Театральный подвал № 31 (сентябрь 2012 г.) by Театральный подвал

№ 31 сентябрь 2012

Т Е АТ РА Л Ь Н Ы Й П ОД В А Л

ВАХТ ЕННЫЙ ЖУ РНАЛ Театра Олега Табакова

Новое руководство Департамента культуры города Москвы, похоже, решило серьезно взяться за столичный театральный процесс. Разговоры о судьбах русского репертуарного театра ведутся давно. Некоторые всерьез говорят, что как таковой репертуарный театр изжил себя и российскому театру требуется иной формат существования — по западному образцу. Иные доказывают необходимость сохранения репертуарного театра как уникального явления, зародившегося и поддерживаемого именно в России. О том, что думает Департамент культуры во главе с Сергеем Капковым, пока остается лишь гадать, уже располагая тем не менее некоторыми фактами. В самом начале августа с поста художественного руководителя Театра имени Н.В. Гоголя был уволен Сергей Яшин, руководивший театром 25 лет. Сразу же было объявлено о преемнике, которым стал Кирилл Серебренников. Не вникая в суть произошедшего, не обращая внимания на письмо, составленное труппой и адресованное в самые высшие инстанции страны, скажем о следующем. О пристрастии Кирилла Серебренникова к театральным проектам, не вписывающимся в рамки театра репертуарного, известно многим. Возможно, именно это и тревожит в настоящий момент труппу Театра Гоголя, ведь театральные проекты, как известно, не требуют содержания целой труппы и ежемесячного составления репертуарного плана. Спектакль выпущен, спектакль сыгран энное число раз, спектакль закрыт. Если угодно, не спектакль, а проект. Чуть раньше сменилось художественное руководство в Театре имени М.Н. Ермоловой: на смену Владимиру Андрееву пришел Олег Меньшиков, сразу же объявивший о снятии с репертуара 25 спектаклей. В настоящий момент сайт театра закрыт на реконструкцию и все, что можно узнать о происходящем, заключается в одном предложении: «Новый, 87-й сезон мы откроем для вас 1 ноября премьерой спектакля». Очевидно, что новый художественный руководитель, распрощавшись со всем репертуаром своего предшественника, вряд ли поначалу представит свой театр как театр репертуарный. За отсутствием оного. Что будет дальше — остается гадать. Последует ли дальнейшая смена художественных руководителей в московских театрах — вопрос времени. И, разумеется, политики Департамента культуры. Вместе с тем театры, руководимые Олегом Табаковым, — и чеховский МХТ, и Театр на улице Чаплыгина, по-прежнему остаются репертуарными и из года в год подтверждают, что идея репертуарного театра себя не изжила. Театры, выпуска-

КОЛОНКА РЕДАКТОРА

XXVII ТЕАТРАЛЬНЫЙ СЕЗОН ющие в год по пять и более премьер, делом доказывают, что репертуарный театр необходим и востребован. Театр на улице Чаплыгина, отметивший в марте 25-летний юбилей, прошедший большой путь, по сути, остается молодым и, несмотря на возраст, не консервативным. Об этом свидетельствует тот факт, что Табаков делает ставку на молодых режиссеров, делающих первые шаги в профессии. В новом сезоне свой второй спектакль будет делать Михаил Станкевич. Его «Дьявол» этим летом был удостоен премии газеты «Московский комсомолец». Новыми постановками займутся два других молодых режиссера, имеющих непосредственное отношение к школе скончавшегося 9 августа выдающегося режиссера Петра Наумовича Фоменко, чей вклад в развитие и становление современного русского театра бесценен, равно как и бесценен его труд по воспитанию актерских и режиссерских талантов, среди которых Сергей Женовач, Елена Невежина, Василий Сенин, Миндаугас Карбаускис, Сергей Пускепалис, Галина Тюнина, Полина и Ксения Кутеповы, Мадлен Джабраилова, Полина Агуреева, Евгений Цыганов. В новый сезон мы вступаем не только с мыслью об интересном и разнообразном пополнении репертуара, но и с надеждой, что новое здание театра, строящееся в районе метро «Сухаревская», все же вскоре будет достроено и впустит труппу и сотрудников в свои стены, откроет для зрителя двери в новый большой зал. Мы радуемся, что продолжает свою кропотливую и важную работу Театральный колледж Олега Табакова, этим летом набравший новых студентов и готовящийся в следующем году выпустить первый набор. Возможно, кто-то из молодых дарований пополнит труппу «Табакерки»… Лето 2012 года запомнится не только сменой руководства в столичных театрах, но и невосполнимыми потерями, которые понесло театральное искусство. Мы уже упомянули о смерти признанного при жизни мастера Петра Фоменко. 1 августа не стало народного артиста РСФСР Федора Яковлевича Чеханкова, полвека отдавшего игре на сцене Центрального театра Советской (Российской) Армии. А 22 июля в Киеве скончался выдающийся советский и украинский артист Богдан Селиверстович Ступка, посвятивший всю свою жизнь театру и кинематографу. Более чем тридцать лет своей жизни актер отдал служению Академическому драматическому театру имени Ивана Франко (последние одиннадцать лет — и как актер, и как художественный руководитель). Светлая память тем, кто на наших глазах вписывал новые станицы в историю русского драматического театра.

Игорь ПЕТРОВ

Игорь Петров Выпускник Школы-студии МХАТ, ученик Авангарда Николаевича Леонтьева. В Подвале работает с 2001 года. В конце минувшего сезона зритель увидел новые работы актера — роли Ломова и Ятя в спектакле Александра Марина «Брак 2.0» по Антону Чехову. Интервью с Игорем читайте на страницах 11–13.

ГОВОРИТ И ПОКАЗЫВАЕТ...

Олег Табаков: «Главной радостью является зритель» В прошлом сезоне театр отметил свое 25-летие. Было много событий: премьеры, гастроли, торжественный юбилейный вечер… Накануне начала нового сезона мы побеседовали с художественным руководителем театра, Олегом Павловичем Табаковым, о строительстве нового здания театра, о Московском театральном колледже для одаренных детей, о проблеме современной режиссуры и драматургии, о планах на XXVII театральный сезон.

— На протяжении всего прошлого сезона театр готовился к юбилею. И не только театр — телеканалы снимали передачи, фильмы, газеты и журналы брали интервью у артистов, готовили юбилейные материалы. Казалось, наш праздник принимает какие-то космические масштабы. Как вы все это ощущали на себе? — Вы знаете, вполне нормально. Ведь в конечном итоге театр работает не для того, чтобы о нем писали, а для того, чтобы в него ходили. Сказать, что я был до такой уж степени взволнован сообщениями наших средств массовой информации, нельзя — это не так. Зрители в этом смысле гораздо более верный ориентир, критерий. Понимаете, театр — это зрелищное предприятие, которое, кроме служения высокому искусству, собирает зрителя и как бы его «духовно окормляет». Так что сейчас мне кажется, не было ничего, что меня поразило бы или перевернуло мое представление о взаимоотношениях нашего театра и прессы. Неким странным завершающим аккордом этого сезона была работа режиссера Кости Богомолова над пьесой Виктора Сергеевича Розова «Гнездо глухаря». Наверное, о моей последовательной любви к этому автору не стоит особенно распространяться, ведь, по сути, вся моя жизнь — сознательная и профессиональная — проходила так или иначе через пьесы этого автора. Единственное, можно удивиться тому, что за две недели появились, помоему, двадцать рецензий на этот спектакль. Это свидетельствует о наличии живого интереса. Вряд ли по законам бла-

гоговейного отношения к юбиляру люди могли так расписаться. Помимо этого, за год мы выпустили еще три премьеры, что говорит о достаточно интенсивной работе. Не думаю, что при труппе в тридцать пять человек есть еще хотя бы два театра, которые выпустили за сезон такое количество спектаклей. Так что, по всей вероятности, все идет нормально. И пульс нормальный, и давление в норме, и температура тела тоже нормальная. Так что юбиляр скорее жив! — Много вспоминали о том, как сложно было вам создавать свой театр. Как много вы ходили и добивались. Прошло двадцать пять лет. В чем сегодня стало легче, а в чем сложнее при реализации театральных проектов и планов? Часто ли сегодня вам приходится идти на уступки и просить? — Людям театра всегда сложно. Как говорили старики — наши учителя, первые пятьдесят лет бывает трудно, а потом — не легче. Так и оказывается в жизни. Наверное, тогда было сложно убедить власть, что этот театр не есть средство подрыва авторитета власти и не есть возмущение зрителей наших, направленное против этой самой власти. И теперь, конечно, много забот в театральном цеху. Потому что все-таки не суметь за двадцать пять лет жизни самосоздавшегося театра набраться сил и найти средства, чтобы построить ему здание, это надо сильно постараться. Или надо быть сильно озабоченным какими-то иными, более важными проблемами и свершениями. А если уйти от иронического изложения событий, то можно сказать, что главной надеждой сегодняшнего дня для меня является обещание

