Театральный подвал № 59 (май 2015 г.) by Театральный подвал

ТЕАТРАЛЬНЫЙ ПОДВАЛ № 59

май 2015

Вечер-посвящение

«Жизнь свою за други своя...» К премьере

«Епифанские шлюзы»

ПОСЛЕДНИЕ ПРЕМЬЕРЫ

В номере

Три сестры Режиссер Александр Марин В ролях: Алена Лаптева, Аня Чиповская, Арина Автушенко, Игорь Петров, Яна Сексте и др. Ближайшие спектакли 05.05, 24.05

Йеппе-с-горы Режиссер Глеб Черепанов В ролях: Сергей Беляев, Роза Хайруллина, Александр Воробьев, Виталий Егоров, Дмитрий Бродецкий и др. Ближайшие спектакли 10.05

4 Многоликость войны 8 «Епифанские шлюзы»: правда и вымысел 10 «Живые и мертвые» 14 На страницах – война. Часть четвертая 20 Десять фактов об Александре Володине 22 «Хронограф»: май

ПРИ ПОДДЕРЖКЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА МОСКВЫ

ТЕАТРАЛЬНЫЙ ПОДВАЛ вахтенный журнал театра олега табакова № 59 (май 2015)

Главный редактор: Фил Резников Шеф-редактор: Александр Стульнев Корректор: Валерия Любимцева Дизайн и верстка: Феликс Васильев Электронный архив номеров: www.issuu.com/t-podval/ Электронный адрес редакции: reznikov@tabakov.ru

12+

В журнале использованы фотографии К. Бубенец, А. Булгакова, М. Гутермана, В. Дмитриева, Д. Дубинина, Д. Жулина, И. Захаркина, А. Иванишина, И. Калединой, Л. Керн, В. Луповского, Э. Макарян, В. Плотникова, А. Подошьяна, Е. Потанина, Ф. Резникова, В. Сенцова, В. Скокова, Е. Цветковой, О. Черноуса, Д. Шишкина, а также фотографии из личных архивов актеров труппы и сотрудников театра

ПОМРЕЖ FM

Главное событие мая — премьера нового спектакля Александра Марина по роману Марии Глушко «Мадонна с пайковым хлебом» (о нем мы писали в № 57). Главную роль в спектакле исполнит студентка третьего курса Театральной школы Олега Табакова Юлиана Гребе. Также в спектакле заняты Алена Лаптева, Евгения Борзых, Алексей Усольцев, Марина Салакова и другие. Премьера назначена на 20 и 21 мая. на фото: Юлиана Гребе на репетиции нового спектакля

На начало июня запланирована премьера спектакля «Вий» в постановке драматурга и кинорежиссера Василия Сигарева, который представляет свою версию известного гоголевского произведения. В спектакле заняты Андрей Фомин, Яна Троянова, Евгений Миллер, Дмитрий Бродецкий, Яна Сексте, Роза Хайруллина и другие. на фото: Василий Сигарев

26 марта в рамках акции «Ночь в театре» на сцене «Табакерки» прошел вечерпосвящение «Жизнь свою за други своя…» (о нем читайте на страницах этого номера). Приуроченный к 70-летию Победы, вечер будет сыгран еще трижды: 9 мая (в 15 и 19 часов) и 22 июня (в 12 часов). На показ 22 июня будут приглашены ветераны войны и труда. на фото: Алена Лаптева на вечере-посвящении «Жизнь свою за други своя...»

К ПРЕМЬЕРЕ

Многоликость войны ТЕКСТ: МАРИАННА ВЛАСОВА 26 марта Театр Олега Табакова вновь принял участие в ежегодной общегородской акции «Ночь в театре», на этот раз посвященной 70-летнему юбилею Победы в Великой Отечественной войне. В десять часов вечера на сцене театра зрителям, выигравшим в викторине, проводившейся в социальных сетях театра, был показан вечер-посвящение «Жизнь свою за други своя…», названный так по строчке одного из стихотворений Анны Ахматовой. Вечер будет проведен еще дважды — 9 мая и 22 июня, а пока о своих впечатлениях рассказывает Марианна Власова, постоянный автор Ex Libris, приложения к «Независимой газете». Д. Безсонова и В. Бриченко

Идея постановки вечера-посвящения «Жизнь свою за други своя…» принадлежит Виталию Егорову, Алексею Ёлкину и Филу Резникову. Он представляет собой литературно-музыкальный коллаж, в котором тесно переплетаются песни и стихи военной тематики. Временной охват использованных произведений впечатляет — от 30-х годов прошлого века до лучших работ современных авторов. Со сцены звучат строки Анны Ахматовой, Константина Симонова, Булата Окуджавы, Виктора Астафьева, Эдуарда Багрицкого, Роберта Рождественского, Риммы Казаковой, Павла Арманда, Семена Гудзенко, Михаила Исаковского, Юрия Левитанского, Игоря Волгина, Владимира Высоцкого… В этой постановке режиссер Виталий Егоров создал свою многоликую Постановщик вечера В. Егоров историю-очерк, где то слышится клятва женщины, которая «прощается с милым», то ощущается «деревенская дорожная тоска», то чувствуется горечь от расставания близких друг другу людей, а то и «смертью пропитанный воздух».

Н. Журавлева

Благодаря своему аскетизму декорации не довлеют над происходящим на сцене, наоборот, позволяют трансформировать пространство в считаные минуты. Так, простые скамьи, табуреты не только используются по назначению, но и легко превращаются в трибуну для корреспондента или в грузовик, везущий солдат прямо до Берлина. Словно эпиграфом к спектаклю звучит глубинная лаконичная «Клятва» Анны Ахматовой в исполнении Наталии Журавлевой. Именно в этих четырех строчках могут одновременно уживаться и непереносимая боль, и сила: И та, что сегодня прощается с милым, — Пусть боль свою в силу она переплавит. Мы детям клянемся, клянемся могилам, Что нас покориться никто не заставит! Интересно, что для финала было выбрано стихотворение того же автора — In Memoriam, и читает его та же исполнительница. Абсолютная завершенность формы рождается именно из прохождения полного цикла. Поэтому начало истории, развернувшейся на сцене театра, предельно органично воспринимается через призму ахма-

К ПРЕМЬЕРЕ товского взгляда, а ее произведение, датированное 1941 годом, задает необходимый тон всему действию. У каждого своя память о Победе: рассказы дедушек и бабушек, песни войны, романсы, военная лирика, документальные кадры. Воспоминания, как островки, не позволяют утонуть во временнÓм потоке: фотографии из семейных архивов бережно передаются по наследству, видеозаписи военных лет привлекаются в качестве объективных свидетельств. При всем этом часто ускользает нечто важное, без чего человеческое восприятие прошлого невозможно. И, конечно, материальные предметы не настолько значимы, как личные переживания участников войны, которые перенять сложнее, чем сохранить фотографию в альбоме. Стихотворение «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины» Константина Симонова в исполнении Олега Табакова было записано несколько лет назад для телевизионной передачи «Мелодия стиха». В театре с экрана стихотворение звучит совершенно иначе. Здесь оно воспринимается скорее как документальное видеосвидетельство, настоящее прошлое. И на первый взгляд кажущаяся инородность видеозаписи на сцене создает обратный эффект: зритель видит на экране прежде всего человека, который делится своими воспоминаниями о начале войны, о пережитом, прожитом. Темой не столько войны, сколько судьбы человека пронизан каждый эпизод вечера-воспоминания, и именно мысли и чувства, которыми делятся со сцены актеры «Табакерки», приковывают взгляд и заставляют сострадать. Для большей объективности поочередно сменяют друг друга женское и мужское начала войны, тыл и фронт. Вот девушка в платье в тот самый горошек поет «До свидания, мальчики» Окуджавы, а недавние «мальчики», защитники, молча внимая ее словам, выходят на свет, чтобы перехватить нить повествования, превратить монолог в диаЯ. Сексте лог, вернее, полилог. Но все эти переживания мальчиков и девочек по сравнению с осознанной бедой кажутся лишь ее отражениями. Их незнание и неопытность меркнут перед горем, вырывающимся из женской груди

