Театральный подвал № 60 (июнь 2015 г.) by Театральный подвал

ТЕАТРАЛЬНЫЙ ПОДВАЛ № 60

Итоги XXIX театрального сезона Премьера мая

«Мадонна с цветком» Интервью с Юлианой Гребе

Десять фактов о Максиме Горьком

июнь 2015

ПОСЛЕДНИЕ ПРЕМЬЕРЫ

В номере

Мадонна с цветком Режиссер Александр Марин В ролях: Юлиана Гребе, Алена Лаптева, Наталья Качалова, Павел Шевандо, Александр Кузьмин, Алексей Усольцев и др. Ближайшие спектакли 11.06, 21.06, 24.06

3 Итоги XXIX театрального сезона 5 Юлиана Гребе: «Я не догадывалась, какую роль мне хотят дать...» 10 На страницах – война. Часть пятая 16 Дмитрий Николаевич Журавлев 20 Десять фактов о Максиме Горьком 22 «Хронограф»: июнь

Три сестры Режиссер Александр Марин В ролях: Алена Лаптева, Аня Чиповская, Арина Автушенко, Игорь Петров, Яна Сексте и др. Ближайшие спектакли 16.06, 29.06

Йеппе-с-горы Режиссер Глеб Черепанов В ролях: Сергей Беляев, Роза Хайруллина, Александр Воробьев, Виталий Егоров, Дмитрий Бродецкий и др.

ТЕАТРАЛЬНЫЙ ПОДВАЛ вахтенный журнал театра олега табакова № 60 (июнь 2015)

Главный редактор: Фил Резников Шеф-редактор: Александр Стульнев Корректор: Валерия Любимцева Дизайн и верстка: Феликс Васильев Электронный архив номеров: www.issuu.com/t-podval/ Электронный адрес редакции: reznikov@tabakov.ru

ПРИ ПОДДЕРЖКЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА МОСКВЫ

12+

В журнале использованы фотографии К. Бубенец, А. Булгакова, М. Гутермана, В. Дмитриева, Д. Дубинина, Д. Жулина, И. Захаркина, А. Иванишина, И. Калединой, Л. Керн, В. Луповского, Э. Макарян, В. Плотникова, А. Подошьяна, Е. Потанина, Ф. Резникова, В. Сенцова, В. Скокова, Е. Цветковой, О. Черноуса, Д. Шишкина, а также фотографии из личных архивов актеров труппы и сотрудников театра

ПОМРЕЖ FM

Итоги XXIX театрального сезона Театральный сезон 2014/15 в нашем театре начался 29 августа 2014 года с традиционного сбора труппы, на котором Олег Табаков приветствовал новых членов коллектива — молодых актеров созданной стажерской группы, а также студентов-первокурсников своей Театральной школы и рассказал о планах театра на грядущий сезон. Большинство из них было реализовано. В начале сентября театр отправился на гастроли в Калининград, где был представлен «Рассказ о счастливой Москве». Этот же спектакль был показан месяц спустя в Минске в рамках Международно-

Н. Журавлева, П. Казанцева и В. Бриченко на сборе труппы го форума театрального искусства «Теарт». После минских гастролей случилась большая неприятность: водитель-белорус, управлявший фурой с декорациями спектакля, уснул за рулем и на скорости врезался в экскаватор, также двигавшийся по трассе. С переломами рук и ног он был доставлен в больницу. В результате аварии серьезно пострадали декорации «Рассказа о счастливой Москве», однако их оперативно восстановили, и запланированный ближайший показ спектакля в Москве отменен не был.

В октябре же свой новый спектакль представил Александр Марин. Он в очередной раз в своей режиссерской биографии обратился к творчеству Чехова, а именно к пьесе «Три сестры». В интервью нашему журналу режиссер рассказал, что захотелось поставить «Трех сестер» именно здесь, в родном мне театре, потому что я увидел новое поколение артистов, вдохновляющее меня с момента начала работы над спектаклем «Брак 2.0», и в особенности благодаря работе над «Сестрой Надеждой».

А. Чиповская, А. Лаптева, А. Автушенко, Е. Миллер, А. Усольцев и И. Петров в спектакле «Три сестры» «Три сестры» плотно вошли в репертуар театра и к началу июня были сыграны 23 раза. 3 ноября в рамках общегородской акции «Ночь искусств» в нашем театре прошла читка пьесы Александра Марина по роману нобелевского лауреата Дж. М. Кутзее «В ожидании варваров». В читке, которую посетили более 50 зрителей, приняли участие Сергей Сосновский (МХТ), Евгений Миллер, Яна Сексте, Алексей Усольцев и другие артисты театра.

ПОМРЕЖ FM

О. Табаков с лауреатами его именной премии 2015 г.

Несколькими днями позже артист «Табакерки» Михаил Хомяков был удостоен премии Правительства Москвы в области культуры в номинации «За вклад в развитие культуры города Москвы». 27 декабря состоялась премьера спектакля Глеба Черепанова Animal Planet, в котором были заняты преимущественно актеры стажерской группы. Спектаклю не суждено было остаться в репертуаре театра — в последний раз он был сыгран 28 марта. Причиной снятия спектакля с репертуара послужило то, что работа оказалась художественно несовершенной, и продолжать играть спектакль художественное руководство сочло неправильным. 20 января спектакль «Год, когда я не родился» гастролировал в Самаре. Спустя два месяца Олег Табаков в очередной, двадцатый, раз вручил свою именную премию. С весны 1995 года Олег Павлович награждает представителей творче-

ских профессий, внесших, по его мнению, особый вклад в развитие современных искусства и культуры за последнее время. В 2015 году награды среди прочих были удостоены Андрей Звягинцев, Андрей Смоляков, Алексей Серебряков и Евгений Писарев. 26 марта театр принял участие в акции «Ночь в театре», в рамках которой зрителям был показан вечер-посвящение «Жизнь свою за други своя…», приуроченный к 70-летию Победы в Великой Отечественной войне. Постановщиком вечера выступил заслуженный артист России Виталий Егоров. Вечер-посвящение был показан еще дважды — 9 мая, в День Победы — и стал важным событием в жизни и истории «Табакерки», так как впервые объединил в полуторачасовом действии, наполненном песнями и стихами о войне, почти всю труппу театра — 34 человека. Конец сезона, как обычно бывает в «Табакерке», выдался насыщенным: 20 мая Александр Марин представил спектакль «Мадонна с цветком» по роману Марии Глушко «Мадонна с пайковым хлебом», а в самом начале июня «Вия» должен выпустить Василий Сигарев. Обо всем, что случилось и случится в конце XXIX сезона, мы обязательно расскажем в следующем номере нашего журнала, который, мы надеемся, появится в конце августа.

Участники и создатели вечера-посвящения «Жизнь свою за други своя...»

