№ 49 май 2014
Т Е АТ РА Л Ь Н Ы Й П ОД В А Л
ВАХТ ЕННЫЙ ЖУ РНАЛ Театра Олега Табакова
ПРИ ПОДДЕРЖКЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА МОСКВЫ
КОЛОНКА РЕДАКТОРА В номере: Я сильно изменилась? Тайна орловского цирюльника «Василий Теркин» Премия Олега Табакова — 2014 Премьеры Москвы. Март-2014 Премьеры «Табакерки»: май «Мы жили в большом доме на улице Чаплыгина...»
— с. 3 — с. 7 — с. 10 — с. 13 — с. 15 — с. 18 — с. 20
В середине апреля на сайте нашего театра было объявлено о том, что 13 и 14 июня на сцене МХТ им. А.П. Чехова в последний раз будет сыгран спектакль Константина Богомолова «Безумный день, или Женитьба Фигаро». В последний раз Олег Табаков и Сергей Безруков выйдут на подмостки в ролях графа Альмавивы и Фигаро… А еще до конца нынешнего сезона зрителей нашего театра ждут одна премьера и один предпремьерный показ. Так, спектакль по рассказу Н.С. Лескова «Тупейный художник» представит в середине июня Михаил Станкевич. Постановка станет четвертым спектаклем Михаила на нашей сцене. Репетируют в спектакле актер РАМТа Михаил Шкловский и артисты «Табакерки»: Алексей Усольцев, Евгения Борзых, Марина Салакова и др. Материал об этом рассказе читайте в настоящем номере. К репетициям пьесы Людвига Хольберга «Йеппе с горы» приступил Глеб Черепанов. (Чуть ранее, в № 46, мы сообщали, что постановкой этой пьесы займется режиссер из Норвегии Сигрид Стрём Рейбо, однако в силу обстоятельств она не смогла приехать в Россию.) Заглавную роль сыграет заслуженный артист России Сергей Беляев. Предпремьерный показ спектакля состоится под занавес сезона — в конце июня.
Над номером работали: Главный редактор: Ф. Резников. Шеф-редактор: А. Стульнев. Корректор: В. Любимцева. Дизайн и верстка: Ф. Васильев. В журнале использованы фотографии К. Бубенец, А. Булгакова, М. Воробьева, М. Гутермана, В. Дмитриева, Д. Дубинина, Д. Жулина, И. Захаркина, В. Зимина, А. Иванишина, И. Калединой, Л. Керн, В. Луповского, Э. Макарян, В. Панкова, В. Плотникова, А. Подошьяна, Е. Потанина, Ф. Резникова, В. Сенцова, В. Скокова, Е. Цветковой, О. Черноуса, Д. Шишкина, а также фотографии из личных архивов актеров труппы
3
В РЕПЕРТУАРЕ
Я сильно изменилась? В начале марта Константин Богомолов, значительно обновив не только состав исполнителей, но и сам спектакль, представил зрителям новую версию чеховской «Чайки». О том, что в спектакле изменилось, что осталось от прежней версии, много ли нового во второй версии, рассказывает театральный критик Ирина Алпатова.
4
«Я сильно изменилась?» Этот вопрос, как известно, задает в чеховской «Чайке» Нина Заречная Треплеву после двухлетней разлуки. Примерно столько же длилась разлука зрителей с прежней версией «Чайки» Константина Богомолова, хотя со дня премьеры прошло уже почти три года. Ответ на этот вопрос визуально-чувственен и рождается вместе с явлением на сцене «музы» режиссера — Розы Хайруллиной, которой теперь доверено сыграть финальную ипостась Нины Заречной. Сравните юную, крепко сбитую и всячески здоровую оптимистку Светланы Колпаковой из первого действия спектакля и седую, донельзя усталую, до синяков избитую жизнью Нину Хайруллиной. Этот шокирующий контраст относится и к двум версиям спектакля. Первая сделана режиссером молодым, не только по возрасту, но и по мировосприятию тоже. Вторая — плоды трудов опытного мастера, как-то разом повзрослевшего и, кажется, расставшегося с множеством иллюзий. Быть может, здесь есть некая мудрость вынужденного толка. Вам не нравится режиссерское хулиганство «Идеального мужа» или «Карамазовых»? (Оно, впрочем, профессионально и виртуозно.) Так вот вам «чистый автор». Кстати, в этом сезоне Богомолов уже не впервые доказывает свою режиссерскую состоятельность и в этом театральном методе. Правда, за границами отечества — «Лед» Владимира Сорокина в Польше и «Мой папа — Агамемнон» по Еврипиду в Литве. Но столичный зритель, следящий за творчеством режиссера, к счастью, мог все это видеть. В стране с непредсказуемо меняющимися «культурными кодами» нужно уметь многое, дабы у тебя была возможность потенциальной работы. Правда, Богомолова не стоит упрекать в конформизме, это всего лишь оттачивание разных граней режиссерского мастерства. Легендарная птица, вышитая на мхатовском занавесе (а «Чайка» Театра Табакова по-прежнему идет на основной сцене МХТ имени Чехова), поневоле становится здесь атри-
бутом любого спектакля. Тогда, три года назад, Константин Богомолов запустил на этот занавес проекцию своей чайки. Невзрачная, совсем непафосная птичка в такт дергала крылышками, которые казались явно «неродными», искусственно приделанными с помощью компьютерных технологий. Эту чайку стоило запомнить как символическое подобие человеческих персонажей: бескрылых, бесталанных, нелепых, порой неадекватных, несчастных. В жалости и сочувствии режиссер всем решительно отказывал. Богомолова можно было сравнить с прокурором, выносящим суровый приговор, который обжалованию не подлежит. Подобное выморочное и никчемное существование людей вряд ли рифмовалось со словом «жизнь», а потому ее антипод — смерть — становился персоной ожидаемой и даже закономерной. Вот и Нина Заречная — Яна Осипова в финале являлась на сцену с косой в руках… Та, прежняя история стремилась к «черной комедии». А «четвертая стена», когда-то так тщательно выстраиваемая отцами-основателями именно в «Чайке», нахально рушилась. Персонажи запросто общались с публикой, подмигивали и раскланивались. И вообще совершали много «физических действий», придуманных режиссером и им подаренных. Понятное дело, что ни тогда, ни сейчас никто не ждал от Богомолова верности времени и месту, предложенным Чеховым. Никаких «колдовских озер» и помещичьих имений — сценограф Лариса Ломакина в прошлой версии построила неведомый провинциальный городок с обшарпанной квартиркой: грязные стекла, ободранные стены, мебельный разнобой, окно с решеткой, массивная батарея, старенький телевизор. Гремели хиты тех времен: Зыкину сменял Окуджава, Гребенщикова — «Ласковый май». Юрий Гагарин негромко делился с телезрителями биографическими подробностями. Апофеозом всего этого была сцена привычной
В РЕПЕРТУАРЕ пьянки-вечеринки в начале третьего чеховского акта: ктото пел, кто-то пил, кто-то танцевал или пьяно исповедовался, кто-то уже уснул лицом в салате. А в прологе звучала из уст Треплева — Павла Ворожцова какая-то заумная философская абракадабра. Богомолов изначально отказался от, казалось бы, принципиальных вещей в интерпретации этой пьесы: ему здесь был неинтересен театр как «среда обитания» Аркадиной, Тригорина, а потом и Нины, степень их талантливости, противопоставление обыденности — «богеме». И персонажей режиссер не разводил по разным мирам: они все в замкнутом кругу, равны друг другу и одинаково обречены. Новая «Чайка» близка прежней разве что этим ощущением замкнутой обреченности, которое усилено до критических пределов. При этом она минималистски строга и подчеркнуто аскетична с самых разных точек зрения: от сценографии до актерского исполнения. Все тот же художник Лариса Ломакина освободила сцену от прежних предметов мебели, оставив голые обшарпанные стены и мутные стекла в окнах. Теперь здесь появились ряды скамеек, поставленные спинками к зрителям, и экран-задник, на который проецируются актерские лица, в то время как сами актеры добрую половину первого действия сидят к нам спиной. Изображение не слишком четкое, чуть размытое — там не люди, но словно бы их тени. Это пространство похоже на какой-то выморочный зал ожидания на забытом богом вокзале. Где, собственно, и ждать-то нечего, кроме смерти, для многих довольно близкой. Зал ожидания по-своему герметичен, а «четвертая стена» тщательно выстроена вновь. Никакого общения, мы можем лишь наблюдать за тем, что происходит. А не происходит меж тем практически ничего. Чеховская ситуация: люди обедают, а в это время рушатся их судьбы… Только маленькая поправка: здесь все давно уже порушено, «доживание» происходит почти без эмоций, на приглушенных интонациях и минимальных «физических действиях». Но при этом вот что любопытно: подобный прием режиссера отнюдь не отрицает столь любимый отечественной публикой традиционный психологический театр. У каждого актера-персонажа есть своя линия, своя нить, за которой очень интересно наблюдать пристально и подробно. Просто снова, как и в польском спектакле «Лед», Константин Богомолов избавляет актеров от форсированных интонаций, размашистых жестов и «игры лицом», убедительно доказывая, что и без всего этого можно
