Театральный подвал № 36 (февраль 2013 г.) by Театральный подвал

№ 36 февраль 2013

Т Е АТ РА Л Ь Н Ы Й П ОД В А Л

ВАХТ ЕННЫЙ ЖУ РНАЛ Театра Олега Табакова

ДЕПАРТАМЕНТ КУЛЬТУРЫ ГОРОДА МОСКВЫ

КОЛОНКА РЕДАКТОРА В номере: 150 лет со дня рождения К.С. Станиславского — c. 4 «Пять вечеров». Каждый год в это время — c. 6 «У ребят уникальная возможность попробовать научиться успевать все» — c. 8 Новая книга Олега Табакова о себе — c. 12 Премьеры двух столиц — c. 15 Приглашение в театр — c. 21

Главным событием февраля станет премьера спектакля «Страх и нищета в Третьей империи» по Б. Брехту в постановке режиссера Александра Коручекова. В спектакле заняты Александр Семчев, Ольга Красько, Иван Шибанов, Михаил Станкевич, Алексей Усольцев, Марина Салакова, Наталия Журавлева и другие. С 28 января по 15 апреля в Москве проходит XIX фестиваль «Золотая маска». Спектакль «Год, когда я не родился» представлен сразу в трех номинациях на соискание национальной театральной премии: «Драма/Лучший спектакль большой формы»; «Драма/Лучшая работа режиссера» (Константин Богомолов); «Драма/Лучшая роль второго плана» (Наталья Тенякова). Кстати, в этом месяце впервые с момента премьеры спектакль едет на гастроли. 14 февраля «Год, когда я не родился» будет показан в Саратове на сцене Академического театра драмы. На март запланированы гастроли в Екатеринбург.

Над номером работали: Главный редактор: Ф. Резников. Шеф-редактор: А. Стульнев. Корректор: В. Любимцева. Дизайн и верстка: Ф. Васильев. Макет разработан рекламным агентством SOFIT (Саратов). Электронный архив номеров: http://tabakov.ru/ magazine/ В журнале использованы фотографии К. Бубенец, А. Булгакова, М. Воробьева, М. Гутермана, В. Дмитриева, Д. Дубинина, Д. Жулина, И. Захаркина, В. Зимина, А. Иванишина, И. Калединой, Л. Керн, В. Луповского, Э. Макарян, В. Панкова, В. Плотникова, А. Подошьяна, Е. Потанина, Ф. Резникова, В. Сенцова, В. Скокова, Е. Цветковой, О. Черноуса, Д. Шишкина, а также фотографии из личных архивов актеров труппы

6 февраля в Санкт-Петербурге на сцене театра «На Литейном», в рамках Международного театрального фестиваля «Пять вечеров» им. А.М. Володина, будет показан спектакль «Сестра Надежда» по пьесе Володина «Старшая сестра». Накануне наступления нового года произошло важное событие для нашего театра. При поддержке Правительства Москвы и Департамента средств массовой информации и рекламы города Москвы в рамках государственной программы «Информационный город 2012-2016 гг.» был создан проект «Золотая коллекция телеверсий спектаклей московских театров», куда вошел спектакль Кирилла Серебренникова «Околоноля». Грант на съемки выиграла кинокомпания «Каро Продакшн». Съемки шли 8, 9 и 10 декабря на Малой сцене МХТ им. А.П. Чехова. Телеверсия спектакля хранится на специально созданном канале на сайте www.youtube.com В конце февраля к репетициям спектакля «Урок женам» по Ж.-Б. Мольеру приступает молодой режиссер, еще один ученик Сергея Женовача Александр Хухлин. Интересно, что автором нового перевода текста стал писатель, публицист Дмитрий Быков. В главной роли Александр Семчев. Премьера запланирована на конец мая.

ЮБИЛЕЙ

150 лет со дня рождения К.С. Станиславского

Имя Станиславского К.С. у всех на слуху. Как правило, оно ассоциируется с созданием Московского Художественного театра и системы актерской игры его имени. Это тот минимум, который известен всем. Но, говоря языком его системы, это только первый план. Станиславский К.С. был многогранен в своем естестве: фабрикант, создатель МХТ, содиректор Московской консерватории, один из величайших актеров современности, создатель нового жанра музыкального театра — камерной оперной постановки, создатель Музыкального те-

атра им. Станиславского и Немировича-Данченко и, наконец, создатель системы актерской игры — системы Станиславского. Каждая из этих ипостасей — отдельная страница русской культуры, русского театрального искусства. Человек, которого можно по праву сравнить с титанами эпохи Возрождения. Художник, оформляющий свои первые спектакли; создатель собственно не только профессии режиссера и режиссерского театра, но и целого ряда отдельных театральных профессий: художника по свету, художника по декорациям и художника по костюмам. Человек, изучающий психологию, физиологию, биологию, йогу и другие системы познания глубин человеческого естества, — все это К.С. Станиславский. Большой ребенок по жизни, когда это касалось быта, и глубокий мыслитель, тонкий тактичный исследователь души человека — это тоже Станиславский. Недаром его книга «Работа актера над собой» — не только признанный учебник актерского мастерства, но и психологическое пособие, ставшее обязательным во всех психологических вузах России. Феномен Станиславского коренится не только в том, что он создал МХТ как таковой, но в том, что он поднял статус театра, вывел его из сферы обслуги и, впервые, театр стал глашатаем духовных запросов русского общества. Не зритель диктовал репертуарную политику МХТ, а Станиславский поднимал зрительский уровень до вершин мировой драматургии. Все проблемы общества становились сферой его интереса и изучения. Может, именно это и стало главной причиной его, многим непонятного, нежелания эмигрировать из Советской России. Ему нужен был новый зритель, новая драматургия, новые формы театрального общения. Время проверило правоту его поисков — через 100 с лишним лет мировой театр так же нуждается в его экспериментах, в его глубинном изучении души человека. А его система актерской игры все так же остается удивительной загадкой, над которой бьются лучшие режиссерские умы мира. Кто-то принимает ее, кто-то отвергает, но все изучают…

ЮБИЛЕЙ Вряд ли счастливые родители появившегося на свет 17 января 1863 года мальчика могли представить, что в их семье — семье зажиточных московских купцов-фабрикантов Алексеевых — родился будущий театральный гений. Но Костя с первого посещения театра, а это произошло, когда малышу исполнилось четыре года, навсегда отдал свое сердце сценическим подмосткам. Повлияли ли на это родители с их любовью к сцене, с их участием в любительских домашних спектаклях или передались творческие гены бабушки — французской актрисы Мари Варлей, игравшей во французской труппе петербургского Михайловского театра, — теперь сказать трудно. Да и не столь важно. Отныне Костя Алексеев все свободное время проводит в театре. Когда в конце жизни его спросили: «В каком возрасте вы вышли на подмостки?», он шутливо ответил: «Как актер в шесть лет, ну а как режиссер — в десять». Наверное, в эту минуту он вспоминал, как смутил родителей, готовящих домашний спектакль на Рождество, своим заявлением, что они играют неправильно, что он не видит в них Деда Мороза и других волшебных персонажей. И предложил им срежиссировать их роли. Так начинался долгий путь длиною в жизнь, в мир Большого искусства. Потом будет Алексеевский кружок с его пока еще легким, чаще всего опереточным репертуаром. Потом Общество любителей искусства и литературы, где молодой Костя Алексеев-Станиславский открывает для себя как для актера и начинающего режиссера высокую драматургию Пушкина, Толстого, Шекспира, Гуцкова и др.

И, наконец, знаменательная встреча в «Славянском базаре» с Вл. И. Немировичем-Данченко. Итог — рождение Московского Художественного театра, где он познал радость — а иногда и горечь — творческих поисков; триумф и неудачи, все то, что составляет кажущуюся такой легкой жизнь Актера и Режиссера. Последние 17 лет он прожил в Леонтьевском переулке. За спиной остались революция, потери близких, подчас непонимание друзей и учеников. Здесь, в старом московском особняке, где ему выделили квартиру (взамен реквизированного собственного дома), он продолжает творить. На сцену, да и подчас на репетиции уже нет сил. И все таки… Последним детищем становится Оперно-драматическая студия в любимом Онегинском зале. Когда-то первым спектаклем, который увидел Костя, — была опера. И в конце жизни музыка снова была с ним. А когда гасли свечи вечерних репетиций, он уходил в кабинет и писал, писал, писал… Он не увидел труда всей своей жизни — книги «Работа актера над собой» — смерть не дает отсрочки. Книга была в наборе, когда остановилось сердце великого режиссера. Но остались МХТ, Музыкальный театр им. К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, осталась система актерской игры. Остался музей, в котором до сих пор звучит музыка и горит искра его удивительной души. Анаит Овчинникова, заведующая Домом-музеем К.С. Станиславского

ГАСТРОЛИ

«Пять вечеров». Каждый год в это время В девятый раз с 6 по 10 февраля в Петербурге пройдет фестиваль «Пять вечеров» им. А.М. Володина. Он откроется спектаклем «Табакерки» «Сестра Надежда» по пьесе Володина «Старшая сестра» (режиссер Александр Марин).

