Урбанфеминизм (зин №1) /Urbanfeminism (zine №1) by urbanfeminism

У Ф У Ф У Ф У Ф У Ф У Ф У Ф У Ф У Ф У Ф

Е Е Е Е Е Е Е Е Е Е

Р М Р М Р М Р М Р М Р М Р М Р М Р М Р М

Б И Б И Б И Б И Б И Б И Б И Б И Б И Б И

Н Н Н Н Н Н Н Н Н Н

А И А И А И А И А И А И А И А И А И А И

З З З З З З З З З З

Н М Н М Н М Н М Н М Н М Н М Н М Н М Н М

ЗИН_______№1

…

↗

• • • • • • • • • ←

←

→

← …

←

← …

←

← …

…

↗

…

•

→

←

→ → → → → → → • • • • • • • • • ↗

↗

…

↗

• • • • • • • • • ←

←

→

← …

←

← …

←

← …

↗

… ↗

↗

… ↗

↗

••••••••••••••••• ↗

↗

…

→

←

→ → → → → → → • • • • • • • • • ↗

↗

…

↗ ↗ ↗ ↗

участницы и участник: Анна Цветкова — основательница проекта «Мамы по соседству»; Валерия Касамара — заведующая лабораторией политических исследований НИУ ВШЭ; Дарья Борисова — эксперт лаборатории политических исследований НИУ ВШЭ; Дарья Уткина — кураторка проекта «Город Друг»; Вера Гошкодеря — кураторка проекта «Город Друг»; Татьяна Шульц — сотрудница детского книжного автобуса «Бамбер»; Петр Иванов — куратор Лаборатории полевых исследований города ВШУ; модераторка: Полина Васильева — психолог, активистка женского движения.

Город детям не игрушка? • • • • • • •

Дискуссия в рамках проекта «Открытый Павильон» на Московском Урбанистическом Форуме, ЦВЗ «Манеж»,17.10.2015; Расшифровка: Лика Карева.

Полина Васильева::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Здравствуйте. Мы начинаем нашу дискуссию «Город детям не игрушка?». Для меня эта тема стала актуальной, когда я сама родила ребёнка и столкнулась с вопросом, каково это: быть в городе матерью. Проблем очень много. Первая проблема: нигде нет возможности проехать на колясках. Нет пандусов, совершенно невозможно проехать по городу. Есть проблемы с детскими садами, есть проблемы с трудоустройством, потому что не каждая мама может себе позволить просидеть положенные полтора года в декрете, а, как мы знаем, работодатели у нас не очень любят оплачивать декретные пособия. Чаще всего люди сталкиваются с тем, что денег не хватает, а ребёнка девать абсолютно некуда. На работу, конечно же, в большинство мест с детьми не берут. Если дети болеют, то очень часто предпочитают отказываться от сотрудника, нежели входить в положение. Это целый комплекс проблем. В городе уже появляется инфраструктура для мам с детьми: кафе, развлекательные центры, какие-то досуговые учреждения, даже рабочие места, на которые можно придти с ребёнком — но чаще всего это довольно элитарные заведения для людей достаточно обеспеченных. Однако, если мы говорим о спальных районах, то там проблема процветает. Например, проблема детского сада, который работает от семи до семи, а работа может быть до восьми — и тогда совершенно не понятно, что делать с ребёнком. Я в нашем детском саду сталкивалась с тем, что у нас детей забирают до шести вечера, а когда я прибегаю к семи, замыленная, и понимаю, что ребёнок уже час примерно сидит один, то и воспитательница на меня злится, потому что ей 4

#проблемы_дошкольного_образования

тоже домой хочется, а я совершенно ничего не могу с этим сделать, потому что у меня тоже работа. В общем, проблемы существуют. Первой я предоставляю слово Валерии Касамаре. Красиво написали в аннотации доклада: «Когда декрет — роскошь. Проблемы работающей мамы в городе». Валерия Касамара ::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Я хочу поделиться предварительными результатами исследования, которое мы провели. Это исследование было посвящено проблемам дошкольных учреждений и вообще дошкольного образования в Москве. Сразу хочу сказать, что Москва, как крупнейший мегаполис Европы, по своим проблемам не сильно отличается от Токио и Парижа, потому что очереди, которые есть в детские сады в Москве, точно так же есть и в Токио. Если вы думаете, что в Токио просто отправить ребёнка в детский сад, то вы сильно ошибаетесь, потому что родители сначала должны составить своё портфолио — и когда принимается решение о том, брать ребёнка в детский сад или нет, то выбирают родителей, а не самого ребёнка. Если вы оба работаете, если вы приносите благо обществу, то тогда ребёнка берут. Если вы потеряли работу, то вашего ребёнка могут попросить покинуть детский сад. Очереди могут быть до десяти человек на место. Что касается Франции, то там родителям приходится выкручиваться по-другому. Во Франции среда — это детский день, когда ребёнок не должен идти в школу (школой там называется уже сам детский сад), и все культурные программы, которые предназначены для детей, либо стартуют, либо проходят именно в среду, поэтому как хочешь крутись — завтра среда, бери своего ребёнка и начинай водить его по планетариям, музеям, кино, потому что премьера самого крутого детского фильма будет проходить именно в среду. В общем, договаривайся с работодателем как хочешь. Это первая беда. Вторая беда заключается в том, что во Франции очень много длинных каникул: в дошкольном возрасте они случаются пять раз в год. Итак, переходя к нашему исследованию. Мы проводили его в четырёх московских районах: три — в ЦАО, один — в ВАО. Мы взяли 59 детских садов. Думаю, все знают о реформе в системе образования: теперь созданы образовательные комплексы, в которые включены и детские сады. Идея сама по себе правильная: вы отдаёте ребёнка в детский сад, и ребёнок проходит полный образовательный цикл, начиная от детского сада и заканчивая школой, в одном образовательном комплексе. Есть психолог, который будет следить за ребёнком, за его развитием, помогать ему учиться и психологически корректировать, но сейчас оказалось, что реформа на старте — поэтому только у 7 детских садов из 59 мы смогли обнаружить сайт. О всех остальных информации в интернете пока нет. Всё остальное, например, какие документы необходимы или вы хотите зайти в чей-то блог и почитать, что родители говорят об этом детском садике, то самая свежая информация там будет за 2008 год. Ещё одна проблема: детские сады не проводят день открытых дверей, когда вы могли бы прийти и посмотреть, а даже если и проводят, то смо-

трим пункт выше. После того, как мы провели такое первое исследование и посмотрели сайты, мы начали обзванивать детские сады. В результате нам удалось обзвонить 44 садика из 59. Ответ мы получили только в 13 детских садах. Сайта нет, трубку никто не берёт. Когда я говорю, что нам ответили в 13 детских садах, имеется в виду, что кто-то поднял трубку. Это была не заведующая, это был не воспитатель, не психолог, не справочная — это мог быть охранник, который подтверждал, что это телефон детского сада и, в лучшем случае, могли потом как-то переключить на заведующую. Следующая проблема, которая очень актуальна для молодых мам, дети которых не достигли трёх лет: было принято решение о том, что местами в детском саду прежде всего необходимо обеспечить детей с 3 до 7 лет, и все желающие отдать своего ребёнка в ясельную группу для детей до 3 лет, будут стоять в очереди до тех пор, пока в местном детском садике не будут обеспечены дети, которые доросли уже до детсадовского возраста. Соответственно, здесь можно очень долго ждать, пока вашему ребёнку не исполнится 3 года и пока вы уже по правильной очереди не попадёте в сам детский сад. Когда мы столкнулись с проблемой открытости, с тем что никакой информации найти нельзя, мы вышли с предложениями в те детские сады, до которых нам удалось достучаться и которые не испугались пойти на контакт. Тем коллегам, которые откликнулись, были сделаны следующие предложения: давайте мы придём к вам, безвозмездно сфотографируем ваших детей, проведём интервью с родителями, сделаем для вас элементарный материал, который можно было бы разместить на сайте для того, чтобы в интернете появилась хоть какая-то информация о вашем детском садике. В результате это напугало воспитателей и заведующих ещё больше. Согласились на подобное сотрудничество только двое. Мы это делали без всякого подвоха, искренне готовы были помочь. Следующая проблема, о которой я уже начала говорить — это отсутствие групп для детей до 3 лет. Есть совершенно нелепые группы кратковременного пребывания, куда вы можете привести ребёнка на 4 часа в день. То есть, например, с 8 до 12. Мы с вами прекрасно понимаем, что работать с таким графиком в Москве невозможно с учётом того, что какое-то время занимает дорога до детского сада и обратно, соответственно, за это время можно только успеть сбегать в магазин или решить какие-то мелкие бытовые проблемы. В очень короткое время на наш онлайн-вопрос откликнулись 134 респондента. Здесь очень интересно сопоставить то, что думают работники сферы образования и то, что думают мамы, потому что мнения разошлись. Работники сферы образования говорят о том, что они вообще не чувствуют проблему ясельных групп, потому что уверены, что каждая женщина, родившая ребёнка, с радостью сидит дома в декрете до 3 лет и нормальная мама своего ребёнка в ясельную группу отдавать не собирается. По результатам нашего опроса 74% респондентов сказали, что им жизненно необходима именно ясельная группа, потому что позволить себе роскошь общения со своим ребёнком до 3 лет они не могут. Далее — многие вопросы, особенно 6

#семейные_детские_сады

о взаимодействии с учреждениями, которые финансируются за счёт государства, упираются в деньги, и мы задавали следующий вопрос, который больше всего напугал мам и вызвал какую-то настороженность: сколько мамы детей до 3 лет готовы доплачивать за такую услугу. Если государство финансирует только детей от 3 до 7 лет, может быть мамы будут готовы, потому что это будет дешевле, чем частный детский сад. Здесь оказалось, что половина опрошенных — 50% с радостью бы пришли в государственный детский сад и сделали бы какую-то доплату для того, чтобы такая группа для их детей была создана. Здесь уже возникает чисто юридическая проблема, потому что существует типовое положение о дошкольном образовательном учреждении 2012 года, Закон об образовании 2013 года, по которому никакие государственные учреждения не имеют права брать с родителей деньги, поэтому тот кейс, о котором рассказывала Полина, когда вы должны забрать ребёнка до 6, а сможете это сделать только в 7 — есть волшебные 200 рублей, которые даются няне в карман, и она этот час сидит с вашим ребёнком, чтобы ему не было совсем тоскливо. Здесь всплывает ещё один вопрос, что например, в Австралии, в Новой Зеландии, в Германии, в Дании уже в течение многих десятилетий очень популярны семейные детские сады. Они решают сразу несколько проблем: проблему занятости мамы, которая сидит дома и готова у себя принимать нескольких детей, часть денег родители платят этой маме, и часть денег она получает от государства. В России это сейчас воспринимается как поддержка многодетных, а не способ решения проблемы. Следующее — это время работы детского сада. Я не знаю, какого дремучего положение года о том, что детские сады работают с 7 утра до 19:00. Я не знаю, как живете вы, но я не знаю, что надо сделать со мной, чтобы я взяла и отвела своего ребёнка к 7 утра, особенно учитывая климатические условия. Понятно, что наполняемость группы с 7 до 9 утра — это максимум 2 человека. Основные детские потоки приходят часам к 9. По результатам нашего опроса режим с 7 утра удобен только 22% родителей. Для 50% опрошенных идеальна была бы работа детского сада с 8-ми утра до 8-ми вечера, и чтобы при этом не просили уже в 6 часов ребёнка забрать. Здесь всплывает следующая проблема. Когда мы спрашивали работников детских садов о том, как они относятся к изменению графика, насколько это вообще было бы им удобно, то я бы никогда не догадалась, что явилось для них главной проблемой — вопрос финансирования дополнительного питания для ребёнка. Ребёнка кормят полдником и отправляют гулять, а если он находится в детском саду до 8-ми часов вечера, то всплывает вопрос ужина. Вспоминаем то, что было сказано выше: с вас они деньги за ужин взять не могут, а государственного финансирования на ужин нет. Что делать если вы не собираетесь отдавать своего ребёнка в детский сад, но вы хотите, чтобы ваш ребёнок развивался? Мы провели мониторинг образовательных учреждений, и оказалось, что большинство развивающих секций, развивающих кружков работают для детей с 5 лет, но за последние 7