одной из «баб большой Руси». Песню на стихи Роберта Рождественского «Довоюй, родной», исполненную когда-то Людмилой Гурченко в фильме «Особо важное задание», со слезами на глазах поет Яна Сексте. Эти голосовые переливы — от необыкновенно тонкого высокого до глубинного низкого звука — полностью соответствуют тем крутым переменам, с которыми пришлось столкнуться каждой женщине в годы войны. В момент появления актрисы на сцене гаснет мир, «мальчики» падают на пол, исчезают из поля зрения; на сцену выходит озаренная светом жена, мать, та, которая готова разделить как войну, так и жизнь поровну. Вот одна ждет с войны мужа или сына, другая отЕ. Борзых правляет письма на фронт, третья качает ребенка в колыбели, а четвертая бережно снимает с бойцов бинты — все это различные ипостаси женщины — хранительницы мира, на долю которой выпало испытание войной. Желтый-желтый, из одуванчиков, Подарила ему венок. В той колонне вчерашних мальчиков Он легко потеряться б мог. Строчками из стихотворения Фила Резникова «Венок» говорит девушка в летнем сарафане (Евгения Борзых), словно не веря в то, что произошло. Молодые, полные жизни, мечтаний и надежд, тяжело переносят расставание с любимыми, однако ничуть не легче матерям, разлученным с сыновьями. Так, до глубины души трогает исполнение небольшим хором девушек песни «Рязанские мадонны» на слова Анатолия Поперечного. За их спинами, на экранах качаются мирные золотые колосья хлеба, словно вторят пер-

К ПРЕМЬЕРЕ

И. Шибанов и П. Казанцева вым словам песни, в которой женщины России встают «изваянием разлук». Довольно любопытно, что в постановке возникает совершенно, казалось бы, нетипичная для представления о Великой Отечественной войне джазовая музыка — песня «Джеймс Кеннеди», написанная на слова Соломона Фогельсона. Но, несмотря на укоренившийся образ войны, сложившийся благодаря советской пропаганде, песня эта была действительно популярна в военные годы, а в 1944 году даже была выпущена на грампластинке. Поэтому в веренице сцен-эпизодов про войну вполне резонно появление «лихой»

М. Хомяков, В. Чепурченко и актеры стажерской группы театра

О. Красько песенки про приключения британского офицера, особенно в столь живом исполнении актеров «Табакерки». Собранные воедино эпизоды вечера воссоздают пестрое, неоднородное временнÓе полотно, где все герои с их переживаниями, чаяниями, страданиями и надеждами представляют собой некий обобщенный и реальный одновременно образ, символ войны. Этих матерей, сыновей, жен, мужей, сестер, братьев, детей объединяет простое человеческое желание, которое они пронесли сквозь войну, — счастливо жить, ведь каждый из них готов «отдать жизнь за други своя».

К ПРЕМЬЕРЕ

«Епифанские шлюзы»: правда и вымысел ТЕКСТ: ВЕНИАМИН ФОМИН В начале будущего сезона свой первый спектакль на сцене нашего театра представит Марина Брусникина. Режиссер обращается к одной из малоизвестных повестей Андрея Платонова. «Епифанские шлюзы» повествуют об одном эпизоде российской истории. Попробуем разобраться, что в повести Платонова правда, а что вымысел.

Епифань — поселок в Кимровском районе Тульской области с двухтысячным населением. Основана Епифань была во второй половине XVI века как крепость и стала одним из сильнейших опорных пунктов оборонительной линии России против Крыма. Епифань нередко подвергалась набегам татар, а ее жители активно участвовали в восстании Болотникова в 1606–1607 годах. Спустя век после подавления восстания рядом с Епифанью начал строиться Ивановский канал, предназначавшийся для соединения бассейнов Дона и Волги. Здесь был возведен ряд шлюзов, а в городе открылось адмиралтейство, но затем идея была оставлена в связи с недостатком воды для пропуска судов. Именно этот забытый эпизод отечественной истории нашел отражение в повести Андрея Платонова. Впрочем, довольно своеобразное. Повесть «Епифанские шлюзы» была написана Платоновым в 1926 году, в то время, когда он работал в Тамбове инженероммелиоратором. Основные свои произведения — такие как «Котлован», «Чевенгур», «Усомнившийся Макар», «Ювенильное море», «Река Потудань» — он напишет позже; тогда же начнет вырабатываться его уникальный и хорошо узнаваемый авторский стиль. «Епифанские шлюзы» (наряду с другими произведениями того периода) в какой-то мере являются прощупыванием почвы, определением и поиском тем, которые будут больше всего волновать писателя. Но одна из главных тем творчества Платонова — тема строительства, создания чего-то принципиально нового, необычного, яв-

ляющегося своего рода символом непрекращающегося развития и совершенствования жизни, тема противостояния человека и природы — звучит уже и в этой небольшой повести. Все внимание повествователя приковано к истории английского инженера Бертрана Перри, приезжающего в Россию и отправляющегося в Епифань, чтобы руководить постройкой шлюзов: «Задание

Андрей Платонов Писатель и драматург. Один из самых самобытных авторов первой половины XX века. Автор таких произведений, как «Котлован», «Чевенгур», «Усомнившийся Макар», «Ювенильное море» царя сводилось к тому, чтобы создать сплошной судовой ход меж Доном и Окою, а через то — всего придонского края с Москвою и волжскими провинциями. Для сего требовалось произвести большие шлюзовые и канальные работы, к прожектерству которых и был призван Бертран из Британии». В чужой стране инженер сталкивается не только с проблемами личного характера («Малоизвестный язык, странный народ и сердечное отчаяние низложили Перри в трюм одиночества»), но и с менталитетом обитателей России, не склонных принимать активное участие в реализации всевозможных проектов и старающихся всеми средствами уклониться от решения поставленных задач.

К ПРЕМЬЕРЕ Приехавший с ревизией царь Петр I «остался недоволен работами: — Скорбь в рундуке разводите, а не тщитесь пользу отечеству ускорить, — сказал царь. Действительно, медленно шли работы, как ни ожесточался Перри. Мужики укрывались от повинности, а лихие головы сбегали в безвестные места». Несмотря на последовавшие разбирательства и принятые суровые меры, мало что изменилось: мужики трудиться по-прежнему не хотели, да и стали обнаруживаться серьезные просчеты в проекте шлюзов: оказалось, что тот год, когда проводились изыскания, был необычайно обильным на воду, а для обычного года расчеты неверны. Для накачки воды в каналы Бертран отдал приказ расширить обнаруженный подводный колодезь на Иван-озере, однако при работах разрушился вододержащий глинистый пласт, и вода стала убывать еще. «Что воды мало будет, про то все бабы в Епифани еще год назад знали, поэтому все жители и на работу глядели как на царскую игру и иноземную затею». Английский инженер прекрасно понимал, что его ждет, и действительно, вскоре пришел из столицы приказ: «Аглицкий подданный, Бердан Рамзеич Перри, объявляю тебе волю его императорского величества: с сего часа ты не генерал, а штатский человек и сверх того преступник. На государеву расправу ты пешеходом гонишься в Москву со стражниками. Собирайся, Бердан Рамзеич, ослобождай казенное помещение». В Москве Бертрана заточают в башенной тюрьме Кремля, а вскоре палач-садист казнит его прямо в камере.

История, поведанная Андреем Платоновым, далека от реальных событий, что, впрочем, не умаляет ее достоинств. Для автора было крайне важным, что рассказанное им созвучно его собственной истории, когда он сам принимает участие в борьбе с тамбовской засухой. Он понимает и разделяет отчаяние борцов с этой проблемой, однако план есть план — победить засуху в короткие сроки. Амбиции советской власти, рывшей каналы, соединявшей реки и поворачивавшей их вспять, — полное повторение периода петровской России. В этом рассказе, как и в других творениях писателя, природа ставит на место человека, возомнившего себя властелином над ней, каким бы гениальным ни был этот человек. Что касается реальной истории, то никакого Бертрана Перри не существовало. Его вероятным прототипом принято считать английского морского капитана и инженера Джона Перри, нанятого Петром I в 1698 году. Перри прожил в России 17 лет, а вернувшись домой, написал книгу «Состояние России при нынешнем царе». В ней он, в частности, рассказал, как занимался работами для устройства водного сообщения между Черным и Каспийским морями (проект Волго-Донского канала), как строил доки на воронежских верфях и исследовал реки Петербургской области с целью устройства водного сообщения с Волгой (проект Волго-Балтийского канала). Умер Перри в 1724 году своей смертью. Что до Ивановского канала, то на протяжении XVIII и начала XIX веков к нему продолжали относиться как к имеющему значение водному пути. На сегодняшний день канал почти полностью разрушен.