прекрасно обойтись, оставаясь при этом в рамках психологической достоверности. Здесь Треплев — Игорь Хрипунов уже с самого начала обречен и безнадежен, зато вместо смешных и нелепых порывов первой версии (тогда эту роль играл Павел Ворожцов) появилось сдержанное достоинство принятия своей участи. А доктор Дорн в исполнении Олега Табакова, кажется, стал еще мудрее и уже не стремится доносить свои сентенции до публики, обращая их, скорее, самому себе. Страстные объятия и поцелуи, коим отдали дань в прежней версии Аркадина — Марина Зудина и Тригорин — Константин Хабенский, теперь сменились нежными, спокойными поглаживаниями по плечу. Изменился и сам Тригорин, на роль которого был приглашен Игорь Миркурбанов. И куда только делось обаяние этого персонажа! Тригорин Миркурбанова более похож на заштатного провинциального актера, нежели спокойная Аркадина. Он словно бы заученно играет какую-то давно придуманную роль и все никак не может выйти из образа и оглянуться вокруг. Хотя в этой заученности тоже есть своего рода обреченность. Как и у Маши — Дарьи Мороз, подобно Треплеву, заранее знающей и принимающей свою незавидную судьбу. Ну и что это за судьба в лице юного и весьма недалекого Медведенко, в роли которого дебютировал на этой сцене стажер МХТ Данила Стеклов? И даже Шамраев — Павел Ильин притих со своими воспоминаниями о «допотопных» артистах. И Полина Андреевна — Ольга Барнет лишь раз чуть-чуть срывается, выбрасывая букет Нины. Нина тоже стала другой. Яну Осипову сменила Светлана Колпакова, а ее саму во втором действии, как уже говорилось, Роза Хайруллина. Явных признаков таланта режиссер Нину вроде бы лишил. Свой монолог о людях, львах и куропатках свежая, крепкая, пышущая здоровьем Заречная — Колпакова читает как доклад с какой-нибудь трибуны, бодро и выразительно. Но не столько о таланте здесь речь, сколько о крушении молодых надежд, которые ей вначале все же подарены. О крахе веры в любое светлое будущее. И ее лицо, укрупненное экраном, с широко распахнутыми глазами, детской улыбкой остается в памяти зрителей ностальгическим образом юной, не битой еще жизнью оптимистки, которая под ностальгическую песню Бориса Гребенщикова о городе золотом всматривается в туманные дали «счастливой Москвы». И такое острое ощущение, что это наша общая коллективная фотография — тех, кто еще совсем недавно уверенно строил этот Город Солнца или хотя
5
В РЕПЕРТУАРЕ
бы неспешно шел по направлению к нему. Ну хотя бы театральный город… У Богомолова все обрывается лавинообразным трагизмом финала. Он бьет наотмашь — смотрите, вот что стало с этой юной оптимисткой всего-то через два года. Перемена внешняя — не более чем суть внутренних метаморфоз, которые тоже вписаны в стремительно меняющиеся жизненные реалии. Роза Хайруллина, присев к столу, быстро и отрешенно-
6
спокойно проговаривает финальный монолог Нины и уходит в никуда. Что остается остальным? Пересесть в инвалидную коляску подобно Сорину — Сергею Сосновскому, лишившись дара внятной речи? Получить инсульты-инфаркты? Глушить вино бокалами, как Аркадина — Зудина? Или по-быстрому застрелиться в шкафу, не привлекая внимания? Труднее всего, впрочем, другое: нести свой крест и верить. Если на это еще остались силы… Ирина Алпатова
К ПРЕМЬЕРЕ
Тайна орловского цирюльника Михаил Станкевич приступил к репетициям своего четвертого спектакля в стенах нашего театра. В этот раз выбор режиссера пал на рассказ Николая Лескова «Тупейный художник». Каким будет спектакль, мы узнаем уже в середине июня, а пока разберемся в том, что послужило основой для написания рассказа и каким человеком был граф Каменский, владелец орловского крепостного театра, в котором якобы и разыгралась описанная русским классиком драма. Справиться с этими вопросами нам поможет литературный критик и прозаик Алена Бондарева. Вы удивитесь, когда узнаете, что история, описанная Лесковым в «Тупейном художнике», во многом правдива. Конечно, Николай Семенович как писатель некоторые события переиначил на свой лад, намеренно придав рассказу вид не столько ужасающий, сколько лирический, надрывный, жалостливый и слегка туманный. Придумал он и нескольких персонажей, а жизнь главной героини обогатил живописными подробностями. Впрочем, обо всем по порядку. В крепостном театре графа Каменского в Орле разыгралась драма. Но о подробностях читателям поведал не сам автор, а его нянюшка — Любовь Онисимовна, в прошлом якобы одна из лучших актрис орловских подмостков. По словам Лескова, эту историю он услышал от нее, когда ему «минуло уже лет девять». И если учесть, что впервые «Тупейный художник» вышел во втором номере «Художественного журнала с приложением художественного альбома» (издатель Николай Александров) в 1883 году, то, получается, историю Лесков узнал в 1840 году. Впрочем, Николай Семенович сознательно читателя путает, тут же оговариваясь: «При котором именно из графов Каменских <…> я с точностью указать не смею. Графов Каменских известно три, и всех их орловские старожилы называли «неслыханными тиранами». Фельдмаршала Михаила Федотовича крепостные убили за жестокость в 1809 году, а у него было два сына: Николай, умерший в 1811 году, и Сергей, умерший в 1835 году». Однако выяснить, кто же из троих был завзятым театралом, не так уж и трудно. Крепостной театр действительно существовал в Орле с 1815 по 1835 год при Сергее Михайловиче Каменском (1771–
1835), человеке, судя по воспоминаниям, эксцентричном. Он был просвещенным театралом и умницей, по мнению одних, и совершенно чокнутым помещиком-самодуром, заставлявшим крепостных в нелепых костюмах представлять «на театре» графов и графинь, — по свидетельствам других. Так, дворянин М.Д. Бутурлин в своих воспоминаниях пишет: «Всего чаще подчивали нас “Русалкою”; до Моцарта и Россини, однако же, не доходили. Первый тенор, чистый холоп, по имени Кравченко, пел с шиком, столько же носом, сколько горлом, не разставаяся никогда с носовым платком, который он комкал в руках и в который поминутно плевал. Второй будто бы тенор, Миняев, более шевелил губами и махал руками, нежели выпускал звуки из уст, и потому трудно было определить, к какой категории принадлежал его голос. Чего-либо похожаго на бас (голос, повсеместно встречаемый в России) в труппе решительно не было, хотя лице, предназначенное для басовых партиций, силилось реветь брюхом. Дворовая девка, дурнолицая примадонна, обладала пронзительным пискливым голосом, была превысокаго роста и имела также свой особенный шик, состоявший в почти безпрерывном поворачивании головы к одному плечу. Но в балетах особенно был хорош первый танцор Васильев, ростом с покойнаго Каратыгина, в телесно-цветном трико, с плохобритою бородою, пускавшийся в грациозности и позы. Когда он совершал прыжки, называемые “антреша”, голова его уходила почти в облака сцены». Каменский же в первое время, по рассказам очевидцев, настолько сильно увлекся новой затеей, что не гнушался оби-
7
К ПРЕМЬЕРЕ
лечивать посетителей самостоятельно. Бывало, так и сиживал со своим георгиевским крестом второй степени (за взятие Базарджика1) в петлице у кассы. За что однажды подвергся розыгрышу. Известный шутник и балагур юнкер граф Мантейфель привез в оплату бельэтажной ложи мешок медных монет, и графу, несмотря на чины и ордена, пришлось потратить немало времени на пересчет. Каменский спускал баснословные суммы на содержание труппы, возведение декораций и пошив костюмов. Крепостных актеров он перекупал за бешеные деньги, стараясь добыть для своего театра лучшие таланты. Однако порядки в его заведении были суровые. Лакеи держались на военный манер, каждый облачался в ливрею особого цвета согласно занимаемому положению в доме. Утро начиналось с чтения приказов и наставлений, выпускаемых отдельным листком. Не избегал граф и муштры. По свидетельствам современников, Каменский в своей ложе держал особую книгу, куда по ходу спектакля записывал ошибки актеров. А в антракте, ничуть не смущаясь, выбрав одну из плеток, висевших тут же у него за спиной, шел за кулисы «репетировать». Посетители нередко слышали крики и мольбы провинившихся артистов. Актрисы же в доме Каменского содержались отдельно, и, чтобы увидеть хотя бы одну из них, поклонники должны были испрашивать особый графский билет на посещение. Это делалось для того, чтобы уберечь девушек от ненужных связей. Но вернемся к Лескову. Не так уж много он и придумал. Скорее, просто сгустил краски. Присочинив, например, будто «под всем домом были подведены потайные погреба, где люди живые на цепях, как медведи, сидели». Сделал он это для того, чтобы посильнее напугать читателя «былью» из стародавних бесчеловечных времен. Что же до трагических событий «на театре», то и они более чем приукрашены. Юная Любовь Онисимовна «в то время была не только в цвете своей девственной красы, но и в самом интересном моменте развития своего многостороннего таланта: она «пела в хорах подпури», танцевала «первые па в “Китайской огороднице” и, чувствуя призвание к трагизму, “знала все роли наглядкою”». Граф же имел на красавицу виды. А еще в театре Каменского служил тупейщик (от французского toupet — тупей, хохол надо лбом), проще говоря, 1
8
Турецкая крепость, взятая в 1810 году. Ныне болгарский город Добрич.