#частные_детские_сады

десять лет наши пятилетки сильно изменились. Хочу поделиться с вами кейсом моей подруги Анны, которая рано отдала ребёнка учиться плавать и возила его сначала с метро Аэропорт до Третьяковки, где был детский бассейн c группой плавания для грудничков. Ребёнок подрос — и сейчас ребёнку два года. Анна решила, что сейчас она найдёт какой-нибудь бассейн поближе к дому. Сейчас расскажу цену вопроса. Вы можете, например, поплавать в клубе «World Class»: вы должны приобрести детскую карту, которая будет стоить 47000 рублей и карту себе, которая будет стоить 52000 рублей. Если вы думаете, что потратив 100000 рублей, сможете плавать, когда вам захочется, то вы сильно заблуждаетесь — плавать с ребёнком за такие деньги можно только утром, поскольку именно это удобное время для мам, ведь до трёх лет все сидят в декрете. Анне показалось, что это дороговато и она стала искать дальше. Она нашла клуб «Зебра», в котором детская карта стоит 23000 рублей и взрослая — 27000 рублей. Это уже дешевле, но проблема заключалась в том, что берут в этот клуб только с трёх лет. Причина: в два года он может утонуть, а в три года уже не утонет. Я сказала: Ань, зачем ты ищешь всё какието клубы, у тебя же рядом есть целый настоящий спорткомплекс Олимпийский, и там есть прекрасный бассейн. Аня позвонила в СК Олимпийский, и там сказали, что приём только с 7 лет. Да, там есть группа для грудничков, но она уже не интересна ребёнку, ребёнок умеет плавать самостоятельно. Мегаполис предлагает массу всего, но, с другой стороны, сразу возникает проблема цены и проблема ограничений. Как решать эти проблемы именно в мегаполисе? Наша идея — это получить поддержку НКО, которые могли бы решить эти проблемы. Эта проблема могла бы легко решаться, если бы у нас были частные детские сады. Когда мы поговорили с НКО в сфере образования и в сфере культурного развития детей, выяснилось что у них свои проблемы. Они получают помещение только на три года на конкурсной основе, каждые три года они должны снова проходить конкурс, подтверждая свою образовательную социально-направленную деятельность — примерно полгода у них уходит только на подготовку этой отчётности. Следующая проблема: если вы арендуете помещение в здании, которое принадлежит Москве, и если город решит, что он хочет там разместить что-нибудь более прибыльное, то вы оказываетесь в ситуации, когда за очень короткое время вы должны фактически эвакуироваться. Один из таких кейсов мы недавно рассматривали, когда был замечательный детский клуб, который в течение нескольких лет работал и устраивал родителей, дети занимались там кулинарией и всякими другими интересными вещами — в один прекрасный момент было сказано, что, мол, спасибо, до свидания, освободите быстро помещение. Как я уже сказала, мегаполис — это не деревня, поэтому очень много того, что вас мотивирует на развитие, на развитие вашего ребёнка, но, с другой стороны, мы с оказываемся в опасной ситуации, когда у нас завышенные требования в связи с завышенными возможностями. Поэтому, конечно, хочется, чтобы было ещё лучше. 8

Полина Васильева::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Мы понимаем, что если женщина живёт в центре города, где все блага цивилизации доступны, но если мы приходим в спальный район, то мы встречаемся с первой главной проблемой России, о которой мы мало говорим, — это проблема бедности. Это важно, когда мы говорим о частных детских садах. Огромное количество семей просто не могут себе позволить оплачивать детские сады. Валерия Касамара::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: По результату нашего вопроса получается, что московские мамы готовы платить примерно 26000 месяц за детский сад, а, если вы отдаёте в частный детский сад на полный день, то меньше 45000 хороший детский сад найти очень проблематично. Полина Васильева::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Здесь мне тоже хотелось бы дополнить. Поскольку я работаю психологом и занимаюсь женским движением, я собираю женские истории. Сразу всплывает в голове история моей подруги, мы с ней познакомились, когда у нас дети были примерно одного возраста. Её бросил муж, когда ребёнку было 2 месяца. Важно, что когда мы говорим о детских садах и детях, мы говорим о матерях, мы не говорим об отцах. Всё-таки у нас в культуре эта проблема является проблемой матери, а, по-хорошему, есть два родителя, которые должны вдвоём решать проблемы. Это отдельный вопрос. Дальше я хотела бы попросить выступить Дарью Борисову. Вопрос к Вам: Как обстоят дела с правительственными программами в организации игровых пространств? Дарья Борисова::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Начать я бы хотела с того, что Москва — вообще не очень благоприятный для воспитания детей город. Среда является достаточно агрессивной. Хотя в последнее время появляется больше зелёных зон, больше пешеходных зон, учитываются интересы велосипедистов, проводится много городских мероприятий, появляется больше возможностей для образования, в том числе и детского — но, как мы заметили, в Москве практически полностью вытеснен игровой компонент из воспитания ребёнка. Если мы посмотрим на московские улицы, то детей на них практически нет. Дети идут либо в школу в сопровождении взрослых, либо передвигаются на машинах вместе со взрослыми, либо идут в какие-то секции, кружки. Свободное время дети на улицах Москвы практически не проводят. В то же время Москва тратит достаточно много средств на благоустройство дворовых территорий, на благоустройство детских площадок. За два последних года было отремонтировано и возведено достаточно большое количество детских площадок. На выходе москвичи получили детские площадки с современным игровых оборудованием, множество МАФов, резиновое покрытие и практически полное отсутствие детей на этих площадках. Почему детей не привлекают новые детские площадки? 9

#узкий_возрастной_диапазон #типизация_игрового_оборудования

Здесь мы выделили несколько характеристик, такие как: а) типизация игрового оборудования: от площадки к площадке примерно один и то же набор конструкций; б) узкий возрастной диапазон, на который ориентированы данные площадки; в) небольшой размер площадок; г) моральное устаревание самого детского оборудования. Если мы обратимся к опыту западных стран, то увидим, что здесь развиваются некоторые другие тенденции. Здесь получила своё развитие так называемая идея free play: как мы заметили, большинство западных стран отказываются от опыта дворовых площадок в сторону тематических площадок, которые не привязаны ни к какой дворовой территории, а являются свободными для доступа детей со всего района. Что такое free play? Free play подразумевает не отсутствие каких-то барьеров для детей на улице — free play подразумевает отсутствие чётко установленных правил на детской площадке, free play подразумевает инициативу детей, которые используют имеющееся игровое оборудование, сделанное как из искусственных материалов, так и из природных — и дети сами устанавливают правила игры на данных площадках. В Москве с такими тематическими площадками пока не очень хорошо. Тематические площадки есть на каких-то публичных пространствах: это парки, публичные сады и так далее. В 2015 году сотрудники лаборатории политических исследований провели исследования в рамках четырёх районов: Басманный, Мещанский и Красносельский, которые относятся к ЦАО, и район Сокольники — это ВАО, с целью учёта детских площадок, имеющихся в данных районах. Сотрудниками нашей лаборатории был сделан реестр, более чем по 500 площадкам, с оценкой новизны детского оборудования, качества организации пространства и популярности этих площадок среди детей. Надо сказать, что в принципе подобные исследования не новы, они уже проводились в разных частях Москвы совершенно разными организациями, как исследовательскими, так и некоммерческими — выводы примерно одни и те же. Первое, что хотелось бы подчеркнуть: не существует никакой корреляции между новизной площадки и посещаемостью, популярностью данной площадки у детей. Самыми популярными площадками обычно являются те, которые не привязаны ни к какой дворовой территории, то есть, это районные площадки. При этом самым большим недостатком новых площадок с новым оборудованием является то, что они возводились без учёта возрастного состава и количества детей в домах, прилегающих непосредственно к этой площадке. По итогам нашего исследования мы поняли, что есть два пути исправления ситуации. Первый путь — это создание дорожной карты по возведению и обустройству площадок нового типа, и это именно тематические площадки: площадки, которые, во-первых, не привязаны к определённой дворовой территории, во-вторых, сочетают игровые материалы различного происхождения, (природные и синтетические), в-третьих, они учитывают интересы детей

#free_play

#работа_с_культурой_страха #принцип_независимой_мобильности

различных возрастов. Площадки, на которых дети коммуницируют — это площадки, которые стимулируют творческий потенциал детей. Дорожная карта, которая должна стать основой для возведения площадок нового типа, должна также вмещать в себя те принципы развития детской среды, которые уже известны всем и которые приводит в жизнь организация ЮНИСЕФ: вышеупомянутый принцип свободной игры, работа с культурой страха (принцип, когда ребёнок самостоятельно оценивает те риски, которые могут встретится во время игры), культурная и социальная активность детей, возможность услышать голос ребёнка, как он видит организацию своего игрового пространства, и, конечно же, это принцип независимой мобильности, который позволяет ребёнку самому, без каких-то рисков, передвигаться по району, выходить из дворовой территории и находиться на районной площадке. Подобная дорожная карта должна быть составлена на основе полноценного исследования, при этом стоит подчеркнуть, что это исследование включает не только экспертные мнения архитектурных, конструкторских бюро, но также учитывает социологические исследования и привлекает психологов, которые также помогут грамотным образом организовать новое игровое пространство. Другой путь — поддержка низовых инициатив. В рамках нашего исследования мы очень часто сталкивались с тем, что в районах есть множество родителей, которые имеют вполне конкретные предложения по развитию детской игровой зоны, детской площадки и так далее. В принципе, молодым мамам всегда есть что сказать, они всегда предлагают варианты решения проблемных ситуаций — к сожалению, не всегда органы исполнительной власти могут прислушаться и не всегда сами активисты могут донести свои идеи до органов исполнительной власти, чтобы эти идеи были воплощены в жизнь. Проанализировав те каналы обмена информации, которые имеются на данный момент по проблемам развития детской среды, мы пришли к выводу, что здесь наблюдается явное выпадение какого-то связующего элемента, какого-то посредничества. Нам кажется, что эту посредническую роль на себя могут взять органы местного самоуправления, отчасти депутаты городского собрания. Какую сферу ответственности они могут взять на себя? Необходимо выявление низовых инициатив, взаимодействие с активистами на ранних этапах появления идей, связанных с развитием детского игрового пространства. У нас есть в практике пример того, как муниципальные депутаты не только поддержали районных активистов при создании проекта детской площадки, но и помогли при составлении проекта сметной документации и оказали всяческое содействие, в том числе и консультационного характера, то есть, проконсультировали по тем нормативам, которые уже существуют по процессу согласования с той же самой управой проекта детской площадки и так далее. Сфера ответственности городских депутатов в данном случае распространяется несколько дальше, так как городские депутаты представляют те или иные районы, аккумулируют больший объём информации по проблематике, в том числе детской среды. Они могут формировать повестку дня для 11

обсуждения конкретных городских комиссий для того, чтобы впоследствии что-то изменилось, возможно и в законодательстве. Как я уже сказала, при изменении детской игровой среды в Москве можно и нужно пойти сразу двумя путями, комбинируя эти действия. Полина Васильева:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Когда я готовилась к дискуссии, мы много разговаривали в моём кругу со знакомыми, как это было в нашем детстве: родители совместно присматривали за детьми, и был коллектив, в котором можно было точно знать, что дети находятся в безопасности. Сейчас велик страх в отношении того, что будет происходить с ребёнком. Проблема, что соседи часто оказываются даже не знакомы друг с другом, и уровень взаимопомощи снижается. При всём при этом это не вызывает какого-то дополнительного комфорта. Чаще всего люди просто не очень понимают, как выйти на контакт друг с другом, как обращаться друг к другу. В итоге огромная часть детей сидит всю зиму, особенно тёмными вечерами, и смотрит дома мультики. Как раз на тему атомизации населения, того, что довольно мало видно сотрудничества, я бы хотела у вас, Пётр, узнать — про ваш проект строительства площадки совместного с городскими жителями и её оснащения. Пётр Иванов:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Да, был, но он не совсем про детскую площадку. Высказаться я хотел не совсем про это, но то, что вы говорите о проблемах, связанных с доверием к территории, с горизонтальными связями, — все эти вопросы действительно серьёзные. Так выходит, что в редких районах, как правило считающихся депрессивными, например, Капотня или Котловка, можно встретить детей, которые гуляют по улице самостоятельно и находятся в этом режиме free play, а почему-то в хороших обеспеченных районах, например, Гагаринское или Тропарево-Никулино, их днём с огнём не найдёшь. Возвращаясь к тому, о чём говорила Валерия и о чём говорила Дарья, очень важно, что в обоих ситуациях речь шла о местном самоуправлении. Речь шла о том, нишу чего в развитых странах занимают Community Based Organisations (CBO) — у нас же нет муниципального управления. В Москве есть федеральная власть на районном уровне, муниципалитеты уничтожены — есть только фиктивный орган под названием Муниципальное Собрание депутатов, которые даже полномочий не имеют. Единственное территориальное общественное самоуправление (ТОС) в Москве сейчас пребывает в жалком состоянии, новые ТОСы не образуются — из-за достаточно сложного законодательства. Проблемы, например, детских садов — это проблемы CBO, организации, которая может принять решение, которая и создаёт некоторую инфраструктуру функционирования сообщества. Проблема наших детских площадок не в том, что они как-то неправильно устроены, с психологами или с архитекторами не посоветовались, проблема в том, что у нас нет никаких документов, которые позволяли бы комплексно развивать район, которые позволяли бы учитывать специфику района и вообще проектировать то, что происходит на 12

