infornografia issue #1
БЛЮДО ДНЯ
Погорелова в молоке Ольга Погорелова 21 год. Москва
Умеет профессионально открашивать планшеты. Начинала снимать на чужие фотокамеры, с тех пор пытается избавиться от заимствований. В поисках самоидентификации поливает себя молоком. Любит косметику, Дэвида Ляшапелля, фильмы Киры Муратовой. Владеет искусством умерщвления художника в себе за деньги.
«Когда-то я окончила художественное училище, носящее гордое имя Алексея Гавриловича Венецианова. Там меня научили ровно открашивать планшеты с идеально натянутой бумагой. Потом выдали диплом, в нём значится, что я дизайнер и к профессиональной деятельности подготовлена. Я не поверила и поехала в Москву в ВАШГД. Ах да, то было за 155 километров от стольной, в Твери. Тут я четвертый, кажется, год, и всё-то у меня прекрасно. Сейчас я работаю в одном журнале, а до этого к журналам я имела весьма посредственное отношение. До этого были хорошие и не очень рекламные агентства и дизайн-студия, в которой из меня выбили «художничка» и научили спокойно делать деньги». Я разглядела в твоих фото близость к творчеству Ричарда Керна. Конечно, сейчас редкий фотограф, снимающий эротико-порно-глэм-треш, обходится без его влияния. Ты причисляешь себя к таковым? – Он мне как-то не сильно близок. Я временно обожаю Ляшапелля. Он бог китча! Временно – это в данный момент? – Да. У меня «боги» часто меняются. Ляшапелль бесспорно крут. Все первые лица в своих эпатажных образах, всё напоказ, всё наружу... – Он дико-дико дорогой. Ну, просто мастер! Ему на съёмки любые бюджеты делают. Как относишься к такой вот фотографии, как у Димитрия Давидоффа? – Гениально! Хорошо отношусь, хочу уметь генерировать такие идеи, снимать и продавать. Для кого ты снимаешь? Я имею в виду аудиторию. Или тебе абсолютно плевать на заказ, моду, стиль?.. – Я снимаю, во-первых, для собственного удовлетворения. Если это будет нравиться кому-то ещё – круто, если нет – меня это не будет расстраивать. Но в общем всё для поднятия собственной самооценки в своих же глазах. Об аудитории не думаю. Мой жж смотрит сколько-то сотен человек. Вряд ли всех их можно объединить в одну такую аудиторию. Но мнение человек двадцати мне очень важно.
Но отсутствие реакции тебя не пугает? Многие художники от этого выбрасываются из окон, спиваются, стреляются... – Я не выброшусь, мне интересно, что у меня будет завтра. Но да, меня раздражает отсутствие реакции, очень! Важно мнение по-настоящему талантливых людей. На самом деле, всегда страшно, что именно им не понравится. Ну и им часто не нравится: говорят, я бездуховные картинки делаю – и всё. Часто говорят? – Да, часто... Но я, кажется, не умею подругому. – Сейчас надо наверно «взрывать» фотографией… – Ну, вот моё молоко и сиськи, можно сказать, взорвали? Ничего оригинального, по сути. Реакция была потому, что вот такой «секс», не более. Это так легко и просто, что аж тошно. Зато, если тебе нужно быстрое внимание, – это способ.
Тебе просто нравится жать на кнопку? – Нет. Сейчас объясню… Мне нравится процесс: придумать картинку, носиться с ней в голове, думать, кого бы снять. Потом всё спонтанно, я ставлю к стенке кого-нибудь зашедшего в гости с мартини и – щёлк! Мне нравится, когда у меня есть человек, с которым я могу делать что угодно. В общем, фотошутингами обычно не ограничиваемся. Да, о моделях. Их немного, судя по твоим сериям, и самая главная среди них – ты сама. Тебе так проще или просто с моделями напряг? – Я умею снимать близких мне людей. Это удобно, конечно, но это очень меня ограничивает. Я пытаюсь научиться снимать за деньги людей, которых вижу первый раз. На днях был такой опыт. Повезло, ибо я успела очаровать того, кого снимала, и мы договорились на повторную съёмку. (Смущенно улыбается.) Стандартный вопрос: ты спишь со своими моделями?
Твои фотографии в отличие от так популярного гламурного хулиганства не хотят вынести мозг, сблевать от отвращения, перевозбудиться или почувствовать угнетение. Комнатная тишина, ни единого звука – всё спокойно, красиво, меланхолично. А самое резкое – это китч, как пощечина вкусу общества...
– Это у вас стандартный вопрос?