ЗДРАВСТВУЙТЕ, ЭТО КИНОАРТИСТ ТАБАКОВ

«Живые и мертвые» ТЕКСТ: ЕКАТЕРИНА СТРИЖКОВА В очередном материале рубрики, повествующей о киноработах Олега Табакова, рассказывается о картине Александра Столпера «Живые и мертвые», в которой Олег Павлович сыграл одну из ролей.

Долгое и плодотворное сотрудничество двух выдающихся мастеров — писателя Константина Симонова и кинорежиссера Александра Столпера — началось в первые годы Великой Отечественной войны. Тогда сразу несколько театров взялись за постановку только что написанной пьесы Симонова «Парень из нашего города». В 1942 году двадцатишестилетний драматург получил за нее свою первую Сталинскую премию. Столпер преобразовал пьесу в киносценарий, сняв по нему фильм о любви и о войне, где главные роли блестяще сыграли Николай Крючков и Лидия Смирнова. Уже в следующем, 1943 году на экраны вышла вторая картина Столпера по мотивам произведений Симонова — «Жди меня». На главную роль режиссер пригласил Валентину Серову — супругу писателя, которой и было посвящено его знаменитое, давшее название фильму стихотворение — гимн надежды для миллионов людей. В 1944 году увидела свет еще одна киноработа Столпера по сценарию Симонова — «Дни и ночи». Все три картины имели фантастический успех у зрителя военного времени. Обаятельные, не сгибающиеся под гнетом войны и разлуки персонажи вдохновляли людей на победу. Симонов писал, что картины Столпера «успели поработать на экранах тогда, когда это было всего нужней, когда война продолжалась». О самом режиссере писатель отзывался с огромным уважением: «Столпер, истинный беззаветный труженик, слово, которое, на мой взгляд, очень органично соседствует со словом «талант», был одним из тех, кто сделал за войну в нашей кинематографии особенно много — именно тогда неотложно нужного сражавшимся на фронте и в тылу людям». Много лет спустя тема Великой Отечественной войны продолжала занимать центральное место в творчестве Константина Симонова и Александра Столпера. Изданная в 1959 году первая часть новой

трилогии Симонова о войне произвела на режиссера такое сильное впечатление, что он сразу же предложил ее экранизировать. К созданию сценария фильма «Живые и мертвые» Симонов и Столпер подошли с особой тщательностью. На этот раз Симонов принимал активное участие в съемочном процессе, помогая Столперу работать с артистами, — переделывал диалоги, присутствовал на съемках. Действие фильма разворачивается в самый сложный и противоречивый период войны — от первых дней вероломного нападения гитлеровских войск на Советский Союз до зимы 1941–1942 годов, когда Красная Армия мобилизовала все свои возможности и перешла в контрнаступление под Москвой. Этому кардинальному перелому предшествовали страшные месяцы отступления под железным натиском врага, чудовищные, многомиллионные потери живой силы. Главный герой картины, старший политрук и корреспондент военной газеты Иван Синцов (Кирилл Лавров), продвигаясь дорогами войны, встречает на своем пути самых разных людей, испытывает одно потрясение за другим и, по сути, становится новым человеком, прошедшим через горнило «сорок первого страшного и героического года». В картине сделан упор отнюдь не на батальные сцены. Главным объектом пристального изучения авторов оказываются люди, пребывающие в длительной экстремальной ситуации. Александр Столпер говорил: «Мы полагали, что в нашем фильме не должно быть одного главного, центрального образа. Наш герой коллективный — народ, который сражался и побеждал. Поэтому мы очень тщательно отбирали актеров-исполнителей; даже небольшие роли мы поручали большим актерам и, что очень приятно, всегда находили в них единомышленников. Драматургия каждого эпизода в нашем фильме такова, что любой актер, по сути дела, ставится в положение главного героя — он ведет сцену. Главный оператор картины Николай Олоновский снял фильм подчеркнуто сдержанно, с почти пуританской простотой, умело оперируя движением камеры и ни на минуту не выпуская из вида, выдвигая на первый план актера, его лицо, его глаза. Организуя кадр, художник Стален Волков порой, на мой

ЗДРАВСТВУЙТЕ, ЭТО КИНОАРТИСТ ТАБАКОВ взгляд, приближается к кинохронике тех лет, но вместе с тем каждая деталь фильма строго продумана. Мы решили снимать фильм “Живые и мертвые” без музыки — нам казалось, что музыка нарушит правдивость происходящего на экране, внесет определенную условность». Все это не могло не дать особенного результата: каждый кадр черно-белой картины исполнен правдой жизни. Каждый образ получился выпуклым, заметным, узнаваемым. Даже самые крохотные эпизоды, даже роли без слов созданы с абсолютной исторической достоверностью. Известнейший кинорежиссер Сергей Герасимов назвал фильм Симонова и Столпера «разгримированным во всем», воссоздающим картину первых месяцев войны такой, как есть. «Все согрето необыкновенной человеческой любовью ко всем людям — летчикам, танкистам, солдатам, разбредающимся в лесу, уходящим в тыл врага, людям, принявшим на свои плечи первые, страшные удары войны. Отчетливо, полностью ощущаешь ужас, горе первых поражений. Не восхищаешься искусно построенными вокруг этих событий элегантными наслоениями, а переживаешь подлинную драму». Натурные съемки картины проходили в сентябре-октябре 1962 года под Истрой. Съемочная группа на целый месяц расположилась в местном пионерском лагере. Артист Игорь Пушкарев получил приглашение сыграть роль командира роты лейтенанта Хорышева по рекомендации Владимира Высоцкого. Сам Владимир Семенович снялся всего в трех эпизодах — в маленькой роли веселого солдата, произносящего всего одну реплику. Его имя даже не указано в титрах, точно так же как имена Риммы Марковой, Любови Соколовой, Аллы Будницкой, Ивана Савкина и других замечательных артистов, согласившихся присутствовать в кадре по десятьдвадцать секунд. Однако от этого их филигранная работа не становится менее заметной: за минимальный промежуток экранного времени Столпер успевает мастерски, одним штрихом доказать реальность характера каждого персонажа. Для режиссера и оператора массовка — это не серый безликий фон, а сообщество живых, ярких образов, эмоционально вовлеченных в действие, переливающихся и сверкающих, как драгоценные камни, отчего картина смотрится буквально на одном дыхании. Игорь Пушкарев вспоминает, что во время съемок одного из эпизодов, когда им с Высоцким пришлось тащить пулемет, они оба впервые по-настоящему поняли, что значит находиться на вой-

не. Поначалу сцена выходила неважно, молодые артисты сильно «наигрывали». Но вдруг на съемочную площадку неожиданно приехал сам Константин Симонов, для которого этот эпизод был чрезвычайно важен. Писатель сразу же заметил, что у артистов не получается органика, приостановил съемку и стал рассказывать им о войне: о том, чем стал для народа 1941 год и как люди ведут себя в бою на самом деле. Симонов объяснил, что в военных действиях нет никакой патетики и что все это было кошмаром и адом для каждого участника событий. «Представьте себе, что два человека сходятся не на жизнь, а на смерть в кровавом поединке. Вы бы в этом случае пошли на врага с какими-то высокими словами?! Нет. Вот и солдаты кричали не “Да здравствует!”, а нечто такое, что разрывало душу. И они не воевали уже, а дрались кто как мог: рвали, резали, кусали — превращались, скорее, в дикого зверя. Чтобы выжить, чтобы победить. Иначе победит враг. Третьего не дано: не ты, так тебя...» Слова писателя-фронтовика, имеющего ни с чем не сравнимый личный опыт, так отличались от распространенных тогда стереотипов, что буквально заворожили обоих артистов. После этого разговора Пушкарев и Высоцкий отработали свой эпизод совершенно подругому, очень удачно. По словам Пушкарева, общение с Константином Симоновым на съемках впоследствии отразилось и на текстах военных песен, создаваемых Высоцким. Симонов и Столпер показали в своем фильме людей, объединенных общим состоянием подъема — как духовного, так и физического. Становится понятным, почему именно этим мужчинам и женщинам удалось остановить и повернуть вспять казавшиеся непобедимыми гитлеровские войска, преодолеть последствия сталинских репрессий, напрямую коснувшихся высшего командного состава Красной Армии. Их максимальная внутренняя собранность приходит на смену отчаянию, слезам и наивному удивлению несправедливостью страшной беды, обрушившейся на страну 22 июня 1941 года. При всей разности темпераментов большинство героев картины отличает готовность к поступку, к действию, превышающему человеческие возможности. Они легки на подъем, они с готовностью берутся за тяжелую физическую работу, не стесняются быть на подхвате. Они совершенно естественно делятся друг с другом своими нехитрыми припасами. Они объединяются для выполнения конкретной, сиюминутной задачи, сознавая эфемерность собственного существования на фронте. Они принимают чрезвычайно трудные