#отсутствие_инструмента_согласования

районном уровне. Благоустройство в текущем виде происходит в бессознательном режиме: человек из ГУ ИСа или из ГБУ Жилищник пишет сметную документацию, даже не создаёт концепцию, а просто пишет «установить N лавочек, установить N кустиков, сделать столько-то квадратных метров ремонта газона» — проблема лежит именно с сфере структуры управления территорией. Проблема в том, что Москва не предоставляет каких-то понятных способов согласования интересов: тут что дети, что пожилые. Кстати, проблема категорий в речи Валерии очень хорошо прозвучала: это рассогласование возрастных категорий, которые появляются совершенно без причины, просто потому, что если мы что-то регулируем, мы должны выделять «до трёх лет», «с семи лет» или как-то ещё. Это планирование и мышление чиновников, проектировщиков, бизнесменов, очень многие у нас мыслят категориями социального государства: что у нас есть, например, пенсионеры, мамы с колясками, бабушки, алкоголики, и исходя из наличия в городе этих категорий, мы проектируем. То, что пенсионеры, мамы с колясками, алкоголики могут оказаться одними и теми же людьми, вообще в голове не укладывается. В реальности они не особо существуют как категории, чей интерес можно удовлетворить свыше. Они существуют как люди, у которых есть свой интерес — и он отличен от того, как мы с властной позиции представляем интерес мамы с коляской. На самом деле глубокие вопросы упираются в простой момент: у нас нет инструмента согласования. У нас есть инструменты назначения интересов, например: «ты — мама с коляской, ты должна это делать или не делать», «мы тут для тебя вот это сделали, ты должна быть счастлива» и так далее. Назначение интересов есть, согласования и проявления интересов нет. Отсюда нет культуры участия человека в изменении пространства, в высказывании мнения о пространстве: наш опыт переустройства площадки на Анохина, 28, когда мы хотели провести соцопрос — мы добрались до 15% жителей четырёх домов; приглашали людей на проектные группы — приходило 15 человек, максимум 20, что мало относительно 2500 человек. Человек не знает, что ему нужно во дворе, его и во дворе особо-то не было, он думает, что двор — это некое пространство, которое как-то видоизменяется без его влияния, без его участия, как погода меняется, к этому можно приспособиться, но нельзя же влиять. Наш опыт в этом плане отнюдь не является best practice, несмотря на опросы, несмотря на поддержку местного депутата, несмотря на проектные группы, мы не можем сказать, как так получилось, что в итоге этот двор благоустроили. Валерия Касамара:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Здесь пара тем, которые хотелось бы прокомментировать. По нашему опыту, за последнее время очень богатому по работе с местным сообществом, могу сказать следующее: у нас есть два позитивных примера, когда родительское сообщество, очень активно объединившись, смогло чётко сформулировать заказ на тему того, как они хотят благоустроить площадку, вплоть до указания спецификации покрытия каждой МАФ с чертежом. В результате они смогли сделать так,

чтобы у них детская площадка стала площадкой мечты — «как мы хотели». Мамы сплотились и отслеживали качество выполняемых работ, чтобы были закручены все болты, чтобы всё сделали так, как они заказали, чтобы у них площадка совмещала различные приспособления для разных возрастных групп: и маленькие, и средние по возрасту, чтобы было, где припарковать велосипед, самокат и так далее. Есть также пример московского двора, который позволил в рамках одной площадки соединить мечту всех: когда у вас есть детская площадка, спортивная площадка, площадка для выгула собак, место, где стоит мангал, где любой житель двора может делать шашлыки безвозмездно, и место для тихого отдыха людей старшего возраста. Главная проблема заключается не в нашей неспособности договориться, не в том, что на ваши слушания приходило 10-15% — проблема заключается в том, чтобы жители, которые живут в этом самом доме не первый десяток лет, договорились друг с другом. Теперь коротко хочу сказать по поводу детских площадок. Мы взялись за тему детских площадок, потому что считаем, что всё плохо, несмотря на то, что всё хорошо: вся Москва в красивых разноцветных горках, качелях. Но дети, приходя на этот пластик, оказываются в заданных условиях: есть возможность скатиться с горки, покататься на качелях, залезть в песочницу — ничего из этого никак не помогает ребёнку развиваться креативно, формировать своё собственное пространство, понимать, что такое брать ответственность, рисковать и идти на этот риск. Когда мы посмотрели лучшие образцы (Скандинавия и Германия) — они направлены на то, что дети, придя на детскую площадку, начинают сами конструировать пространство, и этот процесс конструирования позволяет ребёнку формировать своё пространство, свою реальность, а не оказываться в этом пластике, в котором есть красный дом с жёлтой крышей, и никак иначе. Полина Васильева:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Пока мы говорим о детских площадках, я бы передала слово ещё одному эксперту, которая сегодня пришла как раз с ребёнком, Даша Уткина (Город Друг). Дарья Уткина:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: В 2012 году мы проводили исследование площадок в районе Хамовники, и выяснили, что люди хотят больше площадок, когда у них об этом спрашиваешь, но когда задаёшь вопрос, как часто вы там бываете, выясняется, что мало кто проводит там больше часа, так как дети не могут гулять самостоятельно. Сейчас к нам присоединятся ещё ребята из Вологды, с которыми мы сейчас сотрудничаем. Надежда Снегирёва из проектного бюро 8 подготовила специальный пакет рекомендаций по устройству игровых пространств для детей по официальному заказу департамента строительства и благоустройства. Мы ездили в июле помогать ребятам, и там возник вопрос, о котором Пётр Иванов говорит: рекомендации абсолютно прекрасны, но при этом стоит вопрос их реализации, процесса, очень не хватает пошаговой инструкции, в которой бы говорилось, как это делают люди в департаменте, как житель двора может реализовать это. В Москве, например, у нас есть Парк Горького с площадкой Monstrum, завезённой, жутко дорогой, — и мы знаем, что эти площадки с огромным трудом 14

#потребность_ребёнка_в_риске #карта_игровых_пространств_района

были возведены, их очень долго согласовывали. То, что они появились — заслуга того, что был МосГосПарк, актив, и благодаря тому, что Парк Горького — это особая территория. Для того, чтобы такую же площадку сделать просто в районе, нужно какой-то титанический труд просто совершить. Другая вещь — это то, что мы очень много говорили про поддержку низовых инициатив. Я была в Казахстане по приглашению ЮНИСЕФ Казахстана, у них работает инициатива «Города, дружелюбные к детям», это инициатива сверху. Возможно, для стран с советским прошлым инициатива сверху более эффективна. Что касается возможностей — это специальная карта игровых пространств района, Вера сейчас нам расскажет об этом. Вера Гошкодеря::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Во многих городах, в том числе в Германии, в Голландии, делается исследование района, небольшой территории по такой схеме: дети ведут экскурсии для взрослых исследователей — это очень увлекательно для обеих сторон. В результате получается план мест, которые действительно ценны для детей, план мест, которые они избегают, то есть опасные места и какие-то маршруты, — это могут быть маршруты, не обязательно известные взрослым. План мест — это не план детских площадок, это план всех мест, в которых дети любят собираться. Например, в Ярославле, мы исследовали один район: выяснилось, что для детей заброшенные дома имеют гораздо большую ценность, чем новая площадка, которая недавно было сделана местными властями и в неё вложено много денег. Важно учитывать потребность ребёнка в риске, потому что если говорить о мегаполисах, то подростки, которые не имеют доступа к дворовым активностям, начинают исследовать взрослые рискованные занятия. Полина Васильева:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Мне кажется, вы сейчас затронули очень важную тему. Где-то к XX веку формируется представление о том, что дети — это специфическая группа, которая требует специфических вложений. Уже к началу XXI века мы понимаем, что есть какие-то специфические площадки, и на них только и быть детям, как будто бы в других местах детям не быть. На самом деле мы понимаем, что всю историю человечества дети росли и воспитывались вместе со взрослыми, на одной территории. Здесь мы сталкиваемся с проблемой эксклюзивности пространства, с тем, что есть целые группы населения, которые вычёркиваются из городского пространства. Мы потихоньку перешли к методам реализации проектов и затронули такие важные вещи как самоорганизация и сотрудничество и, наверное, на этом моменте я попросила бы выступить Анну Цветкову. Анна Цветкова:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Я бы хотела начать не с самоорганизации сообществ, а с вопроса. Что такое игра? Играют ли взрослые? Должны ли они играть, где они играют? Вообще-то мы играем в отношениях, мы играем в дружбе, мы играем в флирте, мы играем в любви, мы играем в работе, потому что, если ты не играешь, ты затухаешь. Игра — это жизнь, движение, образование.

Что такое игра для ребёнка? Для ребёнка — это работа, игра — это способ познания мира, игра — это способ опробовать на себе какие-то роли. Выйти на площадку, покачаться на качелях, поковыряться в песке и скатиться с горки — это не игра. В связи с этим мне хочется сказать, что город детям — игрушка. Та среда, где они живут — это им игрушка. Примеров, когда ребёнок может замечательно играть без детских площадок, — масса. Пожалуйста, когда мы ездим на игровые встречи у Егора Бахотского, там есть такая игровая площадка игры и общения, очень советую, если вы хотите понять суть игры (это рядом с Пятницкой), когда мы оттуда выходим, моя дочь, ей два с половиной, играет на Пятницкой улице: она может садиться и вставать с какого-нибудь низенького подоконника, воображать что-то, или, например, убегать от меня, потом видеть прохожего, кричать «Ой, страшный дядя!» на всю улицу и бежать ко мне. Говоря о собственном детстве, я могу вспомнить, что после десяти лет лучшей нашей игрушкой был соседний овраг. Бабушки и родители туда строжайше запрещали ходить — именно поэтому мы первым делом туда и шли, как только начинали выходить из дома. Там были такие огромные тарзанки, пожарный шланг, привязанный к верхушкам высоких деревьев, палка снизу, и вот на этих тарзанках мы катались через реку с моста вниз головой всё детство, пока не надоело, пока не стали интересны уже отношения. Это нормальный период развития, дети всегда будут лазить, всегда самых счастливых мальчиков вы найдёте в строительных карьерах, плавающих и ранящихся об арматуру, — это тоже игра: надо понимать, что ты где-то можешь пораниться, а не только съезжать с этой пластиковой горки. Мне кажется, проблема игры — она вот так решается. Другой важный аспект — отношения, этого основного связующего материала, из которого потом возникает всё, его в большом городе оказывается очень мало из-за частых переездов. У меня за последние 5 лет было 7 квартир в разных районах. Сложно дружить с соседями: сначала ходим в сад, потом в школу, если хорошая школа — она уже далеко от дома, потом ты идёшь в хороший вуз — это ещё дальше от дома, потом ты работаешь на хорошей работе — ещё дальше. В этих пространствах происходит социализация, а что происходит когда женщина становится матерью? Вот в 30 лет ты рожаешь, выходишь из дома, ты — мать, а где твои коллеги? Не та ли эта женщина, которая тоже гуляет с коляской по парку? И что ты с ней будешь делать? Ты к ней подойдёшь, к незнакомому человеку? И скажешь: «Здравствуйте, я ваша коллега новая в этом районе, давайте дружить»? Мы так и делаем на работе, но в городе, видимо, настолько не ощущаем это пространство своим, что мы пугаемся, не знаем, что с этим делать. Первое, мне кажется, должны делать встретившие друг друга мамы — они должны меняться визитками, там должно быть написано: «Маша, мама Пети, такой-то год рождения, апрельский». И ещё QR-код, чтобы сразу в аккаунт в соцсети можно было мониторить: о, пошла гулять, я тоже! Странно это всё, странно. Надо человека встретить несколько раз у кофе-машины на работе, чтобы потом с ним коммуникацию установить. А кофе-машины в районе нет. Кулера нет. 16

#мамы_по_соседству

Куда ходить? Ну вот и начинается — развивашки, бегом туда, потому что иначе ты в вакууме, тебя вообще нет, ты ни с кем не можешь поговорить. Бегут на развивашки. Дальше — соцсети начинаются. Это замена писем, понимаете, звонков. Я первый год, когда был дочке, фотографировала ее двадцать раз в сутки, писала всем, каждый шаг вообще описывала. Потом у меня айфон украли, это как-то отрезвило (смех). Вот развивашки — после первого же занятия я поняла, что то же самое от начала и до конца я могу дома сама повторить, и даже лучше, и своё ещё придумать, но я ходила туда ещё полгода, потому что там были мамы другие, можно было разговаривать — так ты в обществе живёшь, а не в одиночной камере с ребёнком, как иногда бывает. И это сумасшествие, мне кажется, происходит потому, что у нас нет механизма взаимодействия с соседями и нет такой потребности. Когда я родила, в доме, где я жила, я знала только местного алкоголика дядю Толю, потому что он всегда находился в поиске друзей на районе, и его знали все, и он знал всех. Но это была так себе компания, честно говоря (смех). В общем, осознав в полной мере трагедию этой ситуации, я решила спасти мир и создала группу на фейсбуке. Это распространённый сейчас способ спасения мира. Она называется «Мамы по соседству». Я тут же создала и пошла выступать с ней на конференцию «SelfMama». Если вы не знали, мамы очень скучают по работе. И я там выступала, я думала, что эта идея сразу захватит всех вообще мам, по крайней мере, в Москве. Но, в общем, сейчас там пока 350 человек. В принципе, мне кажется, эта группа была по-своему успешной, потому что от неё отпочковалось штук 5 ещё каких-то местных сообществ. Цель этой группы в том, что я рассказываю о том, как создать сообщество, как о нём рассказать другим участникам и что потом в нём делать. И помимо такой общей группы «Мамы по соседству», которую можно найти в фейсбуке, ещё у меня есть сообщество мам для своего района. Это район Раменки, группа называется «Рамаменки», там 250 человек, существует она полгода где-то, но она, мне кажется, очень успешна, потому что там очень много сообщений, все делятся информацией — как раз нет сайтов про детские сады, а в нашей группе в фейсбуке информация по всем детским садам собрана. Про школы, про поликлиники, про разивашки, про платное, про бесплатное, и вот недавно мы стали проводить встречи оффлайн. Это бесплатные встречи для мам, которые общались на этом форуме и могут прийти и пообщаться вживую. Мы встречаемся на детских площадках и в кафе — всё это способствует формированию какой-то дружелюбной среды вокруг тебя, удаётся решать вопросы — мне нужен был гимнастический мяч на какое-то время, я у соседки его взяла. Заказы там каких-то продуктов, или из «Икеи», мы тоже там делаем. Но главное, что из-за того, что люди много общаются на этом форуме, и многие уже знают имена, фамилии, аватарки и узнают друг друга в оффлайне, мне кажется, формируется крепкое сообщество мам-единомышлениц. Всё-таки в основном притягиваются мамы, которые чем-то похожи.