Во дворе «Табакерки» стоит памятник трем драматургам, среди которых именно Володин — человек знаковый для этого театра и его руководителя, так что участие в фестивале «Пять вечеров», хочется думать, станет для театра не просто гастрольным туром. Потому что у этого фестиваля — своя атмосфера и своя история. На столах после спектакля каждый вечер вареная картошка, квашеная капуста и бычки в томате («володинский стол» — особая статья нашего пристального внимания), а в фойе стоит за прилавком легендарная буфетчица Клава и торгует по советским ценам бутербродами и водкой. Роль, не написанная Володиным, стала буквально культовой и исполняется только и исключительно театроведами — в силу глубокой концептуальности и необходимости ласкать покупателя и хамить ему с полным знанием всего творчества Александра Моисеевича. И каждый театр увозит с собой маленький «памятник» — скульптурку, сделанную Резо Габриадзе. Не приз, не премию, а маленького Володина. Чтобы жил в разных уголках России. Когда-то, когда еще не исполнилось сорок дней с ухода Володина (а мы дружили), ко мне в редакцию пришли режиссер Виктор Рыжаков и критик Владимир Оренов и предложили начать фестиваль. Оренов исчез потом почти сразу, а мы с Рыжаковым долго запрягали — но вот уже проехали восемь станций и двигаемся к девятой… Он живет каким-то странным образом. Во-первых, никогда нет денег, и каждый год мы не уверены, состоится ли фестиваль. Но наступает декабрь — и, еще не зная ничего о «мат. обеспечении», стекаются в подвал «Петербургского театрального журнала», становящегося на полтора месяца штабом, замечательные девочки-менеджеры, ежегодные энтузиасты этого дела, и начинают шмыгать туда-сюда волонтеры под чутким руководством этих менеджеров. И вот уже таска-

ют тюки с «сувениркой», и я уже верстаю буклет и «трамвайки» (в долг!), и Катя Строганова, завлит театра «На Литейном», рассылает пресс-релизы и требует от меня всякой информации, а администратор этого же театра Света Норман сообщает, что в 9 утра надо быть на собрании театральных кассиров… Студенты заранее готовят материалы к газетке «Проба пера», и вот в результате все участники фестиваля накормлены-напоены-обогреты и обнимают наших девочек при отъезде. Фойе театра оформили ученицы Дмитрия Крымова, и вдоль стен выстроились черно-белые фигуры советских людей в натуральную величину… Тут же продаются книги «О Володине. Первые воспоминания». Сегодняшнему театру очень трудно брать володинские ноты. Кажется, инструменты потеряны. И все же… Чем дольше живет фестиваль «Пять вечеров», ставший за девять лет уже международным, тем более ясно прорисовывается его драматургия. Фестиваль не только хранит память о Володине, соотнося свое движение с теми координатами, в которых жил и творил выдающийся драматург, но все настойчивее пытается соединить Володина — и сегодняшний день, Володина — и «володинское», тот мир, который полон «преклонения и жалости» к женщине, к человеку вообще, — и наше время. За девять фестивалей выросли молодые режиссеры и критики, настроенные на володинскую волну, в значительной степени программа формируется ими — теми, кто знает творчество Володина и может расслышать володинские ноты в спектаклях, казалось бы прямо не продолжающих володинскую линию российской драматургии (да ее, прямой линии, в общем, и нет, есть тема с вариациями), но имеющих к нему, Володину, отношение.

ГАСТРОЛИ IХ фестиваль «Пять вечеров» тоже соединяет Володина и «володинское». Кроме «Сестры Надежды» здесь сыграют «С любимыми не расставайтесь» Молодежного театра Алтая в постановке молодого петербургского режиссера Дмитрия Егорова. Адрес спектакля — сегодняшняя молодежь, почти подростки, пользователи социальных сетей и посетители дискотек. А закроются «Пять вечеров»… «Пятью вечерами» — проектом питерского режиссера Василия Сенина, в который он собрал известных актеров Артура Ваху, Оксану Базилевич и других и предложил им прожить жизнь володинских героев под ностальгический звук ленинградского трамвая… Но ландшафт нынешнего фестиваля разнообразен. С одной стороны, на фестиваль приглашена масштабная «Утиная охота» по пьесе А. Вампилова, поставленная одним из ведущих режиссеров современного театра Юрием Бутусовым в Национальном театре им. Ивана Вазова (София). С другой, здесь будут спектакли совсем маленьких театров. В версии театра-студии «Шанс» из города Поляны Рязанской области (режиссер Олег Ховрачев) постмодернистский роман Саши Соколова «Школа дураков» меняет название на «Край одинокого козодоя», а в центре спектакля оказывается вполне «володинский» человек — маленький, нелепый, сумасшедший и гениальный. Эта человеческая интонация и оказалась мостиком от Володина к Соколову. И в спектакле театра из Ельца «Бесконечный апрель» Павла Зобнина по пьесе Ярославы Пулинович «володинским» оказывается если не все, то очень многое. Володинские темы, главный герой Веня с его женщинами (матерью, женой, дочерью, возлюбленной из детства), ленинградская прописка истории, даже кинонаплывы, из которых состоит текст пьесы, — и те находят рифмы с творчеством Александра Моисеевича. В прошлые годы точную ноту давали фестивалю «квартирники» молодых актеров. И в этом году уже знаменитый квартирник «Стыдно быть несчастливым» от несуществующего театрального объединения «Fильшты-Kozlы» режиссе-

ра Семена Серзина сыграют в знаменитой аудитории № 51 СПбГАТИ. Выступят и дебютанты — курс С. Бызгу с квартирником «На любовь свое сердце настрою» по песням Б. Окуджавы (Володин называл его своей «второй половиной»). Все в той же СПбГАТИ. Продолжит свою работу программа «Первая читка». В репетиционной комнате театра «На Литейном» пройдут первые читки современных пьес, отобранные молодыми экспертамитеатроведами и поставленные молодыми режиссерами Петербурга и Москвы. Прочтут «Кратковременную» К. Стешика, «Внешние побочные» Д. Богославского, «Зыбкое счастье мое» Д. и Я. Гуменных, «Блаженны» И. Игнатова, «Высотку» В. Дергачёвой, «Самоубийцы. Ru» Е. Кузюковой, «Люди добрые» Я. Пулинович. Обсуждения спектаклей за чаем — как всегда по утрам в редакции «Петербургского театрального журнала», а 10 февраля, в день рождения Володина, в 10:00 от театра «На Литейном» отойдет автобус на Комаровское кладбище, где каждый год происходит возложение цветов на его могилу. 10 февраля, в последний день фестиваля, мы всегда празднуем день рождения Володина. С утра едем на кладбище в Комарово, втыкаем в глубокий снег цветы, кричим верхушкам елок: «С днем рождения, Александр Моисеевич!» — и выпиваем первую рюмку за именинника с полным ощущением, что он сказал нам: «Хлопнем!» — как говорил всегда. Не «дернем», не «выпьем», а именно «хлопнем». Это всегда бывает удивительно красивый и «духоподъемный» день. А еще я всегда гадаю на володинском сборнике. Начала это еще при его жизни, но тогда он сказал: «Возьми другую книжку, на моей у тебя ничего хорошего не выйдет». И все же, открывая фестиваль и завершая его, я прилюдно открываю сборничек «Неуравновешенный век», попадаю пальцем в какую-то строку — и Моисеевич напутствует нас. Или не напутствует, а просто разговаривает. Но, слава Богу, не молчит. Марина Дмитревская, арт-директор фестиваля, главный редактор «Петербургского театрального журнала», профессор СПбГАТИ

ШКОЛА ОЛЕГА ТАБАКОВА

«У ребят уникальная возможность попробовать научиться успевать все» Виталий Егоров был одним из первых актеров «Табакерки», откликнувшихся на призыв Олега Табакова попробовать свои силы в педагогической деятельности. Вот уже более трех лет Виталий ездит по России в поисках особо одаренных детей и преподает воспитанникам Театральной школы Олега Табакова актерское мастерство. В интервью, которое актер дал нашему журналу, мы поговорили об итогах зимней сессии в Школе, о том, как живут и чем занимаются ее студенты, о дебюте Виталия в качестве режиссера и о том, готов ли он играть на одной сцене со своими учениками.

— В декабре в Театральной школе Олега Табакова прошла зимняя сессия. Ребята с трех курсов проходили главное для себя испытание — экзамены по актерскому мастерству. Как ты оцениваешь их результаты? — Хорошо. Приятно, что после них никого не отчислили, хотя больше всего ребят отчисляются с первых двух курсов как раз во время сессий. В минувшем году с первого курса отчислили одну девочку, но еще до начала экзаменов. 2012 год Олег Павлович называет урожайным, потому что на нынешнем первом курсе, не в обиду двум другим, каждый из которых прекрасен, много очень талантливых и разных детей. — А почему расстались с девочкой-первокурсницей? По дисциплинарным причинам? — По совокупности причин. В этот колледж не попадают люди бесталанные или просто способные. Табаков постоянно подчеркивает, что эта школа — для особо одаренных детей. Та девочка была не бесталанная, но не стремившаяся научиться чему-либо. Может, есть кто-то и менее способный, чем она, но в них ярче проявляются желание и рвение учиться, что приносит свои плоды. — Часто случаются в Школе нарушения дисциплины?