– О боже, это ты о моих-то картинках? Думаю, это дико красиво звучит, но слишком громко пока что. Я, наверно, слишком адекватно оцениваю себя. Мне далеко до реально интересных идей и качества.
Кто ты по профессии? Ты получила специальное образование? Закончила чтонибудь?
Теперь – да. – Я тебе скажу не в эфире, о-кей? Порой они у меня остаются на ночь. Если что, гости – это такое дело, знаешь ли, а Москва большая…
– Графический дизайнер, вернее – пытаюсь им быть. Где-то за спиной
осталось художественное училище, а теперь последний, к сожалению, курс ВАШГД мастерской Бориса Трофимова. Послужной список выставок уже имеется?
где-то висеть. Есть несколько крупных красивых фестивалей плаката – «Золотая пчела», «4-й Блок» в Харькове, «Пост» и т. д. Туда можно попасть, это совершенно шикарные по своей идее и организации мероприятия. Но я не увлечена плакатом.
– Я не активна почему-то в этом плане. Не приглашают?
Ты, кстати, «висишь» где-нибудь по личным коллекциям? Вообще продаешься или твои фотографии на кассу не рассчитаны?
– А никого никуда никогда не приглашают, пока сам не будешь ломиться. По крайней мере, в сфере искусства, как мне видится.
– Вижу на чьих-то мониторах, это точно.
Ну как же, есть выставки молодых современных фотографов, Арт-Москва...
– Хочется. Да почему бы и нет, правда? (Улыбается.) За сиськи много, наверное, могут платить. Только они пока что никому и нигде, кроме как у меня в жж, не нужны.
– Если намечается какая-либо выставка, то нужно что-то срочно делать и бежать туда записываться, если есть такие желания
Хочется, чтобы платили?
Что ты, сейчас подобный «секс», да и лет
двадцать назад, самый оплачиваемый и рейтинговый. Вот твоё «Молоко» попало в топ. – А ещё сейчас время серий. Одиночные фотографии никому не нужны. Если рассчитывать на какие-то заказы от журналов, то нужно уметь снимать серии из 10 кадров. А меньше... Нужна история с развитием или просто серия отдельных
кадров, но в одной концепции. Поэтому приходится и здесь прогибаться?.. Кинематографичность убила ценность каждого кадра – всем хочется пролистывать и просматривать. Многие фотографы уже сознательно отходят от одиночной фотографии. Твои одиночные фотки смотрятся действительно одинокими…
– Ты имеешь в виду прогибаться – мне бы хотелось снимать синглы, а придётся снимать серии? Не-не. Я за серии обеими руками. Тем не менее у тебя всё больше трио да соло... Сложно серии снимать? – Сложно. Но, кстати, мне раньше особо в голову не приходило что три для серии – это мало.
Слушай, а почему ты не снимаешь две главные темы, помимо анорексии, конечно же, – эксгибиционистические портреты да колготочные драмы? Это сейчас целая культура, если можно так выразиться. – Не знаю. Снимаю то, что снимаю. Я не знаю, почему я не снимаю то, что ещё НЕ снимала. Всё всегда спонтанно… Я никогда не планирую. А если планирую –
то чаще срывается. Колготочные драмы... Хм, ну, спасибо за наводку, кстати.
сразу всплывают какие-то такие картинки, да, эти чёрные в сетку с дырками. Значит, уже было раз сто.
Ну как же, тут и Глеб Покров год наверно делал такие постановки, у Важениной они эксплуатируются, как могут, последователей Ричардсона...
Не хочется повторяться? Ты же вроде призналась в воровстве.
– Ну, я знаю, о чём ты. Просто в голове
– Я не знаю, как описать словами, какие же картинки я хочу делать. Странные. Пластиковые. Чтобы цепляли глаз. Для
этого можно не рвать колготки и не разбрызгивать жидкости, и вообще все эти лёгкие способы нужно обходить. Странными должны быть сочетания внутри сюжета. Такой гармоничный вырвиглаз. Да, в этом плане у тебя более сдержанное безумие, не плюешься в зрителя, не кричишь цветом. Так, просто у модели нет головы, просто свернулся калачиком
в одних колготках у стиралки, просто одинокая девочка (может проститутка) в неуютной квартире. – Сюжет должен брать внимание своей странностью или глупостью. Или настроение должно быть на первом месте. А всё, что внутри, – это просто способы передачи содержания до глаз.