Полина Васильева:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Да, про одиночную камеру, мне кажется, очень точно откликается этот образ. Когда я родила ребёнка, у меня тоже было ощущение одиночной камеры. Первый, наверное, опыт выхода из тюремной камеры — проект, о котором расскажет Татьяна Шульц. Татьяна Шульц::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Я работаю в детском книжном автобусе «Бампер». Автобус создавался, конечно, тоже мамой, только что родившей ребёнка, и это был проект-мечта. Идея была в том, чтобы создать такой детский книжный магазин, куда дети сами будут хотеть приходить, сами там тусоваться, читать, общаться с писателями, обсуждать книжки. Основная идея — уважение к детству. Уважение к ребёнку, уважение к литературе, которая ребёнку даётся для чтения, уважение ко всему такому, что даётся ребёнку, когда на ребёнка смотрят не на что-то такое, на что надо воздействовать, а как на свободное, мыслящее существо, у которого есть желания, потребности и прочее. Например, для нас очень важно, чтобы книжку выбирали дети, а не родители. Родители часто при ребёнке говорят: а вот можно ребёнку что-нибудь, чтобы он узнал что-нибудь полезное? А ребёнок стоит со скучающим видом рядом — тогда мы просим родителей: а можно мы с ребёнком поговорим и спросим его, чего ему хочется? Это важно — перефокусировать внимание с потребностей родителя, того, что он купит, на потребность ребёнка, того, что он хочет. Но такой магазин в условиях одного города как-то сильно ограничивал контингент, например, московскими детьми. Более того, контингент ограничивался теми детьми, которые и так читают, любят книги, и на слово «книга» говорят: да, я пойду. Тогда у Анны Тихомировой, создателя книжного магазина, возникла идея сделать передвижной магазин: она купила автобус старый и переделала его в яркий разноцветный книжный магазин. И наш автобус стал ездить по Москве, потом по всей России, и привозить детям везде-везде самые лучшие книги, которые сейчас есть. Наша география на данный момент: от Краснодарского края до Великого Устюга, куда мы ездили вместе с Полиной и со всеми нашими детьми. И там мы стояли у резиденции Деда Мороза. Чем мы занимаемся — мы приезжаем в любые места, где можно найти детей, будь то детский дом, колония или лучшая частная школа в центре Москвы. Приезжая туда, мы на разных языках разговариваем с детьми про книжки: с кем-то мы рисуем, с кем-то мы лепим, с кем-то мы строим из книжек башни и т.д. Полина Васильева:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Мне кажется, важно добавить еще про жизнь посредством книжек, про то, как через книжку можно познать себя и научиться коммуницировать — это был важный момент проекта. Татьяна Шульц::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Да, книжка для нас — это такой ресурс. Будь то ребёнок новорожденный, будь то ребёнок взрослый, книга — это психологический ресурс, ресурс развития, 18

ресурс поддержки. Это важная идея для нас. У нас есть такая коробка, называется «Подвешенная книжка». Туда можно купить книгу, положить и мы отвезём её в детский дом или в колонию, тем из детей, кто не может их купить. Полина Васильева:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Мне кажется, очень здорово, что ты остановилась на даре. Потому что как раз дар — это форма сотрудничества, такого искреннего и тёплого сотрудничества. И правда, наверное, вот самое важное, что мне хотелось бы отметить в сегодняшней дискуссии — это то, что мы всё время говорили о том, как всё плохо, и при этом, каждый раз, думая о том, как сделать всё хорошо, возвращались к мысли, что мы сами можем сделать для того, чтобы было хорошо, какой вклад мы сами делаем. Это мне кажется самой важной частью сегодняшней дискуссии — что мы способны сами создавать мир вокруг нас, менять его, делать его лучше, ближе, отзывчивее, и, наверное, те люди, которые здесь — они уже меняют мир, и, может быть, в скором времени за этим столом сможет поместиться ещё человек 15, 20, куча ещё других проектов, которые тоже меняют мир вокруг себя. Вопрос::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Мне непонятно, почему же вы их связываете, маленьких и больших детей? Вы рассказываете о проектах и о каких-то идеях, тут же приводите примеры о детях, которым 0 лет, и тут же рассказываете о ребёнке, которому 10 лет. Просто мне кажется, в сознании присутствующих раграничиваются эти категории людей. У них разные возможности. Физические — банальное самое. У них разная привязка к маме, к родителям. К социализации. Может быть, вы как-то это проясните? Татьяна Шульц::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Я готова ответить насчёт «Бампера». То, что для нас общее между всеми детьми — в том числе, кому 0 лет и кому 17 лет, между теми, кто учится в частной школе и между теми, кто проживает в колонии — между ними всеми есть общее, что не очень много моментов, которые они могут выбирать сами, каким будет то пространство, в котором они будут жить. Они очень редко могут сами пригласить «Бампер», они очень редко могут выбрать, как будет выглядеть их площадка, и так далее. Общим является именно этот момент про уважительное отношение, неважно, сколько тебе лет — 0 или 17. Полина Васильева:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Да, в этом смысле дети оказываются такой юридической категорией, лишённой официальных прав, за которую все решения принимаем мы. Это тоже стоит поставить под вопрос: насколько так должно быть? Насколько, кстати говоря, дети вообще должны сами определять то, как должна выглядеть их детская площадка. У мамы свои потребности, у детей — свои. Знаете, мама замёрзла — надела на ребёнка третью кофту. Вопрос::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Я планировщик, который как раз занимается определением: где площадки? какие площадки? У меня всё время возникает ощущение, что те 19

площадки, которые мы планируем, совершенно не отражают ни социальный срез, ни возрастную группу. Проблема здесь именно в отсутствии посредника. Детские сады, школы и так далее интересуются только квадратными метрами — мы своей работой пытаемся говорить хотя бы о том, что по нормативам обязательно их делать, иначе никакая экспертиза вас не пропустит, это единственный рычаг закладывания какого-то детского пространства на территории, которая задумывается. Я не говорю про уже существующие районы, в которых, на мой взгляд, всё не так плохо, потому что, по сравнению с тем, что происходит сейчас, там эти пространства имеют хотя бы большой размер. Конечно, смешно, что это всё локализовано во дворах вместо того, чтобы раскрывать дворы в более крупные пространства. Сейчас уже совсем склоняются к идее квартальной застройки, когда по периметру стоит домик, внутри какая-то лужайка, за периметр никто не выходит, но это уже по вопросу ощущения безопасности и так далее. У меня, действительно, всегда возникает такой крик души, что, кроме нормативов у нас нет никаких рычагов для заполнения пространства для детей. Запросы на территорию исходят только из того, что, например, на территории не хватает больниц, значит, нужно где-то воткнуть больницу срочно. При этом департаменту здравоохранения она не нужна. И всё это происходит, потому что нет какого-то конкретного запроса людей, которые там живут. Вопрос::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Я хотела сказать по поводу названия дискуссии «Город детям не игрушка». Проблема здесь не в том, что детские площадки хорошие или плохие — ребёнок не выбирает, пойдёт он на неё или не пойдёт, сколько он там проведёт времени, — это выбирают родители. Мотивацией родителей очень часто двигает страх. Сегодня дети не гуляют на улицах не потому, что детские площадки плохие, а потому, что родители боятся. Мне кажется, что эта проблема гораздо более важная, ведь хорошая площадка или плохая — это вторичная проблема по сравнению со страхом родителей. Сегодня кто-нибудь вообще с этим работает в России? Полина Васильева:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Отдельные психологи. Реплика:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Маленький комментарий по поводу изменения норм и понятия «хороший родитель». Это очень важная тема. Я работаю в Новогиреево психологом для неблагополучных семей. Понятие «неблагополучной семьи» очень размыто. Вообще в Новогиреево самое сплочённое сообщество мам — это пьющие мамочки, которые зато очень активно осваивают пространство двора, которые все друг друга знают, иесли одна мамочка ушла в запой, то другая покормит, заберёт ребёнка и посмотрит. Их дети гуляют во дворе, они все следят из окошка, как это было, допустим, в моём детстве. При этом интеллигентные мамочки, которые вроде как такие хорошие и заботятся о развитии своих детей, держат детей дома или водят за ручку до 18 лет в школу. 20

Реплика:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Я бы хотела ответить на то, что девушке говорят «когда будет 18 лет, будешь ходить в магазин» — тут вопрос среды. Я не могу отпустить ребёнка одного гулять вот тут на форуме, даже отпустить на 5 минут одного гулять, потому что найдутся тревожные охранники, другие тётушки, которые начнут поднимать тревогу по поводу того, что ребёнок один. Моя подруга, у которой ребёнок ходит во второй класс, готова отпустить его одного на площадку, но она не может, потому что найдутся люди, которые позвонят в полицию с вопросами, почему ребёнок гуляет один. Пётр Иванов:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Небольшой комментарий по поводу доверия к территории: штука, связанная с центром и периферией. Люди, которые воспитывают детей в центре, гораздо больше доверяют территории: мы проводили исследование в прошлом году, в школах около Чистых прудов примерно с 5-го класса дети ходят в школу сами. Казалось бы, центр — большое количество других людей, большое количество тех, кто непонятно откуда туда приехал, но почему-то в центре дети гораздо более самостоятельно ходят в школу, родители считают, что это хорошо, безопасно и всё отлично. При этом объективные показатели по той же преступности в центре гораздо выше, чем в спальных районах. По какой-то причине спальные районы оказываются гораздо менее благополучны. Полина Васильева:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Я думаю, что есть комплексная тема безопасности, которую мы сегодня вряд ли рассмотрим. Правда, есть большая комплексная проблема того, как нам, с одной стороны, навязывают страхи, стоит нам только включить телевизор; а с другой стороны, то, как мы на эти страхи реагируем и погружаемся в эту пучину. Это к вопросу об организации, о том, как мы перестали коммуницировать и самоорганизовываться. Спасибо всем участникам!

Женские образы в монументальном искусстве Донбасса

#soviet_mosaics_in_ukraine

Исследование Евгении Моляр в рамках проекта «Донбасские студии», культурной платформы «Изоляция» при поддержке Фонда Г. Белля. Расшифровка лекции и перевод с украинского: Ульяна Быченкова.

Буквально несколько слов скажу про проект «Soviet Mosaics in Ukraine» — это открытая онлайн-платформа (http://ukrainianmosaic.org/), где мы два года назад начали собирать информацию про монументальные произведения советского периода, которые находятся в Украине. Мы обратили внимание на то, что до сих пор не существует какого-либо списка монументальных произведений, несмотря на то, что они повсюду, в каждом населенном пункте. Проект представляет собой архив фотографий и интерактивную карту, на которой можно выбрать конкретный регион и посмотреть объекты МДИ, а также информацию о них: название, время создания, авторов и какие-то важные факты. Переходя к заявленной теме, важно отметить, что в СССР царила так называемая этакратичная гендерная система, которая предполагала государственный контроль в области приватной жизни, и если в капиталистическом обществе гендер — это симптом соотношения субъекта и власти, то в СССР представление о приватном и личном вытеснялось и модели индивидуального поведения были объектом государственной политики. Монументальное искусство, как один из рупоров государственной политики и идеологии, всячески эти модели транслировало, располагаясь просто на стенах домов и обращаясь напрямую к населению. В советском монументальном искусстве вообще, не только на Донбассе, можно выделить несколько типов изображения женщин: 1. «андрогинный тип» или «бестелесный». Изображались таким образом женщины-спортсменки или учительницы. И если говорить про Донбасс, то количественно это весьма значительная категория, «женского» в их образах всегда очень мало. Единственное: почти во всех образах женщина обозначалась очень отчетливо выраженными двумя кружочками — так изображалась грудь, и это реально такие шарики (даже на плоских изображениях они очень часто делались рельефными). 22

Мозаика на улице Челюскинцев в Донецке, автор: Шейнгарт; Мозаика на дворце пионеров в Краматорске, автор: неизвестен; Мозаика школы №54 в Мариуполе, автор: В. Арнаутов.

