нет плохой погоды». Сели на балконе играть в чешского (перед этим я его ловко обыграл). Пока играли, опять интеллектуально сцепились, теперь из-за Глории Гейнор. Я победил, конечно. Но С. зачем-то начал думать, что мы такие разные. Как дитя. Поиграли в чешского (я веду) и пошли на ужин к 20:00. В столовой Хеллоуин! Тыквенный суп и мертвый большой тунец. Все с ним фотографировались. Да! Когда стемнело, еще до ужина, я ходил снимать луну, а ее не было. Удивился. Но после ужина луна взошла, все ОК. После ужина было круто. Неожиданно мы уселись рядом со столами настольного тенниса. Я решил поиграть и сказал мужикам, что я на «победка». Они с радостью приняли меня. Первую партию легко выиграл. Мужчины выдвинули против меня самого крутого. Хорошо поиграли и познакомились.

101

...И о грустном: когда после города сидели у бассейна, то увидели Миссис Си и Бенни Хилла. Сидели на чемоданах. Си искупалась и убрала в чемодан свой купальник. Мы проводили ее взглядом, когда она удалялась с чемоданом. Близнецов не видел. Разбил стакан...

Паша из Москвы. Изобретатель. Я обещал ему пишущего из «ВМ». С. сидел рядом, не играл, потому что не умеет, но восторгался. С. разговаривал с Пашей. Паше 48 лет и сын Платон.

[Сходил за водкой, а тут перемена: Паша играет в теннис с девушкой в мусульманских одеждах (вчера ночью у меня кончилась ручка, сегодня купил тут новую (2$)). Так вот: девушку зовут Марьям. После Паши я с ней играл в н. теннис, а потом еще учил играть. Эта Марьям непонятно откуда, говорит по-русски,] с ней еще по-

жилые тетеньки, тоже в мусульманском. Марьям сказала мне: «Так приятно поговорить с интеллигентным человеком». Потом опять играл с Пашей и выиграл. Все дети хотели играть со мной в теннис. С. сидел, пил кофе с бренди и запивал виски. С. не помнит, как вернулся в номер. Я тоже. И о грустном: когда после города сидели у бассейна, то увидели Миссис Си и Бенни Хилла. Сидели на чемода-

русский пионер №2(35). апрель 2013

нах. Си искупалась и убрала в чемодан свой купальник. Мы проводили ее взглядом, когда она удалялась с чемоданом. Близнецов не видел. Разбил стакан.

1 ноября 2012 Внезапно похмелье. С., как заведено, с утра купался в море, сходил на завтрак и уже сидит у нижнего бассейна. Я заставил себя сходить на завтрак. На сегодня я планировал дайвинг, но посмотрим. После завтрака пошел к нижнему бассейну. С. пьет узо-лемон, я нет. Я надеюсь, что схожу на дайвинг. Искупнулся в бассейне. Вчера вообще не купался. Ступни мои черные после вчерашнего тенниса и болят. Зато теперь с нами многие здороваются. Перед бассейном купил новую ручку. Охранник здоровался, как обычно. Играли у бассейна в чешского. С. выигрывал. Харьковские были шумны. После завтрака, до бассейна, впервые включил тут наши телеканалы. Есть Первый и «РТР Планета». Мама дорогая! За 4 дня успел отвыкнуть от этого ужаса. Ведущая «Телеутра» на Первом разгова-

русский пионер №2(35). апрель 2013

...Иду на ужин в кроссовках, чтоб не играть, если буду, в теннис босиком. Ноги болят: треснули. Вечером на сцене будут выбирать «Мис тера CoralBeachHotel», подозреваю, что выберут двоих...

ривает со зрителями, как с идиотами или маленькими детьми, и старательно артикулирует. Новости прекрасны: «Сегодня наши специалисты из Центра Управл. Полетами скорректировали орбиту МКС от столкновения с космическим мусором — американским спутником. А завтра астронавтам (фамилий не говорит — видимо, американцы) придется выйти в откр. космос, чтоб устранить неполадки на американском секторе МКС». И внизу новости бегущей строкой: «В Нью-Йорке орудуют мародеры». Зато в России все прекрасно: с 1 ноября еще куча запретительных законов. Красота. Пришли в номер, С. опять нарядился во все свои арафатки и просил снять его в таком виде на его мобильный. Снимал на нашем балконе, со стороны, наверное, смотрелось как шоу трансвест итов. Хоть бы никто не увидел. Пошли на обед. В очереди к картошке-фри встретил Марьям. Сказала, что они сегодня уезжают. После обеда пили кофе и курили. Я еще не пью. После покупки ручки у меня осталось 3$, оставил 1$ на чай в номере.

102

Надо будет завтра поговорить с нашим Мохаммедом о разбитом стакане. У нижнего бассейна в 15:00 поместному встретил человека из дайвинга. Я ему сказал, что я сегодня не очень хорошо себя чувствую, и попросил перенести дайвинг на завтра, но если я созрею. Он согласился, все ОК. Взял узо-лемон. Пляжный бармен дал мне две порции. Играли опять у бассейна в чешского. С. все поет. Обыграл его. 3 : 3. Когда ходил за узо-лемоном, наблюдал маленький скандал в массажной палатке. Русскоязычный скандалил с массажистом, говорил: «Ты зря улыбаешься, ты зря улыбаешься!», а потом лег на массажный стол. С. рассказал, что когда он, напевая, ходил к пляжному бармену за узо-лемоном, то тот сказал ему, что на всем пляже только мы пьем узо, уже выпили 4 бутылки (ой ли!) и завтра он пополнит запас. Я, кстати, спустился к бассейну и забыл надеть плавки. Не плавал. До обеда, когда сидели у н. бассейна, мама девочки-инвалида ругала отельн ых, что им дали плохой номер и они живут как на вокзале. Девочкаинвалид любит плавать. У нее есть брат (?) нормальный, мама (нормальная), а папа тоже инвалид. Пока играли у бассейна, все шутили про Миссис Си и Марьям. Сейчас без пяти 7, идем ужинать. Катя не ответила мне на СМС. Иду на ужин в кроссовках, чтоб не играть, если буду, в теннис босиком. Ноги болят: треснули. Вечером на сцене будут выбирать «Мистера CoralBeachHotel», подозреваю, что выберут двоих. Нас не выбрали, так как мы и не регистрировались. С. убежал на ужин в 18:55, типа занять столик. Я спокойно пришел в 19:15. На ужин давали курицу (очередь) и блины (очередь-очередь). Я выбрал курицу. Играл после ужина в н. теннис. Обыграл одного подростка, потом другой обыграл меня. При шли Платон и Паша. Паша тих. Я ушел в номер, переоделся. На сцене выбирали

103

«Мистера отель». Победил Геннадий. Если б я записался, то я бы и победил. Несложные конкурсы: например, показать кота или шимпанзе. Пустяк! 00:20. Спать!

2 ноября 2012 Проснулся в 8. С. опять уже успел искупаться в море и позавтракать. Добрел до столовой. Все болит после этих теннисов, и не смог найти свою кепку, похоже, забыл вчера у нижнего бассейна. Спустился к бассейну. 2 раза купался. Катя прислала СМС, все подбивает меня на дайвинг. Решился. После обеда. Из-за этого опять не пью. Смотрел у бассейна «Симпсонов». Пошли на обед к 13:00. После того как уехали Миссис Си и Бенни Хилл, возле нашего номера свернули все флаги. На обеде съел только суп: впереди дайвинг. Собрался и пошел к Ахмеду-дайверу. А дайвинг перенесся на 10 утра. Завтра. Как будто оттягиваю я это дело. Все равно не пью. Ходил на ресепшен, спросил про свою кепку. У них нет. Зато смотритель нижнего бассейна обрадовал: принес забытое полотенце (но чистое), а завтра обещал принести кепку (охранник нашел, не зря я с ним всегда здороваюсь). Записались с С. в ресторан a la carte «Sharks Bay» на завтрашний ужин. «Это будет особый ужин», — сказал С. В тоннеле от верхнего бассейна к морю под потолком на канатах лежат панцири черепах и буи. Вчера, когда смотрели ТВ, переключили на РТР, там сериал: мужчина медленно оборачивается, а потом, скорчив рожу, говорит: «ЧТО!!?» После заката сидели на балконе и играли в чешского. Я допил ром, С. не допил грейпфрут. водку. У верхнего бассейна сегодня будут давать Египетское шоу. Как бы не напиться, ведь завтра дайвинг в 10:00. На левой ноге какая-то непонятная сыпь, то ли укусы комаров/ мух, то ли аллергия. Зато не чешется и у С. такой нет! Сходили на ужин. Работники столовой переоделись фараонами (бар-

мены — нет). Давали шаверму. Сходил за ф/а, сфотографировались с официантом и барменом. Немного поиграл в н. теннис. Оказывается, теннисный шарик, если он смялся, можно выправить, немного подогрев на зажигалке. Посидели на мини-диско, я выпил немного ром-пепси (завтра дайвинг) и ушел в номер. С. остался смотреть танец живота. Если не придет через час, то пойду за ним. В номере смотрю швейцарский канал. Дают «Demolution Man» со Сталлоне с немецким дубляжом. Паша завтра уезжает.

3 ноября 2012 Спал 9 часов. Но как-то плохо, все время просыпался. Видел сон про доброго Путина. Встал в 8 утра. С. как всегда. Пошел в столовую, впервые взял стакан молока: сегодня особенный день и, наконец, дайвинг. День действительно особенный, потому что тучи и маленький дождь. Шел в столовую под дождем, но не торопясь. Мы привыкшие. На завтраке сидел под дождем на веранде. Спустился с маской-трубкой. С. не занял мне лежак (понятно почему). Пошел на понтон: через час дайвинг, хотел потренироваться. Нырнул с маской и трубкой на минутку. Риф как риф. Солнца нет, но иногда пробивается через тучи. Видел сумеречный свет. Пришел к 10:00 к дайверу Ахмеду (или Махмуду), как договорились. А он сказал, что инструктор уехал на яхте и сегодня дайвинга не будет. Долго извинялся. Раз нет дайвинга, то взял узолемон и окунулся в нижнем бассейне. Моя кепка нашлась, хотел дать 1$ хранителю бассейна за кепку. Не взял. Сидел один у н. бассейна и читал сначала Уэйтса, потом «Реально смешное фэнтези» (говно), потом смотрел 2 серии «Симпсонов». Пообедали (жесткая говядина). После обеда был сонлив. Разделились: С. пошел к морю (у него там нашлось некое особенное место), а я — в номер. Думал поспать. Но посмотрел телеви-

русский пионер №2(35). апрель 2013

зор и пошел вниз. Положил полотенце у нижнего б. и пошел искать особенное место С. Я сам был весь с рюкзаком и с камерой. Не нашел. Тогда я сел у бара. Прекрасные кресла все-таки. В 15:40 увидел С.: он вышел с пляжа, прошел мимо хранителя полотенец (смотрел в мою сторону, я подавал знаки. Бесполезно). Потом он поднялся к н. бассейну, и я понял, что С. идет в тубзик. Какое-то время перестал смотреть: бармен-у-моря предложил мне принести напиток, он знал какой. Отвлекся. Полчаса, как дурак, пялился, когда же С. вернется из тубзика обратно. За это время увидел худую близнеца. С. все нет. [Начал думать, что: С.

шел не в туалет, а искал меня; поискал у н. бассейна, не увидел и пошел в номер; поднялся (семь лестничных пролетов) в номер и стучит, думая, что я сплю (я ж говорил); стучит, а никто не открывает; нашел нашего Мохаммеда (которому я, а не С., каждый день кладу 1$) и просит его: «Мой roommate не отвечает! Доставай master key! Вскрывай номер! С ним что-то случилось!!!» А Мохаммед такой: «Нет, мистер, нельзя! У нас правила! Я не могу!»] И тогда они бегут

к главному начальнику, берут ключ от номера 3610, открывают его — и что же? Я не там! Нет, ну а что еще можно подумать? Взбудоражил себя этим, хотел даже подняться в номер, но решил сначала поискать С. у моря: может, я его пропустил, когда он шел из тубзалета. Нашел! Сидит такой спокойный в полосе прибоя, гад. Напевает. С. попросил сфотографировать его по-разному: сблизи на лежаке и с понтона издалека. Я снял. Никто, никто меня так не снимет. Вернулся к бару-на-пляже. С. тоже пришел. У полосы прибоя он придумал, что за фотографии он мне окажет О.У.; под водой! Потом О.У. стало 18: типа обмен на сигареты (мои кончились). Сидел у бара в удобном кресле и оукал.