Странные сюжеты, как молоко на лице? Как у тебя появилась эта серия? – Мне было скучно, и я рванула в магазин за молоком, пришла и очень-очень быстро сняла всё это. Повесила красный фон в ванну, залила всё молоком, в том числе и фон. Пару дней отмывала потом, штатив и вспышка. Забавно было, так как это автопортреты. Надо было успеть вовремя
плеснуть в себя молоком из кружки. В стиле десяти суходрочек Буковского. Кстати, ассоциаций со спермой не возникало? – Нет. Кстати, от молока волосы деревенеют, идеальное средство для укладки.
Мадонна вначале своей карьеры порноактрисы спала со своим партнером по сцене, исправно кофе два года варила… Но порнозвездой стать не получилось.
А вот тема пластика, латекса, анорексии, колготок, бананов у тебя нераскрыта…
Ну не знаю, быть может, мне бы понравилось спать с Кляйном... Не знаю даже. Но кофе я варю на пятёрку.
А чем тебе Лейбовиц нравится? Помоему, абсолютно салонное фото, особенно Уолтдиснеевские серии – постановочное, с кучей нянек вокруг
– Анорексия, ох больная тема!.. Да, нет ничего красивее.
моделей, театром декораций, просто Екатерина Рождественская из журнала «Караван». – Это просто качественная реклама. Я вот сижу сейчас и смотрю на огромную фотографию на стене из серии «Алиса»... Такой кайф! С рекламной фотосессии «Вог» осталась. Сталкивалась уже с монстрами
рекламной фотографии? Подружилась с кем-нибудь? – Да. Борис Бендиков. Я просто позвонила ему и сказала, что я хочу, но не умею, иногда у меня чтото получается, и мне бы хотелось посмотреть, как вы работаете с людьми, как вы с ними разговариваете, когда снимаете и как происходит съёмка. Он меня радостно взял под крыло. Я ходила к нему в студию и не только. Крутилась под ногами, сидела и смотрела. Его фотографии – из архитектурного мышления, композиция, светотени, всё как положено. Чему научил тебя живой классик? Просто фото его понравились? – Он широко известен в кругах всех дизайнерских сообществ, среди художников, но он не снимает модный фэшн. Он снимает рекламу, снимает всё и много и качественно, уже лет пятнадцать. В общем, ему было не жалко мне просто показать, как это происходит, ибо я была не в курсе. Я знала, что он в принципе адекватный умный мужик. Я к нему шла, можно сказать, за техникой. Ты часто снимаешь «на отъебись»? Или вылизиваешь каждую фотку? – Я «выдрачиваю» каждую картинку. А вот, кстати, что поразило у Бендикова, так это то, что он снимает абсолютно чисто. Ему вообще не приходится обрабатывать картинки. Это именно грамотная работа со светом. Всё изначально делает так, чтоб потом не надо было доделывать, раскрашивать и дорисовывать. Короче, если рассчитывать на бизнес, то в итоге художничка в себе придется убить. Это вопрос опыта. Все студийные фотографы с маниакальной щепетильностью относятся, потом это входит в привычку.
свадьбы, не реклама, одним словом, независимая фотография. Тебе вот нравится по большей части рекламная фотография. Да, эти все вылизанные вылизанности, блестящие пластмассы и ароматизированные нанопродукты – всё, конечно, круто, киберпанковская эстетика, но смысла-то, по большей части, мало. Идеальная с точки зрения техники картинка и никакого двойного дна. – Мне просто нравится придумывать ситуацию и снимать её. Да, там не много душевных переживаний. Зато эффектно. Ну да, бездуховно всё, бездуховно, как в супермаркете. – Да-да-да! Просто никому не интересны твои настоящие эмоции. Не стоит тешить себя иллюзией, что кому-то важно, что у тебя под кожей. Я за кратковременную красоту. Чувства оставлены за кадром. Из Москвы выезжаешь? Путешествуешь по городам? – Да, привыкла выезжать хоть куданибудь. Как ни странно, Украина всегда самое желанное место, в Киеве и в Одессе очень хорошо… К тому же туда виза не нужна, поэтому и езжу. А по России – как-то нет никого и дальше Питера не ездила. Хотя, вру – Кольский поулостров, байдарки, озёра. Ах, еще Адлер, город любви… Ты, наверно, девушка классичная – простое белье а ля «Детский мир», косметикой не пользуешься, обувь без каблуков, мультики любишь... С девочками встречаешься? – Обязательно расскажу тебе всё про своё бельё и не только как-нибудь за кофе на Дмитровке, окей? (Улыбается.)