ГОВОРИТ И ПОКАЗЫВАЕТ... мэра Москвы Сергея Семеновича Собянина, что к 31 декабря текущего года строительные работы в новом здании на улице Гиляровского будут все-таки завершены. И тогда есть большая вероятность, что в конце будущего года мы начнем играть в этой новостройке. Так что говорить, что было сложно тогда и что просто и легко сегодня, — невозможно. Ничего не было просто и легко тогда, и, в общем, мало что изменилось сегодня. Театр — это живой организм, со своим характером, со своей последовательностью поступков. Наш театр — это организм самостоятельный. А люди, способные самостоятельно идти, не всегда вызывают энтузиазм у окружающих и у властей предержащих. Хотя, справедливости ради, все равно главной радостью и главным удовлетворением является зритель. — С появлением нового здания, вероятно, и вектор развития театра несколько изменится. Как вы себе это представляете, и что будет, собственно, с подвалом на Чаплыгина? — Начнем с того, что изменится благосостояние театра. Если зрительский спрос на спектакли нашего театра будет хотя бы таким же, какой он есть сегодня, то это означает, что собирать деньги за билеты мы будем не со ста тридцати зрителей, а уже с четырехсот с лишним. Уже немало, согласитесь. Это первое. Второе. Что будет с Подвалом? При Театре под руководством Табакова есть школа для одаренных российских детей. И в значительной степени старая сцена даст возможность школе показывать свои спектакли. Допускаю, что будут пьесы, которые нам ловчее, уместнее и вернее по художественным соображениям будет показывать в этом маленьком уютном зале. Хотя этот маленький и уютный зал, по-моему, уже сожрал всю фантазию, которая ему была отпущена. — Исчерпал все возможности? — Да, безусловно. Вот таким образом будет существовать Подвал. Ведь там еще будет ремонт проведен: появится второй свет в зале и чуть больше зрительских мест. Так что все изменения только к радости. Жить продолжает то, что является потребностью зрителя, то, что, несомненно, вызывает зрительский интерес. — Раз уж мы заговорили о Театральной школе, расскажите, как проходят занятия у студентов, как они живут, работают, какие у них достижения. Недавно, я знаю, у второкурсников были первые серьезные экзамены. В основном отрывки были из пьес Розова, Вампилова, Володина.

— Мне кажется, что правильно и наиболее жизненно логично всерьез рассуждать о школе, когда мы выпустим первый наш набор. Первые спектакли, я думаю, появятся уже через полгода. Для меня очевидно одно: и на первом, и на втором, и на третьем курсах (в этом году мы уже третий поток детей набрали) есть весьма одаренные люди. Что дальше — это вопрос их личного роста, человеческого и культурного. Это и их последовательность в освоении професии, и приращивание умений, то есть все то, что, по сути дела, бывает со многими одаренными людьми, когда, как по совету царя Соломона, «человек бывает счастлив при том, что он делает». Такая вот надпись была на одном из перстней царя Соломона. Как это всегда бывает в школах и институтах искусств, кто-то уходит, кого-то отчисляют. Не без огорчений, конечно. Остаются те, кто способен идти дальше. Одно безусловно в нашей школе: она абсолютно лишена признаков коммерциальности. Только по одной мотивации люди могут оказаться в ней — при наличии дарования. Мало этого, есть мои друзья, друзья школы, которые материально помогают нам в оснащении нашего театрального учреждения. Попросту говоря, с их помощью дети кормятся значительно лучше, чем кормились бы, так сказать, только на государственные средства. Это тоже важно, потому что ребята работают очень много. Они, по сути-то, дети, а по объему работы, которую должны выполнять, потянут на самого что ни на есть взрослого. Они на пансионе находятся, обслуживаются медицински. Это такое очень своеобразное, закрытое учебное заведение. В свое время существовало Императорское Тенишевское училище, правда, там были несколько другие правила обучения. Набирали фигурантов в возрасте семи-девяти лет. И совсем не означало, что все они станут актерами. Кто-то становился помощником режиссера и реквизитором, администратором и даже капельдинером. Но вместе с тем девица Яблочкина, например, дебютировала пятнадцати лет, а девица Ермолова — шестнадцати лет. По сути дела, это еще и большой выигрыш у судьбы, когда ты в нашем деле начинаешь на дватри года раньше, чем это делают твои конкуренты. Это большие бонусы. Тем более сейчас. Так что школа — это, можно сказать, будущее нашего театра. Вот, например, бывает так: приходишь в богатый дом, на стенах красивые картины, книги с золотыми обрезами в шкафах, но вокруг нет детей. Это помещение становится иным, чем хотелось бы. Нет содержания, нет воздуха... И мне кажется, что наши ученики ценят свою школу, они заинтересованы в ней. Может, потому что в моем семидесятишестилетнем возрасте я хорошо понимаю:

7 5

ГОВОРИТ И ПОКАЗЫВАЕТ...

сколько вложишь в них, столько и получишь. Нам ведь никто не рекомендовал, не просил нас и должностно не обязывал организовывать эту школу. Правда, несколько лет назад тогдашний президент Дмитрий Анатольевич Медведев сетовал по поводу недостаточного эстетического образования молодых людей. Можно сказать, что таким вполне конкретным ответом на эти соображения и стала наша школа. — Сегодня в театре существует серьезная проблема режиссуры. Разные театры приглашают молодых режиссеров ставить спектакли. Как вы видите решение этой проблемы? Или, возможно, вы считаете, что такой проблемы нет? — Существует проблема именно режиссуры, не молодой и не старой. Мне кажется, что мы потеряли целое поколение режиссуры. Это связано прежде всего со сменой социальноэкономической формации, с тем, что потеряны критерии нравственные и идейные. Идейные критерии — не обязательно те, которые соотносятся с идеями коммунистической партии Советского Союза. Это то, что мы непосредственно любим и ненавидим в искусстве и в жизни. Если это бывает разделено всеми, это сказывается и на результатах. Режиссуры же хорошей и талантливой по большому счету никогда не было с избытком. И сегодня тоже. Эта проблема связана напрямую с отсутсвием полноценной современной драматургии. Сегодня я, пожалуй, смогу выделить из старших только Александра Галина, а из молодых — Василия Сигарева. А дальше многоточие, многоточие, многоточие. И вопросы. Немирович давал на этот счет очень точные рекомендации. Когда мы не имеем талантливой современной драматургии, мы берем произведения, которые чем-то существенным и насущным пересекаются, накладываются на проблемы дня сегодняшнего. Из этого часто получаются весьма недурственные работы. Вот как, например, опять же пьеса Виктора Сергеевича Розова. Написанная тридцать лет тому назад, сегодня она странным образом обернулась, я бы сказал, своеобразным театральным шлягером. — Сегодня возникает много театральных лабораторий. В МХТ имени Чехова появляются разные интересные проекты. В частности, «Французский театр. Впервые на русском» имел большой успех у зрителей и прессы. Вы не думали сделать что-то подобное и в нашем театре? Труппа «Табакерки», особенно ее мо-

лодая часть, очень мобильна и динамична. Мне кажется, ребятам было бы интересно принять участие в подобном мероприятии. — Это несколько другое. Это и наш пытливый русский интерес к тому, что происходит в мире, и наше желание укреплять общекультурные связи городов — побратимов Парижа и Москвы или Берлина и Москвы и так далее. Что касается привлечения труппы театра к подобным проектам, то тут опять же встает вопрос сценического пространства. Когда оно будет технологически усовершенствовано для выполнения всякого рода задач, тогда и будем думать. — Чего вы ждете от нового театрального сезона? Какие премьеры готовит театр? — Это будет следующая работа Миши Станкевича по рассказу Чехова «Жена». Это работа Саши Марина, скорее всего над «Старшей сестрой» Володина. Возможно, еще попробуем поработать над неоконченной пьесой Вампилова «Несравненный Наконечников». Есть мысли об одной из пьес нелюбимого мною Бертольда Брехта. Посмотрим... Я не называю всего, потому что иногда мы работаем неожиданно много и интенсивно. Пару лет назад я для себя обнаружил, что 91 московский театр, пользующийся государственной поддержкой, выпустили за сезон восемьдесят девять премьер, что уже само по себе крик о помощи. Дальше это все усугубилось, потому как оказалось, что из этих восьмидесяти девяти девятнадцать премьер выпустили Художественный театр и Театр на улице Чаплыгина. Стало быть, на долю всех остальных осталось всего семьдесят. Вот так. У меня есть два праздника в каждом месяце: дни предварительной продажи в обоих театрах. И последние лет десять эти праздники стабильно и неизменно радуют меня. — В 2000 году вышла книга «Олег Табаков. Моя настоящая жизнь». С тех пор в вашей жизни произошло много событий. Не хотите ли вы написать новую или, возможно, дополнить ту книгу? — Я думаю, что в начале будущего сезона опубликую новую книжку о том... как там у Попогребского фильм назывался? — «Как я провел этим летом»? — Да. Ну вот как раз о том, «как я провел этим двенадцатилетием», будет рассказано в этой книге. Беседовала Аида Таги-заде