русский пионер №2(35). апрель 2013

104

И пришла Девушка-имя-которойС.-забыл. С товаркой своей. С. им пытался махнуть рукой, но они типа не замечают нас. Я немного повернул кресло, чтоб закатный свет выгодно падал на меня, и Д-и-к-С-з внезапно обратилась к нам с С.: «А вы не играете в большой теннис?» Я ответил утвердительно. Договорились через 15 минут встретиться в лобби. За 15 минут успел: выпить узолемон с С., подняться в номер (7 пролетов), умыться, надеть кроссовки, вовремя прийти в лобби и узнать, что тенниса после заката (а он уже) не будет. Зато ловко узнал ее имя: Юля. Вернулся в номер. С. за это время успел узнать, когда мы вылетаем. Пили за жен на балконе г.ф. водку (немного). Потом спустились на «особенный ужин» в ресторан. Ресторан «Sharks Bay». Пришли, естественно, раньше всех, к 19:00. Официант в красном и «что вам угодно». Впервые тут взял салат и полил его соусом. Джин приносят тут. Под горячее (сам брал) опять сцепились с С. из-за его стелек и утренних купаний aka борьба с пох мельем. Победил, но кричал. Десерт принесли, хороший. Курить в алякарте нельзя, выходили наружу. Эта Юля сказала, что тут полно акул. Я это сегодня тоже узнал: на картинке 5 видов, и ни одна не эндемик. После особенного ужина поднялись ко всем в столовую. Играл в теннис. Победил, конечно. Еще зашел в лавку с маслами под нашим номером. Продавец не активный. Сделал мне mix из трех компонентов, типа масло для массажа. 15$ за маленькую. Послал Кате СМС, ответила, что лучше литр виски, чем это. Вылетаем в 11:40, выезд в 8:25, рейс NWS, прилет в SWO в 18:10. Это я сам узнал и записал. С. только выезд запомнил. Надеюсь, Суздали не будет и успеем на автобус, в конце концов, аэропорт — вот он, видно. Когда пришли к в. бассейну, С. очень скоро ушел, а я пошел наконец в English Pub на продолжение дискотеки. Там музыка тоже говно. Зато потратил 10$ (на что?).

105

Э... 4?11.2012? Разбудился в 5 утра. С. на ногах уже. Без 15 шесть пришли на понтон. Я взял три монетки, чтоб на память. С. по лестнице спустился в море. Я просил его прыгнуть с понтона, но он нет. Фотографировал, как С. плавает. Внезапно прибежал охранник по понтону и начал говорить, что сейчас купаться нельзя, что тут сейчас какие-то страшные рыбы и кирдык. Еще проводил пальцем по горлу. Полный кирдык типа. Кричал С., чтоб вылезал, что опасно. В это время подошла еще пара купальщиков («Мой клуб утренних купальщиков», — сказал С.). Эти сказали, что все это ерунда, они сюда 4-й раз ездят и никаких рыб смертельных нет. Но С. вылез уже. С. вылез и пошел на берег. Я его звал назад, чтоб он меня сфотографировал на рассвете. Бесполезно! Все сам сделал. Пришли немецкоговорящие люди и сняли, как я кидаю монетки, чтоб вернуться. У мужчины коса. Все ушли с понтона, и какую-то часть я писал, лежа на самом краю понтона. Видел Тиран в сумеречном свете.

Вернулись с завтрака в 7:00. Времени полно, а С. паникует: пора, пора! Спокойно принял душ, спокойно собирал чемодан, а С. уже ушел наружу. Собираю чемодан. С. беспокоится. Собираю чемодан. Пришел Мохаммед, говорит, что пора. Собираю чемодан. Еще же 15 минут! Собираю чемодан. Где трубка!? У нас в номере зазвонил телефон. Вона! Собираю чемодан. С. говорит, что весь автобус тут и нас ждут. Не верю, собираю чемодан. Где трубка, которую мне дал Федор? Пришел опять наш Мохаммед, говорит, что довезет нас на электрокаре. Очень хорошо! За-сте-ги-ва-ю чемодан. Трубка? Не знаю где! Выходим из номера 3610. Садимся в эл. кар, едем на reception.

[Действительно, весь автобус тут. Ждет нас. Суздаль не вышла! Кладем чемоданы в автобус, забегаю внутрь, чтоб сдать карточки для обмена полотенец. И спокойно сажусь в автобус. Да, карточку-ключ от номера мы все-таки забыли в номере. С. обиделся на меня теперь.]

русский пионер №2(35). апрель 2013

106

текст: светлана василенко рисунки: олег бородин

Выйти замуж за гея или умереть от спирта. Одеть чувства в смирительную рубаху или любить с жадностью зверя под открытым небом в степи. Судьба и случай предлагают экстремальные альтернативы героям Светланы Василенко, автора знаменитых «Шамары» и «Дурочки». Любовь предстает то как обморок, то как гремучая смесь животных инстинктов и духовных порывов в этом стремительном калейдоскопическом рассказе, созданном для «РП» писательницей, в которой критики видят одновременно мастера жестоких сюжетов и тонкой медитативной лирики. Дежурный по рубрике Владислав Отрошенко

107

русский пионер №2(35). апрель 2013

Утренние размышления о любви (1). Окно Когда влюбляешься, то тебе словно открывается окно в космос, и ты живешь на этом космическом сквозняке, не замечаешь вре мени и окружающих вещей, все лето к тебе приходит из аравий ской пустыни ветер, страстно и горячо дышит тебе в лицо или подталкивает в спину, и ты летишь над городом вместе с мамой, спеша в гости к ее подруге — тете Маше, перебирая в воздухе но гами... Ветер ты называешь нерусским именем — так зовут твоего возлюбленного — и ждешь его каждый день, и однажды он при ходит, этот сумасшедший ветер, и сжигает поля, леса, деревни. Горит, полыхает вся страна... А однажды осенью ты просыпаешься и вдруг видишь, что тебя окружают вещи. Много вещей. Окно в космос закрыто. По те лефону ты говоришь ему жесткие слова, что любишь его как бра та. Не больше. Ты заклеиваешь окно, потому что наступает зима и ты боишься, что тебя продует.

Дневные размышления о любви (1). Змей После долгого отсутствия он опять объявился. Вдруг на нее дох нуло. Один раз и другой. Поняла, что это он, дышит из своего южного далека в ее сторону. Такие вещи она чувствовала. Опять ветром горячим обдало посреди холодной, снежной, уже устано вившейся зимы. Просто змей какой-то — огнедышащий. Представила, что там, в астраханской степи, зимы нет и так же яростно, как тем далеким летом, горит, не сгорая, раз веденный кем-то в небе сложенный из коряг ветлы, высохших добела, костер солнца, а по песчаному берегу реки Ахтубы ходит бронзовый от загара человек, похожий на бога. Бог ловит рыбу, играет с людьми в волейбол, залезает на спасательную деревянную, поставленную посреди пляжа, вышку и смотрит на нее. Смотрит как на богиню, не скрывая своего вос хищения, — она наблюдает за ним из-под полуприкрытых век, лежа на горячем песке. Бог любуется богиней, богиня любуется богом. Потом они знакомятся, смеются. Он солдат, его зовут Али, он из Дагестана. Ее зовут Юля, она учится на бухгалтерских кур сах, приехала домой на каникулы. Ему двадцать, она моложе его на полгода, и он называет ее сладким словом «салага». Они режутся в карты, а потом идут в воду. Вода от их горя чих тел закипает, словно от всунутого в воду кипятильника. Он учит ее плавать (она до сих пор не научилась), осторожно дотра гиваясь до ее обнаженного тела (его касания напоминают пугли вые неумелые ласки), направляя ее тело, как маленькую лодку по течению. Она радостно колотит воду руками и ногами, поднимая брызги. Сквозь смех и свои отчаянные крики она чувствует его ладонь, которой он ее придерживает. Его ладонь, как что-то отдельное от него, все время со скальзывает вдоль ее живота — то ли случайно, то ли нет. Она вся сосредотачивается на этих касаниях его пальцев, его руки. Она

русский пионер №2(35). апрель 2013

вожделеет к его руке, и рука словно понимает это — пальцы пол зут все ниже и ниже... Они уходят с головой в водяную яму, и он на секунду вы пускает ее из рук. Ее несет течением, разворачивает, ударяет голо вой о песок так, что она чуть не теряет сознание. Вынырнув, она ртом хватает глоток воздуха — он твердый, словно она откусыва ет его от общего каравая воздуха, — и опять идет на дно. С выпу ченными глазами, сошедшая с ума от страха, она бьется в воде, как большая рыба, пока он не ловит ее. Он обхватывает ее руками так, словно весь состоит из одних только рук, и, прижимая ее тело к своему, выносит на берег. Они лежат на песке у самой воды, тяжело дышат. Он прово дит рукой по ее голове с мокрыми спутанными волосами — той самой рукой, — и она начинает плакать. Безудержно, как ребенок. Он обнимает ее, успокаивает. Закрыв глаза, она тычется ему мок рым от слез лицом куда-то в плечо. Он аккуратно поднимает ее лицо и молча целует в губы. Она на всю жизнь запоминает молоч ный вкус его губ. Потом они уходят далеко в пески, где никого нет, и ложат ся там. Она отдается ему, лежа на горячем песке и глядя в небо на раскаленное солнце. Ей кажется, что она отдается самому солнцу. Богу солнца. Возвращаясь, они чуть не наступают на огромную змею, медленно переползающую через дорогу. Змея, подняв свою ма ленькую серую головку и глядя на них маленькими злыми глаза ми, жарко, страстно шипит на них, а потом, преподав им какой-то важный жизненный урок, с чувством исполненного долга, изви ваясь всем телом, неторопливо уползает. Потом сама собой разрушилась страна, Али уехал к себе на родину, там началась война, говорили, что он стал боевиком, она даже видела его однажды по телевизору: обросший, с бородой, — он долго и прямо смотрел на нее с экрана, словно узнав. Потом она потеряла его из виду, считала убитым, уехав шим из страны, пропавшим, и, наверное, так оно и было. Но иногда дохнет вдруг с юга посреди зимы на нее огнеды шащим змеем, жарко, страстно, и она понимает, что то лето оста лось, оно никуда не делось, никуда не исчезло.

Утренние размышления о любви (2). Тростинка Он надолго уехал, и теперь ты потеряла то живое ощущение мира как космоса, огромного, дышащего, трепещущего, населенного чьими-то тенями, голосами, случайной музыкой, — дышит ночь и звезды над тобой, ворочается тьма под тобой, — тебя вдруг, как тростинку (тростинка — твоя душа), качнуло порывом черного космического ветра (летом ветер теплый, даже горячий, зимой — ледяной), ты балансируешь между жизнью и смертью, но ты по нимаешь в эти секунды все-все-все, тебе открыты все тайны ми роздания и собственной души. Это происходило всегда, когда ты смотрела ему в глаза, слы шала его голос (тебе было не важно, о чем он говорил), касалась его руки. Мир открывался тебе навстречу одним порывом, весь, сразу.

108

...Ветер ты называешь нерусским именем — так зовут твоего возлюб ленного — и ждешь его каждый день, и однажды он приходит, этот сумас шедший ветер, и сжигает поля, леса, деревни. Горит, полыхает вся страна...