– Так вот мне нужна такая щепетильность, чтобы всё остальное не пропало. Раньше было круто заниматься творческой фотографией. Не
www.flickr.com/photos/pogorelova
Винтаж: ломография
Фотоанархия
Все разговоры вокруг ломографии – искусство это или мода – не без причины. Это явление стоит на границе между тем и другим и уже давно получило своё типовое определение: lifestyle.
Узкие джинсы и большие очки, креатив и позитив, эгоизм и пофигизм – таких денди сейчас – как собак, многие кличут их хипстерами. Но главное отличие ломографов от последних и предмет особой гордости – красная Holga или дедушкин ЛОМО и свой ломодень на Ломодоме. Старые фотокамеры быстро вошли в моду в качестве аксессуара, дополняющего образ стильного субкультурного подростка. На ломографии выросла целая индустрия дизайна – ломоодежда, нижнее ломобелье, архитектурный ломодизайн, ломосумки, даже «Формула-1» выпустила рекламу в ломостиле.
Прикол двух австрийских студентов 17 лет назад быстро стал творческим методом и даже перерос в целое направление. Все вдруг оценили достоинства «неправильной» фотографии и кинулись рыться по сундукам и потрошить барахолки. Вход шло всё – «Горизонт», «Смена», «ФЭД», «Любитель», а за пределами России – Holga, Leica, Diana, не говоря уж о ЛОМО. Что можно снимать на старую камеру с не рассчитанным для глаза объективом и сбитым «прицелом»? Ломограф снимает всё – ноги, птицу, облако, свой нос-глаз-ухо, смешного кота, окурки на асфальте, улетающий зонтик, себя с другом и, конечно же, карусели. Но чтобы придать всему этому красочному фотографическому винегрету жизнь, ломограф делает серии, соединяет их в калейдоскопичное панно и вывешивает рядом с другими ломопанно на радость окружаюшим. Именно в этом вся LOve & MOtion, ради которой и существует 10 золотых правил ломографа и на которой вырос целый стиль жизни. Что касается этих заповедей праведного ломографа, они провоцировали обвинения со стороны профессиональных фотографов – мол, чушь всё это, на одном флёре просроченной пленки и «заваленной» экспозиции искусство не построишь. Но как и любая форма анархии в искусстве, ломография появилась как своевременная оппозиция засилью цирофромании. Культ пленки, фотосъемка на вытянутой руке, расфокусировка – позиций для обвинений в некачественности фотографии много, но главное «несчастье» – бессюжетность и безыдейность ломографии. Фотография не может относиться к искусству, если не имеет за собой идеи, и не может быть документом, если этот документ не материа-
лен, не может быть фактом. Как ни странно, но именно эта претензия со стороны сообщества авторитетов от мира искусства и позволяет ломографии оставаться собой – прозрачной, легкой и романтичной. Ломографов нельзя в полном смысле слова назвать ретроманами. Никто из них не гоняется за фотоаппаратами, выпущенными в 1950-х годах, не собирает старые снимки. Единственное, что взяли из прошлого ломографы, – это аналоговый способ съемки, то есть фотографирование на пленку. В свое время любителей получать изображение, засвечивая, а не оцифровывая, привлекли старые фотоаппараты. Но сегодня эти старые фотоаппараты в массовом количестве производят заводы в России, Китае, Японии. Это неудивительно, ведь в мире насчитывается около миллиона ломографов. Благодаря им забава превратилась в небольшую, но успешную индустрию.
1. Носи свой фотоаппарат повсюду. 2. Используй его в любое время – днём и ночью. 3. Ломография – это не вмешательство в твою жизнь, это часть её. 4. Приближайся к объектам твоего ломографического желания так близко, как только возможно. 5. Не думай. 6. Действуй быстро. 7. Тебе не нужно знать заранее, что снято у тебя на плёнке. 8. Тебе не нужно знать это и потом. 9. Снимай «от бедра». 10. Забудь о правилах.
Ломо по-восточному Ломографические посольства существуют в 75 странах. Идеи распространились по всему свету, но больше всего увлекли фотолюбителей из Азии. Большая часть продаж (около 45%) приходится на азиатские страны – Японию, Корею, Китай, 20% – Америка, 35% – Европа. Последнее время Японию охватило влечение к ломографии, подчас болезненное. И тут виной не только давняя внутренняя «генетическая» связь ленинградской дешевой карманной мыльницы ЛК-А и её предка – японской компактной Cosina CХ-2, но и внешние факторы – культура Востока всегда испытывала страсть ко всему западному. Сами же японские или, например, китайские ломо отличаются от итальянских, русских или американских ломо – такие же странные, сумасшедшие, непредсказуемые и просто необъяснимые.