— Мы, педагоги по актерскому мастерству, не в курсе всех тонкостей, за такие вопросы отвечают воспитатели, завуч, директор. Именно они рассказывают нам про каждого студента. Милейшие люди, прекрасно проявляющие себя на занятиях по мастерству, в быту оказываются неспособными жить рядом с другими, в общежитии, что приводит к разного рода происшествиям. За это они бывают наказаны. В прошлом году с одним студентом произошла история. Табаков, узнав о ней, твердо сказал: «Если это повторится — вон!» После этого студента стало не узнать! А вообще, как мне кажется, детям непросто в Школе, даже несмотря на идеальные условия для проживания: их кормят, за ними следят, есть врач. Идеальная коммуна. Но непросто ребятам, наверное, потому, что они оторваны от мира, от родителей, хотя у них есть тот же самый Интернет. Они живут в Школе постоянно, им даже иногда некогда выходить на улицу — они с утра до ночи занимаются. — Это плохо или хорошо, что они оторваны? — Не знаю. Наверное, когда выпустим первый набор, тогда и будем делать выводы. Олег Павлович с педагогами ждет первого выпуска, чтобы понять, какие ошибки мы сейчас совершаем, что правильно делаем, а что нет. — Отсев — это нормальное явление для любого творческого и даже нетворческого учебного заведения…

ШКОЛА ОЛЕГА ТАБАКОВА — Помню, когда я учился в Школе-студии МХАТ, Олег Павлович, отчисляя кого-то из студентов, признавался: «Ребята, я не смогу вас обеспечить работой. Вы не будете заняты в дипломных спектаклях. Моя совесть должна быть чиста: выпуская вас, я должен быть уверен, что вы станете работать в этой профессии и ею зарабатывать на кусок хлеба». Он честно об этом говорил. А потом эти отчисленные поступали в другие театральные вузы, успешно заканчивали их и становились известными артистами. В случае с нашей школой процесс отчисления сложнее, ведь наши студенты моложе и, наверное, более ранимы и уязвимы. С другой стороны — чем раньше саженец прищипываешь, тем он потом мощнее и кудрявее становится. На отчисление нужно смотреть как на своего рода закалку. Про ребят, когда-то отчисленных с нынешнего третьего курса, мы знаем, что они сейчас учатся, чем-то занимаются. — После того, как кого-нибудь из школы отчисляют, лично у тебя не возникают сомнения: может быть, неверно поступили? — О чем ты говоришь! Постоянно. И стыдно бывает… На одном курсе есть человек, против которого я голосовал,

когда он поступал. «Зачем он будет занимать чье-то место?» — так думалось мне. А сейчас он один из лучших студентов, и я искренне этому радуюсь. Когда сидишь и слушаешь, как они, например, читают, думаешь: «Кто тебе дал право оценивать, хорошо это или плохо?» Одно дело, когда ты оцениваешь взрослого человека или состоявшегося актера, другое — когда четырнадцати-шестнадцатилетнего подростка. Они ведь так быстро меняются! Вернутся после каникул — уже повзрослевшие. Это ранимый и непонятный возраст. Кто же мне дал право говорить: хороший — плохой, годится — не годится? Но иногда бывает наоборот. В прошлом году отчислили девочку. При поступлении я настаивал, чтобы ее взяли, потому что она произвела на меня яркое впечатление. Но в чемто я, вероятно, был не прав… Нужно учитывать не только индивидуальность, особенность, но и чисто человеческие вещи, которые очень трудно распознать, когда видишь человека впервые. Курсу приходится жить вместе — все делать сообща. Очень важно, чтобы в смысле общежития, общего житья человек был коммуникабелен, чтобы ему было комфор-

ШКОЛА ОЛЕГА ТАБАКОВА 10

тно с другими и другим было комфортно с ним. У той девочки жить в общежитии не получалось. Мы поняли, что своим поведением она ранит других, вредит другим и ей самой это на пользу не идет. — Среди ребят встречаются усомнившиеся, разочаровавшиеся в своем выборе будущей профессии? — Часто это становится понятно, когда кого-то отчисляют: кто-то бьется в истерике, а кто-то подходит к происходящему рационально: «Хм. Ну да, не получилось…» В такие моменты думаешь: «Значит, мы не злые дядьки, помогли молодому человеку разобраться в себе». — Как тебе кажется, после окончания Школы ребятам нужно будет продолжить учебу в вузе? Или об этом пока рано говорить? — Чтобы получить актерскую профессию, думаю, нет. Той программы, по которой они учатся, вполне достаточно. На режиссуру, на менеджмент, на специальность, связанную с кино или телевидением, — да, можно пойти. Ну, или если появится желание получить высшее актерское образование… В Школе они получают среднее специальное образование и по окончании даже получат право преподавать. — То есть они могут быть педагогами? — Да! — Молодые педагоги… — Очень, я бы сказал. Кстати, лично я пытаюсь рассказывать им о том, как нас учили старые педагоги в Школестудии, о том, как вести себя в театре, как общаться с более взрослыми артистами. Театральная этика очень важна. Сейчас такого предмета нет, но у нас он был. Это особенно важно для тех студентов Школы, которые сейчас приходят репетировать и играть в «Табакерке». — Уже не первый студент Школы дебютирует на профессиональной сцене: Паша Табаков играет в спектакле «Год, когда я не родился», Арина Автушенко — в «Сестре Надежде», Влад Наумов репетирует у Александра Коручекова в спектакле по брехтовской пьесе «Страх и нищета в Третьей империи». Плюсы от приобщения к профессиональному театру очевидны. А есть ли в нем минусы? — Однозначный плюс в том, что это практика в реальном театре, где все происходит по театральным правилам. Выпуская учебный спектакль «Пастух и пастушка» этой осенью, я объяснял ребятам, что сейчас мы все делаем сами, а в театре есть реквизиторы, костюмеры, гримеры, монтировщики и другие специалисты. Актер в театре должен думать только об

одном — что он делает, хотя сейчас вам приходится быть и реквизиторами, и монтировщиками и так далее. Минус — это несознательные элементы, которые, сходив на репетицию в театр, возвращаются в Школу и говорят: «А у меня репетиция была, поэтому не пойду на физкультуру». Я пытаюсь объяснять, что сейчас для них происходит проверка на вшивость: им дается уникальная возможность учиться и вместе с тем репетировать и играть в «Табакерке» или МХТ. Приходить и говорить, что была репетиция и вы устали, нельзя ни в коем случае. Такое случалось, поэтому педагоги очень серьезно беседовали со студентами на эту тему, и теперь, надеюсь, подобное повторяться не будет. Я им рассказал, что когда меня, студента, вводили в «Ундину» на роль Смерти, это было счастьем, но я не мог вернуться на занятия и сказать: «Вы знаете, меня вводят в массовку во мхатовский спектакль, давайте-ка вы со своей русской литературой…» Сейчас у ребят уникальная возможность попробовать научиться успевать все. — Ты регулярно принимаешь участие в первичном отборе претенВиталий Егоров, Даша Бессонова дентов на поступление, а и Максим Иванов также во всех других отборах. Что самое трудное на этом этапе? Насколько для тебя просто говорить «нет»? — Это всегда очень трудно, поэтому мы стараемся отвечать завуалированно, а впрямую — никогда. Иногда говорю впрямую, когда вижу, что человек очень сильный и нуждается в том, чтобы ему ответили прямо и откровенно. Однажды пришла девочка. Она училась в музыкальной школе и очень хорошо пела, но для занятий актерской профессией данных было не так много. Когда она запела и заиграла, я сказал ей: «Девушка, не тратьте время, идите в музыкальное училище». Возможно, она просто пришла проверить себя. В таких случаях нужно отвечать четко. Сложнее, когда видишь рвение и желание подростка, но понимаешь, что он не подходит. Недавно был отбор в Ставрополе. Зашел мальчик, представился. И я сразу все понял. Мне кажется, он будет у нас учиться, если ничего не произойдет. А сколько интересных

ШКОЛА ОЛЕГА ТАБАКОВА детей приезжают из маленьких городов, поселков и деревень, которые, по сути, находятся вдалеке от культурных центров, которым приобщиться к культуре в принципе невозможно! У меня ощущение, что у нас больше половины таких учится. И это прекрасно. — В этом году ты поставил со студентами целый спектакль — «Пастух и пастушка» по повести Виктора Астафьева, который я с удовольствием посмотрел. Как тебе новая роль — роль режиссера? — Это из серии, когда спрашивают, какую роль ты мечтаешь сыграть — Гамлета или еще кого-то. Я сыграл эту роль, не ожидая, что мне это так понравится. Но надо сказать, что в качестве режиссера я пока могу проявить себя только там, в Школе. Это дипломный спектакль для третьего курса, который мы будем продолжать играть. Может, что-то добавится, а что-то отпадет. Спектакль мы делали вместе с ребятами. Они мне очень помогли. Они прочитали повесть, выбрали из нее все необходимые сцены и показали мне. Изначально это была история для двоих — молодого человека и девушки, но потом этюд развернулся в спектакль благодаря Михаилу Андреевичу Лобанову, за что я ему безумно благодарен. Работая над спектаклем, ребята стали понимать какие-то вещи, которых не понимали, пока занимались тренингами и этюдами. Принося этюды, они вдруг стали понимать, для чего они нужны. Это радость для меня. — Почему Астафьев, почему военная проза? — Во время распределения педагогических работ мне предложили Астафьева. Когда я прочитал повесть, я понял,

что да, я хочу этим заняться. Как это делать, я не знал и начал с отрывка с Дашей Бессоновой и Максом Ивановым — несколько сцен, собранных воедино. После этого возникла идея спектакля, и ее поддержали. — А ребятам, родившимся уже после развала СССР, насколько интересна военная тематика? — Им это очень интересно. У меня ощущение, что та война — что-то очень далекое от них и совсем неизвестное, но, тем не менее, все они что-то об этом знают: Глеб Уфимцев приносил дедушкины письма с фронта, кто-то делился услышанными историями, рассказывал, какое кино видел, какие книги читал о войне. Понятно, что эта тема не из тех, которая волнует их больше всего, но им было интересно. Книга заинтересовала их. Они стали искать видеоролики, слушать музыку того времени… Иными словами, окунулись в это. Конечно, больше всего в этой истории их волновала любовная тема. Любовь не зависит ни от времени, ни от места, ни от происходящего вокруг. — Мы уже говорили о том, что некоторые студенты играют в спектаклях «Табакерки». Скажи честно, с кем-нибудь из своих учеников ты уже готов играть на одних подмостках? — Готов. Не буду называть имена. С кем-то даже хотелось бы. Но все зависит от того, что играть. Хотелось бы такой материал, при работе над которым оставалась возможность продолжать учить и помогать. Беседовал Фил Резников

МОЯ НАСТОЯЩАЯ ЖИЗНЬ

Новая книга Олега Табакова о себе Продолжаем серию публикаций, посвященных предстоящему выходу в свет автобиографии Олега Павловича Табакова «Моя настоящая жизнь».