ЗДРАВСТВУЙТЕ, ЭТО КИНОАРТИСТ ТАБАКОВ

Кадр из кинофильма «Живые и мертвые»

решения, от которых зависят жизни и судьбы других людей. Они не жалеют себя, вступая в смертельную схватку с гораздо более подготовленным противником. Они вызывают симпатию и своим оптимизмом, и стойкостью убеждений. Рослый старшина Ковальчук (Борис Юрченко) выносит из боя простреленное и залитое кровью знамя. Смертельно раненный друг Синцова Мишка Вайнштейн (Зиновий Высоковский), лежа посреди цветущего ромашкового поля, в последние минуты жизни засвечивает фотопленки, рвет письма, которые ни в коем случае не должны достаться врагу. Обаятельный командир, наделенный авторами символичной фамилией Иванов (Олег Ефремов), почему-то абсолютно уверен в том, что он непременно дойдет до самого Берлина. Изумительны созданные в картине образы стариков — Зосимы Ивановича Попкова (Николай Сергеев) и Гаврилы Романовича Бирюкова (Борис Чирков), в чьи уста вложены особые откровения, необыкновенно смело прозвучавшие в начале шестидесятых годов. Наравне с мужчинами готовы стоять насмерть и самоотверженно трудиться женщины. Снявший защитную маску сварщик вдруг оказывается миловидной девушкой. Уютная тетя Паша Куликова (Валентина Телегина) защищает свое право быть медсестрой на передовой, несмотря на свой солидный возраст. Хрупкая выпускница стоматологического факультета Татьяна Овсянникова (Людмила Крылова) становится военврачом. Уходит на фронт и нежная красавица Маша, жена Синцова (Людмила Любимова). На роль комбрига Федора Федоровича Серпилина Столпер пригласил артиста Театра сатиры Анатолия Папанова. Неожиданный вы-

бор режиссера разрушил все существовавшие до того момента кинематографические штампы и стереотипы представления о подобных героях. Анатолий Папанов показал неизвестные глубины своего таланта, помноженные на личный жизненный опыт — артист с первых дней войны находился на фронте, командуя взводом зенитной артиллерии, был тяжело ранен. В биографической книге «Холодное лето» Папанов описывает свои ощущения от работы в картине. Вспоминает, что сначала предложение сыграть роль Серпилина почти оглушило его. И самому Папанову, и его коллегам оно показалось почти неправдоподобным — «настолько сильна была инерция всего сыгранного ранее». Первой мыслью Папанова было отказаться, но потом он понял, что десятки уже сыгранных им характерных ролей помогут ему сделать Серпилина живым человеком. «Помню, с каким волнением шел на первую беседу с режиссером. Мы говорили не только о будущей работе. Александр Борисович подробно спрашивал меня о том, где я воевал, что пришлось увидеть и пережить на войне. Он искал во мне не столько, может быть, героя картины, сколько человека, способного постичь характер симоновского героя, его судьбу, мысли, философию. Он пытался понять, насколько мои собственные жизненные ассоциации, возникающие от соприкосновения с судьбой Серпилина, мой способ мышления совпадают с его — режиссера — представлениями об исполнителе роли генерала. И Константин Михайлович Симонов — я очень благодарен ему за это — среди других артистов, пробовавшихся на роль Серпилина, отдал предпочтение мне как фронтовику. Все-таки, наверное, очень важно, чтобы человек знал то, что играет. А пробовались на эту роль двадцать семь актеров. Хвалить себя за пробы не хочу — возможно, мне просто повезло. После многочисленных проб выбор сценариста и режиссера пал на меня. Может быть, подошла внешность, приближающаяся к образу Серпилина. Судить об этом в полной мере не берусь, тем более что в романе о Серпилине сказано: у него было лошадиное лицо и умные глаза. Пусть зрители сами решают, насколько лично я подхожу к такому облику». За внешней сухостью Серпилина, сдержанностью чувств закаленного воина ощущается его человечность, доброта и способность к состраданию. Создавая образ военачальника, Папанов старался избежать лишних жестов, внешних проявлений эмоций. «Этот человек больше изнутри. Он скорее поседеет, но излишних эмоций не проявит», — говорил артист.

ЗДРАВСТВУЙТЕ, ЭТО КИНОАРТИСТ ТАБАКОВ Во время съемок эпизода на горящей станции Воскресенск был сильный мороз. Герой Папанова обращался к солдатам с невероятно важными и пророческими словами: «Я знаю, что вы сделали все, что могли. Но я прошу вас сделать последнее усилие — и немцы побегут». От холода и собственных переживаний у Папанова выкатилась слеза. Заметив это, Столпер попросил снять эпизод заново: «Нет, нет, у Серпилина слезы не побегут». Хотя под внешней уравновешенностью комбрига, возможно, и скрывается бушующий вулкан. Настоящий фонтан эмоций выдает герой Олега Табакова — уполномоченный Особого отдела старший лейтенант Крутиков, в распоряжение которого временно попадает утративший документы Синцов. Три небольших эпизода с участием Табакова, разыгранных в тесном пространстве русской избы, наполнены живыми, яркими деталями. Его Крутиков в овчинной телогрейке кипятится и проявляет подозрительность к невесть откуда свалившемуся на него Синцову, выкрикивая короткие фразы от «Обратитесь, как положено» до «Завтра мы тебя отправим туда, куда надо» и «Молчать!» У этого персонажа резкие, нервные, неуклюжие движения, совершенно не характерные для Олега Табакова в реальной жизни. Крутикову явно не хватает личностного веса, уверенности в себе и понимания жизни. Будучи слабохарактерным формалистом, он психологически теряется перед сохраняющим спокойствие Синцовым, старшим по званию и по возрасту. Крутиков суетится, хватается за кобуру. Окончательно его выводит из себя вполне справедливая реплика Синцова «И откуда только вы, такие, беретесь». Крутиков грозит ему пальцем, вытаскивает из портупеи бумаги и принимается порывисто что-то писать. С разрешения авторов картины Табаков, которому на момент съемок исполнилось двадцать семь лет, придумал для своего героя новую, совершенно неожиданную краску. Фамилия одного из персонажей романа Симонова и фильма Столпера, к которому обращается Крутиков, — Ефремов. Театр «Современник», где работал Табаков, возглавлял Олег Николаевич Ефремов, а одним из ведущих его актеров являлся Евгений Александрович Евстигнеев. В фильме между Крутиковым и Ефремовым происходит короткий диалог:

— Евстигнеев! — Ефремов я… — Ну, Ефремов… Сам Олег Табаков называет это «актерским озорством», однако именно оно помогло ему поставить жирную точку в раскрытии характера героя: Крутиков невнимателен и неуважителен не только к случайно встретившемуся на его пути Синцову, но и к тому человеку, который каждый день находится рядом с ним… Вышедший на киноэкраны в феврале 1964 года двухсерийный фильм «Живые и мертвые» получил главную премию на Международном кинофестивале в Карловых Варах и премию Международного кинофестиваля в Акапулько. Первый Всесоюзный кинофестиваль в Ленинграде отметил картину главной премией и присудил приз за актерскую работу Анатолию Папанову. Через три года Столпер представил зрителю продолжение картины «Живые и мертвые» — фильм «Возмездие», снятый по мотивам второй части трилогии Константина Симонова, «Солдатами не рождаются», и посвященный героям Сталинградской битвы. Действующими лицами «Возмездия» явились уже знакомые зрителю персонажи, показанные писателем и режиссером с огромной любовью и благодарностью ко всем тем, кто ценой своей жизни, на пределе человеческих сил приближал светлый день великой Победы…

Кадр из кинофильма «Живые и мертвые»

НА СТРАНИЦАХ — ВОЙНА

На страницах — война часть четвертая

РУБРИКУ ВЕДУТ АЛЕНА БОНДАРЕВА И ФИЛ РЕЗНИКОВ Мы продолжаем рассказ о книгах, которые легли в основу сценариев знаменитых кинофильмов о Великой Отечественной войне. В майском номере речь пойдет о повести и неоконченном романе Михаила Шолохова, экранизировать которые взялся один и тот же режиссер — Сергей Бондарчук. Обе картины — «Судьба человека» и «Они сражались за Родину», — вышедшие на экраны с разницей в шестнадцать лет, вошли в золотой фонд советского кино, а образы, созданные в них Вячеславом Тихоновым, Василием Шукшиным, Георгием Бурковым, Юрием Никулиным, Иваном Лапиковым, Николаем Губенко, самим Бондарчуком и другими артистами, без сомнения, надолго останутся в памяти разных поколений зрителей.