name: Xiawe Guan country: China city: Shanghai profession: interactive designer link: http://www.flickr.com/photos/messland/
name: Jack Lu country: Taiwan city: Taichung profession: photo/video editor links : www.jackpstw.com or www.flickr.com/photos/leo19981/
Ретромания – явление постоянное, как и футуристичность. Очки в роговой оправе, советские фуфайки, бабушкин свитер, квадратные спортивные сумки в дополнении с кедами, style а ля ботаник или бабушкин любимец – всё это ретроградство дико сочетается с раскрашенными цветными фломастерами ногтями, 8битным пакманом на футболке и ню-рейвом в плеере. Культ лайфстайла сейчас особо развит. До такой степени, что вбирает в себя технику, науку, искусство. Собственно, а для чего еще всё это …
name: Fathahilah Teriza link: www.flickr.com/photos/31170144@NO2/
ПОСТ-МОРТЕМ
Месть за нежные мёртвые тела Дмитрий Герасимов 24 года. Таллин
Обнаружив в нежном возрасте связь между случайными жуткими находками, открыл для себя мир nature morte и незаметно для себя стал миссионером постмортема. Эстонский колорит, возможно, оправдывает цинизм, жестокость и хладнокровие фотографий, коллажей, живописи и графики Герасимова. Имеет маниакальную зависимость от хип-хапа, запаха фломастеров и своего айфона. Не имеет свободного времени от творчества – даже во время интервью создавал коллаж и скрежетал фломастером по бумаге.
Меня зовут Дима Герасимов. Я родился в Минске в 1985 году голубоглазым блондином. В данный момент живу в Таллинне (Эстония), где и провожу большинство времени. Рисовать начал с 7-го класса – на партах, в учебниках, в трамваях и троллейбусах, на проездных билетах, рекламных щитах, на всех имеющихся поверхностях.
Первое, что на меня повлияло – волна хип-хоп культуры 90-х годов. Я начал рисовать граффити, так как это было жутко популярно. Хип-хоп, брейкданс и граффити – вот чем я жил. За два года до окончания школы пошёл учиться в художественную школу, за компанию. После окончания школы поступил в художественную академию на курс фотографии, на бесплатное место (честное слово, камеры не держал до этого момента). До поступления – фотографии, впрочем как и рисунка, в моей жизни не было на таком уровне занятости, как сейчас.
На третьем курсе начал рисовать более осознанно, так как мне не хватало фотографии для самореализации в так называемом искусстве. Надо было занять себя чем-то новым. Сначала это были бессмысленные зарисовки, после чего мне надо было разобраться с техникой и форматом – фломастер и лист А4 формата стали мне близки, и я остановился на этом.
Сейчас я не жалею совершенно по поводу выбранного мной направления. Рисунок фломастером позволяет чувствовать себя максимально комфортно на поверхности бумаги, сюжеты спонтанны, хотя если всмотреться внимательно и сделать детальный анализ, то можно сделать вывод: основным источником вдохновения являются люди, а вторым пунктом можно отметить животных (я очень люблю животных – всех). Но хочу заметить, что Энди Уорхолл и Рой Лихтенштейн повлияли каким-то образом на меня.
Ты говоришь, что вдохновляешься людьми и животными. Почему тогда такие жизнерадостные субстанции вдохновляют тебя на совершенно противоположного качества фотографии, в которых одно разрушение, разложение, смерть?.. – Одно не исключает другое. Это как бисексуальность. Это как от любви до ненависти один шаг. Люди, которые едят
мясо, держат дома животных. То есть своего котика мы любим, а вот ту коровку, которая у мамы в кастрюле варится, – нет? Да! Моё любимое сочетание цвета – черный, красный и белый. То пристальное изучение натуры, по большей части мёртвой, рисует тебя этаким хладнокровным ученым – и разглядывать трупы голубей, вырезки,
после преодоления отвращения ко всему становится также любопытно. Чем тебя привлекает оживлять в буквальном смысле натюрморты? – Думаю, дело в моём взаимодействии с окружающей средой, процессов восприятия реальности в совокупности с соматическими процессами. Активное отображение субъектом объективного
мира всегда интересовало меня. Всё, что я делаю, это реальность, и от этого сложно отказаться. Оживление мёртвых тел, “post-mortem”, – это одно из направлений, которое мне стало интересно после определённых событий в моей жизни. Скорее всего, это и послужило началом истории про мёртвые тела. Расскажи подробнее, что это за история.