АРТИСТ ТЕАТРА И КИНО

История жизни Олега Табакова, рассказанная им самим В канун Нового года выйдет в свет двухтомная автобиография народного артиста СССР Олега Павловича Табакова «Моя настоящая жизнь», вызывающая интерес задолго до официальной презентации. Это единственная на сегодняшний день книга, наиболее полно и точно рассказывающая историю жизни выдающегося артиста, режиссера, педагога, общественного деятеля и руководителя двух столичных театров, являющегося одной из самых значительных фигур современной российской культуры. В 2000 году под этим же названием вышла первая редакция автобиографии Олега Табакова, известная большинству любитеОбложка первого издания книги лей театра. Книга разлеталась с прилавков книжных магазинов так быстро, что ее пришлось переиздавать несколько раз. Однако жизнь не стоит на месте, и спустя двенадцать лет «Моя настоящая жизнь» — это заметно расширенное, переосмысленное и дополненное повествование, охватывающее период в семь с лишним десятилетий вплоть до настоящего дня. Великая Отечественная война, сталинские репрессии, «оттепель», «застой», распад СССР, «лихие девяностые», финансовые кризисы… Табакову пришлось не только наблюдать эти трагические вехи отечественной истории, но и переживать их, сохраняя в тяжелые времена достоинство и присутствие духа — сначала по примеру родителей, а по-

том уже являя самостоятельный пример для своих современников. Уникальность издания — в неповторимой интонации Табакова, запечатленной на бумаге. Те, кому посчастливилось слушать живую речь Олега Павловича, знают его как блестящего и остроумного рассказчика. Книга дает возможность «услышать» Табакова так, как если бы он разговаривал с нами, своими читателями, лично. Теперь каждый из нас сможет узнать факты из новейшей истории отечественной культуры от человека, напрямую к ней причастного. При этом читателю совершенно не обязательно быть человеком театра — язык Олега Табакова понятен каждому, при том что он совершенно не пытается себя возвысить. Напротив, Олегу Павловичу свойственна здоровая самоирония. Так о чем же думает этот незаурядный человек? Как он преодолевает трудности? Какие нагрузки испытывает? Как выжить и стать успешным в условиях, совершенно для этого непригодных? Как нужно относиться к своему таланту, к своему делу и к окружающим людям? Почему так важны чувство благодарности и умение говорить «спасибо»? Зачем молодому человеку обязательно получать знания? Для чего каждому из нас нужен оптимизм? Книга дает ответы на эти и многие другие вопросы. Олег Павлович чувствует ответственность за тех, кто идет по его стопам, описывая переживания талантливого человека, попадающего в своеобразный мир искусства: «…я рассказываю это не ради себя, а ради тех, кому придется проходить этот нелегкий путь с самого начала…» Читателей книги «Моя настоящая жизнь» ожидает многообразие порой совершенно неожиданных фактов и подробностей, удерживаемых памятью Табакова. Его свойство делать сразу несколько дел в короткий промежуток времени способно поразить даже самое смелое воображение. Этот человек совмещает функции руководителя с игрой на сцене, ки-

АРТИСТ ТЕАТРА И КИНО 10

носъемками, режиссурой и преподаванием на фоне бесконечных перелетов и переездов. Однако, по мнению самого Олега Павловича, секрет его успеха заключается не только в его необыкновенной трудоспособности: «Оглядываюсь назад, на результаты своей работы, и мне кажется, что пахал не один, а трое, а иногда и больше. О чем это говорит? О том, что хребет здоровый. Может везти большую поклажу. А давай еще положим? — Везет. А еще добавим? — Везет! А еще?.. Тут дело не в объеме груза, который ты передвигаешь между двумя точками, а в напряжении духа, ибо он-то как раз и позволяет справляться с все большими и большими профессиональными и физическими нагрузками…» Искренность автора, острота его наблюдений и оценок отражают богатую на события и встречи биографию Табакова. В центре его внимания прежде всего находится Человек. Через отношение к людям становится понятнее образ самого Олега Павловича. Он с неподдельным интересом и теплотой рассказывает о родственниках, соседях по саратовской коммунальной квартире, коллегах по цеху, любимых учениках, государственных деятелях, закадычных друзьях, звездах мировой величины, о такой колоритной фигуре, как эльтонский золотарь Идальян. Только два события своей биографии Олег Павлович считает неудачей: инфаркт, перенесенный им в возрасте неполных тридцати лет вследствие перегрузок, и запрет на официальное открытие «подвального» театра в 1980 году. Все остальное воспринимается им как «рабочие моменты» и возможность для дальнейшего развития. Магистральной темой автобиографии является судьба русского «театра-семьи» и «театра-дома». Вот уже шестьдесят лет Табаков находится в самом эпицентре его развития: от «Современника» до «главного театра страны» — МХТ, художественным руководителем которого Олег Павлович был назначен в 2000 году. Собственную роль в возрождении Художественного театра он обозначает как «кризисный менеджер». МХТ эпохи «кризисного менеджмента» посвящена отдельная глава книги. Одним из самых интересных и проникновенных моментов автобиографии получился рассказ о любимом детище Табакова — Театре-студии на улице Чаплыгина: о терниях, которые пришлось преодолевать маленькому и чрезвычайно талантливому коллективу, и о любви зрителя, пришедшей к нему с самых первых, студенческих спектаклей. Отдельная тема — звездные ученики Олега Табакова, принесшие Подвалу немеркнущую славу: Александр Марин, Сергей Газаров, Елена Майорова, Андрей Смоляков, Игорь Нефедов, Влади-

мир Машков, Евгений Миронов, Марина Зудина, Сергей Безруков, Евдокия Германова и многие другие. Пожалуй, во всем мире не найдется второго такого человека, который, будучи успешнейшим актером, заботился бы о воспитании будущих театральных поколений так же, как это делает Табаков. Его Театральная школа, где живут и учатся дети изо всех уголков России, была построена и открыта, когда Олегу Павловичу уже исполнилось семьдесят. Но Табаков истово взялся за новое дело, отдав работе с юношеством все свое свободное время. «Планов громадье» Олега Табакова с годами только увеличивается. Теперь оно касается не только интересов Подвала и Театральной школы, но и строительства новых объектов, которым со временем суждено объединиться в холдинг. По большому счету автобиографическая книга Олега Табакова содержит целый ряд рецептов: как нужно вести дела, чтобы достичь высокого результата, как построить «капитализм с человеческим лицом», как обеспечить «заполняемость зала» и как следует относиться к людям творческих профессий, чтобы они реализовали себя по максимуму, дружно и эффективно делая общее дело. Один из несомненных талантов Табакова — умение мотивировать людей собственным примером, демонстрирующим, что даже в самый суровый момент жизни можно оставаться человеком, не терять чувства юмора и находить спасительный выход, решая проблемы по мере поступления. Олег Павлович пишет: «Жизнь несовершенна, но миром управляют вера и твое собственное желание сотворить что-то. И не уйти бесследно». «Моя настоящая жизнь» — это книга «для всех». Ее ценность в том, что читатель любого возраста, пола и рода занятий сможет найти в ней что-то интересное лично для себя, сделать на ее основании собственные выводы. Вступительная статья к автобиографии принадлежит виртуозному перу Анатолия Мироновича Смелянского, соратника и главного советчика Олега Павловича на протяжении долгих лет. Оформление книги сделано замечательным театральным художником Николаем Симоновым. Иллюстрациями двухтомника послужили фотографии из личного архива Олега Табакова, часть из которых публикуется впервые. Для многих читателей книга Табакова станет верным другом и помощником, ибо ничто нас так не вдохновляет, как личный, реальный пример жизнелюбия и стойкости человека, любимого и уважаемого несколькими поколениями людей и в России, и далеко за ее пределами. Екатерина Стрижкова

АРТИСТ ТЕАТРА И КИНО

Игорь Петров: «Как можно не ставить Чехова?» В недавней премьере нашего театра — спектакле «Брак 2.0» по произведениям Чехова — Игорь сыграл две роли: Ломова в «Предложении» и Ятя в «Свадьбе». О новом спектакле, его режиссере Александре Марине, Антоне Павловиче Чехове, о том, как Игорь оказался на театральных подмостках, и многом другом — вы узнаете из этого интервью, которое актер дал нашему журналу накануне начала XXVII театрального сезона. — Игорь, что значит для тебя новая роль в «Предложении»? — Это как глоток свежего воздуха от соприкосновения с Чеховым, это обретение нового друга в лице Ивана Васильевича Ломова, трогательного, романтичного, в чем-то наивного и нелепого, но очень близкого мне человека. — Этот материал вы начинали репетировать еще с Антоном Коваленко. Тогда спектакль не получился. Я помню, что ты был очень огорчен и хотел продолжать работу. Чем тебя так привлекло это произведение, почему так зацепился за эту роль? — Такими ролями не бросаются. А опыт нескольких месяцев с Антоном пошел в плюс — мы очень хорошо размяли материал. И когда приехал Саша Марин, нам было намного проще. Саша — человек «подвальной» крови, к которому я отношусь с глубочайшим уважением и как к артисту, и как к режиссеру, и вообще как к творческой личности. Для него творчество — образ жизни, ее стержень. И мне очень нравится такой подход. Кроме того, он очень обаятельный человек. Его буквально обожает весь состав спектакля и, не скрою, ждет с ним новых встреч. Что же касается «Предложения» вообще и роли Ломова в частности, то это не история о том, как мужик приехал свататься, а его не так поняли. Это о любви, в которой пусть будет все что угодно, только не скука. Помоему, очень чеховская мысль. — Чехова сейчас ставят очень часто. Как ты относишься к этой тенденции? — А как можно не ставить Чехова?