Кинотеатр «Союз» в Мариуполе; авторы: Я. Райзин, Н. Тихонов

#культ_материнства

2. «женщина-мать» или «колхозница» — довольно часто они соединялись в едином образе. Это женщина, в фигуре которой гипертрофированно подчеркнуты бедра, грудь, но особенное внимание уделялось конечностям. Их еще можно было бы назвать «женщины-деревья», поскольку они стоят на очень толстых, неестественно больших ногах, имеют огромные руки. Эти изображения женщины, отсылающие к иконографии древней культуры, в которой тоже подчеркивался живот, бедра, грудь. Тут идет речь о «культе матери», который развивался еще со сталинских времен и продолжался позднее (работы, про которые я сейчас говорю, — это примерно 1960-е гг.). Этот сталинский «культ материнства» имел довольно-таки прагматический смысл — увеличение народонаселения, что декларировалось различными способами, но на практике почти никак не поддерживалось. Стоит упомянуть, что в 1960-е гг. , и до, наверное, начала 1980-х гг. , декретный отпуск составлял 56 дней до рождения ребенка и 56 дней после. Интересен такой переломный момент в развитии «культа материнства»: в 1955 году были разрешены аборты, в связи с чем идеология материнства стала насаждаться еще сильнее, поскольку у женщины уже официально появился выбор и идеология теперь призвана была стимулировать деторождение. На групповых изображениях, где встречались мужские и женские образы, мужчины визуализировали достижения промышленности — науки и техники, а женщины в основном держали в руках колоски или занимались садоводством, воплощая достижения сельського хозяйства.

Мозаики крытого рынка в Донецке; автор: Владимир Терновых

На примере мозаик крытого рынка в Донецке можно сравнить утонченное изображение мужчины с изображением женщины, конечности которой непропорционально развиты. Также можно отметить разницу в одежде: женщины в рабочих халатах и фартуках, босые, а мужчина в элегантном костюме и туфлях, словно он оказался здесь случайно. 25

Панно Тяжмаша в Мариуполе; авторы: В. Константинов, Л. Кузьминков

Ещё один пример – Завод ТяжМаш (или Завод Ильича) в Мариуполе. Триптих местных художников-монументалистов, создан в начале 1970-х гг., здесь есть несколько панно, одно из них называется «Семья», другое «Спорт» и третье «Наука», оно довольно нейтральное, я не буду его, наверное, показывать. На первых двух мозаиках очень заметна разница в репрезентации мужчин и женщин. Панно «Семья»: главная героиня — женщина, в изображении которой ярко выражены все эти черты, про которые я говорила, свойственные древним изображениям «женщины-богини»: живот, грудь, бедра, великанские руки-ноги и, конечно же, — дети. И вся композиция статична. Неподалеку на фасаде расположены мужчины (панно «Спорт»), очень витальные, динамичные, каждый мускул их проработан. Еще одно панно находится в интерьере одного из корпусов. Здесь изображена женщина, которая выбивается из общей композиции: она как-то летит, непонятно одета она или обнажена — это тоже «женщина-мать», рядом с ней дети. Остальные фигуры на композиции заняты работой, да и вообще в несколько другом стиле изображены. Тут есть ещё один персонаж, мы с местными исследователями в Мариуполе пытались с ним разобраться, и мнения у нас разошлись: женщина это или мужчина? Может, у кого-то из вас будут какие-то соображения на эту тему? В принципе, тут цветная шапочка — возможно, женщина, но грудь это или лацканы пиджака? Спорное изображение, но также единственное, где женщина находится среди работников, занимается какой-то индустриальной деятельностью, без ребенка и без колосьев в руках. В целом в этом интерьере изображено около 12 мужских образов, одна женщина-мать, и одна вот эта женщина или не женщина — не очень понятно. 26

Мозаики инженерного корпуса Азовмаша; автор: Лель Кузьминков

Панно «Земля Донецкая»; И. Литовченко, В. Прядка

Однако на Донбассе можно увидеть и достаточно нетипичные женские образы, схожие с традиционными архаическими, но в авторской трактовке. Панно «Земля Донецкая» художников Ивана Литовченко и Владимира Прядки представляет необычную, авторскую трактовку архаического женского образа. Когда я недавно общалась с Владимиром Прядкой, он говорил, что сам до сих пор удивляется, каким образом им разрешили это сделать — в такой вольной авторской манере. Мне кажется, что они все так зашифровали, что эта комиссия, которая принимала работу, просто не смогла даже разобраться, что к чему. Собственно, женщина лежит, кружочки — это ее грудь, терриконы — это ее ноги (колени), а колосья — это ее волосы. Это земля в образе женщины, а солнце — это мужчина, который обнимает ее руками и оплодотворяет, так сказать. Кроме того, были добавлены более реалистичные изображения семьи к этому панно. Еще несколько слов мне хочется добавить, хотя эта работа не так уж нам интересна в рамках гендерной темы, но здесь любопытна работа с материалом: натуральный необработанный гранит, небольшие металлические пластины — вся эта композиция выполнена без использования цвета, только серый гранит и блеск пластин, дающий свето-теневые эффекты, несмотря на весьма сложное техническое задание: панно не высоко и не низко, горизонтальный фриз под окнами — довольно нетипичное расположение, но авторам удалось очень удачно обыграть это пространство.

Перед тем, как перейти к следующему сюжету, мне хотелось бы вспомнить слова грузинской исследовательницы и художницы Кети Чухров: «В условиях социализма мы находим гендер в тех областях, где имеет место отсутствие социалистического или коммунистического проекта.» Творчество Аллы Горской, которая много работала на Донбассе, этому тезису практически соответствует, если не забывать о ее протестной деятельности: она была не только художницей, но и оппозиционеркой, гражданской деятельницей. Они работали вместе с мужем Виктором Зарецким как художники-монументалисты, а в советское время эта была очень высокооплачиваемая работа. Пока они имели возможность этим заниматься они делали большие заказы и получали за них высокие авторские гонорары — этими деньгами они всегда поддерживали репрессированных, тех, кто находился в тюрьме. Как рассказыва28

Панно «Женщина-птица» в Донецке; авторка: Алла Горская

ли её друзья и знакомые, она собственными усилиями смогла развеять образ репрессированных, которые, возвращаясь из заключения, обязаны были нести ношу покаяния, вины за содеянное перед советским государством, тем, что устраивала для них пышные празднества, дарила цветы, устраивала концерты, публичные мероприятия, сводя на нет всю идею порицания. Эта деятельность в итоге привела к тому, что в 1970 году она была убита спецслужбами, что было завуалированно под то, что ее убил свекр (которого тоже нашли мертвым), это случилось в Василькове[1]. Протестная деятельность весьма способствовала тому, что Алла Горская начала работать с женской темой, и почти во всех ее работах, женский образ доминирует. Одно из выразительных произведений — панно «Женщина-птица»: фигура женщины с головой журавля. Оно было создано для магазина драгоценностей, который был построен в начале 1960-х гг. в центре Донецка[2]. Эпиграфом к этой работе художница взяла слова из Велесовой книги: «И мать пела, как та красна птица, которая несла пращурам нашим огонь для жилищ их». Для всех своих работ она делала такие заметки, выписывала ключевые слова — очень много можно найти женских эпитетов: Женщина-пава, женские фамилии — Собачко, Приймаченко. Когда она начала заниматься монументалистикой, то стала изучать народное искусство, в основном, декоративную роспись, тут она упоминает Ганну Собачко и Марию Приймаченко (народные художницы, которые занимались декоративной росписью) — каждый раз, когда она про это пишет или упоминает, она говорит именно про художниц. Вообще, если обратиться к истории народной картинки (лубка), 29

«Прометеи» мозаика школы №5 в Донецке; авторы: Алла Горская, Виктор Зарецкий и др.

то художники появились гораздо позже (в 1980-х гг.), на территории Средней Надднепрянщины традиционно этим занимались женщины: они расписывали хаты, для этого они начали рисовать картоны — специальные расписные фризы, которые продавались для украшения хат[3]. И вот, собственно, она тут апеллирует к этим художницам. И архаическое женское чувство цвета она очень внимательно изучала всю жизнь (в работе над панно на ресторане «Ветряк» она творчески перерабатывала наследие Ганны Собачко-Шостак.) Как заметила исследовательница творчества Аллы Горской Людмила Огнева, Алла Горская в письмах к своему отцу рассказывает, что хочет сделать монументальное панно с фигурой женщины, которая идет по полю пшеницы и разводит колосья руками, но ей запретили делать это и директивно приказали изображать шахтера и металлурга. Она их сделала — это основная работа на комплексе мозаик Школы №5 (всего там 8 панно). Пару слов об этих мозаиках. Алла Горская была авторкой эскизов, но там работала целая бригада выдающихся художников-монументалистов: ее муж Виктор Зарецкий, Галина Зубченко, Григорий Хрищетько, Григорий Синица, Борис Плаксий, Наталья

Светличная, которая вообще не была художницей, но она была из тусовки шестидесятников, приезжала, вовлекалась в создание этой работы, и еще многие — их там было человек 12-15. Потому важна коллаборация художников, архитекторов и педагогов, потому что школа создавалась как новаторский образовательный комплекс, — архитектура задавала ход образовательному процессу, который отличался от стандартного «урок/перерыв/урок/перерыв». Утром дети заходили в один корпус, на протяжении дня они перемещались по всем корпусам и выходили через последний корпус. Активные уроки чередовались со спокойными, по ходу они посещали спортзал, бассейн и классные комнаты. Так выстраивались новая педагогическая система и новый архитектурный подход, дополненный монументальным оформлением. В комплексе мозаик всего восемь панно. Вот основное, — мне кажется, по нему заметно, что оно немножко навязанное. Понятно, почему в Донецке изображали шахтера и металлурга, но потом оно повествует вообще про принципы бытия: человека, животного, космоса — всего (на нем изображена вода, недра земли, космос, все важные природные явления и явления бытия). Мужские образы, маскулинность изображены в этом произведении настолько декоративно, что таким образом художница словно нивелирует их: мускулы, которые должны были подчеркивать мужественность, выглядят узорами, орнаментами на теле, украшением. Однако работа, про которую она писала своему отцу, «Украина», была сделана в Мариуполе. До сих пор ее авторство принадлежит Галине Зубченко. Исследовательница Людмила Огнева, про которую я уже упоминала, общалась с художницами и говорит, что Алла Горская, как только заявила про идею создания панно «Украина», начала делать эскизы. Сравнивая их эскизы, видим, что у Зубченко образ Украины-женщины —это статичная женщина в наряде, в веночке, с какими-то декоративными орнаментами вокруг. У Аллы Горской же она в динамике: у нее развеваются одежды, руки распахнуты, будто она раздвигает те самые колосья пшеницы. Нельзя сказать, что панно полностью отвечает эскизу Аллы Горской, но еще меньше оно соответствует эскизам Галины Зубченко[4].

«Цветущая Украина» панно в интерьере гастронома «Ласкаво» в Мариуполе; авторы: Галина Зубченко и Григорий Пришедько

«Эстафета» Музей Молодой Гвардии в Краснодоне; авторы: А. Горская, В. Зарецкий, Б. Плаксий, (В. Смирнов)

После всех работ настало довольно сложное время для Аллы Горской и всей ее бригады, поскольку приблизительно в это же время было подписано так называемое «Киевское письмо» или «Письмо сто тридцати девяти»: 139 деятелей культуры и искусства написали обращение к государственному руководству с просьбой о прекращения репрессий против интеллигенции. Но, кроме того, что репрессии против интеллигенции не прекратились, они так же обрушились на этих 139 подписантов. Борис Плаксий говорил, что они оказались без заказов, начали делать какие-то диафильмы, остались просто без средств к существованию. К ним обратился с предложением сотрудничества архитектор Владимир Смирнов, который понимал их положение, Плаксий считает, что он на этом спекулировал. Алла Горская это чувствовала и не хотела идти на компромисы, но нужно было себя реабилитировать. С одной стороны, это была сделка с совестью, поскольку они никак не хотели сотрудничать с такими откровенно идеологизированными деятелями. Но, как говорит Борис Плаксий: «иначе нас ждала бы гражданская смерть, а также голодная смерть». Смирнов начал очень активно им помогать и предложил объект в Краснодоне — «Музей Молодой Гвардии», который имел огромное идеологическое значение и мог бы действительно их спасти. Как говорят современники Аллы Горской, возможно, она взялась за эту работу, потому что среди героев Молодой Гвардии, подпольной антифашистской группировки времен Второй Мировой Войны, была девушка — Ульяна Громова.