Мистика?.. – Однажды, когда я в очередной раз ходил фотографировать, то нашел коробку с фотографиями 70-х годов одного спортсмена, и среди них были фотографии его умершего ребенка, фотографии с похорон и злополучные фотографии постмортем. Меня это впечатлило и я начал изучать эту тему на уровне фотографии…
После чего мне стали попадаться мертвые животные. Я не знаю, совпадение это или нет, но это имело место быть. И я стал фотографировать их. К чему тебя привели исследования мертвой натуры? Это просто эстетическое любование или ты ищешь новые грани этой жизни после смерти?
– For real! I like dead bodies! Скорее всего, я все-таки любуюсь и в то же время наслаждаюсь обратным состоянием живого тела. Изучив по твоим сериям твой внутренний космос, задокументированный фотографиями с живыми манекенами, мультяшными персонажами, странными, необычными мальчиками и девочками,
грибами, игрушками, трупами, чувствуешь весь этот мир «ужасных странностей», напоминающий страшный таинственный мир Дэвида Линча. Как ты сам чувствуешь себя в своем этом космосе? – Я сам себе выбрал этот мир и не жалею об этом. Мне в нём удобно и я чувствую себя абсолютно свободным.
Любование смертью?.. А ты боишься смерти? – Да, я боюсь смерти. Мой дедушка всю жизнь боялся числа 13, это всё знали. Он говорил, что он всегда замечает именно это число – везде. Он умер 13-го. После его смерти я стал замечать это число. На подсознательном уровне я всегда замечаю это число.
Наверно, в этом и состоит моя боязнь. Мне кажется, что я его сам ищу. Когда я сажусь в самолет, я уже себя готовлю к тому, что он упадет. И ВСЕГДА до того, как я кудато лечу, мне по каким-то непонятным причинам попадаются новости видео про падение самолетов. Когда я иду по улице, в какой-то момент оборачиваюсь, и вдруг вижу число 13.
У тебя есть любимые художники, фотографы?
Balleux, Damien Hirst, Steve Bishop, Kittiwat Unarrom
– Любимые художники: Henri Matisse, Egon Schiele, Rene Magrite, Kuzma Petrov-Vodkin, Paul Gauguin. Из фотографов – Erwin Olaf, David La Chapelle, Steven Meisel, Тerry Рichardson. Современное искусство: Чжан Хуань, Barnaby Barford, Ana Serrano, Mel Ramos, Мasayasu Уchida, James Cauty, Stephan
Кто ты по образованию? – Фотограф. Почему ты уехал в Таллин? – По семейным обстоятельствам. Ты занимаешься только творчеством
или еще работаешь где-то? Чем вообще зарабатываешь на жизнь? – Не важно. Расскажи, а что тебя вдохновляет на психоделические портреты фломастером? Тоже трупики? – Скорее всего, да. Больше нечему. Или мультики «Том и Джерри», которые я
смотрел будучи 5–7-летним, каждое утро летом. Воспоминание о насилии в детском возрасте?.. – Скорее, ожесточенность, которая осталась на уровне подсознания с того самого времени. На моей совести одна змея и сотни медуз, комаров, муравьев и
еще куча насекомых, которых мы убивали, предварительно мучая. А если посчитать, сколько я съел мяса за свою жизнь, то можно будет и уточнить количество коров, свиней и баранов, которых я съел, плюс кусок кита, пару штук кроликов, лосей и косуль. Просто мстишь человечеству, заставляя преодолевать страх, отвращение и
угрызения совести – как раскаяние? – Да! У меня такая миссия. Отслеживаешь число покаявшихся? – Сегодня перед серией с дохлой кошкой стошнило – 2 человека, потеряло сознание – 5, расплакалось – 10… Это было бы здорово. (Улыбается.)
У тебя остались работы только последних лет. Расскажи, как так вышло, что украли твою живопись.
спиздили. По-другому не скажешь. Я очень много рисовал маслом пару лет назад, когда деньги были. Я почти плакал, блядь.