парикмахер Аркадий. Он «причесывал и рисовал всех актрис», обихаживал самого хозяина. И до того был замечательным художником, что во избежание побега или перекупки граф все время держал его при себе. Но, сами понимаете, любви такие условности не помеха. Аркадий и Люба вмиг поняли, что между ними есть сентиментальная привязанность, сговорились и бежали. Однако были пойманы. Люба попала на скотный двор и начала попивать, а Аркадия высекли и отдали в солдаты. Оба канули в безвестность. Такая вот история. Маловероятно, что этот душещипательный рассказ Лесков действительно услышал от няни. Еще сын писателя раздраженно замечал невнимательным критикам (принявшим описанное на веру), что Любовь Онисимовна могла и не служить в их доме… Скорее всего, в 1846 году Лесков попросту прочел повесть Александра Ивановича Герцена «Сорока-воровка», не только обличающую крепостное право, но и рассказывающую о судьбе одной из актрис-невольниц, замученных графом Каменским. Именно Герцен построил свой публицистический текст на документе, если, конечно, таковым может считаться устный рассказ-анекдот знаменитого крепостного актера Михаила Семеновича Щепкина, раз или два выступавшего на сцене Каменского в 1822 году. Несколько лет спустя его пронзительный монолог (до того с жаром рассказанный на нескольких вечерах) записал собиратель русского фольклора А.Н. Афанасьев. В этих же записках есть и имя предполагаемой жертвы. Девица Кузьмина (или Козьмина) была куплена на торгах графом Каменским. Некогда она принадлежала помещику Павлу Петровичу Есипову, человеку добродушному и искренне увлеченному искусством. Именно он открыл в Казани один из театров, набрав туда актеров из своей деревенской труппы. Однако дела у новоявленного театрала шли плохо, театр прогорал, неудачи подкосили его здоровье, и в 1814 году Есипов умер. Еще при жизни своей труппе он обещал выдать вольную, но так этого и не сделал. Потому наследники, чтобы хоть как-то отбить убытки, продали крестьян с молотка. И в 1815 году Кузьмина играла уже у Каменского. Играла так великолепно, что слава ее распространилась по всей округе. «Из Орла, октября 13. На сих днях открыт здесь театр… Многие из здешних актеров, и актриса Козмина, имеют такие таланты, кои были бы замечены и в столицах», — писали «Московские ведомости» в 90-м номере за тот же год.
8
К ПРЕМЬЕРЕ Не удивительно, что и сам граф к своей артистке воспылал страстью. Однако не преуспел на сем поприще (хотя Лесков и утверждает обратное). Кузьмина отвергла намеки и ухаживания, за что была посажена под замок, лишена костюмов для выступлений и подвергнута прочим нападкам домашних. В пылу она поклялась графу, что, вопреки его запретам, через год родит ребенка. И гордо добавила в разговоре с Щепкиным: «Я исполнила свое обещание; тут не <было> любви, тут б<ыло> только презрение к власти, своим бесчестием я плюнула в лицо моему господину». Что стало с Кузьминой в итоге, неизвестно. В повести Герцена его героиня (все имена в тексте изменены) умерла через два месяца после родов. Как окончила свою жизнь реальная актриса, не знает никто. Впрочем, не стоит забывать и то, что «Тупейный художник» — все же произведение литературное. И с уверенностью
утверждать, что только история Кузьминой легла в основу печальной повести о Любиной любви, нельзя. Например, литературовед Николай Чернов говорил, будто раскопал в одном из орловских архивов сведения о том, что в театре Каменского числилась крепостная актриса Любовь Онисимовна… Но была ли она так талантлива, как лесковская Люба, и любила ли цирюльника Аркадия — неизвестно… Да и незачем, наверное, допытываться. Ведь, не называя конкретных дат и описывая события полуреальные, но в красочных тонах, Лесков как бы намекает своему читателю, что предмет его рассказа — не конкретная история двух несчастных влюбленных, а судьба талантливого художника в суровую эпоху крепостного права. Не зря же в тексте и эпиграф стоит соответствующий: «Светлой памяти благословенного дня 19-го февраля 1861 года»2. Алена Бондарева
2
19 февраля 1861 года — день отмены крепостного права в России.
9
«ЗДРАВСТВУЙТЕ, ЭТО КИНОАРТИСТ ТАБАКОВ» 10
«Василий Теркин» День Победы, великий и не меркнущий с годами праздник, приходится на радостную пору весеннего пробуждения. Подвиг народа, боровшегося с фашистским захватчиком и поставившего точку в самой кровавой войне ХХ века, вдохновил многих талантливых творцов на создание выдающихся произведений литературы и искусства. Среди посвященных героизму русского солдата творений особое место занимает ставшая культовой для военного поколения поэма Александра Трифоновича Твардовского «Василий Теркин». Образ умного, неунывающего, удачливого бойца, деревенского балагура и гармониста со Смоленщины впервые был представлен читателю 11 декабря 1939 года в период Финской кампании, когда в газете «На страже Родины» вышло стихотворение Твардовского «На привале». Тогда никто и не думал о том, что герой постоянной юмористической рубрики, задуманный литераторами как фигура условная и лубочная, наделенная озорной фамилией, со временем превратится в поэтический символ непобедимости духа целого народа. Вплоть до 1945 года отдельные главы «Книги про бойца без начала, без конца» создавались и публиковались в армейских газетах и журналах. Каждая глава представляет собой самостоятельную новеллу, описывающую отдельный эпизод военного бытия Теркина, практически не связанный по смыслу с остальными. Картины военной жизни, отражающие уникальную способность русского человека противостоять самым страшным испытаниям, уложены в энергично развивающиеся сюжеты и рассказаны простым, точным языком. Некоторые новеллы (кстати, основанные на реальных событиях) посвящены военным победам, иные — поражениям. Отсутствие единого сюжета сам Твардовский, который в 1941–1942 годах работал в редакции воронежской газеты Юго-Западного фронта «Красная Армия», объяснял тем, что из-за сложившейся ситуации и он сам, и его читатель в любой момент могут погибнуть. Однако судьба распорядилась посвоему: «Книга про бойца…» разрасталась и была закончена с окончанием Великой Отечественной войны. Поэма пропитана любовью к Родине, полна восхищения величием армейского братства, выброшенного из зоны мирного комфорта туда, где ежедневно случаются бомбежки, танковые атаки и смертельные рукопашные.
Если задуматься, то исключительная везучесть Теркина основана не на благоприятном или чудесном стечении обстоятельств, а на силе и выносливости его характера. Он не боится сурового солдатского быта, изнурительных дорог, сна на земле в мокрой шинели и даже вшей, почитая все это за фронтовую данность. Он отважно стреляет из трехлинейной винтовки по вражескому самолету и в прямом смысле слова спорит с нависшей над ним смертью. При этом он отнюдь не претендует на звание сверхчеловека — так же, как и все бойцы, он вынужден унимать невольно возникающую дрожь при звуке приближающейся фашистской военной техники и скрывать слезы при встрече с близкой смертью. Герой поэмы оказался чрезвычайно понятен людям. Александр Твардовский получал гигантские потоки писем, адресованных не ему, а самому Василию Теркину. Читателифронтовики ничуть не сомневались, что Теркин — это реальный, живой человек, и лишь желали уточнить, не в их ли дивизии он служил. Совершенно необычно для эпохи культа личности, что в этом, безусловно, патриотическом повествовании не содержится ни одного упоминания о Сталине или о партии. Тем не менее в 1945 году любимая народом поэма была удостоена Сталинской премии I степени. Выдающийся мастер художественного слова Дмитрий Николаевич Орлов читал поэму Твардовского не только с эстрады, но и на Всесоюзном радио, вещавшем на многомиллионную советскую аудиторию. Именно в те поры впервые услышал Орлова и саратовский школьник Олег Табаков, которому на всю жизнь запомнилось его выдающееся чтение двух шедевров русской поэзии — «Конька-горбунка» Петра Ершова и «Василия Теркина» Александра Твардовского.