Впервые книга с этим названием была опубликована в 2000 году — как раз накануне назначения Олега Табакова на должность художественного руководителя МХТ им. А.П. Чехова. Взяв на себя эту ответственную и многогранную миссию, Олег Павлович не перестал трепетно заботиться о своем главном детище — маленьком подвальном театре и его обитателях. Более того, несколько лет назад Табаков осуществил поистине грандиозный и беспрецедентный проект, когда по его личной инициативе в самом центре столицы была построена и открыта театральная школа. Олег Павлович и его соратники ездят по всей России, отбирают и приглашают в Москву одаренных подростков, закончивших девять классов общеобразовательной школы. Они учатся и проживают в этом учебном заведении на условиях полного пансиона. В 2009 году, после открытия его «театрального ПТУ», как шутливо выражается сам Табаков, и возникла мысль создать продолжение автобиографии, где были бы описаны новейшие события в истории Художественного театра, Подвала и театральной школы, готовящейся в 2013 году вручить дипломы своим первым выпускникам. Работа над книгой заняла у автора около двух лет. Результат его труда впечатляет. Получилось не только продолжение автобиографии, но и значительное уточнение первой части книги, написанной почти четырнадцать лет назад. Читатели получат возможность познакомиться с подробностями личной жизни народного артиста, увидеть его глазами ряд известнейших людей и попасть за кулисы актерского мира, на творческую кухню театра и кинематографа. Двухтомное по-

вествование заинтересует как самого обычного читателя, так и профессиональных театроведов. И, безусловно, театральных бизнесменов, добивающихся реального и стабильного спроса на продукцию своих «театрально-зрелищных предприятий». На страницах автобиографии Табаков щедро делится с читателем секретами своей редкостной по количеству удач карьеры. Особенно ценными представляются его мысли относительно целесообразности ранней селекции, адекватного задачам профессии воспитания и непреходящего значения атмосферы «театра-дома», «театра-семьи», превращающей актеров в сплоченную команду единомышленников, настроенных на творчество и созидание. Что же делает Олега Табакова тем неповторимым, уникальным рассказчиком, слушая или читая которого, мы чувствуем, что этот человек говорит нам правду и что мы можем, доверяя его опыту и его суждениям, многому от него научиться? Наверное, прежде всего, неравнодушие Табакова и к людям, и к делу, которому он посвятил свою жизнь. Умение считаться с интересами и чувствами окружающих. Уважительное отношение к людям, распространяющееся на всех, с кем общается Олег Павлович, будь то важный государственный муж или пятнадцатилетний подросток из дальнего российского уголка, приехавший в Москву «учиться на артиста». Педагогический опыт Олега Табакова составляет более четырех десятилетий. Он набирал курсы сначала в ГИТИСе, а затем и в Школе-студии МХАТ, где проработал в качестве ректора порядка пятнадцати лет. Термин «профессиональная селекция» является неотъемлемой частью и обязательной характеристикой его работы. Олег Павлович отбирает самых талантливых и самых лучших студентов для того, чтобы в конечном итоге играть с ними на одной сцене.

МОЯ НАСТОЯЩАЯ ЖИЗНЬ Табаков показал миру «фигуры высшего педагогического пилотажа», в считанные годы сделав из первых же своих учеников полноценную и профессиональную актерскую труппу, которая играла спектакли, гремевшие по всей Москве и далеко за ее пределами. За ранний успех все они заплатили высокую цену — подвальному театру в восьмидесятом году «перекрыли кислород», труппа распалась, а сам учитель и основатель пережил мучительный год запрета на профессию. Все изменилось с приходом новых времен. Многие из тех, кто прошел обучение у самого требовательного московского педагога Олега Табакова, сумели добиться высочайших результатов в профессии. Евгений Миронов, Владимир Машков, Марина Зудина, Сергей Безруков, Сергей Газаров, Андрей Смоляков, Виталий Егоров — список этих громких имен можно продолжать и продолжать. С особой проникновенностью Олег Павлович рассказывает о своих учениках, которые ушли из жизни совсем молодыми: Игоре Нефедове, Алексее Селиверстове, Елене Майоровой, Сергее Шкаликове. Сейчас, глядя на то, сколько души Олег Павлович вкладывает в занятия со студентами своей театральной школы, можно с уверенностью сказать, что любимыми для него являются не только уже взрослые и всего добившиеся люди, которых он учил когда-то, но и те, для кого профессиональный путь только начинается… Блистательным сокурсникам Владимиру Машкову и Евгению Миронову автор посвятил значительную часть своей книги. Вот лишь несколько коротких эпизодов этого рассказа о первых шагах Машкова и Миронова в подвальном театре: «Спектакль «Матросская тишина» по пьесе Александра Галича начал отсчет нового времени в истории маленького подвального театра в 1990 году. Именно этот спектакль стал нашим гимном, нашей истинной «Чайкой», открывшей Подвалу дорогу на высший театральный Олимп. Состояние удивительной молчаливости, которой театральная критика сопровождала все наши предыдущие работы, было нарушено. Стрелка барометра явно повернулась на положение «ясно»: сформировался устойчивый критический интерес к спектаклям Подвала. Голоса театральных критиков становились все благожелательнее и серьезнее. «Матросская тишина» поставила подвальный театр на одну доску с прославленными московскими театрами. С премьерой «Матросской тишины», собственно, и взошла звезда Володи Машкова — актера. На первых курсах Володя был ярким, настырным, не сходящим со сценической пло-

щадки студентом. Я не помню ни одного занятия, в котором бы он не участвовал. Машков лидировал всегда. Пробивался, даже, можно сказать, бился за свое исключительное место в ряду других студентов. А я, начиная со второго семестра, это место ему уже отвел. Поэтому все его усилия по закреплению своего лидерства встречали у меня некоторое отторжение. Тем не менее мои догадки о настоящих масштабах его актерских возможностей вскоре подтвердились в полном объеме. В конце третьего курса я решил делать с моими студентами «Матросскую тишину», надумав поручить роль Абрама Ильича Шварца студенту Машкову. Многим мой выбор в тот момент казался легкомысленным, невозможной натяжкой. Но и сейчас, много лет спустя, мне кажется, что Абрам Шварц до сих пор остается самым совершенным созданием Володи. По неподдельности существования, по отсутствию даже крупиц какой-либо актерской дряни или приблизительности. Он не может, не умеет и не хочет играть в «полноги», отдаваясь роли со всем бесстрашием и полнотой. К тому же со студенческих лет Володя обладал генетически свойственной ему высокой мерой ответственности». Олег Павлович рассказывает историю Машковарежиссера, поставившего в Подвале и Художественном театре несколько спектаклей, сумевших произвести в театральном мире эффект разорвавшейся бомбы. Почти во всех режиссерских проектах Владимира Машкова главные роли сыграл Евгений Миронов: «Машков поставил очень четкую по форме и азартную по динамике работу — пьесу Кима «Страсти по Бумбарашу». Может быть, зрительскому восприятию этого спектакля поначалу несколько мешал фильм режиссера Николая Рашеева. Не в том смысле, что фильм плох или хуже, чем спектакль, но так случилось, что тематика, звучавшая на экране гражданскивзволнованно, в спектакле обрела форму почти библейской притчи. Ибо действительно поднялся брат на брата, и мерзость нарушения заповедей Христовых отзывается на жизни нашей страны по сию пору. Может быть, поэтому мне так близок этот спектакль, так нравятся актерские работы, так очевиден талант режиссера. Роль Бумбараша Машков поручил Жене Миронову. Они немало работали вместе и в театре, и в кино, но «Страсти по Бумбарашу» до сих пор, на мой взгляд, являются вершиной их совместного творчества. В «Бумбараше» Жене приходилось работать в непростом жанре музыкального спектакля, соединяя пение, танец и живую жизнь человеческого духа. Но он делал это так, как, пожалуй, до сих пор мало кто из артистов сможет.

МОЯ НАСТОЯЩАЯ ЖИЗНЬ

Спектакль «Страсти по Бумбарашу» продержался в репертуаре Подвала целых восемнадцать лет, сопровождаемый на всем протяжении своей сценической жизни большой любовью и зрителей, и исполнителей. Мы устроили торжественное прощание с «Бумбарашем», все участники которого испытывали самые щемящие эмоции. Зрителям было печально оттого, что они больше никогда не увидят этого спектакля, а актеры, при всей требовательности к себе, понимали, что лишаются верного и беспроигрышного текста. Даже не в тексте дело… Спектакль был нежный, веселый, чувствительный — дающий радость и актерам, и зрительному залу. Таким он навсегда в памяти и остался». Владимир Машков, снимающийся в Голливуде, и Евгений Миронов, ныне возглавляющий Театр наций, являются настоящей гордостью своего учителя:

«Допускаю, что не случайно именно этим двум людям волей судьбы суждено было учиться на одном курсе Школы-студии МХАТ. Я прекрасно помню их обоих студентами, но какое бы то ни было умиление в данном случае я считаю ненужным. Особенно сейчас, когда они оба представляют собой высшие точки актерского и режиссерского искусства в России. И Миронов, и Машков — реально первые люди в масштабах трех-четырех или пяти наиболее одаренных российских актеров в возрасте от сорока до пятидесяти». Прочитать целиком двухтомную автобиографию народного артиста СССР Олега Павловича Табакова «Моя настоящая жизнь» мы все получим возможность уже в начале весны. Екатерина Стрижкова