— Я в том смысле, не возникнет ли у зрителя пресыщения Чеховым? — Думаю, Чеховым пресытиться нельзя. Можно пресытиться плохим театром. Чеховская тема высоты ожиданий и невозможности их достижения так или иначе объединяет всех людей. Чеховский юмор всегда с грустинкой, потому что на суету уходит много времени и сил, а жизнь проходит впустую. Достаточно прочитать пару строчек из любого его произведения, как становится понятен уровень. Достаточно проследить его биографию — как жил этот человек. На такое способны только смелые и сильные люди. Что меня особенно привлекает в Чехове? Умение из какой-то малости выделить общее, объединяющее большинство людей. Это в нем уникально. — У тебя довольно необычная театральная история. Ты учился на истфаке Североказахстанского университета. Студентом-четверокурсником начал играть на сцене Областного драмтеатра... Расскажи немного об этом. — В конце 80-х — начале 90-х в стране был бум театральных студий и СТЭМов, студенческих театров эстрадных миниатюр. В глубинке создание театральной студии казалось проблематичным — не хватало специалистов, а потому там возникали СТЭМы. У нас в университете он тоже был. Я посмотрел одно выступление, мне очень понравилось. Я пришел и сказал: «Я тоже хочу участвовать». СТЭМ сродни КВН: это дело молодых, дело общности интересов, бесшабашности и главным образом совместного творчества. СТЭМы пользовались большой популярностью, и наш в частности. Со време-

АРТИСТ ТЕАТРА И КИНО 12

нем мы начали ставить драматические спектакли. Я сыграл Хому Брута, Воланда… До сих пор пересматриваю постановку «Мастера и Маргариты». Конечно, это очень наивно, но у самодеятельности есть интересное качество — абсолютно здоровый энтузиазм, который, к сожалению, куда-то исчезает, когда человек становится профессионалом. Он, может, умеет гораздо больше, но вера в то, что он делает, теряется. Часто приходится такое наблюдать… Правда, продолжалось это недолго — время жизни СТЭМа ограничено. Студенческое творчество мимолетно. На четвертом курсе, после одного из спектаклей, меня пригласили в местный Областной драматический театр. Я заметил: «Это же профессия, я не актер!» «Профессию получишь в театре», — ответили мне. К тому времени я уже понимал, что мне больше всего нравится театр, а возможность заниматься им профессионально приятно манила своей авантюрностью. Кроме того, в то время история пересматривалась, и я понимал: то, что я узнал ранее, не есть истина. Мне было не ясно, с каких позиций преподавать детям историю. Короче, я согласился. После года, проведенного в театре, я понял, что ничего не понимаю и что это — профессия, которой нужно учиться. — И ты поехал в Москву? — Написал заявление, которое мне не подписали, сказав: «Ну, ты подожди… Прибери заявление, чтобы тебя потом по новой не принимать на работу. Не поступишь же». — Поступил сразу? — Сразу. У меня была очень большая инерционная сила. Наверное, как у варваров, когда они вторгались в Римскую империю. Варварам требовалось место под солнцем. Я варвар, которому назад пути не было. К поступлению готовился очень серьезно — занимался постоянно. Что бы я ни делал, я, как мантру, повторял материал, с которым собирался поступать. Мне очень нравилось это творческое состояние. Оно мне нравится и сейчас, и я знаю, что это — единственно верное творческое состояние. То, что тебя интересует, должно занимать тебя постоянно. Это нисколько не мешает в бытовой жизни. Как только сошел с поезда, понял, что Москва — мой город. Мне нравится здесь находиться, нравится ощущать себя в нем. Наверное, так ощущали себя варвары, когда им начали давать римское гражданство. Им это очень льстило. Представь, человек, бегавший за медведем с топором в какихнибудь германских лесах, в какой-то момент становился римским гражданином. Я чувствовал себя так.

Приехав в Москву, я оказался в совершенно другом мире. Меня окружало такое количество одаренных людей, интересно смотревших на мир! Я слушал их, боясь проронить неосторожное слово. Помню, как в первый раз увидел Табакова. Я стоял с идиотской улыбочкой перед комиссией, не слыша, что мне говорят. «Боже мой, — думал я, — предо мной живой, светлый, бесконечно добрый, лучезарный человек». Очень хорошо помню это ощущение. — А Авангард Николаевич, к которому ты поступил… — Авангард Николаевич — наверное, мой духовный отец. Человека такой порядочности и искренности трудно найти. Он бескомпромиссный, когда сталкивается с небрежным отношением к делу театра. Как-то после спектакля он сказал: «Сегодня было неплохо. Завтра может быть хуже. Это вопрос воли. Не позволяйте заразе халатности в себя войти. Это неизлечимо». Это счастье, когда такой человек участвует в формировании твоей личности, передает тебе принципы профессии. Нам очень нравились разборы полетов после отрывков или спектаклей, когда Авангард Николаевич с диктофоном разбирал наши ошибки. Кроме того, что это очень поучительно, это было еще и гомерически смешно. Мне кажется, ему тоже нравилось давать нам такие класс-концерты, ведь мы были очень благодарной публикой. Авангард Николаевич очень интересный собеседник. Я могу слушать его часами. Мало того, что он очень образованный, талантливый человек, он знает, что такое русский язык. Мне нравится, как он говорит — изысканно, точно. Научиться языку можно только у носителя языка, а Авангард Николаевич носитель настоящего русского языка. Язык — одна из ценностей нации, а его подлинные носители — большая редкость. Мне повезло! — Когда ты впервые оказался в «Табакерке» как зритель? — Сразу же, как открылся новый сезон 1997 года. Всем курсом, кажется, поехали в «Современник» на «Психа». Когда по окончании ехали в метро, все только и повторяли: «Вот это спектакль! Вот это спектакль!» Петь после него хотелось. А мы и пели — прямо на эскалаторе, благо акустика там хорошая, что-то нечленораздельное: «А-а-а!», — кто в лес кто по дрова. Окружающие смотрели на нас как на подгулявшую молодежь, а мы и были навеселе, только не от спиртного, а от спектакля. Еще я посмотрел «Матросскую тишину», «Звездный час по местному времени», «Билокси-Блюз». Большим событием

АРТИСТ ТЕАТРА И КИНО стали «Последние» — феноменальный спектакль. В нем была видна каждая роль. Каждая была исполнена на очень высоком уровне. «Комната смеха» — тоже потрясающий спектакль. До сих пор не могу понять, как Олег Павлович играл эту роль. Это было легкое исполнение очень трудных вещей. Жуков, которого он играл, — человек, у которого нет будущего, человек, у которого будущее отняло государство, презрев его заслуги. Олегу Павловичу удавалось не вызывать жалости к своему герою. Он играл оптимизм этого одинокого, брошенного человека, находившего в себе силы жить. Он передал стойкий дух этого человека. Высочайшее мастерство. А еще помню, когда поступал, в июне, несколько раз посмотрел «Карамазовы и ад». Тогда я впервые увидел Женю Миронова на сцене. И тогда не понимал, и сейчас не понимаю, как можно так играть. И с тех пор какую бы Женину работу ни смотрел, задаю себе тот же вопрос. Он предельно конкретен, энергоемок, для него не существует неважных мелочей — напротив, они как раз очень важны. И все это на фундаменте беспредельного обаяния. Все эти качества в одном человеке — огромная редкость! — Какие были чувства спустя несколько лет, когда тебя ввели в «Психа»? — Я ввелся на роль Виталика Егорова — Валеркинаркомана. Было чувство гордости, что теперь сам в этом участвую. Оно побуждало не подвести. Нельзя после хорошего артиста опустить планку. Мне кажется, я не подвел, хотя спеть, как Виталик, невозможно. — Как вообще относишься к вводным работам? — Хорошо, когда роль нравится. Если же никогда не мечтал о такой роли «душными флорентийскими ночами», ты обязан в ней найти какие-то манки. Любую работу следует воспринимать творчески, искать, что ты можешь в нее привнести, стараться не разрушить то, что до тебя уже было построено. Думаю, вводы — это гораздо проще, чем репетиции с самого начала. Ты же роль не рождаешь, не начинаешь с нуля. Если, конечно, речь идет не о большой роли, несущей в спектакле огромную смысловую нагрузку. Не всегда получается добиться нужного сразу, потому что на вводы отводится не так уж много времени. Ты вводишься в рисунок. Ты дол-