– Был аукцион в академии, продавали работы. Я отдал все свои работы. Девочка, которая этим занималась, после аукциона оставила работы за дверью до утра, так как все они в офис не вмещались, и на утро работ не было. Все, что я делал три года, –
Не возникало желания повторить? – (Задумался.) Слушай, может, после этого я и начал фломастерами рисовать? Можешь сейчас сказать, что останется после тебя?.. – После меня останется: три чернокожих ребенка, 18 картин разойдутся по коллекциям, одна серия черно-белых фотографий о последнем дне Кубы, пара хороших друзей. Хорошая модель – мертвая модель? Каких больше предпочитаешь? – Да, мертвая модель – хорошая модель. Вообще предпочитаю чернокожих женщин. У них нежная розовая кожа, ну.. ты понимаешь. А на фоне темной – это просто превосходно! Ты себя все-таки кем больше считаешь – фотографом или художником? – Я фотохудожник. Я считаю себя фотографом, но это не мешает мне заниматься другими видами искусства. Как ты успела заметить, я еще и сочиняю тексты.
http://dmitrigerasimov.com/
Фотография
Лёгкое дыхание Азии Ли Нгуен 20 лет. Москва
Дочь вьетнамских эмигрантов, фотограф Ли Нгуен предпочитает классику, владеет четырьмя языками, любит Нью-Йорк и своего бойфренда Антона и ждет самого важного кадра для последней полароид-кассеты. На вопрос главному редактору «почему именно она», был ответ: есть в ней что-то азиатское, понастоящему.
Расскажи о себе. Откуда приехала, где училась.
это до сих пор продолжается. Пожалуй, это был самый приятный и быстрый процесс обучения. Затем были занятия музыкой. Учеба в физмат-лицее с привычным - две девочки на один класс. Но это уже не так интересно было.
– Я дочь вьетнамских эмигрантов, с четырех лет живу в России. Училась я везде и разному – сначала русскому языку, не замечая, впрочем, что учу. Это выглядело так: папа водил меня к песочнице и говорил: Ты снимаешь на плёнку и, судя по всему, «Ну, ступай, поговори с ребятами». Так, не- сканируешь уже отпечатки. заметно для себя я выучила русский, хотя
Да, и это по одной простой причине - потому что дешево. Гораздо дешевле, чем отдавать сканировать. К тому же мне нравится ощущение, что снимок можно пощупать. Любишь путешествовать... Где больше всего понравилось? – Нью-Йорк – город, в котором я мечтаю снова оказаться так сильно, что все мои
действия прямо или косвенно подчинены этому желанию. Там у меня ощущение, что я становлюсь свидетелем чего-то нового, грандиозного, живого. Там бешеный ритм, движение. Я была там летом 2008-го, атмосферы кризиса не ощущалось совсем. У некоторых моих друзей неприязнь к Америке, у всех разные аргументы. Я считаю, что Америку можно любить и не любить по разным причинам, но жить там людям
хорошо. (Я не употребляю сейчас умышленно слово «счастливо».) Ты снимаешь только впечатления от путешествий или что-то еще? – Я снимаю всё, что занимает меня: девочки, дома, деревья, моя бабушка, цвет моря. У меня может быть давняя идея, которую я хочу увидеть в своей фотографии, или
просто предмет, который привлек мое внимание в данный момент. Это может быть все, что угодно. Их объединяет то, что в момент нажатия я нахожу это красивым. Где сделана серия с Верой на траве? Расскажи о ней подробнее. – Это пруд где-то в районе олимпийской деревни. Предыстория примерно такая:
у меня в течение нескольких лет была любимая песня группы Death Cab For Cutie “Lightness”. И там потрясающие совершенно слова: “There’s a tear in the fabric of your favourite dress and I’m sneaking glanсes... Ivory lines lead”. Я говорила, что если я когда-нибудь сниму клип, то это будет именно та песня. Причем я довольно четко себе представляла, что это будет, вплоть до каждого кадра. Это тот случай,
когда слушаешь песню и видишь ясно перед собой картинку. Я видела девушку с очень белой кожей, окутанную молочной дымкой, как во сне, чувствовала, что нужно в этом тумане показать ее слезу в медленном падении на ткань и как это пятно становится шире. И она вся такая красивая и нереальная... Мне виделось, как эта ее белоснежная шея плавно переходит в спину (ivory lines – линии слоновой кости – мне
показалось, что это про шею). Я не знала, как такого эффекта добиться, никогда не снимала на профессиональной камере. Мотив женской шеи сзади меня вообще долго волновал. Фотографии с Верой – попытка сделать это в фотографии. Ты занимаешься фотографией профессионально?
Всерьез заниматься фотографией – это посвящать ей всё свое время, снимать много, много смотреть, изучать цвет и свет, читать книги. В целом видеть мир кадрами. Я трачу на это слишком мало времени, чтобы считать это серьезным. Всерьез сейчас я только учусь. А на кого ты учишься? – На финансиста. Не очень творческая специальность+ Значит, фотография – для души? – Финансы, это не так скучно, как может показаться. Меня многое интересует, несмотря на то, что кому-то это кажется взаимоисключающими интересами. Люди делят интересы на «творческие» и «нетворческие», мне кажется, это упрощенно слишком. Меня могут в равной степени интересовать международные отношения, искусство, финансы. Мне интересно, как это действует и влияет на меня, тебя, на целый мир и целые нации. Ты продолжаешь снимать на полароид или это увлечение прошло? – Не увлечение прошло, а кассеты просто перестали выпускать. У меня остался один поларид, но они настолько теперь редкие,
что ты всё ждешь, когда наступит «тот момент».