По счетам Театр имени Ермоловой — из тех, по успехам и провалам которого, равно как и двух-трех других, вправе судить о новой кадровой и, шире, — новой театральной политике столичного департамента культуры. Даже если политики или концепции в общепринятом понимании вовсе не существует. Но кто же поспорит с тем, что назначение Олега Меньшикова руководителем театра в самом начале Тверской — это самое что ни на есть принципиальное решение, и последовавшие затем ремонт и смена «лица» — косвенно подтверждают: московские культурные начальники рассчитывают на Меньшикова, в каком-то смысле Театр Ермоловой должен стать модельным для всех прочих, замерших в ожидании грядущих реформ. Или — не замерших, а продолжающих не замечать, что реформа — вот уже, на пороге. Есть такие, которые не замечают или делают вид, что не видят и не ждут перемен. Открыв сезон позже всех остальных, зато успев за несколько месяцев не только сменить вывеску и эмблему с афишами, но и провести косметический ремонт и обзавестись совершенно новыми интерьерами, Ермоловский театр под руководством Олега Меньшикова наверстывает упущенное. Как не вспомнить желание Кирилла Серебренникова построить жизнь своего Гоголь-центра, который откроется уже в феврале, на манер творческих резиденций?! А разве у Меньшикова — не то же? В афише Ермоловского нашли теперь уже не временную, а, вероятно, постоянную прописку спектакли меньшиковского Театрального товарищества — «1900-й» и «Игроки», к ним вдобавок сюда приглашен был играть свое танцевальное представление «Всюду жизнь» Егор Дружинин, и каждая новая премьера, во всяком случае и первая, и вторая, и третья, — это один из трех разных, то есть разнонаправленных векторов возможного движения вперед и в разные стороны. Как в гастрономии — бал правит фьюжн, впрочем, гастрономические сравнения в театральной критике не принято ценить, а прежде и вовсе считали дурным тоном. «Снегурочка» у Островского — весенняя сказка, в Ермоловском театре — «Сцены из захолустья в 12 песнях». Режиссер — молодой Алексей Кузмин-Тарасов, он же и музыку сочинил, которую вживую играют сидящие на сцене музыканты из группы «Неприкасаемые». Актеры по преимуществу

— тоже молодые, вчера со студенческой скамьи, рассказывают, отобранные в результате серьезного кастинга. Песни есть, поют сами актеры, но поют как-то без вдохновения, вроде бы стараются, но «Снегурочке», возможно, как никакой другой из пьес Островского, нужен молодой драйв, тут без какого-то заряда молодой энергии не обойтись, а здесь ее-то сильно не хватает. Стихи произносят нарочно буднично, добавляя там, где получается, не только сегодняшние уличные интонации, но и уличные словечки, не грубые, но — пустые, бессмысленные «междометия». Актеры такое часто делают на репетициях, так бывает проще освоить и присвоить «чужой» стихотворный текст, но к выпуску от этого словесного мусора обычно стараются избавиться. Впрочем, нет, как раз в сегодняшнем театре с собой на сцену тащат всё, точно постмодернизм не отцвел, а все еще продолжает победно шагать по стране. Но как одна ласточка весны не делает, так и одна неудача, конечно, не свидетельствует о том, что все поиски Меньшикова обречены на провал. Конечно, нет. Другое дело, в театре важно очень понимать, зачем, даже еще точнее — ради чего в репертуаре появляется это название, другое, приглашается этот режиссер, а на сцену выходят — вот эти актеры. Было бы совсем смешно говорить об этом, если бы не круглая дата этого года — 150-летие со дня рождения Станиславского, которому — при довольно-таки большой его занятости и заботах о бизнесе, к слову, тоже масштабном, крупном, — не скучно было тратить десятки исписанных листов, часов и дней на бесконечные обсуждения с Немировичем этих вопросов: кто эту роль сыграет, давайте возьмем в следующем сезоне вот эту пьесу… Потому, потому и поэтому… Кстати уж — таким вот наглядным примером жизнеспособности так высоко ценимых Константин Сергеичем приемов психологического театра может стать недавняя премьера в Театре Маяковского, где Леонид Хейфец, режиссер старшего поколения, поставил на Малой сцене пьесу Артура Миллера «Цена». «Цена» давно уж проходит в нашем театре по разряду пьес, удобных для труппы, где засиделся без работы старый народный артист, к его юбилею — такой вот спектакльбенефис. И вот как Станиславский, судя по письмам его, по разговорам с артистами, воспоминаниям, по его книгам, бо-

ПРЕМЬЕРЫ ДВУХ СТОЛИЦ

Премьеры двух столиц

ПРЕМЬЕРЫ ДВУХ СТОЛИЦ 16

ролся с актерским каботинством, с бенефисными выходами премьеров и прим — так и Хейфец строит свой спектакль с безусловным уважением и вниманием к старейшему в труппе Маяковки Ефиму Байковскому, но нисколько не как бенефис одного-единственного, пусть и замечательного, может, и выдающегося артиста. Здесь внимание уделено каждому, здесь роль каждого не по полочкам разложена, нет, но слово каждого сплетено со взглядами, с жестами, с молчаниями и дыханием каждого из тех, кто в эту минуту находится на площадке. Это — тот самый редкий сегодня психологический театр, где психология — во всем, как и в жизни, где взмах руки неразрывен со сказанным словом, а пауза — вполне может относиться к чему-то постороннему, не сиюминутному, возможно — к тому, что случилось в этом доме, среди этого мебельного столпотворения 16 и более лет назад. Когда в этом доме жили… А сегодня — вошли в последний раз, чтобы продать мебель старому Грегори Соломону, которого и сыграл Ефим Байковский. В этом спектакле все роли главные — точьв-точь как учил Станиславский, не главные, говорил он, — бо ´льшие. Александр Андриенко в роли брата-полицейского, брата-неудачника — так убедителен в бытовых мелочах, и такая в его глазах — печаль по поводу жизни, прожитой, конечно, достойно, но — не для себя, а в итоге — несчастливо. Так и видишь его, заполняющего бесконечные рапорты и отчеты и механически стоящего на страже закона, честного, конечно, — в том нет сомнений. Честного до глупости. Таким, наверное, и должен быть хороший парень, иначе рефлексия изгложет его, сделает жизнь совершенно невыносимой. Цена жизни — это цена жизни, цена мебели — это цена мебели, старый Соломон — профессионал, если он говорит «тысячу с копейками», значит, все это барахло стоит столько и торговаться нет смысла. Точно так же, не торгуясь, он «продал», в смысле — прожил и свою жизнь. И еще одна премьера, кстати, тоже на Малой сцене, стоит особого рассказа. Новую пьесу Людмилы Петрушевской «Он в Аргентине» в МХТ имени Чехова поставил Дмитрий Брусникин. До того он ставил здесь еще при Олеге Ефремове, в 1996-м, это была «Гроза» Островского, спектакль, который многие тогда сочли неудачей и театра, и режиссера. «Он в Аргентине» — удача. И театра, и Дмитрия Брусникина. В театре все и всё связаны, то есть и в жизни, а тем более в искусстве, в кино например, тоже всё и все связаны, но в театре — думается, сильнее. И на сцене, где, конечно, не может ничего быть просто так, но и в жизни — и сцена, и жизнь

связаны прочно, связи — разнообразные, сложные. Вот Брусникин — актер, режиссер, педагог. Много снимается в телесериалах, а в родном МХАТе — теперь МХТ — ставил немного. Начал с Чехова, потом были Гуркин, Островский, и вот, после длиннющего антракта в 15 лет, — возвращение в режиссерскую профессию (здесь, в МХТ). Петрушевская. При этом Петрушевская, ее истории всегда были рядом с ним, в непосредственной, так сказать, близости: пьесы Петрушевской прославили ближайшего друга Брусникина, актера и режиссера Романа Козака: со спектакля Козака «Чинзано. День рождения Смирновой», который в конце 80-х сыграли в подвале театра-студии «Человек», началась новая счастливая жизнь драматургии Людмилы Петрушевской. «Он в Аргентине», пишет теперь Дмитрий Брусникин в программке, посвящали и репетировали в память об Ии Сергеевне Саввиной, «которая практически до последнего дня жизни принимала участие в репетициях… верила, что сыграет премьеру». А сегодня «ее» роль играет актриса Театра Табакова Роза Хайруллина, а роль, которую Петрушевская писала специально для Марины Голуб, — Юлия Чебакова, она — из тех, кто участвует чуть ли не во всех замечательных чтецких вечерах, которые готовит с актерами Марина Брусникина, впрочем, это далеко не единственное достоинство актрисы. Название пьесы Петрушевской — из тех обманок, которыми привычно славится театр абсурда. Все равно что «В ожидании Годо». Так и этот, который в Аргентине, — сын Дианы, во всех отношениях заслуженной артистки, которая вдруг решает скрыться, и не только скрыться — умереть в одном из стареющих, дряхлеющих пансионатов для театральных деятелей. И снова — о связях: конструкцию помоста, больше не театрального, а, скорее, лодочной пристани, сконструировал Алексей Порай-Кошиц, который до того придумал друг у друга на голове посадить шкафы и кровати в «Московском хоре» — спектакле по Петрушевской у Льва Додина, в петербургском Малом драматическом театре (в новом спектакле у Порай-Кошица имеется соавтор — Екатерина Кузнецова). «Он в Аргентине» — спектакль, какие принято называть актерскими, где у каждой — свой выход, тут — не один, где от задора, вдохновения той и другой очень зависит градус спектакля. Типа цель творчества — самоотдача… Так и есть, и обе — и Хайруллина, и Чебакова, одна — которая играет актрису, которая прячется, точно Ленин в шалаше, от безымянных, но страшных преследователей в этом пансионате, другая — уборщица и кастелянша Нина, как выясняется скоро, — со-

ПРЕМЬЕРЫ ДВУХ СТОЛИЦ перницы на любовном фронте. В прошлом, в общем — далеком. Диана эту новость переносит стоически, ей, как говорится, не впервой… Для Петрушевской в каком-то смысле жанр получается новый, почти детектив, с приметами нового, нынешнего времени. Но удаются и ей, и актрисам больше не детективные, а человеческие повороты сюжета. Быт, узнаваемый, мелкие детали жизни. И в этих мелких деталях актрисы с удовольствием «вязнут». В мелкотемье, за что когда-то так сильно ругали советский театр. Предлагали исправиться, вырулить на необходимую высоту. А оказалось, что мелкотемье — и есть сама жизнь. Как писала Гиппиус, вторя Ницше, — одно, что имеет смысл записывать, — мелочи; крупное запишут без нас. А оплачивая счета, выписанные жизнью, можно, оказывается, вполне обойтись мелочью, без крупных купюр. Григорий Заславский