жен понять свое место в нем, определить, где и как ты можешь подключиться к нему эмоционально. — А как оказался в «Табакерке»? — Как сейчас помню, это было 13 марта. Меня вызвали в кабинет Олега Павловича во МХАТе. Он сказал: «В Подвале есть определенный объем работы, в которой ты пригодишься. Сейчас так, а через десять лет, может быть, будешь не нужен, ты не лирический герой». Это был счастливый билет, джекпот — я никогда не предполагал, что попаду к нему в театр. — Представим чисто гипотетическую ситуацию. Ты набрал свой курс в вузе. Наступило 1 сентября, первокурсники пришли учиться. Что об избранной ими актерской профессии ты скажешь им первым делом? — В фильме «Старшая сестра» героиня Татьяны Васильевны Дорониной говорит младшей сестре, собирающейся поступать в театральный вуз: «Было бы стыдно, если бы тебе нужна была слава, успех. У тебя другая цель — давать людям радость». Это наивно, но безумно верно. Единственный смысл этого дела — получать удовольствие и дарить его другим. А там уж каждому воздастся за талант и за труд. Нужно быть трудоголиком, жадным до сцены. Может, порой это кому-то мешает, находит ревностное отношение со стороны коллег по цеху, непонимание какой-то части зрителей, но это единственно верный путь. Еще сцена ревнива — она не прощает других увлечений. Еще могу сказать, что наше дело — это относительно легкий труд, в сравнении с трудом, например, шахтеров или хлеборобов. Им их хлеб достается трудно. Еще бы я им сказал о том, что колоссальное количество талантливых людей губили свой талант из-за глупостей. Я говорю про внутреннюю дисциплину и самоорганизацию. Для достижения успеха все должно быть подчинено какой-то цели, а это требует отрешения от мнимых удовольствий, которыми человек никогда не насытится. Нужно от чего-то отказываться. Но, как это сказано у Шекспира, «если бы делать было бы так же легко, как знать, что надо делать, то часовни стали бы храмами, а хижины — царскими дворцами». Так что каждый проживет свою судьбу, и интерес к нашей профессии не иссякнет — она слишком хороша для этого. Беседовал Фил Резников

ЗА КУЛИСАМИ

Ночь в Театре Олега Табакова В мае этого года наш театр впервые принял участие в популярном в последние годы мероприятии — «Ночь в музее». Теплым майским вечером мы распахнули свои двери, приглашая желающих заглянуть внутрь, за кулисы. О новом опыте общения со зрителями рассказывает заведующая музеем театра, которая и водила их по театральным закоулкам. Одну ночь в году всех романтиков, непосед и влюбленных ждут музеи, выставочные залы и парки Москвы. Уже несколько лет в нашем городе проводится акция под названием «Ночь в музее», и все больше людей с удовольствием принимают в ней участие. Этой весной к мероприятию присоединились некоторые театры, в том числе и Московский театр под руководством Олега Табакова. Хотя ночь в театре — не совсем то же, что ночь в музее. Музейными экспонатами можно любоваться ночью так же, как и днем, — ничего не меняется: включайте свет, открывайте двери — и, пожалуйста, бессмертные творения здесь, можно наслаждаться… Пустой ночной театр — место загадочное и таинственное. И пройти за неприметную дверь со строгой надписью «Служебный вход», заглянуть за кулисы и посмотреть на зрительный зал со сцены можно далеко не каждый день. К сожалению, пригласить всех, кто захотел посетить этой ночью именно наш театр, мы не смогли. Ведь у нас все очень маленькое! Даже самые просторные помещения театра — фойе и зрительный зал — могут вместить около ста человек, а наше кафе, в которое мы привели гостей после экскурсии

по театральным подвалам, рассчитано всего на тридцать посетителей. Размеры кафе и определили количество приглашенных на нашу ночную экскурсию. Попали в их число те, кто первыми откликнулись на объявление, размещенное на сайте театра. Группа собралась очень быстро: уже на следующий день, после того как в Сети появилось наше приглашение, мы получили больше ста писем. В кафе устроили чаепитие с вкусными пирожками и сладостями и показали фильм «Рождение театра». Фильм в конце 70-х сняла режиссер Татьяна Александрова. Рассказывается в нем о маленькой театральной студии, разместившейся в заброшенном подвале большого дома в центре Москвы, на Чистых прудах, и о талантливых ребятах, для которых этот подвал стал домом. Именно сюда Олег Табаков привел своих студентов-гитисовцев. Своими силами они разгребли мусор и превратили непригодный для обитания подвал в подобие театральных подмостков. Один лишь факт, что в то время существовал пост ночного дежурного на помпе по откачке воды, говорит о том, насколько незавидное и неприглядное помещение досталось студийцам. Среди тех, кто пришел на нашу ночную экскурсию, многие не раз бывали на спектаклях и с театральным фойе и зрительным залом уже хорошо знакомы. В этот раз мы пригласили их за сцену, в служебные — не парадные — помещения. Вдоль узкого коридора, огибающего сцену и зрительный зал, расположены несколько артистических гримерных: две маленькие для женщин и две большие для мужчин. Еще одна крохотная комнатка — индивидуальная гримерка, рассчитанная на одного человека. Она не закреплена за каким-нибудь одним артистом и используется по мере необходимости. Все остальное свободное пространство — уголки, ниши и закоулки — используют реквизиторы и костюмеры. В аппаратные, где находится звуковое оборудование, можно попасть из зри-

ЗА КУЛИСАМИ тельского фойе, а добраться до прожекторов и софитов можно по узкому балкончику, идущему вдоль стен, над сценой. Внутреннее убранство нашего театра создавал знаменитый театральный художник Давид Боровский. Все очень просто и лаконично. Стены зрительного зала выкрашены в черный цвет. Для зрителей — деревянные скамейки, на которых черной краской написали номера мест. Занавеса нет, а сцена, вопреки общепринятым традициям, не поднята над уровнем пола. Актеров, играющих на сцене, и людей, сидящих в зале, ничто не разделяет, сцена и зрительный зал — как будто одно пространство. Все, что находится за пределами зрительного зала, наоборот, белого цвета, который зрительно визуально расширяет небольшое пространство фойе и коридоров. Сочетание черного (или серого) и белого цветов и поныне является визитной карточкой Театра Табакова. За прошедшие годы помещение театра не сильно изменилось. Произведенные минимальные изменения направлены в первую очередь на повышение комфорта зрителей. В зрительном зале установили кондиционер, хотя в условиях тесного подвального помещения, где не предусмотрена естественная вентиляция, все равно душновато. Только в 2010 году скамейки заменили креслами. Наши зрители повзрослели, а сидеть в мягком кресле все-таки значительно удобнее. Уже несколько лет в фойе проходят выставки, посвященные нашим спектаклям и актерам. Прошедший сезон

был для театра юбилейным, и это стало поводом для того, чтобы вспомнить о лучших спектаклях, поставленных в театре за 25 лет его официальной жизни, и тех, что игрались на его сцене раньше, начиная с 1978 года. С осмотра выставки и началось наше маленькое ночное путешествие. Кроме тесных коридоров и гримерных, в подвале мы посетили репетиционные залы — большие, светлые комнаты, а потом пригласили гостей в кабинет художественного руководителя театра, где хранятся многочисленные награды театра. Кстати, неожиданным и приятным сюрпризом для многих стало появление актера Дмитрия Бродецкого, решившего задержаться после спектакля в театре, чтобы поприветствовать посетителей «Ночи в театре». Сейчас различные театральные службы занимают не только подвал, но и весь первый этаж дома по улице Чаплыгина. У нас есть ремонтные мастерские, пошивочный и обувной цеха и даже небольшой музей. Театр давно перерос свой уютный, любимый, но такой тесный подвал. Многие спектакли играются на больших площадках: в МХТ, РАМТе и т. д. Уже несколько лет на улице Гиляровского, около метро «Сухаревская», строится новое здание театра. Очень хочется верить, что через год мы сможем пригласить гостей на ночную экскурсию по просторному и современному новому дому нашего театра. Наталья Мизина

15 5

ПРЕМЬЕРЫ ДВУХ СТОЛИЦ

Премьеры двух столиц В очередных материалах нашей постоянной рубрики, посвященной премьерам Москвы и Петербурга, речь пойдет о премьерах последних месяцев минувшего сезона. Григорий Заславский рассказывает о новых спектаклях на сценах Театра имени Моссовета и Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, а Татьяна Ткач — о новых постановках на сценах МДТ и Театра на Васильевском. Четверть рецензии на полспектакля и музыкально-кукольные радости из иностранных запасов

Писать рецензию на полспектакля как минимум странно, а для театрального критика, считалось раньше, — все равно что расписаться в завершении профессиональной карьеры. Времена, однако, меняются, время торжества коротких и безапелляционных суждений в Фейсбуке диктует новый ритм и, раз уж спектакль не нравится так сильно, конечно, правильней всего покинуть зал. Но как раз профессиональная вежливость театрального критика заставляет дождаться антракта и покинуть театр, не травмируя и без того подвижную актерскую психику. Молодой режиссер Сергей Аронин выбирает из русской литературы роман Мариенгофа «Циники», сам пишет инсценировку, бесстрашно располагает героев в трехчасовом повествовании о пореволюционных годах, изводе Серебряного века. Аронин — выпускник ГИТИСа, мастерской Дмитрия Крымова и Евгения Каменьковича. Как остроумно и печально заметил недавно Валерий Фокин, в прежние годы режиссеру не давали работать в театре, пока ему не исполнится пятьдесят, а нынче, если тебе больше двадцати, ты уже как бы и не режиссер. Так вот и с Арониным и его сокурсниками — они не успели еще покинуть ворота родной театральной академии (сегодня — университета), а уже нарасхват. «Циников» в Театре имени Моссовета он ставил в параллель с постановкой в старейшем Калужском драматическом театре, где выбрал сочинение если и не совсем той же эпохи, так во многом созвучное по настроениям, — «Событие» Набо-