И не столько Аллу Горскую убеждало, что она будет реабилитирована этим идеологическим заказом как художница, сколько ей самой было интересно сделать этот объект. Планировалось несколько работ, основное мозаичное панно «Эстафета» (другое название — «Флаг победы») и роспись Бориса Плаксия по фризу, которая не была реализована. К моменту, когда они согласились взяться за работу, у Аллы Горской уже был разработан эскиз. Эта работа площадью около 200 квадратных метров, то есть невероятно огромная (если смотреть на архивные фото церемонии приема в пионеры, то эти пионеры там как букашечки стоят). В сюжете мозаики женская фигура выделена белым цветом и является наиболее выразительной среди остальных фигур. К сожалению, Аллу Горскую заставили отказаться от авторства, поскольку к этому времени было очень много на ее счету разных свидетельств и она была, как в то время говорили, невероятно «неблагонадежной». Виктора Зарецкого и Бориса Плаксия спасло то, что они являлись членами партии, а у Горской не было никакой защиты, как она сама про это пишет: «Меня лишили авторства. Дашь покаяние — дадим авторство. Работать могу, а вот имени своего носить не могу. Перехожу на нелегальную работу. Да здравствует подполье в монументальном искусстве!». Но сейчас авторство уже возвращено, и в нашем архиве в том числе, но в советское время не было[5]. Такая история про мозаики, которые попались мне на глаза. Есть ещё очень много типовых женских образов спортсменок и матерей-колхозниц, но работы Аллы Горской абсолютно не вписываются в традиционный канон. Я бы рекомендовала всем просмотреть архив изображений (на сайте) и просто сравнить визуально разные регионы. Я пока что внимательно изучила Донбасский район, в нем очень разнообразный материал, но если сравнивать с Киевом, то тут не так много женских образов. Например, работа Василя Овчинникова, которая находится во дворике музея, она очень женственная и даже импрессионистичная, на мой взгляд. Эта работа неофициальная: художник предложил ее в 1970-х гг. для фасада, но ему не разрешили. Он, работал директорм музея Терещенко много лет, и на протяжении 15 лет после работы он выходил во двор музея и выкладывал мозаики, за свои деньги и в свое свободное время. Их около восьми, эта самая большая, она называется «Украинская мадонна» — подобных образов больше не встречалось в Украине нигде. 33

«Рабочий и колхозница», Константиновка; автор: неизвестен

ВОПРОСЫ—ОТВЕТЫ:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: На Донбассе было очень много работниц — и все восстановительные работы на заводах и фабриках после войны производились женщинами. Мозаики были гораздо позже, но этот период, получается, вообще никак не обрисован, не репрезентирован? Как ты думаешь, почему так получается? Это один из ключевых вопросов гендерной тематики Советского Союза: почему рабочим был мужчина, а колхозницей была женщина; считалось ли, что роль хозяйки-колхозницы более природная? Из примеров Донбасса мы видели только одну (и то не на 100% точно!) женщину, которая была среди мужчин на производстве. Удивительно, что регион позиционировался как модернистский, а в искусстве это не отразилось? В искусстве модернизм был представлен в формальном значении. Художники активно экспериментировали с формой и материалами — здесь было множество новшеств в приемах, но контент все равно был продиктован идеологией правящей партии. А мужчины, получается, изображались как герои греческих мифов: великаны, герои, красавцы? Или были еще какие-то вариации изображения мужчин? Из примеров, что я показывала: мужчина, который, занимается садоводством, собирает урожай — он весь такой франт в красивом костюме и туфлях, весь из себя очень утонченный, а женщина рядом в каком-то халате. . . (и босая!) А есть какие-то примеры не из тяжелой промышленности, а каких-то ткацких фабрик?* В Умани мне случалось видеть подобное, но там тоже были женщины-деревья, с огромными младенцами на руках. Ещё пример из Грузии (там тоже есть такой проект «Soviet Mosaics in Georgia» http://soviet-mosaics.ge/), мне запомнилась мозаика из Кутаиси на спортивную тему, где женщины весьма женственны, с очень изысканными фигурами, движениями тел, общей пластикой, на панно также присутствуют фигуры мужчин, и у них схожие с женщинами принципы изображения. В наших же примерах важно вот что: женское тело принципиально изображается иначе. 34

*О связи развития капитализма и патриархальных отношений см. Дорин Месси «Место

женщины?» в «Урабанфеминизм Зин №0» (стр. 28–37) [1] Потом находилось очень много доказательств того, что это убийство было сфабриковано, но до сих пор никто не занимался пересмотром этого дела. Сейчас, когда уже Виктор Зарецкий умер, их сын пытается снова возбудить дело, добиться пересмотра, но никто этим не хочет заниматься — да что и говорить, когда единственная монументальная работа Аллы Горской, которая находится в Киеве, закрыта деревянными щитами в ресторане «Витряк», потому что так хотел его хозяин. Позже там располагалось кафе «Роад 66», и, кстати, хорошая новость, я буквально несколько дней назад в интернете увидела, что оно закрылось, возможно, появится теперь новый собственник, который размурует стену, перекрывающую эту мозаику (она уже в опасном состоянии — много лет была закрыта каким-то баннером, потом этими досками). Мы пытаемся каким-то образом обратить на происходящее внимание министерства культуры, хотя бы департамента культуры Киева. Но пока единственный случай включения мозаики в реестр культурных памятников — это мозаика Аллы Горской в школе №5 г. Донецка. Ещё во времена Ющенко художница Людмила Огнева, начала писать письма и добиваться того, чтобы мозаики были внесены в реестр культурного наследия, им тоже угрожала опасность разрушения, она писала-писала, и уже во времена Януковича они были признаны объектами культурного наследия. [2] Сейчас после перестройки панно находится в интерьере Макдональдса, вернее, находилось, сейчас уже непонятно, что там происходит… [3] Исключение — роспись по стеклу в Западной Украине, которой часто занимались мужчины. [4] Пани Огнева до сих пор занимается этими исследованиями и пытается докопаться до истины, нужно ли пересматривать это авторство. Авторство сейчас закреплено за Галиной, а исполнение за ее мужем Григорием Прищетько, но она считает, что в авторстве нужно еще указать Аллу Горскую, поскольку однозначно понятно, что она принимала там участие. Ну, и еще одно такое бесспорное доказательство — эти две художницы (А. Г. и Г. З.) очень дружили, а после создания этой работы они целый год не разговаривали. [5] Как ни странно, над этой краснодонской мозаикой постоянно висела какая-то угроза, все время ее хотели уничтожить, организовывали какой-то дополнительный конкурс, чтобы сделать другой объект, выискивали какие-то неведомые причины несоответствия, собирались ее сбить, постоянно были какие-то разногласия между руководством музея, комсомолом и руководством области. Если местные органы ее уже защищали, то Союз художников настаивал на уничтожении объекта. Спасла мозаику случайность, когда во время командировки Щербицкий заехал в Краснодон, прогуливаясь, зашел в музей, похвалил работников музея, в первую очередь, этот монументальный объект, и сказал, что нужно что-то подобное сделать в Киеве во время строительства «Дворца Украина» («Палац Україна»). Его внимание было залогом сохранения объекта — после этого архитектору Смирнову, который это все придумал и воплотил, дали государственную премию.

Гендерные вопросы в современной архитектурной теории

«Надо признать: Созданная мужчиной среда, среда, которая окружает нас, усиливает и укрепляет общепринятые патриархальные дефиниции роли женщины в обществе и пространственно фиксирует эти сексисткие законы в умах наших дочерей и сынов. Они приучили нас к близорукости по отношению к окружающему пространству, что ограничивает нашу самооценку и веру в себя… что ограничивает наши представления и выбор путей для жизни и работы… что ограничивает, не предусматривая для нас среды, в которой мы нуждаемся […] Настало время открыть глаза и увидеть политическую природу этого пространственно-средового угнетения. Архитектор Луис Салливан, часто называемый «отцом небоскреба», так описал здание своего коллеги архитектора Генри Гобсона Ричардсона: «Вот он, вы смотрите на человека, воплощение мужественности и мужской силы. Он стоит во всей своей физической мощи, монумент торговли, воплощенного коммерческого духа, направленный к власти и прогрессу, силе и ресурсам индивидуальности и характера. Именно поэтому я и назвал его, в мире ничтожности и бесплодия, мужчиной; ибо он воспевает гимн плодородия, в то время как другие визжат о разрешении межрасовых браков». (Kindergarten Chats 1901). «Женские права на окружающую среду: Манифест» (отрывок статьи 1981 года)[1]. Лесли Канс Вайсман (американский архитектор, феминистка, преподаватель и общественный деятель) 36

Архитектура, как и многие другие области науки и техники, традиционно считается «нейтральной» в отношении пола и гендера*. Тем не менее, наложение гендерной оптики на историю и критику архитектуры открывает целый ряд сюжетов. Женщины-архитекторы: строят ли они по-другому или проектируют отлично от мужчин той же профессии? Имеют ли другое чувство эстетики, чувство пространства или времени? Используют ли женщины по-другому материалы, предпочитают ли какие-то другие типы проектирования? С точки зрения феминистской теории, существует «заговор» в архитектурной практике и «якобы безобидные условные традиции, принятые в архитектуре, скрыто действуют в системе властных взаимоотношений, передавая и сохраняя социальные ценности, поддерживающие гегемонию мужчин»[2]. Архитектурные пространства являются наиболее важными составляющими «символической власти». Благодаря их «неявному характеру», они, согласно феминистской критике, создают особый вид «имплицитного сексизма»[3]. Так, в фундаментальных трактатах по архитектуре видно, что логоцентризм и антропоморфизм лежат в основе архитектурной системы со времен Витрувия, например, в его основополагающем труде «Десять книг об архитектуре» [4], мы находим первые важные представления, которые будут развиваться и перерабатываться различными путями в других, более поздних текстах. Выстраивая антропометрическую парадигму, он устанавливает мужское тело в ядро бессознательных архитектурных законов, канонов, конфигураций и общей морфологии. Мужчина являет собой символ идеальных природных пропорций как наивысшее и почти совершенное земное создание, мужское тело есть природный микрокосм универсальной гармонии. Этот тип формальной взаимосвязи между мужским телом и архитектурой, разработанный Витрувием, будет повсеместно распространяться в трактатах Ренессанса. Отдельные архитектурные элементы также имеют гендеризированное представление в теории. Так, вертикальные архитектурные элементы, как правило, связаны с небесным, божественным и мужским, в то время как горизонтальные элементы, которые связаны с землей, водой ассоциируются с женским началом. Другие пространственные и символические ссылки включают кривую (женское) и прямую линию (мужское). Нужно отметить, что это соответствие проявляется независимо от культуры. Например, большие внутренние криволинейные пространства Юго-Восточной Азии часто ассоциируются с женским телом (женское лоно, грудь, округлая форма бедер и т.д.), о чем, например, свидетельствует «грудные» мотивы в зернохранилищах или складах, используемые в народной архитектуре или ассоциирующиеся с женским лоном, темные помещения без окон филлипинских жилищ Ифугао и Калинга, где наклонные стены, покатая крыша и пологий поток приобретают почти сферические формы. Женское коннотировалось как чувственное, искусственное, избыточное. При этом чувственность орнамента и его ассоциация с фемининностью воспринималась как угроза архитектуре. Здание не может быть украшено 37

и декорировано в той манере, чтобы, отвлекая глаз от внутреннего порядка и стройности, создавать обман и «поверхностное» восприятие: «цветные. . . и непристойно украшенные с обольщением живописи. . . стремятся привлекать и соблазнять глаз смотрящего, и отвлечь его внимание от тщательного осмотра частей, которые будут рассматриваться. . . архитектор. . . это тот, кто желает, чтобы о его работе судили не по обманчивой видимости, но в соответствии с определенными стандартами и расчётами»[5]. Обращаясь к архитектуре XX века, мы также находим похожие примеры — «орнамент есть преступление» [6], где декоративизм выступает способом маскировки реальности, а архитектурные строения сводятся к их «внутренней истине» — истине структуры, материала, формы и функции. В поисках подлинной, рациональной и вневременной архитектуры, Ле Корбюзье находит модель идеальной пропорции в архетипическом образе мужского ню (обнаженный и без всяких украшений). Модулор есть «набор гармонических пропорций, соразмерных масштабам человека, универсально применимых к архитектуре и механике»[7], противопоставляя его «женскому маскараду, украшательству, искусственности… макияжа и власти изменчивой моды»[8]. Развитие гендерной критики архитектуры видится как исцеление этого пространственного неравноправия и ставит своей целью поиск нового изобразительного языка. Я намерена вывести некоторые предположительные особенности, характеризующие способы женского архитектурного мышления, опираясь на различные междисциплинарные гендерные исследования, в первую очередь, в области антропологии и психологии. Под «мышлением» в данном случае понимается акт созидания. Мы создаем и конструируем то, что мыслим, и на эти конструкции в большой степени влияет наш ранний опыт и природа наших глубинных взаимоотношений с миром. Многие исследователи в течение последних десятилетий указывали, что глубинные взаимоотношения женщины с миром соединительны, тогда как у мужчины — разделительны. Этот принцип феминистской мысли основан в первую очередь на теории объектных отношений, что подробно изложено в статье «Воспроизводство материнства» Нэнси Чодороу[9]. Автор предполагает, что, поскольку у детей обоих полов первичное родство возникает с матерью, которая на первом этапе выступает главной родительской фигурой, именно по отношению к ней у ребенка появляется чувство «Я», именно из ощущения единства с ней начинается процесс отделения и индивидуализации личности. Чодороу отмечает, что, поскольку дочь относится к тому же гендеру, что и мать, развитие ее самоидентификации фокусируется на привязанности к главной родительской фигуре, мальчик же, который в определенном возрасте ощущает потребность отождествлять себя с отцом, напротив, должен главный упор делать на различение, отделение, дифференцирование себя (от матери, а потом и от других). Отсюда появляется доминанта автономии, сепаратизма и индивидуализации в мужской психологии и мировоззрении. Девочки же, наоборот, не имеют склонности отрицать свою доэдипову 38