Судьба человека

Был полдень. Солнце светило горячо, как в мае. Я надеялся, что папиросы скоро высохнут. Солнце светило так горячо, что я уже пожалел о том, что надел в дорогу солдатские ватные штаны и стеганку. Это был первый после зимы по-настоящему теплый день. Хорошо было сидеть на плетне вот так, одному, целиком покорясь тишине и одиночеству, и, сняв с головы старую солдатскую ушанку, сушить на ветерке мокрые после тяжелой гребли волосы, бездумно следить за проплывающими в блеклой синеве белыми грудастыми облаками. Вскоре я увидел, как из-за крайних дворов хутора вышел на дорогу мужчина. Он вел за руку маленького мальчика, судя по росту — лет пяти-шести, не больше. Они устало брели по направлению к переправе, но,

поравнявшись с машиной, повернули ко мне. Высокий, сутуловатый мужчина, подойдя вплотную, сказал приглушенным баском: — Здорово, браток! — Здравствуй. — Я пожал протянутую мне большую, черствую руку. Мужчина наклонился к мальчику, сказал: — Поздоровайся с дядей, сынок. Он, видать, такой же шофер, как и твой папанька. Только мы с тобой на грузовой ездили, а он вот эту маленькую машину гоняет.

Такой большой фрагмент из начала рассказа «Судьба человека» мы приводим не случайно. Именно такой была встреча весной 1946 года автора «Тихого Дона» и «Поднятой целины» Михаила Шолохова и человека, чье имя никто никогда не узнает, человека, поделившегося с писателем своей историей, которая была положена в основу одного из лучших рассказов середины XX века. Мужчина, ведший за руку мальчика, не узнал в присевшем отдохнуть Шолохове знаменитого писателя и, решив, что он — это его брат шофер, настроился на доверительный лад. Закурив, усталый путник поведал Шолохову свою удивительную и трагичную историю. Шолохов слушал незнакомца внимательно, и, возможно, мысль о том, что рассказ этот может лечь в основу какого-нибудь произведения, закралась в голову писателя уже тогда. Через день или два Шолохов взволнованно говорил своим коллегам по райкому партии об удивительной встрече и страшной судьбе неизвестного путника, в которой, словно в немилосердном зеркале, отразились все беды, выпавшие на долю нашего народа во время Великой Отечественной войны. «Напишу рассказ об этом, обязательно напишу», — пообещал писатель. Та случайная встреча закончилась скомканно: к беседующим мужчинам подъехала жена Шолохова и «выдала его, что называется, с головой. Путник ахнул от такой неожиданности, но уже было поздно — все успел рассказать о себе, и быстро распрощался». Так описывался этот случай в газете «Советская Украина».

НА СТРАНИЦАХ — ВОЙНА

Кадр из фильма «Судьба человека» Несмотря на твердую решимость написать рассказ на основе услышанного, Шолохов вернулся к этой теме только спустя десять лет, в конце 1956 года. «Судьба человека» была написана за семь дней. 29 декабря 1956-го Шолохов читал рукопись сотрудникам газеты «Правда», а напечатали рассказ в двух номерах газеты — от 31 декабря и 1 января. Солдат, вырвавшийся из гитлеровского плена и пробирающийся к дому, ощущает себя, как и Григорий (главный герой «Тихого Дона». — Р. Ф.), таким же обездоленным, начисто лишенным всего самого дорогого ему, хотя это вызвано совсем другими причинами. Встретив в пути голодного сироту мальчика, солдат усыновляет его. И постепенно в общении с этим маленьким живым существом он начинает снова обретать для себя какую-то цель и надежду в жизни. Здесь все сгущено Шолоховым до основных черт трагедии; и все-таки здесь как бы находит простое земное завершение то, что осталось только символом в последней сцене «Тихого Дона». Жизнь, окоченелая, изломанная, нагая и бездомная, снова пускает корни; из безжалостного и бесчеловечного вырастает и утверждает себя человеческая близость — на более широкой, полной и более надежной основе.

Так о «Судьбе человека» в статье «Новаторство Шолохова» писал известный английский писатель и литературовед Джек Линдсей. Андрей Соколов (такое имя получил герой рассказа) — сорокалетний работяга, примерный семьянин, отец троих детей. С началом войны его призывают в действующую армию и сажают за баранку ЗИС-5. Служить, однако, Соколову приходится недолго: он получает ранение, попадает в плен и вскоре оказывается в концлагере. Здесь, в фашистском плену, он узнает многое о свойствах человеческой натуры, которая полностью способна раскрыться лишь в самых непростых обстоятельствах, когда речь идет о жизни и смерти. Мелкое подличание и трусость, уныние и чувство обреченности — ничто по сравнению с тем, на что готов пойти человек, чтобы спасти свою жизнь. Соколов узнает об этом в самом начале своего пленения, когда его и других пленных загоняют в брошенную церковь, где им предстоит переждать ночь. Здесь один из пленных бойцов Красной Армии говорит своему взводному, что назавтра непременно выдаст его немцам, вырывающим из рядов военнопленных евреев, командиров и коммунистов. Соколов, видя, что взводный не может противостоять своему бывшему бойцу, принимает единственно верное, на его взгляд, решение. Тронул я его рукою, спрашиваю шепотом: «Ты — взводный?» Он ничего не ответил, только головою кивнул. «Этот хочет тебя выдать?» — показываю я на лежачего парня. Он обратно головою кивнул. «Ну, — говорю, — держи ему ноги, чтобы не брыкался! Да поживей!» — а сам упал на этого парня, и замерли мои пальцы у него на глотке. Он и крикнуть не успел. Подержал его под собой минут несколько, приподнялся. Готов предатель, и язык на боку!

Это первое убийство, которое совершает Андрей Соколов в своей жизни. Сидя за рулем ЗИС-5, он подвозил боеприпасы на передовую и сам в боях не участвовал. «Первый раз в жизни убил, — рассуждает он, — и то своего… Да какой же он свой? Он же худее чужого, предатель». Долгие месяцы Соколов проводит в концлагерях под Кюстрином, Дрезденом и Потсдамом, избегает расстрела и, наконец, находит способ бежать из плена, да еще и прихватив с собой «языка» — немецкого майора. Добравшись до своих, Соколов просит выдать ему оружие, чтобы сражаться с врагом. Но, прежде чем отправить Соколова на передовую, на недолгое время ему предо-

НА СТРАНИЦАХ — ВОЙНА ставляют отпуск. Он едет домой и узнает, что жена и обе его дочери погибли. Дальше получил я от полковника месячный отпуск, через неделю был в Воронеже. Пешком дотопал до места, где когда-то семейно жил. Глубокая воронка, налитая ржавой водой, кругом бурьян по пояс… Глушь, тишина кладбищенская. Ох, и тяжело же было мне, браток! Постоял, поскорбел душою и опять пошел на вокзал. И часу оставаться там не мог, в этот же день уехал обратно в дивизию.