кова. Интерес к высокой, во всяком случае качественной, литературе налицо, то есть выбор режиссера интригует, кажется оправданным, последовательным. И вот он — спектакль на сцене «Под крышей». Евгения Крюкова — красивая актриса — в центре, вокруг — артисты и даже музыканты, играющие живьем. Смотришь на сцену и думаешь: Мариенгоф пусть не футурист, из имажинистов, ценителей метафоры, образов... И где они? Ведь молодой режиссер учился театральному делу, как мы знаем, в том числе у Дмитрия Крымова, придумавшего у нас театр художника, сильный своей образностью. А тут — какие метафоры? Актеры все старательно что-то изображают, не играют — скорее кривляются; говорят вроде бы громко, но часто невнятно, так что слов не разобрать. Но это уже не издержки режиссерской профессии, а пробелы в актерском образовании. Грустно, что молодой режиссер, ученик таких хороших учителей, имеющих вкус и к хорошей литературе, и к образности на сцене, совсем не владеет ни тем, ни другим. А пуще всего старомоден, но старомоден неинтересно. Актеры в его спектакле играют так, как плохо играли и десять, и двадцать лет назад... Одна из главных премьер конца минувшего театрального сезона, которую равно ждали все: и те, кто завсегдатаи оперы, и те, кто обычно уделяют больше внимания драматическому театру, и даже те, кто в театр вообще не ходят — ни в драматический, ни в музыкальный, — «Сон в летнюю ночь». Рекламу готовившейся премьере Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко сделал уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов. Он обратился с письмом urbi et orbi, в котором забил тревогу: по слухам, дошедшим до него из недр самого театра, спектакль британско-

ПРЕМЬЕРЫ ДВУХ СТОЛИЦ го режиссера Кристофера Олдена может содержать элементы пропаганды гомосексуализма, и хуже того — педофилии... Вот что мне больше всего нравится в таких историях, которые мне сами по себе вообще, то есть совсем не нравятся, — что те, кто заваривают кашу и бьют во все колокола, обычно теряют интерес к таким важным для них вопросам, когда приходит час премьеры. В Музыкальном театре увидеть его мне, например, не довелось, и сколько ни искал я, нигде не нашел его комментариев: был, посмотрел, утвердился в худших своих ожиданиях... Или, наоборот: посмотрел — хвалю целомудренного постановщика. Или как угодно еще. Но как же странно — растрезвонить на весь мир о готовящейся катастрофе, но пройти мимо, когда она, как говорится, пришла на порог. Как бы то ни было, премьерные залы были полны, причем, в отличие, скажем, от недавних спектаклей «Руслан и Людмила» в Большом, здесь не было даже и попыток както выразить свои волнения в криках «Позор!» или «Долой!», хотя болезненная подозрительность, предполагаю, могла бы найти желаемое и в спектакле Олдена. Тем более что сюжет самой комедии Шекспира располагает к некоторым вольностям и двусмысленным шуткам. Успех был столь очевидным, что театр, вероятно, немало переволновавшийся за недели, предшествовавшие премьере, был, вероятно, даже рад в итоге столь странной рекламной кампании. Следующие два спектакля назначены на ноябрь. И еще один подарок «из-за границы» получили мы нынешним летом, правда, пока что показанное можно назвать лишь синопсисом будущего подарка. Тем не менее это случилось — соратники так любимого в России Филиппа Жанти начали работать с актерами Академического театра имени С.В. Образцова, и в середине июля состоялся показ результатов первых двух недель «присматривания друг к другу». С французской стороны работами руководил Эрик де Саррия, режиссер из Компании Филиппа Жанти. Если все сложится благополучно, в следующем году из этого первого опыта вырастет спектакль, возможно, по Гоголю. В представленных сценах (на час с хвостиком) пока не различишь контуров будущего спектакля, тем более чеголибо по Гоголю. Мастер-класс, скорее всего, ставил целью попытку найти какие-то точки соприкосновения. Актеры образцовского театра кукол показывали свои умения извлекать музыку из ничего, то есть из любого подручного материала.

По части «одушевления» чего угодно актеры-кукольники — мастера. Приметы театра Жанти узнаваемы, и самое, пожалуй, замечательное, что какого-то усилия, тем более насилия над собой, преодоления в этих легких номерах совсем не чувствуется, хотя в мастер-класс попали и молодые, и актеры постарше. Показать итоги двухнедельных встреч с хореографом Иреной Панизи и режиссером Эриком де Саррия захотели они сами, поскольку сам Жанти считает, что любая работа обязательно должна быть показана зрителю. Ну, в общем, вполне рыночный подход — если что-то сделано, незачем скрывать от посторонних то, что вполне может доставить кому-то удовольствие. Какие-то из номеров (таково было желание режиссера) напоминают о великом прошлом образцовского театра. Скажем, музыка макаронного оркестра под управлением Оксаны Чабанюк, очевидно, отсылает к оркестру с водобачковым инструментом из «Необыкновенного концерта». В других случаях сам материал заставлял артистов выйти за пределы понятных и знакомых стен, недаром мастер-класс проходил под девизом «Неожиданные метаморфозы». Среди запомнившихся и, вероятно, лучших номеров, которые, вполне возможно, так и останутся достоянием лишь мастер-классов, — сцена с водой, которую ведет Андрей Нечаев, и «Сизифов труд», он же — «Гамлет» Дмитрия Чернова. Чернов появляется на сцене, неся на спине некий груз, камень, который скоро оказывается мягкой, мнущейся глиной. Из нее он выщипывает куски и бросает их в стороны, коротко давая имя каждому: отец, мать, дядя, друзья... любимая девушка, ее придурочный отец... Наконец в оставшемся куске обнаруживается подобие головы, черепушка: «Бедный Йорик!» — и в это мгновение история приобретает законченность сюжета о принце Датском. Нечаев, который в этом сезоне начал играть в музее театра спектакль по сказке Андерсена о снеговике, выходит на сцену с тазиком воды. Пока вокруг люди, уборщицы, посторонние, он никто — маленький человечек. Возможно — один из этой «клининговой команды». Но едва все другие уходят, в одиночестве он начинает какой-то невообразимый танец с водой, которая оказывается для такого случая подходящим строительным материалом, живо откликаясь на поэтическое настроение «кукловода». Тому, кто видел, эти танцы воды напомнят фотографии и видео японского фотографа Шиничи Маруямы. Этот номер как будто нарочно отсылает к созерцательности Востока. Кажется, в итоге довольны оста-

17 5

ПРЕМЬЕРЫ ДВУХ СТОЛИЦ

лись и французы, и наши. Пройдет юбилей Бородинской битвы, и, хочется надеяться, они снова сойдутся в работе уже над спектаклем. Григорий Заславский

Всем испытаньям вопреки

Совсем немногие успели оценить премьеры, случившиеся в Петербурге под занавес минувшего сезона, и потому сентябрь обещает подарить театралам Северной столицы немало самых разных впечатлений. Может статься, что несколько сценических новинок при всей своей несхожести покажутся им знаковыми. Своим рождением постановка «Любка» обязана почти девчоночьей влюбленности актрисы и продюсера, руководителя компании «Открытое пространство» Аллы Данишевской в роман-бестселлер Дины Рубиной. Едва ли не мытьем и катаньем Алле все же удалось втянуть в работу над камерным спектаклем режиссера Ивана Латышева, знакомого ей по Мастерской Григория Козлова, где она училась с двумя другими участницами этой чудесной актерской авантюры — Яной Бушинами и Ксенией Морозовой. По страстной женской воле Латышев стал заниматься делом, не сулящим его участникам ни бойкой прибыли, ни пышных лавровых венков. Отказавшись от путаных ходов романного сюжета и его криминальных тайн, витиеватость дамской прозы он превратил в компактную историю трех одиноких женщин, которых судьба свела в далеком мрачноватом захолустье, где обитало много выселенцев, советских каторжан. Переиначив роман, режиссер создал строгое сценическое повествование о том, как в 1952 году, обустраивая казенную квартирку, жила да поживала и выживала бежавшая от сталинских репрессий из столицы в глухомань молоденькая доктор Ира (Алла Данишевская), у которой тут же по приезде родилась малютка-дочь. Нянькой дочке, да и ей самой стала лечившаяся в больнице бандюганша Любка (Яна Бушева), в далеком детстве проданная, чтоб с голоду не испустила дух, семье воров — родителями, сосланными новой властью за свой кулацкий род на самую окраину земли. А третьим персонажем этой, казалось бы, сугубо женской истории стала соседка (Ксения Морозова) — из когорты тех, кто знает, как жить умеючи: хитрить, насмешничать над безответными, хапать все что можно. Однако впечатление, будто играется сугубо женская история, обманчиво. Три героини здесь превращены не то чтобы