К ПРЕМЬЕРЕ

Юлиана Гребе: «Я не догадывалась, какую роль мне хотят дать...» ИНТЕРВЬЮ: ФИЛ РЕЗНИКОВ 20 и 21 мая в Театре Олега Табакова состоялась премьера спектакля «Мадонна с цветком» по роману Марии Глушко «Мадонна с пайковым хлебом». Главную роль в нем играет Юлиана Гребе, студентка Московской театральной школы Олега Табакова. Накануне премьеры мы поговорили с молодой актрисой о школе, в которой она учится, о том, как она попала в новый спектакль Александра Марина, о том, как ее встретили в «Табакерке», а также о том, каково это — играть на одной сцене со своим педагогом. — Юлиана, расскажите, пожалуйста, откуда вы родом, из какой семьи — театральной или нет? — Совершенно не из театральной. Моя мама по образованию медик, а бабушка — учитель. Родилась я в Уральске, что в Казахстане, но детство мое прошло в Энгельсе Саратовской области. Корни наши именно там: мои предки — поволжские немцы. — Интересное совпадение: ваша героиня, Нина, после скитаний оказывается именно в Саратове. — Да, что удивительно. И именно в Уральксой области моя героиня рожает. — С чего началось ваше приобщение к театру? — Мама привела меня в театральный кружок. Это не значит, что с самого детства я мечтала стать актрисой. В кружке мне понравилось, и я в нем осталась. Через какое-то время ходить в кружок я перестала, а когда мой педагог перешла в Школу искусств на театральное отделение, я вернулась к ней. Именно она рассказала мне, что в Саратов приезжает Табаков, набирающий детей в свой колледж. Со Светланой Геннадьевной Жуковой, моим первым педагогом, мы продолжаем общаться. Она для меня уже не просто педагог, а друг, всегда и во всем меня понимающий.

«Мадонна с цветком». Нина – Юлиана Гребе — Она не бывала в школе на ваших показах? — Нет, к сожалению. Но мне очень хотелось бы, чтобы она посмотрела «Мадонну с цветком». — А родные бывали? — Мама приезжала. Ей нравится. Поначалу они с бабушкой отпускать меня в Москву боялись, но все-таки отпустили и, надеюсь, не жалеют об этом. Мама понимает, как для меня важно то, чем я занимаюсь. — Что было самым запоминающимся во время поступления в Школу Табакова? — Самым волнительным был момент, когда во время второго тура я оказалась в последней шестерке, которую Олег Павлович, торопившийся на запланированную встречу, отказался прослушивать. Он предложил нам прийти назавтра. В итоге на следующий день я прошла сразу два тура — второй и третий. Очень нервно…

К ПРЕМЬЕРЕ

Виктор – Павел Шевандо, Нина – Юлиана Гребе

— Олег Павлович… Какой он для вас? — Справедливый. Проницательный. Понимающий. Очень добрый. Неоспоримый авторитет. В его присутствии я испытываю сильнейшее волнение, но оно приятное. — Школа Табакова — заведение уникальное. Что для вас в ней самое интересное и главное? — Наверное, то, что, с одной стороны, для нас созданы тепличные условия, в которых приятно работать, а с другой — важно то, что мы, студенты, находимся рядом друг с другом двадцать четыре часа в сутки, и поэтому здесь, в этом месте, мы не просто учимся мастерству и разным наукам, но и проходим определенную школу жизни. Думаю, четыре года обучения в школе (для меня прошли пока три) очень сильно меняют характер ее обитателей, делая их более сильными, способными плодотворно работать в большом коллективе, умеющими друг другу помогать, друг друга слышать. Школа преподает такие уроки, которые, возможно, жизнь преподала бы нам гораздо позже, и это было бы намного неприятней и больней. С одной стороны, стены школы ты покидаешь довольно «зеленым», но, с другой, за плечами имеешь гораздо больше опыта, нежели твои сверстники. — Я знаю, что, работая над ролью в «Мадонне с цветком», вы параллельно выпускали в школе спектакль «Вишневый сад», где вы играете Аню. Насколько непростым оказалось для вас подобное совмещение?

— Над «Вишневым садом» с Виталием Михайловичем Егоровым мы работаем уже два года, а потому большинство сцен были уже готовы. Но я понимала, что важно довести до конца ту работу и вместе с тем по максимуму вложиться в роль Нины в «Мадонне с цветком». Я верила, что смогу это сделать. Мне кажется, я сумела разумно распределиться. — Когда вам предложили работу в спектакле Александра Марина, что вы прочли первым: роман или инсценировку? — Роман. — Какими были первые впечатления? — Читая роман, я не догадывалась, какую роль мне хотят дать. Меня пригласил к себе директор театра Александр Сергеевич, предложил прочитать роман и сказать, что я о нем думаю. Я прочла дня за два. Очень много слез было пролито мною над ним. Он зацепил меня. Может быть, в силу очевидных причин. Мы с Ниной, главной героиней, одного возраста, и ее первые шаги в жизни совпадают с какими-то моими первыми шагами, с моим нынешним ощущением, что я уже не ребенок, а взрослый человек, которому следует начинать принимать самостоятельные решения и брать на себя ответственность за свои по-

Нина – Юлиана Гребе

К ПРЕМЬЕРЕ ступки. В общем, многое в моей душе откликнулось на события, описанные в романе. — О роли Нины тогда не думали? — Еще бы о ней не думать! Я читала и понимала, что основной персонаж — Нина. Потом появляются Тетя Женя и Ипполитовна… — Ну, кажется, эти две вам сложно на себя примерить. — Несмотря на то что Наташа Качалова так молода, роль Ипполитовны получается у нее, на мой взгляд, гениально. Потрясающе! Когда она начала репетировать, я была в шоке: она не намного старше меня, а так мастерски перевоплощается в старуху!.. Дочитав роман, я позвонила Александру Сергеевичу и рассказала о своих впечатлениях. Он сказал: «Ну, хорошо» — и попрощался. Я ничего не поняла… Через какое-то время, в школе, мне говорят: к тебе пришел какой-то мужчина, он ждет внизу. Какой? Зачем? Им оказался Александр Петрович, заведующий труппой «Табакерки». Он сказал мне: «Пойдемте, вас ждет Александр Валентинович Марин». У меня шевельнулась мысль, что меня берут в спектакль, и вскоре Александр Валентинович сказал, что я — Нина. — Как складывалось ваше сотрудничество с ним? — Мы встречались практически каждый день и проводили вместе

Ипполитовна – Наталья Качалова

Тетя Женя – Алена Лаптева, Нина – Юлиана Гребе очень много времени. С самой первой встречи я ему как-то открылась. Для посторонних, новых людей я человек, скорее, закрытый, но ему я сразу начала доверять. С ним легко: он говорил со мной на понятном мне языке, мне не приходилось ничего переспрашивать. Он не ломал меня, а шел от меня. Поэтому, наверное, ему удалось помочь мне выстроить образ Нины. — Как вас приняли в «Табакерке»? — С самого первого курса, когда я пришла сюда впервые, «Табакерка» казалась мне очень уютным местом. Заходишь в зал, садишься — и чувствуешь себя очень хорошо. Так бывает не во всех театрах. Когда же я стала здесь репетировать, я ощутила расположение со стороны окружающих почти с самого первого дня. Многие помогали мне, что-то советовали. Никакого негатива. Я очень хотела, чтобы так было, и так оно и случилось. Поначалу я была скованной, но вскоре поняла, что людей, меня окружающих, незачем опасаться и можно пытаться, не стесняясь, пробовать и спокойно работать. Помогали даже те, кто не участвовал в «Мадонне с цветком». Например, Яна Сексте, про которую я просто не могу промолчать. Она репетировала «Вия» в соседнем зале, а в свободные минуты старалась что-то подсказать. Объясняла, как обращаться с ребенком, что необходимо для моей роли в спектакле. Она давала мне общаться и играть со своей маленькой дочкой. Это было крайне важно.