Ты и теперь любишь-любишь-любишь, но без его голоса, его взгляда и касания, ты чахнешь-чахнешь-чахнешь, как цветок на космическом сквозняке, и чтобы вернуть то космическое ощуще ние любви, ты ходишь по каким-то картинным галереям, смотришь на картины, слушаешь музыку, особенно тебе помогает оперное пение, причем женское, ты сливаешься с их голосами, скорбишь и жалуешься вместе с ними, ты читаешь стихи — свои и чужие, ты жадно поглощаешь все то, что называют духовной пищей, наконец, ты даже опиваешься отнюдь не духовным напитком, — и на миг, но только на миг, — вдруг приходит то невозможное потерянное тобой ощущение опасного счастья — черной пропасти под ногами и звездного купола над головой — и ты между ними.

Дневные размышления о любви (2). Поцелуев мост Не Петербург, еще Ленинград. 79-й слякотный февраль XX века. Мы с Мариной, которую все называют Крашэ, студентки театраль ного училища, посланы в культурную столицу на зимние канику лы. Просто так, за хорошую учебу, набираться тут той самой куль туры, которой в Москве нет. Живем в общаге консерватории. Засыпаем под музыку Рахманинова в час ночи. В шесть часов утра просыпаемся под му зыку Чайковского. Студенты консерватории играют на роялях, стоящих во всех углах и предбанниках общаги. В нашей комнате стоит скромное пианино. Крашэ садится за него и одним пальцем набивает мелодию из пяти китайских нот: «Краснеет восход над рекой Хуанхэ...» «Чайковский» замолкает. Слушает. Потом, словно возму щаясь, выдает бурную негодующую руладу, похожую на индю шачью. Из чисто московской (а вернее, пермской, поскольку она из Перми) вредности Крашэ добивает на клавишах китайскую утреннюю песнь, посвященную великой реке Хуанхэ.

109

Идем по Невскому, месим ногами питерскую снежную кашу. Этой каши просят наши сапоги, и мы, загребая снежное месиво полной ложкой, от души их ею кормим. С небес прямо за шиворот нам сыплется мокрое крошево. Около метро «Гостиный двор» мы встречаем еще одну нашу студентку, которая живет в Питере, — Валентину, — и она нас ведет в знаменитую пирожковую на Невском, объясняя, что пи рожковая эта — рай для студентов. Там можно испить горячего бульона и съесть пирожок. Причем бульон — бесплатный. Вернее, вторая кружка. А где вторая, там и третья — нас же трое. Пируем. Вернее, кайфуем. Решаем, куда пойдем дальше. Валя спрашивает: «В Эрмитаж или Русский музей?» Крашэ говорит, что ей не нужны музеи. Что у нее куда бо лее важная миссия. Ей необходимо найти Поцелуев мост. Я против моста. Объясняю Крашэ, что в такую погоду все же лучше ходить по дворцу, в тепле разглядывая шедевры. Крашэ непреклонна. Говорит, что от того, найдет она По целуев мост в Питере или нет, зависит ее жизнь и судьба. Не бо лее и не менее. При этом она стоит очень близко (это ее манера — подходить во время разговора к человеку впритык), смотрит на нас сквозь толстые стекла очков: ее голубые глаза за стеклом от чаянно плавают, как рыбы в аквариуме, — близко-близко, объ ясняет нам жалобным голосом, что найти Поцелуев мост — это просьба Димона, и мы — на свою голову — тут же соглашаемся идти с ней. Потому что Димон — это святое. Димон, актер, красавец, — последняя любовь Крашэ. Платоническая, потому что Димон — голубой. Но это не страшит Крашэ. Она считает, что когда-нибудь переделает Димона. А если нет, то духовное все равно важнее те лесного. Поцелуев мост станет их символическим загсом, так как согласно одной из легенд, если поцелуешься на мосту со своим любимым, то и не расстанешься с ним никогда. Димон приедет завтра, и завтра же произойдет их символическое бракосоче тание. Короче, вот такой бред. Но мы верим в бред Крашэ, потому что верим в их любовь с Димоном. Выходим опять в крошево и слякоть. Кружим по городу, спрашивая у прохожих дорогу к Поцелуеву мосту. Подходим к одному мосту, другому, третьему, четвертому... Доходим до Новой Голландии, куда нам присоветовал идти один из проходящих морячков, а там, мол, рукой подать. Рвемся в эту самую Голландию пройти. Но Голландия на замке, патруль нас не пускает, объясняя, что там находится что-то очень секретно-военное. В поисках стратегически важного для нас объ екта — Поцелуева моста — ходим вокруг военной базы, как три диверсантки, то и дело выбирая из своих глазниц залетающий туда мокрый снег. Наконец-то видим: у реки Мойки стоит маленький домик, в домике — окошко, на окошке — герань, аленький цветочек цве тет, и понимаем, что мост, у которого домик этот стоит, непремен но должен называться Поцелуевым. Не ошибаемся.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Мы торжественно всходим на Поцелуев мост, взволнован но носимся по нему туда-сюда и трижды друг с другом расцеловы ваемся на вечную дружбу. Вечером мы сидим у Валентины — в узкой, как шкаф, ком нате в коммуналке на Желябова. Валентина кипятит в чайнике две бутылки красного сухого вина, добавляет туда сахара и гвоз дики и, обзывая этот напиток глинтвейном, разливает его по чашкам. Мы сдвигаем наши чаши за великую платоническую лю бовь Крашэ и Димона. Крашэ раскраснелась и выглядит настоя щей невестой. Ее огромные голубые глаза висят, как воздушные шары, словно бы отдельно от нее. Мы пьем горячее вино, болтаем, мы — счастливы. На другой день Димон не приедет. Ночью его заберут, да дут срок. Из тюрьмы он так и не выйдет. Куда-то сгинет. Крашэ закончит институт, уедет в Пермь, будет сильно пить, в перестроечные времена умрет в больнице, отравившись спиртом «Ройял».

Утренние размышления о любви (3). Нить Утром действительно стало легче и понятнее, как жить дальше. Что надо просто очень долго, протяженно, не суетясь, его любить. Что уже все состоялось, что любовь есть, но просто она вот такая — без частых звонков и почти что без встреч, но нить натянута. И надо это му просто радоваться, что вот есть это натяжение. На том и остано вимся пока. Пусть он у меня сияет протяженно, как свет звезды. Он же природное явление — ветер, звезды, степь, мой сад — счастье.

Дневные размышления о любви (3). Кустанай Они познакомились на Волге, на теплоходе, на котором плыли из Куйбышева (да, тогда Самара называлась Куйбышевом) в Вол гоград в командировку. Им достались верхние полки в темном четырехместном трюме, и поэтому они старались проводить все время на палубе. Днем они загорали, ели сахарный, истекающий алым соком арбуз, неизвестно чему смеялись, глядя друг другу прямо в глаза. Его глаза были тогда синие, такого же цвета, как Волга. В Волгограде, переделав командировочные дела, они по ехали в Волжский, к ее подруге. Они сидели у костра на берегу ее любимой реки Ахтубы, пели, смотрели в звездное небо, пили самогон, который гнала мать подруги, — подруга танцевала у костра так, словно камлая и призывая к ним всех речных и степных духов, остро пахла по лынь, — и между ними случилось то, что и должно было случить ся, — случилась любовь. Она свалилась на них, такая огромная, что они, подавленные ею, весь день пролежали в гостинице, ис пуганно прижавшись друг к другу, и не знали, что делать с ней, открывшейся перед ними бездной, и не знали, как с ней сладить. На другой день он уезжал в Москву. Она — в свои астрахан ские степи, откуда и была родом. У нее был муж и сын шести лет. У него была жена и сын-старшеклассник.

русский пионер №2(35). апрель 2013

Потом они еще несколько раз встречались, тайно, жадно. В чужих городах, на чужих квартирах, чужих диванах и просты нях. Однажды встретились на квартире у его знакомого доктора. На чужой плите она жарила курицу, он разглядывал медицин скую энциклопедию. Она подошла, заглянула. Он рассматривал каких-то безобразных уродов: две головы, четыре ноги, Маша и Даша. Она ужаснулась. Он поднял голову и сказал: выходи за меня замуж. Нет, сказала она, не помедлив ни секунды (он не простит ей того, что она отказала ему, не помедлив — именно — ни секунды) и через секунду удивившись тому, что сказала «нет». Потом пришла домой к мужу и сказала: я ухожу от тебя к другому. Что тогда началось! Муж, конечно, ее не отпустил. Потом были дни, месяцы, годы, которые, казалось бы, только и были созданы для того, что бы ими, как бинтами, можно было замотать эту любовь, одеть ее в смирительную рубаху, чтобы она там умерла внутри нее, от мучилась, сдохла. И вроде бы отболело. Сын вырос, муж сидел в кресле у телевизора, жизнь вроде бы состоялась. Через десять лет они случайно встретились опять в коман дировке, в Кустанае, в казахских степях. Сидели в шатре, куда их пригласили на пирушку в честь окончания общего дела. Он и она сидели и молча смотрели друг на друга. Потом так же молча, как звери, встали и пошли в степь. Они любили друг друга так же жадно, как и десять лет назад, как будто и не было никаких деся ти лет, как будто не было у нее семьи, мужа и сына, как будто не было разлуки. Над ними так же, как тогда, в Волжском, на берегу Ахтубы, грозно висела огромная звездная бездна и так же остро и грешно пахла полынь. Утром, когда они уже были в гостинице, из номера он по звонил жене в Москву и сказал, что уходит от нее, потому что встретил здесь, в Кустанае, женщину, которую любил десять лет. На том конце провода вдруг тонко заголосили, его жена голоси

...На другой день он уезжал в Москву. Она — в свои астраханские степи, от куда и была родом. У нее был муж и сын шести лет. У него была жена и сынстаршеклассник. Потом они еще несколько раз встреча лись, тайно, жадно. В чужих городах, на чужих квартирах, чужих диванах и простынях... 110

...???...

111

русский пионер №2(35). апрель 2013

ла и голосила, не останавливаясь, тонким пронзительным голо сом ребенка, которому очень больно. Его жена плакала и плака ла, а он стоял, отвернувшись к окну, держа телефонную трубку, и слушал. Она тихо оделась и вышла.

Утренние размышления о любви (4). На мобильный телефон… ...сегодня позвонила мама, сказала, что ее выписали из боль ницы. Муж прислал СМС-ку, что сел в поезд и скоро уже, через несколько суток, приедет. Позвонил сын и несказанно меня об радовал, сказав, что... (ну, это уж совсем личное, об этом промол чу). Позвонили от режиссера и продюсера, что сценарный дого вор со мной подписан. Из Питера звонила моя лучшая подруга. И только один человек, засевший в моем сердце занозой, — не позвонил.

Дневные размышления о любви (4). Чрезмерные люди Ночью муж объявил, что уходит от нее. — Мне что, ему морду набить?! — спросил он, этот чрезмер ный человек. Она промолчала и молча ушла в свою комнату. Всю ночь слушала, как там, в соседней комнате, собирают ли вещи. Не ис пугалась, нет. Даже интересно было. Утром тихо выскользнула из дома и поехала на работу. День начинался странно. Приехала на работу, а там лежит на столе заявление от ее заместительницы на увольнение. Лежит еще со вчерашнего дня. То есть, когда уходил от нее муж, в это же время ее заместительница писала заявление тоже на уход от нее. Потом пришел очень приятный человек из Литвы, быв ший католический монах, он жил во Франции, в ордене молчаль ников, потом у иезуитов. Принес рукопись. Она долго говорила с ним. Ей хотелось от него узнать, ка ково это — умея говорить, промолчать всю жизнь. Ей нравились чрезмерные люди. Люди, куда-то уходящие, уезжающие, экспери ментирующие над собой, своей жизнью и судьбой. Пришла ее заместительница и сказала, что да, действи тельно уходит, уезжает, не хочет так жить, хочет быть одна. Уедет куда-то в деревню и будет смотреть на то, как падает снег зимой, а весной вскрываются реки. Ей надо это увидеть собственными глазами. Иначе она не выживет. Что ей надоела цивилизация. Куда-то они все, эти чрезмерные люди, убегали, думая, что там, куда они убегут, будет легче. Потом она пошла на выставку книги одного знакомого белорусского художника. И они так хорошо посмотрели всю выставку вместе. Когда она спрашивала его, в какой технике сделана та или иная работа, он подробно рассказывал ей, как это делается. Каждую технику он подолгу изучал, шел в помощ ники к тому, кто умел делать это, и постепенно учился. Он де лал несколько работ в той технике, которой научался, и пере ходил — уходил — к другой.