Запыленные солнцем, или Спектакль по имени жизнь Питерские премьеры — философско-социальный «Зеленый шатер» по роману Людмилы Улицкой, музыкально-песенный «Вокzал» на сцене театра-фестиваля «Балтийский дом» и «POLVERONE (Солнечная пыль)» по мотивам «Семи тетрадей жизни» Тонино Гуэрры — возникшие на фоне шумной рекламной кампании по достойной встрече нервно ожидаемого конца света и подготовки празднования в новом тысячелетии тринадцатого года, — предложили задуматься о далеко не всеми угадываемой красоте и поэзии жизни. А еще о том, что, стремясь к возвышенному, люди охотно мифологизируют свою жизнь, легко идут на подмены, принимая желаемое за реальность. Что вполне объяснимо: вне поэзии и смысла становится пусто, скучно, уныло… «Жизнь прекрасна, — заверил в одном из своих интервью поэт, сценарист и художник Тонино Гуэрра. — Достаточно, если ты увидишь дождь, если пойдет снег. Нет спектакля, более прекрасного, чем этот». Он, так многое повидавший на веку, знал, о чем говорит. Среди им созданного есть и произведение, где этот наивный мудрец поведал о том, что бывает солнечный ветер, который рождается в кратерах Земли и раз в сто лет приходит к людям; те тогда уже ничего не помнят, не узнают друг друга. Воздействие ветра таково, что, забываясь, человек обретает возможность прожить иную судьбу. А потом ветер прекращается и все опять становится как прежде. Попасть в потоки солнечной пыли — счастье или беда? У каждого свой ответ. У А. Ахматовой есть строки:

Меня, как реку, Суровая эпоха повернула. Мне подменили жизнь... Далеко не каждый в калейдоскопе случайных событий способен увидеть спектакль по имени жизнь. Гораздо больше тех, кто, не разгадав знаки своей судьбы, увлекся исполнением кем-то другим сочиненного замысла. А может, это происходит под воздействием солнца? Есть же исследования, доказывающие, что циклы общественной активности и психическое состояние людей как-то связаны с периодами солнечных бурь. Петляющие дороги жизни персонажей советской диссидентской поры рискнул проследить в спектакле «Зеленый шатер» режиссер Анджей Бубень. Его соратниками стали актеры «Балтийского дома» и Людмила Улицкая, давшая режиссеру эксклюзивное разрешение на эксперимент после успешно поставленных им спектаклей «Русское варенье» и «Даниэль Штайн. Переводчик» в театре «На Васильевском». Что дорога жизни заведет героев в никуда, угадывается не сразу. Лишь в финале приходит к ним осознание краха иллюзий — как расплата за фикции, обманы и самообманы. Места обитания персонажей разбросаны по огромному сценическому пространству, словно комнаты коммуналок в большом густонаселенном доме (сценограф Елена Дмитракова). По ходу событий отмечаешь, что это еще и мир души. У каждого — свой. И с ним уж не расстаться, как бродячим актерам с нажитым скарбом. Матери Антонине Наумовне (Регина Лялейките), когда-то отрекшейся от объявленных «врагами народа» родных и сделавшей партийную карьеру, достался огромный шкаф сталинских времен, украшенный гербом и… множеством игрушек, которых она лишена была в детстве. Ее дочери, мечтательнице Ольге (Ольга Белинская), ушедшей из семьи вслед за диссидентствующим мужем и всю себя его занятиям отдавшей, — стремительно взлетающие ввысь легкие качели на раме. Верному другу романтику Сане (Юрий Елагин) — рояль, невесть как вместившийся в дверной проем. Обманутой и брошенной научной сотруднице Тамаре (Наталья Парашкина), ради тайной страсти к своему неприметному избраннику пожертвовавшей и фамильными реликвиями, и женским благополучием, — массивные золоченые рамы с рублевским ликом Спасителя в глубине. А крепкотелый человек в сером с юркой фамилией Чибиков (Леонид Алимов) оказался отгорожен от потока жизни стеной из множества ящичков с картотекой на подследственных. Его мир

ПРЕМЬЕРЫ ДВУХ СТОЛИЦ 18

зиждется на престижной машине ЗИЛ, которой правит этот один из многих самодовольных вершителей чужих судеб и рулевых режима. Здесь те, кто играет на убеждениях, и те — кем играют, кто безоглядно пошел за идеалом, пренебрегая прозой быта, не пожелал считаться с очевидностью. Что поразительно, герои в спектакле друг друга не слышат. Действие здесь, как и в постановке «Даниэля Штайна», соткано из монологов. Но у одних (например, у привыкшей к трибунным речам Антонины Наумовны) адресованы они залу. А у других — самим себе или же поднебесью. И редко кто в этом многоголосье, затиснутый в каркас-оболочку своего насыщенного переживаниями мирка, готов услышать и понять другого. Наверное, впервые на российском театре, который в советскую эпоху двигала сила противостояния власти, заговорили о драме заблуждений поколения шестидесятых. Соединив линии и темы многих персонажей романа в судьбы нескольких отобранных сценических героев, актеры вместе с режиссером добились масштабного обобщения образов. Эпически-романное повествование о временах оттепели обретает в спектакле притчевое звучание. Под неумолкающие звуки музыки, словно аккомпанирующие событиям, — элегические, радостно звучащие, исполненные скорби и трагизма (композитор Владимир Истомин) — разыгрывается история иллюзий, обманов и предательств, где героям в конце пути все же даровано прозрение. Одни смогли покаяться, другие нашли в себе силы простить. Всех примирила смерть. Выстраивается полукругом в финале кортеж из накрытых мерцающим холодно-серебристым полиэтиленом повозок, словно заиндевелых на смертельной стуже… Через реку времени их переправляет в инобытие служитель Вечности Хронос (Сергей Бызгу). И кто знает, может, рожденный солнцем волшебный ветер через сто лет вернет эти заблудшие души, принесет им чудо нового воплощения? И люди, забыв свою былую жизнь, сумеют прожить другую судьбу… Как ни странно, спектакль «ВокZал», появившийся на той же сцене «Балтийского дома», совсем в ином ключе развил темы иллюзий, мечтаний, игры и прозрений… Название бликует смыслами. На память тотчас приходят пастернаковские строки «Вокзал — несгораемый ящик разлук моих, встреч и разлук…». Само написание слова, конечно же, подразумевает и «вокальный зал», где голос и музыка вовлекают исполнителей и слушателей в некую иную реальность.

Вопрос — в какую? Скорее всего, дирекция театра-фестиваля «Балтийский дом» намеревалась привнести в свой разнообразный репертуар праздничное представление из шлягеров минувших лет. Здесь под музыку Раймонда Паулся идет «Возвращение в любовь», где звучат песни известного всем композитора и стихи Евгения Евтушенко, — рассказывается история поколения физиков и лириков. Многим петербуржцам еще памятен триумфальный успех «Зримой песни», взорвавшей каноны жанра в легендарных шестидесятых. Потом непривычной формой себя проверяли многие. Был студенческий «Огонек на Моховой» на курсе А.И. Кацмана и Л.А. Додина. Слава тут же пришла и к другим юным кацманятам, вышедшим на сцену Учебного театра с номерами советских и зарубежных знаменитостей в дипломном спектакле «Ах, эти звезды». Следовавший за ними режиссерский курс Г.А. Товстоногова выпустил «Песни военных лет». А в Молодежном театре шли спектакли «Звучала музыка в саду» и «Концерт — фронту» (в постановке товстоноговского ученика Ефима Падве, который когда-то был занят в «Зримой песне). После довольно долгого затишья о подзабытых традициях песенно-музыкальных спектаклей на драматических подмостках припомнили в Театральной академии на Моховой — выпускники курса С. Черкасского и А. Кладько в минувшем сезоне блистали в эстрадных номерах «Зеркала сцены». Нет, совсем не случайно именно заслуженный артист России Иван Иванович Благодер обратился в «Балтийский дом» с предложением поставить музыкальный спектакль с молодыми актерами труппы, недавно окончившими Академию. Ведь именно он некогда служил в Молодежном театре, а ныне возглавляет кафедру вокала и музыкального воспитания СПбГАТИ. И его стремление по-новому раскрыть возможности уже многими апробированного жанра вполне понятно. Ничуть не противясь экспериментам и все же памятуя о победительном шествии подобного рода постановок, дирекция «Балтдома», конечно же, рассчитывала на кассовые сборы, ожидая яркую эстрадную феерию. А получила элегический спектакль, оформленный в сдержанных серых тонах. Сценография «ВокZала» будто развивает находки предыдущей премьеры этого театра. Обитые сукном кофры и саквояжи – миры оказавшихся на вокзале пассажиров, в момент исполнения песни распахивающихся, а потом вновь наглухо замыкающихся (художник Николай Слободяник). Исполняются 24 песни о любви. Каждая из них предполагает возможность рассказать о чьей-то судьбе, от-