Вскоре Соколов наводит справки о сыне — тот стал офицером-артиллеристом и служит. И начались у меня по ночам стариковские мечтания: как война кончится, как я сына женю и сам при молодых жить буду, плотничать и внучат нянчить. Словом, всякая такая стариковская штука. Но и тут получилась у меня полная осечАфиша кинофильма «Судьба человека» ка. Зимою наступали мы без передышки, и особо часто писать друг другу нам было некогда, а к концу войны, уже возле Берлина, утром послал Анатолию письмишко, а на другой день получил ответ. И тут я понял, что подошли мы с сыном к германской столице разными путями, но находимся один от одного поблизости. Жду не дождусь, прямо-таки не чаю, когда мы с ним свидимся. Ну и свиделись... Аккурат девятого мая, утром, в день победы, убил моего Анатолия немецкий снайпер…

После войны, лишившийся всего, что было у него в жизни, Соколов работает вдали от родных мест, не находя в жизни отрады, пока однажды не встречает маленького мальчика Ваню, осиротевшего в годы войны. Соколов говорит мальчику, что он — его отец. Так для обоих начинается новая жизнь. Какой она будет у Соколова и ма-

ленького Вани? Не знает никто. Но верится, что совсем не такой, как жизнь, о которой герой «Судьбы человека» говорит в самом начале своего печального повествования: «Иной раз не спишь ночью, глядишь в темноту пустыми глазами и думаешь: “За что же ты, жизнь, меня так покалечила? За что так исказнила?”» Два осиротевших человека, две песчинки, заброшенные в чужие края военным ураганом невиданной силы… Что-то ждет их впереди? И хотелось бы думать, что этот русский человек, человек несгибаемой воли, выдюжит и около отцовского плеча вырастет тот, который, повзрослев, сможет все вытерпеть, все преодолеть на своем пути, если к этому позовет его Родина.

В самом начале 1957 года рассказ «Судьба человека» читали по Всесоюзному радио. Вскоре в адрес Шолохова стали поступать письма не только со всех концов СССР, но и из-за границы. Писали семьи погибших фронтовиков, рабочие, колхозники, врачи, педагоги, ученые, советские и зарубежные писатели. Отклики на рассказ прислали Эрнест Хемингуэй и Эрих Мария Ремарк, что было особенно ценно для Шолохова, ценившего этих писателей. В том же году появляются переводы рассказа на европейские языки. Жан Катала, переводчик рассказа на французский, в предисловии к «Судьбе человека» писал: «Что дает нам Шолохов? Он пробуждает скрытый в наших душах огонь, приобщая к великой доброте, борьбе, великому милосердию и великой человечности русского народа. Он принадлежит к числу тех людей, чье искусство помогает каждому стать более человечным». Экранизация «Судьбы человека», конгениальная оригиналу, увидела свет в 1959-м и стала режиссерским дебютом одного из лучших европейских режиссеров прошлого века Сергея Бондарчука. «Михаил Александрович Шолохов относится к тем художникам слова, книги которых читаешь и перечитываешь всю жизнь, потому что каждый раз открываешь в них нечто новое, созвучное твоему сегодняшнему душевному настрою. Его истинно народный талант развивает лучшие традиции русской литературы, идущие от Пушкина, Гоголя, Льва Толстого. Помню, как меня буквально потряс появившийся на страницах “Правды” шолоховский рассказ “Судьба человека”. Еще не было ни сценария, ни даже разговоров о фильме, а я уже знал, что отдам все силы души, все творческое волнение, чтобы воплотить на экране это глубоко человечное повествование о людях, прошедших жестокие испытания и не утративших веру в чело-

НА СТРАНИЦАХ — ВОЙНА века, в свет нашей жизни, — рассказывал Бондарчук накануне начала съемок своего второго фильма по Шолохову “Они сражались за родину”. — В моей режиссерской и актерской судьбе встреча с Шолоховым сыграла решающую роль. Фильм “Судьба человека” был не просто режиссерским дебютом, а настоящей школой художественного познания народной жизни. И в “Судьбе человека”, и в “Науке ненависти”, и в романе “Они сражались за родину” Шолохов с удивительной глубиной и силой показал героический подвиг человека на войне…» Сценарий картины, которая самому Шолохову очень понравилась, почти неотступно следует сюжету рассказа, и лишь кое-где добавлены сцены, которых не найти в рассказе (как, например, картины мирной жизни). Бондарчуку удалось передать самый дух шолоховского рассказа. Поручив самому себе роль Андрея Соколова, Бондарчук справился с ней блестяще: перед нами человек, повидавший на своем веку многое, переживший такое, чего пережить, возможно, и нельзя. Но он по-прежнему жив, хотя на лице его несмываемые следы боли и мук, которые он перенес. Жив он, может быть, только для того, чтобы маленький мальчик Ваня, не отходящий от него ни на шаг, мальчик, обретший отца, вырос, как все нормальные дети, — познав заботы, ласку и бесконечное внимание, узнав, что такое родительская любовь. Говоря о войне, мы произносим громкие слова, повторяя, что в войне победили, чтобы продолжалась жизнь. Андрей Соколов победил, чтобы встретить на пути маленького человека и помочь ему жить полной жизнью и наслаждаться ею. Фил Резников

Последняя загадка Шолохова У последнего романа Шолохова несчастливая судьба. Мало того, что трилогия «Они сражались за Родину» (в авторском варианте «родина» без лишнего пафоса пишется со строчной буквы) осталась незаконченной, так еще и публикация готовых глав всколыхнула недобрую волну вокруг имени писателя. И, конечно, история, как и всё в биографии Шолохова, была напрямую связана с «Тихим Доном», подковерной игрой ЦК и желанием Сталина (а позже Брежнева) взнуздать непокорного литератора. Но обо всем по порядку. Война для Шолохова началась в станице Вёшенской. Уже на второй день с местного телеграфа он отправил в Москву молнию:

«Наркому обороны Тимошенко. Дорогой товарищ Тимошенко! Прошу зачислить в фонд обороны СССР присужденную мне Сталинскую премию… По Вашему зову в любой момент готов стать в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии и до последней капли крови защищать социалистическую Родину и великое дело Ленина — Сталина». Далее подпись: «Полковой комиссар запаса РККА, писатель Михаил Шолохов». Но отправиться на передовую в качестве простого военного Шолохову не довелось. Давид Ортенберг, главный редактор «Красной звезды», потребовал зачислить автора бессмертного «Тихого Дона» в его так называемый литотряд. Ортенберг прозорливо рассчитал, что военкоры (среди них Андрей Платонов, Константин Симонов, Илья Эренбург, Алексей Толстой, Александр Фадеев и другие тронутые славой имена) не только поднимут боевой дух Красной Армии, но и по-настоящему вдохновят соотечественников. Явился Шолохов раньше назначенного срока — подтянутый, серьезный, в командирской гимнастерке, бриджах-галифе; сапоги начищенные, на поясе пистолет в кобуре. И уже с очерком «В казачьих колхозах». Так сказать, первый выстрел. Потом начались поездки в зоны боевых действий и посыпались те самые долгожданные воодушевляющие тексты: «По пути на фронт», «На Смоленском направлении», «Военнопленные»… Шолохов с интересом слушал рассказы бойцов, подмечал пейзажные детали, присутствовал на допросе пленных. Кстати, последние в его изображении все как на подбор гадливы и тупы, кроме одного солдата, со стыдом замечающего: «Я — крестьянин. Мобилизован в июле. За два месяца войны я вдоволь насмотрелся на произведенные нашей армией разрушения, на брошенные поля, на все, что сделали мы, идя на восток… Я лишился сна, и кусок не идет мне в горло. Знаю, что так же разорили почти всю Европу и что за все это Германии придется нести страшную расплату. Не только этой собаке — Гитлеру, но всему германскому народу придется расплачиваться. Вы понимаете меня?» («Военнопленные»). В общем, и пропаганда, и агитация, и фронтовая лирика — все, что ожидали в ставке от Шолохова, — появилось в его материалах на страницах «Красной звезды». Но, как говорится, на войне как на войне, миндальничать не приходится. Считается, что именно эти очерки и первые впечатления легли в основу глав романа «Они сражались за Родину». Сам по себе замысел был грандиозный — написать трилогию. Одна часть — мир-

НА СТРАНИЦАХ — ВОЙНА

Кадр из кинофильма «Они сражались за родину» ная; вторая рассказывает о временных военных неудачах; третья — о битве за Сталинград и последующей победе. Причем на этот раз без скидок на военное время и требования агитпропа. Первые тексты появились в 1943 году в майских «Правде» и «Красной звезде». Речь шла об отступлении наших войск на Дону в 1942-м. Присутствовали легкая критика командования (но этого было достаточно, чтобы окружающие заговорили о дерзости автора) и залихватский солдатский юмор (напустились на писателя за несерьезность подхода, бледность текста по сравнению с уже известным «Василием Теркиным»). Впрочем, были и те, кто потом благодарил Шолохова за «окопную правду». Например, многим запомнился забавный и в то же время резкий рассказ Звягинцева о казаках и малярах.