1979 год складывался для Подвала особенно удачно. Не было отбоя от желающих посмотреть хотя бы один из бьющих юной и дерзкой энергетикой спектаклей. И Табаков, и его ученики находились на эмоциональном и творческом подъеме — все ждали, что власти вот-вот разрешат им официальное открытие уже фактически существующего театра. В это самое время Владимир Храмов, который часто приходил в Студию, предложил Табакову сделать второй совместный моноспектакль — по поэме Александра Твардовского «Василий Теркин». Табаков с трепетом согласился. Помимо воспоминаний детства о гениальном чтении Дмитрия Орлова для Олега Павловича прежде всего является чрезвычайно понятной и живой тема Великой Отечественной войны. Его отец, Павел Кондратьевич Табаков, в первые же дни войны, несмотря на имевшуюся у него бронь, ушел на фронт и возглавил военно-санитарный поезд и возвратился домой только через пять лет. А мама, Мария Андреевна, спасая детей от голода, увезла их из Саратова в Эльтон, где работала врачом в военном госпитале. Семилетний Олег видел сотни раненых, общался с ними и именно в этом возрасте дебютировал перед публикой в самодеятельной антифашистской постановке для раненых бойцов. Владимир Храмов говорил о Табакове: «В работе он доверчив и послушен — в нем нет и тени спесивого премьерства, нетерпимости к критике. Он готов выполнять любое ваше предложение, любую вашу фантазию. И делает это отнюдь не формально. Чем серьезнее и глубже предложение, тем интереснее и неожиданнее “ответ” артиста». Съемочный павильон заполнили декорации художника Марины Крупновой, выдержанные в сдержанной серокоричневой гамме: стены деревянного сруба, блиндажная маскировка, стол с пишущей машинкой и множеством бумаг, пухлые связки газет. Основной костюм артиста — свитер цвета хаки, армейские брюки и сапоги. В зависимости от изображаемого персонажа добавляются детали: шинель рядового или генерала, овчинный полушубок, ватник, шлем танкиста или женский головной платок. В руках по очереди появляются автомат, гармонь и лопата. Телевизионный спектакль — особый жанр. По законам этого жанра оператор Валерий Шаров снимал преимущественно крупные и средние планы. Взгляд Табакова чаще всего направлен в камеру, то есть в глаза зрителю. На протяжении двух с лишним часов артист удерживает наше внимание, с блеском выполняя сложнейшую актерскую зада-
«ЗДРАВСТВУЙТЕ, ЭТО КИНОАРТИСТ ТАБАКОВ»
Примечательно, что во времена хрущевской «оттепели» и возглавляемый Твардовским журнал «Новый мир», публиковавший произведения свободомыслящих поэтов и писателей, и прогрессивный московский театр «Современник», одним из основателей которого был молодой артист Олег Табаков, стали одними из центральных участников культурной жизни в СССР, повлиявшими на ее обновление. А в 1973 году, накануне принятия судьбоносного решения начать самостоятельное обучение школьников старших классов актерскому мастерству, Олег Табаков, директорствовавший тогда в «Современнике», принимал в своем кабинете на Маяковке дорогого гостя. Это был давний друг Олега Павловича — телевизионный режиссер Владимир Храмов, снявший для Центрального телевидения десятки известных до сих пор спектаклей, в том числе великолепную работу Г.Б. Волчек «Обыкновенная история», сохранив для нас одну из лучших театральных ролей Олега Табакова. И все же Владимир Александрович очень волновался, обращаясь к Табакову, имеющему колоссальный опыт всевозможных записей и съемок, с необычной идеей — сделать на телевидении моноспектакль «Конек-горбунок», то есть прочесть поэму целиком, как это когда-то делал на радио Дмитрий Орлов. «Услышав предложение сыграть “Конька”, — вспоминал Храмов, — он застыл, прижав кулак к открытому рту. Потом тихо засмеялся и лишь затем поднял на меня лукавые глаза и весело задал провокационный вопрос: — Как же я, после Дмитрия Николаевича? А? Олег Павлович подождал немного и ответил сам: — Но ведь на радио артиста не видно было. У вас совсем другое дело… И вдруг, как на духу, почти просительно: — Я с детства хочу сыграть Конька-горбунка. Как ты догадался?» В телеспектакле «Конек-горбунок» Табаков сыграл всех: Иванушку, его отца, братьев, Царя, Кобылицу, Царь-девицу, Кита. И все это без грима, в цивильном костюме. Телеспектакль имел оглушительный успех и многократно показывался по Центральному телевидению. Следующие шесть лет Олег Павлович всецело посвятил себя зарождающемуся подвальному театру, обучению своих студентов первого призыва. Учась на втором-третьем курсах, они уже играли спектакли, гремевшие на всю Москву и далеко за ее пределами.
11
«ЗДРАВСТВУЙТЕ, ЭТО КИНОАРТИСТ ТАБАКОВ» 12
чу — он рассказывает военные истории лично каждому из нас, касаясь самых чувствительных струн души. Табаков сыграл роли всех персонажей поэмы: Автора, Василия Теркина, Генерала, Деда и Бабы, Шофера, Смерти, Танкиста. При относительной статике тела и сдержанности жестов лицо артиста находится в состоянии постоянных и мгновенных преображений. Оно то мальчишески молодеет, то становится старческим. Его Теркин может быть улыбчивым, лукавым или серьезным. Автор в исполнении Табакова чем-то неуловимо походит на самого Александра Твардовского. Изображаемая им Старуха в платке — единственный в поэме женский образ со словами — сыграна за счет какой-то чудесной, одному Табакову известной метаморфозы, без грима сделавшей лицо артиста неузнаваемым. А вот от взгляда на Смерть, пришедшую за раненым Теркиным, по спине пробегает холодок. Подсвеченное снизу ласковое лицо становится откровенно пугающим и страшным. В одной из сцен, когда речь идет о короткой встрече командира со своей семьей и когда было необходимо передать особое состояние тоски по мирной жизни, Храмов и Табаков придумали, что актер должен пропеть одно из стихотворений поэмы под гармонь в стиле старых казачьих песен. Кстати, звуки гармони часто возникают в спектакле, создавая полную иллюзию диалога с рассказчиком. Но основным инструментом, помимо выдающегося умения перевоплощаться, стал голос Олега Табакова с его бесконечно разнообразными интонациями. У Твардовского четко прописаны ощущения, посетившие поэта в счастливую победную пору:
Теркин, Теркин, в самом деле Час настал, войне отбой. И как будто устарели Тотчас оба мы с тобой. И как будто оглушенный В наступившей тишине, Смолкнул я, певец смущенный, Петь привыкший на войне. Есть в поэме и прогноз на будущее: И солдат мой поседелый, Коль останется живой, Вспомнит: то-то было дело, Как сражались под Москвой… И с печалью горделивой Он начнет в кругу внучат Свой рассказ неторопливый, Если слушать захотят… Захотят! Пока мы читаем поэму Твардовского, пока существует этот дышащий эмоциями телеспектакль, у нас, родившихся после Великой Отечественной войны, есть возможность ощутить и прочувствовать события той страшной поры. Совместная работа Владимира Храмова и Олега Табакова является благодарностью всем тем, кого мы вспоминаем и чествуем в мае. Екатерина Стрижкова
ПРЕМИЯ ОЛЕГА ТАБАКОВА
Премия Олега Табакова — 2014 В Международный день театра, согласно сложившейся уже традиции, Олег Табаков в девятнадцатый раз вручил свои именные премии тем деятелям культуры и искусства, кто, по его мнению, за прошедший год (или несколько лет) добился значимых и заметных результатов. «Это не просто награда и не просто премия, — сказал один из лауреатов этого года, актер МХТ им. Чехова Игорь Верник, — это признание коллеги, признание учителя, нашего руководителя, а самое главное — признание человека, к которому не нужно подстраиваться, которому не нужно нравиться. Он сам определяет тех, кто ему близок или нет, тех, кого он отмечает или кого он пока не видит». Премии, которую Олег Павлович вручает с весны 1995 года, за двадцать без малого лет удостоились около 150 человек. В их число входят не только актеры и режиссеры, как можно подумать, но и театральные художники и хореографы, историки театра, драматурги, литераторы, кинорежиссеры… Олег Павлович начал церемонию вручения премий с минорной ноты. «День сегодня особенный, а у меня во рту послевкусие дерьма, — признался он, имея в виду, сколько правительство решило выделять денег на нужды культуры. — Ассигнования на культуру меньше одного процента. Вот отчего. Я вам так скажу: никто не даст нам избавления: ни Дмитрий Анатольевич, ни Владимир Ростиславович, ни даже… Если сами не сделаем, то ничего не будет». В этом году Табаков особо отметил два актерских ансамбля: участников и создателей спектаклей «№ 13D» и «Билокси-Блюз». Первый — это «театральный бестселлер XXI века», который с успехом шел с 2001 по 2011 год, а этой зимой был заново поставлен Владимиром Машковым. Сейчас в спектакле главные роли играют Игорь Верник, Сергей Угрюмов, Паулина Андреева и Леонид Тимцуник. — Олег Павлович сегодня сказал мне: «Я сегодня счастлив». Счастлив учитель — счастливы ученики. Что может
быть лучше? — признался Владимир Машков, получая премию «за серьезный художественный результат, достигнутый в работе над комедией Рэя Куни», из рук своего учителя. — Вов, одно могу сказать тебе и некоторым твоим однокорытникам: надо думать о том, что дальше, — ответил Табаков. — Я всегда об этом думаю. Правда. Отдельно из участников «№ 13D» был отмечен Леонид Тимцуник, игравший «Тело мужское средних лет» и в первой версии спектакля. Премии он был удостоен с формулировкой «За умение выражать трагическое в комедии только с помощью пластики тела». Второй спектакль — тоже возрожденный. «БилоксиБлюз» шел на сцене «Табакерки» с 1987-го, года официального открытия театра. Осенью прошлого года он был восстановлен Александром Мариным при участии новобранца «Табакерки» Александра Кузьмина и студентов Московской театральной школы Олега Табакова. Из артистов Подвала были отмечены Игорь Петров и Евгения Борзых, принятая в труппу в январе 2014-го. — А говорили: «Болен, болен!», — засмеялся Олег Павлович, приглашая Игоря на сцену. — А как премия — выздоровел! Артист был награжден «за творческий взлет» — работы в спектаклях «Брак 2.0» (2011), «Двенадцатая ночь» и «Сверчок на печи» (2013). Евгения, сыгравшая уже в четырех спектаклях «Табакерки», была удостоена премии с формулировкой «За яркое начало творческого пути».