К ПРЕМЬЕРЕ — Спрошу еще про одного человека. Вы с ней много времени проводите на сцене. Это Алена Лаптева, ваш педагог в школе. Каково это — играть вместе со своим педагогом, какой она партнер? — Она просто гений. Других слов у меня нет. Она классная. Всегда позитивно настроенная. Достаточно просто на нее взглянуть — и ты вдохновлен. То, что она делает на сцене, очень помогает мне. Мне проще работать, когда она рядом. Поначалу я не знала, как себя вести с нею: из-за того, что она мой педагог, я ожидала от нее иного отношения к себе, но она не давала мне понять, что и здесь, на сцене, она остается моим педагогом. Она партнер. Пар-

тнер, у которого можно многому научиться. Я не боюсь спросить у нее совета. — Накануне премьеры прогоны «Мадонны с цветком» приходили смотреть и ваши однокурсники, и ваши педагоги. Они уже успели вам что-нибудь сказать об увиденном? — Сергей Викторович Угрюмов сказал: «Тебе еще есть куда расти!» Это правильно, и я очень рада, что он так сказал. Он подстегивает. Ребята говорят, что хорошая работа… Но это «свой» зритель. Нужно дождаться, когда придет зритель, который покупает билеты, который идет в театр, чтобы познакомиться с новым спектаклем, а не просто чтобы посмотреть на кого-то из своих знакомых.

Отец Виктора – Алексей Усольцев, Нина – Юлиана Гребе, Вера – Арина Автушенко

НА СТРАНИЦАХ — ВОЙНА

На страницах — война часть пятая

РУБРИКУ ВЕДУТ АЛЕНА БОНДАРЕВА И ФИЛ РЕЗНИКОВ Мы заканчиваем наш рассказ о книгах, которые легли в основу сценариев знаменитых кинофильмов о Великой Отечественной войне. В завершающем материале мы расскажем о произведениях Алеся Адамовича и Константина Симонова.

«Хатынская повесть» І Алесь Адамович Хатынь. Деревня, не существующая на географических картах с весны 1943 года. Хатынь. Символ трагедии белорусского народа, потерявшего в годы Второй мировой войны каждого четвертого из своих сыновей и дочерей. Хатынь. Страница истории, которую невозможно вырвать ни из одного учебника истории. 149 жителей деревни Хатынь, из которых 75 — дети, были сожжены заживо и расстреляны фашистами 22 марта 1943 года. Трагедия, постигшая Хатынь и другие белорусские деревни, поселки и города, легла в основу «Хатынской повести» Алеся Адамовича, одного из лучших писателей белорусской земли прошлого века. Чуть позже повесть была положена в основу сценария кинофильма «Иди и смотри» — одного из мощнейших и страшнейших фильмов о Великой Отечественной войне и войне вообще.

Когда война началась, Адамовичу было тринадцать; когда кончилась — семнадцать. Его мать, Анна Митрофановна, с сентября 1941 года была активной участницей подполья: работая заведую-

щей в аптеке, она добывала медикаменты для партизан, вместе со своими детьми выполняла различные поручения партизан. В начале 1943 года Анна Митрофановна вместе с детьми «пошла в лес», вступив в ряды партизанского отряда имени Кирова 37-й бригады имени Пархоменко Минского соединения. Отправляясь в партизаны, 15-летний Алесь буханку хлеба, которую положила ему в сумку мать, заменил томиком сочинений Пушкина. В партизанском отряде первое время он работал по хозяйству, а затем принимал участие в боях. В конце года часть отряда соединилась с Красной Армией, а еще спустя время Алесь был отправлен в Лениногорск на Алтае, где стал учиться и работать. День Победы он встретил там. Личный опыт, рассказы партизан, горькая и невыносимая история Хатыни и других белорусских деревень послужили толчком к созданию «Хатынской повести», над которой Адамович работал в течение пяти лет, с 1966 по 1971 год. Произведение тогда

Трагедия, постигшая Хатынь и другие белорусские деревни, поселки и города, легла в основу «Хатынской повести» Адамовича, одного из лучших писателей белорусской земли. уже небезызвестного автора и литературного критика вызвало резонанс в обществе и снискало множество положительных оценок, однако автор остался не совсем удовлетворен работой: «Выявил, поднял, показал одну только крупицу правды, каплю с того, что увидел, понял, а бездонный океан народной, огненной, хатынской памяти остался там же, неслышимый, невидимый миру», — говорил он позже. Так Адамович пришел к мысли о создании документальной книги. Написанная в соавторстве с Янком Брылем и Владимиром Колесником, она увидела свет в 1975-м под названием «Я из огненной деревни…» Трое авторов объехали с магнитофоном всю Беларусь, побывали в сотнях сожженных деревень, опросили более трехсот свидетелей военной трагедии. (Чуть

НА СТРАНИЦАХ — ВОЙНА позже Адамович вместе с Даниилом Граниным создаст не менее важную и значимую «Блокадную книгу», основанную на рассказах блокадников-ленинградцев.) Документальные свидетельства Адамович вплетает в и без того непростую структуру «Хатынской повести»: в ней и рассказ о настоящем, и воспоминания главного героя — слепого бывшего партизана Флориана — о войне, и взгляд на Флориана со стороны. Все это переплетается в 200-страничной повести, не разделенной на главы. В тот момент, когда Флориан, Флёра, оказывается в подожженном немцами и полицаями амбаре, битком набитом жителями деревни, писатель вплетает в ткань художественного повествования страшные свидетельства уцелевших. Сказали всем идти в церковь и помолиться богу, и нас пустят домой. В церкви немец подошел ко мне: «Отдай киндера матке», — а меня за воротник и вытолкал вон! Вытолкал. Если детей оставляешь, пущали! Пущали! Женщин, матерок тоже, но не каждая мати так может сделать. Ну, моя жонка не кинула, не кинула… Не знаю… Но кто-то должон и в живых остаться, раз так, правда или нет? А моя не захотела, осталась с малым. Немцы церковь подпалили, мы все, которые на улице, слышим, как люди там летают. Из пулеметов всех перерезали — огонь только…

Это свидетельство Юлиана Рудовича из деревни Доры. А вот рассказ Анны Синицы из деревни Борки: Зашли в хату и, не говоря ничего, выстрелили в маму. Перед этим мы слышали: «пак-пак-пак!» — стреляют у соседей. Мама тогда сказала: «Курей стреляют». Даже не подумали, а на улицу боялись выйти. Кто выйдет, они просили: «Матка, нахауз». В маму как выстрелили, она еще вбежала в нашу комнату: «Детки!» Я сразу на печь взлетела, и девки за мной. Я у стенки была, потому и осталась. Один на кровать встал, чтобы выше, и стрелял из винтовки. Раз — зарядит, и снова — бах! Сестренка была с краю, и на мне еще лежали подруги, соседки наши, я слышала, как убили их. А кровь на меня льется. «Ой! Мамочка!» — а на меня кровь. Потом я слышала, как говорили, смеялись. Патефон был, так они завели, наши пластинки слушают. «Полюшкополе…» Поиграли и пошли. Я сползла с печи, печь красная-красная, мама на полу, а в окне горит деревня, и мы горим, школа тоже…

Читать эти строки невыносимо. Невыносимо читать свидетельства из «Я из огненной деревни…», «Блокадной книги», «Черной

Алексей Кравченко в картине «Иди и смотри» книги» (под редакцией И. Эренбурга и В. Гроссмана), в которой собраны свидетельства о зверствах фашистов и их прихвостней в отношении евреев на территории Советского Союза в годы войны. Изучать эти книги и невыносимо, и необходимо. Но все же «Хатынская повесть» — не собрание документальных свидетельств, а тяжелый рассказ о судьбе 18-летнего партизана Флёры, ставшего свидетелем невыносимых вещей: уничтожения своей деревни, своей семьи, сотен белорусов — и чудом избе-

Документальные свидетельства Адамович вплетает в и без того непростую структуру «Хатынской повести». жавшего смерти. Спустя тридцать лет ослепший уже в мирное время Флёра, едущий с выжившими однополчанами к открывающемуся памятнику павшим партизанам, говорит: Некрасив человек, когда его убивают! Это всегда прочитывается на обиженных лицах палачей. Как я помню и эти физиономии, и мстительное чувство убиваемого: так вот вам, хари, вот вам! Я увертываюсь, кусаюсь, отвратительно визжу, я готов хориную вонь пустить в эти морды, на которых трепещет палаческая обида.