#синтетизм #интеграция_категорий

привязанность к матери, отождествляет себя с матерью (а потом с другими) и выносят из этого периода большую склонность к сочувствию и сопереживанию. Другая исследовательница Нэнси Харсток в своей статье «Феминистская позиция» [10] связывает развитие мужской самоидентификации с тенденцией принижать повседневную жизнь и ценить абстракции. Маскулинность, которой должны добиться мальчики, — это идеал, с которым они напрямую не соприкасаются в пределах дома и семьи, он может быть достигнут только через уход в «большой» мир общественной жизни, стоящий далеко от детского опыта. Мальчики видят два мира: один «ценный, несмотря на то, что абстрактный и глубоко недостижимый, а другой полезный и уничижающий, хотя и конкретный и необходимый». Женское чувство самости, напротив, достигается в контексте дома и семьи, и, следовательно, принимает и ценит повседневную жизнь и опыт. Эвелин Фокс Келлер в «Рассуждениях о гендере и науке» [11] предполагает, что суть науки отражает суть маскулинности. Научный метод требует от ученого отделения и доминирования над объектами исследования. Эмоции и субъективность, являющиеся признаками вовлеченности, отделены от рассудка и объективности, и им в научных занятиях принято мало доверять. В качестве альтернативы такой «статической объективности» Келлер описывает «динамическую объективность». По ее мнению, такие дистанции между субъектом и объектом познания, характеризующие отношения между исследователем и миром, который он изучает, разрушают целостность природных процессов в ходе создания научных интерпретаций. Напротив, метод «динамической объективности» раскрывают взаимозависимость исследователя и мира природы. В рамках этой концепции субъективный опыт позиционируется как наиболее важный инструмент познания, обеспечивающий окружающему нас миру самостоятельную целостность. Одной из альтернатив дуалистичному мышлению является синтетизм, или интеграция категорий. Подвергая сомнению дихотомии культуры/природы, умственного/ручного и абстрактного/ конкретного, многие феминистские исследовательницы видят в гендерной теории возможность интегрировать эти, ранее казавшиеся отдельными, категории, предлагая новой способ жизни и понимания, который объединит «труд рук, головы и сердца»[12]. Итак, приведенные работы позволяют выделить шесть качеств, характеризующих фемининные способы мышления и анализа: 1. Глубинная связь с другими, с объектами знания и с миром, а также чувствительность к связи категорий; 2. Стремление к синтетизму как способу мышления и преодолению дуалистических противоречий; 3. Эмпатичность, выраженная в «этике заботы»; 4. Признание ценности повседневной жизни и опыта; 5. Принятие субъективности как мыслительной стратегии, и чувств как части мышления; 6. Принятие и стремление к сложности. 39

#соединительное_мышление #Маргарет_Шютте_Лихоцки

Эти характеристики можно обнаружить в утопических феминистских проектах, а также в реализованных замыслах, от интерьерного дизайна до градостроительства. Долорез Хайден в своем экспериментальном труде «Как бы выглядел город без сексизма»[13] предлагает объединить сорок пригородных домов в сообщество, которое связывает социальную активность, наемный труд и домашнюю жизнь, где частные дворы переделываются в общие, а многие сервисы и некоторые источники заработка помещаются внутрь жилой обстановки. Похожую чувствительность к повседневной жизни (особенно к потребностям женщин, детей и стариков, чьи нужды долго игнорировались планировщиками и архитекторами) демонстрирует другая ее работа «Переделывая американскую мечту»[14]. Многие другие утопические феминистские мыслители представляют будущее, где сами женщины объединили домашнюю среду и работу, превратив свои дома в комбинацию жилища и мастерской, разделяя роль матери и социализацию во внешней среде[15]. Эта тенденция к «соединительности» в архитектуре может принимать разные формы. Одна из них, как утверждают феминистские исследовательницы, — близкие отношения между заказчиком и архитектором или создателем и пользователем. Архитектурная практика с феминистских позиций должна размывать различия этих ролей. Таким подходом, например, пользуются Matrix, группа феминистских архитекторов из Англии[16]. Архитекторы этой группы черпают идеи из собственного опыта и опыта своих заказчиков, материалом для которых становятся «повседневные практики, а не абстрактные концепции»[17]. В их теоретических трудах последовательно отражается, каким образом получившие широкое распространение в больших городах одноцелевые многоквартирные проекты игнорировали и подавляли каждодневные нужды людей: «Мы абсолютно убеждены, что дизайн и проектирование среды имеют способность обогащать и дополнять наши жизни. Каждый проект, независимо от его размера и серьезности, предназначен для воплощения этого идеала. Мы исповедуем архитектуру, которая отражает наши культурные особенности, вносит вклад в наше сообщество, при этом финансово, функционально и экологически отвечающую потребностям наших клиентов»[18]. Другая форма «соединительного» мышления — стремление к зональному или визуальному сближению пространств. Группа Matrix обнаружила у своих клиентов-женщин интерес к соединению пространств и к соединению находящихся в них людей. Так, комната ожидания в общественной поликлинике становится кафе, где женщины могут встречаться и делиться опытом. Если мы обратимся к истории архитектуры ХХ века, то и там можно обнаружить особую женскую «чувствительность» к реализации бытовых нужд людей. В данном ключе невозможно не упомянуть выдающийся проект австрийского архитектора Маргарет Шютте-Лихоцки, вошедший в историю архитектуры под названием «франкфуртская кухня» (1927). Основываясь на исследованиях американского инженера Фредерика Тейлора, разработавшего систему научного подхода к затратам времени на рабочем месте, Шют40

#франкфуртская_кухня #Лили_Райх

те-Лихоцки проводит собственные исследования в контексте жилищного строительства. Пытаясь сократить затраты труда домохозяйки, она спроектировала компактную и эргономичную модель кухни: «Проблема рационализации работы домохозяйки одинаково важна для всех классов общества. Как для женщин среднего класса, которые часто трудятся без чьей-либо помощи (то есть без обслуживающего персонала), так и для женщин рабочего класса, которые после изнурительного рабочего дня переутомлены до такой степени, что неорганизованная правильным образом домашняя работа имеет серьезные последствия для их здоровья»[19]. Стандартная кухня того времени была совмещена со столовой. Вместо этого Шютте-Лихоцки проектирует кухню, умещавшуюся до площади в 6,5 м² (1.9 х 3.4 м) и состоявшую из модульных секций, где «не пустовало ни одного квадратного сантиметра»[20]. Эту кухню отличал стандартный, строго определённый набор мебели: слева — двойная мойка, справа — плита. С одной короткой стены — вход, с другой у окна — рабочий стол. Здесь же — вращающийся табурет и лампа над ним, которая передвигалась по специально вмонтированному в потолок рельсу. Остальное пространство заполнялось рядами навесных шкафов с подвижными дверцами. Внутрь шкафов были встроены небольшие стеклянные или фарфоровые ящики с ручками — для муки, сахара, круп. На «франкфуртской кухне» для хранения продуктов предусматривалась специальная кладовая, в которой благодаря подаче уличного воздуха поддерживалась прохладная температура. Стол крепился на вмонтированные в стену крюки и мог использоваться как гладильная доска. На входе Шютте-Лихоцки также установила раздвижные двери, чтобы из кухонной зоны мать имела возможность наблюдать за детьми, находящимися в обеденной. Но, пожалуй, главными ее нововведениями явились установка над плитой вытяжки и решение ставить кухонную мебель на бетонное основание, то есть встраивать её в интерьер. В результате такая кухня представила собой идеальное совмещение функции и формы. Кухня выпускалась в различных размерах и с разной степенью оснащённости. Она стала первым прототипом современных кухонь: встроенная мебель, общие принципы функциональности и экономичного использования пространства. В одном Франкфурте было построено несколько десятков тысяч таких кухонь. Похожую внимательность к комфорту человека демонстрирует мебель Эйлин Грей и Лили Райх. Принимая во внимание тот факт, что люди часто не застилают кровати, а также читают и едят в постели, Грей впервые начинает использование цветного постельного белья. Оригинальные дизайнерские решения также были созданы благодаря ее пониманию постоянной необходимости новых мест для хранения — например, вращающиеся комоды. Мебель Лили Райх, сотрудничавшей с Людвигом Мис ван дер Роэ, также отличалась нетипичной для того времени эргономичностью: спинки кресел были рассчитаны и сделаны так, чтобы подходить по форме к человеческому телу, в то время как многие ее современники проектировали мебель скорее основываясь на идеализированных линиях.

#Эйлин_Грей

Именно недостаток интимности и эмоциональности Эйлин Грей ставила в вину модернизму в 1929 году: «Современные дизайнеры преувеличивают технологическую сторону... Интимность пропала, атмосферность тоже... Формулы — ничто, жизнь — все. А жизнь — это разум и сердце одновременно»[21]. Оспаривая знаменитое изречение Ле Корбюзье «дом — это машина для жилья»[22], она описывает здание как живой организм, опирающийся на человеческий опыт, ставя акцент на духовную и эмоциональную сторону архитектуры: «Инженерного искусства недостаточно, если оно не служит потребностям человека. Дом — это не машина для жилья. Это оболочка человека, его расширение в пространственной среде, его освобождение, его духовная эманация. Не только визуальная гармония, но и организация в целом, вся работа, слитая воедино, делают ее человеческой в самом глубоком смысле этого слова»[23]. Суть ее архитектурной философии выразилась в уникальном проекте дома. L-образный, с плоской крышей, с окнами от пола до потолка, винтовой лестницей, ведущей в гостевое пространство главного холла, дом полностью открыт и органично интегрирован в окружающее пространство. Важно отметить, что Е.1027 является первым архитектурным проектом Грей, на создание которого ее вдохновил возлюбленный. Это очень «субъективная» архитектура, подстраивающаяся под нужды, интересы и индивидуальности тех людей, которые в ней обитали. Грей тщательно выбирала место и остановила свой выбор на юге Франции. Эта область включает береговую линию Французской Ривьеры и часть приморских Альп, с утесами, выходящими на море. Она хотела чтобы E.1027 принял самое лучше из окружающей природной среды, вместо того, чтобы менять сложный ландшафт. Грей изучила направление ветра и точный проход солнца перед выбором ориентации, которая лучше всего удовлетворила бы ее цели. Например, план здания позволил охлаждающемуся восточному ветру двигаться потоком от винтовой лестницы в холл. Каждая деталь дома тщательно исследовалась, настраивалась, чтобы лучше соответствовать тем, кто в нем жил. Каждое окно отличалось от другого, чтобы удовлетворить ориентации дома и функции комнаты, планировка и распределение которых предоставляли каждому свое собственное пространство, сохраняя ту особую интимность, о которой впоследствии писал Ле Корбюзье. Мебель, разработанная со свойственным Грей функциональным подходом, была подвижной и легко поддавалась преобразованию. Именно для интерьера этого дома она спроектировала свой знаменитый одноименный стол Е.1027, который можно было использовать в качестве журнального, приставного, меняя его высоту. Пораженный, Ле Корбюзье в 1938 году писал Грей: «рад сообщить вам, как сильно те несколько дней, проведенных на вашей вилле, заставили меня ощутить тот редкий дух, определяющий всю его организацию»[24]. Не имея возможности его приобрести, он в конечном счете купил часть земли к востоку от E.1027, где построил свою небольшую, уединенную мастерскую «Le Cabanon». Показателен тот факт, что Эйлин Грэй была настолько проигнорирована в истории архитектуры, что многие годы предполагалось, что именно Ле Корбюзье являлся проектировщиком Е.1027. 42

Эйлин Грей, «Е.1027» (1926–29)

#альтернативная_пространственная_логика

Стремление к комплексности, сочетаемое с вниманием к многофункциональному использованию, постепенно привело к трансформации существующей архитектурной системы. Предвидя эти перемены, Лили Райх проектировала квартиру свободной планировки, которую разделила на несколько частей, создавая зоны для отдыха, научных занятий и приема пищи, при этом мебель можно было переставлять так, чтобы изменять границы или объединять всю квартиру в одну комнату. Напротив, в планировке Мис ван дер Роэ создавался иерархичный набор главных и вспомогательных зон с закрепленными функциями: гостиная не могла быть превращена в небольшое пространство, так как находилась в центре формальной композиции. Интересно рассмотреть этот пример в контексте работы Паолы Коппола Пигнателли, архитектора и профессора архитектурного проектирования Римского университета La Sapienza. В своем труде [25] она вводит такое понятие, как «альтернативная пространственная логика». На основе всестороннего социально-исторического анализа автор приходит к выводу, что восприятие пространства различается по гендерному типу. Мужчина, выступавший в роли воина и охотника, переживает пространство экстенсивно и воспринимает его как неограниченный ресурс. Женщина же, хозяйка и хранительница домашнего очага, воспринимает пространство совсем иначе, для нее это лимитированный ресурс. Таким образом, Пигнателли определяет, что декартово (картезианское) абстрактное отношение к пространству тесно связанным с мужским восприятием, а феноменологическое отношение связывает с особенностями женского восприятия. Пигнателли отмечает, что женщины, как правило, тяготеют к проектированию изнутри наружу, начиная с функций здания и заканчивая его формой, в то время как мужчины, как правило, предпочитают делать это в обратном порядке. Уже сейчас издержки господства маскулинных ценностей (например, экологические катаклизмы и истощение природных ресурсов) начали перевешивать преимущества (высокий уровень жизни), и эти ценности ставятся под сомнение уже открыто. В погоне за альтернативными подходами как практики, так и теоретики архитектуры неизбежно сталкиваются с теми же барьерами тысячелетних обесцениваний «женских» принципов. При этом количественное увеличение числа женщин в архитектуре не будет означать автоматического изменения качества среды. Этот вопрос намного глубже и должен в первую очередь сопровождаться изменением сознания и отождествляться с потребностью выразить не другой набор значений в дизайне и проектировании, а их синтез. Из радикальной феминистской теории гендер превращается в конструктивную модель изменения нашей среды. Архитектура в ее лучшем понимании должна сливаться в своих функциях и форме, должна быть удобной и пластичной, но при этом сохранять свое конструктивное значение, в своей физической форме соответствовать индивидуальному человеческому масштабу, а также в более широком социальном контексте как удовлетворять потребности тех людей, которые в ней обитают, так и оставаться созданием отдельного архитектора и не терять свою индивидуальность. Только в синтезе всех этих противоречивых требований можно создать стоящую альтернативу современной архитектуре. 44