13
ПРЕМИЯ ОЛЕГА ТАБАКОВА
Актер МХТ Александр Семчев, сыгравший в прошлом году две премьеры в «Табакерке», был отмечен «за яркое воплощение образа Арнольфа» в спектакле «Школа жен» по пьесе Ж.-Б. Мольера. «За успешный режиссерский дебют на сцене МХТ им. А.П. Чехова» (спектакль «Удивительное путешествие кролика Эдварда» по книге К. ДиКамилло) был награжден режиссер Глеб Черепанов, а «за яркое и глубокое воплощение на сцене образа фарфоровой куклы с живым сердцем» — актер МХТ Александр Молочников, сыгравший в нем главную роль. Михаил Лобанов, преподаватель актерского мастерства в Школе-студии МХАТ и Театральной школе Табакова, бессменный помощник Олега Павловича на педагогическом поприще
с 1986 года, был награжден «за многолетнюю и успешную работу по подготовке актеров нашей школы». Зал, в котором в этот момент находилось немало учеников Михаила Андреевича, аплодировал своему учителю стоя. — Если бы не было Миши, — признался Табаков, — то результаты могли быть хуже… Отметил Олег Павлович и визави — художественного руководителя Театра им. Евг. Вахтангова Римаса Туминаса. Премии литовский режиссер был удостоен «за возрождение живой жизни в Театре имени Вахтангова». Последним был награжден писатель-сатирик Михаил Жванецкий, недавно отметивший 80-летний юбилей. Табаковым он был отмечен «за мою любовь к твоему творчеству». Фил Резников, лауреат премии Олега Табакова — 2014 «За создание журнала “Театральный подвал” и пропаганду творчества Московского театра под руководством О. Табакова»
14
ПРЕМЬЕРЫ МОСКВЫ
Премьеры Москвы Март-2014
Первый месяц весны в Москве оказался богат не только на частую смену погоды, но и на количество театральных премьер. В нашей постоянной рубрике мы поговорим о самых заметных из них и полистаем столичную прессу, чтобы узнать, что думают об увиденном столичные критики. «Контрабас» — МХТ им. А.П. Чехова Глеб Черепанов поставил свой второй спектакль на сцене Художественного театра. Главную роль в постановке по знаменитому роману Патрика Зюскинда сыграл Константин Хабенский. Актер, кстати говоря, уже несколько лет назад предлагал худруку театра Олегу Табакову обратиться к этому материалу, но тот отказывался. Теперь же время «Контрабаса» пришло. «Едва открывается мхатовский занавес, — рассказывает читателям “Независимой газеты” Григорий Заславский, — сразу понятно: завешенное от пола до потолка полосатыми матрацами, это — жилище безумца. Когда герой открывает железную дверь своего подвала (а это — подвал), на внешней стороне железной двери мы видим намалеванное краской слово «му…к». Значит, соседи тоже в курсе его безумия. Когда герой запирает дверь на многочисленные замки и задвижки и обрезает телефонный провод, не остается сомнений, что мы — свидетели последнего его монолога. В финале он действительно пытается застрелиться. И погибнет, конечно, если не в этот раз, не сегодня, так завтра. Хотя Зюскинд не настаивает на такой развязке… Но режиссер — в данном случае это Глеб Черепанов — и художник спектакля Николай Симонов увидели эту историю и этого героя другими. Не поверили автору, который оставляет своему контрабасисту право на выход». «Хабенский, казалось бы, сначала играет просто “маленького человека”… Когда в голосе начинают пробиваться отчетливо злобные, завистливые нотки, они долго еще не вызывают отторжения: персонаж слишком жалок, чтобы принимать его всерьез. Но безумие излагающего свои взгляды на музыку и рассказывающего о своей безнадежной люб-
ви героя нарастает…», — пишет Анна Гордеева в «Московских новостях». «Моноспектакль — жанр опаснейший, — предупреждает Юлия Шигарева на страницах “Аргументов и фактов”, — мало кому из актеров под силу в одиночку удерживать огромный зал на протяжении двух часов. Хабенскому, как выяснилось, под силу, хотя еще несколько лет назад он спокойно позволял тому же Пореченкову “перетягивать одеяло на себя” в “Гамлете” или “Белой гвардии”. Но в “Контрабасе” выходит совсем другой Хабенский — тонкий, чуткий и сильный одновременно». «Улыбнись нам, Господи!» — Театр им. Евг. Вахтангова Очередную премьеру представили в Вахтанговском театре — Римас Туминас поставил спектакль по пьесе Григория Кановича. Она — о долгом жизненном пути стариков евреев, едущих из местечка в Вильно, чтобы узнать о судьбе сына одного из них, покушавшегося на жизнь генерал-губернатора. Много неожиданностей подстерегают путников. Длинна дорога в Вильно, но еще длиннее воспоминания о прошлом, полном лишений и обид, о смерти, что поджидает каждого, о несбывшихся надеждах, о потерях, которых не вернуть. Кстати говоря, обращается к пьесе Туминас не впервые — когда-то он ставил ее на сцене Малого театра Вильнюса. «Сложный способ существования артистов в философской притче Туминас соединяет с витальной формой картин Казимира Малевича, пытаясь в обыденности найти уникальное, в корявых фигурах местечковых евреев нечто возвышенное, свойственное разве только юродивым. Над их наивностью и доверчивостью можно потешаться, но почему-то смех застревает в горле. Не потому ли, что пока артистами не
15
ПРЕМЬЕРЫ МОСКВЫ
овладела легкость. Они боятся пользоваться красками шаржа», — пишет Любовь Лебедина в газете «Трибуна». «Ездоки — слаженное трио. Монументальный и молчаливый Эфраим — Владимир Симонов. Суетливый и нервический Лазарек в замечательном исполнении далеко ушедшего от своих прежних приемов Алексея Гуськова. Трогательный и трагикомический Авнер Розенталь — Виктор Сухоруков, похожий на новое и весьма своеобразное воплощение почти шекспировского шута. Как и положено шуту, подчас затмевающему королей, Розенталь — Сухоруков становится центром этой истории, ее самым активным и непредсказуемым игроком, за которым можно наблюдать безостановочно и не уставая при этом», — рассказывает читателям «Театрала» Ирина Алпатова. «“Улыбнись нам, Господи” — вещь не развлекательная. История еврейского народа сама по себе насчитывает немало мрачных, страшных страниц, и в раздумьях персонажей спектакля бесконечно крутится мысль: еврею проще умереть, чем жить. На протяжении трех часов публику тестируют на предмет функционирования ее органов сострадания, и, чтобы пережить нелегкое путешествие Дудака в Вильнюс, требуется много душевных сил. Но после драматичного финала остается все-таки светлое чувство. Наверно, в этом и кроется та самая надежда на то, что Господь все-таки улыбнется и в мою сторону», — пишет Юлия Чечикова для портала teatrall.ru. «С вечера до полудня» — Театр им. А.С. Пушкина
16
Пьесу Виктора Розова на сцене филиала Пушкинского театра поставила Рузанна Мовсесян, ученица Камы Гинкаса. «Это удивительно современная и созвучная нам история про людей, про поиски смыслов и жизненный выбор, про страшное одиночество каждого, про вечное стремление и невозможность быть счастливым и про то, как грустна и мучительна порой бывает эта наша прекрасная жизнь», — так представляет спектакль сам театр. «Рузанна Мовсесян… создала очень нужный спектакль, — считает Анастасия Иванова из “Вечерней Москвы”. — Спектакль, позволяющий на два часа вырваться из сумасшедшего и рваного ритма современной жизни, приостановиться и задуматься. Задуматься о самом важном — о человеке в себе. И пусть не все в спектакле прозвучало одинаково точно, но главная ключевая тема была услышана зрителем, который — притихший и задумчивый — покидал зрительный зал».