Не менее мощно история, поведанная в «Хатынской повести», зазвучала в двухсерийном фильме Элема Климова «Иди и смотри» 1985 года. Климов, недовольный своей предыдущей работой —

НА СТРАНИЦАХ — ВОЙНА

Э. Климов и А. Адамович на съемках «Иди и смотри» картиной «Агония», искал материал для нового фильма. Ему, сталинградцу, повидавшему в детстве все ужасы войны, хотелось создать о ней фильм. Он долго искал подходящий материал, пока, наконец, не наткнулся на повесть Адамовича. После этого Климов стал внимательно знакомиться с творчеством белорусского автора, в результате чего в сценарий «Иди и смотри» вошли отдельные мотивы произведений Адамовича «Партизаны», «Каратели» и «Я из огненной деревни…»

Фильм, главную роль в котором сыграл 15-летний кинодебютант Алексей Кравченко, стал событием не только в СССР, но и за его пределами.

Изначально сценарий фильма назывался «Убейте Гитлера»: название было задумано в глобальном смысле, как призыв убить дьявольское начало, в первую очередь в себе. Климов понимал, что это будет очень жестокий фильм, и полагал, что вряд ли кто-нибудь сможет его смотреть. Поделившись сомнениями с Адамовичем, Климов услышал в ответ: «Пусть не смотрят. Мы должны это оставить после себя. Как свидетельство войны, как мольбу о мире». Так появилось название — «Иди и смотри».

Фильм, главную роль в котором сыграл 15-летний кинодебютант Алексей Кравченко, стал событием не только в СССР, но и за его пределами. Фильм даже оказался в числе претендентов на премию «Оскар», но в итоге не был номинирован. По версии журнала Time Out, картина занимает шестую строчку в списке «50 лучших военных фильмов всех времен», одновременно являясь лучшим фильмом о Второй мировой войне. В 2008 году британский журнал Empire включил ленту в список «500 величайших фильмов всех времен» под номером 60. По результатам опроса, проведенного в 2012 году британским журналом Sight & Sound среди режиссеров, картина заняла 30-е место в списке лучших фильмов всех времен. О том, какое значение имеет «Хатынская повесть», о том, что она собой представляет, очень точно сказал другой выдающийся писатель-белорус, Василь Быков: «“Хатынская повесть” — это талантливо воплощенная память войны, повесть-напоминание и повесть-предупреждение. Опыт тех, кто пережил войну, не может пропасть даром. Он учит человечество, может, самой элементарной из истин: только не щадя своей жизни, можно отстоять свободу и победить врага. Тем более такого изощренного, каким был немецкий фашизм». Фил Резников

«Живые и мертвые» І Константин Симонов Военная карьера Константина Симонова (настоящее имя — Кирилл — писатель отверг из-за особенностей дикции: плохо выговаривал «р» и твердое «л») началась еще в 1939 году в ХалхинГоле, куда он, вчерашний первокурсник Литинститута, отправился военкором. К началу Великой Отечественной войны Симонов был не только в хорошей писательской форме, но и точно знал, где и с кем хочет работать. Впрочем, первое время он сотрудничал с разными газетами: печатался и в «Известиях», и в «Красноармейской правде», пока новый редактор «Красной звезды» (а на деле старый знакомец по Халхин-Голу) Давид Ортенберг не затребовал Симонова в свой литературный батальон. Перед глазами стоит худой, в щеголеватой гимнастерке, похожий на «вольноопределяющегося» Костя Симонов — работник безотказный и веселый. Как непреклонно он стремился — правдой и неправдой — обо-

НА СТРАНИЦАХ — ВОЙНА гнать других, когда речь шла о командировке на опасный и важный участок фронта, каким он был нежным и заботливым, когда ему казалось, что друг нуждается в поддержке! Он неожиданно появлялся в редакции вечером, диктовал стенографистке свой очерк и утром снова улетал на фронт, успевая скоротать ночь с товарищами за столом, где военные харчи причудливо смешивались с разноцветными ликерами фирмы Бачевского — трофеями наших войск кампании 1939 года из подвалов пустынного тогда Клуба писателей, —

писал в своих мемуарах литературный секретарь «Красной звезды» Александр Кривицкий. Скорее всего, именно журналистская прыть молодого корреспондента и повлияла на желание Ортенберга заполучить Симонова для газеты. Ведь пока некоторые военные, не говоря уже о корреспондентах, застигнутые врасплох войной, нервно метались в поисках своих мест прикрепления, Симонов не только побывал на фронте, но и привез из-под осажденного Могилева два очерка. Третий — «Горячий день» — вышел 20 июля 1941-го, как раз в очередную «отлучку» автора на передовую. В очерке рассказывалось о подвиге 172-й стрелковой дивизии, ведшей тяжелые оборонительные бои под Могилевом и уничтожившей за сутки 39 немецких танков. Материал напечатали вместе с фотопанорамой. Через несколько лет очерк практически целиком лег в основу романа «Живые и мертвые» (1959), первой книги одноименной трилогии. Вторая часть — «Солдатами не рождаются» — появилась в 1962 году, а третья — «Последнее лето» — в 1971-м.

Некоторые сегодняшние литературоведы пусть и неохотно, но все же признают: с художественной точки зрения «Живые и мертвые» мало чем интересны. Однако военная журналистика с Константином Симоновым сыграла и недобрую шутку. С одной стороны, разъезды по всему фронту дали ему возможность взглянуть на войну в масштабе и протяженности, познакомиться с солдатами и офицерами, увидеть вблизи подвиги и тех, кто их совершает. За годы военной (и послевоенной) корреспондентской карьеры писатель собрал богатейший архив: интервью, воспоминания, мемуары, письма фронтовиков (часть архива даже была закрыта до 2009 г.). Но с другой — беглое военкоровское письмо не дало книге необхо-

К. Симонов димой глубины, превратив ее в полудокументальный, полупублицистический труд. Некоторые сегодняшние литературоведы пусть и неохотно, но все же признают: с художественной точки зрения «Живые и мертвые» мало чем интересны. Но парадокс: панорамность и эпичность повествования, а также скрупулезное описание подвига в тылу, на передовой, в небе и на земле (фактически у всех персонажей есть реальные прототипы, да и многие события, пусть и лишенные психологизма, отражены четко и правдиво) необратимо ставят роман в ряды лучших на полке военной литературы. Не последнюю роль сыграла и удачная экранизация первой части книги Александром Столпером. К тому же к моменту выхода первой части трилогии Симонов, овеянный славой военного лирика («Жди меня», «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…», «Дни и ночи» и другие тексты давно полюбились читателям), был настолько популярен, что любая его книга вызывала невероятный ажиотаж. Что же касается стихов, то именно поэтические тексты первыми появились на страницах «Красной звезды». Ортенберг, забирая журналиста из «Известий», дал на завершение дел с коллегами неделю, а сам согласился печатать поэзию. Так, 24 июля 1941 года вышло пламенное «Презрение к смерти», рассказывающее о подвиге наводчика Сергея Полякова, за раз