ПРЕМЬЕРЫ ДВУХ СТОЛИЦ сылая в далекие уже для нас семидесятые. К шлягерам их — даже такие известные, как «Когда я вернусь» Александра Галича, — вряд ли можно отнести. Исполняются на эстраде почти не звучавшие песни на слова Франсуа Виньона, Марины Цветаевой, Иосифа Бродского, Константина Симонова… Да и музыка в большинстве своем не самых популярных у широкой публики композиторов: Курта Вайля, Валерия Гаврилина, Светланы Залесской-Бень. В аккомпанементе солирует блистательный пианист Александр Богачев, которому помогают артисты, подыгрывая на контрабасе, баяне, шейкере, гитаре и даже колокольчиках. Спектакль еще неровен. Нет точных связок между номерами. Далеко не каждый исполнитель справляется с объемом драматических задач. Но и задачи ведь сложнейшие! За несколько минут необходимо сыграть притчу, поведать песней о сокровенных тайниках души. Пока что песни — всего лишь талантливо исполненные в зале вокала номера. Но когда выходит на авансцену Регина Лялейките, превратившая песню «Проплывают облака» Елены Фроловой на слова И. Бродского в пронзительную историю жизненных итогов прошедшей все испытания бесприютной женщины, которая все ищет, ищет, ищет и никак не может найти в вокзальном многолюдье своих близких, ей есть что рассказать. Душа будто глядит на мир из далей, где «проплывают облака»… Верится, что вопреки трудностям выпуска постановки спектакль обретет задуманную силу драматического звучания. И зрители, подобно тем, кого дуновения солнечной пыли повергают в поток новых чувств и ощущений, смогут со всей полнотой насладиться многоцветьем переливчатых впечатлений, которые предполагает «ВокZал». Ведь не случайные нити судеб так самоотверженнолюбовно ткутся актерами в единое сценическое полотно. Сама репертуарная отсылка к семидесятым с включением песен наших современников (к примеру, Земфиры) позволяет расслышать созвучие с нынешней эпохой социального застоя. Те же темы одиночества, неразделенности чувств, некой отстраненности и замкнутости на себе, стремления уехать и неизбывного желания обрести утраченное сродство с другими… Загадочно звучащее слово «POLVERONE» появилось на афишах Большого театра кукол. В переводе с итальянского оно означает «солнечная пыль». Такое название выбрали для своей постановки режиссер Яна Тумина и сценограф Эмиль Капелюш, сочинив с заслуженными артистами России Мариной Солопченко, Андреем Шимко и недавними выпуск-

никами курса главрежа БТК Руслана Кудашова актерами Ренатом Шавалиевым, Викторией Коротковой, Анатолием Гущиным сценическую притчу в одном действии по одной из «Семи тетрадей жизни» Тонино Гуэрры. Они создали чарующий спектакль из шестнадцати новелл, где зрители, как и герои Т. Гуэрры, познавшие дуновение солнечного ветра, «POLVERONE», вовлекаются в чудесные потоки новых чувств и ощущений, позволяющих «слышать, видеть и чувствовать звуки музыки, полет бабочки, цветение вишни, путь солнца к закату». Сцены подобны кадрам. Наплывами мягких световых волн, тревожной музыкальностью ритмов, переливчатостью состояний и тайной недосказанности спектакль сродни киноленте чу ´дных и чудны ´х воспоминаний. Кем-то рассказанных. Или своих... просто давно позабытых и чьей-то волей вновь отпущенных в полет? Подобно мотылькам, ожившим и вдруг выпорхнувшим из далеко запрятанных когда-то в детстве гербариев… С рассказа о бабочках и начинается завораживающее сценическое путешествие в мифологические глубины и космические дали человеческой памяти, сокрытые от нас скучной сутолокой буден. В прологе появляются актеры. Они открывают склянки, выпуская оттуда искусно сделанных насекомых, проекции которых взмывают вверх и, плавно кружась, заполняют сценическое пространство. И вместе с актерами— обитателями маленького итальянского городка мы, зрители, любуемся полетом, ощутив вдруг с бабочками потаенное сродство — в стремлении к свободе. Мы узнаем историю о том, как бабочек собрали сумасшедшие в мешок и упросили горожан открыть его на площади. Те, пережив мгновения счастливого восторга, чтобы избавиться от боли сострадания к несчастным, распахнули настежь ворота психбольницы, чтоб все больные разгуливали на свободе… Психическая нестабильность, наверное, может быть заразной. Вслед за поэтом Беллой Ахмадулиной каждый готов себя спросить: «С ума схожу иль восхожу к высокой степени безумства?». Вот и герои «POLVERONE» пребывают в пограничном состоянии, способны в мгновенье ока попасть из поднебесья в ад страданий и вознестись обратно к звездным далям. Туда, где сияет красота. Где люди здоровы, любят и мир целостен. Ничуть не глупым и не скучным делом занят стрелочник, который кропотливо собирает и склеивает в картинки и фотографии клочки бумажек, брошенные из окон идущих мимо

ПРЕМЬЕРЫ ДВУХ СТОЛИЦ

него, давно уже ставших для него игрушечными вагонов. И, склеив, как плакат, изображенье зазывно улыбающейся кинодивы, он может бесконечно любоваться им. А вместе с ним и мы, зрители, видим, как портрет, подобно миражному виденью, всплывает над поседевшей от безводья азиатской степью, чаруя женской красотой. Этот стрелочник после войны отправится в город, чтобы отыскать того солдата, чье фото все же удалось ему склеить — пусть и не полностью. Солдата он нашел, и оказалось, тот с фронта вернулся инвалидом. Без обеих ног. Где грань между реальностью и помыслами, всего лишь намереньем и свершившимся? «POLVERONE» сплетает в кружева смыслы, и на наших глазах одни значенья переходят в другие, открывая многомерность образов. Быт открывается в своей поэзии, явь обнаруживает сокрытую близость с навью (миром, что в ином измерении, по ту сторону). Легкость переходов из одного пространства в другое в спектакле изумляет. Четыре корытца и накрывающие их дощечки, то поднимаясь, то опускаясь на тросах, образуют пустынное плато, столы, сиденья в церкви, жерла остывших вулканов, заполненные золотистым песком… Мир вибрирует, меняется на глазах, тревожит и волнует своей непредсказуемостью. Стабильности нет. Все зыбко. Сиюминутно и… вечно. Ощущая себя всемогущими великанами, люди любуются и бабочками, и собакой, и твореньями собственных рук, как игрушками, Потом вдруг сами превратятся в куклу. Подобно солдату, уходящему на фронт и не видящему своей уже скорой смерти. А она за спиной. Став марионеткой, он, тяжело раненный, доберется до надгробной плиты, под кото-

рой, по преданию, лежит давным-давно умершая от любви совсем юной девушка. Ей хорошо там! Ей всего пятнадцать… Лежит себе, закинув ногу за ногу и подложив под голову руки, слушает музыку, подпевает. Когда же солдатик с песочной струйкой попадет в ее прибежище, она ласково подхватит его своими нежными ладошками. Любовь и смерть идут в спектакле рядом. Их сопровождает память. У памяти одежды разные — бывают полосатые, как у навек испуганного человека. Стремясь быть незаметным, он оклеил свою квартиру обоями в полоску — такими, как на его пижаме, фасон которой был не в силах изменить с тюремных (или же концлагерных?) времен. И тут же видеопроекция рисует полосы повсюду, от них рябит в глазах! Чересполосица судьбы в спектакле примерена на наши жизни впрямую, без иносказаний. В конце кружений по сюжетам спектакля, именуемого Жизнь, где торгуют тикающими часами без стрелок, где обитает синяя собака, безответно полюбившая красильщика, где изменяют… и потому стыдятся, затем насмешничают, — безмолвный крик и ужас на лице героя. Здесь поют и пляшут. Флиртуют. Страдают о насущном хлебе. Умирают, принимая горы риса за снег, не тающий на солнце. В общем, живут. Чудят. Быть может, солнечная пыль тому виною? Об этом думаешь, когда в финале вглядываешься в добрейшее лицо с грустинкою в глазах смотрящего на нас Гуэрры. Он смотрит в зал. И, будто бы любуясь сквозь солнечную пыль спектаклем жизни, улыбается. Светло. Печально. Татьяна Ткач

ТЕАТРАЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ Образовательная программа «Приглашение в театр» создана «Петербургским театральным журналом», профессиональным изданием по современному театру, и Группой компаний ЕСН. Данное мультимедийное «Приглашение» рассчитано на самую широкую аудиторию, позволяя как неискушенным зрителям познакомиться с «азами» театроведения, так и заядлым театралам открыть для себя что-то новое на высоком профессиональном уровне. Ознакомление с Программой начинается с интерактивного макета сцены и сменяется театральным закулисьем. «Приглашение в театр» содержит шесть тематических разделов: «История театра», «Теория театра», «Спектакль», «Театр-дом», «Вопросы без ответов» и «Театральный словарь», которые в общей сложности состоят из полутора тысяч фрагментов. На страницах нашего журнала мы будем знакомить читателей с важнейшим разделом Программы – Театральным словарем. Знание понятийного каркаса позволит каждому из вас понять, чем живет и мыслит Театр. Текущая рубрика Театрального словаря посвящена устройству театрального здания и приводится со ссылкой на образовательную программу «Приглашение в театр». АВАНСЦЕНА (фр. Avant-scene) — открытая передняя часть сцены, несколько выдвинутая в зрительный зал. Авансцена занимает пространство, равное по ширине портальной арке, от красной линии сцены до рампы. В оперных и балетных спектаклях авансцена часто используется в качестве игровой площадки. В драматических театрах авансцена служит преимущественным местом действия для небольших сцен перед закрытым занавесом, являющихся связующим звеном между основными картинами спектакля. АМФИТЕАТР (от греч. άμφιθέατρον — «вокруг», «театр», заимствовано через немецкий или фр. amphitéâtre) — античное сооружение для разнообразных массовых зрелищ, представляющее собой круглый театр без крыши. Вокруг круглой или овальной арены или сцены ступенеобразно возвышаются ряды сидений. Всё строение окружено высокими стенами либо углублено в землю. БЕЛЬЭТАЖ (от фр. belle — прекрасный и etage — ярус) — первый ярус зрительного зала над бенуаром и амфитеатром. БАЛАГАН (от перс. балахане — верхняя комната, балкон) — временное здание для театральных, цирковых или эстрадных представлений. Балаганы известны в России с середины XVIII в. Первоначально для представлений приспосабливались торговые помещения, выстраиваемые в дни ярмарок, балаганы (отсюда и название). Позднее стали сооружаться специальные здания.