«Рузанна Мовсесян не вмешивается в розовскую драматургию, ее участие деликатно, почти незаметно… Сценография в спектакле ненавязчива. Это скорее стилизация советской действительности, чем воссоздание этой самой действительности во всех подробностях. Интеллигентная режиссура, такая редкая сегодня, как джинна из бутылки, выпускает на волю актерские таланты. Мелькает мысль: а не вернуться ли на спектакль еще раз. Не замереть ли снова, глядя, как на сцене оживают твои собственные страхи и надежды. И не увериться ли в грустной мысли: в неудавшихся судьбах и несбывшихся мечтах есть своя красота. Ее важно заметить, оплакать и в конечном счете про нее не забыть», — сообщает своим подписчикам «Ваш досуг». «Фантазии Фарятьева» — Мастерская Петра Фоменко К знаменитой пьесе Аллы Соколовой 1979 года обратилась Вера Камышникова, пригласив на заглавную роль Рустэма Юскаева. «Он не молод, не красив, живет тесновато и с тетушкой под боком (ну, допустим, что раньше и такие стоматологи встречались). К тому же смешной идеалист — уверяет, что все мы родом не отсюда, на Землю нас занесло случайно, и оттого мы несчастны и друг друга не понимаем», — говорит о герое Анна Балуева из «Комсомольской правды». «Когда смотришь “Фантазии Фарятьева”, — признается Николай Берман читателям “Газеты.ру”, — кажется, что перед тобой не один спектакль, а целых четыре, идущих параллельно: сама пьеса Соколовой, пространство художницы Марии Трегубовой, постановка Камышниковой, актерская игра — все эти составляющие существуют как бы независимо друг от друга, лишь изредка встречаясь вместе и иногда даже входя в явный конфликт. Эта пьеса — синтез реальности и символизма, воздушной легкости и бытовой подробности. Но главное, чем она живет, — молниеносное движение чувства. Саша любит Бедхудова, Фарятьев любит Сашу, Сашина сестра Люба любит Фарятьева. Все влюблены безответно, но каждый — с такой силой, как случается только раз в жизни». «Режиссер Вера Камышникова говорит, что в пьесе Соколовой она обнаружила множество “космических черных дыр”, неисчерпаемых для театральной игры и раздумий о сущности человека. Кстати, по большому счету очень любопытно перекликается с этой пьесой известный роман Эльфриды Елинек “Пианистка”. Саша-Шура, напомню, в пьесе тоже учительница музыки, и в старом фильме про Фарятьева со свои-
ПРЕМЬЕРЫ МОСКВЫ ми учениками она обращается тоже довольно жестко. Хотя и не сравнить, конечно, с “пианисткой” Эрикой, в которой тонкости душевных конституций ушли скорее в область патологий», — сообщает «Российская газета». «Луна-парк имени Луначарского» — Школа драматического искусства «Москва и город Крышкин — две территории. Их разделяет всего “двести верст”, но жизнь становится кардинально иной. Граница между ними — еще одно пространство, будто бы непроницаемое, затянутое абсурдом — то ли из романов Кафки, то ли из фантасмагорического фильма о будущем. Смогут ли жители этих столь разных миров преодолеть разделение? Смогут ли понять друг друга? Что составляет их жизнь, их счастье? Режиссер Александр Огарев обращается к пьесе Ксении Драгунской о жизни современного мегаполиса и провинции, о противоречиях между ними», — так представляют мартовскую премьеру ШДИ на сайте театра. «Мы привыкли через Чехова, Достоевского, Гоголя размышлять о наших проблемах. Но почему бы напрямую не поговорить о сегодняшнем через современную пьесу, если она достойная? — считает режиссер спектакля. — Тем более что
то, о чем пишет автор, ей близко, и знает она об этом не понаслышке. У Драгунской была дача в Тверской области, и провинциальные персонажи пьесы имеют абсолютно реальных прототипов. Но это не список с натуры, а фантазия, где есть и фантасмагорические, и утопические мотивы. Здесь двоится — наше время с неизвестным будущим». «С главной темой “Луна-парка”, конечно, можно и поспорить, — пишет Ирина Алпатова для “Театрала”, — ведь сегодня противопоставление “зажравшейся” Москвы и обнищавшей провинции на бытовом уровне весьма спорно. И Москва разная, и в провинции все не так однобоко. В столице все так же закатывают огурцы и квасят капусту, а в Краснодаре норовят удовлетворить свою потребность в “прекрасном”. Вот о сути этого “прекрасного” Огареву ли не знать? О претензиях и потребностях этих двух российских миров и способах их удовлетворения. Да и вообще самые разные внутренние человеческие противостояния внутри одного мегаполиса или “местечка” порой принимают куда более кровавую форму. Весьма определенную и нескончаемую горизонталь пьесы режиссер жестко переводит в подвижную и острую вертикаль миров-антиподов, где названия “Москва” и “Крышкин” не более чем условность, а быт становится апофеозом абсурдного бытия». Подготовил Вениамин Фомин
17
ХРОНОГРАФ
Премьеры «Табакерки»: май
В рубрике «Хронограф» мы продолжаем рассказывать о спектаклях, премьера которых состоялась много лет назад в том или ином месяце. Сейчас за окнами май, а стало быть, самое время рассказать о майских премьерах, среди которых два спектакля Владимира Машкова…
«Звездный час по местному времени» 21 мая… 22 года тому назад
Режиссер-постановщик — Владимир Машков Художник — Александр Боровский Художник по костюмам — Алла Дюкова
Спектакль по киносценарию Гора Николаева «Облако-рай» стал режиссерским дебютом 29-летнего Владимира Машкова в театре. Решив попробовать свои силы в роли постановщика, Машков подарил Театру Олега Табакова одну из лучших комедий в его истории. Репетиции Машков и единомышленники проводили в свободное время — спектакль не значился в репетиционном плане, что, по мнению участников, позволяло никуда не торопиться и работать плодотворно. Работали, не зная, примет Табаков в итоге работу или нет. «Сценарий запал в душу, — признавался спустя годы исполнитель главной роли Евгений Миронов. — Он о простом пареньке, не пойми как существующем в маленьком городке, которого окружают замечательные люди и у которого есть любимая девушка. В какой-то момент он ощущает, что сама среда вынуждает его совершить необдуманный поступок — уехать из родного города. Отъезд из этого городка равносилен чуть ли не полету Гагарина в космос. И когда он понимал, что назад ходу нет, что уже организованы проводы и все смотрят на него с надеждой: вот, мол, мы не смогли, смоги ты, — возникала щемящая и хорошо узнаваемая тема. Когда моего героя в итоге отправляли в путь, перекидывая с чемоданом через забор (декораций-то было у нас — всего забор и скамейка, причем забор украли где-то на стройке, а скамейку перенесли от Швейцарского посольства рядом с Чистыми прудами, просто “одолжили”), он понимал, что впереди только неизвестность и, возможно, ничто». С неизменным успехом спектакль шел до февраля 2000 года и был сыгран в общей сложности 127 раз. «В какой-то момент, — говорит Миронов, — я понял, что из спектакля надо уходить. Не потому что стало трудно перелезать через забор, а потому что появились другие роли: иного уровня, иной глубины. Я ощущал, что мои глаза перестали соответствовать глазам главного героя “Звездного часа”. Я не мог ничего с собой поделать — мой поезд проехал дальше…»
«Анекдоты» 10 мая… 18 лет тому назад
Композиция и режиссура — Валерий Фокин Декорации и костюмы — Вальдемар Заводзинский