НА СТРАНИЦАХ — ВОЙНА Но в отличие от персонажей Бондарева и Шолохова (см. «Батальоны просят огня» и «Они сражались за родину»), жадно желающих мирной жизни, герой Симонова почти не думает о прошлом. Он полностью погружается в войну, бегает, суетится, пытается разобраться в том, что происходит; переживает, ведь Красная Армия, судя по всему, отступает на всех фронтах; но вскоре берет себя в руки, начинает выполнять приказы, учится не жалеть себя и быть полезным. Он отказывается от писательства и остается на фронте (отважно дерется на передовой, командует людьми, попадает в окружение, выходит из него, вновь отправляется в зону боевых действий, оказывается в плену, бежит оттуда). Но даже мысли о пропавшей дочери (девочка, скоКадр из фильма «Живые и мертвые» спалившего пять фашистских танков. Бойкие финальные слова тогда запомнились многим фронтовикам: Учись, как нужно презирать Опасности в бою И, если надо, — умирать За Родину свою.

Вскоре появился и не менее знаменитый «Секрет победы», посвященный летчику-истребителю Николаю Терехину, сбившему на своем «ястребке» три «юнкерса» (два он последовательно протаранил). Занятно и то, что персонажи обоих стихотворений перекочевали и в роман, правда, каждый на свой лад. Первый немного проглядывает в усталом капитане Плотникове; черты второго улавливаются в погибшем (в отличие от раненого Терехина) генерал-лейтенанте Козыреве. Зато главный герой — военкор Синцов, — похоже, превратился в alter ego автора. Вот только Синцов, скорее, человек, каким Симонов мог бы (да и, видимо, хотел) стать, не выскочи он из Могилева на служебной машине в 1941-м за несколько часов до смыкания немецкого кольца. Но обо всем по порядку. Известие о начале войны застало Синцова и его жену Машу на вокзале в Гурзуфе, куда они только-только приехали на отдых. Их маленькая дочь и мать супруги остались в Гродно, с которым больше не было связи — город захватили немцы. Теперь Синцову предстояло менять билеты, искать свою редакцию, придумывать, как добраться до Гродно, и выяснить, что же произошло с его близкими. С этого момента и начались скитания.

Одним из прообразов Серпилина стал Семен Федорович Кутепов, командир 388-го полка 172-й стрелковой дивизии. рее всего, давно умерла) и жене, перед отъездом заявившей Синцову о том, что она тоже хочет пойти воевать, для него редки и не так волнующи, как размышления о роли комбрига Серпилина, к которому Синцов в итоге попадает под командование и вместе с ним два месяца прорывает оцепление. (Потом персонажи то и дело сталкиваются на протяжении всего романа.) К слову сказать, одним из прообразов Серпилина, замечательного командира, участника гражданской войны, посидевшего в сталинских лагерях, но от того совершенно не озлобленного и по-прежнему искренне любящего советскую власть и военное дело, стал Семен Федорович Кутепов (командир 388-го полка той самой 172-й стрелковой дивизии). Любопытно и то, что в симоновских дневниках (а также в книге с их анализом — «Разные дни войны») первая встреча с Кутеповым описана слово в слово как в романе. Всех троих нас под конвоем доставили в штаб полка. Из окопа поднялся очень высокий человек и спросил, кто мы такие. Мы сказали, что корреспонденты. Было так темно, что лица невозможно было разглядеть. — Какие корреспонденты? — закричал он. — Какие корреспонденты могут быть здесь в два часа ночи? Кто ездит ко мне в два часа ночи? Кто вас послал? Вот я вас сейчас положу на землю, и будете лежать до рассвета. Я не знаю ваших личностей. Мы сказали, что нас послал к нему комиссар дивизии. — А я вот положу вас до рассвета и доложу утром комиссару, чтобы он не присылал мне по ночам незнакомых людей в расположение полка.

НА СТРАНИЦАХ — ВОЙНА Оробевший поначалу провожатый наконец подал голос: — Товарищ полковник, это я, Миронов, из политотдела дивизии. Вы ж меня знаете. — Да, вас я знаю, — сказал полковник. — Знаю. Только поэтому и не положу их до рассвета. Вы сами посудите, — вдруг смягчившись, обратился он к нам, — сами посудите, товарищ, корреспонденты. Знаете, какое положение? Приходится быть строгим. Мне уже надоело, что кругом все диверсанты, диверсанты. Я не желаю, чтобы в расположении моего полка даже и слух был о диверсантах. Не признаю я их. Если охранение несете правильно, никаких диверсантов быть не может. Пожалуйте в землянку, там ваши документы проверят, а потом поговорим.

Однако нельзя сказать, что Кутепов стал единственным прототипом, все-таки Серпилин — собирательный образ, объединивший в себе всю командирскую отвагу, честь и мудрость. Он точно знает, что отступать нельзя ни при каких условиях и надежда в этой войне только на него и ему подобных. Но в то же время подвиг 172-й дивизии (как и личность Кутепова) настолько поразил Симонова, что даже похоронить себя писатель завещал на Буйничском поле (там был рассеян его прах и установлен монумент). Поэт всегда говорил, что именно тут, благодаря отваге наших людей, он впервые понял: с немцами можно не просто драться, но и побеждать их. Алена Бондарева

ШКОЛА МХАТА

Дмитрий Николаевич Журавлев ТЕКСТ: ЕКАТЕРИНА СТРИЖКОВА В очередном материале рубрики, посвященной мхатовским учителям, речь пойдет о Дмитрии Николаевиче Журавлеве (1901– 1991), уникальном чтеце и знатоке русской литературы. Отдавая должное таланту актрисы «подвального» театра Наталии Дмитриевны Журавлевой, Олег Табаков нередко прибавляет: «Но вы не знаете, какой у нее был папа!» Об этом удивительном человеке Олег Павлович написал однажды: «Дмитрий Николаевич Журавлев был, по сути дела, лучшим мастером художественного чтения своего времени». Начиная с 1930 года и в течение всей своей творческой карьеры Дмитрий Николаевич собирал на своих литературных концертах неизменные аншлаги по всему Советскому Союзу. Выступая на сцене, почти всегда без микрофона, Журавлев в считаные мгновения погружал своих слушателей в другую эпоху, в другую атмосферу. Зри-