* Гендер являет собой определение женщин и мужчин на основе их социальной роли, обозначаю-

щее все те социальные и культурные нормы, правила и коды, которые общество предписывает людям в зависимости от их биологического пола. Важно отметить, что современная гендерная теория не пытается оспорить существование тех или иных биологических, социальных, психологических различий между конкретными женщинами и мужчинами. Она утверждает, что сам по себе факт различий не так важен, как важна их социокультурная оценка и интерпретация. [1] Leslie Kanes Weisman 'Women's Environmental Rights: A Manifesto' из Heresies: A Feminist Publication on Art and Politics, 1981: р. 12 [2] Leslie Kanes Weisman 'Women's Environmental Rights: A Manifesto' из Heresies: A Feminist Publication on Art and Politics (1981), p. 65 [3] Denise Scott Brown, 'Room at the Top? Sexism and the Star System in Architecture', Ellen Perry Berkeley (ed.), Architecture: a Place for Women (London and Washington: Smithsonian Institution Press, 1989), p. 237. [4] Марк Витрувий Поллион. «Об архитектуре». / Пер. Ф. А. Петровского. (Серия «Из истории архитектурной мысли»). М., Едиториал УРСС. 2003, c. 156. [5] Альберти Л.-Б. Десять книг о зодчестве: В 2 т. M.,1937. С. 34. [6] в первую очередь имеется работа Адольфа Лооса «Орнамент и преступление» (1910) — критика модерна, его орнаментальности, и в частности юнгендстиля. [7] Le Corbusier The Modulor: A Harmonious Measure to the Human Scale, Universally Applicable to Architecture and Mechanics. Basel & Boston: Birkhäuser, 2004, p. 56. [8] Evans, Robin. 1995. The Projective Cast: Architecture and Its Three Geometries. Cambridge, MA: MIT Press. [9] Chodorow N. The Reproduction of Mothering. Berkeley, 1978. [10] Nancy Hartsock, 'The Feminist Standpoint' in Discovering Reality, eds, Sandra Harding and Merrill B. Hintikka (Dordrecht, Holland: D.Reidel, (1983). [11] Evelyn Fox Keller, Reflections on Gender and Science (New Haven: Yale University Press, 1985). [12] Hilary Rose,'Hand, Brain and Heart: A Feminist Epistemology for the Natural Sciences,' Signs 9 (1983): 73—90. [13] Dolores Hayden, 'What Would a Non-sexist City Be Like? Speculations on Housing, Urban Design and Human Work' , Women and the American City (Chicago and London: University of Chicago Press,1981). [14] Dolores Hayden "Redesigning the American Dream", Women and the American City Chicago and London: University of Chicago Press,1981. [15] Marge Piercy, Women on the Edge of Time, New York: Fawcett, 1976. [16] Matrix, Making Space: Women and the Man Made Environment (London: Pluto Press, 1984); J.Little, L.Peake and P.Richardson (eds). [17] там же, с. 21. [18] http://www.matrixarchitecture.ca/#/about-us/philosophy/. [19] Margarete Schütte-Lihotzky in Das neue Frankfurt, 5/1926-1927. цитата приводится из Monika Johannes-Hornschuh: Die moderne Küche als sozialer Raum: Eine populärwissenschaftliche Betrachtung von der Antike bis in die heutige Zeit. Triga, Gründau-Rothenbergen, 2010. [20] Karen Melching, Frankfurt Kitchen: patina follows function http://www.vam.ac.uk/content/journals/ conservation-journal/issue-53/frankfurt-kitchen-patina-follows-function/. [21] цитата взята из http://www.e1027.org/index.php?/about/a-brief-history/BeatrizColomina. [22] Ле Корбюзье. Архитектура XX века. Изд. Прогресс, 1977 c. 47. [23] «Battle Lines E. 1027» http://www.interstices.auckland.ac.nz/i4/thehtml/keynotes/colomina/front.htm. [24]цитата взята из: http://archiseek.com/2002/eileen-gray-e-1027-roquebrune-cap-martin/#.UabTB5VcMW0. [25] Coppola Pignatelli, Paola. August 1979. Der Weg zu einer anderen raumlichen Logik. In: Bauwelt Frauen in der Architektur!: Frauenarchitecktur?, Heft 31/32, c. 1285-1288.

Как женщины попадают в тюрьму за самооборону? Адвокат Мари Давтян отвечает на вопросы Анны Жавнерович и Алисы Хохловой (w-o-s.ru)

Мари Давтян:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: О примерном количестве женщин, сидящих в тюрьме за сопротивление насилию, можно судить в основном со слов других женщин, которые вышли из мест лишения свободы или из СИЗО, так как государственных исследований не проводилось. По таким неофициальным данным, за самооборону сидят не менее 15% от общего числа осужденных женщин. Если говорить о насильственных преступлениях, за которые сидят женщины, то чаще всего это статья 111 УК РФ. Либо ее первая часть — «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью человека», либо четвертая — «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью человека, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего». Есть еще и специальные статьи о превышении самообороны — ст. 108 УК РФ «Убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны» и ст. 114 УК РФ — «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, совершенное при превышении пределов необходимой обороны» (именно по ст. 114 УК РФ в итоге осудили Кулакову). Так вот, по ним осуждают крайне редко. Если уж тяжкий вред здоровью или потерпевший все-таки умер, следствие изо всех сил пытается возбудить дело по ст. 111, а то и ст. 105 («Убийство») УК РФ — даже при совершенно очевидных обстоятельствах обороны. На практике это очень выгодные для следствия дела, за такие дают премии. Раскрыл убийство — особо тяжкое преступление! А по таким делам и раскрывать-то ничего не нужно, 46

«преступница» на месте, ее задерживают и начинают обрабатывать: «Ты во всем признайся, со всем соглашайся, меньше дадут, оборону все равно не докажешь». И чаще всего женщины соглашаются, так как находятся в состоянии стресса и очень часто у них нет денег на адвоката. И уходят на этап они не за превышение обороны, а за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью. Что считается самообороной и какие средства можно применять против голых рук? Мари Давтян:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Если почитать наш УК, то там как раз прописаны очень прогрессивные и правильные нормы. Но вот практика идет по совершенно другому пути. В УК РФ (ст. 37) дано понятие необходимой обороны (то, что в народе называют самообороной). Простыми словами — причинение вреда человеку, который посягает на вашу жизнь или жизнь другого человека (то есть создает реальную опасность для жизни), не является преступлением. И тут не может быть никаких «превышений пределов обороны». Защищать жизнь можно любыми доступными способами: стрелять в человека, напавшего на вас с ножом, бить ножом человека без оружия, когда этот человек может убить вас и без оружия. Это как раз наши «женские» дела. Ведь в силу физических различий мужчины действительно часто гораздо сильнее женщин и могут убить голыми руками. А вот более слабый не может защититься голыми руками и вынужден для защиты своей жизни применять оружие. Формально, юридически это законно. Но на практике возникает проблема. Потому что в прекрасной статье о необходимой обороне есть вторая часть, в которой говорится, что если нападение не представляло угрозы жизни, то защищаться от него можно только так, чтобы не превысить пределы необходимой обороны, то есть не совершить умышленных действий, явно не соответствующих характеру и опасности посягательства. И в каждом таком деле об обороне начинается спор — было ли нападение опасным для жизни или нет. Опасность для жизни — оценка очень субъективная. Верховный суд РФ не внес ясности в эту проблему. Например, мы точно до сих пор не знаем, может ли защита от изнасилования подпадать под часть первую ст. 37 УК РФ (когда возможно применять любые меры защиты) или все-таки это часть вторая, и нужно прикидывать, бить его кирпичом или нет. Ведь формально само изнасилование может жизни и не угрожать. Мы встречались с таким на практике. Так, например, по делу моего коллеги Алексея Паршина, который защищал убившую насильника Татьяну Кудрявцеву, следователи сначала возбудили дело об убийстве, указав, что нападение насильника не представляло опасности для ее жизни (ее же только изнасиловать хотели, а не убить!), а она могла не убивать его ножом, а воспользоваться для защиты мобильным телефоном. «Мужчина, подождите, не насилуйте, дайте я позвоню», — как-то так это видело следствие. Здесь женщине повезло, и дело было прекращено. 47

В каких поправках нуждается законодательство, чтобы женщин меньше сажали за самозащиту? Мари Давтян:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Мне кажется, в первую очередь право защищаться от сексуального насилия должно быть напрямую указано в ч. 1 ст. 37 УК РФ, чтобы женщины могли защищаться всеми доступными им способами. Кроме того, в закон необходимо внести четкую норму о том, что есть реальная угроза для жизни — это то, как сам потерпевший воспринимает посягательство. Потому что очевидно, что та же Кулакова, когда муж бил ее головой о стену и кричал, что убьет, реально считала, что ее жизни угрожает опасность. А для того, чтобы эти нормы права в целом действовали правильно, нужно не столько изменение законодательства, сколько работа с правоприменителем, просвещение сотрудников правоохранительных органов, отход от «палочной» системы раскрытия преступлений. Как себя обезопасить в рамках закона? Брать уроки самбо? Освоить газовые баллончики? Не выходить из комнаты? Мари Давтян:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Конечно, это здорово — заниматься спортом, быть сильной, но всегда найдется тот, кто сильнее. Можно носить оружие, но нужно уметь им пользоваться. На 100% обезопасить себя невозможно. Могу сказать одно: сейчас государство не оставляет женщинам выбора: либо тюрьма, либо могила.

над выпуском работали: концепция ― Ульяна Быченкова, Саша Талавер; дизайн, верстка ― Ульяна Быченкова; вычитка ― Полина Аркачеева, Татьяна Эфрусси; редактура ― Саша Талавер.

новости и обратная связь: facebook.com/urbanfeminism все номера в свободном доступе: issuu.com/urbanfeminism

октябрь 2015

…

↗

• • • • • • • • • ←

←

→

← …

←

← …

←

← …

↗

… ↗

…

↗

••••••••••••••••• ↗

↗

…

→

←

→ → → → → → → • • • • • • • • • ↗

↗

…

↗

• • • • • • • • • ←

←

→

← …

←

← …

←

← …

↗

… ↗

↗

… ↗

↗ •

↗

…

→

←

→ → → → → → → • • • • • • • • • ↗

↗

…

У Р Б А НО ФЕМИНИЗМ 2 У Р Б А НО ФЕМИНИЗМ 2 У Р Б А НО ФЕМИНИЗМ 2 У Р Б А НО ФЕМИНИЗМ 2 У Р Б А НО ФЕМИНИЗМ 2 У Р Б А НО ФЕМИНИЗМ 2 У Р Б А НО ФЕМИНИЗМ 2 У Р Б А НО ФЕМИНИЗМ 2 У Р Б А НО ФЕМИНИЗМ 2 У Р Б А НО ФЕМИНИЗМ 2 У Р Б А НО ФЕМИНИЗМ 2 У Р Б А НО ФЕМИНИЗМ 2 У Р Б А НО ФЕМИНИЗМ 2 У Р Б А НО ФЕМИНИЗМ 2

КТ 0 КТ 0 КТ 0 КТ 0 КТ 0 КТ 0 КТ 0 КТ 0 КТ 0 КТ 0 КТ 0 КТ 0 КТ 0 КТ 0

ЯБ 1 ЯБ 1 ЯБ 1 ЯБ 1 ЯБ 1 ЯБ 1 ЯБ 1 ЯБ 1 ЯБ 1 ЯБ 1 ЯБ 1 ЯБ 1 ЯБ 1 ЯБ 1

РЬ 5 РЬ 5 РЬ 5 РЬ 5 РЬ 5 РЬ 5 РЬ 5 РЬ 5 РЬ 5 РЬ 5 РЬ 5 РЬ 5 РЬ 5 РЬ 5

У Р Б А Н ФЕМИНИЗМ У Р Б А Н ФЕМИНИЗМ У Р Б А Н ФЕМИНИЗМ У Р Б А Н ФЕМИНИЗМ У Р Б А Н ФЕМИНИЗМ У Р Б А Н ФЕМИНИЗМ У Р Б А Н ФЕМИНИЗМ У Р Б А Н ФЕМИНИЗМ У Р Б А Н ФЕМИНИЗМ У Р Б А Н ФЕМИНИЗМ У Р Б А Н ФЕМИНИЗМ У Р Б А Н ФЕМИНИЗМ У Р Б А Н ФЕМИНИЗМ У Р Б А Н ФЕМИНИЗМ