БЕНУАР (фр. baignoire — «ванна») — ложи в театре, расположенные по обеим сторонам партера на уровне сцены или немного ниже. Впервые появились в XVIII веке во Франции после запрещения размещаться на сцене привилегированной части публики. Первоначально затягивались сеткой, позволяющей посетителям бенуара оставаться невидимыми. Бенуар получил широкое распространение в театральных зданиях XVIII —XIX веков. ГАЛЕРКА — верхний ярус в театре с дешевыми местами. ЗАДНИК — живописное полотно на ткани, которое подвешивается в растянутом виде (на штанкетном подъеме). Задник является фоном оформления спектакля и располагается сзади других декораций. ЗЕРКАЛО сцены — плоскость видимого зрителю игрового пространства сцены. В драматическом театре зеркало сцены ограничено портальной аркой и настилом пола сцены. В кукольном театре зеркало цены ограничено ширмой, порталами и портальной аркой. ЗАНАВЕС — полотнище, закрывающее сцену от зрительного зала. Занавесы шьются из плотной окрашенной ткани, на плотной подкладке, собираются в складки и украшаются эмблемой театра или широкой бахромой, подшитой к низу занавеса. Занавес позволяет сделать невидимым процесс перемены обстановки, создать ощущение промежутка во времени

ТЕАТРАЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ

между действиями. Занавес подвешивается в виде драпировки с внутренней стороны портальной арки. Занавесы бывают: поднимающиеся, раздвигающиеся и подбирающиеся по диагонали к углам зеркала сцены. КАРМАН сцены — помещение для динамичной смены декораций с помощью накатных площадок (фурок). Боковые карманы располагаются с двух сторон сцены на уровне планшета за пределами боковых стен основной коробки сцены. Размеры кармана позволяют полностью уместить на фурке декорацию, занимающую всю игровую площадку сцены. Обычно к боковым карманам примыкают декорационные склады. ЛОЖА (от фр. Loge — маленькая комната) — в зрительном зале театра — группа мест, выделенных перегородками или барьерами в виде небольших помещений. Ложи могут располагаться по сторонам и сзади партера (ложи-бенуар) и на ярусах. Ложи расчленяют и визуально расширяют зрительный зал. ОРКЕСТРОВАЯ ЯМА — углубление между зрительным залом и сценой, в котором размещается оркестр в музыкальных и драматических театрах. ПАРТЕР (франц. parterre, от par — по и terre — земля) — в театральном здании, кинотеатре, концертном зале — плоскость пола зрительного зала (обычно повышающаяся от сцены к задним рядам) с местами для зрителей. В древнеримском театре партер (театр.) — центральная полукруглая площадка с рядами мест. Партер, окруженный ярусами лож, появился в Италии в начале XVII в. (первоначально предназначался для зрителей низших классов и мест не имел). ПОВОРОТНЫЙ КРУГ — вращающаяся часть сценической площадки, позволяющая быстро сменять картины на сцене и создавать реальное ощущение непрерывности сценического действия. Основными частями поворотного круга являются: центральная опорная пята, состоящая из неподвижной и вращающейся частей, собственно круг, ровная горизонтальная дорога, по которой катятся колеса кру-

га, парные отклоняющие блоки для плавного перехода горизонтального движения тягового каната в вертикальное движение, ручной или машинный привод, противовес, обеспечивающий вращение круга без проскальзывания. Различают: накладные поворотные круги, которые монтируются на планшете сцены непосредственно перед спектаклем, и стационарные поворотные круги, непосредственно врезанные в планшет сцены. ПОРТАЛ СЦЕНЫ (ДЕКОРАТИВНЫЙ) — временное обрамление первого плана сцены. Декоративный портал имеет боковые проходы, специальный занавес и потолок; он составляет часть декорационного оформления спектакля и используется для сокращения размеров зеркала сцены. ПРОСЦЕНИУМ (лат . proscaenium) — передняя часть сцены, расположенная перед порталом. СЦЕНА (лат. scaena, от греч.) — площадка, на которой происходит театральное представление. Сцена является одной из основных частей театрального здания — замкнутая коробка, примыкающая к зрительному залу и соединенная с ним большим проемом (портальным отверстием). Обычно в плане сцена имеет прямоугольную форму. Все основные конструкции и перекрытия сцены выполняются из металла и железобетона. По высоте сценическая коробка подразделяется на нижнюю, среднюю и верхнюю сцены. По глубине сценическая коробка делится на авансцену и на просцениум, игровую часть, подразделяемую на отдельные планы, закулисные пространства и на арьерсцену. ТРЮМ (голл. Truim) — нижняя сцена в театре — часть сценической коробки ниже планшета, где расположены: сценические механизмы, суфлерская и светорегуляторная будки, подъемно-опускные устройства, приспособления для сценических эффектов. Часто нижняя сцена состоит из нескольких этажей: верхнего первого трюма, расположенного непосредственно под ним второго трюма и т.д. ЧЕТВЕРТАЯ СТЕНА — воображаемая стена, через которую аудитория смотрит на действие, происходящее на сцене.

ФЕВРАЛЬ 2013

1пт

› WONDERLAND-80

19 вт

› ПОХОЖДЕНИЕ,

2сб

› СТАРШИЙ СЫН

20 ср

› БЕЗУМНЫЙ ДЕНЬ, ИЛИ ЖЕНИТЬБА ФИГАРО

3вс

› ЖЕНИТЬБА БЕЛУГИНА

21 чт

› СТРАХ И НИЩЕТА В ТРЕТЬЕЙ ИМПЕРИИ / ПРЕМЬЕРА › НА ВСЯКОГО МУДРЕЦА ДОВОЛЬНО ПРОСТОТЫ

4пн

› ДЬЯВОЛ › НА ВСЯКОГО МУДРЕЦА ДОВОЛЬНО ПРОСТОТЫ

22 пт

› СТРАХ И НИЩЕТА В ТРЕТЬЕЙ ИМПЕРИИ / ПРЕМЬЕРА

5вт

› ДЬЯВОЛ

23 сб

› ЖЕНИТЬБА

6ср

› ЖЕНА / ПРЕМЬЕРА

24 вс

› НЕ ВСЕ КОТУ МАСЛЕНИЦА › РАССКАЗ О СЧАСТЛИВОЙ МОСКВЕ

7чт

› БРАК 2.0 (1-Я И 2-Я ВЕРСИИ)

25 пн

› СЕСТРА НАДЕЖДА / ПРЕМЬЕРА

8пт

› ЛИЦЕДЕЙ

26 вт

› ЖЕНА / ПРЕМЬЕРА

9сб

› СЕСТРА НАДЕЖДА / ПРЕМЬЕРА

27 ср

› ВОЛКИ И ОВЦЫ

10 вс

› РАССКАЗ О СЕМИ ПОВЕШЕННЫХ

28 чт

› ИСКУССТВО

14 чт

› КУКЛА ДЛЯ НЕВЕСТЫ

(Театр имени А.С. Пушкина)

(Театральный центр «На Страстном»)

составленное по поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души» (МХТ имени А.П. Чехова)

(МХТ имени А.П. Чехова)

(Театральный центр «На Страстном»)

МАРТ 2013

1пт

› СТРАХ И НИЩЕТА В ТРЕТЬЕЙ ИМПЕРИИ / ПРЕМЬЕРА

17 вс

› НЕ ВСЕ КОТУ МАСЛЕНИЦА

2сб

› СТРАХ И НИЩЕТА В ТРЕТЬЕЙ ИМПЕРИИ / ПРЕМЬЕРА

18 пн

› СЕСТРА НАДЕЖДА / ПРЕМЬЕРА

3вс

› ЛОВЕЛАС › БЕЗУМНЫЙ ДЕНЬ, ИЛИ ЖЕНИТЬБА ФИГАРО

19 вт

› ДЬЯВОЛ

4пн

› ДВА АНГЕЛА, ЧЕТЫРЕ ЧЕЛОВЕКА › БЕЗУМНЫЙ ДЕНЬ, ИЛИ ЖЕНИТЬБА ФИГАРО

20 ср

› ИСКУССТВО

5вт

› WONDERLAND-80

21 чт

› СТАРШИЙ СЫН

6ср

› ГОД, КОГДА Я НЕ РОДИЛСЯ

22 пт

› СТАРШИЙ СЫН

7чт

› ЖЕНА / ПРЕМЬЕРА

23 сб

› РАССКАЗ О СЕМИ ПОВЕШЕННЫХ

8пт

› СЕСТРА НАДЕЖДА / ПРЕМЬЕРА

24 вс

› ЖЕНА / ПРЕМЬЕРА

9сб

› Л.Г. СИНИЧКИН

25 пн

› СЕСТРА НАДЕЖДА / ПРЕМЬЕРА

10 вс

› ВОЛКИ И ОВЦЫ › ОКОЛОНОЛЯ [gangsta fiction]

26 вт

› ДВА АНГЕЛА, ЧЕТЫРЕ ЧЕЛОВЕКА › ДЯДЯ ВАНЯ

11 пн

› СТРАХ И НИЩЕТА В ТРЕТЬЕЙ ИМПЕРИИ / ПРЕМЬЕРА

27 ср

› ДЬЯВОЛ

12 вт

› ДЬЯВОЛ

28 чт

› ЛИЦЕДЕЙ

13 ср

› ЖЕНИТЬБА БЕЛУГИНА

29 пт

› БРАК 2.0 (1-Я И 2-Я ВЕРСИИ)

14 чт

› БРАК 2.0 (1-Я И 2-Я ВЕРСИИ)

30 сб

› ОТЦЫ И ДЕТИ › КУКЛА ДЛЯ НЕВЕСТЫ

15 пт

› ЖЕНА / ПРЕМЬЕРА

31 вс

› СТРАХ И НИЩЕТА В ТРЕТЬЕЙ ИМПЕРИИ / ПРЕМЬЕРА

16 сб

› ЖЕНИТЬБА › РАССКАЗ О СЧАСТЛИВОЙ МОСКВЕ

(МХТ имени А.П. Чехова)

(Театральный центр «На Страстном»)

(МХТ имени А.П. Чехова)

(Театральный центр «На Страстном»)

Московский театр п/р О. Табакова. м. «Чистые пруды», «Тургеневская», ул. Чаплыгина, 1а. Телефоны касс: 8 495 628 96 85, 8 495 624 46 47, 8 495 628 77 92