в трех сестер, которых общностью судьбы насильно породнила жуть совдеповского строя, но в архетипы российских женщин. Здесь есть интеллигентка с присущим ей идеализмом и стремлением вознестись над бытом. Есть наделенная витальной силой труженица, которой подменили жизнь и которой довелось ей стать Валькирией из воровского мира. Есть и сметливая лукавая простушка, способная устроить все как надо (а то «как надо» зависит от времен и обстоятельств — случалось на беду, бывало и во благо). Для каждой найдены важнейшие приметы. Врач Ирина у Аллы Данишевской держит спину стрункой, устремляясь ввысь, а Любка Яны Бушевой словно тащит плуг по борозде, набычившись, — и что за сила в ней, не сразу разберешь. Хитро поводит подкрашенными глазками, воркуя (или колдуя?) над кастрюлей вездесущая соседка — пышнотелая и в то же время бесформенная, как студень плохо сваренный… Их непростые отношения развиваются на фоне почти эпической картины исторических событий. У каждой собственная драма. По ходу сцен всплывают воспоминанья о той далекой, ставшей жутким мифом жизни — с расстрелами безвинных, делом «врачей-убийц», бандитами и космополитизмом, лагерями, ссылками, голодным вечным страхом… На заданный Ахматовой вопрос: как быть «с тем ужасом, который был бегом времени когда-то наречен»? — они нашли ответ. Не в слове — в отношении друг к другу. Пример запомнился. Как послесловие в финале Ирина рассказывает о поездке за тридевять земель, предпринятой соседкой лишь для того, чтобы ей вручить письмо от Любки — как весть Любви от Любки. Все строго, сжато, просто. Из реквизита использовали немногие предметы быта: где-то раздобытый керогаз, кастрюльку, чемоданы, сапожища и… голубую занавеску, что будто ангельскими крыльями укрыла женщин от недобрых глаз, чтобы было все у них подоброму, любовно. Недопустимость сантиментов важна для режиссера. Актрисы играют скупо, но точно, ярко и с юмором. Мыслеписание, насыщенное чувством, — свойство притчи. Здесь речь идет о главном: о силе духа, обеспеченной Любовью. О том, что в человеке — всем испытаньям вопреки — неистребима способность откликаться на зов Добра. В ином ключе об этом же затеян разговор со зрителем в спектакле АRТ, возникшем поначалу как самостоятельная работа молодых артистов где-то на задворках, а теперь обретшем право идти на главной сцене Театра на Васильевском и

ПРЕМЬЕРЫ ДВУХ СТОЛИЦ уже включенном в текущий репертуар. Режиссер Руслан Нанава, недавний выпускник курса Семена Спивака, вместе со своими товарищами — Арсением Мыцыком, Романом Зайдуллиным и Булатом Шамсутдиновым — рискнул заявить о себе и своих жизненных принципах постановкой пьесы Ясмины Реза, хорошо известной в Петербурге по спектаклю БДТ и гастролям москвичей. Причем с указанием, что АRТ — «комедия о мужской дружбе». Под видом жанра тема даже вынесена на афишу, будто зрителей спешат предупредить о том, сколь далеки создатели от арт-искусства. Что главное для них — понять природу взаимоотношений молодых людей. Что есть потребность рассказать о поколении, вступающем в самостоятельную жизнь. О себе самих. Показаны три вечных типажа в сегодняшней транскрипции: простак, которого зовут, конечно же, Иван (Булат Шамсутдинов), авантюрист (в былые времена назвали б плутом), носящий имя Марк (Арсений Мыцык), и созерцатель, склонный к философским умозаключениям, эстетствующий Серж (Роман Зайдуллин). На подмостках, покрытых белым, мягким, как медвежья шкура, ковром, средь белых кресел и белоснежных венских стульев, исследуется подоплека мелочных страстей, муть уязвленных самолюбий. Герои спорят ведь не из-за чисто белого холста, приобретенного одним из них на аукционе за бешеные деньги, — здесь бой идет за превосходство над другими, за право ощущать свою инакость, НЕобыкновенность. Создатели спектакля точно поставили диагноз сегодняшнему дню: всем хочется казаться лучше, а не быть лучше. Начав с забавной пикировки из-за картины, герои доходят до взаимных обвинений в умении быть успешным, не по-доброму подшучивают над личной жизнью… И вот уже все средства идут в ход — на волю выпущен бес самолюбия. Конечно же, наивность режиссерского приема порой смущает: сцены-кадры юношеских перебранок вдруг встык монтируются с «крупными планами» — один из персонажей своими выходами к рампе вдруг прерывает поток сценических событий, чтобы поделиться с публикой своими размышлениями о том, что же, в сущности, друзей подвигло к ссоре. А это эгоизм и неспособность слышать тех, кто рядом. Искренность рассказа о себе находит отклик. В конце концов искусство в том, чтобы не ссориться по пустякам, чтобы разглядеть в себе дурное и сохранить в себе Любовь — во имя братской дружбы, испытаньям вопреки.

Каверзам судьбы, неведомой, непостижимой, грозной, бросают вызов герои «Ворона» Карло Гоцци, обретшие сказочно-чудесную сценическую жизнь благодаря спектаклю, поставленному Григорием Дитятковским на сцене МДТ — Театра Европы. В четвертый раз — после «Счастливых нищих», «Короля-Оленя» и «Синей птички» — режиссер обращается к наследию итальянца, пытаясь разгадать его философские тайны. К этим тайнам, играя мифологической структурой, он ищет разные ходы: использует придуманную Эмилем Капелюшем мистически-загадочную сценографию с отсылками к древнеегипетской культуре, воздействует на публику шумами, звуками, мелодиями, специально для спектакля созданными композитором Николаем Морозовым, скульптурной выверенностью актерских жестов и стильной хореографией Сергея Грицая. Разыгрывается феерия, от которой захватывает дух. Сколько здесь придумок, превращений, изысканных сценических находок! История, казалось бы, проста. И вместе с тем загадочна. Герои проходят чудовищные испытания, доказывая готовность к самопожертвованию во имя братской Дружбы, Верности, Любви. Почему судьба подобна Року? Отчего, желая счастья ближним, мы, достигая цели, вновь делаем их несчастными и обрушиваем беды на себя, все удлиняя цепь страданий? Тому пример — история правителя Фраттомброзы Миллона (Владимир Селезнев) и брата короля Дженнаро (Алексей Морозов). Забавно, что спектакль значится как детский. Но представления идут и днем и вечером — для малышей и взрослых. Никому не скучно! Одних захватывают чудеса двойничества мага Норандо (Михаил Самочко) — он злобно мстит тем, кто похитил его дочь, прекрасную Армиллу (Полина Приходько). Других — принцесса, у которой «волосы и брови черны, как ворон», а кожа «бела, как мрамор». В борьбе за торжество Добра, Любви и Верности героям помогает окружение. В их числе и Панталоне (Адриан Ростовский), Тарталья (Олег Гаянов), Труффальдино (Владимир Артемов) и грустный клоун Леандро (Олег Рязанцев). Они же комментаторы событий, «болельщики», «доверенные лица», вникающие в речи подопечных. Энергию и смыслы сцен усиливают своим беззвучным соучастьем слуги просцениума (Игорь Гоппиков, Алексей Козлов, Данил Мухин, Данила Шевченко). Они то простолюдины, вникающие в суть происходящего, то сказочная птица Ворон, то заговоренный конь, подаренный в день бракосочетанья правителя Миллона с красавицей Армиллой. Словно духи преобразуют сцену — внутри и вне событий.

ПРЕМЬЕРЫ ДВУХ СТОЛИЦ

Любая сказка — миф. И потому Григорий Дитятковский стремится добиться от актеров двупланового существования, чтобы мысль была помножена на чувство, чтобы зритель не только видел живых людей, но и понимал суть их Духа, те свойства, что определяют устремления человека. Взяв сказку Карло Гоцци, он ставит миф о том, как люди способны преодолеть все беды, все несчастья, когда есть воля к служению Добру, Любви и Братству. Добро непобедимо. Сила — в Правде. Поэтому и торжествуют у него в финале все герои, пускаясь в развеселый пляс. Он шутит. Но удачно. В каждой шутке лишь только доля шутки.