русский пионер №2(35). апрель 2013

На выставку пришел человек, который умел делать орига ми. Он объяснил им, что оригами — это древнее японское искус ство складывания из бумаги. Из тысячной купюры он моменталь но сложил слона — с бумажными бивнями, хвостом, ушами. По дороге к метро он говорил, говорил. Как сделает оригами к теат ральной постановке, где будет все бумажное — дома, машины, столы, стулья, и герои тоже будут бумажными, они будут лежать, сидеть и ходить. Ей хотелось спросить: а слова будут тоже бумаж ные? И он вдруг ответил на не произнесенный ею вопрос, что сло ва в этой театральной постановке не нужны. Он хотел затащить ее тут же к себе на Сокол, где была его мастерская, чтобы показать свои работы. Она, сказав, что ей надо пораньше домой, поехала на Ки евский вокзал и села в электричку. Но когда уже села, там чтото сказали, перечислили остановки, назвали в том числе и ее станцию — Востряково. Она подумала, что именно перечислили те, где электричка остановится, но вышло все наоборот. Они, не останавливаясь, ехали и ехали по какой-то глухомани с уханьем и свистом целый час. Наконец остановились, и на темный перрон вывалились такие же невнимательные, как и она, пассажиры, несколько че ловек, и они небольшим отрядом помчались через мост на дру гую, обратную — последнюю — электричку. А было уже очень поздно и темно и шел дождь, и одного мужика страшно ругала жена по телефону, что он такой у нее непутевый и заехал чертте куда. Они стояли, ждали еще час электричку, и ей захотелось по звонить тому, из-за которого уходил от нее ее муж. И она позво нила. Он взял трубку, и голос был у него неузнаваемый. Он тоже не узнал ее, она даже представилась: звонит такая-то. Тогда он немного окреп голосом, обрадовался, но был явно занят, и очень быстро, быстро они поговорили. Что вот, схоронил отца и что пять дней было очень и очень плохо, а сейчас уже немного отпускает, полегче. Что бегает теперь каждый день с бумагами, на наследство и еще на что-то. Что уез жает в воскресенье, но вот что жалко. Что так долго был в Москве, но так мало встречались. И что: где же ты была? Куда уезжала? И почему так надолго? И он начал быстро сворачивать разговор. Сказал, что уже сейчас не встретимся, но он приедет (она услышала, в январе), и что — увидимся. Что теперь он всем про нее рассказывает и что она очень, очень красивая (тут они засмеялись оба). Да! Да! — ска зал он. И они попрощались как-то сразу оба. Он сказал: обнимаю. Она сказала: целую. И всё. Сказал еще, что сегодня 9 дней, как отец ушел. Потом вдруг как-то сразу пришла электричка, и она, сев, дала мужу паническую СМС-ку, что едет из Апрелевки, что заеха ла не туда, чтоб встречал. И он стоял около станции, ждал ее, молча взял вещи, и они шли, как раньше, в любовные еще времена, пешком под дождем до дома. И он что-то радостно говорил, и дома тоже, пока она гото вила ужин, все говорил.

112

максим мармур, пресс-служба гума

ГУМ: фото 120-летия

ГУМу исполняется сто двадцать лет. «Русский пионер» решил отметить этот праздник вместе с ГУМом: во-первых, совместной месячной фотовыставкой на 3-й линии ГУМа (фотограф «РП» Максим Мармур работал в универмаге много дней, чтобы показать его таким, каким его никто не видел), во-вторых, «Фотоувеличителем» в журнале на эту же тему. Выставка откроется в тот же день, когда выйдет новый номер журнала и исчерпывающе расскажет о том, почему ГУМ и его история так важны не только для «РП», а и для всей нашей страны. 113

русский пионер №2(35). апрель 2013

максим мармур

русский пионер №2(35). апрель 2013

114

пресс-служба гума

115

русский пионер №2(35). апрель 2013

максим мармур

русский пионер №2(35). апрель 2013

116

пресс-служба гума

владимир арнаутов

117

русский пионер №2(35). апрель 2013

пресс-служба гума

русский пионер №2(35). апрель 2013

118

максим мармур

119

русский пионер №2(35). апрель 2013

максим мармур

русский пионер №2(35). апрель 2013

120

пресс-служба гума

121

русский пионер №2(35). апрель 2013

пресс-служба гума

русский пионер №2(35). апрель 2013

122

максим мармур

123

русский пионер №2(35). апрель 2013

пресс-служба гума

русский пионер №2(35). апрель 2013

124

максим мармур

125

русский пионер №2(35). апрель 2013

максим мармур

русский пионер №2(35). апрель 2013

126

пресс-служба гума

127

русский пионер №2(35). апрель 2013

максим мармур

русский пионер №2(35). апрель 2013

128

пресс-служба гума

129

русский пионер №2(35). апрель 2013

пресс-служба гума

русский пионер №2(35). апрель 2013

130

Правофланговая. Промокашка истории. Ксения Собчак про трусливое и изворотливое существо. Пионервожатый. Черные ажурные чулки. Виктор Ерофеев про свои парижские дежавю. Горнист. Каланчевские анонимщики. Вита Буйвид про разные методы лечения алкоголизма.

orlova

Телеведущая Ксения Собчак демонстрирует свой фирменный подход, за который Ксения Собчак в этом году заслужила Литературную премию «РП»: исповедальность. Она является ключом к любой теме. Честно о главном. Главное о честном.

текст: ксения собчак

Когда случилась перестройка, я была совсем маленькой девочкой. Но дети, как известно, всегда улавливают главное. Я знала, что мой папа боролся с чем-то ужасно окаменелым, старым и немодным — именно в таких терминах я думала, глядя в черно-белый телевизор «Радуга» на странных седовласых деятелей съезда. Я не до конца понимала, чем занимается папа, — но то, что он представитель каких-то молодых прогрессивных сил, было очевидно. Ребенку, то есть мне, это не было явлено в каких-то словах, лозунгах и конкретной идеологической борьбе. И в моем детском мозгу линия разлома проходила даже не по линии «плохие» против «хороших», а по линии «старое, абсурдное и дряхлое» против «молодого, живого, искреннего». Примерно так же в этом возрасте оценивались и учителя в школе: старые, наполовину выжившие из ума преподаватели и молодые, энергичные — именно у них, независимо от русский пионер №2(35). апрель 2013

интереса к самому предмету (собственно, скорее, они и определяли этот интерес), хотелось получать хорошие оценки и вести себя прилично, потому как если тебя накажет старая тетя-математичка, это только твой авторитет подымет в классе — она же «дура старая», а вот если Ольга Степановна накажет — значит, дура уже ты, так как Ольга Степановна яркая, красивая и харизматичная. Так вот, смутно еще понимая, что такое «идеологическая борьба» и «плюрализм мнений», я как-то совершенно четко понимала, что мой отец — в красивом, кофейного цвета клетчатом пиджаке — свободный и прогрессивный, а оппоненты его — унылые мракобесы. И так это было очевидно, что я совершенно не могла понять, как эти унылые плохо говорящие дяди с серыми лицами могут тоже у кого-то вызывать доверие. Какая вообще здесь может быть борьба, если все так очевидно? После того как большинство этих

старорежимных деятелей было сметено, этот вопрос задавали себе уже многие, давно вышедшие из возраста детства люди. Как вообще мы могли дойти до такого? Почему так долго терпели? И конечно, вот это извечное: «Ну ничего, теперь-то заживем по-новому». Вот в этом последнем тезисе уж точно никаких сомнений не было — какое-то было абсолютное чувство уверенности, что назад дороги нет, и как было уже никогда не будет, и есть только сложная или легкая дорога в будущее, которое, может, не будет идеальным, но точно не станет «советским». Прошло 20 лет, я немного подросла и даже вроде начала стариться, а в телевизоре съезд «Единой России» до ужаса, до самого жуткого кошмара похож на съезд КПСС. Те же потоки вранья, в которые не верят не только смотрящие телевизор, но и сами говорящие, унылые процессуальные действия, не несущие никакой функцио-

132

133

Я совершенно не могла понять, как эти унылые плохо говорящие дяди с серыми лицами могут тоже у кого-то вызывать доверие. может являться абсолютной правдой. Точнее, частью правды. Потому как другая правда всегда в том, что ты не вышел из дома заранее, зная о возможных пробках, не построил бизнес-схему с учетом коррупции и не сделал чего-то сам, чтобы побороть «коллективного Путина». Поэтому, друзья, в ближайшее время жить нам станет совсем тяжело, ведь всем деятелям нового СССР в пределах РФ удалось за этот последний год главное, чего не удалось всем нам: они показали, чего мы все стоим, столько готовы съесть еще их мракобесия, издевательских законов и беспросветной циничной лжи, которой нас пичкают, как самым невкусным детским питанием, каждый день. Но ведь едим. Давимся, живот пучит, иногда тошнит, но едим. Оправдать собственную слабость очень хочется, поэтому так называемая радикальная оппозиция активно мочит умеренную. Все правильно — мочить условного Пархоменко, обзывая адаптантом, безопаснее, чем, назвавшись радикалом, действительно стать им и стре-

лять в генерал-губернаторов и бросать бомбы под кареты лошадей. Умеренная оппозиция наезжает на гражданское общество, сетуя на то, что оно «не созрело», — и вроде правильно критикует, — но только это опять найти виноватого, а не взглянуть на себя, свое бессилие и иногда лень… Все эти упреки я с горечью повторяю и себе самой. Вспоминая принцип «всегда найти, за что благодарить жизнь в самые сложные моменты», я благодарю правительство моей страны за то, что всеми этими путингами, детингами, Астаховыми, Пехтиными и Кургинянами оно показало, кто есть кто и насколько сильна наша тяга к свободе. Сильна. Но не очень. Так что каждый раз, натыкаясь на федеральные новости или съезды «Единой России», я гоню от себя мысли о дежавю, так как не дежавю это вовсе. Потому что Кургинян и Яровая есть, а вот Сахарова и Собчака нет. И пока не появятся, все будет не повторением истории, а лишь ее постмодернистским оттиском на промокашке истории.

русский пионер №2(35). апрель 2013

виктор ахломов/фотосоюз

нальной нагрузки, однотипные обещания, вялая симуляция риторики и усталые лица, годами играющие своих опереточных персонажей на этой политической сцене. Играют так плохо, как будто сами ждут и надеются, что в зал их скромного балаганного театра зайдет какой-нибудь Брейвик и расстреляет их всех, как в последней сцене тарантиновских «Бесславных ублюдков», и будет им от этого успокоение и мир… Как мы попали сюда? Как произошло, что мы так медленно, так незаметно сползли в совдепию со всеми ее атрибутами: урапатриотизмом, дикарской ксенофобией, отсутствием свободы слова и мнений? Как мы попали в страну, где токарь «Уралвагонзавода» опять главное действующее лицо, а интеллигенция — это вновь какоето ругательное, неприличное слово? Ведь это произошло не за день и не за два. И Путина очень хочется обвинить в этом во всем как можно быстрее и истово, потому что вдруг окажется, что виноват не только Путин, а все мы? Я не провожу параллелей, но, как писал Довлатов, «Сталин, конечно, тиран, но, простите, кто написал миллион доносов в те годы?». Человек, конечно, ужасно трусливое и изворотливое существо. И главное, что мы все с упоением любим делать — это искать виноватого. Опоздал, потому что пробки. Не заработал, потому что коррупция. Не состоялся в жизни, потому что Путин. И каждое это предложение в определенной жизненной ситуации

orlova

Было бы противоестественно и не по-человечески, если бы в номере, посвященном дежавю, обошлось без Парижа. Потому что Париж-то не может обойтись без дежавю — речь пойдет об одном из них, преследующем писателя Виктора Ерофеева. Не без помощи черных ажурных чулок.