«Кто тут живой, кто мертвый? — вопрошала Екатерина Сальникова на страницах “Общей газеты” в мае 1996 года. — Чтобы восстановить естественное течение жизни, герои должны заметить, наконец, присутствие смерти в мире и склонить перед ней голову. Что они и делают. Через эстетику ужасов, эксцентрику и комизм спектакль приходит к идее memento mori, пробуждающей заново осознать ценность жизни и человеческого единения». «Анекдоты», как и первый спектакль Фокина, поставленный в Подвале («…И с весной я вернусь к тебе…»), стал знаковым: объединив «Бобок» Достоевского и «Двадцать минут с ангелом» Вампилова, режиссер создал спектакль, на который зритель повалил валом, причем вторая его часть впоследствии нередко игралась на гастролях и творческих встречах со зрителями отдельно. «“Анекдоты” — не чернушно-развлекательный спектакль, а серьезная философская притча. О жизни и смерти, о добре и зле, о человеческих душах, ищущих смысл жизни. Достоевский и Вампилов по-разному говорят об одном и том же, по-разному пытаются ответить на вечные вопросы бытия, но “Бобок” и “Двадцать минут с ангелом” очень близки по духу. Режиссеру удалось обнаружить эту духовную общность. А результатом стала работа, которую можно смело назвать самым значительным событием уходящего театрального сезона», — писала «Комсомольская правда» в 1996-м. Играли в спектакле Владимир Машков, Евгений Миронов, Олег Табаков, Ольга Блок-Миримская, Сергей Беляев, Сергей Безруков, Михаил Хомяков, Виталий Егоров, Наталия Журавлева и другие. Спектакль шел три года и последний, 51-й раз был сыгран 24 июня 1999-го. 18
«Страсти по Бумбарашу» 16 мая… 21 год тому назад
Режиссер — Владимир Машков Художник — Александр Боровский Хореограф — Алла Сигалова
Спустя ровно год после выпуска «Звездного часа…» Владимир Машков представил московскому зрителю вторую свою работу — «Страсти по Бумбарашу» Юлия Кима на музыку Владимира Дашкевича по ранним рассказам Аркадия Гайдара. «Бумбарашу» суждено было стать не просто визитной карточкой «Табакерки», но одним из самых любимых столичной публикой спектаклей. «В соответствии с начавшейся эпохой гласности театр обратился к полному авторскому тексту Юлия Кима, вернул вырубленные цензурой песни и эпизоды. И резко видоизменил тип конфликта. В постановке “Табакерки” враждующие стороны перестали делить на правых и виноватых. Красные, белые, зеленые сражались друг с другом и вытаптывали землю. У всех в этом бою свои резоны, у всех руки в крови, все виновны, и все обречены», — писала спустя годы критик Ольга Егошина. «Бумбараш» — это, прежде всего, Евгений Миронов, чей герой оказался на перепутье во время Первой мировой, а затем и гражданской войны. Желающий просто вернуться домой к любимой, он вынужден скитаться, выживать и то и дело делать трудный выбор. «Когда мы начинали работать, мне было безразлично, каким был Бумбараш до меня, — говорит актер. — Мне 26 лет, и мне наплевать, что когда-то делалось. Мне нравилась кинокартина и то, как там потрясающе поет Валерий Золотухин и играет Левку Александр Хачинский. Фильм замечательный. Но когда ты молодой, за плечами ничего нет, то не хочется ни с кем сравниваться. Мы создавали наш, абсолютно новый спектакль. У меня никогда не было на этот счет никаких комплексов». «Бумбараш» — это, прежде всего, Евгений Миронов и те, кто выходил на сцену 18 лет кряду, те, кто играл в нем в течение этих лет. Это и Виталий Егоров, и Ольга БлокМиримская, и Сергей Беляев, и Андрей Смоляков, и Сергей Безруков, и Сергей Угрюмов, и Дмитрий Бродецкий, и Анастасия Заворотнюк, и Луиза Хуснутдинова, и Вадим Александров, и Александр Воробьев, и Михаил Хомяков, и Ярослав Бойко, и Александр Мохов, и Денис Никифоров… И многие-многие другие. «“Бумбараш” — это особая история. Слава Бойко почти двадцать лет играет небольшую роль без слов. И если «Бумбараш», он меняет свой съемочный график, срывается откуда угодно со съемок и прилетает. И играет роль без слов. Наверное, в этой нашей истории «Бумбараш» есть такая редкая наивность и чистота, которая всегда ощущается и в настоящей дружбе, и в подлинной любви», — говорил в 2011 году, накануне последнего представления, Сергей Беляев. «“Страсти по Бумбарашу”, скажу как такой старичок на завалинке, — это моя первая любовь, которая до сих пор длится. Потом было много спектаклей, в которые мы были влюблены, тот же “Смертельный номер”, но они были другими», — признается Виталий Егоров, бессменный Левка. «У меня есть зрительница, которая после “Бумбараша” приносит корзиночку: там мед, чай и отдельно красивая открыточка, где написано, какая я замечательная, очень много приятных слов. Она сама из Уфы, часто приезжает в Москву в командировки и всегда старается подгадать так, чтобы попасть к нам на “Бумбараша”. Цветов всегда много, а этот гостинец такой трогательный — баночки с медом и чаем. Иногда кажется, что для зрителей нас уже ничто не отделяет от наших героев. У спектакля какая-то своя публика, которая не раз и не два приходит на спектакль. В передних рядах знакомые лица. Такое ощущение, что люди живут этим эмоционально, душевно», — рассказывала Луиза Хуснутдинова. Спектакль «Страсти по Бумбарашу» прожил удивительную, насыщенную жизнь. Восемнадцать лет — срок для спектакля немалый, и каждый год, каждый новый сезон актеры играли его как премьерный — столько любви в него было вложено, столько любви он получал. В последний, 233-й раз сыграли «Бумбараша» 25 июня 2011 года на сцене РАМТа. Осталась телеверсия спектакля, снятая каналом «Культура».
19
ПАМЯТЬ
«Мы жили в большом доме на улице Чаплыгина…» Мало кто знает (даже сотрудники нашего театра), что там, где ныне находится просторный большой репетиционный зал, прежде располагалась коммуналка, жил в которой в числе прочих выдающийся театральный педагог, актер и режиссер Виктор Карлович Монюков (Франке) (1924–1984). Сейчас об этом напоминает лишь портрет актера, висящий над одним из двух входов в репетиционное помещение.
20
В начале этого года с инициативой увековечить память Виктора Монюкова, разместив на фасаде жилого дома № 1а по улице Чаплыгина мемориальную доску, выступил Театр Олега Табакова и ученики Виктора Карловича. В настоящий момент производится сбор необходимых для представления в Департамент культуры Москвы документов. Под письмом с просьбой разрешить установку памятной доски поставили свои подписи ученики Монюкова — артисты Лев Дуров, Нина Гуляева, Игорь Кашинцев, Елена Милиотти, Николай Карченцов, Геннадий Фролов, Альберт Филозов, Всеволод Шиловский и Евгений Киндинов, а также Олег Табаков. В этом номере мы предлагаем нашим читателям фрагмент воспоминаний Тамары Яковлевны Матюхиной (1932–2010),
заслуженной учительницы России, родившейся и выросшей в доме № 1а по улице Чаплыгина и долгое время проживавшей в одной коммунальной квартире с семьей Монюковых. В 1954 году Тамара Матюхина с отличием окончила Московский городской педагогический институт им. В.П. Потемкина; работала в школах при посольствах СССР в Китае, Румынии, Египте. Полный текст ее воспоминаний можно найти в книге «На то и память нам дана», выпущенной издательством «ИП Журавлева» в 2008 году и посвященной Виктору Монюкову. О выходе этой книги мы сообщали нашим читателям в № 3 нашего журнала в ноябре 2009 года.
Родной дом Воспоминания Тамары Матюхиной (печатаются с сокращениями)
В нашей большой коммунальной квартире было много семей (каждая с интересной судьбой) и много детей. Самым старшим был Виктор Монюков, он родился 21 мая 1924 года, младшими были его двоюродный брат Андрей Ушкалов (в будущем патологоанатом), сосед Юра Меркель (будущий зам. генерального конструктора ОКБ Сухого). Чуть позже родились Оля и Саша Колодные, Костя Куликов и я, а потом еще и моя сестра Таня. Моя собственная жизнь и жизнь моей семьи тесно переплелись с жизнью семьи Монюковых и в большой степени с жизнью Виктора Карловича. Нашими соседями были удивительные люди: родная тетка Виктора — Наталья Константиновна Монюкова, врач-окулист Санупра; отец Юры — Исаак Ефимович Меркель, химик, лауреат Сталинской премии, после войны — главный эксперт по демонтажу химических
Мы жили в большом доме на улице Чаплыгина, о котором Вл. Амлинский в рассказе «В тени парусов» написал: «Я жил в доме, имевшем родословную: здесь Ленин слушал «Аппассионату», которую играл Добровейн, здесь жили Чаплыгин, Гамалей, Пешков, — дом прошлого века с маршами мраморных лестниц, с ощущением некоторой тайны, со странным горбуном Петром Федоровичем, бессменным вахтером, знающим, кто здесь жил, кто живет, может быть, даже догадывающимся, кто здесь будет жить через десятилетия. И голый «достоевский» двор с жесткой и одновременно благородной шпаной, с оборванными книгами без начала и конца, передававшимися друг другу как величайшая ценность».