Казаков и ставропольцев определили к нам в пехоту: в саперы пошли казаки, в телефонисты, черт-те куда их совали, а ремесленники из Ростова прибыли мобилизованные — их воткнули в кавалерию, штаны на них надели казачьи с красными лампасами, синие мундиры и так далее. И вот казаки топорами тюкают, мосты учатся ладить да вздыхают, на лошадей глядя, а ростовские <…> возле лошадей вертятся, боятся к ним приступать, потому что лошадей в мирное время они, может, только во сне и видели. А лошадей в полк прислали с Сальских калмыцких степей — трехлеток, неуков, совсем то есть необъезженных. Понимаешь, что там было? И смех, и слезы! Бедные столяры-маляры начнут седлать иную необъезженную лошадь, соберутся вокруг нее несколько человек, а она, проклятая, визжит, бьет передом и задом, кусается, а то упадет наземь и катается по ней, как некоторые непутевые женщины. <…> Это что, порядок?

А в остальном… все тот же легкий шолоховский лиризм в описаниях, злая горячность в разговорах о враге, пугающе натуральные батальные сцены и потрясающе объемные образы героев. По сути, простых мужиков, сроду не ученных военному делу, но вынужденных нынче оборонять родную землю от врага. Так, впервые читатели узнали про шахтера Петра Лопахина — балагура, любимца женщин, завзятого матерщинника и настоящего солдата. Это Лопахин произносит самые обидные для русского воина слова: «Вот ты, не бодрячок, объясни мне: почему немец сядет в какой-нибудь деревушке, и деревушка-то с чирей величиной, а выковыриваешь его оттуда с великим трудом, а мы иной раз города почти без боя сдаем, мелкой рысью уходим? Брать-то их нам же придется, или дядя за нас возьмет? А происходит это потому, что воевать мы с тобой, мистер, как следует еще не научились, и злости настоящей в нас маловато. А вот когда научимся да когда в бой будем идти так, чтобы от ярости пена на губах кипела, — тогда и повернется немец задом на восток, понятно?» Подтянулся и комбайнер Иван Звягинцев — немного нудный и оттого не в меру обидчивый, но все же рассудительный мужик. Такой своеобразный крестьянский лирик, душой изболевшийся за изуродованную русскую землю. Самая знаменитая сцена — его трогательный монолог, обращенный к обожженному колосу пшеницы. А вот агроном Николай Стрельцов (Микола, как нежно зовет его Звягинцев) в этой части немного отходит на задний план. О нем и его опальном брате-сидельце подробнее Шолохов напишет позже, в «мирных» главах и уже после смерти Сталина. Второй этап публикации связан с 1949 годом. Исследователи задаются вопросом: почему такое долгое молчание? Все просто. Параллельно Шолохов вел активную общественную деятельность, а также работал над восстановлением второй книги «Поднятой целины» (она сгорела вместе с архивом во время бомбежки его дома). Заметно усилилось и давление извне. Писателю то и дело намекали, а потом уже напрямую говорили о том, что, кроме «Тихого Дона», нужно написать что-то еще такое же объемное и впечатляющее. Предлагали попробовать себя в драматургии. Периодически вспыхивала и критическая возня, нудная и расстраивающая. Ее появление спровоцировало обнародование сталинской переписки. В 12-й том своих сочинений вождь включил письмо от 1929 года: «Знаменитый писатель нашего времени тов. Шолохов допустил в своем “Тихом Доне” ряд грубейших ошибок и прямо неверных све-

НА СТРАНИЦАХ — ВОЙНА дений…» И опять шквал недовольства, разбирательств, требования редактировать роман… Никуда не делись и клеветники. Все это злило, отвлекало, мешало работать. Но главное — письмо Маленкову, в котором Шолохов просил открыть ему доступ к архивам (ведь, работая над «Тихим Доном», он перелопатил массу документов, книг, воспоминаний, а о Великой Отечественной войне толковой литературы пока не появилось). Письмо так и осталось без ответа… В итоге Шолохов съездил в Сталинград, побродил по восстанавливаемому городу, послушал рассказы очевидцев и вновь отложил книгу. А в 1969 году дописал несколько глав, включающих и переработанный эпизод знакомства с генералом Лукиным. На том и закончил. Впрочем, есть еще легенда, будто существовала некая рукопись, Шолохов, чтобы «посоветоваться», уже при Брежневе отправил ее в ЦК (другой вариант: передал редактор «Правды», испугавшись новых глав о репрессиях и критики Сталина). Рукопись несколько раз блуждала по кабинетам и вернулась к писателю с тремя восклицательными знаками на полях. А потом таинственным образом не то сгорела, не то в сердцах была сожжена самим Шолоховым. Но перед тем в «Правде» вышло несколько исковерканных цензурой глав, что окончательно подтвердило — писать такой резкий роман еще не время. В общем, из-за чужого самодурства, запретов, намеренного затягивания, бюрократических механизмов и вялотекущей травли мы остались без великой книги о войне. А она, бесспорно, такой бы получилась, не суй Шолохову палки в колеса все кому не лень. Собственно, фильм Сергея Бондарчука (1975) — главное тому доказа-

Афиша кинофильма «Они сражались за родину» тельство. И дело не в блестящем актерском составе (хотя и в нем тоже): Василий Шукшин (Лопахин), Вячеслав Тихонов (Стрельцов), Сергей Бондарчук (Звягинцев); второстепенные роли: Копытовский — Георгий Бурков, Некрасов — Юрий Никулин. А в том, что в двухсотстраничном отрывке, ставшем полотном фильма, проглядывает нескрываемая эпическая мощь. И нахально пробивается ничем не перешибаемая жажда жизни. А читатель (зритель), как Звягинцев в минуту боевого затишья, лишь дивится: «Только что кругом смерть ревела на все голоса, и вот тебе, изволь радоваться, перепел выстукивает, как при мирной обстановке, и вся остальная насекомая живность в полном порядке и занимается своими делами... Чудеса, да и только!» Алена Бондарева

ДЕСЯТЬ ФАКТОВ

Десять фактов об Александре Володине Наряду с Виктором Розовым и Александром Вампиловым, о которых мы рассказали в двух предыдущих номерах, Александр Володин (1919–2001) — один из выдающихся отечественных драматургов второй половины прошлого столетия. Пьесы его хорошо знакомы театральной публике, а фильмы, снятые по его сценариям, — любимы кинозрителями разных поколений. Три пьесы драматурга в разное время были поставлены в нашем театре: «Две стрелы» (1980), «Кастручча» (1988) и «Старшая сестра» (2012).

Настоящая фамилия Александра Моисеевича Володина — Лифшиц. Он родился в 1919 году в Минске, а с пяти лет жил в Москве, у своего дяди-врача.

Театром Володин увлекся еще в детстве под влиянием старшего брата — актера в Студии Алексея Дикого.

Актер Студии О. Табакова И. Нефедов в фильме «Пять вечеров»

Александр Володин — ветеран Великой Отечественной войны. Сапер и связист, он участвовал в боях на Западном и Белорусском фронтах, дважды был ранен. В 1944-м получил тяжелое ранение; осколок мины остался в его левом легком, над сердцем, до конца жизни.

До 1939 года, когда будущего драматурга и писателя призвали в армию, он полгода проучился в Авиационном институте, затем окончил в Серпухове учительские курсы и преподавал русский и литературу в деревенской школе. В рядах армии Володин оказался после двух месяцев учебы на театроведческом факультете ГИТИСа.

5 6 20

Александр Володин

По окончании войны Володин окончил сценарный факультет Института кинематографии на курсе у Евгения Габриловича.

По окончании вуза Володин работал редактором, а затем сценаристом на киностудии «Леннаучфильм», а затем был старшим редактором и членом худсовета «Ленфильма».

ДЕСЯТЬ ФАКТОВ

Первая пьеса драматурга, поставленная в театре, — «Фабричная девчонка». Сначала она появилась в Ставропольском драматическом театре, а затем, в 1957-м, — в Театре Советской Армии.

Признание Володину принесла вторая пьеса — «Пять вечеров», поставленная в ленинградском БДТ Георгием Товстоноговым. Зинаида Шарко, игравшая в том спектакле Тамару, вспоминала, что автор очень смущался, читая пьесу перед труппой, и то и дело повторял: «Извините, там очень бездарно написано… Ой, как это плохо!»