текст: виктор ерофеев

В Париже на бульваре Монпарнас есть бар «Селект», который я с некоторых пор обхожу стороной. Для меня он навсегда останется заколдованным местом, хотя ничего особенного в нем нет. Просто хорошо раскрученное питейное заведение, которое когда-то славилось тем, что работало круглосуточно, что пили здесь больше, чем в других монпарнасских барах, градус был крепче и чаще дрались. Сюда валили толпой после скандальных спектаклей, ночных киносеансов, кипели страсти, рождались кумиры. Отсюда чаще, чем из многих других баров, забирали пьяных и покалеченных в полицейские участки. Сюда ходил пить Хемингуэй. Здесь напивался Скотт Фицджеральд. Может, поэтому на уличной маркизе «Селекта» значится: «американский бар». Здесь и поныне крепко пьют приезжие американцы, выделяясь полосатыми рубашками на фоне местных алкоголиков. Но когда, оказавшись в Париже, мне случается ехать по Монпарнасу мимо русский пионер №2(35). апрель 2013

«Селекта», я не думаю ни о Хемингуэе, ни о Хулио Хуренито, который познакомился со своим автором тут же по соседству, в кафе «Ротонда». Я замыкаюсь в себе, как наш заурядный турист-аутист. Я шлю проклятья на голову администрации «Селекта», в мозгу всплывают их гнусные рожи, и я грожу веселому американскому бару кулаком. «Разгром! Разгром!» — твержу я, чувствуя, как испарина выступает на лбу. Чувство разгрома превращается во всепожирающую обсессию. Оно перебрасывается на всю Европу, докатывается до России, которая, как сисястая тетка, хватается за голову и тоже кричит: «Разгром! Разгром!» Я понимаю, что этот разгром долговечен и все мы смертны — кроме разгрома. А началось с мелких ухищрений судьбы. Все говорило о том, что нам с женой не нужно было в тот раз ехать в Париж. Мы чуть не проспали утренний рейс. Вскочив с кровати в последнюю минуту, мы

бросились собирать недособранные вещи, сталкиваясь друг с другом на кухне, в ванной, столовой — везде. Побросав сумки в багажник, мы стали погонять таксиста, но тот отругивался, ехал назло медленно и злорадствовал, когда мы застревали в пробках. Несмотря на свою медлительность, он поцеловался зеркалом с зеркалом какой-то немытой иномарки и, разбив свое зеркало, тут же обвинил нас в аварии. Таксист уже открыл багажник, чтобы выбросить наши сумки, но водитель немытой иномарки скрылся с места аварии, и мы, подавленные, поехали дальше. В Шереметьеве, по-собачьи дыша перед стойкой регистрации, мы выложили перед вальяжной аэрофлотовской феей с большим стажем свои документы; я уже поставил первую сумку на весы и сказал жене: кажется, успели. Но фея, взяв документы, покрутила их и вдруг остолбенела. Наконец она с трудом поднялась со стула и уставилась на меня.

134

— Вы с этим паспортом хотите выехать в Париж? — спросила престарелая фея. — Да. — Но он… — Она замолчала и развернула ко мне мой паспорт. — Что такое? — поморщился я. — …просрочен… — тихим доверительным голосом произнесла она. Мы смотрели в глаза друг друга. Мне показалось, что она понимает меня, хотя я ее не понимаю. Она смотрела на меня так, словно хотела сообщить своим взглядом нечто такое, что нельзя выразить словами. Постепенно до меня дошло, что она предлагает мне свое тайное содействие. Паспорт, конечно, просрочен, но можно найти выход из положения. Все это рисовалось в туманной перспективе, но явно стоило приличных денег. — Я в спешке взял не тот паспорт, — объявил я жене, фее, всему миру. Фея села на стул в легком разочаровании. Однако мне кое-как удалось договориться с призванным к стойке безликим чином повыше, что жена полетит с двумя сумками, а я поменяю билет на следующий рейс. Это было гуманное решение вопроса. До следующего рейса в Париж оставалось несколько часов. Жена согласилась подождать меня в парижском аэропорту, но попросила, раз уж мне все равно возвращаться домой, взять пакет, который она забыла на диване в столовой. Она пошла на посадку, а я схватил такси и помчался домой. В столе я нашел свой действующий паспорт, взял пакет жены и — назад в аэропорт. Мы перезвонились по мобильному. Жена уже прилетела в Париж и съела два круассана. Я прошел паспортный контроль и бросил куртку с пакетом на поддон для досмотра. Когда вещи проехали через камеру, ко мне подошла новая аэрофлотовская фея, с толстым лицом. — Вы летите в Париж? — Ну да. — На сколько времени? — На две недели. А что? — Вы сдавали вещи в багаж? — Нет. — Это все, что вы взяли с собой в дорогу? — Да.

135

Она взяла в руки пакет, развернула и продемонстрировала его содержимое. Работники досмотрового зала с интересом смотрели на нас. Фея держала в руках пару черных ажурных чулок и депилятор с электрическим шнуром. Мне стало дурно. Я был разоблачен перед всем миром. Взять в Париж на две недели пребывания черные ажурные чулки и внушительный депилятор — и больше ничего! Что скажет общественность? У меня все смешалось в голове, и я спросил почти по-детски: — А что, нельзя?

в приличной трехзвездной гостинице возле Люксембургского сада, в жутко тесной комнате, всю площадь которой занимала кровать, и, поскольку время было еще не позднее, решили прогуляться по Парижу. — Тебе надо выпить, — сказала жена, игриво натягивая на себя черные ажурные чулки. — Верно! — согласился я. И я ее повел в американский бар «Селект». Бар был полностью забит народом. Американцы в полосатых рубашках плотно сидели вперемежку с пестрой французской братией. На веранде стоял обычный

— Тебе надо выпить, — сказала жена, игриво натягивая на себя черные ажурные чулки.

Фея с толстым лицом брезгливо засунула в пакет черные ажурные чулки и депилятор и сказала осуждающе: — Приятного полета! Весь полет я не находил себе места, крутился, вертелся и даже стонал. Я представлял себя в черных ажурных чулках в лучах прожекторов, с депилятором в руках почему-то на сцене Кремлевского Дворца съездов и снова стонал. Так, теряя по дороге свою половую ориентацию и снова в боях обретая ее, чтобы в очередной раз потерять, я долетел до Парижа. Жена, уже дважды пообедав в аэропорту Шарль де Голль, сначала мясом с кровью, а потом — голубой форелью, отнеслась к моему приключению с блуждающей улыбкой игривости: — А почему бы тебе в самом деле не примерить сегодня ночью черные ажурные чулки? Я понимающе покосился на нее, и мы, схватив обе сумки, отправились на такси в гостиницу. Бедняжка, она не знала, что ждет ее впереди! Мы остановились

парижский галдеж. Мы уже думали пойти в другое место, но самый дальний от двери столик на двоих счастливо освободился, и мы рванули туда. Сели. Сидим. Смотрим в окно. За окном весенний вечерний Париж — родина сразу куда-то далеко отодвинулась. Наконец, минут через пятнадцать, пришел плотный черноволосый официант средних лет — у таких людей это пожизненная должность. Как водится в Париже, он был конкретен и абстрактен одновременно. Он деловито выслушал наш заказ, витая при этом мыслями где-то в другом мире. Мы заказали кампариорэнж-джус, некогда модный напиток. Мода прошла, но приятный вкус у него остался. Официант кивнул и пропал. Галдеж продолжался. Мы восхищались весной и Парижем. Конечно, что тут говорить, Париж по-своему превратился в кампари-орэнж-джус, мода на него прошла, и в нем замелькало то самое дежавю, которое в русском языке соприкасается с пошлостью. Ну да, говорил я жене, любуясь Монпарнасом в сумерках, ведь

русский пионер №2(35). апрель 2013

пошлость — это то, что уже пошло и прошло, и когда у нас по старинке что-нибудь объявляют пошлостью, то это не что иное, как эвфемизм давних благородных девиц, которые нервно отмахивались от непристойности как от банальности, то есть от того же дежавю… Не успел я закончить свой этимологический экскурс, как на горизонте появился наш плотный официант, неся высоко на подносе два стакана красно-оранжевого напитка и миску с орехами. Минуя облепленные народом столики, он подошел к нам и, споткнувшись, вылил содержимое

Когда он удалился, жена спросила: — Может, он враг России? Начитался французской прессы и ненавидит наш кровавый режим? Она еще продолжала вынимать орешки из-за декольте. — По-моему, он просто мудак, — мрачно ответил я. Жена протерла слипшимся полотенцем пальцы и даже съела орешек. Кажется, она стала успокаиваться. Чтобы ее развлечь, я стал рассказывать, что в этом баре часто сидел Хемингуэй и писал, подвыпивший, в тесноте, свои книги.

в морду, я схватился за живот и стал непристойно, дико ржать. Я ржал, давясь от хохота, глядя то на охреневшего официанта, то на полностью мокрую жену. Вся веранда вскочила на ноги и в священном ужасе смотрела на нас, а я все ржал и ржал. Уже прибежал метрдотель с тремя белыми полотенцами, уже другие официанты что-то делали с моей женой, вытрясая из нее орешки и лед, а я все никак не мог сладить с собой. Внезапно я замер с хохочущей рожей, застывшей, как маска, увидев страшный взгляд жены.

Она, конечно, забрала у меня свой депилятор. Она много что забрала. Но черные ажурные чулки не взяла. Так я с ними теперь и живу.

обоих стаканов на голову моей жены, вместе с кусками льда, а кроме того, щедро, как дорогим приношением, осыпал ее орешками. Жена завизжала, вскочила, принялась отряхиваться — голова у нее стала липкой, прическа, приготовленная для Парижа, была уничтожена, синее нарядное платье с декольте тоже пострадало. Льдышки и орешки провалились за декольте. Я вскочил и хотел по-русски дать официанту в морду, но тот стоял такой потерянный, такой несчастный, что я не ударил его, хотя и зря: все равно краем сознания он витал где-то в другом мире и, честно говоря, до конца не раскаялся. Французский народ и американцы в полосатых рубашках тоже, конечно, удивлялись и возмущались, но, как у них это принято, все скоро забыли нас и вновь взялись за свое. Официант принес белое полотенце, жена вытерлась, вытерла мокрые черные ажурные чулки, официант вытер стул. Он торжественно объявил, что принесет те же напитки бесплатно.

русский пионер №2(35). апрель 2013

— И «Праздник, который всегда с тобой» он здесь написал? — У нас с тобой тоже праздник! — ласково улыбнулся я, ловя взглядом приближение нашего олуха. Он шел с неподкупным лицом, в сиянии своего самообладания, шел, раздвигая плечами алкогольный дух веранды американского бара «Селект», шел, умело держа высоко на подносе наши краснооранжевые напитки и новую миску орехов. Он шел так мощно, так степенно, как будто он сам был Эрнестом Хемингуэем, написавшим книгу «Праздник, который всегда с тобой». Он подошел к нам, споткнулся и вылил, снова вылил на голову моей жены красно-оранжевую жидкость из двух стаканов, снова окатил ее голову липким коктейлем, при этом на нее еще упали две дольки апельсина, куски льда и куча орешков. Жена истошно закричала, вскочила, на лице ее был ужас, она была близка к помешательству. Но вместо того, чтобы вскочить и ударить французского мудака

— Какая же ты все-таки скотина! — громко, на всю веранду, выкрикнула она. Тут все поняли, что мы русские, и все: американцы, французы, какой-то пьяный поляк, официанты и метрдотель — смотрели на нас так, как будто мы только что штурмом взяли Париж и гуляем здесь, одурев от победы. Я обо всем договорился с администрацией американского бара «Селект». Я договорился, что они сами за свои деньги отнесут платье и белье моей жены в химчистку, что собственноручно выстирают наши черные ажурные чулки, что дадут деньги на новые туфли и что будут в течение нашего пребывания в Париже поить нас бесплатно любыми напитками. Я договорился со всеми, кроме моей жены. Через три месяца в районном Хамовническом ЗАГСе мы с ней встретились, с тем чтобы больше уже никогда не видеться. Она, конечно, забрала у меня свой депилятор. Она много что забрала. Но черные ажурные чулки не взяла. Так я с ними теперь и живу.