часто можно наткнуться на талантливых фотографов-любителей.
Кто из фотографов тебе по духу ближе? Есть для тебя свои мастера?
Интересно, какая литература тебе нравится, фильмы?
– Да, есть те, у кого понятие «красиво» совпадает с моим. Из тех, кого помню по именам, это Desiree Dolron, Edouard Plongeon, Lina Scheynius. Во фликре
– Я люблю Германа Гессе, Довлатова всего люблю, Бротиган, антиутопиями одно время увлекалась. Недавно открыла для себя Айн Рэнд, странно, что в России она не
так популярна. Ее произведение «Атлант расправил плечи» перевернуло мое мировоззрение на капиталистический строй и идеологию. Еще люблю поэзию в прозе. Из главных моих фильмов могу назвать: «Хиросима, любовь моя» Алана Рене, «Империя чувств» Осимы, «Наука сна Мишеля Гондри, «Жить своей жизнью» Годара. Алиса, можно?.. Я сейчас подумала, что нигде не упомянула своего мальчика, а он
очень важен для меня. Да, конечно! – Его зовут Антон, он учится сейчас во Франции, и мы видимся только в его каникулы. Каждое прощание – это ужасно, как часто бы он не приезжал. Он занимается международными отношениями Франция и страны Бенилюкс.
В кино любишь ходить? Вообще, ты человек замкнутый или любишь большие шумные компании? – Мне кажется, внешне людям я кажусь очень общительной. Но я тяжелая, вокруг меня мало людей.
mixed media
Игорь Скалецкий: композитор высокого стиля Игорь Скалецкий 31 год, Москва igor-ska.livejournal.com/
Тонко срежиссированные коллажи Скалецкого бьют точно в цель – от мощной экспрессии мрачных драм и безумных полифоний образов индустриальной и классической эстетик внутри замираешь, и рождается ощущение, что тебя поглотила бездна гармоничных смыслов. Игорь окончил Суриковский институт в Москве по классу станковой живописи. Принимал участие в различных выставках, посвященных современному искусству. С 2006-го активно выставляется и иллюстрирует журналы Art times, Billboard, Blacksquare, Tattler, «Твой путь», «Что читать». Умеет проводить мастер-классы коллажа на вечеринках и всегда предлагает купить свои работы.
ФЭШН
Эстетика странного, или «Очки для дурочки»
Вряд ли дизайнеры сверхмодных сейчас рейверских очков-«решеток» думали о том, что принцип щели в пластине применялся древними северянами (у чукчей – и поныне), чтобы спасти глаза от обжигающего ослепительно белого снега. К таким очкам хоть что – не заметить человека с странным аксессуаром невозможно. Нельзя сказать, что это плохо, некрасиво.
Главное слово новой тенденции в солнечных очках – странное. Это не мейнстрим, это андеграунд. Сейчас неинтересно следовать моде или тому, что актуально, или носить только то, что нравится. Особенно в Лондоне. Там никто не будет носить стиль, канонизированный на прет-а-порте, наоборот – лондонский модник поглубже зароется в секонд-хенде, закажет портному собственноручно придуманный, например, парадный костюм-скафандр. Растянутый школьный свитер в ёлочку, юбка по колено и черные солнечные очки в ярко-зеленой оправе – такое существо с точки зрения моды фрик, не иначе, но не социально опасный (как многие тоннелизированные русские индикиды). Просто он представляет другую визуальную картину мира, в котором нет правил.
Странно одетые люди – не плохо одетые, это люди у которых есть вкус странного, хулиганство, намеренные фрики эстетики. Тэги: freak, sunglasses, odd, и тут поставь еще марки таких очков или имена дизайнеров.
Над номером работали: Учредитель – Глеб Покров pokrov.gleb@gmail.com Редактор – Оксана Будулак prosto_oksana@list.ru Дизайн, верстка – Миша Гусев blindfish@yandex.ru Техническая поддержка – Божко Илья info@illo.ru info@infornografia.ru www.infornografia.ru Любое воспроизведение материалов или их фрагментов возможно только с письменного разрешения редакции. Infornografia ФЕВРАЛЬ 2009