тели внимали ему, затаив дыхание. Люди плакали, смеялись и заново открывали для себя знакомые с детства книги. Виртуозность мастера обнажала глубинные смыслы исполняемых им произведений так, что любое произносимое Журавлевым со сцены слово приобретало живой, почти магический смысл. Со стороны зрительного зала чтение Дмитрия Николаевича казалось легким, абсолютно естественным. Однако мало кто знал, сколько тяжелого труда скрывалось за этой внешней простотой и кажущейся легкостью. На подготовку всего одной чтецкой программы у Журавлева порой уходил целый год. Да что там год — годы! Дмитрий Николаевич читал наизусть громадные отрывки сложнейших произведений Пушкина, Толстого, Лермонтова, Чехова, Тургенева, Блока, Маяковского, Бабеля, Мопассана, Платонова, Лескова… И всякий раз блестяще, будто материализуя своим талантом образы звучащей литературы. Один из секретов успеха гениального чтеца с образцовым московским произношением заключался в его природном даре читателя, тонко чувствующего и понимающего творчество представляемого им автора. Путь Дмитрия Журавлева на вершину артистического Олимпа получился довольно долгим. И сложился он, скорее, не благодаря, а вопреки жизненным обстоятельствам. Дмитрий Николаевич родился под Харьковом, в селе Алексеевка Змиевского уезда в 1901 году (по документам — в 1900-м) и был младшим из пятерых сыновей. Его мама, Матрена Федоровна, сумела дать своим детям приличное образование. Она часто собирала мальчиков, чтобы почитать вместе вслух. Семейными чертами характера у всех пятерых братьев были внутреннее благородство и добросовестность. После смерти мамы восемнадцатилетний Дмитрий уехал к дальним родственникам в Крым. В Симферополе юный Журавлев поступил в Театральное товарищество В.А. Ермолова-Бороздина, примой которого являлась Павла Леонтьевна Вульф. Там же служила молодая актриса Раневская. Уже перебравшись в Москву, Дми-

ШКОЛА МХАТА трий Николаевич и Фаина Георгиевна поддерживали очень теплые дружеские отношения на протяжении всей жизни. Журавлев обладал даром заводить друзей, всегда быстро находил общий язык с коллегами. В симферопольском театре подвижный юноша невысокого роста с огромными карими глазами был занят в массовке, но артист труппы Сергей Иванович Днепров довольно скоро заметил у него актерские способности: «Дима, вам обязательно нужно получить образование в Москве — поезжайте туда, я дам вам рекомендательное письмо». В 1922 году Журавлев прибыл в столицу и поселился у своего старшего брата Михаила, в его единственной комнате, где почти все квадратные метры занимал концертный рояль: Михаил Николаевич, по профессии химик, был прекрасным пианистом. И настоящим меломаном, который даже в голодные послереволюционные годы тратил последние гроши на то, чтобы послушать музыку, пусть даже с галерки. Дмитрий охотно стал посещать оперу и концерты вместе с братом, слушать Собинова и Нежданову, Степанову и Обухову, Петрова и Козловского. Рассказывает Наталия Дмитриевна Журавлева: Как и все приехавшие с юга люди, папа разговаривал быстро-быстро. На экзаменах в театральном училище он читал стихотворение Блока «Сольвейг». Получалось у него примерно следующее: «Сольвейх! Ти прибежаля на лижах ко мне…» Его тут же остановили: «Спасибо. Идите». У нас дома даже сохранилась папина анкета абитуриента с написанным поперек словом «НЕТ». Вообще, украинский и польский говоры среди специалистов считаются неуничтожимыми до конца. Но папа решил преодолеть свой говор во что бы то ни стало. Ему безумно нравилась размеренность и мягкость московской речи: «дьверь», «сумерьки», «церькофь». Он начал ходить по столичным храмам и вслушиваться в то, как разговаривали между собой женщины, пекущие просфоры. Папа всегда был очень упорным. Параллельно с этим он поступил учиться в драматическую студию Минаса Германовича Миная и работал в труппе Любимова-Ленского при Каляевском народном доме.

Через два года, выучившись говорить без акцента, Дмитрий Николаевич поступил в Третью студию МХАТ (впоследствии — училище при Театре им. Е. Вахтангова, которому в 1939 году было присвоено имя Бориса Щукина). На экзамене Журавлев очень хорошо прочел «Эпизод, как я нашел древнюю пушку» Леонида Леонова, начинавшийся словами «Я по археологической науке не знаток. Однако

Дмитрий Журалев с дочерью Наталией старую вещь могу отличить от новой безо всякого труда». На талантливого молодого человека сразу же обратили внимание и приняли на курс, где учились всего семь студентов. Их педагогами были знаменитые вахтанговцы: Рубен Николаевич Симонов, Цецилия Львовна Мансурова, Вера Константиновна Львова. Кстати, позднее, когда звезда Дмитрия Журавлева уже взошла на эстраде, Вера Константиновна сама брала уроки модного в те времена художественного чтения у своего бывшего студента. По окончании училища Журавлев десять лет был артистом Театра Вахтангова. За роль Суфлера в спектакле «Лев Гурыч Синичкин» его работу похвалил сам Всеволод Мейерхольд. Но реализация главного жизненного призвания была для артиста впереди. Дмитрий Николаевич всегда помнил, как сильно поразило его когда-то в юности мастерство Александра Яковлевича Закушняка. Этот блестящий рассказчик обладал умением завладевать вниманием переполненного концертного зала и удерживать его на протяжении нескольких часов. Журавлев попробовал читать сам, исполняя в сборных концертах отдельные номера. Публика принимала его очень тепло. В 1930 году артист представил в Доме литераторов программу, куда входили «Медный всадник» Пушкина, «Во весь голос» Маяковского, «Матренища» Зощенко, «Соль» Бабеля и «Бобок» Достоевского. А уже через год состоялся первый сольный концерт Журавлева в Малом зале МГК имени П.И. Чайковского, составленный из произведений Пушкина, Чехова, Тургенева, Лескова и Маяковского.

ШКОЛА МХАТА

Дмитрию Николаевичу несказанно повезло, потому что на первых же порах своей сольной карьеры он познакомился и подружился с ученицей К.С. Станиславского Елизаветой Эфрон, родной сестрой Сергея Эфрона, мужа Марины Цветаевой. Елизавета Яковлевна стала бессменным режиссером литературных концертов Дмитрия Николаевича, его верным другом и строгим, требовательным партнером в работе. Сам Журавлев писал об этом так: «Встреча с Елизаветой Яковлевной стала великим событием моей жизни. Она не прощала промахов, не закрывала глаза на недостатки, за что я ей бесконечно благодарен». Елизавета Эфрон познакомила Дмитрия Николаевича с Мариной Цветаевой. В 1937 году, через сто лет после гибели Пушкина, Журавлев снялся в фильме «Путешествие в Арзрум» режиссера М.И. Левина, где сыграл роль Александра Сергеевича. Марина Ивановна сказала тогда артисту: «Вы не похожи на Пушкина, но вы ни на кого не похожи. И вот этим вы похожи на Пушкина». В 1939 году Дмитрий Николаевич ушел из театра и стал солистом Московской филармонии. Его все чаще стали приглашать работать на радио. Во время Великой Отечественной войны Журавлев читал там в основном военную прозу и поэзию: «Киров с нами» Николая Тихонова, «Так воюет Россия» Ильи Эренбурга. После победы его радийный репертуар составила классика русской литературы: произведения Пушкина, Чехова, Толстого, Тургенева. В Советском Союзе, кажется, не осталось ни одного человека, которому не был бы знаком голос уникального чтеца. Дмитрий Николаевич был очень счастлив в семейной жизни. Он был нежнейшим, внимательнейшим мужем и отцом. Жена его, Валентина Павловна Гонтарь, была певицей с консерваторским образованием. Она подарила Дмитрию Николаевичу двух обожаемых дочерей — Марию и Наталию. Маша была похожа на мать, а Наташа — на отца. Наталия Дмитриевна вспоминает: «У родителей была неувядающая любовь друг к другу на протяжении всех долгих лет их совместной жизни. Мама создала дома обстановку взаимной любви, понимания, преклонения перед папиным делом; без маминого участия его карьера могла сложиться совсем по-другому. Мама полностью отстранила папу от бытовых проблем, и он мог витать в облаках искусства. И так всю жизнь, с 1935 года, года женитьбы, до 1 июля 1991 года, когда папы не стало, — пятьдесят шесть лет семейного счастья!»