136

вальтер лимо/фотосоюз

137

русский пионер №2(35). апрель 2013

александр саватюгин

Загадочная Елена Бугмырина появилась в «Русском пионере» как дежавю — только наоборот. В том смысле, что такого с нами никогда не было. Чтобы прочитать в Литмастерской на нашем сайте необычные стихи да и предложить непростой, конечно же, питерской девушке создать колонку для журнала. Про дежавю. В стихах. Это уже потом выяснилось, что Елена красавица, расточительная жена, безответственная, но любящая мать и лыжница во всех смыслах этого слова. И да — отличный поэт.

текст: елена бугмырина

Меня сын спрашивает что бывает когда люди умирают и есть ли секунда между тем как ты умер и родился заново чтобы как-то для себя зафиксировать этот переход как бы так все не забыть и можно ли взять тех же родителей и если нельзя — как их потом найти вот что значит уметь задавать вопросы я очень уверенно отвечаю: мы вечны я пролилась миллиардами струй в твоих венах я умирала одиннадцать раз по дате рожденья и воскресала одиннадцать раз в новой форме руки мои в незаметных и вечных движеньях ровным огнем догорает последняя свечка как в нетерпенье боишься и ждешь ты свиданья

русский пионер №2(35). апрель 2013

так неотступная тоном светлее прокрашена вечность Иногда так и замираешь в своей жизни как в киносцене потому что вроде как это уже второй дубль он точно так же стоял с этим дебильным пакетом в руке в напомаженной Вене то же самое говорили рядом ругались вполголоса те же самые люди и вдруг это все сложилось, отделилось от тебя и стало смутно напоминать флешбэк в похмельное утро кто-то задел мокрым зонтом шарик мороженого упал на землю что-то невпопад ответила продавщица ты уже точно задавал этот вопрос — получал на него ровно этот же ответ в бельевой ударился локтем об угол вышел не на той остановке прикурил не той стороной сигарету

просто сел в кресло, поджал ноги и это точно уже когда-то было так же иногда ты открываешь дверь своего дома, офиса, машины и замираешь с другой стороны хрустальной линзы ты словно никогда здесь и не был ты здесь впервые это jamais vu здравствуй — приплыли) это всегда немного освежает прохладным душем выныривая ты на секунду понимаешь что в этом озере сотни слоев просто ты думал ты живешь в этом мире такой уникальный один любишь доедать за подружкой маринованный имбирь пить чай с чабрецом и например не обходить никогда лужи но на твоей уникальной пластинке маленький сбой ты кольцо на дереве

138

одно-единственное кольцо в твоей памяти отпечатан каждый след каждая смена листьев болезнь ураганы ты такой маленький (но важный конечно) микрочип что в тебя закатали тебе знать не надо и когда разбитая кружка поворот головы грубый ответ будят в тебе это чувство виденного уже это просто повторение пике туше это твоя бабка смотрела на тебя или ты смотрел на нее потому что много колец много ветвей от ствола сколько клубку ни виться древо всегда ОДНО Я смотрю на этого парня на его руки на жилы на его шее птицей бьются под кожей вены я смотрю на этого парня в ушах пульсирует в глазах плывет я где-то уже видела этого парня может быть на корриде в Барселоне в Мадриде я хочу этого парня исколоть руки булавками-иглами сыплются листья с дерева молодой как сын прекрасней бога прекрасней моей души я ложусь на землю асфальт дышащее покрытие из экоматериала и шепчу кричу ему возьми этот отрезок между желанием и отвержением длиною в хренову вечность это неминуемое наказание за нехранимую ненужную верность я это чувствовала уже однажды пронзительно четко кодаком фуджи и что же

139

как прячется в своем храме прекрасная Федра как подглядывает за прекрасным молодым как жеребец Ипполитом сгорая кусая пальцы прокалывая листья заколкой на миртовом дереве ночью пишет ему письмо — уедем — вся горит вся — желанье вся — воздух дыханье в ужасе в страхе отвергает ее пасынок прекрасный желанный Федра уже чувствовала это однажды как сестра единокровная Ариадна покинутая прекрасная потерявшая нити клубка спящая обнаруживает себя покинутой вдали от дома я это слышу рваным ритмом драм энд бэйса снова и снова

Пожалуй с этим парнем ты видишь сотни воплощений себя история живет снова люби его он другой он дерзкий животное бык он твое слово и да ты была уже здесь однажды это один и тот же напев это твоя орбита это секунда это жизненно важно Меня сын спрашивает что бывает когда люди умирают и есть ли секунда между тем как ты умер и родился заново я не задумываясь отвечаю мы с тобой — одно я есть ты ты есть я мы с тобой едины

Я смотрю на этого парня на его руки на жилы на его шее птицей бьются под кожей вены я смотрю на этого парня. и где-то уже далеко в греческих книжных свалках я вижу Пасифаю я вижу Пасифаю полную страсти к этому быку к этому парню она готова упасть на асфальт залезть в муляж коровы она где-то слышала этот горн слышала будто вновь не впервые снова о боги это déjà vu или что подумала прекрасная Европа когда белоснежный бык с жемчужными рогами ластился к ней снова и снова

и когда между временами между небесами между наклонениями и дорогами ты поймешь я это чувствовал уже где-то когда-то это между нами воздушный мост это проломилась вечность между нами рука в руку крыло к крылу слитым дыханием биением жизни душа к душе всегда летали выше простой памяти выше обычного хода вещей просто намного выше где открывается свод мирозданья

русский пионер №2(35). апрель 2013

orlova

Рубрика «Горнист», посвященная алкоголю и алкоголизму в самом широком смысле этих слов, под руководством Виты Буйвид расцвела и окрепла. Это констатирует и сама Вита. Но при этом она не останавливается на достигнутом: в очередной колонке хоть и не сразу, но снова пьет, попутно объясняя читателям «РП», чем отличаются каланчевские анонимщики от гавайских.

текст: вита буйвид

Ну вот, 4:47. Давно я уже не просыпалась в это волшебное время. Интересно, каким образом синхронизируются организмы всех, перебравших накануне? Кто отвечает за их внутренние будильники и следит за тем, чтобы около пяти они были готовы? Готовы к непростым размышлениям, сомнениям, терзаниям и далее по списку? Да, и как бы сосчитать, сколько людей проснулось сегодня около пяти? Ну, хотя бы в Москве? У меня, кстати, сегодня ни терзаний, ни сомнений. Только гордость и предубеждение. Еще удивление примешивается. Гордость за рубрику свою. И правда, окрепла. Уже звонят знакомые и малознакомые люди, истории предлагают. Про нью-йоркских бутлегеров, например, или про распитие напитков в компании звезд. Ну, это, допустим, я и сама умею, а про Нью-Йорк спасибо, заеду обязательно. Но вчера все началось с редакционного задания. русский пионер №2(35). апрель 2013

Это уже про предубеждение. Мне казалось, что миссия выполнима только в состоянии серьезного подпития. Но мне сейчас не до того. Серьезное подпитие требует времени — минимум два дня долой, а то и три. А я сейчас очень занята, мне эти два-три дня потерять сейчас ну никак нельзя. И я все оттягивала, но тут уже дедлайн, а я же ответственная, и поняла, что пить все же придется. План был простой: встречаемся с интервьюируемой, пьем напитки, она мне все рассказывает в лицах, я тут же пишу текст, и дело сделано. Но все пошло наперекосяк, разумеется. Интервьюируемая приехала ко мне домой. Днем. Что само по себе уже странно. Еще она принесла с собой пакет с картофелем, зеленью и грибами. Я почувствовала себя собакой Павлова. Слюноотделение было невероятное. Картофель ведь в списке запрещенных продуктов, в доме его никогда нет. И это

такой подарок — на уровне торта или букета. Понятно, что такой набор продуктов нужно водкой запивать, но как? Это же день, а еще столько дел, а как же за руль? Ну ладно, думаю. Угощу ее водочкой, а сама пить не буду. И тут слышу предупредительное такое: «Зачем тут водка, это и так все очень вкусное». Тоже мне, победа условно здорового образа жизни — написать историю в алкогольную рубрику, интервью практически, в абсолютно трезвом виде с обеих сторон. Я одной рукой заканчивала акварель, старательно прикрывая ее от опасной близости плиты с полной сковородкой картошки, другой рукой делала пометки для текста, героиня готовила и рассказывала свою историю. В конце концов я закончила акварель, свою порцию картошки съесть не успела, не очень вежливо вытащила героиню на улицу и затолкала в машину. Думаю, в пробке еще послушаю. Потому что история

140

вроде есть, но не явная. Не колоночная. Для крупноформатного произведения. И мне не потянуть такое, тут Шукшин нужен как минимум. Мне не справиться с этим, даже если я буду хлестать виски, как Буковский. Я не смогу передать, что происходило в голове условно нормальной женщины творческой профессии, вынужденной в силу образа жизни употреблять алкоголь в солидных количествах. Я даже сценарий для Киры Муратовой написать не смогу. Да, конечно, умирает восемнадцатилетний кот, понятно, тут кто угодно напьется, может, даже сильно, и пропустит похороны кота. На следующий день отчаявшаяся женщина набирает телефон доверия, там ей в хамско-ироничном стиле описывают ближайшее будущее стандартной алкоголички и отправляют к анонимным алкоголикам. Анонимные алкоголики, заседающие в красном уголке опорного

ков — спонсором). Героиня честно ежедневно посещает заседания, изучает с пьющими обывателями книгу про двенадцать уровней избавления и еще одну, желтую, против соблазнов. Но на тридцать первый день главная, Галя, уставшая от адаптации переводных американских текстов к нашей действительности, объявляет свободную тему по случаю четвертой годовщины группы. Тему простенькую — «Любовь». Героиня, которая давно уже поняла, что никакая она не алкоголичка, но продолжающая посещать группу именно в поисках вселенской любви, ломается на бывшем уголовнике Вовочке, точнее, его трактовке любви, и в ужасе покидает общество, навсегда расставшись с иллюзиями и еще раз укрепившись в знании «один рождаешься, один и помираешь». Неудивительно, что героиня после этого в ужасе отказывается от водки. Надо же,

У каждого история ужаснее своей. Подумаешь, похороны кота пропустила или проснулась в чужой машине. пункта, очень рады новенькой. Каждый рассказывает ей свою историю, и они всем коллективом дружно берутся за ее излечение. Вскоре выясняется, что героиня попала в элитную группу под названием «Каланчевские начинающие», о чем ей сообщает спившаяся Дюймовочка. У героини появляется ухажер — молодой парень, который напивается и бегает по улицам нагишом. Героиня, представитель творческой интеллигенции, совершенно не удивляется, так как неоднократно наблюдала перформансы обнаженного Олега Кулика, Германа Виноградова и художников бурлеска; парень расстраивается. Волна непонимания между новенькой и группой растет, никто даже не хочет становиться ее наставником (на языке анонимщи-

141

первый раз вижу, что в России сработала американская система, которая в самой Америке буксует. Представляю, как наши алкоголики старательно штудируют историю Джона, срезавшегося на работе бартендера в «Гавайском Хилтоне», поначалу подсевшего на очень дорогие сорта виски, но за два года докатившегося до тривиального бурбона. Или Стэнли, трижды в год уходящего в запой с помощью французских вин класса люкс, а выходящего из запоя уже на калифорнийском «Пол Массоне». Наши алкоголики такого даже и не пробовали. Вот бы кто написал для наших свою книгу, собрал бы наши истории с незамерзайками, «моментальной» брагой из сливового сока с мякотью, разорвавшей трехлитровую банку и придавшей кухне неповторимый вид, и про-

чими шедеврами извлечения градуса из подручных материалов. А потом перевел на английский и отправил товарищам по несчастью. Пусть штудируют. И желтую книгу от соблазнов тоже написать свою. Про свои соблазны. У нас ведь почему работает? Думаю, от ужаса. У каждого история ужаснее своей. Подумаешь, похороны кота пропустила или проснулась в чужой машине. Это разве страшно? Это всего лишь неприятности по сравнению с лидерами «Каланчевских начинающих». От этого и излечиться за 31 день можно. У гавайских анонимщиков страшного тоже нет. Солидные взносы. Солидные люди. Напитки приличные. Встречи пару раз в неделю. То в церкви, то на природе. Это вам не красный уголок при опорном пункте. Это действительно клуб. Там настрой другой. Джулия у нас сегодня молодец. Всю прошлую неделю она пила свой первый коктейль не раньше часу дня. И количество коктейлей сократила. Джулия, давай ты на следующей неделе будешь пить свой первый коктейль после сиесты. И продолжай их считать. Давай-ка еще минус один. Поаплодируем Джулии. А Боб теперь совсем не держит спиртного в доме, выпивает только в баре. Это очень правильное решение. Давайте все будем брать пример с Боба. Как это — что предложить гостям? Им можно предложить содовую или сок. А Джесси теперь никогда не пьет спиртного по четным числам. Аплодисменты! Вечером я зашла в галерею на открытие выставки. И то ли я уже была запрограммирована, то ли это интервью так на меня подействовало, но я не могла удержаться от шампанского. Только один бокальчик. Нет, лучше за руль не садиться все же. Права еще отберут. Оставлю машину, охранников попрошу приглядеть за ней до завтра. А значит, шампанского может быть и больше. И еще больше. И еще чуть-чуть. А вот и 4:47. Ну, надеюсь, я хотя бы с редакционным заданием справилась. И моя порция картошечки очень кстати. Хорошо, что я вчера ее съесть не успела.