Правда, странно, что на подмостках Петербурга режиссеры, взявшись за постановку ни в чем не схожих произведений, придают им свойства притч и мифов. И тема общая… Почти сто лет назад событием московской театральной жизни стал спектакль по диккенсовской сказке «Сверчок на печи», созданный актерами Первой студии и ныне ставший легендой. В нем речь шла о победе добрых сил над злом… Напоминанием о главных ценностях людского бытия был дан отпор войне, насилию, несправедливости. А не пришло ли время повторения когда-то преподанных уроков? Татьяна Ткач

ТЕАТР В КИНО

Театр в кино Глава V: «Театр»

Продолжаем наш рассказ о кинофильмах, в которых затрагивается театральная тема. В очередной главе рассказывается о двух кинолентах, носящих одинаковое название — «Театр»… Театр (1978, СССР) Режиссер: Янис Стрейч В главных ролях: Вия Артмане, Гунар Цилинский, Ивар Калныньш, Эльза Радзиня, Илга Витола Главная героиня фильма, снятого по одноименному роману Сомерсета Моэма, Джулия Ламберт (Артмане) — знаменитая лондонская актриса, примадонна театра, директором которого служит ее муж (Цилинский). И хотя брак и творческий союз этих двух людей в свете считается идеальным, чувств между двумя немолодыми людьми давно нет. Многое в жизни Джулии меняется, когда на практику в театр приходит молодой бухгалтер Том Феннел (Калныньш), благоговеющий перед великой актрисой и ищущий ее расположения. Знаки внимания, оказываемые им, его красота и обходительность заставляют Джулию влюбиться в молодого человека, который младше ее на двадцать пять лет. Любовь ли вспыхнула между молодым мужчиной и стареющей актрисой? Для Тома, оказывающегося типичным альфонсом, связь с актрисой — возможность проникнуть в светское аристократическое общество и значительно поправить свое финансовое благосостояние. Для Джулии эти отношения — возможность вспомнить о том, какими бывают чувства, вновь окунуться в них. Влюбленность актрисы длится недолго — до тех пор, пока о ее выходах с Томом в свет не начинают ползти слухи и сплетни и пока она не узнает, что он изменяет ей с молодой, но не особо одаренной актрисой Эвис Крайтон. Том, радеющий за новую подругу, без обиняков просит Джулию посмотреть ее и помочь устроиться в театр. Джулия поможет Эвис, но месть знаменитой актрисы Тому будет искусной и по-театральному изощренной. Эти события подводят актрису к одному, может быть, неутешительному выводу. Для нее настоящая жизнь — та, что

на сцене. Джулии дышится свободно, когда она предстает перед зрителем в образе той или иной героини. Жизнь же вне театральных подмостков — словно бы вымышленная. В финальной сцене героиня Артмане глядит на аристократическое общество и констатирует: «Там — театр, а настоящая жизнь, — указывая на сердце, — здесь». И как своеобразный приговор звучат слова сына Джулии, юноши, далекого от театра, скептически относящегося к свету и тем, кто к нем есть: «Видишь ли, я всю жизнь живу в атмосфере притворства. Я хочу добраться до сути. Вам с папой легко дышать этим воздухом — вам он кажется райским, а я в нем задыхаюсь». В постановочном плане в фильме немало интересных решений. Так, режиссер Янис Стрейч задумал свою картину как фильм об актрисе. Он и сам появляется в кадре — в роли режиссера, снимающего фильм о Джулии Ламберт. В фильме он и режиссер, и рассказчик, и своеобразное alter ego Джулии, ведущее с ней диалог, задающее непростые вопросы, на которые Джулии предстоит ответить. Операторпостановщик Харий Кукелс многие сцены решает посредством съемки их через зеркала, как бы подчеркивая, что в истории этой есть мир иллюзорный, мир отражений, и мир реальный. Для народной артистки СССР Вии Артмане роль Джулии Ламберт стала одной из самых ярких в ее кинокарьере, а для молодого Ивара Калныньша — одной из первых ступеней на пути к всесоюзной славе. Звездным часом стала эта картина для Илги Витолы, сыгравшей роль Иви, домработницы и помощницы миссис Ламберт. Долгое время Илга работала на Рижской киностудии на разных должностях: монтажницей, реквизитором, администратором, пока в 1978 году Янис Стрейч не обратил внимания на ее острую характерность и не пригласил в свою картину.

ТЕАТР В КИНО

Театр / The Playhouse (1921, США) Режиссеры: Эдвард Клайн и Бастер Китон В главной роли: Бастер Китон В этой короткометражной ленте, действие которой разворачивается в театре под шутливым названием Buster Keaton’ Opera House, великий комик американского кино Бастер Китон играет множество ролей. Он дирижер и музыканты в ор-

кестре, он певец и зрители в ложе, он рабочий сцены, и он… мартышка. Эпизод, в котором Китон предстает в роли обезьянки, — самый уморительный в ленте. Картина, повествующая об одном театральном вечере, снята в духе комедий немого кино и вряд ли чем-то отличается от многих других картин той эпохи. Однако игра Китона, «комика без улыбки», вряд ли может оставить кого-то равнодушным. Фил Резников

Над номером работали: Главный редактор: Ф. Резников. Корректор: В. Любимцева. Дизайн и верстка: Ф. Васильев. Макет разработан рекламным агентством SOFIT (Саратов). Электронный адрес редакции: reznikov@tabakov.ru Электронный архив номеров: http://tabakov.ru/magazine/

В журнале использованы фотографии К. Бубенец, А. Булгакова, М. Воробьева, М. Гутермана, В. Дмитриева, Д. Жулина, И. Захаркина, В. Зимина, А. Иванишина, И. Калединой, Л. Керн, В. Луповского, Э. Макарян, В. Панкова, В. Плотникова, А. Подошьяна, Е. Потанина, Ф. Резникова, В. Сенцова, В. Скокова, Е. Цветковой, О. Черноуса, Д. Шишкина, а также фотографии из личных архивов актеров труппы

сентябрь 1

› Рассказ о счастливой Москве

› Женитьба

› Л.Г. Синичкин

› Женитьба Белугина

› Два ангела, четыре человека

› Дьявол

› Брак 2.0 (1-я и 2-я версии)

› Два ангела, четыре человека

› Старший сын

суббота

воскресенье

понедельник

вторник

среда

четверг

пятница

суббота

воскресенье

› Кукла для невесты

› Признания авантюриста Феликса Круля

› Ловелас

› Затоваренная бочкотара

› Не все коту масленица

вторник

среда

четверг

пятница

суббота

› Дьявол

понедельник

› Кукла для невесты › Год, когда я не родился (на сцене МХТ им. А.П. Чехова)

› Брак 2.0 (1-я и 2-я версии)

› Старший сын

› Женитьба Белугина

› Два ангела, четыре человека

› Лицедей

› Женитьба

› Кукла для невесты › Год, когда я не родился (на сцене МХТ им. А.П. Чехова)

› Рассказ о счастливой Москве

› Дьявол

› Рассказ о семи повешенных

› Л.Г. Синичкин › Безумный день, или Женитьба Фигаро (на сцене МХТ им. А.П. Чехова)

› Не все коту масленица › Безумный день, или Женитьба Фигаро (на сцене МХТ им. А.П. Чехова)

› Брак 2.0 (1-я и 2-я версии)

воскресенье

вторник

среда

четверг

пятница

› Отцы и дети › Год, когда я не родился (на сцене МХТ им. А.П. Чехова)

понедельник

2012

суббота

воскресенье

понедельник

вторник

среда

четверг

пятница

суббота

воскресенье

октябрь 1

› Женитьба

› Кукла для невесты › Похождение, составленное по поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души» (на сцене МХТ им. А.П. Чехова)

› Рассказ о семи повешенных

› Два ангела, четыре человека

› Дьявол

› Брак 2.0 (1-я и 2-я версии)

› Л.Г. Синичкин

› Рассказ о счастливой Москве › На всякого мудреца довольно простоты (на сцене Театра им. Евг. Вахтангова)

› Старший сын › Безумный день, или Женитьба Фигаро (на сцене Театра им. Евг. Вахтангова)

понедельник

вторник

среда

четверг

пятница

суббота

воскресенье

понедельник

вторник

› Лицедей

› Признания авантюриста Феликса Круля

› Отцы и дети › Год, когда я не родился (на сцене МХТ им. А.П. Чехова)

› Дьявол

› Wonderland-80

› Брак 2.0 (1-я и 2-я версии)

› Волки и овцы

четверг

пятница

суббота

воскресенье

понедельник

вторник

17 среда

› Старший сын › Безумный день, или Женитьба Фигаро (на сцене МХТ им. А.П. Чехова)

› Ловелас

› Не все коту масленица

› Женитьба

› Wonderland-80

› Два ангела, четыре человека

› Рассказ о счастливой Москве

› Затоваренная бочкотара

› Старший сын

› Л.Г. Синичкин

суббота

› Волки и овцы › Дядя Ваня (на сцене МХТ им. А.П. Чехова)

› Брак 2.0 (1-я и 2-я версии)

› Дьявол › Сублимация любви (на сцене Театра им. А.С. Пушкина)

› Женитьба Белугина

› Кукла для невесты › Год, когда я не родился (на сцене МХТ им. А.П. Чехова)

четверг

пятница

суббота

воскресенье

10 среда

2012

понедельник

вторник

среда

четверг

пятница

воскресенье

понедельник

вторник

среда

Театр п/р О. Табакова, м. «Чистые пруды», «Тургеневская», ул. Чаплыгина, 1а. Тел.: 8 495 628 96 85. МХТ им. А.П. Чехова (Основная сцена), м. «Театральная», «Охотный ряд», Камергерский пер., 3. Тел.: 8 495 629 53 70. Театр имени А.С. Пушкина, м. «Пушкинская», Тверской бульвар, 23. Тел.: 8 495 694 12 89. Театр имени Евг. Вахтангова, м. «Арбатская», «Смоленская», ул. Арбат, 26. Тел.: 8-499-241-16-79