М. Хомяков в спектакле «Кастручча»

На рубеже 50-х и 60-х противники обвиняли драматурга в искажении действительности, пессимизме и мелкотемье, нездоровом интересе к «маленьким людям и неустроенным судьбам».

Однажды Володин выступил кинорежиссером — снял картину «Происшествие, которого никто не заметил» (1967) по собственной пьесе.

П. Ильин в спектакле «Сестра Надежда» по пьесе «Старшая сестра»

ХРОНОГРАФ

«Хронограф»: май В очередном материале рубрики, рассказывающей о премьерах прошлых лет, речь идет о трех спектаклях, один из которых стал не только спектаклем-долгожителем, но и самым гастролирующим спектаклем «Табакерки»…

«Сублимация любви»

20 мая… 18 лет тому назад «Сублимация любви» — один из спектаклей-долгожителей, продержавшийся в репертуаре нашего театра 15 лет. Последний, 242-й раз он был сыгран 3 декабря 2012 года. Поставленный Александром Мариным, спектакль быстро снискал зрительскую любовь не только в Москве, но и в других городах. «Сублимация» побывала на гастролях в Саратове, Одессе, Киеве, Днепропетровске, Екатеринбурге, Сургуте, Кишиневе, Красноярске, Харькове, Таллине, Ереване, Нижневартовске, Перми, Нижнем Новгороде, Туапсе, Волгограде, Новосибирске, Самаре, Батуми, Владивостоке, Алматы, Риге, а также в Хельсинки, Вашингтоне, Нью-Йорке, Филадельфии, Детройте, Чикаго... В комедии итальянца де Бенедетти всего три героя. В спектакле их сыграли Олег Табаков, Марина Зудина и Виталий Егоров, впоследствии вспоминавший: «С Сашей Мариным мы работали довольно много: и над "Идиотом", и над "Аркадией", и над "Песочным человеком". Но первой совместной работой была "Сублимация любви". Не помню, с чего работа началась, но предложение Саши Марина показалось мне безумным: да, есть замечательная пьеса на троих, и я понимаю приглашение на роли Табакова и Зудиной, но при чем здесь Егоров? У меня был легкий шок. До этого у нас были общие с Олегом Павловичем спектакли. Например, "Обыкновенная история", где я выходил на три реплики, но с ним на сцене мы не пересекались… Я начал читать пьесу: первая часть еще ничего, но вторая… Я думал: "Как же я буду ругаться со своим учителем, с мэтром? Как я буду кричать на него, как того требовала роль?"» Хотя спектакль не идет уже более двух лет, его можно посмотреть в записи телеканала «Культура».

Паола – М. Зудина, Леоне Саваста – О. Табаков

Пьетро Дегани – В. Егоров

ХРОНОГРАФ

«Дядя Ваня»

10 мая… 11 лет тому назад Спектакль по чеховской пьесе в постановке Миндаугаса Карбаускиса по праву считается одной из лучших постановок «Табакерки» начала двухтысячных. Карбаускису удалось не только собрать «звездный», как принято говорить, актерский ансамбль, но и создать спектакль в соответствии с чеховским духом. «Дядя Ваня» жил своей удивительной жизнью. Время обычно разрушает созданное. Но с «Дядей Ваней» оно поступило иначе: с годами он рос, словно ребенок, набирался сил, обретал раз от раза новые краски, дышал свободнее, поднимаясь, точно на крыльях, все выше и выше. Это отмечали и те, кто видел спектакль не раз, и сами его участники. Играли «Дядю Ваню» Олег Табаков, Марина Зудина, Борис Плотников, Ирина Пегова, Ольга Барнет, Сергей Беляев, Дмитрий Назаров и Наталия Журавлева. Всего спектакль был сыгран 75 раз. Последнее представление было дано 30 мая 2013 года на сцене Художественного театра. Телегин – С. Беляев, Войницкий – Б. Плотников

«Блюз Толстяка Фредди» 20 мая… 10 лет тому назад

Спектакль по пьесе Филипса Дж. Барри был поставлен на сцене «Табакерки» Андреем Дрозниным-младшим, одним из тех, кто имел отношение к созданию Студии Табакова во второй половине 70-х. На главную роль — мафиози Толстяка Фредди — он пригласил Михаила Хомякова, при помощи грима придав ему некоторое сходство с героем Марлона Брандо из картины «Крестный отец». «Отказавшись от ходульных режиссерских приемов, — писал "Политический журнал", — не давая актерам работать на "манках", то есть на отработанных приемах, режиссер достигает определенной прозрачности, которой так недостает нынешнему отечественному театру. Все равно какому — коммерческому или тому, что гордо именуется "авторским". В самом деле, трудно требовать от пьесы того, чего нет в тексте, или того, что не содержится в пусть самых глубоких, потаенных ее смыслах. Эта прозрачность вкупе с четким жанровым местом, с отсутствием претензий на что-то большее и делает "Блюз Толстяка Фредди" если не событием, то, во всяком случае, знаком, сигналом: пора отходить от штампа, коммерцию надо уметь ставить хорошо. Хотя что бы ни говорили рецензенты, как бы ни ломали копья критики, последнее слово за публикой. Критики, конечно, создают атмосферу. Но голосует публика. Рублем. И пока – неплохо…» Кроме Михаила Хомякова, в спектакле были заняты Игорь Петров, Дарья Калмыкова, Ольга Красько, Яна Сексте и Луиза Толстяк Фредди – М. Хомяков, Дженни – О. Красько, Хуснутдинова. Последний раз «Блюз…» сыграли 14 марта 2010 года. Расс – И. Петров, Диана – Д. Калмыкова

ИЮНЬ 2015 пт

› СПЕКТАКЛЬ БУДЕТ ОБЪЯВЛЕН ОСОБО

сб

› СПЕКТАКЛЬ БУДЕТ ОБЪЯВЛЕН ОСОБО

пт

› ЖЕНА

вс

› КУКЛА ДЛЯ НЕВЕСТЫ › ДЬЯВОЛ

сб

› ОТЦЫ И ДЕТИ

пн

› ЖЕНИТЬБА БЕЛУГИНА

вс

› СПЕКТАКЛЬ БУДЕТ ОБЪЯВЛЕН ОСОБО

вт

› ЖЕНА

пн

› ЖИЗНЬ СВОЮ ЗА ДРУГИ СВОЯ... (начало в 12:00) › РАССКАЗ О СЧАСТЛИВОЙ МОСКВЕ (начало в 19:00)

ср

› РАССКАЗ О СЧАСТЛИВОЙ МОСКВЕ › ГОД, КОГДА Я НЕ РОДИЛСЯ

пн

› ШКОЛА ЖЕН

чт

› СПЕКТАКЛЬ БУДЕТ ОБЪЯВЛЕН ОСОБО

вт

› СЕСТРА НАДЕЖДА

пт

› ОТЦЫ И ДЕТИ

ср

› СПЕКТАКЛЬ БУДЕТ ОБЪЯВЛЕН ОСОБО

сб

› ЖЕНИТЬБА

чт

› СПЕКТАКЛЬ БУДЕТ ОБЪЯВЛЕН ОСОБО

вс

› ЖЕНИТЬБА

пт

› БРАК 2.0 (1-Я И 2-Я ВЕРСИИ) › ЧАЙКА

пн

› ДВА АНГЕЛА, ЧЕТЫРЕ ЧЕЛОВЕКА

сб

› ЛИЦЕДЕЙ › ВОЛКИ И ОВЦЫ

вт

› ТРИ СЕСТРЫ

вс

› БИЛОКСИ-БЛЮЗ › ПОХОЖДЕНИЕ

ср

› СПЕКТАКЛЬ БУДЕТ ОБЪЯВЛЕН ОСОБО

пн

› ТРИ СЕСТРЫ

чт

› СТРАХ И НИЩЕТА В ТРЕТЬЕЙ ИМПЕРИИ

вт

› СПЕКТАКЛЬ БУДЕТ ОБЪЯВЛЕН ОСОБО

на Малой сцене МХТ имени А.П. Чехова

на Основной сцене МХТ имени А.П. Чехова

на Малой сцене МХТ имени А.П. Чехова

на Основной сцене МХТ имени А.П. Чехова