русский пионер №2(35). апрель 2013

142

текст: юрий лужков рисунки: павел пахомов

Наш новый автор дебютирует на страницах «РП» со своей пьесой. Более того, с пьесой в стихах. Более того, с пьесой в стихах про Сократа. Более того — это Юрий Лужков. Экс-мэр Москвы занялся полезнейшим делом, которое некоторым помогает войти в вечность с парадного входа. Удастся ли это Юрию Лужкову, проверяется экспериментальным путем. Андрей Колесников, главный редактор журнала «Русский пионер»

143

русский пионер №2(35). апрель 2013

Говорят, настоящие друзья познаются в беде… Сразу же после моей отставки, удивившей всю Россию, Гавриил Попов пригласил меня в свой университет заведовать кафедрой управления крупными городами. У меня появилась возможность продолжить свое дело, которым я занимался всю жизнь, начиная с советских времен, когда служил государству, работая в химической промышленности. А в новые времена я служил Москве, считая это важной государственной задачей. И я убежден, что не менее важной задачей является воспитание студенчества, молодежи. Я с благодарностью согласился на предложение Гавриила Попова и горячо взялся за эту близкую и понятную мне работу. Но новичок — он и есть новичок. И везде новичка «проверяют», дополнительно загружая другими видами университетской работы. В частности, мне было поручено провести «Сократовские чтения» — пожалуй, самое масштабное общественно-научное мероприятие нашего университета. В рамках «Сократовских чтений» обычно публикуется более 300 (преимущественно студенческих) докладов и, конечно, докладов преподавателей, ученых. О Сократе мне было известно то, что по общему признанию он был гением, учителем, который безвозмездно учил молодежь, человеком, который был отвергнут властью и который сознательно принял свою смерть. Сократ жил 2500 лет назад. Конечно, его крылатые выражения, такие как, например, «Я знаю только то, что ничего не знаю», знакомы каждому интересующемуся историей Древней Греции, но, пожалуй, не более того. Я взялся за это задание, как за любое другое порученное мне дело. И в первую очередь начал с глубокого изучения его жизни, его принципов, которые он отстаивал в те весьма неспокойные времена (кстати, во времена так называемых демократических преобразований в Греции), и его стойкость меня поразила. И я понастоящему увлекся сначала биографией Сократа, а затем и всем тем наследием, которое осталось после него, в основном благодаря его выдающимся ученикам — великим философам Платону, Ксенофонту и другим. Я написал брошюру и выступил с большой лекцией перед студентами и преподавателями. И был удивлен и обрадован тем, что тема Сократа оказалась исключительно близка моим современникам, ибо молодые люди слушали эту историю затаив дыхание. Безусловно, мэр в отставке располагает свободными минутами, поэтому мне захотелось поупражняться. Я сделал набросок пьесы для чтения и показал своему однокашнику, который в нашей среде слыл за поэта. К моему удивлению, он не стал смеяться надо мной и ободрил меня на последующие шаги на этом довольно новом для меня поприще, хотя я и до этого немного баловался стихами, в основном выступая перед студентами МГУ в Татьянин день. Вот так и получилась эта пьеса, два небольших отрывка из которой мне предложил опубликовать журнал «Русский пионер», а об остальном судить не мне…

Юрий Лужков, специально для «РП» русский пионер №2(35). апрель 2013

144

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Фрасибул — главный полководец афинян в войне против тридцати тиранов (олигархов) Анит — соратник Фрасибула, богач, идейный вдохновитель новой власти Мелет — главный обвинитель Сократа, бездарный стихотворец, обозленный на всех молодой человек Ликон — оратор, демагог, ищущий славы и признания Сократ — философ, учитель Платон, Ксенофонт, Лисий — лучшие ученики Сократа Квадрий — главный финансист Фрасибула Фурсий — член ареопага, ответственный за воспитание и образование молодежи Архонт-басилевс — афинский судья Глашатай ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ. Площадь Агора в Афинах Глашатай, Фрасибул, Анит, Квадрий, Фурсий, Мелет, Ликон

Глашатай: Афины, слушайте, слушайте, слушайте! Сейчас Фрасибул будет говорить О том, как раньше афиняне жили, А также и о том, как предстоит нам жить.

Фрасибул: Друзья мои! Солдаты! Демократы! Домохозяйки! Мастера! Купцы! Афинский люд, к тебе я обращаюсь, Чтобы слова мои во все концы Разнесены молвой людскою были. Услышав их, чтоб вы не позабыли, Что я скажу и что вам доложу. Я с правдою в словах своих дружу. Вас я собрал объявить о разгроме врага, Нам ведь свобода больше, чем жизнь, дорога. Наша победа великой была, но не легкой. Знайте: дорога к свободе — она не бывает короткой. Множество граждан в войне той страна потеряла, Да и иных потерь тоже случилось немало. Нет тех двухсот городов, что вассалами нашими были, Деньги казны с олигархами вместе уплыли. Спарта давно уж мечтает от нас отделиться. Дарий с Востока походом военным грозится. Чтоб накормить афинян, почти все покупаем. Деньги давно уж не те мы за экспорт олив получаем. Скуден бюджет, тяжелы государства проблемы. Я вам назвал только самые жгучие темы. В общем и целом, назрели, друзья, перемены. Новый порядок в Афинах мы твердой рукою построим. Будет хорошим строителем тот, кто в войне был героем. Этот строитель-герой афинянам прекрасно известен: Это Анит. И в бою, и во власти на месте Он на своем на законном. Прославлен повсюду. Власть принимай, мой Анит, 145

А я помогать тебе буду.

Анит: Фрасибул, ноша не по мне! Фрасибул: Потянешь! Народ поддержит, А поводья ты натянешь Потуже, чтобы был ровнее ход У нашей демократии вперед. Анит: Ну, коли так — благодарю тебя. Мудрее еще не было вождя. Ты и велик, и прост, Ты ясно очертил Всю трудность положения Афин. Куда что делось! Раньше мы, бывало, Беды не знали — И богатство прибывало, Как прибывает на рассвете солнца свет. А что сейчас? Сказали нам «привет» Те двести городов, что ты упомянул, А раньше ты в бараний рог их гнул. Соседи-варвары не смели с нами драться, И Дарий — мерзкий перс — к нам слал послов брататься. В спортивных игрищах мы побеждали Спарту, Приятно было нам смотреть на карту, Поскольку территория росла, И прибывали силы постоянно, И были воины готовы в бой идти, И били супостатов непрестанно, Когда они вставали на пути. Сильны мы были, жаль, что не свободны — Нас всех душила олигархов власть. Они за счет народа богатели, Народу оставалась микрочасть От всех богатств, Чтоб только не пропасть В последней нищете, В неправоте. Но время новое пришло в Афины к нам, Как волны новые взамен идут волнам, — Расцвета время, братства и свободы. Теперь вольнее дышится народу. И нашу власть Афины поддержали, И дали нам большой кредит доверья, Хотя небесной манны мы не обещали, А звали мы людей сажать деревья, Колодцы рыть, дома и храмы строить — На труд упорный жизнь свою настроить. Ведь это благо — мирный труд в своей стране Без диктатуры тридцати тиранов,

русский пионер №2(35). апрель 2013

При них мы жили будто на войне. Но, говорю я, поздно или рано Мы к жизни перейдем совсем иной: Богатой, и достойной, и счастливой, Где хватит всем всего, не будет дивом вилла У человека среднего достатка. Мы выстроим себе страну порядка И суверенно станем себе жить: Соседям понапрасну не грозить, Но дать отпор врагу всегда сумеем И не позволим посадить на шею Себе ни Дария, ни Спарту никогда. Да будет так! Но есть одна беда. Для достижения великой цели Потребны годы нам, а не недели. Особое потребно нам сплоченье, Невиданное нужно единенье, Чтобы Афины к счастью привести. И мы сметем решительно с пути Любого, кто болтать теперь начнет Вразрез с идеей нашей, — идиот, Наверное, недолго проживет. И поделом ему. Такие гады С Периклом-деспотом игру свою вели, В итоге всю страну до ручки довели. При олигархах пользы не видала От них страна, хотя дала немало Им блага разного. Терпеть не будем мы Их безобразий ныне. Не смешны, А грозны намеренья наши. Кто станет на пути — тому с отравой чашу, Или кинжал, или огонь. Короче — смерть. Против Афин и афинян — не сметь!

Квадрий: Твои слова, Анит, высокой правдой дышат. Их на скрижалях мраморных запишет Сама История иль отольет в гранит И на века для мира сохранит. Как точно ты сказал о новой твердой власти И о тревогах! Разделяю я тревоги! Чтоб избежать потерь нам и напастей, Нам нужно полностью собрать налоги. Как твой министр финансов, я скажу, Что ничего страшнее нет, чем строить нам дороги. Хоть мало денег — все равно вложу Я их в персидский фонд. Тогда увидят боги, Какую пользу я Афинам приношу. Мы до гроша сдерем со всех оплату

русский пионер №2(35). апрель 2013

...Как твой министр финансов, я скажу, Что ничего страшнее нет, чем строить нам дороги. Хоть мало денег — все равно вложу Я их в персидский фонд. Тогда увидят боги, Какую пользу я Афинам приношу...

По всем налогам, ведь Афины не собес. А если денег нет — уматывай, ребята, Без разницы куда — в пещеру или в лес.

Фурсий: Согласен, Квадрий, полностью с тобой, Лишь дополнение хочу я сделать. А именно: дадим смертельный бой Тому, кто нам мешает школу переделать. Кто без оплаты учит молодежь, Тот против наших принципов идет. У нас ведь как: и шагу не шагнешь, Чтобы не заплатить, а он их даром учит, К тому же весь набор наук дает! Подобный опыт ежели внедрить, То школу можно навсегда закрыть: Она же нам не принесет доходов, А если так — зачем той школе быть? Анит: Я знаю, Фурсий, про кого ты говоришь. Пылая гневом, ты лицом горишь, И ненависть видна в твоих глазах. Тот человек, конечно же, Сократ — Философ, воин, патриот, мудрец. Умнее многих он примерно во сто крат Иль более того. Мелет: И все же ждет его, я думаю, конец. Забвенье и позор, и больше ничего. Он Зевса, говорят, не признает, И, Фурсий прав, он денег не берет За те науки, что преподает. К тому же на язык отчаянно востер. Неплохо бы его в костер! ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ Явление пятое. Главная площадь Афин По ее противоположным сторонам Греческий хор, разделенный на Белый хор и Черный хор

146

Сократ: За что судим — по совести не знаю, Но гелиасты, видимо, правы...