ПАМЯТЬ предприятий побежденной Германии; Герман Александрович Колодный, спортивный обозреватель газеты «Вечерняя Москва», и другие. Моя бабушка Пелагея Леонтьевна рассказывала, как она работала в семье Монюковых (после 1917 года) сначала кухаркой, а потом няней маленького Вити. Часто, когда они отправлялись гулять на Чистые пруды, он донимал ее расспросами: «Поленька, вот эта большая машина, на ней, наверное, ездит сам Ворошилов?» Бабушка отвечает, что не знает, да и кто такой Ворошилов, не очень-то знает. Снова вопрос Вити: «А та, другая машина, может быть, Буденного?» Ответ бабушки тот же… И тогда следует недоуменный вопрос Вити: «Как это ты не знаешь таких важных людей? Кого же ты знаешь из знаменитостей?» А бабушка до революции была няней у детей графа Бибикова, а затем князя Массальского. Они уехали после революции за границу, звали ее с собой, она отказалась. Переписывалась с ними до конца 20-х годов. И на вопрос Вити бабушка отвечает: «Я знала больших людей — графа Бибикова, князя Массальского. Вот они были знаменитые люди, а эти…» Витю ответ не устраивает, он просит бабушку подробно рассказать об их подвигах, чтобы сравнить их с подвигами Ворошилова и Буденного. Первыми детьми, появившимися в квартире, были мальчики. И когда на свет должна была появиться я, Витя и Юра уговаривали мою маму: «Пожалуйста, роди нам девочку, нам, мальчикам, одним очень скучно. Мы будем с ней играть». Мама «выполнила их просьбу». Мы дружили всю жизнь. Я счастлива, что мы пронесли нашу любовь друг к другу, сохранили дружбу в течение более чем полувека. И я горда тем, что эти замечательные люди своим отношением помогали мне жить. Самые первые детские воспоминания: мне пять-шесть лет. Утром бабушка одевает меня, собирая в детский сад. Я же думаю только об одном: чтобы не она, а Витя отвел меня туда по дороге в школу, как это часто бывало… Позже, когда нам стукнуло много-много лет, он говорил: «В те минуты, беря тебя за руку, я чувствовал себя защитником маленькой девочки, во мне просыпался взрослый человек». Перед войной я закончила первый класс. В эвакуацию моя семья не поехала, и в квартире мы остались с семьей Монюковых, которые ежедневно занимались со мной по программе второго класса (школа в первый военный год была закры-
та). Виктор в тот год работал в военном госпитале и, когда он на несколько часов приходил в увольнение, обязательно с большим усердием экзаменовал меня и заставлял учить стихи Пушкина, Лермонтова. С тех пор любовь к этим поэтам я пронесла через всю жизнь. Вся семья Монюковых была в курсе моих школьных дел, и я постоянно просила Витю написать мне сочинение на свободную тему. А однажды, когда я сама строчила сочинение на тему «Мой рабочий день через 10 лет», он, прочитав, сказал, что это никуда не годится. Потому что в работе не показана духовная связь всех нас, живущих в этой квартире. Так в сочинении появились страницы о Юре, Андрее, о нем. До сих пор я его храню. Удивительная история произошла с сочинением, которое Виктор написал для Юры при окончании школы. Учительница посоветовала им подготовиться к экзамену, написав дома несколько работ на свободную тему (например, о любимых героях, о книгах, о Москве). Виктор продиктовал Юре сочинение о роли книг в жизни людей. Прошло несколько лет, и оно было напечатано в сборнике «Лучшие сочинения выпускников». Виктор с детства увлекался театром. В коридоре коммунальной квартиры поставили (по сценарию, им написанному) «Остров сокровищ» Стивенсона, разыгрывали постановку «Парижская коммуна». Очень радовались, что роль Тьера исполнял настоящий француз — мальчик из соседней квартиры, их ровесник. С годами пришло серьезное и настоящее увлечение Пушкиным. Все ребята в квартире получили имена пушкинских героев. Так, до конца жизни двоюродного брата Вити Андрея звали между собой «отец Мисаил». Когда мою маму в 30-е годы арестовали, семья Вити и семья Юры пытались облегчить нашу жизнь. Помогали и другие жильцы дома — Екатерина Павловна Пешкова, семья Чаплыгина, Кренкеля и другие. В самые тяжелые дни они заботились обо мне и бабушке. Они знали и любили и маму, и бабушку, уважали и ценили и их тяжелую работу, и их порядочность. Раз в месяц бабушка и я отвозили маме передачу в тюрьму, собирая в небольшой узелок что-нибудь из продуктов и вещей. Семьи Виктора и Юры всегда принимали в этих сборах посильное участие. После нашего возвращения из этого заведения Витя расспрашивал бабушку: «Поленька, ты точно знаешь, что Дусе (так он звал мою маму) понравилось, что мы прислали? А вдруг ей не передали…» А бабушка прижимала его к себе, гладила по голове, плакала и говорила: «Конечно, Витенька, Дуся была так счастлива».
21
ПАМЯТЬ
Виктор отличался особой добротой, которая проявлялась в готовности не просто помочь, а броситься на помощь мгновенно, не мешкая, не раздумывая. Сколько раз он, несмотря на занятость, приходил на помощь и моей маме, и мне, с Чистых прудов приезжал на Щелковское шоссе, где мы к тому времени жили, поставить нам банки или сделать укол. Наше общение с Виктором Карловичем не прерывалось и тогда, когда моя сестра Таня и я на несколько лет уезжали на работу за рубеж. Письма, поздравления, а иногда с оказией и маленькие посылки от него долетали до нас в Сантьяго, Бухарест и в другие города. Я всегда чувствовала, знала, что Витя и его семья рядом, что они любят меня и сопереживают всем моим делам, поступкам. Никто лучше них не мог так внимательно слушать мои рассказы о школе, институте, работе в школе, о моих учениках. Они знали все, советовали, ободряли, поддерживали.
22
Их дружба, любовь, понимание были для меня величайшей наградой, придавали сил и уверенности. Когда умерла Вера Константиновна, мама Виктора, каждое пасхальное воскресенье он стал приходить в наш дом к моей маме. Так было и в воскресенье 22 апреля 1984 года. Вечером Виктор должен был уезжать в Киев, поэтому мы собрались рано. Был удивительно теплый день. Весна. У всех спокойное, радостное настроение. Пасха! На столе в большом блюде зеленеет овес, в нем лежат крашеные яйца. В центре стола — кулич со свечой и пасха, изготовленная по бабушкиному рецепту и в бабушкиных формах. Виктор много шутил, читал стихи Пастернака. Как всегда — он всеобщий любимец. Из нашего дома он ушел 22 апреля 1984 года, а 23 апреля нам сообщили, что он умер в Киеве в 16 часов.
26 марта «Табакерка» в очередной раз приняла участие в акции «Ночь в театре», приуроченной к Международному дню театра в рамках Года культуры РФ. В этот вечер в помещении кафе «Театральный подвал» главный хранитель фондов нашего музея Наталья Мизина рассказывала о жизни и творчестве драматурга, киносценариста и поэта Александра Галича, а также о том, какую роль в его судьбе сыграла пьеса «Матросская тишина». После этого собравшимся была показана телевизионная версия спектакля по этой пьесе, поставленной в Театре Олега Табакова в 1990 году.
23
МАЙ 2014 чт
1
› ШКОЛА ЖЕН
пт
2
› ВОЛКИ И ОВЦЫ
сб
17
› ВОЛКИ И ОВЦЫ
сб
3
› КУКЛА ДЛЯ НЕВЕСТЫ
вс
18
› ЭММА / ПРЕМЬЕРА
вс
4
› ЖЕНИТЬБА БЕЛУГИНА
пн
19
› ГОД, КОГДА Я НЕ РОДИЛСЯ на сцене Театра имени Моссовета
пн
5
› РАССКАЗ О СЧАСТЛИВОЙ МОСКВЕ
вт
20
› ДЬЯВОЛ
вт
6
› СВЕРЧОК НА ПЕЧИ › ЧАЙКА / ПРЕМЬЕРА на сцене МХТ имени А.П. Чехова
ср
21
› ЖЕНА
ср
7
› ДЬЯВОЛ
чт
22
› ШКОЛА ЖЕН
чт
8
› БИЛОКСИ-БЛЮЗ
пт
23
› СТРАХ И НИЩЕТА В ТРЕТЬЕЙ ИМПЕРИИ
пт
9
› ЖЕНИТЬБА
сб
24
› ДВА АНГЕЛА, ЧЕТЫРЕ ЧЕЛОВЕКА
сб
10
› СТАРШИЙ СЫН
вс
25
› СВЕРЧОК НА ПЕЧИ
вс
11
› ДВА АНГЕЛА, ЧЕТЫРЕ ЧЕЛОВЕКА
пн
26
› БИЛОКСИ-БЛЮЗ › КУКЛА ДЛЯ НЕВЕСТЫ
пн
12
› ЭММА / ПРЕМЬЕРА
вт
27
› ШКОЛА ЖЕН
вт
13
› ОТЦЫ И ДЕТИ
ср
28
› ДВЕНАДЦАТАЯ НОЧЬ
ср
14
› ЖЕНА
чт
29
› ЖЕНИТЬБА › ПОХОЖДЕНИЕ на сцене МХТ имени А.П. Чехова
чт
15
› ДВЕНАДЦАТАЯ НОЧЬ
пт
30
› НЕ ВСЕ КОТУ МАСЛЕНИЦА
пт
16
› ЛИЦЕДЕЙ
сб
31
› СТАРШИЙ СЫН
на сцене театрального центра «На Страстном»