Валентина Павловна обычно сопровождала мужа на гастролях, бывала на всех его московских концертах. Михаил Талесников рассказывает: «Каждое произносимое им слово было слышно в самой дальней глубине зала… А где-то в первых рядах всегда сидела Валентина Павловна, и когда, случалось, Дмитрий Николаевич “терял” текст, почти беззвучно ею бросалась реплика, и концерт шел своим путем…» Все, кто бывал на концертах Журавлева, отмечали, что его работа каждый раз приносила ему самому истинное наслаждение, и это настроение обязательно передавалось слушателю. Люди уходили с его концертов одухотворенными. У Журавлевых было много добрых друзей. «Открытость папы, искренний интерес к людям, какая-то детская восторженность перед любыми талантами привлекали к нему многих. Его очень уважала, к примеру, Зинаида Виссарионовна Ермольева — женщинаученый, которая изобрела пенициллин. А великая Анна Ахматова, впервые побывав на папином концерте в городе на Неве, сама пришла к нему за кулисы со словами: “Мне о вас очень много говорили. Но мне про вас ничего не сказали”. С тех пор в каждый приезд Дмитрия Николаевича в Ленинград Анна Андреевна приходила на его концерты и общалась с моими родителями. В папу просто нельзя было по-человечески не влюбиться. Он был невероятно галантным и предупредительным. Всегда вставал, если в комнату заходила дама. Даже своим студенткам, несмотря на все их протесты, каждый раз подавал пальто. Его буквально обожали все его близкие друзья — и Борис Леонидович Пастернак, и Марина Ивановна Цветаева, и Генрих Густавович Нейгауз, и Святослав Теофилович Рихтер с Ниной Львовной Дорлиак, и Виталий Яковлевич Виленкин, и Михаил Владимирович Алпатов — цвет московской творческой интеллигенции. Все они были частыми, желанными гостями в нашем доме. Постоянно общаясь с великими поэтами ХХ века лично, папа читал стихотворения одной только Анны Андреевны. Хотя Борис Леонидович и был настоящим кумиром всей нашей семьи (папа боготворил его), но на концертах его стихов почему-то долго не читал. Пастернак даже подарил папе свою фотографию с надписью “Моему отрицателю от всепрощающего автора”. Папа заволновался: «Борис Леонидович, что это значит?» — «Это шутка. Но направленная». После смерти Пастернака папа сделал изумительную программу, где, наконец, зазвучали стихи Бориса Леонидовича.

ШКОЛА МХАТА В мае 1953 года папу везли на филармонической машине с одного концерта на другой, из города Новочеркасска в город Ростовна-Дону. Машина попала в тяжелейшую автокатастрофу, в которой мой отец пострадал больше всех. Никто из врачей не давал нам гарантии, что он выживет после множественных травм. Во время трепанации черепа, которую проводят без наркоза, папа нашел в себе силы пошутить: «Профессор, ну оставьте что-нибудь бедному артисту». Он очень долго восстанавливался, но потом все-таки поднялся и продолжил свои чтецкие концерты», — вспоминает Наталия Дмитриевна. Журавлев не только вернулся в строй, он взял на себя новую обязанность, став педагогом Школы-студии МХАТ, где начиная с 1955 года проработал целых двадцать лет. Одним из первых его студентов стал Олег Табаков. Наличие большого таланта у будущего артиста было очевидно для Журавлева. И за это он многое прощал своему ученику: «Дмитрий Николаевич преподавал в Школе-студии художественное слово. Он был необыкновенно интеллигентен и неизменно добр. Его нетрудно было обмануть. Чем мы и пользовались иногда. Однажды на экзамене по сценречи я должен был сдавать новеллу Мериме “Федериго”. Но, будучи занят более интересными вещами, текста не выучил и в итоге знал лишь пять стра-

ничек из четырнадцати. Дальше шла чистая импровизация. Елена Михайловна Губанская, педагог сценречи, мою отсебятину легко “расчухала”. А Дмитрий Николаевич как смотрел с начала влюбленными глазами, так и просмотрел до конца», — говорит Олег Павлович. Восьмидесятилетний юбилей Дмитрия Николаевича отмечался в Государственном музее А.С. Пушкина. Одним из концертных номеров было выступление Святослава Рихтера, исполнившего для своего давнего друга миниатюру Дебюсси «Вереск». Благодарный Журавлев заключил музыканта в объятия, а зрительный зал все аплодировал и аплодировал юбиляру, человеку, ставшему центром, вокруг которого в течение его жизни собирались уникальные личности, настоящие звезды эпохи. Дмитрий Николаевич ушел из жизни в возрасте девяноста лет, окруженный любовью своих родных и близких. В Гостелерадиофонде сохранилось более ста пятидесяти записей литературных произведений в его исполнении. Младшая дочь Дмитрия Николаевича, Наталия Дмитриевна, пошла по его стопам, совмещая работу в Театре Олега Табакова с преподаванием в Школе-студии МХАТ и с художественным чтением. Звучащее литературное слово продолжает жить, заставляя современных людей задумываться и вдохновляя всех нас на правильные поступки.

ДЕСЯТЬ ФАКТОВ

Десять фактов о Максиме Горьком Спектакли по пьесам Максима Горького (1868–1936) шли на сцене нашего театра дважды, и оба были поставлены Адольфом Шапиро: «Последние» — в 1995-м, «На дне» — в 2000 году. Не исключено, что в следующем сезоне в афише «Табакерки» появится еще одна постановка по произведению Горького, но говорить об этом рано, а пока в нашей рубрике «Десять фактов» мы расскажем о классике русской литературы.

Весной 1891 года Пешков отправился в путешествие по стране и оказался на Кавказе, где на год осел в Тифлисе, работая молотобойцем, а затем конторщиком в железнодорожных мастерских.

Литературная карьера Горького началась с работы провинциальным газетчиком. Первые его вещи издавались под псевдонимом «Иегудиил Хламидов». Впервые именем «Максим Горький» он подписался в 1892 году, когда в газете «Кавказ» напечатали «Макара Чудру».

Вершиной раннего творчества писателя стала пьеса «На дне», которая в 1902 году благодаря Константину Станиславскому была поставлена в Художественном театре и имела огромный успех, а уже через год шла в Берлине.

Стали афоризмом слова Сатина, героя пьесы «На дне», — «Человек — это звучит гордо». Стали афоризмами и другие цитаты из произведений Горького, такие, как: «Рожденный ползать летать не может», «В карете прошлого никуда не уедешь», «Человека приласкать никогда не вредно», «В солнечный день не спрашивают, отчего светло» и другие.

В 1901 году Горького избрали почетным академиком Императорской академии наук, но вскоре царь аннулировал назначение из-за ареста Горького в связи с его призывами к свержению самодержавия. В знак протеста Академию покинули писатели Чехов и Короленко.

1 20

Уроженец Нижнего Новгорода Алексей Пешков (таково настоящее имя Максима Горького) очень хотел учиться в университете и отправился для этого в Казань. Поступить, однако, ему не удалось. Оставшись в Казани на некоторое время, Горький работал садовником, а затем пекарем.