Черный хор: Сократ виновен! Сократ виновен! Считают так в Афинах лучшие умы. Но есть лазейка в законах наших, Есть тропка тайная для разных чудаков: Ты должен каяться! Сократ, покайся! Тогда наш суд тебя избавит от оков. Сократ: А заодно меня избавит суд от чести, Освободит от совести меня. Так топором от ног освобождают — Чтобы не бегал — вольного коня. Покаюсь я — и тем вину признаю Перед Афинами, которой не было и нет.

Черный хор: Против тебя Ликон. Он много знает. Против тебя дал показания Мелет. Сократ: Тут, гелиасты, есть одна загвоздка, Печальная для тех, кто показал: Свидетель каждый мнимых преступлений — Он не Сократа, а себя лишь наказал. Пройдет немного времени — и правда Наружу выйдет, и ее не призовешь На суд, подобный этому, неправедный, Где нынче правду судит ложь. Все временно: и суд, и казнь, и жизнь. Оставив суету, за вечное держись.

Белый хор: Оставив суету, ты вечному служи Даже при власти, утопающей во лжи! Есть демократия, а есть ее муляж, Но ты различия меж ними не найдешь. А потому ворчат в Афинах старики, А потому бурлит в Афинах молодежь. И лишь поэтому такой возможен суд, Где от наветов гелиасты не спасут.

Черный хор: Если есть государство, Значит, должен быть суд. Нет тут места коварству, Зло здесь злом назовут. И в отместку преступнику Приговор огласят, И накажут отступника, И поддержат ребят. Тех ребят, что не морщатся И про совесть молчат. 147

русский пионер №2(35). апрель 2013

Белый хор: Нашим городом правит Группа этих ребят. Как они заказали, Так и суд ваш идет.

Сократ: Не согласен, ведь правит Этим делом народ.

Черный хор: Напрасно уповаешь на народ — В истории он как впотьмах идет. А если с властью кто не в такт шагнет, Тому наш суд статью послушно подберет.

...Не суд, не власть, я повторю, А правит лишь народ. Он молчалив порой, порою долго ждет, Но ни за что народ не будет вечно ждать. Негодной власти он сумеет наподдать, И это будет из честнейших честный суд...

Сократ: Не суд, не власть, я повторю, А правит лишь народ. Он молчалив порой, порою долго ждет, Но ни за что народ не будет вечно ждать. Негодной власти он сумеет наподдать, И это будет из честнейших честный суд.

Черный хор:

Но на суде таком Сократа не спасут.

Белый хор: На том суде, грядет который, Народу соберется море. И там Сократ, неслышен и незрим, С народом вместе будет со своим. И вынесут вердикт Афины свой, И власть афинская ответит головой За надругательство, и ложь, и воровство...

Черный хор: Сократ — изменник. Судим мы его! Сократ — убийца. Судим мы его! Сократ — насильник. Судим мы его!

Сократ: Все это правда. Покарайте вы меня. Терпеть Сократа абсолютно нету сил — Без преступлений не проходит дня. Смотрите, люди, что я натворил: Я шел в подвалы городской казны, Где нынче нету ни гроша, увы, Потом я ел младенцев, а потом Я на Афины напустил потоп. А после этого вулкан я разбудил, И лавой он Афины затопил. Это — по-крупному. По-мелкому — не счесть: Сократ забыл давно про стыд и честь. Я крал на рынках, вилл обчистил много, Разрушил я прекрасную дорогу, И даже как-то я убийцей был.

Черный хор: Врагом отечества и власти ты прослыл!! русский пионер №2(35). апрель 2013

Белый хор: Врагом безумья власти он прослыл!!! Черный хор: Довольно споров! Приговор суровый В судебном деле станет словом новым. Виновен гражданин Афин Сократ, Что соглашаться с властью он не рад, Что он броженье поселил в умах, Слишком широк свободомыслия размах. Сократ не уважает нашу власть И говорит, что для Афин она напасть. Порочной нашу власть Сократ зовет, А вслед за ним твердит об этом же народ. Сократ: Все, что звучало только что, — все верно. Под этими словами подпишусь. Вы правы абсолютно и безмерно. Я замолчу. Я мыслями займусь Своими тайными. О смерти и бессмертии. Вопроса интересней нет, поверьте. А вы судите. День к концу идет, А я устал. Меня цикута ждет.

Белый хор: Бессмертие! Бессмертие! Награда выше всех наград. Об этом знал всегда, об этом знал давно Философ греческий по имени Сократ. И ты не плачь о нем, земля афинская, И небо над Афинами, не плачь! Наступит день и час, когда судьба придет И громко спросит, кто заказчик, кто палач, Кто правил этот суд, кто лгал бессовестно, Кто правду, будто амфору, разбил. Сократ приговорен. И все-таки Сократ Бессмертным стал, а значит, победил! Бессмертным стал, а значит, победил! Бессмертным стал, а значит, победил!!!

148

ГДЕ

КУПИТЬ ЖУРНАЛ Москва: • Сеть мини-маркетов на АЗС ВР • Супермаркеты: «Азбука вкуса», «Алые паруса», «Бахетле», «Глобус Гурмэ» • Торговые центры: ГУМ, «Крестовский», «Стокманн», «Цветной» • Книжные магазины: «Московский Дом Книги» на Новом Арбате и Ленинском пр-те, ТД «Книги «Москва»», «Республика», «Фаланстер» • Магазины прессы «Наша пресса» в а/п Шереметьево • Галереи: «Люмьер», «ФотоЛофт»

Санкт-Петербург: • Сеть мини-маркетов на АЗС ТНК-ВР •С упермаркеты: «Александровский», «Глобус Гурмэ», «Лэнд», «Окей», «Призма», «Ренлунд», «Супер-Бабилон», «Лента» • Книжные магазины: «Буквоед» • Магазины прессы: «1-я полоса», «Нева-Пресс»

Регионы РФ: Книжные магазины, супермаркеты, магазины и киоски прессы в городах: Барнаул, Волгоград, Горно-Алтайск, Екатеринбург, Казань, Калининград, Кемерово, Красноярск, Новокузнецк, Новосибирск, Омск, Пермь, Саратов, Томск, Тюмень А также: Магазины и киоски прессы в Латвии, Эстонии и Казахстане

НА ЭЛЕКТРОННУЮ ВЕРСИЮ www.imobilco.ru — «Аймобилко», крупнейший российский интернет-магазин по продаже лицензионного медиаконтента. www.ruspioner.ru — раздел «Журнальный киоск». http://www.parkreader.ru/ — «Паркридер.Ру», универсальный сервис для чтения газет и журналов. http://www.yourpress.ru — «Ваша пресса», электронные версии газет и журналов. http://ru.zinio.com — Zinio.com, международный цифровой журнальный киоск.

русский пионер №2(35). апрель 2013

150

«Олимпиада наглядно показала замечательные достижения наших спортсменов. Однако нас всегда интересовали не только спортивные вершины, а прежде всего массовость физкультуры и спорта. Успехи в этом очевидны. Но все же для большинства людей спорт остается пока лишь зрелищем. Такое положение надо исправлять. Физическая культура должна входить в повседневную жизнь широких слоев населения, особенно детей. Партия уделяет серьезное внимание обострившимся за последнее время проблемам народонаселения. Нужны широкие и действенные меры. Речь идет о введении частично оплачиваемого отпуска по уходу за ребенком до одного года, о неполном рабочем дне для матерей малолетних детей, о расширении сети и улучшении работы детских дошкольных учреждений, всей службы быта. Предусматривается повышение пособий на детей. Главное сегодня в том, чтобы повысить качество обучения, трудового и нравственного воспитания в школе, улучшить подготовку школьников к общественно полезному труду. Качество школьных программ и учебников нуждается в улучшении. Правильно отмечают, что они слишком усложнены. Академии педагогических наук нужно немедля поправлять такое положение! В большинстве своем наши люди трудятся честно, с душой. Они по праву и разумно пользуются многообразными благами, которые дает им общество, берегут и преумножают народное достояние. Но есть у нас и такие лица, которые стремятся поменьше дать, а побольше урвать от государства. Именно на почве такой психологии и появляются эгоизм и мещанство, накопительство. Немалый ущерб обществу, семье наносит пьянство, которое, откровенно говоря, еще остается серьезной проблемой. На борьбу с этими уродливыми явлениями должны быть направлены усилия всех трудовых коллективов, всех общественных организаций. Обостряются межимпериалистические противоречия, усиливается борьба за рынки, за источники сырья и энергетики. Монополиям нужны чужая нефть, уран, цветные металлы — и сферой “жизненных интересов” США объявляются Ближний Восток, Африка, Индийский океан. Из Вашингтона слышны откровенно воинственные призывы и заявления, как бы специально рассчитанные на то, чтобы отравить атмосферу отношений между нашими странами. Подобные попытки, а также разговоры с нами с позиции силы абсолютно бесперспективны!» (Продолжительные аплодисменты.)

алексей гостев/фотосоюз

Л.И. Брежнев, из речи 23 февраля 1981 года

151

русский пионер №2(35). апрель 2013

№2(35). апрель 2013

выходит с февраля 2008 года Главный редактор Андрей Колесников Шеф-редактор Игорь Мартынов Помощник главного редактора Олег Осипов Специальный корреспондент Николай Фохт Обозреватель Дмитрий Филимонов Корреспондент Александр Рохлин Ответственный секретарь Елена Юрьева Арт-директор Павел Павлик Заместитель арт-директора Варвара Полякова Фотодиректор Вита Буйвид Препресс Андрей Коробко Верстка Александр Карманов Цветокорректор Снежанна Сухоцкая Корректор Мария Киранова Ассистент редакции Ольга Дерунова Генеральный директор Алексей Боков Издатель Александр Зильберт Директор по маркетингу Анастасия Прохорова Заместитель генерального директора по рекламе Наталья Кильдишева Заместитель руководителя по рекламе Анна Матвеева Директор по дистрибуции Анна Бочкова Оптово-розничное распространение ЗАО «МДП «МААРТ» Тел. (495) 744-55-12, www.maart.ru, inform@maart.ru Редакция: 127051, Москва, ул. Трубная, д. 25, стр. 3, телефон +7 (495) 988 12 27 Почтовый адрес: 119072, Москва, а/я 407, ООО «Русский пионер» Электронный адрес: ruspioner@gmail.com Сайт: www.ruspioner.ru Подписка: телефон: +7 (495) 981 39 39, электронный адрес: podpiska@ruspioner.ru Обложка: BORIS DONOV, «Deja vu» 2013 Авторы номера: Андрей Бильжо, Елена Бугмырина, Вита Буйвид, Светлана Василенко, Виктор Ерофеев, Иван Засурский, Игорь Ивандиков, Екатерина Истомина, Юрий Лужков, Вячеслав Малежик, Игорь Мартынов, Андрей Орлов (Орлуша), Иван Охлобыстин, Марина Палей, Дмитрий Петухов, Александр Рохлин, Дмитрий Филимонов, Николай Фохт Фотографы: Orlova, Александр Леснянский, Наталья Львова, Василий Шапошников (Ъ) Художники: Инга Аксенова, Андрей Бильжо, Олег Бородин, Анна Всесвятская, Анна Каулина, Павел Пахомов, Маша Сумнина, Александр Ширнин, Иван Языков В оформлении журнала использованы работы Ивана Языкова из серии «Книга Букв» Учредитель и издатель: ООО «Русский пионер», 127051, Москва, ул. Трубная, д. 25, стр. 3 Тираж 45 000 экз. Отпечатано в типографии GRASPO CZ, a.s. Pod Šternberkem 324 763 02, Zlín Цена свободная Издание зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций. Свидетельство о регистрации СМИ ПИ № ФС 77-52326 от 28.12.2012 Запрещается полное или частичное воспроизведение текстов, фотографий и рисунков без письменного разрешения редакции За соответствие рекламных материалов требованиям законодательства о рекламе несет ответственность рекламодатель