Горький принял деятельное участие в революционных событиях 1905 года и даже был заключен в Петропавловскую крепость. Протест русской и мировой общественности вынудил правительство освободить писателя из-под стражи.

В конце 1906 года в связи с обострением туберкулеза Горький поселяется на острове Капри у берегов Италии. Здесь он пишет

ДЕСЯТЬ ФАКТОВ

ряд повестей, роман «Мать», сборники «По Руси» и «Сказки об Италии». Одновременно с этим он редактирует первые газеты большевиков — «Правда» и «Звезда». Италия, и в частности Капри, станет одним из самых любимых мест писателя.

После смерти мозг писателя был удален из тела и передан для изучения в Московский институт мозга.

Образ Максима Горького в кино воплотили два десятка артистов. Среди них: Павел Кадочников, Николай Черкасов, Владимир Емельянов, Илья Олейников, Георгий Тараторкин и Андрей Смоляков. К. Станиславский с М. Горьким

В. Ульянов (Ленин) в гостях у М. Горького на острове Капри

ХРОНОГРАФ

«Хронограф»: июнь Последние полтора года в рубрике «Хронограф», явившейся своего рода продолжением книги «Этапы пути. Хронограф» (2012), мы вспоминали о менее знаменитых наших спектаклях, появлявшихся в разное время. В настоящем номере мы публикуем последнюю главу рассказа, но надеемся, что непременно когда-нибудь вернемся к нему.

«Чайка»

2 июня… четыре года тому назад

Первая версия «Чайки» Константина Богомолова разительно отличается от второй версии, увидевшей свет через два года: и по своему содержанию, и по режиссерской концепции, и по исполнителям ролей. Представленная в самом начале лета 2011 года, богомоловская «Чайка» с Олегом Табаковым, Мариной Зудиной и Константином Хабенским в главных ролях вызвала немало разговоров и, безусловно, стала одним из главных событий театрального сезона 2010/11. «Мы решили говорить о “Чайке” как о современной бытовой пьесе, — признавался режиссер после премьеры. — Если угодно, как о новой драме. Эта пьеса о нас самих. О наших современТригорин – К. Хабенский, Аркадина – М. Зудина никах. И с актерами, в том числе и с Табаковым, Хабенским, Зудиной, и с ребятами, которые исполняют роли Треплева и Нины, мы говорили, что мы смотримся в этот текст, как в зеркало. И должны сказать себе: “Я есть Тригорин. Я есть Аркадина. Я есть Дорн. Я есть Нина. Я есть Треплев”». «Богомолов, манипулируя исходными данными своих героев, заставляет зрителя покатываться от хохота. Сосновский, к примеру, голосом Зыкиной поет “Волгу-Волгу”, Тригорин “не может отказать” ни одной женщине, а Треплева, пытающегося в первом акте застрелиться, больно бьет по голове портретом Толстого, все вместе они мило проводят время под жуткий шансон начала 90-х. Вся эта кутерьма, осмеивающая чеховских персонажей, а заодно всю советскую и постсоветскую интеллигенцию, подтверждена видеоперформансом. На больших экранах в перерывах между актами зрителю демонстрируют каких-то мошек, которые меняют головы античным статуям, предварительно высасывая у них мозг. Абсурдность происходящего доведена в этом спектакле до предела. Порой кажется, что это не спектакль вовсе, а мрачный капустник, призванный явить миру признаки театрального разложения. Правда, не один Богомолов разглядел в прославленном театре пустившую корни попсовость (местные актеры умеют смеяться над собой), но пока только он c восторгом и бесстрашием осмелился в этом же театре над этим фактом глумиться», — писала о спектакле Наталья Витвицкая. Первая версия «Чайки» шла ровно год — до 6 июня 2012 года.

ХРОНОГРАФ

«Двенадцатая ночь»

11 июня… два года тому назад Так же недолго (по разным причинам), как и первая версия «Чайки», шел на сцене «Табакерки» спектакль Михаила Станкевича «Двенадцатая ночь». Эту пьесу Шекспира в Подвале пытались ставить еще в 90-х, но тогда работа не сложилась. «Он игровой и позволяет взрослым артистам, как детям, включаться в игру, — говорила о шекспировском материале Ольга Красько, исполнительница роли Виолы. — Моя роль привлекательна именно этим. Ведь если разобраться, невозможно объяснить, зачем Виола затеяла игру с переодеванием и почему просто не сказала, что она с корабля, который потерпел крушение. Объективной подоплеки у ее бесшабашной выходки нет. И это замечательно. Артисты ведь как дети, им дай только повод: “А давай ты будешь со шпагой…” И понеслось! Шекспир позволяет быть легким, радостным и хулиганистым. Для артиста — это всегда проверка “внутреннего двигателя”». Спектакль, играли в котором Михаил Пореченков (только в июне 2013-го), Михаил Хомяков, Евгений Миллер, Алексей Усольцев, Евгения Борзых и другие, был сыгран 26 раз. Последний показ состоялся в июне 2014 года. Мальволио – М. Хомяков

Мальволио – М. Пореченков

Фесте – И. Петров, Виола – О. Красько

ИЮНЬ 2015 пт

› ВИЙ / ПРЕМЬЕРА

сб

› ВИЙ / ПРЕМЬЕРА

пт

› ЖЕНА

вс

› КУКЛА ДЛЯ НЕВЕСТЫ › ДЬЯВОЛ

сб

› ОТЦЫ И ДЕТИ

пн

› ЖЕНИТЬБА БЕЛУГИНА

вс

› МАДОННА С ЦВЕТКОМ / ПРЕМЬЕРА

вт

› ЖЕНА

пн

› ЖИЗНЬ СВОЮ ЗА ДРУГИ СВОЯ... (начало в 12:00) › РАССКАЗ О СЧАСТЛИВОЙ МОСКВЕ (начало в 19:00)

ср

› РАССКАЗ О СЧАСТЛИВОЙ МОСКВЕ › ГОД, КОГДА Я НЕ РОДИЛСЯ

пн

› ШКОЛА ЖЕН

чт

› МАДОННА С ЦВЕТКОМ / ПРЕМЬЕРА

вт

› СЕСТРА НАДЕЖДА

пт

› ОТЦЫ И ДЕТИ

ср

› МАДОННА С ЦВЕТКОМ

сб

› ЖЕНИТЬБА

чт

› ВИЙ / ПРЕМЬЕРА

вс

› ЖЕНИТЬБА

пт

› БРАК 2.0 (1-Я И 2-Я ВЕРСИИ) › ЧАЙКА

пн

› ДВА АНГЕЛА, ЧЕТЫРЕ ЧЕЛОВЕКА

сб

› ЛИЦЕДЕЙ › ВОЛКИ И ОВЦЫ

вт

› ТРИ СЕСТРЫ

вс

› БИЛОКСИ-БЛЮЗ › ПОХОЖДЕНИЕ

ср

› ВИЙ / ПРЕМЬЕРА

пн

› ТРИ СЕСТРЫ

чт

› СТРАХ И НИЩЕТА В ТРЕТЬЕЙ ИМПЕРИИ

вт

› ВИЙ / ПРЕМЬЕРА

на Малой сцене МХТ имени А.П. Чехова

на Основной сцене МХТ имени А.П. Чехова

на Малой сцене МХТ имени А.П. Чехова

на Основной сцене МХТ имени А.П. Чехова